О. Б. Борисов
Б. Т. Колосков
СОВЕТСКО-
КИТАЙСКИЕ
ОТНОШЕНИЯ
1945 -1980
Издание третье,
дополненное
Москва «Мысль» 1980

66.4(06)
Б 82
РЕДАКЦИИ
ИСТОРИЧЕСКОЙ
ЛИТЕРАТУРЫ
© Издательство «Мысль». 1980
БОМ°(011)е80 БЗ-4-8-80. 0801000000

Введение
По мере развития мирового революционного процесса
все более отчетливо выявляется то огромное воздействие,
которое оказала на него Великая Октябрьская
социалистическая революция, все более важный .и актуальный
характер приобретают задачи исследования отношений
рожденного Октябрем первого в мире социалистического
государства с другими странами и народами.
Первостепенное значение в этой связи приобретает задача
изучения советско-китайских отношений, без анализа которых
нельзя составить правильное представление о подлинной
картине современного мира.
История отношений Советского Союза с Китаем —
это не просто история межгосударственных связей двух
стран. Она неотделима от летописи
национально-освободительной и революционной борьбы китайского народа,
ее важнейшую сторону составляет тема помощи и
поддержки этой борьбы Советским Союзом. В развитии
Китая в послеоктябрьский период отношения с СССР
сыграли исключительно важную роль, стали
неотъемлемым фактором коренных преобразований китайского
общества. В этом нашло свое конкретное проявление
международное значение Великой Октябрьской
социалистической революции, которую В. И. Ленин называл
мировым переломом, новой главой всемирной истории.
Октябрьская революция, пробив гигантскую брешь
в мировой системе капитализма, в огромной степени
ослабила давление империалистических держав на
Китай и тем самым неизмеримо облегчила борьбу
китайского народа за свое социальное и национальное
освобождение. В результате Октябрьской революции Россия не
только выпала из числа крупнейших империалистических
государств, угрожавших национальной независимости
Китая, но и превратилась в страну, твердо вставшую на
сторону национально-освободительной борьбы китайских
трудящихся, что явилось важнейшим международным
фактором ее успешного развития.
Передовые революционные деятели Китая сразу же
высоко оценили величайшее историческое значение
Октябрьской революции для судеб своей страны. Один из
основателей Коммунистической партии Китая, профессор
!• 3
\

Ли Дачжао, писал: «В пламени Октябрьской революции
родилось, рабоче-крестьянское государство и
правительство. Это государство — родина, авангард и великий
оплот рабочих и крестьян всего мира»1.
В своих отношениях с Китаем Советский Союз
неизменно оставался на классовых позициях, постоянно
исходил из интересов революционных сил китайского народа.
Руководствуясь принципами пролетарского
интернационализма, советские коммунисты считали своим долгом
оказать содействие китайскому рабочему классу в
создании на основах марксизма-ленинизма его политического
авангарда — Коммунистической партии Китая.
С самого начала КПК пришлось действовать в
сложной и трудной обстановке. Перед ней остро встала
задача разработки гибкой стратегии и тактики
революционной борьбы, которая отвечала бы историческим
условиям полуфеодального, полуколониального Китая.
Наша ленинская партия с готовностью пришла на
помощь молодой Компартии Китая в подготовке
марксистских кадров, в передаче ей своего теоретического
наследия и богатого практического опыта, накопленного
в длительной борьбе российского пролетариата.
Развитию китайской революции большое внимание
уделял В. И. Ленин. Теоретические работы В. И. Ленина
по.национально-колониальному вопросу, его советы
коммунистам Востока, беседы с китайскими
представителями в Коминтерне легли в основу революционной
стратегии и тактики Компартии Китая. Такие ленинские
работы, как «Доклад на II Всероссийском съезде
коммунистических организаций народов Востока», «Доклад
комиссии по национальному и колониальному вопросам»
на II конгрессе Коминтерна, «Лучше меньше, да лучше»,
и многие другие осветили путь борьбы китайского
народа.
Большую теоретическую помощь КПК оказывал
Коминтерн, внесший ценный вклад в разработку
важнейших проблем революционного движения в Китае, в том
числе таких проблем, как строительство партии,
гегемония рабочего класса, вопрос о его союзниках, роли
крестьянства в Китае, едином антиимпериалистическом
фронте, создании революционных баз в сельской
местности, строительстве китайской Красной армии и др.
1 Ли Дачжао. Избранные статьи и речи. М., 1965, стр. 194.
4

По признанию китайских коммунистов, неоценимое
значение для КПК имели теоретические положения по
вопросам революционной борьбы в Китае, выдвинутые
в 20—30-х годах в документах нашей партии, в том числе
в выступлениях И. В. Сталина. Они затрагивали
проблемы движущих сил китайской революции, ее особенностей
« основных задач на различных этапах, содержали
выводы о неизбежности перерастания
буржуазно-демократической революции в Китае в социалистическую, о
необходимости перехода к вооруженной борьбе против
вооруженной контрреволюции, о роли единого фронта
и др.
Китайские коммунисты-интернационалисты Ли
Дачжао, Пэн Бай, -Дэн Чжунся, Цюй Цюбо, Цай Хэсэнь,
Фан Чжимин, Ван Мин и другие хорошо понимали,
сколь велика та роль, которую играет в деле успешного
развития революционного движения в Китае помощь и
поддержка со стороны нашей партии и страны.
«Китайские коммунисты-интернационалисты, лучшие сыны
китайского народа,— говорилось в приветствии ЦК КПСС
в связи с 45-летием КПК,— постоянно подчеркивали
важное значение для победы китайской революции
единства с рабочим классом СССР, советским народом,
Коммунистической партией Советского Союза*1. Китайские
коммунисты-интернационалисты проводили большую
работу по воспитанию членов КПК, а также китайских
трудящихся в духе верности идеям Октября, братской
дружбы народов Китая и Советского Союза.
Уже в декабре 1917 г. Советское правительство
предложило правительству Китая рассмотреть вопрос о
советско-китайских отношениях с учетом
внешнеполитических принципов первого социалистического государства.
Советское правительство выступило с инициативой
проведения переговоров с пекинским правительством,
формально считавшимся национальным правительством
Китая, об аннулировании неравноправных договоров и
установлении отношений, основанных на принципах
равноправия и взаимного уважения суверенитета. Оно
заявило о возвращении китайскому народу всего, что было
отнято у него царским правительством самостоятельно
либо совместно с Японией и другими державами.
1 «Правда», 1 июля 1966 г.
5

Рабочие и крестьяне революционной России заявили
о своей братской солидарности с трудящимися Китая.
25 июля 1919 г. возглавляемый В. И. Лениным Совет
Народных Комиссаров РСФСР принял обращение к
китайскому народу и правительствам Южного и Севернога
Китая, в котором говорилось: «Мы несем освобождение
народам от ига иностранного штыка, от ига
иностранного золота, которые душат порабощенные народы
Востока и в числе их в первую очередь китайский народ.
Мы несем помощь не только нашим трудящимся
классам, но и китайскому народу...»1
Победившая революционная Россия с самого начала
была неразрывно связана с
национально-освободительным движением в Китае, оказывала ему всемерную
помощь и поддержку. Ярчайшие страницы вписаны в
летопись советско-китайских отношений в годы героической
борьбы китайского народа против японских агрессоров
(1937—1945 гг.). В этот период тяжелейших
национальных испытаний для китайского народа наглядно
проявилась подлинно интернационалистская позиция нашей
страны в отношении Китая. «После того как в 1937 году
началась война против японских захватчиков,—
говорилось на VII съезде КПК,— Советский Союз снова
первым пришел на помощь Китаю в его борьбе против.
агрессора»2.
Разгром в 1945 г. советскими войсками при
поддержке вооруженных сил Монгольской Народной
Республики и Народно-освободительной армии Китая
отборной Квантунской армии сыграл решающую роль
в поражении милитаристской Японии и полном изгнании
японских оккупантов с китайской земли, явился
важнейшим международным фактором победы китайской
революции. Освобожденная советскими войсками
Маньчжурия стала надежным военно-стратегическим плацдармом
революционных сил Китая, опираясь на который
китайские коммунисты повели народ на решительную борьбу
против прогнившего гоминьдановского режима.
Образование в октябре 1949 г. Китайской Народной
Республики, вступление ее на путь социализма открыли
новый этап в развитии советско-китайских отношений.
1 «Советско-китайские отношения. 1917—1957». Сборник
документов. М., 1959, стр. 43.
2 Мао Цзэдун. Избранные произведения, т. 4. М., 1953, стр. 552.
в

В результате ликвидации реакционного гоминьдановско-
го режима были устранены препятствия на пути
стремления китайского народа к установлению всестороннего
сотрудничества и дружбы с советским народом.
Исторические тенденции к тесному сближению двух стран
получили широкую основу для своего развития. В лице
Советского Союза новый Китай обрел надежного друга и
союзника в борьбе за ликвидацию экономической
отсталости, упрочение своих международных позиций,
построение социалистического общества.
Первое десятилетие существования Китайской
Народной Республики убедительно доказало, что имелись
все объективные условия для развития
советско-китайских отношений в этом направлении и что такое
развитие соответствовало коренным интересам трудящихся
Советского Союза и Китая, народов всех стран. Неизменно
осуществляя ленинский интернационалистический курс
в отношении Китая, Коммунистическая партия
Советского Союза, Советское правительство предпринимали
неустанные усилия с целью развития и укрепления
дружбы, союза и всестороннего сотрудничества между
СССР и КНР, КПСС и КПК, народами двух стран.
Однако с конца 50-х годов в советско-китайских
отношениях не по вине нашей страны все более открыто
стали проявляться отрицательные тенденции. Несмотря
на принятые советской стороной меры, негативные
тенденции продолжали нарастать и углубляться. Это вело
к отходу Китайской Народной Республики от политики
дружбы и сотрудничества с Советским Союзом и
другими социалистическими странами, к скатыванию на
позиции борьбы против них. Вполне понятно, что
взаимоотношения КНР с Советским Союзом затрагивают
коренные интересы не только советского и китайского
народов, но и оказывают далеко идущее влияние на
международную обстановку в целом, серьезным образом
сказываются на расстановке классовых сил на мировой
арене.
Чтобы оправдать раскольнический курс, китайские
лидеры искажают действительные причины своей
враждебности в отношении СССР и других
социалистических стран. Они во что бы то ни стало хотят вытравить
из памяти китайского народа все доброе, что он хранит
о Советском Союзе, воспитать его в духе неприязни ко
всему советскому и тем самым подготовить условия для
7

закрепления политики антисоветизма на длительную
перспективу. Пекинские антисоветчики грубо искажают
общеизвестные факты из истории советско-китайских
отношений, нагромождают клеветнические обвинения
в адрес нашей партии и страны, предпринимают попытки-
извратить принципы внешней политики Советского-
Союза, исказить и очернить подлинную роль КПСС и
СССР на международной арене, вызвать недоверие и
враждебность к нашей партии и стране со стороны
других народов. Не случайно такие измышления охотна
подхватываются реакционной буржуазной пропагандой,
которая видит в них важное подспорье в борьбе против,
социализма. Насквозь фальсифицированные концепции
развития советско-китайских отношений положены в
основу популярных брошюр и многотомных
«исследований», в огромном количестве появившихся в последние
годы в Соединенных Штатах, Англии, ФРГ и других
капиталистических странах.
Однако любые попытки перечеркнуть правду о
советско-китайских отношениях, а также использовать
различные фальшивки для того, чтобы очернить ленинскую
внешнюю политику первого в мире социалистического
государства, заведомо обречены на провал. История
советско-китайских отношений представляет собой яркую
летопись событий, неопровержимо свидетельствующих
о том, что политика КПСС и Советского государства
в отношении Китайской Народной Республики
неизменно направлена на укрепление братской дружбы и?
сотрудничества наших двух стран, на оказание
всемерной помощи и поддержки китайскому народу в его
борьбе за социализм. ^
Вместе с тем исторические факты показывают, что-
развитие советско-китайских отношений не было делом,
простым и прямолинейным, как это изображалось в
работах некоторых авторов, изданных в 40—50-е годы. Эта
был сложный и противоречивый процесс, отражавши»
борьбу двух линий — последовательной линии КПСС на.
укрепление дружбы и сотрудничества между нашими
партиями, народами и странами и противоположной ей
линии националистических и антисоциалистических сил
в Китае.
Принципиальные оценки и всесторонний анализ
советско-китайских отношений содержатся в целом ряде
документов нашей партии, решениях пленумов.
8

ЦК КПСС, в выступлениях советских руководителей.
В этих документах дается характеристика состояния
отношение между двумя странами на различных этапах,
рассматривается процесс их развития, излагается курс
Советского Союза в этой области.
Многие моменты истории советско-китайских
отношений после образования КНР освещены в работах
советских авторов, изданных в последние годы. В нашей
стране и за рубежом опубликовано большое количество
документов и справочных материалов по данному
вопросу.
В настоящем очерке предпринимается попытка на
основе обобщения имеющихся данных проследить
развитие советско-китайских отношений в 1945—1980 гг.,
показать основные направления интернациональной
помощи и поддержки революционным силам Китая со
стороны КПСС, подлинно ленинский характер политики
нашей партии и Советского государства в отношении
Китайской Народной Республики, полное соответствие
этой политики коренным интересам советского и
китайского народов.

Глава первая
РАЗГРОМ ЯПОНСКОГО
ИМПЕРИАЛИЗМА —
ОДИН ИЗ РЕШАЮЩИХ
ФАКТОРОВ ПОБЕДЫ
КИТАЙСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ.
СОВЕТСКО-КИТАЙСКИЕ
ОТНОШЕНИЯ в 1945—1949 гг.
Китайская революция явилась результатом как
развития международной обстановки, так и глубоких
внутренних процессов, в основе которых лежало возрастающее
обострение классовых противоречий в стране и усиление
национально-освободительных тенденций. Суть этих
противоречий, основные движущие силы и задачи
революции определили ее антифеодальный,
антиимпериалистический, демократический характер.
Вместе с тем китайская революция представляет
собой яркое свидетельство того, что в современную эпоху
успех революционного движения в любой стране, и
особенно в стране, где пролетариат относительно слаб, где
партии приходится опираться прежде всего на
революционность широких мелкобуржуазных слоев, в
огромной степени зависит от помощи и поддержки,
которую это движение получает со стороны уже победившего
социализма, от той роли, которую социализм играет в
международной жизни, от того, какое место он занимает
в расстановке сил на мировой арене. Без такой
поддержки успешное развитие революции и переход к
строительству социализма невозможны.
Рассматривая китайскую революцию с этой точки
зрения, следует подчеркнуть, что одним из решающих
факторов ее успешного развития была победа
миролюбивых прогрессивных сил во второй мировой войне над
германским фашизмом и японским милитаризмом,
решающий вклад в которую внес Советский Союз.
Особое место в истории китайской революции
занимает период 1945—1949 гг. На этом этапе ее развития
10

революционные силы Китая получили возможность
воспользоваться не только общими благоприятными
условиями, возникшими в результате освобождения Советской
Армией от японских оккупантов одного из важнейших
районов Китая — Маньчжурии, но и непосредственно
опереться на помощь и поддержку Советского Союза
в борьбе за свержение реакционного чанкайшистского
господства. Важно при этом отметить, что еще в 1947 г.
Яньань1 была сдана гоминьдановцам и утратила свое
значение центра революционных сил. С этого времени
главным оплотом китайского народа в борьбе против
чанкайшистского режима и его империалистических
пособников стала революционная база в
Маньчжурии2.
Период 1945—1949 гг. имеет важное значение и
потому, что в это время были заложены основы того
сотрудничества двух стран, которое после образования
Китайской Народной Республики приобрело всесторонний
характер.
Маньчжурия в антисоветских
планах японского милитаризма
Японские милитаристы в борьбе против коммунизма,
против Советского Союза, революционных сил Китая
придавали первостепенное значение созданию военно-
стратегического плацдарма в Маньчжурии. В этих целях
они пошли на прямую агрессию. В 1932 г. Япония
создала марионеточное государство Маньчжоу-Го и начала
лихорадочно эксплуатировать военно-экономические
ресурсы этого района, который как по размеру территории
(1 100 тыс. кв. км в границах 1944—1945 гг.), так и по
удельному весу промышленного производства (более
20% от промышленного производства Китая в целом)
занимал важное место.
Огнем и мечом японские милитаристы подавляли
революционные выступления китайских трудящихся
в Маньчжурии. Направив сюда отборные воинские и
полицейские части, они превратили Маньчжурию в сплош-
1 Бывшая столица освобожденных районов на северо-западе
Китая.
2 Подробно о Маньчжурской революционной базе см. О.
Борисов. Советский Союз и Маньчжурская революционная база. М., 1977.
11

ной концентрационный лагерь. Японские милитаристы—
злейшие враги и советского и китайского народов —
вынашивали в сотрудничестве с гитлеровцами планы
дальнейшего расширения агрессии против СССР и Китая,
а также похода на Сингапур, Индокитай, Таиланд,
Малайю, Бирму, Индонезию, Филиппины.
Начиная войну в Юго-Восточной Азии, японский
генштаб предвкушал легкую победу. Осуществив здесь-
огромные территориальные захваты, Япония не только*
не собиралась отказываться от войны против Советского»
Союза, но, напротив, неустанно готовилась к ней. Кван-
тунская армия в Маньчжурии находилась в состоянии
постоянной готовности к броску на север. Японское
правительство только выжидало «решающей победы»
Германии: сначала «падения Москвы», а затем «падения
Сталинграда». Японская печать открыто требовала
присоединить советский Дальний Восток к Японии. Великая
Сибирская железная дорога с прилегающими к ней
областями западнее Омска должна была отойти Германии,
а восточнее Омска — Японии.
По типу фашистского «плана Барбаросса»,
нацеленного на завоевание СССР, японский генеральный штаб-
разработал «план Кантокуэн». Японское командование
в Маньчжурии всецело было занято подготовкой
осуществления этого плана. Японские империалисты считали,,
что их захваты в Китае и в Юго-Восточной Азии не
могут быть прочными, если не нанести поражение
Советскому Союзу, в котором видели для себя поддержку
народы, начавшие партизанскую войну против японских
оккупантов.
Японские империалисты систематически нарушал»
советско-японский пакт о нейтралитете, координируя»
с фашистской Германией свои планы нападения на
СССР. 15 мая 1942 г. министр иностранных дел
«третьего рейха» Риббентроп телеграфировал в Токио, что
концентрация японских сил на советско-маньчжурской
границе оказывает существенную помощь Германии,
«поскольку Россия, во всяком случае, должна держать
войска в Восточной Сибири для предупреждения японо-
русского конфликта»1.
Японское командование в спешном порядке
создавало военные базы вдоль советской и монгольской гра-
1 «Правда>, 20 февраля 1948 г.
12

ниц, строило в Маньчжурии железные и шоссейные
дороги стратегического назначения, накапливало резервы
подвижного состава и топлива. Японский военный флот
с 1941 по 1945 г. задержал 178 советских торговых судов
и потопил в дальневосточных водах более 10 советских
грузовых и пассажирских кораблей. Из Маньчжурии
постоянно засылались на территорию Советского Союза
диверсионные группы. Японская разведка
систематически снабжала Берлин шпионскими сведениями о
Советском Союзе.
После капитуляции гитлеровской Германии японские
империалисты продолжали войну на Тихом океане,
отказываясь сложить оружие и признать свое поражение.
Главную надежду они возлагали на дислоцированную
в Маньчжурии Квантунскую армию, которая к середине
1945 г. была полностью оснащена и укомплектована
отборными частями. Японские милитаристы
рассчитывали, что им удастся, опираясь на свои
военно-промышленные базы в Маньчжурии, не тронутые американской
авиацией, продержаться до наступления более
благоприятной обстановки, когда Квантунская армия сможет
наконец сыграть решающую роль. Они готовились также
применить бактериологическое оружие и таким путем
добиться решающего перелома в ходе войны в свою
пользу. Это последнее обстоятельство было
неопровержимо установлено и доказано материалами
Хабаровского судебного процесса над японскими военными
преступниками. На оккупированных территориях в
Маньчжурии японский генеральный штаб в широких
масштабах организовал производство носителей бактерий чумы,
холеры, тифа и других эпидемических болезней. Здесь
над целыми населенными районами проводились
массовые «опыты» использования бактериологических средств
ведения войны.
Верховное командование США и Англии
планировало провести «решающие» операции против Японии
только в 1946—1947 гг. Черчилль заявил в палате
общин 16 августа 1945 г., что никто не может определить,
сколько потребуется времени для проведения этих
«решающих» операций.
К началу августа 1945 г. в состав Квантунской армии
входили 1-й и 3-й фронты, 4-я отдельная и 2-я
авиационная армии. Затем она была подкреплена 17-м фронтом
и 5-й авиационной армией. К^ •"•«-«« ап**«а имела
13 | ИЩИ 1НН11|| ||||| ЩИ ||||| ||||| ||||| |||| ||||

свыше 1 тыс. танков, 5 тыс. орудий разных калибров,
1800 самолетов. Личный состав армии в течение
длительного времени воспитывался в духе самурайских
милитаристских традиций, ненависти к советскому,
китайскому и монгольскому народам. Командование кван-
тунской группировки располагало также марионеточной
армией Маньчжоу-Го (около 190 тыс. человек) и
марионеточными частями оккупированных японцами районов
Внутренней Монголии и провинции Суйюань.
Разгром Квантунской армии
и капитуляция Японии
Обстановка, сложившаяся в Китае в ходе антияпонской
войны,— раскол нации, подрыв единого фронта —
создавала благоприятную ситуацию для японского
империализма. Поэтому Китай не мог справиться с
международной реакцией, угрожавшей национальной независимости
страны. Вот почему усилия Советского Союза в то время
были направлены как на оказание вооруженной помощи
борющемуся китайскому народу, так и на сплочение его
под флагом единого антияпонского фронта.
Борьба с японским милитаризмом рассматривалась
Советским Союзом как часть общей задачи
прогрессивных миролюбивых сил, выступавших против агрессивных
планов крайней империалистической реакции, которые
нашли свое организационное оформление в
разбойничьем союзе «стран оси» — Германии, Италии и Японии.
Еще до завершения разгрома фашизма в Европе, 11
февраля 1945 г., на Ялтинской конференции Советское
правительство приняло на себя обязательство вступить
в войну с Японией через два-три месяца после
капитуляции гитлеровской Германии.
Приняв это обязательство, Советский Союз не только
выполнил свой союзнический долг перед государствами
антигитлеровской коалиции, но и проявил подлинный
интернационализм, без колебаний придя на выручку
китайскому и другим народам в их освободительной
борьбе против японских захватчикоз. На Ялтинской
конференции Советский Союз выразил готовность
заключить договор о дружбе и союзе между СССР и
Китаем для оказания ему помощи своими
вооруженными силами в целях освобождения Китая от японского
ига.
14

Сущность освободительной миссии Советского Союза
и его армии в отношении Китая и Маньчжурии, в
частности, была четко выражена в заявлении Советского
правительства от 8 августа 1945 г.: «...такая его
(СССР.— Ред.) политика является единственным
средством, способным приблизить наступление мира,
освободить народы от дальнейших жертв и страданий...»1
В течение трех месяцев после победы над
гитлеровской Германией Советский Союз перебросил на Дальний
Восток крупные воинские силы и боевую технику. Всего
к началу военных действий против японских
милитаристов советская сторона имела в готовности полуторамил-
лионную армию, более 29 тыс. орудий и минометов,
свыше 5,2 тыс. танков и самоходно-артиллерийских
установок, почти 5,2 тыс. боевых самолетов2. В состояние
боевой готовности были приведены также корабли
Тихоокеанского флота и Краснознаменной Амурской речной
флотилии.
8 августа 1945 г. японскому послу в Москве было
сделано мотивированное заявление Советского
правительства о том, что с 9 августа Советский Союз считает
себя в состоянии войны с Японией.
Утром 9 августа советские войска начали наступление
одновременно силами трех фронтов: Забайкальского,
1-го и 2-го Дальневосточных. Наступление советских
войск развивалось исключительно быстрыми темпами.
Уже 12 августа главные силы 6-й гвардейской танковой
армии, входившей в состав Забайкальского фронта,
перевалили через Большой Хинган и вырвались на
Маньчжурскую равнину.
Вступление СССР в войну против Японии, первые
успехи советских войск вызвали шок у правящей
японской верхушки. Так, уже 9 августа премьер-министр
Судзуки заявил членам высшего военного совета Японии:
«Вступление Советского Союза сегодня утром в войну
против Японии ставит нас окончательно в безвыходное
положение и делает невозможным дальнейшее
продолжение войны».
Китайский народ с огромным воодушевлением
встретил объявление Советским Союзом войны Японии. Отра-
1 См. «Внешняя политика Советского Союза в период
Отечественной войны». Документы и материалы, т. III. М., 1947, стр. 363.
2 «История второй мировой войны. 1939—1945», т. 11. М., 1980,
стр. 197.
15

жая эти настроения, Мао Цзэдун писал 9 августа
1945 г.: «Восьмого августа правительство Советского
Союза объявило войну Японии; китайский народ горячо
приветствует это. Благодаря этому шагу Советского
Союза сроки войны с Японией значительно сократятся.
Война с Японией уже находится в своей последней
стадии, настал час окончательной победы над японскими
захватчиками и всеми их приспешниками»1.
Блестящие операции Советской Армии и
действовавших совместно с ней частей Народно-революционной
армии Монгольской Народной Республики в
Северо-Восточном Китае вызвали поспешное бегство японцев из
Внутренней Монголии и Северного Китая и послужили
сигналом для перехода 10 августа в наступление
находившихся под руководством Компартии Китая 8-й и
Новой 4-й армий.
Ошеломленные разгромом Квантунской армии,
японцы фактически без боя сдали Народно-освободительной
армии крупные города Калган, Чэнде, Чифу. В
результате этого революционные войска вступили в пределы
Маньчжурии и вошли в непосредственное
соприкосновение с советскими частями. Мощные японские
укрепленные районы, возведенные по рекам Амуру, Уссури и
Большому Хинганскому хребту, оказались повсюду
прорванными. Оказывавшие сопротивление японские части
были взяты в кольцо и обойдены. Молниеносные
действия всех родов советских наземных войск, авиации,
авиадесантов и кораблей военно-морского флота сорвали
планы применения японскими милитаристами
бактериологического оружия2.
Удары, нанесенные Советской Армией и
Военно-Морским флотом, были настолько сокрушительны и столь
стремительны, что японцы согласились на
безоговорочную капитуляцию.
Через сутки после начала военных действий
Советской Армии японский министр иностранных дел Того
1 Мао Цзэдун. Избранные произведения, т. 4, стр. 617.
2 Бывший главнокомандующий японской Квантунской армией
генерал Ямада на Хабаровском судебном процессе показал:
«Вступление в войну против Японии Советского Союза и стремительное
продвижение Советской Армии в глубь Маньчжурии лишило нас
возможности применить бактериологическое оружие против СССР и
других стран» («Материалы судебного процесса по делу бывших
военнослужащих японской армии, обвиняемых в подготовке и применении
бактериологического оружия». М., 1950, стр. 99).
16

сделал следующее заявление советскому послу Я. А.
Малику: «Японское Правительство готово принять условия
Декларации от 26 июля сего года (т. е. Потсдамской
декларации. — Авт.), к которой присоединилось и
Советское Правительство. Японское Правительство понимает,
что эта Декларация не содержит требований,
ущемляющих прерогативы императора как суверенного
правителя Японии. Японское Правительство просит
определенного уведомления по этому поводу»1. Однако
японские войска продолжали оказывать упорное
сопротивление.
11 августа 1945 г. правительства СССР, США, Китая
и Англии потребовали от Японии обеспечить условия
капитуляции, необходимые для выполнения Потсдамской
декларации, и дать приказ японским вооруженным
силам, где бы они ни находились, прекратить боевые
действия и сложить оружие.
14 августа японское правительство сообщило о том,
что японский император издал рескрипт о принятии
Японией условий Потсдамской декларации и что он готов
обеспечить подписание его правительством и
императорской генеральной штаб-квартирой условий для
выполнения Потсдамской декларации.
Однако «императорский рескрипт» представлял собой
лишь общую декларацию. На деле же приказ Квантун-
ской армии о прекращении боевых действий не был
отдан и японские вооруженные силы по-прежнему
продолжали сопротивление и даже в ряде случаев переходили
в контрнаступление.
17 августа 1945 г. главнокомандующий советскими
войсками на Дальнем Востоке Маршал А. М.
Василевский передал командующему Квантунской армией
радиограмму следующего содержания: «Штаб японской
Квантунской армии обратился по радио к штабу
Советских войск на Дальнем Востоке с предложением
прекратить военные действия, причем ни слова не сказано
о капитуляции японских вооруженных сил в
Маньчжурии.
В то же время японские войска перешли в
контрнаступление на ряде участков советско-японского фронта.
Предлагаю Командующему войсками Квантунской
армии с 12 часов 20 августа прекратить всякие боевые
1 сПравда», 11 августа 1945 г.
2-423
17

действия против советских войск на всем фронте,
сложить оружие и сдаться в плен.
Указанный выше срок дается для того, чтобы штаб
Квантунской армии мог довести приказ о прекращении
сопротивления и сдаче в плен до всех своих войск.
Как только японские войска начнут сдавать оружие,
советские войска прекратят боевые действия»1.
Советский ультиматум был подкреплен
решительными действиями советских войск. Особенно отличились
в Маньчжурии десантные части Советской Армии. Вот
один из примеров их героических действий. 18 августа
крупный десант высадился на Харбинском аэродроме и
в считанные минуты занял всю его территорию. В
составе десанта находился заместитель начальника штаба
1-го Дальневосточного фронта генерал-майор Г. А. Ше-
лахов. Вскоре на аэродром прибыл начальник штаба
Квантунской армии генерал-лейтенант Хата. Г. А. Ше-
лахов потребовал обеспечить немедленную
безоговорочную капитуляцию японских частей в зоне Харбина и
предложил генералу Хата направиться на советском
самолете на командный пункт командующего 1-м
Дальневосточным фронтом для согласования вопросов,
связанных с разоружением и капитуляцией Квантунской армии.
19 августа Хата в сопровождении группы японских
генералов и офицеров прибыл на советский командный
пункт, где находился Маршал Советского Союза
А. М. Василевский, предъявивший японскому генералу
условия сдачи в плен и разоружения Квантунской
армии.
Между тем советский десант в Харбине занял мосты
через реку Сунгари и другие важнейшие объекты города.
Наши десантники вошли в генеральное консульство
СССР, окруженное японскими солдатами и
полицейскими. Как выяснилось, японцы намеревались отправить
сотрудников генконсульства во главе с генеральным
консулом Г. И. Павлычевым в город Дальний для
последующего интернирования и отправки в Японию.
Вступление в Харбин авиадесантной группы
советских войск было с ликованием встречено китайскими
трудящимися. Улицы города запрудили многотысячные
толпы. Каждый стремился высказать свое восхищение
Советской Армией, ее солдатами, офицерами и генера-
1 «Правда», 17 августа 1945 г.
18

лами, выразить им чувства глубокой дружбы и
уважения.
Советский воздушный десант, высаженный 19 августа
в Мукдене, обнаружил и захватил на аэродроме
самого «императора» марионеточного государства Маньч-
жоу-Го—Пу И, который ожидал там самолета, чтобы
бежать в Японию. Советские десантники, занявшие
Чанчунь, взяли в плен командующего Квантунской армией
генерал-лейтенанта Ямада.
По свидетельству генерала армии С. М. Штеменко,
«дерзкие и четкие действия десантников обеспечили
сохранность промышленных предприятий, электростанций,
сооружений связи, железных дорог и многих военных
объектов, позволили быстро восстановить гражданский
порядок, исключили возможность многих политических
авантюр»1.
Общие потери японской Квантунской армии в
Маньчжурии за период с 9 по 20 августа 1945 г. убитыми и
пленными, не считая пропавших без вести, значительно
превысили людские потери, понесенные японскими
вооруженными силами на всех фронтах за все
предшествующие четыре года второй мировой войны, и составили
около 700 тыс. солдат и офицеров (из них 593 990
пленными). Лишь войска двух наших фронтов захватили
1565 орудий, 2139 минометов и гранатометов, 600
танков, 861 самолет и другое вооружение2.
Разгром советскими войсками самой сильной
группировки японских сухопутных войск — Квантунской армии,
а не американские атомные удары по Хиросиме и
Нагасаки предопределили быструю капитуляцию
милитаристской Японии.
«...Советская Армия вступила в Маньчжурию,
полностью разгромила и уничтожила Квантунскую армию—
оплот японских милитаристов,— заявлял командующий
вооруженными силами китайской революции Чжу Дэ,—
заставив таким образом японский империализм
капитулировать»3. Развивая эту мысль, китайская печать
писала в то время: «...когда Советский Союз двинул свою
армию и японская Квантунская армия была разбита
наголову, мечты японских захватчиков о превращении
1 С. М. Штеменко. Генеральный штаб в годы войны. М., 1968,
стр. 371.
2 «История второй мировой войны». 1939—1945, т. И, стр. 253.
3 «Правда», 21 июля 1949 г.
2* 19

Маньчжурии в логово для последней схватки были
развеяны. Другого выхода, кроме безоговорочной
капитуляции, не оставалось. Это убедительно свидетельствует
о том, что только вступление Советского Союза в войну
заставило Японию безоговорочно капитулировать, что
только действия Советской Армии, освобождение
Северо-Восточных провинций и Кореи значительно сократили
сроки войны союзников против Японии...»1
2 сентября 1945 г. в Токийской бухте на борту
линкора «Миссури» был подписан акт о безоговорочной
капитуляции Японии. Перед китайским народом
открылась благоприятная перспектива дальнейшего
развертывания борьбы за свое национальное и социальное
освобождение.
14 августа 1945 г. был подписан договор между СССР
и Китаем. Советско-китайский договор не только явился
поддержкой национально-освободительной борьбы
китайского народа, но и открыл возможности для
оказания непосредственной помощи со стороны СССР
революционным и демократическим силам Китая, способствовал
созданию благоприятных условий для деятельности
Китайской коммунистической партии. Он стал
определенным препятствием на пути антисоветской политики,
осуществлявшейся долгие годы чанкайшистами. Орган
Народно-освободительной армии Китая газета «Цзефан
жибао» 27 августа 1945 г. писала: «Договор о дружбе
и союзе с СССР — первый в истории нашей страны
равноправный договор с зарубежным государством.
Китайский народ вместе с советским народом сплотился в
дружеский славный союз. Мы считаем, что этот договор
является еще одним проявлением той политики
равноправия, которую всегда проводил Советский Союз по
отношению к нам...»
Положение в Маньчжурии
после разгрома
милитаристской Японии
После капитуляции Японии Китай продолжал
оставаться разделенным на два лагеря. 3/4 территории страны
контролировали чанкайшисты. Они располагали
многомиллионной армией, которую усиленными темпами
вооружали американцы. США предоставляли антинарод-
1 «Гуанмин жибао», 3.1Х.1951.
20

ному режиму и иную помощь — они давали ему
огромные финансовые и материальные средства, оказывали
политическую и дипломатическую поддержку, которая
подкреплялась прямым вооруженным вмешательством во
внутренние дела Китая.
Подобно всему Китаю разделенной на два лагеря
оказалась и Маньчжурия. Западнее Чанчуня и севернее
Гирина, а также на Ляодунском полуострове, где в
соответствии с советско-китайским договором от 14 августа
1945 г. разместились советские войска, фактически
установилась народная власть, которой руководила
Коммунистическая партия Китая. На территории с населением
150 млн. человек были созданы путем свободного
волеизъявления народно-демократические органы власти,
которые начали подготовку к осуществлению коренных
социально-экономических преобразований. Остальную
часть Маньчжурии контролировали гоминьдановцы.
Китайская революция переживала период
накопления сил в условиях мирного развития. По инициативе
.КПК на совещании представителей коммунистической
партии и гоминьдана, состоявшемся 29 августа—10
октября 1945 г. в Чунцине, было принято решение о созыве
политической консультативной конференции
представителей всех политических партий и групп. Конференция
должна была обсудить вопросы строительства
демократического государства и подготовить созыв
Национального собрания для образования коалиционного
правительства.
Однако последующее развитие событий показало, что
чанкайшисты ставили перед собой иные задачи.
Прикрываясь лозунгами создания коалиционного
правительства, они при поддержке американского империализма
повели дело к установлению своей диктатуры в стране,
начали расправляться с революционными и
демократическими силами. В свою очередь Соединенные Штаты
стремились воспользоваться создавшейся ситуацией для
превращения Китая в американскую полуколонию.
США наводнили гоминьдановские районы своими
советниками, эмиссарами, высадили десанты в китайских
портах, приняли непосредственное участие в военных
действиях против китайских революционных сил1. На-
1 К началу 1947 г. численность американских войск в Китае
достигла 98 тыс. человек (см. «Ленинская политика СССР в
отношении Китаяэ. М., 1968, стр. 126).
21

американских самолетах гоминьдановская армия
перебрасывалась в районы, находившиеся под контролем
КПК.
В этих условиях Советский Союз предпринял
активные дипломатические шаги, чтобы воспрепятствовать
агрессии в Китае, которую Вашингтон осуществлял под
маркой оказания помощи гоминьдановскому
правительству. По предложению Советского правительства в
декабре 1945 г. на Московском совещании министров
иностранных дел СССР, США и Англии было принято
решение, в котором подтверждалась политика
невмешательства во внутренние дела Китая, признавалась
необходимость прекращения гражданской войны в Китае,
объединения и демократизации всех органов
национального правительства страны1.
На этом же совещании было также достигнуто
«полное согласие в отношении желательности вывода из
Китая советских и американских вооруженных сил в
возможно кратчайший срок, совместимый с выполнением
ими их обязательств и с их ответственностью»2.
Советское командование уже в ноябре 1945 г. представило го-
миньдановским властям план эвакуации войск, которая
должна была закончиться к 3 декабря того же года.
Выполняя намеченный план, советские части ушли из
Инкоу и Хулудао и из района к югу от Шэньяна.
Однако само гоминьдановское правительство заявило, что
оно «окажется в весьма затруднительном положении» в
случае вывода советских войск из Маньчжурии в
назначенный срок, так как не сможет к этому времени
организовать там гражданскую администрацию3. Советское
правительство дало согласие отсрочить вывод своих
войск из Северо-Восточных провинций4.
Решение Советского Союза было с удовлетворением
встречено местным населением. В Северо-Восточных
провинциях шла консолидация народно-демократических
сил, и пребывание советских войск способствовало этому.
Через некоторое время чанкайшистское
правительство вновь попросило Советское правительство отсрочить
вывод войск, пытаясь выиграть время для перегруппи-
1 См. «Внешняя политика Советского Союза. 1947 год».
Документы и материалы. М., 1952, ч. I, стр. 375.
2 Там же, стр. 376.
3 См. «Известия», 30 ноября 1945 г.
4 См. там же.
22

ровки своих и американских вооруженных сил, чтобы
захватить революционную базу в Маньчжурии. Вместе
с тем гоминьдановская пропаганда подняла
провокационный шум о том, что СССР якобы «захватил» Северо-
Восток Китая.
Вывод советских войск из Маньчжурии начался
в марте 1946 г. и завершился 3 мая того же года1.
Однако гоминьдановцам не удалось воспользоваться
выводом советских войск для укрепления своих позиций
в Маньчжурии. Китайские революционные войска и
народно-демократическая администрация, снискавшие
высокий авторитет у населения, брали управление
районами, которые покидали советские части, в свои руки и
устанавливали там революционный порядок.
Разгромив Квантунскую армию, советские войска
демонтировали арсеналы, военные и некоторые другие
предприятия, обслуживавшие эту армию и потому
являвшиеся трофеями Вооруженных Сил СССР.
Гоминьдановская военщина рассчитывала использовать все это
в войне против Народно-освободительной армии, против
освобожденных районов. Но подобным расчетам не
суждено было оправдаться.
Взбешенная провалом своих планов, гоминьдановская
клика развернула антисоветскую клеветническую
кампанию «о вывозе Советским Союзом оборудования». Эта
кампания была охотно подхвачена империалистической
пропагандой. Однако происки враждебных сил успеха не
имели. Китайские патриоты понимали, что меры,
принятые Советской Армией, помешали гоминьдановцам
использовать японскую военную промышленность в Северо-
Восточном Китае в целях, враждебных национальным
интересам китайского народа. После образования КНР
китайские коммунисты следующим образом разъяснили
этот вопрос: «...если бы оборудование не было вывезено,
оно попало бы в руки чанкайшистской армии, которая
использовала бы его для производства оружия и
боеприпасов, чтобы усилить себя в своей предсмертной
агонии, а китайский народ пролил бы больше крови в
освободительной войне. Китайский народ ясно отдает себе
отчет в том, что такие действия Советской Армии в
тот период шли на пользу нашей народной революции.
1 См. Внешняя политика Советского Союза. 1946 год».
Документы и материалы. М., 1952, стр. 112.
23

Практически это была своего рода помощь, за которую
мы должны быть чрезвычайно признательны»1.
После ухода советских войск из районов, где
существовала гоминьдановская администрация (юг
Маньчжурии), чанкайшисты прибегли к репрессиям в отношении
местных демократических организаций, а также
советских учреждений — консульств и советской части
администрации Китайской Чанчуньской железной дороги.
20 марта 1946 г. гоминьдановцы насильно отстранили
•советскую администрацию и советских
железнодорожников от работы на КЧЖД. Они захватили склады и все
имущество дороги, начали вывоз награбленных
материальных -ценностей в Пекин. В Мукдене, Сунцзяне, Сы-
пингае, Ляояне и других местах дома, в которых жили
•советские железнодорожники, были ограждены колючей
проволокой. Без разрешения офицеров гоминьдановской
охранки советских граждан не выпускали за пределы
этих резерваций. Их пытались заставить носить особые
нарукавные повязки и нагрудные бирки. В квартиры
•советских граждан врывались солдаты, производили
•обыски и чинили грабежи, издевательства и оскорбления.
Многие советские железнодорожники были выселены из
квартир без права взять даже самые необходимые вещи.
В Мукдене фашиствующие чанкайшистские громилы
21 марта застрелили четырех советских граждан —
служащих советской внешнеторговой организации. На
станции Ляоян гоминьдановские солдаты и офицеры связали
шесть советских граждан, в том числе начальника
станции Горбачева, начальника дистанции пути Агапова и
•его жену — инженера дистанции Целиковскую. Их
водили по улицам, над ними издевались, их избивали. На
протесты советской части администрации КЧЖД
гоминьдановские власти не отвечали. Более того,
начальник северо-восточной ставки Чан Кайши генерал Дун
Янцин опубликовал в прессе заявление о том, что он не
может «гарантировать безопасность советских граждан».
Это было прямым подстрекательством к новым
расправам над советскими гражданами. В результате только в
Чанчуне после занятия его гоминьдановскими войсками
20—21 апреля 1946 г. было расстреляно 10 советских
1 «Ответы на вопросы относительно социалистического
идеологического воспитания», выпуск пятый. Фуцзянь, Жэньминь чубаньшэ.
Пекин, 1957.
24

граждан; 5 из них подверглись зверским истязаниям, 11
советских граждан пропали без вести. Жилища и
имущество советских хозяйственных организаций и КЧЖД
подверглись разграблению.
В целом же в период господства гоминьдановцев
было убито и зверски замучено 60 советских граждан,
работавших на КЧЖД, более 200 семей ограблено. Го-
миньдановцы совершили ряд террористических актов и
против официальных представителей Советского
правительства.
Гоминьдановцы учиняли погромы при
попустительстве или под руководством своих американских хозяев. Во
время провокационных бесчинств и насилий над
советскими гражданами в Мукдене, Ляояне, Телине, Сунц-
зятуне, Сыпингае и позднее в Чанчуне американские
офицеры разъезжали на «виллисах» и фотографировали
«эксцессы».
В создавшихся условиях не могло быть и речи о
нормальном функционировании КЧЖД как совместного
предприятия. Советское правительство было вынуждено
дать указание советским гражданам — служащим
КЧЖД выехать в СССР.
Дорога временно перестала действовать как
совместное предприятие. На КЧЖД осталась лишь небольшая
группа советских железнодорожников во главе с
управляющим дорогой А. Ф. Журавлевым, которая
поддерживала контакты с народно-демократическими властями
в Харбине.
С помощью империалистов США гоминьдановский
режим всячески стремился закрепить Китай на
антисоветских позициях. Откликаясь на выдвигаемые
Вашингтоном доктрины «холодной войны», Чан Кайши
лихорадочно раздавал американским империалистам части
китайской территории, порты Китая для создания сети
военно-морских и военно-воздушных баз США,
нацеленных против Советского Союза. 6 ноября 1946 г.
правительство Чан Кайши заключило с США так называемый
договор о дружбе, торговле и мореплавании и ряд
других соглашений, закрепивших союз гоминьдановцев
с империалистическими кругами Соединенных
Штатов.
Одновременно гоминьдановцы пытались блокировать
район Дальнего и Порт-Артура — договорную зону
расположения советских войск. Особую озлобленность чан-
25
1

каишистов вызывало то обстоятельство, что Советское
правительство решительно отвергло их попытки
осуществить через порт Дальний переброску войск с юга
Китая в Маньчжурию для борьбы с революционными
силами. Гоминьдановскому правительству было заявлено,
что Дальний по советско-китайскому соглашению от
14 августа 1945 г. является торговым портом и служит
для перевозки товаров, а не войск. Высадка чьих бы то
ни было войск в этом порту явилась бы нарушением
данного соглашения.
По мере приближения краха гоминьдановской
реакции антисоветизм в районах, контролируемых Чан Кай-
ши, приобретал все более ярко выраженный характер.
Стремясь подорвать традиционную дружбу китайского
народа с народами СССР, китайские реакционеры
начали разнузданную клеветническую кампанию против
нашей страны. Гоминьдановская пропаганда
распространяла вымыслы о том, что советские железнодорожники
и другие специалисты, помогавшие восстанавливать
транспорт и промышленность в
народно-демократических районах, являются переодетыми советскими
солдатами и офицерами. Несмотря на то что части Советской
Армии были полностью выведены из Северо-Восточного
Китая, гоминьдановцы в провокационных целях
продолжали утверждать, будто в «Харбине насчитывается
50 тысяч советских солдат, переодетых в гражданское
платье», что «советские войска по-прежнему остаются
в Цзямусы, Муданьцзяне, Яньцзи и на станции
Маньчжурия».
Гоминьдановская пресса пыталась внушить
китайскому народу, что не американский империализм, а
Советский Союз — главный враг Китая, что «Советский
Союз проводит империалистическую политику» и т. п.
Требование СССР о выводе американских войск из
Китая гоминьдановское правительство изображало как
«вмешательство во внутренние дела Китая».
Советские представительства в Китае были
поставлены в невыносимые условия. Гоминьдановские
реакционеры инсценировали перед зданием советского
посольства в Пекине антисоветские демонстрации, заставляя
насильно согнанное население выкрикивать
антисоветские лозунги, угрожать расправой над советскими
представителями, нападать на машины советских
дипломатов и т. д.
26

В своей бешеной ненависти к Советскому Союзу го-
миньдановские реакционеры дошли до того, что стали
открыто проповедовать «крестовый поход» против СССР.
Они искусственно разжигали военную истерию,
поднимая крик о «красной агрессии в Китае». Один из
ведущих гоминьдановских деятелей, Чэнь Лифу, например,
заявлял, что в Китае уже происходят «авангардные бои
третьей мировой войны». Гоминьдановский дипломат
некий Ли Ганфу высказался еще более определенно: «Мы
обменяем пространство на время и сведем свои счеты
в третьей мировой войне».
Одновременно гоминьдановский режим пытался
активизировать борьбу против революционных сил в Китае.
В марте 1947 г. чанкайшисты предприняли широкое
наступление на находившийся под контролем КПК район
Шаньси—Ганьсу — Нинся с центром в Яньани. Крупные
наступательные операции были вероломно начаты ими
в Маньчжурии и других районах Китая.
Контролируемые КПК и Народно-освободительной армией
территории, в первую очередь Ляодунский полуостров,
провинции Хэйлунцзян, Гирин, район Синьцзяна, были
подвергнуты экономической блокаде.
В этот трудный период революционная база в
Маньчжурии становится главным оплотом китайской
революции. Здесь набирала силы ее армия, предпринявшая
в 1948—1949 гг. освободительный поход на юг,
завершившийся полным крушением гоминьдановского режима.
Помощь Советского Союза
в укреплении революционной
базы в Маньчжурии
Советский Союз, несмотря на огромные трудности,
связанные с послевоенным восстановлением страны,
предпринял эффективные усилия для укрепления народно-
демократического района в Маньчжурии, который
возник в результате разгрома Квантунской армии.
На территории Маньчжурии, контролируемой
коммунистами и Народно-освободительной армией,
действовали созданные путем свободного волеизъявления
народно-демократические органы власти. В Харбине
размещался народно-демократический
Административный комитет — высший исполнительный орган Северо-
27

Восточных провинций Китая (так назывался в то время
этот район).
Здесь же находилось Северо-Восточное бюро ЦК
КПК, которое осуществляло партийное руководство в
Маньчжурии. Оно пользовалось значительной
автономией, так как резиденция ЦК КПК была в Яньани.
Самостоятельная роль Северо-Восточного бюро особенно
возросла после того, как в марте 1947 г. Яньань была
захвачена чанкайшистами и руководство ЦК КПК,
скрываясь от преследования, утратило возможность
эффективно направлять революционную борьбу в
масштабе всей страны. В состав Северо-Восточного бюро ЦК
КПК входили Гао Ган, Чэнь Юнь, Чжан Вэньтянь,
Линь Бяо, Ли Фучунь, Пын Чжэнь и др.
Народно-демократические районы с первых же дней
своего существования стали получать всестороннюю
помощь и поддержку от Советского Союза. Это сыграло
важную роль в укреплении Объединенной
Демократической Армии (ОДА) — так назывались в то время
вооруженные силы КПК в Маньчжурии. ОДА была
оснащена первоклассным оружием Квантунской армии,
захваченным в качестве трофеев советскими войсками.
В целях налаживания сотрудничества с
народно-демократическими властями Маньчжурии в 1945—1949 гг.
развивались непосредственные контакты руководящих
деятелей наших партий. Например, делегация народно-
демократических районов Маньчжурии во главе с Гао
Ганом и Лю Шаоци в 1945 г. выезжала в СССР, где
встречалась с советскими руководителями.
В Маньчжурии с 1945 г. и до провозглашения
Китайской Народной Республики находилась группа
советских представителей, которая осуществляла
оперативные контакты с КПК, в частности с
Северо-Восточным бюро ЦК КПК.
Советский Союз уже в тот период оказывал большую
помощь в подготовке китайских национальных кадров,
передавал народно-демократическим органам власти
свой опыт государственного и экономического
строительства.
Пребывание советских войск в Маньчжурии имело
важное значение для развития и укрепления ее
экономики. С помощью советских специалистов был
восстановлен и пущен в эксплуатацию ряд важных
предприятий, прежде всего в районах прохождения КЧЖД и в
28

договорной зоне Порт-Артур — Дальний. Части
Советской Армии в Маньчжурии оказывали всемерное
содействие местным властям в ремонте и строительстве
шоссейных дорог, в благоустройстве населенных пунктов.
С их помощью организовывалось профессиональное
обучение рабочих, повышение квалификации специалистов
различного профиля. Была проведена коренная
реконструкция военно-морской базы Порт-Артур.
Оснащенная современной артиллерией, авиацией, военным
флотом, эта база превратилась в надежный бастион на
берегах Желтого моря, в школу китайских военных кадров.
Большую роль в упрочении советско-китайского
сотрудничества сыграли народно-демократические районы
Ляодунского полуострова. Ляодун стал еще одним
плацдармом, откуда развертывалось победоносное
наступление народно-демократических сил Китая.
Районы народно-демократической зоны Маньчжурии,
отрезанные от центральных провинций Китая,
испытывали крайнюю нужду в горючем, автомашинах, угле,
медикаментах, соли, хлопчатобумажных тканях, обуви,
•одежде, сахаре и многих других товарах. Обеспечение
-неотложных нужд населения и сражающейся Народно-
освободительной армии также было осуществлено с
помощью Советского Союза.
21 декабря 1946 г. в Ворошиловске завершились
первые торговые переговоры между советскими
внешнеторговыми организациями (Советский Союз на этих
переговорах представляли сотрудник Министерства внешней
торговли СССР М. И. Сладковский и заместитель
председателя Всесоюзного объединения «Экспортхлеб»
М. И. Сулименко) и народно-демократическим
Административным комитетом Северо-Восточных провинций
Китая. Был подписан контракт, по которому началась
поставка советских товаров для населения и армии,
а также оборудования для оснащения больниц,
госпиталей, школ и т. д. Кроме того,
народно-демократическим организациям Северо-Восточных провинций было
передано трофейное имущество и продовольствие,
реквизированное Советской Армией у японских интервентов.
С захватом гоминьдановскими войсками южной
части Маньчжурии резко ухудшилось продовольственное
положение на Ляодунском полуострове. Советские
организации немедленно осуществили поставки зерна,
растительного масла, сахара, консервов из Владивостока
29

морским путем непосредственно в порт Дальний и
транзитом через северокорейские порты. Продовольствие,
поступавшее в порт Дальний, распределялось местной
китайской народно-демократической администрацией
при содействии гражданской администрации Советской
Армии среди населения Ляодунского лолуострова по
твердым ценам. Все расходы по транспортировке
продовольствия, его хранению и распределению советская
сторона принимала на себя в порядке оказания
безвозмездной помощи китайскому населению.
Летом 1949 г. в Москву прибыла торговая делегация
народно-демократических властей Северо-Восточных
провинций Китая, возглавляемая членом Политбюро
ЦК КПК Гао Ганом. В результате успешных
переговоров было достигнуто соглашение о взаимных поставках
товаров сроком на один год.
По этому соглашению Советский Союз принял
обязательство экспортировать в освобожденные районы
Северо-Восточного Китая промышленное оборудование»
автомашины, нефтепродукты, ткани, бумагу,
медикаменты и другие товары. Народно-демократическая
администрация Северо-Восточных провинций согласилась
поставлять Советскому Союзу соевые бобы,
растительные масла, кукурузу, рис и другие товары1.
Торговые связи между советскими внешнеторговыми
организациями и народно-демократической
администрацией Северо-Восточных провинций неуклонно
расширялись. Об этом свидетельствуют данные о товарообороте
между северо-восточными компаниями (без Ляодуна) и
советскими внешнеторговыми организациями в 1947—
1949 гг. (в млн. руб.)2:
1947 г. 1948 г. 1949 г.
Экспорт из СССР 48 74 100
Импорт в СССР . 45 77 105
Весь товарооборот 93 151 205
Торговля, несомненно, сыграла важную роль в
упрочении народно-демократической власти в
Северо-Восточных провинциях, ставших важнейшей базой для
подготовки генерального наступления
Народно-освободительной армии против гоминьдановского режима.
1 См. «Внешняя политика Советского Союза. 1949 год».
Документы и материалы. М., 1953, стр. 124.
2 «Ленинская политика СССР в отношении Китая», стр. 133.
30

Развитие торгово-экономических связей потребовало
дальнейшего совершенствования коммуникаций, в том
числе использования водных артерий Амура и
Сунгари.
В апреле 1947 г. при содействии Харбинского
отделения советской организации «Дальвнештранс» к
открытию навигации по реке Сунгари были подготовлены
пристани в Цзямусы, Фукдине, Сейсине и созданы
дополнительные причалы в харбинском речном порту.
Советское Амурское речное пароходство выделило
буксиры и баржи, при помощи которых с мая 1947 г.
началось регулярное грузовое сообщение между
китайскими партами на Сунгари и советскими портами
Хабаровском, Благовещенском и Комсомольском-на-Амуре.
Сообщение по Сунгари имело исключительно важное
значение для народно-демократических районов Северо-
Востока Китая, поскольку Цзямусы являлся одним из
важнейших тыловых центров Народно-освободительной
армии, где находились военные учебные заведения,
центральные госпитали и базы материального снабжения.
В содружестве с членом Северо-Восточного бюро ЦК
КПК Чжан Вэньтянем (известным в то время под
фамилией Ло Фу), руководившим партийными,
гражданскими и тыловыми делами в этом центре, советские
внешнеторговые и транспортные организации смогли
в течение навигационного периода 1947 и 1948 гг., т. е.
в годы решительной борьбы народно-демократических
сил с гоминьдановскими войсками, обеспечить
бесперебойное снабжение тыловых районов на реке Сунгари
всеми необходимыми материалами, горючим,
медикаментами, одеждой, обувью и др.
Советские организации оказали помощь
народно-демократическим организациям Северо-Востока и в
налаживании внутренней торговли и финансов этого района.
Советский Союз оказал большое содействие
революционной базе в Маньчжурии в восстановлении и
развитии железнодорожных и хозяйственных коммуникаций,
что имело решающее значение для развертывания
генерального наступления войск народной армии на чанкай-
шистский режим.
В результате военных действий в Маньчжурии было
разрушено или повреждено около 6 тыс. км железных
лорог. Протяженность железнодорожной сети к концу
1945 г. составляла всего лишь 10 тыс. км. Основной ма-
31

гистралью этого района являлась Китайская Чанчунь-
ская железная дорога (ранее КВЖД), построенная
Россией в 1897—1903 гг. Восстановление и освоение КЧЖД
было начато советскими железнодорожниками с первого
же дня вступления СССР в войну с Японией. Работы по
восстановлению разрушенных путей и станционных
сооружений, а также перешивка путей с японской колеи
шириной 1435 мм на колею шириной 1524 мм велись
без малейшего промедления, буквально вслед за
продвижением наступающих частей Советской Армии. Так,
например, в ночь с 8 на 9 августа японцы были выбиты
с пограничной станции Маньчжурия, и уже 9 августа
советские железнодорожники приняли на эту станцию
первый воинский эшелон.
Японские войска, поспешно отступая под
решительными ударами Советской Армии на западной и
восточной линиях КЧЖД, произвели на всем протяжении
1500-километрового пути большие разрушения. Были
выведены из строя связь и сигнализация, полностью
разрушены здания связи в Муданьцзяне, Ананси, Хайларе
и на станции Маньчжурия, уничтожены кабельные
местные сети, взорваны железнодорожные мосты,
разрушено водоснабжение. На многих крупных станциях
японцы вывели из строя паровозные депо (на станциях
Хайлар, Бухеду, Хандаохэцзи, Муданьцзян и др.). Они
разобрали и вывезли станционные пути, уничтожили
станционные постройки на 57 станциях и разъездах. На
станции Муданьцзян был взорван один из крупнейших
в Маньчжурии паровозоремонтных заводов.
К моменту подписания 2 сентября 1945 г. акта о
безоговорочной капитуляции Японии усилиями советских
железнодорожников и бойцов Советской Армии на
восточной и западной линиях КЧЖД было открыто
регулярное движение поездов. Чтобы привести в
надлежащее состояние разрушенное путевое хозяйство и повы- ]
сить пропускную способность железных дорог, скорость
и безопасность движения поездов, советские
железнодорожники в исключительно сжатые сроки выполнили
огромный объем строительных работ.
Было восстановлено большое количество паровозных
депо, пунктов водоснабжения, узлов связи и линий те-
лефонно-телеграфной связи, построены электросиловые
линии, оборудована связь на вновь открытых станциях I
и разъездах. I
32

По инициативе советских железнодорожников на
КЧЖД были организованы курсы по подготовке
китайских кадров железнодорожников массовых профессий.
На центральные курсы было принято 536, на линейные
отделения — свыше 900 человек. На
инженерно-строительном, транспортно-экономическом и
электротехническом факультетах политехнического института КЧЖД,
который стал функционировать с первых же дней
работы КЧЖД, под руководством советских специалистов
обучалось 400 студентов. Это имело большое
политическое и практическое значение, так как на железных
дорогах китайцев использовали на черновой работе, все
технические должности занимали японцы.
Пока шла подготовка китайских национальных
кадров, вся тяжесть лосстановительных работ и
эксплуатации дороги лежа/^а на плечах советских
железнодорожников.
Заводы Сибири и Дальнего Востока приняли в
ремонт изношенные и поврежденные паровозы и вагоны,
принадлежащие КЧЖД. Советские организации
направили в зону народно-демократической администрации
различные материалы (рельсы, балки, металл,
инструменты и др.) и подвижной состав (паровозы, вагоны
и др.). Советские специалисты помогли укомплектовать
кадрами все железнодорожные службы. В результате
братской помощи советского народа к весне 1947 г.
были восстановлены многие главные железнодорожные
магистрали Северо-Восточного Китая, открылась
железнодорожная связь с СССР через станции Забайкальск и
Гродеково.
Большие трудности возникли на железных дорогах
Китая в ходе гражданской войны. Отступающие гоминь-
дановские войска, стремясь задержать передвижение
Народно-освободительной армии, причинили большой
ущерб железнодорожному транспорту, особенно в
южной части Северо-Восточного Китая и на Пекин-Мук-
денской железной дороге. Они разрушили два крупных
моста на реке Сунгари между Харбином и Чанчунем и
между Чанчунем и Гирином, а также депо, мастерские,
водокачки, железнодорожное полотно и т. д.
Железнодорожное сообщение южнее Харбина оказалось
парализованным, нарушилась связь между основными
центрами Северо-Востока. Это осложняло дальнейшее
передвижение Народно-освободительной армии Китая, в
3—423
33

частности ее действия против крупной гоминьдановской
группировки в Южной Маньчжурии. Требовалось
срочно восстановить железнодорожные коммуникации, в
первую очередь железнодорожные мосты на реке Сунгари.
В июне 1948 г. по просьбе народно-демократической
администрации освобожденных районов правительство
СССР направило еще одну группу советских
специалистов-железнодорожников. В состав группы входили
50 инженеров-восстановителей, 52 инструктора, 220
техников и квалифицированных рабочих. Группа была
оснащена необходимой техникой, включая
восстановительные поезда, водолазные станции, подъемные краны
и другие механизмы1. Из Советского Союза были
завезены и все необходимые для восстановления железных
дорог материалы: металлические конструкции, рельсы,
сваи, балки и т. д. Восстановительные работы
производились под руководством советского инженера Ф. И.
Доронина. Координацию этих работ по всей Маньчжурии
осуществлял И. В. Ковалев.
К моменту прибытия советских специалистов уже
имелись проекты восстановления двух разрушенных
крупнейших мостов (на направлении Харбин — Чанчунь
и на направлении Гирин — Чанчунь); они были
составлены в Харбине японскими инженерами, которые
определили сроки выполнения работ в полтора года.
Между тем советская грулпа специалистов и рабочих
восстановила мост «Сунгари-П» в рекордно короткий
срок — в течение двух месяцев. Этот мост находился на
участке Харбин — Чанчунь, имевшем особо важное
значение для операций, планировавшихся
Народно-освободительной армией. Вступление в строй этого моста
позволило командованию Народно-освободительной армии
сосредоточить большие войсковые соединения для
наступления на крупнейший город Маньчжурии — Мукден
(он был освобожден 2 ноября), а в дальнейшем
развернуть наступление и на пекинском направлении. По
предложению советских специалистов, одобренному Северо-
Восточным бюро ЦК КПК, были проведены важные
организационные мероприятия по развертыванию
восстановительных работ на железнодорожном транспорте:
было создано Центральное восстановительное
управление при Главном управлении железных дорог Маньчжу-
1 См. «Ленинская политика СССР в отношении Китая», стр. 136.
34

рии и другие необходимые органы; сформированы
железнодорожные войска в составе четырех
железнодорожных бригад общей численностью 30 тыс. человек;
создан заготовительно-снабженческий аппарат и ряд
специальных баз; организована заготовка шпал и других
важнейших материалов, необходимых для
восстановительных работ; организована база для ремонта и
изготовления мостовых конструкций и оборудования в
Харбине; организован военный железнодорожный парк;
обучены основным приемам восстановительных работ
личный состав железнодорожных войск и специалисты
Центрального восстановительного управления.
По просьбе Северо-Восточного бюро ЦК КПК
советские специалисты-железнодорожники разработали
структуру и штат министерства железнодорожного
транспорта, управлений дорог и линейных организаций, а также
организовали консультации по вопросам составления
хозяйственно-финансового плана восстановления и
развития народного хозяйства Маньчжурии.
Во время консультаций особо обсуждались вопросы
о введении безналичного расчета между
государственными и кооперативными организациями, о взимании
налога с оборота торговых и промышленных предприятий
(в 1947 и 1948 гг. такой налог не взимался), о введении
государственной монополии на спирто-водочные изделия
(спирто-водочные предприятия находились в руках
частного капитала, деятельность же государственных
предприятий была свернута), о введении обязательного
страхования недвижимого имущества и другие вопросы.
Было проведено также техническое обследование
состояния автомобильных и грунтовых дорог Маньчжурии
и составлен двухлетний план работ по приведению в
порядок наиболее важных магистралей.
Предложения советских специалистов были
рассмотрены и утверждены Северо-Восточным бюро ЦК КПК.
План восстановления железных дорог, составленный
по данным технических разведок и утвержденный
Северо-Восточным бюро ЦК КПК по каждому
железнодорожному направлению, предусматривал в первую
очередь работы, связанные с обеспечением успешных
военных действий Народно-освободительной армии.
В итоге большой работы, проведенной под
руководством советских железнодорожников, к 15 декабря
1948 г. было восстановлено свыше 15 тыс. км важней-
3«
35

ших железнодорожных линий Маньчжурии, 120
крупных и средних мостов общей протяженностью более
9 тыс. м, в том числе крупнейшие мосты «Сунгари-П»
длиной 987 м и через реку Ильмахэ длиной 320 м на
участке Харбин — Чанчунь, мост через Сунгари длиной
440 м на участке Гирин— Чанчунь, а также 12
крупных и средних мостов на других направлениях.
Восстановление железных дорог велось в суровых
условиях военного времени. Гоминьдановская авиация
систематически обстреливала и бомбила районы
восстановительных работ, особенно на участках Гирин —
Чанчунь, Тунляо — Синьлитунь — Исянь. В результате
налетов были разрушены станции Синьлитунь, Чжэньцзя-
тунь, Тунляо, повреждено около 150 паровозов и много
подвижного состава. Имелись жертвы среди китайских
железнодорожников и советских специалистов.
Успешное восстановление основных
железнодорожных магистралей Центральной и Южной Маньчжурии
позволило произвести в больших масштабах
перегруппировку и концентрацию частей Народно-освободительной
армии, что способствовало окончательному разгрому
гоминьдановских войск и полному освобождению
Северо-Восточного Китая, обеспечило условия для
победоносного наступления на юг.
С 25 ноября 1948 г. была восстановлена прерванная
в 1945 г. прямая железнодорожная связь советских
пограничных станций Отпор1 и Гродеково с городами
Дальний и Порт-Артур.
Под руководством советских специалистов проходила
подготовка железнодорожных войск
Народно-освободительной армии. Только за летний период 1948 г. было
подготовлено более 4600 специалистов различных
профилей.
В китайских железнодорожных войсках была
организована специальная санитарная служба, в каждой
железнодорожной бригаде — санитарные отделы, а в
батальонах— медицинские пункты. При санитарных
отделах бригад были созданы бригадные лазареты по
50 коек.
Советскими врачами в течение сентября и октября
1948 г. в Харбине были прочитаны лекции на курсах
1 Ныне — Забайкальем
36

усовершенствования китайских военных врачей,
хирургов и терапевтов.
В результате бескорыстной помощи Советского
Союза в строительстве и восстановлении железных дорог и
мостов Маньчжурии, превращения КЧЖД в огромную
промышленную и учебную базу, обеспечившую
накопление опыта и подготовку кадров, северо-восточная
революционная база стала мощным трамплином для
бурного наступления революционных сил на режим Чан
Кайши в 1948—1949 гг. Руководители КПК высоко
оценивали вклад советских людей в развитие китайской
революции, видя в этом яркое проявление пролетарской
солидарности и искренней дружбы Советского Союза
к китайскому народу. «Среди советских работников,
прибывших в Китай,— подчеркивала заместитель
председателя КНР Сун Цинлин, — первыми были советские
инженеры. Они работали над сложными вопросами
оказания помощи, которая сделала возможным
восстановление нашей железнодорожной сети на много месяцев
раньше, чем было запланировано. Они сделали свою
работу и ничего не попросили за это»1.
Многообразную помощь оказали китайскому народу
советские медики.
В конце 1947 г. в освобожденных провинциях
вспыхнула эпидемия чумы, создавшая угрозу для
густонаселенных районов Южной Маньчжурии и Северного Китая.
По просьбе народно-революционных властей
правительство СССР направило туда противоэпидемические
отряды, возглавляемые профессором О. В. Барояном с
участием профессора Н. И. Николаева.
Противоэпидемические отряды, оснащенные лабораториями,
профилактическими и лечебными средствами, развернули широкий
фронт борьбы с чумой, и к середине 1948 г. эпидемия
чумы была ликвидирована. Как признавали
руководители народно-демократической администрации, советские
врачи спасли десятки тысяч жителей Северо-Восточного
Китая от неминуемой смерти.
Весной 1949 г. на освобожденной территории
Внутренней Монголии, в провинции Чахар (в районе
Калгана и других пунктах), распространилась в довольно
широких размерах еще одна эпидемия чумы. По просьбе
народно-демократических властей Советское правитель-
1 «Народный Китай» (Пекин), 1950, № 1 (на англ. яз.).
37

ство направило специальными самолетами
противочумную экспедицию в составе врачей, зоологов и других
специалистов.
Принятые меры позволили к 1 декабря 1949 г.
полностью ликвидировать эпидемию чумы в провинции Ча-
хар и предотвратить ее распространение на другие
провинции Китая. Наши медицинские работники передали
демократическим властям большое количество
специального оборудования, медикаментов и, что особенно
важно, на месте обучали национальные китайские
кадры, которые затем принимали активное участие в
освободительной борьбе народной армии.
Китайской стороне было безвозмездно передано
4 млн. доз противочумной вакцины, 100 л
противочумной сыворотки, комплекты медикаментов для лечения
больных, лаборатории для бактериологического
исследования, автомашины и прочие материалы и имущество
экспедиции1.
Вот что писала Сун Цинлин о бескорыстной
помощи советских медиков во время эпидемии чумы:
«У нас не было достаточно врачей и специалистов, чтобы
справиться с этой опаснейшей эпидемией, и мы
обратились к нашему великому соседу. И вскоре из СССР
прибыли противочумные отряды. Они пришли, оказали
помощь и, закончив работу, уехали домой. У них и
мысли не было добиваться платы или уступок. Они не
требовали никаких прав, кроме права оказать услугу
китайскому народу»2.
В октябре 1949 г. северо-западнее Пекина вновь
вспыхнула эпидемия чумы. В Пекине был введен
карантин. Снабжение города нарушилось, и он начал
испытывать экономические трудности. По просьбе Мао Цзэ-
дуна в течение суток из СССР на самолетах было
направлено несколько противочумных отрядов,
укомплектованных техникой (автомашины, дезинфекционные
установки), медперсоналом и медикаментами.
Миллионам людей были введены противочумные вакцины.
Угрозу удалось быстро ликвидировать.
0 результатах работы противочумных отрядов
свидетельствуют следующие данные. В 1947 г. к моменту
прибытия советских врачей на Северо-Восток было по-
1 См. «Ленинская политика СССР в отношении Китая», стр. 154.
2 «Народный Китай», 1950, № 1 (на англ. яз.).
38

ражено чумой 30326 человек, в 1&48 г. это Число
сократилось до 5947 человек, а в 1949 г. от чумы умерло
лишь 250 человек. Кроме того, советские противочумные
отряды подготовили для Китая большой контингент
медицинских работников, способных проводить
профилактические мероприятия по предотвращению эпидемии
чумы, передали народному правительству
Северо-Восточного Китая свыше 260 наименований
противоэпидемического оборудования и массу дефицитных
медикаментов1.
При продвижении Народно-освободительной армии
Китая в южные районы, особенно в местах дислокации
армии Линь Бяо, войска страдали от малярии. По
просьбе Линь Бяо в течение двух суток из СССР на
самолетах было доставлено около тонны хинина. Хинин помог
сохранить боеспособность армии и провести успешные
боевые операции против гоминьдановцев.
Китайское население, бойцы революционной армии
с глубокой благодарностью оценивали самоотверженные
действия советских людей, тем более что в их памяти
свежи еще были картийы недавнего тяжелого прошлого,
зверств японских и гоминьдановских молодчиков.
Хорошо известно, например, что до образования КНР
вспышки эпидемии чумы возникали в Маньчжурии
периодически. В период оккупации японцы боролись с
чумой зверским методом: деревню или город, на который
падало подозрение в заболевании чумой, окружали
войска, дома из брандспойтов обливали бензином и
поджигали. Жителей, пытавшихся вырваться из огня,
расстреливали японские солдаты.
Как уже отмечалось, советские специалисты вписали
славную страницу в историю братской помощи народно-
демократическим районам Маньчжурии.
В августе 1949 г. ЦК КПК обратился к Советскому
Союзу с просьбой направить в Китай большие группы
специалистов для оказания организационно-технической
помощи в восстановлении и развитии освобождаемых
районов. Советский Союз немедленно командировал
требуемое количество высококвалифицированных
работников в распоряжение народно-демократических
властей.
1 См. «Советские специалисты в новом Китае». Сб. статей под
ред. Ван Хо. Шанхай, 1950, стр. 1.

Прибывшая в Китай первая группа специалистов
(около 250 человек) была укомплектована ню заявкам и
по согласованию с руководством КПК. Одни из них
разрабатывали структуру управления страной, функции
будущих министерств и ведомств, положения о них и
участвовали в практической работе по организации и
налаживанию управления народным хозяйством. Другие
были направлены непосредственно на крупнейшие
заводы для организации восстановительных работ,
управления и эксплуатации действующих предприятий.
Важную роль сыграли советские инженеры и техники
в восстановлении судостроительного завода в Дальнем.
С начала 1947 г. на завод стало поступать советское
оборудование. В течение того же года на заводе
эксплуатировалось уже около 1 тыс. единиц оборудования, в том
числе 350 металлообрабатывающих станков, 50 единиц
кузнечно-прессового оборудования, 30 единиц литейного
оборудования, функционировали 11 литейных печей,
2 сухих дока, инструментальные, деревообделочные и
другие цехи. К концу 1947 г. на заводе уже работало
254 инженера и техника, 261 служащий и свыше 2 тыс.
рабочих.
Особенно значительная реконструкция завода
проводилась в 1948—1949 гг., в результате чего к концу 1949 г.
завод намного превзошел довоенный уровень по объему
производства.
Все предложения советских специалистов по
созданию органов управления и их структуре передавались
в ЦК КПК и в формирующиеся органы
государственного аппарата. Во главе многих министерств и ведомств
были поставлены люди, пришедшие из армии, из
партизанских отрядов, которые не имели ни соответствующей
подготовки, ни опыта работы. Руководствуясь чувством
интернационализма, наши советники и специалисты
бескорыстно передавали новым китайским кадрам свой
богатый опыт, повседневно обучали их.
Наряду с подготовкой национальных кадров
советские советники и специалисты принимали
непосредственное участие в планировании и управлении
народным хозяйством, а также в руководстве работой
крупных предприятий.
Помощь советских специалистов приобрела особенно
большие размеры после образования КНР.
Рассматривая советско-китайские отношения до
40

победы революции и в период их успешного развития,
нельзя не отметить, что даже в лучшие годы эти
отношения испытывали определенные трудности, вызванные
тем, что часть кадров КПК, главным образом выходцы
из мелкобуржуазных слоев, была4 заражена
националистическими и антисоветскими настроениями.
Мелкобуржуазные представления о китайской
революции, шараханья из одной крайности в другую были
органически присущи Мао Цзэдуну уже в тот период.
Часть руководства КПК во главе с Мао Цзэдуном
переоценивала собственные силы и недооценивала силы
врага. Наша партия, международное коммунистическое
движение рекомендовали КПК накапливать силы,
создавать дипломатической и политической борьбой
необходимые условия для оснащения и должной подготовки
Народно-освободительной армии к предстоящему
наступлению. Однако именно в этот период Мао Цзэдун
проявлял «революционное нетерпение». Об этом
свидетельствует распространяемая им в течение многих лет
версия о том, что якобы «Сталин, именно он, сдерживал
китайскую революцию. Сталин говорил, что нельзя вести
гражданскую войну, нужно сотрудничать с Чан Кайши.
В противном случае китайская нация погибнет. Тогда
мы не послушались, и революция победила». Эту
намеренную клевету на политику нашей партии охотно
подхватили антикоммунисты. На самом деле в тот период
речь шла о том, чтобы с помощью дипломатических и
политических маневров сохранить силы китайской
революции, подготовить их для последующего наступления и
обеспечить быструю победу.
Руководящая группа в КПК не понимала или не
хотела понимать, что политика единого фронта не только
на этапе антияпонской войны, но и в 1945—1946 гг.
(когда Чан Кайши и его армия еще имели силы и
располагали мощной поддержкой в лице американского
империализма, а силы компартии были еще распылены) в
первую очередь давала преимущества китайской
революции. Сочетание политических и дипломатических
форм борьбы одновременно с накоплением военного
потенциала для нанесения решающего удара — таков был
единственно верный путь на этом этапе китайской
революции.
Позднее, накануне победы в 1949 г., Мао Цзэдун,
наоборот, высказывал неверие в силы китайской рево-
41

люции, выступавшей в союзе с СССР — первой страной
социализма. Даже на заключительном этапе борьбы,
когда революционная армия успешно продвигалась на
юг, Мао Цзэдун высказывался в том плане, что
революция победит не раньше, чем через два года,
проявлял беспомощность в разработке практических
проблем на случай установления народной власти во всем
Китае.
Весьма показательны внешнеполитические концепции
Мао Цзэдуна в тот период. Известны его высказывания,
что, мол, было бы лучше, если бы Китай не имел
дипломатических отношений ни с Советским Союзом, ни
с Соединенными Штатами Америки. Вместе с тем уже
тогда выдвигались претензии на то, чтобы поставить
под контроль Китая национально-освободительное
движение во всей Азии, и прежде всего в
Юго-Восточной.
Мао Цзэдун проявлял пораженческие
настроения, которые порождались страхом перед гоминьданов-
цами, захватившими в 1947 г. Яньань и вынудившими
его спасаться бегством в северные районы Китая.
Известно, что после захвата Яньани Мао Цзэдун находился
вдалеке от центра революционной борьбы (который
переместился в то время в Маньчжурию), кочуя по
дорогам Северного Китая. Яньань накануне решительной
схватки потеряла свое значение как штаб Компартии
Китая и ее вооруженных сил, эта роль перешла тогда
к Маньчжурии, ставшей главной базой китайской
революции.
Политические шараханья Мао Цзэдуна и в других
случаях подтверждают мелкобуржуазный характер его
мировоззрения, переход от одной крайности
(подталкивание революции в 1945—1946 гг.) к другой (неверие в
1948—1949 гг. в возможность скорой победы китайской
революции).
Негативные тенденции в отношении Советского
Союза проявлялись и у определенной группы из
руководства Северо-Восточного бюро ЦК КПК.
Националистические и антисоветские настроения
распространились настолько широко, что в 1946—1947 гг.
бюро вынуждено было провести ряд разбирательств, в
ходе которых группе руководящих деятелей были
предъявлены серьезные обвинения. Однако руководящие
деятели КПК в то время неохотно осуждали таких работ-
4?

пиков, сохраняя их на руководящих постах и позволяя
им распространять антисоветскую клевету.
В то время настораживали факты, когда со
стороны парторганов Маньчжурии чинились препятствия
в работе Общества китайско-советской дружбы.
Издававшаяся на Северо-Востоке Китая газета «Вэньхуа
бао» («Культура») длительное время пропагандировала
антисоветские измышления ее редактора Сяо Цзюня,
призывавшего «вышвырнуть из Китая империалистов
всех цветов», к которым он причислял и СССР. Газета
субсидировалась коммунистами. Лишь в конце 1948 г.
Северо-Восточное бюро ЦК КПК вынесло решение
закрыть ее.
Благодаря твердой политике Советского Союза, КПСС,
поддержанной другими марксистско-ленинскими
партиями, китайскими интернационалистами, удалось
предотвратить широкую интервенцию американского
империализма в Китае, укрепить революционные силы, создать
в Маньчжурии военно-стратегический плацдарм,
изолировать чанкайшистский режим внутри страны, получить
морально-политическую поддержку китайской
революции со стороны прогрессивной мировой общественности и
тем самым обеспечить великую победу братского
китайского народа в 1949 г.
Исторические факты свидетельствуют о том, что
союз революционных сил Китая с нашей страной и через
нее с мировым революционным движением был одним
из решающих факторов победы китайской революции.
Этот братский союз китайских трудящихся с мировым
социализмом компенсировал относительную слабость
рабочего класса Китая, помогал консолидировать
внутренние силы революции, преграждал путь экспорту
контрреволюции, создавал благоприятные
международные предпосылки для выполнения китайскими
революционерами своей исторической миссии.

Глава вторая
СОВЕТСКО-КИТАЙСКИЕ
ОТНОШЕНИЯ В ГОДЫ
СТАНОВЛЕНИЯ КНР
(1949—1952)
Многолетняя борьба китайского народа за свое
освобождение увенчалась исторической победой. 1 октября
1949 г. была провозглашена Китайская Народная
Республика. Китайская революция нанесла
сокрушительный удар по позициям империализма в Азии,
способствовала дальнейшему изменению соотношения сил на
мировой арене в пользу социализма, дала новый толчок
национально-освободительному движению на
колониальной периферии капиталистического мира.
Победа китайской революции стала возможной
благодаря весьма благоприятной международной
ситуации: с разгромом германского фашизма и японского
милитаризма возникла мировая социалистическая
система— детище международного пролетариата.
Китайская революция получала все возрастающую
поддержку со стороны братских государств, мирового
коммунистического движения, и прежде всего Советского
Союза.
С созданием Китайской Народной Республики
началась новая страница в истории советско-китайских
отношений. Перед народами двух стран, исторически
связанными узами дружбы и братства, открылись широкие
возможности для развития сотрудничества.
Первые акты в отношениях
между СССР и КНР и их значение
ЦК КПСС и Советское правительство с первых дней
образования Китайской Народной Республики всеми
силами стремились к укреплению советско-китайской
дружбы, к развертыванию сотрудничества между СССР
и КНР.
Советский Союз был первым государством, которое
сразу же после образования КНР, 2 октября 1949 г.,
44

заявило о признании нового, народного Китая и об
установлении дипломатических отношений между СССР
и КНР. «Китайское правительство и китайский народ,—
говорилось в ноте МИД КНР в связи с установлением
дипломатических отношений между СССР и КНР,—
испытывают безграничную радость по поводу того, что
сегодня Советский Союз стал и первой дружественной
державой, признавшей Китайскую Народную
Республику»1.
Советский Союз придавал важное значение не
только материальному содержанию своей
интернациональной помощи китайскому народу, но и созданию
прочной международно-правовой основы
советско-китайских отношений. Исключительно важное значение для
упрочения международного положения КНР, для
развития и укрепления советско-китайской дружбы имел
Договор о дружбе, союзе и взаимной помощи между
СССР и КНР, подписанный 14 февраля 1950 г. Договор
воплотил в себе высшие принципы полного
равноправия, уважения территориальной целостности,
государственной независимости и национального суверенитета,
невмешательства во внутренние дела друг друга,
явился образцом нового типа межгосударственных
отношений, присущих братским социалистическим странам.
В приветственной телеграмме советским руководителям
по случаю первой годовщины подписания договора Мао
Цзэдун отмечал: «Подписание Договора о дружбе,
союзе и взаимной помощи между Китаем и СССР не
только оказывает огромнейшую помощь в строительстве
нового Китая, но и является мощной гарантией в
борьбе против агрессии и за сохранение мира и
безопасности на Дальнем Востоке и во всем мире»2.
Учитывая коренные изменения в обстановке на
Дальнем Востоке после образования КНР, Советское
(Правительство пошло навстречу пожеланиям китайской
стороны и создало твердую юридическую основу в
вопросах о КЧЖД, Порт-Артуре и Дальнем.
В соглашении по этим вопросам, подписанном
14 февраля 1950 г., указывалось, что Советское
правительство не позднее конца 1952 г. безвозмездно
передаст правительству КНР все свои права по совместному
1 «Жэньминь жибао», 2.Х.1949.
2 «Жэньминь жибао», 14.11.1951.
45

управлению КЧЖД со всем принадлежащим дороге
имуществом.
В течение того же срока, как это было принято в
отношении КЧЖД, правительства договорились, что
советские войска будут выведены из совместно
используемой военно-морской базы Порт-Артур и
правительству КНР будут переданы все сооружения этой
базы.
Правительство СССР согласилось также все
имеющееся во временном пользовании или в аренде у
советской стороны в Дальнем имущество передать в течение
1950 г. правительству КНР на условиях, которые
подлежали определению в течение трех месяцев со дня
вступления в силу соглашения.
Не менее важное значение для укрепления
дружественных связей между СССР и КНР имело соглашение
о предоставлении Советским Союзом правительству
КНР кредита в сумме 300 млн. американских
долларов, или 1200 млн. руб.1 Советские поставки в КНР
предназначались для восстановления и реконструкции
наиболее важных отраслей народного хозяйства. В
течение пяти лет (1950—1954 гг.) из Советского Союза на
всю сумму кредита предусматривались поставки в
Китай оборудования и материалов для электростанций,
металлургических и машиностроительных заводов,
угольных шахт, железнодорожного и автомобильного
транопорта и других отраслей китайской экономики.
Учитывая огромные разрушения, причиненные
народному хозяйству Китая длительными военными
действиями на его территории, Советское правительство
предоставило Китаю кредит на исключительно
льготных условиях с оплатой всего лишь 1 % за
пользование им, т. е. на условиях, которые не имели прецедента
в мировой кредитной практике.
Советский Союз первоначально взял на себя
обязательства оказать КНР помощь в строительстве 50
крупных промышленных предприятий.
27 марта 1950 г. были подписаны соглашения об
учреждении смешанных советско-китайских акционерных
обществ:
1 В соглашении сумма кредита в рублях не устанавливалась.
Пересчет в рубли был произведен позднее, после установления
с 1 марта 1950 г. нового курса —4 руб. за 1 долл.
46

а) общества «Совкитметалл» («Чжунсуцзиньшугун-
сы»)1, созданного для поисков, разведки, добычи и
переработки цветных и редких металлов на территории
провинции Синьцзян;
б) общества «Совкитнефть» («Чжунсушиюгунсы»)
для поисков, разведки и добычи нефти, газа и
сопутствующих нефти продуктов, их переработки на
территории провинции Синьцзян;
в) общества СКОГА («Чжунсуминьхангунсы») по
эксплуатации следующих воздушных линий:
— Пекин — Шэньян (Мукден) — Чанчунь —
Харбин — Цицикар — Хайлар — Чита;
— Пекин — Тайюань — Сиань — Ланьчжоу — Суч-
жоу — Хами — Урумчи — Кульджа — Алма-Ата;
— Пекин — Чжанцзякоу (Калган) — Улан-Батор —
Иркутск.
По условиям соглашений, срок действия которых
устанавливался на 30 лет, смешанные советско-китайские
общества учреждались на паритетных началах с
соблюдением равного участия сторон в капитале обществ и в
управлении их делами. Руководство обществами должно
было осуществляться представителями сторон в
порядке чередования.
Наряду с выполнением производственных задач,
стоявших перед обществами в начальный период
восстановления китайской экономики, они приняли на себя
обязательства подготовить квалифицированные технические и
административные кадры из числа китайских граждан.
Чтобы выполнить эти задачи, общества создавали
технические школы и курсы или направляли китайских
граждан в учебные заведения Советского Союза. Газета
«Жэньминь жибао» писала: «Благодаря использованию
передового советского опыта экономического
строительства и первоклассной техники удалось в короткие сроки
наладить и расширить работу предприятий, вошедших
1 Еще до второй мировой войны по просьбе китайских властей
провинции Синьцзян советские геологи разведали в этом районе
месторождения цветных металлов и нефти. На базе этих
месторождений были созданы совместные созетско-китайские предприятия по
добыче и обогащению ряда цветных металлов в Бурчуме, по добыче
и переработке нефти в районе Тушанцзы. Эти предприятия работали
до 1943 г. Позже они были законсервированы чанкайшистскимк
властями. На базе этих предприятий и были созданы смешанные
советско-китайские акционерные общества.
47

в эти общества; эти современные предприятия сыграли
положительную роль в восстановлении и развитии
экономики нашей страны. Империалисты очень часто
используют вывоз капиталов в колониальные и
полуколониальные страны с целью осуществления экономической
агрессии в этих странах. Но капиталовложения
социалистического Советского Союза в вышеуказанные
общества носили совершенно иной характер, преследовали
совершенно другие цели. Эти цели состояли в том, чтобы
денежными средствами и техникой помочь разработать
имеющиеся у нас природные богатства, которые мы сами
были не в силах разработать, или наладить
эксплуатацию тех имеющихся предприятий, которые нам было
трудно эксплуатировать своими силами, и тем самым
способствовать созданию условий для экономической
независимости народа нашей страны... Советское
правительство помогло нам наладить работу совместных
обществ, подготовить кадры, передало нам свой опыт и
теперь передает нам свою долю участия в этих
обществах, то есть предприятия, входящие в эти общества,
полностью становятся государственными
предприятиями нашей страны. Сравнивая эти факты с
экономической агрессией империалистов в отношении старого
Китая, разве наш народ может не выражать глубочайшую
благодарность Советскому Союзу за его искреннюю
благородную помощь нашей стране»1.
19 апреля 1950 г. в Москве состоялось подписание
торгового соглашения, определившего общие правовые
основы торговых взаимоотношений между СССР и КНР.
По этому соглашению СССР взял на себя обязательства
экспортировать в Китай бензин, керосин и смазочные
масла, различные машины, инструменты и оборудование,
транспортные средства, горючее, хлопок и другое сырье,
необходимые для восстановления и развития экономики
КНР.
В 1950 г. между СССР и Китаем был заключен ряд
других соглашений: соглашение о почтовой, телеграфной
и телефонной связи, соглашение о прокате советских
фильмов в Китае, соглашение о речном ! судоходстве
с соответствующими правилами.
Оценивая значение договорно-правовых документов,
заключенных между нашими странами в тот период,
1 «Жэньмпнь жибао», 13.Х.1954.
49

Мао Цзэдун говорил на заседании правительства КНР:
«Новые китайско-советские договоры и соглашения
юридически закрепили дружбу между* великими народами
Китая и Советского Союза, дали нам надежного
союзника. Они облегчили нам работу в области внутреннего
строительства и совместное противодействие
империалистической агрессии, во имя сохранения мира во всем
мире»1.
Экономическая помощь
советского народа
в первые годы становления КНР
В эти тяжелые для китайского народа годы становления
народной власти помощь и поддержка Советского Союза
имели для КНР решающее значение. В результате
длительной антияпонской и гражданской войн, а также
откровенного грабежа со стороны империалистических
хищников положение в стране было чрезвычайно
тяжелым: разрушены были и без того слаборазвитые
производительные силы, народ испытывал голод и нищету.
Экономическое положение молодой республики
характеризовалось следующими данными: в 1950 г. в КНР
было добыто 36 млн. т угля, выплавлено 877 тыс. т
чугуна, 584 тыс. т стали. Выпуск промышленной продукции
сильно отставал от максимального уровня 1942—1943 гг.
Так, добыча угля составляла лишь 61%, выплавка
чугуна—46, стали —63% и т. д.
В сильном упадке находилось и сельское хозяйство
страны. Сбор продовольственных культур в 1949 г.
составил менее 3/4 довоенного, а сбор хлопка сократился
почти наполовину.
Тяжелым было материальное положение населения.
Цена одного цзиня (около 400 г) чумизы2 увеличилась
к 1 ноября 1949 г. по сравнению с 1 апреля 1949 г. в
Пекине в 15,3 раза, в Тяньцзине — в 14 раз, а цена риса —
соответственно в 13,8 и 11,5 раза. В ноябре 1949 г. по
сравнению с концом октября цены на
продовольственные товары вновь возросли в 3—4 раза, а на
промышленные— в 2—3 раза. На 1950 г. центральное народное
правительство приняло бюджет с дефицитом в 18,9% к
общему объему расходов.
1 «Жэньминъ жибао», 13.1У.1950.
2 Вид проса.
4-423
49

Положение усугублялось тем, что с 1951 г.
империалисты ввели эмбарго на торговлю с Китаем. Еще в
декабре 1949 г. страны НАТО и Япония создали
Координационный комитет (КОКОМ), призванный
осуществлять контроль и наблюдение за экспортом товаров
«стратегического назначения» в социалистические
страны, в том числе и в Китайскую Народную Республику.
На базе КОКОМ возник Китайский комитет (ЧИНКОМ),
в который дополнительно вошли представители
Австралии, государств Латинской Америки и ряда других стран.
Комитет периодически публиковал списки
«стратегических товаров», запрещенных для ввоза в КНР и
соседние с ней страны. В результате этих мер Китай лишился
возможности закупать на капиталистическом рынке
необходимые ему материалы, машины, оборудование и
т. п., а использование посредников вело к
дополнительным расходам свободной валюты, которой у КНР не
хватало.
Как и в годы освободительной борьбы, советский
народ, еще не залечивший невиданных разрушений
периода Отечественной войны, протянул Китаю руку братской
помощи и стал оказывать китайскому народу всемерное
содействие в восстановлении и развитии его
экономики.
Уже в 1950 г. в соответствии с Договором о дружбе
и взаимопомощи и рядом соглашений Советский Союз
поставил в КНР промышленное оборудование,
сельскохозяйственные машины, автомобили, железнодорожные
материалы и т. п. В Китае работала большая группа
советских специалистов, передававшая научно-технический
опыт СССР и оказывавшая китайскому народу помощь
в восстановлении и развитии народного хозяйства.
Советские специалисты, отмечала Сун Цинлин,
«привезли в Китай драгоценный опыт разрешения
практических проблем любого масштаба. Они привезли с собой
методы, основанные на высших научных достижениях,
богатый опыт работы на пользу народа. Многие из них
принимали участие в восстановлении хозяйства после
Октябрьской социалистической революции. Все они
участвовали в героическом строительстве социализма и
участвуют в подготовке коммунизма в СССР. Те условия,
которые мы имеем в Китае, и те препятствия,' которые
нам приходится преодолевать, уже знакомы им и в свое
время были ими преодолены. Они с величайшим энтузи-
60

азмом относятся к возложенной на них задаче — помочь
китайскому народу в усвоении этого опыта для
строительства нового Китая»1.
Исключительно важное значение имела для КНР
торговля с Советским Союзом. В 1948 г. СССР занимал
девятое место в экспорте Китая, в 1949 г.— третье место,
а к концу 1950 г. вышел на первое место. Начиная с
1949 г. повышается роль Советского Союза и в импорте
Китая. Удельный вес СССР в импорте поднялся с 4,86%
в 1949 г. (пятое место) до 20,4% за первые девять
месяцев 1950 г. (второе место).
В 1951 г. был подписан ряд новых соглашений между
СССР и КНР, свидетельствовавших о дальнейшем
развитии советско-китайского сотрудничества.
14 марта состоялось подписание соглашения о
прямом железнодорожном сообщении, предусматривавшего
прямую перевозку пассажиров, багажа и грузов. 1 июня
было подписано соглашение об установлении курса
рубля в отношении китайского юаня. По этому соглашению
курс рубля устанавливался не через курс американского
доллара, а непосредственно к юаню на основе золотого
содержания рубля и официальной цены на золото в
Пекине. 28 июля 1951 г. в Пекине было заключено
соглашение об учреждении в Дальнем советско-китайского
судоремонтно-судостроительного акционерного общества
«Совкитсудстрой». Общество было создано на
паритетных началах сроком на 25 лет. Одновременно стороны
обменялись нотами, согласно которым китайское
правительство приняло на себя обязательство в течение
первых трех лет сохранить объем советских заказов заводу
«Дальдок» на уровне фактически выполненных заказов
советских организаций в 1949—1950 гг.
Указанные соглашения не только способствовали
стабилизации экономики и финансов народного Китая, но
и укрепляли его международные позиции.
Ярким примером тесного сотрудничества между
СССР и КНР являлся широкий торговый товарооборот
между ними, который возрастал из месяца в месяц. Так,
за 10 месяцев 1951 г. товарооборот между СССР и КНР
был на 77% выше товарооборота за эти же месяцы
1950 г. (в том числе импорт КНР из СССР увеличился
по сравнению с этим же периодом 1950 г. на 117%, а
1 «Народный Китай», 1951, т. III, № 9—10, стр. 20.
4*
51

экспорт в СССР —на 54%). В сентябре 1951 г. на долю
СССР приходилось' 40,7% импорта и 41,12% экспорта
КНР. Благодаря помощи Советского Союза развитие
народного хозяйства КНР в 1951 г. сопровождалось
дальнейшим укреплением плановых начал и улучшением
качества планирования. При содействии советских
специалистов правительство КНР приняло ряд решений и
утвердило ряд документов, которые имели большое
значение для улучшения планирования и усиления плановой
работы в центре и на местах. В июле 1951 г. впервые
в истории КНР был составлен единый годовой
государственный план восстановления и развития народного
хозяйства.
Сотрудничество с Советским Союзом, его
всесторонняя помощь и поддержка способствовали тому, что
1951 год стал годом дальнейшего укрепления и роста
социалистического сектора в народном хозяйстве КНР.
Об этом свидетельствует высокий удельный вес
социалистического сектора в промышленности (в %):
Тяжелая промышленность 80
Нефть 100
Чугун 98
Уголь 72,5
Электроэнергия 76
Машиностроение. 82
Легкая промышленность (по числу занятых) 33
Хлопчатобумажная промышленность (по
фабричному текстилю) 70
В соответствии с соглашением от 14 февраля 1950 г.
Советский Союз в больших объемах стал поставлять
КНР комплектное оборудование. В 1951 г. этого
оборудования было поставлено на 30,9 млн. руб., а в 1952 г.—
на 36,6 млн. руб.1
В последующие годы поставка комплектного
оборудования стала главной статьей советского экспорта
в КНР. Поставка оборудования предусматривала также
оказание помощи в выполнении изыскательских и
проектных работ, пуске предприятий, освоении
производства новых видов промышленной продукции, ранее не
изготовлявшейся в Китае, участие в монтаже и наладке
техники, обучение кадров и т. п.
1 Здесь и далее данные приводятся в новых рублях.
52

В 1950—1952 гг. Советский Союз поставил КНР
943 тыс. т черных металлов, или около 40% общего
производства этих металлов в Китае, 1,5 млн. т
нефтепродуктов, в том числе 506 тыс. т бензина и 477 тыс. т
керосина1.
Большое число советских квалифицированных
специалистов участвовало в разработке и осуществлении
плана гидротехнического строительства на крупнейших
реках КНР, в восстановлении железных дорог.
В качестве исторической аналогии к событиям конца
70-х годов нелишне напомнить, что в 50-е годы, когда
молодая Китайская Народная Республика подвергалась
серьезной опасности и суровым испытаниям, ведя
трудную борьбу с пытавшимися задушить ее силами
внутренней и внешней реакции, именно Советский Союз
решительно выступил в защиту интересов КНР на
мировой арене.
Особый смысл и значение приобретает в эти годы
борьба Советского Союза в поддержку народного Китая
против агрессивных кланов Соединенных Штатов.
Хорошо известны решительные действия СССР в
Организации Объединенных Наций, развертывание широкой
международной кампании против американской
оккупации Тайваня.
Помощь Советского Союза в эти тяжелые для
республики годы не ограничивалась дипломатическими
шагами и развитием всестороннего сотрудничества в
области экономики, науки, культуры, военного
строительства, осуществлялись также и прямые военные акции,
охлаждавшие агрессивные намерения империалистов.
СССР не оставил в беде братский китайский народ и,
встав с ним плечом к плечу, давал отпор всяким
попыткам вмешательства во внутренние дела КНР со
стороны империалистических сил.
В 1949—1950 гг. крупные авиасоединения
Советского Союза по просьбе правительства КНР прикрыли с
воздуха индустриальный центр Восточного Китая —
Шанхай. Налеты американцев и чанкайшистов были
сорваны. Они получили жестокий урок от советских
воздушных асов.
В 1950 г. также по просьбе правительства КНР в
Маньчжурию были переброшены советские отборные
1 См. «Ленинская политика СССР в отношении Китая», стр. 163.

авиационные дивизии, которые надежно защитили
индустриальные центры Северо-Восточного Китая от
вражеских налетов и в воздушных боях сбили десятки
американских самолетов.
Тесное военное сотрудничество осуществлялось
между СССР и КНР в период военных операций в Корее.
Советский Союз бесперебойно снабжал народную
армию Кореи и китайских добровольцев оружием,
боеприпасами, горючим, продовольствием, медикаментами.
В Корее находились советские военные советники, в том
числе и видные военачальники. В боях с агрессорами
принимали участие советские летчики.
Решительная поддержка СССР и других
социалистических государств способствовала предотвращению
прямой империалистической агрессии против КНР в
период корейской войны 1950—1953 гг.
Советско-китайские отношения
в конце восстановительного периода
В первые годы существования Народной Республики
Советский Союз активизировал различные формы
сотрудничества с Китаем. Важное значение для укрепления
межгосударственных связей имели личные контакты
руководителей двух стран.
При подписании в Москве Договора о дружбе, союзе
и взаимной помощи в Советском Союзе находилась
делегация, в составе которой были Мао Цзэдун, Чжоу Энь-
лай и другие видные государственные и партийные
деятели КНР. В СССР неоднократно приезжали Лю Шаоци
(в частности, он возглавлял делегацию КПК на XIX
съезде КПСС), маршал Чжу Дэ. В свою очередь
советские руководящие деятели неоднократно посещали КНР
с дружескими визита-ми.
Крупным событием в советско-китайских отношениях
явились переговоры китайской правительственной
делегации во главе с Чжоу Эньлаем, проходившие в Москве
в сентябре 1952 г. В ходе переговоров стороны
договорились приступить к проведению мероприятий по
безвозмездной передаче Советским Союзом в полную
собственность Китайской Народной Республики его прав по
совместному управлению КЧЖД. Одновременно министры
иностранных дел СССР и КНР обменялись нотами по
вопросу о продлении совместного использования китай-
54

ской военно-морской базы Порт-Артур.- Результаты
переговоров были оценены китайским правительством как
акты бескорыстной и братской помощи со стороны
Советского Союза.
В течение 1950—1952 гг. Китайская Чанчуньская
железная дорога была восстановлена на всем ее
протяжении. Советское правительство в установленный
соглашением срок — 31 декабря 1952 г.— безвозмездно передало
правительству КНР все свои права по совместному
управлению этой дорогой, со всем принадлежащим ей
имуществом.
Были переданы основные магистрали КЧЖД, идущие
от станции Маньчжурия до станции Пограничная (Суй-
фынхэ) и от Харбина до Дальнего и Порт-Артура, с
железнодорожными сооружениями и устройствами,
подвижным составом, электростанциями и линиями связи и
другими предприятиями и учреждениями,
обслуживавшими указанную дорогу.
Этот акт был оценен Мао Цзэдуном в его
телеграмме главе Советского правительства И. В. Сталину как
«огромный вклад Советского Союза в дело
железнодорожного строительства в Китае». Чжоу Эньлай в речи
при подписании заключительного протокола о передаче
КЧЖД сказал: «Китайский народ никогда не забудет
этой братской помощи советского народа. В особенности
следует отметить, что сердечная и терпеливая передача
своих знаний советскими товарищами позволила
китайским служащим и рабочим КЧЖД воспринять
передовой опыт Советского Союза и помогла нам воспитать
многочисленные кадры для железнодорожного
строительства в новом Китае». Газета «Жэньминь жибао» в
передовой статье писала 31 декабря 1952 г., что в
фактах безвозмездной передачи Китаю Китайской Чанчунь-
ской железной дороги и согласия продлить
установленный срок вывода советских войск из Порт-Артура «с еще
большей полнотой проявилось то уважение, с которым
правительство Советского Союза относится к
государственной независимости и национальной чести нашей
страны».
В связи с передачей Китаю КЧЖД газета «Жэньминь
жибао» писала: «Советские работники КЧЖД,
полностью передавая нам передовой советский опыт, в
соответствии с конкретными условиями нашей страны
содействовали развитию творческих сил китайского рабочего
§5

класса, что явилось огромной неоценимой помощью
в различных областях строительства нашей страны»1.
Сохранились интересные документы,
рассказывающие о той огромной помощи, которую оказали советские
люди братскому китайскому народу в период
совместного управления Китайской Чанчуньской железной
дорогой. Например, в заключительном протоколе советско-
китайской комиссии по осуществлению безвозмездной
передачи КЧЖД от 31 декабря 1952 г. отмечалось, что
«за период совместного советско-китайского управления
Китайской Чанчуньской железной дорогой выполнены
.работы по восстановлению 455 км вторых путей, 191 км
автоблокировки и построено 2600 грузовых вагонов.
Восстановлено и капитально отремонтировано 5150
грузовых вагонов, 943 пассажирских вагона, 517 паровозов,
построено и восстановлено 153 тыс. кв. м и
отремонтировано 173 тыс. кв. м жилой площади. Проверкой путе-
измерителем установлено, что путевое хозяйство дороги
имеет отличную и хорошую оценку...».
А вот что говорил 20 октября 1952 г. представитель
КНР в советско-китайской комиссии по передаче
КЧЖД: «Мы искренне и сердечно благодарим
Советское правительство... за огромную бескорыстную помощь
нашей Китайской Народной Республике, нашему
китайскому народу. Факт передачи Китайской Чанчуньской
железной дороги еще нагляднее свидетельствует о том
высоком уважении, которое оказывает Советское
правительство государственному суверенитету и
национальному достоинству китайского народа, а также о
безграничной верности Советского правительства делу дружбы
и союза между Китаем и СССР...»
В телеграмме руководителей Цицикарской железной
дороги в адрес советских специалистов на КЧЖД от
26 декабря 1952 г. сказано следующее: «По случаю
безвозмездной передачи Китайской Народной Республике
в полную собственность всех прав «по совместному
управлению КЧЖД мы от лица всего коллектива работников
Цицикарской железной дороги выражаем искреннюю
благодарность за проявление Советским
правительством духа великого бескорыстия, а также сердечно
благодарим весь коллектив товарищей — советских
специалистов КЧЖД за ту помощь, которую они оказывали
1 «Жэньминь жнбао», 31.XII.1952.
56

Цицикарскойдорбге на протяжении трёх лет. Хотя
совместное китайско-советское управление окончилось,
однако нерушимая дружба между великим китайским и
советским народами будет и впредь вечно развиваться и
укрепляться. Мы обязуемся и в дальнейшем неуклонно
изучать передовой опыт КЧЖД и внедрять его до
конца».
Сохранилось 132 письма работников Цзинаньской,
Цзиньчжоуской, Тяньцзиньской, Ланьчжоуской, Шан
хайской железных дорог. Вот некоторые отрывки из этих
писем:
«Благодаря вашей конкретной помощи,— писали
работники службы эксплуатации Управления Цзиньчжоус
кой железной дороги,— КЧЖД стала знаменем для всех
наших китайских народных дорог. Мы, применив у себя
передовые методы работы КЧЖД в разных
направлениях, добились небывалого подъема и прогресса в
работе по перевозкам».
«Вы самоотверженно подготовили для нашей страны
около 20 тыс. руководящих работников по управлению
железными дорогами и технических работников... Вы
без утайки передали нам передовой советский опыт...
все это является беспримерно огромной помощью нашей
стране во всех областях строительства»,— говорилось
в письме работников вагонной службы Тяньцзиньской
железной дороги.
Когда в 1952 г. правительство КНР решило создать
в своей стране производство натурального каучука,
правительство Советского Союза предоставило Китаю
кредит в сумме 8,55 млн. руб. для финансирования расходов
по развитию каучуконосных плантаций на острове Хай-
нань и в прибрежных районах юго-восточной части
страны.
В 1952 г. торговые отношения между СССР и КНР
получили дальнейшее развитие.
Общий товарооборот между СССР и КНР увеличился
по сравнению с 1950 г. почти в 2 раза1.
Советский Союз значительно усилил техническую
помощь КНР. В 1952 г. наряду с выполнением
изыскательских и проектных работ была оказана большая помощь
в освоении сложного технического оборудования, а так-
1 См. М. И. Сладковский. Очерки экономических отношений
СССР с Китаем. М., 1957, стр. 310.
Б7

же в строительстве новых промышленных предприятий.
Советский Союз в основном выполнил свои
обязательства по технической помощи на 1952 г. За этот год
в эксплуатацию были введены следующие крупные
объекты: льнопрядильный комбинат в Харбине,
авторемонтный завод в Урумчи, электростанция мощностью
25 тыс. кет в Фусине, а также освоена проектная
мощность шести авторемонтных мастерских и заводов,
введенных в эксплуатацию в конце 1951 г. В 1952 г. в КНР
работало около 1 тыс. советских специалистов (из них
более 400 человек — в порядке оказания технической
помощи по контрактам, остальные — в соответствии с
соглашением от 27 марта 1950 г.).
В 1952 г. продолжалось изучение и внедрение опыта
Советского Союза на предприятиях Китая. Используя
опыт СССР, промышленность КНР постепенно
переходила на более совершенную организацию производства,
внедрение новой техники, освоение новых типов машин
и новых видов продукции. На металлургических,
горнорудных предприятиях эффективно использовались
советские методы производства — скоростное резание
металлов, скоростная выплавка стали, скоростной осмотр и
ремонт оборудования и другие. Внедрение этих
производственных методов намного повысило
производительность труда, позволило выявить скрытые ресурсы
предприятий. Так, в результате применения метода
скоростного резания металлов производительность
металлообрабатывающих станков возросла в среднем в 4—5 раз,
а в отдельных случаях — даже в 30 раз.
Использование передового советского опыта
позволило достигнуть больших успехов также и в области
капитального строительства. Работавшая на копях Фу-
синьского горнопромышленного управления бригада Мао
Бэньчжи, применяя советские методы бурения,
повысила производительность труда почти втрое. Применение
советского опыта на строительстве вертикального ствола
на одной из угольных шахт Сианьского горнорудного
управления сократило установленный планом срок
строительства в 2 раза, сберегло 1 млн. человеко-дней и на
40% снизило себестоимость работ. Применение
советского опыта на строительстве Аньшаньского
металлургического комбината позволило в широких масштабах
производить строительные работы в зимних условиях,
что намного ускорило темпы строительства. Изучение
68

советского опыта способствовало быстрому развитию
связи и транспорта.
Кандидат в члены Политбюро ЦК КПК Бо Ибо
в докладе на собрании, посвященном 3-й годовщине
подписания Договора о дружбе, союзе и взаимной помощи
между СССР и КНР, следующим образом
охарактеризовал работу советских специалистов: «Помощь,
оказываемая нам советскими специалистами, является весьма
разнообразной, и каждое мероприятие в нашей
экономической жизни осуществляется с помощью их
передового технического руководства. Невозможно подсчитать
все выгоды, полученные нашей страной в результате их
помощи. Если бы не бескорыстная помощь советских
специалистов, то нам было бы очень трудно добиться тех
огромных успехов в восстановлении и реконструкции
народного хозяйства нашей страны, которых мы достигли
за истекшие три года, начиная с залечивания ран,
нанесенных войной, и кончая коренным улучшением
финансово-экономического положения и созданием различных
условий, необходимых для осуществления первого
пятилетнего плана строительства»1.
При непосредственном участии советских
специалистов происходила реорганизация системы высшего
образования, органов суда и юстиции, создание новых
министерств, системы государственного планирования и т. д.
С помощью советских специалистов за первые три
года народной власти в КНР были изданы на китайском
языке советские книги более 3100 наименований, в том
числе 943 по общественным наукам, 348 по вопросам
культуры и просвещения2. С осени 1952 г. в КНР была
начата перестройка всех учебных программ и учебных
планов по образцу советских вузов, а также
предпринята большая работа по переводу учебных материалов,
используемых в вузах СССР. Так, работниками
сельскохозяйственного института Северо-Восточного Китая в
1952 г. были переведены на китайский язык и разосланы
во все сельскохозяйственные вузы КНР советские
учебные программы по 141 дисциплине.
Под лозунгом «Учиться у Советского Союза» была
широко организована популяризация советского опыта
в различных областях социалистического строительства.
1 «Жэньминь жибао», 15.11.1953.
2 «Народный Китай», 1952, № 22, стр. 27.
59

Одним из показателей этого служило развернувшееся
в первые годы после освобождения массовое движение
за изучение русского языка. За два года существования
народной власти в КНР было открыто 12 институтов
русского языка, в которых обучалось 5 тыс. студентов1.
Наряду с этим в 1952 г. отделения и курсы русского
языка имелись в 57 вузах; русский язык преподавался
во всех средних школах Северо-Восточного Китая, в
59 школах Пекина и других городов.
Успешно развивались советско-китайские культурные
связи. Ярким проявлением дружбы советского и
китайского народов явился месячник китайско-советской
дружбы (ноябрь — декабрь 1952 г.), вылившийся в
большую политическую кампанию. Чжоу Эньлай на
открытии месячника сказал: «Щедрая и бескорыстная помощь
правительства СССР дала нам возможность укрепить
оборону, справиться с экономической блокадой со
стороны империалистических государств и обеспечила
быстрые успехи в работе по восстановлению экономики».
Прибывшая в КНР для участия в месячнике делегация
деятелей советской культуры, науки и искусства во
время поездок по стране встречала горячий прием со
стороны китайского народа.
Благодаря помощи Советского Союза развитие КНР
в 1952 г. характеризовалось дальнейшим укреплением
диктатуры народной демократии, значительными
успехами в государственном, экономическом и культурном
строительстве. В области" экономики 1952 год был в
основном годом завершения восстановления и
дальнейшего развития важнейших отраслей народного
хозяйства, а также подготовки к широкому экономическому
строительству в соответствии с первым пятилетним
планом.
В 1952 г. валовая продукция промышленности по
сравнению с 1951 г. увеличилась на 24,7%, причем
продукция государственной промышленности составила
более 60% общей стоимости всей произведенной в стране
продукции. В сельском хозяйстве наряду с завершением
аграрной реформы развертывалось движение за
увеличение сельскохозяйственного производства и создание
кооперативных форм труда крестьянства. В результате
земельной реформы между крестьянами было распреде-
1 «Народный Китай», 1951, т. IV, № 7—8, стр. 19.
60

лено 44 млн. га земли, за аренду которой крестьяне
выплачивали помещикам ежегодно не менее 30 млн. г
зерна.
В течение восстановительного периода в КНР
произошли крупные социальные и экономические сдвиги.
Опираясь на всестороннюю экономическую,
политическую поддержку и помощь Советского Союза и широкое
сотрудничество в военной области, надежно
гарантировавшее национальную безопасность страны, народное
государство, получившее в наследство разруху и упадок,
смогло при помощи советских специалистов разработать
и осуществить широкую (Программу социальных реформ
и восстановления народного хозяйства.
Окрепла народно-революционная власть. Возник
социалистический сектор в экономике, государство
овладело основными средствами производства, в его
распоряжении находились также основные экономические
рычаги (кредит, снабжение сырьем, сбыт и т. д.), при
помощи которых оно контролировало
частнокапиталистический сектор. Осуществлялись преобразования в
сельском хозяйстве, торговле и других областях. Если
в 1949 г. валовая продукция государственной
промышленности составляла лишь 26,7% всей валовой
продукции промышленности страны, то в 1952 г.—уже 44,7%.
Росло материальное благосостояние населения,
развивалась национальная наука и культура.
Советско-китайские отношения в восстановительный
период представляют собой важный этап. При
интернациональной поддержке и огромной помощи советского
народа Китай получил возможность преодолеть
международные и внутренние трудности и подготовить все
условия для успешного перехода к плановому
социалистическому строительству.

Глава третья
СОВЕТСКО-КИТАЙСКИЕ
ОТНОШЕНИЯ В ГОДЫ
ПЕРВОЙ ПЯТИЛЕТКИ
(1953—1957)
Дальнейшее расширение
сотрудничества
между СССР и КНР
в 1953—1955 гг.
Серьезные успехи, достигнутые в экономическом
строительстве и демократических преобразованиях страны
благодаря самоотверженному труду китайского народа
и бескорыстной помощи Советского Союза, позволили
Компартии Китая выдвинуть в 1953 г. генеральную
линию перехода от капитализма к социализму. В 1954 г.
эта генеральная линия была принята Всекитайским
собранием народных представителей и затем закреплена
в Конституции КНР.
Успехи КНР в различных областях строительства
новой жизни опирались на многосторонний опыт нашей
страны, на огромную материальную помощь советского
народа. В политическом докладе ЦК КПК на VIII
съезде была выражена благодарность всем друзьям
китайского народа за помощь и содействие. «Советский
Союз,— говорилось в этом документе,— оказал
огромную помощь делу социалистического строительства в
нашей стране; большую помощь в этом отношении
оказали также и страны народной демократии Европы и Азии.
Китайский народ никогда не забудет этой товарищеской
помощи братских стран»1.
КНР получала из СССР, других братских стран все
необходимое для развития отечественной индустрии,
науки и техники и имела возможность продавать товары
своего традиционного экспорта на рынках этих стран.
Поэтому попытки США и их партнеров по агрессивным
блокам организовать экономическую блокаду Китая
потерпели полный провал.
1 Приложение к журналу «Народный Китай», 1956, № 19, стр. 49.
62

Наше государство продолжало энергичную борьбу
на международной арене в целях укрепления авторитета
молодой республики, срыва планов империалистов на
изоляцию и блокаду КНР.
В 1953 г. был принят первый пятилетний план
развития народного хозяйства Китайской Народной
Республики.
Сущность генеральной линии коммунистической
партии в переходный период состояла в превращении
социалистической собственности на средства производства
в экономическую основу государственного и
общественного строя КНР. В соответствии с этой центральной
задачей в переходный период предусматривалось
проведение социалистической индустриализации страны и
социалистических преобразований в сельском хозяйстве,
кустарной промышленности, частнокапиталистической
промышленности и торговле. Предполагалось, что для
выполнения этих задач потребуется примерно 15 лет.
В тот период руководящие деятели КПК и китайская
пропаганда в целом правильно понимали соотношение
собственных усилий китайского народа и помощи со
стороны Советского Союза и других братских стран в деле
социалистического строительства в КНР. В передовой
статье «Благодарим Советский Союз за великую
помощь» «Жэньминь жибао» в сентябре 1953 г. писала:
«Председатель Мао Цзэдун, опровергая ошибочное
мнение о том, что победа китайской революции «возможна
и без международной помощи», указывал: «В эпоху
существования империализма подлинная народная
революция в любой стране не может одержать победу без
различного рода помощи международных
революционных сил... Это значит, что мы нуждались в помощи не
только в прошлом, но нуждаемся в ней сейчас и будем
нуждаться в будущем»»1.
Выступая на четвертой сессии НПКС в феврале
1953 г., Мао Цзэдун в числе трех главных
«исторических», как их характеризовала печать, задач указал на
следующую: «...необходимо учиться у Советского Союза.
Мы должны осуществить огромное государственное
строительство, нам предстоит трудная работа, но у нас нет
достаточного опыта. Поэтому мы должны как следует
изучать передовой опыт Советского Союза. Настойчиво
1 «Жэньминь жибао», 16.1X1953.
63

Учиться у Советского Союза должны все: будь то члены
компартии или беспартийные, старые кадры или
молодые кадры, технические работники или люди
интеллектуального труда, рабочие или крестьяне. Мы должны
изучать не только теорию Маркса, Энгельса, Ленина и
Сталина, но и передовую советскую науку и технику.
Мы должны по всей стране развернуть широкое
движение по изучению опыта Советского Союза в интересах
строительства нашего государства»1.
В 1953—1954 гг. проводилась большая работа по
созданию конституционных основ КНР. С советской
стороны по просьбе ЦК КПК был высказан ряд замечаний,
которые нашли отражение в опубликованном 15 июня
1954 г. проекте Конституции КНР.
К 25 августа 1954 г. закончились выборы во
Всекитайское собрание народных представителей. Всего по
стране было избрано 1226 депутатов.
Проходившая в Пекине с 15 по 28 сентября 1954 г.
первая сессия Всекитайского собрания народных
представителей явилась крупнейшим событием в жизни
страны. Принятая на этой сессии Конституция КНР2
установила политическую основу Китайской Народной
Республики — собрания народных представителей.
Образуемые путем всеобщих выборов, эти собрания явились
шагом вперед по сравнению с ранее существовавшими
органами власти, так как полностью выражали волю
народа. Это были подлинно демократические органы
народного представительства. Государственный совет и
местные народные комитеты как исполнительные органы
власти находились соответственно под контролем
Всекитайского и местных собраний народных
представителей.
Единогласно принятая первой сессией Всекитайского
собрания народных представителей Конституция КНР
была направлена на дальнейшее развитие демократии
в стране и вместе с тем на создание единого
централизованного руководства государством.
В Конституции было закреплено стремление
китайского народа к дружбе и сотрудничеству с Советским
1 «Народный Китай», 1953, № 4, стр. 7.
2 Две последующие маоистские конституции, в том числе об-1
разца 1978 г., носят по своей сути антисоциалистический характер,
так как закрепляют господство диктатуры военно-бюрократической
верхушки.
64

Союзом. В ней записано: «Наша страна уже установила
отношения нерушимой дружбы с великим Союзом
Советских Социалистических Республик и со странами
народной демократии...»1 В докладе о проекте конституции
Лю Шаоци говорил: «Путь Советского Союза —это путь„
который соответствует законам исторического развития
и по которому неизбежно пойдет человеческое общество.
Избежать этого пути невозможно»2.
В 1953 г. Китайская Народная Республика
приступила к осуществлению первого пятилетнего плана
развития народного хозяйства. В этот период помощь
Советского Союза КНР приобретает еще большие масштабы.
Первая китайская пятилетка была разработана при
самом активном участии советских специалистов. Она
обеспечивала быстрое и планомерное развитие республики.
Фактически первый пятилетний план КНР, успешно
выполненный китайским народом, был в материальном и
научно-техническом отношении рассчитан на широкую и
всестороннюю помощь Советского .Союза.
21 марта 1953 г. в Москве было подписано
соглашение об оказании Советским Союзом помощи КНР в
расширении действующих и строительстве новых
электростанций.
15 мая 1953 г. состоялось подписание
советско-китайского соглашения о содействии КНР в строительстве и
реконструкции 141 промышленного объекта. В это числа
вошли 50 предприятий по соглашению от 14 февраля
1950 г. и 91 крупное промышленное предприятие
дополнительно3.
В результате укрепления и развития внешнеторговых
связей Советского Союза и Китайской Народной
Республики товарооборот в 1953 г. по сравнению с 1952 г.
возрос на 25,5%. При этом экспорт СССР в КНР в
стоимостном выражении увеличился по сравнению с 1952 г.
на 28,8%, а импорт СССР из КНР —на 21,9%.
Удельный вес КНР в общем объеме внешнеторгового оборота
Советского Союза в 1953 г. составлял 20%, а удельный
1 «Конституция КНР*. Издательство литературы на иностранных
языках. Пекин, 1954, стр. 9.
2 Лю Шаоци. О проекте Конституции Китайской Народной
Республики. — «Материалы первой сессии Всекитайского собрания
народных представителей». М, 1954, стр. 38.
8 См. «Ленинская политика СССР в отношении Китая», стр. 166.
5-423
65

вес Советского Союза в общем объеме
внешнеторгового оборота КНР —55,6%. В 1953 г. Советский Союз
продолжал оказывать также техническую помощь КНР,
причем объем этой помощи по сравнению с 1952 г.
возрос почти в 2 раза.
Первые годы пятилетки имели принципиальное
значение для создания фундамента китайской индустрии.
Поэтому помощь СССР в укреплении ведущих отраслей
промышленности КНР сыграла неоценимую роль для
экономики страны.
В 1954 г. ЦК КПСС предпринял новые важные шаги
по дальнейшему укреплению советско-китайских
отношений. Осенью .1954 г. в КНР прибыла с официальным
визитом советская правительственная делегация.
Переговоры между советской делегацией и
правительством КНР протекали в деловой обстановке
и завершились 12 октября подписанием ряда
документов, натравленных на дальнейшее укрепление мира
в Азии и во всем мире, а именно: совместных деклараций
правительств СССР и КНР по вопросам
советско-китайских отношений и международного положения и об
отношениях с Японией; коммюнике и соглашений о военно-
морской базе Порт-Артур, по вопросу о смешанных
советско-китайских акционерных обществах, о научно-
техническом сотрудничестве, о строительстве железной
дороги Ланьчжоу — Урумчи — Алма-Ата; совместного
коммюнике правительств СССР, КНР и МНР о
строительстве железной дороги от Цзинина до Улан-
Батора.
Кроме того, было заключено соглашение о
предоставлении правительством СССР правительству КНР
долгосрочного кредита в сумме 520 млн. руб. и подписан
протокол об оказании Советским Союзом помощи
Китайской Народной Республике в строительстве
дополнительно 15 промышленных предприятий и увеличении
объема поставок оборудования для 141 предприятия,
предусмотренного в ранее подписанном соглашении1.
Высоко оценивая итоги переговоров, премьер Чжоу
Эньлай на приеме в советском посольстве 12 октября
1954 г. заявил: «Никто не сможет нас разъединить.
Такого рода дружественные отношения с непреодолимой
1 См. «Известия», 12 октября 1954 г.
66

силой продолжают укрепляться и развиваться с каждым
днем, они будут развиваться неизменно в веках и
поколениях»1.
В совместных документах правительств СССР и КНР
подчеркивалось полное единство взглядов как на
развитие двустороннего сотрудничества, так и в оценках
международного положения.
Постоянный комитет Всекитайского собрания
народных представителей, заслушав и обсудив доклад Чжоу
Эньлая о советско-китайских переговорах, 16 октября
1954 г. одобрил результаты этих переговоров. Китайские
руководители тогда высоко оценивали братские акции
Советского Союза. «Китайский народ,— заявлял,
например, Мао Цзэдун в связи с передачей в дар китайскому
народу машин и оборудования для организации
крупного зернового государственного хозяйства,— в этой
великодушной помощи советского народа видит еще
одно проявление глубокой дружбы советского народа
к китайскому народу и его заботы и поддержки дела
строительства, которое ведет китайский народ»2.
Руководствуясь принципами интернационализма, дружбы и
сотрудничества с КНР, учитывая упрочение ее
международного положения и обороноспособности, Советское
правительство по своей инициативе приняло решение
о выводе советских воинских частей из совместно
используемой китайской военно-морской базы Порт-Артур
и безвозмездной передаче этой базы вместе со всеми
вновь построенными сооружениями
военно-стратегического назначения в распоряжение КНР.
В соответствии с соглашением от 12 октября 1954 г.
были также переданы в полную собственность Китая
права и вся советская доля в смешанных
советско-китайских акционерных обществах «Совкитнефть» и «Сов-
китметалл», а впоследствии и Общество
советско-китайской гражданской авиации (СКОГА).
Смешанные общества сыграли важную роль в
восстановлении экономики КНР. Так, общество «Совкит-
металл» создало 11 рудников по добыче новых руд
цветных и редких металлов. Советские специалисты
за время существования общества подготовили 5150
китайских инженеров, техников и квалифицированных
1 «Жэньминь жибао», 13.Х.1954.
2 «Советско-китайские отношения. 1917—1957», стр. 308,
5'
67

рабочих по 73 различным специальностям и около
300 работников административно-управленческого
аппарата.
Обществом был создан горно-нефтяной техникум, в
котором обучалось около 600 китайских студентов.
Общество «Совкитнефть» способствовало укреплению
непосредственных хозяйственных связей между двумя
странами, а также между СССР, КНР и Монгольской
Народной Республикой.
В 1954 г. Советский Союз оказывал помощь КНР в
строительстве 169 предприятий. Общий объем
технической помощи в 1954 г. возрос то сравнению с 1953 г.
почти вдвое. На 1 января 1955 г. в КНР только по
оказанию технической помощи работало около 800
советских специалистов. Наряду с выполнением обязательств
по соглашениям советские специалисты проводили
большую работу по подготовке китайских кадров. В
частности, было подготовлено 800 монтажников и наладчиков
по энергооборудованию, около 600 — по механомонтажу
и более 1 тыс. квалифицированных рабочих различных
специальностей. Большую помощь в экономическом
строительстве КНР продолжали оказывать советские
специалисты-советники, командированные в
соответствии с советско-китайским соглашением от 27 марта
1950 г. На 1 января 1955 г. в КНР работало около
500 таких, специалистов.
На проходившей в декабре 1954 г. в Москве сессии
по научно-техническому сотрудничеству в соответствии
с соглашением от 12 октября 1954 г. было решено, что
Советский Союз передаст КНР безвозмездно проектно-
техническую документацию на строительство
металлургических и машиностроительных заводов,
электростанций, рабочие чертежи для производства машин и
оборудования и технологическую документацию, а также
научно-техническую литературу. Советская сторона
предоставила КНР обширную документацию и чертежи по
техническому оснащению различных отраслей народного
хозяйства. Всего с начала 1950 по июль 1954 г.
китайской стороне была передана техническая документация
по 698 позициям. Основываясь на советской
документации, китайские предприятия стали самостоятельно
производить строительное и горнорудное оборудование, 10-,
20- и 30-тонные мостовые подъемные краны,
экскаваторы и; пр.
68

Советское «правительство согласилось оказать Китаю
гомошь в использовании атомной энергии в мирных
целях. По заключенному 27 апреля 1955 г. соглашению
Советский Союз принял участие в строительстве первого
китайского экспериментального атомного реактора и
циклотрона.
По этому поводу в резолюции Государственного
совета КНР от 31 января 1955 г. говорилось: «Это —славное
выражение мирной внешней политики Советского Союза,
новый вклад в дело укрепления великой дружбы между
Китаем и Советским Союзом. Китайский народ и
правительство выражают сердечную благодарность за
искреннюю и бескорыстную помощь Советского Союза»1.
Общий объем товарооборота во внешней торговле
между СССР и КНР в 1954 г. увеличился по сравнению
с 1953 г. на 5,2%. По данным МВТ КНР, удельный вес
СССР во внешнеторговом обороте Китая в 1954 г.
составил 51,8%.
Важным событием в жизни КНР в 1954 г. было
открытие в Пекине выставки экономических и культурных
достижений Советского Союза. В первый же день
выставку посетило 80 тыс. человек, а общее число
посетителей за время работы выставки составило около 3 млн.
человек. Китайские граждане были восхищены успехами
Страны Советов. В то время и руководство КПК не
могло не присоединиться к этим оценкам. Так, Мао Цзэдун
в книге отзывов оставил следующую запись: «Мы
гордимся тем, что имеем такого могучего союзника. Мощь
Советского Союза является важным условием общего
подъема экономики и культуры стран лагеря мира и
демократии, важным фактором в борьбе за мир во всем
мире и за прогресс человечества».
В 1954 г. СССР и КНР обменялись
многочисленными делегациями представителей общественности, а
также художественными коллективами. Обмен делегациями
сыграл большую роль в укреплении советско-китайской
дружбы, способствовал расширению деловых связей
между отдельными учреждениями и деятелями
культуры, науки и искусства СССР и Китая.
По просьбе правительства КНР в 1955 г. в Шанхае,
а затем в Кантоне была открыта выставка
экономического и культурного строительства СССР, которая с ус-
1 «Советско-китайские отношения. 1917—1957», стр. 314.
> 69

пехом до этого работала в Пекине. Советские
специалисты, обслуживавшие выставку, и здесь проделали
значительную работу по передаче китайским друзьям
научно-технического опыта Советского Союза. Они
выступали с докладами и лекциями, выезжали на
промышленные предприятия Кантона, в пригородные
сельскохозяйственные фермы и кооперативы для оказания
технической помощи и проведения консультаций. При
выставке действовали кружки техминимумов для
китайских специалистов и рабочих. По просьбе китайского
правительства выставка экономического и культурного
строительства СССР была организована также в
Ханькоу.
5 июля 1956 г. в Москве было заключено соглашение
о культурном сотрудничестве СССР и КНР в области
науки, техники, образования, литературы и искусства,
здравоохранения, печати и издательского дела,
радиовещания и телевидения, кинематографии и спорта. Это
соглашение подводило итог многолетнего и плодотворного
сотрудничества в области культуры и закладывало
основу для развития культурных связей на будущее1.
0 размахе сотрудничества в области культуры
свидетельствует тот факт, что в 1949—1958 гг. в СССР
побывали 134 китайских художественных коллектива, было
показано 102 китайских фильма. За это же время Китай
посетили 112 советских коллективов, почти 2 млрд.
человек посмотрели 747 советских кинокартин .
Осуществлялась широкая программа обучения
китайских национальных кадров. Только в 1956 г. на учебу в
СССР выехало 1800 студентов и аспирантов.
1953—1955 годы характеризуются тесным
сотрудничеством СССР и КНР на международной арене.
Правительства обеих стран совместно выступали в поддержку
многих внешнеполитических акций.
Именно в этот период КНР завоевала широкий
международный авторитет как участник политического
урегулирования военного конфликта в Корее. 21 июля
1954 г. ДРВ, Советский Союз, КНР и другие страны
подписали заключительную Декларацию Женевского
совещания о восстановлении мира в Индокитае. Важное
значение имели совместные советско-китайские
заявления об отношениях с Японией. Китай, Индия и другие
1 См. «Советско-китайские отношения. 1917—1957», стр. 316—317.
70

страны Азии стали инициаторами исторической Бандунг-
ской конференции, пяти принципов мирного
сосуществования.
И каждый раз вместе с КНР в ее борьбе за
осуществление социалистических принципов внешней
политики стоял Советский Союз — надежный гарант и
защитник народного Китая.
Политика активного сотрудничества с СССР и
другими странами, борьба против империализма и
колониализма, выступления против агрессии, за сохранение
мира привели к быстрому признанию КНР многими
государствами, расширению ее международных связей.
Вместе с тем сотрудничество с Китаем
способствовало успешному решению целого ряда
народнохозяйственных задач нашей страны, так как КНР поставляла
в Советский Союз ценные виды сырья и другие товары,
необходимые для развития его экономики.
Таким образом, восстановительный период и первая
пятилетка закладывали надежные экономические основы
дружеского сотрудничества между Китаем и Советским
Союзом. Китайские коммунисты-интернационалисты,
подлинные патриоты своей родины, широкие массы
трудящихся Китая видели воочию, что коренные интересы
Китая и Советского Союза совпадают, что
сотрудничество с Советским Союзом на базе равноправия и
взаимопомощи — это столбовая дорога быстрейшего
преодоления экономической и культурной отсталости
страны, превращения ее в великую индустриальную
социалистическую державу. Необходимо также подчеркнуть и
другое принципиальное положение — всестороннее
экономическое и политическое сотрудничество молодой
Китайской Народной Республики с Советским Союзом,
со всеми другими социалистическими странами имело
кардинальное значение не только для создания
благоприятных внешнеполитических предпосылок строительства
социализма в Китае, но и играло решающую роль в
создании благоприятных социальных условий для этого
внутри страны. Следует иметь в виду, что к началу
первой, пятилетки пролетариат составлял около 1%
населения страны, что в 1949 г. рабочих в
Коммунистической партии Китая насчитывалось около 3%,а в 1953г. —
немногим более 6—7%.
В этих условиях относительная слабость рабочего
класса Китая компенсировалась мощной внешней под-
71

держкой мирового пролетариата, прежде всего высоким
авторитетом первой страны победившего социализма —
Советского Союза.
Это видели и сознавали интернационалистические
силы в КПК. С другой стороны, и националистические
элементы в то время, когда Китай еще не окреп и
находился в военной, политической и экономической
конфронтации с крупнейшими империалистическими
странами, не имели поля для маневрирования. Поэтому-то
маоисты до поры до времени отодвигали на задний план
свои гегемонистские и антисоветские идеи. В тот период
и они были заинтересованы в сотрудничестве с
Советским Союзом.
Советско-китайские отношения
в 1956—1957 гг.
Принципиально важными вехами в развитии советско-
китайских отношений и мировом коммунистическом
движении явились XX съезд КПСС (февраль 1956 г.)
и VIII съезд КПК (сентябрь 1956 г.).
В 1956—1957 гг. в Китае постепенно обостряется
борьба двух линий — марксистской,
интернационалистской, с одной стороны, и мелкобуржуазной,
националистической— с другой. Эта борьба осложняется в
результате происков империалистических сил на
международной арене, что нашло свое отражение в событиях
на Ближнем Востоке, выступлениях контрреволюции в
Венгрии, Польше и т. д. Обостряется в этот период
обстановка и в международном коммунистическом
движении в целом.
Перейдя к открытой борьбе против СССР, лидеры
КПК стали представлять дело так, будто их
разногласия с КПСС и другими марксистско-ленинскими
партиями начались после XX съезда КПСС, с решениями
которого они, мол, были принципиально не согласны1.
Однако историческая правда заключается в том, что
Мао Цзэдун и его группа лишь воспользовались
решениями XX съезда для последующих нападок на КПСС
и для продвижения своих особых концепций, которые
1 См. статью «Возникновение и развитие разногласий между
руководством КПСС и нами», опубликованную в «Жэньминь жибао»-
и «Хунци» в сентябре 1967 г.
72

они давно вынашивали. Характерно, что руководители
Коммунистической партии Китая в свое время твердо
заявляли о поддержке решений XX съезда КПСС.
Заместитель председателя Компартии Китая Чжу Дэ
говорил с трибуны XX съезда: «Центральный Комитет
Коммунистической партии Китая глубоко ' уверен, что
XX съезд КПСС будет еще больше способствовать делу
построения коммунизма в Советском Союзе и делу
сохранения мира во всем мире, а также еще больше
воодушевит китайский народ в его борьбе за построение
социализма в своей стране и обеспечение мира в Азии
и во всем мире»1.
Китайская делегация на Московском (1957 г.)
совещании коммунистических и рабочих партий,
возглавляемая Мао Цзэдуном, подписала Декларацию,
содержащую следующее положение: «Исторические решения
XX съезда КПСС имеют не только великое значение
для КПСС и коммунистического строительства в СССР,
но и положили начало новому этапу в
международном коммунистическом движении, способствовали его
дальнейшему развитию на основе
марксизма-ленинизма»2.
Не кто иной, как Мао Цзэдун, открывая VIII съезд
КПК в сентябре 1956 г., т. е. через полгода после
XX съезда КПСС, говорил: «На состоявшемся недавно
XX съезде КПСС были также выработаны многие
правильные политические установки, подвергнуты
осуждению недостатки в партии. Можно с уверенностью
сказать, что их (советских коммунистов.— Авт.) работа в
дальнейшем получит исключительно большое
развитие»3.
В политическом отчете ЦК КПК на VIII съезде КПК,
который проходил при участии Мао Цзэдуна, решения
XX съезда КПСС также получили развернутую
положительную оценку: «Состоявшийся в феврале текущего
года XX съезд Коммунистической партии Советского
Союза,— подчеркивалось в указанном документе,—
1 «XX съезд Коммунистической партии Советского Союза». Сте-
«ографический отчет, т. I. М., 1956, стр. 228.
2 «Программные документы борьбы за мир, демократию и
социализм». М., 1961, стр. 20.
3 «Материалы VIII Всекитайского съезда Коммунистической
партии Китая». М., 1956, стр. 5.
73

является важнейшим политическим событием, имеющим
мировое значение. Съезд не только разработал
грандиозный план шестой пятилетки и целый ряд важнейших
политических установок, направленных на дальнейшее
развитие дела социализма, и осудил культ личности,
который привел внутри партии к серьезным последствиям,
но также выдвинул предложения по дальнейшему
развитию мирного сосуществования и международного
сотрудничества, внес выдающийся вклад в дело разрядки
международной напряженности»1.
В докладе об изменениях в Уставе партии на VIII
съезде КПК говорится следующее: «Ленинизм требует,
чтобы по всем важнейшим вопросам в партии решения
принимались соответствующим коллективом, а не
единолично. XX съезд КПСС дал убедительные
разъяснения важнейшего значения неуклонного соблюдения
принципа коллективного руководства и борьбы против
культа личности. Эти разъяснения оказали огромное
влияние не только на КПСС, но и на другие
коммунистические партии всех стран мира»2.
Мао Цзэдун также делал в свое время весьма
определенные признания на этот счет. В апреле 1956 г. он
говорил: «Доклад о культе личности приносит большую
пользу, некоторые отрицательные моменты, конечно, не
идут ни в какое сравнение с той пользой, которую
получают наши партии в результате постановки этого
вопроса на XX съезде КПСС».
В директивной статье «Еще раз об историческом
опыте диктатуры пролетариата», опубликованной в
«Жэньминь жибао» 29 декабря 1956 г., отмечалось:
«XX съезд Коммунистической партии Советского
Союза проявил огромную решимость и смелость в деле
устранения культа Сталина, выявления серьезности
ошибок Сталина и ликвидации последствий ошибок
Сталина. Во всем мире марксисты-ленинцы и люди,
сочувствующие делу коммунизма, поддерживают усилия
Коммунистической партии Советского Союза,
направленные на исправление ошибок, и желают, чтобы усилия
советских товарищей увенчались полным успехом»3.
1 «Материалы VIII Всекитайского съезда Коммунистической
партии Китая», стр. 59.
2 Там же, стр. 92.
3 «Жэньминь жибао», 29.ХН.1956.
74

Вместе с тем, не желая отказываться от порядков и
методов, связанных с нарушением законности и
попранием принципов коллективного руководства,
антисоветчики в КПК с самого начала заботливо «оберегали»
народ и коммунистов Китая от идей XX съезда КПСС.
Они спекулировали на трудностях в международном
коммунистическом движении (венгерские события и пр.),
чтобы подрывать авторитет КПСС и выставлять себя
в качестве «хранителей революционных традиций».
Все это преследовало по существу одну цель: поставить
КПК в положение лидера международного
коммунистического движения, изобразить Мао Цзэдуна в
качестве «вождя и учителя всех народов».
В оценке роли И. В. Сталина, как и в других
вопросах, у националистически настроенных лидеров КПК
проявлялся сугубо спекулятивный подход. Решив еще
на ранних этапах китайской революции сделать из Мао
Цзэдуна провозвестника «китаизированного
марксизма», они были заинтересованы в том, чтобы всячески
компрометировать советский опыт, в том числе и
накопленный КПСС. Хотя после XX съезда пекинские
лидеры демагогически пытались встать в позу
защитников Сталина, известны, однако, многочисленные крайне
отрицательные маоистские оценки его роли.
Следует иметь в виду, что при жизни И. В. Сталина
руководство КПК, все более раздувая важность «идей
Мао Цзэдуна», не решалось открыто
пропагандировать эти идеи за пределами Китая, поднимать их
значение до уровня мирового коммунистического
движения. Но осуждение культа Сталина, по мнению
руководства КПК, создавало условия для возвеличивания
Мао Цзэдуна, воспевания его в качестве
«величайшего», «гениальнейшего» человека, «вождя мировой
революции» и т. п.
Деятельность нашей партии по укреплению
ленинских принципов коллективного руководства имела
важное значение для здорового, интернационалистского
течения в КПК, побуждая эту часть партии действовать
решительно в защиту марксизма-ленинизма, теории и
практики социализма.
К 1956 г. в результате напряженных усилий
китайских трудящихся и помощи братских стран КНР
совершила подлинный скачок в развитии экономики, науки,
культуры, подъеме материального благосостояния и ук-
75

реплении обороны страны. Объем промышленной
продукции за годы народной власти возрос в 5 раз.
Провозглашение курса на строительство социализма
способствовало усилению интернационалистических
тенденций в партии и народе, укрепляло здоровые силы в
КПК. Крупные успехи в развитии экономики и
культуры, в повышении жизненного уровня населения, рост
авторитета страны на международной арене внушали
уверенность, что Китай идет по правильному пути.
Используя опыт братских партий, КПК вносила свой
вклад в разработку проблемы перехода слаборазвитых
стран к социализму. Создавались благоприятные
предпосылки для созыва очередного съезда КПК.
Состоявшийся в сентябре 1956 г. VIII съезд подтвердил
генеральную линию партии на строительство социализма в
тесном союзе со всеми странами мировой
социалистической системы.
VIII съезд КПК занимает особое место в истории
Коммунистической партии Китая. Главная его
особенность состоит в том, что он прошел под знаком
укрепления и роста здоровых марксистско-ленинских сил в
рядах партии.
Съезд обязал всех коммунистов строго учитывать
объективные возможности развития экономики, не
завышать темпы строительства. Он пришел к выводу, что
в борьбе между социализмом и капитализмом в Китае
вопрос «кто — кого» решен. Съезд выдвинул задачу
повышения материального и культурного уровня жизни
народа, дальнейшего расширения демократии в стране
и партии.
В «Основных положениях Программы», включенных
в принятый VIII съездом новый Устав партии, были
четко определены теоретические основы КПК.
«Коммунистическая партия Китая,— записано в этом документе,—
в своей деятельности руководствуется
марксизмом-ленинизмом... Марксизм-ленинизм не догма, а руководство»
к действию; он требует от людей в борьбе за построение
социализма и коммунизма исходить из реальной
обстановки, гибко и творчески применять его положения для:
решения различных практических вопросов,
возникающих в ходе борьбы, и непрерывно развивать его теорию.
Поэтому в своей деятельности партия твердо
придерживается принципа тесного сочетания всеобщей истины
марксизма-ленинизма с конкретной практикой револю-
7в

ционной борьбы в Китае, выступает против всякого
догматического или эмпирического уклона»1.
Таким образом, VIII съезд КПК изменил
формулировку об идейно-теоретических основах партии,
принятую VII съездом. В материалах VII съезда по
этому поводу говорилось, что «Коммунистическая
партия Китая руководствуется во всей своей работе идеями
Мао Цзэдуна, соединяющими теорию
марксизма-ленинизма с практикой китайской революции»2.
В качестве основных задач партии «в переходный
период от создания Китайской Народной Республики
вплоть до построения социалистического общества»
VIII съезд КПК указал на «постепенное завершение
социалистического преобразования сельского хозяйства»
кустарной промышленности и капиталистической
промышленности и торговли, постепенное осуществление
индустриализации страны»3. «Для осуществления
индустриализации и достижения неуклонного подъема
народного хозяйства,— говорилось в «Основных
положениях Программы»,—необходимо преимущественное
развитие тяжелой промышленности...»4 В отчетном докладе
на съезде подверглись критике отступления от
генеральной линии партии в переходный лериод, был осужден
наряду с правым и уклон «влево», заключавшийся в
«требовании построить социализм «в одно прекрасное
утро»», «в отказе признать то, что переход к социализ
му нужно осуществлять, двигаясь вперед постепенно* в
неверии, что мы сможем достичь целей
социалистической революции мирным путем»5.
В политическом отчете ЦК КПК съезду указывалось
на то, что важную роль в повышении активности
широких масс рабочих и служащих играет постепенное
улучшение их жизни, отмечалась необходимость
«последовательно осуществить принцип оплаты по труду», так как
«одностороннее подчеркивание общегосударственных
интересов и перспективных интересов будущего при
пренебрежении личными интересами рабочих и служащих
1 «Материалы VIII Всекитайского съезда Коммунистической
партии Китая», стр. 508.
2 Лю Шаоцй. О партии. Пекин, 1961 (на англ. яз.).
8 «Материалы VIII Всекитайского съезда Коммунистической
партии Китая», стр. 508—509.
4 Там же, стр. 509.
5 Там же, стр. 11.
77

и интересами настоящего времени тоже является
ошибочным»1.
Определяя внешнеполитическую линию, VIII съезд
в «Основных положениях Программы» указал на то,
что КПК «выступает за внешнюю политику сохранения
мира во всем мире и мирного сосуществования стран с
различным^ строем... Партия прилагает усилия для
развития и укрепления дружбы со странами лагеря мира,
демократии и социализма, возглавляемого Советским
Союзом, укрепляет солидарность пролетарского
интернационализма, изучает опыт мирового
коммунистического движения, поддерживает борьбу коммунистов,
прогрессивных элементов и трудового народа всех стран,
направленную на обеспечение прогресса человечества,
воспитывает своих членов и народ в духе
интернационализма, выраженного в призыве — «Пролетарии всех
стран, соединяйтесь!»»2. В отчетном докладе на съезде
говорилось: «Без великой интернациональной
солидарности пролетариата всех стран и без поддержки
международных революционных сил невозможна победа
социализма в нашей стране, а если победа будет
одержана, то ее невозможно будет закрепить». На съезде был
провозглашен призыв «любовно и скромно относиться
к любой из братских партий... решительно бороться с
любыми проявлениями опасных уклонов1
великодержавного шовинизма и буржуазного национализма»3.
Под давлением обстоятельств лидеры КПК
вынуждены были маскировать свои подлинные настроения и
взгляды. В речи при открытии съезда Мао Цзэдун,
подчеркнув необходимость усиления работы по овладению
марксистско-ленинской теорией социалистического
строительства, призвал партию не допускать
зазнайства, изучать опыт Советского Союза. «Нам предстоит,—
говорил он,— исключительно трудная работа, чтобы
превратить отсталый аграрный Китай в передовой
индустриальный Китай, а наш опыт весьма недостаточен.
Поэтому надо уметь учиться. Надо уметь учиться у
идущего впереди Советского Союза, надо уметь
учиться у стран народной демократии, надо уметь учиться у
всех братских партий, надо уметь учиться у народов
1 «Материалы VIII Всекитайского съезда Коммунистической
партии Китая», стр. 35—36.
2 Там же, стр. 510—511.
3 Там же, стр. 76.
78

всех стран. Мы ни в коем случае... не должны зазна*
ваться вследствие победы революции и некоторых уопе-
хов в строительстве»1.
Мао Цзэдун вынужден был сделать и такое
заявление: «Если говорить в международном масштабе, то
наши победы были одержаны благодаря поддержке
возглавляемого Советским Союзом лагеря мира,
демократии и социализма и глубокому сочувствию со стороны
миролюбивых народов всего мира»2.
В «Основных положениях Программы», включенных
в Устав КПК, было также записано: «Исходя из
демократического централизма в партии, каждая партийная
организация должна строго соблюдать принцип
сочетания коллективного руководства с личной
ответственностью, любой член партии и партийная организация
должны находиться под контролем (курсив наш.— Авт.)
партии, осуществляемым сверху вниз и снизу вверх»3.
Важные результаты работы VIII съезда КПК
объясняются рядом факторов.
Во-первых, к этому времени в социалистическом
строительстве в Китае имелись значительные
достижения. Завершалось выполнение первого пятилетнего
плана, укреплялись социалистические производственные
отношения в городе и деревне. Китайские коммунисты на
собственном опыте убеждались, что, следуя по
марксистско-ленинскому пути и используя опыт строительства
социализма в СССР и других братских странах, Китай
может покончить с многовековой отсталостью, коренным
образом улучшить жизнь широких трудящихся масс.
Во-вторых, внутренние и международные успехи
КНР были неразрывно связаны с огромной
интернациональной помощью Китаю, которую оказывали Советский
Союз и другие социалистические страны. Таким
образом, интернационализм в действии показывал
китайским трудящимся, что «без великой интернациональной
солидарности пролетариата всех стран и без поддержки
международных революционных сил» победа
социализма в Китае невозможна4.
1 «Материалы VIII Всекитайского съезда Коммунистической
партии Китая», стр. 5.
2 Там же, стр. 4.
8 Там же, стр. 512.
4 См. там же, стр. 76.

