А.ГЕРВСТМАН
-Г	—
Я'<уЙ
ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО
З^убоусест^енной ^Литературы
Алма-Ата — 1958
В книге использованы этюды, задачи, задачи-шутки и
позиции следующих авторов: М. И. Адабашева,
Ж. И. Бабсона, В. Вольфа, 1{. Ганнемана, А. И. Гербст-
мана, Д. М. Гурфинкеля, Я. Добруского, А. П. Долуха-
лова, Т. Р. Доусона, Ч. А. Жильберга, А. Л. Жовти-
са, А. П. Казанцева, Г. Клювера, М. Г. Кляцкина,
Ф. Ф. Колинза, К. Конделика, В. А. Королькова,
Л. И. Куббеля, Ф. Лазара, А. Лихтенштейна, С. Лойда,
М. Майера, X. Палузи, В. Паули, А. Д. Петрова,
Ж. Пита, Г. Рейхгельма, Р. Ретн, А. и К. Сарычевых,
И. Фишера, В. Шинкмана, Р. Штейнвега, И. Шумова,
К. Ф. Яниша, а также несколько классических партий и
позиций.
ПРЕДИСЛОВИЕ
Шахматистов принято считать людьми молчаливыми, серьез-
ными и даже скучными. Скучной кажется непосвященному удиви-
тельная «игра», за которой долгие часы сидят они в окружении
болельщиков, наблюдающих в благоговейной тишине за странными
передвижениями деревянных фигурок. Человек, ни разу в жизни
не ударивший ногой тяжелый кожаный мяч, с удовольствием
следит за событиями, разыгрывающимися на футбольном поле, но
зрителем шахматного соревнования может быть только шахматист!
Юмористические рассказы мастера спорта и международного
судьи по шахматной композиции А. И. Гербстмаиа «Падение чер-
ного короля» с интересом прочитает и тот, кто не знает, что же
может последовать за ходом е2—е4, которым незабвенный Остап
Бендер начал свою первую партию в Басюках, и тот, кто проводит
время отдыха за теоретическими трудами и партиями гроссмейсте-
ров. И все-так н в полной мере оценить своеобразный замысел' автора
сумеет лишь читатель знакомый с шахматами.
А. И. Гербстман хорошо известен как составитель этюдов, полу-
чивший свыше ста призов и почетных отзывов на -международных
и всесоюзных конкурсах. Его работу «Шахматный этюд в СССР»
(М., 1934) тогдашний чемпион мира А. А. Алехин назвал своей
«настольной книгой». Но эта книга — не сборник задач или этю-
дов, а цикл рассказов, тематически связанных с шахматной игрой
и шахматной композицией, преимущественно с задачей-шуткой и
«чрезвычайными происшествиями» на шестндесятичетырехклеточчой
доске.
Гоголевский герой, враль и скандалист Ноздрев, как известно,
играл с Чичиковым в шашки. Ну, а как повел бы себя этот лите-
ратурный персонаж за шахматами? .В шутливом, слегка стилизо-
3
ванном под гоголевскую манеру повествовании автор отвечает на
столь необыкновенный вопрос. Здесь любопытен и сам рассказ
Ноздрева о своих триумфальных успехах («Игрывал и я в шахма-
тишки, друг мой Чичиков...»), и приводимые в тексте партии, иллю-
стрирующие ту поразительную «легкость в мыслях», какой отли-
чался «человек в некотором роде исторический». Мат десяти коро-
лям одним ходом коня на одной доске (111), которым, по словам
враля, он завершил свои победы, потрясает Чичикова, компози-
ционно завершая один из лучших рассказов А. Гербстмана. Шах-
матный материал сливается с беллетристикой и служит дополнитель-
ным средством характеристики главного персонажа.
Использование в рассказах, представленных в книге, литера-
турных образов кажется нам удачно найденным приемом. В «Па-
дении черного короля» мы встречаем за шахматной доской и Лен-
ского с Ольгой. Пушкинские строки:
И Ленский пешкою ладью
Берет в рассеянье свою...—
служат автору отправным пунктом для «восстановления» партии
между юным романтиком и подругой его детских лет. Эпизод этот
облечен в форму «неизвестной рукописи» великого поэта, якобы
найденной ученым литературоведом. В «Краткой справке к меж-
планетному шахматному конгрессу» читатель вновь встречается с
«одноглазым председателем васюкинской шахматной секции», вы-
веденным Ильфом и Петровым в их сатирическом романе «Две-
надцать стульев». С комической серьезностью уточняются здесь
подробности сеанса, который дал васюкинцам великий комбинатор.
Однако литературными заимствованиями отнюдь не исчерпы-
вается литературно-художественный материал сборника. В ряде
рассказов мы находим оригинальные сюжеты («Село Шахматное»)
либо зарисовки комических ситуаций, с которыми сталкиваются
разноликие герои «Падения черного короля», («Патологический
случай», «Всеобщая капитуляция», «Двойное смертоубийство на
автозаправочной станции»). Есть в книге, наконец, и отдельные
известные из истории частные факты, получающие здесь вольную
поэтическую интерпретацию. К примеру, в рассказе «Победитель
Потемкина» документально засвидетельствованными являются два
факта: известно, что Потемкин очень любил шахматы, известно
также и то, что он приказал однажды привезти к себе в Яссы
одного петербургского чиновника лишь затем, чтобы проверить
действительно ли тот наизусть знает святцы. В названном рассказе
к всесильному фавориту доставляют его крепостного, мастера
4

играть в шахматы, а сюжет произведения строится на конфликте
между всесильным вельможей и этим крепостным, причем события
находят свое разрешение... на шахматной доске!
На факте построен также рассказ «За доской — кукла!»,
посвященный разъезжавшему некогда по европейским столицам
шахматному автомату. С правилами игры, существовавшими и
существующими в разных странах Европы и Азии», знакомят
нас «Мат Дилярам», «Новые материалы о Тристане и Изольде»,
«+0;—8; =0».
В лучших сюжетах и эпизодах «Падения черного короля»
позиции и партии не живут сами по себе, а как бы развивают
конкретную тему рассказа. Особенно удачно воплощен этот прин-
цип в рассказе «Шахматы и любовь». Правда, такой органичности
слияния шахматного элемента с беллетристикой автор достигает
не всегда.
Мы уже говорили о том, что среди приводимых в книге поло-
жении и партий преобладают задания-шутки и шуточные позиции1.
Им, по замыслу автора, соответствует и характер беллетристиче-
ского оформления сборника. Шутя, конечно, а не’ всерьез уподоб-
ляют себя рассказчики рассказчикам из «Декамерона» Боккачьо;
шутя повествует «альтмейстср» о том. как токарь Никифо-
ров искал запрятанное в фигуру черного короля обручальное
кольцо. В этом завершающем книгу рассказе («Падение черного
короля») пародируются детективные сюжеты, причем автор имеет
в виду, разумеется, не только «Шесть Наполеонов» Конан Дойля,
но и некоторые легковесные сочинения наших современников, рабо-
тающих в области детективного жанра. Элемент литературной па-
родии наличествует и в ряде других рассказов. Стиль этот вполне
гармонирует со стилем задач «без хода» и партий, которые можно
доиграть со всех четырех сторон доски.
«Падение черного короля» мастера спорта Л. И. Гербстма-
на— веселая шахматная книжка. Быть может, над страницами ее
посмеются не только знатоки, но и тот не посвященный в тайны
шахматной богиня Каиссы скептик, который считает шахматистов
людьми скучными и к юмору не способными. Прочитает, посмеется
и заинтересуется вопросом: а что, собственно говоря, означает
знаменитый ход Остапа Бендера е2— е4 и для чего он нужен?
А. Жовтис.
В этой книге помещены лучшие задачи-шутки, принадлежа-
щие проблемистам XIX—XX вв. Их имена приводятся в конце
сборника.

ПРОЛОГ
Это было в конце сентября 1956 года, когда шахма-
тисты всего мира во всех уголках пяти частей света
жадно ловили по радио вести из Москвы о финале Две-
надцатой шахматной олимпиады.
В квартире Ивана Павловича Виноградова, пожило-
го профессора математики, прославленного туриста, не-
когда завоевавшего звание мастера спорта, страстного
любителя шахмат и шахматной композиции, собрались
его друзья, представители всех возрастов и поколений.
Тут находились внук Ивана Павловича шестиклассник
Вася, ученик десятого класса Лева Левин, студентка-фи-
лолог Казахского государственного университета Вален-
тина Бетьская — чемпиоиесса республики по шахматам,
кандидат исторических наук Бейсембай Сеилович Кенже-
таев, серьезный молодой человек с большими вдумчивы-
ми глазами, и великан с добродушным широким лицом и
откинутыми назад русыми волосами — писатель И. Ду-
бинин, которого все, даже Лева, называли запросто —
Ваней. В числе гостей были и известный художник Бо-
рис Афанасьевич Воробьев и прославившийся на весь
Советский Союз своими смелыми операциями врач-хи-
рург Михаил Иванович Андреев. Общество не обошлось
и без литературоведа — это был Александр Ефимович
Шор, доцент пединститута. Майор в отставке, участник
Великой Отечественной войны, Семен Семенович Мылов
как бы представлял Советскую Армию. Присутствовал тут
7
и шахматный мастер Моисей Борисович Вейман, человек
солидный, второй ио возрасту после хозяина, носитель
давних шахматных традиций, знавший лично всех чем-
пионов мира за исключением Вильгельма Стейница. Все
они сгруппировались вокруг радиорепродуктора — сей-
час будут передавать сообщение об итогах Двенадцатой
шахматной олимпиады.
И вот раздался живой и очень свойский, «домашний»,
голос Вадима Синявского, хорошо известный не только
болельщикам футбола, но и любителям шахмат. Он
предоставил слово гроссмейстеру Александру Толушу и
мастеру Михаилу Юденичу, и оба они стали делиться
своими впечатлениями с миллионами слушателей с точно
такой же непосредственностью, какой отличались обычно
рассказы Левы Левина о только что закончившемся полу-
финале школ города.
Хотя волнения и переживания, вызванные пораже-
нием советской команды в четвертом туре финала, кото-
рое нанесли ей венгерские шахматисты, давно улеглись,
и наша победа была предрешена задолго до конца со-
ревнования, тем не менее окончательные итоги Олим-
пиады интересовали всех присутствующих — от шести-
классника Васи до пенсионера Ивана Павловича.
Вадим Синявский попрощался со слушателями, и в
комнате на минуту воцарилась тишина.
— Быть может, теперь мы откроем небольшой тур-
нир,— сказал хозяин.— Что вы думаете по этому поводу,
товарищ альтмейстер?—спросил он, обращаясь к Мои-
сею Борисовичу, Данию привыкшему к тому, что его так
величали друзья шахматисты.
— Да, встречу поколений за шахматной доской
следовало бы организовать,— согласился Моисей Бори-
сович.
— Не только поколений, но и профессий,— заметил
майор в отставке.
Иван Павлович оглядел присутствующих.
— Знаете, у меня есть другое предложение,— сказал
он, улыбаясь своей приветливой улыбкой,— не разби-
ваться на пары за шахматными досками, а провести
этот вечер не совсем обычно. Пас здесь одиннадцать
человек... (Вася молча пересчитал собравшихся, - дей-
ствительно, включая и его, число было названо точно,—
его не обошли и спать не отправят!) Так вот, пусть каж-
8
дый из нас расскажет какую-нибудь шахматную исто-
рию...
— Прекрасная мысль! — воскликнул с увлечением
писатель. Найдется что рассказать. Только что-нибудь
необычное, чего в жизни на самом деле не бывает... Про-
ведем вечер, ну, как бы это назвать, шахматной фанта-
стики!
— Но в классическом обрамлении.— заметил лите-
ратуровед.— Уподобимся рассказчикам Боккачьо, Чосе-
ра, Маргариты Наваррской — участникам «Декамерона»,
«Кентерберийских рассказов», «Гептамеропа». Только
сюжеты наших рассказов развиваются на шахматной ос-
нове, а в остальном рассказчику предоставляется полная
свобода выбора эпохи, персонажен и сюжетов.
— И чтобы никто не отказывался, не отставал,— пре-
дупредила Валентина.
— Но прежде всего прошу в соседнюю комнату — за
чашку чая — немного подкрепиться перед нашим необык-
новенным соревнованием,— сказал Иван Павлович.
С чаем, бутербродами, печеньем шахматисты разде-
лались быстро. Для порядка избрали председателя, по-
стоянного, несменяемого, как было подчеркнуто избирате-
лями. По единодушному настоянию присутствующих эту
обязанность пришлось взять на себя Ивану Павловичу.
— Но я буду строг и требователен!—заявил он,— У
меня отказаться и не подумай, ни-ни! Итак, приступаю.
Первое слово предоставляется Моисею Борисовичу, на-
шему альтмейстеру.
— Я ничего не успел придумать,— виновато сказал
тот,— но у меня есть предложение, и если оно будет
принято, тогда я смогу начать вечер шахматных расска-
зов. Давайте откроем его рассказом о замечательном
советском шахматном композиторе, признанном чемпио-
не мира по композиции, о моем покойном друге, умершем
в 1942 году з Ленинграде во время блокады, о Леониде
Ивановиче Куббеле!
В ответ раздались голоса:
— Вы знали Леонида Куббеля?! —
— Расскажите нам о нем!
— Предложение принимается'
ТРИ БРАТА
— Я — плохой сочинитель, а тут еще так сразу, врас-
плох,— сказал альтмейстер.— Их было три брата, совсем
как в сказке, и все они помимо основной профессии
страстно увлекались шахматами и шахматной компози-
цией. Младший из Куббелей, Евгений, инженер-техник,
был составителем задач. Старший, Арвид, финансовый
работник, тоже славился своими задачами, по иногда
обращался и к этюдам. А средний, Леонид Куббель, Лео-
нид Иванович, инженер-химик, настоящее чудо шахмат-
ного света, был мастер на все руки: он царил во всех
жанрах шахматной композиции, самые трудные темы
получали у него высокохудожественное воплощение.
Три брата Куббели еще при жизни стали героями
рассказа. Но этот рассказ сочинил не я. Его авторы (их
по числу братьев тоже трое) заслуживают внимания:
Д. Горфинкель, поэт-пеоеводчик и композитор-сказочник,
А. Долуханян, известный музыкальный композитор и
вместе с тем соавтор нескольких очень интересных шах-
матных этюдов, и. наконец, В. Корольков, инженер-кон-
структор Кировского завода в Ленинграде, этюдист-фан-
таст и замечательный шахматный сказочник.
Их коллективный рассказ о трех братьях случайно у
меня с собою. Позвольте мне, разумеется, в виде исклю-
чения, только потому, что я плохой сочинитель, прочесть
вам его. Рассказ этот может послужить своеобразным
эпиграфом к нашему сегодняшнему вечеру.
Слушатели согласились, но Иван Павлович предупре-
дил, что больше никаких исключений допущено не будет
и что каждый должен выступить с рассказом собствен-
ного сочинения. Альтмейстер достал из бумажника акку-
ратно сложенную пожелтевшую газетную вырезку, рас-
правил ее, придвинул к себе шахматную доску и фигуры
и приступил к чтению.
«Что вы там ни говорите, а хороших шахмат наша
промкооперация еще не научилась делать. Порой в клу-
бах такие шахматы встречаются, что страшно бывает
сесть за них: и руку занозишь и коня с ладьей спутаешь.
А короля от ферзя отличить совсем трудное дело. Это под
силу лишь шахматистам не ниже первой категории, и то
лишь тем, кого природа наделила хорошей зрительной
памятью.
Однажды в одном из ленинградских шахматных клу-
бов на наших глазах разыгралась прелюбопытная исто-
рия. Два шахматиста весьма скромной квалификации
уже. несколько часов вели упорную борьбу на шестиде-
сяти четырех полях. Когда мы подошли к их столику, то
увидели на доске курьезную позицию:
— Шах и мат! — облегчен-
но вздохнув, объявил предво- 8
дитель белых и передвинул 7
коня с еЗ на (5. Услышав этот
возглас, к столику потянулись 6
зрители, всегда готовые полю- 5
Соваться эффектным концом. 4
— Какой же это мат? — 3
возразил игравший черными. —
Я бью пешкой вашего коня. 2
— А ладьи с!6 ваш король i
не боится? — иронически заме-
тил противник.
— Какое мне дело до вашей ладьи? Ведь мой король
стоит на g7.
— Как на g7?!
Действительно, фигуры были таковы, что даже сами
играющие не могли отличить короля от ферзя. Разгорел-
ся спор. Белые доказывали, что король стоит на h6, а
черные, что на g7. Неизвестно, что бы из всего этого
вышло, если бы оказавшийся среди зрителей Евгений
Иванович Куббель — один из трех братьев Куббелей,
11
непревзойденных шахматных композиторов,—не сделал
попытки примирить противников.
— Не безразлично ли, где стоит черный король?—
сказал он.— Ведь при положении короля на g7 черным
все равно мат в два хода!
И он показал, что мат в
а b с d е f g h
оттиснули. Тут игравший
два хода, действительно, мож-
но дать, но лишь посредством
превращения пешки на е8 в
ладью. Если превратить пешку
в ферзя, то черным пат: Г7:
:е8Л! Kp.g7—f7 2. Фс8:с17—
мат.
Зрители заволновались, за-
гудели. К доске потянулись
десятки рук, тщетно пробуя
ставить на е8 другие фигуры.
Евгения Ивановича от столика
черными, пытаясь всех пере-
кричать, завопил, что это недоразумение, что после
Г7:е8Л черным пат, так как на с4 стоит... белый ферзь.
— Как ферзь? На с4 стоит мой король! — возмутился
его противник.
— Нет, ферзь, а ваш король стоит на с8.
По тут над гудящей толпой показалось улыбающееся
лицо Леонида Ивановича, который ростом был несколько
выше, чем его брат Евгений. Взглянув свысока на пози-
цию, он уверенно заявил:
— Все равно мат в два
хода! Только пешку надо пре-
вратить на е8 не в ладью, а в
слона — I. 17:е8С! )Кр g7 — f8
2. Фс4 — (7 — мат.
— Да нет же! Меня не хо-
тят понять,— обиженно запро-
тестовал предводитель чер-
ных.— Ведь я говорил, что
перепутаны белые фигуры, а
мой король стоит па 116. И если
вы поставите на е8 слона, я
пойду хотя бы Ф(8. Тогда мы еще посмотрим кто кого....
тт	_	, слишком,— раздалось
возмущенных голосов. Поднялся нево-
— Ну, это уж вы, товарищ,
разом несколько
12
образимый шум. Игравшие за другими столиками по-
вскакивали со своих мест и окружили место происшест-
вия тесным кольцом.
— Вовсе не слишком! — произнес кто-то сверху.—
Наоборот, очень даже кстати!
Спорщики подняли головы вверх и увидели сияющее
лицо Арвида Ивановича Куббеля, самого высокого из
трех братьев, умудрившегося через толпу разглядеть по-
ложение на шахматной доске, вызвавшее столько вол-
нения.
а b с d е f g h
— На мою долю достался
самый красивый вариант,— 8
продолжал доноситься голос 7
сверху.— Белые все же дают
мат в два хода, поставив на 6
е8 копя!—1. (7:е8К! Ф&7—е5 5
2. Ke3:g4 — мат, или—1.... 4
<pg7—(]4 2. КеЗ—Г5 — мат. 3
Восторженная публика на-
градила талантливых братьев 2
дружными аплодисментами. И •
только игравший черными по-
спешил незаметно улизнуть...»
Альтмейстер окончил чтение рассказа о трех братьях.
Слушатели выразили единодушное одобрение и призна-
ли позиции очень остроумными.
— Прекрасный «дебют» к нашему вечеру,— заметил
литературовед.— Но я не могу вспомнить пи одной зада-
чи-шутки, принадлежащей братьям Куббелям.
— По этому поводу,—пояснил альтмейстер,— у меня
был однажды разговор с Леонидом Ивановичем. Вы
владеете тайнами всех жанров шахматной композиции,—
сказал я ему.— Почему вы обходите задачи-шутки? —
Я их вовсе не обхожу, - ответил Леонид Куббель,— но
наши шахматисты их не. любят, у них нет вкуса к шах-
матному юмору, за очень небольшим исключением. Им
покажешь шутку, а они, не сумев ее разгадать заявля-
ют всерьез, что в шахматах так не бывает, значит, не
должно быть и в композиции. Правда, Петр Арсеньевич
Романовский, который, в пример и подражание другим,
любит задачи-шутки и прекрасно решает их, уверял меня,
что непременно настанет время, когда в шахматах можно
13
будет улыбаться... Вот я в надежде на такое время и при-
берегаю свои шахматные шутки. Хотите, покажу?
Я очень обрадовался такому предложению, и Леонид
Иванович продемонстрировал мне несколько шутливых
композиций, из которых, как он сказал, только одной
посчастливилось увидеть некогда свет. В дополнение к
рассказу могу вам показать их.
Для того, чтобы решить задачу-шутку, обычно нуж-
но найти возможность, иногда самую невероятную,
выполнения задания, реже решение строится на строгом
шахматном расчете. Первые две куббелевские задачи-
шутки — на тему рокировки. Обратите внимание, что и
задание — брать ход обратно—противоречит шахматно-
му кодексу и встречается только в шутливом жанре:
Белые берут ход обрат-
но it дают мат в один
ход.
Белые берут обратно ход Kpel—d 1 и вместо этого
рокируют в длинную сторону: мат черным.
Во второй задаче-шутке к теме рокировки добавлен
мотив перекрытия:
Белые берут ход обрат-
но и дают мат в одни
ход
14
а Ь с d е f g h
Белые берут обратно ход Лс2—cl, освобождают та-
ким образом поле сП от нападения черного слона и тем
же ходом, что и в предыдущей задаче, объявляют мат.
А вот задача-шутка на тему превращения со взятием
фигуры:
8
7
б
5
4
3
Белые берут ход обрат-	2
но и дают мат в один j
ход.
Белые только что побили пешкой d7 черного коня,
стоявшего па е8, и превратили пешку в ферзя. Этот ход
они и берут обратно, то-ссть ставят пешку на с!7, а на е8
восстанавливают черного коня,— теперь они могут объ-
явить мат одним ходом, превратив пешку на с!8 в копя!
В следующей шутке нужно восстановить на доске1
черную пешку, которую белые взяли ферзем—Ф64 : еоп.
В том случае, если черные сделали свой последний
ход пешкой (непременно е7—е5). белые, беря ее на про-
ходе, дают мат. Это единственная возможность выпол-
нить задание.
Рокировка, превращение в легкую фигуру, взятие на
проходе,— все это нередко является предметом шахмат-
ных задач-шуток. Но есть у Леонида Куббеля и фантас-
15
тические задачи-шутки. В- них «вышучиваются» неудач-
ные формулировки правил игры, встречавшиеся в старых
руководствах по шахматам. Вон я вижу на полке учебник
шахматной игры середины прошлого века французского
шахматиста графа Вастеро. Посмотрим, как выражено в
нем правило о превращении пешки: «Всякая пешка, до-
стигнув восьмого ряда, превращается в любую фигуру по
желанию играющего, который обязан немедленно объя-
вить, какую именно фигуру он ставит вместо пешки...»
Леонид Куббель и использовал слишком широкий
смысл выражения — «пешка превращается в любую фи-
гуру». В одной задаче-шутке белая пешка превращается
у него в черного слона.
Мат в два хода.
Иначе дать мат в два хода невозможно!
В другой задаче белая пешка превращается в черно-
го короля при том же задании:
Мат' в два хода.
1. е7—с8 ч. Кр!? Кре8—с!8 2.
Ф^7—d7xx!
Как видите, белый ферзь матует обоих черных ко-
ролей!!
16
Задачи-шутки Леонида Куббеля очень понравились
всем присутствующим.
— Теперь понятно, что такое задача-шутка,— сказа-
ла Валентина.
— И ясно, какие разновидности задач-шуток встре-
чаются,— поддержал ее Лева.
— Очередной рассказ — за Александром Ефимови-
чем,— объявил председатель.
Александр Ефимович Шор взял с полки «Евгения Оне-
гина» и, перелистывая его, приступил к рассказу.
РУКОПИСЬ ИЗ АРХИВА ПУШКИНА
Помните — у Александра Блока:
м*	Имя Пушкинского Дома
*4»	В Академии наук!
Звук понятный и знакомый,
Не пустой для сердца звук!
Пушкинский Дом в Ленинграде — это Институт рус-
ской литературы Академии наук. Там хранится пушкин-
ский архив, там находятся все известные нам рукописи
гениального поэта. Мне посчастливилось — я работал в
этом архиве. Я держал автографы Пушкина, в том чис-
ле и знаменитую тайнопись десятой, декабристской, гла-
вы «Евгения Онегина»... Когда я впервые прикоснулся к
этой рукописи, меня охватило глубокое волнение... Но
оставим лирические излияния — сейчас я только шахма-
тист!
Есть немало рукописей, которые вызывали горя1ше
споры среди пушкинистов. Некоторые произведения поэ-
та дошли до вас в копиях, написанных не его рукой, на-
пример, знаменитая «Гавриилиада». Известны попытки
приписать Пушкину тексты собственного сочинения.
Так, в конце прошлого века некто Зуев выступил с под-
делкой окончания народной драмы «Русалка», а недавно
мы были свидетелями попытки «фольклоризировать»
знаменитую десятую, декабристскую, главу «Евгения Оне-
гина. Когда-то существовали «умельцы», весьма ловко
подделывавшие руку Пушкина и .наживавшиеся на тор-
говле фальшивками, разоблачить которые бывало не так
просто...
2
А. Гербстмап.
17
Лй 1
Я хочу рассказать вам о рукописи, имеющей отноше-
ние к величайшему творению Пушкина — к роману в сти-
хах «Евгений Онегин». Она содержит две строфы рома-
на, в которых встречаются и известные всем, особенно
шахматистам, строки о том, как Ольга играла с Ленским
в шахматы.
На первый взгляд — рука 'Пушкина! Но вот начи-
нается дотошное исследование. Бумага не пушкинская,—
заявляют одни. Почему не допустить, что нам известны
не все сорта пушкинской бумаги?—возражают другие.—
По наличию волосков в нижних частях букв можно за-
ключить, что писано гусиным пером,— полагает эксперт-
палеограф Икс.— По отсутствию волосков в верхних час-
тях букв следует прийти к выводу, что писано металли-
ческим пером,— утверждает палеограф Игрек. Весьма
характерная для руки Пушкина клякса,— глубокомыс-
ленно изрекает девяностолетний профессор Зет.— Да, ха-
рактерная, но для болдипского периода, а не для михай-
ловского, а ведь четвертая глава «Онегина» была напи-
сана в Михайловском,— категорически возражают Икс
и Игрек. Защитники кляксы, как характерной особен-
ности творческого процесса Пушкина, ссылаются на то,
что эти две строфы написаны на отдельном листке, что
они представляют собою разработку созданного в Ми-
хайловском, а посему безусловно относятся к более позд-
нему времени, возможно, п к болдинскому периоду. Да-
лее идет анализ филологический («Подобных выраже-
ний у Пушкина быть не могло!»—«Подобные выраже-
ния встречаются и до Пушкина!» ) и шахматно-истори-
ческци («Во времена Пушкина не было термина «обрат-
ный мат».—«А может быть, этот термин впервые и был
создан Пушкиным, великим новатором в области языка
и любителем шахмат?!»)
Словом, материал для споров имеется, и то благо.—
Оставим вопрос о «подлинности» текста открытым.
На оборотной стороне спорной рукописи изображена
позиция и дана запись игры. Со всем этим я и хочу вас
познакомить
Прежде всего вспомним подлинного Пушкина.
Уединясь от всех далеко,
Они над шахматной доской,
На стол облокотись, порой
18
Сидят, задумавшись глубоко,
И Ленский пешко| ^тядью
Берет в рассеянье свою.
Удивляться, что Олы а Ларина играла в шахматы, не
приходится: русские дворяне, видимо,’ интересовались
шахматами. В одном из писем к жене, Наталье Никола-
евне, Пушкин писал: «Благодарю, душа моя, за то, что
в шахматы учишься. Это непременно нужно во всяком
благоустроенном семействе: докажу после». Поэт был
знаком с знаменитым русским шахматистом А. Д. Петро-
вым, в его библиотеке имелась книга Петрова о шахмат-
ной игре с дарственной надписью автора; в стихах Пуш-
кина можно найти упоминания о шахматах...
В интересующей нас рукописи процитированный от-
рывок разработан довольно подробно:
Уединясь от всех далеко,
Они за шахматной доской
Сидят, задумавшись глубоко...
Поэт конем затеял бой,
Шах королю он объявляет.
По всей доске его гоняет —
От края к краю, сверху вниз,—
Марш короля — сплошной сюрприз...
Улыбку на устах неволя,
А сердцем в гневе трепета,
Спасенья от коня ища,
Сидит, как на иголках, Оля:
Ее король — увы! — зажат:
Чем Ленский ни пойдет — все мат!
«Что доказать он этим хочет?
Или сей случай на доске
Мне жизнь походную пророчит?»1 —
Томится Оленька в тоске
И взгляд кругом бросает хмурый,—
Он ей в глаза, не на фигуры,
Глядит и пешкою ладью
Берет в рассеянье свою.
В ладью он обращает пешку.
Тут Ольга милому врагу
Так говорит: «Хоть я мо у
Мат черным объявить в насмешку,—
Я предпочту заставить вас
Обратный мат мне дать тотчас».
Теперь взгляните на позицию:
1 Так и случилось: Ольга вышла замуж на улана..
2*
19
а Ь с d е f g h
Ленский играет черными.
Бой, как можно заключить из
позиции, был весьма жарким.
Поэт начинает атаку на коро-
ля Ольги, отрезанного от сво-
их сил:
Шах королю он объявляет,
Но всей доске его гоняет
От края к краю, сверху вниз.
Впрочем, судя по записи,
ходы белого короля нельзя
признать строго единственны-
ми: Ольга, видимо, играла не сильнее третьего разряда
своего времени. Игра развернулась следующим образом:
190.. Ка7— с6 +
191.	КрЬ8—Ь7 Кеб—d8+
192.	КрЬ7—с7 К d8—е6 +
193.	Крс7—сб Кеб—d8 +
194.	Крсб— с5 Kd8— Ь7 4-
195.	Крс5—с4 КЬ7—а54-
196.	Крс4—d4 Ка5—Ь3 +
197.	Kpd4— d3 КЬЗ—сП-
198.	Kpd3—с2 Ь4—Ь3+
199.	Крс2:Ь1.
И вот создалось положение, которое так охарактери-
зовано в рукописи:
Ее король — увы1 — зажат:
Чем Ленский ни пойдет — все мат!
Действительно, любой ход черных ведет к мату — по-
ложение заслуживает внимания.
Вздумай Ленский, ну про-
сто из галантности, поддаться
Ольге, уклониться от объявле-
ния немедленного мата, он бы
не смог этого сделать! Однако
пока Ольга раздумывала, гне-
валась, юный романтик поза-
был о доске,— он смотрел в
ее «глаза, как небо, голубые»...
Когда же она напомнила Лен-
скому, что ход за ним, он
все-таки «нашел» единствен-
ную возможность поддаться
20
своей любезной, даже проиграть ей: в этот момент
«философ осьмнадцати лет» и поклонник Канта своей
собственной пешкой е2 побил свою же собственную
ладыо па di! Против этого факта, я думаю, ни пушкини-
сты, ни шахматисты возражать не станут, ибо он зафик-
сирован в основном тексте романа. Правда, в нашей ру-
кописи имеется небольшое дополнение к нему:
В ладью он обращает пешку,—
но это вполне в пределах строгих правил шахматной игры.
Теперь Ольга могла бы своим двухсотым ходом объя-
вить Ленскому мат: 200.Л Гб—fix—но она от этого от-
казалась. То ли она заподозрила Ленского в том, что он
поддался, и в ней заговорило самолюбие; то ли захоте-
*ла доказать жениху, что он полностью в ее руках и что
она может сделать с пим все, что захочет,— как бы то
ни было, но Ольга заявила поэту:
Хоть я могу
Мат черным объявить в насмешку,
Я предпочту заставить вас
Обратный мат мне дать тотчас.
Действительно, ей удалось без особого труда приве-
сти эту угрозу в псполшеиие, сыграв—200.ЛГ6:Г7! Созда-
лась та же позиция, что и после сто девяносто девятого
хода белых: любой ход черных ведет к мату, они должны
объявить мат, ибо Ольга, конечно, пе допустит, чтобы
черпая пешка еще раз взяла собственную фигуру.
— Форму онегинской строфы вы воспроизвели непло-
хо. а вот стихи звучат не по-пушкински,— заметила Ва-
лентина.— «Ее король, увы!—зажат»,—так великий поэт
сказать не мог. Не нужно быть литературоведом, чтобы
обнаружить подделку!
— Рад, что вы хоть форму строфы признали,— улыб-
нулся наш литературовед.
— Слово предоставляется Семену Семеновичу Мыло-
ву,— объявил председатель.
Майор не заставил себя ждать.
СЕЛО ШАХМАТНОЕ
Бои шли далеко за Ужгородом. Нашу часть, распо-
ложившуюся в небольшом горном местечке Воловен,
вот-вот должны были перебросить в западном паправле-
21
нии. Меня направили в штаб, находившийся в Межгорье,
ныне — Волово, километрах в сорока пяти от местечка.
В Закарпатской Украине по всем горным дорожкам сво-
бодно путешествует велосипедист, так мне ли с моим
трофейным мотоциклом не пробраться?! Я был уверен,
что за час домчусь до Межгорья,) там переночую, а на
рассвете вернусь в Воловец. Кое-где в горах пошалива-
ли еще не выловленные «оборотни», и на всякий случай
я придал себе максимально штатский вид: надел выши-
тую, как у местного жителя, рубашку и прикрепил на
груди шахматный значок, полученный мною незадолго
до начала войны за участие в батальонном турнире.
Дело шло к вечеру. Дорожных знаков не было: их
уничтожили фашисты при отступлении. Некоторое вре-
мя ориентиром служила мне гора с неприятным назва-
нием «Стой», поднимавшаяся справа от дороги. Кило-
метров пятнадцать я ехал вполне благополучно. Вдруг —
развилок, на моей карте не указанный. Как тут быть?
Общее направление на Межгорье — вправо. Я и повер-
нул вправо. К огорчению своему, я довольно быстро убе-
дился, что выбор мой был ошибочным: дорога с каждым
’ поворотом становилась все круче и круче, вершина го-
ры «Стой» стремительно приближалась ко мне,| мотор
кашлял и хрипел, с трудом преодолевая тяжелый подъ-
ем... «Нужно вернуться к развилку»,— подумал я и
только хотел приступить к осуществлению принятого ре-
шения, как мотоцикл крякнул, резкий рывок едва не вы-
бросил меня из седла, и машина остановилась: транс-
миссия перестала работать — разрыв звена, а у меня
нет запчасти! Гора с ироническим названием «Стой»
словно с насмешкой посматривала на меня. Что делать?
Подо мной в долине наступали сумерки, стлался ве-
черний туман; здесь, на высоте^ видимость была еще
удовлетворительной. Не более чем в километре от места
аварии я увидел домики.
Это было затерянное в горах селение, должно быть,
гуцульское. Опасаться было нечего: местные жители
встречали Советскую армию как освободительницу от фа-
шистского гнета хлебом-'солью. Я был уверен, что получу
необходимую помощь и сумею выполнить задание не по-
зднее предоставленного мне срока. Замаскировав мо-
тоцикл в кустах и сделав отметку у дороги, я быстро за-
шагал по направлению к населенному пункту.
22
Минут через восемь, не более, я уже находился в его
пределах. Вокруг стояли аккуратные домики с палисад-
никами, крытые черно-белой черепицей,; пи дать ни взять
вроде шахматной доски,— хоть сейчас садись на крыше
партию играть!
Сделав еще несколько десятков шагов, я увидел, что
улочка, по которой я шел, расширилась. «Площадь пе-
ред церковью!» — подумал я, но церкви не нашел. На
том месте, где ей бы, положено было находиться, была
водружена, к моему величайшему удивлению, громадных
размеров доска,— не просто доска для вывешивания раз-
ного рода объявлений, портретов и прочего, а шахматная
демонстрационная доска с полным комплектом фигур, сто-
ящих в четкой боевой готовности!
Я взошел на первое попавшееся крыльцо, вытер ноги
о гостеприимно расстеленный у порога коврик, который
изумил меня сочетанием своих чернобельих полей (да, да,
и коврик был явно шахматным!) и постучал в дверь.
Раздались неторопливые шаги, дверь отворилась и
появился высокий с окладистой седой бородой старик
в национальной одежде; он приветствовал меня как гостя
и пригласил войти, не спрашивая никаких объяснений. Я
заметил, что когда он осветил меня фонариком, взгляд его
на мгновение остановился на левой стороне моей расши-
той рубашки—на шахматном значке.
Я объяснил старику что случилось и попросил по-
мочь. Он ответил, что придется подождать до утра: ут-
ром их слесарь починит мотоцикл.
Старик начал неторопливо хозяйничать — убирать
стол, вытаскивать что-то из погреба, а я пока что осмот-
релся кругом.
Я находился в своеобразнейшей комнате,— такой я в
жизни еще не видел. Она вся была шахматная: пол и
стены напоминали о шахматной доске, ковер, паласы —
тоже; скатерть на столе — в клетку, резьба буфета и
спинок стульев — из шахматных фигур! В правом углу,
несколько усиливая свет от керосиновой лампы, горела
лампада перед небольшим иконостасом. Но когда я
всмотрелся в него, я с изумлением убедился, что «иконо-
стас» представляет собой не что иное, как... коллектив;
ный профильный портрет шахматных чемпионов мира —
Стейница, Ласкера, Капабланки, Эйве и Алехина!
23
Что бы могло все это значить?
Между тем на столе появилось домашнее пиво и
обильная холодная закуска. Мы с хозяином подкрепились;
постель для меня уже была приготовлена, и он предложил
мне отдохнуть. Узнав, где я оставил мотоцикл, любезный
хозяин сказал, что пойдет договариваться о его починке.
Около кушетки, на которой я собирался располо-
житься, на маленьком столике стояла замечательная
шахматная доска — белые клетки были из серебра, чер-
ные — из серебра с чернью. На аккуратной полочке я уви-
дел шахматные книги, начиная со средневековых рукопи-
сей и кончая самыми современными, в том числе и совет-
скими изда(ниями.
Я не переставал удивляться. Но все же, не дождав-
шись возвращения хозяина, утомленный трудной доро-
гой,, заснул вскоре глубоким сном,
Вскочил я спозаранку. Смотрю — хозяин мой уже на
ногах, хлопочет в горнице.
— Мотоцикл исправляется, — сказал он по-украии-
ски,— все будет в порядке.
С чувством глубокой благодарности я обратился к
нему: — Я—ваш должник: за ночлег, за угощение, за
починку машины. Позвольте...— Ни,— перебил он меня
мягко, но решительно,— грошей мы не беремо! 3 россий-
ского друга хи б а ж можпа взяты?! — Я запротестовал, по
старик, улыбаясь, заметил: — Якщо вы шахыст, розпла-
чуйтесь шахами!—и партия у шахи чогось коштуе.
Раз к слову пришлось, я попросил его открыть мне
тайну этого шахматного селения. Хозяин мой охотно со-
гласился и рассказал, примерно, следующее:
— Наше селение, хоть оно и не значится на картах и
было позабыто прежними властями, испокон веков так и
называется — Шахматное! И вот откуда пошло такое
необычайное название.
Это случилось вскоре после того, как был сожжен Ян
Гус*. Его открытых сторонников постигла та же участь.
Тех, кого только подозревали в сочувствии ему, подвер-
гали изгнанию. Так оказался в нашем селении один не-
* Гус Ян (1369—1415)—великий чешский патриот. Профес-
сор и ректор Пражского университета. Вдохновитель народного
движения в Чехии, направленного против засилия немцев и като-
лической церкви. Был сожжен по приговору церковнвго собора.
24
молодой уже человек, имя которого предание не сохра-
нило.	f
Наше селение было вольным, о феодалах мы, к сча-
стью, не ведали. Да и что было взять с нас, в поте лица
своего отвоевывавших у суровой природы право на са-
мую скромную жизнь?
Поселившийся среди пас человек был мудр и добр. Он
сумел расположить к себе недоверчивые сердца наших
предков. Вместе с ними, несмотря на свой преклонный
возраст, он трудился на крутых склонах гор, а в часы
отдыха много читал и писал. Он обучал грамоте своих
друзей, с которыми ему было предназначено провести
остаток жизни. Он показал нам, как из древесины изго-
товить грубую бумагу... Всего не перечислишь, что нам
открыл молчаливый, строгий изгнанник. Он же и позна-
комил нас с шахматной игрой. Шахматы так пришлись по
нраву нашим предкам, что они почти совсем забросили
часовенку, заменявшую церковь, и свой досуг, особенно
в зимние месяцы, посвящали сражениям за деревянной
доской. Леса у нас сколько угодно, искусников-резчиков
хоть отбавляй! Шахматы появились в каждой семье, пе-
редавались по наследству вместе с посудой и старин-
ной мебелью. Шахматные фигуры служили игрушкой
младенцу, развлечением молодежи, оселком воли и муд-
рости взрослому. Вот тогда-то и получило наше село свое
наименование...
Когда наш учитель тяжело заболел, он взял с моих
предков слово — научить детей своих чтить шахматы,
заповедать любовь к ним своим потомкам. Серебряные
шахматы свои он передал старейшему в селении, и с той
поры они и переходят от старейшего к старейшему —
вот они,— рассказчик указал на шахматы, которые так
поразили меня.
Прошли года, столетия... В мире происходили боль-
шие перемены!, но мы о них узнавали со значительным
опозданием, да и то не всегда. Многое изменилось, ио
одно осталось неизменным—наше глубочайшее уваже-
ние к шахматам. Когда была у нас устроена школа, то
наряду с грамотой и таблицей умножения дети наши
обучались и искусству шахмат. Шахматы делали жизнь
наших предков ярче и интересней, не позволяли преда-
ваться тоске и унынию: в них были красота, воля, ум,
радость победы, урок скромности...
25
Лет сто тому назад все резко переменилось. К нам
стали захаживать странствующие торговцы, прельщали
наших дечерей и жен различными красивыми безделуш-
ками,/— те стали требовать украшений и нарядов. Но де-
ло не в этом. Прежде жили дружно, всем между собой
делились: если кто болел или почему-либо не было у не-
го достаточно пищи и одежды, все, кто мог, оказывали
ему помощь и поддержку. А тут появились охотники во-
зить свои излишки на ярмарку в Межгорье, а у кого ло-
шаденки появились, то и дальше... У одних завелись де-
нежки, у других их не было. Бедняки стали наниматься в
батраки к (богатым... Самое плохое произошло с шахмата-
ми. В шахматы! приучились играть на ставку — сперва
маленькую, а потом и побольше. Сначала деньги клали
чуть ли не на доску, потом играли напамять, а там и на
запись дело пошло. Деньги иссякли — играли на урожай,
на огород, на корову, па дом... Только-только дочь и жену
на кон не ставили!
И вот что удивительно: прежде варили у нас квас да
слабое пиво, а тут из пшена стали крепкую белую гнать.
Что ни партия на ставку, то выпивка; что ни выпивка, то
потасовка,— до ножевых ран, до убийства дошло! Дети,
смотря на взрослых, раздобывали всеми средствами ме-
дяки да серебряники и тоже включались в игру.
Все друг другу задолжали, да так, что и разобраться
трудно было, кто к кому в кабалу идти должен. Наш де-
ревенский суд не успевал разбирать жалобы — столько
их стало.Раньше шахматы берегли, как зеницу ока, а
пошел разгул—сыграют,запишут долги и тут же на
шахматной доске — позор-то какой! — расставят жбаны
и ковши и не смотрят, куда хмельное течет. Мастера на-
ши, прежде такие старательные, умевшие вырезать ’
скромные, но изящные фигуры и под цвет подбирать по-
ля доски, теперь работали спустя рукава, только бы по-
больше да побыстрее,— ведь они тоже играли на ставку.
Плохо бы Все это кончилось, очень плохо,»если бы не
чудо одно. Собственно, никакого чуда не было, все слу-
чилось само собой. Отец мой рассказывал мне — он пом-
нил...
Воздух здесь чудесный, пастбища замечательные, мо-
лока лучше, чем у нас, нигде не найти. Вот однажды, лет
пятьдесят тому назад, приехал к нам горожанин с чемо-
данчиком1— еще молодой человек, очень худой и блед-
26
ный. Думали, привез он товару для наших франтих,—
они и кинулись к нему, тесня одна другую. «Нет,— ска-
зал он, посмеиваясь,— я другим товаром торгую,— кому
угодно?» — и вытащил из чемоданчика.шахматную дос-
ку. Тут его окружили наши шахматные чемпионы. «Мы
только на деньги играем»,— заявили они ему. Он сказал,
что давно уже прослышал об их искусстве и что ему
не терпится именно на деньги сразиться с любым из
них.
Принял его в своем доме как гостя и постояльца са-
мый большой наш богатей, мнивший себя лучшим шах-
матистом. На целую неделю завладел он приезжим и
только потом начал допускать к нему и других желаю-
щих сразиться с гостем.
Впоследствии студент Мирослав Неруда— так зва-
ли нашего гостя — рассказал об истинных целях своего
приезда: он был тяжело болен, врачи приговорили его к
скорой смерти от чахотки, и вот он надеялся, что горный
воздух и все прочее принесут ему исцеление. Он действи-
тельно кое-что слышал о нашем Шахматном, о его ле-
гендарном благодетеле во времена Гуса и о печаль-
ной участи нашей в новые времена, у него была одна
мысль, которая открылась нам лишь перед самым его
отъездом.
Начали с кроны, вскоре перешли на гульдены, а там
и золото появилось на шахматной доске. Чем больше
наш богач проигрывал, тем злее он становился и требо-
вал удвоения, а затем и утроения ставок. Неруда во всем
и со всеми соглашался.
Отец рассказывал, что приезжий более четырех пар-
тий в день не играл, и то с перерывами,—это было его
обязательное условие, и никаких отступлений от него он
не допускал. За шахматы садился вечером, а с утра гу-
лял в сосновом бору, что за крутым поворотом у Олень-
его утеса, а иногда и подальше — в Медвежьем гаю. Иг-
рал он спокойно и уверенно, в то время как его противни-
ки из себя выходили. Почти все партии он быстро доводил
до такого положения, когда игравшему с ним оставалось
только сдаться, но наши богатеи еще долго сопротивля
Л'ись в расчете на «зевок» противника.
