6 49 2
Р93
Редколлегия
В. В. Архангельский (отв. редактор), Я- Е. Киселев,
А- А. Клыков, Н. И. Коваль, Б. С. Орешкин, Г. И. Попеско,
Д. Л. Самарин (зам. отв. редактора), Ю. А. Смирнов
6-9-2
Тем. план
1968 № 110

Анатолий Волков
ЕЩЕ В ТУ ВОИНУ...
Имя у речки было звучное: Виктория. Почему ее так
назвали — никто не знал. Надо полагать, понравилось красивое
женское имя.
Собственно, Викторию только с натяжкой можно было
назвать речкой. Когда-то это был канал, вода которого приводила
в движение «толчею» — хитроумную мельницу, превращавшую
в порошок дубильное корье.
Владелец и строитель «толчеи» умело использовал
естественные впадины и лощины, соединив их между собою там, где
нужно. Вода шла самотеком и обильно накапливалась перед
плотиной.
Виктория разрезала на две части обширный, имевший форму
треугольника остров, ограниченный рукавами больших рек и
тонувший в зарослях кустарников. Больше всего было
черемухи. В весенние дни остров, если бы можно было посмотреть
на него сверху, казался засыпанным снегом. Для жителей
уездного городка он служил своеобразным парком отдыха.
Весной и в начале лета в праздничные и воскресные дни здесь
собиралось много отдыхающих. Правда, в те времена такого
термина не существовало. Люди посостоятельнее слово «отдых»
заменяли словом «пикник». Рабочие шли сюда просто
поваляться на траве, перекинуться в картишки, попеть пеони под
гармошку, а то и с другими целями, о которых очень хотели бы
побольше узнать городские полицейские власти.
А для мальчишек остров был обетованнйм местом —
во-первых, по обилию ягод, а во-вторых, с Виктории никогда даже
самый неудачливый рыболов не возвращался без добычи: речка
кишела рыбой.
Мальчишки страшно любили «пикниковые» дни: всегда
можно было заработать на конфеты и рыболовные крючки. Стоило
только наловить кукан ершей и окуней, а уж от покупателей,
чаявших приготовить уху на костре, просто не было отбоя.
С успехом использовали эти дни и руководители подпольной
большевистской организации. Проще всего было собраться
небольшой группой и поговорить о своих делах возле костра, над
которым булькала аппетитно пахнущая уха. Для вящей
маскировки по соседству с костром на листе «Биржевых ведомостей»,
тускло отсвечивая зеленым стеклом, красовалась бутылка водки.
Впрочем, не дремала и полиция.
4

Митя увлекался рыбалкой скорее из спортивных
побуждений. Его уловами дома интересовались мало, поскольку два
старших брата — Константин и Николай, рыболовы и владельцы
чуть ли не единственного на весь город тома Сабанеева,
налавливали столько рыбы, что мать семейства, Екатерина
Васильевна, порой не знала, что с ней делать.
Для приятеля Мити Егора, отец которого погиб еще в
японскую войну, а мать выбивалась из сил на поденщине, рыба была
не малым подспорьем. В особенности если Егору удавалось в
дни пикников эту рыбу продать.
Друзьям было по двенадцать лет. Учились они в одном
классе и сидели за одной партой. Однако Егор казался старше года
на два. Это был рослый, хорошо сложенный, рассудительный
подросток, красивый, несмотря на слабые следы оспы, которые
как-то даже подчеркивали мужественность его лица.
Рядом с Егором Митя с острым носиком и непомерно
большими ушами казался хилым и щуплым. Но на нездоровье он
пожаловаться не мог и в своем классе был самым проворным
бегуном.
Весна 1915 года выдалась теплая и дружная. Остров из
черного, после того как стаял снег, вскоре снова стал белым.
Зацвела черемуха.
На реках давно уже кончился ледоход, хотя разлив только
набирал силу. В Виктории вода посветлела намного раньше, и
в ней уже можно было удить рыбу.
— Егорша, сбегаем сегодня на Викторию,— предложил
Митя по дороге из школы.— Ну хоть одним глазком на
поплавок глянуть!
Егор посмотрел на высокое солнце, на умоляющее лицо
друга и рассудительно сказал:
— Ладно. Собирайся. Приходи ко мне с удами. Черви есть.
Митя радостно крутнул над головой ранцем, испустил дикий
клич и помчался к дому.
Война наложила свой отпечаток на всю жизнь города.
Многие ушли на фронт. В их числе был один из Митиных братьев —
Константин. Ждал призыва старший брат Егора. Но ребята
оставались ребятами. Их распирала радость жизни. Невзгоды
и тяготы военного времени, еще не достигшие полной силы,
коснулись их лишь краем.
Через час Митя и Егор были на острове. Не торопясь они
шли по берегу. Мите не терпелось размотать удочки, но Егор
был невозмутим. Он то и дело останавливался, внимательно
осматривал берег и воду, коротко бросал: «Не пойдет» — и
двигался дальше.
Впереди показался крутой обрыв, на вершине которого с
незапамятных для ребят времен стоял огромный куст черемухи.
В этом году вода подмыла берег, грунт сполз, и дерево накло-
5

нилось над речкой. Нижние ветви черемухи почти касались воды,
но корнями она еще крепко держалась за землю и расцвела
одновременно со всеми своими подругами.
Место понравилось обоим. Слабое течение отбивалось
мысом к противоположному берегу, а ниже был залив, по всем
признакам глубокий и богатый рыбой.
— Подходящая заводушка,— сказал Егор, а Митя только
молча кивнул головой. У него даже не нашлось слов, чтобы
выразить свой восторг.
— И сидеть удобно,—рассуждал Егор,— и от ветра защита
хорошая.
В самом деле, за спиной рыболовов возвышался почти
двухметровый обрыв, частично задрапированный густой кроной
черемухи.
Быстро приготовив удочки, друзья сделали первые забросы.
Наголодавшаяся за зиму рыба с жадностью набросилась на
червей. Окуни, плотва, ерши топили поплавки то и дело. Егор
таскал рыбку без промаха, сопровождая каждую удачу
присказками и шутками. Митя горячился, спешил с подсечкой... Но вот
какой-то окунек зацепился надежно. Митя дернул, как обычно,
через голову. Окунь, пролетев перед лицом Егора, скрылся в
ветвях черемухи.
— Ты, брат, поосторожнее,— заметил невозмутимый Егор,—
так и глаз можешь высадить!
Мите некогда было извиняться. Оставив удочку, он бросился
искать окуня — первую добычу этого года.
Через минуту откуда-то из-за кустов послышался его голос:
Егорша, иди сюда!
— Ну чего там? Клюет ведь!
— Пещера тут...
Егор вытащил ерша, насадил его на кукан и отправился на
голос друга. Между обрывом и кроной черемухи был
неширокий просвет, почти незаметный снаружи. И как раз под главным
стволом в яру темнела дыра. Но ее можно было увидеть только
ткнувшись, как говориться, носом. Даже на расстоянии
протянутой руки обрыв казался совершенно гладким.
Митя выглядывал из пещеры.
— Видал? Вот тайничок? Спрячься — кто найдет? Залезай!
Егор с некоторым трудом, ногами вперед, протиснулся в Дыру
и лег рядом с Митей. Земля была сухая.
Перед друзьями легко шелестела листвой черемуха.
Свешивались источавшие медовый запах белые кисти. Ниже сквозь
просветы поблескивала вода.
— Волчья нора,— почему-то шепотом сказал Митя.
— Скажешь тоже. Тут волками и не пахнет.
Гадать о происхождении норы было некогда. Решив, что
это отличное укрытие от дождя, да и переночевать в ней можно,
6

ребята спустились к удочкам и принялись за прерванную
рыбалку.
Егор сказал:
— Насчет пещеры ни гу-гу! Понял? Разболтаешь — отбоя от
ребят не будет. Живо все расковыряют.
— Могила! — пообещал Митя.
Через неделю приятели еще раз побывали на своем месте.
Черемуха уже отцветала. Но, несмотря на удобный подход к
ней, ни одной ветки сломано не было.
В те времена умели беречь черемуху, да и другие ягодные
кустарники...
Однажды Митя (это было года за два до описываемых
событий) забрался «а высокую рябину и наломал большой пучок
ветвей с ягодами. Дома он собрался похвалиться необычным
букетом. Но получилось иное.
Отец молча снял ремень и довольно доходчиво, хотя и не
очень больно растолковал мальчишке, что ягоды полагается
собирать совсем не так.
Митя очень хорошо усвоил урок. Настолько хорошо, что,
став убеленным сединами пенсионером, никак не может
спокойно смотреть на толпы молодых людей, возвращающихся из-за
города с целыми метлами из ветвей черемухи или с гроздьями
рябины. Очень хочется порой снять ремень и... К сожалению,
такой метод внушения нынче уже не годится. Только вот других,
столь же действенных, пока не придумано...
Было солнечное воскресное утро. Подходил к концу июнь.
Боясь, что их место под черемухой займут многочисленные
рыболовы, Митя и Егор, отпросившись с ночевкой, еще с вечера
ушли на Викторию. Переночевали в норе и с восходом солнца
принялись удить.
Известно, когда хорошо клюет, время летит совершенно
незаметно. Не заметили ребята и другого странного
обстоятельства: за все утро никто не подошел к ним, никто не спросил, нет
ли продажной рыбки.
А рыба как раз была. На двух куканах уже плескалось с
полсотни окуней и сорог и даже громадный ерш, угодивший на
Митину удочку.
Внезапно где-то в отдалении раздалось несколько щелчков,
похожих на хлопки пастушьего кнута. На острове скот не
пасли, и ребята сразу догадались, что это выстрелы. Чуть громче —
из винтовок, чуть потише — из револьверов.
Друзья хорошо знали, как звучат выстрелы. На окраине
города возле старинной крепости находилось большое
стрельбище— место, где все городские рыболовы разживались свинцом.
Хлопки винтовочных выстрелов и даже гул орудий были
ребятам не в диковинку.
7

Но стрельбище слишком далеко. Да по воскресеньям на нем
и не стреляли.
Хлопки больше не повторились. Рыба сегодня просто не
давала задуматься над посторонними звуками. А задуматься было
над чем...
Господин Александров появился в городке месяца три
назад. В хорошем костюме, с тросточкой, каждое утро проходил
он по улицам города и сворачивал к зданию Реального училища,
где заменял недавно умершего учителя истории. Никто не знал,
что для профессионального революционера, представителя
«центра», работа учителя была только средством легализоваться.
В этот день для встречи с ним на острове должна была
собраться группа местных большевиков. Но в группе нашелся
провокатор, и план сходки стал известен охранке. Чтобы
наверняка захватить «важную птицу», местную партийную
организацию и ее руководство на месте сходки — острове, кроме полиции
к облаве привлекли и казаков из стоявшего в городе запасного
казачьего полка.
Провокатор, к счастью, не знал точного места встречи. И
полиция потеряла несколько драгоценных минут, окружив группу
совершенно благопристойных картежников и выясняя их
личности.
Участники встречи начали поспешно расходиться, но пути
отступления через мосты были уже отрезаны.
Ребята продолжали потаскивать рыбу, когда снова услышали
выстрелы.
— Слышь, Митьша,— сказал Егор,— а ведь неладное что-то.
Похоже, кого-то ловят.
— А кого? Может, разбойника?
Егор не успел ответить. Наверху, на обрыве послышались
торопливые шаги. Ребята как по команде подняли головы. Над
ними стоял, тяжело дыша, какой-то человек в сползшей набок
шляпе и в распахнутом легком пальто.
— Господин Александров! — воскликнул Митя.
Как видно, и господин Александров узнал Митю, в доме
которого бывал несколько раз. Он криво усмехнулся и взмахнул
рукой. В воду полетело что-то тяжелое. «Револьвер»,— успел
заметить Егор.
— Где брод?
— Ой, господин Александров, далеко! — воскликнул Митя.—
Ниже мельницы, версты две.
Александров повернулся в сторону мельницы.
— Не успеете! — сказал Егор.— Прыгайте сюда!
— Но...
— Прыгайте! У нас есть тайник!
в

Александров повиновался. Наверху затрещали кусты и
послышался тяжелый топот солдатских сапог.
— За мной,— вполголоса распоряжался Егор.— Сюда. Там
нора. Лезьте в нее — и молчок!
Александров не раздумывал: других шансов на спасение не
было. Он нырнул под крону черемухи. А Егор начал быстро и
старательно затирать следы, оставленные его ботинками.
Это было сделано вовремя. Наверху появился жандарм в
сопровождении двух казаков.
Увидев ребятишек, он пристальным взглядом оглядел берег
и крикнул:
— Эй, вы! Тут никто не пробегал?
— А что? — спросил Егор.
— Отвечай, если спрашивают!
Придерживая рукой шашку, жандарм скатился с обрыва.
— Тут никто не прячется?
Он заглянул под крону черемухи. Егор быстро спросил:
— А вы кого ищете? Который в шляпе?
— Так вы видели, стервецы! Чего же молчите! Где он?
— А он только спросил, где брод.
— И ты сказал?
— Сказал. Мне-то что. Раз человек спросил. Мы же не
знали. Он вон туда побег.— И Егор показал в сторону «толчеи».
— За мной!—скомандовал жандарм. С неожиданной
легкостью он взлетел наверх, и все трое рысью пустились в
указанном направлении.
Стало тихо.
— Ну, молодцы! — Эти слова почти смешались с шорохом
листвы черемухи.
Друзья продолжали механически забрасывать удочки и
вытаскивать окуней, но им уже было не до рыбалки. Их раздирало
мучительное любопытство: кто же такой господин Александров,
если за ним гоняется полиция? Но спросить они не решались,
как не решались даже приблизиться к норе, в которой прятался
спасенный ими человек.
Молчал и Александров.
Долго еще по острову шныряли жандармы, раза два они
появлялись и у черемухи, но уж слишком открытым было место, а
пролезть низом никто больше не пытался.
До позднего вечера засиделись ребята и уже не знали, куда
девать рыбу, которая, как назло, клевала и клевала. Оставался
под кустом черемухи у входа в пещеру и Александров. Он
понимал, что в городе появиться ему нельзя: на квартире
обязательно ждет засада. Вполне возможно, что разгромлены и две
явочные квартиры, которые ему известны.
Когда окончательно стемнело, ребята смотали удочки и
собрались домой. Хорошо, что они не успели съесть всю свою про-
9

визию. Два ломтя хлеба и хороший кусок сала оставили
Александрову и пообещали завтра принести еще.
Свое обещание друзья выполнили. Но Александрова на
месте не оказалось.
— Ушел,— сказал Егор.— И правильно сделал. Тут ему
сидеть не резон.
— А может, поймали его казаки?
— Нет. Видишь, никаких следов борьбы нет...
Прошел еще месяц. Купаясь однажды у «своей» черемухи,
на которой уже начали чернеть ягоды, ребята вспомнили о
предмете, брошенном в воду Александровым.
— Достанем? — спросил Митя.
— Ясное дело. И место я запомнил.
Кругом было пустынно. Несколько раз нырнув, Егор в конце
концов извлек из воды револьвер, уже покрытый тонким слоем
ржавчины.
У обоих мальчишек было оружие — у Егора старенькая шом-
полка, из которой он стрелял без промаху, а у Мити даже
двустволка центрального боя. С оружием обращаться они умели.
Наган, в барабане которого оказались только пустые гильзы,
ребята тщательно почистили, густо смазали, а потом Егор
завернул его в чистую тряпицу и спрятал на чердаке своей хаты.
Приближался к концу 1919 год. Наступая на пятки
отходившим колчаковцам, в город вошел полк Красной конницы. В
командире полка ребята, вместе со всем населением вышедшие
встречать красных, к своему величайшему изумлению, узнали
господина Александрова. На его буденовке алела красная звезда.
Через полчаса друзья были в штабе полка. Нелегко было
убедить часового, что им необходимо повидать командира, но
эту трудность они преодолели.
Господин Александров сразу узнал своих спасителей. Митя
мало изменился за прошедшие четыре года. Если и вырос, то
самую малость. Зато на Егора командир взглянул с явным
одобрением: ладный конник выйдет из парня!
— Ну что, пришли в добровольцы поступать? — спросил он,
улыбаясь.
— А вы как узнали? — смутился Егор. Он и в самом деле
давно уже мечтал вступить в Красную Армию, когда она еще
была где-то далеко, чуть ли не за Уралом.
— Не трудно догадаться,— серьезно ответил командир.— Вы
ведь не первые.
— Господин Александров,— начал было Митя,— мы...
Его слова потонули в оглушительном хохоте командира и
работников штаба, находившихся в комнате.
10

— Был когда-то,— отсмеявшись, сказал командир.— А
фамилия у меня немножко не такая. Петров. Петров Степан
Иванович. И не господин, а товарищ. Будем знакомы.
— Вот,— оказал Егор, протягивая сверток.— Наган.
— Тот? — спросил командир.
— Тот самый.
— О, да вы молодцы! Оружие-то нам вот как нужно!
Больше ведь у врага занимаем. Без отдачи. Поторопился я тогда
его бросить, да ведь соображать-то некогда было. Не будь ва^
шего тайника, кто знает, как бы дело обернулось. А оружие
такая улика... Ну, спасибо, друзья. Давайте-ка к столу, будем чай
пить, может, успеем и о рыбалке потолковать. Я ведь тоже
большой любитель.
г. Пермь
Анатолий Вагиц
СЫНОВЬЯ
Знойный воздух июльского дня.
Близ дороги над лентой ручья,
На мосту поджидают меня
Мальчуганы — мои сыновья.-
Женьке — старшему — десять лет.
Васе — младшему — пятый год.
— Папа, щуку поймал или нет?
— Папа, щука на муху клюет?
— Папа, завтра с собой нас возьмешь?
— Папа, дай мы ведро понесем!..
А вокруг золотистая рожь
Шелестит полновесным зерном.
Тихий шелест созревших хлебов
И вопросы наивных детей! —
Не за это ли в годы боев
Я прошел через сотни смертей?
Не за это ли лучших друзей
Потеряли мы в пекле атак?..
Смех ребячий.
Просторы полей.
Реки Родины.
Мирный большак.
11

лини
П. Стефаров
Чем чаще сталкивались мы с Петром Аверьяновичем, тем
больше убеждались, что он не просто заядлый удильщик, а
настоящий рыболов-натуралист. Костюк точно знал неведомые нам
рыбьи тропы и почти безошибочно определял, когда и на какую
наживку может поймать леща, язя, судака или окуня. В наших
глазах Аверьяныч стал кладезем рыбацкой мудрости, и мы не
прочь были хоть что-нибудь у него перенять. Однажды вечером,
сидя у костра, Борис спросил:
— Петр Аверьянович, а как линь, идет сейчас на удочку?
— Сейчас нет. Соответствующие условия требуются.
— Это какие же?
— Пасмурная погода с теплым дождиком — раз. Заранее
подготовленное место для ужения — два. Ну а в-третьих, насадка
должна быть по вкусу этого блюдолюба.
Попытать счастья на тихонь-линей — это же мечта!
И мы твердо договорились ждать подходящего дня.
Время шло. С утра до вечера Петр Аверьянович бывал где-то
на покосах, а мы с Борисом если не сидели в укромном уголке
с удочками, то собирали душистую землянику в окрестных лесах.
Минули сутки, вторые, третьи. И, наконец, как-то к полудню,
словно сизо-пепельные айсберги, небо заволокли тяжело
клубившиеся облака.
— Смотри-ка! — обрадованно воскликнул приятель,
высовываясь из палатки после мертвого часа.— Дождь собирается.
Видимо, клев линей уже начался.
— Да! — согласился я.— Погода вполне подходящая. Но вот
почему-то Аверьяныч не показывается?
— В самом деле, неужели об уговоре запамятовал?
Однако не таков человек Петр Аверьяныч, чтобы забыть
данное кому-либо слово. Через час его лодка, уткнувшись носом в
прибрежную отмель, стояла возле нашего бивака, а он, не
поднимаясь со скамейки, внятно и коротко излагал нам
незамысловатый план дальнейших действий.
— Сейчас направимся к Десне на Линево озеро. Небольшое
оно, но линем богатое. Подыщем сижи. Подготовим их. Ну а
завтра чуть свет надо быть там с удочками.
В лодке Костюка лежали коса, грабли и наполненный чем-то
мешок.
— Это что такое? — спросил Борис
— Речной песок.
— Зачем?
— Линей подманивать! — плутовато подмигнул Аверьяныч.—
Песчаная латка в зарослях донных трав — это ведь не только
рыбий точок для выгула, но и стол, с которого линь обедает.
12

Извилистая протока, затерявшаяся в прореди лозняка,
привела нас к заглохшему озерку на опушке молодого ольшаника.
Куда ни глянь, по его берегам зеленел буйный тростник, а
дальше вода была почти сплошь закрыта гущей кувшинок,
горошницы, стрелолиста и водокраса.
— Линя тут тьма-тьмущая! — покрутил головою Костюк,
подруливая лодку к берегу.— А удочки, пожалуй, сподручнее всего
вот с этого пригорочка забрасывать.
Вышли на берег. Примерились. В самом деле, местечко
удобное, привлекательное. Справа и слева гривы тростника,
перемешанного с рогозом, а впереди бордюр водорослей, таинственная
глубина.
— Так что ж, ребята! — как-то робко, застенчиво произнес
Аверьяныч.— Если думаем в удовольствие порыбачить, то надо
чистинку в воде прокашивать. Я бы и сам не прочь это
сделать, но...
— О чем может быть речь! — перебил его Борис, быстро
сбрасывая с плеч парусиновую куртку.
Минута — и долговязая, прокаленная на солнце фигура
приятеля с косой в руках чуть ли не по шею погрузилась-в чистую
воду. Немного погодя я собрал граблями всплывшую траву, а
Петр Аверьяныч вдоль прокоса высыпал мешок белого
крупчатого песка.
— Ну вот! — облегченно вздохнул он, озаряясь улыбкой.—
Теперь порядок. Все в акурат исполнено.
Вокруг уже мягким бархатом опускалась мглистая
серо-фиолетовая темь. Низкое небо было наглухо затянуто пеленой. Стал
накрапывать мелкий, теплыйг будто парное молоко, дождик.
Ночь прошла незаметно. Едва после сытного ужина успели
разоспаться всласть, как Аверьяныч затормошил нас.
— Пора, хлопцы! Слышите, кукушка заголосила. Стало быть,
уже заря с зарей встретились.
В потемках, чуть ли не на ощупь, добрались до озера. А
когда еле-еле стало развидняться, заняли места. У каждого по паре
удочек. Один на троих подсачек. Наживка хранилась в лукошке
Аверьяныча. А каков ее ассортимент, для нас с Борисом
оставалось еще загадкой.
Все больше светало. Медленно, будто нехотя, означалась
хмурая высь, над лугами нависал густой, как пар, водянистый туман.
Дождя не было, но по цветам и травам стекали хрустальные
струи, а с кустов падала крупная капель. И все-таки лето
оставалось летом. Стояло благодатное тепло.
— Учтите! — сказал Петр Аверьяныч.— Линь — рыба тихая,
но сильная. Ловить его — дело медленное, хлопотное, а перво-
наперво — тонкое. Лучшее время жора у линя — конец весны —
начало лета. Однако и в такую пору хороший клев — редкость.
— Почему? — насторожились мы.
13

— Да потому, что для этого привередника универсальной
наживки нет. У линей постоянства во вкусах почти не бывает.
Сегодня, например, один с удовольствием возьмет червя, второй
на него даже не посмотрит. Третий и четвертый, возможно,
на свежий творог или на рачье мясо клюнут, а пятый с шестым
предпочтут если не ручейника, то выползка с опарышем. И так
что ни день — у каждого свои капризы.
Посвящая нас в тайны рыбацкого искусства, Аверьяныч
между тем выставлял из корзинки одну банку за другой. Были в них
и навозные черви, и свежие раковые шейки, отварной, похожий
на брынзу, творог и даже нарезанный мелкими дольками белок
круто сваренного яйца.
— М-мда! — потирая щетинистый подбородок, промычал
Борис.— Что это — бакалейная лавка или филиал «Гастронома»?.*
Первым забросил удочки Аверьяныч. Наживив крючки
опарышем и кусочком рачьего мяса, он неторопливым взмахом
положил их у самого края прокоса.
— Насадку-то в чистоводь, на песочек закидывайте,—
предупредил он нас, втыкая заостренный комелек удилища в землю.
И вот удочки насторожены. На воде замерли пробковые и
перяные поплавки. Медленно расступались утренние сумерки.
Озерко курчавилось чубчиками сизого дыма. Широкие сердцевидные
листья кувшинок поблескивали, словно свеженатертый паркет.
Сине-свинцовая вода светлела, и в ее хрустальной толще
отчетливо был виден каждый стебелек. Вот неподалеку от берега, в
зарослях водяной гречишницы взыгрывает косячок рыбьей
молоди, похожей на малюсенькие прозрачные гвоздики, а дальше,
будто крупная выпуклая пуговица, откуда-то со дна выплывает
каштаново-черный жук-плавунец.
И все-таки, несмотря на всю свою привлекательность, озерко
на первый взгляд казалось таинственно-диким, пустым. Ни
разбойничьего разворота щуки, ни бойкого всплеска жереха. Лишь
изредка, видимо охотясь за мошкарой в воздухе, выпрыгивали
с палец величиной красноперые плотвицы. Невольно
закрадывалась мысль: а ейъ ли вообще тут что-нибудь путное, кроме этих
малявок? Однако стоило попристальнее приглядеться к воде, и
у искушенного рыболова перехватило бы дух. Вода в озерке
пузырилась, будто в котелке. Вот откуда-то из глубины фонтанчик
серебристых пузырьков забурлил в одном месте, а вслед за ним
в другом.
— Линь на выгул пошел! — шепчет Костюк.— Носом ил
пашет. Поживу ищет. Сейчас клев начнется.
Как бы окаменев в настороженном ожидании, смотрим на
поплавки. Вдруг как-то сама собой рука ложится на удилище.
На воде вздрагивает и начинает качаться из стороны в сторону
красный наконечник поплавка.
14

— Не спеши! — предостерегает меня Аверьяныч.— Клюет
линь. Но прежде, чем взять наживку, он обсасывает ее.
Обсасывание затягивается. Поплавок ложится, поднимается.
Часто-часто подпрыгивает на одном месте и, наконец, медленно
уходит в глубину. Моментальная подсечка. Тугая потяжка на
себя, и я с ходу выбрасываю на луг черно-золотистого линька
побольше ладони.
— На что взял? — спрашивает Борис.
— На червя!
Едва успеваю наживить крючок, как у моего приятеля
начинается почти тот же околдовывающий сердце танец. Не сводя
с поплавка глаз, Борис, словно слепец, нащупывает перед собой
удочку. То закусывая, то вытягивая губы рупором, он тихонько,
крадучись, приподнимается и резко дергает удилище вверх.
— Есть!
— Не пускай в траву! Бери в подсачек! *~ сердито шипит
Аверьяныч.
Однако сделать это не так-то просто. Засекшаяся на крючок
рыба упорно тянет в глубину. Опрометчивый рывок —и
лопнувшая жилка взвивается в воздух. Какое-то время Борис обалдело
смотрит на озерко, потом, чуть ли не всхлипывая, выдыхает:
— Ушел!
— Не он ушел, а ты упустил! — зло замечает Костюк.
И тут же его угловато-скуластое лицо застывает.
Морщины сбегаются на лбу гармошкой. Начинается упорная,
полная острых моментов борьба, в конце которой Петр
Аверьяныч благополучно берет в подсачек порядочного
темно-бронзового линя.
Стало совсем светло. Лини брали с паузами, не особо-то
часто, но уверенно, крепко. И мне показалось, что ужение их имеет
не только свою отличительную особенность, но и свою поэтиче*
скую красоту.
После случившегося конфуза Борис удачно, без лишней суеты
взял двух хороших линей, а вслед за ним в напряженном
поединке Аверьяныч опять вытащил красавца, разрисованного какими-
то особыми красками. Брюшко блекло-фиолетовое, спина черная
с легкой синевой. А под темной мантией на боках мелкой
чеканкой — золотистая чешуя. Губы нежные, желтоватые, и, словно
надутые паруса, серо-землистые грудные плавники. Не линь —
загляденье. Невольно хотелось пощупать его, подержать в руках.
Когда прошло утро, мы не заметили. Открылись безбрежные
дали, а сквозь поредевшую завесу облаков вырвался яркий луч.
Встречая солнце, высоко в небе звенели жаворонки, и на наших
глазах на озерке распускались пышные белые, как первый снег,
цветы водяных лилий.
— Ну что ж, друзья! — сказал Петр Аверьяныч.—
Порыбачили и хватит. Пора удочки сматывать,.
16

— Почему? — удивился Борис.
— Потому что линь утром клюет, пока лилия не раскроется,
а вечером после того, как закроется.
По настоянию Бориса просидели мы еще с полчаса. Но увы1
Ни у кого ни одной поклевки. На озерке стояла затаенная
тишина.
& Сумы
Евг. Евстигнеев
ОСЕННИЙ ЭТЮД
Еще вчера курлыканьем прощальным,
тревожа тишь принеманских полей,
в осеннем небе, сером и печальном,
проплыл на юг десяток журавлей.
Сегодня ж утром
бакенщик суровый,
концом весла
печатая следы,
свое хозяйство —
тридцать вех еловых —
на всем участке
вынул из воды.
На берегах,
где в каменных завалах
стоят орешни
в грустной желтизне,
он вырыл
полосатые сигналы
и перенес их в лодку
на спине.
И сразу ветры с трех сторон запели,
наполнив гулом глухомань лесов;
и, в ожиданьи мартовских капелей,
с реки ушел последний рыболов.
г. Гродно
16

ДВА СТИХОТВОРЕНИЯ
А. Лимонов
ГОЛАВЛИ
Вся как будто в пламени
Быстрая река:
В ней горят вечерние облака,
В струях ее радужных
На мели
Ходят красноперые голавли,
У реки с подругою я сижу.
Словно зачарованный на воду гляжу.
Шепчет мне красивая о любви,
А меня встревожили голавли.
Тихо встала девушка
И ушла.
Видно, слов доходчивых не нашла.
Для другого ландыши с той поры цвели..*
А виною этому — голавли.
* * *
Есть тип друзей, которых мы не просим,—
Приходят сами, делают добро.
Так и ко мне всегда приходит осень,
А может, сам я к ней? Наоборот?
Но, нет сомненья, мы друг другу рады.
Закинув донки и раздув костер,
Сажусь я с ней под крутояром рядом
Дождя с рекою слушать разговор.
Так каждый год встречаемся мы снова,
И вновь часы стремительно бегут...
Как беден был бы мир без рыболова
На вымокшем осеннем берегу 1
г. Воронеж
17

Н. Коваль
ЗОРИ ПОДМОСКОВНЫЕ
Туман.
Пять шагов от крыльца — и все тонет в непроницаемой белой
пелене: дом, палисадник, старая яблоня. Теперь только не теряй
тропинки, что струится из-под ног в низину к травянистому бе-
регу. Чем ниже и дальше бежит она, тем плотнее окружает тебя
молочное ватное облако. Еще несколько шагов — и исчезают,
зарываются в нем концы весел, что лежат на твоем плече.
Не теряй, не теряй тропинки! Ты же видишь: начинается
сказка. А в сказке нужна осторожность... Это только те, что сей-
час крепко спят в душных домах, ни во что не верят. Ты-то
веришь, я знаю. Вот нахохлилась старая серая птица, распушив
свои перья и,вытяну в длинную шею, сторожит: не свернешь ли
с дороги в овражек... Те, спящие, наверно, сказали бы: это
просто клок сена, застрявший в ветвях бересклета. Ты-то знаешь, что
это не так. Шаг — и птица исчезла. И не ты уже, робко,
сторожко ступая, идешь сквозь туман,— он сам движется вместе
с тобою сквозь тишину очарованной ночи. И, быть может —
почему бы и нет? — если ноги оторвать от тропы и откинуться
назад, не упадешь, а как в зыбке, тихонько покачиваясь, поплывешь
на его влажных бесшумных крыльях куда-то...
Туман. Поздний августовский туман. Вот еще одно лето
кончается...
Лодка на приколе в пяти-шести метрах от берега. Чтоб найти
и достать ее, надо войти в воду. Но ты не спеши. Еще ночь.
А солнце теперь просыпается поздно. И потом, я же знаю, ты
ведь любишь просто так постоять у ночной воды, не правда ли?
Постоять, послушать.
Протяжные, предостерегающие гудки. Как будто рядом.
А это там, у парома, баржи-самоходки, застигнутые туманом.
Теперь им ждать до утра.
Вода теплая. И сейчас в темноте она кажется тебе такой
густой, маслянистой и фиолетово-черной... Почему-то у воды в
ночные часы, когда ты один на один с таинственным и сказочным
миром, тебе всякий раз приходит на память что-то давнее,
детское. Может быть, потому, что сам в эти часы становишься
ребенком и возвращаешься в сказку?
Один взмах веслами — и берега нет. Только лодка, вода и
туман. Кто сказал, что ддиночество — тяжкое бремя? Никогда еще
тебе не было так легко!
Теперь греби осторожно, чуть касаясь воды. И всякий раз
отрывая от нее тяжелые рыбацкие весла, слушай музыку черных
стекающих капель. Слушай августовскую ночь. Где-то крикнет
задремавший было кулик, потревоженный водяною крысой. Рыба
18

глухо плеснет у кромки береговых камышей. Низко-низко, над
самой лодкой свистнут крылья утки. И вновь тишина.
Слушай. Запоминай. Сказка не повторится.
Позже, когда от колючего северного ветра и снега словно
оглохнет короткий день твоего декабря, ты с благодарностью
вспомнишь об этой августовской ночи. И — пусть декабрь!--*
улыбнешься...
Мало нужно человеку для счастья!
Туман.
Он приходит сюда раньше, чем в другие места, а уходит
позже: деревня стоит в низине.
Выйдя ночью в поседевший от сырости сад, рыболов при*
слушался: не тянет ли ветерок? Нет, не тянет. Вспомнилось:
«Летние туманы неблагоприятны для ловли» — это из
руководства по рыболовному спорту. «Неблагоприятны? — усмехнулся
про себя рыболов.— Ну, мы еще поглядим, товарищи теоретики...»
Течение в канале почти незаметно: город в ночные часы
редко качает воду. Да и шлюзы бездействуют: туман. И тяжелая
плоскодонка неожиданно становится легкой. Впрочем, может, это
только кажется? Туман такой: сядь на носу — кормы не увидишь.
Минут десять лодка идет вдоль берега, впритирку к траве. Но
вот камыши, надо брать мористее. Теперь только промеры
глубины да рыбацкая интуиция приведут на желанное место.
До рассвета еще далеко. Сколько раз Виктор Иванович давал
себе слово не торопиться! Клевать ночью все равно не будет. Да
и воды на всех хватит — остановись где хочешь. Ан нет! С
каждым разом вставал все раньше и раньше. «Чудачок! — сказала
однажды жена.— Ты бы еще с вечера выезжал, да и ночевал на
канале». А что? Идея. Ночь на воде — романтика! Дядя Гриша
всегда так делает.
Лодка глухо бьет носом о камень. Дамба! В тусклом луче ее
фонаря Виктор Иванович успевает заметить метнувшуюся в
сторону тень. Чего испугался человек? А... все ясно. На самом краю
парапета висит веревка опущенного в воду паука-подъемника.
Владелец его предпочел спрятаться: черт знает, кого там
принесло в тумане! Ладно, прячься... Виктор Иванович нагибается
в лодке, с трудом поднимает со дна тяжеленную, с острыми
краями булыжину: припас заранее, не впервой такая встреча.
Мгновенье — и, перегнувшись через борт, он бесшумно опускает свой
груз в воду, прямо в центр затопленного «паука». Еще
мгновенье — и лодка, так же бесшумно оттолкнувшись от дамбы,
пропадает в тумане. Теперь дергай, голубчик, дергай — до утра тебе
работы хватит! В лучшем случае вытянешь изорванную в клочья
сетку...
Еще двадцать минут. То ли движется лодка, то ли кружится
на одном месте? Где-то справа должна быть Сашкина Гарь —
19

большая подкова залива, образовавшегося на бывшем болоте.
Против нее надо встать. Если угадаешь.
— Ктой-то там? — негромкий голос в тумане и едва слышный
плеск.
Виктор Иванович облегченно вздыхает: дядя Гриша!
Вычерпывает воду из своей посудины.
— Не спите?
Что вы! Рази уснешь... Ночь слушаю. И камышовка
сверчит как заведенная — светать скоро будет.
Виктор Иванович прислушивается: верно, сверчит где-то в
кустах на берегу.
— За меня заезжайте, подале. А то с вашей-то стороны —
подарочки мои,— лукаво улыбается старик.— Вчерась шесть
штук поставил.
Дядя Гриша...
Он всегда улыбается знакомому и незнакомому встречному.
То ль от природной мягкости, приветливости характера, то ль
оттого, что плохо видит лицо собеседника. С глазами у него беда.
Но чтоб бросить рыбалку... Смеетесь над стариком? В
узловатых, подагрических пальцах — неизменный алюминиевый котелок
с откидной крышкой, набитый отборной плотвой.
— Везет вам, дядя Гриша.
— Хе-хе!.. Ск.ажете тоже... везёт... Думаете, где я стою-то?
На фар-ва-те-ре! Восемь метров подо мной — шутка?
— Не боитесь?
— А чего бояться? Умный обойдет, от дурака бог спасет.
Раз, правда, было... представление... Зарыбачился я, не углядел.
А он и давай гудеть — трехпалубный-то. Гудить и гудить. И чего,
думаю, гудить: места ему мало, что ли? А тут слышу: позади
меня другой пароход и тоже гудить, еще пуще. Видал? Как раз
на моей точке расходиться удумали. Что ж, якоря резать? Жалко
якорей-то... Ох, и выдали ж они мне лекцию! Обои капитаны
с обоих судов...
Но от смеха до печали путь короток. Прошел как-то рыбнад-
зорский катер (видимо, это был тот самый раз в пятилетие, когда
в Рыбнадзоре вспоминают,что и под столицей порядок нужен),
накрыл метровой волной утлую посудинку. И для первого раза
нотацию за нарушение правил рыболовства прочел. Стал
опасаться дядя Гриша фарватера.
Пристрастие его — плотва. При случае и от леща не
откажется. Но любовь к плотве неизменна. И ловить ее наловчился
так, что кличку себе приобрел — Плотвич.
Ловит «на руку», без поплавка. Лесочка тонюсенькая.
Крючок — невидимка. Удилище — одноколейный полутораметровый
хлыст с плексигласовым пирамидальным комлем. Снасть
сбалансирована, как пришита к руке рыболова. Насадку заранее не го-
20

товит: тут же в лодке отщипнет крошку белого хлеба величиной
с горошину, смажет каплей топленого масла и в воду. Невелика
хитрость, а без осечки. Масло, застывая в воде, держит хлеб на
крючке. С первой поклевки тащит дядя Гриша свою плотву.
А в туманную, как сегодня, погодку (рай для всякой
браконьерской нечисти) расставляет Плотвич свои «подарочки» —
здоровенные каменюги с хитросплетениями из проволоки и железяк.
Разбежится иной хапуга: сетёнку ли бросит, пройдет ли бредеш-
ком иль макнет подъемником — считай, пропала снасть. В другой
раз посторонится уловистых, облюбованных рыболовами мест,
А поутру дядя Гриша пошарит кошкой по дну, приберет свои
«подарочки» до другой туманной ночи. Не с его ли легкой руки
сегодня и Виктор Иванович «удружил» какому-то хищнику?
Наивная работа, скажете? А что прикажете делать, коли
множится зло и никто ему дорогу не переходит?
Осторожно обойдя старика (неужели опять стал на самой
трассе?), Виктор Иванович на три весельных маха отошел в
сторону воображаемого берега, опустил якоря и начал разматывать
донки.
Где-то справа возникает вначале неясный, потом все более
нарастающий шум. Затяжной басовитый гудок. Электричка
пошла в Москву. И едва затихает вдали перестук вагонных колес,
на другой стороне водохранилища чьи-то грузные шаги
проминают деревянный настил лодочной пристани. Звенит цепь. Плюх-
плюх начинают свою работу весла, непослушные в еще
неопытных руках. А затем над заснувшей водой летит мощное и
требовательное:
— Э-ге-гей!.. Майо-ор!
Виктор Иванович ждал этого возгласа, но сейчас он только
усмехается про себя и молчит: зачем рыбу пугать? Вскоре тот же
голос гремит уже ближе:
— Май-op! Ты где притаился, душа из тебя вон?!
А ведь начальство кричит... Вернее, бывшее начальство. Вот
уже год как на пенсии. Летнюю дачу снимает на том берегу.
И каждую зорю — на рыбалке.
Когда плюханье весел начинает затихать где-то в стороне,
Виктор Иванович не выдерживает, складывает руки рупором и
негромко отзывается:
— Сюда, Геннадий Пантелеевич, сюда...
— Куда «сюда»? Тут сам сатана запутается!
Все же через некоторое время неподалеку опускаются якоря.
Потом слышно чирканье спички, и крепкий запах трубочного
табака щекочет ноздри Виктора Ивановича. Тот же голос, но уже
на низкой, приглушенной ноте:
— Силен туман, майор... А?
— Силен, Геннадий Пантелеевич.
21

— Как в тот раз, когда ты меня за тридцать сребреников
продал. Помнишь?
Молчит Виктор Иванович. Помнит, конечно. Как он может
забыть? Года два назад начальство возымело желание
порыбачить. Зная, что его подчиненный постоянно проводит свой летний
отпуск на канале, выразило намерение присоединиться к поездке.
Отказать в гостеприимстве по робости своего характера
подчиненный не смог, хоть и чуял, чем пахнет эта рыбалка. В
багажнике «Волги» Геннадий Пантелеевич привез сеть не сеть, невод
не невод, а чистого капрона метров полтораста было, а на
сиденьях — два рослых лейтенанта. Бедный Виктор Иванович! Как
смотреть ему завтра в глаза своим друзьям-рыболовам! И когда б
не туман...
Лег он с вечера, придавив толстой периной и землю и воду.
С отчаяньем погибающего решился Виктор Иванович на свой
стратегический ход: под покровом тумана привез всю честную
компанию прямо к берегу рыболовно-спортивной базы. При
такой, мол, погодке куда не заедешь! Ну а дальше — всё своим
чередом. Даже сети как следует намочить не успели. И не
помогли начальству ни мощный бас, ни регалии. Отобрали капрон
и в политуправление сообщить пообещали. Ой, что было!.. Тут,
скорей защищаясь, чем думая о скрытой силе своего поступка,
подчиненный сунул в руки еще не остывшего от гнева и досады
начальства донную удочку: не пропадать же зорьке...
Вот, поди ж ты, как порой рождаются рыболовы! Никакими
благами не отвадить теперь Геннадия Пантелеевича от удочки.
— Чего молчишь, майор? Получил тогда свои тридцать
сребреников?
— Обижаете, Геннадий Пантелеевич.
— Ну-ну, чудак! Шучу я...
Они замолкают. Робкое, чуть заметное дыхание потянуло
вдоль водной глади, тронуло ее легкой, тут же исчезающей
рябью. Но и этого дыхания стало довольно, чтобы в
густо-молочной завесе показались расщелины, разрывающие ее на отдельные
хлопья. Хлопья ожили, двинулись с места. То приникнут к воде
они, то отпрянут, завьются спиралью. Миг — и кончился танец.
И снова, руку вытяни — пальцев не видно. Но теперь-то уж ясно:
рассвет.
Бух! Даже вздрогнули от неожиданности наши друзья.
■— Вот это сазанище!.. Верно, сазан, а, майор?
— Пожалуй,— нерешительно соглашается Виктор Иванович.—
Сазаны тут есть.
— Какой еще вам «сазан»?—дребезжит голос дяди Гри*
ши.— Сорок жилеток подъехал, становится...
Бух!
■— Вишь?.. Второй якорек опустил..
22

— Ах, чтоб его... Всех лещей разгонит.
В ответ глуховатый, с хрипотцой баритон:
— Наш от нас не уйдет, не волнуйтесь, почтеннейший.
И в третий раз бух!.. Это в воду летит кормушка на длинной
веревке. В ней без малого килограммов пять хлебных корок,
картошки и глины.
— Да вы что, в самом деле! — взрывается Геннадий Панте-
леевич.
Но теперь уже всё. Тишина. Только тоненькие, мелодичные
звоны бубенчиков: рыболов ставит донки. Вот и звоны стихают.
И тут совершается чудо. Словно кто-то огромной ладонью
поднимает всю тяжесть тумана и держит, как дымный,
клубящийся купол, над водным простором. Невысоко. Чуть ниже, чем
рост человека. И видны черный ельник, будто срезанный сверху,
сбегающий вниз, к Сашкиной Гари, и на аспидно-черном стекле
водоема одна от другой на голос флотилия лодок. Сколько ж их!
Все — на бровке фарватера, вот мастера! Становились-то зги не
видать.
А у берега где-то еле слышный, нерешительный плеск. Вот
еще. И еще. То дальше, то ближе все смелее и чаще звучат эти
плески. И с фарватера мощно и глухо отвечает им первый удар.
Рыба пошла на игру.
В самой ближней к Виктору Ивановичу лодке, широко
расставив ноги, упираясь плечами в зыбкую крышу тумана (головы-то,
вот смех, вроде и нет у него), стоит Геннадий Пантелеевич. Он
всегда ловит стоя. И всегда единственной донной удочкой, для
которой приспособил бесполезный на водохранилище спиннинг.
Чуть подальше, в центре огромной, неуклюжей
ладьи-плоскодонки восседает Арсений Михайлович, он же Сорок жилеток. Руки
в боки. На затылке помятая старая шляпа.
Кто-то сказал о газетчиках: «свидетели века». Десятки лет
проработал в газете Арсений Михайлович. Первые репортажи о
первенцах промышленных строек и последний снимок
командующего войсками 3-го Белорусского фронта И. Д. Черняховского,
спустя полчаса погибшего от разрыва шального снаряда,— все
это давно позади. В грузной, словно оплывшей от множества
свитеров, фуфаек и жилетов фигуре трудно узнать сегодня
былого живчика Сеню, фоторепортера столичной прессы. А суровые
годы войны, когда напряжением воли, необходимостью все вроде
смывалось, сходило, зарубцовывалось на ходу...
Эти давние годы сказались теперь. То сердце, то грудь, то
ноги... Сырость — враг, летний ветерок и тот — предатель. Лишь
когда начинает припекать августовское солнце, Арсений
Михайлович снимает свои «капустные листья». Добродушнейший
человек. И на прозвище только смеется.
23

Кто кз нас без странностей? Но когда рыболов — стоит
только поймать ему хоть одну красивую, крупную рыбу — в
разгар клева снимается с места — ив Москву, удивляет друзей.
Так и эдак пытали —- отшучивается, не любит болтать о себе.
А туман-то все выше и тоньше! И светлее вода.
— Как дела, дядя Гриша?
— Десятка полтора хвостов наберется,— оборачивается
старик.— Лещ сошел, окаянный, поспешил, что ли, я...
Конца фразы Виктор Иванович уже не слышит. Перед лодкой
всплывает со дна пузырек. За ним другой. Вот цепочкой они
намечают чью-то подводную трассу. Исчезают... И вдруг, хоть
подсачек бери, метрах в двух от него из воды вылезает спинной
здоровенный плавник... Ну давай, подразни рыболова! Нет...
Ушел. Виктор Иванович с трудом переводит дыханье. И тогда
звенит колокольчик.
Через несколько минут рыболов вытирает вспотевший лоб и с
наслаждением закуривает сигарету. Первый лещ — в садке.
Только теперь ухо Виктора Ивановича улавливает негромкие звуки
губной гармошки: «Что стоишь качаясь, тонкая рябина...»
Трофейная гармошка. Память о войне для Арсения Михайловича.
— Как, помогает? — басит Геннадий Пантелеевич.
— Пока нет.
— Значит, мелодия не та. Хотя...— Рыболов неожиданно
приседает.— Продолжайте.
Трещит катушка. Геннадий Пантелеевич недолго колдует под-
сачеком у самого носа лодки. И еще один лещ меняет свой адрес.
Клев начался!
Час спустя первый буксир лениво тащит мимо рыболовов
караван из спаренных барж. Матрос, драющий палубу,
отставляет швабру — пропустить такой случай он не может:
— Эй, горбыли! Продажной рыбы нету? — И рот в улыбке.
— У тебя грошей не хватит,— говорит Виктор Иванович.
— А я штаны заложу.
— Давай, раздевайся.—Это уже Геннадий Пантелеевич.
И поднимает связку из трех бронзовых красавцев.
Остряк меняет тон, но еще не сдается:
— Подходяще... У одного на всех?
Виктор Иванович молча' пробует вынуть из воды свой садок,
но лещи поднимают такую бурю, что брызги летят ему в лицо.
— Здо-ро-вы...— совсем сникает матрос. А тем временем
забытая швабра скользит с палубы в воду — Эх! — Ну тут идет
самокритика.
Теперь смеются рыболовы.
й4

Есть у августа едва уловимая грусть. Откуда она?
Вот затихает клев. Спадает напряжение. Рыболовы кто
откинулся спиной на широкой корме, кто стоит, разминая затекшие
ноги. Виктор Иванович оглядывается кругом. Вроде все пышно-
зелено, ни единой золотинки иль ржавчинки ни в лесу, ни в
прибрежных лугах. И в небе — бездонная синь, и вода так тепла,
что в заливе до вечера будут барахтаться ребятишки. От тумана
давно ни следа, просторно глазам. Даже солнце, чуть
поднявшись, так усердно печет, что Арсений Михайлович, облегченно
вздохнув, расстается с последней жилеткой. Все то, да не то.
— Намекает...— неожиданно говорит дядя Гриша.
Виктор Иванович оборачивается к нему. Старик кивком
головы указывает куда-то в пространство.
— Намекает, говорю. Времечко...
Вот как сходятся мысли!
— Еще половим, дядя Гриша.
— Половить-то, чего ж? Половите. Похолодает водица, налим
станет хватать... Я ж не об этом.
И Виктор Иванович не об этом.
А губная гармошка нет-нет да и затянет тихонько свою
«Рябину». Переглядываются рыболовы: видно, пусто в садке у
Арсения Михайловича. Так бывает: все, глядишь, обловились, а у
тебя хоть бы одна поклевка. То ли стал не на месте, то ли рыбе
не по вкусу твое угощенье. Вот и сейчас: рыболовы собирают
снасти, поднимают якоря, а Арсений Михайлович все
поглядывает на свои неподвижные донки. Напрасно, клев прошел.
— Погодите, молодцы,— негромко говорит Геннадий Панте-
леевич.— Дело есть.
Три лодки съезжаются вместе.
— Секрет один открыл. Перевозчик, у которого фотограф свое
корыто арендует, на неделе в городе был, потратился. Ну зашел,
говорит, к Арсению пятерку занять — благо тот у вокзала живет,
по пути. Гляжу, говорит, а у него сестра дома лежит: параличом
к постели прикована. Представляете? Их два бобыля на свете,
родных никого. Арсений леща в тот раз привез. Так сестра как
ребенок свежепойманной рыбке радуется. Смекаете, почему он
при первой удаче срывается с места?
Дядя Гриша молча отбирает тройку самых толстых плотиц.
Друзья прибавляют к ним пару килограммовых лещей. И
Геннадий Пантелеевич подгребает к лодке фоторепортера.
— Намочи садок, гармонист,— и бросает в корму еще живое,
трепещущее серебро.
— Что вы придумали?! Зачем? Зачем это мне? Сейчас же
заберите!
— А ты не ерепенься. И не обольщайся, друг. Не тебе.
Сестре от нас, дураков, привет передай.
25

Плюх-плюх! — весла. Лодка Геннадия Пантелеевича уходит к
противоположному берегу. Дядя Гриша и Виктор Иванович уже
далеко. Арсений Михайлович долго смотрит им вслед, потом,
словно очнувшись, начинает собираться..,
Я не спрашиваю: пуст или нет сегодня твой садок,— это
неважно.
После бессонной ночи лодка покажется тебе неповоротливой,
весла тяжелыми, а путь обратный длинней. Отражаясь на гребне
поднятой пароходом волны, августовское солнце будет слепить
глаза. И под зноем лучей его ты, пожалуй, почувствуешь, что
немного устал.
Но и это неважно.
Будут ссориться чайки в заливе. Оживут берега, к перевозу
потянутся люди. Все увидишь ты снова. Вот прибрежный еловый
лесок и тропинка, от воды бегущая кверху, к поселку. Вот и сена
клочок, застрявший в ветвях бересклета. Все как будто
привычно, обыденно — просто и далеко от сказки.
Ты-то знаешь, что это не так.
Потому что сегодня ты прожил не одну, а две маленькие
жизни.
И виною тому — августовская ночь и туман.
Ю. Теплов
СОМИКИ-КАРАСИКИ
Ворожбит торжественно поклялся, что сделает из меня
рыболова.
1— Он перестанет писать стихи и будет ловить карасиков,—
пообещал всем Петр.
С тех пор каждую субботу предлагал мне:
— Айда?
Я отказывался, и он говорил:
— Эх ты, сомики-карасики!
Наверно, за эту поговорку и прозвали Ворожбита Сомом...
Сегодня я согласился пойти на рыбалку, и вот мы шагаем к
его дому. До прошлого года это был и мой дом. Сом занимал
маленькую комнату, а я и еще двое — большую. Перебрались мы
в нее из общежития после того, как от Сома ушла жена. Это
случилось года четыре назад. Утром мы приехали с учений. В
дороге Ворожбит рассказывал анекдоты, а в полдень сидел в штабе
сгорбившийся и вдруг заметно небритый. И еще мне
запомнилось, что у него подрагивали ноздри.
— С Коровкиным убежала,— каждому объяснял он и скверно
ругался.
26

Коровкин был его подчиненный, досрочно уволенный в запас.
Потом мы разбирали на собрании персональное дело Ворож-
бита. Я никак не мог понять за что. Говорили, за то, что не
сумел сохранить семью. Будто сбежал он, а не жена! Я выступал
в его защиту горячо и сбивчиво. А начальник штаба — мы звали
его Дедом,— смотрел на меня и улыбался. Дескать,
молодо-зелено...
Три года Сом жил один. А прошлой осенью привез маленькую
ц молчаливую женщину с огромными, по-восточному раскосыми
глазами. Тогда мы и перешли обратно в общежитие.
У его новой жены был красивый голос, и, когда они вместе
бывали на вечерах, Ворожбит говорил:
— Спой, Розочка!
Она запевала: «Ночь пришла на мягких лапах...», и он в лад
вторил ей...
А недавно я увидел его жену километрах в двух от гарнизона
jb поле. Она тихо-тихо брела в полыни. Увидев меня, вздрогнула,
потом подбежала и стала рассказывать, как любит степь. У
самого городка вдруг распрощалась и пошла обратно...
Вот и бывший мой домик. Прямо с порога Ворожбит
закричал:
— На рыбалку иду, Розочка!
Она появилась из другой комнаты, быстро взглянула на мужа
и хотела о чем-то спросить. Но он похлопал ее по плечу, и она
улыбнулась. Словно извинилась за что-то.
— А вы с нами, Роза Валеевна? — вмешался я.— Ночь у
костра, чай с дымком!
Она посмотрела на меня, потом на него все с той же неясной
улыбкой. Я позвал еще раз:
— Пойдемте!
Ворожбит хмыкнул:
— А чего? Топай!..
Ближе к вечеру мы «топали» по лесной тропинке. Впереди с
рюкзаком и удочками уверенно шагал Сом. Через голову Розы
Валеевны мне были видны его широкие плечи, могучий затылок
и корзинка для рыбы, висевшая на удочках.
Река выбежала из ивняка и повернула почти вспять. Здесь
мы и остановились.
— Ну, я — за ухой,— бросил на ходу Ворожбит.— А вы
тут...— он крутанул удилищами и пробормотал уже из-под
берега,— костер...
И мы с Розой Валеевной пошли за хворостом. Минут через
сорок вернулся Ворожбит, поглядел на нас, пнул ногой кучу
собранного валежника и сказал:
— Пошли!
27

Мы послушно поплелись за ним.
— Вот что надо, сомики-карасики — пенёк-корень.
Он взялся за остатки сосны и стал раскачивать, приговаривая:
— Весь просмоленный. Как спичка. Пф-фы — и на всю ночь.
Потом взвалил его на спину и потащил...
Рыбачить начали, когда день уже уползал за горизонт.
Сначала я терпеливо наблюдал за поплавком. Он чуть покачивался,
кивая красной макушкой: привет, мол, из подводного царства!
Затем внимание рассеялось, и я стал смотреть по сторонам.
Сом сидел недвижимо, почти торжественно, и взглядом
гипнотизировал рыбу.
На том берегу была разбросана галька. Где начиналась коса,
вода розовела, и казалось, что изнутри струится слабый свет.
— Глянь,— сказал я Ворожбиту,— окошко во дворец
водяного.
Он громко чертыхнулся, обозвал меня карасем, забрал удочки
и ушел на другое место.
Я положил удочку и вылез наверх. Роза Валеевна уже
начистила картошки и сидела, обняв руками колени, глядя на реку.
Услышав про окошко к водяному, она взглянула в ту сторону и
удивленно ахнула...
Когда стемнело, я подошел к Ворожбиту. Он молча достал из
воды корзинку. На дне ее скрючился соменок. Для меня это был
целый сомище, но Ворожбит так и сказал: соменок. Я хотел было
вытащить его, но хозяин захлопнул крышку.
— В воду опущу. Пускай живет до завтра.
— А Розе Валеевне показать?
— Потом...
...Варил уху Сом. Нюхал, что-то пришептывал, рыбу
складывал порциями, а когда снял с костра, плеснул в котелок
перцовки. Мы уселись на плащ-накидку. Ворожбит достал
пластмассовые стаканчики.
— За любовь! — объявил он.
— Петя, не могу я,— сказала Роза Валеевна.
— Розочка! — нахмурился Сом.— За любовь же!
Она сморщилась, закрыла глаза и стала быстро глотать.
— Видал, сомики-карасики,— и сунул ей огурец.
Я хлебал уху и бил комаров.
— Слышу, звякает моя закидушка,— рассказывал Сом.—
Я — туда. Только собрался тащить, леска и ослабла. Эх, думаю,
ушел! Потом вижу, к берегу леска ползет. Я х-хать! Он и
взыграл... На берегу сорвался. У самой воды. Кинулся я на него, а он
подо мной ворочается...
И еще был случай,— продолжал он после следующей
рюмки....— И еще... Собственно, что такое рыбалка?.. Эт-то жизнь.
И вообще, наша жизнь — это хор-рошая жизнь... Ты давно не
был в театре? — вдруг обратился он ко мне.
28

Я даже засмеялся: ближайший театр был от нашего
гарнизона километров за двести.
— И я тоже. И она. Розочку-то я ведь почти из театра увез.
Кон-сер-ватория... А у нас и клуба нет, и кинофильмы по частям
крутят, и воду, ха, в бочках возят...
Потом Ворожбит сказал, что Розе Валеевне пора спать. Она
расстелила на ветки плащ, свернулась калачиком. Сом укутал
ее. Уложил «пенёк-корень» в костер, пламя сразу вспыхнуло,
метнулось в сторону.
— Тебе послали на звание? — спросил я.
— Послали,— он скривился.— Послали на майора!
Я знал, что по годам службы ему пора быть подполковником.
— Тебе сколько лет? — спросил он.
— Двадцать восемь.
— А мне тридцать восемь, Игорь. И оба мы капитаны!
Я промолчал.
— И все та виновата... Она убежала, а меня били.
Начальники били, на собраниях били! За что?..
Давно я не видел у Ворожбита такого злого лица. Пожалуй,
с того самого дня в штабе. Три глубокие морщины проканавили
лоб. У глаз тоже выползли морщинки.
— За что?—даже голос у него сделался хриплым.
— Не надо, Петя,— отозвалась Роза Валеевна.
Он моментально согнал с лица злость и невесело пошутил
насчет «поломатой карьеры». Потом хмуро сидел, прикрыв
ладонью стрельчатую залысину.
Я еще долго ворочался. В голову назойливо лезло ворожби-
тово «За что?». Как уснул, не заметил. И сразу же проснулся,
услыхав:
— Вставайте, сомики-карасики!
Я натянул на голову плащ, но, почувствовав хороший пинок
в бок, сел. Глаза у Ворожбита смеялись. В них не было даже
капельки сна. Роза Валеевна, набросив пальто, ворошила
головешки. Сом ткнул меня еще раз и направился туда, где
прибрежные кусты тонули в тумане, который пробрался и на поляну. Но
здесь он был реже, и зеленовато-рыжие листья кустарника
казались в нем нежнее и мягче...
Клевали ерши, чуть больше мизинца, сопливые и колючие.
Скоро я бросил их ловить и сидел просто так. Темная около
берега река голубела к середине. Дальше в голубизну вплетались
серебристые нити. А у обрыва, где начинался поворот, вода
неожиданно чернела, словно все другие цвета проваливались в
яму...
И вдруг все разрушилось. Сначала я услышал шум в кустах,
потом всплеск, будто что-то тяжелое плюхнулось в воду, и сразу
же за этим крик:
— Дура! — и через несколько секунд.— Коза безрукая!
29

Кричал Сом. Еще не сообразив, что это значит, я бросился
туда.
Сом стоял в воде. С обрыва, растерянно опустив руки,
глядела на него жена. Он выкарабкался на берег, таща за собой
пустую корзину, и я понял, что Роза Валеевна упустила сома.
Хотела ли она просто взглянуть на него или взять его^—я так
и не узнал. Было ясно лишь, что Сому не удалось удержать рыбу.
Он снял брюки, начал было их выжимать, затем обернулся
к жене:
— На!
Брюки шлепнулись у ее ног.
— Ты потише, Ворожбит! — сказал я.
— Не лезь!
— Не н-надо, Игорь! — попросила Роза Валеевна*
Сом хотел сказать еще что-то, открыл рот, но промолчал и
сплюнул в воду...
Я сидел на обрыве. Солнце уже начало припекать. В ивняке
время от времени взлетало удилище. Это Ворожбит ловил ершей.
Его штаны и рубашка сохли, развешанные на кустах,
а. Свердловск
Б. Смирнов
*
Солнце за день нагрело землю
И упрямо идет на покой.
Рядом чутко березы дремлют
Над спокойной притихшей рекой.
И ядреный гриб — подосиновик
Шляпу выставил напоказ.
Снова осень сухая, красивая
Паутинками обволоклась.
Пусть наживку рыба не трогает,
Хотя: та ли не на виду!
Ничего, что грустно немного,
Ничего, что напрасно жду..*
г. Инта, Коми АССР
30