В-третьих, под влиянием КПСС, других марксистско-
ленинских партий VIII съезд Компартии Китая обратил
внимание на важнейшее значение неуклонного
соблюдения принципа коллективного руководства и борьбы
против культа личности, изменил формулировку в Уставе
об идейно-теоретических основах партии, подчеркнув,
что «Коммунистическая партия Китая в своей
деятельности руководствуется марксизмом-ленинизмом»1.
Однако такие решения вступали в резкое
противоречие с политическими концепциями Мао Цзэдуна и
создавали реальную угрозу его самовластию. Стремясь
предотвратить дальнейшее развитие событий в этом
направлении, вновь захватить инициативу, Мао и его
сторонники в последующие годы используют в своих
интересах царившую в стране обстановку национального
подъема, естественное стремление китайского народа
побыстрее вывести страну в ряд развитых
социалистических государств.
Претворение в жизнь решений VIII съезда КПК
настоятельно требовало устранения недостатков в
партийном и государственном строительстве и в
идеологической работе, которые имелись в предыдущие годы.
Эти решения создавали заслон на пути
волюнтаристских мелкобуржуазных установок в строительстве
социализма, на пути авантюристических решений во
внешней политике.
Новый этап социалистического строительства
выдвигал перед руководством КНР очередные задачи,
решение которых затруднялось тем, что представители
разных течений в КПК по-разному подходили к
принципиальным решениям этого съезда.
Первые же шаги по пути осуществления решений
VIII съезда" показали, что влиятельная часть
пекинского руководства по меньшей мере декларативно,
неглубоко подошла к их выполнению. Выявились попытки
продвигать волюнтаристские установки типа курса
«пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто
школ», «борьба с правыми», которые при их известной
привлекательности и оправданности призваны были
оживить в стране националистические, антисоветские
настроения, т. е. подрывать неугодные националистам
решения VIII съезда.
1 «Материалы VIII Всекитайского съезда Коммунистической
партии Китая», стр. 508.
80

Решения VIII съезда КПК не случайно подверглись
особенно злобным нападкам со стороны националистов.
Какие только проклятия не посылали по адресу этих
решений вдохновители «культурной революции»! Однако
в тот период националистические силы в КПК, видимо,
еще не были готовы к «главному бою». Они тщательно
замаскировались и ожидали «своего часа», чтобы
расправиться со всеми инакомыслящими, отбросить
марксистско-ленинскую теорию, расчистить почву для
продвижения особых идеологических взглядов.
Политическое сотрудничество
СССР и КНР в 1956—1957 гг.
В 1956—1957 гг. между нашими странами продолжало
развиваться сотрудничество во внешнеполитической
области. КНР занимала общие с СССР позиции по ряду
важнейших международных вопросов.
14 сентября 1956 г. Постоянный комитет
Всекитайского собрания народных представителей принял
резолюцию, в которой говорилось, что «советское
предложение (о разоружении.— Авт.) отвечает интересам как
советского народа, так и интересам китайского народа
и других народов мира. Поэтому Постоянный комитет
Всекитайского собрания народных представителей
полностью поддерживает предложения, содержащиеся в
Обращении Верховного Совета СССР к парламентам
всех стран мира о разоружении».
Руководство КПК и КНР правильно оценивало
события 1956 г. в Венгрии. В совместном советско-китайском
заявлении от 18 января 1957 г., подписанном по случаю
пребывания в СССР правительственной делегации КНР
во главе с Чжоу Эньлаем, указывалось: «Вооруженный
мятеж в Венгрии был спровоцирован
империалистическими агрессивными кругами и венгерскими
контрреволюционными элементами, которые использовали
недовольство венгерских трудящихся масс и молодежи
ошибками прежнего руководства. Они пытались уничтожить
социалистический строй в Венгрии, восстановить
фашистскую диктатуру и создать тем самым в Европе очаг
войны; своим заговором в Венгрии они пытались
пробить брешь, чтобы осуществить свои замыслы —
разобщить социалистические страны и бить их поодиночке.
6-423
81

Быстрый разгром контрреволюционных сил
венгерским народом под руководством Венгерской
социалистической рабочей партии и Рабоче-крестьянского
революционного правительства и при помощи Советского
Союза является крупной победой дела мира и
социализма.
Оказав венгерскому народу помощь в ликвидации
контрреволюционного мятежа, Советский Союз выполнил
свой интернациональный долг перед трудящимися
Венгрии и других социалистических стран, что в высшей
степени отвечает интересам защиты мира во всем мире»1.
2 ноября 1956 г. правительство КНР опубликовало
заявление по поводу Декларации правительства Союза
ССР от 30 октября 1956 г. об основах развития и
дальнейшего укрепления дружбы и сотрудничества между
Советским Союзом и другими социалистическими
государствами. В заявлении указывалось: «Правительство
Китайской Народной Республики считает: эта
Декларация правительства Советского Союза является
правильной»2.
В ноябре — декабре 1956 г. в Советском Союзе
находилась делегация Всекитайского собрания народных
представителей (ВСНП) во главе с заместителем
председателя Постоянного комитета ВСНП Пын Чжэнем.
Делегация посетила Иркутск, Омск, Москву, Ленинград,
Ташкент, Тбилиси. Знакомство с Советским Союзом и
теплый прием, оказанный ей повсюду, произвели
большое впечатление на китайских представителей.
Выступая 28 ноября на встрече с трудящимися Москвы,
глава делегации говорил: «Повсюду мы видели, как
советские рабочие, крестьяне и интеллигенция под
руководством Коммунистической партии Советского Союза и
Советского правительства с энтузиазмом, небывалыми
темпами и с грандиозным размахом продолжают
строить коммунистическое общество. Мы увидели самую
первоклассную в мире современную промышленность,
которая производит для Советского Союза и для нашей
страны современное промышленное оборудование и
другие средства производства. Она также изо дня в день
все больше производит предметов потребления. Мы
увидели коллективное сельское хозяйство, созданное на
базе современной промышленности, видели, как вы прев-
1 «Известия», 19 января 1957 г.
2 «Правда», 2 ноября 1956 г.
82

ращаете пустыни в плодородные хлопковые поля. Мы
увидели новый подъем социалистической культуры, мы
также увидели, что материальный и культурный уровень
советского народа непрерывно повышается»1.
В январе 1957 г. нашу страну с дружеским визитом
посетила правительственная делегация Китайской
Народной Республики во главе с премьером
Государственного совета и министром иностранных дел Чжоу Энь-
лаем. Делегация побывала в Москве, Иркутске, Омске,
Ташкенте и ознакомилась с рядом промышленных
предприятий, колхозов, учебных заведений. Между
правительственными делегациями Советского Союза и
Китайской Народной Республики состоялся обмен мнениями
по важным вопросам международного положения, в том
числе в связи с англо-франко-израильской агрессией
против Египта и контрреволюционным мятежом в
Венгрии, а также по вопросам дальнейшего дружественного
сотрудничества между КНР и социалистическими
странами.
В апреле — мае 1957 г. состоялся официальный
визит дружбы в Китай Председателя Президиума
Верховного Совета СССР К. Е. Ворошилова. К. Е. Ворошилов
и сопровождавшие его государственные деятели СССР
совершили поездку по стране, посетили города Пекин,
Аньшань, Шэньян, Тяньцзинь, Шанхай, Ханчжоу,
Кантон, Ухань и Куньмин, побывали на предприятиях и в
сельскохозяйственных кооперативах, осмотрели научные
и учебные заведения, исторические и культурные
памятники Китая. Китайский народ сердечно приветствовал
советских гостей. Встречи с трудящимися превращались
в грандиозные демонстрации советско-китайской
дружбы.
Делегация имела беседы с Мао Цзэдуном, Чжу
Дэ, Лю Шаоци, Чжоу Эньлаем, Сун Цинлин, Чэнь
Юнем, Дэн Сяопином, Пын Чжэнем, Хэ Луном и
другими государственными и общественными деятелями
Китая. В беседах были затронуты проблемы
советско-китайских отношений и различные вопросы
международного положения. Мао Цзэдун был приглашен посетить
Советский Союз2.
Во время пребывания советской делегации в КНР
китайские руководители неоднократно делали заявле-
1 «Известия», 29 ноября 1956 г.
2 См. «Известия», 28 мая 1957 г.
6«
83

ния, в которых высоко оценивались политика
Советского Союза в отношении Китая, интернационалистический
курс КПСС. 15 апреля во время встречи К. Е.
Ворошилова на аэродроме в Пекине Мао Цзэдун говорил:
«Советский народ оказывал и оказывает нам
величайшие поддержку и сочувствие китайской революции и
делу строительства. Разрешите мне выразить Вам и в
Вашем лице советскому народу, Советскому
правительству и Коммунистической партии Советского Союза
нашу сердечную благодарность»1.
3 мая 1957 г. на приеме в посольстве СССР в
Пекине он говорил: «В эти дни весь мир вновь увидел
монолитное единство и сплоченность, а также теснейшую и
глубокую дружбу народов Китая и Советского Союза.
Такого рода сплоченность и дружба не только
являются фактором, благоприятствующим делу
социалистического и коммунистического строительства в обеих
наших странах, но также представляют собой важную
составную часть сплоченности социалистических стран,
надежную гарантию всеобщего мира и дела прогресса
человечества. Китайский народ, как и советский народ,
будет и впредь всемерно прилагать усилия во имя
непрерывного укрепления и развития отношений
сплоченности, дружбы и сотрудничества между нашими двумя
странами»2.
В сентябре — октябре 1957 г. КНР посетила
делегация Верховного Совета СССР. Она приняла участие в
праздновании 8-й годовщины образования Китайской
Народной Республики.
Одним из проявлений твердого и последовательного
курса нашей партии на развитие и упрочение отношений
между СССР и КНР явилось создание 29 октября
1957 г. в Москве Общества советско-китайской дружбы.
Общество поставило перед собой такие задачи:
содействовать дальнейшему развитию и укреплению братской
дружбы и сотрудничества между нашими двумя
великими народами; расширять культурное сотрудничество,
а также всесторонний обмен опытом культурного
строительства с Китайской Народной Республикой; еще более
широко знакомить советскую общественность с жизнью
китайского народа и его опытом социалистического
1 «Известия», 16 апреля 1957 г.
2 «Известия», 4 мая 1957 г.
84

строительства; содействовать всестороннему
ознакомлению китайского народа с жизнью и трудом советских
людей.
В ноябре 1957 г. советский народ торжественно
отметил 40-ю годовщину 'Великой Октябрьской
социалистической революции. На этот праздник в Москву прибыла
партийно-правительственная делегация КНР во главе
с Мао Цзэдуном. В делегацию вошли также
заместитель председателя Постоянного комитета Всекитайского»
собрания народных представителей Сун Цинлин,
заместитель премьера Государственного совета КНР,
Генеральный секретарь Центрального Комитета
Коммунистической партии Китая, член Политбюро ЦК КПК Дэн;
Сяопин, заместитель премьера Государственного совета
и министр обороны, член Политбюро ЦК КПК Пын Дэ-
хуай, заместитель председателя Постоянного комитета?
ВСНП Го Можо и другие видные партийные и
государственные деятели КНР.
На юбилейной сессии Верховного Совета СССР,
посвященной 40-летию Великой Октябрьской
социалистической революции, Мао-Цзэдун отметил, что за всю»
историю отношения между любыми государствами не
могли быть такими, какими сложились отношения
между странами социализма, когда народы этих стран
делят радость и горе, относятся друг к другу с взаимным
уважением и доверием, помогают и воодушевляют друг
друга. «У нас единая судьба и единое дыхание с
Советским Союзом и всем социалистическим лагерем»,—
сказал Мао Цзэдун.
Это заявление носило лицемерный характер, ибо уже
тогда Мао Цзэдун вел линию на навязывание
социалистическим странам своей платформы.
Постепенная ревизия решений VIII съезда
Компартии Китая определенной частью руководства КПК
продолжалась. Активизировался националистический,
антисоветский курс. Для этого использовались различные
формы и методы, проводились кампании, имевшие целью
ослабить позиции марксизма-ленинизма в КНР.
Показательны в этом отношении события 1957 г.
Тогда в КНР развернулись широкие выступления
правых элементов. Националистическая часть
руководства КПК, как это теперь стало ясно благодаря
«культурной революции», избрала весьма своеобразную
тактику «борьбы» с ними. Длительное время руководстве*
85

КПК воздерживалось от разоблачения клеветнических
выступлений правых. С начала мая и до середины июня
1957 г. правым фактически была предоставлена трибуна
для широкой пропаганды своих взглядов на страницах
печати, на митингах, по радио и т. п. Больше того,
руководство КПК по существу поощряло правых к
выступлениям, чему, в частности, способствовал провозглашенный
им лозунг «пусть расцветают сто цветов, пусть
соперничают сто школ».
Важнейшую часть нападок правых составляли
антисоветские выступления, для чего им были
предоставлены широкие возможности. Так, например, газета «Хэй-
лунцзян жибао», орган провинциального комитета КПК,
обильно цитировала заявления некоего Цзинь Юйхая,
призывавшего к «возвращению земель, захваченных
Советским Союзом, к «борьбе против СССР до последней
капли крови под лозунгом «месть»». «Если бы сейчас
передо мной стоял советский человек и американец,—
заявлял этот озверевший антисоветчик,— и у меня был
бы всего один патрон, то я, вне всякого сомнения,
застрелил бы советского человека». В газете «Чанцзян
жибао» приводились слова некоего правого элемента
Чжун Юйвэня о том, что «Владивосток и Монголия —
китайские территории». Но руководство КПК
совершенно не случайно продолжало проводить свой курс
«выжидания» и не разоблачало антисоветские измышления
правых.
Благодаря попустительству китайских властей
правые элементы предпринимали попытки перейти от
пропаганды к прямым провокациям. Так, в феврале 1957 г.
в Сиани толпа свыше 100 человек с антисоветскими
лозунгами ворвалась во двор гостиницы, в которой жили
советские специалисты. В мае 1957 г. антисоветские
элементы намеревались устроить провокацию во время
посещения Гуанчжоу Председателем Президиума
Верховного Совета СССР К. Е. Ворошиловым.
Правые вылили ушаты антисоветской клеветы на
страницах газет, издали массовыми тиражами сборники
с гнусными антисоветскими высказываниями. Критика
этих выступлений руководителями КПК все же была
проведена, но в самой общей форме, без опровержения
их на широком фактическом материале. Выдвинутые
правыми территориальные претензии к СССР вообще
не были отвергнуты.
86

Такая позиция становится совершенно понятной, если-
учесть, что позднее националисты в КПК по сути дела
повторили те же клеветнические антисоветские
измышления, которые распространяли в 1957 г. правые
элементы. Характерно, что значительная часть правых,
выступивших с антисоветскими заявлениями, в
последующие годы была реабилитирована. Уже в конце 1958 г. на
конференциях и съездах демократических партий в их
центральные органы были избраны такие наиболее
активные главари правых, как Чжан Боцзюнь, Ло Лунцзи
и др. К памяти лидера и главного рупора правых — Лун
Юня, умершего в 1962 г., помимо реабилитации было
проявлено особое внимание. Комиссию по организации
его похорон возглавил член Политбюро ЦК КПК
Чэнь И, в ее состав входили также другие члены
Политбюро.
Высказывания правых, изданные отдельными
сборниками, были рекомендованы для политической учебы.
Все это говорит о том, что в 1957 г. националисты,
воспользовавшись антисоциалистическими и
антисоветскими выступлениями буржуазных элементов,
распространили в широких слоях китайского населения
антисоветскую клевету. При этом группа Мао Цзэдуна
старалась скрываться под маской непричастности.
В этот период вновь отчетливо проявилась борьба
внутри самого руководства КПК по вопросу об
отношении к СССР. Позиции интернационалистских и
реалистически мыслящих сил в КПК были в то время еще
настолько сильными, а потребность в сотрудничестве с
Советским Союзом настолько велика, что руководство
КПК вынуждено было лавировать. Осуждение правых
также отражало борьбу двух линий в самом
руководстве.
В докладе на IV сессии Всекитайского собрания
народных представителей Чжоу Эньлай говорил:
«Некоторые возражают против изучения опыта Советского
Союза и даже считают, что недостатки и ошибки, возникшие
в деле строительства в нашей стране, также являются
результатом учебы у Советского Союза. Это — крайне
вредные взгляды... Если не учиться у Советского Союза
опыту строительства социализма, то учиться у США
опыту строительства капитализма, что ли? На самом
Деле, именно потому, что мы серьезно изучали передовой
опыт Советского Союза, мы в деле строительства про-
87

шли намного меньше извилистых путей и добились
огромных успехов»1.
Газета китайских профсоюзов «Гунжэнь жибао» в
передовой статье «Курс на учебу у Советского Союза
непоколебим» в августе 1957 г. писала: «Правые элементы,
отрицая успехи, достигнутые КНР во всех областях,
«одновременно стараются изобразить нашу учебу у
Советского Союза как негодное дело. Они говорят, что учеба
у Советского Союза — это «догматизм», «слепое,
механическое перенесение опыта Советского Союза»...
Намерения правых элементов заключаются не в чем ином,
как в том, чтобы под предлогом «борьбы с
догматизмом» выступать против нашей учебы у Советского
Союза и тем самым ослабить дело строительства
социализма в нашей стране. Поэтому необходимо решительным
образом опровергать клеветнические измышления
правых элементов по этому вопросу»2.
В статье «О буржуазном национализме на примере
преступных антисоветских выступлений правых
элементов» генеральный секретарь ОКСД Цянь Цзюньжуй
указывал, например: «Основными моментами в
достижении этой своей цели (реставрации капитализма в
Китае.— Лет.) правые считали внутри страны борьбу
против компартии, а на международной арене —
выступления против Советского Союза. Социализм может быть
прочным, а мечты о реставрации реакционного
господства будут неосуществимыми лишь при условии наличия
компартии и дружественных отношений с СССР»3.
Подобные заявления были объявлены в годы «культурной
революции» «контрреволюционными», а их авторы
подвергнуты физическим и моральным наказаниям.
На фоне «культурной революции» в КНР стало
особенно очевидным, что кампания под лозунгом «пусть
расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ»,
борьба с правыми (в тех формах, в каких она велась)
явились отражением мелкобуржуазных,
националистических взглядов в КПК. А за этим скрывалась цель
подсеять сомнения именно в отношении политики КПСС и
♦Советского государства4.
1 «Дружба», 28 июня 1957 г.
2 «Гунжэнь жибао», 31.УШ.1957.
3 «Сюэси», 1957, № 16.
4 Отметим, что в 1978 г. в Китае были реабилитированы
практически все участники антисоциалистических выступлений.
88

Однако большие успехи КНР в социалистическом*
строительстве, которые китайский народ не отделял ог
бескорыстной помощи СССР и других братских
государств, продолжали оставаться помехой маоистам в их.
разрушительной работе в сфере советско-китайских
отношений, и это заставляло руководство КПК
маневрировать.
Политическое лицемерие маоистов, их попытки
исподтишка подтачивать авторитет нашей партии и
готовить почву для открытых атак на КПСС и СССР
полностью выявились в ходе работы Московского
совещания коммунистических и рабочих партий в 1957 г.
Делегация КПК во главе с Мао Цзэдуном не
скупилась на льстивые слова и клятвы верности Советскому
Союзу. Это входило в расчеты маоистов, продолжавших
домогаться у нашей страны увеличения экономической
и военной помощи.
В то же время на Совещании можно было заметить,
«второй фон» деятельности лидеров КПК. На этом фо
не проступали идеологические «заделы» для последую-
щих атак на марксизм и подмены его особыми
взглядами Мао.
Характерно, что делегация КПК на Совещании не
заявляла во всеуслышание о своих взглядах, а изложила
их в полуофициальных «Тезисах мнений по вопросу
о мирном переходе», которые уже после закрытия
Совещания неофициально были переданы одному из
советских сотрудников, работавших с делегацией. Насквозь-
фальшиво заявление «Жэньммнь жибао», будто «в 1957 г.
в ходе Совещания представителей коммунистических и.
рабочих партий делегация КПК вела острую дискуссию*
с делегацией КПСС по вопросу о переходе от
капитализма к социализму»1, будто в советском проекте
Декларации не упоминалось о возможности немирного пути:
революции.
Особая позиция руководства КПК на Московском
совещании проявилась и в отношении Мао Цзэдуна к
войне. Мао Цзэдун сказал тогда буквально следующее:
«Можно ли предположить, какое количество людских,
жертв может вызвать будущая война? Возможно, будет
одна треть из 2 700 миллионов населения всего мираг
т. е. лишь 900 миллионов человек. Я считаю, это еще.-
1 «Жэньминь жибао», 31.111.1964.
89

пало, если действительно будут сброшены атомные
бомбы. Конечно, это очень страшно. Но не так плохо было
<5ы и половину. Почему? Потому, что не мы хотели
этого, а они, они нам навязывают войну. Если будем
воевать, то будет применено атомное и водородное оружие.
Я лично думаю, что на всем человеческом свете будут
такие страдания, когда погибнет половина человечеству
возможно, и больше половины. Я спорил по этому
вопросу с Неру. Он в этом отношении настроен более
пессимистически, чем я. Я ему сказал, если половина
человечества будет уничтожена, то еще остается половина,
зато империализм будет полностью уничтожен и во всем
мире будет лишь социализм, а за полвека или за целый
век население опять вырастет, даже больше чем
наполовину»1.
В тот период складывалось впечатление, что
подобная позиция проистекает из добросовестных
заблуждений китайских лидеров относительно реальных
перспектив развития современного мира и что она продиктована
побуждениями приблизить, пусть даже крайними
средствами, торжество социализма во всемирном масштабе.
Однако дальнейшие события показали, что
ультрареволюционные установки руководителей КПК, в которых
выражалось нигилистическое отношение к борьбе за
мир, в действительности служили лишь маскировкой их
подлинных намерений, состоявших в том, чтобы
провоцировать военное столкновение СССР и США в целях
реализации своих великодержавных,
националистических устремлений.
На Московском совещании 1957 г. делегация КПСС
возражала против включения в текст Декларации
формулировки «социалистический лагерь во главе с
Советским Союзом». Однако именно делегация КПК упорно
.настаивала, чтобы эта формулировка была принята и
включена в текст Декларации. И это делалось при том
условии, что китайские руководители, как они
утверждают сейчас, уже тогда считали нашу партию идущей по
пути «ревизионизма». Смысл этого рассуждения таков:
КПСС — лидер, но лидер с «изъяном», поэтому нужно
его сменить, а это способны сделать КПК и Мао Цзэдун. I
Тем не менее маоисты не были готовы в тот период
к прямым атакам на нашу партию, на генеральную ли* I
1 «Правда», 22 сентября 1963 г.
90

нию мирового коммунистического движения. Учитывая*
это, а также настроения внутри КПК,
националистическая часть руководства продолжала лавировать. В мае
1958 г. вторая сессия VIII съезда КПК, обсудив итоги.
Московского совещания 1957 г., в специальной
резолюции единодушно одобрила Декларацию и Манифест
Мира, заявив, что они «открыли новый этап в
современном международном коммунистическом движении, в
огромной степени вдохновили всех трудящихся, все силы
мира, демократии и прогресса во всем мире»1.
Советско-китайское экономическое
и научно-техническое сотрудничество
в завершающие годы
первой пятилетки
Советский Союз, как и прежде, искренне стремился
способствовать успеху китайских трудящихся в
социалистическом строительстве в годы первой пятилетки,
несмотря на настораживающие моменты, которые
выявились в отношении нашей партии со стороны части
руководства КПК. Наша партия понимала, что содействие
в создании социалистических основ в КНР — это помощь
прежде всего китайскому народу, а не группе
руководства КПК, которая исподволь разрушала братский союз
двух государств.
В 1956—1957 гг. помощь Советского Союза КНР
возросла. В апреле 1956 г. КНР посетила советская
правительственная делегация во главе с А. И. Микояном.
Делегация продолжила переговоры с «правительством КНР»
начатые ранее в Москве, о дальнейшем развитии
экономического сотрудничества между Советским Союзом к
Китайской Народной Республикой. В результате этих
переговоров 7 апреля 1956 г. были подписаны важные
документы: соглашение об оказании Советским Союзом
помощи Китайской Народной Республике в развитию
некоторых отраслей промышленности,
предусматривавшее строительство 55 новых промышленных предприятий
Дополнительно к 116 объектам, сооружавшимся в
соответствии с ранее заключенными соглашениями. В число
55 предприятий входили металлургические, машиностро-
1 «Вторая сессия VIII Всекитайского съезда Коммунистической*
партии Китая». М., 1958, стр. 65.
91

ительные и химические заводы, заводы по производству
искусственного волокна и пластмасс, предприятия
электротехнической и радиотехнической промышленности,
завод по производству искусственного жидкого топлива,
электростанции, а также научно-исследовательские
институты авиационной промышленности. Общая
стоимость поставок оборудования, проектных работ и других
видов технической помощи со стороны Советского Союза
для строительства указанных предприятий должна была
составить около 2,5 млрд. руб. (в старом масштабе
цен). Соглашением предусматривалось также
расширение помощи Китаю в проведении геологических
работ.
Это был еще один показатель честного
интернационалистического отношения СССР к китайскому народу:
ведь речь шла о жизненно необходимых для народном
экономики отраслях.
Было также подписано советско-китайское
коммюнике о строительстве железной дороги от Ланьчжоу через
Урумчи до станции Актогай на советской территории и
об организации прямого сообщения по этой дороге.
Советский Союз продолжал оказывать Китаю
внушительную помощь в укреплении его
обороноспособности. Практически до момента, пока руководство КПК
не встало на путь разрыва сотрудничества с СССР,
оборонный потенциал КНР наращивался главным образом
с помощью Советского Союза. Тысячи советских специя
листов передавали опыт наших вооруженных сил, все
военные заводы КНР были построены с помощью
СССР, а китайская армия экипировалась и вооружалась!
за счет помощи Советского Союза.
25 июля 1956 г. в Пекине между Китайской
Народной Реопубликой и Советским Союзом был подписан
протокол о дополнительных поставках товаров на 1956 г.
В соответствии с протоколом Советский Союз взял на
себя обязательства поставить Китаю станки, подъемные
краны, воздушные компрессоры, насосы, дизели,
генераторы, автомобили, сельскохозяйственные машины, инст
рументы и другие товары. Китайская Народная
Республика должна была поставить Советскому Союзу серу.
ртуть, каустическую соду, кальцинированную соду, рис
чай, шерстяные изделия и пр.1 I
1 См. «Известия», 27 июля 1956 г. I
92

18 августа 1956 г. в Пекине между Советским
Союзом и Китайской Народной Республикой было подписано
соглашение о проведении в бассейне реки Амур
совместных научно-исследовательских работ по выявлению
природных ресурсов, перспектив развития производительных
сил этого района и осуществлении проектно-изыскатель-
ских работ по составлению плана комплексного
использования вод реки Аргунь и верхнего течения реки Амур.
В 1956—1960 гг. в бассейне Амура намечалось
провести совместные работы по изучению природных
условий, геологические и гидроэнергетические исследования,
направленные на урегулирование водостока, улучшение
условий судоходства, строительство
гидроэлектростанций, развитие рыбного хозяйства и т. п.
В 1956 г. Советский Союз направил в КНР большую
группу ученых, с помощью которых был разработан
обширный план развития науки Китая, рассчитанный на
12 лет. КНР было также оказано содействие в
организации исследовательких работ по мирному
использованию атомной энергии. На учебу в СССР только в 1956 г.
выехало 1800 китайских студентов и аспирантов.
Советский Союз безвозмездно передал КНР советские
госпитали Красного Креста в Дальнем, Иннине и Урумчи.
В 1956 г. между СССР и КНР был заключен и ряд
других соглашений. К их числу относятся:
1) соглашение от 15 июня о сотрудничестве СССР,
ДРВ, КНР и КНДР в проведении рыбохозяйственных,
океанологических и лимнологических исследований в
западной части Тихого океана (15 декабря 1958 г. к этому
соглашению присоединилась Монголия). Соглашение
было заключено сроком на 10 лет. Оно имело своей
целью проведение координируемых рыбохозяйственных,
океанологических и лимнологических исследований
в важном для рыболовства районе Тихого океана.
Объединение усилий социалистических стран позволило
получать более полные данные о состоянии сырьевой базы
и промысловых возможностях этого района1;
2) соглашение от 3 июля между правительствами
СССР, КНР и КНДР о сотрудничестве при спасении че-
1 21 мая 1965 г. МИД КНР вручил посольству СССР в Пекине
ноту, в которой указывалось: «Правительство Китая считает, что нет
необходимости в продлении срока действия этого соглашения, и с
12 июня 1966 г. оно утрачивает силу».
93

ловеческих жизней и оказании помощи судам и
самолетам, терпящим бедствие на море1;
3) протокол от 30 марта о безвозмездной передаче
имущества Русской духовной миссии в Китае, церковных
и монастырских зданий, земельных участков с
возведенными на них сооружениями в различных городах и
районах Китая, оборудования типографии, имущества
молочной фермы в Пекине и др.
13 марта 1957 г. СССР безвозмездно передал
китайскому правительству госпиталь Советского Красного
Креста в Пекине, который был создан в июне 1952 г. За
время существования госпиталь обслужил 500 тыс.
амбулаторных пациентов. Число стационарных больных
превысило 9300. Под руководством и с помощью
советских специалистов в госпитале было подготовлено более
300 высококвалифицированных китайских врачей и
написано свыше 300 научных работ по медицине. С
работой госпиталя ознакомились 17 тыс. медицинских
работников из всех районов КНР2.
Важное значение в развитии отношений
взаимопомощи между СССР и КНР имела состоявшаяся в июле
1957 г. в Пекине шестая сессия советско-китайской
комиссии по научно-техническому сотрудничеству.
Сессия приняла решение о дальнейшем развитии
непосредственных контактов между родственными
ведомствами, министерствами, научно-исследовательскими
институтами и проектными организациями Советского
Союза и Китайской Народной Республики, о созыве
в 1957 г. научно-технических конференций по наиболее
актуальным проблемам промышленности и сельского
хозяйства.
Советский Союз взял на себя обязательство
безвозмездно передать Китайской Народной Республике
проектную и технологическую документацию на
строительство гидроэлектростанций и предприятий промышленности
строительных материалов, на изготовление
оборудования для электростанций и металлургического
производства, а также станков и машин для легкой
промышленности; технологическую документацию на производство
стали, изделий резиновой, шинной, бумажно-целлюлоз-
1 В 1966 г. и это соглашение односторонне денонсировано
китайскими властями.
2 См. «Известия», 13 марта 1957 г.
94

ной промышленности, красителей и медицинских
препаратов; семена и посадочные материалы
сельскохозяйственных культур, а также различные справочно-информа-
ционные материалы.
Советский Союз выразил желание принять китайских
специалистов и ознакомить их с технологией
производства электромашин и контрольно-измерительной
аппаратуры, с производством гидроагрегатов и научными
исследованиями в области производства некоторых
важных химических продуктов.
В свою очередь Китайская Народная Республика
должна была безвозмездно передать Советскому Союзу
технологическую документацию по производству
некоторых цветных металлов и подготовке сырья для их
производства, по применению естественного камня в
качестве огнеупоров, чертежи на некоторые виды
оборудования, применяемого в огнеупорной промышленности и на
углеобогатительных фабриках, машин для переработки
зерна и сортировки чая, описание технологии
гидравлической закладки выработанного пространства в
угольных шахтах и др.1
11 декабря 1957 г. в Москве состоялось подписание
соглашения о научном сотрудничестве между
Академиями наук Советского Союза и КНР, предусматривавшего
проведенине совместных исследований и экспедиций,
координацию работ по важнейшим проблемам науки и
техники.
21 декабря 1957 г. между СССР и КНР было
заключено соглашение о режиме торгового судоходства на
пограничных и смежных с ними реках и озерах.
Важное значение для успехов КНР в
социалистическом строительстве имело изучение и использование
советского опыта. Призыв «Учиться у Советского Союза»
в те годы не был пустым лозунгом. ЦК Компартии
Китая, часто вопреки желанию националистической части
руководства, поддерживал линию на изучение опыта
первой страны социализма. В результате этого КНР и
китайский народ одерживали серьезные успехи в
создании основ социализма, в подготовке своих
отечественных кадров. В ходе «культурной революции» эта линия
квалифицировалась как одно из «преступлений»
Лю Шаоци и его сторонников.
1 См. «Известия», 18 июля 1957 г.
95

Но в 1956—1957 гг. о важности советского опыта,
хотя и лицемерно, говорил и Мао Цзэдун, а также и
другие китайские лидеры. В речи «К вопросу о
правильном разрешении противоречий внутри народа»,
произнесенной 27 февраля 1957 г. на расширенном заседании
Верховного государственного совещания, Мао Цзэдун
подчеркивал: «...мы должны изучать хороший опыт всех
стран, независимо от того, являются ли они
социалистическими или же капиталистическими, в этом не может
быть сомнений. Однако главное все же заключается
в том, чтобы учиться у Советского Союза»1.
В речи на юбилейной сессии Верховного Совета
СССР, посвященной 40-й годовщине Октября, Мао
Цзэдун говорил: «Совершенно ясно, что если после
Октябрьской революции пролетарские революционеры разных
стран будут игнорировать или же не будут серьезно
изучать опыт русской революции, не будут серьезно изучать
опыт диктатуры пролетариата и социалистического
строительства в Советском Союзе, а также если они не
будут аналитически и творчески применять этот опыт
в соответствии с конкретными условиями своей страны,
то они не смогут усвоить ленинизма, являющегося новым
этапом в развитии марксизма, не смогут правильно
решить проблемы революции и строительства в своей
стране. В этом случае они впадут либо в догматические
ошибки, либо в ревизионистские ошибки»2.
Мао Цзэдун в этой же речи говорил:
«Коммунистическая партия Советского Союза, творчески применяя
марксистско-ленинскую теорию в разрешении
практических задач, обеспечила советскому народу непрерывные
победы в строительстве новой жизни. Выдающимся
образцом служит программа борьбы за построение
коммунизма в СССР, выдвинутая XX съездом КПСС. Не
подлежит никакому сомнению, что дальнейшему укреплению
и дальнейшему развитию в различных областях жизни
Советского Союза будут способствовать разумные
мероприятия Центрального Комитета КПСС по преодолению
культа личности, развитию сельского хозяйства,
реорганизации управления промышленностью и
строительством, расширению прав союзных республик и местных
1 Мао Цзэдун. К вопросу о правильном разрешении
противоречий внутри народа. М., 1957, стр. 48.
2 «Дружба», 1957, № 8, стр. 3.
06

органов, по борьбе против антипартийной группы и
укреплению единства рядов партии, по улучшению
партийно-политической работы в Советской Армии и Флоте
и по другим вопросам.
В успехах советских людей народы всех стран мира
с каждым днем все яснее видят свое будущее»1.
6 ноября 1957 г. на торжественном собрании
общественности Пекина, посвященном 40-й годовщине
Октябрьской революции, Лю Шаоци от имени КПК
заявлял: «Советский народ в настоящее время идет вперед
по пути строительства коммунизма. Могучий Советский
Союз стал самым прочным оплотом всеобщего мира».
«За сорок лет, — говорил далее Лю Шаоци, — Советский
Союз накопил богатый опыт революции и строительства.
Вплоть до сегодняшнего дня нет еще ни одной
социалистической страны, которая обладала бы столь же
сравнительно всеобъемлющим опытом, каким обладает
Советский Союз. Этот опыт является драгоценным
достоянием, является вкладом советского народа в
сокровищницу всего человечества. Не ценить этого достояния
нельзя, это не в интересах нашего народа, не в
интересах дела социалистической революции и
социалистического строительства».
В докладе члена Политбюро, заместителя премьера
Ли Фучуня «О первом пятилетнем плане развития
народного хозяйства КНР на 1953—1957 гг.» содержался
специальный раздел «Ю значении помощи Советского
Союза и стран народной демократии для строительства
в нашей стране». В этом разделе, в частности,
указывалось: «Общеизвестно, что высокие темпы осуществления
первого пятилетнего плана развития народного
хозяйства нашей страны неразрывно связаны с помощью
Советского Союза и стран народной демократии, в
особенности с помощью Советского Союза... Очевидно, что
помощь, которую оказывает нам Советский Союз, играет
огромную роль в том, что наше строительство ведется
в таких больших масштабах, так быстро и на столь
высоком техническом уровне, а также в том, что мы смогли
избежать ошибок».
Член Политбюро ЦК КПК, заместитель председателя
КНР Дун Биу в статье «Неуклонно идти вперед по пути
Октябрьской революции», опубликованной в ноябре
1 «Дружба», 1957, № 8, стр. 3.
7-423
97

1957 г., следующим образом охарактеризовал
соотношение между марксистско-ленинской теорией и опытом
социалистической революции и социалистического
строительства в Советском Союзе, с одной стороны, и опытом»
накопленным КПК, — с другой: «Поскольку революция
и строительство в Китае происходят в большой
экономически отсталой стране Востока, поскольку они
происходят в новых международных условиях, сложившихся
после второй мировой войны, Китай выработал некоторый
новый опыт в области политики по отношению к
буржуазии внутри страны, в осуществлении кооперирования
сельского хозяйства, в конкретных формах организации
государственной и общественной жизни. Однако весь
этот опыт накоплен именно на базе основных принципов
марксизма-ленинизма и основного опыта революции и
строительства в Советском Союзе. Мы считаем
недопустимой любую форму ревизионистских взглядов,
заключающихся в отходе от основных принципов марксизма-
ленинизма и в недооценке основного опыта Советского
Союза со времени Октябрьской революции... Советский
опыт, — подчеркивал Дун Биу, — до сих пор остается
самым полным в вопросах пролетарской революции и
социалистическом строительстве. Этот всеобъемлющий
опыт (курсив наш. — Авт.) является самым ценным
достоянием в международном коммунистическом
движении»1.
Трезвая оценка социально-экономического положения
КНР и внимательное отношение к опыту Советского
Союза способствовали выработке у значительной части
руководящих кадров КПК реалистического подхода
к условиям и основным факторам социалистического
строительства в Китае и понимания ближайших и
отдаленных перспектив его развития.
©о главу угла борьбы китайского народа за
осуществление социалистического строительства КПК ставила
задачу создания материально-технической базы
социализма. В статье Юй Гуанюаня подчеркивалось: «...опыт
социалистического строительства в Советском Союзе
указывает нам, что если мы хотим построить
социалистическое общество, то для этого необходимо наличие
сравнительно развитой материальной базы. Если такая
база будет отсутствовать, то хотя при наличии других
1 «Дружба», 1957, № 9, стр. 4.
98

благоприятных условий социалистический строй
построить и возможно, но превосходство социалистического
строя полностью выявить в таком случае нельзя, и
социалистический строй будет непрочным»1.
В отличие от появившейся впоследствии теории Мао
Цзэдуна «сельское хозяйство — основа всего народного
хозяйства» в Китае в тот период настойчиво
подчеркивали, что решающим звеном создания
материально-технической базы социализма является индустриализация
страны. В работе «К вопросу о правильном разрешении
противоречий внутри народа», вышедшей в феврале
1957 г., вскоре после VIII съезда КПК, Мао Цзэдун
заявил: «В центре экономического строительства в
нашей стране находится тяжелая промышленность, об этом
мы должны сказать с полной определенностью»2. Идеи
индустриализации пронизывали всю конкретную
народнохозяйственную деятельность КПК в первые годы после
победы революции. Рассматривая задачи переходного
периода от капитализма к социализму в Китае,
заместитель премьер-министра Ли Фучунь в докладе о первом
пятилетнем плане говорил: «Социалистическая
индустриализация страны является центральной задачей
нашего государства в переходный период, а центральным
звеном социалистической индустриализации является
преимущественное развитие тяжелой промышленности.
..-Политика преимущественного развития тяжелой
промышленности является единственно правильной
политикой, ведущей наше государство к процветанию и
могуществу, а наш народ — к счастливой жизни...»3
Отвечая тем, кто считал, что в конкретных условиях
КНР можно не торопиться с индустриализацией, Ли
Фучунь подчеркивал: «Мы считаем подобный взгляд
ошибочным»4.
В отличие от субъективистско-авантюристических
завихрений инициаторов «большого скачка» некоторые
китайские лидеры проявляли трезвый подход к
определению темпов социалистического строительства. В том
же докладе Ли Фучуня отмечалось: «В ходе
социалистического строительства и во время социалистической
1 «Дружба», 1957, № 7, стр. 11.
2 Мао Цзэдун. К вопросу о правильном разрешении
противоречий внутри народа, стр. 46.
3 Приложение к журналу «Народный Китай», 1955, № 17, стр. 7,
4 Там же.
Г
99

индустриализации страны и проведения
социалистических преобразований мы должны, исходя из
существующих конкретных условий в нашей стране, применять
реально осуществимые меры и планомерно, постепенно
осуществлять наши задачи. В промышленном
строительстве мы должны исходить из наших средств и
технических возможностей, уделяя главное внимание
строительству важнейших объектов... Невозможно за короткий
срок и без трудностей осуществить также
кооперирование сельского хозяйства и кустарной промышленности»
ибо эта грандиозная задача связана с коренной
реформой способов производства и образа жизни сотен
миллионов крестьян и десятков миллионов кустарей.
Переход трудящихся крестьян и кустарей от единоличного
мелкого производства на новый путь социалистического
развития неизбежно сопряжен с длительной и трудной
работой и может быть осуществлен лишь постепенно,
через промежуточные формы»1.
Характерно, что, передавая Китаю свой богатейший
опыт, советский народ не только бескорыстно делился с
братским китайским народом передовыми
достижениями, но и предостерегал молодую республику и ее кадры
от возможных просчетов и ошибок.
Это была подлинно братская интернациональная
помощь, которая давала Китаю конкретные
материальные результаты, укрепляла авторитет КНР и вызывала
у китайских трудящихся чувства большой
благодарности и любви к нашей стране.
Однако и в те годы появлялись настораживающие
моменты в области конкретных межгосударственных
отношений.
В ходе выполнения плана культурного
сотрудничества между СССР и КНР на 1956 г., например,
китайские организации отказались от обмена
идеологическими работниками; без объяснения причин они отказались
направить в СССР делегацию работников искусств и
музейных работников с целью взаимной передачи
опыта работы.
С конца 1956 г. средние и высшие учебные
заведения КНР стали отходить от широко применявшихся
до этого советских учебных программ, учебников
и т. п.
1 Приложение к журналу сНародный Китай», 1955, № 17, стр. 9,
100

В китайской печати резко сократилось количество
статей о Советском Союзе. Если в 1955 г. орган ЦК
КПК газета сЖэньминъ жибао» поместила 173 статьи
0 Советском Союзе, то в 1956 г.— лишь 98. Начало
сокращаться издание и распространение в КНР советской
литературы.
В 1957 г. ЦК КПК принял решение прекратить
выпуск газеты сДружба» (на русском языке). Она
являлась органом Общества китайско-советской дружбы и
издавалась тиражом 70 тыс. экземпляров, из них 60 тыс.
направлялись для распространения в СССР, около
9 тыс. распространялись в КНР и немногим более
1 тыс. экземпляров посылалось в другие
социалистические страны.
Несмотря на националистическую деятельность группы
Мао Цзэдуна, решающее значение в 1956—1957 гг.
имел тот факт, что к этому времени китайский народ
мог воочию убедиться в преимуществах социализма,
оценить роль международной солидарности,
бескорыстную помощь советского народа. Подлинный скачок в
развитии экономики, науки, культуры, подъеме
материального благосостояния китайских трудящихся был
осуществлен именно в этот период на основе ленинских
принципов социалистического хозяйствования, при
интернациональной помощи братских стран. Вместе с тем
усиливалась и борьба двух линий в КПК —
националистической и интернационалистической, что находило свое
проявление в области советско-китайских отношений.

Глава четвертая
ПРОЯВЛЕНИЕ
НАЦИОНАЛИСТИЧЕСКИХ,
АНТИСОВЕТСКИХ
ТЕНДЕНЦИЙ В ПОЛИТИКЕ
РУКОВОДСТВА КПК
и их истоки
Анализ советско-китайских отношений в 1945—1957 гг.
показывает, что эти отношения развивались в
направлении последовательного укрепления дружбы и
сотрудничества между нашими партиями и странами.
В предыдущих главах было рассказано о развитии
всестороннего экономического, политического,
дипломатического, культурного и военного сотрудничества
между Китаем и Советским Союзом, отмечено большое
принципиальное значение братской интернациональной
помощи Советского Союза на всех этапах китайской
революции и социалистического строительства в КНР.
Однако в конце 50-х годов на политическую арену
Китая вышли великодержавно-шовинистические силы,
которые стали играть все более заметную роль во
внутренней и внешней политике КНР. Эти силы со временем
овладели руководством в партии и стране, подавили
интернационалистические тенденции в КПК.
Возникает вопрос: как объяснить, что в последние
годы в Китае поставлены под угрозу социалистические
завоевания? Как могло случиться, что
националистические, антимарксистские, антисоциалистические
тенденции взяли верх в китайском руководстве и стали
определять политическую обстановку в стране? Ведь хорошо
известно, что Компартия Китая имеет большие
революционные заслуги, она возглавила героическую
революцию, которую совершил великий народ, прошедший
тяжелый путь многолетней и кровопролитной
освободительной борьбы.
Целесообразно поэтому остановиться на объективных
и субъективных факторах, которые объясняют этот
сложный зигзаг в политике руководства КПК.
102

Социально-исторические
корни мелкобуржуазных,
националистических взглядов
руководства КПК
Становление Компартии Китая, формирование взглядов
китайских коммунистов проходило в чрезвычайно
сложных условиях: КПК возникла в полуколониальной,
полуфеодальной стране, крайне отсталой в
экономическом, социальном, политическом и культурном
отношениях.
Хотя начавшееся с конца XIX в. развитие
капиталистического способа производства и
товарно-денежных отношений ускорило процесс разложения
феодализма, основной отраслью экономики Китая оставалось
сельское хозяйство, страдавшее от многочисленных
феодальных пережитков. В 1949 г. китайская
промышленность давала лишь 17% валовой стоимости продукции
всей страны, а остальное приходилось на сельское
хозяйство (почти 70%), мануфактурное и кустарное
производство.
Отсталой экономике соответствовала неразвитая
социальная структура страны. В 1949 г. в Китае
насчитывалось лишь 2,5—3 млн. промышленных рабочих. Среди
городских жителей преобладали мелкобуржуазные
элементы. Не менее 90% из 476-миллионного населения
страны составляло крестьянство. Буржуазия как класс
была слабой и расколотой на две группы —
компрадорскую, в основном крупную, выросшую в сотрудничестве
с иностранными империалистами, и национальную,
включавшую главным образом среднюю и наиболее
зажиточный слой мелкой буржуазии.
В идейной жизни китайского общества
переплетались различные течения патриархального и
феодального толка, элементы мелкобуржуазного и буржуазного
мировоззрения, анархизма и утопического социализма,
наконец, религиозных верований (буддизм,
конфуцианство) и т. п. Глубокие корни пустил в Китае
воинствующий великоханьский национализм, который веками
насаждался господствующими классами феодального
Китая. Длительное существование феодализма в Китае
в условиях его многовековой изоляции от остального
мира и относительно высокой собственно китайской
культуры по сравнению с культурой окружавших
Китай соседних народов, находившихся часто в вассаль-
103

ной зависимости, порождало в народе привычку
рассматривать свою страну, ее институты и культуру как нечто
исключительное, имеющее «небесное» происхождение.
В период древности и средневековья Китай занимал
ведущее положение в Восточной Азии.
Многочисленность населения, сравнительно высокий уровень
цивилизации, изолированность от других стран — все это
создавало иллюзию о Китае как центре мира. Правящая
верхушка веками насаждала такие представления в
сознании китайского народа. Противоречие между этими
представлениями и реальным положением страны,
которая в новое время превратилась в полуколонию,
приводило к крайнему обострению национальных чувств,
порождало стремление любой ценой возродить былое
величие.
В Китае извечно отмечалась крайняя живучесть
архаичной политической идеологии. В сознании как
правящих кругов, так и просвещенных слоев китайского
общества китаецентризм стал высшей меркой всех
ценностей.
Даже большинство представителей передовой
революционной интеллигенции, к которой принадлежали
многие будущие лидеры КПК, воспринимали марксизм
и всякую другую прогрессивную зарубежную
революционную мысль через призму китайской традиционной
идеологии, прежде всего конфуцианства и легизма.
Победа Великой Октябрьской социалистической
революции в России, ознаменовавшая начало эпохи
революционного перехода от капитализма к социализму в
мировом масштабе, оказала огромное воздействие на
Китай. Она указала китайскому народу путь к
освобождению, содействовала распространению в стране
марксистско-ленинского учения, идей научного социализма.
Как уже отмечалось, при разносторонней помощи
Коминтерна в стране сформировались марксистские
кружки, а затем коммунистические группы, на базе которых
в 1921 г. была создана Компартия Китая.
Переход от кружков к оформлению партии
совершился относительно быстро. Этому способствовали
различные революционно-демократические организации, в
недрах которых сформировались марксистские группы.
В эти группы входили коммунисты, к ним примыкали
и сторонники анархизма, крестьянского социализма и
т. п. Такая разнородность и обусловила в дальнейшем
104

идейную неустойчивость отдельных групп китайских
революционеров.
Специфика социально-экономического положения и
политической жизни китайского общества сказалась на
развитии марксистской мысли в стране, на
формировании политических взглядов отдельных лидеров КПК,
породила большие трудности для революционного
движения. Эти трудности во многом были связаны, в
частности, со слабостью пролетарской прослойки. Молодой,
не прошедший школы длительной классовой борьбы
китайский пролетариат был небольшим островком в
безбрежном океане мелкобуржуазной стихии. Рабочее
движение Китая фактически только начинало свою
историю и не имело необходимого опыта. По своему
социальному происхождению большинство китайских
коммунистов были типичными мелкобуржуазными
революционерами со всеми присущими им недостатками и
шатаниями. «При существующем положении в Китае
рабочее движение далеко не такой крупный фактор, чтобы
быть способным вести за собой все национальное
движение против империализма», — писал в октябре 1923 г.
Г. Войтинский, в ту пору представитель Коминтерна
в Китае.
Другим источником трудностей было то, что до
1917. г. марксизм не был известен в Китае. И это
обстоятельство осложнило формирование подлинно
революционного авангарда в стране. Китайские
революционеры-демократы и многие коммунисты, особенно из
числа интеллигенции, считали главной задачей
национальное, а не социальное освобождение Китая. Поэтому
идеи национализма превалировали в их сознании,
оттесняя идеи классовой борьбы. В
марксистско-ленинском учении и Октябрьской революции они увидели в
первую очередь, как писал сам Мао Цзэдун, ключ к
«национальному возрождению» и «спасению Китая».
Слабость пролетариата, соединение в едином
революционном потоке задач социалистической,
антифеодальной и антиимпериалистической революций,
сложная идеологическая обстановка — все это оказывало
влияние на формирование марксистской мысли в
стране и политических взглядов отдельных лидеров
компартии. В Компартию Китая и ее руководство нередко
попадали люди, которые называли себя марксистами,,
пролетарскими революционерами и действительно были
105

готовы самоотверженно бороться за освобождение своей
родины, но по существу имели весьма отдаленное
отношение к марксизму, к рабочему движению. Этим об-
ясняется и то обстоятельство, что руководители КПК,
шедшие в основном правильным, интернационалистским
путем и героически сражавшиеся за дело рабочего
класса, оступались, допускали ошибки.
Пленум ЦК КПК, состоявшийся в ноябре 1927 г., в
резолюции «Ближайшие организационные задачи
Китайской коммунистической партии» отмечал: «Одним
из основных организационных недочетов КПК,
имеющим огромное политическое значение, является то
обстоятельство, что почти весь руководящий актив нашей
партии состоит не из рабочих и даже не из беднейших
крестьян, а из представителей мелкобуржуазной
интеллигенции. КПК стала складываться как политическое
течение и как партия еще в тот период, когда
китайский пролетариат не самоопределился еще как класс
и когда классовое движение рабочих и крестьян
находилось еще в самом зачатке. Подъем
национально-освободительного движения, в котором огромную роль
сыграла вначале буржуазия, и в особенности
мелкобуржуазная интеллигенция, опередил в Китае задолго
рост классового самосознания и классовой борьбы
эксплуатируемых масс. В этот период наиболее
радикальные элементы мелкой буржуазии устремились в ряды
нашей партии, занимавшей самое левое крыло на
фронте национально-освободительного движения. Эти
элементы и составляли первоначальное ядро китайской
коммунистической партии. Массовый приток рабочих и
беднейших крестьян в партию начался сравнительно
поздно, по мере развертывания революционного
классового движения трудящихся. В силу этого руководящая
роль в КПК и сохранилась за выходцами из
мелкобуржуазных слоев. Поднятая волной революционного
подъема и энтузиазма первого периода, не прошедшая
теоретической школы марксизма-ленинизма, не знающая
опыта международного пролетарского движения, не
связанная с эксплуатируемыми низами китайского народа,
стоящая в стороне от классовой борьбы рабочих и
крестьян, значительная часть этих революционных
мелкобуржуазных элементов не только не переварилась в
КЙК, не только не переделалась в последовательных
пролетарских революционеров, но сама внесла в КПК
106

всю политическую неустойчивость,
непоследовательность и нерешительность, неспособность к организации,
непролетарские навыки и традиции, предрассудки и
иллюзии, на которые только способен мелкобуржуазный
революционер»1.
В статье, посвященной 30-летию КПК, отмечалось:
«Коммунистическая партия Китая длительный период
находилась в деревнях, разобщенных врагами, и
поэтому деревенская и мелкобуржуазная стихийность,
субъективизм, сектантство, бюрократизм, а также
авантюризм, капитулянтство и другие тенденции иногда
чрезвычайно легко находили свое отражение в рядах
партии»2.
Среди других объективных факторов, которые
отрицательно влияли на формирование идеологии и политики
руководства КПК, необходимо назвать также такие, как
отсутствие в Китае демократических традиций
политической и экономической жизни, особая роль армии в ходе
революции и в последующей деятельности партии и,
наконец, культурная отсталость населения Китая.
Отсутствие демократических традиций в стране
усугублялось тем, что революция протекала в условиях
длительной вооруженной партизанской войны, в
обстановке известной изолированности от культурных и
политических центров страны. В этой борьбе фактически
произошло слияние революционной армии и
коммунистической партии. С середины 30-х годов и до 1949 г.
армейцы составляли в партии более 80%. Армия
выступала не только как вооруженная сила сопротивления
контрреволюции, но и как организация, которая от
имени партии вела политическую работу среди населения
освобожденных районов и осуществляла руководство
экономической деятельностью. Армия выступала, таким
образом, непосредственным связующим звеном между
партией и массами. Для кадров КПК стало
традиционным и привычным решать все вопросы революции и
строительства через армию и армейскими методами.
В партии стал господствовать стиль администрирования,
демократический централизм подменялся армейским
командованием.
А \Р ВАадил*иРов, В. Рязанцев. Страницы политической
биографии Мао Цзэдуна. М., 1980. стр. 20—21.
2 «Народный Китай», 1951, т. IV, № 1—2, стр. 12.
107

Многочисленность китайского населения создала
у китайских лидеров иллюзию неисчерпаемости людских
ресурсов. Это приводило к резкой девальвации ценности
личности в Китае, порождало равнодушие к судьбам и
условиям существования людей, способствовало
появлению идеологии «народ — лист чистой бумаги», которая
допускает и оправдывает произвол в отношении масс,
игру судьбами миллионов людей.
Тем не менее, несмотря на эти чрезвычайные
трудности, в КПК постепенно сложилось ядро теоретически
подготовленных и накопивших практический опыт
революционеров-марксистов, убежденных сторонников
пролетарского интернационализма.
В КПК все отчетливее формировалось два
направления: марксистское, интернационалистическое,
знаменем которого были идеи Октябрьской революции, и
националистическое, мелкобуржуазное по своей идейной
сущности. На ход и исход борьбы между этими двумя
направлениями существенное влияние оказало то
обстоятельство, что деятельность китайской компартии после
1927 г., когда был осуществлен чанкайшистский
переворот, протекала в условиях жестокого террора: против
коммунистов с одинаковой ненавистью боролись и
центральное гоминьдановское правительство, и
провинциальные милитаристские клики, и войска западных
империалистов, и японские оккупанты. Коммунисты
показали образцы самоотверженности и героизма в битвах
за освобождение трудящихся, но в этих битвах
погибло большинство испытанных руководителей
китайской компартии. В первую очередь оказались
обескровленными партийные организации пролетарских
центров.
Тысячи коммунистов пали от рук гоминьдановцев.
Только за первые шесть месяцев после чанкайшистско-
го переворота число членов КПК сократилось в 5 раз —
с 50 до 10 тыс. В начале 30-х годов большой ущерб
партии нанесли репрессии, обрушившиеся на
коммунистов Шанхая в результате предательства, к которому
был причастен Кан Шэн.
К началу 1935 г. большинство старых партийных
кадров, включая многих наиболее опытных
руководителей, было физически уничтожено, подпольные
организации в городах разгромлены. Это было подлинной
трагедией для Коммунистической партии Китая.
108

Вся партийная работа фактически сосредоточилась
в воинских соединениях, находившихся под контролем
КПК, и на нескольких опорных базах, удаленных от
главных политических центров страны, оторванных от
основных масс китайского пролетариата. Длительное
время партия пополнялась прежде всего за счет
крестьянства, мелкобуржуазных элементов, выходцев из
эксплуататорских классов и интеллигенции. Приток
рабочих в КПК по существу прекратился, давление
мелкобуржуазной стихии на партию усилилось.
Именно в этот период националистические элементы
сумели упрочить свои позиции в руководстве
компартии, ослабленной понесенными потерями, и в армии.
Они опирались, с одной стороны, на армию, с другой —
на мелкобуржуазную, главным образом крестьянскую,
массу, деклассированные элементы.
Следует заметить, что в тех конкретных условиях
националисты в КПК объективно были вынуждены
держаться в русле главного потока революционной
борьбы китайского народа. Энтузиазм масс, жизненная
необходимость интернациональной поддержки, в первую
очередь со стороны Советского Союза и всех
освободительных сил, диктовали руководству китайской
компартии единственно возможный путь — путь
революционной борьбы. Маоисты при всех своих
националистических устремлениях не могли не считаться с тем, что
политическая обстановка на международной арене и в
самом Китае не оставляла им иного выбора.
Разумеется, нельзя не учитывать двойственную роль
национализма в период национально-освободительной
борьбы: прогрессивную, питающую патриотические
чувства, сплачивающую нацию на борьбу против
иноземных захватчиков, и консервативно-националистическую,
ведущую к противопоставлению своей нации другим
нациям, обособлению ее. В этом случае национализм
может также перерасти в шовинизм и даже слиться
с расизмом.
Двойственная роль национализма особенно
заметна на примере Китая, имеющего сильные традиции
великоханьского шовинизма. Однако на этапе
антиимпериалистической, демократической революции
национализм, точнее, национальные ^моменты служили
идеологической основой сплочения и объединения самых
широких масс китайского населения, оттесняя порой даже
100

классовую дифференциацию на второй план. Но с
завершением антиимпериалистического, демократического
этапа революции национализм исчерпал свои
прогрессивные потенции и стал играть целиком
реакционную роль, питая шовинистические пережитки, мешая
утверждению в партии принципов пролетарского
интернационализма и марксизма-ленинизма как
единственной идеологической основы нового типа революции.
В связи с этим в КПК и китайском обществе в целом
развернулась острейшая борьба двух линий —
националистической и интернационалистской.
Коммунистическая партия Китая сумела выполнить
свою роль руководителя борьбы против гнета
иностранного империализма и добиться в 1949 г. победы
народной революции.
В начале 50-х годов в КНР развернулась активная
борьба с пережитками феодализма, были проведены
важные социальные преобразования, завершено
выполнение задач буржуазно-демократической революции и
созданы предпосылки для успешного строительства
социализма. Широкая помощь Китаю со стороны
Советского Союза и других социалистических стран,
использование в КНР международного опыта социалистического
строительства — все это затрудняло маневры
националистов, укрепляло в Китае и КПК интернационалистские
тенденции.
Однако к концу 50-х годов обстановка изменилась.
Все новые и новые факты свидетельствовали о
грубом игнорировании Мао Цзэдуном и его сторонниками
теории и практики научного социализма. В свете
прошлой истории маоизма этот поворот не был случайным,
хотя его нельзя считать и неизбежным, роковым итогом
предшествующего развития.
В условиях крестьянской, мелкобуржуазной страны
особое значение имеют ленинские указания о том,
насколько важно, насколько жизненно необходимо для
коммунистической партии выработать правильную
политику, опереться на рабочий класс, суметь повести за
собой крестьянство, не растворяясь в нем. Нынешние
события в Китае показывают, что случается, когда эти
ленинские указания игнорируются м партия дает
захлестнуть себя мелкобуржуазной стихии, когда
нарушаются ее интернациональные связи с другими братскими
партиями и странами.
110

В политике руководства КПК постепенно взяли верх
присущие мелкобуржуазным революционерам
национализм и авантюризм.
На возможность оживления националистических
настроений в КНР в свое время достаточно определенно
указывал ЦК КПК. В редакционной статье «Еще раз
об историческом опыте диктатуры пролетариата» орган
ЦК КПК газета «Жэньминь жибао» отмечала: «Нам,
китайцам, надо особенно помнить, что в период
династий Хань, Тан, Мин и Цин наша страна также была
великой империей, и хотя в течение примерно ста лет,
со второй половины XIX в., наша страна, став
объектом агрессии, была превращена в полуколонию, хотя
наша страна в настоящее время все еще является
отсталой в экономическом и культурном отношении, но,
когда изменятся условия, тенденция к
великодержавному шовинизму, несомненно, станет серьезной опасностью,
если ее всячески не предотвращать. Следует также
указать, что в настоящее время такая опасность уже начала
проявляться среди некоторых наших работников»1.
Тенденции к великодержавному шовинизму
усилились после того, как возросла экономическая мощь
КНР в ходе социалистического строительства.
Строительство социализма требует соответствующих
предпосылок: материальных — в виде развитой
промышленности и социальных — в лице промышленного
пролетариата. Страна, в которой такие предпосылки
еще только складываются, может успешно строить
социализм, лишь опираясь на всестороннюю
политическую, материальную и научно-техническую помощь
мировой социалистической системы, на ее опыт, а также
на поддержку мирового рабочего движения. Пример
Китая еще раз подтвердил актуальность ленинского
указания о том, что задача коммунистической партии
в экономически отсталой, в прошлом угнетенной стране
состоит не только в том, чтобы всемерно
способствовать формированию, росту рабочего класса, его
политическому просвещению, но и в том, чтобы
осуществлять связь рабочего класса и всех трудящихся своей
страны с мировым рабочим классом и «слиться в общей
борьбе с пролетариями других стран»2.
1 «Жэньминь жибао», 29.ХП.1956.
2 См. В. И. Ленин. Поли, собр, соч., т. 39, стр. 330.
111

Постепенно мелкобуржуазные, гегемонйстские
взгляды маоистов становились все более господствующими
в руководстве КПК. Это особенно ярко стало
проявляться с начала 40-х годов.
В КНР в последние годы не раз пытались в
превратном свете представить историю взаимоотношений
между мировым коммунистическим движением и КПК.
Апологеты культа Мао, искажая истину, приписывали
ему одному разработку всех основных положений
стратегии и тактики китайской революции, заявляли, что
Коминтерн и КПСС «лишь мешали КПК вырабатывать
правильную линию». Эта грубая фальсификация
объяснялась не только политическим угодничеством.
Маоистские «теоретики» ставили своей целью переписать в
националистическом духе всю историю китайской
революции и Компартии Китая.
В издаваемой Пекином исторической литературе
обходятся молчанием международные и внутренние
факторы, обеспечившие победу китайской революции,
принижается роль мирового коммунистического движения.
В то же время в ней умышленно извращается картина
борьбы националистического и интернационалистского
течений в КПК, приукрашивается политическое лицо
сторонников Мао, обеляются применявшиеся ими
методы внутрипартийной борьбы. Отличительная черта
подобных сочинений — безудержное преувеличение роли
Мао Цзэдуна на различных этапах китайской
революции, замалчивание всех фактов и свидетельств, которые
изобличают националистов, пробравшихся на
руководящие посты в КПК.
Некоторые факты из истории
развития националистических
тенденций в КПК
в начале 40-х годов
Особое место в истории КПК и ее взаимоотношений с
международным коммунистическим движением
занимает период с начала 40-х годов. В 1941—1945 гг. в Янь-
ани — центре освобожденного района была развернута
кампания «по упорядочению стиля работы». В ходе
этой кампании, или движения, как его называли,
учинялась расправа над старыми кадрами, в первую оче-
112

редь над теми, кто получил образование в СССР. По
существу маоистская «культурная революция» явилась
слепком с яньаньской расправы над
коммунистами-интернационалистами.
Во время кампании за «упорядочение стиля»
получили дальнейшее развитие антисоветские,
националистические настроения в рядах КПК, все более сильно
стал сказываться культ личности Мао Цзэдуна,
появились «теоретики», отрицавшие применимость учения»
Ленина к условиям китайской революции. Мао
Цзэдуна стали открыто называть «китайским Лениным».
В пропагандистской литературе КПК еще в начале
40-х годов широко популяризировался тезис об «идеях
Мао Цзэдуна» как якобы целостной системе взглядов,,
представляющих собой «особый вклад в развитие
марксизма-ленинизма»1. Мао Цзэдун, указывалось в
докладе на VII съезде КПК, состоявшемся в 1945 г.„
«является творческим и гениальным марксистом,
соединяющим, как он это сделал, всеобщую истину
марксизма — высшую идеологию человечества с
конкретной практикой китайской революции». И далее:
«То, что сделал товарищ Мао Цзэдун... это
соединение марксистско-ленинской теории с практикой
китайской революции, в результате чего возник китайский:
коммунизм — идеи Мао Цзэдуна». Мао Цзэдун,
заявлялось на VII съезде, переодел марксизм из его
европейской формы в форму китайскую.
Китайские теоретики стали все более настойчиво
выдвигать положение о том, что значение Октябрьской-
революции ограничивается рамками
империалистических, собственно европейских стран, а образцом
революций для колониальных и зависимых стран является
китайская революция.
Ветеран партии Ван Мин, много лет входивший
в руководство КПК, так писал по поводу кампании
40-х годов в Яньани: «В ее подготовке ив ходе ее
проведения Мао Цзэдун сам неоднократно говорил о том,
что путем проведения этой кампании он хотел
достигнуть трех целей: 1) заменить ленинизм маоцзэдуниз-
мом; 2) написать историю КПК как историю одного
Мао Цзэдуна; 3) возвысить личность Мао Цзэдуна
1 Чжан Жусин. Идеи Мао Цзэдуна — китаизированный
марксизм. Яньань, 1944.
8-423 113

над ЦК и всей партией. Зачем ему нужно было так
делать? Он сам отвечал: это дало бы ему две
возможности: во-первых, захватить главное руководящее место
в партийном руководстве и всю власть в партии в свои
руки; во-вторых, если он уже сидит на первом месте
в руководстве партией, то чтобы никогда и никто не смог
его свергнуть»1.
«Кампания по упорядочению стиля работы»
подразделялась на три этапа, или периода. Первый (осень
1941—весна 1942 г.) состоял в «изучении 22
документов», которые включали в основном речи Мао Цзэдуна
и других его сторонников. Задачей было доказать, что
Мао Цзэдун является «великим теоретиком» и
«основоположником новых идей».
Второй период (весна 1942 — весна 1943 г.) был
посвящен «идеологической проверке кадров», а по сути
дела — жесточайшей расправе с неугодными Мао
партийными работниками. Третий период (март 1943 г.—
VII съезд КПК, 1945 г.) характеризуют «кампания по
выявлению шпионов» и чистка партии.
Как явствует из содержания и характера первого
периода, его главная задача состояла в том, «чтобы
внедрить в сознание членов КПК тезис об «идеях Мао
Цзэдуна» как господствующей идеологии партии,
подменить марксистско-ленинское учение этими «идеями».
Во второй и третий периоды этой кампании (вернее,
поголовной чистки) в партии и Освобожденном районе
с центром в Яньанк создавались обстановка
психологического террора и условия для устранения (вплоть до
физического) лиц, не согласных с Мао Цзэдуном и его
группировкой.
Как вспоминает Ван Мин, Мао Цзэдун
искусственно разделил всю партию на две группировки:
«догматическую» и «эмпирическую». Он отнес всех
коммунистов, учившихся в Советском Союзе, тех, кто занимался
идеологической и политической работой, а также тех, кто
по своему социальному происхождению принадлежал
к интеллигенции, к так называемой «просоветской и
догматической группировке...»2.
Массовые репрессии против тех, кто не поддерживал
Мао Цзэдуна, проводились в форме «кампании по вы-
1 Ван Мин. О событиях в Китае. М., 1969, стр.,37—38.
2 См. там же, стр. 39.
114

явлению шпионов», начавшейся в марте 1943 г. В Янь-
ани была организована «ударная работа по ловле
шпионов», сопровождавшаяся повсеместными собраниями:
с угрозами, требованиями признаний в «антипартийной
деятельности» и раскаяния.
Лица, захватившие власть в партии, вынуждали как.
руководящих деятелей КПК, так и рядовых
коммунистов составлять письменные документы с признаниями
своих «грехов». В первую очередь организаторы этого-
«движения» добивались от обвиняемых разного рода
клеветнических высказываний по адресу КПСС и
Советского Союза. Другой непременной частью
«покаяний» было безудержное восхваление Мао Цзэдуна и
самобичевание за поддержку взглядов и установок
Коминтерна. Подобные «воспитательные методы» были
призваны подорвать у китайских коммунистов веру
в подлинный марксизм и пролетарский
интернационализм.
В ходе «кампании по упорядочению стиля работы»
в 1942—1943 гг. от людей, побывавших или учившихся
в СССР, требовали «раскаяния» с клеветническими
выпадами в адрес Советского Союза и нашей партии.
Чтобы посеять недоверие к Коминтерну и КПСС„
использовался любой повод. Коммунистам внушалась
мысль, будто Коминтерн давал вредные для дела
китайской революции указания, что якобы при
пособничестве Коминтерна китайцев, обучавшихся в СССР,
восстанавливали против КПК, воспитывали в них
«иностранных лакеев компрадорского типа», которые
должны «узурпировать руководство в Компартии Китая»
н т. п. Аналогичными по характеру были и выступления
«кающихся» на VII съезде КПК (1945 г.). Иными
словами, уже в те годы насаждалось настороженное, а часто
и откровенно враждебное отношение к Советскому
Союзу.
Таким образом, еще в начале 40-х годов в КПК
создавались идеологические и организационные условия
Для замены марксизма-ленинизма «китаизированным
марксизмом», расчищался путь для превращения «идей
Мао» в господствующую идеологию в Компартии Китая.
Чем сильнее становились позиции маоистов в
руководстве КПК, тем определеннее проявлялся их
национализм; маоисты наплевательски относились к своим
интернациональным обязанностям.
8*
115

В наиболее тяжелый, начальный период Великой
Отечественной войны Коминтерн и Советский Союз
поставили перед руководством КПК вопрос о
координации действий, направленных на то, чтобы сковать силы
Японии и предотвратить ее нападение на Советский
Союз. 27 июня 1941 г. руководитель группы советских
работников, находившейся в Яньани, сообщил в Москву
о том, что в соответствии с полученным поручением он
поставил перед руководством КПК вопрос о помощи
Советскому Союзу в случае нападения Японии на
СССР. Китайские руководители заявили, что они уже
наметили ряд мер, а в заключение беседы просили
передать, что если Япония нападет на СССР, то
8-я народная армия бросит против японцев все
имеющиеся в ее распоряжении силы и сумеет оказать
достаточную поддержку Советскому Союзу. 3 июля 1941 г.
руководство КПК подтвердило это заявление.
Однако в действительности никаких практических
мер не принималось. В июле 1941 г. в Яньань было
сообщено, что японцы отправляют на материк
отмобилизованные войска, и высказана просьба принять
эффективные меры с целью не допустить их
сосредоточения на бейпин-калганском и баотоуском направлениях,
т. е. против СССР, нарушения нормального движения
на железных дорогах, ведущих к указанным пунктам.
Но эту просьбу, как и другие, руководство КПК
оставило без внимания.
Как вспоминают свидетели этих событий, 3 сентября
1941 г. перед Мао Цзэдуном вновь был поставлен
вопрос о возможных акциях КПК в случае, если Япония
начнет войну против СССР. В ответ последовали
путаные и уклончивые заявления, обставленные
бесконечными оговорками и содержавшие заведомо невыполнимые
в той обстановке требования к Советскому Союзу.
Когда же попросили прямо, без всяких «если» сказать,
что в состоянии предпринять КПК в случае нападения
Японии на Советский Союз, Мао бесцеремонно прервал
разговор по столь важному вопросу, обвинив советского
представителя в отсутствии диалектического мышления.
И в дальнейшем блокировались все попытки
договориться о координации действий.
Большое значение для борьбы против японских
милитаристов и успешного развития китайской революций
.должны были «меть установки Коминтерна на про-
116

ведение в жизнь тактики единого фронта Компартии
Китая с гоминьданом. Эти установки соответствовали
общей политике Коминтерна, направленной на
развертывание массовых движений в рамках единого
интернационального фронта борьбы народов в защиту Китая,
лорабощенных германским фашизмом стран, в защиту
СССР. Они ориентировали на немедленное создание
внутри страны единого национального фронта, для чего
необходимо было установить контакт со всеми силами,
выступающими против фашизма.
Коминтерн, наша партия настойчиво призывали ЦК
КПК активизировать действия Красной армии Китая
против японских захватчиков, укреплять единый фронт
китайского народа, что самым серьезным образом
способствовало бы быстрейшему разгрому японского
империализма. Однако маоисты, продолжая клясться в
верности своему интернациональному долгу, на деле
занимались проволочками и всячески уклонялись от
выполнения советов и просьб Коминтерна.
По вопросу о едином фронте в руководстве КПК
«мелись глубокие разногласия. Группе
интернационалистов противостояли националисты, отрицавшие
необходимость единого фронта, совместных с гоминьданом
действий для организации всенародной борьбы против
японской агрессии. И только когда жизнь доказала
безусловную необходимость создания такого фронта, Мао
Цзэдун принялся делать вид, что является активным
сторонником этого курса. А сегодня летописцы из
окружения Мао доказывают, что тактика единого фронта —
«величайший вклад лично Мао Цзэдуна в марксизм-
ленинизм».
Узконационалистический курс части руководства
КПК привел к тому, что начиная с 1941—-1942 гг.
постоянно падает активность войск КПК в борьбе против
Японии.
Эту свою тактику Мао Цзэдун обосновывал
следующим образом: «...лучше мы сбережем свои силы,
разгромим гоминьдан, возглавим власть в Китае и
тогда, получая помощь от СССР, Англии и Америки,
освободим Китай от японских захватчиков...»
Пассивное отношение националистического крыла
в КПК к войне с милитаристской Японией в период,
когда интересы международного пролетариата,
интересы общей борьбы против фашизма требовали активиза-
117

ции действий против Японии, — еще один пример
отступления от интернационализма.
Мао Цзэдуном была выдвинута установка: «Десять,
процентов своих сил — на борьбу с Японией, двадцать,
процентов — на борьбу с гоминьданом, семьдесят
процентов — на рост своих сил». В соответствии с этой
установкой в течение ряда лет 8-я и 4-я
народно-революционные армии активных боевых действий против
японцев не вели. Распространялись такие суждения: зачем
раздражать японцев и навлекать на себя неприятности;
лучше жить с противником в добрососедских
отношениях; мы не будем им мешать, а они нам. «Всем
частям,— сообщал в январе 1943 г. советский военный
корреспондент, находившийся в Яньани, — приказано
боевых действий против японских войск не вести и
отходить во время наступательных операций с их
стороны. Если где представится возможность, то заключать
с ними временное перемирие... Все районы, каждая
часть КПК (имеются в виду воинские части,
находившиеся под руководством КПК. — Авт.) ведут торговлю
с японским тылом; в штабах разговоры о боевых
операциях, как правило, не ведутся, а больше говорят
о торговых операциях».
Таким образом, в 40-х годах интернациональные
обязанности КПК вообще и в отношении Советского
Союза в частности беспокоили маоистов так же мало,
как мало их беспокоило в последующий период
выполнение Китаем своего интернационального долга в
отношении народов социалистических стран, в частности
героического народа Вьетнама.
Националистические проявления
антисоветизма в руководстве КПК
в 1945—1949 гг.
Ошибочные тенденции в политической линии и практике
китайских руководящих деятелей с полной
очевидностью проявились и накануне победы революции. Одним
из примеров этого является выдвинутая в конце 40-х
годов идея «самоизоляции» Китая от социалистических
стран, включая Советский Союз. Такой
националистический подход к оценке перспектив китайской
революции резко затормозил бы социальные изменения в Ки-
118

тае, отодвинул бы перерастание демократической
революции в социалистическую.
Мао Цзэдун настойчиво выдвигал мысль о том, что
лереход к строительству социализма в Китае — это
весьма отдаленная перспектива, что Китай должен
пройти значительный период «новой демократии»,
прежде чем встанет вопрос о социализме. Характерно
также, что Мао Цзэдун видел «благоприятные
условия» для этого по существу в длительной самоизоляции
Китая. С этой целью он предлагал, чтобы после победы
революции Советский Союз и другие социалистические
страны не спешили признать Китай. Дескать, лучше
будет, если прежде Китай признают крупные
империалистические державы — США, Англия, Франция и т. д.
Этот «план» исходил из узконационалистического
лодхода к китайской революции. Националисты в КПК
уже тогда тайно вынашивали идею о Китае как третьей
силе, которая должна играть на противоречиях между
двумя социальными системами. Лишь после того как
эти «идеи» встретили решительный отпор, Мао отказался
от них на II пленуме ЦК КПК седьмого созыва,
состоявшемся в марте 1949 г.
В статье «О демократической диктатуре народа» Мао
Цзэдун уже выступает ревностным сторонником союза
с СССР, сторонником линии «держаться одной стороны».
Известны и другие зигзаги и шараханья
националистов. Например, накануне краха гоминьдана Мао
Цзэдун утверждал, что КПК не следует торопиться
с захватом основных промышленных центров Китая,
таких, как Нанкин, Шанхай и др. Он доказывал, что КПК
невыгодно захватывать крупные города потому, что
«у нее нет кадров», так как компартия в основном
состоит из крестьян.
Мао Цзэдун не придавал необходимого значения
усилению пролетарской прослойки в компартии,
переоценивал роль крестьянства. Характерно, например,
такое его высказывание: «Несмотря на отсталость
Китая по сравнению с Россией, я считаю, что китайские
крестьяне сознательнее всех английских рабочих и
многих американских рабочих».
Эти и другие моменты не могли не привлечь
внимание. С руководителями КПК велась терпеливая
разъяснительная работа. Мао Цзэдуна старались убедить,
что необходимо усиливать влияние на рабочий класс
119

Китая, уделять больше внимания работе в крупнейших
индустриальных центрах, заботиться о чистоте рядов
партии, шире развертывать работу в профсоюзах и т.п.
Процесс засорения Компартии Китая и ее
руководства чуждыми элементами усилился в период
гражданской войны 1946—1949 гг., когда гоминьдановские
дивизии, корпуса и целые армии вместе с генералитетом
и штабами переходили на сторону НОАК. В это время
КПК росла исключительно за счет непролетарских
элементов, носителей мелкобуржуазных и
националистических взглядов гоминьдановцев.
Следует отметить, что еще в 1936 г. Коминтерн,
обращаясь к ЦК КПК, подчеркивал: «Нас особенно
беспокоит решение о том, что в партию могут приниматься
все желающие, независимо от их социального
происхождения, и что партия не боится проникновения в ее
ряды некоторых карьеристов, а также ваше сообщение
о намерении принять в партию даже Чжан Сюэляна
(милитарист, махровый реакционер. — Лег.)... Мы
считали бы также ошибочным прием без разбора в ряды
Красной армии студентов и бывших офицеров других
армий... Мы считаем неправильным допускать
представителей имущих классов к политическому управлению
в советских районах...»1
Однако руководство КПК не только не проявляло
необходимой заботы о чистоте рядов КПК как
марксистско-ленинской партии, но повело прямо
противоположную политику. Масса людей, примкнувших к КПК
в яньаньский период и после него, проходила лишь курс
маоистского «перевоспитания» и «раскаяния», а затем
становилась источником пополнения кадров политорга-
нов, редакций, издательств, командного состава
Красной армии и т. п. Движение «за упорядочение стиля»
начала 40-х годов было направлено исключительно
против тех, кто отстаивал линию Коминтерна и не разделял
взглядов Мао Цзэдуна, но оно явилось по существу
кампанией всепрощения по отношению к действительно
антипартийным элементам. Накануне VII съезда КПК,
в 1945 г., маоисты провели новую амнистию
антипартийных буржуазных элементов, заявив, что
«ликвидированы корни» левоуклонистских и правооппортунистиче-
1 О. Владимиров, В. Рязанцев. Страницы политической
биографии Мао Цзэдуна, стр. 96. ^
120

ских ошибок и что «следует без всякого предубежде»
ния приветствовать и привлекать к работе на пользу
партии всех товарищей, допустивших ошибки в
прошлом, если только они поняли свои ошибки и
приступили к их исправлению». При этом амнистия касалась,
как правило, антисоветски настроенных людей,
беспрекословно принимавших «идеи Мао». Это была
своеобразная предтеча «культурной революции»,
развернувшейся в КНР во второй половине 60-х годов.
На всем протяжении китайской революции
международное коммунистическое движение и КПСС
последовательно проводили линию на поддержку Компартии
Китая и оказание ей всесторонней помощи. Подлинные
интернационалисты и не могли по-другому относиться к
китайскому народу, поднявшемуся на борьбу за свое
освобождение, к китайским коммунистам,
руководившим этой борьбой. К тому же КПК даже при наличии
крупных недостатков в ее руководстве была серьезным
союзником прогрессивных сил в борьбе против
империализма. Как уже говорилось, КПК, опираясь на
поддержку международных сил пролетариата, на опыт
КПСС и огромную помощь Советского Союза, смогла
выполнить свою роль руководителя
национально-освободительной и революционной борьбы китайского
народа и привести революцию к победе. '
Антисоветские аспекты
в политике руководства КПК
в первые годы существования КНР
В этот период антисоветизм части руководства КПК
скорее выглядел как досадное исключение в общей
атмосфере дружбы и сотрудничества; тем не менее эти
проявления не представляются случайными и
заслуживают упоминания для более всестороннего анализа
советско-китайских отношений. Так, например, уже при
заключении Договора о дружбе, союзе и взаимной
помощи руководство КПК проявило определенное
недоверие и подозрительность в отношении СССР.
Китайские руководители были недовольны тем, что Советский
Союз предоставил КНР кредит «лишь» на 300 млн.
Долл. Они не хотели считаться с тем, что СССР в
тот момент сам испытывал немалые трудности, связан-
121

ные с необходимостью в кратчайшие сроки
ликвидировать последствия войны.
И в последующие годы китайские руководители
стремились получить от СССР помощь, не считаясь с
его возможностями. Притязания националистических
элементов в КПК были столь велики, что в отдельные
годы они выдвигали требования о поставке им до 80%
годового производства некоторых видов станков в
СССР.
В октябре 1951 г. Мао Цзэдун в беседе с советским
послом говорил: «Не все в стране, да и не все члены
партии согласны с нашей политикой дружбы с
Советским Союзом». Дело, однако, заключалось не в
настроениях рядовых членов КПК, а в позиции самих
китайских руководителей.
Отмечалось немало случаев, когда китайские
руководители по существу потворствовали
националистическим настроениям кадровых работников, из года в год
снижали уровень и масштабы работы по воспитанию
партии и народа в духе интернационализма и китайско-
советской дружбы. В начале 1952 г., например, ОКСД
решило провести Неделю китайско-советской дружбы,
приурочив ее к 2-й годовщине подписания Договора о
дружбе, союзе и взаимной помощи между КНР и СССР.
На места были разосланы соответствующие указания, и
по всей стране развернулась подготовка к Неделе
советско-китайской дружбы. Однако за семь дней до ее
проведения по указанию ЦК КПК это мероприятие было
отменено под тем предлогом, что учреждения «заняты
другими политическими кампаниями».
В то время все эти моменты представлялись как
временные отклонения, но в свете «культурной
революции» в КНР подобные «случайности» приобрели
совершенно иной вид: это были продуманные шаги на пути,
который привел руководство КПК к открытой
политической борьбе против КПСС.
В 1953—1954 гг. были приняты меры, чтобы свести
на нет деятельность Общества китайско-советской
дружбы по пропаганде идей интернационализма и знаний об
СССР. Состоявшаяся в декабре 1954 г. II
Всекитайская конференция ОКСД ликвидировала принцип
индивидуального приема в члены общества и ввела
коллективное членство. Связи Центрального правления
ОКСД с отделениями на местах были сведены к мини-
122

муму. Партийные организации на местах, не получив
четких указаний, вносили в работу отделений ОКСД
элементы кампанейщины, формализма. Явно
наметился крен в сторону пропаганды не опыта СССР, КПСС в
целом, а главным образом экономического и научно-
технического опыта. Практически с этого времени
ОКСД как разветвленная организация свертывает свою
работу. На конференции были проведены и
персональные изменения в руководстве общества; в его
руководящие органы были введены такие члены, которые
стали в дальнейшем активными проводниками особой
линии антисоветчиков в КПК. Число членов
Центрального правления ОКСД сократилось со 197 человек в 1949 г.
до 60 в 1954 г.
Уже в первые годы народной власти допускалось в
ряде случаев неправильное использование советских
специалистов: их отгораживали от производства, от
конкретной работы министерств и ведомств, без чего они
не могли давать квалифицированные рекомендации с
учетом положения в соответствующих отраслях
хозяйства. В некоторых учреждениях советские специалисты
загружались мелкими текущими поручениями,
вследствие чего они были лишены возможности разрабатывать
предложения и рекомендации по важным вопросам.
Имели место случаи, когда рекомендации специалистов
не осуществлялись на практике, хотя и были одобрены
руководящими работниками министерств и ведомств.
Отмечались и такие случаи, когда руководители
учреждений и предприятий, на словах соглашаясь с
предложениями советских специалистов, действовали вопреки
им. Впоследствии, в 1958—1959 гг., эта линия
превратилась в целую кампанию охаивания советского опыта,
о чем будет сказано ниже.
Великодержавный шовинизм и авантюризм давали
о себе знать в первый период существования КНР и в
международных делах. Так, на конференции
профсоюзов стран Азии и Океании, состоявшейся в декабре
1949 г. в Пекине, маоисты выступали с претензиями на
руководящее положение в революционном движении в
Азии. Они утверждали, что обстановка в странах Азии
и Океании во многом схожа с положением в Китае до
1949 г. и поэтому-де революционеры должны следовать
китайскому опыту и действовать под руководствомПе-
кина. Китайские представители провозглашали: «Г^ть,
123

избранный китайским народом для победы над
империализмом и его приспешниками и для создания Китайской
Народной Республики, — это путь, по которому должны
идти народы многих колониальных и полуколониальных
стран в борьбе за завоевание своей национальной
независимости и народной демократии... Это путь — путь
товарища Мао Цзэдуна». Делегаты многих стран
выступили против этих концепций, и маоистам пришлось
отступить.
В 1950—1951 гг. маоисты попытались навязать
коммунистическим партиям Индонезии и Индии
программы, игнорировавшие конкретную обстановку в этих
странах и требовавшие копировать опыт
освободительной борьбы в Китае (образование крестьянских армий,
создание освобожденных районов). Против такой линии
решительно возражал И. В. Сталин.
Пока это были отдельные случаи. КНР была еще
экономически отсталой страной, нуждалась в большой
помощи социалистических государств для укрепления
своей обороноспособности и развития хозяйства, и
маоисты не решались выступать слишком открыто.
Националистические, антисоветские тенденции,
которые были присущи Мао Цзэдуну и его окружению и
на ранних этапах китайской революции, стали шире
развиваться после смерти И. В. Сталина. Мао Цзэдун,
претендовавший на роль лидера коммунистического
движения, выработал определенную стратегию и
тактику, смысл которой стал до конца ясен в более
поздний период: всемерно использовать экономическую,
военную и иную помощь СССР, чтобы создать
материальные предпосылки для осуществления своего курса;
одновременно всеми средствами подрывать авторитет
СССР на мировой арене, осложнять реализацию планов
строительства коммунизма в нашей стране. Помехой в
осуществлении этих замыслов был не только Советский
Союз, но и китайский народ, китайские коммунисты,
которые хорошо понимали, сколь велика роль
Советского Союза в строительстве социализма в КНР.
Националисты из руководства КПК стремились
помешать общению китайских трудящихся с советскими
людьми, прибывшими в Китай для оказания помощи
в социалистическом строительстве. В мае 1954 г.
Государственным административным советом было принято
и разослано на места специальное решение, категори-
124

чески запрещавшее всем китайцам, кроме работников
иностранных отделов соответствующих
административных органов, встречаться по неслужебным делам с
советскими командированными гражданами.
Периферийная китайская пресса стала помещать
крайне мало материалов о Советском Союзе. Учитывая
небольшой тираж центральных газет, а также
незначительное развитие радиовещания в стране, можно
констатировать, что подавляющее большинство населения
недостаточно и нерегулярно информировалось о
достижениях Советского Союза и жизни советского народа.
С 1953 г. Мао Цзэдун начал постепенно устранять
всех тех, кто не разделял его националистической,
антисоветской линии. Какими бы ярлыками ни прикрывались
атаки Мао Цзэдуна на Ван Мина, Гао Гана, Пын Дэ-
хуая, Чжан Вэньтяня и других, его расправа с многими
руководящими кадрами КПК сводилась к одной цели —
устранить препятствия в осуществлении
мелкобуржуазного, шовинистического курса. Материалы «культурной
революции» свидетельствуют о том, что одним из
главных «преступлений» указанных деятелей КПК являлись
их дружеские чувства к СССР и другим странам
социализма.
Как впоследствии стало известно, в китайском
руководстве в начале 50-х годов все острее становилась
борьба между марксистами-ленинцами,
интернационалистами и маоистами, великодержавными
шовинистами, националистами. Тревожным сигналом явились
арест и трагическая гибель в 1955 г. члена Политбюро,
заместителя председателя КНР Гао Гана. Ему
предъявляли различные обвинения, которые были
совершенно необоснованными. О главной его «вине» не
говорили. Он был верным другом СССР, настойчиво боролся
против националистического уклона, за
интернационалистскую линию партии.
Однако Мао считал тогда, что еще многое можно
получить от социалистических стран для укрепления
КНР, которая нуждалась в помощи социалистического
содружества. А главное — настроения в ЦК КПК, в
партии в пользу развития дружественных отношений
с СССР, проведения гибкой и разумной политики были
столь сильными, что Мао и его сторонники вынуждены
были их учитывать. Тем более что после взятия
власти КПК приступила к решению основных задач соци-
125

алистической революции на политическом и
экономическом фронтах.
Китаю пришлось решать сложнейшие задачи
восстановления народного хозяйства, налаживания
деятельности государственного аппарата. Трудность этих
задач особенно остро ощущалась в условиях нехватки
административных, технических, военных и других
кадров специалистов. Страна крайне нуждалась в
политической и экономической поддержке извне.
Следует подчеркнуть, что лидеры КПК в своих
националистических блужданиях не теряли надежды
найти выход из трудностей в опоре на США. Имеются
доподлинные свидетельства того, что в 40-е годы
•они предпринимали ряд попыток добиться
взаимопонимания с американцами, однако в тот период
указанные попытки не могли увенчаться успехом. В
Вашингтоне тогда все еще связывали перспективы удержания
американского влияния в Китае с чанкайшистами и
поэтому с недоверием относились к заигрываниям лидеров
КПК. Китайские деятели, близко стоявшие к Мао,
стремились не допустить ни малейших действий, которые
могли бы оттолкнуть американцев и англичан. Они,
например, выступали против участия Японии и Индии в
проводившейся в Пекине в 1949 г. конференции
профсоюзов стран Азии и Океании, так как опасались, что
«это вызовет раздражение Вашингтона и Лондона».
В конце 1949 г. китайские руководители заявляли о
том, что не следует направлять советских специалистов
в Шанхай и Таншань, ибо «там в тот период были
сосредоточены крупные экономические интересы
Америки и Англии».
Вспыхнувшая в 1950 г. война в Корее обострила
китайско-американские отношения, надолго отрезав пути
к сговору националистов из руководства КПК с
правящими кругами США, и вынудила их идти на
расширение сотрудничества с СССР.
Руководство КПК ощущало острую потребность в
помощи СССР, в поддержке со стороны КПСС. В
стране царил огромный революционный подъем, идеи
социализма, дружбы с советским народом охватывали
многомиллионные слои трудящихся. Советский Союз они
считали величайшим фактором своей победы,
освобождения от японской оккупации, от реакционного чанкай-
шистского господства.
126

Мао Цзэдуну и его сторонникам приходилось также
считаться с тем, что в партии, в том числе и в ее
руководстве, имелись силы, выступавшие за союз и дружбу
с СССР как одно из важнейших условий победы
социализма в Китае.
Все эти факторы в какой-то мере тормозили в то
время развитие националистических, антисоветских
тенденций в КПК и ее руководстве, которые так широко
проявились впоследствии.
В такой обстановке пекинские лидеры вынуждены
были отложить реализацию своей великодержавной,
националистической программы. Они перекрасились в
друзей Советского Союза, с тем чтобы получить от
СССР помощь в создании материально-технической
базы, которая была необходима для достижения
поставленных ими целей.
Это обстоятельство делало чрезвычайно трудной
задачу распознания истинного характера и главной
целенаправленности особой линии маоистского
руководства КПК в международном коммунистическом
движении.
Факторы, способствовавшие
нарастанию националистических
тенденций в КПК
К объективным факторам, обусловившим зарождение
и развитие националистического, мелкобуржуазного
течения в КПК, примешивались и серьезные
субъективные моменты, связанные с деятельностью лидеров во-
главе с Мао Цзэдуном. Эта деятельность усугублялась
серьезными просчетами и ошибками в линии партии,
грубыми отступлениями от ленинских принципов
партийной жизни.
Картину правооппортунистической практики в КПК,-
одним из важнейших аспектов которой было
отношение к рабочему классу, рисуют советские специалисты,,
работавшие в Китае. Они отмечали, что после победы
китайской революции руководство КПК не принимало*
радикальных мер для создания политических и
экономических условий, при которых рабочий класс
почувствовал бы себя господствующим классом, находящимся:
У власти. Рабочие продолжали влачить нищенское,
полуголодное существование. Продолжительность рабочего
127

дня, согласно законоположениям о труде, составляла
12 часов. Зарплата оставалась без изменений по
сравнению с периодом гоминьдановского господства. Не
были изданы законы об охране труда рабочих и
социальном страховании. Одобренные в ноябре 1949 г.
«Правила, регулирующие отношения между трудом и
капиталом» не только не развивали основных
принципов, закрепленных в Общей программе Народного
политического консультативного совета, но и по существу
означали отказ от них.
В руководящих кругах Коммунистической партии
Китая по-прежнему недооценивалась роль рабочего
класса в революционном преобразовании страны.
Руководство КПК считало рабочих «недостаточно
зрелыми, неграмотными, политически отсталыми» и якобы
«не принимавшими активного участия в революции».
Несмотря на то что КПК в течение многих лет
опиралась на крестьянство, послужившее массовой базой
Народно-освободительной армии и источником ее
материального снабжения, китайские руководители
проявляли нерешительность и боязнь в проведении
революционных мероприятий и в деревне.
Зато маоисты явно благоволили к буржуазии: не
взимался налог с торгового оборота, не велось
решительной борьбы со спекулятивными элементами.
Отсутствие каких-либо ограничительных мер по
отношению даже к крупной национальной буржуазии
благоприятствовало активизации ее реакционной
деятельности. «...По отношению к иностранным
капиталистическим предприятиям и торговым фирмам проводится
политика заигрывания, — констатировали советские
специалисты еще в 1949 г. — Никакого налогового нажима
или каких-либо других ограничительных мер...» В
компартии «распространяются взгляды о том, что с полной
победой на фронтах классовая борьба будет затухать,
поскольку новое правительство привлекает к
сотрудничеству все слои населения страны, в том числе и
национальную буржуазию». 4
Среди некоторой части коммунистов и в
руководящих кругах компартии распространялась «теория»,
согласно которой «новые кулаки», вырастающие после
проведения земельной реформы, являются якобы
«революционной силой», поддерживающей компартию и
народное правительство.
128

Так, в беседах с представителями братских партий
в 1949 г. китайские руководители заявляли следующее:
«В том, что в деревне появляется новый тип кулака, нет
никакой опасности, ибо этот кулак получил свое
богатство от новой власти и решительно стоит за нее. Этот
новый кулак настроен революционно».
Характеризуя положение в самой КПК, советские
специалисты еще в 1949 г. отмечали, что «рост партии
за счет рабочего класса ничтожен. Сколько-нибудь
активной работы по привлечению рабочих в ряды партии
не ведется. Партийные организации в значительной
степени засорены помещичье-кулацкими и буржуазными
элементами, прием в партию в ряде районов проводится
огульно».
Эти впечатления советских людей подтверждаются
наблюдениями руководящих товарищей из братских
партий, побывавших в те годы в Китае: «Новые
демократические власти предоставляют слишком большую
свободу национальной буржуазии в городе.
Частнокапиталистический элемент в городе располагает
исключительно благоприятной почвой для своего роста.
Рабочие на частных предприятиях до сих пор не имеют
никаких прав и полностью подчинены предпринимателям.
Рабочему классу Китая, не уделяется внимания.
Новые власти считают, что китайский рабочий класс
несознателен и еще не понимает политики партии. Поэтому
его нельзя привлекать к активному строительству.
Вследствие такого взгляда на рабочий класс не ведется
никакой работы по вовлечению рабочих в партию и по
их идеологическому воспитанию».
С тревогой отмечалось, что Мао «четкой и ясной
перспективы своему народу, и в первую очередь
рабочему классу, не дает. Поэтому сосредоточение в его
руках всей полноты власти вызывает некоторые
опасения». Говорилось также о «серьезной опасности полной
реставрации капитализма как в городе, так и в
деревне, причем руководство КПК не понимает грозящей
опасности и не ведет с нею борьбы».
Пекинские лидеры твердили: «Нельзя допускать
никакой классовой борьбы на частных предприятиях в
новом Китае, и для поднятия производства нужно дать
свободу действий предпринимателю. Рабочий класс
Китая безграмотен, несознателен, и поэтому его пока
нельзя втягивать в классовую борьбу». На замечание о том,
9-423
129

что Ленин подчеркивал необходимость учить рабочий
класс и смело продвигать его, давался ответ, что в
Пекине знают эти установки Ленина, но «к специфическим
условиям Китая они пока не подходят, и это вопрос
будущего».
Китайские руководители не заботились об
укреплении руководящей роли рабочего класса, о росте его
организованности, потому что делали основную ставку
на крестьянство, на кулака. Интересны в этом смысле
их высказывания в беседе с академиком П. Ф. Юдиным
в 1951 г. В КПК, по их словам, существуют настроения
в пользу того, чтобы «кулака считать главной фигурой
в деревне, и отсюда делается вывод, что только на
путях развития кулацкого хозяйства Китай может
развить производительные силы деревни, создать зерновую
и сырьевую базу для города и промышленности,
поэтому необходимо поддерживать в деревне тех
коммунистов, хозяйства которых вырастают в кулацкие, не
исключать их из партии, помогать развивать хозяйства;
такие коммунисты должны служить примером для всех
крестьян».
Правооппортунистическая тенденция в КПК явилась
следствием того, что лица, стоявшие у руководства
партии, не обеспечили чистоту ее рядов, господствующее
положение в ней китайского рабочего класса,
пролетарской идеологии.
ЦК КПК не придерживался решительного курса на
подготовку интеллигенции из среды рабочих. Так, в
партийные школы руководители КПК решили не
принимать рабочих, объясняя это тем, что рабочие, мол,
являются «недостаточно зрелыми», «политически
отсталыми», они не принимали «активного участия» в
революции. I
Разумеется, рост экономического потенциала,
возрастающая помощь братских стран, успехи в
социалистическом строительстве — все это создавало условия для
постепенного преодоления негативных тенденций. Вместе
с тем развивалась и мелкобуржуазная стихия,
поддерживаемая субъективистскими действиями Мао и его
единомышленников.
При анализе причин, способствовавших постепенному
нарастанию мелкобуржуазных и националистических
тенденций в КПК, необходимо подчеркнуть
определенную непоследовательность руководства партии в осуще-
130

ствлении социально-экономических реформ. Несмотря
на большую работу в этом направлении,
частнокапиталистический сектор в народном хозяйстве КНР
оставался еще внушительным. В 1953 г. удельный вес
частной промышленности в общем объеме промышленного
производства страны составлял 32,2%. Следует иметь в
виду, что фактически удельный вес
частнокапиталистической промышленности был больше, так как многие
частнокапиталистические предприятия скрывали свою
продукцию от учета и обложения. Всего в стране
в 1953 г. было зарегистрировано 18 091 крупное
частнокапиталистическое промышленное предприятие1 и
185 940 мелких. Однако фактически
частнокапиталистических предприятий в КНР было больше, ибо
существовало много незарегистрированных частных
предприятий. По подсчетам финансовых органов КНР, лишь в
Шанхае от регистрации и обложения налогами
укрывалось около 10 тыс. частнокапиталистических
промышленных предприятий. На таких предприятиях в 1953 г.
было занято 5,4 млн. человек рабочих и служащих.
В середине 1953 г. выяснилось, что многие
работники, и в частности в финансовых и хозяйственных
органах КНР, не учитывали или не понимали перспектив
развития государства, допускали правооппортунисти-
ческие искривления политики партии в отношении
буржуазии. Такие взгляды находили поддержку и в
руководстве кпк.
Успешному осуществлению социалистического
строительства в КНР уже в первые годы существования
республики мешали серьезные нарушения ленинских норм
в жизни и деятельности КПК. Пленумы ЦК КПК
созывались нерегулярно. ЦК КПК, избранный в 1945 г.
(около 40 человек), как по численности, так и по
составу не отражал фактического положения партии в стране
и не мог в полной мере выполнять стоявшие перед ним
задачи. В ЦК КПК почти не было опытных
хозяйственных и партийных работников, превалировали военные.
В руках многих руководящих работников провинций,
городов, уездов, предприятии, учебных заведений была
сосредоточена партийная и административная власть:
секретарь комитета КПК провинции одновременно сов-
1 В КНР таковыми считались предприятия, имевшие 16 и более
Работников при наличии двигателя или 30 и более работников без
Двигателя.
9»
131

мещал пост председателя народного комитета
провинции; директор крупного предприятия одновременно был
и секретарем парткома. Серьезные недостатки в работе
партийного и государственного аппарата выявила
проходившая с декабря 1951 по июль 1952 г. кампания по
борьбе против коррупции, расточительства и
бюрократизма (против «трех злоупотреблений») в
правительственных учреждениях, в армии, на государственных
предприятиях, в общественных организациях и
учебных заведениях и кампания против деятельности
буржуазии, выразившейся в уклонении от уплаты и
недоплате налогов государству, в хищении общественного
имущества, в недобросовестном выполнении
государственных заказов, в кражах информации о состоянии
экономики, в подкупах работников государственного
аппарата (кампания против «пяти злоупотреблений»).
Борьба против коррупции, расточительства и
бюрократизма показала, что партийный и особенно
государственный аппарат сильно засорен чуждыми
социалистическому строю и рабочему классу людьми. В ряде
организаций и учреждений было обнаружено много
шпионов, взяточников, бюрократов и расхитителей
государственного имущества. У многих работников
партийного и государственного аппарата отсутствовала
бдительность в отношении враждебных происков
классового врага. В указаниях ЦК КПК от января 1952 г. о
развертывании названных выше кампаний говорилось, что
в ряде организаций число работников, совершивших
различного рода незаконные действия или аморальные
поступки, составляет 50—60% к общему количеству
работников. Ань Цзывэнь, бывший в то время
министром кадров центрального народного правительства, в
феврале 1953 г. на четвертой сессии Всекитайского
комитета Народного политического консультативного
совета Китая заявил, что в ходе кампании против «трех
злоупотреблений» из проверенных 3 836 тыс.
работников государственных учреждений (выше уездного
масштаба) более 105 тыс. человек оказались крупными
казнокрадами, каждый из которых был уличен во
взяточничестве или хищении и нанес ущерб государству на
сумму свыше 10 млн. юаней.
Проводившаяся в тот период чистка
партийно-государственного аппарата имела важное значение, хотя и
отличалась определенной непоследовательностью. Об*
132

ращало на себя внимание то обстоятельство, что не
было должной принципиальности в оценке
националистических, антисоветских проявлений со стороны
работников партийного и государственного аппарата в центре и
на местах. Такая позиция являлась в первую очередь
отражением аналогичных настроений в самом
руководстве кпк.
Ряд пороков в социальной и партийной политике
КПК, проявившихся на ранних этапах революции и в
первые годы народной власти, стал серьезно давать о
себе знать. Непомерно разбухала партия, при этом
отсутствовал строгий классовый отбор для вступавших в
КПК, все более раздувался культ личности Мао. Все
это создавало благоприятные условия для роста
мелкобуржуазных, националистических тенденций. Особенно
бурно увеличивалась численность партии в период
с 1953 по 1957 г. — в это время в КПК было принято
70% всех коммунистов. Понятно, что рост рядов КПК
такими быстрыми темпами и в таких огромных
масштабах не мог не сказаться на качестве ее пополнения.
Отмечая крупные недостатки в приеме в партию, газета
«Чжэцзян жибао» отмечала, что «часть членов партии
имеет низкий уровень сознательности, неясное
представление о партии и легко поддается влиянию
буржуазной идеологии. Некоторые члены партии сами
заражены буржуазной идеологией, допускают ошибки во
взглядах и имеют недостатки в стиле работы, они не
полностью отвечают требованиям, предъявляемым к
членам партии. Не лишены недостатков взгляды и
стиль работы даже тех членов партии, которые
вступили в ее ряды несколько раньше»1.
Численность рабочих и служащих в Китае накануне
освобождения была крайне незначительной и
составляла всего 8 млн. человек. После образования КНР ряды
рабочего класса и служащих стали быстро расти,
однако удельный вес промышленного пролетариата в
партии продолжал оставаться прежним.
Развитию националистических тенденций
способствовали и особенности социального состава КПК. Шел
неоправданно быстрый рост партии за счет
мелкобуржуазной среды. По данным на май 1953 г., из 6 100 тыс.
членов КПК только 450 тыс. человек были рабочие; та-
1 «Чжэцзян жибао», 16.1У.1957.
133

ким образом, эта прослойка в партии составляла всего
7,3%. В крупных промышленных центрах до
освобождения их от гоминьдановского господства организации
КПК, существовавшие на нелегальном положении,
были очень небольшими. Так, в Шанхае, где имелось
600 тыс. промышленных рабочих, даже спустя полгода
после освобождения было всего лишь 6 тыс.
коммунистов. В связи с тем обстоятельством, что основная
масса крестьянства Китая является неграмотной, члены
партии из крестьян в большинстве своем также
являлись неграмотными, что объективно затрудняло
идейно-политическое воспитание партийных кадров.
Например, в 1950 г. из 1,5 млн. коммунистов партийных
организаций Северо-Восточного и Северного Китая 1 млн.
были неграмотными.
Газета «Дунбэй жибао» 28 октября 1950 г.
писала: «В настоящее время подавляющее большинство
сельских и окружных кадров состоит из
крестьян-активистов, получивших землю в период аграрной реформы
и проявивших себя в работе по ее проведению. В
основном их политический уровень очень низок, а часть из
них является неграмотной. Из общего числа 1099
секретарей в провинции Хэйлунцзян 269 человек
неграмотных, 717 человек имеют начальное и среднее
образование». О таких же фактах сообщала и печать Шаньдун-
ского провинциального и Цзинаньского городского
комитетов партии. Аналогичное положение было и в
других провинциях.
Одним из важнейших факторов, стимулировавших
рост националистических настроений в КПК, явился
сознательно насаждавшийся культ личности Мао.
С первых лет после освобождения в КНР
массовыми тиражами стали издаваться произведения Мао Цзэ- I
дуна. К октябрю 1951 г. только агентство Синьхуа
выпустило их тиражом почти 2,4 млн. экземпляров1. В
стране организовывались широкие кампании за изуче- I
ние работ Мао Цзэдуна при полном игнорировании I
изучения трудов основоположников марксизма-лениниз- I
ма. В августе 1951 г., например, местные профсоюзы I
представили Всекитайской федерации профсоюзов I
свои планы, в которых шесть и более недель отводи- I
лось на изучение статей Мао Цзэдуна. Кадровые ра* I
1 «Народный Китайэ, 1^51. т. IV, № 7—8. I
134 I

ботники государственных учреждений должны были не
менее шести часов в неделю заниматься политической
учебой, включающей прежде всего изучение
произведений Мао Цзэдуна. Студенты университетов и
учащиеся средних школ наряду с прохождением обычных
политических дисциплин 12—15 часов в месяц изучали
произведения Мао Цзэдуна.
С октября 1951 г. по решению ЦК КПК стали
издаваться «Избранные произведения» Мао Цзэдуна, что
послужило новым толчком к усилению движения за
изучение «идей Мао Цзэдуна». В докладе на третьей
сессии Всекитайского комитета Народного
политического консультативного совета, состоявшейся в
октябре 1951 г., Чжоу Эньлай говорил:
«Мы должны организовать на широкой
систематической основе изучение произведений Мао Цзэдуна
среди активных элементов всех слоев общества, среди
бойцов-героев и отличников труда, членов
демократических партий, всех учителей, специалистов и кадровых
работников с тем, чтобы через них оказать помощь
широким народным массам в учебе. Первый том
«Избранных произведений» Мао Цзэдуна вышел как раз во
время настоящей сессии Национального комитета. Мы
должны взять на себя ответственность поощрять
изучение «Избранных произведений» Мао Цзэдуна среди всех
слоев населения.
Мы должны вооружиться идеями Мао Цзэдуна,
которые соединяют марксизм-ленинизм с революционной
практикой Китая. Это является новой задачей
демократического единого фронта китайского народа»1.
В китайской пропагандистской литературе уже в
тот период все настойчивее проводится тезис об
«идеях Мао Цзэдуна» как о целостной системе взглядов,
«представляющих собой вклад в развитие марксизма-
ленинизма». Впервые этот тезис был выдвинут еще на
VII съезде КПК в 1945 г.
Тезис об «идеях Мао Цзэдуна» и о его решающей
роли в победе китайской революции получил
подкрепление в выступлениях ряда руководящих деятелей КПК
по случаю 30-летия Компартии Китая (июль 1951 г.).
Эти выступления изобиловали такими эпитетами в
адрес Мао, как «великий», «гениальный» и т. п.
1 «Народный Китай», 1951, т. IV, № 7—8.
135

Помимо элементов культа личности Мао Цзэдуна
можно отметить и некоторые другие обстоятельства,
облегчавшие националистам в КПК борьбу против
идеологии интернационализма в партии и стране.
Несмотря на то что в первые годы после
образования КНР в китайской пропагандистской литературе
время от времени говорилось о необходимости овладения
марксистско-ленинской теорией, на практике
руководство КПК крайне мало занималось деловой и
глубокой разработкой конкретных проблем
социалистического строительства и внешней политики КНР, глубоким
изучением и использованием опыта братских партий.
«Следует отметить, — признавала газета «Жэньминь
жибао», — что у нас имеется немало таких
товарищей, которые еще не поняли или недостаточно
поняли огромную важность марксистской теории для нашей
практической работы, особенно для экономического
строительства нашей страны...»1 «Жэньминь жибао»
прямо указывала, что «в настоящее время имеется много
практических вопросов экономического строительства,
к серьезному изучению которых наши теоретики еще не
приступили. Более того, работа по теоретическому
изучению этих вопросов еще по-настоящему не
организована».
До тех пор пока КПК следовала по пути,
проложенному Советским Союзом, пренебрежение марксистско-
ленинской теорией не вызывало серьезных
отрицательных последствий. Однако после того, как китайское
руководство стало недооценивать, а затем и прямо
игнорировать советский опыт, отсутствие собственных
глубоких марксистско-ленинских разработок проблем
социалистического строительства привело к серьезным
ошибкам в практической деятельности КПК.
Недооценка значения теории, а также отсутствие
достаточно подготовленных кадров имели своим
следствием то, что теоретическое осмысление Компартией
Китая тех или иных событий происходило уже после их
свершения. Одним из ярких примеров этого может
служить китайская теория «волнообразного развития
экономики», которая появилась уже после и в оправдание
допущенной КПК неравномерности в развитии
народного хозяйства КНР. Руководство КПК в данном случае
1 «Жэньминь жибао», 5.У.1953.
136

наглядно подтвердило значение слов В. И. Ленина,
который говорил: «Бывает ведь так, что теоретические
нелепости прикрывают некоторую практическую истину
в новом повороте движения»1.
Материалы «культурной революции» и
последующего периода дают основание утверждать, что в китайском
руководстве после освобождения страны развернулась
борьба двух линий по вопросам социалистического
переустройства КНР и ее внешней политики. Борьба
мнений по вопросам внутреннего курса КПК отражалась и
на международной политике КНР. Китайское
руководство пыталось уже в те годы внедрять свои
волюнтаристские установки в политику партии. Несмотря на
псевдореволюционную окраску этих установок, их
сущность заключалась в консервации капиталистических
форм собственности, сохранении связей с
империалистическим миром, иждивенческом отношении к СССР
с одновременной дискредитацией советского опыта,
принижением авторитета нашей страны.
Укрепив свое положение в партии и стране,
восстановив экономику, маоисты перешли к решительным
действиям, к навязыванию своих великодержавных,
авантюристических установок.
Негативные последствия политики пекинских
лидеров — разительный пример того, к чему ведут
волюнтаристские методы руководства, чуждый
марксизму-ленинизму культ личности, если они не встречают должного
отпора. Развитие событий в Китае наглядно
подтверждает, какую опасность для революционного движения
представляет мелкобуржуазный, националистический
курс. Эти события служат серьезным предостережением
для всех отрядов мирового революционного движения.
В 1978—1980 гг. внутриполитический и
внешнеполитический курс Пекина со всей очевидностью доказал
обоснованность тревоги марксистов-ленинцев за судьбу
китайской революции. Сговор послемаоистского
руководства с империалистами на антисоветской,
антисоциалистической основе, агрессия Китая против Вьетнама
(1979 г.), уступки национальной буржуазии внутри
страны — все это свидетельства дальнейшего дрейфа
КНР в сторону от социализма.
1 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 16, стр. 87.

Глава пятая
СОВЕТСКО-КИТАЙСКИЕ
ОТНОШЕНИЯ В ПЕРИОД
ФОРМИРОВАНИЯ
ОСОБОГО КУРСА
РУКОВОДСТВА КПК
ВО ВНУТРЕННЕЙ
И ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКЕ
1958—1959 годы характеризуются дальнейшим
укреплением политики мирного сосуществования, усилением
борьбы за коллективную безопасность, проводимой
Советским Союзом и другими социалистическими
странами. Наша страна продолжала твердо отстаивать
интересы народного Китая на международной арене.
Правительство КНР также приняло ряд мер в духе
согласованной политики братских государств (предложения
о коллективном мире на Дальнем Востоке, о создании
в Азии безатомной зоны и др.).
Однако в 1958 г. и особенно в последующий период
во внешней политике КНР все чаще стали проявляться
элементы великодержавного шовинизма и авантюризма:
вмешательство во внутренние дела других стран,
выдвижение территориальных претензий, «теории» насчет
полезности атомной войны для революции,
утверждение, что «ветер с Востока (читай: Пекин. — Авт.)
довлеет над ветром с Запада». Все это вызывало
настороженность, на что и обращалось внимание со стороны
ЦК КПСС по внутрипартийным каналам. Однако
братские партии надеялись, что здоровые марксистские силы
в Компартии Китая сумеют сдержать эти тенденции и
что националистические факторы будут
нейтрализованы в общем потоке социалистического строительст) а
в КНР.
Советско-китайское сотрудничество
в 1958-1959 гг.
Верный своему интернациональному долгу, Советский
Союз продолжал оказывать Китаю широкую помощь
в развитии экономики, науки, техники и культуры.
138

[В январе 1958 г. успешно завершилось
продолжавшееся более трех месяцев пребывание в СССР делегации
Китайской Народной Республики во главе с
президентом Академии наук КНР Го Можо. Делегация обсу-
дила с Государственным научно-техническим комитетом
' Совета Министров СССР, Академией наук СССР,
Госкомитетом Совета Министров СССР по внешним эконо-
| мическим связям, Министерством высшего образования
| СССР и ведущими научно-исследовательскими
учреждениями Советского Союза важнейшие вопросы
развития науки и техники и дальнейшего расширения
научно-технического сотрудничества между Советским Сою-
I зом и Китайской Народной Республикой. С советской
I стороны в этом обсуждении участвовало более 600
видных ученых и специалистов.
В ходе переговоров китайская делегация выразила
I пожелание, чтобы Советский Союз оказал Китаю
помощь в решении важнейших научно-технических
проблем, намеченных перспективным планом развития
науки и техники КНР до 1967 г. включительно. Эта
помощь должна была заключаться в командировании
советских ученых и специалистов в Китай, обучении,
повышении квалификации китайских научных и
инженерно-технических работников в СССР, поставке
необходимого оборудования, приборов, материалов и т. д.
В результате переговоров 18 января 1958 г. в Москве
было заключено соглашение между правительством
СССР и правительством КНР о совместном
проведении важнейших исследований в области науки и
техники и об оказании Советским Союзом помощи Китаю
в этой работе.
Соглашением предусматривалось совместное
проведение в 1958—1962 гг. работ по 122 важнейшим научно-
техническим проблемам, имеющим большое значение
для КНР, а также дальнейшее укрепление
непосредственных связей между научно-исследовательскими
учреждениями обеих стран.
Одновременно были подписаны соглашения о со-
даничестве в проведении исследовательских работ
н области науки и техники между министерствами
высшего образования СССР и КНР, а также между
академиями сельскохозяйственных наук этих стран1.
1 См. «Известияэ, 19 января 1958 г.
139

В апреле 1958 г. между СССР и КНР был подписан
Договор о торговле и мореплавании, по которому
договаривающиеся стороны взяли на себя обязательства
«принимать все необходимые меры для развития и
укрепления торговых отношений между обоими
государствами в духе дружеского сотрудничества, взаимной
помощи, на основе равноправия и взаимной выгоды»1.
Договор о торговле и мореплавании имеет
приложение «О правовом положении торгового
представительства СССР в КНР и торгового представительства КНР
в СССР», в котором указывается, что советское и
китайское торгпредства будут выполнять следующие
функции:
а) содействовать развитию торгово-экономических
отношений между обоими государствами;
б) представлять интересы своего государства во
всем, что касается внешней торговли;
в) регулировать от имени своего государства
торговые операции с другим государством;
г) осуществлять торговлю между СССР и КНР2.
В июне — июле 1958 г. успешно работала очередная
сессия советско-китайской комиссии по
научно-техническому сотрудничеству, подробно обсудившая
мероприятия, направленные на дальнейшее укрепление
сотрудничества между обеими странами и принявшая
соответствующие решения, в том числе и о расширении
непосредственных связей между родственными
научно-исследовательскими и проектными институтами СССР и КНР.
8 августа 1958 г. в Москве было подписано
соглашение между правительством СССР и правительством
Китайской Народной Республики об оказании технической
помощи КНР в строительстве и расширении 47
промышленных предприятий и электростанций.
В соглашении предусматривалось, что советские
организации выполнят по ряду предприятий
изыскательские, исследовательские и проектные работы, передадут
проекты отдельных цехов и установок для повторного
применения, обеспечат поставку из СССР
технологического оборудования, приборов, кабельных изделий и
некоторых специальных материалов для изготовления
комплектующего оборудования на месте. Советские
1 «Ведомости Верховного Совета СССР», 1958, № 17, стр. 688.
2 См. там же, стр. 692.
140

организации обязались командировать необходимых
специалистов для оказания помощи в монтаже, наладке
и пуске предприятий в эксплуатацию, а также в
подготовке национальных кадров для работы на этих
предприятиях.
Соглашением предусматривалось также, что
советская сторона безвозмездно передаст китайской стороне
лицензии на право производства продукции, а также
чертежи и другую техническую документацию,
необходимые для организации производства продукции на
этих предприятиях (китайская сторона должна была
оплатить лишь фактические расходы, связанные с
изготовлением и передачей технической документации).
Оплата расходов советских организаций по
оказанию технической помощи, предусмотренной
соглашением, должна была производиться китайской стороной
поставками в СССР товаров на условиях действующего
советско-китайского торгового соглашения1.
Неизменно выступая в поддержку КНР, Советское
правительство в сентябре 1958 г. заявило о своем
признании 12-мильной зоны территориальных вод КНР,
объявленной правительством Китая.
На протяжении 1959 г. руководство КПК еще
выступало с заявлениями, в которых содержались
заверения в преданности китайско-советской дружбе,
высоко оценивалась внутренняя и внешняя политика ЦК
КПСС и Советского правительства, подчеркивалось
исключительно важное значение для КНР помощи и
поддержки со стороны Советского Союза. Так, выступая
с трибуны XXI съезда КПСС, Чжоу Эньлай, глава
китайской делегации, заявил: «Созыв XXI съезда
Коммунистической партии Советского Союза является
великим событием в современной политической жизни.
Народы видят в этом съезде не только демонстрацию
несравнимой мощи Советского Союза — самого могучего
оплота мира во всем мире, но и величественную прекрасную
перспективу всего человечества — коммунизм. Это
чрезвычайно радует и воодушевляет народы всех стран,
которые настойчиво борются за мир во всем мире и
прогресс человечества»2.
1 См. «Известия», 12 августа 1958 г.
' «Правда», 29 января 1959 г.
141

Чжоу Эньлай отметил, что Коммунистическая
партия Советского Союза и советский народ добились
больших успехов в деле укрепления сплоченности
международного коммунистического движения, усиления
мощи социалистического лагеря, а также объединения
сил миролюбивых государств и народов на борьбу за
упрочение мира, смягчение международной
напряженности и предотвращение опасности войны.
«Со времени Великой Октябрьской социалистической
революции, — подчеркнул Чжоу Эньлай, — Советский
Союз всегда идет впереди эпохи и своим блестящим
примером социалистического и коммунистического
строительства воодушевляет пролетариат и трудящихся
всего мира. В сегодняшнем дне Советского Союза они
видят свое завтра. Существование и развитие
Советского Союза в корне расшатало господство
империализма. Советский Союз неизменно оказывает огромную
поддержку и помощь социалистическим странам,
международному пролетариату и миролюбивым
государствам и народам всего мира»1.
Чжоу Эньлай огласил приветствие в адрес XXI
съезда КПСС от Центрального Комитета Коммунистической
партии Китая, подписанное председателем ЦК КПК
Мао Цзэдуном. В нем, в частности, говорилось: «В
настоящее время Коммунистическая партия Советского
Союза на основе великой программы строительства
коммунизма выдвинула план развития народного
хозяйства на 1959—1965 годы. Осуществление этого плана
заложит в материальном и духовном отношениях
прочный фундамент для перехода к коммунизму в
Советском Союзе и обогатит сокровищницу
марксизма-ленинизма ценным опытом строительства коммунизма.
Вместе с тем осуществление этого плана приведет к
дальнейшему изменению соотношения сил в мире и будет
еще более благоприятствовать благородному делу
всеобщего мира и прогресса человечества»2.
«Советский народ, руководимый Коммунистической
партией Советского Союза, — отмечалось в
приветствии, — всегда является славным примером для
пролетариата и прогрессивного человечества всего мира. Мы
уверены в том, что пролетариат и прогрессивное чело-
1 «Правда», 29 января 1959 г.
* Там же.
142

вечество всего мира, воодушевленные XXI съездом
КПСС, будут с еще большей уверенностью бороться за
великое дело всеобщего мира и прогресса
человечества»1.
7 февраля 1959 г. в Москве было подписано новое
соглашение об оказании Советским Союзом помощи
КНР в строительстве 78 крупных предприятий
металлургической, химической, угольной, нефтяной,
машиностроительной, электротехнической, радиотехнической
промышленности, промышленности строительных
материалов и электростанций.
8 соглашении предусматривалось, что советские
организации на основе последних достижений науки и
техники выполнят исследовательские и проектные
работы, поставят оборудование, приборы и некоторые
специальные материалы, а также командируют
значительное число советских специалистов для оказания
технической помощи в строительстве, монтаже, наладке и
пуске предприятий в эксплуатацию и примут большие
группы китайских специалистов и рабочих для
производственно-технического обучения на соответствующих
предприятиях СССР.
Как и в прежних соглашениях, было обусловлена,
что советская сторона безвозмездно передаст китайской
стороне лицензии на право производства продукции на
этих предприятиях, а также необходимую техническую
документацию для организации соответствующих
производств и изготовления в КНР комплектного
оборудования для предприятий, предусмотренных
соглашением.
Общая стоимость поставок советского оборудования,
проектных работ и других видов технической помощи
составляла около 5 млрд. руб. (в прежнем исчислении).
Китай оплачивал поставляемое из СССР оборудование
и все виды технической помощи поставками в нашу
страну товаров на условиях действующего советско-
китайского торгового соглашения.
В сообщении о подписании соглашения указывалось:
«Правительства Советского Союза и Китайской
Народной Республики рассматривают подписанное
соглашение как новое важное звено в деле дальнейшего
укрепления и расширения плодотворного, взаимовыгодного
1 «Правда», 29 января 1959 г.
143

экономического сотрудничества и братской
взаимопомощи между обоими социалистическими государствами»1.
В то время в КПК придавали важное значение
коллективным формам сотрудничества социалистических
стран, высоко оценивали деятельность Совета
Экономической Взаимопомощи. Так, комментируя итоги XI
сессии этого совета, «Жэньминь жибао» в мае 1959 г.
писала: «Международное разделение труда, существующее
между странами — участницами Совета, обеспечивает
каждой стране рациональное использование природных
богатств и потенциальных ресурсов экономики,
укрепляет экономическую мощь социалистического лагеря и
позволяет сочетать национальные интересы каждой
социалистической страны с интересами всего
социалистического лагеря. Развитие экономической взаимопомощи
и сотрудничества стран социализма позволило ряду
стран постепенно подняться до уровня передовых
государств. В этом отношении самую видную роль сыграла
многосторонняя бескорыстная помощь самого могучего
и обладающего самым богатым опытом первого
социалистического государства — Советского Союза
остальным братским странам. Сейчас, когда экономическое
сотрудничество социалистических стран поднялось на
высшую ступень, роль Советского Союза еще более
усилилась»2.
В конце 1958 г. в Москве были проведены торговые
переговоры между правительственными делегациями
Китайской Народной Республики и СССР о завершении
взаимных поставок в 1958 г. и о дальнейшем развитии
торговли между Советским Союзом и КНР. Стороны
договорились о дополнительных поставках советских
товаров в IV квартале 1958 г., в результате чего
первоначально установленный протоколом от 23 апреля 1958 г.
объем товарооборота между СССР и КНР на 1958 г.
был превышен более чем на 600 млн. руб., в том числе
из Советского Союза были поставлены сверх
установленного объема автомобили и сельскохозяйственные
машины, нефть и нефтепродукты, энергетическое
оборудование и другие товары, из Китайской Народной
Республики — рис, шелк-сырец, шерстяные и шелковые
ткани, швейные и трикотажные изделия н другие
товары.
1 «Правда», 8 февраля 1959 г.
2 «Жэньминь жибаоэ, 20.У.1959.
144

Были успешно завершены и переговоры о
товарообороте между СССР и КНР на 1959 г. Сообразуясь с
общими целями и задачами, стороны договорились о
значительном расширении советско-китайского
товарооборота.
Наряду с большим ростом советских поставок
комплектного оборудования по ранее заключенным
соглашениям значительно возросли поставки из СССР в
КНР электроэнергетического оборудования, в частности
турбогенераторных установок, дизель-генераторов,
силовых трансформаторов, локомобильных электростанций
и мелких гидроэлектростанций для использования в
сельских районах страны. По сравнению с 1958 г.
увеличились также поставки из СССР в КНР мощных
буровых установок, транспортных средств,
подшипников и ряда других советских товаров, необходимых для
народного хозяйства КНР.
Из Китайской Народной Республики в 1959 г., как
и в прошлые годы, были намечены к поставкам в
Советский Союз олово, вольфрам, молибден, шелк-сырец,
шерсть, чай, цитрусовые и другие товары.
Стороны условились, что с окончанием переговоров
по товарообороту 1959 г. они приступят к подготовке
долгосрочного торгового соглашения1.
На состоявшейся в апреле 1959 г. сессии
Всекитайского собрания народных представителей китайские
руководители отметили важное значение
советско-китайского экономического сотрудничества. В докладе на
сессии премьер Госсовета КНР Чжоу Эньлай говорил:
«В деле социалистического строительства в нашей
стране страны социалистического лагеря, возглавляемого
великим Советским Союзом, оказали нам
многостороннюю помощь. 166 крупных объектов, строившихся
с помощью Советского Союза в годы первой пятилетки,
сыграли огромную роль в развитии экономического
строительства нашей страны. Богатый опыт,
накопленный Советским Союзом за годы своего существования,
также является для нас важной основой в деле
разработки и осуществления планов экономического
строительства. С этой трибуны я от имени правительства и
народа нашей страны приношу глубокую благодарность
правительствам и народам Советского Союза и других
1 См. «Правда», 27 февраля 1959 г.
10-423 145

социалистических стран»1. «Укрепление сплоченности
с Советским Союзом и со всеми социадистическими
странами, — подчеркивал Чжоу Эньлай, — таков
основной курс нашей страны»2.
С 16 по 23 июня 1959 г. в Пекине состоялись
переговоры между правительственными делегациями СССР
и КНР о заключении консульского договора. В ре
зультате переговоров 23 июня 1959 г. был подписав
консульский договор, который призван регулировать
права и обязанности консулов, а также другие вопросы
связанные с консульской службой. Его заключение от
вечало интересам укрепления и развития консульски,
отношений между СССР и КНР.
В 1959 г. КНР праздновала свое 10-летие. Подводя
итоги пройденного пути, китайские лидеры не могли не
признать ту огромную роль, которую сыграло в строи
тельстве КНР широкое развитие межгосударственных
отношений с Советским Союзом. «Отмечая десятую го
довщину со дня образования КНР, народ нашей
страны, — писал Чжоу Эньлай в статье «Великое
десятилетие», — выражает особую благодарность Советскому
Союзу, который оказал нашей стране помощь в
строительстве 166 объектов в период первой пятилетки и
вновь заключил в прошлом и нынешнем годах
соглашения об оказании помощи нашей стране в
строительстве 125 объектов, причем за десять лет направил в
Китай на работу свыше 10 800 специалистов в области
экономики, культуры и просвещения»3.
Помощь и содействие Советского Союза создавали
необходимые предпосылки для успешного
социалистического строительства в КНР, если бы в этот
поступательный процесс не вмешались китайские националисты со
своими особыми установками и взглядами.
К началу 1958 г. КНР переживала огромный подъем
во всех областях политической и экономической жизни.
К этому времени не только были решены задачи
восстановительного периода, но и значительно
перевыполнен первый пятилетний план развития народного
хозяйства.
1 «Правда», 19 апреля 1959 г.
2 Там же.
3 «Жэньминь жибао», 2.Х.1959.
146

В 1957 г. производство стали по сравнению с 1952 г.,
последним годом восстановительного периода,
увеличилось на 296%, чугуна — на 208, электроэнергии — на 166,
нефти —на 335, угля — на 96, металлорежущих
станков — на 104, зерна — на 20, хлопка — на 26% *.
Огромные успехи были достигнуты в
социалистическом преобразовании сельского хозяйства. К концу
1957 г. 98% крестьянских дворов состояло в
сельскохозяйственных кооперативах, причем 96% из них были
объединены в кооперативы высшего типа. Было
кооперировано также около 90% кустарей.
Практически завершились социалистические
преобразования и в области, частнокапиталистической
промышленности и торговли. На непреобразованные частные
промышленные предприятия к этому времени
приходилось лишь 0,1% всей валовой промышленной
продукции в стране, а на частную торговлю (главным образом
мелких торговцев) —3% общего объема розничной
продажи товаров2.
В общей сложности в первой пятилетке с помощью
СССР в Китае осуществлялось строительство 135
предприятий, в том числе в угольной промышленности — 12,
электроэнергетической — 29, нефтяной — 1, черной и
цветной металлургии—17, химической — 7,
металлообрабатывающей — 26, текстильной—1,
целлюлозно-бумажной — 1, пищевой — 2.
За 5 лет намечалось построить и сдать в
эксплуатацию 45 предприятий из. 135. Фактически же было
построено и сдано в эксплуатацию 68 предприятий, из них
56 полностью и 12 частично. Среди полностью введенных
в эксплуатацию предприятий 5 в угольной
промышленности, 15 электроэнергетических, 6 металлургических,
7 металлообрабатывающих, 6 других предприятий.
Частично было введено э строй 5 электроэнергетических,
3 металлургических и 4 химических предприятия.
Всего же в период первой пятилетки в Китайской
Народной Республике строилось более 900
сверхлимитных объектов3. Однако именно предприятия, которые
сооружались с помощью, СССР, создавали основу
современной промышленности в Китае и обеспечивали в даль-
1 «Жэньминь жибао», 7.1У.1958.
2 «Жэньминь жибао», 12.1У.1958.
8 «Жэньминь жибао», 14.1У.1959.
10*
147

нейшем возможность осуществления всей программы
индустриализации КНР. Они позволили КНР не только
создать целый ряд совершенно новых отраслей
промышленности — алюминиевую, инструментальную,
горнорудного оборудования, металлургического оборудования,
синтетического каучука, автомобильную, тракторную,
авиационную, электротехническую, радиотехническую,
оборонную и т. д., но и увеличить производственные
мощности по выпуску важнейших видов промышленной
продукции в сопоставлении с 1954 г. в следующих
размерах:
по чугуну
по стали
по прокату
по меди
по олову
по вольфрамовому концентрату
по молибденовому концентрату
по углю ....
по переработке нефти
по электроэнергии
по паровым котлам
по металлорежущим станкам
по турбогенераторам
по синтетическому аммиаку
по серной кислоте
по крепкой азотной
в 3,4 раза
в 2,7—3 раза
в 4,1 раза
на 146%
на 177%
на 111%
на 175%
на 28%
на 120%
на 150%
на 38—40%
па 77%
в 14,8 раза
в 2,5 раза
на 25%
в 9,4 раза
Достигнутые в 1957 г. исключительно высокие темпы
развития народного хозяйства были не только
сохранены, но и значительно превышены. За первые четыре
месяца 1958 г. валовая промышленная продукция возросла
по сравнению с соответствующим периодом 1957 г. на
26%, а за апрель прирост составил 42%. В огромных
масштабах развернулось ирригационное строительство
и движение за расширение лесопосадок.
Ревизия решений VIII съезда КПК.
Политика стрех красных знамен»
Успехи КНР в политической и экономической жизни
служили хорошими предпосылками для дальнейшего
развертывания социалистического строительства.
Однако именно к этому времени относится
обострение борьбы в самом руководстве КПК. Если раньше на*
148

ционалистические элементы маскировали свои взгляды,
были вынуждены действовать в соответствии с
историческими задачами революционного движения в Китае,
то в обстановке больших побед, одержанных китайским
народом с помощью СССР и других братских стран
в восстановительный период и в годы первой пятилетки,
националисты в КПК решили открыто начать
реализацию своих великодержавных, националистических
взглядов.
Был отброшен второй пятилетний план,
намечавшийся VIII съездом КПК. В 1958 г. курс VIII съезда
был пересмотрен и заменен так называемым курсом
«трех красных знамен — генеральной линии, большого
скачка и народных коммун». Задачи, на решение
которых еще в 1956 г. отводилось три и более пятилеток,
китайские руководители решили выполнить за
несколько лет. Было решено за пятилетие (1958—Г962 гГ.)
увеличить валовую продукцию промышленности в 6,5 раза
(при среднегодовых темпах роста в 45%), а валовую
продукцию сельского хозяйства — в 2,5 раза (при
среднегодовых темпах роста в 20%I)1.
Эти планы составлялись без какого бы то ни было
экономического обоснования, без учета реальных
возможностей страны. Созданные в деревне народные
коммуны должны были за три-четыре года или за пять-
шесть лет обеспечить «скачок в коммунизм».
Авантюристическая политика «трех красных
знамен» увлекла часть кадров партии, не сразу
осознавших губительные последствия этой политики. Между
тем она означала полный разрыв с линией, принятой
в 1953 г. и подтвержденной в 1956 г. VIII съездом КПК.
При этом руководство КПК игнорировало
дружеские советы марксистско-ленинских партий, которые
с беспокойством восприняли китайские эксперименты и
предупреждали о тяжелых последствиях.
Политика «трех красных знамен» представляла
собой попытку ценой крайнего напряжения всех сил
трудящихся Китая искусственно форсировать темпы
экономического развития, обогнать другие государства мира
и, минуя необходимые этапы строительства
социалистического общества, «прыгнуть» в коммунизм.
1 См. М. А. Суслов. О борьбе КПСС за сплоченность
международного коммунистического движения. М., 1964, стр. 92—94.
149

Руководство КПК рекламировало свою политику
как образец для развития других стран.
Теория и практика «скачка в коммунизм» шли
вразрез с объективной действительностью Китая и всего
мира, с наукой, с опытом социалистических стран и
международного коммунистического движения. Было
ясно, что волюнтаристские цели недостижимы, что
невозможно перепрыгнуть через определенные этапы
социалистического строительства, что лозунгами технику
не-заменить и что субъективные факторы не могут быть
всесильными не только в области материального
производства, но и в области общественных отношений.
Следует отметить, что тезис о необходимости принять
максимально высокие темпы социалистического
строительства высказывался, в частности Мао Цзэдуном, на
протяжении многих лет. Как отмечалось на второй сессии
VIII съезда КПК, относительно этого тезиса в партии
«шла длительная борьба». Так, еще в июле 1955 г.
в докладе «К вопросу о кооперировании сельского
хозяйства» Мао Цзэдун выдвинул задачу ускорения
темпов социалистических преобразований, а в декабре
1955 г. в предисловии к брошюре «Социалистический
подъем в китайской деревне» поставил вопрос о
необходимости повышения темпов экономического
строительства.
Мао Цзэдун указывал: «Сейчас вопрос
упирается в то, что во многих областях нам пока мешают пра-
воуклонистские, консервативные взгляды, из-за
которых работа в этих областях не поспевает за
изменением объективной обстановки. Сейчас вопрос
упирается в то, что многие считают неосуществимым то, что
можно сделать при соответствующих усилиях. Вот
почему постоянная критика действительно существующих
правоуклонистских, консервативных воззрений
является совершенно необходимой».
Позднее эти положения были сформулированы Мао
Цзэдуном в виде лозунга «стро.ить социализм по
принципу — больше, быстрее, лучше, экономнее», который
стал общепринятым выражением генеральной линии
КПК в социалистическом строительстве. Подвергнув
критике в ходе «кампании по упорядочению стиля»
«правоуклонистские, консервативные воззрения»,
руководство КПК на второй сессии VIII съезда,
состоявшейся в мае 1958 г., окончательно закрепило волюнта-
150

ристскую линию на скачкообразное развитие
экономики.
Возможности, возникшие в результате успешного
выполнения и перевыполнения первого пятилетнего
плана, действительно открывали перед руководством
КПК перспективы определенного повышения темпов
социалистического строительства. Однако оно не
удовлетворялось этим и выдвинуло задачу не просто
повышения темпов, а «совершения скачка», в результате
которого Китай в максимально короткие сроки должен был
превратиться в могучую, передовую, процветающую
державу. Эта идея была выражена в призывах Мао
Цзэдуна «упорно бороться три года и добиться
перемены в основном облике большинства районов страны»,
«несколько лет упорного труда — десять тысяч лет
счастья».
Курс «большого скачка» на «ускоренный марш
к коммунизму», несомненно, явился результатом
проявления националистических, гегемонистских
устремлений китайского руководства, попыткой подвести базу
под свои великодержавные претензии на ведущее
положение в социалистическом содружестве и мировом
освободительном движении. Не ограничиваясь рамками
Китая, руководители КПК стали усиленно навязывать
свой авантюристический курс «большого скачка»
другим социалистическим странам, всему мировому
коммунистическому движению.
Политика «большого скачка» была серьезным
отступлением от принципов Декларации Московского
совещания 1957 г. В ней указано, что «процессы
социалистической революции и социалистического
строительства основываются на ряде главных закономерностей,
присущих всем странам, вступающим на путь
социализма»1.
Одной из таких общих закономерностей является
«планомерное развитие народного хозяйства,
направленное на построение социализма и коммунизма, на
повышение жизненного уровня трудящихся»2. Предав
забвению незыблемые истины марксизма-ленинизма,
китайские руководители провозгласили скачкообразное
1 «Программные документы борьбы за мир, демократию и
социализм», стр. 12.
2 Там же, стр. 13.
161

развитие экономики, игнорировали закономерную
пропорциональность, присущую плановой
социалистической экономике, полностью пренебрегли интересами
повышения уровня жизни трудящихся. В Декларации
говорится о необходимом после завоевания власти
рабочим классом создании экономической и технической
базы социализма. Добиваясь обеспечения «большого
скачка» примитивными техническими средствами,
например «малой металлургией», китайские руководители
отбросили и это положение Декларации.
Министерства, ведомства и низовые организации,
подстегиваемые призывами к беспрерывному
наращиванию темпов, чуть ли не каждый день выступали с
новыми встречными планами и обязательствами, которые
были практически не осуществимы. В обстановке
всеобщей лихорадки темпов, созданной самим же
руководством КПК, оно все более теряло чувство
реальности и становилось на путь явного
самообольщения.
В беседе с делегацией советских журналистов в
октябре 1958 г. один из китайских лидеров, например,
заявлял: «Что было бы, если бы мы всегда топтались на
месте?.. Прирост годовой продукции сельского
хозяйства составил бы 4—5%, промышленности—10%. Если
бы мы на этом успокоились, дело коммунизма
победило бы у нас, видимо, через 100 лет. Сейчас народные
массы подсказали нам, что прирост в сельском
хозяйстве может быть не 4—5, а более 100%, а в
промышленности— не 10, а 60—70%».
Как стремительно, а главное, неоправданно
возрастали планы развития народного хозяйства КНР, можно
проиллюстрировать следующими данными. В
соответствии с принятыми в 1956 г. VIII съездом КПК
предложениями по второму пятилетнему плану объем
производства стали на конец пятилетки, т. е. на 1962 г.,
намечался 10,5—12 млн. г; на второй сессии VIII съезда
КПК в мае 1958 г. заявлялось, что уже в первом году
второй пятилетки, т. е. в 1958 г., выплавка стали
превысит 7,1 млн. т, наконец, в августе 1958 г. на
заседании Политбюро ЦК КПК было принято решение
довести производство стали в 1958 г. до 10 700 тыс. т1, т. е.
выполнить пятилетку по стали в течение одного года!
1 См. «Дружба», 1958, № 39, стр. 30.
152

Состоявшееся в середине 1958 г. Всекитайское
совещание по вопросам местной металлургии решило в
течение года лишь местными силами построить 200 средних
и мелких конверторных сталеплавильных печей общей
годовой мощностью 10 млн. г стали1.
Столь же необоснованные показатели
устанавливались и по другим отраслям промышленности. Так,
в 1957 г. в КНР было произведено 631 тыс. т
химических удобрений, по второму пятилетнему плану
намечалось увеличить их производство к 1962 г. до 3—
3,2 млн. т. Однако в 1958 г. этот показатель был
отброшен, и была поставлена задача обогнать к 1962 г. США
по производству химических удобрений, которые, по
китайским подсчетам, к тому времени должны были
производить 35,8 млн. т химических удобрений2. Для
сравнения можно отметить, что по семилетнему плану
Советский Союз намечал довести производство
минеральных удобрений до 35 млн. т лишь к 1965 г., причем
наша страна шла к этому показателю не от 631 тыс. г,
как КНР, а от 12 млн. т, которые она производила уже
в 1958 г.3
Совершенно невероятные предположения
высказывались относительно повышения урожайности
сельскохозяйственных культур. По пересмотренному уже в
октябре 1957 г. проекту «Основных положений развития
сельского хозяйства КНР на 1956—1967 годы»
намечалось к 1967 г. довести среднегодовой сбор зерновых
в самых урожайных районах страны до 800 цзнней с
одного му (против 400 цзиней в 1955 г.). Один из
китайских лидеров в беседе с советскими журналистами в
октябре 1958 г. говорил: «Комитет партии провинции Хэ-
бэй думает о том, как сократить площади под зерновыми
за счет увеличения урожайности. Сейчас у них
посевная площадь составляет 120 млн. му. Они думают
сократить ее до 10 млн. му, но с каждого му получить не
менее 10 тысяч цзиней (курсив наш. — Авт.). Таким
образом, достаточно будет иметь лишь Ую существующей
площади».
Не удивительно, что с такими настроениями
руководство КПК пошло на самые неожиданные увеличе-
1 См. «Дружба», 1958, № 29, стр. 3.
г См. «Дружба», 1958, № 28, стр. 1.
3 См. «Материалы внеочередного XXI съезда КПСС». М., 1959,
стр. 18.
158

ния планов сельскохозяйственного производства. Если
по второму пятилетнему плану в 1962 г.
предполагалось произвести около 500 млрд. цзиней зерна, около
48 млн. даней хлопка и увеличить поголовье свиней до
250 млн., то на 1959 г. производство зерна было
определено уже в объеме 1050 млрд. цзиней, хлопка — в
объеме 100 млн. даней, а поголовье свиней — в 1 млрд.
голов.
В 1958 г. Мао Цзэдун при посещении одной из
экспериментальных народных коммун на селе произнес:
«Народные коммуны — это хорошо». Этого было
достаточно, чтобы начать неоправданную ломку
производственных отношений в деревне.
В августе 1958 г. руководство КПК провозгласило
«начало новой эры в развитии Китая» — «эры создания
народных коммун». Эта идея была порождена тем же
волюнтаристским стремлением, «минуя, вопреки всему,
долгий период, пусть даже относительно быстрого
развития, прыгнуть сразу в царство могущества и
процветания».
В создании народных коммун нашли
концентрированное воплощение все такие дававшие себя знать
в различных областях и в различной степени явления,
как отрыв от реальной действительности,
игнорирование законов общественного развития, отход от курса
опоры в борьбе за коммунизм на объединенные усилия
всех социалистических стран. В рассуждениях
китайских авторов о роли народных коммун в построении
коммунизма не только отсутствовало четко выраженное
положение о зависимости успешного решения такой
задачи от сотрудничества с социалистическими странами,
но и сквозила мысль о том, что Китай пойдет к
коммунизму впереди других. «По-видимому, осуществление
коммунизма в нашей стране, — подчеркивалось в
решении ЦК КПК от 29 августа 1958 г. «О создании
народных коммун», — уже не является делом отдаленного
будущего». В этом прежде всего и проявилось наиболее
полно то обстоятельство, что националистическая
тенденция стала играть преобладающую роль в политике
руководства КПК. С этого времени руководство КПК все
дальше отходит на особые позиции в отношении
социалистического лагеря, на путь противопоставления себя
КПСС и всему международному коммунистическому
движению.
154

Дух «большого скачка» с его стремлением к погоне
за рекордами, с его отрывом от реальной действительности
и т. п. коснулся и науки, просвещения, литературы,
искусства, где эти явления в ряде случаев приняли
просто пародийный характер. Деятелей культуры
заставляли составлять «скачкообразные планы». Вот
несколько примеров. В марте 1958 г. секретариат Союза
китайских писателей выдвинул проект плана «крутого
подъема литературной работы», в котором содержалось
следующее требование: «В течение этого года добиться
бурного подъема литературного творчества с тем, чтобы
в ближайшие 3—5 лет получить обильный урожай
социалистической литературы». В соответствии с этим
планом среди прозаиков, драматургов, критиков
развернулось движение за составление индивидуальных
планов «крутого подъема творческой деятельности».
Планы были обнародованы, и работников литературы
и искусства заставили соревноваться за их выполнение
и перевыполнение. Поэт Цзян Кэцзя, главный
редактор ежемесячника «Шикань» («Поэзия»), взял на себя
обязательство написать в 1958 г. 20 поэтических
произведений, в том числе историческую поэму,
охватывающую столетний период — от Тайпинского
восстания до наших дней, и 15 произведений в прозе. Помимо
этого он наметил сочинить несколько текстов для
песен. «Составили свои индивидуальные творческие
планы, — писал в мае 1958 г. журнал «Дружба», — также
и маститые китайские писатели, занимающие важные
служебные посты и ведущие большую общественную
работу».
Развитие просвещения и высшего образования
китайская печать в 1958 г. характеризовала такими
данными: «За несколько последних месяцев по всему
Китаю вновь создано свыше 337 тыс. начальных школ,
число школьников увеличилось до 83 960 тыс. человек
против 64 280 тыс. в прошлом году... 48 150 тыс. человек
освоили грамоту (среди взрослого населения. — Лет.).
Эта цифра в 2,6 раза больше общего числа людей,
которые ликвидировали неграмотность за прошедшие
8 лет... За годы после освобождения число средних школ
увеличилось до 11 095, в них обучается 6,28 млн.
человек. А за несколько месяцев текущего года вновь
создано свыше 79 500 средних школ, в которые принято
3,6 млн. человек. Удвоилось также и число технику-
155

мов... Число высших учебных заведений в прошлом году
было 227, а теперь увеличилось до 1065»1.
Как уже отмечалось, не только в промышленности,
но и в сельском хозяйстве планы и прогнозы
руководства КПК оказались построенными на песке. Так
ЦК КПК вынужден был неоднократно «урегулировать»
установленные на 1959 г. показатели по сбору зерна,
снизив их с 1 050 млрд. цзиней до 550 млрд. цзиней.
Фактически сбор зерна в 1959 г. был еще меньшим —
540 млрд. цзиней. Китай не только не создал резерв
зерна в размере от 300 до 500 млрд. цзиней, но и в
последующие годы вынужден был после 10-летнего
перерыва возобновить, причем в сильно возросших
масштабах, импорт продовольствия.
В августе 1959 г. собрался VIII пленум ЦК КПК.
На этом пленуме группа членов ЦК выступила против
политики «большого скачка», квалифицируя ее как
мелкобуржуазное фантазерство, дорого обходящееся
китайскому народу. Маоисты обрушились на этих
руководящих товарищей со злобной критикой и
проклятиями. В коммюнике VIII пленума ЦК КПК говорилось,
что эти кадры «клевещут на движение за «большой
скачок» и движение за создание народных коммун,
называя эти движения «мелкобуржуазными
фантастическими движениями»». Среди несогласных с маоистской
линией были член Политбюро ЦК КПК Пын Дэхуай,
кандидат в члены Политбюро Чжан Вэньтянь, многие
руководители провинциальных комитетов партии,
министерств и ведомств.
VIII пленум вынужден был признать
недостоверными цифры народнохозяйственных итогов за 1958 г.
и назвал новые данные: сбор зерна был определен
в 250 млн. т вместо 375 млн., хлопка — в 2,1 млн. т
вместо 3,35 млн., стали — в 8 млн. т вместо 11 млн.
VIII пленум не мог не учитывать явные провалы
«большого скачка». Это нашло отражение в снижении
плана на 1959 г. и в ином подходе к народным
коммунам. План был снижен: по стали — с 18 млн. до 12 млн. т,
по углю — с 380 млн. до 335 млн. г, по зерну — с 525 млн.
до 275 млн. г, по хлопку (волокну) — с 5 млн. до
2,3 млн. т. Что касается народных коммун, то в решении,
в частности, рекомендовалось «последовательно прово-
1 «Дружба», 1958, № 39, стр. 31.
156

дить в жизнь принципы управления и хозрасчета по
ступеням: распределения по труду, большего
вознаграждения за больший труд», т. е. предлагалось вернуться
к ранее существовавшим социалистическим принципам
распределения. Признавалось целесообразным основой
хозяйства сделать не народные коммуны, а
производственные бригады, которые по своим размерам примерно
равнялись прежним производственным кооперативам.
Однако общее политическое направление решений
VIII пленума оставалось прежним. В них, как и в
решениях VI пленума, превозносилась политика
«большого скачка», партия и народ призывались «под
руководством ЦК партии и товарища Мао Цзэдуна...
преодолеть правооппортунистические настроения среди
некоторых неустойчивых элементов... и бороться за
досрочное выполнение второго пятилетнего плана за два
года (за 1958—1959 гг.)»1.
Несмотря на то что Мао и его сторонникам удалось
подавить и дискредитировать своих противников, в
руководстве КПК не было единого мнения о путях
дальнейшего развития страны, и поэтому сохранялась почва
для нового обострения разногласий. Это был спор
вокруг вопроса о путях и методах превращения Китая
в могучую мировую державу и о темпах строительства
социалистического общества. Одно направление, к
которому на разных этапах примыкали различные лица,
выступало за рациональные методы развития народного
хозяйства с учетом опыта других социалистических
стран. Другое, возглавляемое Мао Цзэдуном,
категорически отвергало международный опыт строительства
социализма, настаивало на волюнтаристских методах
форсирования темпов экономического строительства.
Развитие событий после провала политики «большого
скачка» привело к тому, что те сторонники
националистического курса Мао Цзэдуна, которые вместе с ним
выступали против Пын Дэхуая, постепенно стали
расходиться с Мао в определении путей и средств
достижения великодержавных целей.
В партии и народе стали падать авторитет Мао
Цзэдуна, вера в его непогрешимость. В ответ на это внутри
страны был взят курс на дальнейшее свертывание
партийной и государственной демократии, на военизацию
1 «Жэньминь жибао», 27.УШ.1959.
157

жизни общества и усиление роли армии, разжигание
националистических страстей, на еще большее
раздувание культа Мао.
Распространению легковесного подхода к решению
разнообразных задач хозяйственного и культурного
строительства, к развитию науки и техники в
известной мере способствовало развернутое КПК широкое
движение против «слепой веры» в иностранный опыт,
которое превратилось фактически в кампанию по
дискредитации опыта социалистического строительства
в СССР.
По инициативе Мао Цзэдуна усиливалось
критическое отношение к использованию советского опыта.
В обоснование нового подхода был выдвинут тезис о
необходимости вести борьбу против «механического
копирования» иностранного опыта, против «игнорирования
конкретных условий и особенностей положения в КНР».
Китайские руководители вначале подрывали веру в
советский опыт путем пропаганды тезиса о
«самостоятельности», критическом отношении к получаемым от
советских специалистов рекомендациям. На I
Всекитайском совещании работников капитального
строительства, состоявшемся в конце февраля — начале марта
1956 г., Чжоу Эньлай, например, резко осудил
китайских работников за некритическое отношение к
предложениям советских специалистов, за игнорирование
опыта и условий Китая при проведении этих
предложений в жизнь. Само по себе верное положение о
творческом применении иностранного опыта постепенно
принимало уродливые формы, сопровождалось
пренебрежением к требованиям науки и техники, к
накопленному опыту.
Группа Мао сознательно использовала движение
против «слепой веры» для подогревания
националистических чувств. В китайской пропаганде все более видное
место стала занимать тема подъема китайской науки,
техники, промышленности на высший мировой уровень,
превосходства китайских методов, изделий и т. д. над
лучшими зарубежными образцами. В печати все чаще
стали появляться сообщения вроде следующих:
«Рабочие Шанхая обязались в течение 2—5 лет достичь и
превзойти международный уровень по качеству 91 вида
продукции»; «За пять месяцев 1958 г. заводами Китая
в опытном порядке выпущены тракторы более 120 ти-
168

пов (!), хотя еще в прошлом (!) году у нас не было ни
одного отечественного трактора» и т. д.
Борьба со «слепой верой» непосредственно
отразилась и на использовании советского опыта. Все более
частыми становились случаи критики и прямого
игнорирования рекомендаций советских специалистов,
недоверчивого отношения к качеству советского
оборудования, стали проявляться признаки недооценки значения
советской помощи вообще, начали формироваться те
настроения, которые в последующем вылились в
теорию «опоры на собственные силы», в дискредитацию
опыта СССР.
Шовинистический угар в период «большого скачка»
и последовавшее за его провалом разочарование народа
были ловко использованы маоистами для дальнейшего
взбадривания антисоветских националистических
настроений. Началась новая волна атак на советский опыт.
Говоря об использовании опыта нашей страны, журнал
«Сюэси» прямо заявлял, что в условиях Китая «нет
большой необходимости применять старый метод
Советского Союза в деле индустриализации». Что
касается механизации сельского хозяйства, указывалось
в статье, то после осуществления кооперирования
сельского хозяйства КНР не обязательно должна
немедленно осуществлять механизацию сельского хозяйства,
поскольку в стране мало пахотной земли и имеется
много рабочей силы.
Как уже отмечалось, по мере усиления
националистических, великодержавных настроений в Китае в
нарастающей степени стало проявляться пренебрежительное
отношение к советским специалистам. Все чаще
наблюдались факты недоверия советским специалистам.
Резкое ухудшение отношения к советским
специалистам, работавшим в КНР, со стороны кадровых
работников китайских предприятий, министерств и ведомств
началось еще со второй половины 1958 г.
Провозглашенные в 1958 г. руководством КПК
лозунги «борьбы со слепой верой в установленные
технические нормы и правила, в зарубежный опыт», «борьбы
с консерватизмом» и т. п. были по существу направлены
против использования советского опыта и советских
специалистов, на отказ от строгого выполнения норм и
требований технической и технологической
документации.
1 159
I

Это сразу же отрицательно сказалось на состоянии
технологической дисциплины и качественных
показателях работы предприятий и создало угрозу выхода из
строя важнейших видов оборудования.
Вопреки настоятельным рекомендациям советских
специалистов в III—IV кварталах 1958 г. на
промышленных предприятиях были ликвидированы все
технические службы (технологические отделы, отделы
главного механика, главного энергетика, технического
контроля), с рабочих мест были изъяты необходимые
инструкции и нормативы. Все это вело к нарушению
производственного процесса на предприятиях и к
колоссальному браку. Одним из примеров этого может служить
положение, сложившееся на крупнейшем
промышленном предприятии КНР — Аньшаньском
металлургическом комбинате.
Начиная с августа 1958 г. в цехах комбината работа
стала вестись без технологических инструкций,
выпускаемая продукция не проходила надлежащего контроля,
так как штат работников ОТК был полностью
сокращен.
Рекомендации советских специалистов по
соблюдению технологических инструкций не принимались во
внимание, китайские работники игнорировали советы
и консультации советских специалистов.
Технологические инструкции были просто изъяты из цехов. В
результате выход рельсов первого сорта, например, упал
до 42—50% вместо 93%. Стойкость сводов
мартеновских печей снизилась до 50 плавок вместо 400—500
плавок. В 1959 г. (по сравнению с 1958 г.) брак вырос по
трубопрокатному цеху в 3 раза, по блюмингу № 1 —
почти в 3,5, по блюмингу № 2 — в 3 с лишним раза.
Китайские строительные организации допускали
многочисленные отступления от требований советской
проектной документации, произвольно заменяли
предусмотренные проектами материалы определенных
марок, шли на неоправданные отклонения от норм,
принятых при проектировании в СССР.
Нередко в результате игнорирования рекомендаций
советских специалистов и грубых нарушений советских
технических норм возникали крупные аварии,
сопровождавшиеся человеческими жертвами. Такие случаи имели
место, например, на Синаньцзянской и Синьфуцзянской
гидростанциях.
160

Советские специалисты решительно выступили
против таких «нововведений», которые влекли за собой
расстройство производства, с большим трудом
создаваемого китайскими трудящимися с помощью
советских специалистов, и рекомендовали руководителям
промышленных предприятий не делать необоснованных
отступлений от установленного и проверенного на
практике технологического процесса производства, от
технических требований к качеству продукции и не допускать
ломки оправдавшей себя структуры управления
предприятиями.
Не ограничиваясь устными рекомендациями,
советские специалисты обращались к руководителям
предприятий и в соответствующие министерства со
специальными письмами.
Советский специалист А. С. Пестовский, работавший
в 1958—1959 гг. в КНР на монтаже энергетического
оборудования, в своем выступлении на совещании
энергетиков в феврале 1959 г. говорил о серьезных
отступлениях от требований технических нормативов.
«Например, китайские товарищи, — говорил он, — решили
упростить энергоустановки за счет снижения надежности,
отказаться от выполнения отдельных электротехнических
правил, стали допускать монтаж ответственного
оборудования в недопустимых для его сохранности условиях,
при эксплуатации оборудования отказываются от
технических норм, правил, проводят произвольную
перегрузку оборудования, нарушают водные режимы в
котлах и т. п. Причем эти нарушения получили
оправдание как борьба с догматизмом, консерватизмом и
мистицизмом в отношении техники. Эти отступления от
норм и правил поставили нас, советских специалистов,
работающих в КНР, в трудные условия работы».
Советский специалист Н. П. Згонник 28 сентября
1959 г. в своем письме заместителю министра I
министерства машиностроения Ван Даоханю указывал:
«В результате ознакомления с выпускаемой продукцией
на Сучжоуском и Фушуньском изоляторных заводах
установлено, что предусмотренные ГОСТом испытания
подвесных изоляторов не производят и не испытывают
на пропитку. Между тем все выпускаемые изоляторы
по техническим стандартам СССР, в частности
пористости, являются непригодными для применения на линиях
высоких передач. На этих заводах работники заводов
11-423
161

не могли показать мне ни одного изолятора без
открытых пор. На Сучжоуском заводе меня пытались
уверить, что это не имеет существенного значения.
Позволю себе беспокоить Вас настоящим, казалось
бы, мелким вопросом лишь только потому, что считаю,
что подобное недопонимание, а также пренебрежение
техническими условиями может привести к весьма
серьезным последствиям, авариям и преждевременному
выходу из строя линий высоких передач и остановке в
энергоснабжении отдельных городов и даже целых
районов». л*-\\
В руководящие китайские органы обращались не
только отдельные советские специалисты. Это делалось
и на официальном уровне. Так, 7 июня 1958 г. министру
I министерства машиностроения Чжао Эрлу была
вручена записка посольства СССР в КНР о грубых
нарушениях технологической дисциплины на ряде оборонных
предприятий.
5 января 1959 г. через начальника Управления по
работе с иностранными специалистами при
Государственном совете КНР Ян Фанчжи была передана записка
о грубых нарушениях технологии и неоправданном
упразднении технических служб на Фулаэрцзинском
заводе тяжелого машиностроения, Харбинском
электромашиностроительном заводе и Аньшаньском
металлургическом комбинате. В записке сообщалось также, что
на Аньшаньском металлургическом комбинате в августе
1958 г. была изъята вся технологическая документация.
2 июня 1959 г. первому заместителю министра
водного хозяйства и энергетики Ли Баохуа была вручена
записка о нарушении требований советской технической
и технологической документации на строительстве ГЭС
Саньмынься и Тайюань.
Подобных писем и заявлений было очень много. Эти
обращения не означали какого-то вмешательства во
внутренние дела КНР, а были продиктованы заботой об
эффективном использовании ценнейшего советского
оборудования на китайских предприятиях и богатого
инженерно-технического опыта Советского Союза.
Такая озабоченность вызывалась и тем, что в результате
игнорирования рекомендаций советских специалистов,
действовавших в соответствии с соглашениями и
контрактами, разрушалось народное достояние, имели место
человеческие жертвы. Китайские власти создавали
162