Но студент не зевал. И дней через десять после его
приезда наш первый богач стал нашим первым бедня-
ком: он проиграл Неруде не только свой наличный капи-
27
тал, но и банковские вложения, лом и мельницу, обста-
новку и одежду.
Вместо того, чтобы вовремя остановиться., что Неру-
да не раз предлагал, богатеи все больше и больше вхо-
дили в азарт. Наконец Неруда заявил, что он не будет
играть иначе, как давая вперед пешку и ход, а желаю-
щим— целого коня. Пришлось наступить на горло соб-
ственной гордости и принять это унизительное для само-
любия шахматистов требование. Вот тут-то противникам
Неруды удалось сделать несколько ничьих, но вскоре все
пошло по-прежнему, и он снова стал выигрывать партию
за партией.
Неруда, сдружившийся за это время с моим отцом,
жил в нашем домике, и сюда вечерами сходились не-
удачники, надеявшиеся — совершенно напрасно! — оты-
граться.
Так прошло около двух месяцев. Неруда пополнел,
повеселел, на щеках его появился здоровый румянец,
зловещий кашель, с которым он приехал в Шахматное,
прекратился. Напротив, богатеи наши теперь очень напо-
минали Неруду, каким он был вначале: они побледнели
и похудели и уже успели основательно задолжать друг
другу в поисках средств для продолжения боев с безжа-
лостным гостем.
Между тем приближался день отъезта Неруды, став-
шего, в сущности говоря, полновластным хозяином наше-
го Шахматного и его обитателей со всем их имуществом,
движимым и недвижимым.
И вот Неруда попросил отца собрать с утра на на-
шей центральной площади (она носит теперь имя Не-
руды) все взрослое население деревни, всех играющих
в шахматы,, причем потребовал, чтобы каждый принес с
собою по комплекту.
Народу нашлось много — были тут и школьники, и
юноши, и старики—благо страдная пора прошла, и ра-
бота могла обождать.
Неруда обратился к ним с приветливым словом: Он
поблагодарил за гостеприимство, сказал, что шахматни-
цы показали себя игроками настойчивыми, выдержанны-
ми, но неумелыми, не знающими теории,— вот когда у
нас впервые прозвучало это слово, заставившее многих, и
меня в том числе, обратиться, за помощью к книгам, —
что он не хочет оставить по своем отъезде чувство горе-
28
чи и обиды в чьем-либо сердце, а поэтому предлагает
всем, кто ему проиграл хоть партию, принять участие в
сеансе одновременно!! игры. Тот, кто у него выиграет,
получает все проигранное обратно полностью; тот, кто
проиграет, ничего не платит, проигрыш будет носить чис-
то моральный характер. Неруда готов, по желанию, по-
прежнему дать вперед пешку и ход или коня.
Условия были приняты с воодушевлением, ибо каж-
дый надеялся отыграться в последний момент, правда,
не совсем понимая, что означало — «моральный характер
проигрыша». Да об этом особенно и не стали раздумы-
вать: никто не допускал возможности выигрыша против
нескольких десятков игроков одновременно да еще с
дачей вперед,— в лучшем для Неруды случае допускали
половину на половину.
Шахматное пришло в небывалое движение: отовсюду
тащили столики и стулья, расставляли их, по указанию
Неруды, в виде большого четырехугольника; стучали
досками и фигурами. В последний раз сразиться с непо-
бедимым до сих пор Нерудой собралось тридцать семь
человек. Моего отца выбрали в комитет для разрешения
споров, если таковые возникнут; комитет в числе трех
незаинтересованных в исходе состязания лиц начал об-
ход столиков по внешним и внутренним линиям. Воцари-
лась полная тишина, и Неруда сделал первый ход...
Шахматное впервые видело сеанс одновременной иг-
ры, впервые участвовало в нем! Теперь многие из нас да-
ют, может быть, не столь многолюдные сеансы не только
в Шахматном, но и по приглашению в селениях долины.
А тогда никто и не видывал ничего подобного!
Результаты были потрясающими: Неруда выиграл за
какие-нибудь три, три с половиной часа тридцать пять
партий и две свел в ничью.
Сейчас должно было выясниться, что разуме.! победи-
тель,, говоря о «моральном характере проигрыша». Шах-
матницы внимали прощальному слову Неруды с затаен-
ным дыханием.
Он говорил о благородной и бескорыстной шахмат-
ной игре как о соревновании ума и воли человека; он в
яркой картине показал, как опошлили, опоганили эту
замечательную игру шахматницы; он заявил, что мог бы
приказывать им и повелевать, но он хочет только
убеждать и просить. Так вот, он возвращает прежним
29
владельцам выигранное им движимое и недвижимое
имущество—все необходимые указания уже даиьс уж-
городскому нотариусу; что касается денежных сумм, то
он, не желая повторения уже случившегося,। возвращает
их Шахматному как общине, в общее и равное пользова-
ние процентами с них; он запрещает впредь и во веки
веков играть на какую бы то ни было ставку, и если
кто нарушит этот запрет, то он лишается своей доли про-
центов с капитала, и эта доля поступает в распределение
среди остальных членов шахматной общины. Он потребо-
вал, чтобы все дали ему честное слово за себя, за детей
своих и внуков, что они будут точно соблюдать все его
условия, и такое слово, скрепленное в соответствии с со-
вестью присягающего, было дано единодушно.
Мирослав Неруда стал потом профессором в Праж-
ском университете, написал ряд трудов по истории дви-
жения Яна Гуса и, кроме того, издал'книгу по теории шах-
мат, которую прислал своим друзьям в Шахматном в по-
дарок.
В летнюю пору он не раз впоследствии приезжал к
нам и с радостью убеждался, что шахматницы с честью
выполняют данное ему торжественное обещание. Оста-
навливался он у моего отца, с которым вел переписку до
самой своей смерти, и, бывало, ходил со мною, тогда еще
ребенком, в сосновый бор за Оленьим утесом, а то случа-
лось и в Медвежин гай. Иногда он забавлялся со мною
в шахматьи. давал мне ферзя вперед, далее — ладью, а
потом — только коня... Так с конем вперед мы с ним и
расстались...
Вот почему мы не можем принимать от гостей денег,
а от русского друга и шахматиста—тем более... А если
все же вы настаиваете, так расплачивайтесь шахматами.
Если согласны, я сейчас же соберу на площади народ
для сеанса одновременной игры или турнир проведем...—
подвел итог своему рассказу гостеприимный хозяин.
— А когда будет готов мой мотоцикл? —спросил я.—
Ведь задержка моя здесь, хоть и очень приятная, все же
выбивает меня из графика.
— Меньше чем чере|з час вы сможете продолжать
ваш путь.
— Тогда ни о сеансе, пи тем более о турнире я не мо-
гу и мечтать. А вот, если разрешите, я на вашей демон-
страционной доске кое-что покажу шахматницам...
зо
— Конкурс решений? — живо спросил старик.
— Да, если угодно, конкурс решений, но не совсем
обычный: конкурс решений задач-шуток...
— Вот и превосходно,— мы большие любители но-
визны, а в шахматах особенно...
Шахматинский староста только отдал свои распоря-
жения, как на небольшой площади вокруг демонстраци-
онной доски начали собираться желающие принять учас-
тие в конкурсе. В помощь мне выделили троих умелых
расставляющих,—позиции на доске сменялись быстро,
так как возле доски -стояли передвижные лестнички, мною
в полумраке вчера не замеченные.
Староста объяснил, что и как, и собравшиеся — их
было свыше двухсот человек^ около трети всего населе-
ния деревни,— шумно меня приветствовали. По как толь-
ко на демонстрационной доске появилась первая позиция
и я объявил задание — «мат в один ход»,— воцарилась
абсолютная тишина...
Должен признаться, что я впоследствии напрасно искал
на самой подробной карте хотя бы намек на суще-
ствование селения Шахматного, а когда я уже после
войны заявился в Закарпатскую область в качестве ту-
риста и проделал мой тогдашний путь в обратном на-
правлении — от Волово до Воловца, то никак не мог най-
ти заповедного развилка, от которого шла крутая до-
рожка к моему Шахматному. Таким образом, реальности
своего приключения я доказать никак не могу. Однако
всем нам известна история шахматного селения Штро-
бек в Северо-западной Германии, расположенного
между Гальберштадтом и Брунсвиком, или деревушки
Бовины! во Франции, -в департаменте Севра,— так что
ничего невероятного в моей истории нет. Кстати, она под-
ходит к концу.
Конкурс, как я уже сказал, проходил в абсолютной
тишине. Взгляды всех были сосредоточены на демон-
страционной доске. Лишь немногие пользовались карман-
ными шахматами. Тот, кто первым находил решение,
поднимал руку, прося шахмитинского старосту раз-
решить ему выступить. К чести шахматинцев должен
сказать, что решали они задачи-шутки, несмотря на то,
что впервые встретились с подобным жанром шахматно-
го творчества, довольно быстро и правильно,— было
31
всего лишь две-три «накладки», да и то допустившего
ошибку сейчас же поправляли товарищи; среди собрав-
шихся было немало женщин, и они также принимали
участие в конкурсе. Каждому перворешателю староста
выдавал премию по желанию — шахматную книгу или
карманные шахматы особой новой конструкции — такие,
что когда вы раскрывали их, то в ое фигурки поднимались
как в настоящих шахматах,— это было последнее изобре-
тение шахматинского переплетных дел мастера...
Но вот мой мотоцикл в идеальном, нужно сказать,
виде был доставлен на площадь, и я невольно то и дело
стал поглядывать на часы.
— Поблагодарим нашего гостя и отпустим его,—
сказал гостеприимный старик, в доме которого я провел
ночь.
Мы расставались очень тепло. С меня взяли торжест-
венное обещание навестить Шахматное в мирное время,
но, каю вы уже знаете, попытка моя не увенчалась успе-
хом. Что касается приказа командования, то он был
мною выполнен в назначенный срок...
Предлагаю вашему вниманию, друзья, несколько за-
дач из числа тех. над которыми так успешно потрудились
шахматницы. У меня с собою пять позиций. Взгляните-
ка на них...
— Решил,— первый закричал Вася и показал собе-
седникам следующую диаграмму.
Мат в один ход.
— Черный король,— сказал он,— не мог при поло-
жении белых пешек па Ь2, с2 и с12 и белого слона на с!
попасть на а2. Его нужно переставить на любое поле,
32
доступное ему по правилам игры. Тогда во всех положе-
ниях можно дать мат в один ход.
— Однако задача допускает и другое решение,— за-
метила Валентина, — поскольку она — задача-шутка. По-
ложение могло1 получиться и в том случае, если белые
идут вниз, а черные вверх, то есть нужно повернуть доску
вверх ногами. Тогда пешка g7 превращается в ферзя
и — мат!
— О таком решении,— сказал майор,— составитель,
должно быть, не подумал, так как большинство фигур
для него не нужны. В прочему если снять их с доски, то
основное решение не проходит.
— Прошу слова,— раздался голос Левы Левина.— В
Мат в один ход.
a bcdef g h
положении на этой диаграмме белые при своем ходе
не могут объявить мат в один ход. По какой последний
ход сделали черные? Ясно, что сейчас ход не белых, а
черных. Как они ни пойдут, мат в один ход будет им
объявлен без труда.
Третью задачу решила студентка Валентина Бель-
ская,
— Белые могут дать мат двадцатью тремя способами!
Но у черного короля как будто не было последнего хода...
Получается, что сейчас ход не белых, а черных, и тогда
их королю — мат. По представим себе, что черный король
стоял на е4, белая пешка не на f6, а на е5, белый слон на-
ходился .на g8, а на (7 была черная пешка. Игра происхо-
дила так: 1. С g8—h7 + f7—f5 2. е5 : f5 на проходе — с
двойным шахом; 2. ... Кре4—с!5, и получилось положение
на диаграмме—ход белых, и они действительно могут
объявить любой из двадцати трех матов в один ход! 3
3 А. Гербстман.
33
Мат в один ход.
— Взгляните-ка на мое решение,— обратился к друзь-
ям Бейсембай Сеилович и расставил на доске следующую
позицию.
Мат ладьей а5 в три хо-
да, не трогая ее с места!
— Смотрите, как пятая горизонталь, полностью за-
битая восемью фигурами, расчищается в три хода! Ка-
кой последний ход могли сделать черные? Взять пешкой
с7 на d6? Но тогда у них на предыдущем ходу на линии
«с» была бы сдвоенная пешка, иначе говоря, взятие на
d6 было бы вторым взятием белой фигуры, а у белых
на доске пятнадцать фигур—15 + 2=17, на одну больше
комплекта. Отпадает! Значит, последний ход черных
был — с7 — с5, и белая пешка Ь5 может брать на прохо-
де— 1. Ь5: с5 на проходе, е5—е4. Первым ходом очище-
ны три поля! 2. К 15 сЗ, задерживая пешку и перекры-
вая слона. 2. ... Kph5 : g5 3. Kpd5: d6. Мат!
— Мне остается только оседлать моего конька! — ска-
зал Александр Ефимович,— посмотрите-ка!
34
I
— Коварное задание, но я разгадал его. Хоть днем с
огнем, да все-таки нашел, каким конем... 1. Л116—f6
Ь7—Ь5 (или Ь7—Ь6) 2. с5 : Ь5 на проходе; еб : d5
3. Ь6—b7 + Ke8:fG 4. Ь7—Ь8К! и мат. Автор этой зада-
чи — И. Шумов, выдающийся русский шахматист про-
шлого вока, составивший немало интересных задач-
шуток.
— Так наш шахматный коллектив принял участие во
всенародном, можно оказать, конкурсе решений задач-
шуток, проведенном майором Мыловым на исходе Вели-
кой отечествен ной войны в затерянном в Карпатских го-
рах селении Шахматном,— подвел итог Иван Павлович.
— Все задачи, которые были предложены присут-
ствующим,— заметил Мылов,— (были решены, справед-
ливость требует признать это, шахматницами гораздо
быстрее, чем моими уважаемыми собеседниками.
— Еще бы!—сказала Валентина Бельская.— Дайте
мне такую профессиональную «шахматную среду», как у
них, и я смогу, чего доброго, оспаривать звание чемпио-
нессы мира. Интересно, ваши шахматницы свой рабо-
чий день тоже посвящали шахматам или занимались еще
и общественно-полезным трудом?
— Судя по условиям их жизни, по одежде и внешне-
му виду, общественно-полезный труд занимал у них
основное место, а игре уделялись часы досуга, отдыха,—
ответил майор.
— На очереди Бейсембай Сеилович,— объявил пред-
седатель.
Слово взял историк.
3*
35
В ПЛЕНУ
Разбирая архив Ашхарумовых — известного историка
прошлого века и его сыновей, видных общественных
деятелей шестидесятников,— я обнаружил запись, ко-
торая может заинтересовать моих слушателей. Запись
сделана Николаем Дмитриевичем Ашхарумовым, силь-
ным шахматным игроком, и содержит рассказ Александ-
ра Дмитриевича Петрова, нашей шахматной знаменитос-
ти XIX века. Сверху на первой странице вкось написа-
но. «Подтверждаю. В моем присутствии. В. Михайлов».
Под подписью дата, но она несколько выцвела,— я ра-
зобрал только — «...3...ябрь...63 г.», и совершенно отчет-
ливо —«Спб».
Наведенные мною справки свидетельствовали о том,
что Петров в конце 1863 года, после длительного пребы-
вания с семьей за границей — в Париже, в Дрездене, в
Берлине, в Вене, в Праге, на французском курорте Дьеп-
пе, после многочисленных победоносных встреч с извест-
ными заграничными игроками действительно побывал в
русской столице и сыграл несколько партий с В. М. Ми-
хайловым и Н. Д. Ашхарумовым.
Особой проверки записи Ашхарумова, собственно, и
не требовалось — то, о чем рассказывает Петров, в основ-
ном было давно известно, освещалось в печати. Новое
заключалось в некоторых деталях и в своего рода поли-
тическом подтексте, проливающем весьма положитель-
ный свет на личность выдающегося шахматиста.
«С середины января 1863 года находился я в имении
тестя моего, Погодина Василия Васильевича, Осеке, что
на юге Сандомирского уезда, Радомской губернии.
Народ волновался, неспокойно было в окрестностях.
Вскоре и до Осеки дошли вести о всеобщем восстании в
Польше да еще о том, что на нашу скромную Осеку дви-
жется армия краковского жонда —национального рево-
люционного комитета с непобедимым Ляигевичем во
главе, недавним доблестным сподвижником итальянского
народного героя Гарибальди. Наступает, мол, Лянгевич,
и враги рассыпаются прахом.
Вы, друзья, хорошо знаете, как я люблю свою роди-
ну, как я в меру сил своих — ив шахматах и по служ-
бе— верой н правдой стужу ей с юности и доныне. Но,
находясь на службе в Польше, никогда не испытывал я
зо
каннибальской радости по поводу «плена Варшавы», по
поводу всепольской кабалы. Поляки — а я их знаю пре-
восходно — народ свободолюбивый, весьма достойный,
умный, талантливый, вполне самостоятельный. И я, соз-
наюсь вам, друзья, не переставая быть русским патриот-
том, всегда желал им свободы и независимости. И мои
польские друзья чувствовали мои настроения, догадыва-
лись о них и платили мне полной взаимностью. Можно
не удивляться, что я решил не пробиваться в Варшаву,
а переждать ход событий тут же, в Осеке.
Однажды, в самом конце января, на рассвете я про-
снулся от сильного шума: со двора неслись нестройные
крики, кто-то с. силою тряс дубовые двери главного входа.
Осека была захвачена повстанческим отрядом. Меня
арестовали в собственном моем кабинете, приставив ко
мне высокого рыжего парня, довольно мрачного с виду.
— Вечером мы выступаем,— сказал мне предводи-
тель отряда.— Будьте готовы. По приказу военачальни-
ка Мариана мы забираем всех русских.
Не могу пожаловаться на поведение повстанцев. В
Осеке все осталось на своем месте, если не считать не-
которой толики запасов пищи. Предводитель отряда за-
просто отобедал со мною, и мы обсуждали с ним пос-
ледние политические новости. Он с глубокой приязнью
говорил тогда о Герцене, выступившем в поддержку
справедливого дела поляков.
Но в семье не без урода. Когда к вечеру был дан
сигнал и я стал собираться в путь, мой рыжий страж во-
ровато обшарил все ящики стола и, обнаружив в одном
пачку ассигнаций,— все мое состояние в то время — су-
нул эти двести пятьдесят пять рублей себе за пазуху. Я
было запротестовал, но он, грубо толкнув меня, пробур-
чал: «Пошевеливайся, старик, да язык держи за зубами,
а то как бы хуже не было». Начальника отряда, которому
я намеревался принести жалобу на действия сего бандита,
бросающего тень па благородные цели восставших, я
больше не видел.
Меня отправили в Сташув к самому Лянгевичу и
тотчас же по прибытии в местечко повели к нему. Заме-
чательный это был человек! Он показался мне еще моло-
дым, лет тридцати пяти, не более. Прекрасное открытое
лицо, смелый, твердый взгляд... Лянгевич был со мною
отменно веЬклив.
37
— Я много наслышан о господине Петрове, нашей
славянской шахматной гордости,— сказал он мне.—
Известно naMj что он большой друг поляков и независи-
мой Полыни... Но можете ли вы доказать, что вы и яв-
ляетесь шахматистом Петровым?
— Все документы остались в Осеке,— ответил я, раз-
досадованный сомнениями Лянгевпча. И в самом деле,
как же смогу я доказать, что Петров — есть Петров, а не
царский шпиону муравьевский агент? Было от чего прий-
ти в отчаяние. Увидев, что я помрачнел, Лянгевич улыб-
нулся и начал меня утешать.
— У меня есть возможность идентифицировать вашу
личность с известным шахматистом Петровым,— сказал
он.— Это довольно просто. Давайте...
Но тут молодой человек, видимо, адъютант, вошел
в комнату и что-то зашептал ему на ухо. Лянгевич вско-
чил со стула, нервными шагами прошелся из угла в
угол; затем, отдав несколько приказаний, обратился
ко мне:
— Простите, господин Петров, срочные дела вынуж-
дают меня несколько отложить проверку. Пока вы буде-
те моим гостем.— Ты позаботишься,— сказал он адъю-
танту.
Если не считать некоторых неудобств, явившихся ре-
зультатом непрерывных переездов^—Мариан Лянгевич
распорядился, чтобы ни при каких обстоятельствах мне
не пришлось ходить пешком, несмотря на то, что боль-
шая часть его армии была пешей,— и неудобств, про-
истекавших, главным образом, из-за моего преклонного
возраста, то эти несколько дней, около недели, что я
«гостил» у Лянгсвича (провозгласившего себя, правда,
не по своей воле, к тому времени диктатором движения)
провел я, как у Христа за пазухой. Немало наблюдал я и
сделал свои выводы. И если я и прежде достаточно ува-
жал поляков, то теперь, видя, как они, будучи в значи-
тельно меньшем числе, чем противник, самоотверженно
борются за свободу, стал уважать их еще больше.
После одной успешной стычки Лянгевич снова вызвал
меня к себе. Было это уже в Собкове, что неподалеку
от Хенцин.
Командир повстанцев сидел за небольшим столи-
ком, на котором стояли готовые к бою шахматы.
— Простите за промедление,— шутливо сказал он,
38
приветствуя меня.— Не соблаговолите ли сыграть со
мною партию?
Признаться, я уже порядком соскучился по шах-
матам, и предложение Лянгевича меня очень обрадо-
вало.
Играл он бурно, стремительно, весьма изобретатель-
но, но не имел представления о правилах позиционной
борьбы^ о шахматной теории. Я довольно быстро выну-
дил его к сдаче, правда, он сдался, когда у него почти не
осталось фигур.
После этой пробы сил я предложил Лянгевичу иг-
рать на дачу вперед. Сперва я дал ему, как положено,
пешку и ход, хотя видел,| что можно пойти и значительно
дальше, но обижать такого партнера не хотелось; за-
тем— коня, наконец — ладью... И всякий раз я почти с
одинаковой быстротой и без особого труда добивался
победы.
Когда я выиграл у него с форой в ладыо, он улыбнул-
ся и сказал:
— Для проверки более чем достаточно: видно птицу
по полету, льва узнаешь по когтям! Вы безусловно и
есть великий славянский шахматист господин Петров,
и если вам угодно проследовать в Варшаву, то я прика-
жу проводить вас до такого пункта, откуда вы без ма-
лейшего риска сможете продолжать ваш путь. Но я
знаю, что вы не только великий шахматист, но и превос-
ходный составитель шахматных задач. Не будете ли вы
столь любезным, не покажете ли мне на прощанье неко-
торые из ваших произведений в этом роде?
Не в обиду будь вам сказано, друзья мои,! охотников
сразиться со мною за шахматами — хоть пруд пруди, а
вот желающих полюбоваться моими композициями я
встречал редко. Можете себе представить, как обрадо-
вался я, найдя, к великому своему изумлению,। в дикта-
торе Мариане Лянгевиче ценителя этой скромной обла-
сти нашего искусства. И какого ценителя! Я показал ему
три композиции — две из них вы знаете; — «Бегство На-
полеона из Москвы в Париж с переправой через Берези-
ну» и «Партизанская война», а третья может быть вам
и неизвестна. Это — одна из моих сложнейших киперга-
ней (обратных матов) — в сорок два хода. У Лянгевича
глаза так и загорелись, когда он увидел «Партизанскую
войну»—мат в двенадцать ходов.
39
a bcdefgh
1.	Kh3—g5 + Kph7—g8
2.	Kg4—h6 + Kpg8—f8
3.	Kg5—Ii7 + Kpf8—e7
4.	Kph6— g8 4- Kpe7— d7
5.	K117— f8 + Kpc!7— c8
6.	Kg8— e7+Kpc8— b8
7.	Kf8-d7 + Kpb8— a 7
8.	Ke7—c8 + Kpa7—a6
9.	Kd7—Ь8+Краб— b5
10.	Kc8— a74-Kpb5—b4
11.	Kb8— a6+Kpb4— a3
12.	К.а7—Ь5х.
Лянгевич сопровождал демонстрацию решения свое-
образным 'комментарием: «Так его, царя-то!» — «Мне
бы такую конницу!»—«Припирают батюшку — так ему
и...»—«Конец царю!»
Когда я кончил,। он спросил, не без некоторого вол-
нения:
— Это вы не нам ли посвятили?
— Нет,— ответил я,— это конница русских парти-
зан, загонявших в 1812 году Наполеона.
Лянгевич крепко пожал мне руку, словно желая по-
казать, что он в силах понять патриотические чувства,
с чьей стороны они 'бы ни исходили.
На прощанье я сказал ему: «Прежде чем расстаться
с вами,( я хотел бы рассчитаться: меня кормили, мне да-
ли ночлег, я располагал собственной повОзкой и парой
недурных лошадей. Все это стоит немалых денег, а я не
привык быть обязанным. Расплатиться у меня сейчас
нечем, но, побывав в Варшаве, я смогу доставить вам
следуемое...»
Лицо Ляпгевича вспыхнуло. Видимо, эти денежные
соображения задели его за живоед он хотел возразить
мне, но я, крепко взяв его за обе руки, опередил его:
«Не заставляйте меня отходить от моих принципов, мне
это будет весьма неприятно...»
— Хорошо,— сказал Лянгевич,— я сейчас выясню...
Но помните, я соглашаюсь на ваше требование только по-
тому, что это даст мне возможность еще раз встретиться
с вами,— а то, бог знает, какая судьба ждет меня. Дай-
те мне слово, что вы сумму, кою сочтете справедливым
уплатить нам, вручите мне лично.
40
Я дал слово, и Лянгевич, дружески распрощавшись
со мною, препоручил меня своему каптенармусу. Сей
доблестный, а больше хитроватый му&к, поставил мне
всякое лыко в строку, и даже стоимость лошади, ранен-
ной в бедро во время переездов, включил в мой долг.
Получилась сумма весьма изрядная.
До Варшавы добрался я вполне благополучно. Все
мои находились в полном здравии, если не считать того,
что они очень тревожились обо мне, ибо до них дополз
слух, что я убит польскими инсургентами. Через несколь-
ко дней я.) взяв с собой нужную сумму, отправился на
поиски Лянгевича.
То, что я узнал, меня порядком опечалило. Мариан
Лянгевич, терпя поражение за поражением от наших
войск, был с остатком своих отрядов оттеснен к границе
с Австрией. Вскоре ему пришлось, спасаясь бегством, пе-
рейти границу^ и он был задержан австрийцами. Послед-
ние препроводили его в Краковскую цитадель. Я отпра-
вился в Краков, заодно решив повидать, по важному для
меня делу, и краковский повстанческий штаб.
По приезде в Краков я первым долгом заявился к ко-
менданту цитадели и потребовал свидания со славным
узником. Комендант спросил меня, зачем мне это нужно.
Я ответил, что считаю себя должником Лянгевича и хо-
чу вручить ему долг.
— С политическим преступником,— заявил мне ко-
мендант,!—личного свидания не полагается; передайте
деньги мне под расписку. Половина их, то существую-
щим в Австрии узаконениям, должна поступить в казну,
а другая половина, можете быть уверены, дойдет до
арестанта.
I Делать было нечего. Я передал деньги в руки комен-
данта, а сам отправился отыскивать Краковский рево-
люционный комитет.
Комитет был на подпольном положении. Помещался
он где-то в избушке, на окраине города, и как только я
до него добрался, один из жондовцев выразил сожале-
ние, что я деньги вручил не им, а через коменданта Лян-
гевичу. Половина пропала, а у них сейчас крайняя нуж-
да в средствах. Впрочем жондовцы весьма сердечно
поблагодарили меня за то, что я сдержал данное при
столь необычных обстоятельствах слово, и передали мне
дружеский привет от Мариана Лянгевича,\ с которым, ви-
41
димо, держали связь. Они поинтересовались, зачем я к
ним явился. Л я вчинил краковскому жонду иск на те
255 рублей, кои были украдены рыжим стражем в Осеке
из моего стола. Жонд по этому поводу назначил заседа-
ние, на которое был доставлен и описанный мною похи-
титель,— он, видимо, во всем сознался. Мой иск призна-
ли правым и постановили деньги вернуть мне незамедли-
тельно^ а грабителя подвергнуть примерному наказанию.
Но я объявил этим честным людям, что денег брать не
хочу, тем более что рыжий их растратил, а они за него
отвечать не должны. Я сказал, что добивался только
правды и, добившись ее, вполне удовлетворен. Жондов-
цы^ как мне показалось, остались довольны моим заяв-
лением и согласились со всем, кроме моей просьбы —
помиловать виновника похищения, объяснив мне, что
это — дело их суда. Я уехал в Варшаву...»
На этом запись Ашхарумова заканчивалась...
— Но нам-то вы петровский обратный мат в 42 хода
все-таки покажите! — заметила Валентина Бельская.
— А я еще не видел и «Бегства Наполеона из Моск-
вы в Париж с переправой через Березину»,— сказал Ва-
ся.
Пришлось Кенжебаю Сеиловичу продемонстрировать
прославленные петровские задачи...
«Бегство Наполеона из Москвы в Париж»—мат в
четырнадцать ходов.
1.	KH-d2+Kpbl-a2
2.	Ке2—сЗ+Кра2 —аЗ
3.	Kd2-bl + Kpa3-b4
4.	КсЗ—а2+КрЬ4—Ь5
5.	КЫ-сЗ+КрЬ5-а6
6.	Ка2—Ь4+Кра6—а7
7.	КсЗ-Ь5+Кра7-Ь8
8.	КЬ4—а6 + КрЬ8—с8
9.	КЬ5—а7 + Крс8—d7
10.	Каб—b8 + Kpd7—е7
II.	Ка7— с8+Кре7—18
12.	Kb8—d7 + Kp!8—g8
13. Кс8—e7 + Kpg8—118
14. Kph2 —g2x
42
мат в 42 хода
1.	Cal+Kpf8
2.	<£g7 + Kpe8
3.	Ch5 + Kpd8
4.	Cf6 + Kpc8
5.	Ф37 + КрЬ8
6.	Kba6 + b:a
7.	Ce5 + C:e5
8.	ЛЬ1+СЬ2
9.	Ka4 a5
10.	Л61 аб
11.	Се8 Ла7
12.	Ф38 + КрЬ7
13.	Kpf3 Ла8
14.	Фс17+КрЬ8
15.	Kpg4 Ла7
16.	Ф(18+КрЬ7
17.	Kpf5 Ла8
18.	Фд7 + КрЬ8
19.	Kpg6 Ла7
20.	Фё8+КрЬ7
21.	Kpf7 Ла8
22.	Фс17+КрЬ8
23.	Kpg8 Ла7
24.	Фс18 + КрЬ7
25.	h4 Ла8
26.	Фс17 + КрЬ8
27.	И5 Ла7
28.	Фё8 + КрЬ7
'29. 116 Ла8
30.	Фс17 + КрЬ8
31.	h7 Ла7
32.	Фс18 + КрЬ7
33.	Лс15 Ла8
34.	ФЬ6 + Крс8
35.	Фс6 + КрЬ8
36.	Л(18 + Кра7
37.	Лй7 + КрЬ8
38.	ФЬ6 + Крс8
39.	Лс7 + Крс18
40.	Фёб4-Кр:е8
41.	Лс8 + Л:с8
42.	Фе7 + Кр : е7х
43
Слушатели поблагодарили рассказчика за демон-
страцию произведений основоположника русской ком-
позиции.
Иван Павлович напомнил присутствующим, что
Петрову принадлежит и честь создания жанра шахмат-
ной новеллы. Он предложил дать слово врачу Михаилу
Ивановичу Андрееву.
ПАТОЛОГИЧЕСКИЙ СЛУЧАЙ
— Расскажу вам о патологическом случае — не в
клиническом отделении больницы, не па операционном
столе, словом, не в медицине, а на шахматной доске,—
начал свой рассказ врач.— Вымысла здесь не будет— все,
можно сказать, произошло в действительности, на моих
глазах.
Был я прошлым летом в Кисловодске. Отдыхал и лечил-
ся. Бродил спозаранку по терренкуру, три раза в день
поглощал отвратительный сульфатным нарзан; через день
погружался в «холодный кипяток» Нарзана. Признанный
постановлением лечащего в;рача санатория «Здоровье»
тучником, получив даже там какой-то разряд или катего-
рию тучности, вынужден был жевать вываренную без-
вкусную пищу... Ну, словом, все, как полагается на ку-
рорте.
Шахматный павильон в Кисловодске расположен в
чудесном месте—в конце старого парка на пути от
Стеклянной струи и Зеркального пруда к Сосновой гор-
ке. Как идешь по терренкуру, так он тебе в глаза бро-
сается, такой изящный, красивым, с цветными стеклами и
декоративными шахматными фигурами, словно зовет:
«Зайди! Зайди! Зайди». Но я дал себе слово — не захо-
дить, к шахматам не прикасаться, только отдыхать и ле-
читься !
Думаете, легко мне этот шахматный аскетизм дался?
Идешь, бывало, и слышишь своеобразную музыку — стук
передвигаемых по доске фигур. И начинаешь понимать,
какие муки испытывал Одиссей, велевший своим спутни-
кам привязать его к мачте, когда они проплывали мимо
острова сирен и он внимал их пению. Однако пение шах-
матных сирен не сломило твердого моего решения.
44
И вот однаждьи, соразмеряя шаг со строгими предпи-
саниями терренкура, в который-то раз проходил я мимо
шахматного павильона. И толкнула же меня нелегкая
бросить взгляд через правое плечо! Длилось это какую-
нибудь ничтожную долю секунды, но этого было доста-
точно, чтобы заметить странную позицию, получившую-
ся у игроков, сидевших у самого края веранды, совсем
рядом со мною: у черных была целая армия фигур,
почти полный комплект, у белых — один единственный
король! И этот «голый» король, видимо, не пассовал перед
армадой черных фигур: он отважно маневрировал, «ел»
по пути черные фигуры и совершенно не помышлял о
капитуляции. Я невольно остановился и сделал шаг по
направлению к гостеприимно распахнувшемуся входу в
павильон, но вспомнил о своем обете—не заходить. Тут
же я нашел «тонкий ход», вполне устроивший мою со-
весть: я дал себе слово «не заходить», не играть, но смот-
реть не заходя не зарекался.
И я остановился на дорожке, у барьера балкона па-
вильона. Я не зашел...
К игроку с «голым» королем подошел, видимо, его
приятель и, хлопнув его по плечу, спросил: — Ну, кал
дела, санаторно-шашечный чемпион? — Ничего,—ответил
тот,— держусь пока. Как будто не плохо.
Поразившая меня позиция имела такой вид:
Черные сыграли—1. ...Kd7
— Ь8 Ч---белый король спо-
койно отошел в угол — 2.
Кра7 — а8. «Черный» ска-
зал: — Нужно развиваться,— и
пошел — 2. ...КЬ8 — сб. Белый
король в пату — ничья!
Но «белый» запротестовал:
— Это не дело! У меня хо-
дов нет! Дайте ход моему ко-
ролю.
— Извольте,— сказал «чер-
ный», поставил коня на преж-
нее место и снова объявил шах королю — 2... Ле7 — а 7 +!
— Это другое дело,—промолвил «белый» и «съел»
черного коня: 3. Кра8: Ь8.
— Не беда, и больше терять случалось,— заметил
«черный» и продолжал шаховать: З....Ла7 —Ь7 + .
45
— Порядок,— констатировал «белый» и Сбил с доски
королем черного слона: 4. КрЬ8: с8, на что последовал
новый шах: 4. ...ЛЬ7 — с7 + . 5. Крс8 — d8.
— Теперь пошахуем другой башней, чтобы не вышло
повторения ходов,— решил «черный»: 5. ...Л 17—d7 + 6.
Kpd8 — е8.
Тут черные задумались.— Попробуем применить иной
план борьбы,— заявили они: 6. ...Ке4—d6++. Белый
король спокойно побил черного слона: 7. Kpe8:f8.
— Придется вернуться к старому плану,— сказал
«черный», видимо, огорченный тяжелыми потерями, и
объявил шах — 7. ...Лб7 — 17 4- 8. Kpf8— g8. Л17 —g7 +
9. Kpg8—h8.
— Плохи ваши дела,— сказали черные,— сдавайтесь,
пока не поздно.
— Сдаться никогда не поздно,— спокойно ответили
белые.
Черные грозно схватили ферзя и, поставив его на е7,
категорически заявили:
— Мат следующим ходом на 18— сдавайтесь!
Игрок с «голым» королем с
видимым волнением вгляды- 8
вался в позицию, быстро пере- 7
бегая взглядом с фигуры на
фигуру. И вдруг лицо его про- 6
сияло, хотя черные упорно по- 5
вторяли: «Мат следующим 4
ходом — сдавайтесь!» — При- 3
знаться, я надеялся, что хоть
на этот раз белые заметят, что 2
их король запатован в другом 1
конце доски, и установят, что
результат столь боевой борь-
бы— ничья, но не тут-то было: оба противника, должно
быть, понятия о пате не имели.
И вот тут-то и произошло самое удивительное— на-
стоящий патологический случай на шахматной доске.
Когда предводитель черных еще раз повторил: «Мат сле-
дующим ходом—сдавайтесь»,— игрок с «голым» коро-
лем победоносно воскликнул:—Нет, это вы — сдавай-
тесь!!!— прибавил: «Дамка»! — и его король внезапно пе-
решел в решительное наступление, словно ураганом сме-
тая с доски одну фигуру черных за другой — 10. Кр ДИ8:
a bcdefgh
46
f6: d8: b6: e3: cl a3: c5: e7: h4; el: a5 — «Одиннадцать шг-
шек одним махом ухлопал! —радостно воскликнул играв-
ший белыми,— «настоящий сверхтурецкий удар!»
— Как дела, санаторно-шашечный чемпион?—сно-
ва спросил подошедший к нему приятель.
— Выиграл,— спокойно ответил тот и прибавил: —
Ну, я пойду, а то на ванну опоздаю.
Оказывается, игравший белыми действительно был
чемпионом по шашкам санатория «Золотой колос». Он
только-только начал учиться в шахматы. Противник же
его знал шахматную игру лишь немногим лучше его.
Рассказ врача о патологическом случае на шахматной
доске вызвал оживленные толки среди присутствующих.
— Рассказаная вами история вполне правдоподоб-
на,— сказала шахматистка-филолог.
— По правилам игры,— сказал альтмейстер,— пешка
может превратиться в ферзя, ладью, слона, коня; в
«сказочных» шахматах она превращается в фантастиче-
ские фигуры—сверчка, всадника, верблюда, а в зада-
чах-шутках—и в фигуры противника, и даже в собствен-
ных и чужих королей. Но ведь это пешка! Она, достигнув
восьмой горизонтали, должна во что-то превратиться
Вы же, милый доктор, открыли невиданный в истории ни
шахмат, ни шашек случай превращения шахматного
короля в шашечную дамку!
— Только дамка-то била не по правилам—заметил
Лева Левин. — Если берется несколько шашек, то снять
их с доски можно только по окончании хода...
— Но ведь это 1был, как отметил и сам санаторно-
шашечный чемпион, «сверхтурецкий» удар... Впрочем, в
царстве шахматной фантастики вряд ли можно требовать
строгого соблюдения правил!
— Слово предоставляется искусству — объявил Иван
Павлович.
СМЕРТЬ ИВАНА ГРОЗНОГО
— Несколько лет тому назад,— начал свой рассказ
художник,— задумал я написать картину на историче-
скую тему. Потрудился немало: рылся в летописях, про-
штудировал Карамзина, Ключевского и многих других
историков, которые писали о герое моего замысла; пере-
47
чел драматическую трилогию Алексея Толстого... Сделал
множество набросков и общий эскиз картины. На этом
дело и застопорилось.
Вот об этом моем неосуществленном замысле я и хо-
чу рассказать.
Я хотел изобразить смерть Ивана Грозного, самый
момент его смерти. Известно, что царь умер за шахма-
тами, к которым пристрастился в последние годы жизни.
Его постоянным партнером был врач-англичанин Роберт
Якоби, присланный королевой Елизаветой и прозванный
на Руси Елизарьевым. Случалось царю играть и с неко-
торыми боярами — Борисом Годуновым, Богданом Бель-
ским, Никитой Юрьевым.
Все они, не исключая и заморского лекаря, отличного
умельца в шахматной игре, поддавались царю. Грозный
отлично понимал это, но притворялся, что не замечает
ничего. Выигрышу радовался шумно и искренно. Шахма-
ты оказались хорошим средством забвения, ухода от пе-
чальной действительности. А предать забвению хотелось
царю очень и очень многое.
Сколько лет тянулась жестокая, тяжелая война за
Ливонию! Успехи сменились поражениями, Ливония про-
играна— море только подразнило издали и отошло
далеко-далеко... Сколько казней, мучительств было со-
вершено, и не только над крамольным боярством, но и
над народом! Больше всего от неистовства опричников
пострадал бедный люд, долготерпеливое русское кре-
стьянство. Как писал летописец: «Царь учинил оприч-
нину: и бысть мятеж по всей земле и разделение. II сбыся
христово слово: воста сын на отца и отец на сына, и дщи
на матерь и мать на дщерь, и врази человеку домашние
его. И оттого быть запустение велие Русской земле».
Иван еще не стар — ему немногим более пятидесяти,
но противоречивые страсти и чувства наложили на его
внешность неизгладимый отпечаток злобы и страха, же-
стокости и раскаяния, непреклонности и чувствительно-
сти... Он высок ростом, но кажется совсем маленьким,—
так его скрутили душевные и телесные недуги; на худом,
изборожденном глубокими морщинами лице возвышает-
ся непомерно большой костистый нос, серые глазки по-
блекли и слезятся; куда девался знаменитый пронзитель-
ный взгляд царя, приводивший в смятение и страх даже
самых решительных?! Вспомните другого летописца: «На
48
рабы от бога данные ему жестосерд велми и неумолим;
множество народу от мала и до велика при царстве своем
погуби, и многия грады своя поплени, и казни многия со-
леях над рабы своими, жен и дщерей блудом оскверни».
Гут же, однако, добавлялось: «Той же царь Иван многая
и благая сотвори...»
Вот такого царя Ивана хотел я изобразить на моей
картине, посвященной последнему эпизоду его жизни.
Царю опостылели его постоянные партнеры, он напе-
ред знает кто и как будет ему поддаваться. 14 когда вез-
десущий Годунов докладывает ему, что Ванюшка Косой,
пушечных дел мастер из слободы Дроздовой «зело умело
в тавлеи играет», он приказывает привести его пред свои
царские очи.
Шестидесятилетний «Ванюшка» твердо, не отводя
глаз в сторону, встретил скользящий неуверенный взгляд
царя и на приказание сесть за шахматы (сесть в присут-
ствии великого государя!) не стал, тыча себя в грудь,
бормотать «Не смею!», а смело уселся за лавку. «Так
вот он каков, грозный царь,— подумал старик,— двинул
раз — и душа вон...».
Расставили перед Иваном Косым тавлеи, да такие,
каких он и в мечтах своих не видывал. Доска вся в пере-
ливах, видать, из дорогих каменьев слажена, фигуры
тончайшей поморской резьбы то ли из слоновой, то ли из
моржовой кости.
Посадили напротив пушечных дел мастера царского
лекаря. А царь присел сбоку, со стороны. Скособочив-
чившись, за игрой наблюдает. Когда лекарю пришлось
туго, поиздевался над ним Иван Васильевич вволю. Про-
играл Елизарьев партию. Проиграли мастеру и ключник
Неуступай-Обидин и стольник Темир-Аксаков.
И вот уселся напротив Ивана Косого Иван Грозный.
«Смотри,— говорит,— поддаваться не вздумай — казню!»
и знаменитым своим посохом по полу пристукнул.
Только у мастера и мысли такой не было.
И пошел же в наступление Косой!.. Дрожат у Гроз-
ного тонкие, жилистые крючковатые пальцы, отвисла
нижняя губа, маленькие тусклые глазки налились кровью.
Засуетился рядом Неуступай-Обидин, толкает мастера
под бок Темир-Аксаков. И видят они, будто уже царь
одолевать начинает.
4 Л. Гербстман.
49
У мастера совсем фигур нет, только две пешки, а у
царя их полным-полно! Ход за Косым. Он поднимает с
доски пешку...
Вот этот момент я и хотел показать на полотне!
Сверкая глазами, с осанкой победителя уверенным
движением руки Иван Косой своей пешкой сейчас объя-
вит царю мат. Грозный привстал, по ноги его уже не
держат, лицо искажено в предсмертной муке, левой! ру-
кой он схватился за сердце, правая судорожно тянет-
ся к доске, голова бессильно клонится вправо, рот рас-
крыт, губы выпячены, словно силится он в последний раз
повелеть—«казнить», но язык бессилен. Ясный свет,
яркий солнечный луч озаряет лицо и фигуру Косого; Го-
дунов исподлобья уставился на умирающего; лекарь
растерян. На лице у Бельского смертельный испуг. Ники-
та Юрьев куда-то устремился, за духовником, что ли...
Сейчас иссохшее тело того, кто был царем' Иваном IV
всея Руси, прозванным Грозным, рухнет, как мешок с
костьми...
Эскиз картины я представил в творческую комиссию
по исторической проблематике.
— А шахматы, сама позиция занимала место в вашем
замысле?— спросил у художника Иван Павлович.
— О да,— ответил художник:— солнечный луч, па-
давший на Косого, скользил по доске, отчетливо освещая
специально подобранную мною позицию:
Могу для ясности привести все окончание партии:
50
a bcdefgh
1.	ЛЬ7 Фе5	7. Kpc7 C:d5
2.	Cdl + Kpa5	8. а8Ф+1 Ф:а8
3.	Ь4+Кра6	9. ЛЬ6 + Кра7
4.	Се2+! Ф:е2	10. Ь5! СЬ7
5.	КрЬ8 Фе5+	11. Лаб4-! С:аб
6.	Крс8 Фе8+	12. Ь6 — мат!
Почему же картина осталась ненаписанной? —
раздалось несколько голосов.
— Я уже говорил, что эскиз был представлен мною
несколько лег назад в творческую комиссию по историче-
ской проблематике, а там его забраковали. Один руково-
дящий товарищ из местного отделения Союза художни-
ков указал, что я в корне неправильно и даже во вредном
направлении трактую образ I розного, что его деятель-
ность с начала до самого конца носила исключительно
прогрессивный характер, что он был любим народом и
горячо любил его. Мне даже угрожали «проработкой» и
предложили во искупление вины перед Грозным и исто-
рией «переделать» картину, а именно: изобразить торже-
ственный въезд Грозного-победителя в изъявивший не-
покорность Новгород в 1570 году: царь на белом коне,
вокруг восторженные народные толпы, реют хоругви... Я
попытался было возражать: из летописей, из истории
известно, что как только царь с опричниками въехал в
город, отобедал у насмерть перепутанного архиепископа
Пимена, он сейчас же повелел взяться за расправу.
