/
Author: Чудинов А.В.
Tags: история история средних веков история техники история культуры история англии
Year: 2008
Text
ББК 63.3 (4Фра)
Главный редактор
А. В. Чудинов
Редакционный совет
С. Абердам, Д. Ю. Бовыкин (зам. главного редактора),
A. В. Гладышев, Ю. П. Крылова (отв. секретарь), В. С. Мирзеханов,
B. Познер, П.Ю. Уваров, П.П. Черкасов.
Адрес редакции'.
117334, Москва, Ленинский проспект, 32а, ИВИ РАН
E-mail: annuaire-fr@yandex.ru
Рецензенты
доктор исторических наук С. А. Мезин
кандидат исторических наук Г.Ч. Моисеев
Французский ежегодник 2008: Англия и Франция — соседи и конкурен¬
ты. XIV—XIX вв. М.: Издательство ЛКИ, 2008. — 303 с.
ISBN
Этот выпуск «Ежегодника» посвящен различным аспектам поли¬
тических, экономических и культурных взаимоотношений Англии
и Франции в самый сложный и конфликтный период их сосущест¬
вования—со Столетней войны и до образования Антанты, которое
превратило некогда «вечных» соперников в союзников. Историогра¬
фический раздел содержит статьи о видных историках-франковедах
и аналитические обзоры литературы по некоторым сюжетам фран¬
цузской истории.
ОТ РЕДАКЦИИ
Мысль о том, чтобы попытаться выйти в одном из выпусков «Фран¬
цузского ежегодника» за пределы сугубо франковедческих штудий по¬
явились у нас достаточно давно. И выбирая направление подобного
«экскурса», мы сразу подумали об Англии — не только «соседе и кон¬
куренте» Франции, как указано в подзаголовке, но и сопернике, враге,
примере для подражания, объекте ненависти и (или) зависти на протя¬
жении многих столетий. При этом век от века восприятие французами
Англии неоднократно менялось, различные тенденции сменяли одна
другую и англомания нередко тесно переплеталась с англофобией. Ис¬
тория сосуществования двух наций наполнена яркими и трагическими
событиями — смерть Ричарда Львиное Сердце от руки французского
арбалетчика и казнь Жанны д’Арк английскими властями, сражения
друг против друга при Креси и Азенкуре, Фонтенуа и Ватерлоо, Абу¬
кире и Трафальгаре, но также нередко и плечом к плечу против общего
врага —турок при Наварине, русских —под Севастополем, египтян —
на Суэце, немцев—в обеих мировых войнах. И все же так получилось,
что горьких для национальной памяти и уязвляющих самолюбие, пе¬
чальных дат и событий в истории взаимоотношений двух стран куда
больше, чем страниц мира и дружбы. По крайней мере, на протяже¬
нии того периода, в хронологические рамки которого входят сюжеты
статей настоящего выпуска — ХГѴ—ХІХ вв. Начать мы решили с са¬
мого, наверное, важного момента в истории взаимоотношений двух
стран — со Столетней войны, благо эта тематика давно и успешно
разрабатывается в отечественной медиевистике. Заканчиваем же мы
временем образования Антанты, которое превратило былых соперни¬
ков в союзников-конкурентов или, образно говоря, в «заклятых дру¬
зей» и открыло принципиально новый период их взаимоотношений,
в определенном смысле продолжающийся до сих пор и, безусловно,
заслуживающий отдельного рассмотрения.
Помимо расширения проблематики Ежегодника, выбор данной
темы позволил нам пригласить к сотрудничеству англоведов, чьи мате¬
риалы дают возможность взглянуть на затронутые здесь сюжеты в не¬
4
От редакции
сколько ином ракурсе, как бы с «другого берега Ла-Манша». Надеемся,
что подобный опыт сотрудничества в нашем издании специалистов
по истории разных стран окажется успешным и оно будет продолже¬
но и впредь.
И наконец, обращаем внимание читателей на появление во «Француз¬
ском ежегоднике» новой постоянной рубрики — «Историография», где
предполагается публиковать статьи об историках-франковедах, анали¬
тические обзоры и рецензии работ по различным проблемам истории
Франции без ограничений по тематике и хронологии.
АНГЛИЯ И ФРАНЦИЯ: СОСЕДИ И КОНКУРЕНТЫ
ЧТО СУЛИЛА АНГЛИЧАНАМ ВОЙНА
ЗА ФРАНЦУЗСКУЮ КОРОНУ
В ХІУ-ХУ ВВ.?
Е. В. Калмыкова
Одной из старейших проблем, рассматриваемых в историографии Сто¬
летней войны, по праву может считаться вопрос об истинных причинах
данного конфликта. Продолжительные научные споры, так и не завер¬
шившиеся победой ни одной из сторон, надолго отвратили исследо¬
вателей от обсуждения указанной темы* 1. В свою очередь, мне бы тоже
хотелось, не касаясь ее, сосредоточиться на сюжетах, связанных с вос¬
приятием Франции подданными английской короны и отношением
англичан к начатой их государем войне на континенте.
Готовясь к большой войне во Франции, английский король Эду¬
ард III с 1337 по 1340 гг. издал целую серию обращений к собствен¬
Елена Викторовна Калмыкова, кандидат исторических наук, доцент кафедры ис¬
тории Средних веков Московского государственного университета им. М. В.Ло¬
моносова.
1 См.: Deprez М. Les preliminaries de la guerre de CentAns.La Papaute. La France et
lAngleterre, 1328-1342. P., 1902; Tout T. France and England. Their Relations in the Middle
Ages and Now.Manchester, 1922; Perroy E. La guerre de Cent ans. E, 1945: Blirne A. The
CrecyWar.L., 1955; Templeman G. Edward III and the Beginnings of the Hundred Years
War//Transactions of the Royal Historical Society. 5th ser. Vol.2 (1952). P.70-81; McKi-
sack M.The Fourteenth Century 1307-1399. Oxford, 1959; Le Patourel J. Edward III and
the Kingdom of France//History, Vol. 43. (1958). P.173-189; Idem. The Treaty of Bretigny//
Transactions of the Royal Historical Society. 5th ser. Vol. 10 (1960). P. 19-40; Idem.The Ori¬
gins of the War//The Hundred Years War/Ed. K. Fowler. L., N.-Y, 1971. P.31-45; Idem. Feu¬
dal Empires, Norman and Plantagenet. L., 1984; Fowler K. The Age of Plantagenet and
Valois. The Struggle for Supremacy 1328-1498. N.-Y, 1967; Vale M. English Gascony,
1399-1445. Oxford. 1970; Mem.The Origins of the Hundred Years War.The Angevin Leg¬
acy, 1250-1340. Oxford, 1996; Seward D. The Hundred YearsWar.The English in France,
1337-1453. L., 1978; Lloyd A. The Hundred Years War, L., 1977; Sumption J. The Hundred
Years War.Trial by Battle. Vol 1. L., 1990; Curry A. The Hundred Years War, L., 1993.
6
Е. В. Калмыкова
ным подданным, в которых не только доказывал законность своих
притязаний на французский престол, основанных на естественном
и божественном праве, но и сообщал о коварных замыслах против¬
ника, замыслившего лишить его всех владений на континенте, а так¬
же завоевать саму Англию и поработить ее жителей2. Таким образом,
официальная королевская пропаганда призывала англичан не только
выполнить вассальный долг, отвоевав у узурпатора наследство их го¬
сударя, но и защитить себя и свои дома от жестокого врага.
Довольно быстро в английской пропагандистской литературе
сложился амбивалентный образ французов и самого Французского
королевства. С одной стороны, враждебная Франция, внушавшая ми¬
ролюбивым англичанам ужас и отвращение, была достойна всяческого
порицания. Она отвергла своего «истинного», посланного Богом, за¬
конного короля, наделенного всевозможными достоинствами и посто¬
янно пекущегося о благе своих подданных, и предпочла подчиниться
«узурпатору». Анонимный поэт, уподобляя Францию неверной женщи¬
не, хищнице, ядовитой змее и другим мерзким тварям, говорил о ней:
«Чрезмерно гордая, неблагодарная, алчность таящая,
Преступлениями зараженная, презренная, страх порождающая»3.
Население Франции погрязло, по мнению англичан, во всех смерт¬
ных грехах и пороках, а посему в полной мере заслужило кары Господ¬
ни. Богослов Джон Эргом в комментарии к анонимному пророчеству,
возможно написанному им самим, заявлял, что Бог решил покарать
французов так же, как покарал Вавилон во времена Кира: «их поля
и виноградники истощились, а их города, некогда процветавшие, об¬
нищали и разрушены войной», в довершении всего на них была на¬
слана чума, унесшая седьмую часть населения4.
С другой стороны, Франция и ее население изображались жерт¬
вами, страдавшими под властью тирана, а их «освобождение» тракто¬
валось как исполнение христианского долга милосердия. Английские
историографы и поэты всячески подчеркивали жестокость и произ¬
2 Калмыкова Е.В. Официальная пропаганда английской внешней политики
в ХІѴ-ХѴ вв. // Королевский двор в политической культуре средневековой Евро-
пы/Под ред. Н.А.Хачатурян. М. 2004. С.81-113; Она же. Война за французскую ко¬
рону, как божественное право и священный долг королей Англии//Искусство власти.
Под ред. О.В. Дмитриевой. СПб., 2007. С. 132-163.
3 An Invective against France//English Political Poems/Ed. T.Write. Oxford, 1854-1856.
Vol.l. P.26.
John of Bridlington//Ibid. P.178.
Что сулила англичанам война за французскую корону
7
вол французских государей по отношению к собственным подданным.
Хроники полны сообщений о том, что французы, притесняемые свои¬
ми королями, вынуждены искать убежище в Англии. Не менее рас¬
пространенным является сюжет о страданиях несчастных подданных,
брошенных на произвол судьбы королями из династии Валуа. Тема
спасения населения Франции, изнывающего от тирании, разрабаты¬
валась англичанами и на уровне визуальной пропаганды. В этом от¬
ношении довольно показательна сцена Благовещения, размещенная
на аверсе солида Генриха VI: Дева Мария держит французский герб,
а архангел Гавриил — английский5. Таким образом, идея мира и объ¬
единения двух королевств подкреплялась аллегорическим прочтени¬
ем: ангел (Англия) объявлял Деве (Франции) о приходе Спасителя,
то есть истинного правителя.
Впрочем, следует признать, что сложные аллегории и образы су¬
ществовали исключительно на уровне пропагандистских текстов и ис¬
торических сочинений. Помимо благородного желания исполнить свой
вассальный и христианский долг для большинства англичан должны
были существовать иные причины для того, чтобы рисковать жиз¬
нью вдали от дома. И причины эти были весьма далеки от тех, ко¬
торые провозглашались в поэмах и исторических сочинениях. Война
во Франции в первую очередь представлялась англичанам удачным
шансом улучшить материальное положение или повысить свой соци¬
альный статус. Сама служба в королевском войске оплачивалась весь¬
ма щедро: например, простой лучник получал 6 пенсов в день, а раз
в квартал производились дополнительные выплаты, именуемые «ува¬
жением» (regard)6. Каждый наемник заключал на определенный срок
договор с возглавлявшим отряд капитаном, который в свою очередь
подписывал контракт с королем или предводителем похода. Разумеет¬
ся, время от времени государи, оказываясь в тяжелой финансовой си¬
туации, тянули и откладывали сроки выплаты, что вызывало у солдат
обоснованное недовольство. Однако такие конфликты неизменно ула¬
живались, а наемники договаривались о новых сроках службы.
5 Elias E.R.D. The Anglo-Gallic Coins. L., 1984. 270b (P.239); 268d (P.241).
6 Cm.: Hewitt H.J. The Organization of War under Edward III. 1338-1362. N.-Y., 1966.
P.34; Hunnisett R.F. The Medieval Coroner. Cambridge, 1961. P.68-77; Keen M. Outlaws of
Medieval England. L., 1961; Allmand C.T. War and Profit in the Late Middle Ages//History
Today. Vol.15 (1965). P.762-769; Powicke M.R. Military Obligation in Medieval England.
A Study in Liberty and Duty.Oxford, 1962; Powicke M.R. Lancastrian Captains//Essays
in Medieval History Presented to Bertie Wilkinson. Ed. T.A.Sandquist and M.R.Powicke.
Toronto, 1969. P.371-382.
8
Е. В. Калмыкова
Для определенной категории людей существовал другой вид кон¬
тракта: осужденные за тяжкие преступления — воровство и убийство,
а также находившиеся вне закона люди получали королевское помило¬
вание в обмен на участие в войне. В самом начале конфликта Эдуард
III объявил о том, что преступники могут искупить содеянное ими пу¬
тем «достойной службы» во имя божественной справедливости. Чтобы
дать представление о количестве подобных солдат в армии, приве¬
ду несколько цифр: в 1339—1340 гг. было подписано 850 хартий о про¬
щении, осенью 1360 г. и в 1361 г. — более 260. Одним словом, в разное
время преступники составляли от 2% до 12% армии, при этом три чет¬
верти из них были осуждены за убийство7.
Идея искупления грехов через участие в войне за правое дело по¬
лучила дальнейшее развитие. В наиболее критических ситуациях вой¬
на с Францией приравнивалась для англичан к крестовому походу.
Так, в 1360 г., когда «иноземные пираты под предводительством гра¬
фа Сен-Поля разграбили побережье Англии, творя различные бесчин¬
ства и похищая женщин и девушек»8, Эдуард III объявил всеобщую
мобилизацию «мирян всех сословий от шестнадцати до шестидеся¬
ти лет». «Архиепископы и епископы даровали прощение грехов всем,
кто отправился за море сражаться с врагами для защиты королевства...
Также епископы, аббаты, приоры, ректоры, викарии, капелланы и все
священники были готовы, в соответствии с их способностями... быть
кто латником, кто лучником. И представители приходского духовен¬
ства, которые не могли явиться лично, должны были снабжать других
за свой счет»9. Результатом этого похода стало основательное опусто¬
шение Франции, а также осада Парижа.
В 1383 г. епископ Нориджский возглавил крестовый поход против
сторонников антипапы Климента VII, поддерживаемого французами.
Папа Урбан VI издал буллы, приравнивающие борьбу со схизматика¬
ми к походу в Святую Землю. Согласно этим буллам, полное отпуще¬
ние грехов получали не только те, кто непосредственно отправлялся
вместе с епископом, но и все те, кто внес какое-либо пожертвование
на поход10. Как отмечают хронисты, все англичане, особенно женщины,
7 Hewitt H.J. Op. cit. P.30-31.
8 Knighton, Henry. Chronicle 1337-1396. Ed. G.H.Martin. Oxford, 1995. P.174; Gray,
Thomas of Heton. Scalacronica (ed. H.Maxwell), Glasgow, 1907. P.152-153; Reading, Jo-
hannis de. Chronica/Ed. J.Tait.Manchester, 1914. P.135.
9 Knighton. P. 174.
10 Chronicon Westmonasteriense. P.31; Knighton. P.324.
Что сулила англичанам война за французскую корону
9
старались пожертвовать на поход как можно больше, отдавая деньги,
золотую и серебряную посуду, драгоценности, снаряжая целые отряды
латников, порой «отдавая гораздо больше, чем могли себе позволить»11.
Для наемников помимо жалования существовало несколько вер¬
ных способов улучшить свое благосостояние. Во-первых, солдаты
получали вознаграждения в виде денег и ленных владений за прояв¬
ленную в боях смелость. Во-вторых, в случае удачи можно было серь¬
езно обогатиться за счет выкупа знатных пленников. Суммы выкупов
подчас были просто баснословными: например, сэр Томас Холланд по¬
лучил в качестве выкупа за графа д’Э 80 тысяч флоринов12. Известно,
что рыцарские поединки редко заканчивались летальным исходом, ибо
целью сражающихся была победа, а не убийство противника.
Впрочем, захват достойного пленника вовсе не гарантировал ско¬
рого обогащения, более того, не гарантировал обогащения вообще.
Обладая правом распоряжаться всеми пленными без исключения,
государь обычно забирал себе коронованных особ, принцев крови,
а также некоторых других знатных или знаменитых людей. Лица, не¬
посредственно их захватившие, получали от короля вознаграждение13,
значительно уступавшее сумме выкупа.
Во время продолжительных походов сберечь свою добычу было
очень непросто. Например, в 1415 г. во время марше на Кале армия
Генриха V терпела такие лишения, что англичанам приходилось об¬
менивать на пропитание трофеи и пленников, захваченных при Ар-
флере и Азенкуре, что неизбежно приводило к девальвации ценностей.
Как отмечал непосредственный свидетель тех событий французский
хронист Жан Ворен: «Многие освобождали пленников за небольшой
выкуп или отпускали их под честное слово, и в то время из-за недостат¬
ка [продовольствия—Е. К.] приходилось отдавать десять ноблей вместо
четырех, и неважно было сколько стоил хлеб, лишь бы была еда»14.
Сбор денег на выкуп мог затягиваться на весьма длительные
сроки: как известно, плененный в 1356 г. в битве при Пуатье король
11 Knighton. Р.324.
12 Crecy and Calais from the Public Records. Ed. by G.Wrottesley. L., 1898. P.269.
13 Foedera, conventiones, litterae, et cujuscunque generis acta publica inter reges Angli-
ae et alios quosvis imperatores, reges, pontifices, principes, vel communitates/Ed.Th.Rymer.
L., 1816-1869. Vol 2. Pt. 2. P.970, 984, 992; Denys H. The Division of the Spoils of War in
Fourteenth-century England //Transactions of the Royal Historical Society. 5th ser. Vol.4
(1954). P.99-100.
14 Waurin J. Recueil des Croniques et Anchiennes Istories de la Grant Bretaine... / Ed.
W.Hardy and E.L.C.P.Hardy. L., 1864-1891. Vol.5. Livre 1. P.220-221.
10
Е. В. Калмыкова
Франции Иоанн Добрый так и умер в неволе в 1364 г. Пленников пре¬
вращали в своеобразные живые векселя: ими спекулировали, подчас
неоднократно перепродавая и обменивая. Иногда права на пленника
предъявляли несколько сторон, спор между которым мог продолжать¬
ся долгие годы15. Тем не менее, рассказы о счастливых обогащениях
удачливых воинов способствовали тому, что участники сражений пер¬
вым делом устремлялись к выделявшимся своими доспехами знатным
рыцарям, видя в них потенциальный источник дохода. Для сохране¬
ния дисциплины военачальникам даже приходилось издавать указы,
запрещавшие охрану пленников во время боя16.
Стоит также отметить еще один вид доходов, существовавший
в Столетнюю войну, несмотря на суровые осуждения знатоками ка¬
нонического права. Речь идет о несанкционированных поборах и гра¬
бежах мирного населения. Капитаны гарнизонов регулярно совершали
небольшие рейды с целью пополнения запасов продовольствия и обо¬
гащения. В ходе таких набегов солдаты нередко похищали мирных жи¬
телей и держали их в плену до получения выкупа. Например, в 1385 г.
англичане из Кале захватили в Пикардии 25 пленников, а также 4000
овец и коров, после чего «в Кале стало так много животных, что овца
стоила всего 2 гроута (4 пенса)»17. Порой фиксированные поборы
деньгами и провиантом назначались в обмен на гарантии сохранно¬
сти того или иного населенного пункта. Так, в 1359 г. город Оксеруа
откупился от бригандов под командованием Роберта Ноллиса, запла¬
тив 40 тыс. золотыми мутонами18 и еще 100 тыс. жемчугом.
Английские короли стремились хотя бы формально снять с себя
ответственность за подобные правонарушения и регулярно издавали
указы с целью ограничить грабежи и насилия, чинимые их поддан¬
ными. Уже в 1340 г., видя бедствия жителей Нормандии, Эдуард III
«приказал, чтобы никто не осмеливался поджигать города или селе¬
ния, грабить церкви и святые места, причинять вред маленьким де¬
тям и женщинам в его королевстве или во Франции; такие нападения
на других людей, кроме мужчин, или причинение какого-либо вре¬
да караются смертью либо членовредительством. Он также постано¬
вил, что за привод к нему всякого, нарушившего этот указ, полагается
15 Keen МЯ. The Law of War in the late Middle Ages.L., 1965. P.156-185.
16 Register of Edward, the Black Prince. Ed. M.C.B.Dawes. L., 1930-1933. Vol.4. P.97.
338.
17 The Westminister Chronicle 1381-1394. Ed. B.F.Elarvey. Oxford, 1982. P.352-354.
13 Золотая монета с изображением агнца.
Что сулила англичанам война за французскую корону
11
вознаграждение в 40 шиллингов»19 20. Подобные указы, не раз выпус¬
кавшиеся Эдуардом и его преемниками, тем не менее, мало способ¬
ствовали обеспечению безопасности населения охваченных войной
территорий. По мнению Т. Райта, не подтвержденному, правда, стати¬
стическими данными, выкупы, взимаемые с мирного населения, пре¬
обладали над военными’0.
Порой военачальники приказывали войскам уничтожать все
на своем пути. Такая акция называлась разорением (vastare). Она
сопровождалась поджогами и, в отличие от грабежа (expilare), пре¬
следовала, прежде всего, стратегические цели. Например, по мне¬
нию английских хронистов, миролюбивейший Эдуард III опустошал
французские земли исключительно для того, чтобы вынудить Филип¬
па Валуа на битву21. С этой же целью в 1355 г. Черный Принц приказал
разорить графство Арманьяк22. Согласно сообщениям историографов,
совпадающим в данном случае с мнением некоторых современных ис¬
следователей, принц Эдуард приказал «опустошить всю стану, чтобы
вызвать французов на сражение»23, к которому он всячески стремился
и от которого неизменно уклонялся Иоанн II. В одном из писем принц
так описывал продвижения своего войска: «И мы взяли путь на Тулу¬
зу через землю, на которой много хороших городов и крепостей было
сожжено и разрушено, ибо эта земля была очень богата и изобильна;
и не было дня, чтобы мы не брали в сражениях городов, замков или
крепостей»24. Когда жители Каркассонна ради спасения города и окру¬
ги от разорения предложили ему «в качестве выкупа» вино, продо¬
вольствие, а также 250000 золотых экю, принц ответил, что «войдет
не за золото, но, одаривая справедливостью, чтобы не покупать, а по¬
лучить город». Однако, поскольку французы отказались «покориться
19 Moisant J. Le Prince Noir en Aquitaine Paris. 1355-1356.1362-1370. P., 1894. App. 1.
P.160.
20 Wright N. A. R. Ransoms of Non-Combatants during the Hundred Years War//
Journal of Medieval History. Vol. 17. N 4 (1991). P.320-329.
21 Burton, Thomas. Chronica Monasterii de Melsa, a Fundatione usque ad Annum
1396. Ed. E.A.Bond. L., 1866-1888. Vol.3. P.41. 50: Avesbury. Robertus de. De Gestis
Mirabilibus Regis Edwardi Tertii. Ed. E.M.Thompson. L., 1889. P.363.
22 Baker, Galfridi le de Swynebroke. Chronicon. Ed. E.M.Thompson. Oxford. 1889.
P.128.
23 Reading. P.122; Avesbury. P.429; Bel, Jean le. Chronique. Ed. J.Viard and E.Deprez.
Societe de 1‘Histoire de France. P, 1904-1905. Vol.2. P.214; Rogers C.J. War Cruel and
Sharp: English Strategy under Edward III, 1327-1360. Woodbridge. 2000. P.296-301.
24 Avesbury. P.434.
12
Е. В. Калмыкова
своему подлинному господину», он на следующий день сжег город25.
Помимо провокационных целей подобные опустошительные походы
(в 1355 г. Черный Принц прошел около 600 миль, в следующем году
королевская армия проделала около 500 миль) носили также харак¬
тер акции устрашения, доказывая действием, что не существует силы,
способной противостоять английскому воинству. Неслучайно, в доне¬
сениях отцу принц упоминал о том, что, услышав о приближении его
армии, французы бегут из городов26.
Богатство французских земель делало вполне реальной для англи¬
чан перспективу возвращения на родину состоятельными людьми: на¬
пример, город Барфлер и его округа, по оценке Джефри Ле Бейкера,
были настолько изобильны, «что даже мальчишки и крестьяне имели
хорошую меховую одежду»27. Безусловно, эту характеристику не следу¬
ет воспринимать буквально, но в данном случае показательной является
даже гипербола, поскольку она выражает прочно укоренившуюся в со¬
знании англичан идею таящихся во Франции богатств, которыми можно
овладеть в ходе военных действий. Подводя итог разграблению города
Сен-Ло, тот же хронист заметил: «Трудно даже представить огромное
богатство, которое было там захвачено, особенно в одежде; одежда там
стоила очень дешево, если вообще находились покупатели»28.
Не полагаясь на щедрость своих командиров, а также, не желая
выплачивать причитающуюся короне треть всех трофеев, солдаты
нередко утаивали самые ценные предметы от начальства. Например,
по свидетельству Ле Бейкера, после высадки в Нормандии в 1346 г. ан¬
глийские солдаты честно занесли в предоставленные королю списки
все продовольствие, отобранное у местного населения, но «не изве¬
стили ни короля, ни его военачальников о золоте и серебре, которое
они получили; они оставили это для себя»29. Историограф рассказы¬
вает о том, что за английской армией вдоль побережья двигались спе¬
циальные суда, на которых везли награбленные сокровища30. После
взятия Кана английским солдатам было разрешено взять на корабли
«только драгоценные одежды или очень ценные украшения»31. Как за¬
25 Le Baker. Р. 132-133.
26 Avesbury. P.434.
27 Le Baker. P.95.
28 Ibid.P.96.
29 Ibid.P.59.
30 Ibid.P.80.
31 Moisant J. Le Prince Noir en Aquitaine. P., 1894. App. 1. P.167
Что сулила англичанам война за французскую корону
13
метил прославленный хронист первой половины XV в. Томас Уолсин-
гем, в Англии «не было женщины, не имевшей одежды, украшений,
посуды из Кана, Кале или других заморских городов. В каждом доме
можно было увидеть скатерти и льняное полотно. Замужние женщины
украшали себя драгоценностями французских дам, и если последние
сожалели об утраченном, то первые радовались их приобретению»32.
Ежегодно английские суда отправлялись к Ла Рошели для того, чтобы
перехватывать перевозимые морем вина, в результате чего в Англию
поступило много отличного вина, стоившего совсем дешево33. Наи¬
более ярко настроения англичан того времени выразил современник
Уолсингема цистерцианец Томас Бертон: «И было тогда общее мнение
народа, что пока английский король будет пытаться завоевать фран¬
цузское королевство, они будут процветать и благоденствовать, воз¬
вращение же сулит упадок и вред»34.
После того, как в марте 1357 г. король Эдуард подписал в Бордо пе¬
ремирие с Иоанном II35 и вместе со своей армией отплыл в Англию,
боевые действия во Франции так и не прекратилась. Многие англи¬
чане, видя, сколь выгодным делом является мародерство, отказались
вернуться к мирной жизни. Вместе с представителями других народов
(бретонцами, нормандцами, пикардийцами и т.д.) они, объединив¬
шись в разные по численности отряды и шайки, продолжили разо¬
рять французские земли. В середине XIV в. английский рыцарь Томас
Грей следующим образом описывал действия бригандов: «Они обло¬
жили данью всю Нормандию и близлежащие земли, захватив прекрас¬
ные крепости в Пуату, Анжу, Мене, в самой славной Франции (Иль-де
Франс—Е. К.) в шести лье от Парижа. Они разошлись по столь многим
местам в разных частях страны, что никто не мог прекратить сражения
и пресечь действия армий, которые нападали на них тогда; они были
столь активны, что все христиане пребывали в изумлении»36. Время
32 Walsingham, Thomas. Historia Anglicana. Chronica Monasterii S. Albani. Ed.
H.Rily.L., 1863-1864. Vol.l. P.292.
33 The Westminister Chronicle. P.152, 180-182, 196, 352-354; Walsingham. Vol.2.
P. 154-155; Capgrave, John.The Chronicle of England. Ed. F.Ch.Hingeston. L., 1858.
P.243-244; Fabyan, Robert. The New Chronicle of England and France by Robert Fabyan,
Named by Himself the Concordance of Histories. Ed. H.Ellis. L., 1811. P.533; Fhstoria
Vita et Regni Ricardi II. Ed. T.Hearne. L., 1729. P.77-78; The Brut or the Chronicles of
England. Ed. W.C.Brie. L., 1906-1908. Vol.2. P.341.
34 Burton. Vol 3. P.68.
35 Foedera. Vol.3. Pt. 1. P.133-136.
Ibid.P. 130-131.
36
14
Е. В. Калмыкова
от времени отряды бригандов могли объединяться в крупные армии,
которые потом распадались. При этом могло случиться так, что быв¬
шие соратники должны были воевать друг против друга.
Одним из самых удачливых капитанов бригандов был сэр Ро¬
берт Ноллис, ставший истинным героем своего времени. Происхо¬
дивший из незнатного чеширского рода, он начал военную карьеру
в 1341 г. на службе у союзника англичан Жана де Монфора, соперни¬
чавшего за герцогство Бретонское с Карлом Блуаским. К середине
1350-х годов Ноллис был уже рыцарем, капитаном наемников и фак¬
тическим хозяином многих захваченных им замков. Во главе своей ар¬
мии Ноллис прошел всю Францию от Бреста до Авиньона. Его имя
наводило ужас на французов и стало символом грандиозного успеха
для англичан. Сообщая о действиях Ноллиса, хронист Генрих Найтон
особо подчеркивал, что тот смог добиться славы и богатства исключи¬
тельно собственным воинским талантом: «Он был простым солдатом,
но со временем стал великим рыцарем и могущественным лордом, кон¬
нетаблем многих замков, крепостей и городов во Франции», в его отря¬
де «не было там ни одного бедного англичанина, но все имели золото,
серебро, драгоценности и дорогие вещи, и были богатыми людьми»37.
После заключения мира в Бретиньи Ноллис и его товарищи объ¬
явили все захваченные ими территории собственностью короля Анг¬
лии, получив замки и крепости обратно на правах держаний. Генрих
Найтон, уделявший больше внимания деяниям бригандов, чем другие
хронисты, так описал этот поступок: «Затем Роберт Ноллис отпра¬
вил послание в Англию о том, что все, что он захватил во Франции —
замки, города, товары и остальное, он желает добровольно передать
королю, своему сеньору, дабы тот распоряжался всем по своему усмот¬
рению. И он просил короля распространить на него свою власть и бла¬
госклонность, и он доставил этим большую радость королю и всем
его сыновьям»38. Однако подобный шаг не побудил английских авто¬
ров переоценить деяния мародеров и трактовать их как подвиг вер¬
ных подданных короля Эдуарда во имя восстановления законных прав
своего монарха и полного торжества справедливости. Смены акцен¬
тов не произошло. Все хронисты без исключения делали упор на теме
социального восхождение Ноллиса благодаря войне. Происхождение
Ноллиса из самых низов общества придавало произошедшей с ним
метаморфозе еще большую значимость. Так, Уолсингем говорил о нем * 3337 Knighton. Р. 164.
33 Ibid.
Что сулила англичанам война за французскую корону
15
как о «бедном и смиренном слуге, который стал великим военачаль¬
ником и добыл королевское богатство»39.
По свидетельству историков, образ Роберта Ноллиса — бедно¬
го простолюдина, который лишь благодаря своей воинской доблести
получил рыцарское звание, огромное состояние, а также славу героя
и гордости всей Англии, оказался весьма притягательным для широ¬
ких слоев населения. Простой мародер превратился в национального
героя, с которого берут пример и на которого мечтают походить мно¬
гие соотечественники. По мнению англичан, присоединение к отрядам
бригандов было верным способом не только добиться благосостояния,
но и улучшить свой социальный статус. Напомню, что английское ры¬
царство не являлось замкнутым сословием, ведь каждый свободный
владелец манора с доходом 20 фунтов и выше был обязан становиться
рыцарем. Война сулила перспективы, которые не могли не привлекать
все новых и новых искателей славы и легкой наживы. В своей хрони¬
ке Генрих Найтон неоднократно подчеркивает, что среди воевавших
во Франции было предостаточно простолюдинов и слуг, которые «ста¬
ли опытными рыцарями и возвратились домой богатыми людьми»40.
Его младший современник и непосредственный свидетель описывае¬
мых событий сэр Томас Грей также отмечал, что бриганды «были лишь
сборищем простолюдинов, молодых парней, чье положение до сих пор
было весьма незначительным, но которые стали чрезвычайно богатыми
и искусными в этом виде войны, поэтому молодежь из многих частей
Англии присоединялась к ним»41. Миф о Ноллисе~это «демократи¬
ческий» миф о человеке, который воспользовался войной, чтобы до¬
биться многого. Этот герой был притягателен именно как образец для
подражания. Именно поэтому массовое сознание деаноблировало его
происхождение, подчеркивая доступность данной модели поведения.
Особенности восприятия англичанами войны во Франции ярко
проявляются в их отношении к наградам в виде ленных владений.
Вновь обращусь к примеру Ноллиса как одного из самых удачливых,
но при этом совершенно типичных наемников. Как уже упоминалось,
на протяжении всей войны Жан де Монфор и Эдуард III подтвержда¬
ли права Ноллиса на захваченные им замки. Однако при всем благово¬
лении коронованных особ у Ноллиса, а также у других «солдат удачи»
любого социального статуса, н было шансов закрепиться среди фран-
39 Walsingham. Vol. 1. Р.286.
40 Knighton. Р. 160.
Gray.P.130-131.
41
16
Е. В. Калмыкова
цузских сеньоров. Условия заключенного в 1360 г. между Эдуардом III
и Иоанном II мира в Бретиньи и подписанного Жаном де Монфо-
ром с Карлом V в 1365 г. перемирия в Геранде предусматривали воз¬
вращение захваченных замков их законным владельцам. Часть замков
была передана безвозмездно, но в некоторых случаях новым владель¬
цам удавалось получить денежную компенсацию. После ряда неудач¬
ных попыток отстоять свои французские владения, Ноллис и ему
подобные, кто раньше, а кто позже, осознали зыбкость завоеванно¬
го благосостояния. Престав бороться за французскую недвижимость,
Ноллис с 1368 г. начал скупать земли и дома в Англии. Он оставался
на службе у де Монфора еще много лет, а в 1370 г. возглавил армию ан¬
глийского короля, возобновившего войну за французское наследство.
Но отныне все полученные на континенте трофеи воспринимались
им исключительно как богатство, которое следует вывезти в Англию.
Война во Франции у англичан XIY в. прочно ассоциировалась с про¬
цветанием их собственной страны, которое обеспечивал собственно
процесс военных действий, а не призрачный конечный результат.
Более того, сама мысль о возможном завоевании Франции вну¬
шала англичанам серьезные опасения. Вскоре после объявления пар¬
ламенту о принятом решении провозгласить себя королем Франции
Эдуард III был вынужден издать статут о сепаратном владении обои¬
ми королевствами, призванный успокоить его английских подданных:
«Мы... обещаем, повелеваем и утверждаем для нас и для наших потом¬
ков и наследников с согласия прелатов, графов, баронов и общин на¬
шего королевства Англии... что наше королевство Англия и его народ...
никогда не попадут в подданство или подчинение нас, наших потом¬
ков и наследников, как королей Франции...»42. Восемьдесят лет спустя,
в декабре 1420 г., когда мир в Труа сделал объединение двух королевств
реальным, парламент потребовал от Генриха V подтверждения стату¬
та 1340 г43. Эти документы, а также дальнейшая история управления
континентальными владениями, свидетельствуют о том, что Эдуард III
с самого начала отказался от идеи слияния корон и создания единого
англо-французского государства. Подобной политики придерживались
и его потомки. Для английских королей земли Плантагенетов всегда
существовали отдельно от наследия Капетингов. Две короны должны
были сосуществовать вместе, но не объединяться. Следует подчерк¬
нуть, что выраженное парламентом «требование народа», опасавшегося
42 Statutes of the Realm. Ed. A. Ludens. L., 1810-1828. Vol.l. R292.
43 Rotuli Parliamentorum. Ed. J.Strachey et al. L., 1895-1910. Vol.6. R125, 127
Что сулила англичанам война за французскую корону
17
объединения двух королевств, свидетельствует о достаточной зрело¬
сти национальных чувств. Англичан страшила угроза доминирования
в едином королевстве более многочисленных французов, что могло по¬
степенно привести к подчинению Англии и ее населения. Желая защи¬
тить себя от этой опасности, подданные английской короны настаивали
на законодательном закреплении собственной независимости.
Входившие в состав Французского королевства наследственные
земли Плантагенетов всегда обладали особым правовым статусом.
Собственно разногласия между французскими и английскими коро¬
лями по поводу статуса Аквитании чаще всего и становились причи¬
нами вооруженных конфликтов между двумя странами на протяжении
XIII—XIV вв. Не вдаваясь в перипетии политической истории, напом¬
ню лишь, что требования английской стороны в отношении Акви¬
тании были полностью удовлетворены договором в Бретиньи 1360 г.
По его условиям, Аквитания признавалась суверенным владением ан¬
глийских королей. Эдуард III и его наследники продолжали настаи¬
вать на соответствующем статусе герцогства даже после возобновления
войны за французскую корону. На протяжении всей войны Аквитания
мыслилась неразрывно связанной с Англией. Такое положение долж¬
но было сохраняться независимо от того, кому принадлежала корона
Франции. Сами гасконцы также настаивали на своей независимости
от Франции, демонстративно ее подчеркивая. Например, после 1340 г.
сенешали Гаскони продолжали использовать старую английскую пе¬
чать, в которой отсутствовали лилии44. Прибывая в Англию, гасконцы
пользовались теми же правами, что и англичане, в частности, могли
приобретать недвижимость.
Гораздо более драматично складывались отношения Англии
и Нормандии. Можно было бы предположить, что английская про¬
паганда в этом регионе также будет ссылаться на общее историческое
прошлое, представляя английских королей потомками нормандских
герцогов и играя таким образом на патриотических чувствах норманд¬
цев. Действительно, как явствует из анализа документальных и нар¬
ративных источников, в XIV—XV вв. нормандцы не только мыслили
себя жителями региона, обладающего собственным правом, отличным
от законов Франции, но и народом, который по крови и языку отли¬
чается от французов. При этом в отличие от других крупных областей
Франции (Аквитании, Бретани, Бургундии, Шампани и пр.) Норман¬
44 Chaplais Р. Essays in Medieval Diplomacy and Administration. L., 1981. Ch. 1. P.84;
English Medieval Diplomatic Practice. Ed. by P.Chaplais. L., 1975-1982. Vol.l. Part. 1.
P.154-155.
18
Е. В. Калмыкова
дия не имела «национального» правителя — лидера, который мог бы
стать для своих подданных символом нации.
Английские хроники и пропагандистские песни свидетельствуют
о том, что после 1347 г. Эдуард предъявлял притязания на Нормандию
не только как король Франции, но и как наследник Нормандских гер¬
цогов45. Анализ титулатуры Эдуарда в хартиях и статутах не позволя¬
ет определенно судить о том, позиционировал ли он себя в качестве
наследника Вильгельма Завоевателя или же претендовал на Норман¬
дию как на часть Франции. Впрочем, в 1353 г. в Великом совете ко¬
роль обсуждал именно притязания Плантагенетов на Нормандское
герцогство, желая противопоставить их посягательствам Капетингов46.
Обычно это заявление рассматривают, как доказательство готовности
Эдуарда отречься от своих прав на французскую корону ради сувере¬
нитета над английскими континентальными держаниями. Между тем
необходимо помнить о том, что Эдуарду не так уж и выгодно было от¬
делять претензии на Нормандию от притязаний на французскую коро¬
ну. Дело в том, что ему приходилось считаться с притязаниями Карла
Злого, короля Наварры, чьи права на эти земли были более очевидны¬
ми, и которого к тому же поддерживали нормандские бароны. После
мира в Бретиньи английские посягательства на Нормандию временно
прекратились. Вновь это герцогство было названо наследными зем¬
лями Плантагенетов лишь в 1395 г47. Правда, вскоре Ричард II и вовсе
отказался от идеи войны с Францией, после чего перешел к мирным
переговорам, завершившимся его браком с французской принцессой
и длительным перемирием.
С определенной уверенностью можно говорить о том, что на про¬
тяжении всего XIV в. претензии английских королей на суверенное
владение Нормандией носили формальный характер. Более того, чаще
всего они вообще не артикулировались. В этот период в широких сло¬
ях английского общества прочно укоренилось враждебное отноше¬
ние к нормандцам. Население Южной Англии, постоянно страдавшее
от набегов французов и нормандцев, регулярно снаряжало небольшие
экспедиции для отмщения врагу или же с целью предотвратить новые
нападения. Типичным является рассказ Томаса Уолсингема о том, как
в 1378 г. англичане из Уинчелси и Рая, напали на побережье Нормандии,
45 См., например: John of Bridlington//English Political Poems. Vol.l. P.153, 155.
46 Rotuli Parliamentorum. Vol.2. P.252; Omrod W.M. England, Normandy and the
Beginning of the Hundred Years War, 1259-1360 // England and Normandy in the
Middle Ages. Ed. by D. Bates and A. Curry. L., 1994. P.203.
47 Palmer J.J.N. England, France and Christendom, 1377-1399. L., 1972. P.170.
Что сулила англичанам война за французскую корону
19
чтобы отобрать у французов «свое добро»: «во время этого набега они
вернули многое из того, что было украдено из Рая, в том числе колоко¬
ла, которые были унесены из церкви и оловянную посуду»48. Строчки
из анонимной поэмы «На перемирие 1347 г.» наглядно демонстрируют
принадлежность Нормандии к стану врагов англичан. Предсказывая
успех новой военной кампании Эдуарда III поэт обещал, что вскоре:
Фландрия будет смеяться, Англия петь, Франция — рыдать,
Шотландия —скорбеть, побежденная Нормандия—дрожать в страхе.
Англия будет радоваться, дикая Пикардия — страдать,
Париж — гореть, слава Аквитании станет широко известной49.
Взойдя на английский престол, Генрих V сразу же выдвинул притяза¬
ния на суверенное владение наследными землями во Франции, вслед
за Ричардом II существенно расширив их список по сравнению с усло¬
виями мира в Бретиньи. В 1414 г. в Вестминстере был созван парламент,
на котором «все лорды королевства обсуждали то, что Нормандия,
Гасконь и Гиень, принадлежавшие королю по праву наследования
(enheritaunce), были несправедливо и без всякого на то права захва¬
чены королем Франции». В письме к «французскому кузену» Генрих
«требовал вернуть свое наследство» — земли, «которыми владели его
предки»50. Последовавшие вскоре военные успехи, приведшие к поко¬
рению Нормандии, способствовали тому, что сам английский король,
члены его совета, а также далекие от высокой политики подданные пе¬
рестали воспринимать заявления о суверенных правах на это герцог¬
ство в качестве лишь формальных требований. Начиная с ноября 1417 г.
Генрих официально использовал титул герцога Нормандского51.