представление, что за авантюристические увлечения
«большим скачком» несут ответственность и советские
люди, работавшие в КНР по приглашению китайского
правительства.
КПСС не разделяла «нововведений» и
«экспериментов» китайских руководителей с «большим скачком» и
народными коммунами. Однако, считая это внутренним
делом Китая, ЦК КПСС ограничивался советами в
закрытом порядке.
Иначе поступали китайские руководители.
Фактически они уже тогда предали гласности свои
идеологические расхождения с КПСС и другими братскими
партиями, повели дело к тому, чтобы противопоставить
свой особый курс мероприятиям ЦК КПСС в области
коммунистического строительства и с этих позиций
обстрелять внутреннюю политику нашей партии,
породить сомнения в ее правильности. Руководители КПК
стали распространять «теорию» о существовании трех
типов социалистических стран: первый — это страны,
идущие к коммунизму ускоренными темпами; второй —
так сказать, «застрявшие» на этапе социализма;
третий — поворачивающие от социализма назад, к
капиталистической реставрации. К первому типу они
относили Китай, ко второму — Советский Союз и к
третьему — Югославию.
В идеологической работе КПК внутри страны все
более явным становился отход от принципов
интернационализма. Это проявлялось в подмене пропаганды
марксизма-ленинизма пропагандой «идей Мао Цзэ-
дуна», в замалчивании деятельности КПСС и
достижений Советского Союза и других братских партий и стран,
в росте шовинистических тенденций и настроений.
На новую ступень поднимается возвеличивание
культа Мао Цзэдуна.
В августе 1958 г. журнал «Дружба» в статье
«Новое в теоретической учебе» сообщал: «В последнее
время комитеты КПК девяти провинций... приняли
решения, издали указания и уведомления, определяющие
основное содержание теоретической учебы кадровых
работников. В основу этой учебы положены труды
Председателя Мао Цзэдуна»1. В вузах и партшколах еще
в конце 1957 г. по решению ЦК КПК был введен курс
1 «Дружба», 1958. № 34, стр. 29.
Ч« 163

«Социалистическое воспитание». В докладе отдела
агитации и пропаганды ЦК относительно введения этого
курса указывалось: «Мы считаем, что согласно линии
сочетания теории с практикой центральным материалом
этого курса должен быть доклад Председателя Мао
Цзэдуна «К вопросу о правильном разрешении
противоречий внутри народа»».
Из года в год менялось отношение к изданию и
распространению в КНР советской литературы. В 1956 г.
по сравнению с 1955 г. удельный вес советской
литературы в переиздании иностранной литературы понизился
с 94 до 89% по количеству названий и с 92 до 89% по
количеству экземпляров. При этом темпы роста
издания книг капиталистических стран были значительно
выше, чем советских книг. По количеству экземпляров
издание книг капиталистических стран возросло почти
в 2 раза, советских — лишь на 42%. Что же касается
количества названий, то цифры прироста издания книг
капиталистических стран еще более характерны:
литература капиталистических стран — в 2,5 раза,
советская— лишь на 19%.
Проявляя заинтересованность в развитии
экономического сотрудничества с Советским Союзом, китайские
руководители вместе с тем уже в тот период'стремились
помешать духовному общению народов двух стран, так
как видели в этом опасность для насаждаемых ими
в Китае антисоциалистических взглядов и установок.
Так, например, в 1958 г. китайские организации,
ссылаясь на необходимость «экономии средств»,
значительно урезали план культурного сотрудничества. В
середине апреля 1958 г. генеральный секретарь Комитета
по культурным связям с заграницей КНР Чэнь Чжун-
цзин во время пребывания в Москве передал
официальную просьбу китайских организаций отказаться (под
предлогом «большого объема работы» и «финансовых
затруднений») от проведения многих предусмотренных
планом мероприятий. Объектом сокращения оказался
обмен творческими работниками: были сняты поездки
в КНР представителей советского радио и телевидения
для сбора материалов и подготовки серии передач,
посвященных 10-летию КНР, прием в СССР китайских
работников радио для обмена опытом и ознакомления
с практикой работы советского радио и телевидения.
Тогда же были исключены из плана поездки в СССР
164

10 научных работников высшей школы КНР для
проведения консультаций и чтения лекций, группы
специалистов по вопросам китайской народной медицины для
передачи опыта советским медикам; были аннулированы
и некоторые другие виды обмена, в частности в области
искусства и кино.
Особый внешнеполитический курс
руководства КПК и его влияние
на советско-китайские отношения
Встретившись с трудностями внутри страны,
националисты в КПК перенесли центр тяжести своего
авантюристического курса на международную арену:
развертывается клеветническая кампания против
социалистических стран и коммунистических партий,
предпринимаются военные провокации с целью обострить
международную обстановку, выдвигаются
ультрареволюционные лозунги, которые должны были создать
впечатление о китайских руководителях как самых стойких и
последовательных революционерах.
Все это преследовало совершенно определенные
цели: с одной стороны, отвлечь внимание партии и народа
от внутренних трудностей, подавить недовольство
внутри страны, создать обстановку националистического
психоза и военной истерии, с другой — добиться иными
средствами осуществления гегемонистских замыслов.
Начиная с 1958 г. внешняя политика КНР все более
отличается от политики других социалистических стран.
В ней все явственнее сказываются тенденции, идущие
вразрез с усилиями СССР и всего социалистического
лагеря по ликвидации «холодной войны» и других
проявлений международной напряженности.
Этот курс побеждал не сразу, он утверждался в
ожесточенной борьбе против тех сил в руководстве КПК,
которые придерживались социалистических принципов
во внешней политике КНР или по крайней мере стояли
на реалистических позициях. В Китае продолжалась
острая борьба двух линий по вопросу социалистического
развития страны и ее внешнеполитической ориентации.
Этим обстоятельством объясняется тот факт, что в этот
период КНР в ряде случаев продолжала выступать
по международным проблемам в общем ряду с другими
социалистическими странами. Так, например, 13 апреля
165

1958 г. правительство КНР выступило с заявлением
о том, что оно полностью поддерживает решение
Советского правительства первым прекратить с 31 марта
1958 г. производство испытаний любых видов атомного
и водородного оружия и предложения Советского
правительства по этому вопросу правительствам
Соединенных Штатов Америки и Великобритании.
В заявлении указывалось: «Эта акция Советского
правительства убедительно показала, что Советское
правительство последовательно стоит на позициях защиты
мира. Она полностью проявила глубокую заботу
советского народа о спокойствии и счастье народов всех стран
мира, а также в огромной степени укрепила уверенность
всех миролюбивых государств и народов в борьбе за
мир. Несомненно, что это является огромным вкладом
в дело защиты мира во всем мире и обеспечения счастья
человечества. Китайский народ горячо приветствует эту
великую мирную акцию Советского Союза»1.
Однако в целом во внешней политике КНР все более
нарастали отрицательные тенденции. Они проявлялись
в переходе от гибкой тактики к попыткам прямого
наступления и лобовых атак на капитализм, к жесткому
курсу и непримиримости даже в тех случаях, когда это
касалось непринципиальных, второстепенных вопросов.
Китайские руководители начинают проявлять
склонность к тому, чтобы подтолкнуть развитие
международных событий, ускорить мировой революционный процесс
путем искусственной активизации борьбы против
империализма. Они переоценивали силы и возможности КНР
в решении международных проблем, утрачивали чувство
трезвости и реальности в оценке международного
положения и соотношения сил на мировой арене. Во внешней
политике Китая стали преобладать великодержавные
тенденции, стремление придать КНР особую роль в
международных делах.
Характерно, что новый «жесткий курс» руководство
КПК начало осуществлять именно в тот момент, когда
Советский Союз проводил широкие мероприятия по
претворению в жизнь ленинской политики мирного
сосуществования двух социальных систем.
Следуя своей новой линии, тогдашнее руководство
КНР осуществило в 1958 г. ряд акций в районе Тайвань-
1 сИзвестия», 15 апреля 1956 г.
166

ского пролива, которые привели к серьезному
осложнению международной обстановки. В конце августа 1958 г.
КНР подвергла обстрелу острова Цзиньмынь и
Мацзу, заявив, что это делается в порядке «карательных
мер в ответ на провокации чанкайшистов». Но чанкай-
шисты не прекращали своих провокаций с тех пор, как
были изгнаны на Тайвань. Кроме того, Чан Кайши
не мог предпринять серьезных военных операций против
материкового Китая без санкций и поддержки США.
Практически в тот период акция, начатая по инициативе
группы Мао, шла навстречу замыслам тех
воинствующих кругов США, которые стремились сорвать курс
Советского Союза на разрядку международной
напряженности. С помощью этой акции Пекин рассчитывал
обострить советско-американские отношения и,
используя механизм договора между СССР и КНР, расширить
конфликт до вооруженного столкновения на Дальнем
Востоке.
На обстрел прибрежных островов США ответили
сосредоточением крупных военных сил в районе Тайваня
и прямо заявили, что, если КНР нападет на Тайвань,
они окажут всевозможную помощь своему союзнику Чан
Кайши. Таким образом, в сентябре — октябре 1958 г.
на Дальнем Востоке создалась обстановка
непосредственной военной опасности. Все эти действия были
предприняты КНР без консультаций с Советским
Союзом, вопреки прямым обязательствам по
советско-китайскому Договору о дружбе и взаимопомощи.
Китайские руководители не информировали о своих
намерениях главу Советского правительства, который
находился в Пекине в начале августа 1958 г., т. е. как
раз в тот момент, когда решение об обстреле островов
Цзиньмынь и Мацзу уже было принято и велась
активная подготовка к осуществлению этой акции. Более
того, пекинские лидеры пошли на прямое двурушничество.
Накануне событий в районе Тайваньского пролива они
подписали коммюнике о советско-китайской встрече,
в котором заявлялось о единстве взглядов сторон «по
вопросам совместной борьбы за мирное разрешение
международных проблем и защиты мира во всем мире»1.
Несмотря на откровенно недружественную позицию
китайских руководителей, Советский Союз, когда в ре-
1 «Известия», 5 августа 1958 г.
1 167

зультате их авантюристической политики нависла угроза
безопасности КНР со стороны США, решительно
выступил в защиту Китая, сорвал попытки агрессивных
империалистических кругов воспользоваться действиями
Пекина.
Обращение главы Советского правительства 7
сентября 1958 г. к президенту США с призывом проявить
благоразумие и не допустить шагов, которые могли бы
повлечь за собой непоправимые последствия, возымело
свое действие и сыграло решающую роль в
предотвращении опасного развития событий1.
Позднее китайские лидеры пытались утверждать,
что поддержка КНР со стороны Советского Союза
во время событий в Тайваньском проливе осенью 1958 г.
«не имела для них существенного значения». Эти
утверждения не только находятся в противоречии с
фактами, но и еще раз разоблачают лицемерие и двуличие
китайских руководителей. 15 октября 1958 г., обращаясь
к советской стороне, Мао Цзэдун писал: «...вы со всей
ясностью и определенностью выразили заверения к нам
о том, что в случае если Китай подвергнется нападению,
то Советский Союз будет решительно выполнять свой
революционный долг по отношению к Китаю. Мы
глубоко тронуты вашей безграничной преданностью
принципам марксизма-ленинизма и интернационализма. Я от
имени всех товарищей — членов Коммунистической
партии Китая выражаю вам сердечную благодарность».
В таком же духе высказывалась в то время и
китайская печать. 11 сентября 1958 г. «Жэньминь жибао»
писала, что позиция, занятая Советским Союзом в связи
с событиями в Тайваньском проливе, «является
действенной и мощной поддержкой китайского народа
в его борьбе против американских военных
провокаций». *&А
Убедившись в провале своей авантюры, китайские
лидеры отступили. Международный авторитет Китая
в результате этой грубой затеи пострадал тем более, что
китайская пропаганда давала довольно путаные
объяснения свершившегося. Вначале говорилось, что не
ставилась задача освободить Тайвань, а имелось в виду
только освободить прибрежные острова. Затем было
заявлено, что КНР вообще может подождать с освобож-
1 См. «Известия», 9 сентября 1958 г.
168

дением Тайваня и прибрежных островов до наступления
лучших времен. Интенсивный обстрел и блокаду
прибрежных островов заменили обстрелом через день — по
четным числам, а по отношению к США ограничивались
«серьезными предупреждениями». Все это буржуазная,
и особенно американская, пропаганда использовала для
дискредитации внешней политики социалистических
стран, как доказательство правильности политики «с
позиции силы». Что касается азиатских стран, то
тайваньские события лишь усилили у них тревогу за
последствия «нового курса» внешней политики КНР.
По мере того как с помощью Советского Союза
восстанавливалась и развивалась китайскай экономика и
укреплялось положение КНР на международной арене,
руководители КПК стали усиливать антисоветскую
деятельность, преуменьшать роль и значение дружбы
с СССР, выискивать поводы для обострения советско-
китайских отношений.
Уже в тот период проявилось четкое различие в
подходе КПК и КПСС к возникавшим между двумя
странами спорным вопросам.
В своих отношениях с КНР Советский Союз всегда
стремился не давать ни малейших поводов к
возникновению отчужденности и недоверия, добиваясь того,
чтобы любые, даже самые незначительные, недоразумения
разрешались в духе чистосердечия и братского
взаимопонимания. В отличие от этого китайские руководители
постоянно выискивали малейшие предлоги для
обострения китайско-советских отношений, передергивали и
искажали факты, не останавливались перед прямыми
провокациями.
Не считаясь с соображениями престижа, советские
руководители в период, когда националисты в КПК
стали искусственно осложнять различные вопросы в
расчете на подрыв советско-китайской дружбы,
многократно проявляли инициативу по установлению прямых
контактов на высшем уровне, совершали поездки в КНР.
Так было и в 1958 г.
По инициативе советской стороны в конце июля—
начале августа 1958 г. в Пекине, состоялась встреча
руководящих деятелей СССР и КНР. В ходе встречи
позиция Советского Союза была подробно, во всех деталях
разъяснена руководителям КНР, в том числе и по
частным вопросам.
169

В коммюнике о советско-китайской встрече было за-
фиксировано «полное единство взглядов по актуальным
и важным проблемам современного международного
положения, вопросам дальнейшего укрепления отношений
дружбы, союза и взаимной помощи между Союзом
Советских Социалистических Республик и Китайской
Народной Республикой»1.
Однако позже китайские руководители вновь
вытащили отдельные вопросы в целях обострения советско-
китайских отношений. В свете последующих событий
стало совершенно ясно, что «создание» вопросов с
самого начала являлось преднамеренной акцией
националистов в КПК, выискивавших поводы для нападок на
Советский Союз, для дальнейшего ухудшения советско-
китайских отношений.
Преследуя свои экспансионистские, гегемонистские
цели, а также желая обострить советско-китайские
отношения, руководители КПК спровоцировали осенью
1959 г. пограничный конфликт между КНР и Индией.
До 1959 г. у КНР складывались дружественные
отношения с Индией. Правительства обеих стран
выступили инициаторами известных пяти принципов мирного
сосуществования и созыва конференции стран Азии и
Африки в Бандунге. Однако с весны 1959 г. отношения
между КНР и Индией осложнились, в чем были
заинтересованы реакционные круги США, Индии,
националисты в руководстве КПК. В расчеты всех этих, на первый
взгляд разных, политических сил входила задача
добиться серьезного столкновения из-за
«индийско-китайского конфликта» в этом районе Азии с участием
СССР и США, обострения китайско-советских
отношений.
Империалистические силы США и Англии ставили
целью очернить внешнеполитический курс социалистиче*
ских стран, подорвать доверие к ним в развивающихся
государствах. Лидеры КПК, преследуя
националистические цели, нисколько не заботились о вредных
последствиях своих авантюристических акций на
международной арене для мирового революционного движения.
Осенью 1959 г. обострилась обстановка на китайско-
индийской границе. В конце августа и в октябре 1959 г.
произошли пограничные стычки. В КНР было опублико-
1 «Дружба», 1958, № 34, стр. 1.
170

вано заявление, что «Индия посягает на китайскую
территорию общей площадью около 130 тыс. кв. км». Хотя
китайско-индийская граница протяженностью свыше
2 тыс. км никогда не уточнялась, из заявления
китайских лидеров было ясно, что они претендуют на весьма
обширные территории.
Пограничный конфликт КНР с Индией нанес
серьезный ущерб делу мира и социализма. Он поставил в
тяжелое положение индийские прогрессивные силы, и
в первую очередь Компартию Индии. Неоднократные
обращения руководства Компартии Индии к ЦК КПК
не изменили позиции китайских лидеров.
Пекинские руководители пытались представить дело
таким образом, будто одной из причин
советско-китайских расхождений является то, что Советский Союз
не поддержал позицию КНР в китайско-индийском
пограничном конфликте. Это утверждение не соответствует
фактам. В действительности Советский Союз с самого
начала занял единственно возможную и правильную
позицию, хотя, и это нужно особо подчеркнуть, китайская
сторона вопреки обязательствам по договору между
СССР и КНР не проконсультировалась своевременно
с Советским правительством. Позиция СССР состояла
в том, чтобы содействовать мирному урегулированию
конфликта и не дать реакционным силам использовать
его в целях подрыва китайско-индийских отношений,
компрометации социалистической страны путем
обвинения ее в агрессивности. Советская сторона по
дипломатическим и другим каналам заблаговременно сообщила
свою позицию правительству КНР, предупредив о
возможных отрицательных последствиях этого инцидента.
10 сентября 1959 г. ТАСС опубликовал заявление,
в котором высказывалась озабоченность Советского
Союза по поводу китайско-индийского пограничного
конфликта и выражалась надежда на его скорейшее
урегулирование.
«В советских руководящих кругах, — говорилось в
заявлении, — выражают уверенность в том, что
Правительство Китайской Народной Республики и Правительство
Республики Индии не допустят, чтобы на этом инциденте
грели руки те силы, которые хотят не смягчения
международной обстановки, а ее обострения, которые
стремятся не допустить наметившегося ослабления
напряженности в отношениях между государствами. В тех же
171

кругах выражают уверенность в том, что оба
правительства урегулируют возникшее недоразумение с учетом
взаимных интересов в духе традиционной дружбы между
народами Китая и Индии. Это будет также
содействовать укреплению сил, выступающих за мир и
международное сотрудничество»1.
Заявление ТАСС подсказывало правительству КНР
реальные пути решения возникшего инцидента, однако
руководство КПК не только не оценило должным
образом позицию СССР, но и попыталось извратить ее.
Китайские лидеры 13 сентября 1959 г. выступили с
упреком в том, что «заявление ТАСС показало всему миру
неодинаковую позицию Китая и Советского Союза в
отношении инцидента на китайско-индийской границе,
чему буквально радуются и по поводу чего ликуют
индийская буржуазия, американский и английский
империализм».
Не говоря даже о принципиальной стороне дела,
следует заметить: утверждения руководства КПК о том,
что СССР «показал всему миру неодинаковую позицию»,
звучат до конца лицемерно, так как начиная с 1956 г.
националисты в КПК неоднократно в грубых формах
демонстрировали перед всем миром свои разногласия
с КПСС и Советским Союзом.
После заявления ТАСС от 10 сентября 1959 г.
империалистический лагерь не только не ликовал, как это
пытались утверждать китайские руководители, но и
открыто выражал свое разочарование. Надо полагать, что
он радовался бы и ликовал, если бы в этот конфликт
был втянут Советский Союз, прямое выступление
которого с односторонней и непосредственной поддержкой
КНР неизбежно вовлекло бы в него Соединенные
Штаты Америки, Англию и другие империалистические
державы. Имелись все признаки того, что правящие круги
США намеревались активно вмешаться в возникший
между Китаем и Индией конфликт. Позиция Советского
Союза предупредила возникновение опасного очага
войны, вмешательство империалистических сил стало
невозможным.
Однако, несмотря на все эти очевидные
обстоятельства, китайские руководители продолжали извращать
1 «Правда», 10 сентября 1959 г.
172

позицию Советского Союза в китайско-индийском
пограничном конфликте.
Придавая первостепенное политическое значение
празднованию 10-й годовщины КНР, Советский Союз
направил в Китай делегацию на самом высоком
партийном и государственном уровне.
Во время пребывания в Пекине советская делегация
проявила инициативу провести с китайскими лидерами
откровенный обмен мнениями с целью улучшения
советско-китайских отношений. Однако эта инициатива была
оставлена Мао Цзэдуном без внимания.
Следует отметить, что китайские руководители,
исподтишка подтачивая советско-китайскую дружбу, для
маскировки делали заявления, которые отнюдь не
отражали их взглядов. Одной из главных стратегических
задач части руководства КПК уже тогда было
провоцирование конфликта между США и СССР, чтобы во имя
своих великодержавных целей истощить эти государства
в междоусобной войне. Установка «сидеть на горе и
наблюдать за борьбой двух тигров» имела свое значение
и в 1958—1959 гг. Поэтому маоисты с раздражением
воспринимали нормализацию советско-американских
отношений. Но для камуфляжа время от времени делались
иные заявления. Так, по поводу поездки в США главы
Советского правительства на VIII пленуме ЦК КПК,
состоявшемся в августе 1959 г. в Лушане, было
заявлено, что «пленум приветствует сообщение о предстоящем
взаимном обмене визитами между главами правительств
Советского Союза и Соединенных Штатов Америки.
Пленум считает, что это принесет пользу делу
дальнейшего ослабления международной напряженности и
сохранения мира во всем мире».
На банкете по случаю 10-й годовщины образования
КНР Чжоу Эньлай, касаясь визита главы Советского
правительства в США, заявил: «Мы поздравляем его
с успехом, достигнутым им при посещении США в
качестве посланника мира, и приветствуем коммюнике о его
беседах с президентом США Эйзенхауэром»1. В
дальнейшем в Китае предпочитали не вспоминать о
подобных заявлениях.
В 1958—1959 гг. продолжалась борьба двух линий
не только внутри КПК, но и в сфере советско-китайских
1 «Дружба», 1959, № 43, стр. 11.
173

отношений, где интернационалистская политика КПСС
и правительства СССР наталкивалась на
разрушительную работу националистической части руководства КПК.
Некоторые итоги
советско-китайского сотрудничества
в 1949—1959 гг.
1959 год явился определенным рубежом в развитии
советско-китайского экономического, научно-технического
и культурного сотрудничества. С начала 60-х годов оно
не по вине Советского Союза стало быстро сокращаться,
поэтому представляют интерес некоторые итоговые
данные.
С 1950 по 1959 г. Советский Союз принял на себя
огромные обязательства по оказанию помощи КНР
в строительстве, реконструкции и расширении более 400
промышленных предприятий, отдельных цехов и других
объектов. С помощью СССР Китайская Народная
Республика намечала построить 12 металлургических
комбинатов и заводов (их производственная мощность
составляла: стали — 30 млн. т в год, чугуна — 28 млн. т,
проката — 25 млн. т в год); 3 завода по производству
алюминия общей мощностью 738 тыс. г в год; комплекс
предприятий по производству олова в районе города
Гэцзю мощностью 25 тыс. т в год; 7 заводов тяжелого
машиностроения по производству металлургического,
горнорудного, нефтяного и химического оборудования
мощностью 240 тыс. т металлоизделий в год; 17 заводов
по производству паровых, газовых и гидротурбин и
турбогенераторов к ним годовой мощностью 11,2 млн. кет;
100 объектов оборонной промышленности.
В общей сложности при содействии Советского
Союза в КНР было построено более 250 крупных
промышленных предприятий, цехов и объектов, оснащенных
новейшим оборудованием. Среди них можно назвать такие
предприятия, как Анынаньский и Уханьский
металлургические комбинаты, Чанчуньский автомобильный завод,
комплекс Лоянских заводов (тракторный,
подшипниковый и горнорудного оборудования),
электромашиностроительный, турбинный и котельный заводы в Харбине,
завод синтетического каучука и нефтеперерабатывающий
завод в Ланьчжоу, азотнотуковые заводы в Гирине и
Тайюане, сланцеперерабатывающие заводы в Фушуне,
завод тяжелого машиностроения в Фулаэрцзи, целый
174

ряд мощных электростанций и других специальных
объектов.
Характеризуя значение помощи СССР Китаю в
экономическом строительстве, член Политбюро ЦК КПК,
заместитель премьера' КНР Ли Фучунь говорил: «Наша
оценка, причем это твердая оценка, такова: предприятия,
запроектированные и построенные у нас при помощи
Советского Союза, действительно являются
воплощением всего современного и всего лучшего, чем
располагает Советский Союз. Эти предприятия — костяк нашей
промышленности, костяк не только по объему, но и по
уровню современной передовой техники... Факты
подтверждают, что все советские специалисты и проектные
организации действительно стремились к тому, чтобы
предприятия воплотили в себе опыт Советского Союза и
были лучшими в мире. И они успешно добились этого».
С помощью Советского Союза в КНР были созданы
целые отрасли промышленности — авиационная,
автомобиле- и тракторостроительная, радиотехническая,
различные отрасли химического производства; введены
в действие крупные мощности в металлургической,
энергетической и других отраслях промышленности. Большое
значение имела советская научно-техническая помощь
КНР в области ядерной физики. При содействии СССР
в Китае были построены первый экспериментальный
атомный реактор и циклотрон.
Производственные мощности предприятий,
построенных с помощью СССР и введенных в эксплуатацию,
составили: по чугуну — 8,7 млн. г, стали — 8,4 млн. т,
прокату—6,5 млн. г, добыче угля — 17,2 млн. т,
обогащению угля — 7,5 млн. г, производству алюминия — 38 тыс. г,
аммиака—150 тыс. г, серной кислоты — 250 тыс. г,
продукции тяжелого машиностроения — 60 тыс. г,
горношахтного оборудования — 20 тыс. г,
нефтеперерабатывающего и химического оборудования — 40 тыс. т,
паровых и гидравлических турбин—1,7 млн. кет,
генераторов — 0,6 млн. кет, тракторов (условные единицы) — 42
тыс. штук, грузовых автомобилей — 30 тыс. штук,
металлорежущих станков — 3,7 тыс. штук, котлов для
электростанций — 7 тыс. г пара/ч. На электростанциях были
введены в эксплуатацию турбоагрегаты общей
мощностью 3,9 млн. кет1.
1 См. «Ленинская политика СССР в отношении Китая», стр. 202—
203.
175

В общем объеме производства КНР за 1960 г.
производство продукции на предприятиях, построенных при
техническом содействии Советского Союза, составило:
по чугуну — 30%, стали — около 40, прокату — свыше 50,
грузовым автомобилям — 80, тракторам — более 90,
синтетическому аммиаку — 30, выработке электроэнергии —
25, производству паровых и гидравлических турбин — 55,
генераторов — около 20, алюминия — 25, тяжелого
машиностроения— более 10% и т. д.1
Отдавая должное советской помощи и значению для
КНР предприятий, построенных с помощью СССР,
газета «Жэньминь жибао» в феврале 1959 г. писала:
«Строительство этих промышленных предприятий
сыграло решающую роль в создании в период нашей первой
пятилетки фундамента индустриализации Китая. Они
не только значительно повысили производственные
возможности промышленности нашей страны, в результате
чего она стала ^выпускать такие виды продукции,
которые раньше не могла производить, но и помогли ей
подготовить значительное число технических кадров. По*
мощь Советского Союза экономическому строительству
нашей страны как в количественном отношении, так и
по своим масштабам не имеет прецедента в истории»2.
В 1950—1960 гг. в КНР было командировано более
8,5 тыс. высококвалифицированных советских
технических специалистов (не считая военных). За то же время
в Китай было командировано около 1,5 тыс. советских
специалистов для оказания помощи в области науки,
высшего образования, здравоохранения и культуры3.
Чрезвычайно большую роль в подготовке китайских
национальных кадров сыграли командированные в КНР
советские специалисты-преподаватели. За период с 1948
по 1960 г. в КНР выезжало 615
высококвалифицированных советских преподавателей, которые сыграли
решающую роль в создании в КНР современной системы
высшего и среднего специального образования и
подготовили большой отряд китайских специалистов для
народного хозяйства и для преподавательской работы. Всего
же за период с 1949 по 1960 г. в Китай было
командировано 1269 советских специалистов высшей школы и
1 См. «Ленинская политика СССР в отношении Китая», стр. 203.
2 Там же.
3 См. там же.
176

Численность советских гражданских
специалистов, работавших в КНР
в 1949—1960 гг.
Годы
IV. 1949
1.1950
1.1951
1.1952
1.1953
1.1954
1.1955
1.1956
1.1957
1.1958
1.1959

Экономическая помощь
174
183
168
410
609
728
1245
1738
2 236
1 170
1 116
Наука,
культура и
здравоохранение
60
65
71
89
144
156
278
377
403
230
142
Научное и

научно-техническое
сотрудничество
—
—
—
—
—
—
—
38*
152*
230*
Общее число
специалистов
234
248
239
499
753
884
1523
2115
2 677
1552
1488
* Число советских специалистов, выезжавших в Китай на короткие
сроки по линии научного и научно-технического сотрудничества в течение всего
года.
народного образования, которые работали как в
руководящих органах — министерстве просвещения, так и
в вузах КНР.
Начиная с 1949 г. 66 вузов Китая и 85 вузов
Советского Союза систематически обменивались научными
данными и материалами. Советские и китайские вузы
проводили совместную работу по 124
научно-исследовательским темам.
Работа советских специалистов в КНР — это славная
страница истории братского отношения советского
народа, КПСС к народу Китая. Своей бескорыстной
помощью они завоевали большой авторитет и любовь у
китайских рабочих, инженеров и техников, у всех
тех, с кем работали. «Специалисты Советского Союза и
стран народной демократии, работающие в нашей
стране, — отмечал премьер Госсовета КНР Чжоу Энь-
лай в своем докладе VIII съезду КПК, — внесли
выдающийся вклад в наше социалистическое строительство»1.
Заместитель премьера Государственного совета КНР
и министр иностранных дел КНР Чэнь И в феврале
1960 г. заявил: «Помощь Советского Союза способству-
1 «Ленинская политика СССР в отношении Китая», стр. 203—204.
12-423 177

ет тому, чтобы Китай... в течение непродолжительного
исторического периода времени поднялся на вершины
мировой науки и культуры»1.
Правительство Советского Союза организовало также
подготовку китайских научно-технических кадров и
квалифицированных рабочих на предприятиях, в высших
учебных заведениях, в проектных и научных
организациях СССР. В 1951 —1962 гг. в Советском Союзе прошли
производственно-техническое обучение более 8 тыс.
китайских граждан. В учебных заведениях Советского
Союза училось в это время свыше 11 тыс. китайских
студентов и аспирантов. Советское правительство
взяло на себя 50% расходов по их обучению. В Академии
наук СССР занимались научной подготовкой и
изучением методов исследований свыше 900 работников
различных институтов Академии наук Китая. Кроме этого
по линии научно-технического сотрудничества в СССР
были приняты для ознакомления с научно-техническими
достижениями и производственным опытом более
1500 китайских инженеров, техников и ученых2.
Советский Союз готовил для каждого
промышленного объекта, строившегося с его помощью,
практически весь технический персонал — от директора и
главного инженера до начальников цехов и участков, а
также других работников, принимавших непосредственное
участие в процессе строительства предприятия: в
строительных работах, монтаже оборудования, подготовке
отдельных производственных участков предприятия к
пуску в эксплуатацию3.
За десять с небольшим лет СССР передал Китаю по
существу безвозмездно 24 тыс. комплектов
научно-технической документации. По мнению иностранных
экспертов, если бы КНР покупала такую документацию на
мировом рынке, то она обошлась бы ей во много
миллиардов долларов. В числе переданной Китаю
документации были проекты 1400 крупных предприятий. По
китайским данным, только с 1952 по 1957 г. из 51 тыс.
изготовленных в КНР металлорежущих станков 43,5 тыс.
штук, или 85% их общего производства, было выпущено
по технологической документации, полученной из СССР.
1 «Известия», 14 февраля 1960 г.
2 См. «Ленинская политика СССР в отношении Китая», стр. 204.
3 См. Чан Яньцин. Техническая помощь Советского Союза —
залог наших успехов. — «Внешняя торговля», 1959, № 10, стр. 22.
178

В настоящее время в КНР нет такой отрасли
промышленности, которая бы не выпускала продукцию по
чертежам, техническим условиям и технологической
документации, разработанным и проверенным в Советском
Союзе и переданным Китаю1.
Особенностью советско-китайского сотрудничества в
области науки и техники было и то, что Советский Союз
передавал КНР несравненно больше научно-технической
документации, чем получал от Китая. Это видно из
приведенных ниже данных об обмене технической
документацией между СССР и КНР за период с 1949 по август
1957 г.2:
Передаваемая техническая документация
Проекты для капитального
строительства .... ...
Чертежи на изготовление машин и
оборудования ...
Описание технологических процессов
СССР
передал КНР
КНР
передала СССР
единица намерения—комплект
751
2 207
688
1
28
55
Всего
3 646
84
«Значение советско-китайского научно-технического
сотрудничества для социалистического преобразования
нашей страны и строительства социализма огромно, —
писала в 1956 г. газета «Дружба». — В результате этого
сотрудничества решены не только технические
затруднения в экономическом строительстве нашей страны, но
также повышено качество строительства и продукции,
имеется возможность при минимальной затрате
рабочей силы и ресурсов ускорить социалистическую
индустриализацию страны. Оно дает возможность
выращивать научно-технические кадры и быстро повышать
научно-технический уровень нашей страны»3.
Важное значение для восстановления народного
хозяйства КНР и последующего планового социалистиче-
12*
1 См. с Ленинская политика СССР в отношении Китая», стр. 204.
2 «Внешняя торговля», 1957, № 11, стр. 26.
3 «Доужба», 4 декабря 1956 г.
179

ского строительства имело предоставление Советским
Союзом Китаю большого количества научной и
технической литературы. Уже в годы восстановительного
периода фундаментальные библиотеки Академии наук СССР
в Москве и Ленинграде регулярно направляли в Пекин
43 периодических и 142 серийных и многотомных
издания, а также монографии по всем разделам науки.
В одном только 1951 г. КНР получила 32 тыс.
экземпляров книг и журналов, изданных Академией наук СССР,
республиканскими академиями наук и другими
научными учреждениями Советского Союза.
В 1952 г. КНР получила бесплатно около 5 тыс.
названий советских книг, многие из которых были
включены в планы китайских издательств для перевода и
издания на китайском языке. В том же году на китайском
языке вышло в свет 756 названий советских книг
тиражом 8,6 млн. экземпляров. При этом следует иметь в
виду, что доля советских книг в общем количестве книг,
переизданных в КНР в 1952 г., составила 78% и что с
I октября 1949 г. до конца 1952 г. в КНР было издано
3414 названий советских книг. Кроме того, в 1951 —-
1952 гг. в КНР из Советского Союза поступило около
3 млн. экземпляров советских книг на китайском языке.
В последующие годы издание советской литературы
в КНР получило еще больший размах.
Дальнейшее развитие получили связи советских и
китайских библиотек академий наук обеих стран.
Например, в одном только 1956 г. фундаментальные
библиотеки АН СССР направили Академии наук Китая около
70 тыс. томов разнообразной научной литературы1.
В интересах экономического строительства и
укрепления оборонной мощи КНР Советское правительство
предоставило ее правительству несколько долгосрочных
кредитов на льготных условиях. Всего с 1950 по 1961 г.
Советский Союз предоставил КНР на льготных условиях
II долгосрочных кредитов на общую сумму около 2 млрд.
инвалютных рублей.
Наряду с экономической и научно-технической
помощью Советский Союз с первых дней провозглашения
Китайской Народной Республики содействовал ей в
создании собственной военной промышленности, передал
КНР техническую и технологическую документацию на
1 См. «Дружба», 9 ноября 1956 г.
180

производство современных видов военной техники.
Вместе с тем Советский Союз предоставил большое
количество военной техники и материалов для
непосредственного оснащения Народно-освободительной армии Китая.
Жизненно важное значение для КНР имела торговля
с СССР. В условиях экономической блокады и эмбарго
на торговлю с КНР со стороны США и многих
других капиталистических стран роль такого емкого и
стабильного рынка для китайских товаров, каким был
Советский Союз, трудно переоценить.
С первых лет существования Китайской Народной
Республики Советский Союз стал основным
покупателем китайских товаров. Так, в 1950 г. доля СССР в
экспорте КНР составляла 28,7%, а в годы первой
пятилетки—в среднем 59,4%. Советский Союз стал для КНР
практически единственным источником получения
современных средств производства.
Следует также иметь в виду, что Китайской
Народной Республике, переживавшей экономические
трудности, было весьма сложно пробиться на мировые рынки,
учитывая номенклатуру и качество ее товаров, и
выдержать конкуренцию даже со стороны некоторых
развивающихся стран, не говоря уже о высокоразвитых
в экономическом отношении капиталистических
государствах. Только тесные экономические связи КНР с
социалистическими странами, в первую очередь с СССР,
позволили ей в значительных количествах
экспортировать сельскохозяйственное1 и промышленное сырье,.- а
также другие товары по выгодным для нее ценам.
Более того, Советский Союз часто либо сам покупал, либо
активно помогал КНР сбывать многие китайские
товары, которые не пользовались спросом на мировом рынке.
Большое практическое значение для
социалистического строительства в Китае имело культурное
сотрудничество с Советским Союзом. Знакомство с
культурной жизнью советского народа, прошедшего длительный
путь борьбы за социализм, с его наукой, литературой и
искусством способствовало усилению влияния
марксистско-ленинского мировоззрения на китайских
трудящихся, усвоению строителями нового Китая социалистиче-
1 Необработанное и обработанное сельскохозяйственное сырье
и продукция подсобных промыслов крестьян составляли в 1960 г.
90,7% и в 1957 г. 71,6% общего объема экспорта КНР.
181

ских идей, давало живые, наглядные образцы, которые
помогали отыскивать новые пути к прогрессу и могли
быть использованы в развитии духовной жизни
многомиллионных масс крайне отсталой, еще вчера
полуфеодальной и полуколониальной страны.
Передовые люди Китая, преданные делу социализма
руководящие деятели КПК хорошо сознавали
первостепенную важность духовного общения китайского и
советского народов, с первых дней победы Октябрьской
революции стремились к налаживанию глубоких и
всесторонних китайско-советских культурных связей.
Следует отметить тот особый резонанс, который вызвало
знакомство революционных китайских кругов с русской
литературой в период до образования КНР. Оно
относится к началу XX в., когда в Китае стали появляться
английские, а затем и китайские переводы произведений
Пушкина, Лермонтова, Тургенева, Достоевского,
Толстого, Чехова, Горького. Характеризуя значение русской
литературы, выдающийся китайский писатель Лу Синь
писал, что ее влияние в значительной степени
обусловило литературную революцию в Китае.
После Великой Октябрьской социалистической
революции воздействие русской и советской литературы
стало одним из немаловажных факторов развития
революционных процессов в Китае. Интерес к ней приобрел
исключительно широкий характер. Объясняя причины
этого, Цюй Цюбо в 1920 г. писал: «Главная причина
заключается в том, что в результате красной
большевистской революции в России произошли величайшие
политические, экономические и социальные сдвиги,
революция всколыхнула весь мир и оказала влияние на
развитие идей во всех странах. Всем захотелось понять
сущность этой революции, ближе познакомиться с
культурой России — и вот внимание человечества оказалось
прикованным к России, к русской литературе. А так
как в китайском обществе, где так много мрачного и
трагического, люди искали новых путей в жизни, их
сердца не мог не взволновать докатившийся до них
неслыханный доселе грохот крушения старого общества.
Поэтому и у нас все заинтересовались Россией, а
русская литература стала ориентиром для китайских
писателей»1.
1 Цюй Цюбо. Очерки и статьи. М., 1959, стр. 89.
182

Всекитайская ассоциация работников литературы и
искусства, обращаясь к советским деятелям культуры
по случаю 32-й годовщины Великой Октябрьской
революции, заявляла:
«Произведения советской литературы и искусства
после Великой Октябрьской революции производили
неизгладимое впечатление на писателей и художников
всего мира. Особенно же сильное влияние они оказали
на революционную литературу и искусство Китая.
Советская литература и искусство вскормили и
вспоили китайскую революционную" литературу и
искусство»1.
Лучшие произведения советской литературы,
посвященные героическим подвигам нашего народа в годы
революции, гражданской и Великой Отечественной войн,
вдохновляли миллионы китайских трудящихся в
революционной и национально-освободительной борьбе.
В 1950 г. писатель Яо Юаньфан в статье «Советская
литература за время войны стала нашей незримой
боевой силой» подчеркивал: «Нас воодушевляли и мобили-
зовывали не только чувства несравненного гнева
советских писателей против врага и не только пламенный
патриотизм, которым проникнута каждая строка и
каждое слово их произведений; мы учились и подражали
великим героям, образы которых воссозданы в
художественном творчестве... Произведения советских
писателей благодаря их жизненности и огромному влиянию
превратились в незримую боевую силу в победоносной
войне нашей Народно-освободительной армии против
разбойничьих банд Чан Кайши»2. Многие
произведения советских писателей, в том числе «Волоколамское
шоссе» А. Бека, «Дни и ночи» К. Симонова, «Фронт»
А. Корнейчука и другие, включались в списки
«обязательного чтения» для китайских партийных и армейских
кадровых работников3.
Столь же плодотворное влияние оказала советская
литература на духовную жизнь китайского общества и
после образования КНР. Художественные произведения
советских писателей, с огромно^ обобщающей силой
изобразивших процессы революционных преобразований
1 «Жэньминь жибао», 12.У1.1950.
2 «Вэньибао» (Пекин), 1950.
3 «Синьхуа юэкань>. Пекин, 1950.
183

в нашей стране, являлись как бы своеобразными
учебниками для китайских строителей социализма,
решавших аналогичные задачи у себя на родине.
До того момента, когда националисты в КПК
начали открыто осуществлять курс на свертывание
культурных связей между КНР и СССР, в Китайской
Народной Республике из года в год расширялось
издание произведений классической русской и советской
художественной литературы.
В 1957 г. Союз китайских писателей в
приветственном обращении к Союзу писателей СССР в связи
с 40-й годовщиной Великой Октябрьской
социалистической революции подчеркивал: «Китайский народ
является постоянным читателем советских книг, для него
советская литература — это учебник жизни и борьбы...
Китайские писатели всегда брали и берут за образец
советскую литературу, серьезно изучают накопленный
ею богатый опыт и готовы решительно встать вместе
с братьями — советскими писателями на защиту
социалистического реализма в литературе».
В огромных масштабах в Советском Союзе и в
Китайской Народной Республике осуществлялось издание
переводной литературы.
За период 1946—1960 гг. в Советском Союзе в
переводе на русский язык и 50 других языков народов СССР
было выпущено в свет 976 названий книг китайских
авторов общим тиражом около 43 млн. экземпляров.
Массовыми тиражами издавались сочинения Лу Синя,
Мао Дуня, Лао Шэ, Чжао Шули и других писателей,
антология китайской поэзии, лучшие образцы
классической литературы — «Книга песен», «Троецарствие», «Сон
в красном тереме», «Речные заводи», «Путешествие на
Запад» и другие издания.
Большой размах получило издание советской
литературы в Китае. За 1950—1958 гг. в КНР было
переведено и издано более 13 тыс. названий произведений
советских авторов общим тиражом около 230 млн.
экземпляров.
Советский Союз, исходя из принципов
социалистического интернационализма, направил за 10 с лишним лет
(1949—1960 гг.) на длительную работу в Китайскую
Народную Республику по просьбе ее правительства
около 2 тыс. наиболее опытных специалистов в области
культуры и образования, что составило приблизительно
184

20% всех командированных в КНР советских
специалистов.
В 1949—1960 гг. с помощью советских специалистов
в КНР было подготовлено около 17 тыс.
преподавателей, главным образом по отраслям новой техники. Если
добавить к этому число подготовленных для КНР в
Советском Союзе преподавателей (около 1,7 тыс. человек),
то их общая численность составит около 19 тыс.
человек, или приблизительно четвертую часть всего
преподавательского состава китайских вузов1.
Между СССР и КНР существовали тесные связи
в области киноискусства. В 1949—1959 гг. в Китае
демонстрировалось около 750 советских фильмов,
которые просмотрело примерно 1,9 млрд. зрителей. В этот
же период на экранах Советского Союза было
показано более 100 китайских фильмов. На протяжении
10 лет в КНР побывало 112 советских исполнительских
коллективов, СССР посетило 134 китайских
художественных коллектива.
В какой бы области ни развивала наша страна
сотрудничество с Китайской Народной Республикой, она
исходила из главного — всемерно способствовать
укреплению социализма в Китае, .упрочению
советско-китайской дружбы.
1 «Развитие образования за 10 лет после провозглашения КНР».
Пекин, 1959, стр. 5.

Глава шестая
ПОВОРОТ
руководства кпк
от политики
КИТАЙСКО-СОВЕТСКОЙ
ДРУЖБЫ
К РАЗВЕРТЫВАНИЮ
ОТКРЫТОЙ БОРЬБЫ
ПРОТИВ КПСС
И СОВЕТСКОГО СОЮЗА
1960 год явился переломным рубежом в развитии
советско-китайских отношений. Он ознаменовал начало
нового периода, в течение которого в руководстве КПК
возобладали силы, навязавшие Китайской Народной
Республике националистический курс. Осуществление
этого курса привело к коренной переориентации
внешней политики КНР, к отходу Коммунистической партии
Китая от позиций пролетарского интернационализма, к
разрыву пекинскими лидерами отношений дружбы и
сотрудничества с Советским Союзом и другими
социалистическими странами, к развертыванию открытой
политической борьбы против них.
Разрыв руководства КПК с ленинскими принципами
внешней политики социалистического государства
неотделим от внутренних процессов развития Китайской
Народной Республики. Он явился прямым следствием
роста антисоциалистических тенденций в Китае,
насаждения в компартии антимарксистских, антиленинских
взглядов, отступления пекинских лидеров от пути
социалистического строительства.
В свою очередь внутренняя обстановка в Китае в тот
период определялась обострением классовой борьбы,
которое было вызвано тем, что крупные провалы в
экономическом строительстве, порожденные пагубным
волюнтаристским курсом «большого скачка» и
насаждения народных коммун, ослабили позиции социализма
в стране и открыли антисоциалистическим силам
возможность перейти в контрнаступление.
186

Внутреннее положение КНР
в начале 60-х годов
Обстановка, сложившаяся в КНР к началу 60-х годов,
характеризовалась резким ухудшением экономического
положения. Со всей очевидностью выявился провал
попыток руководства КПК в кратчайшие сроки
волюнтаристскими методами преодолеть экономическую
отсталость Китая и тем самым создать внутренние
предпосылки для реализации националистических,
авангардистских устремлений группы Мао.
Экономика страны оказалась серьезно
дезорганизованной. Резко упал уровень промышленного и
сельскохозяйственного производства. К 1962 г. валовая
продукция промышленности сократилась по сравнению с 1959 г.
почти наполовину, в том числе производство стали — на
46%, электроэнергии — на 13, угля — на 48%, железной
руды — в 3 раза, кокса — в 3,5 раза, цемента — на 40%,
энергетического оборудования — в 4 раза,
металлорежущих станков — в 3,2, хлопчатобумажных тканей — в 2
раза, пищевых растительных масел — на 30%, сахара —
на 12%. Валовой сбор зерна упал на одну треть.
Значительная часть производительных сил была разрушена.
По подсчетам специалистов, общая стоимость основных
производственных фондов в промышленности
уменьшилась не менее чем на 7з, а в сельском хозяйстве — на
25-30%.
Руководство КПК было вынуждено принять
чрезвычайные меры, чтобы приостановить дальнейшее
падение производства. С этой целью IX пленум ЦК КПК,
проходивший в январе 1961 г., принял решение сократить
масштабы капитального строительства и
«урегулировать темпы развития». Это означало массовую
консервацию предприятий, построенных главным образом
в годы «большого скачка», полную ликвидацию
кустарных доменных печей, а начиная с середины 1961 г.—
прекращение капитального строительства в
промышленности и на транспорте, в том числе и
находившегося в стадии завершения. Перед промышленностью
помимо производства товаров народного потребления
была поставлена задача преимущественного
обслуживания сельского хозяйства, хотя это и потребовало
прекращения выпуска основной продукции предприятий,
ранее обслуживавших другие отрасли экономики.
187

Жизнь заставила руководство КПК отказаться от
идеи «досрочной коммунизации». Созданные в городах
коммуны прекратили свое существование, а в сельской
местности они были реорганизованы в обычные
производственные сельскохозяйственные кооперативы,
которые стали называться бригадами. Пришлось отменить
неоправданно введенное бесплатное питание, возвратить
крестьянам приусадебные участки, в известной мере
восстановить принцип материальной
заинтересованности.
В основу экономического развития были положены
такие принципы: «в производстве добиваться высокого
уровня, в жизни придерживаться низкого уровня»,
«твердо осуществлять рациональную систему низкой
заработной платы». Чтобы оправдать замораживание
жизненного уровня населения КНР, китайская пропаганда
выдвинула лозунг «не бояться страданий, не бояться
смерти». В качестве образца и примера для
подражания рекламировались деревни и предприятия, которые
справлялись с трудностями, полагаясь лишь на
собственные силы, без помощи со стороны государства.
Коммуны, предприятия, целые города и провинции
ориентировались на ведение натурального хозяйства.
Были резко сокращены расходы на
социально-культурные мероприятия. С 1959 г. в стране прекратилось
жилищно-коммунальное строительство, строительство
школ и высших учебных заведений. Численность
студентов в вузах уменьшилась с 695 тыс. человек в 1960 г.
до 250 тыс. в 1964 г., на 2,7 млн. человек сократился
контингент учащихся средних учебных заведений и на
8—10 млн. — начальных школ.
Следствием провала «большого скачка» были
невиданные трудности в снабжении населения
продовольствием и промышленными товарами. Были введены
карточки и ордера на многие товары, а в дальнейшем резко
снижены нормы снабжения зерном, жирами, сахаром.
В 1962 г. и в последующие годы на взрослого человека
выдавалось ежемесячно 150—200 г мяса, 100—150 г
растительного масла. Годовая норма снабжения
хлопчатобумажными тканями составляла 2—3 м на человека.
Чрезвычайные меры, принятые руководством КПК
для преодоления последствий «большого скачка», дали
некоторые результаты. К концу 1962 г. положение .в
экономике несколько стабилизировалось. И все же сверты-
188

вание тяжелой индустрии, рост военных расходов, курс
на развитие натурального хозяйства не могли
обеспечить сколько-нибудь существенного продвижения вперед.
Разумеется, многие трудности экономического
развития Китайской Народной Республики были вызваны
объективными причинами. Достаточно напомнить, что
на КНР при ее громадном населении приходится менее
4% мирового промышленного производства. Народная
власть получила в наследство от дореволюционного
Китая примитивное сельское хозяйство, отсталую
промышленность, нищету и разруху в стране. Неизбежные в
таких условиях трудности были удесятерены ошибками
Мао Цзэдуна и его сторонников, отказом от братского
сотрудничества со странами социализма,
игнорированием законов экономического развития.
Следует особо отметить, что, исправляя грубейшие
промахи и ошибки, китайские руководители не сказали
правду своему народу. Они продолжали твердить,
будто курс «трех красных знамен» является единственно
правильным, «победоносным» курсом.
В ходе «культурной революции» выявилось, что в те
годы авантюристическая политика маоистов по
вопросам внутреннего развития КНР, в которой китайскому
народу отводилась лишь роль «клочка чистой бумаги»,
встретила осуждение в партийных рядах, в том числе и
в руководстве КПК. Однако в целом позиции
националистических элементов еще не были доминирующими, и
поэтому борьба мнений в руководящих органах КПК
принимала компромиссные формы: с одной стороны,
утверждалось, что курс «трех красных знамен»
является безошибочным, а с другой — проводилась линия на
«урегулирование» прежней политики, т. е. на ее
пересмотр.
Не случайно Мао Цзэдун, приведший страну в годы
«скачков» к глубокому кризису, а народ — к голоду,
предоставил Лю Шаоци, Дэн Сяопину ,и другим
членам ЦК КПК спасать положение, а сам
«сосредоточился на теоретической работе». Именно в этот период, в
1958 г., он отказался от поста председателя КНР. Когда
же страна оправилась от «экспериментов», Мао
Цзэдун поспешил в ходе «культурной революции»
расправиться со свидетелями своих неудач.
Провалы во внутренней политике, хронические
хозяйственные трудности, усиливающиеся нарушения
180

законности и демократических основ общественной
жизни приводили к росту недовольства во всех слоях
китайского общества, включая партийный и
государственный аппарат.
Еще в августе 1959 г. на VIII пленуме ЦК КПК
группа членов Центрального Комитета выступила
против политики «большого скачка», квалифицируя ее как
мелкобуржуазное фантазерство, дорого обходящееся
китайскому народу. Среди несогласных с линией маои-
стов были член Политбюро ЦК КПК Пын Дэхуай,
кандидат в члены Политбюро Чжан Вэньтянь, многие
руководители провинциальных комитетов партии,
министерств и ведомств.
В начале 60-х годов недовольство политикой
националистов в КПК стало проявляться в еще большей
степени. Сомнения в правильности проводимого ими
«особого курса» охватывали широкую часть
государственного и партийного актива, интеллигенции. Так,
заведующий отделом пропаганды Гуйчжоуского
провинциального комитета КПК Ван Сяочуань открыто говорил
о том, что «черные дни», которые переживает Китай,—
это результат «некоторых ошибочных руководящих
идей», что «большой скачок провалился, генеральная
линия ошибочна, а народная коммуна — это горький
урок». Бывший в то время заместителем заведующего
отделом пропаганды ЦК КПК Чжоу Ян в беседах с
писателями называл политику «большого скачка»
опрометчивой. Тогдашний секретарь Пекинского горкома
КПК Дэн То писал в газете «Бэйцзин ваньбао» 26
ноября 1961 г. о «хвастунах, от которых шуму много,
а толку мало»; по его мнению, хвастуны полагали,
будто «они могут делать все, что угодно. В итоге они
расшибли себе лбы перед лицом фактов и окончательно
обанкротились». Китайский читатель справедливо
воспринимал эти слова как критику в адрес тех лидеров
КПК, которые обещали народу достижение
«тысячелетнего счастья в течение трех лет».
Известный китайский экономист, директор
Института экономики Академии наук КНР Сунь Ефан
выступил в 1961 г. с призывом восстановить хозрасчет.
Возражая против пренебрежения принципами
материальной заинтересованности, он считал необходимым
шире использовать товарно-денежные отношения в
интересах строительства социализма. Бывший ректор
190

Высшей партийной школы, член ЦК КПК Ян Сянь-
чжэнь заявлял, что политика ««большого скачка» — это
продукт субъективизма и волюнтаризма». Эти
настроения разделяли и некоторые представители руководства
КПК. Лю Шаоци в июле 1961 г. в речи, посвященной
40-летию Компартии Китая, критиковал тех, кто
думает, что «китайской революцией якобы можно
руководить, полагаясь на субъективные представления, на
разрозненные впечатления или только на отдельные
цитаты, взятые из некоторых книг»1.
Сторонники особого курса, безусловно, знали об
этих настроениях, но они в тот период еще не решались
применять открытые репрессии против оппозиционных
элементов. Видимо, предполагалось, что
«стабилизация» экономики приведет к оздоровлению обстановки
и создаст более благоприятные условия для
наступления на оппозицию.
Стремясь оправдать свои авангардистские претензии
в мировом коммунистическом движении, пекинские
лидеры уже в 1960 г. в возрастающих масштабах
развертывают пропаганду «идей Мао Цзэдуна» как
«вершины теоретической мысли современной эпохи». Под это
положение подводится соответствующее «обоснование».
Так, в одной из китайских статей указывалось: «То, что
современный Китай стал родиной идей Мао Цзэдуна,
является не случайным. Это имеет глубокие
исторические и социальные причины. Это равнозначно тому, что
в 40-х годах XIX века Германия стала родиной
марксизма, а Россия XX века — родиной ленинизма»2.
В пропаганде «идей Мао Цзэдуна» все сильнее
начинает звучать тезис о том, что эти идеи применимы не
только в Китае, но и имеют всеобщий характер.
Пекинские «теоретики» по существу отбрасывают данное
ранее определение, согласно которому «идеи Мао
Цзэдуна» представляют собой «соединение всеобщей
истины марксизма-ленинизма с конкретной китайской
действительностью». Если раньше руководство КПК
говорило об «идеях Мао Цзэдуна» как об «облачении
марксизма из его европейской формы в форму китайскую»,
как о «китайском коммунизме», то теперь эта формула
оказывается уже недостаточной. Национальные одежды,
1 «Жэньминь жибао», 1.УШ.1961.
2 «Шаньдун дасюэ сюэбаоэ, 1960, № 1.
191

в которые лидеры КПК старались облечь марксизм
в прошлом, на данном этапе становятся узкими для
«идей Мао Цзэдуна».
Все более широкое распространение получают
заявления уже такого порядка: «Идеи Мао Цзэдуна — это
марксизм-ленинизм эпохи социалистической революции
и социалистического строительства»1, «идеи Мао
Цзэдуна— это всесторонне развитый марксизм-ленинизм
эпохи пролетарской социалистической революции»2 и т. п.
Вся идеологическая работа в КНР была подчинена
пропаганде «идей Мао Цзэдуна», произведения
основоположников марксизма-ленинизма фактически
оказались под запретом. Периодическая печать настойчиво
популяризировала «труды» Мао Цзэдуна, многие из
которых упрощали или искажали марксизм. Особого
подъема эта кампания достигла в связи с выходом
в 1960 г. четвертого тома «Избранных произведений»
Мао Цзэдуна.
Наряду с этим в политико-воспитательной работе
среди китайского населения все больший упор делался
на пропаганду националистических, великодержавных
идей. Печать КНР стала усиленно «разрабатывать»
тему об исключительности Китая, о его особо
выдающейся роли в мировой истории. В китайских газетах и
журналах появились многочисленные статьи о величии
древнего Китая, цитировались высказывания древних
философов об особой устойчивости всего китайского,
о том, что китайцы неизменно «преобразовывали
чужеземцев по своему образу и подобию» и т. п. Был
выдвинут тезис о том, что «экономика и культура эпохи
феодализма в нашем государстве, костяком которого
была ханьская нация, с династии Цзинь и Хань до
начального периода династии Ции (т. е. с II в. до н. э. по
XVII е. и. э.) стояла всегда на самом передовом месте в
мире», а его границы простирались на расстояния,
захватывающие территории многих современных
государств (вплоть до северной части Черного моря и
Ирана)3. В шовинистическом угаре «Жэньминь жибао»
писала: «Когда многие западные народы, ставшие в
новое время известными как «культурные» народы, еще
1 «Синьцзян хунци», 1960, № 6.
2 «Сюэшу юэкань», 1960, № 10.
8 «Миньцзу туаньцзе», 1962, № 2.
192

гонялись в лесах за Дикими з&ерями, наш народ уже
создал блестящую древнюю культуру»1.
В китайской печати стали проскальзывать
откровенно расистские нотки, попытки противопоставить одни
расы другим. «Гуанмин жибао» в статье «Критика
всемирной истории, не имеющей всемирного характера»,
например, утверждала: «До XV века руководящее поло»
жение в мировой истории занимали народы Азии, т. е.
желтая раса. После XV века это положение постепенно
перешло к европейским народам, т. е. к белой расе»2.
Авторы статьи предсказывали возрождение прежнего
«руководящего» положения желтой расы.
Отход руководства КПК
от ленинских принципов
социалистической внешней политики
С провалом политики «трех красных знамен»
потерпели крах надежды националистических элементов
осуществить честолюбивые великодержавные планы за
счет внутреннего развития Китая, путем превращения
его методом «скачка» в первую державу мира. Они
окончательно разуверились в возможности достижения
победы социализма в мирном экономическом
соревновании с капитализмом.
Если в период создания народных коммун маоисты
твердили, что коммунизм может быть повтроен в
считанные годы («три года упорного труда — десять тысяч
лет счастья» и т. п.), то теперь они ударились в другую
крайность и стали отодвигать достижение этой цели
в неопределенное будущее. «Окончательной победы
социализма, — утверждали теперь в Пекине, — нельзя
достичь при жизни одного или двух поколений. Полностью
добиться ее можно через 5—10 поколений или даже
через еще более длительный период времени»3. Таким
образом, националисты в КПК расписались в своей
полной неспособности решить грандиозные задачи
социалистического строительства, возглавить борьбу
трудящихся Китая за окончательную победу социализма
в своей стране.
1 «Жэньминь жибао», 8.УШ.1961.
2 «Гуанмин жибао», 4.11.1961.
8 «Жэньминь жибао», 14.УН.1964.
13-423
193

Однако это не означало, что китайские руководители
отказались от своих националистических,
авангардистских вожделений. Потерпев поражение на фронте
экономического строительства, они стали искать новые
пути достижения старой цели. Центр своих усилий
лидеры КПК переносят в сферу внешней политики,
рассчитывая войной «подтолкнуть» мировую революцию,
вовлечь ведущие державы мира — СССР и США в
военную взаимоуничтожающую схватку и на их
развалинах создать «новую блестящую цивилизацию», в
которой Китай благодаря преобладающей численности
своего населения сможет занять главенствующее
положение.
В Пекине объявляют, что «глупо говорить» о
строительстве коммунизма, «пока империализм существует
и относительно силен в главных районах мира».
Китайские руководители обрушиваются на проводимую
социалистическими странами политику мирного
сосуществования, берут курс на обострение международной
напряженности. Вместе с тем лидеры КПК стремятся
добиться реализации этого курса с минимальными для
самого Китая4 потерями, по возможности оставаясь
в стороне от той опасности, которую он порождает.
Все более очевидным становилось расхождение
между лозунгами пекинских лидеров и конкретной
практикой их внешней политики. Провозглашая на словах
требование бороться с империализмом по принципу
«острие против острия», они на деле усиленно
добивались налаживания отношений КНР с
капиталистическими государствами (не исключая и США), причем
делали это в ущерб развитию сотрудничества Китая со
странами социализма.
Отход лидеров КПК от ленинских принципов
внешней политики привел к тому, что в деятельности КНР
на международной арене преимущественная роль стала
отводиться таким средствам, как шантаж и подкуп,
всякого рода провокации, прямое вмешательство во
внутренние дела других, в том числе социалистических,
стран, идеологические диверсии против братских
партий, раскольнические действия в социалистическом
содружестве и мировом коммунистическом движении.
Усиление активности КНР на международной арене
было в значительной мере связано также со
стремлением националистов в КПК отвлечь внимание китайско-
194

го народа от катастрофического провала курса «трех
красных знамен», установить свой контроль над всеми
сторонами жизни в стране под лозунгом обострения
борьбы с империализмом и «современным
ревизионизмом».
Существо внешней политики КНР в тот период
сводилось к следующему.
В отношении социалистических стран — изолировать
Советский Союз, навязать возможно большему числу
государств свои установки и в итоге использовать
экономическую и политическую мощь социалистического
содружества для достижения великодержавных,
националистических целей.
В области отношений с силами
национально-освободительного движения — оторвать их от Советского
Союза и других социалистических государств, от
международного рабочего класса, сколотить послушный
Пекину блок афро-азиатских стран и в конечном счете
добиться гегемонии в регионах, бывших некогда
колониальной периферией империализма.
В отношении коммунистического движения —
изолировать КПСС, подорвать ее авторитет среди братских
партий, утвердить свою идейно-политическую платформу
в качестве генеральной линии международного
коммунистического движения и тем самым превратить это
движение в орудие великодержавной стратегии Пекина.
Внешнеполитический курс Китая был направлен на
срыв политики мирного сосуществования, обострение
международной напряженности, ускорение
«решительной военной схватки с империализмом».
Особый внешнеполитический курс пекинских лидеров
непосредственно вел к ухудшению советско-китайских
отношений. Игнорируя Договор о дружбе,
сотрудничестве и взаимной помощи между СССР и КНР от 14
февраля 1950 г., задачи предотвращения возрождения
японского милитаризма, правительство КНР стало проводить
свою политику в отношении Японии на
националистической основе.
С особой наглядностью отход пекинских лидеров от
общей согласованной линии социалистических стран на
международной арене выявился осенью 1962 г. В то
время, когда над Кубой нависла серьезная опасность
вторжения американских войск и мир оказался на
грани термоядерной войны, китайские руководители пред-
13*
195

приняли открытые попытки спровоцировать крупный
международный конфликт.
На первом этапе, с 23 по 28 октября 1962 г., когда
международная обстановка была крайне напряженной,
когда особенно настоятельно требовалось выступить
единым фронтом против агрессивных действий
американского империализма, лидеры КПК не сочли нужным
предпринять активные меры в поддержку Кубы, как
это имело место в СССР и других странах. Китайское
руководство предпочло занять выжидательную позицию,
чтобы при любом исходе дела оставить за собой
последнее слово.
После 28 октября 1962 г., когда напряженность
уменьшилась и обозначился перелом в сторону
преодоления кризиса, в КНР внезапно поднялась шумная
кампания «в знак решительной поддержки борьбы
кубинского народа за отстаивание независимости,
суверенитета и достоинства», причем китайская пропаганда
совершенно недвусмысленно подчеркивала, будто позиция
СССР наносит ущерб Кубе. Вместе с тем китайские
руководители, демонстрируя свое несогласие с
урегулированием кризиса методом мирных переговоров и толкая
СССР и Кубу на путь, ведущий к развязыванию
военного конфликта, пытались на примере событий в
Карибском море доказать «правоту» своих особых взглядов
и дискредитировать политику мирного
сосуществования. Антисоветские измышления по поводу карибского
кризиса распространялись китайскими представителями
и в международных демократических организациях, и
на различных международных форумах.
Подлинные цели маоистов состояли в том, чтобы
спровоцировать вооруженное столкновение между СССР
и США и погреть руки на этом военном пожаре.
Любопытные заявления делались в связи с этим в
буржуазной печати. Так, например, 7 ноября 1962 г. «Нью-Йорк
тайме» прямо писала, что «Пекин уже давно готов
сражаться до последнего американца и до последнего
русского».
В период опасных событий в Карибском море
китайские руководители не внесли каких-либо деловых,
конструктивных предложений по обеспечению интересов
Кубы и предотвращению войны. Больше того, Пекин не
только не способствовал урегулированию кризиса, но
как раз в те грозные дни развернул военные действия
196

на границе с Индией, создав таким образом еще один
очаг международной напряженности. Эти действия как
нельзя лучше показали подлинные замыслы китайских
руководителей. Воспользовавшись тем, что внимание
всего мира было приковано к острому международному
конфликту, пекинские лидеры попытались реализовать
свои националистические планы.
В октябре 1962 г. китайские войска под предлогом
«самозащиты» вторглись на 100 км в районы,
контролируемые Индией. В сложившейся ситуации индийская
реакция развернула наступление на демократические права
и свободы трудящихся. Прогрессивные силы подверглись
репрессиям. В исключительно тяжелом положении
оказалась Компартия Индии: именно она стала главным
объектом яростных атак реакции. Начались погромы
демократических организаций, аресты коммунистов.
В связи с обострением китайско-индийского
конфликта страны Запада незамедлительно начали поставлять
в Индию оружие, направили туда свои специальные
миссии. Конфликт грозил перерасти из локального в
международный. С советской стороны были сделаны
предостережения против такого развития событий. 25 октября
и 5 ноября 1962 г. газета «Правда» опубликовала
статьи, в которых содержался призыв к враждующим
странам прекратить военные действия без каких-либо
условий и начать двусторонние переговоры. Однако
руководство КПК не только не прислушалось к этому, но
и в извращенном свете попыталось истолковать
позиции СССР. Оно обвинило Советский Союз в том, что в
китайско-индийском споре он якобы отошел от
пролетарского интернационализма.
Тем временем буржуазная пропаганда подняла крик
об «агрессивности международного коммунизма».
Империалисты вкупе с индийской реакцией усиленно
толкали Индию в объятия Запада, а руководители Китая
своими авантюристическими действиями всячески
содействовали этому. 22 ноября 1962 г. английская «Тайме»
в статье «Приобретения и потери Китая» с
удовлетворением писала: «Вся индийская общественность разъярена.
Китайцы заставили Индию сблизиться с Западом и
Соединенными Штатами, т. е. именно с той стороной,
которую китайцы считают своим заклятым врагом.
Ущерб, который они нанесли собственным интересам,
колоссален... На протяжении последних пяти лет непри-
197

миримость Китая привела к его изоляции от
коммунистического мира. Сейчас, когда Индия пострадала,
последствия этого ощущаются во всей Азии, Африке и
Латинской Америке; признавая китайскую мощь, никто
из стран этих районов не проникнется к Китаю по этому
поводу большой любовью».
Только провал попыток говорить с Индией «с
позиции силы» и перспектива большой затяжной войны с
участием США, Англии и их союзников по агрессивным
блокам несколько отрезвили китайских лидеров: 21
ноября было объявлено о прекращении огня и об отводе
китайских войск на рубежи, которые они занимали до
начала конфликта1.
Позиция китайских руководителей в конфликте с
Индией нанесла большой морально-политический ущерб
Китайской Народной Республике, способствовала
подрыву доверия молодых национальных государств Азии
и Африки к политике КНР. Значительная часть этих
государств так или иначе выразила свои симпатии
Индии в момент обострения китайско-индийского
пограничного конфликта. Более 60 стран мира осудили действия
Китая.
Осуществляя авантюристический курс на
международной арене, китайские руководители делали главную
ставку на использование в своих целях
национально-освободительного движения. Лидеры КПК полагали, что
в развивающихся странах им легче распространять свои
псевдореволюционные теории, вербовать сторонников и
использовать подъем антиимпериалистических
выступлений угнетенных народов в великодержавных целях.
В теоретических рассуждениях пекинских лидеров
прослеживалась определенная схема использования
национально-освободительного движения в борьбе за
реализацию своих националистических устремлений. Из
опыта революционной борьбы в Китае (сначала захват
власти в деревнях, затем окружение городов и
овладение ими) китайские руководители выводили свою
глобальную формулу «мировой революции»: вначале
добиться победы революции в слаборазвитых странах
(«мировая деревня»), отрезать империализм от Азии,
Африки и Латинской Америки, а затем уничтожить его
1 Агрессия Пекина против СРВ, начавшаяся 17 февраля 1979 г.,
весьма напоминала события того периода.
198

окончательно. Китаю в целом и Мао Цзэдуну как его
«вождю», само собой разумеется, отводилась при этом
роль главы всего мирового революционного процесса.
Политика китайГских руководителей в отношении
национально-освободительного движения уже в те годы
приобретала ярко выраженную антисоветскую,
шовинистическую направленность. Пекинская пропаганда
стремилась принизить роль Советского Союза на
международной арене, ослабить сплоченность нашей страны со
странами, ведущими национально-освободительную
борьбу против империализма. Сознательно принижая
значение Великой Октябрьской социалистической революции
для развития национально-освободительной борьбы в
колониях и зависимых странах, руководство КПК
усиленно насаждало тезис о первостепенной важности
«идей» Мао Цзэдуна для судеб
национально-освободительного движения. Так, «Жэньминь жибао» писала:
«Для американского империализма еще более страшным
является то, что народы различных стран придают все
большее значение обобщенным на основе
революционной практики китайского народа революционной теории,
стратегии и тактике, которые нашли концентрированное
выражение в произведениях Мао Цзэдуна...»1
В учебнике истории, изданном в 1961 г. Хэфэйским
пединститутом, говорилось: «Идеи Мао Цзэдуна
представляют собой новое развитие марксизма-ленинизма в
условиях революции в колониях и полуколониях. Идеи
Мао Цзэдуна являются единственной истиной,
принесшей освобождение китайскому народу, а также
единственной истиной, с помощью которой народы
колониальных и полуколониальных стран освободят себя.
Поэтому идеи Мао Цзэдуна имеют исключительно большое
значение не только для Китая, но и имеют всеобщее
значение для мирового коммунистического движения и
национально-освободительного движения народов Азии,
Африки и Латинской Америки».
Марксистско-ленинские партии рассматривают
крушение системы колониального рабства под натиском
национально-освободительного движения как второе по
своему историческому значению явление после
образования мировой системы социализма. Ревизуя эту
оценку, китайские руководители стали характеризовать на-
1 «Жэньминь жибао», 10.ХН.1961.
109

ционально-освободительное движение как основной
фактор борьбы с империализмом, принижать роль мирового
социалистического содружества и революционного
движения рабочего класса в капиталистических странах.
Теоретический орган ЦК КПК журнал «Хунци» прямо
заявлял: «Подъем национально-освободительного
движения и гибель колониальной системы составляют
главное содержание нашей эпохи»1.
Пекинская пропаганда на страны Азии, Африки и
Латинской Америки стала все более откровенно говорить
о Китае в отрыве от социалистического лагеря, в
результате чего трактовка «общности» КНР с
развивающимися странами по существу приобрела двусмысленное, а
твчнее, расовое звучание: Китай противопоставлялся не
только империалистическим державам, но и
социалистическому содружеству. В пропаганде и практической
политике Пекина в Азии, Африке и Латинской Америке
все явственнее проступали откровенно
националистические мотивы. Говоря, например, о Востоке, китайские
лидеры стали брать его как чисто географическое
понятие, не проводя классового различия между
трудящимися массами стран этого района и эксплуататорской
верхушкой. В результате выдвигаемые китайским
руководством лозунги «Народы Азии, Африки и Латинской
Америки, объединяйтесь!», «Ветер с Востока одолевает
ветер с Запада» объективно противопоставлялись
лозунгу пролетарской солидарности «Пролетарии всех
стран, соединяйтесь!»2.
Порочность и двусмысленность этих лозунгов ярко
подтвердилась, в частности, заявлениями, с которыми в
сентябре 1962 г. выступил посетивший КНР видный
деятель либерально-демократической партии Японии Кэнд-
зо Мацумура. На приеме в Пекине в присутствии Чжоу
Эньлая и других китайских руководителей он произнес
речь, которая была опубликована в китайской печати:
«Я считаю нынешний визит знаменательным. Этот
визит поможет шаг за шагом перевести отношения между
нашими двумя странами в колею отношений, которые
должны бы существовать между народами одного цвета
1 «Хунци», 1962, № 1.
2 Как известно, в 1978—1979 гг. маоисты отбросили этот
камуфляж, встав на путь прямого сговора с империализмом в ущерб
национально-освободительному движению.
200

кожи и одной системы письменности. Премьер Чжоу
Эньлай и заместитель премьера Чэнь И имели с нами
много бесед, во время которых говорилось о том, что
Восток остается все-таки Востоком, что азиаты должны
изменить мировую историю. Мы должны сплачиваться
воедино, усиливать связь между нашими народами
одного цвета кожи и одной системы письменности». В этой
речи Мацумура высказал то, о чем не считали
возможным открыто говорить сами китайские руководители.
Всячески рекламируя свою «авангардную роль» в
борьбе против колониализма, лидеры КПК на деле
оставались в стороне от решения практических задач этой
борьбы. Показательно, что в 1960—1961 гг.
правительство КНР не поддержало акции Советского Союза и
других социалистических стран, направленные на
ликвидацию колониальной системы.
Прямые атаки маоистов
на идеологические позиции КПСС
и других марксистско-ленинских
партий
Отход руководства КПК от социалистических принципов
внутренней и внешней политики сопровождался
усилением его наступления на идеологические позиции
марксистско-ленинских партий, активизацией попыток
навязать мировому коммунистическому движению
антинаучные взгляды и концепции маоизма.
В этих условиях ЦК КПСС принимает меры, чтобы
предотвратить сползание руководства КПК на путь,
открытой идеологической борьбы против братских партий.
Верный принципам пролетарского интернационализма,
ЦК КПСС настойчиво стремился к тому, чтобы в
закрытом порядке, по-товарищески обсудить с руководством
КПК все неясные вопросы, неизменно выражал твердую
уверенность в возможности найти совместные решения,
идущие на пользу общему делу.
6 февраля 1960 г. ЦК КПСС обратился к ЦК КПК
с предложением провести встречу на высоком
партийном уровне, чтобы обсудить все неясные вопросы.
5 апреля 1960 г. ЦК КПСС и Советское
правительство официально пригласили
партийно-правительственную делегацию во главе с Мао Цзэдуном посетить
Советский Союз с дружественным визитом, который мог
201

бы способствовать улучшению советско-китайских
отношений.
Однако дружеская позиция ЦК КПСС не встретила
такого же отклика со стороны лидеров КПК. Более
того, они активизировали действия, враждебные КПСС и
другим марксистско-ленинским партиям.
В конце апреля 1960 г. в китайской печати были
опубликованы три статьи, приуроченные к 90-летию со дня
рождения В. И. Ленина (позже эти статьи были
объединены в сборник «Да здравствует ленинизм!»). В
статьях подвергались критике важнейшие теоретические
положения, одобренные коммунистическими и рабочими
партиями в Декларации Московского совещания 1957 г.,
которую подписали лидеры КПК.
В сборнике «Да здравствует ленинизм!» давалась
искаженная характеристика современной эпохи,
утверждалось, будто империализм является силой, всецело
определяющей мировое развитие. Авторы сборника
пытались доказать, что мировая социалистическая система,
революционное рабочее и национально-освободительное
движение, антиимпериалистические миролюбивые силы
не в состоянии навязать империализму свою волю.
Углубляющийся распад империалистической системы,
крушение колониальных империй характеризовались в
отрыве от гигантских успехов мирового социализма.
Такая позиция противоречила выводу Декларации
Московского совещания братских партий 1957 г. о том, что в
современную эпоху мировое развитие определяется
борьбой, ходом и результатами соревнования двух
противоположных общественных систем — социализма и
капитализма, что растущая и крепнущая мировая
социалистическая система оказывает все большее влияние на
международную обстановку в интересах мира,
прогресса и свободы народов1.
Принижение роли мировой социалистической
системы понадобилось китайским руководителям для того,
чтобы обосновать свои выводы и по другим
принципиальным вопросам.
Одна из центральных идей сборника состояла в
следующем: до тех пор пока социализм не победил во
всемирном масштабе, якобы невозможно предотвратить ми-
1 См. «Программные документы борьбы за мир, демократию и
социализм», стр. 5—6.
202

ровую войну. Сборник был пронизан неверием в
возможности мировых революционных сил. Больше того,
в сборнике по существу проводилась мысль, что новая
мировая война будет иметь для народов положительные
результаты. «Победивший народ, — говорилось в нем,—
крайне быстрыми темпами создаст на развалинах
погибшего империализма в тысячу раз более высокую
цивилизацию, чем при капиталистическом строе, построит
свое подлинно прекрасное будущее»1. Таким образом,
фактически речь шла о желательности мировой
войны.
В сборнике «Да здравствует ленинизм!» китайские
руководители открыто заявили перед лицом врага —
империализмом — о наличии разногласий в
международном коммунистическом движении по коренным вопросам
его стратегии и тактики.
В интересах сохранения единства ЦК КПСС до июня
1960 г. не поднимал вопроса о содержании сборника «Да
здравствует ленинизм!», а также о некоторых
публичных выступлениях китайских лидеров в духе его статей.
ЦК КПСС полагал, что возникшие расхождения
должны быть рассмотрены во время встреч руководящих
деятелей обеих партий. В связи с этим советская печать
воздерживалась от полемики.
В начале 1960 г. Мао Цзэдун был вторично
приглашен посетить Советский Союз. Вновь представлялся
случай для конструктивных встреч и бесед китайских и
советских руководителей. Но Мао Цзэдун и на сей раз
не воспользовался такой возможностью, не проявил
заинтересованности в контактах, не выразил желания
лично познакомиться с жизнью нашей страны. Дальнейшие
события показали, что такая позиция не была
случайной.
В ответ на предложение ЦК КПСС, продиктованное
стремлением сохранить единство, руководство КПК
сделало новый, совершенно недопустимый в отношениях
между братскими партиями шаг, который нельзя было
расценивать иначе как откровенно раскольнический.
В начале июня 1960 г. во время проходившей в Пекине
сессии Генерального совета Всемирной федерации
профсоюзов китайские руководители выступили перед
большой группой представителей братских партий с изло-
I
1 «Хунци», 1960, № 8.
203

жением своих взглядов по ряДу важных
принципиальных вопросов, выдвинув при этом положения, идущие
вразрез с марксизмом-ленинизмом.
Эта акция не только не встретила поддержки
коммунистов — участников сессии Генерального совета
ВФП, но и получила с их стороны решительный отпор.
Тогда руководители КПК пошли еще на один
раскольнический шаг — они выступили с критикой взглядов
КПСС и других братских партий как на заседаниях
Генерального совета ВФП, так и в ряде комиссий, где
присутствовало много членов некоммунистических партий,
а также беспартийных профсоюзных деятелей. Такие
действия по существу явились открытым призывом к
Всемирной федерации профсоюзов развернуть борьбу
против взглядов КПСС и других коммунистических
партий по важнейшим проблемам современного мирового
развития.
Активные меры были приняты лидерами КПК в тот
период и для того, чтобы привлечь к своим
раскольническим действиям албанских руководителей.
Вначале лидеры КПК пытались создать впечатление,
будто они всегда стремились не допустить углубления
разногласий между Албанской партией труда и КПСС
и содействовать нормализации советско-албанских
отношений.
Однако на деле позиция руководителей КПК
носила диаметрально противоположный характер. На всех
этапах разногласий между руководством АПТ и
другими партиями группа Мао Цзэдуна направляла все свои
усилия не на урегулирование, а на обострение
отношений албанского руководства с КПСС и другими
марксистско-ленинскими партиями. 4 июня 1960 г. в Пекине
состоялась беседа китайских лидеров с членами
албанской делегации, находившейся в то время в Китае. Во
время беседы руководители КПК искажали позицию
КПСС по основным проблемам современности,
утверждали, что КПСС якобы «отходит» от Московской
декларации 1957 г. Высказывания руководителей КПК в
отношении КПСС и Советского Союза были настолько
враждебными, что албанские представители расценили
эту беседу как «грязное дело», направленное на
провоцирование конфликта между АПТ и КПСС.
В начале июня 1960 г. ЦК КПСС предложил
воспользоваться созывом III съезда Румынской рабочей
204

партии Для того, чтобы в Бухаресте представители
братских партий обменялись мнениями по актуальным
вопросам современного международного положения.
21 июня 1960 г. ЦК КПСС направил братским
партиям информационную записку, в которой убедительно
раскрыл несостоятельность теоретических позиций
китайских руководителей, со всей полнотой и вместе с тем
в товарищеской форме показал их явную ошибочность и
возможные вредные последствия.
В записке были подвергнуты анализу факты,
имевшие место в дни сессии Генерального совета Всемирной
федерации профсоюзов в Пекине, содержалась
принципиальная критика ошибочных положений руководства
КПК по ряду международных вопросов.
Информационная записка явилась ответом на нападки китайского
руководства, открыто выступившего с односторонней
критикой КПСС и других братских партий. ЦК КПСС
выражал надежду, что Коммунистическая партия Китая
учтет интересы всего социалистического лагеря и
международного коммунистического движения, которые
неотделимы от интересов строительства социализма в
Китайской Народной Республике.
Накануне встречи в Бухаресте в ЦК КПСС
состоялась откровенная беседа с направлявшейся на III съезд
РРП китайской делегацией, которую возглавлял член
Политбюро ЦК КПК Пын Чжэнь. Цель этой беседы
состояла в том, чтобы рассмотреть спорные вопросы, еще
раз показать китайским руководителям ошибочность их
взглядов и действий, побудить выступить в Бухаресте в
духе единства. Китайская делегация, следуя
директивам Пекина, не приняла разъяснений ЦК КПСС и
продолжала отстаивать взгляды, с которыми лидеры КПК
выступили на сессии Генсовета ВФП в Пекине.
В соответствии с достигнутой договоренностью 24—
26 июня 1960 г. в Бухаресте состоялось два
совещания— встреча братских партий социалистических стран
и встреча 51 братской партии социалистических и
капиталистических стран.
В ходе встречи представителей братских партий
социалистических стран отмечалось, что весь ход мирового
развития, успехи социалистического лагеря,
международного рабочего и национально-освободительного
движения, нарастание борьбы за мир, продолжающееся
ослабление сил империализма полностью подтвердили
\ 205

правильность выводов Декларации и Манифеста Мири
Московского совещания коммунистических и рабочих
партий в 1957 г. Участники Совещания в Бухаресте
единодушно заявили, что принципиальные положения
Декларации и Манифеста Мира сохраняют свою полную
силу.
Участники совещания проявили высокую
принципиальность, на конкретных фактах показали, что
китайские лидеры отходят от принципов Декларации и
пытаются подменить идеологию научного социализма
левосектантскими взглядами.
Единство и сплоченность братских партий
проявились и на совместном Совещании представителей
коммунистических партий социалистических и
капиталистических стран. Участники Совещания единодушно
отмечали, что позиция и действия китайских лидеров
наносят ущерб борьбе революционных сил, резко
критиковали руководство КПК за фракционные методы,
осудили поведение китайских представителей на сессии Ген-
совета Всемирной федерации профсоюзов в Пекине,
распространение представительствами КНР за рубежом
китайских печатных материалов антисоветского
содержания. Глубокое возмущение вызвали попытки
пекинских лидеров вести в духе своих раскольнических
взглядов обработку представителей братских партий,
посещающих Китай.
Когда китайским руководителям стало ясно, что их
неблаговидные приемы разоблачены, они приняли позу
обиженных, начали заявлять, что Совещание
проводится «недемократическими методами». Но этот маневр
встретил решительный отпор.
На заключительной стадии Совещания по
предложению ряда партий был поднят вопрос о принятии
общего коммюнике. После долгих проволочек
делегация ЦК КПК подписала коммюнике, хотя ни для кого
не было секретом, что это был вынужденный шаг: в
противном случае руководители КПК окончательно
разоблачили бы себя как фракционеры и
раскольники.
В коммюнике, подписанном представителями
компартий всех социалистических стран, указывалось, что
коммунистические и рабочие партии будут и впредь
укреплять сплоченность стран мировой социалистической
системы и как зеницу ока хранить свое единство в борьбе
206

за мир и безопасность всех народов, за торжество
великого дела марксизма-ленинизма1.
На совещаниях в Бухаресте братские партии
единодушно заявили, что руководители Компартии Китая
должны учесть критику в их адрес и сделать из нее
необходимые выводы, с тем чтобы обеспечить единство по
коренным вопросам стратегии и тактики мирового
коммунистического движения. Было принято решение создать
редакционную комиссию по подготовке документов
Международного совещания, намеченного на осень 1960 г.
Итоги Бухарестского совещания были обсуждены на
пленумах центральных комитетов многих компартий,
принимавших участие в его работе. Этот вопрос
рассматривался и на июльском Пленуме ЦК КПСС, который
единодушно одобрил результаты Совещания. В
резолюции Пленума подчеркивалось, что «успешное решение
задач, стоящих перед коммунистическими и рабочими
партиями, требует и далее вести борьбу против
ревизионизма, догматизма и сектантства, противоречащих
творческому характеру марксизма-ленинизма и
мешающих мобилизации всех сил социалистического
лагеря, революционного рабочего и освободительного
движения на борьбу за мир и социализм, против
империализма»2.
Бухарестское совещание открывало путь к
преодолению разногласий, возникших у руководства КПК с
мировым коммунистическим движением. Однако китайские
лидеры сделали все возможное, чтобы блокировать этот
путь. 26 июня 1960 г., в день окончания Совещания,
делегация КПК разослала всем компартиям
социалистических стран письмо, в котором намеренно искажался
характер встречи. В письме утверждалось, будто
делегация КПСС «нарушила принцип консультаций»,
выдвинув предложение о принятии коммюнике. Это
утверждение не соответствует фактам, так как на самом деле
предложение о принятии Совещанием братских партий
социалистических странч согласованного документа
было внесено делегациями целого ряда братских партий.
Они справедливо подчеркивали настоятельную
необходимость принятия такого документа, в котором было бы
заявлено о поддержке Московской декларации 1957 г.
1 См. «Правда», 28 июня 1960 г.
2 «Правда», 17 июля 1960 г.
207

и о готовности всех партий неуклонно соблюдать ее
принципы и который продемонстрировал бы перед всем
миром сплоченность братских партий. Принятие
коммюнике было целесообразно еще и потому, что после
выхода в КНР сборника «Да здравствует ленинизм!»
буржуазная пропаганда стала кричать о разногласиях
между братскими партиями.
Не ограничившись рассылкой этого письма,
китайские руководители в передовых статьях газеты «Жэнь-
минь жибао» за 29 июня и 13 августа 1960 г. открыто
обрушились с необоснованной критикой на позиции
братских партий, участвовавших в Бухарестском
совещании.
В августе 1960 г. ЦК КПСС дал Компартии Китая
убедительный ответ по поводу бухарестской встречи. Но
лидеры КПК продолжали упорно придерживаться своих
ошибочных взглядов. Несмотря на то что на Совещании
в Бухаресте китайские пропагандистские материалы, в
том числе сборник «Да здравствует ленинизм!», были
осуждены как антимарксистские, руководители КПК по-
прежнему распространяли их за рубежом через голову
ЦК братских партий.
Свои антисоветские взгляды лидеры КПК
попытались навязать и советскому народу. В этих целях стал,
в частности, использоваться китайский журнал
«Дружба», издававшийся на русском языке и
распространявшийся в Советском Союзе. Журнал встал на путь
обработки советских читателей в духе маоистских идей,
противоречащих линии КПСС и других
марксистско-ленинских партий. Пропагандистские материалы
руководства КПК рассылались по Советскому Союзу также
китайским посольством в Москве.
Такие действия китайской стороны не имели ничего
общего с духом дружбы и сотрудничества между КНР
и СССР. Поэтому Советское правительство вынуждено
было принять ряд мер, чтобы оградить советских людей
от потока недружественной по отношению к нашей
стране пропаганды, от втягивания их в ненужную дискуссию
по вопросам, которые находились на рассмотрении
Центральных Комитетов КПСС и КПК. После
неоднократных предупреждений китайской стороне советским
организациям не оставалось ничего другого, как внести
в июле 1960 г. предложение о прекращении издания
китайского журнала «Дружба» (на русском языке),
208

а также исходя из принципа паритетности — советского
журнала «Советско-китайская дружба» (на китайском
языке). Китайской стороне было заявлено, что
публикуемые в журнале «Дружба» материалы идут вразрез с
документами международного коммунистического
движения и что подобные шаги противоречат не только
основным принципам, на которых строятся
межгосударственные и межпартийные отношения между обеими
странами, но и установкам, которые китайская сторона,
приступая к изданию журнала, сама положила в основу его
деятельности.
Новым шагом руководства КПК на пути ухудшения
советско-китайских отношений явилось письмо ЦК КПК
в адрес ЦК КПСС от 10 сентября 1960 г. В нем было
предпринято дальнейшее наступление на идеологические
позиции КПСС и других марксистско-ленинских партий.
В письме содержался ряд клеветнических обвинений
в адрес КПСС: нашей партии приписывались чуждые
ей взгляды, ее обвиняли в действиях, которых она
никогда не совершала, и т. п.
ЦК КПК, игнорируя мнение братских партий,
единодушно выраженное на совещании в Бухаресте, а также
в многочисленных решениях, принятых после него,
продолжал отстаивать свой ошибочный курс,
противоречащий принципам Декларации и Манифеста Мира
Московского совещания 1957 г. Больше того, в этом письме
руководство КПК, демагогически утверждая, что
временное большинство не может превратить ошибку
в истину, а временное меньшинство — истину в ошибку,
прямо заявило, что оно и впредь будет игнорировать
мнение братских партий и всего международного
коммунистического движения. Тем самым китайские
руководители сделали недвусмысленную заявку на
монопольное обладание «истиной в последней инстанции» во всех
вопросах марксистско-ленинской теории, стратегии
и тактики международного коммунистического
движения.
Стремясь посеять в мировом коммунистическом
движении сомнения в правильности теоретических позиций
КПСС, вбить клин между нашей и другими братскими
партиями, руководство КПК сразу же стало активно
распространять это письмо среди братских партий,
использовать его для пропаганды своих особых
взглядов и для усиления нападок на КПСС.
14-423
209

Письмо широко обсуждалось также в низовых
организациях КПК. Таким образом, заявляя на словах о
стремлении к единству и сплоченности с КПСС и
Советским Союзом, маоистское руководство на деле
воспитывало китайских коммунистов в духе откровенной
враждебности по отношению к нашей партии и стране.
В сентябре 1960 г. настойчивые усилия ЦК КПСС
по организации встречи с представителями КПК
наконец увенчались успехом: ЦК КПК принял предложение
КПСС провести переговоры. Встреча состоялась в
Москве 17—22 сентября 1960 г.
Однако и на сей раз руководство КПК осталось
верно своей прежней линии. Ведущие пекинские деятели
в Москву не поехали. В состав делегации вошли лица,
которые выступали в то время ярыми пропагандистами
особых взглядов КПК.
Придерживаясь рамок письма от 10 сентября 1960 г.
и нагромождая все новые и новые надуманные
претензии, китайская делегация постаралась избежать
обсуждения главных проблем международного положения,
стратегии и тактики революционной борьбы, выдвинув
вместо этого массу второстепенных вопросов, частью
давно решенных.
Переговоры, продолжавшиеся пять дней, по вине
китайской стороны не дали положительных результатов.
Больше того, встреча со всей очевидностью показала,
что китайские руководители намеренно расширяют круг
своих разногласий с КПСС и другими братскими
партиями, делают ставку на обострение положения в
мировом коммунистическом движении.
Спустя некоторое время делегация КПК
возвратилась в Москву, где с 1 по 20 октября принимала участие
в работе редакционной комиссии по подготовке проекта
Заявления Совещания коммунистических и рабочих
партий.
В редакционной комиссии были представлены
коммунистические партии всех основных районов мира —
стран социализма, развитых капиталистических стран и
стран, борющихся за национальную независимость.
Благодаря этому комиссия имела возможность всесторонне
обсудить все принципиальные вопросы, как стоящие
перед международным коммунистическим движением
в целом, так и перед коммунистическими и рабочими
партиями отдельных стран и регионов. ЦК КПСС под-
210

готовил к началу работы комиссии проект Заявлений
Совещания коммунистических и рабочих партий,
который был единогласно принят за основу.
Китайская делегация во главе с Дэн Сяопином
приветствовала тот факт, что ЦК КПСС разработал проект
документа, и заявила, что «на 90% согласна с ним». Она
выразила уверенность, что, несмотря на «некоторые
неодинаковые взгляды», марксистско-ленинские партии
вполне смогут найти общий язык.
В ходе творческих дискуссий проект Заявления при
сохранении всех его основных принципиальных
положений был дополнен и обогащен. Однако китайская
делегация, поддерживаемая представителями АПТ,
развернула упорную борьбу против включения в проект ряда
важнейших тезисов, касающихся теории и тактики
современного мирового коммунистического движения.
С особым ожесточением она выступала против
недопущения фракционной и групповой деятельности в рядах
коммунистического движения и критики культа
личности. Она возражала также против выдвинутого
братскими партиями предложения о том, чтобы в Заявлении
было подчеркнуто международное значение XX и XXI
съездов КПСС. Только в результате единодушного
осуждения братскими партиями обструкционистской позиции
представителей КПК они прекратили свои
домогательства.
Поведение китайской делегации на заседаниях редак^'
ционной комиссии показало, что руководители КПК
намерены превратить Московское совещание в арену
острой борьбы против КПСС и других братских партий.
Накануне Совещания, 5 ноября 1960 г., ЦК КПСС
направил ЦК КПК ответ на его письмо от 10 сентября
1960 г., в котором снова убедительно показал
несостоятельность теоретических позиций китайского
руководства, разоблачил его раскольническую деятельность,
вскрыл антисоветский характер политики КПК.
Наша партия еще раз продемонстрировала
искреннее стремление к преодолению разногласий. В письме
ЦК КПСС была указана та принципиальная ^основа,
на которой возможно достижение этой цели. ЦК КПСС
подчеркнул, что было бы серьезной ошибкой, чреватой
тяжелыми последствиями для всего коммунистического
движения, ждать «приговора истории», которая когда-то
рассудит, кто прав. Наша партия твердо придерживалась
14* 1 211

мнения, что не сЛедует возлагать йа историю решение
спора по важнейшим вопросам теории и политики,
стратегии и тактики коммунистического движения. Задача
коммунистов — помогать народам творить историю,
направлять общественное развитие по пути к коммунизму.
Их долг перед трудящимися всего мира— добиваться
быстрейшего и окончательного преодоления разногласий
на принципиальной основе марксизма-ленинизма,
последовательного осуществления общей линии всеми
братскими партиями в интересах великого дела победы над
мировым империализмом.
Письмо ЦК КПСС было разослано братским
партиям, получившим письмо ЦК КПК от 10 сентября
1960 г. Оно сыграло важную роль в подготовке
Московского совещания, в выработке на нем
марксистско-ленинских позиций по коренным проблемам современности.
Состоявшееся в ноябре 1960 г. Московское
совещание коммунистических и рабочих партий явилось
важным этапом в борьбе мирового коммунистического
движения за единство и сплоченность своих рядов на
принципиальной основе марксизма-ленинизма. На Совещании
были подвергнуты суровой критике ошибочные взгляды
руководителей КПК и их фракционные методы.
Дискуссию Совещанию навязала сама делегация
КПК. В первом же выступлении ее глава Лю Шаоци,
по сути дела полностью перечеркнув то, о чем
делегации братских партий договорились на редакционной
комиссии, вновь поднял все те вопросы, по которым
у руководителей КПК имелись разногласия с мировым
коммунистическим движением. Ревизуя Декларацию
1957 г., делегат КПК, в частности, выразил несогласие
с ее тезисом о том, что международный рабочий класс
и мировая система социализма играют решающую роль
в мировом революционном процессе. В целом все
выступления китайской делегации на Совещании были
направлены на подрыв самих основ генеральной линии
международного коммунистического движения, против
принципов марксизма-ленинизма.
Раскольническая линия китайской делегации,
антиленинские установки пекинских лидеров встретили на
Совещании решительный отпор подавляющего
большинства марксистско-ленинских партий. Представители
многих братских партий в своих выступлениях показали,
что ошибочные и авантюристические схемы руководства
212

КПК полностью игнорируют Новую историческую
ситуацию, сложившуюся в мире в результате коренного
изменения соотношения сил после второй мировой войны.
Совещание осудило фракционную деятельность КПК,
а также попытки «теоретически» оправдать эту
деятельность. Было подчеркнуто, что особый вред
раскольническая политика китайского руководства наносит партиям,
работающим в нелегальных условиях.
Марксистско-ленинские партии решительно осудили
клеветническую кампанию лидеров КПК, направленную
против КПСС, и единодушно подтвердили высокую
оценку деятельности нашей партии. Попытки китайской
делегации противопоставить КПСС другим партиям,
опорочить и оклеветать ее потерпели полный провал.
Делегаты братских партий прямо заявили, что дело
КПСС неотделимо от коммунистического движения.
Стремление китайских делегатов подорвать авторитет
КПСС было расценено как оскорбление не только
КПСС, но и всего международного коммунистического
движения.
Московское совещание 1960 г. со всей очевидностью
показало, что по всем вопросам, по которым
обнаружился отход маоистского руководства КПК от
генеральной линии международного коммунистического
движения, делегация КПК встретила решительный отпор со
стороны братских партий. Оказавшись под огнем
критики, китайские лидеры стали обвинять КПСС и другие
партии в организации кампании нападок и даже
«похода» против КПК. Но то была очередная выдумка. Ход
Совещания показал, что братские партии проявили
исключительное терпение и выдержку в дискуссии с
делегацией КПК.
Угроза полной изоляции заставила китайскую
делегацию в тот период пойти на маневр и временно
отказаться от попыток навязать международному
коммунистическому движению свои ошибочные концепции. Перед
лицом единодушного осуждения антиленинских взглядов
и подрывных действий руководства КПК ее
представители вынуждены были подписать Заявление, которое
фактически отвергло чуждые марксизму-ленинизму
взгляды маоистского руководства и осудило его
фракционную деятельность.
На Совещании ясно обнаружились две
идейно-политические линии, противостоящие друг другу. Одна из
2*3

них —это линия международного коммунистического
движения, которую защищало подавляющее
большинство партий. Это линия творческого
марксизма-ленинизма, единства и сплоченности международного
коммунистического движения на принципиальной основе. Вторая
линия — это националистическая линия группы Мао,
линия на отход от генерального курса международного
коммунистического движения, на усиление сектантских
тенденций.
Ошибочная антиленинская линия китайской
делегации потерпела полное поражение. Версия китайской
пропаганды о мнимой победе китайской линии на
международном Совещании 1960 г. является грубой
фальсификацией.
Совещание 1960 г. стало важным этапом в развитии
международного коммунистического движения.
Благодаря усилиям КПСС и других марксистско-ленинских
партий Совещание закончилось успешно. Оно вооружило
международное коммунистическое движение боевой
программой действий в борьбе против империализма, за
мир, демократию и социализм.
ЦК КПСС и Советское правительство сразу же
после Московского совещания предприняли шаги с целью
улучшения советско-китайских отношений. Делегация
КПК во главе с Лю Шаоци, принимавшая участие в
Совещании, была приглашена совершить поездку по
СССР. В беседах с членами делегации советские
руководители подчеркивали неизменность курса ЦК КПСС
и Советского правительства на сплоченность с КПК и
КНР, на всемерное укрепление и развитие
советско-китайских межпартийных и межгосударственных
отношений.
Китайские руководители в тот период в своих
публичных выступлениях по-прежнему заявляли о
преданности советско-китайской дружбе, лицемерно
восхищались достижениями Советского Союза, успехами его
внешней и внутренней политики. В поздравлении по
случаю 43-й годовщины Великой Октябрьской
социалистической революции Мао Цзэдун и другие китайские
лидеры писали: «Великий советский народ под
руководством славной Коммунистической партии Советского
Союза добился огромных успехов как в успешном
осуществлении 7-летнего плана развернутого
строительства коммунизма, так и в борьбе за мирное сосущест-
214

вование государств с различными социальными
системами и за сохранение мира во всем мире. Китайский
народ от всей души радуется этим огромным успехам
братского советского народа. Китайский народ и впредь
будет идти вперед рука об руку вместе с советским
народом в общем деле строительства социализма и
коммунизма, борьбы против агрессии империализма и в
защиту мира во всем мире... Великая дружба и
сплоченность между народами Китая и Советского Союза...
выражают как высшие интересы народов Китая и
Советского Союза, так и высшие интересы народов всего
мира»1.
Газета «Жэньминь жибао», оценивая итоги визита
в СССР китайской партийно-правительственной
делегации, писала: «Нынешний визит председателя Лю Шаоци,
без всякого сомнения, еще более укрепил и развил
великую дружбу и сплоченность народов Китая и
Советского Союза и вписал золотую страницу в историю
китайско-советской дружбы». «Коммунистическая партия
Китая и китайский народ, — заявляла та же газета,—
неуклонно преданы принципам пролетарского
интернационализма и видят свой священный долг в сохранении
и укреплении великой сплоченности Китая и Советского
Союза, КПК и КПСС. Правительство и народ Китая
всегда активно поддерживают усилия, прилагаемые
правительством и народами Советского Союза к защите
мира во всем мире, будут всегда вместе с Советским
Союзом бороться до конца за победу в деле защиты
всеобщего мира и прогресса человечества»2.
Такая же оценка этого визита была дана и в
приветственной телеграмме Мао Цзэдуна и других
китайских лидеров руководителям Советского Союза по
случаю Нового 1961 г. В ней говорилось: «Недавний
государственный визит партийно-правительственной
делегации Китая во главе с Председателем Лю Шаоци
в Советский Союз в еще большей степени укрепил и
развил великую испытанную дружбу и сплоченность
народов Китая и Советского Союза, основанные на
марксизме-ленинизме и пролетарском интернационализме»3.
Признавая выдающиеся достижения внешней и внут-
1 «Правда», 7 ноября 1960 г.
2 «Жэньминь жибао», 10.ХН.1960.
9 «Правда», 2 января 1961 г.
215

ренней политики КПСС, Мао Цзэдун, Лю Шаоци,
Чжу Дэ и Чжоу Эньлай заявляли: «В момент, когда
наступит новый год, мы от всего сердца желаем, чтобы
великий советский народ добился в дальнейшем еще
более блестящих успехов в коммунистическом
строительстве и в благородном деле защиты мира во всем
мире»1.
В январе 1961 г. IX пленум ЦК КПК рассмотрел
итоги Московского совещания коммунистических и
рабочих партий. Пленум заслушал и обсудил доклад Дэн
Сяопина по этому вопросу и принял резолюцию, в
которой говорилось: «Пленум горячо приветствует огромные
результаты, достигнутые Совещанием представителей
коммунистических и рабочих партий, и полностью
одобряет единогласно принятые на этом Совещании
Заявление и Обращение к народам всего мира.
Коммунистическая партия Китая будет решительно бороться за
претворение в жизнь общих задач, предусмотренных в
документах Совещания. Пленум призывает всех членов
партии и народ всей страны высоко держать великое
марксистско-ленинское знамя Московской декларации 1957
года и Московского заявления 1960 года, в
международных делах крепить сплоченность с Советским Союзом,
крепить сплоченность всего социалистического лагеря и
сплоченность международного коммунистического
движения, крепить сплоченность рабочего класса всего мира
и сплоченность всех миролюбивых и свободолюбивых
народов, бороться за новые победы в деле мира во всем
мире и прогресса человечества»2.
Приведенные оценки свидетельствуют о том, что в тот
период националистические элементы еще далеко не
полностью контролировали положение в руководстве
КПК. В обстановке провала «большого скачка» и
крупных неудач КНР на международной арене они
вынуждены были считаться с наличием в партии и стране
оппозиции своему антисоветскому раскольническому
курсу, до поры до времени маскировать этот курс, идти
на всякого рода маневры, выжидая подходящий момент
для перехода в наступление. Последующие события
показали, что, когда националистическая группа укре-
1 «Правда», 2 января 1961 г.
2 «Правда», 22 января 1961 г.
216

пила свое положение, она с новой силой развернула
борьбу против социалистического содружества и
мирового коммунистического движения.
XXII съезд КПСС и усиление
лидерами КПК идеологической
борьбы против братских партий
Съезды Коммунистической партии Советского Союза
оказывают глубокое воздействие на направленность и
содержание идейно-теоретической работы всех братских
партий, стоящих на позициях творческого марксизма-
ленинизма. Учитывая это, руководители КПК поставили
своей важнейшей целью дискредитировать XXII съезд
КПСС.
Руководство КПК пыталось представить XXII съезд
КПСС как заурядное событие. Китайскую делегацию
возглавил заместитель председателя партии Чжоу
Эньлай. В состав делегации вошел кандидат в члены
Политбюро Кан Шэн — активный проводник линии на
обострение советско-китайских отношений.
На съезде китайские лидеры пошли на совершенно
необычный в отношениях между
марксистско-ленинскими партиями шаг, публично выступив против положений
Отчета ЦК пригласившей их партии. Тем самым они
еще раз обнажили перед всем миром разногласия между
КПК и КПСС (одновременно лицемерно сетуя на то, что
«открытое одностороннее осуждение в адрес какой-либо
братской партии не способствует сплоченности, не
способствует разрешению вопроса») и недвусмысленно
заявили о своей претензии на роль «ортодоксальных
последователей» марксизма-ленинизма, «высшей силы»,
скрепляющей единство социалистического лагеря и всех
братских партий. Выступление главы делегации КПК на
XXII съезде КПСС шло вразрез с положениями
Московского заявления 1960 г. о недопустимости каких-либо
действий, могущих подорвать единство
международного коммунистического движения, а также с заверениями
самого китайского руководства, что китайский народ
не допустит «никаких дел и высказываний,
неблагоприятных для сплоченности между нашими партиями и
странами». ^
Несмотря на (недружественное выступление, главы
делегации КПК и общую враждебную позицию китай-
217

Ского руководства в отношении XXII съезда, ЦК КПСС
проявил высокую выдержку и не допустил превращения
съезда в арену межпартийных споров. Не уступая в
принципиальных вопросах, он твердо и последовательно
отстаивал курс на достижение сплоченности КПК с
нашей и другими марксистско-ленинскими партиями. Это
убедительно продемонстрировала беседа советских
руководителей с китайской делегацией, в которой были
разъяснены взгляды нашей партии по актуальным
вопросам современности и подчеркнута ее готовность
сделать все для преодоления разногласий. Тем не менее
китайские руководители не посчитались ни с чем.
По возвращении делегации КПК в Пекин ей была
устроена помпезная встреча, в которой участвовал Мао
Цзэдун и которая призвана была показать, что
руководство КПК полностью одобряет действия китайской
делегации на XXII съезде КПСС и что оно не сложило
оружие и будет продолжать борьбу против нашей и
других братских партий, отвергающих его ошибочные
взгляды и националистические претензии.
В дни работы XXII съезда КПСС и сразу же после
него в КНР развернулась широкая антисоветская
кампания. После возвращения в Пекин Чжоу Эньлай
выступил с большим докладом, в котором клеветал на
решения XXII съезда КПСС, допустил ряд грубых
выпадов против нашей партии. На закрытых, а в ряде мест
и на открытых собраниях, проходивших в ноябре —
декабре 1961 г., секретари партийных организаций
выступали со специальными докладами о
советско-китайских отношениях. В них делалась попытка свалить
ответственность за трудности, которые переживала КНР
в 1958—1960 гг. на Советский Союз. Распространялись
измышления, будто простой китайских заводов вызван
нехваткой запчастей и оборудования, которые Советский
Союз «отказывается» продавать КНР, что СССР
«потребовал» от Китая немедленно возвратить все займы и
кредиты и ему приходится отдавать для расчетов по
этим займам продовольственные товары, что Советский
Союз «не хочет» оказать КНР продовольственную
помощь, что советскому народу «нет дела» до
интернациональных обязанностей перед трудящимися других стран
и т. д. и т. п.
Прикрываясь демагогическим лозунгом «народ сам
разберется, где правда и где неправда», лидеры КПК
218

широко распахнули двери для проникновения в Китай
буржуазной пропаганды. Одновременно со страниц
китайской печати исчезли материалы, содержащие
объективную информацию о жизни советского народа.
Для распространения в КНР клеветнических
измышлений буржуазной пропаганды об СССР были
использованы считавшиеся закрытыми бюллетени «Цанькао
сяоси» («Справочная информация») и «Цанькао цзы-
ляо» («Справочные материалы»). Тираж первого из
этих бюллетеней в конце 1961 г. вырос только в Пекине
до 100 тыс. экземпляров. Под видом
«беспристрастного» ознакомления читателей с «откликами из-за
границы» журнал перепечатывал клеветнические статьи из
буржуазной прессы о советском народе и КПСС. Статьи
из «Цанькао сяоси» рекомендовались даже как
«пособие» для системы партийного просвещения.
Усиление политики антисоветизма вызывало
беспокойство и возмущение китайского народа. Об этом
говорилось в многочисленных письмах китайских
граждан в посольство и консульства Советского Союза в
КНР. 25 января 1962 г. преподаватель средней школы из
г. Хайлара писал: «В последнее время в КПК
появились сознательные недружественные в отношении СССР
высказывания и действия. Вначале использовался
бюллетень жЦанькао сяоси» для того, чтобы направить
людей по ошибочному пути клеветы на советских
руководителей. Сейчас дело принимает открытый характер
и зреют вредные плоды».
После XXII съезда КПСС сотрудники партийного и
государственного аппарата КНР провели в Пекине ряд
специальных бесед с дипломатами социалистических
стран, в которых пытались всячески очернить политику
нашей партии, извратить решения съезда и Программу
КПСС.
Усилия КПСС по преодолению
идеологических разногласий
руководства КПК с нашей и другими
марксистско-ленинскими партиями
В начале 1962 г. наша партия предприняла новый
важный шаг, чтобы приостановить процесс обострения
советско-китайских отношений. 22 февраля ЦК КПСС
обратился к ЦК КПК с письмом, в котором выразил
* 219

озабоченность тем, как складываются отношения между
двумя партиями. ЦК КПСС исходил из того, что
коренные интересы дела социализма и коммунизма требуют,
чтобы наши партии поднялись выше имеющихся
разногласий и осуществляли во всех принципиальных
вопросах согласованную линию. В сложившейся обстановке
важно было прежде всего обратить внимание на все,
что способствует нормализации советско-китайских
отношений, не выпячивая при этом спорных вопросов.
ЦК КПСС призвал проявлять добрую волю к
урегулированию возникающих разногласий, прекратить
ненужные споры по вопросам, в которых имеется различное
понимание, отказаться от публичных выступлений с
заявлениями, способными не сглаживать, а лишь
углублять расхождения. Особенно недопустимо было
перенесение разногласий в область межгосударственных
отношений социалистических стран, на их
экономическое, политическое, военное и культурное
сотрудничество. ЦК КПСС подтвердил ранее сделанные советской
стороной предложения, направленные на развитие
советско-китайских связей по всем основным линиям,
выразил готовность по-товарищески решать возникающие
разногласия, не накапливая и не увеличивая их.
Письмо ЦК КПСС давало руководству КПК
возможность ввести разногласия между КПК и
международным коммунистическим движением в рамки
товарищеских обсуждений и создать условия для
нормализации и успешного развития советско-китайских
отношений.
Однако ЦК КПК в своем ответе от 7 апреля 1962 г.
не принял предложений ЦК КПСС и продолжал
отстаивать свои антисоветские, раскольнические позиции.
В тот период маоисты еще не считали возможным
открыто заявлять о своей враждебности КПСС.
Поэтому им нужны были организации, через которые
можно было бы клеветать на нашу партию. Не случайно
Пекин начал лихорадочно создавать в рядах мирового
коммунистического движения всякого рода
раскольнические группировки. Чем громче и скандальнее была
брань таких группировок в адрес КПСС, чем грязнее и
циничнее были их антисоветские измышления, тем
большую поддержку они встречали в Пекине.
В китайской печати и официальных выступлениях
лидеров КПК руководителям раскольнических группи-
220

ровок присваивались титулы «великих», их называли
«твердыми марксистами-ленинцами». По каждому
случаю им слали из Пекина напыщенные приветствия,
переполненные ханжескими эпитетами и примитивной
лестью. В свою очередь раскольники давали
верноподданнические клятвы быть «всегда преданными» и
«вечно благодарными» Мао Цзэдуну за «заботу» и
«поддержку».
Усиливая свои нападки на КПСС, пекинские лидеры
обвиняли нашу партию в стремлении к «диктаторству»
в коммунистическом движении, в желании навязывать
свою волю другим партиям. Эти провокационные
обвинения наглядно показали, как далеко отошли лидеры
КПК от тех позиций, которые они совсем недавно
открыто провозглашали. Ведь всего за три года до этого
«Жэньминь жибао» писала: «Империалисты, используя
положение о том, что «социалистический лагерь
возглавляется Советским Союзом», нападают на
коммунистические партии всех стран, которые якобы «зависят»
от Москвы, или клевещут на Коммунистическую партию
Советского Союза, которая якобы «контролирует»
коммунистические партии других стран. Подобного рода
абсурдные рассуждения для коммунистов недостойны
даже смеха. Любой настоящий коммунист от души
уважает Коммунистическую партию Советского Союза —
первую ударную бригаду международного
пролетариата, разбившую цепь международного капитализма,
партию, которая в настоящее время впервые поднимается
к вершинам коммунизма... Только враги пролетариата
и предатели марксизма-ленинизма с темным
намерением могут противопоставлять авангардную роль
Коммунистической партии Советского Союза, ее роль
центра сплоченности международного коммунистического
движения равноправным и независимым отношениям
между коммунистическими партиями»1.
В целом письмо ЦК КПК от 7 апреля 1962 г. было
рассчитано на то, чтобы увести коммунистическое
движение в сторону от кардинальных проблем
современного мирового развития, так как непопулярность
китайских позиций становилась все более очевидной.
31 мая 1962 г. ЦК КПСС направил ЦК КПК новое
письмо, в котором дал достойную отповедь нечистоплот-
1 «Жэньминь жибао», 10.11.1959.
221
\
I

ным маневрам китайского руководства. ЦК КПСС вновь
подчеркнул необходимость приостановить процесс
сползания к новому туру острых споров и взаимных
обвинений, подняться выше имеющихся разногласий, крепить
единый фронт борьбы против империализма. ЦК КПСС
заявлял о своей готовности сделать новый шаг по пути
преодоления возникших разногласий и укрепления
единства двух партий. Руководствуясь этими
соображениями, ЦК КПСС не стал останавливаться на всех
вопросах, затронутых в китайском письме от 7 апреля 1962 г.,
хотя по некоторым из них наша партия придерживалась
иной точки зрения. ЦК КПСС не счел необходимым
отвечать на все необоснованные обвинения, с которыми
прямо или косвенно выступали пекинские лидеры.
Вместе с тем было подчеркнуто, что, если в будущем
возникнет необходимость, ЦК КПСС подробно изложит
свое мнение по всем вопросам, поднятым в письме
ЦК КПК.
Не ограничиваясь призывами к единству и
сплоченности, ЦК КПСС заявил о необходимости дать
совместный публичный отпор наиболее злостным выпадам
враждебной пропаганды, принять более эффективные
меры в области обмена внешнеполитической
информацией и согласования действий братских партий в
международных организациях. Все это было продиктовано
искренним стремлением нашей партии положить конец
разногласиям и всякого рода недоразумениям,
желанием восстановить единство КПСС и КПК.
Так как руководство КПК по-прежнему пыталось
использовать в антисоветских целях так называемый
албанский вопрос, ЦК КПСС в письме от 31 мая
1962 г. вновь убедительно показал надуманность
китайских обвинений и еще раз дал объективную картину
советско-албанских отношений.
Новая инициатива ЦК КПСС поставила руководство
КПК перед выбором: пойти на нормализацию
отношений с КПСС или же остаться на старых позициях.
И снова оно не нашло в себе желания избрать
правильный путь.
Состоявшийся в конце сентября 1962 г. X пленум
ЦК КПК выдвинул задачу «усиления классовой борьбы
внутри страны и в международном масштабе»,
подразумевая под этим главным образом усиление
антисоветской кампании.
222

Новые атаки
китайского руководства
на марксистско-ленинские партии
В конце 1962 г. печать КНР начала новую яростную
атаку на идеологические позиции КПСС и всего
мирового коммунистического и рабочего движения. В этих
целях были использованы состоявшиеся в тот период
съезды братских партий —VIII съезд Болгарской
коммунистической партии, VIII съезд Венгерской
социалистической рабочей партии, X съезд Итальянской
коммунистической партии и XII съезд Коммунистической
партии Чехословакии.
Вначале официальная китайская пропаганда
пыталась замолчать факт созыва съездов братских партий.
Печать ограничивалась лаконичными сообщениями об
открытии и закрытии съездов, перечислением повесток
дня и принятых решений. Отчетные доклады на съездах
братских партий не были опубликованы даже в
кратком изложении: например, Отчетному докладу
Центрального Комитета Болгарской коммунистической
партии, с которым на VIII съезде БКП выступил Первый
секретарь ЦК БКП Т. Живков, «Жэньминь жибао»
отвела всего 21 строку1. Для сравнения можно указать, что
информация китайской печати о проходившем в тот же
период XXII съезде Социалистической партии Японии
превышала по объему все, вместе взятые, сообщения
о съездах коммунистических партий Болгарии, Венгрии
и Чехословакии2.
Первое время китайская печать пыталась скрыть от
общественности своей страны, что на съездах братских
партий была подвергнута острой критике
раскольническая линия руководства КПК. Когда же надежды
замолчать подлинное развитие событий не оправдались,
китайские руководители открыто ринулись в
наступление на КПСС и другие марксистско-ленинские партии.
Начало этому наступлению положила передовая статья
«Жэньминь жибао» от 15 декабря 1962 г. «Пролетарии
всех стран, соединяйтесь, боритесь против нашего
общего врага!».
1 «Жэньминь жибао», 16.Х1.1962.
2 «Жэньминь жибао», 29 и 30.Х1.1962.
223

В качестве отправной точки для нападок на КПСС
и другие братские партии «Жэньминь жибао»
продолжала использовать избитую версию о «самообороне»
руководства КПК. При таких обстоятельствах,
заявлялось в статье, когда «некоторые» «предали гласности
перед лицом всего мира клеветнические измышления и
нападки в адрес Китая», «мы не можем не дать
должного ответа». Выдвигая на первый план вопрос о том,
«кто первый начал», руководство КПК сознательно
затушевывало подлинные причины развертывания им
борьбы против КПСС и других братских партий.
Оно намеренно ушло в сторону от обсуждения
существа поднятых на съездах братских партий вопросов.
Маоисты выдвинули тезис о том, что в рядах
международного коммунистического движения «появилось
противное течение, которое своим острием направлено
против марксизма-ленинизма, против Коммунистической
партии Китая». При помощи такого тезиса разногласиям
КПК с международным коммунистическим движением
придавался характер раскола самого международного
коммунистического и рабочего движения, причем все
партии, выступающие с критикой руководства КПК,
одним махом зачислялись в разряд тех, кто составляет
«противное течение», объявлялись «общим врагом
мирового пролетариата». Не случайно руководство КПК
скрыло от своего народа подлинную расстановку сил
в международном коммунистическом движении,
единодушное осуждение практически всеми партиями их
раскольнической деятельности.
Статья «Жэньминь жибао» от 15 декабря 1962 г. как
бы подводила итоги съездам четырех братских партий.
Однако в этих «итогах» не было ни слова сказано о
значении съездов, все свелось к охаиванию деятельности
братских партий, к защите особого курса китайских
руководителей. Почти 70 братских партий, представленных
на XII съезде КПЧ, были облыжно названы
«противным течением» в мировом коммунистическом движении
только потому, что они критиковали особый курс
руководства КПК, разоблачали его раскольническую
деятельность.
В конце декабря 1962 —начале 1963 г. китайская
печать публикует целую серию статей, которые
содержали грубые клеветнические нападки на нашу и
другие марксистско-ленинские партии, открыто ревизовали
224

принципиальные положения Декларации и Заявления
московских совещаний коммунистических и рабочих
партий 1957 и 1960 гг.1
Авторы этих «теоретических» статей сознательно
искажали истинную позицию КПСС и других
марксистско-ленинских партий, приписывали им абсурдные
положения, а затем обрушивались на них же с
разоблачениями. Такой прием не был случайным. Руководство
КПК понимало, что открытое выступление против
взглядов КПСС может привести его лишь к
саморазоблачению как противника генеральной линии
международного коммунистического и рабочего движения, ибо
нельзя подвергать критике политику КПСС, не вступая
при этом в вопиющее противоречие со всеми главными
положениями Декларации и Заявления, которым эта
политика в полной мере соответствует. В таких
условиях китайским пропагандистам не оставалось ничего
иного, как пойти по пути откровенного подтасовывания
фактов.
В китайской печати усиленно доказывался тезис
о возможности реставрации капиталистических
отношений в странах победившего социализма. Таким образом
руководство КПК планомерно подготавливало
«теоретические» позиции, с которых могло бы вести критику
социалистических стран и братских партий,
выступающих против его особых взглядов.
О характере писаний пекинских «теоретиков»
достаточно красноречиво говорит тот факт, что
империалистическая пропаганда сразу же стала широко
использовать их в своих антикоммунистических целях.
Буржуазная пресса с большой охотой перепечатывала все эти
материалы. Так, например, американская печать
публиковала в подробном изложении все основные китайские
материалы такого рода.
Таким образом, со всей определеннностью
обозначилась общность задач маоистской и империалистической
пропаганды в развертывании идеологического
наступления на позиции социализма, в фабрикации и
распространении антисоветских измышлений. Эту общность
задач иллюстрирует такой факт: по мере активизации
подрывной идеологической деятельности Пекина
представительства информационного агентства США
1 «Жэньминь жибао», 31.ХП.1962; 27.1, 27.11, 8 и 9.Ш.1963 и др.
15-423
225

(ЮСИА) в странах Юго-Восточной Азии начали
сокращать свой аппарат за счет работников из местного
населения. Уволенные заявляли, что американцы
поступают с ними так, как «хозяин с собакой, которая уже не
может лаять громче всех». «От нас освобождаются
потому,— говорили они, — что мы не можем так громко и
крепко ругать Советский Союз, как это делают
китайские руководители».
Насколько явный характер приобрела к этому
времени раскольническая политика руководства КПК,
можно судить по тому, как оценивали ее в
капиталистических странах. В марте 1962 г. госдепартамент США
разослал членам НАТО документ о советско-китайских
разногласиях, в котором указывалось: «Китайцы
истолковывают интересы движения (коммунистического. —
Авт.) в целом таким образом, чтобы это было выгодно
Китаю...
Для китайцев военный союз с СССР имеет смысл
лишь в том случае, если он поможет им в достижении
национальных целей... С течением времени китайцы
не станут более склонны, чем теперь, ставить интересы
единства выше собственных интересов».
В КНР в еще больших масштабах была развернута
идеологическая обработка китайского населения в духе
раскольнического, антисоветского курса руководства
КПК. Задачам воспитания китайского населения в
антисоветском духе была подчинена
партийно-политическая учеба. Занятия в системе партпросвещения
строились на клеветнических материалах, в которых советский
народ изображался как «целиком и полностью
обуржуазившийся», «зажиревший», «предавший забвению
принципы пролетарского интернационализма» и т. п.
Пекинские раскольники развернули подрывную
деятельность среди представителей братских партий,
работавших в китайских организациях (на радио, в
издательствах, учебных заведениях и т. п.), иностранных
студентов, членов посещавших КНР зарубежных
делегаций. 30 декабря 1962 г. перед иностранными
специалистами, работавшими в Пекинском университете,
проректор университета выступил с речью, в которой
обрушился счклеветническими нападками на политику
Советского Союза, пытался убедить слушателей в том, что
КПСС якобы проявляет боязнь в борьбе с
империализмом. Среди иностранных преподавателей университета
226

распространялись антисоветские материалы, как
закупленные в капиталистических странах, так и
изготовленные в Пекине.
Срыв Пекином предложений
ЦК КПСС
о прекращении открытой полемики
В обстановке активизации раскольнических действий
пекинских лидеров ЦК КПСС предпринял новые усилия
с целью прекращения открытой полемики. Наша
партия и в этих условиях настойчиво стремилась вернуть
КПК на путь сплоченности и единства с
международным коммунистическим движением, на путь
нормализации и укрепления советско-китайских отношений.
3 января 1963 г. на беседе в ЦК КПСС с китайским
послом Пань Цзыли советская сторона вновь
подчеркнула, что КПСС добивается восстановления прежнего
дружественного состояния советско-китайских
отношений и готова сделать все необходимое во имя этого.
7 января 1963 г. ЦК КПСС со страниц газеты
«Правда» обратился с призывом укреплять единство
коммунистического движения во имя торжества мира и
социализма. «Правда» подчеркивала, что разногласия
между отдельными компартиями по тем или иным
вопросам не имеют глубоких корней в социальном строе
социалистических стран, не имеют объективной основы,-
а носят прежде всего субъективный характер. «Стало
быть, — писала «Правда», — имеются все основания для
того, чтобы успешно преодолеть разногласия. Нужно
исходить из высших целей и интересов международного
коммунистического движения и искать пути сближения,
пути сотрудничества и единства»1.
16 января 1963 г. на VI съезде СЕПГ глава
делегации ЦК КПСС заявил, что «Центральный Комитет
нашей партии считал бы полезным прекратить сейчас
полемику между коммунистическими партиями, критику
других партий внутри своей партии...»2. Это
предложение, поддержанное многими марксистско-ленинскими
партиями, могло бы послужить отправной точкой для
1 «Правда», 7 января 1963 г.
2 «Правда», 17 января 1963 г.
15*
227

постепенного налаживания нормальных отношений КПК
с КПСС и другими братскими партиями.
Однако выступление на этом же съезде 18 января
1963 г. представителя КПК показало, что ее
руководство не проявляет заинтересованности в прекращении
открытой полемики. Глава делегации КПК остался на
старых позициях китайских руководителей и повторил
нападки на КПСС по вопросам, вызывавшим
разногласия, включая оценку карибского кризиса,
китайско-индийского пограничного конфликта и др. Выступление
китайского представителя показало, что руководство
КПК хочет повернуть дело таким образом, чтобы
оградить себя от критики и в то же время продолжать свою
раскольническую деятельность и прежние наскоки на
КПСС и другие марксистско-ленинские партии.
Свое отрицательное отношение к предложению о
прекращении открытой полемики китайское
руководство подтвердило в передовой статье «Жэньминь жибао»
от 27 января 1963 г. В этой статье впервые в
официальной китайской печати были сделаны прямые
клеветнические нападки на руководство нашей партии и
отвергнуто предложение ЦК КПСС, поддержанное братскими
партиями.
Коммунистическая партия Советского Союза никогда
не отрицала пользы плодотворных дискуссий в рядах
коммунистов-единомышленников. Без сопоставления
различных мнений и точек зрения невозможно успешное
развитие революционного движения. Однако никакие
разногласия, никакое недовольство поведением той или
иной партии не могут оправдать приемов борьбы,
наносящих ущерб интересам международного
коммунистического движения. Чем глубже и шире понимает партия
цели и задачи международного рабочего класса, тем с
большей энергией должна она добиваться того, чтобы
разногласия, сколь бы серьезными они ни были,
разбирались спокойно и по существу дела, не мешали
положительной работе, не вносили дезорганизации в
революционную деятельность международного рабочего
класса.
Марксисты-ленинцы ни на минуту не упускают из
виду главную цель, ради которой ведется дискуссия.
Цель же эта не в том, чтобы разобщать партии и сеять
вражду, а, напротив, содействовать укреплению их
единства. ЦК КПСС неоднократно подчеркивал, что
228

совершенно недопустимо применять чуждые марксизму
методы, такие, как искажение обсуждаемых и
высказываемых точек зрения, сознательная подмена
взглядов оппонентов или приписывание им позиций, которых
они никогда не занимали, приклеивание
оскорбительных ярлыков, выдвижение бездоказательных обвинений.
Во всей своей деятельности КПСС исходила и
исходит из того, что критика ошибочных положений по
принципиальным вопросам теории
марксизма-ленинизма должна выявить корни такого рода ошибок и
помочь их исправлению. Она стремится всемерно
содействовать сплочению, а не разъединению революционных
сил, не отсечению или изоляции тех или иных отрядов
международного революционного движения.
В то же время КПСС твердо придерживается
мнения, что единства международного коммунистического
движения нельзя достичь за счет уступок и
компромиссов в принципиальных вопросах. Напротив, только
последовательное и вместе с тем гибкое проведение
генеральной линии, основанной на принципах марксизма-
ленинизма, пролетарского интернационализма, может
обеспечить подлинную сплоченность.
Правильность теоретических позиций
коммунистических партий проходит проверку и получает
подтверждение прежде всего в их практической деятельности.
КПСС твердо следует указанию В. И. Ленина, который
учил, что разногласия между политическими партиями
«разрешаются обыкновенно не только принципиальной
полемикой, но и развитием самой политической
жизни,— вернее даже будет сказать, пожалуй: не столько
первой, сколько последним»1.
Исходя из этих принципиальных позиций, ЦК КПСС
21 февраля 1963 г. обратился к руководству КПК с
письмом, в котором вновь предлагал прекратить
открытую полемику между братскими партиями. «Открытая,
все более обостряющаяся полемика, — подчеркивалось
в письме ЦК КПСС, — расшатывает единство братских
партий, наносит серьезный ущерб нашим общим
интересам. Споры, возникшие в рядах международного
коммунистического движения, мешают успешной борьбе
против империализма, ослабляют усилия
социалистических стран на международной арене, отрицательно
1 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 11, стр. 133.
229

сказываются на деятельности братских лартий,
особенно тех капиталистических стран, где имеется сложная
внутриполитическая обстановка»1.
Принимая письмо ЦК КПСС, китайские
руководители заявили, что они положительно относятся к
содержащимся в нем предложениям о прекращении открытой
полемики. Вместе с тем они не проявили озабоченности
теми последствиями, к которым ведет развертывание
такой полемики в международном коммунистическом
движении, пытаясь утверждать, что эти последствия не
имеют сколько-нибудь серьезного значения.
Прекращение полемики лидеры КПК рассматривали лишь как
временное явление, как своего рода «перемирие».
Последующие события показали, что руководство КПК не
собиралось идти даже на такое «перемирие».
Разглагольствуя о своем якобы положительном отношении к
советскому предложению, лидеры КПК на деле
готовились к новому туру развернутых атак на КПСС и
другие марксистско-ленинские партии.
26 февраля 1963 г., т. е. уже через пять дней после
призыва ЦК КПСС прекратить полемику, в «Жэньминь
жибао» появилась грязная антисоветская статья из
албанской газеты «Зери и популлит». За этим
последовала серия собственно китайских полемических статей с
нападками на генеральную линию
марксистско-ленинских партий: 27 февраля 1963 г.— «Чем вызваны
разногласия — Ответ М. Торезу и другим товарищам»,
1 марта —«Еще раз о разногласиях т. Тольятти с
нами— К некоторым важнейшим вопросам ленинизма в
нашу эпоху», 8 марта — «О заявлении Компартии США»
9 марта — «Зеркало ревизионизма»2.
9 марта 1963 г. ЦК КПК ответил на письмо ЦК
КПСС от 21 февраля 1963 г., выплеснув очередную
порцию антимарксистских раскольнических идей.
Китайские лидеры лицемерно заявляли о желании прекратить
открытую полемику. Однако такое заявление
предназначалось только для того, чтобы ввести в
заблуждение КПСС и другие братские партии. Об этом
свидетельствует уже то, что китайские руководители стали
упорно добиваться опубликования закрытой переписки
между КПК и КПСС, а это не могло не повести к про-
1 «Правда», 14 марта 1963 г.
2 «Жэньминь жибао», 27.11, 1, 8 и 9.Ш.1963.
230

должению открытой полемики. Тем не менее по
настоянию ЦК КПК письмо ЦК КПСС от 21 февраля 1963 г. и
письмо ЦК КПК от 9 марта 1963 г. были опубликованы
в Китае и Советском Союзе 14 марта 1963 г.1
Настаивая на публикации писем, лидеры КПК
рассчитывали получить пропагандистский выигрыш. Дело
в том, что письмо ЦК КПСС не предназначалось для
обнародования и потому не содержало развернутого
изложения позиции нашей партии по спорным вопросам.
Свое же письмо, заранее предназначенное для
публикации, китайские руководители составили таким образом,
что извратили линию КПСС и представили в
приукрашенном виде свою позицию. Однако коммунисты всего
мира легко отличили правду от неправды.
Печать и радио КНР и после 9 марта 1963 г.
продолжали во все возрастающих масштабах нападки на
марксистско-ленинские партии. Клеветнические
материалы КПК распространялись не только в Китае, но и
за границей почти на всех основных языках мира. Эти
материалы рекламировались как «высшая истина»
марксизма-ленинизма.
Так, например, 26 марта 1963 г. в китайской печати
было опубликовано выступление президента Академии
наук Китая Го Можо, в котором заявлялось: «Наша
партия во имя защиты чистоты марксизма-ленинизма,
ведения идеологической полемики с ревизионизмом
недавно опубликовала в «Жэньминь жибао» и «Хунци»
несколько статей, которые являются шедеврами
марксизма-ленинизма, направляемыми идеями Мао Цзэ-
дуна»2.
Сбыт антимарксистских клеветнических материалов
руководства КПК стал одной из важнейших задач
посольств КНР и отделений агентства Синьхуа за
границей. Эта деятельность вызывала глубокое возмущение
коммунистических партий и прогрессивной
общественности. Политическая комиссия ЦК Компартии Чили
была вынуждена опубликовать 30 марта 1963 г.
заявление, в котором говорилось: «В стране в настоящее время
распространяются документы, претендующие на
марксизм-ленинизм, в которых критикуется генеральная
линия международного коммунистического движения, а
1 См. «Правда», 14 марта 1963 г.
2 «Гуанси жибао», 26.111.1963.
231

также ряда братских коммунистических партий. В связи
с этим политическая комиссия ЦК Компартии Чили
заявляет официально, что линия Компартии Чили
несовместима с содержанием подобных распространяемых
документов».
Активную пропагандистскую деятельность
развернули китайские посольства в развивающихся странах.
Книжные магазины на Цейлоне, в Индии, Индонезии и
в ряде других стран не без помощи китайских
представительств наводнялись литературой, содержащей
грубые нападки на КПСС и другие марксистско-ленинские
партии.
Усилилась раскольническая пропагандистская
деятельность КПК и в Европе. В Италии, например, через
ассоциацию «Италия — Китай», издававшую
одноименный журнал, маоисты развернули критику политической
линии Итальянской компартии и пропаганду
антимарксистских взглядов группы руководителей КПК.
Изданием и распространением китайской
раскольнической литературы на иностранных языках занимался
специальный орган, созданный при правительстве КНР.
Во многих городах Китая, в местах, посещаемых
иностранцами (на вокзалах, в гостиницах, аэропортах),
были оборудованы специальные витрины со статьями на
различных языках; под статьями стояли такие подписи:
«Можете взять литературу с собой», «Плата не
требуется» и т. п. Подобные витрины сооружались даже на
международной ярмарке в Гуанчжоу, которая, как
известно, предназначена для привлечения представителей
капиталистических торговых фирм.
Китайские самолеты, поезда, суда, отправляющиеся
за границу, в изобилии снабжались той же литературой
для бесплатного распространения. Нередко к китайским
журналам, направляемым подписчикам за границу, в
качестве бесплатного приложения добавлялись
клеветнические статьи с указанием, что они «посылаются по
просьбе читателей».
Советско-китайская встреча
в июле 1963 г.
В письме от 21 февраля 1963 г. ЦК КПСС выступил
с инициативой провести двустороннюю встречу
представителей КПСС и КПК на высоком уровне, во время ко-
232

торой «можно было бы пункт за пунктом обсудить все
важнейшие вопросы, интересующие обе партии». «Наши
партии, — подчеркивал ЦК КПСС, —обязаны найти
выход из создавшегося положения, смело и решительно
пойти на расчистку того, что мешает нашей дружбе».
В ответном письме ЦК КПК от 9 марта 1963 г.
китайские руководители формально согласились на
проведение встречи, хотя одновременно, как уже говорилось
выше, усилили нападки на КПСС, чем намеренно
мешали ее успешной подготовке.
В письме от 9 марта 1963 г. руководители КПК уже
отошли от своей прежней формулировки, согласно
которой расхождения между КПСС и КПК «образно можно
изобразить, как соотношение одного и девяти пальцев»,
т. е. что расхождения имеются по частным, отдельным
вопросам, а в главном обе партии едины. Они заявили:
«Мы должны смотреть в глаза фактам: ныне в
международном коммунистическом движении существуют
серьезные разногласия по целому ряду важнейших
принципиальных вопросов». В письме ЦК КПК
специально подчеркивался тезис о том, что «если для
переговоров одной встречи будет мало, то можно было бы
организовать несколько встреч»1. Все это говорило
о том, что китайские руководители не проявляли
стремления достичь на предстоящей встрече максимальных
положительных результатов и заранее готовили почву
для ее провала.
30 марта 1963 г. ЦК КПСС направил ЦК КПК новое
письмо, в котором уже конкретно поставил вопрос
о двусторонней встрече, предложив начать ее 15 мая
1963 г. и высказав свое мнение по кругу вопросов,
которые следовало бы обсудить, ЦК КПСС подчеркнул,
что он предлагает эту встречу «не для обострения
борьбы, а для достижения взаимопонимания по важнейшим
вопросам, возникшим в международном
коммунистическом движении»2.
ЦК КПСС выражал решимость твердо и
последовательно отстаивать платформу мирового
коммунистического движения, его общую линию, нашедшую
выражение в Декларации и Заявлении московских совещаний
марксистско-ленинских партий. В полном соответствии
1 «Правда», 14 марта 1963 г.
2 «Правда», 3 апреля 1963 г.
233

с этими программными документами ЦК КПСС
изложил свои взгляды по важнейшим вопросам
современности, стратегии и тактики международного
коммунистического движения. Центральный Комитет КПСС
обратился к Центральному Комитету КПК с призывом
преодолеть существующие разногласия путем
товарищеского обмена мнениями, сосредоточить усилия на
поисках путей к укреплению единства всех братских партий,
к укреплению советско-китайской дружбы и
сотрудничества.
Однако лидеры КПК продолжали оттягивать сроки
организации встречи. Только 9 мая 1963 г., т. е. более
чем через месяц после получения письма ЦК КПСС,
в беседе с советским послом заместитель председателя
ЦК КПК Чжоу Эньлай сообщил, что для проведения
встречи ЦК КПК решил направить в Москву
делегацию. Китайские руководители не поддержали
инициативу ЦК КПСС о проведении двусторонней встречи на
высшем уровне. Они также предложили перенести срок
встречи на вторую декаду июня, явно пытаясь выиграть
время для своих раскольнических акций.
После дополнительного обмена мнениями встреча
была назначена на 5 июля 1963 г.
Незадолго до встречи, 14 июня 1963 г., руководители
КПК под видом ответа на письмо ЦК КПСС от 30
марта 1963 г. опубликовали документ, претенциозно
названный «Предложение о генеральной линии
международного коммунистического движения» (так называемые
25 пунктов).
В этом документе они еще более углубили свои
прежние позиции по основным принципиальным
вопросам современности. Лицемерно заявляя о верности
Декларации 1957 г. и Заявлению 1960 г., китайские лидеры
вместе с тем ясно дали понять, что их не удовлетворяет
стратегическая линия, сформулированная
международными форумами коммунистических партий, и поставили
вопрос о замене этой линии своей ошибочной
платформой. В истории международного коммунистического
движения еще не было случая столь беспримерных
претензий одной партии произвольно формулировать
«генеральную линию» за все движение. В этом ярко
проявились гегемонистские притязания маоистов.
Уже сама по себе постановка вопроса о
необходимости сформулировать генеральную линию коммунистиче-
234

ского движения свидетельствовала о разрыве лидеров
КПК с Декларацией 1957 г. и Заявлением 1960 г.:
коммунистическое движение уже имело свою генеральную
линию, разработанную коллективными усилиями всех
коммунистических партий.
Во время встречи китайские представители, пытаясь
доказать право пекинских лидеров на формулирование
своей особой «генеральной линии» международного
коммунистического движения, говорили, что ЦК КПК
счел возможным сделать это, поскольку ЦК КПСС в
письме от 30 марта 1963 г. якобы первый изложил
«свою» генеральную линию.
Однако такими заявлениями китайские националисты
до конца разоблачили себя. Каждый, кто внимательно
и непредвзято прочтет письмо ЦК КПСС от 30 марта
1963 г., сможет убедиться в том, что КПСС и не
пыталась предлагать какую-то свою генеральную линию.
В нем почти дословно изложены положения Декларации
1957 г. и Заявления 1960 г. по коренным вопросам
современного мирового развития. В статьях, опубликованных
китайской печатью в конце 1962 и в начале 1963 г.,
лидеры КПК настолько запутали важнейшие
принципиальные вопросы мирового развития, так произвольно
толковали документы международных форумов
коммунистов, что ЦК КПСС счел целесообразным напомнить
им о коренных положениях Декларации и Заявления,
коллективно выработанных всеми братскими партиями.
Поэтому, формулируя свой особый курс,
противопоставляя его в ряде коренных вопросов письму ЦК КПСС от
30 марта 1963 г., руководители КПК тем самым
противопоставили свою платформу не чему-нибудь иному, а
именно генеральной линии международного
коммунистического движения.
Письмо ЦК КПК от 14 июня 1963 г. не оставляло
сомнений в том, что группа Мао упорно держит курс
на расшатывание единства мирового
коммунистического движения, на дальнейшее всемерное обострение
советско-китайских межпартийных и
межгосударственных отношений. Принимая во внимание серьезность
этих обстоятельств, ЦК КПСС счел необходимым
информировать о раскольнических действиях руководства
КПК Пленум ЦК КПСС, проходивший в июне 1963 г.
Пленум принял постановление «О предстоящей встрече
представителей ЦК КПСС с представителями ЦК КПК»,
235

в котором единодушно одобрил политическую
деятельность президиума ЦК КПСС «по дальнейшему сплочению
сил мирового коммунистического движения, а также все
конкретные действия и меры, предпринятые
Президиумом ЦК КПСС, во взаимоотношениях с Центральным
Комитетом Коммунистической партии Китая»1.
Пленум поручил Президиуму ЦК КПСС на
предстоящей встрече с представителями ЦК КПК
неуклонно проводить линию, принятую нашей партией на XX,
XXI и XXII съездах КПСС, на московских совещаниях
коммунистических партий, изложить и отстаивать
позицию КПСС по главным принципиальным вопросам
мирового коммунистического и рабочего движения, а
также разъяснить позицию КПСС по коренным проблемам
коммунистического строительства в СССР.
Письмо ЦК КПК от 14 июня 1963 г. было явно
рассчитано на то, чтобы ухудшить и без того
неблагоприятную обстановку для проведения советско-китайской
встречи. Учитывая это, ЦК КПСС счел
нецелесообразным .в тот момент публиковать это письмо в советской
печати. В Заявлении ЦК КПСС, опубликованном
19 июня 1963 г., указывалось: «ЦК КПСС считает, что
опубликование в настоящее время в советской печати
письма ЦК КПК от 14 июня 1963 года потребовало бы
публичного ответа, что повело бы к дальнейшему
обострению полемики, не соответствовало бы достигнутой
договоренности и противоречило бы мнению братских
партий по этому вопросу. Этого тем более не следует
делать в связи с предстоящей 5 июля с. г. встречей
представителей КПСС и КПК»2.
Однако китайская пропаганда изобразила позицию
ЦК КПСС, продиктованную заботой о единстве, как
намерение «скрыть» от коммунистов, от советского
народа взгляды китайских руководителей. Приняв
выдержку ЦК КПСС за слабость, Мао Цзэдун и его группа
вопреки нормам дружественных отношений между
социалистическими странами со все возрастающей
назойливостью и настойчивостью начали через посольство
КНР в СССР противозаконно распространять в Москве
и в других городах Советского Союза письмо ЦК КПК
от 14 июня 1963 г., отпечатанное массовым тиражом на
1 «Правда», 22 июня 1963 г.
2 «Правда», 19 июня 1963 г.
236

русском языке. Сотрудники китайского посольства
развозили текст по различным учреждениям Москвы и
других городов, рассылали по почте, разносили по
квартирам.
У советских людей все это вызывало не только
недоумение, но и законное чувство протеста. В МИД СССР
и другие советские организации поступали
многочисленные письма от советских граждан, в которых они
выражали возмущение недопустимыми действиями
китайских представителей и требовали принять необходимые
меры по пресечению этих действий.
Стремясь избежать дальнейшего обострения
отношений, МИД СССР 17 июня 1963 г. сделал послу КНР
в Советском Союзе устное представление,
настаивая, чтобы китайское посольство прекратило действия,
явно несовместимые со статусом и функциями
дипломатического представительства. Однако китайская сторона
не сделала надлежащих выводов. 24 июня 1963 г. МИД
СССР вторично заявил послу КНР, что подобные
действия сотрудников посольства и других китайских
граждан, находящихся в СССР и пользующихся его
гостеприимством, нельзя рассматривать иначе как нарушение
суверенитета Советского государства, как грубое
пренебрежение действующими в СССР правилами и
порядками, установленными для иностранных
дипломатических представительств и иностранных граждан.
Несмотря на предупреждения, распространение антисоветских
материалов продолжалось. Дело доходило до того, что
китайские бригады поезда Москва — Пекин
разбрасывали текст письма на русском языке из окон вагонов на
железнодорожных станциях. Текст письма передавался
по радио во время стоянок поездов. Когда советские
люди указывали китайским гражданам в корректной
форме на недопустимость таких действий, те вызывающе
заявляли, что «не будут ни у кого спрашивать
разрешения на это».
При таких обстоятельствах 27 июня 1963 г. МИД
СССР направил посольству КНР ноту, в которой вновь
потребовал немедленно прекратить беспрецедентную
практику нелегального распространения в СССР
работниками посольства и другими китайскими гражданами
текста письма ЦК КПК от 14 июня 1963 г. В ноте
также заявлялось, что дальнейшее пребывание в Советском
Сбюзе трех сотрудников посольства и двух других лиц
237

из числа китайских граждан, наиболее бесцеременно
проводивших деятельность, противоречащую
общепринятым нормам во взаимоотношениях между
государствами, и грубо нарушавших своими действиями
суверенитет Советского Союза, является нежелательным.
Вместо того чтобы сделать должные выводы из этих
предупреждений и принять меры, благоприятствующие
проведению советско-китайской встречи, руководство
КПК пошло на дальнейшее обострение отношений.
30 июня 1963 г. в Пекине состоялась торжественная
встреча китайских граждан, выдворенных из СССР за
распространение антисоветских материалов. Людей,
подрывающих советско-китайскую дружбу,
демонстративно чествовали в Пекине чуть ли не как национальных
героев.
В тот же день агентство Синьхуа опубликовало
заявление представителя МИД КНР по поводу ноты
Министерства иностранных дел СССР посольству КНР в
Москве от 27 июня. В заявлении умышленно извращались
действительные факты и делалась попытка выгородить
незаконные действия китайских граждан. В этих целях
представитель МИД КНР лживо утверждал, будто
советские органы и советский персонал в Китае
занимаются аналогичной деятельностью.
4 июля 1963 г. в советской печати было
опубликовано сообщение «В Министерстве иностранных дел
СССР», в котором убедительно опровергались домыслы
представителя МИД КНР1.
Все более нагнетая обстановку нервозности в
преддверии двусторонней встречи, руководство КПК 1 июля
1963 г. выступило с заявлением, где вновь попыталось
в ложном свете представить мотивы, побудившие ЦК
КПСС признать нецелесообразным публикацию письма
ЦК КПК от 14 июня 1963 г. Сваливая с больной головы
на здоровую, ЦК КПК пытался приписать КПСС
действия, которые будто бы направлены на «дальнейшее
ухудшение советско-китайских отношений, на создание
раскола в международном коммунистическом движении»7.
В своем Заявлении от 4 июля 1963 г. ЦК КПСС
решительно отверг эту клевету3. Поскольку китайские
1 См. «Известия», 4 июля 1963 г.
2 «Жэньминь жибао», 2.УН.1963 г.
3 См. «Правда», 4 июля 1963 г.
238

руководители не проявили заинтересованности в
прекращении полемики, продолжали широко распространять
свое письмо от 14 июня 1963 г. и выступать против
нашей партии, ЦК КПСС в интересах правильного
освещения спорных вопросов и в целях защиты марксизма-
ленинизма принял решение дать в свое время в печати
ответ на это письмо.
В Заявлении ЦК КПСС от 4 июля перечислялся
состав делегации нашей партии на двусторонних
переговорах и указывалось, что советская делегация будет
стремиться достичь лучшего взаимопонимания между
нашими партиями по важнейшим вопросам современного
мирового развития, создания благоприятной атмосферы
для подготовки и проведения Международного
совещания коммунистических и рабочих партий.
Встреча представителей КПСС и КПК началась в
Москве 5 июля 1963 г. Уже в ходе встречи китайские
руководители предприняли ряд шагов, чтобы осложнить
переговоры. 7 июля, т. е. на второй день после начала
встречи, в Пекине был организован многолюдный
митинг, на котором официальные лица в своих
выступлениях поддержали провокационные действия сотрудников
китайского посольства в Москве и китайских аспирантов,
выдворенных из СССР за противозаконное
распространение антисоветских материалов. Разжигая в китайском
народе недружественные по отношению к СССР чувства
и настроения, представители китайских властей вновь и
вновь пытались доказать свое право нарушать
суверенитет нашего государства и нормы международных
отношений.
9 июля ЦК КПСС выступил с новым заявлением, в
котором указал на опасность подобных действий
китайских руководителей для дела укрепления
советско-китайской дружбы1. Вместе с тем в заявлении
подчеркивалось: «Несмотря на такие недружественные акции,
КПСС будет и впредь делать со своей стороны все
возможное, чтобы не углублять имеющиеся разногласия и
преодолевать трудности, возникшие в отношениях КПК
с КПСС и другими марксистско-лепинскими
партиями»2.
1 См. «Правда», 9 июля 1963 г.
2 Там же.'
239

Однако китайские лидеры продолжали создавать
новые препятствия на пути нормализации
советско-китайских отношений. 10 июля 1963 г. ЦК КПК сделал
заявление, в котором безоговорочно оправдывал действия
китайских граждан, выдворенных из СССР за
распространение антисоветских материалов, и по существу
пытался присвоить себе право вмешиваться во
внутренние дела Советского Союза. Вслед за этим 13 июля
«Жэньминь жибао» опубликовала передовую статью, в
которой снова и снова подвергала клеветническим
нападкам КПСС, продолжала искажать истинные
причины обострения советско-китайских отношений.
Откровенно недружественные действия
руководителей КПК, их настойчивое стремление извратить позицию
нашей партии побудили ЦК КПСС опубликовать
письмо ЦК КПК от 14 июня 1963 г. и дать ему
надлежащую оценку. Это было сделано 14 июля 1963 г.
Одновременно ЦК КПСС выступил с Открытым письмом
партийным организациям, всем коммунистам
Советского Союза1.
В Открытом письме ЦК КПСС была дана истинная
картина советско-китайских отношений, показано, кто
ответствен за возникшие в мировом коммунистическом
движении трудности. В то же время этот документ был
проникнут искренним стремлением к нормализации
советско-китайских отношений, к укреплению
сплоченности всех революционных сил. «Центральный Комитет
КПСС, — указывалось в Открытом письме, — перед
лицом партии, всего советского народа со всей
ответственностью заявляет, что мы делали и будем делать все,
что в наших силах, для укрепления единства с
Коммунистической партией Китая, для сплочения мирового
коммунистического движения под знаменем Ленина,
для сплочения стран мировой системы социализма, для
действенной помощи всем народам, борющимся против
колониализма, для укрепления дела мира и победы
великих идеалов коммунизма на всей земле»2.
Открытое письмо ЦК КПСС встретило полную
поддержку и единодушное одобрение со стороны
марксистско-ленинских партий. 19 июля 1963 г. орган ЦК
Польской объединенной рабочей партии газета «Трибуна
1 См. «Правда», 14 июля 1963 г.
2 Там же.
240

люду» опубликовала редакционную статью, в
которой говорилось: «Мы полностью разделяем точку
зрения КПСС относительно истории возникновения
разногласий между КПК, с одной стороны, и КПСС и
международным коммунистическим движением — с другой.
Мы полностью солидаризируемся с характеристикой
сущности этих разногласий, данной в письме ЦК КПСС,
и с осуждением враждебных и клеветнических нападок
руководства КПК на Коммунистическую партию
Советского Союза. Правильным и обоснованным считаем
призыв ЦК КПСС, обращенный к китайским
товарищам, «стать на путь ликвидации разногласий и
укрепления подлинного единства наших партий на принципах
марксизма-ленинизма, пролетарского
интернационализма». «Письмо КПСС, — подчеркивала «Трибуна
люду»,— это документ непоколебимой верности
марксистско-ленинскому учению. Оно проникнуто заботой об
укреплении единства международного
коммунистического движения. Такой же заботой руководствовалась и
руководствуется также и наша партия»1.
Центральный Комитет Коммунистической партии
Чехословакии сделал в связи с опубликованием Открытого
письма ЦК КПСС заявление, в котором отмечалось:
«Письмо ЦК КПСС полностью совпадает с мнением и
линией нашей партии. Поэтому Центральный Комитет
Коммунистической партии Чехословакии выражает
полное согласие с его выводами и с действиями партии
Ленина, которая в высшей степени способствует
укреплению марксистско-ленинского единства международного
коммунистического движения. Наша партия высоко
ценит прежде всего тот факт, что в письме ЦК КПСС
нашли свое последовательное отражение и
принципиальную защиту идеи, являющиеся общей программой
всех коммунистов в борьбе трудящихся всего мира за
мир и коммунизм»2.
С аналогичными заявлениями выступили многие
другие коммунистические и рабочие партии. Политбюро
ЦК КПГ заявило «о своем полном согласии с
Открытым письмом ЦК КПСС от 14 июля 1963 года. Это
письмо целиком и полностью соответствует духу
Декларации и Заявления Московских совещаний в 1957 го-
1 «Правда», 20 июля 1963 г.
2 «Правда», 22 июля 1963 г.
16—423 241

ду и в 1960 году. Оно является новым важным вкладом
в единство мирового коммунистического движения и
его сплочение на позициях марксизма-ленинизма и
совместно принятых решений»1.
Свое полное согласие с Открытым письмом ЦК КПСС
выразил состоявшийся в середине июля 1963 г. 12-й
пленум ЦК Коммунистической партии Мексики. В
резолюции пленума указывалось: «Центральный Комитет
Коммунистической партии Мексики выражает свое полное
согласие с содержанием Открытого письма
Центрального Комитета Коммунистической партии Советского
Союза партийным организациям, всем коммунистам
Советского Союза, опубликованного 14 июля этого года.
Это письмо показывает ошибочность позиций, занятых
руководством Коммунистической партии Китая по
отношению к проблемам, имеющим решающее значение
для развития и усиления борьбы коммунистов, рабочего
класса и народов мира за торжество мира, за
национальное освобождение, за социализм»2.
Стратегические расчеты антисоветчиков в КПК
предусматривали эскалацию политической борьбы против
Советского Союза. Поэтому перспектива достижения
какой-либо договоренности между КПК и КПСС пугала
маоистов. Чтобы сорвать нормализацию
советско-китайских отношений, маоистское руководство продолжало
провоцировать разногласия. Тем не менее, несмотря на
напряженную обстановку, в которой проходила
советско-китайская встреча, ЦК КПСС сделал все от него
зависящее, чтобы эта встреча послужила преодолению
разногласий между КПК и КПСС, достижению
единства и сплоченности между нашими странами.
Однако лидеры КПК пришли на встречу с
противоположными намерениями. Китайская делегация, следуя
инструкциям Пекина, использовала переговоры для
дальнейшего обострения разногласий, расширения
круга спорных проблем, создания новых препятствий на
пути улучшения советско-китайских отношений.
Грубым и необоснованным выпадам подвергли
представители КПК внутреннюю и внешнюю политику нашей
партии, Программу КПСС.
1 «Правда», 25 июля 1963 г.
2 «Правда», 24 июля 1963 г.
242

