Пьер-Андре Тагиефф ЦВЕТ И КРОВЬ
Programme
Издание осуществлено в рамках программы «Пушкин» при поддержке Министерства иностранных дел Франции и Посольства Франции в России
Ouvrage realise dans le cadre du programme d'aide a la publication «Pouchkine» avec le soutien du ministere des Affaires Etrangeres fran$ais et de I’Ambassade de France en Russie
Pierre-Andre Taguieff
COULEUR ET LE SANG
DOCTRINES RACISTES A LA FRANQAISE
Nouvelle edition refondue
MILLE ET UNE NUITS Paris
Пьер-Андре Тагиефф
ЦВЕТ И КРОВЬ
ФРАНЦУЗСКИЕ ТЕОРИИ РАСИЗМА
лддомир
Научно-издательский центр «Ладомир» Москва
Перевод с французского АЛ. Славохотова
Статья и примечания
Н.В. Лепетухина
Научный редактор С.Н. Зенкин
Оформление
А.П. Зарубина
© Mille et une nuits, departement de la Librairie Artheme Fayard, janvier 1998—fevrier 2002
© A.A. Славохотов. Перевод, 2009.
© Н.В. Лепетухин. Статья, примечания, 2009.
© А.П. Зарубин. Оформление, 2009. © Научно-издательский центр «Ладо-ISBN 978-5-86218473-0	мир», 2009.
Репродуцирование (воспроизведение) данного издания любым способолл без договора с издателъстволл запрещается
О ЗАРОЖДЕНИИ «НАУЧНОГО» РАСИЗМА В ЕВРОПЕ Лица и идеи
У читателя, взявшего в руки эту книгу, может возникнуть вопрос: к чему изучать столь одиозные и вредные теории? Зачем обращаться к наследию идеологов расизма? Наука, если исходить из неоспоримых моральных норм, не должна заводить в тупик бездуховности. Что касается социальной науки, то ее очевидная цель — самопознание общества. Любое историческое исследование продиктовано запросами современности и представляет собой диалог между настоящим и прошлым. А как видно из того, что происходит в настоящее время, расовая и национальная вражда не утихла. И зачастую современные вдохновители кровавых столкновений на этнической и национальной почве черпают свою аргументацию из «научного» багажа прошлого. Вот почему, исследуя работы идеологов расизма, написанные во второй половине XIX — первой трети XX века, вскрывая антигуманную направленность и псевдонаучность их построений, мы ставим перед собой задачу ответить на злободневные вопросы современности.
Книга «Цвет и кровь: Французские теории расизма» принадлежит к числу интересных научных трудов, которые продолжают критику расистских теорий. Эта критика имеет на Западе богатую традицию. П.-А. Тагиефф последовательно анализирует доктрины крупнейших апологетов расизма XIX—XX веков: Ж.-А. Гобино, Г. Лебона, Ж. Сури и Ж. Ваше де Лапужа.
Если наследие Гобино изучается за рубежом уже свыше ста лет (в работах Э. Сейера, Р. Дрейфуса, М. Ланжа и в более поздних трудах М.-Д. Бид-диса, Ж. Бюанзо, Л. Полякова и Э. Эжена), то воззрения Г. Лебона ученые начали изучать лишь с 70-х годов XX века (наиболее известны сочинения Р. Ная, 3. Стернеля, С. Московичи). Идеи Ж. Сури, Э. Дрюмона, М. Барре-са (последних двух Тагиефф объединяет с Сури) и Ж. Ваше де Лапужа исследованы в наименьшей степени.
В России расистские доктрины изучались недостаточно, да и то лишь преимущественно те, что связаны с идеологией и методами фашистской пропаганды. Отдельные упоминания или краткие изложения теории Гобино можно найти в работах А.С. Бланка, А.А. Галкина, В.М. Далина, А.Б. Гофмана и С.А. Токарева1. Лебона у нас знают как одного из основателей «социальной
1 См.: Бланк А.С. Идеология германского фашизма. Вологда, 1974; Он же. Из истории раннего фашизма. М., 1978; Галкин А.А. Германский фашизм. М., 1989; Далин В.М. Лк>ду1 и идеи. М., 1970; Гофллан А.Б. Элитизм и расизм // Народы и расы. 1977. Ns 7. С. 128—135; Токарев С.А. Расистские теории XIX — начала XX века // Раса и общество. М., 1982. С. 5-12.
6
Н.В. Лепетухин
психологии». Его труды переводились и издавались в России в начале 20-го столетия. В конце века интерес к нему вновь возродился2. О Ж. Сури, Ж. Ваше де Лапуже и их идеях в России мало что знают.
Таким образом, работа П.-А. Тагиеффа — одно из немногих переведенных на русский язык глубоких научных исследований о расизме.
Но что же такое расизм? Как он возник? По верному замечанию Л. Полякова, история расизма — это, в сущности, история слова «раса»3. Этимологически его следует относить к старогерманскому «reiza», к англосаксонскому «rilt», готскому «raiht», скандинавскому «гейт», древнегерманскому «reht», что значит «родственная линия»; того же корня и латинское «rectus» — «прямой», персидское «rasta» — «знать». Происходят эти слова, по-видимому, от санскритского «rag», что значит «двигаться».
В некоторых диалектах «раса» — гневное восклицание, а в устах бургундской или лотарингской матери — это одно из самых обидных слов для сына. Под расой понимают также родственников по восходящей и нисходящей линии, принадлежащих к одной и той же семье или к одному и тому же роду: к примеру, быть из хорошей расы, древней расы, происходить из благородной расы, быть королевской расы4.
Слово «раса» употребляется и в значении порода или вид животных, сохраняемых посредством искусственного размножения (например, лошадь домашней расы, собачьи расы), а также в смысле профессиональной принадлежности: раса адвокатов, финансистов, ростовщиков и пр. Поэты часто использовали это слово как элемент высокого стиля: «И имя его появится в будущей расе как жестокое оскорбление самых ужасных тиранов» (Расин)5.
С развитием антропологии, со второй половины XIX века, слово «раса» начинает употребляться в научном смысле в двух значениях. В первом случае — более частном — это «общество индивидов, достаточно родственных между собой <...>»6. Во втором — более общем — это «сообщество всех индивидов, имеющих некоторое число общих признаков, хотя и различающихся по другим признакам и разделенных тем самым на неопределенное число естественных групп, все же имеющих между собой больше морфологического сходства, что делает их принадлежностью одного человеческого рода»7. Эти определения дал известный французский антрополог, профессор П. Брока в конце XIX века.
В то время как раз обострилось противостояние между полигенистами и моногенистами. Первые расценивали термин «раса» как слишком абстрактный. Они считали, что современный человек представлен несколькими разными видами, имеющими самостоятельное происхождение. Поэтому полигенис-ты, провозгласив множественность исходных типов людей и признав невоз
2 См.: Лебон Г. Эволюция цивилизаций. Одесса, 1895; Он же. Психологические законы эволюции народов. СПб., 1906; Он же. Психология воспитания. СПб., 1910; Он же. Царство толпы. М., 1917; Он же. Психология народов и масс. СПб., 1995; Он же. Психология социализма. СПб., 1995; Он же. Психология толп //Психология толп: Сборник. М., 1999. С. 13-254.
3 См.: Поляков Л. История антисемитизма: Эпоха знаний. М.; Иерусалим, 1998. С. 44.
4 См.: Grand Dicdonnaire Universel du XIXе siecle: En 17 vol. P., [s. d.]. Vol. 13. P. 595.
5 Цит. no: Ibid. P. 596. В русском художественном переводе слово «раса» отсутствует: «И будут принимать с тобой сопоставленье / Тираны злейшие как злое оскорбленье» (Ж. Расин. Британию Д. 5. Явл. VI. Пер. Э. Липецкой).
6 Ibid.
7 Ibid.
О зарождении «научного» расизма в Европе
7
можность определить их число и основные первичные признаки, уклонились от систематического деления человеческого рода. Моногенисгы отстаивали авторитет Библии и, соответственно, утверждали, что все люди происходят от Адама и Евы. Любопытно, что моногенисты для доказательства изменчивости человеческих общностей опирались на теорию эволюции Ч. Дарвина, которую отрицали религиозные круги. И спустя сто лет этот спор все так же далек от разрешения.
Хотя понятие «расизм» возникло в 20-м столетии, теории о неравенстве человеческих рас существовали еще в XVIII веке. Автор известной «Естественной истории» Ж.-Л. Бюффон (1707—1788), чей авторитет в век Просвещения уступал разве что авторитету Вольтера, представлял мир в виде пирамиды, на вершине которой находится человек. Как утверждал естествоиспытатель, расселяясь по земному шару, человек претерпел изменения дегенеративного характера, и лишь европеец воплотил в себе подлинную человеческую природу, которую утратили все остальные расы8.
Сопоставление физических характеристик и психических качеств присуще и классификации К. Линнея (1707—1778). В своей «Системе природы» (1735) он утверждал, что в рамках отряда приматов существуют четыре разновидности Homo sapiens — Americanus, Europeus, Asiaticus, Afer. Линней «противопоставляет “изобретательному и искусному” европейцу “жадного и склонного к роскоши” азиата и, в еще большей степени, “хитрого, ленивого и неаккуратного” африканца <...>», но выше всех ставит «упорного, самодовольного и свободолюбивого американца <...> (то есть индейца. — Н.Л.)»9.
Ж.-Ж. Вирей, французский ученый, пользовавшийся авторитетом в начале XIX века, вновь напомнил о превосходстве белых людей в своей «Естественной истории рода человеческого» (1800). Сомаресу, еще одному сыну революционного поколения, в 1798 году пришла мысль оценить интеллект белых и черных путем сравнения объема их черепов. В значительной мере из-за этого подхода антропология погрязла в рутине измерений, из которой не могла выбраться более столетия10.
Расистская точка зрения была выражена и в объемном сочинении Христофора Мейнерса «Общий очерк истории человечества» (1785), чрезвычайно путаном и переполненном этнографическим материалом, ясного понимания которого автор, увы, не обнаруживает. Мейнерс считал все человечество единым родом или видом, но делил его на две расы: кавказскую и монгольскую, с разновидностями внутри каждой из них. Главный признак разграничения рас — это рост, второй элемент — физическая сила. Важны также красота или уродливость тела. Цвет кожи Мейнерс считал несущественным признаком. Кавказскую расу он признавал более красивой и умственно одаренной, чем «монгольское племя», хотя и внутри него находил различия. «Самыми глупыми» автор считал американских индейцев. «Кавказские народы», по его мнению, могут выродиться, но при этом сохранят благородные черты. Вся эта путаница дополнялась весьма туманными рассуждениями об этнических взаимоотношениях народов11.
8 См.: Поляков Л. Указ. соч. С. 46; Канаев И.И. Бюффон. М., 1966. С. 111—135.
9 Поляков Л. Указ. соч. С. 48. Об этом см. также: Паскаль, Ньютон, Линней: Биографические очерки. Челябинск, 1998. С. 204—205; Корсунская В.М. Карл Линней. М., 1984. С. 64-67.
10 См.: Поляков Л. Указ. соч. С. 50.
11 См.: Токарев С.А. Указ. соч. С. 5.
8
Н.В. Лепетухин
Во второй половине XIX века расисты, вооружившись теорией эволюции и многочисленными измерительными инструментами, создавали уже более наукообразные концепции. Но никто из авторов расовых теорий (считавших, что белый человек совершеннее цветного) не делал, как правило, никаких различий между отдельными группами европейцев. И, повторим, сам термин «расизм» появился только в XX веке.
Современный англоговорящий научный мир определяет расизм как теорию или идею, в соответствии с которой существует причинная связь между унаследованными физическими характеристиками и особенностями личности, интеллекта или культуры, и вместе с тем некоторые расы изначально ставятся выше других12.
Во французском научном сообществе говорят о расизме как о «теории расовой иерархии, которая утверждает необходимость защиты так называемой высшей расы от всякого скрещивания и ее право доминировать над другими расами. Расизм не имеет никакой научной базы»13.
Отечественный «Философский словарь» дает термину следующее определение: «Расизм — реакционная теория, оправдывающая социальное неравенство, эксплуатацию, войны принадлежностью к различным расам. Расизм сводит общественную сущность людей к их биологическим, расовым признакам, произвольно разделяя расы на “высшие” и “низшие” <...>»14.
Общепризнанным отцом научного расизма считается Жозеф Артюр де Гобино. Французский читатель знаком с его биографией, поэтому в соответствующей главе Тагиефф не уделяет внимания влиянию жизненных перипетий на становление расистской концепции «отца основателя». Попытаемся коротко об этом рассказать.
Гобино родился в 1816 году. То, что он появился на свет как раз в день 27-й годовщины взятия Бастилии, было для него на протяжении всей жизни источником раздражения. Он происходил из семьи, длительное время связанной с Бордо. Не имея на то основания, ее члены добавляли к своей фамилии дворянское «де». Жозеф Артюр, не колеблясь, поступил так же и, в конце концов, после смерти дяди в 1855 году присвоил себе графский титул.
Финансовое положение семьи было шатким. Его отец Луи, посаженный в тюрьму при Наполеоне за верность Бурбонам, был сильно разочарован тем, что ему оказали мало внимания во время Реставрации. К тому же в 1831 году, через год после прихода к власти Орлеанской династии, положение семьи ухудшилось еще больше. Луи заставили преждевременно уйти в отставку. Жозефа Артюра воспитывал до 1830 года гувернер-немец. Хорошее знание немецкого языка позволило подростку учиться в коллеже города Биля (Швейцария). Там он решил стать востоковедом и писателем и убедил отца, что не создан для военной карьеры. После развода родителей Жозеф Артюр переехал с отцом в Лорьян и продолжил свое образование там и в соседнем Редоне.
В 1835 году молодой человек отправляется в Париж в поисках счастья и, проработав концеляристом в газовой компании и на почте, становится журналистом и целиком погружается в жизнь легитимистских салонов, но счастья так и не находит. Вращаясь в столичном обществе, молодой человек убеждается, что Франция, во второй раз отвергнувшая Бурбонов, находится
12 См.: The New Encyclopedia Britannica: In 29 vol. 1997. Vol. 9. P. 880.
13 Le Nouveau Petit Robert. P., 1997. P. 1848.
14 Философский словарь. M., 1991. С. 383.
О зарождении «научного» расизма в Европе
9
во власти посредственности. Растет влияние буржуазии, налицо интерес к революционным идеям, либерализму, демократии и социализму. В своих статьях и письмах Гобино нападал на орлеанский режим, но презирал также малодушие и безответственность легитимистской партии15. Встреча и общение с Алексисом де Токвилем в 1843 году во многом определили его дальнейшую жизнь. Автор «Демократии в Америке» привлек Гобино к подготовке концепции моральных отношений. Несмотря на то, что проект вскоре был заброшен, соответствующие записки и письма Гобино свидетельствуют о гуманизме, с трудом различимом в его поздних работах16.
Революции 1848 года, открывшие Европе путь к демократическим преобразованиям, укрепили консервативную направленность социального и политического мышления Гобино. Первоначально его пугала мысль, что в ходе «беспорядков» во Франции может появиться новый бонапартистский режим. В период с сентября 1848 по август 1849 года на страницах ежемесячного «Провинциального обозрения», которое Гобино выпускал вместе с публицистом-легитимистом Керголаем, публиковались призывы к защите местных провинциальных органов от вмешательства центральных административных учреждений новой республики. Но в 1849 году, разочаровавшись в легитимистах, Гобино изменил свое отношение к бонапартистскому президенту, который в это время выступал гарантом общественного порядка. Тогда же Гобино принял предложение Токвиля пойти на дипломатическую службу.
Став чиновником, он, как и прежде, критически относился к французскому политическому режиму, испытывал отвращение к всевластию денег, коррупции и всепроникающей посредственности. Преданность, проявляемая Гобино на службе, была не более чем условной и диктовалась в основном необходимостью зарабатывать на жизнь, а не убежденностью в мудрости проводимой правительством политики. Он писал сестре: «<...> у меня в десять раз больше таланта и достоинств, чем у большей части значительных людей моего поколения, и <...> несмотря на старания, мужество, терпение и труд, я ничего не достиг»17.
Обида на общество, на эпоху во многом определила убеждения Гобино. И он решил написать о своих страхах за судьбы Франции и Европы, элиты которых быстро забыли призвание «истинного» дворянства и передали власть в руки безответственных средних и низших классов во имя демократии, либерализма и социализма. Именно в такой атмосфере создавался в 1853—1855 годы «Опыт о неравенстве человеческих рас». Книга была проникнута глубоким пессимизмом, давно охватившим автора и усугубившимся под влиянием революционного 1848 года. Этот пессимизм, по сути, отражал мироощущение дворянства, интересы которого автор полностью разделял.
Названная работа во многом навеяна общим интеллектуальным духом того времени, которое характеризовали как эпоху Дарвина, Маркса и Вагнера18. Теория расизма с ее повышенным интересом к физическим данным человека — плод размышлений, достигших пика в 1859 году в связи с публикацией «Происхождения видов» Ч. Дарвина. Это произведение проводило
15 См.: Biddiss М. Gobineau: Selected Political Writings. L., 1970. P. 16.
16 Cm.: Ibid. P. 17.
17 Цит. по: Гофман А.Б. Элитизм и расизм: Критика философско-исторических воззрений А. де Гобино // Расы и народы. 1977. Ns 7. С. 131.
18 См.: Biddiss М. Gobineau... Р. 21.
10
Н.В. Лепетухин
параллель между природой и человеком и стало своего рода антибиблией. И подобно тому как Библия веками считалась трактатом по религии, морали и этике, «Происхождение видов» сделалось трактатом по биологии и геологии, а со временем также по политике и социологии. Дарвин изложил в своем труде идею борьбы за существование между отдельными особями, видами или сообществами естественного отбора в эволюционном развитии живой природы, не подчиняющейся законам нравственности. Ну, а если так обстоит дело в царстве природы, отчего не допустить, что то же самое может происходить в царстве людей? Какая заманчивая идея для богатого воображения, особенно если оно склонно к парадоксам и сенсациям! Известно, что Вагнера и Гобино связывала личная дружба. Немецкий композитор был увлечен «благородным прошлым» арийцев и утверждал, что раса дает ключ к пониманию корней художественного творчества. Он написал антисемитскую полемическую работу «Еврейство в музыке», в которой разбирает причины для разъяснения «культурной деградации» Европы19. Теория Гобино отвечала взглядам композитора на эволюцию человечества.
Рихард Вагнер допускал, что человечество состоит из нескольких неравных рас; причем более высокие расы могут господствовать над низшими. Однако, смешиваясь с последними, высшие расы отнюдь не поднимают на свой уровень низшие, а напротив, деградируют сами и теряют благородство20. Такое естественное явление во всемирной истории, как смешение рас, в представлениях Вагнера и Гобино закономерно приводит к вырождению. Высшая белая раса, смешавшись с желтой и черной, передала последним некоторые из своих доблестей и приобщила их к своей культуре, но утратила при этом свою первоначальную чистоту. Вследствие смешения белая раса потеряла больше, чем низшие расы в результате соприкосновения с ней.
Особую опасность, на взгляд Вагнера, представляет одна «раса» — еврейская. Об этом он и пишет в 1850 году работу «Еврейство в музыке» (ее опубликуют в 1869 г.). В ней автор ополчился на евреев, которые, по его мнению, разрушают искусство. Эта работа стала реакцией композитора на негативные оценки его произведений, данные критиками, среди которых были и евреи. Расистские воззрения Вагнера вызвали тогда ожесточенную полемику в прессе. Известный философ Ф. Ницше, какое-то время друживший с композитором, так отозвался о его творчестве: «В его искусстве в самой обольстительной форме смешано то, что необходимо современному свету — три великих возбудителя истощенных: грубость, искусственность, идиотизм»21.
Подобно Марксу, Гобино попытался объяснить историю, взяв за основу одну идею. Если первый считал, что ход истории определяется борьбой классов, то второй социальные потрясения объяснял смешением рас. Однако то, что Марксу представлялось идеалом — уничтожение классовой системы и государства, Гобино казалось абсолютной катастрофой человечества.
Жизнь приносила Гобино сплошные разочарования. Брак его — как и брак родителей — оказался неудачен и закончился разводом. Его труды получили меньшее признание, чем того хотел бы их автор. Он был убежден в том, что только из-за предательства друзей упустил шанс стать членом Французской академии, только из-за враждебного отношения к нему коллег-дипломатов не
19 См.: Вагнер Р. Еврейство в музыке. СПб., 1908.
20 См.: Лихтанберже А. Вагнер как поэт и мыслитель. М., 1905. С. 270.
21 Ницше Ф. Вагнерианский вопрос. Киев, 1899. С. 15.
О зарождении «научного» расизма в Европе
11
получил пост посла. Не испытывая особого желания прямо включиться в политическую или научную жизнь после ухода в отставку, он продолжает предрекать конец западному миру. Умирает Гобино в добровольном изгнании, в итальянском Турине в 1882 году.
В середине XIX века в Европе и Америке появилось множество работ, в которых излагались расовые теории. Например, в 1850 году в Шотландии вышла книга Р. Нокса «Расы человека», а четыре года спустя в США — сочинение Нотта и Глиддона «Типы человечества». Последнее произведение появилось слишком поздно, чтобы повлиять на структуру «Опыта», а первое Гобино скорее всего не знал. Но с книгой К.-Г. Каруса «О неравной способности различных рас к дальнейшему культурному развитию» (Лейпциг, 1849) он был хорошо знаком. Гобино соглашался с немецким автором в том, что способности различных рас действительно не равны, но принять расовое смешение в качестве инструмента социального прогресса он не мог. Гобино использовал некоторые антропологические данные Каруса при ранжировании рас22. В Лейпциге с 1843 по 1852 год выходила десятитомная «Всеобщая культурная история человечества» Г. Клемма, освещавшая и рассматриваемый вопрос. В частности, Клемм утверждал, что смешанные браки между представителями «активных» и «пассивных» рас приводят к исчезновению первых и создают более унитарные и эгалитарные общества23.
Впервые упомянутый Гобино в письме к своей сестре в феврале 1851 года «Опыт» был закончен осенью 1854 года. Первоначально он намеревался написать два тома, но вскоре осознал, что потребуется охватить больший материал. В результате первые два тома (состоящие из трех книг) появились в 1853 году, вслед за ними в 1855-м вышли в свет еще два тома (три книги). «Опыт» состоит из теоретической части и исторического доказательства излагаемой теории. Быстрота написания труда во многом обусловила спонтанный характер повествования и, как отмечают некоторые исследователи24, догматизм и отсутствие четкой методологии. Запутанная историческая аргументация автора показывает, что основные интересы его связаны с настоящим, а не с прошлым.
Объективность, в представлении Гобино, заключается в обзоре истории мира с древнейших времен. А ссылки на многочисленные научные труды и открытие нового расового взгляда на исторические процессы, казалось, подтверждали его собственное понимание объективности. В основе расового изображения истории у Гобино лежат его собственные представления об отрицательных и положительных качествах рас, а также уверенность в предопределенности расового смешения и, вследствие этого, конца истории. Гобино старался избежать обвинения в субъективности, когда говорил, что нельзя отбрасывать варварские цивилизации только потому, что они отличались от европейской, причем последняя является равнозначным звеном в цепи других25. В любом случае его оговорки малозначимы в общем контексте «Опыта».
То, что действительно волновало автора «Опыта», находилось в современном ему мире, а предвзятый взгляд на древнейшие времена есть результат
22 См.: Gobineau J.-A. Essai sur I’in6galit6 des races humaines: En 2 vol. P., [s. d.]. Vol. 1. P. 113.
23 Cm.: Biddies M. Father of Racist Ideology. N.Y., 1970. P. 110.
24 Cm.: Buenzod J. Op. cit. P. 364; Biddiss M. Father... P. 133.
25 Cm.: Gobineau J.-A. Op. cit. P. 88.
12
Н.В. Лепету хин
акцентирования внимания на актуальных проблемах и их объяснении. Можно сказать, что свою гипотезу Гобино развертывает из современности, а доказательства и подтверждения ей находит в глубине веков.
Истины Гобино нуждаются не в обнаружении, а только в воображении. Для всей его теории необходим определенный тип истории, которую невозможно подтвердить какими-либо документами или свидетельствами. Его догмы часто основаны на полном отсутствии доказательств, иногда на самых незначительных сведениях из области филологии и тогда еще непрофессиональной археологии. Потому можно согласиться с М. Биддисом, когда он называет «Опыт» «обширным прозо-эпическим произведением»26, а шесть его книг — доказательством тезиса о том, что «эпическая литература является привилегией арийской семьи»27.
На взгляд Гобино, идеи эгалитаризма, демократии и социализма ускорили социальную катастрофу. Расовая теория попыталась объяснить возникновение этих идей негативными последствиями смешанных браков. Можно предположить, что сам «Опыт» зародился из желания автора объяснить развитие этих идей, новых для XIX века. Истинной задачей Гобино было не столько изложение расовой теории как таковой, сколько использование ее для обличения «разрушительных» доктрин того времени.
Вторым лицом «научного» расизма выступает у П.-А. Тагиеффа Гюстав Лебон. Отечественный читатель знаком с самыми известными его работами, но биографию этого ученого и публициста, одного из основателей социальной психологии, стоит вкратце напомнить.
Лебон родился в 1841 году в городке Ножан-ле-Ротру, находящемся в ста километрах к юго-западу от Парижа. Сегодня там есть улица, названная его именем. Отец мальчика состоял на государственной службе, а мать была домохозяйкой. Оба родителя принадлежали к французскому среднему классу с глубокими бретонскими и бургундскими дворянскими корнями28. О детстве Гюстава известно мало; он окончил лицей в Туре, куда был переведен его отец, слыл там средним учеником.
По выходе из лицея Гюстав отправился в Париж, где стал изучать медицину. В 1860-е годы Париж по-прежнему оставался центром культурной и научной жизни Европы и привлекал к себе честолюбивую и тщеславную молодежь. Через шесть нелегких лет учебы Лебон получает медицинскую лицензию, но решает не ограничивать себя лечением больных, а достигнуть академических высот и получить общественное признание на научном поприще. Заметим, что наука того времени представляла собой просторное поле со множеством невспаханных участков, а медицинское образование включало в себя курс достаточно полный, чтобы послужить основой для более специализированных изысканий в области антропологии, психиатрии и целого ряда смежных дисциплин.
Над умами тогда властвовал сциентизм (так можно назвать веру европейцев в науку и непогрешимость научного метода)29. Новые открытия в биоло
26 Biddiss М. Father... Р. 133.
27 Gobineau J.-A. Op. cit. Р. 218.
28 См.: Picard Е. G. Le Bon et son CEuvre. P., 1909. P. 9.
29 Речь идет также и о позитивизме. Подробно об этом см.: Биек И.Я. История исторической мысли. Иваново, 1983. С. 60—64.
О зарождении «научного» расизма в Европе
13
гии и физике расширили горизонты человеческих знаний о природных процессах. Интеллектуальная традиция Франции оживилась и, как казалось, достигла нового апогея спустя сто лет после славной эпохи Просвещения, эпохи союза науки и философии. Философия вновь сближалась с наукой в попытке выработать более точную методологию и предложить лучшую организацию материального мира. Впрочем, это объединение, по мнению некоторых исследователей, нанесло скорее ущерб науке, похоронив ее «во мраке мельчайших деталей»30. Именно в это время Лебон занялся научной деятельностью.
Темой первой его публикации, которая появилась в 1862 году, были болезни жителей болотистых мест. Затем Лебон написал несколько статей о лихорадке и удушье. Его первая большая работа «Очевидная смерть и преждевременные захоронения», опубликованная в 1866 году, поставила вопрос так, что автор показался медикам того времени более чем странным. Умерший есть умерший, каждый знал это и тем более — врачи. Лебон же считал и доказывал, что многие пациенты, считавшиеся умершими, фактически таковыми не были. Он предлагал приемы сохранения и восстановления жизни, ряд из которых практическая медицина стала рассматривать только с 70-х годов XX века31.
В 1868 году Лебон завершил книгу «Основы живых существ». Этот объемный труд, посвященный наследственности и размножению животных, выдержал десяток переизданий за четыре года и получил большую известность32. В работе упрощенно излагались мысли из области медицины и содержались клинические записи и отчеты средневековых авторов о гениталиях очень больших размеров. Все это, включая изрядное количество провокационных анекдотов, обеспечило «Основам» широкую читательскую аудиторию.
В книге «Психология поколения», написанной в конце 1860-х годов, и в некоторых других работах на медицинские темы Лебон совершенствует литературный стиль и постепенно связывает свои научные интересы с патологией и диагностикой заболеваний. Привлекая данные из самых различных областей знания, он всегда рассматривал вопросы с медицинской точки зрения, которая доминировала в ранний период его творчества. Позднее Лебон просто включил в границы индивидуальной патологии социальные болезни и придумал для них аналогичную медицинской — социологическую — терминологию.
Уже в 1860-е годы Лебон попытался применить свои диагностические методы к некоторым сторонам жизни французов, в частности, учитывая данные о растущем потреблении алкоголя и о падении рождаемости. Для Лебона, как и для многих других трезвомыслящих французов, при сравнении аналогичных показателей Франции и Германии было очевидно, что республика отстает от своей соседки и в экономическом, и демографическом планах. Поиск средств от «французских болезней» становился для Лебона главным делом жизни.
Отставание Франции от Германии особенно ярко проявилось во время Франко-прусской войны (1870—1871 гг.). Лебон, живший тогда в Париже, добровольно поступил на медицинскую службу и организовал военное отделение карет «скорой помощи». В качестве врача он наблюдал за поведением солдат в экстремальных условиях. Приобретя знания о войне, о воинской дисциплине, поведении человека в состоянии сильного стресса, он написал трактаты по
30 Nye R. The Origins of Crowd Psychology. L., 1975. P. 8.
31 Cm.: Widener A. Le Bon: The Man and His Works. Indianapolis, 1979. P. 26.
32 Cm.: Nye R. Op. cit. P. 14.
14
Н.В. Лепету хин
руководству боевыми действиями. Они были одобрены и частично приняты во внимание в армии и изучались в военных академиях. В конце войны ученый стал кавалером ордена Почетного легиона.
Тридцатилетний Лебон был свидетелем того, что происходило во французской столице, когда поднялось восстание и была провозглашена Парижская коммуна. Эти события — и еще в большей мере психологический шок от первых тяжелых лет жизни в столице (недоброжелательное отношение к нему академической среды, по-разному складывавшиеся у молодого человека отношения с парижанками и т. д.) — сделали его пессимистом и убедили в том, что происходит «разложение» французской нации.
Но Гюстав Лебон не падал духом и не ослаблял своей деятельности. Вскоре к нему стал приходить успех. Уже к 1875 году он был одним из немногих ученых, которые могли жить на гонорары от публикации своих работ. К тому же его доход пополнялся за счет изобретений и производства оборудования, которое использовалось при проведении научных экспериментов и обучении (например, инструменты для анатомических измерений, «карманный цефалометр» для антропологов, комплект фотооборудования для археологов).
На основе данных, полученных с помощью своих измерительных приборов, Лебон разработал модель классификаций черепа, которая позднее была использована в многотомных сочинениях о расах, анатомии и интеллектуальных способностях. Эта модель легла в основу книги «Жизнь: Трактат о человеческой физиологии». В ней Лебон продолжил разрабатывать тему, поднятую основателем френологии Галлем.
Осмысляя современную ему французскую историю, ученый искал механизмы, управляющие коллективным поведением. Начал он с анализа некоего индивидуального процесса, названного «имитацией» и представляющего собой биологическое действие, посредством которого человек овладевает языком. Исследовав этот процесс в совокупности с патологическими галлюцинациями, Лебон впервые в науке объяснил явление толпы33. События 1870— 1871 годов во Франции он трактовал как «коллективные галлюцинации» или «психическую эпидемию», очень частые в истории. Причинами подобных действий, по мнению автора, были алкоголизм, наследственная дегенерация и система французского образования (последняя станет позже предметом отдельного исследования).
Стремясь идти в ногу с научным прогрессом и добиться наконец академического признания, Лебон основал лабораторию, где проводил опыты по медицине. Вскоре он переселяется в престижный район Парижа, на улицу Вивьен, и снимает более просторные апартаменты. В них достаточно места и для лаборатории, и для столовой в экстравагантном стиле, где устраиваются званые «завтраки». В лектории по соседству любознательные парижане могли посещать лекции молодого ученого на злободневные темы.
Лебон увлеченно погружается в изучение психологических проблем. Он уверен, что позитивные результаты в этой области могут быть достигнуты, только если исследователи мозга оставят в стороне теоретические выкладки и займутся непосредственными наблюдениями. Лебон регулярно посещал публичные лекции и психологические опыты Ж.-М. Шарко, изучавшего историю и иллюстрировавшего на своих пациентах власть разума над телом.
33 См.: Ibid. Р. 28.
О зарождении «научного» расизма в Европе
15
Там Лебон приобретает новые знакомства и, вероятно, сближается с Теодю-лем Рибо, который выделился среди его новых друзей-единомышленников. Рибо надеялся построить психологию на строго научно-позитивистской базе. С этой целью в 1876 году в Париже он основал «Философский журнал» («Revue philosophique»), в котором постоянно сотрудничал вплоть до 1902 года, когда произошел его частичный разрыв с редактором журнала.
В 1879 году Французская академия и Парижское антропологическое общество рассмотрели работу Лебона «Анатомические и математические исследования законов изменения объемов черепа», в которой прослеживалась прямая зависимость между размерами черепа и интеллектуальными способностями человека. В этом раннем труде закладываются основы для построения расовой системы.
Названные выше работы послужили для Лебона отправными точками для обсуждения и развития двух тем: антидемократизма толпы и роли расового фактора. Первая тема выльется в более или менее научную теорию, вторая же — паразитически прикрепится ко всем социальным теориям Лебона, превращая их в менее научные и преимущественно идеологические построения.
В 1880 году Гюстав Лебон занялся изучением табака и его дыма, выпустил работу «Табачный дым» на стыке медицины и химии (такая «междисциплинарность» была весьма характерна для Лебона). Исследовав табачный дым, уже известные его составляющие, он открыл вещества более токсичные, чем никотин. Эти результаты были подтверждены и дополнены несколькими годами позже в сотрудничестве с Арманом Готье, профессором химии медицинского факультета Парижского университета34.
В 1880-е годы Лебон предпринял публикацию своего тысячестраничного сочинения о культурной и физической эволюции человечества начиная с его животного состояния. Книга «Человек и общества» (1881) была не первой и не последней попыткой ученого реконструировать происхождение и развитие человека на всем протяжении истории. Как и другие создатели научных синтетических систем во второй половине XIX века, Лебон испытал на себе влияние теории эволюции Дарвина, понятой чисто механически. Эта теория была для него, как отметил Роберт Най, «самой лучшей заменой религии, надежным, консервативным, практичным, совершенно неписаным божеством»35. Характерно, что свои теоретические выкладки Лебон строит на актуальных и исторических примерах из общественной жизни. Это пристрастие к раскрытию социального контекста определяло силу Лебона как публициста, но обусловливало его слабость в глазах академической среды, которая порицала подобные тенденции.
Чтобы найти подтверждения своим гипотезам, высказанным в книге «Человек и общества», Лебон отправляется путешествовать. За десять лет он посетил Англию, Италию, Испанию, Польшу, Россию, Марокко, Египет, Палестину, Индию36. Лебон начал с Центральной Европы, и результатом этого «этновояжа» стали очерки «Путешествия в Татры». В 1882 году Лебон обратился к французскому правительству с просьбой предоставить ему деньги для поездки в Аравию, чтобы изучить расовые характеристики ее народов. В
34 См.: Picard Е. Op. cit Р. 40.
35 Nye R. Op. cit. Р. 40.
36 См.: Picard Е. Op. cit. Р. 11.
16
Н.В. Лепету хин
своем письме он доказывал полезность такой информации для правительства, если Аравия когда-либо станет частью французской колониальной империи37 38. Хотя его просьба была отклонена, ученый отправился в поездку за собственный счет и опубликовал свои наблюдения в крупноформатном иллюстрированном издании «Арабская цивилизация» (1884).
Воодушевленный публичным одобрением этой книги, Лебон снова обратился к властям за поддержкой — на этот раз для поездки в Индию. Ему повезло. Почти годовое этнографическое изучение этой страны нашло отражение в книгах «Путешествие в Непал» и «Цивилизации Индии» (1887), «Первые цивилизации Востока» (1889), «Памятники Индии» (1893), в двух томах фотографий. Французское научное сообщество без особого восторга встретило эти опусы, отказавшись воспринять их как научные. Лебон сделал выводы из этого опыта: если академического признания нет, то путь к успеху лежит через публичное одобрение; современная история — более надежная почва, чем история древности, для конструирования социально-психологических теорий.
Материал по «истории рас», собранный за 15 лет (с 1880 по 1894 г.), Лебон изложил в небольшой работе (117 страниц) «Психологические законы эволюции народов», опубликованной в 1894 году. Популярность этой книги была огромна: она выдержала 17 изданий во Франции и была переведена на 16 иностранных языков30. В дальнейшем работы Лебона стали отличаться краткостью изложения. Он писал сжато, простым и изящным языком. Его стиль приобрел афористичность. На каждой странице давалось резюме основной мысли. Уверенный тон изложения убеждал читателя в безусловной истинности идей автора.
На рубеже веков возрос интерес науки к психологическим аспектам жизни коллективов. Работы в этой области французского социолога Г. Тар да и других ученых39 подвигли Лебона на сочинение, обобщающее его мысли по данным проблемам.
«Психология толп» (1895) стала самой известной и покупаемой книгой Лебона: за 14 лет вышли четырнадцать ее изданий40. Работа (в русском переводе около 60 тыс. слов) состоит из двух приблизительно равных по объему томов. Книга первая — «Психология народов» — содержит четыре части: «Психологические свойства рас», «Как психологические черты рас обнаруживаются в различных элементах их цивилизаций», «Как изменяются психологические черты рас», «Разложение характера рас и их падение». По сути, это почти дословный пересказ предыдущей работы — «Психологические законы эволюции народов». Расистские взгляды Лебона не изменились и перекочевали в «Психологию толп».
Под словом «толпа» он понимает собрание индивидов, каковыми бы ни были их национальность, профессия или пол, каковы бы ни были причины, побудившие их собраться. Но в психологическом отношении Лебон представляет толпу иначе:
При известных условиях <...> собрание людей имеет совершенно новые черты, отличающиеся от тех, которые характеризуют отдельных индивидов, входя
37 См.: Letter from Le Bon to the Minister of Public Instruction // R. Nye. Op. cit. P. 47.
38 Cm.: Nye R. Op. cit. P. 52.
39 См., наир.: Ломброзо Ч. Женщина преступница и проститутка. Ставрополь, 1991.
40 См.: Picard Е. Op. cit. Р. 37.
О зарождении «научного» расизма в Европе
17
щих в состав этого собрания. Сознательная личность исчезает, причем чувства и идеи всех отдельных единиц, образующих целое, именуемое толпой, принимают одно и то же направление. Образуется коллективная душа, имеющая, конечно, временный характер, но и очень определенные черты41.
Автор отмечает поразительный факт: индивиды, составляющие толпу, независимо от их образа жизни, рода занятий, характера или интеллекта, впадают в определенное состояние, которое заставляет их чувствовать, думать и действовать иначе, чем каждый в отдельности. Это состояние, по Лебону, — патологическое поведение, своего рода коллективное помешательство (folie а deux), эпидемия, умственная зараза. Этот базовый механизм он применил, чтобы объяснить распространение революционных идей, религиозных верований, моды, общих эмоциональных состояний и многих других явлений.
«Умственной заразы» недостаточно для установления иррациональной, бессознательной передачи идей внутри толпы, и Лебон предлагает другой принцип их передачи: внушение. Оно как инструмент воздействия на коллектив соединяет его теорию с теорией гипноза. Лебон рассматривал внушение в качестве приема, объясняющего авторитарные отношения между гипнотизером и его объектом. Эти отношения, перенесенные в коллективную психологию, становятся отношениями между лидером и толпой. Причем гипнотические отношения подразумевают патологическую предрасположенность к ним у объектов внушения, как предполагала одна из французских психологических школ42. Лебон весьма расширительно толковал феномен внушения и усиливал элемент ненормальности у тех, кто подвергается внушению. Отсюда и его презрение к «низшим существам», ассоциируемым с коллективом или с коллективным действием. Изучая механизм передачи информации в коллективах, Лебон приходил к ошибочным выводам. Во-первых, он обнаруживал в нем непроизвольную и бессознательную природу, не считаясь с характером передаваемого материала; во-вторых, постулировал патологический оттенок передаваемых образов, утверждая, что опасные образы более заразительны, чем другие.
В 1898 году появляется очередной «психологический» опус Лебона — «Психология социализма». Эдмон Пикар так писал об анализе данного явления, проведенном Лебоном: «Это один из вопросов, о которые можно обжечь крылья, если только они не подвержены горению, и это, как мне кажется, случай Гюстава Лебона»43. Как утверждает другой «апологет» homo multiplex, именно с этой книги начался уход Лебона в забвение44.
Лебон рассматривает социализм как исключительно религиозное явление. Такая интерпретация, естественно, не пользовалась популярностью среди ученых-социалистов.
Не давая научного определения социализма, Лебон видит его цель в уничтожении неравенства в общественном положении, «которое как в древнем, так и в современном мире представляет собой один и тот же закон»45. Социализм, по его словам, восходит еще к «первобытному коммунизму»; социалистические доктрины замечены им в Древней Греции. Не раз они применялись
41 Лебон Г. Психология толп... С. 131—132.
42 См.: Nye R. Op. cit. Р. 71.
43 Picard Е. Op. cit. P. 38.
44 См.: Widener A. Op. Cit. P. 20.
45 Лебон Г. Психология социализма... С. 32.
18
Н.В. Лепетухин
на практике, что и погубило эллинскую цивилизацию. Древний Рим, по Ле-бону, также пострадал от социализма («аграрный социализм Гракхов»)46, разрушившего республику и установившего империю. Вскоре социализм сливается с мировыми религиями.
<...> христианская религия представляла собой социализм обездоленных, бедных и недовольных и, подобно современному социализму, постоянно боролась с установившимися учреждениями. Борьба эта окончилась торжеством христианского социализма, и это <...> — первый случай такого прочного успеха социалистических идей47.
Но, чтобы удержаться, «христианский социализм» должен был искать поддержки у богатых и сильных, защищать их собственность и власть, то есть заниматься тем, что прежде отвергал. Христиане превратились в консерваторов и забросили социалистические идеи. Идея равенства, однако, никогда не покидала умы бедных и обездоленных, а потому радикально и революционно настроенных. Взрыв «социализма» во Франции в 1789 году лишил высшие слои их имущества, которое досталось вождям революции. Получив собственность, они преобразились в ярых консерваторов и забыли свои эгалитарные взгляды.
Лебон, как видим, вовсе не стремится провести всесторонний анализ того, что называет «социализмом». Он произвольно выстраивает цепочку исторических событий, чтобы поразить читателей своим диагнозом: оказывается, «падучая» (социализм) сгубила организм многих здоровых обществ, а обострение этой душевной болезни происходило по причине ослабления разума и воли обществ, точнее, слоев, находившихся у власти.
Социалистические идеи в его трактовке — это идеи коллективизма. Коллективизма в самом отрицательном смысле слова: он убивает инициативу отдельных людей, индивидуальную свободу и конкуренцию. Государство, где восторжествовали идеи коллективизма, превращается в громадный монастырь, подчиняющийся суровой дисциплине и управляемый армией чиновников. «Это было бы самое мрачное рабство без всякой надежды на освобождение»48.
Лебон всегда уповал на изменение французского национального характера через образование. Он утверждал, что в его системе по-прежнему доминирует классическая гуманитарная концепция, которая не менялась почти 400 лет. Основные принципы новой теории образования зародились у Лебона за десять лет до издания анализируемой книги. В 1892 году он едва избежал смерти, упав с необъезженной норовистой лошади. Этот случай побудил его к размышлениям о своих ошибках как наездника. Результатом стала брошюра «Современная верховая езда и ее принципы», содержавшая около 200 фотографий лошадей в движении, сделанных самим автором, и новый свод правил тренировки лошадей. Работа стала «классикой для военных кавалерийских формирований, как во Франции, так и за ее пределами»49. Лебон использовал свои исследования условных рефлексов лошади для объяснения поведения человека. Для человека, как и для лошади, страх есть жизненно важный элемент воспитания, и истинное повиновение достигается только через признание субъектом собственного бессилия.
46 Там же. С. 33.
47 Там же. С. 34.
48 Там же. С. 56—57.
49 Widener A. Op. cit. Р. 14.
О зарождении «научного» расизма в Европе	19
В книге «Психология воспитания» (1902) Лебон свел свои догадки в данной области в один руководящий принцип: «<...> всякое воспитание есть искусство превращать сознательное в бессознательное <...>»50. Среди предметов, рекомендованных им для новой системы, были такие, которых не хватало, по его мнению, в старой учебной программе: современные языки, практические технические навыки и точные дисциплины. Эти предметы приобщили бы французских учащихся к реалиям современной жизни, которые их предшественники игнорировали. Повторил Лебон и ранее высказанные суждения о необучаемости людей «низших рас», о поверхностном восприятии ими европейской культуры.
Успех «Психологий» добавил их автору славы. Но эта слава не удивила его; он старательно готовился к ней с тех пор, как впервые приехал в столицу. И теперь стал пользоваться своей известностью, как театральный актер. Ему не удалось произвести впечатление на академиков, поэтому он постепенно изменил форму своих работ и в итоге добился восторженных откликов публики. Он усвоил приемы писательского мастерства так хорошо, что стал самым читаемым интерпретатором научной мысли на рубеже веков. Аналогия с актером может быть проведена почти во всех сторонах его общественной и личной жизни. Во всем он стремился произвести впечатление, старался везде быть в центре внимания и доминировать.
В 1892 году Лебон вместе с Т. Рибо укрепил «ежемесячное банкетное общество». Но к 1901 году почувствовал, что таких банкетов недостаточно, поэтому основал новую — еженедельную — группу для завтраков, на этот раз с сорбоннским физиологом Альбером Дастром. Сначала ее членов называли «Завтракающими по средам», а спустя несколько лет, после смерти Дастра, — «Завтракающими у Гюстава Лебона». (Существует она и поныне — под названием «Завтракающие друзья доктора Г. Лебона»51.)
В литературных салонах Лебон завязал дружеские отношения с А. Бергсоном, К. Сен-Сансом и другими знаменитостями. В его привычке было посылать экземпляры своих новых книг с дарственными надписями политикам и интеллектуалам. Таким образом он познакомился с Ж. Клемансо, Л. Барту, позднее — с Б. Муссолини.
В 1894 году Лебон начал публиковаться в «Библиотеке современной философии» Феликса Алькана, но, разочаровавшись в ней, стал сотрудничать в «Библиотеке научной философии» Эрнеста Фламмариона. Лебон имел полный редакторский контроль над выпусками серии, открыто поощрял работы, которые поддерживали его позицию, и отказывал нежелательным корреспондентам. Лебон продолжал также преодолевать барьер «официальной науки», которым отгородилась от него Сорбонна. Он оборудовал в своей квартире небольшую лабораторию и с 1896 года приступил к экспериментам в области физики. Со временем Лебон суммировал их результаты в двух томах — «Эволюция сил» и «Эволюция материи», которые разошлись значительными тиражами, но, как обычно, были враждебно встречены ученой элитой. Один профессор физической химии Сорбонны обвинил Лебона в том, что тот претендует на открытия, принадлежащие по праву другим. Это, впрочем, не слишком огорчило нашего героя, уже привыкшего к подобным обвинениям. После очередного провала своей кандидатуры во Французскую академию
50 Лебон Г. Психология воспитания... С. 16.
51 См.: Nye R. Op. cit. Р. 84.
20
Н.В. Лепетухин
Лебон обвинил официальную науку в том, что ей не удается оценить работу «независимых ученых» во Франции. Он решил привлечь внимание научной общественности к своей фигуре самым скандальным образом: оспорил первенство А. Эйнштейна в создании теории относительности. Немецкий физик, изучив послание от своего французского коллеги, ответил ему, что не нашел ни математических, ни экспериментальных доказательств, а лишь идею эквивалентности массы и энергии. Лебон занял агрессивную позицию, заявив, что с помощью математических гипотез можно продемонстрировать что угодно52. Поняв, что дискуссия бесполезна, Эйнштейн прекратил переписку.
Как бы ни был изолирован Лебон от «признанной науки», он не испытывал нехватки сочувствия и симпатии со стороны тех, кто считал, что Академия к нему несправедлива. В 1925 году Академия политических наук наградила Лебона, признав его вклад во французское военное искусство. Годом позже он стал командором ордена Почетного легиона, а в 1929 году — великим командором (доказательство того, что политики ценили его творчество выше, чем академики).
В конце Первой мировой войны Лебон купил виллу в Марн-ла-Кокет, где стал устраивать свои «завтраки». Теперь большую часть года он проводил на вилле, совершая лишь эпизодические выезды в Париж. Физические опыты, которые ученый проводил ранее, Привели к прогрессирующей слепоте. Это вынудило его носить широкополую шляпу для защиты глаз от света, держать секретаря для чтения корреспонденции, но в итоге за год до смерти его поразила полная слепота. И все же Лебон оставался активным до конца: написал четыре книги (в основном комментарии на текущие события), выступал в журналах, редактировал «Библиотеку научной философии», участвовал в публичных дискуссиях. В конце 1931 года небольшая простуда переросла в бронхиальную пневмонию, и 13 декабря Лебон умер, так и не закончив редактирование своей очередной статьи.
При жизни Гюстав Лебон был популярен, но после смерти оказался предан забвению. Тому есть несколько причин. Первая — поверхностность его книг (но не посредственность их автора, как полагает Московичи)53. Делая открытия, ученый не разрабатывал их, а лишь привлекал к ним общественное и научное внимание. Чтобы завоевать широкую публику, ему приходилось сочинять тексты на потребу дня, а у «широкой публики» память короткая. Вторая причина кроется в антисоциалистической направленности его исследований. Впрочем, то, что в начале 20-го столетия казалось лишь тенденцией, спустя полвека превратилось в доминирующую реальность (по крайней мере, в ведущих западноевропейских странах) и соответственно привело к вытеснению из интеллектуального поля реакционных ученых. Третья причина связана с тем, что политики-популисты стали широко использовать принципы, рецепты и приемы Лебона для обработки масс, спекулируя на их иррациональности. Четвертая причина заключалась в том, что его идеи взяли на вооружение фашисты и нацисты. В той или иной мере эти идеи перенимались и использовались практически во всех странах, но безоговорочно и открыто их признавали лишь в Германии и Италии. Вот почему естественнее и безопаснее было осудить создателя «Психологии толп», чем через его посредство выразить благосклонность кровавым режимам.
52 См.: Ibid. Р. 157.
53 См.: Московичи С. Век толп. М., 1996. С. 95.
О зарождении «научного» расизма в Европе
21
Последователем французских теоретиков расизма был англичанин по происхождению Хьюстон-Стюарт Чемберлен. В «Цвете и крови» П.-А. Таги-ефф неоднократно упоминает этого политика и философа-германофила, о котором российский читатель мало что знает.
Хьюстон-Стюарт Чемберлен родился в сентябре 1855 года (год выхода в свет последнего тома «Опыта» Гобино) в Сауси, на южном побережье Англии. Он был младшим сыном в семье, глава которой участвовал в Крымской войне 1853—1855 годов, и гордился своими предками. После смерти матери воспитанием Хьюстона занялась его тетка. Несколько лет он жил с ней во Франции.
В отрочестве Чемберлен испытывал недостаток чувства национальной принадлежности, что его волновало. Живя в Версале с теткой, он не считал себя ни англичанином, ни французом. Подросток говорил и писал по-французски, но французские друзья и знакомые всегда считали его иностранцем. Тетка и другие родственники воспитывали в Хьюстоне сознание английского превосходства, национального высокомерия, а все французское (от кухни до красноречия) было в их среде предметом шуток. Ощущение отчужденности, изоляции, бездомности преобладало в первые двадцать лет жизни Чемберлена, наложило печать на его характер и позднее обусловило его страстный поиск своих исторических корней в Германии.
В конце 1879 года Чемберлен поступает на факультет естественных наук Женевского университета, усердно изучает там химию, физику, ботанику, зоологию и антропологию, а через два года сдает сразу все выпускные экзамены и принимается за докторскую диссертацию по ботанике. Эту работу, как казалось его научному руководителю, юноша защитит через год. Но занятия наукой, отнимавшие много сил, подорвали его и без того шаткое здоровье. Завершение и защита диссертации были отложены до 1896 года.
В 1880-х годах Чемберлена увлекала не только наука. Он был заворожен перспективой создания «искусства будущего» и охотно стал участвовать в организации и пропаганде музыкальных вагнеровских фестивалей в Байрёйте54, отдавая этому делу все больше времени и энергии. Постепенно молодой человек вписался в избранный круг поклонников «культа Вагнера», а его статьи в «Вагнеровском обозрении» пришлись как нельзя более кстати.
В центре байрёйтского (вагнеровского) мировоззрения находилась концепция духовного возрождения. В биографии Вагнера, написанной Чемберленом, он так объяснил значение этой доктрины: 1) изначально человек был рожден свободным и гармоничным, ибо не существовало каких-либо противоречий между потребностями индивида, с одной стороны, и общества в целом — с другой; 2) человечество выродилось, отошло от гармоничного развития, и современное общество ожидает неминуемый крах (этот пункт заимствован у Гобино); 3) только возвращение к первоначальному состоянию могло бы направить человечество на правильный путь. При этом Вагнер не мог согласиться с Гобино в том, что расовая дегенерация необратима55. Вагне-рианское возрождение, полагал Чемберлен, политически совершенно отлично по содержанию от революции и реформации. Революция — простая замена одного порядка другим, реформация — постепенное изменение и улучшение порядка. «Возрождение», по Вагнеру—Чемберлену, возникло на плодородной ниве «истинной религии» и подразумевает изменение самой природы челове
54 См.: Лихтанберже А. Рихард Вагнер как поэт и мыслитель. М., 1997. С. 359.
55 См.: Там же. С. 385—398.
22
Н.В. Лепетухин
ка. Эстетическое возрождение по-немецки было бы решением многих вопросов современности. Это «возрождение» пропитано религиозным духом: оно примиряет в себе христианство с расистской теорией.
В 1896 году Чемберлен получил письмо от своего мюнхенского издателя Гуго Брукмана56, который уже долгое время вынашивал идею о большой книге, оценивающей культурные достижения заканчивающегося века. Книга должна была появиться в 1900 году и стать летописью европейской традиции на заре нового столетия. Брукмап обратился с предложением о сотрудничестве к нескольким писателям и ученым, но результат был обескураживающим. Одни из них подразумевали нечто сугубо энциклопедическое, со множеством авторов, другие были совершенно не в состоянии выйти за рамки узкой специализации.
К Чемберлену просьба издателя пришла в подходящий момент. Он давно хотел расширить границы своей деятельности, которая в течение последних лет была почти полностью сосредоточена на идеях Байрёйта. Вагнеризм умственно истощил его. К тому же домашние проблемы нарушали его научные планы. Английская тетка лишила племянника права на наследство, брак Чемберлена начал разваливаться. Потому он с радостью ухватился за предложение Брукмана.
По первоначальному замыслу издателя, предполагалось подготовить объемный труд из трех частей. В первой должен был содержаться обзор развития европейской культуры с древнейших времен — от Рождества Христова и до начала XIX века.
Во второй части намечалось поместить аналитические исследования достижений XIX века в области политики, социальных изменений, научно-технического прогресса, философии, культуры и искусства. Предполагалось, что туда войдут обзоры на такие темы, как философские «ошибки» английских эмпириков, воздействие прессы на общественное мнение, последствия дарвинизма, влияние еврейской эмансипации и т. д. Завершать раздел должен был очерк о религиозном искусстве Р. Вагнера.
В третьей части ставилась задача оценить события XIX века в неразрывной связи со всеобщим историческим процессом. «Есть вещи, — писал Чемберлен, — гораздо более высокие и важные, чем все знание мира: это жизнь сама по себе»57. Ее-то и намеревался представить автор читателям. Рассуждая о возникшей «еврейской угрозе» обществу и о расовых конфликтах («европейских арийцев» с неграми и китайцами), Чемберлен намеревался сформулировать альтернативу социальному упадку Европы в виде «вагнерианского возрождения».
Из задуманного ему удалось завершить лишь первый раздел издания — двухтомник «Основы XIX века» («Die Gnmdlagen des neunzehntenjahrhunderts»), что неудивительно, если учесть грандиозность первоначального замысла.
Х.-С. Чемберлен был одним из наиболее удачливых литераторов на ниве популяризации и пропаганды науки. Его успех в имперской Германии показателен. В стране назревала неудовлетворенность академизмом науки, поэтому дилетанты, подобные Чемберлену, отошедшие от устаревших стандартов, оказались востребованы публикой. В хвалебном гимне дилетантизму, каким стало введение к «Основам», автор пытается уверить читателя, что истинный диле
36 С 1922 г. частым гостем в доме этого издателя был А. Гитлер (об этом см.: Бланк А.Б. Германский фашизм и западногерманский неонацизм. Вологда, 1971. С. 30).
57 Chamberlain H.-S. La Genese du dix-neuvieme siecle: En 2 vol. P., 1913. Vol. 1. Avant-propos.
О зарождении «научного» расизма в Европе
23
тантизм — это «культурная необходимость» как для ученого, чтобы оживлять его доктрину, так и для неспециалиста, чтобы обогащать жизнь живым, организованным знанием58. Я «не ученый <...>, — признается Чемберлен, — <...> и книга не претендует на какую-либо научную ценность»59. Целью его был не поиск новых фактов, а придание известным фактам той формы и последовательности, при которых они раскрывали бы «жизнь саму по себе». Однако понимание Чемберленом истории заслуживает внимания, так как развиваемые им идеи отражают реальные общественные процессы конца XIX — начала XX века.
В «Основах» Чемберлен пытался доказать два основных тезиса: 1) человечество разделено на расы, отличающиеся своими умственными способностями и физическим строением; 2) борьба и взаимодействие этих рас были главной движущей силой истории и являются ключом к пониманию социального, политического и, главное, эстетического развития человечества. Чемберлен выделил шесть первооснов, сформировавшихся в истории и оказавших влияние на культуру XIX века: греческое искусство и философия, римское право и организация, откровение Христа, расовый хаос, возникший из-за падения Римской империи, негативная сила евреев и, наконец, созидательная миссия арийской расы.
Однако пространные «Основы» содержали мало принципиально нового. Видение германцев как избранного народа, наследника античности и защитника христианства содержится в трудах других мыслителей (К. Лассен, Ф.-М. Мюллер, Э. Ренан и др.). Чемберленовское произведение пропитано традиционным немецким идеализмом и романтизмом и в значительной мере обязано размышлениям Вагнера о культуре и «Опыту» Гобино. Список источников «Основ» был бы необыкновенно длинным, но «мусорным», поскольку для произведения характерно нагромождение фактов и идей, собранных из всех разделов науки — в основном для демонстрации осведомленности автора.
Чемберлен постоянно говорит об исключительном превосходстве германской культуры. Автор осторожно относит к германским народам кельтов и славян, но из описания последних вытекает, что самым чистым и наименее испорченным «материалом» являются жители Германской империи. Жизнеспособность Британии, Франции и России была, по Чемберлену, исчерпана их расовым вырождением и приверженностью к «чуждым» (в частности, семитским) идеалам. И только Германия могла защитить «жизненный центр Западной Европы» от нашествия других рас. В своих письмах германскому кайзеру Чемберлен писал, что будущее человечества станет возможным при осуществлении интересов рейха, а его имперская мировая политика всегда была направлена на выполнение священной миссии: сохранить христианство и высшую культуру. Экспансия германской силы опирается, по Чемберлену, на национальное, или расовое, единство. А это означает сохранение «консервативных» германских идеалов в политической и социальной сфере и искоренение всего, что угрожает единству нации, — социализма, либерализма и стяжательства в смысле накопления «неправедно нажитых» богатств.
Если Гобино использовал понятие «раса» в первую очередь для объяснения социального неравенства и политических беспорядков, то Чемберлен видит в нем инструмент национального объединения. Он призывал немцев укреплять и оберегать свои «расовые» корни, преодолевая классовые и идеоло
58 См.: Ibid. Р. LXIX-LXX
59 Ibid. Р. LXVIII
24
Н.В. Лепетухин
гические барьеры. Расовое сознание должно вытеснить либеральный индивидуализм и социалистический коллективизм немцев. На практике это означало всемерную поддержку монархии, авторитарного правления, консервативных идеалов вкупе с «народными» (вагнерианскими) призывами к новой политике, которая перевела бы скрытые порывы нации в реальность и сплотила бы немцев в органическое (кровное) и бесконфликтное («истинно христианское») общество.
«Основы XIX века» онемечившегося англичанина стали одним из главных текстов германского расизма, а позже — образцом для многих нацистских псевдофилософов (А. Розенберга, например). Многим университетским ученым претили голословные чемберленовские утверждения, но рядовых читателей этот явно ненаучный эклектический труд очаровал: они восхищались эрудицией автора, его страстным отношением к культуре и искусству. «Основы XIX века» стали своего рода сенсацией в Германии. В течение десяти лет книга выдержала восемь изданий, к началу Первой мировой войны было продано 100 тысяч ее экземпляров. Во времена нацизма «Основы» вновь стали пользоваться популярностью60. Нацисты провозгласили Чемберлена одним из своих пророков, выпускали прославлявшие его книги и статьи.
Чемберлен был одним из первых интеллектуалов Германии, предсказавшим Гитлеру «большое будущее». Гитлер познакомился с автором «Основ XIX века» в Байрёйте в 1923 году. На следующий день Чемберлен написал ему:
Вам предстоят великие свершения. <...> Моя вера в германизм не поколебалась ни на минуту, хотя мои надежды, признаюсь, почти разбились. В одно мгновение Вам удалось перевернуть мне душу. То, что в суровый час испытаний Германия произвела на свет Гитлера, свидетельствует о ее жизнеспособности; это же подтверждает исходящее от Вас влияние; ибо эти два явления — личность и влияние — неразделимы <...>61.
Больной и наполовину парализованный Чемберлен был очарован личностью фюрера и вступил в нацистскую партию. Гитлер же лично явился на похороны Чемберлена, скончавшегося в январе 1927 года.
Третья и четвертая главы книги «Цвет и кровь» посвящены изучению расистских идей Ж. Сури и Ж. Ваше де Лапужа. В последнее двадцатилетие XIX века во Франции усилились антиеврейские настроения и оформились соответствующие антисемитские концепции, опиравшиеся на расистские идеи (о неспособности евреев к ассимиляции в силу их «расовых» качеств и о глобальном еврейском заговоре). Основными инициаторами общественной истерии и проповедниками антисемитизма в это время выступают Э. Дрюмон, М. Баррес и Ж. Сури. Опираясь на многочисленные произведения названных авторов и на труды их исследователей (М. Винока, Ф. Бюзи, Ж. Бастера и др.), Тагиефф разбирает антисемитские и расистские концепции, воссоздает общественно-политический контекст того времени.
Глава о Ж. Ваше де Лапуже может считаться новаторской — столь подробно о нем еще не писали. На большом архивном, мемуарном и публицистическом материале, используя все крупные произведения Лапужа и труды немногочисленных его исследователей (Г. Тюйера, Ж. Буаселя, Л. Кларка), Тагиефф рисует извилистый жизненный и научный путь «теоретика рас, со
60 См.: Ширер У. Взлет и падение Третьего рейха: В 2 т. М., 1991. Т. 1. С. 140.
61 Цит. по: Там же. С. 141.
О зарождении «научного» расизма в Европе
25
циализма и евгеники», уделив необходимое внимание реакции современников и потомков на его взгляды.
Очевидно, что страницы книги, посвященные евгенике, вызовут особый интерес у российского читателя, ибо все связанное с этой областью знания длительное время находилось в СССР под запретом.
Евгеникой — теорией о наследовании здоровья человека и способах его улучшения — в России заинтересовались со второй половины XIX века. Независимо от английского ученого Ф. Гальтона, В.М. Флоринский (1833—1899) пришел к мысли о том, что человечество должно улучшать свою «породу», постепенно становиться более разумным, красивым и талантливым. В 1866 году он опубликовал труд «Усовершенствование и вырождение человеческого рода», в котором обосновал свои взгляды. Идея формирования «высшей расы» фигурирует в работах крупных русских мыслителей — Н.Ф. Фёдорова (1828—1903) и К.Э. Циолковского (1857—1935). В начале XX века вопрос о наследовании условных рефлексов рассматривал и И.П. Павлов (1849—1936).
В первые годы советской власти у нас в стране уже существовала евгеническая школа высокого уровня. При Институте экспериментальной биологии, директором которого был Н.К. Кольцов (1872—1940), имелось евгеническое отделение, выпускавшее «Русский евгенический журнал». Ю.А. Филипченко (1882—1930) с 1921 года возглавлял в Ленинграде Бюро по генетике и евгенике при АН СССР, которое тоже издавало собственный журнал — «Известия Бюро по евгенике». Филипченко был автором книги «Пути улучшения человеческого рода» (1924), первой на подобную тему. С 1920 года функционировало Русское евгеническое общество со своими секциями в разных городах страны. Н.К. Кольцов в качестве представителя СССР входил в Международный евгенический комитет. Ученики Кольцова и Филипченко — Н.В. Тимофеев-Ресовский (1900—1981) и Ф.Г. Добжанский (1900—1975) — приобрели мировую известность. Н.К. Кольцов считал, что евгеника — это утопия, но она будет «религией будущего века». А.С. Серебровский предлагал для улучшения человеческого рода отделить деторождение от любви, практиковать искусственное осеменение. Эти идеи ученых вызвали резкую критику, и в 1929 году Русское евгеническое общество и «Русский евгенический журнал» перестали существовать. Разгром генетики и евгеники привел к тому, что центр исследований в этих сферах знания переместился на Запад62.
При полном неприятии евгеники как науки советская власть все же занималась направленным отбором. Этот отбор носил не только классовый, но и «положительно евгенический» характер. Ряды сотрудников НКВД формировались на основании четко установленных психо-антропометрических характеристик. Определенную роль в советском «евгеническом проекте» сыграла и система ГУЛАГа, уничтожавшая «чуждые элементы».
Сегодня о евгенике у нас вспомнили и заговорили не только в академических кругах. Так, в 2000 году появился сборник псевдонаучных статей, содержащих рассуждения о необходимости «селекционных мероприятий» для возрождения русской нации63. Подобные публикации лишь разжигают нацио
62 См.: Хен Ю.В. Евгенический проект: «Рго» и «contra». М., 2003; Щербине К. Евгеника. М., 2002; Асланян М. Намерения были благими //www.nauka.relis.ru; Милованова Л. С. Евгеника // Там же.
63 См. напр.: Янычаров П.С. Вопросы прикладной евгеники //Расовый смысл Русской идеи. М., 2000; Авдеев В.Б. Генетический социализм //Там же.
26	Н.В. Лепетухин
нальную рознь в многонациональной Российской Федерации. Потому-то столь актуален сегодня труд Тагиеффа, определяющий научные, а не мифотворческие грани рассматриваемой темы.
В целом же книга «Цвет и кровь» — значительное научное исследование, устраняющее серьезный пробел в изучении расистских теорий и обстоятельств жизни их авторов. Эта работа не только заполняет одну из пустот в отечественной науке, но и позволяет заглянуть в бурный мир научной и общественной мысли второй половины XIX — начала XX века, глубже понять смысл дискуссий о расах и расизме, не утихающих и сегодня.
Н.В. Лепетухин
Памяти Льва Полякова
* Лев Поляков (Poliakov Ьёоп; 1910—1997) — известный французский ученый, автор многочисленных трудов по расистской и антисемитской проблематике. На русский язык переведены три его работы: Поляков Л. Арийский миф. СПб., 1996; Он же. История антисемитизма: Эпоха веры. М., 1997; Он же. История антисемитизма; Эпоха знаний. М.; Иерусалим, 1998. (В постраничных сносках приводятся примечания научного редактора. Примечания автора вынесены в отдельный раздел в конце книги.)
ВВЕДЕНИЕ
Спустя год после опубликования Жозефом Артюром Гобино первых двух томов «Опыта о неравенстве человеческих рас» (1853), Ф. Дуглас*, символ аболиционизма**, самый известный американский негритянский лидер XIX века, отметил:
<..> гордыня и эгоизм вкупе с интеллектуальными способностями всегда будут стремиться к оправданию своего существования некой теорией. Когда люди угнетают себе подобных, угнетатель всегда находит в характере угнетаемого полное оправдание осуществляемого им угнетения. Невежество и развращенность этого угнетаемого, а также отсутствие у него сил, необходимых для подъема к цивилизованной и достойной жизни, — вот наиболее распространенные оправдания угнетения. Зло, самым непосредственным образом порождаемое рабством и угнетением, состоит в том, что владельцы рабов и угнетатели предпочли бы оправдывать свою систему самим характером их жертв, якобы изначально предопределенным природой. Таким образом, сами преступления рабства становятся лучшей защитой рабства1.
Рационализация господства на основе натурализации предрассудка От расизма рабовладельческого к расизму «научному»
Используя различные методы эксплуатации и господства на дискриминационной основе, эксплуататоры, желающие избежать критики с точки зрения общественной морали, прибегают к двум видам аргу-
* Дуглас Фредерик (Douglass Frederick; 1817—1895) — американский аболиционист. Родился от белого отца и черной рабыни. Возглавлял антирабовладельческое общество в Массачусетсе. Автор ряда книг; самые известные — «Жизнь Фредерика Дугласа» (1845), «Мое рабство и моя свобода» (1855).
** Аболиционизм — движение, получившее широкую известность в XVIII— XIX вв., когда развернулась борьба за отмену рабства и работорговли в Североамериканских Соединенных Штатах, приведшая к Гражданской войне между северными и южными (рабовладельческими) штатами.
30
Введение
ментации: они либо отрицают социальную реальность, либо рационализируют различными способами функционирование системы эксплуатации и угнетения. Так, исходя из работы Р. Линтона2, можно выделить два типа рационализации европейского господства, которое осуществляется в Новое время в форме рабовладения или колониальной системы:
1) религиозная рационализация3, опирающаяся на сверхъестественные основания: например, ссылаются на Библию, а именно на известный стих, из которого явствует, что сыны Хама осуждены на рабство в пользу сынов Сима;4
2) натуралистическая рационализация, которая в последней трети XIX века основывается на эволюционной теории, интерпретируемой в смысле «социального дарвинизма»: доказательство превосходства есть господство, это победа в «борьбе за существование».
Таким образом, отмечает Р. Линтон, «европейское господство становится своим собственным оправданием»5.
Это хорошо показал еще Ф. Дуглас: рабство не есть только процесс эксплуатации, оно не сводится лишь к отчуждению от человека результатов его труда, оно, если посмотреть вглубь, есть также «убийство его души»6. Эксплуатация сопровождается процессом дегуллани-зации, в результате которого «человек превращается в животное»7. Вот где в чистом виде проявляется расизм: он распространяет свойства системы на жертву системы, осуждает жертву, превращает ее в источник, причину зла.
Ряд исследователей в области социальной психологии выделяют такое важное направление, как консервативная рационализация, в основе которой лежит «вера в справедливый мир» — мир, где, однако, встречаются жертвы обстоятельств, люди, скатывающиеся вниз по социальной лестнице. Например, работы М.-Дж. Лернера8 опираются на гипотезу, что причины деградации членов общества следует искать скорее в самих этих индивидах или членах соответствующих групп, чем в обстоятельствах или состоянии социальной среды. Соответственно, вера в справедливый, упорядоченный, контролируемый и предсказуемый мир означает, что жертвы несправедливости или несчастья вроде бы сами должны винить себя в том, что с ними произошло. Здесь явно видны попытки внедрить в общественное сознание стереотип, оправдывающий несправедливость, разложение и деградацию. На первое место при этом выдвигаются такие причины, которые позволяют объяснять социальное неравенство свойствами индивида или же деградирующих и маргинализированных групп.
Таким образом, консервативная рационализация приводит к полному оправданию статуса-кво посредством следующего доказательства: «Люди достигают того, чего они заслуживают и <...> заслуживают того, что с ними происходит»9. Наиболее наглядные и яркие исторические иллюстрации этого оправдывающего несправедливость утвер
Зарождение современного расизма
31
ждения встречаются в различных течениях «социального дарвинизма», объясняющего, что всё происходит во имя простой аксиомы: «То, что есть, и должно было быть». Это предполагает, что если то, чего раньше не было, ныне есть, значит, существующее ныне нужно было изобрести, претворить в действительность. В ряде работ по социальной психологии установлено:
<...> чем больше разрыв между невиновностью жертвы и верой в справедливый мир, тем ниже должна будет пасть жертва, чтобы установить для себя баланс между наблюдаемой реальностью и верой в справедливый мир10.
Таким образом, больше нет невинных жертв, есть лишь сомнительные индивиды, предрасположенности которых достаточно для объяснения их несчастий. «Предрасположенность» в объяснении бедности, маргинализации или нищеты индивидов сводится к сознательному и непоколебимому осуждению жертвы. Лишний раз мы находим здесь «фундаментальную ошибку выбора необходимого и достаточного»: придание субъекту предопределенности, обусловливаемой ситуационными факторами.
Коротко проиллюстрируем классическую расистскую аргументацию, заключающуюся в рационализации антинегритянских предрассудков и стереотипов путем натурализации некоторых негативных свойств «дегуманизируемой» расы, посредством проецирования последствий расистской эксплуатации на специфическую природу «черной расы».
В 1803 году в статье «Негр» («Negre») «Нового словаря естественной истории»11 весьма уважаемый врач и антрополог Ж.-Ж. Вире* выразил общую для своего времени мысль (которая, благополучно пережив уничтожение рабства, сохранится и после XIX века), подтверждая на свой лад и не без демонстративного цинизма тезис о врожденном рабстве в приложении к «негру»:
Негр — раб и всегда будет рабом. Этого требуют интерес и политика, а его собственная конституция подчиняется этому почти безболезненно. Таким образом, возражения никогда не будут услышаны12.
Следовательно, рабство узаконено самой природой: некоторые человеческие расы обречены на рабство. И объективность научного знания могла бы стать гарантией этого естественного предназначения. Известный натуралист К. Фогт**, например, считал, что говорит только от имени науки, перечисляя «доказательства» своей убежденности в естественной неполноценности «черного рода», который он ставил
* Вире Жюль-Жозеф (Vireyjulesjoseph; 1776—1847) — французский медик и физиолог, в своей «Естественной истории человеческого рода» (1817) утверждал, что белые люди занимают более высокое положение по сравнению с остальными типами человека.
** Фогт Карл (Vogt Carl; 1817—1895) — немецкий натуралист, антрополог, физиолог и философ. Наиболее известная работа — «Лекции о человеке, его месте в создании и в истории Земли» (1863—1864).
32
Введение
рядом с высшими обезьянами (шимпанзе и орангутангами), детьми, женщинами и стариками «белых рас»13. Он доходил до того, что сомневался в возможности приобретения «негром» свойств прямостоя-ния: «Редко негр держится полностью прямо. Большую часть времени его колени несколько согнуты, а туловище наклонено вперед»14.
«Предугадывалось», таким образом, «обезьянье родство»15 негра — и не маргинальной, а нормальной наукой, ее просвещенными умами, признанными сообществом ученых, наукой, триумфальное шествие которой воплощало идею прогресса — линейного, необходимого, бесконечного, идущего от худшего к лучшему. В данном случае науке отводилась двойная функция: рационализация господства и легитимизация этноцентричных предубеждений, в числе которых находилось и «предубеждение относительно цвета». Осуждение жертвы гарантировалось авторитетом науки.
Зарождение современного расизма и расистских концепций
Девятнадцатый век был веком создания «концепций мира» — нео-гностических представлений, в рамках которых научное знание облекало собой религиозные и политические мифы и само становилось мифологией, наукообразным дискурсом с претензиями на пророчество. Стирание критического и проблемного измерения знания самым прискорбным образом осуществилось именно в политико-научных доктринах, основывавшихся на идее «расы». Мы будем их называть «расиа-листскими»*, если они представляют собой идеологические разработки, нацеленные на объяснение действительности, и «расистскими» — когда содержат предписания, определяют ценности и нормы, которые реализуются на практике в виде дискриминации, сегрегации, изгнаний, преследований и даже уничтожения людей.
В данном труде мы полагаем, что расизм не может быть сведен к этноцентричным отношениям и поведению, которые нужно рассматривать — и на это есть серьезные основания — как универсальные. Расизм является скорее феноменом современности, родившимся в Европе и Америке в середине XV века и развивавшимся до начала XIX века. Эта гипотеза предполагает, что расизм начал формироваться не с появлением первых иерархических классификаций «человеческих рас», осмыслявшихся как проявление разнообразия рода человеческого, даже если натуралисты XVIII века (Бюффон, 1749; Линней,
* Автор использует понятие «racialiste» — дословно, «расиалисгский». Оно относится к научным понятиям расологии и отличается от более распространенного «raciste» — «расистский». Однако в русском языке слово «расиалисгский» используется пока редко, только узкими специалистами. Поэтому «racialiste» переводится далее как «расистский», или как «расовый» — в зависимости от контекста.
Зарождение современного расизма
33
1758), а затем первые антропологи, использовавшие краниологию (Блюменбах, Кампер), внесли свой вклад в появление ряда предрассудков и стереотипов, касающихся «высших» и «низших» рас. Кроме того, надо признать, что в самом первом наброске классификации «различных видов и рас людей» на планете Земля (1684), сделанном Франсуа Бернье (1620—1688), «расы людей» разделяются в зависимости от географического расселения и некоторых соматических черт (цвет кожи, рост, форма носа и пр.). Этот философ-врач утверждает, что если расовые признаки, так же как и нравы, передаются из поколения в поколение (отсюда выводится наследственная природа рас), то не находят подтверждения ни абсолютное превосходство европейцев, ни высшая красота «белой расы» (тезис, который в конце XVHI века будет провозглашен большинством натуралистов и антропологов как очевидный)16.
Родившись на заре Нового времени в разных местах, расизм лишь к середине XIX века оформился как мировозрение, как способ объяснения исторических процессов, как политическая идеология, короче — как расизм. В смысле классификации ссылка на «кровь» предшествовала ссылке на «расу». Боязнь смешения «кровей» и навязчивая идея «чистоты крови» породили проторасиста задолго до определения классификационной категории «человеческой расы» и разработки линейной шкалы, позволявшей установить иерархию различаемых «рас» в соответствии с быстро сложившийся стандартной моделью (сверху вниз: белые, желтые, черные). Сама идея «расы» в XVI и XVII веках имела иное значение, нежели в рамках «таксиномичной» мысли XVIII века: «раса» — это сначала семья, происхождение, потомство. При этом генеалогическом подходе термин «раса» обозначает группу индивидов, имеющую общее происхождение, общих (явно или «по предписанию») предков. В таком случае определяющей является разница в происхождении.
Представление о «крови» или «расе» (понимаемой как «потомства», но пока еще не как «тип» или подвид) вписывается в три различных контекста, относящихся к западному проторасизму:
1)	миф «чистоты крови» (limpieza de sangre) в Испании и Португалии XV—XVII веков и соответствующая ему мания «порчи крови» в результате браков между «старыми христианами» и новообращенными (потомками евреев и мавров);17
2)	французская аристократическая доктрина «двух рас»*, антагонистических, противостоящих друг другу и составлявших население
* Речь идет о так называемой теории завоевания. История французской нации часто обсуждалась в рамках установления связей между расой и классом. Древнее соперничество галлов, римлян и франков и связь между их конфликтами и классовой структурой современной Франции в течение долгого времени находились в центре внимания французской историографии. Теория завоевания была тщательно разработана в ХУШ в. А. де Буленвилье в «Истории древнего правительства Франции» (1727). Буленвиль утверждал, что в результате завоевания германским племенем франков романизированной Галлии победители-франки превратились в господ, дворян, феодальную аристо
34
Введение
Франции: потомки победителей — франков, или германцев — подлинная знать, «благородные расы»; и потомки побежденных, галло-рим-лян — простолюдины; первые опасались «мезальянсов», которые могли бы разбавить «чистую» кровь дворян «презренной и мерзкой» кровью «разбойников с большой дороги»;
3)	появление на Антильских островах и в обеих Америках фобии смешения белых с неграми, то есть европейских хозяев и их африканских рабов; страх был основан на убеждении, что «немного черной крови» достаточно, чтобы раса-потомство была окончательно испорчена18.
«Черная кровь» выступает с тех пор как «зараза». Возникает отдалённая модель идеи, составляющей стержень расового антисемитизма на немецкий лад: «инфицирования» «немецкой крови» «еврейской кровью», уподобленной «яду» (Ю. Штрайхер в русле Е. Дюринга)19. Еще до того как начали изучать, «подтверждать доводами» и «теоретически» обосновывать неравенство «рас», оно неявно присутствовало в убеждениях и в практике фобии смешения: разница в цвете кожи постепенно становится явным признаком разницы природы «кровей», невидимых носительниц наследственных высших или низших качеств. В расистских теориях и в идеологическом расизме XIX и XX веков эти представления, мифы и схемы будут переосмыслены в рамках позитивистской и/или материалистической доктрины проекта, «науки о человеке», предполагающей не только наличие естественных классификаций «человеческих рас», но и «научное» описание различий их характеров и соответствующих способностей. Отличающиеся нравы этих рас изучаются этнографией и антропологией в узком смысле слова (физическая антропология), их языки — исторической и сравнительной филологией. После появления «Происхождения видов» (1859) Ч. Дарвина теория эволюции и естественного отбора идеологизировалась, способствовала появлению социального эволюционизма, «социального дарвинизма»*, в рамках которых идея «расы» была вновь переосмыслена. В соответствии с различием между «примитивными» и «цивилизованными» расами или «менее и более развитыми расами» предполагалась концепция прогресса, обосновывавшая утверждение неравенства между расами, способными и не способными к совершенствованию. Благодаря появлению примерно в 1865—1883 годах евгени
кратию, а побежденные галлы стали зависимыми крестьянами, простонародьем, позже — третьим сословием. Он обосновывал и оправдывал феодальный строй как исторически сложившийся и потому естественный.
‘Социальный дарвинизм — теория, зародившаяся после выхода в свет фундаментального труда Ч. Дарвина «Происхождение видов путем естественного отбора, или Сохранение благоприятствуемых пород в борьбе за жизнь» (1859) и распространения идей дарвинизма. Приверженцы социального дарвинизма рассматривали и рассматривают в качестве главного двигателя общественного развития борьбу за существование и естественный отбор, необоснованно перенося из биологии в социологию неправильно трактуемые положения учения Дарвина.
Четыре лица расизлла
35
ческой доктрины* улучшения «наследуемых качеств высших рас» или народов, составленных из «высших рас» (конечно, европейских народов), идея «расы» получила мощное средство обновления, способствовавшее ее более тесной привязке к политической — реформистской или революционной — программе. Евгенический расизм нацелен на усовершенствование: человек может и должен направить свою репродуктивную способность на улучшение наследуемых черт. «Раса» становится целью, как таковая она превращается в расовый идеал, который необходимо достичь путем селекции производителей.
Четыре лица расизма
Сегодня словом «расизм» обозначают установки (мнения, верования, предрассудки, стереотипы), поведение или социальные практики (уклонения, дискриминация, сегрегация, преследования и пр.), функционирование институтов исключающего типа, идеологические построения в форме доктрин или теорий. В данном труде, относящемся к тому, что принято называть историей идей, я анализирую расизм лишь в качестве доктринальной конструкции, стремясь показать, что идеологическое пространство «классического» расизма, сформировавшееся к середине XIX века, было далеко не однородным20. Если все доктрины, сгруппировавшиеся вокруг идеи «расы», составляют одновременно и видение мира, и философию истории, и эскизы «науки о человеке», которую необходимо было основать21, то сравнительный анализ показывает, что все эти доктрины можно свести к четырем «идеальным типам». Хотя между собой они и отличаются областями знаний, откуда черпают сведения (от физической антропологии до эволюционной биологии, от этнографии до исторической и сравнительной филологии), эти системы, будучи выстроены вокруг идеи
* Речь идет о появлении евгеники — учении о целях, средствах, путях и условиях достижения высших качеств наследственности человека. Ее основные задачи и принципы были разработаны английским биологом сэром Фрэнсисом Гальтоном (Galton Francis; 1822—1911) в книгах: «Наследственный гений» (1869), «Исследование человеческой способности и ее развитие» (1883), «Естественное наследство» (1889). Сам термин «евгеника» был предложен им в 1883 г. В качестве доказательств своей теории Гальтон использовал некоторые специально собранные им статистические данные и свой собственный жизненный опыт. Он, в частности, обследовал значительное число крупных ученых своего времени и пришел к выводу, что вероятность появления в семьях великих людей выдающихся детей значительно выше, чем в семьях индивидов со средними характеристиками.
В качестве еще одного доказательства своей теории Гальтон использовал составленные им карты красоты. Путешествуя по Англии, он считал красивых женщин, встречающихся ему в единицу времени, и отмечал результаты на соответствующих картах. Больше всего красивых женщин он насчитал в Лондоне. Ясно, что такой метод доказательства теории наследственности нельзя назвать научным (см.: Галътон Ф. Наследственность таланта: Законы и последствия. М., 1996).
36
Введение
«расы», характеризуются именно соответствующей социально-политической направленностью — скрытой или явной. Мы последовательно разберем пессимистический расизм (Артюр де Гобино), эволюционный расизм в совокупности с «социальным дарвинизмом» в строгом смысле слова (Гюстав Лебон), биологический расизм, лежащий в основе националистического антисемитизма (Эдуар Дрюмон, Жюль Сури, Морис Баррес) и евгенический расизм «социалистической» направленности (Жорж Ваше де Лапу ж).
Расовая доктрина А. Гобино отражает первоначальное видение «расы» в XIX веке на стыке достижений биологии, чрезвычайно пессимистических взглядов на развитие культуры и понимания истории как движения к окончательной деградации человечества22. «Опыт о неравенстве человеческих рас» представляет собой синтез многочисленных областей знаний (историографии «корней» на основе аристократической доктрины «двух враждебных рас», сосуществующих во французской нации; этнографии, вышедшей из «путевых заметок»; физической классификационной антропологии; исторической и сравнительной филологии, грамматики семитских и индоевропейских языков) и изложение ряда тем и схем, присущих менталитету европейцев конца XV— начала XIX века. Они опасались смешения «кровей», исходили из неравенства «человеческих рас», принимали схему «борьбы рас», окрашенный отвращением миф об упадке человечества. Этот упадок мыслился и как культурный или интеллектуальный упадок, и как биологическая дегенерация23. Расизм Гобино представляет собой теорию потерянной расы: это долгое описание исчезновения «чистой крови» из-за межрасовых смешений24. Его книга — грустное, безнадежное созерцание картины разложения рода человеческого. Антимодернистский и контрреволюционный пессимизм, присущий личности Гобино, полностью отразился, в фаталистических представлениях о всемирной истории. Такая позиция лишенного надежды реакционера несовместима с каким-либо конструктивным политическим проектом25.
В то время как для пессимистических течений мысли «типа Гобино» центральным является вопрос о расовом смешении, в основе взглядов эволюционистов лежит схема «борьбы рас». Они полагают, что «борьба за существование» между сообществами людей («естественных» или «исторических» рас, наций и пр.) является необходимым и достаточным условием прогресса — фундаментальный тезис для тех, кого принято называть «социал-дарвинистами»26. В рамках взглядов на прогресс как на эволюционный процесс положение о неравенстве рас уточняется с помощью тезиса о развитии рас в однолинейном временном масштабе. При этом критерий возможности развития (способность к совершенствованию) сливается в дальнейшем со способностью выживать в «борьбе за жизнь» («выживаемость наиболее способных»); примеры ее — и военная победа, и научно-технический прогресс, и наличие большого потомства. Если «гобинизм» аполитичен, то эволю
Четыре лица расизлла
37
ционизм определял в качестве наилучшего такой политический режим, который позволит беспрепятственно осуществлять «борьбу за жизнь» и отбирать «лучших» — то есть по сути речь идет о режиме «свободной конкуренции». Подобная прокапиталистическая и либерально-консервативная ориентация присуща подлинным «социал-дар-винистам» (которые относятся к дарвинистам лишь в силу заимствованной ими терминологии). Во Франции одним из наиболее известных представителей «социал-дарвинизма» является Гюстав Лебон27.