Идея возвращения или обратного завоевания Нормандии потом¬
ками тех, кто высадился на английском побережье в 1066 г. вместе
с герцогом Вильгельмом, фактически лежала на поверхности. Но раз¬
работкой ее занимались скорее историографы, а не король или члены
его администрации. Хронисты не только подробно рассказывали о ге¬
неалогии Генриха, возводя ее к Эдуарду Исповеднику и Вильгельму
43 Walsingham. Vol. 1. P.366-367.
49 On the Truce of 1347//English Political Poems. Vol.l. P.54.
50 An English Chronicle of the Reigns of Richard II, Henry IV, Henry V and Henry
VI. Ed. J.S.Davies. Camden Society, vol. 64 (1856). P.39; Capgrave. P.309; The Brut. Vol. 2.
P.375, 552; Elmham Thomas. Liber Metricus de Henrico Quinto//Memorials of Henry the
Fifth. Ed. C.A. Cole. L„ 1858. P.103.
51 Curry A. Lancastrian Normandy: the Jewel if the Crown?//England and Normandy
in the Middle Ages. Ed. D. Bates and A. Curry. L., 1987. P.248.
20
Е. В. Калмыкова
Завоевателю, но и всячески подчеркивали родство английской и нор¬
мандской знати. Исторические сочинения полны анекдотов о том, как
жители взятых англичанами городов благодарили небо, когда узнавали
в завоевателях потомков нормандских рыцарей52. Славный продолжа¬
тель историографической традиции Сент-Олбанса Томас Уолсингем
в 1419 г. завершил посвященный истории Нормандского герцогство
труд «Описание Нормандии» («Ypodigma Neustriae»).
В этот период многие англичане начали активно восстанавливать
свои генеалогии, возможно, в надежде получить что-то из «наследства»
предков53. Генрих V действительно широко наделял завоеванными
землями своих соратников, однако, при этом он никак не пытался со¬
отнести эти пожалования с наследством предполагаемых нормандских
родственников. Впрочем, надо отметить, что в королевский фонд по¬
ступали земли, конфискованные исключительно у явных сторонников
Валуа, поэтому полное возвращение ленов предков было бы просто
невозможно осуществить. В некоторых дарственных хартиях короля
указывалось, что феодальные ренты должны выплачиваться 1 августа,
что приурочивалось к дате высадки английских войск на побережье
в 1417 г., ставшей началом его герцогского правления. Возможно, что
сама эта дата — праздник вериг Св. Петра, день чудесного освобожде¬
ния апостола из тюрьмы — была выбрана не случайно: таким образом
отличавшийся особым благочестием Генрих мог намекать на освобож¬
дение Нормандии из-под власти Валуа54.
До конца 1419 г. Генрих предпринимал настойчивые попытки при¬
нудить своих французских противников уступить ему Нормандию
в полное суверенное владение55, однако следует отметить, что в офи¬
циальных документах титул герцога Нормандии использовался вместе
с титулом короля Франции, не подменяя его. Не всегда понятно, как
сам Генрих трактовал завоевание: требовал ли он подчинения от жи¬
телей Нормандии как их герцог или как король Франции. По мнению
некоторых специалистов, власть над Нормандией была для него лишь
следствием права на власть во всей Франции56. Действительно, кроме
единственного упоминания в «Хронике Нормандии» о том, что на служ¬
бу в Руанском соборе в 1419 г. Генрих явился в герцогском облачении,
52 TheBrut.Vol.2. Р.404.
53 Ibid.P.534-537.
54 Curry A. Op. cit. P.247.
55 Alhnand C.T. Henry V. L„ 1968. P.132.
Curry A. Op. cit. P.247.
56
Что сулила англичанам война за французскую корону
21
нет сведений об организации каких-либо пропагандистских акций с це¬
лью подчеркнуть значимость герцогского титула57. В своих прокламаци¬
ях и хартиях Генрих V довольно часто ссылался на восстановление прав,
унаследованных им от предков, но под этими предками могли подра¬
зумеваться не только нормандские герцоги, но и французские короли.
Например, в хартии о вольностях Руана он подтвердил все грамоты, вы¬
данные не только герцогами Нормандии из числа английских королей,
но и всеми французскими королями вплоть до Филиппа Валуа58.
Убийство герцога Бургундского 10 сентября 1419 г. изменило по¬
литическую ситуацию и расстановку сил. Теперь английский король
не согласен был довольствоваться даже полным удовлетворением своих
требований 1414 г. Его успех был оформлен подписанием «окончатель¬
ного мира» в Труа. 18 параграф этого договора передавал Нормандию
Генриху в пожизненное владение на правах полного суверена. Одна¬
ко после предполагаемой французской коронации Генриха герцогство
Нормандия и другие «завоеванные земли» снова возвращались под
юрисдикцию и в подчинение Франции59. Таким образом, этот дого¬
вор определял Нормандию в качестве части Франции, а не как осо¬
бое владение английских королей. Напротив, отсутствие упоминаний
в договоре о Кале и Гаскони свидетельствует о том, что эти территории
получили подтверждение своего статуса «английских земель», закреп¬
ленного еще миром в Бретиньи. Следовательно, Генрих владел ими
на правах английского короля, в то время как Нормандию он получал
на правах наследника французской короны подобно тому, как Капе-
тинги или Валуа жаловали ее в качестве аппанажа своим сыновьям.
Тем не менее, в сознании англичан идея воссоединения Англии
и Нормандии стала чрезвычайно популярной. Например, повествуя
о мире в Труа, хронист Джон Хардинг заметил: «Нормандия и Ги-
ень навечно передавалась ему и его наследникам, королям Англии»60.
И даже после 1422 г. Нормандия продолжала восприниматься англи¬
чанами как нечто иное, чем все Французское королевство. Несмотря
на договор в Труа и коронацию Генриха VI в. Париже в 1431 г., терри¬
тории, которые оставались под английским контролем в Нормандии
57 Les croniques de Normandie, 1223-1453. Rouen, 1881. P.XII.
58 Foedera. Vol.4. Pt. 4. P.82-83.
59 « La duchie de Normandie et les autres et chascun Hex par lui conquis ou royaume
de France seront soubz la jurisdiction, obeisance et monarchie de la couronne de France».
Cosneau E. Les grands traites de la Guerre de CentAns.P., 1889. P.100-115.
60 Hardyng, John.Thc Chronicle. Ed. FLEllis. L., 1812 (repr. 1974). P.379.
22
Е. В. Калмыкова
и Гасконии трактовались исключительно как «pays subgiet au royaume
d’Angleterre». Более того, в отличие от своего старшего брата, который
после провозглашения его наследником французского престола начал
придерживаться традиционной централизаторской политики фран¬
цузских королей, герцог Бедфорд, регент Франции при малолетнем
Генрихе VI, всячески поощрял нормандский сепаратизм. Например,
в 1423 г. им был назначен сенешаль Нормандии — новая должность,
напоминавшая о прежних вольностях герцогства, которыми оно об¬
ладало до 1204 г. Основанный в 1432 г. университет в Кане также сим¬
волизировал независимость региона от Парижа. Возможно, Бедфорд
осознавал зыбкость положения своего племянника на французском
престоле, а посему делал ставку на английский суверенитет над Гас¬
конью и Нормандией. Примечательно, что все сепаратистские по¬
ползновения регента строго пресекались Парижским парламентом,
настаивавшем на точном соблюдении мира в Труа61.
Тем не менее, после смерти Генриха V английская администра¬
ция делала все для укрепления «братских отношений» англичан и нор¬
мандцев. Когда в 1430-е гг. в Нормандии был введен запрет на вербовку
иностранных солдат, население «английских территорий» было урав¬
нено в правах с теми, кто принадлежал к «английской нации» («nascion
d’Andgleterre»)62. После конгресса в Аррасе 1435 г. даже бургундцы от¬
мечали, что в Нормандии правосудие и сбор налогов никак не связаны
с властью французского короля63. В правовом отношении Нормандия,
как и Аквитания, уподоблялась Уэльсу и Ирландии—землям, которые
теоретически не входили в состав Английского королевства, но были,
однако, неотделимы от него64.
После 1417 г. многие англичане приобрели недвижимость и пере¬
брались жить в Нормандию. Феоды и дома в городах могли быть по¬
жалованы непосредственно королем, но также, что особенно важно,
приобретались путем браков с нормандками или же просто покупа¬
лись. Нескольких лет хватило для того, чтобы англичане, получившие
61 AHamand С.Т. Lancastrian Normandy, 1415-1450. Oxford, 1983. P.122-151.
62 Curry A. The Nationality of Men-at-Arms Serving in English Armies in Normandy
and the Pays de Conquete, 1415-1450: A Preliminary Study // Reading Medieval
Studies. 1992. P.141,155-156.
63 Bossuat A. Le Parlement de Paris pndant l’occupation anglaise//Revue Historique.
1963. T.229. P.35, note. 1; Curry A. Lancastrian Normandy. P.238.
64 Griffiths R.A. The English Realm and Dominions and the King's Subjects in the
Later Middle Ages//Aspects of the Late Medieval Government and Society: Essays
Presented to J.R.Lander. Ed. J.G.Rowe. Toronto, 1986. P.83-105.
Что сулила англичанам война за французскую корону
23
собственность или держание в Руане, Кане, Арфлере или других го¬
родах, начинали именовать себя «горожанами» данного города. Но¬
вый статус оформлялся и юридически: англичане, обладавшие lettres
de la bourgeoisie, официально переставали считаться переселенцами
(arrivistes)65. Примечательно, что в отличие от XIY в. теперь англичане
считали выгодным для себя вкладывать деньги в недвижимость в Нор¬
мандии. Даже солдаты гарнизонов, несмотря на запрещающие указы,
старались заниматься предпринимательской деятельностью и скупать
недвижимость в городах Нормандии66. В период правления Генриха VI
все земельные пожалования специально оговаривались условием обя¬
зательного проживания получателя в Нормандии. Продавать недвижи¬
мость англичанам разрешалось исключительно соотечественникам67.
Вплоть до 1450 г. большинство английских держателей в Норман¬
дии и не помышляло о возвращении на родину. Самым надежным спо¬
собом интегрироваться в местное сообщество оказался брак. Многие
предпочли остаться во Франции и после 1450 г., присягнув на верность
Карлу VII68. Но даже после изгнания англичан из региона в офици¬
альных документах и исторических сочинениях английские авторы
продолжали говорить о «Нормандии и Франции», а не просто о Фран¬
ции69. В преподнесенной в 1475 г. в дар Эдуарду IV Йорку «Книге бла¬
городных» Уильям Уорчестер отметил, что: Генрих V «хотел герцогство
Нормандию прежде всего и лишь затем королевство Францию»70. Даже
в середине XVI в. епископ Джон Бейл продолжал именовать утрачен¬
ные в 1449—1450 гг. провинции Нормандия, Анжу и Мен «старым на¬
следством, принадлежащим издревле королям Англии»71.
65 Massey R. Lancastrian Rouen: Military Service and Properly Holding, 1419-1449//
England and Normandy in the Middle Ages. Ed. D.Bates and A. Curry. L., 1987. P. 274.
66 В 1419 г. был издан запрет солдатам селиться в городах (Public Record Office. С
64/11, m. 25d.). В 1423 г. герцог Бедфорд также издал ордонанс, согласно которому
солдатам запрещалось селиться за пределами гарнизона — в городе или за городской
чертой (Rowe B.J.H. Discipline in the Norman Garrisons//English Historical Review. 1931.
Vol.46. P. 201-206; Pollard A.J. John Talbot and the War in France, 1427-1453. L. — New
Jersey, 1983. P.81; Massey R. Op. cit. P.276-280.
67 Allmand C.T. Lancastrian Normandy. P.54-55.
68 Ibid.P.79-80.
69 TbeBrut.Vol.2. P.471, 503; Rotuli Parliamentorum. Vol.5. P.177-182.
70 The Boke of Noblesse. Ed. J.G.Nichols. L„ 1860. P.40-41.
71 Six Town Chronicle. Ed. R.Flenley. Oxford, 1911. P.128.
24
Е. В. Калмыкова
Подводя итоги, хотелось бы отметить, что рассмотренный мате¬
риал свидетельствует о весьма любопытной эволюции отношения ан¬
гличан к Франции и отдельным ее провинциям. На протяжении XIV в.
вражеская территория воспринималась в Англии, главным образом,
в качестве источника добычи и славы, война же в целом оценива¬
лась как залог процветания и благополучия Английского королевства.
Своеобразным воплощением и даже символом подобного восприятия
стал мифологизированный образ известного бриганда Роберта Нолли-
са, представавшего на страницах хроник и в сознании современников
истинным героем своего времени, притягательным примером обре¬
тения богатства и высокого социального положения благодаря воен¬
ным подвигам.
Источники же XV в. отражают значительные сдвиги в отношении
к Франции как на уровне королевской политики и пропаганды, так
и в коллективном сознании. Подписанный в Труа мир 1420 г. сделал
на какое-то время весьма реальной перспективу подчинения Франции
власти «законного» короля из династии Плантагенетов. Однако с каж¬
дым годом эта перспектива становилась все менее определенной. Осо¬
знав все сложности на пути сохранения французского наследства для
своего венценосного племянника, регент Франции герцог Бедфорд по¬
пытался хотя бы утвердить английский суверенитет над Нормандией.
Изменения в политике повлекли за собой и изменения в ментальной
сфере. Если в XIV в. англичане были склонны оценивать Нормандию
как источник опасности и органичную часть вражеского королев¬
ства, то в XV в. она описывалась уже как совершенно особая область,
фактически независимая от Франции и исконно связанная с Англи¬
ей. Происходила актуализация английского исторического прошлого,
в первую очередь памяти о Вильгельме Завоевателе и державе План¬
тагенетов. Многие англичане, получившие держания и собственность
в Нормандии, предприняли попытку обосноваться там надолго. Наи¬
более характерным и ярким примером такой поведенческой стратегии
стало нежелание вновь прибывших покидать новое место жительства
даже после поражения Англии в войне и прихода в Нормандию фран¬
цузских войск. Быстрота ассимиляции и укоренения англичан на тер¬
ритории французской провинции дает основание также задуматься
об условности национальной идентичности в рассматриваемый пери¬
од, что, впрочем, заслуживает отдельного исследования.
ВОЛЬТЕР, ЖАННА Д’АРК И ОСЕЛ.
К ИСТОРИИ ОДНОГО МОТИВА
О. И. Тогоева
«Итак, вот „Иоанна" во всей своей чистоте».
Вольтер. Орлеанская девственница
В истории Франции найдется мало героев, чьи имена знакомы нам
со школьной скамьи. Мы помним императора Наполеона, чья Вели¬
кая Армия потерпела поражение и почти полностью погибла в России
во время Отечественной войны 1812 г. Мы помним генерала де Голля,
создателя французского Сопротивления, союзника СССР во Второй
мировой войне, первого президента Пятой Республики. И мы, конеч¬
но же, помним Жанну д’Арк, хотя ее жизнь не была связана с историей
нашей страны и с войнами, которые та вела. Ее история — это исто¬
рия совсем другого конфликта, длительного противостояния Франции
и Англии, названного историками XIX в. Столетней войной.
Далеко не каждый из нас сможет сказать, когда начался или ко¬
гда закончился этот династический и военно-политический конфликт,
в действительности охватывающий не менее трехсот лет, с XII по XV в.
Однако все мы хорошо знаем, что центральное место в его истории
всегда отводилось именно Жанне д’Арк, что именно вокруг ее фигу¬
ры не утихали споры ни в средние века, ни значительно позже, ко¬
гда из открытых дебатов они перешли в скрытое противоборство,
Ольга Игоревна Тогоева. кандидат исторических наук, старший научный сотруд¬
ник Института всеобщей истории , ответственный секретарь альманаха «Казус.
Индивидуальное и уникальное в истории».
Статья подготовлена при поддержке гранта Американского Совета Научных Со¬
обществ в области гуманитарных наук (ACLS Humanities Program). Я благодарна
своим коллегам Н.Т.Пахсарьян, Т.Ф.Теперик, Д.Ю.Бовыкину и А.В.Чудинову за по¬
мощь, оказанную при ее написании.
26
О. И. Тогоева
а из сферы политики переместились в область литературы и искус¬
ства.
Конфликт культурных традиции в восприятии того или иного ис¬
торического персонажа далеко не всегда бывает выражен эксплицитно,
он не бросается в глаза, а потому редко становится предметом специ¬
ального интереса историка. Но именно эти качества и делают его по¬
рой столь привлекательным для исследователя. Дешифровке одного
из таких противостояний, анализу его возможных исторических и ли¬
тературных истоков и посвящена данная статья.
* * *
«Орлеанская девственница», одно из самых скандальных, но более
других любимое самим автором произведение Вольтера2, не часто
привлекает внимание специалистов по эпопее Жанны д’Арк. Действи¬
тельно, с точки зрения исторических фактов, поэма не может сооб¬
щить исследователю ничего особо нового, поскольку посвящена она
всего одному, причем хорошо известному эпизоду из жизни фран¬
цузской национальной героини — ее участию в снятии осады с Ор¬
леана весной 1429 г. О сочинении Вольтера вспоминают, лишь когда
речь заходит об общественном резонансе, вызванном его публика¬
цией в 1762 г. и ускорившим процесс беатификации (а впоследствии
и канонизации) Жанны3. Изучение самой «Девственницы» является
уделом, скорее, литературоведов, которых интересует в ней прежде
всего язык и стиль автора4, структура произведения5, а также раз¬
2 Как о своем «самом любимом произведении (de tous mes ouvrages, celui que
j’aime le mieux)» Вольтер вспоминал об «Орлеанской девственнице» в беседе с ма¬
дам Сюар, навестившей его в Ферне в 1775 г.: Suard A. Lettres a son mari. Р., 1802.
Lettre VI.
3 Споры вокруг «Орлеанской девственницы» и фигуры Жанны д’Арк во француз¬
ском обществе XVIII в. подробно изложены в: Raknem. loan of Arc in History, Legend
and Litterature. Oslo, 1971. P.71-75; Winock M. Jeanne dArc//Les lieux de memoire/Sous
la dir. de P.Nora.III: Les France. T.3. De l'archive a I'embleme. R, 1992. P.675-733, здесь
E680-686; Krumeich G. Jeanne dArc a travers l’Histoire. R, 1993. P.33-34,172,196-202,
266; Warner M. Joan of Arc.The Image of Female Heroism. L., 2000. P.237-254.
4 См., к примеру: Пахсарьян Н.Т. История зарубежной литературы XVII-
XVIII веков. М., 1996. С.78-88; Linder М. Voltaire und die Poetik des Epos: Studien
zur Erzahltechnik und zur Ironie in «La Pucelle d'Orleans». Miinchen, 1980; Bessire F. De
1’epopee burlesque a l’Histoire: la Jeanne dArc de Voltaire//Images de Jeanne dArc/Sous
la dir. de J.Maurice, D.Couty. R, 2000. РЛ89-196.
5 Ермоленко ГН. Нарративная структура поэмы Вольтера «Орлеанская девствен¬
ница» как средство создания иронического, пародийного текста//Ирония и пародия.
Вольтер, Жанна д’Арк и осел. К истории одного мотива
27
личные художественные тексты, на которые Вольтер опирался при
его написании6.
Историки и филологи движутся таким образом параллельными
путями, не пересекаясь друг с другом и, как следствие, оставляя явные
пробелы в исследовании этого любопытного произведения7. К числу
последних, как представляется, относится и вопрос об исторических
корнях некоторых литературных мотивов, задействованных Вольтером.
И прежде всего, мотива катания на осле — одного из важнейших для
понимания образа главной героини «Орлеанской девственницы».
* * *
Поэма Вольтера представляет собой типичную рамочную историю. Ее
сюжет — явление Жанны д’Арк ко двору Карла VII и освобождение
французскими войсками под ее предводительством Орлеана, осаж¬
денного англичанами — постоянно переплетается с отдельными, ча¬
сто не связанными с основной фабулой новеллами, в которых Жанна
даже не упоминается. По наблюдениям Жерома Веркрюса, истори¬
ям Карла VII и Агнессы Сорель, Дюнуа, Ла Тримуйля и его Доротеи,
Аронделя и Розамор, Агнессы и Монроза посвящены 6 песен из 21, т.е.
четвертая часть всего текста8.
Считается, что сложная структура «Орлеанской девственни¬
цы» была заимствована автором у Лудовико Ариосто9. На основе
Межвузовский сборник научных статей/Под ред. С.А.ІЪлубкова, М.А. Перепелкина,
В.П.Скобелева. Самара, 2004. С.53-69.
6 О влиянии на Вольтера античной традиции см.: Mat-Hasquin М. Voltaire et Г an¬
tiqui te grecque. Oxford, 1981; Tsien J. Voltaire and the Temple of Bad Taste: A Study of
La Pucelle d’Orleans. Oxford, 2003. О библейских сюжетах, задействованных в «Ор¬
леанской девственнице»: Russo G.M. Sexual Roles and Religious Images in Voltaire’s
La Pucelle//Studies on Voltaire and the Eighteenth Century. 1977 N 171. P.31-53 (далее:
SVEC). О возможном влиянии Рабле: Nablow R.A. Was Voltaire Influenced by Rablais
in Canto V of the Pucelle? //Romance notes. 1980-1981. N 21. P.343-348.
7 К числу редких исключений стоит отнести статью Доминик Іой-Бланке, по¬
священную исследованию исторических и литературных истоков сразу двух мифов
о Жанне д’Арк — о ее королевском происхождении и возможной беременности
во время процесса 1431 г.: Goy-Blanquet D. Shakespeare and Voltaire Set Fire to His¬
tory//Joan of Arc, a Saint for All Reasons. Studies in Myth and Politics/Ed. by D. Goy-
Blanquet. Burlington, 2003. P.1-38.
8 Vercruysse J. Jeanne dArc au siecle des Lumieres //SVEC. 1972. T.90. P.1659-1729,
здесь P1704.
9 Ермоленко ГН. Поэма Вольтера «Орлеанская девственница как гипер¬
текст//XVIII век: Литература в контексте культуры/Под ред. Н.Т.Пахсарьян. М.,
28
О. И. Тогоева
его рыцарской эпопеи «Неистовый Роланд» (1502-1532) были созданы
жанровый тип рокайльной поэмы Вольтера, разработана система пер¬
сонажей и сюжет, весьма упрощенный и выстроенный в симметриче¬
скую композицию, с повторами и вариациями отдельных мотивов10.
Под влиянием Ариосто в поэме появились индивидуализированный
образ повествователя, от чьего имени велся рассказ, а также ссыл¬
ки на труды несуществующих авторов, якобы писавших о Жанне ра¬
нее и заслуживающих всяческого доверия (т. н. «цитатная ирония»)11.
Из «Неистового Роланда», как полагают, были заимствованы и неко¬
торые мотивы «Орлеанской девственницы»: эротические преследова¬
ния, удаленность мира волшебства от мира людей, а также — встреча
героя (Жанны д’Арк) с верным спутником, крылатым конем (ослом),
и пережитые ими вместе приключения12.
По версии Вольтера, осел появляется в жизни французской на¬
циональной героини в самый ответственный момент. Жанна примеря¬
ет доспехи, доставленные ей св. Денисом, покровителем королевства,
и рассматривает свое новое вооружение: шлем Деборы, булыжник Да¬
вида, клинок Юдифи и ослиную челюсть, послужившую в свое вре¬
мя Самсону. Единственное, чего ей не хватает, чтобы быть полностью
готовой к встрече с врагами-англичанами — боевого коня: «У героини
конь обязан быть;/У злого ль конюха его просить?/И вдруг осел явил¬
ся перед нею,/Трубя, красуясь, изгибая шею»13. Верхом на нем Жанна
устремляется сначала в Тур, дабы вырвать из сладких объятий Агнес¬
сы Сорель Карла VII; вместе с королем скачет под Орлеан, где громит
врагов; оказывается в замке Гермафродита; пропадает на некоторое
время из поля зрения читателя, чтобы затем вновь объявиться под сте¬
нами Орлеана, дать решающий бой англичанам и одержать победу.
Указание на близость осла Жанны и гиппогрифа, придуманного
Ариосто, действительно содержится в тексте Вольтера:
1999. С. 40-49; Костюкович Е. Продвинутый Орланд//Новое литературное обозре¬
ние. 2004. N 70. С.305-330, здесь С.314,318,321; Calin W. Love and War: Comic Themes
in Voltaire’s PucellellFrench Forum. 1977 N 2. P.34-46, здесь E34, 37, 43-44; Russo G.M.
Op. cit. P.31; Vercruysse J. Op. cit. E1703.
10 Ермоленко EH. Поэма Вольтера. С. 40-43.
11 Там же. С.45; Ермоленко ЕН. Нарративная структура. С.56-59.
12 «Функции, которые он выполняет в поэме, вызывают ассоциации с гиппогри-
фом, летающим конем из поэмы Ариосто» (Ермоленко ГН. Нарративная структу¬
ра. С.61-62). См. также: Colin W. Op. cit. Е37, 43; Warner M. Op. cit. P.239.
13 Вольтер. Орлеанская девственница/Пер. с фр. под ред. М.Лозинского. СПб.,
2005. С. 26.
Вольтер, Жанна д’Арк и осел. К истории одного мотива
29
«Так некогда Пегас в полях небесных
Носил на крупе девять дев чудесных,
И Гиппогриф, летая на луну,
Астольфа мчал в священную страну»14.
Они и правда похожи: оба —крылаты, оба —чудесного происхожде¬
ния, оба верно служат своим хозяевам. Однако различий между ними
гораздо больше, нежели сходства.
Несмотря на то, что владельцу гиппогрифа Астольфу отводится
по сюжету важная роль (он должен излечить от безумия Роланда, до¬
ставив с Луны его ум), его — в отличие от Жанны д’Арк — нельзя на¬
звать главным действующим лицом поэмы. Это всего лишь веселый
искатель приключений, а не последняя девственница французского
королевства, призванная спасти страну от захватчиков. Его гиппог¬
риф, будучи, безусловно, фантастическим существом, не является тем
не менее посланцем небес, тогда как осла, наравне с доспехами и ору¬
жием, дарует Деве сам Господь. Гиппогрифа же вырастил Атлант, чей
замок разрушает Астольф, который после гибели хозяина забирает его
питомца себе.
И все же главное отличие между ослом Вольтера и гиппогрифом
Ариосто кроется в природе их отношений с хозяевами. Астольф, на¬
сколько можно судить, не испытывает к своему спутнику какой-то осо¬
бенной привязанности — он и до появления в его жизни гиппогрифа
совершил множество прославивших его подвигов. Жанна, напротив,
получает крылатого осла именно для того, чтобы исполнить свою мис¬
сию. Это таким образом-животное-помощник, персонаж, хорошо
знакомый как по волшебным сказкам, так и по средневековым рыцар¬
ским романам и жестам. Достаточно вспомнить Грани, Бабьеку, Вель-
янтифа, Тансандора — боевых коней Сигурда, Сида, Роланда, Карла
Великого, чтобы понять, какую роль должен в идеале играть осел Ор¬
леанской Девы. На деле, впрочем, все оказывается далеко не так про¬
сто: осел, согласно Вольтеру, обязан не только служить Жанне в бою,
но и охранять ее девственность, являющуюся залогом ее успеха: «Итак,
осел, которому Денис/Доверил честь...»15.
Парадокс ситуации (и ее комизм) заключается однако в том, что
осел не может исполнять свой долг, будучи влюбленным в Жанну:
14 Там же. С. 27.
15 Там же. С. 73.
30
О. И. Тогоева
«Давно питая в сердце тайный пыл
К прекрасной Девственнице, полной сил, —
Строй нежных чувств, которые едва ли
Ослы простые на земле знавали»16.
И как только в посланца небес вселяется демон, он спешит восполь¬
зоваться представившимся случаем и соблазнить свою прекрасную на¬
ездницу:
«Святой осел забыл тотчас же стыд:
Из стойла прямо в спальню он спешит,
К постели, где, пленившись сладкой ложью,
Иоанна сердце слушала свое»17.
Страстные речи влюбленного осла пленяют Жанну и поселяют в ее
душе смятение:
«Иоанна д’Арк, терзаема сомненьем,
Конечно, втайне польщена была
Таинственным и сильным впечатленьем,
Произведенным ею на осла»18.
Однако, сила духа, мысли о Франции, помощь св. Дениса и Дюнуа по¬
могают ей справиться с собой —она отвергает «адские соблазны», не¬
смотря на всю их привлекательность.
Что же касается осла, то его явная влюбленность в Жанну как
раз и делает сомнительным его сопоставление с гиппогрифом Астуль-
фа, который, как известно, никаких нежных чувств к своему хозяи¬
ну не питал. Очевидно, что прообраз крылатого спутника Орлеанской
Девы следует все же искать в других литературных источниках, указа¬
ния на которые, впрочем, содержатся в тексте самой поэмы.
* * *
Прежде всего, следует обратить внимание на греческие мифы, которые
были хорошо знакомы Вольтеру и в которых постоянно встречаются
волшебные животные, испытывающие страсть к своим возлюбленным19.
16 Там же. С. 162.
17 Там же. С. 231.
18 Там же. С. 235.
19 О знакомстве Вольтера с греческой мифологией и литературой см. прежде все¬
го: Mat-Hasquin М. Op. cit.; Tsien J. Op. cit.
Вольтер, Жанна д'Арк и осел. К истории одного мотива
31
О некоторых из них напоминает Жанне осел, пытаясь склонить ее
к близости:
«Пусть —Франция, война, победа;
Однако лебедя любила Леда,
Однако дочь Миноса-старика
Всем паладинам предпочла быка,
Орел унес, лаская, Ганимеда,
И бог морей, во образе коня
Филиру пышнокудрую пленя,
Был вряд ли обольстительней меня» '0.
Тема чудесных животных таким образом получает у Вольтера дополни¬
тельное звучание, поскольку все эти существа не просто влюблены—они
добиваются взаимности чувств, соединяются со своими избранницами
и производят не менее чудесное чем они сами потомство.
С этой точки зрения, выбор осла на роль верного спутника Жанны
д’Арк обретает особый смысл, ибо ни одно другое животное в Древ¬
ней Греции не обладало столь стойкими сексуальными коннота¬
циями20 21. Здесь существовала масса весьма непристойного характера
мифов, главным действующим лицом которых выступал именно осел.
Он становился непременным участником празднеств в честь бога Дио¬
ниса— фаллогогий, кульминацией которых являлся торжественный
вынос фаллоса22. Осел символизировал и плодородие, поскольку был
связан с культом хлеба, винограда и даже роз. Считалось также, что
его копыто способствует внутриутробному развитию плода и помога¬
ет при родах, а вывешенный в саду или на поле череп ослицы влия¬
ет на оплодотворение23.
Как отмечает С. В. Полякова, грекоязычная литература располага¬
ла несколькими произведениями, посвященными ослу, однако до нас
дошло только одно из них — «Лукий, или осел» псевдо-Лукиана (II в.
20 Вольтер. Указ. соч. С. 235.
21 См. об этом: Фрейденберг О.М. Въезд в Иерусалим на осле (из евангельской
мифологии)//Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. М., 1998. С.623-665;
Schmitt-Pantel Р. L’ane, l'adultere et la cite//Le Charivari. Actes de la table ronde orga-
nisee a Paris (25-27 avril 1977) par EHESS et CNRS/Publies par J.Le Goff et J.-C.Sch-
mitt. P.,1981. P.117-122.
22 Bowie A. M. Aristophanes: Myth, Ritual, and Comedy. Cambridge, 1993. P 26-27, 201.
23 Фрейденберг О.М. Указ. соч. С.635. С этой точки зрения, особенно любопытно,
что Жанне помимо всего прочего в качестве грозного оружия достается челюсть ос¬
лицы (Вольтер. Указ. соч. С.26).
32
О. И. Тогоева
н. э.?)24. В нем все перечисленные выше сексуальные ассоциации, свя¬
занные с интересующим нас животным, нашли свое подтверждение.
Главный герой по имени Лукий, превращенный в осла посредством
колдовства, переживает на протяжении романа целый ряд приклю¬
чений, причем практически все они так или иначе касаются имен¬
но сексуальной сферы25. Попытки Лукия найти розы, чтобы вернуть
себе человеческий облик (т. е. буквально родиться заново); бегство
от разбойников вместе с прелестной девушкой-пленницей на спине
и предложение грабителей примерно наказать беглянку, зашив живь¬
ем в шкуру убитого осла (что можно интерпретировать как их насиль¬
ственное соитие); пребывание в услужении у мельничихи (т. е. участие
в производстве хлеба); попытки познакомиться с кобылами и после¬
дующие преследования со стороны жеребцов; сплетни, распускаемые
погонщиком Лукия о том, что тот пристает к женщинам; наконец,
действительное совокупление с влюбившейся в него женщиной — все
это свидетельствует о восприятии осла в греческой культуре как фал¬
лического животного.
Мы не можем утверждать со всей определенностью, что Воль¬
тер читал роман псевдо-Лукиана26. Однако тему чудо-осла, поднятую
в этом произведении, он мог позаимствовать у Апулея, чьи «Мета¬
морфозы», по единодушному мнению исследователей, являлись ла¬
тинской адаптацией «Лукия» или были написаны под его сильным
влиянием27.
У Апулея, впрочем, тема осла получает несколько иное звучание,
нежели у псевдо-Лукиана. Создав рамочную историю, где основной
сюжет о судьбе несчастного Луция переплетается с вставными новел¬
лами о людях, встреченных им на пути к спасению28, автор особое
внимание уделяет проблеме супружеской неверности, разного рода
любовным изменам и прочим преступлениям на сексуальной почве,
24 Полякова С. В. «Метаморфозы» или «Золотой осел» Апулея. М., 1988.
С. 24-27
25 Текст романа см.: Лукиан. Лукий. или осел//Апулей. Метаморфозы, или Золо¬
той осел. М., 1969.
26 О возможном влиянии псевдо-Лукиана на писателей Возрождения и Нового
времени см.: Ordine N. Le Mystere de Pane: essai sur Giordano Bruno. R, 1993. P.109.
27 Грабаръ-Пассек М. Е. Апулей // Апулей. Апология. Метаморфозы. Флориды.
М., 1993. С.357-372; Полякова С.В. Указ. соч. С. 19-47; Фрейденберг О.М. Указ. соч.
С. 646-649.
23 О структуре «Золотого осла» см.: Полякова С.В. Указ. соч. С.61-89.
Вольтер, Жанна д’Арк и осел. К истории одного мотива
33
свидетелем которых постоянно оказывается осел29. Уже самая первая
история, рассказанная попутчиками Луция (тогда еще человека), на¬
страивает читателя «Метаморфоз» на определенный лад, поскольку
речь в ней идет о некоей кабатчице Мерое, превратившей своего не¬
верного любовника в бобра30. Затем следуют рассказ о жене-прелюбо-
дейке, отравившей собственного мужа31; новелла об Амуре и Психее,
ставшая в европейской литературе Возрождения и Нового времени са¬
мостоятельным произведением32; история Хариты, погибшей вместе
с ее мужем Тлеполемом из-за коварства Транзилла, с давних пор влюб¬
ленного в девушку и мечтающего на ней жениться33; история рабыни,
из ненависти к неверному мужу погубившей и его самого, и их общего
ребенка34; история ремесленника, чья жена прятала любовника в боч¬
ке во дворе собственного дома35; история сладострастной мельничихи,
муж которой, прознав о ее проделках, присвоил себе ее любовника36;
история еще одной прелюбодейки, на этот раз жены сукновала37; на¬
конец, история мачехи, полюбившей своего пасынка, отвергнутой им
и задумавшей его погубить38.
29 На эту особенность обращала внимание еще М.Е.Грабарь-Пассек: «В основ¬
ную фабулу вплетены двенадцать новелл... большинство их носит характер аван¬
тюрно-уголовный и в то же время эротический» (Грабаръ-Пассек М.Е. Указ. соч.).
30 «Любовника своего, посмевшего полюбить другую женщину, единым словом
она обратила в бобра, так как зверь этот, когда ему грозит опасность быть захва¬
ченным, спасается от погони, лишая себя детородных органов; она надеялась, что
и с тем случится нечто подобное за то, что на сторону понес свою любовь» (Апу¬
лей. Метаморфозы. Кн. 1. § 9).
31 Там же. Кн.2. § 21-30.
32 Там же. Кн.4. § 28 — Кн.б. § 24. Наиболее известной переработкой новеллы
Апулея является басня Лафонтена «Психея»: Ермоленко ГН. Пасторальные моти¬
вы в творчестве Ж. де Лафонтена//Миф-Пастораль-Утопия. Литература в системе
культуры: Материалы научного межрегионального семинара. Сборник научных тру¬
дов. Вып.1. М., 2004. С.24-35; Осокин М.Ю. «Psyche» Жана де Лафонтена: жанр как
сюжет//Язык.Текст. Слово: Филологические исследования/Отв. ред. А.Л.Гринштейн.
Самара, 2004. С. 132-140; Maud А. Le conte de Psyche chez Apulee et La Fontaine//Fo¬
lia Electronica Classica. Juin-dec.2002. N 4/http://bcs.fltr.ucl.ac.be/FE/04/TM4.html.
33 Апулей. Указ. соч. Кн.8. § 1-14.
34 Там же. Кн.8. §-22.
35 Там же. Кн.9. § 5-7
36 Там же. Кн.9. § 15-30.
Там же. Кн.9. § 24-25.
Там же. Кн. 10. § 2-12.
37
34
О. И. Тогоева
Основной сюжет псевдо-Лукиана в «Метаморфозах» также под¬
вергается изменениям. Попав к разбойникам, Луций встречается с Ха-
ритой (история жизни которой становится затем отдельной новеллой).
При взгляде на прекрасную пленницу—«девицу, способную даже в та¬
ком осле, как я, возбудить желание»39 — он влюбляется в нее и всяче¬
ски выражает свои чувства во время совместного неудачного побега:
«Неоднократно даже, повернув шею, будто для того, чтобы почесать
спину, я целовал красивые девичьи ноги»40. Сцена с наказанием бег¬
лецов также обретает новое звучание, когда вместо зашивания Хари-
ты в шкуру убитого осла новый член разбойничьей шайки предлагает
продать ее в публичный дом: «У меня у самого, когда я еще водил¬
ся со сводниками, был знакомый, который немало талантов, полагаю,
дал бы за такую девушку... чтобы приспособить ее к ремеслу потаскуш¬
ки; ... а ваша жажда мщения была бы в какой-то мере удовлетворена,
раз она попала бы в публичный дом»41. Впрочем, мечтам разбойников
не суждено осуществиться — их новый компаньон оказывается жени¬
хом девушки, который, опоив и связав похитителей, освобождает ее
и отправляет в город, усадив все на того же осла42.
* * *
Как мне представляется, именно эта история тайной любви Луция
к Харите и могла стать для Вольтера источником вдохновения: ведь
в «Орлеанской девственнице» имеются прямые отсылки к Апулею
и его ослу43. Собственно, уже предисловие «отца Апулея Ризория бе¬
39 Там же. Кн.4. § 23.
40 Там же. Кн.б. § 28.
41 Там же. Кн.7 § 9.
42 Там же. Кн.7 § 12-13.
43 Как ни странно, вопрос о явном влиянии Апулея на Вольтера до самого по¬
следнего времени не становился предметом специального рассмотрения. Мельком
о «традиции комической литературы» упоминает ГН.Ермоленко, которая, одна¬
ко, никак не развивает свой тезис и не указывает на прямую связь между «Мета¬
морфозами» и «Орлеанской девственницей»: Ермоленко ГН. Поэма Вольтера. С.45.
Американская исследовательница Нелли Северин, такую связь все же допускающая,
полагает однако, что крылатый осел принадлежал не Жанне, а св. Денису и являл¬
ся его спутником (животным-символом), пародирующим компаньонов других сред¬
невековых святых — таких, как свинья св. Антония или собака св. Роша: Severin N.H.
Voltaire’s Saint Joan: a Burlesque on Saints and Chastity//South Central Bulletin. 1976. N
36. P.150-152. Насколько можно судить, только в недавней монографии Дженифер
Цин мотиву осла и проблеме влияния Апулея на Вольтера было уделено специаль¬
Вольтер, Жанна д'Арк и осел. К истории одного мотива
35
недиктинца», предпосланное основному тексту поэмы, должно было
вызывать у читателя совершенно определенные ассоциации. Так же
как в «Метаморфозах»44, крылатый осел Жанны д’Арк иронически
сравнивался с Пегасом, крылатым конем Беллерофонта, победившего
с его помощью Химеру45. Так же, как и Луций, посредством волшебст¬
ва превращенный в животное, осел Вольтера оказывался «ненастоя¬
щим», когда в него вселялся демон: они оба мыслили и вели себя как
люди, вызывая удивление своих хозяек. «Причислен ты будешь к древ¬
ним чудесам... Если правда, что Юпитер мычал, обратившись в быка,
может быть, и в моем осле скрывается какое-нибудь человеческое
лицо или божеский лик?» — восклицала Харита46, и Жанна вторила
ей: «Ужели это мой осел? Вот чудо!/Он говорит, и говорит не худо!»47.
Идентичными выглядели и сравнения ослов с другими чудесными жи¬
вотными из греческих мифов, использованные в обеих поэмах: Апулей
вспоминал Фрикса, «переплывшего море на баране», Дриона, «пра¬
вившего дельфином», и Европу с ее быком48; Вольтер говорил о Леде,
Ариадне, Ганимеде и Филире49. И хотя автор «Орлеанской девствен¬
ницы» отказывал своему персонажу в родстве с главным героем «Ме¬
таморфоз»50, сам осел в речи, обращенной к Жанне, давал понять, что
ное внимание: Tsien J. Op. cit. P.371-389 (Ch. 3: The Animal Epic). Автор, однако, ин¬
терпретирует данную тему в рамках карнавальной теории М.М.Бахтина: с ее точки
зрения, «боевой» осел Жанны д'Арк указывал всего лишь на низкое социальное по¬
ложение героини, лишавшее ее права считаться настоящим героем (рыцарем). Та же
идея в свое время была высказана и Уильямом Калином: Calin W. Op. cit. P.38, 43-44.
Таким образом, сексуальные коннотации, в первую, как мне представляется, очередь
заимствованные Вольтером у Апулея, остаются до сих пор совершенно неисследо¬
ванными.
44 «Снова ты принялся хромать и шататься, и ноги твои гнилые бегать могут,
а идти не умеют? А только что ты крылатого Пегаса быстротой превосходил!»
(Апулей. Метаморфозы. Кн.б. § 30).
45 «Рассказом поделиться об осле/Святом Пегасе с длинными ушами» (Вольтер.
Указ. соч. С. 229).
46 Апулей. Указ. соч. Кн.б. § 29.
47 Вольтер. Указ. соч. С. 232.
48 Апулей. Указ. соч. Кн.б. § 29.
49 Вольтер. Указ. соч. С.235.
50 «Ослу не верьте никогда. Осел / Был у латинян, золотой, чудесный, / Своими
превращеньями известный, / Но он был человек, и потому / За нашим не угнаться
и ему» (Там же. С. 230).
36
О. И. Тогоева
история Луция—часть его собственной жизни: «Впоследствии — о чем
и не жалею — /Я создал знаменитость Апулею»51.