Я. Киселев
БЕЗУМЦЫ ЕДУТ ЗА МАРЕНОЙ
Аркадий Аркадьевич остановился у края тротуара. Поглядев
на часы, понял, что опаздывает, и, как всегда, когда спешил,
сдвинул шляпу на затылок. Когда из-за угла появилась «Волга»
с полоской бело-черных шашек, он поднял руку, и машина
свернула к тротуару.
В центр! — сказал Аркадий Аркадьевич, усаживаясь на
заднее сиденье и чувствуя под собой что-то жесткое и колючее.
Послышался слабый треск. Шофер, не оборачиваясь, сказал:
■— Выходите — не поеду!
— Я опаздываю на совещание,— возразил Аркадий
Аркадьевич и отодвинулся, чтобы посмотреть, на что же он сел. Тонкие
винипластовые прутики были отломаны от пенопластовых ру-
че£ Сомнений быть не могло: рядом лежали обломки изящных
зимних удочек.
— Что же вы? — с удивлением и злостью спросил Аркадий
Аркадьевич.— Такие удочки! — Он собрал в руку обломки и стал
рассматривать их.— Они же очень маленькие, таких в продаже
нет. А ловить ими, наверно, нельзя.
— Насчет продажи — верно. Сам их делал. До смены
приехал в гараж, все размеры подогнал, да и забыл на сиденье.
А насчет ловли — ошибаетесь: удобные, легкие — рука не устает.
Беру цанговый карандаш, вставляю в пенопластовую ручку.
Прутик нужен маленький, оттачивать приходится долго. Таких удиль-
ников в кармашек пиджака пять штук положить можно.
— А мне сделаете? — спросил Аркадий Аркадьевич.— Всего
одну штуку.
Шофер понял, что виновник такой же заядлый рыболов. Он
помолчал, а потом, глядя куда-то в сторону, отозвался:
— Теперь придется опять делать, ну и на вашу долю парочку
смастерю. Куда везти-то, ведь опаздываете?
— Да, да, конечно,— опомнился Аркадий Аркадьевич.—
Давайте договоримся: вы меня отвезите, а вечером — ко мне
домой и выберете любую снасть.
Шофер ухмыльнулся. «Волга» тронулась...
Следующая встреча у них состоялась только через неделю. На
втором этаже большого нового дома Петр Иванович (так звали
шофера) увидел медную пластинку, на которой было
выгравировано: «Доктор биологических наук А. А. Куприянов». Дверь
открыла высокая красивая женщина с пышными волосами.
— Вы к Аркадию Аркадьевичу? — и, не дожидаясь ответа,
добавила: — Проходите, пожалуйста, налево.
Это был кабинет хозяина. К стенам лепились полки, забитые
книгами, около окна стоял большой письменный стол, а кру-
31

гом — на стульях и прямо на полу — лежали рыболовные снасти.
Чего только тут не было! Казалось, хозяин кабинета закупил
целый магазин снастей, но еще не успел привести их в порядок.
— Наконец-то! — сказал Аркадий Аркадьевич, идя навстречу
гостю и глядя под ноги, чтобы не наступить на какое-нибудь
удилище, подсачек или коробку с блеснами.— Меня, признаться, уж
совесть замучила.
— Не стоит говорить, я сам виноват — положил где не
следует. А это обещанное,— добавил Петр Иванович, протягивая
два удильника величиной чуть побольше автоматической ручки.—
Только учтите, изобретение это не мое, один полковник мне
образец давал.
Аркадий Аркадьевич поблагодарил и,, показав рукой вокруг
себя, добавил:
— Всё в вашем распоряжении. Берите что нравится.
— Вы будто специально к моему приходу разложили,—
улыбаясь, сказал Петр Иванович.
— Собираюсь в отпуск, на Южный Буг. В нем марена
водится. Вы ловили марену?
Гость ответил отрицательно.
— А слышали про эту рыбу? Ее еще усачом называют и
мироном.
— Тоже нет.
— Да ну?! — воскликнул Аркадий Аркадьевич и всплеснул
руками.— Впрочем, не стремится поймать марену только тот, кто
ее не знает. Это одна из самых спортивных рыб в мире. Она
осторожнее голавля и сильнее сазана.
— А вы где ее ловили? — поинтересовался Петр Иванович.
— К сожалению, я знаком с ней только теоретически. Собрал
все материалы — и спортивные, и промысловые, и научные.
Искал всюду — начиная с брошюрки, изданной в 1846 году, и
кончая последними трудами Института рыбного хозяйства и
океанографии. Вот посмотрите!
Аркадий Аркадьевич протянул гостю толстую тетрадь. Она
оказалась заполненной выписками о марене. Петр Иванович
начал ее перелистывать.
— Вот, позвольте, я покажу,— хозяин взял тетрадь
обратно,— я могу дать любую справку о марене. Это речная рыба. Она
предпочитает те участки, которые имеют достаточную глубину,
каменистое или галечное дно и быстрое течение. Вот что еще у
меня записано: «В пойменных водоемах обычно марена не
водится. Заморов эта рыба не выдерживает. На зиму залегает в
ямах и норах под крутыми берегами».
— А нерестится когда? — спросил Петр Иванович.
— Пожалуйста. Марена нерестится в мае — июне, иногда
нерест затягивается до середины июля. Икру ока откладывает
на каменистое дно, реже — на гальку или крупный песок. Мечет
32

икру марена в несколько раз, общее количество икринок — от
15 до 41 тысячи, они неклейкие, диаметр...
— Это неважно,— перебил Петр Иванович.—-Вы лучше
расскажите, какого она бывает веса.
— Предел — четыре-пять килограммов.
— А питается чем?
— По литературным данным — личинками поденки,
ручейника, червями, мотылем. Но учтите: кормится главным образом
в ночное время.
Он хотел что-то добавить, но вместо этого вдруг сказал:
— Знаете что? Едем вместе! Я познакомился с председателем
колхоза из Винницкой области. Он приезжал к нам в институт.
Прекрасный человек! Он так приглашал к себе на Южный Буг!
А главное — марена. Он сам ловит и обещал показать лучшие
места. Поедем?
— Поедем! — почти неожиданно для себя сказал Петр
Иванович.— Послезавтра у меня тоже отпуск начинается.
— Еще один безумец! — послышался женский голос. Это
сказала та женщина, что встречала Петра Ивановича.— Ехать за
тридевять земель, чтобы ловить какую-то марену.
— Оленька! Ну какие же мы безумцы? Мы — романтики и
спортсмены.
— Пусть вы романтические спортсмены, пусть вы спортивные
романтики — вы все равно безумцы.
Вечером следующего дня рыболовы уехали из Москвы. В
Виннице они пересели в поезд узкоколейной дороги. Он тронулся,
когда солнце уже закатывалось. Оно быстро уходило за гору, и
казалось, будто убегает от поезда.
В Гайсин они приехали глубокой ночью. Лил дождь, и
хлестал ветер. В одном из вокзальных помещений рыболовы
увидели телефон — большой, с торчащей в боку ручкой.
— Отлично! — сказал Аркадий Аркадьевич.— Не будем
дожидаться утра и попутной машины. Позвоним. Колхоз богатый,
машин, наверно, много.
Он несколько раз повернул ручку, услышал голос
телефонистки и попросил:
— Будьте добры, дайте Петрашки.
— А там кого?
— Председателя колхоза.
Прошла минута, и в трубке послышался энергичный женский
голос:
— Слушаю!
— Извините, пожалуйста, за беспокойство,— сказал Аркадий
Аркадьевич и с победным видом взглянул на друга.— Мне бы
вашего мужа...
Через минуту уже мужской голос отозвался:
— У телефона.
2 Заказ Да 3447
33

— Здравствуйте, Мирон Карпович! — совсем обрадовавшись,
воскликнул Аркадий Аркадьевич.— А я уже на станции, и не
один, а с другом. Промокли до последней нитки, да и
проголодались порядком...
— Значит, вам Мирона Карповича Усача надо?
Вопрос был таким неожиданным, что Аркадий Аркадьевич
растерялся и стал вешать трубку.
— Стой! — крикнул Петр Иванович, вырвал трубку из его
рук и, уже поняв, что случилось что-то непредвиденное, спросил
невидимого собеседника:
— А где же Мирон Карпович? Может, нас неправильно
соединили?
— Он теперь в соседнем районе работает. А вы кто такие
будете?
— Рыболовы. Из Москвы,— торопился объяснить Петр
Иванович. Приехали рыбу ловить. В отпуске. Нам бы машину...
— Машину? — крайне удивленно переспросила трубка.—
Видать, вы действительно из Москвы. На машине к нам сейчас
нельзя добраться — Соб разлился. Пока в нем, может быть,
половите?
— А что это такое? — насторожившись, спросил Петр
Иванович и поглядел на Аркадия Аркадьевича, который с унылым
видом читал расписание поездов на Винницу.
— Соб — это приток нашего Буга. Уже третьи сутки льет
дождь, на уборку буряка не ходим.
— Соб и буряк—это хорошо, но нам нужен Южный Буг.
Как на такси к вам добраться?
— Да я уже сказал, что машины не ходят. Может быть,
пробьется подвода. Ждите днем на молокозаводе. Ну, спокойной
ночи.
Наверное, именно в эти минуты Аркадий Аркадьевич и Петр
Иванович стали друзьями. Во всяком случае, именно тогда они
перешли на «ты», а руководство из рук доктора биологических
наук перешло к шоферу.
— Видимо, эта марена обернется для нас муреной,— уныло
сказал Аркадий Аркадьевич.
— А это еще что такое?
— О! Знаменитая рыба! Кровожаднейший хищник!
Древнеримские патриции в бассейны с голодными муренами бросали
рабов. Развлекались, одним словом. Да, влипли мы в историю.
Оленька правильно говорила — безумцы. Придется того, обратно.
На Сенеже, наверно, плотва хорошо берет...
— Без паники! — шутливо пригрозил Петр Иванович.
Остаток ночи они просидели на станции, а утром пришли к
проходной молокозавода. Среди колхозников, ожидавших
очереди, не нашли никого из Петрашек, Уже под вечер подъехала
34

еще одна телега, груженная бидонами. Аркадий Аркадьевич под-*
скочил к возчику и, наверно, в сотый раз спросил:
— Вы из Петрашек?
Возчик, русоголовый парень, ответил утвердительно*
— Наконец-то,— обрадовался Аркадий Аркадьевич.— Значит,
мы с вами поедем.
— Нет! У меня уже есть пассажиры. Председатель велел ка-<
ких-то чудаков захватить.
— Дорогой! Так мы и есть эти чудаки!
Парень быстро сдал молоко. А вскоре началась переправа
через Соб. Лошадь задирала морду. Друзья с рюкзаками за
спиной стояли в телеге по колено в воде, прижимая чемоданы
К животам. Все, казалось, шло более или менее благополучно,
но в сотне метров от берега возчик остановил лошадь и стал
всматриваться в воду.
— Вы что там ищете? — озабоченно спросил Аркадий Ар*
кадьевич.
— Перила.
— Какие перила?
— Да как бы не мимо моста..*
— Еще этого нам не хватало..*
Петр Иванович тоном приказа сказал?
— В случае чего — чемоданы бросать. Самим держаться за
оглобли.
— А удочки? — без испуга, но с удивлением спросил Аркадий
Аркадьевич.
— Взять в зубы.
Но все обошлось благополучно. Ночью подвода остановилась
около дома возчика. Он охотно уступил им одну из комнат
своего большого дома, белевшего среди густых зарослей вишни.
Утром пришел небольшой, щуплый старичок в железных очках.
Поздоровавшись, представился председателем колхоза.
— А вы ведь безумцы — такую даль за рыбой ехать!
Аркадий Аркадьевич посмотрел на Петра Ивановича и
спросил:
— А вы не в сговоре с моей женой? Она так же думает*
Председатель ушел, а друзья отправились смотреть реку.
Пройдя узким, извилистым переулком, они очутились на
тропке. С одной стороны тянулась уже начавшая желтеть кукуруза,
а с другой — густо зеленая конопля. Наконец тропка окончилась,
и они оказались на топком берегу реки.
— Шоколад,— уныло сказал Аркадий Аркадьевич.
— Придется ждать,— отозвался Петр Иванович.— Дня два
или три пройдет, пока посветлеет.
На другом, слегка холмистом, берегу тянулось пшеничное
поле. К нему, отталкиваясь шестом, на плоскодонке переправ-
2*
35

лялся старик. Глубина здесь оказалась небольшой — полтора-
два метра.
— А сколько же останется, когда Буг войдет в берега? — с
тревогой спросил Аркадий Аркадьевич.
— Это тебя надо спросить. Ты говорил, что знаешь эту реку.
— Так это же теоретически, я пользовался данными
литературы.
На другой день они опять выходили на берег. Вода чуть-чуть
отступила, но оставалась такой же мутной. О ловле нельзя было
и думать. На третий день было то же, на четвертый они не
выдержали и пришли с удочками.
— Хоть на поплавки поглядим,— говорил Аркадий
Аркадьевич, шагая по уже хорошо знакомому коридору из конопли и
кукурузы.
— А может, и мелочишки наловим,— подбадривая себя,
добавил Петр Иванович.
Они выбрали небольшую заводь и только забросили удочки,
как начались поклевки — на червя зарились мелкие пескари.
Аркадий Аркадьевич налил в ведро воды и, пуская в него первую
добычу, проговорил:
— Под Москвой на такого и смотреть бы не стали. Полторы
тысячи километров за пескарем ехали. Ну не смешно?
— Не смешно, а грустно.
Друзья не замечали, что за ними уже несколько минут
наблюдает председатель колхоза. Наконец, посмеиваясь в усы, он
хжазал:
— Ничего здесь не поймаете.
— Уже поймали десятка по два. Смотрите, какие шустрые.
— Не понимаю: ехали за мареной, а ловите пескарей. Вы бы
вот в те кусточки шли, там она и стоит.
— Да какая сейчас марена? Вода-то мутная,— возразил
Аркадий Аркадьевич.
— Вот и хорошо. Она сейчас близко к берегу подходит, вас не
увидит, а вам ее зачем видеть?
— А как же она корм находит? — поинтересовался Петр
Иванович.
— Ползет по дну и ощупывает усами все, что встречает по
дороге.
Опрокинув над водой ведро с пескарями, друзья зашагали к
кустам тельника. Надежды на удачу было немного. К тому же
просветы между тальниками оказались небольшими, поплавки
могли плыть всего полтора-два метра.
— От проводки надо отказаться,— сказал Петр Иванович.—
Течение сильное, нужна оливка. Продевай сверх дробинки.
Он первым забросил удочку. Оливка не помогла. Течение
хотя и медленно, но все же сносило поплавок. Вот он уже
посредине просвета между кустами, вот почти прошел все расстоя-
36

ние, на которое можно его пропустить. Но тут поплавок нырнул,
и в ту же секунду Петр Иванович почувствовал сильный рывок.
Рыба тянула в кусты, тянула упорно, потом бросилась к
середине реки. Обратно к берегу она шла, отчаянно сопротивляясь,
делая частые рывки. У поверхности воды рыба стала выделывать
такие номера, что брызги летели далеко. Когда же она оказалась
на берегу, рыболовы разочаровались: не больше трехсот граммов.
— А я думал, что тяну килограмма два. Марена? — спросил
Петр Иванович.
— Она!
— Как пескарь. И форма тела такая же, и окраска, и усы,
только вот озаренная она какая-то.
И действительно, все плавники марены были окрашены в
нежно-розовый цвет. Казалось, что лучи заходящего солнца
слегка коснулись ее. Вот солнце опустится, и розовый цвет
пропадет.
— Пять будет, как думаешь? — часа через три спросил Петр
Иванович, вынув из воды садок.
— Пожалуй. А у меня поменьше — килограмма четыре.
Они окончили ловлю и пошли домой. Всю дорогу шутили.
И конфуз на вокзале, и опасная переправа, и потерянное время
были забыты.
В один из дней, когда друзья сидели во дворе и строили
планы на завтрашний день, пришел мельник.
— Здоровеньки булы! — улыбнулся он.— Ночью сегодня
вышел на канаву — дай, думаю, маренчуков половлю. А червей
всего пяток из-под старого жернова набрал. Что-то слабеть стал,
еле-еле жернов поднял...
— Не тяни, Евлампий,— сказал Петр Иванович.
— Ну, семь маренчуков поймал, граммов по триста всего.
— Ничего не понимаю! — воскликнул Аркадий Аркадьевич.—
Ведь в канаве мелко, зачем марене заходить туда?
— А чего понимать? — почему-то обидевшись, отозвался
мельник.— В канаве течение куда сильнее, чем на реке, а это
марене нравится.
Канаву, по которой вода текла на мельничное колесо,
прорубали в гранитном массиве. Совершенно отвесная стена высотой
метров семь тянулась чуть ли не на сотню метров. Даже днем
ловить здесь очень опасно: если нога поскользнется, полетишь
на острые камни, покрывающие дно канавы. А воды — по колено.
— Обязательно с фонариком надо приходить,— сказал
Аркадий Аркадьевич через час, когда они осматривали канаву. Он
стоял на почтительном расстоянии от ее края.
— А для чего он? Червя в темноте я насаживаю. Рыбу
снимать? Так его ни поставить некуда, ни повесить — отозвался
мельник.
37

На ловлю они пришли еще засветло. Аркадий Аркадьевич
выбрал хотя и маленькую, но ровную площадку. На ней можно
было только сидеть. Положить что-либо рядом уже нельзя: не
хватало места. Зато левой ногой он мог упираться в небольшой
выступ. Петр Иванович облюбовал расщелину; в случае чего
можно довольно удобно защемить ноги и удержаться.
Ярко-красное солнце, похожее на половину перезрелого
арбуза, медленно, будто нехотя опускалось в излучину реки.
Наконец оно совсем скрылось, небо стало темно-синим.
Петр Иванович забросил удочку со скользящим грузилом
навстречу течению примерно туда, куда он приспосабливался
забрасывать еще засветло. Чувствовалось, как сносило насадку...
Вот рука ощутила быстрые и резкие толчки. Он подсек и стал
подтягивать леску. Рыба сопротивлялась, катушку порой трудно
было повернуть. Потом на фоне черного провала канавы что-то
смутно забелело: рыба подпрыгивала и извивалась в воздухе. Но
вот она на коленях Петра Ивановича.
— Маренчук,— сказал он в темноту.
— С почином!
После второго заброса прошло с минуту, и опять Петр
Иванович почувствовал быстрые и резкие толчки. Снимая вторую
марену, он услышал:
— У меня тоже есть!
— С почином!
Зная, что Аркадий Аркадьевич радуется каждой удаче, он
добавил:
— Только ты, ради бога, не поднимайся с места.
— Хорошо, хорошо. Ты тоже будь осторожен.
Ничего уже нельзя было разглядеть Кругом стояла густая
темень.
Часа через два Петр Иванович спросил:
— Может, хватит?
— У меня десятка полтора.
— Тогда пошли домой.
На другой день Аркадий Аркадьевич достал блокнот, долго
листал его, а потом спросил:
— Может, попробуем спиннингом. Вот что пишет Кунилов в
«Рыболовном спорте». Слушай: «Ловят усача спиннингом на
блесны и мертвую рыбку».
На другой день они вышли из дому со спиннингом. На голав-
линую блесну почти час поклевок не было, а потом Аркадий
Аркадьевич вывел первую марену. Через несколько минут и Петр
Иванович снимал с блесны килограммовую рыбу. Затем они
поймали еще по нескольку штук.
Вечером Аркадий Аркадьевич записал в дневнике: «Можно
считать точно установленным, что в Южном Вуге марена берет
на блесну, но она должна быть очень небольшой по размеру».
38

А за несколько дней перед этим он сделал другую запись:
«Некоторые авторы "пишут, что ядовита икра марены, другие —
ядовита лишь черная пленка между внутренностями и спинным
хребтом. Поговорив с местными рыболовами, мы рискнули
попробовать икру и остались здоровы и невредимы. Однако
черную пленку, тоже по совету местных рыболовов, есть не стали».,
Вода в Южном Буге стала совсем светлой. Между кустами
тальника марена клевать перестала, она отошла от берегов.
Стали ловить донками, забрасывая их далеко на середину реки,
где теперь марена стояла среди камней...
В Москву они вернулись через три недели. На вокзале,
увидев жену, Аркадий Аркадьевич обнял ее и, показывая на Петра
Ивановича, торжественно заявил:
— Вернулись с победой!
— Вы — счастливые безумцы, и жаль, что никто, кроме меня,
не поет вам славу,— улыбаясь, ответила она...
А нужна ли им слава? Пусть придется ехать хоть к черту на
рога,— поедут!
С. Осипов
ВСТРЕЧА В ТАЙГЕ
Вторая половина сентября. Теплые солнечные дни. В такую
погоду трудно усидеть в городе. Тянет в лес, на реку.
В субботу, после службы, наскоро пообедав, мы с Алексеем
Ивановичем забрали рыболовные принадлежности, закинули за
спину рюкзаки и на шоссе Комсомольск—Солнечный
остановились у развилки, ожидая попутной машины. Когда из-за
поворота выскочил шустрый голубой «Москвич», приятель поднял
руку. Через два часа мы были в Солнечном. Поблагодарив
шофера, тронулись в путь, а к вечеру добрались до цели нашего
путешествия — берега Хурмули. Небольшая горная река эта
течет среди дремучей тайги. Вода в ней прозрачная, на равнинах
спокойная, с небольшими тихими заводями, а на склонах, в
ущельях стиснутая крутыми сопками. С большой скоростью
мечется она от поворота к повороту, шумит, ревет.
Тяжело шагать по малохоженым, прибрежным тропам, густо
поросшим мелколесьем и травой, но еще труднее обходить
завалы, буреломы. Наконец тропа выводит нас к небольшому
омутку с чистым берегом.
Освобождаемся от поклажи, садимся. После
непродолжительного отдыха быстро налаживаем удочки и начинаем рыбачить.
Первые забросы разочаровывают.
— Может быть, рано? Хариус еще не спустился с верховья?
39

Алексей Иванович отрицательно качает головой.
— Нет, в прошлом году я рыбачил в это же время. Рыба
клевала хорошо.
Осторожно подхожу к другому, более глубокому плесу и
тихо забрасываю лесу. Поплавок быстро плывет по течению.
Около небольшого валуна он стремительно ныряет под воду.
Мгновенная подсечка — рыба мечется из стороны в сторону.
И вот у моих ног на галечной отмели бьется первый крупный
хариус. Освобождаю рыбу от крючка и кладу ее в сумку.
Забрасываю лесу вновь. Проходит минута, другая. Поклевки нет.
Значит, напуганные хариусы затаились за валунами или ушли.
Иду к следующему плесу. Снова поклевка. На этот раз вы-
тыскиваю на берег небольшого ленка. Его круглое, пятнистое
тело судорожно вздрагивает, мясистый рот раскрыт. Вдруг
слышу голос приятеля.
— Иди скорее сюда! Смотри, что делается!
Подхожу. В чистой, прозрачной воде, хорошо освещенной
солнцем, десятки серых, толстых спин и серебристых боков
крупной рыбы. Кета! Рыбы движутся впритирку друг к другу,
стремясь преодолеть порог. Временами кетины помельче,
которые посильнее и полегче, вскидываются вверх и быстро проходят
препятствие. Покрупнее и послабее скатываются обратно. Снова
выбрасываются, продолжая штурмовать преграду. Несколько
рыбин я увидел с изодранными боками, обломанными
плавниками, окровавленными головами.
— Может быть, прихватим по парочке,— ляпнул я.—
Скажем, что спиннингом поймали.
Алексей Иванович сердито взглянул на меня:
— Рыбнадзор, милицию обмануть можно, а собственную
совесть?
Продолжаем подниматься вверх. Чем выше, тем труднее идти.
Иногда приходится подбираться к плесам чуть ли не ползком —
так густы заросли вдоль берега. Зато в труднодоступных
омутах и хариус крупнее, и улов богаче.
Облюбовав в небольшой кедровой роще сухую поляну,
разожгли костер. Алексей Иванович почистил рыбу. Когда уже
совсем стемнело, начал готовить уху, а я, блаженно развалясь
на сухой траве, забавлял его байками из охотничьей жизни.
Вдруг до нас донесся сухой треск валежника. Минуты две
спустя из-за деревьев, тяжело дыша, вышел человек. Подойдя к нам,
он поздоровался, снял с плеч большой, туго набитый мешок,
вытер рукавом пиджака пот с лица и сел. Блики костра осветили
крупное, одутловатое лицо с маленькими раскосыми глазами.
Потянув толстым носом ароматный запах ухи, гость игриво
улыбнулся и громко сказал:
— Закусон хорош.— Затем щелкнув себя пальцем по шее,
спросил:
40

— А как насчет этой штуки?
Мы пожали плечами. Незнакомец добродушно улыбнулся.
Потом добавил:
— Ничего. Это дело поправимо.
Он быстро развязал мешок, достал флягу, сверток с
солеными огурцами и помидорами, колбасу. Всю эту снедь разложил
на газете.
— Дома употребляю в исключительных случаях,— сказал
толстяк, наливая полный стакан водки,— да и пью без особого
удовольствия. А на рыбалке, на воздухе люблю, грешный
человек, выпить рюмочку, тем более в компании. За знакомство и
хороший улов,— закончил он, протягивая мне стакан.
— Не пью.
— Ну что вы! Выпейте. Ей-богу обидите! Не стройте из себя
красну девицу. А вы?—обратился он к Алексею Ивановичу.
— Тоже нет.
Гость пожал плечами и не выпил, а, скорее, проглотил водку,
после чего стал еще разговорчивее. Звать его Федор Петрович.
Работает завхозом в какой-то артели в Комсомольске.
Посмотрев прищуренными глазами на наши удочки, он весело
рассмеялся.
— Сразу видать аксаковцы — романтики. Я тоже из этой
плеяды. Приятно вот так, на лоне природы послушать птах,
полюбоваться луной, посидеть и поговорить за рюмкой с хорошими
людьми. Я, например, могу сутками пропадать на рыбалке. Если
увижу речку или озеро, то, верите ли, сердце щемит. Рыбалка
для меня — все! Кабы не служба, дневал бы и ночевал у воды.
Когда на «стол» поставили котелок с ухой, Федор Петрович
осушил второй стакан, крякнул, поправил клетчатую рубашку»
прикрывавшую его солидный живот, и начал жадно хлебать.
— Я смотрю, вы водку словно квас пьете,— заметил ему
Алексей Иванович.
— А чего?.. Если комплекция позволяет... Только досадно,
что не совсем холодная. Я люблю со льда, чтоб стакан вспотел.
— Дома у вас холодильник? — спросил я.
Наш новый знакомый весело рассмеялся.
— Холодильник! Скажете тоже! У меня погреб с
арктической температурой. В нем туша быка пролежит три года и не
испортится.
Помолчали.
— А вы как же рыбачите? — поинтересовался Алексей
Иванович, видя, что у гостя нет удочек.
Федор Петрович хитровато прищурил глаза, улыбнулся.
— Как? Удочкой. Удилища я никогда с собой не беру. Их и
тут много. А жилка с мушкой в кармане.
— Хариус хорошо клюет на мушку? — полюбопытствовал я.
41

— Пойдемте Со мной, я вам такое место покажу — всю
'жизнь благодарить будете.
— Хариус и здесь хорошо ловится,— сказал Алексей
Иванович.
Опять помолчали.
Где-то прокричала ночная птица. С реки доносились глухие
всплески крупной рыбы.
Федор Петрович встал, вынул из кармана ручной фонарик и,
слегка покачиваясь, направился к реке. Минут через десять он
вернулся. Глаза его блестели.
— Кета стеной идет, прямо валом валит.— Потом, постояв
некоторое время, начал быстро собираться. Завязав мешок, еще
раз предложил: — Пойдемте. Уверяю вас, не прогадаете.
Мы поблагодарили за приглашение, но идти отказались.
— Ну тогда бывайте...
— А чего бы вам здесь не остаться? — сказал я.— Такая
темь?..
— Это недалеко,— ответил гость.— Я тут на ощупь доберусь.
Да потом у меня там место насиженное.
Проводив гостя, мы начали укладываться спать. Кругом по-
прежнему стояла тишина. В черном небе ярко дрожали крупные
звезды. Огонь костра временами вспыхивал, выхватывая из
темноты стволы деревьев.
— Какое впечатление произвел на тебя наш новый
знакомый? — спросил я приятеля. ,
— Пальца в рот не клади — откусит. Хитрит что-то...
— А по-моему, рубаха-парень.
Утро, как и накануне, выдалось тихое, теплое. В небе
кучились облака. Словно сказочная кисть художника одела лес в
яркий наряд. Багряную накидку набросила на себя осина, в
золотую парчу обрядилось бархатное дерево, кострами пылали
клен и липа. Рубиновые кисти лимонника украшали прибрежные
лозы. Легким румянцем подернулись тяжелые гроздья дикого
винограда. От этого дневного, словно в берендеевом царстве
зрелища хорошо и спокойно было на душе. Я посмотрел на
приятеля: он тоже радостно улыбался.
— Ну что ж, идем?
Прячем под корневищем большого кедра рюкзаки, берем
удочки и выходим на берег. До восхода солнца клев хариусов
и ленков был отменный. Часов в семь подул легкий ветерок.
Туман рассеялся. Выглянуло солнце, и клев сразу прекратился.
Алексей Иванович предложил отдохнуть. Вдруг он громко
закричал:
— Смотри, смотри, выпотрошенная кета плывет!
Посмотрев на реку, я увидел несколько рыбин, плывущих
вниз по течению.
— Откуда это? — с недоумением спросил я.
42

— Где-то браконьеры орудуют...
Несколько минут Алексей Иванович стоял в раздумье. Потом
с негодованием выругался и быстро зашагал вверх по тропе.
Я последовал за ним.
Вскоре в устье преградившей нам дорогу небольшой
речушки, впадающей в Хурмули, мы увидели еще с десяток
выпотрошенных кетин.
— Рыба плывет с верховьев ручья,— сказал Алексей
Иванович.— Значит, браконьеры где-то здесь. Идем вдоль реки, пока
есть^ тропа.
Не пройдя и километра по берегу, мы увидели сидящего на
корточках человека. Несколько поодаль от него на приколе
стояла надувная резиновая лодка. Услышав шорох, человек
пугливо оглянулся. Это был наш новый знакомый. Узнав нас, он
мигом вскочил и смущенно замигал маленькими раскосыми
глазками. На его полном и растерянном лице появилась наигранная
улыбка. Ватник, брюки, резиновые сапоги были заляпаны
чешуей и кровью.
— Что вы делаете?!—спросил Алексей Иванович,
побагровев.— Это же варварство!
Федор Петрович захихикал. Его толстые мясистые губы
скривились.
— Варварство! Громкое слово. Рыба все равно подохнет
после нереста. А икру хариус пожрет.
— Ты погляди на него! — воскликнул приятель еще более
раздраженно, вплотную подойдя к браконьеру.— Он,
оказывается, хапуга не из простых...
— Но-но,— огрызнулся толстяк.— Говори, да не
заговаривайся.
Алексей Иванович нахмурил брови.
— Давай быстро бери все свое барахло и — в поселковый
Совет.
— Дурака нашли. Ты чего командуешь? Кто ты такой?
Видя, что браконьер и не думает собираться, приятель
вошел в воду, выдернул кол, к которому была привязана
перегородившая ручей сеть. Толстяк бросился к нему.
— Что ты делаешь, гад! Брось, убью! — и схватил с земли
большой нож, которым пластал рыбу.
— Брось нож! — как можно спокойнее произнес я,
приближаясь к браконьеру.
— Не подходи! Кишки выпущу! — угрожающе зарычал
хапуга.
— Брось нож! — повторил я и ударил его по руке выше
локтя.
Нож упал на землю. Толстяк сделал рывок, но я успел
поднять нож. Видя, что нахрапом и угрозами нас не возьмешь,
43

браконьер изменил тактику. Повернувшись к Алексею
Ивановичу, он глухо спросил:
— Что вы хотите делать?
Тот, кивнув головой на стоявший около лодки небольшой
мешок из полиэтилена, наполненный икрой, и валявшуюся сеть,
сказал:
— Заберем все это как вещественное доказательство и
пойдем в Совет.
— А может быть, обойдемся без Совета? Берите половину
икры — и делу конец.
— Мы совестью не торгуем. Давай, давай собирайся,—
сказал я, укладывая в лодку мешок с икрой и несколько
вспоротых кетин.
— Не пойду,— процедил сквозь зубы браконьер.— Берите,
бандиты, все. Грабьте! Ваша взяла!
Оставлять его безнаказанным было бы преступлением, и мы
отошли несколько в сторону, чтобы посоветоваться, как
действовать дальше. В ту же минуту толстяк с необыкновенным
проворством бросился к реке, сорвал веревку с прикола и оттолкнулся
веслом. Течением лодку стремительно понесло вниз. Река
неглубокая, но вода как лед и бурное течение. После минутного
раздумья Алексей Иванович бегом пустился вдоль берега вниз, я
за ним. Пробежав метров сто и увидев у одной из излучин
узкий проход, мы вошли в воду и загородили хапуге путь в
устье Хурмули.
Лодка приближалась. Браконьер повернул к Алексею
Ивановичу оскаленное лицо, подняв высоко над головой короткое
весло:
— Не тронь, голову разможжу!
Угрозы толстяка не испугали приятеля. Когда лодка
поравнялась с ним, он взял ее за борт.
Выбравшись на берег, я следил за браконьером, а Алексей
Иванович укладывал в его рюкзак мешок с икрой, две
распоротые рыбины и лодку, предварительно выпустив из нее воздух.
Когда все было увязано, он указал браконьеру на мешок. Тот
молча, без сопротивления закинул его за плечи, и мы тронулись
в путь.
В поселковом Совете Солнечного никого не оказалось. Но мы
нашли участкового уполномоченного милиции. Тот, выслушав
нас, нахмурился. Потом, осмотрев вещи толстяка, заявил:
— Теперь, Аршинов, тебе суда не миновать.
— Вы знаете его? — спросили мы.
— Как не знать!—усмехнулся милиционер.— Он из нашего
поселка.
— А нам сказал, что из Комсомольска.
— Наврал. Мы этой весной уже привлекали его к
ответственности. Он тогда пустил слезу, прикинулся простачком, что-де
44

перегораживал горный ручей во время подъема хариуса по
незнанию, невежеству. Суд и ограничился штрафом, надеясь, что
он образумится. Оказывается, нет. Что ж, пусть теперь пеняет
на себя. Буду оформлять дело в суд, как на злостного
браконьера.
— За пять кило икры под суд?!—огрызнулся толстяк.
Милиционер улыбнулся.
— Если я не прав, суд разберется.
— Валяй! — Аршинов махнул рукой.
Подписав протокол, мы отправились в обратный путь, к реке.
г, Хабаровск

Юрий Кольчевский
«ПЕРВОЛЁДОК»)
Морозно. Пропадешь без рукавиц.
Но день такой всегда сулит удачу.
Под тихий посвист красногрудых птиц
На Истре заколдованной рыбачу.
Всерьез заворожил ее мороз.
И, превратив действительное в сказку,
Он на прибрежный хоровод берез
Пролил волшебную, сверкающую краску.
Я знаю птиц — нездешних щеголих,
Чья родина за теплыми морями,—
Пусть одеянье райское у них —
Я нашими любуюсь снегирями.
Расселись от меня невдалеке,
И пересвист их явно означает:
«Смотри: сидит с удильником в руке
И ничего вокруг не замечает.
А зорька-то каким огнем горит!
Как сказочно расцвечены березы!..
Глянь: окунька поймал... Совсем малек на вид!..
Да, что ни говори: не окунь — слезы!
Но как же, снегири, вам объяснить,
Что я давно мечтал о перволёдке
И не за тем сюда пришел блеснить,
Чтоб судака иметь на сковородке?
Но, как ни мал мой первый окунек,—
Он дорог мне, он мне сегодня нужен!
Был бы почин! А там что даст денек...
Не жадный рыболов с удачей дружен!

Наши
дети
Григорий Гасенко
СТАРЫЙ ДА МАЛЫЙ
В тени под шелковицей дед Тарас чинит бабкины чувяки.
Под седыми усами у него торчат гвоздочки, похожие на
колючки акации. Он берет по одному и вколачивает в подошву. В
летней кухне шкварчит сковородка, пахнет жареным — бабка Дуня
готовит что-то вкусное. Только Сергей, на всех разобиженный,
сидит у сарая на солнцепеке и ничего не делает, сердито
посматривая на деда. Дед Тарас сейчас отругал его. А за что,
спрашивается?.. Ну отрезал Сергей от его удочек два крючка — для
себя один и для Юрки Жмайлика, так за это и ремнем
грозиться?
И вообще, если вспомнить прошлое, так у Сергея не жизнь,
а сплошные обиды. Взять хотя бы минувшую осень. Пошел в
первый класс. Учительница задала на дом писать крючочки. Как
старался! Как выводил! Даже сверху петельки пририсовал для
ниток. Здорово получилось! Точь-в-точь как на дедовых
крючках, что на лесках. Показал деду. Думал, похвалит, а он только
головой покачал и сказал:
— Шкодник ты. Такие крючки годятся таранку ловить, а для
школы — это баловство.
В угол поставил да еще и переписывать заставил.
А зимой?.. Вышел на улицу поскользить на замерзших
лужах. Только разбежался, а лед возьми и провались. Нос
расквасил, грязи в валенки набрал и опять же в угол угодил. Как
будто он был виноват, что лед совсем не крепкий.
А неделю назад, когда отец с матерью на строительство
канала со своими бульдозерами уезжали,— ну почему бы и его с
собой не взять? Бульдозеры поставили на платформы, брезентом
накрыли, а под брезент соломы наложили. Сидел бы себе на
соломе, как в шалаше, и смотрел по сторонам. Как просился,
как плакал, даже на перрон падал — все равно не взяли!
Ну что это за жизнь?.. Даже на речку дед не пускает с
Юркой Жмайликом. Сам-то ходит! Ни у кого не спрашивается!
— Не буду больше читать тебе книжки, и не проси! —
оттопырив губы, говорит Сергей.
47

— Велика беда!—отвечает дед —Позову Юрку, он и
почитает.
— Вот и не почитает! — в глазах Сергея вспыхивают
решительные огоньки.— Скажу ему, чтоб не приходил, и не придет!
Подошла бабка, погладила обеими руками взъерошенную
голову Сергея, певуче запричитала:
— Мой внучек, мой сиротинушка. Оставили тебя отец с
матерью на измывание деду. Пойдем, накормлю пирожками.
У бабки руки мягкие и пахнут вкусным.
— Шпандыря ему, шкоднику, а не пирожков,— бубнит дед,
провожая внука лукавым взглядом.— В старину не баловали
пирожками.
— Ну и лихоманка с ней, с твоей стариной. Нахлебались
горя,— говорит бабка и уводит Сергея.
«Это верно, мать, нахлебались»,— вколачивая гвозди,
размышляет дед Тарас.
Вскоре Сергей опять стоит перед дедом. Умыт, щеки
розовые. А белесый вихорок по-прежнему торчит кверху, будто
ветром его заломило. Руки за спиной, живот выпячен.
— Чего пришел? Опять шкоду творить? — спрашивает дед.
— И не прибивай подошву,— говорит Сергей.— Прибьешь, а
я все равно оторву.
— Так-так, внучек... А бабка в чем же будет ходить?
«И правда,— думает Сергей.— У нее всегда ноги ломит.
Не буду отрывать».
— Возьмешь на рыбалку, тогда не оторву,— говорит Сергей.
— Взял бы, да рыбак из тебя горемычный.
— Такой же, как из тебя,— вмешивается в разговор бабка
Дуня.— Удилищев таскаешь с собой — на десятерых хватит, а
рыбы приносишь — и кошке мало.
Дед Тарас удивленно смотрит на бабку:
— Память, должно быть, у тебя короткая,— говорит он.—
А сома забыла?
— Так того и сома — на одну сковородку!..
— Ну-у!.. Это уже наговоры на рыболова!.. Как, Серега,
наговоры или нет?
Сергей трет ногу об ногу и спрашиваете
— А на рыбалку возьмешь?
— Ну а ежели не возьму?
— Тогда я поотчикиваю ножницами все твои крючки и
удилища позакидаю.
Дед Тарас сокрушенно качает головой:
— Не знаю, что с тобой и делать...
Сергей понял по голосу: дед колеблется. И чтобы склонить
его на свою сторону, быстро бежит в комнату. Знает дедову
слабость: книжки. Схватил с этажерки одну — и к деду, садится
прямо на землю. Быстро читать он не умеет, но выручает па-
48

мять. По картинкам находит то, что больше всего нравится
деду, бойко читает на память:
«Крошка сын к отцу пришел,
И спросила кроха...»
Замолчав, минутку колеблется и смущенно продолжает:
— Если на рыбалку не возьмешь,
Это очень плохо...
— Постой, постой,— останавливает дед.— Не туда
загибаешь. Про рыбалку там раньше не было.
— Да возьми уж,— говорит бабка Дуня.— Совсем замучил
парнишку.
— Ладно,— говорит дед,— так и быть.
После обеда начинается подготовка к утренней зорьке.
Сергей сбился с ног, собирая свои пожитки. Одну туфлю нашел на
крыше кухни, другую — в курином гнезде. Это он разбросал со
злости, когда отец с матерью не взяли его на строительство
канала. Кепку искали все. И если бы Сергей не догадался
выгрести палкой из-за бабкиного сундука все ее рукоделия, ехать
бы ему на рыбалку в зимней шапке.
Спать в этот вечер Сергей лег в одну пору с курами.
Алеет на востоке небо. Алеет и широкая тихая гладь Дона.
Поникли на песчаных берегах камыши и травы от ночной росы.
Над розовой водой и над камышами курится легонький
утренний туман. В траве дергают коростели, перекликаются кукушки
в зарослях вербняка.
Дед Тарас гребет, а Сергей сидит против него, зажав
ладошки между коленей, смотрит по сторонам и про себя
«дразнит» весла: «И-и-у-у-хлюп! И-и-у-у-хлюп!» На щеках и шее
кожа у него вся в пупырышках, точно у ощипанного гуся.
— Не замерз? — спрашивает дед.
У Сергея все дрожит внутри от холода, но он отвечает
твердо.
— Нис-колеч-чко!
За поворотом дед один якорь бросает у берега, другой
завозит на глубину. Выбирает удилище, какое полегче, и отдает
Сергею.
— Садись-ка на корму и забрасывай на мелкое, будешь
мелюзгу таскать. А я под опечек закину.
— А что это — опечек? — спрашивает Сергей.
— Это вроде обрывистого бережка под водой,— шепотом
отвечает дед, будто боится кого-то разбудить.
— Там сазаны плавают, да?
— Выходит, плавают. Рыба, она тоже — тварь мудрая.
Когда ей жарко, она под обрыв, в холодок жмется, как и люди.
— А рыбе в воде разве жарко? — удивляется внук.
— Летом всем жарко,— говорит дед.— А громко, Серега, тут
нельзя разговаривать. Рыба — чуткая, вое слышит.
49

Мальчишка с недоумением смотрит на деда: «Ну что он
выдумывает? Рыбе в воде жарко, рыба в воде слышит... Шутит,
наверно?»
Дед сидит на носу каюка. Удилища от него расходятся
веером. Сам же покручивая усы, прищуренных глаз не сводит с
поплавков. А Сергей то и дело размахивает удилищем, точно
кнутом воду сечет, и все норовит забросить удочку поближе к
дедовым.
— Ах ты, боже мой,— сердится дед.— Ну сел бы на корму
и кидал себе на отмель.
«Хитрый,— думает Сергей.— Сам на глубокое закинул, а я —
кидай на отмель!»
Ему становится скучно. Поймал три окунька, и больше не
клюет. У деда тоже бычки объедают наживу. Солнце уже
выползло из-за горизонта, разбросало по небу сизоватые лучи.
Стало теплее.
Огорченно вздохнув, он забрасывает удочку на мелкое, к
водорослям, и, перевесившись через борт каюка, заглядывает в
воду. Из воды на него смотрит круглолицый вихрастый
парнишка. Сергей корчит ему гримасу, парнишка отвечает тем же.
Сергей показывает ему язык, и тот в долгу не остается. Сергею
захотелось боднуть его головой, и только было нацелился, а дед как
толкнет.
— Клюет, Серега! Клюет!
Не успел Сергей опомниться, как удилище плюхнулось в
воду. Поймал его уже за кормой, потянул, но не тут-то было:
удилище изогнулось.
— Тянет, дедушка, тянет! Скорей! — закричал он.
Выхватил дед удилище из рук внука, потянул на себя, но
рыба, видно, попалась упрямая: норовит в глубину.
— Э-ха! Ну и верзила попался! — восхищается дед, а сам
мечется с удилищем по каюку.— Живо сачок давай!
Сергей подал подсачек, а сам уцепился обеими руками за
шнур.
Изловчившись, дед выхватывает из воды большую золотопе-
рую рыбину.
— Ага, посчастливилось тебе! — смеется дед.
Захлебывается от счастья и Сергей!
— А я его как подцепил!.. А он меня как потянет!
Рыбу разделили по улову: кто что поймал. Сергей
вышагивает впереди деда. Удилище — на плече как у заправского
рыболова, кепка на затылке. Связка рыбы — сазан и три
окунька — немилосердно режет руку. У деда снасти тоже на плече.
К ним за спиной привязан кукан, на котором болтаются штук
пять серых головастых бычков. Встречные останавливаются,
улыбаются:
— А внук-то деда обскакал.
50

...За обедом бабка Дуня поставила перед Сергеем тарелку с
янтарной ухой. В тарелке — сазанья голова. Дед завистливо
косится, а бабка певуче, с усмешкой говорит;
— У кого улов, у того и праздничек.
Дед, растирая стручок красного перца, оправдывается:
— На рыбалке всяко бывает. Его, хотя бы и сазана, ждешь
с одного края, а он, глядишь, с тыла обойдет... Какая зорька
выпадет.
— У Сергея-то, видно, зорька нынче счастливая,— говорит
бабка, и вокруг глаз лучиками собираются морщинки.
К ней подключается Сергей и запальчиво доказывает деду:
— Мы ж утром не ходим там, где холодок, нет?.. Мы ж по
солнышку ходим?.. Так и рыба из-под опёчека на теплое
выплывает! На отмели!
— Может, оно и так,— соглашается дед.— Рыба теперь тоже
с понятием стала. Мы-то все норовим по старинке, а оно вот
и не получается... В новом, выходит, всегда проку больше.
г. Азов, Ростовская обл.
А. Никитин
ВОВКА-РЫБОЛОВ
По утрам, когда из-за неровной лийии дубравы,
покрывающей правый кряжистый берег реки, выплескивались первые лучи
солнца и зайчиками прыгали в рябоватой воде, я откидывал
полог палатки, забирал приготовленные с вечера снасти и
направлялся к песчаной косе. Чуть спустившись вниз по течению, где
дно было чистое, разматывал лески, насаживал червей
пожирнее и, по не совсем понятной для меня традиции рыболовов
поплевав на крючок, закидывал удочку в воду. Теперь оставалось
только ждать. Ждал. Но, увы, не клевало.
Однажды невдалеке мелькнула среди прибрежного ивняка
белобрысая головка. Мальчишка? Что он здесь делает?
Вспугивает рыбу? Я подошел к нему. Лет одиннадцати,
темно-коричневый от загара, с выгоревшей на солнце челкой и облупившимся
носом. 0«, застыв в напряженном ожидании, с забавно
приоткрытым ртом, не расслышал моих шагов.
— Ну как, клюет?
Мальчик вздрогнул и ничего не ответил. Поплавок его
единственной удочки нервно подергивался. Но затем успокоился и
затих.
— Ну вот, помешали, дядя..,
— Как это помешал?
51

— Как-как? Вы же большой и идете во весь рост у самой
воды. Да еще солнышко сбоку...
— А при чем здесь солнышко?
— А при том. От вас падает тень на воду. Тень колышется
и пугает рыбу. Неужели непонятно?
Я присел было рядом, но тут же вскочил. В опущенном в
воду садке сверкали серебристой чешуей три леща — увесистые,
широкие.
— Это ты поймал?
— Тише, дядя. Нельзя шуметь. Отойдемте немного
подальше. А что, у вас не клюет?
— Клюет, но плохо (за несколько дней я поймал всего пять
ершей, которых торжественно сушил на солнце).
— А что вы насаживаете?
— Червя.
— Ну, конешно,— растянуто и чуть выделяя звук «ш»
произнес мой собеседник.
— Они у меня навозные, красные.
— Все равно. Надо ловить на хлеб.
Мальчик снял тряпочку с крышки жестяной коробочки и
показал кусочки хлеба.
— А почему у тебя одни корки и какие-то влажные?
— Корочки не стаскивает течением. А чтобы лучше клевало,
смазываю анисовыми каплями, добавляю растительного масла.
Он кинул себе несколько кусочков в рот и причмокнул:
— Вкусные! Хотите попробовать!
Я тут же подумал, что рыба и не клюет у меня потому, что
я не могу с таким же аппетитом есть свою наживку.
— Как же тебя зовут!
— Вовка... Вова Тимонин из сорок седьмой школы. Я
каждый год приезжаю сюда с папой и мамой, когда у них отпуск.
Вон папа ловит с лодки,— показал он на середину реки.—
Только ведь опять сачок сегодня не замочит.
— Почему?
— Ведь он ловит на опарышей. Есть такие маленькие белые
черви. Да и день сегодня тихий, и рыба идет ближе к берегу.
Это когда ветрено, волны на воде, тогда рыба уходит на
глубину.
Откуда он обо всем этом знает? Не успел я и рта раскрыть,
как Вовка встрепенулся и, пригнувшись, подскочил к своей
удочке.
Поплавок легонько нырнул, резко и быстро пошел вниз и в
сторону. Вовка, моментально сняв с рогатки удилище,
нагнулся к самой воде и потянулся вслед за поплавком, словно бы
удлиняя леску, а затем сделал резкую подсечку. Все его
движения были спокойными и уверенными... Но когда он стал
выбирать леску, она задрожала мелкой дрожью.. Что-то тяжелое ви-
52

село на крючке. Мальчик тянул удилище двумя руками, почти
изо всех сил, упираясь и отступая назад. В широко раскрытых
голубых глазах отразилась вся гамма испытываемых им чувств —
напряжение, радость, испуг. Я кинулся было на помощь, но
мальчик только мотнул головой и медленно, с трудом
продолжал тянуть леску на себя. Внезапно раздался всплеск, и по по-,
верхности воды веером стали расходиться круги.
— Сачок,— почти беззвучно прошептал он.
Я оглянулся, но подсачека не было. Мальчишка с тоской
посмотрел вдаль на одинокую лодку. Сверкнув ослепительными в
лучах утреннего солнца боками, почти у самого берега
показался крупный язь. Я его узнал по красноватым плавникам. Тут же
вспомнил где-то прочитанное, что он часто обрывает лески,
ловля его требует сноровки. Так и есть. Язь, махнув хвостом,
снова ушел на глубину, волоча за собой и Вовку. Так
продолжалось несколько раз. Трудно оказать, кто кого из них больше
мучил, готовясь нанести последний удар. Противники были
достойны друг друга. Больше всех устал, пожалуй, я, ожидая
исхода поединка.
— Дядя,— услышал я шепот мальчика,— я буду сейчас
вытаскивать. Станьте к воде. Вдруг сорвется.
Я приготовился к прыжку, чтобы в случае надобности
навалиться на рыбу всем телом. Но когда язь с вытянутой в
трубочку губой снова показался у поверхности воды, он резко
изогнул сильное, красивое тело, ударил широким хвостом так, что
брызгами окатил меня, и снова ушел.
В этот момент я не расслышал легкого щелчка и, когда
взглянул в сторону Вовы, увидел бессильно опущенное удилище
с болтающимся на конце обрывком лески. На глазах мальчика
вот-вот готовы были появиться слезы. Я собрался утешить его.
— Я не переживаю, дядя. Чего переживать? И до этого
срывались. Во какие,— он чуть ли не на всю длину развел руки.
И, как показалось, даже с гордостью добавил: — Какая это
рыбалка, если не сорвется. Срываются самые большие, всегда
так...
В дальнем конце полуострова показалась женщина.
— Володя!
— Это меня,— сказал мой новый знакомый,— скоро папа
поедет домой, пора уху варить. Отнести надо рыбу маме.
И он пошел, слегка согнувшись под тяжестью садка с
лещами, оставляя на влажном речном песке следы босых ног.
г. Горький

Вл. Соколов
ВЕСНУШКА
О Веснушке рассказывали много былей и небылиц. Будто она
в брюках и рубашке, спрятав косички под кепку, бегает по дес-
нянским поймам и преследует тех, кто ловит в озерах мальков,
разоряет птичьи гнезда, ломает зеленые насаждения. Говорили,
будто у нее из-под рубашки торчит рукоятка пистолета, и даже
показывали паренька, которому она расквасила нос. В ребячьей
компании имя Веснушка произносилось или с затаенной
завистью, или с уверенностью в ее могуществе. «Погоди, мол,
скажу Веснушке, тогда узнаешь». После всего, что я слышал о
девочке, мне очень хотелось ее увидеть: что это за Веснушка
такая? Случай помог нам познакомиться.
Был тихий рыбацкий костер. Чаёк, припахивающий легким
дымком. Луна, выплывшая из-за леса. Огневые блики на
загорелых лицах ребят. И рассказы, рассказы... Легко дышалось
чистым воздухом, и какая-то приятная истома охватывала все тело.
Я уже задремал под тихий говорок рыболовов, как вдруг кто-то
крикнул:
— Веснушка!
Я вскочил, словно мне попал под бок горячий уголек.
— Можно погреться? — раздался приятный голос девочки.
— Можно, можно,— ответили хором ребята, и один из них
уступил Веснушке место. В свете костра против меня
осторожно на край бревна присела девочка, на вид лет четырнадцати-
пятнадцати. Она была одета в синие сатиновые шаровары,
байковую клетчатую рубашку, резиновые сапожки. Все лицо
казалось раззолоченным—так сильно расплылись по нему
веснушки, но они ее не портили, а немного вздернутый носик и
застенчивая улыбка на губах даже придавали ей особое обаяние.
С минуту мы все молчали. С пойменного луга доносились
писк, кряканье и свист.
— Ребята, вы, что ж, всю ночь собираетесь у печки
греться? — спросила Веснушка.
— А что делать? — удивился ее вопросу высокий парень, все
время двигавший ногами, которые он никак не мог пристроить
ближе к огню.— Разве не видишь, отдыхаем?
— «Отдыхаем!» — передразнила девочка.— У нас все так:
отдыхаем, а вон в устье Десёнки браконьеры сеть поставили и
скоро лещей черпать будут. Этих хапуг накрыть надо.— Она
вскинула голову, отчего из-под берета выпала золотая косичка
с васильковой ленточкой на конце.
— Накрыть, говоришь? Ружья нету,— проворчал старик,
невесть откуда пришедший к нашему костру.— Да-а-а,— протянул
он,— сейчас самый лещевой гон. Лещ-то икру метать начал. Бы-
64

вало Левонтий зорко стерег, чтобы леща на икромете не
цапали, а теперь такое...— дед брезгливо отмахнулся желтой
ладонью.— Всяк тащит из реки рыб чем попало.
— Да ты, дедушка, не ной,— мягко сказала девочка и вдруг,
вскочив, крикнула на всю нашу компанию: — А ну
поднимайтесь, пионеры, разбегайтесь браконьеры! Ну, ну,— звала она
каждого,— пошли.— Возле меня остановилась на секунду и
резко бросила:—Вам тоже надо.
Я невольно улыбнулся ее бесцеремонности, нащупал в
кармане милицейский свисток, с которым обычно не расставался, и
поддержал девочку:
— В самом деле, ребята, надо проучить браконьеров.
— Мне того — не дюжит,— прохрипел старик,— моя акция
того... конец ей. Я отсюда буду покрикивать.— Он хотел сжать
пальцы в кулак, но они у него так и не согнулись.
Веснушка, я и трое парней, воспитанников технического
училища, поспешно направились к устью речонки.
— Видите,— прошептала девочка,— вон он притаился,
черный, как грач, на челноке.
Пристально всмотревшись в темноту, я заметил прячущегося
под лозами человека. Посоветовавшись, мы решили действовать
так: ребята заходят в устье, берут и волокут на берег сеть, а
я и Веснушка подхватываем ее и тащим к нашему костру. Что
будет потом — увидим.
Сеть была потоплена, и на поверхности воды не было
заметно ни одного поплавка. Присутствие девочки подзадоривало
ребят. Они быстро влезли в воду и стали шарить палками.
— Тут она,— прошептал кто-то.
Черная тень в кустах слегка шевельнулась.
— Эй, кто там? Отваливай! — раздался грубый, пропитой
голос.— Уходите, гады, а то убью.— Вслед за угрозой прозвучал
выстрел, и дробь хлестнула по листьям лозняка. Вот где
понадобился мой свисток.
— Давай, ребята, сюда!—закричал я.
— Ребя!.. Ребя!.. — яростно и громко подхватила
Веснушка.—Держи его, держи!
Я даже остановился от удивления. В ночной тишине
раздались разные голоса. Веснушка то визжала пронзительно звонко,
то басила по-мужски, то орала по'-мальчишечьи. Право, это был
какой-то удивительный набат тревоги. И грабитель речного
затона не выдержал, бросился наутек. Его челночишка мелькнул
где-то у противоположного берега и растворился в темноте.
Через несколько минут мы уже волокли сеть к костру, радуясь
своей победе. Луна поднялась выше, осветила луга.
Веснушка шла быстро. Мы едва поспевали за ней. Вдруг де*
вочка громко рассмеялась:
— А здорово у нас получилось! Правда?
55

— Очень хорошо! — подтвердил я.
— Кто научил тебя так кричать? — спросил один из
парней.— Ведь этак Тарзан и то не умел.
— Кто? Сама!
У костра нас встретил старик довольным бормотанием:
— Ай да молодцы! Всю снасть прихватили. Теперь лещи
погуляют.
Изрезав в клочья браконьерскую сеть, мы бросили ее в
росистую траву.
— Пущай преет,— одобрительно сказал дед.— А то на них,
хапуг, управы нет.
Девочка в раздумье постояла у костра, потом сняла кепку,
поправила косички и сказала:
— Пойду проверю донки. Может, клюнуло...
Я стал уговаривать ее остаться.
— Да вы не бойтесь, я привычная.
Мне все же было неловко отпустить девочку одну.
— Пожалуй, и я проверю свои закидушки.
По пути мы разговорились.
— Как зовут тебя?
— Галей. Теперь Галок много.
— Ничего,— заметил я,— имя хорошее.— И попросил ее
рассказать о себе.
— Живу, как все,— начала она,— не жалуюсь. У нас свой
домик. Когда с фронта отец вернулся, построились. Хорошо
жили, только батя захворал. Лет пять маялся, потом помер.
Он два ордена Славы имел, а здоровье потерял там.— Она
махнула рукой куда-то на запад.— Вот и остались мы с мамкой, а в
запрошлом году мамка тоже... Теперь я хозяйничаю. Братьям
за мать, двое их у меня. Скажите, пожалуйста,— прервала она
вдруг свой рассказ,— ночью лещи здорово клюют?
— Нет, Галя, лещи берут наживку на рассвете.
Она посмотрела на меня, и глаза ее хитровато сверкнули.
— А вот вы и не знаете! Клюют и ночью. Посмотрите, у
меня обязательно попадется лещ.
Девочка быстро нашла спрятанные донки. Буквально через
несколько минут она уже осторожно выбирала лески.
— Есть, есть — шептала она.
Я засветил фонарик.
Лещ лежал на низком сыром берегу, глубоко захватив
наживку. Галя так волновалась, что тонкие пальцы почти не
слушались ее. Чтобы не терять времени зря, я срезал поводок,
оставив крючок в леще. На остальных донках оказалось
несколько подлещиков и один маленький соменок. Галя аккуратно сняла
соменка с крючка:
— Эх ты, детский сад, иди к своей мамке.— И бросила
соменка в воду.
66

Свой улов девочка сложила в корзинку, оказавшуюся здесь
же, в гуще лозняка.
— Теперь пора и домой,— сказала она мне.— Некогда,
ребятам надо завтрак готовить.
Она улыбнулась, и ее простое, покрытое веснушками личико
стало светлым, застенчивым, совсем детским.
— А ты не боишься идти?
— Чего мне бояться? Я тут все тропинки исходила, ничего
не боюсь.— В ее голосе слышалась уверенность.— Вот только
ежели Яшка? — Потом махнула рукой.— Ничего, Яшка не
тронет, братьев моих побоится. А если и тронет, мило не будет.
Один раз он сунулся ко мне, когда я у ребят собачонку отняла.
Топить они ее волокли. Так я ему... Не забудет!
В этих немного самоуверенных, гордых словах прозвучало
столько решительности, что я невольно подумал: недаром она
выросла в семье кавалера орденов Славы. По всему видно, в
обиду себя не даст.
— А вам спасибо,— сказала она, протягивая мне руку.
— Не стоит! Я рад, что узнал тебя.
— Мы отдых вам испортили. Ну ничего, потом отдохнете.
...Я думал, что больше не встречу Веснушку. Но как-то в
июле,' когда восточный сухой ветер гулял по лесам и лугам,
выдувая влагу — живую душу земли, я пошел на прогулку по
берегам маленьких пойменных озер. В нашей местности они назы-'
ваются калюгами. Весной здесь обычно проходит нерест рыбы.
Потом вешние воды вливаются в реку, а рыбья молодь, которая
не успевает скатиться в большие озера и реки, ютится в этих
калюгах, обреченная на гибель. Шумные ватаги ребят носятся
по маленьким озеркам, взбалтывая палками воду до самого дна
и вылавливая в густом киселе задыхающихся щурят, окуньков,
лещиков и другую мелюзгу. Рыбки-малютки, нанизанные на
прутики, обычно становятся пищей домашних кошек.
Я присел в тени лозняков возле небольшого высыхающего
озерка. Вдруг на соседней канаве среди голосов ребят мне
послышался знакомый крик:
— Ах вы живоглоты, кошатники!
Ребята о чем-то горячо спорили. По обрывкам слов я понял,
что начинается ссора и что там Веснушка.
— Яшка-а-а! — раздались призывные голоса. И в ту же
минуту мимо меня пробежали с испуганными лицами два
мальчика со снизками рыбешек в руках. Снова в кустах возня и
крики: «Яшка-а-а, Яшка-а!» Потом промчались еще двое, таща
за собой маленький бредешок, а за ними, точно заяц,
преследуемый собаками, прыгал неровными скачками весь
испачканный болотной тиной мальчишка. Он на ходу подтягивал
трусики и снова и снова звал Яшку. Остановившись на секунду возле
57