Выступления китайских представителей лишний раз
подтвердили, что в основе позиции руководства КПК
лежат отнюдь не отдельные ошибки и заблуждения, а
сознательно осуществляемая политическая линия, в
корне противоречащая генеральной линии мирового
коммунистического движения, принципам
марксизма-ленинизма.
Советская делегация на переговорах внесла
конкретные предложения, имеющие целью устранение разно-
!ласий, развитие сотрудничества между СССР и КНР
во всех областях. Она предложила рассмотреть вопрос
о расширении взаимной торговли, научно-технического
сотрудничества и других форм экономических связей
между двумя странами, высказалась за то, чтобы
обсудить перспективы развития экономических связей и
сотрудничества на длительный срок, заключить
долгосрочное торговое соглашение в интересах обеих стран и
всего социалистического содружества, обмениваться
информацией по вопросам торгово-валютной политики
на мировом рынке.
Китайская делегация оставила без ответа все эти
предложения.
20 июля 1963 г. по настоянию КПК двусторонняя
встреча была прервана, так и не дав положительных
результатов. В совместном коммюнике о встрече
говорилось: «В ходе встречи обе стороны изложили свои
взгляды и позиции по целому ряду важных
принципиальных вопросов современного мирового развития,
международного коммунистического движения и советско-
китайских отношений.
По предложению делегации Коммунистической
партии Китая была достигнута договоренность сделать
перерыв в работе делегаций с тем, чтобы продолжить
встречу через некоторое время. Место и время
продолжения встречи будут согласованы дополнительно путем
консультаций между ЦК КПСС и ЦК КПК»1.
ЦК КПСС считал необходимым принять все меры
к тому, чтобы в перерыве между переговорами не
допустить дальнейшего обострения советско-китайских
отношений. В этих целях -советская сторона вновь
внесла предложение прекратить публикацию статей,
заявлений и материалов, а также трансляцию передач,
1 «Правда», 22 июля 1963 г.
16* ) 243

содержащих взаимную критику, и тем самым
способствовать улучшению атмосферы для успешного
продолжения двусторонней встречи и подготовки
Международного совещания представителей коммунистических и
рабочих партий.
Со своей стороны ЦК КПСС выразил готовность
принять на себя соответствующее обязательство в
случае договоренности по этому вопросу. Однако
руководство КПК отвергло и это предложение, о
целесообразности которого не могло быть двух мнений у всех тех, кто
действительно стремится к нормализации
советско-китайских отношений.
Верный своей неизменной линии на достижение
сплоченности КПСС и КПК на принципиальной основе
марксизма-ленинизма, ЦК КПСС и в момент
фактического срыва китайским руководством двусторонних
переговоров не упускал ни малейшей возможности
направить развитие советско-китайских отношений в
русло нормализации. Это еще раз продемонстрировали
беседы с делегацией КПК накануне ее возвращения в
Пекин. Китайским представителям вновь было заявлено,
что наша партия искренне стремится к преодолению
разногласий, что в подходе к решению этой задачи
КПСС неизменно исходит из интересов социализма и
коммунизма.
Обострение советско-китайских
межгосударственных отношений
С того момента, как лидеры КПК предприняли атаки
на идеологические позиции КПСС, они начали все чаще
переносить идеологические разногласия с нашей
партией на область советско-китайских
межгосударственных отношений. Маскируясь лозунгом «опоры на
собственные силы», пытаясь отгородить китайский народ
глухой стеной от очистительных идей КПСС и других
марксистско-ленинских партий, вытравить из его
сознания чувства дружбы к Советскому Союзу, китайские
руководители стали свертывать сотрудничество с СССР
по всем основным направлениям.
В 1960 г. по политическим соображениям китайские
организации не осуществили официальный ввод в
действие многих предприятий, построенных с помощью
Советского Союза и уже подготовленных к пуску.
244

Несмотря на то что Советский Союз передал Китаю
различной научно-технической документации в 7 раз
больше, чем получил от китайской стороны, со второй
половины 1960 г. в КНР были созданы такие условия,
при которых систематическое изучение ее
научно-технических достижений и опыта экономического
строительства стало фактически невозможным. Аппарату
советника советского посольства по экономическим
вопросам было отказано в подписке на 20
промышленных, сельскохозяйственных и научно-технических
журналов, а также на 209 наименований периодических
изданий по науке и технике, экономике и финансам; все
они оказались изъятыми из продажи. Сотрудники
советских учреждений в Пекине были практически лишены
возможности посещать китайские публичные
библиотеки.
Что касается Советского Союза, то он по-прежнему
посылал в КНР экономические, сельскохозяйственные,
научно-технические журналы, бюллетени технической
информации, Известия АН СССР, реферативные
сборники, пресс-информацию и другую литературу.
В 1960 г. китайская сторона своими
провокационными действиями поставила Советское правительство
перед необходимостью отозвать из КНР советских
специалистов. Это решение было принято под давлением
ряда обстоятельств, которые были искусственно созданы
маоистами.
Первые группы советских специалистов были
направлены в Китай по просьбе ЦК КПК еще в августе
1949 г. По мере расширения советско-китайского
сотрудничества численность советских специалистов
возрастала, и к августу 1960 г. в КНР работало более
1600 человек. В ходе «большого скачка»,
сопровождавшегося резким усилением элементов зазнайства и
националистического высокомерия, в Китае все чаще
стало проявляться пренебрежительное отношение к
советскому опыту. Участились факты, свидетельствовавшие
о том, что китайская сторона не оказывает советским
специалистам доверия.
3 февраля 1960 г. заместителю премьера КНР Ли Фу-
чуню была вручена записка советника посольства
СССР по экономическому сотрудничеству о нарушениях
технологических условий при эксплуатации котлов на
тепловых электростанциях КНР и недопустимости про-
245

извольного внесения изменений в советскую
техническую документацию на Харбинском котельном заводе.
8 февраля 1960 г. заместитель министра нефтяной
промышленности Лю Фын был в письменной форме
поставлен в известность о нарушении технических норм
при монтаже технологического оборудования на Лань-
чжоуском нефтеперерабатывающем заводе. 25 марта
1960 г. заместителю премьера КНР Бо Ибо была
вручена записка о нарушении технологии и инструкций по
эксплуатации оборудования на Аньшаньском, Ухань-
ском, Баотоуском и Саньтаньском металлургических
комбинатах. 2 апреля Бо Ибо был письменно
информирован о нарушениях требований советской проектной
и технической документации на строительстве и
монтаже ряда тепловых электростанций.
Однако ни директора предприятий, ни главы
министерств и ведомств, ни руководство КПК в целом не
прислушивались к обоснованным рекомендациям
советских специалистов. Такая позиция означала не что иное,
как преднамеренную попытку дискредитировать
советский технический опыт, поставить под сомнение цели
советской технической и экономической помощи Китаю.
Иными словами, вопрос о советских специалистах
приобретал острый политический характер.
К советским специалистам стали относиться с
подозрением, за ними была установлена слежка, их
личные вещи подвергались досмотру, адресованная им
корреспонденция перлюстрировалась.
Больше того, начиная с весны 1960 г. китайские
организации стали проводить идеологическую обработку
советских специалистов, настраивать их против
политики нашей партии. Все это вызывало законное
возмущение советских людей, работавших в КНР. Советская
сторона неоднократно обращала внимание на подобные
факты и настоятельно просила создать нормальные
условия для работы наших специалистов. Однако китайские
власти продолжали действовать по-прежнему.
Последующие события со всей очевидностью
подтвердили тот факт, что китайским руководителям,
вставшим на путь антисоветизма, нужны были
«аргументы» и «предлоги» для разжигания в партии и
народе враждебных настроений в отношении СССР. Их
меньше всего беспокоил тот огромный ущерб, который
они причиняли национальным интересам китайского
246

народа, экономике КНР, разваливая братское
сотрудничество между СССР и Китаем.
Провокационные действия маоистов сделали
невозможным дальнейшее пребывание советских
специалистов в Китае. 16 июля 1960 г. МИД КНР была вручена
нота об отзыве наших специалистов, командированных
на работу в Китай. Принимая такое решение, Советское
правительство учитывало и то обстоятельство, что за
годы народной власти в КНР выросли свои
национальные кадры, большое число которых было подготовлено
в вузах и на предприятиях СССР. Еще в 1958 г. и в
последующие годы советские руководители неоднократно
ставили вопрос о существенном сокращении советских
специалистов, которых с успехом могли заменить
молодые китайские кадры, получившие образование в СССР.
Лидеры КПК не без умысла, как показали события,
отклоняли эти предложения1.
Формально высказываясь против отзыва советских
специалистов, китайское руководство на деле не
приняло никаких конструктивных мер для урегулирования
возникшей проблемы. Об этом свидетельствует хотя бы
тот факт, что ответ на советскую ноту об отзыве
специалистов был получен посольством СССР в КНР только
31 июля, т. е. спустя две недели после того, как МИД
КНР был информирован о начале отправки
специалистов. Нота МИД КНР преследовала единственную
цель — ввести в заблуждение общественное мнение
внутри страны и за рубежом и выставить Китай в
качестве «невинно пострадавшей» стороны. Вопреки всем
нормам международных отношений китайские власти
официально заявили о своем «праве» и впредь вести
среди советских людей политическую работу,
содержание которой носило ярко выраженный антисоветский
характер.
Не выдерживает ни малейшей критики утверждение
китайских руководителей о том, что отзыв советских
специалистов якобы послужил причиной провалов в
экономике КНР и вынудил пересмотреть план развития
народного хозяйства страны.
Известно, что план II квартала 1960 г.
промышленностью КНР в целом был выполнен менее чем на 90%,
1 См. О. Иванов. Некоторые факты из истории
советско-китайских отношений. М., 1975.
247

следовательно, срыв выполнения планов начался
задолго до того, как были отозваны советские специалисты.
Он являлся прямым следствием политики «трех
красных знамен».
И действительно, как мог, например, повлиять
отзыв советских специалистов на угольную, нефтяную,
лесную, легкую и другие отрасли промышленности и
сельское хозяйство, если там в 1960 г. работало
небольшое число специалистов: в угольной промышленности —
3, в нефтяной — 7, в системе сельхозмашиностроения — 2,
в министерстве госхозов и целинных земель — 3, в
системе же министерства сельского хозяйства и лесного
хозяйства — всего по одному. Между тем известно, что
наибольшие провалы имели место именно в угольной,
лесной, легкой и других отраслях промышленности и
особенно в сельском хозяйстве.
Советский Союз неоднократно изъявлял готовность
вернуть в КНР советских специалистов, если им будут
созданы нормальные условия для работы. Об этом,
в частности, было заявлено в ноябре 1960 г. китайской
делегации, прибывшей в Москву на Совещание
коммунистических и рабочих партий, делегации ЦК КПК,
присутствовавшей на XXII съезде КПСС в октябре 1961 г.,
делегации КПК на июльской встрече 1963 г., в письме
ЦК КПСС к ЦК КПК от 29 ноября 1963 г. Китайское
руководство не воспользовалось всеми этими
предложениями.
В 1960 г. китайская сторона впервые за 11 лет не
выполнила на крупную сумму (310 млн. руб.) свои
обязательства по протоколу о взаимных поставках
товаров, причем по ряду товаров отказалась даже
заключить контракты. На протяжении всего 1960 г. китайские
внешнеторговые организации не выполняли не только
контрактные обязательства, но даже тот минимальный
график отгрузки товаров, который министерство
внешней торговли КНР представило нашему торгпредству.
В результате этого советско-китайский товарооборот
уменьшился по сравнению с 1959 г. на 19%. При этом
экспорт СССР снизился на 14%, а импорт —на 23%.
По инициативе китайской стороны было отложено на
неопределенный срок заключение долгосрочного
торгового соглашения между СССР и КНР.
Начиная с III квартала 1960 г. представителям
советских организаций-поставщиков было запрещено
248

выезжать на китайские предприятия, оснащаемые
нашими машинами. В связи с этим участились неполадки в
монтаже советского оборудования. Больше того, имели
место случаи, когда прибывшие из СССР станки и
приборы сознательно подвергались порче. С августа 1960 г.
китайские организации стали отказывать советским
приемщикам-инспекторам в посещении предприятий,
производивших товары для нашей страны, что
сопровождалось резким снижением качества этих товаров.
Все это нарушало многолетнюю, налаженную по
инициативе китайской стороны практику торговых
отношений между СССР и КНР.
31 октября 1960 г. китайское правительство сделало
заявление, в котором потребовало резко сократить все
ранее заключенные с СССР соглашения и протоколы
по экономическому и научно-техническому
сотрудничеству. Китайская сторона отказывалась выполнить
в 1960 г. свои обязательства по поставкам в Советский
Союз товаров в связи с пересмотром
народнохозяйственного плана, якобы вызванным «серьезными
стихийными бедствиями и отзывом из КНР советских
специалистов».
Советское правительство отвергло выдвинутые
китайской стороной обвинения как надуманные и
необоснованные. В Заявлении министра внешней торговли
СССР от 17 декабря 1960 г. давался исчерпывающий
ответ по затронутым вопросам и указывалось на
необходимость строить торгово-экономические отношения
между СССР и КНР на основе дружбы и
товарищеского сотрудничества.
В течение 1961 г. китайские руководители
предприняли ряд новых шагов по дальнейшему свертыванию
советско-китайского экономического,
научно-технического и культурного сотрудничества.
На состоявшихся в феврале — июне 1961 г.
переговорах по экономическому и научно-техническому
сотрудничеству, закончившихся подписанием соглашения от
19 июня, китайские представители вопреки интересам
своего народа отказались от дальнейшей помощи
Советского Союза в строительстве 89 промышленных
объектов и 35 других объектов на общую сумму 1,1 млрд. руб.
На период 1961—1967 гг. за Советским Союзом были
сохранены обязательства по оказанию технического
содействия КНР в строительстве только 66 объектов,
249

имевших важное значение для развития гражданской
и особенно оборонной промышленности. Была
достигнута также договоренность о техническом содействии
СССР в строительстве новых объектов (газопровод,
завод полупроводников и др.). В результате в 1961 г.
поставки комплектного оборудования из СССР в КНР
уменьшились по сравнению с 1960 г. в 5 раз1.
На переговорах в феврале — июне 1961 г. китайские
представители уже не решились мотивировать
сокращение экономического сотрудничества с СССР «отзывом
советских специалистов», видимо понимая абсурдность
такого объяснения. Аргументируя свои предложения,
они указали на следующие причины:
«Во-первых, благодаря помощи Советского Союза
в Китае созданы предварительные основы современной
промышленности и техники, поэтому в дальнейшем
строительство и проектирование большинства объектов
будет вестись собственными силами, хотим облегчить
усилия СССР в отношении помощи Китаю. Однако и
впредь нам будет необходимо обращаться за помощью
СССР по тем объектам, которые мы не сможем
проектировать, строить и оборудовать своими силами.
Во-вторых, ЦК КПК и китайское правительство
признали необходимым сконцентрировать силы на
строительстве важнейших объектов, сократив общее число
объектов капитального строительства и объекты, не
являющиеся срочными, с тем чтобы лучше осуществить
принцип строительства социализма в КНР: «Лучше,
больше, быстрее и экономнее». Масштабы строительства
в стране и впредь будут большими и темпы
высокими.
В-третьих, в результате имевших место за
последние два года стихийных бедствий в сельском
хозяйстве возникли, определенные трудности в отношении
платежного баланса, поэтому, сократив число объектов,
строящихся с помощью Советского Союза, мы надеемся
создать условия для более благоприятного
сотрудничества между нашими странами»2.
Такое объяснение выглядело вполне
правдоподобным, причем оно не исключало дальнейшего развития
1 См. «Ленинская политика СССР в отношении Китая», стр. 197.
2 «За сплоченность международного коммунистического
движения». Документы и материалы. М, 1964, стр. 208—209.
250

советско-китайских экономических связей. Советское
правительство не могло не посчитаться с доводами
руководства КНР, оказавшейся в трудном положении.
В коммюнике о переговорах по инициативе советской
стороны было указано на стремление обеих сторон
к продолжению взаимного сотрудничества. «Обе
стороны,— говорилось в коммюнике, — подвели итоги работы
за истекшие несколько лет и считают, что
осуществлявшееся экономическое и научно-техническое
сотрудничество между СССР и КНР, основанное на принципах
пролетарского интернационализма, равноправия и
братской взаимопомощи, было плодотворным»1. В
коммюнике также отмечалось, что в целях укрепления и развития
советско-китайского научно-технического
сотрудничества, содействия общему подъему народного хозяйства и
развитию науки и техники в обеих странах стороны
договорились осуществлять обмен научно-техническим
опытом и достижениями в различных отраслях
народного хозяйства, науки и техники2.
Однако через два месяца после подписания
соглашения от 19 июня 1961 г., а именно 15 августа того же
года, китайское правительство заявило о новом
сокращении поставок оборудования из СССР, по-прежнему
мотивируя это трудностями, переживаемыми КНР.
ЦК КПСС и Советское правительство и на этот раз
с должным пониманием отнеслись к пожеланиям
китайской стороны и пошли на отсрочку поставок
комплектного оборудования в КНР, невзирая на то что его
большая часть (на многие десятки миллионов рублей)
находилась в стадии изготовления или была заказана в
третьих странах и не могла быть использована в
народном хозяйстве Советского Союза.
Но и на этом дело не кончилось. В начале декабря
1961 г. китайская сторона заявила о полном отказе от
импорта комплектного оборудования из СССР в 1962^-
1963 гг. Таким образом, менее чем за полгода
правительство КНР в одностороннем порядке трижды меняло
условия действовавших соглашений и контрактов, не
считаясь с тем, что такая практика наносила
материальный ущерб советским предприятиям, выполнявшим
китайские заказы.
1 «Правда», 23 июня 1961 г.
2 См. там же.
251

Совершенно очевидно, что главной причиной
действий правительства КНР были не экономические
трудности в стране, а политические соображения,
вытекающие из проводимой руководством КПК общей линии на
обострение советско-китайских отношений. Только в
этом крылись подлинные причины решения китайского
правительства о консервации на два года всех
промышленных предприятий, строившихся при техническом
содействии Советского Союза, независимо от степени их
готовности и произведенной поставки оборудования.
Достаточно сказать, что в числе этих строек были важные
объекты; для ввода их в эксплуатацию требовалась
поставка лишь небольшого количества
доукомплектовывающего оборудования. Китайские лидеры не
посчитались даже с тем, что перенос сроков ввода в
эксплуатацию таких объектов неизбежно должен был
повлиять на дальнейшее комплексное развитие отдельных
отраслей промышленности.
Позднее обнаружился замысел этой «операции»
антисоветчиков в КПК. На законсервированные стройки
устраивались «экскурсии» китайского населения и даже
иностранцев с целью продемонстрировать, что Советский
Союз «предал» Китай, пытался путем «экономического
давления» повлиять на идеологические позиции КПК
и т. п. Организаторы этих провокаций прекрасно
понимали, что их трудно будет уличить во лжи, так как все
вопросы советско-китайского экономического
сотрудничества решались по закрытым межправительственным
каналам. Используя нечистоплотные средства, пекинское
руководство пыталось сфабриковать легенду, будто не
оно, а Советский Союз несет ответственность за
плачевное состояние экономики КНР, за голод и бедствия,
переживаемые китайским народом.
Соглашение от 19 июня 1961 г. предусматривало
возможность командирования в Китай советских
инженерно-технических работников. Однако, несмотря на
острую нужду многих китайских организаций в технической
помощи и неоднократные высказывания китайских
представителей по поводу «ущерба», якобы нанесенного
Китаю отзывом советских специалистов, за весь 1961 г.
правительство КНР только дважды обратилось с такой
просьбой: о командировании четырех специалистов для
монтажа оборудования на ГЭС Саньмынься и семи
специалистов для обучения эксплуатации самолетов,
252

применяемых в сельском хозяйстве. Обе просьбы были
удовлетворены.
Китайская пропаганда стала полностью замалчивать
советскую помощь КНР. В 1961 г. печать КНР не
опубликовала ни одного сообщения о вводе в
эксплуатацию объектов, сооружавшихся с помощью СССР.
В 1960—1961 гг. по вине китайских руководителей
произошло также резкое сокращение
советско-китайского научно-технического сотрудничества.
Известно, что научно-техническое сотрудничество
СССР и КНР, получившее большое развитие в
предшествующие годы, фактически сводилось к безвозмездной
помощи КНР со стороны Советского Союза. В этом
проявлялось подлинно интернационалистское отношение
Советского Союза к Китайской Народной Республике,
только что вступившей на путь технического прогресса.
КНР за 1950—1960 гг. получила от Советского Союза
ценнейшую научно-техническую документацию и
подготовила с помощью СССР кадры научных работников и
проектировщиков, способных самостоятельно решать
многие научно-технические задачи. Достигнув
определенных успехов в развитии экономики, руководство
КПК, игнорируя национальные интересы китайского
народа, высокомерно заявило, что КНР больше не
нуждается в развитии научно-технических связей с
Советским Союзом.
В октябре 1960 г. китайская сторона неожиданно
выдвинула предложение о пересмотре ранее
действовавших советско-китайских соглашений о
научно-техническом сотрудничестве, а также об аннулировании всех
ранее принятых обязательств по прежним соглашениям.
В связи с этим в июне 1961 г. вместо ранее
действовавших семи соглашений было подписано два —
межгосударственное соглашение от 19 июня 1961 г. и
соглашение между АН СССР и АН КНР от 21 июня 1961 г.
В результате пересмотра названных соглашений
были резко сокращены по настоянию китайских властей
обязательства сторон.
Китайская сторона стремилась получить от СССР
главным образом данные закрытого характера по
различным отраслям новейшей, преимущественно
оборонной, техники. Вместе с тем китайские организации
избегали обмениваться с СССР опытом в тех областях
науки и техники, где КНР имела достижения. Так, на-
253

пример, они отказались проводить совместные
испытания советских образцов оборудования, аппаратуры,
приборов и материалов в условиях тропического климата,
ознакомить советских специалистов с опытом
выращивания в полевых условиях водорослей хлореллы,
продолжить на территории КНР работу совместной
палеонтологической экспедиции и т. д.
Ту же линию на сокращение связей с СССР
проводила китайская сторона и в области внешней торговли.
По протоколу, подписанному 7 апреля 1961 г., объем
взаимных поставок на 1961 г. был определен в сумме
789 млн. руб., т. е. снизился против фактического
товарооборота 1960 г. на 47%, в том числе по экспорту —
на 63% и по импорту — на 33%. Однако и этот уровень
не был достигнут. В ноябре 1961 г. министерство
внешней торговли КНР заявило, что китайская сторона не
сможет выполнить свои обязательства по поставке в
1961 г. некоторых товаров, предусмотренных
протоколом. В итоге КНР недопоставила в Советский Союз
товаров на сумму 43 млн. руб.
В ходе советско-китайских торговых переговоров был
также обсужден вопрос о задолженности Китайской
Народной Республики Советскому Союзу по торговым
операциям 1960 г., возникшей «в связи с большими
стихийными бедствиями, постигшими сельское хозяйство
КНР»1. Эта задолженность составила 288 млн. руб.
Советская сторона, исходя из принципов пролетарского
интернационализма и интересов советско-китайской
дружбы, отнеслась с большим пониманием к просьбе КНР
и согласилась предоставить ей на пять лет рассрочку
платежей для погашения указанной задолженности без
начисления процентов.
Китайская сторона, как отмечалось в коммюнике,
«с благодарностью приняла предложение Советского
Союза о поставке в КНР заимообразно до конца
августа текущего года 500 тыс. тонн сахара, с возвратом его
в период 1964—1967 гг., без начисления процентов»2.
Учитывая тяжелое продовольственное положение в
КНР, советская сторона по собственной инициативе
освободила китайскую сторону от допоставок в 1961 г.
продовольственных товаров по невыполненным
обязательствам 1960 г., а также отказалась от закупки в КНР
1 «Правда», 9 апреля 1961 г.
2 Там же.
254

почти всех продовольственных товаров, являвшихся до
1961 г. традиционными статьями китайского экспорта в
СССР. Наша страна оказала также большую помощь
КНР, поставив в трудные для нее весенне-летние
месяцы 1961 г. заимообразно 300 тыс. г зерна и муки. В
связи с острой нехваткой у КНР валютных средств
Советский Союз согласился закупить у нее 1 тыс. т серебра с
оплатой в свободной валюте.
Во второй половине 1960 г. резко обозначилась
тенденция к сокращению китайской стороной культурного
сотрудничества с СССР. Уменьшились закупки Китаем
советских кинофильмов. В 1960 г. китайские
организации отказались от 19 предложенных советской стороной
фильмов. Характерные изменения произошли и в
области книгообмена. Заказы китайской стороны в III
квартале 1960 г. на советскую литературу снизились в 3 раза
(на социально-экономическую и художественную — в
5 раз, а на политическую литературу практически
прекратились). Была свернута пропаганда и реклама
советских книг. Из продажи изъяли даже такие издания,
как «Биография В. И. Ленина». Резко сократилось
количество переиздаваемых в КНР советских книг. В 1960 г.
их было выпущено около 6 млн. экземпляров против
23 234 тыс. экземпляров в 1958 г.
В начале 1961 г. с советской стороны были
предприняты настойчивые усилия, чтобы приостановить
свертывание культурных связей между КНР и СССР. 4
февраля 1961 г. был подписан довольно широкий план
советско-китайского культурного сотрудничества. Он
предусматривал взаимные гастрольные поездки
художественных коллективов и солистов, организацию
выставок и демонстрацию кинофильмов, обмен радио- и
телевизионными передачами, проведение недель
советской и китайской музыки, творческие встречи
писателей, музыкантов, кинематографистов и других деятелей
культуры, посылку студентов, аспирантов и
преподавателей на учебу и для повышения квалификации,
другие виды сотрудничества в области науки, культуры и
спорта. В соответствии с этим планом в Китае, в
частности, была организована выставка достижений
Советского Союза в изучении космического пространства1.
21 июня 1961 г. Академия наук СССР и Академия наук
Китая подписали новое соглашение о научном сотруд-
1 См. «Правда», 5 февраля 1961 г.
, 255

ничестве сроком на пять лет, предусматривавшее
расширение совместных исследований по важнейшим
отраслям знаний.
Однако в целом объем культурного сотрудничества
между Китаем и СССР в 1961 г. сократился до самого
низкого уровня за все годы существования КНР. По
инициативе китайской стороны из планов культурных
связей были исключены разделы о сотрудничестве в
области печати и издательского дела, здравоохранения и
журналистики, о непосредственных контактах между
советскими и китайскими учреждениями культуры.
Особенно резко сократилось сотрудничество в области кино,
радио, телевидения, высшего образования, просвещения.
По числу мероприятий программа культурного
сотрудничества на 1961 г. была почти на 30% меньше, чем в
1960 г., а после снятия по настоянию китайской стороны
ряда пунктов в ходе ее реализации объем культурного
сотрудничества сократился еще почти на 10%.
Пекин шаг за шагом свертывал культурные связи с
нашей страной. Одним из примеров этого может
служить его линия на подрыв советско-китайского
сотрудничества в области радиовещания и телевидения. По
соглашению от 25 мая 1961 г. из-за настойчивых
пожеланий китайской стороны количество советских
получасовых передач, транслируемых китайским радио,
сократилось с 7 до 3 раз в неделю. После октября
1961 г. китайская сторона, нарушая соглашение, в
одностороннем порядке вообще прекратила трансляцию
звукозаписей советских передач и полностью исключила
их из программы.
В 1961 г. продолжал сокращаться экспорт из СССР
в КНР политической и художественной литературы. По
сравнению с 1960 г. он снизился примерно в 2—2,5 раза.
Аналогичное положение сложилось с переизданием в
КНР советских книг на китайском языке. Если в 1958 г.
было переиздано более 5 тыс. наименований советских
книг, то в 1961 г. — менее 400 наименований, в том числе
по разделу общественно-политической литературы — 22.
Постепенно свертывалась деятельность Общества
китайско-советской дружбы. В 1961 г. его отделения в
провинциях и крупных городах фактически прекратили
работу; она была сведена к эпизодическим
мероприятиям по случаю национальных праздников и отдельных
юбилейных дат. Главной целью ОКСД, согласно его
256

уставу, является ознакомление населения КНР с жизнью
Советского Союза. Однако ОКСД, выдерживая линию
руководства КПК, полностью замолчало даже такое
событие в жизни нашей партии и страны, как принятие
на XXII съезде КПСС новой Программы. Оно
отказалось от проведения посвященных XXII съезду КПСС
фотовыставок, хотя это было предусмотрено планом
его сотрудничества с Обществом советско-китайской
дружбы и соответствующие материалы были
своевременно направлены из Москвы в Пекин. В конце 1961 г.
ОКСД выступило с предложениями о дальнейшем
сокращении сотрудничества с Обществом
советско-китайской дружбы.
Недружественная позиция китайского руководства
наглядно проявилась и в его отношении к такому
всемирно-историческому событию, как осуществленный в
СССР 12 апреля 1961 г. первый полет человека в космос.
Пытаясь принизить значение этого выдающегося
свершения советского народа, руководители КПК не
направили ЦК КПСС и Советскому правительству
поздравлений в связи с полетом Ю. А. Гагарина.
После 1960 г., когда маоистское руководство перешло
к открытому проведению антисоветского курса, оно стало
упорно уклоняться от осуществления по партийной и
государственной линии контактов на высоком уровне.
В 1961 г. под предлогом экономических трудностей был
отложен визит в КНР Председателя Президиума
Верховного Совета СССР, который был официально
приглашен председателем КНР в декабре 1960 г. Однако те же
самые трудности не помешали приезду в КНР в 1961 г.
короля Непала, королевы Бельгии, английского
фельдмаршала Монтгомери и ряда государственных деятелей
других стран.
Сокращение экономического и культурного
сотрудничества с СССР отражало общую линию маоистов на
ослабление связей Китая с социалистическими странами,
на отрыв КНР от социалистического содружества.
В 1961 г. резко сократился по сравнению с 1959 г.
товарооборот КНР с европейскими социалистическими
странами, за исключением Албании. Так, объем ее торговли
с ЧССР уменьшился в 4 раза, с Венгрией — более чем
в 3, с ГДР —почти в 3, с Польшей —в 2 раза и т. д.
Сокращение общего объема внешней торговли КНР с
14 млрд. юаней в 1959 г. до 8 млрд. юаней в 1961 г. про-
17—423
257

изошло почти целиком за счет уменьшения
товарооборота с социалистическими странами. Китайские лидеры
стали отказываться даже от того оборудования, которое
было изготовлено в социалистических странах по
заказам КНР, хотя во многих случаях его поставки
предлагалось осуществить на условиях кредита. КНР
полностью прекратила обмен с социалистическими
государствами информацией по экономическим вопросам, о
конъюнктуре мирового рынка и т. д.
Крутой поворот в политике экономического
сотрудничества КНР с социалистическими странами имел
отрицательные последствия как для этих стран, так и
прежде всего для самого Китая, нанес определенный
ущерб интересам мировой социалистической ^системы.
Однако китайские руководители не посчитались с этим,
игнорировали линию на усиление всестороннего
сотрудничества между социалистическими странами,
зафиксированную в Заявлении Совещания братских партий
1960 г.
Свертывая экономическое сотрудничество с
социалистическими странами, пекинские лидеры в то же время
расширяли внешнеторговые связи КНР с
капиталистическим миром. Китайские организации стали закупать
в капиталистической Европе такие товары и
оборудование, которые могли бы приобрести с большей выгодой
в социалистических странах. Например, в 1960—1961 гг.
КНР закупила в Англии самолеты, тракторы,
автомашины и т. д. Существенно увеличилась в эти годы ее
торговля с Японией, ФРГ, Италией.
Линия руководства КПК
на создание напряженности
на границе с Советским Союзом
Установлению отношений дружбы и добрососедства
между Советским Союзом и Китайской Народной
Республикой в немалой степени способствовало то
обстоятельство, что эти отношения не были отягощены
взаимными территориальными претензиями и пограничными
спорами. В Договоре о дружбе, союзе и взаимной
помощи, подписанном через четыре с половиной месяца
после образования КНР, Советский Союз и Китайская
Народная Республика торжественно провозгласили, что
строят свои отношения на основе принципов «взаимного
258

уважения государственного суверенитета и
территориальной целостности».
На протяжении первых 10 лет существования КНР
советско-китайская граница была границей дружбы и
добрососедства. Между населением приграничных
районов поддерживались широкие связи, велась
оживленная торговля, был налажен культурный обмен,
совместными усилиями они решали хозяйственные задачи,
помогали друг друту, сообща боролись со стихийными
бедствиями. Советские власти разрешали китайскому
населению заниматься сенокошением, заготовкой дров,
ловлей рыбы и другой хозяйственной деятельностью на
ряде участков советской территории. Товарищеские
отношения сложились между пограничниками двух
государств. Возникавшие на границе вопросы неизменно
разрешались в обстановке взаимопонимания и
корректности.
Руководители КПК и КНР ни разу не заявляли
о наличии между Китаем и Советским Союзом спорных
территориальных вопросов, не подвергали сомнению
законность и справедливость китайско-советской границы.
Напротив, лидеры КПК неоднократно подчеркивали, что
после Октябрьской революции Советское государство
строило свои отношения с Китаем на основе равенства
и уважения суверенных прав китайского народа. Мао
Цзэдун в 1945 г. на VII съезде КПК отмечал, что
«Советский Союз первым отказался от неравноправных
договоров и заключил с Китаем новые равноправные
договоры». Об этом же Мао Цзэдун говорил 16 декабря
1949 г. во время визита в Москву1.
Советско-китайская граница, как она существует
сейчас, сложилась много поколений тому назад и
пролегает по естественным рубежам, разделяющим
территории Советского Союза и Китая. Юридически она была
оформлена целым рядом договоров, которые, как
известно, сохраняют свою силу и в настоящее время. В
начале 50-х годов Советский Союз по просьбе китайской
стороны передал КНР полные комплекты
топографических карт с обозначением линии границы.
Ознакомившись с картами, китайские власти не высказали каких-
либо замечаний о показанной на них линии
прохождения границы, и эта линия соблюдалась на практике.
1 См. «Правда», 30 марта 1969 г.
17*
259

Впервые заявления о существовании нерешенных
территориальных и пограничных вопросов между Китаем и
Советским Союзом были сделаны в КНР в 1957 г. Они
содержались в выступлениях буржуазных правых
элементов, поднявшихся на борьбу против
коммунистической партии. Обращало на себя внимание то
обстоятельство, что руководство КПК оставило без ответа их
территориальные притязания к СССР. Как показали
дальнейшие события, это было сделано сознательно.
После того как националисты в КПК перешли к
открытой борьбе против Советского Союза, они стали
искусственно обострять обстановку на китайско-советской
границе, выдвинув территориальные притязания к СССР,
и использовали все это в целях разжигания в КНР
националистических антисоветских настроений.
Летом 1960 г. КНР спровоцировала пограничный
инцидент в районе Буз-Айгыр, где китайские скотоводы,
преднамеренно нарушив государственную границу СССР,
вторглись в глубь советской территории. Несмотря на
требования советских пограничников, китайские
граждане отказались вернуться в Китай. Они отказались
сделать это даже после наступления зимы. Советским
властям, естественно, пришлось заботиться о снабжении
всем необходимым перешедших границу китайских
крестьян. Пограничники спросили скотоводов, почему и
теперь, когда уже нечем кормить скот, они не
возвращаются в Китай. Находившийся среди китайских
крестьян председатель народной коммуны признался, что
переход был совершен по прямому указанию китайской
администрации и что они боятся теперь без ее
разрешения возвращаться обратно1.
В последующие годы нарушения со стороны КНР
советско-китайской границы стали систематическими.
В 1961—1962 гг. было зарегистрировано несколько тысяч
таких случаев. Только благодаря выдержке советских
пограничников удавалось предотвращать их
перерастание в крупные инциденты.
Под свои территориальные притязания к Советскому
Союзу и другим соседним странам маоисты пытались
подвести соответствующую «теоретическую базу» в виде
откровенно националистических извращений всемирной
истории. Не случайно национализм в этот период стано-
1 См. «Ленинская политика СССР в отношении Китая», стр. 186.
260

вится знаменем общественных наук в Китае. Под углом
зрения национализма совершался пересмотр
общеизвестных исторических фактов, производилась переоценка
роли исторических деятелей, прославлялись
императоры-завоеватели. В октябре 1961 г. на научной
конференции по случаю 50-й годовщины китайской буржуазной
революции 1911 г. заявлялось: «Нельзя тех, кто
стремился к экспансии, клеймить агрессорами, а
скатывавшихся к упадку и гибели называть объектами агрессии и
при этом выражать им сочувствие». Оправдывая
китайскую экспансию в прошлом, один из докладчиков
утверждал: «В те времена осуществлявшие экспансию
национальности и государства переживали период
закономерного подъема, а скатывавшиеся к упадку и гибели
национальности и государства — период отмирания.
Отмирающее не заслуживает сочувствия, а то, что
соответствует законам общественного прогресса, заслуживает
уважения».
В феврале 1962 г. издававшийся в Пекине журнал
«Миньцзу туаньцзе» опубликовал статью «Об
исторических связях Синьцзяна с Китаем». В статье
протаскивалась мысль, что в прошлом «Западный район» Китая
далеко выходил за пределы территории нынешнего
Синьцзяна, что, «согласно имеющимся достоверным
материалам, Западный район в то время был разбит вначале
на 36, а позднее на 50 с лишним княжеств,
охватывавших нынешний Синьцзян, Кашмир, северный
пограничный район Афганистана, принадлежащие Советскому
Союзу Коканд, Казахскую Республику,
Северо-Западный Хорезм, северные части Черного моря, а также
нынешнего Ирана»1.
Китайские историки, стоявшие на великодержавных
позициях, стали на все лады превозносить деятельность
Чингисхана, приписывая ему прогрессивную роль в
истории Китая2 и в истории «других 40 государств»3.
Грабительские походы Чингисхана и его преемников они
изображали как чуть ли не благодеяние для тех народов,
которых порабощали его войска. Журнал «Лиши янь-
цзю» в статье, посвященной 800-летию со дня рожде^
ния Чингисхана, утверждал, что благодаря походам
1 «Миньцзу туаньцзе», 1962, № 2.
2 «Жэньминь жибао», 10.УШ.1961.
3 «Лиши яньцзю», 1964, № 4.
261

Чингисхана перед народами завоеванных им стран
«открылся большой мир, в котором можно жить и
действовать, народы увидели более высокую культуру,
которой можно поучиться»1.
Эти оценки в корне противоречат выводам
марксистско-ленинской науки. «...Ученые-марксисты,—пишет
президент Академии наук Монгольской Народной
Республики Б. Ширендыб, — рассматривают войны Чингисхана
и его преемников против других стран и народов как
захватнические, грабительские, реакционные войны.
Любая попытка пересмотра марксистской оценки
завоевательных походов разных захватчиков и поработителей —
ханов и ноёнов (феодальной знати. — Авт.)—означает
полное отступление от коренных основ исторического
материализма и льет воду на мельницу агрессоров,
империалистов, реваншистов и шовинистов — всех этих
охотников до чужих территорий»2.
В целях обострения советско-китайских отношений
руководство КПК попыталось использовать события,
связанные с массовым переходом весной 1962 г.
жителей Синьцзяна в СССР.
Этот переход не был случайным. Он явился
следствием серьезных ошибок руководства КПК во
внутренней политике, тяжелого материального положения
населения, перегибов в национальной политике. Однако
руководители КПК попытались переложить
ответственность за последствия своих действий на СССР.
Китайские официальные лица давали противоречивые
объяснения причин инцидента. Так, первоначально
заместитель министра иностранных дел КНР назвал его
«несчастным случаем», впоследствии же в нотах МИД
КНР появилась версия о «подрывной деятельности
советских властей».
Жертвами антисоциалистической национальной
политики руководителей КНР стали не только коренные
жители Синьцзяна, но- и многочисленные группы выходцев
из России и СССР (казахи, уйгуры, русские и др.).
Указами Президиума Верховного Совета СССР от 10 нояб-
1 «Лиши яньцзю», 1964, № 4.
2 «Маоизм глазами коммунистов». М., 1969, стр. 90. В период
«культурной революции» Чингисхана вдруг стали клеймить, а с
конца 70-х—начала 80-х годов он вновь был «реабилитирован».
Деятельность Чингисхана используется для обоснования гегемо-
нистских великодержавных притязаний.
262

ря 1945 г. и 20 января 1946 г. около 120 тыс. таких лиц
были оформлены в советском гражданстве и получили
советские виды на жительство за границей. Вместе с тем
большая часть выходцев по разным причинам не
получила тогда соответствующих документов, хотя по
советскому законодательству они не утратили гражданства
СССР.
Отношение китайских властей к советским
гражданам в Синьцзяне в первые годы после образования КНР
было в целом доброжелательным. Однако с развитием
антисоветских тенденций в политике КНР положение
резко изменилось. Советских граждан, постоянно
проживавших в Синьцзяне, стали ущемлять при решении
имущественных, правовых и других вопросов, началось их
массовое увольнение из государственных учреждений и
с предприятий, усилились преследования. Служащие
китайских учреждений допускали открытую грубость и
произвол в отношении советских граждан, отказывая им
в удовлетворении элементарных просьб. В начале 1962 г.
местные власти Синьцзяна почти полностью прекратили
выдачу разрешений на выезд в СССР советских
граждан, желавших возвратиться на родину.
Все это и толкнуло доведенных до отчаяния людей
к массовому бегству из Синьцзяна. За период с 22
апреля до начала июня 1962 г. в Советский Союз перешло
67 тыс. человек.
Китайская сторона пыталась обвинить советские
власти в том, что «они принимали нарушителей» границы.
В связи с этим 29 апреля 1962 г. Советское
правительство направило правительству КНР памятную записку.
В ней отвергались необоснованные обвинения в наш
адрес и указывалось на тот факт, что переход границы
производится с китайской стороны, на глазах китайских
властей, которые и должны были своевременно принять
соответствующие меры для воспрепятствования
массовому переходу границы.
Несмотря на очевидные факты, китайские
руководители продолжали выдвигать новые надуманные
обвинения против Советского Союза. В памятной записке МИД
КНР от 30 августа 1962 г. заявлялось, в частности,
будто советская сторона «подготовила и организовала
массовый переход», будто Синьцзян находится под угрозой
«серьезной подрывной деятельности со стороны
Советского Союза» и т. п.
| 263
I

19 сентября 1962 г. Советское правительство
направило МИД КНР ноту, где изложило свою позицию в
отношении массового перехода жителей Синьцзяна, а
также отвело выдвинутые китайской стороной
клеветнические обвинения в адрес нашего государства.
Правительство КНР в течение длительного времени не
отвечало на советскую ноту и лишь 18 июля 1963 г., в
момент советско-китайской двусторонней встречи,
выступило с ответным заявлением, в котором утверждалось,
что работники советских учреждений в Синьцзяне якобы
вели «подрывную деятельность против КНР». В
заявлении делалась попытка переложить на Советский Союз
ответственность за массовый переход жителей
Синьцзяна, а также за кровопролитные события, возникшие
весной 1962 г. в городе Кульдже, во время которых
китайские власти организовали побоище населения не-
ханьской национальности, сопровождавшееся
человеческими жертвами. В заявлении повторялись требования
о насильственной отправке всех беженцев в Китай, а
также подтверждался отказ правительства КНР
прислать своих представителей для проведения
разъяснительной работы с беженцами.
Провокационные измышления китайской стороны
были убедительно разоблачены в ноте Советского
правительства от 31 октября 1963 г. Советское
правительство снова подчеркнуло свою готовность разрешать
в духе дружбы и взаимного сотрудничества все
возникающие вопросы, в том числе и вопрос, связанный с
массовым переходом жителей Синьцзяна.
В итоге китайские власти сами были вынуждены
считаться со стремлением советских граждан и выходцев
из России выехать в Советский Союз. В сентябре 1962 г.
МИД КНР обратился к Советскому правительству
с просьбой разрешить выезд в СССР в упрощенном
порядке лицам, которые этого добиваются. Учитывая эту
просьбу, советские власти временно ввели безвизовый
порядок въезда в СССР из Китая советских граждан и
членов их семей. С 15 октября 1962 по 1 мая 1963 г. из
Синьцзяна выехало в СССР более 46 тыс. человек. Это
лишний раз подтверждало надуманность китайской
версии о некой деятельности советской стороны с целью
«склонить жителей Синьцзяна к переходу в СССР».
Тем не менее с китайской стороны последовала серия
провокационных действий в отношении работников со-
264

ветских консульств в Синьцзяне, включая
насильственное задержание, обыск дипломатов и т. п. Были закрыты
местные общества советских граждан, а их руководители
арестованы по ложным обвинениям в
«антиправительственной деятельности» и нарушении китайских законов.
В этих условиях правительство СССР приняло
решение закрыть советское генеральное консульство в
Урумчи и консульство в Кульдже. Вслед за тем по настоянию
китайской стороны было ликвидировано отделение
торгпредства СССР в Урумчи и отозваны советские
внешнеторговые работники из пограничных пунктов Хоргоса и
Туругарта.
Провокации, подобные синьцзянским, были
повторены и в других пунктах КНР. В сентябре 1962 г. в
Харбине китайскими властями были опечатаны все
помещения и объекты, принадлежащие местному обществу
советских граждан, члены его правления и сотрудники как
в самом городе, так и на периферии арестованы. Они
подверглись оскорбительным допросам с применением
физического воздействия, два человека умерли в
заключении. На квартирах арестованных проводились
повальные обыски. Советским гражданам были предъявлены
абсурдные обвинения «в незаконной деятельности».
Генконсульство СССР в Харбине оказалось
блокированным полицией.
Как и следовало ожидать, попытки китайских
властей создать в Харбине нужную им ситуацию и
«доказать» тезис о подрывной деятельности советских
граждан оказались безрезультатными. Обещания китайских
властей предъявить «факты», подтверждающие
обвинения против советских граждан и учреждений, так и
остались невыполненными, ибо подобных фактов не
существовало в природе.
В сложившейся обстановке Советское правительство
в сентябре 1962 г. приняло решение закрыть
генеральные консульства СССР в Харбине и Шанхае, а затем
отделения торгпредства СССР в городах Дальнем,
Шанхае и Гуанчжоу, агентство В/О «Совфрахт» на
китайских железнодорожных станциях Маньчжурия и Цзинин.
По мере развития антисоветского курса руководства
КПК все более ухудшались условия работы и советского
посольства в КНР. Китайские лидеры стали уклоняться
от встреч с советскими представителями даже в тех
случаях, когда речь шла о важных поручениях ЦК КПСС
265
I

и правительства СССР. Был снижен уровень, на котором
работников посольства СССР принимали в МИД КНР,
ограничены непосредственные связи посольства с
китайскими общественными организациями, сокращены до
минимума поездки советских дипломатов по стране (в
1960 г. было разрешено 60 таких поездок, в 1961 г. — 23,
в 1962 г.— 15). Участились случаи, когда МИД КНР не
разрешал работникам посольства сопровождать
советские делегации в поездках по Китаю. Китайские власти
стали проявлять недружественный подход при решении
вопросов, связанных с обслуживанием посольства.
В то же время отношение к посольству КНР в
Москве оставалось по-прежнему дружественным и
доброжелательным. Не было случая, чтобы посла КНР, когда он
просил о встрече, не принял глава Советского
правительства или другой руководитель. Китайскому посольству
в Москве предоставлялись широкие возможности для
контактов с советскими работниками, для поездок по
стране, посещения предприятий, колхозов и совхозов,
учебных заведений и т. п.
Антисоветская кампания в КНР
в связи с Московским договором
о частичном запрещении
ядерных испытаний
Сразу же после того как была прервана
советско-китайская встреча в июле 1963 г., китайские руководители
открыли новую антисоветскую кампанию. На этот раз
поводом для нападок на КПСС и другие марксистско-
ленинские партии они избрали Договор о запрещении
испытаний ядерного оружия в трех средах, подписание
которого правительствами СССР, США и Англии
состоялось в Москве 5 августа 1963 г.1 Китайская сторона
трижды —31 июля, 15 августа и 1 сентября 1963 г.—
опубликовала официальные заявления относительно
Московского договора. Отношение руководства КНР
к договору было отрицательным: оно отказалось
присоединиться к нему и обрушилось с беспрецедентными
клеветническими нападками на Советский Союз и
КПСС.
1 Проект Договора был обнародован задолго до б августа 1963 г.
266

В своих правительственных декларациях китайские
руководители дошли до чудовищных утверждений: они
обвиняли Советский Союз в том, что он якобы проводит
политику «объединения с силами войны для борьбы
против сил мира», «с империализмом для борьбы против
социализма», «с США для борьбы против Китая>, «с
реакцией различных стран для борьбы против народов
всего мира» и т. п. Вся эта разнузданная клевета была
подхвачена китайской прессой. Летом 1963 г. только
«Жэньминь жибао» опубликовала более 500
антисоветских материалов.
В заявлениях Пекина по поводу Московского
договора были затронуты многие важные вопросы
современности— о войне и мире, о мирном сосуществовании
государств с различными социальными системами и др.
Однако как официальные документы правительства
КНР, так и развернувшаяся на их основе широкая
пропагандистская кампания в китайской печати не
имели ничего общего с деловым обсуждением этих
проблем. То были выступления людей, поставивших своей
целью во что бы то ни стало дискредитировать КПСС
и Советский Союз, углубить раскол мирового
коммунистического движения, расшатать единство
антиимпериалистических сил. Понимая уязвимость своих идейных
позиций, маоисты сознательно старались низвести
дискуссию по принципиальным вопросам современности до
уровня крикливой перебранки и голословных
обвинений.
В своих нападках на Московский договор пекинские
лидеры намеренно игнорировали тот факт, что
заключение этого договора явилось первым, пусть
ограниченным, но реальным успехом многолетней борьбы
народов, коммунистов всего мира против опасности ядерной
войны.
Этот успех не только не притупил бдительность
трудящихся в отношении происков империализма, как
утверждала китайская пропаганда, но и придал
борцам за мир новые силы, укрепил веру в возможность
заставить империалистов пойти на уступки. Народы
мира видели практическое значение договора в том, что
с его заключением прекратится заражение воздуха
радиоактивными веществами (стронций-90, цезий-137
и др.), опасными для здоровья не только нынешнего,
но и будущих поколений.
267

Совершенно несостоятельными выглядели попытки
китайских руководителей представить дело так, будто
заключение Московского договора ведет к ослаблению
обороноспособности социалистического содружества.
Договор налагает одинаковые обязательства на всех
его участников; поэтому ни одно из государств,
подписавших этот документ, не получает каких-либо
односторонних военных преимуществ.
Отрицательное отношение маоистов к договору
прежде всего объяснялось их стремлением любой ценой
добиться обладания ядерным оружием для реализации
великодержавных целей. В заявлении от 1 сентября
1963 г. пекинские лидеры откровенно провозгласили, что,
несмотря на экономические трудности, переживаемые
Китаем, они готовы хоть 100 лет добиваться создания
собственного ядерного оружия.
Маоистов не беспокоил тот факт, что
распространение ядерного оружия неизбежно вызвало бы цепную
реакцию, в результате чего атомная саркома
расползлась бы по всему земному шару, во много крат
увеличив угрозу ядерной войны.
В заявлениях правительства КНР по поводу
Московского договора обращало на себя внимание то
обстоятельство, что китайское правительство, пренебрегая
своим союзническим долгом, злоупотребляя доверительным
характером отношений между социалистическими
странами, встало на путь разглашения закрытых документов
и сведений, затрагивающих обороноспособность стран
социалистического содружества, причем преподносило
факты тенденциозно, в искаженном виде. В этой связи
Советское правительство вынуждено было заявить, что
«после таких действий правительства КНР едва ли кто
поверит в искренность его заверений и доверит ему
сведения, имеющие оборонное значение. Понятно, что
Советское правительство сделает свои выводы на этот
счет»1.
В своем отношении к Московскому договору
китайские руководители не только сомкнулись с наиболее
агрессивными кругами империалистических держав, но
и взяли на себя роль правофлангового в шеренге
американских «бешеных», западногерманских
реваншистов и других реакционных сил Запада.
1 «Правда», 21 августа 1963 г.
268

Выступления китайских руководителей показали
также их стремление воспользоваться Московским
договором, чтобы извратить и опорочить политику
Советского Союза, сорвать проводимую нашей страной и
другими социалистическими государствами ленинскую
политику мирного сосуществования.
Нападая на Московский договор, китайские
руководители выступили не только против Советского Союза
и КПСС, но и против согласованной позиции
подавляющего большинства социалистических стран, против всей
мировой общественности. Коллективное мнение
социалистических стран по вопросу о прекращении ядерных
испытаний было выражено в решении состоявшегося в
августе 1963 г. Совещания первых секретарей центральных
комитетов коммунистических и рабочих партий и глав
правительств государств Варшавского Договора.
«Достижение договоренности по вопросу о запрещении
ядерных испытаний, — говорится в этом документе,—
является результатом последовательного миролюбивого
внешнеполитического курса Советского Союза и всех
социалистических стран, успехом ленинской политики
мирного сосуществования государств с различным
социальным строем. Совещание считает, что этот Договор
будет способствовать разрядке международной
напряженности и явится положительным фактором в
борьбе народов за мир и против угрозы новой мировой
войны»1.
Братские марксистско-ленинские партии на всех
континентах мира одобрили достигнутое соглашение.
Они расценили его как серьезный результат
последовательного проведения курса международного
коммунистического движения на укрепление сил мира и
прогресса. Вместе с тем коммунистические и рабочие
партии решительно осудили позицию пекинских лидеров в
отношении Московского договора.
Секретариат Компартии Австралии в заявлении,
посвященном Договору о запрещении ядерных испытаний
в трех средах, отметил, что договор «представляет
собой один из реальных результатов многолетней
активной борьбы за мир народов всех стран, особенно за
последние несколько лет, когда последствия и
опасность продолжающихся ядерных испытаний получили
1 «Правда», 4 августа 1963 г.
269

широкую известность»1. Касаясь нападок маоистов на
КПСС и Советский Союз в связи с договором,
секретариат ЦК Компартии Австралии подчеркивал:
«Компартия Австралии отвергает и осуждает эти заявления
китайского руководства как наиболее вредные и
безответственные оскорбления в адрес сил мира, ведущих
длительную и сложную борьбу, чтобы предотвратить
ядерную войну»2.
Состоявшееся 16—17 августа 1963 г. в Копенгагене
Совещание представителей коммунистических партий
Дании, Финляндии, Норвегии и Швеции записало в
своем коммюнике: «Представители четырех
коммунистических партий констатируют, что многолетняя борь^
ба, которая велась странами социализма и всеми
силами мира во всем мире, сейчас завершилась
положительным результатом — частичным запрещением
испытаний ядерного оружия. Это запрещение предотвращает
отравление атмосферы и является первым и
важнейшим шагом в направлении к достижению
международной разрядки напряженности... Совещание серьезно
сожалеет, что Коммунистическая партия Китая
отвергла этот договор»3.
В связи с антисоветскими выступлениями пекинских
лидеров по поводу заключения Московского договора
Центральный Комитет Коммунистической партии
Испании заявил: «Исходя из своего отрицательного
отношения к московскому договору, китайские руководители
перенесли политическую и идеологическую полемику
между партиями в другую плоскость, в плоскость
международных отношений. В этой плоскости они начали
борьбу против главных аспектов политики мира и
разоружения, которую отстаивают Советский Союз и
преобладающее большинство социалистических стран,
политики, которую поддерживают коммунистические партии
и широкие массы демократических и прогрессивных сил
всего мира.
В своих выпадах против внешней политики СССР
китайские руководители употребляют такие сильные
выражения, что порою кажется, что они потеряли
голову. Отсутствие серьезных аргументов они компенсиру-
1 «Правда», 11 августа 1963 г.
2 Там же.
3 «Правда», 23 августа 1963 г.
270

ют возрастающим числом клеветнических заявлений.
Это вызывает возмущение не только у коммунистов, но
и у широких демократических масс, которые столько раз
на практике убеждались, что СССР — это самый
твердый оплот дела всеобщего мира»1.
Клеветнические антисоветские выпады китайского
руководства не могли остаться без решительного
отпора. В августе и сентябре 1963 г. Советское
правительство опубликовало заявления, в которых разоблачило
антисоветскую направленность позиции руководства КПК
в отношении Московского договора и показало вредность
этой позиции для дела мира и социализма2.
Давая отпор антисоветским наскокам китайских
руководителей, ЦК КПСС и Советское правительство
вместе с тем проявили выдержку и добрую волю к
нормализации советско-китайских отношений. В Заявлении
Советского правительства от 21—22 сентября 1963 г.
вновь содержался призыв к руководству КНР
прекратить полемику и была выражена готовность
использовать все возможности для преодоления возникших
разногласий.
Советское правительство подчеркнуло, что
недопустимо переносить идеологические разногласия,
возникающие между партиями, на отношения между
социалистическими государствами, использовать их как
источник разжигания национализма и шовинизма,
недоверия и розни между народами. «Нет и не может быть
никаких оправданий тому факту, — указывалось в
Заявлении,— что руководители КНР вместо того, чтобы в
ходе товарищеской дискуссии обсудить возникшие
разногласия, как это подобает
коммунистам-единомышленникам, встали на путь враждебных антисоветских
выпадов и клеветнических нападок на нашу партию»3.
Однако антисоветчики в КПК продолжали идти по
этому скользкому пути. Еще более наглыми и
открытыми стали их попытки подорвать морально-политическое
единство советского народа, посеять у трудящихся Со*
ветского Союза недоверие к своей партии и ее
руководству. В этих целях стали использоваться китайские
пропагандистские материалы по вопросу о Московском до-
1 «Правда», 12 сентября 1963 г.
2 См. «Правда», 4, 21 августа, 21—22 сентября 1963 г.
3 «Правда», 22 сентября 1963 г.
271

говоре. Для распространения таких материалов в СССР
маоисты прибегали к прямым провокациям. Примером
этого служат события, происшедшие 7 сентября 1963 г.
на советской пограничной станции Наушки, когда
китайские граждане, следовавшие поездом из Пекина, в
ответ на изъятие у них советскими таможенниками
запрещенной к ввозу в СССР антисоветской литературы
допустили хулиганские выходки. Они задержали
своевременную отправку поезда, бесчинствовали на
вокзале, оскорбляли советских официальных
представителей и даже пытались совершить насилие.
Министерство иностранных дел СССР в тот же день
сообщило об этом беспрецедентном факте посольству
КНР в Москве и заявило протест по поводу
провокационного поведения китайских граждан. Одновременно
МИД указал, что он ожидает от китайской стороны
немедленного принятия мер к прекращению беззаконий,
учиненных китайскими гражданами на станции
Наушки.
Действия, подобные тем, которые совершили
китайские граждане на станции Наушки, по советским
законам караются в уголовном порядке. Однако,
руководствуясь стремлением не допускать обострения отношений
между нашими странами, Советское правительство
решило ограничиться выдворением указанных лиц с
территории Советского Союза1.
Естественно было бы ожидать, что Пекин примет
меры, чтобы впредь не повторялись подобные
инциденты, ведущие к обострению советско-китайских
отношений. Однако маоисты использовали события на станции
Наушки для раздувания в Китае очередной
антисоветской истерии.
По возвращении в КНР китайских граждан,
бесчинствовавших на станции Наушки, были организованы в
их честь подчеркнуто шумные митинги, на которых эти
дошедшие до крайнего цинизма дебоширы
характеризовались как мученики, пострадавшие в борьбе за...
«чистоту марксизма-ленинизма».
1 См. «Правда», 10 сентября 1963 г.
272

Антисоветские выступления
китайской печати под предлогом
ответа на Открытое письмо
ЦК КПСС от 14 июля 1963 г.
С начала сентября 1963 г. руководство КПК
предпринимает новое наступление против КПСС и Советского
Союза. В «Жэньминь жибао» и «Хунци» публикуется
серия грязных антисоветских статей, которые выдаются
за так называемые ответы на Открытое письмо ЦК
КПСС от 14 июля 1963 г.
В этих статьях впервые после возникновения
разногласий с КПСС китайские руководители обнажили все,
о чем раньше говорили, как правило, иносказательно,
открыто выступили с беззастенчивой грубо
клеветнической оценкой всей внешней и внутренней политики
КПСС и Советского государства. Следуя по стопам
троцкистов, беря на вооружение их приемы и методы,
маоисты пытались противопоставить советский народ,
советских коммунистов руководству нашей партии и
страны. Пекинская печать и радио призывали советских
людей бороться против Центрального Комитета КПСС
и Советского правительства. По разнузданности своих
нападок на КПСС и другие марксистско-ленинские
партии китайская пропаганда встала в один ряд с
антисоветскими, антикоммунистическими измышлениями
реакционных империалистических кругов.
Однако пресловутые «ответные» статьи
антисоветчиков в КПК примечательны не только своей
патологической ненавистью к Советскому Союзу. В них маоисты
предстали как ярые враги мирового коммунистического
движения, объявившие открытую борьбу марксистско-
ленинской идеологии.
Отбросив документы, коллективно выработанные
коммунистическими и рабочими партиями и
подписанные делегациями КПК, китайские руководители
противопоставили им свою «платформу», подлинный смысл
которой по существу сводился к отрицанию решающего
воздействия мировой социалистической системы на ход
общественного развития, пренебрежительному
отношению к борьбе рабочего класса капиталистических стран,
противопоставлению национально-освободительного
движения мировой системе социализма и международному
рабочему движению, к авантюризму во внешней полити-
18-423
273

ке и сохранению обстановки «холодной войны»,
сектантству и путчизму в вопросах революции, защите
осужденного коммунистическим движением культа личности,
оправданию фракционной борьбы в коммунистическом
движении.
Таким образом, свои расхождения с международным
коммунистическим движением маоисты довели до такой
степени, что они фактически переросли в разногласия
по всем коренным вопросам современного мирового
развития.
Пытаясь замаскировать отход от
марксизма-ленинизма, руководители КПК всячески маневрировали. Они
назойливо твердили о своей «революционности»,
«смелости», «решительности» и т. п. Однако по мере
развития событий становилось все очевиднее, что истинные
планы китайского руководства не имеют ничего общего
с марксизмом-ленинизмом, с интересами
международного революционного движения, что под прикрытием
ультралевых фраз и лозунгов маоисты ведут яростную
атаку на 'завоевания мирового социализма, сосредоточивая
главный огонь не-тфотив империалистов, а главным
образом против КПСС и других марксистско-ленинских
партий.
Свой антисоветский курс пекинские лидеры
постарались закрепить на четвертой сессии Всекитайского
собрания народных представителей, проходившей с 17
ноября по 3 декабря 1963 г. Сессия работала при закрытых
дверях. Однако даже крайне скудные материалы,
опубликованные в китайской печати, позволяют судить, что
она от начала до конца носила откровенно
антисоветскую направленность. Китайские руководители
использовали трибуну верховного органа власти КНР для
разнузданной клеветы на Советский Союз. Они пытались
взвалить вину за создавшиеся в КНР экономические
трудности на «советские власти» и тем самым
«обосновать» и «оправдать» свой так называемый курс «опоры
на собственные силы», линию на отказ от
сотрудничества с Советским Союзом, на усиление
раскольнической подрывной деятельности в социалистическом
лагере.
Главным политическим итогом сессии было
официальное закрепление верховным законодательным
органом КНР курса китайского руководства на разрыв
сотрудничества с Советским Союзом.
274

Попытки ЦК КПСС
приостановить
дальнейшее обострение
советско-китайских отношений
Антисоветский курс лидеров КПК приобретал все более
опасный характер. Он захватывал одну за другой все
сферы отношений между двумя странами, вызывая
серьезные отрицательные последствия для
социалистического содружества и мирового коммунистического
движения. Нужны были решительные меры, чтобы на первых
порах хотя бы затормозить дальнейшее развитие этого
курса. Наша партия без колебаний приняла такие
меры.
25 октября 1963 г. советская сторона вновь
предложила прекратить открытую полемику. После этого
печать Советского Союза в одностороннем порядке
прекратила публикацию материалов, разоблачающих
великодержавный курс руководства КПК.
Лидеры КПК полностью игнорировали прекращение
нашей партией открытой полемики, цинично называя
это «уловкой, трюком» и т. п. Китайская печать не
только скрыла от своих читателей предложения ЦК КПСС,
но и продолжала публикацию антисоветских
материалов. В одной только «Жэньминь жибао» в ноябре —
декабре 1963 г. их было помещено более 200.
Несмотря на упорную антисоветскую кампанию в
КНР, Центральный Комитет КПСС 29 ноября 1963 г.
направил ЦК Компартии Китая письмо, в котором еще
раз предложил прекратить открытую полемику, а
также совместно разработать и осуществить меры,
способствующие устранению разногласий и нормализации
советско-китайских отношений. Особую озабоченность
ЦК КПСС вызывало то обстоятельство, что
идеологические разногласия переносились на межгосударственные
отношения, проявлялись в сфере конкретной политики,
расшатывая дружбу и сплоченность народов
социалистического содружества, ослабляя
антиимпериалистический фронт, отвлекая силы и внимание братских партий
от решения насущных задач социалистического
строительства, от борьбы против империализма.
Наша партия и на этот раз не ограничилась
призывами к единству, а выдвинула конкретные предложения.
Невзирая на разногласия, ЦК КПСС считал, чтоне-
| 276

обходимо поставить в центре советско-китайских
отношений развитие сотрудничества в интересах укрепления
дружбы между Советским Союзом и Китаем, между
всеми социалистическими странами и братскими
марксистско-ленинскими партиями, согласование действий в
различного рода международных организациях в
общих целях защиты мира и борьбы против
империализма. ЦК КПСС предложил в ближайшее время
разработать согласованные наметки товарообмена между
КНР и Советским Союзом, увеличить экспорт в Китай
советских товаров, представляющих для него интерес,
и импорт из КНР в СССР товаров, в которых
заинтересована наша страна. Было предложено также
договориться о расширении советского технического
содействия КНР в строительстве промышленных предприятий
на условиях, благоприятных для обеих стран.
В связи с тем что в Советском Союзе
разрабатывался очередной пятилетний план на 1966—1970 гг., а в
Китае— третий пятилетний план, ЦК КПСС предложил
обсудить возможности развития торговых и других
связей между СССР и КНР и предусмотреть для этого
соответствующие меры в народнохозяйственных планах
обеих стран.
В письме были высказаны пожелания расширить
советско-китайское научно-техническое сотрудничество и
культурные связи.
Важное значение имело предложение ЦК КПСС
провести дружеские консультации по уточнению пограничной
линии на отдельных участках и тем самым устранить
причины, вызывающие беспокойство на
советско-китайской границе.
В письме ЦК КПСС указывалось на необходимость
создать условия, благоприятствующие улучшению
отношений и по партийной линии, избегать всего, что могло
бы усугублять трудности, возникшие в мировом
коммунистическом движении. Наша партия прекрасно
понимала, что преодоление разногласий — дело сложное,
требующее серьезных усилий и времени. Но важно шаг
за шагом идти вперед в этом направлении, проявлять
ленинскую заботу об укреплении единства мирового
коммунистического движения на принципиальной
марксистской основе, не допускать каких-либо действий,
могущих подорвать единство, давать отпор фракционерам
и раскольникам.
276

Руководство КПК три месяца не отвечало на письмо
ЦК КПСС (ответ был дан лишь 29 февраля 1964 г.),
однако все его действия свидетельствовали о том, что
оно и на этот раз не намерено поддержать какие бы то
ни было предложения о нормализации
советско-китайских отношений. Печать КНР продолжала ежедневно
заполнять свои страницы материалами откровенно
антисоветского содержания.
Атаки руководства КПК
против КПСС
в связи с подготовкой
Совещания братских партий
Усиливающаяся раскольническая деятельность
руководства КПК в мировом коммунистическом движении
делала все более актуальной задачу созыва
Международного совещания коммунистических и рабочих партий.
Предложение о созыве Международного совещания
было выдвинуто рядом братских партий (Индонезии,
Новой Зеландии, ДРВ, Швеции, Великобритании) еще
в конце 1961 —начале 1962 г. Руководство КПК в
письме КПСС от 7 апреля 1962 г. поддержало идею созыва
Совещания, но в то же время откровенно дало понять,
что оно хочет вынести на обсуждение «проблему
советско-албанских отношений». Китайские руководители
явно намеревались использовать этот вопрос для того,
чтобы международный форум коммунистов, который-
должен был стать фактором укрепления единства
социалистического содружества и мирового коммунистического
движения, превратился в арену углубления разногласий.
Наша партия всегда выступала за коллективное
обсуждение коренных проблем мирового
коммунистического движения, и потому она полностью поддержала
предложение о созыве Совещания всех братских партий.
Однако ЦК КПСС в ответном письме от 31 мая 1962 г.
выразил несогласие с тем, что главным предметом
обсуждения на Совещании «должна быть проблема
советско-албанских отношений». ЦК КПСС подчеркнул, что
для подготовки Совещания, как показал опыт,
необходимо прежде всего глубоко и всесторонне
проанализировать новые условия международной жизни и в духе
коллективных решений согласовать основные моменты
277

тактики мирового коммунистического движения на
современном этапе.
По вопросу о создании атмосферы,
благоприятствующей проведению Совещания, ЦК КПСС заявил, что
речь, по-видимому, должна идти в первую очередь о
прекращении в интересах сплочения и единства прямых
и косвенных нападок на братские партии, о соблюдении
принципов пролетарского интернационализма во
взаимоотношениях между партиями.
В новом письме в адрес ЦК КПК от 21 февраля
1963 г.1 ЦК КПСС вновь заявил о том, что КПСС, как
и многие другие братские партии, выступала и
выступает за созыв Совещания, ибо для этого имеются
достаточно серьезные основания. Совещание должно
рассмотреть общие задачи борьбы против империализма и
его агрессивных планов, за дальнейшее развертывание
освободительного движения народов, за сплочение и
всестороннее развитие мирового социалистического
содружества и усиление его влияния во всем мире, за
укрепление единства коммунистического движения.
ЦК КПСС предложил провести двустороннюю
встречу представителей КПСС и КПК, которая помимо
решения задач советско-китайских отношений могла бы
сыграть важную роль в подготовке Совещания
марксистско-ленинских партий.
ЦК КПК в письме к ЦК КПСС от 9 марта 1963 г.2
отметил, что и он выступает за созыв Совещания
братских партий, и повторил свои предложения,
высказанные в письме от 7 апреля 1962 г. ЦК КПК заявил
также, что согласен с предложением ЦК КПСС о
проведении встречи представителей КПК и КПСС и считает,
что такая встреча «явилась бы одним из необходимых
шагов в подготовке созыва Совещания
представителей коммунистических и рабочих партий всех стран».
Многие братские партии связывали вопрос о созыве
Международного совещания с благоприятным исходом
советско-китайской встречи. Однако состоявшаяся 5—
20 июля 1963 г. в Москве советско-китайская встреча по
вине лидеров КПК не привела к положительным
результатам.
1 См. «Правда», 14 марта 1963 г.
2 См. там же.
278

В начале 1964 г. руководство братских партий было
информировано об отрицательном отношении лидеров
КПК к предложению КПСС об устранении разногласий
в международном коммунистическом движении и
прекращении открытой полемики. Поскольку руководство
КПК грубо отвергло предложения ЦК КПСС, все более
усиливало раскольническую деятельность и кампанию
антисоветизма, ЦК КПСС был поставлен перед
необходимостью возобновить публикацию материалов,
разъясняющих позицию нашей партии, которая злонамеренно
искажалась китайскими лидерами, и разоблачающих
подлинные цели маоистов в мировом коммунистическом
движении.
Придавая исключительно важное значение этому
вопросу, ЦК КПСС решил всесторонне рассмотреть
положение, создавшееся в результате раскольнической
деятельности маоистского руководства КПК, которая
наносила огромный вред единству братских партий,
революционной и национально-освободительной борьбе
народов. Состоявшийся в феврале 1964 г. Пленум ЦК
КПСС заслушал и обсудил доклад М. А. Суслова
«О борьбе КПСС за сплоченность международного
коммунистического движения» и принял постановление
по этому вопросу1.
Отметив, что Коммунистическая партия Советского
Союза в последнее время предприняла новые шаги,
направленные на преодоление или хотя бы на первых порах
на смягчение разногласий руководства КПК с КПСС и
другими братскими партиями, на укрепление
экономического и политического сотрудничества между СССР и
КНР, Пленум ЦК КПСС констатировал, что
руководство КПК не откликнулось на эту инициативу, не
прекратило открытую полемику, а, наоборот, усилило
кампанию против генеральной линии мирового
коммунистического движения. Маскируясь рассуждениями о верности
марксизму-ленинизму, разглагольствуя о борьбе с мни*
мым ревизионизмом, маоисты повели атаку на основные
теоретические и политические установки, которыми
руководствовалось мировое коммунистическое движение.
В постановлении Пленума ЦК КПСС было отмечено,
что китайские руководители, отойдя по всем основным
вопросам стратегии и тактики от ленинской линии миро-
1 См. «Правда», 3 апреля 1964 г.
279

вого коммунистического движения, провозгласили свой
курс, в котором сливаются мелкобуржуазный
авантюризм и великодержавный шовинизм. Лидеры КПК по
существу взяли на вооружение троцкистские методы
борьбы против марксистско-ленинских партий, сколачивая
п различных странах фракционные группки своих
сторонников. Свою особую идейную платформу они
пытались навязать всему социалистическому лагерю и
мировому коммунистическому движению, международным
демократическим организациям.
«Китайские руководители, — говорилось в
постановлении,— взяли курс на ухудшение советско-китайских
межгосударственных отношений, на подрыв дружбы
между советским и китайским народами. Отвергнув все
предложения ЦК КПСС о нормализации
советско-китайских отношений, они усилили антисоветскую
пропаганду внутри КНР, грубо вмешиваются во внутренние
дела Советского Союза»1.
Вместе с тем в постановлении Пленума было
подчеркнуто: «Несмотря на то, что китайские руководители
далеко зашли в своих раскольнических действиях,
Пленум ЦК КПСС, ставя превыше всего интересы единства
мирового коммунистического движения, выражает
готовность и дальше прилагать усилия для нормализации
отношений КПСС и КПК. Если руководители КПК не
утратили окончательно своей интернациональной
ответственности, они должны, наконец, понять, что своими
действиями отвлекают силы и внимание
коммунистических и рабочих партий от решения насущных задач
социалистического строительства, затрудняют борьбу
против империализма, наносят ущерб всему
антиимпериалистическому фронту»2.
Исходя из принципиальных интересов сплочения
коммунистического движения и считая необходимым
изложить свои позиции, которые клеветнически извращало
китайское руководство, ЦК КПСС решил опубликовать
в печати материалы февральского Пленума. Это было
сделано не сразу. Проявляя заботу о сплоченности
коммунистического движения, Центральный Комитет КПСС
сообщил братским партиям, что публикация материалов
февральского Пленума будет осуществлена только после
1 «Правда», 3 апреля 1964 г.
2 Там же.
280

получения ответа ЦК КПК на призыв некоторых партий
безотлагательно прекратить открытую полемику.
Как и следовало ожидать, Пекин отверг призыв
к прекращению открытой полемики и развернул еще
более разнузданную антисоветскую пропаганду и
активизировал свою раскольническую деятельность по всему
миру.
В конце марта возникло новое предложение —
©коллективном обращении ряда партий, в том числе КПК,
с призывом ко всем братским партиям безотлагательно
прекратить открытую полемику. ЦК КПСС в интересах
единства согласился и с этим предложением. Однако
Пекин занял негативную позицию. 31 марта 1962 г.
ЦК КПК выступил с очередной раскольнической статьей.
Срыв руководством КПК настойчивых усилий
братских партий найти способ урегулирования разногласии
еще раз со всей убедительностью подтвердил глубокую
правоту вывода февральского Пленума ЦК КПСС о том,
что «коренные интересы мировой системы социализма,
коммунистического движения, защиты чистоты
марксизма-ленинизма требуют идейного разоблачения
антиленинской позиции руководства КПК, решительного отпора
их раскольническим действиям»1.
Некоторое время после Пленума наша партия
воздерживалась от критики руководства КПК. И только
после того как все предложения о прекращении
открытой полемики были им отклонены, только после новой
волны злобных атак пекинских лидеров на КПСС и
мировое коммунистическое движение ЦК нашей партии,
исчерпав все средства перевести дискуссию в русло
межпартийных каналов, опубликовал 3 апреля 1964 г. в
печати материалы февральского Пленума ЦК КПСС.
Обсуждение документов Пленума в Советском Союзе,
выступления в печати, поток писем коммунистов и
беспартийных трудящихся в Центральный Комитет КПСС
показали, что советский народ единодушно одобряет
политическую и практическую деятельность нашей партии,
направленную на построение коммунистического
общества в СССР, на обеспечение победы дела мира,
демократии, национальной независимости и социализма,
на укрепление сплоченности марксистско-ленинских
партий.
1 «Правда», 3 апреля 1964 г.
1 281

Всячески срывая усилия братских партий по
прекращению открытой полемики, китайские лидеры в то же
время упорно препятствовали подготовке нового
международного форума коммунистов всех стран.
29 февраля 1964 г. ЦК КПК дал наконец ответ на
письмо ЦК КПСС от 29 ноября 1963 г. Руководство
КПК обошло молчанием программу конструктивных мер
по нормализации и развитию советско-китайских
отношений, изложенную ЦК КПСС.
Стремясь затянуть созыв Международного
совещания братских партий, китайские лидеры сформулировали
в своем письме целый ряд условий. Они предложили,
в частности, организовать бесчисленные двусторонние и
многосторонние встречи представителей КПК и КПСС
и других партий, чтобы «путем консультаций достичь
общего соглашения» о прекращении открытой полемики,
проделать «большую подготовительную работу» и
преодолеть иные «трудности и препятствия».
Советско-китайскую двустороннюю встречу предлагалось провести
в период с 10 по 25 октября 1964 г.
7 марта 1964 г. ЦК КПСС ответил на письмо ЦК КПК
от 29 февраля 1964 г. Чтобы не затягивать срок созыва
Международного совещания братских партий, ЦК КПСС
предложил продолжить встречу представителей КПСС
и КПК в Пекине не в октябре, а в мае 1964 г., созвать
в июне — июле 1964 г. подготовительное Совещание, а
осенью того же года — Международное совещание
марксистско-ленинских партий.
ЦК КПСС отметил также необоснованность
предложения ЦК КПК созвать подготовительное Совещание
в составе представителей только 17 партий. По мнению
ЦК КПСС, целесообразным было бы участие в нем
представителей партий всех тех стран, которые входили в
редакционную комиссию Московского совещания 1960 г.,
а именно: Албании, Болгарии, Венгрии, Вьетнама, ГДР,
Китая, Кореи, Кубы, Монголии, Польши, Румынии, СССР,
Чехословакии, Франции, Италии, ФРГ, Великобритании,
Финляндии, Аргентины, Бразилии, Сирии, Индии,
Индонезии, США, Японии и Австралии. Такой состав,
подчеркивалось в письме ЦК КПСС, охватывая основные
районы революционного движения* был одобрен в свое
время всеми братскими партиями и, как показал опыт,
способствовал успешному проведению Совещания 1960 г.
и выработке его документов.
282

Как и следовало ожидать, ЦК КПК выступил против
конструктивных предложений ЦК КПСС относительно
созыва Международного совещания братских партий.
В письме от 7 мая 1964 г.1 вопрос о подготовительном
Совещании китайские лидеры поставили «в зависимость
от результатов встречи представителей КПК и КПСС».
В свою очередь сама такая встреча, заявили они, «не
только невозможна в мае, но и была бы слишком
преждевременной в октябре текущего года. Мы считаем, что
было бы более целесообразным перенести встречу
представителей КПК и КПСС на первую половину будущего
года, скажем на май месяц. Если к тому времени какая-
либо из сторон, КПК или КПСС, сочтет, что момент для
такой встречи еще не созрел, то можно будет вновь
отложить ее». ЦК КПК по существу настаивал отложить
созыв Международного совещания братских партий на
неопределенное будущее.
Руководители КПК попытались также раздуть вопрос
о процедуре созыва Международного совещания
братских партий, ревизуя решение Московского совещания
1957 г., которое поручило КПСС взять на себя функции
созыва совещаний коммунистических и рабочих партий
при консультации с братскими партиями. Китайские
лидеры постарались «забыть» и заявление Мао Цзэдуна
на Совещании 1957 г. о том, что признание КПСС
инициатором созыва совещаний необходимо.
В письме от 7 мая 1964 г. руководители КПК вновь
подтвердили свою линию на продолжение полемики, а
вернее, оголтелой клеветнической кампании против
нашей и других марксистско-ленинских партий. Они
заявили о намерении в одностороннем порядке предать
гласности закрытую переписку КПК и КПСС. Это
намерение было осуществлено 8 мая 1964 г., что явилось актом
грубейшего нарушения маоистами общепринятых норм
взаимоотношений между коммунистическими партиями.
15 июня 1964 г. ЦК КПСС ответил на письмо ЦК
КПК от 7 мая 1964 г. и вновь подтвердил свою точку
зрения о том, что Совещание не следует откладывать, а по
вопросу о его конкретных сроках, равно как о повестке
дня и составе, договориться входе дальнейших
консультаций с братскими партиями. ЦК КПСС решительно
выступил против попыток лидеров КПК ошельмовать
1 «Жэньминь жибао», 8.У.1964.
283

подлинные марксистско-ленинские партии и
легализовать прокитайские фракционные группировки.
ЦК КПСС выразил готовность в любое время
продолжить советско-китайскую встречу.
28 июля 1964 г. лидеры КПК категорически отвергли
предложения ЦК КПСС, проникнутые заботой о
нормализации советско-китайских отношений и укреплении
единства мирового коммунистического движения. Они
ультимативно потребовали пригласить на Совещание
братских партий представителей пропекинских
раскольнических группировок, многие из которых открыто
использовались правящими кругами капиталистических
стран в борьбе против подлинно революционных сил1.
30 июля 1964 г. ЦК КПСС обратился ко всем
братским партиям с письмом, в котором, учитывая ясно
выраженную волю абсолютного большинства братских
партий, высказал мнение о том, что настало время начать
подготовительную работу по созыву Международного
совещания, и предложил созвать в декабре 1964 г. в Москве
редакционную комиссию в составе представителей 26
компартий. ЦК КПСС подчеркнул, что Совещание должно
служить целям укрепления единства мирового
коммунистического движения, что оно собирается не для того»
чтобы кого-то осуждать, отлучать от коммунистического
движения, от социалистического лагеря, наклеивать
оскорбительные ярлыки, бросать безответственные
обвинения по адресу друг друга.
Предложения ЦК КПСС встретили широкую
поддержку в рядах мирового коммунистического движения.
Однако пекинские лидеры не посчитались с этим. 30
августа 1964 г. ЦК КПК столь же непримиримо, как и
в письме от 28 июля 1964 г., отверг все предложения
о созыве Международного совещания и категорически
отказался участвовать в работе редакционной
комиссии по его подготовке.
В позиции, занятой лидерами КПК в вопросе о
Международном совещании братских партий, наглядно
проявилась их линия на разрыв связей Компартии Китая
с мировым коммунистическим движением. Китайские
руководители и ранее демонстрировали свое
пренебрежительное отношение к таким связям. В 1963 г.
представители КПК вышли из редколлегии журнала «Проблемы
1 «Жэньминь жибао», 29.У11.1964.
284

мира и социализма» — коллективного теоретического и
информационного органа коммунистических и рабочих
партий. Одна из целей такого шага состояла в том,
чтобы лишить китайских коммунистов объективного
источника информации о деятельности международного кем-
мунистического движения.
Дальнейшее разжигание
руководством КПК
антисоветизма в Китае
Отвергая конструктивную программу нормализации
советско-китайских отношений, выдвинутую нашей
партией, маоисты продолжали расширять .и углублять
антисоветскую деятельность. С сентября 1963 г. в основу
массовой политико-воспитательной работы в стране были
положены так называемые ответы на Открытое письмо
ЦК КПСС от 14 июля 1963 г., содержащие злобные
клеветнические измышления о нашей партии и стране. Эти
материалы изучались даже в средних школах. В одном
из писем, поступивших в советское посольство от
китайских учащихся, рассказывалось следующее: «Если
раньше на политуроках говорилось, что Советский Союз —
наш старший брат, что мы должны во всем следовать
примеру СССР,учиться на его опыте и т.д., то сейчас
взято прямо противоположное направление. Кого
раньше называли другом и учителем, того теперь ругают
самыми плохими словами. Что раньше называли помощью,
теперь называют эксплуатацией».
Антисоветская кампания еще больше усилилась в
связи с опубликованием китайской печатью в мае 1964 г.
переписки ЦК КПСС и ЦК КПК. Среди рабочих и
служащих были прочитаны доклады, в которых
утверждалось, что СССР собирается порвать дипломатические
отношения с КНР и даже... объявить ей войну.
Побывавшие летом 1964 г. в КНР французские
туристы рассказывали: «Деревни, которые мы посетили,
радиофицированы, и жители с утра до вечера слушают
сообщения, направленные против СССР. Иногда можно
было видеть газеты, где, кроме материалов против
Советского Союза, ничего не было напечатано. Китайцы
вообще издают много литературы против СССР, они
снабжают ею всех туристов. Антисоветская литература
разложена даже в туалетах».
285

Путем обмана, запугивания, прямых репрессий мао-
истам удавалось включать в антисоветскую кампанию
все новые государственные, партийные и общественные
организации.
В июне 1964 г. в Пекине состоялся IX Всекитайский
съезд Коммунистического союза молодежи, который
также проходил в обстановке нападок на КПСС и
Советский Союз.
Антисоветская пропаганда заняла ведущее место на
страницах китайской печати. Только за период с 16
февраля по 24 июля 1964 г. лишь газета «Жэньминьжибао»
поместила около 500 различных антисоветских
материалов1.
Лидеры КПК не оставляли надежд организовать
антисоветскую пропаганду непосредственно на территории
нашей страны и с этой целью систематически
предпринимали действия, которые были не чем иным, как
вмешательством во внутренние дела Советского Союза.
Несмотря на неоднократные устные и официальные
протесты Министерства иностранных дел СССР, посольство
КНР в Москве не прекращало попыток распространять
среди советских учреждений, общественных
организаций и отдельных лиц информационный бюллетень,
издаваемый посольством на русском языке и
пропагандирующий враждебные нашей партии взгляды.
Из КНР продолжали нелегально засылать в нашу
страну антисоветскую литературу. За несколько месяцев
1964 г. по частным адресам в СССР из Китая было
направлено свыше 11 тыс. экземпляров подобных
материалов, причем они рассылались даже школьникам.
Пропагандой антисоветских взглядов активно
занималось пекинское радио. Его передачи на СССР
ежедневно заполнялись клеветническими нападками на
КПСС и Советское правительство. Стараясь как можно
шире распространить свои злобные измышления о
Советском Союзе, пекинские пропагандисты грубо
нарушали международные соглашения и правила
использования радиочастот специального назначения,
предназначенных для авиации, морского флота,
радиотелефонной и радиотелеграфной связи. Пекин вел свои
антисоветские передачи даже на волнах, выделенных для
приема сигналов бедствия, что наносило серьезный ущерб
1 См. «Правда», 29 июля 1964 г.
286

условиям работы авиации и морского флота СССР и
других стран.
22 февраля 1964 г. МИД СССР вручил посольству
КНР в Москве ноту протеста против незаконных
действий китайской стороны. Однако правительство КНР
игнорировало это представление. Диверсии китайских
радиостанций против Советского Союза приобретали все
большие масштабы.
Немаловажная цель нагнетания маоистами
антисоветской пропаганды состояла в том, чтобы отвлечь
внимание китайского народа от внутренних тягот, запугать
его, не дать возможности разобраться в истинных
причинах тех трудностей, которые переживал Китай в
результате порочной внутренней и внешней политики
пекинских лидеров.
Экономическое положение КНР в 1964 г. продолжало
оставаться тяжелым. Бюджетные ассигнования на
развитие народного хозяйства едва достигали уровня 1957 г.
Производство продукции в важнейших отраслях
промышленности составляло 45—75% к показателям 1959—
1960 гг. Группа Мао Цзэдуна провозгласила курс на
преимущественное развитие сельского хозяйства, но и в
этой области не удалось достичь сколько-нибудь
заметных успехов. Производство зерна, хлопка,
продуктов животноводства, резко сократившееся в результате
волюнтаристских экспериментов в годы «большого
скачка», не было восстановлено даже в прежних масштабах.
Крайне тяжелым было материальное положение
населения. Общее представление об этом дает
сопоставление потребления городским населением основных
продуктов питания и хлопчатобумажных тканей в 1957 г. и
норм снабжения этими товарами в 1963 г. При этом
следует иметь в виду, что данные за 1957 г. касаются всего
городского населения страны, а нормы снабжения
в 1963 г. — лишь Пекина, где продовольственное
положение было намного лучше, чем в других местах.
В 1964 г. в городах выдавалось в месяц 13—17 кг
зернопродуктов на человека, причем рисом и мукой
карточки отоваривались лишь на 7з или в лучшем случае
наполовину, а в счет остальной нормы отпускались батат
(сладкий картофель), чумиза, кукуруза, гаолян.
Подавляющее большинство промышленных товаров
продавалось в очень ограниченном количестве по специальным
талонам, которые выдавались в зависимости от размеров
287

Товары
Мясо
Масло растительное
Сахар
Ткань хлопчатобумажная
Потребление
(на душу
населения)
в 1957 г.
8,7 кг
4,7 »
1,5 »
7,2 м
Нормы
снабжения (на
душу населения)
в 1963 г.
4,0 кг
1,8 »
1.2 >
2,6 ч
зарплаты. Так, при зарплате в 60 юаней семья могла
получить три талона, а для приобретения, например,
100 г чая требовалось два талона.
Экономические трудности порождали глубокое
недовольство политикой пекинских лидеров. Это
подтверждалось, в частности, письмами китайских граждан,
время от времени прорывавшимися через рогатки китайской
цензуры в Советский Союз. В одном из них,
поступившем в мае 1964 г. в адрес Московского радио,
говорилось: «С гневом и болью мы следим теперь за
последствиями загибов Мао Цзэдуна. Мы видим, что
нарушение объективных экономических законов
привело Китай к краху экономики, идеи коммунизма
дискредитируются в глазах китайского народа».
Передовые представители китайского общества
хорошо понимали, что антисоветская политика является
неотъемлемой составной частью общего антинародного
курса руководства КПК. В апреле 1964 г. в Пекинском
университете происходили студенческие волнения,
вызванные распространением клеветнических
антисоветских брошюр на китайском языке. На титульном
листе этих пасквилей студенты делали надпись: «Честный
китаец не может верить этому!». В студенческих
общежитиях были проведены обыски, организована слежка
за всеми «подозрительными» учащимися, многие из
них подверглись арестам.
Провокации КНР
на советско-китайской границе
В 1963—1964 гг. все более частыми стали нарушения со
стороны КНР советско-китайской границы. За один
только 1963 г. было более 4 тыс. таких нарушений, а
288

число гражданских лиц и военнослужащих КНР, принй*
мавших в них участие, превышало 100 тыс.
На законные требования советских пограничников
покинуть территорию СССР китайские провокаторы, как
правило, отвечали отказом. Власти КНР не только не
принимали мер для предупреждения инцидентов, но,
напротив, поощряли местных жителей к нарушению
границы и освоению отдельных участков советской
территории, уклоняясь от встреч с советскими погранпредстави-
телями для выяснения возникших конфликтов.
Нарушения границы китайскими гражданами
осуществлялись с ведома и даже по прямому распоряжению
официальных властей КНР. Об этом наглядно
свидетельствует следующий факт. У одного из нарушителей,
задержанного в 1963 г., оказалась директива народного
комитета провинции Хэйлунцзян, в которой говорилось:
«При ловле рыбы на спорных островах Амура и Уссури
советские пограничники часто предъявляют претензии
к нашим рыбакам, чтобы они покинули эти острова.
Предлагаем продолжать производство лова рыбы на
спорных островах, а советским пограничникам заявлять,
что указанные острова принадлежат Китаю, что границу
нарушаем не мы, а они... Ни в коем случае не снимать
наших рыбаков с этих островов. Мы предполагаем, что,
учитывая дружеские взаимоотношения между нашими
государствами, советская сторона не примет насильст«
венные меры для выдворения с островов наших
рыбаков»1.
Китайские военнослужащие и гражданские лица
стали проявлять к советским пограничникам
недружественное, явно враждебное отношение. 3 мая 1964 г.,
например, 40 китайских нарушителей с двумя тракторами
перешли государственную границу у поселка Вахты и стали
распахивать участок советской территории. На
требование наших пограничников покинуть советскую землю
нарушители ответили хулиганскими действиями: они
отталкивали пограничников, наезжали на них тракторами
и т.п. 13 июня группа китайских граждан,состоящая из
60 человек, зашла на 26 лодках и катере в воды СССР
на реке Амур. Когда подошел советский катер с
пограничным нарядом, нарушители стали размахивать пал-
1 сПравда», 22 сентября 1963 г.
19—423 289

камй и веСлами, угрожая команде катера и погранна-
ряду, пытались столкнуть пограничников в воду.
Китайские власти искусственно накаляли обстановку,
сосредоточивая в приграничных районах воинские части
и многочисленные (насчитывающие по 100 и более тысяч
человек) подразделения так называемой трудовой армии,
развертывая здесь строительство крупных
военизированных госхозов, по существу представляющих собой
воинские поселения. С начала 1964 г. в приграничных
районах стали создаваться «кадровые отряды» народного
ополчения, которые привлекались к охране границы, а
также использовались для поддержания «чрезвычайного
положения» в прилегающих к границе населенных
пунктах.
Местные жители в приграничных районах были
разбиты на группы, возглавляемые работниками
общественной безопасности. Примыкающая к границе полоса
территории шириной до 200 км была объявлена «запретной
зоной». Все лица, подозреваемые в доброжелательном
отношении к СССР или имеющие в Советском Союзе
родственников, были отселены из этой зоны в глубинные
районы Китая.
Среди населения приграничных районов велась
разнузданная антисоветская агитация, распространялась
клевета о подготовке Советским Союзом войны против
КНР, о «незаконном захвате» нашей страной китайской
территории, настойчиво пропагандировалась мысль, что
граница с СССР представляет собой «передовую линию
обороны Китая».
Советское правительство неизменно придерживалось
мнения, что между СССР и Китаем не существует
никакой территориальной проблемы, что советско-китайская
граница имеет прочную договорную основу и какой бы
то ни было ее пересмотр абсолютно недопустим. Вместе
с тем правительство СССР неоднократно выступало с
инициативой провести консультации по вопросу об
уточнении линии советско-китайской границы на отдельных
ее участках, чтобы исключить всякие поводы для
недоразумений. Впервые предложение об этом было сделано
еще в 1960 г. Однако китайская сторона упорно уходила
от рассмотрения такого предложения.
В ноябре 1963 г. руководители КНР ответили
наконец согласием на советское предложение о проведении
встречи по пограничному вопросу. Однако уже в самом
290

ответе китайской стороны явно просматривалось ее
стремление уйти от тех целей, которые ставил перед
намечавшейся встречей Советский Союз, и использовать
встречу не для урегулирования, а для обострения
пограничных вопросов, В ноте МИД КНР от 19 ноября 1963 г.
подчеркивалось, что на всем протяжении
советско-китайской границы имеется «много вопросов, требующих
обсуждения». Китайская сторона отклонила предложение
о публикации в печати совместного сообщения о
предстоящей встрече, сославшись на «трудности
согласования текста».
Обращало на себя внимание и то обстоятельство,
что накануне встречи пекинские лидеры выступили с
яростными клеветническими нападками на послание
главы Советского правительства главам правительств
(государств) всего мира от 31 декабря 1963 г. о мирном
разрешении территориальных и пограничных споров,
встретившее широкий международный отклик и
поддержку. Этот принцип продолжал подвергаться
нападкам пекинской пропаганды и после того, как начались
советско-китайские консультации по пограничным
вопросам. 26 апреля 1964 г. «Жэньминь жибао» писала,
например, что «предложение об отказе от применения
силы при разрешении территориальных споров и
вопросов о границах является новым обманом», который
призван служить интересам империалистов.
Советско-китайская встреча началась 25 февраля
1964 г. в Пекине.
Делегация СССР внесла конструктивные
предложения, которые позволяли в кратчайшие сроки
уточнить линию советско-китайской границы на отдельных
участках. Успешное решение этого вопроса явилось бы
важным вкладом в поддержание дружественных
отношений между нашими народами и государствами.
Однако китайские лидеры не оставляли своих
территориальных притязаний. 8 марта 1963 г. в
«Жэньминь жибао» была опубликована статья «О заявлении
Компартии США», в которой к числу
«неравноправных» были отнесены договоры, заключенные в свое
время между Китаем и Россией и определяющие
существующую линию советско-китайской границы. 10 июля
1964 г. Мао Цзэдун в беседе с японской делегацией
заявил: «Примерно сто лет назад район к востоку от
Байкала стал территорией России, и с тех пор Влади-
19*
201

восток, Хабаровск, Камчатка и другие пункты являются
территорией Советского Союза. Мы еще не
представляли Ыета по этому реестру». Официальные китайские
представители угрожали .«подумать о других путях
разрешения территориального вопроса» и заявляли о своем
намерении «восстановить исторические права».
22 августа 1964 г. советско-китайские консультации
по границе были прерваны. В принципе была достигнута
договоренность продолжить их в Москве 15 октября
1964 г. Однако, несмотря на неоднократные
напоминания советской стороны, правительство КНР многие годы
уклонялось от продолжения консультаций.
Советско-китайское экономическое,
научно-техническое
и культурное сотрудничество
в 1962—1964 гг.
В результате политики руководства КПК к концу 1962 г.
советско-китайские деловые связи по всем линиям
оказались сведенными к минимуму. Объем экономического
сотрудничества между нашими странами в 1962 г.
составил примерно 5% к уровню 1959 г. Поставки
Китаю советского оборудования, материалов, технического
имущества и документации сократились до 41—42 млн.
руб. против 428 млн. руб. в 1960 г., т. е. более чем
в 10 раз. Поставки комплектного оборудования
составили 7,9—8 млн. руб. по сравнению с 336,5 млн. руб.
в 1959 г., или уменьшились в 40 с лишним раз.
В 1963 г. советские поставки комплектного
оборудования несколько увеличились, достигнув 14 млн. руб.
Однако это увеличение было случайным и объяснялось
тем, что значительная часть обязательств по
контрактам, заключенным в соответствии с письмом от 13 мая
1962 г., приходилась на 1963 г. В целом же объем
советских поставок составил в 1963 г. лишь около 30 млн.
руб., т.е. 5,8% от уровня 1959 г. На 1 января 1964 г. за
СССР оставались обязательства по оказанию
технического содействия КНР в строительстве 78
промышленных предприятий и других объектов, в том числе
66 объектов, предусмотренных соглашением от 19 июня
1961 г.
В начале 1964 г. Советский Союз предложил КНР
провести переговоры об уточнении объема и номенкла-
292

туры оборудования, которое китайская сторона хотела
бы получить из СССР сверх объема, предусмотренного
письмом от 13 мая 1962 г. Китайская сторона
отказалась вести переговоры, мотивируя свой отказ
«трудностями составления народнохозяйственного плана КНР».
Однако это не мешало ей расширять экономические
связи с капиталистическими странами. Из этих стран
она получала оборудование, в том числе для
предприятий нефтеперерабатывающей и химической
промышленности, по которым отсрочила на два года импорт
оборудования из СССР. В 1963 г. КНР заключила с
фирмами Англии, Дании, Италии, Голландии и Франции
контракты на поставки комплектного оборудования для
химических предприятий.
В противоположность этому наша страна твердо
придерживалась своих обязательств. В 1964 г. СССР
продолжал по ранее принятым соглашениям поставки в
Китай оборудования и материалов для 31 промышленного
объекта.
Одним из методов, при помощи которого китайские
организации срывали экономическое сотрудничество с
нашей страной, были намеренная затяжка и
фактическое блокирование контрактов, предусмотренных
соглашениями. Например, советские организации еще в
декабре 1963 г. вручили представителям КНР контракт
на поставку станции управления к прокатному стану
для Тайюаньского металлургического завода.
Китайские представители с явно провокационными
намерениями высказали по нему около 100 различных
замечаний, из которых при совместном рассмотрении обеими
сторонами свыше 90% были признаны
необоснованными, а остальные касались мелочей. Но и после этого
контракт не был подписан. Протянув еще четыре
месяца, китайские организации в мае 1964 г. предъявили
новые необоснованные претензии.
Такой же прием применила китайская сторона в
1964 г. в отношении контракта на поставку
электрооборудования для прокатного стана Баотоуского
металлургического комбината, врученного советскими
представителями в декабре 1963 г. На этот раз китайским
организациям понадобилось пять месяцев, чтобы
сформулировать надуманные односторонние требования.
В результате заключение контракта оказалось под
угрозой срыва.
293

Умышленно свертывая экономические связи с
Советским Союзом, руководство КПК продолжало
клеветническую кампанию против нашей страны, всячески
принижая значение советской помощи. В письме в адрес
ЦК КПСС от 29 февраля 1964 г. оно пыталось свести
советско-китайское экономическое сотрудничество
только к торговле, которая якобы велась на невыгодных
для КНР условиях.
В стремлении дискредитировать советско-китайское
экономическое сотрудничество маоисты не
останавливались перед прямыми подлогами. В апреле 1964 г. они,
например, демонстрировали на Уханьском заводе
представителям дипломатического корпуса умышленно
демонтированный советский станок, уверяя
присутствующих, что станок поставлен негодным и не может быть
использован в работе. Когда же представитель
советских внешнеэкономических организаций в Пекине
выразил желание поехать на завод,чтобы разобраться на
месте, китайские власти, зная, что их уличат во лжи, не
дали разрешения на эту поездку. В другом случае
пекинские мастера антисоветской пропаганды показали
иностранцам недалеко от Ухани два десятка
пришедших в негодность паровозов советского производства,
«пояснив», что паровозы якобы были проданы
Советским Союзом без запасных частей, с дефектами, причем
по очень дорогой цене. В мае 1964 г. министр
иностранных дел КНР в беседе с норвежским, голландским и
западногерманским корреспондентами буржуазных
газет клеветнически заявил, что Советский Союз «грабил»
Китай, «продавая ему оборудование и машины по
ценам, вдвое превышающим мировые».
Китайская сторона продолжала принимать меры к
сокращению научно-технического сотрудничества с
Советским Союзом. В 1963 г. советская сторона
предложила включить в проект протокола очередной сессии
советско-китайской комиссии по научно-техническому
сотрудничеству 172 темы, по которым имелось в виду
передать КНР техническую документацию. Однако
китайские представители (сначала ссылаясь на
недостаток времени для согласования этого вопроса со своими
организациями, а затем вообще без всякой
мотивировки) отклонили большинство из них, и в протоколе
осталась лишь 51 тема. В январе 1964 г. китайская сторона
снова без какой-либо мотивировки сняла с рассмотре-
294

НИй 80% своих заявбк, хотя Половина из них уже
получила положительное решение советских организаций.
Стремление китайской стороны к максимальному
сокращению научно-технических связей с СССР нашло свое
подтверждение и в том, что если к сессии 1963 г. она
сделала 380 заявок по новым темам, то к сессии
1964 г. —лишь 12.
Свертывание научно-технических связей с Советским
Союзом наносило серьезный ущерб развитию науки и
техники в Китайской Народной Республике. Однако
пекинские лидеры не хотели считаться с этим. Интересы
научно-технического прогресса в Китае они" сознательно
приносили в жертву своим антисоветским целям.
Советско-китайский товарооборот в 1962 г. упал по
сравнению с 1961 г. еще на 18%. КНР уменьшила
закупки советских нефтепродуктов более чем на 1 млн. г,
машин и оборудования — на 73 млн. руб., сократила
поставки в СССР олова на 2,5 тыс. г, вольфрамового
концентрата — на 5,3 тыс. г, хлопка — на 3,1 тыс. г и
ряда других товаров.
Объем товарооборота между СССР и КНР в 1963 г.
сократился по сравнению с 1962 г. на 20% (до 540 млн.
руб.) показался примерно на уровне 1950 г. Удельный
вес СССР во внешней торговле КНР снизился до 23%
против 29% в 1962 г. и 50% в 1959 г.
Весной 1964 г. в Пекине состоялись переговоры о
советско-китайском товарообороте на текущий год. Они
проходили в обстановке трудностей, искусственно
создаваемых китайской стороной. Представители КНР
отказывались продать Советскому Союзу товары, в которых
он заинтересован и которые на протяжении многих лет
были традиционными статьями китайского экспорта в
СССР. Например, поставки олова в 1964 г. сократились
до 1 тыс. т против 22 тыс. т в 1957 г., а поставки
цинкового, бериллиевого и сподуменового концентратов
были полностью прекращены. В то же время китайская
сторона усиленно навязывала советской делегации
товары, в которых Советский Союз не был заинтересован
и которые КНР не могла сбыть в других странах.
Как уже отмечалось, с 1961 г. наша страна,
учитывая трудное экономическое положение КНР,
отказалась от закупок продовольствия. Однако китайские
представители на торговых переговорах в 1964 г. с
особой настойчивостью добивались согласия Советского
205

Союза на экспорт продовольствия из КНР. Нри этом
они не останавливались перед грубым давлением и
шантажом, утверждая, что отказ СССР от этих закупок
будет означать, что советская сторона берет на себя
ответственность за сокращение торговли между нашими
странами, угрожали срывом переговоров.
Провокационный характер этих действий вскоре обнаружился
открыто. Пекинская пропаганда стала распространять у
себя в стране и за рубежом измышления, будто КНР
экспортирует в СССР «сотни тысяч тонн
мясопродуктов», хотя в действительности в 1964 г. из КНР в
Советский Союз было поставлено немногим более 40 тыс. г
мясопродуктов, включая консервы.
Вместе с этим китайская сторона сократила в 1964 г.
закупку в СССР ряда товаров советского
традиционного экспорта в Китай. Разумеется, все это привело
к дальнейшему сокращению товарооборота между
СССР и КНР. Объем советско-китайской торговли
в 1964 г. на 25% сократился по сравнению с 1963 г. Это
означало дальнейшее снижение удельного веса СССР
во внешней торговле КНР; в 1964 г. он составил около
15% против 23% в 1963 г.
В течение 1962—1964 гг. Советский Союз
неоднократно выражал готовность возобновить координацию
выступлений наших двух стран на капиталистических
рынках, но это не было встречено с пониманием в
Пекине. Не поддержало правительство КНР и советскую
инициативу о налаживании обмена опытом экономического
строительства. Оно, в частности, отклонило
предложение организовать в КНР по случаю 45-й годовщины
Октября выставку достижений народного хозяйства
СССР и аналогичную китайскую выставку в
Советском Союзе по случаю 15-й годовщины образования
КНР.
Подобным же образом складывалось и культурное
сотрудничество между СССР и КНР. В 1962 г. его
объем был примерно на 30% ниже уровня 1961 г.
Китайская сторона всячески принижала политическую
значимость советских мероприятий. Так, во время
переговоров в 1962 г. она не приняла предложение советской
стороны организовать в КНР выставку политического
плаката, посвященную В. И. Ленину, упорно настаивая
заменить ее выставкой игрушек.
Китайская сторона не ответила взаимностью на
296

предложения советских организаций о расширении
книгообмена. Объединение «Международная книга»
предложило около 20 тыс. названий советских книг и более
1300 названий газет и журналов, представило
подробные тематические планы выпуска литературы нашими
ведущими издательствами. Советский Союз в 2,5 раза
(по сравнению с 1961 г.) увеличил импорт китайской
печатной продукции.
Китайские же организации сократили заказы на
советские издания, особенно на
общественно-политическую, художественную и детскую литературу. Почти
вдвое по сравнению с 1961 г. уменьшились закупки
в СССР произведений основоположников
марксизма-ленинизма и на 7з — социально-экономической и
общественно-политической литературы. В суммарном
выражении экспорт в Китай советских книг, грампластинок и
почтовых марок снизился по сравнению с 1961 г.
на 20%.
По инициативе Пекина свертывались связи по линии
общественных организаций. С особым упорством
противники советско-китайской дружбы стремились
помешать общению молодежи двух стран. Так, если в 1958—
1959 гг. в СССР побывало 18 китайских молодежных
делегаций, а в Китае—15 делегаций советской
молодежи, то в 1962 г. в СССР выезжала лишь одна
китайская делегация (на XIV съезд ВЛКСМ), а в Китай не
было приглашено ни одной советской делегации. ЦК
ВЛКСМ даже не получил ответа на приглашение
направить в 1962 г. в Советский Союз делегации
комсомола Китая для ознакомления с опытом работы ВЛКСМ
на ударных комсомольских стройках, с практикой
идейно-воспитательной работы советского комсомола,
делегацию работников молодежной печати, группу ки^
тайских пионеров на отдых в Приморский пионерский
лагерь.
К осуществлению националистического,
антисоветского курса лидеры КПК стали широко привлекать
деятелей культуры КНР. От писателей и артистов,
художников и музыкантов они требовали «усилить борьбу
против советского ревизионизма». На второй
расширенной сессии Всекитайского комитета Ассоциации
работников литературы и искусства Китая перед всеми
работниками литературы и искусства была поставлена
задача «принять активное участие в классовой борьбе
297

внутри и вне страны»1. Реализация таких установок
привела к дальнейшему сокращению культурных связей
между КНР и СССР.
В ходе переговоров в Пекине в феврале 1963 г.
советская сторона предложила проект нового годового
плана, по которому объем культурного сотрудничества
был примерно в 2 раза больше, чем предусматривалось
китайским проектом. Однако наши предложения не
были приняты. В результате план культурного
сотрудничества на 1963 г. включал всего 14 мероприятий против
50 в плане 1962 г. Обмен представителями культуры
сократился в 4 раза.
К 1963 г. китайские организации в одностороннем
порядке свернули связи между советскими и
китайскими учреждениями культуры, библиотеками, учебными
заведениями и т. п.
С осени 1963 г. обучавшиеся в Советском Союзе
китайские студенты и аспиранты стали организовывать по
указанию Пекина политические дискуссии на лекциях
по общественным дисциплинам, а когда им был дан
отпор, они, получив новые инструкции, отказались
посещать лекции и сдавать экзамены по
марксизму-ленинизму и другим общественным дисциплинам.
13 мая 1964 г. посольство КНР в Москве сделало
официальное заявление Министерству иностранных дел
СССР, в котором, возводя клевету на учебные
программы советских вузов и советских преподавателей,
поставило вопрос о необязательном для китайских студентов
посещении занятий и сдаче экзаменов по
общественно-политическим дисциплинам. Тем самым китайская
сторона нарушила советско-китайское соглашение от
9 августа 1952 г., по которому на китайских учащихся
распространялись «все правила, установленные для
студентов и аспирантов соответствующих учебных
заведений СССР».
Китайские организации отказывались участвовать
в научных конференциях, симпозиумах, совещаниях,
проводимых в Советском Союзе. В 1963 г. Академия
наук СССР направила китайским ученым 23
приглашения, однако они приняли участие в работе лишь восьми
конференций и совещаний, а от остальных приглашений
отказались под предлогом «занятости текущей рабо-
1 «Ээньибао», 1963, № 6.
?99

той». Вместе с тем китайская сторона упорно
уклонялась приглашать советских ученых на подобные же
мероприятия, проводившиеся в КНР.
Уже в тот период предпринимались попытки
использовать культурные связи для того, чтобы подорвать
морально-политическое единство советского народа,
навязать деятелям культуры и искусства нашей страны,
членам советских делегаций, посещавших Китай,
антимарксистские взгляды, распространять злобные
клеветнические измышления о КПСС, ее внешней и
внутренней политике.
Вызывающий характер носили, например,
провокации на экспонировавшейся в Пекине в ноябре —
декабре 1963 г. советской фотовыставке «Семилетка в
действии». Злобствующими антисоветчиками в книге
отзывов был сделан ряд грубых клеветнических записей, в
которых наша страна сравнивалась с гитлеровской
Германией и т. п. Несмотря на протесты советских
работников, обслуживавших выставку, официальный
китайский представитель заявил, что «в таких записях нет
ничего особенного», и отказался изъять их из книги
отзывов.
В ходе переговоров о культурном сотрудничестве на
1964 г. китайская сторона отвергла предложенные
советскими организациями мероприятия,
способствующие углублению культурных связей между двумя
странами, повышению их эффективности. Она ответила
отказом на предложения обменяться работниками
советских и китайских высших учебных заведений, научно-
исследовательских медицинских институтов, учрежден
ний культуры и искусства. Китайская сторона также не
дала согласия на обмен преподавателями и
специалистами высшей школы, просвещения и здравоохранения
для чтения лекций, проведения научных исследований
и т. п., обмен делегациями на премьеры
художественных фильмов, на взаимные поездки солистов,
композиторов, организацию фотовыставок о высшей школе и
архитектуре. Отклоняя советские предложения,
китайские представители отказывались мотивировать такой
курс.
Вместе с тем китайские власти в тот период еще
не хотели полностью свертывать советско-китайские
культурные связи, рассчитывая использовать их для
идеологических диверсий против нашей партии. Пре-
299

следуя корыстные цели, они согласились Даже
увеличить план культурного сотрудничества с Советским
Союзом в 1964 г. Последующие действия китайской
стороны в полной мере выявили замыслы маоистов.
Усиление пекинскими лидерами
антисоветской деятельности
на международной арене
Важнейшей составной частью антисоветского курса
лидеров КПК была борьба против нашей партии и
страны на международной арене.
Антисоветской пропагандой за рубежом активно
занимались раскольнические группировки, созданные
Пекином в различных странах. Формируя эти
группировки, маоисты не останавливались перед клеветой,
подкупами, шантажом в отношении неустойчивых элементов.
Они охотно зачисляли в ряды «борцов против
современного ревизионизма» любых политических проходимцев,
лишь бы последние выступали против КПСС и других
марксистско-ленинских партий. Вот почему в составе
прокитайских группировок оказались троцкисты,
анархисты, политические авантюристы, морально
разложившиеся люди, лица, сотрудничающие с полицией и
империалистической разведкой.
В поисках союзников для борьбы против СССР
маоисты вступили в контакт даже с белогвардейской
эмиграцией.
Так, китайские представители установили тесные
связи с украинскими националистами в Канаде, закупили
у них в 1963—1964 гг. большую партию антисоветской
литературы. В свою очередь белогвардейское отребье,
почуяв в маоистах собратьев по духу и антисоветским
провокациям, протянуло им свою грязную руку.
Например, эмигрантская газетенка «Вильне слово»,
издававшаяся в Канаде, выступила летом 1964 г. с призывом
«активно встать на сторону маоистского Китая, против
коммунистической Москвы» и предложила украинским
националистам объединиться с маоистами для
«совместной борьбы против общего врага».
Столь же полное совпадение идеологических позиций
обнаружилось у маоистов и с троцкистами из «IV
Интернационала», которые даже обратились к ЦК КПК с
открытым письмом, где прямо заявили: «IV Интерна-
300

ционал, со дня своего основания ведущий., борьбу с
идеями, против которых вы сегодня выступаете, стоит
на вашей стороне... Международный секретариат IV
Интернационала приветствует эту дискуссию, начатую
вами во всем коммунистическом движении. Он призывает
вас развивать ее»1.
Враждебный Советскому Союзу внешнеполитический
курс КНР отчетливо проявился в раскольнических
действиях маоистов в развивающихся странах, в частности
в предпринятых Пекином в 1964 г. попытках
воспрепятствовать участию СССР во Второй афро-азиатской
конференции на уровне глав государств и правительств.
Националистическое руководство КПК уже задолго
до этого взяло курс на подрыв отношений между
Советским Союзом и странами Азии, Африки и Латинской
Америки. В декабре 1961 г. на сессии исполкома
Организации солидарности народов Азии и Африки
китайский представитель заявил: проявлять инициативу по
созыву конференции солидарности и вести ее подготовку
«могут только антиимпериалистические народные
организации Азии, Африки и Латинской Америки, а не
организации других районов». Он потребовал, чтобы
Советский Союз не посылал своих делегатов на
конференцию.
На подготовительном совещании конференции
журналистов стран Азии и Африки в 1962 г. в Джакарте
китайская делегация выступила против полноправного
участия в конференции представителей среднеазиатских
республик Советского Союза. Аналогичную позицию
заняли маоисты и на других международных
конференциях, в частности на 9-й Всемирной конференции за
запрещение атомного и водородного оружия (Хиросима,
август 1963 г.), на сессии исполкома Организации
афроазиатской солидарности (Никозия, сентябрь 1963 г.).
На IV сессии Организации экономического
сотрудничества стран Азии и Африки (Карачи, декабрь 1963 г.)
представители КНР выступили против приема в
организацию Узбекистана. На конференции афро-азиатской
солидарности в Моши (1963 г.) глава китайской
делегации в беседе с советскими представителями
откровенно заявил: «Мы сожалеем, что вы вообще сюда
приехали, для чего вы тут нужны, это — оскорбление движе-
1 «Правда», 14 июля 1963 г.
301

нию солидарности афро-азиатских стран... Действуйте
как угодно, но мы будем против вас». Китайские
делегаты внушали представителям стран Азии и Африки,
что, поскольку русские, чехи, поляки — белые, «на них
положиться нельзя», что они-де «всегда сговорятся с
американцами — белыми», что народы Азии и Африки
имеют особые интересы и должны создавать свои
обособленные объединения1.
Добиваясь привлечения на свою сторону
представителей развивающихся стран в международных
демократических организациях, лидеры КПК широко прибегали
ко всякого рода беспринципным сделкам. Один из
участников VI сессии Совета движения афро-азиатской
солидарности (Алжир, март 1964 г.) рассказал, что
китайская делегация обещала ему крупную сумму денег,
если он проголосует вместе с ней. Когда же он спросил,
по какому вопросу надо «разделять» китайскую точку
зрения, последовал ответ: «Это вам не нужно знать,
просто голосуйте вместе с нами»2.
В апреле 1964 г. в Джакарте представители 22
государств Азии и Африки обсуждали вопрос о подготовке
Второй афро-азиатской конференции на уровне глав
государств и правительств. Делегаты Индии и Цейлона
предложили, чтобы СССР, неизменно оказывающий
огромную помощь афро-азиатским народам, обязательно
принял участие в конференции. Однако эта инициатива
вызвала категорическое возражение китайской
делегации. Она пригрозила покинуть Джакарту, если Индия и
Цейлон не снимут своего предложения.
Стремясь «отлучить» Советский Союз от азиатских
и африканских государств, китайские руководители
дошли до абсурдных утверждений о том, что СССР... не
является азиатской страной. В Заявлении от 5 мая
1964 г. Советское правительство напомнило пекинским
лидерам, что на долю Советского Союза приходится
примерно 40% территории Азии, что Азиатская часть
СССР почти вдвое превышает территорию всего Китая,
более того, на просторах Азиатской части СССР могли
бы уместиться такие крупные страны Азии, как Китай,
1 См. «За сплоченность международного коммунистического
движения», стр. 198—199.
2 См. М. С. Капица. Левее здравого смысла (о внешней
политике группы Мао). М., 1968, стр. 99.
302

Индия, Индонезия, Пакистан, Бирма и Япония, вместе
взятые1.
Дело, однако, заключалось не в незнании китайскими
националистами географии. Отрицание очевидных
фактов понадобилось маоистам для того, чтобы вызвать
отчужденность между Советским Союзом и
афро-азиатскими странами. Проводя линию на разъединение
государств и народов, отстаивающих дело мира и
национальной независимости, националисты в КПК все чаще
стали выдвигать на передний план расовый признак,
придавая ему решающую роль в определении общности
политических интересов и возможности совместных
действий на международной арене. Под предлогом расовой
близости маоисты протаскивали мысль, будто люди
разного цвета кожи не могут понять друг друга и
действовать рука об руку, даже если у них общие цели и одни
и те же противники. Более того, они исподволь
прививали подозрительность ко многим народам
социалистических стран только потому, что они, дескать, белые.
С целью помешать участию СССР во Второй
конференции афро-азиатской солидарности специальные
китайские эмиссары совершили ряд поездок по странам
Азии и Африки, в ходе которых они всячески
обрабатывали афро-азиатских деятелей в антисоветском плане.
Когда же руководство КНР убедилось, что большинство
стран не поддерживает его точку зрения, оно пошло на
срыв конференции, продемонстрировав тем самым
полное пренебрежение интересами народов Азии и Африки,
готовность пойти на любые действия, лишь бы навязать
этим народам свою волю.
Пекинские лидеры пытались подорвать
экономические связи СССР со странами Азии, Африки и
Латинской Америки, извратить и опорочить характер
советской помощи этим странам, заявляя, что она
«наносит ущерб их экономическим и политическим
интересам»2.
Все факты позволяют сделать вывод, что позиция
китайских лидеров по вопросу об участии СССР во
Второй афро-азиатской конференции явилась лишь
выражением их общего антисоветского курса на
международной арене.
1 См. «Правда», 5 мая 1964 г.
* «Жэньминь жибао», 22.Х.1963.
303

Попытки Пекина обострить отношения между СССР
и развивающимися странами оказались бесплодными.
Авторитет Советского государства, нашей партии среди
народов Азии, Африки и Латинской Америки неуклонно
возрастал, ибо он неизменно подкреплялся
практическими делами. Президент Объединенной Арабской
Республики 24 мая 1964 г. говорил по этому поводу: «Я
особенно хочу отметить влияние Советского Союза на
национальное революционное движение и борьбу против
империализма и отсталости, которые развернулись и
бушуют в Азии, Африке и Латинской Америке. Советский
Союз за этот период стал эффективной силой,
способствующей борьбе с империалистическим гнетом. И он
оказывает помощь народам, борющимся против
происков империалистов, помогает им активно выступать за
освобождение от колониального гнета, вселяет в них
уверенность, что они не одиноки в своей борьбе».
В то же время именно китайские руководители
своими практическими действиями в отношении
развивающихся стран разоблачили себя как беспринципных
политиканов, готовых пойти на сделку с силами самой
крайней реакции ради достижения своих
великодержавно-шовинистических целей. Так, например,
провозглашая лозунги борьбы за освобождение угнетенных
народов, Пекин упорно поддерживал торговые связи с
Южно-Африканской Республикой, представляющей
собой наиболее отвратительный образец колониалистско-
го и расистского режима. За период с 1961 по 1963 г.
торговля между КНР и ЮАР увеличилась в 10 раз1.
Осуждение раскольнического курса
руководства КПК
коммунистическими и рабочими
партиями
Поворот руководства КПК от политики
китайско-советской дружбы к развертыванию открытой борьбы против
КПСС и Советского Союза сопровождался коренной
переориентацией всей внешней политики Китайской
Народной Республики. В процессе этой переориентации с
каждым днем все больше углублялся разрыв КНР с
революционными силами и все теснее становилось ее сбли-
1 См. «Маоизм глазами коммунистов», стр. 160.
304

жение с проимпериалисгическими силами на
международной арене.
Раскольнический курс пекинских лидеров вызывал
растущее возмущение в странах социалистического
содружества, в рядах международного
коммунистической/ движения и борцов за национальное
освобождение, со стороны прогрессивной общественности во всем
мире.
Безоговорочное осуждение этот враждебный делу
мира и социализма курс получил в решениях и
документах коммунистических партий социалистических стран.
Центральный Комитет Компартии Чехословакии в
заявлении от 21 июля 1963 г. подчеркивал, что действия
руководства КПК в отношении мировой социалистической
системы нельзя назвать иначе, как раскольнические и
авантюристические. Эти действия, указывал ЦККПЧ,
причинили немалый ущерб экономике социалистических
стран, в том числе народному хозяйству Чехословакии.
Позднее, 12 апреля 1964 г., в новом заявлении ЦК
Компартии Чехословакии отмечал: «Руководящие деятели
Коммунистической партии Китая, ослепленные манией
величия, потеряли рассудок и не останавливаются ни
перед чем. Они несут всю ответственность за
ослабление единства и раскол международного
коммунистического движения».
Пленум Центрального Комитета Монгольской
народно-революционной партии в постановлении, принятом
22 декабря 1963 г., констатировал, что в последние годы
руководители КПК открыто развернули наступление
против генеральной линии мирового коммунистического
движения, совместно разработанной
марксистско-ленинскими партиями и изложенной в Декларации 1957 г. и
Заявлении 1960 г. 12 июня 1964 г. ЦКМНРП направил
ЦК КПК письмо, в котором подчеркнул, что раскольни-,
ческая, подрывная деятельность китайских лидеров
наносит огромный вред единству социалистического
содружества и мирового коммунистического движения,
отвлекает внимание и силы коммунистов и рабочего
класса от борьбы против империализма, создает новые
трудности для достижения победы социалистических и
национально-освободительных революций в различных
странах. ЦК МНРП с тревогой писал о том, что
реакционный курс руководства КПК не только тормозит
дело социалистического строительства в Китае, но при
20-423
305

определенных условиях может создать серьезную
угрозу революционным завоеваниям китайского народа.
Центральный Комитет Социалистической единой
партии Германии в Заявлении от 23 апреля 1964 г.
отмечал, что обработка китайского населения в злостном,
антисоветском духе находится в глубочайшем
противоречии с пролетарским интернационализмом.
21 марта 1964 г. Пленум ЦК Болгарской
коммунистической партии указал на то, что Мао Цзэдун и его
группа перенесли идеологические разногласия на
межгосударственные отношения с социалистическими
странами, что по вине китайской стороны резко сократилось
сотрудничество между КНР и другими государствами
социалистического содружества.
О пагубности раскольнического курса китайских
лидеров в отношении социалистических стран, а также
об их попытках вмешиваться во внутренние дела
государств — участников СЭВ с возмущением говорилось
в решении ЦК Венгерской социалистической рабочей
партии, опубликованном 3 апреля 1964 г.
Суровой, непримиримой критике была подвергнута
политика руководства КПК на состоявшемся в июне
1964 г. IV съезде Польской объединенной рабочей
партии. В Отчетном докладе ЦК ПОРП отмечалось: «Все
поведение КПК свидетельствует о том, что она начала
спор с другими партиями и выдвинула свою
обособленную платформу не для того, чтобы дойти до правды и
добиться согласованной позиции всех партий, а для
того, чтобы привести к расколу... Руководители КПК
предприняли попытку сколотить собственную, обособленную
от социалистического лагеря группировку государств,
складывающуюся из некоторых социалистических и
некоторых несоциалистических государств Азии и
Африки».
Столь же решительно осудили отход лидеров КПК
от позиций марксизма-ленинизма, пролетарского
интернационализма коммунистические партии других стран.
Политбюро Французской компартии, обсудив в июле
1963 г. положение в международном коммунистическом
движении, пришло к выводу, что теоретические взгляды
лидеров КПК, а также их практическая деятельность
находятся в полном противоречии с генеральной линией
мирового коммунистического движения. «Позиция
китайских руководителей в отношении политики, проводи-
300

Мой нашей партией и другими братскими партиями,—
говорилось в Заявлении Политбюро ФКП,—по существу
свидетельствует о том, что они игнорируют вклад
рабочего класса, коммунистических партий
капиталистических стран в единое дело всемирного революционного
движения и пренебрегают им»1.
Генеральный секретарь ЦК Коммунистической
партии Чили Луис Корвалан писал: «Вся их (лидеров
КПК.—Авт.) деятельность по распространению
лживых концепций, осуществляемая помимо и против воли
центральных комитетов коммунистических партий и
правительств социалистических стран, представляет
собой открытое попрание норм взаимоуважения и
товарищества, которыми определяются отношения между
партиями и между социалистическими государствами»2.
Лидеры КПК не прислушались к голосу тех, кто,
руководствуясь интересами мира и социализма,
выступал против их раскольнического, подрывного курса. Все
более подчиняя партию и страну своей власти, маои-
сты продолжали идти прежним путем.
1 «Правда», 23 июля 1963 г.
2 «Правда», 6 сентября 1963 г.
20*

Глава седьмая
СОВЕТСКО-КИТАЙСКИЕ
ОТНОШЕНИЯ
НАКАНУНЕ «КУЛЬТУРНОЙ
РЕВОЛЮЦИИ»
Важное место в истории советско-китайских отношений
в 60-е годы занимает сравнительно короткий период—
с октября 1964 до августа 1966 г.
Обстановка в самом Китае в это время
характеризовалась резким обострением противоречий, которые,
длительное время развиваясь в скрытой форме, осенью
1966 г. в полной мере проявились в так называемой
культурной революции. В основе политического кризиса,
охватившего все сферы жизни китайского общества,
лежало возрастающее противоречие между
антисоциалистическим курсом внешней и внутренней политики
правящей группы в КПК и интересами развития
Китайской Народной Республики по пути социализма. В
рассматриваемый период маоисты и те силы, на которые
они опирались, еще не могли вступить в открытый бой
со своими противниками. Больше того, они временами
были вынуждены считаться с оппозицией, а порой и
отступать, выжидая подходящего момента для перехода
в решительную контратаку. Борьба различных сил в
китайском руководстве накладывала отпечаток на
обстановку в КНР, приводила к своеобразным зигзагам в ее
внутренней и внешней политике.
Однако в целом все более сильное влияние на
развитие советско-китайских отношений стала оказывать
группа националистов в КПК. В условиях вопиющих
нарушений социалистической демократии, полного разрыва
с ленинскими нормами партийной жизни китайские
коммунисты не смогли успешно противостоять грубому
нажиму маоистского руководства, прибегнувшего к
физической расправе с инакомыслящими. Маоистам удалось
продолжить и даже закрепить курс на открытую
политическую борьбу против Советского Союза, что явилось
важным условием подготовки «культурной революции».
308

Антисоветизм стал важнейшей составной частью ее
политической программы.
Что касается Советского Союза, то рассматриваемый
период отмечен дальнейшей активизацией борьбы нашей
партии за возвращение КНР на путь дружбы и
сотрудничества со всеми социалистическими странами, на
позиции пролетарского интернационализма. Центральный
Комитет КПСС добивался решения этой задачи с
присущей ему ленинской последовательностью и
принципиальностью, руководствуясь коренными интересами
советского и китайского народов, интересами мирового
коммунистического и национально-освободительного
движения.
После октябрьского (1964 г.) Пленума ЦК КПСС
наша партия осуществила целый ряд мер, направленных
на укрепление отношений Советского Союза с братскими
социалистическими странами, сплочение мирового
коммунистического движения, упрочение единства всех
революционных сил в антиимпериалистической борьбе.
Сразу же после Пленума ЦК КПСС информировал
братские партии о его решениях, разъяснил линию
нашей партии в вопросах внутренней и внешней политики
Советского Союза. С этой целью во второй половине
октября— первой половине ноября 1964 г. были проведены
встречи с партийно-правительственными делегациями
Болгарии, Венгрии, Германской Демократической
Республики, Демократической Республики Вьетнам,
Корейской Народно-Демократической Республики, Кубы,
Монголии, Польши, Румынии, Чехословакии, Югославии.
В ходе бесед ЦК КПСС подтвердил незыблемость
генеральной линии нашей партии, разработанной съездами
КПСС и закрепленной в партийной Программе,
высказал свои соображения, направленные на дальнейшее
укрепление единства и сплоченности социалистического
содружества.
Эти встречи способствовали уточнению позиций
братских партий в вопросах, представляющих для них
взаимный интерес, послужили стимулом к активизации
общих усилий в решении важных актуальных проблем,
к укреплению единства.
ЦК КПСС во всей своей деятельности исходит из
принципа последовательного сочетания национальных
интересов каждой социалистической страны с общими
интересами мировой социалистической системы и всего
309

коммунистического Движения, подлинного равноправия
во взаимоотношениях со всеми странами — большими и
малыми. Проводя принципиальную и гибкую политику,
наша партия добивалась, с одной стороны,
практического единства действий, координации политики стран
социализма в тех вопросах, которые затрагивают
коренные интересы мирового коммунизма; с другой —
обеспечения простора для самостоятельности, независимости
каждой из стран социализма, учета их особенностей и
специфических интересов.
Не менее важной стороной международной
деятельности Коммунистической партии Советского Союза были
ее усилия по укреплению единства и сплоченности
мирового коммунистического и рабочего движения на базе
марксизма-ленинизма и пролетарского
интернационализма, на основе генеральной линии, коллективно
разработанной братскими партиями на московских
совещаниях 1957 и 1960 гг. ЦК КПСС настойчиво добивался,
чтобы и при наличии особых позиций некоторых партий
по идеологическим вопросам все партии выступали
единым фронтом в борьбе с империализмом, ибо именно
в ходе практической борьбы, в совместных действиях
против общего врага быстрее всего может быть
достигнуто укрепление единства международного
коммунистического и рабочего движения.
ЦК КПСС регулярно проводил встречи с
представителями братских партий, во время которых всесторонне
обсуждалось положение в международном
коммунистическом и рабочем движении, происходил обмен
мнениями о наиболее эффективных путях преодоления
существующих трудностей.
Советско-китайские переговоры
в ноябре 1964 г.
После октябрьского Пленума ЦК КПСС предпринял ряд
новых важных шагов, рассчитанных на то, чтобы создать
обстановку, благоприятствующую нормализации
отношений между КПСС и КПК, между Советским Союзом
и Китайской Народной Республикой. ЦК КПСС
исходил из того, что и при наличии идеологических
разногласий необходимо добиваться единства практических
действий, прежде всего в борьбе с империализмом,
развивать связи по межгосударственной линии. КПСС, под-
310

держанная другими марксистско-ленинскими партиями,
в одностороннем порядке прекратила критику в печати
взглядов и действий китайских руководителей, что
открывало перспективы для возобновления
непосредственных контактов между ЦК КПСС и ЦК КПК.
Однако это по-прежнему не устраивало
руководителей КПК. Они попытались оказать давление на КПСС,
чтобы вынудить ее отказаться от своих принципиальных
позиций, от генеральной линии мирового
коммунистического движения. Примечателен такой факт: в тот день,
когда ЦК КПК получил информацию о решениях
октябрьского Пленума ЦК КПСС, в Китае был
осуществлен первый взрыв атомной бомбы. Тем самым Пекин
как бы давал понять, что свои отношения с Советским
Союзом он намерен строить с «позиции силы».
Проведение в КНР испытаний атомной бомбы было
использовано для дальнейшего разжигания
националистических настроений среди китайского населения. Если
незадолго до этого пекинская пропаганда стремилась
всячески обосновать тезис о том, что ядерное оружие —
это всего лишь «бумажный тигр», то теперь она в
хвастливых тонах стала заявлять о резко возросшем
могуществе Китая, об усилении его влияния на ход
мировых событий.
Китайская печать открыто призывала КПК усилить
борьбу за завоевание роли гегемона в мировом
коммунистическом движении. 17 октября 1964 г. «Жэньминь
жибао» писала, что для КПК настал момент поднять
знамя революции на «недосягаемую высоту». В том же
номере газета поместила стихотворение одного из
апологетов культа Мао Цзэдуна, президента Академии
наук КНР Го Можо, который восклицал: «Во всем
мире будут Яньани, во всем мире будут яньаньские
пещеры... Пусть всегда ветер с Востока одолевает ветер
с Запада!»
По тактическим соображениям в первые дни после
октябрьского Пленума ЦК КПСС лидеры КПК
несколько приглушили свои антисоветские выступления в
наиболее грубых формах. Китайская пропаганда в течение
некоторого, весьма короткого времени в нападках на
нашу партию и страну не называла КПСС и СССР
поименно, а прибегала к таким терминам, как
«современные ревизионисты», «одна великая держава» и т. п.
Однако не только одурманенному маоистами китайскому
911

населению, но и иностранцам было ясно, кого пекинские
лидеры имеют в виду под этими провокационными
ярлыками. Практически же китайские руководители ни на
минуту не прекращали антисоветской деятельности.
На собраниях, проводившихся во второй половине
октября среди китайского населения, говорилось о том,
что «новое советское руководство по-прежнему является
ревизионистским», что «нет изменений по существу, есть
видимость перемен». В гостиницах, аэропортах, на
вокзалах и в других общественных местах вновь стала
широко распространяться антисоветская литература,
припрятанная на время празднования 15-летия КНР.
Китайские внешнеторговые организации продолжали оптом
продавать антисоветскую литературу, издающуюся
в КНР на различных языках, иностранным буржуазным
фирмам на Гуанчжоуской ярмарке экспортных товаров.
В китайской периодической печати фактически ни на
один день не прекращалась публикация антисоветских
материалов.
Продолжалась антисоветская деятельность
китайских дипломатических представительств за рубежом.
Представительства КНР в Праге, Люксембурге, Женеве,
Бомако, как и прежде, распространяли литературу,
враждебную нашей стране. Антисоветские издания по-
прежнему рассылались из Пекина в ФРГ, Францию и
другие страны.
В целях антисоветской пропаганды, как и раньше,
использовались газеты и журналы, издававшиеся за
рубежом пропекинскими группами. Так, в издававшемся
в Греции на китайские деньги журнале «Возрождение»
(его первый номер вышел в начале ноября 1964 г.) были
опубликованы статьи, содержащие злобные
антисоветские выпады. Активную антисоветскую кампанию вела
в Бирме пропекинская газета «Люду». Радио КНР
продолжало антисоветские передачи на ряде иностранных
языков, в частности на африканские страны.
Представители КНР на заседаниях руководящих
органов Всемирной федерации профсоюзов и
Международной демократической федерации женщин,
состоявшихся вскоре после октябрьского Пленума ЦК КПСС,
прозрачно маскируя свои клеветнические антисоветские
выпады, вели речь о «внешнеполитическом курсе одного
государства, политика руководства которого потерпела
банкротство», о «капитулянтской линии одной великой
312

сТранУ», о тоМ, что заключение Московского договдра
о запрещении ядерных испытаний в трех средах
«является великим обманом», при помощи которого державы,
обладающие ядерным оружием, хотят «обеспечить свою
монополию и связать по рукам и ногам все страны и
народы, борющиеся за мир», и т. п.
Несмотря на неблаговидные маневры Пекина, ЦК
КПСС и Советское правительство пригласили партийно-
правительственную делегацию КНР на празднование
47-й годовщины Великой Октябрьской социалистической
революции, чтобы использовать возможность контактов
на высоком уровне для поисков путей к нормализации
советско-китайских отношений.
5 ноября китайская делегация, возглавляемая Чжоу
Эньлаем, прибыла в Москву. В тот же день китайские
газеты поместили снимки взрыва атомной бомбы в КНР,
как бы еще раз напоминая о том, что руководство КПК
намерено в своих отношениях с Советским Союзом
исходить из позиции силы.
О планах, с которыми китайская делегация прибыла
в СССР, можно было судить также по характеру
мероприятий, проводившихся в Китае в дни празднования
47-й годовщины Октября. 6 ноября на торжественном
собрании в Пекине, посвященном этой дате, были
предприняты слабо прикрытые нападки на внутреннюю и
внешнюю политику КПСС. В передовой статье «Жэнь-
минь жибао» от 7 ноября содержались попытки
противопоставить советский народ руководству КПСС и
Советского государства, революционные традиции
трудящихся нашей страны — их созидательной деятельности
в нынешнее время.
В статье излагались особые взгляды руководства
КПК по проблемам современного мирового развития,
причем открыто заявлялось, что укрепление
сплоченности социалистического лагеря и международного
коммунистического движения нужно для осуществления так
называемой генеральной линии международного
коммунистического движения («25 пунктов»), выдвинутой
в письме ЦК КПК от 14 июня 1963 г. Авторы статьи
пытались снять с лидеров КПК ответственность за
ухудшение китайско-советских отношений.
Поведение китайской делегации в Москве полностью
раскрывало ее программу: путем прямого и грубого
нажима сбить КПСС с принципиальных позиции; с по-
313

МоЩью всяческих придирок и Шантажа Создать резерв
из «фактов» для обвинения КПСС в «недружественном»
отношении к КПК, провести под лозунгом «банкротства
современного ревизионизма» и «победы идей Мао Цзэ-
дуна» обработку прибывших в Москву руководителей
других братских партий и стран, посеять новые семена
раздора в социалистическом содружестве и мировом
коммунистическом движении.
С китайской стороны было выдвинуто наглое
требование, чтобы наша партия изменила свою политику,
основанную на решениях XX, XXI и XXII съездов,
Программе КПСС, документах московских совещаний 1957
и 1960 гг., и встала на позиции идей Мао Цзэдуна,
приняла в качестве теоретической основы «25 пунктов»
и т.д. Настаивая на пересмотре политики КПСС как
непременном условии нормализации
советско-китайских отношений, руководители КПК хотели не только
подчинить своему влиянию нашу партию, но и
расчистить путь для установления своего господства в
социалистическом содружестве и мировом коммунистическом
движении.
Естественно, что все эти попытки потерпели полный
провал, ибо политическая линия XX, XXI и XXII съездов
и Программы нашей партии выражает волю всей
партии, всего советского народа. Что же касается
советско-китайских отношений, то позиция КПСС всегда была
четкой и ясной: в интересах дела КПСС и КПК в
своих отношениях должны исходить из того, что их
объединяет, а не разъединяет; существо проблемы в том и
состоит, чтобы положить начало нормализации
положения при наличии разногласий. Наша партия
неоднократно подчеркивала, что необходимо создать условия
для спокойного и делового обсуждения принципиальных
спорных вопросов, а для этого нужно дать возможность
поработать времени, практике. В соответствии с этим
следовало прекратить открытую полемику, обсудить
вопрос о совместных шагах, которые могли бы
предпринять обе партии для укрепления
антиимпериалистического фронта, а также обменяться мнениями по
проблемам советско-китайских межгосударственных связей.
Лидеры КПК по-прежнему отказывались принять
предложение о прекращении открытой полемики.
Больше того, они заявили, что если КПСС будет следовать
своему курсу во внутренней и внешней политике, то
314

Пекин не прекратит политическую борьбу против нашей
партии. Категорически было отклонено и предложение
КПСС перевести полемику в рамки товарищеской
дискуссии.
Предлагая прекратить открытую полемику, ЦК
КПСС исходил отнюдь не из того, что нашей партии
нечего сказать в споре с лидерами КПК, ведь
ошибочность и порочность курса китайского руководства были
слишком очевидны. ЦК КПСС считал, что в
создавшихся условиях открытая полемика, особенно в тех
формах, в каких ее вела китайская сторона,
препятствует нормализации положения, наносит серьезный
ущерб мировому коммунистическому движению.
В беседах с китайскими представителями была
подробно разъяснена позиция ЦК КПСС относительно
созыва редакционной комиссии по подготовке
документов к предстоящему Международному совещанию
коммунистических и рабочих партий. Подчеркивалось, что
намеченную ранее дату созыва комиссии не следует
считать окончательной и безусловной и что ЦК КПСС
готов обсудить с КПК и другими братскими партиями
вопрос о сроках созыва комиссии, ее составе, формах и
методах работы. ЦК КПСС предложил разделить
работу комиссии на несколько этапов: сначала обменяться
мнениями о характере документов Совещания, о
методах консультаций и других вопросах, связанных с
подготовкой будущего Совещания; затем представители
партий могли бы разъехаться, посоветоваться со своим
руководством, после чего собраться еще раз и
договориться о дальнейших действиях.
Однако эти предложения не устраивали китайских
лидеров. Представители КПК пытались искусственно
ухудшить атмосферу встречи, используя для этого
любые поводы. Они придерживались старых установок
ЦК КПК, направленных на срыв работы редакционной
комиссии, и подтвердили решимость китайского
руководства ни в коем случае не участвовать в
коллективной деятельности братских партий по укреплению
единства мирового коммунистического движения.
Делегация КПК уклонилась и от рассмотрения
конкретных мер пб сплочению антиимпериалистического
фронта. На преАложение посоветоваться по врпросу о
том, какими путями и методами вести борьбу против
империализма, учитывая международную обстановку,
315

характер войны в современных условиях и другие
факторы, китайские представители ответили расплывчатыми
декларациями. Вместе с тем явно обнаружилось
стремление руководства КПК помешать проведению
политики мирного сосуществования, обострить
международное положение, особенно отношения между СССР
и США.
Китайская сторона не проявила желания обсудить
проблему советско-китайских межгосударственных
отношений и не выдвинула никаких позитивных
предложений, направленных на их нормализацию.
Советская сторона выступила с новой инициативой,
предложив провести, как только к-этому будет готово
китайское руководство, встречу представителей КПСС и
КПК на высоком уровне, чтобы обменяться мнениями по
ряду вопросов и восстановить доверие между нашими
партиями и странами и укрепить их единство. Советская
сторона выразила согласие провести эту встречу либо
в Москве, либо в Пекине, а также сделать ее или
открытой, или закрытой. Руководители КПК не
поддержали и это предложение.
Перед отъездом из Москвы китайская делегация еще
раз продемонстрировала свое нежелание нормализовать
отношения с Советским Союзом и намерение
продолжать атаки против КПСС и других братских партий. По
настоянию китайской делегации из сообщения для
печати о встречах руководителей КПСС и Советского
правительства с партийно-правительственной делегацией КНР
был исключен абзац, в котором говорилось о том, что
стороны договорились продолжить контакты между
КПСС и КПК в интересах укрепления сплоченности
международного коммунистического движения на основе
марксизма-ленинизма и пролетарского
интернационализма. Больше того, при публикации этого сообщения в
китайской печати из согласованного между обеими
сторонами текста была изъята фраза о том, что беседы
прошли в «откровенной, товарищеской обстановке».
14 ноября 1964 г. возвратившейся в Пекин делегации
была устроена подчеркнуто пышная встреча, в которой
приняли участие все руководящие партийные и
государственные деятели Китая во главе с Мао Цзэдуном. Эта
встреча должна была продемонстрировать полную
солидарность китайского руководства и лично Мао Цзэдуна
с действиями делегации, сорвавшей конструктивный
316

разговор и блокировавшей процесс нормализации,
начатый по инициативе нашей партии.
После возвращения делегации из Москвы даже
слабые признаки атмосферы относительного и
неустойчивого «перемирия» практически исчезли. Китайские
лидеры отказались от лицемерных «миролюбивых» жестов
и вскоре полностью вернулись на позиции откровенно
враждебного отношения к КПСС и Советскому Союзу.
21 ноября 1964 г. в журнале «Хунци» была
опубликована передовая статья, которая по своему
антисоветскому накалу и враждебным КПСС выпадам нисколько
не уступала прежним самым ожесточенным китайским
атакам на нашу партию и страну. В статье выдвигалось
ультимативное требование: КПСС должна
безоговорочно отказаться от своей генеральной линии и принять
идеологическую платформу и политический курс Мао
Цзэдуна и его группы. Только это, по мнению авторов
статьи, позволило бы нормализовать советско-китайские
отношения. «Хунци» обрушивался на основные
программные положения КПСС, на внешнюю и
внутреннюю политику нашего государства.
Статья изобиловала выпадами против КПСС и ее
руководителей, всего советского народа. Лидеры КПК
выступали с чудовищными заявлениями о
«перерождении советского общества», «развале советской
экономики», «деградации советской культуры», «разгуле в
СССР капиталистических сил»; они обвиняли наше
государство в «пособничестве американскому
империализму» и т. п.
Вслед за выступлением «Хунци» последовала серия
новых открытых атак на нашу партию. 26 ноября 1964 г.
«Жэньминь жибао» опубликовала приветствие ЦК КПК
IX съезду Компартии Японии, пересыпанное
клеветническими антисоветскими заявлениями. В тот же день
антисоветские речи произносились на открытии
Всекитайского смотра художественной самодеятельности
национальных меньшинств, а на следующий день—на
торжественном собрании в Пекине, посвященном 20-летию
освобождения Албании. 27 ноября находившийся в
Джакарте министр иностранных дел КНР выступил с
провокационными измышлениями о внутреннем положении
в СССР, утверждая, что «сотни советских граждан
ежедневно перехоДят на территорию КНР в поисках
пищи». '
317

Стремясь создать впечатление, будто антисоветский
курс Пекина встречает широкую поддержку в других
странах, маоисты прибегали к излюбленному методу:
они инспирировали антисоветские выступления своих
сторонников за рубежом, а затем выдавали эти
злопыхательства за голос «мировой общественности».
Для развертывания антисоветской пропаганды
лидеры КПК вновь использовали трибуну высшего органа
государственной власти КНР—сессию Всекитайского
собрания народных представителей, открывшуюся 20
декабря 1964 г. в Пекине. С докладом о деятельности
правительства КНР выступил Чжоу Эньлай. Оратор
повторил избитые провокационные утверждения маоистов
о «внезапном и вероломном разрыве советской стороной
сотен соглашений и контрактов», в извращенном виде
изложил вопрос об отзыве советских специалистов и
прекращении поставок оборудования из СССР в Китай,
клеветнически обвинял нашу страну в «подрывной
деятельности» в Синьцзяне, намекал на «реставрацию
капитализма» в СССР и т. п. Докладчик перепевал лживый
тезис о том, что трудности в отношениях между КНР и
СССР возникли по вине Советского Союза.
Антисоветские выпады содержались и в речах других
руководящих китайских деятелей, выступивших на сессии ВСНП.
Со второй половины ноября 1964 г. представители
КНР с новым ожесточением возобновили нападки на
Советский Союз в международных демократических
организациях. Оставляя в стороне конкретные задачи
борьбы против империализма и колониализма, за
упрочение мира, они стали сосредоточивать огонь критики
исключительно на Советском Союзе. Пекинские
лидеры называли нашу страну «врагом номер один»,
нападали на внешнюю политику Советского Союза,
распространяли измышления о том, что СССР якобы
стремится навязать международным организациям позицию
отказа от борьбы с империализмом, превратить их в
послушное орудие «ревизионистского» курса на
международной арене.
Вместе с тем руководство КПК отвергло новую
инициативу КПСС, направленную на то, чтобы вернуть
Компартию Китая на путь сотрудничества с
коммунистическими и рабочими партиями.
В конце 1964 г. было признано целесообразным
перенести срок созыва редакционной комиссии по под-
318

готовке Международного совещания с 15 декабря 1964 Г.
на 1 марта 1965 г. Это давало возможность лучше
подготовиться к заседанию редакционной комиссии, а также
провести дополнительные консультации по данному
вопросу. С советской стороны была выражена готовность
продолжать консультации с КПК и другими братскими
партиями и поиски взаимоприемлемых решений по
вопросам, связанным с подготовкой Совещания.
Разумеется, это требовало, чтобы и КПК в свою очередь внесла
конструктивный вклад в подготовку Международного
совещания братских партий. Однако китайские лидеры
вновь подтвердили категорический отказ от участия в
редакционной комиссии независимо от сроков и формы
ее созыва.
Срыв лидерами КПК
мероприятий по нормализации
межгосударственных отношений
между СССР и КНР
После ноябрьской встречи в Москве ЦК КПСС и
правительство СССР, несмотря на враждебные заявления
лидеров КПК, предприняли конкретные шаги по
нормализации советско-китайских межгосударственных
отношений. Советская сторона сделала попытку восстановить
с КНР доверительный обмен внешнеполитической
информацией. С этой целью в ноябре 1964—январе 1965 г.
китайскому руководству неоднократно передавались
соответствующие материалы. Советское правительство в
послании Председателя Совета Министров СССР от
28 декабря 1964 г. поддержало предложения КНР о
созыве Совещания глав государств для обсуждения
вопроса о запрещении и полном уничтожении ядерного
оружия, изложенные в письме Чжоу Эньлая от 17
октября 1964 г.
Столь же благожелательно отнеслась советская
сторона к просьбам правительства КНР, связанным с
обсуждением в ООН проблемы восстановления законных
прав Китая в этой организации. Представители СССР
активно противодействовали намерениям враждебных
сил выдвинуть на XIX сессии Генеральной Ассамблеи
ООН так называемый тибетский вопрос.
Советские организации выступили с инициативой
возобновить с КНР активный обмен делегациями по пла-
319

нам культурного сотрудничества и по линии обществ*
дружбы. После октябрьского Пленума ЦК КПСС
в Китай были направлены делегации работников
советских культурно-просветительных учреждений, писателей,
деятелей искусства, Общества советско-китайской
дружбы и др.
23 декабря 1964 г. посольство СССР в Пекине
информировало Китайский комитет по культурным
связям с заграницей о мероприятиях, которые следует
провести, чтобы полностью выполнить план культурного
сотрудничества на 1964 г. В начале февраля 1965 г.
советские организации представили Китайскому комитету
по культурным связям с заграницей и Обществу
китайско-советской дружбы проекты планов сотрудничества
на 1965 г., которые предусматривали существенный рост
этих связей.
18 декабря 1964 г. китайской стороне было
предложено провести в декабре 1964 — январе 1965 г.
очередную XIV сессию советско-китайской комиссии по
научно-техническому сотрудничеству. 29 января 1965 г.
советский Государственный комитет по координации
научно-исследовательских работ вручил посольству КНР
в Москве памятную записку с конкретными
предложениями по материалам XIV сессии и выполнению
обязательств, которые были предусмотрены XIII сессией
комиссии. Однако эти позитивные шаги советской
стороны не встретили поддержки в Китае.
21 ноября 1964 г. в ответ на изложенное советским
послом мнение правительства СССР об участии
Советского Союза в намечавшейся Второй конференции
стран Азии и Африки заместитель министра
иностранных дел КНР Лю Сяо заявил, что КНР «не согласна
с участием СССР» в конференции. 14 января 1965 г.
МИД КНР официально подтвердил эту точку зрения.
Пропаганда против участия СССР в конференции и
попытки дискредитировать внешнеполитический курс
Советской страны составляли одну из главных целей
поездки министра иностранных дел КНР Чэнь И по
афроазиатским странам, состоявшейся в ноябре — декабре
1964 г.
В середине января 1965 г. руководители Китая
выступили с заявлением, целью которого было вбить клин
в советско-японские отношения и улучшить за этот счет
отношения между КНР и Японией. 17 января 1965 г.
320

Чэнь И в беседе с членом японского парламента
подчеркнул, что Китай неоднократно рекомендовал
Советскому Союзу вернуть Японии Курильские острвва,
включая их северную часть, и что в настоящее время
это мнение не изменилось.
В связи с интервью Чэнь И, затрагивавшим вопрос
о территориальной целостности СССР и
неприкосновенности его границ, а также содержавшим другие
высказывания, не дружественные в отношении Советского
Союза, МИД СССР 29 января 1965 г. попросил
разъяснений о том, что послужило поводом для такого
выступления. Однако китайская сторона уклонилась от
ответа.
С конца ноября 1964 г. китайские руководители
вновь начали «подогревать» пограничный вопрос, вести
пропаганду своих территориальных притязаний к СССР.
26 ноября заместитель премьера КНР Лу Дини в
выступлении на смотре самодеятельности нацменьшинств
заговорил о «попытках империализма» отделить от
Китая Северо-Восток, Внутреннюю Монголию, Синьцзян,
Тибет и Тайвань, подчеркнув, что эти районы
«находятся на форпосте борьбы против империализма, чан-
кайшистской банды, реакционеров и современного
ревизионизма». 6 декабря на праздновании 10-летия Кызыл-
Суйского киргизского автономного округа (провинция
Синьцзян) председатель Комитета по делам
национальностей ВСНП призвал к «разгрому днверсионно-под-
рывной деятельности империалистов, реакционеров и
современных ревизионистов». 28 декабря, как сообщала
китайская печать, председатель Народного комитета
Синьцзян-Уйгурского автономного района ознакомил
депутатов ВСНП с «подробностями борьбы всех
национальностей Синьцзяна против диверсионно-подрывной
деятельности из-за границы», в том числе «с Севера».
В середине января 1965 г. в КНР поступила в продажу
книга А. Стронг «Письма из Китая» (на английском
языке), в которой, в частности, приводилось
высказывание министра иностранных дел КНР Чэнь И в беседе
с иностранными делегациями 1 августа 1964 г. о
возможности того, что СССР «захватит Синьцзян, Северо-
Восток (Маньчжурию) и оккупирует Пекин». 17 января
1965 г. Чэнь И в упоминавшейся выше беседе с членом
японского парламента вновь завел речь о том, что
«Советский Союз захватил у Китая около 1,5 млн. Кв. км
21-423 321
»

его территории», продемонстрировав тем самым
возвращение руководства КПК на позиции известного
интервью Мао Цзэдуна японским социалистам от 10 июля
1964 г.
Новые конструктивные шаги
советской стороны
В начале февраля 1965 г. состоялся визит делегации
Советского Союза во главе с членом Президиума ЦК
КПСС, Председателем Совета Министров СССР
А. Н. Косыгиным в Демократическую Республику
Вьетнам и Корейскую Народно-Демократическую
Республику. ЦК КПСС решил использовать пролет
советской делегации через Пекин для новой инициативы по
нормализации советско-китайских отношений, для
продолжения контактов с китайскими руководителями.
Во время двух остановок в Пекине советская
делегация имела встречи и беседы с руководителями КПК
и КНР, в том числе с Мао Цзэдуном. При первых же
встречах выяснилось, что у китайских представителей
нет конструктивных позиций для совместного
обсуждения. И снова советская делегация проявила
инициативу, выдвинув важные проблемы для обмена мнениями.
Было рассмотрено положение в Индокитае в связи
с усилением американской агрессии в этом районе.
Советская сторона указала, что провокации США в Юго-
Восточной Азии представляют собой серьезную угрозу
для всеобщего мира, и подчеркнула необходимость
координации усилий социалистических стран в деле
оказания помощи вьетнамскому народу.
Китайские руководители, признав важный вклад
Советского Союза в борьбу вьетнамского народа против
американской агрессии, вместе с тем не внесли никаких
конструктивных предложений по оказанию помощи
Вьетнаму. Больше того, в Китае имели место
высказывания в том духе, что вьетнамцы «справятся» с
агрессорами сами, без всякой помощи, что можно пренебречь
жертвами от налетов американской авиации на города
и села Демократической Республики Вьетнам. 22 марта
1965 г. «Жэньминь жибао» в передовой статье цинично
писала: «Чем больше бомб сбросят США, тем крепче
будет боевая воля вьетнамского народа». Советская
делегация отвергла подобную позицию и высказала мне-
322