Третий тип расизма, который достаточно четко выделился в последние два десятилетия XIX века, можно определить как биологический, а именно — расовый детерминизм. Он проявился и в «еврейском», и в национальном вопросах. Расистская концепция антагонизма между арийской и семитской «расами» составляет сердцевину идеологии антисемитизма, вернее, расизма, направленного против евреев, идентифицируемых в качестве представителей чужой и враждебной «расы». Евреям, представляемым как группа заговорщиков, приписывается чрезмерное властолюбие, которое проявляется либо в организации революций, либо в захвате финансовой сферы в капиталистическом обществе. На этой основе формируется и распространяется заговорщический миф, в рамках которого евреи изображаются как воплощение действующей в мировом масштабе тайной силы, нацеленной на завоевание мира и установление тотального господства28. В данном случае «боязнь другого» (гетерофобия) выражается в форме ксенофобии. Последняя же имеет тенденцию проявлять себя в форме крайней юдофобии, подпитывающейся не столько христианским (точнее, католическим)29 антииудаизмом, сколько анархо-социалистическим антикапитализмом и выдумками о расах (вера в различную расовую наследственность, постулат о борьбе рас и пр.). Сердцевину современного антисемитизма на французский лад составляет призыв Эдуара Дрюмо-на защищать «старую Францию» от «еврейского завоевания». Речь идет о политическом антисемитизме, который можно понять прежде всего как реакцию на движения за эмансипацию и ассимиляцию евреев в современном национальном государстве30, затем как противодействие превращению Франции в республику, усилившееся в 1880—1890-х годах. Определенный таким образом в строгом значении слова как политическая идеология, современный антисемитизм, появившийся в конце ХЕХ века, неотделим от этнического или расового национализма. Именно в таком качестве, теоретически разработанный и политически обоснованный Жюлем Сури и Морисом Барресом31, антисемитизм проявился во времена дела Дрейфуса32. Указанный процесс привнесения в национализм расовых начал предполагает трехступенчатую редукцию: от национального к этническому, от этнического к расовому, от расового к биологическому. Национализм, основывающийся на этно-расовых установках, представляет собой одновременно и содержание политических учений, и политический проект: речь идет об обороне
38
Введение
и защите французской идентичности, которой в значительной степени угрожают силы разложения и разрушения.
Четвертый тип расистского учения, появившийся в последней трети XIX века, представляет собой результат синтеза теории рас, основанной на биологическом и расовом детерминизме («какова раса, такова и культура», или «какова раса, такова и совокупность способностей ее представителей»), и евгеники — утопической программы улучшения наследуемых качеств той или иной популяции посредством осознанной и системной селекции. В этом случае «раса» более не есть только данность, не сводится к природному естеству. Ее деградацию или потерю не следует воспринимать как неизбежность. Ее не следует только сохранять — «расу» прежде всего надо создавать. «Высшие расы» отныне рассматриваются как продукты сознательного и волевого «производства» с помощью методов, заимствованных у зоотехники. Это четвертое направление расовой мысли XIX века представлено «селекциониз-мом» Жоржа Ваше де Лапужа, французского последователя Фрэнсиса Гальтона и Эрнста Геккеля33. Расовая евгеника, или евгенический расизм, в рамках которого категория «расовая гигиена» (Rassenhygiene) является эквивалентом понятия, введенного в немецкий язык в 1895 году Альфредом Плётцем34. Расовая евгеника предполагает диагноз «заката» или «упадка», что включает в себя осознание угрозы «дегенерации» или «порчи» наследуемых (или «расовых») признаков соответствующей популяции (которая может распространиться на весь род людской)35. Осуществление «селекционной» программы невозможно без вмешательства государства, оно должно контролировать браки и рождения. Приверженцы евгеники не верят в добродетели «свободного рынка». Напротив, осуществление их проекта «переплавки» человеческой натуры предполагает наличие сильного, авторитарного и даже тоталитарного государства. Отсюда сходство «селекционизма» с государственным социализмом: в обоих случаях дирижизм поставлен на службу создания «нового человека», человека улучшенного или сверхчеловека30. (Хорошая иллюстрация близости обеих доктрин — приве-реженность Лапужа в 1886—1893 годы социалистическим идеям.) А разделяют их категориальные пары, например: «борьба классов» — «борьба рас», «экономический материализм» — «биологический материализм», «возрождение человечества через воспитание гражданина» — «возрождение человечества за счет отбора производителей»37, «равенство» — «иерархия», «всеобщность» — «дифференциация». Расплывчатое понятие «дегенерация», заимствованное из медицинской и антропологической литературы, метафорически переносится с индивидуального на коллективный уровень. К отдельным «дегенератам» прибавятся семьи или потомки «дегенератов», а также народы и расы «дегенератов». Такое псевдонаучное представление присуще всем направлениям расизма, будь то «социальный дарвинизм», евгеника или национализм. В политических программах «профилактика дегенерации» занимает важ
Четыре лица расизлла
39
нейшее место: речь идет о том, чтобы различными средствами помешать распространению «дегенерации», не допустить размножения «дегенератов». Для тех, кто признаёт наследственную передачу «дегенерации», важным является запрет воспроизводства «дегенеративных типов». В 1895 году медики Валантен Маньян и Поль-Морис Легрэн определяют «дегенеративность» как совокупность симптомов понижения жизненной интенсивности. Потенциально к категории «дегенератов» относят людей, не способных выжить в безжалостной «борьбе за существование», как на индивидуальном (в буквальном смысле слова), так и (в переносном смысле слова) коллективном («раса», «нация» и пр.) уровнях:
Дегенеративность есть патологическое состояние человека, который, по сравнению со своими непосредственными предшественниками, обладает меньшей психофизической сопротивляемостью, не полностью использует наследуемые биологические возможности в борьбе за жизнь. Такое снижение, выражающееся в устойчивых признаках, является, как правило, прогрессирующим. За исключением промежуточных состояний, когда дегенеративность как таковая отсутствует, она относительно быстро приводит к уничтожению вида38.
История расистских учений XIX века начинается во Франции с обобщающих работ Гобино (1853—1855), а кончается в середине 20-го столетия. Век идеологического и политического расизма, как видно, не совпадает с веком календарным. Эпоха биолого-расистских воззрений на мир завершается в Европе с исчезновением нацизма. Что касается постнацистского расизма, то он только-только набирает обороты. Неорасизм не апеллирует напрямую к биологической природе рас и уже не настаивает прямо на тезисе о неравенстве рас. Парадигма культурного релятивизма заменяет парадигму общественного эволюционизма. Неорасизм характеризуется именно тем, что он встает на позиции радикального культурного плюрализма. Предполагаются одновременно несоизмеримость и конфликтность «культур», провозглашаются «столкновение цивилизаций» и межэтнические конфликты, проповедуется разделение различных групп людей как единственная реалистическая политика, соответствующая культурному разнообразию рода человеческого. Биолого-расистский детерминизм уступил место этнокультурному детерминизму39. Однако наряду с этим во всех науках о поведении и в медицине усиливается «генетический редукционизм», что способно спровоцировать появление «социальной генетики» — способа легитимации новых форм дискриминации (в занятости, страховании и пр.). Это чревато негативными последствиями, в частности распространением генной терапии на клеточном уровне или клонированием. В свою очередь, все это может возродить евгеническую утопию, мечту о совершенном человечестве или о сверхчеловечестве, производимом методами биотехнологии40.
Глава 1
ПЕССИМИСТИЧЕСКИЙ РАСИЗМ Взгляды А. Гобино на историю как на закат человечества
Современное учение о человеческих расах, в той форме, в которой оно было представлено Артюром Гобино (1816—1882) в «Опыте о неравенстве человеческих рас» (1853—1855), предстает в этом труде облаченным в философскую и литературную форму, со множеством «научных» ссылок1. Это учение разработано с позиций метафизики истории, структурированной согласно следующей схеме: вначале были чистые и неравноценные расы, которые постепенно исчезли из-за межрасовых смешений, породивших условия для необратимого и окончательного упадка человеческого рода за счет стирания внутриродовых различий. Таким образом, критика со стороны Гобино этих смешений связана с безнадежным обличением порождаемого ими упадка. Между тем автор признает, что смешение рас является условием появления «цивилизации». Двойственный и парадоксальный процесс смешения рас является главной движущей силой всеобщей истории: появление некой «цивилизации» знаменует в то же время конец вообще всей человеческой цивилизации.
Исходя из убеждения в абсолютной невозможности изменить судьбу, Гобино формулирует фундаментальную очевидную истину своей «системы»2. Это «настолько яркая правда»3, что стоит ее хоть один раз осознать, как возникает «удручающее соображение»4, полностью отнимающее надежду:
Этнический вопрос господствует над всеми иными проблемами истории, является ключом к истории, и <...> неравенство рас, соперничество между которыми формирует нацию, представляет собой достаточное условие для объяснения взаимосвязанных судеб народов5.
Отсюда следует, что «современные расы» вопреки надежде, которая их обманывает, никогда более не смогут «омолодиться»6. Вот доминирующий вывод «этнической» философии А. Гобино: история человечества представляет собой медленный закат, который никто и ничто не способно предотвратить.
Исходное неравенство человеческих рас
41
Однако «человеческий род» многообразен, и Гобино не без осторожности ставит под сомнение тезис о его единстве. Научная «доктрина» «Опыта» полемизирует с христианской догмой о единстве человечества: «Речь идет о том, чтобы отнести историю к категории естественных наук»7. Подобная «натурализация» «науки о человеке», даже, можно сказать, биологизация антропологии, сопровождается в какой-то мере отказом от гуманистического наследия Нового времени. Такой подход включает в себя номиналистскую критику, ставящую под сомнение правомерность понятия «человечество». Объектом исследований является не человек сам по себе, а «расы», или «человеческие виды»:
Я редко говорю о человеке, еще реже о гражданине или подданном, всегда говорю о различных этнических общностях8.
Признание наличия нескольких рас и их неравенства предполагает отрицание «образцового обособленного человека, лишенного специфических свойств расы». Это абстракция, слово, лишенное смысла: «Нет идеального человека, человека вообще не существует»9. Существуют лишь «этнические сообщества», более или менее способные к прогрессу. Существуют «расы», более или менее способные к совершенствованию. Их можно, следовательно, сравнить при помощи шкалы, измеряющей способности к совершенствованию — от «диких», не способных к развитию, до «арийцев», носителей всяческого совершенства. Согласно А. Гобино, в действительности не все люди «обладают возможностями безграничного умственного развития»10, и «различные человеческие расы не могут претендовать на равенство между собой»11.
1.1.	Исходное неравенство человеческих рас
Гобино утверждает, что «физиология», несмотря на свои неточности и недостатки, позволила ему «установить три большие, четко различимые типы рода человеческого — черный, желтый и белый12. То есть, соответственно, черную, желтую и белую расы. Таковы «три чистых и исходных элемента человечества»13, его «изначальные типы»14. Это разделение человечества на три «больших типа» отражает не более чем совокупность распространенных в ученых кругах его времени идей о разнообразии людей. Представленная типология использует прежде всего три критерия: «красота тела», физическая (или «мускульная») сила и ум (умственные или интеллектуальные способности). Гобино явно постулирует изначальное превосходство «белой расы»: «Белая раса изначально обладала монополией на красоту, ум и силу»15. Если есть «неравенство групп людей в красоте»16, то имеется также «неравенство в силе»17 и «интеллектуальное неравенство» рас18.
42
Глава 1. Пессимистический расизлл
Черные, желтые, белые
Типичный портрет «черной расы» представляет собой смесь рас-суждений, опирающихся на морфологию, психологию и культуру, подобранных так, чтобы замкнуть их в рамках ощущений и непосредственных потребностей, подчеркивая принадлежность негров к более низкой расе. В пассаже, где собраны безо всякого критического разбора наиболее отталкивающие предрассудки и стереотипы в отношении негров, Гобино соскальзывает на позиции белого расизма:
Чернокожее сообщество — наиболее обделенное и находится в нижней части шкалы. С момента зачатия характерные черты животного оставляют отпечаток на форме таза негра, что предопределяет его судьбу. Черная раса никогда не выйдет из самого узкого круга интеллектуальных возможностей. Однако в негре с его узким и покатым лбом сидит не только зверь — средняя часть его черепа несет признаки грубой и мощной энергетики. Если его мыслительные способности невысоки или вообще отсутствуют, то в своих желаниях и воле, которую негр проявляет для их удовлетворения, он неукротим. Некоторые органы чувств развиты у него значительно сильнее, чем у двух других рас: это главным образом вкус и обоняние. Но именно здесь — в алчности ощущений — яркий отпечаток его неполноценности. Для него все продукты хороши, все из еды ему нравится, он все съедобное употребляет в пищу. Он хочет лишь есть, питаться избыточно, исступленно. Нет ничего отталкивающего, чего бы ни поглотил его желудок. То же самое и в отношении запахов. Негр переносит не только самые грубые, но и самые отвратительные запахи. К этим основным чертам характера добавляются неустойчивость и изменчивость настроения, чувств, что делает его не способным отличачъ добро от порока. Можно сказать, что горячность, с которой негр преследует объект своих чувств и вожделений, соразмерна быстроте удовлетворения желаний и полному равнодушию к этому объекту после того, как желаемое добыто. Наконец, он мало держится за свою жизнь и не ценит чужую. Он охотно убивает, чтобы только убивать. Такое человеческое устройство легко возбуждается, зато перед лицом страданий либо трусливо готово умереть, либо проявляет противоестественное бесстрастие19.
Кроме того, «у негров меньше мышечной силы»20, чем у людей белой расы. Эти «негрофобские» рассуждения, соединяющие страх и презрение белого человека, отражают совокупность социальных условностей и предрассудков культурно-исторического плана, а также попытку оправдать указанные идеи и образы. Короче говоря, «негр» — это скорее чудовище, чем животное.
В то время как «черная раса» низводится до уровня животного, представляется невыдержанной, нестабильной, «желтая раса» характеризуется как посредственная, сугубо утилитарная в узком, «материальном» смысле слова — «уникальная способность удовлетворения естественных потребностей»21. «Желтая раса» зажата своим существованием и определяется границами своего существования. Гобино отмечает, имея в виду эту «расу»: «Создатель хотел только сделать набросок»22. Ее типичный портрет таков:
Раса выступает как антитеза черного типа. Череп выдается вперед, в отличие от негров, у которых череп выдается назад. Лоб широкий, костистый, нередко
Исходное неравенство человеческих рас
43
выпирающий, высокий. Лицо треугольное, нос и подбородок не выступают, как у негров. Общая склонность к тучности проявляется не везде, хотя вместе с тем встречается значительно чаще у желтых племен, чем в других человеческих сообществах. Физические способности развиты слабо, наблюдается предрасположенность к апатии. В морально-нравственном отношении отсутствуют многие недостатки, присущие черной расе. Желания слабы; желтые отличаются скорее упрямством, чем волей. Устойчивое и сдержанное стремление к материальным благам. Обжорство встречается редко. Выбор блюд более разнообразный, чем у представителей черной расы. Выражена тенденция к усредненности. Сообразительность наличествует в том, что касается понимания вещей и явлений не слишком высоких, не слишком глубоких. Склонность к утилитаризму. Уважение к правилам и предписаниям. Осознание преимуществ некоторой меры свободы. Представители «желтой расы» являются людьми практичными в узком смысле слова. Они не предаются мечтаниям, не теоретизируют и не пытаются применять различные теории на практике, не пытаются все изобрести, но способны к оценкам и внедрению всего, что полезно на практике. Их желания ограничиваются тихой и удобной жизнью. Заметно, что они находятся на более высокой ступени развития, чем негры. Это — чернь или мелкая буржуазия, которую любой цивилизатор предпочел бы видеть в качестве низшего слоя общества: однако из такого материала невозможно создать само общество, придать ему энергию, красоту, побудить к действию23.
Что касается «белой расы», то она определяет, прежде всего, нормы эстетического порядка:
Я не сомневаюсь, что белая раса занимает самое высокое положение по отношению к другим расам, особенно в красоте. В различных расах красота воспринимается по-своему в той мере, в которой она приближается к соответствующему образцу24.
Человеческая красота одна и едина для всего человечества, она принадлежит «белой расе». Эстетический универсализм А. Гобино догматичен в том смысле, что он не признает относительности критериев оценки «красоты формы»25. Превосходство «белой расы» абсолютно очевидно:
Я <...> установил, что из всех человеческих сообществ самыми красивыми являются те, что принадлежат европейским народам и их потомкам26.
Очевидная этноцентричность не ставится под сомнение. Представляется, что основанный на неравенстве расизм, изложенный в «Опыте», есть не более чем многотомное оправдание кровоцентричной предвзятости, производной от «европоцентричного» предрассудка. Поэтому неудивительно, что А. Гобино отводит «белой расе» самое высокое место по сравнению с другими расами в том, что касается и умственных способностей, и свойств характера, и моральных, а также физических качеств:
Теперь возьмем белые народы. Энергия ума, или, лучше сказать, энергичный ум; утилитарность, но в значении этого слова гораздо более широком и возвышенном, подвижническом и идеальном, чем у желтых народов; настойчивость, при которой препятствия осознаются, но при этом в конечном счете находятся способы их преодоления; значительно большая физическая сила; необычный инстинкт порядка не только как залога покоя и мира, но и как средства, необходимого для
44
Глава 7. Пессимистический расизм
сохранения цивилизации, — и в то же время выраженный, даже очень сильный вкус к свободе; враждебное отношение ко всякой формализованной организации жизни, которую предпочитают китайцы, а также к высокомерному деспотизму — единственному средству, способному удерживать негритянские народы. Белые отличаются также особенной любовью к жизни. Вероятно, умея лучше пользоваться жизнью, они ее больше ценят, больше щадят и свою, и чужую жизнь. Когда белые люди проявляют жестокость, они отдают себе в этом отчёт. Такое чувство редко встречается у представителей черных народов. В то же время, как бы ни была дорога белым людям жизнь, они осознают причины, по которым ее можно безропотно отдать. На первом месте среди таких причин стоит защита чести, которая под разными похожими названиями заняла огромное место в идеях с начала рода человеческого. Мне нет необходимости добавлять, что слово «честь» и понятие цивилизаторства, в нем заключенное, в равной степени неведомо ни желтым, ни черным народам27.
После смерти А. Гобино идея чести как морального чувства, свойственного «белой расе», «арийцам» или «индоевропейцам», станет общим местом расистского дискурса, объединяющего последователей арийского учения и антисемитов в Европе и США. Эта идея всплывет в национал-социалистическом учении о расах и, в частности, в трудах наиболее известного теоретика «нордической идеи» — Ганса Ф.-К. Гюнтера (1891-1968).
Белые, арийцы, евреи
В «Опыте» не даны точные определения употребляемых понятий. Для обозначения одного из «трех чистых и исходных элементов человечества»: Гобино использует в качестве синонимов такие категории, как «белый вид»28 или «белая раса»:
Я различаю всего три весьма характерные расы: белую, черную и желтую. <...> Я подразумеваю под белыми людей, которых также называют кавказской, семитской, яфетической расами. Я называю черными хамитов, желтыми — алтайскую, монгольскую, финскую, татарскую ветви29.
Это три составных «типа» рода человеческого или три его «крупные разновидности»30. Одна из «ветвей белой расы» воплощает высшую степень совершенства, абсолютное превосходство: это «арийская разновидность»31, или «арийская группа»32, иногда она обозначается не совсем точно как «арийская нация» или «арийская семья»33, даже «арийская раса»34. «Арийцы» (современники Гобино называли их также «арианцами» или «индогерманцами») являются объектом безудержного восхваления:
Нет сомнения, что их физическое сложение — наиболее совершенное из всех известных. Благородство их черт, мощь и мужественность их стройных тел, мускульную силу подтверждает множество свидетельств <...>. Люди, физический вид которых воодушевлял скульпторов, создавших Аполлона Бельведерского, Юпитера Афинского, Венеру Милосскую, образовали наиболее красивую часть людей, видом которых могли наслаждаться звезды и Земля <...>. Эта часть человечества с высшей красотой тела была не менее развита и духовно35.
Исходное неравенство человеческих рас
45
Учение Гобино лежит в основе биологического и арианского расизма, занимает свое место в разработках арийского мифа36. В то же время это учение никогда не лило воду на мельницу антисемитских страстей. Восторженное описание «арианцев» в «Опыте» не сопряжено с какой-либо попыткой заклеймить евреев (причисленных к «семитам» в расовом антисемитизме второй половины XIX века). В «Опыте» находят даже свидетельства симпатии к евреям.
В той части книги, где Гобино пытается показать ложность «доктрины местожительства», то есть теории, исходящей из решающего влияния фактора окружающей среды, он указывает, что «в развитии или стагнации народы не зависят от мест их проживания» (название главы VI первой книги), подтверждая свой тезис многочисленными примерами из истории древнего мира и Нового времени. Этот тезис является составной частью теории истории Гобино, изложенной в «Опыте», где он пытался доказать: «...правда в том, что жизнь или смерть обществ зависит от внутренних причин»37. Если всё, что называют цивилизацией, «вышло из одного источника <...>, принадлежит лишь к “одной семье”»38 — «семье белых народов», то «падение цивилизаций» является следствием одной «общей и единой причины»39 — исчерпания «белого принципа»40.
Именно в рамках этой теории истории Гобино пытается доказать, что «социальная ценность» таких народов, как евреи, армяне, греки или римляне, «совершенно не зависела от материальных обстоятельств окружающей среды»41, что присущие им добродетели были производными от качеств, свойственных «крови», или от расовой принадлежности. Красноречивым свидетельством того, что расизм Гобино чужд антисемитизму (который встречается у Бональда и Дрюмо-на), что в «Опыте» нет юдофобии, является следующий пассаж:
Евреев <...> окружали племена, говорившие на диалектах, близких к их языку. Большинство этих племен были близки им и по крови. Однако евреи опередили своих соседей в развитии. Многие евреи были воинами, земледельцами, коммерсантами. Они находились под исключительно сложным правлением, сочетавшим элементы монархии, теократии, патриархальной власти глав семей и народной демократии, представленной ассамблеями и пророками. Эти элементы странным образом сочетались и смогли на протяжении многих веков обеспечить процветание и славу, преодолеть с помощью эмиграции наиболее умных людей трудности, обусловленные узкими границами их владений. И что же это были за владения? Современники знают, ценой каких изощренных усилий израильские агрономы поддерживали искусственное плодородие. После того как эта избранная раса перестала населять свои горы и равнины, были засыпаны песком колодцы, из которых утоляли жажду стада Иакова, виноградники <...> завоевала пустыня, дворец Ахава зарос кустарником. После того как ушли евреи, этот уголок мира пришел в упадок. Повторяю, умелый во всем, за что бы ни брался, этот народ, свободный, сильный и умный, прежде чем потерять статус независимой нации, который пытался храбро отстоять с оружием в руках, дал миру почти столько же ученых, сколько торговцев42.
46
Глава 1. Пессимистический расизм
Выходит, что А. Гобино «семитофил»? Подобное обвинение будет выдвинуто Луи-Фердинаном Селином в письме Милтону Хиндасу от 2 сентября 1947 года.
«Черная кровь», смешение и «артистический гений»
Существует, однако, область, в которой «белая раса» оказывается ниже других рас, — область чувств (от ощущения до чувственности). Это может показаться парадоксальным, но А. Гобино не скрывает «факта» такой неполноценности:
Огромное превосходство белых в интеллектуальной сфере сочетается с не менее значимой неполноценностью в области ощущений. Белый человек одарен гораздо менее, чем черный или желтый, в сексуальной сфере. Таким образом, он менее озабочен и поглощен областью телесного, хотя его сложение значительно мощнее43.
Это позволяет рассматривать как весьма относительную шкалу оценки трех больших «рас». А. Гобино в данном смысле придерживается тезиса, что «искусство и лирическая поэзия развиваются преимущественно людьми от смешанных браков белых с представителями черных народов»44. Если «цивилизаторская»45, «арийская кровь»46 является свойством «белой расы», благодаря которой появились «великие человеческие цивилизации»47, то следует также признать, что «источник, из которого забили искусства, чужд цивилизаторским инстинктам», и этот источник «запрятан в крови черных»48. Итак, воображение есть «отражение чувственности»49. Основываясь на этой гипотезе и забывая свои «негрофобские» предрассудки, Гобино доходит до поддержки идеи о том, что «у этой универсальной мощи воображения, которая, как мы видим, охватывает основные цивилизации и проникает в них, есть только один источник — все более растущее влияние негритянской расы»50. Отсюда следует, что, с одной стороны, «уровень развития искусств в массах напрямую зависит от количества черной крови в этих массах»51. С другой, — можно уверенно утверждать, что «черный элемент необходим для развития артистического гения расы»52. Так как артистический гений «в равной степени чужд трем большим типам, он появляется только вследствие браков белых и негров»53. Таким образом, межрасовые смешения могут давать «некоторые преимущества».
Но есть и обратная сторона медали. «Черное начало» непосредственно отвечает за устремления некоторых сообществ к шокирующему, ужасному, безобразному, отвратительному и даже страшному в ряде обществ. Представители «хамитской расы» вовлекают их в чрезмерность, насилие, в «избыток дикой свободы», в «чудовищные несоразмерности», короче говоря, в эстетические «аберрации»54. Наличие «черной
Смешение рас, уравнительная демократия
47
крови» — необходимое, но недостаточное условие художественного творчества. Именно здесь культурный и расовый релятивизм Гобино доходит до пределов. Для того чтобы «артистическая чувственность» не ограничивалась «самыми презренными занятиями»55, чтобы не возобладал «культ безобразного, столь важный для неспособных черных»56, необходимо вмешательство ума, которого как раз и не хватает африканцу. Вот новый парадокс, сформулированный Гобино:
Таким образом негр обладает наибольшими чувственными способностями, без которых невозможно искусство. Однако, с другой стороны, отсутствие умственных способностей делает его полностью непригодным для культуры и искусства. Негр не способен даже оценить возвышенность этого благородного приложения ума людей57.
Отсюда следует, что «черное начало» должно быть ограничено, подправлено, оттенено «белым началом» — путем продуманного смешения рас:
Дабы его способности стали приносить пользу, необходимо, чтобы он [негр] соединился с расой, одаренной в других областях. В подобном соединении черная раса выступает в качестве женского начала, и <...> в этом альянсе с белым элементом последний неизменно представляет собой начало мужское58.
Но вот ужасный парадокс: смешение рас происходит стихийно. Оно порождает «беспорядок»59 — и потому, что «трудности на пути к всеобщей гармонии ведут к анархии»60, и потому, что анархия распространяется по мере увеличения числа смешанных браков.
1.2.	Смешение рас, уравнительная демократия, окончательный упадок Расизм без надежды
Гобино связывает демократию с метафорой «болото», в которое погружаются благородные расы. Это еще хуже, чем военные завоевания: высшие расы увязают в «грязи» низших рас61. Искоренение этнически высшего элемента осуществляется в результате его погружения в более низкий элемент: в человеческую трясину. Отсюда возникает определенный образ упадка в ходе истории: высший элемент теряется, потому что утрачивает свою изначальную этническую идентичность. Но он не мог ее не потерять. Так как «трагический парадокс»62, который, по всей вероятности, управляет ходом истории, состоит в том, что цивилизация, происходящая от определенной расы (обладающей «цивилизаторскими способностями»), тем сильнее, чем более ее представители смешиваются с представителями других рас, А. Гобино осознает всю сложность этого вопроса: народы, которым удается преодолеть всеобщее «скрытое отвращение к смешению, формируют то, что в нашем роде еще может цивилизироваться»63. «Смешение кро
48
Глава 7. Пессимистический расизлл
вей» является признаком значимости и мощи народов, что можно определить как «цивилизационное превосходство» белой расы, выражающееся в ее способности смешиваться с низшими «расами»:
Представители этой элитной расы, как правило, стремящиеся нести цивилизацию другим народам, постоянно подталкивают белую расу к смешению с другими народами64.
Парадокс связан с тем, что Гобино также утверждает: «Народы деградируют, главным образом, за счет распространения смешения, которому они подвергаются»65. Распространение цивилизации сопровождается ухудшением качества народов. Цивилизация может утверждаться, подтверждать свою «силу и жизненность», лишь деградируя за счет смешения рас и народов: «этнические потоки», которые поднимаются цивилизацией, обречены на «взаимодействие с другими изначально чуждыми потоками, так что природа и тех, и других ухудшается»66. Таким образом, эти смешения не останавливаются67, «порождая то, что присходило при вавилонском столпотворении, и в конечном счете ведя общество к небытию, когда ничто уже не может помочь»68. Следствие подобного положения — «состояние плавления» наций. А отсюда — caput mortuum*, бесконечная череда смешений и увяданий69.
О «великом движении всеобщей переплавки», определяющем ход всемирной истории, Гобино может, с одной стороны, сказать:
Итак, смешение. Смешение всюду и всегда — вот наиболее очевидное, последовательное и прочное дело великих обществ и мощных цивилизаций, которое наверняка их переживет70.
Но, с другой стороны, он может также утверждать: «Смешение крови является генератором зла, разрушающего всякую цивилизацию, ведет к уравнительной демократии»71, а последняя образует политический эквивалент «беспорядка», или «хаоса»72. Этот парадоксальный процесс, одновременно цивилизаторский и саморазрушительный, Гобино характеризует четко:
Итак, если смешение в некоторых пределах благоприятно воздействует на человечество, возвышает и облагораживает его, то происходит это за счет самого человечества, так как в целом смешение опускает человечество на более низкий уровень, раздражает и унижает его в лице наиболее благородных его представителей73.
В этом плане в «Опыте» изложена схема расового (точнее, межрасового) происхождения идей уравнительности. Дается и набросок этнического детерминизма политических идеологий:
Когда наибольшее число граждан государства ощущает, что в их венах течет смешанная кровь, эти люди превращают в общую и абсолютную истину то, что
* Букв.: «мертвая голова» (отходы химических реакций, остававшиеся в тигле алхимика); здесь: нечто мертвое, лишенное содержания, смысла, бесполезное (лат.).
Смешение рас, уравнительная демократия
49
реальным является только для них, чувствуя необходимость утверждения того, что все люди равны74.
Таким образом, требование уравнительности «демистифицируется» с позиций этноцентризма населения, состоящего из представителей смешанных рас: уравнительный демократизм присущ, по-видимому, народам-метисам, превращен во всеобщую ценность благодаря неправомерно широкому обобщению (что ценно для нас, должно быть ценным и для всех)75. Если верить аргументам, изложенным в «Опыте», то смешение рас ведет к истощению «арийской крови»76, и это открывает эпоху застоя77. Истощение «этнического начала»78 народа, стирание в нем «отпечатков расы-прародительницы»79 — все это приводит к тому, что «народ полностью меняет расу, а следовательно, свою природу и таким образом дегенерирует»80. Гобино здесь уточняет:
Слово дегенеративный в применении к народу должно означать и означает, что этот народ более не руководствуется изначально присущими ему ценностями. И это потому, что у него в жилах больше не течет та кровь — постепенно и последовательно смешивание изменило ее качество81.
Процесс дегенерации является не чем иным, как процессом истощения силы, воспроизводящей «изначальный этнический элемент»;82 этот последний оказывается чересчур «распылен», вплоть до того, что «тонет во все увеличивающихся в количестве представителях чужих рас»83.
Дегенерация представляет собой необратимую потерю первоначальной ценности. Эта потеря вызывается смешением кровей, что порождает «этническую переплавку». А «расовая переплавка» находит свое моральное и политическое выражение в идеалах «уравнительной демократии», которая подписывает приговор всякой аристократии и, следовательно, морали и чести. В строгом смысле слова, Гобино постулирует этнический детерминизм в отношении цивилизаторских способностей, абсолютную очевидность неравнозначности основных человеческих рас. Кроме того, наследие Гобино включает в себя аксиому их радикальных различий, их несоизмеримости, объяснение заката истории смешением рас. Ренан* разделял лишь те положения Гобино, которые касались иерархии изначальных человеческих рас, что, надо сказать, охотно воспринималось в ученых кругах XIX века. Таким образом, следует подчеркнуть эвристическое различие между учением Гобино в строгом смысле слова на уровне его сути, «твердого ядра», и «вторичными» тезисами, предположениями, которые принадлежат Гобино или появились под влиянием его трудов и надолго сохранили марку «гобинизма», причем иногда это влияние неправомерно рассматривается как показатель прямого воздействия «Опыта». Одним из
* Ренан Жозеф-Эрнест (RenanJoseph-Ernest; 1823—1892) — французский филолог, историк-востоковед. Автор известной в свое время «Сравнительной истории семитических языков» (1855). После путешествия по Сирии, Ливану и Палестине Ренан написал «Жизнь Иисуса» (1863), где осуществил историзацию образа Христа.
50
Глава 1. Пессимистический расизлл
политико-идеологических следствий учения Гобино в строгом смысле слова является следующий тезис: в современном мире именно тип «мыслителя-метиса» разделяет и стремительно распространяет явно нормативную ценность идей уравнительности. Эгалитаризм является, так сказать, естественной и доминирующей идеологией смешанного населения, производящего свои собственные идеи под сводом всеобщего равенства, которое претворилось в жизнь в форме современной демократии. Таково собственно детерминистское объяснение Гобино, которое затем войдет в последующие расовые теории, переплавленные с помощью краниометрий*, наследственной психометрии** и «дарвиновского» принципа отбора. В своем «Опыте» Гобино претендует на объяснение того, что попытается оценить как достойное сожаления Ренан — еще один противник демократического эгалитаризма:
Чем больше в каком-либо народе этнически разных элементов, тем больше он находит удовольствие провозглашать, что самыми различными способностями обладают или могут обладать в той же степени все без исключения части человечества. Эту теорию, в той или иной степени поддерживаемую всеми, кого она касается, «мыслители-метисы» (я подчеркиваю) распространяют на совокупность всех поколений, которые появились, появляются и появятся на Земле. И кончится тем, что однажды они выразят свои чувства в словах, которые посеют ветер да пожнут бурю: «Все люди братья!» Вот в чем политическая аксиома. Нужна аксиома научная? Защитники человеческого равенства говорят, что все люди обладают одними и теми же интеллектуальными средствами, имеют одну природу, ценность и значимость84.
Как считает Гобино, утверждение о всеобщем равенстве восходит к идее о всеобщей идентичности цивилизаторских способностей или возможностей. Эгалитаризм — это не более чем поиски тождественности: культ равенства через культ братства, постулирующий некую всеобщность «крови», материализуется в культе самоопределения. Последний основывается на ложной идее, так как «крови» — различны по достоинству. Здесь опять найдутся аргументы, приводимые в совершенно разных контекстах, в зависимости от того, что хотят доказать; они будут выходить далеко за рамки прямого или косвенного
* Краниометрия — раздел анатомии, изучающий строение черепа. Во второй половине XIX в. особую популярность приобрела френология, основателем которой был Франц Иозеф Галль (Franzjoseph Gall; 1758—1828). Согласно теории последнего, отдельные психические способности локализуются в отдельных участках мозга, которые якобы можно различить путем непосредственного ощупывания внешнего рельефа человеческого черепа. Несмотря на то что френологические теории в основном приобрели дурную научную славу, в 1870-х годах они получили широкое распространение: антропологи ухватились за черепные измерения как показатели интеллектуальных способностей; физиономисты утверждали, что способны распознать характер, исследовав лицевые конфигурации; известный французский антрополог Поль Брока (Paul Broca; 1824—1880), благодаря своей вере в локализованные психические способности, пришел к открытию речевого центра.
** Психометрия — увлечение ранних психологов многочисленными измерениями психических характеристик людей разных рас.
Витализм и декадентство
51
влияния «Опыта». Но именно Гобино первым дал формулировку, связанную с совокупностью теоретических предположений. Вне проблематики Гобино, в обычных идеологических построениях речь идет лишь о варианте классического аргумента ad hominem* («Вы говорите и думаете так-то лишь потому, что сами являетесь этим или тем»).
Равенство интеллектуальных способностей, тождественность человеческого рассудка у каждого человеческого индивида, всеобщее братство как антропологический и юридический факт — такова исходная аксиологическая и нормативная видимость демократического духа, полагает Гобино. Эту видимость он приписывает «мыслителям-метисам» в той мере, в какой определенное действие характерно для отдельной личности, и это действие он представляет в качестве необходимого проявления естественного процесса. Подобное детерминистское объяснение выступает как радикальная демистификация: демократический дух есть не более чем знак приближения Конца и, если выражаться в терминах Ницше, симптом упадка.
Возможно, симптоматичная редукция «уравнительной демократии» является главным выводом политического свойства, сделанным Гобино на основе своего расового детерминизма. Это равносильно полному развенчанию современной демократии, являющейся одновременно и элементом, и фактором современности как процесса окончательного разложения. Во Франции не будет больше почти никого, кроме Жоржа Ваше де Лапужа, кто бы в русле скандального радикализма А. Гобино продолжил подобное объяснение-обвинение. Система демократических уравнительных верований укоренена в идиосинкразии метиса, но современные люди — все в той или иной степени метисы. Демократические ценности — то, что Гобино называет «уравнительным мнением»85, — производят лишенного природной условности метиса — «последнего человека» гобинизма86. История — путь к смешению, однообразию, и демократизация являет собой символическое выражение этого пути. Долгого пути к небытию87.
Таким образом, в центре учения Гобино лежит цепь взаимосвязанных событий, каждое из которых порождает последующее и само порождается им: смешение рас как причина и следствие уравнительной демократии ведет в конечном итоге к упадку.
1.3.	Витализм** и декадентство
В «Опыте» изложены принципы виталистской философии истории цивилизаций через интерпретацию упадничества. История развивает
* От человека (лати.).
** Витализм — учение о качественном отличии живой природы от неживой, о принципиальной несводимости жизненных процессов к силам и законам неорганического
52
Глава 1. Пессиллистический расизлл
ся по нисходящей, жизненная сила неизбежно истощается, деградация нарастает. Сам Гобино уточняет: «Единственное, о чем говорится в книге, — это о мере <...> жизненной силы»88. Однако история демонстрирует постепенную утрату жизненной силы и идет к окончательному исчерпанию всей жизненной силы, то есть «белого начала», а точнее, «арийской крови»89. История цивилизаций есть длинная череда смешений, по окончании которой откроется «эра единства»:90 это «состояние слияния», которое характеризуется «повсеместной посредственностью всякого рода»91, состоянием безвозвратного и неисправимого единообразия. «Сильные расы»92 навсегда уйдут в прошлое. В результате глобального и окончательного «смешения народов и рас» человечество прекратит существование: «По мере того как человечество деградирует, оно отправляется в небытие»93, двигается полным «ходом к загниванию»94. Но «полный упадок нашего вида», знак его конца, является не чем иным, как «концом света»95. «Молодость, мощь, интеллектуальное величие вида»96 принадлежат прошлому. Вскоре останутся лишь «сборища существ, лишенных силы, красоты и ума»97. Короче говоря, «хищные руки судьбы уже обхватили нас», но «приходится с грустью уточнять, что это не смерть, можно быть уверенным, что до конца доживут лишь деградированные существа»98. Окончательное падение рода человеческого описано как отупение, оцепенение, затопление грязной водой:
Нации нет, стада людей, угрюмые и сонливые, будут жить отныне, оцепенев в своей обременительной никчемности как жвачные животные в болотной застойной жиже®.
Подобный диагноз не предполагает никакого активного политического действия. Гобинизм не призывает к политике расизма, не допускает в своих окончательных выводах никакой деятельности по «регенерации расы». Вся доктрина Гобино представляет собой лишь расистскую критику современной политики. Учение сводится к меланхоличному созерцанию конца всякого величия, чистоты, превосходства. Чистая мысль о закате человечества не может быть переведена в политическую логику. Гобино стал изобретателем созерцательного и меланхолического расизма, охваченного чувством непреодолимой немощи.
Первая реакция Ренана на «Опыт» выразилась в отказе от чрезвычайно пессимистических выводов, сделанных в связи с уверенностью Гобино в окончательном и бесповоротном упадке человечества. Как и Мишле, Ренан верит, что ход Истории предполагает постепенное стирание расовых различий. Констатируя, что такое положение, по его мнению, есть объективная реальность, Ренан ставит под сомнение суждение Гобино о бесповоротном упадке человечества. Означает ли вхождение в фазу окончательного разложения стирание расовых при
мира. Основные принципы витализма: целесообразность, нерасчлененносгь и немашин-ность развития и поведения живых систем. Сторонники витализма (Платон, Шеллинг, Бергсон и др.) критиковали механистические взгляды на биологическую причинность.
Витализм, и декадентство
53
знаков, или, точнее, деарианизацию человеческого рода, стирание аристократического начала, или, что то же самое, исчерпание арийской крови? Или же таким образом возникнет новое человечество, которое одновременно потеряет и выиграет от подобной трансформации своей сущности? Ренан выдвигает гипотезу о том, что в процессе преобразования может возникнуть «единое человечество», относительная неполноценность которого по сравнению с благородством «чистой крови» прошлого будет компенсироваться общим облагораживанием его крови. Это будет напоминать модель Франции — страны, где перемешались и переплавились нации. Если следовать Ренану, то надо признать, что увеличение степени смешения «великих рас», за исключением «совсем неполноценных рас», необязательно должно спровоцировать окончательную деградацию человеческого рода. Относительный оптимизм Ренана основывается на его умеренности, на добродетели осторожности: на ключевой вопрос о смешении рас и народов он реагирует и как умеренный противник такого смешения, и как его избирательный сторонник. Об этом свидетельствует его письмо в Париж Артюру Гобино от 26 июня 1856 года:
Ваши тома III—IV [1855] я прочитал с тем же интересом, что и предыдущие. Вы написали одну из самых замечательных книг, исполненную мощи и оригинальной мысли, только это не совсем та книга, которая может быть понята во Франции или, скорее, та, которая может быть плохо понята. Французское сознание мало приспособлено для рассуждений на этнографические темы: Франция очень слабо верит в расу именно по той причине, что в ее лоне почти стерлись признаки расы <...>. Вначале эти расовые признаки играют огромную роль, но всегда со временем теряют свою значимость, а иногда, как во Франции, полностью исчезают. В этом ли, собственно говоря, суть упадка? Да, конечно, с точки зрения сохранения основ, особенностей национального характера и в определенной мере аристократии, чему я, со своей стороны, придаю огромное значение в совокупности дел человеческих. Но также сколько замен этим потерям! Безусловно, случалось, что благородные элементы при смешении с каким-либо народом полностью исчезали, и в таком случае это вело к унижающему равенству, подобному тому, что установилось в некоторых государствах Востока и в определенной степени в Китае. Но в действительности достаточно циркуляции лишь очень небольшого количества благородной крови, чтобы облагородить тот или иной народ, по крайней мере, в историческом измерении. Именно так Франция, полностью погрязшая в бесчестии, на самом деле играет в мире роль дворянина. Не беря во внимание низшие расы, смешение которых с высшими лишь отравило бы человеческий вид, я думаю, что в будущем возникнет однородное человечество, в котором все ручьи сольются в одну большую реку, и будет утрачена память о различном происхождении. Конечно, цивилизация, соответствующая такому состоянию человечества, будет в своем благородстве и изысканности ниже, чем аристократическая цивилизация. Но окажется ли она ниже в абсолютном измерении? Это я не решаюсь утверждать100.
Если следовать абсолютно пессимистическим выводам Гобино, то придется согласиться с тем, что мы бессильны перед неизбежным упадком. Нужно отменить свободу и объявить об отсутствии воли и, таким образом, не брать в расчет этику и политику. Именно это в твор-
54
Глава 7. Пессимистический расизм
чесгве Гобино хорошо разглядел Токвиль*, ставивший ему в укор прежде всего фатализм, убивающий свободу, и удручающий биологический материализм:101
Я от Вас никогда не скрывал <„>, что у меня есть серьезное предубеждение против того, что, как мне кажется, является Вашей исходной идеей, принадлежащей, думается, к разряду материалистических теорий <...>, поскольку мысль о фатальности телосложения (человека) прилагается уже не только к индивиду, но и к тем собраниям индивидов, которые называются расами [письмо Артюру Гобино от 11 октября 1853 г.].
Ваше учение представляет собой <...> своего рода фатализм, предопределенность <...> в том, что у Вас устанавливается очень тесная связь между фактом предопределенности и материей. Таким образом, Вы беспрестанно говорите о расах, которые возрождаются или погибают, которые смешением с другой кровью приобретают или теряют некие общественные свойства, не имевшиеся до этого <...>. Такая предопределенность мне кажется двоюродной сестрой чистого материализма <...>. Обе теории ведут к очень сильному ограничению и даже полному уничтожению свободы людей [17 ноября 1853 г.]102.
Однако, как считает Токвиль, учение Гобино не следует отбрасывать только из-за непрочности его основ и ложности тезисов. Оно также вредно морально и политически в той части, в которой лишает людей надежды и все оправдывает, потакая безвольной вере, что «борьба и усилия отныне бесполезны, что наши кровь, мускулы и нервы всегда сильнее, чем воля и добродетель» (20 декабря 1853 г). В «Опыте» Токвиль видит чрезмерную реакцию на «избыток энтузиазма и веры в самих себя» (8 января 1856 г.) революционного периода, реакцию против характерного для этого периода неистовства «возрождения», как если бы избыток гордости сменился чрезмерным самоунижением:
После того как мы поверили, что можем преобразовать нашу жизнь, мы вдруг стали считать, что не способны ее даже реформировать <...>, мы думали раньше, что всё можем, а сегодня думаем, что не можем ничего [20 декабря 1853 г.]103.
Короче говоря, «Опыт» отражает «тяжелую болезнь времени». И «вместо того чтобы бороться с этой болезнью, наоборот, ей способствует» (там же):
Труд, который пытается нам доказать, что человек является заложником своего телосложения и почти ничего не может изменить в своей судьбе, подобен опиуму для больного, кровь которого сама застывает [8 января 1856 г.].
Можно сказать, что революционная утопия создания нового человека обернулась мифом об удручающей «дегенерации» человечества.
* Токвиль Алексис де (Tocqueville Alexis de; 1805—1859) — французский историк и политический деятель, автор знаменитых работ «О демократии в Америке» (1835), «Старый порядок и революция» (1856). В 1849 г. Токвиль стал министром иностранных дел Франции. Он предложил Гобино стать его официальным секретарем. Поступок Токвиля свидетельствовал о силе его дружбы и уважении к таланту Гобино, которые могли выдержать разногласия этих двух деятелей в социальной философии.
Сила расового лгифа
55
Своим расовым детерминизмом, который провозглашается в «Опыте» и откуда Гобино черпает все выводы, он представляет в качестве природных все установки и виды поведения людей, стирает различия между добром и злом, между добродетелью и порочными страстями, ставит на одну доску ценности и антиценности, ибо все они, по его мнению, в равной мере основываются на биолого-расовой природе:
Какой смысл содержится в попытках убедить трусливые народы, живущие в варварстве, апатии или рабстве, что, являясь таковыми в силу природы их расы, они не могут ничего сделать для улучшения своего положения, изменения нравов или усовершенствования своего правления? Неужели Вы не видите, что из Вашего учения естественным образом вытекают все пороки, порождаемые постоянным неравенством, — гордыня, насилие, пренебрежение к себе подобному, деспотия и низость во всех ее формах? [17 ноября 1853 г.]104.
Биологический детерминизм и ценностный релятивизм порождают, сочетаясь в учении Гобино, то, что позднее в работах Поля Бурже и особенно Ницше назовут нигилизмом. Нигилизм выражается в «смертельной усталости от жизни», скрывающей «мрачное отношение к любому усилию» с целью что-то изменить105.
1.4.	Сила расового мифа
По существу сказанного добавить нечего, по крайней мере в плане строго философской мысли. Что составляет проблему, даже вызов для общественных наук, так это отсроченное влияние, оказываемое даже не столько философией Гобино, сколько расовой идеей, которую он разрабатывал как современный миф. В своих «Размышлениях о Гобино» (1934) граф Герман фон Кайзерлинг четко обозначил проблему:
Двумя умами Франции, которые несомненно оказывали в течение прошедшего полувека наибольшее влияние на человечество, являются<...> Гюстав Лебон и граф де Гобино <...>. Влияние на человечество Гюстава Лебона велико и неизмеримо больше, чем влияние Бергсона*. Все те, кто делал или делает мировую революцию, читали работы Гюстава Лебона. Все те, кто первым решил бороться с существующим строем, и особенно русские государственные деятели, были его непосредственными последователями. И практика подтвердила правильность
* Бергсон Анри (Bergson Henri; 1859—1941) — французский философ-идеалист. Жизнь, с его точки зрения, есть некий метафизическо-космический процесс, жизненный порыв, поток творческого формирования. Человек, по Бергсону, — существо творческое. Способность к творчеству у человека связана с иррациональной интуицией, которая как божественный дар дана лишь избранным. Бергсон формирует элитарную концепцию творчества и культуры вообще. Он признает два типа общества и, соответственно, два типа морали: закрытый и открытый. Первый удовлетворяет требованиям социального инстинкта и имеет целью сохранение рода: личность приносится в жертву коллективу, истина — в жертву пользе. С точки зрения открытой морали личность и творчество эстетичны, религиозность и нравственные ценности выше интересов сохранения рода.
56	Глава 7. Пессимистический расизм
взглядов Гюстава Лебона на психологию толп и народов, чего на протяжении истории удостоилось очень небольшое число ученых. Во Франции с XVIII века есть только один человек, влияние которого на историю может быть сравнимо с влиянием Гюстава Лебона, — это Гобино. К тому же Гобино был большим или, по крайней мере, хорошим писателем Но именно его «Опыт о неравенстве человеческих рас», научная значимость которого сомнительна и который, без сомнения, не является литературным шедевром, оказывает огромное влияние на современный мир <...>. Я, естественно, не знал Гобино. Но в детстве моим самым близким другом был тот человек, благодаря популярным книгам которого Гобино стал великой исторической силой в Германии. Это англичанин Хьюстон Стюарт Чемберлен* <...>. Признаюсь, я никогда не воспринимал всерьез расистские идеи Чемберлена. Но я ошибся, и факты это хорошо доказывают: без сомнения, Чемберлен был главным вдохновителем Германии в Первую мировую войну. Я ошибся во второй раз, когда рассмеялся, услыхав, что Чемберлен назвал в 1923 году Адольфа Гитлера пророком будущей Германии. Таким образом, с исторической точки зрения важна не истина идей, а их соответствие и совпадение с глубокими и неясными тенденциями <...>. Итак, какой же фермент внес Гобино в историческое развитие? Безусловно, это расовое сознание. Здесь важна не «умозрительная» идея превосходства той или иной расы, а сам факт, что раса как таковая самоценна. Каждая раса проявляет эту самоценность на свой манер. Завтра, возможно, идеями Гобино вдохновятся негры106.
Кайзерлинг отделяет истинность теории Гобино от прагматического вопроса о символике идеи этого учения, не сводимой только к концепции. Сила расового мифа не зависит от научности расового анализа. Не важно, что идея расы не сформулирована ясно и отчетливо. Чтобы играть мобилизующую роль, этой идее достаточно быть отчетливо туманной — в том смысле, что сознанию она предстает в виде четкой идеи, а свою мощь черпает из темных сил, таящихся в туманных глубинах подсознания.
Но Кайзерлинг на том не останавливается и выдвигает гипотезу о культурных факторах, сформировавших явно благоприятный контекст, в котором расовая идея трансформировалась в мобилизующий миф, становясь в то же время объектом культа. Все выявленные факторы сводятся к возвращению к изначальным подавленным самоценностям, что в определенной степени отражает реванш бессознательного:
Сегодняшняя обостренность этой части расового сознания объясняется, без сомнения, тем, что начиная с Французской революции общественное мнение почти полностью пренебрегло этим фактором. Такое пренебрежение поневоле усилило мощь расовой идеи в глубинах подсознания. Но есть и другое: как реакция против интеллектуализма прошлого века с новой силой утверждаются все иррациональные силы жизни. То, что произошло в Германии, наверняка произойдет
* Чемберлен Хьюстон-Стюарт (Chamberlain Houston Stewart; 1855—1927) — родился в Англии, но вскоре перебрался на континент, где добровольно обрел свою вторую родину в Германии. Получив образование в Женевском университете, Чемберлен увлеченно занимался пропагандой нового искусства Р. Вагнера и участвовал в делах музыкального фестиваля в Байрёйте. Х.-С. Чемберлен — автор многих трудов, в которых перемешались его обширные познания в искусствоведении, философии, истории и естественных науках. Его самой известной работой были «Основы XIX века».
Сила расового ллифа
57
в той или иной форме в Китае и Индии, потому что там превосходство белого человека достигнуто именно благодаря его более высоким интеллектуальным способностям. И эти народы, в свою очередь, хотят освободиться и доминировать. Таким образом, можно предсказать, что слава Гобино будет постоянно возрастать107.
Подобная оценка, свидетельствующая о блестящей интуиции Кай-зерлинга, представляет также попытку определить историческую значимость творчества Гобино. Некоторые идеи последнего были развиты в идеологической сфере значительно быстрее, чем в области культуры и постижения истины, что позволяет оценивать его творчество одновременно как безвинное и как отвечающее за свои символические эффекты благодаря переводам и неверным трактовкам. Мысли Гобино в том виде, в котором их можно было реконструировать, читая «Опыт», дошли до общественности в форме вульгаты («гобинизм»), поставленной на службу «германизму». В этих целях наследие Гобино было откорректировано и подправлено так, что совсем перестало походить на расистскую псевдонауку конца XIX века, предназначавшуюся для идеологического обеспечения политического проекта «возрождения», в рамках которого сплавились воедино арийский миф, антисемитская демонология и утопия евгеники. Теория Гобино стремилась выявить и объяснить механизмы, посредством которых человеческий род начал окончательно вырождаться. Однако ссылки на творчество Гобино прежде всего были способом легитимизировать различные социально-политические проекты «защиты или улучшения расы», чуждые духу и букве «Опыта»108. Среди прочих примером злоупотребления, подгонки наследия Гобино к собственным целям является статья Жерара Може, написанная в форме восхваления «предвестника», как именуется автор «Опыта». Эта статья появилась в 1941 году в журнале «Этни франсез» (ежемесячный журнал этнорасового учения), возглавлявшемся Жоржем Монтандоном. Ж. Може был главным редактором этого издания. Если верить указанной статье, Гобино выступал против смешанных браков, за сегрегацию и дискриминацию «неполноценных рас», а также подчеркивал превосходство белой расы:
Вывод, вытекающий из «Опыта о неравенстве человеческих рас», сочинения, в котором автор описывает крупными мазками исторические аспекты развития почти всех народов мира, ясно свидетельствует в пользу превосходства арийской расы. Хотя Гобино не пытался изложить программу белой элиты человечества, такая программа логично вытекает из его обширного изложения (выделено мной. — П.-А. Т. ). Нужно, чтобы эта раса сохранила свою чистоту, и она должна в общих интересах возвышаться над стадом низших рас. Именно к такому превосходству всегда стремилась белая раса. Однако граф де Гобино воздержался [в своей теории] от формулировки этого вывода <...>. Если бы он сделал вывод, то есть наметил линию поведения с целью претворить свои теоретические положения в действительность, то он бы нам их представил, не заботясь о том, понравятся они кому-либо или нет109.
Полностью признавая, что Гобино не сделал из своей книги программных выводов, Може предлагает исправить этот недостаток, скор
58
Глава 7. Пессимистическийрасизлл
ректировать созерцательный пессимизм мэтра, приписав ему расистский политический проект, основывающийся на «защите расы» с целью обеспечить доминирование «арийской расы».
Подобное желание улучшить или приспособить учение Гобино к текущему моменту было чуждо наиболее известному теоретику арийства Хьюстону Стюарту Чемберлену (1855—1927), который скорее был склонен относиться к Гобино как к «околевшей собаке» и отвергать всякое родство с его творчеством собственных идей о «расе» и «крови».
В конце XIX века Чемберлен прояснил свою позицию по отношению к выводам, содержавшимся в «Опыте». Превознося расовую евгенику, благодаря которой, как он считал, можно было бы возродить «кельтско-славянско-германские» народы, Чемберлен опирался не на работы Гобино, а на труды Дарвина и Гальтона. В письме своей теще Козиме Вагнер*, вдове композитора, Чемберлен признавал, что представление Артюра Гобино об истории «не соответствует [его] вкусу и убеждениям» и что ему «невозможно» заставить себя прочитать «фантазерский» «Опыт о неравенстве человеческих рас» (который он, однако, прочитал)110. В предисловии к третьему немецкому изданию своих «Основ XIX века»111 Чемберлен более точно определяет причины, по которым он отвергает результаты анализа Гобино и особенно декадентские и пессимистические выводы «Опыта»:
Я почитаю этого блестяще одаренного француза <...>, который смог соединить в своей голове книжную эрудицию юриста с мечтательностью апокалипсического пророка, предрекающего конец света. Однако в присутствии шумливого гобинизма, свирепствующего на протяжении нескольких лет (написано в сентябре 1901 г. — П.-А. Т), я признаюсь, что теряю терпение. <...> Искусный «Опыт» прошел незамеченным <...> и ни на что ие повлиял по причине недостатков автора: отсутствия научного подхода вплоть до предвзятости мнения, откуда проистекает путаница, химеры и т. д. <...>. Чтобы теорию рас воспринимали и чтобы она приносила пользу, нужно перестать строить ее на баснях о Симе, Хаме и Иафе-те, даже подкрепленных гениальными догадками и дополненных авантюрными гипотезами. Необходимо в основу этой теории положить глубокие и обширные знания из области естественных наук. Гобино даже не догадывается об огромной сложности проблемы, которую простодушно хочет решить, вооружившись лишь детским всезнанием. Мои собственные взгляды на расы всецело обусловлены кругом идей, относящихся к естественным наукам, — вот где их основа. <...> Ученый, к которому я обращаю взор в первую очередь, — это Чарлз Дарвин112.
Таким образом, Чемберлен упрекает Гобино за то, что тот никак не реализовал свой великий проект: «ввести историю в семью естественных наук»113, то есть основать науку о человеке. Чемберлен ото
* Х.-С. Чемберлен вторым браком был женат на дочери Р. Вагнера. Вдова известного композитора — Козима Вагнер — создала своеобразный культ Вагнера: собрала вокруг себя людей, готовых продолжить вагнерианское дело возрождения культуры. Чемберлен занимался сбором денег для Байрёйтского музыкального фестиваля и писал статьи, пропагандирующие взгляды великого Маэстро. Чемберлен вел активную переписку с Козимой Вагнер, отчитываясь перед ней о проделанной работе.
Сила расового лщфа
59
двигает «Опыт» в предысторию науки о человеке, которая, как он считал, основана им самим. Кроме того, с его точки зрения, «Опыт» полностью лишен практической значимости. Для Чемберлена же чрезвычайно важно именно определение практической цели. Образцом для него выступают скорее зоотехники и скотоводы, чем эрудированные, но охваченные упадничеством юристы и историки:
Гобино исходит из так называемых «основ», тогда как я считаю, что эти основы непостижимы при современном состоянии наших знаний. К тому же для практических целей моих занятий эти «основы» безразличны. Понятие «расы», занимающее меня в данном случае, формируется под влиянием наблюдений зоологов и ботаников. С этой точки зрения, о наличии которой не догадывались ни Гобино, ни Вагнер, представляется, что раса обладает свойствами пластичности и подвижности, подвержена игре вечной изменчивости, способна к росту и уменьшению114.
Теоретик расовой евгеники считает, что «раса» не относится к прошлому, что ее следует создавать в будущем волевой и сознательной селекцией человека. Чемберлен противопоставляет свое селекционное видение «расы», которую нужно вывести, ностальгическому расизму немощных гобинистов, оплакивающих потерю исходной «чистоты» рас, которые якобы были «высшими». Такова «практическая цель» исследования расового вопроса для этого вагнерианца, занявшегося естественными науками. В октябре 1902 года Чемберлен возобновит свою критику «мании начал»115 в предисловии к четвертому немецкому изданию «Основ XIX века» и вернется к случаю Гобино, чтобы еще сильнее подчеркнуть отличие своих взглядов от этого умозрительного учения литературного толка, не дающего ничего, кроме отчаяния:
Дискредитируя то, что я делаю, наиболее изощренные [мои противники] додумались до того, что представляют мои идеи как идеи Гобино. <...> Если Гобино прав, если есть только одна благородная раса среди всех, которые создал Господь в начале времен, и если эта единственная благородная раса бесповоротно выродилась, смешавшись с другими расами, изначально и неисправимо неблагородными, и если неизбежна после этого участь распада всякой культуры, а человеческий род обязательно скатится в хаос <...>, в таком случае, я считаю, нам не остается ничего лучшего, как пустить себе пулю в лоб. Однако, поскольку такое быстрое и достойное решение нам, безусловно, не по нраву, давайте навсегда повернемся спиной к столь праздному вопросу, каким является «происхождение». Гобинизм исключает возможность всякого практического применения рассуждений относительно расы116.
Столь уничижительная критика должна была нанести учению Гобино окончательный удар, однако этого не произошло. Людвиг Ше-ман* приложит немало усилий по распространению и легитимации гобинистских взглядов в Германии, и это принесет свои плоды. При
‘Шеман Карл Людвиг (Schemann Karl Ludwig; 1852—1938) — долгое время входил в избранный кружок вагнерианцев, но покинул его по причине интеллектуальной ограниченности входящих в этот кружок лиц. В начале XX в. стал руководителем «Общества Гобино» в Германии.
60
Глава 1. Пессимистический расизм
национал-социалистах творчество Гобино будет подвергнуто переоценке и поднято на новую высоту. «Нацификация» образа Гобино в 1930-е и 1940-е годы будет осуществлена совместно как его врагами из числа французов, так и немецко-фашистскими псевдодрузьями.
Во «Введении в историю и концепцию евгеники» к «Учебнику евгеники и наследственности людей»117, переведенному на французский язык в 1943 году, Отмар фон Фершуэр отводит Гобино роль «основателя» того, что в конце XIX века Людвиг Вольтман назовет «политической антропологией». Увязка имен Гальтона (или Плётца) и Гобино одним из ведущих руководителей официальной генетики Третьего рейха внесла существенный вклад в легитимацию смеси гобинизма и евгеники, а также расизма Гобино и расистской политики национал-социалистов. В 1941 году, когда появилось немецкое издание его книги, Фершуэр напишет:
Расовая гигиена была основана в Германии Альфредом Плётцем (1860—1940), когда в 1895 году вышла его книга «Основы расовой гигиены» («Grundlagen einer Rassenhygiene») <...>. Наука расовой гигиены была создана Фрэнсисом Гальтоном (1822—1911) под названием «евгеника». Гальтон является также отцом биологии наследственности человека <...>. По своему содержанию и целям евгеника Гальтона и расовая гигиена Плётца полностью совпадают. Евгеника, или расовая гигиена в широком смысле слова, имеет четыре источника: антропологию, теорию селекции, биологию наследственности и «конституциональное» учение (объектом которого являются наследственные болезни. — П.-А. Т) <...>. Французский писатель и политический деятель граф де Гобино гениально приложил расовую науку к изучению политики и исторического формирования народов и государств. Он показал особую культурную значимость нордической расы. Он является основателем исторической и политической антропологии. Его «Опыт о неравенстве человеческих рас», появившийся в 1857 году, был переведен на немецкий язык в 1897 году (в действительности в 1888—1890 гт., в 3-х т., Штутгарт. — П.-А. Т.) Людвигом Шеманом. Но расовая доктрина получила научную основу лишь после того, как обратилась к биологии наследственности. Впервые в 1908 году Евгений Фишер осуществил исследование о применимости законов Менделя* к народам-метисам <...>. Он доказал, что расовые различия относятся к наследственным различиям. Таким образом, Евгений Фишер является основателем и вождем современной биолого-расовой науки. Именно от него Гюнтер получил первые советы и предложения. Затем благодаря популярности разработок Гюнтера понятие «раса» распространилось в общественном мнении, и Гюнтер стал духовным проводником нордического движения, цель которого — окружить особой заботой нордическую расу118.
Почти официальное включение имени Гобино в число пионеров теории расовой гигиены или расовой теоретической и практической евгеники, которую использовали нацистские биологи и врачи, лишь укрепило мысль, в соответствии с которой Гитлер был главным после
* Законы Менделя — открытые австрийским естествоиспытателем, монахом Г.-И. Менделем (1822—1884) закономерности, обнаружившие дискретную, корпускулярную природу наследственности. В ранний период развития менделизма (вторая половина XIX в.) обычно принимали три закона Менделя: доминирования, расщепления и независимого комбинирования.
Сила расового мифа
61
дователем Гобино, что не соответствует исторической действительности, хотя словари и школьные учебники тиражируют это положение119.
Если расизм Гобино не образовал своей школы во Франции, если его не поддержало ни одно политическое движение, то прежде всего потому, что пессимистические выводы «Опыта» не позволяли внедрить их в какой-либо политический проект. Кроме того, французский национализм, воплощением которого являлась «Аксьон франсез» (основана в июне 1899 г.), был не совместим с любыми формами биологического материализма, в том числе с чисто германской расовой доктриной. Антинемецкая ксенофобия Шарля Морраса была перенесена на Гобино: гобинизм был осужден «Аксьон франсез» в начале XX века как наиболее опасный и отталкивающий «германизм», даже «пангерманизм»120. Национальность не может основываться на «физиологической наследственности», не является «расовым феноменом» и тем более, уточняет Моррас, не является искусственным — результатом волевого акта»121. Как он считает, понятие «раса» слишком нечеткое, и это не позволяет положить его в основу политики. Роялистский национализм, хоть кое в чем и близкий к аристократическому традиционализму Гобино, увидел в «Опыте» лишь противоположность себе, а в его авторе — не более чем «мечтателя, по отношению к которому мы не испытываем ничего, кроме сдержанного безразличия, порой вперемежку с настоящим ужасом»122. В частности, Моррас приписывает Гобино германофилию, некое подобие которой встречал, негодуя, у Ренана, воспроизведшего в ряде работ тезис о германском происхождении французской элиты:123 «Мы вместе с Фюстелем [де Куланжем] выступаем против Ренана, как и против Гобино, из-за их безумного восхищения Германией»124. В другом месте Моррас бичует «глупого Гобино, этакого Руссо во дворянстве»125. В одной из своих последних книг — «Молодому французу» (1949) Моррас без тени сомнения обличает гобинизм как составную часть нацизма, одну из форм псевдо-французского воплощения инициированного Фихте «мистического германизма»:
Правда заключается в том, что невозможно <...> отделить нацизм от германизма. Все прочие составляющие нацизма вторичны. Иоганн Готлиб Фихте «породил» всю последующую когорту философов, историков, поэтов, антропологов, археологов этого направления. Ни глупый и недостойный француз Гобино, ни англичанин Хьюстон Чемберлен — никто не прибавил сюда чего-нибудь существенного. Лишь только Вагнер внес в свою музыку хор героев и богов <...>. Физически нацисты погибли, но духовные основы нацизма сохранились, они еще живут. Пока существует германизм, денацификация не в счет: Запад в этом еще убедится!126
В этом политико-философском послании Моррас вновь настаивает на уже вошедшем в привычку сочетании («гобинизм + германизм»), адаптируя его к идеологической конъюнктуре «гобинизм = (пре)на-цизм». В 1933 году Жак Бенвиль писал: «Гобино стоял у истоков расизма»127. Именно француз, пусть и «недостойный», якобы изготовил
62
Глава 1. Пессимистический расизм
эту смесь зоологического расизма и «натуризма», которую находят в гитлеровской доктрине. А стало быть, доктрина извечных врагов Франции оказывается заимствованной из-за рубежа. Очевиден признак раскола руководства «Аксьон франсез» из-за расхождения в интерпретации положений гобинизма. В оккупированной немцами Франции учение Гобино — основателя расизма, предвестника «гитлеровского расизма» — часто выдвигалось на передний план в рамках попыток позитивного переосмысления расизма128. В самом деле, если расизм имеет французские корни и не является иностранной идеологией, навязанной победителями, рассуждают в кругах парижских коллаборационистов, то можно и должно гордиться этим, вплоть до требования признать права отцовства129.
После 1945 года не могло не произойти инверсии этой идеологической оценки: антигобинизм механически стал составной культурной частью антифашизма (затем антирасизма последних трех десятилетий XX века). Творчество Гобино стало позором для Франции. Парадоксально, что ренацификация гобинизма идет параллельно с литературной реабилитацией работ Гобино, выразившейся в том, что в 1983 году они вошли в «Библиотеку Плеяды».
Глава 2
ЭВОЛЮЦИОННЫЙ РАСИЗМ И «СОЦИАЛ-ЛИБЕРАЛЬНЫЙ» ДАРВИНИЗМ
Концепция Гюстава Лебона
Доктрина неравенства рас была переосмыслена и доработана в последней трети XIX века в рамках идеологии эволюционизма. Одним из самых умелых популяризаторов «эволюционного расизма» во Франции явился Гюстав Лебон (1841—1931), чьи наиболее известные работы стали бестселлерами, переводились на многие языки. Он повсеместно известен как автор книги-манифеста под названием «Психология толп» («Psychologie des foules», 1895). Эта книга не только оказала большое влияние на основателей социальной психологии и первых социологов, но вышла за пределы академической среды — в политическую и военную сферы. Напечатав несколько работ о «человеческих расах» и «цивилизациях»1, в 1894 году Лебон суммировал свои антропологические изыскания в книге «Психологические законы эволюции народов», пятнадцатое издание которой датируется 1919 годом2. Эта работа, предназначенная для широкой общественности, весьма характерна для расистской псевдонауки конца XIX века: в ней содержится большая часть распространенных в то время идей и стереотипов о «человеческих расах», их предполагаемых различиях и в особенности о предположительно «научно установленных» основаниях неравенства рас. Здесь представлена также в качестве базовой аксиомы модель борьбы рас, соединенная с тезисом о несовместимости их мировосприятия. Лебон полагает, что историческое развитие осуществляется исходя из иррациональных посылок: тут и примат внушения толпе (заимствованный из теории гипноза); и вера в расовый детерминизм — зависимость судьбы расы от умственных способностей и морально-нравственного состояния ее представителей; и сравнительная психология народов, опирающаяся на постулат об определяющей роли факторов бессознательного (производного от «расовой» или «национальной» души, очертания «темных сил», неоснознаваемых и одновременно направляющих «толчков»). В работах Лебона радикальный культурный релятивизм неотделим от биолого-расового плюрализма: антиуниверсализм сочетается с полигенизмом. Его стремление подчеркнуть различия между «цивилизациями» или «ментальными конституциями» опирается на
64
Глава 2. Эволюционный расизм и «социал-либералъный» дарвинизм
убеждение, что современные «человеческие расы» происходят из различных ветвей, то есть человеческий род состоит из обособленных человеческих видов. Психо-расовые группы не преобразуются, и не ассимилируются, и тем более не могут найти общий язык. Замкнутые в соответствующей биолого-культурной природе, они на уровне своих отдельных членов обречены на ложные представления о других и не в состоянии их понять. Короче говоря, в коллективной психологии Лебона критика классического рационалистского универсализма выливается в догматическое иррационалистское видение с претензией объяснять поведение человека различиями в наследственных, анатомо-физиологических и психологических факторах, характеризующих народы и «расы» (или «человеческие виды»). Делая упор на наследственный детерминизм коллективного бессознательного, Лебон тут же оказывается в политическом пространстве консерватизма: в развитии народов первичными являются устойчивость, повторяемость, сила «атавистических реминисценций»*. Так как эволюция и адаптация протекают по необходимости медленно, все попытки ускорить их революциями или слишком быстрыми реформами обречены на провал или на обратный эффект — они содержат риск разрушения цивилизации. Самые опасные — политические утопии, основывающиеся на «уравнительных теориях»: анархизм, социализм, коммунизм, феминизм. Лебон призывает своих заблудших современников повернуться лицом к реальности, суть которой, по его мнению, — различие, неравенство, конфликтность. В первую очередь «антропологическая реальность» — это неравенство из-за различия между «расами» и «народами».
Для определения «психологических свойств рас» Лебон применяет метод, которым пользуются антропологи при классификации видов, идентифицируя «некоторые анатомические особенности, регулярно и постоянно воспроизводящиеся наследственным путем»3. Данные классификационные методы в приложении к человеку «позволили установить некоторое число совершенно различных типов». Это подводит Лебона к осторожным (уступка христианским «предрассудкам») попыткам интерпретировать полученные результаты на основе полигенизма:
Основываясь на четких анатомических признаках, таких как цвет кожи, форма и объем черепа, представляется возможным установить, что человеческий род включает в себя несколько отдельных видов, довольно четко обособленных и, возможно, совершенно различных по происхождению. Для ученых, уважающих религиозные традиции, эти виды являются попросту расами4.
Прибегая к условности и почитая обычаи, Лебон, таким образом, прибегает к слову «раса», а не «вид». В то же время, по его мнению, то,
* Речь идет об атавизмах, о появлении у организмов признаков, отсутствовавших у их ближайших предков, но существовавших у очень далеких. Можно говорить и о психических атавизмах.
Психологическая иерархия раа
65
что называют человеческим родом, с большой вероятностью происходит не из одного, а из нескольких источников.
2.1.	«Психологическая иерархия рас»
По аналогии с анатомическими классификациями видов ученых-натуралистов Лебон предлагает обосновать «психологическую классификацию человеческих рас» путем определения «небольшого числа неизменяемых и базовых признаков»5. Он полагает, что эти «общие» психологические свойства являются в той же мере «неизменяемыми», как анатомические и морфологические. Его фундаментальный постулат заключается в следующем: «...раса обладает психологическими признаками, почти в той же мере определенными, что и физические признаки»6. А вот формулировка без нюансов: «Каждая раса обладает ментальной конституцией (ментальным сложением) в той же мере определенной, что и анатомическая конституция»7. Данная классификация представляется как «психологическая иерархия рас», которые расделяются на четыре группы с неравными умственными и цивилизационными способностями. Лебон их характеризует и располагает на однолинейной шкале — от рас, которые считает нецивилизованными (и не поддающимися цивилизации), до тех, которые рассматривает в качестве наиболее цивилизованных и цивилизующих:
1.	«Примитивные расы» — те, «у которых не обнаруживается ни одного следа культуры, оставшиеся в периоде, близком к периоду развития животного мира, который прошли наши предки в каменном веке. Такими сегодня являются жители о-вов Огненная Земля и австралийские аборигены».
2.	«Низшие расы» — стоящие по развитию «выше примитивных рас, они представлены преимущественно неграми». Если они и «способны освоить зачатки цивилизации», то только на примитивной стадии и «никогда не смогли подняться выше уровня варварских цивилизаций».8
3.	«Средние расы», к которым Лебон относит «китайцев, монголов и семитские народы», однако признает, что «ассирийцы, монголы, китайцы, арабы создали высокие типы цивилизации, выше которых смогли подняться только европейские народы»9.
Лебон, следуя вольтеровской традиции, особенно суров, даже резок, по отношению к «темному малому племени семитов, интеллектуальное развитие которых было так слабо» — к евреям, воплощению «наивной души семитов». И именно так он оценивает «роль евреев в истории цивилизации» в статье, появившейся 29 сентября 1888 года в «Научном журнале» его друга Шарля Рише:
У евреев не было ни искусств, ни наук, ни промышленности, да и ничего другого, что составляет цивилизацию. Они не внесли ни малейшего вклада в человеческие знания. Они так и не преодолели это состояние полуварварства народов, у которых нет своей истории <...>. Древние евреи не смогли подняться выше са
66 Глава 2. Эволюционныйрасизлл и «социал-либеральный» дарвинизлл
мых низких форм цивилизации, едва отличавшихся от варварства <...>. Они показали себя полностью не способными внести хотя бы малейший вклад в развитие цивилизации, наиболее примитивные элементы которой заимствовали <...>. Они стали невыносимы для всех соседей из-за своих грабительских инстинктов и нетерпимости <...>. Они жили к тому же почти постоянно в самой ужасающей анархии, и их грустная история есть не более чем рассказ о всяких ужасах <...>. Необычно сильное влияние Библии являет собой один из разительных примеров, показывающих, какую роль в истории народов играют иллюзии <...>. Страницы, на которых поколения и поколения людей находили наиболее утонченные уроки морали, полны рассказов о разнузданных злодеяниях и убийствах, составляющих подлинную историю евреев <...>. Малозначительные хроники варварского народа в течение двух тысяч лет раскрывают христианским народам истинную сущность и всемогущество их Бога <...>. Если верно то, что человечество управляется в основном иллюзиями, то надо признать: наиболее значительная из всех этих иллюзий, управлявших миром, вышла из лона еврейской нации <.„>. Именно по причине этого влияния, опосредованно осуществляемого евреями в мире, мы посвятили им несколько глав в нашей истории первых цивилизаций, хотя они вовсе не заслужили включения в число первых цивилизованных народов10.
4.	«Высшие расы», среди которых «особенно следует упомянуть индоевропейские народы». Именно таким расам «обязана сегодня цивилизация высоким уровнем своего развития», и об этом может свидетельствовать тот факт, что «паровая машина и электричество вышли из их рук»11. Лебон считает, что научно-технический прогресс должен стать критерием цивилизационного превосходства. В прошлом и настоящем индоевропейские народы представляют наиболее «развитые» элементы этих «высших рас»:
Как в античные времена, в эпоху Греции и Рима, так и в Новое время только они оказались способны к великим открытиям в искусстве, науке и промышленности.
И далее Лебон добавляет, что даже
<.	..> наименее развитые из этих высших рас, в частности индусы, поднялись в искусстве, литературе и философии до такого уровня, которого никогда не смогли достигнуть монголы, китайцы и семиты12.
Лукавые умозаключения Лебона, полностью основывающиеся на предрассудках европоцентризма, вытекают из ложной посылки: поскольку цивилизации отличаются друг от друга, то есть стоят на разных уровнях, следовательно, они неравны. Разница проецируется на природу народов, их «характер», и делается вывод о том, что способности у различных народов неодинаковы. Налицо специфическое умозаключение софистического типа, находящееся в самом центре «классической» расистской мысли: сначала устанавливается разница между расами и народами, затем она интерпретируется как «естественное» и исходное неравенство.
Итак, согласно Лебону, различные группы рас обладают различными цивилизационными возможностями. Эта разница выражается в неодинаковых умственных способностях и чертах характера. «Высшие расы» являются высшими одновременно по своим «интеллектуальным
Психологическая иерархия рас-
67
качествам» и по «свойствам характера» (настойчивость, энергичность, стремление к доминированию)13. Каждая «раса» обладает свойственной ей «ментальной конституцией», то есть совокупностью наследуемых психологических качеств, не передаваемых другим «расам». Эта взаимная непроницаемость «рас» выражается в «глубине пропасти, разделяющей мысли различных народов»14. Таким образом, «четыре большие группы человеческих рас» скорее всего разделены «ментальной пропастью»:15 «Души народов имеют границы, которые никогда не пересекаются»16. Отсюда Лебон выводит строго избирательную концепцию колонизации: поскольку невозможно ассимилировать завоеванные народы народами-завоевателями, необходимо, по его мнению, сохранять «глубокую сегрегацию» между колонизаторами и колонизированными. Следует отказаться от универсалистской французской модели, предусматривающей ассимиляцию колонизированных народов, и отдать предпочтение английской модели раздельного развития.
Борьба и смешение рас
Лебон настаивает на наличии одновременно «неизменной ментальной конституции рас»17 и строгого расового детерминизма установок как способностей. Отсюда вытекает его релятивистское представление о способах мышления, мироощущения и действия. Его радикальный релятивизм охватывает, таким образом, области познания, эстетики и этики. «Нравственность» же сводится к «соблюдению наследуемых правил, на которых основывается существование нашего общества»18. Отсюда вытекает важный вывод: не существует общих, то есть межрасовых и межкультурных, моральных требований:
Обладать моралью означает для народа обладать некоторыми фиксированными правилами поведения и строго их выполнять. Ввиду того, что эти правила изменяются со временем и в зависимости от страны, мораль кажется из-за этого очень изменчивой, и она таковой является в действительности. Но для данного народа в данный момент времени она должна быть абсолютно неизменной19.
Психо-расовый релятивизм затрагивает также сферу политики. Здесь нет ничего универсального и абсолютного. Лебон утверждает даже, что «в политических институтах суверенная мощь души расы проявляется наиболее зримо»20. Всякая система правления есть нечто особенное, вытекает из той или иной психо-расовой «конституции»:
Требовать от правительства можно только одного — выражать чувства и идеи нации, которой оно призвано руководить. Обычно правительство являет собой ее образ. Ни о каком правительстве или государственном институте нельзя сказать, что они абсолютно хороши или абсолютно плохи <...>. В силу самого факта различия ментальности различные народы не смогли бы долго существовать при одном и том же режиме21.
68 Глава 2. Эволюционныйрасизм и «социал-либеральный» дарвинизм
Поскольку для Лебона «менталитеты различных рас отделены друг от друга глубокой пропастью», он считает, что способен объяснить, почему представители каждой «расы» живут и думают, основываясь на собственных ценностях и нормах, а также почему «расы» неминуемо вступают в борьбу между собой:
Концепция мира и жизни и, следовательно, поведения вытекает из «ментальной конституции» рас <...>. Индивид чувствует, думает и действует совсем не так, как другие индивиды с иной ментальной конституцией <...>. Войны, которые расы вели между собой на протяжении столетий, обусловлены несовместимостью их характеров <...>. Различные расы не могут чувствовать, думать и действовать одинаково и, следовательно, не могут понять друг друга22.
Как считает Лебон, психо-расовый релятивизм объясняет и несовместимость культур, и бесконечные конфликты между расами. Таким образом, «раса» составляет «невидимый субстрат истории». Она олицетворяет «скрытые силы, направляющие ход истории»23. В «Психологии толп», говоря о детерминизме «души расы», автор использует следующую метафору: «Душа расы, этот неизменный субстрат, ограничивает колебания народа узкими рамками и управляет случаем»24. Вот почему именно знание «души расы» «позволяет расшифровать иероглифы истории». Такое знание «говорит о причинах величия и падения, о том, почему некоторые народы сливаются с прочими, а другие никогда не могут этого сделать»25. «Психологические различия», отделяющие «расы и народы», порождают «расхождения в понимании друг друга»26, что провоцирует конфликты. «На расовые антагонизмы время воздействует крайне медленно»27, так как «ни почва, ни учреждения, ни даже религия не меняют душу расы»28. Если верно, что «ее превращение возможно лишь посредством повторяющихся смешений», что ставит судьбу расы в зависимость от результатов игры наследственности и отбора, то смешения имеют преобразующее влияние только тогда, «когда они осуществляются между близкими по ментальности народами»29. Смешения между индивидами, принадлежащими к чересчур разным (следовательно, очень неравным) «расам», ведут ко многим нежелательным психологическим и социально-политическим последствиям:
Последствия смешений народов со слишком разной ментальностью катастрофичны. Браки белых с неграми, с индусами или с индейцами ведут лишь к распаду всех элементов стабильности прародительской души без создания новых элементов устойчивости. Смешанные народы, к которым относятся народы Мексики или испаноязычных республик Америки, неуправляемы только по одной причине: они метисы. Опыт свидетельствует, что никакие институты и образование не могут заставить их выйти из состояния анархии30.
В 1930—1940 годах Рене Марсиаль вернется к тезису Лебона о неуправляемости «метисных народов», представляя этот тезис как научную истину, полученную в результате изучения носителей различных групп крови31.
Психологическая иерархия рао
69
«Естественные расы» и «исторические расы»
В предисловии, датированном маем 1916 года, Лебон пишет, что «в жизни народов все более утверждается роль расы, которую нельзя игнорировать»; однако «для раскрытия понятия расы в полноте его огромного содержания потребовались открытия современной биологии»32. По его мнению, «европейская война» доказывает влияние «души расы», что «выражается главным образом <..> в претензиях на гегемонию одной нации [Германии], которая в силу качеств ее расы считает себя призванной править миром»33. Но эта война, в известной мере результат крайне ошибочной «расовой концепции», породившей иллюзии немецких историков и публицистов в «эпоху, когда недостаточность знаний в области антропологии способствовала формированию точки зрения, в соответствии с которой расы на протяжении столетий увековечились, избежав смешений»34. Ныне же установлено, что «цивилизованные народы уже не принадлежат к чистым расам», что в Европе «существуют лишь исторические расы»35. Лебон ввел понятие «исторических рас», отличных от «естественных рас», — для обозначения «рас, созданных случайно, в результате завоеваний, переселений народов, политических действий и пр., и сформировавшихся, следовательно, благодаря смешению индивидов с разным происхождением»36. «Исторические расы», образованные «различными смешениями», обладают тем не менее «психологическими свойствами»; последние «стали очень стабильными», теперь они «присущи большинству наций»37, пусть даже «значительное число исторических рас в Европе пока еще формируется»38.
Эволюционистский тезис Лебона заключается в том, что «у цивилизованных народов»39 или «цивилизованных рас»40 не встречаются более «естественные расы». Раса, если только она «является цивилизованной и давно вошла в историю», должна рассматриваться как «искусственная»41. Таким образом, эволюционный расизм Лебона опровергает доктрины расовой чистоты, которые не могут применяться по отношению к «высшим расам», относящимся к «историческим расам», в отличие от «примитивных и низших рас». Лебон ставит знак равенства между «чистотой» расы и дикостью:
Только у дикарей могут обнаружиться в настоящее время естественные расы, и только у них можно наблюдать народы, избежавшие всякого смешения42.
Отсюда следует, что «чистота крови или расы», столь дорогая доктринерам расового пангерманизма, не является абсолютным или вообще каким-либо критерием превосходства. Если, с одной стороны, Лебон идет вплоть до инверсии значения несмешения, причисляя «чистые расы» к «дикарям», то, с другой стороны, он определяет новые критерии расового превосходства; эти критерии он находит как в краниологических измерениях, так и в различающихся психологических характерис
70 Глава 2. Эволюционныйрасизлл и «социал-либералъный» дарвинизм
тиках человеческих групп («естественные расы» или «исторические расы»). Недвусмысленно обличая миф о чистоте (крови или расы), Лебон порывает с аристократическим расизмом, наиболее известным литературным выражением которого является учение Гобино. Однако раса по-прежнему остается для Лебона ключом к истории, а расовый детерминизм — главным фактором, объясняющим социальное развитие.
Ключ к истории
Лебон представляет свои «психологические законы развития народов» как законы теории, объясняющей ход истории и социальной эволюции, того, что он называет «жизнью народов»43. Она управляется «небольшим количеством неизменяемых психологических факторов», которые «действуют повсюду и всегда»44. Эти факторы, определяющие историю мира, не относятся к сфере рационального. Лебон настаивает на иррациональном характере расовых факторов — этих «скрытых сил», воздействующих на ход истории, какими бы ни были воля людей, их достижения в интеллектуальной области, их надежды. Данная иррациональная причинность действует как судьба: «раса» несет в себе то, что должно произойти, она содержит в себе неизбежность. Отсюда теория истории выступает как герменевтика судьбы, пророческая философия неизбежного, которая претендует на прочтение прошлого, настоящего и будущего в том, что где-то записано, а именно в «душе рас». Такое фаталистическое и иррациональное вйдение истории заключается в следующем:
Психологические силы, влияние которых столь значительно, порождены не разумом, они стоят выше любого рассудка. Только в книгах можно увидеть, что историей правит рациональное. Конфликты, которыми полна жизнь народов, происходят по причинам, не имеющим отношения к разуму, и никакой прогресс науки не сможет смягчить их кровавую жестокость. Возможности интеллекта увеличиваются с ростом объема знаний, но с пещерного века чувства, иллюзии и страсти, управляющие человеком, остаются неизменными. Ненависть, любовь, честолюбие, жадность и гордыня существуют во все времена. На народы рассудок воздействует в малой степени, и они управляются преимущественно свойствами их рас, то есть наследственной совокупностью чувств, потребностей, привычек, традиций, надежд, составляющих основы души наций. Эта национальная душа дает народам долговременную устойчивость против превратностей и случайностей45.