Опричники жгли, грабили, рубили все и вся. Новогород-
цев независимо от сословия и состояния привязывали к
саням и волокли по снегу на Волховский мост. Оттуда их
4*
5!
бросали в воду. К женщинам привязывали детей — ив
воду. По Волхову на лодках разъезжали опричники с то-
порами, копьями, баграми и саблями. Кто всплывет из
брошенных в реку, того они приканчивали и отправляли
на дно. Летописец заверяет, что одних только утопленных
было до шестидесяти тысяч человек... «Вы плохо разби-
раетесь в движущих силах исторического развития, не
можете отличить главное от второстепенного»,— сказал
тогда названный товарищ. А недавно встретил меня на
выставке и говорит: «У вас там эскиз интересный был —
о смерти Грозного. Не думаете ли писать картину? Пре-
восходнейший, изумительный замысел!..»
— Вы очень злой! — прервал рассказчика Кенжебай
Сеилович,— В шахматной новелле вы «лягнули» нас,
бедных историков.
Все рассмеялись.
— Кто следующий?—спросил Иван Павлович.
Вызвался Лева Левин.
ВСЕОБЩАЯ КАПИТУЛЯЦИЯ
— Удивительный случай произошел недавно у нас в
школе во время турнира для начинающих в шахматном
кружке, которым я руковожу (это мое общественное
поручение)..
Я привлек в кружок новые кадры из младших клас-
сов. Записалось так много народу — восемь девочек и
столько же мальчиков,— что пришлось начинающих вы-
делить в особый кружок и поручить руководство ими в
порядке пионерской нагрузки Мише Рубинову, еще без-
разряднику, но зато неизменному отличнику.
Миша регулярно проводил с ними занятия, только жа-
ловался несколько раз, что добрая половина «начинаю-
щих» пропускает занятия кружка. Мы подумали: как же
вести дело дальше? И решили провести турнир «для
активизации прогульщиков».
Сказано — сделано. Соревнования были налажены на
славу: объявления вывешены, таблица начерчена черной
и красной тушью. Я взял на себя обязанности судьи, ва
организационную часть отвечал Миша.
52
И вот—представьте себе наш ужас и перепуг — на
первый же тур явился сам> Евгений Михайлович Браун, а
он — главный судья республиканской категории! То есть,
явился он не как судья республиканской категории, а как
заботливый папаша, отец... Дело в том, что в кружок на-
чинающих вошла его дочь, третьеклассница Леночка. В
этот день она сказала дома, что у нее вечером «мероприя-
тие», и в школу необходимо явиться в порядке пионер-
ской дисциплины. Вечером ее одну не пускают, и вот с
нею и пришел сам шахматный судья.
Когда Браун увидел всю нашу подготовку, он сказал,
что с удовольствием посмотрит на турнир и порадуется
шахматным успехам своей дочки. Таким образом, Леноч-
кин папа оказался в числе зрителей-болельщиков.
На четырех досках все до самого конца шло превос-
ходно, а вот на пятой, шестой, седьмой и восьмой, где
сидели ребята послабее (Леночка играла на восьмой,
и Евгений Михайлович особенно внимательно следил за
этой партией) и произошли сплошные недоразумения.
Игравшие за пятой доской оба, и мальчик и девочка,
в один голос закричали: «Сдаюсь!» Только мы, Евгений
Михайлович, Миша и я, кинулись туда, как такой же
двойной возглас раздался и за шестой доской, а там и за
седьмой, сейчас же и за восьмой прозвучало то же самое.
Я явственно услышал тоненький голосок ‘Леночки —
«сдаюсь» и басоватый тембр ее партнера, тоже —
«сдаюсь!»
Что же произошло?
Вы только взгляните на эти четыре позиции!

53
a b cdef g h
a bcdefgh
На пятой доске белые только поставили пешку на с8,
и еще не успели заменить ее, как полагается, фигурой,
как заметили, что получают мат на F2 конем; а черные
решили, что пешка превратилась па с8 в коня — тоже
с матом. Вот оба игрока и сдались в один голос! Я спра-
шиваю мальчика, игравшего белыми, как это могло полу-
читься, а он отвечает, что ему никто не говорил о прев-
ращении пешки в копя. Я — к Мише, а он спокойно
достает список посещений,— оказывается мальчик пропу-
стил как раз то занятие, когда Миша объяснял правила
превращения пешек!
На шестой доске белые сыграли Ла1 —dl. Черные,
уверенные в том, что белые проводят длинную рокировку,
в результате которой! черные, или теряют ладыо или полу-
чают мат, сдались. Белые же о рокировке вообще поза-
были, увидели, что черные должны объявить им мат на
е2, и тоже сдались.
На седьмой доске белые сыграли g2 — "4 4- и сейчас
же сложили оружие, заметив, что противник может взять
пешку на проходе и действительно объявить мат. А де-
вочка. игравшая черными, как убедительно доказал Ми-
ша, часто пропускала занятия, ничего не знала о взятии
«на проходе» и решила, что заматована она.
На Леночкиной доске совсем смешное происшествие
случилось. Леночка играла белыми и... Вот, как опа са-
ма объяснила: «Я объявила Васе шах слоном — Са4—
f.17 4- и думала, что это уже мат, а Вася закрылся пеш-
кой— F7— F5. Я знала, что можно брать пешку па прохо-
де в таком положении,— я все Мишины уроки посеща-
ла,— вот я и сняла Васину пешку, а вою поставить на
F6 забыла. Забыла и вижу, это мне мат в два хода. Если
заслонюсь слонами, Вася их побьет ладьей — и мат.
Вот я и сдалась». А Вася прибавил: «Я тоже увидел, что
мне мат в один ход,— заслонюсь ладьей на еб, Леночка
побьет ее слоном — и мат. Вот я и сдался».
Как тут быть?! Я к Евгению Михайловичу — пусть
рассудит, как республиканский судья! А он говорит мне:
«Поскольку вы, Левин, судья этого соревнования, вы и
должны'рассудить, кто прав, кто виноват, а я с удоволь-
ствием послушаю. Случай трудный,— говорит. И еще
издевается: Куда мне разобраться! В моей практике
ничего подобного не бывало...»
Не удалось мне увильнуть от судейства! Только я по-
просил Евгения Михайловича санкционировать мое реше-
ние, на что он не без иронических замечаний все-таки
согласился. Мое решение сводилось к следующему. На
пятой доске я присудил победу белым: 'ведь они имели
полную возможность объявить мат первыми.
На шестой доске, установив, что белые о рокировке и
не помышляли, я признал победительницей черных.
И на седьмой доске, по правилам, победу нужно было
признать за черными: ведь они обязаны были, спасаясь
от шаха, брать на проходе.
Я вписал очко также в турнирную таблицу Леночке,
предупредив ее, чтобы в другой раз не забывала, что
взятие на проходе состоит как бы из двух полуходов.
Евгений Михайлович признал мое присуждение «муд-
рым», хотя и усмехнулся иронически, когда услышал, как
я решил спор в партии, которую играла Леночка.
В дальнейшем ходе турнира для начинающих подоб-
ных недоразумений больше не было, и все до самого
конца прошло благополучно.
— Очень хорошо, молодец Лева! — сказал Иван Пав-
лович.— Надеюсь, что и Валя порадует нас интересной
новеллой.
— Я расскажу одно старинное шахматное предание,
развенчивающее миф о том, что женщины «лишены шах-
матного дарования»,— сказала Валентина и приступила
к рассказу.
МАТ ДИЛЯРАМ
Это случилось на Востоке в стародавние времена,
на самой заре возникновения шахматной ипры. Один
игрок, у которого увлечение шахматами превратилось в
страсть и азарт, встретился с сильным противником и
v , .	65
проиграл ему все свое состояние. На предложение тор-
жествующего победителя еще раз попытать счастье, бед-
няга ответил с поречью:
— Что могу я поставить против тебя, когда все, что
было у меня, стало твоим.
— А жена? —возразил удачливы» партнер, указы-
вая выразительным взглядом на прекрасную Дилярам,
которая, нежно прижавшись к супругу своему, с огром-
ным волнением следила за ходом игры и молча, но глу-
боко переживала его поражение.
— Дилярам!—вскричал несчастный.— И тебя про-
играть в шахматы!.. Нет, никогда!
— Согласись,— промолвила Дилярам.— Аллах ми-
лостив,!— он вернет тебе утраченное...
Уверенная рука победителя стройными рядами рас-
ставила на доске черные фигуры. Борьба разгорелась с
новой силой. И вот игра пришла к такой позиции:
Известно, что правила шахматной игры на протяже-
нии веков изменялись. Слон — альфил — ходил в те вре-
мена не. так как теперь: он передвигался лишь на третье
поле по диагонали. Правда, при этом он мог перепрыг-
нуть через фигуру, если она стояла на пути его дви-
жения.
Наш неудачник видит, что его положение безнадеж-
но: мат грозит с четырех сто-
рон. Дрожащая рука его уже
протягивается к королю, что-
бы повергнуть последнего в
знак сдачи на доску. Уже мня-
щий себя победителем против-
ник хозяйским оком огляды-
вает Дилярам... Убитый горем
супруг бросает прощальный
взгляд на милую жену и с
удивлением замечает, что ее
лицо светло и радостно. Рев-
нивое подозрение вспыхивает
в его сердце... Но вот губы Дилярам едва-едва вздраги-
вают, и он слышит (только его обостренный волнением
слух мог воспринять эти* слова!), он понимает шецот
Дилярам:
— Пожертвуй обе ладьи, но не жертвуй жену!
56
Терять нечего,— раздумывать не приходится. Он от-
дает ладью: 1. ЛЬ—h84-l
Противник самодовольно улыбается: он из своего
шахматного опыта знает, что эти предсмертные шахи ни-
чуть не страшны и спокойно берет ладью королем.
Между тем мысли в мозгу неудачника бурлят водо-
воротом: «Дилярам сказала: пожертвуй обе ладьи. Но
как? Линия второй ладьи закрыта альфилом — слоном...
Нашел!»
2. С113—f5+ (скачок через фигуру) шах на вскрышку.
2. ...	Kph8—g8
Теперь наступила пора ради спасения Дилярам при--
нести в жертву вторую ладью.
3. ЛЫ-h84- ! Kpg8:h8
Готовящийся торжествовать победу противник сни-
мает и эту ладыо с доски. Нет в шахматах фигуры силь-
ней ладьи (ферзь в те времена был слабее слона — он
двигался лишь па одно поле по. диагонали). И что же де-
лать дальше? Только теперь незадачливому супругу ста-
новится ясен глубокий и красивый замысел Дилярам:
что ему четырехкратная угроза мата, когда он сам мо-
жет объявить грозному противнику мат в два хода!
4,g6—g7 -4-	Kpli8—g8
5. Kg4—116—мат
Состояние возвращено^ да и Дилярам спасена! —
Он - победил. Нет. пожалуй, это она побелила, Диля-
рам! Л ведь он и не подозревал, что жена разбирается
в шахматах. Недаром она всегда с таким интересом и
вниманием наблюдала, когда он играл. Это она сама и
себя спасла и добро вернула... Как бы там пи было —
слава Аллаху!
Вот почему эта старинная комбинация называется
«мат Дилярам».
И когда, бывает.1 приходится мне слышать, что шах-
маты — не женского ума дело, я вспоминаю Дилярам
и ее легкомысленного мужа и — продолжаю изучать
шахматы.
— Думаю, все согласятся с тем, что исключительные
успехи ваших шахматисток и в СССР и за его предела-
ми служат хорошим подкреплением к маленькой новел-
ле, рассказанной нашей чемпиоиессой.г—заметил Иван
Павлович.
57
Возражений не последовало.- Председатель предло-
жил выступить с очередным рассказом писателю Ивану
Дубинину.
ДВОЙНОЕ СМЕРТОУБИЙСТВО
НА АВТОЗАПРАВОЧНОЙ СТАНЦИИ
Так назвал свой рассказ писатель и заставил насто-
рожиться даже тех, кто уже несколько утомился слу-
шать необычайные шахматные истории и следить за уди-
вительными приключениями на доске.
— Еду я в позапрошлом году на своем «Зиме» в
Крым. Выхожу за Орлом на шоссе Москва —: Симферо-
поль. Дело идет к вечеру. Нужно бензином заправить-
ся. Останавливаюсь у ближайшей колонки в двадцати
пяти километрах за Фатежом, не доезжая Курска. Ока-
зывается, бензина с нефтебазы не подвезли, нужно
ждать до утра. Захожу я к дежурному — разведать как
и что. Дежурный низко наклонился над столом —что-
то рассматривает^ младенец в люльке сидит, соску со-
сет. Я к дежурному — он не отвечает и головы не подни-
мает. Подошел я к столу, и мне стало ясно: сидел он
над шахматной доской и не то позицию обдумывал, не
то шахматную задачу решал. Углубился человек в шах-
маты и забыл обо всем на свете.
— ‘Сыграем, что ли? — говорю я. Тут он как встре-
пенется!
— С удовольствием сыграю,— отвечает.
— По правилам? — спрашиваю.
— Разумеется, по правилам.— Строжайшее — «тро-
нуто — схожено».
Расставили мы фигуры. Странные они какие-то, разно-
цветные, да и слишком много их. Дежурный объясняет:
— Тут у меня из двух комплектов., да все Женька
обсосал — у него зубы режутся, так он, кроме шахмат,
ничего пе признает. Приходится ему давать, чтобы не по-
давился, ферзей и королей.
Взглянул я на розового младенца в люльке и сейчас
же сообразил, что у него изо рта пе соска,, а король тор-
чит, но какой — черный или белый—разобрать невоз-
можно.
— Отдай короля,— попросил отец ласково,— возь-
ми вот «птяптю» (он сунул малышу резиновую птичку).
58
По Женька заплакал — и король остался за «им.
Скажу прямо, вначале трудненько мне пришлось. И
играл дежурный неплохо, теорию, видно, знал, комбини-
ровал и (рассчитывал далеко, и в фи гурах с непривычки
я разбирался неважно. Ну, поверьте, один раз чуть соб-
ственного ферзя пешкой не побил, да во время одернул-
ся, а то, чего доброго, мой противник потребовал бы:
«тронуто — схожено».
Но в конце концов зажал я его. Ферзя за две легкие
фигуры выиграл, пешками на седьмую линию прорвал-
ся,, короля в матовую сеть загнал. Посудите сами.
И писатель расставил на доске следующую позицию:
— (J чем я, собственно, ду-
мал? О том, как его побыст-
рее прикончить,— ведь сам-то
он сдаться не догадается. Л
путей к выигрышу много. Ре-
шил — взять слона на е8 и
пешку превратить в ферзя. Так
и сыграл—I. [7 : е8Ф. Парт-
нер мой почему-то улыбнулся,
да так многозначительно пли,
вернее сказать, коварно, и нич-
тоже сумняшеся, ответил не-
возможным ходом—I. d7—d5??
Вот вам и «тронуто—схожено!»—обрадовался я
случаю поддеть его «строжайшие правила».— Вы же шах
королю открыли!
— Какому королю шах открыл? — не понимает он,
— На е8 у меня превращенный ферзь, пойдя пешкой
«с1», вы поставили своего короля под шах ферзя.
— Ничего подобного,— заявляет он: —на с8 стоит не
белый ферзь, а черный король.
Вглядываюсь — в самом деле, голова у моего ферзя
как будто 'королевская да и цвет подозрительно тем-
новат.
— Возможно произошла ошибка, я пе ту фигуру
взял: принял обсосанного вашим Женечкой короля за
ферзя... Разрешите...
— Нет, не могу разрешить! Условия не забыли, наде-
юсь: «тронуто—схо!жено». Л уж если ход сделан, фигу-
ра взята да еще превращение проведено, то тем более.
— Но ведь вышло не по правилам...
— А по вашему — по правил-ам двойной ход — взя-
тие с превращением обратно брать? Вы, действитель-
но, поставили на е8 черного короля, но делать нечего,
уговор, как говорится, дороже денег: придется вам, уж
если выиграть желаете, заматовать моих двух королей!
Что делать тут с ним? — не переспоришь. Схватился
я за голову и думаю,। напряженно думаю. Начинаю сла-
бые пункты в позиции нащупывать. У пето второй ко-
роль, но зато конь на е7 связан. Короля, которого я сам
же ему, чорт меня побери, поставил, можно сразу зама-
товать,! превратив пешку с 7 в ферзя. Но что тогда будет
с другим королем? Вовремя я заметил, что ему тогда
будет пат со связкой коня, а слон па Г8 замурован. Про-
тивник и заяви, мол, главному, моему собственному, не
поставленному вами королю пат, следственно, ничья!
Нет,,1 приходится этот план оставить... Вот я думаю, уси-
ленно думаю. И вдруг меня словно осенило, вдохнове-
ние. можно сказать, снизошло: ведь двинув пешку с17,
противник снял защиту с поля сб, а оба коня связаны
ладьей... Эврика! Данте, мне рычаг, и я переверну зем-
лю!— сказал кто-то там из древних. Иду я ферзем на
сб и объявляю — шах!
Призадумался мой строгий блюститель правил, скис
как-то сразу.
— Это, кажется, мат,- говорит он с грустью в го-
лосе.
— Очень возможно,f—равнодушно отвечаю я.
Тут па дворе что-то зашумело, запыхтело.
— Бензин привезли,— обрадовался дежурный,— мо-
жете идти на заправку.
Доночевал я в машине. Чуть рассвело, я уже был на
колесах и с удовольствием вспомнил двойное смерто-
убийство, происшедшее на автозаправочной станции...
— Итак,! список ораторов исчерпан! — заявил пред-
седатель.
— Как так исчерпан? воскликнул Лева Левин.— А
ваш рассказ, Иван Павлович?
— Я думаю, что я, как ведущий...
— Нет, нет! Не освобождаетесь! — раздались голо-
са,— ни в коем случае!
— Придется подчиниться, ничего не поделаешь...
60
КОЗНИ ЭОЛА
— Звание мастера спорта я получил как турист,—
начал свой рассказ старый проблемист,—но вот уже
около двадцати лет как врачи запретили «гулять». Рас-
скажу вам об одном из своих последних походов.
Было это в 1934 году. Учебный год кончился, и я с то-
варищем, коллегой по вузу и факультету, и его сыном сту-
дентом отправились в странствия. Разработали такой
маршрут: поездом до Пальчика; оттуда пешком по Бак-
санскому ущелью до подножья Эльбруса; через Донгузо-
рунекий перевал — в Сваиетию; круг по Сванетии и воз-
вращение через Бечойский перевал.
Шли мы до Старой крепости, времен ермоловских, па-
раллельно хребту, а оттуда дорога круто поворачивала
прямо на хребет вдоль по реке Баксан.
Здесь глазам открывается удивительное^ полное гар-
монии зрелище; перед вами как бы разрез основной
части кавказского хребта. Сперва идут зеленые горы,
«Черные», как их здесь называют; они невысоки, кило-
метра с небольшим достигают самые высокие их верши-
ны; затем вы вступаете в мощную полосу серых вершин
Скалистого хребта с причудливыми очертаниями; в их
гулких теснинах бешено несутся горные потоки; и, на-
конец, весь мир словно расширяется, и вы попадаете в
область снежных гигантов.
В первый день мы дошли до строящейся на Баксане
электростанции. Здесь переночевали. На другой день по-
дошли к громадам Скалистого хребта. Вправо уходил
кряж с остроконечными скалистыми вершинами, вырази-
тельно окрещенный «Тещины зубы». Перед нами подни-
малась гора — довольно обыкновенная, можно сказать,
вполне обыкновенная, если бы на вершине ее не торчала
одинокая скала, очень похожая на указательный палец.
Он словно говорит вам: «Остановитесь, тут есть что-то
важное!»
У подножья горы с указательным пальцем белели
палатки.’ Здесь расположилась геологоразведочная пар-
тия: искали месторождения ценных металлов.
Геологи приняли нас очень гостеприимно, помогли
разбить палатку. Горы с их чистым озонированным .воз-
духом делают людей лучше, добрее, располагают к
дружбе. И у нас с разведчиками недр установились са-
61
мые приятельские отношения. К вечеру отдельные отря-
ды возвратились в лагерь. Тут поднялась тревога: не
вернулась Вера Флерова!
— Романтическая девушка! — сказал начальник пар-
тии,— умная, милаяд красивая, но без опасностей жить
не может, и потому, случается, нарушает дисциплину.
Сурьма, видите ли„ ее не устраивает,— она во что бы то
ни стало решила найти то, о чем только мечтать мож-
но...— Если до шести не вернется, придется отправить
спасателыгую группу,— пусть будет наготове...
— Верочка идет! — раздался радостный возглас. И
сейчас же, почти опережая звук голоса,) возвестившего
о ее возвращении, со скалы сбежала, нет, слетела, тон-
кая,, легкая девушка.
— Алексей Иванович! — закричала она. Что это та-
кое? Смотрите, смотрите!..— и она протянула начальни-
ку партии несколько обломков.
— Откуда это? Где нашла, Верочка?—спросил он,
внимательно рассматривая их.
- Там, под «пальцем»,— ответила девушка, указы-
вая на вершину горы.
— В лабораторию! — приказал Алексей Иванович,—
о результатах сообщить немедленно! А ты, Верочка, при-
веди себя в порядок и — ужинать!
В осколках, принесенных Верой Флеровой, был
молибден: она обнаружила, видимо, место выхода по-
роды!
На следующее утро основная часть партии получила
приказ подняться на гору с «пальцем».
— Завтра штурмуем «Пик Веры»,—пошутил Алек-
сей Иванович и предложил и нам принять участие в вос-
хождении. Мы с радостью согласились па некоторое от-
клонение от нашего маршрута.
Подъем на «обыкновенную» гору оказался далеко не
легким. Высота ее над уровнем моря превышала три ки-
лометра. Тропинок никаких не было. Ноги скользили по
густой траве... Зато когда добрались до вершины, ра-
дости нашей не было предела! Геологи радовались,, по-
тому что действительность превзошла самые радужные
ожидания и предположения: Вера в самом деле обнару-
жила месторождение ценного металла. Мы радовались
вместе с ними еще и потому, что с «Пика Веры» откры-
валась потрясающей красоты1 грандиозная панорама:
62
слева терялся в предвечернем тумане уходящий вдаль
кряж «Тещины зубы»; на горных пастбищах жгли стер-
ню, и, казалось, подножья гор во всех направлениях
прорезали огненные полосы; справа голубели вершины
снежных гор, а на самой высокой из них прощально пла-
менел последний луч заходящего солнца.
Раскинули палатки, зажгли костры под самым «паль-
цем».
Все участники туристской группы были страстными
шахматистами и любителями шахматной композиции. Я
достал из рюкзака шахматы.
— Чем займемся?
— Чем-нибудь повес елее!
— Не проведем ли конкурс решения задач-шуток?
— Идет! — согласились мои спутники.
Мы расположились у входа в палатку. Здесь,, на вы-
соте, ветер дул еще сильнее, чем внизу, там он свистел,
выл, стонал* а тут порывы его были совершенно беззвуч-
ными.
К нам присоединились любители шахмат из геолого-
разведочной партии. Я расставил на доске следующую
позицию с шутливым заданием: белые берут ход обрат-
но и дают мат в один ход.
На первый взгляд белые мо-
гут сразу дать мат—1. ЬЗ —
Ь4х? В действительности это
невозможно, так как сейчас
ход не белых, а черных,— чер-
ному королю неоткуда было
попасть на а5! Поэтому белые
берут ход обратно (они сыгра-
ли Ь2 —ЬЗ) и ставят пешку па
Ь2. В этом положении черный
король мог пойти на а5 с а4
после шаха слоном, и белые
дают мат в один ход — 1. Ь2 —
Ь4х.
a bcdefgh
Но мои зрители не успели и минуты подумать над
этой позицией: мощный прямой удар ветра сбил с дос-
ки пешку аб, и я с грустью услышал, как она стукну-
лась о скалу и скрылась в пропасти; остальные фи-
гуры поехали вверх по доске... Они были сдвинуты
63
порывом ветра на три ряда вверх,— получилась такая по-
зиция:
Быстро разобравшись в
этой «ветреной» позиции, я
объявил, что задание остается
прежним.
В самом деле: белые не
могут дать черным как будто
бы вполне нормальный и оче-
видный мат в один ход —
1. Ь6—Ь7х <по тем же самым
причинам, что и в предыду-
щей позиции; не спасает и
взятие обратно хода короля —
Крс8—с7, так как при поло-
жении короля па с7 сущность позиции не меняется —
черным пат. Однако можно взять обратно такой ход;
белый король побил па с8 черную фигуру. Это распато-
вывает черных. По какую фигуру? Только коня! Итак,
белые берут ход обратно (они сыграли Крс7:с8К) и
дают мат пеш...
Однако мата белые дать не успели. Снова порыв
ветра, на этот раз вихревой, вся позиция перевернулась
вверх ногами и переместилась на правый фланг —вот
так:
— Мат в один ход! — то-
ропливо закричал я, стремясь
опередить ветер. Тотчас же кто-
то подсказал мне:—Пешка пре-
вращается в коня!
Пока я искал коня, чтобы
закрепить правильность реше-
ния па доске, новый порыв вет-
ра, на этот раз отраженный
м асси вам скалы, пере м ести л
позицию по четыре ряда вниз.
Новой задачи явно не получилось. Мои решатели на-
столько уверовали в композиторскую силу высокогорно-
го ветра, что прождав несколько секунд очередного
предложения, вдохновленные легким решением послед-
ней вихревой задачи, стали мне задавать вопросы: не-
ужели, мол, ничего не вышло...
Я оградил получившееся положение полами своего
64
abcdefgh
макинтоша,! опасаясь, что очередной набег Эола сметет
и эти фигуры в пропасть,и сказал: — Самая трудная за-
дача из всех — мат без хода двумя способами!
Четвертой задачи так ни-
кто и не решил. Но тут к нам 8
подбежала Верочка. Лицо ее 7
сияло. Только она взглянула на
доску, как засмеялась и вое- 6
кликнула:	5
— Кто это объявил такой 4
смешной мат, да еще с двух 3
сторон!
— Где тут мат, Верочка?— 2
заинтересовались мои шахма- 1
тисты.
— Да вот же, пешка зама-
товала короля,— и она указала па пешку...
Верочка увидела два мата, потому что смотрела на
доску сверху и с левого боку, все остальные решали за-
дачу снизу. Тут стало попятно, что для того, чтобы объя-
вить мат без хода нужно было повернуть доску на девя-
носто или на сто восемьдесят градусов, тогда маты полу-
чаются сами собой!
Вот каким замечательным композитором оказался
бог ветра древних греков Эол в тот памятный для меня
день!..
Десятая шахматная новелла на этом была окончена.
По предложению альтмейстера присутствующие уговори-
лись встретиться на следующей неделе и провести еще
один вечер шахматных рассказов.
ь.
5 А. Гербстмав.
1_

D
60401’
ТИРНИ
Эта встреча уже не была приурочена к какому-либо
шахматному событию. Вечер состоялся в самую обыкно-
венную субботу, двадцать девятого сентября. Друзья-
шахматисты заранее созвонились с профессором Вино-
градовым и к восьми вечера в полном составе собрались
у него в уютном кабинете.
— Второй вечер шахматных рассказов объявляется
открытым!—сказал Иван Павлович.— Кто выступит
первым?
1	— Ваш рассказ о кознях Эола, Иван Павлович, за-
вершивший пашу прошлую встречу,—сказал Семен Се-
менович Мылов,— напомнил мне одно приключение,
имевшее место много лет тому назад. Я могу начать...
ПРЫГАЮЩИЕ ФИГУРКИ
В 1927 году проводил я свой сентябрьский отпуск в
доме отдыха в Симеизе. Контакт с курортным режимом
у меня никак не налаживался: к завтраку я приходил
слишком рано, а к обеду большей частью опаздывал.
Не скрою от вас, мертвый час, несмотря на строжай-
шие запреты, я превратил в шахматный.
Болельщиков-шахматистов в доме отдыха,, как и по-
лагается, было достаточно, но только четверо, включая
и меня, кое в чем разбирались. Прочие больше вообра-
жали, чем соображали. Попытки нашей четверки что-ли-
бо «сотворить» за доской обычно оканчивались полной
неудачей: только усядемся в укромном уголке, как от-
66
куда ни возьмись болельщики окружают нас плотной
стеной, те, что поскромнее, советуют, а кто посмелее,
бывало^ оттискивают нас и сами давай разыгрывать ва-
рианты. Вот мы и решили пользоваться «мертвым ча-
сом»— охота пуще неволи: болельщики похрапывают, а
мы поигрываем.
К сожалению, наше решение не осталось тайной. И
откуда только эти болельщики разнюхали, как мы мерт-
вый час проводим? Стали они выползать неизвестно
откуда, правда в меиынем количестве, чем в обычное
время, и начиналось: «Л я бы съел...» — «Ешьте свою
рубленую котлету с отварным картофелем!» — «А я по-
шел бы...» — «А кто вас держит?!..» и т. д. и т. п.
Мы свирепели, но болельщики не унимались: пешки
одного цвета в их многоопытных руках шли и вверх и
вниз; король в продолжении иногда целого десятка хо-
дов стоял под шахом; получившая мат сторона нередко
продолжала свирепствовать в лагере противника...
Чтобы не попасть,t чего доброго, на скамью подсуди-
мых за избиение кого-либо из самых ретивых болель-
щиков, я разработал хитроумный план. Между завтра-
ком и обедом, в «купальный час», мы вчетвером, в та-
почках и трусиках, отправили^ по дорожке, ведущей к
берегу. Болельщики подозрительно косились на нас,
тщетно стараясь обнаружить при нас шахматные при-
надлежности.
— Вы куда?
— На море, купаться...
— А это что у вас?
— Не видите, что ли? Полотенца...
Секрет мой заключался в том что в громадном «ма-
хровом» полотенце было тщательно завернуто мое глав-
ное композиторское орудие производства — небольшая,
вчетверо складывающаяся шахматная доска и малень-
кие, легонькие фигурки.
Неприятельские кордоны были преодолены. Не спу-
скаясь на берег, мы, после основательной рекогносци-
ровки, подтвердившей отсутствие противника, круто по-
вернули вправо и стали подниматься на гору Кошку.
Было жарко. Мы зашли в небольшой ресторанчик,
весьма живописно прилепившийся к скале, и выпили по
кружке бузы. По большой кружке. Но, поверьте, этот
упоительный напиток, мало кому известный на севере,
5 *
67
несравненно безобидней нашего самого безобидного, ну
хотя бы украинского пива.
1-1 все же„. — мне неловко признаться, но из песни сло-
ва не выкинешь: когда мы прошли по горной тропинке
еще немного, я почувствовал, что не вполне владею нога-
ми: ясность мысли сохранилась, а почва из-под ног уходи-
ла непонятно куда. Я сейчас же вспомнил мудрую по-
говорку местных жителей «Буза ударяет в ноги» и хотел
было предложить немного отдохнуть, расположиться тут
же на пригорке, но постеснялся. Словно невзначай, я
оперся на руку одного из спутников, мужчины могучего
телосложения, но и в сто походке не чувствовалось обыч-
ной твердости.
Вот какая «буза» получилась!
Третий наш спутник стыдливо попросил: «Присядем,
товарищи, я что-то устал...» Четвертый остановился и
тер себе колени.
Предложение расположиться па отдых было принято
с редким единодушием.
Я разложил доску и высыпал из потайного мешочка,
пришитого к полотенцу, фигурки. Недавно я сочинил за-
дачу и жаждал продемонстрировать ее знатокам.
Неуверенной рукой начал я расставлять фигуры.
— Вот,— сказал я с весьма кислой ухмылкой,— за-
дача-шутка...
— Шутка?? — почему-то
8
7
6
5
4
3
2
I
a bcdefgh
вместо этого дают мат в
страшно удивился один из
спутников.
— Да. Белые берут послед-
ний ход обратно и дают мат в
один ход.
Я видел, что мои друзья де-
лают мучительные усилия, что-
бы сосредоточиться. Чувство
устойчивости, даже в сидячем
положении, я утратил совер-
шенно. Все же я хотел пока-
зать им решение — белые берут
обратно ход пешкой — с2—с4 и
один ход, продвигая пешку d4.
И вот тут-то произошло странное и непонятное: фи-
гурки заколебались, подпрыгнули, на миг повисли над
доской в воздухе и — снова стали на доску! Однако фи-
68
гурки бузой жажды не утоляли, так что и бузить им бы-
ло нечего! Видимо, нам четверым изменяет зрение!
Спутники мои застыли на месте, как гоголевские ге-
рои в последнем акте бессмертного «Ревизора». Один,
должно быть, желая удержать фигурки, так и окаме-
нел— с вытянутыми руками и растопыренными пальца-
ми; другой, словно увидев что-то ужасное, отшатнулся
от доски и замер; третий... Но тут я взглянул на доску,
и изумление пересилило все прочие мои переживания.
Фигурки все как одна — передвинулись на один ряд
RBeipx, взаиморасположение их осталось прежним, но сто-
яли они па горизонталь выше чем прежде.
Новое положение тоже пред-
ставляло собою задачу с тем
же заданием шутливого ха-
рактера: белые берут свой по-
следний ход обратно ‘и дают
мат в один ход, но с совершен-
но иным, куда более эффект-
ным, чем задуманное мною,
решением: черные сыграли
с7—с5, а белые взяли пешку
:5 своей пенкой Ь4,— вместо
этого белые берут пешку с5 на
проходе пешкой 65 и матуют
а bcdef gh
один ряд выше.
n bcdeffrh
черного короля!
Однако мне не пришлось долго любоваться позици-
ей: фигурки снова пустились в свой таинственный воз-
душный танец и вновь, как по команде, выстроились на
доске в том же положении, еще и
И глазам моим предста-
ла новая задача:	8
— Смотрите,	смотрите!— ,
воскликнул я.— Беру обратно
Ь5:с5 на проходе и .ходом 66— 6
(17—мат...	5
— Пойдемте, домой...— жа- 4
лобио простонал в эту минуту 3
один из спутников,— а то...
«То» и случилось: фигурки 2
как-то особенно резво подпры- 1
гнули на доске и устремились
вверх, подобно Черномору из «Руслана п Людмилы».
69
— И улетели? — прервала рассказчика Валентина
Бельская.
— Если бы улетели! Нет, опустились еще на один
ряд — и самое удивительное, вое в том же расположении...
— И получилась новая задача? — улыбнулся альт-
мейстер.
a bcdefgh
— В том-то и весь у[жас, что получилась:
Белые берут обратно ход
сб—с 7 и дают мат, превращая 8
пешку с!7 в коня с шахом. Не
будь шаха, черный слои побил
бы ладыо аб.	6
Кто-то воскликнул: — Нет, 5
так дальше продолжаться Ц£ 4
может!—При этом он вовсе не 3
имел в виду предельных воз-
можностей движения пешек на
шахматной доске. Я схватил 1
фигурки и начал их осма-
тривать — никаких пружинок
или чего-нибудь двигающегося я не обнаружил.— Домой!
Домой!—раздались голоса.
Мы кое-как сложили наши драгоценности и зашага-
ли по тропинке вниз.
Проходя мимо ресторанчика с предательской бузою,
мы невольно ускорили шаги. Впрочем, шагали мы впол-
не удовлетворительно: действие напитка, должно быть,
исчерпало себя... Признаюсь., я тайком пощупал фигур-
ки, но они неподвижно, как им и подобает, лежали в по-
тайном мешочке. От их недавней прыти и следа не оста-
лось.
Вдали забелело здание нашего дома отдыха. Болель-
щики что-то горячо обсуждали. Они тотчас же бросились
к нам: живы? здоровы? где вы были во время землетря-
сения?. .
— Так вот в чем разгадка действия бузы и оживле-
ния шахматных фигур! — сказал историк.
— Следует признать,— заметил хозяин,— что земле-
трясение как нельзя лучше сумело раскрыть все свой-
ства пешек на различных горизонталях доски. Тут и
одинарный и двойной ход)( и простое взятие, и взятие на
проходе, и превращение..
70
— Землетрясение в искусстве композиции превзо-
шло вас, майор,— сказала шахматистка.
Иван Павлович кивнул в знак согласия.
— Сегодня я не приказываю,)—сказал он,— все име-
ли возможность подготовиться к (нашей новой встрече —
выступайте добровольно.
— Что ж,— произнес Бейсембай Сеилович,— могу и
я продолжить.
ЗА ДОСКОЙ - КУКЛА!
Хочу вам рассказать давнюю — екатерининских вре-
мен еще — любовную историю, в которой шахматы сы-
грали, можно сказать, решающую роль.
Дело происходило в Петербурге в восьмидесятых го-
дах XVIII столетия. Молодой человек любил девушку, а
она ему взаимностью не отвечала. Имена для героев по-
вествования можно выбрать любые, ибо сама сюжетная
ситуация имеет длинную бороду... Хотя юноша был
довольно красив, неглуп и владел весьма порядочным
состоянием, жестокосердая красавица не только не раз-
деляла его пылких чувств, но даже платила ему нескры-
ваемым презрением, проявлявшимся в постоянных
насмешках и издевательствах разного рода. А он, бед-
няжка, любя глубоко и искренне, все готов был вытерпеть
от жестокой!
Одно обстоятельство особенно часто давало девушке
повод к издевкам. Она любила играть в шахматы — ее
еще покойный батюшка научил. Разумеется, наш ге-
рой поспешил выучиться премудрой игре,/ чтобы только
опа других партнеров себе искать не вздумала. Изрядно
потратившись, обзавелся он заграничными шахматными
книгами (отечественных руководств у нас в то время
еще не имелось). Можно представить себе, какого труда
стоила ему попытка разобраться в «Разоблаченных Стам-
мой секретах шахматной игры» и в монументальном фо-
лианте «Ни с чем не сравнимая игра в шахматы» италь-
янца Понциани, тем более, что язык итальянский был
ему неведом. Известно, однако, что любовь движет солн-
цем и светилами! Герой наш продолжал изучать тео-
71
рию и достиг некоторых, хотя « весьма скромных, ус-
пехов.
Красавица наша, поняв,/ что противник ее прилагает
все усилия к тому, чтобы овладеть высоким искусством
шахматной игры, то'же даром времени не теряла. И у
нее появилась какая-то иноземная книжка, в которую
она нередко заглядывала, но от любопытных взоров
своего влюбленного противника тщательно прятала. Так
он и не узнал, откуда черпала девушка свою шахмат-
ную премудрость. Вы же, друзья мои, верно, догадае-
тесь, что это был за источник, если я вам укажу на од-
ну особенность игры нашей русской чемпионессы конца
восемнадцатого столетия: весьма ловко играла опа
пешками. Бывало, так загоняет ими фигуры противни-
ка, что им и вздохнуть нечем!
— Учебник Филидора!—убежденно сказал, преры-
вая Кенжебая Сеиловича, Лева Левин.— Оп первый раз-
работал систему наступления пешками.
— Совершенно справедливо. Я имел в виду знаме-
нитую в те времена книгу замечательного французского
музыканта-композитора и великого шахматиста своего
времени Андре Даникана Филидора «Анализ шахмат-
ной игры»,—подтвердил рассказчик.— Ну и влетало же
нашему герою после каждой очередной проигранной
партии! Красавица изощрялась на тему о слабом и
сильном поле,/ рассуждала о том, что шахматы являют-
ся мерилом умственных возможностей и способностей
человека и что битый в шахматы непременно будет бит
и в жизни... Влюбленный юноша все терпел и страдал
втихомолку, и надежда хоть на один единственный вы-
игрыш становилась все слабее и слабее. Между тем
именно своей победой и хотел он воспользоваться для ре-
шительного объяснения.
И вот что произошло во время очередной партии. Кра-
савица в этот раз наступала особенно энергично и на сто-
нах и на доске: п там и тут на беднягу сыпались жестокие
удары, пока он в отчаянии не произнес неожиданно для
самого себя: «Я вас так сердечно люблю... Я питаю слад-
кую мечту о том, что вы удостоите меня вашей руки и
сердца... И я готов снести от вас любые страдания, лишь
бы иметь право назвать вас своей...»
Девушка притворилась чрезвычайно разгневанной —
конечно, притворилась, ибо она давно уже догадывалась
72
о чувствах и намерениях своего противника. — Ах, вот
как! «Руку и сердце!» «Назвать своей!» В таком случае
извольте убраться отсюда и помните, что вы не прежде
сядете со мною за шахматную партию, чем обыграете
шахматный автомат, который сейчас пребывает при цар-
ском дворе и до сих пор, как известно, не знал пораже-
ний! Но вы—трус! Куда вам с шахматным автоматом,
победившим самых знаменитых игроков Европы, пускать-
ся в единоборство!
— Даю вам слово, что я не убоюсь сразиться не
только с шахматным автоматом, но и с кем бы вы ни
пожелали, лишь бы цель жизни моей была достигнута!
— Коли так, то и я могу дать вам слово: проиграете
шахматному автомату — больше па глаза мне не яв-
ляйтесь! Одержите победу—желания ваши исполнять-
ся! Но помните — я должна быть свидетельницей ваше-
го поединка с автоматом.
Нелегко было моему горою разузнать все, что тре-
бовалось, о шахматном автомате; нелегко было ему
добраться до барона Фаркаша Кем пелен а, известного
венгерского механика и архитектора, родом из Пожони,
приехавшего для демонстрации при русском дворе изобре-
тенного им «восьмого чуда света», ставшего в последние
годы притчей во языцех всей Европы. Но — любовь дви-
жет солнцем и светилами! И когда важный барон назвал
несчастному влюбленному баснословную сумму, которую
он желал получить за предоставление ему права сыграть
одну партию с шахматным автоматом, наш герой сей-
час же уплатил Кем пелену вдвойне.
— Я получил с вас за две партии, и вы их будете
иметь,—сказал барон юноше.— Но мое непременное
условие: ваша партия делается предметом зрелища, до-
ходы от продажи билетов на которое полностью посту-
пают в мое распоряжение!
Влюбленный не только согласился, ио тут же при-
обрел два билета на вторую партию. Что же касается
первой встречи с шахматным автоматом', то тут он решил
испытать свои возможности втайне от дамы сердца.
И вот ои попал «в святая святых», где должен был
появиться прославленный, овеянный загадкой и тай-
ной шахматный автомат. Народу в небольшой зале,
где все было подготовлено для зрелища, собралось из-
73
рядно. Кресла для зрителей были расположены полу-
кругом.
Изобретатель выкатил из-за атласной ширмы шах-
матный автомат и повернул его лицом к присутствую-
щим.
Сам шахматный автомат — человек-кукла восточно-
го типа с тюрбаном на голове — неподвижно сидел за
шахматной доской, расположенной на шкапчике, вроде
посудного, высотой аршина в полтора, длиной около
двух, а шириной с три четверти. Спереди находились две
дверцы, под ними по ящику.
Изобретатель открыл левые дверцы спереди и сзади,
так что внутреннее устройство автомата наполовину мож-
но было видеть насквозь. В помещении было мало све-
та, но он зажег свечу и осветил ею бесчисленные рычаж-
ки, колесики, цилиндры, молоточки — словно в больших
часах. То же самое проделал он и с правыми дверцами,
предварительно заботливо прикрыв левые. Зрители уви-
дели сложное механическое устройство, внутри которо-
го человек, пусть даже карлик или (ребенок, казалось,
никак не мог бы уместиться.
Кемпелеи вынул из-под механизма шкатулку и по-
душку, причудливо расшитую различными шахматными
символами. Подушку он подложил под локти автома-
та, а шкатулку, не открывая, поставил на соседнем сто-
лике. Из обоих ящиков он извлек шесть небольших шах-
матных досок с готовым расположением фигур и заявил,
что автомат берется выиграть на любой из этих досок,
какой бы цвет ни избрал его противник. Зажженную
свечу изобретатель поставил вблизи автомата на столи-
ке рядом с загадочной шкатулкой и обратился к гостям
с краткой, полной достоинства речью. Он указал на
сложность механизма, заполнявшего шкапчик, и подчерк-
нул, что там негде поместиться даже самому маленько-
му человечку, но если бы это было каким-то чудом
осуществлено, то ведь в темноте, которая там царит, чело-
вечек все же не имел бы представления о том, как распо-
ложены фигуры на доске, находящейся сверху. Далее
Кемпелеи напомнил об основных правилах игры и по-
просил партнера играть как можно внимательней, ибо
автомат очень не любит, когда его противник делает не-
правильный ход. Тут он подкатил кресло к столику, за
которым восседал автомат, и вежливым жестом предло-
74
жил нашему герою занять свое место, сам же извлек из
кармана расшитого золотом кафтана огромный ключ,
тщательно закрыл все дверцы и начал заводить удиви-
тельную машину. Наш герой услышал механический
шум, подобный тому, какой раздается, когда пускают в
ход часы с большой пружиной.
Молодой человек дрожащей от волнения рукой по-
двинул свою ферзевую пешку на два поля вперед и
взглянул на противника. То, что он увидел, поразило его
до глубины души: глаза автомата пришли в движение
и взгляд его склонился к доске, он задумался па несколь-
ко мгновений. Да, в выражении его лица, несколько
затененного 'большим тюрбаном, появилось подобие на-
пряженной мысли! Затем правая рука куклы медленно
приподнялась и приблизилась к королевскому флангу.
На секунду она, казалось, застыла над конем, затем уве-
ренно опустилась, цепко охватила его за основание, раз-
жав и затем снова сжав при этом пальцы, потом подня-
лась в воздух, и фигура была поставлена точно на поле F6.
Совершенно растерявшийся герой наш с перепугу
сделал невероятный ход—2. КЫ—с13??? Кукла сейчас
же сердито затрясла головой, рука ее схватила взбесив-
шегося коня и быстро поставила на прежнее место.
Кемпелен заглянул в шкатулку, стоявшую на сосед-
нем столике, быстро захлопнул ее и сказал нашему герою:
— Вы сделали ход, недопустимый по правилам игры.
Автомат ждет, что вы этим же конем сделаете правиль-
ный ход.
Молодому человеку ничего не оставалось, как пойти
2. К bl —d2, на что кукла сейчас же ответила продви-
жением королевской пешки на два хода вперед. Жертва
пешки была принята без раздумья, но тут задумался сам
автомат. Изобретатель взглянул на него несколько во-
просительно, чуть-чуть приоткрыл свою шкатулку, кото-
рая, казалось бы, никакой внешней связи с автоматом
не имела, и последний сделал ход конем на g4.