Декларируемая таким оригинальным образом полная идентич¬
ность двух персонажей естественным образом подразумевала, что вос¬
приятие осла как фаллического животного у Апулея и, соответственно,
его присутствие во всех сценах «Метаморфоз», имеющих сексуальные
коннотации, были также заимствованы Вольтером. Впрочем, как мне
представляется, заимствование это происходило на более глубоком
уровне, чем может показаться на первый взгляд.
Выше уже говорилось, что практически все вставные новеллы поэ¬
мы Апулея посвящены теме супружеской измены, в связи с чем мотив
осла получал здесь совершенно особое — правовое — прочтение. Дело
в том, что обычным для судов Древней Греции наказанием за адюль¬
тер являлась так называемая прогулка на осле. Верхом на нем виновная
в супружеской измене женщина должна была объехать весь город в со¬
провождении глашатая и толпы любопытных зрителей. После экзеку¬
ции она изгонялась навечно из своего полиса, лишаясь таким образом
прав гражданства52. Очевидно, что Апулею была хорошо известна как
сама эта традиция, так и заложенный в ней символический смысл.
Ведь поездка верхом на осле интерпретировалась современниками как
акт совокупления, на что указывал, прежде всего, термин, обозначав¬
ший прелюбодейку: «Выражение „шествовать на осле“ имеет значение
по-гречески, как неожиданно поясняет античный глоссарий, опреде¬
ленного термина — „совокупляться с ослом“, и, таким образом, жен-
щину-„онобату“ следует понимать не как „шествующую на осле“,
но как „оплодотворенную ослом“, „сходящуюся с ослом“»53.
С этой точки зрения, история Хариты и влюбленного в нее Луция
получала у Апулея совершенно особое прочтение. Описание поездок
девушки верхом на осле, решение разбойников зашить ее в наказа¬
ние в его шкуру и, наконец, предложение переодетого Тлеполема про¬
дать пленницу в публичный дом и сделать из нее проститутку со всей
очевидностью говорили о том, что юная Харита уже утратила свою
невинность, а потому не сможет стать добропорядочной замужней
женщиной. Не случайно Апулей в насмешку сравнивал возвращение
девушки из плена с въездом в Иерусалим Иисуса Христа на осляти:
«Картина была небывалая и, клянусь Геркулесом, достопамятная — как
51 Там же. С. 233.
52 Schmitt-Pantel Р. Op. cit. Е120-121.
53 Фрейденберг О.М. Указ. соч. С.645.
Вольтер, Жанна д’Арк и осел. К истории одного мотива
37
дева в триумфе торжественно въезжает верхом на осле»54. Божий сын,
чья святость не подлежала сомнению, имплицитно противопоставлял¬
ся здесь потерявшей стыд Харите.
Если допустить, что именно история, рассказанная Апулеем, ока¬
зала влияние на Вольтера, следует признать, что его трактовка образа
Жанны д’Арк значительно сложнее, чем это признавалось исследова¬
телями ранее. Главная героиня «Орлеанской девственницы» должна
была восприниматься читателями не как юная неопытная девушка,
с трудом отбивающаяся от предложений любви, поступающих к ней
со всех сторон, но как обманщица, потерявшая невинность, спутав¬
шись с собственным ослом.
Насколько можно судить, первые читатели Вольтера прекрас¬
но поняли скрытые в его поэме намеки, ибо скандал, разразивший¬
ся во Франции после публикации «Орлеанской девственницы», явно
превосходил по своим масштабам ожидания автора и не утихал еще
в течение последующих ста лет. Настоящую антивольтеровскую кампа¬
нию развернул монсеньор Феликс Дюпанлуп, епископ Орлеана и глав¬
ный заступник Жанны д’Арк, активно выступавший в 1867 г. против
возведения памятника выдающемуся мыслителю и против торжеств
в его честь в 1878 г55. Борьба с «вольтерианством» мыслилась этим до¬
стойным представителем церкви не иначе как борьба за доброе имя
французской героини. Он не скрывал, что именно публикация поэмы
подтолкнула его начать долгий процесс по канонизации «девственни¬
цы Домреми», сторонники которого не стеснялись именовать Вольтера
«осквернителем Франции и ее народа, осквернителем нравов и [памя¬
ти] Жанны д’Арк», «аморальным комедиографом» и «старшим сыном
Сатаны»56...
И все же, справедливости ради следует заметить, что идея све¬
сти вместе национальную французскую героиню и столь сомнитель¬
ное, со всех точек зрения, животное, как осел, принадлежала вовсе
не Вольтеру. Образ Жанны-распутницы не был его собственным изоб¬
ретением. Тема осла применительно к событиям Столетней войны
пользовалась популярностью уже в XVI в. — в английских источни¬
ках, как сугубо исторических, так и литературных.
* * *
54 Апулей. Указ. соч. Кн.7. § 13. О близости этого отрывка к библейской сцене
и об отношении Апулея к христианству см.: Полякова С. В. Указ. соч. С.9-10.
55 Подробнее см.: Krumeich G. Op. cit. P.172, 196-208.
56 Ibidem. P.198, 202.
38
О. И. Тогоева
Собственно, о распущенности Жанны д’Арк и ее аморальном по¬
ведении в армии английские авторы начали писать еще при жизни
героини, в 20—30 гг. XV в. Обет девственности, данный девушкой, ка¬
зался им настолько странным и пугающим, что их основные усилия
были направлены на развенчание образа «святой» девы и на созда¬
ние собственного мифа о королевской «ведьме и проститутке» — мифа
об утрате девственности, что, с точки зрения англичан, делало Жанну
уязвимой и должно было привести ее к гибели57. Обвинение в прости¬
туции (наряду с обвинениями в колдовстве и ереси) было одним из ос¬
новных на процессе, возбужденном против Жанны д’Арк в 1431 г58.
И хотя ее реабилитация в 1456 г. расставила, казалось бы, все точки
над «і», английские авторы XVI в. продолжали последовательно раз¬
вивать излюбленный сюжет. И именно в это время в их сочинениях
зазвучала тема осла.
Впервые, насколько можно судить, она возникла у Эдварда Хол¬
ла (1498-1547), юриста по образованию, занимавшего на протяжении
своей жизни самые различные должности в городском суде Лондона59.
Около 1532 г. он закончил свою хронику, озаглавленную «The Union
of the Noble and Illustre Famelies of Lancastre and York”60, и опублико¬
вал ее в 1542 г. Весьма подробно излагая в ней историю Жанны д’Арк,
Холл особое внимание уделял неудавшемуся штурму французскими
войсками Парижа, так и не сдавшегося на милость Карла VII. Жанна,
принимавшая самое активное участие в операции, по словам автора,
была в какой-то момент ранена (что соответствовало действительно¬
сти) и упала вниз с крепостной стены, в ров. Однако, оказалась она
57 Подробнее об этом: Тогоева О. И. Карл VII и Жанна д’Арк.Утрата девственно¬
сти как утрата власти//Поблекшее сияние власти. Материалы круглого стола/Отв.
ред. М.А.Бойцов. М., 2006. С.52-83.
5S «Domini Petri, miseracione divina Belvacensis episcopi....prout sibi de jure licet et
pertinet, contra quandam mulierem, vulgariter la Pucelle nuncupatam, se inordinate prefer
et contra statum muliebrem et sexum derelicto omni pudore gerentem et inverecunde
habentem» (Proces de condamnation de Jeanne dArc/Ed. par P.Usset. R, 1960. T. 1. P16).
См. об этом: Тогоева О.И. «Истинная правда». Языки средневекового правосудия. М.,
2006. С. 147-181.
59 Creighton М. Hall, Edward // Dictionary of National Biographies. L., 1908. T.VIII.
P.947; Калмыкова E.B. Исторические представления англичан XIV-XVI вв. о Сто¬
летней войне. Формирование английского национального самосознания. М., 2002
(на правах рукописи). С. 105-106.
60 Hall Е. Chronicle Containing the History of England during the Reign of Henry IV
and the Succeeding Monarchs/Ed. by H.Ellis. L., 1809.
Вольтер, Жанна д’Арк и осел. К истории одного мотива
39
не под ногами своих же сторонников и не под копытами их боевых
коней —вся перепачканная грязью и отбросами, она лежала под за¬
дом осла до тех пор, пока слуга герцога Алансонского, Гишар де Тьен-
брон, не вынес ее с поля боя61.
Хроника Холла пользовалась в Англии большой популярностью.
Она дважды переиздавалась уже после смерти автора — в 1548 и 1550 гг. —
лондонским печатником Ричардом Графтоном (ум. 1572 г.), который
под конец жизни также решил заняться историей и опубликовал два
собственных произведения: «Abridgement of the Chronicles of England”
(1463) и «Chronicle or History of England» (146S)62. Последняя являла
собой обширную компиляцию из трудов предшественников Графто-
на и, в частности, Холла, у которого оказался позаимствован и выду¬
манный эпизод с ослом: Жанна, сброшенная с городских стен, вновь
оказывалась под его задом63.
Под влиянием Холла тема осла проникла —правда, в несколько
измененном виде —даже в «Генриха VI» Шекспира, первая часть ко¬
торого была создана в 1592 г. Хотя сама Жанна и была лишена здесь
своего «привычного» спутника, ее сторонники, французские солдаты
и офицеры, получили обидное прозвище «погонщиков мулов»64, что
лишний раз — но в полном соответствии с английской традицией —
указывало на их мужскую несостоятельность65.
Таким образом тема осла и связанные с нею ясные сексуальные
коннотации применительно к эпопее Жанны д’Арк еще в XVI в. при¬
жились в английской исторической литературе. Однако, сказать, чи¬
тал ли хронику Холла, оказавшего столь большое влияние на своих
соотечественников, Вольтер, значительно сложнее. Скорее, идею со¬
61 «And threwe doune lone, their greate goddesse, into the botome of the toune ditche,
where she laie behynd the backe of an Asse, sore hurte, till the tyme that she all filthy with
mire and dorte, was drawen out, by Guyschard of Thienbrone, seruaunt to the duke of
Alaunson» (Ibidem. P.155, курсив мой — O.T.).
62 Lee S. Grafton. Richard//Dictionary of National Biographies. T.VIII. P.310-313;
Калмыкова E.B. Указ. соч. С. 106-107.
63 «Threw downe lone, their great Goddesse, into the botome of the towne ditche,
where shee lay behinde the backe of an Asse... till the tyme that she all filthie with mire
and durt, was drawen out. by...seruant to the Duke of Alaunson» (Grafton's Chronicle or
History of England to Which Is Added His Table of the Bailiffs, Sheriffs, and Mayors of
the City of London (from the year 1189 to 1558 inclusive). Vol.1-2. L., 1809. T.l. P.587).
64 «Погонщики мулов!/Как мужики, засели за стеной'/Не смеют выйти в поле, как
дворяне» (Шекспир. Іенрих VI. Ч.І.Акт 3. Сцена 2, перевод Е.Бируковой).
Подробнее см.: Тогоева О. И. Карл VII и Жанна д’Арк. С.74-75.
65
40
О. И. Тогоева
единить образ Жанны с образом осла он мог почерпнуть из друго¬
го, причем хорошо знакомого ему источника — «Хроники» Энгеррана
Монстреле (1390-1453), приверженца герцога Бургундского и, в силу
этого, противника Карла VII и его сторонников66.
Хроника Монстреле охватывала всю эпопею Жанньт д’Арк и была
для своего времени одним из самых авторитетных сочинений67. Не¬
случайно многие английские авторы пользовались ею в качестве ис¬
точника. В их число, без сомнения, входил и Эдвард Холл, поскольку
его пассаж об осле в крепостном рву дословно повторял текст его бур¬
гундского коллеги: «Во время этого штурма были повержены многие
французы... Среди них и Дева, серьезно раненная и проведшая во рву,
под задом осла, весь день до вечера, когда Гишар де Шьемброн и дру¬
гие [солдаты] пришли за ней»68.
Образ самой Жанны, как представляется, также сформировался
в английских источниках XVI в. не без влияния Монстреле. В его хро¬
нике все выдающиеся, с точки зрения ее сторонников, особенности
французской героини были подвергнуты сомнению. Так, Монстреле
вовсе не был уверен в том, что Жанна чудесным образом послана са¬
мим Господом для спасения страны. «Она сама заявляла, что избра¬
на Богом», — писал он69, ставя таким образом под вопрос истинность
данного факта. Точно так же бургундский хронист отказывался ве¬
рить в крестьянское прошлое Жанны, настаивая на том, что «большую
66 Об использовании хроники Монстреле Вольтер сообщал в собственных ком¬
ментариях к «Орлеанской девственнице»: Вольтер. Указ. соч. С.253, 274.
67 Tyl-Labory G. Enguerrand de Monstrelet//Dictionnaire des lettres franpaises. Le
Moyen Age/Sous la dir. de G.Hasenohr, M.Zink.P., 1992. P.409-410. Впервые напеча¬
танная в Париже в 1490 г., хроника Монстреле в XVI в. выдержала еще по край¬
ней мере три переиздания: Michaud-Frejaville F. Personne, personnage: Jeanne dArc
en France au XVIIe siecle//Cahiers de recherches medievales.2005. N 12 spec.: Une vil¬
le, une destinee: Recherches sur Orleans et Jeanne dArc.En l’honneur de Franchise Mi¬
chaud-Frejaville. P.231-248.
68 «Durant lequel assault furent renverses et abatus plusieurs desdiz Francois... En-
tre lesquelz la Pucelle fut tres fort navree, et demoura tout le jour es fosses derriere line
dodenne. jusques au vespres, que Guichard de Chiembronne et aultres, l’alerent querre»
(Monstrelet E. de. La chronique en deux livres avec pieces justificatives, 1400-1440/Ed.
par L.Douet-dArcq.P, 1890. T.IV.P.355, курсив мой — O.T.). Согласно словарю Іод-
фруа, старофранцузское слово «dodenne» обозначает буквально «спина осла» (Co¬
de froy F Dictionnaire de 1'ancienne langue franchise et de tous ses dialectes du IXe au
XVe siecle. P, 1883. Т.2. P.734).
69 «Elie fust inspiree de Dieu, comme elle se disoit estre» (Monstrelet E. de. Op. cit.
P.315, курсив мой — O.T.).
Вольтер, Жанна д’Арк и осел. К истории одного мотива
41
часть своей жизни она была служанкой в таверне» в родном Домреми70.
Именно там, как считал Монстреле, девушка и могла освоить «верхо¬
вую езду, воинское искусство и другие приемы, на которые не спо¬
собны молодые особы»71. Эта выдумка на самом деле имела под собой
вполне логичное основание, ведь средневековая таверна обычно пред¬
ставляла собой постоялый двор, где останавливались солдаты, с кото¬
рыми, очевидно, Жанне и приходилось иметь дело.
Однако указание на место службы имело еще одно дополнитель¬
ное значение, автоматически ставившее под сомнение девственность
героини, ибо любая таверна воспринималась людьми средневеко¬
вья прежде всего как публичный дом, где постоянно проживали про¬
ститутки, а хозяйка исполняла одновременно роль сводни72. Именно
на этих представлениях базировались обвинения в проституции, вы¬
двинутые против Жанны д’Арк на процессе 1431 г73. На том же ос¬
новании Монстреле, не читавший материалов процесса, не только
отказывался верить в декларируемую ею девственность, но и недву¬
смысленно намекал на ту роль, которую играла Жанна в войсках74.
Что же касается осла, под ноги которого она падала, по версии Монст¬
реле, со стен Парижа, то и он должен был добавить совершенно опре¬
деленные штрихи к уже намеченному автором портрету.
Дело в том, что античная традиция восприятия осла как фал¬
лического животного была заимствована на средневековом Запа¬
де в несколько измененном виде. В частности, прогулка на осле уже
не применялась здесь в качестве наказания к женщинам, совершившим
адюльтер (отныне на осла предпочитали усаживать обманутых мужей
прелюбодеек)75. Однако связь этого животного с недостойным поведе¬
70 «Laquelle Jehenne fu grand espace de temps meschine en une hostelerie» (Ibidem.
P.314).
71 «Et estoit hardie de chevaulchier chevaulx...et aussy de faire appertises et aultres
habiletez que josnes lilies n’ont point acoustume de faire» (Ibidem).
72 См. об этом: Rossiaud J. La prostitution medievale. P, 1988: Karras R. M. Common
Women. Prostitution and Sexuality in Medieval England. N.Y., 1996.
73 Подробнее см.: Тогоева О.И. «Истинная правда». С.147-149.
74 «Si se disoit estre pucelle, inspiree de la grace divine, et qu'elle estoit envoyee devers
yceluy Roy pour le remettre en la possession de son royaume» (MonstreletE. de. Op. cit.
P.315, курсив мой — O.T.).
75 О системе символических наказаний, принятых в средневековой Европе в от¬
ношении преступлений, совершенных на сексуальной почве и имеющих греко-визан¬
тийскую традицию, см.: Тогоева О. И. Униженные и оскорбленные. Мужская честь
и мужское достоинство в средневековом суде // Казус. Индивидуальное и уникаль¬
42
О. И. Тогоева
нием женщин сохранялась. Особенно ярко проявлялась она, конечно,
в ситуации карнавала, во время которого во многих европейских горо¬
дах разыгрывалась библейская сцена бегства в Египет76. При этом роль
непорочной Девы Марии часто могла исполнять одна из местных про¬
ституток, которую роскошно одевали, усаживали на осла, проводили
по улицам города и в честь которой служили торжественную литургию,
блея по-ослиному77 78. То, что поездка на осле могла иметь самые нега¬
тивные последствия для репутации той или иной девицы, обыгрыва¬
лось и в художественной литературе средневековья. Так, в комическом
трактате «Евангелия от прях», изданном в самом конце XV в. в Брюгге,
анонимный автор доверительно сообщал своим читателям, что «муд¬
рому мужчине» совсем не подобает ездить верхом на осле, несмотря
на то, что так передвигались и сам Иисус Христос, и Мария, «кото¬
рой от этого ничего не было»п. Что же касается карнавала, не стоит так¬
же забывать и образ шута, чей серый костюм и обязательная шапочка
с длинными ушами указывали на его ослиную природу. Шуту на кар¬
навале позволялись самые разные вольности, он мог свободно при¬
ставать на улицах к женщинам и девушкам, брать их за руки, обнимать
за талию и даже хватать за грудь, что в обычной жизни было совершен¬
но недопустимо, поскольку являлось знаком сексуального насилия79.
Таким образом, сведя Жанну д’Арк с ослом, Монстреле совершенно
недвусмысленно давал понять своим читателям, что перед ними — об¬
манщица, давно потерявшая невинность в публичном доме, а с момен¬
та своего появления в войсках Карла VII превратившаяся в обычную
ное в истории — 2006 / Под ред. М.А.Бойцова, И.Н.Данилевского. Вып.8. М., 2007
(в печати).
76 О параллельном заимствовании античной темы осла в христианском культе
и карнавальной культуре см.: Фрейденберг О.М. Указ. соч. С.653-654.
77 Подробные описания см.: Greene Н. С. The Song of the Ass // Speculum. 1931.
Vol.6. №4. P.534-549; Реутин М.Ю. Народная культура Германии. M., 1996. С.26; Ко-
лязин В. Ф. От мистерии к карнавалу. Театральность немецкой религиозной и пло¬
щадной сцены раннего и позднего средневековья. М., 2002. С. 99.
78 «Onques homme sage ne monta sur asne, pour l’onneur de Nostre Seigneur, qui des-
sus monta, mais tres bien sur cheval, car qui chiet de 1'asne, il dit: „crieve“ et qui chiet
de cheval, il dit: «lieve». Glose. Sur cest article se puet faire un argument, car quant Jo¬
seph mena la Vierge Marie en Egypte, elle monta sur un asne et toutesfois elle n’en eut
nul grief». (Les evangiles des quenouilles/Ed. critique, in trod, et notes par M.Jeay. Mon¬
treal, 1985. P.90, курсив мой — O.T.).
79 Gauvard C. «De grace especial». Crime, Etat et societe en France a la fin du Moyen
Age. P„ 1991. P.726-727.
Вольтер, Жанна д’Арк и осел. К истории одного мотива
43
армейскую проститутку. Выдумка бургундского хрониста положила
начало целой историографической традиции, причем не только анг¬
лийской. Даже французские авторы вплоть до начала XVIII в. исполь¬
зовали миф о проститутке-служанке из таверны, дабы развенчать образ
девственной спасительницы королевства. В 1570 г. Жирар дю Эйан
(Haillan) в своем сочинении «De l’estat et mercy des affaires de France»
настаивал на том, что в любовниках Жанны ходили буквально все про¬
славленные французские полководцы: бастард Орлеанский, Робер де
Бодрикур, Потон де Сантрай80. В 1715 г. историю о «прислуге на по¬
стоялом дворе» воспроизвел в «Abr6g6 de l’histoire de France» Боссюэ81.
Тех же взглядов на эпопею Жанны д’Арк придерживался и Поль Рапен-
Тойра, французский протестант, укрывшийся в Англии, автор много¬
томной «Histoire d’Angleterre» (1724-1736), прямо заявлявший, что более
других источников он доверяет «Хронике» Монстреле82.
Что же касается собственно английских сочинений, то здесь выдум¬
ки Монстреле оказались дополнены новыми вымыслами. Так, Эдвард
Холл (а вслед за ним и Ричард Графтон), слово в слово повторяя пассаж
о служанке с постоялого двора, научившейся там ездить верхом и владеть
оружием83, заявлял, что Жанна была настоящей уродкой и ни один муж¬
чина не желал близости с ней84. Хотя оба автора и упоминали о якобы
данном девушкой обете девственности, ее слова они называли «выдум¬
ками» и «фантазиями», которым доверять вовсе не следовало85. Графтон
80 «Les uns disent, que cette Jeanne etait la maitresse de Jean, bastard d’Orleans, les
autres du sire de Baudricourt, les autres le Pothon» (Цит. no: Marot P. De la rehabilita¬
tion a la glorification de Jeanne dArc.Essai sur l’historiographie et la culte de l'heroine
en France pendant cinq siecles//Memorial du Ve centenaire de la rehabilitation de Jean¬
ne dArc, 1456-1956. P., 1958. P.85-164, здесь P.94).
81 «Servante d’auberge» (Цит. no: Ibidem. P.105).
82 Ibidem. P.112; Vercruysse J. Op. cit. P.1695-1696.
83 «There came a mayd... named lone,...which was a greate space a chamberleyn in
commen hostery, and was a rampe of such boldnesse, that she would course horsses... and
do thynges, that other yong madens, bothe abhorred and wer ashamed to do» (Hall E. Op.
cit. P.148; Grafton's Chronicle or History of England. P580).
84 «Yet as some say, whether wer because of her foule face, that no man would desire
it... She (as a monster) was sent to the Dolphin» (Hall E. Op. cit. P.148; Grafton's Chron¬
icle or History of England. P.580).
85 «Rehersyng to hym, visions, traunses, and fables, full of blasphemy, supersticion and
hypocrisy, that I maruell much that wise men did beleue her, and lerned clarkes would
write suche phantasies» (Hall E. Op. cit. P.148; Grafton's Chronicle or History of England.
P.580).
44
О. И. Тогоева
подробно останавливался также на пребывании Жанны в армии, заме¬
чая, что в прежние времена ни одна римская матрона не позволяла себе
разговаривать с мужчинами в публичных местах86, тогда как «эта ден¬
но и нощно общается с солдатами и военными, что совершенно недо¬
стойно, аморально и бесчестно»87. Уважающие себя женщины так себя
вести не должны, а потому, заключал Графтон, Жанна—непорядочная
особа и не может быть названа святой88. Еще более ясно свое отноше¬
ние к французской героине формулировал Шекспир. Его Жанна д’Арк,
вне всякого сомнения, оказывалась настоящей армейской проститут¬
кой89, не помнящей даже, от кого именно она ждет ребенка: от Карла
VIE герцога Алансонского или Рене, короля Неаполя90.
Образ распутницы, навязываемый английскими авторами XVI в.
Жанне д’Арк, должен был поставить под сомнение ее роль в Столет¬
ней войне, опорочить сам факт многочисленных побед французских
войск, одержанных с ее помощью, ибо оказывалось, что добыты они
были нечестным путем. Доверие, оказанное Жанне Карлом VII и его
военачальниками, с точки зрения англичан, являлось всего лишь след¬
ствием ее развратного образа жизни. Поставив во главе своего вой¬
ска проститутку, король не мог рассчитывать на то, что его действия
по спасению страны будут сочтены достойными, а его война — справед¬
ливой91. Конечно, подобное отношение к успехам Жанны д’Арк на во¬
86 «First shamefastnesse, which the Romaine Ladies so kept, that seldome or neuer
they were seene openly talking with a man» (Grafton’s Chronicle or History of England.
P.589).
87 «Where was her shamfastnesse, when she daylie and nightly was conuersant with
comen souldiours and men of warre, amongst whome is small honestie, lesse vertue and
shamefastnesse least of all exercised or vsed?» (Ibidem).
88 «So that if these morall vertues lacking, she was no good woman, then it must
needes consequently folow, that she was no saint» (Ibidem. P.590).
89 «Злой дух французов! Мерзостная ведьма!/Среди толпы любовников сво-
их/Тебе ли над сединами глумиться ./Полуживого в трусости корить?/С тобою, дев¬
ка, снова я сражусь/Не то от срама пусть погибнет Толбот» (Шекспир. Іенрих VI.
Акт III. Сцена 2).
90 «Меня простите, вас я обманула:/Не Карл, не Алансон меня пленил:/То был
Рене, Неаполя король./Женатый человек! Недопустимо!» (Там же. Акт V. Сцена 4).
91 Подобное отношение к Жанне д’Арк и ее роли в Столетней войне стало ме¬
няться в Англии только в самом конце XVIII в.: SullivanK. «La justice magnanime
des anglais». Les biographes britanniques de Jeanne dArc//Jeanne dArc entre les
nations/Etudes reunies par T.Hoenselaars, J.Koopmans. Amsterdam-Atlanta, 1998.
P. 115-132.
Вольтер, Жанна д’Арк и осел. К истории одного мотива
45
енном поприще не было следствием одного лишь влияния «Хроники»
Монстреле — оно сформировалось еще в 30-х гг. XV в92, и просущест¬
вовало вплоть до XVIII в93. Однако, образ, созданный бургундским
хронистом, не был лишен известного изящества. Вместо прямых ос¬
корблений, переполнявших в свое время английские пропагандист¬
ские сочинения94, он использовал тонкие намеки, хорошо знакомые
его современникам и ближайшим потомкам символические подтекс¬
ты вполне обычных, на первый взгляд, явлений —обета девственности,
визионерства, службы на постоялом дворе. И именно этим привлек
внимание своих английских последователей.
* * *
Этой же «находкой» Монстреле воспользовался, как представляется,
и Вольтер, задумывая «Орлеанскую девственницу». Его Жанна также
представала перед читателями в виде «горничной, дебелой и румяной»,
с мускулистыми руками, твердой грудью, что «попу, бойцу и книжни¬
ку мила», способной отвесить оплеуху любому, кто «ее за грудь или
за бедра щиплет». Она все также заботилась о «лошадях таверны», раз¬
ливала вино, таскала мешки — пока за ней не являлся св. Денис: «Де¬
нис спешит,—чудно, но это так, — /На поиски невинности в кабак»95.
Чтобы сделать свою мысль еще более доходчивой, изменения в судьбе
своей героини Вольтер сравнивал с изменениями в жизни какой-ни¬
будь юной белошвейки, вместо публичного дома попадающей в по¬
стель к королю: «Или, скорей, так швейка молодая,/Которую природа
с юных лет/Готовила в бордель или в балет,/.... Когда ее Амур, везде
порхая,/Кладет под короля, меж двух простынь»96. Появление в жизни
Жанны крылатого осла должно было таким образом завершить общую
92 Об английской пропаганде XV в., направленной на очернение Жанны д’Арк
в рамках дискурса справедливой войны, см.: ТогоеваО.И. «Истинная правда». С. 175.
180.
93 White К. A Complete History of England. L., 1706. P.357-366; Vercruysse J. Op. cit.
P.1661-1695, 1724-1725.
94 Как о «непристойной и уродливой женщине, которая одевается как мужчи¬
на и ведет развратный образ жизни», писал о Жанне в сентябре 1429 г. герцог Бед¬
форд. «Проституткой, переодевшейся девственницей» и «женщиной, выдающей себя
за девственницу» называл ее анонимный автор созданного примерно в то же время
«Английского ответа на Virgo puellares» (Тогоева О.И. Указ. соч. С.175).
95 Вольтер. Указ. соч. С.21.
96 Там же. С. 25.
46
О. И. Тогоева
картину событий, дабы у читателей не осталось ни малейших сомне¬
ний в нравственном облике Девы.
Заимствовав у Апулея тему осла как фаллического животного, ката¬
ние на котором означало в символическом плане потерю девственности,
Вольтер развил этот мотив, доведя его, при помощи хроники Монстре-
ле, до логического конца. Его Жанна д’Арк не только теряла девствен¬
ность, на что указывало наличие у нее чудесного спутника (как это, без
сомнения, происходило и с римской Харитой)97. Вопреки надеждам св.
Дениса, она оказывалась вполне сговорчивой особой, готовой отдаться
влюбленному в нее Дюнуа, несмотря на то, что подобное поведение на¬
носило, возможно, непоправимый урон будущему Франции.
Однако именно в этом противоречии между утратой девственно¬
сти и окончательной победой французских войск над врагом и состояла
главная задумка великого «либертинца»98. Если для противников Жан¬
ны д’Арк, англичан, обвинение ее в проституции подразумевало более
тяжелое обвинение в ведении войны недостойными средствами, ины¬
ми словами, несправедливой войны, то для Вольтера значение имело
совсем другое. Использовав тот же самый, что и английская традиция,
мотив катания на осле он лишний раз указал на пусть скрытый, но про¬
должающий свое существование конфликт двух культур в восприятии
французской национальной героини. Официальные обвинения анг¬
лийских военачальников и рожденные на их основании литературные
мифы об армейской проститутке не имели, по мнению Вольтера, ника¬
кого отношения к истинной роли Жанны в Столетней войне и в истории
ее страны. Именно поэтому они оказались столь иронично обыграны
в «Орлеанской девственнице». Впрочем, ее автор пошел еще дальше,
направив свой талант на развенчание другого мифа, складывавшегося
теперь уже во Франции, — мифа о святой деве, второй Деве Марии, чье
житие, с его точки зрения, напоминало жизнь реальной Жанны д’Арк
точно так же, как и история распутницы, едущей верхом на осле. * 9397 Любопытно, что текст «Орлеанской девственницы», опубликованный без ве¬
дома Вольтера в 1755 н 1756 гг., заканчивался сценой соблазнения Жанны ослом,
которой в издании 1762 г. уже не оказалось. Исследователи до сих пор расходятся
во мнениях, принадлежала ли столь фривольная концовка самому автору или была
добавлена кем-то из почитателей его таланта (Tsien J. Op. cit. P.306-307).
93 Как отмечает Іерд Крюмейх, именно «Орлеанская девственница» позволила
противникам Вольтера обвинять его в скрытой приверженности идеалам либертин-
цев (Krumeich G. Op. cit. P.34).
АНГЛИЙСКОЕ ОБЩЕСТВО ПОСЛЕ
СТОЛЕТНЕЙ ВОЙНЫ
В. И. Золотов
Традиционно датой окончания Столетней войны считается 19 октяб¬
ря 1453 г. — день, когда англичане сдали французам Бордо. Однако за¬
вершение столь долгого конфликта не было скреплено каким-либо
правовым соглашением. Не сразу осознав, что произошло в октябре
того года, английские короли все еще полагали, что сохраняют пра¬
ва на французскую корону. И при Ланкастерах, и при Йорках, и при
Тюдорах идея возвращения французской короны продолжала витать
в воздухе. Однако «война роз» в самой Англии и искусная политика
Людовика XI во Франции по укреплению своей власти воспрепятство¬
вали возобновлению войны.
В историографии англо-французского противостояния тех лет
подробно рассматриваются взаимоотношения двух стран после 1453 г.
Их итог емко подвел Э.Ле Руа Лядюри, заметив, что мир в Пикиньи
в августе 1475 г. блестяще для Франции положил конец франко-анг¬
лийскому конфликту, длившемуся более столетия* 1. Отдаленным эхом
Столетней войны стали потерпевшие неудачу экспедиции 1474—1475 гг.
и 1492 г., которые показали, что идея Англии как «живущего войной
государства» (war state) исчерпала себя2. По мнению Ле Руа Лядюри,
Англия в начале 1450-х гг. вступила в фазу символического превраще¬
Всеволод Иванович Золотов, доктор исторических наук, профессор кафедры все¬
общей истории Брянского государственного университета.
1 Ле Руа Ладюри Э. Королевская Франция (от Людовика XI до Генриха IV). М.,
2004. С. 87-88. По миру в Пикиньи английский король Эдуард IV за солидное возна¬
граждение в 50 тыс. крон и ежегодную пенсию фактически отказался от претензий
на французские владения, кроме Кале.
2 Harris G. Political society and the growth of government in later medieval England//
Past and Present. 1993. N 138. P.56-57.
48
В. И. Золотов
ния в островную державу. Уже Людовик XI интуитивно почувствовал,
что англичане предпочитают воздерживаться от экспедиций на мате¬
рик. По условиям Этапльского договора 1492 г., Франция в очередной
раз за большие деньги выторговала отказ Лондона от вмешательства
в дела ее северных провинций, в том числе Бретани. Договор гаранти¬
ровал, что Бретань, ставшая сателлитом Валуа, больше не будет ябло¬
ком раздора между французской и английской монархиями. Тюдоры
отказывались от континентальных авантюр3. Англичане замыкались
в блестящей островной изоляции, сохраняя за собой на континенте
лишь Кале4.
В исследованиях по истории отношений двух стран отмечается,
однако, что и после 1453 г. между ними долгие годы фактически со¬
хранялось перманентное противостояние, что было связано с борьбой
Йорков и Ланкастеров в «войнах роз» и с конфликтом между Людо¬
виком XI и Карлом Смелым. И английские, и французские монархи,
принцы, претенденты на трон охотно искали себе союзников по дру¬
гую сторону пролива: Йорки блокировались с Карлом Смелым, фран¬
цузский король с Ланкастерами. Должно было пройти еще немало
времени, прежде чем англичане стали понемногу осознавать новые
реальности. Привычный, устоявшийся мир, предполагавший обла¬
дание территориями на континенте, рушился. Разные политические
и общественные силы в английском обществе по-разному осмысли¬
вали подобные изменения. Оценки происходящего, в которых отрази¬
лись стереотипы мышления, старые и новые, появившиеся уже после
1453 г., образы, свидетельствуют о происходившем брожении в умах
англичан, о поисках ими путей адаптации к изменившейся ситуации,
о появлении у них нового отношения к власти. Эти процессы в не¬
малой степени определяли формирование в стране новых политиче¬
ских ценностей.
Чтобы лучше понять особенности процесса становления у анг¬
личан нового отношения к происходившему в мире, целесообразно
сравнить его с аналогичными изменениями на французской стороне.
Если осознание новой ситуации у англичан происходило мучительно
и долго, то французы, напротив, чуть ли не со времен Людовика XI
сумели приспособиться к ней, опередив в этом своих прежних врагов.
Летописцем того времени, что последовало за славной победой Фран¬
3 Ле Руа Ладюри Э. Указ. соч. С. 103.
4 Там же. С. 88.
Английское общество после Столетней войны
49
ции, увенчавшей эпоху, полную событий «удивительных и горестных»,
стал Филипп де Коммин.
Этот историк сумел наиболее точно оценить изменение ситуации.
Он вращался в самой гуще политических событий второй половины
столетия, знал всю подноготную бургундской политики, долгое время
являлся первым советником Людовика XI, почти неотлучно находясь
при нем. Свое же сочинение он создал уже после завершения службы
при дворе, в 1490-х гг. Победа французского оружия на последнем эта¬
пе Столетней войны, успехи королевской дипломатии и возрождение
французского государства стали предметом ретроспективного осве¬
щения Коммина, свободного от влияния политической конъюнктуры,
достаточно беспристрастного и полного интересных наблюдений.
Он вполне определенно утверждает, что в эпоху Эдуарда IV (1461-
1483), а, следовательно, и в эпоху Людовика XI, англичане едва ли дума¬
ли о возобновлении полномасштабной войны. Все частные конфликты
(набеги на побережье обеих стран, отдельные стычки и даже экспеди¬
ция 1475 г., когда Эдуард IV высадился на французской земле) связаны
были с внутренними проблемами этих стран. Коммин почти уверен,
что король Эдуард не хотел большой войны. Он считает, что Людовик
хорошо изучил характер английского монарха, слишком привыкшего
к удобствам и удовольствиям. Эдуард IV совсем не был приспособлен
к тем трудностям, которые приходилось преодолевать английскому ко¬
ролю, вознамерившемуся завоевать что-либо во Франции5.
Тем не менее, по мнению Коммина, традиция, замешанная на ми¬
фах о праве английских королей на французскую корону, заставляла
Эдуарда постоянно бросать взгляды за Ла-Манш. Историк считал, что,
хотя поход 1475 г. был Эдуарду весьма не по душе, королю пришлось
пересечь море, поскольку этого желало все его королевство, слишком
хорошо помнившее об прежних временах6.
Автор «Мемуаров» сетует на сохранявшуюся у англичан уверен¬
ность в их правах на французскую корону7:
5 Коммин Ф. де. Мемуары. М., 1986. С.154.
6 Там же. С. 153.
7 Подробнее см.: Taylor С. Sir John Fortescue and the French Polemical Treaties of
the Hundred Years War//The English Historical Review.1999. Vol.64. N 455; Lewis P.S.
War, Propaganda and Historiography in Fifteenth Century France and England//Essays in
Later Medieval French History/Ed. P.S. Lewis. L., 1985; Калмыкова E. В. Война за фран¬
цузскую корону как божественное право и священный долг королей Англии//Ис¬
кусство власти. СПб., 2007.
50
В. И. Золотов
В 1475 г. перед тем, «как ... выйти из Дувра, король Англии ... послал пись¬
менный вызов (Людовику XI— В. 3.), составленный на прекрасном язы¬
ке и в изящном стиле (уверен, что англичанин так никогда не напишет),
с требованием вернуть ему Французское королевство, которое должно ему
принадлежать, дабы он мог восстановить старые вольности для церкви,
знати и народа, избавив их от великих тягот и забот, на которые их об¬
рек (французский? В. 3.) король, и с оправданием всего того, что по¬
следует в случае отказа —и все это в обычной для таких посланий форме
и манере»8.
И в другом месте историк отмечает:
«Ведь наш король прекрасно понимал, что англичане, как дворянство, так
и общины и люди церкви, всегда склонны к войне против Франции под
предлогом своих претензий на французский престол и в надежде на за¬
воевания ... и они до сих пор надеются повторить это»9 (сказано при
описании событий 1478 года, через год после смерти Карла, герцога Бур¬
гундского — В.З.).
Как видим Коммин уверен, что английского монарха, чья позиция
была достаточно осторожна, подталкивали к походам против Фран¬
ции вполне определенные силы. Прежде всего, «общины» — понятие,
которым в Англии традиционно обозначается отличная от аристокра¬
тии часть общества: торговцы, купцы, горожане, мелкие дворяне и т. д.
Говоря об экспедиции 1475 г., историк упоминает о тех, «кто в общи¬
нах Англии ратовал за этот поход». Там же Коммин бросает реплику,
что король Англии действует не по своему почину, а побуждаемый гер¬
цогом Бургундским и «общинами» Англии. В другом месте он вновь
говорит о заинтересованности в войне «общин» Англии и торговых
людей10.
Особо Коммин отмечает позицию еще одной группы английско¬
го общества —знати. Он говорит или о дворянстве в целом, как одном
из слоев общества, или о знатных людях11. В двух случаях он конкрет¬
но называет представителей этого сословия, стремившихся к войне.
Желание Эдуарда IV жить мирно с Францией «часть членов его Сове¬
та называла великим ущербом для его королевства ... особенно среди
8 Коммин Ф. де. Мемуары. С. 135-136.
9 Там же. С. 220-221.
10 Там же. С. 154, 221, 141.
11 Там же. С. 141, 221.
Английское общество после Столетней войны
51
тех, кто стремился к смутам и раздорам»12. А после заключения мира
в Пикиньи в беседе двух монархов не захотели участвовать герцог Гло¬
стер, брат короля (будущий Ричард III—В. 3.), и некоторые другие, не¬
довольные этим миром13.
Взвешенность оценок Коммина импонирует. С одной стороны,
победа Франции позволяла с немалой степенью великодушия писать
о бессмысленности попыток англичан взять реванш. С другой стороны,
его статус позволял получать такие свидетельства, какие были недо¬
ступны для рядового хрониста. В известной степени, Коммин отражал
сложившееся к 1490-м годам у французов представление о том, что ка¬
кое значение для них имел английский фактор в 60—70-х г. XV в.
Английский взгляд на существо отношений иной. Источники
для его изучения имеют свои особенности. Просмотр хроник, близ¬
ких по времени создания ко второй половине столетия, обнаружи¬
вают слабый интерес авторов к событиям на материке. Их внимание
сосредоточено на бесконечных стычках и конфликтах двух враждую¬
щих английских династий на самом острове. Создается впечатление,
что заморские дела для английских хронистов того периода не слиш¬
ком интересны. Несколько более внимательны к теме французской
политики такие авторы конца XV—первой половины XVI в., как Ро¬
берт Фабиан, Эдуард Холл и Полидор Вергил. Однако они заимство¬
вали конкретную информацию о событиях из одного и того же ряда
источников — у хронистов XV в. Их попытки объяснить некоторые со¬
бытия династического противостояния в Англии с учетом французско¬
го фактора сводятся к описанию внешнеполитической канвы «войны
роз». На страницах их сочинений трудно обнаружить какие-то попыт¬
ки анализа природы и целей прежнего противостояния с Францией,
подобные тем, что есть у Коммина14.
Солидный свод хроник Роберта Фабиана (ум. в 1512 г.), знавшего
еще современников Столетней войны, наиболее скупо освещает инте¬
ресующие нас события. Эдуард Холл (ум. в 1547 г.) и Полидор Вергил
(его труд создан в 1534 г.) несколько более обстоятельны, но и их ин¬
тереса хватает лишь на весьма эмоциональное описание событий во¬
круг Бордо в октябре 1453 г.
12 Там же. С. 223.
13 Там же. С. 150.
14 По замечанию К.Фаулера, в Англии XV в. не было мемуаристов, подобных Ба-
зену и Коммину. — Fowler К. The Age of Plantagenet and Valois. L., 1967 P. 199.
52
В. И. Золотов
Вергил начинает свой рассказ о происходившем в последний год
войны с характеристики доблестного, по его мнению, поведения жи¬
телей Бордо после вступления французской армии в Гиень весной
1452 г. Они, по утверждению Вергила, отправили послов к Генриху
VI, сообщив английскому монарху, что жители города на тайных со¬
браниях решили вернуться под власть английской короны, если он
пошлет свою армию в Аквитанию, и готовы всячески помочь тако¬
му предприятию. Тем более что у французов в провинции не было
значительных военных сил. Просьба жителей Бордо была услышана,
и король принял «благоразумное» (good) решение возобновить войну.