Таким образом, человек не есть по существу «мыслящее животное» и вообще он больше не «политическое животное», а «всегда и прежде всего представитель своей расы»46, то есть воплощение особенной «ментальной конституции», обладающее естественной склонностью жить в том или другом режиме с определенными, причем именно с такими, а не иными учреждениями. Что касается истории как знания прошлого, основанного на принципе расового детерминизма, то для нее наконец нашелся ключ, открывающий все двери:
Психологическая иерархия рас>
71
По большому счету история может рассматриваться как простое изложение результатов, порождаемых психологической конституцией рас. Она вытекает из этой конституции, подобно тому как дыхательные органы рыб являются продуктом их водной жизни47.
В «Психологии толп», рассматривая «традиции» как «порождение расы, давящее на нас всем своим весом», Лебон дает следующее определение:
Народ есть организм, созданный прошлым. Как и любой организм, он может изменяться только за счет медленного накопления наследуемых признаков4®.
Здесь Лебон явно прибегает к парадигме эмбриона, чтобы опереться на тезис о «весе» прошлого:
Биологические науки преобразились с тех пор, как эмбриология показала огромное влияние прошлого в эволюции существ; так же преобразятся исторические науки, когда это понятие получит большее распространение49.
Такой подход позволяет ему отвергать всякую ориентацию на революцию в политике, всякую мысль о разрыве с прошлым, обличать утопистов, которые воображают, будто «общество может порвать со своим прошлым, что его можно преобразовать во всех частях, руководствуясь светочем разума»50. В этом плане Лебона можно отнести к политическим идеологам конца XIX века, настаивавшим на том, что «мертвые», или предки, являются «бесспорными повелителями живых»51.
Эту тему можно найти у Огюста Конта*, Мориса Барреса и Поля Бурже. Следуя за Ипполитом Тэном**, они станут основоположниками нового традиционализма, базирующегося на биологическом детерминизме, который сам вышел из этнорасового национализма «конца века».
Короче говоря, в области объяснения истории альтернатива однозначна: либо раса, либо хаос, ибо «без знания ментальной конституции народа его развитие предстает как хаотический набор событий, управ
* Конт Огюст (Comte Auguste; 1798—1857) — родоначальник позитивизма (от фр. positif — положительный) и автор самого термина «позитивизм». На основе естественных наук пытался создать положительную (в смысле точную) науку об обществе, выясняя законы его развития. С точки зрения Конта, на эволюцию общества влияют различные факторы (плюралистическая теория факторов). Формально не отдавая предпочтения ни одному из факторов, позитивисты обычно выделяли один из них, преувеличивая его значение. В связи с этим в позитивистской историографии выделяется ряд школ: социал-дарвинизм, неомальтузианство, социальная психология и др.
** Тэн Ипполит (Taine Hippolyte; 1828—1893) — французский ученый, один из теоретиков позднего позитивизма. Приобрел известность как философ, психолог, литературовед, искусствовед. Главный исторический труд Тэна — «Происхождение современной Франции» в четырех томах (1875—1884). Долгое время эта книга Тэна, посвященная Французской революции 1789 г., считалась шедевром. Всем нравились стилистически отточенное яркое изложение, со знанием написанные картины быта. Тэн изобразил революцию в крайне негативных красках: ужас, кровь, разрушение, массовые безумия. Положения Тэна, судя по сноскам, опирались на фундаментальную архивную
72 Глава 2. Эволюционный расизм и «социал-либеральный» дарвинизм
ляемых случаем»52. Скрытый порядок хода истории может быть понят, только если познана «неизменная душа расы, ткущая свою собственную судьбу»53. Вот почему, «когда мы знаем душу народа, его жизнь видится <...> как неизбежная и упорядоченная последовательность проявлений его психологических характеристик»54. Человек — животное расовое.
2.2.	Раса, класс, пол Угрозы цивилизации
Сциентизм Лебона ни в коей мере не мешает ему прибегать к аналогии, которая используется для некоторых допущений, столь же скоропалительных, как и неправомерных. «Психологическая иерархия рас» дает ему внятную модель иерархии общественных классов («низшие слои европейских обществ» представляют для «верхних слоев» то же самое, что низшие расы для высших), а также иерархии полов (женщина для «цивилизованного мужчины» есть то же самое, что низшие расы для высших).
Раса и класс
Расы, расположенные в нижней части иерархической лестницы, характеризуются, с психологической точки зрения, по Лебону, низкими интеллектуальными способностями:
У примитивных и низших рас <...> всегда отмечается большая или меньшая неспособность к логическому мышлению, что выражается в <...> легковерности и полном отсутствии критического ума55.
Затем они, соответственно, характеризуются «неспособностью предвидеть отдаленные последствия своих действий» и «тенденцией руководствоваться только сиюминутными инстинктами»56. Отсутствие предвидения является главным следствием неспособности «низших существ» к подавлению «своих рефлекторных импульсов»57. И наоборот, цивилизация предполагает, что «высшие народы» обладают способностью «укрощать свои инстинкты» для «выбора цели и упорного следования к ней»58. Стало быть, «высшие расы» имеют монополию на интеллектуальные способности и «качества характера» (настойчивость, энергию, «непобедимое упорство» и т. д.). Именно этого недостает «низшим элементам», входящим, к несчастью, в состав «цивили
базу. Однако другой специалист по этому периоду, Ф.-А. Олар, случайно обнаружив несостоятельность одной из ссылок Тэна, проделал гигантский труд: проверил весь научный аппарат «Происхождения современной Франции». Олар доказал, что Тэн тенденциозно отбирал источники, часто искажал цитируемые отрывки, делал необоснованные обобщения. Общий вывод Олара: труд Тэна — литературная пиротехника.
Раса, класс, пол
73
зованных наций»59. Говоря коротко, варвары — среди нас: «Наиболее низкие слои европейского общества аналогичны примитивным существам»60. Таким образом, нет необходимости ехать к настоящим дикарям, чтобы наблюдать за «примитивными и низшими расами»61. Новые «варвары», не способные к адаптации и отторгаемые природой, угрожают «современной цивилизации» изнутри:
Они находятся в самом лоне цивилизованных наций. Вследствие усложнения нашей современной цивилизации и продолжающейся дифференциации в обществе <...> каждый народ имеет огромное число «низших элементов», не умеющих приспособиться к цивилизации, чересчур для них высокой °2.
Цивилизация производит «нецивилизуемые элементы» в массовом масштабе: таков обратный эффект прогресса. Этот пессимистический диагноз составляет исходную точку любого евгенического учения, связанного или не связанного с расистскими взглядами. Нечто подобное мы находим у Алексиса Карреля, а также у Жоржа Ваше де Ла-пужа, для которого социальная иерархия определяется главным образом иерархией биологических рас, несмотря на негативный социальный отбор (свидетельствующий, по мнению Лапужа, о тенденции восхождения по социальной лестнице представителей низших рас).
Другим важным для Лебона тезисом является следующий:
Неравенство между различными индивидами одной и той же расы тем значительнее, чем выше стоит эта раса63.
Таким образом, серьезное неравенство индивидов является показателем превосходства расы, а «прогресс цивилизации способствует увеличению дифференциации между индивидами и между расами»64. Отсюда следует, что «народы идут не к равенству, а ко всё большему неравенству»65. В то же время «представители низших рас явно равны между собой»66, их «умственный уровень» «примерно один и тот же»67. Напротив, у «высших рас умственное неравенство индивидов и полов является закономерным явлением»68. Точно так же индивиды, принадлежащие к «низшим слоям цивилизованных народов», все сильнее походят друг на друга, тогда как члены «высших слоев» все более отдаляются друг от друга и в то же время — от «нижних слоев»69. Тем самым последовательно и неуклонно возрастает разница как между социальными классами «цивилизованных наций», так и между самими расами. Лебон представляет данный процесс дифференциации классов, порождающий увеличивающуюся разницу между ними, как процесс формирования почти «новых рас», даже видов, тех, кто находится на верху и в низу общества:
С прогрессом цивилизации дифференциация между слоями, находящимися на разных полюсах общества, увеличивается очень быстро <„.>. Должно поэтому пройти некоторое время, <...> чтобы высшие слои населения, с точки зрения их умственных способностей, отделились от нижних слоев в той же мере, в какой белый отделен от негра и даже негр от обезьяны70.
74 Глава 2. Эволюционный расизм и «социал-лиГеральный» дарвинизм
Если эволюция происходит таким образом, что дифференциация между различными слоями населения непрерывно увеличивается, то в результате могут появиться на свет «расы» и «виды», в которых «низшие элементы» будут все сильнее отдаляться от «высших». Здесь Лебон делает набросок теории расходящегося развития различных «ветвей» человеческого рода и, используя модель расового полигенизма, строит модель общественного полигенизма.
Получается, что опасность развала и разрушения, угрожающая «цивилизации», исходит из нее самой: нашествие «нижних элементов», которые предположительно не ассимилируются и не поддаются циви-лизированию, эндогенно порождается самим же развитием. Эта угроза, нависшая над всеми «цивилизованными нациями», усугубляется «нашествием все большего количества иностранцев»71, «мирным, но опасным завоеванием», которому подверглись Соединенные Штаты и Франция, богатые страны, захваченные «посредственными работниками со всех концов света»72. Угроза двояка, она нависает и над «единством», и над самим «существованием» «завоеванных» народов. Возможны, например, гражданская война «Америки американцев с Америкой иностранцев», деградация психо-расовых качеств «цивилизованных наций», то есть «изменение души рас», составляющих эти нации, и даже «полное их уничтожение»73. Это может случиться потому, что «растворение» «исторических рас» происходит «путем смешения»74, которое «составляет во все времена дегенерирующий элемент, когда эти расы [которые скрещиваются], даже высшие, слишком различны»75. Ксенофобская (и постоянно присутствующая) тема «иммиграции—нашествия» окрашивается, таким образом, у Лебона расовыми и классовыми предрассудками:
Нашествие иностранцев представляет собой более серьезную угрозу в связи с тем, что это, как правило, низшие элементы, которым не удалось найти себе места на родине <...>. Самые страшные катастрофы на поле боя значительно менее ужасны, чем подобные нашествия. Инстинкт опасения иностранцев, присущий древним народам, очень верен76.
Ксенофобия идет рука об руку с миксофобией.
Несколькими годами ранее Лебон принялся за проблему, на его взгляд, серьезную: присутствие в европейских обществах, следовательно среди «арийских народов», особенно опасной в его глазах категории чужаков — евреев. Он стремится создать негативный образ еврея, исходя из трех характеристик: евреи якобы есть одновременно народ-раса, не поддающийся цивилизации, неассимилирующаяся категория чужаков, паразитический и эксплуататорский класс. И в силу их «атавизма», наследия предков, они обречены оставаться такими, какими были всегда.
В ответ на критику его статьи от 29 сентября 1888 года Лебон опубликовал в «Ревю Сьентифик» («Научном журнале») другую статью — «О роли евреев в истории цивилизации»77. Он начинает ее с утверж
Раса, класс, пол
75
дения о цивилизационной неполноценности евреев и заканчивает обличением на свой манер того, что антисемиты называли «еврейской угрозой», то есть наличия в составе нации «расы», которая, по его мнению, не может ассимилироваться и является враждебной (паразитирующей). Так Лебон узаконивает главное антиеврейское обвинение:
<...> если к эпохе Давида или Соломона у евреев и сложились зачатки цивилизации, то лишь благодаря тому, что они жили по соседству с халдеями, ассирийцами, финикийцами и другими цивилизованными народами, у которых всё заимствовали. <...> Никогда у древнего народа не было столь низкой нравственности, как у евреев <...>. Кстати, и право у евреев стояло столь же низко, как и мораль. <...> [Но если евреи] не играли никакой роли в античном мире, то ныне дело обстоит совсем иначе. Коль скоро такие цивилизованные нации, как русские и немцы, старательно отодвигают их от государственных должностей и от армии*, делают все, чтобы освободиться от них, то отнюдь не по причине иудейских верований, а по причине особых чувств, присущих еврейской расе. Многие здравомыслящие люди считают, что сыны Израиля представляют собой подлинную опасность для наций, в том числе и нашей, которая относится к ним как если бы они не были в действительности иностранцами. Подлинную национальность дает не страна, где рождаются: национальность дается пращурами. Современный еврей не есть немец, русский, француз: он еврей и не может быть никем иным, как евреем. Его чувства, мысли глубокими пропастями отделены от чувств и мыслей арийских народов, среди и за счет которых он проживает. Независимо от конкретных чувств, формирующих ткань его характера, еврей испытывает по отношению к христианину непреодолимую ненависть, в значительной мере оправдываемую, впрочем, отвращением, вызываемым им на протяжении порядка двух тысячелетий. Благодаря своей сильной способности к объединению евреи образуют государство в государстве. И в небольшом числе стран, где к ним не относятся как к иностранцам, им удается присвоить себе подавляющую часть мощи и богатств нации.
Похоже, в этом наброске антисемитского учения Лебон определяет юдофобию как высшую стадию ксенофобии в той мере, в какой последняя вытекает из законной озабоченности наций самообороной от завоевателей, стремящихся овладеть ими и их эксплуатировать. Таким образом, за шесть лет до публикации книги «Психологические законы развития народов» — краткого трактата сравнительного исследования рас и «социального дарвинизма» (псевдодарвинизма, следует заметить) — Лебон дал краткое изложение антиеврейского расизма, содержащее теоретическую часть (евреи как «раса», не поддающаяся ассимиляции) и практическую составляющую (политика исключения, сегрегации или выселения по отношению к евреям, которых всегда следует рассматривать как чужаков, к тому же опасных).
* Напомним, что в России в конце XIX в., особенно в годы правления Александра III (1881—1894 гг.), проводилась политика насильственной русификации: насаждение русской культуры и языка на национальных окраинах, официальное провозглашение лозунга «Россия для русских», распространение антисемитизма и пр. Подобная политика проводилась и в недавно (в 1870—1871 гг.) объединившейся Германии.
76
Глава 2. Эволюционный расизлл и «социал-либеральный» дарвинизлл
Раса и пол
Лебон как педагог предлагает придерживаться простого и экономичного способа для «осознания глубины пропасти, разделяющей мысли разных народов», которые обладают различными ментальными конституциями:
В отношении этого положения можно составить себе представление и без долгих путешествий, констатируя большое различие в менталитете цивилизованных мужчины и женщины, пусть даже последняя будет очень образованна78.
Здесь аналогия пропорциональности основывается на очевидном, по автору, более низком уровне умственного развития женщины: она для «цивилизованного мужчины», вне зависимости от расы, есть то же самое, что низшие расы для высших. Соответственно, ум женщины, как и ум негра, можно путем просвещения «только поверхностно отполировать, не воздействуя на их ментальную конституцию»79. Между «душой цивилизованного мужчины» и душой женщины также простирается «пропасть»:
У них могут быть общие интересы, чувства, но никогда не будут общими мысли. По своему типу они чересчур различны, и внешний мир не может оказывать на них одинаковое воздействие. Разница их логики такова, что между ними может пролегать непреодолимая пропасть80.
«Психологическая иерархия» полов, как и рас, определяется анатомическими и психологическими различиями. Лебон, подобно некоторым антропологам его времени, предполагает, что «объем черепа тесно соотносится с умом» и что «высшая раса обладает некоторым количеством индивидов с очень развитым мозгом, в то время как у низшей расы таких людей нет»81. Такое положение распространяется и на расы, и на классы. Неравенство увеличивается во всех сословиях с развитием цивилизации. Один из фундаментальных постулатов социальнокультурного эволюционизма состоит в следующем:
Дифференциация между индивидами, возникшая в результате развития цивилизации, проявляется равным образом и по половому признаку. У низших народов или в нижних слоях высших народов мужчина и женщина близки по уровню умственного развития. Напротив, по мере освоения народами плодов цивилизации полы все более и более дифференцируются82.
В поисках решающего доказательства более низких умственных способностей женщины по сравнению с мужчиной, следует, как считает Лебон, обратиться к точному знанию — физической антропологии, в частности краниометрии:
Разница в объеме мозга мужчины и женщины <...> увеличивается очень быстро с повышением уровня цивилизации <...>. У высших рас женские черепа часто чуть более развиты, чем черепа женщин самых нижних рас. В то время как усредненный объем черепов парижских мужчин является одним из самых больших из ныне известных, усредненный объем черепов парижских женщин прибли
Борьба за жизнь и отбор
77
жается к наименьшим величинам, находится примерно на уровне китаянок и чуть превышает объем черепов женщин Новой Каледонии83.
Отсюда вытекает парадоксальное следствие расходящейся эволюции в том виде, в каком ее представляет Лебон: придет время, когда «высшие расы» будут состоять исключительно из мужчин высших социальных слоев, а это предполагает, что «высшие расы» будущего не будут больше включать в себя женщин, которые войдут в состав «низших рас».
Как считает Лебон, установленный наукой факт неравенства полов не сможет не «столкнуться с химерическим понятием равенства людей», выдвинутым «философами, игнорирующими <...> начальную историю человека, изменения его ментальной конституции и законы наследственности»84. Во имя уравнительной идеи «социализм, как кажется, должен завоевать скоро большинство народов Запада, претендуя на обеспечение их счастья»85, ибо общественное мнение, ставшее «суверенной хозяйкой»86, уравнительно. И люди не удивятся тому, что во имя уравнительной идеи «современная женщина, забывая о большой разнице в умственных способностях между ней и мужчиной, потребует равные с мужчиной права, образование, и, если она победит, все закончится тем, что европеец превратится в кочевника без жилья и семьи»87. Уравнительная демократия отрицает очевидные для науки различия и иерархии. Социалистический или феминистский эгалитаризм, таким образом, опасен для цивилизации.
2.3.	Борьба за жизнь и отбор Лебон — социал-дарвинист
Как видно из предыдущего, Лебон изложил биологические, психологические и культурные основы неравенства в человеческом роде: «расы» («естественные или исторические»), классы и полы располагаются в соответствии с назначенным им местом на линейной шкале цивилизационных способностей. Это учение рассматривает неравенство в динамике: Лебон основывает свое видение эволюции человечества на тезисе о растущей дифференциации между «расами», классами и полами, что предполагает бесконечное увеличение неравенства между различными типами человеческих групп. Развитие цивилизации увязывается с нарастанием неравенства между людьми. Движущей силой этого развития является борьба между группами людей, исход которой предопределяет отбор. Биологический детерминизм, растущее неравенство, конкуренция и отбор «самых способных»: эволюционный расизм Лебона неотделим от базовых постулатов «социального дарвинизма» — современной теории прогресса. В самом деле, Лебон утверждает в большей части своих книг, что борьба за жизнь является одновременно естественной, необходимой и желательной, так как пред
78 Глава 2. Эволюционныйрасизм и «социал-либеральный» дарвинизм
ставляет собой условие прогресса. От имени научного знания он проповедует эту доктрину, набросок которой сделал еще в 1874 году, в предисловии к своему объемистому труду «Жизнь: Физиология человека в приложении к гигиене и медицине»:
Современная наука показывает нам, что на всех ступенях «лестницы жизни» идёт вечный бой за существование, и слабые всегда гибнут, отчего сильные выигрывают. И в этом фатальном разрушении содержится само условие совершенствования и прогресса88.
В книге «Психология социализма» (1898) Лебон посвящает «борьбе народов и классов» целую главу, в которой излагаются «естественнонаучные» основания его доктрины конкуренции и в то же время содержится концепция «улучшения человечества» в ходе эволюции:
Единственный способ, который только могла изобрести природа для улучшения видов, заключается в том, что рождается гораздо больше существ, чем она может прокормить. Между ними продолжается извечная борьба, в которой могут выжить лишь самые сильные и самые приспособленные <...>. С возникновения мира усовершенствование существ происходит только за счет отбора <...>. Только за счет отбора наши дикие предки в пещерном веке постепенно возвысились до цивилизации <...>. Борьба, навязанная природой всем сотворенным ею существам, является всеобщей и постоянной. Повсюду, где нет борьбы, не только нет прогресса, но и быстро складывается тенденция к деградации <...>. Природа исповедует абсолютную нетерпимость по отношению к слабости. Все, что слабо, приговаривается ею к гибели <...>. История <...> говорит нам, что народы всегда враждовали между собой и что с начала мира право самого сильного было единственным вершителем их судеб <...>. Законы, придуманные людьми, не способны изменить законы природы, и <...> именно последние продолжают управлять отношениями между народами <...>. Будущие битвы между нациями будут настоящими битвами за существование, и они могут заканчиваться лишь полным уничтожением одного из соперников <...>. Тенденция все решать в ходе борьбы, которая, как мы видим, управляет отношениями между видами животных и народами, управляет <...> также отношениями между индивидами и классами89.
Таким образом, удовлетворяющей Лебона объяснительной моделью, которую, как он полагает, можно применить ко всем областям живого мира, является борьба за существование и выживание наиболее способных, а также приспособление к условиям окружающего мира. Законы социального развития рассматриваются, таким образом, во взаимосвязи с естественными законами. В человеческом обществе война и экономическая конкуренция являются лишь иллюстрациями естественного закона межвидовой борьбы в животном (и растительном) мире. Поэтому можно согласиться с Питиримом Сорокиным*,
* Сорокин Питирим (1889—1968) — социолог и культоролог; один из идеологических лидеров партии эсеров и помощник А.Ф. Керенского; после победы большевиков в 1917 г. был арестован и в 1922-м выслан из России. С 1923 г. жил в США. Работал в крупнейших американских университетах. В 1964 г. избран президентом Американской социологической ассоциации. Разрабатывал учение о социокультурной динамике. Основные сочинения: «Человек. Цивилизация. Общество» (М., 1992); «Система социологии» (М., 1993. Т. 1—2) и др.
Борьба за жизнь и отбор
79
который в книге «Современные социологические теории»90, большом труде, появившемся в 1928 году в Соединенных Штатах, считает, что социальные теории Лебона «частично принадлежат» школе «биологической социологии» — «дарвиновской школе борьбы за существование»91, а точнее (как и работы Лестера Уорда, американского представителя «социального дарвинизма») — ответвлению под названием «социология войны». Базовым тезисом последней является утверждение, что «война и борьба были основными факторами прогресса человечества и их влияние оказывалось весьма благотворным»92.
Борьба за существование — не просто констатируемый факт. Эта борьба является также — главным образом — и желательным поведением, по крайней мере, для выживания группы (вида, расы, народа, класса и пр.). Она способствует усовершенствованию или прогрессу данной группы. Подобное видение борьбы как фактора не только эволюции, но и прогресса, некоего «навязываемого» улучшения, обнаруживает телеологический принцип, общий и для природы, и для истории. Все происходит так, как если бы посредством всеобщей борьбы и вечной войны осуществлялся скрытый замысел, нечто вроде идеи бесконечного улучшения. На свой манер Лебон провозглашает вслед за Спенсером* закон непрерывного усовершенствования:
Конкуренция <...> повсюду ведет к победе самых способных и уничтожает наименее способных. Эта формула точно отражает закон отбора, суть которого состоит в совершенствовании видов во всей совокупности живых существ и которого человек пока еще не сумел избежать93.
Необходимо также, чтобы конкуренции и отбору ничто не мешало, в том числе и действующие в обществе законы. При том что в своем «социал-дарвинистском» видении Лебон ориентируется на полную свободу в борьбе, он, однако, не исключает и некоторые евгенические меры с целью запретить произведение на свет «неспособных» или «неприспособленных».
С 1870-х годов доктор Гюстав Лебон сделался «врачом цивилизации», которой, как он считал, угрожают различные конвергентные движения и процессы: вмешательство масс в политическую жизнь современных обществ94, увеличение числа «неприспособленных», образующих в современной цивилизации «неутилизируемые отходы»95, «новых внутренних варваров», «помышляющих только о том, как уничтожить цивилизацию, жертвами которой они себя считают»96. Кроме того, к угрозам цивилизации он относил возрастающее число «дегенеративных» индивидов (сумасшедших, алкоголиков, преступников)97,
* Спенсер Герберт (Spencer Herbert; 1820—1903) — английский философ и социолог, один из родоначальников позитивизма, главный представитель эволюционизма, получившего во 2-й половине XIX в. широкое распространение. С точки зрения Спенсера, философия постигает закон, под действие которого подпадает весь мир. Закон этот состоит в развитии (эволюции). Основные произведения: «Система синтетической философии» (1862—1896), «Лекции по социологии» (1873) и др.
80 Глава 2. Эволюционный расизм и «социал-либеральный» дарвинизм
пользующихся социальной помощью или защитой властей; вступление неевропейских народов (следовательно, «низших рас») в борьбу за существование (контакты рас способствуют их смешению, а значит, появлению «неуправляемых» метисов);98 рост феминистских требований: женщины, по примеру «низших» рас и классов, движимых эгалитаристскими «химерами», не хотят больше оставаться «на своем месте». Психолог, изучающий различные народы, социальные классы и полы, пытается показать тщетность желания переделать существующий строй и иллюзорность надежды изменить наследуемые «ментальные конструкции» рас, народов, классов и полов. Таким образом, лишь производятся «деклассированные элементы» всех сортов. Лебон находится в плену фобии увеличения числа «неприспособленных» и «дегенератов». Это явление он объясняет как обратный эффект развития медицины и гигиены, о чем пишет в «Психологии социализма»:
К этому слою неприспособленных, порожденных конкуренцией, следует добавить толпу всякого рода дегенератов: алкоголиков, туберкулезных больных и пр., которые выживают благодаря современной медицине и достижениям гигиены. Преимущественно именно такие индивиды, предающиеся без меры вызывающему тревогу размножению, подтверждают закон, в соответствии с которым общества сохраняются ныне главным образом благодаря их наиболее низким элементам <...>. Опасность, исходящая от всех дегенератов — рахитичных, эпилептиков, сумасшедших и т. д., — заключается в том, что они чрезмерно множат толпу значительно более низких существ, не способных включиться в цивилизацию. Следовательно, они неизбежно становятся врагами цивилизации <...>. Это, само собой разумеется, верные последователи социализма99.
Такой диагноз ставят и евгеники, и «социал-дарвинисты», охваченные страхом перед дегенерацией и разрушением «цивилизации» опасными массами, которые возглавляют революционные демагоги или социалистические агитаторы.
Хотя, согласно Лебону, «бессознательное действие толпы, заменяющее осознанные действия индивидов, представляет собой одну из характеристик современной эпохи»100, поведение человека в толпе отнюдь не стирает «влияния предков», связанного с его принадлежностью к соответствующей расе. Если стадный инстинкт преходящ и нестабилен, то расовый или народный («исторические расы») развит и устойчив. В 1925 году свою концепцию двух «коллективных душ», или двух типов «бессознательного», Лебон резюмирует следующим образом:
Совокупность общих черт характера, выработанных окружающей средой и передаваемых наследственным путем всем индивидам, составляющим народ, образует душу данного народа. Эти черты характера, полученные от предков, очень устойчивы. Но если под влиянием различных обстоятельств мгновенно собирается определенное количество людей, наблюдение показывает, что к их чертам характера, наследуемым от предков, добавляются некие новые черты, в ряде случаев существенно отличающиеся от привычных расовых. Их совокуп
Борьба за жизнь и отбор
81
ность составляет мощную, но проявляющуюся на короткое время коллективную душу101.
Таким образом, индивиды призваны одновременно чувствовать, думать и действовать в соответствии со специфическим бессознательным «души толпы» и в соответствии со своим расово-национальным бессознательным («атавизмом»). В толпе, как считает Лебон, рациональный индивид, действующий в соответствии со своими интересами, — не более чем фикция. Лебон формулирует иррационалистскую теорию неразумности масс и в то же время иррационалистскую, элитистскую и консервативную критику этой неразумности. В толпе всякий «цивилизованный» человек превращается в «первобытное существо» или «варвара» (или же вновь становится таковым):
Самим только фактом, что он является составным элементом толпы, человек опускается на несколько ступеней по лестнице цивилизации. Взятый отдельно, это, может быть, культурный человек. В толпе же он руководствуется инстинктами и, следовательно, становится варваром. Его отличают спонтанность, насилие, жестокость, а также энтузиазм и героизм примитивных существ102.
Во многих работах Лебон проводит аналогию между «примитивными», или «низшими», расами, «дикарями» и «варварами», детьми и женщинами, не забывая преступников, поведение которых характеризуется движением к первичным импульсам, восходящим к стадному бессознательному или же бессознательному расы или народа:
Некоторые особенные черты толпы — импульсивность, раздражительность, неспособность логически мыслить, преувеличение чувственного и другие — наблюдаются также у существ, принадлежащих к низшим формам эволюции, таких как дикари или дети103.
Анализ поведения «криминальных толп» позволяет, в частности, понять, как, по Лебону, иррационалистская критика нерациональности группового поведения оправдывает политическую ориентацию, вытекающую из смутного страха перед подъемом нерационально действующих масс, ведомых демагогами, провозглашающими эгалитаристские лозунги, взятые из багажа парламентской демократии или социализма.
Всему этому Лебон противоставляет политику, являющую собой смесь элитизма и пессимизма, он страшится возвращения «варваров» и проявляет глубокий скептицизм по поводу демократического процесса. Эта политика стремится переосмыслить консерватизм в «макиавеллист-ских» традициях*, в рамках которых манипуляция массами остается единственным эффективным средством защиты от их разрушительной силы104. Некоторые исследователи говорят о сходстве взглядов Ле
* Политика, в которой ради достижения каких-либо целей применяются все средства, даже вероломные и жестокие. Названа по имени итальянского политического философа Никколо Макиавелли (1469—1527).
82
Глава 2. Эволюционный расизлл и «.социал-либералъный» дарвинизлл
бона, Вильфредо Парето* и Роберта Михельса**. Невозможно, например, забыть, что, как напоминает Серж Московичи***, Михельс «осуществил синтез веберовской социологии и психологии толпы». Следы влияния Лебона находят в «Майн кампф», а именно — в гл. VI («Пропаганда и война») и гл. XII первого тома, а также в гл. VI («Значение первых времен. Значение слова») и особенно гл. XI («Пропаганда и организация») второго тома. Макс Хоркхаймер и Теодор Адорно не сомневались в том, что многие пассажи «Майн кампф», касающиеся масс и способов воздействия на них или манипуляции ими, «читались как дешевое переиздание Лебона»105. Что касается Муссолини, то в 1932 году, вскоре после смерти Лебона, он заявил одному французскому журналисту следующее:
С философской точки зрения я являюсь одним из самых ревностных последователей известного у вас Гюстава Лебона, о смерти которого искренне сожалею. Я прочитал все его глубокие и обширные труды, «Психологию толп», «Психологию Нового времени». Я часто обращаюсь к этим двум произведениям и к «Трактату по политической психологии» (речь идет о работе «Политическая психология и социальная защита», написанной в 1910 г. — П.-А. Г.). Кстати, меня вдохновили некоторые изложенные в них принципы, и я руководствуюсь ими при строительстве нынешнего режима в Италии106.
Вера Лебона в психобиологический детерминизм приводит его к фаталистическому взгляду на историю. Он утверждает, что история не сможет избежать «войны рас» в силу несовместимости их ментальностей. В 1923 году он повторяет свое пессимистическое пророчество по поводу «борьбы за существование на Дальнем Востоке», где произойдут, по его словам, самые решительные битвы за гегемонию:
Уже давно в большом труде, посвященном Востоку, я предсказал роковой конфликт белой и желтой рас. Как кажется, час пробил. <...> Разгорится великая война рас. Индия, Египет и Китай обязательно вступят в нее на стороне Японии с целью окончательной ликвидации превосходства белых. <...>. Эта колоссальная война, угроза которой растет каждый день, произойдет, в отличие от прежних войн, не из-за соперничества династий и не из-за ненависти между теми, кто отстаивает разные идеи. Эта война будет сравнима с битвой за жизнь, которая на протяжении геологических эпох разрушает и преобразует виды. Несмотря на мечтания пацифистов, жизнь народов по-прежнему управляется естественными законами, и никакие достижения цивилизации не способны эти законы отменить107.
* Парето Вильфредо (Pareto Vilfredo; 1848—1923) — итальянский экономист и социолог, известный теорией взаимодействия масс и элит, а также применением математических методов и математического анализа.
** Михельс Роберт (Michels Robert; 1876—1936) — итальянский социолог немецкого происхождения; изобретатель формулировки «железного закона олигархии», согласно которому политические партии и иные организации с формальным членством неизбежно скатываются к олигархии, авторитаризму и засилью бюрократии.
*** Московичи Серж (Moscovici Serge; р. 1928)— современный французский психолог и социолог румынского происхождения. Автор книг: «Общество против природы» (1972), «Люди дикие и люди домашние» (1974), «Век толп: Исторический трактат по психологии масс» (1981), «Машина, творящая богов» (1988) и др. Две последние работы Московичи переведены на русский язык.
Борьба за жизнь и отбор
83
Последнее высказывание Лебона говорит о страхе, который он испытывал из-за возможности упадка цивилизации. В конце XIX века, еще до Шпенглера и до Валери, Лебон высказывал опасение в связи с возможным закатом западной цивилизации, то есть с ослаблением ее антропологической опоры — «белой расы» «индоевропейского» происхождения:
Если мы позволим сомнениям, соперничеству, бесплодным дискуссиям овладеть нами, если мы продолжим каждый раз требовать вмешательства государства в наши мельчайшие дела, то нас скоро поглотят варвары. Придется освободить место более мощным народам и навсегда исчезнуть с лица планеты. Так погибли многие цивилизации прошлого, когда их естественные защитники отказались от борьбы и от усилий108.
В США в 1970-е и 1980-е годы Лебоном продолжали интересоваться ультраправые круги. В 1979 году Элис Уайднер публикует в издательстве крайне правого толка сборник избранных произведений Лебона под названием «Гюстав Лебон: Человек и творчество»109. Во Франции в 1970-е и 1980-е годы «новые правые» открыли для себя Лебона в такой организации, как «Группа исследований европейской цивилизации», а также в клубе «Часы». В работе «Взгляд справа» в «Критической антологии современных идей» (1977)110, написанной Аленом де Бенуа, главным идеологом «Группы исследований европейской цивилизации», Лебону воздаются всяческие почести. 12 декабря в еженедельнике «Фигаро магазин» («Figaro Magazine») Бенуа опубликовал большую статью «Пророк антисоциализма: К пятидесятилетию со дня смерти Лебона»111. Книги «пророка» переиздаются Пьером Дю-верже, фанатичным его поклонником, основателем и активным членом «Общества друзей Гюстава Лебона». Отчеты о заседаниях общества, его реклама помещаются в журналах, связанных с «Группой исследований европейской цивилизации», — «Элементы» и «Новая школа».
В докладе «Истоки Франции» на ХП коллоквиуме Научного совета Национального фронта в октябре 1996 года Жан-Мари Ле Пен отдает дань уважения трем своим мэтрам: «Замечательные работы таких врачей, как Гюстав Лебон, Алексис Каррель и Карл Густав Юнг, доказывают, что у народов есть душа»112. Но, как ранее отметил Ле Пен, подчеркивая свою приверженность идеям Лебона, народы могут потерять свою душу:
Когда народ стыдится своих исторических и религиозных традиций, это говорит о том, что он созрел для упадка, готовящего его исчезновение. Убить душу народа — значит убить в нем священное113.
На последних страницах книги «Психология толп» Лебон не скрывал страха перед упадком, представленным как «естественный процесс»:
Некоторые наши современные цивилизации находятся в стадии крайней старости, за которой следует упадок <...>. Этот неизбежный час [«старости»] всегда отмечен ослаблением идеала, который поддерживал душу расы <...>. С окончательной потерей древнего идеала раса теряет также свою душу. <...> Переходить
84
Глава 2. Эволюционный расизлл и «социал-либералъный» дарвинизлл
от варварства к цивилизации, преследуя мечту, слабеть и умирать, когда эта мечта теряет свою силу, — таков цикл жизни народа114.
В 1996 году в «конспекте» для «молодых последователей» Национального фронта Брюно Ракушо, глава аппарата Жан-Мари Ле Пена, прокомментировал эти меланхолические и фаталисгские заметки как образцовый последователь Лебона:
У каждого народа свои корни, своя память, своя вера, свои мифы, свои надежды, свое наследие и своя наследственность. И чтобы оставаться самим собой, все это надо знать и защищать <...>. Забыть все это и забыть, кто мы такие, означает обречь себя на поражение115.
Наследие Лебона вполне способно стать идеологической основой для политической программы Ле Пена, и первым шагом в этом направлении становится представление «души» народа как его «идентичности», которой всегда грозит уничтожение или растворение. Упадок и есть потеря идентичности, а этнический национализм — реакция против упадка. «Защита идентичности» становится главной целью Национального фронта — организации, о которой Ле Пен говорит, что она находится на «острие борьбы за идентичность»116. Сражаться или скатиться вниз и погибнуть — такова альтернатива. Тень Лебона падает и на конец XX века, который был железным веком, и, как кажется, XXI век будет таким же. Никто не мог предвидеть, что учение Лебона в конце концов найдет сторонников во Франции, в националистических ксенофобских кругах, руководимых демагогом, напоминающим в профиль бледное подобие Цезаря.
Глава 3
РАСОВЫЙ ДЕТЕРМИНИЗМ, АНТИСЕМИТИЗМ И НАЦИОНАЛИЗМ От Дрюмона до Сури
В последние двадцать лет XIX века во Франции сформировалась антиеврейская концепция мира, основывающаяся на двух главных темах: с одной стороны, преимущественно на расистской идее, согласно которой евреи не способны к ассимиляции в силу своих биологических (или «расовых») и психо-культурных качеств; с другой, — на конспирологии: евреев обвиняют в желании властвовать над миром путем манипуляций общественным мнением, заговоров и революционных потрясений, на основе более или менее открытого финансового доминирования. Упрямый чужак и неисправимый завоеватель, опасный захватчик — таков еврей как абсолютно негативный тип и как отталкивающий миф конца ХЕХ века. Этот тип займет место в идеологии нового парадоксального национализма — консервативно-традиционалистского и революционно-популистского, который проявит себя в ходе дела Дрейфуса1.
В 1886 году полемист Эдуар Дрюмон публикует бестселлер «Еврейская Франция» (114 изданий за год!) — о плебейском и традиционалистском националистическом антисемитизме, лишенном пока еще «научного» обличья2, которое появилось лишь в 1890-е годы под влиянием Жюля Сури и присоединившегося к нему Мориса Барреса. 22 февраля 1890 года Жюль Сури, писатель-буланжист*, публикует в газете «Фи
*Буланжист — приверженец идеи сильной личности на высшем политическом посту. На роль сильной личности, способной укрепить власть, французы-националисты прочили генерала Жоржа Буланже (Boulanger Georges; 1837—1891), который был популярен в массах, а твердые заявления этого деятеля в адрес Германии в 1887 г. окончательно сделали его кумиром толпы — генералом реванша. Когда умеренные республиканцы, обеспокоенные воинственными заявлениями Буланже, добились его отставки с министерского поста и отправили командовать армейским корпусом в Клермон-Ферран, провожать генерала на вокзал пришли несметные толпы парижан. В марте 1888 г. Буланже был уволен из армии, после чего окунулся в политику. Он был выбран в палату депутатов и почти сразу же внес предложение о пересмотре конституции. Предложение было отвергнуто депутатами, но Буланже вынес его на своеобразный плебисцит; он имел успех, и толпы националистов были готовы взять штурмом Елисейский дворец.
86
Глава 3. Расовый детерминизлл, антиселлитизлл и национализлл
гаро» программную статью «Антиеврейская формула», в которой отдает дань уважения «пророку» Дрюмону: «Антисемитизм был не более чем несколько стыдливой традицией в старой Франции, когда весной 1886 года Дрюмон омолодил его и представил в виде формулы, наделавшей шуму». Дело Дрейфуса станет практической реализацией так называемой «формулы». Что касается Шарля Морраса, теоретика «целостного национализма», то он, относясь скорее враждебно к «расовой доктрине»3, позднее признавал значимость опыта Дрюмо-на для формирования «Аксьон франсез»: «Одним из наших основных отправных пунктов является антисемитская установка»4. И уточнял: «Антисемитизм — это наш добрый гений, без него все кажется невозможным или же невероятно сложным»5.
Таким образом, лишь в самом конце XIX века на идеологическом ландшафте появляется новая политическая доктрина под названием «национализм». Однако под этим размытым обозначением скрывается странная попытка синтезировать традиционалистское видение общественного порядка, сциентистскую версию «теории рас» и конспирологическую концепцию (евреи, франкмасоны и пр.). Отсюда вытекает ксенофобский призыв: всеми средствами защищать французскую нацию, над которой нависла угроза, — «старую Францию» (Дрюмон), «Францию французов» (Сури)6. Таково лицо нарождавшегося французского национал-расизма, лицо арийского расизма, включенного в национализм7.
3.1.	Юдофобия «конца века» во Франции
Миф о заговоре и теория рас
Такое соединение теории рас (как биологического материализма в приложении к человеку) и мифа о еврейском или «жидомасонском» заговоре (якобы разъяснении процессов современной политической истории) вошло во французское политическое пространство несколько парадоксальным образом — через католическую пропаганду, направленную против франкомасонства. Первым социально значимым признаком слияния обеих концепций стал крах банка «Union generale» в 1882 году8. Как показано в ряде недавних работ9, особенность французской юдофобской политики заключалась в том, что она клеймила одновременно и современного, растворенного в обществе еврея («де-
Однако Буланже отказался от государственного переворота. Промедлением генерала воспользовались республиканцы, сплотившие ряды против общего врага. Правительство пошло и на прямую провокацию: был распущен слух о якобы готовящемся аресте Буланже. Последний бежал в Брюссель, не желая сыграть роль мученика. С этого момента буланжизм пошел на спад. Точку в истории буланжизма поставила пуля, которой генерал свел счеты с жизнью в изгнании.
Юдофобия «конца века» во Франции
87
иудаизированного» или «ассимилированного», но объявляемого замаскированным)10, и еврея-республиканца, или еврейскую («ебъевреившуюся») республику. Оба эти типа являются главной мишенью антиеврейской пропаганды на французский манер до и во время дела Дрейфуса. Франкмасонство обличается как «еврейская секта»11, в нем видится причина современных революционных потрясений. Отсюда неизбежно следуют выводы о необходимости борьбы с масонством, что означает борьбу против одного из главных оплотов «еврейской мощи». Борьба против «жидомасонства» представляла собой на практике абсолютное отрицание итогов Французской революции и ее республиканского наследия. Используется дешифровальная сетка: за республикой и принципами 1789 года скрываются «финансовые феодальные владения», принадлежащие евреям, крупные банки и тресты — маски современной плутократии.
Антикапиталистическая юдофобия революционной традиции (в своих двух основных версиях: анархической и социалистической) постепенно превратилась в одну из составляющих политического антисемитизма «конца века» на расистской и националистическо-ксенофобской базе, теоретически разработанной Жюлем Сури, а затем Морисом Барресом12, который в то же время являлся популяризатором этого течения антисемитизма. Уже в работе «Еврейская Франция» (1886)13 Эдуар Дрюмон осознает сложную природу того, что тогда только начинали называть антисемитизмом. Этот автор четко утверждает, что антисемитизм является одновременно расовым и экономическим вопросом. Вот путеводная нить для точного определения антисемитизма, каким он сформировался в последние два десятилетия XIX века во взаимодействии с ксенофобским национализмом на расовой основе — скажем, этническим национализмом. В строгом смысле слова понятие «антисемитизм» можно использовать только для обозначения идеологического «синтеза» биологического расизма и представлений о еврейском заговоре против «старой Франции». Под таким углом зрения и при таких условиях «антисемитизм» обозначает расизм, направленный исключительно против евреев как народа, нации, расы или, позднее, этноса14. При этом евреи предстают в негативном и демонизированном образе: как антинарод; нация, чуждая другим нациям; раса, враждебная всем другим расам, псевдораса со статусом контррасы;15 этнос, представляющий опасность для всех этнических групп.
Но если, как мы видим, современная юдофобия в последней трети XIX века (особенно в последние два десятилетия этого века) облачалась в интеллектуальные одежды представлений и понятий, заимствованных из научной теории рас, то отсюда отнюдь не следует, что все современные антиеврейские концепции сформировались на базе биологического расизма. Тем не менее именно здесь кроется наиболее общая ошибка при рассматрении антиеврейского вопроса. Ниже мы попытаемся прежде всего коротко охарактеризовать французскую
88
Глава 3. Расовый детерллинизлл, антисемитизлл и национализлл
«антисемитскую» традицию путем прочтения работ двух антиеврейс-ких доктринеров, связь которых с делом Дрейфуса глубоко символична. Речь идет, во-первых, о писателе, журналисте-полемисте Эдуаре Дрюмоне, искавшем в расовой идее научное обоснование своего заговорщического видения истории современной Франции; а во-вторых, об «ученом» того времени, руководителе научного направления в Практической школе высших исследований Сорбонны Жюле Сури, последователе Ренана, который попытается применить свою «науку о расах» к еврейскому вопросу во время дела Дрейфуса.
В книге «Еврейская Франция перед общественным мнением», опубликованной в 1886 году (несколько месяцев спустя после выхода в свет книги «Еврейская Франция»), Дрюмон вновь утверждает: «Антисемитизм не есть религиозный вопрос»16 и уточняет: «Вопрос антисемитизма всегда был и ныне является экономическим вопросом и вопросом расы»17.
Ксенофобские представления о евреях как об иностранцах и врагах18 становятся частью нового идеолого-политического сплава. Еврей, то есть самый «опасный» тип семита, объявляется чужим в силу его расовой природы, своей абсолютной чуждости, необходимого следствия его расовой принадлежности. И если он остается абсолютным врагом, то является таковым из-за негативных наследственных качеств, способности организовывать заговоры с целью захвата власти и осуществления эксплуатации. Если во многих отношениях отрицательный тип «еврейского семита» (как его определяет Дрюмон) действовал в последней трети XIX века в Европе как «культурная заготовка» (т. е. давно сложившееся представление), то придание ему расовых черт (форма биологизации) и его демонизация (результат его определения через миф о заговоре) приведут к «научному» обоснованию овеществленного зла, которое он якобы собой воплощает. Выявление сущности еврея через биологию предстает в качестве новой попытки обосновать ксенофобию, направленную против евреев. Главным практическим следствием такой логики является уменьшение числа возможных «решений» «еврейского вопроса». В частности, становится возможно во имя науки отказаться от сегрегации (будучи по природе завоевателем, еврей не смирится с заключением его в гетто), ассимиляции (по природе своей еврей не поддается ассимиляции) и даже обращения в другую веру (по природе своей еврей никогда не может искренне принять другую веру). В феврале 1898 года в газете «Свободное слово» Дрюмон публикует статью «Египетские казни», в которой в красках описывает демоническую надысторическую сущность еврея:
Для настоящих интеллектуалов нет ничего более захватывающего, чем определение подлинного и неизменяемого характера, который на протяжении веков сохранил «еврейский бич» <...>. Первопричина общественного возбуждения отвратительна, ибо никогда еще во Франции не проникались таким горячим чувством к одному из самых подлых предателей, неизменно вызывавших к себе с самого воз
Юдофобия «конца века» во Франции
89
никновения мира единодушное отвращение. <...> Чувствуется, как крадутся во мраке зловредные и смутно различимые существа, таящие и осуществляющие темные замыслы. Не знаю, какие ужасы ожидают мою страну. В действительности на протяжении трех тысяч лет еврей не изменился. Он всегда враг в доме, учиняет заговоры и совершает предательства, это неискреннее, таинственное, беспокойное и пагубное существо, опасное в особенности потому, что использует средства, не свойственные народам, в среде которых он живет19.
По отношению к еврейскому меньшинству антиеврейская доктрина, основывающаяся на расовом учении, может предложить лишь два решения: высылка или истребление, а до них — отстранение и дискриминация20. Это предполагает использование эффективного метода учета и идентификации: сначала надо составить списки и картотеки; определить место жительства и пересчитать. Именно таков один из постулатов современного политического антисемитизма. Первое условие воображаемого могущества евреев заключается в том, что они могут выдавать себя за неевреев21. Предполагаемая невидимость евреев беспокоит их врагов, заявивших о себе в открытую. Все возрастающая схожесть евреев с местными жителями рассматривается не как признак ассимиляции, а как доказательство хитрости в рамках стратегии маскировки. Следовательно, всякое сходство евреев с «арийцами» или настоящими французами обманчиво. Антиеврейские доктринеры теоретически обосновали предположение, что выявлять евреев будет все труднее по мере утверждения секуляризации.
Боязнь неуловимого еврея развилась на основе антиеврейского стереотипа, вписанного в эволюционистскую идеологию, включающую тезис о расовой и цивилизационной неполноценности евреев. Речь идет об убежденности в том, что всякий еврей по натуре обладает незаурядными способностями к мимикрии, а отнюдь не к творчеству или изобретательству. Этот хамелеон проявляет в некоторых ситуациях такую виртуозность, что его нельзя обнаружить невооруженным глазом, вычислить непредубежденным умом, распознать неопытным взглядом. Хороший антисемит должен знать и уметь «видеть евреев»22, а для этого ему надо их изучить: только при таком условии он может их выявить. Следовательно, хороший антисемит должен знать своего абсолютного врага в лицо. Знать еврея означает одновременно уметь его определить и описать. Антисемитское знание включает в себя сведения об извечной натуре еврея в ее соматических, психических и культурных аспектах, а также знание истории евреев, которая представляет собой историю завоеваний и разрушений23. Антиеврейская история евреев все время повторяется. Она сводится к вечному воспроизведению одного и того же рассказа — о том, как, в какой последовательности действовало победоносное «меньшинство»24. Знать — это в то же время предвидеть (что будет делать еврей) и уметь (бороться с его завоеванием). Такое знание дает средства для самообороны неевреев и незаменимо для них. Антиеврейские исследования необходимы, ибо полезны и обязательны для ведения контрнаступления против евреев-
90
Глава 3. Расовый детерллинизм, антиселлитизлл и национализм
завоевателей. «Крестный отец» современного французского антисемитизма Эдуар Дрюмон не только играет в этом деле роль пророка — он также обличает, провозглашает, увещевает, надеется и ждет. Ждет «вождя», который подвергнет зарвавшееся «меньшинство» заслуженному наказанию:
Вся Франция пойдет за вождем, который станет поборником справедливости и вместо избиения несчастных французских рабочих, как это делали в 1871 году, нанесет удар по разряженным в пух и прах евреям и скажет беднякам, собравшимся вокруг ускользающего из рук семита распоротого мешка с золотом: «Кто нуждается — собирайте!»25
Пророчество о том, что месть грядет, составляет основу антиеврей-ской идеологии Дрюмона, о чем свидетельствует и эпиграф к введению в «Еврейскую Францию»: «Forsan ex nobis exoriatur ultor!»26
В 1889 году в книге «Конец света» Дрюмон стремится описать «конец света, когда все элементы Прошлого рассеяны, но не появляется ничего из того, что может составить Будущее»27. Дрюмон выступает в роли врача, который ищет симптомы и по ним ставит диагноз: «Нет ничего более поучительного, чем поиски первопричины болезней, которые медленно, но верно разрушают организм»28. Прежде чем похоронить «труп общества»29, нужно его повернуть, а кроме того, необходимо также предпринять поиски того, что сопротивляется «разложению», поиски изначально здоровых элементов среди кучи дерьма, оставшейся после эпохи «заражения проказой». Таким здоровым элементом видится Дрюмону «народ», который писатель-антисемит открывает для себя и приветствует:
Собравшись вокруг ложа, на котором умирает разложившееся общество и где пурпур перемешался с дерьмом, народ ждет. Твердо убежденный в том, что однажды все будет принадлежать ему, народ скорее насмешлив, чем зол, и менее тороплив, чем считалось. Напротив, он демонстрирует некое лукавое терпение — терпение наследника30.
В конце введения к книге появляется тема ожидания мстителя: Дрюмон верит, что «молодой и новый народ, осознающий свое предназначение, отомстит наконец за арийскую расу, так долго эксплуатировавшуюся и угнетавшуюся семитом...»31. Антиеврейский «бескорыстный» призыв защищать «арийскую» идентичность Франции идет у Дрюмона рука об руку с обращением к французам, желающим отстоять свои интересы. Дрюмон уточняет в предисловии к эссе-памфлету своего последователя Рафаэля Вио:
Ваши читатели смогут лишний раз убедиться, что антисемитизм защищает не только душу Родины, идеальное наследие предков, подлинную сокровищницу нашей веры и традиций, но он также учит всех охранять свои законные интересы, защищать свои кошельки от кочевников и грабителей32.
У Дрюмона и его последователей национализм тесно связан с антисемитизмом, как это хорошо понял в 1903 году Гастон Мери:
Путь «.клерикального атеиста»
91
Существует множество определений национализма. Я считаю, что самым простым и верным может стать такое: «Национализм — это патриотизм, обращенный против внутренних врагов». Однако если принять такое определение, то надо сразу признать, что антисемитизм, выступающий против любых влияний, сводящих на нет созидательную энергию французов, и составляет самую суть национализма33.
В марте 1902 года Жюль Сури задается вопросом: «Являюсь ли я, по крайней мере, антисемитом?» — и тут же отвечает без обиняков: «Без сомнения, если речь идет о войне рас»34. Чтобы понять, как этот блестящий ум XIX века докатился до того, что стал с такой убежденностью и пылкостью проповедовать догмы расового антисемитизма, следует восстановить интеллектуальный маршрут этого ученого, который в возрасте около пятидесяти лет всецело отдастся политико-культурной войне, где его абсолютным врагом является еврей.
3.2.	Путь «клерикального атеиста» Жюль Сури (1842-1915) Сциентизм, традиционализм
и мистика расы
Недавно после длительного забвения вновь оказался открыт Жюль Сури — главный учитель молодого Мориса Барреса. Жюль Сури был одновременно филологом, толкователем христианских текстов и критиком, историком и психофизиологом (специалистом по мозгу), философом и политическим доктринером. После долгой научной карьеры Сури, будучи последователем Ренана в качестве историка религий, специалистом в области исследований центральной нервной системы, а также распространителем эволюционистского монизма Эрнста Геккеля и в этом смысле французским представителем «социального дарвинизма», вступает в 1899 году в полемику в связи с делом Дрейфуса. Он стремится узаконить ксенофобский национализм и политический антисемитизм при помощи «научных» теорий наследственности, рас и отбора. Этот атеист-материалист становится проповедником нового традиционализма, основанного на наследственном и расовом детерминизме, возведя при этом защиту армии и Церкви в абсолютный императив.
Жюль-Огюст Сури родился 28 мая 1842 года в Париже, умер там же 10 августа 1915 года35. Его отец был рабочим и с трудом кормил семью. Получив начальное образование, Жюль Сури в 12 лет стал осваивать ремесло у конструктора измерительных приборов из стекла. Увлекшись учебой, юный ремесленник слушает вечерние курсы в Школе искусств и ремесел, усердно занимается в библиотеке Сент-Женевьев, где читает работы Вольтера, Дидро, Руссо, Бюффона. В октяб
92
Глава 3. Расовый детерминизм, антисемитизм и национализм
ре 1859 года этот самоучка в 17 лет сдает экзамен в лицей Людовика Великого, где преподавал ученик Бюрнуфа* и Боппа** Мишель Бре-аль (1832—1915), который впоследствии, в 1864 году, стал старшим преподавателем сравнительной грамматики во Французском коллеже. Юноше потребовалось лишь три года, чтобы перейти из шестого класса в класс риторики и получить классическое образование. В лицее Людовика Великого он превратился в страстного поклонника Виктора Гюго. В 1862 году в двадцатилетием возрасте Жюль-Андре сдал экзамены на бакалавра филологии, в тяжелых условиях (работая ночью) продолжил образование и стал на следующий год, в октябре 1863 года, лиценциатом филологии в Сорбонне. В то время Сури интересуется литературой. Он пишет стихи и сочиняет драму в пяти актах (которую позже уничтожит). В 1863 году по совету Бреаля он поступает в Императорскую школу грамот, где приобщается к историческим изысканиям. В 1867 году молодой человек получает диплом архивиста-палеографа. Диссертация стала его первой публикацией под названием: «Древнееврейские и экзегетические исследования*** Средневековья у христиан Запада» (1867). В течение четырех лет он параллельно слушал курс лекций Ренана у него на дому, так как тот был изгнан из Французского коллежа: интерес Жюля Сури к истории религий усиливается. Позднее он напишет: «Ренан был моим первым учителем». Вдохновленный Ренаном (которому был представлен Бреа-лем) на исследование семитской эпиграфики и толкование Библии, он посещает также уроки аббата Баржеса, преподавателя древнееврейского, халдейского и древнесирийского языков. С 1865 года Сури работает в Национальной библиотеке, где получает зарплату. Он быстро становится помощником библиотекаря. В 1868 году Сури пишет две статьи в журнале материалистического и эволюционистского направления «Пансе нувель» («Новая мысль») (1867—1969)зс, где утверждается как воинственный атеист, обладающий обширными знаниями. Его первая статья названа символически «Статуя Вольтера» (N° 37). Она представляла собой обзор работ по научному атеизму, и в ней восхваляются Дидро, Ламетри, Гольбах, Гельвеций, Сильвен Марешаль4*,
* Бюрнуф Жан-Луи (Bumouf Jean-Louis; 1755—1844) — французский филолог, профессор красноречия во Французском коллеже, член академии; автор лучших руководств к изучению классических языков во Франции.
** Бопп Франц (Bopp Franz; 1791—1861) — немецкий лингвист, основатель сравнительного языкознания. В своих исследованиях основывался не на случайном созвучии слов, а на общем строе языка. Изучал санскрит; издал в Лондоне ряд отрывков из индийского эпоса «Махабхарата».
*** Экзегетические исследования — исследования, связанные с толкованием древних текстов.
4* Марешаль Сильвен (МагёсЬа! Pierre-Sylvain; 1750—18бЗ) — французский материалист и атеист; сторонник утопического коммунизма; в годы французской революции — участник движения дехристианизации; критик деизма.
Путь «клерикального атеиста»
93
Нежон* (N° 45). Параллельно он сотрудничает во Всеобщей энциклопедии, где в 1868 году публикует статью о развитии философии в Германии, а затем, в 1869 году, — статью об учении Аристотеля. В 1871 году благодаря протекции Ренана (под руководством которого продолжал трудиться) Сури становится редактором журнала «Ревю де дё монд» («Revue des Deux Mondes»), сотрудничает в журналах «Тан» («Temps»), где публикует статьи о Гассенди и о пессимизме, и «XIX сьекль» («XIXе siecle»). Значительным событием в его биографии стало сотрудничество в журнале «Репюблик франсез» («La Rdpublique fran^aise»), основанном Леоном Гамбеттой, а затем в «Ревю де сьенс историк» («Revue des sciences historiques»), «Ревю сьентифик» («Revue scientifi-que»). Это последнее издание возглавлял физиолог Поль Бер (1833— 1886), который постоянно поддерживал Сури37. Он сотрудничает также в «Нувель ревю» («Nouvelle Revue»), основанном Гамбеттой в 1879 году. Тремя годами позже этот журнал соскользнет с республиканского патриотизма на позиции противников Дрейфуса, пройдя этапы антиклерикализма и антисемитизма38.
С 1865 года в парижской больнице Сальпетриер Сури изучал нормальную и патологическую анатомию центральной нервной системы под руководством Огюста Вуазена и в большей степени Жюля-Бернара Люи (1828—1897), врача-нейрофизиолога, который тогда только что опубликовал «Исследования нервной системы спинного мозга»39. Именно в то время Сури осознал «огромное значение этих исследований для обновления науки об интеллекте»: «научной психологии», определяемой как «наука о физических аспектах феноменов жизни». Ему кажется, что именно здесь «акрополь знания»40. В 1878 году Сури сотрудничает в журнале «Сьенс политик» («La Science politique»), основанном в апреле того же года, и публикует там статью «Иисус и Евангелия» («Jdsus et les Evangiles»), рассматривая жизнь Назаретя-нина с точки зрения «патологической психологии»41. Автор статьи утверждает, что Иисус «впервые предстает здесь как больной, развитие заболевания которого мы попытались проследить»42. «Медико-психо-логический» диагноз Сури был слишком ясным, чтобы не вызвать скандал: «святость и религиозный энтузиазм» больного по имени Иисус являются «симптомами повреждения нервных центров»;43 пораженный менингоэнцефалитом, «он вовремя ушел из этого мира: распятие помогло ему избежать слабоумия»44. После появления этого очерка католические круги и правые начали плести против Сури интриги в 1879—1880 годах, что мешало его назначению на только что вновь открытую кафедру истории религий во Французском коллеже (эта кафедра, как казалось Сури, именно предназначалась ему). За ним зак
* Нежон Жак-Андре (Naigeonjacques-Andr6; 1738—1810) — французский философ-материалист и атеист, представитель младшего поколения просветителей; член Французской академии. Был секретарем и ближайшим сотрудником П. Гольбаха; издавал труды М. Монтеня, Ж.-Ж. Руссо, Д. Дидро.
94 Глава 3. Расовый детерминизм, антисемитизм и национализм
репляется репутация «материалиста» и «атеиста». Как будто для того, чтобы усугубить ситуацию, Сури устраивает в «Гранд-отель» банкет в честь Эрнста Геккеля, который посетил Париж в мае 1878 года45. Это позволило «Фигаро» 30 августа заклеймить Сури как «личного врага Иисуса Христа»46. В итоге сей сильный ум признал с грустью ни много, ни мало, что «человек есть по преимуществу животное метафизическое»47. Как отметит Анатоль Франс, Сури «совсем не разделял обывательские предрассудки» и «не всегда щадил простые умы»48.
В своих «Исторических исследованиях религий, искусств, цивилизации Передней Азии и Греции» (1977) и «Опыте религиозной критики» (1878) последователь Ренана рассматривает историю с позиций «форм религиозного чувства», как вклад в «эмбриогенез ума», в эволюционистскую психологию, которая заключается в изучении проявления в ходе истории «чисто механических законов, управляющих миром»: «Все приходит в свое время и на свое место в силу неизменных законов»49. Он не скрывает своих философских убеждений: «Именно атеизм и научный материализм вдохновили эти исследования: вот каким духом они пронизаны, вот что вдохнуло в них жизнь»50. 27 мая 1881 года Сури защищает в Сорбонне докторские диссертации «Натуралистические теории мира и жизни в античные времена» (посвящена «г-ну Эрнесту Ренану с выражением привязанности и признательности») и «Гилозоизм* современности» («De hylozoismo apud ге-centiores»). В том же году Сури публикует «Настольную книгу по истории материализма» («Breviaire de 1’histoire du mat£rialisme») (это была его расширенная и дополненная докторская диссертация)51. В ней он заявляет о приверженности традициям атомизма Демокрита, Эпикура, Лукреция и Гассенди. За «Настольной книгой» последовал сборник эссе «Естественная философия» («Philosophic naturelle») (1882), в котором он определяет «научный» материализм и атеизм как неотделимые от эволюционистского монизма Геккеля (1834—1919). В 1879—1880 годах Сури перевел на французский язык и представил общественности три его книги: «Доказательства трансформизма. Ответ Вирхову»**, «Царство простейших», «Опыты клеточной психологии»52. Сури все чаще выступает как один из французских теоретиков биологизации науки о человеке. Его социологию и философию истории пронизывает идея борьбы за существование и отбора наиболее «способных». В этом смысле его место — среди представителей «социального дарвинизма», скорее, скажем, социо-расового биологизма. Однако этот мыслитель-пессимист проповедует материализм в строгих рамках научного знания: отказывая во всякой онтологии материальной субстанции, прини
* Гилозоизм — философское учение об универсальной одушевленности материи; приписывает способность ощущения и мышления всем формам материи.
** Вирхов Рудольф (Virchow Rudolph; 1821—1902) — немецкий ученый и политический деятель; занимался вопросами антропологии, этнографии и археологии; выступал как ярый противник эволюционного учения Ч. Дарвина.
Путь «.клерикального атеиста»
95
мает на свой счет известный лозунг Эмиля Дюбуа-Реймона, который тот выдвинул в 1872 году: «Ignoramus et ignorabimus»53. Слова «Мы не знаем и мы не узнаем» станут девизом агностицизма, рассматривающего реальность как непознаваемую по природе и предполагающего наличие границ, непреодолимых для объяснительной силы научного знания54. Таким образом, остается место для религиозной веры. Сури проникся выводами Канта и Шопенгауэра и не перестает их повторять: «Человек не может ничего знать о самом мире, о том, каков он есть, а не том, каким он представляется человеку»55. Однако, согласно Сури, надо, быть может, радоваться этой невозможности постигнуть бытие, так как «скрытое очарование, сильная притягательность трансцендентных вопросов вписываются в гонку за постижением истины, скрывающейся и убегающей от пытливого ума»56. Ибо «человек есть по преимуществу метафизическое животное»57. Но метафизические спекуляции чужды научному знанию, и «в науке нет места вере»58. Сури особенно настаивает на принципе разделения науки и веры: «Вера не знает, знание не верит»59.
Тридцатого ноября 1881 года благодаря поддержке Поля Бера, ставшего министром образования в кабинете Гамбетты, Сури поручают прочесть в Практической школе высших научных исследований Сорбонны лекцию, посвященную истории современных учений в области физиологической психологии60. Он будет преподавать там до 30 декабря 1898 года после запоздалого (в декабре 1896 года) назначения на должность руководителя исследований в области научной психологии, имеющих «свои основания в биологии»61. Понимать психологию в «эволюционистском смысле» означает мыслить ее «как развитие биологии»62. Преподавание не мешает Сури сотрудничать с различными изданиями, в том числе с «Нувель ревю» Жюльетты Адан, в котором он в 1881—1882 годах публикует научно-популярные, весьма идеологически ангажированные статьи63.
«Научный» материализм Сури, примененный к изучению функционирования мозга, содержит положение о бессознательном. Используется выражение, заимствованное у психофизиолога Зигмунда Экснера (1889 г.) — «оно/он думает в нас»:
Но что есть это сознательное «я» по отношению к другому, безличному «я», <...> что физиолог Экснер <...> обозначает неопределенным местоимением «оно» во фразе «Es denkt in mir»? Есть выражение «думается», отличающееся от более привычного «я думаю». Именно это первое определяет природу наших чувств и мыслей и предуготавливает призвания64.
Таким образом, Сури вписывается в антикартезианское течение мысли, стремящееся разделить психику (ум) и сознание человека; второе низводится до уровня простого «спутника ума». Отсюда выводится существование «психологической наследственности», выражающееся в подчинении сознания и «интеллектуального» наследственному и расовому бессознательному. Профессор Сури развивал это положе
96
Глава 3. Расовый детерллинизлл, антиселлитизлл и национализлл
ние на лекциях, где присутствовал его восхищенный ученик Баррес, который позднее выведет отсюда принцип своего «детерминистского» патриотизма: «Интеллект — столь малая и поверхностная вещь. В глубине мы все чувственные существа»65.
В 1890-х годах научные лекции Сури, украшенные философскими отступлениями, привлекают весь интеллектуальный Париж. Жорж Клемансо, Анатоль Франс и Морис Баррес (последний — в период с 1893 по 1897 год) посещают эти лекции и беседуют с мэтром66. Баррес, считавший Сури «одним из наиболее смелых мыслителей нашего времени»67, восторженно отмечает: Сури «распространял самую волнующую философскую доктрину»; продолжительные беседы с тем, кого Моррас назовет «великим ученым», «подлинным оратором», Баррес считал незабываемыми. Мнение Анатоля Франса, выраженное в 1891 и 1893 годах, также достаточно красноречиво:
В Сорбонне, в своем маленьком лекционном зале с высоким потолком, спокойный г-н Жюль Сури со скальпелем в руках объяснял лучшим студентам на макете мозга, стоявшем на столе, сложное взаимодействие механизмов церебральной иннервации и излагал теорию локализации. <...> Г-н Сури восхищает разнообразием знаний и глубиной взглядов. <...> Этот ученый является замечательным писателем. <...> Его стиль, отточенный мыслью, гибок, мощен, колоритен и иногда странно блестящ <...>. Этот замечательный человек <...> наш Гассенди и даже несколько больше, так как г-н Жюль Сури <...> одновременно постиг, что научные истины, эти тонкие и ценные истины чувства, для человеческого ума то же самое, что небо в пейзаже68.
Понятно, что Сури, блестящий лектор, мог быть в то время соперником Бергсона. В 1880—1900 годах ученый, исследовавший историю психофизиологии, сотрудничает с многочисленными научными и медицинскими изданиями («Annales medico-psychologiques», «L’Encdphale, journal des maladies mentales et nerveuses», «Progres mddical», «Revue scientifique», «L’lntermediaire des biologistes, organe international de zoolo-gie, botanique, physiologic et psychologic», «Les Archives de neurologic», «La Presse medicale» и др.).
В 1891 году Сури публикует книгу «Функции мозга»69, затем готовит большую статью «Мозг» для Словаря физиологии (1896), создававшегося под руководством Шарля Рише; завершается работа над статьей весной 1896 года, когда умирает его мать. Ее кончину Сури тяжело переживал и признавался Барресу:
Я работаю над статьей «Мозг». <...> Я обещал это сделать Рише в присутствии матери. Я должен закончить эту статью из-за матери. <...> Но как же мне надоела эта работа <...>. Я бы хотел вообще ничего не делать, только читать Паскаля...70
Он доходит до того, что желает умереть с голода, считая, что «совершил ошибку и должен ее искупить»71. Сури замечает: «Мир становится совсем другим. Впервые он является нам как заурядная богадельня, где только и можно, что влачить жалкое существование»72. Пессимизм его агностического материализма усиливается, последова-
Путь «.клерикального атеиста»
97
тель безмятежного Лукреция становится читателем Паскаля: «Умерщвление плоти. Уничтожить жизнь, уменьшить ее. Вот чего хотел Паскаль, что было его веригами. Вот что нужно мне»73. Сури обращается к Церкви, посещает доминиканские монастыри; напрасно — Бог не является ему. Признаваясь в скептицизме, он признается в нигилизме, о чем свидетельствуют заключительные страницы его автобиографии, пронизанные духом Шопенгауэра:
Эта жизнь ужасна. Абсолютно бесполезна, мучительна, у нее нет никакого смысла, понятной цели. К счастью, мы знаем, что она должна закончиться <...>. Мы рождаемся, умираем. Человек рождается, чтобы умереть. Только и всего74.
Он доходит до того, что отрекается от науки, которой посвятил свою жизнь одиночки: «Я более не люблю науку <...>. Развлечение»75. Сури недвусмысленно отвечает на вопрос о ценности жизни: «Все со временем приходят к тому, что жизнь не стоила того, чтобы жить»76. Отсюда навеянный Шопенгауэром моральный императив: не иметь потомства, не создавать условий для появления зла — самой жизни. Сури цитирует Шатобриана: «После несчастья родиться я не знаю большего несчастья, чем дать жизнь другому»77.
* * *
Но это еще не последнее слово Сури, ибо тот, кто увидел небытие на дне существования, увидел там и войну, бога войны Полемоса, «царя и отца всего сущего»78. В 1870—1880-х годах этот социал-дарви-нисг осмелился открыть глаза на «огромную бойню, которую называют землею»79, и созерцал эволюцию жизни на планете — «вечную, ожесточенную, бескомпромиссную, <...> «битву всех против всех без передышки и пощады»80. В конце 1890-х годов меланхоличное созерцание непреодолимой всеобщей борьбы за существование сменяется восхвалением войны, школы героизма: «Вечная война, источник всякой высшей жизни, причина прогресса на земле»81. Трагическая грусть преображается в экзальтацию, порожденную открытием искупительных добродетелей войны:
Никогда жизнь не стоила того, чтобы жить. Человек может победить судьбу, осуществить мечту о бессмертии лишь только добровольной смертью на поле боя или в гражданской войне82.
Такая героическая концепция существования не отменяет онтологического нигилизма. Эта концепция опирается на нигилизм и предписывает каждому человеческому существу исключительное назначение: следовать судьбе своего рода, своей нации и расы. Верность зову предков есть единственный источник трансцендентности, оправдывающий существование как борьбу за существование. Смысл жизни каждого отдельного человека неотрывен от его рода. Ценность существования вновь обретается в борьбе ради защиты того, что было ранее, и того, что будет:
98
Глава 3. Расовый детерллинизлл, антисемитизм и национализм
Свойство человека <.„> заключается в том, чтобы инстинктивно, по долгу, следовать высшим побуждениям своей расы и нации. <...>. Сражаться за идеалы предков и за спасение потомков, за традиции расы, за честь касты или нации — вот <...> героическое предназначение человека83.
Расизм как нормативное видение мира, вырабатывающее свои правила поведения, проистекает у Сури из радикального пессимизма, граничащего с нигилизмом.
Наследие предков и, в более широком смысле слова, расовое наследие — вот предмет нового культа, находящегося в центре формирующегося в конце XIX века традиционализма, в котором национализм пересекается с теорией рас. Конечный итог, каковым является книга «Центральная нервная система», удостоенная в 1900 году наград академий наук и медицины, представляет собой том в 1866 страниц, появившийся в 1899 году. В этой работе Сури излагает «естественную историю человеческого сознания»84, а также делает попытку научно обосновать, исходя из «вещественной непрерывности», наследуемость характеров, уважение традиций, защиту расы и святость родины, ибо, как он говорит:
<...> собственно, этнические и национальные характеры <...> суть явления столь же реальные, как и материя анатомических элементов наших нервных центров — нейронов, единственных элементов нашего тела, которые с рождения до смерти индивида не меняются и не восстанавливаются. Вот где неопровержимое свидетельство психологической наследственности. Вот где основа нашего культа мертвых и земли, на которой они жили и страдали, религии Отечества85.
Даже если ученый знает, что «небеса пусты», все же, осознавая «свое невежество и ничтожество», он может счесть для себя «достойным низко склониться на плитах старой церкви». Клерикальный атеист и материалист-агностик, нигилист и традиционалист — таковы парадоксы Сури. Он определяет себя как «клерикал-атеиста католической традиции»86, утверждается в качестве неверующего «клерикала по взглядам и католика по традиции»:87 «Как католик я умру в той религии, в которой родился, <...> потому что уважаю и люблю традиции — семейные и национальные»88. Если, таким образом, жизнь — несмотря ни на что — имеет смысл, то он заключается в том, чтобы понимать ее как «вечное прославление культа чести и следование добродетелям, усвоенным от предков», тем более что предки «передали нам вместе с героической жертвенностью стремление отказаться от всего, что уводит человека от морального идеала своей расы»89.
Согласно Сури, каждая раса обладает на нейрофизиологическом уровне собственным «этническим инстинктом»90. «Реакции в морально-этической области»91 подтверждают принцип детерминизма наследственности расы: к нейрофизиологическому или церебральному бессознательному добавляется этническое или расовое бессознательное. Последнее оправдание своего национализма и антисемитизма Сури находит в биологическом детерминизме цивилизационных склонностей и жизненных установок. Нет «семитского духа без семитских моз
Путь «клерикального атеиста»
99
гов»92. Вот почему антисемитизм выражает «борьбу рас» между «арийцем» и «семитом», обладающими несовместимой психофизиологической природой: «Эти две большие этнические группы <...> реагируют совершенно по-разному в одних и тех же обстоятельствах, потому что их природа гетерогенна»93. Вот почему антисемитизм узаконивается как естественная реакция самообороны «арийцев» против их главных расовых врагов — евреев. Факт наличия рас вырастает в фатальность рас, что дает ключ к истории, в которой борьба за существование интерпретируется как борьба рас за выживание и превосходство:
Раса есть нечто основополагающее в истории мира. Как в прошлом, так и в настоящем раса является решающим фактором в объяснении действий и реакций индивида в борьбе за существование94.
Дело Дрейфуса может быть, таким образом, сведено к неизбежному конфликту двух расово определенных типов экзистенциальной реакции. 21 октября 1899 года Баррес заявляет: «Дело Дрейфуса открыло расовый вопрос»95. В тот же год Сури стал писать для «Аксь-он франсез» свои пламенные статьи против «современного свинства», чинимого франкмасонами, евреями и гугенотами, и эти статьи перепечатывались другими изданиями (например, «Новым журналом», весьма активным участником кампании против Дрейфуса). Свою последнюю книгу, «Националистическая кампания», вышедшую в 1902 году, Сури посвятил «г-ну генералу Мерсье*, <...> оказавшему родине неоценимые услуги тем, что как никто другой во Франции не способствовал вынесению двух обвинительных приговоров <...> еврейскому предателю Альфреду Дрейфусу»96. Сури присутствовал в 1899 году на заседании суда в Ренне и, по примеру Барреса97, расценил показания генералов Мерсье и Роже как «великолепные». Баррес с восхищением читает «Националистическую кампанию», расценивая ее как «великолепный псалом, <...> зажигательный и отчаянный»98. «Нелепая книга», — откликается Леон Блуа99. В предисловии к ней Сури вновь подтверждает свою приверженность принципу расового детерминизма и утверждает себя как «антисемит», но тут же добавляет ограничительное условие, как если бы ему необходимо было заранее отвечать на упрек за чрезмерное обобщение:
Являюсь ли я по крайней мере антисемитом? Безо всякого сомнения, если речь идет о войне рас. Почти на краю долгой жизни, заполненной исследованиями и размышлениями о вечной вселенной, структуре, функциях и истории живых существ, я, однако, слишком часто прибегал к книгам еврейских ученых, слишком часто встречал отличных евреев, чтобы умереть, проклиная всех индивидов одной человеческой расы. Будучи абсолютно убежденным в непримиримости двух человеческих рас или видов, называемых «семитскими» и «арийскими», в их врожденном различии, которые никогда не смогут преодолеть никакая юридическая
* Мерсье Огюст (Mercier Auguste; 1833—1921) — генерал, военный министр Франции в годы, когда шел процесс над Дрейфусом.
100
Глава 3. Расовый детерллинизлл, антиселлитизлл и национализлл
фикция, типа натурализации, никакое религиозное обращение, никакое скрещивание, я изложил здесь научные основания этого моего убеждения100.
Вся мораль и политика Сури могут быть выражены следующей формулой: «Уважение к традиции во всех ее формах»101. Расизм Сури неотделим от традиционализма.
Достаточно истории, рассказанной Адольфом Бошо на основе воспоминаний одного из друзей Сури. Она может напомнить о поразительной уверенности этого «ученого», «выдающегося сциентиста», изрекавшего необоснованные суждения, может показать «упорство, ослепление человека, считавшего, что он несет истину и что ему, следовательно, не нужно больше прислушиваться к другим людям, если они не знают эту истину». История ярко свидетельствует о стремлении Сури подвести научную базу под обычное предубеждение, в данном случае — предубеждение против евреев:
Летом 1899 года Жюль Сури, увлеченный делом Дрейфуса, присутствовал на судебном процессе в Ренне. Несколько дней подряд в зале заседаний он сидел рядом с журналистом по судебным делам, которого я хорошо знал: речь идет об Эдгаре Труамо, который оставил о себе память как о человеке абсолютно честном. В Ренне во время свидетельских показаний или допросов Сури едва слушал и не смотрел на выступавших. Между тем посмотреть было на что: какие лица и взгляды! А он упорно держал в руках какую-то большую медицинскую книгу и не отрываясь читал. <...> Вместо того чтобы наблюдать за людьми, будущее которых разыгрывалось в разворачивающейся трагедии, этот маньяк от биологии продолжал набивать себе голову научными сведениями. Внезапно, как только полковник Пикар* начал свои показания, Сури закрыл книгу и сказал моему другу Труамо: «Этот человек лжет!..» Мой друг, удивленный таким категоричным и чересчур скорым суждением, вопросительно посмотрел на Сури... «Да, — повторил тот, — полковник лжет. Этот еврей лжет». «Но почему, — спросил наконец Труамо, — почему вы говорите, что он лжет? Ведь он только начал». «У меня есть на то свои основания, — наставительно заявил Сури. — И они даны мне всей моей культурой. Я ученый. У моего убеждения есть научные обоснования... Я знаю, что этот человек лжет, потому что он еврей»102.
В августе 1899 года Сури заявляет Барресу по поводу «предательства» Альфреда Дрейфуса:
Еврей никогда не бывает предателем, он не из нашей нации, как он может ее предать? Все они предатели: у них родина там, где больше выгоды. <...> Мне не нужно объяснять, почему он предал. С точки зрения психологии, мне достаточно доказать, что он способен предать...103
Баррес разделяет взгляды своего учителя и, радикализируя их, выводит следующую заключительную формулу: «То, что Дрейфус способен предать, я заключаю из его расы»104.
После этих приступов ненависти и фанатизма кажется, будто Сури поразила молния: в шестьдесят лет он словно начал страдать интеллек
* Пикар Мари-Жорж (Picquart Marie-Georges; 1854—1914) — французский генерал и политический деятель.
Евреи как раса
101
туальным бесплодием. Ему, однако, удалось достичь полного академического признания. По поводу его работы «Центральная нервная система» в издании «Бюллетень Академии наук» от 17 декабря 1900 года можно было прочитать следующее:
Труд г-на Ж. Сури не имеет аналогов ни в одной стране мира и представляет собой необычайную по охвату знаний работу. <...> По прочтении труда г-на Сури отдаешь отчет в том, что автор оказал своему поколению огромную услугу105.
Сури с воодушевлением вступил в Лигу французского отечества, президентом которой с января 1899 года был Жюль Леметр106, и тут же обвинил Леметра и Габриэля Сиветона в готовности присоединиться к евреям и франкмасонам107. Тринадцать лет спустя обезумевший ученый умрет в полном забвении. Лишь только Моррас и Баррес, идеологи-соперники нового национализма, будут превозносить его имя и дело. Действительно, Сури теоретически разработал традиционалистские основы французского национализма. В то же время он подвел под французский национализм биологическую базу и повернул его к расизму.
«Несравненный сумасшедший» заявил Барресу в мае 1896 года: «К тому же я атеист. Меня из дома отвезут прямо на кладбище»108. 13 августа 1915 года в церкви Милосердной Богоматери в Отейе была проведена, согласно его последней воле, панихида, и «клерикального атеиста» похоронили на кладбище Монпарнас. Везли его туда, как он хотел, в катафалке для бедных. В тот день в статье, посвященной «ученому и поэту», Моррас напоминал:
Он не хотел над своей могилой никаких речей — ни от официальных, ни от частных лиц. Он хотел вернуться в землю тихо и скромно — humilis, ad humum!* — стать ниже этой земли, в которую нас всех ведут наши судьбы109.
Четырнадцатого августа 1915 года в «Эко де Пари» Баррес отдает последнюю дань уважения своему «знаменитому учителю и другу Жюлю Сури»:
Этим утром я проводил в последний путь из церкви Милосердной Богоматери моего знаменитого учителя и друга Жюля Сури, лекции которого слушал в Школе высших исследований, когда мне было двадцать лет. Я приветствую этот благородный ум, который выше всего ставил идею отречения, стоическую гордость душ, верных традициям расы, готовых пожертвовать ради родины всем, кроме чести110.
3.3.	Евреи как раса Чужеземцы и враги
В книге «Еврейская Франция» (1886), которую можно рассматривать как первый на французском языке манифест современного поли
Смиренный — в землю (лат.).
102
Глава 3. Расовый детерминизм, антисемитизм и национализм
тического антисемитизма в узком смысле слова, вышедшей на год раньше «Антисемитского катехизиса» Теодора Фрича111, Эдуар Дрюмон представляет и клянет «еврея» как подлинного наследника и одновременно как спекулянта, наживающегося на достижениях Французской революции112. После того как якобинцы исполнили свою двойную историческую задачу, состоявшую в разрушении «старого общества»113 и в завоевании политической власти, именно к еврею переходит, как считает Дрюмон, подлинная власть в обществе, управляемом деньгами, — финансовая власть.
Против «еврейского завоевания» Франции Признаки новой «расовой войны»
В предисловии к своему «Опыту современной истории» Дрюмон объясняет:
Тэн написал «Якобинское завоевание». Я хочу написать «Еврейское завоевание». В настоящее время, как описывает Тэн, якобинец представляет собой персонаж прошлого, заблудившийся в нашей эпохе. <...> Единственный, кто воспользовался плодами Революции, — это еврей. Все идет от еврея, все возвращается к еврею. Происходит подлинное завоевание, закрепощение целой нации ничтожно небольшим, но сплоченным меньшинством <...>. Перед нами наглядные признаки такого завоевания: целый народ работает на другой народ, который, подчиняя себе первый с помощью разветвленной системы финансовой эксплуатации, пользуется результатами его труда. Огромные еврейские состояния, еврейские дворцы, особняки не являются плодами эффективного производства. Это плоды отношений доминирующей расы и покоренной расы114.
Дрюмон обличает одновременно расовое завоевание, покорение одной расы (которую он возвеличивает как «замечательную арийскую расу»)115 другой расой («еврейской», или «семитской») и процесс эксплуатации, опирающийся на расовое господство «еврейского элемента». Повторяемый бесконечное число раз тезис Дрюмона состоит в том, что «еврей выступает в роли хозяина», что он «всемогущ»116. Сразу же возникает вопрос: как же «арийская, или индоевропейская, раса», интеллектуально и морально более высокая, позволила «семитской» завоевать себя?
Дрюмон считает, что нашел принципиальный ответ на этот вопрос, перенося схему борьбы двух рас, заимствованную из аристократической доктрины (следы которой можно найти у Ренана)117, на отношения между «арийцами» и «семитами»; они являются действующими лицами начатого «семитами» конфликта, уходящего в незапамятные времена и созревшего из-за неустранимого и естественного желания властвовать. Таким образом германский миф воспроизводится в виде арийского мифа:
С первых дней истории мы видим, как ариец воюет с семитом. Троя была полностью семитским городом, и противоборство двух рас объясняет особенные
Евреи как раса
103
отзвуки Троянской войны. Со временем конфликт стал беспрерывным, и почти всегда именно семиты провоцировали обострение противостояния, а потом терпели поражение. Семиты постоянно мечтали поработить арийцев, закрепостить их. <...> Сегодня семиты уверены в своей победе. Движение возглавляет не карфагенянин или сарацин, а еврей. Он заменил насилие хитростью. Открытое нападение сменилось тихим, последовательным, медленным завоеванием118.
Наиболее представительная доктрина нового антиеврейского синтеза идей в последней трети XIX века представляет историческое описание заката Франции, начиная с абсолютного противопоставления старого и нового, подлинного и мнимого, здорового и больного. «Старая Франция», которая и есть сама Франция, была уничтожена и уступила место иностранцам, завоевателям, но в особенности коррупционерам:
Мне показалось интересным и полезным описать последовательные фазы этого «еврейского завоевания», показать, как постепенно под еврейским воздействием рассыпалась, разрушилась старая Франция, как этот бескорыстный, счастливый, любящий народ сменился ненавидящим народом, охваченным жаждой золота и вскоре умирающим с голоду119.
В своей книге «Еврейская Франция» Дрюмон рассматривает революционный процесс как вторжение и замену населения, когда «настоящий народ»120 заменен «сборищем иностранцев»:
С самого начала Революция, как и сегодняшняя Еврейская республика, имела завоевательный характер. Французский элемент, как и в наши дни, исчез под напором сборища иностранцев, завладевших всеми важными постами и терроризировавших страну121.