Коть этот показался нашему герою чрезвычайно не-
приятным, грозящим большими опасностями, и он решил
немедленно его прогнать: 4. 112 — ИЗ. Ответный ход, сде-
ланный механическим противником исключительно быст-
ро —4. ... Kg4— еЗ, вызвал в зале большое волнение.
Шопот, движение с этого момента не прекращались, но
юноша уже ничего не замечал. Его обрадовала возмож-
75
ность побить фигуру противника, и ои быстро схватил
се 5. f2: еЗ. Победу вот-вот предстояло вырвать из
мертвых рук куклы! А там — образ красавицы встал пе-
ред глазами игрока... Но его сладкие грезы были пре-
рваны странным звуком, вырвавшимся из матерчатых уст
противника: «Ше!» «Шах!» — догадался он, увидев, что
автоматическая рука поставила ферзя на Ь4: король попал
под шах.
Единственных ход: заслониться пешкой — 6. g2 — g3.
Тут герой наш снова взглянул на своего партнера и к
ужасу своему явственно увидел, как его зубы зашевели-
лись, снова произнося «ше». Черный ферзь взял пешку,
оказавшуюся слабым прикрытием для его королевского
величества. Автомат этим ходом —6. ...Ф114 : g3 объявил
мат королю незадачливого шахматиста!
Сеанс, продолжавшийся всего лишь несколько ми-
нут, был закопчен. Раздались бурные рукоплескания в
честь победителя, за которого раскланял ся Кем пелен.
Кукла снова погрузилась в состояние полного покоя, а
юноша, натыкаясь па зрителей, устремившихся к изобре-
тателю, чтобы приветствовать его, бочком пробрался к
выходу и выбежал па улицу.
Прохладный осенний воздух несколько охладил его
разгоряченную голову и позволил собраться с мыслями.
Ничего страшного, собственно говоря, не произошло.
Конечно, лучше было бы выиграть у автомата партию
или сделать ничью, или, уж если проиграть, так с боем>, а
не так по-мальчишски, в несколько ходов. Но именно
теперь следует взяться за осуществление давно задуман-
ного плана, ради которого он и обеспечил собе еще од-
ну встречу с механическим шахматистом.
Наш герой отправился к своему давнему другу и по-
кровителю в сложных обстоятельствах жизни Алексею
Даниловичу Копьеву...
— Как, Копьев Алексей Данилович?!—обрадованно
вставил литературовед.— Небезызвестный драматург кон-
ца восемнадцатого века?.,
— Вот-вот, к нему-то и поплелся неудачник. Все изло-
жил он Копьеву, как па духу: и поведал о своей без-
умной страсти, и о неумении играть в шахматы, и о
решительном условии своей пассии, и о проигрыше не-
обыкновенной кукле с тюрбаном на голове.
76
Алексей Данилович внимательно выслушал юношу и
сказал успокоительным тоном:
— Не беда, что-нибудь придумаем...
Нужно вам сказать, что Кольев был пе только пре-
восходным драматическим писателем, чьи пьесы поль-
зовались успехом у столичного демократического зрите-
ля, но и слыл первым шахматистом в Петербурге и рав-
ных себе противников пока не встречал...
— Друг, Алексей Данилович! Нельзя ли наладить де-
ло так, чтобы играл я, а ты мне ходы подсказывал?—
сразу открыл свой замысел коварный наш герой.
— Отчего же нельзя — все можно,— добродушно
сказал Кольев.— Ты ведь предусмотрительно оставил за
собой еще одну встречу с автоматом. Л я кстати посмот-
рю на это заморское чудище,— иначе бы ввек не со-
брался...
Разработали они систему сигнализации при помощи
восьми пальцев: сперва показывается ряд вертикальный,
затем — горизонтальный. Поупражнялись немного, стал
наш горе-шахматист словно и привыкать к быстрому,
едва заметному движению пальцев Копьева, который
ими и шевелил словно по привычке.
— На лад пошло,— заметил Копьев, видя, как легко
овладевает нехитрой наукой угадывания ходов по дви-
жению пальцев его юный друг.— Ради тебя я даже пьесу
свою на время отложу в сторону...
Решено было завтра еще поупражняться, а на тре-
тий день дать бой механическому противнику.
Копьев занял место с левого края полукруга кре-
сел. Свеча, вновь поставленная изобретателем на то же
самое место, бросала свет на колени писателя, и юноша
мог, вовсе не поворачивая головы, лишь едва скосив
глаза влево, следить за легкими движениями его паль-
цев. Друзья держали себя так, словно вовсе и пе были
знакомы. Красавица уселась правее, так что ей хорошо
была видна доска и расположение фигур на ней.
«И грянул бой»... Вот это действительно был бой!
Кем пелен скоро стал нервничать; когда автомат заду-
мывался над очередным ходом, он все чаще загляды-
вал в свою шкатулку, но на этот раз автомат не спешил.
Напротив — с каждым ходом он задумывался все боль-
ше и больше. Жестокосердая шахматистка внимательно
77
следила за всем, что творилось на доске, причем по вы-
ражению ее лица можно было даже допустить, что ее
огорчали неудачные ходы презираемого ею влюбленного,
а хорошие— радовали. Когда же на доске сложилось сле-
дующее положение, она даже поднялась со своего места.
У автомата три лишние,
главное — проходные пешки;
вертикальные линии открыты
для его тяжелых фигур, одна
из которых уже прочно обо-
сновалась в «обжорном ряду»
белых; зато положение их ко-
роля весьма ненадежно.
Девушка понимала, что при
спокойной игре автомат неиз-
бежно, постепенно перебрасы-
вая свои силы в лагерь про-
тивника и нагнетая давление
па позицию белого короля, должен одержать победу. В
этот момент она ясно почувствовала, как ей этого не
хочется, и пожалела было о своем жестоком требова-
нии... В том, что произошло дальше, красавица разобра-
лась лишь впоследствии, рассматривая конец партии у
себя дома,— сейчас она едва успевала следить за ходом
событий.
Белые сыграли—42. ЛЫ : Ь5! Автомат, не задумы-
ваясь (впрочем, тут думать и нечего было!) ответил —
42. ... сб: Ь5. Дальше последовал удар молнии —
43. Лс1—с8! — Что бы это значило? Но автомат задумал-
ся, как будто загрустил даже, а Кем пелен бросился к
шкатулке, но не ускорил ответа: автомат продолжал раз-
мышлять. Девушка сообразила: «Если ладья возьмет
ладыо, то после 44. Фа 14-мат в несколько ходов. Если
ладью побьет ферзь, то 44. Фс144- приведет к тому же.
Значит, под ударом и ферзь и ладья черных! Вот мо-
лодец!»
Между тем автомат нашел словно бы спасительный
ответ —44  Фс18— с!5, грозя матом на h5. Белые не
стали долго размышлять и уверенно предложили новую
блестящую (жертву — ферзя: 45. Ф£1—al4-. «Превосход-
но! — подумала девушка.— Если ладья возьмет ферзя, то
черные получат мат в два хода.» —46. Лс8 : £84- Kph 8—
78
g7 47. Cf4—h6x. Автомат ответил на жертву ферзя
45. ... еб— е5.
Тут наша шахматистка испугалась, как бы белые
не зевнули мат на g2, но следующий ход -белых убедил
ее в том, что подобные опасения напрасны: 46. С f4 :
е5-ЬФс15 : е5.
Кукла в высоком тюрбане, видимо, надеялась на та-
кое продолжение—47. Фа1 : е5 + Ле2 : е5. 48. Лс8 : а8
Ле5 — Ь5 + 49. Kph2 —gl Kph8 — g7 с перевесом у чер-
ных; или 47. Kg4 : е5 Ла8 : al, и черные должны выиг-
рать. Однако последовало—47. Лс8:18-Н Kph8— g7,
после чего новый жертвенный удар положил конец со-
противлению автоматического игрока: 48. Л18—17-+-!
Если черный король возьмет ладыо, то белые берут фер-
зя с шахом, а в случае отступления короля на восьмую
линию решает взятие ладьи ферзем.
Механический игрок схватил своего короля и дро-
жащей, как показалось нашему герою, рукой положил
его в знак сдачи плашмя на доску. Зрители шумно при-
ветствовали победителя. Жестокосердая смотрела на не-
го ласковыми влюбленными глазами. Вся фигура Кемпе-
лена выражала самое глубокое огорчение. Ко-пьев неза-
метно ускользнул из зала.
Проводив свою милую, наш герой на обратном пути
заметил близ угла Невского и Литейного в неверном све-
те уличного фонаря две фигуры, удивившие его своей
диспропорцией: одна —крупная, внушительная, важная;
другая — сутулая и совсем маленькая. В первом прохо-
жем победитель узнал Кемпелена. Второй был ему неиз-
вестен. Изобретатель вел со своим спутником тихий, но
ожесточенный спор. Юноша услышал обрывки фраз на
немецком языке: «...вы проиграли, как мальчишка...» —
упрекал большой, «...не мог ничего поделать... играл за-
мечательно...» — отвечал тенорком маленький... «...Нико-
му неизвестной личности...»— гудел хозяйский бас; «...в
России могут быть игроки...» — возражал тенорок.
Наш друг ускорил шаг и обогнал собеседников. Пос-
леднее, что до него донеслось, было басовое—«...штраф
за этот позорный проигрыш...»
На следующий день петербургские шахматисты узна-
ли, что автомат спешно был вывезен из столицы неизве-
стно куда. В городе только и было разговоров, что о заме-
чательном русском шахматисте, одержавшем блестящую
79
победу над шахматным автоматом, который до сих пор
никому не проигрывал...
Свадьбу сыграли на Красную горку.
На этом я мог бы кончить свой рассказ,— заключил
историк,— следует, однако, сделать добавление, проли-
вающее свет на историю шахматного автомата.
Долгое время все видевшие его и игравшие с ним бы-
ли уверены, что перед ними машина, замечательное изо-
бретение человеческого ума. Один из восхищенных совре-
менников Кемпслена, Внндиш, воскликнул: «Это самая
смелая идея, которая когда-либо приходила в голову ме-
ханику— создать машину, заменяющую человека, перл
создания...»
Тайна оставалась неразоблаченной. Механический иг-
рок совершал свое победное шествие по европейским
столицам. Повсюду ему оказывали восторженный прием.
В Берлине автомат победил Фридриха И, большого
любителя шахмат. Восхищенный король во что бы то ни
стало захотел узнать секрет изобретателя и приобрести
столь замечательную машину. Кемпелеи за большие день-
ги пошел на это. И вот тут произошло нечто странное:
автомат был заброшен и забыт, а после смерти короно-
ванного его владельца он покрывался пылью в старой
мебельной кладовой дворца.
Кемпелеи умер в 1804 году. Между тем в Берлин при-
был всеевропейский победитель, Наполеон. Вы знаете,
что это был страстный любитель шахмат. Недаром на-
чало— 1. Kgl—F3, ныне называемое «дебютом Рети»,
прежде именовалось «наполеоновским началом», «дебю-
том Наполеона». В истории шахмат встречается также
«наполеоновский мат», который можно объявить в четы-
ре хода тому, кто не прочь поддаться высокому парт-
неру.
Так вот, берлинский «мастер», некто Мельцель к при-
бытию повелителя полумира в столицу Пруссии извлек
из груды рухляди позабытый всеми шахматный автомат,
подновил его и снова пустил в ход. Император пожелал
помериться силами с необыкновенным противником и
потерпел поражение! Победа над победителем Европы
восстановила былой ореол славы автомата. Возобнови-
лись триумфальные странствия по европейским столицам.
Но вот нашелся новый высокий любитель познать тай-
ну автомата — принц Евгений Баварский. За несколько
80
десятков тысяч марок Мельцель согласился открыть высо-
копоставленному любителю шахмат секрет автомата.
Принц остался, как было уговорено, наедине с вла-
дельцем машины. Последний, не тратя лишних слов на
объяснение, открыл обе створки машины сразу, механизм
исчез — и глазам разочарованного принца предстало
такое зрелище: па низенькой дощечке, в весьма неудоб-
ной позе, восседает человечек, именно человечек, на-
столько невелик был его рост. Вот вам и секрет!
Известны имена нескольких видных шахматистов
прежних времен, которые прятались в автомате и игра-
ли за пего. Можно назвать немца Альгайера, англича-
нина Лыоиса, француза Муре... Механизм автомата мог
складываться и перемещаться по желанию. Когда демон-
стрировалась вся эта механика, игрок прятался либо в
самом автомате, подобрав ножки под себя, либо, по-
скольку дверцы открывались не одновременно, а после-
довательно — одна за другой, перемещался на другую
сторону, наклонив голову и вытянув руки вперед. Он и
управлял автоматом во время игры: вращал рукоять, ко-
торая направляла руку куклы, приводил в движение
эластичную пружину, управлявшую пальцами этой руки,
дергал шнур — и автомат, шевеля губами, произносил
свое умопомрачающее «ше», то есть объявлял шах...
Игрок имел перед глазами дорожную шахматную
доску с вставлявшимися в нее фигурами, все поля кото-
рой были пронумерованы; над его головой также нахо-
дилась пронумерованная шахматная доска, представ-
лявшая собою оборотную сторону той, за которой про-
исходила игра автомата с его очередным партнером.
Каждое поле этой доски имело небольшой рычажок,
который поднимался или опускался в зависимости от то-
го, была ли на нем фигура или нет. Это позволяло иг-
року, находясь в шкапчике, следить за ходами против-
ника и воспроизводить их на своей доске.
Потайной шахматист зажигал свечу, но чтобы свет
не пробился случайно сквозь какую-нибудь щелку, де-
монстратор оставлял вблизи автомата зажженную свечу,
назначение которой и заключалось в том, что она «гаси-
ла» такую возможность. Шкатулка, в которую то и де-
ло заглядывал хозяин, служила исключительно для от-
вода глаз.	\
«Механического игрока» в Баварии могла постичь та
6 А. Гербсгман.
81
же участь, что и некогда в Берлине, если бы принц Ев-
гений не договорился с Мельцелёмс он, принц, сохра-
няет тайну автомата, но вместо уговоренной суммы пла-
тит ему пожизненно лишь проценты с нее, автомат же
остается в распоряжении прежнего владельца.
И автомат продолжал разъезжать по свету. Он даже
стал играть сильнее чем прежде и нередко предлагал
своему противнику преимущество пешки и хода, причем
почти всегда одерживал блестящие победы.
Известно несколько занятных происшествий, связан-
ных с его разъездом по Европе.
Мельцель и прятавшийся в шкапчнке сильный игрок
Муре долгое время действовали в полном согласии и на-
ходились в дружбе. Игрок аккуратно получал положен-
ное ему вознаграждение. Но вот Мельцель задолжал
шахматисту довольно крупную сумму. Дело происходи-
ло в Амстердаме. Сам король соизволил выразить жела-
ние помериться силами с автоматом и заранее дал Мель-
целю весьма солидный денежный куш.
Приготовления к бою на этот раз носили особенно
торжественный характер. Но вот через полчаса нужно
начинать, а игрока нет как нет. Между тем только не-
давно он с Мельцелем подкреплялся в харчевне и нахо-
дился в полном здравии.
Взволнованный Мельцель побежал в гостиницу и на-
шел Муре в постели, охваченного приступом лихорадки.
На все уговоры и просьбы хозяина он отвечал, что иг-
рать не в состоянии. Напрасно предлагал Мельцель по-
звать лучшего врача, принять лекарство, напоминал, кто
будет играть с ним... Муре только вяло отвечал: «Ска-
жите, что у автомата лихорадка. Верните его величест-
ву деньги...»
— Неужели никакое лекарство не может вам помочь?
— Есть одно единственное...
— Какое? Я ни перед чем не остановлюсь, чтобы его
раздобыть...
— Извольте: полторы тысячи франков — ваш долг...
Хоть и неохотно, но все же рассчитался Мельцель с
хитроумным французом.
Другое приключение. В одном из немецких городов
автомату пришлось выступать в одно время с каким-то
знаменитым фокусником. Автомат отбил у фокусника
всех посетителей. Фокусник явился взглянуть на удачли-
82
пиго конкурента и сообразил, что внутри автомата пря-
чется человек.
Решив отомстить за свои материальные потери, фо-
кусник вместе с приятелем пришли на сеанс, и когда
нее присутствующие были заняты разыгравшейся на доске
борьбой, они внезапно закричали: «Пожар! Горим!» Зри-
тели в полном смятении бросились бежать. Автомат за-
метался, опрокинул своего партнера и, казалось, сошел с
ума; из него послышался крик о помощи.
Мельцель, однако, не растерялся: он задвинул маши-
ну за занавеску и там быстро привел «механизм» в
состояние полного покоя. Сеанс был возобновлен. Ко-
варство фокусника ни к чему пе привело — поле славы
осталось за его соперником.
Во время поездки за океан Мельцель скончался. Ос-
тавшийся без хозяина автомат был припрятан где-то в
Филадельфии. Там он и сгорел во время большого по-
жара...
Вот вам моя новелла,— заключил Кенжебай Сеи-
лович.
— В наше время электронной техники, когда кибер-
нетика создает машины, заменяющие разум человека,
мыслимо ли создать настоящий шахматный автомат?—
спросил Семен Семенович Мылов у председателя.
Иван Павлович ответил, что шахматные автоматы,
то есть машины, играющие в шахматы, уже имеются.
Машине предлагается специально разработанная «про-
грамма» на основе определенной тактики игры. К при-
меру, каждую фигуру можно оценить в установленном
численном выражении, учесть изменение ценности фи-
гуры в зависимости от ее положения па доске, включить
в систему расчета ходы противника, возможные или
лучшие. Таким образом положение белых и черных мо-
жет быть определено двумя суммами, разность между
которыми характеризует материальный и позиционный пе-
ревес одной из сторон. Если эта разность положительна,
то у белых положение более выгодное, если она отрица-
тельна, то перевес на стороне черных. Располагая такими
данными и действуя по определенной «программе», шах-
матная вычислительная Мишина в состоянии подсчитать,
как изменится эта разность на протяжении трех ближай-
G*
83
ших ходов, выбрать лучший вариант из всех возможных
трехходовых комбинаций и отпечатать его на специальной
карточке, т. е. сделать «ход». Подобная машина работает
исключительно быстро, так что опасаться цейтнота ей не
приходится.
— Но расчет всего лишь на три хода вперед не всег-
да достаточен в шахматах,— заметил Лева Левин.
— Несомненно,— сказал Иван Павлович.— Треххо-
довая машина, какой мы располагаем в настоящее вре-
мя, игрок довольно слабый, и, пожалуй, ты, Лева, смог
бы одержать над нею победу. Но можно быть уверен-
ным, что в скором времени и шахматные вычислитель-
ные машины в соответствии с общим развитием вычисли-
тельной машинной техники неплохо научатся играть в
шахматы. Однако не следует забывать, что самый совер-
шенный автомат сможет выполнить только то, что ему
прикажет человеческий разум.
Переходим к следующему, как говорится, пункту по-
вестки дня. Доктор Андреев, по вашим глазам вижу, что
вы рветесь в бой...
— Я подготовил для сегодняшнего вечера нечто ле-
гендарное, имеющее отношение не к шахматной игре, а
только к шахматной доске,— не будет ли возражений?—
спросил Михаил Иванович.
— Без шестидесятичетырехклеточпой доски немысли-
ма и шахматная игра,— заметил Моисей Борисович.
— В таком случае прослушайте старинную северную
легенду, в основе которой лежит несложный арифмети-
ческий фокус,— сказал доктор Андреев.
ЗАДАЧА ПРОДЛЕНИЯ ЖИЗНИ
Жил-был некогда один норвежский конунг, который
очень любил играть в шахматы. Многие конунги любили
шахматы, это известно всем. Сам герой скандинавской
«Саги о Фритьофе» играл в них с друзьями. Но тот, о
котором идет сейчас речь, был одержим настоящей шах-
матной лихорадкой.
Большой двор его дворца по повелению владыки был
вымощен громадными плитами из белого мрамора и чер-
ного гранита и представлял собою не что иное, как
огромную шахматную доску. За этой доской конунг час-
тенько играл в живые шахматы, причем снятая с доски
84
фигура — это был норвежец, швед или датчанин,— как
полагается, подвергалась тут же, на глазах доброго го-
сударя и храброго викинга, обезглавливанию, или, как
принято было говорить в те времена, их отправляли в
Валхалу в чертоги всемогущего Одина.
Я бы мог на этом и построить свой рассказ. Я бы
мог показать вам партию, в которой ловкой игрой од-
ного из ярлов была спасена любимая им прекрасная дат-
чанка, отказавшаяся пойти навстречу желаниям повели-
теля и потому особенно преследуемая им во время од-
ной из игр живыми шахматами. Но сейчас мне хочется
рассказать о другом.
Конунг, о котором идет речь, был непохож на других
конунгов. Он не устремлялся подобно им ни на Русь,
пи к берегам Северной Америки. Он не любил ни похо-
дов, ни дальних странствий, предоставляя эти забавы
своим викингам. Мысли владыки были заняты общетео-
ретическими, философскими вопросами, главным из ко-
торых был следующий:
Когда наступит тягчайший для человечества миг и
ему, отцу отечества, богоравному конунгу, придется рас-
статься с прекрасной жизнью?
Быть может, потому, что проблемы смертности и бес-
смертия всегда волновали властелина, он, выполняя пе-
чальную обязанность высшего судьи своего народа —
скреплять списки обреченных на смертную казнь, зани-
мался этим важным государственным делом с утра и до
самого вечера.
Так как конунг считал себя центром вселенной, са-
мым мудрым и могущественным властителем па земле,
то он больше всего тревожился мыслью о том, что будет
делать человечество, когда душа его величества в со-
провождении прекрасных валькирий направится к Одину.
Трудненько приходилось придворным мудрецам, ко-
торые должны были отвечать на вопросы, в изобилии за-
даваемые повелителем. Тот, кто с величайшей осторож-
ностью пытался пояснить ему, что все люди смертны, в
тот же миг вынужден бывал, к своему величайшему огор-
чению, убедиться в бесспорности этой истины.
Нашелся и такой, кто стал доказывать конунгу, что
он, конунг, столь великий и мудрый, бессмертен. Госу-
дарь обрадовался, повелел отрубить своему главному со-
ветнику голову, сделал 'мудреца главным советником и
85
готов был подарить ему, разумеется, после проверки его
утверждения опытом, остров Исландию, руку любимой
дочери, а также половину всех сокровищ... Но когда
«вельможа в случае» по недомыслию своему уточнил,
что бессмертие конунгу обеспечено в сердцах народных,
что бесчисленные мо1гумепты из гранита серого, черного
и желтого, водруженные по приказанию владыки во
всех концах его страны и изображавшие его величество
во всех позах, видах и образах, безусловно будут способ-
ствовать закреплению подобного рода бессмертия, и
предложил издать указ о том, чтобы все под страхом
смерти именовали конунга не иначе как «его бессмер-
тие», его бессмертие сейчас же доказало наглупившему
мудрецу, что даже подобного рода бессмертие на све-
жеиспеченного министра не распространяется. Бренные
останки мудреца были выброшены па свалку, память о
нем к концу того же дня уже заросла лопухом и черто-
полохом, а место главного советника предоставлено бы-
ло какому-то ловкому варягу, который вот-вот должен
был изготовить элексир бессмертия.
Между тем северный властитель приближался к соро-
ковому году своей благословенной богами жизни. Населе-
ние его страны к этому времени сильно поредело, ибо он
все чаще и чаще возвращался’ к тревожившим его мыс-
лям и сомнениям.
И вот однажды взволпованые придворные доложили
повелителю о том, что у входа во дворец задержан подо-
зрительный бонд, т. е. земледелец, отказывающийся отве-
чать на какие бы та ни было вопросы и настоятельно
требующий, чтобы его немедленно допустили пред свет-
лые очи конунга.	В
— Это — новый заговор против великого! — кричали
придворные.— Как быть? — Немедленно обезглавить ста-
рика, или пыткой убедить ого выдать сообщников и
тогда казнить всех вместе?
— Привести его сюда! — неожиданно приказал ко-
нунг.
Были приняты необходимые меры предосторожности:
во всех углах шахматного двора, где обычно восседал
царь, были поставлены арбалетчики, у входов располо-
жились с обнаженными мечами наизготове самые опыт-
ные палачи; в проходах и смежных дворах в состоянии
86
полной боевой готовности маневрировали отборные от-
ряды телохранителей.
Старика-бонда ввели, связанного веревками, с колод-
кой на шее, закованного по рукам и ногам в цепи. Отец
отечества устремил на него грозный взгляд.— Говори! —
приказал он.— Кто ты, мудрец? Откуда?
— Я не мудрец,— ответил старик,— я простой бонд.
В народе пошел слух о твоих тревогах и волнениях, вот
я и пришел, чтобы помочь тебе избавиться от них.
У конунга засверкали глаза, он даже приподнялся на
троне и воскликнул:— Говори! Я разрешаю!
— Вели- прежде меня освободить от пут и цепей. Ве-
ли убрать пушки и палачей, вели убраться всем тем, кто
меня терзал и мучил, пока я рвался к тебе! Иначе ты ни
слова от меня не услышишь.
Старик говорил твердо и решительно. И желание
узнать истину на мгновение пересилило в душе власти-
теля подозрительность и страх перед народом. Два едва
заметных мановения царственной руки (конунг очень
берег свою жизненную энергию) — и все, чего старик
потребовал, было выполнено.
— Теперь я могу открыть тебе,— спокойно сказал
старик,—сколько лет отпущено тебе Норной — девой
судьбы. Ты проживешь ровно столько лет, сколько плит
уложено в этом дворе!
— Шестьдесят четыре плиты!—воскликнул отец
отечества. г
— Значит, ты проживешь ровно шестьдесят четыре
года!	Л
«Мне сейчас тридцать девять»,/— подумал царь.
Своим гениальным умом, путем углубленных размыш-
лений, отняв тридцать девять от шестидесяти четырех, он
установил, что жить ему остается еще целых четверть века.
— Превосходно!—обрадовался конунг и хлопнул в
ладоши. Шахматный двор вновь наполнился раболепной
челядью.
— Превосходно!—еще раз воскликнул повелитель и
изрек свое высочайшее повеление: — Наградить бонда...
— Не нужно мне никакой награды!—смело перебил
речь владыки старик.— Лучшей наградой мне будет, ес-
ли ты облегчишь участь народа, страждущего под тво-
им благословленным богами владычеством!
—• Да будет так!—воскликнул конунг со слезами
87
радости на своих кротких очах. Не прошло и минуты,
как придворные юристы уже сочиняли указ о том, что
отныне и впредь в государстве для новорожденных и
младенцев грудного возраста не только отменяется
смертная казнь, но и привлечение к суду, с сохранением
прочих предусмотренных законами видов ответственности.
Указ был высечен рунами на самой высокой скале в Нор-
вегии, у подножья возвышающегося на ней монумента
богоравному конунгу. Тут же было дано тайное указание
неустанно следить за подозрительным бондом и, ежели
что случится с государем до истечения срока, незамед-
лительно сжечь проходимца живьем, совокупно с ним
истребить весь его род от стара до мала,( сравнять с
землею деревню бонда, подвергнуть мучительнейшей
казни всех ее обитателей как соумышленников и госу-
дарственных преступников. Кроме того велено было
впредь не принимать на королевскую службу жителей со-
седних деревень — в радиусе ста сорока семи километров,
считая центром дом старого бонда.
С этих пор конунг, скрепляя списки обреченных на
казнь, больше не тревожился мыслями о смерти и бес-
смертии.
Но года прошли, словно веко мигнуло. Счет годов,'
жизни властелина перевалил за шестьдесят. Приближал-
ся предуказанный стариком час окончания великой жизни
конунга. Страшная тревога овладела его сердцем!.
Он повелел распространить указ о помиловании еше
на один возраст и приказал разузнать, жив ли мудрый
бонд. И когда конунгу донесли, что бонд нс только жив,
по и по-прежнему трудится на своем куске земли вели-
чиной с небольшой коврик, он распорядился доставить
старца во дворец. Приказание тотчас же было вы-
полнено.	и Л
— О ты, правдивейший из правдивых, бескорыст-
нейший из бескорыстных, мудрейший из мудрых,—та-
кими необычными словами начал свою речь повели-
тель,— не знаешь ли ты средства, как мне продлить мое
существование?
— На сколько бы ты хотел продлить свою жизнь?—
спросил старец.
— О, многого я не прошу!— сказал конунг, взды-
хая.— Хотя бы на один год... Только на один год! Мне
так хочется дожить до шестидесяти пяти!
88
— Оставь меня здесь в этом шахматном дворе одно-
го, конунг,— приказал бонд отцу отечества.— Когда ну-
жно будет, я тебя вызову.
Впервые в жизни конунгу приказывали, по сейчас
он очень хотел, прямо-таки жаждал, чтобы ему дове-
лось услышать какое угодно приказание, лишь бы не
последний раз в жизни!	*
И вот старик позвал властелина и пригласил его
войти в шахматный двор. Бонд восседал сейчас на тро-
не, ибо по старости ему трудно было стоять, а конунг
еще неплохо держался на ногах — ведь он ежедневно
прикладывался к фиалу с элексиром бессмертия!
Так, стоя, конунг слушал речь почтенного старца.
— В этом дворе шестьдесят четыре плиты. Если
увеличить их .количество до шестидесяти пяти, не при-
бавляя ни пяди мрамора и гранита, то ты проживешь
шестьдесят пять лет. Для этого нужно перемостить и
перекроить шахматный двор так, что он перестанет
быть шахматным, и ты больше не сможешь играть в
живые шахматы и рубить головы бедным норвежцам,
шведам и датчанам. Согласен ли ты на это?
— Да, согласен,—прошептал обрадованный конунг.
- Вот тебе рисунок, по которому следует произвести
это.
Твой шахматный двор имел восемь на восемь плит.
Ты видишь, что после переделки в нем будет пять на
тринадцать, т. е. ровно шестьдесят пять плит! Лишняя
влита и есть недостающий тебе год жизни.
И снова старец отказался от награды, выговорив
еще один указ о милости для народа.
89
А конунг прожил еще год? погруженный в полное
молчание, преданный гнетущим думам. И когда ему
исполнилось шестьдесят пять лет, точно в час его рож-
дения великая жизнь повелителя оборвалась.
Придворные врачи, желая угодить преемнику его
власти, установили без труда, что конунг скончался от
страха перед неизбежной смертью!
— Вот, возьмите мои выкройки и проверьте сами,—-
закончил врач свой рассказ, выслушанный присутству-
ющими с большим интересом, хотя касался он не шах-
матных идей, а только материала игры.
Действительно: из шестидесяти четырех клеток по-
лучилось шестьдесят пять. Откуда же могла взяться
еще одна клетка?
На этот вопрос сейчас же отозвался Вася, радуясь, что
и он может что-то объяснить взрослым.
— При перекладке плит одна клетка как-будто при-
бавляется,, а на самом деле нет — это только кажется.
Нам математик в классе показывал, только без всякого
конунга,— сказал он.— Л если точно измерить, то сколь-
ко было материала для плит, столько и осталось...
— Видимо, Один или подвластные ему боги сканди-
навской древности,— заметил Бейсембан Сенлович,!—не
обращали внимания на появление или исчезновение како-
го-то там шахматного поля, а ведь будь на шахматной
доске шестьдесят пятое поле, то, как показал наш знаме-
нитый этюдист Алексей Алексеевич Троицкий, двумя ко-
нями можно было бы заматовать одинокого короля!
— Кому черед рассказывать? — спросил Иван Пав-
лович и взглянул па альтмейстера.
— Что ж, сегодня я отнекиваться не стану,1— сказал
Моисей Борисович.
«СИНЯЯ ПТИЦА»
— Шахматный фольклор на наших глазах творится,
шахматные легенды и в наше время складываются,—
сказал альтмейстер.— С именами не только Филидора и
Морфи, но даже и Стейница, Чигорина,, Ласкера, Капаб-
ланки преданье связывает немало происшествий леген-
дарного характера. Да и не только великие мастера удо-
90
стаиваются чести стать героями такого фольклора. На
всю жизнь запомнился мне один ничем не прославив-
шийся старичок...
Вы, наверное, знаете, что углубленному знакомству
с шахматами я обязан встречам и беседам в юности с
замечательным русским игроком, гроссмейстером Оси-
пом Самойловичем Бернштейном? Это был высококуль-
турный,) веселый, остроумный человек, знавший мно-
жество необыкновенных историй. Вот он и рассказывал
мне об одном старичке, завсегдатае шахматного кафе,
куда Бернштейн в студенческие годы частенько загля-
дывал.
Старичок находился в том возрасте, когда бывает,
что человек уже не реагирует деятельно на явления
окружающей действительности и, подобно улитке, пря-
чется в свою ракушку. Старичок был подслеповат, не
вполне разбирался во времени и пространстве, но одна
страсть у него сохранилась — страсть к шахматам. При-
ходил он в кафе раньше всех, уходил последним. Он стал
своего рода традицией этого кафе, где встречались целые
поколения шахматистов, его эмблемой; его место за сто-
ликом никогда не занималось, денег ни за. игру, ни за еду
с него не брали. Каждый вечер кто-нибудь из молодежи
обрекался на жертву — играть с ним. Молодежь не упу-
скала случая позабавиться. Играли в том кафе на клеен-
чатых досках. Положит молодой остроумец одну клеенку
с шестыодесятыочетырьми полями под другую, добьется
без особого труда, что у старичка останется король и пеш-
ка, а у самого остроумца — «голый» король. Старич-
ковская пешка беспрепятственно проходит в ферзи... И
вот тут-то начинается комедия: доведет старичок пешку
свою до седьмого ряда, а партнер, под приглушенный
хохот окружающих — игроки, бывало, ради этого зрели-
ща, от самых острых положений отрывались — вытяги-
вает из-под верхней клеенки один ряд нижней.
«Ферзь!» — восклицает старичок радостно и вдруг обна-
руживает свою «ошибку» и гонит пешку дальше, ряд за
рядом все выдвигается, пешка делает еще восемь хо-
дов под непрерывно нарастающий хохот. И когда пешка
доходит до шестнадцатого ряда и старичок ставит, на-
конец, ферзя (подкладывать третью клеенку из-за раз-
мера столика было невозможно), противник его воскли-
цает с видимой досадой: «Сдаюсь!...» Старичок торже-
91
ствует, ковыляет домой радо-
стный, удовлетворенный.
Но случалось и по-иному:
оставит шутник старичку «го-
лого» короля, а себе короля и
пешку, да так, что пешка сто-
ит па один шаг впереди старич-
ковского короля. Каждым своим
ходом старичок нападает коро-
лем на пешку, гонится за ней,
словно за «синей птицей», а
она бежит от него. И вот пеш-
ка уже на седьмой линии, ко-
роль атакует ее с шестой, пеш-
ка превращается в ферзя, а
старичок огорченно восклицает:
«Чуть-чуть не догнал!» И снова
все радуются.
Я усвоил из этого рассказу
простую и ясную истину: если
неприятельская пешка распо-
ложена хоть на одно поле вне.
а ь с d е f g h реди короля и ХОд за ней, то
королю ни при каких обстоя-
тельствах ее не догнать. Я глубоко свыкся с непогре-
шимостью этого закона, сам> складывал оружие в подоб-
a bcdef g* h
ных случаях, не пытаясь «чуть-чуть не догнать», и при-
пицдл в соответственных об-
стоятельствах капитуляцию
противника. И все обычно
шло, как по маслу, пока не
разразилась однажды ужа-
снейшая катастрофа.
В одной из партий с серьез-
ным противником создалось
такое положение:
Играя черными, я запато-
вал его слона, оттеснил коро-
ля и теперь готовился пожи-
нать плоды своей глубокой
стратегии. План был ясен: два хода слоном — и белая
пешка погибла, королю не подоспеть на выручку, а моя
неудержимая пешка (я с благодарностью вспомнил о
92
фольклорном старичке), моя
пешка беспрепятственно про- 8
ходит в ферзи.	7
Противник мой сыграл сов-
сем нелепо: 1. Кра7—Ь8! «Пора 6
бы сдаться ему»,— подумал 5
я (только подумал, ибо мы 4
играли без «звона»), отве- 3
чая: I... Cf5—е4. Однако бе- ,,
лые продолжали «сопротив-
ляться»: 2. с!5—d6. Пешку я, 1
разумеется, побил и, торжест-
вуя, подумал: «Да ведь это
старичковская позиция, лишь с некоторым! добавлением
фигур». Ну, и гонись за мною! — e7:d6 З.КрЬ8—с7. Ему
угодно повеселить галерку! 3. ...d6—d5; 4. Крс7—d6
d5—d4; 5. Kpd6—еб d4—d3.
На нашу игру начали поглядывать с соседних столи-
ков. 6. Кре5—d4; d3—d2.— Сдавайся, старичок! —
7. Kpd4—сЗ. Я схватил пешку, жестом победителя воз-
нес ее как можно выше и — замер, остолбенел: если я
превращу ее в ферзя или ладью — белым пат, слона же
или коня для выигрыша недостаточно. Совершенно по-
трясенный, я уставился на своего противника. И мне
почудилось, что передо мною сидит не добрый мой при-
ятель, а фольклорный коварно ухмыляющийся стари-
кашка.
Все мое шахматное мировоззрение перевернулось:
значит, «неудержимых» пешек нет! Значит, и тут все за-
висит от позиции!
1. Kpg6 КрЬб 2. Кр:
g7 h5 3. Kp:f6 h 4
4. Кре 5! Кр:с 6 5. Kpf 4
= ; 4.... h 3 5. Kpd 6 - .
Ничья
93
Я углубился в шахматную .литературу, занялся
эндшпилем, этюдами. Запомнился мне этюд Рихарда
Рети, в котором предательская пешка стоит на целых
два хода впереди короля, и все же последний «дого-
няет» ее и добивается ничьей.
Проштудировал я еще целый ряд этюдов на эту же
тему. Вот некоторые из них:
1. Кре 7 g 5 2. Kpd 6
— g4 3. е7СЬ5 4. Крс 5
Се 8 5. Kpd4Kpb7 6.
Кре 4 Крс 7 7. Kpf4= .
Иичья.
1.Крс8!! Ь5 2. Kpd 7
Ь4 3. Kpd 6 Cf5
4. Кре 5 С ~ 5. Kpd 4 = .
Нич ья.
a bcdefgh
Неуловимая Синяя птица превратилась, как в пье-
се-сказке Метерлинка, которую я так любил смотреть
на сцене Художественного театра, в обыкновенную си-
ничку. Оказывается, в шахматах можно, гонясь за Си-
ней птицейд достичь совершенно реальной цели. Не раз
случалось мне убеждаться в этом в моей дальнейшей
шахматной практике. Взгляни-
те на такую позицию:
Белый король на с8, черная
пешка — Синяя птица — на аб.
И я гонюсь за ней, неудержи-
мой.
1.	Крс8—Ь7; аб —аб;
2.	КрЬ7— аб; аб—а4;
3.	Краб —аб; а4 —аЗ;
4.	Краб —а4; аЗ —а2;
5.	Кра4 —ЬЗ*
Совсем как в эпизоде со
старичком! Но я уже держу
94
a b с d е f g h
ее за хвост и могу выщипывать перышки! Если 5. ...
а2—а1Ф, то 6. К Г8—*е6 мат; а если Синяя птица пре-
вратится в лошадку— 5. ... а2 — al К + да с шахом, то
король, пойдя на Ь2, сейчас же ее усмирит.
В другой раз в положении Синей птицы оказалась не
пешка противника, а моя собственная. Правда, ей уда-
лось спастись от поимки, да к тому же весьма ориги-
нально.
Продвигать пешку сразу
нельзя из-за -	8
1. ...15—f4.	7
2. Kipd2-e2; Kphl-g2. 6
Я предусмотрительно сы- 5
гр ал:
1. Kpd2—еЗ!	4
Мой противник ответил:	2 3 4 5
1. ...Kphl-g2.-	2
(Если 2. h4—115?, то 2. ... ।
Kpg2—g3, и пешки пройдут од-
новременно.
Я закрепил свою позицию: 2. КреЗ—14. И вот мой
партнер пустился в погоню за явно неудержимой пеш-
кой:
2. ...Kpg2-h3;
3. 114-h5; Kph3-h4;
4. 115—116; Kph4—h5;
5. hG—h7; Kpli5—g6!
Возможно, что, приняв это преследование за своего
рода шахматную шутку (Тартаковер любил такие!), я
бы и не придал значения резвому маршу черного коро-
ля, но мой противник выдал себя тем, что играл уж
слишком как-то небрежно: «Все равно,। мол, давно сда-
ваться пора, так побалуюсь напоследок...» Я насторо-
жился и как раз вовремя: ведь если я превращу пешку
в ферзя, то черным пат! Я подвинул пешку на крайнее
поле—h8 и медленно стал разгребать груду фигур сбо-
ку доски, словно выбирая нужную.
— Вот ферзь,— услужливо предложил мне партнер.
Я взглянул на него: он то бледнел, то краснел. Взял я
ферзя и невинным голосом произнес:’
— Зачем ферзя? Мне и ладьи хватит!
И мой противник погрустнел, заскучал,/ совсем как
95
фольклорный старичок, когда ему не удавалось догнать
Синюю птицу — крылатую пешку.
Вы извините меня,— виновато закончил свое повест-
вование альтмейстер,— у меня вое так прозаично полу-
чилось...
— Зато у вас — Синяя птица, а это для композиции
самое важное: Синяя птица — символ сказки, творчес-
кой фантазии, вечного стремления, неустанных исканий
в искусстве,— заметил Иван Павлович.— Кто теперь вы-
ступает?	•
— Да хотя бы я,— сказал Александр Ефимович.
КРАТКАЯ СПРАВКА К МЕЖПЛАНЕТНОМУ
ШАХМАТНОМУ КОНГРЕССУ
Будь на моем месте наш милый Ваня Дубинин, он,(
несомненно, поведал бы нам о своем личном посещении
«Межпланетного шахматного конгресса», столь талант-
ливо и весело описанном Ильфом и Петровым в «Двенад-
цати стульях», рассказал бы, что он своими собствен-
ными глазами видел великого комбинатора Остапа
Бендера в зеленом костюме в талию,в малиновых ботин-
ках и голубом жилете,| с могучей шеей, обернутой в не-
сколько колец шерстяным шарфом, что он беседовал с ,
ним, участвовал в знаменитом шахматном сеансе в Ба-
сюках на Волге и, конечно, разбил Остапа в пух и прах.
Но я, по правде сказать,) великого комбинатора и в гла-
за не видел и в шахматы с ним, само собой разумеется,
не играл. Тем не менее, я имею о нем не только чисто
литературоведческое представление, по и, если можно
так выразиться, и жизненное. На основании того, что
вы сейчас услышите, можно заключить, что наши знаме-
нитые сатирики почти во всем строго придерживались
фактов, и, если допустили некоторые отклонения от ре-
альной действительности^ то в самой незначительной
степени.
Несколько лет спустя после посещения Остапом
Бендером Васюков (как известно, он дал сеанс 22 нюня
19'27 года) мне случилось побывать там же и познако-
миться с одноглазым председателем васюкинской шах-
секции. К тому времени «Двенадцать стульев», благода-
96
ря исключительной оперативности нашей книготоргую-
щей сети, уже успели доползти до васюкинских читате-
лей, и местные шахматисты^ участники пресловутого се-
анса, очень гордились тем, что они стали, можно ска-
зать, всемирно знаменитыми,) хотя межпланетный шах-
матный конгресс в Васюках и не состоялся.
Одноглазый, с которым я имел продолжительную бе-
седу, внес некоторые уточнения в рассказ сатириков.
Свои поправки он подтвердил документально — посред-
ством записей и диаграмм в почерневшей конторской
книге с заголовком: «Достижения Васюкинской шахсек-
ции за 1927 год».
На первой странице красовалась каллиграфическая
надпись — «Великая победа».
Далее в эпических тонах излагалось само событие,
причем изложение иллюстрировалось несколькими пози-
циями, тщательно нарисованными от руки.
Тут же красовались три круглые печати с изображе-
нием белого коня, поставленные на неисчислимое коли-
чество подписей.
Все это уместилось на одной странице — больше
записей в конторской книге не было. Видимо, иных собы-
тий в жизни васюкинской шахсекции за отчетный год не
произошло.
Так вот, во-первых, одноглазый заверил меня, что ре-
зультат сеанса, данного гроссмейстером О. Бендером, в
«Двенадцати стульях» приведен неточно,) и что он, одно-
глазый, считает своим долгом, к чести сеансера, восста-
новить истину.
Суть дела заключается в том, что, как объяснил и
доказал данными конторской книги предшахсекции,
гроссмейстер проиграл вовсе не тридцать, а только двад-
цать девять партий, одну же свел в ничью. To-есть, соб-
ственно говоря, ничью сделал не он, а его противник, чем-
пион васюкинского дома пионеров. При этом одноглазый
указал еще на одну неточность, вкравшуюся в «Двенад-
цать стульев». Там сказано, что «...гроссмейстер жертво-
вал пешки, тяжелые и легкие фигуры направо и налево»
(см. страницу 275, изд. 1956 г.). Во всех остальных пар-
тиях так действительно и было, но в данной он играл
чрезвычайно осторожно. Больше того, он до самого
конца сохранил все свои фигуры и пешки. Только вый-
дет какой фигурой и сейчас же ведет ее обратно,, в ле-
7—775
97
вый угол прячет. Там и скопился-значительный «кулак».
Позиция, получившаяся после семьдесят седьмого хода
пионерского чемпиона, была записана. Вот она:
Гроссмейстер тут сыграл:
78. Краб —b4JH8—f4 4-79. КрЬ4
— ЬЗ. Наш пионерский чемпи-
он, опасаясь, как бы «кулак»
не развернулся, решил зажать
гроссмейстера и, не подумав
как следует, сыграл: 79. ...Ф
117—с!3!?? После чего О. Бен-
дер несколько раз, обходя по
кругу, пропускал ход, как-то
странно пожимая плечами, по-
ка пионерский чемпион не раз-
глядел, в чем дело и не вос-
кликнул: «Дядя гроссмейстер! Да вам же пат! Ни-
чья!»— «Поздравляю вас с ничьей»^— сказал гроссмей-
стер и пожал, к великой радости мальчика, ему руку.
Это и была первая результативная партия. Не проиг-
рыш, а только ничья!