Преданность горожан весьма польстила ему, и он обещал послать лор¬
да Тальбота с войском в Аквитанию, чтобы сражаться против короля
Франции на море и на суше15. Здесь можно говорить об эмоциональ¬
ном неприятии поражения в войне и о планах немедленного реванша.
Можно поверить и сообщениям о настроениях горожан Бордо: дале¬
кий монарх мог казаться им предпочтительнее сидящего по соседству.
Такие настроения, очевидно, существовали среди жителей француз¬
ской провинции с начала Столетней войны.
Лорд Тальбот, продолжает Вергил, не стал медлить и энергично
взялся за организацию экспедиции. Сборы были основательны, анг¬
личане старались предусмотреть все. Их кораблям благоприятствовал
попутный ветер (Вергил склонен видеть в этом знак свыше). После
высадки Тальбот отправил во все концы провинции отряды, которые
«огнем очищали округу (от неприятеля? — В.З.), повергнув жителей
в страх и ужас»16. Жители Бордо (очевидно, заговорщики — В. 3.),
услышав о приближении Тальбота, тайно вошли в контакт с англича¬
нами. Контекст источника позволяет считать, что эта часть бордос¬
цев была готова открыть ворота англичанам. Те, кто не был посвящен
в сговор, начали покидать город в страхе за свою жизнь17. Кроме Бор¬
до, отмечает Вергил, на сторону англичан перешли и «другие города
в Аквитании». Французский король Карл VII в это время осаждал Ша-
тильон (Chastellion) в верховьях Сены18. Туда и ринулся английский
лорд, найдя свою смерть под стенами этого города.
15 Vergil Poly dor. Three Books of English History comprising the Reigns of Henry VI,
Edward IV and Richard III/Ed. H.Ellis. L., 1844. P.89-90.
16 Vergil Poly dor. P.90-91.
17 Ibid.P.91.
18 Ошибка Вергила, Шатильон располагался там же, в Гиени, на восток от Бор¬
до. См.: Перруа Э. Столетняя война. СПб., 2002. Приложения. «Карты».
Английское общество после Столетней войны
53
После гибели Тальбота англичане по существу потеряли сразу
все свои завоевания, кроме Бордо. Французский король осадил го¬
род. Англичане умело, по словам Вергила, оборонялись. Те жители
Бордо, которые тайно сносились с английским королем, не захоте¬
ли просить милости у своего монарха. Однако голод заставил их со¬
гласиться на условия, предложенные Карлом. К тому же, условия эти
оказались мягкими: ни одного бордосца не обвиняют в измене, анг¬
личане уходят на свой остров с оружием и имуществом, безопасность
им гарантируется; за ними могут последовать и те жители города, кто
не захочет остаться19. Так Бордо был возвращен французам, заклю¬
чает Вергил. Он заканчивает рассказ о заморских делах следующим
выводом: «Это было, наконец-то, окончанием заморской войны и на¬
чалом гражданских потрясений». О войне за морем историк больше
ничего не сообщает.
Кроме Вергила, о событиях осени 1453 г. писал и Эдуард Холл20.
Он рассказал о попытках Англии сохранить всю провинцию за собой.
Совет Англии, дабы сохранить и усилить свой контроль над Биенью,
послал на материк Уильяма Вудвиля с 800 солдатами. Тогда же король,
пишет Холл, вспомнил доблестную службу и знаменитые деяния Джо¬
на, лорда Тальбота, графа Шрусбери и отправил его с трехтысячным
войском в Нормандию и затем в Гиень. Этот лорд «не забыл своего
долга и не утратил своего мастерства, а повседневно стремился и еже¬
часно старался досаждать и угрожать врагам».
В остальном, говоря о заморских делах, Холл немногословен.
Сообщая об экспедиции 1475 г., он считает, что Эдуард IV едва ли
желал этого похода и стремился «к сохранению порядка, к улажива¬
нию тех дел, что нарушали этот порядок»21. Речь идет, несомненно,
о внутренних проблемах Англии. Карл же Бургундский, сетует Холл,
был слишком амбициозен и желал прирастить свои владения, его дух
не знал покоя. Холл также сообщает об участии в экспедиции мно¬
гих представителей знати22 Фабиан еще более лаконичен. О замор¬
ских делах 1450-х — 1470-х гг. он упоминает лишь дважды — о гибели
Тальбота и о подготовке экспедиции 1475 г., когда «прозвучал при¬
19 Vergil Poly dor. P.93.
20 Hall E. Chronicle of Lancaster and York, 1399-1547/Ed. H.Ellis. L., 1809. P.202.
21 Ibid.P.307. Эдуард Холл единственный из английских авторов, кто пытается
объяснить позицию Эдуарда IV в 1475 г.
22 Ibid.P.307-308.
54
В. И. Золотов
зыв к лордам, духовным и светским, внести свой вклад в поход че¬
рез пролив»23.
Как видим, в источниках обеих сторон история войны фактиче¬
ски заканчивается описанием экспедиции 1475 г. Не является ли это
свидетельством того, что она была поворотным пунктом в отношени¬
ях двух стран после 1453 г.?
Говоря о мире в Пикиньи, Вергил определяет приоритеты раз¬
личных политических и социальных сил, деля их на интересы короны,
интересы общества и отдельных сословий. Первые вполне определен¬
ны — отказ от вмешательства в дела Франции. Эта оценка Вергила
перекликается с наблюдениями Коммина. Однако в английском обще¬
стве второй половины XV в. сохранялось немало сил, которые не хоте¬
ли расставаться с иллюзиями и надеждами на сохранение французских
владений. Так, английский поэт продолжал именовать Эдуарда IV
«королем Англии и Франции», призывая к возобновлению войны24.
В 1492 г. Генрих VII вторгся во Францию, вмешавшись в спор фран¬
цузского короля за бретонское наследство25.
Источником воинственных настроений в английском королев¬
стве оставалась знать. Об этом не раз упоминается в наших источни¬
ках. Тем не менее, если верить свидетельству хронистов, существовали
в английском обществе и взгляды, иной, нежели у аристократии, на¬
правленности. Такие настроения прослеживаются еще до 1453 г. Пос¬
ле Арраского (1435 г.) мира, когда Англия потеряла в Столетней войне
своего бургундского союзника и оказалась перед лицом военно-поли¬
тической катастрофы, начался процесс переосмысления ее места в Ев¬
ропе. Кризис английского общества во время «войны роз» заставил
говорить и об особой роли монарха, его ответственности перед под¬
данными, что было весьма актуально при слабом Генрихе VI.
В конце 1436 г. в Англии появился любопытный трактат «Ма¬
ленькая книжечка об английской политике»26. В первых главах сочи¬
нение красочно описывает многосторонние торговые связи Англии
со странами Европы — от Италии и Португалии до Исландии и Прус¬
сии. Но пафос сочинения не в этом. Автор уверен, что столь успешная
торговля может быть обеспечена только морской мощью королев¬
23 Fabyan R. The New Chronicles of England and France/Ed. H.Ellis. L., 1811. P.664.
24 Historical Poems of the Fourteenth and Fifteenth Centuries/Ed. R.H. Robbins. N.Y.,
1959. P.92; Lander J. R. Crown and Nobility, 1450-1509. L., 1976. Ch. 9.
25 Fabyan R. P.442, 684; КоммчнФ. де. C.151.
26 The Libelle of Englyshe Polycye/Ed. G.Warner. Oxford, 1926.
Английское общество после Столетней войны
55
ства. Фактически трактат призывает отказаться от континентальной
политики, свернуть английское присутствие во Франции (от освое¬
ния Ирландии, говорит автор, доходов можно получить больше, чем
от войны во Франции), сосредоточить все внимание и мощь королев¬
ства на контроле за прилегающими к острову морями. Автор сочине¬
ния уверен, что только морская мощь может вернуть Англии былое
положение в мире. Для преодоления же внутренней нестабильности
необходимо единение и согласие «достойных и знающих». Они долж¬
ны сплотиться вокруг правительства, не ссориться, идти к согласию
и единодушию. Это — путь к богатству и славе. И знать не сможет
больше строить свои козни.
По одной из версий, автором трактата был Адам Молейнс, епископ
Чичестерский27. В 1436 г. он, получив степень доктора права, стал клер¬
ком королевского Совета, с 1441 г. — членом Совета, а на пике карь¬
еры — лордом-хранителем Малой печати. Должность клерка Совета
не давала ему больших возможностей знакомства с государственными
мужами и государственной политикой. Но он приобрел вес и автори¬
тет, постоянно работая в комиссиях, занимавшихся самым разными
аспектами торговли — от переговоров по новым договорам до рас¬
следований законности захвата торговых судов в Ла-Манше. Среди
представителей знати и прелатов в Совете он был наиболее опытным
специалистом по торговле: к нему обращались всякий раз, когда тре¬
бовалась соответствующая экспертная оценка или применение дип¬
ломатических талантов28.
Содержание поэмы, основные мысли автора дают строгую, строй¬
ную программу государственных интересов или, если для того вре¬
мени применимо такое понятие, интересов королевства. Морская
и торговая политика предлагается как альтернатива политике воен¬
ных авантюр. По сути, речь идет о ревизии целей войны. В трактате
нет призывов к поискам военной славы, но содержатся лишь меркан¬
тильные расчеты, лишенные рыцарского духа. Залог процветания Ан¬
глии, ее перспективы — на морских просторах, а не в господстве над
чужой землей. Автор сумел подняться над узкосословными интереса¬
ми верхушки правящего сословия.
11 Историографию памятника, проблему авторства см.: Warner G. Introduce //The
Libelle of Englyshe Polycye. Oxford, 1926; Золотов В. И. В споре с короной: королев¬
ский чиновник и рыцарь в поисках выбора на исходе Столетней войны//Человек
XV столетия: грани идентичности. М., 2007
28 Warner G. Op. cit. P.XLIII.
56
В. И. Золотов
Символична трагическая смерть Молейнса. В начале января 1450 г.
он был растерзан в Портсмуте толпой разъяренных матросов, яко¬
бы не получивших положенного им жалованья29. Возможно, убийство
было инспирировано теми силами в Англии, которые ратовали за про¬
должение войны во Франции, несмотря на роковые неудачи англичан
в Нормандии и Мэне в конце сороковых.
Но и в 1453 г, когда результат войны стал очевиден, не смирив¬
шиеся с поражением «вероломные магнаты» не исчезли. Не исчез
и союз между амбициозными французскими принцами и английски¬
ми претендентами на престол во Франции. Трудно было найти в усло¬
виях мира и подходящее занятие для людей, привыкших к военному
ремеслу30.
Голос автора «Маленькой книжечки об английской полити¬
ке» едва ли мог быть сразу услышан и после 1453 г. С одной стороны,
на ситуацию продолжала влиять инерция войны, поскольку англичане,
привыкшие считать бесспорными свои притязания на французские
земли, не могли сразу осознать случившегося. С другой —у Англии
было слишком много интересов в Гиени, долгое время являвшейся ее
владением31. Да и феодальная подоплека англо-французского проти¬
востояния продолжала играть заметную роль. П. Льюис отмечает, что
противостояние королей Англии и Франции всегда представляло со¬
бою нечто большее, чем просто борьбу за право наследования короны.
Оно во многом определялось интересами могущественной аристокра¬
тии, способной в ту эпоху бросить вызов монарху. Вопросы государ¬
ственного порядка в целом были тесно связаны с вопросом влияния
королей на своих вассалов и местную сеньориальную власть, который
до конца столетия еще не был решен.
По мнению Р. Бритнелла, военные неудачи, последовавшие за бле¬
стящими победами, подогревали враждебность англичан к французам.
29 The Brut, or the Chronicles of England/Ed. EW.D.Brie.L., 1908. P.365; Fabyan R.
Op. cit. P.632.
30 Lewis P.S. Later Medieval France. L., 1968. P.51.
31 Ibid.P.41, 51, lb-11, 237. Исход из Гиени после 1453 г. был ограниченным. В тече¬
ние последующих лет в Англию перебралось около 200 человек, из которых только
40 — знать. Многие англичане здесь остались. Ibid. Р 74-75. Упоминание в источни¬
ках воинственных настроений «общин» не означает, что эти слои английского об¬
щества стремились к политическому реваншу. Поддержка ими заморских походов
определялась боязнью потерять Кале, утратить сложившиеся торговые связи. Вме¬
сте с тем, позиция «общин» в ближайшие после 1453 г. десятилетия, бесспорно, тре¬
бует отдельного анализа.
Английское общество после Столетней войны
57
В обыденном сознании прочно укоренились негативные стереотипы
и образы32. Историки сообщают об эпизоде, произошедшем в конце
1470-х гг. на улицах Лондона, когда вслед французскому послу и его
сопровождению толпа кричала «французские собаки». Эпидемия,
вспыхнувшая в портах Англии в 1485 г., получила название «француз¬
ского сифилиса»: молва утверждала, что болезнь занесли с конти¬
нента проститутки, сопровождавшие войска Генриха VII. Презрение
и враждебность к французам демонстрировали все —от коробейни¬
ка до принца33.
Устойчивость национальных предубеждений и предрассудков
среди политически значимых социальных групп ограничивала воз¬
можности короля самому решать, как строить политику с соседями34.
«Национализм» (термин английского историка —А 3.) бросался в глаза
не только в военное время и не только по отношению к старым вра¬
гам Англии. Силезский рыцарь, посетивший Англию в 1484 г., отмечал,
что для тех людей, с кем он встречался, «мира за пределами Англии
не существует». Итальянский автор, описывая Англию около 1500 г.,
подобным же образом комментировал английскую неприязнь к ино¬
странцам и собственную завышенную самооценку этого народа, живу¬
щего в условиях островной замкнутости: «они думают, что нет людей,
кроме них, и нет другого мира, кроме Англии»35.
И все-таки определенные изменения в настроениях английского
общества, в том числе в «верхах», происходили. А. Фергюссон приво¬
дит свидетельства о том, что в Англии второй половины столетия уже
далеко не все готовы были поддерживать войну за морем «как выра¬
жение своеобразного коллективного поиска приключений в поддерж¬
ку феодальных привилегий короля»36. В произведениях поэта Джорджа
Эшби в 1470-х гг. звучит призыв не начинать беспечно войну ради вы¬
годы или для того, чтобы удовлетворить каприз, или ввязаться в нее
по причине политической тупости37. В поэме «Деятельная политика
32 Britnell R. The Closing of the Middle Ages? England. 1471-1529. Oxford, 1997
P.122.
33 Cm.: Griffiths R. King and County: England and Wales in the fifteenth century. L.,
1991. P.116.
34 Britnell R. Op. cit. P.128.
35 См.: Ibid.P.129.
36 Фергюссон А. Б. Золотая эпоха английской рыцарственности. Исследование
упадка и трансформации рыцарсого идеализма. СПб., 2004. С.201.
См.: Там же. С. 190.
37
58
В. И. Золотов
государя», написанной около 1470 г., автор советует молодому монар¬
ху быть осмотрительным с болтунами, не доверять им. Он сам должен
тщательно разобраться в вопросе, чтобы достичь истинного пони¬
мания вещей. Меньше слушать лесть, она ведет к беде. Свое мне¬
ние всем не раскрывать, больше слушать и болтуны уйдут ни с чем.
Ради чего такая осторожность? Ради благополучия и доходов рыца¬
рей, сквайров, джентльменов. Чтобы бедные «общины» стали бога¬
тыми и чтобы богатство страны не оскудело, для этого необходимо
сохранять мир38.
Можно говорить, что английское общество к концу XV в. оказа¬
лось на распутье. Внутренние проблемы страны, необходимость вос¬
становления торговых связей, поддержка общественным мнением
политики в общегосударственных, а не сословных интересах — все это
вело к постепенному переосмыслению прежних политических ценно¬
стей, формированию новых идей о предназначении власти39. Однако
инерция массового сознания, усугубленная замкнутостью островно¬
го государства, делала этот процесс смены приоритетов достаточно
медленным.
38 Ashby G. The Active Policy of a Prince //George Ashby’s Poems / Ed. M. Bateson. L.,
1899. P.33. Хотя Д.Эшби и был приближен к Маргарите Анжуйской, супруге Генриха
VI, вполне можно согласиться с издателем поэмы, что предложение Эшби не выра¬
жение политики «миротворческой партии» Ланкастеров, а общее мнение, стрем¬
ление к пересмотру внешней политики. — Bateson М. Introduction// George Ashby's
Poems. EVIL
39 Известно, что пребывание Джона Фортескью, приверженца Ланкастеров, при
дворе Людовика XI и помилование Эдуардом IV оказало влияние на его политиче¬
ское учение. — См.: Золотов В.И. Поиски Фортескью в парадигме интеллектуаль¬
ной истории// Актуальные проблемы исторической науки и творческое наследие
С.И.Архангельского. XIII Чтения памяти чл.-корр. АН СССР С.И.Архангельского.
Нижний Новгород, 2003.
ПРЕДСТАВЛЕНИЯ ОБ АНГЛИЧАНАХ
В «НАРОДНОЙ КУЛЬТУРЕ»
ЗАПАДНОЙ ФРАНЦИИ
ЭПОХИ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ
И РАННЕГО НОВОГО ВРЕМЕНИ
E. М. Мягкова
История XX в., изобилующая разнообразными националистиче¬
скими, имперскими и расовыми доктринами, особенно располага¬
ла к реконструкции тех стереотипов, что сложились у каждого народа
относительно других. В 20-е годы в академических изданиях появля¬
ется термин имагология, который под влиянием «антропологического
поворота» переносится в исторические работы из сферы философии,
социологии, этнологии и литературоведения* 1. Одним из ярких приме¬
ров здесь является Бирмингемский центр исследований современной
культуры (1964), утверждавший самостоятельное значение образных
систем и практик. В трудах британских ученых сформировалась идея
о том, что множество культурных форм «незаметно» вовлечены в отно¬
шения власти, а сама эта замаскированность порождена конъюнктур¬
ными интересами, подлежащими интерпретации. Указанный подход
размывал многие границы: между видами репрезентации (литератур¬
ные вымыслы, научные тексты, иконические образы), сферами обще¬
ственной жизни (дискурсы, практики социализации, политические
институты) и областями, жанрами культуры («высокое» и массовое
искусство)2.
Елена Михайловна Мягкова — кандидат исторических наук, докторант Инсти¬
тута всеобщей истории РАН.
1 Особенно заметное влияние на этот процесс оказали работы ЕБарта и Ж.Бод-
рийяра (теория симулякров).
2 См.: Культуральные исследования. Сборник научных работ / Под ред. А.Эткин-
да, П. Лысакова. СПб., 2006.
60
E. M. Мягкова
В небогатой по числу работ историографии сюжет, вынесенный
в заглавие настоящей статьи, как правило, «терялся» в рамках более
широких вопросов: Столетней, религиозной, гражданской (1793—1796)
войн на Западе Франции, событий Французской революции, системы
международных отношений в целом3. Несмотря на солидное расши¬
рение проблематики, накопление значительного эмпирического ма¬
териала и публикацию источников4, эвристический потенциал темы
далеко не исчерпан.
В самом общем плане речь в данной статье пойдет о создании
вымышленной реальности — образа англичан в землях Западной
Франции, способной, при всей своей фантастичности, заслонять ре¬
альность подлинную, влиять на выработку суждений и выбор моделей
поведения. В этом контексте важнейшую роль играют не только пре¬
цеденты, но и различные формы моделирования/распространения
«образов чужого», вплоть до целенаправленной государственной про¬
паганды.
* * *
Фундаментальной особенностью культуры Средневековья и ранне¬
го Нового времени было широкое использование системы символов,
строившейся на основе двух идей. Во-первых, представления о всем
сущем как «знаке свыше», раскрытие которого ведет к познанию воли
Бога (культура элиты)5. Во-вторых, тенденция к соединению мира ви¬
3 Boussard J. Le Gouvernemnt d'Henri II Plantagenet. P., 1956; Tourneur-Aumont J.M.
La bataille de Poitiers (1356) et la construction de la France. P, 1940; Vray N. Protestants
de l’Ouest (1517-1907). Bretagne, Normandie, Poitou. Rennes, 1993; Peret J. Histoire de la
Revolution fran5aise en Poitou Charentes. Projet, 1988; Roux, marquis de. La Revolution a
Poitiers et dans la Vienne. P, 1910; Gabory Ё. LAngleterre et la Vendee. 2 vol. [1930-1931] //
Gabory E. Les Guerres de Vendee. R, 1996; Hutt M. Chouannerie and Counter-revolution:
Puisaye, the Princes and the British Government in the 1790s,2 vols. Cambridge, 1983; Ap-
теменков M.H. Англия и гугеноты во время религиозных войн во Франции. М., 2004;
Загидулина ГН. Англия и революционная Франция (1789-1793 годов)//НиНИ. 1984.
№3. С.54-69; Тарле Е.В. Французская революция и Англия//Тарле Е.В. Сочинения.
М., 1959. Т.7 С.741-755.
4 Хроники и документы времен Столетней войны/Пер., сост., предисл., примеч.
М.В.Аникеева. СПб., 2005; Документы по истории гражданских войн во Франции.
1561-1563/Под ред. А. Д. Люблинской. М.-Л., 1962; Ришелье А. Ж. Мемуары (1600—
1617). М., 2005; La Revolution dans l'Ouest de la France vue de lAngleterre/Sous dir. X.
du Boisrouvray. Nantes, 1989.
5 Le Goff J. Les trois fonctions indo-europeennes: L'historien et l’Europe feodale//
Annales. 1979. N 6. P.1187-1215.
Представления об англичанах в «народной культуре»...
61
димого и невидимого, где любая мысль подлежала «материализации»,
изображению (народная культура). Природа в результате выступала
как символически удвоенное пространство: о каждом предмете по¬
мимо сведений, касающихся его физической природы, существовало
«знание» его скрытых значений, дававших простор для самых разных
интерпретаций6. Объективированные образы действительности — это
сублимированное средоточие массовых социально-культурных ориен¬
таций, имплицитно (или эксплицитно) заложенных в подтексте; они
являются одновременно как манифестацией определенного взгляда,
так и способом воздействия на внешний мир (реальность); возни¬
кая в сознании индивида, они вместе с тем задаются «извне» общи¬
ми установками культуры. Не случайно в современных исследованиях
центр тяжести переносится с «отражающей, описательной способно¬
сти знаковых систем („иллюстрации" теологического, литературно¬
го дискурса или визуального «комментария» Священного писания)
на их выразительные возможности (механизм социальной практики,
функционирования власти и памяти)7. По мнению Ж.Ле Гоффа, они
не являются буквальным «переводом» чего бы то ни было, но пред¬
ставляют совокупность слов, жестов, объектов, определенным образом
структурированных, и приобретающих потому некий новый, сакраль¬
ный смысл. Их понимание возможно лишь в контексте той системы
символики, частью которой они являются8.
Одна из важнейших исследовательских задач состоит, следова¬
тельно, в анализе становления, развития, взаимодействия, смены
и исчезновения образов, кои имеют обыкновение распространяться
не только «по горизонтали» — от одного места к другому, но и «по вер¬
тикали», постепенно спускаясь с вершины на более низкие уров¬
ни иерархии. Над их созданием, впрочем, интенсивно работают
обе стороны: инсценируя и стилизуя самих себя в отношении виза¬
ви, «официальная» и «народная» культуры выстраивают собственные
представления, совпадающие или не совпадающие с предложенными
этим визави вариантами. Так появляется феномен одновременного
сосуществования (мирного или конфликтного) разных по модально¬
сти образных рядов.
6 Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры//Іуревич А. Я. Избранные
труды. Т.2. М.-СПб., 1999. С.53-86.
7 См.: Одиссей. Человек в истории: Образ «другого» в культуре. М., 1993; Одис¬
сей. Человек в истории: Слово и образ в средневековой культуре. М., 2002.
8 Ле Гофф Ж. Символический ритуал вассалитета // Ле Іофф Ж. Другое Средне¬
вековье: Время, труд и культура Запада. Екатеринбург, 2002. С.211-262.
62
E. M. Мягкова
Французское средневековое общество отличалось резкой гетеро¬
генностью в способности воспринимать и производить образы. Суще¬
ствовали пространства и ситуации («сцены»), ведшие к активизации
или, напротив, исчезновению «символического обмена». Так, в во¬
ображении простолюдинов только англичанин рисовался агрессив¬
ным завоевателем, олицетворением абсолютного зла, воплощением
дьявольских сил, значительно перевешивая по своим негативным
характеристикам представления о других — более ранних и более
поздних — «интервентах» (арабах и немцах)9. Области наиболее ин¬
тенсивного выстраивания обликов «чужого» для провинции Пуату
(с 778 г. — графство) концентрировались вокруг трех основных сюже¬
тов: династических браков, военных действий, мореплавания.
Традиция династических браков уходит своими корнями в се¬
дую древность (первое достоверное свидетельство хроники — 935 г.)
и достигает своего «апогея» к XIII—XIV вв., противопоставив в же¬
сткой схватке наследников Валуа и Плантагенетов, а затем — Ланка¬
стеров10. Алиенора Аквитанская (1122—1204), дочь Гийома VIII, графа
Пуату, была выдана замуж за короля Людовика VII (1137—1180). Полу¬
чив в 1152 г. развод по обвинению в супружеской измене, она обвенча¬
лась с молодым Плантагенетом, будущим королем Англии Генрихом
II (1154—1189), Аквитания соединилась с английскими владениями
во Франции — Анжу, Мэном, Нормандией и Бретанью. Так, неожи¬
данно сложилось обширное государство, размерами и богатством
почти вдвое превосходившее владения французского короля. Сы¬
новья Алиеноры Ричард I Львиное сердце (1189—1199) и Иоанн Без¬
земельный (1199—1216) наряду с английской короной носили титул
графов Пуату.
Однако Филипп II Август (1180—1223), ловко воспользовавшись
семейным конфликтом при дворе Плантагенетов, а также нарушени¬
9 Самое раннее упоминание об арабах связано со знаменитым сражением при
Пуатье Карла Мартелла в 732 г. (см.: Le QuellecJ.-L.ha Vendee Mythologique et 1ё-
gendaire. Geste editions. 1996. P.56,125,146). Образы коварных сарацинов, прекрасных
мусульманок, захваченных в плен (служанок или жен, обращенных в христианство)
актуализировались в эпоху Крестовых походов и Реконкисты (см.: Rouille J. Legen-
des et recits de Vendee. 1996. P 45-64). Связанные тесными династическими браками
с королем Арагона (1072 г.), графы Пуату участвовали во многих военных мероприя¬
тиях испанских монархов (см.: Giraudeau J. Precis historique du Poitou. [1843] Reed.
2000. P.85-86, 94-96).
10 Richard A. Histoire des comtes de Poitou (778-1204). P, 1903.
Представления об англичанах в «народной культуре»...
63
ем ими вассальных обязательств11, объявил континентальные владе¬
ния англичан конфискованными и добился признания этого успеха
в Шинонском мирном договоре (1214). В результате на протяжении
целого столетия Людовик IX Святой (1226-1270), Филипп III Смелый
(1270—1285), Филипп IV Красивый (1285—1314) не встречали больших
затруднений в управлении западными провинциями. Впрочем, План-
тагенеты, в роли наследников графов Пуату, теоретически еще могли
претендовать на французскую территорию.
Бурная и несчастливая семейная жизнь Алиеноры давала подоб¬
ным притязаниям множество поводов. Из 35 лет своего царствования
Генрих II только 13 провел в Англии, а все остальное время посвя¬
щал континентальным владениям. Стараясь в свое время заполучить
Аквитанию, он прикинулся влюбленным, но, добившись желаемого,
с женой обращался холодно и имел многочисленные связи на сторо¬
не. Страстная и мстительная королева старалась внушить своим сы¬
новьям отвращение к отцу и сделать их орудием в борьбе за свои права.
Бесконечные интриги и войны стоили ей 10-летнего «пленения». Чаще
всего резиденцией ее блестящего двора был город Пуатье. Не случайно
легенда о «золотом гробе», будто бы расположенном в подземных пе¬
реходах пуатевинской фермы Гинфоль, существует и по сей день, хотя
могила королевы Англии расположена в стенах аббатства Фонтевро12.
Очевидно, что характер англо-французских противоречий и по¬
следовавшая за ними длительная феодальная война имели ярко вы¬
раженную династическую оболочку. В 1328 г. умер Карл IV (1322—1328),
не оставив наследника. Эдуард III (1361—1372), которому в качестве
внука Филиппа IV по женской линии представилась удобная возмож¬
ность объединить обе короны, заявил о своих правах на французский
престол. Во Франции, однако, сослались на правовую норму (статью
«Салической правды»), исключавшую возможность передачи королев¬
ской власти по женской линии, и преимущество было отдано предста¬
вителю боковой ветви Капетингов — Филиппу VI Валуа (1328-1350).
Представители различных социальных слоев Англии считали, что
Франции удалось унизить английского короля, добившись принесения
11 В 1188 г. Генрих II признал короля Французского сюзереном своих континен¬
тальных владений. См.: Басовская Н.И. Столетняя война: леопард против лилии. М.,
2003. С.7-113.
12 См.: Le QuellecJ.-L. Op. cit. P.47, 168, 220; Favreau R. La ville de Poitiers a la fin du
Moyen Age. Une capitale regionale // Memoire de la Societe des Antiquqires de l’Ouest.
Poitiers, 1978. 4-e serie. T. 14. Фонтевро — женский монастырь в провинции Анжу, неда¬
леко от Сомюра, основанный в XI в. Здесь находится усыпальница Плантагенетов.
64
E. M. Мягкова
им оммажа за Гиень (1329)13, ибо, как замечает автор одной из хро¬
ник, «многим людям тогда показалось, что французский престол ушел
из-под власти законной династии»14. Назревавший конфликт прочно
связывался в английском общественном мнении со столкновениями
с Шотландией: широко известная современникам поддержка, оказан¬
ная ей Филиппом VI, якобы была частью плана «общего разрушения
Англии». Опираясь на популярную тогда концепцию «справедливой
войны», дальновидный и тонкий политик Эдуард III изображал шот¬
ландцев взбунтовавшимися подданными Англии, восставшими против
власти «законного» государя, а французов —их пособниками15. В част¬
ности, он решительно настаивал на том, что всеми силами пытался
избежать войны и что вина за ее разжигание целиком и полностью ло¬
жится на французов16.
Не удивительно, что мало-помалу для жителей Запада Франции
«английская партия» стала синонимом неудачного безрассудного се¬
мейного союза, приносящего лишь страдание. Далекие неведомые
страны воспринимались как экзотические области, в которых, наряду
с благополучием и праздностью, царили сказочные монстры. Мрачные
сказания о королевах и принцессах туманного Альбиона заполняли
воображаемое пространство приатлантических провинций. Излюб¬
ленный их сюжет — мистическая способность иноземцев перевопло¬
щаться в аномальных существ, зловредных животных, наделенных,
впрочем, каким-либо экстраординарным признаком: белая лань (оле¬
ниха), белая волчица, чудовище гараш (принимая образ белого коз¬
ленка или барашка, обманывало и губила прохожих), Белая Женщина
(безмолвный призрак, в определенное время суток являющийся к ме¬
стам трагических событий)17.
13 Оммаж, принесенный Эдуардом III Филиппу де Валуа за герцогство Гиеньское
(6 июня 1329 г)//Хроники и документы времен Столетней войны. С.257-258.
14 Ле-Бель Ж. Правдивые хроники [1352-1356]//Цит. по: Хроники и документы
времен Столетней войны. С. 11.
15 Басовская Н.И. Указ. соч. С. 114-178; Вайнштейн О.Л. Дипломатическая под¬
готовка Столетней войны//Проблемы истории международных отношений. Л., 1972.
С.394-406; Контамин Ф. Война в Средние века. СПб., 2001. С.303-310: Russel F.H.
Just War in the Middle Ages. Cambridge, 1977.
16 См.: Декларация Эдуарда III по поводу срыва переговоров с Филиппом VI (ав¬
густ 1337 г.)//Хроники и документы времен Столетней войны. С.269-271.
17 Le QuellecJ.-L.Op. cit. P.14, 62-63, 136, 153-154, 190, 341-342; Rouille J. Op. cit.
P.83-90.
Представления об англичанах в «народной культуре»...
65
О распространении подобных представлений свидетельствуют
суждения просвещенных современников, творчество которых близко
соприкасалось с традиционной народной культурой. Франсуа Рабле
(1494—1553) долгое время жил в Пуату и получил образование во фран¬
цисканском монастыре Фонтене-ле-Конт (1510—1524). Страницы его
произведения, по мнению литературоведов, неподражаемо точно
описывают природу, быт и нравы провинции; текст богат местными
речевыми оборотами18. С его точки зрения, сверхъестественные спо¬
собности (равно как и «отличительные признаки» потусторонности)
считались следствием невероятной образованности, сближающей ан¬
гличан с Сатаной. «Хоть этот чертов Пантагрюэль и одолел всех бол¬
тунов и желторотых сорбоннашек, — думали они, — но уж на сей раз
ему достанется на орехи: ведь англичанин-то сущий черт из Вовера».
Посмотрим, кто кого19. Франсуа Вийон (1431 ок. 1470), проведший
в Пуату несколько лет, без дальних околичностей наделял жителей
Британских островов дьявольской природой.
Король шотландцев, тот урод,
Что с сатаной был обручен,
Поскольку от виска по рот
Пятном был красным отличен20...
Городу Пуатье суждено было сыграть важную роль в Столетней вой¬
не: тяжелейшее поражение (1356) и беспрецедентное разграбление
французского обоза; коронация Карла VII (1422), «экзамен» Жанны
д’Арк (1429) перед членами Парижского парламента и университета.
Совмещение диаметрально противоположных по модальности обра¬
зов-событий только усиливало мистический, сверхъестественный ко¬
лорит западных земель. Пуатевинец Жиль де Лаваль, маршал де Ре
(1404—1440) символически соединял в себе оба метафизических начала
(Добро и Зло). Ближайший сподвижник Орлеанской Девы (народной
18 Pmchard L. Histoire culturelle du Poitou. 1997. P.147-148; Dreux-Duradier. Histoire
litteraire du Poitou (jusqu’en 1849). Niort, 1849. ReEd. Geneve, 1969.
19 Рабле Ф. Гаргантюа и Пантагрюэль [Книга 2, глава 18]. М., 1973. С.228. Замок
Вовер, стоявший на территории нынешнего Латинского квартала в Париже, суще¬
ствовал со времен Людовика Святого. К XVI в. он был заброшен и слыл убежищем
нечистой силы.
20 Вийон Ф. Большое завещание. Баллада о сеньорах минувших времен//Вийон Ф.
Стихи: Сборник. М., 2002. С.399. Ф.Вийон не случайно появляется на страницах рома¬
на Ф.Рабле (книга четвертая, глава 13). См.: Champion Р. Villon, sa vie et son temps.2
vol. P„ 1933.
66
E. M. Мягкова
героини и еретички), он после ее трагической гибели удалился в ро¬
довой замок Тиффож, где стал предаваться безумным жестокостям,
похищая и убивая малолетних детей (около 140 жертв). Чередование
благочестия с содомией, колдовством, навязчивой мыслью о демоне
является, по мнению исследователей признаком кризисной эпохи21.
Осужденный Нантским судом к повешению (26 октября 1440), он дал
богатую пищу для многочисленных легенд, став прототипом знаме¬
нитой Синей Бороды22.
На протяжении ранних эпох территория Пуату (cite des Pictons)
была театром бесконечных военных действий: за римским завоевани¬
ем Трансальпийской Галлии (58—52 гг. до н.э.) последовало нашествие
германских племен (с 276 г.). В 418 г. она оказывается в руках вестго¬
тов, а с 507 г., после победы Карла Мартелла над арабами при Пуатье,
входит в состав Франкского государства23. Параллельно начинается
процесс христианизации населения, видное место в котором наряду
с первыми проповедниками принадлежит пленной принцессе Тюрин¬
гии, женеХлотаря I, Святой Радегонде (520-587)24. Однако гораздо бо¬
лее зловещую память оставили о себе саксы (V—VI вв.) и норманны
(IX—X вв.): страницы хроник полны печальных рассказов о пожарах,
грабежах и убийствах25. А поскольку те и другие в разное время уча¬
ствовали в заселении Британских островов, в Пуату их ассоциирова¬
ли с жителями Альбиона вообще.
Вместе с тем только события Столетней войны (1337—1453) непо¬
средственно послужили поворотным моментом в оформлении ярко
выраженных негативных представлений об англичанах. Патриотиче¬
ское чувство, возникшее из этнической, языковой и географической
21 Дефурно М. Повседневная жизнь в эпоху Жанны д’Арк.СПб., 2002. С. 187-188.
22 Наиболее известна версия в пересказе Ш.Перро. См.: Франс А. Семь жен Си¬
ней Бороды (На основании подлинных документов) // Сказки французских писате¬
лей. Л., 1988. С.37-56. О Жиле де Ре см.: Le QuellecJ.-L. Op. cit. P.346-347; Rouille J.
Op. cit. P.65-70, 91-99.
23 C 27-25 гг. до н.э. территория Пуату становится частью римской провинции Ак¬
витания. См. также: Девиосс Ж.. Руа Ж.-А. Битва при Пуатье (октябрь 733 н). СПб.,
2003.
24 Культ Святой Радегонды — один из самых распространенных в современном де¬
партаменте Вандея. Свидетельство тому — не только широко практикуемый обряд
ежегодного поклонения и паломничества (13 августа), но и официально отмечав¬
шийся в 1987 г. ее 1400-летний юбилей (см.: Fruchard L. Histoire culturelle du Poitou.
1997. P.47; Le QuellecJ.-L. Op. cit. P.55-57,124-125,175, 268).
25 Giraudeau J. Op. cit. P.67-86.
Представления об англичанах в «народной культуре»...
67
общности еще во многом смешивалось с привязанностью к госуда¬
рю и верностью «природному господину», однако уже начало обретать
новую силу и качественно иные черты26. Зародившись как династиче¬
ский и феодальный конфликт, эта война, главным образом из-за не¬
приятия местными жителями иностранной оккупации, принимала все
более и более национальный характер. Она перестала быть распрей
двух королей, увлекающих за собой своих вассалов, которым проти¬
воречивые обязательства, порожденные родственными узами и ко¬
дексом рыцарской чести, нередко оставляли определенную свободу
выбора. Феномен Жанны д’Арк доказывал, что в борьбу вступил весь
народ; «национальность» отныне определяет высший долг по отно¬
шению к обязанностям, налагаемым религиозными и нравственны¬
ми законами27.
Принц, пусть Эол могучий унесет
Того, кто край родимый предает,
Позорит святость дружеских союзов,
И навсегда да будет проклят тот,
Кто посягнет на родину французов!28
Прежняя неопределенная настороженность в отношении иностранцев
сменилась ненавистью и презрением непосредственно к англичанам.
Отныне в народном воображении им неизменно приписывались прак¬
тически все следы разрушений (замков, храмов, городов) на террито¬
рии Пуату, а отзвуки кровавых сражений запечатлелись в топонимике
региона29. Показательны, впрочем, случаи «вторичной» интерпрета¬
ции: аутентичные названия, чем-то созвучные мрачным воспоминани¬
ям, обретали иное толкование, зачастую вопреки какой бы то ни было
26 Werner К. F. Les nations et le sentiment national dans l'Europe medie vale// Revue
historique. 1970. Vol.244. P.285-305. О зарождении патриотических чувств в Англии
в противоположность принципам рыцарского космополитизма см.: Barnie J. War in
Medieval English Society. Social Values in the Hundred Years War 1337-1399. Ithaca-N.Y.,
1974. P.58-115.
27 Басовская Н.И. Указ. соч. C.294-351;Люблинская А.Д. К вопросу об образова¬
нии французской народности//Вопросы истории. 1953. №9. С.78-96; Bossuat A. L'idee
de nation et la jurisprudence du Parlement de Paris au XV-e siecle//Revue historique.
1950. Vol.204. P.39-57; Guenee B. Etat en nation en France au Moyen Age//Revue his¬
torique. 1967. Vol. 237.
28 Вийон Ф. Баллада проклятий врагам Франции//Вийон Ф. Стихи: Сборник.
С. 291.
29 Gabory Ё. Op. cit. P.1087-1088; Le Quelled-L. Op. cit. P.107, 117, 294.
68
E. M. Мягкова
исторической действительности. Считалось, например, что приход
Леру (Lairoux) обязан своим именем... рыжеволосому английскому ко¬
мандиру отряда30, хотя история местности «старше» своей фиктивной
этимологии на 200 лет!
Одна из бретонских легенд, записанная в конце XIX в., очень
красноречиво запечатлела сложившийся негативный образ, где анг¬
личане олицетворяют не просто зло, но зло вообще, то есть некое
условно-метафорическое понятие. Вручая волшебный меч своему су¬
пругу (сыну короля Ирландии) молодая бретонка говорит: «Береги его,
и никогда англичане не смогут тебя победить. И не теряй его нико¬
гда: ведь тебе придется сражаться, и много сражаться, с англичанами
на протяжении многих лет. Да, должно настать время, когда этот про¬
клятый народ будет раздавлен и изгнан отсюда. Как волков погонят
их прочь из страны или перебьют поодиночке. Со всех четырех сто¬
рон света поднимутся люди против них. Будут летать и кричать черные
вороны, носиться стаями над трупами англичан, грудами лежащими
здесь и там»31. Радости ирландцев не будет предела, несмотря на то,
что кровь англичан «не очень хороша для земли, потом на этой земле
растут сорняки и всякая дрянь»32.
Процесс, впрочем, характеризовался взаимностью. Так, если в на¬
чале войны чувства неприязни англичан в основном фокусировались
на личностях коварных и бездарных королей из дома Валуа, «всегда»
ненавидевших Англию, то с течением времени в литературу проник¬
ла тема критики французов в целом, обвиняемых во всевозможных
слабостях и недостатках. Автор одной из монастырских хроник при¬
вел популярную остроту: после битвы при Слейсе рыба съела столько
французов, что, если бы Бог дал ей речь, она заговорила бы по-фран¬
цузски33. Напротив, миром в Бретиньи (1360) был с недовольством
30 «Lai» = laird (lord) = лорд; «Roux» = рыжеволосый (см.: Le Quelled.-L. Op. cit.
P.148).
31 Событийная канва и психологический тон легенды, как мне кажется, проникну¬
ты яркими аллюзиями на процесс осуждения Жанны д’Арк и ее ответ инквизиторам
по вопросу о богоизбранности англичан: «Любит ли Он их или ненавидит, об этом
мне ничего не известно. Но я уверена, что все англичане будут изгнаны из Фран¬
ции, за исключением тех, которые найдут здесь свою смерть». Цит. по.: Левандов-
ский А.П. Жанна д’Арк.М., 2007. С. 182.
32 Сын короля Ирландии // Бретонские легенды/Пер. с бретонского, коммент.
и сост. А.ЕМурадовой. М., 2005. С.260, 263-264.