ние, что социалистические страны должны сделать все
возможное для защиты братского вьетнамского народа
от агрессии американского империализма.
Китайские руководители отклонили предложение
советской стороны о целесообразности совместного
выступления ДРВ, КНР, СССР, КНДР и других
социалистических стран с заявлением, разоблачающим
нарушение Соединенными Штатами Америки Женевских
соглашений 1954 г., гарантировавших независимость и
безопасность Демократической Республики Вьетнам и
предусматривавших вывод всех иностранных войск
из Индокитая. Отвергли они и другие конструктивные
шаги СССР, которые могли бы способствовать
прекращению агрессии США. Свое несогласие они
мотивировали наличием разногласий между КПК и КПСС.
Китайские руководители упорно подчеркивали, что
намерены вести непримиримую борьбу против идейных
позиций КПСС и других марксистско-ленинских партий.
Они упорно заявляли, что категорически против
прекращения открытой полемики.
Советская сторона четко изложила позицию нашей
партии: КПСС не против товарищеского обсуждения
спорных вопросов, но возражает против ведения
открытой полемики во враждебном духе, поскольку это
наносит ущерб мировому коммунистическому движению
и особенно братским партиям капиталистических стран.
Игнорируя интересы международного
коммунистического движения, лидеры КПК предлагали продолжать
полемику, отстаивая те методы и формы, в которых она
велась китайской стороной.
Советская сторона разъяснила китайским лидерам,
что намеченной на март 1965 г. встрече братских
партий по подготовке Международного совещания
придается консультативный характер и что это открывает
благоприятные возможности для участия во встрече
представителей КПК. Однако руководители КПК
категорически выступили не только против проведения
консультативной встречи в любой ее форме, но и
вообще против созыва в ближайшие годы Международного
совещания коммунистических и рабочих партий. Они
утверждали, что такое Совещание нельзя провести не
только через 4—5 лет, о чем ЦК КПК официально
заявлял в письме к ЦК КПСС от 7 мая 1964 г., но и
через 8—10 лет.
2И
323

Китайские руководители вйовь отвергли
предложение ЦК КПСС о проведении двусторонней встречи
представителей наших партий на высоком уровне для
обсуждения всех спорных вопросов. Время для
подобных консультаций еще не созрело, заявили они.
Советская делегация проявила инициативу и в
организации обмена мнениями по проблемам развития
межгосударственных отношений СССР и КНР. Но и по
этому вопросу китайское руководство заняло
уклончивую позицию.
После встречи в Пекине в феврале 1965 г. ЦК КПСС
продолжал предпринимать шаги, направленные на
улучшение советско-китайских отношений. В связи с
празднованием в 1965 г. 15-й годовщины подписания Договор 1
о дружбе, союзе и взаимной помощи между СССР
КНР было внесено предложение обменяться делегат
ями дружбы. Празднованию этой даты в нашей стране
был придан более торжественный характер. Советская
сторона неоднократно проявляла инициативу с целью
продолжения контактов с китайскими руководителями.
20 марта Советское правительство передало
приглашение министру иностранных дел КНР сделать остановку
в Советском Союзе по пути в Кабул. В конце марта
в Бухаресте советская делегация, присутствовавшая
на похоронах Первого секретаря Румынской рабочей
партии Георгиу Дежа, предлагала китайской делегации
ве главе с Чжоу Эньлаем использовать
предоставившуюся возможность для обмена мнениями по
вопросам советско-китайских отношений.
Однако все эти шаги не нашли положительного
отклика со стороны китайского руководства.
Провоцирование
пекинскими лидерами
дальнейшего обострения
советсло-китайских отношений
Конструктивная программа нашей партии,
направленная на нормализацию советско-китайских отношений,
ставила в затруднительное положение ту часть
китайского руководства, которая упорно и сознательно
противилась достижению этой цели. Во имя оправдания и
подкрепления своего курса оно прибегает к новым
грубым антисоветским акциям. Эта тактика наглядно про-
324

явилась в организаций маоистами антисоветской
провокации китайских студентов в Москве 4 марта 1965 г.
Для своих провокационных действий китайские
студенты, выполнявшие инструкцию Пекина,
воспользовались состоявшейся у посольства США демонстрацией
советских граждан и представителей других стран,
протестовавших против американской агрессии во
Вьетнаме. Китайские студенты, находившиеся среди
демонстрантов, выкрикивали антисоветские лозунги, обвиняли
нашу партию в «отказе от помощи» ДРВ, в «сговоре»
с империализмом, позволяли себе хулиганские выходки
в отношении советской милиции, подстрекали советских
людей на выступления против политики КПСС и Совет-
я ского правительства. Участники демонстрации дали
ч должный отпор провокаторам. Тогда зачинщики этой
г постыдной акции сфабриковали лживую версию о том,
что китайские студенты в Москве якобы подверглись
«избиениям», стали объектом «кровавой расправы» и
т. п.
Вокруг событий 4 марта маоисты развернули новую
антисоветскую кампанию. 6 марта 1965 г. перед
посольством СССР в Пекине была организована массовая
манифестация китайских граждан под антисоветскими
лозунгами. Во время этих бесчинств раздавались
возгласы «Убирайтесь вон!», на территорию посольства были
заброшены многочисленные «письма протеста»,
написанные по единой шпаргалке и содержащие грубейшие
выпады и угрозы в адрес Советского правительства и
Коммунистической партии нашей страны.
Затем в ход была пущена китайская пресса. С 5 по
20 марта она опубликовала 25 изготовленных
агентством Синьхуа сообщений о «кровавой расправе с
китайскими студентами в Москве».
В китайских учреждениях и организациях
состоялись собрания, на которых зачитывались антисоветские
материалы, провозглашались призывы к «беспощадной
борьбе» против КПСС, всячески чернился народ нашей
страны. В этих же целях использовались массовые
митинги, организованные 19 марта в Пекине и других
городах КНР.
К своей антисоветской кампании китайские лидеры
пытались подключить даже международные
демократические организации. На проходившем в те дни в
Будапеште заседании бюро Всемирной федерации демокра-
325

тйческой молодежи представитель КНР выступил с
провокационным предложением направить Советскому
правительству от имени федерации телеграмму
протеста против «притеснений» китайских студентов,
обучающихся в советских вузах. Однако эта вылазка получила
решительный отпор. Бюро ВФДМ единодушно решило
не принимать во внимание информацию и проект
телеграммы китайского представителя.
Поводом для новых нападок на КПСС и Советский
Союз антисоветчики в КПК избрали также
консультативную встречу представителей 19 братских партий.
В статье «О мартовском совещании в Москве»,
опубликованной в «Жэньминь жибао» 23 марта 1965 г.,
лидеры КПК нагло потребовали, чтобы КПСС публично
отреклась от решений XX, XXI и XXII съездов и
Программы КПСС и даже пообещала «никогда не
повторять подобных ошибок», отказалась от политики
мирного сосуществования. Они договорились до того, что
квалифицировали свои разногласия с КПСС и
международным коммунистическим движением как
«разногласия между двумя враждебными классами —
пролетариатом и буржуазией», и заявили, что борьба будет
продолжаться «до тех пор, пока в мире будут существовать
классы и классовая борьба».
Китайские руководители откровенно выступили за
продолжение полемики. Открытую полемику, заявили
они в статье от 23 марта, «нельзя прекращать ни на
день, ни на месяц, ни на год, ни на сто, тысячу и даже
десять тысяч лет. Не кончим через девять тысяч лет —
будем критиковать все десять тысяч лет». Свои
заявления маоисты стремились как можно полнее реализовать
на практике.
В период с октябрьского (1964 г.) Пленума ЦК
I КПСС до конца марта 1965 г. только центральные
газеты КНР опубликовали свыше 150 антисоветских
материалов, изготовленных по заказу пекинских лидеров,
и более 90 такого же рода материалов их ставленников
за рубежом. В марте 1965 г. китайское издательство
«Жэньминь чубаньшэ» выпустило на китайском и
иностранных языках сборник «Относительно полемики по
поводу генеральной линии международного
коммунистического движения», в который вошли наиболее злобные
антисоветские материалы, опубликованные в КНР с
сентября 1963 г.
326

В целях нагнетания напряженности в отношениях
между СССР и КНР Пекин активизировал
провокационную деятельность на китайско-советской границе. С
конца марта участились попытки явочным порядком
захватить отдельные участки советской территории.
Китайские гражданские лица и военнослужащие стали
демонстративно нарушать границу. Если с 1 октября 1964 по
1 апреля 1965 г. было отмечено 36 выходов на советскую
территорию около 150 китайских граждан, включая
военнослужащих, то только за 15 дней апреля 1965 г.
граница нарушалась 12 раз с участием свыше 500
китайских граждан и военнослужащих.
Нарушения границы приобретали все более
вызывающий характер. Так, например, 11 апреля 1965 г. около
200 китайских гражданских лиц под прикрытием
военных вспахали восемью тракторами советскую
территорию. Встретив на своем пути заслон советских
пограничников, китайские солдаты по команде офицера
пытались прорваться через него, допуская насильственные
и оскорбительные действия.
Чтобы оправдать свою политику антисоветизма,
пекинские лидеры пытались создать в самом Китае и за
рубежом впечатление, будто Советский Союз проводит
недружественную по отношению к КНР политику, что в
нашей стране ведется «антикитайская кампания» и т. п.
Для подтверждения этой провокационной версии мао-
исты передергивали факты, грубо фальсифицировали их,
беззастенчиво лгали. Визит в СССР любого
государственного деятеля капиталистической страны немедленно
истолковывался Пекином как свидетельство «сговора
Советского Союза с империализмом для борьбы против
Китая», каждая публикация советской печати о
Китайской Народной Республике независимо от ее
содержания характеризовалась как «выпад против великого
китайского народа».
Однако клеветнические измышления пекинских
лидеров были бессильны извратить четкую и ясную политику
Советского Союза в отношении Китая. Эта политика
была вновь подтверждена на Пленуме ЦК КПСС в
сентябре 1965 г. Первый секретарь ЦК КПСС
Л.И.Брежнев в своей речи на Пленуме 29 сентября со всей
определенностью заявил, что СССР будет «последовательно
продолжать поиски путей урегулирования разногласий,
укрепления дружбы и сотрудничества между советским
327

и китайским народами, между нашими партиями и
странами»1.
Пекинские лидеры не только не откликнулись
положительно на это заявление, но и постарались
нагромоздить новые препятствия на пути нормализации
советско-китайских отношений. Их раскольническая
антисоветская платформа была со всей откровенностью
изложена в опубликованной 11 ноября 1965 г. журналом
«Хунци» и газетой «Жэньминь жибао» редакционной
статье.
До появления этой статьи руководители КПК,
касаясь разногласий с КПСС, обычно подчеркивали: «То,
что нас разъединяет, составляет лишь один палец из
десяти», «у нас маленький спор и большое единство».
Теперь же они окончательно отбросили возможность
преодоления разногласий и категорически объявили, что у
КПК и КПСС «существует то, что разъединяет, и нет
того, что объединяет, существует то, что
противопоставляет, и нет того, что было бы общим». В статье
провозглашалась задача «политически и организационно
размежеваться» с КПСС и другими
марксистско-ленинскими партиями.
Китайские лидеры подвергли самым разнузданным
нападкам все, что было сделано ЦК КПСС после
октябрьского (1964 г.) Пленума как в области
внутренней, так и внешней политики. Они повторили свои
злобные клеветнические измышления о «буржуазном
перерождении» Советского государства, о «сговоре»
Советского Союза с «американским империализмом во
имя совместного владычества над миром», публично
выступили с ультимативным требованием к нашей
партии отказаться от своей генеральной линии, отрешений
последних съездов и Программы КПСС.
После появления статьи от 11 ноября китайская
сторона вновь усилила попытки вмешательства во
внутренние дела Советского Союза с целью спровоцировать
выступления против ЦК КПСС и Советского
правительства. Руководители КНР шли все дальше и дальше по
пути открытого и грубого нарушения статьи 5 советско-
китайского Договора о дружбе и взаимопомощи,
которая обязывает оба государства соблюдать принципы
1 Л. И. Брежнев. Ленинским курсом. Речи и статьи, т. 1. М..
1970, стр. 227.
№

«взаимного уважения государственного суверенитета...
и невмешательства во внутренние дела другой стороны».
Статью от 11 ноября и другие антисоветские
материалы маоисты пытались засылать в Советский Союз.
Если в 1963 г. в адреса советских учреждений,
организаций и частных лиц из Китая было заслано 11 тыс.
экземпляров антисоветских книг и брошюр, то в
1965 г. — около 45 тыс. экземпляров. Чтобы избежать
контроля со стороны государственных органов СССР,
применялись различные ухищрения: антисоветские
брошюры заделывались между страницами и в обложки
других книг, включая детские, рассовывались по
разным местам в вагонах поезда Пекин — Москва и т.п.
Роль центра по распространению антисоветской
литературы и провокационных слухов по-прежнему
выполняло китайское посольство в Москве. В 1966 г. оно
начало незаконно распространять на русском языке
журнал «Китай на стройке». МИД СССР был
вынужден сделать китайскому посольству соответствующее
представление по этому поводу.
29 ноября 1965 г. ЦК КПК было передано письмо
ЦК КПСС, в котором со всей определенностью
указывалось на пагубность раскольнического курса китайского
руководства, на тот вред, который он наносит советско-
китайским отношениям, социалистическому
содружеству, борьбе против империализма, за освобождение
народов от гнета эксплуатации, за построение
коммунистического общества. В письме содержались предложения,
направленные на то, чтобы положить предел
обострению советско-китайских отношений.
На это проявление доброй воли китайские лидеры
реагировали новыми враждебными выпадами. Уже
29 ноября 1965 г. на приеме в албанском посольстве в
Пекине премьер Государственного совета КНР Чжоу
Эньлай выступил с грубыми антисоветскими
заявлениями. Разнузданная антисоветская пропаганда
продолжалась в Китае всеми средствами: в речах руководящих
партийных и государственных деятелей, в печати, по
радио и т. д.
7 января 1966 г. ЦК КПК официально ответил на
письмо ЦК КПСС от 29 ноября 1965 г. В
китайском письме повторялись прежние клеветнические
обвинения в адрес КПСС, предпринимались нападки на
внешнюю и внутреннюю политику СССР, бездоказатель-
32В

но и многократно повторялись фразы о
«советско-американском сотрудничестве во имя владычества над миром»,
всячески извращалась позиция Советского Союза во
вьетнамском вопросе.
Письмо ЦК КПК дословно повторяло положения
статьи «Жэньминь жибао» от 11 ноября. В нем
заявлялось: между КПСС и КПК «существует то, что
разъединяет, и нет того, что объединяет» существует то, что
противопоставляет, и нет того, что объединяет, существует то,
что противопоставляет, и нет того, что было бы общим».
Всё это свидетельствовало о том, что силы,
враждебные делу советско-китайской дружбы, еще более
укрепили свои позиции в руководстве КПК.
По мере формирования враждебного курса
китайского руководства в отношении Советского Союза и
других социалистических стран все более вырисовывалась
его особая позиция также во вьетнамском вопросе,
которая в 1978—1979 гг. раскрылась со всей откровенностью.
Всеми мерами добиваясь нескончаемого продолжения
войны во Вьетнаме, Пекин вместе с тем стремился
остаться в стороне от нее. Во всеуслышание заявляя о
своей решимости встать на защиту вьетнамского народа
от американской агрессии, китайские лидеры на деле
неоднократно доводили до сведения Вашингтона, что эти
воинственные заявления рассчитаны только на
пропагандистский эффект. Как свидетельствует американский
журналист Э. Сноу, Мао Цзэдун в беседе с ним в начале
1965 г. говорил, что он не верит в намерения
Соединенных Штатов распространить военные действия на север
Вьетнама и что поэтому Китаю незачем вступать в войну
на стороне ДРВ. «Да и зачем китайцы стали бы делать
это? — вопрошал Мао Цзэдун. — Вьетнамцы вполне
могут сами урегулировать свои проблемы».
Позиция китайского руководства во вьетнамском
вопросе не осталась незамеченной в империалистическом
лагере. «Постепенное расширение Соединенными
Штатами войны во Вьетнаме, — писала газета «Вашингтон
пост» в начале 1965 г.,—пока что вызвало ряд
благоприятных политических последствий. Оно усилило
китайско-советский конфликт». Тогда же английская газета
«Обсервер» дала следующую характеристику политики
Пекина: «После многих месяцев постепенной
активизации обеими сторонами борьбы во Вьетнаме
американцы недавно проявили серьезные намерения напасть на
330

Северный Вьетнам. Что же предпринял Пекин? Он явно
намекнул американцам, что, если они сделают это,
Китай не вступит в войну. В интервью американскому
журналисту Эдгару Сноу Мао Цзэдун категорически
заявил, что Китай вступит в войну лишь в том случае, если
Америка нападет на китайскую территорию. Это
означало, что Китай не вступит в войну, если Америка
нападет на Северный Вьетнам. А когда были предприняты
американские бомбардировки Северного Вьетнама,
Пекин сдержал свое слово и не принял военных контрмер.
В то же время китайцы поощряют Северный Вьетнам и
мятежников в Южном Вьетнаме противиться
переговорам».
В октябре 1964 г. Соединенные Штаты Америки
перенесли агрессию непосредственно на территорию
Демократической Республики Вьетнам, начав
систематические бомбардировки городов и сел ДРВ. Это
обстоятельство с особой остротой поставило перед
социалистическими странами вопрос об усилении помощи
борющемуся вьетнамскому народу. Однако решению этой задачи
упорно противодействовали пекинские лидеры.
Китайская пропаганда попыталась опорочить
позицию Советского Союза во вьетнамском вопросе,
исказить подлинное содержание его политики. В прессе КНР
намеренно замалчивались любые факты,
свидетельствующие о том, что советский народ безоговорочно осуждает
американскую агрессию во Вьетнаме и что правительство
нашей страны делает все возможное для оказания
помощи вьетнамским патриотам.
Естественно, что попытки китайской пропаганды
перечеркнуть выдающийся вклад Советского Союза в
борьбу вьетнамского народа против американской агрессии
с самого начала были обречены на провал. Борцы за
свободу Вьетнама хорошо знали, что именно из СССР
к ним поступают ракеты, артиллерия и другое
современное оружие, боеприпасы, радиотехнические средства,
автомашины, суда, промышленное оборудование,
продовольствие, медикаменты. Эту помощь высоко
оценивало вьетнамское руководство, подчеркивавшее ее
первостепенное значение в укреплении
обороноспособности ДРВ.
В феврале 1965 г. ЦК КПСС и Советское
правительство обратились к ЦК КПК и правительству КНР за
содействием в осуществлении срочных мер по доставке
331

советской военной помощи в ДРВ. Неожиданно эта
просьба натолкнулась на противодействие Пекина.
Начиная с февраля 1965 г. Советский Союз, исходя
из интересов оказания помощи вьетнамскому народу,
неоднократно предлагал китайскому руководству
совместно обсудить меры, которые следовало бы принять
в защиту безопасности ДРВ. Советская сторона много
раз выступала с инициативой проведения встречи
представителей ДРВ, КНР и СССР на самом высоком
уровне, подчеркивая, что для нее приемлемо любое место
такой встречи, которое будет удобно всем участникам.
Пекинские лидеры упорно выступали против советских
предложений, демонстрируя тем самым свой
раскольнический курс.
Аналогичную позицию заняли пекинские лидеры и в
отношении предложений других социалистических стран
по вопросу о координации усилий в деле оказания
помощи вьетнамскому народу.
Позиция китайского руководства во вьетнамском
вопросе наглядно показала, что ради своих
раскольнических, антисоветских целей маоисты готовы пожертвовать
интересами национально-освободительной борьбы
вьетнамского народа, поставить под удар дело социализма
во Вьетнаме. 17 февраля 1979 г., начав агрессию против
СРВ, маоисты сорвали с себя все маски во вьетнамском
вопросе.
Выдающийся вклад
XXIII съезда КПСС
в борьбу за единство
революционных сил
Задачу восстановления советско-китайской дружбы и
сотрудничества наша партия неизменно рассматривала
не только с точки зрения отношений между СССР и
КНР, КПСС и КПК, но и как часть общей проблемы
укрепления единства революционных рядов в борьбе
против империализма, за мир и социализм. Этой
проблеме уделил особое внимание состоявшийся в марте —
апреле 1966 г. XXIII съезд КПСС. Этот съезд придал
исключительно важное значение задачам борьбы за
торжество ленинских принципов пролетарского
интернационализма. «Международная обстановка, — говорилось в
резолюции съезда по Отчетному докладу ЦК КПСС,—
332

настоятельно требует сплочения всех антивоенных,
антиимпериалистических сил, в первую очередь стран
мировой системы социализма, всех отрядов
международного коммунистического, рабочего и
национально-освободительного движения, миролюбивых народов и
государств, всех сторонников мира, независимо от их
политических взглядов и мировоззрения»1.
XXIII съезд поручил ЦК КПСС и впредь развивать
и укреплять идейно-политические и организационные
связи с коммунистическими и рабочими партиями всех
социалистических стран на принципах
марксизма-ленинизма, принимать все меры к упрочению сплоченности
социалистического содружества, усилению его
могущества и влияния, расширять экономическое,
научно-техническое и культурное сотрудничество с братскими
странами, воспитывать советских людей в духе дружбы и
интернациональной солидарности с их народами.
Съезд подчеркнул также необходимость расширять
и укреплять узы товарищества и братства советского
народа, советских коммунистов с рабочим классом и
всеми трудящимися массами стран капитализма и их
демократическими организациями, крепить
солидарность с народами, ведущими борьбу против
колониализма и неоколониализма, всемерно содействовать
упрочению антиимпериалистического фронта народов всех
континентов.
XXIII съезд КПСС убедительно продемонстрировал,
что наша партия, советский народ рассматривают
строительство коммунизма в СССР не только как свое
внутреннее, национальное дело, но и как свой
важнейший интернациональный долг, как форму активного
участия в борьбе против империализма и агрессии, как
мощный стимул, ускоряющий и углубляющий
движение к социализму во всемирном масштабе.
XXIII съезд КПСС стал международным форумом
единства революционных сил. Он не только
продемонстрировал в огромной степени возросшую тенденцию
к консолидации революционных сил, но и явился
крупнейшим фактором укрепления их единства и
сплоченности. Важным свидетельством этого служило
широкое представительство на съезде всех отрядов
современного революционного движения.
1 «Материалы XXIII съезда КПСС». М., 1966, стр. 186—187.
333

В работе съезда приняли участие 86 иностранных
делегаций, в том числе 73 от коммунистических партий
(И из социалистических стран и 62 из
капиталистических),^ от национально-демократических и левых
социалистических партий. В этом нашло практическое
воплощение крепнущее единство политического
авангарда основных революционных сил современности.
Центральной темой всех выступлений на XXIII
съезде КПСС была тема укрепления единства и
сплоченности революционных сил современности. Братские
партии горячо поддерживали вывод КПСС о том, что
в настоящих условиях необходимо сосредоточить
главное внимание на сплочении революционных рядов.
XXIII съезд КПСС показал, что важнейшее условие
укрепления единства революционных сил их
представители видят в том, чтобы крепить свою сплоченность с
Коммунистической партией Советского Союза, с нашей
страной.
В связи с XXIII съездом КПСС наша партия
предприняла новую инициативу по нормализации советско-
китайских отношений.
Незадолго до съезда в январе 1966 г. во время
остановки в Пекине советской делегации, посетившей
ДРВ, с ее стороны было проявлено желание к
контактам с руководителями КПК. Однако ведущие пекинские
лидеры от таких контактов уклонились. Несмотря на
это, ЦК КПСС еще раз поставил китайское
руководство в известность о неизменности курса нашей партии
на устранение разногласий, а также высказал
соображения о желательности развития советско-китайских
межгосударственных отношений, в частности в области
торговли и экономического сотрудничества. Все эти
предложения не нашли поддержки со стороны маоистского
руководства.
Придавая XXIII съезду КПСС важное значение в
деле укрепления сплоченности социалистического
содружества и мирового коммунистического движения,
Центральный Комитет нашей партии направил
Коммунистической партии Китая приглашение. С трибуны
съезда была подтверждена готовность ЦК КПСС в
любой момент совместно с руководством КПК
рассмотреть на высшем уровне имеющиеся разногласия, найти
пути их преодоления на принципах
марксизма-ленинизма. Эта линия Центрального Комитета была единодушно
334

Одобрена съездом. В резолюции по Отчетному докладу
ЦК КПСС XXIII съезд партии указал: «Съезд одобряет
деятельность ЦК КПСС и конкретные меры,
направленные на урегулирование разногласий с Компартией
Китая на принципиальной основе марксизма-ленинизма.
Съезд выражает уверенность, что в конце концов наши
партии, народы наших стран преодолеют трудности и
будут идти в едином строю в борьбе за общее великое
революционное дело»1.
Несмотря на все это, китайские лидеры заняли
открыто враждебную позицию в отношении XXIII
съезда КПСС, пошли по пути дальнейшего обострения
борьбы против нашей партии и страны.
22 марта 1966 г. в письме к ЦК КПСС руководители
КПК ответили грубым отказом на приглашение
направить делегацию на XXIII съезд2. Вместо того чтобы
прислушаться к призывам КПСС, которые поддержали
присутствовавшие на съезде представители
подавляющего большинства марксистско-ленинских партий,
китайские лидеры обрушились со злобными
клеветническими нападками на высший форум нашей партии.
Начало этой позорной кампании положило выступление
30 апреля 1966 г. Чжоу Эньлая на 100-тысячном
митинге в Пекине.
Отказ лидеров КПК участвовать в работе XXIII
съезда завершал процесс разрыва ими контактов с
КПСС по партийной линии. ЦК КПК вновь не
откликнулся на приглашение группы китайских общественных
и государственных деятелей приехать на отдых в СССР,
переданное в феврале 1966 г. Приветствие ЦК КПСС
по случаю 45-й годовщины Компартии Китая не быдо
опубликовано в китайской печати.
Одновременно маоисты прервали все связи между
комсомольскими организациями двух стран. 13 мая
1966 г. ЦК КСМК опубликовал свой ответ на
приглашение ЦК ВЛКСМ, направленное в марте 1966 г. ЦК
КСМК категорически отверг это приглашение,
сопроводив свой отказ выпадами против КПСС и Ленинского
комсомола.
Позиция, занятая лидерами КПК в связи с XXIII
съездом, отражала общую линию маоистов на изоля-
1 «Материалы XXIII съезда КПСС», стр. 185.
2 «Жэньминъ жибао», 24.111.1966.
335

цию Компартии Китая, китайских коммунистов от
марксистско-ленинских партий. В 1966 г. представители
КПК не участвовали в работе съездов семи братских
партий: Финляндии (январь), Индии (январь —
февраль), Советского Союза (март—апрель), Чехословакии
(май —июнь), Монголии (июнь), Болгарии (ноябрь),
Венгрии (ноябрь—декабрь). В январе 1967 г.
представители КПК не участвовали в работе XVIII съезда
Французской компартии.
В выступлениях на XXIII съезде КПСС
руководящие деятели братских партий подвергли резкой
критике антисоветизм пекинских лидеров, вскрыли тот
огромный ущерб, который они наносят общему
революционному делу своими безответственными клеветническими
нападками на КПСС и Советский Союз.
Горячий отклик среди представителей всех братских
партий нашло заявление с трибуны XXIII съезда Первого
секретаря ЦК Венгерской социалистической рабочей
партии Яноша Кадара о том, что «пробным камнем
интернационализма всегда было и ныне продолжает
оставаться принципиальное, товарищеское отношение к
Советскому Союзу. Антисоветского коммунизма не
было, нет и никогда не будет»1.
Коммунисты Гондураса в своем приветствии XXIII
съезду КПСС разоблачили «антисоветские тенденции
различных оттенков, имеющиеся в настоящее время в
ряде стран, как замаскированную форму
антикоммунизма, как недвусмысленное проявление вражеской
контрреволюционной деятельности. Поэтому, — заявили
они, — мы можем повторить сегодня то, что сказал в
свое время великий Димитров: показателем, по
которому можно судить о том, действуют ли то или иное
движение, партия или государство на пользу или во вред
революции, является позиция по отношению к
Советскому Союзу, авангарду коммунизма»2.
Прозвучавшие на XXIII съезде заявления
компартий о необходимости крепить связи с КПСС и
защищать Советский Союз от любых нападок нанесли
мощный удар по маоистским и иным элементам,
проповедующим антикоммунизм и антисоветизм, хвастающимся
своей неприязнью или даже враждебностью к партии
1 «Правда», 1 апреля 1966 г.
2 «Правда», 7 апреля 1966 г.
336

Ленина, к нашей стране —родине социализма. Братские
партии дали должный отпор клеветникам,
распространяющим злобные измышления пекинских лидеров и их
пособников о «перерождении» советского общества.
В выступлениях на XXIII съезде КПСС
представители коммунистических и рабочих партий с глубокой
признательностью говорили о выдающемся значении
усилий КПСС по укреплению единства и сплоченности
международного коммунистического и рабочего
движения, консолидации всех революционных сил. Они
полностью одобрили принципиальную линию и
многочисленные практические шаги, осуществляемые нашей
партией в этой области.
Коммунистические партии Италии, Австрии,
Чехословакии, Финляндии, Чили и многих других стран
рассмотрели итоги и результаты XXIII съезда КПСС на
пленумах своих центральных комитетов, где
единодушно отмечалось международное значение форума
советских коммунистов. Большое внимание XXIII съезду
КПСС было уделено на состоявшихся вскоре после его
окончания съездах коммунистических партий Монголии,
Чехословакии, Болгарии, Венгрии, Канады, США,
Социалистической единой партии Германии — Западный
Берлин. С их высокой трибуны деятельность КПСС
была охарактеризована как отвечающая коренным
интересам победоносного развития мирового
революционного процесса. «В истории, — заявил на IX съезде
Болгарской коммунистической партии Первый секретарь
ЦК Т. Живков, — нет другой страны, нет другой
партии, нет другого народа, которые бы сделали так много
для блага человечества, принесли бы столько жертв во
имя счастья народов всего мира. Советский Союз и
ныне стоит на передовой линии борьбы против
агрессивных сил империализма и высоко держит знамя
прогресса и пролетарского интернационализма»1.
Враждебная реакция пекинских лидеров на XXIII
съезд КПСС явилась выражением той общей
антисоветской линии, которую маоисты попытались закрепить
и углубить в ходе развертывавшейся в тот период так
называемой культурной революции. Как показали
события второй половины 1966 г., антисоветизм стал од-
1 «Правду», 20 ноября 1966 г.
22-423 ' 837

ним из главных лозунгов маоистов в их наступлений
на позиции социализма в ходе этой
контрреволюционной кампании.
Советско-китайские экономические
и культурные связи
в 1965—1966 гг.
В 1965 г. правительство КНР коренным образом
изменило характер экономических отношений между СССР
и Китаем, предложив строить их в дальнейшем не на
межправительственной, а на ведомственной основе, т. е.
преднамеренно принизило их политическое значение, а
также свело до минимума объем этих отношений.
21 апреля 1965 г. правительство КНР заявило, что
оно полностью аннулирует все работы по объектам,
определенным в соглашении между СССР и КНР от
19 июня 1961 г., предусматривавшем техническое
содействие Советского Союза (включая проектирование,
поставку материалов, оборудования и технической
документации) в строительстве 66 крупных промышленных
предприятий. Тем самым китайская сторона отказалась
от восстановления экономического сотрудничества
между нашими странами, перекрыв главный путь для его
возможного развития.
Советские поставки Китаю комплектного
оборудования сократились в 1965 г. по сравнению с 1959 г. более
чем в 100 раз.
На торговых переговорах весной 1965 г.
представители КНР отвергли многие предложения советской
стороны об увеличении товарооборта между двумя
странами. Внешняя торговля КНР сознательно
перестраивалась в расчете преимущественно на рынки
капиталистических стран. Например, китайский экспорт олова в
капиталистические страны возрос до 6—7 тыс. т, а в
СССР сократился до 500 т. Все это привело к тому, что
объем советско-китайской торговли в 1965 г.
уменьшился по сравнению с 1964 г. на 7% и составил всего
375,5 млн. руб.
С 1966 г. торговля стала единственной формой
экономических связей между СССР и КНР, но и она
значительно сократилась, не достигнув и 300 млн. руб.
Показательно, что ее объем был в 2 с лишним раза
338

меньше, чем, например, объем китайско-японской
торговли.
Такое положение явилось следствием не только
антисоветского курса пекинских лидеров, но и их общей
политики разрыва экономического сотрудничества
Китая с социалистическим содружеством. Удельный вес
социалистических стран во внешней торговле КНР упал
в 1966 г. до 25% против 68% в 1959 г. В то же время
удельный вес капиталистических стран во внешней
торговле КНР увеличился до 75%. Показательно,
например, что объем торговли Китая с ФРГ в 1965 г. в 3 с
лишним раза превысил его товарооборот с Германской
Демократической Республикой.
На протяжении 1966 г. советская сторона
предпринимала шаги, чтобы устранить поводы для дальнейшего
обострения межгосударственных отношений, найти пути
к решению хотя бы отдельных проблем. Советский Союз
благожелательно отнесся к просьбе китайских властей
разрешить гражданам КНР выходить на
принадлежащие нашей стране острова ив советскую акваторию
пограничных рек для хозяйственной деятельности, о
перегоне китайскими крестьянами скота через территорию
СССР и т. п. В марте 1966 г. по инициативе советской
стороны в Хабаровске состоялось очередное заседание
смешанной советско-китайской комиссии по судоходству
на пограничных реках, а в феврале того же года —
встреча представителей СССР и КНР в соответствии
с соглашением о совместной защите лесов от пожаров.
В апреле 1966 г. по инициативе советской стороны
было подписано новое соглашение о воздушном
сообщении между СССР и КНР взамен соглашения от 30
декабря 1954 г. Однако китайские власти всячески
препятствовали сотрудничеству в этой области. Они водно-
стороннем порядке резко повысили тариф на
воздушной линии Пекин — Москва, устраивали провокации
в отношении представителей советского Аэрофлота
в КНР, срывали их нормальную работу. По
предложению китайского Аэрофлота с 1 апреля 1967 г. было на
7з сокращено число рейсов самолетов на линии
Москва — Пекин.
Объем советско-китайского научно-технического
сотрудничества в 1965 г. сократился по сравнению с
1959 г. в несколько сот раз. Советским организациям
было отказано в их запросе даже по ряду открытых тем
22*
339

(ознакомление с опытом работы установок для отливки
чугунных труб, с технологией прессования и
длительного хранения кукурузы, с информацией о современных
технических средствах для хранения растительных
масел и жиров и др.).
В ноябре 1966 г. состоялась XV сессия
советско-китайской комиссии по научно-техническому
сотрудничеству. Ее работа вновь показала явное нежелание
китайской стороны расширять научно-технические связи
с СССР. В результате этого общее число обязательств,
взятых обеими сторонами, сократилось более чем в 2
раза по сравнению с обязательствами, принятыми на
предыдущей сессии.
В 1966 г. сократилось также научное сотрудничество
между Академиями наук СССР и КНР. В апреле 1966 г.
Академия наук КНР пошла на недружественный шаг,
заявив об «отказе» двух китайских ученых принять
звание членов Академии наук СССР. Нет нужды говорить
о том, что этот «отказ» явился результатом грубого
политического нажима. Достаточно напомнить, что к тому
времени даже деловая переписка деятелей науки КНР со
своими советскими коллегами стала расцениваться
китайскими властями как «злостное политическое
преступление». Такая квалификация влекла за собой
совершенно определенные практические последствия: в годы
«культурной революции» многие тысячи китайских
научных работников были подвергнуты жестоким репрессиям
только за то, что они учились в Советском Союзе или
продолжали выписывать советские научные издания.
Демонстрируя свою враждебность Советскому
Союзу, китайские организации весной 1966 г. отказались
принять медикаменты и витамины, посланные
Советским Красным Крестом в районы КНР, пострадавшие
от сильного землетрясения.
Советский проект плана культурного сотрудничества
с КНР на 1965 г. предусматривал расширение объема
культурных связей примерно на 25% по сравнению с
1964 г. Из-за противодействия китайской стороны этот
план не был принят полностью. Тем не менее число
мероприятий по плану культурного сотрудничества
между нашими странами в 1965 г. несколько возросло,
восстановился обмен туристами, была достигнута
договоренность об обмене студентами. В течение года в КНР,
в частности, побывали делегация Союза советских
340

обществ дружбы и культурных связей с зарубежными
странами и Общества советско-китайской дружбы и
делегация Ленинградского отделения Общества
советско-китайской дружбы, выезжавшие на празднование
15-й годовщины Договора о дружбе, союзе и взаимной
помощи между СССР и КНР, советская профсоюзная
делегация рабочих угольной промышленности СССР,
принимавшая участие в первомайских торжествах в
Китае, делегация активистов Общества советско-китайской
дружбы, советские художники, музыковеды, писатели,
Ансамбль песни и пляски Советской Армии имени
А. В. Александрова, группа работников среднего
специального образования и др.
В СССР выезжал ряд китайских делегаций
работников Общества китайско-советской дружбы, деятелей
литературы и искусства, Ансамбль
Народно-освободительной армии Китая.
План культурного сотрудничества между СССР и
КНР на 1966 г. был подписан в Москве в июне в
условиях многочисленных проволочек и трудностей,
создаваемых китайской стороной. По объему мероприятий
это был самый минимальный за всю историю наших
отношений с КНР план. Советская сторона неоднократно
выражала готовность направить в КНР свои
художественные коллективы и группы специалистов, однако в
декабре 1966 г. китайская сторона предложила, не
называя конкретных сроков, перенести указанные
мероприятия на 1967 г. Под предлогом отсутствия помещения
китайские власти предложили также перенести на
1967 г. экспонирование фотовыставки «СССР сегодня»,
ранее запланированной на сентябрь 1966 г.
22 апреля 1966 г. советская сторона предложила
заключить новое соглашение о сотрудничестве в области
радио и телевидения взамен старого, срок действия
которого истек 25 мая 1965 г. (фактически китайская
сторона сорвала выполнение этого соглашения еще раньше,
так как уже с 1963 г. прекратила передачи в эфир
направлявшихся ей еженедельно трех получасовых
программ «Говорит Москва»). Одновременно китайской
стороне был передан проект соглашения. В ответ на это
МИД КНР (нота от 6 декабря 1966 г.) разразился
клеветническими обвинениями в адрес Советского Союза.
Советское предложение о сотрудничестве в области
радио и телевидения было сорвано.
341

Легко понять, почему маоисты с таким упорством
срывали сотрудничество информационных служб КНР и
Советского Союза. Они как огня боялись правды —
правды о советской действительности, об успехах
коммунистического строительства в нашей стране и правды
о преступлениях маоистов, принесших неимоверные
страдания китайскому народу, разрушавших одно за
другим его социалистические завоевания. Именно этим
страхом перед правдой, стремлением уберечь от огласки
свои черные дела были вызваны предпринятые
пекинскими властями неслыханные в цивилизованном
обществе меры в отношении иностранных корреспондентов.
Им было запрещено не только выезжать из Пекина, но
и передвигаться по городу, читать вывешенные на
улицах газеты, объявления и т. п., вступать в разговор с
китайскими гражданами, они подвергались оскорблениям
официальных властей, а нередко становились жертвами
физической расправы подстрекаемых маоистами толп
хунвэйбинов. Особую ненависть маоистов вызывали
представители печати, радио и информационных
агентств социалистических стран. Их ставили в наиболее
тяжелое положение, сознательно терроризировали
провокационными обвинениями в «незаконной
деятельности», лишали источников информации.
Осуществляя эту практику, МИД КНР 16 декабря
1966 г. потребовал в 10-дневный срок отозвать из Китая
трех советских корреспондентов, единственная «вина»
которых состояла в том, что они правдиво освещали
события в КНР.
Маоисты по-прежнему стремились использовать
культурное сотрудничество в антисоветских целях. Были
выявлены многочисленные случаи, когда китайские
туристы, члены различных делегаций, студенты пытались
тайно осуществлять в СССР сбор секретных данных.
В июле 1966 г. МИД СССР был вынужден заявить
китайскому посольству в Москве официальный протест
в связи с тем, что военнослужащие КНР, обучавшиеся
в одной из военных академий Советского Союза,
фотографировали секретные материалы о военных объектах
и передавали эти снимки в свое посольство.
В отличие от этого наша страна по-прежнему
рассматривала развитие культурных связей с КНР как
важную форму духовного общения, углубления
взаимопонимания и укрепления дружбы между советским и ки-
342

тайским народами. В 1966 г. в Советском Союзе были
торжественно отмечены 16-я годовщина заключения
Договора о дружбе, союзе и взаимной помощи между
СССР и КНР, многие важные даты из жизни Китая —
17-летие образования Китайской Народной Республики,
юбилеи китайских революционеров и деятелей культуры,
в том числе Сунь Ятсена, Лу Синя, Мао Дуня, Вэнь
Идо. В Иркутске в честь 100-летия со дня рождения
Сунь Ятсена его именем названа одна из улиц.
В 1966 г. резко сократилось культурное
сотрудничество КНР и с другими социалистическими странами. На
1967 г. китайская сторона даже не подписала планы
культурного сотрудничества с Болгарией, Польшей,
ГДР, Монголией и Чехословакией. С Венгрией такой
план был подписан лишь в декабре 1967 г.
Китайские власти продолжали курс на отказ от
коллективных форм сотрудничества с социалистическими
странами. Летом 1965 г. КНР в одностороннем порядке
вышла из Объединенного института ядерных
исследований в Дубне. 17 апреля 1965 г. КНР было передано
предложение об участии в сотрудничестве
социалистических стран в освоении космоса (письмо Председателя
Совета Министров СССР премьеру Государственного
совета КНР от 14 апреля 1965 г.). Однако в Пекине
оставили без ответа это предложение.
В 1966 г. китайская сторона в одностороннем
порядке ликвидировала соглашение от 21 апреля 1956 г. о
сотрудничестве СССР, ДРВ, КНР и КНДР в проведении
рыбохозяйственных и других исследований в западной
части Тихого океана. Пекин отверг приглашение
принять участие в работе Всемирного конгресса по
птицеводству, проводившегося в Киеве, а также в
совещании министров высшего образования социалистических
стран.

Глава восьмая
СОВЕТСКО-КИТАЙСКИЕ
ОТНОШЕНИЯ
В ГОДЫ
«КУЛЬТУРНОЙ
РЕВОЛЮЦИИ»
Во второй половине 1966 г. руководство КПК
развертывает фронтальное наступление на позиции социализма
в Китае, открыто порывает с принципами марксизма-
ленинизма во внутренней и внешней политике. На
состоявшемся в августе 1966 г. XI пленуме ЦК КПК оно
провозглашает задачу осуществления так называемой
культурной революции, нацеленной своим острием
против основ социализма в КНР.
XI пленум проходил в обстановке, когда маоистам
уже удалось дезорганизовать ряды партии, устранить
руководящие партийные кадры, не согласные с линией
Мао Цзэдуна. Поставленный под контроль маоистов
журнал «Хунци» накануне пленума угрожающе
предупреждал: «Все, кто выступают против идей Мао
Цзэдуна, какие бы посты они не занимали и каким бы
«престижем» и «авторитетом» не пользовались, будут
свергнуты».
XI пленум принял два документа — «Постановление
о великой пролетарской культурной революции» и
коммюнике. В коммюнике особо подчеркивалось, что работа
пленума проходила под непосредственным руководством
Мао Цзэдуна. В постановлении о «культурной
революции» ее задачи были определены следующим образом:
«Развертывать среди широких масс рабочих, крестьян,
солдат, среди широких масс кадровых работников и
интеллигенции движение за изучение и применение трудов
товарища Мао в тесной связи с жизнью, рассматривать
идеи Мао Цзэдуна как руководство к действию в
культурной революции». Пленум признал, что «культурная
революция» встретила сопротивление, сила которого
была охарактеризована как «достаточно мощная и
упорная».
344

XI пленум дал указание создавать повсеместно
группы и комитеты «культурной революции», конференции
представителей «культурной революции», а также
другие «организации масс». Эти новые организации
наделялись широкими полномочиями, их действия не
ограничивались законом, ответственность они несли только
перед самим Мао.
В закрытом порядке на пленуме было принято
постановление, согласно которому «ближайший соратник
Мао» министр обороны КНР Линь Бяо назначался
«заместителем главнокомандующего» КПК. Это наглядно
свидетельствовало о том, что ведущей силой в
антисоциалистическом наступлении маоистов являлась армия.
Как стало известно позднее, на XI пленуме Мао Цзэдун
огласил призыв «Огонь по штабам», который послужил
сигналом к началу погрома партийных органов сверху
донизу.
События, развернувшиеся в КНР под флагом
«культурной революции», самым непосредственным образом
отразились на советско-китайских отношениях, привели
к их дальнейшему резкому обострению. Усиление борьбы
против КПСС и Советского Союза стало одним из
важнейших направлений деятельности пекинских лидеров
в ходе «культурной революции».
Истоки «культурной революции»
«Культурная революция» не была каким-то внезапным
поворотом в политике маоистов. Хотя формально начало
ей положил XI пленум ЦК КПК, фактически она
восходит к более раннему периоду и является
концентрированным выражением глубокого политического кризиса,
который КНР переживала в течение ряда лет в
результате пагубного курса лидеров КПК.
Как уже указывалось, после провала
авантюристической политики «трех красных знамен» (новая
«генеральная линия», «большой скачок» и «народные коммуны»)
маоисты были вынуждены пойти на так называемое
урегулирование, чтобы оздоровить положение в стране.
Главным стержнем экономической политики
правительства КНР в тот период стал декларированный IX
(январь 1961 г.) и X (сентябрь 1962 г.) пленумами ЦК КПК
курс «сельское хозяйство — основа всего народного
хозяйства», *
346

Однако «урегулирование», в ходе которого не были
восстановлены основные принципы социалистического
хозяйствования, не смогло полностью вывести экономику
КНР из кризиса. Курс «сельское хозяйство — основа
всего народного хозяйства» затормозил экономическое
развитие страны в целом, а в отдельных отраслях
промышленности (станкостроение, черная и цветная
металлургия и др.) привел к сокращению производства или во
всяком случае к значительному недоиспользованию
производственных мощностей. В 1965 г.— последнем году
«урегулирования» — валовая продукция
промышленности была все еще на 26% ниже уровня 1959 г.
Повсеместно отмечалось падение трудового энтузиазма, на
предприятиях выдвигались требования сократить
плановые задания, резко упало качество продукции. Даже
в официальной китайской печати появились призывы
«ослабить напряжение».
Подъем сельскохозяйственного производства по-
прежнему сдерживался крайне низким уровнем
механизации. К концу 1965 г. в деревне насчитывалось лишь
около 100 тыс. тракторов, тогда как минимальная
потребность страны составляла 1,2—1,5 млн. штук.
Машинами обрабатывалось не более 10% всей пахотной
площади, главным образом в армейских хозяйствах. Сбор
зерна в годы «урегулирования» едва достигал уровня
1957 г. (180—185 млн. г). Это означает, что ежегодное
производство зерна на душу населения было на 12%
меньше, чем в среднем за годы первой пятилетки, и на
20% ниже, чем до антияпонской войны. В 1965 г. валовой
сбор зерна оказался значительно ниже того уровня,
который по проекту второго пятилетнего плана,принятого
VIII съездом КПК в 1956 г., намечалось достигнуть еще
в 1962 г. (250 млн. т). С конца 1960 г. Китай стал
ежегодно закупать за границей в среднем 5—6 млн. г зерна, что
составляло около 30% стоимости всего импорта страны.
Экономические трудности привели к резкому
обострению в КПК борьбы по вопросу о путях дальнейшего
развития страны. В ходе этой борьбы все более усиливались
противоречия между двумя направлениями в
руководстве партии. Одно из этих направлений выступало за
рациональные методы развития народного хозяйства с
учетом опыта социалистических стран. Другое,
возглавляемое Мао Цзэдуном, категорически отвергало
международный опыт строительства социализма, настаивало на
346

йдлюнтаристских методах управления хозяйством, на
форсировании темпов экономического развития.
Против маоистского курса выступали те китайские
коммунисты, которые продолжали придерживаться
марксистско-ленинских взглядов. Вместе с тем
авантюристическая политика Мао вызывала все большее
недовольство и среди многих его бывших сторонников,
которые, оставаясь в целом на националистических
позициях, убеждались в бесперспективности такой
политики. Это придавало особую остроту борьбе в
руководстве КПК.
В 1964—1965 гг. маоисты развертывают
методическое наступление против тех, кто угрожал их
господству. Это наступление осуществлялось по линии
дальнейшего свертывания партийной и государственной
демократии, военизации жизни общества и усиления роли
армии, разжигания националистических страстей, еще
большего раздувания культа Мао.
Уже в тот период одним из главных объектов
нападок маоистов стала интеллигенция, которая была
способна лучше других слоев китайского населения
разобраться в пагубности внутренней и внешней политики
группы Мао. Среди интеллигенции было усилено
движение за так называемое упорядочение стиля, цель
которого заключалась в том, чтобы заставить ее
безоговорочно принять линию маоистов. Первой жертвой
«культурной революции» стала партийная, передовая часть
интеллигенции. Был смещен с поста министра культуры
Мао Дунь, писатель с мировым именем. Та же участь
постигла руководителей всех творческих союзов. Можно
без преувеличения сказать, что в 1964—1966 гг. цвет
китайской интеллигенции был объявлен политически
неблагонадежным и подвергся репрессиям, начиная
с унизительных «проработок», лишения постов и
принудительной высылки в деревню вплоть до физической
расправы. Как признавала в октябре 1966 г. «Жэнь-
минь жибао», за предыдущие полтора года 160 тыс.
интеллигентов были сосланы на «трудовое
перевоспитание» в деревню1.
Мао Цзэдун, писал о «культурной революции»
маоистов член ЦК КПК Ван Мин, «уничтожает произведе-
1 В 1980 г. один из руководящих деятелей КПК признавал, что
в ходе «культурной революции» пострадало более 100 млн. человек,
а казнено и брошено в тюрьмы 30 млн. человек.
347

ния классиков и современных писателей и художников
Китая: стихотворения — от Цюй Юаня, Тао Юанмина,
Ли Бо, Ду Фу, Бо Цзюйи, Лу Фанвэна до Сяо Саня и
Ай Цина; романы — от Ло Гуанчжуна, Ши Найаня,
У Чэньэня, Цао Сюэцина до Дин Лин, Лао Шэ, Чжао
Шули; пьесы — от Гуан Ханьцина, Ван Шифу до Мэй
Ланьфаня, Тянь Ханя и Цао Юя; музыкальные
произведения — от Юй Боя, Цай Вэньцзи, Цзи Кана до Не
Эра, Си Синьхая и Хо Лудина; картины —от Су Дунпо,
Чжэнь Баньцяо до Ци Байши, Сюй Бэйхуна; труды по
истории — от Сыма Цяня, Оуян Сю до Люй Чжэньюя,
Хоу Вайлоу — все это стало у Мао Цзэдуна
предметами, подлежащими уничтожению.
Все спектакли и кинофильмы, не подправленные
Цзян Цин и не восхваляющие Мао Цзэдуна, запрещены
им к показу. Любимые народом всей страны артисты,
такие, как Чжоу Синьфань, Янь Хуэйчжу и Бай Ян,
стали объектами его преследования.
Он раскопал могилы древнекитайского мыслителя
Конфуция, национального героя Ши Кэфа, известного
всему миру художника Ци Байши, видного
руководителя КПК и литератора Цюй Цюбо, сжег дом-музей
героя тайпинской революции Ли Сючэня, разрушил
памятник великому революционеру-демократу Сунь Ятсе-
ну и памятник поэту с мировым именем — Пушкину»1.
Одновременно маоисты повели борьбу против
прогрессивного культурного наследия других народов. Они
обрушились с нападками на творчество таких
крупнейших представителей мировой культуры, как Шекспир,
Рабле, Стендаль, Бальзак, Ромен Роллан, Бетховен,
Моцарт и др. Свои наскоки на выдающиеся классические
творения литературы и искусства пекинские начетчики
пытались прикрыть лицемерной заботой о соблюдении
«критериев революционности». Так, например, Девятая
симфония Бетховена была осуждена на том основании,
что она создана и впервые исполнена до опубликования
«Манифеста Коммунистической партии». Бальзака
обвиняли в том, что, описывая любовь отца Горио к своим
дочерям, он «пропагандирует буржуазную теорию
человечности». По поводу опер «Кармен», «Евгений Онегин»,
балетов «Лебединое озеро», «Жизель» заявлялось, что
они «одурманивают и разлагают трудящихся» и т. п.
1 Ван Мин. О событиях в Китае, стр. 24.
348

В развернутой маоистами кампании по разрушению
культуры один из основных ударов обрушился на
советскую литературу. Произведения А.Толстого, М.
Шолохова, К.Симонова, И. Эренбурга, А. Корнейчука и
многих других советских прозаиков и поэтов не только были
объявлены «вредными» и «подрывными», но и
подлежали уничтожению. Всякий, кто осмеливался читать их,
подвергался репрессиям как политический преступник.
Марксизм-ленинизм учит, что невозможно построить
социализм, не покончив с невежеством, бескультурьем,
безграмотностью. Хорошо известно, что в первые годы
Советской власти, когда в нашей стране еще не
закончилась гражданская война, В. И. Ленин выступил с
призывом «учиться, учиться и учиться». Он считал
первостепенной задачей строителей социализма усвоение и
критическую переработку всего того, «что было ценного
в более чем двухтысячелетием развитии человеческой
мысли и культуры»1. Ленин требовал «превратить всю
сумму накопленного капитализмом богатейшего,
исторически неизбежно-необходимого для нас запаса
культуры и знаний и техники, — превратить все это из
орудия капитализма в орудие социализма»2. Создатель
первого в мире социалистического государства
неоднократно повторял, что «нужно взять всю культуру, которую
капитализм оставил, и из нее построить социализм.
Нужно взять всю науку, технику, все знания, искусство. Без
этого мы жизнь коммунистического общества построить
не можем»3.
Эти указания В. И. Ленина полностью относятся и
к Китаю, где осуществление подлинной культурной
революции являлось настоятельной необходимостью, где
огромную часть взрослого населения составляли
неграмотные. В городе и деревне не хватало школ и
учителей. Народное хозяйство Китая испытывало острую
нужду в квалифицированных научно-технических
кадрах. Казалось, в таких условиях рост культуры,
подготовка специалистов должны были бы быть делом
первостепенной важности. Однако пекинские руководители
сознательно пошли по иному пути. С конца 50-х годов
в стране было прекращено строительство школ и
высших учебных заведений.
1 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 41, стр. 337.
2 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 36, стр. 382.
3 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 38, стр. 55.
349

В качестве одного из основных средств отвлечения
китайского народа от трудностей, удержания его в
повиновении вдохновители «культурной революции»
использовали пропагандистские кампании по подготовке
к так называемой революционной войне. Целью этих
кампаний было повышение роли армии в жизни страны,
ускорение милитаризации экономики, насаждение
казарменных порядков, оправдание низкого жизненного
уровня населения. Показателен такой эпизод. Летом
1965 г. одна из китайских делегаций, посетивших
Советский Союз, была приглашена на беседу в Моссовет, где
гостям из КНР рассказали об огромном жилищном
строительстве в нашей стране. Выслушав рассказ,
китайские представители выразили удивление по поводу
расходования в СССР больших средств на такие
«пустяки», как строительство жилья, и заявили: «А мы
в КНР не ведем жилищное строительство, мы готовим
народ к революции».
Осуществляя милитаризацию экономической жизни
страны и выдвигая на командное положение армию,
националисты в КПК заблаговременно приняли меры
к тому, чтобы вывести армию из-под контроля партии и
народа, превратить ее в послушный инструмент своей
военно-бюрократической диктатуры.
В 1959—1965 гг. из армии была устранена наиболее
политически грамотная и активная часть офицерского
состава. В мае 1965 г. была проведена так называемая
революционизация вооруженных сил — упразднены
воинские звания и знаки отличия под предлогом
«дальнейшего укрепления связи командиров с массами».
В действительности речь шла о снижении роли той
многочисленной, сформировавшейся в годы
национально-освободительной и революционной войны части
кадровых военных, которая выступала на стороне
противников маоистов. Одновременно усилилась пропаганда
лозунга о приоритете политики, под которой
подразумевались «идеи» Мао в любой сфере деятельности, в том
числе и военной. Были подвергнуты критике те, кто
выступал за улучшение профессиональной подготовки
армии, ее лучшее техническое оснащение и пренебрегал
работой по воспитанию солдат и офицеров в духе
преданности «идеям великого кормчего». Под ширмой этой
«революционизации» в армии прокатилась новая волна
чисток.
350

«Революционизация» армии явилась по существу
подготовкой к военизации всей общественной жизни страны,
проходившей под тем же лозунгом. На предприятиях и
в учреждениях в 1964—1965 гг. были созданы
политотделы, сформированные из армейских кадров. Иными
словами, армия получила возможность оказывать
прямое влияние на деятельность предприятий и
учреждений, что облегчило переход к проведению «культурной
революции» в масштабах всей страны.
Не рассчитывая удержаться с помощью только
армии, националисты в КПК активизировали деятельность
по расшатыванию морально-политического единства
китайского народа. Под лозунгом обострения классовой
борьбы они стали усиленно натравливать одни слои
китайского общества на другие. Рабочего, крестьянина,
солдата и интеллигента на каждом шагу, не только на
производстве, но и в семье, запугивали призраком
«реставрации капитализма» в Китае, «кознями классовых
врагов».
Бросалось, однако, в глаза то обстоятельство, что
китайская пропаганда, призывая народ везде и всюду
«вести классовую борьбу», обходила национальную
буржуазию. Более того, в 1962 г. было принято специальное
решение, которое пролонгировало на три года (1963—
1965) право национальной буржуазии на собственность,
находящуюся в смешанном государственно-частном
владении (в последующие годы эта льгота автоматически
продлевалась).
Развернутая инициаторами «культурной революции»
уже в 1964—1965 гг. так называемая классовая борьба
с самого начала была направлена своим острием не
против подлинных классовых врагов—буржуазных
элементов, а против инакомыслящих, и прежде всего против
той наиболее сознательной части населения, которая не,,
одобряла авантюристический курс маоистов.
Искусственное обострение «классовой борьбы» нужно было стоящей
у власти группе для того, чтобы чинить любые
расправы над этой частью общества.
Задолго до официального провозглашения
«культурной революции» маоисты развернули также борьбу
против здоровых сил в партии и органах государственной
власти. В 1964—1965 гг. эта борьба велась в форме так
называемого движения за укрепление и оздоровление
партийного и государственного аппарата. Под прикры-
351

тием этого «движения» из партии изгоняли всех, кто
проявлял хоть малейшее колебание относительно
антисоциалистического курса правящей группы, и заменяли их
послушными исполнителями воли этой группы. Из числа
ведущих партийных руководителей вслед за членом
Политбюро ЦК КПК, министром обороны КНР Пын Дэ-
хуаем от политической деятельности были отстранены
такие деятели, как член Политбюро ЦК КПК Чэнь
Юнь, Дэн Цзыхуэй, Си Чжунсюнь, Ван Цзясян и др.
Процесс смены руководящих кадров осуществлялся и
внутри министерств и ведомств. По неполным данным, в
1964—1965 гг. было заменено около 1 тыс. министров,
заместителей министров, начальников управлений,
директоров научно-исследовательских институтов и вузов
страны.
В целях подавления инакомыслящих в 1964—1965 гг.
кроме «трудового воспитания» в специальных лагерях
было введено так называемое воспитание по дворам;
устанавливалась система слежки соседей друг за
другом, регулярных доносов, постоянной проработки
каждого заподозренного в нелояльности к «великому
кормчему». Широкое распространение получили также такие
формы «воспитания», как проведение «собраний
борьбы», где с осуждением подозреваемого в обязательном
порядке выступали все присутствующие, «написание
истории семьи», в которой излагались все «грехи» и
критиковались все кдгда-либо совершенные тем или иным
членом семьи проступки.
Для оболванивания китайского населения во все
больших масштабах использовался культ Мао Цзэдуна.
Китайская пропаганда стремилась создать вокруг Мао
ореол «гениального», «мудрого», «великого»,
«непогрешимого», «прозорливого» и т. д. и т. п. Его «идеи»
выдавались за «пищу» и «оружие», «компас» и «маяк» для
китайского народа. Печать и радио изо дня п день
твердили о том, что не партия, а герой, стоящий над
массами, «великий вождь» и его «идеи» подняли и
мобилизовали весь китайский народ на революцию, организуют
и ведут массы на строительство нового общества.
Китайская революция изображалась не как объективный
исторический процесс, а как творение рук Мао
Цзэдуна, как детище его «идей».
Низкий культурный уровень большинства населения
Китая, засилье мелкобуржуазной психологии, сильные
362

пережитки феодализма и патриархальных устоев
позволяли организаторам «культурной революции»
сравнительно легко навязывать массам свои догмы, а затем
выдавать их за лозунги самих масс. Неграмотные или
полуграмотные люди, систематически подвергающиеся
идеологической обработке, заражались фанатической
верой в вождя-полубога, а это создавало серьезные
препятствия на пути их отрезвления от мистического
дурмана.
Приведем лишь один из типичных примеров того,
какие уродливые формы принял в Китае культ Мао Цзэ-
дуна еще до широкого развертывания «культурной
революции». В конце 1964 г. советская делегация,
посетившая фабрику фарфоровых изделий в городе Чанша
(главный город провинции Хунань), стала свидетелем
«объяснений», которые секретарь парткома фабрики
давал по поводу устранения изъянов в качестве изделий.
Он рассказал: «Мы долго бились над тем, как устранить
недостатки. Мы решили тогда изучить произведения Мао
Цзэдуна и, посоветовавшись с вышестоящим органом,
взяли его работу «Относительно противоречия». Прочли
один раз (ее изучал весь коллектив фабрики) и поняли,
что главное противоречие в нашей работе—черные
пятна на тарелках. Прочтя книгу еще раз, мы сумели
устранить этот недостаток. Однако качество производимой
посуды еще не отвечало всем требованиям. Тогда прочли
книгу третий раз и поняли, что устранили лишь главное
противоречие, а второстепенные противоречия остались.
К числу их отнесли неровность поверхности и трещины
в обливном слое. Постепенно преодолели и эти
недостатки. Так работа Мао Цзэдуна помогла нам повысить
качество продукции».
Однако, несмотря на все усилия, руководящей
группе в КПК не удавалось решающим образом упрочить
свои позиции. Среди руководящих партийных деятелей
и в широких партийных массах продолжало нарастать
недовольство ее политикой, местные партийные и
государственные органы самочинно восстанавливали
порядки, существовавшие до «большого скачка» и «народных
коммун», угрожающе ослабевало воздействие
центральной власти на периферию. Не страшась запугиваний и
репрессий, китайские литераторы выступали с
произведениями, в которых в иносказательной форме едко вы:
смеивался культ Мао Цзэдуна, подвергались уничто-
23—423
353

жающей критике его «идеи». В качестве примера может
служить драма известного писателя У Ханя
«Разжалование Хай Жуя», вызвавшая лютую злобу маоистов.
Герой этой пьесы, обращаясь к императору, говорил:
«Раньше мы еще делали кое-что хорошее, а что мы
делаем теперь? Исправь ошибки, дай народу жить в
счастье. Слишком много ошибок ты совершил, а сам
считаешь, что во всем прав, и потому отвергаешь критику».
Тысячи китайских зрителей, посмотревших пьесу У Ха-
шя, без колебаний отнесли горькие высказывания Хай
Жуя на счет Мао Цзэдуна.
Господству правящей группы угрожало не только
надрастающее недовольство внутри страны, но и крупные
провалы на международной арене.
Маоистам не удалось разложить социалистическое
содружество. Ни одной из социалистических стран, за
исключением Албании1, националисты в КПК не смогли
навязать свои порочные установки. Вопреки проискам
китайских руководителей в социалистическом
содружестве все более крепло стремление к сплоченности и
единству, к дальнейшему развитию всестороннего
сотрудничества.
Великодержавный курс пекинских лидеров не
получил сколько-нибудь существенной поддержки в мировом
коммунистическом движении. Попытки Пекина
установить в нем свою гегемонию провалились.
Подавляющее большинство братских партий решительно отвергло
антиленинскую внешнеполитическую платформу
маоистов. Практикой повседневной революционной борьбы,
своей теоретической работой братские партии
убедительно доказали, что позиции лидеров КПК
противоречат коренным интересам народов, выступающих против
империализма и колониализма, за мир, демократию,
национальное освобождение, социализм и коммунизм.
Пропекинским раскольническим группировкам,
проповедовавшим с чужого голоса чуждые рабочему классу
идеи, не суждено было стать сколько-нибудь массовыми
организациями и завоевать какие-либо позиции в
рабочем движении своих стран. Призывы фракционеров к
расколу компартий, смыкание их борьбы против
марксистско-ленинских партий с деятельностью полицейских
органов капиталистических государств разоблачали сто-
1 Как известно, позднее албанские руководители публично
разоблачили Пекин и его политику.
864

ройников пекинских лидеров в глазах трудящихся,
усиливали их изоляцию. Во многих прокитайских группах
углубились раздоры, приводившие к расколу, а зачастую
и к полному развалу этих групп.
В раскольнических планах руководства КПК
большое место отводилось крупнейшей в несоциалистическом
мире компартии — индонезийской. Пекинским лидерам
удалось навязать ЦК КПИ свои политические
установки. Они толкнули индонезийских коммунистов на
организацию вооруженного выступления осенью 1965 г. Чем
это кончилось, хорошо известно. Индонезийская
компартия и другие демократические организации были почти
полностью разгромлены, сотни тысяч индонезийских
коммунистов зверски убиты. Но и после этих трагических
событий маоисты продолжали толкать обескровленные
левые силы Индонезии на гибельный для них путь
развертывания гражданской войны. Одновременно
пекинские лидеры всеми силами старались изолировать
Компартию Индонезии от международного
коммунистического движения, хотя потерпевшие поражение
индонезийские коммунисты остро нуждались в интернациональной
помощи и поддержке.
Трагические события в Индонезии послужили для
мирового революционного движения наглядным уроком
того, к каким губительным последствиям ведет
применение на практике порочных авантюристических
концепций маоистского руководства КПК. Печальный исход
событий в Индонезии усилил процесс брожения в
компартиях, подпавших под влияние националистической
группы в КПК, некоторые из них начали
отмежевываться от ее курса.
Не имели успеха и претензии китайского руководства
установить свой контроль над международными
демократическими организациями — Всемирным Советом
Мира, Всемирной федерацией профсоюзов, женскими,
молодежными и другими объединениями. Попытки
придать этим организациям узкосектантский характер,
навязать совершенно несвойственные им лозунги и формы
борьбы были отвергнуты.
Не осуществились расчеты китайских лидеров и в
отношении национально-освободительного движения.
Крупные поражения тех отрядов
национально-освободительного «движения, которые слепо шли за Пекином,
насторожили правительства молодых национальных госу-
23*
355

дарств, революционно-демократические партии, помогли
им разгадать подлинные цели маоистов.
Неудача попыток навязать афро-азиатским странам
отрицательное отношение к Московскому договору о
запрещении ядерных испытаний в трех средах, провал
надежд повести за собой афро-азиатские страны на Второй
афро-азиатской конференции, вынужденный отказ от
создания «революционной ООН», крушение планов
сорвать Ташкентскую конференцию, созванную для
мирного урегулирования вспыхнувшего в 1965 г. индо-пакистан-
ского конфликта,—все это свидетельствовало о том, что
предлагаемая китайскими лидерами
внешнеполитическая платформа не встречала поддержки в
афро-азиатских странах.
Руководителям Пекина не удалось сколотить
замкнутый блок государств Юго-Восточной Азии под
гегемонией КНР, чего они усиленно добивались в 1964—
1965 гг. Ось Пекин — Джакарта (ядро намечавшегося
блока) не была создана. Отношения между КНР и
Индонезией после событий 30 сентября 1965 г. резко
обострились и дошли почти до полного разрыва.
Ослабление внешнеполитических позиций Китая
проявилось также в ухудшении его отношений с рядом
стран Арабского Востока и Африки.
Пекину не удалось навязать свой опасный курс
ведущим прогрессивным организациям Южной Африки,
Басутоленда, португальских колоний. Как
государственные деятели освободившихся стран, так и лидеры
прогрессивных левонационалистических партий осознавали
пагубность внешнеполитического курса руководителей
КНР.
Прогрессивные силы во всем мире постоянно
убеждались в лживости антиимпериалистических лозунгов
Пекина. Становилось все более очевидным, что свои
отношения с империалистическими государствами
китайские лидеры вопреки безудержной «революционной»
фразеологии подчиняют корыстным националистическим
целям. Лицемерно обвиняя Советский Союз «в сговоре с
империализмом», они на самом деле шли на
беспринципное сближение с капиталистическими странами.
С особым усердием пекинские лидеры добивались
«взаимопонимания» с Соединенными Штатами Америки.
Они всячески давали понять Вашингтону, что все их
антиимпериалистические декларации не имеют никакого
356

реального значения. В ответ на непрерывные вторжения
американских судов и самолетов в водное и воздушное
пространство КНР Пекин ограничивался словесными
«серьезными предупреждениями». В августе 1964 г.
министр иностранных дел КНР заявил: «Если
американские корабли даже и заходят в территориальные воды
КНР, то они сами убираются оттуда. Китайцы не
стреляют по ним, не бомбят американские военные базы на
Тайване, хотя могли бы это сделать. Китай не хочет
войны, и США знают это».
Пекин стремился наладить с США закулисные
экономические связи, в частности через Гонконг и Макао,
закупая там такие американские товары, как
нефтепродукты, химические товары и др. В свою очередь, как
отмечал журнал «Скотсмен» 12 ноября 1965 г., Китай не
стесняется отгружать свои товары в США через третьи
страны.
Китайское руководство мирилось с тем, что Гонконг,
как признавал сам Пекин, являлся «военной базой для
расширения Соединенными Штатами агрессивной войны
против Вьетнама». В 1965 г. военные корабли США
побывали в Гонконге 340 раз, а в 1966 г. — уже 390 раз.
В ответ на это китайская сторона отделывалась
заявлениями формальных протестов английской
администрации Гонконга.
Год за годом КНР теряла свой авторитет как
социалистическое государство. По всем важнейшим вопросам
международной политики ее линия оказалась в резком
противоречии с общей позицией социалистических стран,
коммунистического движения, всех
антиимпериалистических сил.
Таким образом, к началу 1966 г. резко обострился
кризис как внутренней, так и внешней политики группы
Мао Цзэдуна. Спасаясь от краха, маоисты и
развернули так называемую культурную революцию, в ходе
которой они рассчитывали создать более благоприятные
условия для осуществления своего
антисоциалистического курса внутри Китая и на международной арене.
До тех пор пока в Китае продолжала действовать
коммунистическая партия, сохранялась система органов
народной власти, существовали профсоюзы, комсомол
и другие массовые организации трудящихся, иными
словами, до тех пор пока в КНР функционировала, хотя и
в сильно деформированном виде, политическая надстрой-
357

ка народно-демократической власти, маоисты были
бессильны свернуть страну с социалистического пути.
Правящая группа оказалась перед альтернативой: либо
отступить и признать свое поражение, либо попытаться
разрушить эту политическую надстройку, осуществить
переворот, установить военно-бюрократическую
диктатуру и тем самым обеспечить условия для своего
безраздельного господства. Как известно, маоисты пошли
по второму пути.
Главным препятствием на этом пути была
Коммунистическая партия Китая. Именно поэтому компартия
стала основным объектом наступления маоистов. В связи
с этим перед группой Мао встал вопрос о тех силах, на
которые она могла бы опереться. Острота этого вопроса
усиливалась тем, что несостоятельность политики
маоистов становилась все более очевидной не только для
партийного актива, но и для широких слоев рабочих и
крестьян, на собственном опыте испытавших плоды этой
политики.
Маоисты, несомненно, понимали, что борьба против
компартии будет нелегким делом. Они учитывали, что
партийные работники старшего поколения
воспитывались не только на статьях и речах Мао Цзэдуна, но и
были знакомы с марксистско-ленинской теорией;
несмотря на длительную антисоветскую кампанию, они
продолжали симпатизировать советскому народу, КПСС, их
труднее было обмануть заявлениями о «сговоре
Советского Союза с США», о якобы происходящей в СССР
«реставрации капитализма» и т. п. Понимали они и
значение культуры для строительства социализма,
необходимость овладения высотами современной науки и
техники, лучше других видели, к каким пагубным
последствиям ведет отказ от использования опыта
социалистического строительства, накопленного братскими
странами. Вот почему правящая верхушка не доверяла
партийному активу, не доверяла рабочим и крестьянам,
больше того, боялась и партии и народа, опасаясь, что
скрытое недовольство может перерасти в открытые
выступления против их политики.
Опору для осуществления своего
антисоциалистического курса маоисты находят в преданных им
армейских частях, которые были объявлены «наиболее верным
и послушным орудием великого кормчего». Ставка
делалась также на школьную и студенческую молодежь,
358

которая воспитывалась в духе маоистских взглядов,
имела смутное, извращенное представление об идеалах
социализма, о марксизме-ленинизме, о событиях,
происходящих в стране и за ее пределами. Немалую роль
сыграл и циничный расчет использовать присущую
молодежи эмоциональность, неустойчивость, ее
неудовлетворенность собственным положением в обществе, ее
честолюбие. Имело значение и то, что более половины
учащейся молодежи в Китае — выходцы из буржуазной
или мелкобуржуазной среды.
Сформированные из молодежи отряды хунвэйбинов
стали ударной силой, громящей партийные организации.
Более того, беспартийная, в основном мелкобуржуазная
молодежь, отличившаяся в ходе погромов, была
объявлена маоистами «лучшей», «самой передовой», «самой
сознательной частью» китайского народа; учиться у нее,
подражать ее поступкам вменялось в обязанность и
старым членам партии, и кадровым рабочим, и
выдающимся деятелям науки и искусства.
С появлением на сцене отрядов хунвэйбинов
началась одна из трагических страниц в истории
послереволюционного Китая. Правящая верхушка официально
санкционировала массовые бесчинства в столице и на
местах, которые вылились в издевательства, избиения и
убийства противников маоистов, в глумление над
культурными ценностями, в уничтожение остатков
социалистической законности и правопорядка.
Развязывая «культурную революцию», маоисты
заявляли о том, что борьба идет против «горстки
контрреволюционеров, кучки антипартийных,
антисоциалистических элементов, пробравшихся в партию и облеченных
властью». Однако лживость этой версии вскоре
обнаружилась. Уже в апреле — мае 1966 г., когда хунвэйбнны
начали громить столичные комитеты партии и
комсомола, редакции центральных партийных газет,
парторганизацию Пекинского университета и другие партийные и
государственные органы, стало ясно, что речь идет об
отстранении от активной политической жизни широкого
слоя партийных и государственных работников. К
началу сентября 1966 г. уже около 20 парткомам провинций
и крупных городов были предъявлены обвинения в
проведении антимаоистской линии. Прекратилось издание
свыше 100 центральных и провинциальных газет и
журналов, в том числе органа ЦК комсомола газеты «Чжун-
359

го циннянь бао», органа Всекитайской федерации
профсоюзов журнала «Лаодун» и др.
Особый накал борьбы вызвало обострение
противоречий среди ближайшего окружения Мао Цзэдуна, его
возможных преемников. В результате столкновений
внутри руководства КПК были серьезно ослаблены позиции
председателя КНР Лю Шаоци и смещены со своих
постов секретари ЦК КПК Пын Чжэнь, Лу Дини и Ло
Жуйцин. Вместо них на первый план выдвинулись жена
Мао — Цзян Цин, его ближайший сторонник Кан Шэн.
Именно эти люди возглавили генеральную чистку,
«перетряхивание» всего партийного и государственного
аппарата.
Маоисты с изуверской жестокостью расправлялись со
своими противниками и соперниками. Их подвергали
пыткам и истязаниям, всячески унижали их достоинство.
Наглядное представление об этом дают
публиковавшиеся в печати фотодокументы, на которых запечатлены
сцены «суда» над Пын Чжэнем, Ло Жуйцйном, Лу
Дини и Ян Шанкунем. Изображенные на этих
снимках недавние соратники Мао выглядят жестоко
избитыми, их держат за вывернутые назад руки и силой
заставляют склонить головы. У Ло Жуйцина изувечена нога,
он уже не способен стоять и ходить. По «кругу позора»
на стадионе, где состоялся «суд», его носили в корзиио.
Разрушение КПК организаторы «культурной
резолюции» начали с отстранения от политической
деятельности путем репрессий, исключения из партии,
дискредитации большого числа членов ЦК и руководящих
работников партийно-административного аппарата, всех тех
коммунистов, которые выражали несогласие с курсом
Мао Цзэдуна. Гонениям подверглись более 2/з состава
ЦК КПК, избранного VIII съездом, подавляющее
большинство руководителей центральных ведомств,
провинциальных и городских комитетов КПК, ведущих
работников идеологического фронта, руководство творческих
союзов интеллигенции, руководители и ведущие
работники вузов и научно-исследовательских учреждений,
многие видные военачальники. Этим людям ставилось
в вину то, что они были сторонниками решений VIII
съезда КПК и утвержденной съездом генеральной линии,
нацелившей партию и народ на построение
социалистического общества на основе марксистско-ленинской
теории в содружестве с другими социалистическими стра-
360

нами, порицали политику «трех красных знамен» и
предостерегали от опасности повторения авантюристических
экспериментов «большого скачка».
Одновременно правящая верхушка взяла курс на
подрыв государственных институтов народной власти.
Полностью была парализована деятельность
Всекитайского собралия народных представителей и его
Постоянного комитета. Более половины депутатов ВСНП и
членов его Постоянного комитета стали жертвами
репрессий. Без ведома ВСНП и в нарушение конституции
председатель КНР Лю Шаоци оказался отстраненным
от своих обязанностей. Были разогнаны выборные
органы народной власти на местах. Над Государственным
советом КНР, его канцеляриями и министерствами
устанавливался военный контроль. Большинство
заместителей премьера Государственного совета КНР,
начальников канцелярий и министров были смещены со своих
постов.
В начале «культурной революции» маоисты
рассчитывали заменить органы партии и государства
группами или комитетами по делам «культурной революции»,
причем главное место в системе руководства страной
отводилось тогда «группе по делам культурной
революции», созданной при Центральном Комитете КПК, а
затем поставленной над ЦК, но по-прежнему
прикрывавшейся его именем.
После того как группы по делам «культурной
революции» показали свою нежизнеспособность, была
предпринята попытка создать аппарат власти в виде
«коммун». Когда же из пекинского, шанхайского и других
экспериментов по созданию коммун стало ясно, что и,
эта форма власти непригодна, маоисты попытались
укрепить свое господство при помощи так называемых
революционных комитетов, основанных формально на
«соединении трех сторон» — армии, «революционных
масс» (хунвэйбинов и цзаофаней) и части прежних
кадровых работников, а фактически целиком находившихся
под контролем армии и представлявших собой органы
военно-бюрократической диктатуры маоистов.
«Ревкомы» насаждались с помощью армии вместо
разогнанных комитетов КПК и народных комитетов. Их
формирование обеспечивалось системой военного
контроля, которая начала устанавливаться в Китае с июня
1966 г. и сразу же охватила центральный и местный го-
361

сударственный аппарат (министерства и управления
Государственного совета КНР, управление общественной
безопасности, суды, радиостанции, гражданскую
авиацию, банки, склады, предприятия, порты, железные
дороги и т.д.). Это позволило правящей верхушке по своему
усмотрению распоряжаться госаппаратом, ведомствами,
прикрываясь именем Государственного совета, давать
указания, снимать и переставлять кадры. Уже тогда под
военный контроль была поставлена по существу не
только вся народнохозяйственная, но и культурная жизнь
страны. Это положение сохранилось и после создания
«ревкомов», организация которых (и то лишь в
провинциальном звене) была завершена только в сентябре 1968 г
Создание в лице «ревкомов» новых органов власти
представляло собой грубейшее нарушение конституции
1954 г., в которой указывается: «Вся власть в Китайской
Народной Республике принадлежит народу в лице
Всекитайского Собрания Народных Представителей и
местных собраний народных представителей»; «Местные
собрания народных представителей являются органами
государственной власти на местах».
В процессе «культурной революции» вскрылись
разобщенность различных организаций партии, слабость
связи руководящих органов с массой коммунистов.
Используя эти обстоятельства, разжигая столкновения
между различными группами руководителей, между
различными звеньями государственного и
партийно-политического аппарата, армейскими, партийными и
хозяйственными руководителями, группа Мао Цзэдуна сумела
изолировать оппозицию, предотвратить ее открытое
выступление, отстранить от руководства партией и госудао-
ством своих противников.
Сравнительная легкость, с которой маоистам удалось
разрушить конституционные органы власти,
парализовать деятельность КПК и насадить «ревкомы», во
многом объясняется особенностями социальной структуры
китайского общества.
Примерно из 300 млн. самодеятельного населения
Китая лишь около 15 млн. человек, т.е. 5%, связано»
с современным производством, наукой и культурой,
причем непосредственно в сфере материального
производства (рабочие, служащие, инженерно-технический
персонал) занято не более 10 млн. человек. Начиная с 1958 г.
в КНР искусственно создавалась текучесть рабочего
362

класса в результате закрытия предприятий, консервации
строек и административного выселения городского
населения в деревню. Отправке в деревню в первую очередь
подлежали кадровые рабочие с большим
производственным стажем. Такая политика вызвала серьезные
качественные изменения в составе рабочего класса, резкое
повышение в его среде удельного веса политически
отсталых элементов, из которых в ходе «культурной
революции» формировались отряды так называемых цзаофаней.
«Культурная революция» още более усилила
расслоение рабочего класса. Был взят курс на открытое
противопоставление неквалифицированных рабочих, в первую
очередь молодежи, кадровым рабочим. Подстрекаемые
маоистами, цзаофани развернули широкую кампанию за
отмену премиальной системы оплаты труда (премии
составляли 10—15% зарплаты квалифицированных
рабочих), за снижение заработной платы. Эта кампания,
названная «борьбой с буржуазным экономизмом», вызвала
противодействие со стороны кадровых рабочих. Во
многих городах начались забастовки, которые были жестоко
подавлены с помощью армии.
К расслоению и ослаблению рабочего класса вело
также внедрение системы «и рабочий, и крестьянин», в
соответствии с которой рабочие и крестьяне должны
чередовать работу в промышленности и сельском
хозяйстве. Одна из целей этой системы состояла в том, чтобы
низвести рабочий класс в идеологическом отношении
до уровня отсталого крестьянина. Перед рабочими,
направляемыми в деревню, не только не ставилась задача
нести пролетарскую, передовую культуру и идеологию
крестьянам, но, напротив, их призывали и принуждали
учиться у крестьян, уподобляться им в жизни, быту и
труде.
Антисоветизм — важнейшее
направление «культурной революции»
Важнейшей отличительной чертой «культурной
революции» с самого начала стала ее ярко выраженная
антисоветская направленность. XI пленум ЦК КПК,
состоявшийся в августе 1966 г., утвердил все антисоветские
мероприятия, проведенные маоистами в
предшествующие четыре года, признал «совершенно правильной и
необходимой открытую критику» КПСС, а также одобрил
363

все основные антисоветские статьи редакций «Жэньминь
жибао», «Хунци» и другие антисоветские материалы.
Пленум поставил задачу «четко отмежеваться» от КПСС
и других марксистско-ленинских партий и «довести
борьбу против них до конца».
XI пленум ЦК КПК не ограничился провозглашением
враждебной Советскому Союзу и КПСС политической
линии. Документы пленума сознательно искажали
политический курс нашей партии и представляли собой
сгусток антисоветской клеветы, в котором были
суммированы все основные тезисы антисоветской пропаганды.
Эти документы лишний раз свидетельствовали о том,
что маоисты поставили своей важнейшей целью
воздвигнуть в сознании китайского народа своего рода
психологический барьер против сближения с КПСС, другими
братскими партиями, стоящими на позициях марксизма-
ленинизма.
После XI пленума ЦК КПК антисоветская кампания
в КНР, и до того носившая весьма широкий размах,
вспыхнула с новой силой. Местом разнузданных
провокаций стала улица в Пекине, на которой расположено
советское посольство. 20 августа 1966 г. ее
переименовали в улицу «Борьбы против ревизионизма». Все дома,
заборы, даже тротуары и проезжая часть улицы были
исписаны антисоветскими лозунгами, призывающими
«разгромить» КПСС и Советский Союз, уничтожить все
советское. В хунвэйбиновских листовках, расклеенных
у посольства СССР, советским людям угрожали: «Когда
настанет момент, мы сдерем с вас шкуры, вытянем из
вас жилы, сожжем ваши трупы и прах развеем по ветру».
22 августа 1966 г. на этой улице была задержана
посольская машина с государственным флагом Советского
Союза. Находившихся в ней временного поверенного
в делах СССР в КНР и других советских дипломатов
хуивэйбины пытались заставить выйти из автомобиля и
проследовать пешком мимо портрета Мао Цзэдуна,
установленного в центре проезжей части улицы.
26 августа 1966 г. Советское правительство направило
правительству КНР ноту с решительным протестом
против хулиганских выходок перед зданием посольства и
потребовало принять эффективные меры, которые
обеспечили бы немедленное и безусловное прекращение
действий, препятствующих нормальной деятельности
посольства и угрожающих безопасности его сотрудников.
364

Однако китайские власти демонстративно игнорировали
эти законные требования.
29 августа около посольства СССР была
организована новая антисоветская манифестация, она
продолжалась, включая всю ночь, непрерывно до вечера 30
августа. На митинге, открывшем массовые бесчинства, было
зачитано так называемое Обращение к народу всей
страны, в котором провозглашалось: «Советский Союз —
наш смертельный враг».
В ходе «культурной революции» подверглись
осквернению или были разрушены памятники,
символизирующие дружбу народов СССР и Китая (памятник А. С.
Пушкину, монумент советско-китайской дружбы в Шанхае
и др.). Объектами хулиганских налетов, обысков,
избиений, надругательств над человеческим достоинством
стали советские граждане, постоянно проживающие в Китае.
1 сентября 1966 г. советская печать опубликовала
сообщение «В Центральном Комитете КПСС», в котором
указывалось, что решения XI пленума ЦК КПК
«официально подтвердили намерение руководства КПК и
впредь осуществлять свой особый курс, противопоставляя
его марксистско-ленинской линии, совместно
выработанной братскими партиями на Совещаниях 1957 и
1960 гг.», что китайское руководство «вновь
провоцирует резкое ухудшение отношений между СССР и КНР».
ЦК КПСС квалифицировал подобные действия и
заявления как шаг, который «оказывает особенно большую
услугу империализму и реакции», и указал на
ответственность руководства КПК и КНР за отказ от
совместной, согласованной борьбы против империализма и
реакции, за непрекращающиеся попытки расколоть
коммунистическое движение, социалистическое
содружество и ослабить антиимпериалистический фронт.
Центральный Комитет КПСС, следуя своему
принципиальному курсу, заявил, что, «несмотря на трудности,
создаваемые руководством КПК, Коммунистическая
партия Советского Союза будет и впредь проводить
линию на укрепление дружбы с китайскими
коммунистами, с многомиллионным китайским народом,
решительно отстаивая генеральную линию мирового
коммунистического движения, принципы
марксизма-ленинизма, пролетарского интернационализма»1.
1 «Правда», 1 сентября 1966 г.
365

20 сентября 1966 г. китайские власти заявили о
решении правительства КНР сделать годичный перерыв в
учебе иностранных студентов, обучавшихся в китайских
вузах, и потребовали возвращения советских учащихся
на родину в 10—15-дневный срок. Советские студенты
были вынуждены вернуться в СССР. На основе
взаимности был сделан перерыв и в учебе китайских студентов
и аспирантов в СССР. Одновременно советская сторона
выразила готовность рассмотреть вопрос о
возобновлении обмена учащимися на принципах взаимности, как
только китайская сторона будет готова к этому1.
Лидеры КПК использовали возвращение китайских
студентов из СССР на родину, чтобы продолжить
разжигание в КНР антисоветской истерии. В конце октября
1966 г. у советского посольства в Пекине состоялась
€ще одна антисоветская демонстрация. 27 октября МИД
СССР выступил по этому поводу с нотой протеста,
однако китайские власти продолжали бесчинства у
посольства СССР. Они были организованы даже 7 ноября
1966 г., в день 49-й годовщины Великой Октябрьской
социалистической революции.
Из-за непрерывных провокаций была вынуждена
прервать свой визит и возвратиться в СССР делегация
советской общественности, выезжавшая в КНР по
приглашению Общества китайско-советской дружбы на
празднование 49-й годовщины Октябрьской революции. К
этому времени Общество китайско-советской дружбы по
сути дела превратилось в организацию, ведущую
враждебную пропагандистскую деятельность против КПСС и
Советского Союза. 16 сентября 1966 г. посольству СССР
в Пекине было официально сообщено, что Общество
китайско-советской дружбы переименовано в Общество
дружбы китайского и советского народов. Тем самым
лидеры КПК подчеркивали свое нежелание иметь
дружественные отношения с Советским Союзом по
партийной и государственной линиям. Переименование
общества было продиктовано также намерениями маоистов
использовать лозунг дружбы между китайским и
советским народами в демагогических целях.
В действительности пекинская пропаганда
стремилась убедить всех от мала до велика в том, что
Советский Союз якобы является недругом Китая, что КНР
1 См. «Правда», 8 октября 1966 г.
Звб

«угрожает опасность интервенции не только со стороны
империалистических держав, но и прежде всего со
стороны СССР». С провокационными заявлениями о
возможности военного столкновения между КНР и
Советским Союзом китайские руководители выступали и
публично. Так, 29 сентября 1965 г. министр иностранных
дел КНР, выступая на пресс-конференции перед 400
китайскими и иностранными журналистами, специально
приглашенными в Пекин из Гонконга, Макао и других
мест, высказался в том смысле, что в случае нападения
США на Китай «современные ревизионисты» будут
«координировать с ними свои действия на Севере». С тех
пор вопрос об «угрозе с Севера» стал постоянной темой
китайской пропаганды, направленной против нашей
страны. Среди населения КНР велась «разъяснительная
работа» в том плане, что если США нападут на Китай,
то Советский Союз якобы «немедленно оккупирует
Северо-Восток», что СССР относится к числу «опасных
друзей», без которых Китай «чувствует себя в большей
безопасности», что «русские ракеты могут полететь из
Москвы в Пекин». Населению КНР всеми способами
внушалась мысль, что проявление малейшей симпатии к
нашей стране равносильно предательству.
Стараясь разжечь антисоветизм, зачинщики
«культурной революции» стали прибегать к услугам крайне
реакционных кругов старого Китая. Они, например,
предоставили широкую трибуну для антисоветских
выступлений возвратившемуся в КНР из эмиграции бызшему
президенту гоминьдановского Китая Лу Цзунжэню,
кровавому душителю революционного движения
китайского народа, который по приезде в Пекин был всячески
обласкан маоистами.
Вызывающую антисоветскую провокацию учинили
китайские власти в отношении советского теплохода
«Загорск», прибывшего в порт Дальний. 8 декабря
1966 г., когда теплоход выходил из порта, находившийся
на нем китайский лоцман неожиданно дал такую
команду, выполнение которой неизбежно привело бы
к столкновению «Загорска» с молом, повлекло бы за
собой серьезную аварию, а возможно, и гибель судна.
В этой ситуации капитан «Загорска» не мог и,
естественно, не должен был выполнять команду. Именно это
позволило судну благополучно пройти ворота порта,
после чего капитан немедленно остановил судно и по
367

требованию китайского лоцмана поставил его на якорь.
Однако вслед за тем на борт «Загорска» прибыли
вооруженные китайские охранники и представители
портовых властей; они запретили судну следовать дальше,
пытались силой ворваться в штурманскую рубку, чтобы
захватить карты и судовые документы.
10 декабря советское посольство в Пекине
обратилось в министерство иностранных дел КНР с просьбой
оказать содействие в выходе «Загорска» из порта
Дальний. Представитель МИД КНР, умышленно раздувая
надуманные обвинения в адрес советских моряков,
заявил, что теплоход «Загорск», дескать, «нарушил
суверенитет Китая». Китайские власти продолжали
настаивать на предъявленных ими требованиях, теплоход и его
команда содержались под охраной на внешнем рейде
порта Дальний.
17 декабря советская сторона заявила протест
посольству КНР в Москве в связи с незаконным арестом
теплохода «Загорск» и потребовала немедленно
освободить его. В заявлении разоблачались вымышленные
обвинения китайских властей в отношении капитана
теплохода и других советских моряков. В нем, в
частности, указывалось, что, согласно общепринятым
международным нормам и практике, закрепленной
законодательством морских стран, лоцман является советником
(консультантом) капитана судна. Присутствие на борту
лоцмана не снимает с капитана судна ответственность
за безопасность вверенного ему судна. Подобная
практика существует и в портах КНР.
Однако китайская сторона не только не приняла
меры к освобождению судна, но даже не дала ответа на
заявление от 17 декабря. В связи с этим советская
сторона 24 декабря вновь заявила решительный протест
против ареста советского теплохода. Лишь 28 декабря
теплоход «Загорск» был освобожден.
Наряду с антисоветскими бесчинствами в самом
Китае пекинские лидеры попытались ввести в практику
организацию аналогичных провокационных выходок
против советских представительств за рубежом.
Период после XI пленума ЦК КПК отмечен
дальнейшей активизацией враждебных действий китайской
стороны на границе с СССР. В начале октября 1966 г.
на памирском участке советско-китайской границы
впервые появились вооруженные китайские подразделе-
368

ния, которые вели фотографирование советской
территории. В приграничные районы стали прибывать
многочисленные отряды хунвэйбинов. Народные ополченцы
под командованием офицеров НОАК проводили на
берегах пограничных рек военные учения, отрабатывали
атаки в направлении государственной границы СССР,
«штурм» реки Амур и т. п.
Одновременно китайское руководство повело линию
на то, чтобы приспособить «культурную революцию»
для вмешательства во внутренние дела СССР и
подрывной деятельности против Советского Союза. Выступая
в военной академии в октябре 1966 г., министр
иностранных дел КНР заявил: «Руководимая лично
председателем Мао Цзэдуном культурная революция является
важным почином в коммунистическом движении,
великим почином социалистической революции. Она
произвела глубокое влияние на Советский Союз, на страны
Азии, Африки и Латинской Америки. Нам надо
повернуть великую культурную революцию на СССР В конце
концов наступит день, когда хунвэйбины появятся на
улицах Москвы».
В Пекине во всеуслышание заявлялось о
необходимости перенести осуществляемую в Китае «культурную
революцию» на весь мир. В хунвэйбиновских изданиях
всерьез выдвигалась задача «переделать Вселенную при
помощи идей великого кормчего», «поставить большой
бунтарский спектакль не только на сцене внутри страны,
но и на международной сцене».
В соответствии с этими установками
активизировалась раскольническая и антисоветская деятельность
китайских представителей в международных
демократических организациях. Наглые провокационные действия
маоистов в международных демократических
организациях вызвали решительный отпор. Китайские
представители были лишены права участвовать в сессии
исполкома Генсовета ВФП (София, декабрь 1966 г.). 8-я
сессия Совета Организации афро-азиатской
солидарности (Никозия, февраль 1967 г.) приняла решение пятую
конференцию солидарности народов Азии и Африки
провести не в Пекине, как ранее предполагалось, а в
городе Алжире.
Состоявшийся в декабре 1966 г. Пленум ЦК КПСС
констатировал, что последние события в Китае, решения
XI пленума ЦК КПК свидетельствуют о вступлении ве-
24—423
369

ликодержавной, антисоветской политики китайских
руководителей в новую опасную фазу. В постановлении
Пленума, принятом по докладу Генерального секретаря
ЦК КПСС Л. И. Брежнева «О международной политике
СССР и борьбе КПСС за сплоченность
коммунистического движения», указывалось: «Курс, который
нынешние руководители КПК проводят на международной
арене; их политика по отношению к социалистическим
странам; враждебная кампания против нашей партии и
советского народа и раскольнические действия в
международном коммунистическом движении — все это не
имеет ничего общего с марксизмом-ленинизмом. Такая
политика, такие действия наносят ущерб интересам
социализма, международного рабочего и освободительного
движения, социалистическим завоеваниям самого
китайского народа и объективно оказывают помощь
империализму»1.
Пленум ЦК КПСС подтвердил незыблемость курса
нашей партии на дружбу и интернациональную
солидарность с Коммунистической партией Китая, с Китайской
Народной Республикой. Вместе с тем была подчеркнута
необходимость решительно разоблачать антиленинские
взгляды и великодержавный, националистический курс
нынешних китайских руководителей, усилить борьбу
в защиту марксизма-ленинизма, генеральной линии,
выработанной московскими совещаниями 1957 и 1960 гг.
Нарастание трудностей
«культурной революции»
и усиление антисоветской линии
китайского руководства
В 1967 г. «культурная революция» столкнулась с
новыми трудностями, которые показали, что маоистам не
удается решить поставленные задачи одним ударом, в
короткие сроки.
Прежде всего «культурная революция» привела к
регрессу народного хозяйства и углублению
экономического кризиса в КНР. Она вызвала спад промышленного
«и сельскохозяйственного производства, сокращение
государственных доходов, нарушение работы транспорта.
Было потеряно огромное количество рабочего времени,
1 «Правда», 14 декабря 1966 г.
370

непроизводительно растрачены громадные материальные
и денежные средства. Не меньший ущерб народному
хозяйству нанесло разрушение органов управления,
репрессии против кадров опытных хозяйственников и
экономистов, административно-государственного аппарата.
Особенно большой урон понесла угольная,
металлургическая, нефтяная, энергетическая промышленность.
Предприятия одного из крупнейших каменноугольных
бассейнов КНР, Датунского, большую часть 1967 г.
работали в половину мощности. Основные
металлургические комбинаты — Аньшаньский, Уханьский, Баотоуский,
Шицзиншаньский — простаивали по нескольку месяцев.
Даже в Пекине, где порядок 'поддерживался верными
маоистам войсками, из-за столкновений между
различными группировками хунвэйбинов и цзаофаней
предприятия выполняли план только на 55%.
С конца 1966 г. возникли трудности в легкой
промышленности; на ряде предприятий вспыхнули
конфликты. Причиной конфликтов явилась отмена
сдельно-премиальной системы, повлекшая за собой снижение
заработной платы рабочих не менее чем на 10%. Волнения
и забастовки и даже вооруженные столкновения
происходили на многих предприятиях Пекина, Шанхая,
Циндао, Гуанчжоу, Уси, Чжэнчжоу и других городов.
На особом положении находилась лишь оборонная
промышленность, прежде всего отрасли, производившие
ракетно-ядерное оружие. С самого начала они были
поставлены под жесткий контроль армии и оберегались от
эксцессов, которыми сопровождалась «культурная
революция». По оценкам западной печати, военные расходы
КНР в 1967 г. примерно в 4 раза превысили
капиталовложения в промышленность и были больше всех
капиталовложений в народное хозяйство, вместе взятых
(в 1966 г. военные расходы равнялись 14—16 млрд.
юаней).
В целом валовая продукция промышленности КНР
сократилась в 1967 г. на 15%. Производство угля,
составляющего 90% в топливном балансе страны, упало
на 40%. электроэнергии — на 30, стали на 25—30%.
Премьер Чжоу Эньлай был вынужден публично
признать, что за «культурную революцию» «пришлось
заплатить кое-какую цену в производстве».
В ходе «культурной революции» был сильно
дезорганизован транспорт. И это понятно. Только за период
24' I 371

с осени 1966 по февраль 1967 г. железные дороги
вынуждены были перевезти свыше 20 млн. хунвэйбинов и
других «представителей революционных масс», что
привело к повсеместному нарушению графиков движения
на железных дорогах. Многие грузы не доставлялись
к месту назначения: ими были забиты склады и
подъездные пути предприятий и железнодорожных станций.
Волнения, забастовки, а затем и вооруженные
столкновения периодически приводили к полному прекращению
сообщения между различными районами страны. С
начала «культурной революции» полностью прекратилось
железнодорожное строительство.
21 августа 1967 г. Чжоу Эньлай в выступлении перед
представителями цзаофаней министерств
промышленности, транспорта, финансов, торговли, сельского
хозяйства и лесной промышленности признавал: несмотря на
то что «армия контролирует железные дороги»,
противоречия между различными группировками «нарушают
работу железных дорог». «Железнодорожное полотно
разрушено,— заявил он,— поезда не ходят, такое
положение недопустимо». Особенно тяжелое положение
сложилось в Пекине, Чжэнчжоу, Люйчжоу, Наньнине,
Чэнду и некоторых других городах.
Дезорганизация транспорта доходила до того, что
имели место случаи захвата враждующими хунвэйбинов-
скими группировками снарядов и оружия, следовавших
по железной дороге во Вьетнам.
Вначале «культурная революция» не затронула
деревню. Однако с конца 1966 г. ее дезорганизующее
влияние стало явственно ощущаться и в сельском хозяйстве.
В январе — марте 1967 г. крестьяне начали самочинно
делить продукцию, находящуюся в общественной
собственности, громить продовольственные склады, забивать
общественный скот. В феврале 1967 г. «Жэньминь жи-
бао» писала о том, что необходимо «серьезно взяться за
распределение среди членов коммун. Ни в коем случае
не разрешается делить семена, фураж, фонды
общественного накопления, коммунальные фонды... Уже
поделенные семена, фураж, резервное зерно, средства из
фондов общественного накопления, из коммунальных
фондов, из производственных фондов должны быть
возвращены ответственным лицам, санкционировавшим
распределение, или другим соответствующим лицам».
В период весеннего сева 1967 г. пекинское руковод-
372

ство, не рассчитывая на организованность крестьян и
сельских кадровых работников, было вынуждено
направить в деревню регулярные воинские части для контроля
за полевыми работами. Даже официальная китайская
пресса признавала, что крестьяне ряда основных
сельскохозяйственных провинций — Шаньси, Хэнань, Хэбэй,
Шэньси, Сычуань, Хубэй — покидали свои деревни и
уходили в города для участия в «борьбе силой». Уход
крестьян в города приобрел такие масштабы, что СеФу-
чжи, выступая в Пекинском «ревкоме» 13 августа
1967 г., заявил: «Тенденция к окружению городов
деревней скорее не уклон, а реакционное явление».
Кризис сельского хозяйства Китая был вызван не
только эксцессами «культурной революции». Уже в
течение многих лет сельскохозяйственное производство КНР
даже в урожайные годы не достигало уровня 1957 г.,
хотя численность населения КНР за эти годы
значительно возросла. Законсервированное еще в период
«большого скачка» строительство крупнейших
гидросооружений и мелиоративных систем на реках Хуанхэ,
Янцзы, Хуайхэ и других не позволяло проводить
серьезные работы по расширению пахотной площади,
орошению полей и борьбе со стихийными бедствиями. С
начала же «культурной революции» капиталовложения
в сельское хозяйство были практически прекращены.
В 1968 г. площадь орошаемых земель составила около
35 млн. га, т. е. примерно столько же, сколько в
1957 г. Вследствие беспорядков на химических
предприятиях производство минеральных удобрений в 1967 г.
сократилось на 50%.
В связи с падением сельскохозяйственного
производства крестьяне стали всячески уклоняться от продажи
продуктов сельского хозяйства государству. Даже в
официальной китайской печати проскальзывали сообщения
о том, что государство вынуждено прибегать к
насильственному изъятию сельскохозяйственных продуктов у
крестьян с помощью армии. В ходе «культурной
революции» военный контроль был распространен и
на.производство и на распределение сельскохозяйственной
продукции.
«Культурная революция» и развернувшаяся в ходе
ее под демагогическими лозунгами критика
«экономизма» и принципа материального стимулирования
положили начало новому наступлению правящей вер-
373

хушки на жизненный уровень трудящихся. Первым его
результатом явилась постепенная отмена к середине
1966 г. на промышленных предприятиях премиальной
системы, в результате чего номинальная зарплата
рабочих и служащих, составлявшая 55—60 юаней в месяц,
сократилась на 10—15%. При этом следует иметь в
виду, что в КНР платное обучение и медицинское
обслуживание, высокая квартплата.
В результате перебоев на производстве и
транспорте, дезорганизации торговли ухудшилось снабжение
городского населения продовольствием. В конце 1966 г.
были повышены цены на некоторые продовольственные
товары (рис, свинина, помидоры, огурцы). Помимо
карточек на хлеб, рис, растительное масло, сахар,
хлопчатобумажные ткани, обувь, табак была введена
карточная система на мясо, овощи, топливо, керосин.
Даже на посещение бани выдавались специальные
талоны. В 1967 г. нормы снабжения составляли: зерновые
(включая картофель и батат в пересчете на зерно) —
12—15 кг в месяц на работающего, растительное
масло — 125—150 г, сахар — 140 г, хлопчатобумажная ткань
и изделия из нее —от 3 до 7 ж в год на одного
взрослого в зависимости от места жительства.
В условиях острой нехватки предметов первой
необходимости угрожающие размеры приняла
спекуляция. В конце 1967 — начале 1968 г. китайская печать
пестрела сообщениями о том, что у спекулянтов
«обнаружено большое количество дефицитных
промышленных изделий, цемент, стройматериалы, топливо, золото,
оружие и боеприпасы». В «ревкомах» пришлось
создавать особые органы «по контролю над рынком и
разгрому спекуляции». В ряде городов проводились
массовые облавы, в которых, например в Шанхае,
участвовало до 10 тыс. военных, сотрудников безопасности
и «революционных кадров». Разгул спекуляции
сопровождался резким увеличением числа уголовных
преступлений. Бесчинства всякого рода «левых
революционных организаций», фактически превратившихся в
шайки хулиганов и грабителей, стали повсеместным
явлением. Улицы Пекина, Шанхая, Гуанчжоу, Ухани и
других крупных городов Китая были увешаны
сообщениями о приговорах преступникам, раскрытии
хулиганских, воровских и иных преступных организаций, о
розыске бежавших «врагов культурной революции».
374

Политическая обстановка в КНР характеризовалась
в 1967 г. всеобщим ослаблением централизованной
власти, нарастанием анархии, усилением противоречий
между различными группировками хунвэйбинов и цзао-
фаней, обострением грызни в правящей верхушке.
К осени 1967 г. вооруженные столкновения охватили
почти все районы страны. Если в стычках
предшествующего периода участвовала преимущественно
молодежь, то теперь в них стали втягиваться большие массы
трудящихся. Так, Гуанчжоу (Кантон) на длительное
время оказался разделенным на враждующие части,
в борьбе приняли участие тысячи его жителей. Даже
в официальной китайской печати появились сообщения
о том, что, например, во время боев в Аньшане 10
августа 1967 г. было убито и тяжело ранено свыше 2 тыс.
«революционных бунтарей». Мао Цзэдун вынужден был
4 признать, что рабочий класс КНР «расколот на две
большие противостоящие друг другу группировки». Все
более анархический характер приобретали действия
хунвэйбинов, которые нередко стали выходить из-под
контроля.
Снижение жизненного уровня широких слоев
населения вызвало глубокое недовольство. С начала 1967 г.
по стране прокатилась волна массовых забастовок, на
длительное время остановились заводы, фабрики и
даже целые промышленные комплексы. Беспорядки на
предприятиях зачастую сопровождались разрушением
производственных зданий, оборудования и т. п.
В условиях, когда маоисты разрушили партию,
профсоюзы, конституционную систему органов власти,
единственной опорой режима стала армия. Линь Бяо в
сентябре 1967 г. заявил: «Партийная и административная
власть в стране рухнула, нельзя допустить падения
военной власти». «Если в армии воцарятся беспорядки,,
то в стране не будет правительства»,— вторил ему
министр общественной безопасности Се Фучжи.
Однако и армия не была единой. В ряде мест
военное командование отказалось поддерживать маоистов„
возникла угроза открытого раскола армии и
перерастания локальных вооруженных столкновений в
гражданскую войну.
Развитие обстановки в Китае раскрывало
подлинный характер «культурной революции» как глубоко,
чуждой интересам китайского народа, враждебно»
375

делу социализма, направленной на подрыв дружбы и
сотрудничества КНР с Советским Союзом и другими
социалистическими странами.
Как в самом Китае, так и за рубежом все более
очевидной становилась лживость псевдореволюционных
маоистских лозунгов, все более явственно проступали
авантюристические планы и намерения правящей
верхушки, ее стремление любыми способами столкнуть
Китай с социалистического пути. 10 марта 1967 г. на
встрече с избирателями Л. И. Брежнев говорил, что
«легенда о «пролетарской культурной революции» —
это всего лишь неуклюжая маскировка чуждой
марксизму-ленинизму политики», что «это больше похоже
на подавление социалистической революции» и «на
реакционный военный переворот»1.
В условиях крайнего обострения
внутриполитического кризиса зачинщики «культурной революции»
вновь пытались поправить свое положение за счет
усиления политики антисоветизма. Они стремились путем
дальнейшего разжигания антисоветской истерии
отвлечь внимание китайского населения от острых
внутренних проблем, вызвать в стране подъем
национализма, сплотить па националистической основе
враждующие группировки. В конечном итоге все это должно
было стабилизировать обстановку, дать правящей
группировке передышку, позволить ей окончательно
расправиться с оппозиционными силами и пойти дальше к
поставленной цели.
Одними пропагандистскими средствами пекинским
лидерам уже не удавалось добиться нагнетания
антисоветских настроений в КНР. Злобная антисоветская
пропаганда, без конца повторяющая одни и те же
примитивные клеветнические измышления по адресу КПСС
и нашей страны, перестала оказывать существенное
воздействие на китайское население. Учитывая это,
заправилы «культурной революции» прибегают к
использованию дополнительных методов взбадривания
антисоветизма в Китае. Они организуют серию грубых
провокаций на территории Советского Союза и в
отношении советских представительств в Китае.
Такая линия преследовала несколько целей.
1 Л. И. Брежнев. Ленинским курсом. Речи и статьи, т. 1, стр. 523,
524.
376

Во-первых, она давала возможность заполучить
«конкретный материал», нехватка которого была
совершенно очевидной. Маоисты настолько изолировали
китайское население от всего советского, что их
рассуждения о Советском Союзе, полностью оторванные
от фактов, переставали восприниматься в Китае как
реальность, утрачивали последние остатки
правдоподобности. Так, например, несмотря на утверждения
пекинской пропаганды «об угрозе Китаю с Севера» или
о «советско-американском сговоре для борьбы против
КНР», китайское население оставалось спокойным, ибо
на практике убеждалось в дружественной политике
Советского Союза и не ощущало никаких признаков
изменения этой политики. Все менее популярными
становились беспомощные измышления антисоветчиков о
«буржуазном перерождении» советского общества,
о «реставрации капитализма в СССР» и т. п.
Во-вторых, в Пекине рассчитывали с помощью
грубых антисоветских акций спровоцировать Советский
Союз на крайние ответные меры вплоть до разрыва
дипломатических отношений. Это не только дало бы
маоистам пищу для развертывания новой
антисоветской кампании, но и облегчило бы им попытки уйти от
ответственности за разрушение советско-китайской
дружбы.
Серия антисоветских провокаций была начата
хулиганской выходкой китайских студентов и сотрудников
посольства КНР 25 января 1967 г. на Красной площади
в Москве. Они вызывающе нарушали порядок
посещения Мавзолея В. И. Ленина, затеяли драку с
советскими гражданами, находившимися на Красной
площади. Действиями хулиганов открыто руководил
первый секретарь китайского посольства. В тот же день
МИД СССР заявил решительный протест посольству
КНР по поводу этой возмутительной выходки.
Вскоре стало очевидно, что провокация на Красной
площади не была простым эпизодом в цепи
антисоветских акций руководства КПК. Уже на следующий день
Чжоу Эньлай и Чэнь И в телеграмме от имени Мао
Цзэдуна и Линь Бяо не только одобрили хулиганские
действия китайских студентов в Москве, но и
восторженно приветствовали их. 28 января посольство КНР
в Москве организовало так называемую
пресс-конференцию по поводу «избиения» китайских граждан на
377

Красной площади. На этой конференции китайские
дипломаты всячески изощрялись перед
представителями буржуазной прессы в антисоветских
измышлениях. Призывая империалистическую пропаганду к
сотрудничеству в нападках на КПСС и Советский Союз,
устроители провокации даже представили на пресс-
конференции «вещественные доказательства»:
загримированных под пострадавших студентов и сотрудников
посольства.
Однако эта фальшивка была сработана настолько
грубо и примитивно, что она не была подхвачена даже
западными антисоветчиками. Разоблачая ее, член
Центрального Комитета Коммунистической партии Бельгии
Клод Ренар, ставший свидетелем хулиганских выходок
китайских студентов на Красной площади, писал
3 февраля в еженедельной газете «Драпо руж»: «...я
могу самым категорическим образом утверждать, что
нет ничего общего между теми фактами, свидетелем
которых я случайно оказался, и «информацией»,
которая была передана затем по инициативе китайских
властей...
В этот день у меня создалось впечатление, что я
присутствовал при инцидентах, которые, несомненно,
достойны сожаления, но тем не менее носят
второстепенный характер. То, каким образом они были
изложены впоследствии Пекином, является лишним
свидетельством того, что группа, которая сейчас
контролирует Коммунистическую партию Китая, применяет
самые бесчестные методы для того, чтобы
поддерживать националистический и антисоветский фанатизм,
который она сделала осью своей политики»1.
5 февраля 1967 г. газета английских коммунистов
«Морнинг стар» писала: «Независимо от того, что еще
не понятно о положении в Китае, ясно одно: эпизод на
Красной площади в Москве, носивший все признаки
политической провокации, сейчас используется как
предлог для массового политического хулиганства,
направленного против первого в мире социалистического
государства». «Эти события, — подчеркивала «Морнинг
стар», — происходят только потому, что было принято
преднамеренное решение раздуть пламя антисоветизма
и шовинизма, в частности для того, чтобы — ив этом
1 «Правда», 5 февраля 1967 г.
378

нет никакого сомнения — отвлечь внимание от
возрастающих трудностей на внутреннем фронте,
вызываемых так называемой «культурной революцией»»1.
Невзирая на протесты, руководство КПК упорно
продолжало придерживаться намеченной линии. 1
февраля 1967 г. временный поверенный в делах КНР в
Советском Союзе пытался через МИД СССР получить
разрешение на коллективную читку китайскими
студентами цитат Мао Цзэдуна у Мавзолея В. И. Ленина»
произнесение речей и распространение
пропагандистских материалов на Красной площади.
Не добившись этого, посольство КНР начало
использовать для антисоветской пропаганды свою
фотовитрину. 3 февраля МИД СССР потребовал от
китайского посольства снять с витрины антисоветские
материалы, а также прекратить проведение антисоветской
пропаганды в любой иной форме. Посольство КНР де-'
монстративно пренебрегло этими требованиями. Больше
того, 7 февраля 1967 г. на здании посольства были
установлены громкоговорители, через которые
передавались враждебные подстрекательские призывы,
направленные против советского народа, КПСС и
правительства СССР.
9 февраля 1967 г. при отъезде группы китайских
граждан на родину посольство КНР предприняло
попытку спровоцировать новый инцидент, на этот раз на
Ярославском вокзале. Сотрудники посольства,
прибывшие на вокзал, в нарушение правил уличного
движения остановили машины на проезжей части
улицы, мешали движению транспорта, задерживали
прохожих.
В связи с непрекращающимися провокационными
выходками китайских дипломатов 18 марта 1967 г.
МИД СССР сделал заявление посольству КНР, в
котором указал, что оно, «грубо пренебрегая
сложившимися во всем мире положениями и нормами, допускает
действия, совершенно несовместимые со статусом
иностранного диплом атичекого представительства». Два
работника посольства, поведение которых носило
особенно вызывающий характер, были объявлены
нежелательными лицами.
1 «Правда», 6 февраля 1967 г.
379

В течение 1967 г. МИД СССР сделал девять
официальных представлений китайскому посольству по
поводу его провокационной деятельности.
Для организации всякого рода провокаций на
советской территории маоисты использовали также
китайскую бригаду, обслуживавшую поезд Пекин —
Москва. Члены бригады пытались ввозить и
распространять в СССР антисоветскую литературу, преднамеренно
нарушали правила и порядки, установленные на
железных дорогах нашей страны.
6 марта, 8 апреля, 15 мая 1967 г. китайские
поездные бригады устроили явно заранее отрепетированные,
проходившие по шаблонному сценарию провокационные
выступления в связи с изъятием у них запрещенной к
ввозу в СССР литературы. 25 июня начальник
китайского поезда Пекин — Москва и проводники поезда
отказались предъявить таможенным властям на станции
Наушки личные вещи для досмотра, порывались
устроить на станции антисоветскую демонстрацию,
оскорбляли представителей советских властей. В результате поезд
был отправлен со значительным опозданием. 17 декабря
в Новосибирске бригада китайского поезда силой
затащила в купе советского пассажира и, обвинив его «в
оскорблении портрета Мао Цзэдуна», потребовала
принести письменные извинения. Эта выходка также
привела к нарушению графика движения поезда.
В общей сложности в 1967 г. китайскими властями
было организовано 40 антисоветских провокационных
акций на транспорте, в том числе на железных
дорогах— 17, на воздушных трассах—15, морских и
речных— 8. По этому поводу МИД СССР и
соответствующими советскими ведомствами китайской стороне было
сделано 18 представлений.
Еще более нагло осуществлялись антисоветские
действия в самом Китае.
Провокация китайских граждан 25 января 1967 г. на
Красной площади в Москве послужила сигналом для
организации новых бесчинств у советского посольства
в Пекине. Они были заранее спланированы и
подготовлены и начались уже на следующий день, 26 января.
На этот раз антисоветские демонстрации вокруг
посольства приобрели особенно широкий и злобный
характер. Они продолжались более полумесяца непрерывно
днем и ночью. Советских граждан, находившихся на
380

территории посольства, буквально подвергли пытке
звуком: установленные вокруг посольства репродукторы
не умолкали круглые сутки. С 26 января по 13 февраля
в посольство не доставлялись советские газеты и
журналы. Китайский обслуживающий персонал покинул
посольство, заявив, что он объявляет «забастовку».
Когда же китайским гражданам было сообщено, что
посольство отказывается в дальнейшем от их услуг, они
пытались силой вернуться на свои места. 3 февраля
уволенные китайские граждане ворвались в консульский
отдел посольства и в ультимативной форме
потребовали восстановить их на работе, почти сутки не
выпускали из кабинета заведующего консульским отделом,
угрожали ему физической расправой.
29 января МИД СССР заявил решительный протест
по поводу антисоветских бесчинств у советского
посольства и по поручению правительства СССР потребовал
оградить посольство от враждебных демонстраций,
препятствующих его нормальной деятельности и
угрожающих личной безопасности его персонала.
Но бесчинства у советского посольства не
прекратились. В связи с этим правительство СССР приняло
решение отозвать из Пекина членов семей сотрудников
советских представительств — посольства, торгпредства,
аппарата экономического советника и отделения ТАСС.
2 февраля правительство СССР обратилось к
китайскому правительству с письмом, в котором был
поставлен вопрос об обеспечении безопасности членов семей
сотрудников советских учреждений при возвращении их
из Пекина на родину.
Руководство КНР не обеспечило нормального
отъезда советских граждан. Напротив, при содействии и
поощрении китайских властей отправка советских
женщин и детей из Пекина проходила в обстановке
издевательств, грубого насилия, попрания самых
элементарных норм международного права и морали.
Представителям советского Аэрофлота было заявлено, что
безопасность советского спецсамолета, направлявшегося в
Пекин по официальному разрешению китайских властей
для эвакуации членов семей работников
представительств СССР в КНР, не гарантируется. В течение дня
5 февраля наше посольство в Пекине трижды
обращалось в МИД КНР за содействием в отправке на родину
женщин и детей, но на это неизменно следовал стерео-
381

типный ответ: «Безопасность советских людей не может
быть гарантирована».
5 февраля, когда отъезжающие на родину советские
граждане и сопровождавшие их работники советского
и других посольств социалистических стран в КНР
прибыли в пекинский аэропорт, их окружила толпа хунвэй-
бинов и цзаофаней. Чередуя злобные антисоветские
выкрики и грубую брань с чтением цитат из произведений
Мао Цзэдуна, распоясавшиеся провокаторы в течение
восьми часов терроризировали беззащитных людей.
Издевательства продолжались и при посадке в самолет.
Хунвэйбины пропускали людей через свой строй. Они
тыкали кулаками в лицо детям и женщинам, били их по
ногам, дергали за волосы.
То же самое повторилось и при отъезде следующих
групп советских граждан.
Описывая отъезд из КНР членов семей советских
работников, итальянская газета «Стампа» сообщила, что
«отвратительные, неслыханные хулиганские акты
«красных охранников» в отношении Советского Союза
решительно вышли за всякие границы. Они представляются
совершенно нетерпимыми всем иностранцам,
проживающим в Пекине. Создается явное впечатление, что
правительство Мао Цзэдуна хочет заставить СССР
разорвать также и официальные отношения с Китаем и в то
же время хочет вызвать в своей стране фанатическую
ненависть к Советскому Союзу». «Советские
граждане,— отмечала «Стампа»,— вели себя примерно,
доказав твердость и сохраняя достоинство в этой
беспорядочной и вопящей толпе, готовой на любую низость.
Женщины и мужчины, прижимая к груди самых
маленьких детей, стояли с высоко поднятой головой среди
ревущей толпы».
4 февраля 1967 г. Советское правительство
выступило с Заявлением, в котором указало на грубые
антисоветские действия китайских властей и выразило
решительный протест правительству КНР. Советское
правительство потребовало от китайских властей
принять самые срочные меры, обеспечивающие
безопасность работников советских учреждений в Пекине
и членов их семей, а также строго наказать
организаторов этих провокаций. В Заявлении было подчеркнуто,
что Советский Союз оставляет за собой право принять
меры, которые будут диктоваться обстановкой, для за-
382

щиты безопасности своих граждан и своих законных
интересов1.
Китайские руководители продолжали нагнетать
обстановку вокруг советского посольства' в Пекине. 6
февраля МИД КНР официально уведомил посольство
СССР, что безопасность советских людей, покидающих
посольскую территорию, «не гарантируется».
9 февраля МИД СССР направил правительству КНР
ноту, в которой потребовал обеспечить безопасность
сотрудников советского посольства в Китае, свободу их
передвижения. В ноте указывалось: «...МИД СССР по
поручению Советского правительства заявляет: шаги,
предпринятые китайскими властями, могут означать
либо сознательное намерение подорвать отношения между
КНР и Советским Союзом, либо неспособность этих
властей обеспечить у себя в стране элементарные
условия для жизни и деятельности представителей
государства, поддерживающего нормальные дипломатические
отношения с Китайской Народной Республикой.
Советское правительство требует немедленного
прекращения принятых китайскими властями произвольных
мер, направленных против советского посольства в
Пекине и свободы передвижения его сотрудников. Если это
не будет сделано в кратчайший срок, советская сторона
оставляет за собой право принять необходимые
ответные меры»2. Через два дня, 11 февраля, МИД КНР
сообщил посольству СССР об отмене своего уведомления
от 6 февраля.
Разнузданный шабаш у посольства СССР в Пекине
покрыл несмываемым позором его зачинщиков и
организаторов. Но он не помог маоистам достичь
поставленных целей. 16 февраля 1967 г. «Правда» отмечала в
редакционной статье: «Антисоветская кампания китайских
руководителей осуществляется в самых вызывающих,
поистине хулиганских формах. Но эта внешняя наступа-
тельность никого не должна вводить в заблуждение. По
существу действия маоцзэдуновской группировки
продиктованы не их силой, а их слабостью, страхом перед
собственной партией и собственным народом»3.
Хулиганские бесчинства у советского посольства в
КНР вызвали глубокое возмущение народов Советского
1 См. «Правда», 5 февраля 1967 г.
2 «Правда», 10 февраля 1967 г.
• «Правда», 16 февраля 1967 г.
383

Союза. В феврале 1967 г. по всей нашей стране прошли
митинги, участники которых с гневом клеймили
антисоветский курс китайских лидеров. «В дни, когда наша
страна, ее друзья во всем мире готовятся к 50-летию
Великого Октября,—говорил на одном из таких
митингов рабочий обувной фирмы «Чолпон» Барат
Ахмедов,— в Китае развернут невиданный антисоветизм,
разжигается ненависть к советским людям, к родине
великого Ленина. Позор китайским руководителям,
потерявшим совесть!»1. На митингах были приняты
резолюции протеста, которые передавались в посольство КНР
в Москве. Однако китайские дипломаты отказывались
принимать протесты советских трудящихся.
Антисоветские провокации маоистов были сурово
осуждены коммунистическими и рабочими партиями.
С посланием к ЦК КПСС по поводу антисоветских
провокаций пекинских лидеров обратилась
Председатель Коммунистической партии Испании Долорес
Ибаррури. Она писала: «Мы не можем молчать, когда
подвергаются оскорблениям и провокациям советский
народ, его правительство и Коммунистическая партия
Советокого Союза, когда с дипломатическими
представителями Советской страны, их женами и детьми
обращаются так омерзительно и подло, так возмутительно
и позорно... Мы со всей решительностью осуждаем
антисоветскую, антиреволюционную политику
руководящей группировки Китая и выражаем нашу братскую
солидарность с советским народом, с правительством и
Коммунистической партией Советского Союза, которые,
несмотря на всевозможные провокации, проявили
твердость, чувство собственного достоинства, высокую
интернациональную ответственность и стремление не
допустить обострения обстановки, потому что это может
пойти на пользу лишь врагам социализма, и прежде
всего империалистическим агрессорам»2.
Центральный Комитет Компартии Чили, обращаясь
к китайским лидерам, заявил: «Коммунистическая пар-
тия^ Чили доводит до вашего сведения свой самый
гневный протест против отвратительных антисоветских
провокаций, присущих самым крайним антикоммунистам.
Уверяем вас, что чилийские трудящиеся обеспокоены
1 «Правда», 9 февраля 1967 г.
2 «Правда», 22 февраля 1967 г.
384

опасным поворотом вашей политики, которая
объективно играет на руку планам американского империализма
и затрудняет солидарность с Вьетнамом.' Мы требуем
положить конец .подобным провокациям, которые
наносят серьезный ущерб делу народов»1.
Центральный Комитет Коммунистической партии
Эквадора направил в адрес ЦК КПСС телеграмму,
в которой говорилось: «Мы выражаем нашу
солидарность с преисполненной достоинства позицией, которую
заняла Коммунистическая партия Советского Союза
перед лицом шовинистической и антисоветской
кампании, возглавляемой Мао Цзэдуном и другими
руководителями КПК. Мы приветствуем проводимый КПСС,
правительством и народом Советского Союза
правильный политический курс на оказание эффективной
помощи народу Вьетнама, который ведет героическую
борьбу против империалистической агрессии».
Одновременно ЦК Компартии Эквадора выразил протест
против антисоветской кампании в Китае. «Эта
кампания,— говорилось в телеграмме эквадорских
коммунистов,— вредит делу пролетарского интернационализма,
как это видно из того, что китайские власти
препятствуют Советскому Союзу оказывать помощь
героическому народу Вьетнама, осуществляют блокаду советского
посольства в Пекине и т. д.»2.
Братские партии единодушно отмечали, что
антисоветские действия лидеров КПК отвечают интересам
империализма. 27 февраля 1967 г. газета аргентинских
коммунистов «Нуэстра палабра» писала: «...Мао
вознамерился показать всему миру, что никто не настроен
более антисоветски, не является большим
антимарксистом и антиленинцем, чем он, и преуспел в этом.
Империализм янки должен быть в высшей степени
благодарен ему; разумеется, не случайно свои новые
бомбардировки во Вьетнаме янки предприняли именно
в момент разгула безграничной антисоветской кампании
со стороны китайских руководителей. Агрессивный
антисоветизм клики, о которой идет речь,— это огромный
подарок империалистическим агрессорам»3.
1 «Правда», 11 февраля 1967 г.
2 «Правда», 18 февраля 1967 г.
3 «Правда», 28 февраля 1967 г.
25—423
385

Эту же мысль подчеркивал в газете «Уоркер^ один
из руководящих деятелей Коммунистической партии
США, Джеймс Джексон. Он писал: «Само зрелище
того, как руководители Китая оставили далеко позади
даже заклятых врагов коммунизма в клевете и
нападках на братскую партию, не может не привлечь
внимания стратегов империализма. Антисоветизм — это то,
что сейчас объединяет сторонников Мао Цзэдуна и
империалистов»1.
В империалистическом лагере и не скрывали
удовлетворения по поводу антисоветизма маоистов. В
феврале 1967 г. обозреватель газеты «Вашингтон пост»
Дж. Крафт писал: «Официальные лица в Вашингтоне
считают, что Мао служит американским интересам,
поскольку его усилия по гальванизации китайских масс
вовлекают Китай в конфликт с Россией в большей
степени, чем с Соединенными Штатами». Американские
официальные лица, по словам обозревателя, «думают
даже о том, чтобы культивировать маоизм как средство
давления на Москву».
В Вашингтоне открыто говорили о том, что
правящие круга США заинтересованы в сохранении у власти
Мао Цзэдуна. В -феврале 1967 г. в директиве,
разосланной директором информационной службы США
(ЮСИС) всем ее центрам, указывалось, что работники
этой службы «должны использовать все возможности
для укрепления позиций сторонников Мао», ибо
Соединенным Штатам желательно, чтобы «Мао и его группа
оставались пока у власти», поскольку их деятельность
направлена против Коммунистической партии
Советского Союза и других компартий. «США делают ставку
на Мао», — писал, например, журнал «Юнайтед Стейтс
ньюс энд Уорлд рипорт». «Американские официальные
лица,— заявлял он,— склонны предпочесть победу Мао
Цзэдуна в его борьбе по уничтожению более
умеренных элементов, исходя из того, что это означало бы
продолжение неприятностей для Советской России».
Журнал с удовлетворением отмечал, что антисоветская
кампания в Китае по своей «злобности» превзошла все
антиамериканские кампании, проводившиеся
пекинскими руководителями2.
1 «Правда», 6 февраля 1967 г.
2 См. «Правда», 15 февраля 1967 г.
386

Информационное агентство США создало в 1967 г.
специальный отдел, перед которым была поставлена
задача «изучать, анализировать и использовать»
пекинские пропагандистские материалы, подрывающие
престиж социалистических стран, особенно в Азии,
Африке и Латинской Америке. Касаясь причин создания
этого отдела, французский еженедельник «Трибюн де
насьон» писал, что «китайская критика по поводу
внутренней и внешней политики коммунистических
стран, сплотившихся вокруг СССР, заслуживает, с
точки зрения свободного мира (т. е. империализма.— Авт.),
более широкого распространения, чем то, которое
могут обеспечить ей пекинские органы пропаганды».
Печать братских партий придавала большое
значение укреплению сплоченности коммунистов перед
лицом раскольнической, антисоветской политики мао-
истов. 14 февраля 1967 г. газета «Нейес Дойчланд»
призывала: «Все социалистические государства, все
коммунисты, все прогрессивные люди перед лицом событий
в Пекине должны сплотиться вокруг КПСС, вокруг
Советского Союза. «Нейтралитет» в этих вопросах может
скорее побудить организаторов этих выходок к еще
более крайним и опасным провокациям. Единство всех
социалистических стран, всех коммунистических и
рабочих партий, всех антиимпериалистических сил сейчас
больше, чем когда-либо, является требованием
времени»1.
Зачинщики «культурной революции» пытались
устраивать антисоветские провокации и на территории
других стран. 31 января 1967 г. они инсценировали митинг
китайских граждан на Улан-Баторском
железнодорожном вокзале под предлогом встречи группы китайских
студентов, бесчинствовавших на Красной площади
в Москве. В связи с этим 1 февраля 1967 г.
министерство иностранных дел Монгольской Народной
Республики заявило временному поверенному в делах Китая
в МНР решительный протест. Китайское посольство
было строго предупреждено о том, что проведение на
территории МНР подобных митингов или любых
других провокационных действий, направленных против
какой-либо братской страны, запрещается как
незаконный акт, имеющий целью посягнуть на суверенные
1 См. «Правда», 15 февраля 1967 г.
25*
387

права Монгольской Народной Республики и нанести
ущерб дружбе братских стран.
14 февраля 1967 г. министерство иностранных дел
МНР заявило решительный протест посольству КНР
в Улан-Баторе в связи с тем, что китайское посольство
вело на территории Монголии пропаганду, враждебную
СССР и другим социалистическим странам. В
витринах посольства регулярно выставлялись антисоветские
материалы, провокационные снимки агентства Синьхуа
со злобными антисоветскими подписями. Это вызвало
гнев и возмущение трудящихся монгольской столицы.
Витрину пересекла надпись: «Позорная провокация!
Прекратите!» А вскоре вся витрина была залеплена
написанными от руки листовками, которые гласили:
«Нашу дружбу с СССР не поколебать!»
В те же дни китайские граждане, проживающие в
Алжире, действуя по инструкциям из Пекина,
предприняли ряд хулиганских выходок в отношении
дипломатических сотрудников посольства СССР и советских
граждан в АНДР. 2 февраля группа китайцев в
количестве 60 человек, грубо нарушив общепринятые нормы
международного права и дипломатического
иммунитета, остановила принадлежащую советскому
посольству машину, в которой находился первый секретарь
посольства с дочерью.
Следует отметить, что в ходе «культурной
революции» китайскими властями были организованы
многочисленные враждебные акции в отношении
представительств других социалистических стран в КНР. 29
апреля 1966 г. в Пекине подверглась нападению и
получила серьезное ранение жена первого секретаря
посольства ГДР в КНР, 28 августа 1966 г. были избиты
военные атташе ГДР в Китае и ДРВ, их жены и дети.
Тогда же хунвэйбины совершили нападение на
корреспондента Польского агентства печати в КНР.
Хулиганские демонстрации состоялись около посольства
Народной Республики Болгарии и Венгерской Народной
Республики, причем они были проведены в дни
работы съездов братских партий этих стран (ноябрь —
декабрь 1966 г.).
Во время бесчинств около посольства СССР в
Пекине в январе —феврале 1967 г., а также при отъезде
из КНР членов семей работников советского
посольства китайскими властями были допущены враждебные
388

действия в отношении работников посольств Болгарии,
Венгрии, ГДР, МНР, Польши, Чехословакии, КНДР.
26 января 1967 г. 6 Пекине хунвэйбины напали на двух
чехословацких дипломатов и повредили служебную
машину чехословацкого посольства. 5 февраля
фанатически настроенные группы молодежи в присутствии
пекинской шолиции допустили оскорбительные выходки
в отношении посла Польской Народной Республики
в Китае и сопровождавших его работников посольства
ПНР. Толпа задерживала польских дипломатов
несколько часов, осыпала их бранью, а автомобиль посла,
на котором находился государственный флаг ПНР, был
облит краской и оклеен плакатами с хулиганскими
надписями. В тот же день грубым оскорблениям
подверглись послы Монгольской Народной Республики,
ГДР, Венгрии, Болгарии, Чехословакии. Машину
заместителя болгарского торгового советника, в
которой находилась его семья, хунвэйбины пытались
перевернуть, угрожали пассажирам, что поставят их «к
стенке».
9 августа 1967 г. в Пекине была совершена
гнусная провокация против монгольских представителей.
Группа хунвэйбинов напала на автомашину посла МНР
в Китае, опрокинула ее и подожгла. Водитель машины—
гражданин МНР подвергся грубому издевательству, а
затем был арестован. В тот же день толпа хулиганов
ворвалась в служебное помещение посольства МНР
и длительное время бесчинствовала там.
Линия на максимальное обострение
советско-китайских отношений не ограничивалась организацией
бесчинств непосредственно у посольства СССР в Пекине.
Весь 1967 год был буквально насыщен провокациями
китайских властей в отношении советских
представителей в КНР. Для иллюстрации приведем краткую
хронику лишь некоторых из подобного рода позорных
акций.
28 января хунвэйбины совершили хулиганское
нападение на автобус, в котором группа советских
железнодорожников, обслуживающих поезд Москва — Пекин,
следовала в посольство СССР.
На следующий день объектом бесчинств
хунвэйбинов стали наши дипломаты, прибывшие в гостиницу для
встречи с советской поездной бригадой. В течение
четырех часов их окружала беснующаяся толпа. Наблю-
389

давшие за этой сценой полицейские заявляли, что они
«не отвечают за действия революционных масс».
31 января антисоветская провокация была
организована на пекинском аэродроме, когда там
приземлились самолеты с нашими специалистами,
направлявшимися в ДРВ для оказания помощи вьетнамскому
народу. Советским людям не дали возможности сойти на
землю, и в нарушение всех правил безопасности
самолеты пришлось заправлять горючим с пассажирами на
борту. После вылета самолетов в аэропорту были
задержаны и подверглись грубым оскорблениям
представители советского Аэрофлота в Пекине.
2 февраля в районе Управления китайского
гражданского воздушною флота в Пекине была задержана
группа советских дипломатов и сотрудников других
советских учреждений в Пекине. Их отпустили только
3 февраля около 3 часов ночи после энергичных
протестов советской стороны. В течение 16 часов советские
люди подвергались оскорблениям, шантажу и угрозам,
а в отношении некоторых из них была применена
физическая сила; машины советского посольства были
обезображены хулиганскими надписями. Выехавшие на
место происшествия заведующий консульским отделом
посольства и несколько других советских дипломатов
также были задержаны на одной из улиц города. В тот
же день вблизи посольства было совершено нападение
на группу сотрудников посольства и торгового
представительства СССР. Окружившие их хулиганы на
глазах находившихся тут же полицейских скандировали
антисоветские лозунги.
3 февраля толпа хунвэйбинов в течение шести часов
задерживала группу возвращавшихся из ДРВ
советских специалистов и сопровождавших их работников
посольства и торгпредства СССР. В автобус, в
котором находились советские специалисты и сотрудники
посольства СССР, бросали камни, комья грязи и т. п.
30 января и 6 февраля прибывшие на станцию За-
байкальск два советских пассажирских поезда,
следовавшие из Пекина, были обклеены антисоветскими
листовками, исписаны провокационными лозунгами,
вымазаны краской.
21 февраля советское посольство в Пекине было
вынуждено сделать МИД КНР заявление, в котором
выразило протест по поводу того, что в отношении ра-
390

ботников посольства допускаются грубые
дискриминационные действия, затрудняющие их нормальную
деятельность: им было запрещено посещать места
общественного питания, на стенах гостиниц, где они жили,
делались оскорбительные антисоветские надписи,
предприятия бытового обслуживания отказывались принимать
от них заказы и т. д.
Однако провокации в отношении советских
представительств в Китае не прекращались. 11 марта МИД
КНР объявил двух вторых секретарей посольства
персона нон грата, выдвинув надуманное утверждение
о том, что они якобы допускали вмешательство во
внутренние дела КНР. 6 мая отдел печати МИД КНР без
объяснения причин объявил нежелательным лицом
корреспондента газеты «Правда» в Пекине и потребовал
его немедленного отъезда из Китая. 8, 27 и 28 апреля,
3 мая имели место случаи, когда советских
дипломатов, выезжавших в город по служебным делам, по
нескольку часов задерживали толпы хунвэйбинов, их
машины оклеивали антисоветскими надписями, заливали
краской, им пытались навязать антисоветские
материалы.
Официальные власти КНР отказали сотрудникам
посольства СССР в поездках в города Ухань, Харбин,
Мукден, Дальний, Порт-Артур для возложения по
случаю 49-й годовщины Советской Армии и Дня Победы
венков на могилы советских воинов, павших в боях за
освобождение китайского народа.
17 июня в Мукдене была учинена провокация в
отношении прибывших туда по служебным делам и с
разрешения официальных китайских властей сотрудников
советского торгпредства в КНР. Их пытались обвинить
в «шпионаже», подвергали допросу, устроили фарс с
«судебным процессом». Бесчинства прекратились только
после протестов советского посольства. 25 июня
аналогичная выходка была предпринята против советского
дипломата в самом Пекине.
Заправилы «культурной революции» не упускали
случая для демонстрации своей враждебности нашей
стране и организации антисоветских акций даже за
пределами Китая. Так, 20 и 21 июля военный корабль
и вооруженные рыболовные суда КНР предприняли
провокационные, угрожающие действия по отношению
к советскому судну «Гидрограф», находившемуся в меж-
391

дународных водах Желтого моря в 150 км от
побережья Китая.
Особое место в цепи преднамеренных действий,
осуществляемых зачинщиками «культурной революции»
с целью обострения отношений между КНР и СССР,
занимала организованная ими в августе 1967 г. в порту
Дальнем провокационная акция против советского
теплохода «Свирск».
8 августа на борт «Свирска» поднялась большая
группа вооруженных китайских пограничников. Они
обвинили второго штурмана, отказавшегося принять
значок с изображением Мао Цзэдуна, в «нарушении
суверенитета Китая» и потребовали выдать его
китайским властям. Капитан теплохода В. А. Коржов,
естественно, отказался сделать это.
11 августа китайские власти, бесцеремонно поправ
общепризнанные нормы международного права,
арестовали капитана. Несмотря на протесты, он был
подвергнут унизительному обыску и заперт в камеру, на стене
которой висел включенный на полную мощность
динамик.
Тем временем хунвэйбины ворвались на борт
«Свирска», автогенным аппаратом вырезали дверь, ведущую
в радиорубку, разбили иллюминаторы, сломали
трубопроводы и вентиляторы, порвали антенны, заткнули
дымовую трубу; проникнув в каюты, они схватили
второго штурмана и арестовали его. В тюрьме капитан
теплохода и второй штурман были подвергнуты
издевательским допросам. Затем их привезли на городской
стадион, где был устроен «суд».
11 августа Советское правительство заявило
решительный протест правительству КНР в связи с
провокационными действиями в отношении советского судна
«Свирск» и его экипажа, потребовало немедленно
освободить капитана, обеспечить беспрепятственный выход
судна из порта, а также привлечь к строгой
ответственности лиц, виновных в допущенном произволе1.
С заявлением, осуждающим бесчинства китайских
властей в отношении теплохода «Свирск», выступил ЦК
профсоюза рабочих морского и речного флота СССР.
«От имени многотысячной армии советских моряков,—
говорилось в нем,— мы клеймим позором организато-
1 См. «Правда», 12 августа 1967 г.
392

ров этой грязной провокации, всех тех, кто пытается
посеять вражду между советскими и китайскими
народами»1. В портах нашей страны, на советских судах
состоялись многочисленные митинги протеста против
антисоветских выходок, учиненных китайскими
властями в Дальнем.
В связи с тем что китайские власти продолжали
свои провокации в отношении теплохода «Свирск» и его
экипажа, 12 августа 1967 г. Председатель Совета
Министров СССР А. Н. Косыгин направил премьеру
Государственного совета КНР Чжоу Эньлаю письмо,
в котором было категорически заявлено: «Советское
правительство ожидает немедленного принятия
соответствующих мер со стороны правительства Китайской
Народной Республики к обеспечению безопасности
экипажа, к возвращению капитана и других членов экипажа
на борт судна, а также обеспечению беспрепятственного
выхода теплохода «Свирск» из порта Дальний»2.
13 августа советские моряки были освобождены
китайскими властями.
Провокация в отношении теплохода «Свирск» была
попользована маоистами для организации новых
бесчинств у посольства СССР в Пекине. 14 августа 1967 г.
толпы хунвэйбинов окружили посольство, забросали его
территорию камнями, разбили стекла в окнах жилых
домов. Как и в феврале 1967 г., посольство было
окружено плотным кольцом мощных громкоговорителей,
из которых круглые сутки низвергались потоки
низкопробной антисоветской ругани.
17 августа 1967 г. антисоветчики вывесили
китайские флаги на ограде советского дипломатического
представительства, затем около сотни хулиганов
ворвались на территорию посольства, разгромили будку
дежурного, консульский отдел, перебили стекла в
служебном здании посольства, сожгли две автомашины.
В тот же день в центре города была сожжена еще одна
советская автомашина. В результате бесчинств
посольству был нанесен материальный ущерб, исчисляемый
десятками тысяч юаней.
Антисоветские демонстрации и хулиганские дебоши
у посольства СССР в КНР продолжались и в после-
1 «Правда», 13 августа 1967 г.
2 Там же.
393

дующий 'период. Они были организованы даже 7
ноября 1967 г., в день 50-летия Великой Октябрьской
социалистической революции.
В общей сложности в течение 1967 г. по наущению
и прямому приказу правящей верхушки в отношении
посольства, других советских представительств и
учреждений в КНР, их персонала и членов семей
сотрудников было совершено около 80 грубых
провокационных актов. В этой связи китайским властям по линии
МИД СССР и советского посольства было сделано 56
представлений.
Всего же число совершенных в 1967 г. крупных
антисоветских провокаций составляет более 200. О
масштабе этой преступной деятельности можно судить уже
по тому, что за год китайской стороне было
направлено свыше 90 протестов и других соответствующих
заявлений.
Активизация провокационной деятельности
пекинских лидеров нашла свое проявление также в
учащении и расширении масштабов нарушений со стороны
КНР китайско-советской границы. В 1967 г. их число
увеличилось по сравнению с предыдущим годом более
чем в 2 раза и составило свыше 2 тыс. Примечательно,
что нарушения границы были особенно частыми как
раз в те периоды, когда нагнеталась общая
антисоветская истерия в Китае: в январе — феврале, августе —
сентябре, декабре. В августе — сентябре, например,
китайские нарушители группами по 13—20 человек более
30 раз пытались высаживаться на советский остров
Култук на реке Амур. Откровенно провокационный
характер носили действия китайской стороны в районе
острова Киркинский в декабре 1967 г. В течение всего
месяца группы китайцев —военнослужащих и
гражданских лиц по нескольку раз в сутки вторгались на
территорию острова.
В 1967 г. МИД СССР сделал китайской стороне
девять представлений по поводу нарушений
советско-китайской границы. Все без исключения нарушения
границы с китайской стороны носили характер заранее
спланированной и подготовленной акции, причем
строились они по единому шаблону. Вот один из примеров
такой акции. В начале февраля 1967 г. на советский
остров на реке Уссури въехала грузовая машина,
набитая китайцами. Советские пограничники предложили
394

нарушителям покинуть советскую землю. Однако
провокаторы, многие из которых были в нетрезвом виде,
вооружившись палками и железными ломами,
пытались завязать драку с пограничниками. Через полчаса
с китайского берега начали выдвигаться
замаскировавшиеся там новые группы людей, под тулупами которых
была видна военная форма. Китайцы выкрикивали
ругательства в адрес советских пограничников, пытались
оттеснить их и продвинуться в глубь нашей
территории, пускали в ход ломы, топоры, шесты.
Одновременно они избили одного из своих, положили его на
носилки, а предусмотрительно включенный в состав
налетчиков фотограф заснял «жертву зверств» советских
пограничников. В тот же день представители
китайских пограничных властей заявили советским
пограничникам протест за избиение «китайского рыбака на
китайской территории».
На период путины в составе китайских
рыболовецких бригад были созданы так называемые отряды
самообороны, перед которыми прямо ставилась задача
организации столкновений с советскими
пограничниками. Нарушителей границы, выдворенных с советской
территории, местные китайские власти встречали с
почестями, как героев, в этой связи устраивались
антисоветские митинги и демонстрации. Предпринимались
также попытки вести антисоветскую пропаганду на
русском языке при помощи громкоговорителей,
установленных на военных катерах. 19 октября посольство
СССР в Пекине сделало устное заявление МИД КНР
в связи с массовыми провокационными действиями
китайских властей на пограничных реках. 26 октября
МИД СССР направил китайскому посольству в Москве
ноту протеста по этому же вопросу.
Нарушения советской границы со стороны КНР
отражали линию на развязывание крупных пограничных
конфликтов; об этом достаточно откровенно говорилось
в выступлениях руководящих китайских деятелей.
В феврале 1967 г. министр иностранных дел Чэнь И,
касаясь перспектив китайско-советских отношений,
заявил:
«Возможен разрыв отношений, возможна война».
26 марта 1967 г. в речи перед представителями
буржуазно-демократических партий Чжоу Эньлай откровенно
говорил о том, что кроме большой войны «есть и погра-
395

ничные войны», что «война пограничная между Китаем
и СССР начнется раньше, чем война с США».
В 1967 г. наглядно проявилась такая характерная
черта антисоветской линии Пекина: по мере
расширения агрессивных действий США во Вьетнаме
усиливались атаки китайского руководства против нашей партии
и страны. Организаторы «культурной революции»,
разжигая ненависть к Советскому Союзу, отказываясь от
любых совместных действий социалистических
государств по срыву агрессии Соединенных Штатов, давали
понять американским империалистам, что последние
могут беспрепятственно идти по пути эскалации войны
против вьетнамского народа, не рискуя столкнуться
с объединенным фронтом СССР, КНР и других стран
социализма. В январе 1967 г. в речи на собрании по
случаю награждения Ленинградской области орденом
Ленина М. А. Суслов отмечал: «Борьба за прекращение
американской агрессии во Вьетнаме, усиление помощи
вьетнамскому народу усиливаются во всем мире. Лишь
по вине руководства Китайской Народной Республики
не удается достигнуть необходимого единства действий
в этой борьбе социалистических стран и всех
прогрессивных сил, полностью изолировать американских
агрессоров. Своим отказом от единства действий в
поддержку Вьетнама и преступной политикой антисоветизма и
раскольничества руководство КНР фактически
оказывает помощь империализму»1.
В 1967 г. наша партия продолжала предпринимать
усилия по мобилизации всех сил на поддержку
героической борьбы братского вьетнамского народа. В
выступлении на VII съезде Социалистической единой партии
Германии 18 апреля 1967 г., в речи на конференции
коммунистических и рабочих партий в Карловых Варах
24 апреля 1967 г. и в речи на митинге
советско-болгарской дружбы 12 мая 1967 г. Генеральный секретарь
ЦК КПСС Л. И. Брежнев настойчиво подчеркивал
предложение нашей партии о необходимости единых
действий, в том числе Советского Союза и КНР, в деле
защиты Демократической Республики Вьетнам от
агрессии американского империализма. На Карловарской
конференции Л. И. Брежнев говорил: «...ЦК КПСС и
Советское правительство готовы к осуществлению един-
1 «Правда», 6 января 1967 г.
396

ства действий с Китаем в планировании и практическом
осуществлении помощи борющемуся Вьетнаму. Мы
готовы к такому единству действий в самом широком
плане»1.
Как же реагировали пекинские лидеры на этот при*
зыв? 30 апреля 1967 г. «Жэньминь жибао», являющаяся
органом ЦК КПК, прямо заявила, что китайские
руководители, «конечно, ни в коем случае» не пойдут
на единство действий, что «так было в прошлом, так.
есть теперь, так будет всегда и в будущем»2.
Этим заявлением правящая группировка в Пекине
вынесла себе позорный приговор, ибо для людей,
претендующих на звание революционеров, вряд ли может
быть что-нибудь более «постыдное, чем отказ от
выполнения своего интернационального долга.
Летом 1967 г. антисоветский раскольнический курс
пекинских лидеров особенно ярко проявился в связи
с агрессией Израиля на Ближнем Востоке. Китайские
руководители обрушились с грязными клеветническими
нападками на Советский Союз и другие
социалистические страны, которые решительно выступили в
поддержку борьбы арабских народов против израильских
агрессоров и их империалистических пособников.
Лидеры КПК всячески стремились подорвать дружеские
отношения между СССР и арабскими государствами,
распространяя в этих целях провокационные слухи о
внешней политике Советского Союза.
События на Ближнем Востоке с новой силой
показали насущную необходимость единства действий
коммунистических и рабочих партий, международного
рабочего движения и национально-освободительного
движения народов Азии, Африки и Латинской Америки.
В то же время они еще раз вскрыли серьезный вред,
который наносит интересам единства революционных сил
раскольнический, антисоветский курс китайского
руководства.
В июне 1967 г. состоялся Пленум ЦК КПСС,
который заслушал и обсудил доклад Л. И. Брежнева «О
политике Советского Союза в связи с агрессией Израиля
на Ближнем Востоке». Пленум указал на необходимость
1 Л. И. Брежнев. Ленинским курсом. Речи и статьи, т. 2 М.,
1970, стр. 7.
2 «Жэньминь жибао», ЗОЛУ. 1967.
397

«вести борьбу против клеветнической кампании и
раскольнических действий группы Мао Цзэдуна,
направленных на то, чтобы разъединить
антиимпериалистические силы, подорвать доверие между народами
арабских государств и народами социалистических стран»1.
Задаче усиления антисоветской кампании
руководители «культурной революции» подчинили даже
празднование 18-й годовщины образования КНР. 1 октября
1967 г. во время демонстрации, состоявшейся в столице
КНР, произносились речи с антисоветскими выпадами,
провозглашались лозунги, призывающие к борьбе
против Советского Союза. В Пекине не решились
опубликовать приветствие ЦК КПСС, Президиума Верховного
Совета СССР и Совета Министров СССР китайскому
народу по случаю этой исторической даты. И это не
случайно. Лидеры «культурной революции» побоялись
сказать трудящимся КНР правду о подлинной политике
нашей партии и страны в отношении Китая. В
приветствии говорилось: «Коммунистическая партия Советского
Союза и советский народ, высоко неся знамя Великой
Октябрьской социалистической революции, неизменно
руководствуются в отношениях с братским китайским
народом принципами марксизма-ленинизма и
пролетарского интернационализма, проводили и впредь будут
проводить линию на укрепление дружбы с народом и
коммунистами Китая»2.
Антисоветский курс пекинских лидеров с особой
наглядностью проявился в дни празднования 50-летия
Великого Октября. Это событие, которое было отмечено
всеми революционными силами как
всемирно-исторический праздник, пекинские руководители использовали
для дальнейшего развертывания разнузданной
антисоветской кампании. В те дни «Жэньминь жибао»,
ставшая рупором «культурной революции», регулярно
отводила целые полосы для клеветнических наладок на
Коммунистическую партию Советского Союза, на ее
внутреннюю и внешнюю политику, стремилась очернить
все, что было сделано народом нашей страны за
героические 50 лет.
Страшась возможности улучшения
советско-китайских отношений, травящая пекинская верхушка в гру-
1 «Правда», 22 июня 1967 г.
2 «Правда», 1 октября 1967 г.
398

бой форме отказалась направить делегацию КНР в
Москву на празднование 50-летия Великого Октября. Этим
она еще раз показала, что не имеет ничего общего с
китайскими трудящимися, кровно заинтересованными в
укреплении дружбы и сотрудничества с советским
народом.
Однако организаторы «культурной революции» были
не в силах вытравить чувства дружбы к советскому
народу, свершившему Октябрьскую революцию. Об этом
ярко свидетельствуют многочисленные письма, с
которыми трудящиеся КНР, преодолевая все рогатки кан-
шэновской цензуры, обращались в дни юбилея к нашей
партии, к своим советским братьям.
«Мы, китайские коммунисты,— говорилось в письме
группы членов КПК, присланном из
Гуанчжоу,—преисполненные безграничной радостью и энтузиазмом,
шлем привет, самые искренние поздравления и
наилучшие пожелания великой Коммунистической партии
Советского Союза, Советскому правительству и
героическому советскому народу. Октябрьская революция
указала пролетариату, трудящимся и угнетенным нациям
путь к освобождению. Практика Советского Союза за
пятьдесят лет, его огромные достижения во внутренней
и внешней политике доказали, что КПСС правильно и
научно применяет марксистско-ленинское учение для
выявления и разрешения этих вопросов. Это образец для
коммунистов, образец для интернационалистов,
получивший одобрение всех коммунистов и всего прогрессивного
человечества, вселивший революционную убежденность
в трудящихся всего мира...»1
В другом письме, подписанном старым коммунистом,
говорилось: «Мы, китайские коммунисты, хорошо
понимаем, что если бы не было КПСС и Советского Союза,
то не было бы и социалистического Китая... Мы
уверены, что мы добьемся полной победы над антинародной,
националистической кликой Мао Цзэдуна, чтобы снова
вернуться в семью социалистического содружества во
главе с великим Советским Союзом».
Волнующий документ прислала в ЦК КПСС группа
китайской интеллигенции. В нем, в частности, есть такие
слова: «Из сознания китайского народа ни сейчас, ни в
будущем ни при каких условиях не удастся вытравить
1 «Правда», 24 ноября 1967 г.
399

Советский Союз, оплот мирового коммунизма, друга
китайского народа. Сегодня в этой невыносимой
обстановке китайский народ не может выразить своего
настоящего отношения к советским друзьям, но мы просим
верить, что сердце китайского народа навсегда с вами».
В связи с празднованием 50-летия Великой
Октябрьской социалистической революции наша партия вновь
подтвердила неизменность своего
интернационалистского курса в отношении Китая. «Советские
люди,—подчеркивается в Тезисах ЦК КПСС к 50-й годовщине
Октябрьской революции,— всегда рассматривали великий
китайский народ как друга и союзника в борьбе за
революционное преобразование общества. Разрыв КПК
с нынешней пагубной политикой, укрепление отношений
КНР с Советским Союзом и другими странами
социализма отвечали бы интересам мирового социализма и
прежде всего самого Китая»1.
Наша партия, весь советский народ выразили
глубокую уверенность в том, что будущее Китая за теми
силами, которые отстаивают идеи Великого Октября,
непоколебимо верны советско-китайской дружбе. В
докладе Л. И. Брежнева, посвященном 50-летию Октябрьской
революции, подчеркивалось: «Мы йерим, что нынешние
события в Китае — исторически преходящий этап его
развития. Мы верим, что, несмотря на все трудности,
дело социализма в Китайской Народной Республике
победит»2.
XII пленум ЦК КПК.
Начало нового этапа
политического курса
пекинских лидеров
В 1968 г. антисоветская политика организаторов
«культурной революции» получила дальнейшее развитие.
В Китае во все более широких масштабах велась
враждебная нашей партии и стране пропаганда. В
течение 1968 г. только «Жэньминь жибао» опубликовала
более 600 пространных материалов с разнузданными
клеветническими нападками на КПСС и Советский Союз.
1 «50 лет Великой Октябрьской социалистической революции».
Постановление Пленума ЦК КПСС. Тезисы ЦК КПСС. М., 1967,
стр. 54.
2 Л. И. Брежнев. Ленинским курсом. Речи и статьи, т. 2, стр. 112.
400