В этой фантасмагорической реконструкции Революции главная роль отводилась евреям, и они же позднее почти одни воспользовались всеми ее плодами. Дрюмон постулирует, что «семьи, где наследственной является ненависть по отношению к священникам, имеют еврейское происхождение»122. Он утверждает, что «именно евреи организовали разграбление церквей, уничтожение шедевров, созданных вдохновением, верой и гением наших художников Средневековья»123. Автор «Еврейской Франции» осуждает франкмасонство за то, что оно «подчинилось евреям»124, стало их орудием125. Короче говоря, согласно «историку» Дрюмону, «еврейское франкмасонство»126 предшествовало «Еврейской республике»127 и подготовило ее, подталкивая к Революции и осуществляя ее. После Ватерлоо, уточняет Дрюмон, евреи стали подлинными хозяевами мира:
Народ и короли были теперь не более чем марионетками, которых за ниточки дергали евреи. До сих пор народы сражались за родину, славу, знамя. Отныне они будут бороться лишь во имя обогащения Израиля, с разрешения Израиля и для удовлетворения одних только потребностей Израиля...128
Аргументация «Еврейской Франции» держится еще на одном абсолютном типологическом противопоставлении: патриот против кочевника; настоящий француз (ариец) против еврея («семитского еврея» по
104
Глава 3. Расовый детерминизм, антисемитизм и национализм
определению и исключительно «безродного», не устает повторять Дрюмон), коренной житель против «паразита»129. Эта матрица стала известной благодаря последующему использованию Барресом таких противопоставлений, как «националисты» против «космополитов»130, «коренные» жители против «некоренных»131. Дрюмон наделяет ментальную конституцию «еврея» / «семита» таким качеством, как «универсализм», которое он считает специфическим (соответствующим «типу»), и противопоставляет его французу «арийской расы», обладающему глубоким чувством «Родины»:
Родина в том смысле, какой мы придаем этому слову, ничего не значит для семита. Еврей (используем более общее и сильное выражение — «израильский альянс») характеризуется «непреклонным универсализмом». Я не очень хорошо понимаю, почему евреев упрекают в том, что они так думают. Что означает слово «Отчизна»? Земля отцов. <...> Нельзя притвориться патриотом; это в крови, это пронизывает человека до мозга костей. Может ли семит, вечный странник, испытывать столь глубокие чувства?132
Таким образом, патриотическая привязанность и ее противоположность «универсалистская отвязанность» сведены к биолого-кулыурному детерминизму. Дрюмон излагает следующий пункт обвинения:
Вне Иерусалима всякая страна, будь то Франция, Германия или Великобритания, есть для еврея не более чем место пребывания, социальная агломерация, внутри которой он может чувствовать себя хорошо; он даже некоторое время может быть ей полезен, обслуживая ее интересы, но составляет часть этой среды временно, только как свободно ассоциированный член133.
Позднее Баррес повторит как эхо:
У евреев нет Родины в том смысле, в каком ее понимаем мы. Для нас Родина — это почва и предки, это земля, в которой похоронены наши усопшие. Для них это место, где они находят наибольшую выгоду134.
Таким образом, «семиту» приписываются меркантильность, жадность, исключительная ориентация на эгоистическую выгоду. Дрюмон и его последователи считают, что «семит» движим такими ценностями и нормами, как вульгарный утилитаризм, циничный и «изощренный» инструментализм. В этом «семит» принципиально отличается от «арийца», который, как с лиризмом отмечает Дрюмон, является человеком «вдохновенным, героическим, рыцарственным, бескорыстным, открытым, доверчивым до наивности»135. Прозаическому «приземленному» существу, которое живет только в «реальности», противопоставляется «сын небес, беспрестанно занятый высшими устремлениями», живущий в «идеальном мире»136. В результате Дрюмон приходит к выводу о «притяжении арийской расы к бесконечному»137, чему «семиты» якобы абсолютно чужды. Сури же возьмет на себя воспевание «арийцев индоевропейской расы», которым припишет «религию бесконечного»130.
Аргументация Дрюмона свидетельствует, что уже к 1886 году были подготовлены идеологические кадры для расистской интерпретации
Евреи как раса
105
дела Дрейфуса, которую изложат Жюль Сури и его последователь Морис Баррес. О неравенстве рас здесь говорится меньше, чем о войне рас. Ученик излагает доводы учителя, приведенные летом 1899 года:
Речь идет не о бедном еврейском капитанчике, речь идет о вечной борьбе между семитами и арийцами <...>. Все [евреи] предатели <...>139.
Предательство является одним из расовых свойств еврея, но оно проявляется как признак враждебности ко всякой чужой для его расы среде, ибо настоящий предатель — это, как гласит мудрость народов, «предатель своей расы». Борьба между расами должна быть понята как борьба между «различными видами»140. Отметим, что таксономический словарь Сури не разработан. Он незаметно переходит от понятия «раса» к понятию «вид», как если бы речь шла о синонимах, не учитывая классического критерия скрещивания: скрещивания между «расами» дают потомство, в то время как скрещивания между различными «видами» не дают потомства или порождают потомство, не способное к дальнейшему размножению: «Рассмотрение человеческих рас или видов (курсив мой. — П.-А. Г) во многом объясняет историю цивилизации»141. Борьба рас-видов, принципиально различающихся между собой, составляет ключ к истории человека. Об этом пункте ученый Сури думает так же, как публицист Дрюмон. Последний в 1889 году так ставил стратегическую проблему борьбы против «всемогущего» еврея:
Когда есть хозяин и когда хотят от него избавиться, важно прежде всего его знать, особенно то, что у него в голове142.
Чтобы бороться с самым грозным врагом, надо, следовательно, его знать, тщательно изучать его тексты и традиции. Вот почему, например, Дрюмон очень серьезно относится к теме «ритуального» преступления и пишет в 1889 году предисловие к безумной книге Анри Депорта «Таинство крови у евреев всех времен»143. В 1889 и 1914 годах Дрюмон теми же словами излагает свой тезис:
Существование народа Израиля есть не более чем постоянная борьба против расового инстинкта, семитского инстинкта, влекущего евреев к Молоху, богу — пожирателю детей, к ужасным финикийским идолам144.
Что касается Сури, не менее безумного в своем желании узнать и четко определить секрет еврейского «всемогущества», то он ищет этот секрет в расовых свойствах «семитских мозгов».
Так, Сури утверждает:
Я считаю, что евреи представляют собой расу <„.>, более того, вид. Я действительно считаю, что евреи произошли от отдельного антропоида, подобно неграм, желтым, краснокожим145.
Отсюда следует, что «еврей никогда не бывает предателем»146 в строгом смысле слова, поскольку евреи, по мнению Сури, являются по своей природе чужаками по отношению к французской нации, а следовательно, они не могут предавать эту нацию. В 1942 году в книге под
106
Глава 3. Расовый детерлтнизм, антисемитизлл. и национализлл
названием «Причины антииудаизма» антисемитский доктринер и коллаборационист Луи Тома цитирует и комментирует эти доводы, приведенные физиологом, автором «крупных произведений, забытых, не известных сегодня»147, и уточняет:
Еврей отнюдь не предает, за исключением тех случаев, когда имеет дело с другим евреем. Он не предает, ибо для этого надо быть одной и той же крови, одной и той же расы. А еврей ни в коем случае не является нашим братом по духу и по крови148.
Еврей, как его видит Сури, является преимущественно иностранцем-врагом.
Вечный и естественный враг, не менее чем абсолютный чужестранец, никак не поддающийся ассимиляции, — вот каков еврей для материалиста и традиционалиста Сури:
Неассимилированный, потому что он никогда не сможет ассимилироваться, семит есть и будет тем, что он представляет собой среди нас — французов, немцев, англичан или русских, — чужак. И это несмотря ни на какие натурализации или обращения. Эта политические фикции не смогут <...> изменить ни одного атома гранитного сердца Израиля149.
Придавать таким образом еврею как расе-виду природную чужеродность означает узаконивать его безусловное отвержение.
Теория рас и теория жидомасонско-протестантского заговора Жюль Сури за работой
В сборнике статей, опубликованных Жюлем Сури в 1902 году под названием «Националистическая кампания», даны наброски модели понимания современной французской истории. Несколькими годами позднее эту модель представит Шарль Моррас в более систематизированной форме — как «теорию четырех сословий-союзников»150. Сури как открытый антисемит151 и теоретик радикального биологического материализма152, разработал теорию завоевания Франции некой олигархией: это «олигархия людей синагоги и храма, храма протестантского и масонского»153. Фундаментальный постулат «биополитики» Сури — неизбежность и даже фатальность «войны рас»154. Он вытекает из принципа биологического детерминизма, который предполагает, что разные типы рас обладают различными моральными установками и интеллектуальными способностями. Одно из основных следствий вышеизложенного заключается в признании «неизменяемости природы двух человеческих рас, или видов, называемых семитским и арийским, их врожденного различия, которое никогда не сможет разрушить никакое юридическое действие, будь то натурализация или религиозное обращение»155. В тенденциозных произведениях Сури содержатся многочисленные описания этой полусекретной олигархии. Так, описывая проблему
Евреи как раса
107
«традиции», Сури отмечает, что «франкмасоны, протестанты и евреи представляют, в отличие от католиков, свободную мысль, без традиции, без обязанностей» и что «между первыми и вторыми состояние войны неизбежно»156. В другом месте, говоря о деле Дрейфуса, Сури отмечает, что «главной тактикой евреев и их союзников, протестантов и франкмасонов, была до сих пор подрывная деятельность»157. Так, способный проникать в секреты и срывать покровы с тайны взгляд теоретика злодеяний жидомасонско-протестантской олигархии увидел, что «Всемирная выставка 1900 года в Париже была «главной из таких диверсий»158.
Особенность теоретических изысканий Сури проистекает из того, что он пытался соединить в одних концептуальных рамках две теории разного происхождения и порядка. С одной стороны, имеет место «макиавеллистское» видение современной французской истории, которую можно и должно объяснять, говоря о стратегии и тактике, использованных «олигархией», существование которой было им выявлено, или распознано, исходя из некоторых признаков, с другой — радикальный биологический материализм и догматический сциентизм, принципы теории рас, представляемых как несопоставимые и антагонистические, находящиеся в состоянии вечной войны.
В статье «Раса: Евреи и арийцы», перепечатанной в книге «Националистическая кампания», Сури пытается установить «научные» основы своего биологического детерминизма. Его тезис сформулирован следующим образом:
«Человек колеблется, а раса его ведет», — написал мне как-то известный юрисконсульт, г-н Эжен Луазон, выступавший в Верховном Суде. Это удачное выражение весьма точно: оно определенно указывает, что различные человеческие расы, или виды, неизбежно отличаются друг от друга способами чувствования, мышления, а следовательно, и действий159.
Принцип биолого-расового детерминизма предполагает, что имеются анатомические, физиологические, эпидемиологические и психопатологические различия между «семитами» и «арийцами». Сури уточняет: «Только эти различия могут объяснить громадное несовпадение жизненных явлений у семитов и арийцев»160. Отсюда следует, что «лишь несведущие грамотеи могут говорить о семитском духе, не упоминая при этом семитских мозгов»161.
С целью научно подтвердить тезис об устойчивости «человеческих видов», или расовых типов, поддерживаемой наследственным материалом, Сури описывает условия и результаты воображаемого эксперимента межрасового усыновления. Предполагается, что «производное оплодотворенного яйца арийца или семита должно воспроизвести биологические особенности расы, или вида, тела и духа с той же вероятностью, что и эмбрион всякого другого млекопитающего»162. Будь приемный ребенок евреем или арийцем, усыновление (удочерение) не приведет к изменению его расовой сущности, как в случае натурализации индивида не происходит изменения его природы:
108
Глава 3. Расовый детерминизм, антиселлитизлл и национализлл
Пусть еврей будет воспитываться в арийской семье со своего рождения. Дайте ему религиозное образование и воспитание, католическое или протестантское, познакомьте его со всеми таинствами и предписаниями Церкви, сотворите из него священника, кардинала, Папу; назовите его французом, немцем, англичанином или итальянцем. Ни религиозность или отсутствие таковой, ни законное гражданство, ни язык не изменят ни одного атома половых клеток этого еврея, а следовательно, и наследственной структуры и текстуры его тканей и органов. То же самое будет, если семит усыновляет арийца и делает для него все, что мог бы сделать ариец в нашей гипотезе усыновления для семита — еврея или араба163.
Догматический расизм Сури развивается на основе постулата о расовой наследственности. Он предполагает, что расовые признаки переносятся неминуемо и глобально, как бы скопом, и носят одновременно соматический и психический характер. Отсюда следует, что еврейскость не может сводиться к религиозной принадлежности: она определяется расовой наследственностью164. Сури предлагает конспирологическое объяснение публичного отрицания положений о наследственности, которые он защищает во имя науки. Если расово-насле-дуемое и религиозно-национальное часто «смешивают», то это происходит потому, что пресса находится в руках евреев, или же потому, что общественное мнение, испытывающее еврейское влияние, рассматривает тезис о наследственности как предрассудок, имеющий всеобщий характер. В этом смысле Франция представляет собой исключение совершенно негативное:
Данные о расовой проблеме, элементарно простые, всегда замалчиваются или игнорируются. Только еврейские или близкие к еврейским кругам газеты поддерживают несчастную двусмысленность, за которую еще держится французское общественное мнение: якобы во Франции еврей отличается от других представителей нации лишь своим вероисповеданием! Для тех, кто не исповедует никакой религии, а в своем большинстве это социалисты, еврей, следовательно, более не отличается от француза. Совсем иначе обстоит дело в остальной Европе и в Азии, где этнический инстинкт, напротив, очень силен. В Германии, Англии, России, Румынии и Италии, во всем Леванте — нигде не путают, как во Франции, религиозную веру и расу. Это смешение понятий расы — естественного явления — и религии или гражданства — юридической фикции — всегда, повторяю, всегда тщательно поддерживается огромным большинством газет и журналов, которые во всем мире содержатся евреями165.
Синтетическая теория Сури представляется как вариант «социального дарвинизма», в котором классическое оптимистическое видение прогресса изгоняется радикальным пессимизмом. В этих рамках Сури вырабатывает объяснение хода истории на основе принципа непреодолимого антагонизма сил, воплощенных в группах, характеризующихся с биологической точки зрения («расы», или «виды») и стремящихся к самоутверждению (то есть к самосохранению), господству, экспансии, колонизации, вторжению. Трудность, на которую наталкивается эта синтетическая теория, состоит в том, что в связном виде данное учение может применяться только к еврею, якобы стремящемуся к владычеству, и к его врагам, к тому, что Дрюмон назвал «еврейским за
Евреи как раса
109
воеванием» Франции166. Действительно, когда евреи определяются как отдельная и природная раса, или вид, возможно наложение двух схем: войны рас (с точки зрения биологического и полемологического материализма) и войны между «коренными» жителями (скажем, французами-католиками, дух которых в основном определяется «традициями предков»)167 и «некоренными» (представленными евреями). Совсем иной случай протестанты и франкмасоны, которых трудно свести к естественным расам, или видам, чуждым «нашей расе, нашей крови, нашей наследственной ментальности»168. Однако у Сури и евреи, и протестанты, и франкмасоны — все отнесены без различия к «наследственным врагам», к чужакам-захватчикам, с которыми надо сражаться, следуя «этническому инстинкту»169. Именно такой вывод можно сделать из последних соображений, изложенных в предисловии к книге, вышедшей в марте 1902 года. Сури пытается здесь ответить на возражение, которое выдвигает самому себе — воинственному, разочарованному и разочаровывающему теоретику материализма. Доктринальное выражение этого мы находим в его «Настольной книге по истории материализма»170, пессимистической вплоть до нигилизма:
Но как плыть против течения? Франция решительно начинает задыхаться в низинах. <...> Зачем продолжать борьбу, если во Франции все потеряно, если к тому же все — суета сует. Мечтания и рефлексивные реакции живых автоматов — растений или животных — оставят в вечной Вселенной не больше следов, чем наши западные сумерки. Если жизнь не стоит того, чтобы ее проживать, если все — иллюзия, безнадежность и смерть, зачем действовать, зачем бороться?171
На данный вопрос безнадежный материализм этого своеобразного националиста-расиста отвечает наброском нигилистической морали героизма, когда индивид жертвует собой ради выживания нации или расы:
Поскольку человеку, как и любому другому живому существу, свойственно инстинктивно, согласно долгу следовать высшему импульсу своей расы и нации; поскольку наши побуждения с рождения направлены на оборону и защиту от векового врага, природного врага нашей нравственности, такие реакции предопределены, и следование им является единственной целью нашего предназначения. Речь идет не о том, чтобы победить, а о том, чтобы сражаться, повторял один великий французский епископ, указывая нам на врага. Сражаться за идеал предков и за спасение потомков, сражаться за традиции расы, за честь касты или нации — вот, по моему мнению, героическое призвание человека. Когда все, как во Франции, завоевано, разграблено, опошлено иностранцами, побежденным остается исполнить последний, высший долг: оправдать надежду быть достойными отцов вплоть до кончины, надежду достойно умереть! <...> Я боролся и до конца буду бороться вместе с националистами, которые составляют не партию, а армию — армию того, чем была Франция французов. Я, следовательно, полностью на стороне партии войны: войны против всего, что мы ненавидим, — отрицания национальных традиций, унижения и предательства Родины гугенотами и франкмасонами еще больше, чем евреями, которые, по крайней мере, не являются французами; войны в защиту всего того, что мы любим, — земли, в которой покоятся наши предки, Католической Церкви и армии Франции172.
ПО Глава 3. Расовый детерминизм, антисемитизм и национализм
Таким образом, героическая война мыслится двояко: с одной стороны, это война рас в зоологическом смысле, между арийцами и семитами; с другой стороны, это война французов из старинных родов против олигархии, основанной на альянсе трех враждебных сил и стремящейся над этими французами господствовать и уничтожить их. В другом месте предисловия к «Националистической кампании» Сури дает иной вариант своей теории завоевания Франции изнутри объединившимися силами чужаков. Здесь он преобладающую роль отдает евреям, определяемым как преимущественно финансовая мощь, «раса» завоевателей, которые тем более опасны, что у них нет совести. И Сури разрабатывает основы теории жидоплутократического заговора (основанной на стереотипе «еврей = Ротшильд»), теории, близкой к той, которая встречается в конспирологической контрреволюционной традиции, сосредоточенной вокруг представления о «жидомасонстве» (масонстве как «еврейской секте»), и идущей от аббата Баррюэля до толкователей «Протоколов сионских мудрецов»173. Следом за Дрюмо-ном, а позже Моррасом, Сури описывает внутренние факторы упадка Франции, дезорганизованной Революцией, факторы, которые, по его мнению, способствовали успеху еврейского господства. Особенность версии материалиста Сури заключается в том, что он использует расовую «научную» основу для объяснения «еврейского завоевания», ставшего возможным из-за заката Франции:
Я объяснил, что <...> вторжение этого восточного народа и завоевание им французов, вторжение и завоевание, которым к тому же содействовали протестанты и франкмасоны задолго до 1789 года, были не причиной, а следствием упадка нашей нации. С того момента, когда вследствие Революции во Франции воцарилась политическая и социальная анархия, власть стала принадлежать тому, кто обладает наибольшим количеством золота и у кого напрочь отсутствует совесть. Ловкость, гибкость, наглость семита, будь он из Тира или Карфагена, из Парижа, Лондона или Берлина, вошли в пословицы и античного времени, и современной Европы. Еврей должен был побеждать. Он царствует и управляет. Еврей превосходит арийца, конечно, не в плане благородных побуждений аристократии, высших сил интеллекта, породившего науки и философию, но в плане ясности ума, безосгановочности усилий, ожесточенности в вековой борьбе за существование — здесь превосходство еврея бесспорно174.
Тезис Сури прост: в плутократическом мире, управляемом исключительно выгодой и финансовой мощью, именно евреи оказываются наиболее способными победить в борьбе за существование. В демоплутократическом пространстве социальный отбор ведет к выживанию и размножению наиболее приспособленных к подобной среде индивидов. То есть худших. Таким образом, социальное развитие может пойти лишь в жизнеотрицающем направлении и способствовать взятию власти сатанинскими существами, преимущественно евреями. Вот почему антиеврейская концепция истории, созданная учителем Барреса, глубоко пессимистична, как если бы перед его глазами не было ничего, что могло бы противостоять силам разрушения, идущим
Евреи как раса
111
к мировому господству. Героическая покорность ужасающему року есть последний, единственно логический акт при подобном видении финального упадка. Радикальный пессимизм, не допускающий надежды на «возрождение», сближает взгляды Сури с позицией Гобино, мнимого аристократа, охваченного ностальгией, «пророка прошлого»175, ничего более не ждущего от будущего. Полное отчаяние ведет к тому, что всякое действие политического характера они рассматривают как напрасное и смехотворное. В этом смысле агитатор Дрюмон противостоит Сури, предающемуся в конце концов отчаянию.
Моррас же заявил о себе как о противнике того, что он считал современной интеллектуальной и политической анархией, триада которой «реформация—революция—романтизм» идентифицирует ее главные фигуры. Моррас, чья метафизика истории располагала к выработке проекта политической реакции, предложил следующую формулу нормативного превращения традиционализма в волюнтаризм: «Всякое отчаяние в политике есть абсолютная глупость»176. Переводим: созерцательный традиционализм, состоящий только в констатации абсурдности существования177, — это абсолютно неполитическая позиция. «Интегральный национализм», определение которому дал Моррас, станет для «Аксьон франсез» формулой установления нового социального порядка в соответствии с «естественными законами» «организующего эмпиризма». Со своей стороны, и писатель Баррес, начиная политическую деятельность, объявил об отказе следовать последнему посланию своего учителя Сури178. Самим фактом вовлеченности в политическую деятельность он задал ей направление.
После режима Виши, который был последним политическим воплощением этой идеологической конструкции, включавшей в себя ксенофобский национализм, расизм и конспирологическую юдофобию, она стала маргинальной, однако не исчезла, хотя ее составные части распались. Националистическая и расистская составляющие претерпели существенное изменение: они во многом отбросили биологическое измерение, но в то же время приобрели культурную оболочку. Этно-расовый национализм постепенно стал определять себя как этнокультурный национализм. Одновременно юдофобия покинула поле биологического расизма и перегруппировалась вокруг нового абсолюта, коим считается культурное различие, причем структуризация на базе заговорщического вйдения мира сохранилась. Однако вслед за созданием Государства Израиль обвинение в международном еврейском (или жидомасонском) заговоре сменилось на обвинение в мировом сионистском (или американо-сионистском) заговоре179. Эта новая юдофобия более не связана напрямую с особенностями французского национализма и не имеет отношения к этнонационалистическим взглядам на расистской основе. Новая юдофобия носит надгосударственный и транснациональный характер. Последняя метаморфоза того, что еще неправильно называют «антисемитизмом», также связана с глобализа
112 Глава 3. Расовый детерминизм, антисемитизм и национализм
цией. Еврей как «семит», преимущественно «чуждая раса», после своего выступления в фантастическом образе «международного еврея», или «вечного жида»180, все чаще приобретает лицо «мирового сионизма». Таков новый ключ к истории. Сам Сатана приобрел глобальный характер.
Глава 4
ТЕОРИЯ РАС, СОЦИАЛИЗМ И ЕВГЕНИКА Концепции, взгляды и прогнозы Жоржа Ваше де Лапужа (1854-1936)
Почему бы это не сказать сразу? У Жоржа Ваше де Лапужа нет ничего, что понравилось бы современному французскому читателю. У него есть все, чтобы не нравиться всем: социалист, он обличает плутократию, сводя к ней демократический строй, отвергает этот строй, резко выступает против эгалитаризма во всех областях1; он расист, утверждающий, что «вопрос расы» главенствует над всеми остальными (включая национальный вопрос); решительный и последовательный антинационалист и в качестве такового обличает «Аксьон франсез»; евгенист, но не сторонник роста народонаселения, не неомальтузианец, хотя и кажется обеспокоенным «депопуляцией Франции»;2 при этом ему порой случается идти одним путем с неомальтузианцами и феминистками — сторонниками контроля над рождаемостью3. Горячий сторонник бесконечного улучшения человеческого рода, он верит лишь во всемогущество наследственности, возлагает все свои надежды на регенеративные возможности осознанного отбора производителей, обличает иллюзии тех, кто доверяет образованию и прочим действиям в социальной сфере для «совершенствования» или переделки человека. Он является теоретиком социальной или «политической» науки, под которую не без догматизма пытается подвести надежный фундамент общей биологической антропологии в тот момент, когда социология формируется как наука, определяя свою область и специфические методы, не сопоставимые с биологическими, историческими и психологическими знаниями.
Он — материалист, не верит в догму прогресса и относит себя, несмотря на отстаивание мер «практического селекционизма», скорее к разряду провозвестников фатального и окончательного упадка4.
От права к антропологии
Жорж Ваше де Лапуж родился 12 декабря 1854 года в Невиле-де-Пуату. Ему было двенадцать лет, когда умер его отец. Мать научила
114
Глава 4. Теория рас, социализм и евгеника
мальчика читать и писать, потому что в начальную школу он не ходил. В октябре 1866 года Жорж становится учеником коллежа иезуитов в Пуатье, затем поступает в лицей (1868—1872 гг.), где его преподаватель философии Луи Лиар5 открывает ему «новый мир, Герберта Спенсера, Дарвина»6. 29 ноября 1877 года студент-юрист удостаивается золотой медали за 750-страничное исследование «О признании права на наследство», представленное на конкурс факультета права в Пуатье. В 1879 году он получает степень доктора права. Позднее о своей диссертации «Теория наследования в обобщенном позитивном праве» он скажет, что это исследование было «первым появлением биологического права»7. В то время Лапуж начинает карьеру: служит в магистратуре Ньора (1879—1880 гг.), в прокуратуре Ле-Блана (1880—1881 гг.) и Шамбона (1881—1883 гг.). Он читает Чарльза Дарвина, Фрэнсиса Гальтона, Эрнста Геккеля, интересуется работами в области антропологии Жозефа-Пьера Дюрана де Гро (1826—1900)8 и Поля Топинара (1830—1911), с которыми активно переписывается. Интерес к естественным наукам и теории эволюции не мешает Лапужу проявлять твердую приверженность к республиканским принципам и восхвалять прогресс просвещения. Будучи руководителем кружка «Лиги образования» в Ле-Блане, 6 февраля 1881 года он читает лекцию на тему «О роли образования у свободных народов»9. 26-летний юрист проявил озабоченность в связи с состоянием гражданского образования и обучения масс в демократических странах, не скрывал своей обеспокоенности и возмущения по поводу «разбазаривания интеллектуальных богатств»:
Формировать гражданское сознание в стране, которая начинает познавать свободу, — смелое дело огромного масштаба! Надо снова браться за национальное образование с самых основ! Нужно изменить характер целого народа! Ибо все должны знать, что обучение в условиях демократии — совсем иное дело, чем в условиях несвободы. <...> Просвещение и свобода — два навеки связанных понятия. Повсюду, где нет свободы, нет и подлинного народного просвещения. Когда рождается одна, то рождается и другое, когда развивается одна, то развивается и другое. Свобода не может поддерживаться и процветать без просвещения. Когда этот грозный инструмент — власть — оказывается в руках масс, надо, чтобы массы умели ею пользоваться, в противном случае обладание властью будет опасным для масс. Массы должны получать особое воспитание, специальное образование — проходить гражданское обучение, которое формирует добропорядочных граждан. Судьба страны находится в руках толпы: надо, чтобы толпа была просвещенной, иначе стране грозит огромная опасность. Исторический закон таков: если массы, обладающие властью, не имеют достаточного гражданского воспитания, то все заканчивается следующим образом. После отдельных усилий, бесплодных и странных опытов массы пугаются всемогущества, которым они не умеют пользоваться, и вручают власть диктатору. <...> Вот почему мы не боимся говорить, что национальное воспитание должно отныне поставить себе цель просвещать массы настолько полно, насколько это возможно по всем вопросам, знание которых полезно для прогресса, и этот главный пункт предопределяет долг каждого демократического правительства. <...> Мы далеки от того, чтобы приуменьшать роль великих людей, говоря о роли масс. Это люди, можно сказать, особые живые воплощения прогресса, парящие над толпой. Такие люди фор
Теория наследственности и социальный отбор
115
мулируют витающие в воздухе мысли и распространяют их. <...> Не показывает ли нам пример Афин, что нигде так не расцветает талант таких людей, как в странах с просвещенной демократией, в которых нарождающийся гений сразу осознает свою ценность, в которых нет препятствий для раскрытия его таланта в атмосфере всеобщей симпатии? С каждым днем талант приобретает у нас все большее уважение, в области народного образования достигнут огромный прогресс, однако до идеала еще так далеко, что надежда увидеть его воплощение не должна тешить ныне живущие поколения. Нельзя без большого удивления и горестного сожаления размышлять о бесполезной трате, об огромных потерях интеллектуальной силы, которые пока имеют место в нашем обществе. Роль образования у свободных народов не должна быть сведена лишь к тому, чтобы позволить гражданам сознательно выполнять их гражданские обязанности. Эта роль заключается также и в том, чтобы позволить всем, кто обладает талантом, развить и использовать его на всеобщее благо. При современном состоянии общества даже во Франции нашего времени можно сказать без боязни быть обличенным в неправде: лишь одному из каждой сотни талантливых людей удается проявить себя. Тот, кто, получив достаточное образование, был бы известным ученым или первоклассным писателем, великим артистом или государственным деятелем, влачит ныне жалкое существование, связывая нитки на прядильной фабрике или укладывая шпалы на железной дороге <...>. Мы тщательно роемся в наших железорудных и угольных шахтах, но употребляем ли мы все свое рвение, чтобы открыть и использовать интеллектуальные богатства, бесполезно теряющиеся в нижних слоях общества?
Такая забота, касающаяся поисков и формирования будущей элиты, окажется несколькими годами спустя в центре антропологических и биополитических штудий Лапужа10, которые он будет вести на основе проблематики наследственности, заимствуя как гальтоновские теории в области евгеники, так и антропометрический подход к «человеческим расам». Элитаризм Лапужа будет поэтому отдаляться от республиканского универсализма, вплоть до противопоставления науки гуманизму и демократии. Биологический детерминизм, неравенство, конкуренция и отбор — такими окажутся инструменты новой концепции расово-евгенического элитизма.
Считая себя «не рожденным для магистратуры»11, в мае 1883 года Лапуж подает в отставку и обосновывается в Париже, где живет частными уроками. Он не проходит по конкурсу на должность преподавателя права (1884 г.), но его подлинные интересы не здесь. С 1883 по 1886 год Лапуж одновременно является слушателем историко-филологического отделения (ассирийский, египетский и древнееврейский языки) Школы высших исследований, Школы Лувра (египтология) и Школы восточных языков (китайский, японский), посещает курсы Музея естественной истории (лаборатория зоологии, возглавлявшаяся М. Эдвардсом) и Школы антропологии. В 1885—1886 годах начинается публикация результатов его исследований в научных журналах — «Общий журнал по праву, законодательству и юриспруденции» («Revue g£nerale du Droit, de la legislation et de la Jurisprudence»)12, «Новый исторический журнал французского и иностранного права» («Nouvelle Revue historique de Droit fran^ais et 6tranger») (1886 г.) и «Антрополо
116
Глава 4. Теория рас, социализм и евгеника
гический журнал» («Revue d’anthropologic») (1886 г.), возглавлявшийся Топинаром. Именно Лапуж в последнем журнале ввел во французский язык слово «евгеника» — французский аналог неологизма «eugenics», впервые примененного в 1883 году Фрэнсисом Гальтоном (1822— 1911)13, — в обзоре последних работ двоюродного брата Дарвина о наследственности14. В 1886 году Лапуж так характеризует биополити-ческое учение Гальтона:
У исследований Гальтона только одна цель: найти практические средства для производства совершенных людей, одаренных по наследству, и обеспечить бескризисное и быстрое развитие человечества путем замены низших или посредственных рас евгеническими расами15.
Познакомившись с трудами Поля Брока* (1824—1880), Альфонса де Кандоля** (1806—1893) и Клемане Руайе (1830—1902)16, Лапуж становится одним из первых распространителей во Франции идей галь-тоновской евгеники, которую он соединяет с арианистским учением и антропометрией, особенно краниометрией (для него форма черепа имеет большее значение, чем цвет кожи!). В «Журнале антропологии» в 1887 и 1888 годах Лапуж публикует свои «лекции в Монпелье»17, в которых излагает основы теории «селекции», которую позднее окрестит «антропосоциологией»18.
Теория наследственности и социальный отбор Новая «политическая наука»
Назначенный в 1886 году помощником хранителя библиотеки университета Монпелье, Лапуж сразу благодаря поддержке Лиара начинает читать «свободный курс» антропологии19. 2 декабря 1886 года на факультете естественных наук была прочитана вводная лекция по теме «Антропология и политическая наука»20, где ясно объявлялась программа курса: «Изложить установленные следствия последних достижений биологической науки»21. В действительности речь идет о переделке общественных наук:
Априорные принципы общественных наук бесповоротно исчезают <„.> из-за формального противоречия с биологией. <...> Новая общественная наука, политика или социология, умеет заимствовать у биологии законы, которые делает своими22.
* Брока Поль (Broca Paul) — один из основателей современной антропологии, инициатор создания в Париже Антропологического научного общества (1859 г.). Основные работы по сравнительной анатомии приматов, вопросам общей антропологии, расовым типам современного и древнего населения Франции. Разработал первое в мире руководство по антропометрии и краниометрии (1865 г.).
** Кандоль Альфонс де (Candolle Alphonse Pyrame de; 1806—1893) — швейцарский ботаник, использовавший новые методы исследований и анализа в фитогеографии (отрасли ботаники, занимающейся географическим распространением растений).
Теория наследственности и социальный отбор
117
Это законы наследственности и отбора, раскрывающие «причины эволюции человечества»23. Теория «социального отбора» имеет целью «объяснить с помощью феноменов отбора все развитие общества»24. В 1896 году курс 1888—1889 годов будет опубликован под названием «Социальный отбор». В 1899 году выйдет в свет курс 1889—1890 годов под названием «Ариец, его социальная роль»25.
Видение истории Лапужа, обрисованное в 1886—1887 годах, основывается на двух постулатах: история есть борьба рас, каковая и является ее движущей силой; индивиды действуют, то есть борются между собой, не осознавая причины, не отдавая себе отчета в расовом детерминизме, который ведет их к столкновениям. Концепция воинственности исторического развития и принцип неосознанного поведения действующих лиц истории сформулированы в заключении лекции от 2 декабря 1886 года:
Философия истории, становясь понятнее с каждым днем, представляет собой не что иное, как протокол эволюции человечества и борьбы за существование между различными элементами человечества. У каждого из этих элементов есть шансы, производные от внутренних качеств этих элементов. Вероятно, один элемент одержит победу, другой будет отторгнут, третий уничтожен. В зависимости от изменения среды шансы одного и того же элемента меняются. Так, светловолосый элемент во Франции оказался подавлен: он был многочисленным в эпоху галлов и сохранился, уменьшаясь количественно, в аристократических семьях и в некоторых слоях населения. Сегодня он почти сведен на нет из-за преобладания при смешениях брахицефалического типа. На это повлияло изменение условий среды, которая в большей степени способствует расе брахицефалов. Наоборот, в Англии брахицефал почти исчез. Бессознательная борьба рас объясняет почти всю историю обеих стран и — вплоть до Французской революции — высшего и победоносного усилия туранской популяции (здесь под термином «ту-ранский» понимаются элементы азиатского происхождения, то есть «альпийской расы». — П.-А. Т.}. На более широком театре действий и в других условиях в этой борьбе перевес одерживают блондины; военная и экономическая гегемония удерживается в руках арийского населения Северной Германии, Англии и Соединенных Штатов26.
Явный пессимизм Лапужа в отношении положения Франции в 1886 году не распространяется на совокупность «высших» народов западного мира.
Альтернатива как будто бы неразрешима и таит угрозу: отбор или варварство, евгеника или массовое уничтожение. Отсюда отбор представлен как единственный мягкий метод разрешения проблемы населения в его качественном аспекте. Регулярная «стерилизация» «низших народов» или войны на уничтожение — общее место расово-евгенической доктрины Лапужа. Эта жесткая альтернатива будет в его текстах и переписке уточняться со все большим оттенком пророчества, даже катастрофизма. Свои первоначальные биополитические исследования, как это видно из лекции от 2 декабря 1886 года, Лапуж пытался оправдать их превентивным назначением: отвлекаясь от всякой сентиментальности, следует незамедлительно приступить к добро
118
Глава 4. Теория рас, социализм и евгеника
вольному и систематическому отбору, пока не поздно, пока не разразился фатальный конфликт между высшими и низшими расами и не произошли ужасающие побоища. Жесткость подобного «научного» реализма оправдывается доводом о срочной необходимости принять «суровые», по христианско-демократическим (гуманистическим) представлениям, меры с целью предупредить безграничную жестокость расового взаимоуничтожения. Теоретик расы и отбора выступает как врач, лечащий цивилизацию, которой угрожает, в частности, удар воинствующего национализма:
Вы видите, господа, насколько мы удаляемся от преисполненных сентиментальностью демократических и христианских доктрин. Выводы, с необходимостью вытекающие из приложения биологии к социальным наукам, суровы, несгибаемы, безжалостны. Ну и что же? Ведь они истинны. В своем движении человечество идет не по ковру из роз. Оно идет туда, куда его толкает судьба; тем хуже для слабых и медлительных! <...> В качестве примера <...> я возьму теорию национальностей. Пангерманизм, панславизм, независимость всякой малой группы людей, которые вздумали цепляться за какое-нибудь неизвестное и почти исчезнувшее наречие, сближение всех групп, говорящих на родственных языках, — вот теории, принесшие немало зла человечеству, и все это не закончилось. В то же время наука говорит нам, что нет никакого соотношения между расами и языками и что нет ни одного народа, элементы которого в различных комбинациях не принадлежали бы разным расам. В таких сложных смешениях один элемент может доминировать или в почти чистом, или в смешанном виде, но если бы только захотели разделить Европу по расам, я бьюсь об заклад, что никогда бы не установили ни одного пограничного столба! Это не означает, однако, что расовый вопрос не имеет важнейшего значения. Напротив, я убежден, в следующем веке миллионы начнут резать друг друга из-за отклонения черепного индекса* на один-два градуса в ту или иную сторону. Вот по этому знаку будет распознаваться национальность, а не по следованию требованиям библейской субботы или лингвистическим тонкостям27.
Последние фразы, вырванные из контекста, позволили представить Лапужа как до некоторой степени извращенного провозвестника несчастий, своего рода Нострадамуса дарвиновской эры. Однако ясно, что Лапуж далек от того, чтобы радоваться перспективам массового уничтожения. Он старается представить теорию отбора и практических селекционных мер как уникальное средство, могущее предотвратить грядущие истребительные войны, в которых расовые теории подпитывали бы и оправдывали националистическую ксенофобию соперничающих сторон. Таким образом, если предложенная Лапуж'ем теория может действительно прогнозировать будущее, то ее следует осуществлять в целях предотвращения грядущего зла. Лапуж лишь
* Черепной (головной) индекс — отношение наибольшей ширины головы (поперечный диаметр) к наибольшей ее длине (продольный диаметр), выраженное в процентах. При черепном показателе не более 74,9 говорят о долихоцефалии (долихоцефалы, или длинноголовые); от 75,0 до 79,9 — о мезоцефалии (мезоцефалы, или среднеголовые); более 80,0 — о брахицефалии (брахицефалы, или короткоголовые).
Теория наследственности и социальный отбор
119
предполагает: если ничего не делать, если не вмешиваться в процесс развития, то тогда обязательно произойдет расовая война. И евгеника представляется Лапужу единственным средством избежать в будущем межрасовых побоищ:
Уже не встанет вопрос, как сегодня, о границах, которые надо отодвинуть на несколько километров. Высшие расы силой заменят человеческие группы, отставшие в развитии, и последние сентиментальные индивиды станут свидетелями массового истребления народов. Из всего вышеизложенного, как видите, господа, следует, что антропологические исследования проводятся не только для защиты диссертаций. Нет более жизненно важных вопросов, чем те, что связаны с антропологией28.
В январе 1888 года в «Бюллетене Всеобщей ассоциации студентов Монпелье» («Bulletin de 1’Association generale des etudiants de Monpellier») Лапуж публикует выжимку из своих лекций об «отборе» — синтез теории рас и евгеники под названием «Наследственность в естественных и политических науках»29. Здесь с обычной жесткостью он утверждает:
Совершенствование масс есть утопия, основывающаяся на неточном понятии эволюции. Когда более совершенный вид появляется на месте другого вида, он происходит не из совокупности существующих видов, а из части индивидов, которые изменились раньше других и потомки которых уничтожили потомков других видов в борьбе за существование. <...> Таким образом, надежда — только в обоснованном отборе, и не надо чересчур заниматься массами, сопротивляющимися прогрессу. <...> Будущее человечества целиком зависит от разумного отбора, который следует осуществлять при помощи имеющихся элементов евгеники в направлении чистого арийского типа30.
В письме Эрнсту Геккелю от 31 мая 1888 года Лапуж выступает как почтительный ученик этого известного естествоиспытателя-дарвиниста и излагает основные направления своих исследований:
Сударь!
На протяжении двух лет в университете Монпелье я читаю открытый курс антропологии и политической науки, основанной на антропологии. Я придаю огромное значение изучению наследственности, и половину прошлого и весь нынешний год посвятил исключительно этому делу. Иные мои лекции по социальному отбору и некоторым другим предметам были напечатаны в «Антропологическом журнале» Топинара. Следующая публикация будет специально посвящена наследственности. Я сформулировал в рамках моего курса шесть законов, которые, как мне кажется, помогут понять и объяснить различные противоречивые явления, связанные с наследственностью. Соответствующие формулировки были опубликованы в свое время в «Бюллетене Общества естественных и физических наук Монпелье» («Bulletin de la Soci£t6 des Sciences naturelies et physiques de Montpellier»). Прежде чем написать мою заключительную работу, я бы очень хотел представить Вам вышеуказанные материалы для критического анализа. Значительная часть моей теории в действительности непосредственно вытекает из Вашей теории перигенеза, а в Ваших работах по клеточной психологии Вы уже высказались примерно так, как я это делаю сегодня по некоторым пунктам. Если Вы позволите, я вышлю Вам краткое содержание «Бюллетеня» и воспользуюсь случаем предложить Вашему вниманию лекции, которые я уже опубликовал.
Соблаговолите принять, сударь, заверения в моем глубоком уважении31.
120
Глава 4. Теория рас, социализм и евгеника
В Монпелье параллельно с семинарами по вопросам антропометрии, антропосоциологии и евгеники Лапуж углубленно работает над теорией наследственности (в 1890 году в «Журнале по ветеринарии и зоотехнике» (journal de medecine vet£rinaire et de zootechnie») он публикует обширное исследование законов наследственности), живо интересуется методами зоотехники, в которой признанным специалистом являлся Рауль Барон, с симпатией относившийся к Лапужу (в 1888 году Барон публикует свою работу «Методы воспроизводства в зоотехнике»32, на которую Лапуж ссылается в 1889 году в «Ревю д’антрополо-жи»33. Вместе с тем Рауль Барон являлся председателем Лангедокского географического общества, на него была возложена обязанность — в силу его признанной научной компетенции — составить антропологическую карту департамента Эро34.
С 1891 по 1893 год Лапуж публикует результаты своих антропологических исследований (краниометрических и палеонтологических) в «Антроположи» («L’Anthropologic») — журнале, основанном в 1890 году Е. Картайаком, Э.-Т. Ами и П. Топинаром35, — и продолжает преподавать принципы своей арианистской евгеники до 1892 года. Кафедра антропологии, которую он надеялся возглавить, так и не была образована, его «открытый курс» был закрыт в октябре 1892 года, о чем Лапужа известили письмом от имени декана Фердинана Касте от 6 июля 1892 года. В октябре 1892 года Лапуж узнает, что его «курс» не будет читаться в рамках университета. 1 марта 1893 года лабораторию антропологии в Монпелье закрывают, и Лапуж по его просьбе назначен главным библиотекарем в университете Ренна. На этой должности он остается до 1900 года. Затем, вплоть до своей отставки в 1922-м, он возглавляет библиотеку университета Пуатье, куда был направлен 1 aBiycra 1900 года36.
Решение лишить Лапужа права преподавать на факультете было принято в результате интриг. Атеист и антиклерикал, копатель черепов, беспокойный Лапуж в действительности имел репутацию «красного» по ряду причин: как социалистический кандидат на муниципальных выборах с 1888 года; как основатель секции Французской рабочей партии в Монпелье в 1890 году; как сотрудник «Месажер дю миди» («Messager du Midi»), затем «Репюблик дю миди» («La R£publique du Midi»), как активист Комитета за возрождение провансальской литературы, наряду с Шарлем Бреном и Рок-Ферье, ставшими его друзьями; как активист Конгресса лангедокских исследований и сотрудник журнала «Фелибриж латэн» («Felibrige latin»), публиковавшегося Лангедокской ассоциацией, одним из основателей которой он являлся (ассоциация была зарегистрирована в феврале 1892 года)37. Лапуж намеревался использовать эту ассоциацию с целью продолжить свое преподавание. Он даже планировал читать рабочим курс законодательства о труде38. Некоторые круги выражали большое беспокойство по поводу проекта Лапужа, опубликованного весной 1892 года, который предусматривал создание Школы высших исследований, где представи
Теория наследственности и социальный отбор
121
телям народных масс, лишенным возможности получать университетское образование, читались бы лекции по филологии, истории, искусству и литературе. Этот «опасный» проект своего рода «народного университета», который давал бы образование народу в соответствии с «реальной научной демократией», вызвал кое у кого возмущение39. Ясно, что подобные проекты пугали консервативные круги, власть и законопослушную университетскую публику.
Лангедокская ассоциация организовала первый публичный семинар 23 января 1892 года. На нем выступил Шарль Брен, секретарь журнала «Фелибриж латэн» («Fdlibrige latin»). Лектором, приглашенным на второй семинар, состоявшийся 30 января, был не кто иной, как молодой Поль Валери, к которому Лапуж обратился, чтобы тот с научной точки зрения представил «Жестокие рассказы» («Contes cruels») Вилье де Лиль-Адана*. В письме от начала февраля Валери рассказывает своему брату Жюлю об этом испытании:
Наконец-то семинар закончился. Представь себе, я еще писал свой текст в половине восьмого. Поехал, его не закончив, и вот вхожу. Зал полон. <...> Я начинаю: пять минут голос дрожит, затем речь делается увереннее. Хриплю. Мне говорят, что это был успех. Де Лапуж излучает радость. Я вымотан40.
Политико-культурная деятельность Лапужа в провансальских кругах — антиякобинских, социалистическо-анархистской направленности, мало христианских — отнюдь не нравится ни властям, ни руководству университетской библиотеки (в которой Лапуж был помощником библиотекаря), ни ректорату. «Научная» деятельность, которая занимает Лапужа больше, чем работа в библиотеке, усугубляет положение. В докладе от 5 мая 1892 года старший библиотекарь А. Фекан со сдержанным негодованием отмечает, что г-н де Лапуж в этом году «возглавил группу молодых лекторов, добиваясь создания Лангедокского института высших исследований, что заняло у него значительную часть времени в течение всей зимы». Начальник упрекает Лапужа в том, что тот набирает
<...> слушателей для курсов Лангедокского института высших исследований, руководителем которого он себя объявил и в успехе которого прежде всего заинтересован. К тому же в дни, когда один из привлеченных им докладчиков выступает с лекцией, г-н Лапуж почти неизменно покидает библиотеку в рабочее время, при том никогда не уведоллляя меня об этом, участвует в заседаниях, поддерживает своим присутствием выступающих.
Прискорбно, кроме того, что Лапуж осмеливается по обыкновению обращаться к старшим по должности с «заметным оттенком высокомерия и тщеславия». В довершение ко всему возмутительно, что Лапуж зани
* Вилье де Лиль-Адан Жан-Мари-Матиас-Филипп-Опосг, граф де (Villiers de L’Isle-Adam Jean-Maris-Mathias-Philippe-Auguste, comte de; 1838—1889) — французский писатель, автор романов, драм и многочисленных новелл. Сборник новелл «Жестокие рассказы» (1883) обнаруживает серьезное влияние А. Шопенгауэра; главный мотив — жестокость, бессмысленное, немотивированное страдание.
122
Глава 4. Теория рас, социализм и евгеника
мается «личными делами», исследованиями (по антропологии), а обязанности библиотекаря выполняет «как бы нехотя и, так сказать, по принуждению». В записке от 17 мая 1892 года ректор Жерар делает для министра соответствующий вывод: «Мне представляется необходимым, чтобы г-н де Лапуж был переведен как можно скорее на другую работу».
Весьма интересное свидетельство о личности обаятельного маргинала, каковым в то время был Лапуж, принадлежит Полю Валери, студенту университета Монпелье (филологический факультет) с 1888 по 1892 год (30 октября 1891 года Валери исполнилось двадцать лет, и он был тогда преисполнен юношеской любознательности):
Я знал г-на Ваше де Лапужа. Когда он был помощником библиотекаря в университете Монпелье, я учился на юридическом факультете. Это происходило в 1888—1892 годах. Де Лапуж имел репутацию «оригинала», а некоторым даже казался опасным умом. Он с трудом добился разрешения читать открытый курс лекций в помещениях факультета, и ему иногда отказывали даже в освещении зала, в котором собиралось изрядное количество слушателей. Я несколько раз бывал на его лекциях. Припоминаю, что он говорил о евгенизлле. У меня вызывало удивление, что так плохо относились к этому человеку, высказывавшему идеи, которые, конечно, стоили того, чего стоили, но являлись, в конце концов, довольно новыми и будоражили ум. Я еще не знал, что возбуждение ума не входит в учебные программы. Я считаю, что следовало выразить благодарность Лапужу за то, что он преподавал курс, который не мог как-либо пригодиться практически, по которому не сдавали экзамена, который не давал ничего для карьеры. На мой взгляд, подлинная ценность образования обратно пропорциональна его непосредственной полезности. Я часто встречался с Лапужем. Он почти всегда был забавен, часто интересен. Я не слишком доверял его теориям (и, в частности, его краниометрическим исследованиям), но вместе с тем у меня не было и неприятия того, что он говорил в отношении разделения, определения человеческих рас, опираясь на этого Гобино, в то время абсолютно неизвестного во Франции и имевшего странное несчастье повлиять на Вагнера, Бисмарка, Ницше и Гитлера, не говоря уж о Чемберлене и Дрюмоне (здесь Валери несколько занесло. — П.-А. Т). В 1891 году я помогал Лапужу измерить шестьсот черепов, извлеченных со старого кладбища41. Признаюсь, изучение черепного индекса и разделение этих несчастных усопших на долихоцефалов, месатицефалов и брахицефалов многому меня не научили, но среди всех предметов, которые я изучал и которые мне совсем не пригодились, эти напрасные измерения были не напраснее других42.
Жан Буассель обратил внимание на то, что некоторые из формулировок Валери в его воспоминаниях, написанных около сорока лет после упомянутых событий, являются реминисценциями из рассуждений Лапужа: этот смутьян и «оригинал» был, возможно, одним из прообразов «господина Теста» (гипотеза, выдвинутая Полем Урлиаком и Ж. Буасселем). Лапуж, например, отмечал в записных книжках, что «университеты суть хранилища всех отживших свой век доктрин» и что «факультеты права используются лишь для того, чтобы набить мозги, как квартиру набивают мебелью» (архив Лапужа, Монпелье, университет Поля Валери). Сильный интеллектом и духом («передовой», как тогда говорили), Лапуж имел репутацию библиотекаря, пренебрегавшего своими обязанностями, презиравшего своих коллег (он с ними никогда
Теория наследственности и социальный отбор
123
не заговаривал, общался только письменно даже тогда, когда находился в одном и том же кабинете!), если верить докладам вышестоящих лиц. В 1892 году А. Фекан пишет следующее о своем подчиненном:
Г-н де Лапуж продолжает оказывать библиотеке куда меньшие услуги, нежели можно было бы по праву ожидать от столь образованного, как он, помощника библиотекаря, при том что ему совершенно нельзя доверить руководство какой-либо работой, разве только она строго определена <...>. Имеет ли он право на продвижение по службе? Нет43.
Прочитанные Лапужем в рамках его курса в 1888—1889 годах лекции, посвященные «социальному отбору» и с существенными дополнениями опубликованные в его первой книге («Социальный отбор», 1896), однозначно представляются как совокупность политических и социальных выводов, вытекающих из дарвиновской теории. В предисловии к книге-манифесту 1896 года, претендующей на изложение «первой общей доктрины социального отбора», Лапуж сразу же настаивает на своем интеллектуальном долге по отношению к Дарвину, правда, прочитанному, истолкованному или исправленному Клемане Руайе и Полем Брока:
С момента опубликования «Происхождения видов» [1859] ясновидящие умы поняли, что идеи об истории и развитии обществ, сами основы морали и политики не могли более быть таковыми, каковыми являлись до сих пор. Я считаю, что Клемане Руайе оказалась первой, сказавшей в предисловии к ее переводу «Происхождения видов»:44 открытие Дарвина будет иметь большее значение с точки зрения общества, чем с точки зрения биологии. В течение двадцати лет вопрос отбора поднимался философами, специалистами в области гигиены, криминалистами, антропологами, но лишь по поводу частных случаев, и, кажется, никто не смог понять масштаб проблемы. Только один Брока с присущей ему смелостью смог взглянуть сфинксу в глаза. Четыре страницы личного мнения, завершающие его рецензию на «Потомство человека» Дарвина45, содержат суть и основные направления теории социального отбора46.
В докладе о «селекционизме Брока», который Лапуж опубликовал в 1909 году в своем сборнике статей «Раса и социальная среда», он признает за Брока заслугу «написания первой систематизированной работы по социальному отбору»47, отвечающей своему заглавию. Брока действительно полностью посвящает шестой параграф своего критического обзора 1872 года рассмотрению этого нового вопроса («Заметки обозревателя о социальном отборе»). Он задается вопросом о «влиянии», которое естественный и половой отбор «может оказать на человека», а точнее, о возможностях этих «мощных модификаторов» по совершенствованию человеческого рода, так как они оказываются способны развивать «некоторые уже существующие признаки», «совершенствовать виды» животного мира. Брока настаивает прежде всего на том, что при переходе от животных видов к человеческим обществам необходима смена «поля» борьбы за существование:
По мере того как общества становятся более организованными, поле борьбы за существование постепенно преобразуется. <...> Человек более не конкурирует с другими видами <...>. Само общество становится главным театром борьбы за
124
Глава 4. Теория рас, социализм и евгеника
существование. <...> Свойства, которые дают победу в обычной жизненной конкуренции, более не являются решающими в конкуренции социальной .<•...> Сначала уму отводится очень существенная (по сравнению с «физической силой» и пр. — П.-А. Т.) роль, которая возрастает по мере развития общества и у цивилизованных народов становится значительной. <...> Таким образом, с одной стороны, совершенствующееся общество все более смягчает грубые факторы обычного естественного отбора; но, с другой стороны, в жизненную конкуренцию общество все более интенсивно вводит элементы естественного отбора, присущие человеческой семье. Оно не может вырвать человека из рамок закона «борьбы за жизнь», но коренным образом меняет поле битвы. Вместо естественного отбора общество производит другой отбор, где первый начинает играть меньшую, часто почти ничтожно малую роль. И отбор этот заслуживает названия «социальный отбор»48.
Затем Брока старается показать, что естественный и социальный отбор различаются между собой как по действию, так и по результатам этого действия, и подчеркивает, ссылаясь на Лапужа, «по преимуществу регрессивный характер социального отбора». Здесь происходит разрыв с присущим «социальному дарвинизму» видением, основанным на вере в то, что естественный отбор продолжает играть роль в людских сообществах и что он станет еще эффективнее, когда в обществах будет практиковаться «отказ от действий, противоречащих естественному отбору», короче говоря, будет соблюдаться важный для Клемане Руайе принцип «невмешательства». Если, как считает Брока, социальный отбор, в отличие от естественного, не ведет механически (Лапуж употребляет слово «спонтанно») к некоему улучшению или усовершенствованию, то отнюдь не потому, что «естественным» ему мешает стать социальное или государственное вмешательство. Анализ Брока подрывает основы социал-дарвинистского оптимизма, предполагая, что естественный отбор будет постепенно отходить на второй план:
Различие между этими двумя видами отбора значительно. Первый развивает свойства, полезные индивиду, рассматривающемуся как представитель вида; таким образом, этот отбор действует, пока является эффективным, способствующим усовершенствованию вида. Второй разрабатывает свойства, полезные индивиду, рассматривающемуся как член определенного общества, делает его более способным жить в этом обществе, что является благом, если это общество основано на справедливости, и что может быть злом, если общество основано на несправедливости. И в одном, и в другом случае социальный отбор способен выдвигать и поддерживать на «празднике жизни» (выражение Мальтуса. — П.-А. Т.) индивидов, отмеченных некоторыми физическими и умственными недостатками, которые передаются их потомкам. Следовательно, действие социального отбора часто противоположно направленности естественного отбора, эффекты которого он всегда уменьшает. Я далек от того, чтобы утверждать вместе с г-ном Уолласом <...>, что естественный отбор перестал действовать на человека с тех пор, как тот противопоставил ему ресурсы своего ума, но признаю, по крайней мере, что естественный отбор все время уступал позиции по мере того, как общества развивались, и не на него следует рассчитывать в деле усовершенствования цивилизованного народа49.
Брока описывает здесь концепцию негативного социального отбора и, решительно отбрасывая социал-дарвинистскую гипотезу о возвращении естественного отбора в общество людей, обозначает путь сознатель
Теория наследственности и социальный отбор
125
ного контроля за социальным отбором — путь «селекционизма», определенный в дальнейшем Лапужем. Последний в 1909 году по-своему прочитывает идеи Брока, умело выставляет его своим предшественником:
Социальный отбор осуществляет это улучшение не спонтанно — напротив, улучшения можно добиться систематическим отбором. Брока объявляет во всеуслышание, что он сторонник селекции. Он намерен не препятствовать процессу социального отбора, а его регулировать50.
Лапуж посвящает свою первую статью, опубликованную в «Международном журнале по социологии»51 под названием «Дарвинизм в социальной науке», социальным, политическим и моральным аспектам дарвинизма. Это была выжимка лекций 1888 года, такое же название получила и первая глава его работы «Социальный отбор». Содержавшиеся в ней утверждения о верности «дарвинистскому духу» способствовали тому, что некоторые авторы зачислили Лапужа в ряды «со-циал-дарвинистов», хотя его теория социального отбора основана на явном отказе от принципов «социал-дарвинизма» — оптимистической доктрины конкуренции и свободного рынка, предполагающей, что в современных обществах продолжается естественный отбор, несмотря на действующие законы о помощи бедным, мешающие функционированию естественного отбора. Речь идет, несомненно, о том, что либеральные «социал-дарвинисты» считают необходимым уменьшить или даже полностью отменить любые общественные или государственные меры поддержки, с тем чтобы в безжалостной борьбе «менее способные», или «дегенеративные», элементы самоликвидировались в борьбе за выживание. Напротив, «селекционизм» Лапужа исходит из следующего факта, установленного, в частности, Брока и особенно Фрэнсисом Гальтоном: в современных обществах естественный отбор не играет больше прежней роли; эти общества способствуют скорее негативному отбору, приводящему к увеличению числа «посредственных» элементов, наименее «способных» человеческих существ. Ясно, однако, что Лапуж берет из дарвиновской теории лишь положения об отборе и борьбе за существование, которые интерпретирует свободно, интегрируя их в свою проблематику социального отбора, основанную на «доменделевской» концепции «законов наследственности». Ссылки на Дарвина служат знаком разрыва с метафизическими и религиозными концепциями прошлого, на которые «политическая наука» не могла прочно опираться. Лапуж дает следующую характеристику того, что в 1893 году, а затем в «Социальном отборе» называет «общественной значимостью дарвинизма»:
Формулируя принцип борьбы за существование и отбора, Дарвин не только совершает революцию в биологии и философии природы, он еще и преобразует социальную науку. Использование этого принципа позволило постичь избежавшие спекуляций философов законы жизни и смерти наций. Этот мощный гений придал огромную силу концепциям Ламарка и Спенсера, открыв механизмы эволюции органического мира, который из мельчайших простейших произвел
126
Глава 4. Теория рас, социализм и евгеника
наиболее совершенные существа вплоть до человека — этого смертного бога, в котором Вселенная познает самое себя. Можно сказать, что трансформизм и социология были до Дарвина как статуя Пигмалиона или как тела, готовые к жизни, но в которых жизнь еще не теплилась. Эволюция приняла характер очевидной истины только тогда, когда мы смогли понять, каким образом она осуществляется, и победы принципа отбора хватило, чтобы почти все умы присоединились к сторонникам эволюционистских взглядов. <...> Сфера действия селекциониз-ма в ботанике и зоологии <...> небесконечна; напротив, в социологии она не знает границ. Такое утверждение <...> не есть парадокс: в социологии или, согласно более древнему и точному выражению Аристотеля, в политической науке развитие почти целиком представляет собой факт отбора. <...> Однако нельзя понять механизм социального отбора, то есть функционирование скрытых пружин жизни народов, если не принимать во внимание или упустить из виду роль расы, физические и психические свойства основных рас, правила физиологической и психологической наследственности человека, их воздействие на обычных индивидов или на их мутации, а также на метисов52.
Таким образом программа Лапужа, объявленная в 1893 году, а затем повторенная в самом начале книги «Социальный отбор», лишь воспроизвела программу Клемане Руайе, сформулированную ею в 1862 году в большом восторженном предисловии, которым она предварила свой перевод «Происхождения видов» Дарвина. Эта программа, написанная под влиянием работ Ламарка и имевшая антихристианскую направленность, была ясно и кратко изложена в 1897 году антропологом-материалистом и свободным мыслителем, большим поклонником «мадемуазель Руайе» — Шарлем Летурно: речь шла о том, чтобы извлечь «из трансформистской доктрины все следствия», ибо «мадемуазель Руайе» является философом и «женщиной науки» (по точному выражению Женевьевы Фресс), приверженной свободомыслию и антиклерикализму, а также вовлеченной в борьбу за права женщин и за отделение Церкви от государства53. В конце предисловия (осужденного Дрюмоном) Клемане Руайе не скрывала того, что стала поборницей теории Дарвина:
Теория Дарвина особенно плодотворна в <...> своих моральных и гуманитарных следствиях. <...> Эта теория заключает в себе всю философию природы и всю философию человечества. В естественной истории никогда не было создано ничего более обширного: <...> это универсальный синтез экономических законов, в высшей степени социальная наука, кодекс живых существ любой расы и эпохи. Мы здесь найдем смысл существования наших инстинктов, так долго скрытую причину наших нравов, столь таинственное происхождение понятия долга и обоснование его важнейшего значения для сохранения вида. Отныне у нас будет абсолютный критерий добра и зла с точки зрения морали, так как нравственный закон для всякого вида есть тот, который способствует сохранению этого вида, его размножению и прогрессу относительно места и времени. Наконец, это конечное откровение говорит нам больше о нашей природе, происхождении и цели, чем все церковные философствования о первородном грехе <...>. Учение г-на Дарвина — это рациональное откровение прогресса, находящееся в антагонизме с иррациональным откровением трехопадения. Эго два борющихся принципа, две борющиеся религии <...>. Эго категорические «да» и «нет», между которыми надо выбирать, и каждый, кто высказывается за одно, выступает против другого. Что касается меня, то мой выбор сделан: я верю в прогресс54.
Теория наследственности и социальный отбор
127
Клемане Руайе рискует в своей амбициозной книге «Происхождение человека и общества»55 представить антропологию, науку о человеке, как подлинную науку, находящуюся по ту сторону фантазий, унаследованных от руссоизма. Клемане Руайе, по существу, предъявляет обвинение книге Руссо «О происхождении и основаниях неравенства между людьми» (1755), как позднее поступит и Лапуж: именно этот «маленький, неполный и плохо написанный трактат по антропологии» породил мнения, которые «вдохновили общественное сознание современных наций»; в соответствии с этими мнениями люди «стремятся воплотить на практике, в законах, общественных институтах то, что на удивление часто находят противоречащим подлинным интересам и логике развития человеческих обществ»56. Таким образом, если политика, вдохновленная идеями Руссо, пошла по «ложному пути», то потому, что антропология, изложенная в его труде, была лженаукой, сформировавшейся «под влиянием смеси христианской традиции и сомнительной философии»57 на основе фантастических представлений. Аксиома Руссо состоит в том, что в природе все хорошо, а в руках человека все портится, — следовательно, «любой наш прогресс есть упадок»58. Отсюда выводы и указания, сделанные, согласно Клемане Руайе, «сынами Руссо»:
Разрушим наши города, сожжем библиотеки, отрубим головы ученым: общественный идеал есть своеобразное равенство животного, и свобода есть враг, с которым надо бороться, если она стремится уничтожить равенство59.
Ошибочность антропологии Руссо проистекает как из ее предпосылок (постулат природного равенства людей), так и следствий (отрицание прогресса, связанное с ненавистью к науке). Поэтому, как в 1862 году пишет Клемане Руайе, «теория г-на Дарвина», основывающаяся на «законе» конкуренции (struggle for life) и естественном отборе, ведет к необходимости перестроить антропологию исходя из иных предпосылок:
Нет ничего более очевидного, чем неравенство различных человеческих рас; нет также ничего ярче выраженного, чем неравенство между индивидами одной и той же расы. Данные теории естественного отбора не оставляют нам более сомнения в том, что высшие расы развивались постепенно и что, следовательно, в силу закона прогресса они не предназначены для замены низших рас, а развиваясь еще больше, рискуют быть перемешанными с ними и поглощенными ими, что понизило бы средний уровень вида60.
Антируссоистская наука о человеке утверждает, таким образом, природное неравенство между людьми (межрасовое и внутрирасовое, или индивидуальное) и приводит в политике к неограниченной индивидуальной свободе, то есть к свободной конкуренции сил и возможностей61. Действительно, если предположить, что конкуренция и отбор являются механизмами, двигающими прогресс, и если проникнуться убеждением, что неравенство между людьми — природный факт, в таком случае либеральная модель, модель безграничной свободной конкуренции, выступает в качестве самой лучшей политической моде
128
Глава 4. Теория рас, социализм и евгеника
ли. Руссоизм — теория эгалитарной демократии — жертвует свободой ради равенства; он побуждает делать все, чтобы «осуществить невозможное, вредное и противоестественное равенство всех людей»62. «Социальный дарвинизм», описанный в 1862 году Клемане Руайе, является теорией неравенства и борьбы людей за жизнь — предполагаемых факторов общего прогресса «цивилизации». Такое восхваление отборочной и «улучшающей» борьбы не оставляет места политике, основанной на сострадании, еще одного наследия Руссо. Вслед за Спенсером Клемане Руайе осуждает милосердие и помощь бедным как контрселективные механизмы, приводящие к сохранению «неспособных» и, стало быть, благоприятствующие их воспроизводству, то есть передаче их наследственных «изъянов». Подобный отказ от жалости в политике является общим для «социал-дарвинистов» и евгенистов. Однако если первые верят в добродетель «минимально вмешивающегося» государства, когда свободно действует закон конкуренции, который, как предполагается, должен устранить «неспособных» (бедных, больных и пр.), то вторые требуют вмешательства государства в сферу рождаемости для корректировки социального отбора, осуществляемого механически в направлении умножения «посредственностей». Важно отметить, что и «социал-дарвинисты», и евгениегы исходят из неравенства рас и индивидов («люди неравны от природы, вот из чего надо исходить», утверждает Клемане Руайе в 1862 году)63. Они основывают свою науку о человеке на одной и той же полударвиновской-полуспен-серовской смеси взглядов (борьба за жизнь, выживание самых способных), ставят один и тот же пессимистический диагноз относительно непродуктивного характера наблюдаемого социального отбора и охвачены одним и тем же страхом «разложения». В предисловии 1862 года Клемане Руайе критикует политику благотворительности и одновременно в рамках своего рода «прикладного дарвинизма» объясняет причины упадка в современных обществах:
Закон естественного отбора в приложении к человечеству позволяет видеть <...>, насколько фальшивыми были до сих пор наши политические и гражданские законы, как и наша религиозная мораль. Достаточно выудить оттуда один из наименее упоминаемых, но и один из самых серьезных пороков. Я имею в виду неосмотрительное и слепое милосердие по отношению к неустроенным существам. В этом милосердии наша христианская эпоха всегда искала идеал общественной добродетели, которую демократия хотела преобразовать в своего рода обязательную солидарность, хотя ее самые прямые последствия выражаются в усугублении и умножении в человеческой расе как раз тех самых пороков, каковые демократия претендует излечить. Таким образом, мы приходим к тому, что сильный должен посвятить себя слабому, хорошие люди — плохим, одаренные духом и телом — существам порочным и тщедушным. Что будет в результате этого неумного покровительства, оказываемого исключительно одним слабым, нездоровым, неизлечимо больным, даже злым, всем обиженным природой? Ведь дефекты, им присущие, увековечатся, зло будет нарастать вместо того, чтобы убывать, и все это — за счет добра. <„.> Просто удивительно что при таком влиянии наш вид не деградирует стремительно, а все-таки развивается64.
Теория наследственности и социальный отбор
129
Лапуж близко к сердцу воспримет этот диагноз, сделанный на основе выявления порочных сторон неохристианской нравственной политики. Для него станет очевидной в первую очередь идея о том, что христанство передало по наследству современной демократической идеологии свои эгалитаристские и гуманитаристские предрассудки, из которых вытекают предпочтения в отношении «посредственностей» и «неспособных» («обделенных природой»), а также формирование социально-политического пространства, особо благоприятствующего их размножению, что грозит человеческому роду «вырождением». Однако Лапуж — антилиберал, он не верит в механическое действие режима свободной конкуренции в плане улучшения человеческого рода. Отбрасывает он также и демократический эгалитаризм, отдающий приоритет «посредственностям» и навязывающий смертоносное единообразие в ущерб высшим классам — социальному воплощению изначально высших «рас». Этого тезиса он будет придерживаться со своих первых (1887—1888 гг.) и до последних статей, среди которых назовем появившуюся в «Die Sonne» в январе 1929 года переведенную на немецкий язык, но не изданную по-французски статью «Биологическое происхождение неравенства классов» («Der biologische Ursprung der Ungleichheit der Klassen»). В «Социальном отборе»65, большой статье, написанной на основе его «Лекций в Монпелье», этот режим, выражающий, особенно во Франции, идеал равенства в однообразии, который присущ «альпийской расе», имеет, по мнению Лапужа, азиатское происхождение:
Современная демократия связана с пришествием новых этнических элементов, масс брахицефалов, пробующих свои силы во власти. Возможно, больше не будет устаревшей власти и появится новый народ <...>. Азиатская любовь к единообразию лишает всякого шанса на успех эксперимент, проделанный параллельно в арийских Соединенных Штатах нашими кельтско-славянскими элементами. Тенденция к единообразию есть неизбежный фактор регресса, в то время как прогресс предполагает на каждой новой фазе развития все большую степень диф ференциации. Такая тенденция к дифференциации формирует высшие организмы как среди животных и растений, так и в обществах, противоположная же тенденция служит симптомом распада молекул, предвестием их разрушения или ассимиляции в новых телах66.
В то время как Клемане Руайе в силу своего ламаркистского подхода склонялась к тому, что благодаря улучшению среды межиндивидуальные и межрасовые различия могут «стереться» или «расплавиться в миллионах промежуточных оттенков», Лапуж утверждает наследственный характер неравенства; он предполагает, противореча ламар-ковской теории, что лишь отбор может улучшить наследуемые качества или поднять средний тип какой-либо группы. По примеру Клемане Руайе, Лапуж предлагает «заменить Руссо Дарвином», чтобы наконец «политическая наука» перестала быть метафизикой и стала наукой. Такова теоретическая программа, которую он набрасывает в статье с симптоматичным названием «О неравенстве между людьми»67.
130
Глава 4. Теория рас, социализм и евгеника
В ее основу были положены лекции, прочитанные в Монпелье в феврале 1887 года:
Господа! Для того чтобы оспаривать принцип равенства людей, нужно много смелости. Я, однако, осмелюсь это сделать, потому что наука, чуждая человеческим слабостям, имеет право повсюду нести свой факел, и, возможно, пришло время отказаться от фикций, метафизических спекуляций, чтобы наконец зажить реальной жизнью. Грош цена мечтаниям философов, в реальности люди неравны, и неравенство их социальной ценности намного выше всего, что только можно предположить. Это не все. Каждый из нас есть то, чем его делает рождение — образование лишь развивает способности, изначально существующие в зародыше. Вот чему научило нас исследование законов наследственности. Именно наследственность придает неравенству его значение с точки зрения политической науки. Тут дело не только в том, что индивиды, классы, нации и расы, не равны — ко всему прочему ни одна из этих групп не может усовершенствоваться целиком: повышение среднего уровня происходит вследствие уничтожения худших и распространения лучших элементов — одним словом, отбора, сознательного или неосознанного. Человеческое развитие осуществляется в силу этого неравенства. <...> Ни один здравомыслящий человек не осмелился бы утверждать, что <...> миллион негров равноценен такому же числу англичан. Было бы очень важно непосредственно доказать, что с древнейших эпох умственно одаренные люди в основном принадлежали к белой долихоцефальной расе. <...> Заменяя априорный принцип неопределенного равенства, вытекающий из достоинства человека, <...> принципом неравной общественной полезности индивидов, материалистическая политическая наука одним ударом низвергает шаткие нагромождения эгалитарной демократии и суверенитета масс. <...> Парадокс о равенстве людей, столь дорогой нашим современникам, должен уступить место принципу наследственного неравенства. Это важнейший вывод, и от него невозможно отстраниться с научной точки зрения68.
Подлинной проблемой евгеники, согласно мнению, сложившемуся у Лапужа около 1886 года, является проблема практическая, то есть социальная и политическая. Демократия, представляющая собой, с его точки зрения, наступление и непобедимую мощь «подневольных масс» в истории, в принципе враждебна привилегиям индивидов и тем, кто стоит по своему происхождению выше других. Демократическая идеология отвергает тот тезис, что значимость или превосходство могут объясняться происхождением, а таланты передаваться наследственным путем. Эта идеология идет дальше: ее антиаристократизм превращается в антиэлитизм, так как демократический идеал изначально и прежде всего идеал уравнительный. Будучи властью большинства, демократия — это режим, способствующий подъему и размножению посредственностей, но ничего не предпринимающий против вымирания элит, то есть индивидов высшего порядка, воплощающих евгенические рода. Лапуж позднее разовьет мотивы этой радикальной критики демократии, «могильщика» элиты. В 1886 году, с пессимизмом, который Фрэнсису Гальтону был нейсвойствен, Лапуж отмечал:
С практической точки зрения можно задаться вопросом, следует ли, учитывая демократический импульс нашей эпохи, опасаться, что евгеники будут уничтожены предрассудками69.
Теория наследственности и социальный отбор
131
Это ощущение фатальной деградации у Лапужа только усиливается: к его селекционизму, исходившему из предположений бытовавшей тогда теории «улучшательства», очень скоро примешивается чувство неизбежности заката. Селекционизм парадоксален: буквально с первых статей Лапуж проповедует практические решения, которые, по его собственному признанию, считает нереализуемыми! Глубокое убеждение в наличии непреодолимых препятствий ведет к тотальному, яростно антидемократическому и антимодернисгскому, пессимизму, отразившемуся, в частности, в письме Лапужа от 3 сентября 1890 года издателю знаменитой книги Юлиуса Лангбена (1851—1907) «Рембрандт как воспитатель»70, воплотившей немецкий «культурный пессимизм» (Лангбена именовали «рембрандтовским немцем»), Лапуж пишет:
Месье! Я получил и с удовольствием прочитал книгу «Рембрандт как воспитатель». Прошу Вас от моего лица поблагодарить анонимного автора, с которым я с удовольствием пообщался бы, когда он решит объявиться. Его книга полна точных наблюдений, представленных ярко и неожиданно. Я никогда не подозревал, что, говоря о Рембрандте, можно коснуться самых разных тем. Что касается политической науки, то имеются много точек соприкосновения между его и моим видением мира, которое, как я полагаю, соответствует данным антропологии, биологии и всем современным открытиям. Вместе с тем я не разделяю его надежд и не жду ничего хорошего от XX века. Это будет век разгула демократии, век триумфа глупости над умом, подлости над честностью, трусости над храбростью, уродства над красотой. Влияние масс становится все более определяющим, и масса отдает предпочтение роману-фельетону, а не глубоким литературным концепциям; дешевому цинку, а не бронзе; лубочным картинкам, а не живописи; шутовству, а не трагедии; кафешантану, а не опере; алкоголю и болтовне обо всем: alcohol et agoram! Политика масс — это уравнение всего, что возвышается, и порабощение всего, что независимо. Наследница Тарквиния, демократия сводит все к общему уровню посредственности и раболепства. Автору «Рембрандта» и мне повезло родиться рано и, может быть, повезет умереть вовремя71.
Таково убеждение Лапужа, от которого он больше не отойдет: демократическая современность — это процесс общего упадка, процесс, весьма вероятно, бесповоротный. Скорее всего, Франция будет постепенно терять свою цивилизационную ценность. Таким образом, в 1886 году Лапуж мог глубоко сожалеть о демократическом утверждении завистливой посредственности как абсолютной нормы:
Очевидно, что во Франции всякая попытка обратить внимание на класс людей наследственно достойных потерпит неудачу из-за корыстного сопротивления со стороны того, что г-н Гальтон называет «сервильными массами»72.
Надо признать, неожиданное возвращение к пессимизму на манер Гобино после поворота к «биосциентизму» религии прогресса (каковой является гальтоновская евгеника)!
С 1890-х годов публикации Лапужа все более многочисленны и разнообразны. В 1890 году он выпускает монографию «Законы наследственности», предисловие к которой написал ветеринарный врач и
132
Глава 4. Теория рас, социализлл и евгеника
естествоиспытатель Рауль Барон, специалист в области зоотехники73. С 1894 года Лапуж регулярно сотрудничает с «Бюллетенем Западного Научно-медицинского общества» («Bulletin de la Soci£t£ scientifique et m£dicale de 1’Ouest», Ренн) и с «Бюллетенем Лангедокского географического общества» («Bulletin de la Soci£t£ languedocienne de g£ograp-hie», Монпелье). Он пишет статьи и рецензии для нескольких немецких журналов: в 1893 году — для «Глобуса» («Globus», Брауншвейг); в 1894-м — для «Ежедневного обозрения» («Tagliche Rundschau», Берлин); в 1904 и 1907-м — для «Бюллетеня по антропологии» («Zentralblatt Anthropologie», Брауншвейг); несколько его очерков по теории отбора выходят в «Международном социологическом журнале» («Revue Internationale de sociologie»; с 1893 по 1985 г.)74, «Научном журнале» («Revue scientifique»; с 1897 по 1903 г.), «Итальянском социологическом обозрении» («Rivista italiana di Sociologia», Рим, 1897 г.), а также в различных американских научных изданиях: «Сайенс» («Science», Бостон, 1893 г.), «Журнале политической экономии» («The Journal of Political Economy», Чикаго, 1897 г.)75, «Американском социологическом журнале» («American Journal of Sociology», Чикаго, 1899 г.). Американский последователь Лапужа Карлос Карлтон Клоссон, сотрудник двух последних журналов, стал с 1896 года пропагандистом антропосоциоло-гических теорий;76 их рассматривал Торстейн Веблен в своей первой книге — «Теория праздного класса» (1899)77.
В 1890 году Отто Аммон (1842—1916) в статье с многозначительным названием «Антропология как политическая наука»78 привлек немецкое общественное мнение к важным, на его взгляд, исследованиям Лапужа. В 1893 году Лапуж ответил ему рецензией в «Антропологии» («L’Anthropologie»)79 на только что появившуюся книгу Аммона «Естественный отбор у человека»80. Два теоретика селекционизма быстро признали друг друга в качестве национальных руководителей одной и той же «антропосоциологической школы». Обобщающая работа Аммона, появившаяся в 1895 году81, была переведена Анри Мюффа-ном в 1900 году под названием «Социальный порядок и его естественные основания: Набросок курса по антропосоциологии»82. Книгу предваряет пространное предисловие переводчика, придерживающегося взглядов Лапужа; он обрисовал предысторию и историю селекционист-ской школы83. Для представителей этой школы речь шла о самоутверждении среди прочих складывавшихся социологических учений — но не только благодаря научным трудам, признаваемым таковыми в силу наличия у них признаков научности (использования сравнительных измерений, статистических методов и т. д.), но и благодаря демонстрации связи с авторитетными предшественниками. Обычно Лапуж в числе основателей и вдохновителей антропосоциологии упоминал Клемане Руайе, Поля Брока, Альфонса де Кандоля и Фрэнсиса Гальтона. В исследовании, появившемся в одном венском журнале и переведенном заботами Мюффана — «История идеи: Антропосоциология»84, Отто
Раса, расы, социальный отбор и евгенический селекционизлл
133
Аммон добавил к числу «предшественников» Лапужа-антропосоцио-лога одновременно Гобино и Ницше. У Мюффана была более широкая точка зрения на происхождение взглядов Лапужа, а потому он упомянул Тэна с его «Историей английской литературы» и Ренана с «Историей семитских языков», так как эти работы «выявили значимость этнических факторов в развитии исторических цивилизаций»85.
Раса, расы, социальный отбор и евгенический селекционизм
В работе «Социальный отбор» («Les Selections sociales», 1896) Лапуж высказывается против современных ему националистов-ксенофобов, утверждая, что раса — категория строго зоологическая:
Раса представляет собой совокупность индивидов, совместно обладающих определенным наследственным типом. Понятие расы относится к области зоологии, и только к ней. Аналогия языков поэтому совсем не предполагает аналогии рас86.
Всякое «общество», всякая «нация» состоят из индивидов, принадлежащих к различным (и неравным) расам. Таким образом, нет ни «французской», ни «германской», ни «славянской», ни «израильской» (или «еврейской») рас87. Расы Европы определяются тремя параметрами: ростом, цветом глаз и волос и особенно черепным индексом (получаемым делением максимальной ширины черепа на его максимальную длину и умножением частного на 100). Субъект является долихоидом (или долихоцефалом), если его показатель ниже 75, или брахоидом (или брахицефалом), когда показатель выше 85е8. В этнический состав европейских народов входят в различных пропорциях три следующие расы:
•	Homo Europxus L. (нордическая, арийская, кимрская раса, встречаются и др. названия, в зависимости от принятой терминологии) — высокий, долихоцефал, блондин с голубыми глазами;
•	Homo Alpinus L. (альпийская раса) — более низкого роста, брахицефал, смуглая пигментация, коренастое телосложение;
•	Homo Contractus L. (средиземноморская раса) — небольшого роста, долихоцефал, смуглый, брюнет89.
Основываясь на такой классификации, Лапуж строит дифференциальную характерологию рас, постулат которой свидетельствует о жестком биологическом детерминизме: «Представляется, что сила характера находится в зависимости от длины черепа и мозга»90. Долихо-белокурый тип является высшим типом: активный, волевой, отважный, он «авантюристичен по темпераменту», «он видит, и очень издалека, свои личные интересы, а также интересы своей нации и расы, которую смело готовит к самому высокому предназначению»91.
Брахицефально-брюнетный тип в основном трудолюбив, посредствен и консервативен: «воздержанный, трудолюбивый, по крайней
134
Глава 4. Теория рас, социализлл и евгеника
мере экономный <...>, исключительно осмотрительный. <...> Изредка полностью неспособный, еще реже талантливый. Круг его устремлений очень ограничен. <...> Обожает единообразие»92. Кроме того, Homo Alpinus «имеет лишь одну надежду — защиту со стороны государства; только одну тенденцию — уравнивать все, что возвышается, но не испытывает нужды подняться самому. Он очень ясно видит свой личный интерес, по крайней мере в пределах ограниченного промежутка времени...»93 Что касается Homo Contractus, то Лапуж указывает на его значительные умственные способности, которые, однако, портят слишком большая эмоциональность и нестабильность94. Подобная дифференцированная расовая психология, безусловно, представляет собой, ввиду своей упрощенности и фантазерства, самую теоретически шаткую из принципов антропосоциологии в глазах большей части антропологов — современников Лапужа. Именно эта часть падет под первыми ударами научной критики теорий Лапужа в период с 1897 по 1900 год.
Первый фундаментальный тезис селекционистской теории заключается в том, что «эволюция — это почти всегда факт отбора», но «у человека социальный отбор первичен, по сравнению с естественным»95. Вместе с тем исследование социального отбора показывает, что он ведет к вырождению. Второй тезис Лапужа разрушает оптимистическое видение развития, «направленного к лучшему», и «отбора, способствующего продвижению лучших»96. Социальный отбор осуществляется «чаще всего в направлении продвижения наихудших»97, систематически уничтожает лучшие элементы, «евгеников». Размах этого явления, согласно Лапужу, столь велик, что он считает: можно сформулировать механизмы «самого быстрого уничтожения самых совершенных»98. Вот где суть «механизма упадка»: процесс «регрессивного отбора, уничтожающий высшие элементы»99. Теоретик негативного социального отбора, глобальный эффект от которого угрожает самому существованию цивилизации, просматривает различные области отбора: военную, политическую, религиозную, моральную, правовую, экономическую, профессиональную, городскую100. Результат анализа социального отбора в городах пессимистичен, что подтверждает известный «закон Аммона»:101 если «в города идет иммиграция преимущественно долихои-дов»102 (иначе говоря, представителей Homo Europaeus, более мобильных, чем брахи-брюнеты), то долихо-блондины, увлекаемые в города, становятся там бесплодны — из-за городов снижается качественный уровень сельского населения, уничтожаются евгенические элементы, которые города к себе притягивают103. Лапуж указывает, что городской отбор таит в себе наибольшую угрозу из всех противоевгениче-ских видов отбора:
Нет проблемы тревожнее, чем проблема истощения наших интеллектуальных запасов урбанизмом. <...> Из всех бедствий, которые называются социальным отбором, самым регрессивным, самым интенсивным является городской отбор104.
Раса, расы, социальный отбор и евгенический селекционизм
135
Именно в этом смысле следует рассматривать восхваление плодовитости, неявно обращенное к «долихо-блондинам», а также к «их метисам» и к «лучшим из брахицефалов»:105
Индивид, который умирает без потомства, прекращает бессмертие своего рода. Он завершает свою жизнь тем, что убивает ранее умерших родственников. <...> Абсолютный грех — это бесплодие106.
Наипервейший евгенический долг лучших представителей всех рас, но прежде всего представителей высшей расы — продолжить свой род, потому что «подлинный закон борьбы за существование есть борьба за свое потомство», — напишет Лапуж в 1899 году107. Установив, что «будущее принадлежит не лучшим, а в большей степени — посредственностям», исследователь, проделавший анализ социального отбора, приходит «к выводам совершенно пессимистическим»108. Однако жизнеотрицающее развитие современных обществ не фатально: движение вниз может смениться движением вверх, если только человечество осмелится использовать «громадную силу наследственности, чтобы бороться с собственным уничтожением»109, подвергая себя добровольной селекции. Это евгеническое действие «теоретики переделки»110 — селекционисты — предлагают в качестве нового метода спасения. Речь идет о том, чтобы «противопоставить систематический отбор отбору разрушительному и неупорядоченному, ведущему человечество к гибели»111. Правда, в отличие от «оптимистического селекциониста» Аммона112, Лапуж отнюдь не делает вывода о радужном будущем: если «систематический отбор представляется единственным средством, способным предотвратить скорый приход посредственности к власти и окончательный упадок»113, то этот отбор лишь отсрочит час гибели всей цивилизации. Видение рокового шествия в никуда образует каркас философии истории по Лапужу, в которой можно разглядеть мотивы, свойственные Гобино:
Однако оставьте гордыню! Если человек идет к тому, чтобы стать богом, этот бог смертен,, и каким бы непостижимым ни был будущий прогресс, его конец все равно придет114.
В ожидании этого неизбежного и грустного конца евгенист из числа последователей Лапужа, осознающий данный трагический парадокс, должен тем не менее стараться сделать все, чтобы улучшить человеческий вид, контролируя воспроизводство его представителей (не равных в своей наследственной ценности) и отбирая производителей115. Начиная со своих лекций в Монпелье, Лапуж видит самое мощное техническое средство для осуществления предложенной им селекцио нистской программы в искусственном оплодотворении, препятствиями для которого выступают как институт брака, так и религиозные «предрассудки» (такие, как милосердие) и метафизические абстракции (такие, как «права человека»)116.