33 Bamie J. Op. cit. Р. 45-53.
Представления об англичанах в «народной культуре»...
69
воспринят как предательство и успех происков Франции, сумевшей
обмануть англичан за столом переговоров.
Между тем Франция потеряла огромные владения на юго-западе
(Перигор, Лимузен, Сентонж, Пуату) и стратегические пункты, со¬
единявшие их с «английской Гасконью», оказались в руках неприяте¬
ля34. Мир был не менее опасен для Франции, чем война. По стране
бродило множество банд наемников, оставшихся не удел, грабивших
население и не признававших ничьей власти («компаньоны»), К сол¬
датам охотно присоединялись авантюристы и деклассированные эле¬
менты всякого рода, дворяне, лишившиеся своих фьефов, крестьяне,
доведенные до разорения и отчаяния вымогательством военных и ре¬
шивших взять реванш, присоединившись к какой-нибудь шайке. Все
сословия уравнялись благодаря общему существованию; смешались
все национальности: испанцы, немцы, англичане и главным образом
шотландцы, чья жадность и грабежи вскоре породят поговорку: «Со¬
вести у него на краги шотландцу не хватит»35.
Отсюда берет начало пуатевинская легенда о «Красных людях»
(Ноттes Rouges), впервые высадившихся на прибрежном острове Йё
во главе со знаменитым пиратом Робертом Нолем (1350—1363 гг.). Алый
цвет униформы его наемников и дал повод к появлению бранной
клички36. Конфликт бургиньонов и арманьяков, проходивший с за¬
метным привлечением иностранной помощи, и последовавший за ним
Аррасский мир (1435) только усилили почти повсеместный и бескон¬
трольный разбой. Бриганды нередко прикрывали банальную страсть
к приключениям высокими чувствами и благородными побуждения¬
ми, выдавая себя «борцами за независимость Франции». Несмотря
на закономерную ненависть к любителям легкой наживы, современ¬
34 Іерцогство Іасконь с 1036 г. было присоединено к Аквитании и под этим на¬
званием в 1137 г. вошло во владения французской короны. В 1154-1453 гг. область
находилась под властью Англии. При этом в Англии ее преимущественно называ¬
ли Гасконью, а во Франции — Гиенью (с 1240 г). После окончания Столетней войны
спорная территория обрела статус провинции Гиень и Іасконь.
35 Контамин Ф. Указ. соч. С.168-184, 256-267; Contamine Ph. Les compagnies
d’aventure en France pendant Ia Guerre de Cent Ans//Melanges de 1'Ecole frangaise de
Rome.Moyen Age, Temps modernes. 1975. N 87 P.365-396; Wright N. A. «Pillagers» and «Bri¬
gands» in the Hundred Years War// Journal of Modern History. 1983. Vol.9. №1. P.15-24.
36 Loge Y. L’lle d’Yeu — Terre de Legendes. Entre reel et imaginaire. L'Etrave, 1995.
P.24-26, 63-65. С середины XVII в. прозвище стало синонимом английских солдат
вообще: красные мундиры были введены в парламентской армии после военной ре¬
формы О.Кромвеля (1645 г).
70
E. M. Мягкова
ники все же отдавали себе отчет, что именно оккупация была первоис¬
точником всех бед. С точки зрения нормандца Тома Базена (будущего
епископа Лизье), страну удалось «освободить и очистить от этой зара¬
зы только после того, как с английским господством было покончено
и она вернулась под власть французов, ее природных хозяев... Остатки
грабителей (а их было немало) влились в регулярные войска и стали
получать жалованье, прочие вернулись по домам и снова принялись
пахать землю или же, если знали какое-нибудь ремесло, с тех пор тру¬
дились, зарабатывая на хлеб себе, своим женам и детям»37.
Острый социально-экономический кризис середины XVIII в.
вновь выталкивал людей на дороги, и они бродили в поисках рабо¬
ты и пропитания (нищие, сезонные перемещения крестьян-отходни-
ков, профессиональные странствия подмастерьев, контрабандисты
и уголовники). Вся эта разнородная масса людей постоянно стуча¬
лась в дома, сбивалась в группы, просила и требовала днем и ночью,
переходя от просьб к угрозам, от попрошайничества к преступлению.
Не редкостью были и настоящие банды, вымогавшие деньги и продо¬
вольствие. Страх перед людьми, «собравшимися вместе», немедлен¬
но актуализировал прежние образы и представления. Так зародилось
пуатевинское сказание о «краснопузых» (ventres rouges), разорявших
и опустошавших окрестности38.
* * *
В «Политическом завещании» кардинал Ришелье утверждал, что
сама природа «пожелала сделать Францию морской империей, выгодно
расположив два ее побережья, обеспеченных превосходными порта¬
ми на океане и Средиземном море»39. В то время как Англия и Голлан¬
дия (страны с гораздо меньшим населением) имели многочисленные
эскадры, Испания господствовала на Средиземном море и вывозила
драгоценные металлы из Америки, Франция к началу 1600 г. владела
лишь десятком галер на Средиземном море, а в Атлантическом океане
вовсе не держала военного флота. Даже Дания и Швеция имели в рас¬
поряжении больше кораблей. Убедив Людовика XIII, что «сила армии
не только в том, что король силен на суше, но также в том, что он силен
на море», Ришелье получил в октябре 1626 г. должность «гроссмейстера,
начальника и сюринтенданта морского и торгового флота Франции».
37 Basin Т Histoire de Charle VII. Ed. Ch.Samaran. E, 1944. T.I.P. 107-111.
38 Le QuellecJ.-L. Op. cit. P.368; Loge Y Op. cit. P.28.
39 См.: Блюил Ф. Ришелье. M., 2006. С. 102-110.
Представления об англичанах в «народной культуре»...
71
Под началом кардинала оказалось управление портами Гавра и Бруажа,
береговыми островами стратегического значения Ре и Олерона, адми-
ральствами Бретани (Брест) и Прованса (Марсель, Тулон).
Пираты, контрабандисты, рыбаки, купцы и путешественники
были неотделимы от длительных морских плаваний, подвергавших
жизнь человека неисчислимым опасностям. Коллективное сознание
связывало океан с мыслью о грехе: водное пространство сфера гос¬
подства адских сил. Не случайно одним из излюбленных сюжетов пуа-
тевинского фольклора являлись кораблекрушения и чудесные спасения
утопающих, выброшенных на берег силой провидения40. Так, часов¬
ня XII—XIII вв. в приходе Фаллерон называлась «английской»: яко¬
бы два капитана, застигнутые бурей, поклялись возвести святилище
во имя Святой Марии, если она защитит их от катастрофы. При этом
едва ли обращалось внимание на возможность морских судов поднять¬
ся по течению неглубокой реки на десятки километров вглубь матери¬
ка41. Остров Йё хранит память о знаменитом «кладбище утопленников»
(«кладбище англичан»): на протяжении долгих веков тела погибших
предавались земле неподалеку от побережья, и население глубоко
чтило неприкосновенность могил42. Происхождение Люсона, одного
из старейших городов (основан около 675 г), места епископской рези¬
денции, равно приписывается... английскому королю-братоубийце!43
В XIV—XVIII вв. всеобщее распространение получили недоверие
и страх по отношению к чужакам и тем, кто не был интегрирован
в общинный коллектив в силу особенностей своей религии (проте¬
станты) или другим причинам (например, прокаженные)44. Поскольку
Нижний Пуату вместе с регионом Ла-Рошели являлся оплотом Ре¬
формации, наличие кальвинистских анклавов в крестьянской общи¬
не-приходе создавало непростую ситуацию: не случайно ревностные
служители католического культа настойчиво высказывались в пользу
40 Le QuellecJ.-L. Op. cit. P.145,148; Rouille J. Op. cit. P.83-90.
41 Le QuellecJ. -L. Op. cit. P. 107.
42 Loge Y Op. cit. P.15, 82.
43 Этот факт тем знаменательнее, что легенда не имеет никакого исторического
основания. Люсиус (Lucius), по мнению ранних хронистов, — второй сын римского
императора Констанция Хлора (264-306 гг.). В наказание за братоубийство он был
принужден покинуть пределы государства и посвятить жизнь служению Богу. Собрав
корабль и отдавшись на волю «ветров и волн», он вскоре очутился у побережья Ат¬
лантического океана, где и построил церковь Святой Марии, названную впоследствии
именем основателя. См.: Le QuellecJ. -L. Op. cit. P.158; Giraudeau J. Op. cit. P.87-88.
44 Delumeau J. La peur en Occident (XIV-XVIII siecles): Une cite assiegee. P., 1978.
72
E. M. Мягкова
ужесточения контроля. По убеждению же крестьян (даже в XVIII в.)
гугеноты оскверняли окрестности и наводили порчу на население45.
* * *
Революционные страхи в деревне, таким образом, имеют многовеко¬
вые корни. Но если чудовища ранних эпох (гараш) были уже редкостью,
то другие воспоминания (о чуме, колдунах, нищих бродягах или похи¬
щении детей46) постоянно посещали коллективное сознание. Вполне
обоснованно Ж.Делюмо считает нужным различать страхи перма¬
нентные (проистекающие из общих условий жизни и состояния пси¬
хики), циклические (возвращающиеся в периоды эпидемий, голодовок,
внешней опасности, роста налогов), стихийные47. В результате «Вели¬
кий страх», прокатившийся по французским провинциям во второй
половине июля 1789 г., перестает быть необъяснимой странностью48.
Он распространялся старыми путями, проявлялся в традиционных
формах, превращаясь на северном и западном побережье в панику пе¬
ред англичанами, а Альпах —перед пьемонтцами, но повсюду—перед
разбойниками, которых ждали и, как говорили, видели.
...Необыкновенное движение, внезапаная тревога вспыхнули в день Свя¬
той Магдалины, 22 июля 1789 г... Это был Шампань, конюх нашего дяди
из Шез, которого хозяин отправил к нам, чтобы предупредить о скором
приближении англичан. Абсурдная новость тотчас же распространилась
по всему городу: каждый верил в нее. Звонил колокол, и все мужчины
вооружались ружьями, пиками, вилами, косами; все окна были освеще¬
ны. Никто не спал ни минуты, и мы с волнением ожидали наступления
дня... Отец мой был тогда мэром, а потому принял у себя двух депута¬
тов из Шоле... Они подтвердили, что англичане прибывают и находятся
лишь в нескольких лье от Шоле, безжалостно убивая мужчин, женщин,
детей49.
45 См.: La Vendee des origines a nos jours/Sous la dir. de J.-L.Sarrazin. Saint-Jean-
dAngёly, 1982. P.230-231.
46 Слухи о похищении детей особенно актуализировались в середине ХѴІІ-сере-
дине XVIII вв. См.: Farge А., RevelJ. Logique de la foule. L’affaire des enlevements d’en-
fants. E. 1988.
47 Delumeau J. Op. cit.
48 Cm.: Dine H. La Grande Peur dans la generalite de Poitiers. Juillet-aout 1789. Poi¬
tiers, 1951; Lefebvre G. La GrandePeur.P., 1932.
49 Boutillier de Saint-AndreM.-J. Memories d’un pere a ses enfants. Une famille ven-
dёenne pendant la Grande Guerre (1793-1796). [1896] Reed. 1994. P.28-35.
Представления об англичанах в «народной культуре»...
73
Современники и непосредственные участники Революции (Робеспь¬
ер, Марат, Кутон) не сомневались, что Англия с первых же дней за¬
няла отчетливо враждебную позицию50. Убежденные республиканцы
априори рассматривали монархические государства в качестве «ти¬
ранов» и «деспотов», «пытающихся погасить сияющий во Франции
светоч Добродетели»51. Любая неизвестная лодка на горизонте тотчас
обретала размеры вражеской эскадры. 28 июня 1791 г. администрация
департамента Нижней Луары направила в Национальное собрание
письмо, предупреждавшее о маневрах английского флота у берегов
Пуату. Муниципалитет Нуармутье (как и многие небольшие порты Ат¬
лантики) запросил оружие и боеприпасы в арсенале Рошфор52. Пер¬
спектива столкновения с туманным Альбионом воспринималась как
совершенно естественная и даже неминуемая, хотя формально госу¬
дарства находились в состоянии мира.
Вместе с тем исследователи отмечают пассивное, если не равно¬
душное, отношение Британии к социальным катаклизмам по другую
сторону Ла-Манша. Так, одни расценивали их возмездием за по¬
мощь американским колониям, другие радовались ослаблению тра¬
диционного соперника, третьи приветствовали демократические
преобразования в духе Славной революции 1688 г. Только по мере
радикализации событий на континенте и под влиянием знаменито¬
го памфлета Э. Бёрка53 большинство парламентариев, члены кабине¬
та Уильяма Питта Младшего и сам Георг III с тревогой стали взирать
на происходившее во Франции. Положение усугубилось объявленной
Францией 1 февраля 1793 г. войной, которую английский премьер-ми¬
нистр и король всячески пытались оттянуть в целях завершения ши¬
рокомасштабных реформ, начатых в 80-е годы XVIII в. В результате
вплоть до 1795—1796 гг. Великобритания оставалась в роли «младшего
партнера», но отнюдь не «организатора и застрельщика» Первой коа¬
50 См. об этом: Федин А. В. Англо-русские отношения вокруг Великой француз¬
ской революции: историография проблемы //Всеобщая история. Современные иссле¬
дования. Вып.11. Брянск, 2002. С.72-76.
51 Чудинов А. В. На облаке утопии: жизнь и мечты Жоржа КутонаДКутон Ж. Из¬
бранные произведения (1793-1794). М., 1994. С.50-51.
52 Gabory Ё. Op. cit. Р. 1088.
53 Памфлет Э. Берка «Размышления о французской революции» (1790 г.) поло¬
жил начало консервативной интерпретации ее истории. См.: Чудинов А. В. Размыш¬
ления англичан о Французской революции: Э.Берк, Дж.Макинтош, УІодвин. М.,
1996. С.66-100; La Revolution dans l'Ouest de la France vue de lAngleterre. E121-130.
74
E. M. Мягкова
лиции54. Показательно, что известие о Вандейском восстании не вы¬
звало в Англии предполагаемого «контрреволюционного» восторга,
и первые попытки сближения с «естественным» союзником затяну¬
лись, обнаружив осторожную, выжидательную позицию правитель¬
ства и его желание действовать крайне прагматично55.
Поток французских эмигрантов в целом встречал благосклонное
к себе отношение на противоположном берегу Ла-Манша. Непри¬
сягнувшие священники, влачившие жалкое существование в других
протестантских странах (Голландия), часто ощущали себя в Англии
в большей безопасности, чем в католической Испании или Герма¬
нии56. Разрыв дипломатических отношений вызвал живейший вос¬
торг среди роялистов-изгнанников, надеявшихся на восстановление
прежнего статус-кво силой иностранного оружия57. Однако каби¬
нет Питта пытался препятствовать попыткам возврата Бурбонов
на престол. «Тори (консерваторы), находившиеся у власти, — писал
П. А. Кропоткин, — просто поняли, что для Англии наступил момент
подорвать соперничество Франции на морях и отнять у нее коло¬
нии...»58. Современные исследования равно доказали, что к середине
1794 г. вопрос о вмешательстве во внутренние дела Франции с це¬
лью установления там какого-либо государственного устройства даже
не обсуждался. Лишь череда поражений на континенте и твердая по¬
зиция России заставили принять условия последней о введении ре¬
жима конституционной монархии (но не ранее 1797 г.)59. По меткому
54 Федин А. В. Англо-русские отношения вокруг Великой французской револю¬
ции. С. 74-77 В отечественной историографии существует и противоположная точка
зрения. См.: Егоров А. А. Питт Младший. Политическая биография. Автореф. дис...
д-ра ист. наук. Ставрополь, 2001. С. 45-48.
55 Gabory Ё. Op. cit. Р. 1087-1105; La Revolution dans l'Ouest de la France vue de
lAngleterre. P. 131-165.
56 Gabory Ё. Op. cit. P.86-88, 1075-1086. Среди нескончаемого потока эмигрантов
документы фиксируют 650 человек — выходцев из Вандеи (среди них не менее 100 —
неприсягнувшие священники).
57 О планах эмиграции см.: Ростиславлев Д.А. Людовик XVIII и политическая
программа французской эмиграции (по материалам АВПРИ)// Французский еже¬
годник 2000. М., 2000. С. 176-200; Сергиенко В.Ю. Французская революция глазами
конституционных монархистов (опыт эмиграции)//Французский ежегодник 2001. М.,
2001. С. 187-200.
53 Кропоткин П.А. Великая французская революция (1789-1793). М., 1979. С.298.
59 Федин А. В. Англо-русские отношения вокруг Великой французской револю¬
ции. С. 78.
Представления об англичанах в «народной культуре»...
75
замечанию Э. Габори, первоначально речь шла о войне без четких
целей — идеологических (судьба короны) или практических (насущ¬
ные материальные интересы)60. Не удивительно, следовательно, что
«военная» тактика «коварного Альбиона» исходила преимуществен¬
но из сиюминутных прагматических соображений.
Казнь Людовика XVI, якобинский террор, захват Бельгии (Юж¬
ных Нидерландов), германских земель, Савойи и Ниццы повлияли
на заметное смягчение позиций по отношению к роялистским проек¬
там. С другой стороны, реакция общественного мнения и конкретные
меры политической элиты по вопросу о Вандее еще раз под,тверд,ил и
сугубо прагматический характер британского внешнеполитического
курса. Так, английская эскадра не спешила использовать «счастливую
возможность», а, напротив, проявляла «преступную медлительность»
в деле поддержки контрреволюции. Несмотря на многочисленные
«миражи» предубежденных республиканцев61, «эмиссары Лондона»
действовали крайне осторожно. В результате долгих и трудных пере¬
говоров с главнокомандующими «Католической и королевской армии»
соглашение было достигнуто, хотя заявленные повстанцами цели вы¬
глядели очень неопределенными («...Бог, короли и все друзья чело¬
вечества в Универсуме...»)62. Действительно, дело сулило некоторую
выгоду: активные действия на Западе отвлекли бы французские вой¬
ска от экспансии в Европе и, в случае успеха, привели бы к «меньше¬
му злу» по сравнению с намерениями эмигрантов.
В самой Вандее желание союза тоже возникло не сразу и проби¬
вало себе дорогу с трудом. Основная масса крестьян питала глубокое
недоверие ко всему «иностранному»: архетип извечного врага, прино¬
сящего разрушения и смерть, дополнился закономерной боязнью воз¬
врата Старого порядка вместе с принцами и аристократами. Потерпев
сокрушительное поражение у Шоле (17 октября 1793 г.), отряды вос¬
ставших оказались вынужденными переправиться через Луару в надеж¬
де на благосклонный прием в Бретани и помощь шуанов. Так началась
знаменитая Ѵігёе de Galeme63. Вопреки сложившимся представлениям,
60 Gabory Ё. Op. cit. Р. 1092-1093.
61 По утверждению некоторых очевидцев, вандейцы бросались на республикан¬
ские войска с криком: «Да здравствуют англичане!» Красный цвет одежды отдель¬
ных повстанцев породил идею о непосредственном руководстве мятежом со стороны
англичан. См.: Gabory Ё. Op. cit. Р. 1094.
62 Цит. по: Ibid. Р1103.
63 Непереводимая игра слов: Ѵігёе — поворот, прогулка; Galerne — на местном диа¬
лекте — название ветра, дующего с северо-запада (с берегов Атлантики). Однако от¬
76
E. M. Мягкова
их действия были, скорее, хаотичными, нежели устремленными к такой
цепи, как получение помощи от англичан через захваченный порт64.
Покинув пределы своей территории, вандейцы потеряли «естест¬
венные преимущества». Специфика природных зон (Бокаж) и тактика
партизанской войны долгое время делала их неуязвимыми: регуляр¬
ные соединения часто становились «заложниками» непроходимых ле¬
сов и болот. С другой стороны, «Католическая и королевская армия»
оказывалась бессильной на широком открытом пространстве: слабая
дисциплина, отсутствие четкого плана и единства в командном соста¬
ве обрекали на провал самые смелые планы отчаявшихся повстанцев.
Таким образом, только давление обстоятельств, но отнюдь не надеж¬
да на англичан вынуждало к совершению безрассудного грандиозно¬
го марша.
Показательно, что сами генералы едва ли верили в оказание обе¬
щанной помощи. Каждый новый этап сопровождался бурными деба¬
тами, где мнение «английской партии» выслушивали не без серьезных
возражений65. В результате провал атаки Гранвиля (порт на берегу
Ла-Манша) 14—15 ноября 1793 г. стал последней каплей терпения: не¬
когда могущественная армия вандейцев обратилась в толпу нищих,
голодных людей, потерявших силы и веру. Их обратный путь к Луаре
наводил ужас на местное население, вызывая жалость и отвращение,
страх и презрение66. Попытка бегства в Англию некоторых представи¬
телей командования породила идею чудовищного обмана: беспример¬
ные тяготы и лишения совершались в интересах нескольких персон!67
Прежнее недоверие к «господам» сменилось жестокой ненавистью,
заслонив на время психологический шок от коварного британского
«предательства».
ступающая армия потеряла здесь последнюю видимость военных соединений: вслед
за ней двигалась несметная толпа стариков, женщин, детей; в общей сложности —
80 тыс. человек.
64 Poirier J. L’etat des combats // Les oublies de la Guerre de Vendee. Memorres et
journaux//Societe d’Emulation de la Vendee. 1991-1992. Vol.138-139. P.237-238; La
Revolution dans l’Ouest de la France vue de lAngleterre. E167-175.
65 Gabory Ё. Op. cit. P.1119-1124; Gerard A. Op. cit. P.247-248.
66 Marquise de La Rochejaquelein. Memoires de madame de La Rochejaquelein. La
Guerre de la Vendee (1793-1795). [1889] Reed.Cholet, 1993. P.348-349.
67 Jaudonnet de Laugreniere D.-A. Rapport aux representants du peuple//Les oublies
de la Guerre de Vendee. P.267; Marquise de La Rochejaquelein. Op. cit. P.317-319;
SavaryJ.-J. Guerres des vendeens et des chouans contre la Republique fran^aise (...) par
un officier superieur des armees de la Republique. [1824] Reed.T.l. Cholet, 1993. P.351.
Представления об англичанах в «народной культуре»...
11
Ужасы «адских колонн» республиканских войск, последовавших
за Ѵігёе de Galerne, оставили глубокий след в истории региона68. Вместе
с тем эпоха бурных политических баталий и продолжительная нена¬
висть к Республике парадоксальным образом сохранили следы мни¬
мого «английского» присутствия. Устное народное творчество полно
героических рассказов о подвигах восставших, а равно и мистических
кладах «британского золота» и оружия, брошенных армией Шаретта
в знаменитом лесу Брала69.
Убеждение в том, что вандеец — плохой солдат, часто подкрепля¬
лось ссылкой на отсутствие у него реальных внешних врагов. Вместе
с тем историческая память о туманном Альбионе в приатлантических
провинциях рельефно иллюстрирует ошибочность подобных предполо¬
жений. Негативный психологический фон подкреплялся постоянным
страхом конкретных действий: пиратство, контрабанда, грабительские
десанты разоряли население, парализовали торговлю и рыбную лов¬
лю (часто единственный источник существования).
Реорганизация морских портов, начатая Бонапартом с 1799 г.,
и заключение Амьенского мирного договора (1802), безусловно, про¬
извели самое благотворное впечатление. Не удивительно поэтому, что
возобновление военных действий против англичан в мае 1803 г. не от¬
толкнуло население от режима, а сплотило вокруг него, ведь в разрыве,
конечно, винили исключительно Англию. Экспедиции главы эмиг¬
рантов Ж. де Пюизе (Киберон) и графа д’Артуа (остров Йе) закон¬
чились неудачей, однако они породили многочисленные британские
«миражи», легко возбуждавшие тревогу, паники, всеобщее вооруже¬
ние и исступленные призывы к местной власти о помощи70 71. Вопреки
предположениям, «эмиссары Лондона» (сторонники Бурбонов) дей¬
ствовали крайне осторожно: полиция раскрыла в 1804 г. единственный
заговор — «дело о свинце» (affaire des Plombes),— якобы координируе¬
мый масонским роялистским обществом7’.
* *
Причиной исчезновения фольклорного образа «врага-англичанина»
стали не столько политические события (революция, империя, нацио¬
68 GerardA. «Par principe d’humanite...» La Terreur et la Vendee. P., 1999.
69 he QuellecJ.-L. Op. cit. P.45, 58-59, 87, 232.
70 Heckmann Th. Napleon et la paix. Deux prefets de la Vendee: Jean-Frangois Merlet —
Prosper de Barante. (Documents inedits). Edition d’Orbestier, 2004. P.141-146.
71 Gabory E. Op. cit. P.687-693.
78
E. M. Мягкова
нальная интеграция), сколько изменения той общей «картины мира»,
компонентом которой была вера в «английское зло». Этот процесс
был связан с прогрессом научной мысли (начиная с эпохи Ренессанса)
и выражался, в частности, в стремлении исключить все сверхъестест¬
венное из окружающего мира. Однако такое предположение неизбеж¬
но выводит на более широкую проблему—о роли событий 1789—1799 гг.
в политизации крестьян. По мнению Э. Вебера, в «отсталых» районах
Запада и Юго-Запада процесс начался не ранее 1880 г.: экономическая
и культурная изоляция препятствовала усвоению общенациональных
ориентиров и удерживала поведение индивидов на уровне местных
интересов и личных взаимоотношений. Только развитие инфраструк¬
туры, сети начальных школ, всеобщая воинская обязанность, рынок
и доступная пресса подтолкнули начавшуюся «ассимиляцию» сель¬
ского населения72. Более того, середина ХІХ-начало XX вв. (фран¬
ко-прусская и Первая мировая войны) были отмечены становлением
чувств германофобии. Тогда основное место в формировании патрио¬
тического настроя региона принадлежало уже Ж. Клемансо (1841—1929),
уроженцу Муйрон-ан-Паре (деп. Вандея).
11 Weber Е. Peasants into Frenchmen: The Modernization of Rural France (1870-1914).
L„ 1977
МЕЖДУ ДВУХ ИМПЕРИЙ:
ИЕЗУИТСКАЯ МИССИЯ
В АНГЛО-ФРАНЦУЗСКОМ ПРОТИВОСТОЯНИИ
В СЕВЕРНОЙ АМЕРИКЕ XVII ВЕКА
А. В.Федин
Проблема места и роли иезуитских миссионеров в колониальной ис¬
тории Северной Америки довольно стара, как собственно и более ши¬
рокий сюжет участия католической церкви в колониальной экспансии
европейских держав XVI—XVII вв. Ей уделяли большое внимание как
современники, так и историки XIX—XX в. Не потеряла она своей акту¬
альности и ныне, ибо с открытием новых источников многие результа¬
ты прежних исследований нуждаются в пересмотре или уточнении* 1.
В данной статье мне хотелось поставить вопрос о соотношении це¬
лей светской и духовной колонизации Новой Франции, с одной стороны,
и их эволюции и метаморфозах в условиях колониального конфликта
между Францией и Англией, с другой. Стало общим местом либо пол¬
ностью отождествлять эти цели, рассматривая церковь как один из стол¬
пов колониальной экспансии, либо столь же резко противопоставлять
их, считая миссионеров заложниками, если не жертвами, колониального
режима. На наш взгляд, ситуация более сложна и, прежде чем выносить
окончательный вердикт, необходимы более тщательные исследования.
Возможно, анализ деятельности иезуитских миссионеров в условиях ан¬
гло-французского конфликта, той роли, которую они сыграли в нем, по¬
может более адекватно понять цели, мотивы и результаты их действий.
Андрей Валентинович Федин, кандидат исторических наук, доцент кафедры все¬
общей истории Брянского государственного университета.
1 Прежде всего, необходимо в этом контексте указать на огромную работу, про¬
деланную современными историографами Ордена по созданию монументальной
базы документов, относящихся к деятельности Общества Иисуса в Новой Франции:
Monumenta Novae Franciae/CampeauL., ed. 12 vols. Roma, Quebec, 1967-2003.
80
А. В.Федин
Первое непосредственное столкновение членов Общества Иису¬
са с англо-французскими колониальными противоречиями на терри¬
тории Новой Франции произошло в самом начале их миссионерского
предприятия — в Акадии (территория современной Новой Шотлан¬
дии и Нью-Брансуика, Канада, и северной части американского штата
Мэн) в 1613 г2. Собственно говоря, это был вообще первый конфликт
французов и англичан в Северной Америке, открывший эпоху их коло¬
ниального соперничества за континент3. Он довольно ярко выявил как
суть этого соперничества, так и место в нем иезуитских миссионеров.
Миссионеры Общества Иисуса отцы Бьяр и Массе впервые ступи¬
ли на землю Канады 22 мая 1611 г., высадившись в Пор-Руаяле, столице
Акадии. Почти с первых же дней пребывания там иезуиты столкнулись
с проблемой соотношения средств и целей светской и духовной ко¬
лонизации, которая будет сопровождать их на протяжении всей мис¬
сионерской деятельности в Новой Франции. Первую в тот период
представляли торговые компании, которые получали от французской
короны хартию на ту или иную территорию для монопольной торговли
с ней. Колония Акадия была основана в 1604 г. компанией де Мона и его
преемника де Путренкура, и рассматривалась, естественно, прежде все¬
го как коммерческое предприятие по закупке мехов и ловле трески.
С другой стороны, те же самые хартии неизменно подчеркивали
необходимость обращения местных народов в христианство, что пред¬
полагало привлечение на это поле церкви и ее служителей4. Ситуация,
сложившаяся во Франции после Религиозных войн, предопределила
межконфессиональный характер этих предприятий и появление там
как католических священников, так и протестантских пасторов, что
не вызывало большого энтузиазма у властей колонии (лишь позднее
Ришелье утвердил монополию католической церкви в Канаде). По¬
этому де Мон, например, так и не приступил к исполнению этого
2 Более подробно о первой канадской миссии ордена иезуитов см.: Федин А. В.
«Сеять перед жатвой»: начало иезуитской миссии в Новой Франции в 1611-1613 го¬
дах//Всеобщая история: современные исследования: межвузовский сборник научных
трудов. Вып. 15. Брянск, 2006. С. 16-35.
3 См.: Акимов Ю.Г От межколониальных конфликтов к битве империй: ан¬
гло-французское соперничество в Северной Америке в 1613-1713 гг. СПб., 2002.
С. 56-64.
4 См. хартию компании де Мона: Declaration portent exemption pour les
marchandises venant dAmerique // Collection de manuscrits contenant lettres, memoires
et autres documents relatifs a la Nouvelle-France, recueillis aux Archives de la Province
de Quebec. Quebec, 1883. Vol.l. P.49-51.
Между двух империй
81
пункта хартии, а Путренкур ограничился наймом светского пропо¬
ведника, который довольно формально относился к своим обязанно¬
стям и не вмешивался в дела колонии5.
Но ситуация во Франции в первой половине XVII в. все больше
склонялась в пользу католической церкви и, соответственно, ее бое¬
вой силы — Общества Иисуса, члены которого с конца правления Ген¬
риха ГѴ прочно заняли место духовников французских королей. Их же
королевский двор признал главными миссионерскими работниками
в колониях6. Это сильно изменило духовный климат молодой колонии:
былому религиозному безразличию настал конец, на место индиффе¬
рентных пастырей пришли ревностные католики, главной целью ко¬
торых было строительство Царства Божьего, создание совершенного
христианского общества из французов и индейцев под сенью церкви.
Здесь и возникла та коллизия, которая определила на полтора столе¬
тия ритмы развития французской колонизации в Северной Америке
и во многом исход противостояния с ее английскими соседями.
Поскольку цели этих двух сил в Акадии явно не совпадали, по¬
стольку между ними был неизбежен конфликт. Почвой для него ста¬
ла проблема обращения индейцев в христианство. Коммерческий
характер французской колонизации, основанной на торговле меха¬
ми, предопределил сильную заинтересованность французских коло¬
нистов в индейцах, как основных поставщиках этого товара. Таким
образом, основной политикой французов в отношении местных пле¬
мен (микмаки, абенаки, малеситы) стала политика торговых союзов,
основанных на взаимовыгодном обмене. Символом подобного союза
и, одновременно, подтверждением монопольного права французской
короны на торговлю с этими племенами могло быть как признание
ими французского подданства (что на данном этапе колонизации было
маловероятным), так и принятие христианской религии от француз¬
ских священников. С этой точки зрения, деятельность миссионеров
в колонии была крайне полезной, ибо способствовала укреплению от¬
ношений и развитию торговли с индейцами. Деятельность прежних
священников полностью соответствовала этому идеалу.
Совсем иначе подошли к проблеме вновь прибывшие иезуиты.
Во-первых, они отказались от практики кратких наставлений и мас¬
совых крещений, сконцентрировав свои усилия на работе с детьми
5 Lescarbot М. The history of New France. Toronto, 1907-1914. Vol.3. P.41; The Jesuit
Relations and Allied Documents. Travels and Exploration of the Jesuit Missionaries in
New-France, 1610-1791. Cleveland, 1898 (далее — JR). Vol.l. P., 310-311.
6 JR. Vol.2. P175.
82
А. В. Федин
и умирающими, как наиболее вероятными кандидатами в «новые хри¬
стиане»7 (первых было легче побудить к изменению традиционного
образа жизни, вторые не успевали согрешить вновь). Но ни те, ни дру¬
гие не были столь важны для Путренкура и других лидеров колонии,
как зрелые мужчины: охотники и воины, приносящие меха и опреде¬
ляющие политику племени. Во-вторых, суперьор (начальник) миссии
Бьяр резко выступил против не слишком религиозного и аморально¬
го образа жизни французов, подающих тем самым дурной пример ин¬
дейцам8. По сути, он поставил этим вопрос о прерогативах и границах
светской и духовной власти в колонии. Вопрос был тем болезненнее,
что иезуиты принадлежали к числу пайщиков этой компании (посред¬
ством их высокородной покровительницы во Франции маркизы де
Гершвиль) и тем самым имели возможность диктовать свои условия9.
В конечном итоге конфликт из латентного перешел в открытую
схватку после того, как Бьенкур, юный сын Путренкура, находившегося
тогда во Франции, запретил иезуитам покинуть ставший крайне него¬
степриимным для них Пор-Руаяль, за что был без промедления отлучен
от церкви Бьяром10. Именно в результате этих событий маркиза де Гер¬
швиль, обладательница обширных сеньориальных владений в Северной
Америке и патронесса иезуитов, выдвинула идею создания ими собст¬
венной колонии на принадлежащих ей территориях, которая была бы
счастливым сочетанием истинного христианского рвения и удачливого
коммерческого предприятия. Высочайшим покровителем проекта вы¬
ступила сама королева-мать, ставшая и акционером новой колониаль¬
ной компании. Во Франции была снаряжена новая экспедиция, в состав
которой вошли еще два иезуита: брат Жильбер Дю Те и отец Жак Кан-
тен. 12 марта 1613 г. корабль вышел в море и взял курс на Пор-Руаяль,
дабы забрать оттуда Бьяра и Массе и основать новое поселение11.
В Пор-Руаяле никого не оказалось, кроме самих иезуитов и од¬
ного-двух колонистов. Все остальные, во главе с Бьенкуром, находи¬
лись на поисках провизии в окрестных лесах или индейских деревнях.
По предложению Бьяра капитан повел корабль к устью рек Кеннебек
7 Ibid.Vol. 1. Р. 161-163; Vol.2. Р.9, 13, 15, 53.
8 Ibid.Vol. 2. Р. 9.
9 Ibid.Vol.3. P.229-233.
10 Lescarbot M. Op. cit. P.59-60; Suite B. Histoire des Canadiens-Francais. Montreal,
1882. Vol. 1. Р117
11 CharlevoixP.-F.-X. History and General Description of New France. N.Y., 1900. Vol.l.
P.274-275; JR. Vol.2. P.295.
Между двух империй
83
и Пенобскот, где когда-то иезуит встретил многочисленных и полу-
оседлых абенаков, готовых, по его мнению, к принятию христианства.
Для поселения был избран остров Маунт-Дезерт, в устье реки Пеноб¬
скот (территория современного штата Мэн), где и была организова¬
на новая миссия под названием Сен-Совье (Св. Спаситель). Иезуиты
считали, что это место столь же стратегически удачно, как и Пор-Руа-
яль, и отсюда можно вести работу по обращению трех основных на¬
родов этой страны: микмаков, малеситов и абенаков12.
Столь многообещающе начавшейся миссии не суждено было про¬
должиться. 2 июля 1613 г. английский военный корабль «Трежерер» ка¬
питана Эргалла внезапно появился у Сен-Совье и, не взирая на попытки
французов начать переговоры, взял их корабль на абордаж, а затем вы¬
садил десант, уничтоживший миссию. В короткой стычке на кораб¬
ле был смертельно ранен Дю Те, вскоре скончавшийся на руках Бьяра
и Массе13. Это был первый иезуит, павший на земле Новой Франции.
Эргалл пленил остальных французов, но, ввиду их многочислен¬
ности, части была предоставлена шлюпка и шанс добраться до мест,
часто посещаемых французскими рыбаками. С ними он отпустил и Ан-
мона Массе. Остальных же, в том числе и Бьяра с Кантеном, Эргалл
доставил в Джеймстаун (Вирджиния) в качестве военнопленных. Отец
Бьяр со всеми подробностями повествует о злоключениях, преследо¬
вавших иезуитов в Джеймстауне, где маршал Дейл хотел их повесить
и отступил лишь перед упорством Эргалла, который ранее гарантиро¬
вал иезуитам жизнь14.
Пробыв в заключении в Джеймстауне несколько месяцев, иезуи¬
ты вновь оказались на корабле Эргалла, направлявшемся на поиски
других французских поселений в этом районе. 1 ноября 1613 г. англий¬
ская эскадра обнаружила Пор-Руаяль, и высадившийся десант сжег
почти все строения. Сопротивления оказано не было, так как все на¬
селение во главе с Бьенкуром вновь занималось поисками провианта
в индейских селениях15. Немногие оставшиеся с бессильной яростью
наблюдали из леса как англичане уничтожают их посевы и лодки, тем
12 Notice HIstorique sur Іа Compagnie de Jesus au Canada. Montreal, 1889. P. 10:
Jones E. Gentlemen and Jesuits: Quests for Glory and Adventure in the Early Days of
New France. Toronto, L., 1991. P.225-226.
13 JR. Vol.3. P.279-283; Jones E. Op. cit. P.228-229.
14 JR. Vol.3. P.2-17; Vol.4. P.25-39.
15 О военных и дипломатических аспектах рейда Эргалла см.: Акимов Ю. Г
Указ. соч. С. 57-64. Обзор источников по теме представлен в: Folsom G. Expedition
of Captain Samuel Argali, afterwards governor of Virginia, knight, etc. to the French
84
А. В. Федин
самым обрекая население Пор-Руаяля на голодную смерть. Факт, что
рядом с командовавшим этим разгромом Эргаллом находился Бьяр,
презиравший жителей Пор-Руаяля, отлучивший их лидера от церкви,
а затем покинувший город, демонизировал в их глазах образ иезуита
самым радикальным образом. Прибывший в срочном порядке Бьен-
кур, на переговорах с Эргаллом прямо обвинил в измене этого «вред¬
ного Иезуита... истинного и прирожденного испанца», преступника,
известного во Франции, «беглеца от правосудия», ставшего причиной
гибели колонии16. Отец Бьяр, напротив, заявляет в своей апологии,
опубликованной в 1616 г, что на Пор-Руаяль англичан вывел пленен¬
ный ими индейский сахем17.
Так или иначе, колония была уничтожена. И не последнюю роль
в ее трагической судьбе сыграло противостояние Бьяра и Бьенку-
ра, духовного и светского авторитетов, по-разному видевших сред¬
ства и цели колонизации той земли. Тогда как для владетелей Акадии
главной целью была прибыль от торговли мехами, для иезуитов она
была лишь средством, и наоборот, христианизацию индейцев первые
рассматривали как благоприятное условие для торговых отношений,
но для вторых она была целью и смыслом всего их предприятия. Вме¬
сте с тем, из случившегося были извлечены и необходимые уроки. На¬
чался процесс поиска наиболее адекватной формы сосуществования
этих двух тенденций во французской колонизации Северной Амери¬
ки, ибо, несмотря на их взаимную противоположность, они состав¬
ляли ее фундамент. Прежде всего потому, что реализовать обе цели
порознь было невозможно.
Несколько сотен французов, отрезанные от метрополии, мало
интересовавшейся их проблемами, были почти полностью во власти
своих торговых партнеров — индейцев, один вид которых порой вну¬
шал ужас, не говоря уже о странных обрядах и неуемной жажде воен¬
ной славы. Контроль над ними, основанный только на экономической
выгоде, был затруднен, тем более что полностью зависел от поставок
из Франции предметов обмена. Необходимо было нечто большее, объ¬
ясняющее само присутствие французов здесь, в Канаде, и выгоду для
местных жителей отношений с ними, торговых или союзных. Такое
объяснение и могли дать миссионеры, обращая индейские народы
settlements in Acadia and to Manhattan Island, A.D. 1613 //Collections of the New York
Historical Society. 2d. ser. Vol.l. Pt. 9 (333-342). N.-Y., 1841.
16 Lescarbot M. Op. cit. P.68-70; Jones E. Op. cit. P.238-239.
17 JR. Vol.4. P.39. Шамплен полностью поддерживает эту версию {Champlain S. de.
The works of Samuel de Champlain. Toronto, 1922-1936. Vol.4. P.21).
Между двух империй
85
не только в христианство, но и превращая во французских союзников,
ибо в глазах аборигенов это было почти неразделимо. С другой сторо¬
ны, поощрение метрополией миссионерской деятельности Француз¬
ской католической церкви было основано на стремлении сохранить
и распространить вдали от метрополии французский образ жизни,
консолидировать колониальное общество (под которым понимались
и французы, и индейцы), и, в случае необходимости, не дать возмож¬
ности разорвать политические связи с родиной, служа противовесом
растущей самостоятельности светской колониальной власти.
Церковь, в свою очередь, была абсолютно беспомощна без под¬
держки светской власти в этих лесах. Для основания миссии, строи¬
тельства школы и больницы, чтобы учить и лечить паству, возведения
укреплений для ее защиты, разбивки полей и садов, чтобы кормить
ее, для всего этого была нужна поддержка и помощь колониальных
властей. А потому необходим был компромисс между церковью и госу¬
дарством, миссионером и колонистом, чтобы это предприятие под на¬
званием Новая Франция оказалось жизнеспособным и эффективным
для каждой из сторон. «Нет вероятности,— писал в 1616 г. Бьяр, —что
когда-либо появится возможность обратить или действительно по¬
мочь этим народам спастись, если там не будет основана Христианская
и Католическая колония, имеющая достаточно средств, для поддер¬
жания этого дела, и которой все страны будут помогать провизией
и удовлетворять ее другие насущные потребности»18.