меня, мальчишка вытер кулаком глаза, еще больше размазав
на лице грязь, и захныкал.
— Псих, псих. Совсем тронулась.— Но вдруг снова
подпрыгнул и дал такого стрекача, будто за ним гнался страшный
зверь. Из камышей выскочила босая, вся мокрая, с
растрепанной косой Веснушка.
— Ах ты болван!—кричала она звонко.— Я тебе покажу —
псих!.. Я тебе...
— Галюша, Галюша! — позвал я ее.
Девочка остановилась и, узнав меня, быстро направилась в
мою сторону. Ее щеки горели от возбуждения.
— Все равно накроем, тогда не ждите пощады! — крикнула
она вслед убегавшим мальчишкам.
— Вот где встретились. Ты опять воюешь? Молодец,
девчонка!
Улыбка, немного грустная, чуть тронула губы девочки, и ее
длинные пушистые ресницы опустились.
— Я очень рад, что вижу тебя такой. А что это за Яшка,
которого тут звали?
— Яшка-то! Да он первый утёк.— И, немного смутившись,
продолжала: — Это мы из-за рыбешек подрались. Только наша
компания оказалась сильней, вот Яшка и дал деру. Струсил.
Впрочем, он хороший. Только вот птичек, рыбок, зверят
обижает... Ничего, я его скоро отучу. Ведь в школе подлизываться
будет. Боится, что пожалуюсь учителю. Только зачем
жаловаться? Сама вместе с братьями да с другими ребятами
справлюсь с ним.
Из кустов вышла ватага ребят. Трое из них тащили тяжелые
ведра.
— Вот вылавливаем рыбешек отсюда,— она указала на
высыхающие озера,— тут для них гиблое место, и относим в речные
затоны. Пускай себе растут.
— Хорошая, добрая затея,— похвалил я ребят.— Рыбу
разводить помогаете. Ну что ж, пошли.
Мы взяли ведро и все вместе направились к реке. Рыбешек
мы выпустили на чистую речную струю. В первый момент они
словно замерли от неожиданного облегчения, а потом
рассыпались серебряным веером в прозрачной воде.
— Хорошо вам теперь,— вздохнула Веснушка. Она вошла в
воду, чтобы отогнать их подальше от берега. В тот же миг вся
рыбья детвора скрылась в водорослях*
...В один из непогожих дней глухой осени я перелистывал
страницы областной газеты. Мое внимание привлекла
фотография. Я невольно улыбнулся, вспомнив девочку с лицом, густо
покрытым веснушками, с удивительно чутким, отзывчивым
сердцем. Ниже была тепло написанная заметка о Галине Кустаре-
вой — ученице восьмого класса, награжденной обкомом комсомо-
63

ла и Обществом охраны природы Почетной грамотой и ценным
подарком. Я от души был рад, что ее добрые дела заметили и
оценили.
...С тех пор прошло два года. Мне пришлось ехать в поезде
дальнего следования на юг. В купе одновременно со мной
вошел моложавый на вид подполковник. Там уже были два
пассажира. Подросток, воспитанник мореходного училища,
по-военному вытянулся, козырнул и тут же сел. Я не знаю, чем был
раздосадован подполковник: то ли громоздким чемоданом, то ли
невеселыми минутами расставанья, только он с упреком в
голосе сказал юноше:
— Нехорошо садиться, когда старшие стоят, нехорошо.
— Я с дамой,— последовал спокойный, но твердый ответ.
— Извините,— козырнул подполковник, и лицо его
осветилось добродушной, лукавой улыбкой.
В углу купе раздался звонкий девичий смех.
— Галя! Ты? — воскликнул я и даже растерялся от такой
неожиданной встречи. Она тоже смутилась, но тут же нашлась:
— Знакомьтесь, это Яшка. Помните, тот самый...
Пожимая руку подростка, я подумал про себя: «Значит, она
и его ведет в настоящие люди». Вот как бывает в жизни.
Истинные человеческие движения души никогда не пропадают даром.
И снова мое сердце наполнилось радостью. Хорошо, что живут
на свете чудесная девочка Веснушка и друг ее Яша, будущий
мореплаватель!
г. Брянск
К. Мартовский
Хоть и клевало вроде без конца,
За целый день — несчастного ельца!
Домой прокрался, прячась от людей.
Сидел, пыхтел, как пойманный злодей.
Жена пилила: — Ну и ну! Хорош...
Угробил время — пользы ни на грош.
В обидной форме поучал сосед —
Плохой рыбак и, в общем, домосед.
Й лишь сынишка хвастался всерьез:
— А наш-то папка рыбину принес!
pin Урень, Горьковская обл,
Б9

А. Буреев
ЧУДЕСНЫЙ БРАК
Болтун на рыбалке — бедствие не меньшее, чем затяжной
дождь или полчища комаров, голодных еще с прошлого лета.
В этом мы с Николаем убедились сразу же, как только в нашу
компанию попал Семен Иванович, наш бухгалтер. Конечно, на
работе не очень-то разговоришься! Поэтому не успели мы выйти
из дома, как он начал болтать. Сначала мы терпели: надо
же человеку когда-нибудь поговорить досыта. Но когда Семен
Иванович взялся толковать о рыбной ловле, стало невмоготу.
Подумать только: щук он ловил таких, что при переноске на
плече хвосты по земле волочились, на червяка поймал пескаря,
которого окунь заглотал, а окуня — щука... Любой мальчишка
мог соврать что-нибудь поновее!
— Давай поднажмем,— шепнул мне Колька,— старик
запыхается — авось замолчит!
Метод оправдал себя. Но на реке Семен Иванович быстро
отдышался*
— По старинке ловим, молодые люди! Так наши деды
рыбачили. Правда, спиннинги у нас с дюралевой катушкой и
леска полиэтиленовая, но метод-то ловли все равно старый. И что
это за рыбалка: бросишь железку блестящую и молишь бога,
чтобы за нее щука с дуру уцепилась. А щука, может, умнее
нас и не желает железо грызть, хоть ты ей золотую блесну
подвесь. Для нее и рыбы хватает. Не-ет! Нужно с другой
стороны подходить к этой проблеме.
Николай успел подсечь щучку килограмма на полтора, я —
пару окуней, Семен Иванович знай философствует да блесной
по воде так шлепает, что, того гляди, всю рыбу распугает.
— Много лет назад,— продолжал он,— я в каком-то
журнале прочитал, что один московский купец рыбью приманку
изобрел — «рыболин» называлась. Будто на эту приманку рыба
со всей реки собирается, успевай только вытаскивать. Выписал
я, помню, этот «рыболин», полдня у речки просидел — хоть
бы одного заморенного ерша поймал. Обманули!
Мы с Колькой отошли подальше, но Семен Иванович еще
громче заговорил:
— Вот вы, рыболовы, скажите мне: когда щук жерлицей
ловят и как они живца в реке находят? Думаете, прочёсывают
весь омут, пока вашего пескаря не увидят? Не-ет! Читали вы
когда-нибудь про рыбьи голоса? У каждой рыбы свой голос,
только люди не слышат его. А щука слышит, как живец на
крючке от боли кричит и думает: «Ага, вот где моя закуска».
Щуки ведь всегда в первую очередь больную рыбу едят. Вот я
и говорю: а почему бы нам не усовершенствовать спиннинг?
60

Записать на магнитофон крик раненой рыбки,
звуковоспроизводящий аппарат — в карман, а репродуктор на блесне
смонтировать.
В этот момент блесна Семена Ивановича ушла на дно и
крючками так впилась в корягу, что леска от натуги даже
зазвенела. Минут сорок мы рыбачили спокойно. Потом Семен
Иванович подошел к нам сердитый и по пояс мокрый. Видимо, он
свалился в воду, когда пытался отцепить блесну.
— Изобретатели! — шумно возмущался он.— Спутники
изобретают, а паршивой блесны, которая бы за коряги не
цеплялась, придумать не могут.
— Придумали уже. Незацепляйкой называется. Полтинник
штука!
От Колькиной реплики старик пришел в ярость:
— Придумали?! — кричал он.— Это называется придумали?
Вы только посмотрите, чем торгуют наши «Спорттовары?!»
В руках у Семена Ивановича ослепительно блестела
новенькая анодированная блесна типа «Волна». Мы внимательно
осмотрели ее и молча переглянулись. В самом деле, возмущаться
было чем: почти вдоль всей блесны тянулись две трещинки,
ранее скрываемые слоем меди. Теперь же от корпуса отделились
две тонкие длинные заусеницы, готовые в любой момент
совсем отвалиться. Куда смотрел ОТК?
Семен Иванович вновь прицепил блесну, сердито взял
спиннинг, забросил и вдруг... Леска со свистом рассекла воду и
рванулась в сторону, катушка вырвалась из его руки и бешено
закрутилась.
— Тормоз!—закричал я.— Ставьте на тормоз!
Попалась щука килограмма на два, поэтому мы все немало
поволновались, пока не выволокли ее на берег.
— Вот видите,— сказал Николай Семену Ивановичу,— а вы
блесну хаяли.
— Случайность,— дрожащим от волнения голосом ответил
тот, тщетно пытаясь скрыть свое торжество.— Случайность...
Да... Хороша была щучка, хороша была щучка!..
Приговаривая это, он снова сделал заброс. На лице у него
было так ясно написано желание поймать еще такую же
«щучку», что мы с Николаем невольно усмехнулись: чудес не бывает!
— Есть! — не своим голосом закричал Семен Иванович.—
Есть! Что такое?! — Вновь леска вспенила воду, удилище
согнулось, а он остервенело закрутил катушку, то отпуская от себя
мечущуюся в глубине рыбину, то подтягивая к берегу.
Мы же, не сговариваясь, бросились к своим спиннингам: как
будто начался невиданный жор. Заброс, еще заброс!.. Никакого
результата!
— Хороша была щучка, хороша была щучка!..— тянул
Семен Иванович. У его ног, как два полена, лежали щуки.
61

Мы не поверили, когда опять услышали торжествующее
«Есть!» Фантастика! Три поклевки подряд!
Пока он расправлялся с третьей щукой, вытаскивая из ее
зубастой пасти крючок, мы успели раз по семь проблеснить
весь омут в разных направлениях — и ничего.
— Хороша была щучка, хороша была щучка!..
Честное слово, это какое-то колдовство! Снова поклевка Г
Погубила Семена Ивановича его болтливость. Он настолько
уверовал в свой успех, что, вытащив очередную щуку, опять
начал философствовать:
— Что это по-вашему, молодые люди, случайность? Улыбка
фортуны, так сказать? Никак нет! Какой-то несчастный
бракодел изготовил блесну с трещинками, растяпа контролер
пропустил халтуру, и видите — небывалый технический феномен.
Случайное изобретение. Заусеницы-то у блесны колеблются от
движения в воде, значит, испускают какие-то звуки, которые,
видимо, совпадают с криком раненой рыбки — вот в чем шалость
судьбы! Вернусь с рыбалки, сделаю чертеж блесны, и тогда!..
От избытка нахлынувших чувств он и катушку перестал
крутить, что было непростительной ошибкой: дно в омуте сплошь
усеяно топляками. Леска вдруг туго натянулась, и Семен
Иванович внезапно осекся.
— Кажется, зацепил...
Да, и на этот раз намертво...
Что ни говори, а болтовня на рыбалке — это бедствие!..
После того случая Семен Иванович даже похудел, постоянно
о чем-то думает, а когда никто не мешает, рисует на бумаге
какие-то чертежи и формулы.
А мы с Колькой усердно балуемся зубилом, но что-то никак
не вспомним, какие трещинки были на бракованной «чудесной»
блесне.
К следующему лету обязательно купим акваланг: может
быть, и не затянет за зиму илом ту блесну, что с двумя
трещинками?
г. Ковров, Владимирская обл.
В. Гарновский
КАК ЖЕ БЕЗ ТАРАКАНА?
В рыболовецком селе на берегу большого озера — событие:
буксир-хлопотун вчера привел грузную деревянную баржу с
товарами, нужными для путины: солью, пустыми бочками и
многим другим. Отсюда баржа уйдет тоже не пустой, заберет всеа
что накопилось на рыбозаводе за весну...
62

Но с погрузкой-разгрузкой дело идет неважно. Рыбаки
заняты весенним севом, рабочих рук не хватает. Впрочем, все в
свое время будет сделано, не в первый раз-
Ранним утром по селу идет рослый рыжебородый дядя,
В руке у него жестяной бидончик с крышкой. Дядя стучится в
крайнюю от берега избу. В окне показывается заспанная го«
лова хозяина — пожилого, с черными усами человека.
— Доброго утра,— говорит пришелец.— Дельце у меня к
вам. Да ведь вас Иваном Федоровичем кличут?
— Точно! — позевывает черноусый.— Иван Федорович я.
А ты, никак, шкипер с баржи?
— Совершенно так,—соглашается рыжебородый и, посколь*
ку знакомство восстановлено, тоже переходит на «ты».
— Полениваются, друг, твои рыбачки, второй день стоим, а
груза и половины не сдали. Ведь для вас же доставлен. А то
рванет ветер-отдёр — нехорошо будет. Или шелонник
возьмется— выкинет баржу на мель. Что тогда?
— Что тогда? А ничего. Груз выгрузим.
— Беспечный вы народ, как я вижу.
— Нам, милый мой, эти дни не до баржи. Землю нашу
знаешь? Нет? То-то и оно. Глина у нас. Паши и засевай, пока ее
ветром не обсушило. Обсушит — никаким трактором не
возьмешь. А баржа... Что ж баржа! Постоит день-другой. Худых
ветров в эту пору не жди. Это я точно знаю. Разгрузим и
погрузим в момент. Народ у нас дружный. Заходи чай пить!
— За приглашение спасибо. А только я уже того... пил.
У меня еще дельце есть.
— Какое? Говори.
— Простое. Тараканов мне надо. Рыжих.
— Рыжих? Так. А зачем они тебе?
— Чехонь подошла, клюет...
— И крупная?
— Хороша! Клюет. На червя—туда-сюда, а кабы на тара-*
кана — куда с добром... Вот и иду в село за тараканами.
— Так... Чехонь — рыба неплохая. Костистая, но сладкая.
Лучше всего высушить ее. Впрок. У сушеной мелкие косточки
вроде как растают. Хорошо! Наваристая уха. А ты что, верно,
уже бывал у нас, что меня знаешь?
— Как же! Лет этак пятнадцать вот так же в ваше село
баржу приводили. И тараканами я у тебя разжился. Вот и ду
мал...
— Зря думал. Таракан теперь в селе — тварь редкая.
Пожалуй, ни у кого не найдешь.
— Как же так? Лекарством каким или заговором выжили?
И опять же чехонь лучше всего на таракана идет. Что ж мне
делать?,
63

— Заговоров не было никаких. С той поры, как в село
электричество провели, и тараканы, и другие букашки на виду
оказались. Нет теперь у нас тараканов. Излишнее...
— Ай-ай-ай! Как же я буду теперь? Ты пойми — на червя
не так клюет...
— Это я вполне понимаю. А вот помочь не могу. Марья! —
кричит он в глубь избы.— Есть у нас тараканы?
— Да ты что, ошалел, что ли? — слышится сердитый
женский голос.— Кому это они занадобились? Иль санитарная
комиссия ходит?
— Не-е... Это шкипарю с баржи. Чехонь удить. Так, значит,
нет, друг ты мой. Лови на червячка. И крупная, говоришь?
— Хороша!
— Гм? У кого бы это... Вот разве к бабке Ольге сходи, вон
домик в два окошечка у ручья. Может, у ней еще остались.
Старуха своеобычная...
Шкипер направляется к бабке Ольге.
Через полчаса по дороге в колхозное правление Иван
Федорович встречает шкипера:
— Ну как? Достал?
— Да что там! — рыжебородый огорченно машет рукой.—
Отругала меня бабка, вот как отругала. Что я, говорит,
грязнуха из грязнух, что ты ко мне за тараканами пришел? Нет их
у меня. Тьфу! То ли раньше было! И бойкие, и жирные! Чехонь
так и бросалась на них. А теперь... Не будет удачи рыболову!
г. Боровики, Новгородская обл.
Н. Щербаков
МЕСТЬ
Река серебристой подковой охватывает заросший
копьеобразной осокой полуостров, ныряет в низкорослый кустарник,
а затем теряется в чаще леса.
В лесу пахнет прелыми листьями и грибами. Сквозь густую
листву вековых деревьев скупо пробивается солнце, вьются едва
заметные тропинки, и кажется, что ты вступил в страну сказок.
Где-то свистнула иволга, где-то гулко застучал дятел...
Сумерки в лесу сгущаются быстро. Едва солнце скроется за горизонт,
как ночь раскидывает свой синий полог, убранный золотыми
звездами. Все замолкает, и лишь старая сова, мать двух
головастых и прожорливых птенцов, вылетает на охоту. Птенцы
таращат вслед улетевшей матери круглые глаза и ждут.
Добыча у совы всюду: мелкие грызуны,, задремавшие пичужки,
64

разыгравшаяся рыба, на секунду задержавшаяся у поверхности
воды.
Но однажды тишину леса нарушили иные звуки. Группа
молодых людей под звон гитар и пенье разбила белые палатки
на берегу реки, под кроной огромной ивы, в ветвях которой
жила ночная хищница со своим потомством.
Мы с Кузьмичом набрели на стоянку гостей в то время,
когда они уже свертывали свой лагерь.
— Кажется, сматываются! — воскликнул радостно Кузьмич.
Пока одни увязывали рюкзаки, скатывали палатки, двое
молодцов колотили по обратной стороне гитар и как-то странно
повизгивали. Несколько полуобнаженных парней и девиц под
эту «музыку» исполняли неведомый нам танец. Загорелые тела
их извивались. Мы подошли ближе и вдруг увидели в пестрой
сетчатой сумке, подвешенной на сук дерева, двух головастых
совят. Широко раскрыв зеленые глаза, напоминающие ягоды
крыжовника, они вертели шарообразными головами.
— Какому богу приносите в жертву этих невинных
младенцев? — вместо приветствия спросил Кузьмич.
— Невинные, говорите? — воскликнула рыжеватая девица,
прекратив нелепые движения. Ее ярко накрашенный рот
некрасиво растянулся. В глазах сверкнуло презрение — то ли к нам,
то ли к птенцам.
— Вы только поглядите, сколько перьев возле этого логова.
Сколько же птиц съели младенцы? — вмешался в разговор по-
стариковски сутулившийся верзила.
— Но они приносят пользу, уничтожая грызунов-вредителей.
Может, игра стоит свеч? — вставил я.
— Нет, мы их сегодня же отвезем в город и сдадим в какой-
нибудь зооуголок. Верно, ребята? — сказала рыжая.
— Верно, Нэлик,— подтвердил верзила.
Спорить было бесполезно, и мы молча пошли дальше, на
свои места. В темной гуще листьев кто-то жалобно стонал и
ухал, а на берегу продолжалась пляска под бой
импровизированных барабанов.
— Прожигатели жизни, трын-трава,— вслух высказался я.
— Сорняк это, вот она какая трава,— злобно буркнул
Кузьмич.
Клев был на редкость хорош. Отлично брала плотва,
изредка попадался желанный гость — лещ. Воткнув высокие шесты
в воду, мы аккуратно навесили на них садки, чтобы улов
находился в воде. Через четверть часа стало совсем темно. Поев
ухи, Кузьмич в палатке начал выводить носом трели. Я сидел
у костра. Красиво ночью в лесу у реки! Где-то в камышах бьет
рыба, звезды роняют искры в воду, месяц мягко покачивается
на легкой волне. Гомон молодежи прекратился. Тихо. Вокруг
3 Заказ № 3447
65

как бы застыла плотная фиолетовая темнота, в которой наш
костер казался малюсеньким червячком-светлячком.
Вд1$г свистящий шум заставил меня насторожиться.
Большая черная тень, напоминающая по форме летучую мышь,
описав полукруг над костром, взметнулась над моей головой. Что
за чертовщина?.. Я сделал несколько шагов в сторону стоявшей
рядом сухой ветлы. Послышалось хлопанье крыльев крупной
ночной птицы. Казалось, потеряв под собой опору, она вот-вот
свалится на землю. А через секунду с дерева упало несколько
сухих сучьев, один из которых угодил в костер и опрокинул
чайник, дрова зашипели, искры полетели во все стороны.
Я замер на месте, затаив дыхание.
«Уху-уху!» — неожиданно раздалось за моей спиной. Я
почувствовал, как холодок пробежал по коже, оглянулся. В
нескольких метрах от меня горели два огромных глаза, излучая
зеленоватый свет. Это была сова. Клюв ее щелкал, словно
деревянные ложки. У меня мелькнула мысль: это же мать,
потерявшая своих детей, пришла за ними. Увидев меня, она не
испугалась, даже не отлетела в сторону, а только заклокотала
и, как мне показалось, заплакала. Люди разорили гнездо,
забрали детей, и теперь она выпрашивает их у нас.
— Не брали мы их у тебя. Это шалопаи сделали,— с болью
в сердце сказал я и забрался в палатку, но уснуть долго не
мог. Сова несколько раз садилась на нашу палатку. Под утро
сквозь сон мне чудилось, что кто-то плещется, шлепается
в воде.
Когда заря покрасила краешек неба, я проснулся под
ворчанье Кузьмича.
— В чем дело, старина?
— Пойди погляди! —ответил он.
Мы спустились к реке. Шесты были опрокинуты, на
песчаном берегу валялись наши разодранные садки, вокруг блестела
рассыпанная рыбья чешуя. Кузьмич бушевал как девятый вал.
А я? Я не жалел утраты.
— Не надо так, Кузьмич. Это сделала сова. Она бессильна
против человека и здесь только утешила свое материнское
сердце. Ведь ее совят забрали люди.
— Да какие они люди?
— Плохие, Кузьмич, но для совы все люди сейчас
одинаковы.
•
66

ВЫМОГАТЕЛЬНИЦА
Чернушка река не полноводная, не знаменитая, как и боль*
шинство речушек. Извиваясь, она впадает в Истринское
водохранилище. Рыбы здесь много. Мелкий кустарник стоит по
колено в воде, а выше, по крутым берегам разбрелись
бархатисто-зеленые ели. Носятся крикливые чайки, прозрачный воздух
насыщен запахом полевых цветов. Хорошо, ну прямо
подмосковная Швейцария...
Как-то я удил с лодки под рябиной, раскинувшей огромные
ветви над самой водой. Клев был отличный, плотва сама
цеплялась на крючок. Все было чудесно, если бы не надсадный
крик вороны, сидевшей совсем рядом, на сучке засохшей ивы..
«Кра, кра, кра...» Я кидал в нее сухими веточками, шикал, но
тщетно. Может, переехать?.. Нет, не буду. Такой клев... Я взял
запасный удильник, привстав, шуганул ворону и облегченно
вздохнул, когда она, хлопая крыльями, скрылась за ельником.,
Но не тут-то было. Через несколько минут ворона сидела на
том же месте, топорщила крылья и каркала еще громче.
Я выбрал самую крупную картофелину в рюкзаке и чго есть
силы швырнул в ненавистницу. Птица улетела. Но через
четверть часа она снова начала свой дьявольский концерт. Тогда
я изменил тактику.
— Милая, ласточка ты белогрудая,— стал я ее
уговаривать.— Скажи, что ты хочешь, канареечка?..
Удивительное дело! Ворона умолкла и сверху одним глазом
посмотрела на мой рюкзак. Я торопливо достал батон белого
хлеба, отломил ломоть и кинул на берег. Она слетела и стала
клевать.
— Ешь, моя красавица, ешь,— подбадривал я, в глубине
души проклиная вымогательницу.
Сытая и довольная, ворона молча долго еще сидела и
наблюдала, как я ловил плотву.
Не подумайте, что я потворствую вымогателям. Нет! Но если
бы она снова стала горланить, я отдал бы ей весь свой запас
хлеба. Каждый рыболов поймет меня: он знает, что такое клев
в сопровождении вороньего концерта-
3*
«7

И. Кушнарев
РЫБАЦКОЕ СЧАСТЬЕ
68

ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ!
Продолжая вместе с вами работу над созданием «Песня
рыболова», мы решили периодически опубликовывать
песни наших читателей, предлагая их на обсуждение.
В письме, приложенном к песенке, которую мы сегодня
печатаем, ее автор И. Я. Кушнарев пишет:
«Я не поэт и не музыкант. Я просто рыболов... Но
рыболову нельзя без песни, и когда я иду на рыбалку, то что-
нибудь, да пою... Вот так, сама по себе, и родилась эта
песенка. Может быть, она понравится и другим рыболовам...»
Судите, товарищи, сами.
Вскину я за плечи легкие снасти,
Тихой околицей к речке уйду.
Зорька, ты зорька,— рыбацкое счастье,
Если бы знала, как я тебя жду!
Припев:
Много мне речек на свете известно,
Много и рыбы там ловится... но
Снова иду я на старое место,—
Лучше его не найти все равно. (2 раза)
Вьется по бережку стёжка-дорожка.
Дремлет воды изумрудная гладь.
Что-то волнуется сердце немножко...
Только на это сейчас наплевать!
Припев:
Пусть не всегда прихожу я с уловом,
Шутки и смех не пугают меня.
Знаю, опять позовет рыболова
Даль голубая воскресного дня.
Припев:
То ли со всеми бывает такое,
То ли уж я непутевый такой:
С детства живу я, не зная покоя,
Как заколдованный речкой-рекой.
Припев:
г. Ярославль
69

Наша уха
П. Филимонов
ОСТАПОВА ШУТКА
Дважды мне довелось проводить свой отпуск в доме отдыха
вместе с известным украинским писателем-юмористом,
страстным охотником и рыболовом Остапом Вишней (Павлом
Михайловичем Губенко). Теперь этот дом отдыха на Херсонщине
носит его имя. Павел Михайлович неизменно был душою всех
отдыхающих. От его шуток и побасенок хмурая порой погода
становилась словно светлее, часы бесклевья не казались такими
томительными. Однажды сидим мы с ним на берегу, охотимся
на сазанов. Клева нет. Поплавки торчат неподвижно, будто
гвозди, вбитые в светлую гладь реки. Мимо нас на легком
каючке проплывает тоже рыболов — местный паренек в
соломенном бриле.
— Здравствуйте!
— Доброго здоровья!
— Поймали что-нибудь? — шепотом спрашивает местный
Павла Михайловича.
— А как же, поймал.
— Что именно?
— Ишиас,— без тени улыбки отвечает Вишня.
— Где?
— Да вот здесь.
Юноша с полминуты молчит, а затем со знанием дела
поясняет:
— Ничего удивительного. Эта рыба иногда заходит сюда
с моря. Особенно осенью... А где он?
— Внутри,— отвечает Павел Михайлович и кивает головой
куда-то за спину.
— Правильно,— одобряет собеседник,— эта рыба жары очень
боится.
— А мне говорили, наоборот, ишиас на солнце выставлять
надо,— возражает писатель.
— Сохрани господь! Моментально испортится...
Рыбачок шевелит веслом и медленно плывет дальше, вниз
по Конке.
Павел Михайлович поворачивается ко мне. Паутина
морщинок весело разбегается от уголков его добрых глаз. Но говорит
он серьезно:
— Разве я его обманул? От сидения на сырой земле
поясница и в самом деле побаливает...
е. Киев

Рисунок О. Марковиче

Рисунки О. Марковича
М. Иляхинский
УВЫ! БЫВАЕТ...
Сезон рыбалки разгорался.
Папаша с сыном совещался:
— И что мне пешим парить спину!
Не мопед ли приобресть?
— Купи стиральную машину.
— К чему? У нас же мама есть!
г. Феодосия
— У меня лещ.
— А у меня опять щука.
72

Г. Бородушкин
ГОРДЕЦЫ
Два рыболова-чудака...
У Анатолия пока
Куканы все лежат в кармане,
А Федьке некогда присесть:
Закинет удочку и — есть!
«И чем к крючку он рыбу манит? —
В душе завидует сосед.—
Хоть бы открыл, мне свой секрет.
Стоит молчит! Жадюга — ясно».
А Федька думает: «Чудак!
Спросил бы хоть, ловить-то как.
Стоит молчит! Индюк несчастный».
г. Камышин
73

Рисунки Л. Барбарина
— Ага, люди ловят. Вот здесь и я пристроюсь
Художник: — Гражданин, это ведь криничка, а река там подальше, в
лощине...
74

Рисунок О. Марковича
ПОСЛОВИЦЫ
И ПОГОВОРКИ
От сачка да крючка не отрекайся.
Увидишь червя: семь раз примерься, а один откуси*
Хоть тонка леска, да не всегда рвется.
На бедного пескаришку все зубы точат.
Кабы знать, что сорвешься, так клюнул бы.
Собрал П. Мочалов
г. Арзамас
Хорош на берегу завод, только рыбка от него на убыль идет*
На семь удилищ и двух глаз мало.
Хочешь иметь друзей, научись рыбу удить скорей.
С о б р а л Г. Побожеев
г. Ленинград
Рыбаку хоть грязь, хоть стужа — все равно он все сдюжит.
Любишь рыбку ловить, люби ее и чистить.
Не имей сто язей, а имей совесть.
Когда рыба клюет — за душу берет.
СобралВ. Шестаков
Ташкентская обл.
75

Где днем воду прольешь, там вечером выползков соберешь.
У сома маршрут — из бочага в омут.
Когда вода мутна, лови рыбу со дна.
Рыба стоит в летнюю жару под кустом, в осеннюю пору — под
упавшим в воду листом.
Снулую рыбу хранят не в реке, а в осоке; не в заливе, а в
крапиве.
Собрал Я. Пастерман
г. Ленинград
Рисунок
В. Мозюлина
Вот они где, мои
блесны!

по водным
ПРОСТОРАМ
НАШЕЙ
РОДИНЫ

Вл. Архангельский
ЗА ПОЛЯРНЬМ КРУГОМ
Нарьян-Мар открылся в разрывах облаков минут за десять
до посадки. Я попал в этот район впервые и жадно глядел на
тундру в круглое окошко самолета. Тундра была зеленая, вся
в озерах, протоках и рукавах, с низкорослым кустарником,
местами седая от ягеля, с одинокими пирамидальными
лиственницами, словно общипанными полярными ветрами.
Сосед, видать, догадался, что рядом с ним страстный
рыболов, и сказал — будто подкинул угольков в жаровню:
— Ив каждом озерке полным-полно рыбы!..
Весь долгий августовский день ушел у меня на деловые
визиты, а перед вечером я раздобыл старую консервную банку
и отправился за червями.
Ну, это целая рыбацкая баллада!
Ребятишки где-то добывали червяков, кажется в чахлом
кустарнике за бывшим городским аэродромом, где пасется скот:
это километрах в четырех от гостиницы. Я этого места не знал
и честно перелопатил тонну песчаной земли за сараями. Да еще
переворошил все навозные кучи, что попались на глаза. И, не
найдя ни одного червя, свалился в изнеможении, когда на
правой ладони засаднила кровавая мозоль.
Вот уж я пожалел, что не запасся червями в Москве! Ведь
позавчера я был в столице, и ничего бы с ними не сделалось
за время перелета. И я бы не глядел с тоской на пустую банку!
Отдохнув, я решил, что не сдамся. Мигом накопал кучу
опарышей в глубокой яме, где догнивали рыбьи головы и
картофельные очистки. И с этой насадкой отправился часов в семь
вечера к узкой протоке за городской баней.
Надо сказать, что Нарьян-Мар расположен чуть в стороне
от Пойловского рукава Печоры, он — на берегу обширной Кар-
мановской губы. От этой губы к озеру, раскинувшемуся на
восточной окраине города, и тянулась моя протока.
Никто из серьезных рыболовов тут никогда не удил. С утра
здесь копошились ребятишки, в редкие вечера сиживали
древние деды, замороченные домашними делами или...
радикулитом. Хороший рыболов обычно садился на лодку и уезжал к
лесозаводу или в какой-нибудь добычливый залив Печоры.
Я не очень удобно расположился на чьей-то большой и
высокой лодке, косо осевшей на отмели, и сделался мишенью для
остряков. Эти остряки проносились мимо меня на могорках,
покрикивая:
— Не упади с лодки, когда ерш клюнет!
— Гляди, мужик учит червяка плавать!
Но я не обращал внимания на шутки. Рыбалка была лихая:
78

плотва, окуни, подъязки, ерши, даже три сижка. Правда, рыба
шла некрупная, но клевала она споро. И часа за два я набрал
около пяти килограммов.
Было о чем и пораздумать: окуни, которых я раньше
никогда не ловил на опарышей, долго теребили насадку и даже
клали поплавок на бок, а плотва дерзко топила или
стремительно уводила его в сторону, как крупный сазан.
Разумеется, я увлекся рыбалкой и не сразу заметил, что,
когда появилась муть на поверхности, от лодки до берега вода
разлилась метра на два: начался прилив.
Уж чего проще: скинуть бы ботинки, сползти в воду — и к
себе в номер. А я прыгнул. Лодка легко качнулась, отпрянула
и... пришлось выжимать носки.
Сидел на песке мокрый и... хохотал! Вспомнил, как
однажды мчался по кочкарнику за раненым зайцем, начисто забыв,
что в левом стволе остался патрон, которым этого зайца
настигнуть — плевое дело. Но когда в руках ружье или удочка,
бывают всякие чудеса. И не потому ли охотники и рыболовы
такие мастаки рассказывать умопомрачительные истории?.-
Я собирался плыть в Коровинскую губу Баренцева моря,
где ихтиологи изучали сига. Но поездка была отложена на два
дня, и у меня появилась возможность подняться вверх по
Печоре километров на сорок пять и прожить сутки в рыбацкой
бригаде.
Рыбинспектор Федор Михайлович Фофанов разрешил мне
побросать блесну, попытать счастья на семгу. И я взял себе
в помощники симпатичного паренька из отряда ихтиологов —
Володю Павлова.
На полуглиссере Фофанова мы прошли по Кармановской
губе километра четыре вдоль пристани и причалов. Миновали
протоку, где я рыбачил в первый вечер, и круто завернули
влево на траверзе мощного лесозавода. Отсалютовали гудком
лесовозам из Польши, ФРГ, Голландии и Франции и вышли
в фарватер Пойловского судоходного рукава Печоры.
Полуглиссер — быстроходен и удобен, от него не успевают
спасаться браконьеры: больше сорока километров Mtifc
промчались за час с четвертью.
Печора широка в Пойловском рукаве, куда больше Оки за
Рязанью. Но глазу почти не на чем остановиться: однообразные
ивы на плоских песчаных берегах. Только на редких буграх
в тундре — ажурные пирамиды геодезистов.
Наконец показалась приличная горушка в районе Баюра —
там Печора разделяется на два основных рукава. А чуть
ближе— удивительный пляж из золотистого песка на обширном
мыске правого берега. У самой воды — большой полотняный
шатер рыбаков. Там мы и высадились. И без долгих слов за-
79

работали ложками, загремели кружками: гостеприимные
рыбаки пригласили нас на уху и к чаю.
Четыре рыбака были в унынии: сидели здесь десятый день,
но ни одна «белая» рыба (так называют на Печоре семгу и
нельму с сигом и пелядью) в сети не вошла. Теперь они
надеялись на хороший улов ряпушки (по-местному зельдь), да и она
еще не подвалила.
— Только комаров кормим,— с досадой сказал бригадир Ас-
ташов и хлопнул себя по шее: комар действовал без
передышки.— Семги еще не видели. Одна заскочила, дыру в неводе
сделала, и все. С неводом мучимся, спасу нет. Это же
рванина,— он кивнул в сторону трех своих товарищей, которые
латали крылья и мотню.
— Я слыхал, невод вам подошлют завтра. И еще мне
сказали, что зельдь на подходе,— обрадовал я бригадира.
— Вот бы! Тогда первый улов вам, за хорошую весть.
— Это ни к чему, Иван Тимофеевич. Я сам хочу
попробовать. Фофанов сказал мне: «Старайся! Возьмешь семгу, я
запрещу появляться со спиннингом на Печоре. А то вроде бы
запрет полный, да никто не может взять рыбу на блесну».
— Берите лодку, покидайте под горой: там вода чище и
перекатов больше. А не подфартит, можно спробовать на удочки:
мелочи везде много.
Володя уселся за весла. Я наладил спиннинг, и — пошла
тяжелая, но милая сердцу работа! Жужжала катушка, со свистом
летела блесна и тяжело плюхалась в воду. Тащил я приманку
раз пятьсот: и по дну, и вполводы, и поверху. Стало вечереть,
заныло правое плечо. А семги не было!
— Отдохнем, старик! — сказал я Володе. И мы направились
к рыбацкому пляжу, где неподалеку от берега дрожала на
стремнине красная вешка бакенщика с засохшей веточкой
лиственницы на макушке.
Отмерились: глубина была около трех метров, течение
упорное, но без завихрений. Надели по опарышу. И началась
рыбалка, о которой даже нельзя мечтать в Подмосковье! Словно
в очередь подплывали к нашей лодке язи до килограмма.
Клевали с ходу, наутоп и озорно бились возле борта. Они вскоре
уступили место плотве, крупной, похожей на лещей. И плотва
брала стремительно, с уверенной потяжкой в глубину. За
плотвой двинулись окуни, да какие! Но брали они очень
осторожно, будто смакуя наших опарышей.
— У-у-у! — восторгался Володя.
Подали голос рыбаки: они торопили с ужином, готовясь
к ночному замету. Мы причалили, и сейчас же послышался
стрекот моторки снизу, от Нарьян-Мара. Это прикатил юркий
и веселый человек — Николай Дмитриевич, который обещал
завтра доставить в бригаду новую снасть. Он ловко выпрыгнул
80

на песчаный урез и кинул под ноги изумленным рыбакам три
конца новой капроновой сети.
Асташов глянул на меня со значением:
— Ловко, мать честная! Не иначе, вы тут замешаны.
Николай, садись к столу. А вы, хлопцы, скорей вяжите концы,—
он не скрывал радости.— День ноне добрый, а что еще ночь
покажет!
— Да я тебе рыбу за собой на буксире привел! — шутил
Николай Дмитриевич.— Вот сейчас увидишь!..
Ночь была как у нас под Москвой в осеннее туманное утро:
и темновато, и все видать кругом. Асташов маячил вдалеке,
стоя на корме большой рыбацкой посудины, его помощники
готовились выбирать новую сеть по первому разу. Слышно было
только дружное кряхтение бригады. И вдруг Иван Тимофеевич
раскатисто захохотал:
— Пошла, лапушка!.. Гости, костер давайте, да поярче,
И ночка у нас ладная, ай-яй-яй!
Скоро мы кинулись вынимать из ячеек нежную серебристую
ряпушку, которая словно таяла в руках. А уха — по холодку,
на рассвете, в тесном кругу повеселевших рыбаков, с
очаровательным привкусом дымка, проперченная до пожара во рту,—
она и теперь кажется видением из сказки!..
Утром, когда мы стали собираться в Нарьян-Мар, Асташов
крепко сжал мне руку:
— Не взыщи, друг, старались, сам видел, но семги нет*
Я тебе зельди дам.
— К чему это? Рыбы мне не надо,— и я показал свой улов*
— Была бы рыба, а едоки в городе завсегда найдутся!
Николай Дмитриевич завел мотор. И мы с ветерком
помчались в Нарьян-Мар...
Я побывал в Баренцевом море и поглядел, как ихтиологи
изучают сига. Затем остановился на несколько дней в поселке
Андег, ниже Нарьян-Мара, где отряд Зои Федоровны Кулько-
вой отлавливал и метил семгу.
У Зои Федоровны был сынишка Андрейка, лет одиннадцати,
которому я снарядил хорошую удочку. Он и уговорил меня
пойти порыбачить в Проломе. Там впадал в Печору большой
ручей, берущий начало в озере за поселком. Устье его было
очень сильно размыто в водополье, и неподалеку от впадения
образовался круглый омуток, где, по словам Андрейки,
буйствовали окуни, гоняя мальков.
Мы и отправились туда с двумя удочками. Правда, по
молодости лет Андрейка просчитался: окуни заходили огромной
стаей в омуток, когда поднималась вода в реке во время при-^
лива. Мы же пошли не ко времени. Но я успел ухватить семь
рыбин граммов по четыреста.
81

Потом мы, засучив штаны, перебрались через ручей и
закинули удочки чуть выше его устья. Конечно, это было не по
правилам: всегда лучше ловится рыба ниже ручья, куда течением
сносится муть и всякий корм и где обычно крутится мелочь.
Но в том месте была очень большая отмель.
Мы расположились, где глубина оказалась тоже весьма
малая — сантиметров тридцать. Боковой сильный ветер мешал
закинуть насадку в то место, которое казалось лучшим. Но только
поплавок успевал глянуть в небо, как обозначалась поклевка.
И пошло: то язь, то окунь, то плотва, то сиг.
Через час мы забили два целлофановых мешочка, и так
плотно, что рыбьи хвосты свисали через край. И довольные
отправились к дому.
В поселке нам встретился пожилой ненец: коротконогий,
с длинным торсом и массивной головой, укутанной под
картузом легким белым платком от комаров. Он глянул на наш улов
и рассмеялся:
— На кой тебе нужна эта рыба?
— А тебе, что ж, только семгу подавай?
— Ага! И нельмушка хороша, и сиг.
— Берешь семгу-то?
— Дыть как не брать? Живем рядом, без белой рыбы
нельзя. Только поубавилась она, да и строгости больше: поймаешь
и сидишь в кустах, пока начальники не уберутся. А нешто это
справедливо? Я всегда тут жил и всегда семгу ел. А пришли
начальники и говорят: «Не смей! Это — валюта!» А мне валюта
не нужна, мне рыбу надо. Что ж я за соленой треской должен
в Нарьян-Мар ехать?
— И все ловят?
— Все, у кого невод есть. Мне вчерась одна попала, еще
уха на столе стоит, не съедена. А это не рыба!—ткнул он
пальцем в крупную окуневую голову...
В Андеге, как и во всей округе, признавали только «белую»
рыбу. И даже мои знакомые девушки-ихтиолоти фыркнули,
увидев наших окуней, язей и плотву. Но когда мы с Андрейкой
очистили и обжарили в сухарях дюжину самых крупных
окуней, настроение явно переломилось.
— Да это же вкуснятина! — воскликнула Зоя Федоровна.—
А мы окуней всегда из невода выпускали!
Позднее я убедился, что местные женщины, избалованные
деликатесной рыбой, просто ленились чистить окуней: они
варили их и подавали на стол с чешуей. А это — морока, хуже,
чем грызть мелкие пустые семечки!..
Я закончил свои дела в Нарьян-Маре. Материал о
печальной судьбе печорской семги был собран.
Поздно вечером уложил вещи: в десятом часу утра само-
82

лет должен был доставить меня в город Печору, откуда я
намеревался попасть на сказочный Щугор, собирающий
хрустальные воды с отрогов Уральского хребта. Там были отличные
места для нереста семги, и я хотел повидать их.
Почти в полночь в номер гостиницы пришел знакомый
полковник— мы с ним не раз беседовали о рыбалке — и пробасил:
— Знаете, я утром лечу с вами. Но в два часа ночи придут
два моих капитана. И я приглашаю вас порыбачить на Вась-
кином озере, километрах в пятнадцати от города*
— Опасно, Федор Афанасьевич, не опоздать бы к самолету!
И наловился я по пятое число. И удочки сложены, и сапоги*
Да и насадки нет,— попытался я отказаться под благовидным
предлогом, хотя уже не сомневался, что на Васькино озеро
поеду.
— Отставить разговорчики! — сказал полковник властно.—
Насадка есть. А все остальное — ну вы меня извините! Странно
слышать от вас такие речи!
На рассвете я понял, что сделал промашку. После
разговора с полковником, когда на дворе еще не было тьмы, надо
бы мне было сбегать к знакомой яме за опарышем. Но ведь
Федор Афанасьевич меня заверил! А получилась ерунда: черви,
собранные сынишками двух капитанов, разложились еще день
назад, и от них осталась только дурно пахнущая шкурка.
С этой «насадкой» мы и расположились в узкой протоке,
соединяющей Васькино озеро с обширным тундровым болотом,
где беспрерывно крякали дикие утки.
Протока была метра два с половиной, и я оставил у удочки
только одно колено. Окуни и плотва брали прямо из-под ног,
у самой кромки берега. То, что происходило у нас, не могу
назвать рыбалкой: это было, самое элементарное перекачивание
рыбы из лужи в прибрежную траву. Заброс, стремительная
поклевка — и полосатый горбач или увесистая плотва уже
зарывается носом в прибрежный песок.
Но эта совершенно уникальная рыбалка проходила
мучительно: пока я надевал на крючок тухлую шкурку червя, на
обеих руках уже сидело по сотне комаров. Они бились в лицо,
жалили в шею, серой массой облепляли руки. Полковник то и
дело брызгал на мою одежду рижским «аэрозолем», я — на его
плащ. И только этим кое-как спасались от кровососов.
А через три часа, перемахнув в воздухе километров
девятьсот над тундрой, озерами и реками Коми АССР, мы жарили
с полковником наших окуней в ресторане города Печоры...
В Коровинской губе, где расположен всего лишь один
маленький поселок Афониха, живет со своей старухой лишь один
абориген—Андрей Степанович Поздеев, исполняющий
обязанности сторожа рыбацкого зимнего имущества и радиста самого
ва

отдаленного поселения на Печоре. И был у меня разговор с
этим дедом.
Говорили о московских новостях, о Сочи, куда изредка
выезжает дед, чтоб запастись солнцем и вволю отведать фруктов.
И о скуке, которая неизбежна в этих местах, потому что мало
людей: летом — иногда отряд ихтиологов, зимой — рыбацкая
бригада, промышляющая сига.
— А весной и осенью — только старуха под боком. Ух, и
надоела она мне за сорок лет! Должно же подойти время, когда
двинутся в наш край туристы!
Степаныч был прав. Туристам, рыболовам и охотникам на
Печоре раздолье. Июль и август — полоса светлых еще ночей,
сумерки — короче воробьиного носа, пляжи — лучше, чем в
Евпатории, теплых дней больше пятидесяти. Рыбы и дичи —
вдосталь. В августе поспевают голубика и морошка. В обширной
и живописной тундре — обилие зелени и удивительные по
окраске мхи, из которых любители делают картинные гербарии.
Люди — ласковые, гостеприимные. Никакого воровства или
хулиганства.
Но... комар, комар! Как же истребить этого злодея на
благодатных просторах Печоры?
Впрочем, кто держится стойко при комарином писке, тому
дорога всегда открыта!
Н. Бабкии
В ВЕРХОВЬЯХ ВОЛГИ
(Путевые заметки)
Июльским утром на станции Пено остановился поезд
Москва — Осташков. Платформу ненадолго наводнили
пассажиры, в основном туристы, отличающиеся шумным нравом и
размером рюкзаков. После отхода поезда около вокзала
осталась и наша группа из семи человек, ежегодно проводившая
свой отпуск на реках средней полосы России. В группе были
четыре рыболова, троим из которых вместе немногим более ста
пятидесяти лет, а четвертому — пятнадцать; две женщины,
наши многолетние спутницы, отлично приспособившиеся к
кочевкам, и экс-моряк Николай Михайлович — крупный
специалист по сбору грибов и ягод, выпечке пирогов.
Мы спешили на катер и поэтому, не дожидаясь автобуса,
на попутной машине быстро доехали до пристани с вывеской
«Причал Пено» — исходного пункта нашего путешествия.
Вид берега — типичный для этих мест. Почти против
каждого дома — лодка. У сараев и бань — прислоненные удилища
84

и весла. Запах тины и широкая водная гладь, поблескивавшая
на солнце.
Катер по расписанию уходил во второй половине дня, и у
нас оказалось несколько часов свободного времени. По
установившейся традиции пошли к памятнику Лизе Чайкиной.
Но вот мы на катере. Зашумели дизели, и «Константин
Заслонов» отвалил от причала. Мы еще не знали, где
высадимся — у деревни Ширково или в Коковкино. Все зависело от
уровня воды в протоке между озерами Вселуг и Стерж. В
прошлом году катер из-за мелководья выше Ширкова не ходил.
Нынче даже в июле в связи с обилием дождей он все еще
пробирался в озеро Стерж, куда нас влекла изумительная красота
этих мест, которая дополнялась двумя церквами,
воздвигнутыми на высоком берегу среди зелени. Одна — деревянная,
трехсотлетней давности, выстроенная без единого гвоздя. Другая —
^аменная, сооруженная в, честь победы над войсками
Наполеона. К сожалению, эти произведения искусства никем не
охраняются.
Катер из-за мелководья шел зигзагами, осторожно
продвигаясь вперед. Остановился километров через восемь-десять
во Вселуках. Места эти ничем не примечательны. Но именно
здесь рыбацким сердцам нашим довелось впервые в этом году
сладостно замереть: у свай разрушенного моста, рядом с
причалившим катером, стояла лодка. Сидевший в ней рыболов
с тремя удочками за несколько минут, пока стоял катер,
вытащил у нас на глазах двух подъязков граммов по семьсот-во-
семьсот и небрежно бросил их на дно лодки, где уже лежало
несколько таких же!
На озере Вселуг ветер поднял крутую волну. Вокруг летали,
высматривая рыбешку, белые горластые чайки. Вдали
виднелись покрытые лесом берега. Здесь и там на байдарках и
шлюпках шли туристы.
Запомнилась еще одна остановка. Когда катер, обогнув
длинную песчаную косу, стал подходить к берегу, под кормой
из буруна, поднятого винтом, стали выскакивать мальки.
Освещенные солнцем, они напоминали фонтан из ртутных капель.
Катер причалил, и закончилось красивое, не понятное нам
зрелище.
Незаметно ветер утих. Волна спала, по воде побежала
мелкая рябь. Стали отчетливо видны приближавшиеся берега.
Особенно красив левый, высокий, обрывистый, поросший
сосновым бором. Под обрывом на песчаном пляже расположилась
группа туристов.
Озеро все больше сужалось. Справа показались и скрылись
луковички церковных куполов. Тишина. Лишь издалека, с
туристской стоянки, доносятся звуки гитары.
85

Солнце опускалось все ниже. На юге появилась яркая
радуга. Еще немного, и перед нами раскинулось Ширково.
«Киношники»— а их среди нас трое — схватились за «Кварцы», но,
как всегда бывает при подобных обстоятельствах, солнце
скрылось за тучей, не так встал катер... Одним словом,
начинающим операторам помешали объективные причины.
Наш «лайнер», покрутившись на мелководье, вполз наконец
в озеро Стерж. Вечерело. Пассажиров, кроме нас, почти не
осталось. Отплыли от предпоследней остановки — очень
маленькой деревеньки, которая нам всем чем-то понравилась.
В Коковкино причалили вечером, но оно не пришлось по
душе. То ли это было вызвано некоторым холодком со
стороны населения, которое ежедневно видит большие группы
туристов, проходящих со Свапущи (озеро Селигер) к верховью
Волги, то ли по каким-либо иным причинам, но мы единогласно
решили вернуться в приглянувшуюся нам деревушку. Обратно
катер отходил в три часа утра. Получив у капитана
разрешение переночевать в каюте, побродили вдоль берега, поговорили
с, рыболовами, сварили ужин, втащили на катер сходни, и
вскоре даже завзятые любители поговорить замолчали.
Рев гудка и шум двигателя одновременно подняли всех на
ноги. Прохлада раннего утра оказалась весьма ощутимой. Пока
восстанавливали свою жизнедеятельность, зевали и
«утеплялись», катер легко коснулся днищем прибрежного песка.
Выгрузка заняла лишь считанные минуты. Простившись с
экипажем катера, мы остались на берегу в совершенно незнакомом
месте, около спящей еще деревни с приятным названием
Белка. Выглянувшее из-за противоположного берега солнышко
подняло наше настроение.
Здесь же, на берегу, мы познакомились с председателем
местного рыболовецкого колхоза Цветковым Константином
Ефимовичем. Он посоветовал нам, где лучше расположиться.
Вскоре все дела по устройству были окончены. Наступила пора
рыбалки, которую ждали целый год!
Первые два дня нас ничем не порадовали. Ловля с берега
была плохой. А достать лодку оказалось не просто. Выручили
местные ребятишки. От них мы узнали, что недалеко от деревни
в лесу есть три озера. До самого близкого — не более полутора
километров. Местные жители называют его Горинка. Озеро
окружено смешанным лесом, подступавшим к самой воде.
Почти на всем протяжении берега озера не удобны для ловли.
Кое-где они были настолько зыбкими, что мы не рисковали
ходить, не подстелив сухостой. Вскоре, однако, выяснилось, что
по прибрежной зыби можно спокойно ходить в резиновых
сапогах.
В озере на червя хорошо ловился некрупный окунь.
Поскольку дно и вода были темного цвета, окуни по сравнению
86

подмосковными казались почти черными. Интересно, что у
ыб, находящихся без воды, окраска через некоторое время
светлеет. В, Горинке не существовало закономерности в клеве.
Но уловы, как правило, были неплохими.
Через несколько дней такая ловля надоела, и мы перешли
на спиннинг, что быстро дало свои результаты. Попадались
щуки весом до полутора килограммов. Затем решили
попробовать еще одну снасть — кружки. Так как на озере не было ни
одной лодки, пришлось воспользоваться одноместной надувной,
что, как известно, небезопасно. Но рыбалка есть рыбалка! Ради
общего дела уговорили рискнуть Бориса Ивановича —
опытного кружечника, да и к тому же и самого легкого из нас.
Как пишут в метеосводках, день был ясный, во второй
половине дня переменная облачность. На спокойной поверхности
озера отражалось голубое небо с белыми кучевыми облаками
и стройные березы, растущие у самой воды на
противоположном берегу. К этому пейзажу теперь прибавилась еще одна
деталь: желтая, овальной формы лодка, на которой восседал наш
отважный рыболов. Кружки он поставил быстро и правильно.
Чувствовалась рука мастера. Все шло хорошо. Но вот подул
небольшой ветерок, на озере появилась рябь, кружки поплыли
быстрее. Мгновенье — и двое из нас одновременно крикнули: —
Перевертка!
Борис Иванович быстро направился к белевшему в стороне
кружку. Энергичная подсечка. Леска сильно натягивается и
тут же беспомощно провисает. Нет ни рыбы, ни тройника.
Через несколько минут вновь перевертка. И снова сход... Все
тройники срезали щуки. Домой возвращались расстроенные,
молча. Вечером рассказали соседу о своей неудаче. Он
предложил взять его лодку и на утренней зорьке порыбачить на
Волге. Вышли до восхода солнца. На траве, покрытой
мельчайшими капельками росы, похожей на матово-серебристый иней,
оставалась извилистая темная тропинка. Из-за горизонта
показался оранжевый диск солнца, проложивший на воде золотую
дорожку. Быстро рассеялся туман, и на глянцевой поверхности
стали отчетливо видны расходящиеся круги, рыба играла...
Поравнявшись с длинной песчаной косой, свернули к
правому берегу. Лодку поставили на глубине двух метров так,
чтобы можно было забрасывать в сторону прибрежных
камышей. Недалеко от лодки внезапно ударила какая-то хищная
рыба. Забросили две удочки. Не успели поплавки коснуться
воды, как тут же исчезли. Подсечка — и два окуня в садке.
Через несколько минут клев прекратился. Окунь начал бить
метрах в десяти от нас. Быстро перегоняем туда лодку. И вновь
активнейший клев. Гонялись мы за полосатым охотником около
часа. Потом как по команде окуневая охота прекратилась.
87

Ко в садке у нас было столько рыбы, что дальнейшая ловля
становилась бесцельной. Мы не спеша направились к дому.
В середине дня на северо-западе появилась быстро
расширяющаяся темная полоса, вскоре превратившаяся в грозовую
тучу. Вся деревня, включая ребят и стариков, принялась
поспешно копнить сено. Мрачная туча быстро приближалась.
Даже яркое солнце не мешало видеть блестящие извилистые
молнии, как бы соединяющие на мгновенье небо и землю.
Раскатисто громыхал гром. Ливень мог обрушиться с минуты на
минуту. При таких обстоятельствах мы не могли оставаться
сторонними наблюдателями. Вся наша группа с граблями в
руках включилась в уборку сена.
В этот же день на озере распустили кружки с
металлическими поводками. На этот раз переверток почему-то не было.
Но мы рассчитывали на удачу. Как-то утром быстро
расставили кружки, и Борис Иванович спешно пристал к берегу для
подкачки своего утлого судна. И здесь произошло
непоправимое. Мы перестарались: раздался сильный хлопок, и вместо
лодки на берегу осталась лежать бесформенная масса грязно-
желтого цвета. Хорошо что на берегу! Собрать кружки
удалось лишь через двое суток, когда сделали плот.
Наши неоднократные попытки ловить удочками и
спиннингом на длинном, заросшем у берегов Кленовом озере успеха не
принесли.
Местные жители советовали нам сходить на лесное озеро
Яминицу, расположенное в четырех-пяти километрах от
деревни. Узнав подробные ориентиры, мы с Борисом Ивановичем
без рыболовных снастей, взяв с собой лишь кинокамеры,
отправились его разыскивать. Побродив несколько часов по лесным
тропинкам, вышли на уже знакомое нам озеро Горинка, но
только с другой стороны, на противоположный его берег.
На следующий день бродили еще дольше и обнаружили его
неожиданно, когда оказались на самом берегу. Озеро небольшое,
глубокое, с прозрачной водой, расположенное в котловине
между высокими, сплошь заросшими лесом холмами. Не
хватает слов, чтобы описать всю прелесть этого удивительного по
красоте уголка!
Рыбачили на озере Яминица несколько раз. На удочки
ловили окуня и плотву. Клев, как и на озере Горинка,
непостоянный, но без улова никогда не возвращались.
Однажды мы побывали в деревне, что стоит у истока Волги.
Недалеко от заболоченного места установлена арка, на
которой написано: «Исток великой русской реки Волги». От арки
до небольшого бревенчатого домика, поставленного на месте
истока Волги вместо часовни, уничтоженной гитлеровцами,
проложены мостки. Сюда приезжает много туристов.
88

Конец отпуска подкрался, как всегда, незаметно.
Возвращаться прежним путем в Пено было невозможно, так как
катер давно не ходил из-за мелководья у Ширкова. Пришлось
переправляться на левый берег Волги, а затем двенадцать-
четырнадцать километров лесными дорогами «по укороченному
маршруту» до Свапущи (на берег озера Селигер), а оттуда
катером в Осташков. Около полуночи нелегкая посадка в поезд.
Утром — Москва. Прощай, Волга, до следующего отпуска!
К. Иванов
К УСЛУГАМ РЫБОЛОВОВ
Если вы хотите хорошо отдохнуть и половить рыбу, вам не
обязательно запасаться палаткой, туристским примусом и
прочими принадлежностями дальних походов. Для этого
достаточно приобрести путевку в дом отдыха «Крынки», что на
Украине в Херсонской области на реке Крынке, в котором я
отдыхаю уже несколько лет подряд. Здесь можно встретить
москвичей и ленинградцев, жителей Тулы, Брянска и даже
далекого Мурманска. Что же влечет сюда рыболовов?
Прежде всего то, что здесь созданы все условия для
любительской ловли и хорошего отдыха. Уютные коттеджи
расположены рядом с причалом. Большое лодочное хозяйство
обеспечивает лодкой каждого отдыхающего. Рыболовы, имеющие
мотор, получают более устойчивые лодки, а кроме того, и другой
необходимый инвентарь: весла, черпаки, уключины, котелок
для ухи, лопату и даже крепкие шнуры для якорей. Каждому
дают нумерованный бокс (помещение) для хранения
рыболовных принадлежностей. В боксах есть ящики для засолки рыбы
перед ее вялением. ОбычнЬ рыболовы привозят с собой все
снасти, но при желании они могут взять соответствующие
принадлежности (вплоть до спиннингов) на месте.
А сколько здесь водоемов! Причал дома отдыха расположен
на неширокой уютной реке Крынке, заросшей по берегам
камышом; она протекает рядом с более глубокой рекой Конкой.
В километре от дома отдыха находится река Басанка.
Двадцать минут неторопливого хода на веслах, и вы уже в
широком полноводном Днепре. Узкие протоки ведут в живописные
лиманы: Кругляк, Дедовский, Шея, Раков. Три раза в неделю
катера тащат на буксире лодки рыболовов на дальнюю
рыбалку в лиманы: Подстепный, Глухой, Фролов и Казначейский.
Нередко на днепровских плесах организуются пикники, на
которые вместе с рыболовами выезжают все сотрудники дома
отдыха. В эти дни обед бывает на воздухе и в меню обязательно
входит уха и жареная рыба.
89