136
Глава 4. Теория рас, социализм и евгеника
В свете теории Лапужа видно, что поверх границ нации селекцио-низм нацелен на «создание универсальной доминирующей расы», на «полную переделку человечества при помощи наиболее совершенных локальных типов», даже на «замену нынешнего человечества уникальной и совершенной расой»117. В этом смысле в арийском и евгеническом расизме Лапужа присутствует универсализм, выражающийся в наднациональном видении «переплавки» человеческой природы за счет распространения искусственного оплодотворения. В 1896 году Лапуж набрасывает программу производства «совершенного» человечества посредством искусственного оплодотворения. Эта утопическая программа представлена следующим образом:
Совершенно ясно, что путем строгого отбора представляется возможным в течение ограниченного времени получить желаемое количество индивидов определенного роста, с определенным черепным индексом, цветом глаз, волос и кожи. Когда таким образом будет получен соответствующий расовый тип, потребуется весьма немного времени для эстетического усовершенствования индивидов, и идеальной красоты будет тем легче достичь, чем быстрее исчезнет непоследовательность вместе с гетерогенными тенденциями. Трех поколений в течение каждого века будет, вероятно, достаточно, чтобы в течение нескольких столетий заселить Землю морфологически совершенным человечеством, таким совершенным, что мы не можем представить себе ничего лучшего. Этот срок может быть сокращен в значительных пределах, если прибегнуть к искусственному оплодотворению. Речь идет о замене воспроизводства дикого и спонтанного зоотехнической и научной репродукцией, об окончательном разделении трех уже отделяющихся друг от друга вещей: любви, похоти, плодовитости. В определенных условиях очень небольшого числа абсолютно совершенных индивидов мужского пола будет достаточно для оплодотворения всех женщин, достойных продолжения расы, и таким образом произведенное поколение будет по своей ценности пропорционально самому строгому отбору мужских производителей. В самом деле, сперма без потери своих свойств может быть помещена в различные щелочные среды. Раствор в одну десятую процента в соответствующем носителе равен по эффективности дозе в два кубических сантиметра, впрыскиваемой в матку. Минерва заменяет Эрос, и один производитель с хорошим состоянием здоровья способен обеспечить ежегодно двести тысяч рождений. Сперму можно транспортировать. В одном из тех дурацки элементарных экспериментов, что рекомендовал Дарвин, я провел в Монпелье оплодотворение спермой, посланной из Безье почтой, и, следовательно, не защищенной термостатом. Эти свойства спермы, очень важные в зоотехнике, но не используемые для воспроизводства ценных рас, обретают первоочередную теоретическую значимость при расчете возможностей, которые нас интересуют118.
Таково описание «первой попытки телегенеза», предпринятой Ла-пужем до 1888 года, если верить Жану Ростану, который приписывает ему этот пионерный эксперимент дистанционного оплодотворения, воздает должное и сожалеет о его идеологических «крайностях»:
Этот убежденный евгенист, чьи мечтания не слишком отличаются от мечтаний сегодняшних генетиков, был не только социологом и юристом — он предложил в 1885 году биологическую теорию права наследования. Он антрополог, биолог-экспериментатор, и этот малоизвестный аспект его деятельности заслуживает внимания. <...> Вспомним также исследования Жоржа Ваше де Лапужа в области
Раса, расы, социальный отбор и евгенический селекционизм	137
морфологии жесткокрылых насекомых, а именно рода Carabus. <...> Лапуж должен рассматриваться как один из предвестников генетики, несмотря на некоторые его евгенические и в особенности расистские крайности. <...>. Лучше, чем большая часть его современников, он понял значимость факторов наследственности. Будь в его активе лишь только первый эксперимент «телегенеза», он бы за одно это заслужил, чтобы историки биологии хранили о нем память119.
Самым важным в глазах Лапужа представляются широкие возмо-ности приложения результатов «научного селекционизма» к политике и морали. Выросший в эпоху научно-технического энтузиазма, Лапуж доходит до того, что предлагает коренным образом трансформировать человеческую природу, которая достигала бы в результате цели, провозглашаемой эвдемонизмом*, раз и навсегда ответив на вопрос о счастье:
Триумфом политики стало бы <...> формирование посредством селекции общества оптимистов, которые всегда были бы всем довольны. Тогда проблема всеобщего счастья была бы полностью решена. Если же говорить серьезно, я не вижу других решений, ибо число наших желаний бесконечно растет с ростом знаний, и человек чувствует себя более несчастным по мере того, как у него (так ему кажется) остается все меньше причин для этого120.
Утопической политике, регулирующей расу людей, счастливых по природе, должна соответствовать, по Лапужу, временная новая мораль, основанная на долге по отношению к виду и ставящая на первое место заботу о будущих поколениях. Однако селекционистская мораль может быть эффективной в эпоху толп только при условии, если станет объектом интенсивной пропаганды, встроенным в проект перевоспитания людей с религиозными воззрениями. Необходимо реабилитировать такой подход к обучению, который основывается на идее «евгенической ответственности»:
Первое, что надо сделать, — формировать и завоевывать общественное мнение. Именно в этом направлении работают английские и американские селекци-онисты, и не зря. Необходимо распространять здоровые понятия о долге по отношению к виду. И при исполнении этого долга нельзя проявлять слабость, нельзя приносить жертвы предрассудкам аскетической морали, духу законов. Евгении, решивший дать рождение как можно большему числу детей, может, несмотря на препятствия в виде общественного мнения и законов, оставить после себя невероятно большое потомство. Ему понадобится не больше хлопот и такта, чем при бесплодных победах. Для женщин же наипервейший долг состоит в выборе отца для своего ребенка из числа самых евгенически подходящих мужчин; всякое иное соображение аморально, сколь бы оно ни соответствовало общественному мнению или законам. Законы, которые управляют отбором, абсолютны; понятия морали и предписания законов изменяются в зависимости от страны и бесконечно модифицируются. В качестве мощного средства можно рассматривать ассоциации, ставящие целью производство евгеников путем создания условий для контактов будущих родителей, оказания содействия заключению браков, помощи в
* Эвдемонизм — направление в этике, согласно которому счастье (блаженство) должно являться высшей целью человеческой жизни.
138
Глава 4. Теория рас, социализм и евгеника
образовании детей, а также увеличению их числа. Отличными действенными средствами являются отбор лиц, заслуживших называться евгениками, дотации, учреждения для обучения детей, но почти все это требует значительных средств. Когда денежные суммы, ежегодно затрачиваемые на благотворительные дела, как правило, вредные, станут направляться на указанные цели, общество начнет получать двойную выгоду121.
Согласно Лапужу, позитивная забота о «совершенствовании хороших» и увеличении их числа не должна устранять негативную заботу об «уничтожении непригодных элементов»: «страдающих наследственными заболеваниями», «дегенератов», «порочных», «неспособных». Речь идет о том, чтобы помешать «воспроизводству индивидов с изъянами», по возможности избегая использования «насильственных процедур, пропагандируемых особенно в Англии и Америке, — кастрации, изоляции, умерщвления»122. Таким образом, Лапуж выступает против крайностей евгеники, называемой «негативной» (определение, которое получило распространение в 1900-е годы среди последователей Гальтона), крайностей, к которым некоторые призывали прибегать с целью ограничить и даже запретить продолжение рода некоторым категориям населения.
В качестве теоретика «аристократического социализма» Лапуж устанавливает отношения со своим последователем Людвигом Вольт маном (1871—1907), руководителем «Политико-антропологического журнала» («Politisch-Anthropologische Revue»), основанного в 1902 году в Лейпциге123. Лапуж и Вольтман защищают идею аристократического селекционистского социализма, предусматривающего новую — антихристианскую — мораль, вдохновляясь идеями натурфилософии, вытекающими из дарвинизма (в первую очередь изучения Геккеля), и предполагая заменить религии прошлого евгенизмом, который возводится в ранг новой политики, новой морали и новой религии. Религия будущего будет пантеистической; она не может быть иной, нежели «гражданской» религией жизненной силы и солнечной энергии, возвышающейся над аскетическими и индивидуалистическими идеалами, выведенными из христианства. В работе «Кризис сексуальной морали» (1908)124, в которой выводятся «моральные и социальные последствия» «исчезновения христианства», Лапуж пророчествует:
Если для удовлетворения этих потребностей в будущем обществе возникнет какой-либо культ, то он будет культом гражданственным и религиозным. Как религиозный этот культ будет, вероятно, гелиоцентрическим и фаллическим, предполагающим поклонение солнцу — источнику жизни всех живых существ, и фаллосу — перводвигателю индивидуальной жизни125.
«Спасение придет» от селекции — предсказывал Лапуж, завершая книгу «Социальный отбор»126. Эта новая религия спасения представляется как религия жизни, понимаемая одновременно как мощь плодородия (плодовитости) и как процесс отбора. В проведенном в 1908 году исследовании «кризиса» «старой» сексуальной морали и появления «новой», евгенической, вновь берется и разрабатывается одна из пер
Раса, расы, социальный отбор и евгенический селекционизм
139
спектив будущего человеческого рода, описанная в лекциях в Монпелье: поверх «приземленного отбора, осуществляемого врачами» (прозаической евгеники, заключавшейся в стерилизации, к которой прибегали американцы в то время) объявляется «мистический селекционизм»127. Лапуж проводит прямую линию между техническим контролем над человеческим воспроизводством и культом евгенически ориентированного размножения.
Осуществление евгенической программы путем искусственного осеменения, рассматриваемого в качестве предпочтительного практического метода человеческого отбора (относящегося к так называемой «позитивной» евгенике)128, предполагает, таким образом, полное разъединение до сих пор связанных, а то и смешанных функций: любви-страсти, сексуального удовольствия, воспроизводства и взращивания воспитания детей. Сакрализируя плодовитость и акт продолжения жизни, Лапуж, вслед за Гальтоном, превращает евгенику в новую мораль (сконцентрированную вокруг долга «хорошо» размножаться) и в новую религию (в соответствии с которой спасение вида заключается в бесконечном биологическом улучшении)129. Приоритет, отдаваемый искусственному оплодотворению, которое английский евгенист Герберт Бруэр назовет в 1930-е годы «евтелегенезом» («eutelegenesis»)130, усиленно поддерживается Лапужем в его исследовании о «Кризисе сексуальной морали» в 1908 году; в то же самое время прославляется как «освободительный» процесс разделения функций (любовь, страсть, плодовитость), описанный в «Социальном отборе». В 1936 году в своей статье «Евгеника и общество» Джулиан С. Хаксли вновь пройдет по намеченному Лапужем пути селекционизма, представляя как социальный и моральный прогресс «отделение любви от воспроизводства» вопреки «теологическим и метафизическим предрассудкам» и проповедуя радикализацию процесса разделения функций, смешанных до сих пор в моногамном браке:
Совершенствование способов ограничения рождаемости позволило сделать это разделение более эффективным; и самые последние достижения в технике искусственного осеменения открыли новые горизонты, предлагая этим двум функциям новые объекты. Теперь мужчине и женщине дозволено исполнять сексуальную функцию с тем, кого они любят, а функцию воспроизводства — с теми, кем они, возможно, по самым разным причинам, восхищаются131.
Такой же энтузиазм по поводу возможностей евгенически ориентированного телегенеза встречается у Дж.-Б.-С. Холдейна и у Г.-Дж. Мюллера (нобелевский лауреат 1946 года), автора известной книги, популяризировавшей евгенические теории: «Конец ночи: Взгляд биолога на будущее», опубликованной в США в 1935 году, а затем переведенной на французский язык Жаном Ростаном в 1938 году132. Благодаря эвтелегенезу, по Мюллеру, «огромное число женщин в сознательном обществе, освобожденном от табу суеверий и сексуального рабства, страстно возжелали бы выносить и воспитать сына от Ленина или Дар
140
Глава 4. Теория рас, социализлл и евгеника
вина!»133 Отныне будущее представляется таким социалистам радужным только тогда, когда оно окрашено в цвета евгенизма. Дж.-Б. Шоу добавляет свой голос к этому хору в письме к Бруэру, другу и ученику Мюллера:
Когда я думаю — я, у кого нет детей и который не смог бы ими заниматься, — обо всех яйцеклетках, которые мог бы осеменить!!! И обо всех женщинах, которые не потерпели бы меня ни одного дня в своем доме, но оценили бы некоторые из моих качеств в своих детях!!!134
Шоу сопроводил свое восхищенное письмо чеком в сто фунтов, на котором его подпись была украшена росчерком в виде фаллоса.
Также будучи социалистом и евгенистом, X. Эллис, хотя и тесно связал евгеническую программу сексуального освобождения женщины с борьбой против викторианской морали (обвиненной в поощрении «неевгенических» браков)135, все же был далек от того, чтобы следовать за Лапужем по пути «фанатизма размножения»; Эллис обличал «нескольких фанатиков», которые «довели до абсурда веру в высшую религиозную значимость размножения»:
Любовь вне стремления к продолжению рода — говорит один из этих фанатиков, Ваше де Лапуж, воскрешая дух первых Отцов Церкви, — это отклонение, сравнимое с садизмом и содомией; продолжение рода — единственное, что имеет значение, оно обязано стать «общественным долгом, предписанным законом», который должен исполняться лишь тщательно отобранными лицами и быть запрещен для других, не способных к продолжению здорового рода. Следовательно, аборты и умерщвления младенцев станут в некоторых случаях обязательными. Романтическая любовь исчезнет благодаря процессу отбора, и религия будет существовать только в форме фаллического культа (здесь Эллис цитирует статью Лапужа «Кризис в сексуальной морали», написанную в 1908 году. — П.-А. Т). Достаточно напомнить, что только любовь может породить стремление иметь детей, и она всегда будет естественным путем для воспроизводства136.
Во Франции селекционистские теории и пророчества Лапужа в первые годы после появления его книги «Социальный отбор» получили разную оценку. Начиная же с 1899—1900 годов умеренные суждения быстро исчезнут и будет преобладать почти полное отторжение. Отнюдь не Франция сыграет роль земли обетованной для теоретического и практического селекционизма. Эдуар Дрюмон восхваляет книгу «Социальный отбор» в журнале «Свободное слово» как «один из самых замечательных трудов нашего времени», принадлежащий перу «абсолютно неизвестного толпе мыслителя»137; Жорж Сорель поздравляет ее автора, «храброго и оригинального», в «Социальном будущем»;138 Фредерик Полая приветствует эту «интересную, по-настоящему ценную книгу»;139 ему вторит Рене Вормс в «Международном журнале по социологии» («Revue Internationale de sociologie») и Д. Коллино в « Обозрении Антропологической школы» («Revue de 1’Ecole d’anthropo-logie»)140. Однако книга подвергается суровой критике со стороны Се-лестена Бутле в «Журнале метафизики и морали» («Revue de metaphysique et de morale»), опровержению по всей форме co стороны Арсе
Во имя науки — радикальное антихристианство	141
на Дюмона (1898)141 и вызывает ожесточенную полемику в военных, католических и социалистических кругах142. Последний удар по книге нанес в 1899 году антрополог Леоне Мануврие (1850—1927), видный последователь Брока и заведующий кафедрой физиологической антро-пологии Парижской школы антропологии. В «Обозрении Антропологической школы» («Revue de 1’Ecole d’anthropologie») он обрушил на основы антропосоциологии разрушительную критику. Эта статья под названием «Черепной индекс и псевдосоциология»143 окончательно поставит школу Лапужа вне закона во французском научном сообществе. Под влиянием этой статьи историки и социологи из дюркеймовских кругов будут все более негативно относиться к ангропосоциологии. Об этом свидетельствует исчезновение в 1901 году из «Социологического ежегодника» рубрики «Антропосоциология», которую Анри Мюффан, ученик Лапужа, вел в течение трех первых лет издания этого ежегодника144. В статье в «Историческом журнале», подписанной Анри Пьером (псевдоним Анри Юбера)145, делается вывод о полном отсутствии научности в работах Лапужа146. В 1904 году Бутле посвятит первую часть книги «Демократия перед лицом науки»147 детальному опровержению тезисов о наследственности и отборе, показывающих одно из направлений «биологической», или «натуралистической», социологии, которое он отвергает. Социологи — сторонники Дюркгейма выиграли научную битву против антропосоциологов в контексте политической победы сторонников Дрейфуса над своими противниками.
Во имя науки — радикальное антихристианство
В 1897 году, когда ученые споры достигают апогея, Лапуж переводит и представляет небольшую книгу-манифест Эрнста Геккеля (1834— 1919), написанную на основе доклада, прочитанного в 1892 году. В том докладе на тему «Монизм, связь между религией и наукой: Кредо натуралиста»146 немецкий ученый излагал основания и следствия своей теории научного монизма*. В воинственном предисловии Лапуж подтверждает убежденность в том, что наука «показала нам как несомненную истину, сколь несовместимы наши старые верования с историей, физикой и биологией»149. Кризис цивилизации только начинается, его вызвала «антиномия науки и Библии»:
Наша эпоха видимого безразличия знаменует собой начало самого крупного религиозного и нравственного кризиса, который когда-либо потрясал человечество с тех пор, как оно стало мыслить. И сама политика оказывается затронута, ибо на знаменитый лозунг, который обобщает полусветские-полухристианские
* Монизм — философское учение, которое принимает за основу всего существующего одно начало. Материалисты началом, основой мира считают материю. Идеалисты единым началом всех явлений считают дух, идею и т. д.
142
Глава 4. Теория рас, социализм и евгеника
идеалы Революции — «свобода, равенство, братство», — мы отвечаем: детерминизм, неравенство, отбор!150
Эгалитарная демократия — это не более чем современное воплощение христанства; она исчезнет вместе с ним, когда установится «научная мораль», «окончательная религия, продиктованная наукой» и «новая политика» — «селекционистская»151. Лапуж представляет себя как последователя Геккеля, с которым он вступил в контакт в 1888 году. Лапуж утверждает: «монистический пантеизм сам по себе непоколебим» при условии, что его рассматривают в качестве «селекционист-ского пантеизма»152. Следовательно, нужно исповедовать «высшую монистическую догму: Бог есть всё, во всем, повсюду. Он вечен и бесконечен»153. Однако к геккелевской ортодоксии Лапуж считает нужным присовокупить «необходимое дополнение, вытекающее из последних достижений теологии и селекционистской морали»154, а именно принципы, изложенные в его книге «Социальный отбор»:155
Бог обладает сознанием благодаря иерархии чувствующих и думающих существ, начиная с монеры, у которой только пробуждается душа, и кончая ученым, который знает бесконечно большое и бесконечно малое. <...> Вот почему ученый есть частичное воплощение Бога, вот почему моральная цель человека есть наибольшее сознание. Поскольку малейшая частица материи есть Бог действующий, ученый с тотальным сознанием мог бы стать Богом думающим156.
Если Лапуж и предлагает несколько подретушировать геккелев-ский монизм, то он решительно отвергает доктрину линейного прогресса, неизбежного и бесконечного — наследие Просвещения, которое теоретики социального эволюционизма (будь то Геккель, Клемане Руайе или Герберт Спенсер) принимают без критического анализа. Что касается Лапужа, то он, отвергая всякое финалистское видение эволюции, следует за поздним Ницше, который в 1888 году утверждал в «Антихристе» (§4):
Человечество не представляет собою развития к лучшему, или к сильнейшему, высшему, как в это до сих пор верят. «Прогресс» есть лишь современная идея, иначе говоря, фальшивая идея.
Спустя несколько лет Лапуж, в свою очередь, выступит против телеологических постулатов эволюционистской концепции прогресса:
Я не верю <„.> в неизбежный вывод учения о прогрессе — относительно мира, приходящего к полному сознанию, и действия, опирающегося только на осознание самого себя. То, что вечно (материя, «исходящая из эфира и в него возвращающаяся». — П.-А. Г), никогда не будет иметь ни начала, ни конца, и явления эволюции могут быть лишь локальными, временными, следовательно, частичными, компенсируясь в большом всеобщем. Если предположить прямолинейную эволюцию, движение от одной формы к другой, без возврата к исходной, если предположить, что движение осуществляется от одного состояния, которое есть зло, к другому состоянию, которое есть добро, тогда идея начала, цели и внешней причины становится почти необходимой для нашего разума, каков он есть. Но мы, таким образом, приходим к метафизической антиномии времени и веч
Во имя науки — радикальное антихристианство
143
ности, конечного пространства и бесконечности и возвращаемся к нескончаемой цепи вопросов: «Почему Бог-Причина действовал? И что Он делал раньше? И в чем причина причины?» Пантеистический мир необходимо предполагает изменчивое и разнообразное существование и бесконечность сочетаний в бесконечном пространстве и времени. Эволюция осуществляется во всех направлениях, всегда и повсюду, без конца157.
Изданная, как и «Социальный отбор», тиражом в одну тысячу экземпляров, книга «Ариец: Его социальная роль» (1899) представлена в двух ипостасях. С одной стороны, это историческая и «антропосоцио-логическая» монография, в которой содержатся одновременно результаты исследований арийцев и общая теория; с другой стороны. Лапуж уточняет здесь этические, юридические и политические следствия се-лекционистской проблематики, проявляя еще более вызывающую радикальность, чем в «Социальном отборе». Он не только отвергает самим тоном памфлета все идеалы демократической современности начиная с «фикции» прав человека158, но и посвящает значительную часть своей последней главы («О будущем арийцев»)159 евреям, представленным как «конкуренты арийцев», как их единственные «опасные» конкуренты160. Таким образом, схема «борьбы рас» приложена к трактовке «еврейского вопроса» посредством уточнения некоторых определений:
Если [Homo] Europaeus является расой зоологической, то евреи, скорее, раса этнографическая, и, следовательно, проблема не идентична в теории проблеме конкуренции, например, Europaeus и Asiaticus или Europaeus и брахицефалов Alpinus. На практике это не имеет большого значения. Если евреи представляют собой искусственную расу, своим способом существования они были доведены до того же уровня психического единства, что и наилучшим образом определенные зоологические расы161.
Хотя, согласно Лапужу, «еврей предстает как серьезный конкурент арийца в завоевании мира»162, его доминирования не следует опасаться, потому что, «лишенный политического смысла» и «военного инстинкта»163, «еврей дезорганизует все, к чему прикасается»164. Поскольку он не имеет качеств, необходимых для «сохранения империй»165, его господство обречено на эфемерность:
Хотя политическая мечта носителей еврейского честолюбия и способна в целом реализоваться, это возможно в такой период истории, когда в расчет принимается лишь экономический интерес, когда беспорядок и анархия быстро отдали бы на милость воинствующим народам белой расы государства, которые бы согласились на семитское господство166.
В тогдашнем политическом контексте подобная книга не могла восприниматься иначе, как ученое выступление в поддержку анти-дрейфусаров или как часть антисемитской пропаганды167. И расшифровка его политического посыла не могла осуществляться без путаницы и недоразумений: многие пассажи книги казались попытками антропологически обосновать национализм168 Мориса Барреса и его
144
Глава 4. Теория рас, социализм и евгеника
учителя Жюля Сури169 в эпоху дела Дрейфуса. Многие формулы, применявшиеся к «чужакам», были созвучны ксенофобским настроениям того времени, некоторые антикапиталистические предложения имели отчетливо социалистическое происхождение, но социализм рассматривался как позитивный только при условии, что он является се-лекционистским и аристократическим! Кроме того, анализ Лапужа не мог понравиться националистическому и антисемитскому лагерю, ибо французскому народу конца XIX века ставился антропологически нелестный диагноз:
Ариец, как я его определил <...> — это Homo Europxus — раса, создавшая величие Франции, представители которой сегодня редко встречаются у нас и почти все вымерли. <...> Брахицефальные государства — Франция, Австрия, Турция, не говоря о Польше, которой больше нет, отнюдь не демонстрируют жизненную силу, свойственную Соединенным Штатам или Англии170.
«Поражение Революции» для Лапужа — лить самое видимое поражение «сентиментально-идеалистической политики христианства», «обесцененной и секуляризированной» через «фикции справедливости, равенства, братства»171. Конец христианства совпадает с демистификацией демократических идеалов и исчезновением «утопии прогресса»: «С христианством обрушивается в пропасть либертарная, гуманитарная, эгалитарная политика»172. Самый радикальный сциентизм* распространяется Лапужем на области практики, и этот политический сциентизм основывается на интегральном биологическом реализме:
Политическое искусство придет из науки. <„.> Научная политика отдает предпочтение силам, законам, расам, эволюции. Горе народам, которые отстанут, замечтавшись!173
Таково главное пророчество, изрекаемое во имя «монисгских и дарвиновских теорий» и опирающееся на «выводы дарвиновской политической науки»174. Грубость подобных формулировок могла лишь напугать большую часть современников Лапужа, будь то христиане или атеисты, националисты или интернационалисты, революционеры или контрреволюционеры175. Ибо его наукообразный догматизм, заключавший в себе биорасовый фатализм, не оставлял никакой надежды никому.
Вслед за «Арийцем» должна была появиться книга под названием «Семит, его социальная роль». В основу ее легли материалы курса 1890—1891 годов, прочитанного в Монпелье). В предисловии к «Арийцу» Лапуж упоминал две другие рукописи, ждущие своего часа:
Я хотел бы, если удастся, сделать по селекционистской этике то, что сделал по политике. Первый том — «Против морали» — ждет уже пять лет. Это истори
* Сциентизм — мировоззренческая позиция, в основе которой лежит представление о научном знании как о наивысшей культурной ценности и достаточном условии ориентации человека в мире. Идеалом для сциентизма выступает не всякое научное знание, а прежде всего результаты и методы естественнонаучного познания. Сциентизм возник в конце XIX в.
Во имя науки — радикальное антихристианство
145
ческое и критическое исследование различных моральных предписаний и запретов; он скоро будет опубликован. Второй — «Наивысшее сознание» — излагает предписания селекционистской морали176.
Ни одна из этих трех книг опубликована не была, и их рукописей не нашли. Еще в большей степени, чем «Социальный отбор», «Ариец» вызвал подлинный заградительный огонь представителей различных идеологических течений, совпавших в своей оценке, научных критиков и сторонников конкурирующих между собой стратегий институ-циализации общественных наук. Именно альянс дрейфусарского лагеря и дюркгеймовских «сетей» позволил начать кампанию по дискредитации антропосоциологии, завершившуюся в 1902 году. Для Лапужа тогда окончательно закрылись двери университетов. Однако он не переставал надеяться на получение кафедры. 5 августа 1902 года руководитель французской селекционистской школы адресует своему покровителю Луи Лиару исполненное горечи письмо, в котором выставляет свою кандидатуру на кафедру социальных наук университета Бордо после ухода Дюркгейма. Лапуж уточняет:
В знак протеста против претензий тех, кто хочет преподавать то, чего совершенно не знает, против метафизиков, стремящихся создать фикцию социальной науки на основе их спиритуалистских и чувственных предрассудков, я выставляю свою кандидатуру. Я это делаю как самый авторитетный во Франции представитель научной школы, которая придерживается фактов и их очевидных и непосредственных следствий, исключает абстракции и резонерство, не ведает ни сантиментов, ни тенденциозности.
Я очень хорошо знаю, что отнюдь не пришло время, когда наука возьмет верх над чувством, когда эпигоны Руссо и идеи XVIII века уступят место людям и идеям века XX, но считаю своим долгом напомнить, что существует монистская и научная школа, и я этот долг исполняю177.
Начиная с 1902—1903 годов научная и политическая дискредитация Лапужа достигает таких пределов, что он может публиковать свои работы в области антропосоциологии только в иностранных — немецких и американских — журналах. В период с 1904 по 1909 год он предоставляет журналу Вольтмана девять статей, большей частью опубликованных в его третьей книге «Раса и социальная среда: очерки по антропосоциологии», которая выходит в издательстве Марселя Ривьера в 1909 году178. Но Лапуж все больше и больше посвящает свое время энтомологическим исследованиям жужелиц, регулярно сотрудничает в издании «Miscellane entomologica», а также в «Бюллетене Национального музея естественной истории» («Bulletin du Museum national d’histoire naturelle»). В марте 1909 года, по-прежнему работая библиотекарем в Пуатье и продолжая тяготиться этой службой, Лапуж с целью поддержать свою кандидатуру на кафедру антропологии Парижского музея публикует «выжимку» своих научных работ, в которой перечислены 87 публикаций в период с 1880 по 1909 год179. Опять неудача. Граф Бегу эн напоминает в 1936 году обстоятельства этого нового поражения и его последствия:
146	Глава 4. Теория рас, социализлл и евгеника
В 1909 году в связи со смертью доктора Э.-Т. Ами (1842—1908) освободилась должность заведующего кафедры антропологии музея, и Ваше де Лапуж выставил свою кандидатуру. Единогласно проголосовали за доктора Рене Верно (1852— 1938), который около двадцати лет был помощником доктора Ами. Ваше де Лапуж тяжело переживал это поражение, во многом объяснявшееся, как кажется, его непомерной гордостью (если не сказать дерзостью) и смелостью его идей. Вернувшись в Пуатье <...>, он почти полностью оставил физическую антропологию и антропосоциологию, предоставив своим последователям за Рейном заботу о развитии и даже искажении своих теорий180.
Это сообщение следует несколько подправить. Во-первых, Лапуж нашел способ продолжить в течение некоторого времени свои антропологические труды, которые, как он и сам знал, отныне не позволят ему добиться кафедры181. Во-вторых, он отнюдь не перестал защищать свои теории от их пангерманских искажений182. Лапуж выступает по вопросу о пангерманизме* безапелляционно и недвусмысленно в статье, опубликованной в августе 1915 года в «Меркюр де Франс» («Mercure de France»), — «Парадокс пангерманизма»183. В ней он приписывает пан-германистские фальсификации антропосоциологии прусской ментальности, которая в сочетании с романтическим национализмом породила уродливый мистический империализм184. В 1909 году он отверг умопостроения Хьюстона Стюарта Чемберлена и других «литераторов от политики», фальшивые теории «карикатуристов от антропосоциологии», которые «легли в основу самого агрессивного германского империализма»185.
Социализм и селекционизм
Рассматривая «политический отбор»186 в своей первой, опубликованной в 1896 году книге «Социальный отбор», Лапуж затрагивает вопрос о социализме будущего в связи с вопросом о будущем демокра
* Пангерманизм — политическая доктрина, отражавшая агрессивные устремления Германии. Зародился в 80-е годы XIX в. в Австро-Венгрии, окончательно оформился в конце XIX в.. Носителем идей пангерманизма стал Пангерманский союз (1891—1936 гг.). Сторонники пангерманизма были вдохновителями идей мирового господства Германии, милитаризации страны, проводниками идей национализма, шовинизма, расизма. Пангерманский союз был центром бесчисленных объединений (в виде тайных лож, общедоступных учебных кружков и т. п.), которые занимались и германоведением. Им ставилась цель: культивировать в обществе расистское чувство своей особой национальной ценности. Пангерманский союз располагал крупным научным и пропагандистским инструментарием, в том числе мюнхенским издательством, которое выпускало обязательный для всех врачей специальный «Мюнхенский медицинский еженедельник», поощряло внедрение расизма в немецкую антропологию и медицину. Популяризацию расизма поощряли и крупные немецкие предприниматели. Так, в 1903 г. сталепромышленник Крупп объявил открытый конкурс на лучшую работу об использовании достижений учения о происхождении и наследственности в социальной жизни. Премию получила работа Шальмайера, которая, опираясь на евгенику Гальтона, стала исходным пунктом развития в Германии так называемой расовой гигиены.
Социализм и селекционизм
147
тии, которое, по его мнению, очень тревожно в том смысле, что представляет собой не что иное, как будущее процесса современного упадка. Подлинной антитезой, выдвинутой Лапужем, является протипоставле-ние «старческой демократии»187, воплощенной в «плутократическо-демагогическом режиме», социализму, переосмысленному на научном фундаменте селекционизма:
Будущее покажет, призвана ли демократия такая, какой ее понимают сегодня, — режим одновременно демагогический и плутократический, — воспрепятствовать совершенствованию народов, которые к ней прибегли, либо проявится некая непредвиденная компенсация <...>. Старческая демократия есть <...> результат истощения евгенического капитала народа. Этот народ начал умирать, и политики здесь играют разлагающую роль гнилостных микробов <...>. Социализм все более четко определяется как антагонист плутократическо-демагогического режима. У него есть программа общих интересов и власти, полная противоположность системе отсутствия координации, системе ограбления, когда каждый выступает за себя, что на практике характеризует демократию. <...> Во всяком случае, социализм или будет селекционистским, или его не будет вообще: он возможен лишь с людьми, устроенными иначе, чем мы, и этих людей может произвести отбор188.
В конце книги «Социальный отбор» Лапуж вновь касается вопроса о социализме, говоря об одной из целей программы «системного отбора», а именно о «создании иерархии специализированных и раздельно существующих каст»189. Он охотно признает, что «формирование иерархии специализированных и закрытых каст — нелегкое дело»; его необходимым условием является государственное вмешательство, предполагающее социалистический строй, единственный, который способен тотально контролировать рождаемость:
Эффективное содействие властей практически необходимо. Такая реорганизация почти обязательно предполагает социалистический строй, и отсюда исходит еще одна трудность: социализм показал себя как уравнительный режим, унижающий все высокое. Вероятно, возникнут столкновения с политической оппозицией, более грозной, чем Церковь и капитал. Между тем социалистический режим не сможет существовать без переделки самого человека, и всякое социалистическое государство, которое не будет селекционистским, окажется эфемерным. Этот пункт Платон видел яснее, чем современные политики190.
Вторая цель селекционисгской программы, а именно «полное преобразование народа вплоть до определенной степени»191, также предполагает для своего осуществления социалистический режим:
Полное преобразование, ограниченное одним народом, провести одновременно и легче, и тяжелее. Легче в том смысле, что дух зависти будет представлять собой незначительное препятствие реформе с целью сделать всех граждан в равной мере совершенными и привить каждому способность выполнять высшие функции. Такое преобразование предполагает также социалистическую организацию, но без специализации, то есть когда один и тот же гражданин будет занят и умственным, и физическим трудом. Главная трудность будет состоять в том, что придется убедить огромное количество людей исчезнуть без потомства. В самом деле, полное преобразование предполагает, что совокупность нации исчезнет и будет заменена исключительно потомками естественной аристократии192.
148
Глава 4. Теория рас, социализм и евгеника
В последующих текстах Лапужа селекционизм разработан одновременно как теория и как практика аристократического социализма будущего. В конце своей второй книги «Ариец: Его социальная роль» (1899) Лапуж вскользь поднимает вопрос о социализме в ходе разработки темы «борьбы за мировое господство»193. Он задает себе, в частности, вопрос о «конечном результате соревнования рас»194. Его прогноз, сделанный не без опасений, таков:
Очень трудно предвидеть, когда и в чьих интересах будет создана всемирная империя. Однако я считаю, что это займет не более двух-трех веков. События развиваются с нарастающей быстротой. Я также полагаю, что победить призваны Соединенные Штаты. В противном случае вселенная будет русской195.
Что касается «социального государства, которое возникнет вследствие победы», то Лапуж признает: «Это предвидеть еще труднее»196. Однако он не уклоняется от ответа и набрасывает эскиз футуристической утопии, которую представляет в образе планетарного социализма будущего; идея бесконечного прогресса осуществится там в форме непрерывного улучшения наследственных качеств человеческого рода:
Наконец-то исчезнет милитаризм. Значительная по силам армия сохранится как одна глобальная полиция в составе лишь нескольких сотен тысяч человек. <...> Единство центрального правительства повлечет за собой единство всеобщего законодательства, и станет возможной систематическая организация труда. Придет эра социализма, но это, конечно, будет социализм, резко отличающийся от того, каким мы его себе представляем. Селекционизм будет применяться без ограничений, и средний уровень станет повышаться из поколения в поколение197.
Переходя затем к изложению «практического селекционизма», Лапуж начинает с тезиса евгеники Гальтона, а именно: «жизнь в обществе неблагоприятна для лучших», так как «отбор осуществляется чаще всего в пользу самых плохих»198. Именно здесь селекционистское вмешательство являет очевидное сходство с социализмом — по крайней мере, по форме императива долга (в противоположность либеральному попустительству):
Селекционизм как практическая доктрина состоит в исправлении досадных последствий естественного отбора, а также в умножении числа самых красивых и лучших. У его целей много общего с целями социализма, заключающимися в исправлении естественных последствий экономической эволюции — в соответствии с определенным идеалом общественного совершенства199.
Таким образом, социализм и селекционизм выступают в качестве двух отчетливо дирижистских, частично совпадающих программ, осуществляемых с целью исправить результаты социальной и культурной эволюции в соответствии с идеалом совершенства. Обычно они расходятся между собой в вопросе об определении этого идеала. Для Лапужа проблема состоит как раз в том, чтобы оправдать и облегчить их сближение, а то и синтез. Короче говоря, переопределить социализм путем его переориентации в неуравнительном, или в «аристократиче
Лапуж — пророк не в своем отечестве
149
ском» направлении, в соответствии с нормами «позитивной» евгеники и «нордическим» идеалом.
Десять лет спустя, во введении к своей третьей, и последней, книге «Раса и социальная среда»200 Лапуж возвращается к теме отношений между социализмом и селекционизмом, противопоставляя тот и другой эгалитарной демократии:
Что касается демократов всякого вероисповедания, всякой расы и всякой страны, то их враждебность по отношению к взглядам, предполагающим неравенство по рождению, ведущим к неравенству прав, представляется вполне естественной. Необходимо отметить, что протесты по этим последним двум пунктам исходят отнюдь не от рабочих и крестьян, а от конторских защитников народных классов. И мне, и особенно Вольтману, который являлся одним из руководителей немецкого социализма, нередко доводилось выступать на чисто рабочих собраниях, где интеллектуалы чувствовали себя не в своей тарелке, с самыми антидемократическими тезисами антропосоциологии; я настаивал на их изучении, обсуждении и принятии. Именно на одном предвыборном собрании я впервые сформулировал афоризм: социализм или будет селекционистским, или его не будет вообще, и это не отняло у меня ни одного голоса; как раз напротив, ибо народ инстинктивно тянется к тем, кто не из робкого десятка201.
Для Лапужа подлинное и фундаментальное противопоставление, определяющее все прочие, — это противопоставление «между современной биологией и демократическими идеями»202, если только биология является дарвиновской, следовательно, селекционистской, но освобожденной от устойчивого ламарковского наследия, веры в наследственность приобретенных качеств. Лапуж очень хорошо понял значимость и важность работ Вейсмана, устанавливающих преемственность «зародышевой плазмы» (или «герминатива») в последующих поколениях203, и не мог не вывести политические следствия научной легитимации — через генетику Менделя — полного отказа от тезиса о «наследственности приобретенных качеств»204. Поскольку, отмечает Лапуж, современная эгалитарная демократия посчитала, что в ламарковском трансформизме она нашла научный фундамент своей веры во всемогущество воспитания и образования, их возвели в ранг «панацеи от всех общественных зол», которые якобы могли бы составить «движущую силу почти бесконечного прогресса человечества»205. Вот почему один из главных научных аргументов в пользу эгалитарной демократии рухнул вместе с крахом ламаркизма:
Все надежды, основывавшиеся на наследственности приобретенных качеств, испарились вместе с верой в эту наследственность <...>. Вместе с ламаркизмом разрушилась и вера в силу обучения, и селекционизм остался хозяином поля. Наконец, изучение законов Менделя особенно укрепило понятие фатальности наследственности206.
Но есть совершенно иной аргумент в пользу демократии, аргумент ее защитников и апологетов, проповедующих меритократический элитизм. Аргумент этот состоит в определении демократии как «правления наиболее способных, осуществляющих его в интересах всех»207.
150
Глава 4. Теория рас, социализм и евгеника
На это абстрактное и «возвышенное» определение, приписываемое Селестену Бугле, Лапуж отвечает в двух планах. Сначала в плане лексическом: подобное идеальное определение есть «точное определение аристократии»208. Следовательно, здесь кроется категориальная ошибка. Затем в историческом плане: демократия, которую нам показывает история, например демократия Афин, Рима, Флоренции, — это, пишет Лапуж, «правление ради и посредством нижних классов, подавление элит и подчинение ума грубой силе»209. «Аристо-демократия» Бугле, бесспорно, не опирается на эмпирические факты. Он впадает в абстракции. Лишенная легитимности и демистифицированная, эгалитарная демократия должна, стало быть, уступить место селекцио-нистской политике.
Что было особенно характерно для «социалистической» евгеники во французских идеолого-политических дебатах по поводу «человеческого отбора», что вызывало наибольшие скандалы, — это в первую очередь радикальность ее программы биологического улучшения. Последняя, будучи агрессивной, проповедовала обязательную стерилизацию и кастрацию большого количества категорий «нежелательных» существ с предположительно дефектной наследственностью. Эта практическая радикальность выводилась из догмы о всемогуществе наследственности; у Лапужа биологический детерминизм, как его представляло себе значительное число его современников, путался с генетическим фатализмом210 — неприемлемым с точки зрения медицинского гуманизма, преобладавшего в то время в общественном сознании211. Однако сам предводитель «школы расы и отбора» Лапуж был настроен особенно скептически в отношении будущего человеческого рода, ибо никогда не верил в возможность осуществления своей программы переделки дегенерирующего вида или словно был убежден, что люди смогут лишь оттянуть час своего окончательного упадка, в частности, с помощью евгеники, отчаянной попытки остановить скатывание к роковой деградации. Будущее видится глазами Гобино.
Лапуж - пророк не в своем отечестве Соединенные Штаты и Германия
В декабре 1920 года Лапуж избран французским членом-корреспондентом Galton Society, основанным в Нью-Йорке в марте 1918 года Чарльзом Б. Девенпортом (1866—1944) и Мэдисоном Грантом (1865— 1937), евгениками и сторонниками «нордической теории», с которыми Лапуж вел обширную переписку212. Объявленный лидером французских селекционистов, Лапуж был приглашен выступить на Втором международном конгрессе по евгенике (проходившем в Нью-Йорке 22—28 сентября 1921 года под председательством палеонтолога Генри Фэйрфилда Осборна, основателя Американского евгенического обще
Лапуж — пророк не в своем отечестве
151
ства). Свое выступление Лапуж посвящает теме «Раса у смешанных народов»213. Он лишь. вновь подтверждает свои антропосоциологические тезисы 1890-х годов, делая упор, с одной стороны, на опустошительных последствиях современных войн (война 1914—1918 годов причинила огромный ущерб евгеническим элементам каждой европейской нации), а с другой — на устойчивости «предрассудков», недоброжелательных по отношению к теории рас как на уровне общественного мнения, так и в научном сообществе.
После возвращения во Францию Лапуж без энтузиазма вновь принимается за свои безрадостные занятия в библиотеке Пуатье — это был последний год его службы. Годом позже, в письме от 17 сентября 1922 года, он не скрывает от Девенпорта чувства усталости и убеждения, что в Европе, обессиленной войной 1914—1918 годов, Франция клонится к закату:
Каким далеким кажется мне сентябрь прошлого года! И какое пустое существование с того времени, как весь мой ум и энергия используются в профессии, не оставляющей ни единого момента для свободы духа, в делах, большую часть которых может исполнить мальчик из библиотеки. Я Вам как никогда признателен за внимание, которое Вы оказали мне после приезда из Франции и до отъезда в Париж214. Сначала я думал послать Вам более отработанный для печати текст210, но отказался от этой мысли — отчасти из-за недостатка свободного времени, необходимого для того, чтобы сделать работу хорошо, а особенно из-за нежелания увеличивать и так уже большой объем материалов конгресса. Чтобы придать ясность работе, напичканной идеями, потребовалось бы увеличить ее объем в три или четыре раза, а тем, кто пожелает действительно ее понять, придется перечитать три или четыре раза. Так как эта работа представляет собой, в сущности, сжатое описание многих известных вещей, дополнения сами всплывут из глубины памяти читателя. Что важно, так это заставить память сблизить эти дополнения. Я сожалею до сих пор, что не потребовал перевести этот текст на хороший английский или, точнее, на американский язык. Тогда бы он был понятен большему числу читателей. Высказанные в моей работе мнения неблагоприятны для старой Европы. Однако то, что могло казаться пессимизмом ровно год тому назад, не может теперь производить такое впечатление. Положение настолько осложнилось, что все, кто не закрывает глаза, начинают это видеть. Цивилизация рушится, и лишь в Западной Европе она вроде бы еще держится, но так кажется только извне. То, что было наилучшего в человеческом материале, в значительной степени разрушено войной, довершено бойней в России, а то, что существует в Центральной Европе, умирает с голода не в фигуральном, а в физиологическом смысле слова. Пропитания достаточно только у рабочего и крестьянского класса и у спекулянтов всех мастей. Во Франции это чувствуется меньше, но образованные классы уже не могут более посылать своих детей в университеты, которые пустеют. Детям дают профессии, позволяющие зарабатывать на жизнь с восемнадцати лет. Таким образом можно спасти семьи элиты, но за счет культуры. Если кризис продолжится и распространится, то в середине века Франция опустится на интеллектуальный уровень современной Испании или ниже. И это подводит меня к идее, что евгеника будет полезной только тогда, когда появится возможность дать евгеникам ресурсы, необходимые для создания многочисленных семей, и предоставить им средства для культивирования их способностей. Во Франции делают все наоборот: заботятся о потомстве каких-либо пьянчуг и совсем не думают о достойных мужчинах и женщинах, которых, как избирателей, слиш
152
Глава 4. Теория рас, социализм и евгеника
ком мало. В мире, в котором я живу, молодые дипломированные специалисты зарабатывают меньше, чем рабочие, и, поскольку накопленные средства не сопоставимы со стоимостью жизни, девушки не могут собрать приданое, чтобы обеспечить семье необходимый доход. Вот почему больше не заключают браков, а когда все-таки заключают, то не рожают детей216.
В переписке Лапужа, как и в его последних статьях или предисловиях, на первый план выходит обличение «деятельности по разрушению цивилизации и низведению человечества до примитивного умственного уровня» (письмо Девенпорту от 20 февраля 1925 года)217. В 1923 году в статье памяти Гобино «Dies irae: Конец цивилизованного мира»218, которую Жан-Ришар Блок заказал для журнала «Европа»219, Лапуж вновь выступает как провидец окончательного упадка, вызванного смешением рас и потомсгв, которое уничтожает евгеников целого народа.
Лидер феминистского движения Маргарет Сэнгер (1883—1966)220 пригласила Лапужа на проходивший в марте 1925 года в Нью-Йорке шестой международный конгресс неомальтузианского движения «Контроль за рождаемостью»221, с которого он возвращается убежденным в необходимости альянса между селекционистскими кругами и Лигой контроля за рождаемостью.
Незадолго до поездки в Нью-Йорк в письме Девенпорту от 20 февраля 1925 года Лапуж уточняет свою позицию по отношению к французскому неомальтузианскому движению, однако проявляет некоторую несправедливость к Полю Робену; последний с середины 1890-х годов проповедовал евгеническую политику, включавшую ограничение рождаемости222, в направлении, близком к англосаксонским неомальтузианцам и евгенистам. По мнению Лапужа, однако, продолжение рода не должно зависеть от индивидуального решения. Принцип радикального разделения сексуального удовольствия, любовной страсти и продолжения рода, будучи наиболее важным и очевидным, способствовал постановке задачи продолжения рода под строгий социальный контроль, когда совершенно не принимаются в расчет ни слепые желания индивидов, ни их краткосрочные интересы:
Во Франции неомальтузианство представляет собой в большей степени систему взглядов людей, стремящихся сохранить наслаждение и избавиться от необходимости рожать детей. В Америке неомальтузианство, как кажется, вдохновляется скорее селекционистскими тенденциями. По этому пункту у меня очень твердое мнение: святость зачатия не должна быть доступной всем и при любых обстоятельствах; воспроизводство есть социальная фунция, которую следует поставить под контроль общества. Из-за слабости государства и Церкви, разрешающих брак кому попало, он стал чаще всего делом выгоды, изредка — любви, тогда как он должен быть контрактом с целью воспроизводства, безопасности семьи и ничего другого223.
Проповедовать таким образом социализацию и даже этатизацию продолжения рода — значит отвергать современный либеральный и
Лапуж — пророк не в своем отечестве
153
либертарный гедонизм*, предполагающий принцип полной личной свободы продолжать род. Евгенизм есть антииндивидуализм. Для Лапужа предотвращение рождений оправдано лишь при условии его направленности на улучшение биологических качеств человека. 24 апреля 1925 года, после возвращения во Францию из второй, и последней, поездки в Соединенные Штаты, Лапуж пишет Маргарет Сэнгер следующее:
Я хотел послать Вам теперь результаты моих размышлений во время конгресса и после него, но они включают целую программу действий, а у меня пока нет времени писать. Ограничусь словами о том, что отныне в моем лице Вы будете иметь очень решительного сотрудника и что я рассматриваю интересы и программы селекционизма в неразрывной связи с интересами и программами Лиги контроля за рождаемостью. Необходимо проделать огромную работу, чтобы изменить мнение и идеи в отношении морали вообще и сексуальной морали, в частности, но будущее и прогресс человеческого рода гребуют, чтобы эта работа была исполнена незамедлительно и безбоязненно224.
Сдержанность «ветерана исследования рас в Европе»225 по отношению к движению за контроль над рождаемостью, кажется, исчезла: воинствующий альянс с неомальтузианскими кругами становится в глазах Лапужа даже необходимым226.
Выступление на этом новом фронте совершенно не мешает Лапу-жу проявлять активность и на другом: он хлопочет по поводу публи кации в издательстве «Пейо» (которое ведет себя скорее сдержанно) французского перевода бестселлера своего друга и корреспондента Мэдисона Гранта «Закат великой расы» («The Passing of the Great Race», 1916)227. Этот перевод библии американской расовой евгеники появится только в 1926 году с большим предисловием Лапужа, в котором он пытается показать, что пессимистический диагноз Гранта действителен для Франции так же, как и для Соединенных Штатов228. Обозначение иммиграции как угрозы, нависающей над будущим народов «белой расы», встречается все чаще. Грант, с 1922 года до своей смерти вице-президент Лиги ограничения иммиграции, по-видимому, убедил Лапужа в том, что выживание «белой расы» зависит от упразднения иммиграции. Лапуж сам переводит большую пропагандистскую листовку «Америка для американцев», выпущенную «Американским обществом защиты» (Нью-Йорк), отредактированную Грантом и помещенную в приложении к работе «Закат великой расы»229. Книга не имеет успеха: из 2 тыс. напечатанных экземпляров 1 тыс. продана, а 1 тыс. пущена под нож в июне 1933 года. Из-за отсутствия расово-евгенического движения во Франции нет и широкого читателя для такого типа теоретических работ. Однако надо отметить, что в своем сообщении по «санитарным аспектам проблемы иммиграции во Францию» на
* Гедонизм — учение в этике, признающее высшим благом и целью жизни чувственные наслаждения.
154
Гл а в а 4. Теория рас, социализм и евгеника
ХШ Гигиеническом конгрессе (Париж, Институт Пастера, 19—21 октября 1926 г.)230 доктор Жорж Деки (генеральный инспектор административных служб) и доктор Жорж Форестье (департаментский инспектор по гигиене) овально цитируют «замечательное предисловие антрополога Ваше де Лапужа», в котором массовая иммиграция «низших, нежелательных типов» рассматривается как главный знак, предвещающий «сумерки нашей западной цивилизации и закат белой расы»231.
В марте 1927 года Лапуж устанавливает отношения с Гансом Ф.-К. Гюнтером (1891—1968), «народным» теоретиком европейских рас, представившимся его последователем. В большом письме Гюнтеру от 25 марта 1927 года Лапуж резюмирует свои расистские и селекционисгские концепции и предсказывает конечную победу антропосоциологической школы, не скрывая, однако, маргинального положения, в котором находится он сам — основоположник «расовой и селекционистской школы»:
Сударь!
С тех пор как Вы соизволили прислать мне книгу «Rassenkunde Europas» (Мюнхен, 1924), я держал ее под рукой для детального рассмотрения, и эта книга путешествовала со мной по суше и по морю, но я все никак не могу найти времени для этого. <„.> Я не согласен с Вами по многим деталям, возможно, потому, что Вы не обладаете, в отличие от меня, такой полнотой данных по всем пунктам, но Вашу книгу рассматриваю как проявление большого мужества и весьма похвальную попытку направить немецкую мысль на создание точной концепции оснований социальной науки. Когда в отдаленные времена моей молодости я делился с Дарвином [!] моими идеями по поводу социального отбора, практических принципов общественной морали и права на выработку биологических законов, он мне отвечал: «Вы безусловно правы, но до пришествия биологического права приготовьтесь носить венец мученика». И Вы также приготовьтесь носить венец мученика. Теперь в направлении, в котором вы идете, работает мощное течение мысли, сформировавшееся в результате жалкого поражения демократических иллюзий и потери доверия к политическим и социальным идеям христианства; но не вступайте одновременно в битву против Церкви, демократии, франкмасонов, империалистов всякого пошиба из всех стран. Иначе обретете много врагов и получите множество ударов. <...>. Почти все люди враждебны по отношению к антропосоциологии, ибо для них унизительно слышать, что они произошли от обезьяны или от кого-нибудь в этом роде; они также боятся, а вдруг после измерения их черепов окажется, что они неполноценные брахицефалы или недоразвитые метисы, существа безнадежно низкие. Чтобы не возмутиться этой безнадежностью, этим предназначением, этим биологическим проклятьем, нужно иметь большую душевную силу, которая как раз не является уделом низших рас и низших пород высших рас. И тогда мы защищаемся как можем. Сначала нас встречает презрительное молчание, носителей новых идей преследуют, антропологические материалы, случайно обнаруженные в ходе раскопок, пытаются уничтожить — для того, чтобы помешать осуществлению измерений на живых людях и на останках. Я все это пережил. Мне пришлось прекратить измерения, позволить разрушить материалы античных захоронений, не имея возможности прикоснуться ни к одному черепу; я был вынужден в определенный момент отправить за границу мою антропологическую коллекцию, которую хотели предать земле; я был блокирован в провинциальном университете, потому что оказался бы слишком опасен в Париже; тиражи моих книги были уничтожены, так что их нельзя найти. Это не помешало антропосоциологии завоевать мир и проникнуть в зако
Лапуж — пророк не в своем отечестве
155
нодательство прогрессирующих народов, а также преобладать сегодня во всей внешней и социальной политике Америки. И настанет день, когда, как я пророчествовал сорок лет тому назад, у врагов биологических доктрин останется лишь один выход — искать убежище в Церкви232 и защищаться своими пушками до тех пор, пока не падут своды, погребая их под собой. Но Вам не доведется увидеть того дня: только издали — и это самое большее, если Вы очень молоды, — Вы сможете созерцать землю обетованную.
Бесконечно осложняет вопрос следующее: наши противники, кажется, в целом правы, когда утверждают, что сегодня благодаря смешениям нет больше рас. Практически все люди на земле имеют в числе миллионов предков представителей всех или почти всех рас, и у преобладающего числа жителей земли предками были представители рас, абсолютно противоположных тем, которые эти люди представляют, объединяя все признаки в наиболее ярко выраженной форме, если мы имеем дело с теми, кого антропологи считают типичными представителями чистой расы. Этот факт всегда удивляет профанов, которые под особью чистой расы всегда понимают совершенную особь, ведущую свое происхождение от селекционных животных, таких как курица породы Доркинг, бык даремской породы или краонская свинья. Именно эта ошибка в концепции расы наносит больше всего врЬда233.
Старый мэтр французского селекционизма печатает статьи в «Зон-не» («Die Sonne»), «народном» евгеническом журнале (основан в 1924 г.), в котором его прославляют как учителя и основателя: в декабре 1929 года журнал посвящает трудам Лапужа специальный номер по случаю его 75-летия234. Вплоть до 1934 года Лапуж продолжает переписку с вагнерианцем и гобинистом Людвигом Шеманом (1852— 1938)235, начатую в 1898 году после его вступления в Общество Гобино, основанное в 1894 году236. Лапуж постоянно поддерживает контакты с «Нордическим кольцом» («Nordischer Ring») — мистико-расистской организацией, основанной в 1926 году Паулем Шулыде-Наумбургом, к которой принадлежали Людвиг Шеман, Ганс Ф.-К. Гюнтер и Ю.-Ф. Леман, «народный» издатель из Мюнхена237. В период между 1927 и 1934 годами Лапуж публикует статьи в англосаксонских евгенических журналах: «Журнале по евгенике» («Eugenics Review», Лондон), «Евгеническом вестнике» («Eugenical News», Нью-Йорк)238.
Свои последние годы ученый посвящает преимущественно энтомологическим исследованиям. Вместе с тем он не перестает следить за политической обстановкой и давать ей оценку. Например, он высказывался по проблемам иммиграции в Северную и Южную Америку, по поводу разрушительного эффекта индивидуализма в социальном плане, коррупции во Франции и Германии, подъема национал-социализма; все эти вопросы поднимались Лапужем под углом зрения будущего «цивилизации», которой якобы угрожает уменьшение «европейского элемента». Лапуж продолжает колебаться между своим постоянным пессимизмом и долгосрочной перспективой селекционист-ского улучшения человеческого рода. Свидетельством его колебаний является длинное письмо от 4 апреля 1929 года, адресованное Мэдисону Гранту:
156
Глава 4. Теория рас, социализм и евгеника
Я не сделал многого, будучи парализован холодом, а затем угнетен болезнью. В январском номере за 1929 год журнала X. Конопата «Зонне» появилась очень важная статья «Биологическое происхождение неравенства классов»239, но она была написана несколько месяцев тому назад. Я в основном занимался правкой «СагаЫпае» и написал несколько маленьких концептуальных заметок о селекциониз-ме, которые были включены их получателями в различные периодические издания, особенно немецкие. Это служит делу пропаганды больше, нежели толстые тома докладов, ибо формирует общественное мнение. <...> Благодаря Дюпону, старательному моему помощнику, я получил наиболее важные извлечения из новых поправок в законодательство об иммигрантах. Я считаю, что латиноамериканцы будут все меньше и меньше рассматриваться как белые, особенно мексиканцы. За исключением Чили и Аргентины, европейский элемент, очевидно, обречен на исчезновение. Непреклонный закон Лапужа действует в полную силу в Северной и в Южной Америке. Через три-четыре века ничего не останется от белой колонизации, за исключением жалких отбросов из деградировавших метисов. Это не значит, что среди индейцев нет достойных людей, но им надо предоставить возможность сформировать свою касту евгеников и избегать смешений. Селекционизм, наоборот, предполагает не уничтожение неарийских рас, а очищение всех рас, достигших известной степени ментальной организации, и их движение ко все более высокому уровню. <...> Самая ужасная коррупция разворачивается во Франции и в Германии — во всех классах и со всех точек зрения. Маммона пожирает все. Все начинает продаваться: женщины, судьи, чиновники, парламент, духовенство, правительства. На честного человека смотрят искоса, но даже не как на идиота (такое мнение уже устарело), а как на скрытую опасность для чужого успеха. <...> Вы мне скажете, что во все времена моралисты говорили примерно то же самое. Но деморализация Европы под ударами войны оказалась так глубока, что ее последствия не исчезают, а, наоборот, усугубляются, и все ресурсы цивилизованной жизни, послужившие делу уничтожения людей и вещей, поступают на службу уничтожителям цивилизации. Я все-таки не думаю, что в конечном счете восторжествуют те, кто произошел от обезьяны. Не весь мир был поражен. И даже если бы цивилизация вернулась к состоянию, близкому к животному, все равно сохранились бы где-нибудь остатки лучших родов, достаточные для повторения эволюции, описанной в моем «Происхождении неравенства», и осуществляли бы они эту эволюцию значительно быстрее, потому что нашлись бы готовые предметы и, возможно, записи, книги, чтобы направлять лидеров новой цивилизации. <...> Пока светит солнце и продолжается род человеческий, эволюция может начаться вновь, пусть для этого и потребуются сотни и сотни тысяч поколений.<...> Необходимо, чтобы эволюционисты всегда включали в свои расчеты фактор «времени», на фоне которого настоящее время, длительность существования нынешней цивилизации бесконечно малы. Эта идея пока ускользает от всех, и ее надо распространять, так как она придаст уверенности всем надеждам, даже тем, которые сейчас кажутся фантазиями.
Заметьте, что глубокая деморализация настоящего времени — одна из причин отбора, который стремится ее компенсировать. Все эти сумасшедшие мужского и женского пола, которые наводят на нас ужас, никогда не оставят потомства, и с ними угаснут их наследственные дефекты. Эффект их воздействия на идущие следом пассивные элементы останется, но количество факторов упадка не увеличится. Этот феномен общественного беспорядка связан в особенности с тем, что гражданское чувство не развито у человека в той мере, в какой развиты другие качества. В то время как основой обществ являются дух самоотверженности и преданность социальной пользе, заставляющие пренебрегать индивидуальными интересами (то, что мы видим у пчел, муравьев и термитов), в основе семейной и социальной жизни людей лежат индивидуализм и культ «я». Все это происте
Наследие Лапужа
157
кает из-за несовершенства эволюции, а также во многом по вине христианства и философии. Забота о будущей жизни, требование прав человека заслоняют интересы общности. Такой культ развит только благодаря инстинкту и только у отдельных индивидов и адептов Величайшего Сознания как религиозной основы. И те и другие составляют лишь ничтожно малую часть человечества240.
Лапуж еще раз утверждает принцип тотальной несовместимости индивидуальных, универсалистских и гуманитарных ценностей, заимствованных главным образом из христианства, и ценностей, лежащих в основе «монистической программы селекционизма», — то есть коллективистских, утилитаристских и евгенических, на базе которых, как считают последователи этого течения, необходимо переделать социальный порядок.
По отношению к гитлеризму Лапуж проявляет двойственность; он признает — не без тщеславия — переход некоторых из его тезисов и предписаний (расистских, евгенических, коллективистских) в область политики, но при этом обличает подделку или искажение селекцио-нистских принципов. 2 апреля 1932 года Лапуж пишет своему последователю Эмманюэлю Ассиру (переводчику Мэдисона Гранта):
Социальная программа Гитлера была терпеливо выстроена на данных, взятых из моих публикаций последних лет по селекционизму. Только молоко свернулось, а в кастрюле осталось лишь колдовское варево241.
Двенадцатого мая 1935 года, за несколько месяцев до смерти, старый пророк пишет вдове своего последователя Дюпона и не без проницательности размышляет о судьбе Гитлера:
Будущее покажет, что жуткая политика этого великого человека не приведет ни к чему, кроме ужасных истреблений и уничтожения лучших242.
Кажется, в его глазах национал-социализм, будучи в этом наследником пангерманизма, предстает не более чем воинственным и националистическим отходом от селекционистского монизма, отталкивающей карикатурой. Ариано-евгенические писания Лапужа также внесли, однако, свой вклад в то, что произошло в Европе. 28 мая 1931 года Лапуж еще мог писать Шеману: «То, к чему надо стремиться <...>, — это производство сверхчеловеков». Несомненно, и это отметил сам Лапуж, «профессия пророка полна неприятностей»243.
Наследие Лапужа
Лапуж скончался в Пуатье 20 февраля 1936 года в возрасте 82 лет, почти в полном забвении. Международный энтомологический журнал «Все об энтомологии» («Miscellanea entomologica»), однако, воздает почести этому знатоку жужелиц:
Специалист очень высокого уровня, он был практически единственным обладателем обширнейших материалов по всем насекомым и особенно по жужелицам
158
Глава 4. Теория рас, социализм и евгеника
и личинкам. Он дал полное описание их морфологии и предпринял фундаментальную попытку составить их перечень. Он всегда смотрел на жизнь небанально, его порывы всегда были исполнены воодушевления и приносили плоды. Всякое обращение к нему оказывалось полезным. Он мог дать нагоняй молодым, а затем умело их поддержать, помочь им, посоветовать. Суровый в критике, но справедливый, он резал правду-матку в глаза, но всегда оставался добрым244.
Граф Бегуэн откликается на кончину Лапужа, посвящая «оригинальному ученому» 22 августа 1936 года выспреннюю похвальную статью в «Журналь де деба» («Journal des debats»), в которой вместе с тем клеймит «отца арианства»:
Несколько месяцев тому назад в одном провинциальном городке скончался ученый, чью смерть почти никто не заметил. Ученый этот, однако, оказывал и по-прежнему оказывает значительное влияние на мировую политику. Жорж Ваше де Лапуж — подлинный основатель расизма и в особенности арианства, человек, который думал придать несколько туманным мечтаниям Гобино так называемую научную базу, — умер в преклонном возрасте (82 года) в Пуатье в феврале этого года почти в полном забвении. Учитывая успех его теорий, достигнутый за нашими границами и в определенном смысле направленный против нас, мне кажется, нельзя оставить смерть этого оригинального ученого без внимания, не посвятив ему несколько строк. Вне всякого сомнения, Ваше де Лапуж обладал высоким умом, и многие его наблюдения заслуживают внимания философов и политических деятелей, но слишком догматический характер часто заставлял его высказывать эти наблюдения с большим раздражением, в парадоксальной форме и даже предвзято. Он игнорировал нюансы как в отношениях с людьми, так и при выражении своих мыслей.
Что касается Анри-Виктора Валлуа, то свой некролог в журнале «Антропология» в 1936 году он завершил тактичным суждением:
Человек наблюдательного и деятельного ума, г-н Ваше де Лапуж, конечно, заслужил большего, чем забвение, которому оказался предан. Перегибы в теориях, которые он развивал, чересчур категорическая форма изложения его «законов», отсутствие колебаний при малообоснованном, даже для физической антропологии, создании новых рас <...> объясняют, вероятно, пустоту, создавшуюся вокруг его исследований. Однако в этих исследованиях есть точные замечания, и было бы несправедливо их забыть245.
В июле 1937 года антрополог Этьен Пат, в то время профессор университета Пуатье, публикует подробное исследование творчества и жизненного пути Лапужа с обширной библиографией по четырем основным разделам: право; антропология и палеонтология приматов; антропосоциология; биология, зоология, палеонтология. Этот последний раздел, содержащий многочисленные публикации Лапужа о роде Carabus, открывает тогдашнему читателю, знавшему Лапужа только как теоретика расизма, совершенно иную ипостась ученого-натуралиста, международная «карьера» которого шла параллельно с карьерой антропосоциолога. Этьен Пат был далек от малейших симпатий к расистским теориям, которые развенчал в двух своих книгах, появившихся в 1938 году: «Проблема расы. Ситуация в Европе: прошлое и настоящее246» и «Раса, расы, чистые расы»247. Из этого исследования,
Наследие Лапужа
159
где отдавалась дань уважения покойному, мы приведем здесь лишь то, о чем Патт пишет как очевидец:
Ваше де Лапуж провел последние годы жизни в Пуатье, и только за несколько лет до его смерти мне выпала честь с ним познакомиться. В течение этих слишком коротких лет я смог в полной мере оценить особый его интерес к молодежи и стремление ее поддерживать. <...> Чтобы избежать всякой двусмысленности, я хочу сразу сказать, что если нас объединяли одинаковый интерес к антропологии, общие вкусы и симпатии, то в отношении некоторых вопросов мы придерживались совершенно разных мнений. <...> В 1909 году он уехал в Пуатье и, должно быть, совсем не занимался антропосоциологией, а углубился почти исключительно в энтомологию. Безусловно, многие из его сограждан не знали, с каким ученым они сталкивались в повседневной жизни. <...> Антропосоциологические идеи Ваше де Лапужа нашли отклик преимущественно в немецкоговорящих или англосаксонских странах. <...> Его энтомологические работы публиковались по большей части в других странах — в Германии, Англии и Америке. <...> Как естествоиспытатель он немного занимался млекопитающими, некоторыми ракообразными, а также зубами ископаемой обезьяны Anthropodus Rouvillei, но особенно насекомыми, которым посвящал все время. Его деятельность в области энтомологии замечательна, это долгий и тяжкий труд, а исследование о роде жужелиц, изданное Уитсменом, является, по мнению Э. Барта, видного представителя «Miscellanea entomologica», работой, которая ставит ее автора в один ряд с великими энтомологами мира. Такие произведения не вызывают полемики среди широкой публики. Этого нельзя сказать об антропосоциологических теориях; они затрагивают самые крупные политические, социальные и даже моральные проблемы246.
Интерес к расовой евгенике Лапужа вернется в годы оккупации: в 1940—1944 годах доктринеры-соперники в области расизма и евгеники Рене Марсиаль (1873—1955) и Жорж Монтандон (1879—1944)249 (первый был петеновцем, второй — коллаборационистом) востребуют наследие Лапужа250, незаметно соединив его с наследием Гобино (монополизированным прогитлеровским агитатором Клеманом Серпейем де Гобино)251. В мае 1941 года Монтандон посвятит Лапужу хвалебную статью в «Этни франсез» («L’Ethnie fran^aise»), «ежемесячном научно-популярном журнале этно-расовой доктрины», который Монтандон основал в начале того же года. Эта статья, полностью воспроизводившая переписку между Лапужем и Монтандоном от января 1935 года, дала возможность последнему представить себя в оккупированной немцами Франции как привилегированного идейного наследника «очень уважаемого Учителя»; тогда Монтандон, преподаватель этнологии в Школе антропологии, выказывал большие амбиции252. Ему нужно было настойчиво напоминать о французском происхождении теоретического расизма, проявляя верноподданнические чувства по отношению к нацистским оккупантам, и он ссылается на речь, произнесенную 28 ноября 1940 года Альфредом Розенбергом в Бурбонском дворце:
Двумя деятелями, которые привели в движение расизм, являются французы: граф Артюр де Гобино (1816—1882) и Жорж Ваше де Лапуж (1854—1936). Лапуж родился в тот же год, когда Гобино опубликовал свой бессмертный «Опыт о не
160
Глава 4. Теория рас, социализлл и евгеника
равенстве человеческих рас», вследствие чего можно утверждать, что он лишь подхватил эстафету своего предшественника. Но Гобино <...> выражал себя в этно-исторической области, и его деятельность полностью игнорировалась научным миром, когда лингвист Адольф Пикте начал в 1850 году дискуссию об арийстве, и даже когда Лапуж в 1886 году, независимо от двух своих предшественников, вдохновенно занимавшийся расовой антропологией, сформулировал знаменитые законы того, что он называл антропосоциологией. Судьба этих трех человек различна, как и их научная работа. Гобино <...> сегодня знаменит. Имя Пикте известно, однако, лишь в мире ученых. Что касается Лапужа, то, поскольку его пророчества сбываются253, он начинает завоевывать место во французском общественном сознании. Конечно, его необычные способности были оценены за границей по достоинству. В лекции, прочитанной в Париже в ноябре 1940 года, рейхслейтер Альфред Розенберг (автор фундаментальной книги о современной Германии «Миф 20-го столетия») похвально отозвался о Лапуже, а кайзер Вильгельм II, обращаясь однажды к одному из наших дипломатов, сказал: «Во Франции у вас лишь один великий человек — Ваше де Лапуж, а вы о нем и не знаете!» Не только Германия за пределами наших границ признала его. Он был принят в Белом доме, когда его пригласили прочитать серию лекций в Соединенных Штатах.
В 1942 году в своей работе о «наследственном образе человека» в четвертом выпуске «Тетрадей немецкого института» («Cahiers de 1’Institut allemand»), публиковавшихся Карлом Эптингом, — «Государство и здоровье» Отмар, барон фон Фершуэр, член Немецкого общества расовой гигиены и директор Института биологии наследственности и расовой гигиены (Франкфурт-на-Майне), среди прочих видных «французских ученых» высоко отзывается о Гобино и Лапуже:
Современное политическое развитие открыло широкий путь для применения результатов, полученных в области биологии наследственности и расовой гигиены. Параллельное развитие политических и научных идей не случайно. Оно проистекает из внутренней необходимости. Применяя современные научные знания, мы получили результаты огромной значимости для здоровья нации. Воздадим здесь должное научным трудам таких французских ученых, как Брока, Гобино, Лапуж, Монтандон, Топинар, Катрефаж* и Валлуа254.
В научно-популярной книге, опубликованной в 1942 году, доктор Рене Марсиаль, который тогда представлялся как «основатель курса антропобиологии рас на медицинском факультете Парижского университета», обращается к французу, чтобы рассказать ему, кто он есть и откуда пошел. Статья «Француз, кто ты?»255 начинается следующим «выговором»:
Француз, кто ты? Ты об этом ничего не знаешь, тебе об этом никогда не говорили... Ты ничего не знаешь о твоей генеалогии, твоей расе. Тебе сказали, что
* Катрефаж де Брео Жан-Луи-Арман де (Quatrefages de ВгёаиJean-Louis-Armand de; 1810—1892) — французский зоолог, эмбриолог и антрополог. Член Парижской академии наук (1852 г.) С 1855 г. заведующий кафедрой антропологии и этнографии Музея естественной истории в Париже. Издал альбом человеческих рас (1882 г.). Был противником эволюционного учения Ч. Дарвина; выделил человека в отдельное царство и отрицал его генетическое родство с миром животных.
Наследие Лапужа
161
расы нет, что негр, еврей равны бретонцу, что ты можешь взять в жены любую женщину, и ты потерял инстинкт сохранения расы. Недавно ты обернул в шутку саму идею расы, ты сделал ее смешной, даже презираемой. <...> Сегодня нужно, чтобы ты выучил вопросы, относящиеся к расе, особенно к твоей, если хочешь жить. В иностранных университетах учат тому, что ты онегритянился. Увы, возможно, здесь есть доля правды. Африканская и еще больше азиатская примесь с Ближнего и Среднего Востока разрушают тебя, и твое национальное падение произойдет из-за растущего числа метисов. Они разрушили твою однородность.
Чтобы остановить падение, нужно, по словам Марсиаля, использовать метод, предложеный Лапужем: систематический этнорасовый отбор в иммиграционной и в семейно-брачной политике. Таким образом, французам следует перестать слушать «отрицателей расы» и наконец начать следовать учению их «собственных великих деятелей — Гобино и В. де Лапужа»256, которых, как они долго считали, якобы можно игнорировать.
В сентябре 1936 года Марсиаль опубликовал в журнале «Меркюр де франс» («Mercure de France») статью, в которой воздавались почести Ваше де Лапужу: «Предвестник группирования по крови: Ваше де Лапуж». В статье настойчиво пропагандируются некоторые суждения означенного «предвестника», призванные оправдать тезис, вынесенный в заглавие. Двумя годами позднее, 1 сентября 1938 года, Марсиаль опубликовал в «Mercure de France» текст вводной лекции своего свободного курса, который читался на медицинском факультете Парижского университета под названием «Антропобиология рас». Отдав должное Тэну, Гобино и Брока, Марсиаль признает за Лапужем роль основателя научной дисциплины «антропобиология», которую он якобы разрабатывал и преподавал257. Так Марсиаль старался вписаться в ряды последователей Лапужа:
Антропология ограничивалась изучением останков доисторических людей, когда появился Ваше де Лапуж — первый из антропосоциологов. Лишь во Франции его знают мало и плохо. Повсюду в других странах три его тома <...> рассматриваются как наследие великого учителя. <...> Ваше де Лапуж, открытия которого многочисленны, показал, чтб можно извлечь из антропологии; именно он, и он один, показал взаимоотношения расы и индивида, а также влияние наследственности на судьбы народов. Его работы замалчивались и еще сегодня продолжают находиться в забвении, потому что они задевали интересы всех тех, кто проповедует невмешательство в дело смешения человеческих рас, и потому что установленные и доказанные им научные истины препятствуют склонности наших современников не прилагать каких бы то ни было усилий. <...> Ваше де Лапуж был очень большим ученым, он должен занять место среди наших великих людей <...>. Именно к его работам надо обращаться nolens volens*, если есть желание найти ключ к исследованию рас. Здесь нужен пророк258.
В октябре 1943 года критик и историк Жак Буланже, сторонник Дорио (сотрудник «Кри дю пёпль» («Cri du peuple»)), публикует в из
Волей-неволей (лат.).
162
Глава 4. Теория рас, социализм и евгеника
дательстве Деноэля в новой серии «Аспекты науки» книгу под названием «Французская кровь», посвященную расовому вопросу. Буланже, который тогда только что стал членом редколлегии газеты «Же сюи парту» (<Je suis partout») (литературная хроника), также воспроизвел уже ставшую клише параллель между Гобино и Лапужем, но проявил больше, чем Марсиаль и Монтандон, сдержанности по отношению к антропосоциологии Лапужа:
Во Франции у автора «Опыта о неравенстве рас» был только один, и к тому же уникальный, последователь — Ваше де Лапуж. Он <...> уточнил в некоторых пунктах идеи, которые Гобино выдвинул за тридцать или сорок лет до него, проявив несравненно больше проницательности, блеска и таланта. Так, он более четко, чем его предшественник, отличает расу от этноса (это главное) Лапуж очень хорошо видит важность наследственности. <...> Но он чересчур много внимания уделяет размерам черепа. Ах, эти «брахицефалы», эти «долихоцефалы»! Для него всё в этом. Череп свидетельствует обо всем259.
В своей маленькой обобщающей книге «Антропология французского населения» («Anthropologie de la population fran^aise»), вышедшей в Париже в ноябре 1943 года, осторожный Валлуа, воплощавший с тех пор научную антропологию на французский манер (он тогда был профессором в Музее естественной истории, директором Музея человека и Института палеонтологии человека), близкий к фонду Карреля260, кажется, основательно забыл о наследии (возможно, чересчур «отмеченном» недавней нацификацией) антрополога Лапужа, о котором упоминает лишь в связи с исследованием, опубликованным покойным совместно с Дюраном де Гро261. Годом ранее, 22 декабря 1942 года, сын Лапужа, Клод Ваше де Лапуж (1886—1963), которого Лаваль тогда только назначил президентом Института антропосоциологии (созданного 2 ноября 1942 года) и Научной комиссии по изучению вопросов расовой биологии, произнес речь по случаю открытия названного института в присутствии Луи Даркье де Пельпуа, генерального комиссара по еврейским вопросам262. Там сын Лапужа вновь на официальном уровне (заседание проходило под председательством министра образования Абеля Боннара, представленного Бланш Морель, так как сам министр «задержался в Виши») говорил о своем отце как об основателе «расовой биологии», или «расового селекционизма» (таковы различные названия «антропосоциологии»):
Эта наука, столь французская по своему происхождению, с момента своего создания представляла опасность для всех тех, у кого не было ни расы, ни традиции. Лица, не имеющие отечества, не хотели, чтобы эта наука выразила себя. В течение полувека продолжались преследования за наши идеи и личные нападки на разработчика этих идей — Ваше де Лапужа. <...> Эти времена минули, евреи и франкмасоны не являются больше властителями умов во Франции, и жестокий удар, выбивший дверь в науку, создал для нас новую реальность. Сектантский закон провалился263, и ныне позволено говорить о человеческих расах. Расистские идеи развиваются с неслыханным динамизмом. <...> Народ, который пренебрегает применением расовых доктрин, идет к своей гибели. Страна, возвращающаяся к
Наследие Лапужа
163
пониманию своей расы, переживает возрождение. Г-н председатель Лаваль выразил пожелание, чтобы селекционизм был распространен на животных и на растения. Институт будет развивать свои исследования в области биологии и генетики в широком смысле, что позволит оказать научную помощь и разработать указания, полезные для животноводства и земледелия264.
Представление о Лапуже как о пророке или прорицателе будущего, чаще всего пророке несчастья (ибо в своих работах он писал о расовых войнах XX века — войнах на истребление), стало общим местом в начале 1930-х годов, наряду с другими восхвалявшими его эпитетами («отец», «учитель», «предвестник»). Достаточно привести названия нескольких статей о нем на французском языке: Рене де Планоль «Пророки расизма»; Ги Лаборд «Французский учитель Гитлера: Ваше де Лапуж»; Жан Бернар «Пророк из Пуату: г-н Ваше де Лапуж», граф Бегуен «Ваше де Лапуж, отец арийства», Рене Марсиаль «Предвестник группирования по крови: Ваше де Лапуж»265. Юрист и историк Уильям Гейдан де Руссель266, один из самых активных пропагандистов Карла Шмитта во Франции, не упоминает Лапужа в своей статье, опубликованной в 1942 году, — «Полемика вокруг понятия “раса” во Франции с 1789 г.»267. Однако двумя годами раньше он посвятил последние строчки своей книги «На заре расизма»268 французским «пророкам» расизма — способ напомнить о «вкладе» Франции в «знание о человеке»:
К этим пророкам современного расизма (изучение которого и составляет предмет книги. — П.-А. 7?) мы могли бы еще добавить имена Курте де Лиля, Ренана, Ваше де Лапужа: все они почувствовали, что пришло время, когда войны народов выродятся в истребление по расовым признакам <...>. На этих французских мыслителей XIX века была, очевидно, возложена миссия пророков. В конце этой книги справедливо воздать должное их чувству будущего. Добавим, что вся история расизма с давнего ее зарождения усеяна такими яркими откровениями, что и в наши дни расистская школа черпает вдохновение у людей прошлого, этих преданных глубокому забвению предшественников269.
В хвалебной статье 1942 года о Лапуже, «французском прорицателе европейского будущего», Эдгар Татарин-Тарнхейден, в то время профессор Ростокского университета, представляет своего героя как «предвестника» биологической политики, проводимой Гитлером, и как одного из немногих французов, сумевших увидеть «Новую Европу», отныне ведомую вождями «нордической расы». Такое представление, конечно, продиктовано обстоятельствами: необходимо в одно и то же время создавать и нового человека «Новой Европы», и ее самое. Профессор-национал-социалист восхваляет Лапужа за разработку «научных» основ донаучных «интуитивных догадок» Гобино:
Ныне во Франции происходит все более последовательное, глубокое изменение принципов миропонимания. <...> Можно показать <...>, что во Франции все более широкие круги начинают думать так, как задолго до них думали несколько французских ясновидящих или несколько социальных групп. В этой стране всегда были <...> отдельные предвестники, одаренные необыкновенной интуицией и свободные от предрассудков, которые могли предвидеть то, что должно было
164
Глава 4. Теория рас, социализлл и евгеника
народиться, и придать этому точную теоретическую форму. Это осуществляется в особенности в политическом плане. Достаточно вспомнить о Жорже Сореле, который на рубеже прошлого и нынешнего века осуществил, не располагая практическими данными, синтез национального с социальным. <...> В области расовой политики интуиция графа Гобино и идеальный прагматизм Жоржа Ваше де Лапужа предвосхитили мысль народного, биологического и политического будущего. Хотя теория Гобино более распространена, необходимо, однако, отдать должное и теории Лапужа. <...>. Он назвал антропосоциологией применение принципов наследственности, выявленных без знания законов Менделя, к организации социальной жизни людей. До сегодняшнего дня французские исследования в области расы отвергали такое использование биологических знаний в политической области, например, Анри Невиль во Французской энциклопедии270 <...> Его открытия были слишком неприятными для его эпохи и особенно для Франции того времени. <...> Однако же политические последствия подобных открытий <...> таковы, что их можно рассматривать почти как предвидение евгенического и расового законодательства в национал-социалистической Германии, которая первая проложила дорогу в этой области. <...> Автор воздерживается от того, чтобы воздать справедливость в своей работе этому великому глашатаю европейского будущего. Адольф Гитлер уже осуществил основное из того, что в 1899 году у Лапужа могло показаться утопией. <„.> Лапуж отличается от Гобино тем, что последний обосновал неравенство народов и разницу расовых характеров только с чисто интеллектуальной точки зрения, примерно так, как это делали, говоря о духе человеческих рас, Гердер или Гегель, выявлявшие значительно более четко их созидательную цивилизационную значимость. Напротив, Лапуж построил свою систему на чисто антропологических и естественнонаучных основаниях. <...> Несмотря на признание первостепенной важности нордической расы, Гобино погружается в конце концов в пессимистические рассуждения о закате Запада. Так он поднял волны, достигшие Освальда Шпенглера. Лапуж также не может освободиться от этого беспокойства. <...> Но его практический ум, опирающийся на результаты его исследований, признаёт возможность спасения. <.„> Нордическая раса там, где она еще является доминантной в той или иной нации, могла бы вовремя принять на вооружение «систематический отбор» — осуществлять расовую политику, прежде всего принять евгеническое законодательство и поощрять рождаемость. <...> В первую очередь именно единство тела и души, духа и природы позволило Лапужу преодолеть расовый фатализм Гобино путем распространения социального отбора на систематический отбор для сознательного возрождения. <...> Кажется, в том, что он пишет, слышится призыв к будущему руководителю нордической расы в ее европейской культурной миссии: «Ключ, открывающий двери будущего, брошен на арену борьбы. Кто сможет им овладеть? Им воспользоваться?»271
Во Франции двадцать лет спустя сохраняется позитивное отношение к Лапужу среди сторонников «европейского национализма», идеологическими стержнями которого являются защита «белой расы» и антикоммунизм. В «Словаре активиста», опубликованном неофашистским ежемесячником «Эроп аксьон» («Europe Action»)272 в мае 1963 года (№ 5), содержится статья о Лапуже, в которой он прославляется как первооткрыватель политики, основанной на биологической реальности:
Профессор университета Монпелье, одаренный антрополог высокой культуры, теоретик селекционизма (евгеники), положительный ум, враждебный метафизическим мечтаниям, губительные последствия которых он анализирует с высокой точностью, показал важность биологических феноменов в развитии человеческого рода;
Наследие Лапужа
165
знания в его время были слишком ограниченными, чтобы позволить ему основать законченную теорию, но он наметил путь для рациональных умов будущего273.
Статус предвестника, но не основателя был присвоен Лапужу незадолго до этого в «Послании из Упсалы» («Message d’Uppsala»), расистском манифесте, распространенном на французском языке в 1959— 1960 годах. Журналист Луи-Клод Венсан так резюмирует претензии «научного расизма»:
«Послание из Упсалы» отвергает утопический расизм Гобино <...> или X. Чемберлена, осуждает заблуждения Розенберга, отмечает задел [sic!], который создал Ваше де Лапуж, и уточняет, наконец, называя работы профессора О. Фишера274, отправную точку научного расизма.
Отметим, что термин «научный расизм» заменен эвфемизмом «биологический реализм» в материалах журнала «Europe Action», редакция которого, представляя статью «Будущее наук о человеке», подписанную Жилем Фурнье, ограничилась пересказом текста «Послания из Упсалы»:
Эта статья подводит итог дискуссии вокруг понятия «раса», отделяет прошлое от настоящего, утопический расизм от биологического реализма. Она объясняет, почему репутация Гобино или X. Чемберлена столь же легковесна, сколь и <...> беспредметна. Она отмечает задел [!], который создал Ваше де Лапуж, и уточняет, упоминая работы профессора О. Фишера, отправную точку научного расизма275.
Лапуж становится «предвестником» для одного из пяти членов — основателей организации под названием «Новый европейский порядок» («Nouvel Ordre Еигорёеп»), образованной в Цюрихе в сентябре 1951 года по инициативе Гастона-Армана Амодрюза, который станет генеральным секретарем этой откровенно неонацистской организации, проповедовавшей «социал-расизм» в европейском масштабе. Представляя в 1971 году «Социал-расистский манифест», теоретическую концепцию, сформулированную «комиссией по культуре» «Нового европейского порядка», Амодрюз описывает предысторию и историю расизма так, как он его понимает, путая его с евгеникой в широком смысле (как теорией и практикой отбора), и даже с общей интерпретацией естественного отбора:
Расизм стар как мир. В форме поведения, направленного на уничтожение носителей изъянов (типичный пример — крысиные войны), инстинктивный расизм встречается на всех уровнях животного мира. Осознанный человеком расизм находят уже в доисторические времена, потому что земледелие и скотоводство могли развиваться лишь посредством продуманных мер, выработанных в результате длительного наблюдения за природой. <.„> Основывавшаяся на наследовании средневековая знать была по-своему расистской. Между тем философская мысль обнаружила ряд теоретических положений расизма. Эти элементы умножаются: достойные высказывания находят в работах Канта, Гёте, Шопенгауэра. Начинается время предвестников. Фабр Д’Оливе в своей книге «Философская история человечества» отмечает, что изучение самых старых религиозных текстов и легенд показывает: все они сообщают о столкновении некой расы, пришедшей с Севера (названной «борейской»), с другой расой, пришедшей с Юга (названной «южной»). Он делает отсюда выводы, удивляющие нас своей проницательностью.