Итак, дальнейшая судьба миссии иезуитов в Канаде была нераз¬
рывно связана с судьбой французской колонии там. То, что случилось
с Сен-Совье, заставляло учитывать немаловажный фактор обеспече¬
ния безопасности миссионерских поселений от внешнего врага. С этой
точки зрения, второе французское поселение в Новой Франции—Кве¬
бек, основанное Шампленом в 1608 г. на реке Св. Лаврентия, выгляде¬
ло намного привлекательней для восстановления миссии. Оно было
удалено от моря, что, с одной стороны, защищало его от внезапных
нападений английских кораблей, а с другой, открывало путь во внут¬
ренние районы Канады, населенные, как уже было известно иезуитам,
сильными, многочисленными, а главное, оседлыми земледельческими
народами (ирокезами и гуронами), что существенно облегчало выпол¬
нение там миссионерских задач, по сравнению с побережьем.
Основывая эту колонию, Шамплен вступил в торговые, а затем
и союзные отношения с местными народами (монтанье и гуроны),
кровными врагами могущественных пяти племен ирокезов, обитав¬
18
JR. ѴоІ.З. Р. 135-137.
86
А. В. Федин
ших к югу от озера Онтарио. Вскоре французам пришлось подтвердить
на практике свою верность союзническим обязательствам и высту¬
пить против Ирокезской лиги, тем самым ввязавшись в межплемен¬
ные войны, которые бушевали здесь почти целое столетие и не раз
приводили колонию на грань гибели19. Для укрепления союза, Шам¬
плен призвал в Квебек сначала монахов ордена реколлекгов, а затем,
с 1625 г., и иезуитов. Последние начали активную миссионерскую дея¬
тельность среди индейских союзников французов, особенно гуронов,
наиболее многочисленных и оседлых.
В течение двадцати лет Гуронская миссия была наиболее пер¬
спективной из всех миссионерских учреждений Северной Америки —
и по числу обращенных, и по степени их приверженности к новой вере,
и по влиянию на другие народы. При этом налаживающееся взаимо¬
действие между светскими властями и церковью становилось все более
отчетливо выраженным: например, огнестрельное оружие мог полу¬
чить только крещеный индеец20. Колония же взяла на себя все расходы
на миссионерские нужды: перевозку священников, предоставление им
земли и средств для строительства миссий, их защиту и т. и21. Миссио¬
неры с готовностью способствовали развитию торговли мехами в этот
период, ибо, с одной стороны, от ее оборота зависело все обеспече¬
ние их деятельности, а с другой, она была основой франко-гуронско¬
го союза и легитимности присутствия иезуитов в гуронских деревнях
(по крайней мере, на первых порах). Как писал иезуитский историк
XVII в. Дюкре об этих индейцах, именно «посредством торговли к ним
пришло знание Веры, и именно от прибыли в торговле мехами ежегод¬
но делается вклад для поддержки и расширения миссий»22. Но именно
торговля мехами и стала причиной катастрофы, погубившей Гуронскую
миссию и поставившей этот народ на грань полного исчезновения.
Торговля с европейцами (французами, англичанами, голландцами)
в тот период стала главным занятием племен Северной Америки от Ат¬
лантического побережья до Великих озер. За шкуры бобра индеец мог
получить железные орудия труда, табак, одеяла, бусины, столь необхо¬
димые для изготовления вампумов, но главное—огнестрельное оружие,
19 Фентон УН. Ирокезы в истории // Североамериканские индейцы. М., 1978.
С. 124-125.
20 Jefferson С. Conquest by Law. Ottawa, 1994. E 21.
21 CharlevoixP.-F.-X. Op. cit. Vol.2. P.39-42.
22 Du Creux R, S.J. Tbe history of Canada or New France. Toronto, 1951-1952. Vol.l.
E92.
Между двух империй
87
с помощью которого ему стало намного легче охотиться и защищаться.
И нападать. Весь XVII в. в этом регионе шла тотальная индейская вой¬
на — не с белыми захватчиками (они в тот период почти не представляли
угрозы, особенно в отдаленных территориях), а между племенами —
за контроль над торговыми путями, ведущими к европейским поселе¬
ниям, а затем, с середины века, и за новые охотничьи угодья, взамен
истощившихся своих. Эти так называемые «Бобровые войны» приве¬
ли к уничтожению целых племен и, в конечном итоге, столкнули лицом
к лицу две самые сильные конфедерации—гуронов и ирокезов23.
В этом конфликте французы, естественно, приняли сторону гуро¬
нов, ирокезы же ориентировались на голландцев, основавших в 1624 г.
Форт-Оранж (Олбани) в месте впадения р. Мохок в Гудзон. Имен¬
но оттуда развернулась масштабная торговля огнестрельным ору¬
жием, которое дало ирокезам первоначальное преимущество перед
всеми остальными племенами24 и даже перед союзниками французов,
поскольку те все-таки ограничивали эту торговлю. Для иезуитских
миссионеров межплеменные войны были крайне невыгодны: они при¬
водили к уничтожению их паствы (реальной и потенциальной), вы¬
зывали миграции племен с их территорий и оставление тем самым
миссий, они закрывали пути к миссионерскому освоению новых тер¬
риторий и, наконец, грозили гибелью или страданиями самим миссио¬
нерам. Поэтому уже с 1630-х гг. иезуиты начали попытки пацификации,
т. е. умиротворения враждующих племен, прежде всего, ирокезов и гу¬
ронов: «Если Гуроны и Ирокезы договорятся между собой о мире, —
писал в 1634 г. суперьор Квебекской миссии Ле Жен, —я предвижу
обширные возможности для распространения Евангелия»25. Однако
договориться не удалось.
В конечном итоге, покорив или уничтожив все соседние племе¬
на, ирокезы вторглись непосредственно на территорию гуронов. Вой¬
на была недолгой. Гуроны заплатили дорогой ценой за свой тесный
контакт с французской цивилизацией: ослабленные эпидемиями
и религиозной рознью, вызванной деятельностью миссионеров, они
были фактически стерты с лица земли в течение 1649—1650 гг26. Вместе
с ними мученической смертью пали и их миссионеры, не оставлявшие
23 MacLeod W. С. The American Indian Frontier. N.Y., 1928. E 279-280; Jennings F. The
Founders of America. N.-Y., 1993. E203-204.
24 Морган Л.Г. Лига Ходеносауни, или ирокезов. М., 1983. С.14-15.
25 JR. Vol.7. Р.223.
26 Jennings F. Op. cit. P.188, 212.
88
А. В.Федин
свою паству ни в радости, ни в горе27. Оставшиеся в живых гуроны
были либо поглощены ирокезами (восполнявших таким образом свои
численные потери и увеличивавших свою мощь), либо нашли приют
у других племен (создав в будущем один из первых этнических кон¬
гломератов в Северной Америке —минго), либо бежали под защиту
французских фортов в Квебеке и Монреале (положив начало т. и. «ре¬
дукциям Канады», миссионерским поселениям в долине Св. Лаврен¬
тия). Вслед за гуронами ирокезы обрушились и на немногочисленные
французские поселения, буквально осадив Новую Францию и поста¬
вив ее на грань исчезновения28.
Из самой Франции помощи не было, и быть не могло —там бу¬
шевала Фронда. В этой ситуации единственной надеждой для фран¬
цузов и их подопечных, как это ни парадоксально, оказались колонии
Новой Англии. Предполагалось, что они также страдают от экспансии
ирокезов, голландских союзников, и несут убытки, как и их север¬
ные соседи. При этом в Квебеке опирались не только на предположе¬
ния, но и на реальные прецеденты. Еще в 1647 г., стремясь разрешить
трудности в торговле, связанные с революционными потрясениями
в метрополии, власти Новой Англии обратились к губернатору Новой
Франции с предложением взаимовыгодного торгового договора. Губер¬
натор Монманьи, уже тогда с опасением наблюдая за растущей мощью
ирокезов, предложил англичанам не только коммерческий, но и обо¬
ронительный союз, однако его предложение осталось без ответа29.
Несмотря на то, что не было никаких определенных договорен¬
ностей даже относительно торговли, не говоря уже о военном союзе,
в Квебеке решили поторопиться с достижением соглашения против
Лиги. В качестве эмиссара был избран миссионер-иезуиг среди абена-
ки Акадии Габриэль Дрюйет, широко известный и местным племенам,
и англичанам. Губернатор д’Айбу рассчитывал, что угроза ирокезов
этому народу, который был торговым партнером и англичан, и фран¬
цузов, станет основой переговоров о союзе30.
Иезуиты с энтузиазмом откликнулись на план губернатора—для
них это был еще один шаг в сторону установления общего мира, кото¬
27 Пий XI в 1930 г. канонизировал всех погибших в Іуронии иезуитских миссионе¬
ров: Жана де Бребефа, Антуана Даниэля, Іабриэля Лалемана, Шарля Іарнье, Ноэля
Шабанэля, Исаака Жога, Рене Іупиля и Жана де ла Ланда.
28 Тишков В.А. Страна кленового листа: начало истории. М., 1977. С.ЗЗ.
29 Ш. Ѵоі.36. Р.75; Акимов Ю.Г. Указ. соч. С.107
30 Lanctot G. History of Canada. Toronto, 1963. Vol. 1. E199.
Между двух империй
89
рый был так необходим для их апостольских трудов. Даже если для это¬
го необходимо будет использовать весьма радикальные средства. К тому
времени, наряду с постоянно встречающимися мотивами ирокезской
угрозы — как десницы Божьей, наказующей за грехи и тем самым оздо¬
ровляющей молодую церковь31, все чаще в «Иезуитских реляциях» на¬
чинает использоваться фразеология «священной войны»: «должны
быть приняты меры, чтобы напасть на этого врага веры, и попытать¬
ся перенести войну в его собственную страну. Одного успешного года
будет достаточно; и, после усилия достойной ревности... ради обраще¬
ния Дикарей, эта горстка народа, который живет лишь для разрушения
Божьей работы, была бы истреблена. После этого наши надежды рас¬
цвели бы снова, и слава наших Церквей стала бы еще больше...»32.
В сентябре 1650 г. Дрюйет, вместе с вождем союзных индейцев от¬
правился в Новую Англию для переговоров. Целью французов — и ко¬
лонистов, и священников — было достижение военного соглашения
с англичанами против Ирокезской лиги на самых выгодных для бри¬
танцев условиях33. Дрюйет побывал и в Бостоне, и в Плимуте, куда его
перенаправили из Массачусетса, общался и с губернаторами, и с ма¬
гистратами, благосклонно выслушавшими все его предложения, и по¬
кинул Новую Англию глубоко убежденный в ее готовности придти
на помощь Новой Франции34. Этой убежденностью он поделился
в Квебеке, что и привело к повторной миссии этого иезуита в Новую
Англию летом 1651 г, результат которой, впрочем, был не столь по¬
зитивным. Англичане отказались от самой идеи заключения военно¬
го союза, запретили набор волонтеров в своих поселениях и проход
французских войск через свою территорию35.
При всей безрезультатности французских дипломатических ини¬
циатив наибольший интерес для нас здесь представляет позиция самих
миссионеров. Дрюйет однозначно преследует не только светские (за¬
щита колонистов Квебека и Монреаля), но и духовные цели (защита
31 JR. Vol.38. Р.45-47.
32 Ibid.Vol.35. Р.215-217
33 Ibid.Vol.36. Р.79; подробнее о самой миссии о. Дрюйета см.: Акимов Ю.Г Пер¬
вые дипломатические контакты английских и французских колоний в Северной
Америке: миссия Габриэля Дрюйета в Новую Англию (1650-1651)//Человек. Приро¬
да. Общество. Актуальные проблемы. Материалы 13-й международной конферен¬
ции молодых ученых 26-30 декабря 2002 г. СПб., 2002: Он же. От межколониальных
конфликтов к битве империй... С. 106-112.
34 JR.Vol.36. Р.105-111.
35 Ibid.Vol.37 Р.77, 259; Lanctot G. Op. cit. P.200-201.
90
А. В.Федин
индейцев миссии и достижение всеобщего мира). В письме губерна¬
тору Коннектикута Дж. Уинтропу он прямо заявляет о своей «двой¬
ной Комиссии, — от имени Господина Губернатора Новой Франции...;
и отдельно от имени Дикарей, и Христиан, и Катехуменов...»36. О сво¬
ем долге по отношению к индейцам-христианам миссионер посто¬
янно упоминает в беседах с представителями Новой Англии (Дадли,
Брэдфордом и др.), призывая их проявить солидарность в деле защи¬
ты веры против язычников37.
Таким образом, к середине XVII в. в результате эскалации воору¬
женного конфликта на Северо-Востоке Америки («Бобровые войны»)
иезуитские миссионеры окончательно осознали невозможность эф¬
фективной работы без поддержки со стороны колониальной админи¬
страции и, прежде всего, без защиты самих миссионеров и их паствы
от враждебных ирокезов. При этом иезуиты были готовы искать помо¬
щи у любой силы, даже столь одиозной в глазах ортодоксальных като¬
ликов как пуританская Новая Англия (Дрюйет тем более не исключал
возможность помощи и со стороны католического Мэриленда38). Тот же
самый Дрюйет выступил в апреле 1651 г. посредником при заключении
военного антиирокезского союза между Квебеком и племенами Акадии
(абенаки, пеннакук и др.), страдавшими от набегов могауков39.
В связи с событиями в Гуронии и франко-ирокезской войной
1647—1653 гг., впоследствии не раз возобновлявшейся, в миссионерской
деятельности иезуитов в Новой Франции произошло еще одно круп¬
ное изменение. На довольно долгое время были прекращены почти все
дальние миссии, большинство новообращенных индейцев сконцент¬
рировалось в т. н. «Лаврентийских редукциях», крупных межплеменных
поселениях вдоль реки Св. Лаврентия, между Квебеком и Монреалем и
под их защитой. Это соседство, с одной стороны, укрепило франко-ин¬
дейское сотрудничество, с другой, дало миссионерам ощущение уве¬
ренности и безопасности в их работе, хотя ирокезы не раз нападали не
только на эти редукции, но и на французские поселения. Казалось, ком¬
промисс между светской и духовной колонизацией продолжал действо¬
36 JR. ѴоІ.Зб. Р.81. По всей вероятности письмо написано не в конце, как полагает
Ю.ГАкимов (От межколониальных конфликтов к битве империй... С. 111.), а в на¬
чале 1651 г., сразу после возвращения Дрюйета из первой миссии в Новую Англию,
еще до июньской встречи новоанглийских уполномоченных в Хартфорде, на кото¬
рую иезуит возлагает большие надежды (см.: JR. Vol.36. Р.11, 81).
37 JR. ѴоІ.Зб. P.89, 91-93 и сл.
38 Ibid.Vol.36. P.lll.
39 Ibid.Vol.36. P.101-105.
Между двух империй
91
вать. Но это было временное сотрудничество, вызванное экстремальной
ситуацией, когда речь шла о самом присутствии французов в Канаде.
Когда ситуация изменилась, исчезла и основа для компромисса.
Во многом этому способствовал новый этап англо-французского
противостояния в Северной Америке, начавшийся в 1660-х гг. Пользуясь
отчаянным положением французской колонии, англичане уже в 1654 г.
отобрали у нее Акадию. Затем началось наступление на позиции гол¬
ландцев, завершившееся аннексией Новых Нидерландов и созданием
провинции Нью-Йорк в 1664 г. В голландское наследство, доставшее¬
ся англичанам, вошли не только земли, но и те союзы, которые были
заключены с местными племенами — ирокезами. И власти Нью-Йорка,
по сути, продолжили туже политику, что и Форт-Оранж (теперь —Ол¬
бани), поставляя племенам Лиги огнестрельное оружие и натравливая
их на французов и союзные тем племена40. С уходом голландцев только
Англия и Франция оставались на Северо-Востоке, и теперь им предстоя¬
ло отстаивать свои приоритеты непосредственно друг перед другом.
Эта перегруппировка сил в колониях совпала с утверждением абсо¬
лютной власти Людовика XIV во Франции, следствием чего стала лик¬
видация хартий торговых компаний и переход их владений под прямое
королевское управление (1663)41. После аннексии англичанами Новых
Нидерландов король счел необходимым укрепить позиции Франции
в Северной Америке и летом 1665 г. приказал перебросить в Канаду Ка-
риньянский полк регулярной французской армии, что сразу изменило
соотношение сил между Новой Францией и Лигой ирокезов. С этого
времени и вплоть до конца XVII в. французы вели наступательные опе¬
рации уже на территории ирокезов, оттесняя их от р. Св. Лаврентия42.
Подчинение колонии королю означало и переход под его контроль
и дел церкви, в том числе и миссионерской деятельности. В целом,
иезуиты восприняли эти изменения позитивно, ибо рассматривали ко¬
лониальные компании, что уже отмечалось, как неизбежное зло, с ко¬
торым они были вынуждены мириться. От короля они ждали большего
усердия в деле христианизации индейцев и нравственного воспита¬
ния поселенцев. Прежде всего, имелось в виду прекращение торговли
спиртным с индейскими поселениями в долине Св. Лаврентия43.
40 Морган Л. Г Указ. соч. С. 14.
41 Тишков В.А. Указ. соч. С.35.
42 Suite В. Le Regiment de Carignan // Suite В. Melanges historiques. Montreal, 1922.
Vol.8. E 23-35.
43 Eccles W.J. Canada under Louis ХГѴ, 1663-1701. Toronto-N.-Y., 1964. E9,14.
92
А. В. Федин
Основание «редукций» близ французских поселений из блага вско¬
ре превратилось в свою противоположность: индейский алкоголизм
оказался столь же фатальным для дела миссионеров, сколь прибыль¬
ным для торговцев пушниной. Борясь против гибельного пристра¬
стия, иезуиты вместе с первым епископом Канады Лавалем, который
объявил об отлучении от церкви всех спаивающих индейцев францу¬
зов, вступили в новую череду конфликтов с администрацией колоний,
по сути, завершив эпоху компромисса между светскими и духовными
властями Новой Франции44.
В то время как миссионеры стремились основывать, прежде все¬
го, христианские объединения, власти в Квебеке развили собственный
взгляд на место обращенных индейцев в колониальной действитель¬
ности. Начиная с 1665 г. французские губернаторы стремились вовлечь
коренных жителей в защиту и развитие Новой Франции, считая их та¬
кими же подданными короля Франции, как и европейских колони¬
стов. Но этот идеал (окончательно сформулированный Кольбером45),
который предполагал ассимиляцию коренных жителей во француз¬
скую культуру, оказался невыполнимым: прежде всего, сами иезуиты,
на кого власти возлагали эту цивилизаторскую миссию, отказались
в ней участвовать. Сомнительные блага цивилизации (алкоголизм,
нечестные сделки, религиозный индифферентизм) скорее губи¬
ли молодую церковь, нежели укрепляли ее. Даже французский язык
в «редукциях» не изучался: миссионеры предпочитали общаться с ин¬
дейцами на их родном языке46. Следствием такого саботажа полити¬
ки «франкизации», стало сохранение миссиоиными индейцами своего
самосознания и самостоятельности по отношению к французской ко¬
лонии, позволившей им выступить особой силой в сложной междуна¬
родной обстановке в Северной Америке второй половины XVII в.
К этому времени иезуитам удалось добиться определенных успе¬
хов в апостолате среди ирокезов, пользуясь ослаблением голландского
и недостаточностью английского влияния среди них. В течение 1650-х
гг. были открыты иезуитские миссии среди всех племен Лиги, достиг¬
нуты солидные успехи в обращении ирокезов, но, в результате начав¬
шейся в 1658 г. новой франко-ирокезской войны, миссионеры были
вынуждены покинуть территорию Лиги. Но ушли они не одни: с ними
44 Roy С. Monseigneur de Laval, 1623-1708. Quebec, 1923. E44-57; Jefferson C. Op.
cit. P.23.
45 DesmazuresA.-Ch.-G. Colbert et le Canada. P., 1879. E20-35.
46 Axtell J. The Invasion Within. N. Y., 1985. P.67-70.
Между двух империй
93
покинули их родину и их неофиты—крещеные могауки, онейда, онон-
дага, которые основали свои поселения на Св. Лаврентии, великие
«редукции» Кахнаваке и Две Горы47. До конца XVII в. пятая часть иро¬
кезов ушла в Канаду48. Это был факт необычайной важности: раскол
ирокезской конфедерации по конфессиональному принципу неиз¬
бежно вел и к внутриполитическим противоречиям, и к плюрализму
в ее внешнеполитической деятельности. С этого времени, и вплоть
до изгнания французов из Канады, ирокезы будут разделены на два
лагеря — проанглийский и про французский, что, несомненно, дава¬
ло возможности и для дипломатических маневров, и для возвещения
евангельской вести.
Поскольку воины Лиги были главной ударной силой англичан
в Нью-Йорке в XVII в., постольку наличие этой своеобразной «пя¬
той колонны» христианских ирокезов не могло не встревожить Ол¬
бани. Воины ирокезских «редукций» не только оказали значительную
помощь в войнах со своими бывшими соплеменниками, они продол¬
жали своеобразную миссионерскую работу среди них, увлекая друзей
и родственников на территорию Новой Франции. Губернатор Нью-
Йорка Донган (Дункан) был недалек от истины, когда во всем проис¬
ходящем видел тайные происки иезуитов. Но сам, будучи католиком,
он в 1685 г. предложил оригинальный план нейтрализации работы
французских иезуитов с помощью их английских коллег по ордену49.
План не был реализован (хотя несколько английских иезуитов прибы¬
ли в Нью-Йорк из Мэриленда50), но сама его возможность показыва¬
ла и степень влияния иезуитских миссионеров на племена Северной
Америки, и его политические последствия.
В ответ французские иезуиты активизировали деятельность в Иро-
кезии, послав туда новых миссионеров. В 1686 г. Донган предложил
французам посредничество в завершении войн с Лигой при условии,
что все христианские ирокезы вернутся в свои племена, а Франция
признает английский суверенитет над всей конфедерацией и ее зем¬
лями. Это предложение было отвергнуто губернатором Новой Фран¬
ции Денонвилем. Потерпев неудачу в своих проектах, Донган перешел
к угрозам изгнать всех иезуитов с территории ирокезов Нью-Йорка.
47 Jetten М. Enclaves amerindiennes: les «reductions» du Canada 1637-1701. Septentrion,
1994. E64-67; Devine Ed. -J., S.J Historic Caughnawaga. Montreal, 1922. E127.
48 MacLeod W. C. Op. cit. E289.
49 Jetten M. Op. cit. E134.
50 BangertW.. A History of the Society of Jesus. St.Louis, 1972. E268.
94
А. В.Федин
Это было единственным эффективным способом, с его точки зрения,
остановить прогресс французского влияния среди индейцев. В 1687 г.,
накануне своей отставки, он писал Лордам Торговли, что ирокезы
были единственной «защитой между нами и французами», поэто¬
му нельзя «позволять никому из христиан общаться с ними где-либо,
кроме Олбани, и без моего разрешения. Французские Отцы обрати¬
ли многих из них... в христианскую веру, дабы привлечь их к Канаде,
куда уже шесть или семь сотен ушло, и если так поступят еще боль¬
ше, это принесет большой ущерб правительству, если не будет пред¬
отвращено»51. Донган и его преемники смогли добиться этого к 1689 г.,
с началом войны Аугсбургской лиги.
Французские власти в Квебеке не всегда могли по достоинству
оценить помощь представляемую им иезуитскими подопечными. Более
того, некоторые из губернаторов Новой Франции (особенно Фронте-
нак) мало чем отличались в оценках деятельности иезуитов и ее ре¬
зультатов от своих английских коллег. Для них христианские ирокезы
могли быть столь же опасными, особенно в условиях войны с Лигой,
как и их языческие родственники. Фронтенак прямо обвинял иезуит¬
скую паству в шпионаже в пользу Лиги и Нью-Йорка прямом преда¬
тельстве и саботаже, а их отцов —в безответственности и преступной
халатности52.
Собственно, он не далек был от истины. Несомненно, неформаль¬
ное общение ирокезов «редукций» с их родственниками в Нью-Йорке
шло постоянно, оправдывая порой самые худшие подозрения свет¬
ских властей Квебека53. К тому же, ирокезы Кахнаваке и Двух Гор
стремились получить доступ к более дешевым и качественным, неже¬
ли французские, английским товарам в Олбани. Сами иезуиты буду¬
чи полностью уверенными в своих неофитах, проявляли себя более
солидарности с ними, чем с колониальными властями54: в 1700 г. отец
Брюйя принял участие в изменении направления движения мехов
с Запада через «редукции» в Нью-Йорк. Согласно признаниям самого
51 Documentary History of the State of New York / O’Callaghan E. B., ed. Albany, 1849.
Vol.l. E41. Опасения Донгана шли намного дальше опасности потери влияния сре¬
ди ирокезов: ссылаясь на прецедент открытия французскими иезуитами Миссисипи
и объявления ее долины французским владением, он предостерегал Лордов торгов¬
ли о возможности французских претензий на Нью-Йорк в силу присутствия иезуи¬
тов у ирокезов (см.: Donohue Т. The Iroquois and the Jesuits. Buffalo, 1895. E184).
52 Devine Ed.-J. Op. cit. P.137
53 CharlevoixP.-F.-X. Op. cit. Vol.V.F.10,15-16, 83.
54 DevineEd.-J. Op. cit. P.127-128.
Между двух империй
95
миссионера, сохранение этого черного рынка благоприятствует миру
с Пятью Нациями и поспособствует их обращению. Не исключено при
этом, что иезуиты получили свою долю от этой доходной торговли55.
Здесь проявилось опять разное понимание целей и средств развития
французской колонии в Канаде: для иезуитов ирокезы к концу XVII в.
перестали быть воплощением зла, а превратились в многообещающее
миссионное поле, которое необходимо культивировать, причем с помо¬
щью уже обращенных неофитов «редукций»56. Они были готовы содей¬
ствовать умиротворению, но никак не уничтожению ирокезов, к чему
стремились такие губернаторы, как Фронтенак. Последний стремился
поставить под свой контроль деятельность ирокезских христиан, заявив,
что любые формы контакта между ними и их языческими родственни¬
ками невозможны «без участия властей Новой Франции»57.
Именно здесь, в формировании посреднической роли иезуит¬
ских «редукций» во франко-ирокезском (а значит, и франко-англий¬
ском) противостоянии, и берет начало тот процесс, который приведет
к Великому миру 1701 г., завершившему эру противостояния Новой
Франции и Ирокезской Лиги, с одной стороны, и окончательно столк¬
нувшему Францию и Англию лицом к лицу в битве за Северную Аме¬
рику, с другой.
Последнее десятилетие XVII в. ознаменовалось мощным витком
англо-французского противостояния, в которое были втянуты мас¬
сы индейских союзных племен по всему Северо-Востоку. Решающим
фактором стал контроль над Западом, под которым понималась тер¬
ритория вокруг Великих озер, ибо страна озер была к этому времени
главным источником пушнины. Здесь лежали охотничьи угодья за¬
падных племен (иллинойс, потаватоми, оттава и др.), которые вез¬
ли меха к Монреалю или другим французским постам; здесь также
ирокезы добывали бобра для торговли с Олбани. Западные племена
не могли без французской поддержки выстоять против Лиги и поко¬
рение тех племен ирокезами или союз между ними означали откло¬
нение их торговли к Олбани; следовательно, все усилия правителей
55 Jetten М. Op. cit. Р.135,137-139.
56 Огромную роль в трансформации отношения иезуитских миссионеров к Иро¬
кезской лиге сыграл факт инкорпорации в нее массы гуронских, петунских, ал¬
гонкинских и иных обращенных иезуитами неофитов после разрушения Іуронии
в 1649-1650 гг. Выступая своеобразными миссионерами в самом сердце Лиги, им
удалось то, что оказалось недостижимым для их наставников начать процесс обра¬
щения и конфессионального разделения среди ирокезов.
57 Jetten М. Op. cit. Р.139.
96
А. В.Федин
Канады были направлены на подчинение или уничтожение ирокезов,
и увеличение и поддержание влияния Франции на западе. Англий¬
ские власти в Олбани, наоборот, стремились укрепить союз с ироке¬
зами как основу преобладания над Новой Францией и политически,
и экономически58.
Ирокезская лига стала главным оружием англичан в борьбе с Но¬
вой Францией и, естественно, именно ирокезы понесли наибольшие
потери, связанные с войной. В 1692—1696 гг. Фронтенак совершал пе¬
риодические походы против них, уничтожая людей, деревни и поля,
обрекая оставшихся в живых на голодную смерть. Англичане же все
силы бросили на укрепление собственных поселений и никакой по¬
мощи ирокезам не предоставили59. Это привело к тому, что уже
в 1693—1694 гг. ирокезы, опять же при посредстве своих христианских
родичей из «редукций» или напрямую обращаясь к иезуитам, начали
искать примирения с воинственным губернатором60.
Заключение Рисвикского мира в 1697 г., завершившего войну в Ев¬
ропе, дало возможность колониальным властям начать переговорный
процесс, с традиционного обмена пленными61. Одним из самых спор¬
ных моментов этого договора стал вопрос о колониальном статусе иро¬
кезов: они признавались подданными английской короны со всеми
вытекающими отсюда последствиями. Поэтому неудивительно, что гу¬
бернатор Нью-Йорка Белломонт потребовал у французов выдачи всех
английских подданных и их союзников, в том числе и христианских
ирокезов, несмотря на интересы миссионеров. «Чтобы показать вам,
как мало наши Пять Наций индейцев ценят ваших Иезуитов и дру¬
гих миссионеров, — писал он Фронтенаку, — они обратились ко мне
с новыми просьбами, чтобы побудить меня изгнать их, ... заявив, что
они угнетались ими: и они заклинали меня, чтобы послать к ним...
наших Протестантских проповедников наставить их в христианской
религии. Что я и пообещал им, и вы поступите верно, запретив ва¬
шим миссионерам и дальше надоедать им, если они не желают под¬
вергнуться наказанию согласно законам Англии...». В конце концов,
Белломонт прямо предупредил Фронтенака, что если тот вторгнет¬
ся на территорию Лиги, Нью-Йорк выступит на ее стороне против
58 Buffinton А. Н. The Policy of Albany and English Westward Expansion// Mississippi
Valley Historical Review. N 4. March 1922. E332-333.
59 CharlevoixP. -F. -X. Op. cit. Vol.5. P. 19.
60 Devine Ed.-J. Op. cit. P.131; Jetten M. Op. cit. P.140.
61 Charlevoix P. -F. -X. Op. cit. Vol. 5. P. 80.
Между двух империй
97
французов62. То, что Донгану не удалось получить силой, его преемник
стремился добиться дипломатией. Однако Фронтенак дал ясно понять,
что не признает английского суверенитета над Лигой и отказывается
от английского посредничества в достижении мира с ней63.
В разгар этих переговоров, в ноябре 1698 г., Фронтенак умер.
На пост губернатора пришел де Кальер, бывший губернатор Монреа¬
ля, сторонник более умеренной политики по отношению к Ирокезской
лиге и готовый на посредничество иезуитов и их подопечных для заклю¬
чения мира с ней. К тому же, первая депеша, которую получил новый
губернатор из Версаля, сообщала ему, что в результате заключения Рис-
викского мира всякая враждебность против англичан и их союзников
(ирокезов) должна прекратиться64. Уже в марте 1699 г. прошли первые
обмены пленными между французами и ирокезами, при этом ироке¬
зы выразили желание вести дальнейшие переговоры именно через по¬
средство иезуитских миссионеров (прежде всего, отца Брюйя). Одним
из главных условий индейцев стало полное замирение французских со¬
юзников по всему Северо-Востоку, для чего был необходим масштаб¬
ный мирный конгресс, представлявший всех участников конфликта65.
Иезуиты в тот период проявляют повышенную активность в дости¬
жении всеобщего мира. Тот же самый Брюйя совершает вояж в Бостон
для урегулирования вопроса об обмене пленными между француза¬
ми и англичанами, а также уточнения колониального статуса мест¬
ных индейских племен абенаки, на подчинение которых британская
корона претендовала так же, как и на управление ирокезами66. А уже
в июле 1700 г. он вместе с двумя французскими офицерами отправля¬
ется в селения ирокезов для получения остальных пленных французов.
Одновременно отец Анжелран поехал на запад, к союзным племенам
Великих озер, чтобы побудить их заключить перемирие с Лигой и при¬
быть в Монреаль для заключения всеобщего мира67.
Аргументы французов, как их представил Брюйя на всеобщем со¬
вете Лиги в Онондаге, сводились к трем основным моментам. Во-пер¬
вых, он заявил, что французский губернатор был их отцом, и что
обязанность и интерес одинаково побуждают их быть послушными
62 Ibid.P. 80-81, 86-88.
63 Ibid.P.82, 88-89.
64 Lanctot G. Op. cit. Vol.2. P.143-144.
65 CharlevoixP.-F.-X. Op. cit. Vol.5. P.94-95, 102.
66 Ibid.P97-99.
Ibid.P. 102-103, 111.
67
98
А. В.Федин
и покорными ему, тогда как губернатор Нью-Йорка только брат им.
Во-вторых, он уверил ирокезов от имени миссионеров, что те не по¬
теряли любви к ним, несмотря на страдания, которые они причини¬
ли многим из них, но которые «мы чувствуем менее остро, чем слепоту
их преследователей и непобедимое упрямство нации в отклонении све¬
та евангелия». В-третьих, он объявил, что новый губернатор искренне
стремится к миру, и что этот мир возможен, если они, со своей сторо¬
ны, будут действовать также искренне. Несмотря на активное противо¬
действие эмиссаров Белломонта, появившихся в это время в Онондаге,
ирокезы в целом согласились с доводами иезуита68. Имперские амби¬
ции англичан после Рисвикского мира весьма выросли, что, при отсут¬
ствии реальной помощи от них в войне против французов, оттолкнуло
большую часть Лиги (за исключением могауков) от союза с Олбани.
Насколько важным было для иезуитов добиться примирения с Ли¬
гой, показывает проблема присутствия среди могауков англиканских
священников, посланных Белломонтом для противодействия их като¬
лическим конкурентам. Несмотря на то, что это было прямой угрозой
возможности иезуитского апостолата среди других племен Лиги, Брюйя
счел несвоевременным поднимать этот вопрос на совете в Онондаге,
дабы не сорвать уже достигнутых соглашений (также осторожно, даже
при заключении Великого мира с Лигой в 1701 г., поступил и Каль-
ер)69. По всей вероятности, это объяснялось тем, что теперь, на рубеже
XVII—XVIII вв., для иезуитских миссионеров был намного важнее об¬
щий мир, дававший гарантию безопасности их новым миссиям на За¬
паде (в долинах Иллинойса, Огайо и Миссисипи) и «лаврентийским
редукциям», обещавшим намного больше перспектив в обращении
тех же самых ирокезов, нежели прямая миссия у них в условиях сохра¬
няющейся враждебности и конкуренции со стороны англичан.
Белломонт вернулся к тем репрессивным мерам против иезуи¬
тов, к которым прибегали его предшественники, начиная с Донгана.
В 1700 г. через Ассамблею Нью-Йорка был проведен закон, преду¬
сматривавший либо бессрочное заключение, либо смертную казнь
для католических священников на территории колонии, и крупный
63 Ibid.P. 104-106.
69 Ibid.P. 106-107, 153-154. И это притом, что успехи протестантских миссионе¬
ров среди могауков были довольно внушительны (что объяснялось недовольством
деятельностью иезуитов, приведшей к расколу и уходу части могауков в Канаду)
и укрепляли союзные отношения между этим племенем и Англией (см.: Richter D.K.
Some of Them... Would Always Have a Minister with Them: Mohawk Protestantism,
1683-1719//American Indian Quarterly. Vol.16. Issue 4. 1992. P471, 474).
Между двух империй
99
денежный штраф за их укрывательство70. Тем не менее, начавшийся
процесс примирения уже нельзя было остановить. В июне 1701 г., не¬
взирая ни на какие законы, иезуиты вновь посетили ирокезские по¬
селения, забрав оставшихся пленных французов71.
Итак, с конца июля 1701 г. в Монреаль стали прибывать одна
за другой делегации индейских племен — французских союзников (по-
таватоми, майами, оттава, гуроны и др.) для заключения окончатель¬
ного мира с Ирокезской лигой. И, после долгих дебатов и трудных
переговоров, 4 августа наступил долгожданный день, вошедший в ис¬
торию Северной Америки как Великий мир (или Великое Урегулиро¬
вание) между Новой Францией, ее союзниками и ирокезами. Было
решено прекратить всякие военные действия, не начинать новых без
взаимных консультаций в Монреале. Ирокезы торжественно заявили
о своем нейтралитете во всех англо-французских конфликтах, настоя¬
щих и будущих, и, наконец, иезуиты могли возобновить свою миссио¬
нерскую работу среди них72.
Иезуитские миссионеры могли по праву считать себя такими же
творцами этого мира, как и администрация Квебека. В своем донесении
графу Поншартрену, Кальер прямо заявлял, что именно деятельность
отца Жака Брюйя обеспечила успех в замирении ирокезов73. На тор¬
жественной конференции, когда 38 вождей ставили свои подписи под
договором, иезуиты выступали главными посредниками между ними.
При зачитывании мирного соглашения, они переводили собравшим¬
ся его содержание: Виго абенаки, Гарнье —гуронам, Брюйя —ироке¬
зам, и Анжелран — оттава и алгонкинам74. А уже к началу следующего,
1702 г., Ирокезская миссия вновь была восстановлена75.
Итак, почти сто лет иезуитского апостолата в Канаде показали раз¬
ные формы и результаты сотрудничества между духовными и светски¬
ми авторитетами в XVII в. Почти всегда иезуиты стремились к своей
главной цели, а именно, обращению в христианство местных народов
и строительству вместе с ними новой католической церкви. В этом
они пытались следовать примеру их иберийских коллег в Парагвае.
Но ситуация в Северной Америке оказалась принципиально отлич¬
70 Donohue Т. Op. cit. Е195.
71 CharlevoixP.-F.-X. Op. cit. Vol.5. P.138.
72 Ibid.P. 149-154; Lanctot G. Op. cit. Vol.2. P.145.
73 DevineEd.-J. Op. cit. P.145.
74 Ibid.P. 149-150.
75 JR. Vol.l. P.30; Donohue T. Op. cit. P196.
100
А. В.Федин
ной от Ибероамерики: в последней не наблюдалось столь масштаб¬
ного противостояния европейских держав, вовлекшего в свою орбиту
все значительные индейские народы востока континента. Миссионе¬
ры Общества Иисуса столкнулись с ним в самом начале своей дея¬
тельности, и оно сопровождало всю историю их апостолата в Канаде,
вплоть до крушения Новой Франции.
Они были вынуждены приспособиться к этому фактору, принять
участие в противостоянии, чтобы иметь возможность реализовать свою
главную цель. Поэтому французский иезуит стал важнейшей частью ко¬
лониальной действительности, каковой являлся и французский тор¬
говец, солдат или чиновник. Как пишет современный американский
исследователь Дж. Акстелл, «в соревновании за Северную Америку ре¬
лигия была главным оружием и для французов, и для англичан. Но в те¬
чение почти полутора столетий французы оказались лучше снабжены
духовными средствами и материалом для туземного рынка, и это конку¬
рентное превосходство обеспечило выживание Новой Франции...»76.
Но подобный компромисс подчас требовал слишком больших
жертв со стороны миссионеров, отказа, полного или временного,
от основных целей христианизации ради развития колонии. Это могло
быть связано с потребностями торговли мехами, политики франкиза-
ции или обороны колонии. В этих случаях иезуиты были вынужде¬
ны вступать в открытый конфликт со светской властью: так поступил
Бьяр в 1613 г., так поступали все последующие миссионеры, сопро¬
тивляясь торговле спиртным среди индейцев, планам уничтожения
потенциальных новообращенных или превращению новых христиан
в пушечное мясо ради безопасности колонии.
Несомненно, со временем пыл и готовность к самопожертвова¬
нию французских иезуитов снижались. Но вряд ли можно говорить,
как это делает Икклс, о полном совпадении к концу XVII в. интере¬
сов светской и духовной власти в вопросах колонизации77. Мы видим,
что в условиях тотального противостояния Новой Франции с англо¬
ирокезским союзом иезуитские миссионеры, вместе с тем, не теряли
из виду главной цели евангелизации, и, стремясь к всеобщему миру
ради задач апостолата, объективно содействовали завершению этого
глобального конфликта, определявшего все развитие англо-француз¬
ской Америки в течение столетия.
76 Axtell J. Op. cit. E 43.
77 EcclesW.J. Op. cit. E239.
ПРАВИТЕЛИ ФРАНЦИИ ПЕРЕД
ЛИЦОМ БРИТАНСКОГО ВЫЗОВА
Л. А. Пименова
В XVIII в. Англия одновременно притягивала и отталкивала фран¬
цузов. С одной стороны, это был образец для подражания: богатая,
процветающая и могущественная страна, граждане которой устано¬
вили политическую свободу «посредством своих законов»* 1. С дру¬
гой — враждебная держава, главный и успешный соперник Франции
на международной арене2.
Семилетняя война обострила эти противоречивые чувства. Ее
последствием стал не только подъем национализма и англофобии3,
но и рождение «нового французского патриотизма», основанного
на принципах национального суверенитета и общественного договора.
Английский историк Эдуард Гиббон, приехавший во Францию сразу
после Семилетней войны, усмотрел прямую связь между британской
военной мощью и распространившейся во французском обществе анг¬
ломанией: «По окончании победоносной войны имя англичанина ува¬
жали на континенте [...]. Во Франции переняли все: наши мнения,
Людмила Александровна Пименова, кандидат исторических наук, доцент кафед¬
ры новой и новейшей истории Московского государственного университета им.
М. В.Ломоносова.
1 Монтескье Ш.Л. О духе законов. Кн.11. Іл.ѴІ.О государственном устройстве
Англии: Кн.20. Іл.ѴІІ. Торговый дух АнглииIIМонтескье Ш.Л. Избранные произве¬
дения. М„ 1955. С.290-300, 437.
2 См.: Acomb Е Anglophobia in France, 1763-1789: An Essay in the History of Constitu¬
tionalism and Nationalism. Durham, N.C., 1950; Crouzet E De la superiorite de lAngleterre
sur la France: L’economique et l’imaginaire, XVIIe-XVIIIe siecles. P., 1985; Grieder J. Anglo¬
mania in France, 1740-1789: Fact, Fiction and Political Discourse. Geneva, 1985; Black J. Na¬
tural and Necessary Enemies: Anglo-French Relations in the Eighteenth Century. L., 1986.
3 Cm.: Palmer R. R The National Idea in France before the Revolution//Journal of the
Flistory of Ideas.1940. Vol.l. N 1; Bell D. The Cult of the Nation in France. Inventing the
Nationalism, 1680-1800. Cambridge, 2001.
102
Л. А. Пименова
наши моды и даже наши игры; на каждого из наших соотечественни¬
ков падал луч национальной славы, и считалось, что каждый англи¬
чанин рождается патриотом и философом»4.