— В партии с блондином, именно с блондином, а не
со мною,; как говорится в «Двенадцати стульях»,— пояс-
нил одноглазый,— в следующем по экономичности по-
строения, можно сказать, этюдном положении —
гроссмейстер О. Бендер, спо-
койно расхаживая среди сто-
лов и небрежно переставляя
фигуры, не просто сделал не-
правильный ход конем — он
при этом побил пешку и объя-
вил блондину мат: Ке7:с7 —
мат??? Когда блондин указал
гроссмейстеру, что он сделал
неправильный ход, О. Бен-
дер извинился, сославшись на
то, что лекция его несколько
утомила, подчеркнул, что он играет строго по кодексу, и
пошел конем на g6. Игра далее продолжалась так:
1. ...Себ—с44-2. Краб—аб. Cf4—(12 + 3. Краб—а4 с7—сб,
и на следующем ходу гроссмейстер получил мат слоном
на Ь5! Обратите внимание: данный факт заверен двад-
цатью девятью подписями с печатью шахсекции!
98
В партии с брюнетом гроссмейстер О. Бейдер дей-
ствительно жертвовал и пешки, и тяжелые и легкие фи-
гуры направо и налево. Брюнет, как и у Ильфа с Петро-
вым указано,; пришел в ужас и хотел было сдаться, ио
все же напряг волю и заставил себя продолжать игру.
Там сказано, что гроссмейстер пожертвовал ему ферзя.
Вот как это произошло. В следующей позиции гроссмей-
стер как начал гонять черного короля, так брюнет сно-
ва хотел было сдаться, и только желание увидеть, как
ему будет объявлен мат, а также похвастаться впослед-
ствии, что вот, мол, он получил мат от самого гроссмей-
стера О. Бендера, побудило его отложить свое намере-
ние. Вот тут и эта позиция, с подписями и круглой пе-
чатью с конем:
1.	Фа5— d8 + Kpf8—(7
2.	Фс18—d7 + Kpf7—f6
3.	Фd7 — d8 + Kpf6 — f5, — стре-
мясь найти спасение от шахов
на поле g3 путем взятия белой
ладьи!
4.	Ф68—d7 + Kpf5—f4
5.	Фd7—f7 + Kpf4:g3.
Вот тут-то гроссмейстер и по-
жертвовал ферзя:
6.	ФГ7—(4 + !!??
a bcdefgh
Брюнету снова захотелось сдаться, но он увидел, что
ферзя-то можно пятью способами уничтожить, и сыграл:
6. ... e5:f4
7. h3:g4.
Тут противник гроссмейстера пришел снова в состо-
яние, как он сам потом рассказывал, полного ужаса. По-
думайте только: чем пи пойдет, всем гроссмейстеру мат
объявит! Уж он и так и эдак пробовал,। ничего не выхо-
дит— четырнадцатью способами мат! Ну, он и пошел
скромненько, чтобы не задеть самолюбия гроссмейстера,
как объяснил впоследствии,—не королем', не ферзем, не
конем даже, а пешечкой, точнее— 7. ...f3—(2—и мат!
Взгляните — засвидетельствовано по всем правилам.
— Ну, а у меня...— застеснялся одноглазый,,— у ме-
ня в самом деле гроссмейстер О. Бендер украл ладью,
прежде чем швырнуть в меня фигуры... Тут в «Стульях»
все правильно. Вначале я оробел и понаделал ошибок,
99
но преимущество все-таки сохранил*, и вот что получилось
— Я сыграл 107. ... Ле8—
118—и мое дело в шляпе! Тут я,
уже не помню в который раз,,
взглянул на его двухцветные
штиблеты,— давно они у меня
взывали всяческие подозре-
ния,— а когда обратился к
доске, смотрю, а ладьи Ь8 как
не (бывало — упер ее гросс-
мейстер Бендер! Дальше все
как в книге... Эх, поздно понял
я, почему он велел столы рас-
ставить «покоем», в виде бук-
после сто седьмого хода:
вы «П» — свободный выход с одной стороны! Расстави-
ли бы столы в форме «он» — буквой«О»,|— не выбрать-
ся ему из круга!
Поскольку я собирался писать кандидатскую диссер-
тацию на тему «Проблема прототипа Остапа Бендера в
свете вопроса о реалистическом воспроизведении дей-
ствительности в «Двенадцати стульях» и «Золотом те-
ленке» Ильфа и Петрова», я сделал необходимые за-
метки и сердечно поблагодарил одноглазого председа-
теля шахсекции, записав, по его настоятельной просьбе,
и число подписей под каждой позицией.
На прощание он спросил меня с застенчивой улыбкой-
— А вы, случаем, не будете сами гроссмейстер? А
то дали бы у нас сеаисик. Мы вам соберем аудиторию
побольше — у нас новые шахкадры выросли... Очень бы
я вас просил, а то...
Одноглазый протянул мне запыленную с виду кон-
торскую тетрадь, на переплете которой, на квадратной
белой наклейке, было стрательно выведено: «Достиже-
ния Васюкииской шахсекции на 1930 год» и показал мне
с огорченным выражением лица абсолютно чистую пер.
вую страницу. Однако вступать в соревнование с вели-
ким комбинатором я не рискнул...
Присутствующие с интересом выслушали ценные до-
полнения к бессмертному творению Ильфа и Петрова, и
художник уже было собрался приступить к повествова-
ло
нию, для которого он приготовил целых две доски, как
вдруг послышался голос Левы:
— Задачи-шутки-то у вас, Александр Ефимович, по-
лучились какие-то бледные...
— А это вовсе не задачи-шутки,— серьезным тоном
возразил литературовед,— это окончания партий гросс-
мейстера Остапа Бендера, подлинность коих засвиде-
тельствована, как я уже отметил, соответствующими
подписями и печатями!
КОШЕЧКИ
— Знаете ли вы, что я чуть было не стал художни-
ком-анималистом?— Так начал свой рассказ Борис. Афа-
насьевич.— Животных я любил с детства. О певчих
птичках и не говорю, кроликов, ежей, белых крыс пред-
почитал я любым игрушкам. Но больше всего я любил
котят, хотя они упорно не желали играть с белой крысой
и улепетывали от нее во все лопатки. Подрос и увлекся
рисованием. А так как я черпал материал из окружающей
меня действительности, то дальнейшее направление моих
творческих интересов становится вполне понятным. В
юности я начал играть в шахматы и заинтересовался
заданной композицией.
Однажды, проходя мимо детской комнаты, где играл
мой маленький сынок, я услышал отчаянное мяуканье,
точнее, талантливую имитацию кошачьего разговора.
Заглянув туда, я увидел, что мой малыш трудился над
шахматной доской, мурлыча и мяукая. Увидев меня, он,
словно подражая Рине Зеленой, сообщил:
— А я тоже сделал кошечку, только шахматную!
Я взглянул на доску. Действительно, фигура на ней
не только были расставлены так, что получились прибли-
зительные, в импрессионистском духе, очертания кошки
с высоко поднятым хвостом, но он их обвел к тому же
веревочкой, так что обрисовывались и торчащие вверх
ушки.
— Молодчина! — похвалил я.— У тебя вышла на-
стоящая кошка.
— ДАоя лучше твоих,—скромно заявил Лёка: — У те-
бя — немые, а моя умеет мяукать.
101
— Конечно, конечно,— рассеянно произнес я, все
внимательнее всматриваясь в «шахматную кошечку».
Откуда-то выскочила белая крыса, и Лека кинулся
за ней, а я продолжал разглядывать творение моего
шахматного художника-анималиста, нашедшего, как го-
ворится, новые средства образного воплощения.
Шахматная кошечка была желто-черной, с явным
преобладанием желтой краски, ибо Лека использовал
весь комплект белых фигур, кроме ферзя, и лишь часть
комплекта черных. Головка желтая, ножки желто-чер-
ные, желтый хвост заканчивался черной кисточкой. Лег-
кость его очертаний подчеркивалась тем, что весь хвост
состоял из пешек, двум из которых оставался лишь один
шаг до полей превращения.
Признаюсь, что задачи на тему превращения были
моей слабостью.
Я перерешал их тьму, тщательно проштудировал кни-
гу, написанную специально па эту тему, сам пробовал
составлять, да не получалось... Вот я и начал прикиды-
вать— что будет, если одну из пешек превратить, ну,
скажем, в коня?
Смотрю и глазам своим не верю!
Получается мат в четыре хода: 1. Ь8 К! любой ход;
2. К: с!7 — любой ход; 3. Кеб и мат следующим ходом.
Каково!..
Слушатели по-разному, но весьма деятельно выра-
а b с d е f g h
зили свое величайшее удивле-
ние и, можно сказать, восторг,
вое, кроме Васи, на лице кото-
рого попеременно отражались
то радость, то огорчение — ра-
дость шахматиста и огорчение,
должно быть, по поводу того,
что кошечка уже утратила свои
естественные очертания.
— Лекипа позиция мне по-
правилась,—продолжал худож-
ник,— я постарался ее запом-
нить. Понадеявшись на память,
не записал. Вечером отправился в наш клуб, а там у нас
есть «зал Чигорина», где собираются художники-шахма-
тисты. Вот я им рассказываю эту удивительную исто-
рию— о том, как мой сын не только создал шахматную
102
кошечку, но и сам того пе подозревая, сочинил четырех-
ходовку на тему превращения — случай, должно быть,
первый в истории шахматной композиции. Друзья улыб-
нулись, а один из них говорит: «Что ж, вам только ос-
тается продемонстрировать это гениальное произведение
своего достойного отпрыска».
Вот я и расставил па доске шахматную кошечку —
точно такую же,— не правда ли? — и показал решение.
Но тут один из моих приятелей, специалист по решению
задач и этюдов, говорит:
— Позвольте, позвольте,— вы за черных не ходите, а
говорите: любой ход, любой ход... Разрешите, я хочу за
них сыграть.
Ну, я превратил пешку в копя; он взял ладь.еи ладью;
этот вариант я смотрел, поэтому спокойно продолжаю,
беря конем черную пешку на кончике хвоста; тут он в
свою очередь превращает черную пешку в ... во что бы
вы думали?— в койя!!! Это, вижу, что-то новое, но все же
довожу свое решение до очевидного финала, делаю ход
конем на поле, с которого он обязательно должен объя-
вить мат.
— А нам-то уже давно пат! — с усмешечкой заяв-
ляет мой приятель.— Черные самозапатовались, так ска-
зать.
Действительно, черным пат, да еще с замурованным
конем! Задача моего сынка оказывается была непра-
вильной. Я огорчился. А мой приятель с той же усмешкой
продолжает: «Но вы не прустите: задача все-таки ре-
шается, да только не вашим способом. Вот, смотрите!»
Действительно, он показал
мне другое решение, правда,
грубоватое, начинавшееся с
шаха:
1.	Kf4 + Kp:F2
2.	K:h3 + Kp:g3
3.	KF5 + Kp:h3
4.	Cg4x!
А между тем я отчетливо
помнил, что в лекиной пози-
ции я проверил эту серию ша-
хов конями и мата не получа-
лась. В чем же дело? Кто
объяснит?
103
— Дело в том,— сказал проблемист,— что пока вы
путешествовали от детской комнаты до клуба, она у вас
передвинулась на одную линию вправо, к краю доски,—
благодаря такой минимальной передвижке стали воз-
можны и самопатование и мат!
— Вы совершенно правы,— заметил художник,— я
хотел проверить силу шахматного внимания у присутст-
вукйцих...
— Если мне не изменяет память,—сказал альтмей-
стер,— такого рода шахматные задачи носят название
скахографических. В моей библиотеке имеется редкая
книжка, содержащая около сотни подобных задач, со-
ставленных известным русским шахматистом И. Шумо-
вым, сподвижником А. Д. Петрова и Яниша. При помо-
щи материала шахмат там изображены ключи, якоря,
мечи, числа, буквы...
— Значит, шахматы могут пригодиться не только ху-
дожнику-анималисту, но и скромному труженику —
плакатисту?— с долей иронии спросил писатель.
— Несомненно,— ответил проблемист,— и вот вам
красноречивое подтверждение.— В Лондоне в 1927 году
состоялся так называемый «турнир нации». В состав
команды Дании входили, в последовательности досок,
шахматисты — Рубен, Андерсен, Норман-Гансен и Крау-
зе. Запомните инициалы их фамилий — «Р», «А», «Н» и
«К» и представьте себе буквы «Р» и «Н» в латинском
начертании. Команда Дании играла с подъемом, дружно,
и ее усилия увенчались большим успехом: она заняла
второе место в турнире. Известный датский проблемист
К. Ганнемап посвятил этой победе двухходовую задачу.
Решение несложное: 1. Фа4—с2,
прозя матом на bl; единствен-
ная защита— 1. ... ЛЬ4:Ь2,
после чего все же 2. Фс2:Ь2 —
мат.
— Детская задача,— прене-
брежительно процедил Вася.
— Дело не в решении, а в
построении задачи, точнее—в
смене рисунка, происходящей
в быстром процессе решения
целых четыре раза. Посуди-
те сами: в начальном положе-
104
I
нии узор фигур образует букву «R» — первую букву фа-
милии Рубена, возглавлявшего датскую команду; после
первого хода белых получается буква «А» — Андерсен —
вторая_доска; после ответа черных — буква «N» — Нор-
ман-Гансен; а когда белые объявляют мат,— то буква
«К» — Краузе.
— Однако вернемся к вашим двуцветным кошечкам,—
сказал Семен Семенович.— Все хорошо, ио только я ду-
маю, что руководящий в местном отделении союза худож-
ников товарищ осудил бы ваших «кошечек» за безыдей-
ность. В самом деле, кошечка—это что-то такое
мещанское, сродни канарейке и герани на окнах. А вы ее
делаете предметом высокого искусства шахмат.
— Вам бы создать задачу, изображающую телевизор
или реактивный самолет,— добавила, смеясь, Валенти-
м b г d о f £ h
на,— если вы в самом деле...
— Погодите! — вдруг со- 8
рвался с места Вася,— у меня 7
есть такая задача. Я сам сочи-
нил!	6
И Вася расставил на доске 5
следующую позицию.	<
— Верно,— согласился ху-
дожник.— Черный король и 2
пешки действительно изобра-
жают самолет. В чем же за- 1
ключается рассказ и задание?
— Самолет теряет равновесие
в воздухе, и его королевское величество гибнет в два хода.
— Решение простое,— сказал Лева,— белый ферзь
идет иа h7. Теперь черный самолет должен потерять
равновесие в воздухе, так как черные в цугцванге, а лю-
бой их ход ломает крыло самолета, и следующим ходом
белые дают мат черному королю.
Альтмейстер, до сих пор молча разглядывавший Васи-
ну задачу, вмешался в беседу.
— Для первого опыта неплохо,— оказал он,— но все
же в этой двухходовой шутке имеется недочет: после отве-
та черных— 1. ...е5 — е4 белый ферзь может объявить
мат двумя способами — и на g7 и на Ь8; подобная двой-
ная возможность выполнения задания в шахматной ком-
позиции носит название дуэли и сильно портит замысел.
105
ЗЕМЛЯ ВРАЩАЕТСЯ ВОКРУГ. СОЛНЦА
— Можно мне?—спросил десятиклассник Лева Ле-
вин.— У меня в одной партии получилось вроде рисунка,
если учесть узор движения. Такой интересный чертеж
вышел, что мы так и назвали его — «Земля вращается
вокруг солнца» в подтверждение теории Коперника. Вот
позиция:
Я играю белыми, черными — Михаил Ларионов из де-
сятого «б», сильный как практик. У меня, как видите, по-
зиционный перевес, а у него великолепная проходная
а2! Он уже ферзя в руках вертит — это называется «иг-
рать на нервах»...
У меня один шанс играть на
.мат. Я и пошел — 1. Kpf2 — g3,
угрожая матовать конем с двух
сторон. Тут Ларионов обруши-
вается на меня настоящим ура-
ганом шахов:
1.	...f5—f4 +
2.	Kpg3 — g4 f7 —f5 +
3.	Kjpg4-g5 Cg7 —f6 +
4.	Kipg5:f6 Ле7—17 4-
5.	Kpf6:e6 Л(7-е7 +
6.	Креб —d6 Ka7:c8 +
7. Kpd6-c5 ЛЬ7-Ь5+ 8. Kpc5-c4 Kc8-d6 + 9. Kpc4
-сЗ ЛЬ5-с5+ 10. КрсЗ—d2 Kd6—c4+ 11. Kpd2—e2.
От шахов не умирают, шахи кончились. И теперь у
черных от мата спасения нет. И вот посмотрите, какой
удивительный по правильности узор вычертил мой ко-
роль своим движением — настоящий круг! И если по-
считать, что черный король — солнце, а белый — земля,
хоть по цвету должно скорее быть наоборот, но я су-
жу по движению,— то получит-
ся, что земля вращается вокруг
солнца и что шахматная игра
может подтвердит правильность
учения великого Коперника!
Посмотрите только!
— Прекрасный образец дина-
мической скахографии,— одоб-
рил рассказ школьника Иван
Павлович.
Слово взяла Валентина.
а b с d р f g h
106
НОВЫЕ МАТЕРИАЛЫ О ТРИСТАНЕ И ИЗОЛЬДЕ
Средневековый роман о Тристане и Изольде дошел
до нас в различных редакциях и на разных языках. Во
многих версиях развитие сюжета связывается с шах-
матной игрой, которой увлекались герои романа, когда
плыли на корабле к берегам Корнуэльса.
Вот один из вариантов того места, где об этом рас-
сказывается: «Тристан и свита его выходят в море и
держат путь в великой радости. Три дня был у них по-
путный ветер, а на четвертый день играл Тристан в шах-
маты. с Изольдой, и была тогда слишком большая жара.
Тристан захотел пить и попросил вина. Гувериаль и
Бранжьена пошли за вином и нашли любовный напиток
среди другой серебряной посуды, куда они его постави-
ли, и ошиблись они и не остереглись. Бранжьена берет
золотую чашу, а Гувериаль наливает в чашу напиток, ко-
торый был светел как вино, и действительно он был ви-
ном, по были к нему подмешаны другие вещи. Тристан ис-
пил полную чашу и потом приказал, чтобы дали ее Изоль-
де. И ей подают, и Изольда пьет».
Я пересмотрела и сравнила несколько редакций,
большею частью стихотворных, в которых упоминается
о шахматах, и решила последовать примеру французско-
го ученого начала нашего века Жозефа Бедье. По мно-
гим вариантам он воссоздал свободную ткань романа.
Я же поставила перед собой куда более скромную зада-
чу: дать свободный и вместе с тем достаточно свободный
перевод той части повествования, которая только и может
привлечь сегодня наше внимание.
В одной из позднейших рукописей я обнаружила по-
зицию из двух партий, которые сыграли между собой
знаменитые любовники. Следует помнить, что эти пар-
тии игрались по правилам того времени. Тогда, как уже
упоминалось, слон-альфил ходил и бил не по всей диаго-
нали, а только на третье поле и мог перепрыгнуть через
фигуру, свою или чужую, стоявшую на его пути, а
ферзь был самой слабой фигуркой и двигался и бил на
одно поле по диагонали. Вот мой вольный перевод фран-
цузских стихов. Отдаю его вам на суд -в счет фантастиче-
ской шахматной новеллы:
Корабль скользит во мгле морской...
Склонясь над шахматной доской,
107
Вдыхая ветер дальних стран,
Сидят Изольда и Тристан.
Всю радость жизни сей герой
Обрел за шахматной игрой.
«Поверьте, я не виноват,
Грозит вам неизбежный мат!» —
Так рыцарь вежливо сказал
И на ладьи ей указал.
Как в море бурная волка,
Волнением грудь ее полна.
Тристан играл не наобум!
Изольда изощряет ум,
Стараясь все ж найти ответ...
Вот шах — не в этом ли исход?!
Да, это так — счастливый ход!
Изольда с радостью в очах
Дает Тристану вечный шах,
Его король по всей доске
В глубокой мечется тоске,
Ему закрыты все пути,
От шаха некуда уйти,
«Так где же, рыцарь, где ваш мат?
Ничья! Уж кто тут виноват!»
«Ничья...» Терзает жажда их,
Но шахматный порыв не стих,
И вновь над бездной голубой
Жестокий разгорелся бой.
Опять Тристану не везет —
Изольда снова верх берету
Печальный рыцарь зол и хмур —
Как мало у него фигур!
Альфилы жалкие не в счет —
Из них один сейчас падет;
Порядок пешек бестолков:
l.Ke 7 — d 5 + и белые
дают вечный шах ладь-
ей; на поля а7 или 117
черный король идти не
может из-за мата в два
хода.
а b с d е t g I»
Терзает жажда игроков,
Но не желают кликнуть слуг.
Бой продолжается. И вдруг,
Златых кудрей откинув вязь,
Изольда молвила смеясь:
«Сейчас я завершу игру —
Тристан, вас в клетку я запру!»
Она уверенной рукой
Овладевает всей доской
И спертый мат одним конем
Тристану объявляет:
5. Феб—d5 + c6:d5
1.	f2-f3 + g4:f3
2.	e2:d3 + c4:d3
3.	Альфил h3 — f5 4-g6: f5
4.	JId5—d4 + e5:d4
6.	Kg8—F6 + e7:f6
7.	<nd8 — e8 Альфил g7 —e5
8.	Ле8 : e5 + f6 : e5
9.	Kf7-g5x!
108
a bcdefgh
В нем
Для рыцаря позор и стыд!
Как душно! Жажда их томит
Сильнее. Слуга второпях
Приносят в золотых ковшах
По виду словно и вино...
Но сколько причинит оно
Бед и страданий. Пьет Тристан,
Изольда пьет. И кто не пьян.
Кто страстно жаждой не объят?!
Да, им обоим шах и мат!
Валентина закончила чтение вольного перевода от-
рывка из знаменитого средневекового романа о роковом
действии волшебного любовного напитка.
1— Однако последняя мансуба допускает перестанов-
ку ходов,— заметил Иван Павлович.
— Это вовсе не мансуба,— живо возразила Валенти-
на,— я же говорила, что это — одна из двух партий, сы-
гранных Тристаном и Изольдой во время их плаванья
из Ирландии в Корнуэльс к королю Марку,। а в партии
разве может быть Соблюдена строгая последователь-
ность ходов?
— Если так, то вы правы,— согласился старый про-
блемист,— спорить не буду, тем более, что мой малень-
кий рассказ будет посвящен специфическому спору —
шахматному.
ШУТКА САМУЭЛЯ ЛОЙДА
— Знаменитый американский проблемист Самуэль
Лойд,— начал свой рассказ Иван Павлович^—умел шу-
тить не только на шахматной доске. Он был остроум-
ным собеседником и весельчаком, затейником и в обыден-
ной жизни. К тому же он удивительным образом неред-
ко соединял эти свои качества воедино — шахматную
шутку с шуткой в реальной действительности.
Был у него давний друг и приятель, Деннис Жюльен,
скромный составитель шахматных задач и страстный,
хоть и не всегда удачливый решатель замысловатых по-
зиций.
109
Однажды они заспорили. Децнис старался уверить
Лойда, что он, если и не решит задачу, то во всяком слу-
чае всегда сумеет указать, какой именно фигурой объ-
является мат. Лойд поглядел на своего приятеля весь-
ма иронически.
Он расставил на доске следующую позицию:
Деннис призадумался.
Слоном не выйдет,— бормотал
он себе под нос,— пешкой тоже,
ферзь не может двинуться с
места,— остается конь... Ясно! —
воскликнул он решительно,;—
конь идет на Гб, предотвращая,
кстати, возможность шаха пеш-
кой «е» и следующим ходом да-
ет мат на е4.
— Да, это, конечно, так...—
согласился Лойд и, заметив
усмешку победителя на лице
своего друга, прибавил: — разумеется, при условии, если
белые сделают оба хода подряд.
Бедный Деннис совсем растерялся и только повторял,
глядя на доску: — Как? Как? Как?
— А вот так,— добродушно сказал Лойд: — после
1.КГ6 черный король уходит на d6 и — лови ветра в поле.
— Сдаюсь,— грустно вымолвил'Деннис.—Ну, ска-
жи, какая же фигура дает мат?
— Смотри!
И Лойд двинул пешку е2 на два поля вперед.
— Ну, и пат, черным пат,— обрадовался Деннис.—
Я отвечаю за черных: пешка d4 связана, других ходов у
них нет. Черным пат—ничья!
— Ты, видимо, забыл о взятии на проходе...
— Нет, не забыл. Но брать пешку пешкой на прохо-
де я м о г у, а вовсе не д о л ж е н. Хочу — беру, хочу —
не беру.
— Дело не в том, хочешь ли ты или не хочешь. Если
очередь хода за тобой и ты можешь сделать, то ты
должен его сделать, не исключая и хода со взятием
пешки на проходе. Исключений в данном случае нет.
— Значит я д о л ж е н взять пешку е4 на проходе и...
— И получить мат слоном! —мат в два хода.
но
Заметив, что Деннис повесил нос, Лойд сказал:
— Хочешь рева нитроваться? Может быть, ты смо-
жешь указать, какой фигурой ни в коем случае нельзя
объявить мат?
— Ну, это я, конечно, сумею сразу определить,— об-
радовался Деннис.— Давай позицию,— продолжал он
уверенно.
На доске появилось следующее положение:
— Тут я даже готов поспо.
рнть,— сказал Деннис, всмат-
риваясь в позицию.— Впрочем,
в чем заключается задание?
— Мат в пять ходов.
— Я пойду путем исклю-
чения. ЛЬ5 в принципе может
заматовать. По правде ска-
зать, я полагаю, что она и ма-
тует, по это так, замечание ми-
моходом. 1\а1 может дать мат
в пять ходов — Ка 1 —ЬЗ—с!4—
abcdefgh
(5, затем пешка g3 очищает поле для коня, и мат па g3.
Шахами можно, опять-таки в принципе, выгнать черного
короля на поля (15 или f5, и мат тогда сумеют, чего доб-
рого, объявить пешки с2 или g3. Конь ЬЗ выглядит опас-
ным — он слишком близко стоит к королю... Остается
пешка Ъ2; Правда, и в сферу ее шахов можно загнать ко-
роля, а каждый шах того и гляди окажется mbtomi, но
все же это наименее вероятно. Итак, спорю: дать мат
пешкой Ь2 безусловно невозможно!
Вместо отвела Лойд пошел — Ь2—Ь4. Грозит мат в
два хода — Лс15 или f5.
— Что я говорил — главная опасность! — радостно
воскликнул Деннис.— А мы ее припечатаем!
И он ответил: I. ...Лс8—с5 + . Лойд взял ладью пеш-
кой — 2.Ь4:с5 и вежливо предупредил Денниса:
— Грозит мат в один ход ладьей на Ы.
— Опять эта проклятая ладья! Так я и знал! Но за-
щита есть—2. ... аЗ—а2. Я, собственно, и не должен
особенно защищаться от таких матов,(—• пошутил Ден-
нис,— лишь бы пешкой, что стояла на Ь'2, мата не вы-
шло. Впрочем, задача есть задача.
Лойд сыграл—3. с5—сб и заметил: — Открываю пя-
тую горизонталь ладье с теми же двумя угрозами: дать
мат в два хода.
С каждым шагом пешки Ь2 Деннис становился все
радостней: уже три хода, а пешка находится так далеко
от короля. А против угроз ладьи защита имеется—3. ...
Cd8—с7. Теперь на Лс15 последует C:g3,\ и мат получит-
ся только в шесть ходов, а на Лf5 черные ответят СГ4,
ликвидируя опасность мата в пять ходов.
Лойд пошел — 4. с6:Ь7, и Деннис застыл в изумле-
нии: теперь он увидел, что роковая пешка, пройдя длин-
ный,) можно сказать, максимальный для нее путь от на-
чальной позиции до поля превращения, все же объявля-
ет мат на пятом ходу, превращаясь в ферзя или слона.
Деннис ухватился за свой последний шанс.
— Как же это так? Мы спорили о пешке, а мат дает-
ся не пешкой, а ферзем или слоном. Марш пешки, конеч-
но, великолепен, но матует-то не она...
— До поля а8 все же дошла пешка, тут она долж-
на — понимаешь — должна, как ты должен был брать
на проходе, превратиться в любую фигуру. Такова, брат,
специфика шахмат. Впрочем, я не настаиваю на том, что
ты должен признать себя проигравшим. Хочешь — рас-
плачивайся, а не хочешь — вольному воля, спасенному —
рай.
— Последний рассказ сегодняшнего вечера—за
мной! — воскликнул писатель Иван Дубинин.— Только у
меня почему-то пропала охота выдумывать,— расскажу
вам бывальщину, историю, очевидцем которой был я сам.
— Ванечка, а вы помните поговорку — «Врет как
очевидец?»—не без ехидства спросил Бейсембай Сеи-
лович.
— Это вы историкам вашим припоминайте! — не по-
лез за словом в карман писатель.— Я же расскажу вам
сущую правду!
НА БАЗАРЕ В САМАРКАНДЕ
Случилось мне как-то попасть в Самарканд. Прежде
всего отправился я к знаменитой мечети тимуровских
времен — Регистану. Влекли меня к ней не археологи-
112
ческие интересы и отнюдь не религиозные чувства, а
совсем другое... Я спешил на базар. Помните пушкин-
ские строки — простите, если неточно процитирую,— я
ведь не литературовед и знать напамять всю классику не
обязан.
Я собираюсь на базар,
Люблю базарное волненье,
И спор, и крик, и торга жар.
Нарядов пестрое стесненье,
Люблю толпу, лохмотья, шум...
Пушкин писал это о кишиневском базаре, а тут, в Са-
марканде,) я увидел нечто более внушительное. Это был
настоящий водоворот, в котором с трудно уловимой за-
кономерностью двигались люди, вещи, птицы, цветы,
животные... Здесь все продавалось и покупалось — от
знахарских снадобий, возвращающих утраченную кра-
соту лица^ до реликвий, только что доставленных из
Мекки и Медины. В одном уголке играли в карты, в дру-
гом— па ставку в нарды с таким стуком и выкриками,
что, казалось, стены старого Регистана вот-вот обрушат-
ся на головы играющих... Только шахмат не хватало...
И вдруг я услышал звучный голос, выкрикивающий
весьма необычный «товар»: «Шахматные задачи! Кому
свежие шахматные задачи?!»
Задачами торговал молодой парень с веселыми рас-
косыми глазами, веселый, разбитной^ видать по всему —
ловкач в своем деле. Он сидел, скрестив по восточному
ноги, обутые в шелковые шаровары, за довольно потертой
доской,— видно, спрос на его «товар» был все же нема-
лый. Действительно,! около «торговца» стояла кучка в
несколько человек, а он неуловимыми движениями бро-
сал на доску фигуры и выкрикивал: «Кто решит? Кто
решит, тому плачу руб! Выбирай любой цвет —белый,
черный!..»
И вот какой-то охотник до шахмат приблизился к
нему и наклонился над доской:
— Показывай свою задачу, какая у тебя там имеет-
ся,— сказал он.
— Взгляни,— сказал продавец задач, расставляя на
доске такую позицию:
Л. Гербстман.
113
— Бел-ые,— продолжал он,
дают черному королю мат
ровно в два хода вот таким
способом:	1.Ла2 —f2 + Khl :(2
2. Ke4-g3x.
— Допустим,— возразил
«покупатель»,— но мне-то тут
что остается делать?
— Спорю,— ответил «про-
давец»,— что тьц играя белы-
ми, не сможешь дать мне мат
в два хода.
Пари было тут же заклю-
чено. «Продавец», словно вспомнив что-то, сказал: —Да,
белого короля...
— Ставь, куда хочешь,— согласился сейчас же «по-
купатель», не в короле тут сила...
Белый король занял место на поле g4, и «покупа-
тель» пошел по проторенной дорожке— 1. Ла2 —Г2+КЫ:
f2. Он взялся уже за коня е4, чтобы объявить известный
мат на g3, но «продавец» смиренно заметил:—Твой ко-
роль находится под шахом,| ты должен на втором ходу
пойти королем,— тебе не удалось дать мат ровно в два
хода — расплачивайся! — И он быстрым движением
сбил с доски белого короля.
«Покупатель» под одобрительный гул значительно
уплотнившейся толпы зрителей с огорченным выражени-
ем лица уплатил проигранный рубль «продавцу» и ска-
зал:
— Если бы я знал, что ты такой хитрец, я взял бы
себе черные и выиграл бы...
— Черные! — воскликнул весело «продавец».— Лад-
но^ бери черные, только ставка вдвое! Идет! Да, короля
нужно белым поставить... Где находился король? Он сто-
ял так, что черный конь держал его с поля f2 под ша-
хом, не так ли? ...
И он поставил белого короля на ИЗ* поменялся мес-
тами со своим противником и повел белую ладью по вто-
рой линии. На мгновенье ладья задержалась на поле (2,
и «покупатель» уже было схватил коня 111, радуясь, что
сможет объявить шах, но ладья сделала еще один шаг,
столкнула с доски коня g2 и стала на его место:
!.JIa2:g2! — Шах королю! — воскликнул «покупатель»
114
I.... Khl—f2 + .—Мат королю!—ответил «продавец»,
беря коня ладьей: 2. JIg2:f2x — мат ровно в два хода.
«Покупатель» опечалился пуще прежнего.— Опять
ты меня перехитрил! — воскликнул он с сердцем, роясь
в кошельке.— Эх, будь у меня выжидательный ход, ну
хотя бы маленькой пешкой, я бы не тронул коня и у те-
бя ничего не вышло бы...
— Удвой ставку, и я дам тебе пешку, которой ты
сможешь в этой позиции сделать выжидательный ход.
Условие было принято^ и на сЗ появилась черная
пешка. После известного уже—I.JIa2:g2 спорщик отве-
тил: 1. ...сЗ—с2 и тут же получил мат ходом — 2.Ке4—
d2x!
Пришлось «покупателю» еще раз раскошеливаться
под зычное гоготанье развеселившихся зевак, количест-
во которых с каждым изменением в позиции неуклонно
возрастало.
Махнув безнадежно рукой, «покупатель» заискиваю-
щим голосом сказал:
— Тут уж ты, конечно, не согласишься поменяться
со мною цветами — мне белые,, а тебе — черные?...
— Ну как не согласится с таким щедрым покупате-
лем!— воскликнул «продавец»,— нельзя же тебя все
время обыгрывать — нужно дать и отыграться....
И на доске появилась знакомая позиция, только пеш-
ка'чуть-чуть переместилась — с поля сЗ на с4, но Этого
никто и не заметил — ни «покупатель», ни зрители.
— Эта позиция? — спросил «продавец». «Покупа-
тель» кивнул головой в знак согласия и предложил: —
Играю на весь мой проигрыш,— идет!? — «Продавец»
широким жестом пригласил его начинать. Тот сыграл:
Лa2:g2; «продавец» ответил — I. ...с4—сЗ. И только те-
перь все увидели и поняли, что поля, с которых можно
было бы объявить мат,— а их было целых три — d2, Г2 и
g3,— все они находятся под надежной охраной черных
фигур и что ровно в два хода белым не заматовать чер-
ного короля!
— Теперь я пойду в чайхану,— радостно сказал по-
бедитель, пряча в карман своих широких шаровар за-
ключительный выигрыш.— Всласть наторговался и про-
голодался!— И он начал укладывать орудие своего
производства...
8*
115
Больше ничего из области шахматной новеллистики
со мною на базаре,/ да и в Самарканде в ту поездку не
произошло, и я могу на этом закончить...
— Нет, нет! Не закончить!—прервал рассказчика
Иван Павлович.— Скажите, где и когда в шахматной
литературе была опубликована эта многоликая задача?
— Думаю,/ что на этот вопрос более обоснованно от-
ветит наш историк,— сказал писатель.
— Она была «опубликована»,— улыбнулся историк,
— в шахматной рукописи XI11 века^ когда книгопечата-
ние еще не было открыто; автор скрылся под псевдони-
мом «Человек из Болоньи» («Civis Boloniae»). Задача
приведена с предложением—воспользоваться ею для
такого, примерно, спора, какой только что воспроизвел
наш художник слова. Эта средневековая двухходовка
является сокращением арабской пятиходовой задачи,
довольно часто встречающейся в восточных рукописях.
С Ближнего Востока могла она попасть в руки «тор-
говца» шахматными задачами на самаркандском база-
ре... Но почему вас, Иван Павлович, заинтересовал во-
прос о первоисточниках?
— Дело в том, что и по фигурам и по идее она на-
помнила мне одну задачу^ правда, трехходовую, кото-
рая некогда очень мне понравилась. Вот взгляните:
Решение такое I. Л117—d7!
— ладья приносится в жертву,
но при этом создается угроза
мата — 2. Kg4—f6x. Черные,
чтобы избежать немедленного
мата, вынуждены принять жер-
тву ладьи: I. ... КЬ8 : d7. Белые
пользуются тем, что черный
конь заблокировал, сделал не-
доступным для черного короля
поле d7, и тихим ходом 2. Ке5
—сб ставят черных в положе-
ние пугцванга — необходимо хо-
дить, а любой ход ведет к поражению; куда ни пойдет
черный конь, защита с поля f6 снимается, и белые дают
мат: 3. Kg4—f6x.
— Красивая задача,— сказал писатель,— в моей ре-
шение было грубым, с шахами, а здесь поставленная цель
достигается тихими ходами. Чье же это произведение?
116
— Известного французского шахматиста и проблеми-
ста первой половины XIX века — Альфреда де Мюссе.
— Альфреда де Мюссе?—изумился литературовед.
*— Это какого же?
— Того самого,— невозмутимо ответил Иван Павло-
вич,— который пописывал и стишки*.
— Итак, мы на этом заканчиваем наш шахматный
Декамерону— сказал альтмейстер.
— Почему?—возразил Лева.— У меня есть еще кое-
что...
— И у меня!..— раздались голоса.
— Превосходно!—сказал Иван Павлович.— Продол-
жим наши шахматные вечера, пока будет что расска-
зывать.
Предложение профессора Виноградова было принято
почти с полным единодушием, один только Моисей Бо-
рисович скептически покачал головой.
Следующий вечер шахматных новелл был назначен
на шестое октября.
* Альфред де Мюссе (1810—1857)—выдающийся фран-
цузский поэт, драматург и прозаик. В области шахматной компо-
зиции ему принадлежит эта единственная задача.
ИЕШЕШ
тИЕПиШ
— Паш третий вечер шахматных рассказов откроет
молодое поколение,— сказал Иван Павлович.
— Лева! Ты, кажется, что-то приготовил?
Лева Левин приступил к рассказу.
СПОРНЫЕ ЗАДАЧИ
— Вы уже знаете, что в пашен школе работает шах-
матный кружок. Собираемся мы два раза в неделю
и не только играем в шахматы, проводим блиц-турниры,
тренируемся к школьному соревнованию, но и решаем
задачи и этюды. Особенно интересовались задачами че-
тыре мальчика: Петя, Сережа, Мурат и Миша. Сядут,
бывало, за доску и все решают и решают. Все бы хоро-
шо, если бы средн них то и дело пе вспыхивали отчаян-
ные споры.
Как заспорят, разволнуются, фигурами стучат, кри-
чат во весь голос, остальным думать над ходом мешают.
«Как бы их от споров отучить?»—думаю. А надо вам
сказать, что недавно нашел я в одном сборнике задач
хитрую штучку. Вот и решил: поймаю па удочку наших
спорщиков!
Вечером в шахматном кружке вся четверка налицо.
— Ребята,— говорю,— я принес задачку, ни за что
пе разгадаете...
118
— Двухходовка?—с пренебрежением спрашивает
Мурат.— В два счета решу!
— А я — в один счет!—заявил Миша.
— Все равно, за мною не угонитесь,— похвастался
Петя.
Сережа только рот раскрыл, но похвастать не успел:
я вмиг расставил на доске задачу, и ребята уселись во-
круг, вот так, как тут изображено:
Миша
Петя
Мурат
— Только, если кто решит, пусть помалкивает, пока
все не решат,— предложил я.
Прошло минуты три.
— Странно,— говорит Сережа,— по-видимому, ре-
шил, но странно...
Вторым подал голос ЛАурат:
— Решил! Задачка хороша!
— Очень интересно,— сказал Миша,— и я решил.
— Нашел в чем гвоздь!— воскликнул Петя.— Просто
превосходно!
— Что тут превосходного?— спрашивает Сережа.
Разве хорошая задача начинается с шаха?
Тут Петя, Миша и Мурат напустились на пего в один
голос:
— Откуда шах? Никакого шаха нет!
— Грубый шах на первом ходу,— стоит на своем Се-
режа.-^ Да еще ферзем...
— Каким ферзем?— заволновался Мурат: ферзь-то
откуда взялся?
— Ведь пешка превращается в коня,— пояснил Петя.
119
— Ты хочешь сказать —в ладью,— возразил Мурат,
— И не в ладью и не в коня, а в слона!—опроверг
Миша.
Словом, заспорили так, что небу жарко стало. Только
и слышались выкрики: «ферзь!», «ладья!», «слон!»,
«конь!».
— Тише, тише, товарищи! Ведь задачу принес я, я и
разберусь, в чем дело. Сережа, ты решил первый — го-
вори как?
— Очень просто: пешка d7 превращается на с!8 в
ферзя с шахом, черный король идет на еб, и ферзь тогда
матует на е7.
Друзья, ничего не понимая, с удивлением смотрят на
Сережу.
— Л ты, Мурат?
— Пешка Ь7 превращается в ладыо, а не в ферзя,
иначе черному королю пат; король может пойти только
на 14, и ладья матует его с 18. Все ясно!
Flo, судя по выражению лиц Сережи, Миши и Пети,
все было очень неясно.
— Я решил,— сказал Миша,— так: пешка с17 превра-
щается в слона на с!8, чтобы черным пата не было; ко-
роль отходит на с!4, и тогда слон матует с’(6.
— Ничего подобного! — задорно заявил Петя. Пешка
(7 превращается в коня, чтобы защищать пешку еб; ко-
роль идет на d5, и тогда мат слоном с Ь7.
Вся четверка высказалась, и спор разгорелся с удво-
енной силой. Ну и пришлось же потрудиться, чтобы пе-
рекричать их! Наконец, попритихли. Тут уж я получил
голос.
— Ребята, все вы решили правильно и напрасно на-
пали один на другого. Доска, молено сказать, одинаково
выглядит с разных сторон, в какую идут фигуры — ска-
зать трудно. Каждый из вас смотрит на доску со своей
стороны и считает, что белые, как обычно, идут вверх,
а черные — вниз. Каждый от себя и решает задачу. А за-
дача — особенная: она решается со всех четырех сто-
рон. Вот почему я и говорю, что каждый из вас решил
ее верно: для Сережи решение — в превращении пешки
в ферзя с шахом, со стороны Мурата — в ладыо, у Ми-
ши — в слона и наконец Петя правильно превратил
пешку в коня. Поменяйтесь местами, и вы увидите, что
150
каждому придется решить по-другому... Решаете вы хо-
рошо, а вот спорщики неудачливые...
Остальная часть вечера прошла тихо, как в настоя-
щем турнирном зале.
Принес я как-то еще одну задачу, дал Мурату ре-
шить. Долго трудился он над нею и меня позвал. Зада-
ча, говорит, не решается.
— Как не решается? — удивился я.
—С одной стороны вышло,— объяснил Мурат,— а с
остальных трех сторон не получается...
— Ну и чудак же ты! Да эта задача решается только
с одной стороны!
— А я думал, что все твои задачи четырехсторонние...
— А мне тоже можно?— спросил Вася.
— Что можно?
— Рассказать про спорную задачу, как у нас в
школе...
— Тебе, собственно, пора давно спать идти,— сказал
Иван Павлович,— но в вечер шахматных рассказов это
правило может быть слегка смягчено. Рассказывай!
— У нас в шахкружке тоже спор произошел,— быст-
ро, словно боясь, что ему не позволят договорить,— начал
Вася,— Тулеген Бекмуратов принес задачу, он у нас та-
кой — не только играет, но и на конкурсе решений жур-
нала «Шахматы в эсэсэсэр» приз получил,— так вот Ту-
леген расставил задачу да говорит: — Кто решит, в чем
секрет лежит (он у нас такой — и стихи сочиняет).
А нас четверо. Миша Рубинов играет — не в катего-
рию, а так — около. Нинель Аркадьева из шестого «А»
отличница сплошная, у нас чемпион среди девочек. Ге-
ля — его зовут так— Гелий Михайлов так тот с мировым
чемпионом Спасским ничью даже сделал, когда тот во
Дворце пионеров сеанс давал. Вот какие у нас в школе
шахматисты — один другого сильнее!
Вот Тулеген расставил на доске задачу и говорит:
«Кто решит, в чем секрет лежит,— даю пять минут на
размышление».
Все стали думать. Я даже вспотел. Вдруг вижу: мат в
121
один ход! Пешка превращает-
ся на е8 в ферзя — и самый на-
стоящий мат.
Но Миша не согласен: —
Что это за задача с матом в
один ход,— говорит он,— мат в
два хода! Пешка на е8 превра-
щается, но не в ферзя, а в
ладью. Черный король идет на
(17, и мат ладьей на е7.
— Подумаешь — двуххо-
довка, и решать не стоит! —
закричала Нинель и потом так
авторитетно говорит: — Эта задача решается в три хода
и вовсе не так-то просто, а вот как: пешка превращается
на е8 не в ферзя 'или ладью,— это и некрасиво (с шаха
ведь задача не начинается, правда, Геля?), а превращает-
ся в слона. Тогда черная пешка идет на (15, а в ответ бе-
лый король на сб, и как там черная пешка ни пойдет, бе-
лые дадут мат слоном на d7.
Тут Гелий Михайлов решительно восклицает: — И не
в ферзя, и не в ладью, и не в слона! Только в коня! И
мат не в один, и не в два, и не в три, а ровно в четыре
хода!
И доказал Гелин свою правоту:!. е8—е8К! Креб—d7,
или dG—d5, все равно: 2. Ке8—g7+, и потом пешка
идет на е5 и на еб объявляет мат,— ничего не поделаешь!
Тут мы заспорили — каждый за свое решение. А Ту-
леген и говорит:— Не спорьте — все вы правы. В том-то
и секрет лежит, что задача четырьмя способами ре-
шается.
Вот я и рассказал...
— Сколько разнообразия в этих «спорных» зада-
чах!— сказал альтмейстер.— Превращения в четыре раз-
ные фигуры на всех четырех бортах доски; превращение
одной и той же пешки в те же фигуры — ферзя, ладью,
слона и коня с последовательным увеличением числа хо-
дов в решении — соответственно от одного до четырех...
Что еще может подсказать нам фантазия в этой богатой
области?