В конце марта —начале апреля 1968 г. китайские
власти учинили грубую провокацию в отношении
советского танкера «Комсомолец Украины», прибывшего в
порт Вампу (около Кантона) с грузами для
борющегося Вьетнама.
После инцидента с советским теплоходом «Свирск»
в Дальнем советские суда перестали заходить в
китайские порты. Однако в конце 1967 г. по просьбе
правительства ДРВ Советский Союз согласился доставлять
некоторые грузы для Вьетнама через китайские порты
при условии, что власти КНР обещали гарантировать
безопасность советских судов и их экипажей. Однако
это обещание не было выполнено. Уже в первый приход
советского танкера «Комсомолец Украины» в порт
Вампу (декабрь 1967 г.) китайские официальные лица,
прибывшие на судно для выполнения портовых
формальностей, выстроились на палубе и устроили громкую читку
цитат Мао Цзэдуна, в том числе антисоветского
характера. На танкер была в большом количестве доставлена
антисоветская литература. Китайцы настойчиво
пытались вручить советским морякам цитатники Мао
Цзэдуна и значки с его изображением.
То же самое повторилось и во время второго захода
танкера «Комсомолец Украины» в порт Вампу.
30 марта китайские власти попытались арестовать
одного из членов экипажа. Советские моряки, вставшие
на защиту товарища, подверглись оскорблениям.
Капитан танкера трижды заявлял официальный протест
китайским властям.
3 апреля ночью вооруженный китайский отряд
ворвался на танкер и устроил там погром, пытаясь силой
захватить судовые документы, арестовать капитана и
его помощника. Налетчики сорвали двери кают,
повредили водонепроницаемые переборки, сломали люки
кормовых надстроек, срезали антенну и телефон прямой
связи, разбили служебный приемник. Они выкручивали
советским морякам руки, избивали их. 11 членов
экипажа получили серьезные телесные повреждения. Капитан
судна был схвачен и брошен в тюрьму. Во время* этой
возмутительной антисоветской провокации экипаж
танкера вел себя мужественно. В знак протеста против
ареста капитана была объявлена коллективная голодовка.
2 апреля посольство СССР в Пекине запросило
разрешение на поездку в Гуанчжоу сотрудников посольст-
23-423
401

ва, чтобы на месте выяснить обстоятельства с танкером
«Комсомолец Украины». Однако китайские власти
отказались удовлетворить это законное требование.
31 марта и 3 апреля Советское правительство
заявило решительный протест правительству КНР,
потребовало принять меры, обеспечивающие безопасность
членов экипажа танкера «Комсомолец Украины», и снять-
запрет на выход судна из порта Вампу со всем его
экипажем. Советское правительство подчеркнуло, что вс*
ответственность за серьезные последствия актов
произвола и грубого насилия в отношении танкера и
советских моряков ложится на правительство КНР1.
В результате принятых мер китайские власти были-
вынуждены 4 апреля освободить из-под ареста капитана
советского корабля и дать разрешение на выход судна
из порта.
Провокация маоистов в отношении танкера
«Комсомолец Украины» вызвала глубокое возмущение
советских моряков, всего населения нашей страны. В портах
Советского Союза состоялись митинги протеста,
участники которых заклеймили позором провокаторов. В
выступлениях на митингах особо подчеркивалась
готовность советских моряков прилагать все силы для
бесперебойной доставки грузов героическому Вьетнаму.
ЦК профсоюза рабочих морского и речного флота
направил правительству СССР Обращение, в котором
говорилось: «Советские моряки считают делом чести
доставлять вьетнамскому народу грузы, необходимые ему
для отражения американской агрессии. Их путь во
Вьетнам не легок. Военно-воздушные и военно-морские
силы США имитируют в открытых морях нападения на
наши суда, а в портах ДРВ подвергают бомбардировкам
и обстрелам, что неоднократно приводило к серьезным
повреждениям "судов и человеческим жертвам.
Несмотря на грубые нарушения американской военщиной
законов мореплавания, общепринятых норм международного
права, наши моряки будут и впредь выполнять свой
интернациональный долг перед братским вьетнамским
народом.
Советские моряки на митингах в связи с бандитским
нападением на экипаж танкера «Комсомолец Украины»
в порту Вампу КНР решительно осуждают маоцзэду-
1 См. «Правда>, 4 апреля 1968 г.
402

новскую группу, которая, лицемерно объявляя себя
другом вьетнамского народа, на самом деле
препятствует оказанию ему помощи со стороны Советского
Союза»1.
От имени всех моряков ЦК профсоюза рабочих
морского и речного флота обратился к правительству СССР
с просьбой принять меры к тому, чтобы китайскими
властями были даны твердые гарантии безопасности для
советских судов и экипажей, заходящих в порты КНР,
чтобы советские моряки могли пользоваться в
китайских портах всеми правами, согласно традициям и
международным законам мореплавания.
С китайской стороны не прекращались попытки
враждебной деятельности и на территории Советского
Союза.
Китайские власти продолжали препятствовать
нормальной работе посольства СССР в КНР. В феврале
1968 г. по их указанию была прекращена доставка
посольству и отделению ТАСС в Пекине провинциальных
периодических изданий и отказано в подписке на эти
издания в дальнейшем. С этого времени советские
представительства в КНР стали получать только две
китайские газеты — «Жэньминь жибао» и «Гуанмин жибао».
Аналогичные дискриминационные меры были
осуществлены китайскими властями и в отношении посольств
других социалистических стран в Пекине.
Не прекращались провокационные выходки против
советских представителей в Пекине. 20 мая 1968 г.
хулиганствующая толпа, подстрекаемая военными, в
течение семи часов задерживала на одной из улиц Пекина
корреспондентов ТАСС, не давая им возможности
связаться с советским посольством и вызвать на место
представителей официальных властей. Вокруг
задержанных хунвэйбины писали на тротуарах антисоветские
призывы, угрожали корреспондентам физической
расправой.
Антисоветский курс маоистов привел к созданию
невыносимых условий для советских граждан, постоянно
проживающих в Китае. С начала «культурной
революции» они стали открыто подвергаться грубым
издевательствам и притеснениям. У советских граждан
незаконно отбирали имущество, их выселяли из квартир,
1 См. «Труд», 13 апреля 1968 г.
26»
403

увольняли с работы, исключали из учебных заведений,
им запрещали переписываться с родственниками в
СССР и обращаться в посольство Советского Союза.
Многие постоянно проживающие в Китае советские
граждане были арестованы, о чем китайские власти не
уведомили советское посольство в Пекине.
Ненависть заправил «культурной революции» к
нашей партии, непримиримо отстаивающей идеи
марксизма-ленинизма, нашла свое проявление, в частности, и
в том, что они не сочли нужным отметить ни 98-ю
годовщину со дня рождения В. И. Ленина, ни 150-летие
со дня рождения К. Маркса, ни 51-ю годовщину
Октябрьской революции. Антисоветизм — одно из
доказательств разрыва пекинских лидеров с
марксизмом-ленинизмом. 5 мая 1968 г. в докладе на торжественном
заседании, посвященном 150-летию со дня рождения
Карла Маркса, М. А. Суслов отмечал: «Грубым
выражением левацко-авантюристического извращения
марксизма является деятельность группы Мао Цзэдуна.
Она начала с того, что крикливо заявляла о «защите»
марксистской теории от «ревизионистского большинства
в коммунистическом движении», а на деле отбросила
марксистско-ленинское учение, перешла на позиции
мелкобуржуазного национализма и шовинизма и
провозгласила высшей истиной цитатник Мао Цзэдуна»1.
В разгар наступления внутренней и внешней
контрреволюции в Чехословакии в августе 1968 г. Пекин
оказался в одном стане с империалистической реакцией и
правыми ревизионистами. Вместе с ними маоисты
подняли злобную клеветническую кампанию в связи с
мерами пяти братских стран по оказанию помощи
чехословацкому народу в защите социализма в ЧССР.
Пекинские лидеры стали усиленно пропагандировать тезис о
том, что социалистического лагеря, как такового, вообще
больше не существует и, следовательно, не может быть
и речи об общих интересах социалистического
содружества2.
Исходя из этой позиции, маоисты усилили атаки
против коллективных организаций социалистических
стран, активизировали попытки разрушить эти
организации. Они распространяли клеветнические измышления
1 «Правда», 6 мая 1968 г.
2 «Жэньминь жибао», 2.1Х.1968.
404

о том, что Варшавский Договор и СЭВ,
обеспечивающие безопасность и успешное развитие
социалистических государств, якобы используются для
«реставрации капитализма в странах Восточной Европы». В
телеграмме Э. Ходже 17 сентября 1968 г. Мао Цзэдун
открыто призывал к борьбе против Варшавского
Договора и Совета Экономической Взаимопомощи. В этой
же телеграмме он объявил о том, что Пекин начинает
«новый исторический период борьбы» против КПСС и
Советского Союза.
Правящая пекинская группировка не прекращала
своих попыток внедрить в сознание китайского
населения мысль о возможности вооруженных конфликтов
между СССР и КНР. В разжигании антисоветского
психоза стали принимать непосредственное участие
китайские лидеры. 30 октября 1968 г. премьер КНР Чжоу
Эньлай на официальном приеме заявил, что от
Советского Союза «можно ожидать всего, в том числе
нападения на Китай»1.
Такого рода провокационные заявления Пекин
пытался подкрепить фабрикацией домыслов о
«враждебных действиях СССР в отношении Китая». К числу
таких фабрикации относится нота МИД КНР от 16
сентября 1968 г., в которой содержались утверждения
о так называемом вторжении советских военных
самолетов в воздушное пространство Китая. Утверждения
о вторжении советских военных самолетов в воздушное
пространство Китая не имели под собой никаких
оснований. Всесторонней проверкой было установлено, что
советские военные самолеты не залетали в воздушное
пространство Китая и не нарушали его суверенитета.
Вымыслы о многочисленных «вторжениях» советских
военных самолетов в воздушное пространство Китая,
обвинения Советского Союза в «серьезных инцидентах»,
«разведке», «вылазках», «военных провокациях»,
«обострении напряженности на границе», в «посягательствах
на территориальную целостность и суверенитет Китая»
и т. п. понадобились пекинским деятелям, видимо,
прежде всего для того, чтобы замаскировать
антисоциалистическую сущность своей позиции в связи с событиями в
Чехословакии. Эти действия Пекина по существу
смыкались с позицией империалистических кругов, подняв-
1 «Жэньминь жибао», 1.XI.1968.
405

ших шумную антисоветскую кампанию. МИД СССР
заявил решительный протест против враждебной
Советскому Союзу акции властей КНР, направленной на
дальнейшее осложнение отношений между двумя
государствами1.
Провокационные измышления пекинских властей
о якобы имевших место нарушениях границ КНР
советскими военными самолетами были убедительно
разоблачены также в интервью заместителя начальника
Генерального штаба Вооруженных Сил СССР,
опубликованном 2 ноября 1968 г. в газете «Известия».
Китайская-печать сознательно замолчала все эти
материалы, разоблачающие фальшивку о нарушении
воздушного, пространства КНР советскими военными
самолетами. Как и в других подобных случаях, Пекин
цинично рассчитывал на то, что ему удастся скрыть
правду от своего народа и тем самым извлечь выгоду
из провокационной выдумки, сколь бы неуклюжей она
ни была.
В действительности именно китайская сторона
совершала грубые провокационные нарушения границы
между СССР и КНР. Только в январе — феврале
1968 г. было зарегистрировано 90 таких случаев. К
середине мая 1968 г. это число увеличилось до 164.
Свой антисоветский курс зачинщики «культурной
революции» постарались закрепить на состоявшемся в
октябре 1968 г. XII пленуме ЦК КПК.
XII пленум ЦК КПК ознаменовал новую фазу в
развитии (политической обстановки в Китае. Маоисты,
разгромившие компартию, сделавшие все, что было
в их силах, для ее дискредитации, не случайно
вспомнили о КПК и даже сочли необходимым созвать
пленум ЦК КПК.
К этому их вынудило крайне опасное положение,
с которым они столкнулись в ходе «культурной
революции».
Организаторы «культурной революции» вскоре
убедились, что без массовой политической партии они не
смогут длительное время осуществлять руководство
страной. При помощи армии, хунвэйбинов и цзаофаней
руководству КПК не удалось наладить
государственное управление, создать устойчивую систему новой вла-
1 См. «Правда», 1 ноября 1968 г.
406

сти. Вместе с тем травящая верхушка боялась остаться
один на один с армией, роль которой резко усилилась.
Захвативших власть пекинских лидеров беспокоило и
го, что со стороны партийных кадров и миллионов
рядовых коммунистов не ослабевало недовольство.
Возобновление деятельности КПК было необходимо
также для того, чтобы закрепить результаты «культурной
революции» и прикрыть именем партии вопиющее
беззаконие, которым сопровождалась расправа над ее
противниками.
Имя партии нужно было пекинскому руководству и
по соображениям, вытекающим из задач его
раскольнической деятельности в международном
коммунистическом движении. Несмотря на всю свою
пропагандистскую браваду, китайские лидеры опасались
последствий осуждения и критики их антипартийной
деятельности международным коммунистическим движением.
Оставаясь на позиции полного отрицания роли партии,
им трудно было консолидировать в самостоятельное
течение различные шропекинские группировки и
ренегатские группы, которые в результате разгрома КПК
оказались в крайне нелепом положении.
Под давлением всех этих обстоятельств правящая
китайская группировка уже с конца 1967 г. развернула
широкую деятельность <по созданию «маоистской
партии», которая, позаимствовав авторитет
Коммунистической партии Китая, явилась бы слепым орудием
антинародной политики «культурной революции». Для
маскировки эта работа проходила под лозунгом
«упорядочения и реорганизации партии», хотя по существу
открыто заявлялось о том, что речь идет о создании
качественно новой политической организации. В
установочных директивах подчеркивалось, что неправильно
говорить о «восстановлении» парторганизаций в их
•прежнем виде, что «возобновление организационной
жизни партии отнюдь не означает восстановления
старых порядков, существовавших до культурной
революции».
Борьба против коммунистической партии с целью
превращения ее в послушный инструмент маоистов
осуществлялась по всем основным направлениям.
Существенно изменялся состав компартии.
«Упорядочение и реорганизация» сопровождались массовой
чисткой партии, проверкой лояльности каждого быв-
407

шего члена КПК, изгнанием всех тех, кто проявил
какие-либо сомнения или колебания в отношении
руководства КНР и проводимой им политики, не принимал
активного участия в «культурной революции», не
доказал своей приверженности антисоветизму.
Одновременно были триняты меры, чтобы пополнить партию
«свежей кровью» за счет наиболее рьяных маоистов. В
директивах об «упорядочении партии» предписывалось
«обратить особое внимание на прием в партию
активистов из числа хунвэйбинов и цзаофаней». В
соответствии с этим в печати настойчиво подчеркивалась
решающая роль «находящихся вне партии революционеров»,
т. е. беспартийных. В руководство создаваемых в
низовых организациях партийных групп включались
беспартийные цзаофани, которые без прохождения
кандидатского стажа «кооптировались» в партию. Любая
«попытка членов партии отстаивать тезис «упорядочение
партии — дело коммунистов» рассматривалась как
неправильная и вредная.
В конце 1967 г. от имени ЦК КПК была разослана
директива, поручавшая «ревкомам» и
военно-контрольным комитетам «под контролем со стороны
хунвэйбинов и цзаофаней осуществлять упорядочение и
реорганизацию партии». Парторганизациям до тех пор, пока
в них не будут приняты цзаофани и вожаки
хунвэйбинов, запрещалось играть руководящую роль. Выступая
на одном из пекинских заводов, министр общественной
безопасности Се Фучжи прямо заявил: «Партийная
организация не может руководить ревкомами, она лишь
воспитывает членов партии, помогает действиям
ревкома».
Вместе с тем под видом борьбы против
«ревизионизма» и «черной линии» Лю Шаоци из КПК
изгонялись подлинные коммунисты, сохранявшие верность
марксизму-ленинизму. В нарушение устава широкое
распространение получила практика, когда вопрос
о членстве в партии решался не на партийных
собраниях, а с помощью «революционных масс», т. е.
хунвэйбинов и цзаофаней. Была дана установка о том, что
«все члены партии, которые, по мнению
революционных масс, совершили серьезные ошибки и показали
себя в ходе культурной революции с плохой стороны,
должны временно воздержаться от участия в
жизни партийной организации, пока не признают своих
408

ошибок и не добьются прощения от революционных
масс».
Идеологическим фундаментом партии фактически
объявлялся маоизм, который должен был полностью
заменить марксистско-ленинскую идеологию. В
постановлении ЦК КПК и «Группы по делам культурной
революции» от 10 декабря 1967 г. подчеркивалось, что
«в основе новых программных положений и устава
партии должны быть идеи председателя Мао». Критерием
«партийности» объявлялась личная преданность Мао
Цзэдуну, верность его «идеям» и политической линии.
В разработанных «ревкомами» проектах программы
и нового устава партии полностью отбрасывались
принятые VIII съездом КПК положения о
пропорциональном, планомерном развитии народного хозяйства,
индустриализации страны, преимущественном росте
тяжелой промышленности, максимальном удовлетворении
материальных и культурных потребностей народа,
о преодолении великоханьского шовинизма,
пролетарском интернационализме, укреплении солидарности
с СССР и другими социалистическими странами.
Решения VIII съезда КПК по всем этим вопросам были
подвергнуты критике как ревизионистские.
Одно из центральных мест в новой
идейно-политической платформе партии занял антисоветизм.
Правящая группировка инспирировала предложения о том,
чтобы призывы к борьбе против Советского Союза и
КПСС были записаны непосредственно в программные
документы. Как заявляла китайская печать, создаваемая
партия «должна стать бастионом ожесточенной
борьбы» против КПСС и других партий, не разделяющих
«идеи» Мао.
XII пленум ЦК КПК показал, что руководство
«культурной революции» довольно далеко
продвинулось по пути «упорядочения и реорганизации» партии;
Пленум проходил в обстановке полного попрания
устава КПК и элементарных норм партийной жизни.
Достаточно сказать, что из 173 членов и кандидатов в
члены ЦК КПК к моменту созыва пленума более 130
подверглись дискредитации и репрессиям. Урон,
нанесенный Центральному Комитету, был настолько
ощутим, а потребность маоистов в послушных проводниках
своей линии настолько остра, что для соблюдения
кворума к участию в пленуме были привлечены люди, не
409

только не являвшиеся членами ЦК, но даже не
состоявшие в партии.
XII пленум официально санкционировал
антисоциалистические, антидемократические и
антиконституционные действия, предпринятые пекинскими лидерами с
начала «культурной революции». Он одобрил директиву
Мао Цзэдуна «Огонь по штабам» от 5 августа 1966 г.,
положившую начало разгрому партийных организаций
и органов народной власти, снова подтвердил
«Постановление о великой пролетарской культурной
революции» от 8 августа 1966 г., коммюнике XI пленума ЦК
КПК, а также все «указания» Мао и выступления Линь
Бяо, отметил важную роль «Группы ЦК КПК по делам
культурной революции» в борьбе за проведение в жизнь
линии «великого кормчего». На пленуме было
официально объявлено о намерении провести «в подходящее
время» IX съезд КПК.
Все документы XII пленума пронизаны яростным
антисоветизмом. В них был официально подтвержден
курс на открытую борьбу против нашей партии и
страны. Коммюнике пленума и одобренный им проект
нового устава КПК продемонстрировали, что
антисоциалистическая, антисоветская политика положена
правящей китайской группировкой в основу долговременной
внутри- и внешнеполитической программы КНР.
Оценивая значение XII пленума ЦК КПК, журнал
«Коммунист» в редакционной статье «Обстановка в
Китае и положение в КПК на современном этапе» писал:
«Инсценировка XII «пленума» понадобилась маоистам,
чтобы еще раз оправдать «культурную революцию»,
отмежеваться от линии VIII съезда КПК и тем самым
перечеркнуть период развития КНР по
социалистическому пути, идеологически подготовить страну к
становлению новой системы власти»1.
Вооруженные провокации
китайских властей на границе с СССР
в марте 1969 г.
Осуществляя непрерывную эскалацию антисоветизма,
пекинские лидеры в марте 1969 г. организовали
вооруженную провокацию на советско-китайской границе на
реке Уссури в районе острова Даманский.
1 «Коммунист», 1969, № 4, стр. 87.
410

В ночь на 2 марта специально подготовленное
подразделение китайской армии численностью около 300
человек, нарушив советскую государственную границу,
вышло на остров Даманский. Утром 2 марта к нему
присоединился еще один отряд в составе 30
вооруженных солдат. На китайском берегу заблаговременно
были сосредоточены резервы и огневые средства, в том
числе батарея противотанковых орудий, минометы,
гранатометы и крупнокалиберные пулеметы.
Когда советские пограничники подошли к
нарушителям границы с намерением заявить, как это делалось
неоднократно ранее, протест и потребовать удалиться
с советской территории, нарушители вероломно, без
всякого предупреждения открыли огонь и буквально в
упор расстреляли советских бойцов. Одновременно из
засады на острове и с китайского берега был открыт
огонь по другой группе советских пограничников.
Приняв боевой порядок, советские пограничники
вместе с подошедшим резервом с соседней
погранзаставы, проявляя смелость, мужество и отвагу, отразили
внезапное нападение и изгнали нарушителей с
советской территории.
Предпринятая КНР вооруженная провокация у
острова Даманский была заранее и преднамеренно
спланирована и тщательно подготовлена. При осмотре
советской территории на месте боя были обнаружены
брошенное при бегстве китайское стрелковое оружие и
воинское снаряжение, телефоны полевого типа, линии
проводной связи, идущие на территорию КНР,
стабилизаторы мин, осколки снарядов и гранат и т. п.
В результате бандитского налета, организованного
китайскими властями, погиб 31 советский пограничник,
14 человек получили ранения.
2 марта 1969 г. Советское правительство направило
правительству КНР ноту, в которой заявило
решительный протест по поводу наглого вооруженного
вторжения в пределы советской территории и потребовало
немедленного расследования и самого строгого наказания
лиц, ответственных за организацию провокации.
Правительство СССР, говорилось в ноте, «настаивает на
принятии безотлагательных мер, которые исключали бы
всякое нарушение советско-китайской границы».
Вместе с тем в ноте подчеркивалось, что Советское
правительство в отношениях с китайским народом руковод-
411

ствуется чувством дружбы и что оно и дальше
намерено проводить эту линию1.
Китайские власти не прислушались к этим
предложениям. Напротив, они повели дело к дальнейшему
нагнетанию напряженности. Начиная с 3 марта 1969 г.
специально подготовленные группы вновь подвергли
организованной осаде советское посольство в Пекине.
В Китае была развернута разнузданная антисоветская
кампания, в ходе которой открыто заявлялось о
территориальных притязаниях к СССР, всеми средствами
насаждалась атмосфера шовинистического угара и
военного психоза.
А тем временем китайские власти готовили новую
вооруженную провокацию на границе с СССР, которая
и была осуществлена 14—15 марта 1969 г.
14 марта группа вооруженных китайских солдат
предприняла новую попытку вторгнуться на остров Да-
манский. На следующий день крупный китайский
отряд, поддерживаемый с берега артиллерийским и
минометным огнем, атаковал охранявших остров советских
пограничников. Принятыми мерами провокаторы были
отброшены с острова.
В Заявлении от 15 марта 1969 г. Советское
правительство сурово осудило новые китайские провокации.
При этом было подчеркнуто, что «если будут
попираться законные права СССР, если будут
предприниматься дальнейшие попытки нарушать
неприкосновенность советской территории, то Союз Советских
Социалистических Республик, все его народы будут
решительно оборонять ее и дадут сокрушительный отпор
подобным нарушениям»2.
Вооруженная провокация на советско-китайской
границе, несомненно, была задумана как
многоплановая акция. Она была использована для разжигания
в КНР националистических и шовинистических
настроений, в обстановке которых зачинщики «культурной
революции» рассчитывали нанести новые удары по
своим противникам, сделать еще один шаг по пути
закрепления своего господства.
Не случайным явилось и то, что вооруженный
конфликт на советско-китайской границе был организован
1 См. «Правда», 4 марта 1969 г.
2 «Правда», 16 марта 1969 г.
412

в период завершения подготовки к IX съезду КПК.
Раздувая антисоветскую истерию, разжигая
шовинистический угар, маоисты стремились создать
атмосферу, которая позволила бы им закрепить на съезде свой
антисоветский, великодержавный курс как генеральную
линию внешней политики КНР.
Нагнетание антисоветского психоза в Китае и
попытки использовать вооруженную провокацию на
советско-китайской границе для дискредитации нашей
страны на международной арене служили также
задачам усиления подрывной деятельности маоистов в
отношении социалистического содружества и мирового
коммунистического движения. Одна из ближайших
целей пекинских лидеров состояла в том, чтобы
затруднить и сорвать созыв международного Совещания
представителей коммунистических и рабочих партий,
подготовка которого вступила в завершающую стадию.
Вместе с тем вооруженные провокации китайских
властей на границе с Советским Союзом создавали
условия для активизации беспринципного политического
заигрывания Пекина с империалистическими
государствами. Организуя преступные вылазки на советско-
китайской границе, правящая пекинская группировка
как бы выдавала аванс крайней империалистической
реакции, делала заявку на сотрудничество с ней.
Провокация в районе острова Даманский явилась
важным звеном в усилиях маоистов форсировать
радикальную переориентацию внешней и внутренней
политики КНР, фактически превратить Китай в силу,
открыто враждебную социалистическим странам.
Вооруженные провокации китайских властей на
советско-китайской границе вызвали гневное возмущение
и решительный протест всего советского народа. По всей
нашей стране прошли массовые митинги, участники
которых клеймили позором провокаторов, выражали'
готовность дать сокрушительный отпор их
посягательствам на священные рубежи нашей Родины. Герой
Социалистического Труда, председатель колхоза имени
Жданова Араванского района Киргизской ССР Тойчи
Кочубаев писал в газету «Правда»: «Пролитая кровь
советских пограничников на острове Даманский будет
вечным позором для китайских провокаторов. Мы,
колхозники, единодушно заявляем: Никому не позволим
безнаказанно нарушать священные рубежи нашей Ро-
413

дины. Все мы восхищены мужеством и стойкостью
защитников границ социалистической Отчизны. Склоняем
головы перед героями, павшими от руки китайских
бандитов. Благодарным ответом на их воинский подвиг
будет наш неустанный труд на полях, высокие урожаи,
за получение которых мы боремся в нынешнем году.
Члены нашей сельхозартели решили увеличить почти
вдвое посевы зерновых, вырастить на каждом гектаре
не менее 40 центнеров хлопка и тем самым сделать свой
достойный вклад в укрепление могущества Советского
государства»1.
Трудящиеся Болгарии, Польши, Венгрии, ГДР и
других социалистических стран заявили о своей
солидарности с советским народом.
«Болгарский народ, вся наша общественность,—
писала газета «Земеделско знаме»,— с презрением и
глубоким возмущением клеймят провокационную
деятельность пекинских главарей»2.
Китайские провокации играли на руку
международному империализму и вызывали глубокую озабоченность
коммунистов и прогрессивных сил всего мира.
Марксистско-ленинские коммунистические и рабочие партии,
прогрессивное мировое общественное мнение сурово
осудили эти провокации. Состоявшийся в марте 1969 г.
29-й пленум ЦК Перуанской коммунистической партии
единогласно осудил пекинских лидеров, организовавших
военную провокацию против первого в мире
социалистического государства3. Пленум Компартии Израиля
принял резолюцию, в которой подчеркивалось, что
нападение китайских авантюристов на советскую
погранзаставу в районе острова Даманский — результат
националистической, антисоветской политики Пекина4.
Председатель Компартии Дании Кнуд Есперсен,
выступая на конференции копенгагенской организации
КПД, подчеркнул, что вооруженные китайские
провокации на реке Уссури выгодны лишь врагам
коммунистического движения. Эти провокации, отметил он, имеют
целью установление «новых отношений Китая с
Западной Германией и США»5.
1 «Правда», 20 марта 1969 г.
2 «Правда», 10 марта 1969 г.
3 См. «Правда», 11 марта 1969 г.
4 См. «Правда», 20 марта 1969 г.
8 Там же.
414

Орган ЦК Коммунистической партии Канады «Кана-
лиен трибюн» писал о том, что провокации на советско-
китайской границе являются логическим следствием
великодержавной авантюристической политики маоизма.
Совпадение по времени этих провокационных действий
с не менее провокационными действиями
западногерманского правительства в Западном Берлине и обострением
напряженности на Ближнем Востоке, отмечала газета,
не случайно. Это часть заранее разработанного плана,
ставящего целью создать новый очаг напряженности на
Востоке в качестве фона для предстоящего съезда
партии в Китае. Маоизм -преднамеренно раздувает пламя
антисоветизма, чтобы задушить критику
катастрофических результатов «пролетарской культурной
революции»1.
Советский Союз, давая сокрушительный отпор
вооруженным провокациям китайских властей, вместе с
тем оставался верен своей неизменной линии на
достижение нормализации отношений между СССР и КНР,
в том числе и в вопросах, касающихся
советско-китайской границы. Эта линия нашла свое яркое проявление
в Заявлении Советского правительства от 29 марта
1969 г.
В Заявлении была убедительно показана
беспочвенность попыток китайского руководства подкрепить свои
•притязания на территорию нашей страны ссылками на
историческое прошлое, а также «доказать» якобы нерав-
«оправный характер договоров, определяющих
нынешнюю границу между Советским Союзом и Китайской
Народной Республикой.
В попытках «обосновать» свои территориальные
притязания к Советскому Союзу пекинские лидеры дошли
даже до того, что объявили себя наследниками
Чингисхана, зачислив его в «императоры Китая». Однако эти
шовинистические фальсификации истории были
высмеяны еще Лу Синем. В 1934 г. он писал: «В двадцать лет
я услышал, что когда «наш» Чингисхан покорил
Европу, то был «наш» золотой век. Лишь когда мне
исполнилось 25 лет, я узнал, что на самом деле в так
называемый «наш» золотой век монголы покорили Китай и мы
стали рабами. В августе сего года я перелистал три
книги по истории Монголии, чтобы уточнить некоторые
1 См. «Правда», 26 марта 1969 г.
415

исторические факты, и только тогда уяснил, что прежде
чем покорить весь Китай, монголы покорили «Русь»,
вторглись в Венгрию и Австрию. Тогда Чингисхан еще
не был нашим ханом. Ведь русские раньше нас были
порабощены, это они должны были бы сказать: «Когда
наш Чингисхан покорил Китай, наступил наш золотой
век»»1.
Уместно напомнить и другое высказывание великого
китайского писателя — революционера и
интернационалиста, которое, будучи адресованным империалистам,
звучит прямым обвинением в адрес провокаторов,
организовавших бандитское нападение на советских
пограничников в районе острова Даманский. В 1932 г. в
статье «Нас больше не обманут» Лу Синь писал:
«Мы — против нападения на Советский Союз. Мы
стремимся уничтожить нападающие на него темные силы,
какие бы медовые речи они ни произносили, какой бы
личиной справедливости ни прикрывались. Таков и
только таков наш собственный путь к жизни!»
Пытаясь придать видимость правдоподобия своим
утверждениям о якобы «неравноправном характере»
договоров, определяющих границу между Китаем и
Россией, китайские руководители идут на откровенную
подтасовку цитат из произведений основоположников
марксизма-ленинизма и даже прибегают к ссылкам на
В. И. Ленина. Однако хорошо известно, что ни в одном
из заявлений первого главы Советского государства нет
утверждений о том, что договоры о границе с Китаем
относятся якобы к числу неравноправных или
подлежащих пересмотру. Известна принципиальная позиция
В. И. Ленина, который подчеркивал, что «мы отвергаем
все пункты о грабежах и насилиях, но все пункты, где
заключены условия добрососедские и соглашения
экономические, мы радушно примем, мы их не можем
отвергать»2. Высказывания В. И. Ленина не оставляют
никакого сомнения в том, что Приморье является советской
землей. Хорошо известны ленинские слова:
«...Владивосток далеко, но ведь это город-то нашенский... И здесь
и там — РСФСР»3.
1 Л у Синь. Сочинения, т. 6. Пекин, стр. 109.
2 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 35, стр. 20.
3 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 45, стр. 303.
416

Под руководством Коммунистической партии,
возглавляемой В. И. Лениным, советский народ ценой
огромных усилий и жертв освободил в 1918—1922 гг.
свои дальневосточные земли от иностранных
интервентов, пытавшихся отторгнуть от молодой Советской
Республики Приморье, Хабаровский край, Восточную
Сибирь.
В последующие годы прочность советских рубежей
на Дальнем Востоке не раз пытались прощупать
японские милитаристы и их пособники. После оккупации
Маньчжурии они намеревались захватить
принадлежащие Советскому Союзу острова на реках Амур и Уссури,
но получили сокрушительный отпор. Так же
закончились их антисоветские авантюры на Хасане и Халхин-
Голе: агрессоры были разгромлены наголову и
выброшены с советской территории.
После образования КНР китайское правительство
неоднократно подтверждало свое обязательство уважать
государственный суверенитет и территориальную
целостность СССР. Это обязательство было зафиксировано
в Договоре о дружбе, союзе и взаимной помощи между
СССР и КНР, (подписанном в феврале 1950 г. Статья 5
этого договора предусматривает соблюдение принципов
«взаимного уважения государственного суверенитета и
территориальной целостности». Такое же, обязательство
содержится в совместной Декларации Советского и
китайского правительств от 12 октября 1954 г.1 и в
совместном советско-китайском Заявлении от 18 января
1957 г.2
Как отмечалось выше, в начале 50-х годов по
просьбе китайской стороны Советский Союз передал КНР
полные комплекты топографических карт с
обозначением пограничной линии в соответствии с
русско-китайскими договорами о границе. Китайские власти не
высказали тогда никаких замечаний о показанной на
картах линии прохождения границы, и эта граница
соблюдалась на практике.
После заключения советско-китайского Договора о
дружбе, союзе и взаимной помощи обеими сторонами
было налажено совместное изучение и использование
рек Амур и Уссури. Население обеих стран поддержи-
1 См. «Известия», 12 октября 1954 г.
2 См. «Известия», 19 января 1957 г.
27-423
417

Ёало между собой дружественные отношения, развивало
торговые, культурные и прочие связи. В 1951 г. было
подписано советско-китайское соглашение о порядке
плавания по рекам Амур, Уссури, Аргунь, Сунгари и озеру
Ханка и об установлении судоходной обстановки на
этих водных путях. В 1956 г. было заключено
соглашение о комплексном использовании Советским Союзом и
Китайской Народной Республикой водных ресурсов рек
Амурского бассейна и о проведении совместных
исследований.
Советские и китайские пограничники дружески
сотрудничали, по-деловому и в добрососедском духе
разрешали возникавшие спорные вопросы. На границе не
было никаких конфликтов и недоразумений.
Так обстояло дело до тех пор, пока стоящее у
власти руководство КПК не вступило на путь обострения
советско-китайских отношений. Как уже было показано
выше, начиная с 1960 г. нарушения советской границы
со стороны КНР стали учащаться и приобретать все
более грубый и провокационный характер. Не случайно
китайские руководители выступили против самого
принципа мирного разрешения пограничных споров. Так, они
обрушились с грубыми нападками на выдвинутое в
декабре 1963 г. Советским правительством предложение
заключить международное соглашение об отказе
государств от применения силы при решении
территориальных споров и вопросов о границе. Показательно и то,
что у китайских лидеров вызвали приступ злобы усилия
Советского Союза и других стран, направленные на
мирное урегулирование вспыхнувшего в 1965 г.
вооруженного конфликта между Индией и Пакистаном.
Ташкентская декларация, положившая конец этому конфликту,
подверглась клеветническим наладкам в Пекине.
Китайские лидеры оставляли без внимания инициативные
предложения со стороны Индии об урегулировании ин-
до-китайского пограничного вопроса.
При возникновении первых же инцидентов на
советско-китайской границе правительство СССР проявило
стремление к их урегулированию путем двусторонних
консультаций. Эта позиция была подтверждена и в
Заявлении правительства СССР от 29 марта 1969 г.1
В Заявлении от 29 марта Советское правительство
1 См. «Правда», 30 марта 1969 г.
418

вновь высказалось за то, чтобы возобновить начатые в
Пекине в 1964 г. консультации по пограничным
вопросам. Руководствуясь неуклонным стремлением к
обеспечению прочного мира и безопасности, к поддержанию
дружбы и сотрудничества с китайским народом,
правительство СССР (подчеркнуло необходимость
безотлагательно принять практические меры по нормализации
обстановки на советско-китайской границе. Оно
призвало правительство КНР воздерживаться от действий на
границе, могущих вызвать осложнения, решать
возникающие разногласия в спокойной обстановке.
Заявление Советского правительства было с
воодушевлением встречено всеми, кто заинтересован в
нормализации советско-китайских отношений на разумной и
справедливой основе. Эта позиция со всей полнотой
была выражена в Заявлении правительства Народной
Республики Болгарии от 2 апреля 1969 г. В нем говорилось:
«Заявление правительства СССР от 29 марта этого года
верно и точно показывает всей мировой общественности
историческую правду о советско-китайской границе и
развитии отношений между Советским Союзом и
Китайской Народной Республикой... Правительство
Народной Республики Болгарии безоговорочно поддерживает
Заявление правительства СССР и его искренние усилия,
направленные на создание нормальной обстановки на
советско-китайской границе, на обеспечение прочного
мира и безопасности, на поддержание отношений
дружбы и сотрудничества между советским и китайским
народами, а также его предложение о возобновлении в
самом скором времени начавшихся в Пекине в 1964 году
консультаций между советскими и китайскими
официальными представителями»1.
11 апреля 1969 г. Министерство иностранных дел
СССР направило МИД КНР ноту, в которой
предложило возобновить консультации между полномочными
представителями правительств СССР и КНР, выразило
готовность начать их в Москве 15 апреля 1969 г. или в
другое самое ближайшее время, удобное для китайской
стороны2.
26 апреля 1969 г. Советский Союз в целях
нормализации обстановки на пограничных реках и обеспечения
1 «Правда», 3 апреля 1969 г.
2 См. «Правда», 12 апреля 1969 г.
27*
419

нормальных условий для судоходства предложил КНР
созвать в мае 1969 г. очередное XV заседание советско-
китайской комиссии по судоходству, созданной в
соответствии с межправительственным соглашением 1951 г.
о порядке плавания по пограничным рекам.
Стремление Советского Союза в спокойной
обстановке, путем переговоров решать вопросы, касающиеся
нормализации обстановки на советско-китайской границе,
было подтверждено в выступлениях советских
руководителей. Генеральный секретарь ЦК КПСС Л. И. Брежнев
в речи на Красной площади 1 мая 1969 г. подчеркивал,
что Советский Союз выступает за решение
неурегулированных международных проблем путем переговоров1.
В докладе секретаря ЦК КПСС И. В. Капитонова на
торжественном заседании в Кремле 22 апреля 1969 г.
было указано на необходимость безотлагательно
принять практические меры по нормализации обстановки
на советско-китайской границе, повторен (призыв
Советского правительства к правительству КНР
воздержаться от действий, могущих вызвать осложнения, решать
разногласия, если они возникают, в спокойной
обстановке и путем переговоров. «Мы ожидаем от китайского
правительства ответа на эти предложения»2, —
говорилось в докладе.
14 апреля 1969 г. в ответ на ноту МИД СССР от
11 апреля китайская сторона заявила, что советские
предложения, касающиеся урегулирования положения
на границе, «изучаются» и что на них будет дан ответ.
Однако как практические действия китайских властей
непосредственно на границе, так и общий политический
курс китайского руководства не только не утратили
своей антисоветской направленности, но и приобретали все
более враждебный характер.
Антисоветизм — важнейшая
составная часть политической
программы IX съезда КПК
Вооруженные провокации на советско-китайской
границе явились своеобразной подготовкой к созыву IX
съезда КПК, состоявшегося 1—24 апреля 1969 г. в Пекине.
1 См. «Правда», 2 мая 1969 г.
2 «Правда», 23 апреля 1969 г.
420

Съезд собрался в обстановке дальнейшего обострения
внутриполитического кризиса в стране, а также
усиления фракционной борьбы в самом маоистском лагере.
Чтобы отвлечь внимание китайского народа от
провалов во внутренней и внешней политике, правящая
группировка КПК решила провести съезд на волне
шовинистического угара и антисоветского психоза.
Несмотря на сложную междоусобную борьбу, маои-
стам удалось навязать IX съезду свою линию.
Съезд подвел итоги «культурной революции» и
определил политику китайского руководства на
ближайшие годы. Материалы съезда — отчетный доклад ЦК
КПК, с которым выступил Линь Бяо, и новый устав
КПК—подтверждали, что внутри страны эта политика
направлена против социалистических завоеваний
китайского народа, а на международной арене ее целью
является борьба против социалистических стран и
мирового коммунистического движения.
IX съезд КПК в официальном документе — уставе
партии — закрепил культ личности Мао Цзэдуна,
предусмотрел условия, которые должны обеспечить
торжество «идей» Мао на далекую перспективу. В уставе
говорилось, что Мао Цзэдун является «вождем
партии», а Линь Бяо — «его преемником». В качестве
главной нормы внутрипартийной жизни IX съезд выдвинул
требование верности Мао Цзэдуну. В отчетном докладе
на съезде было заявлено: «Всякого, кто посмеет
выступить против председателя Мао Цзэдуна, против мао-
цзэдуновских идей —когда бы и при каких бы
обстоятельствах это ни было,— осудит вся партия и покарает
вся страна»1.
Установки IX съезда по вопросам внутреннего
развития Китая были направлены на то, чтобы создать
милитаристское бюрократическое государство,
приспособленное к проведению авантюристической,
великодержавной политики на международной арене. Съезд не
сделал даже попытки выдвинуть позитивную
программу экономического строительства, социального
развития, улучшения материального положения народа.
Вместо этого была поставлена задача осуществлять
«непрерывную революцию, готовиться к войне, готовиться к
! Отчетный доклад на IX Всекитайском съезде КПК. Пекин.
1969, стр. 64.
421

голоду». Правящая пекинская группировка заранее
снимала с себя ответственность за ухудшение жизненного
уровня трудящихся, за развал национальной экономики,
за внешнеполитические авантюры.
В отчетном докладе была в корне искажена
картина современного мирового развития: на одну доску
ставятся империалистические государства и все
социалистические страны, отвергающие курс Пекина. Эти
страны были объявлены «ревизионистскими» или
«социал-империалистическими» и зачислены в разряд
враждебных революции сил. Такое разделение сделано
не на основе классового анализа, а исходя лишь из
отношения той или иной страны к политике пекинских
лидеров. Съезд по существу провозгласил главным
противником Китая страны социализма.
В основу внешнеполитического курса, намеченного
IX съездом, был положен антисоветизм. Новый устав
закрепил его в качестве официальной политики партии.
В докладе ЦК КПК подчеркивалось, что в настоящее
время «начался новый исторический период» борьбы
против нашей партии и страны, ставилась задача создания
международного антисоветского фронта,
подтверждались территориальные притязания к Советскому Союзу,
вновь заявлялось о «неравноправных договорах»,
«захватах китайской территории» нашей страной,
пропагандировалась лживая версия об инцидентах в районе
острова Даманский. В докладе делались попытки извратить
смысл заявлений Советского правительства в 20-х годах
относительно советско-китайской границы и
утверждалось, что Советский Союз якобы не выполнил
«обещания» вернуть все, что «было отобрано у Китая» царским
правительством.
Отчетный доклад ЦК КПК всячески чернил
советскую действительность, проповедуя откровенное
вмешательство во внутренние дела нашей страны и
партии.
Сформулированный в отчетном докладе
политический курс в области советско-китайских отношений
полностью противоречил советско-китайскому договору
1950 г. Пекинское руководство не проявило никаких
признаков заинтересованности в сотрудничестве с СССР
или нормализации советско-китайских отношений. Съезд
не выдвинул ни одного конструктивного предложения,
направленного на достижение этой цели.
422

В докладе ЦК IX съезду КПК было заявлено О
стремлении китайских руководителей «разрешать
территориальные вопросы через дипломатические каналы
путем переговоров», а «до их разрешения сохранять
существующее на границе положение и избегать
конфликтов». Однако в действительности как в ходе работы
съезда, так и после его закрытия китайская сторона
постоянно совершала провокационные нарушения
советской границы.
В конце апреля 1969 г. многочисленная группа
китайцев вышла на советский остров Култук на реке Амур
и под прикрытием воинских подразделений попыталась
демонстративно вести хозяйственные работы. В связи
с этим МИД СССР в ноте от 25 апреля заявил строгий
протест китайской стороне. 2 мая 1969 г.
военнослужащие КНР численностью свыше 300 человек,
вооруженные пулеметами и минометами, нарушили
государственную границу СССР на западном отрезке
советско-китайской границы. О провокационном характере этой
акции красноречиво свидетельствует тот факт, что для
прикрытия нарушителей китайские власти использовали
гражданское население — скотоводов с отарами овец.
14 мая большая группа китайских граждан вышла на
советский остров близ города Благовещенска. В ответ
на требование советских пограничников освободить
советскую территорию нарушители набросились на них
с топорами и железными прутьями. Решительными
действиями провокаторы были выдворены с советской
территории.
Только за первую половину мая 1969 г.
представители советских погранвойск заявили свыше 20 протестов^
китайской стороне по поводу грубого нарушения совет1
ской границы.
24 мая 1969 г., после двухмесячной проволочки,
китайское правительство ответило на Заявление
правительства СССР от 29 марта 1969 г. Этот ответ показал,
что его авторы отнюдь не заинтересованы в решении
возникших вопросов, а, напротив, ставят своей целью
дальнейшее обострение советско-китайских отношений.
В нем понпрежнему выдвигалось абсурдное требование
о признании «неравноправного характера» договоров,
определяющих границу между СССР и КНР, делались
попытки обосновать притязания китайских лидеров на
исконные советские земли. Формально правительство
428

КНР не отклоняло идею переговоров, однако
возможность их проведения обусловливалась целым рядом
заведомо неприемлемых положений. В выступлении на
международном Совещании коммунистических и
рабочих партий (июнь 1969 г.) Л. И. Брежнев говорил по
поводу китайского ответа: «...заявление правительства
КНР ни по своему содержанию, ни по своему духу
никак не может быть названо конструктивным. Этот
пространный документ полон исторических фальсификаций,
извращений фактов современности, полон грубых
враждебных выпадов против Советской страны. Он повторяет
необоснованные претензии территориального характера
к Советскому Союзу, и мы решительно отвергаем эти
претензии»1. д
Заявление правительства КНР от 24 мая
подтверждало враждебные нашей партии и стране положения
IX съезда КПК, оправдывало действия пекинских
лидеров, направленные на обострение советско-китайских
межгосударственных отношений. Взяв недопустимый в
отношениях между суверенными странами тон
обвинителя, китайское правительство попыталось представить
себя в роли судьи Советского правительства, его
внутренней и внешней политики. Советский Союз был
официально отнесен к разряду враждебных Китаю стран.
Тем самым пекинское руководство стремилось оправдать
свои экспансионистские намерения в отношении
Советского Союза, представить антисоветизм как борьбу
против «социал-империализма», замаскировать собственное
ренегатство и перерождение.
Выступление китайского правительства с заявлением
от 24 мая послужило сигналом для дальнейшего
нагнетания антисоветской истерии в КНР. Антисоветская
пропаганда приобретала все более воинствующий
характер, выливалась в открытые заявления о
неизбежности войны между Китаем и Советским Союзом.
6 июня 1969 г. газета «Гуанмин жибао», например,
опубликовала статью, в которой содержался призыв
«подготовиться вести с советским ревизионизмом как
обычную, так и большую ядерную войну». За первые
пять месяцев 1969 г. одна «Жэньминь жибао» опубли-
1 «Международное Совещание коммунистических и рабочих пар»
ТИЙ. Москва, 1969». Прага, 1969, стр. 199.
424

ковала 653 антисоветских материала, т. е. больше, чем
за весь 1968 г.
С провокационными антисоветскими выпадами
переплетались пророчества китайской печати о близости
новой мировой войны, о том, что она может разразиться
чуть ли не завтра. 14 мая 1969 г. газета «Цзефан жи-
бао» писала, что между первой и второй мировыми
войнами прошло 22 года, после второй мировой войны
прошло 23 года и сейчас «мы уже ощущаем запах пороха».
«Вопрос мировой войны,— заявляла она,— это по
существу вопрос перспективы пролетарской революции,
перспективы человечества». 25 мая 1969 г. «Жэньминь жи-
бао» призывала мировой пролетариат не бояться новой
мировой войны, «поскольку он в ней лишь потеряет
цепи, а приобретет весь мир».
Тем временем маоистские провокации на китайско-
советской границе продолжались. С июня до середины
августа 1969 г. было отмечено 488 случаев
преднамеренного нарушения границы СССР и организации со
стороны КНР вооруженных инцидентов с участием в
общей сложности свыше 2,5 тыс. граждан КНР1.
Особое место среди пограничных провокаций
Пекина занял вооруженный инцидент 13 августа 1969 г. в
районе населенного пункта Жаланашколь
(Семипалатинская область). Это была крупнейшая после 2 марта
1969 г. акция маоистов, с которой они связывали далеко
идущие надежды и планы.
Пекинские лидеры явно рассчитывали взять у Жала-
нашколя реванш за поражения во всех
предшествовавших налетах на советскую территорию. Однако
реальная действительность опрокинула эти иллюзорные
расчеты. У Жаланашколя маоистские провокаторы
потерпели жестокое поражение, здесь они со всей полнотой
ощутили суровость возмездия за попытки посягнуть на
территориальную целостность Советского государства.
13 июня 1969 г. Советское правительство выступило
с новым Заявлением, в котором дало ответ на документ
правительства КНР от 24 мая 1969 г. и еще раз
изложило позитивную программу решения пограничных
вопросов2. Подтвердив предложение о возобновлении
консультаций между представителями СССР и КНР для
1 «Правда», 11 сентября 1969 г.
2 См. «Правда», 14 июня 1969 г.
425

обсуждения вопроса об уточнении линии прохождения
границы на отдельных ее участках, основываясь на
действующих договорах о границе, советская сторона
высказалась за то, чтобы:
«...зафиксировать единое мнение сторон по участкам
границы, по которым нет разногласий; на отдельных
участках, где имеются разногласия, прийти к
пониманию прохождения пограничной линии путем взаимных
консультаций на основе договорных документов; на
участках, которые подвергались природным изменениям,
при определении пограничной линии исходить из
действующих договоров, соблюдая принцип взаимных уступок
и экономической заинтересованности в этих участках
местного населения; зафиксировать договоренность
(подписанием странами соответствующих документов».
Советское правительство предложило, чтобы
проходившие в Пекине консультации, прерванные в 1964 г.,
были возобновлены в Москве в ближайшие два-три
месяца.
В Заявлении Советского правительства
подчеркивалось: «Политика СССР в отношении китайского народа
была и остается неизменной; она строится на основе
долгосрочной перспективы. Мы помним о том, что
коренные интересы советского и китайского народов
совпадают. Советский Союз за добрососедство и дружбу
с Китаем, за устранение всего, что может осложнить
отношения между нашими двумя государствами»1.
Решительный отпор
раскольническому, антисоветскому
курсу Пекина на международном
Совещании братских партий 1969 г.
Антисоветский курс пекинских лидеров — важнейшее
звено их борьбы против всех революционных сил
современности. Длительное время маоисты старались
представить дело таким образом, будто у них есть
разногласия только с КПСС. При помощи подобной уловки они
пытались замаскировать тот факт, что позиция
пекинских руководителей враждебна всему мировому
революционному движению. С течением времени стало,
однако, очевидно, что маоисты ведут борьбу против всех
1 См. «Правда», 14 июня 1969 г.
426

коммунистических партий. Еще в 1967 г. в статье по
поводу Карловарской конференции европейских
коммунистических и рабочих партий маоисты открыто назвали
своими непримиримыми врагами и «кликами» такие
крупнейшие отряды мирового коммунистического
движения, как коммунистические и рабочие партии
Венгрии, Германской Демократической Республики,
Польши, Болгарии, Италии, Франции, Англии, Испании,
Финляндии и других стран. На IX съезде КПК маоисты
вообще объявили социалистическое содружество и
мировое коммунистическое движение «несуществующими».
Они выступили против Варшавского Договора, который
служит надежным щитом безопасности стран
социализма, оплотом мира в Европе, против Совета
Экономической Взаимопомощи, ставшего важнейшим
инструментом взаимовыгодного сотрудничества братских народов.
Пекинские лидеры перешли к организации и
финансированию фракционной, раскольнической деятельности
в коммунистическом движении, к прямым провокациям
против законного руководства марксистско-ленинских
партий, к насаждению групп и группочек своих
единомышленников.
Линия пекинских лидеров на борьбу против
социалистического содружества и мирового коммунистического
движения, их антисоветская раскольническая
деятельность получили суровое осуждение на московском
Совещании коммунистических и рабочих партий,
состоявшемся в июне 1969 г.
В процессе подготовки Совещания со стороны КПСС
и других партий прилагались настойчивые усилия,
чтобы привлечь к участию в этой работе Компартию
Китая. ЦК КПК направлялись приглашения на все
мероприятия по подготовке Совещания, его своевременно
ставили в известность о ходе подготовки Совещания,
ему была предоставлена возможность заблаговременно
ознакомиться с документами, которые выносились на
обсуждение всемирного форума коммунистов.
Однако пекинские лидеры упорно занимали
враждебную позицию в отношении международного
Совещания коммунистических и рабочих партий и в грубой
форме отказались участвовать в его работе. Тем самым
они еще раз продемонстрировали свою враждебность
идее сплочения коммунистов, всех революционных сил
в интересах борьбы против империализма.
427

Созыв Совещания вызвал крайнее раздражение в
Пекине, ибо уже одно это обстоятельство само по себе
означало, что оказались несостоятельными расчеты мао-
истов на изоляцию КПСС и других партий, твердо и
последовательно отстаивающих марксистско-ленинские
позиции. Совещание со всей силЪй подтвердило ведущую
тенденцию развития мирового коммунистического
движения — укрепление единства и сплоченности его рядов.
Совещание приняло документ «Задачи борьбы
против империализма на современном этапе и единство
действий коммунистических и рабочих партий, всех
антиимпериалистических сил». В нем был дан глубокий и
всесторонний анализ мировой обстановки, полностью
опрокидывающий искаженные представления о положении в
современном мире, изложенные в отчетном докладе ЦК
КПК IX съезду. Ни одна из 75 компартий,
участвовавших в Совещании, не высказалась в поддержку хотя бы
отдельных идей, которые пекинские лидеры пытались
навязать революционным силам.
Участники Совещания единодушно приняли
Обращение в связи со 100-летием со дня рождения В. И.
Ленина. В этом нашли свое яркое выражение верность
коммунистических и рабочих партий марксизму-ленинизму,
их решимость и впредь вести борьбу под знаменем
научного коммунизма, непримиримость к попыткам
подменить марксизм-ленинизм «идеями Мао Цзэдуна».
Пекинская пропаганда обрушилась на Совещание с
бессильной бранью, шытаясь исказить его цели и задачи,
принизить историческое значение, воспрепятствовать
распространению принятых на нем документов.
Пекинские лидеры объявили провозглашенный марксистско-
ленинскими партиями лозунг единства действий против
империализма «дрянным знаменем», а идею союза
международного рабочего класса и крестьянства —
«залежалым товаром».
Как бы ни изворачивались пекинские лидеры,
остается фактом: антимарксистская платформа и подрывной
раскольнический курс КПК, в том числе политика
антисоветизма, получили суровое осуждение на
международном форуме коммунистов.
В выступлениях представителей целого ряда партий
настоятельно подчеркивалась необходимость
последовательного разоблачения и принципиальной критики
теории и практики маоизма. Важность критики и разобла-
428

чения маоизма представители братских партий
непосредственно связывали с задачей укрепления единства
мирового коммунистического движения.
Представители братских партий подчеркивали, что
осуждение подрывной деятельности лидеров Пекина
отнюдь не означает вмешательства во внутренние дела
КПК. «Нельзя считать внутренним делом
Коммунистической партии Китая такой факт,— говорил глава
делегации Коммунистической партии Чехословакии, Первый
секретарь ЦК КПЧ Густав Гусак,—как усилия группы
Мао Цзэдуна подорвать отношения между
социалистическими странами, поддерживать и расширять
сепаратистские националистические тенденции и антисоветские
настроения, ослаблять и нарушать дружеские и
союзнические связи между Советским Союзом и другими
социалистическими странами»1.
С большим вниманием был встречен участниками
Совещания содержавшийся в выступлении главы советской
делегации, Генерального секретаря ЦК КПСС
Л. И. Брежнева глубокий и убедительный анализ
антиленинских установок маоистских лидеров, их
раскольнического курса и великодержавной внешней политики.
«Соединение политического авантюризма китайских
лидеров с постоянно нагнетаемой ими атмосферой военной
истерии вносит новые элементы в международную
обстановку, не считаться с которыми мы не имеем права»2,—
говорил Л. И. Брежнев. Вот почему КПСС,
первоначально не собиравшаяся затрагивать на Совещании
проблему советско-китайских отношений, вынуждена была
остановиться на ней. Глава делегации КПСС подробно
изложил принципиальную позицию нашей "партия "и
Советского правительства в отношении Китая, которая
основана на долгосрочной перспективе и исходит из
того, что коренные интересы советского и китайского
народов совпадают3.
Участники Совещания констатировали разрыв
китайских руководителей с марксизмом-ленинизмом,
глубокую враждебность маоизма марксистско-ленинскому
учению, подчеркивали особую пагубность линии китай-
1 «Международное Совещание коммунистических и рабочих
партий. Москва, 1969», стр. 528.
2 Там же, стр. 197—198.
3 См. там же, стр. 195—200.
429

ских руководителей на борьбу против
социалистического содружества. Резкая критика этой преступной
линии прозвучала в выступлениях глав делегаций
коммунистических партий Болгарии, Венгрии, Монгольской
Народной Республики, Германской Демократической
Республики, Франции, Дании, США, Уругвая и многих
других стран. «Нынешние китайские руководители,—
отмечал Т. Живков,— стремятся превратить Китай в
силу, открыто враждебную социалистическому
содружеству, делу безопасности народов»1. Первый
секретарь ЦК Монгольской народно-революционной партии
Ю. Цеденбал заявил, что Монгольская Народная
Республика, как одна из соседних с Китаем стран,
непосредственно испытывает на себе действие
антисоциалистической политики маоистов, подвергается их
враждебным наскокам по самым различным
направлениям2.
Участники Совещания приводили многочисленные
факты грубого вмешательства лидеров КПК и их
приспешников в других странах во внутренние дела
братских партий.
Глава делегации Бразильской коммунистической
партии, Генеральный секретарь ее Центрального Комитета
Луис Карлос Престес отмечал, что эта партия была «в
числе первых партий, испытывавших на себе
последствия фракционной деятельности, развернутой и открыто
поддержанной в нашей стране китайскими
руководителями из группы Мао Цзэдуна^.». В интересах единства
нашей партии, сказал тов. Престес, мы вынуждены
были открыто выступить против антипролетарской и
антимарксистской позиции маоистов3.
В борьбе против марксистско-ленинских партий,
отмечали участники Совещания, маоисты не
останавливаются перед использованием методов террора. Глава
делегации Народной партии Панамы рассказал, что с
1964 г. руководители китайской компартии начали
вести против этой партии враждебную кампанию, ничем не
отличающуюся от действий олигархии. Они пошли даже
дальше, решив, что допустимо и физическое устранение
1 «Международное Совещание коммунистических и рабочих
партий. Москва, 1969», стр. 370.
2 См. там же, стр. 654.
а См. там же, стр. 473.
430

противника. Выстрелом одного из приверженцев был
ранен в голову руководитель Федерации студентов, лидер
антиимпериалистического движения Виктор Авила.
Позднее другой руководитель коммунистической
молодежи получил два пулевых ранения в ноги1.
Суровому осуждению была подвергнута в
выступлениях участников Совещания подрывная
раскольническая деятельность пекинских лидеров и их агентуры в
национально-освободительном движении. Как заявил
Председатель Южно-Африканской компартии Дж. Б.
Маркс, китайские руководители не только прекратили
оказание помощи Африканскому национальному
конгрессу— боевому национально-освободительному движению
в Южной Африке, но субсидируют и оберегают от
полного развала группы правых ренегатов, в отношении
которых имеются документальные доказательства того,
что4 они начали свою деятельность по настоянию и при
поддержке ЦРУ2.
Участники Совещания подчеркивали, что
деятельность маоистов выливается в прямое пособничество
империализму в его борьбе против революционных сил.
«Объективно,— говорил глава делегации Венгерской
социалистической рабочей партии Янош
Кадар,—нынешняя политика китайских руководителей является самым
большим подарком международному империализму,
дает ему преимущества, вселяет в него надежду»3.
Первый секретарь ЦК Компартии Германии М.
Рейман также отмечал, что в то время, как КПГ
запрещена в ФРГ, боннское правительство поощряет
официально существующие маоистские группы и использует их в
своих целях. «...Западногерманские империалисты,—
сказал тов. Рейман, — считают китайских руководителвйг
своим стратегическим резервом»4.
Многие участники Совещания указывали на то, что
раскольническая деятельность китайского руководства
наносит существенный ущерб героической борьбе
вьетнамского народа против американской агрессии.
Резкой критике был подвергнут на Совещании
антимарксистский тезис маоистов о неизбежности новой
1 См. «Международное Совещание коммунистических и рабочих
партий. Москва, 1969», стр. 862.
г См. там же, стр. 862.
8 Там же, стр. 422.
4 Там же, стр. 226.
431

мировой войны. Принятие такого тезиса, подчеркивалось
на Совещании, означало бы отказ от борьбы за самые
выгодные для всех народов условия решения основного
конфликта нашей эпохи — конфликта между
социализмом и капитализмом, неверие в силы социалистической
системы, международного рабочего класса и
национально-освободительного движения. Участники Совещания
убедительно показали также несостоятельность
утверждений маоистов, будто в вопросе о том, быть или не
быть мировой войне, существуют только две
возможности: «либо война приведет к революции, либо революция
предотвратит войну»1.
Представители коммунистических и рабочих партий
с озабоченностью говорили, что возглавляемое Мао
Цзэдуном руководство КПК стремится подчинить целям
подготовки к войне все развитие Китая, навязывает
стране милитаризацию, насаждает военный психоз.
Участники Совещания заклеймили как прямое
пособничество империализму, как открытую измену
принципам марксизма-ленинизма и пролетарского
интернационализма антисоветский курс китайских руководителей.
«Антисоветский курс, навязанный группой Мао Цзэду-
на Китайской Народной Республике,— отмечалось на
Совещании,— выхолащивает всякое содержание из
антиимпериалистических деклараций китайских
руководителей. Ибо нельзя бороться с американским
империализмом и одновременно направлять удары на
Советский Союз — главный бастион антиимпериалистического
фронта. Самые громкие антиамериканские лозунги
голословны, если они сопровождаются кампанией
ненависти к Советскому Союзу»2.
Генеральный секретарь ЦК Коммунистической
партии Израиля Меир Вильнер отметил, что
«антисоветизм— это антикоммунизм», и выразил уверенность, что
«настанет день, когда сама Компартия Китая осудит
национализм « антисоветизм нынешнего китайского
руководства...»3.
Выступления участников Совещания
продемонстрировали непреклонную решимость подавляющего боль-
1 «Международное Совещание коммунистических и рабочих
партий. Москва, 1969», стр. 119—120.
2 Там же, стр. 127.
3 Там же, стр. 668.
432

шинства коммунистических и рабочих партий вести
непримиримую борьбу против антимарксистских
взглядов и подрывной деятельности китайского
руководства.
Состоявшийся в конце июня 1969 г. Пленум
ЦК КПСС, заслушав и обсудив доклад Л. И. Брежнева
«Об итогах международного Совещания
коммунистических и рабочих партий», в постановлении от 26 июня
целиком и полностью одобрил политическую
деятельность Политбюро ЦК КПСС, направленную на
укрепление сплоченности мирового коммунистического
движения, работу делегации КПСС на Совещании. Пленум
указал, что наша партия будет вести непримиримую
борьбу против антиленинских установок руководителей
Китая, против их раскольнической политики и
великодержавного националистического курса, что она сделает
все необходимое для защиты интересов советского
народа — строителя коммунизма от любых
посягательств.
«Вместе с тем,— отмечалось в постановлении
Пленума,— КПСС исходит из того, что коренные интересы
советского и китайского народов совпадают. КПСС и
впредь будет стремиться сохранять и поддерживать
дружеские чувства, которые есть в советском народе по
отношению к китайскому народу и которые, несомненно,
есть и в китайском народе по отношению к Советскому
Союзу и другим социалистическим странам»1.
Встреча глав правительств
СССР и КНР в сентябре 1969 г.
В начале июля 1969 г. сессия Верховного Совета СССР
рассмотрела вопрос о международном положении и
внешней политике Советского Союза. Выступивший
на сессии с докладом министр иностранных дел СССР
А. А. Громыко уделил большое внимание проблемам
советско-китайских отношений.
На сессии Верховного Совета СССР вновь было
заявлено о том, что основой политики Советского
государства в отношении Китая была и остается линия на
восстановление и развитие дружбы между СССР и КНР,
выражена готовность вести с китайским руководством
1 «Коммунист», 1969, № 10, стр. 6.
28-423 433

во имя достижения этой цели не обременные
предварительными условиями переговоры по широкому кругу
вопросов, представляющих взаимный интерес1.
Однако пекинские лидеры продолжали упорно
игнорировать предложения советской стороны,
направленные на нормализацию отношений между СССР и КНР.
Больше того, 8 июля 1969 г. они предприняли новую
акцию, чтобы снова вызвать обострение напряженности
на советско-китайской границе. В этот день китайские
власти организовали на острове Гольдинский
вооруженное нападение на советских речников.
МИД СССР заявил решительный протест в связи
с этой очередной провокацией и потребовал от
правительства КНР наказать виновных, а также принять
меры, чтобы подобные действия не повторялись. В ноте
подчеркивалось также, что советская сторона в целях
ограждения своих законных прав вынуждена принять
дополнительные меры против действий китайских
властей, направленных на нарушение государственной
границы СССР и представляющих угрозу безопасности и
жизни советских граждан2.
В конце июля 1969 г. Советское правительство
выступило с инициативой организации советско-китайской
двусторонней встречи, во время которой можно было бы
обсудить принципиальные проблемы отношений между
СССР и КНР по государственной линии, обменяться
мнениями о путях ослабления напряженности в
отношениях между двумя странами, в том числе обсудить
вопрос о торговом, экономическом, научно-техническом и
культурном сотрудничестве.
Госсовет КНР уклонился от ответа на эту
инициативу. Экстремистская часть правящей пекинской верхушки,
стремившаяся навсегда закрепить Китай на позициях
непримиримой вражды к Советскому Союзу, продолжала
линию на обострение отношений с СССР, прибегая к
организации прямых вооруженных провокаций на границе.
Препятствием на пути этих замыслов явилась встреча
Председателя Совета Министров СССР А. Н. Косыгина
с премьером Государственного совета КНР Чжоу Энь-
лаем. Эта встреча, организованная по инициативе
советской стороны, состоялась 11 сентября 1969 г. в Пекине
1 См. «Правда», 11 июля 1969 г.
1 См. «Правда», 9 «юля 1969 г.
434

при возвращении А. Н. Косыгина из Демократической
Республики Вьетнам, куда он выезжал на похороны
президента ДРВ Хо Ши Мина.
Во время встречи обсуждались некоторые вопросы
советско-китайских отношений. Обмен мнениями был
затем продолжен в официальной переписке. Важнейшим
результатом встречи явилось возобновление в октябре
1969 г. в Пекине переговоров по пограничным вопросам.
Для ведения переговоров 19 октября 1969 г. в Пекин
прибыла правительственная делегация Советского
Союза во главе с первым заместителем министра
иностранных дел В. В. Кузнецовым.
К моменту начала переговоров с обеих сторон в
соответствии с договоренностью глав правительств от 11
сентября 1969 г. был осуществлен ряд мер с целью
нормализации обстановки на границе. Пограничные войска
Советского Союза получили указания:
— неукоснительно поддерживать и впредь
нормальные отношения между советскими и китайскими
пограничными войсками и властями и сохранять
существующее положение границы (статус-кво);
— неуклонно соблюдать порядок, при котором все
пограничные вопросы должны рассматриваться путем
консультаций в духе доброжелательности,
корректности с тем, чтобы на границе существовала обстановка
добрососедства, исключалось применение оружия и
силы;
— исходя из традиционных отношений дружбы
между народами СССР и Китая, учитывать в духе
доброжелательности и взаимности интересы населения
пограничных районов обеих стран в области хозяйственной
деятельности;
— не проводить на границе пропаганды против
другой стороны, в том числе с использованием
громкоговорящих установок.
Обо всех этих мерах Советское правительство
официально информировало правительство КНР. По
сообщению китайской стороны, ею также были приняты
аналогичные меры.
Советский Союз придавал очень важное значение
переговорам с КНР по пограничным вопросам. 27
октября 1969 г. Л. И. Брежнев, выступая на митинге
советско-чехословацкой дружбы, отмечал: «ЦК КПСС,
Советское правительство хотели бы надеяться, что на
28*
435

этих переговорах возобладает позитивный,
реалистический подход.
С советской стороны нет недостатка в доброй воле.
Мы — за решение пограничных и других вопросов
между СССР и КНР на прочной и справедливой основе,
в духе равноправия, взаимного уважения и учета
интересов обеих стран. Если и китайская сторона также
проявит добрую волю, то это, безусловно, станет
возможным»1.
Советская сторона сделала все необходимое для
создания атмосферы, благоприятствующей успешному
ходу переговоров: в печати были прекращены
критические выступления по поводу политики руководства КПК,
приняты меры, чтобы максимально способствовать
нормализации обстановки на советско-китайской границе,
разрешать возникающие вопросы в духе
доброжелательности, путем консультаций.
Противоположную линию проводила китайская
сторона. Незадолго до начала переговоров, 7 и 8 октября,
правительство КНР опубликовало документы, в которых
повторялись прежние беспочвенные утверждения о том,
что русско-китайские договоры, определяющие
нынешнюю границу между СССР и КНР, будто бы являются
неравноправными, делалась попытка возложить на
Советский Союз ответственность за обострение положения
на советско-китайской границе, содержались грубые
клеветнические нападки на нашу партию и страну,
подчеркивалось, что «между Китаем и Советским Союзом
существуют непримиримые принципиальные разногласия»
и что «борьба между ними будет продолжаться в
течение длительного времени»2.
С началом переговоров в Китае усилилась
антисоветская пропаганда. В дни, когда делегации приступили
к работе, в государственных магазинах появились в
продаже антисоветские брошюры на китайском, русском и
других языках, в которых содержались злобные нападки
на Советский Союз, территориальные притязания на его
земли, преднамеренно искажались исторические факты,
относящиеся к советско-китайской границе,
подстрекательски утверждалось, будто СССР вынашивает планы
захвата китайской территории, и т. п.
1 «Правда», 28 октября 1969 г.
2 «Жэньмннь жибао», 7—8.Х.1969.
436

В кинотеатрах Китая возобновилась демонстрация
так называемых документальных фильмов, разжигающих
вражду и ненависть к советскому народу. В витринах
магазинов, в парках и других общественных местах были
организованы антисоветские фотовыставки, вывешены
лозунги, призывающие «разбить головы, пустить кровь
и похоронить» советских людей. Подобные лозунги
пропагандировались и в официальной китайской
печати1.
С осени 1969 г. в Китае развернулась кампания
«подготовки к войне», подстегиваемая провокационными
предостережениями об опасности нападения на КНР со
стороны Советского Союза. Подготовка к войне была
объявлена «коренной целью экономического
строительства в Китае»2. Началось массовое перемещение
промышленных объектов в глубинные районы страны,
создавались запасы продовольствия, медикаментов и т. п.
На случай «осадного положения» население городов и
сельских районов было в принудительном порядке
мобилизовано на строительство оборонительных
сооружений, бомбоубежищ и укрытий. Постоянно устраивались
учебные воздушные тревоги, во время которых
имитировалось нападение на Китай вражеской авиации.
Создавая в стране обстановку военного психоза, мао-
исты стремились не допустить ослабления антисоветских
настроений в связи с переговорами между СССР и КНР
по пограничным вопросам, рассеять надежды китайского
народа на нормализацию отношений между нашими
странами, подавить нарастающие политические распри,
сплотить как можно более широкие слои населения
перед лицом мнимой «советской угрозы», оправдать
трудности в экономике, создать повод для дальнейшего
форсирования военного производства. В конечном^ счете все
это служило интересам укрепления
военно-бюрократической диктатуры в Китае.
Проповедуемый маоистской пропагандой дух
откровенного милитаризма, попытки пекинских лидеров
поставить под ружье чуть ли не все население страны,
оголтелая кампания ненависти к другим народам вызвали
возмущение мировой прогрессивной общественности.
1 «Жэньминь жибао», 13.XII.1969.
2 «Хунци», 1969, № 10.
437

Советско-китайские
экономические связи
в 1967—1969 гг.
Во второй половине 60-х годов китайская сторона
осуществила меры, перекрывшие все каналы экономического и
межгосударственного сотрудничества с Советским
Союзом и большинством других социалистических стран.
24 июня 1967 г. она заявила о прекращении с 1
января 1968 г. действия заключенного 3 июля 1956 г.
правительствами СССР, КНР и КНДР соглашения о
сотрудничестве при спасении человеческих жизней и
оказании помощи судам и самолетам, терпящим
бедствие на море. Это было третье многостороннее
соглашение между социалистическими странами, из которого
вышла КНР.
В 1967 г. КНР продолжала саботировать
многосторонние соглашения социалистических стран о
международном железнодорожном грузовом и пассажирском
сообщении (СМГС и СМПС). Китайские
представители активизировали раскольническую деятельность
в Комитете совещания министров Организации
сотрудничества железных дорог (ОСЖД), пытаясь
парализовать его работу. Негативную позицию китайская
сторона занимала и в отношении Организации
социалистических стран по вопросам электрической и почтовой
связи (многостороннее соглашение 1957 г.).
Китайские власти, несмотря на двукратные
обращения советской стороны, не разрешили провозить через
территорию КНР продовольствие и медикаменты для
советских специалистов в ДРВ. 9 июня 1967 г. китайская
сторона официально аннулировала имевшуюся
договоренность о полетах советских специалистов в ДРВ через
территорию Китая.
Линия Пекина на полный разрыв советско-китайского
межгосударственного сотрудничества наглядно
проявилась в деятельности советско-китайской комиссии по
судоходству на пограничных участках рек Амурского
бассейна.
В конце июля 1967 г. в Харбине была созвана
XIV сессия этой комиссии, которая должна была
обсудить назревшие проблемы улучшения судоходной
обстановки на реках Амур и Уссури. Китайская сторона не
реагировала на конструктивные предложения советской
438

части комиссии, позволила себе грубые политические
выпады против Советского Союза. Срыв работы совещания
являлся заранее спланированным актом, который
представлял собой не только грубое нарушение соглашения
1951 г., но и имел своей целью дальнейшее усиление
напряженности в отношениях между СССР и КНР.
27 апреля 1968 г. советская часть смешанной
комиссии по судоходству обратилась к китайской части
комиссии с предложением провести в мае 1968 г. в Хабаровске
очередное XV совещание, чтобы обменяться мнениями и
совместно выработать меры по поддержанию
нормальных условий судоходства на пограничных участках рек
Амур и Уссури. Китайской стороне был передан проект
предварительной повестки дня совещания и проект плана
путевых работ на 1968 г. Проект предусматривал
выполнение в навигацию 1968 г. ряда работ, необходимых для
поддержания нормальных глубин и обеспечения
безопасных условий плавания, в том числе корректировку
знаков судоходного ограждения, проведение изыскательских
работ на перекатах, землечерпание на трудных участках
пути и т. д.
16 августа 1968 г. китайская сторона грубо отвергла
предложение об очередном совещании смешанной
комиссии.
Такой шаг явился звеном общей линии китайской
стороны. Уже в течение нескольких лет она
демонстрировала свое нежелание сотрудничать в решении
практических вопросов судоходства на пограничных
участках рек. Так, например, в связи с процессом
естественного переформирования русла реки Амур возникла
необходимость систематически уточнять направление
судового хода путем корректировки расположения
судоходных знаков. Однако на неоднократные предложения
амурских речников о соответствующей перестановке
ряда береговых судоходных знаков для обозначения
судового хода по наибольшим глубинам китайская
сторона отвечала упорным отказом. Она не дала согласия
на путевые работы в соответствии с намеченным на
1968 г. планом и тем самым сорвала проведение крайне
необходимых мероприятий по расчистке лимитирующих
судоходство перекатов. В результате этого
искусственно снижалась загрузка советских судов, наносился
существенный ущерб перевозкам, создавалась опасность
для судоходства.
439

В 1967 г. в связи с поздним подписанием протокола
о товарообороте основной объем поставок производился
во втором полугодии, и из-за позиции китайских
властей поставки товаров проходили с большими
осложнениями. Провокационные действия китайских властей
лишили советские торговые суда возможности
осуществлять транспортно-коммерческие операции в китайских
портах. Так, в августе 1967 г. теплоходы «Туркестан» и
«Камчатсклес» вынуждены были покинуть порт Дальний
без груза, за которым они прибыли по имевшемуся
торговому соглашению. Действия китайских властей против
советских судов и их экипажей в порту Дальний были
составной частью антисоветской кампании, проводимой
в КНР с целью дальнейшего осложнения
советско-китайских отношений. Они создавали угрозу торговому
судоходству, поскольку в таких ненормальных условиях
советские суда были лишены возможности заходить в
порт Дальний1.
По протоколу советско-китайский товарооборот на
1967 г. был определен в объеме 228 млн. руб., что было
на 58 млн. руб. меньше по сравнению с фактическим
товарооборотом 1966 г. Однако в действительности он
составил всего 96 млн. руб., т. е. сократился против
1966 г. почти в 3 раза. Советский Союз переместился
на 14-е место во внешней торговле КНР.
В 1967 г. резко сократилась торговля Китая и с
другими социалистическими странами. По сравнению с
1966 г. товарооборот между КНР и странами —
участницами СЭВ уменьшился с 528 млн. до 313 млн. руб.
В 1967 г. между СССР и КНР впервые не были
подписаны планы культурного, научного обмена и
сотрудничества по линии обществ дружбы и туристских
организаций. Советская сторона выражала готовность
продолжить по линии обществ дружбы обмен делегациями,
если власти КНР обеспечат представителям Советского
Союза безопасность. Она предложила также направить
в КНР фотографии, литературу и другие материалы,
посвященные 50-летию Великой Октябрьской
социалистической революции. Однако все эти предложения были
либо отклонены, либо оставлены без ответа.
Аналогичное положение сложилось и с туристским
обменом. В 1967 г. состоялась переписка между ВАО
1 См. «Правда», 22 августа 1967 г.
440

«Интурист» и китайским интуристом «Люйсиншэ» по
поводу туристского обмена между СССР и Китаем. 9
августа 1967 г. советская сторона заявила, что при
обеспечении нормальных условий пребывания советских
туристов в КНР и недопущении антисоветских
провокаций поездки советских туристов могли бы состояться
на условиях паритетного обмена как в оставшиеся
месяцы 1967 г., так и в 1968 г. 1 сентября китайское
общество «Люйсиншэ» в ответном письме в адрес ВАО
«Интурист» отвергло эту инициативу и тем самым
сорвало осуществление туристского обмена.
В 1968 г. по вине китайской стороны впервые после
1949 г. не был подписан торговый протокол, и торговля
между СССР и КНР осуществлялась на основе
контрактов на отдельные виды товаров. Фактический
товарооборот в 1968 г. сократился по сравнению с 1967 г.
на 10% и составил 86 млн. руб.
27 июня 1968 г. в докладе на сессии Верховного
Совета СССР министр иностранных дел СССР А. А.
Громыко, касаясь состояния советско-китайских
межгосударственных отношений, отмечал: «Скажем прямо,
отношения эти весьма далеки от того, какими могут и
должны быть отношения между двумя
социалистическими странами и даже просто соседями. С нашей
стороны делается все возможное, чтобы государственные
отношения с Китаем не ухудшались. В текущем году
Советское правительство обратилось к правительству
КНР с конкретными предложениями во вопросам
торговли, совместного пользования пограничными реками
для судоходства и с некоторыми другими. Но Пекин
остается глухим к любой инициативе, отражающей
заботу о настоящем и будущем советско-китайских
отношений...
Группа Мао Цзэдуна проводит враждебную,
подрывную деятельность против нашего государства. В
гнусных попытках оклеветать внутреннюю жизнь Советского
Союза и его внешнюю политику пекинские газеты и
радио соревнуются с империалистической пропагандой»1.
В 1969 г. советская сторона выдвинула ряд
предложений об активизации экономических связей между
СССР и КНР, в том числе о расширении торговли в
1969 г., об увеличении товарооборота между СССР и
1 «Правда», 28 июня 1968 г.
441

КНР в 1970 г. в 2,5 раза по сравнению с 1969 г., о
возобновлении приграничной торговли.
Китайская сторона не ответила ни на одно из этих
предложений. В 1969 г. советско-китайская торговля
сократилась по сравнению с 1968 г. на 41%, составив
всего 51 млн. руб., т. е. была на самом низком уровне
за всю историю торговых отношений между нашими
странами.
В декабре 1969 г. КНР заявила о расторжении
подписанной в 1965 г. Советским и китайским
правительствами Конвенции по карантину и борьбе с вредителями
и болезнями сельскохозяйственных растений.
В июне 1969 г. по инициативе Советского Союза
состоялось очередное XV совещание смешанной советско-
китайской комиссии по судоходству. Однако работа его
из-за обструкционистской позиции представителей КНР
проходила с трудом. Во время совещания китайскими
властями была организована провокация на острове
Гольдинский, во время которой погибли два советских
речника. На последнем заседании, когда протокол
формально был уже согласован, китайские представители
сделали заявление, в котором выступили с клеветой и
угрозами в адрес Советского Союза.
Ярким выражением политики добрососедства и
сотрудничества, проводимой Советским Союзом в
отношении Китая, являлось то, что в нашей стране ни на один
день не прекращалась работа по воспитанию населения
в духе дружбы к китайскому народу, уважения к его
славной истории, революционным свершениям. Большую
и плодотворную деятельность осуществляло Общество
советско-китайской дружбы. Оно систематически
проводило мероприятия, посвященные важнейшим событиям
в жизни китайского народа, торжественно отмечало
юбилеи выдающихся деятелей
национально-освободительного движения в Китае, китайских
коммунистов-интернационалистов, всемирно известных деятелей
китайской культуры и литературы, знаменательные даты из
истории советско-китайской дружбы и сотрудничества.
В 1967—1969 гг. общество отметило 100-летие со дня
рождения великого сына китайского народа,
революционера-демократа Сунь Ятсена, 80-летие со дня рождения
одного из основателей КПК — Ли Дачжао, 70-летие со
дня рождения видного китайского
коммуниста-интернационалиста Цюй Цюбо, 80-летие со дня рождения ос-
442

новоположника современной китайской литературы Лу
Синя, 60-летие со дня рождения известного китайского
писателя Чжоу Либо, 70-летие со дня рождения
крупного ученого и литератора Чжен Чжэньдо,. 1200-летие
со дня рождения китайского гуманиста, классика
китайской литературы Хань Юна, 40-летие гибели известного
деятеля КПК Пэн Бая, 60-летие со дня рождения
китайского поэта Инь Фу. Этим датам были посвящены
собрания столичной общественности в Доме дружбы с
народами зарубежных стран. Центральные газеты
поместили специальные статьи о жизни и деятельности
славных сынов китайского народа.
В рубрике «В Обществе советско-китайской дружбы»
советское радио в передачах на Китай и издающиеся на
китайском языке журналы «Советский Союз» и
«Советская женщина» постоянно информировали читателей о
том, как на практике осуществляется курс КПСС и
Советского правительства на развитие и укрепление
дружбы с китайским народом, какое участие в претворении
этого курса в жизнь принимают широкие круги
советской общественности.
В подготовке материалов для рубрики «В Обществе
советско-китайской дружбы» принимали участие
советские военные специалисты, участвовавшие в
освободительной борьбе китайского народа, рабочие и инженеры
промышленных предприятий, некогда много сделавшие
для становления и развития китайской национальной
промышленности, преподаватели вузов, работавшие
в Китае, ученые-китаисты.
В январе 1969 г. состоялась II Всесоюзная
конференция Общества советско-китайской дружбы.
На конференции отмечалось, что за время своего
существования ОСКД превратилось в представительную
организацию советской общественности. Отделения
Общества были созданы в 9 союзных республиках, в ряде
краев и областей Советского Союза. На правах
коллективных членов в состав ОСКД вошло более 400
крупнейших промышленных предприятий, колхозов и
совхозов, высших и других учебных заведений и учреждений
страны. Общество вело широкую работу по
ознакомлению советской общественности с жизнью Китая, с его
древней историей и богатой культурой. Деятельность
ОСКД содействовала интернациональному воспитанию
советского народа в духе дружбы к китайскому народу.
443

На конференции была намечена широкая программа
дальнейшей деятельности Общества. Целиком и
полностью поддерживая курс КПСС и Советского
правительства на сохранение, укрепление и развитие дружбы
с китайским народом, Общество советско-китайской
дружбы заявило на своей конференции, что оно и
впредь будет служить этому благородному делу.
В состав Центрального правления Общества
советско-китайской дружбы были избраны видные
представители различных слоев советской общественности,
крупные советские китаеведы, в том числе М. И. Сладков-
ский, С. Л. Тихвинский, О. Б. Рахманин и другие.
Серьезный вклад в исследование проблем
китаеведения, популяризацию знаний о Китае вносил Институт
Дальнего Востока АН СССР. Коллектив его ученых
выпустил целый ряд фундаментальных трудов по Китаю.
Неизменно доброжелательное внимание к Китаю,
пропаганда дружбы и сотрудничества советского и ки:
тайского народов — все это элементы ленинской
внешней политики Советского Союза в отношении КНР.

Глава девятая
СОВЕТСКО-КИТАЙСКИЕ
ОТНОШЕНИЯ
В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ
70-х ГОДОВ
Некоторые моменты
внутреннего положения КНР
Официально руководство КПК не объявляло о
завершении событий, развернувшихся в КНР под флагом так
называемой культурной революции. Более того, в
Пекине неоднократно делались заявления о том, что
«культурная революция» должна носить непрерывный
характер или проводиться периодически. Такие
заявления были не случайными. Они отражали тот
бесспорный факт, что лидерам КПК не удалось достичь всех
тех целей, которые они преследовали, развязывая
«культурную революцию».
С начала 70-х гг. в развитии внутреннего положения
и внешней политики КНР наступает своеобразный
новый период, завершением которого явилось принятие в
январе 1975 г. новой конституции КНР.
Основное содержание процесса внутреннего
развития Китая в 1970—1974 гг. составляла борьба Мао Цзэ-
дуна и его сторонников за закрепление и дальнейшее
развитие «завоеваний» «культурной революции». При
этом правящая верхушка вынуждена была прибегать
к маневрированию, пересматривать свои некоторые
прежние установки, выступать с осуждением наиболее
одиозных проявлений «культурной революции».
Тяжелое экономическое положение страны требовало
усиления внимания в первую очередь к вопросам
производства, использования оправдавших себя на
практике форм и методов экономического строительства.
На хозяйственные посты были возвращены многие
кадровые работники, подвергшиеся гонениям во время
«культурной революции». Действия, наносящие ущерб
производству, были объявлены «контрреволюционными».
По стране прокатилась волна судов и публичных каз-
445

ней. Еще в декабре 1968 г. было опубликовано
указание Мао Цзэдуна об отправке в деревню «широких
масс образованной молодежи и оторванных от труда
городских жителей». Помимо прочих целей эта мера
была направлена на то, чтобы освободиться от хунвэй-
бинов — недавних застрельщиков «культурной
революции», которые на этапе налаживания экономической
жизни только мешали. Наиболее экстремистские
группировки, возникшие в период «культурной революции»
(особой1 активностью отличалась организация «16 мая»),
были распущены и объявлены вне закона. В
демагогическом споре по вопросу о том, что важнее —
«революция» или «производство», предпочтение на практике
стали отдавать производству. 29 августа 1971 г. «Жэнь-
минь жибао» поместила обширную подборку
материалов под характерным заголовком: «Нужно создавать
новый порядок на производстве. Отповедь теории
ненужности порядка». «Поддержка промышленности и
сельского хозяйства» объявлялась «одной из
важнейших задач армии».
Однако определенный отход от ряда маоистских
установок не сопровождался их критикой или
осуждением. Напротив, официально эти установки
продолжали восхвалять и пропагандировать. Это вносило
путаницу в конкретную хозяйственную практику, сбивало с
толку кадровых работников.
Главной целью своей экономической деятельности
маоистское руководство ставило наращивание военно-
промышленного потенциала, подготовку к войне. В
конце 1969 г. журнал «Хунци», формулируя основные
задачи развития экономики страны, писал, что «коренные
цели промышленного строительства» состоят в
«подготовке к войне». Проходивший в конце августа — начале
сентября 1970 г. II пленум ЦК КПК девятого созыва
указал на необходимость «продолжать всесторонне
претворять в жизнь курс: «вести революцию,
стимулировать развитие производства, стимулировать работу,
стимулировать подготовку на случай войны»», а также
бороться «за энергичное ведение и усиление в
дальнейшем работы по подготовке на случай войны»1.
В результате сосредоточения всех сил и средств на
создании ракетно-ядерного оружия, а также благодаря
1 «Коммюнике II пленума_ЦК КПК девятого созыва (6 сентября
1970 года)». Пекин, 1970, стр. 9, 12.
446

негласной помощи определенных западных кругов
Пекину удалось добиться существенных успехов в этой
области. В апреле 1970 г. был произведен запуск
первого китайского искусственного спутника Земли.
Курс на преимущественное развитие военных
отраслей промышленности привел к тому, что
народнохозяйственный организм КНР оказался разделенным на две
сферы. Одна сфера охватывала сравнительно узкую
группу отраслей, связанных с военным производством.
Эти отрасли, главным образом тяжелая
промышленность, создавались на современной индустриальной
основе, непосредственно контролировались центром, получали
львиную долю финансовых средств, техники,
квалифицированных кадров. Другую сферу составили отрасли
гражданского производства, главным образом сельское
хозяйство и местная промышленность, которая давала
более трети промышленного производства в стране. Они
организовывались по принципу «опоры на собственные
силы», т. е. без централизованных инвестиций и
кредитов, на базе простейшей техники и ручного труда, а
создаваемый в этой сфере прибавочный продукт изымался
для реализации военной программы.
Меры, способствовавшие налаживанию экономики,
сочетались с усилиями по стабилизации политической
обстановки в стране. Важнейшее значение в этой связи
придавалось партийному строительству. До конца
ноября 1970 г. кроме Центрального Комитета,
образованного на IX съезде КПК, в стране не было созданных, в
уставном порядке партийных органов на уровне
провинций, автономных районов и городов центрального
подчинения. Их функции осуществлялись «партийными
группами» в составе «ревкомов». В период с 24 ноября
1970 г. по 18 августа 1971 г. в этих
административных единицах (всего их насчитывалось 29) состоялись
партийные съезды, на которых были сформированы
партийные комитеты. Процесс образования партийных
комитетов на уровне уездов и создания первичных
партийных организаций затянулся на многие годы.
Внутреннее положение КНР осложнялось все более
обострявшейся борьбой в правящей верхушке. Среди
соперничавших группировок главенствующие позиции
после «культурной революции» заняла группировка
военных. Из 279 членов и кандидатов в члены ЦК КПК,
сформированного на IX съезде, 145 человек, или почти
447

52%, составляли военные. 15 из 25 членов и
кандидатов в члены Политбюро также были военными.
Однако дело не ограничивалось этим. Военные
сосредоточили в своих руках руководство партийными
комитетами и «ревкомами» провинций, т. е. важнейшим
звеном управления страной, для которой издавна
характерны опасные сепаратистские тенденции в провинциях
и непокорность центру. В 11 из 29 провинциальных
парткомов посты первых секретарей заняли командующие
военными округами, а в 18 — армейские политкомисса-
ры. Так как первые секретари парткомов одновременно
являлись председателями «ревкомов», т. е.
административных органов, то военные, выступая в трех различных
качествах, олицетворяли собой единство партийной,
государственной и военной власти. Представители армии
широко проникли и в центральный государственный
аппарат. В 1973 г. из 19 действовавших руководителей
центральных министерств и ведомств 12 являлись
военными.
Чрезмерное усиление позиций военных лидеров и
лично Линь Бяо серьезно беспокоило другие
группировки в правящей верхушке — леваков, возглавлявшихся
женой Мао Цзэдуна Цзян Цин и претендовавших на
роль наиболее ортодоксальных выразителей идей
маоизма, и так называемых прагматиков,
группировавшихся вокруг Чжоу Эньлая и склонных пойти на
определенный пересмотр крайне экстремистских установок
«культурной революции». Против Линь Бяо в конечном
итоге выступал и сам Мао Цзэдун, напуганный ростом
авторитета и влияния своего «преемника».
Очередное столкновение группировок в правящей
верхушке было вызвано не только борьбой за власть,
но и назревавшими изменениями в подходе к решению
важнейших проблем внутренней и внешней политики
страны. Процесс налаживания народного хозяйства
после потрясений «культурной революции», начавшийся
задолго до падения Линь Бяо, требовал такого
видоизменения роли армии в жизни страны, которое вело к
ослаблению позиции его группировки и
соответствующему усилению позиций «прагматиков» и леваков.
Административно-хозяйственный аппарат, находившийся в руках
«прагматиков», и система партийных органов, хотя
преобладающее влияние в них имели леваки, могли
успешнее справиться с задачами экономического строитель-
448

ства. Армию следовало освободить от чрезмерной
загруженности хозяйственными делами и по той причине, что
это отрицательно сказывалось на уровне ее
профессиональной подготовки, вело к снижению ее боевых
качеств.
Между Мао Цзэдуном и Линь Бяо выявились
разногласия и по вопросам осуществления
внешнеполитических установок IX съезда КПК. В целом эти установки
имели антисоветскую направленность. Однако часть
руководящей верхушки маоистов во главе с Линь Бяо
считала возможным и необходимым совмещать борьбу
против СССР с одновременным противостоянием
Соединенным Штатам, которые продолжали оккупировать
Тайвань и вели войну в Индокитае, в непосредственной
близости к южным границам КНР. Другая ее часть,
возглавляемая Мао Цзэдуном и Чжоу Эньлаем,
намеревалась использовать антисоветизм для «перевода
стрелки» на Запад, и прежде всего для переориентации
внешней политики КНР в сторону сближения с США. По
появившимся впоследствии сведениям, на II пленуме
ЦК КПК девятого созыва члены Политбюро впервые
были поставлены в известность о тайных переговорах
с Вашингтоном, которые велись китайскими
представителями по указанию Мао Цзэдуна. Такая новость
вызвала отрицательную реакцию у Линь Бяо и его
ближайших сторонников.
В конечном счете борьба внутри правящей
верхушки вылилась в сентябрьский кризис 1971 г., приведший
к устранению с политической сцены Китая группы
крупных военачальников во главе с Линь Бяо.
Сентябрьский кризис завершился резким
возрастанием влияния «прагматиков» и леваков.
Первоначально между этими группировками установилось
относительное равновесие и сотрудничество,
поддерживаемое необходимостью продолжения борьбы против
поверженного, но еще не до конца разгромленного
противника. Несмотря на чистку, последовавшую после
сентября 1971 г., военные, которых леваки и
«прагматики» могли рассматривать как сторонников Линь Бяо,
его ставленников или хотя бы как людей,
симпатизирующих Линю, продолжали занимать многие важные
посты, особенно на местах.
Однако союз «прагматиков» и леваков с самого
начала не был прочным. Это было временное объединение
29-426
449

втайне враждовавших соперников, каждый из которых
вынашивал планы захвата всей полноты власти.
Леваки стремились укрепиться у власти путем
повышения роли партии, в целом находившейся под их
контролем. В пропаганде, которая также
сосредоточивалась главным образом в руках леваков, стали
усиленно подчеркиваться такие лозунги: «Партия руководит
всем — промышленностью, сельским хозяйством,
торговлей, учебными заведениями, армией и политической
деятельностью», «партия командует винтовкой, ни в
коем случае не допускать, чтобы винтовка командовала
партией»1.
«Прагматики» также стремились воспользоваться
устранением Линь Бяо и ослаблением вмешательства
армии во все сферы жизни для упрочения своих
позиций. Этому, в частности, способствовал начавшийся еще
ранее, но теперь принявший особенно широкие
масштабы процесс реабилитации
административно-хозяйственных кадров, репрессированных во время «культурной
революции». Разумеется, к восстановлению на прежние
посты допускались лишь те кадровые работники,
которые прошли длительную идеологическую обработку,
выдержали «перевоспитание» и доказали свою лояльность
маоистскому режиму.
После сентябрьского кризиса 1971 г. дальнейшее
развитие получила тенденция к налаживанию
экономики страны. В конце 1971 г. в Пекине было созвано
совещание по вопросам управления промышленными
предприятиями, которое призвало «установить и
усовершенствовать рациональные правила и распорядки,
повысить эффективность производства». В печати стали
все чаще раздаваться призывы улучшить организацию
производства, усилить подготовку квалифицированных
рабочих и инженерно-технического персонала. На
многих промышленных предприятиях были восстановлены
контроль за качеством продукции и соблюдением
технологии производства, хозрасчет и охрана труда. Путем
перераспределения трудовых ресурсов и отправки части
рабочих на помощь сельскому хозяйству устранялась
перенасыщенность многих объектов рабочей силой.
Определенные меры были приняты по повышению
эффективности сельскохозяйственного производства. Од-
4 См. «Жэньминь жибао», 1.ХН.1971.
450

на ко главным здесь по-прежнему оставался принцип
«опоры на собственные силы», в соответствии с которым
сельское хозяйство лишалось крупных государственных
капиталовложений. Деревня продолжала служить
важнейшим источником накопления средств для
наращивания военно-промышленного потенциала. Голословно
рассуждая о механизации, маоистское руководство делало
основную ставку на использование в сельском хозяйстве
ручного труда.
Общее представление об экономике КНР в
рассматриваемый период дают опубликованные в 1971 г.,
впервые после 1959 г., официальные данные о производстве
стали (21 млн. т) и зерна (246 млн. т). Чтобы
представить реальную ценность этих показателей, следует
напомнить, что еще в 1960 г., т. е. за десять лет до этого,
производственные мощности металлургических заводов
в Китае составляли 18 млн. т. Что же касается
производства зерна, то, хотя его общий объем и несколько
вырос за тот же период, в пересчете на душу населения
оно существенно сократилось.
Сентябрьский кризис 1971 г. затронул не только
правящую верхушку, но и маоистский режим в целом. Он
расшатал доверие к решениям IX съезда КПК, на
котором Линь Бяо выступал главным докладчиком.
Смещение многих видных военачальников и начавшаяся чистка
в армии вызвали оппозицию среди широких слоев
военных.
Очередной раскол в высшем руководстве КНР
оказал деморализующее воздействие на сторонников
Мао внутри Китая и за рубежом, усилил у китайского
населения неуверенность в прочности «завоеваний»
«культурной революции».
Устранение Линь Бяо, а также одного из главных
идеологов «культурной революции» Чэнь Бода нанесло
крупный удар по идейно-политическим позициям
маоизма. Пекин вынужден был предать забвению и даже
дезавуировать многие документы, которые на протяжении
ряда лет рассматривались как основополагающие
материалы, дающие интерпретацию «идей Мао» и его курса.
В борьбе против Линь Бяо и его сторонников Мао
Цзэдун и Чжоу Эньлай использовали как недовольство
засильем военных в партийных и административных
органах (среди широких слоев кадровых работников
бытовало мнение, что при Линь Бяо «генштаб НОАК под-
29*
451

менил ЦК КПК»), так и соперничество среди армейских
руководителей, особенно между теми, кто находился
в центре, и местными. Вместе с тем правящая верхушка
по-прежнему считала армию главной опорой своей
власти. В соответствии с этим маоисты после сентября
1971 г. приняли дополнительные меры к укреплению
своих позиций в НОАК. На основе специального
указания ЦК КПК был проведен всесторонний разбор
деятельности каждого военнослужащего под углом зрения
того, насколько твердо и последовательно он
придерживается «линии председателя Мао».
Сентябрьский кризис 1971 г., разрядив политическую
обстановку в стране, отнюдь не привел к устойчивой
стабилизации маоистского режима. Продолжал
сохраняться главный источник противоречий, сотрясавших
китайское общество, — полное несоответствие
волюнтаристского, антинародного курса Мао Цзэдуна
объективным потребностям развития Китая.
Как и на предыдущих этапах, к этому примешивалось
противоборство соперничающих группировок в
правящей верхушке. Непрочность альянса леваков и
«прагматиков» выявилась очень быстро. Сразу же после
сентябрьского кризиса леваки повели наступление на
позиции «прагматиков» под флагом защиты «чистоты»
маоизма и отстаивания линии «культурной революции».
Они стали теснить своих соперников, направляя главный
удар против Чжоу Эньлая. «Великий кормчий» не
препятствовал очередной междоусобице. Следуя принципу
«разделяй и властвуй», он видел в ней необходимое
условие сохранения своего единовластия.
Вместе с тем Мао стремился закрепить свои победы,
одержанные в результате «культурной революции»,
преодолеть тот ущерб, который был нанесен
осуществлению ее линии «делом Линь Бяо». Решению этих
задач был посвящен X съезд КПК, созванный в конце
августа 1973 г. Съезд подтвердил верность курсу
«культурной революции» и сурово осудил малейшее
отступление от него. В отчетном докладе, с которым на съезде
выступил Чжоу Эньлай, в качестве важнейшей
установки было выдвинуто требование ко всей партии
«закреплять и множить завоевания «культурной
революции»». Съезд дополнил главу I устава КПК «Общая
программа» положением о том, что «культурная
революция в нашей стране есть великая политическая рево-
452

люция» и что «в дальнейшем такая революция будет
проводиться много раз»1.
На съезде был сделан упор на дальнейшее
обострение политической борьбы внутри страны, на
«неуклонное продолжение революции при диктатуре
пролетариата». Этот курс противопоставлялся взглядам тех, кто
выдвигал на первый план задачи экономического
строительства.
X съезд КПК безоговорочно подтвердил маоистскую
концепцию развития страны. В отчетном докладе
настойчиво подчеркивалось, что «Мао Цзэдун выработал
для нашей партии основную линию и политику на весь
исторический этап социализма и определил конкретные
линии и политические установки для конкретной
работы». Для обоснования этого тезиса приводился широкий
набор маоистских лозунгов, например, «готовиться на
случай войны, готовиться на случай стихийных
бедствий», «рыть глубокие туннели, всюду запасать зерно»,
«напрягая все силы, стремясь вперед, строить
социализм по принципу «больше, быстрее, лучше и
экономнее»», «сельское хозяйство является основой народного
хозяйства, промышленность — его ведущей силой», «в
промышленности учиться у дацинских нефтяников,
в сельском хозяйстве — у Дачжайской большой
производственной бригады», «политика — командная сила»
и т. д.
Осуществление таких установок на практике не
оставляло сомнений в их истинном назначении. Речь шла
о том, чтобы методами внеэкономического принуждения,
за счет одностороннего максимального повышения роли
субъективных факторов создать мощный
военно-промышленный потенциал для реализации
великодержавно-шовинистических, гегемонистских устремлений
маоистского руководства КПК. Сопротивление такому
курсу со стороны народных масс трактовалось маоис-
тами как тенденция «к реставрации капитализма», а ее
подавление осуществлялось под флагом «продолжения
революции при диктатуре пролетариата».
Таким образом, X съезд КПК ознаменовал
дальнейшее углубление антисоциалистической политики группы
Мао Цзэдуна.
1 «X Всекитайский съезд Коммунистической партии Китая
(Документы)». Пекин, 1973.
453

Сразу же после X съезда КПК в Китае развернулась
новая политическая кампания — «Критика Линь Бяо и
Конфуция». Эта кампания объединила критику Линь
Бяо, которая велась со времени сентябрьского кризиса
1971 г., с критикой Конфуция, начатой в широких
масштабах незадолго до X съезда, в начале августа 1973 г»
О значении, придававшемся новой кампании, можно
судить хотя бы по тому, что тираж только первой партию
различных сборников, книг и брошюр, посвященных
критике Линь Бяо и Конфуция и поступивших в продажу
в феврале — начале марта 1974 г., составил более
200 млн. экземпляров. Издание специальной литературы
было дополнено проведением многотысячных митингов-
и собраний с участием рабочих, крестьян, кадровых
работников, военнослужащих, народных ополченцев и уча-
щихся. Зачинщики новой кампании прямо заявляли,,
что ее главная цель состоит в доведении до конца
задач «культурной революции». Необходимость широкой
борьбы за решение таких задач они объясняли тем, что
линия «культурной революции» встречает упорное
сопротивление со стороны последователей Линь Бяо. В
качестве идеологической платформы «линьбяосцев»
изображалось конфуцианство. Отсюда и получила свое
название новая политическая кампания.
Леваки, выступавшие в качестве главных
организаторов кампании «критики Линь Бяо и Конфуция»,
пытались использовать ее для борьбы против своих
соперников в лице «прагматиков». Эта борьба
приобретала все более ожесточенный характер по мере того,
как становилось ясно, что приближается уход Мао Цзэ-
дуна с политической арены. Под флагом защиты
«подлинных идей» маоизма леваки стремились еще при1
жизни Мао, опираясь на его поддержку, укрепить свои1
позиции в предстоящей схватке. Как выяснилось
позднее, многие материалы, публиковавшиеся на страницах,
контролируемой леваками печати и формально
посвященные критике Конфуция, на самом деле представляли1
собой написанные языком иносказаний памфлеты
против Чжоу Эньлая и его сторонников.
Кампания «критики Линь Бяо и Конфуция» не
смогла решить многочисленных проблем, вставших перед
маоистским руководством после X съезда КПК, и
прежде всего проблему окончательного подавления
существующего в стране стихийного сопротивления «линий
454

культурной революции». Однако в целом эта кампания
способствовала укреплению маоистского режима,
пресечению оппозиционных настроений. В этом смысле она
сыграла важную роль в подготовке условий для
проведения в январе 1975 г. неоднократно откладывавшейся
сессии Всекитайского собрания народных
представителей.
Сессия ВСНП явилась важным рубежом в развитии
страны в период после «культурной революции». На ней
45ыла принята новая конституция КНР, законодательно
оформившая режим, созданный в результате
«культурной революции». Новая конституция КНР воплотила
в себе все основные маоистские установки по вопросам
внутренней политики. Ее принятие означало
дальнейший сдвиг Китая в сторону от социалистического пути,
упрочение в стране антидемократических порядков,
ограничение прав и свобод трудящихся, завоеванных в
тяжелой длительной борьбе.
Основные направления
внешней политики Пекина
В 1970—1974 гг. четко определились основные
направления внешней политики Пекина после «культурной
революции». В целом его курс на этом этапе
характеризовался следующими особенностями:
с помощью концепции борьбы против «гегемонии
двух сверхдержав» затушевать коренную
противоположность двух систем — социализма и капитализма,
навязать свое лидерство освободившимся странам,
использовать в гегемонистских целях возможно большее число
развивающихся и других «малых и средних» государств.
Маоисты стали усиленно пропагандировать «теорию»,
согласно которой СССР и США «идут к закату», а
Китаю предопределена роль мирового лидера;
за счет расширения отношений с ведущими
капиталистическими государствами, главным образом на
антисоветской основе, ускорить наращивание
военно-промышленного, в особенности ракетно-ядерного,
потенциала;
используя более утонченные приемы, усилить
раскольническую деятельность в отношении
социалистического содружества, коммунистического и национально-
455

освободительного движений. Посредством
«дифференцированного» подхода к социалистическим странам
попытаться ослабить их взаимные связи, а также
перессорить друг с другом;
в целях обеспечения себе большей свободы действий
на международной арене способствовать поддержанию
и по возможности усилению напряженности в
международных отношениях, в первую очередь между СССР и
США, СССР и Японией, СССР и странами Западной
Европы.
Китайские лидеры предприняли настойчивые усилия
по преодолению глубокой международной изоляции,
в которой оказалась КНР в результате «культурной
революции». Эти усилия направлялись прежде всего на
расширение связей с капиталистическими странами.
В 1970—1972 гг. КНР установила дипломатические
отношения с 38 государствами капиталистического мира.
Важное значение для расширения и упрочения
международных позиций Китайской Народной Республики
имело восстановление в октябре 1971 г. на XXVI сессии
Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных
Наций прав Китая в ООН.
В феврале 1972 г. в итоге визита в КНР президента
США Р. Никсона был достигнут важный сдвиг в
развитии китайско-американских отношений. Еще через год
стороны договорились об учреждении в Пекине и
Вашингтоне канцелярий связи, которые во многом стали
выполнять роль посольств.
Пекин вынужден был пойти на определенное
налаживание своих отношений и с социалистическими
странами. К августу 1971 г. в столицы всех социалистических
стран вернулись китайские послы, которые
отсутствовали там со времени «культурной революции». В основу
политики в отношении социалистических стран был
положен, как уже отмечалось, так называемый
дифференцированный подход. Используя тактику выборочной
нормализации отношений с социалистическими странами,
Пекин пытался подорвать единство и сплоченность
социалистического содружества. Китайские лидеры не
скрывали, что развитие своих связей с тем или иным
социалистическим государством они ставят в прямую
зависимость от характера его отношений с Советским
Союзом.
Вместе с тем Пекин продолжал следовать своей
456

прежней линии, прибегая к прямому давлению на
социалистические страны. Китайская пропаганда
использовала любой предлог для враждебных нападок на то
или иное социалистическое государство. В декабре
1970 г. объектом таких нападок стала, например,
Польская Народная Республика. Не прекращались попытки
Пекина извратить существо событий 1968 г. в
Чехословакии, очернить внутреннюю и внешнюю политику ЧССР.
Китайские лидеры занимали двурушническую позицию
в отношении Германской Демократической Республики.
На словах, в частности в связи с заключением
договоров СССР и ПНР с ФРГ и подписанием
четырехстороннего соглашения по Западному Берлину, они
изображали себя защитниками интересов ГДР, а своими
практическими действиями подрывали суверенитет германского
социалистического государства, фактически отрицали
его право на самостоятельное существование. Это
отчетливо проявилось, например, в подходе китайской
делегации к решению вопроса о приеме ГДР и ФРГ в ООН.
Многочисленные враждебные акции предпринимались
с китайской стороны в отношении Монгольской
Народной Республики.
Раскольническая подрывная политика Пекина в
отношении социалистического содружества, его
провокационная тактика «дифференцированного подхода»,
антисоветский курс китайских лидеров встретили
осуждение и решительный отпор со стороны братских
социалистических стран. Четкие позиции по всем этим
вопросам были изложены, в частности, на состоявшихся в 1970—
1971 гг. съездах коммунистических и рабочих партий
Венгрии, Болгарии, Чехословакии, МНР, ГДР, Польши.
Они неоднократно подтверждались в дальнейшем, в том
числе в двусторонних документах братских партий.
После «культурной революции» Пекин принял новые
меры с целью усиления влияния Китая среди
развивающихся стран, по-прежнему рассматривая их в
качестве орудия в борьбе за реализацию своих гегемонист-
ских планов. Укрепления своих позиций в
освободившихся государствах китайские лидеры стремились
добиться по сути дела исключительно за счет подрыва
в этой сфере влияния Советского Союза и других
социалистических стран. Тем самым они выступали в роли
прямых пособников империализма и местной реакции,
которые считают социализм своим самым главным и
457

наиболее опасным противником на международной
арене.
Новым существенным моментом в тактической линии
Пекина стало то, что в отличие от прежних откровенных
претензий на лидерство в регионах освободившихся
государств китайские руководители объявили КНР
развивающейся страной. Ставка делалась на то, чтобы решить
все'ту же задачу, но иным способом: действуя не извне,
а среди развивающихся стран.
Однако истинные замыслы Пекина в отношении
развивающихся стран прояснились очень скоро. Вместо»
того чтобы отстаивать интересы освободившихся
народов от посягательств империализма и неоколониализма,
китайские лидеры, называя КНР — одну из великих
мировых держав, являющуюся на этом основании
постоянным членом Совета Безопасности ООН, —
«развивающейся страной», начали вести линию на объединение
развивающихся стран с империалистами и
неоколониалистами во имя борьбы против Советского Союза и?
других социалистических государств. В ноябре 1972 г.
журнал «Хунци» следующим образом разъяснял
взгляды пекинских стратегов: «Чтобы добиться победы в
национально-освободительном движении, народы Азии,
Африки и Латинской Америки должны не только
поддерживать друг друга и оказывать помощь друг другу.
Они могут и должны объединиться со второй
промежуточной зоной (т. е. с империалистическими
государствами.— Авт.) в борьбе против гегемонизма (т. е. против:
СССР, которому маоисты приписывают гегемонистские
устремления. — Авт.), сплачивать все силы, которые
можно сплотить, и создать самый широкий единый
фронт».
Активизация международной деятельности Пекина
сопровождалась приданием ей более гибких форм и
методов, более высокой приспосабливаемости к
реальностям современной действительности. Несостоятельность
внешнеполитических установок периода «культурной
революции» вынуждала китайских лидеров уточнять и
менять тактические средства достижения
стратегических целей. Чтобы выиграть время, подготовить условия
для реализации долгосрочных глобальных задач, в
Пекине заговорили о мире, о невмешательстве во
внутренние дела других государств, о мирном;
сосуществовании.
458

Однако весь этот камуфляж не мог скрыть главных,
самых существенных черт внешней политики режима,
установившегося в Китае в результате «культурной
революции». События 1970—1974 гг. наглядно показали,
что в основе этой политики лежала линия на всемерное
сближение, вплоть до прямого блокирования, с силами
империалистической реакции в интересах достижения
.великодержавно-шовинистических, гегемонистских целей
китайского руководства. Главным объектом борьбы
Пекина на международной арене неизменно являлись
Советский Союз и другие страны социалистического
содружества. В них маоистское руководство видело
основное препятствие на пути реализации своих
устремлений.
С достаточной полнотой выявился также характер
тех средств и методов, которые использовало
руководство КНР для решения своих внешнеполитических
задач. Главное место в арсенале китайской дипломатии
в период после «культурной революции» заняла линия
на нагнетание международной напряженности, на
развязывание новой мировой войны. Чтобы добиться этого,
Пекин встал на путь провоцирования обострения
отношений между Советским Союзом и Соединенными
Штатами Америки. Свою подстрекательскую линию
китайские лидеры маскировали псевдотеоретической
концепцией борьбы против «гегемонии двух сверхдержав». Под
прикрытием этой концепции, в которой США отводится
второстепенное место, они добивались сколачивания
единого фронта борьбы против Советского Союза.
Изображая себя защитником малых народов, побор.-. -
ником «подлинного мира», Пекин на самом деле всеми
средствами добивался срыва акций социалистических
государств, направленных на укрепление
международной безопасности. Китайские руководители выступали
против предложений социалистических государств по
вопросам неприменения силы, разоружения, запрещения
испытаний ядерного оружия, стремились
противопоставить мировую систему социализма развивающимся
странам и национально-освободительному движению,
выдвигали территориальные притязания к Советскому Союзу
и другим соседним странам.
Характеризуя внешнеполитический курс Пекина,
Л. И. Брежнев в докладе о 50-летии СССР говорил:
«Это яелепые притязания на советскую территорию.
459

злобная клевета на общественный и государственный
строй СССР, на нашу миролюбивую внешнюю политику.
Это откровенный саботаж усилий по ограничению гонки
вооружений, борьбы за разоружение и за разрядку
международной напряженности. Это постоянные попытки
расколоть социалистический лагерь и коммунистическое
движение, внести разброд в ряды борцов за
национальное освобождение, противопоставить развивающиеся
страны Советскому Союзу и другим социалистическим
государствам. Это, наконец, беспринципное
блокирование на антисоветской основе с любыми, даже самыми
реакционными силами, будь то наиболее рьяные
антисоветчики из числа английских тори или реваншистские
элементы в ФРГ, португальские колонизаторы или
расисты из Южной Африки»1.
Антисоциалистическая направленность внешней
политики Пекина получила дальнейшее развитие на
X съезде КПК. Правда, в материалах съезда была
сделана попытка «припудрить» наиболее одиозные аспекты
внешнеполитической программы КНР. Но существо
маоистских догм, гегемонистские цели Пекина остались
прежними и даже были усилены.
Прежде всего X съезд КПК открыто выступил
против общей линии социалистических стран и всех
прогрессивных сил на разрядку международной напряженности
и упрочение мира во всем мире. Этой линии съезд
противопоставил курс на поощрение «колоссальных
беспорядков на земле», которое он характеризовал как «дела
хорошее, а не плохое». В отчетном докладе съезду была
предпринята попытка посеять неверие в возможность
укрепления международной безопасности, представить
борьбу народов за мир как дело бесплодное и
бесперспективное, заранее обреченное на неудачи и поражения.
«Разрядка, — говорилось в докладе, — явление
временное и поверхностное, а колоссальные потрясения будут
продолжаться и дальше»2. Выдвижением этого
провокационного тезиса лидеры КПК бросали вызов всем
миролюбивым силам, противопоставляли себя всемирному
движению сторонников мира, всем людям доброй воли,
1 Л. И. Брежнев. Ленинским курсом. Речи и статьи, т. 4. М., 1974,
стр. 70.
2 «X Всекитайский съезд Коммунистической партии Китая
(Документы)», стр. 23—24.
460

выступали апологетами насилия, оправдывали
империалистическую политику агрессии и войны, выдавая ее за
закономерность современного международного развития.
Из провозглашенной ими формулы вытекало, что
международные потрясения не только неизбежны, но и
желательны. Такими заявлениями националистические
лидеры КПК оказывали прямую услугу реакционным
империалистическим кругам, не оставляющим надежд
на развязывание новой мировой войны.
В материалах X съезда попирался классовый анализ
международной обстановки, грубо извращалась
расстановка сил в современном мире, и прежде всего характер
противоречий между двумя социальными системами,
полностью игнорировались роль и само существование
социалистического содружества. Съезд даже не
упомянул, хотя бы формально, о выдвинутой на предыдущем
съезде задаче «развивать отношения дружбы,
взаимопомощи и сотрудничества с социалистическими
странами».
Напротив, X съезд КПК подтвердил
раскольническую, подрывную линию маоистов в отношении
социалистического содружества, мирового коммунистического
и национально-освободительного движений. Он
показал себя противником единства и сплоченности
революционных сил, продемонстрировал намерения
пекинских лидеров и впредь навязывать им свои особые
цели.
В документах X съезда КПК вырисовывалась
завуалированная «левыми» фразами внешнеполитическая
стратегия, включавшая следующие основные пункты:
нагнетание напряженности в расчете на военное
столкновение двух мировых систем без участия КНР;
сближение с реакционными кругами империализма на
антисоветской основе; поддержка военно-политических
группировок капиталистических стран как противовес
социалистическому содружеству; установление гегемонии
КНР в освободившихся странах; вовлечение возможно
большего числа «малых и средних стран» в русло
антисоветского курса Пекина под ширмой борьбы со
«сверхдержавами»; подрывная деятельность в
социалистических странах и мировом коммунистическом
движении.
Свидетельством полного и окончательного разрыва
националистического руководства КПК с принципами
461

классового подхода к важнейшим процессам
международной жизни было выступление делегации КНР на
VI специальной сессии Генеральной Ассамблеи ООН
с глубоко антинаучной «теорией» так называемых «трех
миров». Согласно этой «теории», социалистический
Советский Союз вместе с империалистическими
Соединенными Штатами Америки был зачислен пекинскими
лидерами в «первый мир», Китай и развивающиеся страны
отнесены к «третьему миру», а остальные
социалистические государства и индустриальные капиталистические
страны — ко «второму миру». Одновременно маоистские
«теоретики» объявили о том, что «социалистический
лагерь перестал существовать»1.
Новая концепция понадобилась руководству КНР
для оправдания полной беспринципности своей внешней
политики. Под прикрытием этой концепции оно еще
более активизировало курс на сближение с самыми
реакционными силами на международной арене, на борьбу
против Советского Союза и других
социалистических стран, против всех революционных и
прогрессивных сил.
Враждебная делу мира и социализма
внешнеполитическая программа китайского руководства получила свое
закрепление в новой конституции КНР.
Зафиксированные в ней установки основывались на концепции
неизбежности, а фактически и желательности новой мировой
войны, которая рассматривается как положительный
фактор под тем предлогом, что она «вызовет
революцию». Из текста основного закона КНР исчез
содержавшийся в нем ранее тезис о том, что «борьба за
благородные цели мира во всем мире и прогресса человечества
является неизменным курсом нашей страны в
международных делах». Вместо этого во введении к новой
конституции были провозглашены маоистские установки:
«готовиться на случай войны», «бороться против
политики агрессии и войны, проводимой империализмом и
социал-империализмом, против гегемонизма
сверхдержав».
Обзор основных событий внутренней и внешней
политики Пекина в 1970—1974 гг. показывает, что
советско-китайские отношения складывались в этот
период в крайне сложных условиях. Советскому Союзу
1 См. сЖэньминь жибаоэ, И.1У.1974.
462

приходилось добиваться нормализации и развития
отношений с Китаем, преодолевая многочисленные
трудности, проявляя выдержку и терпение, чувство высокой
ответственности за судьбы дела мира и социализма.
Усилия, предпринимавшиеся в этой области,
представляли собой неотъемлемую часть ленинской внешней
политики КПСС и Советского государства.
Срыв Пекином поворота
советско-китайских отношений
на путь добрососедства
Особое место в общем процессе активизации внешней
политики Пекина после «культурной революции» заняли
отношения с Советским Союзом. Это определялось не
только чрезвычайной важностью для Китая отношений
с СССР как с одной из ведущих мировых держав,
к тому же имеющей с КНР общую границу
протяженностью во много тысяч километров. Еще большее значение
имело то, что при определении Пекином курса в
отношении СССР речь шла о самих основах его внешней
политики, о том, быть ли этой политике подлинно
социалистической политикой или и дальше развивать ее по
антисоциалистическому пути, по пути борьбы за
реализацию идей великоханьского шовинизма и
гегемонизма.
По сути дела эволюция внешнеполитического курса
Пекина была предрешена итогами «культурной
революции», носившей ярко выраженный антисоциалистический
и антисоветский характер. Теперь на повестку дня
вставала другая, более узкая, но весьма сложная задача —
выработка и практическое осуществление конкретной
тактической линии в отношении СССР. Сложность этой
задачи определялась двумя обстоятельствами. С одной
стороны, в условиях общей активизации
внешнеполитической деятельности КНР, расширения ее
международных связей, а также под воздействием ряда других
факторов, прежде всего твердой позиции Советского Союза,
Пекин вынужден был идти на нормализацию отношений
с СССР. С другой стороны, китайские лидеры в
интересах своих главных стратегических целей искусственными
мерами не только сдерживали этот процесс,
порождаемый объективными потребностями, но и порой
отбрасывали его назад.
463

Как указывалось выше, после встречи глав
правительств СССР и КНР в сентябре 1969 г. и начала
советско-китайских переговоров по пограничному
урегулированию возникли благоприятные предпосылки для
поворота отношений между двумя странами в направлении
нормализации. Однако китайское руководство уже
вскоре после этих событий поспешило воспрепятствовать
развитию такого процесса.
1 января 1970 г., т. е. менее чем через четыре месяца
после встречи глав правительств двух стран, ведущие
органы китайской печати опубликовали совместную
передовую статью «Навстречу великим семидесятым
годам», носившую программный характер и излагавшую
основные задачи внешней политики КНР на
предстоящее десятилетие. Центральное место в статье заняли
разнузданные антисоветские нападки. Ее авторы
открыто заявили, что Пекин считает борьбу против СССР
своей основной долговременной задачей.
Антисоветчиков в Пекине явно беспокоила
перспектива улучшения советско-китайских отношений. Они
боялись, что в случае возрождения дружбы и
сотрудничества между КНР и СССР исчезнет повод для
насаждения в Китае милитаризма, для оправдания низкого
жизненного уровня китайского народа. Трудности своей
внутренней и внешней политики пекинские лидеры вновь
попытались сваливать на Советский Союз.
С 1970 г. в Китае приобретает новый размах
кампания «подготовки к войне». Чтобы оправдать военные
приготовления, в ход была пущена версия о том, что
КНР якобы подвергается военному давлению со стороны
Советского Союза. Китайская пропаганда усиленно
распространяла провокационные измышления, будто
Советский Союз готовит «нападение на Китайскую
Народную Республику», проводит «крупные военные акции».
Преднамеренно извращалось положение на советско-
китайской границе, утверждалось, что там
концентрируются советские войска, и т. п.
14 марта 1970 г. в Советском Союзе было
опубликовано Заявление ТАСС, в котором решительно
опровергались попытки бросить тень на политику нашей страны
в отношении Китая. «... Подобные измышления, —
говорилось в Заявлении, — не имеют под собой никакой
почвы. С их помощью антикоммунистическая пропаганда
пытается помешать советско-китайским переговорам,
464

проходящим сейчас в Пекине, «подбросить» материал
для усиления напряженности в отношениях между СССР
и КНР. Советские Вооруженные Силы осуществляют
повседневную службу и совершенствуют боевое
мастерство в рамках обычных планов и программ, укрепляя
оборону Советского государства на всей его
территории»1. В Заявлении ТАСС подчеркивалось, что
неизменной политикой СССР является стремление к
нормализации советско-китайских отношений, к развитию
сотрудничества, восстановлению и укреплению дружбы между
народами двух стран.
Но и после этого китайские лидеры продолжали
извращать внешнюю политику Советского Союза,
представлять его как силу, враждебную КНР. Кампания
«подготовки к войне», насаждение в Китае духа
милитаризма, антисоветская подстрекательская пропаганда
продолжались в КНР с прежней интенсивностью.
Заявления о «советской угрозе» Китаю носили явно
провокационный характер и нужны были пекинским лидерам
для неблаговидных целей. Речь шла о попытках
воздействовать на СССР, подвергнуть его военному шантажу,
оказать давление на нашу страну на переговорах по
пограничным вопросам.
Однако то были попытки с негодными средствами.
Позицию Советского Союза в этом вопросе со всей
определенностью изложил Генеральный секретарь ЦК КПСС
Л. И. Брежнев в речи, с которой он выступил 14 апреля
1970 г. при вручении ордена Ленина Харьковской
области. Касаясь вопроса о советско-китайских переговорах
по пограничным вопросам, Л. И. Брежнев сказал:
«Советский Союз занимает на этих переговорах ясную и
недвусмысленную позицию. Мы считаем необходимым
достигнуть соглашения, которое превратило бы советско-
китайскую границу в линию добрососедства, а не
вражды. Не отступая от своих законных принципиальных
позиций, отстаивая интересы Советской Родины и
неприкосновенность ее рубежей, мы будем делать то, что
от нас зависит, чтобы нормализовать
межгосударственные отношения с Китайской Народной Республикой.
Конечно, как все хорошо понимают, это зависит не только
от нас.
1 «Правда», 14 марта 1970 г.
30—423 465

Мы твердо исходим из того, что долговременные
интересы советского и китайского народов не только не
противоречат друг другу, но и совпадают. В то же время
мы не закрываем глаза на то, что вокруг происходящих
переговоров в Китае искусственно создается обстановка,
которая никак не может содействовать их успеху. В
самом деле, кто может всерьез утверждать, что
раздувание антисоветского военного психоза и призывы к
населению Китая вести подготовку к «войне и голоду»
содействуют успеху переговоров? Если это делается, чтобы
оказать давление на Советский Союз, то можно заранее
сказать, что усилия тут тратятся попусту. Нервы у
нашего народа крепкие, о чем не мешало бы уже знать
организаторам военной истерии в Китае. И в конце
концов в четком урегулировании вопроса о границе КНР
заинтересована уж никак не меньше, чем Советский
Союз, располагающий всем необходимым, чтобы
постоять за интересы советского народа — строителя
коммунизма»1.
В подтверждение своей принципиальной позиции
Советский Союз неоднократно выступал с предложениями,
чтобы обе стороны взяли на себя ясные, твердые и
постоянные обязательства, исключающие нападение друг
на друга. Впервые этот вопрос возник еще в 1969 г.,
когда по договоренности между главами правительств
СССР и КНР от 11 сентября шла подготовка к началу
переговоров по пограничным вопросам. Учитывая
заявления китайской стороны о том, что она будто бы
испытывает беспокойство по поводу намерений
советской стороны, Советский Союз предложил тогда, чтобы
СССР и Китай взяли на себя обязательства о
ненападении друг на друга. Советское правительство выступило
с инициативой зафиксировать это обязательство,
выходящее за рамки пограничного урегулирования, не в
качестве одного из пунктов соглашения «о временных
мерах» по сохранению статус-кво на границе, а оформить
его специальным межгосударственным актом на
высоком уровне. В сентябре 1969 г. советская сторона
заявила о своей готовности предложить проект
соответствующего документа.
В июле 1970 г. с советской стороны было выдвинута
предложение провести переговоры с целью подготовки
1 «Правда», 15 апреля 1970 г.
466

проекта межгосударственного соглашения о взаимном
ненападении вооруженными силами, включая ядерные,
запрещении пропаганды войны и подготовки к войне
против другой стороны. Китайское правительство
уклонилось от ответа по существу на эту советскую
инициативу, продолжая вместе с тем распространять
измышления о том, что «переговоры проходят в
обстановке военной угрозы» со стороны СССР.
15 января 1971 г. Советское правительство выступило
перед правительством КНР с инициативой
незамедлительного заключения между двумя странами договора
о неприменении силы или угрозы силой в какой бы то ни
было форме, включая обычное, ракетное и ядерное
оружие. Китайскому правительству был передан проект
такого договора. В нем говорилось: «Стороны берут на
себя обязательство не применять в своих взаимных
отношениях при решении спорных вопросов силу в какой
бы то ни было форме и не угрожать ее применением.
Они обязуются разрешать все свои споры
исключительно мирными средствами — путем переговоров и
консультаций; стороны не будут применять друг против
друга вооруженные силы с использованием любых
видов оружия, включая: а) обычное, б) ракетное, в)
ядерное».
Без всякого обоснования китайская сторона не
пошла на подписание отдельного договора о
неприменении силы и предложила включить соответствующие
положения в текст соглашения о «временных мерах».
Идя навстречу Пекину, советская сторона дала на это
согласие. Был согласован и текст соответствующей
статьи в указанном соглашении. Вопрос мог бы получить
окончательное решение, но Пекин неожиданно воздвиг
новое препятствие на этом пути. Он связал свое
предложение с необходимостью принятия советской
стороной концепции «спорных районов», т. е. выдвинул
предварительное условие, которое не могло бы принять ни
одно суверенное государство.
Стремясь сдержать процесс нормализации
отношений с СССР, китайские лидеры при любом случае
демонстрировали свои враждебные чувства к советскому
народу. В феврале 1970 г. они не разрешили
представителям посольства СССР в КНР по случаю Дня
Советской Армии возложить венки на могилы советских
воинов, павших в борьбе за свободу китайского народа
50*
467

и захороненных в Китае. Корреспонденту «Правды»
было отказано в выдаче въездной визы в КНР. В
китайской официальной печати широко публиковались
материалы, которые должны были показать не только
населению КНР, но и зарубежным пекинским друзьям,
что Пекин не собирается идти далеко по пути
нормализации отношений с СССР.
В апреле 1970 г. советский народ вместе со всем
прогрессивным человечеством отметил 100-летие со дня
рождения В. И. Ленина. В связи с этой знаменательной
датой в Советском Союзе были получены приветствия
и поздравления из всех уголков нашей планеты.
Представители всех революционных отрядов, мировой
прогрессивной общественности выражали восхищение
выдающимися успехами, которых добилось созданное
Лениным первое в истории социалистическое государство.
Во всем мире отдавали дань уважения ленинской
партии, которая твердо и последовательно идет по пути,
начертанному великим Лениным.
Общество советско-китайской дружбы провело в
Москве по случаю 100-летия со дня рождения В. И.
Ленина юбилейную конференцию «Ленин и Китай». В ней
приняли участие активисты Общества, представители
советской общественности, видные советские
военачальники и специалисты, помогавшие китайскому народу
в его революционной борьбе и строительстве нового
общества. На конференции отмечалось огромное значение
ленинских идей в национально-освободительной и
революционной борьбе китайского народа, в его развитии по
пути прогресса.
В докладе, посвященном 100-летию со дня
рождения В. И. Ленина, Генеральный секретарь ЦК КПСС
Л. И. Брежнев подчеркнул, что единственно
правильная перспектива будущего развития отношений между
Китаем и Советским Союзом, между Китаем и другими
социалистическими странами заключается в том,
«чтобы вместе идти ленинским путем, путем
совместной борьбы против темных сил империалистической
реакции, за победу священного дела социализма и
коммунизма...».
«Что касается Советского Союза, — сказал
Л. И. Брежнев, — то мы решительно стоим за
социалистический интернационализм, за восстановление
хороших отношений между социалистическими странами
468

повсюду, где они оказались нарушенными. За нами тут
дело не станет»1.
Однако в Пекине ленинский юбилей был
использован для разнузданных антисоветских выступлений.
В китайской печати была опубликована целая серия
материалов, в которых пекинские лидеры
обрушивались с нападками на родину Ленина, на созданную им
партию, на советский народ.
Несмотря на эти провокационные действия,
Советский Союз неизменно следовал своему принципиальному
курсу на нормализацию отношений с Китаем. В июне
1970 г. на встрече с избирателями во время подготовки
к выборам в Верховный Совет СССР Л. И. Брежнев
вновь выразил волю Советского Союза к налаживанию
отношений с КНР2.
Китайские лидеры ответили на это новыми
проявлениями антисоветизма. В конце августа — начале
сентября 1970 г., как уже отмечалось, состоялся II пленум
ЦК КПК девятого созыва, который подтвердил
враждебную СССР линию Пекина. В коммюнике пленума
были повторены провокационные маоистские
измышления о «социал-империализме»3.
В соответствии с ранее достигнутой договоренностью
Советский Союз в октябре 1970 г. направил в Пекин
своего посла. В ноябре 1970 г. в Москву прибыл
китайский посол. Этот обмен явился шагом на пути развития
межгосударственных отношений двух стран.
Антисоветский курс Пекина не мог не сказаться на
советско-китайских внешнеторговых связях. В 1970 г.
объем советско-китайской торговли опустился до
самого низкого уровня, составив около 42 млн. руб. Чтобы
поправить положение, советская сторона проявила доя'-'
жную активность во время переговоров по торговле на
1971 г. На этих переговорах, состоявшихся в ноябре
1970 г., после длительного перерыва вновь была
возобновлена практика подписания двустороннего
соглашения по торговле.
1 Л. И. Брежнев. Ленинским курсом. Речи и статьи, т. 2, стр. 692.
2 См. Л. И. Брежнев. Ленинским курсом. Речи и статьи, т. 3.
М., 1971, стр. 53—54.
3 «Коммюнике II пленума Центрального Комитета
Коммунистической партии Китая девятого созыва (6 сентября 1970 года)».
Пекин, 1970.
469

С июля по декабрь 1970 г. проходили переговоры
«о судоходстве на пограничных реках. Стороны
договорились об их продолжении в 1971 г.
Советское правительство принимало меры, чтобы
наладить обмен информацией с правительством КНР по
интересующим обе стороны международным проблемам.
Такая информация предоставлялась нами в
одностороннем порядке. Пекин не пошел в этом вопросе
навстречу пожеланиям советской стороны.
Советский Союз решительно выступал за
немедленное восстановление законных прав КНР в ООН и за
изгнание из этой организации представителей чанкай-
шистов. Положительное решение этого вопроса на
очередной сессии ООН в ноябре 1970 г. было сорвано
Соединенными Штатами и их сторонниками.
Американцам удалось навязать Генеральной Ассамблее ООН
предложение о том, чтобы решение вопроса о
восстановлении прав КНР в ООН осуществлялось при
голосовании большинством в две трети голосов.
Обсуждение вопроса о восстановлении прав КНР в ООН
лишний раз продемонстрировало, кто является подлинным
другом китайского народа, а кто стремится
использовать отношения с КНР фактически вразрез с
интересами самого китайского народа.
В противоположность этому Пекин всячески
стремился подорвать международные позиции СССР.
Китайская пропаганда выступила с грубыми
клеветническими измышлениями по поводу заключения 12
августа 1970 г. договора между СССР и ФРГ. Лидеров
КНР явно не устраивали закрепление в договоре
принципа нерушимости существующих границ в Европе,
общее оздоровление обстановки на Европейском
континенте. Аналогичную реакцию вызвало в Пекине и
заключение в декабре 1970 г. договора между ПНР
■« ФРГ.
Несмотря на враждебные акции Пекина, в СССР
велась систематическая работа по пропаганде
всесторонних знаний о Китае, идей добрососедства и
солидарности с китайским народом. На протяжении 1970 г.
Обществом советско-китайской дружбы были проведены
^вечера, посвященные 1200-летию со дня смерти
выдающегося китайского поэта Ду Фу, 75-летию со дня
рождения замечательного китайского художника Сюй
ОБэйхуна, 45-летию начала антиимпериалистической и
470

антифеодальной революции в Китае, и другие
мероприятия.
В отличие от этого китайские руководители
продолжали упорно твердить о своей «непримиримой борьбе*
против Советского Союза, других социалистических
стран, марксистско-ленинских партий. В беседе с
американским журналистом Э. Сноу, состоявшейся в конце
1970 г., Мао Цзэдун заявил, что идеологические
разногласия между КПСС и КПК являются
«непримиримыми».
3 января 1971 г. Председатель Совета Министров-
СССР А. Н. Косыгин в интервью корреспонденту
японской газеты «Асахи» остановился на перспективах
улучшения советско-китайских отношений. А. Н. Косыгин
подчеркнул, что с советской стороны нет недостатка в
доброй воле решать все существующие между СССР и
КНР вопросы на основе равноправия, взаимного
уважения и учета законных интересов друг друга. Однако,
отметил он, нормализация отношении может быть
достигнута только при условии, если обе стороны будут
действовать в этом направлении.
18 января 1971 г. А. Н. Косыгин принял посла
КНР Лю Синьцюаня и имел с ним беседу, в ходе
которой было подтверждено стремление Советского
Союза к улучшению отношений с Китаем.
С советской стороны проявлялось стремление к тому,
чтобы знакомить китайских представителей с
положением в СССР. Однако в Пекине предпочитали черпать
информацию о Советском Союзе из источников,
искажающих истинное положение дел, клевещущих на
советский народ, на его партию и государство. Поэтому
во многих случаях такая инициатива советской стороны
наталкивалась на противодействие либо на
безразличие. Так, 11 марта китайский посол был приглашен на
встречу заместителя Председателя Совета Министров^
СССР, Председателя Госплана СССР Н. К. Байбакова-
с послами социалистических стран для беседы по
вопросам, связанным с проектом Директив XXIV съезда*
КПСС по пятилетнему плану развития народного
хозяйства СССР на 1971—1975 гг. Однако посол не
ответил на это приглашение. 12 марта отдел печати МИД'
СССР организовал в Центральном доме Союза
журналистов СССР встречу аккредитованных в Москве
корреспондентов социалистических стран и коммунистиче-
471

ских органов печати буржуазных стран с редколлегией
и авторским коллективом газеты «Социалистическая
индустрия». Корреспонденты агентства Синьхуа также
были приглашены на встречу. Но они не ответили на
приглашение и на встречу не пришли.
Негативная линия китайской стороны в отношении
Советского Союза проявилась в начале 1971 г. и в ряде
других фактов. В новогодней статье трех редакций
ведущих китайских органов печати были допущены
грубые антисоветские выпады. Первый номер журнала
«Хунци» за 1971 г. ввел специальную рубрику, в
которой помещались клеветнические, антисоветские
материалы.
Не только китайская печать, но и руководящие
государственные деятели КНР все чаще стали выступать
во враждебном Советскому Союзу духе. Так, в марте
1971 г. премьер Госсовета КНР Чжоу Эньлай в беседе
с японской делегацией во главе с А. Фудзияма заявил
о поддержке территориальных притязаний японских
реакционных кругов к Советскому Союзу.
Враждебная позиция пекинских лидеров в
отношении советского народа была вновь подчеркнута в связи
с 53-й годовщиной Советской Армии. В феврале
1971 г., как это было и в прошлом, китайские власти
отказались удовлетворить просьбу посольства СССР
о поездке дипломатических работников в города
Харбин, Ухань, Шэньян, Люйшунь и Дальний для
возложения венков на могилы советских воинов, павших в
борьбе за освобождение китайского народа. Такие
оскорбительные действия были явно направлены на то,
чтобы вызвать обострение советско-китайских
отношений.
Серьезной акцией, призванной создать завалы на
пути нормализации советско-китайских отношений,
явилось выступление пекинских лидеров с разнузданной
антисоветской статьей по случаю 100-летия Парижской
коммуны. Эту славную годовщину, которую все
прогрессивные силы отмечали под знаменем борьбы за
единство революционных рядов, в Пекине использовали
в раскольнических целях, для новых нападок на
Коммунистическую партию Советского Союза.
472

XXIV съезд КПСС.
Курс на нормализацию
и развитие советско-китайских
отношений
Неизменная линия Коммунистической партии
Советского Союза на нормализацию и развитие отношений
с Китаем нашла свое яркое воплощение в решениях
XXIV съезда КПСС, состоявшегося в конце марта —
начале апреля 1971 г.
В Отчетном докладе Генерального секретаря ЦК
КПСС Л. И. Брежнева XXIV съезду партии важное
внимание было уделено советско-китайским отношениям.
Как отметил Л. И. Брежнев, ЦК КПСС и Советское
правительство делали все от них зависящее, чтобы
добиться нормализации отношений с КНР. Он указал на
определенные положительные сдвиги в сфере советско-
китайских отношений. В результате инициативы,
проявленной с советской стороны, появились признаки их
некоторой нормализации: в сентябре 1969 г. имела
место встреча глав правительств обеих стран, были
начаты переговоры в Пекине между правительственными
делегациями по урегулированию пограничных вопросов,
произошел обмен послами, а затем после значительного
перерыва подписаны торговые соглашения, несколько
вырос товарооборот. «Это полезные шаги. Мы готовы
действовать и дальше в том же направлении»1, —
подчеркнул Л. И. Брежнев. Вместе с тем XXIV съезд КПСС
констатировал, что антисоветская линия в пропаганде
и политике Пекина продолжается.
С трибуны XXIV съезда КПСС прозвучала
искренняя забота о нормализации советско-китайских
отношений. В условиях, когда империалисты активизируют свои
агрессивные действия против свободолюбивых народов,
настоятельно необходимы сплоченность, единые
выступления всех антиимпериалистических и революционных
сил. Раздувание вражды между такими государствами,
как СССР и Китай, может лишь затруднить достижение
этой цели. Л. И. Брежнев выразил глубокое убеждение
КПСС и Советского правительства в том, что улучшение
отношений между Советским Союзом и Китайской
Народной Республикой отвечало бы коренным, долговре-
1 «Материалы XXIV съезда КПСС». М., 1971, стр. 11.
473

менным интересам обеих стран, интересам социализма,
-свободы народов и укрепления мира. «Поэтому, —
заявил Генеральный секретарь ЦК КПСС, — мы готовы
всемерно содействовать не только нормализации
отношений, но и восстановлению добрососедства и дружбы
между Советским Союзом и Китайской Народной
Республикой и выражаем уверенность, что в конечном
счете это будет достигнуто»1.
XXIV съезд подтвердил принципиальный ленинский
курс ЦК КПСС и Советского правительства в советско-
китайских отношениях. Он указал на то, что в
условиях, когда китайские руководители выступают с
особой, несовместимой с ленинизмом
идейно-политической платформой, направленной на борьбу против
социалистических стран, на раскол международного
коммунистического и всего антиимпериалистического
движения, ЦК КПСС занял единственно правильную позицию —
позицию последовательного отстаивания принципов
марксизма-ленинизма, всемерного укрепления единства
мирового коммунистического движения, защиты
интересов социалистической Родины. Съезд решительно
отверг клеветнические вымыслы китайской пропаганды
по поводу политики КПСС и Советского государства.
В то же время в резолюции съезда было заявлено, что
КПСС выступает за нормализацию отношений между
СССР и КНР, за восстановление добрососедства и
дружбы между советским и китайским народами.
Политика Советского Союза в отношении Китая
была высоко оценена выступавшими на XXIV съезде
представителями зарубежных марксистско-ленинских
партий. «Отношение к КПСС, к Стране Советов, —
говорил в своей речи Первый секретарь ЦК ПОРП Э.
Терек, — это самый проверенный критерий подлинного
отношения к единству социалистических и
антиимпериалистических сил». Э. Терек подчеркнул, что те, кто
выступает с антисоветских позиций, причиняют
значительный ущерб как общему делу социализма, мира и
свободы, так и жизненным интересам своих партий и своих
народов. Эта же мысль содержалась в выступлении
Первого секретаря ЦК СЕПТ Э. Хонеккера.
«Отношение к КПСС, к Советскому Союзу, — заявил он, — было
« останется пробным камнем для каждого прогрессив-
4 «Материалы XXIV съезда КПСС», стр. 12.
474

ного человека». Посланцы братских партий
подчеркивали свою решимость бороться против любых попыток,
подорвать сплоченность революционных отрядов с
Коммунистической партией Советского Союза.
Линия XXIV съезда КПСС в отношении Китая
нашла полную поддержку на состоявшихся вскоре после-
него съездах коммунистических и рабочих партий
Болгарии, Чехословакии, Монголии, Польши, ГДР. Как
говорилось в докладе Ю. Цеденбала на XVI съезде-
МНРП, «курс китайских руководителей, взявших себе-
на вооружение воинствующий национализм и
антисоветизм, привел к отрыву Китая от социалистических
стран, к вооруженным провокациям против родины
Ленина — СССР. Такой курс в корне противоречит
интересам революционной борьбы народов, в том числе 1г
жизненным интересам самого китайского народа»1.
После XXIV съезда КПСС Советский Союз
последовательно осуществлял намеченный курс в отношении
Китайской Народной Республики.
В СССР были торжественно отмечены такие
знаменательные события в жизни Китая, как 50-летие КПК
и 22-я годовщина образования КНР. По случаю
50-летия Компартии Китая Центральное правление
Общества советско-китайской дружбы совместно с
Институтом Дальнего Востока Академии наук СССР провело-
в Москве в Доме дружбы специальное заседание. Этому-
событию была посвящена также конференция,
организованная Институтом Дальнего Востока совместно
с Институтом международного рабочего движения и
Институтом востоковедения Академии наук СССР. В
газете «Правда» и журнале «Коммунист» были
опубликованы выдержанные в благожелательном тоне статьи
в связи с 50-й годовщиной Компартии Китая. Добрые
чувства советских людей к китайскому народу были
высказаны в статье газеты «Правда» по случаю 22-й
годовщины образования КНР.
Советский Союз проявил благожелательное
отношение к участию представителей КНР в международных,
совещаниях и конгрессах, созываемых в СССР. Так,
китайской стороне были переданы необходимые
материалы, касавшиеся проведения в конце августа —
начале сентября 1971 т. в Москве одного из международ-
1 «Правда», 8 июня 1971 г.
475

ных конгрессов. Китайские представители отказались
участвовать в этом конгрессе.
В июне 1971 г. Советское правительство обратилось
к правительству КНР с предложением принять участие
в конференции пяти ядерных держав для обсуждения
вопросов, связанных с ядерным оружием. Однако
Пекин ответил отказом, сославшись на то, что он «не
хочет участвовать в каких-либо переговорах за спиной
неядерных государств»1.
Советский Союз продолжал добиваться
восстановления законных прав Китайской Народной Республики
в Организации Объединенных Наций. Представитель
СССР голосовал за прием КНР в ООН на XXVI сессии
Генеральной Ассамблеи ООН в октябре 1971 г. В
связи с восстановлением прав КНР в ООН орган ЦК
КПСС газета «Правда» поместила статью, в которой
выражалась надежда, что принятие КНР в эту
международную организацию будет способствовать
эффективному претворению в жизнь принципов Устава ООН,
укреплению всеобщего мира и безопасности народов.
Постоянный представитель СССР в ООН Я. А. Малик
выступил на пленарном заседании Генеральной
Ассамблеи ООН с речью, в которой приветствовал делегацию
КНР, прибывшую для участия в XXVI сессии
Генеральной Ассамблеи ООН.
Исходя из того что интересам развития связей
между СССР и КНР отвечало бы расширение торговли
между двумя странами, Советский Союз предпринял ряд
конкретных шагов в этой области. В результате объем
торговли с КНР в 1971 г. увеличился против 1970 г.
более чем в 3 раза и составил около 140 млн. руб.
Успехи в этой области могли бы быть большими,
если бы китайская сторона не создавала препятствий
развитию экономических связей с СССР. По ее вине
соглашение о товарообороте и платежах на 1971 г.
было заключено только в августе 1971 г., хотя
переговоры начались еще в мае. Пекин не принял предложение
о возобновлении приграничной торговли. Он, как и в
предыдущие годы, не пошел также на налаживание
научно-технического и культурного сотрудничества.
Вследствие обструкционистской позиции китайской
стороны только в декабре 1971 г. собралась очередная
1 «Жэньминь жибао», 8.УШ.1971.
476

XVII сессия смешанной советско-китайской комиссии
по судоходству на пограничных участках рек
Амурского бассейна. Из-за позиции Пекина, домогавшегося
обсуждения на комиссии вопросов, выходящих за рамки
ее компетенции и затрагивающих проблемы
пограничного урегулирования, работа сессии оказалась
безрезультатной и свелась к дискуссии о повестке дня.
Нежелание развивать нормальные
межгосударственные отношения с СССР китайское руководство по-
прежнему прикрывало лживыми измышлениями в
адрес Советского Союза, обвинениями его в
недружелюбии по отношению к КНР.
Вместе с тем перед международной
общественностью китайская пропаганда пыталась демагогически
представить Пекин как сторонника улучшения
отношений с СССР. В этих целях широко использовались
переговоры по пограничным вопросам. Несмотря на
договоренность сторон о неразглашении хода переговоров,
они стали одной из главных тем интервью лидеров
КНР иностранным, преимущественно западным,
представителям по поводу отношений с СССР. Поведение
китайской стороны на переговорах изображалось ими
как нацеленное на достижение взаимопонимания, в
противовес позиции Советского Союза, который якобы
активно готовится к войне против Китая и создает
напряженность на советско-китайской границе. Чжоу
Эньлай, например, заявил 9 мая 1971 г., что
переговоры ведутся «согласно нашему плану», что Пекин
«призывает к разрядке напряженности» и «не дозволит,
чтобы принципиальная полемика по идеологическим
вопросам повлияла на отношения между нашими
странами». Весьма примечательно, что ни одно из таких
заявлений не было опубликовано в печати КНР.
У себя же в стране, стремясь не допустить
возникновения так называемых «мирных иллюзий» в
китайском народе, лидеры КПК прямо связывали тему
переговоров Китая и СССР с вопросом о подготовке к
войне. В целом ряде статей пекинские руководители прямо
давали понять китайской общественности, что шаги
правительства КНР по сближению с США вызваны
необходимостью изолировать и разгромить врага номер
один — Советский Союз. Так, в сентябре 1971 г.
журнал «Хунци», разъясняя маоистский подход к
определению главного и второстепенного врага, постоянных и
477

временных союзников, намекал, что переговоры с СССР
являются всего лишь тактическим ходом.
После XXIV съезда КПСС тема подготовки к вой-
не продолжала оставаться ведущей в подавляющем
большинстве опубликованных китайской прессой
антисоветских материалов. Вопрос о подготовке к войне в
связи с существованием «угрозы агрессии со стороны
империализма и социал-империализма» занял
центральное место в двух установочных статьях редакций газет
«Жэньминь жибао», «Цзефанцзюнь бао» и журнала
«Хунци», посвященных 50-летию КПК и 44-й
годовщине НОАК, обсуждался на партийных конференциях
Тибетского, Синьцзян-Уйгурского автономных районов»
и провинции Ляонин.
Антисоветскую окраску лидеры КПК попытались
придать «делу Линь Бяо». Бывший преемник «великого
кормчего» стал изображаться просоветски настроенным
деятелем и чуть ли не «советским шпионом».
Используя эти провокационные тезисы, китайская пропаганда
после сентябрьского кризиса 1971 г. выступила с
серией новых ожесточенных нападок на Советский Союз.
Со времени восстановления прав КНР в ООН
китайские лидеры развернули широкую антисоветскую
деятельность в этой международной организации.
Приступив к работе в Организации Объединенных Наций,
Пекин начал с того, что проголосовал против
резолюции, призывающей прекратить все испытания ядерного
оружия, а также воздержаться от его размещения.
Китайский представитель выступил против советского
предложения о созыве Всемирной конференции по
разоружению, уклонился от обсуждения вопросов о
запрещении бактериологического и химического оружия,
демонстративно отказался участвовать в голосовании
по вопросам, связанным с претворением в жизнь
Декларации о предоставлении независимости колониальным
странам и народам.
Делегация КНР голосовала против всех
предложений СССР в Совете Безопасности. Представитель КНР
наложил вето на советскую резолюцию,
предусматривавшую политическое урегулирование в Восточном
Пакистане с учетом воли 75-миллионного народа
Бангладеш.
Обсуждение в ООН мер по урегулированию
индийско-пакистанского конфликта и обстановки на Ближ-
478

«ем Востоке китайская делегация использовала для
клеветы на внешнюю политику Советского Союза.
Глава делегации КНР Цяо Гуаньхуа выступил с
обвинениями против СССР, стремящегося якобы
«установить контроль над Индией» и «бороться за гегемонию
на южноазиатском субконтиненте и в Индийском
океане»1.
С конца 1971 г. лидеры КНР активизировали
попытки прямого блокирования с силами империализма для
давления на Советский Союз. Наряду с упрочением
контактов с Вашингтоном они добивались развития на
антисоветской основе отношений с Японией.
Продолжая критиковать правительство Сато, Пекин
мало-помалу приглушал тему борьбы против японского
империализма и все более подчеркивал общность интересов
Китая и Японии в борьбе против «политики силы и
вооруженного вмешательства двух сверхдержав,
опирающихся на военную силу»2.
Для антисоветских нападок китайская пропаганда
воспользовалась подписанием в сентябре 1971 г.
четырехстороннего соглашения по Западному Берлину. Это
событие, отвечавшее интересам упрочения мира на
Европейском континенте, Пекин пытался использовать
для обострения отношений между социалистическими и
капиталистическими странами в Европе.
Враждебный Советскому Союзу курс пекинского
руководства огорчал сторонников советско-китайской
дружбы и радовал империалистов. Вместе с тем
последовательное осуществление линии XXIV съезда КПСС
все более наглядно выявляло тот факт, что только
негативная позиция Пекина является препятствием на
пути нормализации советско-китайских отношений.
Откровенно враждебные действия маоистских лидеров чем
дальше, тем полнее вскрывали их нежелание идти на
развитие дружественных связей с СССР.
Ноябрьский (1971 г.) Пленум ЦК КПСС в
постановлении «О международной деятельности ЦК КПСС
после XXIV съезда КПСС» отметил, что «Политбюро
последовательно проводит линию XXIV съезда в
отношениях с Китайской Народной Республикой»3. Пленум
1 «Жэньминь жибао», 10X11.1971.
2 «Жэньминь жибао», 17.Х.1971.
8 «Правда», 24 ноября 1971 г.
479

выразил «полное согласие с позицией Политбюро при
решении связанных с этим практических вопросов».
Пленум ЦК КПСС с удовлетворением отметил, что
«внешнеполитический курс ЦК КПСС встречает
полное понимание и единодушную поддержку всех
коммунистов, всего советского народа. В этом заключается
главная сила всей международной политики КПСС»1.
Новые советские
конструктивные шаги
и противоположный курс Пекина
В 1972 г. советский народ отметил знаменательную
дату — 50-летие образования Союза Советских
Социалистических Республик. 50-летие образования СССР было
ознаменовано новыми успехами Советского
государства в коммунистическом строительстве, высокой
активностью его ленинской внешней политики. Это нашло
свое отражение и в области советско-китайских
отношений.
Принципиальный курс Советского Союза в
отношении КНР был вновь подтвержден в речи Генерального
секретаря ЦК КПСС Л. И. Брежнева на XV съезде
советских профсоюзов 20 марта 1972 г. Это курс
последовательного отстаивания принципов
марксизма-ленинизма, всемерного укрепления единства мирового
коммунистического движения, защиты интересов
социалистической Родины2. В ответ на заявления официальных
китайских представителей о том, что отношения между
СССР и КНР должны строиться на основе принципов
мирного сосуществования, Л. И. Брежнев сказал: «Что
ж, если в Пекине не считают возможным идти на
большее в отношениях с социалистическим государством,
то мы готовы строить в настоящее время
советско-китайские отношения и на такой основе»3. Он
подчеркнул, что Советский Союз не только провозглашает
такую готовность, но и переводит ее на язык вполне
конкретных и конструктивных предложений о ненападе-
1 «Правда», 24 ноября 1971 г.
2 См. Л. И. Брежнев. Ленинским курсом. Речи и статьи, т. 3,
стр. 495.
3 Там же.
480