Известно то яркое описание англомании, охватившей француз¬
ский высший свет в конце Старого порядка, которое оставил в своих
мемуарах Луи-Филипп, граф де Сегюр: «Что еще больше возбуж¬
дало наше живое нетерпение, так это сравнение нашего нынешне¬
го положения с положением англичан. Монтескье открыл нам глаза
на преимущества британских институтов; сношения между двумя на¬
родами стали гораздо более частыми; блестящая и фривольная жизнь
нашего дворянства, при дворе и в городе, не могла больше удовле¬
творять наше самолюбие, когда мы думали о достоинстве, о незави¬
симости, о важном и полезном существовании английского пэра или
члена Палаты общин и о свободе, одновременно спокойной и гор¬
дой, всех граждан Великобритании. И я всегда удивлялся, что наше
правительство и наши государственные мужи, вместо того чтобы по¬
рицать внезапно распространившуюся во Франции фривольную, без¬
умную и нефранцузскую страсть к английским модам, не усмотрели
в ней ни стремления к имитации другого рода, ни истоков великой
революции в умах [...]. Они не видели, что фраки, заменившие про¬
сторные и величественные одежды старого двора, предвещали всеоб¬
щую склонность к равенству [...]. Правда, несколько старых господ
порицали эту манию, но лишь потому, что она была новой. Только
добрый король Людовик XVI открыто осуждал ее, но не как проявле¬
ние опасных новшеств, а как смешную и скандальную роскошь, как
унизительное предпочтение, отдаваемое обычаям чужой страны пе¬
ред своими»5. Разумеется, эти выразительные строки насквозь про¬
никнуты опытом недавно совершившейся революции, и пристрастие
ко всему английскому равнозначно для Сегюра бездумному увлечению
идеями свободы и равенства. Но если отвлечься от оценочных суж¬
дений Сегюра, то следует признать, что сообщаемые им факты дей¬
ствительно имели место.
Влияние Семилетней войны и ее результатов на политическую
культуру Франции неоднократно становилось предметом исследова¬
ния. Интерес историков вызывало, главным образом, то, каким обра¬
зом рост британского могущества усиливал во Франции недовольство
абсолютной монархией и способствовал рождению идеи нации, по¬
4 Gibbon Е. Memoires d’Edward Gibbon. Р„ 1992. Р. 179-180.
5 Segur L.Ph., comte de. Memoires ou Souvenirs et anecdotes. P., 1826. T. 1. P. 150-154.
Правители Франции перед лицом британского вызова
103
нимаемой как сообщество граждан, свободных и равных в правах6.
То есть в центре внимание исследователей оказывалась преимущест¬
венно оппозиция. Вместе с тем, и правящая элита французской монар¬
хии осознавала и по-своему интерпретировала новую расстановку сил
в Европе, и ее политическая культура тоже испытывала влияние этой
новой ситуации. Восприятие правителями Франции своего главного
внешнеполитического соперника и взаимоотношений с ним на исхо¬
де Старого порядка и является темой настоящей статьи.
Здесь кроются, по крайней мере, две проблемы. Во-первых, обще¬
известен тот интерес, который последний монарх дореволюционной
Франции Людовик XVI—несмотря на его отмеченную Сегюром нелю¬
бовь к английским модам — проявлял к английской культуре и истории
с самых юных лет вплоть до конца жизни. В то же время, Великобрита¬
ния стала единственной державой, которой этот миролюбивый монарх
объявил войну. Чем был вызван его живейший интерес к этой стране?
Следует ли его расценивать как стремление изучить потенциального
противника, с тем чтобы лучше подготовиться к будущему столкнове¬
нию? Или же Людовик, как считают некоторые историки7, испытывал
по отношению к Англии противоречивую любовь-ненависть?
Во-вторых, Людовика XVI принято упрекать в нерешительности.
Но все же следует признать, что за годы своего правления он принял
ряд смелых и решительных мер. Одной из них стала открытая под¬
держка восставших американских колоний и объявление войны Вели¬
кобритании в начале 1778 г. В историографии существует мнение, что
ответственность за это решение целиком ложится на государственного
секретаря иностранных дел Шарля Гравье, графа де Верженна. С са¬
мого своего прихода на этот высокий государственный пост в 1774 г.
Верженн вынашивал планы реванша. У него была сеть информаторов
в Лондоне. Начавшееся восстание в североамериканских колониях да¬
вало, с его точки зрения, Франции шанс взять верх над соперником.
После опалы генерального контролера финансов Анна-Робера-Жака
Тюрго, препятствовавшего французскому вмешательству в американ¬
ские дела, Верженн начал тайно оказывать повстанцам помощь бое¬
припасами и деньгами. Наконец, он пообещал Соединенным Штатам
6 См.: Bell D. Lawyers and Citizens: the Making of a Political Elite in Old Regime
France. N.-Y., Oxford. 1994; Idem.The Cult of the Nation in France; Dziembowski E. Un
nouveau patriotisme fran£ais, 1750-1770. La France face a la puissance anglaise a l’epoque
de la guerre de Sept Ans.Oxford, 1998.
1 Cm.: Louis XVI and the comte de Vergennes: correspondence, 1774-1787/Ed. by
J.Hardman and M.Price. Oxford, 1998. P.88-90.
104
Л. А. Пименова
Америки официальное признание и сыграл решающую роль в заклю¬
чении союза с ними в начале 1778 г.: «Не может быть никаких сомне¬
ний в том, что именно Верженн и никто другой заставил Францию
стать союзницей инсургентов и связал воедино два дела: реванш над
Англией и американскую независимость»8. Но какова же была роль
короля? Являлось ли принятое им решение вступить в войну на сто¬
роне повстанцев самостоятельным, ответственным шагом зрелого
политика или уступкой слабого короля давлению со стороны жаждав¬
ших реванша любой ценой советников, в первую очередь, Верженна?
И представлял ли себе Людовик в тот момент возможные последствия
своего решения?
Основным источником для поиска ответов на эти вопросы послу¬
жила переписка Людовика XVI с Верженном, опубликованная Джоном
Хардманом и Манро Прайсом9. Переписка содержит богатую инфор¬
мацию об обстоятельствах участия Франции в Войне за независимость
североамериканских колоний и, в особенности, проливает новый свет
на персональную роль короля в этих событиях.
* * *
В последние десять лет царствования Людовика XV во француз¬
ской политике по отношению к Великобритании определились две
тенденции. С одной стороны, сам король стремился сохранить мир
любой ценой, чтобы уладить трудноразрешимые внутренние пробле¬
мы страны: в первую очередь, найти выход из финансового кризи¬
са и усмирить парламентскую оппозицию. С другой стороны, после
унизительного для Франции Парижского мира 1763 г., завершившего
Семилетнюю войну, занимавший в ту пору посты государственного
8 ViguerieJ. de, Histoire et dictionnaire du temps des Lumieres, 1715-1789. P., 1995. P.388.
9 Louis XVI and the comte de Vergennes: correspondence. Oxford, 1998. Опубли¬
кованные в этом издании письма Людовика XVI Верженну хранятся в настоящее
время в семейном архиве потомков Верженна в Марли-ле-Руа, а письма Вержен¬
на королю — в Национальном архиве Франции. Следует, однако, оговорить, что
не все важные действия и решения относительно Великобритании нашли отраже¬
ние в переписке Людовика XVI с Верженном. С самого начала царствования Людо¬
вика XVI в 1774 г. и вплоть до самой своей смерти в ноябре 1781 г. доминирующей
фигурой в королевском окружении был ментор и фактически неформальный пер¬
вый министр короля Жан-Фредерик Фелипо, граф де Морепа. Он координировал
и направлял деятельность других министров, и значительная часть дипломатической
корреспонденции попадала в его руки, минуя Верженна. Так, именно Морепа были
адресованы депеши из Лондона, где в 1776-1778 гг. послом был его протеже Эмма-
нюэль-Мари-Луи, маркиз де Ноай.
Правители Франции перед лицом британского вызова
105
секретаря по военным и морским делам, а впоследствии также пост
государственного секретаря иностранных дел Этьен-Франсуа, герцог
де Шуазель лелеял мечту о реванше. С этой целью он планировал по¬
строить сильный флот, способный соперничать с британским, и ему
в значительной мере удалось осуществить этот замысел10. Такая по¬
литика, явно расходившаяся с намерениями короля, в конце концов,
стала одной из главных причин опалы Шуазеля. Подозрения короля,
что Шуазель намерен втянуть Францию в разгоревшийся англо-ис¬
панский конфликт из-за Фолклендских (Мальвинских) островов, при¬
вели в конце 1770 г. к отставке всесильного министра. После смерти
Людовика XV у сторонников Шуазеля появились надежды на его воз¬
вращение и продолжение начатого им внешнеполитического курса.
Шуазелисты, пользовавшиеся поддержкой супруги нового короля Ма¬
рии-Антуанетты, зарекомендовали себя сторонниками решительных
действий. В то же время, у французской правящей элиты страх перед
Англией был силен, и этот фактор оказывал влияние на расстановку
сил при дворе и в министерстве.
Ментор молодого короля Людовика XVI Жан-Фредерик Фелипо,
граф де Морепа, формируя свою министерскую команду и стремясь
нейтрализовать возможное политическое влияние Марии-Антуанет¬
ты, использовал страх перед войной с Англией в качестве аргумента
против своего потенциального соперника Шуазеля, которому оказы¬
вала протекцию королева. Так, в 1775 г., убеждая Кретьена-Гийома де
Ламуаньона де Мальзерба занять пост государственного секретаря ко¬
ролевского дома, сторонники Морепа ссылались на то, что в против¬
ном случае пост достанется одному из ставленников королевы, а это
приведет к возвышению Шуазеля и, в конечном счете, к войне: «Ему
обрисовали картину изменений, которые произойдут в министерстве,
если королеве удастся туда кого-нибудь назначить; за этим первым
успехом последовало бы возвращение господина де Шуазеля [...] Гос¬
подин Франсе, хорошо знающий Англию, доказал ему на фактах, что
ежели господин де Шуазель займет свой пост, то спустя шесть меся¬
цев лондонское министерство объявит нам войну»11.
10 Шуазель намеревался в течение десяти лет построить восемьдесят линейных
кораблей и сорок пять фрегатов. К моменту его отставки в 1770 г. было построено
шестьдесят четыре линейных корабля и пятьдесят фрегатов (Patterson А. Т. The Other
armada: the Franco-Spanish attempt to invade Britain in 1779. Manchester, 1960. P.21).
11 Veri, J.-A., abbe de. Journal de l’abbe de Veri, 1774-1780/Ed. J. de Witte. 2 vol. P.,
1928-1930. T.l. P.312-313.
106
Л. А. Пименова
Сам же Людовик XVI по натуре своей был человеком мирным
и стремился как внутри страны, так и за ее пределами не применять
силы, если можно было этого избежать. Характеризуя внешнеполити¬
ческие взгляды короля, издатели его переписки с Верженном Дж. Хар¬
дман и М. Прайс назвали Людовика XVI «умным традиционалистом»,
подразумевая под этим, что он в основном был приверженцем системы,
существовавшей до «дипломатической революции» 1756 г12. Франко¬
австрийский союз Людовик признавал свершившимся фактом, но без
энтузиазма, несмотря на свой брак с принцессой из дома Габсбургов.
Основные элементы внешней политики Людовика XVI были впол¬
не традиционны: сохранение баланса сил в Германии, союз со Шве¬
цией, поддержка Османской империи и недоверие к России. Из этого
обычного для французской дипломатии XVIII в. набора будет выби¬
ваться один беспрецедентный и смелый шаг: вступление в войну на сто¬
роне тринадцати восставших североамериканских колоний в 1778 г.
При этом к Англии Людовик XVI испытывал неподдельное вле¬
чение. Как-то раз он сказал одному из приближенных: «По заверше¬
нии моего образования я почувствовал, что оно еще далеко не полное.
И я составил план изучения того, чего мне недоставало. Я хотел знать
английский, итальянский и испанский языки; и я сам их выучил»13.
Впоследствии знание английского языка оказалось полезным для
руководства внешней политикой страны. Бегло читая по-английски,
король ежедневно просматривал британскую прессу и публикации де¬
батов в английском парламенте и, таким образом, внимательно сле¬
дил за тем, что происходило в стане главного соперника Франции
на международной арене. Однако его интересы в области английской
истории и литературы были столь широки, что явно не носили сугубо
прагматического характера и не объяснялись всего лишь необходимо¬
стью лучше изучить потенциального противника. Людовик свободно
читал в подлиннике труды Д. Юма и Э. Гиббона. «История Англии»
Юма была в числе его любимых книг. На досуге король занимался
тем, что переводил с английского сочинения упомянутых выше авто¬
ров. Его перу принадлежит также посмертно изданный французский
перевод «Сомнений, касающихся истории жизни и царствования ко¬
роля Ричарда III» Горацио Уолпола14. Чтение и переводы такого рода
12 Louis XVI and the comte de Vergennes. Preface. P.XII.
13 Hue F. Dernieres annees du regne et de la vie de Louis XVI. E, 1860. P.423.
14 Regne de Richard III ou Doutes historiques sur les crimes qui lui sont imputes, par
Richard Walpole (P„ 1800)//CEuvres de Louis XVI. 2 vols. P., 1864. T.2. P.263-405.
Правители Франции перед лицом британского вызова
107
литературы служили удовлетворению его интеллектуальных запросов,
сформировавшихся в общей для того времени духовной атмосфере
англофилии.
По крайней мере, вплоть до 1775 г. король был убежден в мирных
намерениях Великобритании. Внимательно изучая выступления де¬
путатов английского парламента, он раньше своих министров при¬
шел к ставшему банальным для историков, но совсем не очевидному
для современников выводу, что Великобритания не собирается вме¬
шиваться в конфликты на европейском континенте и что ее интересы
переместились в колониальную сферу. «Все это вместе взятое, — пи¬
сал он Верженну 28 октября 1775 г., — заставляет меня думать, что Ан¬
глия вовсе не хочет войны и занята только своими колониями; сессия
Парламента яснее покажет нам, что происходит»15.
Позиция, занятая Францией в период Войны за независимость,
определялась не только долгим франко-британским соперничеством
и стремлением к реваншу, но и тем, что Испания — союзник, связан¬
ный с Францией Фамильным пактом, находилась в состоянии кон¬
фликта с Португалией. Последняя опиралась на поддержку Англии,
а испанцы ожидали действенной помощи со стороны Франции. Пись¬
ма короля показывают, что в начале Войны за независимость он за¬
нимал более сдержанную и осторожную позицию, чем испанцы. Вот
как он описывал Верженну беседу с испанским послом Педро Пабло
де Абарка, графом де Аранда в начале мая 1775 г.: «Г-н Аранда [...] го¬
ворил мне о флоте; о том, как важно было бы иметь хороший флот
и что даже стоило бы изыскать и направить на это дело средства, пред¬
назначенные для другого; он прибавил, что пока мы едины, нам нече¬
го бояться на суше; что англичане — наши настоящие враги и нужен
флот, чтобы им противостоять. Все это правда, и я ему ответил, что
я это понимаю, уделяю этому самое пристальное внимание и рассмат¬
риваю наш союз как основу безопасности»16. Заметим попутно, что
король явно одобрил высказанное испанским послом враждебное от¬
ношение к Англии. Но никакого более конкретного ответа на призывы
испанцев ускорить строительство флота и противостоять англичанам
он тогда не дал, заявив, что этот вопрос «заслуживает дальнейшего
размышления». Верженн полностью разделял сомнения и опасения
короля, о чем свидетельствует его ответное письмо: «В то же время,
требование Испании настоятельно и в некотором смысле содержит
15 Louis XVI to Vergennes, Fontainebleau le 28 octobre 1775 // Louis XVI and the
comte de Vergennes. P.212.
16 Louis XVI to Vergennes, Versailles, 3 mai 1775//Ibid.P.196.
108
Л. А. Пименова
в себе угрозу. Отклонить его было бы опасно, а принять, — пожалуй,
неосторожно. Решение, которое предстоит принять, кажется мне само
по себе столь ответственным и столь важным по своим последствиям,
ибо речь идет о сохранении или потере союза с Испанией, поэтому
я нижайше прошу Ваше Величество повелеть, чтобы это дело было от¬
ложено и обсуждено на государственном совете. Средства, способные
вызвать доверие короля — вашего дяди17, не в моих руках: я немного
знаю, сир, состояние вашего флота, но не имею сведений о состоянии
ваших финансов»18. Далее Верженн в письме ссылался на необходи¬
мость проконсультироваться с более компетентными в этих вопросах
морским министром А.-Р.-Ж.-Г. Сартином и генеральным контроле¬
ром финансов А.-Р.-Ж. Тюрго. Что же касается позиции упомянутых
им министров, то Сартин всецело поддерживал план строительства
сильного флота и к лету добился от короля увеличения бюджета свое¬
го ведомства, но не выказывал при этом воинственных намерений,
а Тюрго, как обычно, призывал к экономии. Так что на тот момент
во французских правящих кругах не нашлось сторонников вмешатель¬
ства в военный конфликт.
Верженн, по словам Хардмана и Прайса, был «пламенным пат¬
риотом и роялистом»: он верил в принципы абсолютной монархии
и в право Франции играть доминирующую роль в Европе19. В том,
что касается франко-британских отношений, Людовик XVI и Вер¬
женн были заодно: они не оставляли мысли о реванше, но не лю¬
бой ценой. Еще в самом начале царствования Людовика XVI Верженн
представил королю мемуар по поводу раздела Польши, в котором вы¬
ражал опасения, что ослабление Франции наряду с возвышением
Пруссии и России на востоке создают угрозу сложившемуся европей¬
скому равновесию: «В течение почти двух столетий великие державы
изо всех сил стремились и готовы были всем пожертвовать, лишь бы
ни одна из них не добилась преобладания. Новая комбинация прихо¬
дит на смену этой системе всеобщего равновесия»20. Позднее в пись¬
ме Людовику XVI 12 апреля 1775 г., где министр выражал опасения
по поводу того, что теперь Австрия и Россия готовятся к захвату тер¬
17 Т. е. короля Испании Карла III.
18 Vergennes to Louis XVI,4 mai 1775//Louis XVI and the comte de Vergennes.P. 197-198.
19 Ibid.Preface. P.XIV-XV.
70 Memoire de M. de Vergennes, au commencement du regne de Louis XVI, 1774//Po-
litique de tous les cabinets de l’Europe, pendant les regnes de Louis XV et de Louis XVI
[...]; Manuscrits trouves dans le cabinet de Louis XVI. 2 vols. Paris, 1793. Т.2. P.386.
Правители Франции перед лицом британского вызова
109
риторий, подвластных Османской империи, он утверждал: «Счастлива
монархия, если ее суверен полагает свою славу лишь в счастье народов,
вверенных Провидением его заботам; именно таков характер Вашего
Величества, но я предвижу, что не таков характер императора [Иоси¬
фа II— Л. П.], чей беспокойный и алчный дух знаменует тревоги и воз¬
можные несчастья человечеству»21.
Верженн наметил в этом письме ряд основных правил, которым
он намеревался следовать и действительно следовал в своей полити¬
ке: соблюдать международные договоры, проявлять сдержанность
в аннексиях, тщательно готовить свои действия и не распылять сил
на разных направлениях. А ровно через два года он изложил в письме
Людовику XVI12 апреля 1777 г. свое внешнеполитическое кредо. Вер¬
женн считал, что Франция должна стать арбитром в европейских де¬
лах, но такое положение она обеспечит себе не на полях сражений,
а исключительно благодаря внутренней мощи: «Франции в том виде,
в каком она сложилась, следует более опасаться расширения, чем стре¬
миться к нему, бблыная протяженность территории стала бы грузом,
висящим на окраинах и ослабляющим центр; у нее самой есть все, что
создает подлинную мощь: плодородная земля; ценные продукты, без
которых не могут обойтись другие нации; трудолюбивые и предпри¬
имчивые жители; подданные, беззаветно преданные своему государю
и родине. Слава королей-завоевателей — это бич человечества, сла¬
ва королей-благодетелей —его благословение. Именно эта слава, сир,
должна быть привилегией короля Франции и, в особенности, Ваше¬
го Величества, который заботится лишь о счастье рода человеческого.
Франция, находясь в центре Европы, может вершить великие дела; ее
король, подобно верховному судии, может считать свой трон трибуна¬
лом, учрежденным Провидением ради защиты прав и собственности
суверенов. Если Ваше Величество, который с таким усердием неустан¬
но печется о восстановлении порядка в своих внутренних делах, в то же
время станет проводить такую политику, которая покажет всем, что его
душа не затронута ни жаждой завоеваний, ни малейшими амбициями
и что она хочет лишь порядка и справедливости, то его распоряжениям
будут следовать; его пример сделает больше, чем его оружие, повсюду
воцарятся справедливость и мир, и вся Европа будет с признательно¬
стью рукоплескать благодеяниям, полученным вследствие мудрости,
добродетели и великодушия Вашего Величества»22. Вскоре в состояв-
21 Vergennes to Louis XVI, 12 avril 1775//Louis XVI and the comte de Vergennes. P. 193.
22 Vergennes to Louis XVI, 12 avril 1777//Ibid.P.250.
no
Л. А. Пименова
шейся в Версале во время дипломатического приема беседе с русским
послом князем П. С. Барятинским он вновь высказал мысль, что «мир
де и тишина есть совершенное благополучие народов»23.
Но тем временем конфликт в Новом Свете развивался, проблема
определения четкой позиции Франции в этих обстоятельствах оста¬
валась, и в марте 1776 г. Верженн обратился к королю, выражая опа¬
сение, что англичане, усмирив повстанцев, могут перейти к захвату
французских и испанских колоний: «Поскольку кризис в североаме¬
риканских делах может распространиться на Францию и Англию, как
то высочайше заметило Ваше Величество, самая просвещенная пред¬
усмотрительность должна остановиться в нерешительности, не зная,
что лучше сделать в интересах двух держав в столь щекотливых об¬
стоятельствах»24. Верженн предложил обсудить этот вопрос с другими
министрами, особенно с военным министром Клодом-Луи-Робером,
графом де Сен-Жерменом, активным сторонником секретной помо¬
щи американцам. В августе 1776 г. Верженн по поручению короля со¬
ставил меморандум, направленный испанскому двору. Текст его был
составлен в крайне воинственных выражениях. Верженн утверждал,
что «Англия бесспорно является наследственным врагом Франции»
и «война предпочтительнее непрочного мира»25.
Людовик XVI с самого начала знал о помощи деньгами, продо¬
вольствием и оружием, которую оказывал колонистам П. О. Бомарше.
Как свидетельствует близкий к Морепа и потому хорошо информи¬
рованный Жозеф-Альфонс, аббат де Бери, король по собственной
инициативе уполномочил Бомарше вести переговоры с колониста¬
ми26. Бомарше склонял короля вмешаться немедленно. Он высказы¬
вал опасение, что война в Северной Америке приведет к английскому
вторжению во владения французских и испанских Бурбонов. В Ан¬
глии Бомарше завязал контакты с оппозицией, особенно с Джо¬
ном Уилксом и экс-министром Уильямом-Генри, лордом Рочфордом.
В 1775-1776 гг. он предлагал королю свои услуги в качестве посредника
для подкупа британских политиков. Верженн был склонен поддержать
23 Депеша из Парижа вице-канцлеру графу Остерману от полномочного минист¬
ра князя Барятинского от 15/26 июня 1777 г.//Архив внешней политики Российской
империи МИД РФ. Фонд 93. Сношения России с Францией. 1717-1809. Опись 6. Дело
323. Л. 168.
24 Vergennes to Louis XVI [mars 1776] // Louis XVI and the comte de Vergennes. P.222.
25 Цит. no: Louis XVI and the comte de Vergennes. P.236. Сноска 1.
26 VeriJ.-A., abbe de. Op. cit. Т.2. P.47
Правители Франции перед лицом британского вызова
111
планы Бомарше27. Но король отверг эти предложения. «Что касается
ответа, которого ожидает Бомарше, — писал Людовик Верженну, — ска¬
жите ему, что мы не можем сделать то, что он просит, что это непра¬
вильно [que се n’est pas juste]» 28.
Ответ короля был явно отрицательным, но своего решения Лю¬
довик никак не аргументировал. Хардман и Прайс склонны считать,
что король руководствовался соображениями морального порядка, т.е.
его слова «се n’est pas juste» следует понимать в том смысле, что «это
не справедливо». Действительно, Людовик XVI отнюдь не был макиа¬
веллистом и придерживался моральных принципов. Однако его корот¬
кая записка Верженну, на мой взгляд, не дает оснований полагать, что
он отказался от предложений Бомарше, главным образом, потому, что
считал безнравственным подкупать подданных другого короля. За его
отказом мог стоять и вполне трезвый расчет. Он лучше, чем Бомар¬
ше, был осведомлен о политической жизни Великобритании, о на¬
строениях депутатов английского парламента и не считал возможным
сформировать путем подкупа профранцузски настроенный кабинет
министров.
После консультаций Людовика XVI с Верженном, Морепа, Сар-
тином, Сен-Жерменом и Тюрго было принято решение, что Фран¬
ция станет оказывать американским повстанцам секретную помощь
деньгами и боеприпасами, а также продолжать собственное перево¬
оружение. Такое решение поддержали все, кроме Тюрго, опасавшего¬
ся роста военных расходов29. Тюрго считал необходимым воздержаться
от участия в войне, принимая во внимание состояние королевских
финансов30. Кроме того, он парадоксальным образом утверждал, что
интересам Франции отвечало бы подчинение американских колоний
27 См. его письма королю от 23 сентября 1775 и 22 января 1776 г., в которых он
излагает замыслы Бомарше. — Louis XVI and the comte de Vergennes. P. 207-208.
216-217
28 Louis XVI to Vergennes, Versailles le 25 novembre 1775//Louis XVI and the comte
de Vergennes. P.214.
29 Doniol H. Histoire de la participation de la France a Petablissement des Etats-
Unis dAmerique. T.l. P., 1886. P.279, 345, 370-371; Murphy O.T. Charles Gravier, comte
de Vergennes: French diplomacy in the age of revolution, 1719-1787 Albany-N.Y., 1982.
P.234-239.
30 Cm.: Reflexions a l’occasion d'un memoire du Ministre des Affaires etrangeres sur
la maniere dont la France et l’Espagne doivent envisager les suites de la querelle entre
la Grande-Bretagne et ses colonies, le 6 avril 1776//CEuvres de Turgot et documents le
concernant. Avec biographie et notes / Par G. Schelle. 5 vols. T.5. P., 1923. P.384-420.
112
Л. А. Пименова
Англии, так как оно будет подрывать силы соперника: «Мне кажется,
что наиболее желательным исходом в интересах обеих корон было бы,
если бы Англия преодолела сопротивление ее колоний и принудила
их подчиниться своему господству, потому что если бы колонии были
покорены лишь вследствие истощения всех их ресурсов, Англия утра¬
тила бы те выгоды, что она получала от них до сих пор, будь то в мир¬
ное время благодаря росту торговли, или во время войны благодаря
возможности использовать их силы. Если же, напротив, побежден¬
ные колонии сохранят свои богатства и население, они сохранят также
мужество и стремление к независимости и вынудят Англию употре¬
бить часть ее сил на то, чтобы воспрепятствовать им восстать вновь».
Что же касается обретения английскими колониями независимости,
Тюрго полагал его не только возможным, но и почти неизбежным. Это
событие, с его точки зрения, имело бы самые серьезные последствия
и для других европейских колониальных держав, в первую очередь, для
Франции: «Когда независимость колоний будет полной и ее признают
сами англичане, последует полная революция в политических и тор¬
говых отношениях между Европой и Америкой, и я твердо убежден,
что все метрополии будут вынуждены отказаться от власти над свои¬
ми колониями, предоставить им полную свободу торговли со всеми
нациями, разделить эту свободу с другими и сохранить со своими ко¬
лониями узы дружбы и братства. Если это и зло, я не вижу никакой
возможности его предотвратить; единственно возможным решением
будет покориться абсолютной неизбежности и утешиться»31.
Впрочем, особой беды в перспективе утраты колоний Тюрго
не усматривал. Рассуждая о тех выгодах, которые Франция извлекала
из обладания колониями, он отмечал, во-первых, торговые интере¬
сы метрополии: она имела возможность покупать дешево сахар, кофе,
хлопок и индиго и продавать дорого муку, вина, ткани и мануфактур¬
ные изделия. Правда, значительная часть вырученных средств доста¬
валась иностранным купцам, в частности, голландским. Во-вторых,
колонии укрепляли военную мощь страны, увеличивая количество
подданных короны и создавая дополнительные плацдармы. И, в-треть¬
их, из колоний поступали деньги в виде налогов, правда, по словам
Тюрго, они целиком шли на содержание колониальной администра¬
ции32. Из этих рассуждений следовал вывод, что реальной выгоды ко¬
лонии не приносили и в интересах Франции было бы их оставит),:
31 Ibid.P. 415-416.
32 Ibid.P.393-397.
Правители Франции перед лицом британского вызова
113
«Доход, который правительство извлекает из колоний, ничтожно мал
для Государства, рассматриваемого как политическая сила; и если
подсчитать, сколько тратится ежегодно на оборону и администра¬
цию колоний, даже в мирное время, и если еще прибавить к этому
непомерные расходы, которых требуют колонии во время войн, ко¬
гда подчас нет никакой возможности их сохранить, а также жертвы,
на которые приходилось идти по заключении мира, чтобы возвратить
хотя бы часть из них, то напрашивается предположение: не будет ли
выгоднее для нас предоставить им полную свободу и независимость,
не дожидаясь того момента, когда события вынудят нас принять такое
решение, как я показал это выше. [...] Мудрой и счастливой будет та
нация, которая первой сумеет приспособитъ свою политику к новым об¬
стоятельствам и согласится рассматривать свои колонии как союзные
провинции, не подчиненные более метрополии!»33 Впрочем, размышле¬
ния Тюрго о выгодах свободной торговли с колониями, обретающими
независимость, никого не убедили. У Верженна были совсем другие
заботы: ослабить британскую империю, не нанеся ущерба колониаль¬
ным интересам Франции.
Итак, с 1776 г. Франция начала оказывать восставшим американ¬
цам секретную помощь. Людовик не просто разрешил посылать деньги
в Америку, но и лично руководил этим. Переписка короля с Вержен-
ном проливает свет на некоторые организационные детали операции
по передаче субсидий американцам. Так, 2 мая 1776 г. Верженн на¬
правил на подпись королю распоряжение выделить на помощь вос¬
ставшим колониям один миллион ливров, а также представил ему
на одобрение текст высочайшего ответа, который будет послан Бомар¬
ше. Верженн предупреждал, что утвержденный королем текст письма
Бомарше в целях конспирации будет написан не самим министром,
а его пятнадцатилетним сыном. На мальчика можно положиться, он
не проболтается, — заверил министр. Чтобы скрыть участие прави¬
тельства в операции, Верженн предложил организовать передачу де¬
нег через посредство некоего Монтодуэна, торговца оружием из Нанта,
к тому времени уже оказывавшего помощь американцам в частном
порядке34.
Но осенью 1776 г. в Америке сложилось критическое для по¬
встанцев положение: английская армия наступала и взяла Нью-
Йорк. Анализируя ситуацию, Верженн признавал войну с англичанами
33 Ibid.P.397-398.
34 Vergennes to Louis XVI, 2 mai 1776//Louis XVI and the comte de Vergennes.
P.227.
114
Л. А. Пименова
неизбежной, хотя и не считал ее делом ближайшего будущего. По его
мнению, с войной не следует торопиться, надо основательно подгото¬
виться, чтобы одержать победу, взять реванш и вернуть Франции роль
арбитра в европейской политике. Он писал королю 17 октября 1776 г.:
«В самом деле, ничто больше не заставляет торопиться; если я не оши¬
баюсь, события, произошедшие на Лонг-Айленде, даже если они при¬
ведут к взятию Нью-Йорка, создают положение, менее тревожное для
нас. Мне кажется, что англичане, остановившиеся в Америке на зим¬
них квартирах, стали для нас менее опасными, чем на море, где они
искали убежища. И мы ничем не рискуем, давая им увязнуть в вой¬
не, в которой сами одерживаемые ими победы становятся реальными
потерями; если это решение кажется предпочтительным, хотя война,
может быть, и неизбежна, то важно, сир, не прекращать разного рода
приготовлений, о которых Ваше Величество распорядилось с такой
предусмотрительностью, с тем чтобы, занимая во всех отношениях
достойное положение, вы могли бы вернуть принадлежащую вашей
короне роль арбитра мира и войны»35.
В ответном письме Верженну от 18 октября 1776 г. король изло¬
жил свое видение обстановки, сложившейся в результате наступления
англичан: «Их преимущество само по себе незначительно и приведет
лишь к тому, что они еще больше втянутся в войну, а чем дольше они
будут воевать, тем скорее сами себя истребят. Даже если они сумеют
возобновить военные действия, их это только еще больше ослабит, так
как сами они растратят свои силы на борьбу с колониями, а колонии
будут разорены. Другой хороший результат завоеванного ими преиму¬
щества состоит в том, что он усилит нынешнее министерство36, кото¬
рым мы можем быть довольны не только вследствие дружественного
к нам отношения, но и из-за того, с каким упорством и настойчиво¬
стью оно ведет эту войну, а она так или иначе принесет им только вред.
Все эти соображения вместе взятые позволяют мне надеяться, что мы
не будем воевать, по крайней мере, в ближайшее время. Но это не по¬
мешает нам, как Вы прекрасно понимаете, продолжать строительство
флота; если бы удалось по-настоящему его воссоздать и показать нашу
силу, каковой у нас раньше не было, то это было бы очень большим
достижением»37. На основании этого письма Хардман и Прайс прихо¬
35 Vergennes to Louis XVI, le 17 octobre 1776//Ibid.P.235.
36 Лорда Норта.
37 Louis XVI to Vergennes, Fontainebleau le 18 octobre 1776//Louis XVI and the
comte de Vergennes P.237
Правители Франции перед лицом британского вызова
115
дят к выводу, что всего за полтора года до вступления в войну Людо¬
вик XVI ясно осознавал: трудности, которые испытывают англичане,
позволяют Франции перевооружиться и только благодаря этому под¬
нять свой престиж, избегая риска и военных расходов. Король, как по¬
лагают историки, не хотел войны с Англией и считал, что если такая
война и начнется, то инициатива в ее развязывании будет принадле¬
жать не Франции, а Англии, которая, уладив тем или иным образом
дела в своих колониях, станет угрожать заморским владениям Фран¬
ции38. Мне все же представляется, что в этом письме Людовик XVI от¬
вергал не в принципе войну против Англии, а войну ради интересов
Испании. Король заявлял, что «таскать каштаны из огня» для испан¬
цев было бы совершенно недопустимо. И далее он объяснял, какие
цели могла бы преследовать Франция в войне: «Если мы вынуждены
будем начать войну против Англии, это следует делать ради защиты
наших владений и уменьшения ее мощи, ни в коем случае не для на¬
шего территориального расширения, но только с целью уничтожить ее
торговлю и подорвать ее силы, поддерживая восстание и отделение ее
колоний, вопреки аксиоме г-на де Гримальди39, который говорит, что
войну ведут только с целью расширения. В общем, Испания слиш¬
ком злоупотребляла фамильным пактом. Следует поддерживать своего
союзника —и тем более такого справедливого и разумного — во всем,
что справедливо и отвечает общим интересам, но не ради его амби¬
ций и суетной славы»40.
Но два года спустя он откажется от провозглашенной им осто¬
рожной тактики и открыто начнет войну против Англии. В короткой
записке Верженну в начале февраля 1778 г. Людовик XVI уже без оби¬
няков распоряжается, что «дело с инсургентами надо закончить»41,
т. е. решение заключить с ними союз им было окончательно приня¬
то. 6 февраля Франция заключила союз с Соединенными Штатами
Америки, а в марте 1778 г. были разорваны отношения с Великобри¬
танией. Какими соображениями руководствовался король? В исто¬
риографии существует широко признанная точка зрения, согласно
которой министры — имеются в виду, прежде всего, Верженн, Мо-
38 Это мнение Дж. Хардман и М. Прайс высказывают в предисловии к публика¬
ции переписки Людовика XVI с Верженном. — Louis XVI and the comte de Vergennes.
Introduction. P. 56-57
39 Министр иностранных дел Испании.
40 Louis XVI to Vergennes, Fontainebleau le 18 octobre 1776 // Louis XVI and the
comte de Vergennes. P.237
41 Louis XVI to Vergennes, [Versailles] re?u le 5 fevrier [1778]//Ibid.P.258.
116
Л. А. Пименова
репа и Сартин — с самого начала решили воспользоваться конфлик¬
том англичан с их колониями, чтобы взять реванш за поражение
в Семилетней войне. Но Людовик XVI долго не мог решиться вы¬
ступить на стороне подданных, восставших против своего государя.
Чтобы разрешить его сомнения, а заодно и привлечь на свою сторо¬
ну правителей Испании, министры выдвинули следующий аргумент.
По их словам, по окончании войны, каким бы ни был ее исход, анг¬
личане направят свои войска, находящиеся в Новом свете, на завое¬
вание французских и испанских колоний4 ’.
Впоследствии, в годы революции Людовик выражал сожаление
о решении вмешаться в заокеанский конфликт. Как показал опыт,
война обошлась слишком дорого, спровоцировав чудовищный дефи¬
цит бюджета, который, в свою очередь, вынудил короля созвать Гене¬
ральные штаты для выхода из финансового кризиса, а последовавшие
затем события привели к падению монархии. В 1792 г. в беседе с мор¬
ским министром А.-Ф. Бертраном де Мольвилем король признавался,
что не может без сожаления думать об американской войне: «В то вре¬
мя отчасти воспользовались моей молодостью, и теперь мы все от это¬
го страдаем. Такой горький урок нельзя забыть»42 43. Однако содержание
его писем 1770-х гг. отнюдь не соответствует образу неопытного юно¬
го короля, введенного в заблуждение неосторожными советниками.
Каково бы ни было давление со стороны министров, в конечном сче¬
те, ответственность за решение открыто поддержать восставших ко¬
лонистов и начать войну против Англии всецело лежала на короле:
он не только сам принял его, но и старался всячески активизировать
и преумножить помощь американцам со стороны Франции.
О том, что окончательное решение выступить на стороне по¬
встанцев принадлежало лично королю, сообщал Верженн в письме
французскому послу в Испании Арману-Марку графу де Монморе-
ну: «Поверьте мне [..], что королю нетрудно было решиться на пред¬
ложенные нами действия. И он решился вовсе не под влиянием своих
министров; его подвигли на это очевидные факты, осознание опасно¬
сти и собственная убежденность: я могу с уверенностью сказать, что
Е. В. внушает мужество всем нам [...]»44 Разумеется, в словах Верженна
очевидно стремление снять ответственность за принятое рискованное
42 Dull J. R. The French Navy and American Independence: A Study of Arms and
Diplomacy. 1774-1787. Princeton-N.Y., 1975.
43 Bertrand de MollevilleA. -F. Memoires particulieres pour servir a 1’histoire de la
derniere annee du regne de Louis XVI, roi de France. P., 1821. P.232-233.
44 Цит. no: Louis XVI and the comte de Vergennes. Introduction. P.63.
Правители Франции перед лицом британского вызова
117
решение лично с себя. В то же время, в условиях, когда оно принима¬
лось, — а наставник короля граф де Морепа в январе 1778 г. на три не¬
дели слег в постель с тяжелым приступом подагры, — последнее слово
короля становилось особенно весомым.
В исторической литературе обычно подчеркивается, что в тот мо¬
мент обстановка на театре военных действий объективно изменилась,
и решающим фактором стала капитуляция Дж. Бургойна под Сара¬
тогой 4 декабря 1777 г45. Определяющее значение этого события при¬
знавали и сами облеченные властью современники. Верженн выразил
опасение, что поражение заставит англичан признать независимость
Америки, после чего метрополия и ее бывшие колонии могут, объ¬
единившись, начать военные действия против Франции. Таким об¬
разом, Франции следовало постараться опередить соперника и как
можно скорее заключить союз с колонистами. Как он впоследствии
писал королю, «поражение генерала Бургойна, вынужденного подпи¬
сать позорную капитуляцию под Саратогой и сдаться в плен со своей
армией, полностью изменило перспективу, в которой можно было рас¬
сматривать столкновения в Северной Америке. При известии об этом
событии почти вся Англия в один голос закричала, что надо заключить
мир с Америкой и начать войну с Францией; вскоре на это отклик¬
нулся британский парламент, наиболее здравомыслящие из его членов
склонялись признать независимость Америки и заключить с ней пакт,
который, подобно пакту Вашего Величества с испанским домом, свя¬
зал бы воедино интересы двух народов в делах мира и войны; в итоге
Франции пришлось бы расплачиваться за свои жертвы»46.
Возможно, эти аргументы повлияли на решение французско¬
го короля поторопиться с признанием независимости США. Один¬
надцатого декабря Людовик XVI продиктовал Верженну инструкции
по поводу ответа, который следовало дать находящимся во Франции
американским депутатам. Король объяснял, что пока обстоятельства
не позволяли открыто признать независимость Соединенных Шта¬
тов Америки, так как «Его Величество, связанный самыми близки¬
ми и тесными узами с королем Испании, желает, чтобы все взятые им
на себя обязательства были бы общими с этим государем и исполня¬
лись бы совместно с ним». Но положение изменилось, и «сейчас об¬
стоятельства представляются более благоприятными для установления
45 См.: Ibid.P.57-58.
46 Vergennes to Louis XVI. 3 janvier 1780//Ibid.P.281.
118
Л. А. Пименова
тесных отношений между его короной и соединенными провинция¬
ми Северной Америки»47.
Решение Людовика XVI было также обусловлено тем, что к это¬
му времени завершилось строительство французского флота. Если
при восшествии Людовика XVI на престол в 1774 г. Франция рас¬
полагала лишь одним боеспособным линейным кораблем, то к 1778 г.
с шестьюдесятью кораблями она почти достигла паритета с Велико¬
британией48.
Решению короля благоприятствовала и смена главы финансового
ведомства. В мае 1776 г. получил отставку неуклонно сопротивлявший¬
ся военным приготовлениям Тюрго. Его преемники Жан-Этьен-Бер-
нар де Клюньи де Нюи и Луи-Еабриэль Табуро де Рео рассматривались
как фигуры проходные, временные и не имели большого влияния. Жак
Неккер, назначенный в июне 1777 г. генеральным директором финан¬
сов, подобно Тюрго, был сторонником режима экономии, но его — как
иностранца и протестанта — Людовик XVI так и не ввел в состав Ко¬
ролевского совета, и потому он не имел возможности обсуждать во¬
просы внешней политики наряду с другими министрами.
В литературе высказывалось еще одно соображение относитель¬
но того, что предопределило окончательный выбор короля в пользу
вступления в войну. В начале января 1778 г. Людовик XVI получил
известие о смерти баварского курфюрста. Император Иосиф II на¬
меревался аннексировать баварские земли и рассчитывал на помощь
своего союзника — Франции. Война против Великобритании давала
французскому королю благовидный предлог уклониться от участия
во внутригерманском конфликте, в котором он не был непосредствен¬
но заинтересован49.