— Могу предложить вам еще две позиции «для спо-
ра»,— заявил проблемист.— Что необычайного в такой
122
Г-
двухходовке, например?—споосил он, быстро расставляя
фигуры.
— А тут нет черного короля!— поспешил с ответом
Вася.
— Верно, Васенька. Так вот, задача в том-то и за-
ключается, что нужно найти поле для черного короля,
чтобы белые могли дать мат в два хода. Так как мы сей-
час конкурса решений не 'проводим, то я покажу, в чем
тут дело:
Задача имеет четыре
(решения, т. е. черный король,
для того, чтобы получилась
двухходовка, может стоять на
четырех различных полях. Ре-
шение двухходовки соответст-
венно содержит четыре превра-
щения. Если поставить черного
короля на Ы, то пешку следует
превратить в ферзя с последу-
ющим матом на с2; поместим
короля на е7, тогда решает
только превращение пешки в
ладью — иначе черным пат! —
король получит мат па еб с
поля е8. Король может обосноваться и на а7, тогда пре
вращение в ферзя опять-таки приведет к пату, а превра-
щение в ладыо не позволит объявить мат в два хода.
Решает только превращение в слона, мат же дается ла-
дьей с поля аЗ. Наконец, королю можно отвести место
на е8. Легко убедиться, что и в этом случае превраще-
ние пешки в ферзя недостаточно для того, чтобы объя-
вить мат на следующем ходу. Нужно превратить пешку в
коня! Мат дается ладьей на (18!
Вот другая задача в этом
же роде, только вместо черно-
го короля главным действую-
щим лицом является белая
пешка. Где в следующей пози-
ции можно поставить белую
пешку, чтобы получилась двух-
ходовка? Оказывается: ее
можно поставить на полях —
d7, с7, d7 и е7, и в каждом
случае задача решается пре- а ь с d е f g ъ
123
вращением пешки в различные фигуры: пешка, стоящая
на d7, превращается в ферзя; на с7 — в ладыо; на е7 —в
слона и на Ь7 — в коня! Однако простите меня — я вме-
шался вне очереди!
• Слово взял художник Борис Афанасьевич Воробьев.
ШАХМАТЫ И ЛЮБОВЬ
— Меня давно интересовало, можно ли при помощи
шахмат,,— в полном смысле слова при их помощи, пре-
одолеть препятствия, которые преграждают пути чувст-
ва,— начал свои рассказ художник.— В одном старинном
рассказе я нашел исчерпывающий ответ на этот вопрос.
Некогда на Большой Морской в Питере в богатом
особняке жила богатейшая помещица Марья Андреевна
Архипова. Как полагается по литературной традиции,
была она вздорной^ гневной, деспотичной. Особенно по-
падало от нее племяннице, дочке покойного брата На-
деньке, которую Архипова, как круглую сироту,, взяла
на воспитание. Наденька была бесприданницей и вместе
с тем единственной наследницей Марьи Андреевны. Ка-
ких только капризов и издевательств не пришлось вы-
терпеть бедной девушке!
Тетка держала племянницу взаперти, не выпускала
ее ни в гостил ни в театр и не только сама следила за
каждым ее шагом, но приставила к ней целую свору со-
глядатаев, которые дол!жны были доносить барыне-бла-
годетельнице обо всем, что они ни заметят.
Почти никто в дом Архиповой не допускался. Исклю-
чение делалось для нескольких старых знакомцев поме-
щицы,) с которыми она играла в карты, да для дальнего
родственника Андрея, симпатичного юноши, но, к сожа-
лению} из бедных.
Андрею разрешалось навещать их раз в месяц, и если
выходила Наденька, то Марья Андреевна с них глаз не
спускала. «Состояние мое в верные руки попасть пред-
назначено,— говорила она,|— а Андрюша, хоть и мил и
услужлив, но Надежде пе пара. Сама знаю, с кем и
когда поведу ее под венец».
124
Тетушка и не подозревала^ что в сердцах молодых
людей, как полагается в таких случаях, уже бушевало
взаимное чувство, и иногда взгляды,! которыми они успе-
вали обмениваться (редко-редко им это удавалось под
недреманным оком Марьи Андреевны), иногда взгляды
больше говорили, чем могли бы сказать слова.
И в самом деле: тетушка вслушивалась в их разгово-
ры и направляла их. «Поговорите о погоде,— приказы-
вала она.— О книгах нечего,— только на воображение
действует...»
Единственное, что разрешалось Наденьке и Андрею,
это играть в шахматы или решать шахматные задачи.
«Ирра благородная, а главное — молчаливая»,—говорила
Марья Андреевна. Тем не менее и тут старуха наложила
ряд запретов: например, она категорически изъяла из-
вестный шахматный термин «мат» и все связанные с ним
словосочетания—«объявить мат», «дать мат», «избежать
мата»,!— поскольку она считала выражения эти недоста-
точно благопристойными...
Вот уже три года не чаще раза в месяц Наденька и
Андрей в вечерние часы тосковали за шахматной доской,
передвигая безжизненные фигуры. Как счастливы были
они, если на мгновение пальцы их соприкасались, только
на мгновение^ ибо тетушка, когда они играли или реша-
ли задачи, глаз от доски не отрывала.
Это произошло ненастной поздней осенью. В золотых
канделябрах на шахматном столике горели свечи. На
стене отражались две склонившиеся трепещущие тени, а
над ними большая черная тень^ напоминавшая тюремно-
го сторожа.
В этот вечер Андрей спросил разрешения показать
1. Kf 5 — d 4 e:d 2. Cb 4
- аЗ Kpf 6 —e5 3. Ca 3
— b2 Kpe5 — f6 4.
Cb 2 :d 4 x.
125
Наденьке несколько шахматных задач. Разрешение было
дано, только «без... сам знаешь чего».
Андрей начал расставлять фигуры на доске и произ-
носить задания, строго соблюдая цензурные предписа-
ния цербера-тетушки.
— Белые начинают и в четыре хода побеждают чер-
ных.
У Наденьки как-то особенно засверкали глаза, едва
она увидела позицию, расставленную Андреем на доске.
Она очень быстро решила задачу и дрожащим голосом
произнесла:
— Продолжение будет?
— Непременно,!—ответил Андрей и на доске появи-
лась новая позиция:
8
7
Д>
5
I. Лс 3 — е 3 Ch 6 : g 7 д
(g5)+ 2. JIg3 :g7 (g5);
1. ... Ch 6 :e3 2. Лк :e 3; 1 * 3 * 5
1.... Кре 1 :f 2 2. ЛеЗ : 2
e 2 x.
1
— Белые начинают и в три хода побеждают черных.
У Наденьки начали пылать щеки... Впрочем, эту зада-
чу она решила еще скорее, чем первую.
— Продолжайте,— сказала юная шахматистка уди-
1. К f4 - d 3+ Кре5 —
е4 2. К(13 — с5 +
Кре 4 — е5 3. Кс 5 : <17
+ Кре 5 — с 4	4. КЬ 5
— d 6 4- Ke8:d6
5. Kd7 —f6 4- Кре 4
e 5 6. Лс 3 — с 5 x.
126
вительно проникновенным голосом. Третье задание было
посложнее.
— Белые начинают и в шесть ходов побеждают чер-
ных.
Несмотря па сложность задачи, Наденька разреши-
ла ее, можно сказать,। молниеносно, и быстрым понимаю-
щим взглядом обожгла Андрея. На этот раз расстанов-
ка фигур на доске заняла несколько больше времени,
что заставило Марью Андреевну насторожиться. Она
подозрительно оглядела доску, но, видимо^ не нашла на
ней ничего предосудительного. Однако данная Андреем
сложная позиция почему-то заставила Наденьку затре-
петать от радости:
— Белые начинают и в
один ход добиваются победы.
То ли Наденька была слиш-
ком взволнована, то ли зада-
ча, хоть и с одноходным зада-
нием, неожиданно оказалась
слишком трудной, но Наденька,
подумав минуты две, решения
найти не смогла, и попросила:
— Покажите быстрее, как ре-
шается, и, если еще есть, то по-
— Есть, есть — сказал Ан-
дрей.— Вот сейчас.
И он объяснил тетушке, в чем заключается суть этой
задачи: «Положение черных пешек говорит о том, что чер-
ные взяли две белые фигуры; всего у каждой стороны
шестнадцать фигур; если две взяты, то должно остаться
только четырнадцать; однако у белых на доске не четыр-
надцать, а пятнадцать фигур, следовательно, можно снять
лишнюю белую фигуру, какую угодно, и тогда белые без
труда в один ход побеждают черных».
Тетушка внимательно вслушивалась в объяснения
Андрея, в самую его длинную речь, которую он когда-
либо произнес, обращаясь к Наденьке, и нашла ее впол-
не comme il faut*.
На доске появились одна за другой пятая и шестая
позиции с одинаковым заданием и почти тем же распо-
♦ Благопристойной (фр).
127
ложением фигур: «Белые, начинают и добиваются
победы в четыре хода».
Эти задачи Наденька решила очень быстро,) быстрее
всех прочих. Андрей заметил, что пока она решала, ее
лицо погрустнело, ему даже показалось, что на голову
короля,) заключенного в клетку, упала слезинка...
1. Лс17 —ЬЗ 2. Л:<16 4-
Kp:d6 3. Фа 5.
1. ... с 3 2. Фа 2 с 4
3. Фа 5 +.
1. ... е 3	2. Фу 2 4- е 4
3. Фб5+.
a bcdefgh
I. Фа 1 d 3 4- 2. КреЗ ~
3. ЛЬ 5 ! (или Фа 5 4- . в
зависимости от ответа
черных).
1. ... еЗ 2. ФЬ 1 4-
1. ... ~ 2. Фа 2 (или
Фа 5 4-, в зависимости
от ответа черных).
— Позвольте, милая тетушка, и мне показать Анд-
рею Петровичу несколько задачек,— попросила На-
денька умильным голоском. Разрешение было милости-
во дано, и Андрей напряг все свое внимание.
На доске одна за другой
стали появляться позиции, лов-
ко расставляемые изящными
пальчиками Наденьки. Но сей-
час он позабыл даже любо-
ваться ими,— так взволнованно
следил он за расстановкой фи-
гур на доске. А Наденька сво-
им звонким голоском объявля-
ла задания:
— Белые начинают и в три
хода побеждают черных.— Ан-
128
дрей недоуменно взглянул на Наденьку. Решение он на-
шел без труда.
1.	Кс4—d2 + Kpa4—аЗ
2.	Kd2—Ы+КраЗ—а2
3.	JIg4—а4х
1... Кра4—Ь5
2. Kd2:b3 c6:d5
3. Cf5—d7x
1.	...Kpa4:a5
2.	Kd2:b3 + Kpa5—Ь5
3.	Cf5—d3x.
Наденька, услышав его ответ, сейчас же расставила
новую позицию. Увидев ее, Андрей просиял. Тетушка
подозрительно заерзала в кресле — позиция показалась
ей знакомой^—где же она видела нечто подобное — да
не сегодня ли, когда Андрюша показывал свои задачи
Наденьке? Что бы это значило?? Нет ли тут какого под-
воха???
Бел ы е п а ч и н а ю т:
1. Ле 2 :е 5 -Ь ЛИ 5 :с5
2, Kf 3-d 4 + Kb 3:d 4х
Черные на ч и и а го т:
(	I). ... ЛИ 5 —И о+
2	. с 5 : И 6 Kb3—d 4 +
З	.КГЗ : d 4 х.
a bcdef g h
— И белые и черные могут, начиная, добиться ки-
перганя в два хода (так назывался в России в старые
времена, на французский лад, обратный мат).
Тетушка, услышав французское выражение кипер-
гань — «Кто проигрывает — выигрывает», — успокоилась.
Андрей довольно скоро разобрался, в чем дело, а новая
позиция, предложенная Наденькой, рассеяла все со-
мнения Марьи Андреевны:
— Кто начинает, тот в пять ходов побеждает про-
тивника.
Над этой задачей Андрей призадумался, так что На-
9 А. Гербстман.
129
a bcdefgh
Белые начинаю т:
1. Фа 4 -J- Крс 1 2.
ЛЬ 1 4- Ф(1 1 З.Л :d Ie:d 1
4. Фа 1 4- ЛЬ 1 5. КЬЗх.
Чери ы е н а ч и и а ю т.
(I)... Л:Г2 4- Kp:f2 2:
Крс 14- Се 2 3. Ф:е 2
Kpg 1 4. Фй 1 4- Се 1
5. Ф:е 1 х.
денька 'начала было проявлять нетерпение. «Главных
задач я еще не показала»,— многозначительно намекну-
ла она Андрею. Эти слова заставили его, наконец,, най-
ти решение, действительно весьма сложное.
Новая позиция, появившаяся на доске, совершенно
преобразила Андрея. Он словно хотел ринуться к На-
деньке, но напряжением воли сдержал свои чувства и
только произнес: «Дальше, дальше. Продолжайте, умо-
ляю!»— чем снова заставил Марью Андреевну насто-
рожиться. Но Наденька, приветливо улыбаясь, сказала:
«Сперва решите эту задачу...»
Андрей в самом деле позабыл^ что задачи нужно ре-
шать, а тут еще такое сложное задание: «Кто начинает,
тот либо в два хода побеждает черных, либо во столько
же ходов добивается кипергаия».
a bcdefgh
Белые начинаю т:
1. Ф^3 4- K:g3
2. K:f2x.
1. Ф:2 3 4“ К: g 3
2.СЬ 5 4- Л:Ь5х.
Черв ы е в а ч и в а ю т:
(1)... d:c 4- 2. Ф:с6
Kf4x.
(1)... Kf 4 4- 2. Ф:Г 4
ЛЬ 5 4- (3) С:Ь 5х.
Если бы скульптор захотел найти натурщика для
портрета на тему «сосредоточенность»,, он несомненно
остановил бы свой выбор на Андрее, каким тот был, ре-
йс
шая сложную задачу, предложенную Наденькой. Нако-
нец,! победа была достигнута, и Наденька сказала: «Л
теперь — последняя...»
Андрей почти что пропустил мимо ушей необычное
задание, произнесенное нежными Наденькиными устами,
настолько приковала его внимание необычная позиция.
Л тетушка, услышав странное задание: «Белые начи-
нают и в шестнадцать ходов побеждают черных, нанося
их королю последний удар слоном на поле а8, не уводя
слона с места и не беря ни одной черной пешки»,— заме-
тила: «И вечно ты, Наденька, что-нибудь такое приду-
маешь замысловатое. Видишь, у Андрюши даже пот на
лбу выступил».
Между тем Андрей напряженно всматривался в по-
зицию.
1. Ла 2 4- КрЬ 8 2. Ке 6
Крс 8 3. Ке 5 КрЬ 8
4. КрЬ 2 Крс 8 5. Ла 1
КрЬ 8 6. Лс 1 Кра 7 (а 8)
7. Фа 2 4- КрЬ 8 8. Фа 1
ЬЗ 9. ЛсЗ Ь4 10. Лс4
Ь5 И. Лс5 Ь6 12. Лс 6
КрЬ 7 13. Кс! 4 КрЬ 8
14.	Kd7-1- КрЬ7
15.	Фа 8 4- Кр:а8
16.	Лс 7 х.
Вдруг лицо его просветлело, он радостно заулыбал-
ся и сделал весьма решительный утвердительный кивок
головой,! и ему в ответ заулыбалась Наденька.
— Над решением придется подумать,— заметил Ан-
дрей.
Решение было найдено, и тетушка недовольно заме-
тила: «Хватит,/ пожалуй. Нужно и честь знать!» Но Анд-
рей, нежно поцеловав ей руку,—попросил умиленным
голосом: «Голубушка Марья Андреевна! Разрешите еще
одну — поел едн юю!»
— Но чтобы уж в самом деле последнюю, а то и
конца у вас этак не будет, друзья! Показывай, ладно
уж,— л тетушка приподнялась в кресле, чтобы лучше
рассмотреть последнюю Андрееву задачу. У юноши дро-
9*
131
жали руки, когда он расставлял фигуры. Наденька бы-
ла — вся внимание:
Белые начин а ю т:
1. Ke 1 — f3+ Ke5:f3
2. Ле 6:е 4 х.
1. с 2 — с 3 -I- b 4:с 3
2.Cd 2 :с 3 + Kpd4:c3x.
Черные н а ч и п а ю т:
(1).... Ке5 — g4 +
2.Kpf 2 -f 3 g2 — g 1 Kx.
(1). ... Ле 4 —e 2 +
2. Kpf 2— g 1 Ke 5 — f 3 4-
3. Kel :f 3x.
Едва Андрей объявил задание: «Кто /начинает, тот
в два хода побеждает черных, либо во столько же ходов
добивается киперганя»,— как Наденька радостно вос-
кликнула: «Да, да конечно и безусловно!»
— Ты что же, уже решила?—обратилась Марья
Андреевна к племяннице.— Что же не показываешь ре-
шения?
— Нет, милая тетушка, еще не решила, сейчас ре-
шу...— забормотала оробевшая Наденька.
— А коли не решила, так что же значит это. «Да,
да, конечно и безусловно»? Дай-ка, погляжу через очки.
Так, так, все очевидно: крест, якорь, сердце — вера, на-
дежда, любовь. Комплот! —вскричала старуха, свирепея,
и ее лицо стало багровым.— Комплот! Заговорщики в
доме! Верю, надеюсь, люблю — думаете не поняла...— Из
горла старухи начал вырываться какой-то хрип:—Bo-
pp...ы ...деррр...жжжи...
Она схватилась рукой за сердце, и ее тяжелое тело
грузно упало в кресло. Наденька бросилась отсчиты-
вать ей лавровишневые капли, но уже, видимо, было
поздно.
В доме поднялась невероятная суетня. Последняя за-
дача,/ столь плачевно разгаданная тетушкой, так и оста-
лась нерешенной.
Угрюмый лекарь только и развел руками: «Медици-
на бессильна что-либо предпринять...» Загудел гнуса-
вый поповский бас. Гробовщики в предвкушении хоро-
шего заработка по-пьяному весело переругивались в
прихожей.
132
Заплаканная Наденька успела прошептать Андрею:
«А ведь я все поняла, что ты хотел мне сказать своими
задачами: Мое сердце все больше наполняется любовью
к тебе, оно переворачивается в моей груди, ибо чувство
мое подобно вулкану, но тебя держат в клетке; что де-
лать, как нам быть?»
Андрей ласково отвечал: «И мне так много сказа-
ли твои задачи: В твоих руках ключ к моему серд-
цу! Я все взвесила — надежда есть: нужно выкурить
тетку!..»
Состоялись торжественные похороны, были соверше-
ны положенные обряды, прошли необходимые сроки...
Весело и радостно сложилась жизнь наших молодо-
женов: они выезжали в свет, посещали театры обеих
столищ не пропускали ни одного концерта приезжих и
отечественных знаменитостей, много путешествовали...
Не забыли они и о шахматах, сыгравших столь ре-
шительную роль в их судьбе. Над их изголовьем в
спальной комнате красовался вышитый умелой ручкой
Наденьки прекрасный гобелен, на котором были воспро-
изведены две задачи из их «объяснения»— первая и по-
следняя. Решение под ними вышито не было,, да и нуж-
ды нет: главное — в рисунке!
— Мне сегодня понадобится особая доска — сказал
приступая к рассказу Семен Семенович Мылов.
НА линии огня
— Многим шахматистам известен рассказ о том,— на-
чал майор,— как разгромленный Петром Великим швед-
ский король Карл XII отсиживался в Бендерах, в замке,
осажденном его же бывшими союзниками — турками.
Чтобы хоть немного отвлечься от мрачных событий, он
частенько игрывал в шахматы, в которых был довольно
силен, со своим приближенным Гротхузеном. В одной
партии у них получилась вот эта знаменитая позиция:
133
Карл воскликнул: «Мат в
три хода, дорогой Гротхузен!»
(1. Jl:g3 C:g3 2. К f3 С 3. g4
— мат).
В этот момент раздался звон
стекла, посыпались осколки,
и турецкая пуля сбила с дос-
ки коня. Карл, быстро оценив
положение, сказал: «Все же и
теперь я даю вам мат — в че-
тыре хода». (1. h2:g3 Cf2—еЗ
2. Л g4 С g5 3. Л h4 + С:114 4. g4
мат).
Новая пуля задела доску, увлекая за собой пешку
112. Карл и тут нашел решение: «Мат в пять ходов!»
(1. Л Ъ7 С еЗ 2. Л bl С g5 3. Л hl + С h4 4. Л h2! g3 :
h2 4. g4 — мат; или: 1. ... С gl 2. Л bl С 112 3. Л с!! Кр 111
1. Kpg6, и следующим ходом мат ладьей). Так играли в
шахматы на линии огня в начале XVIII века.
Теперь вообразите, как должны были играть в шах-
маты полководцы времен первой мировой войны, к при-
меру, Жоффр с Френчем где-нибудь в районе Вердена.
Вокруг не турецкие пули с расстановочной лениво по-
свистывают, а строчат вильгельмовские пулеметы. Ста-
рик Жоффр «зажал» своего партнера вот тан:
А Френч со своим английским хладнокровием; никак
не сдается. Горячий француз объявляет: «Мат в два хо-
да!»— намереваясь сыграть: I. F8K!, чтобы на отступ-
ление черного короля на 14 пли f6 ответить 2. К g6 или
е7 с матом, как вдруг пулеметная очередь уносит неиз-
вестно куда пешки с5 и 112.
a bcdefgh
Жоффр не теряется: «Хоть
пули врага с вами заодно, все
же от двухходового мата вам
не уйти!» Французский полко-
водец хочет превратить пешку
(7 в ладью, избегая пата, и в
случае I. ... Kpd6 объявить мат
2. Кс4, но тут снова раздается
пулеметная очередь, и исчеза-
ют пешки d5 и g7. «11ичто не
помешает мне достичь цели! —
восклицает Жоффр.— Задание
134
остается прежним». Но только берется он за ту же пеш-
ку, чтобы превратить ее на этот раз в слона, опять-таки
из-за пата, и затем на I. ... КрГ4 ответить 2. Cd6 мат, а на
1. ... КрГб—С g7 с тем же результатом, как гибельная
участь постигает не только очередную пешку с!3, но и
заодно с нею и слона g8. Жоффр стоит на своем: «Зада-
ние не меняется»,— и превращает пешку в ферзя.
Пулеметная стрельба прекратилась, и Френч полу-
чил, наконец,, мат: 1. ... Кр е4 2. ФГ5х, или 1. ... Креб
2. Фе.7х.
Так могло случиться на войне, отбушевавшей в
начале нашего века. Ну, а в великую отечественную бой-
цу, когда наши гвардейские минометы фашистов под-
жаривают, а те шестиствольными минометами отбивать-
ся пытаются, как в этих условиях должна была
выглядеть партия в шахматы на линии огня?
Я был свидетелем такой весьма рискованной игры.
Это произошло па острове Саарема в районе полуост-
рова Сырве, прозванного нашими бойцами за его вы-
разительные очертания — аппендицитом. Наши части,
расположенные близ приморского местечка Менте, гото-
вились к решительному наступлению. Фашисты, чувст-
вовавшие, что их часы сочтены,i обстреливали нас из
шестистволок. Советская артиллерия быстро подавляла
огневые точки врага.
Был у нас на батарее старшина, страстный шахма-
тист, лучший в части. Сел он в краткий час отдыха со
своим приятелем лейтенантом, которому ферзя вперед
давал,( за шахматы. Игра уже почти к концу пришла,
старшина так и сохранил пре-
имущество на целого ферзя и
уже нацеливался объявить ко- 8
роткий мат, как донеслось за- 7
вывание какого-то недобитого е
миномета. Старшина говорит: 5
«Доиграем»,— лейтенант де-
лает ход, а минный осколок
как резанет по доске, так 3
.почти целую полосу — от al 2
до аб — отхватил:	।
Старшина говорит: «Это ро-
ли не играет,— перейдем на
135
правый фланг: мат в два хода. Только хотел сыграть —
1. Ф1т 1, как ударило и по правому краю доски. «Лошадка-
то тю-тю,— говорит старшина,— все равно мат в два
хода». Хочет ферзя на d 1 поставить, а осколком отхва-
тывает и второй ряд справа, и нет уже на доске поля g4,
с которого старшина собирался после вынужденного
движения пешки f5 матовать противника.
— Назло фашисту доиграем,— говорит старшина.
Лейтенант согласен. Старшина делает на сохранившей-
ся части доски весьма хитрый ход l.f2—f4.
— Пат,/—заявляет лейтенант, обрадовавшись, что
старшина себя подкузьмил,— ничья!
— А про взятие на проходе пешкою опять забыл? —
говорит старшина.— Сколько тебя еще учить придется...
Делать нечего, приходится брать на проходе да мат сле-
дующим ходом получить (2.Ф:Г5—мат)... И вдруг—не-
ожиданно спасение от неизбежного, казалось, мата: ос-
колком отсекло еще один ряд справа—всю вертикаль
«Г».
— Игра продолжается,— говорит старшина и хочет
взять пешку е4 с очевидным матом на следующем ходу
(1. ...Kpd7 2. Феб—мат), как снова раздается свист, и
доска становится еще на один ряд уже.
— Тут уж твоему ферзю не развернуться,— замеча-
ет лейтенант,—не согласишься ли на ничью?
— А ферзю вполне достаточно на с! стать, и если ты
пойдешь королем па с!7, то я превращаю пешку в ферзя
и — мат.
— А что, если еще одну полосу отобьет,— пат будет?
— Не отобьет,— говорит старшина.
И ошибся: отшибло осколком и пятую вертикаль
справа—линию «d». Не доска с фигурами осталась, а
один лишь намек. Тут полным голосом заговорила на-
ша батарея...
Когда все затихло, друзья вернулись к остаткам дос-
ки. «Доиграем»,— говорит старшина и идет королем на
а7. Лейтенанту остается только ответить I.Кр:с7, на
что последовало 2.Фс1—мат.
— А завтра мы мат фашистам устроим—оконча-
тельный,— сказал старшина.
Так и случилось: па 'следующий день, если и остались
на Саареме фашисты, так только мертвые или пленные.
1зе
Рассказ майора встретил живой отклик у слушате-
лей. Редкий случай,— заметил альтмейстер,— когда
развитие военной техники идет в ногу с эволюцией тех-
ники шахматной композиции!
— А теперь,— сказал Бейсембай Сеилович,— вернем-
ся к прошлым временам, если не петровским, то, по край-
ней мере, екатерининским.
И историк приступил к повествованию.
ПОБЕДИТЕЛЬ ПОТЕМКИНА
Какйм образом, где и когда Петр из села Бодрово,
одной из многочисленных вотчин екатерининского вре-
менщика Потемкина, светлейшего князя Таврического,
обучился игре в шахматы об этом история умалчива-
ет. За ясный ум, высокий рост и некоторое сходство в
лице с великим государственным деятелем его прозыва-
ли Петром первым, да пе к добру: свирепый управляю-
щий, ценя его физическую силу, мучил Петрушку пер-
вого на барщине до седьмого пота, и только ночью мог
Петр отдаваться любимой игре.
Самым верным партнером его был старик — кресть-
янин того же села Василий Иванов. Скрывать нечего —
была у Василия дочка Катерина,! чернобровая, русокуд-
рая, голубоглазая, словом, настоящая русская красави-
ца, на нее-то в промежутках между партиями и стал по-
глядывать парень. Только несчастной была та любовь.
Василий раз навсегда сказал Петру: «За крепостного
Катерина не пойдет — только за вольного. Она воли хо-
чет!» И Катерина, хоть и был ей Петр по сердцу, хоть и
к двадцати ей подходило, оставалась все еще в девках.
Хорошо еще, что Петр первый бодровский глушил
свое горе и тоску не в питье,| а в игре, благо не только в
Бодрове, но далече окрест никто не мог похвалиться,
что победил его в борьбе за шахматной доской.
Петр много слышал и былей и небылиц о грозном
временщике Григории Александровиче Потемкине: как
он Крым отвоевал для России, как сумел самого турец-
кого султана вокруг пальца обвести, как он государыне
Екатерине пыль в глаза пускал, каким жестоким бывал
с простым пародом, с крепостными, сколько честолюбия,
тщеславия было в душе его, сколько он бывал расточи-
телен и своенравен... Всего и не перечесть, что приписы-
137
вала, и не без оснований, людская- молва князю Таври-
ческому.
Вечно находясь в разъездах, Потемкин был повсюду
сопровождаем многочисленной, чрезвычайно разнооб-
разной свитой.
Кого только в свите этой не было! Даже придворный
шахматист, в обязанности коего входило проигрывать
светлейшему в часы, когда на (последнего находила хан-
дра. А находила она на него частенько, и тогда он по
целым суткам сидел один, никого к себе не пуская, в со-
вершенном бездействии, и обретал некоторый покой лишь
за игрою в шахматы. Приходилось только так подда-
ваться ему, чтобы это было не слишком очевидно.
Ну и измывался тогда князь над проигравшим! Вот
уж когда прорывались наружу низкие качества его
души...
Однажды напала очередная хандра на временщика.
Никого не допускает к себе с докладом, дела государ-
ства вот-вот прекратят мерное течение свое! Сидит се-’
бе в халате, босой, (нечесаный, прызя ногти в задумчи-
вости. Подсовывают ему бумаги государственной важ-
ности, а он их чужим именем подписывает. И шахматы
тут не помогли. «Ты чего своим королем под мат ле-
зешь!»— закричал он, когда придворный шахматист
прибег к обычному своему приему,I в другое время дей-
ствовавшему весьма положительно, покрыл его матом
словесным, а не шахматным и приказал убираться вон.
Тот в сердцах и скажи, не боясь гнева княжеского (ибо
Потемкин любил смелых на язык) ему в лицо: «На те-
бя бы, сиятельство твое светлейшее, Петра бы первого
бодровского напустить за доску, он бы тебе показал,
где раки зимуют!»
— Какого такого Петра первого? — вопросил удив-
ленный репликой холопа князь. Слуга объяснил. Тогда
Потемкин повелел не медля ни минуты доставить ему
Петрушку первого из бодровской вотчины и послал за
ним своего самого расторопного адъютанта. Скачет адъ-
ютант и день и ночь, версты отмеривает сотнями да ты-
сячами. Немногим более двух недель прошло; пока пред
очи светлейшего доставлен был наш Петр первый, по-
лагавший, что замучит его своенравный господин и уж
не видать ему милой сердцу Катерины.
В чужие земли попал Петр первый, где много лет на-
п?
зад неудачливо воевал его венчанный тезка,, а нынче
светлейший вел успешные переговоры с султаном. Дело
было в Яссах в 1791 году.
— Говорят, ты в шахматы играть горазд? — спраши-
вает Потемкин у оторопевшего Петра.— Что ж, показы-
вай свое искусство.
Долго ли, мало ли шла игра^ только пришла она к
такому положению:
Хоть светлейший без жре-
бия, что было не по игр а вилам
игры, выбрал себе белые, все
же не повезло ему—разнес
его силы Петр вдребезги. Вот
и начал князь хитрить да вы-
ворачиваться, словно перед
ним не крепостной его сидит,
а визирь турецкий. Пошел
светлейший конем) на cl под
удар ладьи, да и схватился за
голову, словно зевнул фигуру:
«Ах, что наделал! Какого коня
под ладыо подставил!» Петр сразу разгадал, в чем под-
вох заключается: возьми он коня, светлейшему был бы
пат — и игра ничья.
— Можете лучше и сничейничать,— подумал было
Петр, но тотчас же заговорила в нем властным языком
шахматная совесть: «Будь что будет, а душой не по-
кривлю». И сыграл он— 2.Лс2—с12, сразу грозя ма-
том слоном на <17. Потемкин осмотрелся,! пораздумал и
двинул конем на с13. А потом снова стал завлекать
партнера: «Бери, мол, Петрушка, конь-то сызнова
твой!» Послушайся Петр князя — тому опять-таки был бы
пат! Усмехнулся он князю в лицо и ответил: З.Лс12
dl. Теперь каждому ясно: куда светлейший ни отойдет
конем (а другого хода у него нет), все равно получит
мат слоном на d7.
Тут Потемкин сказал: «Этак я проиграл баталию,
спору нет. А давай-ка вернем ходы, позволишь?». И по-
бедитель турок просительно взглянул на Петра, тот
кивнул в знак согласия, ибо знал — противнику его все
равно не уйти от поражения. Расставил князь прежнюю
позицию и сказал, указывая на доску: «У тебя две фи-
13^
гуры лишку — слон да ладья,— тут и дурак выиграет, а
ты, я вижу, далеко не дурак».
«Куда он гнет-то? — хочет сообразить Петр.— Что за-
думал?»
А Потемкин, разозлившись па своего партнера за свою
неудачу, и в самом деле задумал недоброе. Коварный
бесчеловечный замысел закопошился в его голове.
— Воли, Петрушка^ хочешь? — спросил он, великий
мастер на притворство и первый у нас строитель «по-
темкинских деревень», задушевнейшим голосом.
— Кто воли не хочет? И щегол на волю рвется,— от-
ветил на неожиданный вопрос Петр.
— И, небось, милая у тебя есть? — прозвучал голос
господина еще слаще прежнего. Петр только мрачно
кивнул в ответ, вспомнив свою голубоглазую черно-
бровку.
— Как же не быть у такого молодца! Недаром тебя
Петром первым прозвали... Так вот, постарайся ты в
этом положении не выиграть, а проиграть мне! — Свет-
лейший был вполне уверен, что это немыслимо, что нель-
зя заставить его выиграть у Петра, что как бы Петр ни
желал этого, как бы ни старался, а проиграть в этом
положении он ему, светлейшему князю Потемкину Тав-
рическому,! никак не сумеет, самое большее, что в силах
Петрушки — это уклониться от объявления ему мата, и
тогда игра придет к ничьей... Обдумав все довольно
быстро, временщик и решил вдоволь подшутить над ним
своей княжеской шуткой. Вот он и говорит Петру: — По-
старайся-ка ты проиграть мне, сиречь, принуди меня по-
мимо волн моей дать тебе мат, и получишь вольную се-
бе, супруге и детям своим. Да еще в должность при мне
поступишь! Верь слову моему, — и князь, сказав это, са-
модовольно ухмыльнулся.
Петр погрузился в напряженную думу. Никогда, по-
жалуй, за всю тысячелетнюю историю шахмат ни один
игрок не желал так страстно, всем сосредоточием воли
своей, воли, выкованной в труде и горе, проиграть про-
тивнику, как жаждал Петр в те трагические минуты
своей жизни. Немалую ставку предложил ему фактичес-
кий самодержец Российской империи — волю и Кате-
рину!
Дрожащей рукой передвинул Петр ладью — ).Лс2—
Ь2. Подумав, противник его ответил 1. ...К cl—ЬЗ.
140
— Опять, Петрушка, конь-то твой, неужто и на сей
раз откажешься...— елейным голоском заметил князь.
Петр пошел, однако, 2. Jld2—bl, повторяя, только с
другой руки, уже знакомую нам позицию и вынуждая
светлейшего снова двигать остатки своей конницы. И
как только конь был убран с пути ладьи, Петр нанес
ею последний удар — 3. ЛЫ—Ь6 + . Волей-неволей свет-
лейший вынужден был взять коня пешкой и тем самым
заматовать черного короля. Пришлось и всемогущему
подчиниться сломившей его духовной силе простого че-
ловека!
Светлейший превосходно умел делать хорошую мину
при плохой, в полном' смысле слова, игре. Вот он и при-
творился, словно он к тому, что произошло, только и
стремился.
— Говорил же я тебе, Петр первый, что будешь воль-
ным— сказал он,— вот ты и вольный. И отныне имено-
ваться тебе не Петрушкой более, а Петром, как там по
батюшке тебя, Шахматовым. А как звать-то твою суже-
ную?
— Катериной...— едва живой от счастья пробормо-
тал Петр.
— Видать, каждому в судьбу своя Катерина дана, —
соизволил на прощанье пошутить светлейший.
1 Слушателям понравилась затейливая трехходовка-, в
которой аналогичным образом можно было дать маг
обычный и обратный.
•— Позвольте мне преподнести вам шахматный рас-
сказ на современную тему,— сказал врач Михаил Ива-
нович Андреев.
КОГДА ПЕРЕГОРЕЛИ ПРОБКИ...
Оправившись от ранения, полученного во время нале-
та фашистского бомбардировщика, я получил назначе-
ние на работу в глубокий тыловой госпиталь в Кир-
гизии.
Город Ош, второй по населенности в республике,
расположен в удивительно живописной и красивой
местности. Со всех сторон окруженный снежными хреб-
тами, он раскинулся по берегам широкой, бурной горной
141
реки Ак-Буры и делится на две части: старую и новую.
В старом городе на восточный манер одна длинная изви-
листая улица; от нее во все стороны отходят кривые и
косые тупички; В новом городе широкие прямые ули-
цы в несколько рядов с двух сторон обсажены гигант-
скими тополями, небольшие домики — в духе южно-рус-
ских городков. Сюда вклинивается Сулейман-даг, неболь-
шая гора причудливой формы, чем-то напоминающая
спящего дракона. У отрога Сулейманки, как непочти-
тельно обитатели нового города называют эту гору, на
берегу Ак-Буры расположен запущенный городской сад,
а напротив — на правом берегу реки — госпиталь, куда
я был назначен врачом. Здесь-то и произошло удиви-
тельное шахматное приключение, о котором мне хочется
вам рассказать.
Подходила к концу очередная смена раненых и
больных моего отделения. Большинство из них чувство-
вали себя хорошо, многим предстояло скоро выписывать-
ся из госпиталя.
В этой смене было немало шахматистов, и среди них
неплохие игроки. Я решил на прощание провести шахмат-
ный турнир.
Для участия в нем записалось двадцать четыре
человека. Я был судьей, судил милостиво, гуманно, и все
шло хорошо. Двенадцать туров прошло вполне благо-
получно.
Но вот наступил тринадцатый тур!..
Сначала все, казалось, было в полном порядке: крас-
ный уголок, где происходило соревнование, свободен;
столики, стулья, комплекты^ фигур доски — все на месте;
явка, по-военному — вовремя и полная... Чего еще
желать?!
Да и игра шла хорошо. Шахматисты увлеченно зани-
мались своим делом. Болельщики прогуливались между
рядами столиков и высказывались по поводу игравшихся
партий, заодно намечая кандидатуры в чемпионы госпи-
таля. Ярко светило электричество. Обстановка была
почти семейная.
И вдруг свет погас! Ночь была безлунная, черная
южная ночь, и в помещении воцарилась полная темнота.
Все повскакивали с мест, кто-то полез было на стол, что-
бы осмотреть счетчик, при этом почему-то с шумом попа-
дали стулья, а затем раздался стук летящих на пол фигур.
142
— Спокойно, товарищи!—оказал я.— Вероятно, пе-
регорела пробка. Это случается у нас не впервые.
Возвращайтесь на свои места, сейчас я все устрою, и
турнир будет продолжатья.
Все поспешили исполнить мою рекомендацию — при
этом со столов с грохотом полетело еще две или три •
доски с фигурами.
Через несколько минут перегоревшую пробку смени-
ли, и снова вспыхнул свет.
Шесть пар моего отделения сидели на своих местах
и как ни в чем не бывало продолжали сражаться. Но
шесть пар «иноземцев»— из других отделений, судя по
всему, во время короткого замешательства успели раз-
рушить свои шахматные позиции. Столики были повер-
нуты так, что игроки не знали, где кому сидеть. Два
партнера ожесточенно заспорили между собой. Двое
недоуменно вглядывались в позиции и только руками
разводили. Со всех сторон раздавались голоса, призы-
вавшие меня на помощь.
Общими указаниями тут было невозможно навести
порядок — пришлось мне заняться каждой доской в от-
дельности.
Спорных досок оказалось общим счетом шесть — как
раз половина всех участников нашего турнира.
За одной доской предводи-
тель белых заявил мне, что на
доске до происшествия были
«совсем другие маты», совсем 7
не то, что получается теперь: е
— Сейчас я могу дать мат 5
и слоном на Ь6 и ладьей, взяв 4
на а8,— сказал он,—а прежде
было что-то совсем другое! 3
Подумав над позицией, я 2
понял, что ход не за бе- ।
лыми, а за черными. В самом
деле, какой мог быть послед-
ний ход черных? Ни королем, ни ладьей они двигаться
не могли, так как все поля вокруг их короля под уда-
ром: поля аб и Ь6 — под ударом белого короля, а слону,
стоящему на hl, объявить шах было неоткуда, поэтому
черный король не мог попасть па а 7 с Ь7; поле Ь8—под
а b с d е f g h
143
двойным ударом ладьи и слона; если бы черная ладья
попала на а8 с Ь8, то белый король не мог бы находить-
ся на линии «Ь» из-за шаха ладьи. Ясно, что сейчас ход
черных. Двигаться они могут только ладьей—на Ла8—
Ь8 + , последует мат — Сс7:Ь8, а на Ла8:с8 пешка d7
возьмет ладыо и превратится в коня с матом. Игрок
признал, что именно один из этих матов он и собирался
объявить черным, когда погас свет.
На другой доске было такое положение:
Игрок растерянно держал в
руках своего слона, упавшего
с доски во время суматохи.
«Куда же его поставить, что-
бы дать мат в один ход?»—
думал он	вслух.— Товарищ
военврач,— обратился играв,
ший белыми ко мне,— помоги-
те!» Я заметил, что черпополь-
ного слона можно поставить
на девятнадцати полях и с лю_
бого из них объявить мат в
один ход.— Да вся беда в том,
что слон-то белопольный!
— В таком случае,— начал было я,— вы можете по-
ставить белопольного слона на...
Я хотел сказать «...на семи полях — dl, е2, f3, g4, е8.
f7 и g6 — и дать мат конем на f5»,— но вовремя .спохва-
тился, заметив, что и тут встанет тот же вопрос: а какой
был последний ход черных? Как же избавить черных от
ретропата?.. А! Вот выход: нужно поместить белополь-
ного слона белых на dl, тогда мат конем на Г5 станет
возможным.
— А как же мой король попал на Ь6? Ведь поле
Ь5 под двумя ударами?— спросил игравший черными.
— Очень просто,— разъяснил я,— позиция была та-
кая: белые — слон на dl, конь — па е2, черный король —
на — 115- Белые дали шах на вскрышку — 11<е2—g3 + ,
черные отошли королем на J16, и вот белые и могут
объявить им мат...
— Это справедливо,— согласился игравший черны-
ми,— и дернул меня черт отступать на 116, когда можно
было пойти на 114, и никаким матом не пахло бы...
С этим я вполне согласился и отошел к третьей доске.
144
— Ну, что у вас стряслось?
— Да вот при свете у меня ничья была в кармане,—
говорит играющий белыми,— а теперь черные меня в
один ход матовать собираются.
— Рад бы не матовать,— отвечает играющий черны-
ми,—да не могу, не в силах, чем ни пойду —все рав-
но мат. Мне тоже помнится, что ничья у белых была,
а все-таки получается форменный мат. Удивительное де-
ло: черные не хотят матовать, ио от объявления мата
уклониться не в силах. Вот эта позиция:
В самом деле: у черных
одиннадцать ходов, и каждый
из них матует! А между тем
была ничья, говорят оба про-
тивника. Парадоксальный
случай! Впрочем от парадокса
этого нетрудно избавиться, ес-
ли подумать — какой же по-
следний ход сделали белые?
Оказывается нет у них послед-
него хода, значит, сейчас оче-
редь ходить не черным, а бе-
лым; следовательно, белым
8
7
б
5

a bcdefgh
I.’
пат, ничья, что и требовалось доказать к обоюдной радо-
сти партнеров.
На четвертой доске дело обстояло куда сложнее:
Игравший белыми заверял,
что прежде мог объявить мат
в один ход одним единствен-
ным способом, а после того
как погас свет, у них получи-
лось четыре возможности объ-
явления мата: пешка в ферзя
или ладыо на а8 превращает-
ся— мат, пе!шка с5 бьет на
проходе пешку d5— мат; ферзь
берет пешку d5 — мат; ладья
пойдет на а4—мат.
— Все это совсем, не то,—
уверяет игрок,— мат только один и был... И предводи-
тель черных подтверждает слова своего партнера.
Прикинул я в уме: на доске пятнадцать белых фигур,
нехватает только белопольного слона. А у черных сдвоен-
10 А. Гербстман.
145
ная пешка. Значит, черные побили этого слона именно
пешкой где-то в середине доски. Как же мог этот бело-
польный слон уйти со своего первоначального места — с
поля fl, если белые пешки е2 и g2 еще не двигались?
Слон — не альфил, произойти это может только в том
случае, если черные и белые поменялись своими местами,
то есть если белые в нынешнем положении идут вниз, а
черные вверх.
— Друзья,— сказал я,— обращаясь к обоим игро-
кам,—да вы ведь не так сели. Поменяйтесь местами и
все будет в порядке.
Бойцы последовали моему совету, и все четыре мата
отпали: теперь появился один единственный, но вполне
достаточный по правилам игры мат—f7 — f8 Кх.
На пятой доске спор завязался вокруг следующего
положения:
ные — вверх. Тогда оба
Ребенок без труда нашел бы
мат ферзем двумя способами,
<но черные требовали, чтобы
им объяснили, какой послед-
ний ход они сделали, а вот его.
то и не было! Если допустить,
что h7:g6, то как бы мог белый
слон оказаться на g8? О чер-
ном короле и говорить не при-
ходится — никаких ходов у
него быть не могло...
— Видимо,— решил я, каж-
дый из вас сел на место
своего противника...
Но шахматисты мои запро-
тестовали:— Да .нет же, това-
рищ военврач!—Мы народ
дисциплинированный, с места
своего не сходили...
— В таком случае ваш сто-
лик вел себя недисциплини-
рованно: он с перепугу по-
вернулся на сто восемьдесят
градусов. Иначе быть не мо-
жет, белые идут вниз, а чер-
мата ферзем не проходят — его
146
брали бы черные пешки. Зато получается другой мат —
посредством короткой рокировки белых.
Столик был моментально поставлен на свое место, и
черные совсем было согласились с моим присуждением,
как вдруг у них возникли новые сомнения: а как белая
ладья попала на 112? Не помешает ли она рокировке? Как
будто для того, чтобы ее не пропустить, белый король дол-
жен был сойти со своего места...
— Ничего подобного,— возразил я,— в процессе игры
белые взяли пешкой h2 какую-
то черную фигуру на g3 и,
таким' образом, открыли для
белой ладьи линию «11». Л после
того, как белая ладья с al по-
пала на 112, белая пешка g2 би-
ла на 113. Ясно? Вот если бы
белая пешка стояла на g2,
тогда рокировка действительно
была бы невозможной.