нии, об урегулировании пограничных вопросов, об
улучшении отношений на взаимовыгодной основе1.
Развитие советско-китайских отношений убедительно
свидетельствует о том, что СССР делает все
необходимое для улучшения этих отношений. И если такая
задача остается нереализованной, то вина за это целиком и
полностью лежит на пекинских лидерах.
Исходя из своей принципиальной позиции,
состоящей в том, что нормализация советско-китайских
отношений отвечала бы интересам всех стран и народов,
Советский Союз рассматривает эту задачу как
имеющую международное значение. Чтобы способствовать
участию КНР в решении актуальных мировых проблем,
Советское правительство, в частности, стремилось
оказывать содействие правительству КНР в связи с
подписанием некоторых международных актов. Так,
китайской стороне была направлена нота об открытии для
подписания в Москве Конвенции о международной
ответственности за ущерб, причиненный космическим
объектом, и Конвенции о запрещении разработки,
производства и накопления запасов бактериологического
(биологического) и токсинного оружия и их уничтожении.
Китайская сторона, продолжая свою линию на срыв
разрядки международной напряженности, не подписала
эти конвенции.
0 принципиальном различии двух позиций —
конструктивной позиции Советского Союза и
противоположной ей позиции Пекина — свидетельствовали и многие
другие факты. 17 июля 1972 г. МИД КНР был передан
текст письма министра иностранных дел СССР А. А.
Громыко генеральному секретарю ООН по поводу
предложения ряда стран о пересмотре Устава ООН. 18
августа МИД КНР был вручен текст письма Министерства^
иностранных дел СССР генеральному секретарю^ООН
по вопросу о созыве Всемирной конференции по
разоружению, 19 сентября — по вопросу «О неприменении
силы в международных отношениях и запрещении
навечно применения ядерного оружия». Китайское
правительство во всех этих случаях заняло позицию
открытого антисоветизма. В декабре 1972 г. посольству КНР
в Москве была направлена нота МИД СССР об
открывающемся подписании всеми государствами Конвен-
1 См. Л. И. Брежнев. Ленинским курсом. Речи и статьи, т. 3,
стр. 495—496.
31-423
481

ции по предотвращению загрязнения моря сбросами
отходов и других материалов. Китайские представители
отказались присутствовать на открытии подписания и
этой конвенции.
Начало 1972 г. китайская печать отметила в своем
прежнем стиле. В новогодней статье «Жэньминь жи-
бао» содержались грубые нападки на Советский Союз,
провозглашались установки на продолжение борьбы
против СССР. Антисоветская пропаганда в Китае не
только не шла на убыль, но и принимала все более
широкие масштабы. Вместе с тем пекинская пропаганда
постепенно приглушала критику империализма. Со
страниц печати исчезли материалы, разоблачающие
агрессивную сущность американского империализма.
Антисоветизм стал использоваться даже в
археологии, которая понадобилась Пекину для новых
нападок на Советский Союз, а также для подтверждения
территориальных притязаний к соседним странам.
В июле 1972 г. в Пекине поступил в продажу
«Атлас мира», который содержал целый ряд
клеветнических антисоветских материалов. Чтобы разжечь в
китайском населении антирусские настроения, авторы
этих материалов пытались представить дело таким
образом, будто еще с древних времен Россия была его
извечным врагом. То обстоятельство, что «Атлас мира»,
представляющий солидное издание, рассчитанное на
многолетнее пользование, содержал антисоветские
материалы, служило подтверждением долговременности
антисоветского курса руководства КНР.
Даже в изданной в Пекине брошюре, посвященной
истории создания пролетарского гимна
«Интернационал», нашлось место для злобных антисоветских
нападок. Казалось бы, в публикации по этому вопросу надо
было говорить об укреплении международной
солидарности революционных отрядов, о борьбе против
империализма. Но в Пекине сочли более приемлемым
другое: обрушиться с атаками на первое в мире
социалистическое государство — могучий оплот мирового
революционного движения.
Во враждебном Советскому Союзу духе были
выдержаны материалы по случаю 45-й годовщины
образования Народно-освободительной армии Китая. Этим же
целям служили другие публикации, приуроченные к тем
или иным историческим событиям.
482

Для распространения клеветнических измышлений
в адрес Советского Союза Пекин продолжал
использовать членство КНР в Организации Объединенных
Наций. Об этом, в частности, свидетельствовало
выступление китайских представителей на заседании Комитета
ООН по мирному использованию морей и океанов
в июле 1972 г.
В 1972 г. состоялся визит в Китай президента США
Никсона. Это событие дало Пекину повод для новой
демонстрации недружественного отношения к СССР.
Характерен такой факт. В связи с визитом
американского президента в КНР прибыли сотни корреспондентов
из различных стран мира. И только советским
корреспондентам ТАСС и агентства печати «Новости» не был
своевременно разрешен въезд в Китай.
Для внешнего мира задолго до этого стало ясно, что
раздававшиеся из Пекина проклятия в адрес
империализма — всего лишь пропагандистский шум. Даже
в разгар «культурной революции», когда ультралевая
фразеология маоистов была доведена до высшего
накала, она вполне мирно уживалась с признанием ими
полезности сохранения на китайской земле остатков
колониальных владений империалистов, с терпимым
отношением к пиратским действиям авиации- и
военных кораблей США против КНР, с уклонением от
участия в коллективной помощи социалистических стран
вьетнамскому народу в его борьбе против
американской агрессии. В целом внешнеполитическую позицию
Пекина в годы «культурной революции» можно было
бы охарактеризовать как своего рода нейтралитет в
противоборстве между империалистическими и
антиимпериалистическими силами, нейтралитет, который
маскировался крикливыми декларациями и который на практи-,
ке уже тогда во многих случаях объективно
оборачивался пособничеством империализму. После «культурной
революции» процесс коренной переориентации внешней
политики КНР вступил в новую фазу: маоисты перешли
к расширению связей с ведущими капиталистическими
государствами.
Разумеется, укрепление международных позиций
Китая было вполне закономерным. В немалой степени это
объяснялось последовательной и решительной
поддержкой справедливых требований китайского народа со
стороны Советского Союза и других социалистических
31*
483

стран, прогрессивной мировой общественности.
Однако сам Пекин главное средство налаживания связей
с империалистическими государствами видел в
антисоветизме. Деятельность китайского руководства на
международной арене все более приобретала характер
глобального противодействия всем внешнеполитическим
акциям Советского Союза. Под этот свой курс
пекинские лидеры пытались подвести некую «теоретическую»
базу. В директивной статье трех ведущих органов
китайской печати от 1 октября 1972 г. по случаю 23-й
годовщины КНР было заявлено, что Советский Союз,
которому авторы статьи пытались приклеить грязный
ярлык «социал-империализма», будто бы действует
«обманчивее империалистических государств старого типа,
а потому и более опасен». Иными словами, пекинские
лидеры теперь уже на страницах своего официального
печатного органа фактически объявляли СССР
«врагом номер один».
Китайское руководство выступало против всех
предложений Советского Союза, направленных на решение
коренных международных проблем. Это особенно
наглядно проявилось в поведении делегации КНР на
XXVII сессии Генеральной Ассамблеи ООН. Китайский
представитель обрушился на советскую инициативу
относительно созыва Всемирной конференции по
разоружению, прямо заявив, что «лучше такой конференции
не проводить». Вместе с тем Пекин занял негативную
позицию в отношении уже достигнутых международных
соглашений по вопросам разоружения. Китайские
лидеры открыто ратовали за продолжение ядерных
испытаний, подчеркивая, что КНР намерена добиваться
совершенствования своего ядерного оружия. Пекин
демонстративно игнорировал все протесты по поводу
ядерных испытаний, проводимых им в атмосфере. Он
голословно отрицал очевидный вред, которым чревато
осуществление этих испытаний на территории
густонаселенного Азиатского континента.
Не по нутру пекинским лидерам пришлись советско-
американские соглашения об ограничении
стратегических вооружений. Достижение этих соглашений было
воспринято во всем мире как важный вклад в
оздоровление международной атмосферы, как крупный шаг на
пути к решению одной из насущнейших проблем
современности. Однако в Пекине попытались не только
484

приуменьшить значение этой акции, но и извратить ее
истинный смысл и содержание. Игнорируя
элементарный здравый смысл и общепризнанные факты,
китайское руководство стремилось представить
советско-американские соглашения об ограничении стратегических
вооружений как... «начало нового этапа гонки в
области ядерного оружия»!
Широкий позитивный резонанс во всем мире
вызвало внесение Советским Союзом на рассмотрение XXVII
сессии Генеральной Ассамблеи ООН вопроса «О
неприменении силы в международных отношениях и
запрещении навечно применения ядерного оружия». Только
две делегации в ООН открыто выступили против
советских предложений по этому вопросу — США и КНР.
При этом особое усердие в нападках на новую
советскую инициативу по укреплению мира и
международной безопасности проявили китайские представители.
Следуя маоистской логике, они утверждали, что
осуществление советских предложений о неприменении
силы и запрещении навечно ядерного оружия означало
бы «предательство по отношению к народам мира».
Яростным нападкам Пекина подвергались все
мероприятия Советского Союза, служащие делу разрядки
международной напряженности и упрочения мира.
Особое раздражение у китайских лидеров вызвала
перспектива созыва общеевропейского совещания по вопросам
безопасности и сотрудничества. В то же время
китайские руководители не скрывали своих симпатий к
«Общему рынку», рассматривая его как средство борьбы
против СССР и европейских социалистических стран.
Печать КНР выражала надежду на «усиление
единства и совместного противоборства угрозам и
вмешательству», которые якобы грозят извне этому
монополистическому объединению. Расшифровывая подлинный
смысл таких высказываний, западногерманская газета
«Генераль анцайгер» писала, что «Пекик открыто
выступает за сильную Западную Европу в экономическом,
а также военном отношении».
Не прекращались попытки Пекина обострить
обстановку на Ближнем Востоке и Индостанском
полуострове, настроить народы этих районов против Советского
Союза. Выступая 3 октября 1972 г. на сессии
Генеральной Ассамблеи ООН, китайский представитель
договорился до утверждения, будто СССР является для
485

арабских стран «опаснее открытого врага». В этой же
речи он заявил, что «сумятица на южноазиатском
субконтиненте продолжается из-за вмешательства
Советского Союза».
Углубляя антисоветский курс, пекинские лидеры
одновременно всячески демонстрировали особое
расположение к ведущим империалистическим державам. 13
октября 1972 г. в интервью редактору газеты «Тайме»
Чжоу Эньлай заявил: «Если на то пошло, Соединенным
Штатам следует отдать предпочтение перед так
называемой социалистической системой России».
Подобные заявления были подкреплены и
практическими делами. Летом 1972 г. Чжоу Эньлай в беседе
с американскими конгрессменами фактически высказал
просьбу, чтобы США не уходили из района Тихого
океана или из других районов мира.
С целью завоевания симпатий реакционных сил на
международной арене китайское руководство было
готово оказать содействие любым их антисоветским
устремлениям. Пекин не останавливался перед
поддержкой и даже поощрением территориальных притязаний
реваншистских кругов к Советскому Союзу.
Деятельность китайского руководства на
международной арене все более наглядно демонстрировала, что
его внешняя политика означала разрыв с принципами
пролетарского интернационализма, устранение
классового, социалистического содержания, что все
антиимпериалистические заявления маоистов были пустым
звуком. Если пекинские лидеры порой и вступали в
известную конфронтацию с империалистическими кругами, то
только в тех случаях, когда под угрозой оказывались их
великодержавно-шовинистические планы.
Состоявшийся в конце августа — начале сентября
1972 г. пленум ЦК КПК подтвердил антисоветский курс
китайских лидеров. После этого пленума нападки
китайской пропаганды на КПСС и Советский Союз, а также
враждебные СССР действия Пекина на
международной арене приобрели еще более широкий
характер. Касаясь состояния советско-китайских отношений,
Л. И. Брежнев в выступлении 30 ноября 1972 г.
отмечал, что действительный источник плохих отношений
КНР с Советским Союзом и другими
социалистическими странами находится в самой китайской столице,
в собственной политике пекинских лидеров, нацеленной
486

на обострение отношений между государствами, на
внесение раскола в социалистическую систему и
разобщение антиимпериалистических сил1.
Принципиальный курс Советского Союза в
отношении КНР был вновь подтвержден в докладе Л. И.
Брежнева о 50-летии СССР. Враждебная антисоветская
политика Пекина, отмечалось в докладе, влечет за собой
серьезные отрицательные последствия. Эта политика
противоестественна для отношений между
социалистическими странами. Она направлена против интересов не
только советского, но и китайского народа. Такая
политика наносит также ущерб делу мирового социализма,
препятствует освободительной, антиимпериалистической
борьбе, несовместима с интересами дела мира и
безопасности народов.
Генеральный секретарь ЦК КПСС Л. И. Брежнев
выразил глубокую уверенность в том, что объективные
интересы народов Советского Союза и Китая, законы
истории в конечном счете возьмут верх над
субъективными политическими извращениями и
советско-китайская дружба будет восстановлена. «Мы, — заявил
Генеральный секретарь ЦК КПСС, — хотим видеть Китай
процветающей социалистической державой, вместе
с ним бороться за мир, против империализма. Но
когда это произойдет — зависит от самого Китая. И
конечно, ничто не заставит нас отойти от нашей
принципиальной марксистско-ленинской линии, от твердой
защиты государственных интересов советского народа
и неприкосновенности территории СССР, от
решительной борьбы против раскольнической деятельности
руководства КНР в социалистическом мире и в
освободительном движении»2.
В 1972 г. благодаря усилиям советской стороны был
достигнут некоторый сдвиг в области,, торговых
отношений с КНР. Товарооборот между двумя странами
с учетом взаимных поставок по соглашению от 13 июня
1972 г. и переходящих поставок по соглашению от 5
августа 1971 г. составил около 211 млн. руб., т. е.
увеличился примерно на 54%. Новым моментом в советско-
китайской торговле явилось заключение долгосрочных
1 См. Л. И. Брежнев. Ленинским курсом. Речи и статьи, т. 4,
стр. 38.
2 Там же, стр. 71—72.
487

контрактов на поставку некоторых товаров из СССР.
В течение 1972 г. несколько оживился книгообмен
между государственными библиотеками Советского Союза
и КНР, что свидетельствовало о заинтересованности
китайской стороны в использовании достижений мировой
научной мысли.
В ноябре 1972 г. делегация КНР приняла участие в
очередном совещании представителей технических
служб железнодорожного транспорта пяти
социалистических стран Азии, проходившего в рамках
Организации сотрудничества железных дорог (ОСЖД). На
совещании были согласованы вновь вводимые графики
движения поездов.
Подтверждение антисоветского
курса Пекина
на X съезде КПК
Пекинские лидеры не откликнулись на новую
инициативу, высказанную в докладе Л. И. Брежнева по
случаю 50-летия образования СССР. Напротив, начало
1973 г. было ознаменовано дальнейшим ужесточением
враждебной Советскому Союзу пропаганды Пекина.
Особые усилия пекинские лидеры прилагали к тому,
чтобы воспрепятствовать претворению в жизнь
выдвинутой XXIV съездом КПСС Программы мира,
затруднить поворот от «холодной войны» к прочному,
устойчивому миру. Состоявшийся в апреле 1973 г. Пленум
ЦК КПСС в Постановлении о международной
деятельности ЦК КПСС по осуществлению решений XXIV
съезда подчеркнул, что упорная борьба руководства КНР
против сплоченности социалистических стран и
мирового коммунистического движения, против усилий
миролюбивых государств и народов, стремящихся к
разрядке международной напряженности, антисоветский
курс Пекина наносят вред делу мира и социализма.
Пленум подтвердил решимость КПСС и дальше
проводить в отношениях с Китаем линию XXIV съезда
партии1.
Китайская пропаганда продолжала муссировать
тезис об угрозе КНР со стороны Советского Союза. Этот
вымысел охотно подхватывался теми, кто был заинтере-
1 См. «Правда», 28 апреля 1973 г.
488

сован в обострении советско-китайских отношений. Так,
в мае 1973 г. в США распространились явно
инспирированные слухи о том, что в 1969 г. Соединенные
Штаты якобы спасли Китай от превентивного ядерного
удара СССР. В этой связи 31 мая 1973 г. посольство СССР
в Вашингтоне сделало сообщение для печати, в
котором подчеркивалось, что утверждения о существовании
какой-то угрозы нападения Советского Союза на Китай
носят лживый характер, что такой угрозы не было и
не существует1.
Не ограничиваясь разъяснениями своей позиции,
Советский Союз предпринимал практические шаги
с целью создания условий, благоприятствующих
нормализации советско-китайских отношений. В июне 1973 г.
правительству КНР было передано предложение о
заключении Договора о ненападении между СССР и
КНР, а также вручен проект такого договора.
Одновременно с советской стороны было высказано
пожелание о встрече делегаций обеих стран соответствующего
высокого уровня в Москве или Пекине.
Новая важная инициатива Советского Союза,
лишавшая всяких оснований и без того лживые
утверждения об «угрозе КНР с севера», не нашла ответа в
Пекине. Антисоветская пропаганда в Китае продолжала
нарастать. Она достигла особого накала в конце августа
1973 г. Вскоре выяснилась одна из причин такого
развития событий: с 24 по 28 августа маоисты провели
X съезд КПК, для которого им понадобилась атмосфера
разнузданного антисоветизма.
Съезд показал, что центральным звеном внешней
политики Пекина, главным направлением всей
международной деятельности лидеров КПК остается
антисоветизм. С трибуны съезда в отчетном докладе ЦК КПК
прозвучали заявления о том, что они рассматривают
Советский Союз как своего главного врага. При этом
вновь была предпринята попытка подвести под
политику антисоветизма некую теоретическую базу. Извращая
характер современной эпохи, спекулируя на ленинской
теории империализма, лидеры КПК вознамерились
«переместить» Советский Союз в систему империализма,
а свою политику антисоветизма выдать за главное
направление антиимпериалистической борьбы.
1 См. «Правда», 2 июня 1973 г.
489

Рассуждая на съезде о пользе «колоссальных
беспорядков» в мире, т. е. международных потрясений,
лидеры КПК дали ясно понять, что главное средство, с
помощью которого они рассчитывают вызвать такие
«беспорядки», усматривается ими в провоцировании
столкновения между СССР и США. X съезд КПК
поднял на щит прежний маоистский тезис «о сговоре двух
сверхдержав», пропаганда которого служила тому,
чтобы, с одной стороны, затруднить позитивное развитие
советско-американских отношений, сдержать активность
Советского Союза в этой области лживыми и
демагогическими обвинениями «в сговоре с империализмом»,
а с другой — сколотить под флагом борьбы против
«двух сверхдержав» разношерстный блок различных
государств, призванный стать инструментом
осуществления гегемонистских планов Пекина на
международной арене.
Первые же акции китайского руководства на
международной арене после X съезда КПК наглядно показали,
что провозглашенные съездом установки составляют
реальную основу практической деятельности КНР в
области внешней политики, что пекинские лидеры упорно
добиваются реализации своих враждебных делу мира
и социализма планов и намерений.
Одним из крупных международных событий,
происшедших вскоре после X съезда КПК, явилась
состоявшаяся в сентябре 1973 г. в Алжире 4-я конференция
глав государств и правительств неприсоединившихся
стран. Китайские лидеры приложили максимум усилий,
чтобы подчинить конференцию своему влиянию и
прежде всего использовать ее в борьбе против СССР. С
особым усердием добивались они того, чтобы в Алжире
не обсуждался выдвинутый по инициативе Советского
Союза вопрос о созыве Всемирной конференции по
разоружению. В китайских материалах,
распространенных среди участников конференции, политика СССР
в отношении развивающихся стран клеветнически
квалифицировалась как политика «меда на устах» и «ножа
за пазухой», а советская помощь этим странам — как
«приманка».
Однако ни маоистские концепции по коренным
международным проблемам, ни подрывной антисоветский
курс Пекина не встретили поддержки на конференции
в Алжире. В частности, не оправдались надежды пекин-
490

ских лидеров натравить неприсоединившиеся
государства на Советский Союз под фальшивым лозунгом
борьбы против «сверхдержав». В ряде выступлений на
конференции сам Китай был охарактеризован как
«сверхдержава» и «супернационалистическое государство».
«Любая попытка столкнуть неприсоединившиеся
страны с социалистическим лагерем, — заявил на
конференции Фидель Кастро, — является глубоко
контрреволюционной и направлена на защиту интересов
империализма. Лишать нас дружбы с социалистическим
лагерем, — подчеркнул он, — значит ослаблять
неприсоединившиеся страны и оставлять их на милость пока еще
мощных сил империализма»1.
Принятые на алжирском форуме документы
свидетельствовали о том, что позиции неприсоединившихся
стран по большинству принципиальных вопросов
расходятся с концепциями пекинских лидеров. В отличие
от маоистской доктрины двух «сверхдержав» в
политической декларации конференции со всей
определенностью указывалось, что главной реальностью нашей
эпохи является конфронтация народов с колониализмом,
неоколониализмом и империализмом. Конференция
заявила также о поддержке таких положений,
подвергавшихся постоянным яростным нападкам Пекина, как
разрядка международной напряженности и
урегулирование европейских проблем, призыв к всеобщему и
полному разоружению, в том числе к запрещению
использования и испытаний ядерного оружия, поддержка
созыва Всемирной конференции по разоружению и др.
Во всей неприглядности существо
внешнеполитических установок X съезда обнажилось в ходе XXVIII
сессии Генеральной Ассамблеи ООН. Широкий
положительный резонанс вызвало предложение советской
делегации включить в повестку дня сессии в качестве
важного и срочного вопрос о сокращении на 10%
военных бюджетов государств — постоянных членов Совета
Безопасности ООН и об использовании части
сэкономленных средств на оказание помощи развивающимся
странам. Решение этого вопроса явилось бы важным
шагом на пути прекращения гонки вооружений, внесло
бы крупный вклад в дело упрочения мира и
международной безопасности, позволило бы высвободить огром-
1 «Опасный курс», вып. шестой. М., 1975, стр. 196—197.
491

ные средства для мирного строительства и расширения
рамок содействия развивающимся странам. Однако
китайская делегация не только не поддержала советское
предложение, проникнутое искренней заботой о благе
всего человечества, но даже выступила против того,
чтобы оно обсуждалось на сессии ООН. Глава
делегации КНР прямо заявил с трибуны Генеральной
Ассамблеи: «Можно ли в действительности уменьшить военные
бюджеты?.. Мы считаем, что лучше прекратить
подобные пустые разговоры и прекратить их как можно
скорее». Не удивительно, что представитель Пекина не
смог аргументировать эту обструкционистскую позицию.
Единственный выдвинутый им довод состоял в том,
что военные бюджеты якобы невозможно оценить, ибо,
«для того чтобы изучить одну только эту проблему,
придется создать комиссию, которая будет работать много
лет»1.
Китайские лидеры сочли излишним тратить время
на решение такой кардинальной проблемы, как
сокращение вооружений. Было вполне очевидно, что их
смущали отнюдь не трудности в оценке военных бюджетов.
Суть дела заключалась в том, что ассигнования на
военные цели превышали 7з бюджета КНР. Стремление
сохранить эти ассигнования на столь необычно высоком
уровне и были действительной, а не надуманной
причиной возражения китайской делегации на XXVIII сессии
Генеральной Ассамблеи ООН против советского
предложения. '
Выступление китайского представителя на сессии по
другим международным проблемам также пролило
достаточный свет на характер внешней политики,
выработанной X съездом КПК. Пекин обрушился с
нападками «а советско-американское Соглашение о
предотвращении ядерной войны, которое было воспринято
прогрессивной мировой общественностью как
способствующее серьезному оздоровлению международного
климата. Китайские лидеры не оставляли попыток
осложнить проведение Совещания по безопасности и
сотрудничеству в Европе, на котором впервые в истории
европейские государства, США и Канада сели за один
стол, чтобы совместно определить меры, могущие
содействовать обеспечению мирного будущего народов
1 «Жэньминь жибао», З.Х.1973.
492

Европы на исторически обозримый период. Глава
китайской делегации вЧшреки насущным интересам
азиатских народов ополчилЪк против советского предложения
относительно обеспечения безопасности в Азии, вновь
пустив в ход смехотворное утверждение о том, что
якобы СССР (государство, граничащее с Китаем на
протяжении многих тысяч километре) не является азиатской
страной. Как и на предыдущей4 сессии Генеральной
Ассамблеи, китайский представителя блокировал принятие
в ООН Республики Бангладеш, чем лишний раз
разоблачил лицемерность своих заявлений о поддержке
национально-освободительного движения и развивающихся
стран.
Наглядным примером предательства китайскими
лидерами интересов борющихся народов явилась позиция,
которую они заняли в связи с контрреволюционным
переворотом в Чили. Пекин не только не выступил в
поддержку чилийских революционно-демократических
сил, не только не осудил фашиствующую чилийскую
хунту, но и протянул ей руку дружбы, признав
установленный ею антинародный режим.
Несовместимость антисоветского курса Пекина с
интересами национально-освободительного .движения
наглядно проявилась в связи с израильской агрессией
против арабских стран в октябре 1973 г. Китайские
руководители уклонились от оказания действенной
помощи АРЕ и Сирии в отражении ими израильской
агрессии. Используя новое обострение ближневосточного
кризиса, Пекин предпринял новые нападки на Советский
Союз, решительно выступивший на стороне арабских
народов.
Осуществляя антисоветскую политику, пекинские
лидеры поставили себя вне рядов движения сторонников
мира. Они даже не ответили на приглашение принять
участие во Всемирном конгрессе миролюбивых ^ .вял,
состоявшемся в октябре 1973 г. в Москве,
ц&-поддержали призывы и решения конгресса, заняв открыто
враждебную позицию по отношению к этому
крупнейшему международному форуму борцов за мир.
Продолжение и углубление антисоветской линии
КНР все более разоблачало лицемерность заявлений
китайских лидеров с трибуны X съезда КПК о том, что
«споры между Китаем и Советским Союзом по
принципиальным вопросам не должны мешать нормализации
493

отношений двух стран на основе пяти принципов
мирного сосуществования»1. В действительности политика
Пекина в отношении СССР служила примером вопиющего
нарушения этих принципов.
Советский Союз, в своей политике в отношении КНР
неизменно следовавший решениям XXIV съезда КПСС,
занял спокойную и выдержанную позицию в связи
с антисоветской направленностью X съезда КПК.
Л. И. Брежнев в речи 24 сентября 1973 г. в Ташкенте,
касаясь X съезда КПК, указал на то, что Советский
Союз последовательно выступает за нормализацию
отношений с Китаем, более того,— за восстановление
советско-китайской дружбы. Такая политика отвечает
интересам как советского, так и китайского народов, более
широким интересам дела мира, социализма и прогресса во
всем мире. Генеральный секретарь ЦК КПСС вновь
подтвердил, что Советский Союз не имеет каких-либо
территориальных претензий к КНР и строит свои
отношения с ней, исходя из принципов уважения
суверенитета, равноправия, невмешательства во внутренние дела2.
В 1974 г. советская сторона предприняла ряд новых
конструктивных шагов, направленных на улучшение
отношений с КНР по государственной линии.
В январе 1974 г. в ходе переговоров между
Министерством гражданской авиации СССР и Главным
управлением гражданской авиации КНР (ГУГАК)
советская сторона пошла навстречу Пекину и удовлетворила
его просьбу о продлении китайских авиационных
маршрутов до Москвы, куда из Иркутска было переведено
также представительство ГУГАК. Китайская сторона,
отступив от традиции, не организовала никакой
официальной церемонии открытия прямого воздушного
сообщения; в аэропорт не были приглашены даже
журналисты. В китайской прессе отсутствовали публикации,
сообщающие о начале прямых полетов по линии
Пекин— Москва.
В феврале — марте 1974 г. в Благовещенске по
советской инициативе было проведено XIX совещание
смешанной советско-китайской комиссии по судоходству на
1 «X Всекитайски Л съезд Коммунистической партии Китая»,
стр. 29.
2 См. Л. И. Брежнев. Ленинским курсом. Речи и статьи, т. 4,
стр. 299—300.
494

пограничных участках рек Амурского бассейна. Однако
из-за неприемлемых\ребований Пекина работа
совещания вновь была заведена в тупик и оно не смогло
решить производственных^вопросов. Тем не менее,
учитывая интересы и потребности китайского судоходства,
советская сторона заявила^) готовности разрешить
судам КНР проход мимо Хабаровска при условии
соответствующего обращения китайское стороны. Было
предложено также провести дноуглубительные работы в
протоке Казакевичева, являющейсяч пограничным
участком реки Амур. МИД КНР отклонив это предложение,
предъявив необоснованные претензии ца
территориальные воды СССР.
Советская делегация совместно с представителями
КИР, ДРВ, МНР и КНДР приняла участие в
состоявшемся в Пекине в начале сентября 1974 г. совещании
Комитета Организации сотрудничества железных дорог
социалистических стран. На совещании были
согласованы расписание международных пассажирских поездов
и порядок предоставления вагонов международного
сообщения членам ОСЖД на 1975—1977 гг. Стороны
подписали соответствующий протокол.
Стремление Советского Союза к налаживанию
отношений с КНР для начала хотя бы в некоторых сферах
проявилось и в ряде других случаев. В сентябре 1974 г.
в Государственном музее искусства народов Востока
в Москве была проведена выставка прикладного
искусства Китая. На это мероприятие приглашались
сотрудники китайского посольства. В октябре Союз советских
обществ дружбы передал через посольство СССР в
Пекине приглашение Обществу китайско-советской
дружбы направить делегацию для участия в III Всесоюзной
конференции ССОД, состоявшейся в декабре 1974 г.
в Москве. Китайская сторона отклонила это
приглашение, сославшись на то, что ранее ОКСД «не
придерживалось практики участия в подобных мероприятиях».
КНР по-прежнему отказывалась идти на
восстановление культурных и других связей с СССР, на
налаживание контактов по линии обществ дружбы, Академий
наук, здравоохранения и т. п. Пекин отклонил даже
просьбу об издании в КНР китайско-русского
иероглифического словаря, подготовленного в Советском Союзе.
Маоистское руководство продолжало
искусственно тормозить развитие советско-китайской торговли.
495

В 1974 г. она сохранилась на уровне 1973 г. Удельный
вес СССР в общем объеме товарооборота КНР
неуклонно снижался. В 1972 г. он составил 4,2%, в 1973 г.—
2,8, в 1974 г. —2,1%.
Ко всем вопросам государственных отношений с
КНР советская сторона подходила с позиции
доброжелательности, готовности рассмотреть и решить их на
основе взаимной выгоды, в интересах обеих стран. Что же
касается китайского руководства, то оно не только не
выступало с какой-либо позитивной конкретной
инициативой, но, наоборот, отклоняло все советские
предложения, создавало искусственные препятствия и шло на
лреднамеренное обострение отношений с СССР по
государственной линии как в больших, так и в малых делах.
В середине марта 1974 г. китайские власти
задержали советский пограничный вертолет с тремя членами
экипажа на борту, вылетевший для срочной доставки в
больницу тяжелобольного военнослужащего и
совершивший вынужденную посадку вблизи границы на
территории КНР. Пекин воспользовался этим случаем для
выдвижения в адрес СССР беспочвенных обвинений в
«систематической засылке» самолетов для
«вторжения» в пограничные районы Китая. Руководство КНР
отклонило все обращения посольства СССР, советского
и международного Комитетов Красного Креста с
просьбой оказать содействие в организации встречи с
членами экипажа, а также требования об освобождении
советских граждан. В июне 1974 г. китайские власти
подвергли аресту в порту Дальнем два советских
теплохода («Витя Ситница» и «Дальнереченск»),
осуществлявших перевозку грузов по советско-китайскому
торговому соглашению. Все эти провокационные действия
Пекина сопровождались широкими пропагандистскими
кампаниями с обвинениями Советского Союза в
«шпионской деятельности». Главная цель подобных акций
состояла в разжигании антисоветизма среди китайского
народа.
Продолжая разнузданные нападки на СССР,
руководство КНР тем самым хотело скрыть собственные
недозволенные действия против нашей страны. В
январе 1974 г. сотрудник посольства КНР в СССР был
уличен в сборе разведывательных данных на территории
Советского Союза. Однако китайские власти не только
не сделали из этого должных выводов, но и устроили
406

этому незадачливому агенту, выдворенному из СССР,
торжественную встречу в Пекине.
Время от времени\китайские лидеры делали
лицемерные жесты миролюоЦ в сторону СССР,
рассчитанные на то, чтобы ввести в\заблуждение мировую
общественность, изобразить себя\качестве готовой к
примирению стороны. Так, в приветственной телеграмме по
случаю 57-й годовщины Октябрьской революции вновь
было повторено содержавшееся в\заявлении
правительства КНР от 6 октября 1969 г. высказывание о том, что
«принципиальные разногласия межд^ Китаем и
Советским Союзом не должны мешать нормализации
отношений между двумя странами на основе пяти принципов
мирного сосуществования». Однако эти "слова, как и
в 1969 г., не подкреплялись практическими делами. Не
случайно руководители КНР скрыли от китайского
народа текст своей телеграммы и ответ на нее советской
стороны. Они явно боялись породить в стране
настроения в пользу политики дружбы и добрососедства с
Советским Союзом. По той же причине в выступлениях
китайских руководителей (а таких выступлений было
в 1974 г. около 50) не было сказано ни единого слова
о желании правительства КНР вести дело к подлинной
нормализации советско-китайских отношений. Зато
заявления пекинских лидеров неизменно изобиловали
антисоветскими выпадами.
Всячески тормозя развитие отношений с Советским
Союзом по государственной линии, руководители КНР
одновременно расширяли и углубляли идеологическую,
пропагандистскую и политическую борьбу против него.
Антисоветская пропаганда в КНР стала еще боле'е
массированной и агрессивной. Если в 1973 г. в двух
центральных газетах — «Жэньминь жибао» и«Гуанмин жи-
бао», а также в журнале «Хунци» было опубликовано
свыше 900 антисоветских материалов (почти в два раза
больше, чем в 1972 г.), то в 1974 г. их число превысило
1700. Значительно возрос выпуск различных
периодических изданий и литературы, в которых обосновывались
и пропагандировались антисоветские установки
китайского руководства.
Клеветническим нападкам подвергались практически
все аспекты внутренней и внешней политики СССР.
Поощряемая руководителями КПК китайская
пропаганда пыталась навесить на Советский Союз десятки гряз-
32—423
497

ных ярлыков, приписать ему все язвы и пороки
капиталистического общества. Родина мирового социализма
именовалась в Китае не иначе как «сверхдержава»,
«социал-империализм», «самый крупный международный
угнетатель и эксплуататор» и т. п.
В сознание китайского населения усиленно
вдалбливалась мысль о допустимости использования любых
средств в борьбе против Советского Союза, который
изображался как классово-враждебное КНР общество,
социальный враг китайского народа.
В этой кампании лжи и клеветы особая роль
отводилась так называемой территориальной проблеме, с
помощью которой пекинские лидеры пытались разжечь у
китайского населения чувство вражды к Советскому
Союзу, дать новую пищу китайскому шовинизму,
ставшему важным фактором всей политики КНР. Делая
время от времени фальшивые заявления об отсутствии
территориальных претензий к СССР и о готовности
осуществить пограничное урегулирование на основе
«неравноправных», по утверждению китайской стороны,
договоров, Пекин на практике систематически, в
многочисленных псевдонаучных публикациях по географии,
истории, археологии, этнографии всеми средствами
пропаганды подтверждал и развивал свои притязания на
советские земли, пытался подвести «историческую» базу
под свои великодержавные экспансионистские
устремления.
Все определеннее вырисовывалась своеобразная
система освещения пограничных вопросов в китайской
пропаганде. Сначала пекинские «историки» выступали
с «научными» обоснованиями «исторической
принадлежности» той или иной части советской территории Китаю,
затем, подтасовывая факты, они рисовали картину
«захвата» этой территории царской Россией. С расчетом на
сочувствие третьих стран фальсифицировались
обстоятельства подписания русско-китайских договоров, а
вслед за этим выдвигались утверждения об «аннексии»
Россией более 1,5 млн. кв. км китайской территории.
В завершение проводилась прямая аналогия между
политикой царской России и Советского Союза и отсюда
делался вывод, что СССР является «национальным
врагом» китайского народа.
Наряду с этим китайская пропаганда продолжала
распространять клеветнические измышления об «агрес-
408

сивной сущности и ^цспансионистских планах»
Советского Союза. Тезис об угрозе Китаю» со стороны СССР
непрерывно -муссировался среди китайского населения,
которое запугивалось опасностью «внезапного
нападения» Советского Союза на КНР и «превращения страны
в советскую колонию». Печатки радио КНР
систематически подчеркивали необходимость «сохранять высокую
бдительность» в связи с мнимой советской «угрозой»,
призывали «превратить северную границу в
неприступную стену»1.
В пограничных районах КНР проводились
многотысячные митинги с целью разжечь ненависть к СССР,
к советскому народу. Тема «национальной мести»
фигурировала не только в научных изданиях, в
пропагандистских материалах и на массовых сборищах, но и
в художественной литературе, даже в
книжках-картинках для детей. Так, в одной из таких книжек, изданной
в Тяньцзине под названием «Огонь по Тигру», весь
рассказ о восстании ихэтуаней сводился к тому, что
повстанцы потопили русский корабль в порту Дагу и
жестоко расправились с его экипажем. Как сообщала
в июле 1974 г. «Жэньминь жибао», в школах КНР
с 1969 г. по таким предметам, как политические знания,
история, география и даже китайский язык и
арифметика, занятия велись по специальной программе
обучения, составленной «на материалах событий на острове
Даманский»2.
Для дальнейшего нагнетания в стране
антисоветизма лидеры КПК использовали развернувшуюся с
начала 1974 г. кампанию «критики Линь Бяо и Конфуция».
Китайская пропаганда не останавливалась перед
абсурдными утверждениями о том, что Советский Союз
выступает на стороне Линь Бяо и даже... Конфуция и
под этим предлогом обрушивалась с новыми
клеветническими нападками на советский народ и его
руководителей.
Проводимая лидерами КПК политика антисоветизма
нашла свое прямое отражение в отношении китайских
властей к советским гражданам, постоянно
проживающим в КНР. Часть этих лиц, большинство среди кото-
1 «Жэньминь жибао», 1, 2.Х1.1974; «Гуанмн жибао»,
1, 14.Х1.1974; «Хунци», 1974, № 10.
2 «Жэньминь жибао», 25.УН.1974.
32#
499

рых составляют выходцы из советской Средней Азии,
оказались в Китае многие десятки лет назад, во
времена Октябрьской революции и гражданской войны
в нашей стране, другие выехали в КНР в результате
вступления в брак с китайскими гражданами уже после
1949 г.
Китайские власти чинили в отношении советских
граждан, постоянно проживающих в КНР, грубый
произвол, дискриминацию и насилие. Им не
предоставлялась работа по специальности, не разрешалось учиться
в китайских вузах, запрещалось посещать советское
посольство. Советским гражданам, желающим выехать на
родину, отказывали в визах или намеренно годами
задерживали их выдачу. Детей от смешанных браков
вопреки желанию родителей произвольно
регистрировали как китайских граждан. Советских людей без суда
и следствия и даже без уведомления посольства СССР
подвергали арестам и заключали в тюрьму.
Серьезным тормозом на пути успешного развития
советско-китайских отношений являлась позиция
Пекина на переговорах по пограничному урегулированию.
В октябре 1974 г. исполнилось пять лет с момента
начала этих переговоров, однако из-за воздвигавшихся
китайской стороной препятствий их участники даже не
перешли к главному вопросу — рассмотрению
прохождения линии границы. Пекин по-прежнему настаивал
на том, что еще до обсуждения этого вопроса, ради
чего, собственно, и начаты были переговоры, необходимо
заключить соглашение о временных мерах по
сохранению статус-кво на границе. Без такого соглашения,
утверждали китайские представители, нет условий для
переговоров о прохождении линии границы.
Это был надуманный, искусственно
сконструированный тезис. Как уже отмечалось, обе стороны еще до
начала переговоров осуществили меры, которые создали
необходимые условия для проведения переговоров.
Именно поэтому стали возможны и сами переговоры.
Тем не менее советская сторона в целях сближения
позиций и достижения прогресса согласилась на то,
чтобы выработать и заключить промежуточное
соглашение, в котором были бы зафиксированы положения
о сохранении статус-кво на границе, предотвращении
конфликтов с применением силы и разрешении
пограничных вопросов путем переговоров.
500

Можно было бы ^кидать, что дело пойдет на лад.
На самом же деле этйцчэ не произошло. В проекте
соглашения о «временных мерах» китайская сторона
выдвинула такие требования, которые создали еще
большие завалы на переговорах^лишив их всякой
возможности продвижения вперед, ъреди требований Пекина
особое место заняло положение о том, чтобы
«вооруженные силы китайской и советски сторон вышли из
соприкосновения, покинули или не_входили в спорные
районы на китайско-советской границе, т. е. районы, где
обозначения линии границы у обеих сторон не
совпадают, согласно картам, обмененным на
китайско-советских переговорах о границе в 1964 г.»1.
На первый взгляд китайская схема могла показаться
логичной и разумной: есть спорные районы, в них
находятся китайские и советские войска, что создает или
может создать напряженность; чтобы этого не
произошло, войска целесообразно вывести из
соприкосновения.
Фактически все обстояло иначе. Китайская схема
несостоятельна в своей первооснове, а именно в вопросе
о так называемых спорных районах. Что же на самом
деле имелось в виду под этими районами? На
консультациях по пограничным вопросам в 1964 г. стороны
действительно обменялись картами. Однако
ознакомление с китайскими картами показало, что многие
участки советской территории были отнесены на них к
Китаю, а линия границы была проведена произвольно, без
подтверждения какими-либо документами. На большом
протяжении она была обозначена в глубине советской
территории за той линией, которая определена русско-
китайскими договорными документами и которую
советские пограничники охраняют с момента создания
Советского государства.
Участки советской территории, обозначенные на
китайских картах между ныне существующей договорной
линией границы и линией, самочинно проведенной
китайской стороной, Пекин и пытался выдать за
«спорные». При этом официальные представители КНР прямо
заявляли, что считают такие участки своими и пока
называют их «спорными» лишь в порядке «уступки»
1 Заявление правительства КНР от 7 октября 1969 г. — «Жэнь-
инь жибао», 8.Х.1969.
501

советской стороне. Таким образом, от Советского
Союза требовалось, чтобы он заранее, еще до
рассмотрения вопроса о прохождении линии границы, без
предъявления каких-либо документов, всего лишь на основе
произвольно составленных китайской стороной карт
признал обширные участки своей территории спорными.
После того как выясняется, что такое «спорные
районы», и становится понятным, что это советская
территория, на которой проживают советские люди и
которая, естественно, охраняется советскими
вооруженными силами, не оставляет никакого сомнения подлинный
смысл китайского предложения о том, чтобы
«вооруженные силы китайской и советской сторон вышли из
соприкосновения, покинули или не входили в спорные
районы». Вполне очевидно, что поскольку речь идет о
советской территории, то на ней нет и не может быть
китайских войск. Покинуть «спорные районы»
практически могут только вооруженные силы Советского
Союза. Именно на это рассчитывал Пекин. Он домогался,
чтобы СССР в качестве условия для перехода к
обсуждению пограничных вопросов заранее дал согласие в
одностороннем порядке перенести на ряде участков
существующую договорную линию границы в глубь своей
территории, чтобы на большом протяжении, опять-таки
в одностороннем порядке, наша страна на ряде
участков отвела свои вооруженные силы, включая
пограничную охрану, от нынешней линии границы, в то время
как китайские вооруженные силы остались бы на
прежних рубежах.
Принципиальная оценка китайской концепции так
называемых спорных районов была дана в речи
Генерального секретаря ЦК КПСС Л. И. Брежнева на
торжественном заседании в Улан-Баторе 26 ноября 1974 г.
Характеризуя китайскую позицию, Л. И. Брежнев
отметил: «Фактически Пекин выдвигает в качестве
предварительного условия ни больше ни меньше, как
требование вывода советской пограничной охраны с ряда
участков нашей территории, на которые китайские
руководители теперь решили предъявить претензии, а
посему стали именовать их «спорными районами». И
Пекин прямо заявляет, что будет согласен на переговоры
по пограничным вопросам лишь после того, как его
требование, касающееся так называемых «спорных
районов», будет удовлетворено.
502

Совершенно ясно, товарищи, что подобная позиция
является абсолютно неприемлемой, и мы ее отвергаем.
Что касается Советского Союза, то мы не
выставляем никаких предварительных условий для
нормализации отношений с Китаем, давно уже предлагаем
китайской стороне перейти наконец к деловым и
конкретным переговорам. Мы не претендуем ни на какие чужие
территории, и в этом смысле для нас никаких
«спорных районов» не существует»1.
На сознательное нежелание руководства КНР
содействовать успеху переговоров по пограничному
урегулированию указывало и следующее обстоятельство.
После начала переговоров советская сторона
неоднократно предлагала достичь соглашения по границе на
ее восточной части и провести на пограничных
участках рек линию по фарватеру. Больше того, она
изъявляла готовность разработать с учетом консультаций
1964 г. проект соглашения по восточному участку,
который, учитывая интересы обеих сторон, устанавливал
бы линию новой границы по фарватеру на судоходных
реках и середине несудоходных рек. Советский Союз
внес подробно разработанный проект такого
соглашения. Однако китайское руководство отказалось даже
обсудить советское предложение.
Для оправдания своих требований о заключении
соглашения о «временных мерах» Пекин продолжал
использовать фальшивый тезис о «советской угрозе».
Вместе с тем китайские лидеры преднамеренно
создавали препятствия на пути решения ими же самими
созданной, надуманной проблемы. Отвергая советские
инициативы о заключении договора о ненападении и
договора о неприменении силы или угрозы силой, они
предлагали включить пункт о взаимном ненападении и
неприменении силы в соглашение о «временных
мерах», китайский проект которого, как это хорошо знали
в Пекине, был неприемлем для советской стороны.
Такое предложение было изложено, в частности, в
телеграмме Постоянного Комитета ВСНП и Госсовета КНР
Президиуму Верховного Совета СССР и Совету
Министров СССР по случаю 57-й годовщины Великой
Октябрьской социалистической революции.
1 Л. И. Брежнев. Ленинским курсом. Речи и статьи, т. 5. М„
1970, стр. 213.
503

Что касается Советского Союза, то он
последовательно придерживался позиции, в равной степени
отвечающей интересам обеих сторон. Советские
предложения о заключении с КНР договора о ненападении и
договора о неприменении друг против друга вооруженной
силы с использованием любых видов оружия, включая
обычное, ракетное и ядерное, были вновь подтверждены
в речи Л. И. Брежнева на торжественном заседании
в Улан-Баторе 26 ноября 1974 г. и в телеграмме
Президиума Верховного Совета СССР и Совета Министров
СССР Постоянному комитету ВСНП и Госсовету КНР
по случаю 25-й годовщины провозглашения КНР.
Однако эти предложения не встретили делового отклика
в Пекине.
Препятствуя успешному завершению переговоров по
пограничному урегулированию, Пекин в то же время
продолжал создавать искусственную напряженность на
границе с СССР. С китайской стороны
предпринимались попытки выхода гражданских лиц и военного
персонала на советскую территорию в так называемых
спорных районах, выпаса скота в этих районах,
участились случаи захвата и самовольного обслуживания
советских знаков судоходной обстановки на пограничных
участках рек и т. п. В 1974 г. было зарегистрировано
более 1250 случаев преднамеренного нарушения режима
границы китайской стороной.
Все более углублялась враждебная СССР линия КНР
'на международной арене. Китайские лидеры
активизировали попытки добиться сближения на антисоветской
основе с наиболее реакционными империалистическими
силами, а также втянуть в русло своей антисоветской
политики развивающиеся страны. В многочисленных
выступлениях и интервью руководящих деятелей КНР
неизменно содержались провокационные призывы к
совместной борьбе против «гегемонизма сверхдержав»,
при этом особенно подчеркивалась необходимость
борьбы в" основном против Советского Союза.
Дипломатия Пекина, направляя усилия на то,
чтобы воспрепятствовать мирному разрешению
международных конфликтных ситуаций, прежде всего
стремилась сорвать предложения СССР по их мирному
урегулированию. Китайская пропаганда клеветала на
позицию СССР в отношении нормализации обстановки на
Кипре, на южноазиатском субконтиненте, предпринима-
504

ла попытки опорочить неизменный и последбвательный
курс СССР на всемерную поддержку борьбы арабских
народов против империализма, за ликвидацию
последствий израильской агрессии.
Руководство КНР вело ожесточенную кампанию
против усилий Советского Союза по подготовке Совещания
по безопасности и сотрудничеству в Европе, выступало
против переговоров о сокращении вооруженных сил и
вооружений в Центральной Европе. Китайские лидеры
всячески дискредитировали саму идею европейской
безопасности, сеяли сомнения в возможности ее
реализации, утверждали, что разрядка в Европе выгодна лишь
«Варшавскому блоку», что СССР хочет усыпить
бдительность западноевропейских стран, поставить под свой
«безраздельный контроль» всю Европу и т. д.
Китайская пропаганда открыто ратовала за
сохранение американских войск в Западной Европе, выступая
с тезисом о том, что «увеличение вооруженных сил
США в Европе является противовесом... вооруженным
силам Организации Варшавского Договора».
Стремясь придать видимость правдоподобности
своим провокационным измышлениям о «советской
опасности» для Западной Европы и вообще для
капиталистического мира, пекинские лидеры на X съезде КПК
пошли даже на то, что фактически дезавуировали тезис
о наличии для Китая «угрозы с Севера» и заменили его
другим, согласно которому СССР якобы «создает
видимость на Востоке, а удар наносит на Западе». Таким
путем китайские руководители пытались создать
вокруг СССР атмосферу всеобщей международной
враждебности, парализовать действия Советского Союза и
других социалистических стран, направленные на
разрядку напряженности, установление добрососедских
отношений со всеми странами, включая и КНР, на основе
принципов взаимной выгоды, делового сотрудничества,
невмешательства во внутренние дела друг друга, спра-
воцировать вооруженный конфликт между
социалистической и капиталистической системами и столкнуть их
в пропасть самоубийственной термоядерной войны.
Пекин не оставлял попыток подорвать плодотворное
развитие советско-американских отношений, помешать
выработке и осуществлению мер по предотвращению
ядерной войны и ограничению стратегических
вооружений. Особые усилия были предприняты китайской
505

пропагандой для дискредитации подписанного в
Москве в июле 1974 г. в итоге третьей советско-американской
встречи на высшем уровне Договора об ограничении
подземных испытаний ядерного оружия1. В период работы
XXIX сессии Генеральной Ассамблеи ООН Пекин
развернул широкую клеветническую кампанию против
внесенного Советским Союзом предложения «О запрещении
воздействия на природную среду и климат в военных
и иных целях, не совместимых с интересами обеспечения
международной безопасности, благосостояния и
здоровья людей».
Пекин упорно стремился создать предпосылки для
привлечения Японии к своему агрессивному
антисоветскому курсу. В этих целях он всячески добивался
включения тезиса о «борьбе против гегемонизма» в
антисоветском толковании в договор о мире и дружбе между
Японией и КНР. Деятельность лидеров КНР на
международной арене была направлена на подрыв
международного авторитета СССР, дискредитацию его внешней
политики — политики мира и дружбы народов. Как
указывал Генеральный секретарь ЦК КПСС Л. И.
Брежнев в речи перед избирателями 14 июня 1974 г.,
китайское руководство «подчинило свою внешнюю политику
задачам борьбы против Советского Союза и других
социалистических стран, попыткам сорвать разрядку»2.
Несмотря на это, Советский Союз, как и прежде,
противопоставлял маоистскому антисоветизму позицию
глубоко обоснованной уверенности в светлом будущем
советско-китайских отношений. Отмечая тот факт, что
по воле маоистских руководителей Пекин пошел по пути
разрыва с социалистическими странами и борьбы
против них, по пути смыкания с самыми агрессивными
силами мировой реакции и их поощрения, Л. И. Брежнев
говорил в выступлении 6 октября 1974 г.: «Мы
убеждены, что такое неестественное положение не может
длиться бесконечно. Эта мрачная страница в истории
народа Китая, в истории его отношений с
социалистическими государствами будет неминуемо перевернута
самим китайским народом. Что касается нас, то мы
прилагали и будем прилагать усилия к тому, чтобы
нормализовать отношения с Китайской Народной Рес-
1 «Жэиьмииь жибао», 15.Х1.1974.
2 Л. И. Брежнев. Ленинским курсом. Речи и статьи, т. 5, стр. 84.
506

публикой, восстановить братскую дружбу и
сотрудничество с коммунистами, с трудящимися Китая. Мы
считаем, .что этого требуют коренные интересы как СССР,
так и Китая, интересы мирового социализма,
освободительной борьбы народов и прочного мира на земле»1.
Закрепление
антисоветского курса
в конституции КНР 1975 г.
Руководители КПК, не довольствуясь провозглашением
антисоветского курса на партийных съездах и
включением антисоветских установок в устав КПК, пошли на
то, чтобы закрепить линию на борьбу против СССР в
новой конституции КНР.
Из текста конституции 1975 г. были исключены
содержавшиеся в конституции 1954 г. принципиальные
положения о китайско-советской дружбе, о
сотрудничестве с другими социалистическими странами, о
миролюбивой внешней политике КНР. Вместо этого во
введении к новой конституции содержались антисоветские
выпады, установки вести «подготовку на случай войны»,
«бороться против политики агрессии и войны,
проводимой империализмом и социал-империализмом, против
гегемонии сверхдержав»2.
Доклад Чжоу Эньлая на сессии ВСНП, принявшей
новую конституцию, изобиловал грубыми антисоветскими
измышлениями, направленными на компрометацию
миролюбивой внешней политики Советского Союза. В нем
вновь подтверждался курс на создание «единого
фронта» борьбы против «сверхдержав», а фактически против
Советского Союза. «Мы должны объединяться на
международной арене со всеми силами, с которыми можно
объединиться, — заявил Чжоу Эньлай, — для борьбы
против колониализма, империализма и особенно
сверхдержавного гегемонизма».
В конституцию КНР было включено положение о
том, что угроза Китаю со стороны
«социал-империализма», ярлык которого маоисты стремились приклеить
Советскому Союзу, будет сохраняться в течение всего
1 Л. И. Брежнев. Ленинским курсом. Речи и статьи, т. 5, стр. 164.
2 «I сессия Всекитайского собрания народных представителей
Китайской Народной Республики (Документы)». Пекин, 1975.
Б07

существования социалистического общества, которое
«охватывает довольно длительный исторический
период». Таким образом под лживым предлогом борьбы
против «социал-империализма» создатели нового основного
закона КНР ориентировали свою страну на
конфронтацию с СССР в течение длительной исторической
перспективы. В статье 15-й первой главы конституции перед
вооруженными силами Китая прямо ставилась задача
борьбы против так называемого социал-империализма.
Относительно советско-китайских
межгосударственных отношений Чжоу Эньлай заявил, что споры «по
принципиальным вопросам» с Советским Союзом будут
продолжаться длительное время, хотя и сопроводил это
заявление оговоркой о том, что «такие споры не
должны мешать поддержанию нормальных государственных
отношений» между двумя странами1. Примечательно,
что в докладе были совершенно по-разному обрисованы
перспективы развития отношений КНР с СССР и США.
В. частности подчеркнуто, что, несмотря на коренные
разногласия между КНР и США, китайско-американские
отношения за последние годы существенно улучшились
и будут улучшаться дальше.
Чжоу Эньлай попытался свалить на СССР вину за
ухудшение советско-китайских отношений, прежде всего
за то, что двусторонние переговоры по пограничным
вопросам до сих пор не дали позитивных результатов. При
этом он пошел на. грубое искажение фактов, заявив,
что советская сторона якобы нарушила
взаимопонимание глав правительств СССР и КНР,
достигнутое в сентябре 1969 г., и «отказывается» заключить
соглашение о сохранении статус-кво на границе,
содержащее обязательство о неприменении силы друг против
друга и взаимном ненападении. Повторение такого рода
клеветнических обвинений, а также подтверждение
требования к СССР принять китайскую концепцию так
называемых спорных районов свидетельствовало о том, что
руководство КПК по-прежнему препятствовало
нормализации советско-китайских межгосударственных
отношений путем выдвижения заведомо неприемлемых для
советской стороны предварительных условий.
Принятие конституции КНР в 1975 г.
сопровождалось дальнейшей эскалацией антисоветизма во внутрен-
1 «I сессия Всекитайского собрания народных представителей
Китайской Народной Республики (Документы)». Пекин, 1975.
508

ней и внешней политике Китая. Заметно усилился поток
антисоветских выпадов и измышлений Пекина,
участились нападки на внутреннюю и внешнюю политику
КПСС и Советского правительства.
После сессии ВСНП лидеры КПК стали еще более
активно прибегать к антисоветизму как к одному из
главных средств. В пекинской печати увеличилось
количество Клеветнических материалов, касающихся
внутриполитического и экономического положения СССР.
Настойчиво повторялись измышления относительно
«реставрации капитализма» в Советском Союзе,
превращения Советского государства в
«социал-империалистическое государство», «ликвидации в СССР диктатуры
пролетариата» и т. д. Пекин упорно твердил о
существовании так называемой «угрозы подрывных действий и
агрессии со стороны империализма и
социал-империализма», призывал к постоянной готовности отразить эту
«угрозу».
Призывы «готовиться к войне», в которых Советский
Союз изображался главным потенциальным
противником Китая, подкреплялись в китайской пропаганде
доводами о неизбежности новой мировой войны и
полунамеками на необходимость и оправданность нанесения
превентивного удара по СССР. Именно так можно было
расценить опубликованные, например, 29 января 1975 г.
на страницах «Жэньминь жибао» высказывания о том,
что «война неизбежна, пока существуют империализм и
социал-империализм», и «мы должны... полностью
развеять завесу «мира», созданную советским
ревизионизмом— социал-империализмом... быть в любое время
готовыми справедливой революционной войной уничтожить
несправедливую контрреволюционную войну», ибо
«только войной можно защитить победные результаты». А в
статье от 9 мая 1975 г. провокационно заявлялось, что
«социал-империализм может быть разгромлен».
Китайская пропаганда подхватила прозвучавший в
докладе Чжоу Эньлая на сессии ВСНП провокационный
тезис о попытках СССР организовать «окружение,
блокаду», осуществлять «агрессию и подрывную
деятельность» в отношении КНР. В китайской печати появились
затасканные клеветнические материалы относительно
деятельности советских специалистов в Китае. Они
характеризовались чуть ли не как «агенты
социал-империализма», осуществлявшие скрытую подрывную дея-
509

тельность в течение первого 10-летия существование
КНР1.
Закрепление антисоветского курса в конституции
КНР ознаменовало возведение китайскими лидерами
своей враждебной СССР внешней политики на новый
уровень, еще более опасный для дела социализма и
всеобщего мира. Этот курс, которому руководители КПК
и раньше старались придать долговременный и необра
тимый характер, приобретал теперь форму не только
партийной доктрины, но и общенационального закона
в Китае. Если на IX и X съездах КПК антисоветизм
был провозглашен в качестве одной из важнейших
программных и уставных задач Компартии Китая, то на
сессии ВСНП борьба против Советского Союза была
возведена уже в ранг государственной политики КНР.
Это свидетельствовало о том, что китайские лидеры
намеревались не ограничиваться идеологической
конфронтацией с СССР, а исходили из перспективы
противоборства с ним по всем линиям, во всех сферах, рассматрг
вали такое противоборство как свою стратегическую
задачу.
1 Подробнее о воздействии X съезда КПК и сессии ВСНП на
внутреннюю и внешнюю политику КНР см.: С. М. Раманенко,
Антисоциалистическая сущность маоизма. М., 1976.

Глава Десятая
СОВЕТСКО-КИТАЙСКИЕ
ОТНОШЕНИЯ
НАКАНУНЕ СМЕНЫ
РУКОВОДСТВА КПК
Углубление кризисных явлений
во внутренней и внешней политике
Пекина
Проведение в январе 1975 г. сессии ВСНП и принятие
новой конституции КНР не привело к устойчивой
стабилизации обстановки в стране.
После сессии ВСНП в Китае развернулась очередная
Политическая кампания — «по изучению теории
диктатуры пролетариата», направленная на практическую
реализацию маоистских положений новой конституции, на
идеологическую обработку всего населения страны в
духе маоизма.
Спекулируя термином «диктатура пролетариата» (так
лидеры КПК демагогически именовали свой режим),
правящая верхушка приписывала сознательным или
стихийным противникам этого режима стремление
«реставрировать капитализм». При этом почвой, постоянно
рождающей «капиталистические тенденции» и «новую
буржуазию», объявлялись так называемые остатки
буржуазного права в виде 8-разрядной системы заработной
платы, распределения по труду, обмена посредством
денег.
К дополнительным мерам по «завинчиванию гаек»
пекинские лидеры прибегли не случайно. Несмотря на
постоянно повторяющиеся призывы к «единству и
сплочению», в Китае происходило новое обострение
социальных противоречий. Отмечался рост недовольства среди
широких слоев китайского народа низким жизненным
уровнем и антидемократическими порядками.
Вслед за кампанией «по изучению теории диктатуры
лролетариата» последовали новые массовые
искусственно организованные движения. В августе 1975 г. была
предпринята кампания борьбы против «национального
511

капитулянтства». Она проходила в форме критики
средневекового романа «Речные заводи» и была направлена
на предотвращение отхода от линии «культурной
революции» и политики Мао Цзэдуна, сопровождалась
эскалацией антисоветизма и дальнейшим усилением
подготовки к войне.
В ноябре 1975 г. ее сменила кампания «за
продолжение революции в области просвещения», нацеленная на
оправдание проводимой Мао Цзэдуном политики
обскурантизма, его линии на консервацию духовной нищеты
создаваемого маоистами общества, на воспитание
бездумных последователей маоизма,
националистов-фанатиков.
Наконец, в начале 1976 г. была развернута кампания
«против пересмотра правильных выводов культурной
революции». Она направлялась против выдвижения на
передний край задач экономического строительства,
использования социалистических форм и методов
хозяйствования, против ориентации на политическую
стабильность. Центральная задача этой кампании, как и всех
предшествующих, состояла в защите «линии Мао
Цзэдуна», в укреплении военно-бюрократической диктатуры
и усилении нападок на социалистические элементы, еще
сохраняющиеся в базисе и надстройке. Вместе с тем
она прикрывала форсированное выдвижение на
руководящие посты кадров, доказавших свою верность
маоизму в ходе «культурной революции».
Результатом перечисленных кампаний было
определенное упрочение маоистского режима. Вместе с тем
они явились выражением неустойчивости и
противоречивости внутриполитической обстановки в КНР.
Сложным оставалось положение в КПК. Ее
организационное и идеологическое строительство по-прежнему
сталкивалось с серьезными трудностями. Кампания
«критики Линь Бяо и Конфуция» усугубила идейную и
политическую дезориентацию как рядовых членов партии,
так и кадровых партийных работников.
Продолжали нарастать экономические трудности в
стране вследствие того, что народное хозяйство КНР
было поставлено на службу гегемонистским целям,
подготовке к войне. Если в годы первой пятилетки (1953—
1957 гг.) национальный доход страны увеличивался
ежегодно в среднем на 8,9%, а совокупная валовая
продукция промышленности и сельского хозяйства —на
512

11%, в том числе валовая продукция промышленности —
на 18%, то в период, когда страна встала на маоистский
путь, среднегодовые темпы развития экономики КНР
снизились по позванным показателям соответственно до
3,7, 2,8 и 3,7%.
Хотя население КНР составляло более 20%
населения земного шара, на ее долю приходилось всего лишь
3% мировой промышленной продукции. При населении,
превышавшем более чем в три раза население СССР,
Китай в 1975 г. произвел меньше Советского Союза:
стали — примерно в 5,6 раза, электроэнергии и нефти —
в 9, металлорежущих станков — в 3, автомашин — в 23,
цемента — в 5,3 раза.
Сессия ВСНП выдвинула задачу к концу нынешнего
столетия превратить Китай в «могучую державу», т. е.
обеспечить экономические предпосылки для реализации
великодержавно-гегемонистских установок маоистов.
Для достижения этой цели предусматривалось
осуществить «два шага»: до 1980 г. («первый шаг») создать
«самостоятельную, сравнительно целостную систему
промышленности и всего народного хозяйства»; в
последующие 20 лет («второй шаг») на основе «всесторонней
модернизации сельского хозяйства, промышленности,
обороны, науки и техники» вывести Китай «в первые
ряды стран мира».
Однако, как показывает опыт, эти амбициозные
планы были построены на песке. На протяжении всего
1975 г. народное хозяйство страны лихорадили
непрерывные «кампании». Еще хуже сложилось положение в
1976 г., хотя этот год был объявлен в КНР первым
годом пятой пятилетки. Никаких данных ни о выполнении
четвертой пятилетки, ни о наметках на пятую пятилетку,
ни даже о годовом плане на 1976 г.- в китайской печати
так и не было опубликовано. В результате постоянных
потрясений, вызываемых политическими кампаниями,
непрекращающегося наступления на жизненные
интересы трудящихся, а также серьезных стихийных
бедствий (землетрясения, наводнения, засуха), которые
пережил Китай в 1976 г., трудности в народном хозяйстве не
только не были преодолены, но и в значительной
степени возросли.
Положение внутри страны усугублялось
непрекращающейся борьбой за власть в самой правящей
верхушке. Эта борьба приобретала все более острый характер
33—423
513

по мере приближавшегося ухода Мао Цзэдуна с
политической сцены. Созревание очередного кризиса в Пекине
было ускорено в связи со смертью 8 января 1976 г.
Чжоу Эньлая. Вопреки ожиданиям на освободившийся
в результате его кончины пост премьера Госсовета КНР
был назначен не Дэн Сяопин, фактически уже
длительное время замещавший больного Чжоу Эньлая, а член
Политбюро ЦК КПК, министр общественной
безопасности Хуа Гофэн. Более того, в апреле 1976 г. Дэн Сяопин
был обвинен в «заговоре» против Мао Цзэдуна и
смещен со всех занимаемых им постов.
Борьба в правящей верхушке на этот раз
развертывалась вокруг вопросов о путях и методах достижения
общих для всех маоистов великодержавно-гегемонист-
ских целей, которые преподносились в виде задачи
вывести Китай к концу нынешнего столетия «в первые
ряды стран мира», превратить его в «могучую
современную державу». Мао Цзэдун и его ближайшее окружение
выступали за достижение этих целей лутем реализации
маоистских установок в их «чистом», ортодоксальном
виде. Любое «подправление» маоизма в интересах
приспособления его к реальным требованиям жизни, в
первую очередь к нуждам экономического развития,
рассматривалось ими как первый шаг к отказу от
«революционной линии Мао».
В правящей верхушке имелись сторонники и другого
пути достижения тех же стратегических целей. Они
восприняли маоизм как идеологию и политическую
платформу, были согласны с основным направлением курса
Мао Цзэдуна в области внутренней и внешней политики.
Однако, осуществляя непосредственное руководство
народным хозяйством и решая другие практические
проблемы, они считали, что некоторая корректировка
маоистских установок, особенно в сфере экономики, даст
возможность достичь стратегических целей более быстрыми
темпами и за более короткий срок.
Таким образом, в сентябре 1976 г., когда в связи со
смертью Мао Цзэдуна открыто встал вопрос о
формировании нового руководства КПК и КНР, в Китае
сложилось весьма трудное внутриполитическое и
экономическое положение. Созданный «культурной революцией»
режим переживал глубокий кризис.
Крупные провалы терпела и внешняя политика
Пекина,
514

Не увенчалась успехом так называемая
дифференцированная политика китайских лидеров, рассчитанная на
подрыв единства и сплоченности социалистических
стран. Деятельность Пекина на международной арене
показала, что он выступает практически против всех
социалистических государств и социалистического
содружества в целом.
Тактика его подрывных действий включала в
качестве главного звена попытки дискредитировать
коллективные органы социалистических стран —Совет
Экономической Взаимопомощи и Организацию Варшавского
Договора. Китайское руководство изображало Совет
Экономической Взаимопомощи, всю систему отношений
между социалистическими странами как «новую
колониальную империю», а их экономическую интеграцию
объявляло «реакционной» идеей. Пекин ставил своей
целью ослабить сотрудничество стран — участниц СЭВ,
подтолкнуть их к переориентации своих
торгово-экономических связей на капиталистический мир. Любые
предложения, направленные на развитие и улучшение
деятельности Совета Экономической Взаимопомощи,
фальсифицировались китайским руководством и
выдавались за проявление «недовольства», за стремление
входящих в него стран «избавиться от оков».
В борьбе против стран социалистического
содружества основной упор делался на то, чтобы вызвать
военную конфронтацию между Организацией Варшавского
Договора и НАТО. Пекинские лидеры и пропаганда
пытались представить дело таким образом, будто страны
Варшавского Договора «концентрируют крупные кон-
тингенты войск для массированного удара по Западной
Европе». Руководство КНР призывало НАТО создавать
собственные ядерные силы, наращивать вооружение,
увеличивать военные бюджеты.
Существо «дифференцированной политики»
китайских лидеров наглядно продемонстрировала, например,
их линия в отношении Кубы. В 1975 г. Пекин попытался
оказать давление на Кубу, резко сократив продажу
необходимого ей риса. Во время событий 1975—1976 гг.
в Анголе пекинская пропаганда развернула
клеветнические нападки на Кубу в связи с ее интернациональной
помощью Народной Республике Ангола. Кубинские
добровольцы в Анголе нагло именовались пекинской
пропагандой не иначе как «наемники». Китайское руководст-
зз*
515

во, писала в этой связи орган ЦК Компартии Кубы
газета «Гранма», взяло на себя «постыдную роль
организатора самой грубой клеветы против тех, кто выполняет
интернациональный долг помощи ангольскому народу».
Хотя антисоциалистическая деятельность маоистского
руководства объективно расширяла возможности
империализма в оказании давления на социалистические
страны, однако ни империализму, ни маоизму не удалось
достичь главной стратегической цели — изменения
соотношения сил двух социально-политических систем.
Братские партии стран социалистического
содружества противопоставили подрывной деятельности маоис-
тов совместную разработку проблем строительства
социализма и коммунизма, совершенствования
экономического и другого сотрудничества, координацию действий
на международной арене. Тесное взаимодействие в
политической и идеологической борьбе против маоистов
позволило им своевременно раскрыть и сорвать замыслы,
нацеленные на раскол социалистического содружества.
Борьба против маоизма способствовала дальнейшему
усилению сплоченности братских стран, твердо
отстаивающих марксистско-ленинское учение. Международные
позиции Советского Союза, стран социалистического
содружества еще более упрочились, авторитет их возрос, и
они стали сильны, как никогда. Страны
социалистического содружества, опираясь на сотрудничество со всеми
прогрессивными, миролюбивыми силами, добились
поворота в развитии международных отношений от
«холодной войны» к мирному сосуществованию государств с
различным общественным строем.
Потерпели банкротство попытки маоистов
изолировать и ослабить Советский Союз и другие страны
социалистического содружества, сорвать политику
международной разрядки. Экспансионистский
внешнеполитический курс Пекина вошел в открытое противоречие с
реальностями современного мира.
Не достигли своей цели попытки лидеров КПК с
помощью клеветнических измышлений помешать созыву
Конференции коммунистических и рабочих партий
Европы, в повестке дня которой стояли вопросы борьбы за
мир, безопасность, сотрудничество и социальный
прогресс. Вместе с тем позиция, занятая Пекином в
отношении этой конференции, еще раз разоблачила
китайских руководителей как закоренелых раскольников,
516

ярых противников мирового коммунистического
движения. В приуроченных к ее открытию комментариях
пекинской печати заведомо принижалось всевозрастающее
влияние левых сил в странах Европейского континента,
а компартии, идущие в авангарде борьбы за мир,
безопасность, сотрудничество и социальный прогресс,
объявлялись «ревизионистскими». После завершения
Берлинской конференции лидеры КПК продолжали
подрывную деятельность, утверждая в беседах с
представителями ряда партий, что они не одобряют этот форум,
так как большинство компартий проводят якобы
«ревизионистскую политику».
Все более обнажалось истинное лицо промаоистских
группировок, которые Пекин усиленно насаждал за
рубежом. Они не располагали ни стабильной социальной
опорой, ни четкой программой.
В национально-освободительном движении
марксистско-ленинские партии и страны социалистического
содружества противопоставили гегемонистскому курсу
группы Мао интернационалистскую позицию поддержки
народов, борющихся за освобождение от колониального
угнетения, помощи молодым государствам в укреплении
их политической независимости и экономической
самостоятельности, в решительном отпоре
империалистической агрессии, вмешательству во внутренние дела
развивающихся стран. Была доказана несостоятельность
многих авантюристических и провокационных призывов Мао
Цзэдуна и его окружения, мечтавших захватить
лидерство в развивающихся странах и повести их по
неверному пути. Среди этих стран не оказалось ни одного
государства, которое открыто и безоговорочно заявило бы
о желании принять «идеи Мао Цзэдуна» и китайский
опыт в качестве образца для себя.
Саморазоблачение Пекина в связи с ангольскими
событиями резко подорвало позиции китайских
руководителей, усилило недоверие к его политике среди
развивающихся стран, особенно стран прогрессивной
ориентации. В Африке и за ее пределами возросло понимание
того, что политика Китая превратилась в прямую угрозу
жизненным интересам африканских народов в их борьбе
за национальную независимость, против империализма
и неоколониализма.
Политика Пекина в отношении империалистических
государств характеризовалась стремлением к сближе-
517

нию с самыми реакционными и агрессивными кругами.
Ради достижения этой цели китайские лидеры
практически полностью свернули борьбу против империализма,
приглушили противоречия и спорные вопросы между
КНР и империалистическими странами, открыто
выступали в поддержку капиталистической интеграции, НАТО
и других военно-политических блоков, поощряли гонку
вооружений в странах Запада. Они поддержали
империализм и силы реакции во время кризисных ситуаций,
как это имело место на Ближнем Востоке и Кипре, в*
Чили, Португалии и Анголе.
Практика, однако, показала, что существуют
определенные пределы в возможностях игры Пекина с
империализмом, обусловленные наличием реальных
противоречий в отношениях Китая с капиталистическими
государствами. Правящие круги главных стран Запада не
могли не считаться с объективной необходимостью
налаживания конструктивных отношений с СССР и другими
странами социализма.
По пути эскалации антисоветизма
В условиях углубления и обострения кризисных
явлений в сфере внутренней и внешней политики страны
китайские лидеры не только продолжали цепляться за
свой прежний курс в отношении Советского Союза, но»
и шли на его дальнейшее углубление.
В Китае изо дня в день велась широкая
антисоветская пропаганда, которой неизменно отводилось чуть л»
не главное место во всех политических кампаниях,
проводимых лидерами КПК.
Пекин не прекращал своих попыток опорочить
помощь Советского Союза КНР в первое десятилетие-
после победы народной революции, когда между обеими
странами успешно развивалось экономическое, научно-
техническое и культурное сотрудничество. Официальные
китайские представители и пекинская пропаганда
пытались, в частности, бросить тень на советских
специалистов, участвовавших в проектировании гидроузла Сань-
мынься, куда в марте 1975 г. была организована
экскурсия иностранных корреспондентов.
В апреле 1975 г. МИД СССР направил китайской1
стороне ноту по поводу грубых нарушений ею
консульского договора между Советским Союзом и КНР ог
518

23 июня 1959 г., а также в связи с дискриминационным
отношением китайских властей к советским гражданам,
лостоянно проживающим в КНР. Однако Пекин не
только не принял мер по исправлению положения в этой
области, но и в своем ответе на ноту МИД СССР высту-
лил с грубыми антисоветскими измышлениями.
Для разжигания среди населения враждебных чувств
в отношении СССР китайские власти не
останавливались ни перед чем. 25 февраля 1975 г. группа
хулиганствующих маоистов на станции Маньчжурия совершила
надругательство над памятником советским воинам,
павшим в борьбе за освобождение китайского народа. Этот
возмутительный акт был совершен при явном
поощрении местных властей в присутствии находившихся на
станции советских граждан. В заявлении МИД СССР по
этому поводу было указано, что официальные китайские
власти поощряют кощунственное отношение отдельных
китайских граждан к тому, что дорого народам
Советского Союза и Китая и что является символом их
совместной борьбы против империалистических агрессоров.
Не случайно, что эти хулиганские выходки были
совершены вскоре после приезда в Пекин главы советской
делегации на советско-китайских переговорах по
урегулированию пограничных вопросов и начала очередного
тура переговоров. Вполне очевидно, что Пекин
намеревался спровоцировать новое обострение отношений
между двумя странами, чтобы затруднить ход переговоров.
На самих переговорах китайская сторона
продолжала занимать позицию, препятствующую их успешному
продвижению вперед. Более того, на очередном раунде
переговоров, состоявшемся в феврале — мае 1975 г.,
китайские представители выступили с грубыми
антисоветскими заявлениями, явно рассчитанными на обострение
обстановки на самих переговорах.
Пекин продолжал создавать искусственные
препятствия осуществлению советско-китайского соглашения
1951 г. о судоходстве на пограничных участках рек
Амурского бассейна. Накануне созыва XX сессии
смешанной комиссии по судоходству в китайском журнале
«Дили чжиши» появилась статья, в которой были вновь
заявлены неправомерные претензии на советские
острова, объявлявшиеся «священной территорией Китая»,
якобы «незаконно оккупированной» Советским Союзом.
В статье недвусмысленно утверждалось, что «полное
519

рациональное разрешение советско-китайских
пограничных вопросов» будет прямо зависеть от принятия
советской стороной китайских требований, т. е.
необоснованных претензий на эти острова. В нарушение соглашения
1951 г. о судоходстве и вопреки сложившейся практике
Пекин в качестве предварительного условия
проведения XX сессии смешанной комиссии, которая должна
была проходить на территории КНР, потребовал
согласия советской стороны на обсуждение вопроса о «праве»
беспрепятственного плавания китайских судов во
внутренних водах СССР и тем самым сорвал созыв
совещания. Когда же советская сторона в феврале 1976 г.
предложила в порядке очередности провести XX сессию на
территории СССР, китайская часть смешанной
комиссии вновь стала настаивать на предварительном
принятии советской стороной неприемлемой для нее
повестки дня.
Власти КНР продолжали самочинно устанавливать
свои судоходные знаки на советских островах
пограничных участков рек Амурского бассейна. В июле 1975 г.
МИД СССР заявил китайской стороне протест в связи
с этими незаконными действиями.
Пекинские лидеры упорно продолжали
демонстрировать нежелание развивать китайско-советские
контакты, каких бы вопросов это ни касалось. В марте
1975 г. Союз советских обществ дружбы и культурной
связи с зарубежными странами и Общество советско-
китайской дружбы организовали вечер, посвященный
50-летию со дня смерти великого китайского
революционера— демократа Сунь Ятсена, и пригласили
представителей посольства КНР в Москве принять участие
в этом мероприятии. Однако посольство не приняло
приглашение. В апреле 1975 г. Всесоюзная академия
сельскохозяйственных наук направила трем китайским
ученым — членам Академии приглашения принять участие
в сессии ВАСХНИЛ, посвященной 250-летнему юбилею
АН СССР, а также посетить научно-исследовательские
институты Москвы и Ленинграда в качестве гостей
ВАСХНИЛ. Пекин игнорировал это приглашение, хотя
оно прежде всего отвечало интересам китайской
стороны.
Состоявшийся в апреле 1975 г. Пленум ЦК КПСС
констатировал, что маоистское руководство
по-прежнему проводит враждебный курс в отношении КПСС и
520

других братских партий, стоящих на принципиальных
марксистско-ленинских позициях. В своей внешней
политике маоисты давно уже сомкнулись с крайней
империалистической реакцией. Вместе с тем на Пленуме
было подчеркнуто, что Советский Союз, руководствуясь
принципиальной линией, определенной XXIV съездом
КПСС, выступлениями товарища Л. И. Брежнева,
постоянно стремится к тому, чтобы советско-китайские
отношения вошли в нормальное русло. Была снова
подтверждена готовность к восстановлению дружбы и
сотрудничества с китайским народом; к которому
советские люди всегда питали и питают искреннее уважение1.
В Пекине остались глухи к этим ясно выраженным
призывам пойти по пути налаживания добрососедских
отношений между СССР и КНР. Китайские лидеры не
проявили намерения отказаться от своего
антисоветского курса. Напротив, они продолжали его с еще большим
ожесточением.
В мае 1975 г. все прогрессивное человечество
отметило 30-летие Победы над гитлеровским фашизмом.
В дни, когда праздновалась эта знаменательная
годовщина, все, кому дороги идеалы мира и свободы,
отдавали дань глубочайшего уважения Советскому Союзу,
сыгравшему решающую роль в разгроме германского
фашизма. И только в Китае 30-летие великой Победы,
принесшей освобождение народам многих стран,
создавшей благоприятные условия для успешного развития
национально-освободительной и революционной борьбы
китайского народа, лидеры КПК использовали для
очередных нападок на Советский Союз. 9 Мая, в
священный для всех советских людей день, «Жэньминь жибао»
опубликовала статью, в которой осыпала злобной
бранью Советский Союз. В своем ослеплении
антисоветизмом авторы статьи дошли до чудовищных сравнений
СССР с гитлеровской Германией.
С враждебными Советскому Союзу материалами
Пекин выступил и в связи с 30-й годовщиной Победы над
милитаристской Японией. Вместо того чтобы отдать
должное подвигу Советского Союза, разгромившего Кван-
тунскую армию — главную военную силу японских
агрессоров, пекинские лидеры обрушили на СССР новый
поток клеветнических измышлений.
1 См. «Правда», 18 апреля 1975 г.

Впрочем, лидеры КНР уже давно взяли курс на
сотрудничество с реваншистскими силами в Японии,,
стали поощрять их территориальные притязания к СССР.
На китайских картах и схемах, опубликованных в 1975 г.,
Южно-Курильские острова, например, были
произвольно отнесены к Японии, хотя вопрос о принадлежности
Курильских островов Советскому Союзу был определен
соглашениями о послевоенном урегулировании,
заключенными во время и после второй мировой войны,
которые были признаны и правительством КНР. Попутно-
можно отметить, что тогда же аналогичным образом
был решен вопрос о территориальной принадлежности
Китаю Тайваня, о чем не уставали напоминать в
Пекине. В марте 1975 г. МИД СССР направил китайской*
стороне ноту, в которой заявил протест по поводу
подобных публикаций. Однако в ответной ноте МИД КНР
китайские руководители продолжали настаивать на
своей позиции. Это подтверждало стремление Пекина)
внедрять в практику отношений между государствами
произвол, отказ от собственных заявлений, в том числе
сделанных на высшем уровне, попрание международных,
соглашений.
Руководство КНР вызывающе игнорировало эта
представление. В июне 1975 г. члены делегации
китайских журналистов, посетившей Японию, открыто
выступали с провокационными заявлениями о том, что
«четыре северных острова являются неотъемлемой частью-
японской территории». Пытаясь внушить японцам,
будто основная угроза для них исходит от Советского
Союза, якобы преследующего какие-то «великодержавные,,
гегемонистские цели», китайская пропаганда повторяла
клеветнические утверждения о том, что «четыре
северных острова служат Советскому Союзу опорными
пунктами в борьбе с американским империализмом за
установление гегемонии в Азии и в районе Тихого океана»1.
Существо антисоветской позиции Пекина
красноречиво подтверждал и такой факт. И августа 1975 г. МИД
СССР сообщил посольству КНР в Москве, что в связи
с 30-летием Победы над Японией Советский комитет-
ветеранов войны желает направить в КНР делегацию
ветеранов войны для возложения венков к памятникам
советским воинам, погибшим при освобождении Севе-
1 «Жэньминь жибао», 14.УЦ.1975,
522

ро-Восточного Китая от японских захватчиков. По этому
же случаю Советы депутатов трудящихся краев и
областей СССР, граничащих с провинциями
Северо-Восточного Китая, хотели бы обратиться к местным органам
КНР с предложением о совместном возложении венков
к памятникам советским воинам. 29 августа через
МИЛ КНР китайские власти дали отрицательный ответ
на эту просьбу. Этим недружественным актом
китайские власти еще раз продемонстрировали неуважение
к памяти советских людей, которые, выполняя свой
интернациональный долг, отдали жизнь в борьбе за
освобождение китайского народа.
В целях обработки населения КНР в антисоветском
духе Пекин прибегал к грубой фальсификации истории
отношений между Китаем и Россией, которая
изображалась извечным врагом китайской нации. Наряду с этим
лод предлогом «изучения истории» маоистская
пропаганда все более нагнетала воинственность,
великодержавный шовинизм, крикливо осуждала «мягкотелость»
в политике. Она превозносила тех государственных
деятелей старого Китая, которые «настойчиво проводили
курс активной подготовки войны для отпора гуннам»,
«занимали жесткую позицию при любом конфликте»,
направляли усилия «на сооружение пограничных
укреплений», «на воспитание и обучение солдат», «боролись
за освобождение территорий на границе», «запасали
зерно», «стремились войной предотвратить войну»1.
Ради того, чтобы насадить в китайском народе
враждебные чувства к Советскому Союзу, маоисты шли
на любые провокации. Так, в феврале 1976 г. они
распространили ложные слухи о вооруженных
столкновениях на советско-китайской границе в районе Синь-
цзяна.
Однако беспочвенность антисоветских вымыслов
Пекина была настолько очевидна, что они все меньше
находили сбыт. Провалилась провокационная версия
лекинских лидеров относительно советского вертолета,
захваченного 14 марта 1974 г. при его вынужденной
посадке на территории КНР. Китайские власти в течение
21 месяца незаконно задерживали экипаж вертолета,
но так и не смогли сфабриковать дело о «шпионаже»
советских летчиков. Твердая позиция Советского пра-
4 аЖэньминь жибао», 16.11.1975.
523

вительства, решительное осуждение советской и
мировой общественностью действий Пекина, идущих вразрез
с международным правом и общепринятыми нормами
добрососедских отношений между государствами,
выдержка и мужество советских летчиков заставили,
наконец, правительство КНР в декабре 1975 г. пойти на
освобождение экипажа советского вертолета. При этом
официальные китайские власти вынуждены были
признать несостоятельность предъявлявшихся экипажу
обвинений.
Тем не менее Пекин продолжал кампанию клеветы
против Советского Союза, принимавшую все более
разнузданный характер. В связи с этим 29 января 1976 г.
МИД СССР направил посольству КНР в Москве ноту»
в которой отмечалось, что оскорбительные выпады и
клевета официальных лиц и пропаганды КНР в адрес
СССР вызывают естественное чувство негодования у
советских людей. Советский Союз, говорилось в ноте,
разумеется, не может быть безразличным к действиям тех,
кто затрагивает честь и достоинство первой в истории
страны социализма, кто создает угрозу миру во всем
мире.
Крайне враждебную Советскому Союзу деятельность
вел Пекин и на международной арене. Усилия
китайского руководства были направлены прежде всего на
то, чтобы воспрепятствовать осуществлению
проводимой СССР и другими социалистическими странами
политики разрядки, укрепления мира и безопасности.
Китайская пропаганда запугивала народы мифической
«советской угрозой». В развитие выдвинутого на сессии
ВСНП в январе 1975 г. тезиса о «сверхдержавах» как
«очаге новой мировой войны» печать КНР
опубликовала многочисленные материалы, содержащие
клеветнические измышления относительно «усиления
соперничества двух сверхдержав», об их «борьбе за гегемонию
и раздел сфер влияния»1. Антисоветскими выпадами
была наполнена информация агентства Синьхуа по
поводу советско-американских внешнеторговых
отношений2.
Руководство КПК по-прежнему занимало сугубо
негативную позицию в отношении всех конструктивных
1 «Жэньминь жибао», 29.1.1975.
2 «Жэньминь, жибао», 18.1.1975.
524

предложений СССР и других социалистических стран
по вопросам разоружения, пыталось осложнить работу
проходившего в Вене совещания по сокращению
вооруженных сил и вооружений в Центральной Европе.
Китайская пропаганда на все лады твердила о том, что»
разоружение ослабит безопасность стран Западной
Европы перед лицом «угрозы» со стороны СССР,
запугивала их военной мощью Организации Варшавского До-
говора, обрушивалась с нападками на одобренную
широкими кругами европейской общественности
инициативу социалистических государств на переговорах в Вене
относительно того, чтобы участники переговоров, не
дожидаясь решения обсуждаемой проблемы в целом,
приняли на себя обязательства не увеличивать
численность вооруженных сил, находящихся в районе
намечаемого сокращения1. Наряду с этим Пекин еще более
активизировал курс на сотрудничество с наиболее
реакционными кругами стран Запада в целях создания
единого фронта борьбы против СССР.
Китайские лидеры встретили в штыки успешное
завершение Совещания по безопасности и
сотрудничеству в Европе, отрицали важное значение принятого на
нем 1 августа 1975 г. Заключительного акта,
представляли дело таким образом, будто итоги Совещания
выгодны только Советскому Союзу и ущемляют
интересы капиталистических стран. Пекин по сути дела не
скрывал своего стремления повернуть вспять развитие
обстановки в Европе, возродить на Европейском
континенте времена «холодной войны», спровоцировать
здесь прямое военное столкновение социалистических и
капиталистических государств.
Явное раздражение пекинских лидеров вызывала
крепнущая сплоченность европейских социалистических
стран с Советским Союзом. Китайские лидеры
попытались, в частности, бросить тень на Договор о дружбе,
сотрудничестве и взаимной помощи между СССР и ГДР
от 7 октября 1975 г., заключение которого было высоко
оценено руководителями Германской Демократической
Республики.
.На XXX сессии Генеральной Ассамблеи ООН осенью
1975 г. Пекин, выступая с антисоветских позиций,
продолжал прежний курс на противодействие разоружению
1 «Жэньминь жибао», 29.1, 28.11.1975.
525

и осуществлению мер в интересах международной
безопасности. Делегация КНР голосовала против
резолюции по советскому предложению «О заключении
Договора о полном и всеобщем запрещении испытаний
ядерного оружия».
Как для внутренней, так и для внешней политики
китайского руководства было характерно то, что эта
политика определялась волюнтаристским путем узкой
правящей верхушкой. Ни одно крупное начинание
Пекина внутри страны или в области международной
деятельности не было санкционировано съездами КПК
или сессиями высшего законодательного органа КНР —
Всекитайского собрания народных представителей.
Крупнейшие политические кампании и движения,
крутые повороты в экономике, коренная переориентация
внешнеполитического курса — все это совершалось на
основе тайных разработок правящей группировки во
главе с Мао Цзэдуном. До сведения китайского народа
эти разработки доводились в виде отдельных
обрывочных изречений «великого кормчего»: «коммуны — это
хорошо», «империалисты и все реакционеры — бумажные
тигры», «или война вызовет революцию, или
революция предотвратит войну», «разрядка — явление
временное» и т. д. и т. п. Последний раз Мао Цзэдун
публично выступил в сентябре 1956 г. на VIII съезде КПК-
Все последующие речи он произносил только в
закрытых аудиториях и на секретных совещаниях.
Проводимая лидерами КПК политика
антисоветизма встречала решительное осуждение братских
социалистических стран, коммунистических и рабочих партий.
В опубликованной 16 июня 1975 г. Декларации
совещания компартий стран Латинской Америки и
Карибского бассейна подчеркивалось, что Пекин заигрывает
с империалистами, одобряет их присутствие в Азии и
Европе, клевещет на СССР с той же яростью, как и
самые оголтелые представители международной реакции,
подстрекает против Советского Союза агрессивные
милитаристские круги, разжигает обанкротившуюся
политику «холодной войны». Совещание заклеймило
позором постыдный сговор Пекина с чилийской военно-
фашистской хунтой, его стремление затормозить
развитие прогрессивных процессов в мире. В декларации
подчеркивалось, что борьба против этой политики
предательства в отношении единства, солидарности и луч-
526

ших традиций мирового революционного движения —
долг всех компартий Латинской Америки1.
Суровая критика антисоветизма Пекина, его
политики, направленной против интересов социалистических
стран, прозвучала на состоявшихся в 1975 г. XI съезде
Венгерской социалистической рабочей партии, VII
съезде Польской объединенной рабочей партии, I съезде
Компартии Кубы. Первый секретарь ЦК Компартии
Кубы Фидель Кастро в докладе на съезде заявил: «Мы
должны решительно бороться против всех проявлений
антикоммунизма, в частности против ядовитых
антисоветских кампаний...»2
Решения XXV съезда КПСС —
принципиальная основа
и всесторонняя программа
политики СССР в отношении Китая
В конце февраля — начале марта 1976 г. состоялся XXV
съезд КПСС, решения которого явились
принципиальной основой и всесторонней программой дальнейшего
осуществления политики Советского Союза в
отношении Китая.
В докладе Генерального секретаря ЦК КПСС
Л. И. Брежнева на XXV съезде партии важное
внимание было уделено вопросам дальнейшего укрепления
дружбы и сотрудничества Советского Союза с
социалистическими странами.
В докладе отмечалось, что вместе с расцветом
каждой социалистической нации, укреплением
суверенитета социалистических государств все теснее становятся
их взаимосвязи, возникает все больше элементов
общности в их политике, экономике, социальной жизни.
Полное равноправие и единство, плодотворное
экономическое, политическое и идеологическое сотрудничество,
солидарность и поддержка — такова норма отношений
Советского Союза, КПСС с большинством
социалистических стран и братских партий.
Резким контрастом всему этому являлась политика
руководителей Китая, направленная против большинства
1 См. «Правда», 17 июня 1975 г.
2 «I съезд Коммунистической партии Кубы. Гавана, 17—22
декабря 1975 г.». М., 1976, стр. 210.
527

-социалистических государств и прямо смыкавшаяся с
позицией самой крайней реакции во всем мире. «Эта
политика,— отметил Л. И. Брежнев, — не только
совершенно чужда социалистическим принципам и идеалам,
но по существу стала важным резервом империализма
в его борьбе против социализма»1.
В Отчетном докладе ЦК КПСС XXV съезду
указывалось, что «в отношениях с Китаем наша партия
твердо придерживается курса, определенного XXIV съездом.
Правильность этого курса подтверждена жизнью»2.
Мировой социализм, международное
коммунистическое движение достигли крупных успехов в борьбе
против идеологии и политики маоистского руководства.
Братские партии и социалистические государства дали
надлежащий отпор антиленинским концепциям и
политике маоизма. Потерпели крушение расчеты маоистов
на подрыв социалистического содружества, его
авторитета и влияния в мире. Им не удалось помешать
расширению и укреплению связей Советского Союза, других
социалистических стран с развивающимися
государствами, не удалось торпедировать процесс разрядки
напряженности.
Однако, несмотря на крупные провалы на
международной арене, группа Мао Цзэдуна отнюдь не
собиралась отказываться от своего прежнего курса.
Большую опасность для всех миролюбивых народов,
подчеркивалось в докладе Л. И. Брежнева на XXV
съезде КПСС, представляли лихорадочные попытки
Пекина сорвать разрядку, не допустить разоружения, сеять
недоверие и вражду между государствами, его
стремление спровоцировать мировую войну, а самому погреть
на этом руки. «Такая политика Пекина, — указал
Л. И. Брежнев, — глубоко противоречит интересам всех
народов. Мы будем давать отпор этой поджигательской
политике, защищать интересы Советского государства,
социалистического содружества, мирового
коммунистического движения»3.
Отметив, что маоистская идеология и политика не
только несовместимы с марксистско-ленинским
учением, но и прямо враждебны ему, Л. И. Брежнев подчерк-
1 «Материалы XXV съезда КПСС». М., 1976, стр. 10.
2 Там же, стр. 11.
3 Там же.
528

нул, что наша партия будет и впредь вести борьбу с
маоизмом, борьбу принципиальную, борьбу
непримиримую.
Вместе с тем XXV съезд КПСС вновь подтвердил,
что в отношении Китая, как и других стран, Советский
Союз твердо придерживается принципов равноправия,
уважения суверенитета и территориальной целостности,
невмешательства во внутренние дела друг друга,
неприменения силы, т. е. готов нормализовать отношения
с Китаем на принципах мирного сосуществования. В
докладе Л. И. Брежнева на съезде предельно ясно и
конкретно была сформулирована позиция Советского
Союза: «...если в Пекине возвратятся к политике,
действительно основанной на марксизме-ленинизме,
откажутся от враждебного социалистическим странам курса,
станут на путь сотрудничества и солидарности с миром
социализма, то это найдет соответствующий отклик
с нашей стороны и откроется возможность для
развития добрых отношений между СССР и КНР,
отвечающих принципам социалистического интернационализма.
Дело за китайской стороной»1.
Курс XXV съезда КПСС в отношении Китая
встретил единодушную поддержку со стороны
коммунистических и рабочих партий, делегации которых
участвовали в его работе. «Наша партия, — заявила на съезде
делегация Коммунистической партии Индии, — высоко
оценивает принципиальную идеологическую борьбу
КПСС против маоизма, который не только полностью
отвергает ленинизм, но и по существу враждебен ему.
Бескомпромиссную борьбу против маоизма необходимо
вести применительно к каждой конкретной ситуации,
поскольку маоизм идет на открытое сотрудничество, на
сговор с империализмом и крайней реакцией»2.
Антисоветская политика Пекина была решительно
отвергнута марксистско-ленинскими партиями. Выражая
эту позицию, Первый секретарь ЦК ВСРП Янош Кадар
заявил: «Наша партия осуждает взгляды,
игнорирующие пролетарский интернационализм, нарушающие наше
единство. Мы осуждаем национальную ограниченность,
буржуазный национализм, антисоветизм,
раскольнические действия, подрывающие единство нашего дви-
1 «Материалы XXV съезда КПСС», стр. 11.
2 «Правда», 29 февраля 1976 г.
34—423
529

жения, и особенно грубейшее их проявление —
маоизм»1.
В выступлении на съезде Первого секретаря
ЦК МНРП Юмжагийна Цеденбала подчеркивалось, что
маоизм, «как политика и идеология, является
реакционной силой, представляющей серьезную угрозу для
социалистического содружества, мирового
коммунистического и национально-освободительного движений, для
дела мира и безопасности народов во всем мире.
Именно поэтому решительная борьба с маоизмом остается
неотложной задачей всех марксистско-ленинских
партий, всех прогрессивных, миролюбивых сил
современности»2.
Лидеры КПК с самого начала заняли враждебную
позицию в отношении XXV съезда КПСС. Печать КНР
не информировала китайский народ о материалах
съезда, о положениях доклада Л. И. Брежнева по вопросам
политики Советского Союза, касающейся Китая.
После съезда Пекин продолжал с неменьшим
ожесточением борьбу против СССР и других
социалистических стран. Китайские лидеры не только не
откликнулись на новые инициативы Советского Союза, на его
ясно выраженное на XXV съезде КПСС стремление к
налаживанию добрососедских отношений с КНР, но и
как бы старались поскорее пресечь развитие событий
в этом направлении. Пекин предпринимал одну за
другой акции, призванные подтвердить и закрепить свою
враждебность в отношении СССР.
В начале апреля 1976 г., после событий на площади
Тяньаньмэнь, приведших к отстранению Дэн Сяопина,
на пост премьера Государственного совета КНР был
назначен Хуа Гофэн. В телеграмме Председателя Совета
Министров СССР А. Н. Косыгина Хуа Гофэну было
выражено пожелание о развитии отношений между двумя
странами в благоприятном направлении3. Однако в
ответ на это последовал целый ряд антисоветских
заявлений. 20 июня в речи на приеме в честь
премьер-министра Австралии Фрезера Хуа Гофэн назвал Советский
Союз «главным очагом новой мировой войны»4. 3 сен-
1 «Правда», 27 февраля 1976 г.
2 Там же.
3 См. «Правда», 15 апреля 1976 г.
4 «Жэньминь жибао», 21.VI. 1976.
530

тября, выступая во время банкета, устроенного по
случаю визита в КНР главы государства Западное Самоа,
Хуа Гофэн вновь заявил, что СССР «является самым
опасным источником войны»1.
Подтверждались и вновь использовались все
прежние приемы и методы антисоветской политики Пекина.
Продолжая свои усилия по нагнетанию шпиономании
среди китайского населения и стремясь затруднить
экономические связи между обоими государствами,
китайские власти в конце апреля 1976 г. задержали в Шанхае
советский теплоход «Капитан Лютиков», обвинив одного
из членов его экипажа в «незаконной деятельности».
10 мая в Пекине был проведен массовый митинг в
поддержку территориальных притязаний японских
реваншистов к СССР. На митинге выступил член ЦК КПК
Ляо Чэнчжи, который заявил, что, «объединившись,
народы Китая и Японии нанесут сильный удар по
советскому гегемонизму и вместе добьются победы»2.
Антисоветские тезисы все более широко и активно
использовались в борьбе за власть, с каждым днем
разгоравшейся в правящей китайской верхушке.
Соперничавшие группировки готовились к решающей схватке,
которая должна была развернуться после смерти Мао
Цзэдуна. Многие признаки указывали на то, что этот
критический момент не за горами. 15 июня 1976 г.
официальные китайские лица известили, например, о том,
что, «согласно решению ЦК КПК», Мао Цзэдун по
причине «преклонного возраста и большой занятости»
впредь не будет принимать иностранных гостей.
Маоистское руководство спешило активизировать
свои связи с империалистическим лагерем; на его
поддержку китайские лидеры рассчитывали опереться в
предстоящие трудные времена. Не случайно, что именно
в сентябре 1976 г. состоялась поездка в КНР бывшего
министра обороны США Шлесинджера. 7 сентября, за
сутки до смерти Мао Цзэдуна, на приеме в честь
американского гостя министр иностранных дел КНР Цяр
Гуаньхуа призвал к «объединению всех сил» для
борьбы против СССР «острием против острия»3.
1 «Жэньминь жибао», 4.1Х.1976.
2 «Жэньминь жибао», 11.У.1976.
8 «Информационный бюллетень агентства Синьхуа», 8 сентября
1976 г.
\
34* I 531

Таким образом, активизация антисоветского курса
Пекина в ответ на решения XXV съезда КПСС не была
случайной. Разумеется, она объяснялась не только
перипетиями внутриполитической борьбы в КНР В
основе ее по-прежнему лежали более глубокие причины. Они
заключались в том, что интернационалистский курс
КПСС и Советского государства маоистские лидеры
воспринимали как главное препятствие на пути к
достижению своих гегемонистских целей.
Внутренняя политика КПСС, направленная на
неуклонное повышение благосостояния советского народа,
выглядела разительным контрастом курсу маоистов,
которым были чужды подлинные интересы китайского
народа. Первоочередной целью их политики было
наращивание ракетно-ядерного потенциала, реализация
маоистского лозунга «пушки вместо риса». Внешняя
политика СССР, осуществление Программы мира, принятой
XXIV съездом КПСС, и программы дальнейшей
борьбы за мир, одобренной XXV съездом, линия
социалистического содружества на разрядку международной
напряженности также противоречили гегемонистским
замыслам китайского руководства.
Вместе с тем становилось все более очевидным, что
антисоветизм, насаждаемый группой Мао Цзэдуна,—
это не только вопрос об отношении к Советскому
Союзу. В нем наиболее отчетливо проявлялся
антисоциализм маоистов. Провозглашая своим главным врагом
социалистические страны, Пекин все шире шел на
беспринципные политические и экономические связи с
капиталистическими государствами, и в первую очередь с
наиболее реакционными, антикоммунистическими
кругами, в борьбе против Советского Союза, других стран
социалистического содружества.
Однако такой курс был обречен на неизбежное
поражение. Ему противостояла согласованная
внешнеполитическая линия государств социалистического
содружества, твердо и решительно отстаивавших дело мира
и социализма. Эта линия нашла свое подтверждение на
состоявшихся в 1976 г. съездах коммунистических и
рабочих партий Болгарии, Чехословакии, ГДР,
Монгольской Народной Республики.
В докладе на XI съезде Болгарской
коммунистической партии 29 марта 1976 г. Первый секретарь
ЦК БКП Тодор Живков говорил: «Деградация маоизма
532

достигла новой фазы. Он вступил в союз с самыми
агрессивными силами империализма, фашизма и
реваншизма, с противниками мирного сосуществования и
социального прогресса. Его действия становятся все более
опасными для мира и безопасности народов. Политика
и идеология нынешнего китайского руководства глубоко
враждебны марксизму-ленинизму, коммунистическим
идеалам. Наша партия считает своим долгом активно
участвовать в борьбе против маоизма, за его
политический и идейный разгром»1.
Генеральный секретарь ЦК КПЧ Густав Гусак в
докладе на XV съезде КПЧ 12 апреля 1976 г., отметив,
что антикоммунизм выступает прежде всего как
антисоветизм и что его близким союзником стал маоизм,
заявил: «Это связано с тем, что Советский Союз
является главной опорой революционных и
национально-освободительных сил социализма, демократии и мира»2.
Политика антисоветизма вела к усилению изоляции
Китая на международной арене, к падению его
престижа в глазах прогрессивных сил. Все это наносило
непоправимый ущерб национальным интересам
китайского народа.
Осуществление антисоветского курса обусловливало
глубокий кризис внешней политики Пекина. Выход из
этого кризиса можно было найти лишь на пути
решительного отказа китайского руководства от
шовинистических гегемонистских целей, на пути возврата к
отношениям дружбы и сотрудничества с Советским Союзом
и другими социалистическими странами. Решения XXV
съезда КПСС, съездов других братских партий
создавали благоприятные предпосылки для такого поворота
событий.
1 «Правда», 30 марта 1976 г.
2 «Правда», 13 апреля 1976 г.

Глава одиннадцатая
СОВЕТСКО-КИТАЙСКИЕ
ОТНОШЕНИЯ
ПОСЛЕ ПРИХОДА
К ВЛАСТИ НОВОГО
РУКОВОДСТВА КПК
В 1976 г.
Приход к власти нового
китайского руководства
При рассмотрении этой темы следовало бы с самого
начала сделать оговорку по поводу выражения «новое
китайское руководство». Лидеры, пришедшие на смену
Мао Цзэдуну, вовсе не были новыми деятелями в
Пекине. Они многие годы составляли ближайшее
окружение Мао, пользовались его доверием и всемерной
поддержкой. Многие из них были активными участниками
«культурной революции», в ходе и в результате
которой они как раз и вошли в состав правящей верхушки.
Почти все они еще при Мао Цзэдуне и с его
благословения заняли высшие посты в партии и государстве.
Так, Хуа Гофэн на X съезде КПК в августе 1973 г. стал
членом Политбюро ЦК КПК, затем первым
заместителем Председателя ЦК КПК и премьером
Государственного совета КНР, а с января 1975 г. министром
общественной безопасности. Таким образом, о лидерах,
образовавших после смерти Мао Цзэдуна правящую
верхушку, можно говорить как о новом руководстве лишь
в том смысле, что из него выбыл в качестве главной и
все определяющей фигуры сам Мао.
Еще до окончания траурных церемоний, связанных
-со смертью Мао, между его преемниками развернулась
борьба за власть, в результате которой в начале
октября 1976 г. была свергнута претендовавшая на
лидерство группировка в составе заместителя Председателя
ЦК КПК Ван Хунвэня, члена Постоянного комитета
Политбюро ЦК Чжан Чуньцяо, вдовы Мао Цзэдуна —
члена Политбюро Цзян Цин и члена Политбюро Яо
Вэньюаня. Они были объявлены «черной бандой
четырех», якобы замышлявшей свернуть Китай с пути, за-
534

вещанного Мао. 10 октября Председателем ЦК КПК и*
председателем Военного совета ЦК КПК (органа,
играющего в условиях Китая самостоятельную
чрезвычайно важную, а во многих случаях и определяющую-
роль) был назначен Хуа Гофэн. Он сохранил за собой
и пост премьера КНР. В правящую группировку в
качестве ее наиболее активных деятелей вошли также
заместитель Председателя ЦК КПК, заместитель
председателя Военного совета ЦК КПК, министр обороны^
один из старейших наиболее влиятельных военных
деятелей, Е Цзяньин, и заместитель премьера Госсовета-
КНР Ли Сяньнянь.
Китайская пропаганда стала с большой
поспешностью создавать вокруг Хуа Гофэна ореол «гениального
вождя, мудрого руководителя страны, пользующегося
безграничным доверием партии, армии и народа». Его
возвышение изображалось как осуществление решения,
якобы принятого лично Мао Цзэдуном еще при
жизни. Всемерно подчеркивалось, что партия, потеряв
общепризнанного национального лидера — Мао Цзэдуна,
теперь вновь обрела в лице Хуа Гофэна «надежного
кормчего».
Относительная легкость, с которой Хуа Гофэну и
его сторонникам удалось добиться победы над «бандой
четырех», объяснялась в первую очередь глубокой
неприязнью, накопившейся в партии, армии и среди
населения, к входящим в нее деятелям, выдвинутым Мао-
Цзэдуном в ходе «культурной революции» и
олицетворявшим ее самые уродливые явления. В победе над
«бандой четырех» проявилось отрицательное
отношение широких масс китайского народа к эксцессам и
потрясениям «культурной революции», к наиболее
одиозным сторонам маоистского курса, общепризнанными-
выразителями и популяризаторами которого выступал»
Ван Хунвэнь, Чжан Чуньцяо, Цзян Цин и Яо Вэнь-
юань. Победа над группировкой Ван — Чжан — Цзян —
Яо стала возможной и потому, что против нее
выступили военные. Армия сыграла решающую роль в
октябрьских событиях 1976 г. в Пекине.
Однако борьба против «группы четырех» не
завершилась с ее арестом. Она продолжала пользоваться
серьезным влиянием во всех звеньях партийного и
государственного аппарата. В целях искоренения этого
влияния по всей стране в 1976—1977 гг. была развер-
535

нута чистка сторонников смещенных лидеров КПК,
растянувшаяся на длительный период. Отсутствие
должной уверенности в своих силах мешало пришедшим к
власти лидерам провести новый съезд КПК и созвать
очередную сессию Всекитайского собрания народных
представителей, чтобы в уставном и законодательном
порядке утвердиться на занятых ими партийных и
государственных постах. Такие важные посты, как пост
председателя Постоянного комитета ВСНП, начальника
генштаба НОАК, начальника Главного
политуправления армии, вообще оставались вакантными. По вопросу
об их замещении развернулось соперничество уже среди
самих победителей «октябрьской схватки».
Тяжелое экономическое положение в стране
вынуждало новое руководство особое внимание уделить
задачам налаживания народного хозяйства. В период с
декабря 1976 по август 1977 г. был проведен ряд
совещаний по экономическим вопросам, среди которых особо
важное место заняли совещание по распространению
опыта Дачжайской большой производственной бригады
(декабрь 1976 г.) и совещание по изучению опыта Да-
цинских нефтяных промыслов (апрель — май 1977 г.).
Первое из них наметило линию развития
сельскохозяйственного производства, а второе было посвящено
проблемам подъема промышленности. Летом 1977 г.
состоялись совещания по вопросам науки и техники.
В ходе критики «банды четырех» упор делался на
то, что она «противопоставляла революцию
производству, политику — экономике, классовую борьбу —
решению производственных задач». «Четверку» обвиняли
в том, что она нанесла большой ущерб экономическому
развитию Китая и что теперь необходимо путем
мобилизации всех сил в максимально сжатые сроки
наверстать упущенное.
Меры, предпринимавшиеся новым китайским
руководством в первый период после его прихода к власти,
некоторые провозглашавшиеся им лозунги выглядели
иногда как заявка на существенную корректировку
прежнего маоистского курса. Это впечатление
усиливалось тем, что в ходе широкой критики «группы
четырех» по существу подвергались осуждению
определенные установки, выдвинутые в свое время Мао Цзэду-
ном. На страницах буржуазной печати в этот период
появился и стал усиленно муссироваться тезис о том,
536

что в Китае начался процесс «демаоизации», что там
идет «демонтаж маоизма» и т. д.
Однако практическая деятельность нового
китайского руководства со всей определенностью показала, что
все его усилия направлялись на спасение и упрочение
созданного в результате «культурной революции»
режима, кризис которого был усугублен смертью Мао Цзэ-
дуна. Борьбу за выход из этого кризиса новые лидеры
повели под знаменем непоколебимой верности Мао и
его «идеям». По существу вся так называемая
корректировка маоистских установок сводилась к тому, чтобы
повысить степень практического осуществления этих
установок, создать условия для их скорейшего и
наиболее эффективного претворения в жизнь. В ходе
разоблачения «четверки» пропагандистская машина Пекина,
прибегая к самым невероятным ухищрениям, добивалась
противопоставления свергнутых лидеров Мао Цзэдуну,
стремилась возложить только на них вину за
отрицательные последствия «культурной революции» и других
политических кампаний, подлинным организатором и
руководителем которых был лично Мао.
Наряду с этим сохранялись в полной
неприкосновенности такие основополагающие маоистские установки,
как курс на милитаризацию страны, подчинение всего
экономического развития наращиванию
военно-промышленного потенциала, замораживание низкого жизненного
уровня народа, насаждение антидемократических
порядков, воспитание населения в духе великоханьского
шовинизма.
Новое руководство КПК приняло меры по
расширению и углублению пропаганды «идей Мао» как
безраздельно господствующей идеологии в Китае. Одной
из таких мер было издание в апреле 1977 г. пятого тома
«Избранных произведений» Мао Цзэдуна. Подбор
произведений, включенных в пятый том, «редакционная»
работа над ними, осуществленная специальной
комиссией во главе с Хуа Гофэном, материалы,
опубликованные в связи с выходом этого тома в свет,
неопровержимо доказывали приверженность ставших у власти
лидеров линии Мао Цзэдуна в идеологической, политической,
организационной и экономической областях. В работах,
включенных в пятый том, пропагандируются основные
маоистские постулаты, противоречащие принципам
научного социализма, такие, например, как неотроцкист-
537

екая «теория непрерывной революции», «продолжение
революции при диктатуре пролетариата», «классовая
борьба при социализме», другие установки по вопросам
социально-экономического развития, прямо
противопоставляемые опыту социалистических стран.
1 мая 1977 г. в центральных китайских газетах была
опубликована программная статья Хуа Гофэна под
претенциозным названием — «Довести до конца дело
продолжения революции при диктатуре пролетариата».
В этой статье, которая, как подчеркнуло агентство Синь-
хуа, была написана с целью дать основные направления
изучению пятого тома «Избранных произведений» Мао
Цзэдуна, Хуа Гофэн всячески подчеркивал
непреходящее значение «идей Мао», их руководящую роль во
всех делах.
С позиции восхваления всех маоистских установок
выступили Хуа Гофэн и другие китайские лидеры
также на совещаниях, посвященных опыту Дачжайской
большой производственной бригады и Дацинских
нефтяных промыслов.
Отталкиваясь от «идей Мао», новое китайское
руководство в своих усилиях по налаживанию экономики
КНР главный упор делало на наращивание военной
мощи страны. В мае 1977 г. Хуа Гофэн в выступлении
на совещании по изучению опыта Дацинских нефтяных
промыслов прямо связал задачи развития народного
хозяйства с подготовкой к войне, источником которой
он назвал Советский Союз. Еще более откровенно
высказался на этот счет Е Цзяньин. «Ныне, — сказал он,—
все более обостряется борьба между Советским
Союзом и США за гегемонию, и она рано или поздно
приведет к войне. Мы должны... не упускать из виду войну,
готовиться к ней и делать упор на том, что скоро
разразится крупномасштабная война».
Еще более последовательными продолжателями
маоистской линии показали себя новые китайские лидеры
в области внешней политики. Их деятельность на
международной арене в первый год после прихода к власти
ознаменовалась усилиями, направленными на
нагнетание международной напряженности, борьбой против
социалистического содружества, стремлением к
сближению с империалистическими кругами.
В первых же интервью иностранным представителям
в ноябре 1976 г. китайские руководители высказали
538

свою приверженность прежним внешнеполитическим!
установкам Пекина: «война неизбежна, разрядки
напряженности не существует»; «Советский Союз
является главным источником войны»; «мы хотим, чтобы
Европа была могущественной и чтобы ее оборона против
Советского Союза упрочилась».
В декабре 1976 г. Хуа Гофэн еще более
определенно заявил: «Как внутри страны, так и на
международной арене мы и впредь будем неуклонно и
мужественно идти вперед по пути, указанному председателем
Мао Цзэдуном»1. В апреле 1977 г. заместитель
премьера Государственного совета КНР Ли Сяньнянь вновь
подчеркнул: «В дальнейшем мы будем, как и прежде,
неизменно проводить в жизнь разработанные
председателем Мао Цзэдуном внешнеполитическую линию и.
установки»2.
В пятом томе «Избранных произведений» Мао Цзэ-
дуна и в установочной статье Хуа Гофэна,
посвященной выходу этого тома, была предпринята попытка
идейно-теоретически обосновать гегемонистский,
антисоветский внешнеполитический курс Пекина, оправдать
проповедь неизбежности войны, линию на борьбу
против разрядки, на альянс с силами империализма и
реакции.
Новое китайское руководство подтвердило прежнюю-
позицию Пекина по вопросам разоружения. Делегация
КНР на XXXI сессии Генеральной Ассамблеи ООН
голосовала против резолюции о заключении Всемирного
договора о неприменении силы в международных
отношениях, против резолюции о Заключении договора
о полном и всеобщем запрещении испытаний ядерного
оружия, категорически высказалась против проведения
специальной сессии Генеральной Ассамблеи ООН по
вопросам разоружения.
Пекин все более настойчиво добивался налаживания
сотрудничества в международных делах с теми силами
на Западе, которые выступали против разрядки, за
гонку вооружений, за усиление конфронтации с
социалистическими государствами. После сентября 1976 г.
в КНР побывали по приглашению новых китайских
1 «Жэньминь жибао», 28.ХН.1976.
* «Информационный бюллетень агентства Синьхуа», 8 апреля
1977 г. [
539

руководителей представители наиболее реакционных
кругов Италии, ФРГ, Англии. Заместитель премьера
КНР Ли Сяньнянь, принимая 7 апреля 1977 г. лидера
английских консерваторов М. Тэтчер, заявил,
например, что «со времени совещания в Хельсинки в мире
не существует разрядки», и пожелал
капиталистическому Западу «большей силы и единства» в
противоборстве со странами социализма.
С особой настойчивостью уже тогда новое китайское
руководство добивалось взаимопонимания с США. Ради
этого оно проявляло готовность даже поступиться
некоторыми прежними позициями. В октябре 1976 г.
заместитель премьера Госсовета КНР Ли Сяньнянь в
беседе с американскими сенаторами, подчеркнув
совпадение интересов Китая и Соединенных Штатов в Азии
и в зоне Тихого океана, заявил, что общность их
интересов на международной арене в настоящее время
имеет более важное значение. Эту мысль в Пекине
неоднократно повторяли и позднее. В апреле 1977 г. Ли
Сяньнянь, принимая группу членов конгресса США,
убеждал их, что «нельзя выводить» американские
войска нз Европы, так как они «играют несомненно
позитивную роль и должны не только оставаться там, но и
быть усилены».
Пекинские лидеры не оставляли попыток превратить
в сферу своего влияния развивающиеся страны,
использовать их в борьбе за реализацию своих гегемонистских
планов. И здесь китайское руководство стремилось
установить близкие отношения прежде всего с наиболее
реакционными режимами, выступая против государств,
занимающих антиимпериалистические позиции. На
XXXI сессии Генеральной Ассамблеи ООН китайская
делегация не поддержала прием Народной Республики
Анголы в эту организацию.
Острие враждебной политики КНР было
по-прежнему направлено против социалистического
содружества. В начале 1977 г. китайское руководство активно
подключилось к развернутой империалистическими
кругами Запада пропагандистской атаке на ряд
социалистических стран под демагогическим предлогом защиты
прав человека. Вместе с антикоммунистами на Западе
лидеры КПК открыто встали на сторону разного рода
отщепенцев и ренегатов, именуемых диссидентами.
Усилилась раскольническая линия Пекина в отношении со-
540

циалистического содружества, участились наладки на
коллективные органы их сотрудничества —
Организацию Варшавского Договора и СЭВ.
Новое руководство приняло меры по укреплению
связей с зарубежными пропекинскими группировками
и активизации их подрывной деятельности в мировом
коммунистическом движении. В Пекин были
приглашены руководящие деятели этих группировок из ФРГ,
Италии, Франции, Парагвая, Австралии и многих других
стран. Руководители КПК, в частности Хуа Гофэн,
провели с ними беседы инструктивного характера.
В целом развитие обстановки внутри КНР и
международная деятельность Пекина в течение первого года
после прихода к власти нового китайского руководства
показали, что смерть Мао Цзэдуна не привела и не
приведет автоматически к смерти маоизма как
враждебной марксизму-ленинизму идеологии, к коренному
изменению базирующейся на ней антисоциалистической
внутренней и внешней политики. Решающее значение
при этом имело то обстоятельство, что в Китае
объективно сохранялась та почва, на которой паразитировал
маоизм, — экономическая отсталость, неграмотность или
полуграмотность преобладающего большинства
крестьянства, слабость и разобщенность рабочего класса,
живучесть националистических предрассудков.
Продолжение новым
руководством КНР
прежнего антисоветского курса
После смерти Мао Цзэдуна Советский Союз
осуществил целый ряд шагов, свидетельствовавших о его
искренней готовности к улучшению отношений с КНР.
На открывшейся в конце сентября 1976 г. XXXI
сессии Генеральной Ассамблеи ООН глава советской
делегации министр иностранных дел А. А. Громыко
подчеркнул в своем выступлении, что Советский Союз
придавал и придает большое значение отношениям с КНР.
Нормализация советско-китайских отношений, сказал
он, положительно сказалась бы на обстановке в Азии,
да и в более широком международном плане. «Наша
позиция на этот счет в отношении КНР, — отметил
А. А. Громыко, —ясно определена решениями XXV
511

съезда КПСС. Она сохраняет свою полную силу и
сегодня»1.
Чувства дружбы и симпатии к китайскому народу
были выражены в приветственной телеграмме
Президиума Верховного Совета СССР и Совета Министров
СССР по случаю 27-й годовщины образования КНР.
В телеграмме указывалось, что нормализация
отношений между СССР и Китаем, их развитие на основе
принципов равноправия, уважения суверенитета и
территориальной целостности, невмешательства во
внутренние дела друг друга отвечали бы чаяниям народов
наших стран, заинтересованных в построении
социализма и коммунизма, в сохранении и укреплении мира
и безопасности во всем мире2.
О стремлении Советского Союза к развитию
добрососедских отношений с Китаем говорилось и в
опубликованной 1 октября 1976 г. статье газеты «Правда» по
случаю 27-й годовщины образования КНР. История
советско-китайских отношении, подчеркивалось в статье,
подтверждает правильность слов Генерального
секретаря ЦК КПСС Л. И. Брежнева о том, что коренные
интересы советского и китайского народов не только не
сталкиваются, но и совпадают. У СССР, отмечалось
далее, никогда не было и нет ни экономических, ни
территориальных, ни иных претензий к Китайской
Народной Республике. Нормализация отношений между СССР
и Китаем, их развитие на основе принципов
равноправия, уважения суверенитета и территориальной
целостности, невмешательства во внутренние дела друг друга
отвечали бы чаяниям советского и китайского народов,
способствовали бы сохранению и укреплению мира и
международной безопасности.
Стремление нашей страны к развитию
добрососедских отношении с КНР нашло свое отражение и в
других публикациях советской печати3.
Проявляя желание сотрудничать с КНР в решении
важнейших международных вопросов, Советское
правительство 7 октября 1976 г. передало китайскому пра-
1 «Правда», 29 сентября 1976 г.
2 См. «Правда», 1 октября 1976 г.
3 См. О. Б. Рахманин. Дружба советского и китайского народов
имеет свою историю и традиции. — «Проблемы Дальнего Востока»».
1976, №4.
542

вительству текст советского проекта Всемирного
договора о неприменении силы в международных
отношениях, а также свои соображения в связи с внесением
СССР на XXXI сессии Генеральной Ассамблеи ООН
предложения о заключении такого договора.
В октябре 1976 г. состоялся Пленум ЦК КПСС.
В речи на Пленуме Генерального секретаря ЦК КПСС
Л. И. Брежнева был четко и ясно изложен
принципиальный подход Советского Союза к развитию
отношений с КНР. На пленуме отмечалось, что в Китае
происходят сложные внутриполитические процессы и пока
еще трудно сказать, каков будет будущий политический
курс КНР. Но уже теперь ясно, что внешнеполитическая
линия, проводившаяся Пекином в течение полутора
десятков лет, основательно дискредитирована во всем
мире.
«Что касается Советского Союза,—заявил Л. И.
Брежнев,— то стремление к улучшению отношений с
Китаем— это наш последовательный курс... Хочу
подчеркнуть, что, по нашему мнению, в отношениях между
СССР и КНР нет таких вопросов, которые нельзя было
бы решить в духе добрососедства. В этом направлении
мы будем действовать и впредь. Дело, будет зависеть
от того, какую позицию займет другая сторона»1.
25 октября 1976 г. было опубликовано Коммюнике
о пребывании в СССР партийно-правительственной
делегации Монгольской Народной Республики. Как
отмечалось в Коммюнике, в ходе переговоров стороны
затрагивали вопрос о состоянии своих отношений с
Китаем. Они подтвердили готовность нормализовать
отношения с КНР и подчеркнули, что Советский Союз и
Монгольская Народная Республика стоят за
восстановление равноправного, добрососедского сотрудничества
с Китаем2.
Аналогичные положения по вопросу об отношениях
с КНР были зафиксированы в совместном советско-
польском заявлении от 15 ноября 1976 г., подписанном
Генеральным секретарем ЦК КПСС Л. И. Брежневым
и Первым секретарем ЦК ПОРП Э. Тереком3.
* Л. И. Брежнев. Ленинским курсом. Речи и статьи, т. 6. М.,
1978, стр. 160.
* См. «Правда», 25 октября 1976 г.
* «Правда», 16 ноября 1976 г.
543

Советская точка зрения на развитие отношений с
КНР была высказана также в докладе члена
Политбюро, секретаря ЦК КПСС Ф. Д. Кулакова на
торжественном собрании, посвященном 59-й годовщине
Великой Октябрьской социалистической революции. В
докладе говорилось: «...мы считаем неоправданным и
неестественным то, что не по нашей вине уже почти
пятнадцать лет нарушены дружественные отношения между
Советским Союзом и Китайской Народной
Республикой... Мы последовательно выступаем за
восстановление добрососедских отношений и дружбы советского и
китайского народов, что отвечает коренным интересам
наших стран, принципам социалистического
интернационализма»1.
Противники нормализации советско-китайских
отношений из лагеря империализма и международной
реакции были серьезно обеспокоены тем, что эти
отношения после смерти Мао Цзэдуна могут получить
позитивное развитие. Они всячески стремились помешать
такому ходу событий. В этих целях, в частности, была
поднята провокационная шумиха о якобы готовящемся
«нападении» Советского Союза на КНР. С подобными
измышлениями выступил посетивший КНР Д. Шлесин-
джер. 18 октября 1976 г. американский журнал
«Юнайтед Стейтс ньюс энд Уорлд рипорт» опубликовал
беседу со Шлесинджером, в которой бывший министр
обороны США утверждал, будто над Китаем нависла
«совершенно явная угроза с Севера». Почти
одновременно Шлесинджер выступил по американскому
телевидению и снова повторял измышления о мифическом
«сильном давлении на КНР с Севера».
Вслед за отставным министром в кампанию,
призванную осложнить советско-китайские отношения,
включился государственный секретарь США Г Киссинджер.
В конце октября 1976 г. он выступил с заявлением, что
«если Китай подвергнется массированному нападению,
то для безопасности всего мира создались бы
исключительно неблагоприятные условия». Он добавил также,
что «попытка нарушить мировое равновесие путем
массированного нападения на Китай не будет безразлична
для Соединенных Штатов».
«Правда», 6 ноября 1976 г.
544

Советский Союз должным образом реагировал на
эти подстрекательские заявления, которые явно
делались для того, чтобы произвести соответствующее
впечатление в Пекине. Они были решительно разоблачены
в советской печати1.
27 ноября 1976 г. в Пекин выехал глава советской
делегации для продолжения переговоров по
пограничным вопросам. Советская сторона на состоявшихся
встречах подтвердила выдвинутые ею ранее
инициативы: внесенное в 1971 г. предложение относительно
заключения договора о неприменении силы,
предусматривающего, что обе стороны не будут применять друг
против друга вооруженную силу с использованием любых
видов оружия, включая обычное, ракетное и ядерное,
и выдвинутое в 1973 г. предложение о заключении
договора о взаимном ненападении. Была вновь высказана
готовность советской стороны к расширению торговли
между обеими странами на взаимовыгодной основе,
возобновлению приграничной торговли, восстановлению
связей между обществами дружбы, сотрудничества
между академиями наук, контактов в области
здравоохранения. С советской стороны еще раз было подчеркнуто,
что позиция СССР в отношениях с другими
государствами, в том числе с КНР, ясна и строго последовательна:
Советский Союз твердо придерживается принципов
равноправия, уважения суверенитета и территориальной
целостности, невмешательства во внутренние дела друг
друга, неприменения силы. На этой основе он выступает
за нормализацию и улучшение отношений с Китаем. Но
это процесс двусторонний.
Одним из весьма существенных шагов,
продемонстрировавших как новому руководству в Пекине, так и всей
мировой общественности желание Советского Союза
налаживать добрососедские отношения с КНР, явилось
то, что с сентября 1976 г. советская печать
односторонне прекратила публикацию критических материалов по
Китаю.
Как же новое руководство в Пекине встретило
целеустремленный курс Советского Союза на
нормализацию отношений с КНР? Уже первые месяцы
пребывания нового руководства у власти показали, что оно
следует по старой заезженной колее и не намерено отка-
1 См. «Правда», 23, 27 октября 1976 г.
35-433
545

зываться от политики антисоветизма. Более того, новые
китайские лидеры всячески подчеркивали свою
приверженность этой политике, использовали любой повод для
демонстрации своей непримиримой враждебности
Советскому Союзу.
Уже в «Обращении ЦК КПК, Постоянного Комитета
ВСНП, Госсовета КНР и Военного совета ЦК КПК ко
всей партии, всей армии и народам всей страны» по
поводу смерти Мао Цзэдуна содержались грубые
антисоветские выпады. В нем в заслугу Мао было
поставлено то, что он «развернул в международном
коммунистическом движении великую борьбу-критику
современного ревизионизма», центром которого авторы
объявляли КПСС. В Обращении выражалось также
намерение «объединить все силы на международной арене,
которые можно объединить, чтобы довести до конца
борьбу против «социал-империализма»»1. Таким образом,
наследники Мао не оставляли попыток приклеить
провокационный ярлык Советскому Союзу, чтобы оправдать
свою линию на противоборство с ним.
Враждебные выпады в адрес СССР были повторены
в речи Хуа Гофэна на траурном митинге в Пекине
18 сентября 1976 г. В ней Советский Союз был
клеветнически обвинен в «вооруженных провокациях» против
Китая, «идеи Мао» превозносились как «могучее
идейное оружие в борьбе против» «социал-империализма»,
давались обязательства «и впредь решительно
проводить линию и установки председателя Мао Цзэдуна во
внешней политике», бороться против «гегемонизма двух
сверхдержав»2.
5 октября с развернутой антисоветской программой
по международным вопросам на XXXI сессии
Генеральной Ассамблеи ООН выступил министр иностранных
дел КНР Цяо Гуаньхуа3.
До определенного момента все эти антисоветские
декларации в какой-то мере можно было объяснить
тем, что они навязаны группой лидеров, при жизни Мао
наиболее близко стоявших к нему и * выступавших с
крайних маоистских позиций. Однако устранение в
начале октября 1976 г. Ван Хунвэня, Чжан Чуньцяо, Цзян
1 «Жэньминь жибао», 9.1X1976.
2 «Жэньминь жибао», 19.1Х.1976.
3 «Жэньминь жибао», 6.Х.1976.
546

Цин и Яо Вэньюаня показало, что это не так. Призыв*
«довести до конца борьбу против современного
ревизионизма», центром которого объявлялся Советский
Союз, появился в первой же после свержения «группы
четырех» совместной установочной статье трех
центральных органов китайской печати, опубликованной 10
октября 1976 г.
24 октября в Пекине состоялся «торжественный
митинг» по случаю «вступления Хуа Гофэна на посты
председателя ЦК КПК и председателя Военного Совета
ЦК КПК». Выступивший на митинге член Политбюро
ЦК КПК У Дэ вновь допустил антисоветские
выпады1.
От враждебных СССР инсинуаций новые китайские
лидеры не удержались даже в опубликованном 3
ноября 1976 г. «Объявлении» руководящих органов КНР, в
котором выражалась благодарность за соболезнования
в связи со смертью Мао Цзэдуна2.
Стремясь как-то оправдать свою враждебную
реакцию на многочисленные советские инициативы, Пекин
пошел на неуклюжий маневр. Он стал распространять
версию, согласно которой Москва якобы выдвигала свои
позитивные предложения неискренне, с целью
дезориентировать новое китайское руководство, совлечь его с
занимаемых им позиций. Одновременно, видимо чувствуя
шаткость такой версии, лидеры КПК вновь ухватились
за свой излюбленный тезис о «советской угрозе». В духе
этих двух установок официальные китайские лица
провели в ноябре 1976 г. целую серию бесед с
иностранными представителями, сделали официальные заявления.
1 ноября, как передало агентство Франс Пресс из
Пекина, «представитель китайского МИДа, не
позволивший назвать его имя», заявил: «Позиция Советского
Союза в отношении Китая не изменилась, позиция
Китая в отношении Советского Союза также не
изменилась и измениться не может». На вопрос о том, как
Пекин относится к инициативам Москвы по налаживанию
советско-китайских отношений, последовал такой ответ:
«Некоторые иностранные друзья считают, что
Советский Союз протягивает оливковую ветвь Китаю, но с
нашей точки зрения это не оливковая ветвь, а отравлен-
1 «Жэньминь жибао», 25.Х.1976.
2 € Жэньминь жибао», З.ХМ976.
35*
547

ная стрела. Если говорить прямо, то Советский Союз
хочет, чтобы Китай изменил свою политику...»
2 ноября уже не безымянный «представитель
китайского МИДа», а заместитель премьера Ли Сяньнянь в
интервью французским корреспондентам подчеркнул:
«Улучшения китайско-советских отношений не следует
ожидать ни завтра, ни послезавтра»1.
С ясной целью создать дополнительно
искусственные завалы на пути нормализации отношений между
КНР и СССР Пекин начал выдвигать заведомо
неприемлемые ультимативные требования к Советскому
Союзу. В упомянутом выше заявлении представителя МИД
КНР впервые прозвучал тезис о том, что СССР должен
признать некие свои «ошибки». «Если Советский Союз
действительно хочет, чтобы разногласия и полемика
между нами прекратились, он должен признать все
ошибки, совершенные им с 1960 г. (когда начался
китайско-советский конфликт), т. е. должен изменить свой
политический курс». Несколько дней спустя этот же
тезис был высказан заместителем председателя
Постоянного Комитета ВСНП Тань Чжэньлинем в беседе с
группой филиппинских корреспондентов.
Вполне очевидно, что выдвижение такого
провокационного требования не могло способствовать
улучшению советско-китайских отношений. В декабре 1976 г.
китайские лидеры подтвердили антисоветскую
направленность своего внешнеполитического курса в
выступлениях на совещании по распространению опыта Дачжай-
ской большой производственной бригады. В речи на
совещании Хуа Гофэн, оперируя термином
«социал-империализм», заявил, что «окончательно развеяны иллюзии
насчет появления в Китае тех сил, которые бы изменили
разработанную для нас председателем Мао ЦзэДуном»
линию и направления международной деятельности
КНР. Он призвал «вести борьбу против гегемонизма
двух сверхдержав»2.
26 декабря 1976 г. в китайской печати был
опубликован доклад Мао Цзэдуна «О десяти важнейших
взаимоотношениях», сделанный на расширенном заседании
Политбюро ЦК КПК 25 апреля 1956 г., т. е. более
20 лет назад. Публикация этого доклада была весьма
* «Р^аго», З.Х1.1976.
2 сЖэньминь жибао», 28.ХИ.1976.
548

примечательна. В нем во всей наготе вскрывалось
двурушничество Мао Цзэдуна: уже в 1956 г., т.е. в тот
момент, когда Мао публично клялся в верности китайско-
советской дружбе, он,за кулисами толкал КПК на путь
борьбы против КПСС. Можно напомнить, например,
что 15 сентября 1956 г. в речи на открытии VIII съезда
КПК Мао Цзэдун делал такие заявления: «Надо уметь
учиться у идущего впереди Советского Союза...»; «...на
нашей стороне помощь великого союзника —
Советского Союза...»1
Теперь же выяснилось, что всего за пять месяцев до
этого на закрытом заседании Политбюро ЦК КПК Мао
выдвигал противоположные, антисоветские установки. Он
рассуждал о неких «недостатках и ошибках в
строительстве социализма» в СССР, клеветал на положение
в народном хозяйстве Советского Союза, на политику
КПСС в отношении крестьянства, в национальном
вопросе, всячески шельмовал советский опыт, извращал
историю китайско-советских отношений2.
Публикация этого доклада Мао примечательна и в
другом отношении. Предпринимая такую акцию, новое
руководство в Пекине продемонстрировало свою
приверженность маоистскому антисоветскому курсу, еще
раз подчеркнуло свое намерение идти по пути борьбы
против СССР.
Новые китайские лидеры обвиняли членов «банды
четырех» в том, что они превратили массовую
пропаганду КНР в «геббельсовскую пропаганду». Это
действительно можно было сказать о многих выступлениях
пропагандистских органов КНР по вопросу о Советском
Союзе. Однако ничто не изменилось в этом смысле и
после свержения «группы четырех». Антисоветские выпады
в пропаганде КНР не только не пошли на убыль, но и
продолжали нарастать. Несмотря на сдержанность
советской печати, в период с октября 1976 по июнь
1977 г. в Китае только в трех центральных изданиях
(газеты «Жэньминь жибао», «Гуанмин жибао» и
журнал «Хунци») ежемесячно публиковалось около 300 ан-
\-Мао Цзэдун. Речь на открытии VIII Всекитайского съезда
Коммунистической партии Китая; Лю Шаоци. Политический отчет
ЦК КПК VIII Всекитайскому съезду Коммунистической партии
Китая. М., 1956, стр. 6—7.
2 См. Мао Цзэдун. О десяти важнейших взаимоотношениях.
Пекин, 1977. .
544

тисоветских материалов. «Четверке» без тени смущения
инкриминировалась якобы «недостаточная активность»
в проведении антисоветской линии. 11 января 1977 г.
«Жэньминь жибао» писала, что «Ван — Чжан — Цзян—
Яо не давали хода статьям, критикующим советский
ревизионизм, не позволяя публиковать их», 17 мая 1977 г.
газета «Гуанмин жибао» заявила, что «теперь, после
устранения банды четырех, борьба против советского
социал-империализма будет вестись еще более успешно»
и что в этой борьбе «нет места для какого-либо
примирения».
Оголтелую антисоветскую пропаганду на СССР велс*
китайское радио. Помимо передач на русском языке из
Пекина и еще 12 городов КНР по 26 часов в сутки
велись радиопередачи из Урумчи на языках народов
советской Средней Азии. Внутреннее китайское
радиовещание и телевидение также в значительной степени
заполнялись антисоветскими материалами.
Создавались полнометражные игровые
антисоветские фильмы, в которых советские люди
изображаются давнишними «кровожадными врагами»
китайского народа. В течение января ^77 г. по китайскому
телевидению, например, дважды был показан
антисоветский фильм «Чжэнту» и почти ежедневно
транслировался по радио спектакль, поставленный на основе
сценария этого фильма. Антисоветские номера
включались в программы концертов, передаваемых по
телевидению.
Руководители КПК и КНР прибегали к
провокационным высказываниям, рассчитанным на то, чтобы
запугать китайский народ и народы других стран
«угрозой» со стороны Советского Союза. В официальном
сообщении ЦК КПК о созыве совещания по изучению
опыта Дацинских нефтяных промыслов утверждалось,
например, что «советский ревизионизм разместил
миллионные войска вдоль границы с Китаем, ни на минуту
не отказываясь от мысли поработить нашу страну»1.
В опубликованном в марте 1977 г. в лондонской газете
«Санди тайме» интервью Ли Сяньняня приводились
абсурдные рассуждения, допускающие возможность войны
между СССР и Китаем2.
1 «Жэньминь жибао», 27.1.1977.
2 «5иш1ау Тнпез», 27.111.1977.
550

28 февраля 1977 г. глава советской делегации на
переговорах по пограничным вопросам заместитель
министра иностранных дел СССР Л. Ф. Ильичев
возвратился из .Пекина в Москву. Переговоры и на этот раз по
тине китайской стороны не дали положительных
результатов. Пекин практически без обсуждения отверг все
советские предложения. При этом утверждалось, что для
»их реализации «пока еще не созрели условия». В ответ
на советское предложение прекратить полемику и
создать доброжелательную атмосферу китайская сторона
категорически заявила: «споры по принципиальным
вопросам» (что фактически означает разнузданную
антисоветскую пропаганду и вмешательство во внутренние
дела СССР) неизбежно будут продолжаться и дальше
•и будут вестись «10 тысяч лет», пока КПСС публично
не признает «ошибочность» своей политики и не даст
гарантии не повторять «ошибки» впредь. Разумеется,
этим притязаниям был дан должный отпор.
Стремясь завоевать благосклонность определенных
международных кругов, Пекин усиленно рекламировал
за рубежом непримиримость своей позиции в отношении
СССР. Заместитель министра иностранных дел КНР
Юй Чжань в беседе с корреспондентом «Майнити»
5 февраля 1977 г. заявлял, что для «улучшения
китайско-советских отношений необходимо изменение
Советским Союзом всей своей... политики... Пограничное
урегулирование— это еще не все. Мы имеем к СССР и
другие претензии».
Как уже отмечалось, 15 апреля 1977 г. в Пекине в
обстановке небывалой пропагандистской шумихи был
выпущен в свет пятый том «Избранных произведений»
Мао Цзэдуна. Значение этой акции далеко выходило за
рамки мероприятий по увековечению памяти Мао. Она
преследовала цель закрепить маоизм, в том числе его
антисоветскую сущность, в качестве
идейно-политической доктрины нового руководства КПК. В пятый том
наряду с упоминавшимся выше докладом Мао «О
десяти важнейших взаимоотношениях» вошел еще целый
ряд его ранее не публиковавшихся выступлений,
содержащих многочисленные антисоветские выпады.
Как содержание китайской пропаганды и заявлений
официальных китайских лидеров, так и практические
действия Пекина давали все новые и новые
свидетельства того, что преемники Мао Цзэдуна в КНР целиком
551

и полностью унаследовали его антисоциалистическую,
в том числе антисоветскую, политику. В докладе
секретаря ЦК КПСС М. В. Зимянина на торжественном
собрании в Москве по случаю 107-й годовщины со дня
рождения В. И. Ленина 22 апреля 1977 г. отмечалось:
«прямой ущерб антиимпериалистической борьбе и делу
мира наносит известная позиция Китая, в которой, к
сожалению, за последнее время не произошло
каких-либо изменений. В Пекине продолжаются попытки
нагнетания международной напряженности и блокирование
с самыми реакционными силами, раздувается
антисоветская пропаганда. Такая политика явно противоречит
коренным интересам всех народов и, в первую очередь,
интересам самого китайского народа»1. Вместе с тем в
докладе было подчеркнуто, что Советский Союз и впредь
будет последовательно проводить в отношении Китая
линию, ясно определенную XXV съездом КПСС2.
Антисоветские заявления все чаще делались в Китае
на самом высоком уровне. 1 мая 1977 г. в печати КНР
была опубликована статья Хуа Гофэна, посвященная
изучению пятого тома «Избранных произведений» Мао
Цзэдуна. В ней председатель ЦК КПК, премьер КНР,
уже в который раз повторив клеветнический
провокационный тезис о том, что «Советский Союз
переродился в социал-империализм, социалистический лагерь
перестал существовать», потребовал «непременно»
«довести до конца борьбу» против СССР3.
Со всей откровенностью враждебные делу мира и
социализма внешнеполитические установки были
изложены лидерами КПК на проходившем в период с 22
апреля по 13 мая 1977 г. Всекитайском совещании по
распространению опыта Дацинских нефтяных промыслов.
На совещании на все лады муссировался тезис о
неизбежности новой мировой войны, источником которой
изображалось «соперничество» между СССР и США.
В речи заместителя председателя ЦК КПК, министра
обороны КНР Е Цзяньина прямо заявлялось: «Мы
должны... не упустить из виду войну, готовиться к ней и
делать упор на том, что скоро разразится
крупномасштабная война. Нам необходимо, не теряя времени,
1 сПравда», 23 апреля 1977 г.
а Там же.
3 «Жэнъминь жибао», 1.У.1977.
562

форсировать и выполнить строительство
промышленности во внутренних районах до начала войны»1.
Такого же рода установки содержались и в речи Хуа
Гофэна, выступившего на совещании 9 мая. «Мы
непременно должны быть готовы воевать, — подчеркнул он.—
Момент нельзя упускать, время не ждет»2. Как и ранее,
Хуа допустил антисоветские выпады.
В связи с безудержной эскалацией Пекином
антисоветизма, его нарастающими попытками извратить
миролюбивую политику Советского Союза, обработать
население КНР во враждебном СССР духе «Правда»
14 мая 1977 г. выступила со статьей, разоблачающей
китайских руководителей как врагов мира и разрядки
международной напряженности, использующих вывеску
антисоветизма для маскировки своих воинственных
великодержавных устремлений. Любому
непредубежденному человеку, указывалось в статье, давно уже стало
очевидным, что разглагольствования о «советском
гегемонизме» призваны оправдать огромные военные
расходы Китая, отвлечь внимание международной
общественности от подготовки к осуществлению Пекином
своих экспансионистских планов, прежде всего в
отношении государств зоны Тихого океана и Юго-Восточной
Азии.
Необходимо было вскрыть опасность попыток
некоторых западных кругов поощрить антисоветизм
Пекина с целью использовать его в своих планах. Вместо
того чтобы трезво взглянуть фактам в глаза, эти круги
тешились надеждой, что им удастся отвести от себя
экспансионизм Пекина, направить его в другую
сторону. Они забыли горькие уроки недавней истории, когда
умиротворение агрессора обернулось тяжелой
катастрофой и для самих «умиротворителей», и для
всеобщего мира. Однако не было никакой гарантии, что
история не повторится.
Весьма наивно выглядели расчеты тех, кто полагал,
будто пекинские гегемонисты, свернув выступления
против американского империализма и японского
реваншизма, стали рассматривать США или Японию как
своих друзей. Истинный смысл заигрывания Пекина
с Вашингтоном раскрыл, в частности, заведующий от-
1 «Жэньминь жибао», 13ЛМ977.
2 Там же.
553

делом международных связей ЦК КПК Гэн Бяо в»
речи перед выпускниками дипломатической академии.:
«В данный момент пусть США защищают нас против^
влияния советского ревизионизма... Когда мы сочтем»
что время наступило, мы скажем дяде Сэму: «Будь-
добр, упаковывай свои вещичкь»».
Пекин прикрывался заявлением, что Китай
«никогда не станет сверхдержавой», «никогда не будет
гегемоном». Но весь образ мышления и действий китайских
лидеров опровергал такие заявления. Они
демонстративно игнорировали чаяния народов, заинтересованных
в укреплении безопасности, выступая против всего, что-
может обеспечить мир и безопасность на земле.
В начале мая 1977 г. Ф. Кастро, характеризуя
международную деятельность Пекина, говорил: «Ныне я
абсолютно убежден в том, что речь идет не об ошибках»,
а о сознательной политике предательства
интернационализма и политике союза с империализмом. Нет ни
одного аспекта международной обстановки, где политика*
китайских руководителей не совпадала бы с политикой
империализма. В Чили они солидаризировались с
Пиночетом и фашизмом. В странах Латинской Америки-
вступили в союз с самыми реакционными и самыми
антинациональными элементами. В Африке, и в частности'
во время ангольских событий, они поддерживали
группировки, связанные с ЦРУ, неоколониализмом и с
расистами, а именно —УНИТА и ФНЛА... Как правило,,
в своей внешней политике Китай всегда шел рука о&
руку с неоколониализмом в Африке и арабской
реакцией на Ближнем Востоке. Китайцы солидаризируются с
самыми реакционными европейскими партиями. В
Европе фашистские и экстремистские группы, в которые*
внедрилось ЦРУ, получают от Китая поддержку и
субсидии.
Проявляя дух авантюризма и безответственности,
китайское руководство пытается спровоцировать войну
между СССР и США, стремясь усилить гонку
вооружений и противясь политике мира»1.
19 мая 1977 г. МИД СССР вручил китайской
стороне ноту, содержавшую протест против
клеветнической антисоветской кампании, развернутой в КНР прю
активном участии не только пропаганды, но и руково-
1 «Правда», 8 мая 1977 г.
554'

дителей страны. В ноте отвергались попытки выдать
эту кампанию за ведение «принципиального спора» и
указывалось, что она представляет собой неприкрытое
вмешательство во внутренние дела Советского Союза.
Все это, говорилось в ноте, на пользу лишь тем силам,
которым выгодно, чтобы Китай враждовал с Советским
'Союзом и другими социалистическими странами.
Антисоветская пропаганда в Китае, рассчитанная на
дальнейшее обострение советско-китайских отношений и всей
международной обстановки, чревата опасными
последствиями и не отвечает интересам самого китайского
народа1.
Раздувая провокационную шумиху о каких-то
-«агрессивных намерениях» Советского Союза против
КНР, отравляя сознание трудящихся Китая ядом
ненависти к Стране Советов, пекинские лидеры вместе с
тем всячески скрывали от них правду о политике СССР
в отношении КНР и усилиях Советского Союза,
направленных на улучшение советско-китайских
отношений. Все советские шаги, имеющие целью создание
нормальной обстановки и благоприятных предпосылок для
улучшения межгосударственных отношений, с помощью
демагогических трюков извращались во вред
Советскому Союзу.
Одна из целей нагнетания Пекином антисоветской
истерии состояла в том, чтобы сбить Советский Союз с
его принципиальной позиции в отношении КНР,
заполучить дополнительные «аргументы» для оправдания
своего курса на борьбу с СССР. Однако то были
попытки с негодными средствами.
Твердая и последовательная линия Советского
Союза в отношении Китая вновь была подтверждена
в выступлении Генерального секретаря ЦК КПСС
.Л. И. Брежнева 30 мая 1977 г. «Мы хотели бы иметь
нормальные, добрососедские отношения с этой
страной,— заявил товарищ Л. И. Брежнев. — Об этом мы
говорили раньше и это повторяем теперь. На
отношения между любыми государствами строятся с двух
сторон.
Китай переживает сейчас сложный период. Навер-
шое, это как-то влияет на нынешнюю позицию
китайского руководства. Однако мы не собираемся затраги-
1 «Правда», 27 мая 1977 г.
555

вать внутреннее положение КНР. Оно касается прежде
всего самого китайского народа. Другое дело, что в
Китае и вне Китая есть силы, которые стремятся
загнать в тупик и еще больше обострить
советско-китайские отношения. Это те же самые силы, которые в
нагнетании международной напряженности усматривают
для себя политическую выгоду. У них опасные,
авантюристические расчеты, против которых мы должны и
будем бороться. Вместе с тем мы хотели бы, чтобы в
Пекине поняли, что выступать вразрез с чаяниями
народов, ополчаться против всего доброго и здорового в
международных отношениях — дело неблагодарное и
бесперспективное»1.
Взгляд Советского Союза на развитие отношений с
КНР был изложен Л. И. Брежневым также в его
ответах на вопросы главного редактора яшонской газеты
«Асахи» С. Хата, опубликованных 7 июня 1977 г. «Мы
выступаем за нормализацию межгосударственных
отношений с Китаем, — подчеркнул Л. И. Брежнев. —
Восстановление подлинного добрососедства между нашими
странами имело бы важное значение не только для
СССР и КНР, но и для улучшения международной
обстановки в целом.
Если в советско-китайских отношениях до сих пор не
видно изменений к лучшему, то это на ответственности
другой стороны. Новое руководство Китая, к
сожалению, идет по старой, я бы сказал, заезженной колее.
Ведь это же факт, что продолжается кампания нападок
на политику разрядки, чинятся препятствия любым
мерам в области разоружения»2.
Л. И. Брежнев вскрыл существо пекинского тезиса о
борьбе с «гегемонизмом». «Может быть, — отметил он, —
кое-кто не видит в нем чего-то опасного. Но разве не
пытаются под прикрытием этого тезиса посеять рознь
между государствами или, по крайней мере, не
допустить улучшения отношений между ними. Ради чего
все это делается? Не скрываются ли здесь цели, идущие
вразрез с интересами мира и сотрудничества»3.
Китайские лидеры оставались глухими ко всем этим
заявлениям Советского Союза. Они продолжали^ идти
по пути дальнейшего развертывания антисоветской про-
1 Л. И. Брежнев. Ленинским курсом. Речи и статьи, т. 6, стр. 400.
2 Там же, стр. 412.
3 Там же, стр. 412—413.
556

паганды, ужесточения враждебного СССР и другим
социалистическим странам курса на международной
арене.
4 июня 1977 г. в Советском Союзе был опубликован
проект новой Конституции СССР. Этот выдающийся
документ творческого марксизма, обогативший
сокровищницу опыта мирового социализма, вызвал огромный
интерес во всем мире. Во многих странах был
опубликован его полный текст. С особым вниманием к
проекту новой Конституции СССР отнеслись прогрессивные,
революционные силы мира, борцы за национальное
освобождение и социальный прогресс.
Иначе поступили в Пекине. Лидеры КПК не только
скрыли от китайского народа содержание этого
документа, но и попытались извратить его смысл. Не
останавливаясь перед самыми нелепыми вымыслами,
пекинские комментаторы договорились до того, будто
проект Конституции «отражает интересы
монополистической буржуазии».
Такая реакция Пекина не была случайной. Лидеры
КПК увидели в содержащихся в проекте положениях
о политической и экономической системах СССР, о
Советах народных депутатов прямую угрозу
антидемократическому режиму в Китае.
Китайская пропаганда замалчивала
предусмотренные проектом социально-экономические, политические и
личные права и свободы граждан СССР, расширение
и углубление социалистической демократии. И это
имело свое объяснение: в Китае пренебрегали не только
правами, но и самыми насущными, элементарными
нуждами трудящихся.
Наиболее яростным нападкам подвергался тот
раздел проекта Конституции СССР, где сформулированы
основные принципы ленинской внешней политики мира,
проводимой Советским государством. Китайская
пропаганда обрушилась на усилия СССР в борьбе за
углубление международной разрядки и решение
проблем разоружения. Нападками на внешнеполитический
раздел проекта Пекин явно добивался поддержки со
стороны империалистических кругов, которые так же,
как и маоисты, выступают против разрядки, делают
ставку на разжигание международных конфликтов.