Лучшее время рыбной ловли здесь май — июнь, август —
сентябрь. Прием отдыхающих начинается пятого мая.
Рыболовы, приехавшие в это время, могут успеть к весеннему жору
тарани и рыбца. Тарань жадно клюет во всех водоемах, и
ловят ее поплавочной удочкой. Рыбца ловят донной удочкой.
Он берет хорошо, особенно толстого земляного червя, и осечки
бывают не часто. Навозных червей лучше насаживать по две-
три штуки. Самый интенсивный клев рыбца у каменистых гряд.
Старожилы дома отдыха отлично знают эти места. Впрочем,
рыбы хватает всем! Иногда даже приходится охлаждать
излишний азарт отдельных рыболовов, пытающихся превратить
любительскую ловлю рыбы в коммерческое предприятие.
В летние месяцы можно вдоволь насладиться ловлей щук,
окуня, густеры и красноперки. Щука клюет везде. Некоторые
рыболовы ловят только одним способом — дорожкой; у них три-
четыре щуки за утренний и вечерний выезды — средний улов.
При ловле щуки спиннингом в лиманах Фроловом и
Казначейском лучше всего пользоваться блесной типа «Шторлинг». Есть
в этих местах и сом. В июне — июле возле камышей и в
травянистых местах часто попадаются густера и красноперка.
Рыболовов, впервые приезжающих в дом отдыха, удивляла
рыба, развешанная на балконах коттеджей, между деревьями
и просто на заборе. Рыбу здесь вялят все, причем не только
тарань и рыбца. Весьма приятны на вкус вяленые красноперка
и густера.
Способ вяления весьма прост: пойманную рыбу (не промывая,
не очищая от чешуи и внутренностей) кладут в один ряд в
деревянный ящик, на дно которого предварительно насыпают слой
соли. Затем ее прикрывают досками, на которые накладывают
груз. Рыба среднего размера лежит в соли двое суток (рыбец и
тарань — трое-четверо). Через двое суток просоленную рыбу
вынимают из ящика, тщательно промывают в чистой проточной
воде и два часа вымачивают в пресной воде (рыбца и тарань —
три-четыре часа). Вымоченную рыбу «нанизывают за хвост вниз
головой, чтобы не растеклась желчь, на веревку или проволоку.
Вялить рыбу необходимо в тени, на хорошо проветриваемом
месте (лучше на чердаке или тенистом балконе). Через неделю
рыба готова.
Любители ловли сазанов располагаются на реке Конке, у
протоки в лиман Кругляк, в километре от дома отдыха. Эта
ловля требует соответствующей снасти и, естественно, терпения.
Особенно интересны дальние рыбалки, на которые
рыболовов доставляют катером. Уезжают обычно за 10—12 километров
на лиманы Подстепный, Фролов и Казначейский, где каждый
может насладиться ловлей по своему вкусу. Спиннингисты идут
на Фролов лиман, изобилующий окунями и щуками. В июне
хорошо клюют густера и красноперка. За ними любители попла-
90

вочной снасти направляются на Подстепный лиман. Фролов
лиман соединяется с Подстепным красивой узкой протокой. На
берегах ее из-под земли бьют ледяные подземные ключи; местные
жители считают их воду целебной. Поздним вечером рыболовы
возвращаются в дом отдыха. Желающие задержаться на
дальних лиманах могут взять с собой палатку и постельные
принадлежности.
Дирекция дома отдыха получает много писем от рыболовов
с просьбой о предоставлении им путевок, но, к сожалению,
вынуждена отвечать отказом, поскольку вместо рыболовов сюда
попадают отдыхающие по путевкам, врученным им случайно,
иногда даже против их желания. Такое положение, на мой
взгляд, необходимо изменить.
Рекомендую туристам и рыболовам побывать в «Крынках».
Адрес дома отдыха охотников и рыболовов: УССР, Цурюпинский
район, город Херсон. Село Крынки,
г. Одесса
В. Зуев
ЗА ХРЕВИЦКОЙ ФОРЕЛЬЮ
Из всех любительских рыболовных снастей я отдаю
предпочтение обыкновенной аксаковской поплавочной удочке, а из рыб
больше всего люблю ловить форель. Этот вид лососевых
представляет большой спортивный интерес. Ловля форели развивает
меткость забросов, вырабатывает точность движений,
находчивость.
На северо-западе нашей Родины — в Ленинградской,
Псковской, Новгородской областях — протекает много лесных речек
и ручьев, впадающих в Финский залив. Они, пробиваясь между
поросшими лесом холмами, перепрыгивая через валуны, несут
чистые, родниковые воды по галечному дну среди просторных
полей с опьяняющим запахом цветов и свежескошенного сена.
Весной их буйные воды в ярости сметают на своем пути
кустарник, выкорчевывают деревья и несут все это к морю. В начале
лета, когда спадет вешняя вода и речки войдут в свое русло,
обозначатся подмоины, перекаты, ямы, крутояры с нависшими
над водой деревьями. Тогда-то и наступает основная пора ловли
форели. Начинает же брать форель ранней весной, когда еще
зимники ловят по последнему льду.
Первый раз в нынешнем году я выехал за форелью в
середине апреля поездом Ленинград — Таллин. Утром вышел на
станции Веймарн и пешком километров пять назад добрался до бе-
91

рега речки Хревицы. Погода стояла форелевая — пасмурная.
В придорожных лужах вода подернулась корочкой льда. Но во
всем чувствовался приход весны. Снег в лесу уже потемнел, наст
держал только поутру. На оголенных березах хозяйничали
грачи, да в кустах порхали мелкие пташки. А на реке, в широкой
промоине, как колокольчик, звенела вода.
На берегах Хревицы с давних времен сохранились покрытые
мхом полуразрушенные строения и дамбы плотин. В свое
время, как говорят старожилы, здесь были мельницы почти на
каждом километре. Отходы зерна попадали в реку, поэтому форель
здесь охотно держалась и размножалась. Рядом с
разрушенными мельничными сооружениями находится взорванный во
время войны железнодорожный мост. Глыбы камня и цемента
осели на дно реки, образовались искусственные протоки. В средней
части ширина реки 5 — 7 м, глубина 1,5 — 2. Есть перекаты и
ямы до 3 — 5 м, с тихим течением. Вытекает Хревица из
торфяного болота, а питается многочисленными ключами, родниками с
холодной и вкусной водой.
Сегодня я пришел к старому железнодорожному мосту
потому, что здесь большая часть реки освободилась ото льда.
Наживив червя, делаю заброс и сажусь за большим камнем, ибо
форель очень пуглива. На минуту забываю про поплавок и вдруг
чувствую знакомую, резкую потяжку. Так берет только форель.
Подсекаю уверенно: она хватает жадно. Мгновенье — и на
снегу у моих ног полукилограммовая форель. Какая радость!
В тот день мне пришлось помесить ногами не мало рыхлого
снега, но следующей поклевки я так и не дождался. Может быть,
виной тому была талая вода? Или моя фигура в темном плаще,
столь заметная на фоне белого снега, отпугивала рыбу?
Следующую форель я поймал только 29 мая. Шел теплый
мелкий дождь. В 4 часа утра я был уже на реке. Природа совсем
преобразилась. Пахло цветущей черемухой. Берега заросли
травой. Забросы делал с оглядкой: как бы не зацепиться, потому
что стоял в 3 — 4 м от берега и наживку приходилось опускать
на струю через кусты. За движением поплавка следил сквозь
листву.
Чтобы избежать обрыва, поводок я ставлю несколько тоньше
лесы. Если основная леса 0,3 мм, то поводок 0,2 мм. Удилище
короче лесы на 40—50 см. Крючок № 9 обязательно острый, с
удлиненным цевьем, на котором земляной червь держится
дольше на течении и не закручивается на лесу.
Тихо. Ни одной поклевки. Тогда я забросил к
противоположному берегу, под самые кусты. Там подмоина,, таинственная
темнота... Очередная схватка оканчивается благополучно,
Форель помещена в плетеную корзинку, обшитую сверху холстом с
поперечным разрезом. В корзине — свежая крапива и головка
чеснока: это отпугивает насекомых.
92

Лучшие места для ловли на Хревице — в районе старого
моста, мельниц и переката выше села Ивановского.
Если у вас будет время и желание, побывайте в этих местах.
В памяти навсегда останется красавица речка, журчание ее
перекатов, быстрый, звонкий бег хрустально чистых струй.
Речка будет вам рада и наверняка подарит своих дочерей —
пятнистых красавиц форелей, которые вырастают здесь весом до
килограмма.
г. Ленинград
К. Фарутин
В КРАЮ ЩУК И ХАРИУСОВ
За Вологдой, в далеких затянутых голубоватой дымкой
лесах пробираются сквозь чащобы большие и малые реки. На
равнинах, будь то лес или луговина, они текут неторопливо.
Заросшие кувшинками глубокие плесы отражают в своих водах
береговые ожерелья ольшаника и ивняка. Островерхие бородатые
ели не прочь полюбоваться на себя в загадочном зеркале реки.
А там, где воде приходится преодолевать гряды упрямых
камней, вологодские реки иные. Вода яростно, в лоб, ударяется о
камни и обросшие тиной валуны, хочет все сокрушить на своем
пути. Но усилия реки напрасны. Лежат камни на дне намертво,
заставляя воду шуметь, пениться, играть.
К этим бурным лесным рекам, что на севере от Вологды, и
мчит нас поезд Москва—Архангельск.
Вот и станция Вожега. Как от всякого районного центра,
бегут от нее во все стороны проселки. В дождливую пору
трудно по ним пробираться, но в летнюю сухую погоду, когда
дорожная грязь затвердеет, со станции ходят в глубинку не только
грузовые, но и легковые такой.
Нас двое. Водитель попутного газика охотно соглашается
подбросить нас в междуречье рек Вожеги и Тавеньги. На стыке
их, там, где Тавеньга под прямым углом впадает в Вожегу,
стоит деревня Барановская. Здесь в тихих плесах девственно
чистых рек стареют крупные щуки, а на перекатах хозяйничают
хариусы. Эти рыбы — наша мечта и цель.
Моему спутнику приходилось бывать здесь раньше.
— Вот наша резиденция,— бодро провозглашает он, и
автомашина останавливается у пятистенной, почерневшей от времени
избы с красными оконными наличниками.
С крыльца спускается мужчина.
— Анатолий Ковчин,— шепчет мне Михаил.— Помнишь, я
93

рассказывал про него? Знаменитый охотник! А лет ему уже
семьдесят пять с гаком...
— Как жизнь, Анатолий Михайлович? — Михаил крепко
пожимает руку охотника.
— Пока еще ноги носят,— улыбаясь, отвечает тот,— с
молодыми тягаюсь.
— Медведи как? — спрашивает Михаил.
— В прошлом годе взял одного,— погасив на лице улыбку»
говорит Ковчин.— На двенадцать пудов потянул...
— А рыбка как, ловится? — не унимается Михаил.
— Рыбы сколь хочешь! Щуки в этом году много.
Михаил торжествующе смотрит на меня: слышишь, мол, куда
приехали. Рыбье царство!
В избе у Анатолия Ковчина чисто. Жена его,, сухонькая
старушка, хлопочет у самовара.
— На ужин надо бы рыбы добыть,— заявляет вдруг
Михаил, подпоясываясь самодельным патронташем с блеснами.
— Господи, невидаль какая?! — восклицает старушка.— Да я
сейчас приготовлю уху, рыбы-то, славу богу, не занимать...
— Ладно, Афанасия,— останавливает ее муж.— Пусть
сходят, потешат душу-то. Ежели за щуками,— объясняет он
Михаилу,— то идите на Вожегу, в Плосково. Ниже порога и ловите.
Есть там щучонки.
— А хариусы? — интересуюсь я.
— Харюзы — на Тавеньге. Вон она из окна видна. Там их
сколь хочешь. Но на удочку они не идут. Их только бреднем и
можно взять. Да и то не всегда. Они что молонья — мелькнет
и нету.
Река и порог Плосково от деревни недалеко: минуешь поле
с овсом — и разматывай удочки. Река не широкая. Говорливые
струи переката, обтачивая камни, тянутся пенными струями,
рождая небольшие омуточки с каруселями воды. Ниже порога,
почти посредине реки, где уставшая вода отдыхает, образуя
спокойные заводи, высятся два громадных камня; один —
расколот пополам.
— Ледниковые,— говорит про них Михаил. Он взмахивает
удилищем, большая «Уралка» далеко от берега разрезает воду.
Я, прыгая с камня на камень, пробираюсь к протоке, где
пониже подводных валунов вода сдерживает свой бег. Не успеваю
размотать удочку, как раздается треск катушки. И Михаил,
умело владея спиннингом, вываживает какую-то рыбу. Вот он рукой
подхватывает добычу и отбрасывает подальше от воды.
— Почин есть!
Я закидываю удочку. Течение подхватывает поплавок,
кружит, и он тут же скрывается. «Зацеп» — думаю я, но, потянув
лесу, чувствую на крючке рыбу. Это елец. Нет, не елец, а ель-
чище! Таких крупных я еще никогда не видел,
94

Поклевки следуют одна за другой. Солнце клонится к
закату. И только я подумал, что надо шабашить, как слышу голос
Михаила:
— Кончай ловлю! Идем уху варить.
Я подхожу к нему. На берегу лежат четыре щуки.
Довольный рыболов отирает пот со лба.
У гостеприимного хозяина нас ожидает лещевая уха и
воркующий на столе самовар.
* * *
Сегодня у нас поход на Тавеньгу.
Раньше «а этой порожистой лесной речке были водяные
мельницы. Две — недалеко от деревни Барановской, а третья —
выше по течению километров за десять — Олюшинская. Сейчас
мельниц нет и в помине, на их месте сохранились только елани
(основания плотин). Ниже еланей, в омутах с водоворотами и
быстринами, и водятся хариусы.
Первая поклевка хариуса удивляет меня неожиданностью.
Когда поплавок затерялся в буруне пенного потока, я потянул
удилище, чтобы сделать новый заброс. Потянул без подсечки и
почувствовал сильный рывок, сопротивление. И... сход. В воде
мелькнуло что-то белое, шириной с ладонь.
Сильно волнуясь, наживляю нового червя и закидываю в
белый кипень воды. Поплавок уходит вглубь. Подсекаю. Рывок,
сопротивление и... «Щука»,— мелькает догадка. Снова
закидываю. Промах... Еще и еще... И только на пятом забросе рыба
крепко садится на крючок, и я с большим трудом вывожу ее на
мелкое место. Нет, это не щука. Это хариус. Так вот ты какой,
килограммовый буян! Спинной плавник высотой почти с ладонь
с поперечными узорчатыми линиями, живот белый, как мел,
темно-рыжая спинка, темные большие грудные и крупный
хвостовой плавники. Красавец!
— А ведь никогда не думал, что хариус берет на удочку! —
удивляется Ковчин, любуясь нашими трофеями.
г. Кстово
К. Чумаков
ПО РЕКАМ КАЛУЖСКОЙ ОБЛАСТИ
(Путевые записки)
Это интересное и трудное путешествие оставило в нашей
памяти самые светлые воспоминания.
План путешествия составили еще зимой. Предполагалось в
мае — июне побывать в верховьях рек Калужской области, найти
95

подъезды к уютным местам, пригодным для жизни на берегу и
для рыбалки.
Мы покинули Москву на рассвете. Наша «Победа» мчалась
по Киевскому шоссе, оставляя за собой облако грязных брызг.
За окнами мелькали загородные постройки, леса и поля. Через
два часа въехали в Малоярославец, откуда повернули на Калугу.
От Малоярославца до Калуги 60 километров
асфальтированного шоссе, вьющегося лентой среди полей и перелесков*
Чем дальше на юг, тем теплее. Вот и Калуга. Крутой спуск.
Слева бензоколонка. Заправились: дальше до самого Козельска
бензин достать трудно.
От Калуги до Козельска ехали по прекрасному шоссе. По
пути остановились в поселке Андреевское на Оке, где наловили
рыбы.
Около крутого, но каменистого спуска, по которому въезд
возможен в любуй погоду, под горой — большой колодец с
чистой как слеза водой, и мы запаслись этой водой, ибо в Оке,
по рассказам, вода мутная.
Переправившись через Оку по понтонному мосту, поехали
на Перемышль. Лил дождь, и улицы были пусты. Но богатый
рынок заставил пополнить запасы продуктов.
Поехали дальше. Слева тянулась долина Жиздры: правый ее
берег лесист и обрывист, по левому — заливные луга. Перед
Козельском в деревне Полошково свернули налево к реке. Возле
кустов мальчишки ловили густеру и плотву на червя.
Удивительно, как в мутной, как кофе, весенней воде рыба находит насадку!
Слева в Жиздру впадает Серена. Хотели подняться вверх по
ней, но дорогу так развезло, что и на тракторе нельзя было
проехать...,
Остался сзади Козельск и Волконск. До Жиздры всего 8
километров. После долгого петлянря по дорогам и бездорожью
мы наконец у цели: высокий, обрывистый берег, под ним —
чистая Жиздра, но в нее невдалеке мутным потоком впадает Выте-
беть. Интересное место: у левого берега вода Жиздры мутная,
у правого — чистая. На границе этих двух струй видны всплески
рыб. Вот где половить бы спиннингом! Впрочем, и нахлыстови-
кам, и поплавочникам здесь раздолье.
Устье Вытебети — отличный для лагеря уголок. Лес, стеной
подступая к самому берегу, защищает от северного холодного
ветра, много сухих дров. Не хотелось уезжать отсюда, но страсть
к освоению новых мест звала нас дальше. Снова сборы...
Решили ехать на Рессу... Для этого в Козельске повернули на Сухи-
ничи, а затем через Мещевск взяли курс на Серпейск. Дороги
здесь вполне приличные.
Не доезжая Серпейска, где в Рессу впадает несколько рек
и речек, остановились. Ресса и ее притоки протекают в лесной
96

местности. Ширина притоков до 10, а самой Рессы — до 20
метров. Дно каменистое. Местами встречаются острова и
песчаные косы. Здесь много окуня и щуки.
После двухнедельного пребывания на Рессе мы оказались в
Мещевске — городе церквей и кладбищ. Оттуда наш путь лежал
на Мосальск, вернее, к Пополте, притоку Рессы. Дорога не
дальняя: в 13 километрах за Мосальском через Пополту есть
мост. Остановившись у реки, мы попробовали половить и
остались довольны. Дороги вдоль рек пригодны для езды лишь в
сухую погоду, поэтому мы оставили машину на опушке леса
и разошлись с удочками и спиннингами по прибрежным кустам.
Для удильщиков здесь много интересных бочагов с
водоворотами и белой пышной пеной. Подходов для ловли спиннингом
мало, но в удобном местечке без рыбы не останешься: весной
проходящая щука не пропустит блесну.
От Пополты до Варшавского шоссе 10 километров. Дорога
хорошая, местами булыжник — машину вытаскивать из грязи не
придется! Дожди по-прежнему поливали нас до десяти раз в
день. Иногда из-за туч проглядывало солнце и снова пряталось.
Над костром сушили наши пожитки. Автомобиль готов к
дальнейшему путешествию. И снова навстречу побежали поля и
перелески. Погода улучшилась. Настроение тоже. Скоро
показалось Варшавское шоссе. Маленький отдых, и наш
автомобиль взял курс на Юхнов.
Не доезжая до совхоза Рыляки, мы увидели справа карьер
и огромный овраг. Внизу журчал ручей, спрятанный в
цементную трубу. Раньше здесь был мост высотой 15 метров, а теперь
овраг засыпали, и моста не стало. Ресса совсем близко
подходила к Варшавскому шоссе, но за лесом не была видна. На отдых
спустились к реке. Южный берег ее в этом месте очень удобен
для привала. Впереди остров, струи воды неслись в разные
стороны и подмывали берега. Река жила! Там и здесь всплескивали
рыбы. На другом берегу, на озимых полях, слышно было
отдаленное токование тетеревов-одиночек. Подходы к реке удобны
как для удилыцика-лоплавочника, так и для спиннингиста.
Недалеко от Юхнова слева мы увидели братскую могилу.
От могилы в лес шел большак на Вязьму.
И вот пошел последний день наших странствий. Накатали мы
более 1000 километров. В Юхнове заправили автомобиль и
через четыре часа были в Москве.
Тем, кому понравится сложный маршрут нашего
путешествия, советуем повторить его именно в весеннее время.
Поезжайте в этот край живописной русской природы!
•
4 Заказ № 3447

Н« Миславский
В УСТЬЕ КУРЧУМА
В устье реки Курчума, правого притока Иртыша,
исключительная ловля, разнообразие рыб, прелестная природа. Это
полностью удовлетворяет каждого, даже самого взыскательного
рыболова. Добраться туда можно быстро и удобно. От Усть-
Каменогорска, центра Восточно-Казахстанской области, за 4—
6 часов на быстроходной и комфортабельной «Ракете» доедете
до пристани Куйган (устье реки Курчум).
Поездка на «Ракете» по живописному Бухтарминскому
водохранилищу, окаймленному горными хребтами Алтая, сама по
себе — большое наслаждение. А уж про рыбалку на Курчуме
ц говорить нечего: река протекает вдали от крупных населенных
мест, сохраняя всю силу и очарование нетронутой природы.
На пристани Куйган мы сошли с «Ракеты» после полудня.
Предстояло сделать длинный крюк до моста через Курчум и уже
по другому берегу вернуться к его устью. Нам повезло.
Инспектор местного рыбнадзора, узнав о цели нашего приезда (сбор
материалов к 50-летию Советской власти), предложил нам
поездку по водохранилищу на рыболовецком катере...
И вот устье Курчума! Река разбивается здесь на протоки,
разделенные стенами высокого камыша. Кругом бесконечные
ерики, заводи, старицы. Берега заросли кустами смородины,
малины, облепихи. По воде шныряют выводки уток, то и дело
плещется крупная рыба.
Возбужденные, полные предвкушений, устанавливаем на
пологом берегу палатки. Звучит команда: «Все на заготовку
хвороста для костра!» Но разве утерпишь? Многие мальчики с
удочками уже на берегу. В <их распоряжении 15—20 минут.
Здесь быстро темнеет. Хорошо было бы сварить уху именно
сегодня, в день нашего прибытия в это рыбацкое Эльдорадо.
Мы ловим рыбу на хлебный мякиш, сдобренный растительным
маслом,— другой насадки у нас нет. Рыба клюет часто, но пока
идут только крупный чебак и сорожка. Вскоре мы налавливаем
рыбы для всей туристской группы.
Рано утром у нас снова в руках удочки. Устраиваемся на
берегу, полого понижающемся к воде; к сожалению, у самой
воды берег образует небольшой, но крутой выступ, позже он
причиняет нам немало неприятностей (несколько крупных рыб
мы так и не смогли перебросить через него). В этом месте есть
небольшой омут с тихим течением, глубиной метра три. Справа
и слева значительно мельче. С берега в воду спускаются кусты,
островки камыша... Место для рыбы как будто подходящее.
Смущает нас только насадка — мякиш хлеба. Ребята, которые
ушли за червями, что-то не возвращаются. Начинаем ловить на
08

хлеб в проводку... Поплавки, установленные на глубину полтора
метра, плывут перед нами, но все ловятся тот же чебак и со-
рожка. А нам хочется поймать крупную рыбу. Что же делать?
Я отламываю большой кусок хлеба, раза в три больше обычного,
плотно уминаю его, сажаю на крупный крючок, прибавляю
глубину и забрасываю снасть. Два раза проплывает мимо меня
поплавок безрезультатно, на третий быстро скрывается под
водой. Подсекаю... Есть! Изловчившись, выбрасываю на траву
отличного язя. Ясно: подошла стайка. За четверть часа мы
вытаскиваем несколько крупных язей.
В разгар ловли чувствую, что кто-то теребит меня за плечо:
— Смотрите в воду, рядом с берегом...
Я всматриваюсь и замираю от изумления. В каких-нибудь
двух метрах от берега в прозрачной воде стоит невесть откуда
появившаяся огромная мраморная рыба. Шевеля усами, она
флегматично рассматривает нас. При напряженном внимании
затаившей дыхание всей нашей компании я подвожу к рыбине
крючок с мякишем хлеба. Она не интересуется им. А когда я
пробую подсунуть приманку к самой пасти, рыба медленно и
величественно уходит в глубину.
Вечером мы сидим у костра. С реки издалека доносится
песня. Вскоре к берегу пристает плот с тремя опытными
туристами. У них и снаряжение для подводной охоты, и надувная
лодка, и кинокамера, не говоря уже о спиннингах с большим
набором блесен. На две недели раньше нас они тоже
«Ракетой» прибыли из Усть-Каменогорска на пристань Куйган, а
оттуда автобусом в Алтайские горы к самому истоку Курчума.-
Там построили плот и спустились на нем по течению. Очень
интересный маршрут! Была у них встреча с медведем в горном
малиннике, увлекательная ловля хариуса и тайменя и многое,
многое другое.
Туристы показывают нам шесть тайменей, пойманных и
закопченных на таежном костре. Они везут их в подарок. Под
утро мы провожаем гостей и тоже начинаем собираться в путь.
Вкусна и хороша алтайская рыба, но всему когда-то приходит
конец.
На прощанье мы решаемся все же выудить парочку-другую
сазанов, которых много в устье Курчума.
В одной из проток, перерезанной в разных направлениях
грядами камыша, образовалось нечто вроде продолговатого и
глубокого озера с медленным течением. Здесь особенно резво
играет сазан на вечерней зорьке. Замаскировавшись в камышах,
мы рыбачим прямо с лодки, причаленной к галечной косе,
уходящей в глубь зарослей. Ловим опять на хлеб, сдобренный по
совету новых знакомых несколькими каплями валерьянки из
походной аптечки. Начинается та же картина: непрерывно клюют
чебак и сорожка. Но эта легкая добыча уже никого не радует,
4*
99

и брать рыбу нет смысла... Наконец мы получаем
вознаграждение за терпенье: нам удается «заарканить» трех крупных
сазанчиков.
На следующий день «Ракета» уносит нас -на чудесное озеро
Зайсан, где расположена последняя пристань Верхне-Иртышско-
го пароходства — Тарбагатай.
а. Семипалатинск
В. Бронников
ЧАГЫТАЙ
Мы долго выбирали маршрут нашего летнего путешествия.
Хотелось побывать там, где поглуше.
Леденев, организатор нашей поездки, обвел карандашом
голое место на карте и таинственно сказал:
— Тут есть озеро Чагытай. Рыбы там — м-м-м-м!
И вот конец июня. Мы едем! Наш маршрут: Красноярск —
Ачинск — Ужур — Абакан Кызыл — Чагытай. От Абакана до
.Кызыла 400 километров асфальтового шоссе. Это знаменитый
Усинский тракт, связывающий Тувинскую автономную область,
в частности Кызыл, с железной дорогой в Абакане.
Уже сама по себе поездка по Усинскому тракту оправдала
предпринятое путешествие. Река Ус, прорезав нагромождение
гор, мчится рядом с узкой лентой дороги, проложенной под
скалистым обрывом. Каждый поворот ущелья дарит новый, редкий
вид на дали. Горы то зеленые, усеянные кедрачом, то какие-то
седые, задумчивые. А Ус наперегонки бежит рядом, потом вдруг
прячется, исчезает и снова неожиданно выбегает навстречу по
изумрудному ковру альпийского луга. Тут уж хочешь не хочешь,
а делаешь остановку.
Грустно расставаться с Усом. Впереди угрюмо надвигается
Араданский хребет. Дорога петляет, пока мы взбираемся на
перевал высотой 2500 метров. У подножья горы жара выше
тридцати градусов. Здесь же — онег и... цветы, и изумительный вид с
высоты: горы подернуты дымкой — синие, а снег почему-то
розовый, облака плывут совсем рядом над головой.
На пути попадается наш мараловодческий совхоз. За
трехметровой изгородью пасутся маралы, там их подкармливают.
Животные к себе близко не подпускают. Делаем снимки издали
и едем дальше. В Кызыле запасаемся продуктами и
направляемся по дороге строго на юг. Справа все время тянется мощный
хребет, там, впереди, и лежит озеро — как раз у подножья
хребта.
100

Еще немного пути, и мы возле озера. Мальчишки из
пионерского лагеря запросто вытаскивают прямо с берега
двухсотграммовых подъязков, здесь это считается детской забавой.
Я сразу лезу в воду и начинаю ловить. До чего же здорово!
Крупная рыба клюет одна за другой беспрестанно! А если
отъехать в лодке немного подальше от берега, то можно наверняка
с таким же успехом ловить и здоровенных язей...
Достаем лодку, переезжаем на противоположный берег озера
и оставшуюся часть дня посвящаем поискам червей. < Добыть их
здесь — проблема.
Червей мы все-таки накопали, но мало. И утром едем на
рыбалку. Встаем на якорь, забрасываем удочки. А дальше
начинается чудо-ловля! Поклевка, борьба, сход, снова поклевка...
Через полчаса ловлю прекращаем: каждый из нас вылавливает
по нескольку увесистых язей. Страсти наши утихают. Проходят
два дня, и мы совсем отказываемся рыбачить и просто отдыхаем.
Местные любители ловят спиннингом щуку и язя. Интересно,
что кроме этих рыб в озере водится только пескарь.
Любители зимней ловли утверждают, что по перволедью на
блесну и на короеда рыбалка тоже неплохая. Но уж куда,
кажется, больше?
г. Красноярск
Г. Новожилов
ВПЕРВЫЕ НА ЛЬДУ
— А не поехать ли нам на подледную ловлю, не потаскать
ли окуньков? — предложил Митя, распахивая полушубок.—
Теплынь-то какая!
Митино предложение застало нас врасплох, мы даже не
подозревали о таких возможностях.
Где и как?
— На озере, на блесну! У вас — машина, у нас — озеро. Тут
недалеко, километров шестьдесят. А блесны я за полчаса десяток
сделаю: кусочек жести вырезать да крючок припаять — и блесна
готова!
Мы недоверчиво смотрели на Митю. Ни мне, ни моим
спутникам ни разу еще не приходилось ловить рыбу из-подо льда. Мы
только читали об этом, и подледная ловля представлялась нам
тонким искусством, а тут—«кусочек жести — и блесна готова».
Нет, что-то не так... Но мы все-таки решили:
— Едем!
Февраль только начался* В России в это время стоят сильные
101

морозы, много снега. Здесь же, среди отрогов Джунгарского
Ала-Тау, снега почти не было, ярко светило солнце и над
головой по-весеннему синело небо. Днем термометр показывал пять
градусов тепла.
Из крышки консервной банки Митя вырезал несколько
полосок жести, закруглил углы и, разогрев на примусе паяльник,
припаял крючки, а на противоположных концах жестяных
блесен шилом проткнул дырочки для лески. Все это действительно
заняло не более получаса. Потом Митя сунул в карман моток
лесы сечением 0,5 миллиметра и сказал, что можно ехать.
Сомнения нас не покидали, но и терять было нечего. Вскоре
весело зафырчал мотор нашего газика.
— Стойте! А чем мы будем долбить лед? — спохватился
Юрий.— Надо бы ломик взять.
— Ничего не надо,— успокоил Митя.— На озере полно
старых лунок.
Шестьдесят километров — расстояние небольшое, но по такой
дороге мы добирались до озера часа два. За это время Митя
объяснил нам, как нужно опускать блесну в лунку, как
заставить ее «играть» и как подсекать рыбу. По его словам, все
должно быть совсем просто. Он успел рассказать и об озере
Усёкском — по имени речки Усёк, которая впадает в него; течет
она с вершин Джунгарского Ала-Тау. Все подходы к озеру,
ромбовидному по форме и протяженностью 5—6 километров,
заросли камышом. Рыбы там много, в основном сазан, но
попадаются маринка, осман, лещ, окунь.
Круто развернувшись в кустах саксаула и тамариска,
машина выскочила на берег озера и, пискнув тормозами, юзом пошла
по оттаявшему на солнцепеке солончаковому склону, прямо на
лед. Проломив его передними колесами, она разбросала вокруг
тонкие хрупкие льдинки... Мотор заглох.
— Ничего,— успокоил нас Митя, выходя из машины,— тут
мелко.
О том, что мы на озере, можно было только догадываться.
Перед нами был небольшой залив, покрытый льдом, а дальше —
стена камыша.
— Тут мелко,— повторил Митя, шагнул на лед и тут же
провалился по щиколотку.— Воды всего сантиметров десять, а
дальше — зимний лед. Можно ехать.
Ломая колесами верхний слой льда и расплескивая воду,
машина медленно покатилась. Затем вышла на ледяную дорогу,
по которой зимой ходили заводские машины заготовителей
камыша и машины охотников на ондатру. На оледеневшем снегу
под водой ясно виднелись следы автомобильных колес. Дорога
петляла, раздваивалась. Митя командовал, куда ехать, Слава
сидел за рулем, лед трещал... Мы проехали уже более кило-
102

метра, и вдруг—крутой поворот, машину занесло, резкий толчок,
и мы летим друг на друга.
— Приехали!
Потирая ушибы, с трудом выбрались из машины. Газик
стоял косо, левое переднее колесо, попав в прорубь, ушло под
лед, правое заднее крутилось в воздухе.
Вытаскивать газик пришлось долго. Мы подняли машину
длинным тонким бревном, которое принесли с берега, и снова
поехали.
И вот перед нами просторы озера. На льду «и воды, ни снега,
лишь белеющие впереди холмики — рыбацкие лунки.
Сапогом Митя пробил в одной из лунок тонкий лед, вынул
из кармана самодельную блесну, размотал лесу и опустил ее
в лунку. Описывая круги, блесна медленно пошла в глубину.
Когда леса ослабла, Митя взмахом руки поднял ее и снова
опустил: там, в глубине, жестянка от консервной банки
выполняла роль живой рыбки. Снова и снова Митя поднимал руку,
то медленно, то быстро, то покачивал, то подергивал. Окружив
лунку, мы молча наблюдали за его движениями. Так прошло
минут пять.
— Нет тут рыбы,— заявил Митя.— Пошли к другой лунке.
Но и во второй, и в третьей лунке рыба тоже не клевала.
Окуни не желали брать Митину железку, а больше нам нечего
было им предложить. Его затея казалась чрезвычайно наивной:
незачем рыбе хватать что попало...
Но Митя невозмутимо продолжал свои манипуляции. Он
уговорил Юрия, и тот тоже привязал блесну и принялся махать
рукой над лункой. Слава отказался испытывать счастье и
направился к машине. Я, разочарованный, пошел было за ним, но?
посмотрев вправо (как это я раньше не заметил?), увидел н£
льду черные фигурки рыболовов, склонившихся над лунками.
Оглянувшись на своих товарищей, продолжавших увлеченно
заниматься своим делом, я направился к незнакомым рыболовам...
«Вот где я увижу, как надо ловить рыбу подо льдом. Уж у них
наверняка есть успех» — подумал я.
На льду, у ног ближайшего рыболова, лежал... сазан,
большой, ярко-золотистый...
— Как это вам удалось зацепить сазана? — обратился я к
пожилому, обросшему бородой мужчине.— Это что, случайно?
Из книг я знал, что зимой ловятся щука, лещ, судак, окунь,
плотва, налим... Но никак не сазан!
— Почему случайно? — усмехнулся он в бороду.— Ради са*
зана и сидим. Вон посмотри-у других! — он сделал широкий
жест рукой.
Их было пятеро: четверо мужчин и парнишка лет
четырнадцати. Около каждого на льду лежало по два-три сазана. Все
рыбы были примерно одного размера, каждая около килограмма.
103

— Как же так,— снова спросил я,— ведь сазан зимой на
удочку не ловится?
— У нас ловится! — рыболов, бросив на лед палку-удочку,
начал быстро перебирать леску руками. В лунке показалась
сазанья голова. Бородач наклонился и, вытащив рыбу из воды,
бросил ее в сторону, подальше от лунки.
— У нас ловится,— повторил он, освобождая крючок.
«Вот это рыбалка!» — подумал я с завистью.
— А на что вы ловите?
— На хлеб. Вот гляди,— рыболов скатал шарик хлеба
размером с ноготь и насадил его на крючок примерно дванадцатого-
четырнадцатого номера. Леса была толстая, а вместо поплавка
обыкновенная пробка, проткнутая спичкой.
Я все еще не мог прийти в себя от изумления: сазан ловился
зимой, да еще на такую грубую снасть!? Все казалось чудом.
И я решил попробовать ловить сам.
В кармане у меня всегда лежат лески, конечно
обыкновенные, летние, с грузилом и поплавком, но ведь здесь именно это
и надо. Нашелся в кармане взятый на всякий случай и кусок
хлеба. Леску я привязал к камышинке, которую подобрал тут
же на льду. На крючки — а их у меня было два — насадил
шарики мятого хлеба, установил поплавок в двух метрах от
грузила-дробинки и опустил свою снасть в первую попавшуюся
лунку. Поплавок покачался и замер на гладкой поверхности
воды. Откровенно говоря, я ничего не ждал от своего
эксперимента, но все же где-то теплилась маленькая надежда: а вдруг!..
И вот мой поплавок шевельнулся, задрожал и медленно стал
погружаться в воду. В изумлении, забыв все на свете, и даже
то, что у меня в руках не удилище, а только камышинка, я
подсек. Камышинка сломалась, но я успел перехватить лесу
другой рукой и начал поспешно выбирать ее. Рука чувствовала
приятную тяжесть сопротивляющейся рыбы. Еще миг, и она
на льду!
Это был сазан золотисто-желтый, белобрюхий, с
розоватыми плавниками — из тех, что зовут у нас «порционными»,
граммов на шестьсот. Он лежал передо мною на льду блестящий,
словно отлакированный, изредка изгибался пружинистым телом,
подпрыгивал и тяжело шлепался на мокрый лед. Я редко
рассматриваю пойманную рыбу. Обычно в азарте ловли бывает не
до этого—сунешь добычу в садок и снова хватаешься за
удочку. Но на этот раз я все смотрел и смотрел на свой дивный
трофей.
Потом я все-таки снова закинул лесу в лунку и только
тогда вспомнил о своих товарищах. А они уже шли ко мне,
шли с пустыми руками и еще издали кричали:
— Поехали! Пора домой, уже темнеет!
104

В самом деле, увлеченный ловлей, я не заметил, как село
солнце, как быстро сгущались сумерки, как резко похолодало...
Больше всех моему успеху удивлялся Митя, знаток и
«хозяин» озера.
— А я и не знал, что здесь сазаны ловятся,— часто
повторял он, разглядывая мою добычу.— Братцы, давайте завтра
приедем сюда пораньше. Юра! Слава! А?..
Юра и Слава почему-то молчали, а я не устоял, согласился.
Кто бы иначе поступил на моем месте?
Утром следующего дня мы уже сидели над лунками. На том
же месте, что и вчера, сидели у своих лунок те же рыболовы.
Все так же было солнечно и тепло.
С полчаса клева не было, сазанье стадо, вероятно, находилось
еще в пути. А потом началось! Мы то и дело вытаскивали рыб.
На Митину снасть (леска 0,5, крючок № 10 и поплавок из
пробки), правда, клевали реже; у местных рыболовов (леса 0,6,
крючки № 12—14 и вместо поплавка — пробка) рыбы тоже
брали не часто, но у меня (леса 0,3, поводок 0,2, крючок № 7 и
маленький целлулоидный поплавок) клевали охотнее. Местные
рыболовы переходили от одной лунки к другой, нервничали, но
результат у них был прежний. Тогда я понял, какое значение
имеет тонкая снасть и умелая настройка удочки. Ничем другим
мой успех объяснить нельзя.
По рассказам местных рыболовов, клев у сазана начинается
в конце зимы или весною, причем год на год не приходится;
иногда ловятся лишь отдельные экземпляры или, наоборот,
можно поймать не один десяток рыб. От Алма-Аты это озеро
довольно далеко, около 500 километров. Правда, добраться
несложно— до города Панфилов из Алма-Аты ходят автобусы, а
дальше можно доехать на попутных машинах. Местные рыболовы
так и делают. На берегу озера недалеко от проезжей дороги
есть избушка, в которой и останавливаются приезжие.
В других водоемах вокруг Алма-Аты сазан есть, но зимой
он не клюет. Рыболовы довольствуются здесь только мелким
окунем.
Теперь у меня накопился определенный опыт подледной
ловли. Я вытащил из лунок не одну сотню рыб. Но свою первую
рыбалку буду помнить долго.
г. Алма-Ата

Ю. Пономаренко
БРАСЛАВСКИЕ ОЗЕРА
Десятки больших и малых озер голубой мозаикой
разбросаны в густых лесах между наносными холмами ледникового
происхождения на северо-западе Белоруссии. Этот край народ
любовно называет поозерьем. Причудливы, если посмотреть с
высоты, очертания озер в зеленой раме из камыша, кустарников и
векового бора. Только такой щедрый ваятель, как природа, мог
создать все это великолепие. Среди многочисленных
живописных мест поозерья особенно славятся своей красотой кучно
расположенные Браславские озера, их около сорока. Свое название
они получили от древнего белорусского городка Браслава с
более чем девятисотлетней историей, что стоит у подножья
Замковой горы. Выгодное географическое расположение еще в
далекую старину сделало его опорным пунктом славян на западных
рубежах Великого Полоцкого княжества. Берега Браславских
озер видели и русских воинов, оборонявших западные границы
своей державы, и нашествие конницы Батыя, и солдат
наполеоновской армии и, наконец, славных белорусских партизан,
подлинных хозяев этого края в годы Отечественной войны.
Недаром на голубом поле старинного герба города Браслава
изображено человеческое око над скрещенными пиками: «Зорче
смотри, да стереги землю свою от ворога».
Так же как и много столетий назад, волны лижут берега
озер Богинское, Дривяты, Струсто, Укля, Снуды и так же с
криком носятся над водными просторами стаи чаек. Все они
соединяются между собой речушками, протоками и проливами.
Самое большое озеро — Дривяты находится на стыке границ
Латвийской, Литовской и Белорусской ССР. Там колхозники
трех республик построили электростанцию «Дружба».
Каждое озеро имеет свои особенности. Общее у них лишь
одно — обилие рыбы. На этих озерах подчас опрокидываются
привычные представления рыболовов. Рыба берет и при
северном ветре, и перед сменой погоды, и в грозу, и даже при
затяжном дожде. Но для насадки здесь предпочтительны дерновые
черви. Это обычный земляной червь, обитающий в корневой
системе травяного покрова. Для крупного леща необходимо что-
то «повкуснее» — крутое тесто из белой муки с добавлением
вареного картофеля, гороховой каши и подсолнечного масла.
Лучшей насадкой считается ручейник («аршитка»
по-белорусски). В большинстве озер много раков. На их мясо хорошо
ловится лещ, крупная (до 800 г) плотва, окуни, а ночью на
донки— угорь. Лучшей насадкой для угря все же считается «ве-
ретенка» (личинка речной миноги) или вьюн.
106

В пяти километрах от города расположена туристская база
«Браславские озера», где всегда можно получить жилье,
питание и, самое главное,— лодку. Каждые три-пять дней от
причалов турбазы отходят флотилии лодок. Частая смена мест, то
есть переход от одного озера к другому, и замечательный клев
на все виды снастей доставят любому рыболову истинное
наслаждение.
Условия рыбной ловли на всех озерах примерно
одинаковые.
Озеро Дривяты находится на южной окраине города Брасла-»
ва. Системой речушек и ручьев соединяется с озерами Новято,
Цно, Болта и Рака. Его длина — 9,4 км, ширина — 6 км. Дно
песчано-галечное. В северной части встречаются мели, где
глубина 1—2 м, тогда как средняя глубина колеблется в пределах
от 8 до 12 м. Берега низкие и пологие, поросшие камышом и
аиром, В южной части вплотную к берегу подступает большой
сосновый бор. В озеро впадает много речушек: Рака, Усьвица,
Зельвица, Друйка и Окутовка. Их устья — излюбленная
стоянка крупной плотвы, линя, язя. Особое внимание следует
обратить на реку Друйка: хотя она и небольшая, но в ней рыбы
много. Ловить надо с лодки вдоль зарослей камыша и у
многочисленных коряг; на две-три удочки ловить не стоит: не
управитесь.
«Рыбье население» озера очень разнообразно: ряпушка,
снеток, плотва, язь, линь, пескарь, уклея, лещ, густера, карась,
угорь, щука, налим, окунь и ерш-носарь.
Струсто — самое глубокое из озер этой группы. Его
извилистые берега поросли сосной, много просторных пляжей с
серебристым песком и еще больше уютных островков с непроходимыми
зарослями малины, манящими усталого путника, будь он на воде
или на суше. Длина озера — 7,3 км, ширина — 4,6 км.
Максимальная глубина—24 м. Рельеф дна очень сложный — много
мелей и ям, крупных валунов и мелких камней. Крупную рыбу
лучше всего ловить именно на границе мелководья и глубины.
Большинство островов опоясано кольцом тростника и камыша.
Снуды занимает в длину 9 км, ширина — 5,2 км. Глубина
колеблется от 6 до 17 м. Берега пологие, дно песчаное. Местами
встречаются довольно крупные валуны — излюбленная стоянка
угря, налима и крупного окуня. По озеру разбросано несколько
сот больших и малых песчано-галечных островков, поросших
тростником и аиром. Крупные островки, кроме того, заросли
лещиной и малинником. Водятся в озере, в основном, лещ, угорь,
плотва, язь, линь, окунь, налим, карась, густера и сиг. Много
раков. Успех рыбалки в значительной мере зависит от
правильного выбора места. В утренние часы хорошо ловить с
подветренной стороны островков, вечером у больших валунов и на
ямах. Клев всегда хороший.
107

Войсо. При довольно значительных размерах (длина —
3,6 км, ширина — 2,1 км) озеро неглубокое — 3,5—7 м.
Западный берег крутой, обрывистый. Северный и восточный —
пологие, поросшие кустарником и тростником, где обитают утки и
чайки. Здешнюю тишину изредка нарушает хрюканье кабанов
да крики птиц.
Неспиш. Длина озера — 4 км, ширина—1,6 км; оно
проточное, наибольшая глубина — 5 м. По озеру разбросано много
мелких островков, окаймленных мощным кольцом
растительности.
Недрово. Озеро в длину 3 км, ширина — 2,5 км.
Соединяется с озерами Неспиш и Потех, а рекой Друйкой — с
Западной Двиной. Дно песчано-илистое, с ракушечником. Глубина
6—13,5 м. Берега пологие, поросшие тростником. С севера на
юг проходит подводный хребет, как бы разделяющий озеро
на две части. Обычно местные спиннингисты и
рыболовы-удильщики ловят именно вдоль этого естественного водораздела.
Важа. Длина озера — 2,8 км, ширина — 2,4 км.
Максимальная глубина — 6,5 м. Берега покрыты густым кустарником и
сосновым лесом. Рыболовам и туристам это озеро может
служить почти идеальной стоянкой на все время отпуска. Рыба,
ягоды, грибы да еще просторные, с отличным песком пляжи.
Укля. В длину озеро протянулось на 5,8 км, ширина его —
2,6 км. С севера и юга к берегам почти вплотную подходит
старый сосновый бор. Берега пологие, местами сильно
заболоченные. Глубина в среднем 12—14 м. В зарослях обитают щуки и
красноперые окуни.
Иказнь. Озеро расположено у местечка того же названия, в
очень живописной холмисто-лесистой местности; его длина —
3,4 км, ширина—1,2 км. Оно сильно заросло водяной
растительностью, дно илистое. Плесами делится на две части:
западную— глубиной до 5 и восточную — глубиной до 8 м.
Излюбленное место рыболовов — западный плес, хотя существенной
разницы между ними и нет.
На всех этих озерах сравнительно редкр бывают местные
рыболовы. Главные их посетители — москвичи и ленинградцы.
Добираться на озера лучше всего автобусом или попутной
автомашиной из города Браслава до местечка Иказнь.
Из Минска на Браславщину два раза в сутки отправляется
рейсовый автобус. От железнодорожных-станций Полоцк, Дрис-
са и Даугавпилс также идут автобусы. А там уж выбирайте
любую группу озер по своему вкусу!
г. Минск

Ник. Петров
ВАЛДАЙСКИЕ РАКИ
В нашем распоряжении два дня. Это и много, и мало.
Много, если ехать километров за сто от Москвы, и мало, если за
четыреста. Выбираем все-таки дальний путь и начинаем
готовить машину задолго до отъезда. Наш «Москвич» очень стар, но
держится молодцом. Ехать нам далеко, на Валдай, куда
настоятельно советовал нам отправиться хороший знакомый. Мы
раздумывали недолго: —лес есть, рыба есть, вода прозрачная —
чего еще надо? И рано утром, когда Москва еще только
просыпается, мы выбираемся на Ленинградское шоссе. Трасса
Москва— Ленинград хороша тем, что на своем пути обходит
стороной все города. Не приходится терять время на сложные
проезды по городским лабиринтам.
Километрах в пятидесяти за Вышним Волочком автотрассу
пересекает река Березайка. Делаем короткую остановку. Пока
женщины готовят обед, мы с приятелем бежим в воду. Я справа
от моста, в большом омуте. Здесь, по-видимому, когда-то была
мельница. Дима плавает слева от моста, где узкая речка делает
поворот, за которым небольшая глубокая заводинка и песчаный
плес. Времени у нас мало, поэтому ограничиваемся беглым
осмотром омута и заводинки. Сколько я ни ныряю возле бревен,
торчащих из омута, сколько ни заглядываю под старые доски
и нагромождения ветвей, ничего, кроме мелкой плотвы, так и.
не вижу. У Димы дела получше: в сетке шевелит хвостом
большой язь. Вначале Дима тоже видел лишь мелкую плотву и
пескарей на песке. Но когда он заглянул под нависший куст, то
был поражен при виде находившихся вместе мелких окуней,
плотвы, серебристых карасей, голавликов и одного щуренка. Как
и почему все эти рыбы собрались в одно место, так и осталось
для нас загадкой. Нырнув под корни кустов, Дима видит
приличного окуня, но выстрелить не успевает: не хватает воздуха.
Отдышавшись, он снова идет вниз, но место окуня уже занимает
хороший язь. Не раздумывая, Дима гарпунит красавца и
тащит его на берег. В обед на второе у нас свежая рыба.
Однако здесь мы не задерживаемся. Хотим пораньше
добраться до озера, где запланировано провести вечер одного дня
и утро следующего. Проезжаем развилку на Валдай и через
пять километров поворачиваем с основного шоссе на Долгие
Бороды. Восемь километров по узенькой асфальтовой дороге, и
озеро перед нами. По лесным дорогам пробираемся к ^его
дальнему берегу. Выбравшись из леса, мы попадаем на косогор,
покрытый высокой травой. Метрах в восьмидесяти от нас, на
самом берегу озера, возле купы деревьев, прелестная площадка
для лагеря. Быстро ставим палатку, походные стулья и стол и
110

подготавливаем место для костра. А теперь в воду. Но сегодня
в озеро я иду один: у Димы легкий насморк и ему нырять
нельзя, поэтому он с женщинами отправляется за ягодами, а я,
надев свой «калипсо», ищу удобный спуск к воде. При первых же
шагах ноги вязнут чуть не до колена. Дно озера сильно
заилено. Первое погружение в новом водоеме — это как откровение,
как высадка на новую планету, в новый мир. Кругом —
неведомое.
Плыву тихонько, пистолет наготове. Возле камышей много
мелких щурят. Пока их не трогаю, и они спокойно стоят впол-
воды, не обращая на меня внимания. Шустрые окуньки очень
любопытны. Когда я заплываю в траву, они разбегаются. Но
стоит мне остановиться, как они поворачивают назад и
начинают шнырять вокруг меня, как бы разглядывая непонятное
существо. Один из них, покрупнее, скоро попадает ко мне в
сетку. Чтобы не запутать гарпун-линь в траве при перезарядке
пистолета, я немного отплываю в глубину озера. Здесь на дне ил и
кое-где камни. Закладывая гарпун, замечаю какое-то движение
на дне прямо под собой. Смотрю внимательнее: раки! Да
сколько! Два прямо подо мной, чуть дальше третий, слева четвертый,
пятый... Глаза разбегаются! Но как же их ловить? Накалывать
гарпуном? Слишком долго. Брать рукой — честно говоря,
боязно: ухватит клешней за палец! Что же делать? Кажется, выход
есть. Плыву на берег, достаю из автомашины старую кожаную
перчатку и начинаю охоту за раками. Плыву, рак подо мной. Из
мягкого, пушистого ила торчит лишь одна клешня. Отвесно
пикирую и пятерней хватаю рака вместе с илом. Рука при этом
проваливается словно в пух. При всплытии вода моментально
вымывает ил, и я сажаю чистенького рака в сетку. Если они
сидят не очень далеко друг от друга, то я на одном дыхании
успеваю схватить и сунуть в сетку четыре, а то и пять раков.
Раки ведут себя по-разному. Одни при приближении к ним
садятся на хвост, принимая почти вертикальное положение,
выставляют вперед мощные клешни и угрожающе щелкают ими.
Другие, застигнутые вне укрытия, обращаются в бегство.
Я впервые вижу, как плавают раки, и поражен их скоростью.
По-видимому, вы знаете, что плывут они над самым дном
хвостом вперед. Но как это происходит, видел не каждый. Резко
ударяя хвостом, рак продвигается сантиметров на тридцать.
Удары следуют один за другим и так часто, что не всегда за*
мечаешь, куда рак исчезает.
Вначале мне показалось странным, что в одном озере при
внешне одинаковых условиях на одних участках много раков,
а на других их почти нет. Потом я замечаю, что особенно много
их там, где бьют небольшие холодные роднички. Это, конечно,
не единственная причина, но весьма существенная.
111

Наполненную раками сетку выношу на берег и отправляюсь
за рыбой для ухи. Подстрелив несколько щурят, выхожу из
воды.
Во время ужина, воздавая должное ракам, пытаемся
разобраться, почему в озере не видно крупной рыбы. Но не найдя
никакой убедительной причины, ложимся спать, возлагая
надежду на завтрашний день.
Встаем рано и сразу направляемся к заливу, замеченному
еще с вечера. На его поверхности много травы. Подходы к воде
заболочены, местами плавучие берега. Подойти к воде очень
трудно, поэтому я плыву к заливу от нашей стоянки вдоль
береговой линии. Картина та же: в камыше — много мелкой рыбы,
на дне — раки. Вот я и в заливе. Здесь растительность другая.
По дну расстилается сплошной ковер трав, напоминающих по
виду ветки сосны. Это своего рода подлесок. На большей
глубине основной травяной лес, который тянется к поверхности
воды сплошной стеной, оставляя лишь небольшие прогалины —
окна. Плыть очень трудно, нырять можно только в окнах.
Путаясь в траве, плыву все дальше, упорно ныряя в каждое окно.
Все бесполезно. Рыбы нет. Даже мелкий окунь исчез. Лишь у
самой поверхности плавают стайки мальков величиной с
ноготь. В одном из травянистых колодцев вижу что-то вроде
взрыва на илистом дне. Нет сомнения, что спугнул крупную рыбу.
Но какую? Меня охватывает спортивный азарт. Веду себя очень
осторожно. Крупная рыба есть, но пуглива. Без устали ныряю
в каждую щель. Наконец на дне узенького травяного колодца
метрах в четырех под собой вижу крупную рыбу, которую не
могу определить, да и не до этого сейчас! Мягко иду в
глубину. Пистолет вытягиваю вперед. Ближе, еще ближе, еще...
Выстрел... и гарпун отскакивает от рыбы, словно от камня. На
конце его остается чешуя величиной с пятикопеечную монету.
Гарпун не смог пробить броню этого озерного великана.
Приходится только сожалеть, что не захватил с собой сильное
подводное ружье, с которым обычно охочусь в море. Делать нечего,
надо возвращаться. Даже в «калипсо» начинаю замерзать. На
обратном пути в одном из окон вижу спину такого же гиганта,
но даже не пытаюсь выстрелить: мой пистолет не для такой
рыбы.
На берегу обо всем рассказываю Диме и вижу в его глазах
сомнение. Чем горячее я его убеждаю, тем больше скептицизма
он проявляет. Конец нашим разговорам положил старик с
косой. Он подошел к нам, заинтересовавшись моими доспехами.
Из расспросов узнаем, что в озере всегда было много разной
рыбы. Но года три назад какие-то горе-ученые решили очистить
озеро от сорной рыбы, чтобы запустить туда амура и другую
рыбу. Проблему очистки они решили довольно оригинально:
засыпали в озеро известь. Действительно, в тот год рыбы в озере
112

почти не осталось. Выжили самые могучие карпы, крупные щуки
и совсем мало окуня. Если раньше здесь была великолепная
рыбалка, то вот уже несколько лет с удочкой на озере нечего
делать. Неожиданно повезло ракам. Незадолго до
протравливания воды раки в озере почти исчезли, что периодически бывает
почти во всех водоемах. Какое-то изменение в составе воды
вызывает массовое заболевание и гибель раков. Восстановление
«рачьего поголовья» обычно занимает много времени. Но, как
говорят, «не было бы счастья, да несчастье помогло».
Протравленная вода утратила вредные для раков свойства. А после
естественного восстановления чистоты воды численность раков в
озере возросла очень быстро и продолжает увеличиваться. Мы
благодарим старика за сообщение. Картина ясна.
Уже за полдень, и нам пора возвращаться домой. Завтра с
утра на работу.
А. В. Кудрявцев
НА РУБСКОМ ОЗЕРЕ
Вот уже три лета подряд я и мои друзья посещаем наше
излюбленное место подводной охоты и отдыха — Рубское озеро.
От города Иванова до него пятьдесят километров. Это около
сорока пяти минут езды на мотоцикле. Выезжаем обычно
ранним утром, не так жарко ехать, да и движение на шоссе
меньше. У указателя Синяя осока поворот в лес — значит, до озера
остается еще три километра. И вот между белыми стволами
берез искрится синева воды. Легкий туман успел спрятаться в лес,
а солнце еще играет в последних каплях утренней росы.
Короткий отдых — и за работу. Собираем дрова для костра,
вывороченные из непрочного, торфянистого грунта старые пни
и коряги, готовим место для ночлега... Вскоре ярко
вспыхивает костер.
Уладив все хозяйственные дела, заряжаем ружья, надеваем
ласты и в воду.
Устоявшаяся за ночь вода прозрачна (видимость около
пяти метров), но еще довольно прохладная. Сначала тянется
полоса прибрежного ярко-желтого песка, а затем начинается
нагромождение затонувших бревен и пней, покрытых сероватым илом.
Мы чаще всего плаваем вдоль этой своеобразной границы.
Рыба (в основном окунь) обитает именно здесь. Ныряю и
вижу, как сбоку от меня промелькнуло несколько окуней. Вот
они выплыли на желтый фон песка, и стали отчетливо видны
все плавнички и полоски на зеленоватых боках. Осторожно
направляюсь в их сторону. Медленно выдвигаю ружье, а окуни
так же медленно отдаляются от него. Стреляю — мимо,
ИЗ

Холод дает себя знать. Скорее на берег, к костру.
Выскакивает из воды и Виталий; на его гарпуне растопырил красные
плавники зеленый окунище. Сидя у огня, рассказываю о моей
неудаче.
Через час мы снова лезем в воду. На этот раз охота удачнее.
Увидев крупного окуня, нажимаю на спусковой крючок, и
добыча на кукане. Плыву дальше под кусты, нависшие над водой.
В этом месте глубже. Песка уже не видно, только в одном месте
он бежит золотой дорожкой, струящейся с берега, под старую,
разбитую плоскодонку, крепко засевшую в иле. В сумрачной
тени обрыва причудливо переплетенные затонувшие кусты,
коряги и огромные глыбы торфа. Чуть подальше пень-осьминог,
распустивший в стороны корни-щупальца. От него к берегу
тянутся паутинки каких-то водорослей, очень похожих на лески
рыболовов, да и лесок здесь немало, намертво запутавшихся в
подводном лесу. На пне, словно медаль, сияет блесна. А вот,
помахивая плавничками, застыл окунь. Стреляю сверху и вижу,
что гарпун лежит на дне, а окунь выкидывает какие-то
акробатические номера: то взлетает к поверхности воды, то зарывается
в ил. Ныряю и, когда он снова в иле, хватаю его обеими
руками. Посадив окуня на кукан, подбираю ружье со дна, которое
я в спешке выпустил из рук.
Виталий, плавая вечером над огромной песчаной отмелью,
далеко уходящей в озеро, замечает любопытную особенность в
поведении окуней. Ради любопытства он стучит под водой двумя
камнями. Раздаются короткие резкие звуки, на которые
неожиданно собираются окуни. Так постукивая и изредка постреливая,
Виталий насаживает на кукан отборных окуней. После
неудачного выстрела окуни совсем не уходят, а немного удаляются и
снова застывают на месте.
Наши попытки охотиться таким способом в другое время
суток не имеют успеха. На стук окуни приплывают примерно
перед заходом солнца, когда под водой становится сумрачно и
неуютно.
На следующий день мы направляемся в небольшой залив,
посередине которого выглядывает из воды островок с
несколькими полузасохшими деревцами. Глубина его не больше двух-
трех метров. У самого берега — скопление коряг и больших
кусков торфа, а дальше дно покрыто крупной галькой, обросшей
сверху маленькой зеленой травкой. Сразу за островком
начинаются густые заросли камыша. Там я попадаю в стаю
маленьких окунишек, и все становится непривычно зыбким, даже в
глазах рябит от их быстрых движений. Вдруг из-за желтоватых
стеблей выскакивает тройка крупных окуней. Вскидываю ружье,
нажимаю на спусковой крючок — и безрезультатно: забываю
снять предохранитель. На обратном пути недалеко от берега
114

вижу маленького ершика, «севшего» на крючок. Безуспешно
стараясь освободиться, он замотал лесу вокруг коряги.
Хочу освободить ершишку, но неожиданно вижу в самой
гуще коряг неподвижное пятнистое тело щуки. Моментально
стреляю. Сбив с бока щуки несколько чешуек, гарпун с глухим
стуком втыкается в корягу, а о щуке напоминает лишь облачко
взбаламученного ила.
На берегу Виталий показывает мне огромного черного ерша,
длиннее ладони, которого он сначала принял за окуня. Таких
ершей мы еще никогда не видели.
После полудня ветер начинает гонять по озеру барашки
волн, которые, с шумом ударяясь о берег, вымывают торфяную
крошку, растекающуюся коричневыми ручейками. Жутковато
смотреть на то, как волны раскачивают затонувшие пни и ко<
ряги, а огромные пласты торфа, словно живые, лениво перева*
ливаются с бока на бок, выдыхая из себя хлопья мути. Рыба
исчезает, вероятно уходит в более спокойные места. Наступаем
вечер. Пора домой.
г. Иваново
А. А. Чудотворцев
ПИКНИК У ОКЕАНА
Итак, решено! Едем на полуостров Шкота охотиться на
осьминога.
На небольшой «водолазной станции», как мы ее окрестили,
вовсю идет подготовка к воскресной прогулке на дно залива.
Хотя от нас до Тихого океана не так уж близко, но все мы
считаем себя тихоокеанцами. На предстоящей вылазке питаться
будем только тем, что предоставит в наше распоряжение Тихий
океан.
У охотников подготовка несложная. Ласты и маски готовы
всегда, только подточить немного гарпуны ружей. У
«репортеров» дел гораздо больше. Но у них почти все готово. Заряжены
акваланги, проверены боксы кинокамер и фотоаппаратов.
Спорим о способе охоты на осьминогов.
— Может, они, как хищники, вне закона и на них можно
охотиться с аквалангом? — волнуется Леонид.
— Ну нет!; — возражает Борис.— Бояться нечего, ты же
читал.
— Да я не боюсь, но с аквалангом как-то удобнее.
В разгар спора подходит машина. Быстро грузим вещи и
снаряжение. Взяли все, кроме богородской травы (по рецепту
Олдриджа необходимой приправы к рыбным блюдам), но ни-
115