Мои объяснения полно-
стью удовлетворили скептика,
8
7
О

3
2
a bcdefgh
игравшего черными, и я приблизился к предпоследней
спорной доске.
Тут, собственно, никакого спора и не было: черные
признавали свое поражение и готовы были сложить ору-
жие, если бы белые указали им, каким образом черный
король очутился под шахом.
Однако как ни старался иг-
равший белыми вразумить
своего противника, ничего у
него не выходило. Я прислу-
шался к их разговору.
— Моя пешка а7 преврати- .
лась на а8 в слона и объявила
шах. Это произошло как раз в
тот момент, когда свет погас,
и вы этого не могли увидеть...
— Но тогда у белых пешек
было бы в общей сложности
десять взятий. На доске шесть
черных фигур,—десять да шесть —шестнадцать,—как
будто все в порядке. Но при пешках е7 и g7 черный слон
не мог покинуть своего первоначального поля 18, значит,
10*
147
он был взят на этом поле белой фигурой. Десять да шесть
да один по правилам арифметики — семнадцать. У каж-
дой же стороны в шахматах не более шестнадцати
фигур!
— Значит, пешка моя стояла не на а7, а на Ь7,— я
взял ею на а8 черную фигуру и превратил пешку в сло-
на—с шахом.
Противник и в этом случае, опять-таки исходя из чи-
сла взятий, произведенных белыми пешками, без труда до-
казал белым, что получилось бы то же самое — у них
должно было бы быть не шестнадцать, а семнадцать
фигур.	-
— Тогда другое: мой слон стоял на а8, а на Ь7 была
моя пешка. Она побила на с8 черную фигуру, преврати-
лась в ферзя, объявила шах на вскрышку и—крышка!
Однако и тут игравший черными, исходя из того же,
можно сказать, сверхшахматного числа — 17, доказал,
что никакой «крышки» не получалось.
— Тогда остается одно: мой король стоял на !3; по-
лучив шах, он отошел на g3, и все-таки объявил шах на
вскрышку—и крышка!
— Вам крышка! Разве ладья и ферзь одновременно
могли объявить шах черному королю.
Все доводы белых были опровергнуты черными. Мне
оставалось оценить позицию как невозможную и предло-
жить переиграть партию. Но вдруг у меня мелькнула
интересная мысль, и я предложил спорщикам следующее
объяснение:
— Белые перед тем как по-
гас свет сыграли—g2—g4, за-
слоняя от шаха ферзя, черные
взяли эту пешку на проходе
и действительно этим взятием
объявили шах белому королю
и ферзем и ладьей одновре-
менно. Уходя от шаха, белый
король отступил на g3— и по-
лучился шах на вскрышку.
— Я уже говорил это самое,
только без пешек,— обрадо-
вался игравший белыми, весе-
лый белобрысый паренек «рязанского типа» с голубы-
ми глазами,— вот тебе и крышка!
148
На этот раз действительно черным была «крышка»,
возразить было нечего.
На последней доске — новый казус. Все фигуры оста-
лись на своих местах, да старая доска разъехалась на
две половинки по вертикали, и игроки никак не могли со-
единить половинки доски так, чтобы белые получили воз-
можность объявить мат в один ход. Семь способов пере-
пробовали добросовестные бойцы, и все никак не получа-
лось: что-нибудь да не так. Как ни вертели, как ни
сопоставляли разрозненные половинки — не выходит!
Сообразил я, что различных сочетаний в данном слу-
чае может быть на семь, а восемь, и без труда отыскал
восьмое, почему-то ускользнувшее от внимания обоих
партнеров. Вот оно: ясно,
мог быть только g7 — g5, и белые вправе взять пешку
на проходе и при этом объявить черным мат!
Так кончился этот необыкновенный тринадцатый тур
шахматного турнира в Ошском эвакогоспитале. Конец —
всему делу венец! В турнирной Таблице, тщательно раз-
рисованной художником из моего отделения, появились
новые нули, половинки и единички, и уж до самого конца
соревнование прошло без сучков и задорин...
Вы были в Оше во время Отечественной войны?—
спросил Иван Павлович доктора Андреева.— В таком
случае позвольте мне рассказать вам кое-что из той же
области.
4* 0; —8; =0
— Мы хорошо помним, с каким героизмом боролась
против фашистов народная армия Испании и какие пора-
жения нанесла находившаяся в ее составе Иптернацио-
149
нальпая бригада войскам Франко и итало-немецким ин-
тервентам. Но вряд ли кому известно, кроме меня, что
Интернациональная бригада одержала победу и над
вашим покорным слугой, то есть надо мной! Как
вы понимаете, это было не па поле боя, а па шахматной
доске.
Наш человеческий мир, наш шар земной необъятно
велик и вместе с тем иногда оказывается совсем узень-
ким! Вот и сейчас, прослушав рассказ Михаила Ивано-
вича о том, что произошло на турнире в ошском госпитале
во время Великой отечественной войны, я почувствовал
эту узость и ограниченность земных пределов. Пред-
ставьте себе, Михаил Иванович, ведь и я находился тогда
в Оше, куда был эвакуирован как профессор Ростовско-
го-на-Дону университета. Больше того, я принимал уча-
стие в культшефстве над тем самым госпиталем, о
котором вы только что рассказывали...
Сюжет моего рассказа связан с тем обстоятельством,
что наш университет шефствовал еще над одним учреж-
дением, именовавшимся «спецсанаторий».
В этом санатории, расположенном в нескольких кило-
метрах от железнодорожной станции, жили бойцы Интер-
национальной бригады, сражавшейся в рядах народной
испанской армии, те, которым после прекращения боев в
Испании удалось найти убежище в Советском Союзе-
Здесь были представители более чем двух десятков
народов мира: испанцы, итальянцы, немцы, англичане,
китайцы, сирийцы, турки, индийцы, венгры, румыны, чехи,
болгары, египтяне, французы и многие другие. Находив-
шийся под неусыпной заботой советских властей спецса-
наторий был вместе с тем и трудовой коммуной: трудо-
любивый интернациональный коллектив, использовав
энергию протекавшего неподалеку горного потока, выст-
роил прекрасную электростанцию, кинозал, разбил заме-
чательные виноградники и плантации других южных
культур... Труд этот тем более заслуживает восхищения,
что большинство обитателей спецсанатория имели тяже-
лые ранения.
Наше шефство над санаторием было весьма многооб-
разным: многие участники Интернациональной бригады
были нашими студентами, и мы вели с ними индивидуаль-
ные дополнительные занятия; большинство не владело
русским языком, и мы выделили для кружков по изуче-
но
нию языка руководителей-педагогов; мы читали героям
испанской войны лекции, широко используя научные силы,
которыми располагал университет, и проводили разного
рода культмероприятия.
Язык шахмат — это в полном смысле слова интерна-
циональный язык. Вот у меня и возникла мысль — дать в
спецсанатории сеанс одновременной игры. Разумеется,
товарищи с охотой приняли мое предложение.
Явившись к полю боя, я застал во всеоружии уже
сидящими за шахматными досками восьмерых противни-
ков. Признаться, я был несколько разочарован столь ма-
лым количеством играющих. Бывало, приходилось мне
давать сеансы одновременной игры и на двадцати и на
тридцати досках. Разочарование мое усилилось, когда
культоргапизатор спецсанатория предупредил меня, что
сильных игроков у них нет, сколько-нибудь серьезного
сопротивления со стороны моих партнеров я не встречу.
Но как только я оказался лицом к лицу с моими про-
тивниками и подумал о том, что эти столь различные по
цвету кожи и волос люди еще недавно жертвовали своей
жизнью в борьбе за свободу испанского народа, все мои
мелкие огорчения как рукой сняло.
Культоргапизатор сказал, что против меня выступает
настоящий интернационал: испанец, итальянец, немец,
норвежец с дальнего севера — с острова Шпицбергена,
индиец, иранец, араб-сириец и баск.
И хотя отважные бойцы на полях сражений в Испании
особого мастерства за шахматной доской не проявили,
передо мною уже в самом дебюте с первого же хода воз-
никли некоторые трудности.
На первом же ходу произошло нечто такое что меня
удивило. Я пошел 1. е2 — е4, намереваясь, как я это
обычно делаю в сеансах, играть итальянскую, чтобы
вскрыть линии и взять противника на атаке. Мой смуглый
партнер весьма вежливо отставил мою, да-да мою! —
пешку на еЗ и сыграл в ответ— 1. ...е7 — еб. Когда я по-
пытался все же продвинуть свою пешку на е4, он снова
вернул ее на еЗ.
Переводчик объяснил, со слов моего противника, что
по существующим в Сирии правилам игры пешки могут
ходить только на одно поле. Я в недоумении развел рука-
ми, хотя по правде сказать, в иностранных руководствах
мне приходиось встречать указания на весьма существен-
151
ные отступления от наших правил шахматной игры у не-
которых народов, особенно восточных.
— Вы уж разрешите им играть по-своему,— попросил
меня культорганизатор.— Вам, конечно, все равно, шах-
маты для вас — открытая книга в любом виде, а им пере-
строиться трудновато...
Когда баск в ответ на 1- е2 — е4 выставил сразу обе
центральные пешки на два поля вперед, я уж нисколько
не удивился, припомнив, что и мой патриархальный де-
душка, обучая меня игре в шахматы более полувека тому
назад, рекомендовал в интересах быстроты развития так
же начинать партию.
Быстро переходя от доски к доске, я все же обратил
внимание па то, что на «восточных» досках по сравнению
е «европейскими» игра развилась значительно медленее.
Это были какие-то сонные шахматы: ферзи топтались по
смежным черным полям, словно утратив всю присущую
им свободу широких движений и силу; слоны передвига-
лись подобно осенним мухам... Я играл почти не задумы-
ваясь— мне было ясно, что среди игравших против меня
не было ни одного мало-мальски квалифицированного
шахматиста.
Не прошло и получаса, как на всех восьми досках сло-
жилось такое положение, что всем моим противникам в
самую пору было сдаваться.
И вот тут-то начались сюрпризы!
Забегая вперед, могу признаться, что я проиграл все
восемь партий! Ноль—восемь в пользу участников сеан-
са! Подобного результата за всю мою шахматную жизнь
мне переживать не приходилось! Но посудите сами.
Вот такое положение получилось у меня в партии с
8
7
б
5
4
3
2
I
испанцем. Или он получит че-
рез ход мат, или должен по-
жертвовать ладыо, что, разу-
меется, не предотвращает ско-
рого проигрыша. Если он меня
шахует, то я беру пешку на
проходе, и угрозы остаются в
силе.
Сделав небольшой круг, под-
хожу к нему,— он объявляет
мне шах пешкой, при этом
смотрит на меня победителем
152
и говорит—«мат!» Почему мат? Я беру пешку на прохо-
де. Не тут-то было! Он ставит пешки на прежние места и
снова возглашает: «Мат!». Оказывается, по его прави-
лам пешку на проходе брать нельзя, и я действительно
получил мат. Подобные правила, «припомнилось мне, су-
ществовали — сам читал!
Подхожу к доске, за которой против меня играл италь-
янец. В этом положении я сыграл ферзем на d5, уверен-
ный, что в несколько ходов
объявлю противнику мат. я
Партнер мои взялся за короля, 7
я отошел к соседней доске,
рассчитав, что в случае, роки- 6
ровки он получает мат в два s
хода. Когда я вернулся, то 4
увидел следующее потрясаю- 3
ще.е зрелище: мой король стоял
под шахом, и жертва ферзем 2
могла отсрочить мат только па 1
одни ход. Противник мой сде-
лал неправильную короткую
рокировку. Однако все это было
итальянскими правилами рокировки, которые он вы-
читал в каком-то старом учеб ___________
и bedef g h
в полном согласии с
нике. Он тут же продемонстри-
ровал мне невероятно затре-
панную книжку, а переводчик
перевел: «Рокировать можно в
обе стороны, если король не
находится под шахом или не
переходит через шахованное
поле и с начала партии не
двигался со своего места, при-
чем король может стать па
любое поле вправо или влево,
a bcdefgh
а ладья переходит через него
и помещается на ближайшее к нему поле». Следователь-
но, мат я получил по правилам: черный король по-
шел на f8, ладья на е8!
Два нуля из восьми! Но впереди меня ожидали еще
горшие испытания.
Подошел я к доске, за которой восседал самый
смуглый из моих партнеров. Это был араб, феллах из
153
a bedef g h
Сирии. За исход этой паотии я был совершенно споко-
ен— мата ему не избежать!
И вот в этом безнадежно про-
игранном положении он вдруг $
сыграл Кре8 —g6?!?l И я узнал 7
«прыжок радости», который по
старым правилам еще до вве- 6
дения рокировки, король мог 5
сделать один раз па протяже- i
нии партии — на третье ноле в 3
любом возможном направле- 2
нии, и если во время такого
прыжка на его пути стояла ка- 1
кая^нибудь фигура, то она не
препятствовала прыжку... на следующем ходу мне гро-
зил неизбежный мат, и я вынужден был сложить оружие.
..Вам не терпится узнать, что произошло за четвер-
той доской, за которой против меня играл симпатичный
индиец. Он передвигал фигуры левой рукой, потому что
в бою утратил свою правую! Он мне чрезвычайно понра-
вился,! и я охотно согласился бы сделать с ним ничью
или даже проиграть ему, чтобы он когда-нибудь после
окончания войны, вернувшись на родину, вспомнил с
улыбкой, как он победил сеансера... Но у меня было три
нуля из восьми, и следующий ход, дававший мне без-
условный выигрыш, был вызван чисто спортивными со-
ображениями.
Нужно вам сказать, что мой индиец играл всю пар-
тию из рук вон плохо: действовал он почти исключи-
тельно ладьями и конями, его слоны с начала игры так
и не тронулись с места; ферзь мелкими одноцветными
шажками топтался-топтался и
так и не вышел на широкую
арену боя, запрятавшись в глу-
боком тылу па ладейном поле.
Сил у меня было немного, но
как ему защищаться против
моего кавалерийского налета—
Kd4—е5.
Сделав этот энергичный
ход, в спокойной уверенности,
что здесь уже меня ожидает
первая, но, надеялся я, не по-
154
следили единица, я отошел к соседней доске.
Число участников игры, к сожалению, столь плачев-
ной для меня, значительно уменьшилось, и вот я очень
скоро вновь очутился перед индийцем, ожидая, что он
уже поверг,, в знак капитуляции, своего короля на до-
ску. Не тут-то было! Он пошел слоном—СГ8—еб, и его
лицо засияло. Подоспевший переводчик пояснил, что
индиец альфилом объявил мне... мат!!! Я не мог с
ним спорить, раз согласился уважать иные правила
игры: так и ходил когда-то альфил — на третье поле,
перепрыгивая, в случае надобности, через фигуру, а сле-
довательно, и действуя через нее, в данном случае —
через моего же коня. Альфил — наш нынешний слои,
брать же ферзем альфила нельзя,; ибо ферзь по этим
правилам ходил только на одно поле по диагонали.
Стоит заметить, что не пойди я конем на е5, я бы мог уйти
от шаха альфила королем на это поле!
Итак, четыре нуля не в пользу сеансера!
Финал пятой партии не поддается никакому описа-
нию! На этот раз моим противником был иранец.
Я объявил ему мат фер-
зем на е7. Быстро обойдя три 8
оставшиеся доски, я мельком
взглянул на иранца. Жестом 7
он показывал, что ответный 6
ход им уже сделан (это после 5
мата-то!) и, улыбаясь (чего ра- 4
дуется, получив мат?), пригла-
шал меня подойти к его сто-
лику.	2
Подошел, смотрю и глазам i
своим не верю: в «ответ» на
мат он взял королем пешку с!7,
объявляя мне шах на вскрышку.
Как же так? Ведь его король — под ударом ферзя...
Проклятие! Я и позабыл, что по его правилам ферзь —
самая слабая фигура среди всей шахматной армии и
ходит только па одно поле по диагонали, так же и бьет:
следовательно, сейчас его король не только не под уда-
ром, — напротив, я получаю мат в два хода!
Час от часу не легче! Минус пять, плюс ноль!
Взглянув на еще не одержавших надо мною победы
троих партнеров, я испытал некоторое облегчение. Мои
155
«восточные» испытания, видимо, подбшли к концу. Пе-
редо мной, сдвинув столики для экономии моих сил и
времени, сидели, сосредоточенно вдумываясь в позиции,
три безусловных европейца, а в европейских правилах
игры я не сомневался.
Положение па доске голубоглазого^ который был по-
ниже ростом и поуже в плечах, чем другой, очень на не-
го похожий, меня вполне удовлетворило:
— Васенька! — обратился
рассказчик к пионеру, который,
затаив дыхание, следил за хо-
дом сеанса одновременной иг-
ры в далеком спецсанатории
для инвалидов знаменитой ис-
панской И нте р 11 а ци он а л ьи о й
бригады,— скажи, милый, во
сколько ходов белые могут тут
объявить мат?
— В два хода, самое боль-
шее — в три, с превращением
в коня!—ответил Вася мол-
ниеносно, словно боялся, что кто-либо опередит его с от-
ветом.— Нужно продвинуть пешку на Ь7.
— Я думаю точно так же. Так и сыграл. Следующий
ход черных меня несколько удивил: вместо того, чтобы
сдаться — ведь яспо^ что превращая пешку в коня, я
даю им мат,—вместо самого очевидного и разумного
они пожертвовали коня на сб. «Стягивают мат па
ход...»—подумал я, не подозревая^ какую коварную
«комбинацию» задумали осуществить черные. Естест-
венно, я взял коня пешкой. Противник мой вздохнул с
облегчением и пробормотал что-то вроде «Gott sei dam<!»
— по-немецки — «Слава богу», и уверенно пошел пеш-
кой па Ь2. Тут я превратил пешку в коня, т. е. не прев-
ратил, потому что третьего коня под рукой не было, а
поставил ее на Ь8 и, во избежание каких бы то ни было
недоразумений, подчеркнул — «Конь!», произнес это
слово по-немецки — «Springer». Однако немец не обра-
тил па мое предупреждение и на мат ни малейшего
внимания, превратил свою пешку в коня и сказал радо-
стно: «Мат!».
С ним я мог объясниться и без переводчика.
— Я объявил вам мат на ход раньше...
156
— Но вы не имели права превращать пешку в коня...
— А во что я мог ее превратить?—иронически спро-
сил я.
— Во что угодно,! кроме коня: в ферзя, в ладыо, в
слона. Ведь превращать можно только в те фигуры, ко-
торых уже нет на доске, а у вас оба коня целы-целе-
хоньки.
Чорт побери, ведь в самом деле именно в Германии
да еще в Италии придерживались такого правила.
Больше того, если пешка достигла восьмого ряда, ког-
да все фигуры ее цвета еще были на доске,\ то она так
и оставалась в качестве пешки в ожидании, пока какая-
либо из фигур не будет взята и только тогда она в нее
могла превратиться.
— У нас в Штробеке строго придерживаются этого
правила,— прибавил немец.
Так он еще из Штробека, из шахматной деревни, где
все население играет в шахматы! Спорить с ним явно
бесполезно. Пришлось примириться с шестым нулем...
и bcdef g h
На седьмой доске положение было чрезвычайно
сложным. У меня перевес на ладью и коня, но ход был
за партнером* и он без труда получал могучие проход-
ные пешки. Однако я быстро рассчитал, что если он
возьмет пешку на с2, то либо получит мат на шестом
ходу, либо его проходные будут обезврежены. Взгляните
на позицию:
Если 1. ... e3:f2, то 2. С f6—
е5 + КрЬ8—а7! Лучше всего— 4
на 2. ...КрЬ8—с8? последует i
3.	Ке8—с!6 + с матом в два хо- в
да. 3. аб:Ьб + Кра7—аб.
Нельзя брать пешку из-за
шаха слоном на d4 с последу-
ющей ликвидацией проходных.
4.	Ке8—с7+ Краб—а5
5.	Себ—сЗ + Краб—а4
б.	Кеб—с.5+ Кра4—аЗ
7.	Кс7—Ь5—мат!
Но мой противник предусмотрительно сыграл
1. ... Са2—Ы + !!, освобождая поле а2 для своего короля!
Я ответил 2. Кр f5—f4!, ибо, пойди я на еб, путь моему
слону был бы закрыт и партнер ответил бы продвиже-
157
нием пешки на е2 с преимуществом. Вот теперь он взял
пешку на 12; я развил бешеную атаку на его короля,
вам уже известную, загнал его на а2 и, предвкушая
близкую победу, побил ладьей пешку g2—8. Jlg7:g2.
Последняя проходная белых связана, на следующем
ходу она погибнет и тогда!., тогда у меня появится пер-
вая единица! Все это было мною тщательно рассчита-
но, и я играл почти молниеносно.
Мой противник попризадумался и ответил—8... Kai
— с2. Что за ход? Правда, пешка теперь развязана, опа
грозит пройти в ферзи с шахом, по ведь я же могу ее
немедленно ликвидировать — 9. Jlg2:f2.
Тут мой предпоследний партнер приветливо улыб-
нулся, осторожно положил моего короля плашмя на до-
ску, словно принял мою капитуляцию, и произнес не-
сколько слов па незнакомом мне языке, из которых я
более или менее воспринял только одно — «пат».
Всмотревшись в получившуюся после моего девято-
го хода позицию, я действительно увидел, что в резуль-
тате всей этой сумасшедшей гонки я запатовал черного
короля. «Значит, не выигрыш, а ничья,—подумал я ра-
зочарованно.— Не очко, а только половинка. Чего же
он балуется с моим королем?»
Я поставил было короля на место, но голубоглазый
с широкими плечами снова уложил его на доску.
Подоспевший переводчик объенил мне, что по увере-
нию Кнута Нильсона, уроженца Шпицбергена, получив-
ший пат—выигрывает, запатовывающий признается про-
игравшим. «Он говорит, что так играли его отец, дед и
прадед,— прибавил переводчик,— за прапрадеда и пред-
шествовавшие ему поколения он не ручается, ибо не пом-
нит их, но полагает, что и у них
было то же самое».
Оставалась одна единствен-
ная доска. Насколько положе-
ние па седьмой было сложным
и запутанным, настолько в
этой ситуации сложилась па
редкость экономичная позиция:
Явно ничья, как ни верти!
Однако, чтобы обеспечить себе
хоть половинку в этом небы-
валом сеансе, я решил для
158
вящей безопасности немедленно взять последнюю пешку
противника и устремился на нее королем— I. Kpg3—g4.
Ответ моего партнера меня глубоко поразил. Вместо
того, чтобы приблизиться королем к моей пешке, он
сделал ход в сторону от нее— 1. ...КрсЗ—Ь2?? «Еще один
ход в этом роде,— подумал я,— и у меня наконец очко!
2. Kpg4—g5.
Невероятное случилось! Баск отважно сыграл —
2. ...Kpb2—al???
Теперь ему моей пешки не удержать — триумфаль-
ным маршем пройдет она к победному полю своего
превращения! Я взялся за короля, чтобы пойти им впе-
ред,) но баск легким прикосновением удержал мою руку,
выбрал среди лежавших на столике фигур черную пеш-
ку, водрузил ее на поле а7 и затем сделал приветливый
жест, означавший несомненно — продолжайте, делайте
ваш ход.
Я почувствовал, что-то вроде солнечного удара и
опустился на стул. «Переводчика!»—хотел сказать я, нд
у меня перехватило дыхание. Из лечебного корпуса вы-
звали врача. Впрочем^ когда он явился, я уже был на
ногах за последней доской и оценивал создавшееся по-
ложение, принимая его после всех предшествующих чу-
дес как некую неизбежную реальность: ведь в какой-то
баскской деревушке, там, в Пиренеях, неподалеку от
столицы с населением в семьсот человек — Андорра ла
Вьеха,| как мне объяснил переводчик, так играют в шах-
маты: если король остается один и ему удастся достиг-
нуть восьмого ряда в лагере противника, то он получа-
ет на соответственном поле второго ряда пешку...
Думаю, что нет надобности доказывать вам, что и
эту партию я проиграл без особого труда...
Таким образом, я добился рекордного для сеансера
результата, вступив в достойное соревнование с самим
бессмертным Остапом Бендером^—проиграл сто процен-
тов партий в сеансе одновременной игры...
Вот какую решительную победу одержали надо
мною на шахматном поле боя представители восьми на-
родов, бывшие бойцы Интернациональной бригады!
С тех пор я даю сеансы одновременной игры только
игрокам силою не ниже третьего разряда, предвари-
159
тельно подвергнув самой тщательной проверке их ква-
лификационные билеты!
—'Любопытный рассказ!—воскликнул альтмейстер.
— В нем, как в зеркале, отразилась и историческая
эволюция шахматной игры и ее особенности, которые
встречались^ а изредка и ныне встречаются у различных
народов. Интересно и поучительно!
Рассказывать начал литературовед.
ШАХМАТНЫЕ ПОХОЖДЕНИЯ НОЗДРЕВА
— Есть основания предполагать, что перед тем как
один из персонажей «Мертвых душ» Гоголя Ноздрев,
уговорил Чичикова сыграть партию в шашки, он, по за-
мыслу писателя, должен был изумить партнера расска-
зом о своих шахматных победах,— сказал литературо-
вед, расправляя несколько исписанных листков.
«Игрывал и я в шахматишки, друг мой Чичиков,1—
начал Ноздрев, опершись на шашечницу и роняя при
этом несколько фигур наземь,— блистал, так сказать
Вообрази только: этакий Париж,— блеск, шум, красо-
та,— одних балаганов, я думаю, за пятьсот* все так и
вертятся мельницею. Шампанского — океан! Я один,
бывало, в продолжение обеда семнадцать бутылок вы-
пью. Захожу однажды в ресторанчик «Кафе де Ре-
жа нс». Вижу: сидят французики* за досками потеют.
Дай, думаю,— сыграну — хотя до тех пор, поверь, шах-
мат и в руки не брал! Сажусь за шашечницу, а против
меня уселся щупленький такой,;—еле-еле душа в теле,
дуну — и нет его! Две ладьи вперед даю,— иначе Нозд-
рев не играет! Принимает мои ладьи, глазом пе морг-
нет.— Только,— говорю,— один раз за то в игру ход
могу назад взять. Французик соглашается, и вот начи-
нается бой —картина! Я за его фигурами по всей доске
гоняюсь, а он от меня во все лопатки улепетывает. Ладьи-
то я отыграл, а вот слонов не успел. Куда фигуры мои
подевались — не заметил даже. Вокруг — толпа: все иг-
рать бросили, к нашему столику так и липнут. Двинул
я сгоряча короля и вдруг вижу, что поторопился. А
160
французик — уверен, бестия, что выиграет—ехидно
этак, с поклонником и говорит: «Не угодно ли вам обу-
словленным правом взятия хода обратно воспользовать-
ся?» Думаю: Ладно! Подожди! Черта лысого получишь!
Вот, взгляни, Чичиков: верно ведь, на чистый проигрыш
<?тоял?
Ноздрев ловким движением расставил несколько
фигур на шахматной доске. Чичиков подумал над по-
ложением:
u bedef g h
_ — Пожалуй, что и на про-
игрыш, коли белые — твои,— 8
сказал Павел Иванович. 7
— Эх ты, фетюк! Ежели
бы я был начальником твоего 6
департамента, я бы тебя пове- 5
сил на первом дереве. Говорю 4
это откровенно, не с тем, чтобы 3
тебя обидеть, а просто, по-дру-
жески говорю. Чтобы я, Позд-
рев, да сдался!? Пустяки! — 1
Ладно,— отвечаю,— восполь-
зуюсь. Беру своего короля и
иду: 1 Kpcl—gl!h
— Позволь, позволь,— удивился Чичиков,—как же
это ты? Ведь король только на одну клетку ходит...
— Ну и дурень же тьч—перебил Ноздрев.— Я ведь
ему две ладьи вперед дал, вот я и рокирнул без ладьи
влево — Kpel—cl, да ход этот обратно взял и рокирнул
в другую сторону—Kpel—gl. Все по правилам,— тут
никакого не может быть счастья пли фальши, все ведь
от искусства. Как двинул я Kpcl—gl!! Ахи, охи, тут,
разумеется, семеро в обморок упали.
Позеленел мой французик, лихорадит его что ли,
слон в его руке так и пляшет: I. ...Chi—g2; я на это:
2. аб—а7. Что ему остается: 2. ...Ch4 : f2 + , а я только то-
го и жду: 3. Kpgl—h2. Видит он, ежели стукнет мою
пешку,—игра ничья, потому что королю моему пат. По-
пробовал он пошаховать. 3. ...СГ2—g3 + ; 4. Кр h2—gl;
открыть линию слону страсть как ему хочется, да дру-
гой слон не позволяет. 4. ...Cg3—f2-f- 5. Kpgl—h2; тут
он берет пешку: 5. ... Cf2:a7 и говорит: «Признаю, игра
ничья — пат»,,— с огорчением таким говорит.
А кругом — рев, овации. Качают меня, до седьмого
И Л. Гербстман.
161
этажа подбрасывают, все столики переколотили. Выска-
кивает, откуда ни возьмись,к этакий ферт, руку жмет,
кланяется. «Поздравляю! Подобная ничья любой побе-
ды поодеще»,— говорит. Кто бы ты думал? Сам Фили-
дор!
— Ну уж Филидор,— усомнился Чичиков: Фили-
дор еще в прошлом веке умер...
— Умер?!—вскипел Ноздрев. Как бы не того! Все
мертвецы тебе от мертвых душ мерещатся. Как же мерт-
вец мог со мною разговаривать и ручки пожимать? Са-
мый настоящий Филидор.
Чичиков, смущенный упоминанием о мертвых душах,
промолчал.
— А то был еще такой случай,— продолжал Нозд-
рев.— Играю белыми, зажал другую парижскую знаме-
нитость на чем свет стоит. Вот погляди:
Мат могу единым махом
влепить! Превращу пешку 117 8
в ферзя, а то и в ладью и —го- 7
тово! Сидит мой злодей ни
жив ни мертв. Ладно, думаю, 6
припугнул, теперь изумлю.— 5
Мне, говорю,— не по душе ма- 4
тами в один ход заниматься — 3
в бирюльки, что ли, играем! А
вот возьму да и заставлю 2
себя заматовать! «Как так— 1
заставлю? — удивился партнер
мой,— а если я не захочу?» —
Все равно заставлю! Слово за слово — поспорили.
Пятьдесят тысяч золотом тут же вынимаю из карма-
на^ ставлю на кон. Волнение, понимаешь, невероятное.
За кучами золота шахмат не различишь.— Не более чем
в четыре хода самому себе мат объявляю! Раз: I. Ь7—
Ь8С! Двинет пешку—и мне мат. Остается только: I. ...
КрЬЗ—Ь4. 2. 117—118 Ф + Кр114—g5; 3. g7—g8 Л + !
Обязательно в ладью, чтобы потом на d5 заслониться
a bcdefgh
нечем было. 3. ...Кр g5—f5 4. f7—f8K! Королю его де-
ваться некуда, пешкою обязан ходить. 4. ...g2—gHP +
,(на вскрышку) и мат моему королю! Ну тут, естествен-
но, все в один голос: «Триумф! Триумф!»
Подают кабриолеты, фиакры разные, каких в мире
никто не видывал. В передней коляске шахматную до-
162
ску с заключительной позицией везут,— ни одна фигупа
с места не сдвинется. В карете я восседаю, заднюю брич-
ку до верху золотом нагрузили, еле лошади тянут. Да
лошади-то все голубой и розовой масти... Да какие там
лошади,— зарапортовался! Лошадей и в помине не бы-
ло— выпрягли, собственноручно повезли. И все норо-
вят сквозь толпу ко дворцу королевскому прорваться. А
там, на крыльце вышиною с Ивана Великого, сам ко-
роль— Карл-Иаполеов, стоит и ручкой мне помахи-
вает...
— Карл-Наполеон? Отродясь не слыхал об этаком
короле французском,— сказал Чичиков.
— Да что ты!—удивился Ноздрев,— отстал, брат,
отстал от политики. Ну,( ничего, и похуже случается.
Мелочь все это.
< А вот еще одна была история, так это действитель-
но. Раз я с одним шахматистом сразился, так сразу его
десяти королям мат объявил. Что пешку ни проведет, то
в короля превратит. Вот, посмотри.
Но под рукой оказался только один король.— Эй,
Порфирий, Павлушка!—закричал Ноздрев,— еще де-
вять шашечниц тащите!
Пока Ноздрев выискивал и расставлял королей, Чи-
чиков выражал свои сомнения — откуда же десять ко-
ролей? Был у него один свой король, пусть превратил
он все восемь пешек в королей —допустим, хоть и не по
правилам это — получается девять. Ну, а десятый отку-
да взялся? Да еще две пешки?
— В пылу сражения кто о
таких пустяках думает! — во-
скликнул Ноздрев с сердцем.—
С соседних досок собрал коро- 7
лей,— прибавил он уже мир- е
ным голосом,— я ведь тоже из 5
десяти игр выбрал. Позиция ,
перед твоими глазами, можешь
не сомневаться. Далеко рассчи- 3
тал, бестия, да я его... на двести 2
сорок ходов вперед все до ме- :
лочи взвесил.— Ноздрев хотел
сказать «на сорок ходов», но
двести сказалось как-то само собой.
— Всех десятерых,— Ноздрев произносил эти слова
а b с d е f g h
163
веско и раздельно,— одним махом прикончил. Гляди!
Размашистым движением Ыоздрев схватил коня:
I. К с!3—е5!—мат всем десяти королям.
Чичиков вскочил, потрясенный...
— Удивительную шахматную ложь, если можно так
выразиться, приписали вы Ноздреву!—сказал майор.
— Подобные приключения, хоть и не на шахматной
доске, часто приписывались известным литературным
персонажам, отличавшимся легкостью в мыслях необык-
новенною, таким как Хлестаков или Тартарен из Тарас-
копа,— ответил литературовед.— Что же удивительного
в том, что и Поздрев, как известно, игравший с Чичико-
вым в шашки, превратился в шахматиста?
— Теперь послушайте и мою, как всегда, в высшей
степени правдивую новеллу об оригинальнейшем ком-
позиторском соревновании!—воскликнул писатель.
ВСТРЕЧА С БАРОНОМ
•
Слушаю я ваши литературоведческие рассказы — Но-
здрев там, Ленский — не то что-то: рукопись, докумен-
тик,—прах веков и столетий, живого человека нет. А
разве не Белинский еще воскликнул «Все они среди пас
ходят — и Ыоздрсвы и Хлестаковы там всякие!» Почему
бы с этаким фертом не встретиться да не сыгрануть с
ним в шахматишки?!
Вот у меня было происшествие так происшествие.
Можно сказать,| встретился мне литперсонаж во плоти.
Вы только послушайте!
Выехал я однажды, так сказать, на лоно природы.
Облюбовал чудесную полянку с несколькими березками
вокруг, расположился. Ну^ естественно, первым долгом
закусил и все прочее... Березок как будто прибавилось,
даже тенистее стало. Только дремать начал — свист
какой-то, и нечто странное с неба спустилось прямо на
полянку. Смотрю — серебряная 'стрела, реактивный са-
молет личного пользования... Да чего это я вру! Какой
там реактивный, когда атомный! Правда, одна су-
ровая правда,— как сказал Стендаль. Из стрелы с важ-
164
ным видом выходит некая личность* что-то вроде
средневекового бюргера...
В жизни не видел ничего подобного: одеяние допо-
топное: зеленый кафтан со всякими там стрелочками,
шелковые панталоны, белые чулки, треуголка, парик,
туфельки вроде дамских... Чучело какое-то гороховое!
Низко поклонился, даже руку к сердцу прижал.
— Разрешите,)— говорит средневековый гражда-
нин,—присоединиться?!
Присел он, от закуски пе отказался, и все прочее.—
Шнапс*— говорит,— у вас отличный... А теперь не угод-
но ли в шахматы сразиться? — спрашивает.—Перед ва-
ми большой любитель и ценитель искусства Каиссы...
Знаете ли, почему великий Морфи от шахмат отошел? —
продолжает допотопный бюргер.— Потому, что я у него
матч выиграл. На него это очень подействовало. Разу-
меется, я дал ему слово — никому ни слова, и, поверьте,
до сих пор безусловно держу его! Вот недавно давал я
сеанс одновременной игры вслепую на пятистах досках,
да еще в блицтемпе, так, поверьте, четыреста девяносто
девять партий тютелька в тютельку выиграл...
— Почему не все пятьсот? — насмешливо перебил я
разговорчивого бюргера, а он совершенно всерьез отве-
чает: — Не стану я врать из-за одной партии! Я с самим
Ботвинником...
Тут я решил перевести разговор в другое русло.— Я
в шахматы не играю,— сказал я ему.— Я — заданный
композитор, к тому же шутник.
— Превосходно! — обрадовался старичок.— Боль-
ше всего на свете люблю шахматные шутки. Отлично,
мы с вами сразимся на этой почве. Вызываю вас на
матч составления и решения!
— Идет,/— сказал я.— Мои условия: задачи нашего
матча должны решаться меньше чем в один ход, чем
меньше, тем лучше, очки насчитываются по сумме коли-
чества ходов во всех задачах; в случае, если решение пе
будет найдено, присчитывается единица; на решение за-
дачи не более пяти минут; каждый предлагает по пяти
задач.
—। Условия приняты! — восторженно воскликнул
бюргер.
Бросили жребий — начинать выпало мне. «Не тре-
вожьтесь,—сказал мой партнер, увидя, что я безуспешно
las
8
6
5
3
2
роюсь в бауле в поисках шахмат.— У меня их впрок».
И он вытащил из вместительных карманов своего каф-
тана с добрый десяток карманных шахмат.
Первым делом я проверил себя на березках; вижу —
их опять маловато стало.,— значит, все в порядке, мож-
но приступать. Дай,— думаю,— я тебя прощупаю на
известной шутке,— проверим, чем ты дышишь. Тут же с
ходу сочинил задачку на тему
мата в полхода, когда белым
нужно закончить рокировку,
расставил фигурки и передал
своему противнику.
Не успел он и взглянуть на
положение, как дал верный от-
вет и коварно улыбнулся при
этом. Ну,— думаю,— наскочил
на жоха...
— Разрешите в свой черед
предложить вашему уважаемо-
му вниманию,— сказал бюргер,
протягивая мне книжечку.— Тоже мат в полхода.
Смотрю — позиция сложная.
Дать мат в полхода можно
тремя способами — закончить
рокировку, или взять на прохо-
де пешку Ь5 или (5. Что же из
трех правильно? Рассуждаю:
белые пешки били восемь раз,
взяли семь черных фигур да
пешку «а». Но белые не могли
взять черную пешку «а» как
пешку: она должна была, не
сходя с вертикали «а», дойти
до петля al, превратиться здесь
в любую фигуру, кроме слона,
и затем уже быть взятой в превращенном виде белой
пешкой... Ну, а если пешка «а» превращалась на поле al,
то рокироваться в эту сторону нельзя никак,— решение
в подхода с окончанием рокировки отпадает. Дальше:
если бы последний ход черных был Ь7 —Ь5, чтобы было
возможно взятие пешки Ь5 на проходе, то слои с8 не мог
выйти и быть взятым белой пешкой — получается, что его
побила белая фигура на месте его первоначальной стоян-
166

8
б
5
4
3
2

ки; больше того, если бы белая пешка стояла на а5, то
черная пешка «а» не смогла бы продвинуться дальше аб,
и ее могла взять на а7 или на аб только белая фигура.
Следовательно, на долю белых пешек приходилось бы в
этом случае шесть черных фигур — ферзь, две ладьи, два
коня и слон, а между тем по расположению белых пешек
они должны были взять семь фигур противника. Ясно, что
и это решение отпадает, и остается единственное —белые
побили пешку F5 на проходе, но еще не сняли ее с доски,—
они это и делают: завершают взятие на проходе — сни-
мают с доски пешку f5 — мат в полхода!
Средневековый бюргер, пока я размышлял^ пустил в
ход хронометр и внимательно следил за порывистым
движением стрелки. Решение отняло у меня всего лишь
две минуты тридцать семь секунд и две терции. Тучка
огорчения пробежала по фи-
зиономии моего противника, но
он и виду не подал и с преж-
ней вежливостью промолвил:
«Слово — за вами».
Я быстренько набросал за-
бавную штучку и подношу ему.
А он тотчас же отвечает:
«Рокировку закончить нельзя,
ибо поле fl находится под уда-
ром ферзя. Следственно, белые
изволили пойти конем, скажем,
с d4, да хода не закончили.
abcdefgh
Итак — КсЗ—ЬЗ — мат в полхода. Не угодно ль и вам
потрудиться.
И вмиг на доске появилась
следующая позиция, с покло- 8
ном врученная мне бюргером: i
«Мат в полхода!»	6
Я сперва совсем было опе-
шил: мат обоим королям — и 5
белому и черному! Но против- 4
ник мой не успел и хронометра з
в ход пустить, как решение 2
уже было найдено. Белые, ска-
жем, объявили шах слоном на 1
g7, черные защитились ходом
е7—е5, белые берут пешку е5 на проходе — черную-то
16?
пешку с доски сняли, а своей на место, на еб, не постави-
ли. Вот и нужно белым сделать подхода — поставить
пешку на еб. Мата белому королю как не бывало, черной
ладье не заслониться па е5, а черному королю полный
увесистый мат!
Противник мой раскланялся изысканнейшим обра-
зом и промолвил: «С горячим интересом и нетерпением
жду продолжения*.
Вижу, не собьешь его с установки — не побьет»
Решаю круто изменить задание. «Не угодно ли,— гово
рю,— мат без хода, в ноль ходов?» И предлагаю ем}
такую позицию:
Средневековый бюргер до-
вольно быстро рассудил вслух:
«Черная ладья не могла вы-
браться из угла а8, черная
пешка превратиться в ладыо
тоже не могла — па доске во-
семь черных пешек. Остается
убрать любую из ладей па по-
лагающееся ей место — на а8,
и — мат без хода. Позвольте
вам представить нечто в этом
а Ь с d е f g h роде...»
„ „	Представитель средпевеко-
всковои Германии засуетился, выбирая из всех книжечек
белых и черных ферзей и, наконец, протянул мне какую-
то чертовщину:	3
— К это что за звери? —
спросил я, указывая на пере-
вернутых вверх ногами белых
коней.
— Неужели не изволите,
знать? Это есть ночной всад-
ник,, фигура давно введенная в
практику сказочной компози-
ции в Англии и принятая ска-
зочниками всего мира. Мой
друг Доусон без ночного всад-
ника за доску не садится. Хо-
дит и действует ночной всад-
ник как конь, (но только подальше, в одном, впрочем', на-
правлении. Ход, к примеру, ночного всадника Ь8 таков:
(68
Всадник Ь8—аб; Ь8—сб—d4—е2; Ь8-с17—(6—h5... Не
будь черных пешек, черный король был бы заматован
обоими всадниками сразу... Итак, мат в ноль ходов, или,
если вам угодно, мат без хода.
Когда-то я встречал этих самых всадников, сверчков
и прочее, да потом вся эта нечисть у нас повывелась...
Ну, думаю, ладно, закачу и я тебе какую-нибудь штуч-
ку... У белых семь ферзей и два всадника — все в по-
рядке; шесть ферзей и оба всадника получились из прев-
ращенных пешек; у черных восемь ферзей и две пешки
налицо,— а может быть при двух-то пешках не более
семи ферзей — один свой и шесть превращенных. Ясно,
нужно снять с доски любого черного ферзя либо пешку,
и мат без хода! i
На этот раз дал я ему задачу с подковыркой:	1
Но он сразу заметил, в чем дело.— У вас,— гово-
рит,— белое поле слева. Поставим доску нормально, по-
вернув ее на девяносто градусов по ходу часовой стрел-
ки, ибо, если в обратную сторону повернуть, то пешка
попадет на первую горизонталь, что даже для задачи-
шутки нельзя признать естественным. Ну, а поскольку в
результате подобного поворота пешка попадет на вось-
мую горизонталь — на d8, то, повинуясь неизбежным
шахматным законам, должна она быть превращенной в
любую фигуру, в данном случае—в коня, и — мат без
хода.
Решил-таки чертов мастер и эту задачу, даром, что с
подковыркой!
Только выругал я его про себя, как он уже протяги-
вает мне книжечку с такой присказкой: «Разрешите из-
169
менять задание при сохранении того же счета ходов —
пат без хода».
Вот уж никогда не видел я патов без хода. Любо-
пытно.
Ах, вот оно в чем дело!
Нужно повернуть доску на де-
вяносто градусов влево, но
ведь белые пешки не могут
остаться на восьмой горизонта-
ли пешками,— их нужно пре-
вратить: одну — в ладью, дру-
гую — в слона. Ладья и слон
окажутся замурованными —
пат без хода!
— Совершенно справедли-
во,— почтительно говорит пред-
a bcdef g h
ставитель средневековья.— Жду вашего слова.
Вижу,) голыми руками его не возьмешь. Идем вро-
вень — у него две половинки и два нуля, у меня столько
же. Остается один тур — пя-
тый. Что тут делать, как быть?
Даю ему последнюю задачу.
Противник мой улыбнул-
ся: — Ночного всадника в ход
пустить изволили,— очень рад,
очень рад... Ну, что ж,— он
даже не стал на часы смотреть,
прямо, как по-писаному, приво-
дит решение, не заикнется:
«При подобной конфигура-
а ь е б е f g h
170
ции— С cl и пешки Ь2, с2 и d2 — черный король не мог
попасть на поле Ы. Нужно, следовательно, привести дан-
ную конфигурацию в нормальное состояние путем сня-
тия либо слона, либо одной из пешек, и во всех четырех
случаях черным будет мат без хода! Кроме того, возмож-
но и иное решение задачи посредством иной нормализа-
ции данной конфигурации — пусть белые идут не вверх,
а вниз! Иначе говоря, следует повернуть доску на сто
восемьдесят и — мат без хода! Последняя ваша задача
решена, и я предложу вашему
июю задачку...
Уставился он на свой секун-
дотерциомер, а я голову ло-
маю над этим произведением
искусства! Чуть нс утонул в
глубоких рассуждениях. Посу-
дите сами.
Какой последний ход сде-
лали черные? Пешки а7, Ъ7, с7,
с!7, f7 с места не трогались.
Пешка аЗ попала па это поле
не иначе как с е7, но бить с
Ь4 на аЗ не могла напоследок,
так как полс-то Ь4 занято.
вниманию свою послед-
a bcdefgh
Черный король ходить не мог — ведь белому-то коню не-
откуда было ему шах объявить. Ладья, слон, конь черных
пе сделали последнего хода — иначе на предыдущем хо-
ду белый король стоял бы под шахом. Не получился ли
черный копь из пешки Ь2 в результате превращения?