166
Глава 4. Теория рас, социализм и евгеника
<...> Между тем рождается биология наследственности: ее отец Мендель. Дарвин делает первые теоретические выводы из методов, издавна практиковавшихся скотоводами. Антропология совершает рывок благодаря работам Вирхова и Катре-фажа. Параллельно с учеными <...> предвестники, тут же используя их работы, открывают путь современному расизму. Ницше разбирает механизмы отрицательного отбора, влияющие на современный упадок. Гобино один — это целая эпоха; он анализирует историю под расовым углом зрения, но сегодня его концепция «чистых рас», приведшая ученого к безысходному пессимизму, не выдерживает критики. Ваше де Лапуж независимо от Ницше, но с большей точностью показал селективную роль социальных структур. После предвестников были продолжатели: Хьюстон Стюарт Чемберлен подправляет Гобино. Он настаивает на факторах, вносящих вклад в формирование новых рас: изоляция сообщества, отбор, расовое смешение перед изоляцией (ибо не всякое смешение «удачно»). В XX веке широкие горизонты открывает генетика. Исследование близнецов помогает установить роль психической наследственности. Во Франции продолжают появляться перворазрядные авторы, такие как Ж. Монтандон, А. Каррель и А. де Шато-бриан. Но в Германии и Италии расизм распространяется на высшем уровне — благодаря национал-социализму и фашизму. Гюнтер и фон Айкштедт обеспечивают прежде всего антропологический фундамент расизма, а Розенберг устанавливает критические основы знания и культуры276.
Более великодушный по отношению к Лапужу неонацист и бывший троцкист Рене Бине (1914—1957) приписывает ему статус «основателя научного расизма», отличающегося от «литературного расизма» Гобино277.
В 1938 году в сочинении «Школа трупов» Луи-Фердинан Селин не рекомендует читать произведения Лапужа и составляет список «иудологов», «основательно овладевших научными знаниями», от «истории евреев» до «биологии еврея»:
Их работы известны, неоспоримы, фундаментальны. Все арийцы должны прочитать Дрюмона. Более современные авторы: Де Фриз, Де Понсен, Зомбарт, Стенли [sic!] Чемберлен, а также Монтандон, Даркье де Пельпуа, Буассель, Пти, Дасте, Костон, Дез Эссар, Алекс, Санто и пр.278.
Что касается интереса к неординарной персоне забытого расистского теоретика279, то свидетельство Луи-Фердинана Селина показывает, что в последующем Лапуж не переставал занимать умы некоторых людей. После 1945 года Селин пишет американскому ученому (еврейского происхождения) Милтону Хиндасу:
Признаюсь Вам, я не испытываю никакого стеснения из-за того, что никогда не читал «Майн кампф»! <...> Я также никогда не читал Дрюмона, читал только Гобино, и он оказался филосемитом! [2 сентября 1947 г.].
Несколькими неделями раньше Селин писал тому же адресату:
Нужно создать новый расизм на идеологической основе. Его элементы существуют [10 августа 1947 г.]200.
Свой интерес к Лапужу, теоретику «биологического расизма» и неординарному человеку, Селин утверждает совершенно отчетливо, как будто бравируя, в 1959 году; он демонстрирует некоторую осведомленность о жизненном пути исследователя рас и сторонника евге
Наследие Лапужа
167
ники, в то время полностью забытого. Издательство «Галлимар» только что основало книжную серию «Их лица», в которой была опубликована замечательная книга Гийома Де Тарда о Лиоте, и NRF опросило знаменитых авторов (публикуемых изд-вом «Галлимар»), о ком из великих людей те хотели бы написать книгу. В письме от 9 мая 1959 года Селин отвечает Роже Нимье:
Что касается биографий, то я бы выбрал Ваше де Лапужа. Таким образом я бы познакомился с этим таинственным человеком. Мне кажется, что он был генеральным прокурором в Пуатье в 1880 году. Его книги есть в Национальной библиотеке, но сам он не фигурирует ни в каких справочниках281.
В середине XX века страница «научного» расизма была уже перевернута, несмотря на некоторые сохранившиеся идеологические пережитки. Эта составляющая наследия Лапужа, безусловно, устарела. Но не все умерло в синтетической теории, разработанной им в конце XIX века. Прежде всего теория предлагала его современникам учение о неравенстве рас, способное воплотиться в политике и стать оправданием дискриминации, сегрегации и даже геноцида. Но теория Лапужа была также проектом улучшения человеческого рода посредством контроля за способами воспроизводства. В течение полувека мы наблюдаем процесс разложения расово-евгенической доктрины, сконструированной Лапужем: в то время как ее расовая составляющая отходит к истории идей, ее евгеническая составляющая еще, кажется, жива в воображении современников за дымовой завесой риторических обличений и возмущения задним числом по поводу практического применения программы расовой евгеники при гитлеровском режиме. И, похоже, евгенические идеалы прекрасно сочетаются с наблюдаемыми ныне, особенно в западных странах, социальными ценностями и нормами: культ здоровья и вечной молодости; неорелигия сверхчеловеческой силы (демонстрация этой силы в спортивных состязаниях стала ритуалом); поклонение «уму» (определять и измерять все как можно точнее), навязывающее сверхценность расчетов и скоростей; безраздельное господство утилитаристских норм как механизм для увеличения числа «бесполезных ртов» и «бессмысленных жизней»; стремление контролировать и обуздывать все естественные процессы, начиная с зачатия, страстный, «стихийный» и случайный характер которого становится все более невыносимым для тех, кто хочет жить в «эпоху науки и техники»282. Таким образом, «антропосоциология» Лапужа распалась на расистскую теорию, отвергаемую наукой, и на евгенический проект, который в преобразованном виде вновь будоражит умы. Происходящий из селекционизма Лапужа арийский расизм, как кажется, не имеет будущего. Будущее — за проектом «переплавки» человеческой природы, за программой систематической переделки биотехнологическими средствами генетического наследия человеческого рода. Но как не стоит доверять пророкам — предрекают они несчастье или счастье, — так не стоит доверять и пророчествам. Будущее остается открытым.
ПРИМЕЧАНИЯ
Введение
1	Цит. по: Gates H.L. Jr. Why Now?//The BeD Curve Wars: Race, Intelligence and the Future of America/Ed. S. Fraser. N.Y., 1995. P. 94; см. также: Greene L.A. A Gale in the Zeitgeist: A Bell Curve or a Bean Ball //Telos. 1996. Ne 106. P. 178.
2	Cm.: Linton R. De 1’homme. P.: Minuit, 1936. P. 66—67.
3	Cm.: Franklin Fr.-E. Race and Culture Contacts in the Modem World. Boston: Beacon Press, 1968. P. 269—270.
4	См.: Быт. 9: 21—26, где Ной, отец Хама, Сима и Иафета, посылает проклятие Ханаану, сыну Хама: «<...> и сказал: проклят Ханаан; раб рабов своих будет он у братьев своих. Потом сказал: благословен Господь Бог Симов; Ханаан же будет рабом ему». См. также: Sala-Molins L. Le Code noir ou le cal-vaire de Canaan. P.: PUF, 1987. P. 21.
5	Linton R. Op. cit. P. 67.
6	Из речи, произнесенной Ф. Дугласом в Белфасте в декабре 1845 г. (цит. по: Meely W. Frederick Douglass / Ed. W.W. Norton. N.Y., 1991. P. 128; см. также: D'Souza D. The End of Racism. N.Y.: Free Press, 1995. P. 92).
7	Cm.: Douglass Fr. The Life and Times of Frederick Douglass. N.Y.: Collier Boks, 1962. P. 124.
8	Cm.: Lerner M. The Belief in a Just World: A Fundamental Delusion. N.Y.: Plenum Press, 1980; см. также: Idem. Le theme de la justice ou le besoin de justifier // Bulletin de Psychologie. 1986. Ne 39. P. 205—211.
9	Deconchy J.-P. Systemes de croyances et reprdsentations id£ologiques // Psychologie sociale /Ed. S. Moscovici. P.: PUF, 1984. P. 349; см. также: Wilson J. Le sens moral. P.: Commentaire: Pion, 1995. P. 84—85.
10	Deschamps J.-C., Beauvois J.-L. Attributions intergroupes // St£reotypes, discrimination et relations intergroupes / Dir. R.-Y. Bourhis,J.-Ph. Leyens. Liege: Mar-daga, 1994. P. 119.
11	Cm.: Nouveau Dictionnaire d’histoire naturelle. P.: Imprimerie de Craplet; De-terville, 1803. T. XV. P. 431-457.
12	Ibid. P. 440; см. также: Blanckaert C. La science de 1’homme entre humanite et inhumanity//Des sciences contre 1’homme. P.: Editions Autrement, 1993. Vol. 1. P. 18. Критику, вызванную статьей «Негр», см. в: JulienJoseph Virey. Naturaliste et anthro-pologue/Dir. С. ВёшсЬои, C. Blanckaert. P.: Vrin, 1988. P. 117—119; см. также: Duvemay-Bolens J. L’homme zoologique: Race et racisme chez les naturalistes de la premiere moitid du XIXе siecle //L’Homme. 1995. No 133. Janvier — mars. P. 9—32. Более подробно об антропологических работах Поля Брока и его влиянии на исследования человеческих рас см.: Blanckaert С. L’«Anthropologie регаоппШёе». Paul Broca et la biologie du genre humain//P. Broca. Mymoires d’anthropologie. P.:
Введение
169
Jean-Michel Place, 1989. P. T—XT .ТП; см. также: L’esclavage des noirs et 1’ethnographie amdricaine: Le point de vue de Paul Broca en 1858//Nature, Histoire, Soci£t6: Essais en 1’hommage a Jacques Roger. P.: Klincksieck, 1995. P. 391-417; см. также: Muc-chielli L. La Ddcouverte du social: Naissance de la sociologie en France (1870—1914). P.: La D£couverte, 1998. P. 28.
13	Vogt C. Leqons sur 1’homme, sa place dans la сгёабоп et dans 1’histoire de la terre. P.: Reinwald, 1865. P. 252—254.
14	Ibid. P. 228.; см. также: Blanckaert C. La science de 1’homme... Vol. 1. P. 16—19.
15	Cm.: Vogt C. Op. cit. P. 228.
16	Статья Франсуа Бернье была опубликована 24 апреля 1684 г. в «Жур-наль де саван» («Journal des Sqavans») без имени автора под заголовком: «Новое деление Земли на различные виды или расы людей, которые ее населяют. Прислано известным путешественником г-ну аббату де ла Шамбру и опубликовано почти без изменений». Бернье в этой статье различает европейцев, африканцев, азиатов и лапландцев и признает, что находится в растерянности в связи с тем, что может быть и пятая «раса людей», в которую вошли бы «американцы».
17	См. важное исследование: Yerushalmi Y.-H. L’antis6mitisme racial est-il apparu au XXе siecle? De la limpieza de sangre espagnole au nazisme: continuity et ruptures //Esprit. 1993. No 190. Mars—avril. P. 5—35.
18	Чтобы представить картину в целом, см. мою книгу: Taguieff P.-А. Le Racisme. Р.: Flammarion, 1997. Р. 19—43. Для более углубленного изучения поставленных вопросов см.: Dubois C.-G. Celtes et Gaulois au XVIе siecle: Le d£veloppement litteraire d’un mythe nationaliste. P.: Vrin, 1972; DevyverA. Le Sang ёригё: Les prёjugёs de race chez les gentilshommes fran^ais de 1’Ancien Rёgime (1560—1720). Bruxelles: Editions de l’Universit6 de Bruxelles, 1973; Cohen JV.-B. Fran^ais et Africains: Les Noirs dans le regard des Blancs, 1530—1880. P.: Gallimard, 1981 (1-е изд. в США в 1980 г.); Banton М. Sociologie des relations raciales. P.: Payot, 1971 (1-е изд. в Великобритании в 1967 г.); Banton М. Racial Theories. Cambridge: Cambridge University Press, 1987; Bonniol J.-L. La Couleur comme та!ёйсе: Une illustration сгёо1е de la gёnёalogie des Blancs et des Noirs. P.: Albin Michel, 1992; Foucault M. Il faut dёfendre la soci£te: Cours au College de France (1975-1976). P.: Gallimard: Seuil, 1997.
19	По антиеврейской расистской теме «отравления крови» см.: Essner С. Qui sera «juif»? La classification «raciale» nazie des lois de Nuremberg a la con-Гёгепсе de Wannsee // Geneses. 1995. No 21. ВёсетЬге. P. 5—7; Conte E., Essner C. La Quete de la race: Une anthropologic du nazisme. P.: Hachette, 1995. P. 123 sq., 350 sq..
20	О расизме как об идеологическом феномене см.: Guillaumin С. L’idёologie raciste: Genese et language actuel. P.; La Haye: Mouton, 1972; Idem. Caracteres spёcifiques de l’idёologie raciste // Cahiers internationaux de sociologie. 1972. Vol. LIII. P. 247—274; Banton M. Racial theories...; Taguieff P.-А. La Force du prёjugё: Essai sur le racisme et ses doubles. P.: La Вёсоиуег1е, 1988; затем: P.: Gallimard, 1990; Todorov T. Nous et les autres: La гёАехюп fran^aise sin la diversite humaine. P.: Le Seuil, 1989; Goldberg D.-T. Racist Culture. Oxford: Blackwell, 1993.
21	Cm.: Simar T. Etude critique sur la formation de la doctrine des races au ХУНГ siecle et son expansion au XIXе siecle // Acadёmie royale de Belgique. Classe des Lettres. Мётопез. 2е зёг1е. 1922. Vol. ХУЛ; Baker J.-R. Race. Oxford: Oxford University Press, 1974; Banton M. The Idea of Race. L.: Tavistock, 1977; особое внимание целесообразно обратить на: Duchet М. Anthropologie et histoire au sie-
170
Примечания
cle des Lumieres. P.: Maspero, 1971; Jouanna A. L’idde de race en France au XVIе siecle et au ddbut du XVIIе siecle (1498—1614): En 3 vol. P.: Honore Champignon; Lille: Atelier de reproduction des theses, 1976; Duvemay-Bolens J. Les Gdants pat-agons: Voyage aux origines de 1’homme. P.: Michalon, 1995; Gayon J. Le philosophe et la notion de race // L’Aventure humaine. 1997. D6cembre. Ne 8. P. 19—43.
22	См. глубокое исследование: Blanckaert C. L’ethnographie de la ddcadence: Culture morale et mort des races (XVIIе—XIXе siecles) // Gradhiva. 1992. Ne 11. P. 47-65.
23	Тема «вырождения» (этот термин к середине XIX в. все чаще заменяется понятием «дегенерация») приобретает в течение XIX в. все большую значимость в антропологических и медицинских науках, в которых вопрос наследственности выходит на первый план после публикации двух научных работ: Lucas Р. Trait£ philosophique et physiologique de l’h£r£dit£ naturelle dans les etats de sant6 et de maladie du systeme nerveux...: En 2 vol. P.: J.-B. Bailliere, 1847—1850; Morel B.-A. Traitd des ddgdndrescences physiques, intellectuelles et morales de 1’espece humaine et des causes qui produisent ces varidt^s maladives. P.: J.-B. Bailliere, 1857. Cm.: Genii-Perrin G. Histoire des origines et de Involution de l’id£e de d6g6n£rescence en medicine mentale. P.: Alfred Leclerc, 1913; Balan B. Prosper Lucas // L’Ordre des caracteres: Aspects de I’h6rddit6 dims 1’histoire des sciences de 1’homme /Dir. C. B6nichou. P.: Vein, 1989. P. 49—71; Coffin J.-C. La thdorie des d6g6ndrescences et sa r6ception. 1857—1860 // Sexe et Race. 1991. Vol. VI. P. 39—58; Hoehmann J. La thdorie de la ddg£ndrescence de B.-A. Morel, ses origines et son dvolution//Darwinisme et Socidt6/Dir. P. Tort. P.: PUF, 1992. P. 401—412; Vigarello G. Le Sain et le Malsain: Sant6 et mieux-etre depuis le Moyen Wge. P.: Le Seuil, 1993. P. 220 sq.; Carol A. Histoire de l’eug£nisme en France: Les mddecins et la procreation XIXе—XXе siecles. P.: Le Seuil, 1995. P. 87—136; см. также: предисловие Жоржа Л. Мосса к английскому переводу знаменитой работы М. Нордау «Вырождение» («Entartung», 1892): Nordau М. Degeneration. N.Y.: Howard Fertig, 1968. P. 1—44; см. также исследование: Aschheim S.-E. Max Nordau, Friedrich Nietzsche and Degeneration //Journal of Contemporary History. 1993. Ne 28. P. 643—657; см. также работы Сендера Л. Гилмана, в частности сборник: Gilman S. -L. Difference and Pathology: Stereotypes of Sexuality, Race, and Madness. Ithaca; L.: Cornell University Press, 1985.
24	По историческому анализу и классической критике гобинизма см.: Lange М. Le Comte Arthur de Gobineau: Etude biographique et critique // Publ. de la Faculty des Lettres de Strasbourg. Strasbourg: Istra, 1924. Ne 22; см. также: Hankins F. -H. La Race dans la civilisation: Une critique de la doctrine nordique. P.: Payot, 1935. P. 53—74; Barzun J. Race: A Study in Modem Superstition. N.Y., 1937; L.: Methuen, 1938. P. 72 sq.; CombrisA. La Philosophic des races de Gobineau et sa por-tde actuelle. P.: Alcan, 1938; Ruth B. Race: Science and Politics. N.Y., 1940. P. 85 sq.; Biddiss M. Images of Race. Leicester: Leicester University Press, 1979; Gossett T.-F. Race: The History of an Idea in America. Southern Methodist University Press, 1963; N.Y.: Oxford University Press, 1997. P. 342 sq..
25	См. об этом «неполитическом» измерении расизма Гобино мои книги: Taguieff P.-А. La Force... Р. 22—23, 150—151; Idem. Les Fins de 1’antiracisme. P.: Michalon, 1995. P. 58—59, 134 sq., 147 sq..
26	Cm.: Idem. Du progres: Biographie d’une utopie modeme. P.: Librio, 2001. P. 79—88; см. также сопоставительно-исторический анализ «социального дарвинизма» в: Hawkins М. Social Darvinism in European and American Thought, I860— 1945: Nature As Model and Nature As Threat. N.Y.: Cambridge University Press,
Введение
171
1997; Becquemont D. Aspects du darwinisme social anglo-saxon // Darwinisme et Soci6t6... P. 137—160; Rupp-EisenreichB. Le darwinisme social en Allemagne//Ibid. P. 169-236.
27	Вот почему чрезвычайно жаль, что Линда Л. Кларк в своей весьма интересной книге «Социал-дарвинизм во Франции» (см.: Clark L.-L. Social Darwinism in France. The University of Alabama Press, 1984) не делает различия между социал-дарвинистами и евгениками, смешивая их, что оборачивается уподоблением радикального экономического либерализма (требующего, чтобы было как можно меньше государственного вмешательства) дирижизму социалистического типа (нацеленного на создание «нового человека»). Честно говоря, такое смешение «социал-дарвинизма» и евгеники встречается часто, в особенности у франкоязычных ученых.
28	См., в частности: Cohn N. Histoire d’un mythe: La «Conspiration» juive et les Protocoles des Sages de Sion/Тг. L. Poliakov. P.: Gallimard, 1967; см. также: Poliakov L. Histoire de I’antisemitisme: De Voltaire a Wagner. P.: Calmann-Levy, 1968; см. также: Katz J. From Prejudice to Destruction: Anti-Semitism, 1700—1933. Cambridge (MA): Harvard University Press, 1980.
29	Cm.: Sorlin P. «La Croix» et lesjuifs (1880-1899): Contribution a 1’histoire de l’antis6mitisme contemporain. P.: Grasset, 1967.
30	Cm.: Arendt H. Sur l’antis6mitisme /Тг. M. Pouteau. P.: Calmann-L6vy, 1973 (эта работа представляет собой первую часть книги «Истоки тоталитаризма», опубликованной целиком в Нью-Йорке в 1951 г.).
31	См. новаторские работы: Sternhell Z. Maurice Barres et le nationalisme fran^ais. P.: Armand Colin, 1972; Idem. La Droite revolutionnaire 1885—1914: Les origines franchises du fascisme. P.: Le Seuil, 1978. См. также мое исследование: Taguieff P.-А. Le nationalisme des «nationalistes»: Un probleme pour 1’histoire des idees politiques en France // Theories du nationalisme: Nation, nationality, ethnicity / Dir. G. Delannoi, P.-А. Taguieff. P.: Kim£, 1991. P. 47—124.
32	Cm.: Byrnes R.-F. Antisemitism in Modern France. New Brunswick (NJ): Rutgers University Press, 1950. Vol. I: The Prologue to the Dreyfus Affair; cm. также: Sternhell Z. La Droite... P. 177—244.
33	Непременные ссылки на Эрнста Геккеля (1834—1919), немецкого зоолога, активного дарвиниста, вступившего на поле научных исследований в 1860-х и 1870-х годах, можно найти в текстах и «социал-дарвинистов», и евгеников. О значимости Геккеля в истории политической идеологии см.: Gasman D. The Scientific Origins of National Socialism: Social Darwinism in Ernst Haeckel and the German Monist League. L.: Macdonald, 1971; Idem. Haeckel’s Monism and the Birth of Fascist Ideology. N.Y.: Peter Lang, 1998; Kelly A. The Descent of Darwin: The Popularization of Darwin in Germany, 1860—1914. Chapell Hill: University of North Carolina Press, 1981; Di Gregorio M. Entre M^phistopheles et Luther: Ernst Haeckel et la ryforme de 1’univers // Darwinisme et Soci£ty... P. 237—283. Об эволюционистской классификации рас, одним из авторов и неустанных пропагандистов которой был Геккель, см.: Pichot A. La Soci6t6 pure: De Darwin a Hitler. P.: Flammarion, 2000. P. 317—339.
34	Cm.: Weiss S.-F. The Race Hygiene Movement in Germany, 1904—1945//The Wellborn Science: Eugenics in Germany, France, Brazil and Russia/ Ed. M. Adams. N.Y.: Oxford University Press, 1990. P. 8—68; Sieferle R.-P. Rassismus, Rassenhy-giene, Menschenzuchtideale //Handbuch zur «Volkischen Bewegung» 1871—1917 / Hg. U. Puschner, W. Schmitz, J.-H. Ulbricht. Munchen: K.G. Saur Verlag, 1996. S. 436—448; Weindling P. L’Hygiene de la race. P.: La D6couverte, 1998. Vol. 1: Hygiene raciale et eugenisme medical en Allemagne, 1870—1932.
172
Примечания
35	См.: Taguieff P.-А. Eugenisme ou decadence? L’exception fran^aise //Ethno-logie fran^aise. 1994. Vol. XXIV. N° 1. Janvier—mars. P. 81—103.
36	О происхождении и развитии современной евгенической доктрины см.: Taguieff P.-А. Du progres... Р. 111—145. О евгенике во Франции с конца XIX в. см.; Schneider W.-H. Quality and Quantity: The Quest for Biological Regeneration in Twentieth-Century France. Cambridge; N.Y.: Cambridge University Press, 1990.
37	О проблематике «вырождения» и «возрождения» во Франции (XIX—XX вв.) см.: Schneider W.-H. Op. cit. Р. 4—54. Для более широкого исследования темы «вырождения» см.: Nye R.-A. Crime, Madness and Politics in Modem France: The Medical Concept of National Decline. Princeton: Princeton University Press, 1984; см. также: Chamberlin J.-E., Gilman S.-L. Degeneration: The Dark Side of Progress. N.Y.: Columbia University Press, 1985; Pick D. Faces of Degeneration: A European Disorder, c. 1848 — c. 1918. Cambridge: Cambridge University Press, 1989.
38	Magnan V., Legrain P. Les D6g6n6r6s (etat mental et syndromes 6pisodiques). P.: Rueff et Cie, 1895. P. 79; о «вопросе профилактики вырождения» см.: Ibid. Р. 232—235. Оба врача не скрывают своего беспокойства: «Дегенерат представляет собой социальную опасность, опасность непосредственную и особенно опасность в будущем в том смысле, что он произведет дегенерата, то есть неполноценного человека и, следовательно, новое опасное существо <...>. Дегенеративность — более чем индивидуальная болезнь, это социальное зло и опасность. Ей следует противопоставить жесткую социальную гигиену» (Ibid. Р. 233, 235).
39	Я представил эту проблематику в систематизированном виде в книге: Taguieff P.-А. La Force...
40	Для обзора совокупности проблем см.: Taguieff P.-А. Le racisme // Les Cahiers du C6vipof. P., 1998. № 20. P. 3—104; см. также: Racisme et exclusion / Dir. M. Carlier, G. Lemaine. Grenoble: Presses Universitaires de Grenoble, 1999. (Psychologie fran^aise. 1999. Nq 44 (2)). См. по новым вопросам евгеники: Ethics, Reproduction and Genetic Control / Ed. R.-F. Chadvick. L.; N.Y.: Croom Helm, 1987; см. также: Duster T. Retour a l’eug6nisme [1990] P.: Kime, 1992; Kitcher P. The Lives to Come. N.Y.: Simon & Schuster, 1996; Controlling Our Destinies: Historical, Ethical, and Technological Perspectives on the Human Genome Project / Ed. Ph.-R. Sloan. Notre Dame (IN): University of Notre Dame Press, 2000; Bach-elard-Jobard C. L’Eug£nisme, la science et le droit. P.: PUF, 2001 (с предисловием П.-А. Тагиеффа).
Глава 1
1	См.: GobineauA. de. Essai sur l’in£galit£ des races humaines (1853—1855) //A. de Gobineau. CEuvres. P.: Gallimard, 1983. Vol. I. P. 133—1174 (Bibliotheque de la P16iade).
2	Ibid. P. 1170 (введение ко 2-му (посмертному) изд. 1884).
3	Ibid. Р. 139 (посвящение 1-го издания Его Величеству королю ганноверскому Георгу V. 1854).
4	Ibid. Р. 138.
5	Ibid. Эрнст Кассирер установил связь между фаталистическим и «научным» видением истории у Гобино: он желал скорее объяснять ход истории, чем предлагать политическую и социальную программу действий. См.: Cassirer Е. Le Mythe et 1’Etat / Тг. В. Vergely. Р.: Gallimard, 1993. Р. 305—306.
Глава 1
173
6	Gobineau A. de. Op. cit P. 138.
7	Ibid. P. 1152. Необходимо отдать должное Жану Буасселю зато, что он показал важность в работах Гобино проекта включения истории во всеобщий детерминизм («судьбы цивилизаций не случайны») и основал что-то похожее на биолого-исторический материализм. См.: Boissel J. Introduction // Gobineau pol6miste: Les races de la R6publique. P.: Jean Jacques Pauvert, 1967. P. 36, 57; см. также: Idem. Notice //A. de Gobineau. Op. cit. P. 1232—1234, 1243—1248. О воздействии работ Сен-Симона на данное теоретическое положение см.: Idem. Victor Courtet (1813—1867), premier th6or6ticien de la ЫёгагсЫе des races. P.: PUF, 1972. P. 47, 59,. 34.
8	Gobineau A. de. Op. cit. P. 139.
9	Ibid. P. 316.
10	Ibid. P. 288.
11	Ibid.
12	Ibid. P. 339.
13	Ibid. P. 280.
14	Ibid. P. 281.
15	Ibid. P. 344.
16	Ibid. P. 286.
17	Ibid. P. 286-287.
18	Ibid. P. 301, 312-314.
19	Ibid. P. 339-340.
20	Ibid. P. 286.
21	Ibid. P. 559.
22	Ibid.
23	Ibid. P. 340-341.
24	Ibid. P. 286.
25	Ibid.
26	Ibid. P. 285.
27	Ibid. P. 341-342.
28	Ibid. P. 283, 1158, 1163 sq.
29	Ibid. P. 280.
30	Ibid. P. 283.
31	Ibid. P. 1161.
32	Ibid. P. 1143.
33	Ibid. P. 488.
34	Ibid. P. 486.
35	Ibid. P. 485.
36	Cm.: Seilliure E. Le Comte de Gobineau et I’aryanisme historique. P.: Plon-Nourrit, 1903; см. также: Dreyfus R. La Vie et les proph6ties du comte de Gobineau. P.: Calmann-Levy, 1905; Young E.-J. Eine Kritik der antropologischen Ge-schichtstheorie. Meisenheim: A. Hain, 1968; Biddiss M.-D. Father of Racist Ideology: The Social and Political Thought of Count Gobineau. N.Y.: Weylbright & Talley, 1970; Poliakov L. Le Mythe aryen: Essai sur les sources du racisme et des nationalismes. P.: Calmann-L£vy, 1979. P. 239; Eugune E. Wagner et Gobineau. P.: Le Cherche Midi, 1998.
37	Gobineau A. de. Op. cit. P. 239.
38	Ibid. P. 139.
39	Ibid. P. 141.
«Ibid. P. 1163.
41	Ibid. P. 194.
174
Примечания
42	Ibid. Р. 195. Этот пассаж сильно удивил комментаторов, от Робера Дрейфуса до Льва Полякова. См.: Dreyfus R. La Vie... Р. 84—85; см. также: Poliakov L. Le Mythe... Р. 241—242. Однако следует различать оттенки в тезисе об отсутствии антисемитизма в работе Гобино и признать, что он часто придает пренебрежительный оттенок словам «семитский» и «семитизирован-ный»: «подонки, более чем наполовину семитские» (Ibid. Р. 683); Греция названа «гниющей» в «семитский период» (Ibid. Р. 917), это касается и «семитского Рима»; «разношерстная изысканность семитизированных греков» (Ibid. Р. 931) и пр. См. там же (Ibid. Р. 911) набросок определения того, что называют «семитским». Но Гобино в то же время говорит о «римских подонках» (Ibid. Р. 931), и вообще, из-под его пера не вышло ни призыва к ненависти, ни побуждения к насилию или дискриминации евреев, представляющих собой одну из разновидностей «подразделения» «белой расы», к которой принадлежат семиты. Поразителен контраст с вагнеровской юдофобией; см.: Katz J. Wagner et la question juive [1985]. P.: Hachette, 1986.
43	Gobineau A. de. Op. cit P. 342.
44	Ibid. P. 465.
45	Ibid. P. 170.
46	Ibid. P. 348.
47	Ibid. P. 346.
48	Ibid. P. 472.
49	Ibid. P. 473.
50	Ibid. P. 472—473.
51	Ibid. P. 473.
32	Ibid.
53	Ibid. P. 343. Cm.: Faure Ё. Les Trois gouttes de sang. P.: Edgar Malfere, 1929. P. 51 sq..
34	Gobineau A. de. Op. cit. P. 471.
55	Ibid. P. 474.
56	Ibid. P. 478.
37	Ibid. P. 476.
38	Ibid.
59	Ibid. P. 344.
60	Ibid.
61	Ibid. P. 412. Используются такие слова, как «застойное дно», «грязь».
62	См.: Todorov Tz. Nous et les autres: La reflexion fran^aise sur la diversity hu-maine. P.: Le Seuil, 1989. P. 162.
63	Gobineau A. de. Op. cit. P. 167.
64	Ibid. P. 283.
63	Ibid. P. 345.
66	Ibid. P. 1159.
67	Ibid. P. 344.
68	Ibid. P. 344-345.
69	Ibid. P. 1163.
70	Ibid. P. 1159.
71	Cm.: Gaulmier J. Poison dans les veines: Note sur le theme du sang chez Gobineau // Romantisme. 1981. No 31. P. 205.
72	Gobineau A. de. Op. cit. P. 344. См. также: Ibid. P. 406 (захватывающая «картина»: «смешения», «преобладание непримиримых типов», «хронический беспорядок», «низведение до состояния стада»).
Глава 7
175
73	Ibid. Р. 344.
74	Ibid. Р. 173.
75	Речь идет об идеологическом варианте аргумента ad hominem («от человека»), точнее о расистском, миксофобном, радикальном культурном релятивизме.
76	Gobineau A. de. Op. cit. Р. 348.
77	Ibid. «Стагнация черной расы» (Ibid. Р. 466) играет роль экспериментального доказательства действительности теории.
78	Ibid. Р. 171.
79	Ibid.
80	Ibid.
81	Ibid. Р. 162 (ср.: Ibid. Р. 345). См. также: Imhoff G. L’idee de «d6g6n6ra-tion» chez Blumenbach et Gobineau//Etudes gobiniennes. P.: Klincksieck, 1971. P. 193-202.
82	Gobineau A. de. Op. cit. P. 163.
83	Ibid.
84	Ibid. P. 174.
85	Gobineau A. de. Op. cit. P. 175. Гобино разворачивает свою критику демократического эгалитаризма в работе «Третья Французская республика и то, чего она стоит», посмертно опубликованной в 1907 г. Людвигом Шеманом (см.: Gobineau A. de. La Troisieme R6publique Fran^aise et ce qu’elle vaut. P.: Plon-Nourrit, 1907). См. пересмотренное и исправленное издание этой работы: Etudes gobiniennes. 1976—1978. Р. 20 и далее, 33, 96.
86	Фигура «последнего человека» (letzte Mensch) появляется в прологе книги: Ницше Ф. Так говорил Заратустра // Сочинения: В 2 т. М., 1998. Т. 2. С. 12. «Последний человек», «самый презренный человек» характеризуется, в частности, своими стадными тенденциями и радикальным эгалитаризмом: «Нет пастуха, одно лишь стадо! Каждый желает равенства, все равны: кто чувствует иначе, тот добровольно идет в сумасшедший дом» (с. 12). Равенство, «эта преобладающая “современная идея”», будет в книге «По ту сторону добра и зла» (1886) понято как вовлечение в смешение крови и классов и царствование «стадного человека»:
Человек эпохи распада, смешивающей расы без всякого разбора, человек, получивший вследствие этого весьма разнообразное племенное наследие, т. е. противоположные и часто не одни только противоположные инстинкты и ценностные нормы, которые борются друг с другом <...>, — такой человек поздних культур и преломленных лучей в среднем становится слабее <...> [Ницше Ф. По ту сторону добра и зла// Сочинения: В 2 т. М., 1998. Т. 2. С. 319).
Характеристика «европейского метиса» (Там же. С. 344) не только метафорична, на нее постоянно ссылается Ницше как на «чарующее и сумасбродное полуварварство, в которое Европа погрузилась благодаря демократическому смешению сословий и рас <...>» (Там же. С. 345). Как бы то ни было, ясно одно: для Гобино, как и для Ницше, смешение — телесное и душевное — есть феномен распада, одновременно симптом и фактор. Но в то время как для Гобино распад — это путь к фатальной смерти, для Ницше — это провозвестник изменения и обещание преобразования. Соединение в «конце века» Ницше и Гобино для Франции небеспричинно, как напоминает в своем исследовании Ж. Гомье. См.: Gaulmier J. Sur la fortune de Gobineau en France entre 1900 et 1914 // Etudes gobiniennes. P.: Klincksieck, 1973. P. 90—91. В самом начале века Эрнст Сейер не испытывал сомнений, завершая книгу о Гобино следующими строками:
176
Примечания
Вопреки убеждению немецких приверженцев Гобино, его тайным, но твердым последователем за Рейном является не Рихард Вагнер. Таким человеком, также испытавшим на себе многообразное влияние и, в свою очередь, оказавшим не меньшее влияние на философию сначала союзника, а затем врага мэтра из Байрёйта является Фридрих Ницше {Seilliure Е. Op. cit. Р. 447).
87	Gobineau A. de. Op. cit. Р. 345. Путаница, порожденная смешением, «ведет общество в никуда, и никто не может предотвратить это». См. там же: описание периода, «который начался» — «увидят ход слабеющего общества к загниванию» (Ibid. Р. 1166).
88	Ibid. Р. 1098 (и комментарий Буасселя, см.: Ibid. Р. 1221).
89	Ibid. Р. 1163.
90	Ibid.
91	Ibid.
92	Ibid. Р. 314.
93	Ibid. Р. 1165.
94	Ibid. Р. 1166.
95	Ibid.
96	Ibid.
97	Ibid.
98	Ibid.
"Ibid. P. 1164.
100	Письмо Эрнеста Ренана Людвигу Шеману от 26 июня 1856 г. См.: Gobineaus Rassenwerk: Aktenstiicke und Betrachtungen zur Geschichte und Kritik des «Essai sur I’m6galit6 des races humaines». Stuttgart: F. Frommann, 1910. S. 56— 57; см. также: Lacretelle J. de. Quatre 6tudes sur Gobineau. Liege: A la lampe d’Aladin, 1926. P. 23—25; Boissel J. Gobineau: biographie: Mythes et гёаШё. P.: Berg International, 1993. P. 328—329. Это письмо воспроизводится в т. X Полного собрания сочинений Эрнеста Ренана. См.: Renan Е. Correspondence 1845— 1892 /Е. Renan. CEuvres. Р.: Сакпапп-Ьёуу, 1961. Vol. X. Р. 203—205. О двойственном отношении Ренана к тезисам «Опыта», более или менее скрытым источникам вдохновения, и об объектах сдержанной критики см. также: Dreyfus R. La Vie... Р. 187—189. См. также: Lange М. Op. cit Р. 284—286; Combris А. Op. cit. Р. 168—170; Buenzod J. La Formation de la репвёе de Gobineau et l’«Essai sur I’u^gal^ des races humaines». P.: Nizet, 1967. P. 340,560, n. 51,52; Poliakov L. Le Myth... P. 208—209, 244; Devyver A. Le Sang ёригё: Les ргё]^ёв de race chez les gentilshommes franqais de 1’Ancien Rёgime (1560—1720). Bruxelles: Editions de I’Universite de Bruxelles, 1973. P. 433—434; Boissel J. Notice //A. de Gobineau. CEuvres. Vol. I. P. 1251—1254. В предисловии 1869 г. к своей «Истории Франции» Мишле придерживается общей с Ренаном гипотезы:
Раса есть сильный и доминирующий элемент во времена варваров, перед процессом образования наций, и менее чувствительный, более слабый, почти стертый по мере того, как каждая из наций формируется, персонифицируется [Michelet J. Le Moyen Wge: Histoire de la France. P.: Robert Laffont 1981. P. 17).
101	Cm.: Tocqueville A. de. Correspondence d’Alexis Tocqueville et d’Arthur de Gobineau //A. de Tocqueville. CEuvres completes. P.: Gallimard, 1959. Vol. IX. P. 199 (на эту страницу и след, надлежит обратить особое внимание).
102	В 1900 г. Анри Мюффан (1864—1944), антрополог и германист, последователь Ваше де Лапужа, отнесет «Опыт» к «исторической фазе» развития этого «нового направления общественных наук», рожденного в результате «при
Глава 7
177
ложения антропологии к политической науке» — фазе «антропосоциологии» (см.: предисловие переводчика к: Ammon О. L’Ordre social et ses bases naturelles: Esquisse d’une anthroposociologie. P.: Albert Fontemoing, 1900. P. v—vi. «Опыт» воплощает в себе эту первую фазу развития антропосоциологии, предшествуя «биопсихологической» (Брока, Лапуж), «антропометрической» (Аммон, Лапуж) и «практической, законодательной» (в США) фазам. Так Мюффан начинает восхвалять гобинизм:
В творчестве Гобино все контрастно. Ревностный католик <...> он дал самую языческую интерпретацию Истории из всех, которые кто-либо давал в этом веке; <..,> убежденный спиритист, движимый самыми возвышенными идеалистическими чувствами, он первым с исключительным размахом разработал и изложил в прекрасном стиле тезис, в основном материалистический и монистский, что раса является фундаментальным фактором Истории» (Ibid. Р. vii—viii).
Несколькими годами ранее Хьюстон Стюарт Чемберлен отмечал в том же смысле, что, «католик по вере, он остается язычником по мысли» {Chamber-lain H.-S. Richard Wagner et le g£nie fran^ais // Revue de Deux Mondes. 1896. 15 juillet. P. 440).
103	20 июня 1856 г. Гобино пишет своему другу графу де Прокеш-Остену: «В сущности, мой дух таков — ненависть к демократии и к ее орудию, Революции, которую я утоляю, показывая подлинные черты Революции и демократии, говоря об их истоках и о том, куда они ведут <...>. Не надо бояться смотреть злу в лицо. Не надо мечтать о невозможных лечебных средствах. Надо распознать источник и первопричину бедствия, определить, где и за счет чего оно возрастает, видеть, куда оно нас тянет, пристально смотреть, к чему оно нас ведет» (Correspondence entre le comte de Gobineau et le comte de Prokesch-Osten (1854—1876) /Publ. par C.-S. de Gobineau. P.: Pion, 1933. P. 93—94. Чемберлен правильно прочтет «Опыт»: «Если последний [Шопенгауэр] проповедует незыблемость человеческого рода перед лицом абсолютного, то Гобино заявляет о его неотвратимом упадке; Вагнер же не оспаривает упадок, но верит в возрождение» {Chamberlain H.-S. Richard Wagner... Р. 439).
104	Об отношениях между Гобино и Токвилем см.: Boissel J. Gobineau, 1’Orient et 1’Iran. P.: Klincksieck, 1973 T. I: 1816—1860. Idem. Notice...; Idem. Gobineau: biographie... См. также философскую дискуссию, содержащуюся в переписке: Buenzod J. Op. cit. Р. 247 sq., 459—461 sq.; Todorov Tz. Op. cit. P. 148 sq., 160—163 sq.; Fredrickson G.-M. The Comparative Imagination: On the History of Racism, Nationalism, and Social Movement. Berkeley: University of California Press, 2000. P. 101—105, 114. В своей статье, посвященной «Опыту» Гобино и появившейся в Словаре политических произведений, Филипп Рейно с полным основанием настаивает на уместности критики этого труда (см.: Dictionnaire des oeuvres politiques. P.: PUF, 1986. P. 278—282). В 1908 г. Людвиг Шеман впервые опубликовал «Переписку между Алексисом де Токвилем и Артюром де Гобино, 1843—1859 гт.» в версии, которая, как представляется, была неполной (см.: Correspondance entre Alexis de Tocqueville et Arthur de Gobineau, 1843— 1859. P.: Plon-Nourrit, 1908). Это не помешало Ромену Роллану опубликовать навеянное данной перепиской исследование «Конфликт двух поколений: Токвиль и Гобино» в номере журнала «Эроп», посвященном Гобино (см.: Europe. 1923. No 9. Р. 68—80). В этом журнале помещены также статьи Э. Фора, Ж. Ваше де Лапужа, Ж. де Лакретеля, Ж.-Р. Блока и др. См. также: ThibaudetA. Tocqueville et Gobineau//La Nouvelle Revue franchise. 1934. Ne 245.
178
Примечания
Гг fevrier. Р. 215—222 (выпуск посвящен теме «Гобино и гобинизм» со статьями Р. Дрейфуса, Д. Алеви, Ж. Кокто, Алена Ж. Прево, Э. Сейера, Э. Фора и др.).
105	См.: Bourget Р. Essais de psychologie contemporaine [1883 et 1885]. P.: Pion, 1901. Vol. 1. P. XXII; см. также критическую работу: Taguieff P.-А. Le para-digme traditionaliste: horreur de la modemit6 et antilib6rahsme: Nietzsche dans la rhetorique r6actionnaire // A. Boyer et al. Pourquoi nous ne sommes pas nietzsche-ens. P.: Grasset, 1991. P. 238—246.
10(	i Keyserling H. de. Reflexions sur Gobineau // La Nouvelle Revue fran^aise. 1934. Ne 245. ler fevrier. P. 241—243. Кайзерлинг солидарен здесь с Эрнестом Сейером, который завершил в 1903 г. свое обширное исследование идей Гобино следующим утверждением:
В истории идей ценность произведений устанавливается не их собственными заслугами внутреннего свойства, а значимостью и продолжительностью их влияния. Таковые качества у работ Гобино были на самом деле, хотя эти работы в большей их части не оценены до сих пор {Seilliure Е. Le Comte de Gobineau... P. 446).
107	Keyserling H. de. Op. cit. P. 243.
10й В «Опыте» отвергается «государственная евгеника», практиковавшаяся в некоторых городах Древней Греции. Недвусмысленно осуждаются «человеческие конные заводы», предполагавшие дрессировку и отбор:
Я не настаиваю на этом официальном прославлении физической красоты, признанной целью которой стала выработка для государства табунов граждан, ранжированных по росту, крепких и сильных; но я говорю, что целью всякого такого скотства было создание сброда несчастных без веры, чести, стыда, гуманности, способных на всякого рода подлости, вечных рабов, заранее приученных к любым мерзостям {Gobineau A. de. Op. cit. Р. 691).
У Мориса Барреса в «Спартанском путешествии» (1-е изд. — 1906) можно найти восхваление спартанского отбора:
Спарта претендовала на руководство воспроизводством своих граждан <...>. Вот одна из точек земного шара, где попытались сконструировать высшее человечество <...>. Что касается меня, я восхищаюсь созданной в Спарте удивительной фабрикой по выводу новой породы людей. У этого народа душу заменило желание, чтобы разведение людей главенствовало {Barries М. Le Voyage de Sparte. P.: Editions du Trident, 1987. P. 130).
109	Mauger G. Le Comte de Gobineau et son ceuvre // L’Ethnie fran^aise. 1941. Ne 2. P. 14—18. В том же (неверном) смысле о Гобино пишет А.-Г. Шанлис:
Ценность его работы <...> состоит в том, что в арийце он распознал человека-созидателя, основателя и охранителя цивилизации. Отсюда он выводит новый идеал современного мира... {Champlis A.-G. La France et la pensee raciale ЦL’Ethnie fran^aise. 1941. Na 3. P. 13).
110	Письмо Чемберлена от 11 января 1904 г., цитированное Жаном Буассе-лем (цит. по: Gobineau A. de. Op. cit. Р. 1250).
111	См.: Chamberlain H.-S. Die Gnmdlagen des neunzehntenjahrhunderts: In 2 Bd. Munchen: F. Bruckmann, 1899. Фр. издание P. Годе (подготовленное при участии Чемберлена) содержит предисловия к 3-му (1901) и 4-му (1902) немецким изданиям. См.: Idem. La Genese du XIXе siecle: En 2 vol. P.: Payot, 1913.
112	Ibid. P. 1386-1387.
113	Gobineau A. de. Op. cit. P. 1152.
Глава 1
179
114	Chamberlain H.-S. Op. cit. P. 1388.
115	Ibid. P. 1401.
116	Ibid. P. 1405.
117	Cm.: Verschuer 0. von. Manuel d’eug6nique et h£r£dit6 humaine. P.: Masson, 1943. См. также: Mauger G. Le Professeur von Verschuer, th6oricien et pionnier du «Front de l’humanit£ aryenne» // L’Ethnie franchise. 1941. Ne 1. P. 13—14. Статья заканчивается следующим образом: «Поблагодарим его за то, что он подчеркнул важную роль, которую в этническо-расовой области сыграли такие французские ученые, как Брока, Гобино, Лапуж, Монтандон, Топинар, Катрефаж и Вамуа» (Ibid. Р. 14). См. также критическое исследование: Crips L. Otmar von Verschuer (1886—1969) et les fonctions socio-politiques de l’«hygiene raciale» //Sexe et Race. 1992. Vol. VII. P. 81-98.
118	Verschuer 0. von. Op. cit. P. 3—4. Фершуэр не цитирует Ваше де Лапужа в этом контексте, хотя последний в него вписывается. Про «маршрут» биолога и антрополога Е. Фишера см.: Crips L. Eugen Fischer: 1’anthropologie in6galitai-re // Sexe et Race. 1989. Vol. IV. P. 35—63; см. также: Taguieff P.-А. Les Fins de 1’antiracisme. P.: Michalon, 1995. P. 59 sq. В последней работе упомянуты многие его исследования, позволяющие включать этого автора в различные окружения, в частности, во времена Веймарской республики и Третьего рейха. См. также: Weingart Р. German Eugenics between Science and Politics // Osiris. 2nd series. 1989. Vol. 5. P. 260—282; Weindling P. Health, Race and German Politics between National Unification and Nazism, 1870—1945. Cambridge: Cambridge University Press, 1989; Kiihl S. The Nazi Connection: Eugenics, American Racism, and German National Socialism. N.Y.: Oxford University Press, 1994; Crips L. Hans F.-K. Gunther (1891—1968), un id£ologue du «nordisme» // Sexe et Race. 1991. Vol. VI. P. 79-100.
119	Cm.: Taguieff P.-А. La Force... P. 149—151,530 sq. (см. приведенный список работ).
120	См.: Roux М. de. Charles Maurras et le nationalisme de 1’Action Franqaise. P.: Grasset, 1927. P. 224; см. также: Idem. Le Nationalisme fran^ais. P.: Librairie d’Action Fran^aise, 1937. P. 19—20; см. также: Maurras Ch. Dictionnaire politique et critique. P.: A la Cit6 des livres, 1932. P. 135—136; см. также: Idem. Le nationalisme fran^ais et le nationalisme allemand // M. de. Roux. Le Nationalisme fran^ais... P. 27-31.
121	Cm.: Maurras Ch. Mes idees politiques. P.: Fayard, 1937. P. 261; см. также: Idem. Enquete sur la monarchie. P.: Fayard, 1937. P. XCVI—XCVII. Cp.: Taguieff P.-А. La Force... P. 133 sq.
122	Cm.: Maurras Ch. La D6mocratie religieuse. P.: Nouvelle Librairie nationale, 1921. P.: NEL, 1978. P. 120, n. 2. См. также: Idem. Le systeme de Gobineau (12 jan-vier 1905) //Gaulois, Germains, Latins. P.: Les Cahiers d’Occident, 1926. Ne 1. P. 29— 30.
123	Гонкуры передают суждения Ренана 6 сентября 1870 г. на обеде у Еревана: «Из всех изученных мною вещей я вынес восхищение превосходством немецкого ума и труда. <...> Да, господа, немцы — это высшая раса! <...> Да, они гораздо выше нас» (Goncourt Е. et J. de. Journal. Р.: Flammarion et Fasquelle, 1935. Vol. IV: 1870-1871. P. 22). «Германизм» Ренана встречается, в частности, в книге «Интеллектуальная и моральная реформа Франции» (1871), в которой успехи демократически уравнительной посредственности во Франции во многом объясняются удалением германских элементов, оставшихся после захватчиков и разрушителей Римской империи (см.: La Reforme intellectuelle et morale
180
Примечания
de la France. 1871). См. комментарии Клода Дижона: Digeon С. La Crise alleman-de de la pens6e fran^aise (1870—1914). P.: PUF, 1959. P. 179—215. Реакция Гобино на французское поражение 1871 г. находится в том же русле: автор «Опыта» обличает Французскую революцию, способствовавшую «инкубации миазмов, которые галло-романский плебс непременно носил в своей крови» (Gobineau А. de. Се qui est arrive a la France en 1870//Europe. 1923. N° 9. ler octobre. P. 5). Cm. также: Gobineau A. de. La Troisieme R6publique et ce qu’elle vaut // Etudes gobini-ennes. 1976—1978. P. 20—21. Он доходит до того, что 9 января 1879 г. пишет следующее: «Что точно, так это то, что во Франции надеяться не на кого и не на что. <...> Это слишком оскверненная, слишком нечистокровная раса». И уточняет: «Франция — потерянная страна, как Римская империя, ее прототип, была потерянной страной. Но Германия — не потерянная страна...» (цит. по: Digeon С. Op. cit. Р. 93, note 2). И у Ренана, и у Гобино есть следы аристократической доктрины, так называемой доктрины «двух рас», конфликтно сосуществующих во французской нации: знать франкского или германского происхождения со «светлой» и «чистой» кровью; простолюдины, предположительно потомки галло-римлян с «грязной и низкой» кровью. См.: DevyverA. Op. cit. Р. 432-437; Eugune Ё. Op. cit. P. 45—48.
124	Maurras Ch. La D6mocratie... P. 493.
125	Цит. no: Roux M. de. Charles Maurras... P. 224. Maurras Ch. Dictionnaire... P. 135.
126	Cm.: Maurras Ch. Pour un jeune Fran^ais: Memorial en reponse a un questionnaire. P.: Amiot-Dumont, 1949. P. 96.
127	Cm.: Bainville J. Lectures. P.: Artheme Fayard, 1937. P. 220.
128	Cm.: Thomas L. Arthur de Gobineau, inventeur du racisme (1816—1882). P.: Mercure de France, 1941. P. 7 (Les Pr6curseurs). См. также: Fabre-Luce A. Journal de la France, mars 1939 — juillet 1940. P.: JEP, 1940. P. 228 («Есть предпосылки гитлеризма во Франции, и не только у Гобино»).
129	См.: Fabre-Luce A. Anthologie de la nouvelle Europe. P.: Pion, 1942. P. Ill, XIII. См. также: Lapouge G. V. de. Preface // H. Thomas-Chevalier. Le Racisme fran^ais. Nancy: Georges Thomas, 1943. P. IX («Расизм произошел от французских родителей»). Журнал, возглавляемый Жоржем Монтандоном, не перестает настаивать на французском происхождении расизма. См.: Montandon G. L’aryanisme fran^ais //Ethnie fran^aise. 1941. No 2. Avril. P. 1—6; L’etudiant franqais et la science ethnique // Ethnie fran^aise. 1942. No 6. Mars. P. 1—6. В отношении этого «абсурдного» притязания на идеологическое «отцовство» см.: Mosse G.-L. Toward the Final Solution: A History of European Racism. L.:J. M.-Dents, 1978. P. 62. См. также: Taguieff P.-А. L’antis6mitisme a l’6poque de Vichy: la haine, la lettre et la loi // L’Antis6mitisme de plume 1940—1944: Etudes et documents. P.: Berg International, 1999. P. 115—121.
Глава 2
1	См.: Le Bon G. L’Homme et les Soci6t6s: Leurs origines et leur histoire: En 2 vol. P.: J. Rothschild, 1881; Idem. La Civilisation des Arabes. P.: Firmin-Didot, 1883 (повт. изд. 1884); Idem. Les Civilisations de 1’Inde. P.: Marpon: Flammarion, 1889. В 1925 г. книга «Психология толп» («Psychologie des foules») вышла 31-м изданием. О разных аспектах творчества Г. Лебона см.: Nye R.-A. The Origins of Crowd Psychology: Gustave Le Bon and the Crisis of Mass Democracy in the Third
Глава 2
181
Republic. L.: Sage Publications, 1975; Stemhell Z. La Droite rtvolutioimaire 1885— 1914. Les origines franqaises du fascisme. P.: Le Seuil, 1978; Borie J. Mythologies de I’h6r6dit£ au XIXе siecle. P.: Galilee, 1981; Moscovici S. L’Age des foules: Un traits historique de psychologic des masses. P.: Fayard, 1981; Edelman B. L’Homme des foules. P.: Payot, 1981; Vlach C. Sociologie et lecture de 1’histoire chez Gustave Le Bon /These. P.: EHESS, 1984; Clark L.-L. Social Darwinism in France. The University of Alabama Press, 1984; Rouvier C. Les Iddes politiques de Gustave Le Bon. P.: PUF, 1986; Roudinesco Ё. Histoire de la psychanalyse en France (1885—1939). P.: Le Seuil, 1986; GinnekenJ. van. Crowds, Psychology and Politics, 1871—1899: Thesis. University of Amsterdam, 1989; Todorov T. Nous et les autres. La reflexion fran^aise sur la diversity humaine. P.: Seuil, 1989; Freund J. D’Auguste Comte a Max Weber. P.: Economica, 1992. P. 119—156; Schutz M. Rassenideologien in der Sozialwis-senschaft. Bern; Berlin; Frankfurt: Peter Lang, 1994; Carol A. Histoire de I’eugdnisme en France: Les mddecins et la procrdation, XIXе—XXе siecles. P.: Le Seuil, 1995; Crapez M. La Gauche rdactionnaire: Mythes de la plebe et de la race dans le sillage des Lumieres. P.: Berg International, 1997; Hawkins M. Social Darwinism in European and American Thought, 1860—1945: Nature as Model and Nature as Threat N.Y.: Cambridge University Press, 1997; Bernardini J.-M. Le Darwinisme social en France (1859—1918): Fascination et rejet d’une id6ologie. P.: CNRS Editions, 1997; Mucchielli L. La Ddcouverte du social: Naissance de la sociologie en France (1870— 1914). P.: La Ddcouverte, 1998; La Psychologic des peuples et ses d6riv6s / Ed. M. Kail, G. Vermds. P.: Centre national de la documentation pddagogique, 1999.
2	Мы процитируем работу по ее 15-му изд. (содержащую предисловие к 12-му изд., май 1916 г.), вышедшему в Париже в 1919 г. См.: Le Bon G. Lois psychologiques de Involution des peuples. P.: Alcan, 1919 (Bibliotheque de philosophic contemporaine). Его современник Жорж Ваше де Лапуж, также «научный» теоретик неравенства рас, напишет о книге Лебона: «Литературное произведение, но полное точных замечаний» [Lapouge G. V. de. Race et milieu social. P.: Marcel Riviere, 1909. P. 385). Юрист Эдмон Пикар (1830—1921), один из лидеров Бельгийской рабочей партии (из которой он вышел только в 1906 г.) и один из главных теоретиков антисемитизма, охотно выступал в 1890-х годах как последователь Лебона (так же, как и Туссенеля, Прудона, Тридона, Брока и Гобино!). В своем введении к книге «Евреи и наши современники (антисемитизм и еврейский вопрос)» Пикар сразу раскрывает карты:
Борьба между расами <„.> происходит из-за постоянных причин и сопровождает, как остервенелая и неутомимая волчица, развитие рас во времени. Гумпло-вич показал это в своей прекрасной книге «Борьба рас». («La lutte des races»). Лебон это объясняет в своих «Психологических законах эволюции народов» (См.: Le Bon G. Lois psychologique de involution des peuples... P. 7—8).
В книге «Ариано-семитизм», опубликованной в 1899 г., Пикар, используя авторитет именно Лебона, защищает доктрину полигенизма, отдавая должное «старательным людям, ныне поглощенным огромной работой по изучению психологии масс, подлинных рас, идущих из самого сумеречного далекого мира: арийцев, семитов, монголов, негров» [Picard Е. L’Aryano-Sdmitisme. Bruxelles: Р. Lacombez, 1899. Р. 14). Эти «старательные люди», типа Лебона, <...> навсегда разрушают наивную глупость единства изначальной человеческой пары и ее смешной моногенизм. Они показывают неизбежный полигенизм человечества, формирование в нескольких местах и в различное время этих примитивных групп под давлением сонма обстоятельств, придавших каждой из них
182
Примечания
особую, ничем не устранимую природу <...>. Это основа того, что я <...> должен сказать об этой доктрине антисемитизма, из которой так глупо некоторые делают систему религиозного антагонизма или пророчество ненависти (Ibid. Р. 15).
Пикар берет у Лебона также и тезис о психологии, или ментальности, различных рас: «Есть различные расы! Они различаются по ментальности — этой более высокой, чем физическая, сущности. Вот где неопровержимый факт!» (Ibid. Р. 40). Таково естественное происхождение антагонистических противоречий между человеческими «расами» и «видами». См.: Picard Е. Gustave Le Bon et son oeuvre. P.: Mercure de France, 1909. Этот социалистический деятель опубликовал в 1892 г. свою книгу-манифест. См.: Picard Е. Synthese de I’antisdmitisme. Bruxelles: Larcier; P.: Albert Savine, 1892. См. также: SilbemerE. Edmond Picard’s Scientific and Humanitarian Anti-Semitism // Historia Judaica. 1952. Octobre. Vol. 14. Part 2. P. 106-116.
3	Le Bon G. Lois psychologiques... 1919. P. 21. В одном из первых изложений своей теории наследственности Лебон настаивает на некоем влиянии «отдаленных предков», короче говоря, на «атавизме», предполагающем сведение индивидов к простым «виткам» в «огромной цепи» рас или семей (см.: Idem. La Vie. P.:J. Rothschild, 1874. P. 846, 894-896).
4	Le Bon G. Lois psychologiques... P. 22. В 1889 г. Лебон писал: «Человеческие расы, или, если говорить, может быть, более научным языком, различные человеческие виды <...>» [Idem. Les Premieres Civilisations... P. 149). Идею полигенизма, различного происхождения человеческих рас, поддерживаемую Лебоном, отстаивали до него такие именитые ученые, как Поль Брока, Ипполит Тэн, а также Клемане Руайе и Гобино. См.: Schiller F. Paul Broca, explorateur du cerveau. P.: Editions Odile Jacob, 1990. P. 182 sq., 289 sq.; Leger F. L’idde de race chez Taine // L’Idde de race dans la pens6e politique fran^aise con-temporaine P.: Editons du CNRS, 1977. P. 89—99; Harvey J. L’dvolution trans-formde: positivistes et materialistes dans la Soci6t6 d’Anthropologic de Paris du Second Empire a la ПГ R6publique // Histoires de 1’anthropologie (XVIе—XIXе siec-les) / Ed. B. Rupp-Eisenreich. P.: Klincksieck, 1984. P. 387—410; Todorov T. Op. cit. P. 129 sq. Для составления общего представления см.: Blanckaert С. Monogd-nisme et polygdnisme en France de Buffon a P. Broca (1749—1880) / These de doc-torat. University de Paris-I. 1981. Avril. Лебон прочитал книгу Э. Геккеля «История создания существ, организованных по естественным законам», в которой автор, характеризуя «различные человеческие расы или виды», походя говорит:
Как-то <...> известный палеонтолог Кэнстед резонно воскликнул: «Если бы негр и кавказец были улитками, все зоологи единодушно утверждали бы, что они являются превосходными видами, которые никогда бы не могли произойти от одной пары, от нее постепенно удалившимися» {Haeckel Е. Histoire de la сгёайоп des etres organises d’apres les lois naturelles. P.: Schlecher, 1877. P. 514—515; 1-е нем. изд. — 1868).
Лебон цитирует это замечание без точной ссылки («Как резонно говорят...»; см.: Le Bon G. Lois psychologiques... P. 22). О полигенической классификации Геккеля см.: Duvernay-Bolens J. Les Grants patagons: Voyage aux ori-gines de 1’homme. P.: Editions Michalon, 1995. P. 311 sq.
5	Le Bon G. Lois psychologiques... P. 38—47. Третья глава первой книги, под названием «Психологические характеристики рас» («Les caracteres psychologiques des races»), полностью посвящена представлению «психологической иерар
Глава 2
183
хии рас» (Ibid. Р. 38-47). Лебон приводит выводы многочисленных опубликованных до него исследований, среди которых: L’anthropologie actuelle et I’dtude des races //Revue scientifique. 1881. Na 11. 17 d£cembre. P. 772—782; Idem. Application de la physique a la classification des races // Revue philosophique. 1886. Na 22.Juillet. P. 593—619. Ассоциация «Друзья Гюстава Лебона» (секретарь-основатель Пьер Дюверже) опубликовала сборник текстов Лебона по «расовым вопросам»: Le Bon G. Immigration, chance ou catastrophe? P., 1987. Речь идет о статьях, печатавшихся в период с 1887 по 1894 г. в «Научном журнале» («Ревю сьянтифик»): «Алжир и господствующие во Франции идеи о колонизации» (Revue scientifique. 1887. 8 octobre. Р. 448 sq.); «Влияние расы в истории» (Ibid. 1888. 28 avril. Р. 525 sq.); «Влияние образования и европейских учреждений на туземное население колоний» (Ibid. 1889. 24 aout. Р. 225 sq.); «Как народы преобразуют свою цивилизацию и свои искусства» (Ibid 1892. 1ег octobre. Р. 417 sq.); «Роль характера в жизни народов». § 1. «Ментальная конституция рас». § 2. «Психологические элементы классификации рас» (Ibid 1894. 13 janvier. Р. 33 sq.); [продолжение] § 3. «Границы изменчивости характера рас и их причины». § 4. «Исторические последствия ментальной конституции рас» (Ibid 1894. 20 janvier. Р. 73 sq.); [продолжение] § 5. «Воинственная борьба народов как следствие различия их характеров». § 6. «Экономическая борьба рас как следствие различия их нужд». § 7. «Разложение характера рас и их упадок» (1894. 17 fdvrier. Р. 193—200).
6	Le Bon G. Lois psychologiques... P. 188.
7	Ibid. P. 23 (см. также: P. 19).
8	Ibid. P. 39.
9	Ibid. P. 39-40.
10	Le Bon G. Role des Juifs dans 1’histoire de la civilisation. Les dieux d’Israel // Revue scientifique. 1888. N° 13. 29 sdptembre. P. 386—393. Эта статья была представлена как отрывок из книги, готовившейся к публикации, — «Первые цивилизации Востока» («Les Premieres Civilisations de 1’Orient»). Она была издана в 1889 г. под названием «Первые цивилизации» (см.: Le Bon G. Les Premieres Civilisations. P.: Marpon: Flammarion, 1889). Статья вошла в пятую книгу — «Еврейская цивилизация» («La civilisation juive»), первая глава «Среда, раса, история» (см.: Ibid. Р. 613—624). Цитированные ранее отрывки см.: Ibid. Р. 386— 389. Важно уточнить, что эта полностью негативная психорасовая характеристика евреев обязана своей научной легитимацией Ренану, который в первой главе своей книги «Общая история семитских языков» (1847) обрисовал расовую и историческую характерологию «семитских народов» (см.: Renan Е. Histoire g6n£rale des langues sdmites. P., 1855; 1863). Она была резюмирована следующим образом:
Семитская раса распознается почти исключительно по своим отрицательным признакам: у нее нет ни мифологии, ни эпоса, ни науки, ни философии, ни фантастики, ни пластических искусств, ни гражданской жизни. В целом, отсутствие сложности, нюансов, исключительное чувство единства. Нет разнообразия в монотеизме <...>. Бесконечность, разнообразие, начатки развития и прогресса отказаны народам, о которых нам придется поговорить (о «семитских народах», воплощенных древними евреями и арабами. — П.-А. Г). Во всяком случае, видно, что семитская раса нам кажется неполноценной благодаря самой своей простоте. Она <...> относится к индоевропейской семье в той мере, в какой гризайль относится к живописи, церковное пение — к современной музыке. Ей не хватает разнообразия, широты, избытка жизни, как условия совершенствования (Ibid. Р. 16—17).
184
Примечания
Такое негативное определение выступает в конце XIX в. как антиеврей-ский стереотип. Его находят у Жюля Сури, последователя Ренана, и, конечно, у Мориса Барреса, которого вдохновляли идеи их обоих. См.: Barres М. Mes cahiers. Р.: Pion, 1930. Vol. П: fdvrier 1898 — mai 1902. P. 118—120. По этому вопросу ср.: Stemell Z. Maurice Barres et le nationalisme fran^ais. P.: Armand Colin, 1972. P. 265—266; Idem. La Droite rdvolutionnaire... P. 163. Об использовании этого стереотипа Лебоном см.: Poliakov L. Le Mythe... P. 285; Nye R.-A. Op. cit. P. 56, note 44 (автор настаивает на связке Лебон — Пикар). Тезис о неполноценности «народов семитской расы», пораженных интеллектуальной бесплодностью, утверждается также большей частью так называемых «просвещенных» теоретиков и пропагандистов. См.: Letourneau С. La psychologic ethnique: Mentality des races et des peuples. P.: Schleicher, 1901. P. 311—337.
11	Le Bon G. Lois psychologiques... P. 40.
12	Ibid.
13	Ibid. P. 42-43.
u	Ibid. P. 46.
15	Ibid. P. 40; см. также: Ibid. P. 16.
16	Ibid. P. 5 (предисловие к 12-му изданию). Ассимиляция и, следовательно, «офранцуживание» — это часть «ошибок политической психологии в области колонизации», подробный анализ которых Лебон сделал в своей книге, появившейся в 1911 г. См.: Le Bon G. La Psychologic politique et la defense sociale. P.: Flammarion, 1917. P. 226—284. Желание «офранцузить мусульман» во имя «наших великих принципов» может привести лишь к искажению природы их нравов и верований, придавая им не более чем «налет» образования на французский манер. Ибо «до сих пор никогда не было дано одному народу изменить свою ментальную конституцию, чтобы воспринять ментальную конституцию другого народа» {Le Bon G. L’Algdrie//Revue Scientifique. 1887. 8 octobre; перепечатано в: Idem. Immigration...P. 12; см. также: Idem. La Psychologic politique... P. 231). Лебон отвергает и якобинский этатизм («мы обращаемся всегда только к государству», пишет он в 1887 г.), и уравнительный эгалитаризм («наши идеи всеобщего равенства» лежат в основе утопической политики «слияния туземного и европейского элементов»). В своей статье от 28 апреля 1888 г. Лебон продолжает обвинения: «Никакая идея не может быть более химерической, чем идея надеть одно ярмо на слишком разнообразные расы» {Le Bon G. L’influence de la race dans 1’Histoire // G. Le Bon. Immigration... P. 33). Таким образом, целесообразно отказаться от «химерического предприятия по ассимиляции, которому мы отдаем столько денег и человеческих усилий». Этими словами он завершает свою речь на первом международном конгрессе, собранном французским правительством для изучения колониальных вопросов (см.: Revue Scientifique. 1889. 24 aout). Лебоновский посыл ясен: «Надо отказаться от роли апостолов и не забывать, что в жестокой борьбе за существование, в которую все более включается современный мир, право на жизнь будет принадлежать только сильным народам. Мы не сможем обеспечить будущее нашей родины химерами» {Le Bon G. Immigration... P. 76). См. также: Girardet R. L’Idde coloniale en France de 1871 a 1962. P.: La Table Ronde, 1972; rted. // Pluriel. 1979. P. 229—231, 427, note 14 (автор анализирует работу последователя Лебона: Saussure L. de Psychologic de la colonisation fran^aise dans ses rapports avec les soci6t£s indigenes. P.: Alcan, 1899). См. также: Nye R.-A. Op. cit P. 50—51; Taguieff P.-А. La Force... P. 324, 585, n. 54; Todorov Tz. Op. cit. P. 183—185; Bernardini J.-M. Op. cit P. 159—160.
17	Le Bon G. Lois psychologiques... P. 32.
Глава 2
185
18	Ibid. Р. 43.
19	Ibid.
20	Ibid. P. 116.
21	Ibid. P. 120.
22	Ibid. P. 45-46.
23	Ibid. P. 2 (предисловие к 12-му изданию).
24	Le Bon G. Psychologic des foules. P.: Alcan, 1925. 31е 6d. P. 178. См. также: Borie J. Op. cit. P. 185.
25	Le Bon G. Lois psychologiques... P. 2—3.
26	Ibid. P. 5.
27	Ibid. P. 7.
28	Ibid. P. 8. Cp.: Ibid. P. 37.
29	Ibid. P. 8.
30	Ibid. Эдмон Пикар придерживается того же мнения, обличая «движение регресса», спровоцированное «смешением видов», регрессивным движением «тем более быстрым, чем более удалены друг от друга виды, что для человека представляется особо выраженным, когда речь идет о совершенно разных расах» {Picard Е. L’Aryano-Sdmitisme... Р. 97). Эти миксофобные тезисы разделяет Шарль Рише. См.: Estingoy Р. Races, peuples et Evolution dans 1’ceuvre de Charles Richet (1850—1935) // La Psychologie des peuples... / Ed. M. Kail, G. Vermes. P. 109—122. В своей книге, опубликованной в США в 1926 г., социолог Ф.-Х. Хэнкинс цитирует Лебона (как автора «Психологических законов...») наряду с такими приверженцами расистских взглядов, как С.-К. Хамфри, Мэдисон Грант или Лотроп Стоддард; они считали, что межрасовое смешение способствует демократическому эгалитаризму, провоцирует физическую дисгармонию и «ментальную и эмоциональную нестабильность» (см.: Hankins F.-H La Race dans la civilisation: Une critique de la doctrine nordique. P.: Payot, 1935. P. 274. Предисловие д-ра Ж. Монтандона. См. также: Ibid Р. 274, n. 1).
31	См.: Taguieff P.-А. La «science» du docteur Martial ou l’antis6mitisme saisi par l’«anthropo-biologie des races» // L’Antisdmitisme de plume... P. 295—332.
32	Le Bon G. Lois psychologiques... P. 3.
33	Ibid.
34	Ibid. P. 3-4.
35	Ibid. P. 4.
36	Ibid. P. 57 (гл. V посвящена формированию «исторических рас». См.: Ibid. Р. 57-64).
37	Ibid. Р. 4.
38	Ibid. Р. 62.
39	Ibid. Р. 57.
40	Ibid. Р. 30.
41	Ibid.
42	Ibid.
43	Ibid. Р. 1. В «Первых цивилизациях» Лебон перечисляет «основные факторы развития народов», прежде чем перейти к изучению этих факторов: «Среда, раса, наследственность, способность к изменению, прогресс в сельском хозяйстве и промышленности, борьба за существование, влияние великих людей, влияние иллюзий и верований» {Le Bon G. Les Premieres civilisations. P., 1889. P. 134).
44	Idem. Lois psychologiques... P. 1.
45	Ibid. P. 2. В самом начале книги, изданной в 1917 г., Лебон утверждает, что «войны представляют собой проявление невидимых сил в ходе конфлик
186
Примечания
та» (Le Bon G. Hier et Demain: Pensdes breves. P.: Flammarion, 1918; переработ. изд. — 1925. P. 7).
4b	Le Bon G. Lois psychologiques... P. 26.
47	Ibid. P. 115.
48	Le Bon G. Psychologic des foules... P.: Retz, 1975. P. 93 (liv. II, ch. I, § 2).
49	Idem. Lois psychologiques... P. 115.
50	Ibid.
51	Cm.: Borie J. Op. cit. P. 195 sq.
52	Le Bon G. Lois psychologiques... P. 115—116.
53	Ibid. P. 116. В 1928 г. Лебон вновь подтверждает и так резюмирует эту метафизику расовой судьбы народов:
Изучение влияния предков, управляющего жизнью народов, относится к области коллективной психологии. У народов с богатой историей расовая душа ограничивает народную волю, порождаемую обстоятельствами. Душа расы — незыблемое и глубокое море, душа толпы подобна волнам в бурном море. Тщетно человек пытается иногда порвать со своим прошлым. Мы увидим в этой работе, что, несмотря на все революции, действия живых подчиняются властной воле мертвых (Idem. L’Evolution actuelle du monde: Illusions et r£alit£s. P.: Flammarion, 1928. P. 17).
Так Лебон обосновывает свое фаталистическое видение истории и свой политический традиционализм, который, по его мнению, соответствует урокам, извлеченным из «естественных законов», и основан на принципах непрерывности, постоянства и повторяемости.
54	Idem. Lois psychologiques... Р. 116. В ряде статей, опубликованных в 1916— 1917 гг., американский антрополог Альфред Льюис Кребер (1876—1960), ученик Франца Боаса (одного из первых критиков расистских доктрин от имени строгой науки), разворачивает критику биологического редукционизма в подходах к исследованиям социокультурных феноменов. Он выступает против теоретиков социального эволюционизма и «социал-дарвинистов», таких как Герберт Спенсер, Лестер Уорд и Гюстав Лебон. Говоря о лебоновской доктрине «души расы» и «ментальной конституции рас», в обобщенном виде представленной в «Психологических законах...», Кребер показывает, что в этой системе взглядов перепутаны понятия «наследственность» и «цивилизация», «раса» и «культура», против чего он и выступает. Очевидной путанице такой системы взглядов Кребер, как и Боас, противопоставляет фундаментальный тезис культурной антропологии, а именно: несводимость «сверхорганического» к органическому — то, что относится к культурно-цивилизационному («сверхорганическое»), не сводится к органике, к факторам биологического порядка. См.: Kroeber A. -L. Cause of the Belief in Use Inheritance // American Naturalist. 1916. Ne L. P. 367—370; Idem. Inheritance by Magic // American Antropologist. 1916. № XVIII. P. 19—40; Idem. Heredity Without Magic // American Antropologist. 1916. Ns XVIII. P. 294—296; Idem. The Superorganic // American Antropologist 1917. Ns XIX. P. 185—187. По этому вопросу см., в частности: Kardiner A., Preble Е. Introduction a 1’ethnologie. Р.: Gallimard, 1966. Р. 268 sq. (1-е амер, изд.: They Studied Man. 1961); Stocking G.-W. Race, Culture, and Evolution: Essays in the History of Anthropology. Chicago; L.: The University of Chicago Press, 1982. P. 259—260 (1-е изд. — 1968); Barkan E. The Retreat of Scientific Racism: Changing Concepts of Race in Britain and the United States Between the World Wars. N.Y.: Cambridge University Press, 1992. P. 93—94.
Глава 2
187
55	Le Bon G. Lois psychologiques... P. 41.
56	Ibid.
57	Ibid. P. 42.
58	Ibid. P. 41, 42.
59	Ibid. P. 138.
60	Ibid. P. 41. В объемном исследовании, озаглавленном «Наблюдения за естественной неполноценностью бедных классов», Жорж Ваше де Лапуж также выдвигает тезис о том, что в формировании
<.	..> низших классов Франции и Центральной Европы в течение последних веков <...> этнический фактор играл главную роль <...>. Таким образом, низшие классы есть продукт <...> самой неполноценности социальных способностей составляющих их этнических элементов {Lapouge G. V. de. Race et milieu social: Essa-is d’anthroposociologie. P.: Marcel Riviere, 1909. P. 253—254).
61	Le Bon G. Lois psychologiques... P. 41.
62	Ibid. P. 138.
63	Ibid. P. 48.
64	Ibid.
65	Ibid. P. 189.
66	Ibid.
67	Ibid. P. 48.
68	Ibid. P. 48-49.
69	Ibid. P. 49-50.
70	Ibid. P. 51.
71	Ibid. P. 140.
72	Ibid. P. 139.
73	Ibid. P. 134, 139.
74	Ibid. P. 133.
75	Ibid. P. 59.
76	Ibid. P. 141.
77	Cm.: Revue scientifique. 1888. N° 15. 13 octobre. P. 492—494.
78	Ibid. P. 46.
79	Ibid. P. 47.
80	Ibid. P. 46.
81	Ibid. P. 55.
82	Ibid.
83	Ibid. P. 55—56. Здесь Лебон приводит выводы из доклада «Анатомические и математические исследования относительно законов изменения объемов головного мозга в их связи с умственными способностями», который он опубликовал в 1879 г. Эта работа была отмечена премией Годара — наградой Академии наук и Парижского антропологического общества. См.: Idem. Recherches anatomiques et mathdmatiques sur les lois des variations de volume du cerveau et sur leurs relations avec 1’intelligence // Revue d’anthropologie. 1879. Vol. 2. P. 27—104. Идеи этого доклада находятся в русле исследований Брока, который в 1861 г. в работе «Об объеме и форме черепа в зависимости от индивидов и рас» писал: «<...> позволительно предполагать, что относительно небольшой объем головного мозга женщины объясняется одновременно ее физической и умственной неполноценностью» {Brocas Р. Sur le volume et la forme du cerveau suivant les individus et suivant les races // Bulletin de la Soci£t£ d’anthropologie de Paris. 1861. N« К. P. 153). См. критический анализ этих работ: Gould S.-J.
188
Примечания
La Mal-mesure de 1’homme. P.: Odile Jacob, 1997. P. 137—142; cm.: Mucchielli L. Op. cit. P. 40—42.
84	Le Bon G. Lois psychologiques... P. 16—17.
85	Ibid. P. 17; см. также: Le Bon G. Psychologic du socialisme. P.: Fdlix Alcan, 1898. Критика социализма, определяемого как «единственная пока еще живущая иллюзия», была изложена Лебоном в 1895 г. в «Психологии толп» (см.: Idem. Psychologic des foules... P. 91).
86	Idem. Lois psychologiques... P. 18.
87	Ibid. P. 17; см. также: Le Bon G. La psychologic des femmes et les effects de leur education actuelle//Revue scientifique. 1890. No 46 (15). 11 octobre. P. 449— 460; см. замечания Роберта Найя: Nye R. -A. Op. cit. P. 50.
88	Le Bon G. La Vie. Physiologic humaine appliqu£e a 1’hygiene et a la medicine. P.:J. Rothschild, 1874. P. 2.
89	Idem. Psychologie du socialisme... P. 372—381.
90	Cm.: Sorokin P.-А. Les Theories sociologiques contemporaines. P.: Payot, 1938.
91	Ibid. P. 150. Гл. VI посвящена анализу «социологической интерпретации “борьбы за существование” и социологии войны» (см.: Ibid. Р. 235—256).
92	Ibid. Р. 254. О социологии Лестера Ф. Уорда (1841—1918) см.: Ibid. Р. 461—464; Hofstadter R. Social Darwinism in American Thought. Boston: Beacon Press, 1955. P. 67—84; Hawkins M. Op. cit. P. 13; замечания Дж.-У. Стокинга: Stocking G.-W. Op. cit. P. 51, 241—242, 250 sq. (о «ламаркизме» Уорда).
93	Le Bon G. Psychologie du socialisme... P. 420. Жорж Сорель, цитируя эту фразу о положительных эффектах конкуренции, ее отвергает, поскольку она выявляет один из «парадоксов, ныне почти повсеместно забытых», который поддерживает Лебон (см.: Sorel G. Compte rendu de la «Psychologie du socialisme» //Revue Internationale de sociologie. 1899. N° VII (2). F6vrier. P. 152—155. Сорель начинает с утверждения, что «критику со стороны серьезного противника полезно знать» (Ibid. Р. 152), и завершает восхвалением Лебона:
Книга г-на Лебона, несмотря на многочисленные недостатки, представляет собой самую полную работу о социализме, опубликованную во Франции. Ее стоит очень внимательно изучить, потому что идеи автора всегда оригинальны и будят мысли читателя (Ibid. Р. 155).
До этого Сорель таким же образом писал о «Психологии толп». См.: Le Devenir social. 1895. Ns 1 (6). Novembre. P. 765—770. Об отношениях между Сорелем и Лебоном см.: Horowitz I.-L. Radicalism and the Revolt against Reason: The Social Theories of Georges Sorel. L.: Routledge & Kegan Paul, 1961; Illinois: Press Book, 1968. P. 36—39; Nye R.-A. Two Paths to a Psychology of Social: Gustave Le Bon and Georges Sorel //Journal of Modem History. 1973. Nq XLV (3). P. 101—109; Sand Sh. Psychologie des classes et psychologie des foules// G. Sorel. P.: Les Cahiers de 1’Heme. 1986. No 53. P. 165—182 (включает восемь неизданных писем Жоржа Сореля Гюставу Лебону).
94	Боязнь поглощения элиты толпой проявляется в работах Лебона периодически. Этот страх восстания сорвавшихся с цепи масс, которое будет разрушительным для «цивилизации», неотделим от беспокойства в связи с «анархией и социальной борьбой, порожденных демократическими идеями» {Le Bon G. La R6volution ffant^aise et la psychologie des Evolutions. P.: Flammarion, 1912. P. 312). Лебон уточняет причины своего страха:
Борьба слепых масс против элиты есть одна из непрерывных линий Истории, и торжество суверенитета народных масс без противовеса уже ознаменовало ко
Глава 2
189
нец не одной цивилизации. Элита создает, плебс уничтожает. Как только ослабевает первая, второй начинает свое зловредное действие (Ibid. Р. 315).
«Борьба количества против элиты», вызывающая анархию, содержит угрозу упадка современного общества, когда элита «все более теряет свое влияние» (idem. L’Evolution actuelle du monde: Illusions et гёа1йёз. P.: Flammarion (1927), 1928. P. 127). «Все цивилизации всегда управлялись элитами, то есть небольшим числом индивидов, обладавших более высоким интеллектом, чем массы» (Ibid.). Вымирание элиты означает конец цивилизации. Евгеническая ориентация Лебона прослеживается начиная с его книг 1874 г. (см.: Idem. La Vie... Р. 898—900). См. также: Idem. L’Homme et les socidtds... Vol. II. P. 175).
95	Le Bon G. Psychologic du socialisme... P. 413—414. Лебон выступает как сторонник «вечной ссылки» преступников, причем по евгеническим мотивам. См. также: Idem. La question des criminels Ц Revue philosophique. 1881. No 11. P. 520— 521, 538. Cp.: Nye R. -A. Op. cit. P. 50; Carol A. Op. cit. P. 182—183.
96	Le Bon G. Psychologic du socialisme... P. 414.
97	Cm.: Ibid. P. 422 sq. См. гл. IV наст. изд.
98	Боязнь смешения, основанная на убеждении, что межрасовые браки имеют вредные для генетики последствия, очень сильна у Лебона, который свое «миксофобное» видение объясняет следующим образом:
<.	..> как правило, последствия смешения между очень различными расами ужасающи <...>, новая раса всегда ниже по развитию, чем каждая из перемешивающихся рас. <...> Роль метисов всегда состояла в том, чтобы понизить умственный уровень рас, которые их терпели. <...> Таким образом, смешение действует на народы только разрушающе (Le Bon G. Role du caractere dans la vie des peuples // Revue scientifique. 1894. 20 janvier).
См. также: Idem. Immigration... P. 120—121. «Бело-черные» и «бело-азиатские» метисы колоний образуют новую категорию «деклассированных». Вот как на выводы Лебона откликается Ваше де Лапуж: «Английские социологи и вместе с ними доктор Лебон <...> описывают [евразийцев] как опасных деклассированных элементов, мозг которых не может работать ни на туземный, ни на европейский манер» {Lapouge G. V. de. Les elections sociales. P.: A. Fontemoing, 1896. P. 185). Лапуж видит здесь иллюстрацию и доказательство научности своей концепции «бессвязности» метисов (см.: Ibid. Р. 183), бессвязности одновременно соматической и психической, ввиду столкновения несовместимых наследственностей (см.: Ibid. Р. 192). Однако Лапуж идет дальше Лебона в «миксофобном» пессимизме, когда оправдывает свое предписание избегать смешения, выражая огромную озабоченность угрозой того, что «в силу законов наследственности следует как результата окончательного смешения рас опасаться возвращения к дочеловеческому типу» (Ibid. Р. 194). Нобелевский лауреат 1913 г. и старый друг Лебона Шарль Рише также выступает «миксофобным» экстремистом в своем учебнике евгеники «Человеческий отбор» (см.: Richet Ch. La Selection humaine. P.: Alcan, 1919. P. 82—93). Cm.: Nye R.-A. Op. cit. P. 30, 46, 156, 182 (n. 7). См. также: Taguieff P.-А. Les Fins de 1’antiracisme. P.: Michalon, 1995. P. 47, 56, 63—65, 390—391); Estingoy P. Op. cit.
99	Le Bon G. Psychologie du socialisme... P. 422—425. См. также гл. IV наст. изд.
100	Idem. Psychologie des foules... [P. П]. См. также: Pichot P. Gustave Le Bon et 1’inconscient//Le Docteur Gustave Le Bon aujourd’hui. P.: Association des Amis de Gustave le Bon et Fondation Singer-Polignac. 1988. P. 33—41.
101	Le Bon G. Psychologie des foules... [P. I].
190
Примечания
102	Ibid. Р. 19.
103	Ibid. Р. 23. Невозможно переоценить влияние, которое оказали на мысль Лебона работы криминологов, в частности представителей итальянской школы позитивистской криминологии (Энрико Ферри, Шипио Сигеле и др.), о патологическом и преступном поведении толп. Вышедшая в Италии в 1891 г. книга Ш. Сигеле «Преступная толпа: эссе по коллективной психологии» была через год переведена на французский язык и опубликована в серии «Библиотека современной философии», куда вошли впоследствии и произведения Лебона «Психологические законы...» и «Психология толп». См.: Sighele Sc. La Foule criminelle: Essai de psychologic collective. P.: ЕёИх Alcan, 1982. См. также: Nye R.-A. Op. cit. P. 67—76; GinnekenJ. van. Op. cit. P. 45—82, а также: Gallini C. Introduzione // Sc. Sighele. La folia delinquente. Venezia; Marsilio, 1985. P. 7-43.