кто из нас ее в глаза не видел. Обойдемся и без нее. Получив
приказ наловить побольше чилимов, отъезжаем.
Машина то тяжело гудит на крутых подъемах, то легко
скатывается в распадки. Море встречает нас добродушным
ворчанием. Волны небольшого прибоя ласково накатываются на
берег и лишь у скалистого мыса недовольно пенятся. Солнце
уходит за вершины сопок, из-за которых лукаво посматривает
загорающаяся заря.
Пока вчетвером тащим к воде шлюпку, Женя ставит
палатку, весело напевая: «Суббота, суббота, хороший вечерок!»
Завтра приедут женщины и дети, и мы должны к их приезду
заготовить морепродукты и топливо. Натаскав большую кучу
дров, благо рядом груды плавников, гладко отполированные
бревна, целые деревья с сохранившимися сучьями, обломки
каких-то посудин, обрывки сетей — все то, что выбросило море за
ненадобностью, отправляемся на рыбалку (охотиться на рыбу
уже поздно). Женя сегодня дежурный по лагерю.
Едва успеваем закинуть удочки, как начинаем быстро
выбирать лесу. Первая добыча — черная камбала. Клев отличный.
Да здесь он и не бывает плохим: рыбаки почти не заглядывают
сюда. Резко и жадно хватает приманку терпуг. Неслышно
засасывает ее камбала. Красноперка берет чуть слышно, но
покидает море неохотно, вырывает из рук лесу, далеко отходит от
борта, и только глотнув воздуха, на мгновение замирает и
оказывается в шлюпке. Надоедает мелкая наважка. Если она не
успевает проглотить крючок, то ей даруется свобода.
Шлепнувшись о воду, она некоторое время лежит неподвижно, но поняв
в чем дело, стремительно исчезает в глубине.
Наловив достаточно рыбы и на уху и на жаркое, товарищи
принимаются ее чистить, а я отправляюсь на шлюпке за
дальневосточными креветками — чилимами. Поставив шлюпку на
якорь, развешиваю вдоль борта рыбьи головы. А через
несколько минут они оказываются густо усеянными усатыми
любителями дарового угощения. Освещенные лучом фонарика, они
удивленно таращат глаза, смешно укрепленные на ниточках.
Подвожу сачок, выключаю фонарь, и тут же в воде вспыхивают
искры. Это мелкие чилимы, прорвавшись сквозь сетку,
спасаются бегством, а те, что остались, недовольно шуршат,
ударяя друг друга хвостами. Быстро наполняю ими бидон.
За ужином разговариваем о завтрашней охоте. Женя
подробно объясняет, как вести себя в воде. Хотя мы не новички,
но слушаем внимательно. Он ответственный за поездку, а море
есть море.
На утреннюк) рыбалку я не иду. По жребию мне достается
чистить на салат чилимов. Не работа, а наказание. Вокруг меня
быстро растет гора розовых панцирей. Начинаю чистить в
темноте при свете костра, а заканчиваю, когда из воды вот-вот
116

покажется солнце. Бледно-желтая заря уже прорезается
золотыми лучами. Они вырываются из воды и уходят к висящим над
горизонтом облакам, превращая их в слитки золота. Сейчас
сопки смотрят уже не хмуро, а радостно, и, освещенные зарей,
их склоны кажутся изумрудными. Не часто в Приморье можно
увидеть такой восхитительный восход. Вот и само солнце,
чистое, словно умытое водой океана.
Выполнив задание, отправляюсь за гребешками. Надеваю
ласты, привязываю к поясу сетку и шагаю в воду. После
свежего воздуха она кажется теплой. В глубине еще полумрак, но
на мелководье уже можно различить кое-какие предметы. На
дне, покрытом мелкой галькой, попадаются небольшие
раковины, а чуть глубже — покрупнее. С каждым разом все тяжелее
подниматься на поверхность. За один раз успеваю взять
три-четыре гребешка. Минут через пятнадцать чувствую озноб и
выхожу на берег.
Подъезжает машина, и лагерь наполняется веселым шумом.
Женщины сразу же начинают готовить завтрак. Но нам он ни
к чему. В воду надо идти натощак. Еще раз проверяем
снаряжение.
Первыми уходят в воду аквалангисты — пока без камер, на
разведку. Вскоре оба выходят на берег. По их словам,
осьминоги должны здесь быть, потому что много пустых раковин, не
иначе как столовая головоногих. Теперь уходим в воду мы —
охотники, Женя и Семен с ружьями, а я просто со стрелой. Кто
знает, что ждет нас у этих мрачных скал и какие чудовища
скрываются в их пещерах! Мы уже давно изучили все (что
могли найти) об осьминогах. Знаем, что их можно ловить руками.
Но все же тревожное чувство не оставляет нас.
Плыву к скалам. Внизу камни, покрытые зелеными мелкими
водорослями, звезды, ежи. Почти на каждом плоском камне
бычок. Кое-где покачиваются, словно перезревшие огурцы,
трепанги. Но вот кончаются камни, и передо мной открывается
чудесная полянка, с одной стороны огражденная почти отвесной
скалой, а со стороны моря — сплошной стеной высоких
водорослей. Дно ровное, покрыто песком и мелкой галькой. Вон в чем
дело! У края поляны вижу целую груду гребешков. Ясно, чья
это работа. Всматриваюсь в глубину. На дне лежит что-то вроде
большого листа бумаги. Ныряю и, не пройдя метра, различаю
очертания осьминога. Спокойно свернувшись, он недвижимо
лежит на дне. Женя, нырнувший вслед за мной, проходит
прямо над ним, почти коснувшись его ружьем. Машем
аквалангистам. Кажется, что наши репортеры слишком долго копаются со
снаряжением. Осьминог, не меняя позы, спокойно ждет своей
участи- Наконец с кинокамерой Борис уходит в глубину, а мы
со всех сторон окружаем осьминога. «Репортеры» непрерывно
ведут съемку. Нырнув первым, Женя с силой втыкает гарпун
117

ружья в голову осьминога, который бьет всеми щупальцами, а
одной обвивает ружье. Семен тоже втыкает свой гарпун, и они
направляются к берегу, но все скрывается в чернильной мути.
Только у самого берега включаюсь в борьбу и я. Наконец мы
на суше. Наше чудовище — осьминог средних размеров. Он
лежит совершенно неподвижно, только присасывает небольшие
камушки. Выходят на берег недовольные Борис и Леня:
слишком быстро развивались события. Но зато теперь можно
спокойно фотографироваться рядом с героем многочисленных легенд.
Согревшись и вдоволь поделившись впечатлениями, решаем
на осьминогов больше не охотиться. Теперь плывем в надежде
найти крупную рыбу. Вокруг стаи мальков. Почти прозрачные
рыбешки то неподвижно висят, то стремительно проносятся
перед маской. Срываясь с водорослей, скрываются чилимы.
Невозможно привыкнуть к картине подводного мира. Каждый раз
он преподносит что-то новое. Вот и сейчас^ удовольствием
любуемся стайкой рыбок, переливающихся всеми цветами радуги.
Кажется, что каждая из них имеет свой неповторимый цвет,
хотя это просто игра солнечных лучей. Среди водорослей
мелькают какие-то тени, похожие на красноперок. Но подстрелить
их очень трудно. Лучше поищу терпугов. Они скорее всего у скал,
у подножья которых кое-где скопления мидий. Это тоже
съедобные раковины, но гребешки намного вкуснее. Вдруг на
небольшом выступе скалы замечаю небольшого осьминога,
подобравшего под себя щупальца. Кричу о находке, быстро
подплывают «фоторепортеры^, и мы предоставляем его полностью в их
распоряжение. Осьминог, словно догадавшись, что от него
хотят, начинает разыгрывать пантомиму: непрерывно меняет позу
и окраску. Камеры придвинуты к самому животному, а он
важно демонстрирует свои возможности. Из розовато-желтого
становится совсем красным и одновременно привстает на трех
щупальцах, подняв вверх остальные. Затем опускается вниз и на
глазах темнеет, становится почти серым. Не многим удается
видеть такое. К сожалению, представление кончается. Сделав
«дымовую завесу», «артист» исчезает. Но у нас остаются
пленки, жаль что не цветные.
На берегу нам предлагают слегка закусить гребешками и
печеной рыбой. Обед будет, когда сварятся осьминог и
трепанги, а варить их долго. Солнце уже высоко, погода чудесная,
только крепчает ветерок. Но впереди еще отличный воскресный
день!
а, Владивосток

Е. Галицкий
В РАЙОНЕ ДЖУВГИ
Джубга — небольшой поселок в 45—50 км севернее Туапсе*
Там мне довелось охотиться в мае-июне два года подряд.
Наиболее интересна северная часть Джубгинской бухты (от
места впадения реки Джубга до навигационного знака на горе
Ежик),
От устья реки до северной границы пляжа дома отдыха
Центросоюза дно бухты у берега покрыто крупнозернистым
песком с отдельными россыпями некрупных плоских камней на
глубине. Кроме камией попадаются затопленные деревья и
коряги, занесенные в море во время паводка. Здесь обитают
бычки, морские ерши <— скорпены и морские окуни, реже скаты;
коты-хвостоколы и морские лисицы. Иногда около берега
появляются стаи кефали, добыть которую почти невозможно из-
за купающихся, потому что нельзя пользоваться подводным
ружьем.
На большой глубине и ближе к Ежику песок постепенно
сменяется камнями, сначала чистыми, а затем покрытыми
густыми водорослями. Особенно заманчивы участки с чистыми
камнями, где в дни, когда от ветра понижается температура воды,
можно встретить очень интересную рыбу Черного моря: триглу —
морского петуха, отличающегося необыкновенной экзотической
красотой. Охота за ним имеет свои трудности: необходимость
плавать в холодной воде и сложность обнаружить залегающую
у камней рыбу, сливающуюся с общим фоном дна. Петух
обычно настолько «прочно» лежит «а своем месте, что при
осторожных, но в то же время решительных действиях его можно взять
даже с близкого расстояния.
Если плыть севернее на расстоянии 150—200 м от берега, то
на траверзе навигационного знака за узким языком песка,
доходящим почти до самого берега, начинается каменная гряда,
складки которой параллельно берегу уходят в глубь моря.
Верхняя часть ее покрыта водорослями, а нижняя образует
причудливые подводные ущелья с террасами, карнизами и гротами. Здесь
гораздо больше интересных обитателей моря, чем в
Джубгинской бухте, но условия охоты сложнее.
В сумеречных подводных долинах и таинственных гротах
под крупными камнями часто встречаются более осторожные
рыбы — зубарик и горбыль.
Кроме рыбы в этом районе (особенно на прибрежных
отмелях) довольно много крабов (каменных и травяных). Не редко
попадаются и мелкие ропаны.
119

УСОВЕРШЕНСТВОВАНИЕ ПРУЖИННОГО ПОДВОДНОГО
РУЖЬЯ
Подводное пружинное ружье «Арсенал», в целом удобное и
безопасное, имеет некоторые недостатки. Например,
конструкция наконечника гарпуна не позволяет пользоваться им вторично
в случае поломки острия; отсутствие каких-либо приспособлений
для хранения накладки, необходимой для досылки гарпуна при
зарядке ружья.
Чтобы устранить эти (недостатки, рекомендую апробированное
на практике усовершенствование наконечника гарпуна сменным
острием. Для этого острие гарпуна (см. рисунок) срезают и в
оставшейся части сверлят и нарезают отверстие для ввинчивания
специальных сменных наконечников, что позволяет производить
замену сломанных или затупившихся наконечников не только
на берегу, но и в воде.
Чтобы уменьшить вероятность «схода» подстреленной рыбы,
гарпун со сменными наконечниками целесообразно оснащать
дополнительным откидным «пером» на кольцевой насадке,
конструкция которого показана на рисунке.
Накладку во время охоты удобно хранить за специальным
резиновым браслетом, надеваемым на запястье руки. Во
избежание потери накладки в воде ее крепят к браслету небольшим
отрезком лески.
Почти во всех притоках Днепра — прозрачная вода и
водится достаточно крупная рыба. К таким рекам относится и Вор-
скла. Только в окрестностях Харькова река загряанена и
видимость под водой йичтожная. Поэтому приходится выезжать за
100—120 километров, чтобы насладиться подводной охотой.
Ю. Гладков
ПОДВОДНАЯ ОХОТА НА ВОРСКЛЕ
120

В субботний день автобусом три часа добираемся до Ахтыр-
ки, откуда, на попутной машине на берег Ворсклы. Река здесь
неширокая — 20—25, а в некоторых местах — 30—40 метров.
Видимость метра три-четыре. Кругом необычайно красиво.
Песчаное дно поросло кустиками водорослей, серебристыми
стрелами проносятся стаи мелкой рыбешки, на песке лежат крупные
беззубки. У обрывистого берега, где покоятся крупные земляные
валуны, похожие на скалы, глубина метра три. Возле одной
глыбы притаился крупный рак. Он поводит огромными клешнями
и пятится назад. Хватаю его и поднимаюсь на поверхность,
Евгений тоже показывает рака, а Володя — подстреленную
красноперку граммов на двести. Отогревшись на горячем песке и
обсудив первые впечатления, решаем сделать шалаш. Нарезаем
осоку, и через полчаса готово укрытие от дневной жары и дом
для ночлега.
Солнце уже высоко. Евгений остается на берегу: ему быть
поваром. Я и Володя отправляемся за рыбой на обед.
На подводной поляне среди водорослей снуют мальки, на
песчаном дне «пасутся» пескари, мелькают маленькие уклейки,
красноперки, голавлики. Вот показалась стая окуней, но они
очень малы. Около затонувшего дерева замечаю крупного окуня.
Стреляю в полосатый бок, гарпун попадает в водоросли, а
окунь исчезает. Перезаряжаю ружье и плыву в гущу
водорослей, из которых вылетает щучка, хватает малька и мгновенно
уплывает. Оказавшись в «джунглях», напряженно всматриваюсь
в глубину. Вдруг вижу длинный хвост, торчащий из водорослей.
Щука. Подплываю ближе. Хвост медленно исчезает.
Направляюсь туда, где спряталась щука. Вот и она! Лежит на зеленом
дне. Навожу ружье. Хватаю гарпун и на берег. Щука оказалась
крупная, весом около двух с половиной килограммов. Володя
несет щуренка и окуня граммов на триста. Из мелкой рыбы
варим уху, а крупную жарим.
Незаметно подкрадывается вечер. Снова спускаемся под воду,
где все сумрачно и призрачно. На дне — длинные тени от
водорослей и мелькающих рыб. Вода темно-зеленая, а с глубиной
еще темнее, но около песчаного дна светло и ясно. Взяв
несколько раков, всплываю. Евгений и Володя что-то кричат мне.
Оказывается, они поймали огромного рака, весом двести
восемьдесят граммов.
На сегодня достаточно, выходим на берег, варим раков.
После вкусного ужина укладываемся спать в шалаше.
Просыпаемся в пять утра. Ловим рыбу удочками. Сначала
попадается мелочь, а затем начинает играть щука. Нас
охватывает охотничий азарт, берем ружья и — в воду в надежде
подстрелить щуку. Но под водой холодно и темно, рыбы не видно.
Разряжаем ружья и — на сушу.
121

Солнце поднимается над рекой. Распределяем места охоты и
расходимся в разные стороны. Ныряю и плыву вдоль кромки
подводного «леса» (густая стена длинных стеблей лилий).
Вокруг проносятся уклейки, красноперки, плотва. А вот стая
крупных окуней роется в иле. Подходящий момент для
выстрела. Окунь весом с полкилограмма оказывается на кукане. Не*
плохо. Через несколько минут еще один, а немного позже —
порядочная щука.
После отдыха ловим раков. В качестве приманки на дно
опускаем жареное мясо беззубки. Наловив около трех
десятков крупных раков, отправляемся охотиться на язей.
У берега под нависшими над водой кустами любят стоять
голавли и язи, и я плыву туда. Передо мной подводный тоннель
из густо переплетенных водорослей. Миновав его, вижу стаю
крупных язей. Увидев необычное существо под водой, рыбы
приходят в замешательство и скрываются. Спустя несколько
минут распуганная стая появляется вновь. Подстреливаю язя и
выхожу на берег погреться.
Приятно полежать на горячем песке после удачной охоты.
Перебираю в памяти все виды спорта, которыми я занимаюсь:
футбол, легкая атлетика, хоккей, волейбол... Но подводная
охота — самый лучший вид спорта и отдыха. И для этого не
обязательно ездить на море. На реке (такой, как Ворскла) ничуть не
хуже.
г. Харьков

Г. ТуговшС
ЛОВЛЯ ХАРИУСА И ЛЕНКА В СИБИРИ
Лакомой пищей хариуса и ленка является икра бычка-подкаменщика
(широколобки), живущего в одних водоемах с хариусом и ленком и не
имеющего никакой промысловой ценности.
Бычок-подкаменщик в начале лета (конец мая—июнь) мечет икру, которая
бывает двух видов: крупная (до 1—2 мм каждая икринка), нежно-розового
или желтоватого цвета и мелкая, кремовая. Для ловли одинаково пригодны
оба вида. Найти ее можно под камнями на глубине 1—4 м. При сборе
пользуются небольшим двойным багром, которым переворачивают камни и
сдирают приклеенные к ним с нижней стороны лепешки икры. Вылавливают ее
небольшим сачком на длинном черенке. Собирают икру обычно перед выходом
на рыбалку. Но часто ее заготавливают впрок, особенно если на месте ловли
она не встречается. Для этого собранную икру вначале круто солят (каждую
лепешку икры несколько раз со всех сторон обваливают в соли) и помещают
под пресс. Для этого лепешки икры в 2—3 слоя раскладывают на широкую
доску, сверху накрывают второй доской, на которую кладут небольшой гнет.
Спрессованную таким образом икру для хранения помещают в корзину и
подвешивают на чердаке, где ее обдувает ветерок. Подготовленную икру можно
хранить довольно долго, иногда несколько месяцев. При хранении она
становится запыленной, внешние икринки сморщиваются, но в воде они разбухают
и принимают прежний вид. На соленую икру хариус и ленок берут хорошо.
Иногда свежую и соленую икру отваривают, для чего лепешки в марле на
короткое время помещают в кипяток. При варке икра становится матовой.
Для наживки от лепешки икры отламывают маленький кусочек и
насаживают на крючок с коротким цевьем. Некоторые рыболовы применяют
небольшие самодельные двойники. При употреблении соленой икры необходимо
помнить, что она в воде набухает и увеличивается в объеме. Поэтому ее надо
отламывать меньше, чем свежей.
Икра на крючке держится довольно прочно и позволяет сделать
несколько забросов. Дольше держится икра соленая. Свежая икра в середине
лета перед выклевом мальков (имеет сероватый оттенок, и в ней видны глазки
будущих мальков) легко распадается и поэтому для ловли малопригодна.
Натуральную мелкозернистую кремовую икру хорошо имитирует мягкая
часть плода растения люфа, из которого делают мочалки. Кусочки
искусственной икры рекомендуется окрасить в розоватый и желтоватый цвет.
Во время жора можно употреблять подкрашенный в соответствующий
цвет поролон, иногда даже красную банную губку, но в обычное время такие
заменители неэффективны. Вместо икры можно брать другие насадки: кусочки
свиного сала, белок круто сваренного яйца, сырой и вареный картофель.
Последний иногда дает хорошие результаты, особенно если его подкрасить
акрихином в желтый или другими красителями в нежно-розовый цвет.
На небольших реках и речках хариуса и ленка на икру
бычка-подкаменщика ловят исключительно в проводку, на крупных реках ловят с лодки.
Сибирская спиннинговая удочка для проводки состоит из сборного 3—5-
метрового бамбукового удилища, комлевую часть которого вытачивают из
дерева. Пропускное стальное или фарфоровое кольцо — съемное, большого
диаметра. Грузом служит набор удлиненных грузил или круглых картечин
общим весом 50—70 г. Вначале ставят самую крупную картечину, затем все
более мелкие и в 15—20 см от крючка — мелкую дробинку. Поплавок должен
соответствовать весу грузила. Делается он из пенопласта, длиной 10—12 см,
с шишечкой на конце для лучшей видимости.
В некоторых местах на естественную икру успешно ловят с лодки вдвоем
длинным удилищем и лесой, равной длине удилища либо чуть короче его.
124

Грузило в этом случае небольшое (10—20 г), состоит из нескольких картечин
или удлиненных кусочков свинца.
Один из рыболовов садится на корму с удочкой, второй управляет
лодкой. На глубине 1—3 м, если ровное течение, лодку веслами придерживают
на одном месте. Оснащенный икрой крючок опускают вблизи кормы. Рыболов
все время держит удилище в руках, готовый к подсечке в любой момент. Как
только наживка отплывает от кормы на некоторое расстояние, лодка
спускается по течению со скоростью проплыва снасти. При поклевке гребец
удерживает лодку на месте, пока рыболов вываживает рыбу и наживляет новую
порцию икры. На хороших местах сплавляются несколько раз.
На малых, но быстрых речках хариуса и ленка на икру ловят в проводку
длинным удилищем с лесой, равной длине удилища. Даже при очень быстром
течении икра выдерживает несколько десятков плавных забросов такой снасти.
Успешной бывает ловля на икру и в стоячих водоемах. Ловят в них тремя
способами.
Известно, что при определенной погоде (например, на Байкале при теплом
юго-западном ветре, так называемом «кулуке») рыба из глубин подходит
кормиться к берегу, чаще всего к мысам, дно вблизи которых каменистое.
Рыболовы ждут такой погоды и, когда она наступает, разбрасывают с берега
в местах ловли свежую икру, разломанную на мелкие кусочки или
разделенную на отдельные икринки. Длинным удилищем забрасывают и
наживленную икру. Прикормка хорошо действует продолжительное время, так как
икринки проваливаются между камнями и рыбе приходится разыскивать их.
Летом удается вылавливать крупных хариусов, обычно обитающих на
глубине.
Второй способ ловли в стоячих водоемах заключается в том, что в
определенных местах' на значительной глубине некоторое время рыбу
приваживают. Привадой служат вареный мятый картофель, отруби, каша с добавкой
небольшого количества свежей икры. Приваду засыпают дважды в сутки —
утром и вечером на глубине 3—8 м. В начале ловли разбрасывают немного
икры, что удерживает рыбу долгое время на месте. Ловят поплавочной yдoч^
кой с лодки, привязанной к буйку.
Третий способ — ловля в проводку в стоячих водоемах вблизи устья
небольших речушек, куда часто заходит рыба в поисках корма. Лодку или плот
ставят на якорь вблизи струи воды на небольшом расстоянии (20—100 м) от
берега. Насадку опускают непосредственно в струю, и она плавно сносится
течением.
Ловля хариуса и ленка на икру бычка-подкаменщика очень увлекательна
и может с уопехом применяться в других местах.
г. Улан-Удэ
А. Никитин
ЖЕЛТАЯ БЛЕСНА
В середине суровой дальневосточной зимы ранним утром в
сорокаградусный мороз мы поехали ловить щук на реку Амгунь — большой горный приток
Амура. Отец, замотав голову шарфом и подпоясавшись старым солдатским
ремнем, вел мотоцикл, а я, съежившись, сидел в коляске. Встречный ветер
больно обжигал лицо. По гладкому льду мотоцикл летел как на крыльях. За
полчаса двадцать километров были позади. Надо бы еще подальше
проехать — вон к той большой* излучине реки, где склонились поседевшие от инея
березы, да невмоготу стало: закоченели оба. Отогрелись, когда долбили лунки:
лед был без малого метр. Как только продолбили лунки, тут же опустили
щучьи ''блесны: отец свою любимую оловянную с красными ниточками, а я —
простую -свинцовую, которую вчера покрасил в желтый цвет. Это я у Саба-
125

неева вычитал, что зимой щуки на желтую блесну берут лучше, чем на белую.
Видимо, потому, что зимой вода прозрачная, чистая, а лед освещен солнцем,
и белая металлическая блесна излишне сверкает, и щука боится ее; желтая —
не так сверкает и похожа на пескаря.
Поделился я с отцом своими соображениями.
— Теоретик,— сказал отец и тут же небрежным движением выбросил на
лед щуку,
Вечно отцу везет! Неужели я не обловлю его и будет он надо мной
посмеиваться и брать с собой на рыбалку не как равноправного товарища, а
так, для компании, чтобы скучно не было, и для того, чтобы костер разводить?
— Щучка, она и белую блесну принимает,— продолжал отец не без
удовольствия, тут же подцепив еще одного щуренка,
— Травянка,— произнес я, пряча зависть.
*** Ничего.., Тоже ведь рыба?
Я не ответил. Солнце разогнало морозную дымку и светило ярко и
радостно. Снег блистал — без темных очков не взглянуть. А мне было досадно
и грустно: хоть бы раз клюнуло! Начали зябнуть ноги. Мороз пробирался в
рукава, за ворот.
Прошло, наверное, больше часа,
Чайку бы попить!
Отец согласился, но с места не двинулся. У него, видите ли, что-то
«тюкнуло». Что ж, такова уж мальчишечья доля! Встал я и полез на крутой берег
собирать хворост. Снегу здесь — по пояс. Сухих дров сколько угодно. На
кустах шиповника сохранились еще красные ягоды, твердые, как камешки.
Набрал их в карман — пригодятся для чая.
Место для костра пришлось готовить, на снегу его не разложишь. Скоро
синий дымок взвился к небу...
Чай быстро вскипел. Подошел отец. Недовольный. Больше так ничего,и
не клюнуло. Все те же две жалкие щучки, припудренные снегом и замерзшие,
лежали у его лунки.
Попили чайку, и у меня сразу прибавилось силы, после него и мороз не*
страшен. Отец переменил блесны и снова застыл над своей лункой. На ры«
балке его никогда не покидает надежда на успех, А я пошел на другую сто*
рону реки.
У того берега Амгунь мелкая, но где-то там выходит протока из озера,
узкое и глубокое русло которой едва намечается среди занесенных снегом
тальников. Я долго стоял и смотрел. Вот последний изгиб протоки, здесь лед
как будто ниже осел, должно быть, это и есть место впадения протоки в реку*
Разгреб снег: точно, лед черный, озерный. Если щука выйдет из протоки, она
сразу же повернет против течения. И, наверное, будет стоять, привыкая к
речной воде, и, конечно, голодная. Тут ей и надо подсунуть блесну.
Скинул я полушубок и начал долбить. Трудно пришлось. Лед еще крепче
и толще, чем на фарватере реки: еле-еле рукой выгребал крошки льда со дна
лунки, Наконец внизу забурлила вода. Пешня с противным хрустом ткнулась
в песчаное дно. Подо льдом всего несколько сантиметров воды — «глухарь»!
Ё изнеможении сел я на лед и чуть не заплакал. Взглянул на солнце. Оно
уже катилось вниз.
«Но нет, назад я не пойду. Расскажи-ка отцу про «глухаря»— засмеет*
да» наверное, и поймал что-то. Вон копошится...»
Наметил я новое место и снова принялся за работу. То ли «глухарь» меня
разозлил, то ли лед был здесь тоньше, но вторую лунку продолбил быстрее.
Глубина хорошая — метра два. И вода прозрачная, слегка зеленоватая,
озерная. Только опустил блесну — тюк! Щуренок граммов на триста. И всё.
Прошло с полчаса. Замерзать начал. Скинул полушубок и бегом к отцу,
*- Ну как? — нетерпеливо спросил он у меня, и по тону я понял, что дела
у него неважные. И в самом деле, за два часа он подцепил всего одну
небольшую щучку.
— Поймал щуку — во! Килограмма на три,— сказал я.
Отец снял темные очки, посмотрел на меня с недоверием4 ответил; «Гм»»
126

снова надел очки и продолжал ловить. Я побежал назад. Смотрю — и отец за
мной:
-— Где твоя щука?
Поворчал немного. Оглядел протоку — место ему понравилось. Отмерил
несколько шагов и выдолбил лунку, опустил блесну и сразу же вытащил
щучку, опять маленькую. Ясно, она из озера к моей лунке шла...
Не успел я это подумать, как снасть мою сильно потянуло вниз и в
сторону — не дернуло, а именно потянуло. Я вскочил и изо всех сил потащил
лесу. Внизу, подо льдом, что-то тяжело перевернулось, и в следующее
мгновение я увидел в лунке зубастую пасть. Перехватив леску, я выволок на лед
большое бьющееся тело. Щука извернулась, обдав меня брызгами. Я упал
на нее Она больно хлестнула меня хвостом по лицу. Но я оттащил рыбу
подальше от лунки.
Подбежал отец.
— Вот это да! — произнес он с восхищением. И тотчас вернулся к своей
лунке.
Некоторое время не клевало.
Вдруг потянуло снова: опять я поймал большую темно-зеленую озерную
щуку. Через минуту еще! Отец уже не ловил, он бегал вокруг меня и давал
советы* Потом снова кинулся к своей лунке, подергал немножко и задумался.
— Вовка,-— сказал он, оживившись,— а ну-ка дуй мотоцикл прогрей.
Скоро ведь ехать!
«Иди покатайся на мотоцикле, а я пока половлю на твоей лунке»,— понял
я и с неохотой ушел от заветного местечка. Что ж, и это не плохо. Далеко не
всегда доверяет отец мотоцикл. Научил ездить, а одного не пускает.
Завел я кое-как мотоцикл и уж так накатался, что лицо занемело. Когда
вернулся, отец грустно сидел над моей лункой и курил.
— Клюет?
В ответ он только покрутил головой.
Я присел к его лунке и сразу, одну за другой, поймал две щуки. Не такие
уж крупные, как первые, но все же... Отец стоял надо мной, и длинная его
тень достигала половины реки. Солнце уже клонилось к горизонту.
— Это черт знает что! — воскликнул он и снова закурил. Потом
вспомнил: —Желтая блесна!.. Ну-ка дай!
Он взял у меня удилище и долго рассматривал покрашенную в желтый
цвет блесну. Но ловить уже было поздно. Солнце скрылось за горным
хребтом, и сразу стало холоднее.
Домой мы приехали затемно. Отец ужинал и листал Сабанеева. А потом
ушел в гараж и, несмотря на усталость и холод, долго перекрашивал в
желтый цвет свои блесны. Я уже засыпал, когда он вернулся.
— А знаешь, почему хорошо клевало на желтую? Ведь щуки-то все
озерные. В озере они питаются карасями, гольянами, пескарями. Все эти рыбешки
имеют желтоватый оттенок. Понятно?
— Теоретик,— сказал я и тут же, засыпая, провалился в сияние голубого
морозного дня с ослепительным блеском снега, и черно-зелеными щуками, и
горьковатым дымом от костра.
С этого дня я стал равноправным рыболовом.
А. Князев
О ЛОВЛЕ ЯЗЕЙ И ГОЛАВЛЕЙ
Язь и голавль, представители семейства карповых, встречаются во многих
реках нашей страны. Известны случаи поимки язей и голавлей весом по
восьми килограммов. Однако в нашей Ветлуге, где язя особенно много, он чаще
всего достигает веса двух, редко трех килограммов.
Язь и голавль питаются одинаковой пищей, поэтому где много голавля,
там мало язя, и наоборот.
127

В Ветлуге голавль попадается очень редко, но в небольших ее притоках
с чистой водой он ловится чаще. В реках и речках, которые весной выходят
из берегов, он особенно хорошо берет сразу после ледохода, пока мутная
вода, и держится у ям в заводях, где течение слабее, чем в русле.
Наживкой обычно служат земляные черви и личинки майского
жука-хруща, которые можно накопать в дерне. Весенний клев длится 7—10 дней. В это
время я рыбачу удочками с тонкими вершинками, без поплавков, со
скользящими грузилами.
Нерестится голавль на ,песчано-галечном дне русла, чаще на перекатах.
В отличие от голавля язь ранней весной на удочку попадается редко.
Еще подо льдом он переходит из русла реки в места ее разлива. После
ледохода язь перед самым нерестом стайками собирается на травянистом
мелководье. Разогревает, как говорят рыбаки, икру. Вскоре он нерестится в
разливах реки. Со спадом воды язь возвращается в русло.
Пищу язя составляют личинки насекомых, мелкие моллюски, мотыль, а
также некоторые водоросли.
Весной, в мутной воде, язи и голавли кормятся в течение всего дня. Ле-.
том крупные особи день проводят в глубинах, застругах и питаются кормом,
заносимым туда течением. Под вечер они выходят на плес к перекатам, где
жируют до утра, а затем снова скатываются в глубины, причем голавль
раньше язя, который задерживается до позднего утра. Мелкие голавлики и
подъязки днем обычно держатся близ перекатов, реже в глубине.
С конца июля, как и после нереста, язь и голавль начинают хорошо
брать на живца — молодь уклеи, плотвы, пескаря. Мелочь размером от двух
до пяти сантиметров ловят сачком в ручьях. Самой лакомой насадкой в это
время является мягкая, мясистая мелкая рыбка — речной гольян.
Голавль хорошо берет на мелких лягушат, которых цеплять на крючок
следует за мышцы задних лапок: тогда они дольше остаются живыми и
подвижными.
Язь чаще клюет на пареные зерна овса, ячменя, пшеницы, а также на
пареный горох и кукурузу.
Из опыта ловли я пришел к двум выводам: летним днем язя и голавля
надо ловить на глубоких местах; вечером с прекращением клева рыболову
нужно сменить место и рыбачить на плесе или под самым перекатом —
порогом реки, где клев будет до 6—8 часов утра, редко позднее.
До нереста язей и голавлей более сильный жор у самок.
Горьковская обл.
М. Никольской
ЗИМОЙ НА ЮГЕ
Южнее Адлера на чудесной горной реке Псоу раскинулся поселок
Веселое, в котором очень много рыболовов-зимников. Их можно встретить всюду:
и в море на лодке на расстоянии 1,5—2 км от берега, где они ловят рыбу на
глубине 60—90 м; и на берегу, где ловят с мостков, причалов и пирсов; и у
рек и речек, и даже у ручьев в горах на высоте 600—700 м. Везде, где бы вы
ни ловили, зимняя рыбалка на юге имеет свои характерные особенности.
Большинство рыболовов предпочитает ловить в море с моторных лодок
или с лодок, буксируемых ими. Снасть у всех одинаковая — «самодур». Это
удилище (ствол) с катушкой, на которую намотано 100 м жилковой лесы
0,6—0,8 мм. К стволу привязывают подлесок из более тонкой лесы длиной
5—10 м. К нему на замке присоединяют «ставку» толщиной 0,15—0,2 мм, на
которую привязывают до 10 крючков и грузило. Этой снастью работают так
же, как удочкой с блесной при подледной ловле (поднимают и опускают).
128

Зимние уловы весьма неустойчивы — то пусто, то густо. Вот и в прошлом
году еще в ноябре рыба перестала клевать. Но рыболовы ежедневно
выходили в море, хотя самые удачные уловы не превышали килограмма
черноморской пикши, которую у нас иногда называют голяком. Так продолжалось две
недели. Только одна лодка (на каждой лодке выходят в море по 2 человека),
несмотря на сплошные неудачи, продолжала выходить в море ежедневно, за
исключением ненастных дней, надеясь, что будет наконец хороший клев. Но
время шло, а клева не было. Большинство рыболовов переключилось на
ловлю с пирсов.
В конце декабря погода стояла особенно хорошая, море было спокойным.
Накануне Нового года на излюбленные места встали две лодки. Нужно
сказать, что наш причал (адлерских рыболовов) оборудован довольно хорошо,
ежедневно дежурный в сильную подзорную трубу следит за лодками. И в тот
раз он видел, как на лодках убрали весла и начали ловлю. Не успели
рыболовы опустить «самодуры», как вынули полные ставки хорошей ставриды.
Опустили вторично — и снова целые гирлянды серебристых рыбок. И еще раз,
и еще... Дежурный тотчас известил о начавшемся клеве нескольких
рыболовов и председателя общества. Удалось организовать только две лодки. К
вечеру на причале собралось много рыболовов, но выходить в море было уже
поздно — солнце садилось. Счастливцы уже возвращались домой. В лодках
была ставрида, сельдь и даже немного красивой черноморской скумбрии.
Наконец упорные рыболовы добились успеха!
На следующее утро море почернело от лодок. Из Сочи пришел катер, два
сейнера и встали вокруг вчерашнего удачного места. Но увы! Все вернулись
почти пустыми: рыба не брала.
После этого случая рыболовы стали ловить, в основном, с пирса.
Попадалась кефаль, но это очень осторожная рыба: если леса была толще всего
на 0,1 мм, она не брала. Ловили на кусочки мяса пеламиды, скрывая жало
крючка. На пирсе Имеретинской бухты появились лобаны, и ловля стала еще
интереснее. Были рыболовы, приходившие на пирс за одной или двумя
рыбами. Поймают и уйдут — как в магазин сходят.
В январе характер клева изменился: рыба стала не так разборчива к
насадке. Лобаны брали даже на соленую хамсу. Иногда были неудачи.
Поклевка лобанов очень осторожная, по своему характеру напоминающая
поклевку окуня при отвесном блеснении, и определить ее можно по чуть
заметному вздрагиванию лесы. Удилище должно быть гибким и не длинным, с
тонкой лесой. Наши рыболовы делали заброс с удилища, а после этого брали
леску в руки и ловили «с пальца». При малейшем колебании лесы делали
подсечку, хватали удилища и вываживали рыбу.
Некоторые рыболовы зимой и летом ловят рыбу на реках,
преимущественно на ямах или на небольших плесах, где бьют теплые родники.
Пользуются они обычно донными удочками с тонкой длинной лесой с поплавками.
Насадкой служат красные навозные черви, личинки разных насекомых,
живущих в воде, мальки и маленькие кусочки местного сыра. Зимой ловят
некрупную форель, усачиков и иногда мелких горных голавлей, осторожных и
пугливых, как форель.
Как правило, рыболовы не уходят дальше 6—7 км от устья реки. Но в
поисках более крупной форели им приходится ходить далеко в горы. Часто
высокогорные походы совершают по размякшему от осенних дождей грунту,
скользкому как лед. Поэтому необходимо иметь специальную обувь.
Подходить к месту ловли нужно как можно осторожнее, чтобы не распугать рыбу.
Рыболовам, решившим провести свой зимний отпуск с удочкой на Черном
море, советуем сначала попытать счастья на пирсах. Для этого нужна спин-
нинговая снасть, которую можно использовать для ловли на насадку со дна.
А при ловле с лодки вместо блесны нужна «ставка»,
г. Адлер
3 Заказ № ЪЛА1

А. Авилов
НЕУДОБНЫЕ МЕСТА
Часто проходя по берегу водоема или проплывая по нему на лодке, мы
останавливаем свой взгляд на приметном уютном местечке и думаем: «Какое
хорошее, удобное место!» Однако далеко не всегда оно радует нас хорошим
уловом. И наоборот, иногда можно обнаружить рыбу в самом неудобном
месте, где, как кажется на первый взгляд, и ловить-то нельзя!
...Как-то в начале своей спиннинговой практики поздней осенью я
направился порыбачить на Москву-реку. Неожиданный сильный осенний паводок
заставил меня отказаться от ловли и повернуть к ближайшей железнодорожной
станции. В одном месте дорога проходила по берегу сильно заросшей старицы
Москвы-реки. Я и раньше часто ходил по этой тропе, но никогда в голову не
приходило, что здесь можно ловить спиннингом. Погода была хорошая, вода
по-осеннему прозрачная, и мне так рано ехать домой не хотелось. А что если
попробовать половить здесь? Может быть, найду прогалину между
сплошными зарослями камыша? В середине старицы одно место было покрыто
редкими листьями кувшинок, но в десяти-пятнадцати метрах от берега тянулась
густая полоса камыша, а еще ближе — сплошные заросли кувшинок.
Не особенно веря в успех, я все же собрал спиннинг и довольно робко
сделал несколько забросов через камыши на середину водоема. Блесну
приходилось то опускать до дна (глубина — 5—6 м), то поднимать и вести до
камышей, затем перебрасывать через них и дальше поверху быстро тащить
к берегу. Полезный путь блесны был всего метров пятнадцать по восходящей
линии: со дна к поверхности. И в таких необычных условиях на пятом
забросе я почувствовал привычный зацеп. Щуку, конечно, пришлось тащить
напролом сквозь камыш и кувшинки.
Ободренный первым успехом, я продолжал забрасывать через каждые
десять-пятнадцать шагов. В тот раз поймал несколько щук, несмотря на
зацепы и потерю двух блесен.
Через несколько дней я уже специально поехал на старицу. Тройники
блесен пришлось оснастить проволочками для защиты от зацепов. Интересно,
что и в этот раз я никого из рыболовов там не встретил.
А «идеальные» для ловли на кружки ровные глубины водоемов? Как
приятно спокойно следовать на лодке за линией ровно плывущих кружков!
Только, к сожалению, уловы чаще бывают не на ровных глубинах, а на
«пятачках», над ямами, вблизи кустов, на откосах затопленных речек и оврагов, где
глубина часто и резко меняется, где приходится много трудиться, проверяя
глубину и устанавливая величину отпуска живца.
А кто из удильщиков не знает, как часто приходится ловить в самых
неудобных местах, стоя на мокрых, скользких камнях или на торчащих из
воды сваях?
Вспомнилась безлунная ночь, глубокая крутая канава, рядом мельничный
сруб, из-под которого с шумом вырывалась пенистая струя, и у самой воды
маленький «пятачок», на котором с трудом можно было стоять, прижавшись
спиной к крутому берегу. В руке удилище донной удочки, леса которой
натянута по течению. Можно ли долго простоять в такой позе, ожидая поклевку?
Оказывается, можно! Награда — хороший лещ.
Как-го мы вчетвером собрались на берегу одного небольшого омута по-
весеннему бурлящей Клязьмы, где вдоль кустов хорошо брала крупная плотва.
Вначале нам показалось, что для четверых здесь слишком мало места и
ловить будет тесно, но наши опасения были напрасны: одновременно ловить
приходилось только двоим, а другая пара привязывала оторванные в кустах
крючки. Мы пытались удить выше и ниже этого омута, но на хороших
удобных местах не было ни одной поклевки.
А как часто зимой в резкий ветер с поземкой хочется прижаться к
берегу, где потише, а рыба, как нарочно, берет на середине водоема, где
свистит ветер и снег заметает лунку!
130

Вот и получается, чаще имеет успех тот рыболов, который не боится
трудностей, быстро приспосабливается к обстановке, не избегает неудобных
мест, помнит, что неудобные для рыболова места как раз бывают удобными
для рыбы.
КОМБИНИРОВАННЫЕ СПОСОБЫ ЛОВЛИ
Правильно считают, что при ловле рыбы надо быть целеустремленным, не
разбрасываться, не пользоваться одновременно разными снастями.
В книге «Заметки рыболова примосковной полосы» * Г. В. Антонов
пишет: «Как мне сегодня ловить? — спрашивает себя зачастую рыболов и
решает: поеду на кружки, а на случай, если клева не будет, возьму
поплавочные, на малька и выползка попробую; кстати уж и дорожку захвачу.
Или: поеду ловить в проводку, кстати одну донку закину, а другую пущу на
живца с поплавком; на всякий случай и спиннинг возьму. Такое
«разнообразие» обычно пользы не приносит.» Г. В. Антонов, безусловно, прав, когда
осуждает стихийную, неорганизованную (даже беспорядочную), «смешанную»
ловлю. Однако в отдельных случаях заранее запланированная, сознательно
организованная комбинированная ловля бывает успешной. Постараемся
пояснить это на примерах.
Во время ловли кружками при отсутствии жора, особенно когда кружки
плывут медленно или почти стоят на месте, полезно применить с лодки,
сопровождающей кружки, дальние спиннинговые забросы так, чтобы блесна прохо-
цила между кружками в непосредственной близости от насадки. Если на
спиннинг и нет хваток, то перевертка кружков бывает чаще. По-видимому,
хищник, который «провожает» блесну, соблазняется живым бойким живцом,
попадающим в поле его зрения. При комбинированной ловле блесна должна
быть заметной (блестящей, яркой) и крупной (что облегчает дальний заброс)
и привлекать к кружкам хищника с большого расстояния.
Если «пустые» перевертки кружков свидетельствуют о большом
скоплении сравнительно мелкого окуня, то надо отметить это место буйком, смотать
кружки и ловить поплавочной удочкой на малька. Когда поклевки станут
реже, можно вновь пустить «кружки-разведчики», чтобы найти ушедший косяк
окуня. Если окуня много, он охотно берет и на зимнюю блесну. Таким
образом спиннинг, пара удочек или зимняя блесна в лодке не только не помешают
ловле, но и будут полезны.
Вероятно, зимой многие рыболовы не раз наблюдали в лунку, как стайки
окуней собираются вокруг «играющей» зимней блесны, но не спешат схватить
ее* В таких случаях иногда неплохо предложить им малюсенькую мормышку
или насадку поплавочной удочки (мотыль, малек, репейную моль и др.). При
такой ловле можно периодически блеснить в расположенной рядом лунке,
чтобы привлечь рыбу к другим, более соблазнительным, насадкам.
ЛОВЛЯ ОКУНЯ ПОЛУНАХЛЫСТОМ НА МОРМЫШКУ
Мелкого окуня во время его интенсивного «боя» можно ловить
поплавочной удочкой на малька у дна и вполводы. Если бьет крупный окунь, его
успешно ловят спиннингом на мелкие светлые блесны, делая забросы
непосредственно в район всплесков, ведя блесну почти поверху. Однако среднего
окуня, стаи которого всегда более многочисленны, проще ловить полунахлы-
стом на крупную свинцовую мормышку с насадкой малька (за губу).
Удилище должно быть достаточно гибким и длинным — не менее 5—6 м; леса
•Антонов Г. В. Заметки рыболова примосковной полосы. Издание
МКГ РУИР. М., 1926.
5*
131

0,2—0,3 мм — несколько длиннее удилища; мормышка — удлиненной формы
диаметром 4—5 мм с крючком № 4 или 5; грузила и поплавка не надо.
Во время «боя» окунь теряет осторожность и подпускает лодку на длину
заброса.
Мормышку надо бросать в самую гущу «боя» и медленно вести ее
параллельно борту лодки близко от поверхности воды. Окунь обычно берет
мормышку в момент ее падения. Не следует забывать, что стая перемещается, и
тогда ее надо осторожно преследовать.
Лучшее время такой ловли — тихие утренние часы (с б до 9) в июле —
августе.
Б. Сергеев
ЗА ЛЕЩОМ
Полдень. Сильно припекает солнце. Рыба брать перестала. Видно, ей в
жару не до моих блесен. Решив, что поклевок больше не будет, я разбираю
спиннинг и иду живописным берегом Яхромского водохранилища канала
имени Москвы.
Приятно в жаркий день медленно идти сосновым бором, не чувствуя
палящих лучей солнца. Но лес кончается, и тропинка приводит меня к каналу.
На берегу сидят несколько «лещатников», которые всегда мне кажутся
какими-то сверхрыболовами, достигшими вершин мастерства.
Решив отдохнуть, я подхожу к одному из них, знакомлюсь. Александр
Иванович (так звать рыболова) увлеченно рассказывает о ловле леща
донными удочками, а я, в свою очередь, доказываю, что нет ничего интереснее
ловли спиннингом.
В дружеском споре незаметно проходят минут сорок. Неожиданно
раздается легкий звон, и Александр Иванович с завидной для его возраста
легкостью берется за крайнюю донку, на которой, слегка покачиваясь,
позванивает колокольчик. Рыба делает плавную, но сильную потяжку, и в тот же миг
рыболов резко подсекает. По тому, как осторожно он выбирает лесу и
одновременно косится на подсачек, я понимаю, что подсечка удачная, а
попавшаяся рыба крупная.
Рыба идет спокойно и только у самого берега делает несколько сильных
рывков, но Александр Иванович ловко подхватывает ее.
Лещ килограмма на полтора!
В садке у рыболова еще три леща, пойманные утром.
Поздравляю Александра Ивановича с хорошим уловом и, что греха
таить, в глубине души завидую ему. Уж очень красивы эти крупные рыбы,
кажущиеся серебряными в этот яркий, солнечный день.
Однако пора и домой. Прощаясь с новым знакомым, я говорю, что в
следующее воскресенье обязательно постараюсь сам поймать хотя бы одного
леща.
Александр Иванович лукаво улыбается: ведь только час назад я был
ярым поклонником спиннинга — откуда вдруг такая перемена?
Ну что ж, не скрою своей привязанности к спиннингу, но мне кажется,
что истинный рыболов должен изучать разные способы ловли, а не быть
слепым поклонником только одного из них. И зря многие, подчас не имея успеха,
упорно продолжают ловить лишь своим способом, а не переключаются на
другой, который в данных условиях дает лучший результат.
Дорогой я обдумываю различные варианты донок. Многое мне нравится
у Александра Ивановича, но кое-что хочется сделать по-своему.
Вернувшись домой, я сразу, приступаю к изготовлению снасти д'Ля ловли
леща. Прикрепить мотовильца к удилищам — дело простое, благо, у4нет«ща
я срезал в кустарнике, когда шел к станции. Намотал на каждое по;.30 мет^
ров лесы, отлил пятидесятиграммовые грузила, привязал на поводк» крючки4
132

и начал делать колокольчики. Очень хорошие колокольчики получаются из
охотничьих латунных гильз 16-го или 12-го калибра; те же, что продаются в
рыболовных магазинах, необходимо немного утяжелить. Колокольчик играет
двойную роль: во-первых, сообщает о поклевке и, что самое главное,
подвешенный на лесе в 30—40 сантиметрах от конца удилища, он образует угол,
то есть запас лесы, дающий возможность рыбе сделать большую потяжку, в
течение которой рыболов удачнее подсекает. В противном случае рыба,
почувствовав сопротивление, может выплюнуть насадку.
Подготовив снасти и насадку (манную кашу и навозных червей), в
следующее воскресенье первым поездом я доезжаю до станции Турист и иду на то
место, где прошлый раз ловил Александр Иванович. Хочется половить рядом
с опытным лещатником, кое о чем посоветоваться с ним. Мне кажется, что
только там я и поймаю своих первых лещей!
Но Александра Ивановича на месте нет... Разматываю донки. На первый
от грузила крючок насаживаю несколько навозных червей, а второй
заправляю в манную кашу так, чтобы было спрятано жало и все цевье.
Получается аккуратная манная «грушка» величиной с крупную фасоль. Остается
только забросить, но вот беда — заброс не выходит: грузило летит то высоко
и отвесно падает недалеко от меня, то низко над водой и с плеском
шлепается в 10—15 метрах от берега, а мне хотелось за 20.
Наконец и эта трудность позади, все четыре донки заброшены. Кажется,
сейчас же начнется клев, но проходит десять, двадцать минут, а поклевок нет.
Невольно закрадывается сомнение: видимо, что-то не так. Был бы рядом
Александр Иванович, он наверняка уже поймал бы одного, а может, и
несколько лещей да и на мои недостатки указал...
Задумываюсь, не замечаю времени, и вдруг — звон колокольчика!
Колокольчик на одной из донок сильно дергается — ясно, начало поклевки я
прозевал и рыба засеклась сама. Тащу рыбу, которая сопротивляется и делает
неожиданные резкие рывки. Подтаскиваю к берегу и вижу: хороший лещ.
Ищу взглядом подсачек, но он далеко, и тогда решаю брать рыбу руками,
С большим трудом мне удается прижать ее к камням, крепко схватить и
вынести на берег. От волнения я долго не могу развязать петлю на садке,
потом садок с лещом погружаю в воду.
Теперь сажусь к донкам поближе, подсачек кладу рядом и жду
следующей поклевки, но ее опять долго нет. Несколько раз меняю насадку, шесть
крючков из восьми заправляю кашей, так как на нее взял первый лещ.
Вторую поклевку я замечаю вовремя: сначала колокольчик покачивается,
затем дергается сильнее, уже со звоном. Я, не дожидаясь потяжки, делаю
подсечку и вытаскиваю подлещика, он тоже попался на кашу. Решаю уже
все крючки заправить кашей с подсолнечным маслом.
Третьего леща ловлю днем. Я возвращаюсь домой, гордясь тем, что
постиг не такую уж хитрую, как мне казалось раньше, ловлю леща.
На следующую рыбалку со мной едет брат и еще присоединяется
несколько приятелей. Все они от ловли в восторге!
Бывают удачные годы, когда хорошо ловится крупный лещ, бывают
годы, когда лещ почти не берет, а ловится лишь подлещик. Однако и по сей
день я остаюсь ярым поклонником этой ловли и посвящаю ей многие
выходные дни.
Хочу дать несколько советов начинающим рыболовам, осваивающим
ловлю леща донными удочками в канале имени Москвы.
Удилище для донки должно быть не длиннее метра.
На закрепленное на нем мотовильца намотать 25—30 м лесы 0,3—0,4 мм;
лесу закрепить на конце удилища с помощью резиновой трубки. Поводки —
а их на. каждой донке два — надо ставить немного тоньше основной лесы,
длиной 20—25 см каждый. Первый поводок привязывайте в 25 см от грузила,
второй на 30 см выше первого. Грузила весом 40—50 г отливайте из свинца
в алюминиевой чайной ложечке. Крючки берите № 6 и 7, с коротким цевьем
и длинным, хорошо отточенным жалом. При ловле в канале крючки быстро
тупятся о камни, поэтому их необходимо часто затачивать.
5* Заказ № 345 7
133

Отсутствие на донке катушки или достаточно длинного и гибкого
удилища затрудняет вываживание рыбы. Помните, что рыба при резких рывках
такую снасть может легко порвать, и поэтому при вываживании не следует
крепко зажимать лесу между пальцами, и будьте всегда готовы в нужный
момент ослабить ее натяжение. Помните об этом и при подсачивании рыбы,
когда вы все свое внимание сосредоточиваете на подсачеке и забываете на
мгновение 0 возможных рывках рыбы, пугающейся его.
В последнее время большинство рыболовов, чтобы избежать звона при
подсечках и забросах, вместо колокольчиков ставят небольшие ролики,
применяемые для электропроводки, или втулки из фторопласта, резины, дерева
и других материалов, но обязательно белого цвета, чтобы лучше видеть
(особенно ночью) поклевки.
Ловят в канале главным образом леща, но попадаются и язь, плотва,
густера, карп. Лучшими насадками считаются всевозможные каши: манная,
пшенная, геркулесовая и другие, а также выползок, навозный червь. и
опарыш. Ловля бывает удачной с мая по август, особенно на утренней заре.
Но лещ часто клюет и днем, и на вечерней заре. Ночью поклейки реже, хотя
попадаются более крупные рыбы.
Наиболее посещаемые места: канал в районе железнодорожных станций
Икша, Морозки, Турист и Яхрома; «Труба» — отрезок канала между
Икшинским и Пестовским водохранилищами (5 км от станции Трудовая); пристани
Новосельцево, Степаньково, Солнечная поляна и Витенево. Хорошие места
на канале за Дмитровом.
Ф. Цеттельмаы
ОСОБЕННОСТИ ЛОВЛИ КРУЖКАМИ ЩУК, СУДАКОВ
И ОКУНЕЙ
Внешне ловля кружками щук, судаков и окуней ничем не примечательна.
На самом деле она имеет свои особенности в оснастке кружков, выборе
места, технике ловли и насадке.'
При ловле щук кружок оснащают прочной капроновой, желательно
плетеной, леской № 2 или 3, с подлеском из жилковой лесы диаметром 0,4—
0,45 мм, длиной 2—3 м. Для водоемов глубиной 10—12 м длина лесы с
подлеском должна быть около 15 м. Леса кончается карабином с заводной
петелькой, за которую прикрепляют эластичный металлический поводок до
300 мм длиной с тройником № 8—10. Если такого поводка нет, можно
ставить двойной жилковый 0,3—0,35 мм, к которому привязывают крючок с
таким расчетом, чтобы при перекусывании щукой одной жилки вторая
оставалась неповрежденной. При вываживании крупных щук иногда бывают
срезы таких поводков, и все же некоторые рыболовы предпочитают жилко-
вые.
Весенний жор щуки начинается через две-три недели после нереста.
К концу июня клев ухудшается. Осенью щука снова начинает брать (почти
до ледостава). Лучшее время клева — с раннего утра до полудня, во второй
половине дня он заметно ослабевает. Ловят кружками на озерах,
водохранилищах и реках с тихим течением. В зависимости от водоема определяют
места ловли. Весной щука, в основном, держится в неглубоких закоряженных
местах, затопленных оврагах. Неплохо ловится вблизи кромки водяной
растительности. Ближе к зиме она предпочитает более глубокие места.
Насадка— живец, лучше тот, который водится в данном водоеме: плотва, ерш,
окунь, из привозных — карась или пескарь. Живца насаживают на крючок
за спинку так, чтобы он был в горизонтальном положении и чтобы не
повредить позвоночник. Опускают его на 300—500 мм от дна. Летом иногда
щука берет вполводы. Чтобы определить длину отпуска, необходимо пустить
134

несколько кружков на разные глубины. При поклевке на «колющего»
живца — ерша или окуня подсечку делают не сразу, хищнику дают возможность
смотать с кружка больше лески, чем при «мягких» живцах — плотве, карасе
или пескаре. Разметка кружков помогает установить, какой был насажен
живец на крючок. Во время ловли случаются пустые перевертки, когда
живец бывает сорван или поранен.
Порезы на теле живца свидетельствуют о поклевке щуки, которая,
наколовшись на крючок, бросает живца. Глубокие редкие ямки говорят о
поклевке судака. И наконец, на живцах плотвы или карасях бывает содра; а
чешуя — это типичная поклевка окуня.
При ловле судаков оснастка кружков та же, за исключением крючков и
поводков. Поводки ставят жилковые 0,35—0,4 мм и мелкий тройной крючок
№ 5 или 6. Судак начинает клевать вскоре после нереста. Берет жадно.
Активный клев продолжается две-три недели. В Подмосковье судак кончает
нереститься в начале сезона (май). Ловят судака на коряжистых местах и
на перепадах глубин. Перед началом ловли необходимо тщательно промерить
глубину, определить профиль дна, над которым пойдут кружки, и только
после этого поставить буек. Лучше потратить лишние полчаса на определение
места ловли, чем вслепую гонять кружки по непромеренным местам. Это
касается ловли всех видов хищников.
Поклевки судака начинаются почти в темноте, когда кружки еще плохо
видны на воде. В ветреную погоду до рассвета лучше не распускать все
десять кружков, так как их легко потерять. В пасмурную погоду судак берет
в течение всего дня. В солнечные безветренные дни днем клев ослабевает
и возобновляется к заходу солнца. Ловить судака кружками можно и
ночью, но в местах, где нет судоходства.
Судак, перевернув кружок, некоторое время тянет лесу, затем
останавливается, но через несколько секунд кружок снова начинает вращаться.
В этот момент надо делать короткую резкую подсечку. Если же
перевернутый кружок не вращается, рыболов, сидя, должен сначала осторожно
выбрать из воды часть лесы и, почувствовав на шнуре потяжку рыбы, сделать
подсечку. Попавшийся судак первое время сильно сопротивляется,, но быстро
устает и дает возможность без особого труда подтащить себя к лодке. Брать
из воды его надо лодсачеком со стороны головы. Судаки часто держатся
группами, поэтому можно поймать нескольких рыб на одном месте. На
водоемах-с большой глубиной места переверток замечают буйками и
облавливают несколько раз.
Жор судака продолжается две-три недели, а потом хорошие уловы
чередуются с редкими поклевками. В начале лета судак лучше берет на средней
глубине. В жаркие летние дни, когда живец на глубине засыпает, судак
поднимается и берет в полводы. Но в то же время в водоемах, где не нарушает-,
ся кислородный режим, судака ловят на живца на обычной глубине (25—
50 см от дна). Осенью, когда вода становится холоднее, судак берет на
глубине 10—12 м. В это время он хорошо ловится на плотву и пескаря. Ближе
к зиме и по перволедью иногда предпочитает окуня.
Для ловли окуней кружки оснащают одинарными крючками № 8—10
на жилковых поводках диаметром 0,25—0,3 ми и длиной 250—300 мм.
Хороший клев окуня наблюдается с наступлением жарких июльских дней
(начинается в утренние часы, особенно активен к полудню, а к вечеру заметно
слабеет). Окуни предпочитают закоряженные места средней глубины, места
с травянистой растительностью на неглубоких подводных возвышенностях и
держатся там в течение всего лета. Иногда находятся на значительной
глубине и ловятся с успехом летом и зимой. Крупные окуни попадаются на
кружки в одно^ время с судаками и щуками. Ловят окуней на мелких ершей,
карасиков, пескарей и на крупных мальков. Живцов сажают на крючок за
спинку так, чтобы бородка его выходила наружу, и пускают от дна на 200—
300 мм. Окунь берет жадно, быстро сматывает с кружка леску. Часто
перевертки бывают сразу на нескольких кружках. Крупных окуней нужно брать
из воды подсачеком.
5**
135