Глава двенадцатая
СОВЕТСКО-КИТАЙСКИЕ
ОТНОШЕНИЯ
К НАЧАЛУ
80-Х ГОДОВ
Основные тенденции
внутреннего развития КНР
Определенным рубежом в развитии обстановки в КНР
после смерти Мао Цзэдуна явился III пленум ЦК КПК,
состоявшийся 16—21 июля 1977 г. Решения пленума
стали как бы официальным подтверждением того, что
новое руководство КПК остается на старых позициях,
продолжает следовать маоистским установкам в
области внутренней и внешней политики.
По вопросам внутреннего развития в коммюнике
пленума были зафиксированы такие положения:
«закрепить и умножить завоевания великой пролетарской
культурной революции»; осуществлять «стратегическую
установку», которая рассматривает «классовую борьбу
как решающее звено»; «продолжать революцию при
диктатуре пролетариата»; учитывать наличие
«буржуазии внутри партии»; «стимулировать подготовку на
случай войны»; «в промышленности учиться у Дацина,
в сельском хозяйстве — у Дачжая».
В области внешней политики пленум выдвинул
тезис об объединении «со всеми странами,
подвергающимися агрессии, подрыву, вмешательству, контролю и
третированию со стороны империализма и
социал-империализма»; подтвердил установку на борьбу «против
гегемонизма двух сверхдержав — Советского Союза и
Соединенных Штатов Америки»; продолжил линию на
«усиление сплоченности со всеми подлинными
марксистско-ленинскими партиями и организациями мира»,
т. е. с пропекинскими группировками за рубежом;
потребовал «доведения до конца борьбы против
современного ревизионизма», центром которого
клеветнически изображалась КПСС.
558

Пленум призвал «всю партию, всю армию и все
народы нашей страны всегда высоко нести великое знамя
председателя Мао Цзэдуна, следовать его заветам».
Несмотря на то что руководство КПК стало
уделять больше внимания экономике, положение в этой
сфере не было затронуто в коммюнике пленума. Не
были намечены задачи развития народного хозяйства,
которые предстояло обсудить на очередном, XI съезде
кпк.
Восстановление на пленуме Дэн Сяопина на всех
его прежних постах не означало прекращения в
правящей верхушке соперничества и борьбы за власть
между различными группировками. Вместе с тем пленум
лишний раз продемонстрировал, что эта борьба идет в
рамках общей верности курсу Мао Цзэдуна, в том
числе его антисоветской линии.
Пленум принял постановление «навсегда исключить
из рядов партии и снять со всех должностей внутри и
вне партии» членов «банды четырех» — Ван Хунвэня,
Чжан Чуньцяо, Цзян Цин и Яо Вэньюаня. Все они,
включая вдову Мао Цзэдуна, были охарактеризованы
как «буржуазные карьеристы, интриганы,
контрреволюционеры-двурушники».
III пленум ЦК КПК дал новый толчок антисоветской
пропаганде в Китае. Тема борьбы против Советского
Союза неизменно занимала одно из главных мест в
материалах, посвященных решениям пленума.
III пленум во многом предопределил характер и
содержание решений XI съезда КПК. Он «в основном
принял политический отчет ЦК, доклад об изменениях в
уставе партии и проект нового устава партии».
12—18 августа 1977 г. состоялся XI съезд КПК.
Он прошел под маоистскими лозунгами, закрепил
маоизм в качестве идейно-политической платформы
партии.
Съезд не выдвинул конкретных экономических и
социальных задач, по существу обошел молчанием
насущные проблемы развития экономики страны. Он
призван был урегулировать вопросы внутренней борьбы за
власть.
XI съезд подтвердил решения о «банде
четырех» и сформировал новое руководство КПК,
включавшее как старых деятелей, в том числе
реабилитированных, так и тех, кто выдвинулись в период «культурной
559

революции». Он подчеркнул верность
внешнеполитической линии Мао Цзэдуна, взял на вооружение его
великодержавные и милитаристские установки,
провозгласил линию на борьбу против СССР и других
социалистических стран. Съезд не только не внес каких-либо
конструктивных предложений по развитию отношений
между КНР и СССР, не только не откликнулся на
советские инициативы в этой области, но и обрушился с
грубыми нападками на КПСС и Советский Союз.
В феврале — марте 1978 г. проходила сессия
Всекитайского собрания народных представителей (ВСНП).
На ней были сформированы высшие государственные
органы и принята новая конституция Китая.
С трибуны сессии ВСНП было заявлено, что разгром
«банды четырех» означает «великий перелом»,
знаменует «начало нового периода» в жизни страны. Тут же
была указана стратегическая задача: превратить Китай
к концу XX века в «великую и могучую» державу,
вывести его «в (первые ряды стран мира по уровню
развития народного хозяйства» путем осуществления
«четырех модернизаций» (в области промышленности,
сельского хозяйства, военного дела, науки и техники).
Постановка вопроса о превращении КНР в могучую
державу была пронизана откровенно
экспансионистскими устремлениями. Подъем экономики, быстрейшее
преодоление экономической и технической отсталости
страны были нацелены на создание материальной базы
для политики «с позиции силы», на наращивание
«оборонной мощи ускоренными темпами» во имя
«подготовки на случай войны». Именно под таким углом зрения
пекинское руководство прежде всего трактовало
проблемы народнохозяйственного развития КНР и другие
вопросы, которые впервые после начала «культурной
революции» заняли видное место в его деятельности.
В методы достижения великодержавных гегемони-
стских целей на путях милитаризации страны были
внесены определенные коррективы, обусловленные
серьезными провалами в экономике, стремлением приспособить
маоистские схемы к вынашиваемым планам. Были
выдвинуты меры, направленные на усиление
централизованного планового руководства экономикой,
активизирована работа Госплана, воссоздан Госэкономко-
митет. К реализации поставленных задач стала все
шире привлекаться научно-техническая интеллигенция.
560

Изменилось содержание лозунга «опоры на
собственные силы»: он начал освобождаться от извращенного
автаркического толкования. Получила признание
необходимость известного развития товарно-денежных
отношений, прозвучали призывы «управлять экономикой,
экономическими методами», был подвергнут
дозированной критике такой подход к производству, при котором
оно страдало от разного рода политических кампаний.
Вновь стало акцентироваться внимание на важности
принципа оплаты по труду.
Корректируя наиболее одиозные аспекты маоистской
хозяйственной практики, пекинокое руководство в то
же время опасалось пойти слишком далеко, чтобы не
нанести чрезмерный удар по маоизму. «Мы, — признал
Хуа Гофэн на сессии ВСНП в 1978 г., —еще далеко не
достаточно разбираемся во многих вопросах
экономического строительства, в частности область современного
производства и строительства во многом остается для
нас царством непознанной необходимости».
На сессии ВНСП рассматривались «Основные
положения десятилетнего плана развития народного
хозяйства КНР на 1976—1985 годы», который определяет
задачи первого этапа реализации долгосрочной
экономической программы китайского руководства. Сам план
не оглашался, назывались лишь отдельные
ориентировочные данные. Так, выплавку стали намечалось
довести в 1985 г. до 60 млн. т, производство зерна —до
400 млн. т (в 1977 г. соответственно 23 и 240 млн. т).
Ежегодный прирост валовой сельскохозяйственной
продукции был запланирован в размере 4—5%, а
промышленной—свыше 10%. Объем капиталовложений за
этот период должен быть равен сумме соответствующих
ассигнований за все предшествующие годы
существования КНР. Предусматривалось начать и продолжить
строительство 120 крупных объектов, включая 10 баз
черной металлургии, 8 угольных баз, 10 нефтегазовых
промыслов, 30 электростанций.
Были уточнены и главные направления
научно-технических исследований, в том числе в области
источников энергии, электронно-вычислительных машин,
лазерной аппаратуры, космической науки и техники,
ядерной физики. Основная их часть связана с отраслями
военной промышленности. При этом указывалось на
необходимость активизации внешнеэкономических контак-
36-423
561

тов преимущественно с государствами капиталистиче*
ской системы, с крупнейшими монополиями.
Для осуществления своих наметок пекинское
руководство сделало ставку на новый «большой скачок».
Однако трезвый анализ возможностей китайской
экономики уже тогда показывал, что поставленные цели
являются нереальными. Явно завышенными выглядели
контрольные цифры десятилетнего плана по углю,
стали и прочим видам промышленной продукции. Еще
менее осуществимы были установки, касающиеся
сельского хозяйства. Запланированный здесь среднегодовой
прирост в 4—5% не подкреплялся предшествующим
опытом. В Китае этот показатель в предыдущие два
десятилетия составлял всего около 1,5%.
Жизнь вскрыла авантюристичность планов
китайских лидеров, обнажила несоответствие между
объективными потребностями развития страны и
субъективными устремлениями маоистов. Это несоответствие
привело к тому, что за последние 10—12 лет, как
вынуждены были признать в Пекине, резко усилилось
отставание индустрии КНР от промышленности развитых
стран. Многие отрасли продолжали базироваться на
мелком, полукустарном производстве, удельный вес
которого в их валовой продукции составлял около 50%.
В таких отраслях, как автомобильная, тракторная,
авиационная, с начала 60-х годов не было построено
ни одного крупного предприятия современного типа.
Машиностроение не обеспечивало потребностей
народного хозяйства в станках и оборудовании.
Напряженное положение сложилось в топливно-энергетической и
горнорудной промышленности. Повсюду ощущалась
нехватка квалифицированных руководящих кадров и
инженерно-технического персонала. В результате гонений
и репрессий против специалистов во время
«культурной революции» одной из острейших проблем стала
неразбериха в управлении 'промышленными
предприятиями.
Одним из наиболее слабых звеньев народного
хозяйства оставалось сельское хозяйство. Темпы развития
сельского хозяйства, как отмечала китайская печать,
были низкими. Производство зерна на душу населения
не превышало уровня 1957 г. Громогласные реляции о
«богатых и рекордных урожаях» оказались фикцией.
Лозунг «в основном завершить механизацию в 1980 га-
562

ду» при «опоре на собственные силы» отдельных
районов и хозяйств не выдержал испытания жизнью.
Пекинские руководители, оставаясь в порочном кругу
маоистских догм, не сумели выдвинуть эффективную
программу, которая позволила бы вывести китайскую
деревню из тупика, куда ее завела авантюристическая
политика Мао.
В официальных материалах, выступлениях прессы
нередко упоминалась задача «улучшения жизни
народа», но власти по-прежнему не имели практической
программы социального развития страны. Вопросы
подъема жизненного уровня трудящихся неизменно
отодвигались на задний план. Не оправдывались
надежды народа на существенное улучшение условий
жизни. Оказались не реализованными обещания о
повышении зарплаты 46% рабочих и служащих с
«долголетним трудовым стажем и сравнительно низким
заработком». В качестве долгосрочного курса была
подтверждена политика «низкой заработной платы», жесткого
контроля и карточной системы распределения
продовольствия, предметов первой необходимости.
Милитаристская подоплека лозунга «четырех
модернизаций» не оставляла сомнений в том, что пекинские
руководители меньше всего думали о насущных
интересах китайского народа. Их заботило
иное-—наращивание военного потенциала КНР.
Планы преемников Мао создать «могучий Китай»
носили ярко выраженный гегемонистский,
экспансионистский характер. Пекинские руководители
спекулировали на законных чаяниях народа в целях разжигания
национализма, борьбы против подлинных друзей
Китая. Ставя цель выдвижения Китая «в первые ряды»,
они следовали указанию Мао: «Мы должны покорить
земной шар». Метод достижения этой цели достаточно
ясно определен в материалах XI съезда КПК и
сессии ВСНП (1978 г.): объединение всех, кого можно
объединить, для борьбы прежде всего против Советского
Союза и других социалистических стран, «создание
широчайшего антисоветского фронта».
Некоторые зарубежные наблюдатели, оценивая
китайскую версию «четырех модернизаций», делали
вывод, что постоянно подтверждаемые установки Мао о
«подготовке к войне», «модернизации армии»,
«выигрыше времени» —это не проявление курса на милитариза-
36'
563

цию Китая, а лишь «мобилизационные призывы»,
направленные на интенсификацию труда, повышение
дисциплины, оправдание мизерных расходов на
материальное благосостояние, культуру и образование.
Призыв «готовиться к войне, к бедствиям», утверждали
они, имеет чисто утилитарное назначение, используется,
лишь для подстегивания экономического роста.
Такие суждения не подтверждаются фактами.
Корректировка подхода Пекина к развитию народного
хозяйства отнюдь не означала изменения конечных целей
и генеральной линии маоистской политики. Лозунг
«четырех модернизаций» сохраняет неизменной установку
Мао на то, чтобы экономика служила наращиванию
прежде всего военной мощи Китая, достижению им
положения «сверхдержавы».
Вся внутренняя политика Пекина направлена на то,
чтобы выжать из китайского народа, из отсталой и
слабой экономики максимум средств, которые можно
было бы бросить на военные приготовления. КНР,
занимающая примерно сотое место в мире по размерам
валового национального продукта на душу населения,
вышла на одно из первых мест по объему военных
затрат.
Подлинная, а не маоистская модернизация Китая,
преодоление экономической отсталости, развитие на
современной технической базе промышленности и
сельского хозяйства, осуществление всесторонней
культурной революции — именно этого требует жизнь.
Социалистические страны с полным пониманием относятся к
законному стремлению китайского народа покончить с
отсталостью, построить действительно социалистическое
государство. Принципиальную позицию по этому
вопросу изложил товарищ Л. И. Брежнев: «Мы глубоко
убеждены, — заявил он, — что не на путях борьбы
против СССР и других стран социализма, против всего
коммунистического движения, а на путях союза и
братского сотрудничества с ними может быть
достигнуто подлинное национальное возрождение Китая,
обеспечено его социалистическое развитие»1.
Однако экономическая стратегия «пекинского
руководства продолжает оставаться великодержавно-нацио-
1 Л. И. Брежнев. Ленинским курсом. Речи и статьи, т. 2,
стр. 396.
564

налистической, гегемонистской. Вносимые в нее
прагматические поправки свидетельствуют скорее о кризисе
маоизма в его ортодоксальном виде, но отнюдь не о
ликвидации противоречий между объективными
условиями и потребностями страны, с одной стороны, и
политикой ее руководства — с другой. Пекинские лидеры
используют революционные завоевания китайского
народа — систему государственной собственности и
коллективного хозяйства для достижения
антисоциалистических целей, ускоренной милитаризации страны,
обеспечения внешнеполитической экспансии, а не для
повышения благосостояния населения. Продолжение
курса на эксплуатацию обобществленных средств
производства в антинародных интересах увеличивает угрозу
перерождения экономического базиса китайского
общества, утраты собственностью на средства
производства своего общественного характера.
Сессия ВСНП повторила и скрепила авторитетом
высшего органа государственной власти важнейшие
положения XI съезда КПК* Одним из главных
мероприятий стало принятие сессией новой, «исправленной»
конституции КНР. В ней остались многие положения
основного закона 1975 г. с привлечением ряда
формулировок конституции 1954 г. Для новой конституции КНР
характерно то, что в ней маоизм лровозглашается
государственной идеологией, по-прежнему фиксируются
верность «идеям Мао Цзэдуна», долг и обязанность
«высоко держать и решительно защищать великое
знамя председателя Мао Цзэдуна».
В конституцию были внесены изменения,
свидетельствующие о том, что ее авторы стремились придать
существующему режиму более респектабельный вид,
прикрыть демократической и социалистической
фразеологией антидемократическую сущность власти,
установленной Мао Цзэдуном в результате «культурной
революции».
В конституции сделан акцент на усиление
механизма политического управления обществом и
государством, повышение эффективности руководства народным
хозяйством. С этой целью в ней расширен раздел •
прерогативах центральных и местных органов власти,
более определенно излагаются вопросы, связанные в
организацией общественного производства,
запрещается «какими бы то ни было средствами нарушать эко-
565

номический порядок общества», «срывать
государственные хозяйственные планы». В основном законе
зафиксирована линия на осуществление «четырех
модернизаций». Конституция ужесточила антисоветскую,
антисоциалистическую направленность внешней политики
КНР. Законодательно закреплено положение о том, что
Советский Союз является «главным врагом» Китая,
подтверждена установка на создание «широчайшего
международного единого фронта», направленного против
•СССР.
В начале 1978 г. состоялась сессия разогнанного в
период «культурной революции» органа «единого
фронта»— Всекитайского комитета Народного
политического консультативного совета Китая. Возобновление его
деятельности было призвано расширить социальную
базу режима, согласно установке Мао «объединить все
силы, которые можно объединить», в целях
превращения Китая в «могучую державу». Курс на укрепление
и расширение «единого революционного фронта»
предполагает объединение на националистической основе
как трудящихся, так и китайской буржуазии,
национальной и зарубежной, «патриотически настроенных»
лиц, включая реабилитированных «правых элементов»,
отбывших сроки заключения гоминьдановских
чиновников и военных деятелей.
Пекинское руководство стремится заручиться
поддержкой тех классов и социальных слоев, которые по
своему объективному положению занимают важные
позиции в производстве, в науке, в подготовке кадров и
без опоры на которых оно не может осуществить
«четыре модернизации». Оно пытается сплотить на
националистической, шовинистической основе различные
слои, направить их усилия на достижение
стратегических милитаристских целей маоизма, взять под контроль
развитие социально-экономических процессов во имя
построения «великого Китая».
Были предприняты шаги к соответствующей
активизации роли партийных и общественных организаций.
В частности, в сентябре — октябре 1978 г. состоялись
съезды профсоюзов, федерации женщин, комсомола.
Все они прошли под лозунгами углубления изучения
«идей Мао», «сплочения» под знаменем маоизма,
мобилизации всех сил во имя превращения Китая в
сверхдержаву.
566

Некоторые коррективы в хозяйственной практике,
«демократический фасад», который /пристраивается к
зданию военно-бюрократического режима в КНР, не
дают никаких оснований для рассуждений о том, что там
якобы идет процесс «либерализации», «демократизации»
и «демаоизации». Если бы критика, которую
обрушивают в Пекине на «банду четырех», и в самом деле
вела к восстановлению КПК как
марксистско-ленинской партии, к возврату Китая на рельсы политики,
основанной на марксизме-ленинизме, на путь
сотрудничества и солидарности с миром социализма, то такой
поворот можно было бы только приветствовать.
Однако все совершаемое в КНР является лишь
приукрашиванием маоизма. Внутри страны послемаоист-
ское руководство стремится таким путем добиться
поддержки более широких слоев населения, укрепить свой-
авторитет, различными посулами отвлечь внимание
народа от трудностей и лишений во имя великодержавных,
милитаристских целей. В международном плане эта
тактика рассчитана на то, чтобы притупить
бдительность мировой общественности в отношении политики-
Пекина, направленной на провоцирование локальных
конфликтов и новой мировой войны.
Происходящий в КНР процесс концентрации власти-
в руках узкой группы, характер государственного
механизма, усиление репрессивного аппарата
неопровержимо свидетельствуют о том, что сущность
военно-бюрократического, социал-милитаристского режима не
только не меняется, но и еще более ужесточается.
По-прежнему значительно влияние армии на всю структуру
государственной власти. Так, на сессии ВСНП (1978 г.)
депутатская группа военных была самой
многочисленной: 503 против 100 человек в 1964 г. Китайские
лидеры открыто провозглашают образцом именно
«военную демократию». Выступая на сессии ВСНП с
докладом о проекте новой конституции, заместитель
председателя ЦК КПК Е Цзяньин рекомендовал блюсти
«демократию», подобно тому как это делается «в
армейских ротах». Он подчеркнул, что основной закон
предусматривает «железную дисциплину» в китайском
обществе, и предостерег против увлечения «большой
демократией».
Между тем сохранение маоистского режима, его
политических основ является одним из определяющих фак-
567

торов политической и социальной нестабильности
китайского общества, раздираемого противоречиями. Об
этом, в частности, свидетельствуют широкие чистки в
партии, административно-хозяйственном и военном
аппарате. Только за шесть месяцев после октября 1976 г.
в связи с делом «банды четырех» чистке подверглись
119 членов и кандидатов в члены ЦК КПК, в том
числе 68 секретарей провинциальных комитетов партии,
93 члена провинциальных «ревкомов», а также
руководители местных профсоюзных, женских организаций и
другие. В конце 1977 г. и в течение 1978 г. та же участь
постигла первых секретарей комитетов КПК и
председателей «ревкомов» в целом ряде провинций и
автономных районов, а также в городах Тяньцзине и Пекине.
Непрестанные чистки и репрессии мотивируются
маоистской «теорией "Продолжения революции при
диктатуре пролетариата» и другими установками, которые
служат обоснованием внутриполитического курса и
зафиксированы в новой конституции. При этом
предусматривается «усиление... государственной машины и
диктатуры в отношении врагов». По заявлению Е Цзяньина,
число граждан КНР, которые относятся к разряду
«классовых врагов», достигает 5% населения страны,
т. е. свыше 40 млн. человек.
Неустойчивой остается обстановка в партии, в том
числе в ее руководящих звеньях. Сами пекинские
лидеры признают, что ныне КПК не представляет собой
целостного организма, «подвержена
идейно-политической неразберихе», раздирается фракционностью,
местничеством и анархизмом. На XI съезде КПК
обращалось внимание на «нездоровое разбухание» партии и
была поставлена задача форсированного
«упорядочения».
Главной опорой нынешнего режима по-прежнему
является армия. В руководстве КПК не прекращается
ожесточенная борьба за контроль над вооруженными
силами. В 1978 г. среди военных началась широкая
кампания «упорядочения», главным объектом
которой стал командный и политический состав, выдвинув-
шийся на руководящие должности в годы «культурной
революции».
Важнейшим показателем нестабильности в стране
служат разногласия в пекинской верхушке. То, что
она сложилась в результате компромисса, отнюдь не
568

свидетельствует о ее «сплоченности» и «единстве», о
чем неоднократно заявлялось на XI съезде КПК и
сессии ВСНП.
Существенным этапом в борьбе за власть явился
III пленум ЦК КПК (декабрь 1978 г.). Пленум
обсудил широкий круг вопросов: о чистке в различных
звеньях партийно-государственного руководства, о новых
назначениях, об экономических проблемах, об отношении
к «идейному наследию» Мао Цзэдуна. Пленум объявил
о завершении «крупномасштабного массового движения
за разоблачение и критику Линь Бяо и «четверки»».
С начала 1979 г. центр тяжести работы переносился,
как говорилось в коммюнике, на осуществление
«социалистической модернизации».
На пленуме было признано, что «в народном
хозяйстве все еще существует немало проблем», «явлений
серьезных диспропорций», «хаотичность в области
производства, строительства, обмена и распределения», что
экономика страны более 10 лет топталась на месте или
«терпела регресс». Впервые в китайских официальных
документах было зафиксировано, что в жизни
трудящихся города и деревни накопилось множество проблем,
которые «ждут своего надлежащего разрешения».
Вместе с тем пленум вновь заявил о
«существовании серьезной опасности войны», подчеркнул
необходимость «укрепления обороноспособности» Китая. Он
одобрил курс на блокирование с агрессивными
кругами ведущих империалистических держав и
конфронтацию с Советским Союзом и другими странами
социалистического содружества.
На III пленуме ЦК КПК и состоявшемся в марте —
апреле 1979 г. рабочем совещании развернулись острые
дискуссии по вопросу о путях и методах
экономического строительства. Эти дискуссии были вызваны тем, что
все более ясно вырисовывался провал амбициозных
планов «четырех модернизаций». Перед лицом
нараставших экономических трудностей пекинские лидеры
пошли на изменения в приоритетах развития народного
хозяйства. Если на сессии ВСНП в 1978 г. говорилось о
необходимости «делать упор на производство стали как
на решающее звено», а также о том, чтобы «поднять
еще выше ведущую роль индустрии», то теперь на
первое место было снова поставлено сельское хозяйство,
затем — легкая промышленность и на последнее ме-
569

сто — тяжелая промышленность и капитальное
строительство.
Выступая на рабочем совещании в ЦК КПК,
заместитель председателя ЦК партии, заместитель
премьера Госсовета КНР Ли Сяньнянь охарактеризовал
создавшееся положение как катастрофическое. Китаю,
заявил он, угрожает экономический кризис. Дефицит
^бюджета превысил 6,5 млрд. долл. С 1949 г. не
произошло никакого реального изменения жизненного
уровня китайского народа. «Люди
недовольны»,—«подчеркнул Ли Сяньнянь. Китайское руководство было
вынуждено признать провал десятилетнего плана развития
КНР и объявить на 1979—1981 гг. курс на
«урегулирование, преобразование, упорядочение и повышение
уровня народного хозяйства».
В докладе на сессии ВСНП в 1978 г. Хуа Гофэну
•пришлось признать, что в КНР по-прежнему не решен
целый ряд весьма острых социальных вопросов:
сохраняется значительный разрыв в уровнях жизни города
и деревни, не устранены противоречия между
различными слоями общества, в первую очередь между
кадровыми работниками и остальным населением,
существует серьезная безработица, распространены
явления анархизма, фракционности,
недисциплинированности, разного рода злоупотреблений.
Хотя (представители каждой из группировок не
заинтересованы в дискредитации Мао Цзэдуна и его
«идей», сама логика фракционной борьбы приводит к
подрыву авторитета Мао и маоизма. Среди китайской
общественности ставятся под вопрос прежние оценки
политики «большого скачка», выводы лушаньского
пленума ЦК КПК (1959 г.), объявившего Пын Дэхуая и
других критиков «большого скачка» «правыми
оппортунистами» и т. д. Острые разногласия в стране
существуют и по вопросу об оценке «культурной
революции», наследия Мао.
Новый подход к осуществлению плана «четырех
модернизаций» был официально провозглашен на
сессии ВСНП, состоявшейся 18 июня—1 июля 1979 г.
Решения III пленума ЦК КПК (декабрь 1978 г.), а
также итоги сессии ВСНП (1979 г.) вновь показали,
что в Китае происходит двоякий процесс. С одной
стороны, усиливается маскировка маоизма под марксизм-
ленинизм, с другой — националистические установки
570

маоизма еще теснее увязываются с многовековым»'
традициями великоханьского шовинизма, с
экспансионистскими тенденциями. Тем самым происходит все
более четкое оформление маоизма в социал-шовинизм,
т. е. в идеологию, прикрывающую экспансионистские-
цели социалистическими лозунгами, марксистской
фразеологией, в доктрину, спекулирующую на авторитете-
социализма среди широких масс.
Изменения и поправки, вносимые в маоистскую-
практику, есть не что иное, как канонизация
постулатов Мао, освобождение их от отживших, устаревших
или обанкротившихся положений, чтобы обеспечить
долговременность действия основополагающих
маоистских установок, повысить их эффективность, расширить
социальную базу маоизма. Эти коррективы не
обеспечивают главного — переориентации общего
политического развития КНР и решения насущных
социально-экономических проблем в интересах китайского
народа. Таким образом, идеологическая «подчистка»
маоизма не меняет антисоциалистического,
антимарксистского существа этой идеологии. Она не только оставляет
нетронутой существо маоизма, но и усиливает его
главные элементы: воинствующий великодержавный
национализм, насаждаемый внутри КНР, и безудержный
гегемонизм во внешней политике, враждебность
научному коммунизму и мировому социализму, принявшую
форму антисоветизма; ставку на войну и насилие как
единственные средства решения всех социальных и
экономических проблем, смыкание с наиболее
реакционными силами капиталистического мира на почве
антисоциализма. «Хорошо известно, — отмечал Л. И.
Брежнев,— к каким тяжелым последствиям привели в Китае
попытки игнорировать экономические законы
социализма, отход от дружбы и солидарности с
социалистическими странами, смыкание с силами реакции на
мировой арене. Социалистические завоевания китайского
народа подверглись большой опасности»1. Только на
путях научного социализма китайский народ может
построить действительно процветающее, высокоразвитое
новое общество.
К- началу 80-х годов внутриполитическая ситуация в
Китае, если рассматривать ее с точки зрения состояния
1 Л. И. Брежнев. Ленинским курсор Речи и статьи, т. 6, стр. 589.
I
571

экономики, расстановки классовых сил, материального
положения трудящихся, настроений населения,
характера идеологической борьбы, положения в
руководстве, характеризовалась крайней противоречивостью и
напряженностью. Налицо две противоположные
тенденции. С одной стороны, происходит известная
стабилизация режима, определенное упорядочение экономической
и политической структуры государства, с другой —
нарастание недовольства существующим режимом среди
всех более широких слоев китайских трудящихся,
углубление недоверия членов партии, военнослужащих,
сознательных рабочих, части молодежи к политике
верхов, усиление идеологической дезориентации
значительной массы китайского населения. Политический смысл
маневрирования, предпринимаемого китайскими
властями, направлен на то, чтобы закрепить и расширить
первую тенденцию, нейтрализовать или, как минимум,
взять под контроль вторую.
Китайское руководство все больше внимания
уделяет упорядочению экономики. Это связано прежде
всего с провалом первоначальных планов осуществления
ускоренной модернизации Китая. Как уже отмечалось,
на III пленуме ЦК КПК было объявлено о «переносе
центра тяжести работы в сферу экономики», т. е. в
область осуществления так называемых «четырех
модернизаций».
Сам по себе этот вывод весьма многозначителен.
Он свидетельствует о том, что возможности
продолжения волюнтаристской экономической политики путем
развертывания разного рода политических кампаний
фактически исчерпаны.
Многие годы раздувавшиеся по инициативе Мао
Цзэдуна кампании: «в сельском хозяйстве учиться у
Дачжая», «в промышленности учиться у Дацина», «вся
страна учится у армии» — потерпели фиаско.
Китайское руководство было вынуждено искать
выход из критического положения, вырабатывать новый
политический подход к этим проблемам. Однако в
Пекине не нашли ничего лучшего, как обратиться к
работам Мао Цзэдуна «О десяти важнейших
взаимоотношениях» и «О правильном разрешении противоречий
внутри народа», как основополагающим в разработке
экономической политики.
572

Жизнь все более остро раскрывает
несостоятельность установок Мао Цзэдуна, его волюнтаристский,
порой невежественный подход к проблемам социально-
экономического развития такой сложной страны, как
КНР.
Иными словами, экономическая политика Пекина
носит крайне противоречивый и непоследовательный
характер. Китайское руководство, будучи неспособным
отказаться от маоизма, пытается подправить его, в
особенности в области экономической политики, с помощью
отдельных лозунгов и положений, заимствованных из
позитивного опыта экономического строительства Китая
в 1949—1959 гг., из решений VIII съезда КПК. Ныне
китайское руководство вынуждено признавать, что
большинство трудностей в развитии экономики,
техники, просвещения да и сама отсталость страны
усугублены политикой «большого скачка» и «культурной
революции».
В официальных заявлениях содержится немало слов
об «извлечении урока из ошибок прошлого» и даже
признается, что в период «большого скачка» «имело
место нарушение объективных законов», «были
допущены такие ошибки, как командование вслепую»,
«погоня за дутыми показателями», а также
«скоропалительное создание народных коммун» и «раздувание
коммунистического поветрия». Однако пекинские
лидеры всячески изворачиваются, стремясь сохранить
националистическую суть своей политики и идеологии.
Главные виновники этой преступной, антинародной
политики— маоизм, национализм, гегемонизм и главный
вдохновитель этой политики — Мао Цзэдун всячески
выгораживаются, а вина за бесчисленные беды и страдания
китайского народа возлагается на теперь уже
безответного Линь Бяо и так называемую «банду четырех».
Налицо откровенная апологетика прежнего
обанкротившегося курса, попытка освободить его лишь от
некоторых, полностью скомпрометировавших себя
лозунгов и тезисов, сохраняя неизменным его суть. Не
случайно в докладе Е Цзяньина по случаю 30-летия КНР
суть экономической политики на ближайшие годы
сформулирована в виде маоистского тезиса периода
«большого скачка»: «напрягая все силы, стремясь вперед,
строить могучее социалистическое государство по
принципу много, быстро, хорошо и экономно». Иными сло-
573

вами, проведение «четырех модернизаций» намечается
под теми же лозунгами, которые выдвигались в годы
«большого скачка». А это означает, что не исключено
повторение тех же ошибок, которые уже имели место
и в период «большого скачка», и в годы «культурной
революции». Такова логика жизни.
Что касается перспектив политики «четырех
модернизаций», то ее идейно-политическая, теоретическая
основа в корне ошибочна и антинаучна. Она в нынешнем
виде маоистская по своей сути.
Разумеется, частичный возврат к принципам
экономического регулирования народного хозяйства, отказ от
методов развития производства путем развертывания
«классовой борьбы», меры, принимаемые по упбрядоче-
нию экономики и наведению дисциплины, некоторые
ограниченные субсидии сельскому хозяйству, увеличение
производства удобрений и т. д. приведут к известным
сдвигам в экономике страны, но не позволят решить
эти проблемы кардинально.
В пользу такого вывода свидетельствует
сохраняющаяся маоистская последовательность в развитии
экономики: сельское хозяйство, легкая промышленность,
тяжелая промышленность. На первый взгляд такая
последовательность выглядит привлекательной и даже
как бы свидетельствует об ориентации на
удовлетворение насущных нужд трудящихся. Однако на деле все
обстоит иначе. Суть проблемы состоит в том, чтобы
использовать сельское хозяйство и легкую
промышленность прежде всего как источники наиболее быстрой
капиталоотдачи. Другими словами, китайское
руководство берет за образец капиталистический путь
индустриализации.
Политика китайских лидеров не только
противоречива, но в целом и главном враждебна интересам
народных масс, поскольку ее основная цель —
милитаризация страны находится в непримиримом противоречии
со стремлением трудящихся к обеспеченной,
культурной, мирной жизни. Программа «четырех
модернизаций» направлена не на решение основной задачи
социализма — всемерное удовлетворение возрастающих
материальных и духовных потребностей народа, а на
создание мощного милитаристского государства.
Нынешнее пекинское руководство не проявляет
намерения восстановить то главное, что было утрачено
574

•китайскими трудящимися за годы /правления Мао Цзэ-
дуна, —свободный труд свободных людей как
осознанную необходимость во имя строительства
социалистического общества. Созданный Мао Цзэдуном и его
приспешниками военно-бюрократический режим превратил
КНР в милитаристское государство, правящая верхуш-
жа которого выступает в качество совокупного
эксплуататора трудящихся.
Милитаризация Китая воздвигает все более высокий
•барьер между правителями и народом, отчуждает
политику китайского руководства от интересов
трудящихся. Гонка вооружений вызывает снижение жизненного
уровня масс. Крупные закупки оборудования и
вооружений за рубежом требуют резкого увеличения средств
для покрытия этих расходов, а иностранные займы —
изыскания источников погашения долгов. Таким
источником могут быть только внутренние ресурсы, в первую
очередь эксплуатация рабочей силы. Милитаризация
резко сужает сферу политической активности
китайского рабочего класса, крестьянства и интеллигенции,
превращает КНР в огромную казарму. Пекинские
руководители, идеологически обосновывая необходимость
милитаризации, используют реакционный национализм
для нагнетания атмосферы «осажденной крепости»,
для духовного закабаления народа.
Политика пекинской верхушки вызывает
недовольство среди населения. Провал агрессии во Вьетнаме,
необоснованность проектов «модернизации», споры о
приоритетах в экономике, внутренних и внешних
источниках финансирования народного хозяйства, рост
недовольства народа — все это способствует развитию
антимаоистского движения в стране. Как и Мао Цзэдун в
овое время, нынешнее китайское руководство отвечает
репрессиями. Фактически оно сейчас находится перед
альтернативой: либо решительный и полный разрыв с
маоизмом, либо дальнейшее ужесточение маоистского
режима с тенденцией превращения его в открытую
террористическую диктатуру, чтобы беопощадно подавлять
широкие массы трудящихся и такой ценой держаться у
власти.
Осенью 1979 г. и в начале 1980 г. борьба в
китайском руководстве вновь обострилась. Наглядным
свидетельством (противоборства в китайской верхушке
являлось то, что на IV пленуме ЦК КПК (сентябрь
575

1979 г.) выступление с докладом о 30-летии КНР было
поручено не главе партии и правительства — Хуа Гофэ-
ну, а лидеру центристской группировки Е Цзяньину.
Вместе с тем это и показатель той общей
компромиссной платформы, на которой действует пекинское
руководство. Этой общей платформой является китаецент-
ризм, гегемонизм, маоизм и антисоветизм. Острая
борьба в китайском руководстве — это отражение глубокого
кризиса маоистского режима, маоистской идеологии.
Ожесточенный характер приобрела идеологическая
борьба в Китае. В центре этой борьбы стоят вопросы о
руководящей идеологии партии, об отношении к
«идеям» Мао Цзэдуна, об оценке уроков 30-летнего
развития КНР и в особенности периода после VIII съезда
КПК, включая «большой скачок» и «культурную
революцию», о путях дальнейшего
социально-экономического развития страны.
На IV пленуме ЦК КПК вопрос об отношении к
идеям Мао занял одно из центральных мест. В
докладе Е Цзяньина о 30-летии КНР были подведены
предварительные итоги дискуссий в китайском руководстве
относительно роли Мао Цзэдуна и его
идейно-политического наследия. Доклад свидетельствует о том, что
китайское руководство твердо взяло курс на сохранение
авторитета Мао и его «идей» как условия сплочения
партии и сохранения единства страны. Однако
«идеологическая подчистка» маоизма не меняет
антисоциалистического, антимарксистского существа этой
идеологии. Маоизм не только не имеет ничего общего с
марксизмом-ленинизмом, но и прямо враждебен ему.
Касаясь идеологических аспектов корректировки
маоизма, необходимо отметить, что нынешнее
китайское руководство делает акцент именно на связь
маоизма с националистическими традициями Китая. Маоизм
изображается как «китаизированный марксизм», как
«китайский социализм». В известном смысле на
вооружение берутся оппортунистические тезисы,
высказанные Мао Цзэдуном еще в конце 30-х годов и
одобренные VII съездом КПК (1945 г.). Складывается
впечатление, что в Пекине сознательно стремятся представить
эти тезисы как известное обобщение не только
китайского, но и международного опыта.
Налицо и другая сторона дела, а именно попытки
буржуазных антикоммунистических идеологов исполь-
576

зовать тезис о маоизме как «китаизированном марксиз*
ме» для дискредитации идей интернационализма,
научного коммунизма, принижения международного опыта
реального социализма.
Нынешнее китайское руководство разъедается
острейшей фракционной борьбой. Процесс реабилитации
жертв «культурной революции* и маоистских
кампаний, возвращение в руководящие органы ряда деятелей
старшего поколения, пользующихся авторитетом в
стране и в партии, вызывает новую перегруппировку сил.
И этот процесс еще не закончился.
Главные направления
внешней политики Пекина
В международной деятельности китайского руководства
после XI съезда КПК все более углублялся сдвиг
антисоциалистического характера.
Усиление враждебности Пекина к мировому
социализму сочетается со все более изощренной тактикой
дифференцированного подхода к социалистическим
странам. Китай делает все, чтобы подорвать мировое
социалистическое содружество, его скоординированные,
согласованные действия на мировой арене.
Антисоциалистический характер внешней политики
Пекина находит свое выражение и в открытом военно-
политическом сговоре китайских гегемонистов с
американским империализмом; в координации действий с
капиталистическими странами в борьбе против мирового
социализма и национально-освободительного движения;
в развитии практического сотрудничества со странами
Запада с целью наращивания военного потенциала
КНР. Ради альянса с империалистами руководство
КПК предало идеалы китайской революции, отбросило
принципы социалистической внешней политики,
отказалось от защиты интересов строительства социализма в
Китае и от интернациональных обязанностей в борьбе
за социальное и национальное освобождение
трудящихся.
Враждебная делу международной безопасности
линия Пекина проявляется в возрастающей
экономической, политической и военной поддержке Китаем
реакционных режимов, в налаживании и расширении связей
с ними (Чили, Заир, ЮАР, Египет, Пакистан и др.); о
37-423
677

помощи реакционным силам внутри развивающихся
государств прогрессивной ориентации (Ангола, Эфиопия,
Афганистан и др.). Новым моментом стало применение
Пекином дифференцированного подхода и к
развивающимся странам: предпочтение отдается тем, кто с
большим рвением поддерживает его антисоциалистический
курс.
Происшедшие за последнее время значительные
изменения в политической обстановке на Среднем
Востоке (падение монархии в Иране, революция в
Афганистане, развал блока СЕНТО) вызвали явную
нервозность в Пекине. Связи с монархическим Ираном
китайское руководство ценило в качестве опоры своей
политики, подчеркивая, что «Иран как мост, соединяющий
Европу и Азию, стратегически занимает крайне важное
положение». Однако Пекин подорвал свою репутацию
полной поддержкой шахского режима. После
революции в Афганистане и провозглашения Демократической
Республики Китай присоединился к антиафганским
акциям США, других империалистических государств и
Пакистана. КНР поддерживает подрывную деятельность
реакционных сил в Афганистане, снабжает их оружием,
китайские инструкторы участвуют в подготовке
диверсантов в специальных лагерях, созданных на территории
Пакистана для афганских контрреволюционеров.
Китай развивает связи с реакционными и
проимпериалисгическими режимами в Африке, стремясь,
однако, привлекать на свою сторону и некоторых
авторитетных африканских руководителей. КНР расширяет
отношения по военной линии с рядом стран Африканского
континента, уделяя преимущественное внимание
Египту, Заиру и Сомали. В подходе к проблемам юга
Африки Пекин выступает в качестве союзника Запада.
В Латинской Америке руководство Китая
продолжает делать ставку на реакционные клики, которые
охотно идут на развитие связей с ним. Одновременно
Пекин стремится ослабить авторитет и позиции
социалистической Кубы в странах этого континента, в движении
неприсоединения.
Политика китайского руководства в отношении
национально-освободительного движения и
развивающихся стран, несмотря на все его тактические маневры,
остается реакционной, проимпериалистической по
своему характеру.
578

Теоретической платформой внешнеполитического
курса КНР XI съезд КПК объявил «теорию о делении
мира на три части», выдвинутую Мао Цзэдуном. Как
подчеркивал в докладе на XI съезде КПК Хуа Гофэн,
с помощью этой теории можно «четко определить, кто
представляет собой главные революционные силы,
кто — главных врагов и кто — промежуточные силы,
которые можно привлечь на свою сторону и с которыми
можно объединиться... и образовать широчайший
единый фронт борьбы против главных врагов».
Маоцзэдуновская концепция сначала одной, а затем
двух «промежуточных зон», изложенная в 1946 и
1963 гг., служила в свое время обоснованием политики
балансирования Пекина между двумя
социально-политическими системами. Согласно этой концепции,
главным врагом всех стран мира объявлялись США. На
смену этой концепции и ее позднейших модификаций в
1974 г. пришла «теория трех миров», которая
свидетельствует о дальнейшей политической и идеологической
трансформации маоизма, о превращении этой идеологии
в разновидность антикоммунизма. Хотя формально
главными врагами объявлены две «сверхдержавы» —
Советский Союз и Соединенные Штаты, однако на практике
сама концепция подправляется и «первый мир»
сужается до одного Советского Союза. Фактически на фоне
китайско-американского сговора в конце 70-х годов
США выводятся из-под удара и зачисляются в
союзники. Концепция «трех миров» является своего рода
теоретическим обоснованием гегемонизма пекинских
лидеров.
Цель такой политики ясна. Ее сформулировал Мао
еще в 50-х годах: «Нашим объектом является весь
земной шар, где мы создадим мощную державу», —
заявил он.
Из великодержавной позиции Пекина с неумолимой
логикой вытекал и тезис не только о неизбежности
войны, но и о желательности ее. «Война, которую будет
вести подавляющее большинство человечества... станет
мостом, по которому человечество перейдет в новую
историческую эпоху», — говорил Мао еще в 30-е и 40-е
годы.
«Наш коронный номер — это война, диктатура» —
так излагал Мао в марте 1957 г. долговременную
стратегию борьбы за гегемонию Китая.
37*
Б70

Нынешнее руководство продолжает этот курс Мао
Цзэдуна. Так, член Политбюро ЦК КПК, заместитель
премьера Госсовета КНР, министр обороны Сюй Сяньц-
зянь заявил, что, мол, война — нормальное явление, что
«третья мировая война может разразиться в любой
день», и призвал «наращивать как обычное, так и
стратегическое вооружение», «еще глубже рыть тоннели»,
«усиливать военную подготовку» армии и всего
населения Китая.
Пытаясь прикрыть свой гегемонизм и шовинизм,
пекинские лидеры с невиданным цинизмом спекулируют
на авторитете марксистско-ленинской идеологии.
Показательна в этом отношении редакционная статья газеты
«Жэньминь жибао» от 1 ноября 1977 г., в которой была
сделана попытка антинаучную и насквозь
антимарксистскую «теорию трех миров» выдать за «огромный
вклад в марксизм-ленинизм».
Антинаучный и антимарксистский характер
маоистской «теории трех миров», наиболее (полно
сформулированной наследниками Мао, выражается в следующем.
Во-первых, эта «теория» подменяет классовый
подход к расстановке сил на мировой арене
националистическими манипуляциями государствами и группами
стран независимо от характера их
социально-политического строя и проводимой ими политики по принципу
возможности использования их в борьбе за достижение
гегемонистских целей Пекина.
Во-вторых, классовая борьба мирового социализма и
мирового империализма, составляющая стержень
современной международной жизни, подменяется борьбой
«против гегемонизма двух сверхдержав», призывом
«создать широчайший единый международный фронт»
для борьбы против Советского Союза.
В-третьих, отрицается главное революционное
завоевание международного рабочего класса — мировая
социалистическая система, полностью отвергаются
достижения Советского Союза в строительстве социализма и
коммунизма, первая в истории социалистическая
страна объявляется «социал-империалистической
державой».
В-четвертых, приукрашиваются Соединенные
Штаты и другие капиталистические страны, полностью
ревизуется ленинское учение об империализме как
высшей стадии капитализма.
680

В-пятых, делается попытка разобщить три основных
революционных потока современности — мировую
социалистическую систему, международное рабочее и
национально-освободительное движение, внести раскол в
их ряды.
В-шестых, предпринимаются усилия помешать
переходу развивающихся стран с
революционно-демократических позиций на позиции научного социализма. Мао-
исты насаждают реакционный национализм и даже
расизм среди руководителей развивающихся государств,
стараются обособить эти государства от мировой
социалистической системы, поставить их на службу своей
великоханьской, гегемонистской политике.
Теория «трех миров», отрицающая
марксистско-ленинское учение о всемирно-исторической миссии
рабочего класса, служит наглядным подтверждением
классового предательства китайского руководства.
«Ликвидировав» социалистическую систему, объявив
социалистическое содружество «несуществующим»,
окрестив международное коммунистическое движение
«черной бандой», маоисты, однако, не осмелились
сказать, что социалистические страны вообще перестали
существовать. Выступая на XI съезде КПК, Хуа Го-
фэн заявил, что китайское руководство намерено
«крепить сплоченность с социалистическими странами».
Нетрудно понять, какими критериями руководствуется
Пекин, то «присваивая» той или иной стране название
социалистической, то «отбирая» его. В свое время
лидеры КПК потратили немало усилий, «доказывая», что
Югославия перестала быть социалистической страной.
Теперь, сделав очередной поворот, в Пекине признали
за Югославией право называться социалистической.
Все разглагольствования о «реставрации
капитализма» в Югославии, «перерождении социалистической
экономики, основанной на всенародной собственности, в
капиталистическую», «перерождении диктатуры
пролетариата в диктатуру буржуазии» и другие
клеветнические измышления о СФРЮ, поднятые в 1963 г. на
уровень «теории», были одним росчерком пера «отменены»
и перенесены на Советский Союз. Вслед за тем
наступила очередь социалистического Вьетнама, который
маоисты также пытаются «отлучить» от социализма.
Выступая на XXV съезде КПСС, Генеральный
секретарь Компартии США Гэс Холл сказал: «Маоизм
681

является классическим примером того, куда может
завести тропа оппортунизма, если ему не давать отпора.
На дне мутного болота оппортунизма находится
контрреволюция. И маоизм достиг этого дна»1.
Понимая, что борьба против империализма
рассматривается всеми коммунистами, всеми прогрессивными
силами в качестве первостепенной стратегической
задачи, как общая платформа сплочения широких
демократических сил, маоиеты долгое время вынашивали
фантастические расчеты — с помощью показного
антиимпериализма заработать себе авторитет,
дискредитировать Советский Союз и его друзей как «пособников
империализма», пасующих перед ядерным шантажом
Запада.
Именно в этом заключалась суть маоистской
стратегии и тактики в начале 60-х годов, когда маоиеты
выдвинули так называемое «Предложение о генеральной
линии международного коммунистического движения».
После того, как их псевдоантиимпериализм и
фарисейство были разгаданы большинством участников
антиимпериалистического фронта и руководство КНР встало
на путь открытого сотрудничества и блокирования с
наиболее агрессивными кругами империализма и
реакции, в Пекине перестали упоминать о «25 пунктах», ибо
даже те лживые антиимпериалистические лозунги,
которые содержатся в «Предложении», звучат ныне как
обвинительный акт в адрес Мао и его наследников.
Китайские деятели осуществили очередной зигзаг в
своей позиции: от призывов «довести до конца борьбу
против американского империализма» к лозунгу
«создать широчайший единый фронт борьбы против
советского сверхдержавного гегемонизма», включающий
«третий мир», «второй мир» и «первый мир» (США).
Пекинский словесный «антиямпериализм» обернулся
торговлей принципами, предательством идеалов
китайской и мировой революции.
Расчеты Пекина строятся на том, чтобы
использовать антикоммунизм американских правящих кругов,
а также заинтересованность военно-промышленного
комплекса США в гонке вооружений для противодей-
1 «XXV съезд Коммунистической партии Советского Союза.
24 февраля —5 марта 1976 года». Стенографический отчет, т. 2. М.,
1976, стр. 57.
682

ствия политике Социалистических государств,
направленной на ослабление международной напряженности.
Пекин рассчитывает опереться на США и некоторые
другие страны Запада, а также Японию для получения
новой техники, с тем чтобы ускорить темпы
модернизации экономики страны, подвести
материально-техническую базу под великодержавную гегемонистскую
политику. И когда это будет достигнуто, Пекин
рассчитывает по-другому разговаривать со своими покровителями.
Империалистические стратеги и политики типа
Штрауса, Джексона, Бжезинского и других
рассчитывают, что поворот в политике Пекина превращает Китай
в «козырную карту» в планах политической борьбы
против мира и социализма. Ослепленные ненавистью к
коммунизму и Советскому Союзу, они не хотят
замечать угрозу миру, исходящую от Пекина, и даже
готовы пожертвовать интересами собственных стран и
народов, их безопасностью ради достижения своих
узкоклассовых, корыстных интересов.
Принципиальную оценку такого рода действиям
определенных кругов Запада дал Генеральный секретарь
ЦК КПСС, Председатель Президиума Верховного
Совета СССР Л. И. Брежнев. «В последнее время в
США, — сказал он, — предпринимаются, причем на
высоком уровне и в довольно циничной форме, попытки
разыграть «китайскую карту» против СССР.
Близорукая и опасная политика! Как бы ее авторам не
пришлось в ней горько раскаяться»1.
Курс Пекина на сближение с Вашингтоном
завершился установлением дипломатических отношений
между КНР и США, о котором было объявлено 15
декабря 1978 г. Установление нормальных отношений
между двумя суверенными государствами — дело
естественное. Советский Союз всегда выступал и выступает
именно за такие отношения между странами. Другой
вопрос — на какой основе происходит нормализация
отношений, какие цели ставятся сторонами.
В «Открытом письме ЦК Компартии США
руководству КНР» говорилось по этому поводу:
«Не может быть никаких иллюзий относительно
того, почему правительство Дж. Картера пошло на уста-
* Л. И. Брежнев. Ленинским курсом. Речи, приветствия, статьи,
воспоминания, т. 7. М., 1979, стр. 380-381.
583

яовление американо-китайских дипломатических
отношений. Администрация США уверена, что она сможет
использовать Китай для осуществления своей
агрессивной политики против социалистических стран,
национально-освободительных движений и развивающихся
стран Азии, Африки и Латинской Америки.
Империализм никогда не руководствовался чувствами дружбы и
справедливости»1. Жизнь подтверждает правоту этих
слов.
Не менее очевидны и те мотивы, которые побудили
лидеров Китая к налаживанию отношений с США. Их
шаги были предприняты в русле общей эволюции
внешней политики Пекина после «культурной революции».
Назовем лишь некоторые вехи этой эволюции.
В 1963 г. на встрече делегаций ЦК КПК и ЦК КПСС
Дэн Сяопин твердил, что «агрессивная сущность
американского империализма никогда не изменится», что
«верить империалистам ни в чем нельзя — они
обязательно обманут». Сегодня тот же Дэн Сяопин и другие
китайские руководители забыли о своих словах и
объявляют «главным врагом народов» Советский Союз,
призывают создать против него «широчайший единый
фронт», включающий все страны, в том числе и США.
Еще совсем недавно пекинские лидеры клеймили
НАТО, другие империалистические военные блоки.
Сегодня они сами фактически стали «внештатным» членом
всех этих блоков, выполняют роль «НАТО Востока»,
превращаются в орудие, инструмент политики
американского империализма.
В свое время маоисты называли борьбу против
японского милитаризма «критерием подлинной
революционности». Ныне Пекин, забыв уроки прошлого,
подталкивает Японию к перевооружению и пытается
втянуть ее в китайско-японский антисоветский альянс.
Серьезную озабоченность у мировой общественности
вызвало заключение японо-китайского договора. Этот
договор, подписанный на условиях Пекина и в
обстановке, когда Китай своими действиями в отношении и
самой Японии и других соседних государств
продемонстрировал великодержавный гегемонизм,
пренебрежение нормами международного права, таит в себе
серьезную опасность. Дэн Сяопин, прибывший в Токио в
1 См. «Правда», 5 января 1979 г.
584

октябре 1978 г. на подписание договора, открыто
высказался за ускорение ремилитаризации Японии, за
укрепление японо-американского «договора бввопасно-
сти» и настаивал на необходимости совместных усилий
по отражению «гегемонизма» (по пекинскому
словарю—СССР), "представляющего «угрозу для Японии и
для Китая».
В период американской агрессии в Индокитае
Пекин, стремясь столкнуть в военном конфликте СССР и
США, пытался обвинить Советский Союз в
«недостаточной» помощи Вьетнаму. Ныне Китай совместно с
империалистами участвует в подрывной деятельности не
только против Советского Союза, но и против
Вьетнама и других социалистических стран, более того, он
встал на путь прямой военной агрессии против СРВ.
Вооруженное нападение КНР на Вьетнам 17
февраля 1979 г. означало новый качественный сдвиг в
китайской политике — крупномасштабное применение
военной силы против социалистического государства.
Агрессия Пекина против Вьетнама, осуществленная в
сговоре с империалистами, создала ситуацию, в которой
прочность всеобщего мира оказалась подвергнутой
серьезному испытанию.
Советский Союз, верный интернациональному долгу,
всегда твердо выступал и выступает на стороне
правого дела героического Вьетнама. В ноябре 1978 г. в
Москве состоялись советско-вьетнамские переговоры,
завершившиеся подписанием Договора о дружбе и
сотрудничестве, Соглашения о развитии и укреплении
экономического и научно-технического сотрудничества и
других важных соглашений. В ходе переговоров было
отмечено, что всемерное укрепление дружбы между
Советским Союзом и Социалистической Республикой
Вьетнам, основанной на общности интересов и целей, на
прочном фундаменте марксизма-ленинизма и
социалистического интернационализма, .отвечает интересам не
только советского и вьетнамского народов, но и всех
народов, выступающих за мирное независимое
развитие, за социальный прогресс.
Вьетнамские друзья подчеркивали особую
значимость подписанных советско-вьетнамских документов в
условиях эскалации провокационных, агрессивных
действий Китая против Вьетнама. «В наши дни, — заявил
Ле Зуан 3 ноября 1978 г., — национальная независи-
585

мость должна быть неразрывно связана с социализмом,
и только социализм обеспечивает подлинное уважение
И гарантию сохранения независимости и свободы
народов. Из поколения в поколение народ Вьетнама будет
вечно помнить все то, что Советский Союз сделал для
вьетнамской революции, помнить проникновенные
слова товарища Л. И. Брежнева: «Для советских
коммунистов, для всех советских людей солидарность с
Вьетнамом была и остается велением сердца и разума»»1.
Премьер-министр СРВ Фам Ван Донг, выступая перед
рабочими московского станкостроительного завода
имени С. Орджоникидзе, говорил: «...В то время как мы и
наши друзья во всем мире радуемся нашим
достижениям, реакционная пекинская группировка в сговоре с
силами империализма оказывает бешеное
противодействие мирному строительству нашего народа. Они
видят в образовании независимого, процветающего и
счастливого социалистического Вьетнама, занимающего
достойные международные позиции в Юго-Восточной
Азии и во всем мире, препятствие на пути
осуществления своих экспансионистских шовинистических
замыслов великодержавного гегемонизма»2.
Л. И. Брежнев на приеме по завершении советско-
вьетнамских переговоров вновь подчеркнул силу и
значимость социалистического интернационализма и
выразил уверенность в успехах социалистического
строительства во Вьетнаме. «В нынешний сложный
момент, — сказал он, — когда политика китайского
руководства создала новые значительные трудности для
социалистического строительства на вьетнамской земле,
сила нашей дружбы, сила солидарности государств
социалистического содружества имеет особое значение.
Мы убеждены, что вьетнамский народ при помощи
и поддержке всех братских народов преодолеет и
нынешние трудности, осуществит под руководством своей
коммунистической партии задачи, поставленные IV
съездом вьетнамских коммунистов, построит сильное,
процветающее социалистическое государство»3.
1 «Правда», 4 ноября 1978 г.
2 «Правда>, 5 ноября 1978 г.
* Л. И. Брежнев. Ленинским курсом. Речи, приветствия, статьи,
воспоминания, т. 7, стр. 502.
586

В связи с китайской агрессией Советский Союз,
другие братские страны предприняли широкие меры в
поддержку Вьетнама. В заявлениях и выступлениях
руководителей СССР было сделано резкое предупреждение
Пекину, выражена солидарность с борьбой
вьетнамского народа. Большое внимание вопросам помощи
Вьетнаму, солидарности с народами Индокитая было
уделено во время встреч товарища Л. И. Брежнева с
руководителями социалистических и других государств.
Китайский агрессор потерпел во Вьетнаме серьезное
поражение. Победили стойкость и мужество
вьетнамских патриотов, солидарность и поддержка Вьетнама
Советским Союзом, другими странами
социалистического содружества. Престиж Китая на международной
арене резко упал. Китайским захватчикам был нанесен
ощутимый урон. Не Пекин «преподал урок», а Вьетнам
«проучил» китайских агрессоров.
Каковы же основные выводы и уроки, вытекающие
из китайской агрессии?
Во-первых, как подчеркнул Л. И. Брежнев, «своим
беспрецедентно наглым разбойничьим нападением на
соседнюю небольшую страну — социалистический
Вьетнам—«ынешние пекинские правители окончательно
раскрыли перед всем миром коварную, агрессивную
сущность проводимой ими великодержавной, гегемонии
стекой политики. Теперь все видят, что именно эта
политика в настоящее время представляет собой самую
серьезную угрозу миру во всем мире»1. Агрессия
Пекина подтвердила долговременный стратегический
характер экспансионистского курса маоистского
руководства, л
Во-вторых, с огромной силой проявилось значение
солидарности всех миролюбивых сил как важнейшей
преграды на (пути поджигателей войны.
Интернационалистская позиция братских социалистических
государств, подавляющего большинства коммунистических
и рабочих партий всех континентов, решительно и
бескомпромиссно осудивших пекинских гегемонистов,
международная кампания в поддержку вьетнамского
народа— все это явилось существенным
внешнеполитическим фактором, содействовавшим успеху борьбы за
1 Л. И. Брежнев. Ленинским курсом. Речи, приветствия, статьи,
воспоминания, т. 7, стр. 622.
587

свободу, независимость и территориальную целостность
Вьетнама.
В-третьих, агрессия Китая ярко показала, насколько
правы были Советский Союз и другие
социалистические страны, указывая на опасный характер политики
пекинских лидеров. Она подтвердила, какой ущерб делу
мира и разрядки на всей планете может причинить
политика поощрения агрессора, пособничества
китайскому гегемонизму. Несмотря на агрессию,
правительства некоторых западных стран продолжали вести
с китайским правительством5 переговоры по различным
вопросам, в том числе о продаже оружия. Это не что
иное, как поддержка и поощрение агрессора, это новое
подтверждение того, что империалистический Запад
действительно имеет намерение включить Китай в
гонку вооружений, использовать его против
социалистических стран, против освободительной борьбы народов.
В-четвертых, нападение на Вьетнам раскрыло
подлинный смысл действий Китая в Кампучии, где маоис-
ты намеревались создать плацдарм для того, чтобы
«заполучить Юго-Восточную Азию». Беспрецедентно
кровавые итоги правления в Кампучии пропекинской
клики Пол Пота — Иенг Сари показывают, чем
чревато принятие «китайского патронажа», его
идейно-политических установок, что несет народам «маоистская
модель» устройства общества с ее тоталитаризмом, со
всеподавляющим насилием, с идеологией правителей,
совершавших массовые казни по самому ничтожному
поводу, проводивших политику геноцида в отношении
собственного народа.
9 января 1979 г. Л. И. Брежнев, отвечая на
вопросы редакции журнала «Тайм», говорил: «В Кампучии
существовал пропекинский режим, так сказать,
китайская модель политического устройства, а массовое
уничтожение людей в Кампучии — это не что иное, как
китайская «культурная революция» в действии на
чужой территории»1.
Советский Союз твердо и решительно выступил па
стороне патриотических сил Кампучии, сбросивших в
январе 1979 г. антинародный полпотовский режим. В
послании Председателю Народно-революционного совета,
Председателю ЦК Единого фронта национального спа-
1 См. «Правда», 10 января 1979 г.
589

сения Кампучии Хенг Самрину Президиум Верховного
Совета СССР и Совет Министров СССР горячо
поздравили кампучийский народ «с событием исторического
значения — победой революционно-патриотических сил
и созданием Народно-революционного совета,
являющегося единственным законным правительством
Кампучии, подлинным выразителем воли и интересов
кампучийского народа»1. Новой демонстрацией
советско-кампучийской дружбы стал визит в Москву (февраль
1980 г.) делегации Народной Республики Кампучии на
высшем уровне.
Наконец, агрессия китайских социал-шовинистов
против Вьетнама еще раз наглядно
продемонстрировала взаимосвязь экспансионистского курса китайских
руководителей с широчайшей фальсификацией истории
как самого Китая, так и соседних с ним государств, с
попытками псевдонаучного оправдания территориальных
захватов.
Агрессия Китая против социалистического
Вьетнама была использована буржуазной пропагандой как
повод для новой кампании, цель которой — изобразить
вооруженное нападение КНР на СРВ как «крушение
социалистических идеалов», «опровержение» марксистско-
ленинского учения о классовой природе войн, об
исключении войн при социализме.
Агрессия Китая против социалистического Вьетнама
не дает основания говорить о якобы существующих
закономерностях войн между социалистическими
государствами. Подобный конфликт мог возникнуть при
специфических условиях, сложившихся в Китае, правящие
круги которого, порвав с идеями марксизма-ленинизма
и пролетарского интернационализма, стали проводить
политику, чуждую социалистическим идеалам и
принципам, стали союзниками империализма и реакции в
борьбе против мирового социализма, международного
коммунистического, рабочего и
национально-освободительного движения, против всех прогрессивных оил.
Генеральный секретарь Компартии Канады Уильям
Каштан, осудив агрессию Китая против социалистического
Вьетнама, заявил следующее: «Западная пресса много
пишет сейчас о войне «двух коммунистических стран»,
пытаясь опорочить социализм и показать, что не толь-
1 «Правда», 10 января 1979 г.
589

ко империализм, но и коммунизм ведет к войне. Но
Китай под маоистским руководством отступил от
основных принципов социализма. Там было сделано все
для подрыва социализма и создания угрозы
восстановления капитализма. Как можно совместить заявление о
«наказании Вьетнама» с идеями марксизма-ленинизма?
Это язык империалистов. Это язык тех, кто отошел от
классовых позиций и кто перешел в лагерь
империализма».
В действительности же социализм ни как учение,
ни как система не несет и не может нести ровным
счетом никакой ответственности за разбойничье нападение
китайских войск на Вьетнам. Нападение на СРВ было
продиктовано маоизмом — идеологией национализма,
шовинизма, идеями великодержавия и гегемонизма,
которые пышным цветом расцвели в Пекине, т. е.
именно той идеологией, против которой постоянно и
решительно борются социалистические страны, подлинные
марксистско-ленинские партии. Несомненным фактом
является также то, что сам метод разбойничьей
агрессии крупной страны против малой заимствован из
арсенала империалистической политики. Даже колони-
алистские термины, которыми пользуются китайские
лидеры для оправдания агрессивной войны против
Вьетнама,— «наказание», «защита своих граждан» (хуа-
цяо) взяты из словаря империалистической политики.
Буржуазная пропаганда обходит стороной тот факт,
что китайское руководство давно уже проводит
враждебную социализму внешнюю политику. Инциденты,
развязанные в свое время маоистами на
китайско-советской границе, агрессия против Вьетнама — этапы
одной и той же линии развития.
Верность маоистскому курсу китайское руководство
продемонстрировало на сессии ВСНП, состоявшейся
18 июня—1 июля 1979 г. Доклад, с которым на сессии
выступил Хуа Гофэн, подтвердил глубокую
обоснованность предупреждения КПСС о том, что Китай
является опасным очагом войны.
Примечательно, что если на сессии ВСНП в 1978 г.
говорилось о преимущественном «нарастании факторов
революции», а уже затем «о нарастании угрозы
войны», то на сессии ВСНП в 1979 г. даже не упоминалось
о «факторах революции». Внешнеполитический раздел
своего доклада Хуа Гофэн начал заявлением: «Между-
500

народная обстановка в общем характеризуется еще
большими волнениями и напряженностью.
По-прежнему нарастают факторы угрозы войны».
Если совсем недавно китайское руководство еще
рассуждало о необходимости борьбы против
империализма и свой пресловутый тезис о гегемонизме
распространяло не только на СССР, но и на США, то
теперь весь запал был сконцентрирован на борьбе
против так называемого «социал-империализма», т. е.
против Советского Союза и других социалистических
стран.
Подтверждая всем смыслом своих высказываний
известный тезис о неизбежности новой мировой войны,
Хуа в то же время повторил положение о «возможности
отсрочить вспышку войны». Эту «возможность», по
мнению пекинского руководства, можно осуществить при
условии, если будет образован пресловутый
«широчайший международный фронт» против Советского Союза,
Вьетнама и других социалистических стран.
Хуа Гофэн обрушился с нападками на советско-
американское соглашение об ограничении
стратегических наступательных вооружений — ОСВ-2.
Подыгрывая военно-промышленному комплексу США и
западным реваншистам, Пекин изображает реалистические
шаги по разрядке напряженности, переговоры с
Советским Союзом по различным вопросам как
«умиротворение агрессора».
Пекин упорно продолжает линию на оказание
военного давления на Вьетнам и Лаос. Китайские лидеры
выступают с заявлениями о своих намерениях
«преподать новый урок» Вьетнаму, прибегают к различным
методам шантажа США и Японии, чтобы не допустить
нормализации отношений этих стран с СРВ.
Особую активность Пекин вкупе с антикоммунистической
пропагандой Запада развернул по вопросу о так
называемых беженцах из Вьетнама и Лаоса. Такие
действия — не что иное, как крупная скоординированная
политическая и идеологическая провокация. Пекин,
используя тайные организации среди китайской эмиграции,
спровоцировал бегство людей из СРВ и ЛНДР,
основную массу которых составляют хуацяо.
Одновременно под маркой индокитайских беженцев был
организован экспорт хуацяо из КНР в Таиланд, Малайзию,
Индонезию, с тем чтобы вызвать обострение отношений
591

этих государств с Вьетнамом и Лаосом, создать для
них дополнительные политические и экономические
трудности.
Ход китайско-вьетнамских переговоров в Ханое и
Пекине в 1979 г. показал, что Пекин пошел на них
с коварными замыслами. Нажимом, давлением,
провокациями китайское руководство пытается добиться от
Вьетнама того, чего оно не сумело получить на поле
боя. Но вьетнамский народ уверен в своих силах, в
надежности своих связей с друзьями. С самого начала
вьетнамская сторона дала на переговорах решительный
отпор китайским гегемонистам.
Одним из направлений подрывной деятельности
руководства КПК на международной арене остается так
называемая дифференцированная политика в отношении
социалистических стран, которая приобретает все
более изощренный характер. В отношении одних стран
Пекин прибегает к откровенному военному и
политическому шантажу и давлению. В отношении других он,
наоборот, расточает улыбки и далеко идущие
обещания выгодного экономического и научно-технического
сотрудничества. Свои связи с третьими он изображает
как образец подлинного сотрудничества, пример для
всех. В этом случае пекинские правители даже не
скупятся на различные маневры, шумные демонстрации
показной дружбы. Однако братские страны, твердо
стоящие на позициях социалистического
интернационализма, хорошо понимают подлинный смысл всех этих
маневров Пекина и противопоставляют им
согласованную скоординированную политику.
Возросшая внешнеполитическая активность Пекина
в конце 70-х — начале 80-х годов, его настойчивые
попытки подорвать разрядку и совместные инициативы
социалистических стран, направленные на закрепление
международной разрядки не только в политической
сфере, но и в военной области, — это продолжение
прежнего гегемонистского курса.
Агрессия Китая против социалистического
Вьетнама, а также выдвижение территориальных претензий
Пекина практически ко всем соседним государствам,
попытки китайского руководства взять на себя
функции регионального жандарма в Юго-Восточной и
Восточной Азии наглядно демонстрируют тот неоспоримый
факт, что гегемонизм является стержнем политической
59?

го курса пекинских правителей и на международной
арене, и внутри КНР. Не случайно в Пекине встретили
в штыки решения Генеральной Ассамблеи ООН
(1979 г.), принятые по инициативе Советского Союза,
о недопустимости гегемонизма в международных делах.
Пекин действует сейчас еще агрессивнее, еще
коварнее, чем прежде. Подкрепляется этот вывод и тем, что
военная доктрина китайского руководства если и
меняется, то меняется не в лучшую, а в худшую сторону.
Нынешнее китайское руководство фактически
перешло от оборонительной концепции «народной войны»
к концепции наступательной, агрессивной. Не
случайно китайские руководители в своих выступлениях
призывают «быть готовыми воевать», заявляют о
неизбежности в ближайшем будущем новой мировой
войны.
Усилилась внешнеполитическая активность Пекина
в отношениях с империалистическими странами.
С начала 1978 г. китайские лидеры (Хуа Гофэн,
Дэн Сяопин, Ли Сяньнянь, другие заместители
премьера Госсовета КНР, министры) осуществили визиты в
более чем 50 государств, посетив основные страны всех
пяти континентов. В КНР были приняты руководящие
деятели около 40 стран. Существенно увеличились
торгово-экономические связи Китая: по предварительным
официальным китайским данным, внешнеторговый оборот
КНР в 1979 г. составил 42,9 млрд. юаней, в том числе
экспорт — 20,1 млрд. юаней, а импорт — 22,8 млрд.
юаней (100 юаней —42,17 руб.). Судя по сообщениям
иностранной печати, к концу 1979 г. Пекин заключил
соглашения или вел переговоры на государственной
или частной основе с ведущими капиталистическими
странами о предоставлении ему кредитов на сумму
около 30 млрд. долларов для приобретения оборудования
и технологии. II сессия ВСНП (1979 г.), подтвердив
курс на подъем экономики Китая с помощью
империалистических держав, узаконила привлечение
иностранных капиталов и техники.
Поездки Дэн Сяопина, вояжи Хуа Гофэна, а также
визиты в Китай японского премьер-министра Охиры и
министра обороны США Брауна свидетельствуют о том,
что сближение Китая с империализмом,
военно-политическое блокирование Пекина с США, Японией и
агрессивными кругами НАТО, попытки экономической ин>
38-423
б»3

теграции с международным монополистическим
капиталом подошли к весьма опасной черте.
В конце августа 1979 г. состоялась поездка в Китай
вице-президента США У. Мондейла. Его главные
усилия были направлены на то, чтобы превратить
американо-китайские отношения в постоянный фактор,
действующий в рамках глобальной стратегии в интересах
США. В речи в Пекинском университете (она
транслировалась по китайскому радио и телевидению) Мондейл
заявил, что Вашингтон «преисполнен решимости
объединиться» с КНР для развития «наших
многочисленных параллельных стратегических и двусторонних
интересов». Стороны подписали ряд соглашений, причем
США пошли на существенные уступки в
торгово-экономической области, открывающие Пекину более
широкий доступ к американскому промышленному
оборудованию и технологии и ставящие КНР в
привилегированное по сравнению с другими социалистическими
странами положение. Во время визита стало известно
о подписании в Вашингтоне документов, переводящих
Китай в рамках закона США об иностранной помощи
в разряд «дружественных стран». Решен вопрос о
предоставлении Соединенными Штатами Китаю режима
наибольшего благоприятствования в торговле. Сделаны
новые шаги в рамках американо-китайского сговора,
направленного на подрыв разрядки и международной
безопасности.
18 марта 1980 г. государственный департамент США
дал санкцию на продажу КНР военного снаряжения.
Пекин получил возможность закупать американские
новейшие средства связи, радары, военно-транспортные
самолеты.
Контакты высокопоставленных китайских деятелей
с правящими кругами империалистических стран
являются важной составной частью стратегических шагов
Пекина по созданию антисоциалистического
международного фронта, который бы базировался на коалиции
КНР, США, НАТО и Японии.
Китайские лидеры используют каждую встречу с
руководителями западных стран и Японии, чтобы
убеждать их в совпадении, сходстве или
параллельности интересов Китая с интересами натовских
милитаристских кругов.
Япония превращается в крупнейшего кредитора
594

КНР. Шагом в этом направлении явились переговоры
заместителя премьера Госсовета КНР Гу Му в сентябре
1979 г. о предоставлении Японией правительственных
займов на сумму более 5,5 млрд. долл.
Японская сторона благожелательно отнеслась к этой
китайской просьбе, но направила специальную
правительственную миссию в Китай «для изучения положения
на месте». Тем самым Пекин согласился на прямой
контроль над частью своих проектов со стороны
империалистического государства.
В августе 1979 г. заместитель премьера Госсовета
КНР Юй Цюли заявил в Пекине японским
представителям, что Китай приветствует иностранные
капиталовложения в промышленные предприятия в любом
объеме.
Однако во время визита премьер-министра Японии
Охиры в Пекин в декабре 1979 г. японская сторона
проявила известную осторожность и вместо
запрошенных Пекином 5,5 млрд. долл. предоставила на
льготных условиях в текущем финансовом году лишь
200 млн. долл.
Китайское руководство предпринимает новые шаги
по развитию всесторонних связей с Западной Европой.
По сообщениям иностранной печати, в 1978 г. по
сравнению с 1977 г. товарооборот Китая увеличился с
Англией на 33%, с Францией —на 43, с ФРГ —на 70%.
КНР имеет довольно развитую систему связей с
«Общим рынком», главным образом на основе торгового
соглашения, заключенного в апреле 1978 г. На
политических консультациях министров иностранных дел
стран Европейского экономического сообщества в
марте 1979 г. в Париже участники подчеркнули
необходимость в условиях открывающихся перспектив и перед
лицом серьезной конкуренции Японии и США
активизировать соответствующие усилия со стороны ЕЭС.
В июле 1979 г. смешанная комиссия представителей
ЕЭС и КНР договорилась в Пекине о том, что в
ближайшие 7 лет таможенные тарифы в рамках «Общего
рынка» на китайские товары сократятся на 30%.
Принято также решение о распространении с 1980 г. на
торговлю с КНР общей системы тарифных преференций,
которая применяется «Общим рынком» в отношении
развивающихся стран. В контактах с представителями
Европейского экономического сообщества руководители
38»
595

КНР одобряют интеграцию Западной Европы и
толкают «Общий рынок» на активную борьбу против
СЭВ. .)
По данным западной печати, китайские власти
договорились с рядом зарубежных банков о кредите под
закупки товаров; Италия выразила готовность
предоставить Китаю займы на сумму 1 млрд. долл., Англия —
1,2 млрд. долл.
Китайские лидеры не скрывают, что их цель —
подготовить почву для расширения фронта борьбы против
СССР, привлечения западных стран к оказанию
помощи Китаю в осуществлении «четырех модернизаций»,
а также добиться поддержки ими позиции КНР по
актуальным международным вопросам.
В натовских кругах визиты китайских лидеров
рассматриваются в качестве важного шага на пути
создания «сильного в военном отношении Китая, способного
изменить соотношение сил на мировой арене в пользу
Запада». По мнению Вашингтона,
китайско-западноевропейское сотрудничество, особенно в политических и»
военных сферах, является серьезным фактором,
благоприятным для США и ослабляющим позиции
Советского Союза в Европе.
Отмечается совпадение точек зрения Пекина и
государств НАТО по вопросам создания «сильной и
единой Европы», реализации американского плана
ракетно-ядерного перевооружения Западной Европы, а
также отношения к советской политике на Ближнем и
Среднем Востоке.
Одновременно китайские лидеры заверяют своих
партнеров в том, что возможности нормализации
советско-китайских отношений «еще не созрели».
Пекин стремится создать необходимый
политический климат для долгосрочного стратегического
сотрудничества Китая со странами Запада на
антисоветской основе. Китайские лидеры апеллируют к наиболее
реакционным кругам империалистических государств,
пытаясь убедить их в необходимости наращивания
ядерного вооружения в Западной Европе. Пекин
всячески пытается запугивать Запад пресловутой
советской военной угрозой, «подталкивает НАТО к
обострению конфронтации» с Организацией Варшавского
Договора.
Пекин и наиболее воинственные круги на Западе
696

открыто заявляют о стремлении создать Своеобразные
«антисоветские клещи». ,
Как показывает жизнь, борьба против китайского
гегемонизма и поджигательской политики пекинского
руководства является неразрывной составной частью
борьбы всех прогрессивных, демократических и
революционных сил против империалистической политики
агрессии и войны.
Сам по себе нынешний поворот Пекина к союзу с
империализмом не является чем-то неожиданным.
Компартии предвидели подобную возможность и
предупреждали о ней. В частности, еще в феврале 1964 г. (то
есть как раз тогда, когда в Пекине непрерывно
провозглашались показные антиимпериалистические лозунги)
на Пленуме ЦК КПСС говорилось: «Как бы не
получилось, что, идя по своему неверному, антиленинстсому
пути, китайские руководители не пришли к
фактическому смыканию с реакционными, воинственными
элементами империализма...»1 Это предупреждение, которое
сегодня, к сожалению, стало действительностью,
основывалось на ленинском анализе сущности
социал-шовинизма: «Социал-шовинизм есть законченный
оппортунизм. Это неоспоримо. Союз с буржуазией был
идейный, тайный. Он стал открытым, грубым. Силу социал-
шовинизму дал именно союз с буржуазией и
генеральными штабами»2.
Представляется, что в этом состоит главная
причина превращения КНР в прямого союзника мирового
империализма. Именно возобладание в Китае маоизма
как разновидности антикоммунизма, идеологии и
политики, прямо враждебных марксизму-ленинизму,
обусловило нынешнюю внешнеполитическую ориентацию
пекинского режима.
Для маоистов такая эволюция отнюдь не была
мучительным процессом. Еще в канун гражданской войны
1946—1949 гг. Мао Цзэдун и его группа в своих
контактах с американскими представителями в Китае
предлагали себя в союзники США, и лишь решение
администрации Трумэна сделать ставку на гоминьдановцев
1 «Пленум Центрального Комитета Коммунистической партии
Советского Союза». 10—15 февраля 1964 года. Стенографический
отчет. М., 1964, стр. 545—546.
а В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 27, стр,. 104.
597

предотвратило практическую реализацию сделки. Но
если маоиеты считали возможным пойти на подобный
шаг в период, когда исход борьбы между ними и
интернационалистским крылом в КПК был далеко не ясен,
то более легкой была для них внешнеполитическая
переориентация в последнее время — после многолетних
репрессий против марксистских, интернационалистских
кадров и подавления а нти маоистской оппозиции, после
утраты КПК своей роли как марксистско-ленинского
авангарда рабочего класса в ходе «культурной
революции» и установления в КНР военно-бюрократического
режима.
Вопреки громогласным заявлениям китайских
лидеров о приверженности борьбе с гегемонизмом, в
действительности именно их политике свойственны вели-
кодержавие и гегемонизм. Гегемонизм определяет
внутреннее развитие КНР. Сами пекинские руководители
открыто говорят о превращении Китая к концу века в
сверхдержаву. Еще более определенно они
выражаются через своих ставленников. 9 июня 1979 г. газета
«Чжунго циннянь бао» опубликовала интервью с
американским ученым китайского происхождения, который
заявил без обиняков: «XXI век будет веком китайцев.
Мы обладаем в изобилии людской силой и
умственными способностями. Успешное осуществление четырех
модернизаций явится началом китайского века...»
Пекинский гегемонизм обнаруживает себя в
зафиксированном в конституции КНР положении о создании
(фактически под эгидой Китая) «широкого международного
фронта» вместе с империалистами против мирового
социализма и международного революционного
движения. Гегемонизмом пронизана от начала до конца
маоистская теория «трех миров», представляющая собой
глобальную внешнеполитическую концепцию
пекинского руководства.
Китайский гегемонизм проявляется также в ставке
на третью мировую войну и победу в ней за счет
многочисленности населения КНР, в форсированной
подготовке к этой войне. Гегемонизм выливается в
пренебрежительное отношение Пекина к существующим
границам, выражающееся не только в так называемой
«картографической агрессии» (территориальные претензии
к соседям на 10 млн. кв. км), но и в агрессии
вооруженной, в разбойничьих нападениях Китая на сосед-
598

ние государства под колониалистскими предлогами «на-
казания непослушных».
Печатью гегемонизма отмечено выдвинутое
руководством КПК в 1963 г. «Предложение о генеральной
линии международного коммунистического движения»,
рассчитанное на установление китайского господства в
международном коммунистическом и революционном
движении. В 1965 г. гегемонистская стратегия маоизма
нашла свое выражение в теории борьбы «мировой
деревни» (народов Азии, Африки и Латинской Америки)
под эгидой Китая против «мирового города»
(государств Северной Америки и Европы, включая
Советский Союз) путем развертывания «народных войн».
В том же, 1965 г. Мао Цзэдун поставил задачу
покорения Китаем Юго-Восточной Азии.
Агрессивность и экспансионизм политики
пекинского руководства тесно связаны с идеологией гегемонизма
и направлены на создание собственной сферы влияния.
Достаточно перечислить в доказательство такие
практические действия Пекина за последние 20 лет, как
провоцирование конфликтной ситуации в Тайваньском
проливе осенью 1958 г., вооруженные конфликты с Индией
в конце 50-х и начале 60-х годов, попытка
прокитайского переворота в Индонезии в сентябре 1965 г., что
привело к фактическому разгрому индонезийской
компартии, вооруженные провокации на советско-китайской
границе весной и летом 1969 г., захват Парасельских
островов в январе 1974 г., попытки реализовать
территориальные претензии к Бирме и т. д.
Такого рода акции с китайской стороны не
прекратились, а даже расширились после смерти Мао Цзэду-
на. В «Белой книге» правительства СРВ подробно
показано, как, задавшись целью превратить Вьетнам в
своего «вассала», Пекин прекратил оказание помощи
СРВ, весной 1978 г. полностью прервал экономические
связи, в одностороннем порядке разорвал все
экономические соглашения между двумя странами, а в
феврале 1979 г. совершил бандитское нападение на Вьетнам.
Китайская агрессия наглядно продемонстрировала, с
какой легкостью пекинские правители пускают в ход
оружие для достижения своих целей, их высокомерное
пренебрежение к правам и судьбам суверенных
государств. И по сей день раздаются из Пекина угрозы
«наказать» Вьетнам, преподнести ему «второй урок».
599

Китай вмешивается во внутренние дела Кампучии,
оказывает нажим на правительство ЛЫДР, рассчитывая
превратить эти страны в «зону китайского влияния».
Попытки грубого вмешательства во внутренние
дела других государств, снабжение оружием
антиправительственных сил, засылка вооруженных групп на
территорию соседей, враждебная пропаганда стали
непременными элементами отношений Китая со многими
странами Азиатского континента.
Проявлением гегемонистских установок являются
территориальные претензии Китая к соседним странам.
Реестр его притязаний включает территории СССР,
Индии, Монголии, Непала, Вьетнама, Бирмы, Японии,
Малайзии и ряда других азиатских стран, морские
акватории и острова.
Одно из направлений борьбы за установление
мировой гегемонии китайское руководство видит сегодня в
подхлестывании гонки вооружений, укреплении и
наращивании собственного -военного, и в первую очередь
ядерного, потенциала. Пекин не подписал ни одного
соглашения, которое бы накладывало ограничения на
накопление им ядерного оружия. Китай продолжает
проводить ядерные испытания в атмосфере, несмотря на
решительные протесты со стороны других стран,
отказывается признать Договор о нераспространении
ядерного оружия. Под предлогом защиты «права на
развитие ядерного оружия в целях самообороны» Пекин
выступает против Договора о принципах деятельности
государств в космическом пространстве и Договора о
запрещении размещения ядерного и других видов оружия
массового уничтожения на дне морей и океанов.
Разоблачающим Пекин свидетельством является также
его отказ поддержать предложения о неприменении
силы и запрещении применения ядерного оружия.
Негативизм китайского руководства во всех этих вопросах,
выступления против последних инициатив СССР
показывают, что в соответствии с концепцией мировой
гегемонии оно делает ставку на превращение КНР в
крупную агрессивную военную державу.
600

Советско-китайские отношений
в 1978—1980 гг.
Начиная с 1978 г. китайское руководство резко
активизировало внешнеполитическую деятельность,
основной целью которой является осуществление решений XI
съезда КПК о создании международного
«широчайшего фронта» борьбы против Советского Союза.
Маоистские руководители перешли к сколачиванию
политических и военно-политических блоков против СССР.
В начале 1978 г. СССР предпринял исключительно
важную инициативу в области советско-китайских
отношений. 24 февраля Президиум Верховного Совета
СССР направил обращение Постоянному комитету
Всекитайского собрания народных представителей. В этом
документе были сформулированы новые предложеяия,
нацеленные на нормализацию отношений между двумя
странами в соответствии с чаяниями и надеждами
народов Советского Союза и Китайской Народной
Республики. Вновь было заявлено о готовности положить
конец сложившемуся ненормальному положению,
остановить опасный процесс дальнейшего обострения,
который может привести к серьезным отрицательным
последствиям для народов обеих стран, для судеб мира
на Дальнем Востоке, в Азии и во всем мире.
Чтобы материализовать выраженное обеими
сторонами желание основываться в своих отношениях на
принципах мирного сосуществования и воплотить его в
весомый международный акт, Президиум Верховного
Совета СССР предложил выступить с совместным
заявлением о принципах взаимоотношений между СССР
и КНР. Совместное заявление о том, что стороны
будут строить свои отношения на основе равноправия,
взаимного уважения суверенитета и территориальной
целостности, невмешательства во внутренние дела друг
друга и неприменения силы, могло бы двинуть вперед
дело нормализации советско-китайских отношений.
В Обращении Президиума Верховного Совета СССР
подчеркивалось, что необходимо — если идея
выступления с таким документом приемлема для китайской
стороны— провести встречу представителей двух стран на
достаточно высоком уровне, чтобы в возможно короткий
срок согласовать текст совместного заявления. В свою
очередь Советский Союз выражал готовность рассмот-
601

реть предложения КНР, направленные на
нормализацию советско-китайских отношений. Таким образом, с
советской стороны было со всей определенностью
указано на стремление Советского Союза к нормализации
отношений с КНР на принципах мирного
сосуществования, с учетом взаимных интересов и без каких-либо
предварительных условий.
Постоянный комитет Всекитайского собрания
народных представителей не дал непосредственного ответа на
Обращение Президиума Верховного Совета СССР от
24 февраля. Китайская сторона ответила на него нотой
МИД КНР от 9 марта 1978 г., в которой предложение
Президиума Верховного Совета СССР выступить с
совместным заявлением о принципах взаимоотношений
было квалифицировано как «не решающее никакого
практического вопроса», а само заявление названо
«пустым».
Линия на нормализацию советско-китайских
отношений была подтверждена в постановлении Политбюро
ЦК КПСС от 27 августа 1978 г. об итогах встреч
Генерального секретаря ЦК КПСС Л. И. Брежнева с
руководителями коммунистических и рабочих партий
социалистических стран в Крыму, в Решении Политбюро ЦК
КПСС, Президиума Верховного Совета СССР и
Совета Министров СССР о деятельности советской
делегации на совещании Политического Консультативного
Комитета государств — участников Варшавского
Договора в Москве 22—23 ноября 1978 г., в выступлениях
Генерального секретаря ЦК КПСС, Председателя
Президиума Верховного Совета СССР Л. И. Брежнева.
Отказ руководства КНР сделать реальный шаг
вперед в нормализации советско-китайских отношений со
всей очевидностью показывал, что заявления пекинских
лидеров об их готовности улучшать отношения с
социалистическими государствами — не что иное, как маневр,
рассчитанный на прикрытие экспансионистского курса
Пекина, на дальнейшее разжигание вражды и
ненависти к СССР, социалистическому содружеству.
Как уже отмечалось, сессия ВСНП (1978 г.), а
также принятая ею новая конституция КНР подтвердили,
что антисоветизм возведен в Пекине в ранг
официальной государственной и партийной доктрины. Борьба
против СССР и его союзников или, по терминологии
маоистов, против «социал-империализма» является те-
602

перь уже не только партийной нормой, зафиксированной
в уставе КПК, но и нормой конституционной. В
конституцию внесено изменение, из которого явствует, что в
Пекине рассматривают Советский Союз как «врага
номер один».
С трибуны XI съезда КПК было заявлено, будто
Советский Союз «не расстается с мыслью поработить»
Китай, в связи с чем нужно «создать не только мощную
сухопутную армию, но и мощный военно-воздушный и
военно-морской флот». На сессии ВСНП этот
клеветнический тезис был прямо связан с необходимостью
ускорения темпов развития военного потенциала страны,
осуществлением «четырех модернизаций».
Антисоветизм в КНР оказался органически
соединенным с так называемой генеральной задачей
внутренней политики КНР. Обвинения в адрес Советского
Союза, клеветнические извращения самой сути внешней
политики СССР и союзных с ним стран заполнили всю
внешнеполитическую часть доклада Хуа Гофэна на
сессии ВСНП, состоявшейся в феврале—марте 1978 г.
На сессии были повторены утверждения, будто
вину за ухудшение отношений между обеими странами
несет Советский Союз, а Пекин-де и впредь будет вести
борьбу «по принципиальным вопросам» против СССР.
По словам Хуа Гофэна, не Пекин, а СССР «должен
доказать практическими делами» свою готовность к
улучшению межгосударственных отношений. С трибуны
сессии Советскому Союзу были предъявлены
недопустимые в отношениях между двумя суверенными
государствами требования: принять китайский вариант
соглашения о сохранении статус-кво на границе как
условие ведения переговоров по пограничным вопросам
(т. е. без переговоров передать Китаю 33 тыс. кв. км
советской территории); односторонне отвести войска из
районов, прилегающих к китайско-советской границе.
Во всем этом проступала тенденция Пекина не только
«теоретически» обосновать территориальные
притязания к Советскому Союзу, выдвинутые Мао в его
пресловутом «реестре» в июле 1964 г., но и сделать этот
«реестр» стержнем практической политики.
В апреле 1978 г. в Пекине состоялся очередной тур
советско-китайских переговоров по урегулированию
пограничных вопросов. Советские предложения по
этому вопросу были переданы китайской стороне еще в
603

1973 г. Они предусматривали одновременно с
обсуждением проекта соглашения о статус-кво начать
обсуждение вопроса об уточнении прохождения линии границы
по восточному ее участку. Еще один тур переговоров,
завершившийся в конце июня 1978 г., не дал
положительных результатов. Представители КНР и на этот
раз продолжали настаивать на своих прежних,
неприемлемых для СССР позициях.
На советско-китайской границе китайская сторона
в 1978 г. избегала провоцирования крупных инцидентов,
но не прекращала действий с целью подтвердить свои
притязания на так называемые «спорные районы»
советской территории. В течение года ею было допущено
множество нарушений границы и режима границы:
выход военнослужащих и гражданских лиц на советскую
территорию, попытки ведения хозяйственной
деятельности на несогласованных по линии погранпредставителей
участках, незаконный лов рыбы в советской акватории
рек Амур и Уссури, захват советских навигационных
знаков, угрозы нарядам советских пограничников,
фотографирование советской территории и т. д. По всем
случаям нарушений советские погранпредставители
заявляли протесты китайской стороне.
В связи с развернутыми китайской стороной с
января 1978 г. работами по возведению
инженерно-технического сооружения в районе острова Даманский МИД
СССР 1 марта 1978 г. направил ноту посольству КНР в
СССР с выражением решительного протеста по поводу
этих действий, являющихся грубым нарушением
существующей границы между двумя государствами и
противоречащих договоренности глав правительств СССР
и КНР от 11 сентября 1969 г. о сохранении статус-кво
на границе.
В области советско-китайской торговли не
произошло существенных изменений. Хотя товарооборот за
1975—1978 гг. увеличился, это было обусловлено в
основном такими факторами, как изменение валютных
курсов, рост цен и в меньшей степени реальным
увеличением обмена товарами.
При этом даже максимальный за 70-е годы уровень
товарооборота между СССР и КНР (338,7 млн. руб. в
1978 г.) почти в пять с половиной раз был меньше
максимального объема советско-китайской торговли,
достигнутого в 1959 г. (1 848 млн. руб.).
604

В 1975 г. Советский Союз и Китай перешли во
взаимной торговле на новую базу ценообразования,
основывающуюся на текущих ценах мировых товарных
рынков. Само по себе изменение базы ценообразования
было целесообразно, так как ведение торговли на
неизменной базе мировых цен 1958 г. уже не отвечало
сложившимся условиям. Однако китайская сторона
использовала переход на новую базу ценообразования для
необоснованного повышения цен на целый ряд своих
экспортных товаров, что имело отрицательное значение
для советско-китайской торговли и, помимо других
факторов, сдерживало ее развитие.
17 апреля 1978 г. в Пекине было подписано
советско-китайское соглашение о товарообороте и платежах
на 1978 г. на сумму более 320 млн. руб. Советская
делегация на переговорах по торговле вновь выступила с
предложением о заключении долгосрочного торгового
соглашения и возобновлении приграничной торговли.
Китайская сторона не ответила на эти предложения, дав
понять, что она не готова к их обсуждению.
6 августа 1979 г. в Москве было подписано
соглашение о товарообороте и платежах между СССР и КНР
на 1979 г. Объем торговли сохранился примерно на
уровне последних лет.
В Советском Союзе продолжает активно работать
Общество советско-китайской дружбы, которое
регулярно проводит вечера, посвященные памятным
датам в истории Китая и советско-китайских отношений,
юбилеям видных деятелей китайской революции,
организует выставки китайского искусства.
В целях ознакомления общественности,
ученых-китаеведов с китайским киноискусством ОСКД
устраивает просмотры китайских художественных и
документальных фильмов. В СССР значительными тиражами
выпускается китайская литература на русском и
других языках народов СССР.
17 февраля 1978 г. состоялась III Всесоюзная
конференция ОСКД. В принятой конференцией резолюции
подчеркивалось, что советский народ поддерживает
курс XXV съезда КПСС по вопросам советско-китайских
отношений. Материалы конференции были переданы
посольству КНР в СССР.
Для того чтобы улучшить атмосферу в отношениях
между двумя странами, Советский Союз неоднократно
605

прекращал публикацию материалов с критикой
антисоветского курса китайского руководства. Китайская
пропаганда не только не ответила взаимностью, но,
напротив, усилила враждебные выпады против Совет-)
ского государства. Задачам антисоветизма подчинена
деятельность многих научно-исследовательских
учреждений КНР, в том числе в области истории, археологии,
политэкономии, философии.
В КНР усиленно пропагандируется провокационная
идея об исторической враждебности СССР Китаю.
Доминирующим направлением так называемых
«исторических исследований» стала публикация материалов,
оправдывающих территориальные притязания к СССР.
Широко распространяется фальсификаторская книга
«История агрессии царской России против Китая».
С возобновлением выпуска ряда молодежных, детских,
научных, общественно-политических и художественных
журналов они также включались в антисоветскую
пропаганду, в нагнетание антирусских настроений.
Продолжается психологическая обработка населения,
ориентация его на бесконечную борьбу с «внешним врагом» в
лице Советского государства, поддерживаются условия
для продолжения политики «затягивания поясов»
внутри страны.
Для разжигания антисоветских настроений среди
населения и оправдания территориальных притязаний
особенно к СССР интенсивно используется
периодическая печать. В 1978 г. в одной только «Жэньминь жи-
бао» было опубликовано 2350 антисоветских
материалов.
Не прекращаются усилия извратить характер
общественного строя в СССР, представить родину
Октябрьской революции в качестве классового врага КНР. Так,
летом 1978 г. в Пекине появилась в продаже брошюра
«Советский социал-империализм —самый опасный
источник новой мировой войны», которая содержит
измышления пекинской пропаганды относительно
внутриполитической жизни в СССР и в которой сделана
попытка «научно» обосновать враждебный Советскому
Союзу курс Пекина, облечь его в форму некоего
«принципиального подхода» к Советскому государству.
В осуществлении своего враждебного Советскому
Союзу курса китайское руководство пошло на то,
чтобы разрушить договорно-правовую основу отношений
606

между двумя странами. 3 апреля 1979 г. правительство
КНР объявило, что оно не намерено продлевать
Договор о дружбе, союзе и взаимной помощи между
Советским Союзом и Китайской Народной Республикой,
заключенный в 1950 г. сроком на 30 лет. Это не было
случайным актом. На протяжении длительного времени в
КНР велась клеветническая кампания, направленная
против Договора. Пекинские лидеры неоднократно
заявляли, что Договор «устарел», что он не отвечает
«реальной действительности» и «давно уже существует
номинально».
Правда, однако, заключается в том, что не Договор
устарел, а переродилась политика Китая. От дружбы и
сотрудничества с Советским Союзом, в вечной
преданности которым заверяли Мао Цзэдун, Чжоу Энь-
лай, Дэн Сяопин и другие китайские лидеры, от слов
признательности в адрес советского народа, КПСС и
Советского государства за огромную помощь Китаю на
всех этапах китайской революции пекинское
руководство скатилось на позиции антисоветизма,
великодержавного гегемонизма и экспансионизма, сомкнулось с
империализмом, антикоммунизмом.
Отношение Советского Союза к Договору всегда
было ясным и последовательным. Оно вытекает из
принципиальной позиции СССР, которая состоит в
неукоснительном соблюдении заключенных им договоров и
взятых на себя обязательств. «В Советском Союзе,—
говорится в Заявлении Советского правительства по
поводу решения правительства КНР,— неизменно
сохраняется глубокое уважение к китайскому народу, к его
истории и культуре. Не существует объективных
причин для отчуждения, а тем более противоборства
народов наших двух стран. Никакие старания противников
советско-китайской дружбы, никакие попытки
вытравить из памяти народной, перечеркнуть все то
позитивное, что было накоплено за годы братского
сотрудничества между двумя странами, построить стену
вражды между народами Советского Союза и Китая
не принесут им желаемых результатов»1. В Заявлении
было указано, что вся ответственность за прекращение
действия Договора ложится на китайскую сторону. При
этом подчеркивалось, что Советский Союз, разумеется,
1 «Правда», 5 апреля 1979 г.
607

сделает соответствующие выводы из предпринятой
Пекином акции.
Китайское руководство пошло на эту акцию с
определенной оглядкой, оставив себе возможность для
внутри- и внешнеполитических маневров. 3 апреля
1979 г. Пекин предложил «провести между обеими
сторонами переговоры по урегулированию
неразрешенных вопросов между Китаем и Советским Союзом
и улучшению отношений обеих стран»]. Так, после
многократного отклонения конкретных советских
предложений о проведении переговоров, выдвигавшихся
в 1969, 1970, 1973 и 1978 гг., мир услышал
официальное заявление Пекина о готовности вести переговоры с
Советским Союзом. Прозвучало оно в более чем
двусмысленном контексте одновременно с отказом
продлить действие Договора, который олицетворял
дружбу народов СССР и Китая, служил фундаментом их
совместной борьбы против империализма, за мир и
безопасность на Дальнем Востоке и во всем мире. Не
могло не привлечь внимания и то обстоятельство, что
согласие на переговоры было высказано в Пекине
вскоре после провала китайской агрессии против
социалистического Вьетнама и под аккомпанемент призывов
к антисоветскому крестовому походу в мировом
масштабе. (Отметим, что после согласия Пекина на
переговоры только в мае и июне 1979 г. в одной лишь
«Жэньминь жибао» было опубликовано более 300
злобных антисоветских материалов.)
Советский Союз, руководствуясь своей общей
линией на урегулирование межгосударственных отношений с
КНР, сделал все возможное, чтобы двинуть развитие
событий в позитивном направлении. Выступая 1 июня
1979 г. по венгерскому телевидению, Л. И. Брежнев
говорил: «Не очень-то это вяжется — отказ от договора
и слова о желании улучшить отношения.
Тем не менее мы готовы серьезно и позитивно
подойти к организации советско-китайских переговоров. Мы
не раз предлагали китайской стороне договориться о
нормализации наших отношений, ввести их в
добрососедское русло. Мы и сейчас готовы к этому, но,
разумеется, не за счет интересов третьих стран. Словом,
1 «Жэньминь жибао», 4.1У.1979.
608

если с китайской стороны будет проявлена
действительно добрая воля, то за нами дело не станет»1.
Советская позиция по вопросу о переговорах была
изложена в ноте МИД СССР от 17 апреля 1979 г. и в
памятной записке МИД СССР от 4 июня 1979 г. В этих
документах Советский Союз высказался за то, чтобы
готовность сторон к переговорам была переведена в
практическую плоскость, чтобы ясно были обозначены
предмет и цель переговоров, их принципиальное
содержание. Наша страна выступила за нормализацию и
улучшение советско-китайских отношений на основе
принципов мирного сосуществования, включая
равноправие, взаимное уважение суверенитета и
территориальной целостности, невмешательство во внутренние
дела друг друга, неприменение силы. Было предложено
договоренность по этому вопросу зафиксировать в
соответствующем двустороннем документе.
Вопрос о развитии советско-китайских отношений
был затронут Л. И. Брежневым в выступлении-11 июня
1979 г. «Мы... — подчеркнул Л. И. Брежнев, — за
нормализацию отношений с КНР на основе принципов
мирного сосуществования. Мы также за то, чтобы обе
стороны взаимно обязались не признавать чьих бы то
ни было притязаний на особые права и гегемонию в
мировых делах. Насколько серьезны намерения
руководства КНР, покажет будущее»2.
Лодход Советского Союза к делу нормализации
отношений с КНР был положительно воспринят
прогрессивной мировой общественностью, отмечавшей
конструктивный характер советских инициатив.
Резонно было ожидать, что, приняв идею
переговоров, китайские лидеры позаботятся о том, чтобы
обсуждение выносимых на переговоры проблем заранее
искусственно не осложнялось. Однако в КНР
продолжали действовать прежние тенденции: накал
антисоветизма в политике и пропаганде Пекина не пошел на убыль.
Средства массовой информации продолжали
использоваться во враждебных СССР целях. Тон этой кампании
по-прежнему задавали руководители КНР. В интервью
зарубежным представителям они подтверждали
призывы к сколачиванию «единого фронта» для борьбы про-
1 «Правда», 2 июня 1979 г.
2 «Правда», 12 июня 1979 г.
39-423
609

тив Советского Союза. Пекин пессимистически оценивал
результаты предстоящих советско-китайских
переговоров.
Состоявшаяся в середине 1979 г. сессия ВСНП
внесла значительную ясность в позицию КНР по вопросам
советско-китайских отношений. Эта позиция носила
негативный характер. Официальная трибуна ВСНП
вновь была использована для клеветнических
инсинуаций и домыслов в адрес нашей страны и ее внешней
политики, для враждебных выпадов против
социалистического Вьетнама и ряда других братских стран. Хуа
Гофэн, выступая на сессии, в очередной раз пытался
запугивать свой народ и другие государства
мифической «советской угрозой». Советский Союз был назван
в докладе «главным источником напряженности в
нынешней международной обстановке», на него
возлагалась ответственность за все кризисные ситуации в
мире.
Попытки приписать Советскому Союзу абсолютно
чуждые ему цели и намерения никак не
свидетельствовали об ответственной и конструктивной позиции
пекинских лидеров, об их заинтересованности в оздоровлении
китайско-советских отношений. Больше того, они
находились в грубом противоречии с декларациями Пекина
о желании улучшить отношения с СССР.
Заявление Хуа Гофэна на сессии ВСНП было
сделано под аккомпанемент пекинской пропаганды,
настойчиво внушавшей китайскому и иностранному читателю,
что «в любом случае нельзя полагаться на соглашение
с СССР», что, «поскольку СССР не откажется от
проведения гегемонистской политики, Китай тоже не
прекратит борьбы против гегемонизма», и поэтому исход
переговоров «трудно предсказать».
(Дополнительный свет на позицию КНР проливало
заявление члена Политбюро ЦК КПК и заместителя
премьера Госсовета КНР Ли Сяньняня. 17 июня 1979 г.
в беседе с японской делегацией он заявил, что
«Советский Союз должен признать свои ошибки в отношениях
с КПК и китайским правительством». Это условие
было не новым, оно выдвигалось Пекином еще в 1965 г.
и включало в себя требование к КПСС отказаться от
«линии, разработанной на XX и XXII съездах КПСС и
закрепленной в Программе КПСС» (письмо ЦК КПК
в адрес ЦК КПСС от 14 июля 1965 г.)).
610

Ужесточение антисоветских нападок пекинских
лидеров свидетельствовало о том, что конструктивная
позиция Советского Союза по вопросу о переговорах
поставила их в затруднительное положение. Маоисты один
за другим теряли так называемые «аргументы» в
своей враждебной Советскому Союзу пропаганде. Одним
из примеров этого служит провал попыток китайских
руководителей предъявить СССР обвинения в
«гегемонизме».
В памятной записке МИД СССР от 4 июня 1979 г.
была подчеркнута важность того, чтобы обе стороны
договорились не признавать чьих бы то ни было
претензий на особые права и гегемонию в мировых делах
и строить отношения друг с другом на основе
принципов мирного сосуществования. Советский Союз
постоянно и последовательно выступает против гегемонизма
в международных отношениях, никогда не вел и не
собирается вести линию на завоевание мирового
господства, как это тщатся изобразить китайские лидеры.
В этой связи можно напомнить, что соответствующие
положения, направленные против гегемонизма,
содержатся в советско-американской декларации 1972 г., в
документе «Принципы сотрудничества между Союзом
Советских Социалистических Республик и Францией».
Именно СССР стал инициатором принятия Генеральной
Ассамблеей ООН резолюции о недопустимости
гегемонизма в международных делах.
16 июля 1979 г. правительство КНР ответило на
памятную записку МИД СССР от 4 июня 1979 г.
относительно советско-китайских переговоров. Пекин выразил
согласие на проведение переговоров. К их первому
туру он предложил приступить не в июле — августе, как
предлагалось, а в сентябре 1979 г. 23 июля МИД СССР
сообщил о согласии советской стороны начать
переговоры в Москве в сентябре 1979 г.
Средства массовой информации КНР накануне и в
ходе переговоров продолжали нагнетать злобный
антисоветизм. Позиция Пекина была отчетливо
сформулирована Ли Сяньнянем в интервью журналу «Ньюсуик» в
июле 1979 г., в котором он прямо заявил: «Когда
имеешь дело с Советским Союзом, лучше проявлять
жесткость». Зарвавшийся заместитель премьера Госсовета
КНР подстрекал США к захвату Кубы и в свою
очередь обещал «нанести новый удар по Вьетнаму».
39*
611

После ряда предварительных встреч 17 октября
1979 г. состоялось первое пленарное заседание
правительственных делегаций СССР и КНР, которым
открылся московский раунд переговоров, завершившийся
в декабре 1979т.
В первом раунде советско-китайских переговоров о
нормализации межгосударственных отношений (с
23 сентября по 10 декабря 1979 г.) стороны
договорились в принципе, что переговоры будут продолжены в
Пекине в согласованные по дипломатическим каналам
сроки.
В январе 1980 г. Пекин инспирировал в западной
печати сообщения, из которых следует, что
представитель МИД КНР в интервью западным журналистам и
корреспонденту агентства Синьхуа заявил, что
«проведение второго раунда китайско-советских переговоров
в настоящее время является неуместным». Затем эти
сообщения были подтверждены китайскими
официальными лицами.
Интервью представителя китайского МИД как по
форме, так и по существу не соответствовало духу и
букве ранее сделанных официальных китайских заявлений о
готовности Китая вести переговоры о нормализации и
улучшении отношений между СССР и КНР.
Совершенно очевидно, что отход китайской стороны от своих
прежних позиций, который не раз наблюдался и в
прошлом, не служит интересам нормализации
советско-китайских отношений и не пойдет на пользу
самому Китаю.
Советский Союз неизменно исходит из того, что нет
объективных причин для отчужденности народов
СССР и Китая, а тем более для вражды и
противоборства между ними. Проявляя добрую волю к
нормализации отношений с Китаем, ЦК КПСС четко отделяет
этот вопрос от проблемы идейно-политической борьбы
с маоизмом как течением, враждебным
марксизму-ленинизму.
Наша партия считала и считает своим долгом
разоблачать это течение, показывать вред, который оно
наносит мировому социализму, коммунистическому и
национально-освободительному движению. Советский
Союз за урегулирование отношений с КНР, но против
умиротворения пекинских лидеров путем
снисходительного и терпимого отношения ко всем тем вызовам, ко-
612

торые они бросают миру. Цель усилий Советского
Союза— дальнейшая материализация разрядки, и прежде
всего прекращение гонки вооружений, распространение
разрядки на новые области международной жизни, на
все районы земного шара.
Серьезным препятствием в борьбе за эти цели, как
указывал М. А. Суслов в докладе на Всесоюзном
совещании идеологических работников 16 октября 1979 г.,
является «политика Пекина, выступающего заодно с
империалистической реакцией и милитаристскими
силами. Мы решительно осуждаем великодержавную, геге-
монистскую идеологию и политику маоизма как глубоко
враждебные марксизму-ленинизму, интересам
социализма, делу мира и освобождения народов. Вместе с тем
мы делаем все зависящее от нас для нормализации
межгосударственных отношений с КНР на основе
принципов мирного сосуществования. В этом вопросе
все зависит от готовности китайской стороны проявить
на происходящих переговорах трезвый конструктивный
подход»1.
На рубеже 80-х годов советско-китайские
отношения переживают сложный и трудный период.
Руководители КНР наращивают эскалацию антисоветизма и
недружественных акций в отношении социалистических
стран, и прежде всего соседей Китая. Всплеск
шовинизма, враждебности к социализму, призывы к гонке
вооружений, агрессии и войнам — все это не
удивительно, если принять во внимание, что пекинские лидеры
уже давно взяли курс на дальнейшее смыкание с
империализмом на международной арене. В политическом
альянсе США отводят Китаю роль младшего и
подчиненного партнера.
Рассматривая перспективы упрочения завоеваний
китайской революции, Мао Цзэдун в свое время
говорил: «Если не союз с Россией, если не союз с
социалистическими государствами, то непременно союз с
империалистами».Сегодняшняя политика китайского
руководства — наглядное тому подтверждение. Ныне
Пекин, руководствуясь конъюнктурными
националистическими интересами, не только переориентировал свои
экономические связи на капиталистические страны, но
и встал на путь прямого блокирования с империалисти-
1 «Правда», 17 октября 1979 г.
613

ческими и реакционными кругами на основе
антисоветизма и враждебности силам социализма. Опасная и
близорукая политика.
Трансформация во внешней политике КНР,
разумеется, является чудовищной аномалией во
взаимоотношениях между социалистическими странами. Как и всякая
аномалия, нынешнее направление политики китайских
руководителей не имеет перспективы. Долговременные
интересы советского и китайского народов полностью
совпадают. Поэтому никакие старания противников
советско-китайской дружбы перечеркнуть
историческое прошлое, все позитивное, что было достигнуто за
многие годы в отношениях между СССР и Китаем, и
воздвигнуть стену между советским и китайским
народами не принесут им желаемых результатов.
Л. И. Брежнев совершенно справедливо говорил,
что «отношения между СССР и Китаем далеко не
всегда были такими, как сейчас... были хорошие времена
в советско-китайских отношениях. Это были отношения,
естественные для социалистических государств. И мы
верим — объективные интересы народов обеих наших
стран, законы истории в конечном счете возьмут верх
над субъективными политическими извращениями, и
советско-китайская дружба будет восстановлена»1.
30-летие КНР. Некоторые итоги
1 октября 1979 г. Китайская Народная Республика
отметила свое 30-летие. К этой исторической дате КНР
подошла с грузом многих нерешенных проблем
внутри страны, с тяжелым маоистским багажом
ошибок и поражений, зигзагов во внешней политике.
Хотя послемаоистское руководство стало уделять
больше внимания экономике, наведению порядка в стране,
надежды на то, что намеченные меры приведут к
коренным изменениям во внутренней политике, к
улучшению условий жизни китайских трудящихся, к более
конструктивному курсу в международных делах, не
имеют пока реальной основы. Внутренняя и внешняя
политика Пекина по-прежнему привержена маоизму.
По официальным данным, 20—30%
производственных мощностей промышленных предприятий не исполь-
1 Л. И. Брежнев. Ленинским курсом. Речи и статьи, т. 4, стр. 71.
614

зуется в результате нехватки электроэнергии, 43% всей
промышленной продукции по своему качеству
уступает прежним показателям, затраты сырья и материалов
на производство 55% продукции превышают их расход
в прошлом. Прибыль и поступления в виде налога в
расчете на каждые 100 юаней основных фондов в
промышленности снизились более чем на треть. Четверть
крупнейших предприятий попали в разряд
нерентабельных.
На сессии ВСНП (1979 г.) китайское руководство
было вынуждено признать фактический провал
объявленного на сессии ВСНП в феврале 1978 г. 10-летнего
плана развития народного хозяйства КНР (1976—
1985 гг.). Был выдвинут курс на «урегулирование»
экономики в 1979—1981 гг. Таким образом,
двухлетний период (1977—1978 гг.) «восстановления народного
хозяйства» дополняется трехлеткой «урегулирования».
«Урегулирование» на базе вынужденной
корректировки некоторых обанкротившихся методов
хозяйствования не меняет антисоциалистических, антинародных
целей общественного производства в Китае. Стержнем
программы модернизации страны остается ускоренное
наращивание военно-экономической мощи.
В 1979 г. общий объем капитальных вложений был
сокращен на 20% по сравнению с предыдущим годом.
Снижены плановые темпы роста как промышленности
в целом (8% против прежних 13,5), так и ее
важнейших отраслей.
«Урегулирование» осуществляется под знаком
заметного крена в сторону милитаризации. Военная
промышленность остается единственной стабильной
отраслью. В бюджете на 1979 г. прямые военные
ассигнования возросли примерно на 20%. Китайское
руководство намеревается модернизировать вооруженные
силы, опираясь на закупки оружия, военного
снаряжения и лицензий на их производство в развитых
капиталистических странах.
Согласно данным, приведенным на сессии ВСНП в
1979 г., жизненный уровень населения КНР крайне
низок. Средний годовой доход крестьян от коллективного
хозяйства составил в расчете на душу населения в
1978 г. 73,9 юаня (около 30 руб. в год, или до 3 руб. в
месяц). Средняя заработная плата рабочих и служащих
на государственных предприятиях равнялась в 1978 г.
615

644 юаня (около 290 руб. в год, или 24 руб. в месяц).
В Китае практически не ставится вопрос о повышении
жизненного уровня трудящихся.
Ухудшается положение городского населения.
Растут розничные цены на многие товары широкого
потребления и продукты питания. С 1 ноября 1979 г. на
20—30% повышены цены на мясо, птицу, рыбу, молоко,
яйца, овощи. Спрос населения на мясопродукты
удовлетворяется на 6—12%, на яйца —на 10—12%.
Потребление растительного масла (основной вид
пищевых жиров) составляет лишь 2 кг, сахара — 2,3 кг,
продуктов водного промысла — 2—3 кг на человека в
год.
Накануне сессии ВСНП (1979 г.) заместитель
премьера Госсовета КНР Ли Сяньнянь * заявил, что
«100 млн. человек недоедают» (т. е. по китайским
условиям находятся на грани голодной смерти), в стране
более 20 млн. безработных.
Число неграмотных в стране, составлявшее
накануне «культурной революции» немногим более 300 млн.
человек, ныне превышает 400 млн. человек, т. е. более
двух пятых населения Китая.
Общественная деятельница Суп Цинлин в статье,
опубликованной в «Жэньминь жибао» по случаю
30-летия КНР, заявила, что бедствия, которым
подвергался Китай после 1958 г., «отбросили строительство в
Китае по крайней мере на 20 лет. Китайская революция
оказалась в кризисе».
Трудности в экономике, нерешенность жизненно
важных социальных проблем предопределяют особое
значение правильного выбора основного направления
развития страны. Однако на сессии ВСНП в 1979 г.
основное направление развития страны было
сформулировано таким образом, что оставлена возможность в
любой момент сделать крен либо в сторону развития
производительных сил, либо в сторону «классовой
борьбы» (кампания типа «культурной революции»). Все это
создает почву для хронической неустойчивости
политической ситуации.
После сессии ВСНП (1979 г.) внутренняя
напряженность не только сохраняется, но и имеются признаки
нарастания антимаоистского движения. Все чаще
поступают сведения об усилении противоречий в высшем
616

руководстве, о фракционной борьбе в центре и в
провинциях, о демонстрациях протеста.
Пекинский режим усиливает репрессивные меры
против недовольных. Факты о массовых репрессиях в КНР
публикуются даже в газете «Жэньминь жибао». Так,
25 сентября 1979 г. газета признала, что за
«десятилетний период злодейства, осуществления фашистской
диктатуры» так .или иначе пострадало около 100 млн.
человек1.
Новым моментом в политике Пекина, чреватым
серьезными социально-политическими последствиями,
является его бескомпромиссная ставка на экономическую,
техническую, финансовую и военную помощь Запада.
В 1979 г. сессия ВСНП приняла закон о создании
совместных предприятий на основе китайских и
иностранных вложений (нижний предел для иностранных —
25%, верхний — не указан). Если капиталисты широко
используют этот закон, а дело идет к этому, то может
произойти широкая инфильтрация империализма в
экономику Китая.
Условия для проникновения иностранного капитала
в КНР становятся все более благоприятными. Если
учесть общую рыхлость, аморфность
социально-политической структуры нынешнего Китая, слабость
рабочего класса, отсутствие подлинной
марксистско-ленинской партии, хроническую неустойчивость
внутриполитического положения в стране, то по сути дела на
повестку дня может встать вопрос об опасности
перерождения общественного строя, реставрации капитализма
в Китае.
Оценивая положение в КНР за 30 лет, китайская
официальная печать констатировала: «Таким образом,
выдвинутые VIII съездом партии основные задачи не
были выполнены в течение этих 20 лет»2. Так, в
результате политики Мао и его последователей китайский
народ потерял как минимум два десятилетия.
В докладе, посвященном 30-летию КНР, заместитель
председателя ЦК КПК Е Цзяньин был вынужден
признать, что истекшие годы существования КНР были
годами «сложной борьбы, годами зигзагов...». За это,
по словам докладчика, «действительно потрясающее,
1 «Жэньминь жибао», 25.1Х.1979.
2 «Лиши яньцзю», 1979, № 4.
617

чудовищное бедствие» «пришлось потом заплатить
дорогой ценой»: Китай был ввергнут в «раскол и хаос»,
«в атмосферу кровавого террора», народ находился
«в бездне страданий», жесточайшим репрессиям
подверглись миллионы людей, в стране насаждалась
«диктатура насквозь прогнившего и самого мрачного
фашизма с примесью феодализма».
Китай в начале 80-х годов
В течение января —февраля 1980 г. в Китае
развернулась кампания по изучению доклада Дэн
Сяопина о текущей обстановке и задачах на 1980 г., с
которым он выступил 16 января 1980 г. Центральные и
местные газеты поместили большие редакционные и
передовые статьи, излагавшие основные положения
доклада. Его обсуждали на заседаниях Постоянного
комитета ВСНП, на пленуме ЦК комсомола, в
партийных организациях различного уровня.
Доклад Дэн Сяопина характеризуется как
«мощное идейное оружие» для всей партии и всего народа,
как «исчерпывающий ответ» на вопрос относительно
сомнений в возможности осуществления «четырех
модернизаций». В докладе Дэн Сяопина и в
выступлениях печати резко поднимаются роль и значение III
пленума ЦК КПК (декабрь 1978 г.) как «одного из
важнейших событий за все 30-летие существования КНР».
В отличие от сессии ВСНП (лето 1979 г.),
определившей курс «на урегулирование» экономики, вновь
пропагандируются лозунги «ускорения» модернизации,
высоких темпов экономического развития.
Подчеркивается, что за три последних года, и в первую очередь в
1979 г., во всех областях жизни страны произошли
«коренные изменения». Страна «выведена из положения
хаоса и развала на рельсы устойчивого
поступательного движения». При этом говорится, что наращивание
военно-промышленного потенциала вызвано
необходимостью борьбы с «гегемонизмом» в 80-е годы, которые
изображаются периодом «еще более сильных
потрясений и кризисов», возрастания фактора войны.
В ходе политической кампании были явно
приглушены дискуссии относительно основного закона
социализма и целей социалистического производства.
В пропаганде практически снят вопрос об улучшении
018

жизни народа. Населению внушается, что в этой
области уже сделано «достаточно», а сейчас надо все
подчинить интересам государства, проявлять
«подвижнический дух борьбы, не считаясь с лишениями».
В докладе Дэн Сяопина большое место отведено
проблеме «усиления централизации», определения
четких рамок развития демократии и курсу «пусть
расцветают сто цветов». (В партийной печати сделана
оговорка, что это положение ограничивается'только областью
науки и культуры1.)
В кампании по изучению доклада Дэн Сяопина
широко обсуждался вопрос о чистке партии. Так,
шанхайская газета «Цзефан жибао» 9 февраля заявила:
«Далеко не все из 38-миллионной КПК соответствуют
званию члена партии». Под обстрел взято понятие
«большой демократии», то есть право на широкое
выдвижение и обсуждение различных мнений, на забастовки, на
вывешивание «дацзыбао». Армейская газета «Цзефан
дзюньбао» заявила, что понятие «большой демократии»
входит в противоречие с «интересами стабильности и
сплочения». В Пекине была закрыта так называемая
«стена демократии» и проведен ряд показательных
судебных процессов над «контрреволюционерами».
В ходе изучения доклада Дэн Сяопина пропаганда
обосновывала необходимость кадровых и
организационных изменений. На всех уровнях были отстранены от
руководящей работы «леваки» или близко к ним
стоящие люди. Главным критерием, судя по изложению
речи Дэн Сяопина, в подборе и выдвижении кадров
служит их приверженность «правильной
марксистско-ленинской линии» III пленума ЦК КПК.
Борьба в верхнем эшелоне КПК, хотя и
прикрывается марксистской фразеологией, на деле носит
беспринципный характер, представляет собой схватку за
власть, кампанию сведения счетов. Основной жертвой
этой борьбы является многострадальный китайский
народ, более 20 лет испытывающий на себе гнет
маоистского режима.
В конце февраля 1980 г. состоялся V пленум ЦК
КПК. Его значение определяется прежде всего тем,
что он закрепил провозглашенные III пленумом ЦК
КПК установки относительно переноса центра тяже-
1 См., например, «Хунци», 1980, № 3.
619

сти всей работы на осуществление программы «четырех
модернизаций».
V пленум поставил также задачу преодолеть
организационную неразбериху в партии, консолидировать
и упорядочить высшее руководство КПК. В
коммюнике пленума особо подчеркивается, что он был
«нацелен на укрепление и усовершенствование руководства
партии». Из Политбюро ЦК КПК были выведены и
освобождены от всех партийных и государственных
постов заместитель председателя ЦК КПК Ван Дунсин
(бывший начальник личной охраны Мао), члены
Политбюро Цзи Дэнкуй, У Дэ и Чэнь Силянь,
допустившие, как сказано в коммюнике, «серьезные ошибки».
Эти кадровые перемены означают завершение
очередного раунда борьбы в китайском руководстве между
группировкой Дэн Сяопина и фракцией выдвиженцев
«культурной революции».
Расширен состав Постоянного комитета Политбюро
ЦК КПК; в него введены Ху Яобан и Чжао Цзыян.
Ху Яобан до «культурной революции» долгие годы
занимал пост первого секретаря ЦК китайского
комсомола. В годы «культурной революции» он был подвергнут
репрессиям и реабилитирован в 1975 г. После смерти
Мао Цзэдуна и реабилитации Дэн Сяопина начался
головокружительный взлет Ху Яобана: он был
назначен членом Политбюро, заведующим сначала отделом
ЦК, затем — отделом пропаганды. Чжао Цзыян до
своего нового назначения занимал пост первого секретаря
Сычуаньского парткома. Восстановлен секретариат ЦК
(в составе 11 человек), ликвидированный в годы
«культурной революции». Как указывается в решении
пленума, секретариат призван «руководить текущей работой
под руководством Политбюро и его Постоянного
комитета».
На пост генерального секретаря ЦК, который до
1966 г. занимал Дэн Сяопин, назначен Ху Яобан.
Пленум зафиксировал новую расстановку сил в
высшем эшелоне власти в Китае. Вина за все провалы и
трудности, переживаемые народом, возлагается «на
Линь Бяо, «четверку» и их компанию». Добавление
слова «компания» — это новшество, означающее
расширение рядов тех, кто должен нести ответственность за
провалы маоизма, намек на очередную «четверку».
На V пленуме было объявлено о созыве внеочеред-
620

ного, XII съезда КПК. Судя по всему, XII съезд КПК
должен не только подвести итоги «переходного
периода», начавшегося после смерти Мао Цзэдуна,
пересмотреть ряд установок XI съезда, не соответствующих
курсу нынешнего руководства КПК, но и утвердить
основные направления «модернизации» во всех областях
жизни страны и внешнеполитический курс Китая.
V пленум ЦК КПК наметил основные вопросы,
которые предстоит обсудить XII съезду. В частности, речь
идет о разработке перспективной программы
народнохозяйственного развития, экономической системы и
программы развития просвещения и образования,
отвечающих требованиям развития народного хозяйства, о
решении ряда важных вопросов политической жизни
государства и партии, проблем идеологического и
политического порядка.
V пленум принял решение о посмертной
реабилитации бывшего председателя КНР, заместителя
председателя ЦК КПК Лю Шаоци. Как известно, на XII
пленуме ЦК КПК в 1968 г. против Лю Шаоци было
выдвинуто обвинение в проведении «контрреволюционной
ревизионистской линии». В докладе Чжоу Эньлая,
выступившего тогда на пленуме по этому вопросу, он
именовался «изменником, провокатором, штрейкбрехером»,
«руководителем буржуазного штаба». Пленум принял
решение об «исключении Лю Шаоци навсегда из рядов
партии». Ныне эти решения объявлены
аннулированными как «совершенно ошибочные и беспочвенные». Лю
Шаоци называют сейчас «великим марксистом и
пролетарским революционером», «одним из главных
руководителей партии и государства». В печати имя Лю
Шаоци ставят сразу после имени Мао Цзэдуна.
Для нынешнего пекинского руководства «дело Лю
Шаоци», фигуры сложной и противоречивой, весьма
непростое. Один из первых теоретиков маоизма, Лю
Шаоци, после провала «большого скачка», убедившись в
несостоятельности линии Мао Цзэдуна, выступил с
критикой Мао и его идей. Во взглядах Лю Шаоци
сочетались довольно широкие познания в области
революционной теории, понимание важности
интернациональной солидарности с элементами национализма и
антисоветизма.
С помощью «дела Лю Шаоци» Дэн Сяопин и его
группа стремятся расширить социальную базу своего
621

правления, а также испрльзовать авторитет Лю Шаоци
для осуществления нынешнего политического курса.
Многое из того, что делал Лю Шаоци во время так
называемого «урегулирования» после «большого скачка» в
начале 60-х годов, накануне «культурной революции»,
так или иначе созвучно мероприятиям нынешнего
пекинского руководства. Вполне соответствуют
современным идеологическим установкам Пекина и
националистические идеи Лю Шаоци относительно
«китаизированного марксизма», провозглашенные им в докладе на
VII съезде КПК в 1945 г.
Не случайно в развернутой в КНР вокруг имени
Лю Шаоци шумной кампании речь идет о тех его
работах, которые можно рассматривать как
«неотъемлемую составную часть научной системы идей Мао Цзэ-
дуна»; эти «идеи», как утверждают в Пекине, «были,
есть и будут направляющими в течение долгого
времени».
Однако нынешним лидерам Пекина вряд ли
удастся использовать имя Лю Шаоци для оправдания про-
империалистической политики КНР. Лю Шаоци был
заражен национализмом и китайским гегемонизмом,
частично разделял курс Мао в отношении СССР, но он
был против разрыва с Советским Союзом по всем
линиям. И надо полагать, что среди руководящих кадров
Китая имеются сочувствующие такому подходу.
Итоги V пленума являются важным этапом в
развитии внутриполитической борьбы в Китае. Верх пока
одержала правопрагматическая,
проимпериалисгическая группировка Дэн Сяопина. Однакоч узел
противоречий остался неразвязанным. Не исключена
возможность новых перестановок в китайском руководстве.
В КПК идет острая борьба по вопросам экономической
политики, чистки партии, армии и государственного
аппарата. Среди народа усиливается недовольство
политикой «завинчивания гаек» и «затягивания поясов».
Протесты в стране вызывают уже сейчас действия
Дэн Сяопина, выступавшего первое время в качестве
героя борьбы против «четверки» и жертвы «культурной
революции». В народе говорят: «Он много обещал,
красиво говорил, а теперь, добившись власти, предал
народные массы».
Осуществляется дальнейшая прагматизация
маоизма, т. е. приспособление его к требованиям сегодняшнего
622

дня. Но это отнюдь не отказ от него, как утверждают
на Западе. Чтобы рассеять всякие сомнения на этот
счет, V пленум заявил о необходимости
«восстановления подлинного облика научной системы идей Мао
Цзэдуна».
Старое определение «идей» Мао Цзэдуна (VII съезд
КПК) как «соединения всеобщей истины марксизма-
ленинизма с конкретной практикой китайской
революции» дополнено новой характеристикой. «Идеи» Мао,
как заявляют в Пекине, — это «марксизм-ленинизм,
получивший развитие в практике китайской революции»,
«квинтэссенция более чем полувекового опыта
революционной борьбы и строительства всей КПК и всего
китайского народа», т. е. продукт «коллективного
творчества».
Китайское руководство стремится сохранить в
неприкосновенности великодержавно-шовинистическую,
мелкобуржуазно-националистическую сущность
идеологии маоизма. К «непреходящим заслугам» Мао Цзэдуна
относят, во-первых, отстаивание концепции
специфического китайского пути революции и строительства
социализма, во-вторых, разрыв с Советским Союзом и
мировым социалистическим содружеством, в-третьих,
выдвижение на первый план программы гегемонистских
притязаний, задачи превращения КНР в мощную
милитаристскую державу. Эти три основополагающих
компонента маоизма бережно сохраняют его
наследники.
V пленум рекомендовал Всекитайскому собранию
народных представителей аннулировать положение статьи
45 конституции КНР, декларирующей право граждан
на «широкое высказывание мнений, полное изложение
взглядов, широкой дискуссии и «дацзыбао»». Это
прямое свидетельство того, что в Китае усиливается
политика «завинчивания гаек», что в свою очередь
является показателем роста недовольства в низах.
В марте 1980 г. официальные органы ЦК КПК
газета «Жэньминь жибао» и журнал «Хунци» выступили
с редакционными статьями, посвященными итогам
V пленума.
В статьях подчеркивается, что если III пленум ЦК
КПК (декабрь 1978 г.) выработал «правильную
политическую и идеологическую линию партии», то V
пленум разрешил «имеющий важное стратегическое зна-
623

чение» вопрос об организационной линии. Выдворение
из Политбюро очередной «четверки», совершившей
«тяжелые ошибки», связывается с интересами «укрепления
сплоченности».
В редакционной статье «Хунци» по сравнению с
текстом коммюнике V пленума содержатся более
откровенные признания по некоторым вопросам. Так,
оценивая значение решений V пленума, «Хунци»
заявляет, что «они символизируют окончательное завершение
периода самого ненормального положения в
политической жизни партии за всю ее историю». «Хунци»
призывает прилагать все усилия, с тем чтобы впредь не
повторялась такая «серьезная ошибка, как культурная
революция и сопутствующие ей широчайшие
репрессии».
В редакционных статьях ставится задача не просто
«перевоспитания» 38-миллионной армии китайских
коммунистов, проведения «упорядочения», но и впервые
говорится о необходимости «очищения партийных
рядов, улучшения качественного состава партии». При
этом прямо заявляется, что «часть» членов партии, в
первую очередь те, кто оказался в КПК в годы
«культурной революции», не может служить образцом для
масс.
Как признает редакционная статья журнала
«Хунци», в КПК и по сей день не преодолен
организационный развал, вызванный" «культурной революцией»,
отсутствуют элементарные представления о
функционировании не только партийных организаций, но и
партийных комитетов, процветают групповщина,
самостийность и сепаратизм, вплоть до открытого неподчинения
и выступлений против решений ЦК.
Решения V пленума ЦК КПК свидетельствуют о
стремлении нынешних китайских руководителей
форсированными темпами преодолеть кризисное состояние, в
котором находится страна. Эти усилия предпринимаются
во всех сферах жизни общества.
Во внутренней политике проводится линия на
укрепление централизованного военно-бюрократического
режима, опирающегося на партийный, государственный и
карательно-репрессивный аппарат, прикрываемая
заявлениями о «демократии и законности».
В сфере идеологии полностью сохраняются такие
доктрины маоизма, как национализм, великодержавие»
624

гегемонизм, милитаризм. Одновременно руководство
КПК пытается приспособить «идеи Мао» к
потребностям программы «четырех модернизаций».
В экономике взят курс на ускоренное осуществление
«модернизации», в первую очередь на развитие
военного потенциала. В этих целях намечается
использовать как экономические, так и политико-идеологические
средства для мобилизации китайских трудящихся.
Наряду с этим делается большая ставка на
сотрудничество с капиталистическими странами.
В кадровой политике принимаются меры для
беспрекословного подчинения политическому курсу
руководства: продолжаются чистки на всех уровнях, намечена
ускоренная подготовка «преемников» из числа
кадровых работников, доказавших свою преданность
политике нынешних лидеров КПК.
Во внешней политике расширяются связи с
империализмом, ужесточается политическая, идеологическая
и дипломатическая борьба против Советского Союза и
других стран социализма.
После V пленума обстановка в Китае продолжает
оставаться сложной. Пекинскому руководству тюка не
удается найти эффективные пути преодоления
экономического и социального кризиса в стране. А это
означает, что сохраняется почва для новых кризисов.
Политические и социальные катаклизмы, которые
переживает КНР на протяжении последних 20 лет,
имеют глубокие причины, связанные с отходом
руководства КПК от пролетарских классовых позиций в
политике внутри и вне страны. Это неизбежно порождает
нестабильность, подталкивает страну к дрейфу в
сторону от социализма, создает реальную опасность эрозии
надстройки, угрозу перерождения
социально-экономического строя, усиливает антисоциалистический характер
внешнеполитического курса Китая.
V пленум ЦК КПК означал важный шаг на пути
идейно-теоретического и организационного оформления
нового этапа эволюции антисоциалистического, гегемо-
нистского курса китайского руководства.
Каковы характерные черты этого этапа?
Во-первых, проимпериалисгический курс Китая,
который вызревал давно еще в рамках провозглашенной
Пекином борьбы против «двух сверхдержав» и
сопровождался ультрареволюционными лозунгами и словес-
40—423
625

ными проклятиями в адрес империализма, а в последнее
время маскировался завесой нормализации китайско-
американских отношений, ныне приобрел характер
партнерства, совместных и параллельных действий КНР и
империалистических государств на международной
арене. Эта политика рассматривается Китаем как
долговременная стратегическая линия, предусматривающая
широкое военно-политическое сотрудничество с США,
Японией, НАТО на антисоветской, антинародной основе.
«Партнерство империализма и пекинского
гегемонизма,— подчеркивалось на июньском (1980 г.) Пленуме
ЦК КПСС, — представляет собой новое опасное явление
в мировой политике, опасное для всего человечества, в
том числе — для американского и китайского народов»1.
Во-вторых, гегемонистский курс Пекина (впрочем,
как и мировой гегемонизм в целом) получает
дополнительную материальную опору и возможности за счет
укрепления режима в КНР, усовершенствования
механизма власти, упорядочения экономики и
форсированного развития с помощью империализма экономического и
военного потенциала, включая современные виды
оружия.
В-третьих, в настоящее время китайское
руководство пытается расширить рамки «широчайшего фронта»
против СССР и социалистического содружества,
стремясь включить в него некоторые националистические
и оппортунистические элементы в революционном
движении.
В-четвертых, модернизация, лакировка маоизма
носит достаточно радикальный характер. Маоистская
доктрина, сохраняя свою антисоциалистическую,
великодержавную суть, становится более гибкой и
привлекательной как для империализма, так и правого оппортунизма.
Таким образом, правопрагматическая модификация
маоизма создает идеологическую основу блокирования
Пекина с империализмом и всеми разновидностями
оппортунизма.
Что касается советско-китайских отношений в первой
половине 1980 г., то они характеризовались
нарастанием напряженности.
1 «Правда», 24 июня 1980 г.
626

По мнению Пекина, антисоветизм лучше всего
служит достижению целей, поставленных руководителями
КНР. Они рассматривают его как долговременую
политику. Жупел «внешнего врага» используется ими для
сплочения всего населения на платформе шовинизма.
Он нужен также для оправдания возрастающих
расходов Китая на милитаризацию. Китайское руководство
рассматривает антисоветизм и как политический рычаг
для оказания давления на Запад в целях получения
Китаем экономической помощи на более выгодных
условиях.
Китайская сторона отодвинула на неопределенное
время возобновление переговоров между СССР и КНР.
26 января 1980 г. министр внешней торговли КНР Ли
Цян подтвердил, что Пекин разделяет позиции стран,
выступающих за «санкции» против СССР. Теперь, сказал
Ли Цян, Китай будет вести торговлю с Советским
Союзом на минимальном уровне.
Пекин поддержал американскую администрацию в ее
попытке организовать бойкот Олимпийских игр и принял
решение не посылать китайских спортсменов в
Москву.
Китай объединился с реакционной западной печатью
в разжигании антисоветской истерии. Лишь в одной
«Жэньминь жибао» ежемесячно публикуются многие
сотни антисоветских материалов. Тон этой враждебной
кампании задают прежде всего Дэн Сяопин и другие
пекинские лидеры. «Китайский народ, — провокационно
заявляют они, — преисполнен решимости вместе с
народами различных стран мира, включая американский,
вести неустанную борьбу с агрессией и экспансией
советского гегемонизма». Китайская печать публикует
«прогнозы» развития СССР с целью подхлестнуть
милитаристские силы Запада, призывая его вести борьбу с
СССР «острием против острия» сейчас, до того как
Советский Союз достигнет «вершины» в военной и
экономической областях, иначе «будет поздно».
Межгосударственные связи с СССР Пекин
использует, с одной стороны, для торга с империалистами, а
с другой — как форму подрывной деятельности против
нашего строя, против СССР и КПСС, тщетно пытаясь
посеять сомнения у советских людей в правильности
нынешнего внешне- и внутриполитического курса
Советского Союза.
40е
6?7

Антинародная внутренняя и проимпериалистическая
внешняя политика китайского руководства, его происки
в коммунистическом движении и ярый антисоветизм
означают всевозрастающую враждебность Пекина
принципам научного коммунизма и пролетарского
интернационализма.
Современная международная обстановка, переход
империализма в контрнаступление и активизация
подрывной деятельности руководства КНР требуют и впредь
укреплять позиции мирового социализма, сплоченность
коммунистического движения, сил национального
освобождения и прогресса, защищать и двигать дальше
вперед дело разрядки и упрочения мира. Именно эти
положения подчеркнуты в решениях июньского (1980 г.)
Пленума ЦК КПСС.
Обобщая опыт 30-летия КНР и историю китайской
революции, мировая прогрессивная общественность
подчеркнула роль международных факторов в обеспечении
ее победы, прежде всего вклад Советского Союза в
разгром японского милитаризма, в создание
Маньчжурской революционной базы, ставшей политическим
центром китайской революции, важное значение
помощи СССР и других социалистических стран делу
социалистического строительства в КНР.
С победой революции в Китае укрепились позиции
сил социализма, мира и национального освобождения,
был нанесен мощный удар по империализму и
международной реакции, стали более благоприятными
условия для подъема национально-освободительной борьбы
в странах Азии и Африки.
В то же время, говоря о 30-летии КНР, нельзя не
отметить ущерб, который нанес антисоциалистический
курс Мао Цзэдуна и его последователей интересам
китайского народа. Великодержавный характер внешней
политики 'Пекина, попытки китайских лидеров
осложнить международное положение, блокирование Пекина
с мировым империализмом — все это представляет
серьезную угрозу для дела социализма, мира и безопасности
народов.
Рассказать подлинную правду о советско-китайских
отношениях, о развитии китайской революции сейчас
особенно важно, так как в КНР в последние годы раз-
628

вернута широкая фальсификаторская деятельность по
вопросам новой и новейшей истории, и прежде всего
истории русско-китайских и советско-китайских
отношений, истории КПК и международного
коммунистического движения. В китайских публикациях грубо
извращается роль Советского Союза и КПСС в китайской
революции, принижается влияние Великой Октябрьской
социалистической революции, Коминтерна на Китай,
искажается значение освободительной миссии Советской
Армии в Маньчжурии в 1945 г.
Одновременно в целях оправдания нынешнего
внешнеполитического курса Пекина на сближение с
правящими кругами Вашингтона пересматривается история
китайско-американских отношений, инспирируются
исследования, призванные «доказать» якобы позитивный
вклад США в победу китайской революции.
В вопросах внутренней политики делаются
попытки переложить ответственность за провалы маоистской
политики на Линь Бяо, «банду четырех» и их
«компанию». При этом тяжелый ущерб, нанесенный Китаю и
его народу, изображается как издержки «поисков
китайского пути строительства социализма», а маоизм
преподносится как «развитие марксизма-ленинизма»,
как «китаизированный марксизм-ленинизм».
КПСС, другие марксистско-ленинские партии,
неизменно занимающие принципиальную линию в
разоблачении маоизма, с самого начала предупреждали
китайских коммунистов об опасности для интересов
трудящихся КНР маоистского курса. Многое из того, что
осуждается сейчас даже правящими кругами Пекина,
критиковалось еще 15—20 лет назад, т. е. марксисты
еще в то время оказывали и сейчас продолжают
оказывать интернациональную помощь китайским
коммунистам, разоблачая пороки и язвы маоизма, его
националистические, великодержавные корни.
Советские люди, миролюбивые силы всей Земли
верят в то, что великий китайский народ преодолеет
темный период в своей героической истории и вновь
встанет в общий ряд борцов за социализм, против
империализма.
В год 30-летия КНР Советский Союз вновь
подтвердил свой последовательный курс в отношении Китая.
В телеграмме .Президиума Верховного Совета СССР и
Совета Министров СССР по случаю 30-й годовщины
620

провозглашения КНР подчеркивалось, что «Советский
Союз придавал и придает большое значение
отношениям со своим соседом — КНР, последовательно
стремится к их улучшению и не раз вносил практические
предложения на этот счет». «Подходящей основой для
развития межгосударственных советско-китайских
связей,— говорится в приветствии, — могут служить
принципы мирного сосуществования, включая принципы
равноправия, взаимного уважения суверенитета и
территориальной целостности, невмешательства во
внутренние дела друг друга, неприменения силы. Советский
Союз будет и впредь придерживаться этой линии,
исходя из того, что установление добрососедства между
нашими двумя странами отвечает коренным интересам
л чаяниям советского и китайского народов, интересам
мира и безопасности в Азии и во всем мире»1.
Как отмечалось выше, в Китае происходят серьезные
внутренние процессы. Они носят противоречивый
характер, и трудно сказать, какая из фракций в пекинской
верхушке одержит победу. Ясно одно, что накануне
XII съезда КПК такая борьба нарастает.
Что же касается внешней политики, то Китай, вступив
в 80-е годы, практически не только не изменил своего
гегемонистского курса, но скорее, наоборот, усилил его.
Прошедшая в конце августа — начале сентября 1980 г.
-сессия ВСНП вновь подтвердила неизменность гегемо-
нистской линии Пекина на международной арене, его
антисоветизм. Выступая в Алма-Ате 29 августа 1980 г.
Л. И. Брежнев подчеркнул, что внешняя политика Китая
«остается столь же враждебной Советскому Союзу,
Вьетнаму, Монголии, другим социалистическим странам,
-столь же враждебной делу мира и разрядки, как и прежде.
Более того, идет дальнейшее сближение Пекина с
наиболее агрессивными кругами США и других
империалистических государств, активизация его попыток столкнуть
эти государства с Советским Союзом — в то время, как
империалистические политики стремятся поглубже
втянуть Китай в антисоветские акции»2.
1 «Правда», 1 октября 1979 г.
2 «Правда», 30 августа 1980 г.

Заключение
Изучение истории советско-китайских отношений в-
1945—1980 гг. позволяет сделать непреложный вывод:
дружба и сотрудничество между СССР и Китаем
отвечают коренным интересам народов обеих стран, а также-
интересам мира, демократии и социализма во всем мире.
На всех этапах исторического развития Китая в
новейшее время помощь и поддержка со стороны Советского-
Союза неизменно играли важную роль в национально-
освободительной и революционной борьбе китайских
трудящихся. Всякий раз, когда советско-китайские
отношения становились более тесными, революционные силы-
в Китае укрепляли свои позиции, прогрессивное
движение получало дополнительный импульс, реакция
вынуждена была переходить в оборону. И напротив,
ослабление связей Китая с Советским Союзом крайне
отрицательно сказывалось на политическом климате в стране,
вело к снижению революционного накала, облегчало
рост националистических тенденций, открывало
внутренней реакции путь к сговору с империализмом.
Помощь Советского Союза революционным силам
Китая не утратила своего первостепенного значения и
после образования в 1949 г. Китайской Народной
Республики. Переход от буржуазно-демократического этапа
революции к социалистическому при относительной
малочисленности и политической раздробленности
промышленного пролетариата требовал особых условий'
для упрочения руководящей роли рабочего класса и-
повышения его удельного веса в партии. Относительная
слабость политических позиций рабочего класса внутри?
страны могла быть компенсирована и действительно
компенсировалась его тесным союзом с международным
рабочим и коммунистическим движением, и в первую
очередь поддержкой со стороны самой мощной страны
социализма — Советского Союза.
Реакционные, антисоциалистические силы в Китае*
хорошо понимают, какую опасность для них
представляют дружба и сотрудничество между китайским и
советским народами. Вот почему борьба против револю-
631

ционного, социалистического развития Китая неизменно
велась и ведется под лозунгом антисоветизма. Не
случайно антисоветизм стал знаменем и организаторов
«культурной революции», ставивших перед собой
задачу превратить КНР в государство
военно-бюрократической диктатуры. Все, что напоминает о Советском
Союзе, вызывает, у наследников Мао ненависть и страх,
ибо для широчайших масс китайского народа понятие
«советский» неразрывно связано с понятием
«социалистический».
История советско-китайских отношений
подтверждает и другую непреложную истину: открытый переход
руководства КПК на позиции антисоветизма не был
неожиданным или случайным. В Коммунистической
партии Китая с первых лет ее существования велась острая
борьба двух линий — марксистско-ленинской,
интернационалистической и мелкобуржуазной,
националистической. Захватив в результате «культурной революции»
власть в партии и стране, представители второй линии
навязали Китайской Народной Республике
антисоветский курс, на позициях которого они находились с
давних пор, но осуществить который на практике раньше
не имели возможности.
Коммунистическая партия Советского Союза никогда
не была бесстрастным наблюдателем того, как
развиваются советско-китайские отношения. История этих
отношений есть история активной, наступательной и
бескомпромиссной борьбы КПСС за дружбу и
сотрудничество между нашими странами и народами. На всех
этапах разногласий КПК с КПСС и другими
марксистско-ленинскими партиями наша партия проявляла
искреннюю заинтересованность в преодолении этих
разногласий на принципиальной основе
марксизма-ленинизма, стремилась не допустить перенесения споров по
идеологическим вопросам на область
межгосударственных отношений. Братские партии неоднократно
отмечали, что политика Советского Союза в отношении КНР
в период перехода китайского руководства на
антисоциалистические позиции представляет собой образец
высокой выдержки, глубокого понимания исторической
ответственности за дело мирового социализма,
всестороннего учета интересов советского и китайского
народов. Действительность опровергает попытки
маоистской и буржуазной историографии возложить на нашу
632

партию и страну ответственность за обострение
советско-китайских отношений.
Последовательный курс КПСС на развитие и
укрепление советско-китайской дружбы способствовал
упрочению влияния интернационалистских сил в КПК- Ни
для кого не было секретом, что в руководстве
Компартии Китая имелись силы, способные в подходящий
момент перейти на позиции, враждебные Советскому
Союзу. Однако наша партия исходила из того, что помощь,
которую она оказывает КПК, достигает своей главной
цели — служит делу борьбы китайского народа за
социальный прогресс, воспитанию китайских коммунистов
в духе марксизма-ленинизма и пролетарского
интернационализма.
Вместе с тем история советско-китайских
отношений вновь и вновь подтверждает, какую опасность
представляет национализм для дела дружбы и
сотрудничества социалистических стран, особенно если речь идет
о стране, еще не избавившейся от наследия недавнего
прошлого в экономической, социально-политической и
культурной областях. Отступление лидеров КПК от
принципов пролетарского интернационализма
заставляет с особенным вниманием отнестись к ленинскому
указанию о том, что борьба «с наиболее закоренелыми
мелкобуржуазными-национальными предрассудками тем
более выдвигается на первый план, чем
злободневнее становится задача превращения диктатуры
пролетариата из национальной (т. е. существующей в одной
стране и неспособной определять всемирную политику)
в интернациональную (т. е. диктатуру пролетариата по
крайней мере нескольких передовых стран, способную
иметь решающее влияние на всю мировую политику)»1.
В империалистическом лагере не скрывают
удовлетворения по поводу обострения советско-китайских
отношений. Идеологи антикоммунизма пытаются
доказать, что такой ход событий является «естественным и
закономерным», что возврат к прежним отношениям
дружбы и сотрудничества между СССР и КНР
невозможен, ибо суть дела якобы состоит в непреодолимом
противоречии национальных интересов двух стран. Этот
провокационный тезис взят на вооружение и пекинской
пропагандой, которая силится внушить китайскому на-
1 В. И. Ленин. Поля. собр. соч., т. 41, стр. 165.
633

роду мысль об угрозе «с Севера», изо дня в день
проповедует вражду и ненависть к Советскому Союзу.
В действительности, как показывает история
советско-китайских отношений, нет и не может быть
объективных причин для отчуждения, а тем более
противоборства народов наших двух стран. Наоборот, имеются
все необходимые предпосылки для дружбы и
сотрудничества между Советским Союзом и Китаем, вытекающие
из потребностей успешного развития как СССР и КНР,
так и мирового революционного процесса.
Такие предпосылки были заложены Великой
Октябрьской социалистической революцией, начертавшей
на овоем знамени принципы марксизма-ленинизма и
пролетарского интернационализма. Эти принципы
последовательно претворяет в жизнь Советское государство.
Наша партия постоянно воспитывает советский
народ в духе дружбы и глубокого уважения к китайскому
народу, к его истории и культуре, к героическим
подвигам трудящихся Китая в борьбе за освобождение от
иностранных угнетателей, за революционное
преобразование своей родины.
Курс нашей партии на дружбу с Китаем сочетается
с ее решительной борьбой против враждебной делу
мира и социализма теории и практики маоизма, против
раскольнической, антисоветской линии пекинских
лидеров. Этот курс составляет часть общих усилий
марксистско-ленинских партий, всего мирового
коммунистического движения в их борьбе за Коммунистическую партию
Китая, за социалистический Китай, за светлое будущее
китайского народа. Такая деятельность
марксистско-ленинских партий являлась и является по своей сущности
формой интернациональной помощи революционному
делу китайского народа. Антимаоизм
марксистов-ленинцев тождествен выражению дружбы к китайскому
народу, это способ поддержки китайской революции,
это борьба за социалистическую перспективу в Китае,
за возвращение этой страны в общий строй борцов
против империализма.

Оглавление
Введение Э
Глава первая. Разгром японского империализма — один из
решающих факторов победы китайской революции.
Советско-китайские отношения в 1945—1949 гг 10
Маньчжурия в антисоветских планах японского
милитаризма И
Разгром Квантунской армии и капитуляция Японии . 14
Положение в Маньчжурии после разгрома
милитаристской Японии 20
Помощь Советского Союза в укреплении революционной
базы в Маньчжурии 27
Глава вторая. Советско-китайские отношения в годы
становления КНР (1949—1952) 44
Первые акты в отношениях между СССР и КНР и их
значение —
Экономическая помощь советского народа в первые
годы становления КНР 49
Советско-китайские отношения в конце
восстановительного периода 54
Глава третья. Советско-китайские отношения в годы первой
пятилетки (1953—1957) 62
Дальнейшее расширение сотрудничества между СССР и
КНР в 1953—1955 гг —
Советско-китайские отношения в 1956—1957 гг. . 72
Политическое сотрудничество СССР и КНР в 1956—
1957 гг 81
Советско-китайское экономическое и научно-техническое
сотрудничество в завершающие годы первой пятилетки 91
Глава четвертая. Проявление националистических,
антисоветских тенденций в политике руководства КПК и их истоки 102
Социально-исторические корни мелкобуржуазных,
националистических взглядов руководства КПК . ЮЗ
Некоторые факты из истории развития
националистических тенденций в КПК в начале 40-х годов . 112
Националистические проявления антисоветизма в
руководстве КПК в 1945—1949 гг. . 118
Антисоветские аспекты в политике руководства КПК в
первые годы существования КНР 121
Факторы, способствовавшие нарастанию
националистических тенденций в КПК 127
«15

Глава пятая. Советско-китайские отношения в период
формирования особого курса руководства КПК во внутренней
и внешней политике 138
Советско-китайское сотрудничество в 1958—1959 гг. —
Ревизия решений VIII съезда КПК. Политика «трех
красных знамен» 148
Особый внешнеполитический курс руководства КПК и
его влияние на советско-китайские отношения . 165
Некоторые итоги советско-китайского сотрудничества
в 1949—1959 гг 174
Глава шестая. Поворот руководства КПК от политики
китайско-советской дружбы к развертыванию открытой
борьбы против КПСС и Советского Союза 186
Внутреннее положение КНР в начале 60-х годов . 187
Отход руководства КПК от ленинских принципов
социалистической внешней политики 193
Прямые атаки маоистов на идеологические позиции
КПСС и других марксистско-ленинских партий . 201
XXII съезд КПСС и усиление лидерами КПК
идеологической борьбы против братских партий 217
Усилия КПСС по преодолению идеологических
разногласий руководства КПК с нашей и другими марксистско-
ленинскими партиями 219
Новые атаки китайского руководства на марксистско-
ленинские партии 223
Срыв Пекином предложений ЦК КПСС о прекращении
открытой полемики 227
Советско-китайская встреча в июле 1963 г. . . . . 232
Обострение советско-китайских межгосударственных
отношений 244
Линия руководства КПК на создание напряженности на
границе с Советским Союзом 258
Антисоветская кампания в КНР в связи с Московским
договором о частичном запрещении ядерных испытаний 266
Антисоветские выступления китайской печати под
предлогом ответа на Открытое письмо ЦК КПСС от 14 июля
1963 г 273
Попытки ЦК КПСС приостановить дальнейшее
обострение советско-китайских отношений 275
Атаки руководства КПК против КПСС в связи с
подготовкой Совещания братских партий 277
Дальнейшее разжигание руководством КПК
антисоветизма в Китае 285
Провокации КНР на советско-китайской границе 288
Советско-китайское экономическое, научно-техническое и
культурное сотрудничество в 1962—1964 гг. 292
Усиление пекинскими лидерами антисоветской
деятельности на международной арене . , . , 300
636

Осуждение раскольнического курса руководства КПК
коммунистическими и рабочими партиями ....
304
Глава седьмая. Советско-китайские отношения накануне
«культурной революции» 308
Советско-китайские переговоры в ноябре 1964 г. 310
Срыв лидерами КПК мероприятий по нормализации
межгосударственных отношений между СССР и КНР 319
Новые конструктивные шаги советской стороны . 322
Провоцирование пекинскими лидерами дальнейшего
обострения советско-китайских отношений 324
Выдающийся вклад XXIII съезда КПСС в борьбу за
единство революционных сил 332
Советско-китайские экономические и культурные связи
в 1965—1966 гг 338
Глава восьмая. Советско-китайские отношения в годы
«культурной революции» 344
Истоки «культурной революции» 345
Антисоветизм — важнейшее направление «культурной
революции» 363
Нарастание трудностей «культурной революции» и
усиление антисоветской линии китайского руководства . 370
XII пленум ЦК КПК. Начало нового этапа
политического курса пекинских лидеров 400
Вооруженные провокации китайских властей на границе
с СССР в марте 1969 г 410
Антисоветизм — важная составная часть политической
программы IX съезда КПК 420
Решительный отпор раскольническому, антисоветскому
курсу Пекина на международном Совещании братских
партий 1969 г 426
Встреча глав правительств СССР и КНР в сентябре
1969 г 433
Советско-китайские экономические связи в 1967—1969 гг. 438
Глава девятая. Советско-китайские отношения в первой поло-
вине 70-х годов 445
Некоторые моменты внутреннего положения КНР . . —
Основные направления внешней политики Пекина 455
Срыв Пекином поворота советско-китайских отношений
на путь добрососедства 463
XXIV съезд КПСС. Курс на нормализацию и развитие
советско-китайских отношений 473
Новые советские конструктивные шаги и
противоположный курс Пекина 480
637

Подтверждение антисоветского курса Пекина на X
съезде КПК 488
Закрепление антисоветского курса в конституции КНР
1975 г 507
Глава десятая. 'Советско-китайские отношения накануне смены
руководства КПК 511
Углубление кризисных явлений во внутренней и
внешней политике Пекина —
По пути эскалации антисоветизма 518
Решения XXV съезда КПСС — принципиальная основа
и всесторонняя программа политики СССР в отношении
Китая 527
Глава одиннадцатая. Советско-китайские отношения после
прихода к власти нового руководства КПК в 1976 г. 534
Приход к власти нового китайского руководства —
Продолжение новым руководством КНР прежнего
антисоветского курса 541
Глава двенадцатая. Советско-китайские отношения к началу
80-х годов 558
Основные тенденции внутреннего развития КНР . —
Главные направления внешней политики Пекина 577
Советско-китайские отношения в 1978—1980 гг. . . 601
30-летие КНР. Некоторые итоги 614
Китай в начале 80-х годов 618
Заключение .631

Борисов О. Б., Колосков Б. Т.
Б 82 Советско-китайские отношения, 1945—=-1980—■
3-е изд., доп. — М.: Мысль, 1980.—638 с.
В пер.: 2 р. 30 к.
Книга представляет собой исторический очерк развития
советско-китайских отношений с момента окончания второй мировой
войны до наших дней. Авторы убедительно разоблачают попытки Пекина
фальсифицировать историю советско-китайских отношений, уйти от
ответственности за их нынешнее состояние.
ББК 66.4(06)
327.11
Ъ004(01)-80 Б3-4-8"80

Борисов Олег Борисович
Колосков Борис Трофимович
советско-китайские
отношения
1945—1980
Издание третье, дополненное
Заведующий редакцией А. Л. Ларионов
Редактор Н. И. Калашникова
Младший редактор 3. В. Макарова
Оформление художника
Л. Е. Безрученкова
Художественный редактор И. А. Дутов
Технический редактор Ж. М. Голубева
Корректор А. И. Зотова
ИБ № 1646
Сдано в набор 30.04.80.
Подписано в печать 04.09.80. А 02100.
Формат 84Х108'/М. Бумага типогр. № 2.
Литерат. гари. Высокая печать.
Усл. печатных листов 33,60.
Учетно-издательских листов 35,5.
Тираж 30 000 экз. Заказ № 423.
Цена 2 р. 40 к.
Издательство «Мысль». 117071.
Москва, В-71, Ленинский проспект, 15.
Московская типография № ц
Союзполиграфпрома при Государственном
комитете СССР по делам издательств,
полиграфии и книжной торговли.
113105. Москва, Нагатинская ул., д. 1.