Посчитаем взятия. Черная пешка аЗ в своем движе-
нии с поля е7 побила четыре фигуры. Черная пешка
могла попасть на Ь2 только с поля g7, взяв по пути
пять фигур.— Четыре да пять — девять (а у белых на
доске — шесть фигур; девять да шесть — пятнадцать).
Все как-будто в порядке. Позвольте, однако: откуда
взялся на g8 белопольный черный слои? Со своего ме-
ста — поля с8 — он уйти не мог, ведь пешки Ь7 и g7
стоят на своих первоначальных местах,— значит, слон
с8 и был побит белой фигурой на своем месте. Вывод
ясен — слон g8 получился из превращенной пешки, и
только пешки «Ь»!
Пешка эта должна была дойти до первой горизонта-
ли (непременно на белом поле — ведь слон-до g8 бело-
171
польный!) и превратиться в слона. Это могло случиться
либо на поле 111, либо на поле fl. Но превратись пешка
117 в слона на поле hl, он с этого поля и не сошел
бы,,— пешка g2 не выпустила бы его! Значит, пешка «11»
могла превратиться в слона только на поле fl. Но тогда
она должна была взять еще две белые фигуры! Пят-
надцать плюс две — семнадцать, а фигур в шахматах у
каждой стороны только шестнадцать. Следовательно,
мысль о том, что последним своим ходом черные превра-
тили пешку Ь2 в коня, отпадает! Остается одно: черные
своим последним ходом рокировали. Но если так,— а ни-
чего другого быть не может,— то рокировку они произ-
вели под шахом: белые пешкой е7 или g7 побили какую-
то черную фигуру на f8, превратили пешку в ладью и
объявили шах черному королю. В этот момент черные и
вздумали искать спасения от мата в рокировке. Ничего
не поделаешь, приходится черным взять рокировку об-
ратно как неправильный ход — поставить на своп места
ладыо и короля, и тогда черному королю самый настоя-
щий мат!
Оригинально! Удивительно!... Решил я эту задачу без
одной трети терции до пяти минут, когда мой противник
уже готовился торжествовать победу.
— Итак, у каждого из нас,— сказал он,— по две по-
ловинки и по три нуля — одинаковый счет. Матч мож-
но считать сыгранным вничью, не правда ли? Я счаст-
лив, что смог сразиться столь необычным способом с
достойным противником...
— Уточним счет,— возразил я.— У вас действительно
две половинки и три нуля. Но моя последняя задача,
как вы сами справедливо отметили, имела не одно, а
два нулевых решения — в ней мат без хода давался дву-
мя способами. Следовательно, у меня две половинки и
четыре нуля. Поскольку у меня па один нуль больше, то
следовательно, по условиям, мой общий результат меньше
вашего, и матч выиграл я.
Тень огорчения легла на лицо бюргера, но он при-
нял бодрую осанку и сказал: «В таком случае мне ос-
тается только осведомиться об имени моего замечательно-
го победителя, чтобы я мог оповестить о сем выдающемся
соревновании шахматный мир».
I —- Я — Иван Дубинин. А вас как звать?
—- С вами имел великую честь сразиться Иероним-
172
Амалпя-Карл-Иогани-Луиза-Амадей-Фридрих	барон
Мюнхаузен. (А я его за бюргера принял!) Не имею до-
статочного запаса слов, чтобы отблагодарить вас за до-
ставленное удовольствие... Разрешите откланяться и
оставить вас предаваться отрадному уединению...
Серебряная стрела взвилась ввысь. Так вот кого я
победил — самого барона Мюнхаузена! А вы все о ка-
ких-то рукописях...
в
Слово взяла Валентина Бельская.
ДЬЯВОЛЬСКАЯ ПАРТИЯ
Ни один из ближайших или дальних соседей Ильи
Герасимовича Плетнева не чувствовал себя в полной ме-
ре самостоятельным и независимым,— настолько сам
Плетнев своей персоной^ властолюбивой и гордой, сво-
им огромным поместьем, своей манерой в обращении с
людьми отпугивал и подавлял их. Собственно говоря,
Плетнев никогда никому не сделал зла, ни разу не воз-
высил голоса, и все же его боялись^ перед ним трепета-
ли, искали его внимания и покровительства. Исключе-
нием был только однодворец Василий, молодой че-
ловек, которого никто,/ по молодости лет и по отсутст-
вию состояния, иначе и не называл как по имени, вовсе
не интересуясь ни его отчеством, ни фамилией. Василий
не прислуживался к Плетневу, держался по отношению
к нему с чувством собственного достоинства, не потакал
ему в его прихотях, не хитрил с ним в шахматной игре,
до которой Плетнев был великий охотник. Зато и Илья
Герасимович уважал юношу, чаще чем кого-либо брал
с собой на охоту, а уж в шахматах и слышать не хотел
о другом партнере. Соседи завидовали Василию, а он,
по правде, и не подозревал об этом и держал себя с
Плетневым просто и независимо. Такой уж был у него
характер!
У давно овдовевшего Плетнева была единственная
дочь Наташа, восемнадцатилетняя красавица, «вся в
бабку, которую муж за измену замучил»,— так говори-
ли в народе. Василий был старше ее всего лишь года на
173
три. Когда он являлся к Плетневу, * Илья Герасимович
редко отпускал его от себя,( так что молодые почти не
оставались вдвоем.
Наташа не раз слышала, как хорошо отец говорил о
Василии, авторитет отца был для нее святыней, и в се
сердце невольно пробуждался интерес к молодому чело-
веку.
Однажды она показала Василию миниатюрный порт-
рет своей бабушки, выполненный некогда крепостным
художником. «Вы на нее очень похожи»,— сказал
Василий, взглянув на миниатюру. Тут Наташа и расска-
зала ему семейное предание о таинственной судьбе
бабушки, тогда еще совсем молодой женщины. Поговари-
вали, что дед, человек суровый и деспотичный,) заподоз-
рив жену, которая была много моложе его, в чрезмерно
нежном отношении к пасынку, сводному брату Ильи
Герасимовича, запер ее в «гроте»—пещере, которая на-
ходилась на крутом берегу реки в отдаленной части об-
ширного парка, окружавшего барский дом. С тех пор
«грот» пользовался дурной славой среди дворни и ми-
стически настроенных соседских барышень. Поговари-
вали, что там пошаливает нечистая сила. Сам Плетнев,
не помнивший своей несчастной матери, но твердо ве-
ривший в ее чистоту и невинность, избегал, казалось,
бывать в тех сумрачных местах.
Василий же только посмеивался, когда, бывало, по-
други Наташи начинали разговор о таинственных голо-
сах, звучавших в гроте, и синих огнях,) озарявших его в
ночь накануне Ивана Купалы...
— Сейчас появится Басаврюк!— не выдержал смеш-
ливый Лева Левин, прерывая своей репликой рассказ-
чицу. >
— Лева!—укоризненно произнес Иван Павлович.—
Ты нарушаешь порядок! Появятся в этой новелле герои
Гоголя или нет, зависит от Валентины. А вот шахматы
в сюжет обязательно вплетутся—иначе и вечер наш не
состоялся бы!
— Басаврюка не будете— сказала Валентина Бель-
ская.— Зато будет важная участница событий — лю-
бовь. Как вы уже догадываетесь, Василий полюбил На-
ташу...
Илья Герасимович разоткровенничался и сказал сво-
ему юному приятелю: «Я Наташу принуждать к заму-
174
жеству не стану. Она сама сумеет найти себе друга и
спутника жизни по сердцу. Но кого здесь, в глуши, ей
выбрать? Кого? Если спросит меня, скажу ей — не надо
тебе ни богатства, ни родовитости. Желаю тебе мужа,
которого, самое главное, ты сама крепко плюбишь на
всю жизнь, и чтобы он был честен, благороден,, добр
сердцем, смел и решителен^ не терялся в опасности и
беззаветно любил тебя. Но где такого найти?!..»
Плетнев отлично играл в шахматы и обычно без тру-
да обыгрывал Василия. Впрочем, он признавался сво-
ему партнеру, что любит играть с ним, потому что у него
голова есть и мысль видна. Илья Герасимович играл
стремительно', стиль игры у него был, как мы бы сказали,
атакующий, он позиционной борьбы не любил, а какой у
него был характер, так и играл — широко и открыто.
Рассказывал Плетнев, что лет десять назад, когда
он путешествовал за границей^ был в Париже и посетил
знаменитое шахматное кафе де Режанс, ему удалось на
атаке «взять!» одного из сильнейших игроков того време-
ни, самого Ивана Тургенева, ныне знаменитого нашего
писателя, а тогда еще скромного стихотворца. Правда,
все остальные партии Тургенев у него выиграл и ска-
зал на прощание, что у него нет школы, нет знания дебю-
тов, но играет он горячо и стремительно, что в наше
время встречается нечасто.
Как-то, придя в усадьбу^ Василий застал Илью Ге-
расимовича в дурном расположении духа. Он сразу это
почувствовал, хотя старик всячески старался скрыть свое
состояние: он шутил с Василием', подсмеивался над ним и
Наташей, наконец, усадил юношу за шахматную доску.
Играл Илья Герасимович с необычной для него раз-
дражительностью. «Вот тебе! Вот тебе!»— восклицал он,
жертвуя пешку и коня и совсем обнажая позицию ко-
роля противника; потом в ход пошли его ладьи, он еще
и ферзя пожертвовал и заматовал Василия. «Сегодня
ты играл без головы и без мысли»,— попрекнул он моло-
дого человека на прощанье. Да и в самом деле, какие
шахматные мысли могли занимать Василия, если завт-
ра предстояло ему решительное объяснение с Наташей!
Когда на следующий день Василий спешил в одно из
укромных местечек сада, где должно было состояться
свидание, Илья Герасимович перехватил его и стал раз-
175
влекать разговором о разных разностях. И все-таки,
когда они шли к столу, девушка шепнула Василию: «Я
должна тебя предупредить... Будь, где уговаривались,
вечером...»
Плетнев, видимо, услышал взволнованный и потому
слишком громкий шопот дочери, но ничего пе сказал. За
обедом было скучно и необычно молчаливо. Очередную
вечернюю партию в шахматы Плетнев снова «взял» на
атаке.
Уже смеркалось, когда Василий, избегая дорожек и
тропок, пробирался к камышовым зарослям у реки. Лес
оживал ночной, особенной жизнью. Кричал свое «уху!»
филин, а в ответ ему раздавалось зычное улюлюканье,
и Василий не мог понять, что это за птица или зверь так
голосит. Покойная мать говорила в детстве: «Это вопит
леший! Не к добру, не к добру!» Василий наш был скеп-
тик, к существованию лешего относился иронически, но
сейчас он мог бы поверить и в лешего, ибо сррдце его
взволнованно билось» мысли перебивали друг друга, а
предстоящее свидание казалось «творимой легендой»,
чудной сказкой. Ведь в ответ на признание он ожидал
безусловного «да!»...
Но где же Наташа?
В густых зарослях орешника внезапно засветились
синие огоньки, кто-то заулюлюкал. Василий опомнить-
ся не успел, как почувствовал себя охваченным чьими-то
крепкими руками. Он сопротивлялся, старался вырвать-
ся из этих рук, из цепких лап, и чувствовал, что это дей-
ствительно были лапы-с длинными нечеловеческими ког-
тями. После короткой борьбы они зажали его мертвой
хваткой. Он покорился, и его потащили.
«В грот»— сообразил Василий.	/
Его и вправду втащили в грот. Когда Василий осмот-
релся, он увидел, что пещера озарена мигающим не-
верным светом факелов, которые словно невидимой си-
лой быстро перемещаются с места на место. В глубине
неярко пылает небольшой костерj и его красноватое
пламя накладывает отпечаток таинственности на все во-
круг— па уходящие в неизвестное замшелые темные
стены, на черные лица чертей. (Да! Да! Пещера была
полна нечистой силы!) Черти с рожками на голове и то-
ненькими хвостиками сомкнулись вокруг него плотным
строем.
176
«Шуточки Ильи Герасимовича!»—подумал Василий,
уже успевший прийти в себя после неожиданного похи-
щения.
Между тем навстречу ему шагнул черт, судя по его
осанке, одежде и комплекции, главный, пожалуй, сам
дьявол, властитель преисподней. Прочие черти, а их было
здесь немало, явно прислуживали ему и числились в
простых бесенятах.
«Нс Илья Герасимович ли собственной персоной?—
подумал было Василий о дьяволе. Но чертовский царь
был словно бы повыше ростом и потоньше Плетнева. К
тому же он заговорил не характерным плетневским ба-
сом, а тоненьким голоском, средним между дискантом и
альтом.	।
— Ведаю, чего хочешь,— пропитал черт.— Ведаю!
Так гляди!
И toj что открылось очам Василия, едва ли не заста-
вило его поверить в реальность всей этой чертовщины.
«Грот» раздвинулся в глубину и озарился ослепи-
тельно ярким, особенно после царившего здесь полумра-
ка, светом, настолько сильным, что Василий на мгнове-
ние закрыл глаза... И в этом сиянии он увидел... Ната-
шу. Она была в седом парике и в старомодном платье с
кринолином и многоэтажными сборками. Да и Наташа
ли это? Точно такую молодую женщину Василий видел
на миниатюре, которую ему когда-то показывала Ната-
ша... Не призрак ли это ее бабушки?.. Да,, призрак... Но
призрак взглянул на Василия такими наташиными гла-
зами с их слегка косым разрезом, с таким паташиным
полуоборотом головы, что Василий перестал сомневать-
ся. Однако Наташа виднелась точно в дымке, в тумане,
и туман все более сгущался и сгущался, пока видение
не исчезло,— и снова красноватый полумрак, факелы,
костер в глубине...
— Так вот чего ты возжелал!—произнес пискливо
дьявол.— Что ж, решим дело спором — за шахматной
доской. Сыграй со мною три партии,— коли половину
выиграешь,— Наташа твоя! Коли проиграешь — не обес-
судь и да зарастут для твоих стоп пути в Плетневку ло-
пухом и чертополохом.
Возвышенно-евангелический стиль речи явно не гар-
монировал с сатанинской сущностью собеседника Васи-
лия. Впрочем, юноша пе стал долго раздумывать. «Со-
12 а, Гербстман.
177
гласен»,— сказал он, а про себя 'подумал: «Если это
все-таки Илья Герасимович, то проиграю и матч, и На-
ташу; и жизнь свою». И он постарался утишить непо-
мерное волнение сердца.
Дьявол сделал легкое повелевающее движение, и бе-
сенята подкатили к Василию удивительнейший шахмат-
ный столик; доска его переливалась всеми цветами ра-
дуги, словно была сделана из перламутра; откуда ни
возьмись появились два кресла, украшенные резьбой в
виде чертенят, и сами собой на доске выстроились фи-
гуры,, видимо, хрустальные, со светлым и темным отли-
вом.
Василий зажал две пешки в кулаках. Дьявол шлеп-
нул его довольно чувствительно по левой руке. Василию
выпало играть черными.
— Первая неудача!—подумал он.— Если это Илья
Герасимович, то заатакует он меня.
Так и случилось.
Вначале игра шла довольно ровно, но на четырна-
дцатом и пятнадцатом ходу Василий сыграл плохо — и
дьявол тотчас начал колдовать на подступах к черному
королю.
После двадцать четвертого хода черных сложилось
Пренебрегая тем, что ладьи
Василия заняли важную от-
крытую линию, дьявол взял
пешку близ короля. Василий
напал ладьей на ферзя, но его
дьявольское величество даже
и не взглянул в эту сторону и
взял еще одну пешку с шахом.
Игра развивалась так: 25.
[5:g6! Лс7—с2 26. g6:h7 +
Kpg8—h8 27. с14—d5+e6—е5.
И вот на двадцать восьмом
ходу произошла какая-то чер-
товщина: вместо того, чтобы спасать своего ферзя, дья-
вол быстрым уверенным движением подставил его под
удар ферзя черных: 28. Фс2—Ь4!!
Василий чуть было сгоряча не схватил чертовского
ферзя, но вовремя остановился: да-да, несомненно
возьми он столь любезно подставленного ему чертом
такое положение:
178


ферзя, он был бы заматован самое большее в семь хо-
дов :
28.	...Фе7:Ь4??
29.	Cb2:e5+Kph8:h7
30.	JIg3—h34-Kph7—g6
31.	ЛГ1—F64-Kpg6—g5
32.	Jlh3—g34-Kpg5—115
33.	ЛГ6—f5+Kph5—h6
34.	Ce5—f44-Kph6—h7
35.	Л15—h5x.
— По игре, пожалуй, сам Илья Герасимович,1—по-
думал Василий и принял необходимые меры предосто-
рожности, сыграв: 28. ...Лс8—с5.
— Черт меня побери, если я тебя сейчас не прикон-
чу! — пропищал радостно черт и нанес Василию поисти-
не громовой удар: 29. ЛИ—184-1!
Василий быстро рассчитал, что коли он возьмет ла-
дью, то снимет защиту с пешки е5, потом в бой вступит
дьявольский ферзь — и черным конец! Пришлось ему
пойти —28. ... Kph8:h7, а через несколько ходов и сло-
жить оружие: 29. ФЬ4:е44-Кр117—g7. 30. СЬ2:е54-1
Kpg7:f8 31. Се5—g74-!—тут и ферзь теряется и мат в
несколько ходов получают черные.
Какое невыносимое улюлюканье поднялось в гроте!
Как дико заплясали огни факелов! Как жутко вспыхнул
на миг мрачный костер! И снова даль просветлела, и
вновь Василий увидел в глубине грота Наташу...
— Сыграем вторую!—пискнул дьявол.
Сосредоточенно и напряженно играл Василий эту
партию. Чорт боролся отчаянно: он забрал все пешки
Василия, не проиграв ни одной; мало того, он отнял у
Василия ферзя, ладыо и слона, сохранив при этом все
свои фигуры; во время этой потасовки он выгнал белого
короля на самую середину поля боя и глубоко вторгся
своими фигурами в лагерь противника. На доске сложи-
лось такое положение:
Что делать? Сдаваться? Василий решил шаховать
чертова короля па сколько хватит сил:
1.	Кеб—g44-Kpf6-e7
2.	Kg3-f54-Kpe7—d7
3.	Kg4—e54-Kpd7—c8
4.	Kf5—e74-Kpc8—b8
5.	Ke5—d74-Kpb8—a7
12*
179
6.	Ке7—с8+Кра7—аб
7.	Kd7—b8+Kipa6—Ь5
8.	Кс8—а7 + КрЬ5—Ь4
9.	КЬ8—а6 + КрЬ4— сЗ
10.	Ка7—Ь5 + КрсЗ—d3
11.	Каб—b4 + Kpd3—е2
12.	КЬ5—сЗ + Кре2—12
13.	Kb4—d3 + Kpf2—g3
14.	КсЗ—e4 + Kpg3—g4
15.	Kd3—e5 + Kpg4—15
16.	Ke4—g3+Kpf5—16
17.	Ke5—g4 + . ...
Три раза повторил Василий все эту серию шахов и
собирался проделать то же самое и в четвертый раз, да
сообразил, что получается ничья.
— Ничья...— произнес дьявол огорченно.— Хватит
гонять моего батьку из полымя да в пекло...
Ничья! Значит, решает последняя, третья партия.
Василий собрался с духом и повел партию уверенно
и четко. Правда, дьяволу и на этот раз удалось добить-
ся значительного материального преимущества, но пози-
ционный перевес перешел к Василию. Все тщательно
рассчитав и взвесив, спокойным голосом он заявил.
«Мат в двадцать ходов!»
— Как? Как? — так и за-
8
7
6
5
4
3
2
I
a bedef g h
ерзал черт в своем кресле. —
Какой мат? Где мат?
— Извольте не беспокоить-
ся, ваша сатанинская ми-
лость,— насмешливо промол-
вил молодой человек,— взгля-
ните на доску.
И Василий действительно
показал противнику, как ко-
роль его получает неизбежный
мат в названное количество
ходов:
1. ...Ф§5+	2. Кр117 Ф15 +
3. Kph6 Ф14+ 4. Kph7 Фе4 +
5. Kph6 ФеЗ+ б. Kph7 Ф634-
7. Kph6 Фб2+ 8. Kph7 Фс2 +
9. Kph6 ФсН- 10. Л:с1 Ь:сФ +
41. Kph7 Фс2+ 12. Kph6 Ф62 +
180
13. Kph7 Ф63 + 14. Kph6 ФеЗ +
15. Kph7 Фе4+ 16. Kph6 ФГ4 +
17. Kph7 Ф15+ 18. Kph6 Ф§5 +
19. K.ph7 Ф^64- 20. h:g JI:hlx.
Дьявол жалобно пискнул и сделал недоумевающий
жест. Факелы исчезли, костер мгновенно погас. В пе-
щере воцарилась полная тишина. Через минуту в гроте
уже никого, кроме Василия, не было.
Юноша беспрепятственно выбрался из пещеры. Все
было спокойно. Спокойно светила в небе полная луна,
спокойно стояли камышовые заросли на берегу реки.
Молчали столетние липы и дубы.
Василий уверенно шел к плетневской усадьбе. Изда-
ли он увидел свет в окнах, словно там готовилось какое-
то торжество. У парадного крыльца его встретили
Илья Герасимович и радостная Наташа.
— Здравствуй, жених!—приветствовал его Плетнев
зычным басом.— Ну и заставил же ты меня поломать
голос да в чертовом обличье попрыгать! Ну, ничего, ты
молодец,— даже не дрогнул, самого черта обыграл, ни
черта не испугался... Так сыграем теперь помолвку!
Наташа, без парика и кринолина, взяла его за руку
и ввела в дом.
— Ну, это вы схему сюжета у самого Александра
Дмитриевича Петрова позаимствовали,— заметил Иван
Павлович.— У него есть рассказ под названием «Стран-
ный случай с моим дедом»,— так в нем дедушка Петро-
ва с африканским Асмодеем в шахматы сражался.—
Остается один единственный рассказ...
Моисей Борисович спрятался за массивной фигурой
Ивана Дубинина.
— Не удастся скрыться, мой милый,— сказал Иван
Павлович.— Придется, видно, бразды правления снова
покрепче взять в руки...
ПАДЕНИЕ «ЧЕРНОГО КОРОЛЯ»
— Уважаемый алыгмейстер,— обратился к Моисею
Борисовичу председатель,— последнее слово за вами!
Мастер Вейман хитро улыбнулся-— Друзья мои,—
начал он,— вы не могли не заметить, что с творческим
181
воображением у меня дело обстоит плохо, что прогресси-
рую я в этой области медленно. В самом деле, открыл я
наш шахматный «Декамерон» чужим рассказом о трех
братьях, а продолжил его серым повествованием о том,
что происходит не в шахматных шутках или сказках, а в
повседневной шахматной действительности. Если что и
было у меня сказочного, так только название — «Синяя
птица», да и то я позаимствовал его у Метерлинка и у
МХАТа. Однако я прослушал ваши выдумки и взирал на
невероятные пертурбации на шахматной доске, изобре-
тенные вами рассудку вопреки, наперекор стихиям, с
явным удовольствием и чрезвычайно внимательно и, ска-
жу откровенно, многое воспринял и многому поучился
Так вот, я решил в финале нашего вечера выступить в та-
ком же жанре и сделать экскурс в область шахматной
фантастики и шутки. Прошу, разумеется, снисхождения к
моему первому опыту—детективной новелле под интри-
гующим названием—«Падение Черного короля».
В эту ночь кулебякский шахматный чемпион Впито-
риал Неомыслов спал плохо—его преследовали кошма-
ры— один ужаснее другого. Нервы его были напряжены
в результате трудного соревнования на первенство города,
которое длилось уже около месяца. Исход турнира зави-
сел от последней партии Неем ы слова с Пал единым. отло-
женной вчера в обоюдоостром положении.
Викториан вернулся домой во втором часу ночи совер-
шенно «обалделый» и просидел за доской, шлифуя слож-
ную позицию, до самого утра. В половине девятого он
буквально свалился в постель, по вместо необходимого
ему спокойного спа начались кошмары. Ведь путь к вы-
игрышу был найден, черный король противника загонял-
ся в матовую сеть, а во сне этот король срывался с доски,
вырастал до невероятных размеров, лопотал что-то непо-
нятное и угрожающее, организовывал бандитскую шайку
и отнимал часы у шахматных чемпионов областных и
районных.
Когда черный король схватил Викториана за горло,
тот вскочил и сейчас же ринулся к шахматной доске, на
которой красовалось выигрышное для него и достигну-
тое путем напряженного ночного бдения положение, и в
ужасе отшатнулся: черного короля на доске не было! Не
было не только на том поле, с которого начинался уже
182
проверенный и доказанный путь его в матовую сеть, но и
вообще не было! Он сбежал!
Позиция имела такой вид:
Викториян протер глаза —
черный король не появился на 8
доске. Претендент на звание 7
чемпиона крепко дернул себя
за чуб — короля пет как нет! 6
Он сбегал к рукомойнику и 5
трижды окатил голову ледяной 4
водой. Только теперь он заме- 3
тил, что на полу около доски
валялись какие-то черные ку- 2
сочки. И Викториан с глубо- 1
ким огорчением убедился, что
эти черные кусочки являются
жалкими останками его королевского черного величе-
ства. Попытки сложить их в нечто целое пи к чему не
привели.
— Разрушен комплект замечательных стауптоновских
шахмат работы лучшего кулебякского мастера токарного
искусства! Премия шахклуба, которой были удостоены
лишь двое,— он, местный шахматный чемпион, и шахмат-
ный композитор Агафон Леонардович Гумиов, его сосед
по квартире; одним комплектом явочным порядком завла-
дел безкатегорный предшахсекции — потому только, что
он пред. Остальные комплекты из десятка изготовленных
мастером внесены в инвентарный реестр местного шах-
клуба. Эти мысли вихрем пронеслись в его сознании, ио
главное было не в этом, главное было в том. что Викто-
риан безнадежно забыл, где стоял король противника,
проклятый, кошмарный черный король! Все кончено —
партия будет проиграна, и звание чемпиона Кулебяк пе-
рейдет к его ненавистному сопернику Палехину. То-то
будет он торжествовать!..
В лицо Викториана пахнула струя свежего воздуха,—
оказалось, что дверь па крыльцо была открыта. Викто-
риан вышел из комнаты и в глаза ему бросились непро-
сохшие следы чьих-то ног, па ступеньке валялась раздав-
ленная тяжелым сапогом королевская голова,
— Преступление! — воскликнул Викториан. — Пале-
хип подослал грабителя! У него связи с преступным ми-
ром! Сейчас же к Пете Иванову!
183
Замечу для ясности, что Петя Иванов, добрый прия-
тель Викториана, был студентом первого курса юриди-
ческого факультета, мечтал о работе следователя, а пока
что жаждал частной сыщицкой практики.
Потерпевший темпераментно ухватился за телефон, но
его намерение связаться с сыщиком-любителем было за-
держано медлительным, но солидным стуком во внутрен-
нюю дверь, ведущую в общий квартирный коридор.
— Разрешите войти? — раздался внушительный голос,
и в дверях показалась взлохмаченная голова Агафона
Леонардовича Гумнова.
— Заходите уж, раз пришли,—довольно негостепри-
имно брякнул Викториан. Однако удивительный рассказ
шахматного композитора заставил его широко раскрыть
глаза.
Передаю сообщение композитора в конспективной
форме.
Два месяца работал он над замечательной задачей-
шуткой, с которой брался выйти победителем на любом
международном конкурсе. Дпсй десять тому назад ему,
наконец, удалось найти должную форму для воплощения
великолепного замысла; он расставил это небывалое в
анналах истории шахматной композиции положение на
доске, и поскольку его творческой манере присуще дли-
тельное вынашивание созданного, в течение всего времени
не прикасался к фигурам, а лишь созерцал позицию,
поражаясь силе своего творческого воображения. И
пот сегодня утром, несколько минут назад он приблизил-
ся к доске—и его глазам открылось...
— Черного короля не оказалось па месте! — закри-
чал, прерывая Гумнова, Викториан.
Гумнов взглянул па него с выражением медленно
отстаивающегося подозрения.
— Да, черный король отсутствовал, хотя еще вчера,
когда я ложился спать, я отчетливо видел его на доске.
Интересно, откуда вам это могло быть известно? И не
только черного короля я не обнаружил, но и белого тоже
не было.
-- Черный король был поломан, разбит па мелкие час-
ти! — вдохновенно продолжал Викториан.
— Да,— продолжал задумчиво Гумнов,— и белый
тоже.— Возникшее подозрение принимало довольно опре-
LS4
деленные очертания.— Объясните, каким образом могли
вы об этом узнать?
Вместо ответа Викториан указал соседу на сложенные
кучкой на столе черные щепочки.
— Как, и у вас тоже?— удивился Гумнов.
Был вызван по телефону Петя Иванов. Ждать он себя
долго не заставил, ибо действовал по принципу — «рас-
крывать преступления следует молниеносно!», вниматель-
но выслушал обоих пострадавших и приступил к выявле-
нию преступника, или преступников даже!
Вы все читали, конечно, если не Уилки Коллинза и
Габорио, то во всяком случае Конан Дойля, знакомы с
его знаменитым сыщиком Шерлоком Холмсом и, значит,
знаете, как должны поступать сыщики в подобных слу-
чаях. Не стану поэтому описывать всех тех непонятных
для непосвященного штучек, которые проделывал Петя
Иванов со следами на крыльце, с дверью, ведущей на
крыльцо, с остатками шахматного черного короля, и про-
чая, и прочая, и прочая. Могу только отметить, что Петя
пользовался и какой-то аппаратурой, не предусмотренной
Шерлоком Холмсом, и что он не только все обнюхивал,
подобно герою Конаи-Дойля, но и облизывал некоторые
предметы, казавшиеся ему наиболее подозрительными.
Так, к примеру, обиаружа на полу чей-то длинный волос,
сыщик рассматривал его просто глазами, затем — через
очки, далее — в карманный микроскоп, после чего нюхал
и растягивал, видимо, проверяя на крепость.
Пострадавшие следили за его манипуляциями востор-
женными глазами, и в их скорбящих сердцах возникал
слабый проблеск надежды на то, что преступник будет
разоблачен, наказан и присужден к возмещению убытков
как материальных, так и моральных.
— Черный король был снят рукой преступника с поля
h6! — категорически провозгласил после двухчасового
и сел едо в ан i и я с ы щик-л юбител ь.
Викториан осоловелыми глазами уставился на доску и
вдруг с присущей ему экспансивностью кинулся обнимать
Петю.
— Обыграю Палехина, непременно обыграю! Как это
вы только могли узнать?! Вот, смотрите пожалуйста!
И Викториан продемонстрировал сыщику и компози-
тору, как он объявит мат Палехину ровно в семь ходов:
185
I.	g7-g8K + ! Kph6-h7
2.	Kg8—Г6 +Kph7 — 116
3.	Kf6:g4 + Kph6 — 117
4.	Ke8-f6 + Kph7 —g7
5.	Kf4 — еб 4-Kpg7 — f7
6.	d7 — d8K + ! Kjpf7—e7
7.	c7 — c8I\x!
— Вот как я его пятеркой коней загнал! Но скажите,
Петенька, как вы это могли узнать?
В нашем деле уголовного сыска, вообще, имеются
многие профессиональные тайны, тайны такого характе-
ра, о которых никто, кроме лиц, причастных к данной
работе, знать не имеет права,— сказал Петя с важно-
стью, — но от вас, друзей моих, я скрывать этих тайн не
буду, ибо уверен в вашем абсолютном молчании!
По правде сказать, Петя был уверен в противополож-
ном, и ему ужасно хотелось, чтобы все в Кулебяках
узнали об его исключительном сыщническом таланте.
— Видите,— продолжал он, перевертывая ферзя и
тыча пальцем в розовую шерстяную подклейку,— что это
такое?
— Кусочек розовой шерсти.
— Взгляните теперь сквозь стократное увеличение!
— Ой, какое волосатое!
— Посмотрите теперь на поле Н6! Что открывается
вашим глазам?
— Темнокоричневый квадратик...— несмелым голосом
произнес Викториан.
— А па нем?
— На нем — ничего! Был черный король, а теперь...
— А через стократное увеличение?
— Три розовых волоска!
— Это от шерстяной подкладки!—торжествующе за-
явил сыщик-любитель.— Значит, король и стоял на этом
поле.
Потрясенные его сыщпическим гением, шахматисты
повели Петю в покои Гумнова.
Первым результатом не менее длительных изысканий
Пети был вопрос, обращенный к композитору:
— Почему у вас оба короля черные?
Тот приступил к пространным объяснениям, но сыщик
перебил его решительным — Короче! самую суть! време-
ни терять нельзя! понимаю с полуслова!—и компози-
зитору пришлось ограничиться рассказом о том, как не-
когда белый король завалился в кофейницу, как он, ком-
186
повитор, в течение целого месяца заваривал на белом
короле утренний и вечерний кофе, заменяя недостающую
фигуру на доске, спичечной коробкой, что, к сожалению,
оказывало отрицательное влияние на его творческую про-
дукцию; как он по прошествии месяца, погруженный в
обдумывание одной идеи, едва не подавился белым коро-
лем, а когда король был извлечен изо рта, то оказался
уже не белым, а коричневым, хотя и несколько посветлее,
чем настоящий черный король. Изложив эту трагическую
историю в форме авторской исповеди, Гумнов патетически
обратился к сыщику:
— Умоляю вас, откройте местопребывание обоих ко-
ролей па моей творческой доске! Не дайте погибнуть вы-
дающемуся произведению искусства композиции!
Петя быстро осмотрел доску, на которой красовалось
следующее чудо искусства ком-
позиции:
Он не стал даже прибегать
к стократному увеличению,
сыгравшему столь значитель-
ную роль в предыдущем слу-
чае, и решительно заявил:
— Один черный король
стоял на сб, другой черный ко-
роль находился на Г4!
Композитор мысленно при-
a b с d е f g h
кинул на указанные поля их королевские величества и,
подумав минут десять, радостно возгласил:
— Совершенно правильно! Белый король занимает
полесб, черный король стоит на F4! Эта задача носит изо-
бразительный характер —расположение фигур образует
две буквы — «Л» и «К» — инициалы нашего знаменитого
Леонида Куббеля. Его памяти задача и посвящается.
Здание — шутливое: мат без хода обоим королям сразу,—
нужно повернуть позицию на сто восемьдесят градусов,
и оба короля будут заматованы одновременно... Как вы
это узнали?
По разнице в количестве пыли на доске в целом
и на том месте, где стояла фигура,— объяснил Петя.—
Видимо, тут кто-то уже дал мат вашим обоим королям
без хода!—прибавил доморощенный Шерлок Холмс.
— По кто же? Кто мог это сделать?
— А что вы сами думаете?—спросил Петя.
— Покамест я ни на кого подозрений иметь не мо-
гу...— признался композитор.
— Ля имею и даже уверен! — воскликнул Викто-
риан.—Это несомненно, рука Палехина: только он и
заинтересован кровно в том, чтобы я проиграл ему пар-
тию.
— Зачем же в таком случае ему понадобились мои
короли?— с недоумением вопросил Гумнов.
А это... А это... Для отвода глаз! — заявил безапел-
ляционно Викториан.— Преступники всегда так посту-
пают...
— Опишите мне Палехина,— предложил сыщик.
Пока Агафон Леонардович раскачивался, Викториан
уже воссоздал портрет предполагаемого преступника:
среднего роста, темный шатен средней комплекции, дурак
и хам...
Не подходит!—заявил Петя.— Преступник, как
установлено согласно последним достижениям детектив-
ной науки, высокого роста, с жесткой рыжей шевелюрой,
весьма худощав, медлителен в движениях, носит обувь
размера сорок пять, не курящий. Личность весьма опас-
ная, меры должны быть приняты решительные- Где еще
имеются шахматные комплекты такого же типа, с чер-
ными королями?
Получив требуемую справку, сыщик заявил:
Эти комплекты, и в особенности находящиеся в них
черные короли, находятся под угрозой. В одном из чер-
ных королей спрятано то. что является единственной
целью преступника, который для достижения таковой,
очевидно, ни перед чем не остановится. Мы имеем несом-
ненно дело либо с бандитом международного масштаба,
либо — не исключена возможность—с убийцей-шизо-
фреником...
Потерпевшие дружно побледнели.
— Необходимо сейчас же предупредить шахклуб и
председателя шахсекции об угрожающей находящимся у
них черным королям опасности и обдумать...— Речь мест-
ного Шерлока Холмса была прервана на полуслове: ко-
ридорные двери неожиданно распахнулись и в комнату
шумно ворвалась группа ребят с пионерскими галстука-
ми—кулебякинский чемпион сразу узнал свой клубный
пионерский шахактив в лине трех ребятишек мал-мала-
меныпе.
188
Перебивая друг друга, они взволнованно восклицали:
.— Сорвался наш турнир!
— Сорвался наш турнир! Нельзя играть.
— Помолчите, ребята,— властно произнес Петя, и сра-
зу водворилась полная тишина.— Во всех клубных шах-
матах черные короли разломаны — не так ли?
Ребятки утвердительно закивали в ответ. С видом по-
бедителя сыщик окинул взглядом потерпевших и стал с
невероятной быстротой укладывать свой профессиональ-
ный инвентарь.
— В шахклуб, что ли?— спросил Викториан.
— Слишком поздно, ничего нового мы там не добу-
дем,— возразил Петя—Я знаю, что преступление было
совершено на рассвете. Сейчас необходимо создать мерт-
вую сеть вокруг преступника! Все — за мной, к председа-
телю шахсекции! Этой ночью небывалое дело под услов-
ным шифром «Дело пест.,.», виноват — «Черный король»
будет мною, Петром Ивановым, раскрыто до конца. Сам
«черный король» будет ликвидирован! Шерлок Холмс
может подать в отставку!..
Вечером Петр Иванов самолично распределил силы в
в засаде, самолично несколько раз проверял посты. Шах-
маты в качестве приманки были выставлены на столике
в середине комнаты, а черный король пододвинут к цент-
ру доски. Сын предшахсекцни, десятилетний Вячек, был
назначен дежурным у выключателя,— по сигналу сыщи-
ка он должен был включить свет... Все, казалось, было
предусмотрено.
Томительно тянулись минуты и часы. Уже было дале-
ко за полночь, когда предшахсекциии не выдержал и про-
шептал:
— Ну их к черту, шахматы, вернусь в клуб. Пе могу
больше сидеть скорчившись.
— Тссс, тише! — зашипел на него сыщик из-за гарди-
ны.— Кто-то ходит на балконе. Отмычка — в замке. Быть
наготове!
/Действительно, балконная дверь бесшумно открылась,
и в комнату, стараясь ступать как можно тише, кто-то во-
шел. Преступник, выждав несколько мгновений и убедив-
шись, что всё спит, включил карманный фонарик, быстро
обвел слабым лучом света по комнате, сразу увидел свой
объект и быстрыми маленькими шажками, семеня ножка-
ми, слегка пыхтя, устремился к столу, протянул руку,
189
схватил черного короля... Петя с проворностью тигра
вскочил ему па спину и под самым ухом выстрелил из пу-
гача — оглушение врага и сигнал своим одновременно.
Комната озарилась ярким светом, и Викториан, Гумнов и
предшахсекции кинулись на помощь сыщику. Похититель,
прижатый к земле, и не пытался сопротивляться, он был
оглушен и перепуган, но все же не выпускал крепко за-
жатого черного короля из рук. Ему дали возможность
приподняться; задержанный оказался немолодым уже
человеком маленького роста, совершенно лысым, с солид-
ным брюшком; от него несло крепким запахом махорки,
и Гумнов начал чихать.
Друзья со все возраставшим удивлением всматрива-
лись в лицо задержанного.
— Если поразмыслить по-серьезному,— начал Гум-
нов,— то мы придем к выводу, что перед нами...
— Наш токарь Никифоров! — воскликнул Викториан.
— Да, это несомненно наш Никифоров,— с грустью
констатировал предшахсекции.—Я же сам ему комплек-
ты шахматные заказывал. Ох, Никифоров, Никифоров,
как же дошел ты до жизни такой!
— Освободите меня чуточку,— взмолился зажатый че-
тырьмя комплектами рук несчастный токарь,— и я вам
во всем- признаюсь...
Рассказ-исповедь бедного токаря был несложен.
С год тому назад, как раз когда он готовил эти де-
сять комплектов по заказу шахсекции, жена поссорилась с
ним и потребовала развода. Он отказался вернуть ей зо-
лотое обручальное кольцр, па котором были выгравирова-
ны их имена и день регистрации в загсе. Она продолжа-
ла настаивать. И вот, когда он закапчивал последний
комплект и ему оставалось только соединить наглухо две
части черного короля, он услышал в коридоре шаги сво-
ей грозной супруги. Уверенный, что она явилась требовать
кольцо, Никифоров быстро вложил его то ли в грудку, то
ли в стойку короля и—соединил обе части, полагая, что
перед сдачей заказа сумеет извлечь его оттуда и спрятать
в более надежном месте. А жена, оказывается, явилась с
примирением!
Он охотно пошел ей навстречу, и она сказала:
— Я видела в магазине чудненькпй креп-сатин. Давай
отнесем шахматы, получим деньги, и ты сделаешь мне
подарок.
190
Пришлось подчиниться ее желанию, комплекты сме-
шались, и токарь знал лишь одно: в каком-то черном ко-
роле находится их кольцо. Он надеялся со временем из-
влечь его оттуда. Но вот недавно жена спохватилась: где
кольцо?! Она пришла к мысли, что он подарил его жене
соседа (взбредет же человеку в голову этакая нелепость!).
Только и слышишь - подай кольцо! В местком обратить-
ся угрожает, на позор выставить... Вот и вынужден был
бедняга приступить к розыскам кольца.
— Л коли не верите мне, так смотрите! — закончил
свой рассказ токарь, быстрым движением сломал черно-
го короля, сделал еще один надлом своими ловкими ру-
ками — и по полу покатилось блестящее колечко.— Вот
видите! Теперь я спасен, мир в семье восстановится, и
местком вместо разбора семейного дела сможет заняться
распространением путевок в дома отдыха и санатории,
как местного, так и союзного значения... А вам я в вы-
ходной выточу девять новеньких черных королей — в оби-
де у Никифорова не будете! Извините, впрочем за ноч-
ные вторжения...
Так кончилось страшное дело «Черного короля».
Теперь Петя Иванов уже перешел на четвертый курс
своего юридического факультета и мечтает не о следова-
тельской работе, а о деятельности адвоката. Недавно у
него на столе я видел «Избранные речи Плевако», сте-
нограмму дела Бейлиса и речи древнегреческого оратора
Лисия. В порядке учебной работы он написал также два
варианта «речи в защиту Никифорова». В одном Петя
просил воображаемый суд об условном приговоре своему
подзащитному, принимая во внимание смягчающие вину
обстоятельства и чистосердечное раскаяние обвиняемого.
В другом — предлагал переквалифицировать преступле-
ние, считать Никифорова виновным в «мелком хулиган-
стве» и ограничиться пятью днями заключения.
Когда альтмейстер заканчивал свою детективную но-
веллу, все весело смеялись. Только Вася разочарованно
заметил: «А я сначала было подумал, что это всерьез,—
все вы шутите да шутите, Моисей Борисович!»
— Пусть знают все, кому случится услышать о наших
вечерах,— торжественно заключил председатель,— что и
шахматисты, молчаливые, глубокомысленные, строгие и
суровые шахматисты, умеют громко смеяться и шутить!
191
ex
ВС
га1
Ко
пр
пр
OFJ
жа
npi
че/
ны
и I
лис
НОЕ
СОДЕРЖАНИЕ
Предисловие. А. Жовтис ........ t ...	. 3
Пролог .................................................................7
ВЕЧЕР ПЕРВЫЙ
Три брата. Рассказ альтмейстера..........................................Ю
Рукопись из архива Пушкина^ Рассказ литературоведа......................17
Село Шахматное. Рассказ майора .......... 21
В плену. Рассказ историка ........	... 36
Патологический случай Рассказ врача................................... .44
«Смерть Пиана Грозного». Рассказ художника ....... 47
Всеобщая капитуляция. Рассказ школьника................................о2
«Мат Дилярам». Рассказ студентки ...	.	.... да
Двойное смертоубийство на автозаправочной станции. Рассказ писателя . о8
Козин Эола. Рассказ профессора...........................................Ы
кон
ты
как
а
тыр
ВО 1
1
<
С ЯП
ним
лоте
НЫ 1
ла 1
KOMI
чает
ей г;
КОЛ!
ли в
пере
в бо
прих
С
отне<
пода;
190
ВЕЧЕР ВТОРОЙ
Прыгающие фигурки. Рассказ майора ..................................
За доской — кукла! Рассказ историка.................................
Задача продления жизни. Рассказ врача ....	•	•
«Синяя птица». Рассказ альтмейстера...................	•	•
Краткая справка к Межпланетному шахматному конгрессу. Рассказ литера-
туроведа ................................................
Кошечки. Рассказ художника...............................
Земля вращается вокруг солнца. Рассказ школьника .
Новые материалы о Тристане н Изольде. Рассказ студентки .
Шутка Самуэля Лойда Рассказ профессора...................
На базаре в Самарканде. Рассказ писателя.................
ВЕЧЕР ТРЕТИЙ
Спорные задачи. Рассказ школьника .	...	.
Шахматы и любовь. Рассказ художника .
Ня липни огня. Рассказ майора......................
Победитель Потемкина. Рассказ историка ....
Когда перегорели пробки. Рассказ врача ....
-I- 0; — 8: = 0. Рассказ профессора................
Шахматные похождения Ноздрева. Рассказ литературоведа
Встреча с «бароном. Рассказ писателя ....
Дьявольская партия. Рассказ студентки . _ .
Падение черного короля. Рассказ альтмейстера .
Редактор А. Жовтис. Техрсдактор П. Вальчук.
Художник А. Шипов. Корректор М. 1\ац.
Сдано
Бумага
71
8-1
90
96
. 101
. 106
. 107
. 109
. 112
. 118
. 124
. 133
. 137
. 141
I 19
. 160
. 164
. 173
. 181
в производство 21/П-57 г. Изд. № 87. Подписано к печати 1/VI1-58 г
84 X 1О8‘/г = 6 печ. листа — 9,84 усл. псч. листа. (Уч.чмд. 10,84 л.).
УГ01065. Тираж 26000 экз. Цена 4 руб. 75 коп.
Алма-Ата, Пастера. 39. Полнграфкомбннат Главиздата
Министерства культуры КазССР. Заказ № 775.