Успех ловли кружками полностью зависит от хороших живцов, на
ловлю которых уходит много времени, и поэтому их надо беречь: часто менять
воду, вынимать из бадейки уснувших. В первую очередь надо использовать
слабых живцов (особенно плотву, потому что в жаркую погоду она быстро
засыпает). Сонную плотву не надо выбрасывать. Бывают дни, когда на
сонного живца неплохо берут щука и судак, обычно при ловле на волне.
Необходимые принадлежности кружочника: кана для перевозки живцов,
садок («конюшня») — металлическая коробка с отделениями, для перевозки
живцов во время ловли, глубомер, лучше на катушке с лесой, имеющей
метровые отметки для быстроты отсчета глубины, подсачек раскладной (лучше
деревянный), зевник и экстрактор, буйки из пенопласта и, наконец, коробка
с запасными крючками на поводках.
Места ловли кружками на каждом водоеме запоминают по береговым
ориентирам.
О. Бунин
ОТВЕСНОЕ БЛЕСНЕНИЕ В АВГУСТЕ
Прохладное и светлое августовское утро незаметно переходит в
солнечный нежаркий день. А здесь, в тени раскидистых кустов, оно задерживается
дольше. Все еще парным молоком струится вслед за чуть заметным ветерком
по глади озера пар. Едва выбравшись из спасительной тени, он тут же
исчезает. Наверху, над яром, просохли и затеяли звонкую перекличку кузнечики.
Осторожно опускаю между кустов поплавочную удочку, наживленную
ручейником. Замираю в ожидании. Поплавок чуть дергается и медленно
оседает. Подсечка! Упругая тяжесть сгибает удилище, на крючке бьется крупная
плотва. Закидываю снова. Но что это? Гусиный поплавок не успевает лечь
на воду, как из глубины с раскрытым ртом на него кидается порядочный
окунь. Вот это жадность! Но выудить его не удается! Неосторожный
рывок — и крючок безнадежно цепляется за куст, а рыба с плеском падает в
воду. Ничего не остается другого, как дернуть за леску. Крючок так и
остается на ветке, а я лезу в карман за запасным. В коробке нахожу небольшую
блесенку типа «Истра». А что если попробовать? Если хватают поплавок, уж
ее-то должны взять!
Торопливо привязываю блесну к остатку лесы и, подергивая, опускаю на
глубину. Так и есть, один за другим два резких толчка. Засекается и водит
кругами полосатый разбойник. Затем еще и еще... А потом — как обрезало.
Торопливо ищу глазами в густых кустах другое оконце, снова закидываю.
На этот раз блесна не доходит до дна. Леса провисает. Вот и зацеп.
Тоскливо сжимается сердце. Пробую тянуть на себя. Рывок в сторону застает
меня врасплох. В светлой глубине мелькает порядочный окунь и врезается в
прибрежные заросли, унося с собой единственную блесну.
Ловить мне больше не хочется, я наскоро собираю снасти и иду домой.
А на другое утро с запасом блесен разного размера я снова на заметном
месте, и начинается увлекательная ловля. Я пробую все блесны, но самая
уловистая — маленькая «Истра». По дороге домой я то и дело заглядываю в
рюкзак, не веря, что летом на зимнюю блесну можно поймать такую
чудесную рыбу.
С тех пор отвесное блеснение в августе на озерах стало моим любимым
видом ловли. Мне удавалось на Тоболе в сентябре — начале октября на
крупные блесны типа «Нара» ловить порядочных щук, а августовскую ловлю
окуня на зимние блесны я считаю самой увлекательной рыбалкой и всегда
с нетерпением жду ее начала.
Курганская обл.
136

В. Пельмап
ЛОВЛЯ ЧЕХОНИ НА МАЛЬКА
Рыболовы считают чехонь рыбой «мирной», питающейся насекомыми в
верхних и средних слоях воды. Однако она не прочь полакомиться и мальком.
Практика ловли чехони доказывает, что это не случайность, что иногда она
питается только им.
Ловят чехонь на малька легким бамбуковым удилищем длиной 3,5—4 м.
Леса — жилковая 0,25 мм, поводок 0,2 мм. Крючок одинарный № 5 или 6.
Грузила нет, так как ловят, в основном, поверху. Чтобы облегчить заброс,
особенно в ветер, берут небольшой самоогружающийся поплавок яркой
расцветки.
Обычно во второй половине июня полая вода в Ахтубе быстро спадает*
В это время из пойменных озер в реку стекают многочисленные ерики и
ручьи, несущие с водой песок, ил, различный рыбий корм и массу мальков.
В местах впадения образуется суводь, где и скапливается скатывающийся
малек, на некоторое время задерживающийся здесь,— он привыкает к более
холодной речной воде и сильному течению. Сюда же подходят хищники и
чехонь. В течение нескольких часов можно наблюдать такую картину:
мальки, попавшие в суводь, беспомощно крутятся в мощном водовороте, а
прожорливая чехонь жадно хватает их. Если в это время забросить удочку е
несколькими наживленными мальком крючками, то, пожалуй, успех будет
немалый. Однако увлекаться такой «ловлей» не следует. Во-первых, это
будет уже не спортивная ловля, а добыча. Во-вторых, не забывайте, что чехонь
рыба нежная, быстро портится. Поэтому полутора-двух десятков пойманных
рыб вполне достаточно для каждого уважающего свою честь спортсмена.
При ловле чехони в период хорошего клева мальков добывают на месте
куском марли. Для наживки отбирают мелкого малька, 1,5—-2 см длиной, и
насаживают его на крючок, как червя. Забросы делают на границу мутной
и чистой воды. Лучшее время ловли — раннее утро и вечер, но и среди дня,
особенно в ветреную погоду, на клев жаловаться не приходится. При
наименьшем уровне воды в реке чехонь, как правило, держится на глубоких
суводях в верхних слоях, на границе прямого и обратного течений, и берет
на малька все лето. Осенью, когда вода становится холодней, чехонь на
малька можно поймать вполводы и в придонных слоях, где она хватает
малька даже 4—5 см длиной. В конце лета и осенью чехонь временами не плохо
клюет и на подергушку (удочка для отвесного блеснения), наживленную
мелким мальком. Я считаю, что чехонь можно успешно ловить на малька и в
других реках, где обитает эта рыба.
ЗИМНЯЯ ЛОВЛЯ ХИЩНИКОВ НА МЕРТВУЮ РЫБКУ
Большое удовольствие ловить хищную рыбу зимой на живца. Какой бы
хорошей ни была блесна, все же рыболовам приходится испытывать горькие
минуты, когда хищная рыба на блесну и смотреть не хочет. Другое дело —
ловля на живца или крупного малька. Почти в любое время зимнего сезона
окунь, судак и щука отлично ловятся на живца. Однако добывать живцов
зимой трудно.
Опытные рыболовы Ахтубы всю зиму успешно ловят на мертвую рыбку.
Щуку и судака лучше ловить в пасмурную погоду, даже в оттепели с
дождем. Окунь же лучше берет в сухую погоду с легким морозцем. На реке
щука и окунь всегда держатся в заливах и ериках на разных глубинах, где
их не беспокоит течение. Судака ловят непосредственно в русле реки на
ямах при малой воде и на отмелях — при большой. Окуня лучше всего ловить
на крупную мормышку с насадкой мелкого (2—3 см) мертвого малька. Леса
0,3 мм вполне выдерживает окуня 1,5 кг весом. Судака и щуку ловят чаще
всего специальной снастью, основой которой служит обычная зимняя удочка
137

с лесой 0,4—0,5 мм. Лесы большего диаметра применять не следует, так как
это утяжеляет снасть и ухудшает игру рыбки. На конце лесы наглухо
закрепляют свинцовое грузило, вес которого подбирают в зависимости от силы
течения. Выше грузила, к основной лесе, привязывают один-два поводка
длиной 10 см с тройниками № 10. Более крупные тройники применять не
следует. Расстояние между ними (если их два), а также между нижним
поводком и грузилом не менее 15 см.
На тройники нацепляют мертвую рыбку длиной 5—6 см (плотвичка,
уклейка, голавлик и т. п.) так, чтобы она была в горизонтальном положении.
Техника ловли напоминает отвесное блеснение, только подергивания делают
не резкие, а плавные, поднимая и опуская приманку в придонном слое воды.
При ловле судака на течении паузы между подергиваниями должны быть
длиннее, так как течение само создает игру рыбки. При хватке судака в
момент опускания приманки рыболов внезапно ощущает тяжесть на лесе.
Хватка в момент подъема приманки создает впечатление потери грузила, леса
«морщится». В обоих случаях подсечку надо делать немедленно. Щука почти
всегда берет более резко.
Мелких живцов и мальков заготовляют поздней осенью (октябрь —
ноябрь). Перед ледоставом они скапливаются под наплавными мостами, в
местах с замедленным течением, под плотинами у водосброса. Пойманную рыбу
сортируют по величине и аккуратно укладывают в стеклянные банки с
широкой горловиной. Одни рыболовы просто засаливают ее, пересыпая солью
каждый слой. Засоленную рыбу хранят в прохладном месте. Перед ловлей
отбирают нужное количество рыбок и вымачивают в холодной воде в течение
ночи.
Другие рыболовы консервируют рыбу в 10-процентном растворе
формалина. Рыбки хорошо сохраняют свежесть, необходимую жесткость, крепко
держатся на крючке и отлично играют в воде.
Применяя мертвых рыбок при ловле хищников зимой, я совсем отказался
от металлических блесен.
Астраханская обл.
В» Зуев
ПАМЯТНЫЕ СЛУЧАИ
В МУТНОЙ ВОДЕ
Я всегда думал, что в мутной воде рыба плохо видит. Но один случай
опроверг мои предположения. Однажды во время сильного дождя я плыл по
Волхову с дорожкой. Рыба не брала приманку, и пришлось переделать
спиннинг в проволочную снасть, для чего я снял с держателя лопасть блесны
«Кеми», и у меня остался тройник, поводок с грузилом и леса с
поплавком — куском пенопласта, закрепленным петлей на лесе. Зацепив за спинку
уснувшую густеру, я пустил снасть по течению. Лодка сплывала и была в
15—20 метрах от поплавка. Изредка подгребал то одним, то другим веслом —
регулировал ход лодки и устранял провис лесы в воде. Во время дождя этот
способ мне казался оригинальным. Но рыба по-прежнему не брала. Потоки
глинистой воды неслись с берега в реку. На расстоянии 5—6 метров от
берега вода была мутной, чуть дальше — немного светлее, там проходило
основное русло реки.
Потеряв всякую надежду на поклевку, я направился к берегу,
предварительно положив удилище на дно лодки. Когда нос лодки уткнулся в отлогий
берег, поплавок течением снесло к берегу. И в тот момент, когда поплавок из
чистой струи попал в мутную воду, затрещала катушка. Я подсек и
почувствовал, что взяла крупная рыба. В следующие секунды с катушки сошла
138

часть лесы. Вскоре рыбу удалось остановить. Затем леса ослабла, и из воды
свечкой выскочила щука. Но тройник держался в ее пасти. Несколько раз
хитрая разбойница показывалась над водой и наконец где-то под кормой
сошла.
. После этого случая в дождь или после дождя я частенько вылавливаю
щук таким способом — на границе мутной и светлой воды. Мутная вода для
щуки не помеха, а прикрытие.
ОДНА ПОКЛЕВКА И ЧУДО!..
Многие рыболовы любят в зимний день посидеть с удочкой на льду
Финского залива. В прибрежной зоне на грядах и впадинах можно поймать сига,
судака, окуня, плотву, крупного ерша. Несколько лет назад зимняя ловля на
больших глубинах (20—25 метров) не практиковалась. Были, правда,
любители, которые уходили в глубь залива на 6—8 километров за крупной
корюшкой.
Вот и я с товарищем решил половить корюшку. В то время еще толком
не представлял себе технику ловли в море: не знал о приливных и отливных
течениях... Первую корюшку обычно ловят на мотыля; затем ее разрезают
на дольки и насаживают на крючок так, чтобы жало выходило наружу;
насадку опускают на дно.
В тот первый выезд я сделал все по правилам, и поклевки следовали
одна за другой. Мне удалось вытащить несколько корюшек.
При очередной поклевке я почувствовал, что взяла крупная рыба. Она
шла к лунке упираясь так, как это делает окунь, то есть тащила в глубину,
но вскоре оказалась на льду. Чем-то она напоминала налима. Когда же рыба
начала извиваться вокруг лесы как змея, я решил прижать ее резиновым
сапогом. Кроме того, надо было извлечь из ее пасти крючок и освободить
перепутанную лесу. Как я был изумлен, когда на снегу вдруг увидел
выдавленных из брюшка рыбы одиннадцать мальков. Они шевелились.
Потом я узнал от опытных рыболовов, что поймал живородящую
рыбку — бельдюгу, мясо которой съедобно, но она имеет второстепенное
промысловое значение. Обитает бельдюга у берегов Балтийского моря (в
Финском заливе у побережья Невской губы), а также у Мурманска, в Белом
море и Чешской губе. Из рыболовов мало кто берет эту рыбу для домашнего
стола (тело ее длинное и гладкое, покрыто слизью, чешуйки мелкие и
расположены изолированно одна от другой). Бельдюгу, в основном, используют
как наживку для корюшки и другой рыбы.
РЫБА ВЫХОДИТ НА БЕРЕГ...
Прежде чем описать случай, очевидцем которого я был, хочется сказать
несколько слов о замечательной стране Суоми — крае тысяч озер.
В Финляндии насчитывается около 60 тысяч больших и малых озер, не
считая - фиордов-заливов. Благодаря теплому течению Гольфстрим средняя
годовая температура там выше, чем у нас на той же самой широте. Туда
идут большие косяки леща, язя и другой рыбы на нерест. Донными
удочками и в проводку можно поймать судака, леща, камбалу, угря, окуня и ерша.
В некоторых озерах водятся золотистые, как бы покрытые флуоресцентной
краской килограммовые караси. Самая удачная ловля — в первой половине
августа, когда вода начинает охлаждаться и из прибрежной зоны станут
исчезать зонтики — студнеобразные фиолетовые медузы.
В это время в лесу начинает опадать листва, блекнуть трава, но
расцветает вереск... Появляются грибы. На кустах дикой смородины висят сочные,
величиной с вишню ягоды. Поспевают костяника, брусника, а по низинам —
клюкьа. Молодняк крякв поднялся уже на крыло. Они целыми выводками
летают над тростником. Начинается самая чудесная пора для рыболовов.
139

В тот день я, как всегда, задолго до побудки направился к заливу.
Прибежал на скалу, покрытую чахлыми, низкорослыми кустами, у которых
рыболовы обычно оставляли свои снасти и удочки. Порой здесь стояло до двух
десятков удочек. Я собрался было залезть в воду, но вдруг заметил, что одно
удилище зашевелилось. Ветра не было. Приглядевшись внимательнее, увидел,
что леса от удочки, сделанная из конского волоса и захлестнутая за ветку,
уходит в прибрежную траву —осоку. Я взял удилище, потянул на себя и
выволок из травы что-то похожее на змею. Сначала испугался, но потом понял,
что на крючок попал угорь.
Какой-то рыболов забыл снять с крючка червя и так оставил удочку на
ночь. Леса с наживкой лежала в траве. Угорь полз мимо и по пути
проглотил червя.
Позже я узнал, что угри в поисках пищи выползают на влажный берег
и уходят от воды за несколько сот метров. Они охотятся за лягушатами,
червями и даже за нелетными птенцами мелких птиц. Угри хорошо находят
обратный путь к водоему. Мой угорек был граммов на шестьсот и мог,
пожалуй, сорваться с крючка, но я подоспел вовремя.
е. Ленинград
В. Рубцов
О ПОВЕДЕНИИ РЫБ
В одном из последних номеров альманаха в статье А. А. Клыкова
«Наблюдайте рыб» затронуты вопросы, касающиеся поведения рыб.
Поведение рыб определяется в первую очередь функцией их органов
чувств: зрением, слухом, обонянием, осязанием, вкусом и так называемой
боковой линией.
Изучением поведения рыб занимаются во многих
научно-исследовательских институтах и высших учебных заведениях СССР, но основные
исследования ведутся в Институте морфологии животных под руководством
Б. П. Мантейфеля, В. Р. Протасова и Д. В. Радикова.
Многим из нас интересно знать о скрытом от нас поведении рыб, о том,
как далеко рыба видит приманки, лески, какие цвета она различает, издает
ли звуки и воспринимает ли их,— все это, несомненно, интересует и
рыболовов. Научных работ, посвященных вопросам поведения рыб, много, но, к
сожалению, они разбросаны по разным журналам и сборникам и зачастую не
читаются рыболовами.
Зрение в жизни большинства рыб, населяющих освещенные слои воды,
имеет существенное значение. Долгое время бытовало представление, что
рыбы с шаровидным хрусталиком и коротким фокусным расстоянием
близоруки. Кроме того, считали, что рыбы ясно различают предметы в пределах
от одного метра, а максимальная дальность их зрения не превышает 12 м;
дальше рыба ничего не видит. Однако в последние годы появились новые
работы, опровергающие это представление. Оказывается, рыбы способны
«настраивать» свои глаза для более резкого видения на далекие расстояния, а
ближайшая граница резкого видения у них лежит в пределах от 0,1 до 5 см,
в зависимости от размера самой рыбы. В морской сине-зеленой воде
некоторые виды рыб (хамса, ставрида, атерина) при ярком свете нити разной
окраски видят на расстоянии: сине-зеленые 0,5—0,7 м, темно-синие 0,8—1,2 м,
темно-коричневые 1,2—1,5 м, серые или черные 1,5—2 м, белые до 2,5 м.
Существенными факторами, влияющими на дальность зрения, являются
прозрачность воды и размер глаза. Рыбы с большим диаметром глаз видят
лучше и дальше.
Многих рыболовов интересует, видит ли рыба человека, сидящего на
берегу? Соответственно, законам преломления световых лучей предметы, нахо-
140

дящиеся на берегу, кажутся рыбе выше, чем на самом деле; стоящий на
берегу человек представляется ей висящим в воздухе. Рыба может видеть
предметы, находящиеся на берегу, только в том случае, если они находятся
под углом не более 97,6° по отношению к вертикали глаза (см. рисунок).
Под углом 97,6° рыба видит также и надводное пространство, как бы через
круглое окно; вне этого угла она видит лишь предметы, находящиеся на дне
(по Бабуриной, 1955). Рыболовы, увлекающиеся ловлей на блесну или
мормышку, интересуются, как выбирает рыба ту или иную приманку по
форме и цвету. Исследования проводились с некоторыми видами рыб
(кефаль, ласкирь, смарида, барабуль, плотва). Рыбе предлагались всякие
приманки; они отличались одна от другой цветом, формой и размером, а также
и тем, с какой скоростью каждая приманка продвигалась в воде.
Оказывается, кефаль и ласкирь хватают приманки желтого или зеленого цвета;
смарида — красного или желтого; плотва — зеленого или белого. Форма
приманок: рыба, шар, конус, параллелепипед, круг, червеобразная и т. д.—не
оказывают воздействия на рыб, они воспринимаются ими одинаково.
Кроме цвета приманки на поведение рыбы влияет и размер приманки,
и скорость продвижения ее в воде. Считается, что если величина приманки
относится к величине рыбы как 0,6—0,9 : 1, то рыба ее схватит скорее, чем
приманки меньшей или большей величины. Мирные рыбы лучше берут
приманки, движущиеся со средней скоростью, а хищные — приманки,
движущиеся прерывисто и с большей скоростью; чем подвижнее приманка, тем с более
дальнего расстояния хватает ее рыба.
Орган слуха у рыб — один из важнейших органов, с помощью которого
они ориентируются в окружающей их среде. Долго считалось, что рыбы не
издают звуков, но это вовсе не так. Ученые до последнего времени
утверждали, что ни у одного существующего вида рыб нет органа, напоминающего
по своему' строению орган слуха высших позвоночных. Следовательно, рыбы
глухи. Но, оказывается, у рыб есть внутреннее ухо, не сообщающееся с
внешней средой и расположенное в особых капсулах костей черепа. Оно
состоит из двух частей: верхней — ушка и нижней — мешочка. Ушко состоит
из трех каналов, расположенных в трех взаимно перпендикулярных
плоскостях. Каждый канал на своем конце имеет расширение — ампулу. Весь
слуховой орган заполнен особой жидкостью — эндолимфой, в которой во взве-
шанном состоянии находятся твердые известковые образования, слуховые
камушки, отолиты. В ушке, ампулах и мешочке расположены группы
чувствующих нервных клеток. Всякое звуковое колебание воспринимается как толчок
отолитами, которые, касаясь волосков чувствующих клеток, раздражают их;
то есть оно передается в мозг, и рыба так или иначе реагирует на звуковой
сигнал.
141

У большинства видов рыб восприятие звуков связано с плавательным
пузырем, выполняющим роль резонатора, в котором поступивший звук
усиливается при помощи Веберова аппарата (четыре пары подвижно
сочлененных косточек), который соединяет плавательный пузырь и внутреннее ухо и
передает поступивший звук на внутреннее ухо. Другой орган восприятия
звуковых колебаний у рыб — боковая линия. В основном, внутреннее ухо
рыб воспринимает колебания частотой от 16 до 13 тысяч герц, а боковая
линия — 07 5 до 25 герц (подробнее о значении звуков в жизни рыб
рассказывается в книге Протасова В. Р. «Биоакустика рыб». Наука, 1965).
Ученые выяснили, что рыбы издают разные по частоте и амплитуде
звуки, имеющие то или иное сигнальное значение.
Но то, что рыбы понимают звуки других рыб, и то, как они реагируют
на эти звуки, стало известно сравнительно недавно.
Обнаруженные звуки, издаваемые рыбами, можно разделить на: звуки-
угрозы, напоминающие ворчание (они хорошо развиты у рыб, охраняющих
потомство или территорию; такие же звуки издают самцы в борьбе за самку);
нерестовые сигналы напоминают слабое кваканье и издаются самцами для
привлечения самок. Эти сигналы звучат как ритмические удары. Когда рыбу
хватает хищник, она кричит, оповещая других об опасности; звуки,
издаваемые рыбой при кормлении, напоминают низкие глухие удары,
возникающие при захвате пищи (возможно, что эти звуки дают знать другим рыбам
о месте нахождения пищи); звуки, появляющиеся при движении, похожи на
шелест, шорох — они хорошо воспринимаются рыбами-хищниками. Во время
нереста можно услышать даже «хор» рыб. Следовательно, рыбы могут
слышать и различать звуки, издаваемые ими самими, но могут ли рыбы слышать
звуки, издаваемые на берегу? Опытные рыболовы утверждают, что удар
весел, разговор», любой стук во время ловли отпугивает рыбу. Хотя
эксперименты ловли с различными источниками звука: колокольчик, стук,
некоторые музыкальные инструменты и даже стрельба из револьвера — показали,
что рыба, которая реагировала на любой этот звук при первом его звучании,
после неоднократных повторений перестала реагировать даже на очень
сильные звуки. Громкие и резкие звуки, издаваемые на берегу, рыбы, конечно,
слышат, но слышат ли они разговор и другие слабые звуки, неясно. При
переходе звука из воздуха в воду теряется около 90% колебаний, и толща воды
не безмолвна. Слабый звук, попадая в воду, теряется в других, более
сильных, звуках и может быть не услышан рыбой. Кроме того, проникновение
звука в воду в большой степени зависит от водоема. В заросших водоемах
звуки, издаваемые на берегу, слышны лучше, чем в неЗаросших, потому что
переход звука из воздуха в воду происходит главным образом через
полупогруженные в воду предметы (травы, кусты, камыши- и т. п.)
Исходя из этих особенностей, применяют некоторые способы
привлечения рыбы к месту ловли при помощи звука. Очень широко распространена
ловля сома на «квок». Рыболовы считают, что звуки, издаваемые при
ловле «квоком», сходны с кваканьем лягушек, и что сом в поисках пищи
спешит на эти звуки. Но, оказывается, это не так. Однако проведенные записи
звуков, издаваемых сомом при кормлении, и кваканья лягушек показали,
что звуки «квока» очень сходны со звуками, издаваемыми сомом во время
еды, и, судя по всему, сомы, заслышав их, приближаются к ним с целью
найти пищу. Кваканье же лягушки похоже на звук, (издаваемый «квоком» в
воздухе, в воде сильно изменяется.
В зимнее время, в условиях низкой освещенности подо льдом, рыбы
ориентируются, в основном, лишь при помощи органов слуха. Поэтому даже
самые ярко окрашенные блесны и мормышки рыба видит только на очень
близком расстоянии; она скорее может услышать колебания приманки, чем
увидеть ее. Проверка мормышки с точки зрения ее акустических данных
проводилась под руководством В. Р. Протасова на озере Сенеж. Выяснили,
что возникающие от колеблющейся мормышки звуки имеют большое
сходство со звуками, издаваемыми мелким окунем и ершом при захвате пищи.
Некоторые рыболовы для повышения уловистости пользуются пустотелы-
142

ми мормышками; исследования звучаний пустотелых и обычных мормышеч
показали, что пустотелые мормышки издают более сильные звуки,
следовательно, они собирают рыбу издалека. Интересен способ привлечения на
звук очень осторожных горбылевых рыб, применяемый рыболовами Италии
и Албании. В воду опускают весло, по которому ударяют палкой 5—7 раз
с небольшими паузами между каждой серией ударов. Возникающие в воде
звуки привлекают горбылевых рыб к лодке с расстояния более 25 м.
Примерно то же самое показали наблюдения над горбылевыми рыбами в
аквариуме: после постукивания по стеклянной палочке, опущенной в аквариум,
рыбы стали приближаться к источнику звука. Оказывается, ритмические
удары, которые привлекают горбылей к источнику звука, издаются ими при
нересте.
В качестве- источника звука некоторые рыболовы используют две
блесны, бьющиеся друг о друга, одна из которых — с тройным крючком. Этот
способ ловли основан на том, что, например, налим хватает звенящие
предметы, считая их своим врагом и врагом своей икры, которую он обычно
охраняет.
В последнее время акустическим приманкам уделяется все больше и
больше внимания. Появились акустические удочки с жужжащим зуммером,
питающимся от батареи карманного фонаря; передача звуков в воду
происходит через туго натянутую леску. Эти удочки воспроизводят в воде
звуки наземных насекомых, являющихся пищей многих видов рыб (голавль,
форель и т. д.). Считается, что такая удочка обладает повышенной уловис-
тостью.
Органы осязания расположены в коже рыб. Это — группы чувствующих
клеток бочковидной формы, называемые осязательными почками, с помощью
которых рыба ощущает то ли твердые предметы, к которым прикасается, то
ли чувствует колебания температуры, солености, разницу освещения и т. д.
Особенно много осязательных клеток у рыбы во рту и на губах. При
схватывании твердого предмета (блесны, мормышки, крючка) рыба моментально
реагирует, стараясь освободиться от него, и лишь быстрая подсечка
приносит рыболову успех. Некоторые рыболовы при насаживании на крючок
насадки оставляют часть его оголенной. Крючок нужно прятать, так как
рыба, взяв насадку в рот, легко чувствует посторонний предмет и старается
от него быстрее освободиться. В то же время рыбы, обладающие хорошо
развитым чувством осязания, плохо реагируют на болезненные ощущения.
Часто только что сорвавшаяся с крючка рыба снова берет приманку.
Известен случай с окунем, который зацепился за крючок глазом. Глаз
остался на крючке, а рыба ушла. Рыболов тут же снова забросил удочку, и
тот же окунь попался на собственный глаз. Может быть, это говорит о том,
что ощущение боли у рыб развито слабо?
Орган обоняния в жизни рыб имеет также большое значение (особенно
хорошо развито обоняние у ночных хищников: угорь, налим); он
расположен на голове сверху и имеет вид двух мешочков, помещающихся в
особых капсулах черепа, выстланных внутри слизистой оболочкой с
многочисленными чувствительными клетками, и через носовые отверстия связан с
наружной средой. Насколько хорошо развито обоняние у рыб, можно судить
по следующим примерам. Установлено, что угорь может различить очень
слабый запах алкоголя. Достаточно 1 г спирта развести в воде какого-
нибудь озера, как угорь уже отличит это место. Карась может
почувствовать запах 1 г нитробензола в 100 км3 воды.
Рыболовам известно, что некоторые пахучие вещества (жмых,
конопляное и подсолнечное масло, мед, чеснок) привлекают некоторые виды рыб.
Научных работ в этой области ведется пока еще очень мало.
Немецкие ученые в 1956 г. открыли очень интересное вещество, которое
содержится в коже рыб (изучались карповые рыбы) и обладает
удивительным свойством. Его назвали «веществом испуга». При повреждении кожи
рыбы «вещество испуга» попадает в воду и отпугивает рыб того же вида от
раненой. Хищные рыбы, напротив, почувствовав этот запах, устремляются
143

на него. Бывает и так: при удачной рыбалке после схода с крючка рыбы
клев внезапно прекращается... Причиной тому — выделившееся «вещество
испуга» у сорвавшейся с крючка рыбы. Выделение «вещества испуга»
бывает и при хранении пойманной рыбы в сетке или на кукане, когда она
может легко прраниться.
В полости рта, на губах, усиках и даже на теле рыбы разбросаны
группы нервных клеток, так называемых вкусовых почек, или органов вкуса.
Нервные волоконца, отходящие от каждой такой чувствующей клетки,
образуют нервные пучки, которые соединяются со спинным и головным мозгом.
Вкусовые почки помогают рыбе ощутить вкус пищи. Оказывается,
приманку, пропитанную раствором хинина, имеющую горький вкус, рыба, взяв в
рот, сразу же выплевывает. Но эту же приманку, вымоченную в сахарном
сиропе и имеющую сладкий вкус, рыба охотно проглатывает. От приманки,
вымоченной в 5-процентном растворе соляной кислоты, рыба, едва
коснувшись ее, тотчас отходит. У некоторых видов рыб (карп, карась, лещ),
питающихся, в основном, бентосом, вкусовые почки играют огромную роль в
отыскании пищи. Таким рыбам достаточно коснуться приманки даже
хвостом, чтобы определить ее вкусовые качества.
Орган так называемого бокового чувства встречается только у рыб
и амфибий. С его помощью эти животные ощущают движение волн на
поверхности воды, а также движение других организмов, определяют
препятствия на своем пути, чувствуют приближение к какому-нибудь
предмету. Все это дает им возможность ориентироваться среди препятствий и
плавать даже в очень мутной воде днем и ночью.
Главный орган бокового чувства — боковая линия, расположенная у
большинства рыб по обеим сторонам тела и представляющая собой ряд про-
бодённых чешуек, вдоль которых проходит канал с расположенными в нем
чувствительными клетками. Насколько велико значение органа бокового
чувства в жизни рыб, можно проследить на следующем примере.
Ослепленную щуку поместили в аквариум, и она благодаря этому органу быстро
настигала и проглатывала добычу. Когда же боковую линию нарушили,
щука не могла больше поймать ее.
У некоторых рыб (сельдей) орган бокового чувства расположен не на
теле, а на голове — в виде многочисленных бороздок с чувствительными
клетками, выполняющими ту же функцию.
Орган бокового чувства рыбы способствует улавливанию
низкочастотных колебаний, которые она не воспринимает органом слуха.
Знание рыболовом-любителем.некоторых закономерностей поведения рыб
поможет ему глубже познакомиться с жизнью водоемов.
Н. Фарутин
О КЛЕВЕ РЫБЫ
Вы ловите рыбу в проводку с наплавного моста, пристани, плота или
лодки. Поклевки следуют одна за другой, попадаются плотва, густера,
подуст, елец, не обходят стороной и хорошие подъязки. В садке заметно
прибавляется рыба. Настроение у вас хорошее. И вдруг в самый разгар
ловли клев неожиданно слабеет, поклевки все реже и реже или
прекращаются совсем, как будто бы здесь и не было рыбы. Вы оглядываетесь
кругом: все по-прежнему, легкий ветерок рябит воду, сияет солнышко, кажется
ничто не предвещает изменения погоды. Тогда вы меняете насадку,
наконец, меняете место ловли, но и это не помогает. Поклевок сегодня больше
не будет.
Что же все-таки повлияло на клев рыбы? Почему она перестала брать,
казалось бы, при самых благоприятных условиях? Ответить на эти вопросы
не просто. Одни утверждают, что улучшение или ухудшение клева прямо
-144

связано с тем, в какой фазе во время ловли находится луна; другие
связывают время нереста с положением луны; третьи думают, что дело в
направлении ветра (северные ветры считают неблагоприятными для ловли).
Этому вопросу уделено достаточно внимания и в рыболовной литературе.
Однако никто не может сказать чего-либо определенного, выделить
основной фактор, влияющий на состояние клева в каждом отдельном случае.
Занимаясь много лет спортивной ловлей рыбы, я постоянно искал
причины, больше всего отражающиеся на клеве.
Чтобы как-то систематизировать свои наблюдения, предположения и
догадки, я составил таблицу, в которой после каждого личного выхода на
рыбалку отмечаю: атмосферное давление, фазу луны, температуру воздуха,
направление ветра, состояние погоды, место ловли и результат.
При наблюдениях я пользуюсь барометром-анероидом, который
периодически сверяю со ртутным на метеостанции. Нужен и наружный
термометр. Атмосферное давление отмечаю перед выходом на рыбалку и по
возвращении с нее, чтобы зафиксировать изменение, если оно было.
Атмосферное давление записываю ежедневно, даже если и не бываю на рыбалке;
в противном случае будет трудно установить его состояние.
Записи, которые я делаю и летом и зимой, выглядят примерно так:
Число
Фаза луны

Атмосферное

давление
(мм)

Температура
воздуха

(градусы)
Ветер
Состояние
погоды
Место и
результат ловли
20
октября

Полнолуние 10
октября
738
0
минус 3

Северный
Облачная,
временами
снег
р. Ока. Клев
крупного ельца
на опарыша.
Улов 2 кг
15
ноября
Последняя
четверть
753
—15

Северный
Ясно
Затон.
Хороший клев
окуня на
мормышку. Улов
4 кг
2 июня
Первая
четверть
744—
746
+20
Южный
После
полудня
грозовой дождь
р. Ока. Клев
плотвы, ельца.
Улов 2 кг
Все наблюдения ведутся около города Мурома Владимирской области
на реках Ока, Ушна и Теша и пойменных заливных озерах по берегам Оки.
Способы ловли — в проводку и в отвес поплавочными удочками.
Совершенно исключена ловля спиннингом, жерлицей, донной удочкой и на блесну.
В зимнее время фиксируется ловля только поплавочной удочкой и на
мормышку.
Какие же выводы можно сделать из проведенных наблюдений? Выбрав
дни хорошего клева (два-четыре часа ловли — килограмм и более рыбы),
я сразу же заметил, что рыба клюет хорошо при устойчивом атмосферном
давлении, то есть когда в продолжение двух-трех дней оно постоянно или
колеблется незначительно (на 1—2 мм в ту или другую сторону), или если
изменение и больше, но происходит постепенно, не резко. Однако стоит
барометру упасть на пять и более миллиметров за несколько часов, как
рыба начинает брать слабее или прекращает клев совсем, и такое состоя-
145

ние продолжается до тех пор, пока давление не станет снова устойчивым
и, видимо, пока организм рыбы не приспособится к новому состоянию.
Этим же, наверное, объясняется и такое положение, когда рыба берет
насадку то со дна, то вполводы. Видимо, ей приходится менять глубину,
для того чтобы уравновесить внутреннее давление с атмосферным,
соответствующим слоем воды. Ведь недаром при высоком атмосферном давлении
рыба держится на отмелях, а при низком — на глубине.
Хочу коснуться еще одного вопроса, а именно: какой ветер, верховой
или низовой, благоприятнее для клева? Можно смело утверждать, что при
ловле в проводку всего лучше ветер низовой, ибо при встречном ветре,
дующем против течения, удочка занимает идеальное положение или близкое
к нему; плывущий поверху поплавок сдерживается ветром; крючок с
насадкой идет впереди поплавка к рыбе, как правило идущей или стоящей
против течения, что помогает ей хватать насадку. А отсюда вывод — будет
больше поклевок.
Вполне возможно, что кто-то проводил или проводит наблюдения
аналогичные моим, может быть более сложные по объему и организации, и
поделится своими мыслями и выводами, может быть, кто-то заинтересуется
и сам попробует вести наблюдения в своей местности, на своих водоемах
и придет к другим интересным результатам и выводам в этом вопросе.
г. Муром
А. А. Клыков
РЫБЫ НАШИХ ВОДОЕМОВ
СУДАК
Судак в нашей стране представлен двумя видами: обыкновенный и
морской. Существуют и другие названия этой рыбы: сула — на Азовском
море, а также судок, подсулок, бершовник, чоп и секрет.
Обыкновенный судак обитает в бассейнах Азовского, Черного,
Каспийского, Аральского и Балтийского морей, а также Онежского, Белого,
Ильмень, Псковского, Чудского, Ладожского и других, более мелких озер.
Водится он только в чистых водоемах, всегда избегает стоячей воды
и, как правило, держится на глубоких местах (омут, яма, где лежа^т
коряги или затонувшие стволы деревьев), но предпочитает дно, покрытое песком
или самой мелкой галькой.
У судака в спинном плавнике более 18 ветвистых лучей; во рту острые
зубы — как на сошнике, так и на небных костях, чешуи на щеках почти
нет. Ихтиологи делят судаков на «живых», иначе — пресноводных (не
мигрирующих), и «полупроходных», которые уходят в реки (Дон, Кубань и
другие) на нерест. Впервые они нерестятся на третьем или четвертом году
жизни. В северных водоемах это бывает обычно в июне, иногда в июле, в
зависимости от погоды и температуры воды. В низовьях рек, впадающих в
южные моря, икрометание происходит до весеннего разлива при
температуре воды +18—19Л Однако бывают случаи, когда судак в зависимости от
возраста, упитанности и других причин мечет икру при более низкой (+12°)
или высокой (+20°) температуре. Чаще всего он нерестится на утренней
заре, откладывая икру на затонувшие у берега стволы деревьев или
лежащий на дне хворост. Выметав икру, судаки уходят на глубокие места, но
иногда самец остается охранять икру на двое или трое суток.
Подсчитано, что крупный судак мечет 700 тысяч икринок, изредка
больше. Каждая икринка — размером 1,25 или 1,40 мм, липкая, желтоватого
цвета, с жировой каплей. При температуре воды +15° развитие икры
длится примерно десять суток, а при +18—20° всего только трое-четверо.
146

Во время икрометания у судака увеличивается в крови количество
лейкоцитов, защищающих рыбу от бактерий и вредного действия инородных
веществ.
Полупроходный судак растет быстрее пресноводного. При
благоприятных условиях жизни (когда он растет довольно быстро) при длине 120 см
весит 10—12 кг и как исключение при длине 125—130 см может достигать
даже 25—30 кг. В южных бассейнах он чаще бывает 45—55 см длиной и
гораздо реже 80—95 см. Кубанский судак растет, по-видимому, быстрее
других, а в Онежском озере — медленнее.
Судак — рыба хищная. Молодь его питается, как и другие рыбы,
мелкими животными: рачками, бокоплавами, мизидами; взрослый — бычками,
тюлькой, хамсой, корюшкой, плотвой, уклейкой и молодью других рыб.
С мая по октябрь, за исключением времени нереста, судаки особенно
прожорливы, в холодное время года жор гораздо слабее.
Судаки «меняют свое жительство» в зависимости от сезона. Например,
полупроходные судаки (волжский, донской и уральский) перемещаются два
раза в год. Основной ход их — весенний (март—апрель) на нерест.
Второй— летне-осенний (июль-—ноябрь), на откорм и продолжительное
пребывание в глубоких ямах. В реку Кубань судак входит только весной, в
Куру — с ноября до мая. На Волге и Дону он остается на зиму в низовьях,
вверх не поднимается.
Морской судак населяет Каспийское море. Он в реки не входит.
Некоторые стаи остаются в море и зимой. Например, в Азовском они держатся
в Таганрогском заливе или в прибрежной части. Крупный судак уходит
в глубь моря, подальше от берегов. В Каспийском он держится в
северной мелководной части. Крупный, отметавший икру, живет исключительно
у берегов. Икру откладывает на каменистых участках при температуре
+15—16°. Питается креветками, раками, бычками и кильками. Длина его
54—67 см. Молодь его мигрирует вместе со взрослыми рыбами в возрасте
двух лет.
Враги судака —щуки, которые охотятся особенно за молодью, а в
водах Прибалтики — угри.
ОКУНЬ
В северной части СССР окуня называют острячонок и острячок, в
других местах — хохлик, мелик, окунчик...
В СССР окунь водится почти во всех пресных водоемах (кроме реки
Амур), иногда встречается и в солоноватой воде.
Тело окуня покрыто очень мелкой чешуей, тонкие костные пластинки
которой имеют зазубренный задний край. У взрослой рыбы первый
спинной плавник с темным пятном несколько выше второго. Брюшные плавники
сильно сближены.
Окраска его в большой степени зависит от цвета дна и воды водоема,
в котором он живет. Поперек тела идут темные полосы, плавники —
красные. На жаберных крышках есть острые шипы. Зубы, острые и мелкие,
расположены на челюстях близко друг к другу в несколько рядов.
Окуйь собирается в стаи соответственно возрасту и держится на
определенных местах. Он не совершает дальних перемещений, как это бывает
у других рыб (например, угорь). Взрослые, крупные окуни почти всегда
обитают на глубинах, особенно зимой. Они надолго останавливаются в
ямах рек или озер с чистой водой.
Весной, перед нерестом, окуни собираются в стаи и плывут к отлогим
берегам, где мечут икру на сохранившейся прошлогодней водной
растительности. Летом они обычно обитают на небольшой глубине в заводях или
мелких омутах и ямах. От захода до восхода солнца почти всегда стоят
неподвижно или очень медленно плавают.
147

Половой зрелости окунь достигает на третьем году жизни. Нерестится
при температуре воды +8—15° в апреле—мае, редко в начале июня.
Продолжается икрометание только одно утро, к полудню уже кончается.
Окунь мечет около 200 тысяч икринок (иногда несколько больше)
размером 2—2,5 мм в виде длинных лент, но оплодотворенных икринок бывает
намного меньше.
На продолжительность развития икры большое влияние оказывает
количество кислорода в воде в местах нереста. При температуре воды + 16—
20° отложенные икринки развиваются в течение недели, а при -+10—12° —
18—20 суток.
Окунь, как все рыбы, растет периодически, то есть в одни сезоны
быстрее, в другие — медленнее. Неравномерность роста окуня хорошо заметна на
чешуе и костях.
Обычный размер окуня — 15—30 см, изредка 50 см, вес около 1,5 кг.
Окунь бблыпего веса попадается очень редко. На развитие его, в частности
на рост, влияют: температура воды, свет, количество корма. Окунь,
питающийся беспозвоночными, растет медленнее питающегося рыбой. Глотать
мелкую рыбу он начинает на втором году жизни, до этого ест личинки стрекоз,
поденок, ручейников и мотылей. Крупный окунь, старше пяти лет, почти
всегда питается рыбой, но иногда он ест разных рачков и икру линяющих
раков.
Враги крупных и мелких окуней — щука, судак, иногда угорь.
В. В. Швед ков
НЕЗАЦЕПЛЯЮЩИЕСЯ БЛЕСНЫ
Известно, что многие имеющиеся в продаже блесны не лишены
существенных недостатков. Основными из них считаются: захлестывания
тройников за стержни блесен и зацепы тройников за коряги.
Некоторые спиннингисты, боясь зацепов на дне, делают проводку в
быстром темпе и ведут блесну не в придонных, а в средних или верхних
слоях воды. А между тем, во многих случаях, например при ловле щук,
требуется медленная проводка блесны в придонном слое.
Если блесны подвергнуть дополнительной оснастке, то они превратятся
в незацепляющиеся. Тройник блесны оснащают стальными усиками (три
пары), предохраняющими его острия от зацепов. Припаять усики к
тройнику— задача трудная, потому что при нагревании крючки могут
разъединиться, соединяющий их припой ослабнет.
Технология изготовления незацепляющихся блесен несложная и
состоит из следующих операций.
Из обычной стальной балалаечной струны диаметром 0,25 мм отрезают
ножницами три куска, сгибают их пополам, придавая форму, показанную на
рис. а.
Затем на каждой проволочной заготовке несколько миллиметров от сгиба
смазывают тонким слоем клея БФ-2 и выдерживают до полного высыхания
клея.
Цевье тройника тщательно обезжиривают (рис. б) и очищают
наждачной бумагой до блеска, и тоже смазывают тонким слоем клея БФ-2, и
высушивают.
Подготовленные участки проволочных заготовок и цевья тройника
вторично смазывают более толстым слоем клея БФ-2 и немного подсушивают.
Только после этого проволочные заготовки прикладывают к цевью тройника и
приклеивают. И не дожидаясь, пока высохнет клей, тройник, оснащенный
усиками, туго обматывают прочной (лучше всего красной) ниткой. Обмотку
тоже покрывают слоем клея БФ-2.
Полученную заготовку незацепляющейся блесны опускают на 2 часа
в кипящую воду. Затем вынимают из воды и высушивают.
148

Проволочные уеики загибают,»как показано на рис. в, располагая против
каждого острия тройника пару усиков.
Чтобы правильно определить длину
усиков, сначала нужно отрезать их с
некоторым запасом и уже в окончательном
(отогнутом) виде подрезать ножницами до
нужной длины.
Готовый незацепляющийся тройник
надевают и пристегивают к проволочному
стержню блесны, после чего место
соединения тройника со стержнем блесны
обвивают разрезанной хлорвиниловой
трубочкой или тонкой резиной и сверху
обматывают прочной ниткой (см. рис. в), а чтобы
хлорвиниловая обмотка не двигалась, ее
можно укрепить клеем.
К тройнику желательно привязать
несколько коротких ярко-красных ниточек.
Незацепляющийся тройник можно
пристегивать и к колеблющимся блеснам.
Однако в отличие от вращающихся, у которых тройник привешивается на
стержень блесны и не оказывает влияния на игру лепестка, у колеблющихся
блесен тройник обычно прикрепляют непосредственно к лепестку, изменяя
его вес и сопротивление движению в воде. К колеблющимся блеснам не
рекомендуется привязывать красные шерстинки для маскировки тройника; это
может ухудшить игру блесны.
При такой оснастке «монтаж» и «демонтаж» спиннинга осуществляется
очень быстро, а именно: на удилище надевают катушку, протягивают через
его кольца лесу с петлей, за которую пристегивают поводок с блесной и
грузилом.
г. Харьков
А. Осипов
СНАСТОЧКА С КОНУСООБРАЗНЫМ ГРУЗИЛОМ
В практике ловли спиннингом приходится сталкиваться с таким
явлением, когда хищник совершенно перестает брать блесну. Даже замена
блесны, изменение оснастки спиннинга и, наконец, старания и упорство
рыболовов не могут изменить положения. Такой период рыболовы называют
глухим.
Те, кто хорошо знает, какими большими спортивными возможностями
обладает спиннинг, в это время ловят хищных рыб, заменив блесну снас-
точкой.
Для ловли хищной рыбы есть много разнообразных снасточек, но
мертвая рыбка на них часто держится довольно непрочно.
Предлагаемая снасточка с конусообразным грузилом надежно крепит
рыбку, не портит ее внешнего вида, обладает отличными ходовыми
качествами. Она очень удобна в обращении и проста в изготовлении.
Берут отрезок рояльной или стальной проволоки диаметром 1,2—1,5 мм
и длиной 18—19 см. С одного конца его на расстоянии б см делают
зигзагообразный изгиб. Затем из бумаги свертывают воронку и со стороны
раструба коротким концом вставляют проволоку (стержень) до
соприкосновения изгибов с узким концом воронки, после чего ее приподнимают на
5 мм. Затем узкий конец воронки перевязывают и вставляют в горловину
пустой бутылки с узким горлышком, чтобы она не проваливалась. В
воронку наливают расплавленный свинец на б см. Полученный конус-грузило
149

сразу же опускают в воду. Неровности на нем удаляют напильником.
Конус-грузило прочно держится на стержне благодаря изгибам. Концы
стержня загибают, как показано на рисунке, и заостряют напильником. Длина
изогнутых концов не более 1 см. К витку в скользящим узлом
привязывают капроновый поводок г с
якорьком. Диаметр поводка
такой же, как и подлеска.
Мертвую рыбку насаживают и
крепят следующим способом:
конец б приподнимают, онасточ-
ку концом а через рот вводят
в кишечник рыбки до витка в.
Приподнятый конец опускают
и вкалывают в тело рыбки за
головой, а в правую или левую
сторону тела ближе к
хвостовой части вкалывают один
крючок якорька так, чтобы не
сгибать рыбку. Закрепленная таким способом мертвая рыбка держится на
снасточке довольно прочно, а находящееся в животе конусообразное грузило
д удерживает ее в естественном положении. Ловить на такую снасточку
можно как с лодки, так и с берега.
г. Ленинград
М. Шмелев
МНОГОКОЛЕЙНОЕ УДИЛИЩЕ
Предлагаемое многоколенное удилище по конструкции отличается от
обычных количеством колен (от 5 до 8), длиной и соединением их между
собой. Колена делают одинаковой длины (400—800 мм). Небольшая длина
позволяет разместить колена удилища в рюкзаке, чемодане или портфеле,
что очень удобно для рыболовов, находящихся в турпоходах или
командировках.
В собранном виде многоколенное удилище может иметь длину от 2,5
до 6 м и по гибкости и жесткости не уступает обычным удилищам.
В удилище применяется резьбовое соединение колен. Оно надежно
скрепляет детали и полностью исключает возможность их разъединения
при забросах.
На рисунке изображено шестиколенное удилище и показано
расположение соединительных деталей на хлыстовом, промежуточном и комлевом
коленах. Для изготовления удилища можно использовать бамбуковые концы
или обычные двух-трехколенные удилища.
Комлевую часть можно сделать из орешника или других пород
древесины.
Соединительные детали (винт—гайка) изготовляют после точного
определения диаметров концов колен. Следует учесть, что торцы
соединительных деталей на 5—10 мм не должны доходить до ближайшего поперечного
кольца бамбукового колена. Винты и гайки делают из легких сплавов,
например дюралюминия. Основные типовые размеры и крепление
соединительных деталей показаны на рисунке. Чтобы избежать путаницы,
рекомендуются посадочные диаметры колен, а также направляющие диаметры и резьбу
(Д и d) для каждого комплекта винт — гайка записать в таблицу.
Изготовление комплекта переходника следует начинать с винта. Толщина
стенок винтов и гаек от хлыстового колена к комлевому — 0,6 мм —1,2 мм,
а значение резьб соответственно: М4, М5, Мб, М8, М10, М12. Надо обра-
150

щать строгое внимание на обеспечение соосности деталей (резьбы d и
диаметра Д).
Предварительное центрирование переходников обеспечивает быстрое и
правильное свинчивание деталей. При некотором занижении посадочного
диаметра колена под винт и увеличении стенки гайки можно избежать
ступенчатого перехода по наружной поверхности гайки. Переходники желатель-*
но проанодировать.
Установка переходников производится в следующем порядке: в
тщательно просушенные колена вставляют (не слишком плотно во избежание
появления трещин в бамбуке) стержни из сухого дерева (например, сосны)
длиной 40—50 мм на краске или клее. Затем плотно устанавливают на
подготовленные места тоже на краске или клее винты и гайки. Собранное
удилище выравнивают, поворачивая каждое колено относительно винта или
гайки. После этого сверлят сквозные отверстия под тугую посадку
штифтов (обычные гвозди диаметром 1—2 мм) в каждом колене отдельно.
Установленные штифты расклепывают с обеих сторон. Многоколенное удилище
в собранном виде красят 2—3 раза масляной краской любого цвета (лучше
зеленого). Удилища длиной более 3 м перед покраской лучше разделить на
2 части.
Для обеспечения легкого свинчивания резьбу следует смазать тонким
слоем смазки типа ЦИАТИМ и следить, чтобы не попадала грязь и
особенно песок, разрушающие резьбу.
Я. КисилеБ
ЧЕТЫРЕ ВРЕМЕНИ ГОДА
Рыболовный спорт развивается... Ряды его приверженцев неуклонно
растут. Становится все больше и больше видов снастей и насадок. И в
году, пожалуй, всего несколько дней, когда мы не выезжаем на рыбалку:
то ли тонок лед, то ли вода еще мутная... Значит, рыбная ловля — спорт
четырех времен года. О новом, что удалось увидеть на рыбалке за
последние годы, и рассказывается в этих заметках.
Ужение на «каблук»
Колхозник, у которого я остановился на ночевку, поставил на стол
самовар, и началось чаепитие. Начались и разговоры об урожае, новом
председателе правления, о морозах и рыбе. Когда мы уже напились чаю,
пришел сын хозяина — русоголовый парнишка. Осмотрев мой улов, он спросил:
151

— На каблук ловили?
— На какой каблук? — удивился я*
Мальчик достал из коробки, в которой у него хранились рыболовные
принадлежности, пластинку черной мягкой и пористой резины и, отрезав
кусочек меньше горошины, сказал:
— Берите! На весь год хватит. Цепляйте на мормышку вместо мотыля
так, чтобы жало крючка высовывалось. Завтра пойдем вместе ловить.
Мы вышли из дому, когда еще не совсем рассвело, но на реке уже
сидело десятка полтора рыболовов. Проходя мимо одного из них, мой
спутник спросил:
— Дядя Гриша, на каблук ловите?
— Конечно! — простуженным голосом отозвался тот.
Мы проходили между рыболовами, и всех мальчик знал — они были
местными жителями и ловили на «каблук».
Парелек выбрал место по известным одному ему приметам и принялся
ловить, а я стал наблюдать. Вскоре сторожок согнулся, он подсек и
вытащил плотвицу. Потом — вторую, третью... Я не выдержал и тоже стал
ловить.
На «каблук» клевала не только плотва, но и окунь, подлещик...
Почему рыбу привлекал несъедобный «каблук»? Видимо, она принимала
черный мягкий шарик за какое-то насекомое.
Спустя два года мне довелось судить зимние-соревнования,
проходившие на Московском море. Почти все участники соревнования ловили на
«каблук» — к этому времени о нем уже знали многие столичные рыболовы.
Обманутые окуни
Среди заваленных снегом тальников вилась узкая тропка, к которой с
обеих сторон подступали высокие сугробы. По этой тропке, как по траншее,
я пришел на лед, где сидели рыболовы. Изредка то один, то другой
поднимал над лункой леску и снимал окуня.
— Как клюет? — спросил я одного из них.
— У нас неважно, а вон у него — здорово,— и рыболов кивнул на
старика.
Он ловил очень странно: в лунку были опущены лески двух удочек, и
обеими он «играл» — то слегка приподнимал, то опускал. Одну — чуть-чуть,
другую — небольшими рывками. Клевала рыба часто, но почти всегда на
одну и ту же удочку. Вытаскивая рыбу, он клал вторую удочку на край
лунки.
— Присаживайтесь рядом,— гостеприимно сказал старик.— Места много.
Блесны у вас есть?
Я ответил, что приехал ловить на мормышку и блесен не захватил.
— Значит, как и мои соседи. Жаль. Будь у вас блесна, сколько бы
наловили! — воскликнул он, снимая очередного окуня.
Мы разговорились. Рыболов охотно раскрыл свой нехитрый секрет.
Оказалось, что одной удочкой он ловит на мормышку, а другой — на блесну
среднего размера. На нее рыба клевала лишь изредка; в данном случае
блесна играла роль шустрого «окуня», который, как казалось плавающим
вокруг окуням, вот-вот схватит мотыля, насаженного на «играющую» рядом
мормышку. Не желая упускать добычу и стараясь опередить быстрого
«окуня», рыба хватала мотыля и оказывалась на льду.
С биноклем на окуня
В воскресенье наш новый сотрудник Василий Иванович тоже поехал
с нами на рыбалку.
На рассвете автобус остановился на берегу залива большого озера. Все
поспешили на лед, но Василий Иванович остановил нас:
152

— Куда вы, друзья? Здесь рыба клевать не будет.
Мы удивились: ведь это место нам хорошо знакомо, еще месяц назад
здесь успешно ловили.
— Смотрите, снег здесь еще не начал таять,— продолжал новый
сослуживец.— Тает на том берегу — где солнца больше.
«Он прав,— подумал я.— На том берегу свежая вода уже попала под
лед, и рыба, конечно, перекочевала туда».
Василий Иванович раскрыл рыболовный ящик, вынул бинокль и стал
рассматривать противоположный берег залива.
— Справа много деревьев, снег только начинает таять,— сказал он,
не отнимая бинокля от глаз.— В центре — небольшая ложбина, снег
мокрый, и под ним, наверно, течет ручеек. Слева еще лучше.
Он дал нам бинокль, и мы по очереди смотрели: там из небольшой, но
глубокой балочки вытекал ручей, он впадал в озеро возле небольшой
закраины.
Обогнув залив, через полчаса мы принялись рыбачить. И не жалели,
что послушались совета Василия Ивановича. Около того места, где ручей
впадал в залив, мы успешно ловили окуней.
Через час на противоположном берегу остановился автобус. Из него
вышли рыболовы, которые сразу же начали рубить и сверлить лунки.
Позже мы узнали, что им не повезло: у них не оказалось своего Василия
Ивановича— наблюдательного и вдумчивого человека.
Отступление... от солнца
В нескольких километрах от подмосковной станции Березки в лесу
протекает речушка, которая настолько мала, что нет даже у нее
названия. Между тем рыба в этой речушке есть, а весной, когда воды много,
ловить здесь даже интересно.
Однажды я приехал сюда, когда было еще темно. Пока выбирал место
и готовил удочку, настало время ловить. Мой поплавок поплыл вдоль
противоположного берега... Вот и первая плотвица, потом подъязок, опять
плотвица. Рыба клевала бойко, но вскоре перестала. «Неужели
возвращаться домой?» — подумал я.
Перед уходом с рыбалки всегда хочется сделать последний заброс.
И я снова отправил поплавок в путь. Однако к противоположному
берегу речушки забрасывать уже не хотелось, и насадка оказалась в полутора
метрах от него. Поклевка! Еще несколько плотвиц и подъязков оказалось
в моем садке, прежде чем клев снова прекратился.
Но когда поплавок попал на середину речушки, клев опять
возобновился. Потом я стал ловить чуть ли не под ногами — обрывистый берег
позволял это.
В чем дело?
Оказывается, как только солнце осветило прибрежную зону воды и она
стала прозрачной, рыба начала пугаться моего поплавка, поводка и
насадки, опускающейся ко дну. Так, постепенно «отступая» к своему
берегу, я ловил в неосвещенной полосе воды.
Рогульки за камышом
До рассвета был добрый час, а мы с приятелем в лодке уже
поднимались вверх по реке. Вода казалась черной и тягучей, как деготь. Мы
гребли к мысу, у которого в прошлое воскресенье так хорошо клевал окунь.
— Смотри! — сказал приятель и показал на рогульку, слегка
возвышавшуюся над камышом, почти у самой его стенки, где начиналось
течение.—Кто ее поставил?
153

Неподалеку стояли еще две рогульки. Класть удилища на них было
нельзя: рыболов не увидит поклевок, а течение снесет лески и прибьет к
камышу. Теряясь в догадках, мы продолжали путь.
На мыске нас ждало разочарование: окуни не клевали. Приятель
пошутил, что клев «нечаянно нагрянет, когда его совсем не ждешь», хотя
сам сидеть больше часа без поклевки не соглашался. И мы снова
поплыли по реке — теперь уже вниз, к устью.
Лодка подплывала к заводи. На берегу, надежно скрытый камышом,
сидел рыболов. Перед ним— три удочки, тонкие концы их лежали на
рогульках. Лески без грузил и поплавков свисали над водой, а на крючках, едва
не касаясь ее поверхности, были насажены кузнечики. Изредка около них
на долю секунды высовывалась рыбья пасть и раздавался треск — рыба
сматывала лесу с катушки: рыболов не видел, а слышал поклевку.
Мы завернули в заводь и причалили. Рыболов показал нам свой улов —
язей и голавлей.
— Ловить нелегко,— сказал он.— Ведь нужно определить длину лески
так, чтобы от кузнечика до поверхности воды было не больше сантиметра.
А.это трудно: ведь не только рыба меня не видит, но и я не вижу, что
делается за камышом. Да и рыбу сквозь камыш выводить нелегко.
В то утро мы к устью реки так и не поехали, а стали наблюдать, как
ловит наш новый знакомый.
Летом — по-зимнему
Наконец было все позади — и станция Подсолнечная, и автобус.
Впереди, километрах в двух, темнел лес. Мы шли к нему, вернее — почти
бежали узкой тропкой, вьющейся по полю. Вот и голубой дом на крутом
берегу. У крыльца стоял высокий, худощавый человек.
— Добро пожаловать! — сказал он.— Рыба вас уже ждет.
Это был заведующий рыболовно-спортивной базой.
— Красота-то какая! — восхищался Алексей Алексеевич.
Он здесь в первый раз: приехал в Москву на несколько дней и вот
попросил свозить его на рыбалку.
И действительно, здесь было очень хорошо. Берег порос елями,
березами и дубками. Как только закатилось солнце, в зарослях орешника
запел соловей. Ему отозвался второй, третий...
Утро, на которое мы возлагали большие надежды, не порадовало нас.
Поклевки были редкими, и попадалась только мелочь. Часа через полтора
такая рыбалка надоела, и я достал из рюкзака короткую зимнюю удочку —
свою постоянную спутницу. За борт пошла мормышка, а на ее крючке —
два мотыля. Первая же минута игры мормышкой принесла успех —
попался окунь. Стала клевать и плотва, и подлещик. На летние удочки я уже
не обращал внимания. Алексей Алексеевич менял насадки, длину отпуска
лески, но все было бесполезным.
— В чем дело? — спросил он наконец.
— А вот в чем: рыба, видимо, сыта, да и вообще она настороженно
относится к насадке в неестественном положении — ведь в воде, скажем,
червь тонет или его сносит течением, а в подвешенном состоянии червя
не бывает. Мормышка же придает насадке постоянное движение, и чем оно
естественнее, тем охотнее берет рыба.
Алексей Алексеевич не имел зимней удочки, но выход нашел: он взял
верхний тонкий конец летнего удилища, сменил крючок, поплавок и грузило
на мормышку. И дело пошло на лад.
Когда набежала небольшая волна, мы положили удочки на борт; так
как лодку качало, мормышка как бы сама «играла». Чуткий сторожок
сигнализировал даже о самой слабой поклевке, которую в волну и не
заметишь по поплавку, находящемуся в 5—6 метрах от рыболова.
154