104	См. глубокое исследование: Thiec Y.-J. Gustave Le Bon: Prophete de 1’irra-tionalisme de masse //Revue franchise de sociologie. 1981. Vol XXII (3).Juillet— septembre. P. 409—428. Автор заявляет, что существует родство между мыслями Лебона, Вильфредо Парето и Роберта Михельса, и справедливо утверждает, что Лебон оказал известное, пусть и косвенное, влияние на Иозефа Шумпетера и Жюля Монро. См. также: Bose 0. Eug£nisme et socialisme en Italie autour de 1900: Robert Michels et Г education sentimentale des masses //Mil neuf cent: Revue d’Histoire intellectuelle. 2000. N° 18. P. 81—108. Начиная c 1892—1893 гг. Лебон стал устраивать регулярные встречи наиболее значительных специалистов в тех или иных областях, стремясь создать целые сети влиятельных людей. См.: Магреаи В. Les Strategies de Gustave Le Bon //Mil neuf cent. 1991. Ns 9. P. 115—128; Idem. Gustave Le Bon et les universitaires: Fragments de correspondences // Mil neuf cent. 1998. Ns 16. P. 145—182. В статье, опубликованной в феврале 1942 г., Раймон Арон утверждает, что «Гитлер усвоил пессимистическое учение о массах, ставшее своеобразным ответом на романтический оптимизм народа или социалистический оптимизм пролетариата», и тут же дает отсылку на концепции Лебона. См.: Aron R. L’Homme contre les tyrans. P.: Gallimard, 1946. Ch. V: Tyrannie et ntepris des homes. P. 76. Нет сомнений, что Гитлер внимательно прочитал «Психологию толп» (в нем. пер. 1908 г.; 2-е изд. — 1912), поразмышлял над ней и позаимствовал оттуда ряд идей. См.: Stein A. Adolf Hitler und Gustave Le Bon // Geschichte in Wissenschaft und Unterricht. 1955. N« 6. S. 362—368; Maser W. Mein Kampf d’Adolf Hitler. P.: Pion, 1968. P. 102—111 (1-е нем. изд. — 1966); Zentner Ch. Adolf Hitlers Mein Kampf: Eine kommentierte Auswahl. Munchen: Paul List Verlag, 1974. S. 14, 109 sq.; Nye R.-A. Op. cit. P. 179.
105	Horkheimer M., Adorno T.-U. Aspects of Sociology. L.: Heinemann, 1973. P. 77. См. также: Moscovici S. Op. cit. P. 93.
106	Цит. no: Chanlaine P. Mussolini parle. P.: Tallandier, 1932. P. 61. В своей переписке Лебон утверждает, что президент Соединенных Штатов Теодор Рузвельт представил его публично как автора книги «Психологические законы...», которая вдохновила всю его политику (см.: Магреаи В. Gustave Le Bon... Р. 180, n. 91).
107	Le Bon G. Le D6s£quilibre du monde. P.: Flammarion. 1923. P. 273—274. В том же смысле см. многочисленные работы Лебона: «Мнения и верования» (Les Opinions etles croyances. P.: Flammarion, 1911. P. 168—171); «Жизнь истин» (La Vie des v6 rites. P. Flammarion, 1914; нов. изд. 1925. P. 1—2); «Психология нового времени» (Psychologie des temps nouveaux. P.: Flammarion, 1920. P. 22,
Глава 3
191
26). Начиная с 1930-х годов произведения Лебона читаются и превозносятся некоторыми записными расистскими доктринерами и пропагандистами как принадлежащие одному из великих теоретиков расизма. В январе 1935 г. создатель «панъевропейского расизма» Роберт Кетельс публикует концептуальный труд «Культ белой расы» {Ketels R. La Culte de la race blanche. Bruxelles, 1935), в котором в качестве эпиграфа использована цитата из работы Лебона. Книга открывалась следующим посвящением: «В память о плеяде великих европейских мыслителей: Артюра де Гобино, Рихарда Вагнера, Фридриха Ницше, Эдуара Шюре, Гюстава Лебона — с надеждой, что они будут поняты, дело их продолжено» (Ibid. Р. 7). Книга Кетельса постоянно цитируется в библиографиях, распространяемых основанной в 1951 г. неонацистской организацией «Новый европейский порядок». См.: Amaudruz G.A.. Les Peuples blancs survivront-ils? Montr6al: Editions Celtiques, 1987. P. 121. Необходимо также отметить, что неофашистский журнал «D6fense de 1’Occident» («Оборона Запада»), на протяжении тридцати лет (с декабря 1952 г. по декабрь 1982 г.) возглавлявшийся Морисом Бардешем, опубликовал в двух своих последних номерах, кроме гимна во славу Гюстава Лебона, сочиненного Пьером Дювер-же (основателем «Общества друзей Гюстава Лебона», поклонником и старым приятелем Селина по Монмартру), отрывки из произведений мэтра, касающиеся «еврейского вопроса» и «проблемы расы» (см.: Duverger Р. Gustave Le Bon et son oeuvre // D6fense de 1’Occident. 1982. No 191. Mai—juin. P. 30—38; Le Bon G. Le polytheisme d’Israel et son evolution // Defense de 1’Occident. 1982. N° 191. Mai—juin. P. 39—49; Le Bon G. L’influence de la race dans 1’histoire // Defense de 1’Occident. 1982. No 192. Juillet—aout. P. 37—48).
108	Le Bon G. Psychologie du socialisme... P. 478. В том же русле см.: Idem. Psychologie des foules... P. 179—180; Idem. La vie des verites. P. 2, 270; Idem. Hier et demain... P. 94—97; Idem. Le D6s6quilibre du monde... P. 14, 150, 291.
luy Cm.: Gustave Le Bon: The Man and His Works. Indianapolis (IN): Liberty Press, 1979
110	Cm.: Benoist A. de. Vu de droite //Anthologie critique des id£es contempo-raines. P.: Copemic, 1977; reed. 1978; нов. изд. — P.: Editions du Labyrinthe, 2001. P. 282—284. О Группе исследований и изучения европейской цивилизации (Grece), основанной в 1968 г., см. мою книгу: Taguieff P. -А. Sur la nouvelle droite: Jalons d’une analyse critique. P.: Descartes et Cie, 1994.
111	Le Figaro-Magazine. 1981. 12 d£cembre. P. 15—19.
112	Le Pen J.-M. Pour une certaine idee de la France //Les Origines de la France. Saint-Cloud: Editions Nationales, 1997. P. 21.
113	Idem. L’arne des peuples //Identit6: Revue d’6tudes nationales. 1991. Na 12. Mars—mai. P. 3.
114	Le Bon G. Psychologie des foules... P. 177—180.
115	Racouchot B. Gustave Le Bon, ou les ressorts caches de la psychologie des peuples //Agir pour faire front. Suppl. a «Francais d’abord!». 1996. Na 244. Octobre. P. 4.
Ilb	Le Pen J.-M. Pour une certaine idee... P. 23.
Глава 3
1	См.: Wilson S. Ideology and Experience: Antisemitism in France at the Time of the Dreyfus Affair. L.; Toronto: Associated University Press: Fairlegh Dickinson
192
Примечания
University Press, 1982; Cahm Ё. L’Affaire Dreyfus. P.: Le Livre de Poche, 1944; La France de 1’affaire Dreyfus /Dir. P. Birnbaum. P.: Gallimard, 1994; Idem. Le Moment antisemite: Un tour de la France en 1898. P.: Fayard, 1998; L’Affaire Dreyfus de A a Z/ Dir. M. Drouin. P.: Flammarion, 1994; Duclert V. L’affaire Dreyfus. P.: La D6couverte, 1994.
2	Об Эдуаре Дрюмоне (1844—1917) как об антисемитском публицисте (в апреле 1892 г. он основал журнал «Свободное слово») см.: Winock М. Edouard Drumont et Cie: Antis6mitisme et fascisme en France. P.: Le Seuil, 1982; Idem. Nationalisme, antis6mitisme et fascisme en France. P.: Le Seuil, 1990; Busi F. The Pope of Antisemitism: The Career and Legacy of Edouard-Adolphe Drumont. N.Y.; L.: University Press of America, 1986. См. также: Lovsky F. Antisemitisme et mystere d’Israёl. P.: Albin Michel, 1955. P. 316—342; Rabi. Anatomie du judaisme fran^ais. P.: Minuit, 1962. P. 56—62; Bastaire J. Drumont et l’antis6mitisme //Esprit. 1964. N° 3. Mars. P. 477—487; Winock M. Drumont (Edouard) //Dictionnaire des intellectuels francais: Les personnes, les lieux, les moments / Dir. J. Juillard, M. Winock. P.: Le Seuil, 1996. P. 394—395; Joly B. Drumont (Edouard) //B.Joly. Dictionnaire biographique et gCographique du nationalisme francais (1880—1900). P.: Нопогё Champion, 1998. P. 140—143.
3	Шарль Моррас, отвергший гобинизм как скрытую форму «германизма», с восхищением ссылался на работы графа Поля де Лёсса (друга Барреса), см.: Leusse Р. de Etudes d’histoire ethnique depuis les temps prehistoriques jusqu’au commencement de la Renaissance: En 2 vol. P.: Bloud et Barral; Strasbourg: F. Staat, [1904]. У работы имеется подзаголовок, который можно назвать ее эпиграфом: «Демократия — вот враг!»
4	Maurras Ch. // Action Franchise. 1929. 27 mai.
5	Idem //Action Fran^aise. 1911. 28 mars. Cm.: Peter C.-C. Charles Maurras et l’id6ologie de Г Action franc^aise. P.: Le Seuil, 1972. P. 75—78; Stemhell Z. La Droite revolutionnaire 1885—1914: Les origines francaises du fascisme. P.: Le Seuil, 1978. P. 209—214; L’Antisemitisme de plume... P. 38—41.
6	Жюль Сури не скрывает, чем обязан Дрюмону, сожалея, что голос пророка не был услышан его соотечественниками:
Вот уже тридцать лет как я знаю Эдуара Дрюмона, изучаю его книги и каждый день читаю его статьи. <...> Ни один француз, даже обладающий самой высокой культурой, так еще и не смог понять концепт расы или антропологического вида. Напрасно Дрюмон пишет об этом уже более тридцати лет (Soury J. Edouard Drumont//J. Soury. Campagne nationaliste 1899—1901. P.: Imprimerie de la Cow d’appel: L. Maretheux, 1902. P. 120, 123).
Характеристику юдофобии на расовой основе (среди прочих) в контексте ее появления и распространения см.: Honore J.-P. Le vocabulaire de l’antis6mitisme en France pendant 1’affaire Dreyfus // Mots. 1981. № 2. Mars. P. 73—91.
7	Cm.: Sternhell Z. La Droite... P. 146—244.
8	Cm.: Verdus-Leroux J. Scandale financier et antis6mitisme catholique: Le krach de 1’Union generale. P.: Editions du Centurion, 1969.
9	См., в частности: Birnbaum P. Un mythe politique: la «Republique juive»: De Leon Blum a Pierre Mendes France. P.: Fayard, 1988.
10	Cm.: Poliakov L. Histoire de l’antis6mitisme. P.: Cahnann-L£vy, 1977. Vol. IV: L’Europe suicidaire 1870—1933. P. 54 sq.; Marr us M.-R. Les juifs de France a l^poque de 1’affaire Dreyfus: L’assimilation a 1’epreuve [1971]. P.: Calmann-L£vy, 1972. P. 13-42, 66-67, 145 sq., 227-277.
Глава 3
193
11	В известной антиеврейской фальшивке — письме капитана Симонини, которое аббат Баррюэль якобы получил в 1806 г. (опубликовано в журнале «Контампорен» (см.: Le Contemporain. 1878. Juillet. Р. 58—61), содержится обличение «иудаистской секты», представленной одновременно как одна из «эт^гх подлых сект, готовящих пришествие Антихриста» и как «самая значительная сила», секта сект. «Таким образом, евреи вместе со всеми другими сектантами'образуют единую фракцию заговорщиков для уничтожения христианского имени, если это будет возможно». Как показал Норман Кон, это письмо «содержит в своем зародыше весь миф о жидомасонском заговоре» (Cohn N. Histoire d’un mythe: La «Conspiration» juive et les Protocoles des Sages de Sion. P.: Gallimard, 1967. P. 33). См. также: Byrnes R.-F. Antisemitism in Modem France. New Brunswick: Rutgers University Press, 1950. Vol. I: The Prologue to the Dreyfus Affair.
12	Cm.: Sternhell Z. Maurice Barres et le nationalisme fran^ais. P.: Armand Collin: Fondation nationale des sciences politiques, 1972; Idem. Le detenninisme psychologique et racial a la base du nationalisme de Maurice Barres et de Jules Soury // L’Idee de race dans la pens6e politique francaise contemporaine / Dir. P. Guiral, Ё. Temime. P.: Editions du CNRS, 1977. P. 117—138; Idem. La Droite... P. 158 sq., 170 sq. Тезис Стернеля о прямом и решающем влиянии биологического детерминизма Сури на формирование националистической доктрины Барреса мне кажется исключительно обоснованным, несмотря на сдержанность, выраженную Раулем Жирарде в предисловии к диссертации Стернеля (см.: Stemhell Z. Maurice Barres... Р. 5) и воспринятую на свой счет Жилем Ле Бегеком и Жаком Превота (см.: Le Beguec G., Prevotat J. 1898—1919: L’eveil a la modemit6 politique //Histoires des droites en France /Dir.J.-F. Sirinelli. P.: Gallimard, 1992. Vol. I: Politique. P. 746, n. 36). Иногда Баррес проводит четкую границу между понятиями «раса» и «нация», что, впрочем, нисколько не мешает ему пытаться скрытно представлять нацию в виде расы: «Неточно говорить в строгом смысле слова о французской расе. Мы отнюдь не являемся расой, мы — нация» (Barres М. Scenes et doctrines du nationalisme. P.: Pion, 1925. Vol. I. P. 20).
13	Cm.: Drumont E. La France juive devan 1’opinion: Essai d’histoire contemporaine: En 2 vol. P.: C. Marpon: E. Flammarion, 1886. Я цитирую по 79-му изданию (s.d.), включающему приложение с поправками.
14	Термин «ethnie» (этнос, этническая группа) был введен Жоржем Ваше де Лапужем в 1896 г. для обозначения общности людей, промежуточной между категориями «раса» (биологическая категория) и «нация» (историко-юридическая категория). См.: Lapouge G. V. de. Les Selections sociales. P.: Albert Fontemoing, 1896. P. 9-10.
13	О евреях, заклейменных названием «контрраса» или «антираса» (Gegen-rasse), см. мои замечания: Taguieff P.-А. La Force... Р. 166, 175, 536 (п. 68).
16	Drumont Е. La France juive... Р. 23 sq. Повторяющийся тезис Дрюмона (который будет воспринят и Моррасом): «...так называемое преследование евреев было лишь осуществлением права на законную оборону» (Ibid. Р. 26).
17	Ibid. Р. 27. Андре де Буазандре, сотрудник Дрюмона в журнале «Либр Пароль» («Свободное слово»), разрабатывает тему: «Антисемитизм — движение экономической защиты и национального сохранения» (Boisandre A. de. Petit Cathdchisme antijuif. P.: Librairie antisemite. 1899; re6d.: P., 1942. P. 29 sq.). Об Андре Дюкенуа де Буазандре (1859—1910) см.; Joly В. Dictionnaire biographique... Р. 67—68. Традиционалистская ориентация нисколько не мешает Дрюмону в его самоутверждении как противника «консерваторов» и друга «трудящихся»,
194
Примечания
о чем напоминает Анри Арвон (см.: ArvonH. Les Juifs et I’iddologie. P.: PUF, 1978. P. 141—142). См., например: Drumont E. La Fin d’un monde: Etude psycho-logique et sociale. P.: Albert Savine, 1889. P. 122 sq. (восхваление Бенуа Малона); Idem. Figures de bronze ou statues de neige. P.: Ernest Flammarion, 1900. P. 317— 332 (восхваление Прудона), 349—358 (еще одно восхваление Бенуа Малона). О «плебейском антисемитизме» Дрюмона см.: Sternhell Z. La Droite... Р. 196—201.
18	Известен тезис Ханны Арендт: «Единственный вид антисемитизма, сохранявшийся длительное время во Франции, — это тот, который пережил социальный антисемитизм и презрительное отношение антиклерикальных интеллектуалов, был связан с общей ксенофобией. В частности, после Первой мировой войны евреи-иностранцы стали стереотипом всех иностранцев» [Arendt Н. Sur I’antisemitisme [1951]. Р.: Calmann-Ldvy, 1973. Р. 114).
19	Drumont Е . Plaies d’Egypte // La Libre Parole. 1898. 23 fevrier.; перепечатано в: L’Almanach de la Libre Parole pour 1899. P., [fin 1898]. P. 20—23.
20	Cm.: Taguieff P.-А. Logiques d’exclusion: Du nationalisme racialisd a 1’ethno-nationalisme//Revue des Deux Mondes. 1999. Novembre—ddcembre. P. 102—109.
21	Cm.: Poliakov L. Histoire... Vol. III. P. 311-312; Vol. IV. P. 269, 328.
22	Cm.: Drumont E. La France juive... Vol. I. P. 316-317: «Всякий еврей, которого мы видим, всякий явный еврей относительно мало опасен, иногда даже уважаем <...>. Опасный еврей — это неясный еврей; <...> это исключительно вредное и в то же время неуловимое животное <...>. Это самый опасный возбудитель волнений, порожденный Землей». Там же говорится: «Мы понимаем заинтересованность евреев оставаться, насколько возможно, в неявном виде <...>» (Ibid. Р. 97).
23	См.: Taguieff P.-А. Typologie, racisations, antisemitismes//Traces. 1984. № 9— 10. P. 137-154.
24	См. введение к: L’Antisdmitisme... P. 15—19.
25	Drumont E. La France juive... Vol. II. P. 565.
26	Ibid. Vol. I (Введение). P. V. По поводу этого эпиграфа («Быть может, поднимется мститель [ultor] из наших рядов») см. комментарии «дрюмонца» Жана Дро: Drault J. Histoire de I’antisdmitisme. P.: Editions C.-L. [Editions Calmann-Ldvy aryanisees], 1942. P. 164. О жизненном пути Жана Дро (1866— 1951) см.: Joly В. Dictionnaire... Р. 138—139.; L’Antisdmitisme de plume... Р. 406— 411. В 1935 г. Жан Дро опубликовал работу, в которой возвеличивает творчество своего учителя: Drault J. Drumont, la France juive et «La Libre Parole». P.: Socidte franQaise d’editions littdraires et techniques, 1935. Три другие книги верных последователей Дрюмона представляют некоторый интерес для историка ангиеврейской идеологии: Viau R. Vingt Ans d’antisdmitisme, 1889—1909. P.: Bibliotheque Charpentier, 1910; Bernanos G. La Grande Peur des bien-pensants: Edouard Drumont P.: Bernard Grasset, 1931 (нов. расш. изд. — P.: Le Livre de Poc-he, 1969); Beau de Lomenie E. Edouard Drumont ou I’anticapitalisme national. P.: J. J. Pauvert, 1968.
27	Cm.: Drumont Ё. La Fin... P. I.
28	Ibid. P. II.
29	Ibid.
30	Ibid. P. 1.
31	Ibid. P. ХХХШ (Введение). См. комментарии Марка Анжено: Angenot М. Се que I’on dit des Juifs en 1889: Antis6mitisme et discours social. Saint-Denis: Presses Universitaires de Vincennes, 1989. P. 23—36. После книги «Конец света» в последнем десятилетии XIX в. Дрюмон публикует следующие работы: «По
Глава 3
195
следняя битва: Новое социально-психологическое исследование» (La Demiere Bataille: Nouvelle etude psychologique et sociale. P.: E. Dentu, 1890), «Завещание антисемита» (Testament d’un antisemite. P.: E. Dentu, 1891), «Тайна муравьев» (Le Secret de Fourmies. P.: Albert Savine, 1891), «Золото, грязь, кровь: от Панамы к анархии» (De For, de la boue, du sang: Du Panama a I’anarchie. P.: Flammarion, 1896), «Евреи против Франции: Новая Польша» (Lesjuifs contre la France: Une Nouvelle Pologne. P.: Librairie antisemite, 1899), «Наши хозяева: масонская тирания» (Nos Maitres: La Tyrannie maQormique. P.: Librairie antisemite, 1899). Cm. также: Ligneau J. de. [BowrncnrfKJ.Juifs et antisemites en Europe. P.: Tolra, 1891; Boumand F. Lesjuifs et nos contemporains (L’Antisemitisme et la question juive). P.: A. Pierret, [1898]. О Дрюмоне см. в последней работе: Ibid. Р. 27—44. Ф. Бур-нан в то время был близок к Дрюмону, Вио и Дро. См. также: Viau R., Воит-nand F. Les Femmes d’Israel. P.: A. Pierret, 1898 (посвящение «Вдохновителю антисемитизма — Эдуару Дрюмону — с уважением и почтением»). О Бурнане см.: Byrnes R.-F. Antisemitism... Р. 376.
32	Drumont Ё. Preface // R. Viau. Ces Bons Juifs! P.: A. Pierret, 1898. P. X.
33	Mery G. Edouard Drumont//La France contemporaine/ Dir. C. Deltour. 1903 Vol. L; Winock M. Drumont (Edouard) // Dictionnaire... / Dir. J. Juillard, M. Winock. P. 395. О Мери, который в начале 1890-х годов ввел прилагательное «расистский» («raciste») (за тридцать лет до повторного изобретения этого же слова для перевода с нем. «volkisch»), см.: Taguieff P. -А. La Force... Р. 126—127, 518 (п. 8).
34	Soury J. Campagne nationaliste 1899—1901. Р.: Imprimerie de la Cour d’appel: L. Maretheux, 1902. P. 7.
35	Некоторые биографические сведения о Жюле Сури см.: Soury J. Ma vie... Р. 17—71; см. также библиографические материалы в приложениях к наст, изд., в частности: France А. (1949), Halys Р. (1920), Joly В. (1998), Rouveyre А. (1921), SercJ. (1905), Sterhell Z. (1977), Vettard С. (1924; 1956), некролог (1915-1916).
36	Ежемесячник «Новая мысль» («La Pens6e nouvelle») (1867. N° 1. 19 mai; 1869. Nq 52. 9 mai) принимает эстафету от журнала «Свободная мысль» («La Libre Репзёе»), первый номер которого вышел 21 октября 1866 г., а последний (N° 19) 24 февраля 1867 г.; его основали д-р К.-А. Кудро, Андре Лефевр (1834— 1904), д-р Шарль Летурно (1831—1902), Габриэль де Мортийе (1821—1898), при поддержке Луи Аслина (1829—1878). См.: Clark L.-L. Social Darvinism in France. The University of Alabama Press, 1984. P. 19, 191, n. 62. Для определения роли этих воинствующих публикаций см.: Lalouette J. La Libre pens6e en France 1848—1940. P.: Albin Michel, 1997. P. 152—182. См. также: Harvey J. L’6volution transformde: Positivistes et materialistes dans la Soci6t6 d’Anthropologie de Paris du Second Empire a la IIIе Republique // Histoires de 1’anthropologie (XVIе—XIXе siecles) / Ed. B. Rupp-Eisenreich. P.: Klincksieck, 1994. P. 387—410. Эти антропологи-материалисты поддерживали отношения с бланкистскими кругами (сторонниками взглядов и тактики Л.-О. Бланки (1805—1881), приверженцами заговорщической тактики, которые отстаивали необходимость создания узкой тайной иерархической организации, ставящей своей задачей свержение существующего режима путем внезапного вооруженного наступления. — Примеч. ред.}. См.: Dommanget М. Blanqui et 1’opposition revolutionnaire a la fin du Second Empire. P.: Armand Colin, 1960. P. 122—123.
37	C 1871 г. литературную часть журналов возглавлял Андре Лефевр, один из ведущих деятелей неоэнциклопедизма, убежденный сторонник школы «научного материализма». В то время наиболее известными ее представи
196
Примечания
телями в Германии были Людвиг Бюхнер (1824—1899) (наряду с Якобом Молешоттом и Карлом Фогтом), во Франции — Шарль Летурно (и Габриэль де Мортийе). В своей книге Лефевр утверждает, что «Бог оказался с этих пор бесполезен на земле так же, как на небе» {Lefevre A. Renaissance du matdrialisme. Р.: Octave Douin, 1881. P. 126). Его тезис в том, что «настоящий признак высших рас — устранение религиозности» {Idem. La Philosophic. 2е ed. Р.: С. Reinwald, 1884. Р. 496). См. также: Lalouette J. Op. cit. Р. 159; Crapez М. Op. cit. P. 158; Mucchielli L. La Decouverte du social: Naissance de la sociologie en France (1870— 1914). P.: La D6couverte, 1998. P. 45.
38	Cm.: Blumel B. Le Nationalisme dans «La Nouvelle Revue»: De I’idde rdpubli-caine a 1’antidreyfusisme (1879—1900). P., 1986. P. 84 (доклад в Парижском институте политических исследований); Crapez М. Op. cit Р. 171.
33	См.: Luys J.-B. Recherches sur le systeme nerveux cerebrospinal. P.: Baillere, 1865. Небесполезно отметить, что Люи посвятил вопросу, волновавшему Сури, свою медицинскую диссертацию «Наследственные болезни» (см.: Idem. Des maladies hdrdditaires. P., 1863). В 1876 г. он публикует работу «Мозг и его функции» — еще по одной теме, занимающей Сури (см.: Idem. Le Cerveau et ses fonctions. P.: Germer Bailliere, 1876). Работы Люи сразу же стали эксплуатировать активисты «научного материализма». См.: Letourneau Ch. La Biologie [1876]. P.: Schleicher, 1909. P. 457 sq.; Soury J. Ma vie... P. 34—38.
40	Soury J. Ma vie... P. 35.
41	Cm.: Idem. Jesus et les Evangiles. P.: G. Charpentier, 1878. P. 7. Сури ссылается, в частности, на труды Ж. Моро де Тура (см.: Ibid. Р. 19—20). Этот врач из психиатрической клиники Бисетр в 1859 г. опубликовал в Париже свою работу «Патологическая психология» (см.: Moreau de Tours J. La Pshychologie morbide dans ses rapports avec la philosophic de 1’Histoire, ou de 1’influence des nevropathies sur le dynamisme intellectuel. P.: V. Masson, 1859). Cm.: Soury J. Ma vie... P. 38—39.
42	Soury J. Jesus et les Evangiles... P. 6.
43	Ibid. P. 27.
44	Ibid. P. 7. Сури уже обратил на себя внимание, когда заявил: «У Гассенди слишком много ума, чтобы стать мучеником» (цит. по: France А. М. Jules Soury //Le Temps. 1891. 8 novembre).
45	См.: Clark. L.-L. Op. cit. P. 46, 198, n. 95.
46	Цит. no: Ibid. P. 91.
47	Soury J. Breviaire de 1’histoire du materialisme, de Thales a La Mettrie. P.: G. Charpentier, 1881. P. XII.
48	France A. M. Jules Soury (8 novembre 1891) //A. France. La Vie Littdraire. 5е serie. P.: Calmann-Levy, 1949. P. 325.
49	Soury J. Essais de critique religieuse. P.: Ernest Leroux, 1878. Ргё£асе. P. XVI.
50	Ibid. P. V.
51	Ее использует Дрюмон в своей работе «Еврейская Франция». См. замечательную работу Г. Кофманна: Kauffmann G. Edouard Drumont: Des annees de jeunesse a la publication de la «France juive» (1844—1886) (доклад Парижского института политических исследований). 1999. Р. 166.
52	Работы, опубликованные в Париже. См.: Haeckel Е. Les Preuves du trans-formisme: Reponse a Virchow. P.: Germer Bailliere, 1879; 2е 6d. 1882; Idem. Le Regne des protistes; P.: C. Reinwald, 1879; Idem. Essais de psychologic cellulaire. P.: Germer Bailliere, 1880. Кроме того, Сури перевел совместно с Эдуаром Мейером работу О. Шмидта {Schmidt О. Les Sciences naturelies et la philosophic de 1’inconscient. P.: Germer Bailliere, 1879), к которой также написал предисло
Глава 3
197
вие. О Сури и Геккеле см.: Gasman D. Haeckel’s Monism and the Birth of Fascist Ideology. N.Y.: Peter Lang, 1998.
53	Cm.: Du Bois-Reymond E. A propos des limites des sciences de la nature. Выступление на конференции в Берлине в 1872 г. См. также: Haeckel Е. Les Preuves du transformisme... 1882. P. 119 sq., а также замечания Жюля Сури к работе: Philosophic naturelie. Р.: G. Charpentier, 1882. Р. 153; Joury J. Science et croyance // Campagne nationaliste... P. 280. С точки зрения оценки дискуссии в перспективе см.: Rescher N. Le Progres scientifique [1978]. P.: PUF, 1993. P. 24—26.
54	Cm.: Taguieff P.-А. L’Effacement... P. 53.
55	Cm.: Soury J. Theories naturalistes du monde et de la vie dans Г Antiquity. P.: G. Charpentier, 1881. P. 16—20, 23—24; Idem. Philosophic naturelie... P. VI—VII; Idem. Campagne... P. 238, 269, 280, 282-283, 286.
56	По этой теме см.: Idem. Schopenhauer et sa philosophic //J. Soury. Etudes de psychologie: Portraits du XVIIF siecle. P.: G. Charpentier, 1879. P. 174 sq.; Idem. Science et croyance; Meditations // Campagne nationaliste... P. 279, 286 sq.
57	Soury J. Philosophic naturelle... P. 275.
58	Idem. Science... P. 278.
59	Ibid.
60	См. некролог Жюля Сури в: L’Annuaire de 1’Ecole pratique des hautes etudes 1915-1916. P. 72-73.
61	Soury J. De 1’esprit... P. 155—171; Idem. Les Fonctions du cerveau [1981]. 2е 6d. P.: Bureaux du Progres Medical, 1892. P. VII—XVI, 397 («Психология <...> в конечном итоге, как и физиология, — это всего лишь одна глава физики и химии»).
62	Idem. Le transformisme //Philosophic naturelle... P. 130.
63	См., напр., у Сури: «Люди рождаются ворами или убийцами, как рождаются поэтами» {Idem. Le crime et les criminels//La Nouvelle Revue. 1882.Janvier— fevrier. T. 14. P. 510). Сури был далеко не единственным из считающихся учеными авторов, поддерживавших подобные тезисы. См.: Nye R.-A. Crime, Madness, and Politics in Modem France: The Medical Concept of National Decline. Princeton (NJ): Princeton University Press, 1984.
64	Cm.: Soury J. Ma vie... P. 60.
65	Barres M. Mes Cahiers. P.: Pion, 1929. Vol. I. Janvier 1896 — fdvrier 1898. P. 73 (запись от 3 мая 1896 г.).
66	См.: Vettard С. Du cote de chez... Albi: Editions de la Tete noire, 1946. P. 84— 85.
67	Cm.: Barres M. Le Journal. 1899. 21 octobre. Статья перепечатана в: Soury J. Campagne nationaliste... P. 75.
68	France A. La Vie litt£raire... 5е s6rie. P. 321, 324, 328, 332. См. также свидетельство: Massis H. Evocations. Souvenirs 1905—1911. P.: Pion, 1931. P. 26—27.
69	Cm.: Soury J. Les fonctions du cerveau. P.: Bureaux du Progres Medical: Vve ВаЬё, 1891; 2-е изд. (пересмотренное и дополненное) появляется в 1892 г. Работа посвящена памяти Поля Бера — «в знак благодарности и уважения». Параллельно Сури сотрудничает с «Философским журналом» («Revue philosop-hique»), основанным Теодюлем Рибо в 1876 г., и в январе 1891 г. публикует там исследование: «Физиологическая психология простейших» («La psychologie physiologique des protozoaires»).
70	Цит. no: Barres M. Mes Cahiers... Vol. I. P. 68 (запись от 1 мая 1896 г.).
71	Ibid. Р. 64 (запись от конца марта 1896 г.).
72	Soury J. Campagne nationaliste... Р. 67.
73	Цит. по: Barres М. Mes Cahiers... Р. 85.
198
Примечания
74	Soury J. Ma vie... P. 65.
75	Цит. no: Barres M. Mes Cahiers... P. 67 (запись от 1 мая 1896 г.).
76	Ibid. Р. 67. См. также: Ibid. Р. 70.
77	Цит. по: Soury J. Ma vie... Р. 68. См. также: Meditations // Campagne nationa-liste... P. 282.
78	Soury J. Campagne... P. 199.
79	Idem. Philosophic... P. 324.
80	Ibid. P. 323.
81	Soury J. Campagne... P. 185.
82	Ibid. P. 197—198. О «красоте войны» см.: Ibid. Р. 196—197. Таким образом, Сури вписывается в традицию идеализации войны, школу героизма, идущую от Жозефа де Месгра к Жоржу Сорелю, через Прудона и Дрюмона. Последний в своей работе «Еврейская Франция» писал: «Ариец есть пахарь, поэт, монах и особенно солдат; война — его родная стихия, он радостно идет навстречу опасности, он презирает смерть» {Drumont Е. La France juive... Vol. I. P. 10).
83	Soury J. Campagne... P. 13—14.
84	Idem. Ma vie... P. 63.
85	Ibid. P. 65.
86	Ibid. P. 52.
87	Ibid. P. 43.
88	Ibid. P. 44. См. также предисловие от марта 1902 г. к: Soury J. Campagne... Р. 11.
89	Ibid. Р. 71.
90	Soury J. Edouard... P. 125 («...чувство расы — этнический инстинкт»).
91	Idem. Les reactions morales / Campagne... P. 87—89.
92	Idem. La race: Juifs et Aryens // Campagne... P. 141.
93	Ibid. P. 134—135. К своей дифференцированной этнической психологии, фантазерской и поверхностной, Сури добавляет такую же сравнительную психопатологию рас. И все эго, основываясь лишь на нескольких замечаниях Шарко, приведенных им после появления статьи «Раса: Евреи и арийцы»:
У семитов есть в действительности «привилегия» представлять в исключительно выраженной степени все, что можно увидеть в области артритизма, все, что можно вообразить в области невропатических заболеваний <...>. Расы Израиля поставляют людей, исключительно пригодных для изучения нервной патологии {Soury J. La race... Р. 148).
Здесь Сури цитирует работу: Charcot J. -М. Lemons du mardi a la Salpetriere. Policlinique. 1887—1888. 2е 6d. P.: aux Bureaux du Progres Medical, 1892. Vol. I.
94	Soury J. Edouard Drumont... P. 123. См. также: Idem. La race... P. 134.
95	Barres M. Le journal... (21 octobre 1899); статья воспроизведена в: Soury J. Edouard... P. 75—80.
96	Soury J. Campagne... P. 1.
97	Cm.: Barres M. Scenes... T. I. P. 161.
98	Idem. Il у a une litterature nationaliste // Le Gaulois. 1902. 16 juillet. Напомним, что директор журнала «Голуа» Артюр Мейер, еврей, обращенный в католичество и женившийся на католичке, увлекался антисемитизмом (см.: Meyer А. Се que mes yeux ont vu. P.: Pion, 1911. P. 101—134), что не мешало Дрюмону, Моррасу и Леону Доде выступать против этого «семита». См.: Millman R. La Question juive entre deux guerres: Ligues de droite et antisdmitisme en France. P.: Armand Colin, 1992. P. 249; Landau Ph.-E. L’Opinion juive et 1’affaire
Глава 3
199
Dreyfus. Р.; Albin Michel, 1995. P. 87—88 (историк рассматривает и другие фигуры «евреев-антидрейфусаров». Р. 86—90).
99	Bloy L. Journal. (20 octobre 1902). Р.: Mercure de France, 1963. Vol. 2. P. 123.
100	Soury J. Campagne... P. 7.
101	Idem. Ma vie... P. 69. См. также: Idem. La tradition // Le Drapeau. 1901. 14 juillet. В то время Сури печатается в ежедневной газете «Драло» («Le Drapeau») Поля Деруледа, в «Кокард» («La Cocarde») (1894—1895) Мориса Барре-са, «Солей» («Le Soleil») и «Аксьон франсез» («L’Action Fran^aise»). О коротком существовании газеты «Кокард», в которой печатались Сури и Моррас, Фернан Пеллутье и Эжен Фурньер, см.: Clouard Н. La «Cocarde» de Barres. P.: Nouvelle Librairie nationale, 1910; Nguyen V. Un essai de pouvoir intellectuel au debut de la ПГ Republique: «La Cocarde» de Maurice Barres (5 septembre 1894— 7 mars 1895) //Etudes maurrassiennes. 1972. Ne 1. Centre Charles Maurras (Aixen-Provence). P. 145—155; Sternhell Z. Maurice Barres... P. 178—213.
102	Цит. no: BoschotA. L’expression musicale etles «scientistes»//Revue politique et litteraire (Revue Bleue). 1926. № 6. 20 mars. P. 165—166.
103	Цит. no: Barres M. Mes Cahiere... P.: Pion, 1930. Vol. П: 1898-1902. P. 118,121.
104	Idem. Scenes... Vol. I. P. 161. См. также анализ в: Sternhell Z. La Droite... P. 162—163. Остается, однако, задать себе вопрос о том, какую роль ксенофобия, антисемитизм и шпиономания играли во французской армии в последние два десятилетия XIX в. См.: Mitchell A. La mentalit6 хёпорЬоЬе: le contre-espionnage en France et les racines de 1’affaire Dreyfus // Revue d’histoire modeme et contemporaine. 1982. Juillet—septembre. S. XXIX. P. 489—499; AngenotM. Unjuif trahira: Le theme de 1’espionnage militaire dans la propagande antisdmitique, 1886— 1894. Montreal: Ciadest, 1994.
ia5	Comptes rendus de I’Academie des sciences. 1900. Vol. CXXXI. 17 decembre. P. 1079—1080 (доклад председателя комиссии Академии наук, который присудил работе Сури премию Монтиона в области медицины и хирургии (см.: Campagne... Р. 64)). В том же году Сури получил премию фонда Сентур, вручаемую Академией медицины.
106	См.: Rioux J.-P. Nationalisme et conservatisme: La Ligue de la Patrie fran^aise, 1899—1904. P.: Beauchesne, 1977; Charpentier de Beauville Ph. La Ligue de la Patrie franchise (1899—1902). P., \977-,Joly B. Lemaitre (Jules) //B.Joly. Dictionnaire... P. 235-237.
107	Joly B. Dictionnaire... P. 370 (приводятся материалы из архивов префектуры полиции. Ва 1340. 23 ноября 1903 г.).
108	Цит. по: Barres М. Mes Cahiers... Vol. I. P. 69 (запись от 1 мая 1896 г.).
109	Maurras С. Jules Soury (13 aout 1915); Idem. Tombeaux. P.: Nouvelle Librairie nationale, 1921. P. 80.
110	Barres M. Echo de Paris. 1915. 14 aout.
111	Cm.: Fritsch T. Antisemiten-Katechismus, 1887; переизд. под назв.: Handbuch der Judenfragen. Leipzig: Hammer Verlag, 1907.
112	Cm.: Drumont Ё. La France juive... Vol. I. P. 16, 291 sq., 333.
113	Cm.: Ibid. Vol. I. P. XIII. Введение (от 8 декабря 1885 г.).
114	Ibid. Р. V, VI.
115	Ibid. Р. XVI.
116	См. предисловие Дрюмона к: Drumont Е. РгёГасе // A. Rohling. Lejuif selon le Talmud... См. также фр. изд., существенно расширенное А. Понтаньи: Ibid. Р.: Albert Savine, 1889. Р. П, XVI (Bibliotheque antisёmitique).
200
Примечания
117	См.: Renan Е. М. Augustin Thierry [1857] //Е. Renan. CEuvres completes. P.: Calmann-Levy, 1948. Vol. П. P. 86—108; Idem. La reforme intellectuelle et morale de la France [1871] //Ibid. 1947. Vol. I. P. 325—407. См. замечания Стивена Уилсона в: Wilson S. Ideology... P. 467. См. также замечания Э. Вебера: Weber Е. Ma France: Mythes, culture, politique. P.: Fayard, 1991. P. 89.
118	Drumont Ё. La France juive... Vol. I. P. 7—8.
119	Ibid. Vol. I. P. XVI.
120	Ibid. P. 298, n. 1.
121	Ibid. P. 291.
122	Ibid. P. 294.
123	Ibid. P. 298.
124	Ibid. T. I. P. X.
125	Ibid. P. 268-269.
126	Ibid. P. 269.
127	Ibid. P. 275.
128	Ibid. P. 329. В другом месте Дрюмон отмечает: «Жаль, что Максим Дю-кан в своей работе “Философские раздумья о Коммуне” совсем не показывает, какое существенное значение имел еврейский элемент в этих событиях. Ренан, который никогда не рисковал, если речь шла об атаке на сильных мира сего, все-таки отметил: “Во французских революционных движениях еврейский элемент играет огромную роль”. Дюкан же оставил этот вопрос в тени» (Ibid. Vol. I. Р. 72—73, n. 1).
129	Ibid. T. I. P. 135.
130	См.: BarresM. La querelle des nationalistes et des cosmopolites//Le Figaro. 1892. 4 juillet (в то время Баррес еще не был обращен в этнический и ксенофобский национализм). Тогда слово «национализм» воспринималось как неологизм с неопределенным смыслом. Антитеза — заимствованная у аббата Баррюэля, который в 1790-х годах осудил «национализм» революционеров-якобинцев, — примет свой «националистический» смысл во время дела Дрейфуса в качестве доктрины, системы взглядов (основанной на «детерминизме»), и политико-социального движения, связанного с появлением «лиг» (которые можно кратко определить как «революционно-консервативные»). В «Аксьон франсез» от 23 мая 1909 г. Моррас переворачивает контрреволюционное представление о революционном «национализме»: «Революционная идея не есть идея национальная. Революция носила в сущности космополитический характер и вполне со знанием дела основала у нас режим четырех сословий-союзников: евреев, протестантов, масонов, метисов» [Maurras Ch. Dictionnaire politique et critique. P.: A la cite des livres, 1932. Fasc. 6. Art. «Etranger». P. 14). О формировании нового смысла слова «национализм» см.: Wilson S. L’Action fran^aise et le mouvement nationaliste francais entre les annees 1890 et 1900 // Etudes maurrassiennes. 1980. Ne 4. P. 310.
131	Заявляя по поводу натурализации, что «это великий принцип, которым исполнительная и законодательная власти могут руководствоваться во всех своих действиях», Баррес далее уточняет свою мысль: «Родина сильнее в душе коренного жителя, чем в душе человека, лишенного здешних корней» [Barres М. Scenes... Vol. I. Р. 97). Стернель показал с надлежащей эрудицией, что согласно Барресу «рационализм присущ людям, лишенным корней» [Sternhell Z. Maurice Barres... Р. 272). См. также: Winock М. La Fievre hexagonale: Les grandes crises politiques de 1871 a 1968. P.: Calmann-Levy, 1986, затем: 1987. P.: Le Seuil. P. 161. (Points Histoire)
Глава 3
201
132	Drumont Ё. La France juive... Vol. I. P. 58.
133	Ibid. P. 59.
134	Barres M. Scenes... Vol. I. P. 67. В статье, появившейся 18 января 1908 г., Дрюмон пишет: «Книга “Еврейская Франция” есть подтверждение всеми ее замечательными страницами, написанными Барресом и Вогюэ, того, что мертвые властвуют над живыми, что предки живут в нас, что мертвые говорят в нас» (Drumont Е. Sur le chemin de la vie — Souvenirs. P.: Georges Cres, 1914. P. 126).
135	Cm.: Drumont E. La France juive... P. 9.
130	Ibid.
137	Ibid. P. 16.
138	Cm.: Soury J. La tradition... P. 212.
139	Barres M. Mes Cahiers... Vol. П. P. 118. Прежде чем цитировать (частично) Сури в изложении Барреса, Мишель Винок справедливо указывает на синкретизм современного антиинтеллектуализма и антисемитизма в рамках «расистского Weltanschauung (миропонимания)» (Winock М. Op. cit. Р. 161), в котором он замечает вписанный во французский «революционный» национализм (то есть проповедующий реакционный антикапитализм) «первый набросок политического расизма» (Ibid. Р. 169—170). О «физиологическом детерминизме» Сури, фундаменте нового антисемитизма на расовой основе см. новаторскую работу: StemhellZ. Op. cit Р. 274 sq.; см. также: Clark L.-L. Social Darvinism... P. 97— 101.
140	Цит. no: Barres M. Mes Cahiers... Vol. II. P. 118, 142.
141	Soury J. La race.... P. 134.
142	Drumont E. Предисловие к: Rohling A. Op. cit. P. IV.
143	Desportes H. Le Mystere du sang chez les Juifs de tous les temps. P.: Albert Savine, 1889. P. I—XI (Bibliotheque antisemitique). Работа посвящена Эдуару Дрюмону «смелому властителю идей». Об Анри Депорте, именуемом аббатом Депортом (1865—...), см.: Wilson S. Ideology... Р. 521, 52fyjoly В. Dictionnaire... Р. 131; Angenot М. Се que Гоп... Р. 50—52.
144	См.: Drumont Ё. РгёГасе//Н. Desportes. Op. cit Р. V; Idem. РгёГасе//А. Моп-niot. Le Crime rituel chez les Juifs. P.: Pierre I^qui, 1914. P. IX (аналогичный пассаж). Здесь следует напомнить о книге бывшего коммунара Гюстава Три-дона, прочитанной Дрюмоном и цитированной в книге «Еврейская Франция». См.: Tridon G. Du Molochisme juif: Etudes critiques et philosophiques. Bruxelles: Edouard Maheu, 1884. Об Альбере Моннио (1862—1938), который вошел в «La Libre Parole» в конце 1892 г., а с 1893 г. стал генеральным секретарем редакции этой газеты, см.: Joly В. Op. cit. Р. 291. Об этом парижском сотруднике и друге Дрюмона, Жана Дро, Люсьена Панжана, затем Жака Плонкара и Анри Костона (восстановившего название «La Libre Parole» в 1930 г.) см.: Coston Н. Dictionnaire de la politique franchise. P.: Publications Henry Coston, 1972. Vol. П. P. 452.
145	Цит. no: Barres M. Mes Cahiers... Vol. П. P. 118. О путанице в употреблении слов «раса» и «вид» у пропагандистов арийско-семитской доктрины (Сури и Барреса) см.: Stemhell Z. Le determinisme psychologique et racial a la base du nationalisme de Maurice Barres et de Jules Soury // Б’Шёе... / Dir. P. Guiral, E. Temime. P. 131-134.
146	Цит. no: Barres M. Mes Cahiers... P. 118.
147	Thomas L. Les Raisons de I’antijudaisme. P.: Les Documents contemporains, 1942. P. 85. Книга посвящена «Луи-Фердинану Селину, который энергично обличал евреев, потому что, будучи врачом бедняков, видел, как они глубо
202
Примечания
ко несчастны под владычеством иудеев, захвативших Францию» (Р. 7). Луи Тома (1885—1962) опубликовал в «Mercure de France» две работы, посвященные французским «предвестникам» расизма и антисемитизма: см.: Thomas L. Les pr£curseurs: Alphonse Toussenel, socialiste national antis£mite (1803—1885); Idem. Les pr£curseurs: Arthur de Gobineau, inventeur du racisme (1816—1882). Обе книги появились в 1941 г. См. также: L’Antisemitisme... / Dir. P.-А. Taguieff. Р. 119-131.
148	Thomas L. Op. cit. P. 88.
149	Soury J. Campagne... P. 94. Тезис о радикальной неассимилируемости иностранцев иной расы был поддержан Жоржем Ваше де Лапужем в книге «Ариец». См.: Lapouge G. de. L’Aryen: Son role social. P.: Albert Fontemoing, 1899. Антрополог отбрасывает как абсурдную «саму идею натурализации» (Ibid. Р. 368) и утверждает, что «сама идея ассимиляции противоречит биологии» (Ibid. Р. 486-487).
150	См.: Taguieff P.-А. Les Protocoles des Sages de Sion. P.: Berg International, 1992. Vol. I: Introduction a l’£tude des Protocoles: Un faux et ses usages dans le siec-le. P. 115—138. Для изучения контекста см.: Weber Е. The Nationalist Revival in France, 1905—1914. Berkeley; L. A.: University of California Press, 1959; Idem. L’Action Fran liaise. P.: Stock, 1964. P. 225 sq., 316 sq., 413 sq., 550 sq.; Nolte E. Le Fascisme dans son £poque. P.: Juillard, 1970. Vol. I: L’Action Frani^aise. P. 338 sq.; Pierrard P. Juifs et catholiques frani^ais: D’Edouard Drumont ajacob Kaplan, 1886—1994. P.: Cerf, 1997. P. 170-184.
151	Cm.: Soury J. Campagne... P. 7.
152	Cm.: Ibid. P. 7, 126-127, 134 sq.
153	Ibid. P. 12.
154	Ibid. P. 7.
155	Ibid.
156	Ibid. P. 206. Ретроспективный анализ см.: Katz у. Juifs et Francs-mai^ons en Europe 1723—1939. P.: Cerf, 1995; Poulat Ё., Laurant J.-P. L’Antima^onnisme catholique: Les Francs-Macons de Mgr de S6gur. P.: Berg International, 1994; Rous-se-Lacordaire J. Rome et les Francs-ma^ons: Histoire d’un conflit. P.: Berg International, 1996; Pierrard P. Op. cit.
157	Soury J. Campagne... P. 128.
158	Ibid.
159	Ibid. P. 139.
160	Ibid. P. 140.
161	Ibid. P. 140-141.
162	Ibid. P. 138.
163	Ibid.
164	Баррес следует учению Сури о расовом детерминизме. Кроме того, он оказывается весьма восприимчив к не менее фантазерским расистским тезисам близкого к Дрюмону Гастона Мери (1866—1909), изложенным в его романе. См.: Mery G. Jean R£volte: Roman de lutte. P.: E. Dentu, 1892. У этого романа следующий эпиграф: «Южанин — вот наш враг». См.: Drault J. Op. cit. Р. 85. Мери считал, что человек Юга олицетворяет «сообщника вора», описанного Дрюмоном в его книге «Еврейская Франция». «Нашествие с Юга» идет параллельно с «еврейским завоеванием». Баррес под влиянием Мери заклеймит «южан», которые в силу своей плохой расовой наследственности не способны к патриотизму. Это относится и к Жоресу, который не станет хорошим французом, потому что «следует за своей расой». См.: Barres М. Les L£zardes
Глава 3
203
sur la maison. P.: Sansot, 1904. Таким образом, лозунг «Галлия — галлам» означает «Франция — только французам Севера». Новая версия «войны двух рас»: кельты против латинян. Отсюда — расистские атаки против Мореаса и Мор-раса, этих «чужаков — мавров». О необходимости противостоять «южанам» рассуждал Юрбен Гойе (который яростно выступал в начале 1920-х годов против «L’Action franaaise» на страницах «La Vieille France»), а позже Луи-Фер-динан Селин. См.: Duraffour A. СёНпе, un antijuif fanatique //L’Antis ё mi tisme... P. 156—158; Joly B. Dictionnaire... P. 276—278; Boissel J. Le «midinard» ou la sup6riorit£ du Nord sur le Midi: Une mythologie fran^aise // Commentaire. Hiver 1979/1980. V. 2. N° 8. P. 571—580; Amalvi C. France du Nord et France du Midi: Les bases d’une opposition historique//Sources. Travaux historiques. 1987. № 12. P. 67—71; Weber E. Ma France... P. 90—91; Estube J. Le parlementaire // Histoires des droites en France /Dir.J.-F. Sirinelli. P.: Gallimard, 1992. Vol. Ill: Sensibilitds. P. 339-341.
165	Cm.: Soury J. Campagne... P. 138—139.
166	Cm.: Drumont Ё. La France juive... Vol. I. P. V, VI, XVI.
167	Cm.: Soury J. Campagne... P. 204.
168	Ibid. P. 92.
169	Ibid. P. 139. В отношении будущего Франции Сури пессимистичен. В отличие от «универсалистской», то есть «объевреенной» Франции, в которой стерт «этнический инстинкт», в остальной части Европы, как считает старый мэтр, «этнический инстинкт <.,.> почти абсолютно непоколебим» (Ibid.).
170	См.: Soury J. Brdviaire de 1’histoire... P. I, X—XII.
171	Cm.: Idem. Campagne... P. 12—13.
172	Ibid. P. 13-14.
173	Cm.: Cohn N. Histoire... P. 29 sq.; GirardetR. Mythes et mythologies politiques. P.: Le Seuil, 1986. P. 25—62; Taguieff P.-А. Les Protocoles... T. I. P. 18 sq., 159 sq.
174	Cm.: Soury J. Campagne... P. 8. Вслед за Дрюмоном Копен-Альбанчелли публикует в 1909 г. книгу «Еврейский заговор против христианского мира», где пытается объяснить установление «оккультной власти», которую осуществляет «секретное объединение под названием франкмасонство», мощным натиском евреев (Copin-Albancelli P.-J. La Conjuration juive contre le monde chre-tien. P.: La Renaissance franchise; Lyon: Emmanuel Vitte, 1909. P. 9).
175	Cm.: Barbey D’AurevillyJ. Les Prophetes du pass6. P.: Alphonse Lemerre, 1851.
176	Maurras Ch. L’Avenir de 1’intelligence // Ch. Maurras. Romantisme et R£volu-tion. P.: Nouvelle Librairie nationale, 1922. P. 35.
177	«Остается только одно убежище для разума человека <...>: отрешенность и безропотность без всякой надежды» (Soury J. Campagne... Р. 293). Так Сури выражает свой пассивный нигилизм (говоря словами Ницше) в «Моей жизни»: «Я стремлюсь более не быть, а не к тому, чтобы быть спасенным. Спасение — ничто, уничтожение всякой сознательной жизни, нирвана» (Ibid. Р. 49).
178	Может быть, именно для того, чтобы в будущем вести против «евреев» войну в области культуры, безнадежность Сури недвусмысленно взывает к боевитости Барреса:
Пусть Морис Баррес, когда станет великим университетским деятелем, уничтожит одним росчерком пера преподавание «философии» в средних учебных заведениях! Пусть он вспомнит своего виночерпия! Я не знаю большего бедствия для французского духа, чем это семейство хамов, невежд с претензиями, хлыщей и импотентов, на фоне которого только один еврей, кажется, приносит какие-то плоды <...> (Soury J. Campagne... Р. 152).
204
Примечания
Устранить философию, чтобы уничтожить «еврейское влияние»! В своей работе «Сцены и доктрины национализма» Баррес цитирует этот отрывок из статьи Сури, опубликованной в «Le Drapeau» (21 июня 1901 г.) под названием «Социализм Жореса в школе» (см.: Barres М. Scenes... Т. I. Р. 60—61, n. 1).
179	См.: Taguieff P.-А. La Nouvelle Juddophobie. Р.: Mille et une nuits, 2002.
180	Выражение «международный еврей» вписалось в антиеврейский дискурс после того, как его использовал Генри Форд в качестве названия своего ставшего бестселлером сборника текстов «The International Jew», появившегося в США в 1920 г. и переведенного на немецкий язык в 1922 г. («Der Internationale Jude»), что позволило Гитлеру взахлеб его прочитать. См. мои замечания во введении к: L’Antis£mitisme... Р. 36—37, а также исследование: Moisan J.-F. Les Protocoles des Sages de Sion en Grande Bretagne et aux USA // Les Protocoles... / Dir. P.-А. Taguieff. Vol. II. P. 163-216.
Глава 4
1	См.: Lapouge G. V. de. De l’in£galite parmi les homines //Revue d’anthropologie. 1888. 15 janvier. 3е s£rie. Vol. Ш. Ns 1. P. 9—38.
2	Idem. La d£population de la France //Revue d’anthropologie. 1887. 15 janvier. 3е s6rie. Vol. II. No 1. P. 69-80.
3	Чтобы определить место «дарвиновской» социалистической и расистской евгеники Лапужа по отношению к двум другим основным течениям евгеники во Франции — наталистскому, «ламаркистскому», просветительскому и патриотическому (воплощенному медицинскими работниками, занимающимися грудными детьми), и неомальтузианскому, пацифистскому и часто либертарному (связанному с феминистским движением), см.: Taguieff Р.-А. Eug£nisme ou decadence? L’exception fran^aise //Ethnologie frani^aise. 1994. Janvier—mars. T. 24. Na 1. P. 81—103; Carol A. Histoire de l’eug£nisme en France: Les m£decins et la procreation XIXе—XXе siecle. P.: Le Seuil, 1995; Gayon J. Eugdnisme // Principes de g£n6tique humaine/Dir.J. Feingold, M. Fellous, M. Solignac. P.: Hermann, 1998. P. 459—483; DrouardA. L’eug£nisme en questions: L’exemple de 1’euge-nisme «fran(jais». P.: Ellipses, 1999.
4	Cm.: Lapouge G. V. de. Dies Irae: La fin du monde civilise // Europe. 1923. Na 9. 1 octobre. P. 59—67. Об этом см. также: Taguieff P.-А. L’Effacement... P. 321—326; Idem. Du progres: Biographie d’une utopie modeme. P.: Librio, 2001. P. 125—126.
5	О политико-административной карьере Луи Лиара (1846—1917), назначенного в 1880 г. ректором Академии Кана, выполнявшего затем с 1884 по 1902 г. функции руководителя высшим образованием, проректора и, наконец, ректора Парижского университета, см.: Renaut A. Une philosophic framjaise de 1’Universite allemande: Le cas de Louis Liard Ц Romantisme. 1995. N° 88. P. 85—100.
° Lapouge G. V. de. Souvenirs //H. de La Hayejousselin. Georges Vacher de Lapouge (1854—1936) — Essai de bibliographic. P., 1986. P. 11. Эта автобиографическая статья была написана Лапужем по просьбе редакции «народного» журнала «Hammer», основанного и возглавлявшегося антисемитом Теодором Фричем.
7	Ibid. Р. 12.
8	См.: Lapouge G. V. de. Durand de Gros et I’analyse ethnique//Revue scientfique. 1903. 15 aout. P. 203—207; Idem. Race et milieu social: Essais d’anthroposociologie. P.: Marcel Riviere, 1909. P. 273—287.
Глава 4
205
9	Мы цитируем эту лекцию по рукописи, оставшейся в архиве Лапужа (Монпелье, Университет им. Поля Валери).
10	См.: Lapouge G. V. de. L’h£r6dit6//Revue d’anthropologie. 1886.1ет octobre. 3е serie. Vol. I. P. 512—521; Idem. L’anthropologie et la science politique //Revue d’anthropologie. 1887. 15 mars. 3е s6rie. Vol. II. № 2. P. 136—157.
11	См. его свидетельство в: Idem. Souvenirs...
12	Биологический подход к праву проиллюстрирован рядом исследований. См.: Idem. Etudes sur la nature et sur Involution historique du droit de succession. Etude premiere: Th£orie biologique du droit de succession // Revue g£n£rale du Droit, de la legislation et de la Jurisprudence. 1885. Mai—juin. Vol. IX. No 3. P. 205-232; 1885. Juillet—aout. № 4. P. 316—330; Idem. Etude sur la nature... Etude secon-de: Les trois stades de Involution//Ibid. 1886. Septembre—octobre. T. X. № 5. P. 408— 434. Об этом наброске биологической антропологии права см.: Taguieff Р.-А. Th£orie des races et biopolitique sdlectionniste en France: Aspects de 1’ceuvre de Vacher de Lapouge (1854—1936) // Sexe et Race. 1988. Vol. Ш. P. 12—60 (lre partie).
13	Cm.: Gallon F. Inquiries into Human Faculty and its Development L.: Macmillan, 1883; см. особенно: Ibid. P. 24—25.
14	Cm.: Lapouge G.V. de. L’h£r£dit£... P. 516—517.
15	Ibid. P. 516. Следует отметить, что, прежде чем обозначать фундаментальную или прикладную науку или технологию, термин «евгеника» появляется у Лапужа как прилагательное («евгенические расы») или как общее наименование индивидов, обладающих более выдающимися наследственными способностями по сравнению со средним уровнем («евгеники»). См. также: Idem. L’anthropologie et la science politique... P. 147 («Есть семьи евгеников», «евгенические семьи»); Idem. L’h6r£dit£ dans la science politique // Revue d’anthropologie. 1888. 15 mars. P. 175—176 («Есть семьи дегенератов <...>. У других талант передается по наследству, как здоровье, сила, красота <...>. Они являются евгениками, и евгеника — это улыбка наследственности, как дегенератсгво — ее проклятие»). О введении терминов «евгенический» и «евгеника» см.: Leonard J. Mddecins, malades et soci6t£ dans la France du XIXе siecle. P.: Science en situation, 1992. P. 147 sq.; Taguieff P.-А. L’introduction de l’eug£nisme en France: Du mot a l’id£e // Mots: Les langages du politique. 1991. No 26. Mars. P. 24 sq.
16	См., в частности: Broca P. Les selections //Revue d’anthropologie. 1872. Vol. I. P. 705 sq.; Candolle A. de. Histoire des sciences et des savants depuis deux siecles, suivie d’autres 6tudes sur des sujets scientifiques, en paticulier sur la s£lection dans I’espece humaine. Geneve; Bale; Lyon: H. Georg, 1873; Royer C. Preface // Ch. Darwin. De 1’origine des especes par s£lection naturelle ou des lois de transformation des etres organises. P.: Flammarion, 1918. P. I—XL; Idem. Origine de l’homme et des soci£t£s. P.: Masson: Guillaumin, 1870. См. также: Lapouge G. V. de. Le s£lectionnisme de Broca // Race et Milieu social... P. 289—308 (это исследование содержит посвящение Клемане Руайе).
17	См.: Lapouge G. V. de. Souvenirs... Р. 15. Речь идет о лекциях 1886—1887 гг. и 1887-1888 гг.
18	О формировании, развитии и восприятии антропосоциологии Лапужа см.: Thuillier G. Un anarchiste positiviste: Georges Vacher de Lapouge // L’Id£e de race dans la pens6e politique fran^aise contemporaine /Dir. P. Guiral, E. Temime. P.: CNRS, 1977. P. 48-65; BoisselJ. Georges Vacher de Lapouge: un socialiste revoluti-onnaire darwinien//Nouvelle Ecole. 1980. Etd. N° 38. P. 59—83; Clark L.-L. Social Darwinism in France. The University of Alabama Press, 1984. P. 143—158; Schneider W.-H. Quality and Quantity: The Quest for Biological Regeneration in Twentieth
206
Примечания
Century France. Cambridge; N.Y.: Cambridge University Press, 1990. P. 59 sq., 208 sq., 236 sq., 284; Schiitz M. Rassenideologien in der Sozialwissenschaft. Bern; Berlin; Frankfurt-am-Main: Peter Lang, 1994. S. 147—189; Carol A. Op. cit. Passim; Bernardini J.-M. Le Darwinisme social en France (1859—1918): Fascination et rejet d’une iddologie. P.: CNRS, 1997. Passim; Taguieff P.-А. La couleur et le sang: Doctrines ra-cistes a la fran^aise. P.: Mille et une nuits, 1998. P. 91—163 (в настоящем труде исследование углублено и расширено).
19	В 1886 г. Луи Лиара только что назначили руководителем высшего образования. Он побудил недавно женившегося Лапужа принять участие в конкурсе на замещение должности библиотекаря в университете. Лапуж занял первое место, но считал эту работу временной, пока не будет создана предназначавшаяся ему кафедра антропологии, по обещанию хлопотавшего за него Луи Лиара. См.: Lapouge G. V. de. Souvenirs... Р. 15. См. также письмо от 2 марта 1893 г. (получатель неизвестен), написанное на следующий день после закрытия лаборатории антропологии в Монпелье: «Мне обещали создать специальную кафедру. Тогда было намерение ввести понемногу преподавание антропологии в университетах, но вдруг от этого отказались, что не очень разумно».
20	Лекция опубликована в: Revue d’anthropologie. 1887.15 mars. 3е s6rie. Vol. П. No 2. P. 136-157.
21	Точнее, Лапуж начинает с констатации, что «антропологические науки могли появиться только в наши дни» и что «их основателями являются Дарвин и Спенсер, Буше де Перт и Брока» (Ibid. Р. 137).
22	Ibid.
23	Ibid. Лапуж, например, пишет: «Наследственность давит на нас и буквально расплющивает» (Ibid. Р. 146).
24	Письмо Лапужа от 2 марта 1893 г. (получатель неизвестен; хранится в архиве Лапужа). См. также: Lapouge G. V. de. Les selections sociales//Revue d’anthropologie. 1887. 15 septembre. 3е s6rie. Vol. П. N° 5. P. 519—550 (лекция от 24 февраля 1887 г.).
25	См.: Idem. Les Selections sociales: Cours libre de science politique professd a Г university de Montpellier (1888—1889). P.: Albert Fontemoing, 1896; Idem. L’Aryen: Son role social: Cours libre de science politique profess6 a 1’universite de Montpellier (1889—1890). P.: Albert Fontemoing, 1899.
26	Idem. L’antropologie et la science politique //Revue d’anthropologie. 1887. 15 mars. P. 155.
27	Ibid. P. 149-151.
20	Ibid. P. 151.
29	Cm.: Bulletin de 1’Association g£n£rale des etudiants de Montpellier. 1888. lerjanvier. № 1. P. 27—29.
30	Ibid. Я цитирую выдержку из этого программного документа по рукописи из архива Лапужа (полтора рукописного листочка). См. также: L’enseignement de I’anthropologie a Montpellier [статья не подписана] // Mat6riaux pour 1’histoire primitive et naturelie de 1’homme. 1888. Janvier. T. V. P. 45—46.
31	Архивы Лапужа в Монпелье. Лапуж ссылается на свою статью «Пластическая теория и механические законы наследственности» (см.: Lapouge G. V. de. Th£orie plastidulaire et lois m£caniques de l’h£r£ditd // Bulletin de la Society des Sciences naturelies et physiques de Montpellier. 1888. Janvier—f£vrier—mars. N° 1—3. P. 4—11; 1888. Avril—mai. N° 4—5. P. 17—21). To, что получателем этого письма был Геккель, подтверждается намеком Лапужа на «теорию перигенеза» и «клеточную психологию». См.: Haeckel Е. Essais de psychologie cellulaire. P.: Ger-
Глава 4	207
тег Bailliere et Cie, 1880. P. 159. Первое эссе (1876) посвящено «перигенезу пластид», второе — «клеточной психологии» (см.: Ibid. Р. 1 sq., 95 sq.). В 1890 г. Лапуж опубликует свое исследование о наследственности.
32	См.: Baron R. Mlthodes de reproduction en zootechnie. P.: Firmin-Didot, 1888.
33	Cm.: Revue d’anthropologie. 1889. P. 86.
34	Cm.: Bulletin de la Soci£te languedocienne de g£ographie. 1893. P. 110.
35	См., в частности, следующие исследования: Cranes modemes de Montpellier //L’Anthropologie. 1891. Janvier—f£vrier. N° 1. P. 36—42; Cranes pr£historiques du Larzac //L’Anthropologie. 1891. Novembre—d£cembre. N° 6. P. 681—695; Cranes des gentilshommes et cranes des paysans, Notre-Dame-de-Londres (Herault) // L’Anthropologie. 1892. Mai—juin. N° 3. P. 317—322; Cranes modemes de Karlsruhe // L’Anthropologie. 1893. Novembre—ddcembre. N° 6. P. 733—749.
36	О конфликтах библиотекаря Лапужа с администрацией см.: Thuillier G. Bureaucratie et bureaucrates en France au XIXе siecle. Geneve: Droz, 1980. P. 601— 603.
37	Cm: Boissel J. Paul Val6ry et Georges Vacher de Lapouge a Montpellier (1888— 1893)//Revue des Lettres modemes. P.: Minard, 1989. P. 29—44.
38	Cm: L’Ind£pendant du dimanche. 1892. 12 avril.
39	Cm.: Ibid.
40	Cm.: Boissel J. Paul Val£ry...
41	Речь идет о деревенском кладбище Касгельноле неподалеку от Монпелье, где в 1891 году Лапуж обнаружил около тысячи погребений неолитического и бронзового периодов. См.: Lapouge G. V. de. La N6 crop ole de Castelnau-le-Lez Ц Le Fllibrige latin. 1881 Juin. P. 129—135.
42	Письмо Поля Валери от 7 июля 1936 г. графу Бегуэну, воспроизведенное им в фельетоне, опубликованном 22 августа 1936 г. в «Journal des d£bats».
43	Цит по.: Thuillier G. Bureaucratie et bureaucrates... P. 602.
44	Cm.: Royer C. Origine des especes. P.: Guillaume et Masson, 1862.
45	Cm.: Broca P. Les s61ections // Revue d’anhropologie. 1872. P. 705.
46	Lapouge G. V. de. Les S£lections sociales... P. V—VI.
47	Idem. Race et milieu social. P.: Marcel Riviere, 1909. P. 294.
48	Broca P. Les s£lections... P. 1—3.
49	Ibid. P. 705-706.
50	Lapouge G. V. de. Race el Milieu social... P. 296
51	Cm.: Revue Internationale de sociologie. 1893. № 5. Septembre—octobre.
52	Lapouge G. V. de. Les S61ections... P. 1—3.
53	Cm.: Blanckaert C. L’anthropologie au fdminin: Оётепсе Royer (1830—1902) // Revue de synthese. 1982. Janvier—mars. T. CIII. N° 105. P. 23—38; Fraisse G. Cldmence Royer, philosophe et femme de sciences. P.: La Ddcouverte, 1985. О Бро-ка-антропологе см. замечательное исследование: Blanckaert С. L’«anthropologie personifide»: Paul Broca et la biologie du genre humain //P. Broca. M£moires d’anthropologie. P.: Editions Jean-Michel Place, 1989. P. I—ХЕШ; об идее «социального отбора» см.: Ibid. Р. XXXVII sq.
54	Royer С. РгёГасе // Ch. Darwin. De 1’origine des especes par s£lection naturelle ou des lois de transformation des etres organis£s. P.: Ernest Flammarion, 1918. T. I. P. XXXIX—XL.
55	Cm.: Idem. Origine de 1’homme et des societes P.: Masson et Guillomin, 1870.
56	Ibid. P. V-VI.
57	Ibid. P. IX.
208
Примечания
58	Ibid. Р. XI.
59	Ibid.
60	Royer С. Preface // Ch. Darwin. De 1’origine... P. XXXVTII.
61	Ibid.
62	Ibid.
63	Ibid.
64	Ibid. P. XXXIV-XXXV.
65	Cm.: Revue d’anthropologie. 1887. 15 septembre. Лапуж впервые излагает свою критику «старческой демократии» (которую отличает от «демократии нарождающихся народов».
66	Lapouge G. V. de. Les selections... P. 540—541.
67	См.: Revue d’anthropologie. 1888. 15 janvier.
68	Lapouge G. V. de. De 1’inegalite... P. 9, 20, 21, 26, 38.
69	Idem. L’H£r£dit£//Revue d’anthropologie. 1886. ler octobre. P. 517.
70	Cm.: Langbehn F. Rembrandt als Eijieher. Leipzig.: G.-L. Hirschfeld, 1890.
71	Архивы Лапужа.
72	Lapouge G.V. de. L’H6r6dit6... P. 517.
73	Idem. Les lois de 1’heredite //Journal de mddecine veterinaire et de zootechnie. [Lyon], 1890. P. 197—209, 243—255, 304—317. См. также: Idem. Les lois de 1’heredite. Lyon: L. Bourgeon, 1890. В «Социальном отборе» Лапуж представляет эту «специальную монографию» как работу, в которой в сжатом виде представлены его «последние лекции 1887 г.» (Idem. Elections sociales... Р. 50) и коротко изложены «шесть главных законов наследственной функции» (Ibid. Р. 50—57). В то время профессор Рауль Барон был начальником зоотехнической службы и преподавателем естественной истории в Ветеринарной школе Альфора. Он только что опубликовал «Методы воспроизводства в зоотехнике» (см.: Baron R. Methodes de reproduction en zootechnie. P.: Fermin-Didot, 1888).
74	В своем первом выпуске «Международный социологический журнал», основанный и руководимый Рене Вормсом (1869—1926), публикует программную статью Лапужа, которая перепечатывается с некоторыми исправлениями в «Социальном отборе» как первая глава этой книги (см.: Lapouge G. V. de. Le darwinisme dans la science sociale//Revue intemationale de sociologie. 1893. Ns 5. Septembre—octobre. P. 414-435; см. также: Idem. Selections sociales... P. 1—60). To же самое произошло с двумя следующими статьями: «Законы смерти и жизни наций» (см.: Idem. Lois de la vie ou de la mort des nations // Revue intemationale de sociologie. 1894. Ns 6.Juin. P. 421-436) и «Мутации и отбор воспитанием» (см.: Idem. Transmutation et selection par education //Revue intemationale de sociologie. 1895. N° 3. Mars. P. 85—111); они перепечатываются в работе «Социальный отбор», соответственно, как гл. П (см.: Idem. Selections sociales... Р. 61—80) и гл. Ш— IV (см.: Ibid. Р. 81-125).
75	Его работа под названием «Фундаментальные законы антропосоциологии», которая была напечатана на французском языке только в 1909 г. (см.: Lapouge G. V. de. Race... Р. 169—214), появилась в Италии, затем в Соединенных Штатах уже в 1897 г. См.: Idem. The Fundamental Laws of Anthropo-sociology // The Journal of Political Economy. 1897. Vol. VI. N° 1. December. P. 54—92.
76	О Карлосе Карлтоне Клоссоне см., в частности: Dissociation by Displacement: A Phase of Social Selection // The Quarterly Journal of Economics. Boston, 1896. Vol. X. January. P. 156—186; Recent Progress of Social-Anthropology //The Journal of Political Economy. Chicago, 1896. Vol. IV. June. P. 410—412; Social Selection //Ibid. 1896. September. P. 449—466; The Hierarchy of European Races //The
Глава 4
209
American Journal of Sociology. Chicago, 1897. Vol. III. November. P. 314—327; The Pedagogical Significance of the Cephalic Index //The Journal of Political Economy. 1898. Vol. VI. March. P. 254—265.
77	Cm.: Veblen Th. Th£orie de la classe de loisir. P.: Gallimard, 1978. P. 140 sq. Веблен разбирает там вопрос о «расовых типах» по отношению к процессам отбора и адаптации.
78	См.: Ammon О. Die Anthropologie als politsche Wisseschabt // Beilage zur Allgemeinen Zeitung. Munchen, 1890. 5Juli. № 184. S. 1—2. To, что антропология может быть переосмыслена как «политическая наука», является темой вводной лекции, прочитанной Лапужем 2 декабря 1886 г. См.: Lapouge G. V. de. L’Anthropologie et la science...
79	Cm.: L’Anthropologie. 1893. P. 374 sq.
00	Cm.: Ammon 0. Die natiirliche Auslese beim Menschen. lena: Gustav Fischer, 1893.
81	Cm.: Idem. Die Gesellschaftordnung und ihre natiirlichen Grundlagen. lena: Gustav Fischer, 1895.
82	Cm.: Idem. L’Ordre social et ses bases naturelles: Esquisse d’une anthro-posociologie. P.: Albert Fontemoing, 1900.
83	Cm.: Muffang H. Avant propos du traducteur // O. Ammon. L’Ordre social... P. V—XXIII. См. также: Ammon 0. Histoire d’une idee: L’anthroposociologie // Revue Internationale de sociologie. 1898. Mars. N° 3. P. 145—181.
84	Cm.: Ammon 0. Histoire d’une idee: L‘anthroposociologie ]] Revue Internationale de sociologie. 1898. Mars.
85	Cm.: Muffang H. Avant propos...
86	Lapouge G. V. de. Les Selections... P. 8. См. также: Idem. La nomenclature zoologique en anthropologie // Race et Milieu... P. 1—7.
87	«Само собой разумеется, при современном состоянии науки никогда не следует говорить о латинской, германской, славянской расах» (Idem. Les Selections... Р. 8.).
88	См.: Ibid. Р. 30—32.
89	О трех «расах Европы» см.: Ibid. Р. 10—28.
90	Ibid. Р. 78.
91	Ibid. Р. 14.
92	Ibid. Р. 17.
93	Ibid. Р. 17-18.
94	См.: Ibid. Р. 23—27. См также: Lapouge G. V. de. De 1’inegalite... P. 17; Idem. L’Aryen... P. 183—185.
95	Idem. Les Selections... P. 198.
96	Ibid. P. 449, 456—458.
97	Ibid. P. 474, 489.
98	Ibid. P. 456.
99	Ibid. P. 67.
100	Cm.: Ibid. P. 207—408. Гл. VEH («Военный отбор») — ХШ («Экономический отбор»).
101	См.: Ibid. Р. 391: «В регионах, где имеется брахицефальный тип, он стремится осесть в сельской местности, тогда как долихоиды тяготеют к городам».
102	Ibid.
103	Ibid. Р. 391-408.
104	Ibid. Р. 407-408.
105	Ibid. Р. 408.
210
Примечания
106	Ibid. Р. 306-307.
107	Lapouge G. V. de. L’Aryen... P. 501.
108	Idem. Les S£lections... P. 443.
109	Ibid. P. 458.
110	Ibid. P. 459.
1	,1 Ibid. P. 458.
112	Cm.: Ammon 0. L’Ordre social... P. 489—490: «Долой пессимизм!.. Песси мизм истощает, оптимизм поддерживает и укрепляет!..» Анри Мюффан в конце своего предисловия противопоставляет Лапужа, «прежде всего пессимиста», «оптимисту» Аммону (см.: Ibid. Р. XXII). В некоторых рецензиях на книгу «Социальный отбор» отмечается пессимизм Лапужа. См., напр.: С Laux L. Du sdectionnisme optimiste au s£lectionnisme pessimiste//La Revue socialiste. 1897. Vol. XXVI.Juillet. № 151. P. 58-69; Novicow J. L’Avenir de la race blanche: Critique du pessimisme contemporain. P.: Fdlix Alcan, 1897 [2е 6d. — 1902]. P. 178—180.
113	Lapouge G. V. de. Les Sdlections... P. 489.
114	Ibid. P. 490.
1,5	Ibid. P. 458 sq., 484 sq.
116	Cm.: Ibid. P. 240, 291 sq., 317—318, 487—488. См. также: Lapouge G. V. de. L’Aryen... P. VII—IX, 507—514; Idem. L’h£r£dit£ dans la science... P. 188—191.
117	Idem. Les S61ections... P. 480.
118	Ibid. P. 472-473.
119	Rostand J. Quelques pr£curseurs: Charles Morel de Vind£, Camille Dareste, le Dr Dufoss6, G. Vacher de Lapouge // Revue d’histoire des sciences. 1963. Vol. XVI. Juillet—septembre. N° 3. P. 248—251; воспроизведено в: Rostand J. Biologie et humanisme. P.: Gallimard, 1964. P. 161—165.
120	Lapouge G. V. de. Les S£lections... P. 474.
121	Ibid. P. 487.
122	Ibid. P. 485.
123	C 1904—1905 гг. no 1909—1910 гг. Лапуж публикует в «Политико-антропологическом журнале» (см.: Politisch-Anthropologische Revue. 3. Jahr. N° 4; 8. Jahr. Ne 8—9) девять статей. После смерти Вольтмана Лапуж воздал ему немалые почести. См.: Lapouge G. V. de. Ludwig Woltmann, ein Bahnbrecher der Sozialanthropologie//Politisch-Anthropologische Revue. 1907. N° 1. April. S. 37—41 (перепечатано в: Idem. Race et Milieu... P. 325—331). Среди собрания исследований, опубликованных в честь Вольтмана, выделяются работы Отто Аммона и Людвига Вильзера, а также статья Эдуарда Бернштейна. См.: Bernstein Е. Ludwig Woltmanns Beziehungen zur Sozialdemokratie // Politisch-Anthropologische Revue. 1907. Ne 1. April. S. 45—53.
124	Эго исследование на французском языке долгое время не издавалось, но было переведено на немецкий и опубликовано в журнале, основанном Вольт-маном. См.: Lapouge G. V. de. Die Krisis in der sexuellen Moral//Politisch-Anthropologische Revue. 1908. N° 8. November. S. 408—423. Я опубликовал его полностью по рукописи на французском языке. См.: Idem. La crise de la morale sexuelle // Mil neuf cent. 2000. № 18. P. 167—190.
125	Idem. La crise... P. 423.
126	Cm.: Idem. Les S£lections... P. 489.
127	Ibid.
128	Согласно К.-П. Блэкеру, выражения «позитивная евгеника» и «негативная евгеника», введенные в оборот К.-У. Сэлиби (1878—1940), были одобрены и в 1900-х годах взяты на вооружение Фрэнсисом Гальтоном. См.: Blacker С.Р.
Глава 4
211
Eugenics in Prospect and Retrospect. L.: Hamish Hamilton, 1945. P. 17; Idem. Eugenics: Galton and After. L.: Duckworth, 1952. P. 111. См. также: Eugenics: Then and Now/Ed. C.J. Bajema. Stroudsburg (PA): Dowden, Hutchinson & Ross, 1976. P. 3,11—13,52—53; Kevles D.-J. Au nom de I’eugenisme: Genetique et politique dans le monde anglo-saxon [1985]. P.: PUF, 1995. P. 121. Однако надо отметить, что в 1901 г. Герберт Уэллс, сторонник евгенического социализма, отказывался разделять то, что позднее назвали, соответственно, «негативной» (или «ограничивающей») и «позитивной» (или «конструктивной») евгеникой:
Этика граждан Новой Республики <...> будет формироваться <...> таким образом, чтобы поощрять размножение всего того, что обладает способностями и красиво в человечестве, <...> и не допускать размножение низких и сервильных типов <...>. Работать над выполнением первой задачи означает работать и над выполнением второй: обе они неразделимы (Wells H.-G. Anticipations ou de 1’influence du progres m6chanique et scientifique sur la vie et la pens6e humaines. P.: Mercure de France, 1904. P. 340).
129	В одной из лекций 1901 г. Гальтон утверждает, что «энтузиазм в деле улучшения расы так благороден в своей цели, что может породить обязательство религиозного толка» (Galton F. Essays in Eugenics. L.: Eugenics Education Society, 1909. P. 25). В конце знаменитой лекции 16 мая 1904 г. Гальтон оправдывает свое предложение ввести евгенику «в национальное сознание как новую религию»: евгеника «может с полным основанием претендовать на роль общепринятой религиозной доктрины в будущем, ибо она сотрудничает с Природой, чтобы обеспечить человечеству возможность быть представленным наиболее способными расами» (Idem. Eugenics: Its Definition, Scope and Aims //Essays in Eugenics... P. 42; см. также: Bajema C.-J. Op. cit. P. 45).
130	Cm.: Kevles D.-J. Op. cit P. 271—276; См. также: Brewer H. Eutelegenesis // Eugenics Review. 1935. Na 27. P. 121—126.
131	Huxley J.-S. Eugenics and Society //Eugenics Review. 1936. 1 April. No 28. P. 29.
132	Cm.: Muller H.-J. Out of the Night: A Biologist’s View of the Future. N.Y.: Vanghard Press, 1935; Idem. Hors de la nuit: Vues d’un biologiste sur 1’avenir. P.: Gallimard, 1938.
133	Ibid. P. 176.
134	Цит. no: Kevles D.-J. Op. cit. P. 275.
135	Cm.: Ellis H. The Task of Social Hygiene. L.: Constable; Boston; N.Y.: Houghton, 1912.
136	Idem. L’Art de 1’amour: La science de la ргосгёайоп. P.: Mercure de France, 1932. P. 164-165.
137	Cm.: La Libre Parole. 1896. 23 mai.
138	Cm.: \Sorel G.] Vacher de Lapouge: Selections sociales (рецензия) //Le Deve-nir social. 1896. Vol. II. Na 6. Juin. P. 568—573. Несколькими месяцами позже Шарль Жид публикует рецензию, которая начинается так:
Мы удивлены, что книга г-на де Лапужа не наделала своим появлением еще больше шума. У нее, однако, есть все, чтобы потрясти публику, чтобы вызвать энтузиазм у тех, кто верит в непогрешимость науки, и возмущение тех, кто еще верит в старую христианскую и человеческую мораль. <...> Несмотря на ее сенсационность, которая вызовет у многих неприятие, она тем не менее замечательна (Gide Ch. [Un compte rendu] //Revue d’economie politique. 1896. No 11. Novembre. P. 926).
139	Cm.: Revue scientifique. 1896. 4 juillet.
212
Примечания
140	В частности, Рене Вормс отмечает:
Книгу г-на де Лапужа мы прочли с огромным интересом. Она изобилует плодотворными умозаключениями. Почти на каждой странице приводится любопытный факт или оригинальная идея, достойная внимания (Worms R. [Un compte rendu] //Revue Internationale de sociologie. 1897. Ne 4. Avril. P. 330).
Что касается Д. Коллино, то, давая подробный критический разбор книги, он не скрывал своего восхищения:
Часто пессимистическая, иногда парадоксальная, всегда оригинальная, богато документированная, эта работа <...> не только захватывает читателя; перо автора демонстрирует здесь взлеты волнующего красноречия. Это полезное чтение, располагающее к размышлению (Collineau D. [Un compte rendu] // Revue de 1’Ecole d’anthropologie. 1898. Vol. VIII. 15 janvier. P. 35).
141	Cm.: Bougie C. Anthropologie et democratic // Revue de metaphysique et de morale. 1897. No 4.Juillet. P. 453 sq.; Dumont A. Natalite et democratic. P.: Schleicher, 1898. P. 106—115. В том же направлении см.: Novicow J. L’Avenir... P. 42, 77, 86, 93-97, 118-121, 178-180.
142	Cm.: Rochette J. Compte rendu //Etudes. 1897. 20 avril. P. 279—281; Claux L. Du s61ectiormisme...; P. de L. Outrages а 1’агтёе // L’Autorite. 1898. 5 mars; Rappoport Ch. Compte rendu //La Revue socialiste. 1900. Vol. 31. Mai. P. 637—639. Отметим, что даже один из симпатизирующих антропологии деятель, Альфред Фуйе, позволил себе иронизировать над «так называемыми “законами”» Лапужа (см.: FouilleeA. L’anthroposociologie //Revue Internationale de sociologie. 1898. Mai. № 5. P. 368-371).
143	Manouvrier L. L’indice c£phalique et la pseudo-sociologie // Revue de 1’Ecole d’anthropologie de Paris. 1899. Vol. IX. 15 aout. P. 233—259; 1899. 15 septembre. P. 280—296. Заключительное суждение Мануврие звучит как последний приговор: «Это не более чем псевдонаука» (Ibid. Р. 296).
144	В письме от 13 июня 1900 г., адресованном Селестену Бутле, Эмиль Дюркгейм как директор «Социологического ежегодника» («Ь’Аппёе sociolo-gique») уточняет:
В отношении антропосоциологии я написал Мюффану, что закрыл рубрику. Я не буду более заказывать книги на эту тему <...>. В конце концов сделаем маленькую рубрику “Антропология”, которую я разделю между несколькими авторами. Работа Лапужа (L’Aryen... — П.-А. Т.) находится у Юбера, который ею уже занялся (Durkheim Е. Textes in£dits ou inconnus Ц Revue fran^aise de sociologie. 1976. Vol. XVII. No 2. Juin. P. 174).
В письме Лапужу от 10 мая 1900 г. Мюффан уточнял:
Вчера я получил письмо от Дюркгейма, который очень вежливо выпроваживает меня из «Социологического ежегодника» под тем предлогом, что издатель Ф. Алькан не хочет видеть <...> чуждые и иноверческие темы, такие как антропосоциология» (Архив Лапужа).
См. также шгсьма Дюркгейма Анри Юберу от 10 марта и 25 июня 1900 г. (см.: Lettres de Emile Durkheim a Henri Hubert//Revue franchise de sociologie. 1987. Vol. XVIII. P. 504, 509). Начиная c 1898 г. в «Предуведомлении» к рубрике «Антропосоциология», которую вел Мюффан, Дюркгейм писал:
«<...> антропосоциология ведет к тому, чтобы сделать социологию бесполезной», ибо, «пытаясь объяснить исторические явления одной лишь добродетелью
Глава 4
213
рас, она, как представляется, трактует факты социальной действительности как эпифеномены, лишенные собственной жизни и конкретного действия» (Ь’Аппёе sociologique. 1898. Vol. I. Р. 519).
145	Оценку роли Анри Юбера см. в: Strenski I. Henri Hubert: Racial Science and Political Myth //Journal of the History of the Behavioral Sciences. 1987. No 21. P. 353—367; Mucchielli L. La D£couverte du social... Passim.
146	Cm.: Pierre H. L’Aryen, son role social (compte rendu) //Revue historique. 1902. Nq 78 (1). Janvier—f/vrier. P. 162—164. Анри Юбер уже не оставил от теории Лапужа камня на камне в «Социологическом ежегоднике»: «Его наука малокритична. <...> Г-н де Лапуж уничтожает социологию, поглощая ее» (Ь’Аппёе sociologique. 1901. Vol. IV. Р. 145—146). В «Журнале исторического синтеза» (основанном Анри Берром в 1900 г.) Жорж Буржен присоединяется к критике Мануврие и социологов из числа последователей Дюркгейма, заклеймив антропосоциологию как «псевдонауку» (см.: Bourgin G. Compte rendu de ГАгуеп... //Revue de synthese historique. 1902. № 5. P. 253—254).