Возвращаясь с рыбалки, Алексей Алексеевич спросил:
— И давно ты придумал такой способ ловли?
— Это не я придумал, а кто-то из московских рыболовов еще несколь»
ко лет назад.
С потяжкой
С утра на Сенеже клевала плотва. Но часов в восемь подул ветер,
разыгралась волна. Поклевки стали редкими, а потом и совсем
прекратились. Возвращаться домой было еще рано, и я направился к камышам,
росшим островками. Один из островков имел форму подковы. Лодка почти
свободно въехала в камыши, открытой осталась только корма. Здесь было
тихо, волна сюда не доходила.
Вскоре красные поплавки замерли, как часовые на посту. Прошло
Десять минут, полчаса, и ни одной поклевки. Решив сменить место, я
потянул одну из удочек. Почти в ту же секунду рука почувствовала небольшой
толчок, я подсек, и в садок скользнула плотва. Вторую удочку я потянул
медленнее, ожидая поклевки, но безрезультатно. Повторив прием с третьей
удочкой, я добился своего — вывел еще одну плотву.
И снова над водой встали три часовых в красных мундирах. Прошло
десять минут, поклевок не было. Я слегка потянул леску, при
малейшем сопротивлении подсек, и еще несколько серебристых рыбок ушло
в садок.
В чем же секрет?
В потяжке! Плотвы здесь собралось, конечно, не мало — пришла сюда
и та рыба, которая устала от волны. Видимо, стайка стояла вокруг моей
насадки, но рыба была сыта и не брала ее. Все-таки ей не хотелось
расставаться с мотылем, когда он уходил из-под самого ее носа...
Начинающие рыболовы могут подумать, что это мой досужий вымысел,
но бывалые знают — сами ловили с потяжкой. Об этом приеме писал еще
Л. П. Сабанеев. В его книге «Жизнь и ловля пресноводных рыб» * есть
такие строки о ловле язя: «Надо потянуть слегка леску на себя и этим
подзадорить рыбу». При плохом клеве ерша Л. П. Сабанеев советует:
«...часто приподнимать- насадку не выше одного аршина, этим поддразнивая
ерша...»
Однажды мне довелось побывать в Кирове на реке Вятке. Далеко от
берега, на бонах — бревенчатых узких плотах, сидели ребята. Я добрался
до них, ежеминутно рискуя упасть в холодную осеннюю воду. Ребята
держали в руках короткие удильники и-методически подергивали ими.
— На мормышку ловите? — спросил я.
Не поняв, ребята переглянулись. Я попросил одного из них вынуть
леску. На конце ее был крючок, а на нем — червь.
— А зачем ты подергиваешь? — спросил я паренька.
— У нас все так ловят,— ответил он.— Так лучше клюет.
На куканах, привязанных к бонам, у каждого юного рыболова ходило
десятка по два окуней. Я подошел к пожилому рыболову.
— Ловил с поплавком, поклевок почти не было,— сказал он.— Стал
делать как ребята, и вот... — Он показал на кукан с окунями. Его улову
можно было позавидовать.
Успех ему принесла потяжка. Улов был бы еще лучше, если бы
ребята на конце удильников имели кивки, которые придали бы насадке более
естественное движение.
♦Сабанеев Л. П. Жизнь и ловля пресноводных рыб. Киев, Гос-
сельхозиздат, 1959.
155

Л. Борисовец, К. Потещук
КАК ВЯЛИТЬ РЫБУ
Вяленой называют подсоленную и подсушенную на воздухе рыбу.
Вялить ее лучше весной и осенью в прохладную и сухую погоду. Летом в
жаркое время быстро горкнет рыбий жир.
Существует три любительских способа вяления рыбы: сухой,
тузлучный и ящичный.
Вялить можно воблу, тарань, плотву, густеру, подлещика, красноперку,
усача, рыбца, чехонь, сома, жереха, окуня и мелкую щуку. Лучше всего
брать рыбу весом 250—500 г. Средняя норма соли— на 1 кг рыбы 150—
200 г.
Сухой способ. В прохладное время года рыбу весом до 300 г можно
не потрошить, в жару — потрошить обязательно. Рыбу не моют, а
протирают сухой тряпкой.
В посуду для посола (эмалированное ведро, кастрюля) на дно
насыпают немного соли и подготовленную рыбу укладывают рядами брюшком
кверху (иногда ставят головой вниз). Каждый ряд обильно засыпают солью.
Сверху насыпают столько соли, чтобы она покрыла всю рыбу. Затем
посуду закрывают крышкой или брезентом и ставят в тень на 2—5 суток (в
зависимости от величины рыбы и температуры воздуха, в теплую погоду
срок посола меньше). Через 4—5 часов рыба «пускает» рассол, так
называемый тузлук. У нормально просоленной рыбы спинка становится твердой,
мясо — темно-серого цвета, а икра желтовато-красного. Просоленную рыбу
хорошо промывают в воде в течение 20—30 мин., очищая от свернувшейся
слизи и нерастворившейся соли, смачивают двухпроцентным раствором
уксуса (предохранение от мух), нанизывают (за глазницы) на проволоку или
бечевку с просветом между тушками не меньше 1 см и вывешивают в тень
на сквозняк вялить. В потрошеные тушки для лучшего проветривания в
брюшко вставляют распорные палочки.
Вяление длится от 5 до 15 дней. Готовность определяют так: спинка —
усохшая, мясо — упруго-жесткое, на разрезе — ровного розовато-желтого
цвета (просвечивает на солнце), а икра — оранжево-красная.
Тузлучный способ. Тузлук — это насыщенный солью раствор, в котором
сырое яйцо должно держаться на поверхности.
Свежую рыбу нанизывают на бечевку по 5—10 штук и опускают в
тузлук так, чтобы рассол полностью покрывал ее. Мелкая рыба просаливается
за 2—3 дня, а крупная (больше 500 г) —за 5—6. После посола рыбу
промывают в воде в течение 20—30 мин. и вывешивают в тень. Сроки вяления
те же.
Ящичный способ. Этим способом вялят более крупную рыбу (судак,
жерех, сом, щука — весом более килограмма). Рыбу разрезают вдоль
позвоночника и распяливают. Удаляют внутренности и протирают сухой тряпкой.
Внутри рыбу обильно посыпают солью. Тушки укладывают рядами,
брюшком вверх в деревянный ящик и сверху полностью засыпают солью. Ящик
ставят в заранее выкопанную яму, накрывают брезентом или
полиэтиленовой пленкой и закладывают зелеными ветками (от прямых солнечных лучей).
Посол длится 3—6 суток. После этого рыбу промывают в проточной
воде 25—35 мин. и, нанизав на бечевку или проволоку, вывешивают для
вяления. Крупные тушки можно размещать на жердях — вешалах.
Вяленая рыба долго хранится в мешках, подвешиваемых в тени на
сквозняке.
КАК СОЛИТЬ ИКРУ
При разделке из рыбы удаляют внутренности и осторожно, чтобы не
облить желчью (иначе икра будет горькой), вынимают ястыки (оболочки)
с икрой.
156

Можно солить икру частиковых рыб (судак, сазан, плотва, вобла,
тарань, щука и лещ). Готовят ее двумя способами.
Ястыковый посол более простой и требует меньше хлопот. Вынутые
из рыбы ястыки с икрой прополаскивают кипяченой водой. Щучью икру
перед пробойным и ястыковым посолом необходимо дважды ошпарить
кипящей водой, потому что в ней часто бывают микробы, вызывающие у
человека кишечные заболевания. На дно кастрюли насыпают слой соли и
укладывают ястыки рядами, каждый из которых* засыпают солью из расчета
12—15% от веса икры. Посуду с посоленной икрой ставят в тень на 3—
б суток, а с ястыками крупного судака — на 10—12. После посола рассол
(тузлук) сливают, ястыки дважды споласкивают теплой кипяченой водой и
укладывают впрок в стеклянные, ошпаренные кипятком банки.
Пробойный посол. Из деревянных планок (30X15X300 мм) делают раму,
которую затягивают сеткой из суровой пряжи (можно использовать
капроновую сетку для мальков или даже кусок тюлевой занавески). Размер
ячей 3—4 мм. Такая рама с сеткой называется грохоткой. Перед пробойкой
икры грохотку и эмалированную кастрюлю несколько раз обдают крутым
кипятком. После этого на грохотку кладут свежий промытый ястык и, легко
надавливая на него пальцами, круговыми движениями протирают икру.
Протертая, или, как говорят, «пробитая», икра идет в посол, а пленки ясты-
ков выбрасывают. Пробитую икру в кастрюле осторожно расмешивают
чистой деревянной лопаткой, удаляя попавшие через сетку пленки, и посыпают
мелко просеянной солью («Экстра») из расчета 100—120 г на 1 кг икры.
Затем все тщательно размешивают деревянной лопаткой (10—15 мин.) и
добавляют консервирующие вещества: на 1 кг икры вливают чайную ложку
глицерина и две таблетки аспирина, разведенные в столовой ложке
кипяченой воды, еще раз перемешивают и ставят в тень. Через 1—1,5 часа икра
готова.
Для сохранения соленую частиковую икру укладывают в стеклянные
банки с полиэтиленовыми крышками. Предварительно банки внутри обдают
кипящим растительным маслом и чуть-чуть припудривают мелкой солью.
Сверху икру заливают ложкой растительного масла. Банки с икрой надо
хранить в прохладном месте.
А. Челноков
О КОПЧЕНИИ РЫБЫ НА РЫБАЛКЕ
Наиболее распространенные способы использования пойманной рыбы
непосредственно на рыбалке — приготовление ухи и горячее копчение.
Простейшую коптилку для рыбы можно сделать из двух консервных банок из-под
сельди или килек (диаметром 22 см, а высотой 9).
Верх банок срезают ножницами по металлу так, чтобы высота одной
была 7, а другой 2 см. Острые края банок завальцовывают при помощи
плоскогубцев и молотка. Края крышки коптилки надо слегка расковать
молотком. В центре крышки сверху приделывают небольшую петельку — ручку.
Затем делают необходимую для коптилки решетку.
Из стальной 3-миллиметровой проволоки свертывают кольцо диаметром
19 см. К нему на равном расстоянии друг от друга маленькими болтами с
гайками или заклепками прикрепляют 4 ножки-стойки, высота которых
должна быть такой, чтобы кольцо устанавливалось точно на середине коробки.
Сделать ножки можно из любой металлической полоски шириной 1 см.
В кольцо из мягкой нержавеющей миллиметровой проволоки вплетают
сетку (ячейки 1,5 X 1»5 см). Спаивать решетку нельзя, так как во время
копчения пайка может расплавиться.
При копчении на дно коробки кладут 2—3 горсти сухих тонких коротких
веточек осины, ольхи, орешника или можжевельника. Чем тоньше и короче
157

будут веточки, тем лучше. Можно вместо веточек класть и сухие опилки,
если они окажутся под руками.
Веточки березы или хвойных деревьев, а также и их опилки
использовать не рекомендуется, так как они будут придавать коптящейся рыбе запах
смолы или дегтя.
В такой коптилке можно коптить
рыбу весом не более 500 г. Перед
копчением у рыбы удаляют
внутренности, отрезают голову и хвост.
Очищенную рыбу промывают, слегка
подсушивают на воздухе, а потом
тушки оверху и изнутри натирают
солью. Если позволяет время, то
промытую рыбу можно положить
часа на два-три в крепкий раствор
соли и уже непосредственно перед
копчением вынуть ее из рассола и слегка подсушить.
На решетку укладывают подготовленную к копчению рыбу, оставляя
между тушками промежутки в несколько миллиметров. Потом коробку
плотно закрывают крышкой и ставят на огонь.
Коптить рыбу можно или на небольшом костре из мелких сухих веток,
или на горелке для сухого спирта. Мелкую рыбу, весом до 200 г, коптят
около 10, а более крупную —15—20 минут. При копчении на горелке на
порцию коптящейся рыбы расходуют 4—6 таблеток сухого спирта, которые
закладывают в горелку одновременно.
Приготовленная в таких коптилках рыба употребляется в пищу как в
горячем, так и в холодном виде, имеет очень приятный вкус и сохраняется до
трех дней.
Подобную коптилку можно сделать из жестяной банки прямоугольной
формы.
г. Вильнюс
В. Трушкян
ДОНКА НА ХИЩНЫХ РЫБ
В отличие от обычной донки поводки этой донки длиной 600—800 мм
соединяют с лесой через карабины, как на кружках, и оснащают грузилом
«оливка». Нижний поводок ограничивают двумя дробинками на желаемом
расстоянии от грузила. Расстояние между дробинками устанавливают так,
чтобы живец имел возможность перемещаться с поводком вдоль лески и
даже коснуться грунта. Для верхнего поводка укрепляют одну дробинку с
таким расчетом, чтобы поводки не могли соединиться между собой. Опыт
показал, что поводки не закручиваются за леску, а если так и случится, то
спиральная закрутка поводка с карабином очень легко принимает
первоначальное положение простой оттяжкой поводка, то есть гораздо легче, чем
на обычной донке. Крючки, в основном, применяют одинарные № 8,5—12, в
зависимости от того вида хищных рыб, которых вы намерены ловить.
По первому звонку, а именно — в момент хватки, не рекомендуется
подсекать, лучше дать возможность рыбе заглотить живца, а при потяжке
подсечь и затем по всем правилам вытащить рыбу.
Заброс снасти производят таким образом: в правую руку берут грузило
с живцом, а в левую — второго живца. Затем делают заброс так, чтобы
живец с грузилом полетел первым, а без грузила — вторым. Но можно и
по-другому: верхний поводок сделать отдельным на обычной застежке, соединенной
с карабином. Сначала забрасывают только нижнего живца. После того как
158

натянут и закрепят на сторожке лесу, насаживают на крючок второго живца
и поводок пускают вдоль лесы.
Дойдя до упора (дробинки), поводок остановится. Если наклон лесы не
слишком крут, то, для того чтобы облегчить спуск поводка, лесу нужно
слегка подергивать.
При ловле таких рыб, как налим, лесу ослабляют, и тогда насадка
ложится на дно.
Такой снастью можно ловить и с лодки.
М. Бабкин
СОХРАНЕНИЕ МОТЫЛЯ
Лучше всего сохраняется мотыль в домашнем холодильнике, где его
можно держать продолжительное время.
Мотыль, завернутый, но очень свободно, в шерстяную тряпочку темного
цвета, кладут в деревянный коробок, сделанный из дуба или из другого
дерева крепкой породы. В крышке коробки сверлят несколько мелких отверстий
для вентиляции воздуха. Коробок помещают в холодильник, там, где
температура воздуха равна нулю или 1° тепла. При температуре ниже нуля
мотыль в живом виде не сохраняется.
Шерстяную тряпочку надо раз в сутки прополаскивать в холодной воде,
так как в грязной тряпочке мотыль быстро гибнет. Когда ее промывают,
мотыль осторожно высыпают на сухой лист бумаги и перебирают, удаляя
погибших.
Некоторые рыболовы предлагают хранить мотыля в ведре с водой,
которую меняют два раза в сутки; другие — в марлевом мешочке или в малень*
ком ящике из мелкой металлической сетки, опуская в смывной бачок,
аргументируя длительность хранения частой сменой воды. Но они упускают из
виду, что водопроводная вода очищается не только фильтрами, но известко-
во-содовым способом — воздействием на воду химическими реактивами и
способом стерилизации — хлорирования, при котором вводят иногда до 1 г
активного хлора на 1 кубический метр воды. Следовательно, хранение мотыля
в воде, содержащей хлор в дозах, безвредных для человека, но вредных для
мотыля, рекомендовать нельзя, так как часть его неизбежно погибнет.
Однако если мотыля погружать в воду не только что налитую в ведро
из водопровода, а предварительно отстоявшуюся хотя бы в течение б—7
часов, он будет сохраняться дольше. Для такого хранения мотыля необходимо
иметь всегда два ведра. Пока мотыль будет находиться в одном ведре, в
другом будет отстаиваться вода, и за это время из нее в какой-то степени
улетучится хлор. Смену воды можно делать 1—2 раза в сутки.
159

КОРОТКИЕ СОВЕТЫ
Не ищите глубинного окуня в водоемах глубиной не более 2—4 м
(например, в озерах Тростенское, Медвежьи, в верхнем Царицынском пруду
Подмосковья). Это, конечно, совершенно не значит, что где нет глубинных
окуней, там нет и крупных. Иногда окуни весом до 2 кг гуляют вместе со
средними и даже мелкими по всему водоему.
При ловле окуней на блесну я пришел к выводу, что чем блесна больше,
тем крупнее садится на нее окунь; правда, не бывает правила без
исключения, изредка на крупную блесну попадает малыш. Чаще всего средние и
мелкие окуни хватают блесны меньших размеров. Но бывают и такие случаи,
когда на самую маленькую блесну ловится только крупный окунь, а мелкий
совершенно не берет. Поэтому я советую при ловле способом отвесного
блеснения испробовать поочередно блесны трех размеров (большие, средние,
малые) и обязательно разных цветов: белые (серебряные), желтые и красные
(медные).
В самое глухое время зимой можно успешно ловить окуня почти в
любую погоду; чем хуже метеорологические условия, тем больше скапливается
его в одном месте, и всегда найдутся храбрецы схватить умело
предложенную вами приманку.
* * *
В озерах, глубина которых превышает 20 м, крупная плотва иногда
стоит на больших глубинах, чем лещ. Так, например, килограммовая плотва в
Плещеевом озере попадается зимой на 20-метровой, а лещ в большинстве
случаев на 15-метровой глубине. Это настоящая глубинная плотва, которая
почти никогда не ловится у берегов на мелководье. Места обитания она
меняет довольно продолжительное время, постепенно подымаясь все выше и
выше, медленно привыкая к следующему, более высокому слою воды.
* * *
Есть сорт гороха, например, майский, который при варке в кипящей воде
очень быстро разваривается и с него сходит шкурка. Такой горох следует
готовить на пару. Для варки берут алюминиевую кастрюлю соответствующей
емкости и алюминиевый дуршлаг, с которого снимают ручку и по бокам
сверлят дополнительные небольшие отверстия. После этого дуршлаг с
засыпанным в него горохом опускают в кастрюлю с водой и плотно закрывают
крышкой, чтобы пар из кастрюли не выходил. Воды наливают столько,
чтобы она не касалась дуршлага. Затем кастрюлю ставят на огонь и парят горох
до готовности (он становится мягким, и сохраняется шкурка). Такой горох
хорошо держится на крючке. Если горох еще не готов, а вода испарилась,
то надо долить кипятку (но не холодной воды, иначе горох станет
твердым и непригодным для насадки).
Г. Сазонов
В НАШЕЙ КОЛОКШЕ
По зеленой извилистой долине течет одна из красивейших речек
Владимирской области — Колокша. Берега у нее крутые, ровные, поросшие высокой
травой и полевыми цветами. Местами прибрежные кусты нависают над водой
так густо, что нет в них просвета для ловли рыбы даже одной удочкой. На
излучинах встречаются омутки, веселые перекаты и редко песчаные отмели
с желтеющими косами. Летний пейзаж Колокши трудно описать — его надо
видеть. Каждый рыболов непременно полюбит и залитые солнцем просторы,
160

и укромные местечки под деревьями, что глядятся в воду, и мерное течение
плесов, покрытых качающимися водорослями.
Как-то шел я вдоль берега, высматривая быстринку с подходящей для
проводки струей воды. Остановился около канавы, преградившей мне путь,
размотал удочку и вслед за щедрыми горстями прикормки забросил на тихое
течение соблазнительные зернышки пшеницы. Клев рыбы начался в ту же
минуту. Мелкие подлещики брали охотно, а плотва, чуть побольше размером,
теребила насадку как-то по-своему — застенчиво и попадалась редко. Вскоре
я понял, что хорошую рыбу тут не выудишь. Ленивое, плавное течение
угасало в воде затона, и я не надеялся, что моя прикормка привлечет рыбу с
низовья. Хотя и было досадно, что попусту разбросал приманку, пришлось
идти подыскивать лучшее место. Пробираясь по некошеному лугу, миновал
пойменную низменность с редкими кустами, топью и слякотью
заболоченных кочек и остановился на высоком крутом берегу, в рыжей круче
которого полая вода когда-то выбила глубокую подмоину, где любят прятаться
буйные, крутые характером голавли, да и другая рыба.
Я с любопытством рассматривал найденное место. Колокша была тут
неширокая. Беспокойное течение с легкими водоворотами, отклонениями от
прямой и даже обратным движением воды омывало крутой берег. По всему
чувствовалось, что дно реки здесь неровное и для проводки неподходящее.
К тому же кое-где под водой виднелись обвалившиеся глиняные глыбы. Но
я решил сделать два-три заброса. Как и следовало ожидать, проводка
привела к задеву, хотя поплавок мчался довольно быстро и по отмеру глубины
насадка должна была плыть выше дна. Убавил глубину — опять задевы, но
стоило слегка встряхнуть лесу, как поплавок всплывал и продолжал свой
путь. Убавил глубину до полутора метров, но поклевок по-прежнему не было.
Мою пшеничку никто не трогал. Пришлось признать, что и это место для
ловли в проводку не подходит. Я уже сматывал лесу, когда заметил живое
серебро двух рыб. Они мелькнули у ближайшей глиняной глыбы и скрылись
в глубине. Я достал из котомки новый поводок с крючком, пригодным для
ловли на червя. Глубина прибрежной струи совпала с прежним отмером, и
половинка вялого длинного червя-«железняка» отправилась в воду. Задевы
насадки все же были, но на одном из погружений поплавка я почувствовал
бойкий толчок и сход рыбы. Вскоре я приспособился делать проводку по
грани струи и, придерживая движение поплавка, добился
беспрепятственного проплыва насадки. Но вот алый кончик поплавка снова задвигался так,
как будто насадка волочилась по дну. Подсечка не освободила леску от
«задева». Вершинка удилища изогнулась. И в тот же момент рыба
стремглав бросилась на середину реки. Она сопротивлялась, делала резкие
движения, кидаясь из стороны в сторону, яростно металась до тех пор, пока не
была подхвачена подсачеком. Я увидел, что крючок зацепился за прямой
хрящеватый рот подуста. Так вот какие рыбы серебрились в струе у
глиняной глыбы! Моментально созрел план действий. Подуст — рыба стайная,
общительная, веселая. Без прикормки не обойтись. У меня было немного
пареной пшеницы и червей. Не богато! Но что делать! Намесил глины,
нарубил червей и, смешав их с пшеницей, песком и глиной, слепил десяток
соблазнительных колобков. Понятно — прикормки мало, да. и времени в
обрез. Но я решил использовать эту прикормку эффективнее. На
макушку деревянного шеста нацепил колобок и очень осторожно подвел его к
нужной струе и стряхнул в воду. Таким образом погрузил пять колобков в
одно место, на одну струю. Я был уверен, что таким способом соберу всю
рыбу на одну линию. В очередь. После таких серьезных приготовлений я
решил дождаться, когда начнет действовать приманка. Подустов никто не
тревожил. Надо было дать им возможность полакомиться, почувствовать
себя в безопасности. И как только я возобновил проводку, кто-то схватил
с ходу. При каждой проводке я вытаскивал подуста. Но вскоре все
изменилось. Рыбе примелькалось движение насадки. Начались вороватые поклев*
ки, осечки, сходы. Стая подустов уплыла.
161

А. Волков
ИЗ КОПИЛКИ КУРЬЕЗОВ
ИСПОРЧЕННОЕ УТРО
Нельзя сказать, что Степан Васильевич не знает истинного назначения
подсачека.
Знает и, конечно, умеет им пользоваться, но при этом он ухитряется еще
употреблять подсачек и в качестве садка: получается у него просто и даже
эффективно.
К примеру, удит он с лодки подлещиков. Клюнул первый — Степан
Васильевич спокойно подводит рыбу к лодке и берет ее подсачеком. Тут бы
самое время посадить рыбу в корзинку или в садок. Но Степан Васильевич
спешит:
— Некогда! Вишь, опять поплавок ложится!
Освободив крючок, он опускает подсачек вместе с рыбой в роду, а
ручку подсовывает под весло или под рюкзак.
Новая поклевка. После удачной подсечки в подсачеке рядом с первым
лещом оказывается второй, а там, глядишь, и третий, четвертый...
Когда приутихнет клев, пойманные лещи переезжают из подсачека в
корзину.
Рационализация, не правда ли?
Так-то оно так, да недолго и до конфуза.
Вот послушайте, что однажды получилось.
Неподалеку от нашей рыболовной базы, что на Сылве, как-то летом
стоял плот. Отличная была позиция для ловли лещей! Плот протянулся
метров на двести вдоль берега, поэтому можно было найти место любое по
вкусу. Рыболовы — а они частенько гостили на плоту — предпочитали ту
сторону плота, которая была обращена к берегу: там была самая
подходящая глубина — восемь-двенадцать метров.
Пришлось однажды мне удить с того плота в компании со Степаном
Васильевичем.
Было утро. Опустили в воду кормушки с пареным овсом и сухарями и
стали ждать. Уже кое-где со дна стали подниматься струйки воздушных
пузырьков — верный признак, что лещи не далеко...
Из-за леса поднималось солнце. Ветерок приносил то аромат еловой
хвои, то запах спеющей малины, то сочный грибной дух. Чем не благодать!
Наконец подлещики начали клевать, но не часто, хотя попадались и
увесистые, такие, которых не знаешь, как назвать: то ли лещи, то ли
подлещики.
Мы уже поймали по нескольку штук.
Степан Васильевич оставался верен себе. Пойманных рыб оставлял в
подсачеке, ручку же подсовывал под доску, на которой сидел. После пятой
рыбы капроновый подсачек наполнился до половины и выглядел весьма
увесисто.
— Смотри,— сказал я,— будешь следующего брать, а какой-нибудь и
выскочит.
— У меня не выскочит! — веско ответил Степан Васильевич.
Тут как раз у него клюнуло. Удилище прогнулось: лещ был, видимо,
крупный. Лицо Степана Васильевича стало напряженно-счастливым, и он
даже вскочил.
— Подсачек! — вскрикнул я, но поздно: тяжелая сетка с рыбой
перетянула, доска приподнялась, и палка от подсачека мелькнула в воздухе.
Не отвечая на мои сочувственные слова, Степан Васильевич собрал
спиннинг и принялся водить и дергать под плотом блесной с крупным
тройником.
162

В конце концов подсачек он зацепил, однако лещей в нем, конечно, уже
не было. Так же молча Степан Васильевич уложил в лодку свое имущество
и отплыл на базу.
Может быть, лещи напугались шума или кончилось их время, но клев
прекратился.
НА ЧУЖОЙ ПРИКОРМКЕ
Рыбацкие тропы привели нас — моего товарища Диму с ружьем и меня
со спиннингом — на берег Сылвы, в районе Никиткиной ямы.
Когда-то это было знаменитое место, где спиннингисты запросто
выволакивали весомых щук и шереоперов. Теперь от старой славы остались
только воспоминания да лещи. Их развелось множество. Что же до щук и
окуней, то напрасно хлестал я воду спиннингом. Ни одной даже мало-маль-
ской хватки не было. Другой снасти я не взял с собой, и мне оставалось
лишь идти обратно —к Диме, который уже разжег костер в ожидании рыбы
на уху.
«Загляну-ка еще за поворот»,—решил я, тем более что до него было
близко.
За поворотом я увидел резиновую лодку, она стояла недалеко от
берега. В ней сидели двое подростков. С бортов глядело до десятка коротких
удилищ, пенопластовые поплавки покачивались на мелкой ряби. Третий
рыболов сидел на берегу напротив лодки со спиннингом.
— Что, «опидонишь»?— спросил я, употребив местное выражение;
«спиннинг по-донному».
— Угу! — буркнул подросток и вдруг завертел катушку.
— Здоровый лещак! — воскликнул он.— Дяденька, помогите подсачить!
Подсачек лежал тут же. Я помог пареньку, и вскоре на траве забился
крупный лещ.
Пока рыболов управлялся с лещом, я все выяснил.
Подростки ловили сообща. Но сидеть в лодке всем показалось тесно.
Коля, мой юный знакомый, остался на берегу, оснастил спиннинг
«по-донному» (грузило и два «поводка с крючками) и забрасывал его прямо под лодку.
Разумеется, тут нужна была еще и сноровка. Коля делал забросы завидно
метко.
— Ребята! — крикнул он.— А если еще одну настроить?
В лодке посовещались.
— Ладно! — раздались голоса.
Леса и крючки нашлись, червяками меня снабдил Коля.
Я забросил снасть. Получилось удачно — грузило шлепнулось возле
лодки, чуть ниже по течению.
Через часа два в сетке у меня ворочались лещи. Я был чрезвычайно рад:
узнал еще один способ рыбалки.
Советую проверить. Только выбирайте лодку, стоящую у берега не
дальше спиннингового заброса. Желательно, чтобы владелец лодки был
вашим знакомым.
В ВЫХОДНОЙ НА ОБВЕ
На льду реки Обвы около села Ильинское в одно из мартовских
воскресений собралось весьма много рыболовов.
День выдался превосходный, солнечный, довольно теплый. Какой-то
смельчак даже разделся до пояса.
Кого тут только не было в тот день!
Лысьвенцы сидели рядом с чусовлянами, верещагинцы тайно хотели
обловить краснокамцев, а пермяки смертельно завидовали кировчанам,
приехавшим накануне и занявшим лучшие места.
163

На реке немало и местных жителей. Говорят, каждый второй ильинец —
заядлый рыболов. Никто не удивлялся, когда среди увлеченных рыболовов
не спеша прогуливались матери с детьми на санках. Малыши с живым
любопытством поглядывали по сторонам. Группами толпились школьники; у них
нередко на троих-четверых одна удочка.
Местных рыболовов отличить нетрудно. Никаких рюкзаков и ящиков они
не признают. Все это им заменяет обыкновенное оцинкованное или
эмалированное ведро. Впрочем, у иных умельцев можно видеть самодельное
алюминиевое ведро овальной формы: на нем сидят, в него складывают рыбу, из
него же порой торчит кончик запасной удочки.
При таком скоплении рыболовов могут происходить всякие странности,
чтобы не сказать чудеса.
Случилось же вот что! Двое друзей, лунки которых были в двадцати
сантиметрах одна от другой, одновременно подцепили по крупной рыбе.
И только после изрядной суматохи, криков и смеха выяснилось, что рыба
была одна. Ею оказался полукилограммовый окунь, с маху схвативший две
болтавшиеся по соседству мормышки. Сначала окуня хотели разрезать на
две части, но потом одумались и кинули жребий.
Или еще один эпизод.
У молодой четы ослаб клев. Они решили пообедать, отвлеклись, а в это
время удочка, которую женщина положила на край лунки, исчезла...
Удильщице стало неловко: проворонила удочку.
Но на то и рыбалка, чтобы случались чудеса.
После обеда у супругов клевали мелкие окуни, которых здесь зовут
острячками, и неудачница вроде уже и забыла про потерянную удочку.
Прошел час, а может, и больше. И вдруг неподалеку послышались
возбужденные голоса, раздался громкий смех.
— Схожу, посмотрю,— сказал молодой супруг.— Что-то уж очень
развеселились.— Он подхватил пешню и пошел на шум. Побежал, не выдержав,
еще кое-кто. Это уж так водится: где смех, шум или крупная рыба
попалась — нужна помощь, сразу сбегаются любопытные, словоохотливые
советчики.
А случилось вот что. Какой-то старик подцепил крупную сорогу. Плотва
на Обве, даже килограммовая,— не диво. А это всего-то граммов четыреста.
Но вся штука в том, что в пасти у нее оказались две мормышки и за одной
из них тянулась и уходила в лунку голубоватая леса. Стал дед ее выбирать,
да и вытащил удочку. Тут и поднялся шум, привлекший всеобщее внимание.
Не знаю, как горе-рыболову удалось доказать, что он хозяин удочки,
только получил он ее обратно. И дед сказал в назидание:
— Учти,— он ткнул пальцем вниз,— там таких уд не одна сотня гниет.
Считай, что тебе повезло,
г. Пермь
В. Жарков
ОТЛИВКА АЛЮМИНИЕВОЙ БЛЕСНЫ
Для отливки алюминиевой блесны необходим огарок графитового
электрода диаметром 50—80 мм.
Кусок длиной 140 мм нужно распилить вдоль на две одинаковые части.
Затем напильником или на боковой стороне наждачного круга обточить по
разъему обе половины. На подготовленную поверхность одной из половин
накладывают шаблон блесны и обводят по контуру. Полость в графите
вырезается узким и острым ножом. Расширять и углублять полость нужно
постепенно, начиная с ее середины, идя к краям, отмеченным шаблоном.
Вырезанная полость зачищается наждачной бумагой.
164

Таким же способом делают и вторую половину формы. Соединяться они,
должны без зазоров, ибо от аккуратности в работе зависит чистота отливки.
Чтобы половинки формы (кокиля) не смещались при заливке, их
соединяют направляющими штифтами. Для этого обе части кокиля зажимают
струбцинкой и пробную отливку делают из свинца. Если отливка получилась
правильной, ее вставляют обратно; зафиксированные его половинки сверлят
насквозь, в эти отверстия ввинчиваются штифты.
Выступающие на 8 мм концы направляющих штифтов свободно, но без
люфта должны входить в отверстия на второй части формы.
К каждой половинке надо приделать ручки из 4-миллиметровой
проволоки, как показано на рисунке. Теперь можно приступать к заливке.^
Работать нужно в рукавицах, так как форма сильно нагревается.
Дюралюминий для заливки применять не рекомендуется из-за быстрого
его окисления и потемнения, особенно в морской воде. Блесны, отлитые из
мягкого чистого алюминия, долго сохраняют блеск.
г. Таллин
Д. Оленев
КАЧАЮЩИЙСЯ КОВШ
Предлагаемое приспособление «качающийся ковш» (см. рисунок), с
помощью которого за считанные секунды просверленную лунку очищают ото
льда, испытывала на льду Волги в г. Калинине комиссия, составленная из
членов областного общества охотников и рыболовов, и дала ему высокую
оценку.
«Качающийся ковш» я успешно использовал несколько сезонов.
Сделать его может каждый, кто имеет небольшой набор слесарных
инструментов, листовой металл и трубки или мелкие уголки.
Приспособление состоит из:
ковша со слегка выгнутым в передней части дном, двумя боковыми и
задней стенками /;
стержня-рукоятки 3, к которому шарнирно прикреплен ковш с помощью
двух полудуг 2;
рукоятки 5 для удобства пользования приспособлением;
165

поводка из сталистой проволоки или полоски 6, соединяющего серьгу 7,
прикрепленную к дну ковша, с проушиной подвижной трубки 4, надетой на
стержень и укрепленной на нем при помощи штырька-фиксатора.
Мною ковш был изготовлен из листовой стали толщиной 1 мм,
стержень— из дюралевого прута диаметром 11,5 мм, рукоятка — из медной
трубки, поводок— из кусков сталистой проволоки диаметром 4 мм, спаянных
по длине для придания большей жесткости. Подвижная трубка
тонкостенная, дюралевая. Полудуги — из гнутых медных трубок или стальной
полоски. Весит приспособление 550 г. В случае если нет подходящего металла,
стержень как исключение можно сделать из дерева твердых пород, а
подвижную трубку из пластмассы или оргстекла.
Работу ковшом ведут в следующем порядке: при углублении в лед на
30—40 см ледорез вынимают из лунки, берут ковш за рукоятку и с помощью
подвижной трубки, постепенно передвигаемой вверх до отказа, придают ему
вертикальное положение (открытой стороной вниз) и погружают в битый лед
лунки.
После этого движением подвижной трубки вниз по стержню до отказа
ковшу придают горизонтальное положение (крепление ковша к поводку
должно быть отрегулировано так, чтобы при передвижении трубки вниз
открытая передняя часть ковша была немного приподнята) и вскоре вытаскивают
из лунки. Подняв ковш из лунки движением трубки вверх, его освобождают
ото льда и снова опускают в лунку, и так до полной ее очистки.
После этого весь цикл повторяется до окончательной пробивки лунки.
Приспособление это может применяться не только при пользовании
ледорезом с режущей лопаткой, но и при обычных лёдобурах с зубьями, а также
при подготовке лунок пешней.
Особенно эффективен ковш при значительной толщине льда. Подготовить
лунку во льду толщиной 70 см можно за 4 минуты.
В заключение следует сказать, что рыболовы, затратившие 2—3 часа
свободного времени на изготовление ковша, получают в свое распоряжение
несложный и безотказный инструмент, который в сочетании с ледорезом даст
им возможность делать лунки при любой толщине льда (длину стержня в
зависимости от местных условий и роста рыболова можно менять) с
незначительной тратой сил.
г. Калинин

Г. Мишанин
СКОЛЬЗЯЩИЙ ПОПЛАВОК ДЛЯ ЛОВЛИ В ПРОВОДКУ
Альманах «Рыболов-спортсмен» неоднократно помещал на своих
страницах описание скользящих поплавков различных конструкций. Скользящие
поплавки позволяют увеличить дальность и точность заброса, ловить на
больших глубинах с применением проводочного удилища и катушки.
При ловле в проводку на сильном течении поплавок должен быть
небольшого размера, достаточно грузоподъемным, максимально
чувствительным к поклевке. Всем этим требованиям отвечает поплавок предлагаемой
конструкции.
Для его изготовления требуются: кусок мелкопористого пенопласта,
пробки или коры старого тополя; отрезок тонкой трубочки (медной,
дюралевой или пластмассовой), внутренний диаметр которой в 3—4 раза больше
диаметра применяемой лесы 5; гусиное перо и кусочек
вентильной резины длиной 0,5 см. Из пенопласта
выпиливают продолговатый брусок размером чуть больше
выбранного размера поплавка и сверлом диаметром
равным наружному диаметру трубочки сверлят его
насквозь по длине. Затем острым ножом заготовке
придают окончательную форму. Диаметр верхней
части поплавка соответствует внутреннему диаметру
пера, которое должно туго надеваться на поплавок и
не соскальзывать.
Трубочку 2, смазанную клеем БФ-2 или нитрокле-
ем АГО, вставляют в просверленное отверстие, после
чего поплавок просушивают. Собранный поплавок /
(без пера) покрывают нитроклеем АГО или любым
водостойким лаком. Огружают его так, чтобы из воды
высовывался лишь кончик (1,5—2 см), закрашенный
черной масляной или нитрокраской на 0,5—0,6 см. От
гусиного пера 3 отрезают острым ножом или бритвой
полую часть длиной 6—7 см и надевают на верхушку
поплавка. Верхний конец пера срезают так, чтобы
трубочка выступала из пера на 2—3 мм и плотно
прилегала к нему. Место их соединения промазывают
нитроклеем АГО. Перо надежно защищает верхушку
поплавка от повреждений. Затем на перо на расстоянии
1 см от вершины надевается кусочек вентильной
резины 4. При регулировке высоты надводной части
поплавка резинку можно сдвигать до линии огружения поплавка 7.
Стопором 6 может быть дробинка небольшого калибра (не больше №8)
или двойной узел из толстой суровой нитки, обернутой вокруг лесы 2—3
раза. Концы нитки обрезают как можно короче.
Белый кончик поплавка хорошо виден в сумерки. Такой поплавок
служит обычно 3—4 сезона. Он очень удобен при ловле в проводку с берега
или лодки на большой глубине. Удилище берут бамбуковое, длиной 2,5—3 м,
оснащенное тремя пропускными кольцами диаметром соответственно: 1, 0,7
и 0,5 см. Диаметр тюльпана равен 0,5 см. Катушку ставят легкую,
проволочную, с барабаном диаметром 5—6 см. Грузилом служат картечины и
небольшие дробинки.

В. Хвориков
КРЕПЛЕНИЕ УДИЛИЩ НА РЕЗИНОВОЙ ЛОДКЕ
У многих рыболовов резиновая лодка пользуется заслуженной
популярностью, однако ловля с нее, связанная с трудностью крепления удилищ,
иногда бывает неудачной.
Предлагаемое приспособление для крепления удилищ устраняет этот
недостаток. Его легко сделать в домашних условиях и можно использовать не
только на резиновой лодке. Это приспособление с укрепленными на нем
удилищами показано на рис. 1. Оно удобно в обращении, весьма устойчиво при
любом положении удочек. Нагрузка на резиновую оболочку лодки столь
незначительна, что нет никакой необходимости увеличивать опорные
площади концов планки и рейки.
Основную опорную часть делают из сосновой планки (рис. 2), в которой
сверлят четыре отверстия. В них плотно вставляют обрезанные охотничьи
168

латунные гильзы 12-го калибра. Для более прочного крепления гильз снизу
к планке привинчивают скобки, изготовленные из тонкого листа латуни или
алюминия. На концах планки делают вырезы.
Продольная деревянная рейка вставляется в скобу планки и
способствует надежному укреплению всего приспособления (см. рис. 2).
К деревянной стойке крепится подвижный металлический стержень,
изготовленный из 2—3-миллиметровой проволоки (рис. 3). На нижний конец
стойки плотно насажена охотничья латунная гильза 16-го калибра,
укороченная по длине до размера, указанного на рисунке. Основание гильзы
стачивают напильником до размера диаметра самой гильзы.
Сборка и установка приспособления не сложны. Опорную планку с
предварительно вставленной в ее скобу продольной рейкой кладут поперек лодки
так, чтобы свободный конец рейки опирался на нос лодки. Концы планки с
вырезами крепят к лодке с помощью боковых лодочных шнуров; для этого
достаточно шнуры обернуть вокруг концов планки так, чтобы они имели
небольшое натяжение (см. рис. 1). Затем в отверстия гильз, смонтированных
на планке, вставляют стойки с подвижно закрепленными на них дугами.
Установка удилища показана на рис. 3. Для лучшей устойчивости при
различных углах наклона удилшца конец его следует обернуть изоляционной
лентой.
г. Калинин
6 Заказ № 3447

С. Ракитин
СКЛАДНОЙ ЯКОРЬ
Я имею надувную лодку, и меня долгое время занимала проблема
якоря. После долгих поисков мне удалось сделать складной четырехлалый якорь
(два варианта).
Первый вариант якоря изготовить сложнее. На станке вытачивают
цапфу (из меди, латуни или, в крайнем случае, мягкого железа) длиной 20 мм
и распиливают поперек на две равные части. После распила ножовкой и
зачистки обеих половин получаются две цапфы высотой по 8 мм. Затем берут
стержень из 6-миллиметрового железа, очищают шкуркой от ржавчины и
одну цапфу припаивают оловом к концу стержня. Это будет нижний конец
якоря (на рисунке узел Б). Отрезают четыре куска 5-миллиметровой
проволоки. Один конец слегка зачищают и расплющивают, чтобы плоскость
полученной лопатки была толщиной 2 мм и довольно свободно входила в щечки
цапфы. В лопатке сверлят отверстие диаметром 1,5 мм, то есть такое же, как
в щечках цапфы. Другой конец проволоки затачивают косо. Получают лапу
якоря.
На ней на расстоянии, указанном на чертеже, припаивают скобу В. Чтобы
якорь хорошо раскрывался, необходимо отверстия в скобах В на всех лапах
расположить на одной линии и на одинаковом расстоянии от отверстий на
концах лап якоря, которые помещаются в щечках припаянной цапфы.
Отрезают четыре куска проволоки диаметром 4 мм (длина указана на
чертеже, деталь Д). Концы расплющивают также до толщины 2 мм. На
обоих расплющенных концах сверлят отверстия 1,5 мм. У всех четырех отрез-
170

ков расстояние между центрами отверстий должно быть строго одинаково.
Это упорные стержни.
Сгибают скобу Е из 5-миллиметровой проволоки так, как показано на
рисунке. В ней и в стержне сверлят отверстия. И когда все детали еобраны,
скобу прикрепляют к стержню заклепками. Для лучшей работы якоря
рекомендуется на скобу надеть кольцо. После того как на нижний конец стержня
наденут и припаяют неподвижную цапфу, на расстоянии 88 мм от нее
припаивают упорное кольцо, которое ограничивает раскрытие якоря. Затем
надевают цапфу-бегунец. Когда цапфа-бегунец ляжет на упорную шайбу, надо
сделать отметку, снять цапфу-бегунец и в стержне просверлить отверстие
1,5 мм для шплинта, который задерживает цапфу-бегунец при открытом
положении якоря.
К неподвижной цапфе кольцом из полуторамиллиметровой проволоки,
продетым через отверстия щечек цапфы и концов лап якоря Б, закрепить
лапы якоря. Концы проволочного кольца должны сходиться внакладку на
3 мм. Когда кольцо будет продето, концы проволоки надо спаять. Вместо
проволочного кольца лапы якоря с цапфой можно соединить болтами с
гайками. Точно так же крепят концы упорных стержней Д к цапфе-бегунцу в
точке А. Остается прикрепить другие «онцы стержней Д к лапам якоря в
скобу для упора (узел В) глухими заклепками или болтами с гайками.
После рыбалки шплинт вынимают, якорь складывают и помещают в
брезентовый чехол. В таком виде он укладывается в любой карман рюкзака,
не упирается в спину и не портит вещей в рюкзаке.
Второй вариант изготовления складного якоря выполним в домашних
условиях. Основное — это цапфы: неподвижная Б и бегунец А.
Нужно взять две трубки (железные, латунные или лучше медные).
Внутренний диаметр 6,5 мм. Из железной или медной пластинки толщиной
1,5 мм и шириной 8 мм загнуть скобки, как это показано на рисунке, и
просверлить в щечках отверстия диаметром 1,5 мм. К трубке на одинаковом
расстоянии от концов припаять скобки. Получится цапфа. Чтобы не паять
два раза, лучше взять трубку длиной 60 мм и припаять сразу два ряда
скобок, а потом трубку распилить пополам. Получается две цапфы. Одна
неподвижная, другая бегунец. В остальном порядок изготовления деталей и
сборка их такие же, как и в первом варианте.
Для предохранения якоря от ржавчины рекомендуется все детали облу-
дить. Если якорь покрасить масляной краской, то она скоро облезет, и якорь
будет ржаветь. Во всех случаях все места глухих соединений деталей перед
пайкой следует облудить, чтобы легче было паять. Я пользовался якорем
целый сезон и никаких дефектов в нем не обнаружил. Для лучшего поднятия
якоря с грунта я к нижнему концу припаял кольцо, за которое привязал
шнур с буйком. И если якорь засел в грунт плотно или зацепился за камень
или корягу, то я поднимаю его за шнур с буйком, что спасает его от
поломки.
г. Ростов-на-Дону
6*

ПО ПИСЬМАМ НАШИХ ЧИТАТЕЛЕЙ
Тов. Ю. Пономаренко (г. Минск) рекомендует успешно применяемую им
в водоемах Белоруссии блесну «Слуцкая». Изготовляют ее из листовой
латуни толщиной 2—2,5 мм в виде пластинки, изогнутой наподобие латинской
буквы «S». Особенности блесны — волнообразные движения при проводке в
вертикальной плоскости и зигзагообразный ход по горизонтали. На торцовых
сторонах пластинки автор рекомендует делать скосы, улучшающие игру
блесны. Оснащается она тройником, замаскированным кусочком красной
полихлорвиниловой изоляции от телефонного провода или красным шерстяным
пушком. Успешно ловятся на нее щука, крупный окунь и сомята, а при
скачкообразной проводке по верху — жерех.
* * *
Наш читатель А. Шенько (г. Кировоград), ознакомившись с описанием
сшшнинговой приманки «Комбинация», о которой сообщил тов. Ю. Конрнен-
ко в 23-й книге альманаха в статье «Зоревая ли рыба судак?», изготовил
эту приманку и успешно ею пользовался. Хорошо брали небольшие щуки и
172

окуни, крупная рыба не попадалась (судак и жерех в водоемах, где он
ловил, не водятся). Тогда тов. Шенько решил увеличить размеры рыбки и
сделать ее похожей на карасика. В сделанной из пенопласта рыбке
просверлил по длине сквозное отверстие для стержня, а в головную часть вставил
отрезок трубки диаметром 3,5—4 мм, длиной 10 см. Из рентгеновской пленки
вырезал и прикрепил к рыбке плавники, а затем обычным канцелярским
пером сделал вмятины, имитирующие чешую, нарисовал глаза и жабры и
покрыл рыбку бронзовой краской. Из жести вырезал небольшую
вращающуюся блесенку, которую вместе с якорьком должна держать на плаву
пенопластовая рыбка. После изготовления рыбки и блесны собирается приманка.
Из сталистой проволоки 0,7—0,8 мм делают стержень и продевают его в
продольное отверстие рыбки. Затем выгибают ушко Л, на другой конец
стержня надевают блесну и бусинку, а потом выгибают ушко Б с застежкой и
вводят колечко тройника. Место соединения ушка и колечка закрывают
отрезком ниппельной трубки, а тройник маскируют красным шерстяным
пушком. На конец лесы ставят карабин, колечко которого заводят в ушко А.
Грузило на отдельном поводке длиной 20—30 см из лесы на 0,1—0,2 мм
тоньше основной привязывают к основной лесе в 50—60 см от карабина.
С этой приманкой можно успешно ловить в заросших и даже захламленных
водоемах. Глубина погружения приманки зависит от длины поводка, от
скорости ведения приманки и от ее плавучести.
* * *
Ловля рыбы на мормышку без насадки с каждым годом привлекает к
себе внимание все большего числа рыболовов, и, зародившись в Москве, она
постепенно распространяется на периферии. Об освоении этого способа
ловли написал тов. В. Эктов (Куйбышевская обл.). Рыбачит он в реке Черем-
шан, Применяя короткое 25-сантиметровое удилище с кивком, лесу 0,15 мм
и собственного изготовления двухцветную мормышку, спаянную из
серебряной (верх) и медной пластинок, длина которых 11 мм, ширина 4 мм и
толщина 2 мм. В конец мормышки, сведенный на конус, впаян тройник из
крючков № 2,5 или 3. На расстоянии 3 мм от другого конца сверлят отверстие
для привязывания к лесе. Техника ловли обычная для этой приманки: то
опускают на дно, то медленно поднимают с частыми мелкими
подергиваниями. Автор сообщает, что такой снастью он успешно ловит плотву, язя,
голавля, леща, густеру, окуня. Изредка попадаются щука и судак.
* * *
О простейшем изготовлении мормышки, применяемой им, сообщает тов.
В. Крылов (Полтавская обл.). На гвоздь небольшого диаметра навивают
плотную спираль из предварительно зачищенной проволоки толщиной 0,6 мм.
173

Снятую с гвоздя спираль разрубают на
колечки по 2 витка в каждом. Между
витками одного колечка вставляют
предварительно облуженную часть
цевья крючка с головкой. Внутреннюю
часть колечка обрабатывают кислотой и заполняют оловом (с помощью
паяльника). Отверстие в мормышке для прикрепления к лесе делают тупой
иглой в незастывшем олове.
Автор не указывает, но, видимо, и внешнюю сторону мормышки следует
покрыть слоем олова, а также, слегка сжав колечко, придать мормышке не
круглую, а продолговатую форму.
* * *
Заслуживает внимания и проверки на практике сообщение тов. В. Труш-
кина. При ловле лещей и плотвы поплавочными и донными удочками на
кашу он применял крючки № 6 и 7 с длинным цевьем и наплавленными у
головок крючков небольшими блестящими шариками из чистого олова.
Крючки до шариков полностью закрывались комочками каши. Автор пишет, что
рыба значительно чаще брала насадку на крючках с шариками, чем на
обычных. Можно предположить, что блестящий шарик на крючке заменяет
собой мормышку, которую довольно часто берет рыба даже тогда, когда
мормышка опущена на дно и лежит неподвижно.
* * *
О приспособлении проводочной катушки для намотки на барабан двух
различных по толщине лесок написал тов. М. Шмелев.
Из плотного пенопласта
толщиной 5—8 мм вырезают кольцо,
внутренний диаметр которого равен
диаметру барабана катушки, а
внешний — диаметру щечек катушки.
По внешней стороне кольцо
стачивают на конус и разрезают по
диаметру. Посередине барабана
катушки по всей его окружности мелкой
шкуркой зачищают полоску, которую
покрывают 2—3 раза клеем БФ-2.
Смазывают клеем и внутренние
стороны полуколец, после чего их
накладывают на зачищенную полоску барабана и приклеивают к ней.
Получается перегородка, делящая катушку на две изолированные части.
* * *
Об оригинальном приспособлении рыболова-зимника для защиты руки от
холода сообщает тов. В. Чирков (Куйбышевская обл.). Он рекомендует
сделанный из старого мехового воротника или куска старой шубы
конус-раструб. В вершину конуса вставляют резинку, которая прочно и туго
удерживает внутри две трети ручки удилища. Сшивают конус мехом внутрь, сверху
хорошо нашить брезент, чтобы мех не намокал. Рыболов держит удилище за
ручку внутри конуса-раструба, рука, защищена от холода; теплой рукой легко
и быстро можно насадит* на крючок мотыля, более точно управлять
движениями приманки. Основное условие — узкий конец конуса должен плотно
облегать ручку удилища. С таким приспособлением удобно ловить на
мормышку и отвесным блеснением, Другая рука рыболова — в варежке.
174

* * *
Зимой многие рыболовы пользуются ящиками, в которых переносят
удочки для ловли и некоторые запасные принадлежности, пойманную рыбу, сидят
на них. Более громоздкие и объемные вещи, не умещающиеся в ящике,
приходится переносить в рюкзаке. Тов. А. Челноков (г. Вильнюс) предлагает
простое приспособление, позволяющее увеличить
емкость рыболовного ящика и избавиться от
необходимости брать с собой дополнительно к ящику
еще и рюкзак. На крышке ящика закрепляют деэ
куска бельевой резинки, сложенной вдвое. Концы
кусков крепят к скобкам из алюминия или латуни,
привинченным к боковым сторонам крышки.
Резинки должны надежно прижимать к ящику
помещенные под них вещи. Объемные предметы
(плащ-палатку, ширму от ветра) можно зажимать под
резинки скатанными в рулон, более мелкие следует
предварительно положить в соответствующий их
длине и ширине мешочек из ткани или детской
клеенки, завязывающийся шнурком.
Об изготовлении простейших пропускных колец типа «змейка» написал
тов. А. Бергстрем. Делают их из отрезков жилковой лесы 0,6—0,7 мм,
длиной 35—40 мм. Концы отрезков расплющивают молотком, накладывают в
нужных местах на удилище и приматывают к нему тонкой нитью, лучше
шелком, которые следует покрыть клеем БФ-2. Концевое кольцо — тюльпан
изготовляют из более толстой лесы — 0,8—1 мм и укрепляют на вершинке
удилища, слегка опиленной на конус с двух
сторон в местах установки расплющенных
концов тюльпана.
Такие кольца легки, не перетирают лесу
и практичны, особенно для проводочных и
нахлыстовых удилищ.
Практично и второе предложение тов.
Бергстрем а по изготовлению скользящего
поплавка. Из пробки или пенопласта вырезают
175

и обрабатывают продолговатой формы поплавок. С обоих концов вставляют
по центру две бамбуковые круглые палочки и закрепляют в отверстиях
поплавка клеем БФ-2. Для пропуска лесы готовят две спиральки по 3—5
витков каждая. Свободные концы проволоки, из которой свиты спиральки,
расплющивают молотком и дважды изгибают под прямым углом.
Расплющенные концы спиралек прикрепляют (обмоткой) к бамбуковым палочкам,
вставленным в поплавок. Обмотки покрывают клеем БФ-2. Витки спиралек, в
которые будет вводиться леса, должны быть немного отдалены от
поплавка. Стопором-ограничителем движения поплавка вверх по лесе может
служить небольшой кусочек резины, предварительно надетый на лесу, или
обломок спички, вставленный в незатягивающуюся петельку на лесе. При
надобности (регулируя рабочее положение поплавка) его нижний конец можно
утяжелить, обмотав бамбуковую палочку тонкой свинцовой лентой.
* * *
Об оригинальном сторожке-сигнализаторе поклевки рыбы при ловле
ночью поплавочной удочкой сообщает тов. В. Кюне (г. Донецк). Он применяет
удилище, оснащенное пропускными кольцами и проводочной катушкой. В
качестве сигнализатора использует пластинку прямоугольной формы из белого
пенопласта, в которой на 8Д ее длины делают прорезь, оканчивающуюся
отверстием диаметром 2—3 мм. После заброса насадки сторожок через прорезь
надевают на оттянутую часть лесы (длина оттяжки 70—80 см) между двумя
ближайшими к катушке пропускными кольцами и опускают на грунт или
дно лодки рядом с рыболовом. Удилище кладут или на борт лодки или на
подготовленные держатели (при ловле с берега). Катушку следует закрепить
резиновым кольцом, надетым на комель удилища и ручку. При поклевке (по-
тяжке рыбы) сторожок поднимается и прижимается к удилищу, но не
оказывает сопротивления лесе, скользящей в отверстии в нем. При вываживании
рыбы резиновое кольцо легко сбрасывается с ручки катушки.
* * *
Об осенней ловле кефали донной удочкой на Черноморском побережье
Крыма, в окрестностях Судака, сообщил тов. Н. Русаков (г. Прилуки).
Осенью косяки кефали подходят к берегу и кормятся на мелководье. Ловят
кефаль донной удочкой с 30—40-граммовым грузилом, привязанным на
конце лесы. Выше грузила к лесе привязывают 3—4 коротких поводка (10—
15 см) с небольшими поплавками из пенопласта или пробки и крючками
№ 4—6. Поплавки закрепляют на поводках на расстоянии 1 см от крючка;
их назначение — удерживать поводки и крючки с насадкой в вертикальном
положении, при котором кефаль лучше находит насадку и крабы реже ее
176

объедают. Некоторые рыболовы красят поплавки в ярко-красный цвет.
Насадкой служит только морской червь, которого отыскивают в прибойной зоне
под камнями у скал или приобретают у местных рыболовов. Морской
червь — очень нежная, легко рвущаяся насадка, требующая аккуратного с
ней обращения. Для ловли кефали применяют спиннинговое удилище с
катушкой, с помощью которого можно легко и плавно забрасывать насадку на
40—50 м, что имеет существенное значение, так как кефаль в прибойной
зоне близко к берегу не подходит. Ловят обычно одной удочкой, после за*
броса лесу держат в руке и поклевку определяют по толчкам. У кефали
слабые губы, и вываживать ее надо осторожно, не допуская сильного
натяжения лесы.
* * *
Тов. А. Латышев (Иркутская обл.) написал об удачной ловле хариусов
отвесным блеснением в одном из притоков реки Илим. Зимы в этом крае
суровые, местные рыболовы утверждали, что хариусы со льда не ловятся.
Однако, испробовав различные блесны и способы ловли, автор сумел
подцепить блесной одного хариуса за жабры и после вскрытия рыбы установил,
чем она в это время года питается. Оказалось, что хариусы питаются
различными личинками и червями, обитающими под камнями на перекатах реки,
и мормышом. После ряда неудачных попыток поймать хариуса на одну из
этих насадок успех принесла самодельная блесна длиной 25 мм, вырезанная
из консервной банки, оснащенная одинарным крючком № 8, слегка изогнутая
по длине и ширине, с внутренней стороны залитая оловом с увеличением
слоя к крючку. На эту блесну с Насадкой на крючок мормыша успешно
ловились хариусы в 15—20 см от дна. Такая удачная ловля немного ниже
речного переката продолжалась весь апрель, до вскрытия реки. В яме,
находящейся вблизи переката, поклевки наблюдались реже.
* * *
Привлечение рыбы к месту ловли мальками или червями, помещенными
в прозрачную стеклянную банку или колбу, опущенную на шнуре в водоем,
достаточно широко известно, и многими рыболовами часто применяется на
озерах и реках с медленным течением. Тов. В. Пельман (Астраханская обл.)
написал об успешном использовании им для такого способа привлечения
рыбы рыжих тараканов во все сезоны ловли и кузнечиков — в летнее время.
Летом изменений в поведении насекомых, помещенных в герметически
закрытую банку на 2—3 часа, не наблюдается. Зимой они, видимо, от холода
становятся вялыми, мало двигаются, и их приходится отогревать, а в это время
опускать в воду запасную банку с тараканами. Время от времени следует
подергивать шнур, на котором опущена банка, чтобы насекомые двигались
активнее. Тараканам рекомендуется положить кусок хлеба, кузнечикам —
немного травы. Через 1—1,5 часа банку необходимо поднимать и на короткое
время открывать для смены в ней воздуха. Наблюдения позволили
установить, что рыба собирается не только около банки, опущенной на дно, но и
к висящей вполводы и даже выше. Привлеченная приманкой рыба — окуни,
плотва, подъязики, небольшие лещи, караси — хорошо берет на «играющую»
вблизи банки мормышку с насадкой мотыля, червя, малька и др.
* * *
Об опытах привлечения рыб к месту ловли различными пахучими
примесями к прикормке и насадке в рыболовной литературе сообщалось
неоднократно. Наш читатель тов. Л. Повицкий (г. Елец) написал об удачной
ловле в одном из прудов Липецкой области небольших карпов на мякиш
черного хлеба, сдобренного керосином.
177

Сабанеев Л. П. в книге «Жизнь и ловля пресноводных рыб» упоминал о
керосине как о возможном средстве привлечения рыбы. В наши дни о таком
опыте сообщается впервые, поэтому этот совет требует практической
проверки.
Для рыболовов-удильщиков представляет интерес сообщение тов. В. Че-
репенко об удачном применении им для насадки вместо гороха теста из
смеси геркулеса с гороховой мукой. Такую насадку он называет «искусственный
горох». На нее успешно ловятся лещ, голавль, язь, плотва. Готовят ее так.
В 0,5 л кипятка засыпают горсть геркулеса, и когда он полностью
разварится, помешивая, добавляют гороховую муку до образования густого теста.
Затем кастрюлю с содержимым ставят в 0олее емкую посуду с кипящей
водой (чтобы тесто не пригорало) и доводят до готовности — полного
разваривания. В готовую массу добавляют столовую ложку подсолнечного масла.
Из остывшего теста для насадки скатывают шарики размером с горошину.
Они хорошо и долго держатся на крючке и привлекают рыбу.
Для прикормки автор рекомендует брать консервированный горошек,
который иногда он использует и для насадки. Хорошей насадкой тов. Черепен-
ко считает и овсяные хлопья. Насыпав в сотейник, он обдает их кипятком, а
затем смазывает подсолнечным маслом (чтобы не прилипали к пальцам).
Насаживают хлопья на небольшой крючок так, чтобы его не было видно.
* * ♦
О новом способе приготовления гороха для насадки, применяемом
киевскими рыболовами, пишет тов. С. Новиков (г. Киев). Полулитровую банку
предварительно замоченного (на б—7 часов) гороха высыпают в кастрюлю,
устройство которой основано на принципе работы автоклава (такие
кастрюли-скороварки продаются сейчас в магазинах), и ставят на огонь. При
нагревании разваренный под давлением горох остается цельным и хорошо
держится на крючке. В зависимости от сорта гороха режим варки может
меняться, но одна-две пробы позволят установить необходимый оптимальный
режим, то есть время нагревания и величину давления.
Полезными для рыболовов могут быть несколько предложений тов.
В. Иванова:
1. В своей практике при ловле на мормышку он применил для насадки
только черную головку мотыля (3 мм), аккуратна отрезанную бритвой от
целой личинки. При насадке головка закрывает жало крючка. Успех ловли
с такой насадкой автор объясняет лучшей игрой мормышки и утверждает,
что, как правило, ловля на такую «облегченную» мормышку дает лучшие
результаты.
2. Большое значение, по бесспорному убеждению автора, в оснащении
удочки для ловли на мормышку без насадки имеет качество сторожка.
Лучшим он считает сторожок из конского волоса, как более эластичный и
обеспечивающий мормышке частую, плавную и постоянную амплитуду колебаний.
Делают сторожок из двух тонких конских волос, желательно черных для
лучшей видимости, длиной 25—30 см. Оба волоска продевают до середины в
двухмиллиметровый отрезок хлорвиниловой изоляции красного цвета.
Отверстие в изоляции предварительно расширяют иглой, чтобы в него проходили
волоски и леса. Продетые в изоляцию волоски сгибают пополам и не туго
сплетают (4 волоска) на 12—14 см. После чего на сплетенные волоски
надевают отрезок ниппельной трубки, чтобы закрепить сторожок на конце
удилища. На свободном конце сплетенного сторожка завязывают несколько
178

узелков, чтобы ниппельная трубка не соскакивала. Длина его рабочей
(прогибающейся под углом 35—40°) части 7—10 см, в зависимости от веса
мормышки. Сторожок должен прогибаться под тяжестью мормышки.
3. Интересно предложение об окраске жилковой лесы в
светло-коричневый цвет. Лесу 0,1—0,12 мм, наматывая на стакан, делят на части по 20—
30 м. Каждую часть перевязывают ниткой в б местах по окружности, чтобы
леса при кипячении не путалась. 15 г чая кипятят в 200 г воды в течение 3
минут, после чего в горячий раствор опускают моточки лесы. Раствор с
опущенной в него лесой ставят на огонь (газ, керосинку, плитку) и кипятят
(трижды по 10 секунд) с минутными перерывами, после чего лесу оставляют в
растворе на сутки. Автор утверждает, что после такой обработки прочность
ее увеличивается и служит она значительно дольше. Этим же способом
можно обрабатывать и более толстые лесы (0,15 и толще) с удлинением
срока трехкратного кипячения до 36 секунд (3 раза по 12 секунд).
4. Рыболовам, которые пользуются ледобуром-лопаткой, может быть
полезным предлагаемое тов. Ивановым изменения формы лопатки. От центра
по нерабочей части лопатки напильником или на наждаке снимают кромку
металла (шириной по высоте лопатки от 3 мм в центре на нет на длину
80—82 см).
После снятия кромки лопатка легко врезается в лед, так как в центре
ее образован острый угол. Сверление производится с меньшими усилиями,
потому что часть лопатки, с которой снята кромка, не касается льда.
О

Для секций
коллективов .
ШАГ К НОВЫМ УСПЕХАМ
«В числе многих видов спорта, способствующих укреплению здоровья
трудящихся, одним из наиболее простых и доступных является занятие
спортивным рыболовством. За последнее время этот вид спорта получил широкое
распространение среди рабочих и служащих всех возрастов и профессий в
промышленности и на транспорте». Так говорится в принятом 14 марта
1967 г. постановлении президиума Всесоюзного совета добровольных
спортивных обществ профсоюзов «О мерах по дальнейшему развитию
спортивного рыболовства среди рабочих и служащих».
Сейчас в коллективах физкультуры ДСО профсоюзов насчитывается
около 2 млн. любителей рыбной ловли. Работой секций руководят более 60 тыс.
инструкторов-общественников и судей. Расширение сети Домов рыболовов,
содержащихся за счет фондов предприятий и средств профсоюзов,
оснащение их инвентарем способствуют некоторому улучшению работы секций.
Увеличилась доля трудового участия любителей рыбной ловли в строительстве
спортивных баз. На некоторых предприятиях физкультурные организации
стали больше уделять внимания рыболовным секциям.
Однако президиум в своем постановлении отметил, что эти результаты
могли бы быть более значительными. Их следует рассматривать как первые
шаги на пути к широкому развитию спортивного рыболовства. Имеющиеся
для этого возможности используются недостаточно. Некоторые советы ДСО
профсоюзов мало заботятся об организационном укреплении существующих
и создании новых секций. Также мало уделяется внимания и воспитанию
общественного актива. Семинары по обмену опытом и повышению
квалификации проводятся редко, а пропаганда рыболовного спорта поставлена
неудовлетворительно. Есть советы ДСО профсоюзов, которые совершенно не
заботятся о закреплении за рыболовными организациями водоемов и
строительстве баз. В результате этого многие любители рыбной ловли остаются
вне поля зрения физкультурных организаций, проводят свой досуг в
одиночку и все еще не поняли необходимости бережно относиться к природе.
Поэтому президиум обязал советы добровольных спортивных обществ
профсоюзов принять меры к дальнейшему улучшению работы рыболовно-
спортивных организаций, предложил рассматривать рыбную ловлю как одно
из эффективных средств укрепления здоровья трудящихся. Президиум
обязал советы обеспечить массовое вовлечение членов профсоюзов в занятия
рыболовным спортом, особенно рабочих и служащих старших возрастов.
В ближайшие два года предстоит создать секции спортивного
рыболовства во всех коллективах физкультуры, где для этого есть подходящие
условия. Необходимо вовлечь в такие секции не менее 4,5—5 млн. рабочих,
служащих и членов их семей. Это относится прежде всего к коллективам
предприятий, строек, учреждений, колхозов и совхозов, расположенных в
местностях, благоприятных для развития этого вида спорта. Если на предприятиях
или в организациях с маленькими коллективами нет возможности создать
секцию, то ее следует организовать при объединенном коллективе физкультуры.
Советам ДСО профсоюзов рекомендовано провести в городах и районах
совещания актива и рассмотреть вопросы дальнейшего развития спортивного
рыболовства. На учет необходимо взять все кадры общественников по этому
виду спорта, повышать их квалификацию, больше привлекать к практической
180

работе, оказывать им систематическую помощь, поощрять самых активных и
лучших из них.
Советы ДСО профсоюзов обязаны ходатайствовать в соответствующих
организациях о необходимости создания новых рыболовно-спортивных баз,
лодочных станций, Домов рыболова. При этом надо иметь в виду, что
министерства и исполкомы Советов депутатов трудящихся имеют право
благоустраивать и оборудовать существующие, а также строить новые спортивные
сооружения за счет нецентрализованных источников финансирования,
предназначенных на строительство социально-культурных учреждений, на основе
объединения средств нескольких предприятий и организаций.
В планах спортивных мероприятий следует предусматривать
соревнования по рыболовству как внутри коллективов, так и в масштабах района,
города. К участию в таких соревнованиях надо привлекать не только
трудящихся, но и членов их семей.
Отделу массовой физкультурно-оздоровительной работы и туризма
Всесоюзного совета ДСО профсоюзов поручено совместно с Всесоюзной
федерацией физкультурно-оздоровительной работы подготовить и выпустить в
свет массовым тиражом методическое пособие в помощь общественным
инструкторам по рыболовному спорту.
Г. Каленов
ПЕРВЫЙ ОПЫТ
Коломна. Хорошо здесь рыболовам! Кроме Москвы-реки и Коломенки
вблизи несет свои воды приток Волги — Ока. В пятнадцати километрах от
города она принимает воды Осетра — одной из самых крупных рек
Московской области, в тридцати — Цны, в шестидесяти — Воблы, по соседству с
которой тянется целая система озер, богатых рыбой. В эти места ходят
рейсовые автобусы.
В четырех километрах от Коломны протекает Северка, в двадцати—»
Осенка, кроме того, есть несколько озер. Наиболее значительные из них-^*
Озерицкое, Высокопанское, Таретовское. Вблизи города расположены
пойменные озера — три Васильевских, Акатьевское, Песчаное, Полянское, Малив-
ское и четыре Алпатьевских. На большинство из них тоже можно приехать
рейсовым автобусом.
Не удивительно, что любителей рыбной ловли, по подсчетам
руководителей местных организаций, в Коломне не менее десяти тысяч человек.
Однако членами отделения общества «Рыболов-спортсмен», которое создано два
года назад и выполняет функции районной секции, являются менее
четырехсот человек.
Сравнительно молодой коллектив уже провел немало интересных
мероприятий: за один год увеличил свои ряды на пятьдесят человек, подготовил
восемь судей, провел два соревнования, организовал более восьмидесяти
коллективных выездов на рыбалку, в которых участвовали вместе с членами
секций городских предприятий 1530 человек, но среди них не было ни одной
женщины.
Стыдятся они участвовать в коллективных выездах: вокруг услышишь
ругань, насмешки. Это говорит не только о низкой культуре некоторых
коломенских рыболовов, но и о том, что плохо поставлена воспитательная работа
в городском отделении общества и в секциях на предприятиях и
учреждениях.
Организовано две секции — спиннингистов, в которую вошло более сорока
человек, и удильщиков — около шестидесяти человек. Рыболовы успешно
повышают свое мастерство — как теоретически, так и практически. Проведен
пятидневный семинар, участникам которого рассказали о значении рыбной
ловли в системе советского спорта, познакомили их с правилами проведения
соревнований.
181

Городская рыболовная секция теперь имеет спортивную базу,
размещенную на грузовом пароходе «Коломна». Это судно отслужило свой век, но
рыболовы попросили речников передать им его, а получив, отремонтировали
и привели в порядок. Пароход поставили на якорь в шестнадцати
километрах от города, куда можно доехать автобусом или катером. На базе —
пятьдесят лодок, кухня с газовой плитой и посудой, электрическое освещение.
Летом часть рыболовов живет на берегу в палатках. База расположена в
очень живописном месте и представляет большой спортивный интерес.
Недалеко от нее протекает Ока, богатая судаком, голавлем и другой рыбой,
бежит красивая река Осетр. Раскинулись четыре больших пойменных озера,
смешанный лес.
Когда в прошлом году правление Московского общества «Рыболов-
спортсмен» решило организовать базу на Оке, в районе деревни Берхино,
коломенские рыболовы приветствовали это решение и охотно приняли
участие в строительных работах. Они своими силами проложили полуторакило-
метровую электролинию.
Коломенские рыболовы могли бы добиться больших успехов, но
спортивные и профсоюзные организации как города, так и предприятий почти не
уделяют им внимания. Поэтому в городе очень мало секций. Те же, которые
созданы, постоянно испытывают недостаток в транспорте и финансовых
средствах, например секции коллектива физкультуры В НИТИ, на заводе Тек-
стильмаш.
На многих крупных предприятиях Коломны нет рыболовных секций, а
если и есть, то малочисленны. А завкомы не только не заботятся о них, они
даже не считают рыболовов спортсменами.
В результате субботними вечерами рыболовы, увешанные ящиками,
пешнями, ледобурами, наперегонки бегут к шоссе, втискиваются в переполненные
автобусы, а иногда садятся в попутную грузовую автомашину, что под силу
только физически сильным людям. А что делать пенсионерам?
Чтобы как-то им помочь, районный совет общества решил организовать
филиал базы в самом городе, на Оке. Его разместят на старом, списанном
пароходе, где будет необходимое количество лодок и где можно будет
хранить моторы.
В Коломне есть палатка «Рыболов-спортсмен», в которой можно купить
кое-какие снасти, а насадкой она не торгует. Поэтому рыболовы вынуждены
выделять «уполномоченного» для поездки в Рязань за мотылем, который
потом делят между собой. Такая «система торговли» недопустима.
У коломенцев много и других наболевших вопросов: загрязняются
сточными эодами реки, промысловый лов в Оке катастрофически снижает запасы
рыбы. Надо временно наложить запрет на промысловый лов, уменьшить
загрязнение воды. Есть все условия для таких мероприятий.
Коломенские секции рыболовов насчитывают десятки общественных
инспекторов, есть и государственный инспектор рыбоохраны. Если они будут
работать совместно, то смогут добиться действенных результатов. Но, к
сожалению, они работают врозь: государственный инспектор — сам по себе,
общественники — сами по себе. Удивляет снисходительное отношение
госинспектора к десятку пьяниц, орудующих на реках и озерах вокруг Коломны и
объединенных райпотребсоюзом в рыболовецкую бригаду. Эта бригада ловит
сетями в любое время года рыбу любого размера.
У коломенских рыболовов большие планы. Они уже накопили
некоторый опыт работы, а это поможет им сделать жизнь организации еще более
интересной и содержательной.

КРИТИКА
И
БИБЛИОГРАФИЯ

В. Буйный
ИНТЕРЕСУЙТЕСЬ НАУКОЙ
Рыболов-спортсмен, наблюдая за повадками рыб, замечает влияние
окружающей среды на их поведение. Но субъективные наблюдения, часто
случайные, дают лишь отрывочные, поверхностные сведения о жизни рыб.
Нередко высказываются разноречивые утверждения. Сложные вопросы, такие,
как зависимость клева от погоды, реакция рыбы на звук, свет, колебания
температуры воды, режим питания, и другие остаются без ответа.
Тут на помощь рыболову приходят ученые. Знакомство с их трудами
расширяет кругозор спортсмена, помогает правильно понять жизнь и
поведение рыб. Ответы на многие вопросы можно найти в книге видного советского
ихтиолога Г. В. Никольского «Экология рыб» *.
Автор рассматривает факторы, играющие важную роль в жизни рыб.
Анализируя влияние физических свойств воды, он особо отмечает плотность,
которая влияет на движение и ориентацию рыб. Из других свойств воды
отмечается значение солености, вязкости, насыщенности кислородом.
Чтобы держаться в толще воды, большинство видов рыб имеет
специальный орган, регулирующий удельный вес. Это плавательный пузырь. Рыбы,
лишенные его, регулируют свое положение в воде только плавниками.
Плавательный пузырь является одновременно и органом, фиксирующим
атмосферное давление. Он отмечает самые незначительные его колебания, в
зависимости от которых, как известно, резко меняется поведение рыб.
Существенно влияет на рыб течение. Реки с быстрым течением
характеризуются перенасыщенностью кислородом, и населяют их кислородолюби-
вые рыбы, а в водоемах с медленным течением или со стоячими водами —
более приспособленные к изменениям количества кислорода и лучше
переносящие недостаток его.
Немалое влияние оказывает течение и на размножение рыб. Многие
виды, обитающие в местах с быстрым течением, мечут прилипающую к
камням, водорослям икру, некоторые — закапывают ее в грунт.
Г. В. Никольский пишет, что существенную роль в жизни рыб играет
свет. Ориентируется большинство видов с помощью зрения. Особенности
освещения определяют строение органов зрения, развитие других органов
чувств, окраску. Свет для рыб — необходимый элемент среды. Глаза рыбы
имеют короткое фокусное расстояние, и поэтому рыбы ясно различают
предметы на расстоянии около метра. Например, горизонтальное поле зрения
глаза форели—160—170° (у человека 154°), а вертикальное—150° (у
человека 134°). Однако бинокулярное, то есть охватываемое двумя глазами, поле
зрения составляет всего 20—30° (у человека 120°).
При прохождении света через слой воды толщиной 1 м красные лучи
света поглощаются до 25%, фиолетовые — до 3°/о. Рыба различно реагирует
на свет: одни виды он привлекает (килька, сайра), другие отпугивает (са-
* Никольский Г. В. Экология рыб, М,, Изд. Высшая школа, 1963.
184

зан). Это свойство используют в рыболовном промысле. Кильку и сайру
привлекают светом и затем вылавливают. Автор замечает, что обычно свет
привлекает тех рыб, которые при питании ориентируются с помощью органов
зрения.
Окраска тела рыбы зависит от степени освещенности и бывает:
пелагическая — синеватая и зеленоватая спинка, серебристые бока и брюшко.
Обладают такой окраской виды, живущие на глубине (сельдь). Синеватая
спинка делает рыбу малозаметной сверху, а серебристые бока и брюшко
плохо видны снизу; зарослевая — коричневатая, зеленоватая или
желтоватая спинка с поперечными полосами или разводами на боках (окунь,
щука); донная — темные спинка и бока.
Скорость распространения звука в воде значительно больше, чем в
воздухе. Отмечается', что рыба воспринимает механические, инфразвуковые,
звуковые и, видимо, ультразвуковые колебания, которые с частотой 5—25 герц
воспринимаются боковой линией, а с частотой 16—13000 герц — слуховым
лабиринтом. Восприятие звуков связано и с плавательным пузырем.
Некоторые виды очень сильно реагируют на звуки, одни из которых
отпугивают рыбу, другие привлекают. Известны способы ловли, основанные на
использовании звука.
В книге сообщается, что рыбы тонко реагируют на электрические токи.
Из пресноводных наибольшей чувствительностью к ним обладает щука,
наименьшей— линь и налим. Попав в-поле действия тока, рыба становится
параллельно его направлению. Затем она начинает двигаться к аноду. В
результате — нарушение функций дыхания и сердечной деятельности,
приводящее рыбу к гибели.
Радиоактивные излучения оказывают более сильное действие на икру,
чем на рыбу. В зараженной воде стронций проникает в организм рыбы через
кишечник, жабры, кожу. До 50—65% его откладывается в костях, 10—25°/о —
во внутренних органах и 8—25%—в жабрах. Радиоактивность рыбы может
во много раз превышать радиоактивность воды, в которой она живет.
Температура воды, замечает Г. В. Никольский, имеет в жизни рыб
огромное значение. От нее зависит интенсивность обмена веществ. Разные виды
живут в воде различной температуры и колебания переносят неодинаково.
Некоторые из них выдерживают колебания в несколько десятков градусов
(карась, линь), другие — не более 5—7°. Сазан легко переносит разницу
температуры в пределах 20°, но питается лишь при 8—10°, а нерестится не
ниже 15° С. Оптимальная температура для разных видов также различна.
Повышение ее в некоторых пределах приводит к ускорению переваривания
пищи. У воблы, например, при 15—20° пища переваривается в три раза
быстрее, чем при 1—5°.
От температуры внутри водоема зависит размещение рыб. При резких
изменениях температуры воды возможны случаи массовой гибели.
Велико влияние ледяного покрова. После ледостава затрудняется
поступление кислорода из воздуха, уменьшается освещенность воды.
Большинство рыб приспособлено к дыханию кислородом, растворенным
в воде. Есть рыбы, требующие 7—11 см3 кислорода на литр воды. При
содержании 5 см3 кислорода у некоторых из них наблюдается ухудшение
состояния (кумжа, гольян, голец и другие обитатели холодных рек); другие
(хариус, голавль, подуст, треска, налим) чувствуют себя хорошо; при 4 см3
способны жить плотва, окунь, ерш; и выдерживают низкую концентрацию
кислорода (до 0,5 см3 на литр воды) сазан, линь. Количество потребляемого
кислорода меняется с возрастом рыбы. Кроме того, при низких температурах
потребность в кислороде меньше, чем при высоких. Бывают случаи, когда
водоемы (озера, пруды) — как правило зимой, а иногда и летом — теряют
кислород, в результате чего возникают так называемые заморы, которые
зачастую приводят к массовой гибели рыб.
Автор пишет, что у некоторых видов рыб, живущих в условиях периоди-.
чески возникающего дефицита кислорода, плавательный пузырь превратился
в орган дыхания атмосферным воздухом. Другой способ потребления рыбами
185

кислорода атмосферы осуществляется за счет кишечного дыхания, развитого,
например, у карпообразных (сомы, вьюновые).
В книге говорится о разнообразии внутривидовых связей, формы и
значение которых различны. Г. В. Никольский дает определения некоторым из
них (например, стая, косяк, элементарная популяция, скопление и другие).
Важное значение имеют отношения, возникающие внутри вида на почве
питания.
Межвидовые связи также разнообразны. Они, проявляясь, скажем, в
реакции приспособительного характера, приводят к образованию
приспособлений агрессивного назначения (у хищников) и защитного (у жертв агрессии).
Панцири, ядовитость, колючки и шипы — приспособления защитного
характера. У некоторых рыб ядовита икра (маринка, усач). Есть рыбы,
способные накапливать электрические заряды.
Острые «противоречия» возникают у рыб из-за питания одинаковой
пищей (например, между ершом и лещом, которые кормятся личинками
комара).
Огромное значение в жизни рыб имеют растения. Выделяя на свету
кислород и поглощая углекислоту, они улучшают условия жизни рыб в
водоемах. При затемнении, наоборот, они выделяют углекислоту, что иногда
приводит к гибели рыб.
Многие насекомые служат основной пищей рыб. Например, личинки
комара-толкунца, ручейников, поденок, стрекоз-веснянок и других. Однако
среди насекомых есть хищники, поедающие икру и молодь, а иногда и
взрослых особей. Так, жуки-плавунцы уничтожают потомство сигов и
карпов. Наносят вред рыбам водяные клопы и водяные скорпионы.
Плодовитость у рыб во mhofo раз выше, чем у наземных позвоночных,
сообщает Г. В. Никольский. Они способны размножаться в самых
разнообразных условиях. Половая зрелость у рыб различна по срокам. Обычно она
связана с достижением определенных размеров тела. Так, лещ созревает,
достигнув 27 см длины, язь —18 см. Процесс вызревания зависит и от
освещенности, теплового режима водоема, от кормов.
В реках и озерах средней полосы различают: весенне-нерестующих
рыб — сельдь, щука, окунь, плотва; летне-нерестующих — красноперка, сазан,
линь и осенне-зимне-нерестующих — многие виды лосося, сиг, налим, навага.
Часто в зависимости от условий рыбы в разных районах обитания
нерестуют в различные сроки. Продолжительность икрометания у разных видов
неодинакова.
Огромная плодовитость компенсирует чрезвычайно высокую смертность.
Количество особей, доживающих до половой зрелости, очень мало. У
осетровых (севрюга) оно равно 0,001%, кеты — 0,13—0,58%, лосося—0,125%,
леща — 0,006—0,022%. Обилие или скудность кормов тоже оказывает
заметное влияние на поведение рыб. Упитанная, крупная рыба проявляет ббль-
шую осторожность во время кормежки.
В книге говорится о миграциях (нерестовых, нагульных и
зимовальных) — массовых перемещениях.
Рыбы бывают мигрирующие и оседлые. Однако миграция — необходимое
звено годового жизненного цикла для большинства рыб. У тех видов, у
которых места размножения совпадают с местами нагула, бывает лишь
зимовальная миграция. Есть рыбы, мигрирующие только во взрослом состоянии.
Начинается зимовальная миграция, когда рыба достигает определенной
упитанности и жирности, обеспечивающих благополучную зимовку. Худой
лещ не начинает зимовальной миграции даже при резком понижении
температуры воды.
Далее в книге раскрывается основная причина кормовой миграции —
это недостаток кормов. Почти все виды мигрируют стаями, обычно
комплектующимися из особей одинакового размера. Численность стай у
разных видов различна. Во время миграции основная масса рыбы скапливается
в устьях рек. Сроки нерестовой миграции неодинаковы; у сигов — осенью, у
большинства карповых — весной.
186

Многие пресноводные рыбы (щука, карповые) на нерест из озер
выходят в реки. Икру мечут на заливных лугах. После нереста они переходят
для нагула в пойменные озера. Большинство из них совершают суточные
кормовые миграции.
Суточный ритм питания меняется в зависимости от окружающей
обстановки. При обилии кормов бывает .одна кормежка (жор) в сутки, при
недостатке — две.
Зимовка и спячка — это время, когда активность рыб снижается, что
позволяет им легче пережить неблагоприятные условия: недостаток пищи,
кислорода, низкую температуру. Зимовки больше распространены у
пресноводных видов, некоторые из них на период зимовки из озера заходят в
реки. Растительноядные рыбы способны переносить зимой значительное
уменьшение и даже исчезновение кормов. В это время они обычно образуют
скопления.
Особый интерес представляет раздел «Питание». В зависимости от
характера пищи рыбы разделяются на: растительноядные, животноядные,
питающиеся беспозвоночными (лещ, сиг), и хищные, питающиеся рыбой.
Каждый вид кормится определенной пищей. По мере своего развития
(роста) рыбы меняют корма.
Пищу различают: основную — ту, которой рыба обычно кормится;
второстепенную— постоянно встречающуюся в кишечнике рыбы, но в менее
значительных количествах, и случайную — изредка обнаруживаемую в
кишечнике.
Ю. Невский
ПОЛЕЗНАЯ КНИГА
На прилавках магазинов появилась книжка в яркой обложке *.
В ней довольно полно, последовательно и доходчиво освещаются все
вопросы, касающиеся содержания аквариумных рыб. Обращаясь к читателю,
автор пишет: «Мне хотелось бы увлечь тебя аквариумом, увлечь биологией
всерьез и надолго, может быть даже на всю жизнь — как увлечен этим я и
мои друзья-аквариумисты». Значит, основная цель книги заключается в том,
чтобы умножить ряды любителей аквариума. Видимо, так оно и получится.
Данная книга — верный помощник начинающим аквариумистам, в то
же время она — неплохой спутник уже увлеченных этим занятием.
Принесет она пользу и нам, рыболовам: расширит наши знания биологии рыб.
Читатель найдет в ней подробное описание внешнего вида, повадок и
биологических особенностей многих представителей волшебного царства.
Вот пирайя. Рыба — стайная, небольшая. Автор, описывая эту рыбу,
дает полное представление о ней: «...это самые опасные из всех рыб. Они
нападают на людей, когда те купаются, и вырывают у них куски мяса».
«...Их можно назвать речными гиенами, но по сравнению с ними гиены
безобидные, а грифы — скромные создания. Прожорливость их превосходит
все, что можно себе представить. Они нападают на всякое животное,
которое отважится появиться в их области, даже на рыб, которые в десять
раз больше их самих». Забронированные в панцирь крокодилы очень боятся
пирай. Заметив их приближение, крокодилы тотчас переворачиваются на
спину, спасая менее защищенные лапы и брюхо. Зубы этой рыбы устроены
в виде острой пилы. Они очень сильные. Палку из твердого дерева
толщиной в палец рыба перекусывает в одно мгновение.
• * Махлин М. Занимательный аквариум. М., Изд. «Пищевая
промышленность», 1966.
187

А вот еще интересная представительница Амазонки — рыбка мееки.
«.„плывет серо-голубая, с пышными плавниками рыбка,— пишет автор.—
У нее смешная вытянутая, мордочка, безобидная и добродушная. Но рыбка
внезапно заметила нас, не испугалась, а бросилась навстречу и... Что это?!
Страшная четырехглазая рожа с вишнево-красной бахромой — трудно даже
человеку не отшатнуться... У нее на боках есть пятна — «вторые» глаза. Но,
кроме того, рыбка может оттопыривать жабры, на которых еще по пятну,
и выпускать красные складки кожи — получается отвратительная морда».
И хищник, который собирался позавтракать этой рыбой, пускается наутек.
А эта рыба называется электрическим угрем. Он обитает тоже в
Амазонке. «Вид его больно отвратителен, да и мясо костляво и маловкусно.
Но он своими ударами убивает очень много рыбы, он даже не может съесть
ее всю. Если бы мы не боролись с тембладоресами (местное название этой
рыбы.— Ю. Н.), они бы перевели всю рыбу вокруг наших селений». Первые
удары большого электрического угря всегда опасны... Они вызывают сильную
боль и ошеломляют. Автор рассказывает о действии электрического угря на
человека. Европеец, приехавший на Амазонку, решил наловить такой рыбы.
Он пригласил для этого индейцев. Ловили сетью. «Тут Закс почувствовал,
как из воды на его ноги накатилось что-то тяжелое. Прежде чем 5акс успел
разглядеть оливково-зеленое толстое тело, прежде чем он сообразил, что
на его ногах оказался электрический угорь, он вдруг ощутил страшный
удар, а за ним беспрерывно последовали другие. Голова Закса тряслась...
тело ему не повиновалось». То ли угорь разрядил всю свою мощность, то
ли по другой причине он плавно соскользнул с ног, только тогда охотник
пришел в себя.
Электрические угри имеют оливково-зеленую окраску сверху и
оранжево-красную снизу, два или три ряда светло-желтых пятен величиной с
вишню. Некоторые из рыб достигают в длину двух метров и весят более
пятнадцати килограммов. Из сети их берут в резиновых перчатках. Впрочем,
электрический угорь назван только по внешнему сходству с угрем, на
самом деле он занимает промежуточное положение между сомом и хараци-
новыми рыбами. Научное название — электрофорус электрикус, в дословном
переводе «носитель электричества». Для чего же этой рыбе нужно
электричество? Когда она лежит на дне, ее «электростанция» не работает, она
включается, когда наступает время кормиться. Электрический угорь, как
правило, живет в реках с очень мутной водой, и добычу в ней трудно
заметить. А живой генератор во все стороны посылает слабые импульсы,
которые, отражаясь от всех встречных предметов, возвращаются к рыбе и как
бы информируют ее об окружающей обстановке. Как известно, в такой
воде мало кислорода. Электричество и в этом случае помогает рыбе.
Разряды тока в теле угря разлагают воду на составные части. Кислород
поступает в кровь рыбы и расходится по всему телу, а водород
выбрасывается наружу. Гирлянда из пузырьков водорода часто и выдает угрей. По ним
рыбаки определяют место стбянки электрофорусов и ловят их. Электричество
служит этой рыбе и как защитное средство. «Сильные защитные удары
могут достигать 800 вольт напряжения и силы тока в 1 ампер,— пишет
автор.— Мощность обычных ударов —100 ватт при токе силой в 0,5 ампера
и напряжении в 250—300 вольт. Человек не способен длительное время
выдерживать подобные разряды, мелкие животные, в том числе и собаки,
погибают от них сразу». Электрофорус убивает разрядами и добычу, при этом
погибает столько рыбы, лягушек, раков, что ему не под силу все съесть.
, Есть рыбы, которые ползают по земле. Они обитают в водоемах Индии
и Китая, встречаются в Советском Союзе и других странах Европы. Одна
из таких рыб —анабас. Он живет в мелких, хорошо прогреваемых
водоемах, пересыхающих в засушливые года. Для большинства рыб — это смерть,
но не для анабаса. Он выбирается из высохшего пруда и по траве, цепляясь
плавниками и жаберными крышками, на которых расположены особые
шипы, с трудом и медленно ползет (чаще ночью, когда трава покрыта
росой) в поисках воды.
188

«Как ориентируются рыбы, где расположена вода? — спрашивает
автор.— Вода не пахнет, но ветер гонит водяные пары, и часто даже человек
определяет по этим парам, что скоро будет пруд или река... Так
ориентируются анабасы и угри. Если на окружающей высохший пруд территории
нет близко никакого водоема, анабас может и погибнуть... на сушу анабас
лезет просто потому, что в водоеме уже нет воды и надо ее искать где-то
в другом месте. Долго жить без воды он, конечно, не сможет. Поэтому,
когда на него «пахнет свежестью» с дерева, он, спасаясь от жаркого солнца,
несущего смерть, начнет карабкаться на дерево.
Те рыбки, которым удается забраться, находят обычно в дуплах и
пазухах листьев маленькие непересыхающие водоемчики... В этих-то крохотных
лужах анабасы и пережидают засуху. Но стоит пройти ливню и наполнится
водой пруд, как с деревьев сыплются анабасы и спешат скорее в родной
водоем». Есть несколько видов рыб, родственных анабасам. Они обитают
в Африке и Юго-Восточной Азии.
А вот китайские рыбки-прыгуны. Обычно они передвигаются по суше
прыжками: подогнув хвост, рывком выпрямляют его и отталкиваются от
земли. Но прыгуны могут и спокойно ползать по земле, «опираясь на
расширенные^ словно ласты, грудные плавники и перебирая ими... Могут они и
ходить, подталкивая тело согнутым хвостом и «перешагивая» грудными
плавниками, могут даже лазить на корни и ветви деревьев».
Интересная рыба обитает в притоках Нила. Называется она мормирус.
Живет тоже в мелких, хорошо прогреваемых притоках. Эта рыба не любит
чистой воды и водится там, где есть мягкий илистый грунт. Здесь
мормирус все время роется, добывая себе корм: мелких донных червяков,
рачков, личинок насекомых и моллюсков и мягких водорослей. При этом он
погружает длинное рыло, а иногда и голову в ил. Конечно, видеть вокруг
в это время он не может, к тому же, роясь в грязи, поднимает густую
муть. Как бы осторожно враг (хищная рыба) ни подкрадывался к
роющемуся мормирусу, у него ничего не выйдет: мормирус подпустит его на
метр, а потом внезапно скроется. Рыба узнает об опасности с помощью
особого электрического органа, который находится на верхней половине
хвостового плавника в небольшом вздутии — узелке, и действие его
аналогично работе радиолокатора.
В притоках Нила обитает рыба, которую местные жители называют
фахака. Мальчишкам, живущим в тех местах, мячом служит высушенная
фахака. Это — небольшая неуклюжая рыбка, похожая на коробочку с
тоненьким хвостиком. Оказавшись вне воды, например, после отлива, она
раздувается в колючий шар и, прикрыв грудными плавниками жаберные щели,
замирает. В состоянии покоя фахака каждые 40—50 минут со свистом
выпускает воздух и, поквакивая, набирает новую порцию. Так она обновляет
запас воздуха, который ей необходим для дыхания, пока она на суше.
Превращаясь в шар с колючими и ядовитыми иглами, фахака
спасается от своих врагов (птиц, зверей, хищных рыб) как на суше, так и в
воде, «...неопытный хищник, проглотивший скромную темную рыбку,
начинает метаться во все стороны, когда в его желудке раздувшийся шар
впивается в стенки желудка ядовитыми иглами. И бывает, что молодая
акула, не в силах отрыгнуть эту «бомбу замедленного действия», гибнет от
разрыва внутренностей». Рыбка при этом спасается.
В книге есть интересные сведения о том, как рыбы защищают свое
потомство. Автор описывает повадки рыбки булти.
Когда они определяются в пару, то «выбирают укромный уголок обычно
около корней водного растения и начинают кружиться в танце. Временами
самец опускается ко дну и хвостом разбрызгивает песчинки. Образуется
неглубокая ямка... Если в ямке оказываются крупные песчинки и мелкие
камни, самец схватывает их ртом и относит далеко от гнезда.
Закончив строительство ямки, самец снова становится рядом с самкой
головой к ее хвосту, и рыбки начинают медленно кружиться. Это и есть
их брачный танец, в ходе которого происходит нерест. Икра попадает в
189

ямку и поливается молоками... Когда икра выметана, самка опускается
вниз и аккуратно собирает в рот все икринки. Теперь пасть у нее
становится большая — нижняя челюсть эластичная и сильно растягивается. Более
двух недель обречена мать носить во рту свое потомство. Пока икринки, а
потом и мальки находятся во рту, питаться самке нельзя... Вылупившиеся
из икринок личинки лежат первое время в безопасности в своем убежище.
Когда же они переходят к стадии активного питания, у матери
прибавляется хлопот. Теперь ей приходится искать богатые инфузорией места в
водоеме, и там она становится в характерную позу —хвостом кверху — и
открывает рот. Мальки тучкой выскакивают наружу и начинают ловить
инфузорий». А когда мать увидит опасность, она открывает рот и снова
встает хвостом вверх. «Тревога!» По этому сигналу мальки гурьбой
устремляются в безопасное место. Им не обязательно «видеть» этот сигнал. Встав
в позу «тревога», мать как бы встряхивает своим телом. Эти удары
доходят до малышей и воспринимаются их боковой линией. Сигнал-колебание
не только сообщает малькам, что их зовет мать, но и указывает им, где
она находится.
Откровенно говоря, я не знал, что есть однолетние рыбы. Они
рождаются из икры в лужах, наполненных дождевой водой, вполне
сформировавшимися, подвижными и активно питающимися. Эти рыбки быстро растут и к
периоду засухи успевают не только созреть для размножения, но и
отнереститься. Лужа пересыхает, и рыбки гибнут, но они уже успели продолжить
свою жизнь в икре, и на будущий год лужа снова закишит бойкими
рыбешками.
До сих пор речь шла о рыбах, обитающих за пределами Советского
Союза. А что есть красивого, занимательного у нас? Есть. И немало. Наш
Амур автор книги называет русской Амазонкой. Он пишет, что многие
отечественные рыбы снискали популярность у аквариумистов не только в
СССР. К замечательным рыбам относится амурская малая касатка,
змееголов, лептобоция, камбала, бычок, пескарь-линь и другие. Чем они
привлекательны? Ответ можно найти в книге «Занимательный аквариум».
1 А какое отношение это имеет к рыболову? Прямое. Нормальная жизнь
рыб в аквариуме зависит от качества воды, ее цвета, прозрачности,
температуры и т. д. В зависимости от этих условий складывается и жизнь рыб
в водоемах. В жаркие дни нет смысла ловить рыбу на мелких местах: там
теплая вода и мало кислорода. В искусственных водоемах вертикального
перемещения воды почти нет, а горизонтальные, поверхностные происходят
только при ветре. Нередко бывает- так, что кружки плавают над глубиной,
например, восемь метров, а живцов погружают только на три метра, потому
что на этой глубине в это время находится хищник. А если опустить
живца на большую глубину, поклевок не-будет: рыбы там нет, так как из-за
отсутствия вертикальных перемещений воды ее нижние слои бедны
кислородом. Значит, наблюдения за жизнью рыб в аквариуме могут оказать
рыболову практическую помощь.
По поведению рыб в аквариуме можно решить, стоит ли ехать на
рыбалку. Если рыбки неподвижны, то едва ли будет хороший клев, и
наоборот.
Рыболов может достичь настоящего успеха только в том случае, если он
знает основы ихтиологии. К сожалению, литературы, в которой популярно
излагались бы вопросы ихтиологии, почти нет. Хорошим восполнением
этого пробела является книга М. А. Махлина. В ней читатель-рыболов может
почерпнуть много интересных знаний. Автор занимательно рассказывает
не только о биологии рыб, но и других организмов, обитающих в воде.
Даются полезные сведения о, водных растениях, о взаимоотношениях рыб и
растений. Одним словом. М. А. Махлин сделал нам, рыболовам, хороший
подарок.

В. Портнов
ОЧЕНЬ НУЖНЫЙ СБОРНИК
За последние годы президиум Всесоюзной федерации рыболовного
спорта разработал несколько руководств и инструкций, определяющих цели и
задачи, организационную структуру и основные направления в деятельности
рыболовных секций. В свое время Положение о спортивном рыболовстве в
СССР, правила соревнований, дополнения к этим правилам, некоторые их
изменения были опубликованы в журнале «Рыбоводство и рыболовство»,
альманахе «Рыболов-спортсмен». Однако после этого они никем не
переиздавались и стали библиографической редкостью. Между тем такие
материалы очень нужны. На совещаниях и семинарах руководителей секций
высказываются законные претензии по этому поводу. Представители с мест
говорят, что необходимо пособие, обобщающее опыт секций, помогающее
многочисленному активу в организационной и учебно-воспитательной работе.
Полезную инициативу проявило правление Московского общества
охотников и рыболовов, издав «Сборник руководящих и инструктивных
материалов по спортивному рыболовству». В брошюре напечатано Положение р
спортивном рыболовстве в СССР, Положение о наших секциях при
правлениях местных обществ охотников и рыболовов, правила соревнований (в том
числе комплексных и по технике управления лодкой). Помещено также
Положение о судьях по рыболовному спорту и судейских коллегиях,
выдержка из Положения о Единой всесоюзной спортивной классификации на
1965—1968 гг., разрядные нормы и требования по спортивному рыболовству.
В конце сборника приводятся документы в помощь судейским
коллегиям: образцы Положения о соревнованиях на лично-командное
первенство и протокола судейской коллегии по подведению итогов; формы рабочих
карточек по учету результатов соревнований удильщиков и спиннингистов;
схемы площадок для заброса блесны (грузила) на точность и дальность;
схема дистанции для соревнований по технике управления лодкой. Сборник
издан двухтысячным тиражом и разослан во все первичные организации
Московского общества охотников и рыболовов. К сожалению, в нем
встречаются досадные опечатки и огрехи. Однако нет необходимости доказывать,
как признательны активисты секций спортивного рыболовства за эту
брошюру, оказывающую им большую помощь в работе. Будем надеяться, что
данный сборник не будет последним.
Г. Попеско
О КНИГЕ М. СЕМЕНОВА «ГОД РЫБОЛОВА»
Добродушный юмор этой книги * покоряет читателя с первых страниц.
Книга — не сухая инструкция, как, когда и где ловить рыбу, не
наставление, как вести себя на рыбалке летом и зимой и что следует знать
о рыбе, которую собираешься ловить, а увлекательный рассказ именно о том,
что полезно знать рыболову, отправляющемуся на рыбалку.
Автор книги М. Г. Семенов — опытный и наблюдательный рыболов; из
месяца в месяц ведет он читателя через все радости и невзгоды,
ожидающие его на водоеме. Трудно не улыбнуться, когда узнаешь о ситуациях,
складывающихся на рыбалке.
Рисунки народного художника РСФСР И. М. Семенова очень удачно
дополняют и оживляют книгу. Взгляните, например, на типы рыболовов в
главе «Рыболовы, что они за люди?» (стр. 140—143).
Разве мы не встречаемся с ними в жизни?
•Семенов М. Г. Год рыболова. М., Изд. Советская Россия, 1966.
191

Книга написана живым языком, в шутливом тоне, читается легко и с
большим интересом, о чем красноречиво говорят два издания ее в
сравнительно короткий срок. Жаль только, что тиражи были относительно
небольшими и не удовлетворили спрос.
В. Дмитриев
НОВЫЕ ТЕМЫ
В двадцать четвертой книге альманаха «Рыболов-спортсмен»
редколлегия обратилась к читателям с призывом проявлять инициативу,
настойчивость в охране и воспроизводстве рыбных запасов. «Пора понять,—
подчеркивалось в редакционой статье,— что без активного вмешательства самих
рыболовов в дело охраны водоемов мало что изменится». Этот призыв
нашел отклик в спортивной среде: активисты, любители родной природы,
энергично начали наводить порядок на водоемах.
Единомышленником альманаха в пропаганде нового в деятельности
спортивных организаций рыболовов стал журнал «Рыбоводство и
рыболовство». Отрадно, что за последнее время на его страницах все чаще
появляются статьи, корреспонденции и заметки, ярко свидетельствующие о том,
насколько близко к сердцу принимает общественность указания
Центрального Комитета партии и Советского правительства о всемерном развитии
массовых видов спорта, расширении и лучшем использовании материальной
базы.
Перелистаем комплект журнала за 1966 г.
В первом номере внимание читателей привлекла подборка материалов,
объединенных заголовком «Всю нашу работу — на уровень требований
партии». Редакция, предоставив трибуну руководителям добровольных
спортивных обществ и организаций, попросила их рассказать о том, что
предпринимается для развития рыболовного спорта.
Серьезные шаги сделаны в организациях Всеармейского
военно-охотничьего общества. Заместитель председателя ЦС ВьОО Н. Барханов
рассказал, что вопрос о состоянии спортивного рыболовства и путях его
развития обсуждался на пленуме Центрального совета, на окружных,
флотских и гарнизонных конференциях. Таким образом, удалось привлечь
внимание актива к этому виду спорта и добиться первых успехов. Достаточно
сказать, что за семь лет число рыболовов-спортсменов в этом обществе
увеличилось более чем вдвое. Ежегодно, по далеко не полным данным,
первичные организации фиксируют свыше миллиона участников коллективных
выездов, в том числе поездки в Дома рыболовов составляют около
полмиллиона человеко-дней.
Немало делается и для упрочения материальной базы. Растет
количество Домов охотника и рыболова, где насчитывается около б тысяч лодок и
300 подвесных моторов. Военно-охотничье общество одно из первых
приступило к созданию спортивных прудовых хозяйств. Только за два года
своими силами и на средства общества было построено вновь и
реконструировано 50 прудов площадью 250 гектаров. Для спортивного рыболовства
все больше используют водоемы на территории охотничьих хозяйств. Так,
организации Московского гарнизона имеют десять Домов рыболова, семь
рыболовно-спортивных баз в охотничьих хозяйствах. Кроме того, еще в
десяти хозяйствах, где таких баз нет, члены общества могут ловить рыбу.
Деятельность многих спортивных организаций военных охотников и
рыболовов богата примерами инициативы и ценных начинаний. В гарнизонах,
где заместителями председателей советов ВВОО тт. Игнатов, Дворников,
Хоменко, активисты своими руками создали Дома рыболовов, остановочные
пункты, оборудовав их всем необходимым, сами ремонтируют лодки. И в
других местах рыболовы участвуют в создании спортивных баз, в мелиора-
192

тивных мероприятиях, охраняют, водоемы. Это дает возможность
по-хозяйски расходовать общественные средства, добиваться хороших результатов
при наименьших затратах.
Успешно занимаются воспроизводством рыбы ленинградцы, ростовчане,
краснодарцы, куряне, свердловчане, туляки и другие. Однако были случаи,
когда бессистемное заселение водоемов приводило к нежелательным
результатам, немалые средства тратились впустую. Поэтому заслуживает
внимания опыт тувинских рыболовов. Учитывая уроки прошлого, они тщательно
обследовали водоемы и составили перспективный научно обоснованный
план воспроизводства рыбных запасов, их рационального использования.
Журнал из номера в номер освещает вопросы борьбы с браконьерством.
Так, в опубликованной во втором номере статье «Охрана рыбных запасов
на Украине» начальник Укррыбвода В. Крапивницкий и его заместитель
Д. Яковенко пишут, что на внутренних водоемах республики действуют
одиннадцать инспекций. В помощь им спортивные организации выделили
5,5 тысяч общественных инспекторов, объединенных в 558 групп. В
областях создано 68 штабов рыбоохраны. Они организуют выезды на водоемы
для борьбы с браконьерством, устанавливают общественные посты на
предприятиях, сбрасывающих сточные воды, привлекают школьников к
спасению молоди из «отшнуровавшихся» водоемов, ведут агитационно-массовую
работу среди населения, используя для этого печать, радиожурнал «Родная
природа».
При Укррыбводе создан Совет общественной рыбоохраны, в который
входят представители ЦК ЛКСМУ, министерств просвещения, культуры,
сельского хозяйства, здравоохранения, мелиорации и водного хозяйства,
охраны общественного порядка, Общества охраны природы, федерации
спортивного рыболовства, института гидробиологии и УкрНИИРХ. Это позволяет
координировать работу министерств, ведомств, других организаций. По
инициативе Совета, в частности, на предприятиях проводят рейды по проверке
работы очистных сооружений.
Помощь общественности в охране рыбных запасов дает ощутимые
результаты. С каждым годом на Украине снижается число нарушений правил
рыболовства.
Остро ставит журнал вопрос о предотвращении загрязнения водоемов
сточными водами промышленных и бытовых предприятии. Типична в этом
отношении опубликованная в четвертом номере статья «За чистоту
водоемов». В ней дается обзор мер, предпринимаемых государством,
анализируются причины недооценки чистоты водоемов директорами предприятий,
руководителями министерств и ведомств, связанных с эксплуатацией
природных ресурсов, и, что особенно ценно, в статье раскрывается опыт
практической борьбы общественности с виновниками отравления водоемов.
«Очень часто,— говорится в статье,— наши читатели в письмах в
редакцию сетуют по поводу оскудения водоемов, сигнализируют об отравлении
рыбы. Но пока такая жалоба идет по инстанциям, утечет много времени, и
порой трудно бывает найти виновных в залповом сбросе нечистот в реку.
Жизнь показывает, что есть другие, более действенные, способы решения
этой задачи».
Журнал ссылается на опыт комсомольских организаций Пермской об*
ласти, которые в контакте с комитетами и группами народного контроля
провели рейд по городам и предприятиям Прикамья. Они проверяли, как
действуют старые и строятся новые очистные сооружения. Материалы
рейда обсуждались на заседаниях областного комитета народного контроля, на
бюро обкома КПСС, в городских и первичных парторганизациях. И*
оказалось, что при содействии общественности многое можно сделать, не
дожидаясь указаний.
На заводе имени Орджоникидзе из-за недоделок два года
бездействовали очистные сооружения, на которые было затрачено 330 тысяч рублей.
Завод ежедневно сбрасывал в Каму 1300 кубометров отравленной воды.
Этим делом заинтересовался Комитет народного контроля. В результате все
193

недоделки были устранены в кратчайший срок, и очистная система стала
работать нормально. На другом предприятии — коксохимическом заводе
создали авторитетную комиссию под председательством главного инженера и
своими силами ликвидировали неполадки.
«Пора рыболовам,— делает вывод журнал,— перестать быть только
потребителями богатств родной природы». Недостаточно ограничиваться
сигнализацией о фактах загрязнения рек, озер, водохранилищ, надо активно
бороться за чистоту водоемов, за восстановление и умножение рыбных
запасов.
Тем, кто постоянно читает журнал «Рыбоводство и рыболовство», не
трудно заметить, как настойчиво редакция привлекает внимание
общественности и к другим вопросам укрепления материальной базы спортивного
рыболовства.
Не так давно в Положение об охране рыбных запасов и о
регулировании рыболовства внесено важное дополнение. Речь идет о том, что
спортивная и любительская ловля рыбы в водоемах, выделенных для
организации культурных рыбных хозяйств, будет проводиться по разрешениям,
выдаваемым этими обществами, бесплатно или за плату.
Редакция попросила заместителя начальника Главрыбвода Е. Коссова
прокомментировать это решение, ответить на вопросы, интересующие
спортивную общественность. В статье «Развивать культурное рыбное хозяйство»
было рассказано, что нового вносит это дополнение в спортивное
рыболовство, в какие примерно формы должна вылиться организация хозяйств,
какие трудности могут возникнуть. Позже редакция не раз возвращалась к
этой теме. В частности, она дала подборку корреспонденции об опыте
строительства подобных хозяйств и практике их эксплуатации.
Как показывает первый опыт, наиболее сложно и трудно будет
решаться вопрос о создании культурных рыбных хозяйств на озерах или
водохранилищах, закрепленных за несколькими добровольными спортивными
обществами. «Очевидно,— дает рекомендацию журнал,— наиболее мощное в
экономическом отношении общество, имеющее на данном водохранилище
свои интересы, должно выступить в качестве так называемого головного,
генерального арендатора, объединяя, координируя усилия всех остальных,
более мелких, арендаторов. Сообща они должны составлять планы
воспроизводственных работ, определяя свою долю материального участия. В
частности, с помощью ученых, специалистов-рыбоводов следует точно
установить, какие виды рыб наиболее целесообразно развивать в данном
водоеме, организовать в случае необходимости искусственные нерестилища,
наметить районы заповедников и зимовальников, ввести жесткий запрет на
ловлю ценных видов рыб в период их нереста или даже до их созревания
и т. д. Естественно, что арендаторы, вкладывая большие средства в это
дело, вправе будут устанавливать определенные ограничения на рыбную
ловлю, отдавая преимущество рыболовам, состоящим в спортивном
обществе, лично или материально участвующим в охране и воспроизводстве
рыбных запасов».
Ю. Смирнов
ПЛОДЫ ЛЕГКОМЫСЛИЯ
Всегда приятно увидеть в витрине магазина новую книгу, посвященную
любимому виду спорта. Взяв в руки книгу Д. Шашурина «С гарпуном под
водой» *, я обрадовался вдвойне: помимо подводной охоты многие ее
страницы посвящены рыбной ловле! Поэтому я с большим интересом принялся
читать новинку. Скажу сразу — она разочаровала и огорчила меня.
* Шашурин Д. С гарпуном под водой. М., Изд. Молодая гвардия,
1966.
194

На кого рассчитано произведение Д. Шашурина? Вопрос важный.
Однако я не нашел на него ответа. На человека, который ни разу не любовался
сквозь стекло маски подводным миром, а прочитав этот труд, стал
страстным приверженцем подводного спорта? Нет. Просто читатель останется
равнодушным. Он не побежит покупать ласты, трубку и маску, чтобы
скорее, своими глазами узреть сказочное подводное царство. Автор не сумел
увлечь его. Адресуется ли Д. Шашурин к начинающему охотнику под
водой? Тоже нет. Эта книжка такому читателю вместо пользы может
принести лишь вред из-за обилия неправильной информации, неточных, скорее
ошибочных рекомендаций. Может быть, книга обращена к человеку, уже
имеющему опыт охоты под водой? Опять-таки нет! Автор не рассказывает
ему ничего нового, а многие утверждения вызывают лишь ироническую
улыбку.
«С гарпуном под водой» начинается с рассказа о том, как впервые в
нашей стране осваивалась маска, трубка, ласты. Пользоваться этим так
называемым комплектом № 1 предельно просто, и об этом не однажды
писалось в различных статьях и руководствах. Однако автор пытается
объяснить старые и давно решенные вопросы. Он рассказывает о клапане на
трубке и приходит к правильному выводу, что клапан не нужен. И вдруг
через несколько десятков страниц пишет: «Кстати сказать, я понял, что
избавился от клапана несколько опрометчиво». И это о приспособлении,
пользование которым может привести к плачевным результатам, о чем
известно каждому спортсмену-подводнику!
Книга Д. Шашурина огорчила меня не только как подводного охотника,
но и как рыболова-спортсмена. Как можно пропагандировать запрещенный
способ * ловли, такой, как «тюкалка», о котором автор пишет со знанием
дела! Не смущаясь, он рассказывает и о том, как охотился в районе
пляжа «на самом людном месте». «Нет, я не домогался зрителей,— сообщает
он.— Просто около этого места чаще всего встречались лобаны». Неужели
Д. Шашурин не понимает, что подводное ружье — опасное оружие?!
Пользоваться им в местах скопления купающихся — преступление.
Много неожиданных «открытий» можно сделать, прочитав книгу «С
гарпуном под водой». Оказывается, что «самодур» «состоит из небольшого груза
и лески с двумя голыми крючками». Зажим для носа существует для того,
чтобы «дышать ртом через трубку и не затягивать одновременно носом
воду», хотя общеизвестно, что зажим нужен для облегчения «продувания»
ушей. А кто слышал о фотографировании под водой без бокса, просто
погрузив фотоаппарат под воду? В книге говорится и об этом.
Далее: «...Федор, выбравшись на берег, отфыркивался, чтобы выдуть
воду из носа, а она забила тоненькой струйкой из уха, как у клоуна в
цирке». Фантазия вещь хорошая, но нужно знать меру!
Объем рецензии не позволяет мне подробно остановиться на ошибках,
сделанных автором при описании обитателей подводного мира, а их не
мало. Д. Шашурин приписывает свойства одной рыбы другой; путает их
названия; утверждает, что «средиземноморские песчаные пляжи — все это
тысячелетняя работа губанов, неустанно шелушащих известково-кремнис-
тые ракушки».
Особенно много путаницы вносит автор в описание акваланга:
«Акваланг состоит из запаса сжатого воздуха в баллонах и редуктора,
регулирующего отпуск воздуха». Коротко и ясно! Кроме того, Д. Шашурин
утверждает, что «акваланг... позволяет опускаться на глубину в 50 метров».
Но если уж приводится эти цифра (к слову сказать, неверная), то
следовало бы указать, что по правилам, принятым в СССР, глубина погружения с
аквалангом ограничена 40 метрами. Следовало бы также подчеркнуть (раз
уж автор заговорил об акваланге, не имеющем отношения к теме), что
подводная охота с аквалангом категорически запрещена.
Это лишь малая толика неточностей, имеющихся в книге. Чем же,
спрашивается, привлекла она внимание издателей? Может быть,
литературными достоинствами, чистотой, яркостью и образностью языка, све-
№

жестью стиля? Тоже нет! Написана она неровно; местами весьма вычурно,
а местами, наоборот, развязно; язык неряшлив, засорен, неточен. Иногда
приходится «продираться» сквозь слова, чтобы добраться до смысла
фразы. Например: «Но у моих знакомых ахиллесова пята: они отправлялись
на подводную охоту впервые и вполне самостоятельно». Или: «Но рыба
всегда вне пределов досягаемости нашего трезубца, и, как бы мы друг
друга не утешали, что только чуть-чуть отделяло нас от заветной добычи,
мы знаем: без ружья не сделаешь ничего». Еще: «В недрах волн толкались
и бесились песчинки, илинки, травинки, мусоринки. Из-за них несравненная,
почти неаполитанская красота бухты ничуть не восхищала нас». И далее:
«Я уповал на упорство, на глухое, бесчувственное, особенно к холоду, а
также к призывам благоразумия, скорее на упрямство, и уж если
чистосердечно, то на упрямство ослиное — выносливое и фанатичное. Буду, буду
плавать, хоть тресну. Уповал, потому что умел вот так упираться;
достигать... про упрямство не скажешь «вершин», скажу «достигать глубин
упрямства». И еще: «Кроме налима в заметке упоминались раки с
совершенно рекламной гарантией любому начинающему легко наловить несколько
десятков их, если только он будет охотиться в Москве-реке не ниже
Звенигорода». И наконец: «Отпуск так мал, что хочется как можно плотнее
его использовать: успеть, увидеть, участвовать», «...залив похож на
бутылку как в надводный анфас, так и в подводный профиль».
Достаточно примеров! Подобные «красоты» литературного языка и
стиля встречаются почти на каждой странице. Работы для редактора, когда
книга еще находилась в рукописи, было предостаточно, но он не проделал
ее. Кроме того, рукопись нуждалась в компетентной консультации и
проверке приведенных в ней данных. Это тоже не было сделано. И в результате:
плохой подарок читателю — плод легкомыслия автора и редактора.
•

Редколлегия альманаха приносит извинения читателям за
то, что рассказ покойного писателя Скребицкого Г. А.,
опубликованный в № 25 под названием «Я думаю так...»,
приписан другому автору.
Редколлегия была введена в заблуждение жителем
гор. Химки Московской области Терчиковым Н. А., который
переписал этот рассказ и выдал его за свой,
От редакции
Материалы, предназначенные для опубликования в
альманахе «Рыболов-спортсмен» (рассказы, стихи, очерки,
путевые зарисовки, статьи об опыте и др.), следует присылать
в редакцию в одном экземпляре, отпечатанными на машинке
через два интервала, обязательно с подписью автора
(фамилия, имя, отчество полностью) и почтовым адресом.
Непринятые материалы не возвращаются.
Альманах «Рыболов-спортсмен» выходит два раза в год,

4 Анатолий Волков
11 Анатолий Вагин
12 П. Стефаров
16 Евг. Евстигнеев
17 А. Лимонов
18 Я. Коваль
26 70. Теплое
30 £. Смирнов
31 Я. Киселев
39 С. Осипов
46 ТОрмй Кольчевский
Наши дети
47 Григорий Гасенко
51 Л. Никитин
54 Вл. Соколов
59 /С. Мартовский
60 Л. By реев
62 В. Гарновский
64 Я. Щербаков
67
68 Я. Кушнарев
Наша уха
70 Я. Фцлцлюяов|
72 М. Иляхинский
73 Г. Вородушкин
75
78
84
89
91
93
95
98
100
101
106
110
113
115
119
120
СТИХИ, РАССКАЗЫ, ОЧЕРКИ
Еще в ту войну
Сыновья (стихи)
Лини
Осенний этюд (стихи)
Голавли (стихи)
Есть тип друзей, которых мы не просим... (стихи)
Зори подмосковные
Сомики-карасиш
Солнце за день нагрело землю... (стихи)
Безумцы едут за мареной
Встреча в тайге
«Перволедок» (стихи)
Старый да малый
Вовка-рыболов
Веснушка
Хоть и клевало вроде без конца... (стихи)
Чудесный брак
Как же без таракана?
Месть
Вымогательница
Рыбацкое счастье (песня)
Остапова шутка
Увы бывает... (стихи)
Гордецы (стихи)
Пословицы и поговорки
ПО ВОДНЫМ ПРОСТОРАМ НАШЕЙ РОДИНЫ
В л. Архангельский
Я. Бабкин
К. Иванов
В. Зуев
К. Фарутин
К. Чумаков
Я. Миславский
В. Бронников
Г. Новожилов
ТО. Пономаренко
Ник. Петров
А. В. Кудрявцев
А. А. Чудотворцев
Е. Галицкий
За Полярным кругом
В верховьях Волги
К услугам рыболовов
За хревицкой форелью
В краю щук и хариусов
По рекам Калужской области
В устье Курчума
Чагытай
Впервые на льду
Браславские озера
ПОДВОДНАЯ ОХОТА
Валдайские раки
На Рубеком озере
Пикник у океана
В районе Джубги.
Усовершенствование пружинного подводного
ружья
198

120 Ю. Гладков Подводная охота на Ворскле
ИЗ РЫБОЛОВНОЙ ПРАКТИКИ
124 Г. Туговик Ловля хариуса и ленка в Сибири
125 А. Никитин Желтая блесна
127 А. Князев О ловле язей и голавлей
128 М. Никольской Зимой на юге
130 А. Авилов Неудобные места.
131 Комбинированные способы ловли.
Ловля окуня полунахлыстом на мормышку
132 Б. Сергеев За лещом
134 Ф. Цеттельман Особенности ловли кружками щук, судаков и
окуней
136 О. Бунин Отвесное блеснение в августе
137 В. Пельман Ловля чехони на малька
Зимняя ловля хищников на мертвую рыбку
138 В. Зуев Памятные случаи
140 В. Рубцов О поведении рыб
144 Н. Фару тин О клеве рыбы
146 А. А. Клыков Рыбы наших водоемов
148 В. В. Швед ков Незацеп л яющиеся блесны
149 А. Осипов Снасточка с конусообразным грузилом
150 М. Шмелев Многоколенное удилище
151 Я. Киселев Четыре времени года
156 Л Борисовец, Как вялить рыбу. Как солить икру
К. Полещук
157 А. Челноков О копчении рыбы на рыбалке
158 В. Трушкин Донка на хищных рыб
159 М. Бабкин] Сохранение мотыля. Короткие советы
160 Г. Сазонов В нашей Колокше
162 А. Волков Из копилки курьезов
164 В. Жарков Отливка алюминиевой блесны
165 Д. Оленев Качающийся ковш
167 Г. Мишанин Скользящий поплавок для ловли в проводку
168 В. Хвориков Крепление удилищ на резиновой лодке
170 С. Ракитин Складной якорь
172 По письмам наших читателей
Для секций коллективов
180 Шаг к новым успехам
181 Г. Каленое Первый опыт
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
184 | В. Буйный Интересуйтесь наукой
187 Ю. Невский Полезная книга
191 В. Портов Очень нужный сборник
— Л Попеско О книге М. Семенова «Год рыболова»
192 В. Дмитриев 11овые темы
194 Ю. Смирнов Плоды легкомыслия

Рыболов-спортсмен № 27
Редактор В. Д. Оченкова
Оформление художника Л. Я. Катаева
Фото на обложке Н. И. Матанова
Художественный редактор В. К. Сафронов
Технический редактор М. П. Мани на
Корректор 3. Г. Самылкина
А 00952. Сдано в набор 29/VI 1967 г. Подписано к печати 4/Х 1968 г. Формат
60x90Vie- Печ. л. 12,5. Уч. изд. л. 13,82. Бум. л. 6,25. Бумага типографская № 2.
Тираж 100 ООО экз. Зак. 1790. Цена 56 коп.
Издательство «Физкультура и спорт»
Комитета по печати при Совете Министров СССР.
Москва, К-6, Каляевская ул., 27
Ордена Трудового Красного Знамени
Первая Образцовая типография имени А. А. Жданова
Главполиграфпрома Комитета по печати при Совете Министров СССР
Москва, Ж-54, Валовая, 28