147	Cm.: Bougie C. La Democratic devant la science: Etudes critiques sur ГЬёгёсЗИё, la concurrence et la diflerenciation. P.: Ftilix Alcan, 1923. P. 37—110. Чтобы понять контекст этих боев против антропосоциологической школы и антидрейфусов-ского лагеря, см.: Mucchielli L. La ВёсоиуеЛе... Р. 261—291. См. также: PolicarA. Science et dtimocratie: Сё1езйп Bougie et la n^taphysique de ГЬёгёсШё //Vingtieme Siecle. 1999. Nq 61. Janvier—mars. P. 86—101.
148	Cm.: Haeckel E. Le Monisme, lien entre la religion et la science: Profession de foi d’un naturaliste. P.: Schleicher, 1897. «Предисловие переводчика» (Лапужа) датировано 6 августом 1896 г. (см.: Ibid. Р. 1—8).
149	Ibid. Предисловие [Лапужа]. Р. 1.
150	Ibid. Р. 2.
151	Ibid. Passim.
152	Ibid. Р. 6, 8. О значении геккелевского монизма в формировании теории Лапужа см.: Gasman D. Haeckel’s Monism and the Birth of Fascist Ideology. N.Y.: Peter Lang, 1998. P. 135—147.
153	Haeckel E. Le Monisme... Предисловие [Лапужа]. P. 8.
154	Ibid.
155	Cm.: Lapouge G. V. de. Les 5ё1ес11оп8... P. 443—490.
156	Haeckel E. Le Monisme... Предисловие [Лапужа]. P. 8. В конце своей скорее негативной рецензии на французское издание «Монизма» Абель Рей не без иронии уточняет: «Оно снабжено предисловием переводчика, г-на Ваше де Лапужа. Это настоящая обвинительная речь против христианства, построенная на избитых аргументах» (ReyA. [Un compte rendu] //Revue philosophique. 1898. Vol. XLIV. Janvier. P. 92).
157	Haeckel E. Le Monisme... P. 7. Предисловие [Лапужа].
158	Lapouge GV. de. L’Aryen... P. IX, 511-512.
159	Ibid. P. 463-514.
160	Ibid. P. 464. Пространные пассажи о «евреях» см.: Ibid. Р. 464—481.
161	Ibid. Р. 465.
162	Ibid. Р. 466.
163	Ibid. Р. 475.
164	Ibid.
165	Ibid.
166	Ibid. P. 476.
214
Примечания
167	Лапуж и в самом деле ограничивался антиеврейскими стереотипами, эксплуатировавшимися такими его современниками, как Эдуар Дрюмон или Жюль Сури. См., например: Drumont Е. La France juive... Т. I. Livre I. P. 1—137; Soury J. Campagne nationaliste... P. 3—14, 90—148. И Дрюмон не переставал превозносить достоинства «Арийца», например, в статьях, опубликованных в «Libre Parole»: «Конец века» (27 декабря 1899 г.), «Наполеон — антисемит» (26 марта 1900 г.), [Доклад Дрюмона в «Grand Occident»] (30 июня 1900 г.).
168	О «биологической» концепции нации у Лапужа см.: Taguieff P-А.: Le «nationalisme des nationalistes»: Un probleme pour 1’histoire des idees politiques en France //Thdories du nationalisme: Nation, nationalite, ethnicity /Dir. G. Delannoi, P.-А. Taguieff. P.: Kime, 1991. P. 87—94.
169	См. наст, изд., гл. III.
170	Lapouge G. V. de. L’Aryen... P. 464, 481.
171	Ibid. P. VII, IX.
172	Ibid. P. 510.
173	Ibid. P. VIII-IX.
174	Ibid. P. 513-514.
175	О негативной реакции на тезисы Лапужа после появления «Арийца» см., напр.: Rouanet G. Les theories aristocratiques devant la science /'La Petite Republique socialiste. 1900. 2 janvier (социалист Руане равняется на уничтожающую критику Мануврие); Reinach S. Compte rendu //Revue critique d’histoire et de literature. 1900. Vol. XLIX. N° 7. 12 fifrvrier. P. 121—125; Bainville J. Copmte rendu // L’Action Fran<^aise. 1900. Na 23. ler juin. P. 998—1001; Bougie C. Castes et races // La Grande Revue. 1901. Vol. 17. Гг avril. P. 64—92; Pierre H. (псевдоним Анри Юбера). Compte rendu//Revue historique. 1902. No 78 (1).Janvier—fevrier. P. 162— 164. В 1905 г. эссеист Жан Фино публикует обширный обзор этих критических статей. См.: Finot J. Le Prejuge des races. P.: Felix Alcan, 1905. Эта работа была сразу же переведена на английский язык: Idem. Race Prejudice. L.: Constable, 1906. Редко кого из франкоязычных авторов продолжают вдохновлять теории Лапужа, и мало кто из них готов даже обсуждать их в научном плане (согласно эпистемологическим нормам времени). См., однако: Bazalget-te L. A quoi tient I’infdriorite fran^aise. P.: Fischbacher, 1900. P. 144—149, 170—171; Idem. Le Probleme de I’avenir latin. P.: Fischbacher, 1903. P. 132—134, 160—163; Tarde G. L’action inter-mentale //La Grande Revue. 1900. ler novembre. P. 319 sq.; Palante G. Compte rendu de «ГАгуеп...» //Revue intemationale de sociologie. 1901. № 2. Fevrier. P. 142—143; Idem. Ptecis de sociologie. P.: Fdlix Alcan, 1901. P. 39 sq., 150 sq.; MazelH. Sociologues contemporains: I. M. Vacher de Lapouge//Mercure de France. 1899. Mars. P. 662—675; Idem. Compte rendu de «1’Агуеп...» //Mercure de France. 1900. Juillet. P. 230—232; Worms R. Les Principes biologiques de Involution sociale. P.: V. Giard, 1910. P. 96—98.
176	Lapouge G. V. de. L’Aryen... P. VI.
177	Архивы Лапужа в Монпелье. По всей вероятности, радикальный антируссоизм Лапужа — это интеллектуальное наследие, полученное от Клемане Руайе. См. выше.
178	Lapouge G.V. de. Race et Milieu social... Доклад был впервые опубликован в книге «Раса и социальная среда» (см.: Idem. Observations sur I’inferiorite naturelle des classes pauvres//Race... P. 227—271), затем переведен на немецкий язык и опубликован в «Политико-антропологическом журнале» (см.: Politisch-Anthropologische Revue... 1909—1910. No 8. S. 393—409; Na 9. S. 454—464). Лапуж обсуждает там теории Альфредо Ничефоро, итальянского социолога,
Глава 4
215
участника социалистического движения, который опубликовал на французском языке в возглавлявшейся Рене Вормсом серии «Международная социологическая библиотека» (Bibliotheque sociologique internationale) работу: Niceforo A. Les Classes pauvres: Recherches anthropologiques et sociales. P.: V. Giard: E. Briere, 1905. Ничефоро был учеником Наполеоне Коладжанни, итальянского социолога и политического деятеля (депутата-социалиста), который в своей работе «Латины и англосаксы: Высшие и низшие расы» подверг расиологию Лапужа суровой критике (см.: Colajanni N. Latins et anglo-saxons: Races superieures et races inferieures. P.: Felix Alcan, 1905). Ничефоро продолжит критический разбор этих теорий и в других работах: См., в частности: Niceforo A. Les Germains: Histoire d’une id£e et d’une «race». P.: Bossard, 1919.
179	Cm.: Resume des travaux scientifiques de M.G. Vacher de Lapouge. Poitiers: Soci^te franchise d’imprimerie et de librairie, 1909. Mars.
180	Begouen H. de. Vacher de Lapouge, le pere de l’«Aryanisme» //Journal des d£bats. 1936. No 232. 22 aout P. 3. Хьюстон Стюарт Чемберлен (1855—1927), самый известный теоретик расистского пангерманизма, питал слухи о пангерманизме Лапужа, отмечая, например, в 1899 г.: «Это тип человека по имени Homo Europxus в терминологии Линнея—Лапужа, которого я называю просто Германием» (Chamberlain H.-S. La Genese du XIXе siecle. P.: Payot, 1913. Vol. I. P. 661—662). В предисловии к 4-му нем. изд. своей книги в октябре 1902 г. Чемберлен еще глубже забивает гвоздь: «Достаточно прочитать <...> “Арийца” <...>, чтобы заметить точное и полное совпадение его “Современного арийца” и моего “Германца”» (Ibid. Р. 1410—1411). И тотчас же славит Лапужа как антрополога «с богатой интуицией и знаниями» (Ibid. Р. 1412).
181	После «Расы и социальной среды» Лапуж, однако, опубликовал только одну статью, относящуюся строго к области физической антропологии. См.: Lapouge G. V. de. Recherches anthropologiques sur les conscripts de Rennes // Bulletin de la Societe scientifique et m£dicale de 1’Ouest. 1909. P. 45—56. В не опубликованной на французском языке статье «Как антропология, французская наука, была убита во Франции» Лапуж вернется, не без горечи, к теме своих университетских поражений (см.: Idem. Comment 1’anthropologie, science fran<^aise, fut assassin^e en France // Archives Lapouge; Idem. Wie die Anthropologie in Frankreich erdrosselt wurde//Die Sonne. 1929. Bd. VI. Dezember. S. 533—535).
182	Действительно, Лапужа упоминали в высокохвалебных тонах некоторые теоретики пангерманизма, такие как, например, Людвиг Раймер в сделавшей его известным работе. См.: Reimer L. Ein Pangermanisches Deutschland: Versuch uber die Konsequenzen der gegenwartigen wissenschaftlichen Rassenbet-rachtung fur unsere politischen und religiosen Probleme. Berlin; Leipzig: Friedrich Luckhardt, 1905. Раймер вдохновляется одновременно работами Гобино, Лапужа, Вольтмана, Вильзера и Хьюстона Стюарта Чемберлена. О значении этой книги-манифеста, которая нацелена на расовое обоснование пангерманизма, см.: Andler Ch. Le Pangermanisme philosophique (1800 a 1914). P.: Louis Conard, 1917. P. 344 sq.; Poliakov L. Le Mythe aryen. P.: Calmann-Ldvy, 1971. P. 319. В библиографии, которая завершает труд «Раса и социальная среда», Лапуж отмечает по поводу книги Раймера: «Важна для изучения арийско-германского империализма» (Lapouge G. V. de. Race et Milieu... P. 388).
183	Cm.: Lapouge G. V. de. Le paradoxe pangermaniste//Mercure de France. 1915. ler aout. P. 640—654. См. также: Idem. Race et Milieu... P. VIII, XXIV, где Лапуж отвергает фальшивые теории, сфабрикованные в Германии «карикатуристами от антропосоциологии». В интервью, опубликованном в декабре 1933 г., Лапуж
216
Примечания
заявляет в ответ на вопрос о Гитлере: «Что касается арийской расы, он ее деформировал особенным образом. В этом, впрочем, он продолжил традицию немецких ученых, которые исказили Гобино и меня» (цит. по: Laborde G. Un maitre fran<^ais de Hitler: Vacher de Lapouge//Le Temps. 1933. 17 ddcembre. P. 8).
184	Таков ответ Лапужа на исторические и критические исследования Эрнста Сейера, который ставил его в один ряд с теоретиками «мистического империализма». См.: Seilliure Е. Une ёсо1е d’impdrialisme mystique, les plus r6cents th£oriciens du pangermanisme//Revue des Deux Mondes. 1909. ler mars. P. 198— 208; Idem. Les Mystiques du пёо-romantisme. P.: Pion, 1911. P. 7—22.
185	Lapouge G. V. de. Race... P. VIII, XXTV.
186	Cm.: Idem. Les Selections... P. 243—262.
187	«Старческая демократия» как противоположность «демократии рождающихся народов», «в которых еще нет дифференциации»: по Лапужу, эта последняя была в Соединенных Штатах (см.: Ibid. Р. 261).
188	Ibid. Р. 261—262.
189	Ibid. Р. 480.
190	Ibid. Р. 481.
191	Ibid. Р. 480.
192	Ibid. Р. 481.
193	Idem. L’Aryen... Р. 491 sq.
194	Ibid. Р. 491.
195	Ibid. Р. 502.
196	Ibid.
197	Ibid.
198	Ibid.
199	Ibid. P. 504.
200	Этот сборник статей (опубликованных или оставшихся неизданными) предваряется пространным введением от 16 апреля 1909 г. (см.: Lapouge G. V. de. Race et Milieu... P. V1I-XXXII).
201	Ibid. P. XX-XXI.
202	Ibid. P. XXIII. В 1898—1900 гг. Людвиг Вольтман активно присоединяется к социалистическому движению в Германии. В рядах Социалистической партии Германии он поддерживает «ревизиониста» Эдуарда Бернштейна в его борьбе против нападок со стороны Августа Бебеля. См.: Schutz М. Socialisme «darwinien» et anthropologie raciale chez Ludwig Woltmann//Mil neuf cent. 2000. No 18. P. 109-136.
203	Cm.: Weismann A. La continue du plasma germinatif comme base d’une theo-rie de ГЬёгёсШё (1885) // A. Weismann. Essais sur ГЬёгёс111ё et la зё1есйоп naturelie. P.: C. Reinwald et Cie, 1892. P. 159—243. В научной рубрике газеты «Temps» от 6 февраля 1901 г. Анри де Вариньи вновь задается вопросом о научных доказательствах преемственности «зародышевой плазмы» и ненаследуемости приобретенных качеств, ссылаясь на работы Вейсмана и Нуссбаума, а также на более поздние работы американского биолога Джона Биэрда. В книге «Социальный порядок и его естественные основы» (1895), переведенной на французский язык сторонником Лапужа Анри Мюффаном, Отто Аммон излагает теорию Вейсмана и в основном ее разделяет (см.: Ammon О. L’Ordre social... Р. 27—28). Аммон заявляет, в частности, о своем согласии с вейсманновским отказом признать «генетическую передаваемость приобретенных качеств» (Ibid.).
294	Август Вейсман (1834—1914) несколько раз цитируется Лапужем в книге «Социальный отбор» (см.: Lapouge G. V. de. Les 5ё1есйопз... Р. 43—44, 48—49,
Глава 4
217
106—107, 140, 150). См. также дискуссию о концепциях наследственности в: Idem. Race et Milieu... P. 312. О проблематике и основных положениях теории Вейсмана см.: Gayon J. Darwin et I’apres-Darwin: Une histoire de I’hypothese de s61ection naturelie. P.: Kime, 1992. P. 156 sq.; PichotA. Histoire de la notion de vie. P.: Gallimard, 1993. P. 860 sq.; Idem. Histoire de la notion de gene. P.: Flammarion, 1999. P. 43-72.
205	Cm.: Lapouge GV. de. Race... P. XXX.
206	Ibid.
207	Ibid. P. XXIII.
208	Ibid.
209	Ibid. Здесь двенадцать лет спустя Лапуж отвечает на критику Селесте-на Бутле в адрес «Социального отбора». См.: Bougie С. Anthropologie et democratic //Revue de Methaphysique et de Morale. 1897. No 4.Juillet. P. 453 sq. Основные положения этой критической оценки будут изложены Бутле в его книге «Уравнительные идеи: Социологическое исследование» (см.: Idem. Les Id6es 6galitaires: Etude sociologique. P.: F61ix Alcan, 1899). Для более полного анализа см.: PolicarA. De la critique de la sociologie biologique a I’autonomie de la morale: Itineraire de Celestin Bougie //Mil neuf cent 2000. No 18. P. 137—166.
210	Постулат о наследственности в лапужевской теории «социального отбора» особенно очевиден в переписке, которой обменивались Лапуж и Дюран де Гро (1826—1901) в период между 1888 и 1899 гг. (были найдены лишь письма второго), которая представляет собой образец научной дискуссии между строгим сторонником наследственности (его теория состоит в том, что всякое человеческое развитие объясняется игрой наследственности и отбора) и умеренным сторонником влияния окружающей среды и трансформации в духе ламаркистской традиции. См.: Boissel J. A propos de 1’indice cephalique: Lettres de Durand de Gros a Vacher de Lapouge//Revue d’histoire des sciences. 1982. Ns 4. P. 289—319. См. также: Durand de Gros J. -P. Questions de philosophic morale et sociale. P.: Fdlix Alcan, 1901. P. 81—82, 96—100 (посмертный сборник).
211	См.: Leonard J. La M6decine entre les pouvoirs et les savoirs: Histoire intel-lectuelle et politique de la medecine francjaise au XIXе siecle. P.: Aubier Montaigne, 1981. P. 270 sq.
212	Мэдисон Грант стал известен благодаря своей книге: «Уход великой расы, или Расовые основы европейской истории». См.: Grant М. The Passing of the Great Race or the Racial Basis of European History. N.Y.: Charles Scribner’s Sons, 1916. Автор многих статей, опубликованных в научных журналах, биолог Чарльз Б. Девенпорт системно представил свои евгенические концепции в: Davenport Ch.-B. Heredity in Relation to Eugenics. N.Y.: Henry Holt and Co, 1911. См. также: Alexander Ch.-C. Prophet of American Racism: Madison Grant and the Nordic Myth//Phylon. 1962. No 23. P. 73—90; Gosset T.-F. Race: The History of an Idea in America [1963]. N.Y.: Oxford University Press, 1997. P. 353—364, 387—390, 396—398 (о Гранте); Field G.-G. Nordic Racism //Journal of the History of Ideas. 1977. Vol. XXXVIII. № 3. July-september. P. 523-540; Kevles D. J. Au nom... P. 55—78 (о Девенпорте); Kiihl S. The Nazi Connection: Eugenics, American Racism, and German National Socialism. Oxford; N.Y.: Oxford University Press, 1994. Passim.
213	Cm.: Lapouge G. V. de. La race chez les populations m£langees [1921] //Transactions II International Congress of Eugenics. Baltimore: Williams and Wilkins, 1923. Vol. П: Eugenics in Race and State. P. 1—6. В <Joumal des Debats» от 13 мая 1923 г. Анри де Вариньи посвящает половину научного раздела отчету о работе вто
218
Примечания
рого международного конгресса по евгенике, анализируя два тома материалов, которые только что были опубликованы. Значительную часть своего обзора он отводит Лапужу:
Будут ли результаты продвижения в сторону человеководства? Энтузиасты не сомневаются в этом. Читайте исследование г-на Лапужа «Раса у смешанных народов», в котором он обличает общую замену, за счет социального отбора, низшими расами высших. Так происходит со всеми смешанными расами, это самый частый случай. Война классов есть на самом деле война рас, и, говорит автор, наступил момент, когда человек должен выбирать, стать ли ему полубогом или вернуться к варварству современников мамонтов. Организация искусственного отбора есть всего лишь вопрос времени. Будет возможно в целом обновить человечество в течение нескольких веков и заменить массу значительно более высокой расой, в которой в последующем будет продолжен отбор. Я верю, что англосаксам удастся осуществить это беспрецедентное предприятие и воплотить на практике теорию, на которую им до сих пор принадлежала монополия.
214	Лапуж посетил Нью-Йорк в сентябре 1921 г., по случаю Второго международного конгресса по евгенике.
215	Речь идет о тексте сообщения, сделанного Лапужем на указанном конгрессе.
216	Архив Лапужа. Лапуж писал это письмо, когда только что подал в отставку (1 августа 1922 г.) после сорока одного года службы. См.: Boissel J. Une correspondance inedite... P. 747, n. 10.
217	Американское философское общество Фонды Девенпорта.
218	См.: Lapouge G. V. de. Dies irae: La fin du monde civilise //Europe. 1923. No 9. Гг octobre. P. 50—67 (номер посвящен графу де Гобино). См. также: Taguieff Р.-А. Face a 1’immigration: mixophobie, xenophobie ou selection: Un debat francjais dans 1’entre-deux-guerres // Vingtieme Siecle. Revue d’histoire. 1995. No 47. Juillet— septembre. P. 127—128.
219	Cm.: Boissel J. Une correspondance inedite: Jean-Richard Bloch et Vacher de Lapouge (A propos du пшпёго d’«Europe» consacrd a Gobineau) // Revue d’histoire litteraire de la France. 1987. No 4. P. 754—752.
220	Маргарет Сэнгер основала в 1914 г. Американскую лигу контроля за рождаемостью (со штаб-квартирой в Нью-Йорке). Официальным печатным органом Лиги был журнал «The Birth Control Review», который стал выходить в 1917 г. Пятый международный конгресс по контролю за рождаемостью состоялся в Лондоне в 1922 г. В 1920 г. Маргарет Сэнгер публикует эссе «Женщины и новая раса» (см.: Sanger М. Women and the New Race. N.Y.: Brentano’s Inc., 1920), ставшее бестселлером: в своем большом исследовании Мари-Тереза Низо упоминает о 200 тыс. распространенных экземпляров (см.: Niso М.-Т. La Question eugenique dans les divers pays. Bruxelles: Georges Van Campenhout, 1927. T. I. P. 383). В 1922 г. выходит еще одно эссе Сэнгер «Ось цивилизации» (см.: Sanger М. Pivot of Civilization. N.Y.: Brentano’s Inc., 1922), где в главе, посвященной евгенике, автор — теоретик и деятель неомальтузианства — поздравляет себя с тем, что «Контроль за рождаемостью» стал «частью программы евгеники»: контроль за рождаемостью «был принят большей частью светлых и дальновидных умов в среде самих евгенистов как необходимое и наиболее конструктивное средство сохранения здоровья расы» (Ibid. Р. 189). См. также: Bajema C.-J Op. cit.. Р. 129; там была полностью воспроизведена гл. VII из книги М. Сэнгер. В 1919 г. она так резюмировала свое представление о контроле за рождаемостью применительно к евгеническому идеалу: «Больше
Глава 4
219
детей у хороших, меньше детей у плохих — такова фундаментальная задача контроля за рождаемостью» (цит. по: Kevles D.-J. Op. cit. P. 128). Маргарет Сэнгер без колебаний отстаивала стерилизацию в рамках мер так называемой «негативной» или «принудительной» евгеники (см.: Ibid. Р. 134). См., напр.: Sanger М. Pivot... Р. 184. Сторонник Маргарет Сэнгер Хевлок Эллис теоретически обосновал обязательное, по его мнению, объединение усилий феминистского и неомалыузианского движений, а также евгенической программы (см.: Ellis Н. Birth-Control and Eugenics //Eugenics Review. 1917. N° 9. P. 32— 41; статья воспроизведена в: Eugenics Bajema C.-J.. Op. cit. P. 102—111); cm. также: Hankins F.-H. The Interdependence of Eugenics and Birth Control //Birth Control Review. 1931. Ne 15. P. 170—171.
221	В своем письме Девенпорту от 20 февраля 1925 г. Лапуж делится со своим американским адресатом: «Возможно, я поеду в Америку через Францию 11 марта. Г-жа Маргарет Сэнгер настойчиво просила меня принять участие в конференции, которую она организует в Нью-Йорке в конце марта. Кажется, мое присутствие необходимо во благо дела селекционизма».
222	Либертарный педагог Поль Робен (1837—1912), пионер неомальтузиан-ской евгеники во Франции, основал в августе 1896 г. Лигу человеческой регенерации. См. книгу его последователя Г. Жиру: Giroud G. Paul Robin: Sa vie, ses id£es, son action. P.: Editions G. Mignolet et Storz, 1937. См. также: Drouard A. Aux origines de l’eug6nisme en France: le пёо-malthuasianisme (1896—1914) /'Population. 1992. No 2. Mars—avril. P. 435—459; Demeulenaere-Douy'ere Ch. Paul Robin (1837— 1912): Un militant de la libert£ et du bonheur. P.: Editions Publisud, 1994. P. 305 sq.
223	Лапуж. Письмо Девенпорту от 20 февраля 1925 г.
224	Архив Лапужа. См. также: Sanger М. Margaret Sanger: An Autobiography. N.Y.: W.-W. Norton, 1938. P. 372—373. См. также: Lapouge G. V. de. A Eugenic Birthrate for France // Sixth International Neo-Malthusian and Birth Control Conference /Ed. M. Sanger. N.Y.; Baltimore: American Birth Control League, 1925. P. 227— 231. О встрече Лапужа с Сэнгер см.: Schneider W.-H. Quality... Р. 209, 238.
225	Такова характеристика Лапужа, которую мы находим в кратком предисловии, сделанном редакцией журнала «Eugenical News» на основе письма, адресованного французским мэтром селекционизма Мэдисону Гранту 28 декабря 1927 г. (см.: Races Studies in Europe //Eugenical News. 1928. Vol. ХШ. N° 6. June. P. 82).
226	Фактически этот альянс не сложится, последователи Поля Робена будут сохранять дистанцию по отношению к Лапужу. См., напр.: Devaldes М. La Matemit£ consciente: Le role des femmes dans ГатёИогайоп de la race. P.: Edition Radot, 1927 (работа явно вписывается в направление мысли Маргарет Сэнгер). Однако в своем письме Маргарет Сэнгер от 24 апреля 1925 г. Лапуж скорее дружественно упоминает имя Габриэля Жиру, вместе с которым возвращался во Францию: «Я распрощался с г-ном Жиру в Шербуре, он превосходно себя чувствовал». В 1919 г. Жиру опубликовал под псевдонимом Жорж Арди работу «Вопрос населения и половая проблема» (см.: Hardy G. La Question de population et le probleme sexuel. P.: Librairie Scientifique, 1919), которая быстро стала базовым текстом неомальтузианского течения во Франции (в первый раз книга вышла в 1914 г. под названием «Аборт: Его необходимость, способы и опасности» (см.: Giroud G. L’Avortement: Sa ndcessit6, ses procёdёs, ses dangers. P., 1914)).
227	См. письма Лапужа г-ну Пейо от 1 и 28 июня 1924 г., а также письмо Гюставу Лебону (заведующему литературной частью издательства «Фламма-
220
Примечания
рион») от 22 декабря 1924 г. (архив Лапужа). Небезынтересно отметить, что французский перевод одной из книг Теодора Лотропа Стоддарда (1883— 1950), теоретика американского расизма и евгеники, последователя Мэдисона Гранта и друга Генри Ф. Осборна, будет опубликован в издательстве «Пейо» под названием «Вздымающийся поток цветных народов против мирового превосходства белых» (см.: Stoddard T.-L. Le Flot montant des peuples de couleur contre la supr^matie mondiale des blancs. P.: Payot, 1925). См. также: Gossett Th.-F. Op. cit. P. 390—398; Kiihl S. Op. cit. P. 61—63, 99—100.
228	См. предисловие Лапужа к: Grant M. Le D6clin de la grande race. P.: Payot, 1926. P. 7-21.
229	В своей книге о Соединенных Штатах, опубликованной через год после перевода «Заката великой расы», Андре Зигфрид одну главу (VII) посвящает «евгенике, этническому сознанию» (см.: Siegfried A. Les Etats-Unis aujourd’hui. Р.: Armand Colin, 1927. P. 104—113), а в следующей (VIII) рассматривает проблему «защиты Америки от Европы», связанной с иммиграцией (см.: Ibid. Р. 114—124). Цитируя Мэдисона Гранта, автор затрагивает одновременно вопросы о контроле за рождаемостью, о евгенической стерилизации и ограничения иммиграции (законы 1917, 1921 и 1924 гг.). Андре Зигфрид не скрывал своего беспокойства:
В руках осознающего свое превосходство народа, который без угрызений совести стерилизовал бы негров, желтых, «низших», к каковым, может быть, относимся и мы, интегральная евгеника перевела бы, возможно, в состояние воспоминаний это вышедшее из моды завоевание, называемое «правами человека» {Siegfried A. Op. cit. Р. 113).
Одновременный отказ от индивидуализма и универсализма, предусматриваемый расово-евгенической программой, был ясно обозначен Лапужем в 1899 г. на последних страницах работы «Ариец: Его социальная роль» (см.: Lapouge G. V. de. L’Aryen... Р. 509—514). Расовая евгеника предполагает одновременно, что «индивид раздавлен своей расой и ничего из себя не представляет» (Ibid. Р. 511), что «нет <...> никаких прав человека» и что «сама идея права есть фикция», ибо «существует только сила» (Ibid. Р. 512).
230	См.: Dequidt G, Forestier G. Les aspects sanitaires du probleme de I’immigra-tion en France //Revue d’hygiene. 1926. Vol. XLVIII. No 12. D6cembre. P. 999— 1049. См. также: Schneider W.-H. Heredite, sang et opposition a 1’immigration dans la France des annees trente //Ethnologie fran^aise. Vol. 24. No 1. P. 105—106; Taguieff P. -A. Face a Fimmigration... P. 113—115. Для определения роли и места доклада Деки и Форестье в политико-научном контексте см.: Murard L., Zylberman Р. De 1’hygiene comme introduction a la politique experimentale, 1875—1925//Revue de synthese. 1984. No 115. P. 313—341.
231	Cm.: Dequidt G., Forestier G. Op. cit. P. 1001—1003.
232	Здесь Лапуж ссылается на пророчество, которым заканчивается его «открытый курс политической науки» 1899—1890 гг., опубликованный десять лет спустя под названием «Ариец: Его социальная роль»: «Перед лицом новых положений (селекционистского монизма. — П.-А. Т.) фактом завтрашнего дня станет альянс людей Церкви и [французской] Революции» {Lapouge G. V. de. L’Aryen... Р. 514).
233	Архив Лапужа.
234	Руководимый Ханно Конопатом, этот специальный номер включает статьи Ганса Ф.-К. Мюллера, Мэдисона Гранта, Джона Альфреда Мьена, Берты
Глава 4
221
Берблингер Аммон, Луиса Уэрта, Людвига Шемана, доктора Бутгерсака и «одного француза» (Огюста Франсуа Дюпона). Уточним, что Луис Уэрта Навес опубликовал в 1918 г. работу «Евгеника, матернология и детская культура» (см.: Naves L.-H. Eugenica, matemologia у puericultura. Madrid: Fortanet, 1918). Что касается Дж.-Альфреда Мьена, специалиста по вопросам межрасовых скрещиваний, то он сам участвовал во Втором международном евгеническом конгрессе в сентябре 1921 г. и его доклад опубликован через несколько страниц после доклада Лапужа во втором томе трудов Конгресса (см.: Mjoen J.-A.-H. Harmonic and Disharmonic Race Crossings // Eugenics in Race and State... P. 41—61).
235	Cm.: Boissel J. Autour du gobinisme: Correspondence in£dite entre L. Sche-mann et G. Vacher de Lapouge //Annales du Cesere. 1981. No 4. P. 91—119.
236	Первыми французскими членами Общества Гобино были вагнерианец Эдуар Шюре и писатель-традиционалист Поль Бурже. К ним присоединились Ваше де Лапуж, Жак де Буажолен, граф Поль де Лёсс, Жан Фино, Габриель Моно, Селестен Бутле, Альбер Сорель и др. См.: Sorel A. Le comte de Gobineau et la ligue gobinienne en Allemagne // Le Temps. 1904. 22 mars (воспроизведено в: Sorel A. Notes et Portraits. P.: Pion, 1909. P. 227—239); Morland J. Le comte de Gobineau // Comte de Gobineau. Pages choisies. P.: Mercure de France, 1905. P. 5; см. также: Dreyfus R. La Vie et les proph£ties du comte de Gobineau. P.: Cahiers de la Quinzaine; Calmann-L£vy, 1905. P. 5—6. См. также: Boissel J. Autour du gobinisme... P. 91, 93—95, 100—101, 102, 111 (n. 4), 112 (n. 4 к письму от 17 февраля 1899 г.), 114 (п. 6, 7, 8), 115 (п. 3, 6).
237	Юлиус Фридрих Леман был самым значительным из всех немецких издателей, которые печатали работы, относящиеся одновременно к «народному» движению и к проблематике «расовой гигиены» (евгеника, селекционизм). У него, в частности, публиковались такие расисты-евгеники, как Эрнст Рюдин, Эрвин Баур, Ойген Фишер, Фриц Ленц и Геза фон Хоффман. В 1926 г. в Мюнхене он основывает издание «Volk und Rasse», где после смерти Лапужа можно будет прочитать статью сотрудника журнала «Die Sonne» Вернера Кульца о Лапуже (см.: Kulz IK Marquis de Lapouge zum Gedenken//Volk und Rasse. 1936. N° 6. Juni. P. 255—258). В 1917 г. издатель Шемана и Гюнтера Леман основал националистический журнал «Обновление Германии», в котором Гюнтер опубликовал в 1927 г. исследование об учении Лапужа под названием «Нордическая мысль во Франции» (см.: Gunther H.-F.-K. Der nordische Gedanke in Frankreich // Deutschlands Emeuerung. 1927. S. 490—496). О деятельности этого издателя-пропагандиста см.: Weinreich М. Hitler’s Professors [1946]. New Haven; L: Yale University Press, 1999. P. 27 sq. О «народных» журналах см.: Mohler A. La R£volution con-servatrice en Allemagne 1918—1932. Puiseaux: Pardes, 1993. P. 361—366.
238	См. следующие статьи (исследования или отрывки из писем) Лапужа: Contribution to Фе Fundamentals of a Policy of Population // Eugenics Review. 1927. Vol. XIX. N° 3. October. P. 192—197; The Numerous Families of Former Times // Ibid. P. 198—202; Race Studies in Europe // Eugenical News. 1928. Vol. ХШ. Ns 6. June. P. 82—84; The Nordic Movement in Europe // Ibid. 1928. Vol. XIII. No 10. October. P. 132—133; Thoughts of Count of Lapouge //Ibid. 1929. Vol. XIV. No 6. June. P. 78—80; From Count of Lapouge // Ibid. 1930. Vol. XV. Ns 8. August. P. 116— 117; Post-War Immigration into France //Ibid. 1932. Vol. XVII. Ne 4. July—August. P. 94—95; A French View // Ibid. 1934. Vol. XIX. № 2. March—April. P. 39—40. Cm. также его последнюю обобщающую статью о теории и практике евгеники: Note sur le programme du monisme selectionniste // Records of Progress. 1930. Vol. ХШ. February. № 1. P. 37—45.
222
Примечания
239	См.: Lapouge G. V. de. Der biologische Ursprung der Ungleichkeit der Klassen // Die Sonne. 1929. Bd. VI (1). Januar. S. 3—8. Эта статья (1928) так и не была издана на французском языке; рукопись ее сохранилась в архиве Лапужа.
240	Архивы Лапужа. Претензии антропосоциологии на научность были объектом критической ученой дискуссии во 2-й половине 20-х годов XX в. См.: Sorokin P.-А. Social Mobility. N.Y.: Harper, 1927; Idem. Social and Cultural Mobility. N.Y.: The Free Press of Glencoe, 1959; 1964. P. 217—257; Idem. Les Theories sociolo-giques contemporaines. P.: Payot, 1938. P. 180—197,205—233; Hankins F.-H. La Race dans la civilisation: Une critique de la th£orie nordique. P.: Payot, 1935. P. 117—163.
241	Архив Лапужа.
242	Архив Лапужа. Последователь Лапужа самоучка Огюст-Франсуа Дюпон, торговец винами, родился 3 августа 1869 г. в Кале, а скончался 13 апреля 1935 г. в Париже. Именно Дюпон, активист в кругах сторонников Гобино и защитников «нордической расы», познакомил Лапужа с Гюнтером в начале 1927 г. (см.: Boissel J. Autour de gobinisme... P. 113, 117, 118). О значимости ссылок на Лапужа теоретиков «нордизма» в Германии между двумя мировыми войнами см.: Lutzhoft H.-J. Der Nordische Gedanke in Deutschland 1920—1940. Stuttgart: Ernst Klett, 1971. S. 99-100, 185-186, 247-248.
243	Cm.: Lapouge G. V. de. 1’Aryen... P. 463.
244	См. посвященный Лапужу некролог в: Miscellanea entomologica. 1936. Vol. XXXVin. N° 4. P. 39—40. См. также: Barthe E. G. Vacher de Lapouge, sa vie et ses oeuvres //Ibid. 1937. Vol. XXXVin. № 3. № 29-31.
245	Cm.: ValloisH.-V. Article n£crologique//L’Anthropologie. 1936. Vol. XLVI. P. 481. См. также обширное критическое исследование: Patte Е. Georges Vacher de Lapouge (1854-1936) //Revue g£n£rale du Centre-Ouest de la France. 1937. No 46. Juillet. P. 767—789.
246	Cm.: Patte E. Le Probleme de la race. Le cas de L’Europe, pass6 et pr£sent P.: Lajeune Republique, 1938; Cahiers de la democratic. 1938. Novembre—d£cem-bre; номер посвящен «нашему большому другу Марку Санье».
247	См.: Idem. Rase, races, races pures P.: Hermann, 1938.
248	Ibid. N. 690.
249	В 1930-е годы именно Марсиаль является явным кандидатом в преемники Лапужа. См.: Martial R. Un pr6curseur des groupements sanguins: Vacher de Lapouge // Mercure de France. 1936. 15 septembre. P. 620—625. Что касается Монтандона, то он в период между 1941 и 1943 гг. не устает рассыпать похвалы Лапужу. См., в частности: Montandon G. Sur Vacher de Lapouge: La d£cou verte du racisme//La Gerbe. 1941. 13 mars; Idem. Georges Vacher de Lapouge// L’Ethnie framjaise. 1941. Ne 3. Mai—juin. P. 5—9; Idem. La science franqaise devant la question raciale //Deutschland—Frankreich. 1943. Ne 3. P. 117—118.
250	Cm.: Taguieff P.-А. L’antis£mitisme a l’6poque de Vichy: la haine, la lettre et la loi // L’antis6mitisme... P. 101 sq., 132 sq.; Idem. La «science» du docteur Martial ou l’antis6mitisme saisi par «1’anthropo-biologie des races» // Ibid. P. 295—332.
251	О Клемане Серпейе (1886—1944), внуке Гобино, сотруднике «Weltdienst», сопернике-ненавистнике Монтандона и заклятом враге Шарля Морраса и Ксавье Валла (заклейменных как «антисемиты-нерасисгы»), см. мое исследование: Taguieff P.-А. L’antis6mitisme al’£poque... Р. 75 (n. 1), 84 (п. 2), 103 (п. 4), 107 (n. 1), 123—124,127 (п. 1), 130 (п. 3). Чтобы составить представление об ангиеврейской литературе на расовой основе, сочиненной Серпейем в оккупации, см.: L’anti-s£mitisme de plume... P. 502—594, 579—580. На атаки Серпейя Монтандон отвечает письмом, полностью опубликованном в «Au pilori» 19 февраля 1942 г. (см.: Ibid. Р. 581).
Глава 4
223
252	См.: Knobel М. Un ethnologue a la derive: George Montandon et 1’ethnoracis-me //Ethnologie franqaise. 1988. Avril—juin. P. 107—113; Idem. George Montandon et 1’ethno-racisme // L’antis6mitisme... P. 277—293.
253	В качестве эпиграфа к своей статье Монтандон цитирует «пророческое слово Ваше де Лапужа, произнесенное 2 декабря 1886 г.»: «Я убежден, что в следующем веке миллионы начнут резать друг друга из-за отклонения черепного индекса на один-два градуса в ту или иную сторону» (Lapouge G. V. de. Revue d’anthropologie. 1887. 15 mars. P. 150—151).
254	Verschuer 0. von. L’image... P. 79.
255	Cm.: Marcial R. Fran^ais, qui es-tu? //Mercure de France. 1942. Juin.
25b	Ibid. P. 78.
257	Cm.: Schneider W.-H. Quality... P. 231—235. Idem. HFreditF, sang et opposition a 1’immigration dans la France des ann£es trente // Ethnologie fran^aise. 1994. Janvier—mars. N° 24 (1). P. 104—117. См. также: Taguieff P.-А. CatFgoriser les inassimi-lables: immigr£s, midis, juifs: La s61ection ethnoraciale selonle docteur Martial//Recherches sociologiques (Louvain-la-Neuve). 1997. Vol. XXVUI. Nq 2. P. 57—83, а также мою часть о Марсиале в: L’Antisemitisme... Р. 295—332. См. также: Meyran R. Races et racisme: Les ambiguites de I’antiracisme chez les anthropologues de 1’entre-deux-guerres // Gradhiva. 2000. Ns 27. P. 63—76.
250	Martial R. Anthropo-biologie... P. 288—289.
259	Boulanger J. Le Sang fran^ais. P.: Denoel, 1943. P. 331.
260	Cm.: Singer C. L’Universit£ liberee, I’Universite ёригёе (1943—1947). P.: Les Belles Lettres, 1997. P. 306.
261	См.: Materiaux pour 1’anthropologie de 1’Aveyron // Bulletin de la 5ос1ё1ё languedocienne de gёographie. 1897. Vol. XX; 1898. Vol. XXI.
262	Cm.: Taguieff P.-А. L’antis£mitisme a l^poque... P. 115.
2bi	Отмена декрета-закона Маршандо (от 21 апреля 1939 г.) была одной из первых мер, принятых правительством Виши; это произошло 27 августа 1940 г. См.: Marais M.-R., Paxton R.-0. Vichy et lesJuifs. P.: Са1тапп-Еёуу, 1981. P. 17, 20.
264	Клод Ваше де Лапуж развивает положения своей речи от 22 декабря 1942 г. в предисловии к книге: Thomas-Chevallier Н. Le Racisme fran^ais. Nancy: Georges Thomas, 1943.
265	Cm.: Planhol R. de. Les prophetes du racisme // La Nouvelle Lanteme. 1933. N° 68. Octobre; Laborde G. Un maitre fran^ais de Aider: Vacher de Lapouge // Le Temps. 1933. 17 dёcembre; Bernard J. Un prophete poitevin: M. Vacher de Lapouge // La Grand Goule. 1934. Ns 32. Mars—avril—mai; Begouen, comte. Vacher de Lapouge, le pere de l’«Aryanisme» //Journal des dёbats. 1936. 22 aout; Martial R. Un ргёсигееиг des groupements sanguins: Vacher de Lapouge // Mercure de France. 1936. 15 septembre.
266	Об этом персонаже, до сих пор слабо изученном, см. работу, написанием которой я руководил: Е’АпйвётШвте de plume... Passim.
267	См.: Roussel W.-G. de. La notion potemique de race en France depuis 1789 // Deutschland—Frankreich... Bd. 1. T. 2. S. 31—38.
2es	Cm.: Idem. A 1’aube du racisme. P.: E. de Boccard, 1940.
269	Ibid. P. 166.
270	Cm.: L’Encyclopёdie fran^aise. 1936. Vol. 7.
271	Tatarin-Tamheyden E. Georges Vacher de Lapouge, visionnaire fran^ais de 1’avenir еигорёеп//Cahiers franco-allemands. 1942. Octobre—dёcembre. P. 336—346.
272	См. мою книгу: Taguieff P.-А. Sur la Nouvelle droite: Jalons d’une analyse critique. P.: Descartes et Cie, 1994. P. 112—148.
224
Примечания
273	Dictionnaire du militant // Europe Action. 1963. N° 5. Mai. P. 80.
274	Le Valentinois. 1960. 16 juillet—27 aout; см. также: Psych6-S6ma. Novembre I960 -Janvier 1961. P. 17.
275	Fournier G. L’avenir des sciences de 1’homme // Europe-Action. 1963. Ne 10. Octobre. P. 35.
276	Amaudruz G-A. Nous autres racistes. Montr£al: Editions Celtiques, 1971. P. 17— 19. См. также: Idem. Les Peuples blancs survivront-ils? // Les travaux du Nouvel Ordre Еигорёеп de 1967 a 1985 / Present£s par G.-A. Amaudruz. Montreal: Editions Celtiques; Lausanne: Institut sup£rieur des sciences psychosomatiques, biolo-giques et raciales, 1987. В библиографии, которая завершает работу (см.: Ibid. Р. 121—133), точнее под рубрикой «Социал-расизм», наряду с такими именами, как Хьюстон Стюарт Чемберлен, Вальтер Дарре, Адольф Гитлер и Альфред Розенберг, рекомендованы две книги Лапужа: «Социальный отбор» и «Ариец» (см.: Ibid. Р. 122).
277	См.: Binet R. ТЪёопе du racisme. Р., 1950. Р. 42—44.
278	Celine L.-F. L’Ecole... Р. 34—35. «Де Фриз» — не кто иной, как Герман де Фриз де Хекелинген, автор, среди прочих ангиеврейских эссе, работы «Израиль: Его прошлое. Его будущее» (см.: Vries de Heekelingen Н. de. Israel: Son раввё. Son avenir. P.: Librairie Acadёmique Perrin, 1937), сотрудник журнала «Revue Internationale des 8оаё1ё8 secretes» (основанного в 1912 г. монсеньором Жуэном) и распространитель «Протоколов сионских мудрецов», признанных фальшивыми, но защищаемых им как подлинные в конце 1930-х годов.
279	См., например: Colombat J. La Fin du monde сМИвё: Les propheties de Vac-her de Lapouge. P.: Vein, 1946; Grasse P.-P. L’Homme en accusation: De la biologie a la politique. P.: Albin Michel, 1980. P. 38 sq., 319. Незадолго до того врач-антрополог Пьер-Андре Глор попытался критически пересмотреть антропосоцио-логическую теорию. См., в частности: Gloor P.-А. Vacher de Lapouge et 1’anthro-posociologie//Revue еигорёеппе des sciences sociales. 1985. T. ХХШ. Ne 69. P. 157— 170. Отметим, что расистские и евгенические доктрины Лапужа не уходили из сферы внимания в рамках устойчивой традиции исследований «социал-дарви-низма». См.: Clark L.-L. Op. cit [1984]; Bernardini M. Op. cit. [1997]; Hawkins M. Social Darwinisme in European and American Thought, 1860—1945. N.Y.: Cambridge University Press, 1997. P. 191—200.
280	Cm.: Hindus M. L.-F. СёИпе tel que je 1’ai vu. P.: Editions de 1’Heme, 1969. P. 166—167; Almeras Ph. Les Мёев de Сёйпе: Mythe de la race, politique et pamphlets. P.: Berg International, 1991. P. 463. Филипп Альмера предполагает, что Селин знал о Лапуже только то, «что ему говорил о нем Монтандон» (см.: Idem. СёИпе: Entre haine et passion. P.: Robert Laffont, 1994. P. 430).
281	Это письмо частично воспроизведено в: Bulletin de la NRF. 1959. N° 139. Juin. P. 10—11. Я его цитирую no: Celine L.-F. Letties a la NRF 1931—1961. P.: Gal-limard, 1991. P. 463. См. мою статью: Taguieff P.-А. Vacher de Lapouge Georges 1854—1936 // Dictionnaire des philosophes. P.: PUF, 1984. Vol. II. P. 2559—2565. Научному подходу к оценке французского расизма мы обязаны работам Жана Буасселя о селекционистской школе. Параллельно работы 3. Стерне-ля ввели в поле истории политических идей исследования биолого-политических доктрин, находящихся на пересечении социализма, евгеники и расизма. См.: Sternhell Z. La Droite rtvolutionnaire... P. 16—18, 25, 151—169.
282	См. мои книги: Taguieff P-А. Du progres... P. 144—145,170 sq.; Idem. Rёsis-ter... P. 153 sq.
БИБЛИОГРАФИЯ
Жюлъ Сури
ИЗБРАННАЯ БИБЛИОГРАФИЯ
1. Главные сочинения Жюля Сури
Etudes de psychologie: Portraits de femmes. P.: Sandoz et Fischbacher, 1875.
Etudes historiques sur les religions, les arts, la civilisation de 1’Asie anterieure et de la Grece. P.: G. Reinwald, 1877.
Essais de critique religieuse. P.: Ernest Leroux, 1878.
Jesus et les Evangiles. 3е ed., revue, corrigee et augmentee P.: G. Charpentier, 1878.
Jesus et la religion 8’15гаё1. P.: E. Fasquelle, 1898.
Etudes de psychologie: Portraits du ХУПГ siecle. P.: G. Charpentier.
Theories naturalistes du monde et de la vie dans I’Antiquite: These presentee a la facute des Lettres de Paris. P.: G. Charpentier, 1881.
Breviaire de 1’historie du materialisme. P.: G. Charpentier, 1881.
Philosophie naturalle. P.: G. Charpentier, 1882.
Histoire des doctrines de psychologie physiologique contemporaines: Les functions du cerveau, doctrines de 1’Ecole de Strasbourg, doctrines de 1’Ecole italienne. P.: Bureaux du «Progres medical», 1891.
Le Systeme nerveux central. Structure et fonctions: Histoire critique des theories et des doctrines: En 2 vol. P.: G. Carre: C. Naud, 1899.
Campagne nationaliste, 1899—1901. P.: Imprimerie de la Cour d’appel. L.: Maretheux, 1902.
2. Исследования и документы
Barres M. Mes Cahiers: En 11 vol. P.: Pion, 1929—1936. T. 2, 4, 10, 11.
Idem. M. Jules Soury//Le Journal. 1894. 11 mai.
Idem. Lavisse et Jules Soury // Le Journal. 1899. 12 octobre.
Idem. La lettre de Jules Soury // Le Journal. 1899. 21 octobre.
Idem. Note surJules Soury//LeJournal. 1899. 24 novembre.
Idem. Il у a une litterature nationaliste//Le Gaulois. 1902. 16 juillet.
Idem. Le probleme de 1’ordre//Le Gaulois. 1905. 9juillet.
Idem. Scenes et doctrines du nationalisme P.: Pion, 1925.
Barres M., Maurras Ch. La Republique ou le Roi: Correspondance inedite, 1888— 1923. P.: Pion, 1970.
226
Библиография
Barzun J. The French Race: Theories of its Origins and their Social and Political Implications Prior to the Revolution. N. Y.: 1932. Переработанное издание: Ibid. N.Y.: Harper and Row, 1965.
Birnbaum, P. La France aux Fran^ais: Histoire des haines nationalistes. P.: Le Seuil, 1993.
В toy L. Quatre ans de captivite a Cochons-sur-Mame-L’Invendable. P., 1905. Reed. P.: Mercure de France, 1963.
Blumel B. Le Nationalisme dans «La Nouvelle Revue»: De I’idee republicaine a 1’antidreyfusisme (1879—1900)/Dir. M. Winock. P.: 1’Institut d’etudes politiques de Paris, 1986.
BoschotA. L’expression et litteraire//Revue Bleue. 1926. Na 6. 20 mars. P. 164—168.
Byrnes R.F. Antisemitism in Modem France. New Brunswick: Rutgers University Press, 1950. Vol. 1: The Prologue to the Dreyfus Affair.
Idem. Social Darwinism in France. Alabama: The University of Alabama Press, 1984.
Clark L. Le darwinisme social en France // La Recherche. 1988. Vol. 19. N° 196. P. 192-200.
Clouard H. La «Cocarde» de Barres. P.: Nouvelle Librairie nationale, 1910.
Conry Y. L’Introduction du darwinisme en France au XIXе siecle. P.: Vrin, 1974.
Crapez M. La Gauche reactionnaire: Mythes de la plebe et de la race dans le sillage des Lumieres. P.: Berg International, 1997. (Предисловие П.-А. Тагиефф.) Daudet L. L’Heredo. P.: Nouvelle Librairie nationale, 1916.
Idem. CEuvre philosophique. P.: Nouvelle Librairie nationale, 1925, P. 109, 110, 112.
Idem. Au Temps de Judas. P.: Nouvelle Librairie nationale, 1920.
Idem. Souvenirs et polemiques. P.: Robert Laffont, 1992. P. 595, 607.
Idem. Le Stupide XXIе siecle. P.: Nouvelle Librairie nationale, 1922.
Delhorbe C. L’Affaire Dreyfus et les ecrivains fran^ais. Neuchatel: Attinger, 1932. P. 190—192.
Foumiere E. Le Nationalisme; (Lettre a M.Jules Soury) //La Revue Socialiste. 1902. T. XXXVI. № 211.Juillet. P. 1-30; 1902. № 212. Aout. P. 129-155; 1902. No 213. Septembre. P. 257-289; 1902. Ns 214. Octobre. P. 385-414.
Idem. L’Artifice nationaliste. P.: Charpentier, 1903.
France A. La Vie litteraire. M. Jules Soury //Le Temps. 1891. 8 novembre. Пере-изд.: France A. La Vie litteraire. 5е serie. P.: Calmann-Levy, 1949. P. 320—330.
Idem. Reponse a M. Jules de Sohet//Le Temps. 1893. 23 avril. Переизд.: France A. La Vie litteraire. 5е serie. P.: Calmann-Levy, 1949. P. 331—337.
Gasman D. Haeckel’s Monism and the Birth of Fascist Ideology. N.Y.: Peter Lang, 1998.
Gauchet M. L’Inconscient cerebral. P.: Le Seuil, 1992. P. 123—126.
Goncourt E. de, Goncourt J. de. Journal: Memoires de la vie litteraire. 1879. 21 fevrier. T. II (1866-1886).
Grasset J. Les Limites de la biologie [1902]. 4-е издание с предисловием Поля Бурже: Ibid.. P.: Felix Alcan, 1906.
Gyp M. de. Le Journal d’un cochon de pessimiste. P.: Flammarion, 1918. P. 115— 122.
HalysP. Soury (Jules-Auguste)//Larousse mensuel. 1920. Ns 161.JuilleL P. 195—196. Переиздано в: Larousse mensuel illustre. P., 1920—1922. T. V.
Hawkins M. Social Darwinism in European and American Thought, 1860—1945:
Жюлъ Сури
227
Nature as Model and Nature as Threat Cambridge (G.-B.): Cambridge University Press, 1997. P. 197.
Joly B. Soury Jules) // B. Joly. Dictionnaire biographique et geographiqie du nationalisme fran^ais (1880—1900). P.: Honore Champion, 1998. P. 369—371. Kauffmann G. Edouard Drumont: Des annees de jeunesse a la publication de «La France juive» (1844—1886): Memoire de DEA. P.: Institut d’etudes politiques de Paris, 1999.
Massis H. Evocations: Souvenirs 1905—1911. P.: Pion, 1931.
Maurras Ch. Jules Soury // L’Action franchise. 13 aout 1915.
Idem. Tombeaux. P.: Nouvelle Librairie nationale, 1921. P. 80—85.
Muccinelli L. La Decouverte du social: Naissance de la sociologie en France (1870— 1914). P.: La Decouverte, 1998.
Nguyen V. Aux origines de 1’Action fran^aise: Intelligence et politique a 1’aube du XXе siecle. P.: Fayard, 1991.
Retat K. Religion et imagination religieuse: leurs formes et leurs rapports dans 1’oeuvre d’Emest Renan. P.: Klincksieck, 1977. P. 204—205, 309—310, 365.
RouveyreA.Jules Soury heurte//A. Rouveyre. Souvenirs de mon commerce. P.: G. Cres, 1921. P. 233-256.
Sere J. Un clerical athee — M. Jules Soury //Mercure de France. 1905.15 juillet T. LVI. No 194. P. 215-230.
Soucy R. Fascism in France: The Case of Maurice Barres. Berkeley; Los Angeles: University of California Press, 1972. P. 138, 179—184.
Sternhell Z. Maurice Barres et le nationalisme fran^ais. P.: Armand Colin, 1972. P. 253-267, 282-283.
Idem. Le determinisme physiologique et racial a la base du nationalisme de Maurice Barres et de Jules Soury // L’Idee de race dans la pensee politique fran^ais contemporaine /Dir. P. Guaral, Ё. Temime. P.: Editions du CNRS, 1977. P. 117-138.
Idem. La Droite revolutionnaire 1885—1914: Les origines fran^aises du fascisme. P.: Le Seuil, 1978. P. 158 sq., 170 sq.
Idem. Les origines intellectuelles du racisme en France //L’Histoire. 1979. Novembre. № 17.
Taguieff P.-А. Soury (Jules) 1842—1915//Dictionnaire des intellectuels fran^ais: Les personnes. Les lieux. Les moments / Dir. J. Julliard, M. Winock. P.: Le Seuil, 1996. P. 1075-1076.
Thomas L. Les Raisons de 1’antijudaisme. P.: Les Documents contemporains, 1942. P. 85-90.
Treich L. Le quinzieme anniversaire de Jules Soury //Les Nouvelles Litteraires. 1930. 13 septembre.
Veisz F. Jules Soury et le nationalisme franqais. Limoges: Universite de Limoges, 1989.
Vettard C. Maurice Barres etjules Soury//Mercure de France. 1924. 15 mars. T. CLXX. No 618. P. 685-695.
Idem. Le foumisseur d’idees de Barres // C. Vettard. Du cote de chez... Albi: Editions de la Tete noire, 1946. P. 61—85.
Weber E. Ma France. Mythes, cultures, politique. P.: Fayard, 1991.
[Aj. Salomon Reinach etjules Soury // L’Action fran^aise. 1904. T. XIII. Ne 109. P. 84-89.
[Л]. Jules Soury (necrologie): Annuaire 1915—1916 de 1’Ecole pratique des hautes etudes. P. 71-73.
228
Библиография
Жорж Ваше де Лапуж
ИЗБРАННАЯ БИБЛИОГРАФИЯ
1.	Труды Жоржа Ваше де Лапужа
Les Selections sociales: Cours libre de science politique professe a 1’universite de Montpellier (1888—1889) P.: Albert Fontemoing, 1896.
L’Aryen, son role social: Cours libre de science politique professe a 1’universite de Montpellier (1889—1890). P.: Albert Fontemoing, 1899.
Race et Milieu social: Essais d’anthroposociologie. P.: Marsel Riviere, 1909.
2.	Статьи, предисловия, отчеты, ответы на вопросы (антропология, антропосоциология)
L’heredite//Revue d’anthropologie. 1886. Гг octobre. Р. 512—521.
La depopulation de la France //Revue d’anthropologie. 1887. 15 janvier. P. 69—80.
L’anthropologie et la science politique // Revue d’anthropologie. 1887. 15 septembre. P. 519-550.
L’heredite dans les sciences naturalles et politiques //Bulletin de 1’Association generale des etudiants de Montpellier. 1888. Ns 1. Гг janvier. P. 27—29.
De I’inegalite parmi les hommes//Revue d’anthropologie. 1888. 15 janvier. P. 9—38.
L’heredite dans la science politique // Revue d’anthropologie. 1888. 15 mars. P. 169— 191.
Questions aryennes//Revue d’anthropologie. 1889. 15 mars. P. 181—193.
Cranes modemes de Montpellier //Revue d’anthropologie. 1889.15 novembre. P. 687— 699.
Les lois de l’heredite //Journal de medecine veterinaire et de zootechnie. Lyon, 1890. P. 197—209, 243—255, 304—317; опубл, в виде брошюры: Lyon: Imprimerie de L. Bourgeon, 1890.
La necropole de Castelnau-le-Lez//Le Felibrige latin (Montpellier). 1891.Juin. P. 129-135.
Cranes modemes de Montpellier (продолжение статьи от 15 ноября) // L’anthropologie. 1891. Janvier—fevrier. Ns 16. P. 36—42.
Cranes prehistoriques du Larzac//L’anthropologie. 1891. Novembre—decembre. № 6. P. 681—695.
Cranes de gentilshommes et cranes de paysans: Notre-Dame-de-Londres (Herault) // L’anthropologie. 1892. Mai—juin. Ns 3. P. 317—322.
L’origine des Aryens // Science (Boston). 1893. 4 aout. Vol. ХХП. Ns 548. P. 65—66 (переиздано в: Race et Milieu social. P. 9—12).
Le darwinisme dans la science sociale // Revue intemationale de sociologie. lre annee. 1893. Septembre—octobre. Ns 5. P. 414—436 (переиздано с небольшими исправлениями в: Les Selections sociales... P. 1—60).
Cranes modemes de Karlsruhe //L’anthropologie. 1893. Novembre—decembre. P. 733— 749.
Lois de la vie et la mort des nations //Revue intemationale de sociologie. 1894. Ns 6. Juin. P. 421—436 (переиздано в: Les Selections sociales... P. 61—80).
Жорж Ваше де Лапуж
229
Materiaux pour la geographic anthropologique du departement de 1’Herault // Bulletin de la Societe languedocierme de geographie (Montpellier). 1894. 3е trimestre. P. 350-386; 4е trimestre. P. 472-509.
Transmutation et selection par education // Revue internationale de sociologie. 3е annee. 1895. Mars. Na 3. P. 85—111 (переиздано в: Les Selections sociales... P. 81-125).
Le berceau des Ombros-Latins//Le Felibrige latin. 1895. Janvier—avril. P. 85—111.
Recherches anthropologiques sur le probleme de la depopulation //Revue d’economie politique. 1895. T. IX. P. 1002—1029; 1896. T. X. P. 132—146 (переиздано в: Race et Milieu social... P. 71—133).
Les lois fondamentales de 1’anthroposocilogie//Revue scientifique. 1897. 30 octobre. Na 18. P. 545—552 (более расширенный вариант в: Race et Milieu social... P. 169-214).
Correlations financieres de I’indice cephalique // Revue d’economie politique. 1897. T. XI. P. 257—279 (переиздано в: Race et Milieu social... P. 135—168).
Materiaux pour l’anthropologie de L’Aveyron // Bulletin de la Societe languedocienne de geographie. 3е trimestre 1897. P. 285—315; 4е trimestre 1897. P. 461—476; 3е trimestre 1898. P. 30—59 (в соавторстве с Дюраном де Грю).
Preface // E. Haenckel. Le Monisme, lien entre la religion et la science: Profession de foi d’un naturaliste. P.: Schleicher, 1897. P. 1—8.
Old and New Aspects of the Aryan Question // American Journal of Sociology. V (3). 1899. Novembre. P. 329—346.
Reponse a une «Enquete sur le protestantisme» //L’Action fran^aise. 1900. ler juillet. P. 52-56.
Reponse a une «Enquete sur 1’influence allemande»//Mercure de France. 1902. Decembre. P. 649—651.
Durand (de Gros) etl’analyse ethnique//Revue scientifique. 1903. 15 aout P. 203—207 (переиздано в: Race et Milieu social... P. 273—287).
Evolution anthropologique de la population de la France // Politisch-Anthro-pologische Revue. 1905—1906. Ne 1. S. 16—35 (переиздано в: Race et Milieu social... P. 31—70).
Jacoby et Niceforo //Politisch-Anthropologische Revue. 1906—1907. Ns 4. S. 193—200 (переиздано в: Race et Milieu social... P. 215—226).
Cranes angevins merovingiens et du Moyen Age // Bulletin de la Societe scientifique et medicale de 1’Ouest (Rennes). 1906. P. 267—274.
L’oeuvre de Woltmann//Politisch-Anthropologische Revue. 1907—1908. S. 37—41 (переиздано в: Race et Milieu social... P. 325—331).
La selectionnisme de Broca, 1908. Опубликовано впервые в: Race et Milieu social... P. 289-308.
La crise de la morale sexuelle //Politisch-Anthropologische Revue. 1908. Ns 8. S. 408— 423 (статья, не выходившая на французском языке до тех пор, пока я ее не издал в журнале: Mil neuf cent. 2000. Ns 18. P. 167—190; о последующей дискуссии с участием Жака Жюйара, Даниеля Линдберга и моим см.: Taguieff P.-А. Autour de «La crise de la morale sexuelle» de Georges Vacher de Lapouge: D6bat entreJackJulliard, Daniel Lindenberg et P.-А. Taguieff//Mil neuf cent. 2000. Na 18. P. 191-210).
Reponse a une «Enquete sur la depopulation fran^aise» // L’Action nationale. 1909. P. 648—653.
Observations sur I’inferiorite naturelle des classes pauvres // Politisch-Anthropologische Revue. 1909—1910. Ns 8. S. 393—409; Ne 9. S. 454—464. Впервые опубликовано в: Race et Milieu social... P. 227—271.
230
Библиография
Recherches anthropologiques sur les consents de Rennes-Bulletin de la Societe scienti-fique et medicale de 1’Ouest. 1909. P. 45—56.
Le paradoxe pangermaniste//Mercure de France. 1915. Гг aout. P. 640—654.
La race chez les populations melangees (1921) // Transactions. II International Congress of Eugenics. Baltimore: Williams and Wilkins, 1923. Vol. П: Eugenics in Race and State. P. 1—6.
Dies Irae: La fin du monde civilise // Europe. 1923. N° 9. ler octobre. P. 59—67 (номер посвящен графу Гобино).
Introduction // М. Grant. Le Declin de la grande race. P.: Payot, 1926. P. 7—21.
Introduction a une politique de la population (1927) // Eugenics Review (London). XIX (3). 1927. Octobre. P. 192-197.
Families nombreuses d’autrefois (1927) // Eugenics Review. London. 1927. XIX (3). October. P. 198—202.
Origine biologique de I’inegalite des classes (1928) //Die Sonne. Monatschrift fur nordische Weltanschauung und Lebensgestaltung (Weimar). 1929. Januar. Vol. VI (1). P. 3-8.
Note sur le programme du monisme selectionniste // Records of Progress. 1930. February. Vol. XHI (1). P. 37-45//Die Sonne. 1931. November. Vol. VIII (11). S. 481-490.
Post-War Immigration into France /'Eugenical News (New York). 1932. Jully—August Vol. XVII (4). P. 94—95 (отрывки из письма г-же Грант от 27 мая 1932 г.).
A French View Ц Eugenical News. 1934. March—April. Vol. XIX (2). P. 39—40 (отрывки из письма г-же Грант от 27 сентября 1933 г.).
3.	Свидетельства и участие в научных дискуссиях, аспекты восприятия теорий Лапужа
Ammon О. Histoire d’une idee. L’anthroposociologie//Revue intemationale de sociologie. 6е annee. 1898. Mars. N° 3. P. 145—181.
Bainville J. Rev. op.: G.V. de Lapouge. L’Aryen, son role social...//L’Action fran^aise. 1900. No 23. ler juin. P. 998-1001.
Barthe E.G. Vacher de Lapouge: sa vie et ses oeuvres // Miscellanea entomologica. Vol. XXXVIH (3). 1937. P. 29-31.
Begouen H. de. Vacher de Lapouge, le pere de l’«Aryamsme» //Journal des debats. 1936. No 232. 22 aout P. 3.
Bougie C. Anthropologie et democratic //Revue de metaphysique et de morale. 1897. No 4.Juillet. P. 443—461.
Idem. La Democratic devant la science: Etudes critiques sur I’heredite, la concurrence et la differentiation. P.: Felix Alcan, 1904. P. 37—110.
Boulanger J. Le Sang fran^ais. P.: Denoel, 1943. P. 331—332.
Claux L. Du selectiormisme optimiste au selectionnisme pessimiste // La Revue socia-liste. 1897. Vol. XXVI (151).Juillet. P. 5B-69.
Closson C.-C. Social Selection //Journal of Political Economy (Chicago). 1896. Vol. IV (4). Septembre. P. 449-466.
Collineau D. Rev. op.: G.V. de Lapouge. Les Selections sociales... //Revue de 1’Ecole d’anthropologie. 1898. Vol. VUI. 15 janvier. P. 28—35.
Drumont E. Les fetes de Tours //La Libre Parole. 1896. 23 mai. P. 1.
Жорж Ваше де Лапуж
231
Idem. La rentree // La Libre Parole. 1897. 18 octobre.
Idem. L’anniversaire de la Commune // La Libre Parole. 1898. 19 mars.
Idem. La fin d’un siecle // La Libre Parole. 1899. 27 decembre.
Idem. Napoleon antisemite // La Libre Parole. 1900. 26 mars.
Dumont A. Natalite et democratic. P.: Schleicher, 1898. P. 106—115.
Durand de Gros J.-P. Questions de philosophic morale et sociale. P.: Felix Alcan, 1901. P. 81-82, 96-100.
Evola J. П mito del sangue // Genesi del razzismo. Milano: Hoepli, 1937: Переизд.: Padova: Edizioni di Ar, 1978. P. 32 sq.
Finot J. Le Prejuge des races. P.: Felix Alcan, 1905. P. 27 sq.
FouilleeA. L’anthroposociologie//Revue Internationale de sociologie. 1898. N° 5. Mai. P. 368-371.
Idem. Esquisse psychologique des peuples europeens. P.: F. Alcan, 1903. P. 30—33.
Gide Ch. Rev. op.: G.V. de Lapouge. Les Selections sociales... //Revue d’Economie politique. 1896. Ne 11. Novembre. P. 926—932.
Gunther H.-F.K. Der nordische Gedanke in Frankreich //Deutschlands Emeuerung (Munchen). 1927. P. 490—496.
Idem. Graf Georges Vacher de Lapouge //Die Sonne (Weimar). 1929. Dezember. P. 530-533.
Houze E. L’Aryen et l’anthroposociologie. Bruxelles: Institut Solvay, 1906. Fasc. 5. P. 73-117.
Le Fur L. Races, Nationalites, Etats. P.: Felix Alcan, 1922. P. 17 sq.
Manouvrier Л L’indice cephalique et la pseudo-sociologie // Revue de 1’Ecole d’anthropologie de Paris. 9е annee. T. DC. 5 aout P. 233—259; 1899. 15 septembr. P. 280— 296.
Martial R. Anthropo-biologie des races //Mercure de France. 1938. Гг decembre. P. 276-303.
Mazel H. Sociologues contemporains: I. M. Vacher de Lapouge //Mercure de France. 1899. Mars. P. 662-675.
Montandon G. Georges Vacher de Lapouge //L’Ethnie fran^aise. 1941. Ne 3. Mai—juin. P. 5-9.
Muffang H. Intoduction // O. Ammon L’Ordre social et ses bases naturelles: Esquisse d’une anthroposociologie P.: A. Fontemoing, 1900. P. V—ХХП1.
Novicow J. L’Avenir de la blanche. P.: Felix Alcan, 1897. P. 93—96, 178—179.
Palante G. Rev. op.: G.V. de Lapouge. L’Aryen, son role social... //Revue Internationale de sociologie. 1901. Ne 2. Fevrier. P. 142—143.
Idem. Precis de sociologie. P.: Felix Alcan, 1901. P. 150—153.
Pareto V. Les Systemes socialistes. P.: Giard, 1902; 2е ed. P.: Giard, 1926. T. I. P. 29— 31; 42, n. 280; T. П. P. 136-138, 149, 156, 405.
Patte E. Georges Vacher de Lapouge (1854—1936) //Revue generale du Centre-Ouest de la France. 12е annee. 1937. Ne 46. Juillet. P. 769—789.
Paulhan F. Les Selections sociales d’apres un livre recent // Revue scientifique. 1896. 4 juillet. P. 13-18.
Pierre H. (псевдоним Юбера). Rev. op.: G.V. de Lapouge. L’Aryen, son role social... //Revue historique. 1902. T. 78 (1).Janvier—fevrier. P. 162—164.
Rappoport Ch. Les Selections sociales (etude critique) //La Revue socialiste. 1900. Mai. T. XXXI. P. 637-639.
Reinach S. Rev. op.: G.V. de Lapouge. L’Aryen, son role social... // Revue historique et de litterature, nouvelle serie. 1900. T. XLIX. № 7. 12 fevrier. P. 121— 125.
232
Библиография
Rochette J. Rev. op.: G.V. de Lapouge. Les Selections sociales... //Etudes (publie-es par des peres de la Compagnie de Jesus). 1897. 20 avril. P. 279—281.
Rouanet G. Les theories aristocratiques devant la science // La Petite Republique so-cialiste. 1900. 2 janvier.
Schemann L. Die Rassenfragen im Schrifttum der Neuzeit. Munchen: J.F. Lehmann, 1931. P. 225-228.
Selliere E. Les Mystiques du neoromaniste. P.: Pion, 1911. P. 7—22.
Sorel G. Vacher de Lapouge. Rev. op.: G.V. de Lapouge. Les Selections sociales... //Le Devenir social. 1896. Vol. II. No 6.Juin. P. 568—573.
Tarde G. L’action inter-mentale//La Grande Revue. 1900. ler novembre. P. 305— 336.
Tatarin-Tarnheyden E. Georges Vacher de Lapouge, visionnaire franqais de 1’ave-nir europeen // Cahiers franco-allemands (Berlin). 1942. Octobre—decembre. P. 336—346.
Winiarski L. L’anthropo-sociologie //Le Devenir social. 1898. Vol. 4. N° 3. Mars. P. 193-232.
Worms R. Rev. op.: Les Selections sociales // Revue intemationale de sociologie. 1897. No 4. Avril. P. 329-330.
Idem. Les Principes biologiques de revolution sociale. P.: V. Giard, 1910. P. 96— 98.
4.	Исторические исследования и критика
Banton М. Racial Theories. Cambridge: Cambridge University Press, 1987. P. 75—76. Baker J.R. Race. L.: Oxford University Press, 1974. P. 46—48, 59.
BejinA. Le sang, le sens et le travail: Georges Vacher de Lapouge, darwinisme social, fondateur de l’anthropo-sociologie//Cahiers intemationaux de sociologie. 1982. Vol. 73. P. 323-343.
Idem. Theories socio-politiques de la lutte pour la vie // Nouvelle Histoire des idees politiques. P.: Hachette, 1987. P. 321—331.
Bernardini J.-M. Le Darwinisme social en France (1859—1918): Fascination et rejet d’une ideologic. P.: CNRS Editions, 1997.
Boissel J. Autour du gobinisme, correspondance inedite entre L. Schemann et G. Vacher de Lapouge // Annales du Ces6re. 1981. № 4. P. 91—119.
Idem. Georges Vacher de Lapouge: un socialiste revolutionnaire darwinien//Nouvelle. Ecole. № 38. Ete 1982. P. 59—83.
Idem. A propos de 1’indice cephalique: Lettres de Durand de Gros a Vacher de Lapouge//Revue d’histoire des sciences. 1982. N° 4. Octobre. P. 289—319.
Idem. Une correspondance inedite: Jean-Richard Bloch et Vacher de Lapouge (a propos du numero d’«Europe» consacre a Gobineau) // Revue d’historire lit-teraire de la France. 1987. Na 4. P. 744—752.
Idem. Paul Valery et Georges Vacher de Lapouge a Montpellier (1888—1893) //Revue des lettres modemes. P.: Minard, 1989. Ne 938/945. P. 29—44.
Carol A. Histoire de I’eugenisme en France: Les medecins et la procreation XIXе— XXе siecle. P.: Le Seuil, 1995. P. 69-72, 140-141, 192, 204, 218, 346.
Clark L-L. Social Darwinism in France. Alabama: The University of Alabama Press, 1984. P. 143 sq.
Жорж Ваше де Лапуж
233
Idem. Le darwinisme social en France //La Recherche. 1988. No 196. Fevrier. P. 192-200.
Cloor P.-A. Vacher de Lapouge et l’anthroposociologie //Revue europeenne des sciences sociales. 1985. T. XXIII. No 69. P. 157-170.
Colombat J. (псевдоним Рейтона Жакэ). La Fin du monde civilise. Les proprieties de Vacher de Lapouge (1854—1936): Essai de bibliographic. P., 1986.
Fontette F. de. Le Racisme. P.: PUF, 1979. P. 68—72.
Hankins F.-H. La Race dans la civilisation: Une critique de la doctrine nordique. P.: Payot, 1935. P. 117-163.
Hawkins M. Social Darwinism in European and American Thought, 1860—1945. N.Y.: Cambridge University Press, 1997. Обратить внимание на: P. 191—200.
Lutzhort H. -J. Der nordische Gedanke in Deutschland 1920—1940. Stuttgart: Ernst Klett, 1971. S. 99-100, 185-186, 247-248.
Mosse G.-L. Toward the Final Solution: A History of European Racism. L.:J.-M. Dents, 1978. P. 58-62.
Mucchielli L. Sociologie versus anthropologie raciale: L’engagement des sociologues durkheimiens dans le contexte «fin de siecle» (1885—1914) // Gradhiva. Revue d’histoire et d’archives de 1’anthropologie. 1997. No 21. P. 77—95.
Idem. La Decouverte du social: Naissance de la sociologie en France (1870—1914). P.: La Decouverte, 1998.
Ourliac P. L’enseignement de la science politique a Montpellier en 1890 // Annales de 1’universite des sciences sociales de Toulouse. 1983. T. XXXI. P. 147—152.
Policar A. Science et democratic: Celestin Bougie et la metaphysique de I’heredite. Vingtieme Siecle//Revue d’histoire. 1999. Ne 61.Janvier—mars. P. 86—101.
Idem. De la critique de la sociologie biologique a 1’autonomie de la morale: itine-raire de Celestin Bougie // Eugenisme et socialisme (dossier). Mil neuf cent: Revue d’histoire intellectuelle. 2000. Ne 18. P. 137—166.
Poljakov L. Le Mythe aryen: Essai sur les sources du racisme et des nationalismes. P.: Calmann-Levy, 1971. P. 279-280, 292, 294, 311.
Rostand J. Science et generation. P.: Fasquelle, 1940. P. 29—30.
Idem. Quelques precurseurs: Charles Morel de Vinde, Camille Dareste, Dr Du-fosse, G. Vacher de Lapouge//Revue d’histoire des sciences. 1963.Juillet— septembre. P. 248—251. О Лапуже перепечатка в: Biologic et humanisme. P.: Gallimard, 1964. P. 159—165.
Schneider W.-H. Quality and Quantity: The Quest for Biological Regeneration in Twentieth-Century France. Cambridge: Cambridge University Press, 1990. P. 55— 63, 208-212, 217, 236-239, 251.
Schiitz M. Rassenideologien in der Socialwissenschaft. Berne; Berlin; Frankfurt/M.: Peter Lang, 1994. P. 147—189.
Idem. Socialisme «darwinien» et anthropologie raciale chez Ludwig Woltmann // Mil neuf cent: Revue d’histoire intellectuelle. 2000. Ne 18. P. 109—136.
Simar Th. Etude critique sur la formation de la doctrine des races au XVIIIе siecle et son expansion au XIXе siecle. Bruxelles: Maurice Latertin, 1922. P. 252— 264.
Sorokin P.-А. Social Mobility. N.Y. Harper, 1927; 2nd ed. enl.: Social and Cultural Mobility. N.Y: The Free Press of Glencoe, 1964. P. 217—257 в особенности.
Idem. Les Theories sociologiques contemporaines. P.: Payot, 1938. P. 180—197, 205-233.
Sternhell Z. La Droite revolutionnaire 1885—1914: Les origines fran<;aises du fascis-me. P.: Le Seuil, 1978. P. 16—18, 25; в особенности см.: P. 151—169.
234
Библиография
Taguieff P.-А. Vacher de Lapouge Georges 1854—1936 // Dictionnaire des philosophies. P.: PUF, 1984. T. П. P. 2559-2565.
Idem. La Force du prejuge: Essai sur le racisme et ses doubles. P.: La Decouverte, 1988 (позднее Gallimard, 1990).
Idem. Theorie des races et biopolitique selectionniste en France: Aspects de 1’oeuv-re de Vacher de Lapouge (1854—1936) // Sexe et Race. 1988. T. Ш. P. 12—60 (1-я часть); 1989. T. IV. P. 3—33 (2-я часть).
Idem. Eugenisme ou decadence? L’exception fran<;aise //Ethnologie fran^aise. 1994.
T. XXIV. Janvier-mars. P. 81-103.
Idem. Les Fins de 1’antiracisme. P.: Michalon, 1995.
Idem. Face a 1’immigration: mixophobie, xenophobie ou selection: Un debat fran-^ais dans 1’entre-deux-guerres //Vingtieme Siecle: Revue d’histoire. 1995. Ne 47. Juillet—septembre. P. 103—131.
Idem. Eugenisme et socialisme // Mil neuf cent: Revue d’histoire intellectuelle. 2000. Ne 18. P. 3—210 (авторы П.-А. Тагиефф, Д. Бекмон, О. Боек, М. Шютц, А. Поткар, предисловие Ж. Жийар).
Thuillier G. Un anarchiste positiviste: Georges Vacher de Lapouge // L’Idee de race dans la pensee politique fran^aise contemporain ir. P. Guiral, E. Temime. P.: Editions du CNRS, 1977. P. 48-65.
Idem. Bureaucratie et bureaucrates en France au XIXе siecle. Geneve: Droz, 1980. P. 601-603.
СОДЕРЖАНИЕ
Н.В. Лепетухин. О зарождении «научного» расизма в Европе: Лица и идеи..................................................... 5
Введение
Рационализация господства на основе натурализации предрассудка: от расизма рабовладельческого к расизму «научному» .................................29
Зарождение современного расизма и расистских концепций............................................32
Четыре лица расизма...............................35
Глава 1. ПЕССИМИСТИЧЕСКИЙ РАСИЗМ: ВЗГЛЯДЫ А. ГОБИНО НА ИСТОРИЮ КАК НА ЗАКАТ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА....................... 40
1.1.	Исходное неравенство человеческих рас...........41
Черные, желтые, белые...........................42
Белые, арийцы, евреи............................44
«Черная кровь», смешение и «артистический гений»..46
1.2.	Смешение рас, уравнительная демократия, окончательный упадок: расизм без надежды.......................47
1.3.	Витализм и декадентство.........................51
1.4.	Сила расового мифа..............................55
Глава 2. ЭВОЛЮЦИОННЫЙ РАСИЗМ И «СОЦИАЛ-ЛИБЕРАЛЬ-НЫЙ» ДАРВИНИЗМ: КОНЦЕПЦИЯ ГЮСТАВА ЛЕБОНА........................................................ 63
2.1.	«Психологическая иерархия рас»..................65
Борьба и смешение рас...........................67
«Естественные расы» и «исторические	расы».......69
Ключ к истории..................................70
2.2.	Раса, класс, пол: угрозы цивилизации............72
Раса и класс....................................72
Раса и пол......................................76
2.3.	Борьба за жизнь и отбор: Лебон — социал-дарвинисг. 77
Глава 3. РАСОВЫЙ ДЕТЕРМИНИЗМ, АНТИСЕМИТИЗМ И НА-
ЦИОНАЛИЗМ: ОТ ДРЮМОНА ДО СУРИ................. 85
3.1.	Юдофобия «конца века» во Франции: миф о заговоре и теория рас....................................... 86
3.2.	Путь «клерикального атеиста»: Жюль Сури (1842—
1915). Сциентизм, традиционализм и мистика расы. 91
3.3.	Евреи как раса: чужеземцы и враги........... 101
Против «еврейского завоевания» Франции: признаки новой «расовой войны»........................ 102
Теория рас и теория жидомасонско-протестантского заговора: Жюль Сури за работой............... 106
Глава 4. ТЕОРИЯ РАС, СОЦИАЛИЗМ И ЕВГЕНИКА: КОНЦЕП-
ЦИИ, ВЗГЛЯДЫ И ПРОГНОЗЫ ЖОРЖА ВАШЕ ДЕ ЛАПУЖА (1854-1936)............................ ИЗ
От права к антропологии....................... 113
Теория наследственности и социальный отбор: новая «политическая наука»........................... 116
Раса, расы, социальный отбор и евгенический селек-ционизм........................................ 133
Во имя науки — радикальное антихристианство... 141
Социализм и селекционизм...................... 146
Лапуж — пророк не в своем отечестве: Соединенные Штаты и Германия............................... 150
Наследие Лапужа............................... 157
Примечания............................................. 168
Библиография........................................... 225
Жюль Сури. Избранная библиография.............. 225
Жорж Ваше де Лапуж. Избранная библиография........ 228
Тагиефф П.-А.
Цвет и кровь: Французские теории расизма / Пер. с фр. А.А. Славо-хотова; вступ. статья и примеч. Н.В. Лепетухина. М.: Ладомир, 2009. — 238 с.
ISBN 978-5-86218-473-0
В своей книге Пьер-Андре Тагиефф, известный современный французский философ, политолог и историк, критически анализирует и развенчивает претендующие на научность концепции расистского мироустройства, краеугольным камнем которых является так называемая «борьба рас». Автор выделяет четыре типа расистской «мысли», существовавшие во Франции XIX — начала XX в.: пессимистический расизм, положенный в основу декадентской философии истории (Артюр де Гобино); эволюционный расизм и социал-дар-винизм (Гюстав Лебон), этнорасовый национализм, не отделимый от современного ему политического антисемитизма (Эдуар Дрюмон, Жюль Сури и Морис Баррес); евгенический расизм «социалистической» направленности (Жорж Ваше де Лапуж).
Для широкого круга читателей, интересующихся этнополитическими проблемами, а также для специалистов: историков, культурологов, философов, демографов.
Научное издание
Пьер-Андре Тагиефф ЦВЕТ И КРОВЬ ФРАНЦУЗСКИЕ ТЕОРИИ РАСИЗМА
Редакторы
Л.А. Сифурова, М.Б. Смирнова, Р.А. Гаевский
Корректор
О. Г. Наренкова
Компьютерная верстка
Е.А. Степанчиковой
ИД № 02944 от 03.10.2000 г.
Подписано в печать 25.10.2008 г.
Формат 60x90 '/ . Бумага офсетная N° 1. Гарнитура «Баскервиль». Печать офсетная.
Печ. л. 15. Тираж 1500 экз. Зак. N° К - 8332.
Научно-издательский центр «Ладомир» 124681, Москва, ул. Заводская, д. 6-а
Московский тел. склада: 8-499-729-96-70
E-mail: ladomir@mail.compnet.ru lomonosowbook@mtu-net.ru
Отпечатано с оригинал-макета ГУП «ИПК “Чувашия”», 428019, Чебоксары, пр. Ивана Яковлева, 13
НАУЧНО-ИЗДАТЕЛЬСКИИ ЦЕНТР «ЛАДОМИР» ВЫПУСТИЛ
К. КУНЦ
Совесть нацистов
Клаудия Кунц, профессор Оксфордского университета, обращается к теме, практически не исследованной отечественной наукой, — механизмам насаждения нацистской идеологии в политическое и обыденное сознание немцев. В фокусе внимания К. Кунц — германская система образования всех уровней (от школ до университетов), прогитлеровские взгляды представителей академической элиты страны (М. Хайдеггер, К. Шмитт, Г. Киттель), немецкий бюрократический аппарат, славившийся исполнительностью и скрупулезностью, армия и специальные подразделения нацистов (СА и СС). И лидеры национал-социализма, и их ярые приверженцы, и государственные институты Германии — все они способствовали проникновению и укоренению расового, националистического и антисемитского мышления в головах «простых» немцев, с чьего молчаливого и немолчаливого согласия нацистский режим творил чудовищные преступления против человечности.
Любые книги издательства можно заказать наложенным платежом по адресу: 124681, Москва, Заводская, д. 6а. Тел. (не сотовый): 8-499-717-98-33; тел. склада (не сотовый): 8-499-729-96-70. E-mail: lomonosowbook@mtu-net.ru
или купить в интернет-магазине «OZON» www.ozon.ru
Для получения бесплатного перспективного плана издательства и бланка заказа вышлите по этому же адресу маркированный конверт.
НАУЧНО-ИЗДАТЕЛЬСКИИ ЦЕНТР «ЛАДОМИР» ГОТОВИТ К ИЗДАНИЮ
И. КЕРШО
Гитлер
В ДВУХ ТОМАХ
Двухтомная монография известного английского историка, профессора Иена Кершо — наиболее полная, документально обоснованная и научно выверенная биография Адольфа Гитлера. Первый том охватывает период от рождения фюрера до 1936 года. Во втором речь идет об упрочении диктатуры фашистов в Германии и Второй мировой войне, а завершается повествование хроникой бесславного финала Гитлера в берлинском бункере.
Автор глубоко анализирует предпосылки, политическую ситуацию и условия возникновения нацизма в Германии; раскрывает феномен гитлеризма и Гитлера — зловещей, но незаурядной личности, приход к власти которой кардинально изменил весь ход мировой истории.
Книга снабжена обширной библиографией, подробными ссылками на первоисточники и будет интересна не только широкому кругу читателей, но и профессиональным политологам, социологам, историкам.
Любые книги издательства можно заказать наложенным платежом по адресу: 124681, Москва, Заводская, д. 6а. Тел. (не сотовый): 8-499-717-98-33; тел. склада (не сотовый): 8499-729-96-70. E-mail: lomonosowbook@mtu-net.ru или купить в интернет-магазине «OZON» www.ozon.ru
Для получения бесплатного перспективного плана издательства и бланка заказа вышлите по этому же адресу маркированный конверт.