Наконец, сам Людовик XVI в письме испанскому королю Карлу
III 8 января 1778 г. весьма, на мой взгляд, убедительно изложил, ка¬
кие именно соображения стояли за принятым им решением вступить
в войну на стороне американцев: «Государь мой брат и дядюшка, мое
искреннее желание сохранить истинную гармонию, согласие и един¬
ство системы, призванные постоянно внушать уважение нашим вра¬
гам, понуждает меня изложить Вашему Величеству мой образ мыслей
о настоящем положении дел. Англия, наш общий и закоренелый враг,
три года назад вступила в войну со своими американскими колония¬
47 Louis XVI to Vergennes, 11 decembre 1777//Ibid.P.252.
48 Dull J. R. Op. cit.
49 Louis XVI and the comte de Vergennes. Introduction. P.64-66, 72-73.
Правители Франции перед лицом британского вызова
119
ми. Мы согласно пришли к решению не вмешиваться, и, по-прежне¬
му рассматривая обе стороны как англичан, мы предоставили нашим
государствам свободно торговать с той из них, каковая сочтет это для
себя более выгодным. Таким образом Америка получила недоставав¬
шие ей оружие и припасы. Я не говорю, что мы помогали ей деньга¬
ми ит.п., все прошло за счет торговли. Англия была раздосадована
этой помощью и дала нам знать, что рано или поздно отомстит. Она
уже вероломно захватила несколько наших торговых кораблей, воз¬
вращения коих мы тщетно добиваемся. Мы, со своей стороны, не те¬
ряли времени; мы укрепили наиболее уязвимые из наших колоний
и привели в надлежащую готовность флот, что только усилило доса¬
ду Англии. Вот так обстояли дела в прошлом декабре месяце. Все со¬
вершенно переменилось ввиду поражения армии Бургойна и крайне
затруднительного положения армии Хоу. Америка торжествует, а Ан¬
глия повержена, но все же полностью сохраняет свою морскую силу
и надежду на взаимовыгодный союз с колониями, кои оказалось не¬
возможным подчинить силой. С этим согласны все партии; сам лорд
Норт обещал в парламенте вынести на первую сессию мирный план,
и все они усиленно над ним работают. Так что нам все равно, оста¬
нется ли это министерство или придет другое. Все они так или ина¬
че хотят союза с Америкой и помнят о наших враждебных действиях.
Они обрушатся на нас с такой силой, как будто бы и не было граждан¬
ской войны. Принимая во внимание все это, а также наши известные
претензии к Англии, выслушав мнение моего совета и в особенности
г-на д’Оссена50, я решил, что будет справедливо и необходимо, рас¬
смотрев предложения инсургентов, начать с ними переговоры, дабы
воспрепятствовать их воссоединению с метрополией»51. Что ж, пото¬
ропиться заключить союз с Соединенными Штатами Америки, пока
этого не сделали англичане, — по-моему, вполне логично. Аргумен¬
ты, изложенные Людовиком XVI испанскому королю, кстати, пол¬
ностью совпадают с теми, что приведены в незавершенном письме
Верженна Людовику XVI, относящемся к началу января 1780 г52. Опа¬
сения короля представляются тем более обоснованными, если вспом¬
нить, забежав немного вперед, что в последнее десятилетие XVIII в.
находившаяся у власти в США партия федералистов во внешней по¬
50 Французский посол в Испании.
51 Louis XVI to Charles III, 8 janvier 1778//Louis XVI and the comte de Vergennes.
P.255. Те же соображения Людовик XVI вновь изложил в письме Карлу III 9 марта
1778 г. (см.: Louis XVI and the comte de Vergennes. P.260).
52 Vergennes to Louis XVI, [3 janvier 1780]//Ibid. P. 277-283.
120
Л. А. Пименова
литике придерживалась проанглийского и, соответственно, антифран-
цузского курса. Во всяком случае, начать кампанию, исходя из этих
соображений, было разумнее, чем ввязаться в дорогостоящую войну
с непредсказуемым исходом на другом континенте, лишь бы только —
как полагают Хардман и Прайс — уклониться от участия в конфлик¬
те из-за баварского наследства. Я склонна верить словам Людовика
XVI: его решение вступить в Войну за независимость было не удачно
придуманным предлогом, а еще одной причиной — наряду с прочи¬
ми,—того, что Франция, несмотря на просьбы австрийской стороны,
воздержалась от участия во внутригерманском конфликте.
Король прекрасно отдавал себе отчет в том, что значение сделан¬
ного им шага (он ни много ни мало поддержал бывших подданных,
восставших против законного государя!) выходит за рамки франко¬
британского соперничества и ставит важную международно-правовую
проблему. Об этом свидетельствуют его замечания по поводу манифе¬
ста, опубликованного Королевским советом в 1779 г. Текст манифеста
содержал слова: «Его Величество бесповоротно заявляет королю Анг¬
лии, что не является и не собирается быть судьей в его раздоре с быв¬
шими колониями и не ему следует за это мстить». Король написал
по этому поводу: «Мы сделали больше. Мы судили свободные наро¬
ды; мы дали им существование как нации, которое, будучи оспорено
державой, осуществляющей суверенитет, не может более иметь место,
кроме как благодаря признанию иностранных держав. Вот и следует
доказать справедливость и законность именно этого сделанного нами
акта признания»53. То есть «справедливость и законность» признания
Соединенных Штатов Америки Францией представлялась ему если
не сомнительной, то, во всяком случае, нуждающейся в обосновании,
и решающим аргументом в пользу сделанного французским монархом
шага могло быть только международное признание нового государства.
Итак, если вернуться к вопросу о том, представлял ли себе Людовик
XVI возможные последствия участия Франции в Войне за независи¬
мость, то следует признать, что внешнеполитические и международ¬
но-правовые последствия своего шага он осознавал в полной мере.
Однако он, конечно же, не видел всех тех рисков, которые несла с со¬
бой война для внутреннего, и в первую очередь финансового, поло¬
жения государства.
Ведение войны осложнялось разногласиями внутри министерства.
Особенно острым был конфликт между морским министром Сарти-
53 CEuvres de Louis XVI. E, 1864. Т.2. P.44.
Правители Франции перед лицом британского вызова
121
ном и генеральным директором финансов Неккером54. За ним стоя¬
ло не только естественное и неизбежное различие во взгляде на про¬
исходящее между морским министром, прежде всего заботящимся
об оснащении сильного флота, и вынужденным экономить минист¬
ром финансов, но и принципиально разное отношение к противни¬
ку—Англии. Для Неккера это была хотя и враждебная держава, против
которой Франция вела войну, но, вместе с тем, передовая во многих
отношениях страна, опыт которой стоило бы позаимствовать. Сторон¬
ники Неккера открыто ссылались на английский пример. Как писал
автор памфлета «Скромные замечания одного гражданина», «в Анг¬
лии, например, налогообложение не является произвольным, кредит
и власть не делают никаких исключений, Народ не беззащитен перед
тиранией исполнителей: облагающаяся налогом Нация сама решает,
сколько и на что употребить; таким образом, это временное зло [речь
идет о чрезвычайных налогах военного времени—Л. //. | и злоупотреб¬
лений не следует опасаться»55.
Верженн безоговорочно поддерживал Сартина и подозревал Нек¬
кера в связях с англичанами. Об этом сообщал осенью 1780 г. аббат
Вери: «Г-н де Верженн всегда был его самым решительным против¬
ником и добивался от г-на де Морепа отставки г-на Неккера по по¬
дозрению в сношениях с англичанами, обусловленных интересами
его банка, если не еще менее благовидными мотивами. Трудно пове¬
рить, что г-н Неккер не знает или не чувствует этого»56. В тот момент
верх одержал Неккер, и Сартин был отправлен в отставку. Но спустя
несколько месяцев, 3 мая 1781 г. Верженн по просьбе короля соста¬
вил конфиденциальный доклад, в котором доказывал несовмести¬
мость политики Неккера с принципами абсолютной монархии, что
впоследствии сыграло решающую роль в решении короля об отстав¬
ке министра финансов.
Верженн в своем отношении к Англии принципиально расходился
с Неккером. Для него Англия являлась не просто главным внешнепо¬
литическим соперником Франции, но и страной, чьи государствен¬
ный строй и политические традиции были принципиально чужды
французским. Свое мнение на этот счет он недвусмысленно высказал
54 Michel J. Du Paris de Louis XV a La Marine de Louis XVI. L'oeuvre de Monsieur
de Sartine. 2 vols. R, 1983-1984. T.2. P.192-200.
55 Observations modesties d'un citoyen // Collection complette de tous les ouvrages
pour et contre M.Necker. Avec des notes critiques, politiques et secrettes.3 vols. Utrecht,
1782. Т.3. P.99.
VeriJ.-A., abbe de. Op. cit. T.2. P.394-395.
56
122
Л. А. Пименова
после того, как в феврале 1781 г. Неккер впервые в истории Франции
опубликовал «Отчет королю» о состоянии финансов. Через три меся¬
ца Верженн представил королю упомянутый выше доклад, поводом
к составлению которого послужил отчет Неккера. Верженн обвинял
министра финансов в погоне за дешевой популярностью, в англома¬
нии, пренебрежении интересами короля и традициями французской
монархии. По его мнению, трудно было бы ожидать чего-то другого
от иностранца, республиканца и протестанта, каковым был Неккер.
Вспоминая трагические эпизоды французской истории, в частности
Религиозные войны и Фронду, Верженн утверждал, что оказывавшие¬
ся у власти иностранцы всегда являлись авантюристами, игравшими
пагубную роль в судьбах страны.
По мысли Верженна, с установлением абсолютной монархии
во Франции прежние сословные различия превратились в фикцию
и все французы стали единым народом, подчиненным королю, что
послужило только на благо стране: «Во Франции нет более ни духо¬
венства, ни дворянства, ни третьего сословия; между ними осталось
фиктивное, чисто репрезентативное различие, не имеющее реального
веса. Когда монарх говорит, весь народ покорно внемлет. Разве Фран¬
ция, находясь в таком положении, не обладает всеми правами вовне
и не процветает внутри?»57 Неккер же не проникся «этой величествен¬
ной гармонией»58 и вознамерился ее разрушить. «В конечном итоге,
его отчет — это чистый призыв к народу, и мы еще не осознаем и даже
не представляем себе его пагубных последствий для монархии»59.
Публикацию финансового отчета Верженн заклеймил как рабское
подражание англичанам, совершенно недопустимое ввиду различия
национальных характеров англичан и французов: «Пример Англии,
публикующей свои счета, подходит для беспокойного, расчетливого,
эгоистичного народа. Его повторение во Франции стало бы оскорбле¬
нием национального характера, коему свойственны чувствительность,
доверие и беззаветная преданность своему королю. Франция погиб¬
нет, сир, если ваше величество позволит своим министрам подражать
57 Vergennes Ch. de. Observations remises a Louis XVI et par ses ordres, le 3 mai 1781,
sur 1’esprit du compte rendu relativement a la constitution de l’etat, et sur le caractere de
son auteur, considere comme etranger par sa naissance, par ses opinions et par ses moeurs,
a l’administration des finances de France // Soulavie J. L. Memoires historiques et politi -
ques du regne de Louis XVI, depuis son mariage jusqu’a sa mort. T.4. Paris, 1801. P.153.
58 Ibidem.
55 Ibid.P. 155.
Правители Франции перед лицом британского вызова
123
английской администрации, коей предшественники В. В. выказывали
столь сильную и справедливую неприязнь»60.
В своем противопоставлении национального духа англичан
и французов Верженн был не одинок. Во французской пропагандист¬
ской публицистике времен Войны за независимость стало общим ме¬
стом вписывать эту войну в долгую череду международных конфликтов,
порожденных английской скупостью и торгашеством61.
Как мы уже знаем, министр иностранных дел подозревал, что
Неккер не просто берет пример с англичан, но и негласно поддер¬
живает с ними связи ради собственной выгоды и в ущерб интересам
Франции. И это мнение высказывал не только Верженн: обвинения
в прямом пособничестве англичанам звучали в целом ряде памфле¬
тов, направленных против Неккера. Автор одного из них, озаглавлен¬
ного «Отрывок из английских бумаг», заявлял якобы от лица некоего
англичанина: «Мы заставили этого великого Человека служить нашим
интересам. Но в настоящий момент я не могу раскрыть любопытные
подробности этого, опасаясь навредить нашему последнему и самому
верному Союзнику на Континенте. Экономия им провианта стала ис¬
тинной причиной того, что усилия французов в Войне очень стран¬
ным образом оказались тщетными; именно это помешало им послать
деньги американцам. Именно этой экономии мы обязаны восстани¬
ем в армии Вашингтона и многими оплошностями, допущенными
во французских Советах и в Армиях с начала Войны. — Так что каж¬
дый англичанин обязан своей славой Неккеру»62.
Замыслы и поступки Неккера находились, как полагал Верженн,
в противоречии с основополагающими принципами французской
монархии и наносили оскорбление престолу. Министр иностранных
дел обращал внимание короля на «противоречия принципов и мер
г-на Неккера с мерами и принципами, кои превратили это королев¬
ство в самую могущественную и наиглавнейшую из существующих ев¬
ропейских монархий» 63. «Г-н Неккер показывает партии, именуемой
им общественным мнением, что при добром короле, при монархе —
друге народа министр финансов по своим добродетелям стал един¬
ственной надеждой и гарантией для заимодавцев и наблюдающих
60 Ibid.P. 158.
61 АсотЪ F. Op. cit. Р. 69-88.
62 Extrait des papiers anglois//Collection complette de tous les ouvrages pour et contre
M.Necker. Т.2. P.170.
63 Vergennes Ch. de. Op. cit. P. 158.
124
Л. А. Пименова
за правительством знатоков. Долго еще придется Вашему Величеству
залечивать рану, нанесенную величию престола тем самым человеком,
коему по должности полагалось бы его охранять и внушать народу по¬
чтение к нему»64.
Со своей стороны, Верженн тоже не отрицал, что «мнение правит
миром», но он оперировал этим понятием преимущественно во внеш¬
неполитическом контексте, когда речь шла о мнениях правителей раз¬
ных стран и о том, как они представляют себе взаимное соотношение
сил65. Идея общественного мнения как самостоятельной инстанции,
посвященной в государственные дела и ведущей диалог с властью, ка¬
залась ему ошибочной и вредной.
Вместе с тем, Верженн готов был признать и определенные пре¬
имущества британской политической системы, позволявшие быстро
находить средства на покрытие военных расходов. В 1776 г. он пи¬
сал французскому послу в Лондоне де Ноайю: «Вызывает восхище¬
ние и кажется чудесной та легкость, с какой английская нация или,
точнее, ее представители идут на столь чудовищные расходы. Мы,
несомненно, располагаем более реальными ресурсами, чем Англия,
но распоряжаться ими нам далеко не так легко; связано это с тем, что
[общественное] мнение не может установиться в абсолютной монар¬
хии так, как это происходит в монархии смешанной»66. Получалось,
что активная и великодержавная внешняя политика заставляла ми¬
нистра задуматься над преимуществами смешанной монархии и пред¬
ставительного правления, позволяющими правительству опираться
на поддержку общественного мнения. Осознание этих выгод не при¬
водило, тем не менее, Верженна к мысли о необходимости реформи¬
ровать французскую монархию в подобном духе.
Что же касается Людовика XVI, то проявления явной враждебно¬
сти по отношению к Англии можно встретить лишь в ряде его писем,
адресованных испанскому королю Карлу III в период американской
Войны за независимость,. «Я полагаю, — писал он 19 июня 1778 г. Карлу
64 Ibid.P. 159.
65 Memoire de М. de Vergennes, au commencement du regne de Louis XVI, 1774//
Politique de tous les cabinets de 1'Europe, pendant les regnes de Louis XV et de Louis
XVI. Manuscrits trouves dans le cabinet de Louis XVI. Paris: chez Buisson, 1793. T.2.
P.393-394.
66 « Cela tient a une opinion qui ne peut pas s'etablir dans une monarchie absolue
comme dans une monarchie mixte» (Цит. no: Louis XVI and the comte de Vergennes.
Introduction. P. 103).
Правители Франции перед лицом британского вызова
125
III, склоняя того вступить в войну против Англии67, — что сейчас на¬
стало время, не раздумывая, принять самые подобающие меры, дабы
унизить эту державу, естественного врага и соперника нашего до¬
ма»68. В другом письме, адресованном испанскому монарху, он назы¬
вал Англию «нашим общим закоренелым врагом». При этом Хардман
и Прайс обращают внимание на то, что в письмах Верженну, которо¬
го не надо было агитировать воевать совместно против англичан, он
никогда не употреблял подобных выражений. Что ж, это вполне ес¬
тественно. Во-первых, Верженн — министр короля, и король вообще
не обязан ни в чем его убеждать. Во-вторых, как известно, Верженн
пришел к мысли о необходимости воевать против англичан еще рань¬
ше, чем король.
Людовик XVI внимательно следил за перипетиями внутренней
политики британской монархии. В марте 1782 г. он обсуждал с Вер-
женном сообщения английских газет о победе оппозиции и падении
министерства лорда Норта. Как писал Людовик, «я не знаю, какой
оборот после этого примут дела, но все это принесет личные затрудне¬
ния (une peine personnelle) английскому королю»69. Год спустя, в марте
1783 г. Георг III под давлением со стороны парламента вынужден был
отправить в отставку главу правительства лорда Норта. Сформиро¬
вавшаяся вслед за этим коалиция Фокса-Норта добивалась от короля
назначения своего кандидата (герцога Портленда) на пост премье¬
ра. На время Георгу III удалось внести раскол в ряды коалиции70.
Узнав об этом, Людовик XVI оценил, с какой ловкостью король взял
верх над соперниками, и сравнил его с Ришелье, сумевшим найти
выход из столь же сложного положения в знаменитый «день одура¬
ченных» (la joumee des dupes). Но сам по себе факт, что король, усту¬
пая мнению парламентского большинства, вынужден был отправить
в отставку министра, которому он полностью доверял, представлял¬
ся ему имеющим поистине эпохальное значение для дальнейшей эво¬
люции британской монархии: «Это можно назвать днем одураченных;
я рад за английского короля и желаю ему добиться окончательного ус¬
пеха, но чем бы дело ни обернулось, оно составит эпоху в конституи¬
67 Соглашение об этом будет подписано в апреле 1779 г.
68 Louis XVI to Charles III of Spain, Versailles, 19 juin 1778 // Louis XVI and the
comte de Vergennes. P.263.
69 Louis XVI to Vergennes, [Versailles] 30 mars 1782//Ibid.P.301.
70 Впрочем, уже 2 апреля Георгу III пришлось отступить и назначить Портленда
премьер-министром.
126
Л. А. Пименова
ровании английского правления (dans la constitution du gouvemement
anglais)»71.
Между тем, 26 сентября 1780 г. Морепа в беседе с королем выра¬
зил тревогу по поводу состояния финансов и заявил, что единствен¬
ный выход из создавшегося положения — заключить мир. Как писал
на следующий день Верженн Людовику XVI, «Ваше Величество слы¬
шал вчера те подробности, которые г-н граф де Морепа сообщил ему
о положении финансов. Они воистину внушают тревогу и, кажется,
не оставляют другого выхода, кроме заключения мира и как можно
скорее»72. Мир этот, как соглашались король и его министр, должен
быть «справедливым и почетным»73.
Перемирие с Англией, подписанное 20 января 1783 г, и начало пе¬
реговоров о мирном трактате до предела обострили отношения меж¬
ду Верженном и морским министром маркизом де Кастри. Верженн
был вполне удовлетворен условиями Парижского мира: Франция вос¬
становила свой утраченный двадцать лет назад престиж, Англия была
унижена, а продолжать войну и добиваться более выгодных результа¬
тов не позволяли финансовые трудности. Кастри же, со своей стороны,
был возмущен тем, что Франция получила крайне незначительные тер¬
риториальные приобретения. Особенно он негодовал по поводу недо¬
статочного расширения французских владений в Индии. Будучи одно
время директором Индской компании, Кастри проникся убеждением
в том, что Индия для Франции важнее, чем Вест-Индия, и в конце
1782 г. яростно, хотя и безуспешно пытался противостоять Верженну
при выработке условий мирного договора с Англией74.
Подписание прелиминарных пунктов мирного договора вызва¬
ло брожение во французском обществе. Многие считали, что от по¬
бедоносной войны Франция ничего не выиграла. Говорили, что она
могла бы получить значительные преимущества на Антильских остро¬
вах и в Индии, а окончила войну в том же положении, в каком и на¬
чала ее. Сообщая эти сведения об умонастроениях во французском
обществе, русский посол князь Барятинский счел нужным высказать
свои возражения. Во-первых, с его точки зрения, чтобы по достоин¬
ству оценить результаты войны, надо учитывать не только, что при¬
71 Louis XVI to Vergennes, [Versailles] 28 mars 1783//Louis XVI and the comte de
Vergennes. P.320.
72 Vergennes to Louis XVI, 27 septembre 1780//Ibid.P.291.
73 Vergennes to Louis XVI, 17 mai 1782//Ibid.P.305.
74 Ibid. Introduction. P.35.
Правители Франции перед лицом британского вызова
127
обрела или не приобрела Франция, но и какой урон понесла Англия.
Во-вторых, французы явно недооценивали Верженна, так как он, в от¬
личие от Шуазеля, не умел воздействовать на общественное мнение.
Он излишне скромен, далек от всяких интриг, у него много завистни¬
ков, но «не имеет он таких в округ себя людей, которые в том только
и упражняются чтоб интриговать и из место в место ездить о нем раз¬
глашать с восхищением, как то здесь было во употреблении во вре¬
мя Министерства Дюка Де Шоазеля. Сими способами распаляли они
мысли всей публики и маловажным делам придавали великую цену.
Друзья Графа Верженна видев оное, искреннее оказывают сожаление,
что великие услуги сего почтенного мужа от интриг в публике не столь
кажутся видными и важными, как оные суть в самом деле. [...] ему
должно было объявить вместе с подписанием примирения и прелими¬
нарные пункты, ибо не объявя оных публика осталась в неизвестно¬
сти о точном содержании мирных договоров», и в результате в Париже
по рукам ходило свыше двадцати различных сочинений, авторы кото¬
рых высказывали свои домыслы о содержании подписанных статей75.
Наконец, необходимо вспомнить, что результаты войны полностью
отвечали тем целям, которые изначально сформулировал Людовик
XVI в упоминавшемся выше письме Верженну 18 октября 1776 г: до¬
биваться не расширения территорий, защиты колониальных владений
Франции и уменьшения мощи Англии. Что ж, поставленные королем
задачи были успешно выполнены, хотя кому-то они, возможно, и ка¬
зались слишком скромными.
Если обратиться к сложившейся к тому времени расстановке сил
на международной арене, то и французский и британский монархи
были обеспокоены подъемом «северных держав» (так обычно назы¬
вали Австрию, Пруссию и Россию). Жерар де Ренваль, уполномочен¬
ный с французской стороны вести переговоры о заключении мира
с Великобританией, в депеше от 24 января 1783 г. отчитывался перед
Верженном об аудиенции у Георга III. По его словам, помимо компли¬
ментов в адрес Людовика XVI и Верженна английский король сказал,
что «Франция и Англия созданы быть друзьями; союз между ними со¬
вершенно отвечает их правильно понятым интересам; он предотвра¬
тит войну не только между этими двумя странами, но и между другими
государями Европы и т.д.» Ознакомившись с депешей, Людовик XVI
отослал ее обратно Верженну с запиской, в которой присоединялся
75 Депеша из Парижа вице-канцлеру графу Остерману от полномочного мини¬
стра князя Барятинского от 15/26 января 1783 г.//Архив внешней политики Россий¬
ской империи. Фонд 93. Опись 6. Дело 396. Л. 11-14 (об.).
128
Л. А. Пименова
к словам своего министра, что «уместно испытывать удовлетворение
тем, как высказывался английский король»76.
Означает ли это, что для Людовика XVI Франция и Англия были,
скорее, «естественными союзниками», нежели «естественными вра¬
гами», «как единственные из великих держав, не искавшие расшире¬
ния своих территорий в Европе», как полагают Хардман и Прайс?77
Мне представляется, что король видел в перспективе, скорее, не союз
двух стран, явно продолжавших соперничать на почве колониальной
экспансии, а образ биполярной Европы, где две великие державы,
не имеющие друг к другу территориальных претензий и не стремя¬
щиеся к захватам на континенте, являются гарантами мира и стабиль¬
ности.
* * *
Переписка Людовика XVI с Верженном наглядно демонстрирует, что
при выработке внешнеполитического курса Франции между ними
установились полное взаимопонимание и равноправные партнерские
отношения. В одних случаях они по обоюдному согласию принимали
решения, предложенные королем, в других — Верженном.
Письма короля и его министра иностранных дел свидетельству¬
ют о том, что отношение правителей Франции к Великобритании не¬
изменно оставалось двойственным. С одной стороны, они выражали
недоверие к сопернику и опасались возможного нападения с его сто¬
роны. С другой, они стремились заключить с Англией «вечный мир»,
чтобы совместно контролировать мировой порядок. Однако следует
признать, что независимо от их субъективных устремлений и оценок
ситуации взятый курс на строительство флота объективно вел к даль¬
нейшему обострению соперничества. Но проявилось это уже не при
Старом порядке, которому оставалось продержаться считанные годы,
а в новый период истории, когда Великобритания станет врагом но¬
мер один республиканской и наполеоновской Франции.
Взаимопонимание между королем и министром распространялось
не только на общее вйдение международной обстановки и внешней
политики Франции, но и на представления о главном сопернике, Ве¬
ликобритании, о ее государственном строе. Для Людовика XVI Анг¬
лия, конечно же, всегда оставалась соперником, но при этом все его
«англофобские» заявления носили конъюнктурный характер и пресле¬
76 Louis XVI to Vergennes, [Versailles] 31 janvier 1783//Louis XVI and the comte de
Vergennes. P.319.
77 Ibid. Introduction. P.145-150.
Правители Франции перед лицом британского вызова
129
довали вполне определенные политические цели. С точки зрения ко¬
роля, Англия являлась достойным соперником, с которым следовало
разделить ответственность за поддержание мирового равновесия и по¬
рядка. Французский монарх испытывал явный интерес к английской
культуре, особенно литературе и истории, т. е. был отчасти не чужд
характерной для своего времени англомании. Не менее важно было
и то, что Англия, как представлял ее Людовик XVI, подобно Фран¬
ции, являлась государством с монархическим типом правления и от¬
сюда следовало наличие у правителей обеих держав общих внутренних
проблем и интересов.
Рассуждения Верженна свидетельствуют о том, что он в большей
мере, чем король, стремился к реваншу, и характерный для него об¬
раз Англии —это, прежде всего, образ соперника. Кроме того, Анг¬
лия, с точки зрения Верженна, была страной с принципиально иными
государственным строем и политическими традициями, хотя ми¬
нистр и признавал существование в обоих государствах общих про¬
блем. При этом Верженн готов был согласиться, что государственное
устройство Англии имеет ряд преимуществ по сравнению с француз¬
ским и английский опыт, хотя и с большой осторожностью, отчасти
можно было бы использовать.
Таким образом, общность основных внутри- и внешнеполитиче¬
ских принципов, не исключала разницы в представлениях короля и его
министра об их главном сопернике: король скорее склонен был видеть
общее между Францией и Англией, а Верженн — то, что их разделя¬
ет. Взгляд Верженна в лаконичной форме выражается, хотя и с ого¬
ворками, названием главы из книги одного современного историка:
«Франция и Англия: абсолютизм против ограниченной монархии»78.
Министр иностранных дел четко осознавал разницу между абсолют¬
ной монархией во Франции и смешанной монархией в Англии. Лю¬
довик XVI по своим взглядам оказывается ближе к той концепции,
что в последние десятилетия получила распространение в английской
и американской историографии и согласно которой между француз¬
ской и английской монархиями не было принципиальных различий.
78 Хеншелл Н. Миф абсолютизма: Перемены и преемственность в развитии за¬
падноевропейской монархии раннего Нового времени. Спб., 2003. Гл.4.
АНГЛИЯ В ВОЙНЕ ПРОТИВ
РЕВОЛЮЦИОННОЙ ФРАНЦИИ
Ф. Крузе
Говоря об участии Великобритании в том, что англичане называют
«Французскими войнами» (French Wars), как правило, вспоминают
всеобщую подготовку к отражению высадки французов в те дни, ко¬
гда Наполеон стоял лагерем в Булони, военные кампании Веллинг¬
тона на Иберийском полуострове, масштабную финансовую помощь
союзникам в 1813—1814 гг., и куда реже —события той войны, которая
закончилась Амьенским миром. А между тем в борьбе с революци¬
онной Францией, особенно после 1797 г., англичане предпринимали
заметные усилия. Прежде чем установить связь этой военной актив¬
ности Великобритании с экономической конъюнктурой и некоторыми
политическими событиями, я дам характеристику ситуации в британ¬
ских вооруженных силах и финансах тех лет.
* * *
Начнем с флота — главной опоры страны. В Британии почти не строи¬
ли линейных кораблей: с 1794 г. по 1802 г. их было введено в строй толь¬
ко 28 против 62 французских. С 1799 г. по 1801 г. число 60-пушечных
кораблей увеличилось всего лишь со ИЗ до 127. Причина заключает¬
ся в том, что потери англичан на море были невероятно малы, и пре¬
восходство британского флота над французским, который за эти годы
потерял 68 линейных кораблей, постоянно возрастало. Зато с англий¬
ских верфей сходило много фрегатов и более мелких судов, необхо¬
димых для защиты торговых караванов, наблюдения за вражескими
портами и т.д. В итоге общее число военных кораблей выросло с 304
до 511, а их водоизмещение — с 295 000 до 417 000 тонн.
Франсуа Крузе, почетный профессор Университета Париж-Сорбонна.
Англия в войне против революционной Франции
131
Кроме того, несмотря на солидный возраст линейных кораблей,
их техническое оснащение находилось на высочайшем уровне, а под¬
готовка личного состава Королевского флота была выше всяких по¬
хвал. Команды британских кораблей закалились в дальних плаваньях
и победоносных сражениях, офицерский состав отличался компе¬
тентностью, а среди адмиралов было множество не только талантли¬
вых, но даже гениальных тактиков и стратегов. Не обошлось, правда,
и без кризиса — мятежа 1797 г., —но королевский флот его пережил.
И вскоре одержал при Абукире, как заметили Мартина Асерра и Джин
Мейер, первую победу в баталии, закончившейся полным уничтоже¬
нием противника. В любом случае, к моменту заключения Амьенского
мира военно-морские силы всех европейских держав были истоще¬
ны (у Франции осталось только 45 линейных кораблей при том, что
в 1793 г. она располагала 88) — всех, кроме Великобритании. Королев¬
ский флот теперь составлял больше половины всех военно-морских
сил Европы, тогда как за десять лет до этого его доля была меньше
трети. Блистательный Королевский флот являл собой надежный за¬
слон против любой атаки.
Что касается сухопутных войск, то тут ситуация была не столь без¬
облачной, вопреки предпринимавшимся серьезным мерам по их уси¬
лению. Традиционно Англия содержала небольшую регулярную армию
(в 1792 г. в ней насчитывалось менее 45000 человек) и, согласно мно¬
гим источникам, весьма средних боевых качеств. Правда, в дополне¬
ние к ней имелось ополчение — милиция, организованная местными
властями: определенное число ополченцев от каждого графства наби¬
ралось путем жеребьевки среди дееспособных мужчин от 18 до 45 лет,
при этом имелось множество возможностей получить освобождение
от службы или откупиться. На деле ополченцев созывали всего раз
в год на 28-дневные учения, и служили они лишь внутри страны —
в заграничный поход их отправить было нельзя. В 1792 г. милиция,
существовавшая только в Англии и Уэльсе, насчитывала (на бумаге)
31000 человек.
С началом войны была развернута кампания по вербовке солдат.
Использовались привычные для XVIII в. методы, нередко вызывав¬
шие бунты в случаях, когда набор в армию фактически превращался
в похищение людей. Так или иначе, с 1793 г. по 1798 г. в регулярную ар¬
мию вступило 150000 человек. Но потери, главным образом из-за эпи¬
демий, от которых страдали экспедиционные войска, отправленные
на Антильские острова, были очень велики. В 1793—1801 гг. туда от¬
было 89000 солдат, из них 62000, то есть 70%, умерли. Если к этому
добавить потери среди членов команд королевского флота в том же ре¬
132
Ф. Крузе
гионе, цифра достигнет примерно 100 000. В 1799 г. Генри Аддингтон,
будущий премьер-министр, писал: «Климат Вест-Индии <...> уничто¬
жил армию Великобритании». С 1797 г., правда, метрополия перестала
посылать на Антильские острова крупные воинские подразделения —
там были сформированы полки из местных уроженцев.
Британское правительство использовало различные средства
для увеличения личного состава вооруженных сил: с 1799 г. оно при¬
зывало новобранцев из милиции переходить в регулярную армию
за вознаграждение. В 1795 г. в армии служило около 100 000 человек,
в 1801-м-150 000.
Однако значительная часть войск, расквартированных в колониях,
число которых увеличилось в результате завоеваний, пребывала в без¬
действии, тогда как ресурсы для защиты Британских островов и для
военных операций в Европе были действительно скудны. В англо-рус¬
ской Голландской кампании 1799 г., ставившей целью освобождение
Нидерландов, участвовало всего 22000 британцев; Египет в 1801 г. от¬
воевывали 15000 солдат. И все же, несмотря ни на что, у Великобри¬
тании стал накапливаться определенный резерв для наступательных
действий. Кроме того, удалось достичь заметных успехов в повышении
уровня профессионализма командного состава, военной подготовки
солдат и боевых качеств артиллерии. Как известно, в Египте британ¬
ские полки сражались очень достойно.
Численность ополчения тоже возросла, особенно после создания
в 1796 г. «вспомогательной милиции» из 64000 человек и введения
той же системы в Шотландии. Согласно документам, в 1799 г. в мили¬
ции насчитывалось уже 100 000 человек, но вскоре она была расформи¬
рована, и часть ополченцев перешла в регулярную армию. И наконец,
нужно упомянуть, что начиная с 1793 г. власти разрешали и даже по¬
ощряли создание добровольческих полков из местных дворян. По сути,
это было нечто вроде контрреволюционной национальной гвардии со¬
мнительных военных достоинств.
В целом численность сухопутных британских войск в 1801 г. со¬
ставила 289 000 солдат, во флоте служило 135 000 человек, итого 424 000
(в 1792 г. — чуть больше 60 000). И это при общей численности на¬
селения Великобритании 10700000 жителей. Приняв во внимание
возрастную пирамиду, можно подсчитать, что в радах вооруженных
сил служило примерно 20% всех мужчин военнообязанного возрас¬
та (эта цифра немного уменьшится, если учесть, что в британской ар¬
мии и даже во флоте было много ирландцев). Как верно заметил Пирс
Маккези, процент военных по отношению к общей численности на¬
селения был в Великобритании выше, чем в любой другой державе.
Англия в войне против революционной Франции
133
Однако не похоже на то, чтобы эта «массовая мобилизация» стала
причиной дефицита кадров где-либо, кроме торгового флота, да еще
кое-где временами сельскохозяйственных и неквалифицированных
рабочих —двух категорий, поставлявших солдат и матросов. Война
избавила страну от безработицы.
Вооруженные силы Великобритании значительно пополнились
в основном на добровольной основе, лишь на флоте существовали
принудительная вербовка в заметных масштабах и система квот (каж¬
дый приход обязан был поставить государству определенное число
рекрутов), а при формировании ополчения также устраивалась же¬
ребьевка. Ну и нельзя не упомянуть о том, что преступники за со¬
гласие служить в армии получали отпущение грехов от государства.
Тщательное изучение общественного мнения, проведенное по заказу
правительства в 1798 г., показало, что многие мужчины военнообязан¬
ного возраста были готовы пополнить ряды добровольцев и сражать¬
ся, но только ради того, чтобы защитить свою деревню, свой город
или свой родной край, и лишь в том случае, если таких, как они, на¬
берется немалое число. И в 1803 г., когда королевство со дня на день
ожидало высадки французских войск на своих берегах, вполне мож¬
но было ожидать невероятного всплеска патриотизма.
При всем том в период революционных войн призывная кампа¬
ния шла не без серьезных проблем, и правительству не хватало войск,
необходимых для эффективных боевых действий на континенте. Ад-
дингтон в 1799 г. в уже процитированном выше тексте писал: «Ныне
для обороны сил у нас в избытке, однако же для нападения средств
почти никаких». Англия могла одержать верх над Францией только
при поддержке коалиции.
* * *
Меры по укреплению армии и флота, естественно, стоили дорого.
Только военные расходы выросли с 5,5 млн фунтов в 1792 г. до 32 млн
в 1800 г., то есть почти в шесть раз. Общая сумма расходов, в свою
очередь, увеличилась ровно втрое — с 17 млн до 51 млн. Великобрита¬
ния переживала период инфляции; Патрик О’Брайен произвел под¬
счет этих затрат с ее учетом, чтобы получить цифры в сопоставимом
масштабе. Результаты таковы: военные расходы 1788—1792 гг. увели¬
чились в четыре раза в период 1798—1802 гг., с 4 млн до 15 млн в год.
Он также подсчитал дополнительные затраты, связанные с войной
(не учитывая расходы по обслуживанию государственного долга): в те¬
кущих ценах они составили 17 млн в год в период 1793—1797 гг. и 25 млн
в 1798—1802 гг.; в сопоставимом же масштабе цен соответственно 14 млн
134
Ф. Крузе
и 16,5 млн. До 1793 г. военные и гражданские расходы государства со¬
ставляли всего 7 млн. Таким образом, расходы, по-прежнему без уче¬
та затрат на обслуживание государственного долга, увеличились втрое
и были гораздо выше, чем во времена войны в Америке и Семилетней
войны. И наконец, скажем, что в мирный период 1788—1792 гг. военные
расходы составляли менее 4% национального дохода, а в 1798—1802 г. —
больше 10%.
Каким образом финансировались эти огромные затраты? В пер¬
вые годы войны Уильям Питт Младший следовал традиционной по¬
литике покрытия военных расходов за счет государственных займов
и повышал налоги только для того, чтобы обеспечить обслуживание
растущего государственного долга. В итоге в 1794-1798 гг. налоговые
поступления в реальном масштабе цен были в среднем чуть ниже по¬
казателей 1788-1792 гг. Зато в 1798—1802 гг. уже на 30% выше по сравне¬
нию с мирным временем (78% в реальном масштабе цен).
Действительно, серьезный кризис, через который прошла Англия
в 1797 г., кризис во многих областях, в том числе в монетарной сфе¬
ре, заставил Питта изменить свою политику. Он пришел к выводу, что
фискальные поступления должны покрывать более значительную долю
расходов, а бремя новых налогов должна нести состоятельная часть
населения. В 1797 г. он увеличил в три раза имущественный налог —
assessed taxes, варьировавшийся в зависимости от различных внешних
показателей благосостояния, и главное — в 1799 г. ввел подоходный
налог (income tax). Этим налогом облагался по ставке 10% ежегодный
доход выше £200; с доходов от £200 до £60 взимались выплаты по нис¬
ходящей шкале, а доходы менее £60 налогообложению не подлежали.
На деле подоходный налог принес меньше прибыли, чем Питт ожидал.
Тем не менее, доля поступлений в казну от косвенных налогов (та¬
моженные пошлины и акцизы, прежде всего), которая до этого была
выше, снизилась: в 1790 г. она составляла 75%, в 1800 г. — 65%; тогда
как доля поступлений от прямых налогов выросла с 17 до 27%. Увели¬
чение налогового гнета при этом было относительным, ведь валовой
национальный продукт тоже увеличился. В 1788—1792 гг. налоги состав¬
ляли 12,3% национального дохода Великобритании; в 1798—1802 гг. эта
цифра возросла, но всего лишь до 12,9%.
Что касается государственных займов, то в 1793-1797 гг. они при¬
носили в среднем 18 млн в год (наивысшего уровня достигли в 1796 г. —
15% от совокупного внутреннего продукта) в реальном масштабе цен
довоенного периода и немного снизились начиная с 1798 г. Номи¬
нальная стоимость государственного долга Соединенного королев¬
ства, составлявшая в начале 1792 г. 242 млн, через десять лет достигла
Англия в войне против революционной Франции
135
499 млн (и почти в полтора раза превысила тогда совокупный внут¬
ренний продукт), но итоговые суммы, полученные государством,
были меньше, поскольку облигации распространялись по цене ниже
номинальной. Тем не менее, общая сумма займов была внушитель¬
ной, и обслуживание внутреннего долга выросло на 80% между 1792 г.
и 1800 г. По сути, правительство брало займы для того, чтобы обес¬
печить обслуживание долга.
На этом основании Джеффри Уильямсон и другие авторы дела¬
ют вывод, что государство занималось эвикцией свободных капиталов,
изымая деньги в казну и мешая тем самым прибыльному частному ин¬
вестированию, а равно и дальнейшему развитию промышленной рево¬
люции, которое стало замедляться. С их мнением не согласен Патрик
О’Брайен, который считает, что уровень накопления капитала в 1790-х
гг. был не намного ниже уровня 1780-х. Процесс инвестирования был
замедлен, но не остановлен государственными займами. А объясняется
это, по-видимому, патриотической реакцией состоятельных граждан:
для них война против революционной Франции была войной в защи¬
ту частной собственности, как утверждал Питт. Ради сохранения своих
состояний они активнее экономили средства и одалживали излишки
государству. Однако, учитывая гигантские размеры государственных
займов, я все же думаю, что нельзя исключать некоторую эвикцию.
В то же время налоговая и монетарная политика Питта была на¬
правлена на то, чтобы облегчить проведение государственных зай¬
мов и вместе с тем поддержать высокий уровень капиталовложений.
В отсутствие новых налогов для зажиточных классов она оставалась
регрессивной — большая часть налогового гнета приходилась на потре¬
бительский сектор. Хотя заработные платы народных масс и продук¬
ты первой необходимости облагались достаточно умеренным налогом,
тем не менее, налоги на товары, не относившиеся к этой категории,
но вошедшие в широкое употребление—сахар, чай, табак, алкоголь, —
были очень высоки.
Самым важным аспектом перемен, произошедших в 1797 г. в эко¬
номике, стала «приостановка», а, по сути, запрет на конвертирование
в золото банкнот Английского Банка, резервы которого значительно
снизились в начале года. «Приостановка» свободного обмена валю¬
ты продлилась до 1823 г. Эта вынужденная мера пошла на пользу, по¬
скольку защитила фунт стерлингов от последствий непредвиденных
обстоятельств политического и экономического характера, таких как,
например, паника, возникшая в 1797 г. в связи с высадкой в Уэльсе
подразделения французских войск — небольшого и к тому же быстро
обезвреженного. Она также обеспечила большую свободу деятельно¬
136
Ф. Крузе
сти Английскому Банку и прочим банкам, проводившим либераль¬
ную политику кредитования предприятий и получившим возможность
поддержать экономику в случае затруднений. С 1797 по 1800 г. коли¬
чество банкнот Английского Банка в обращении выросло на 52%, его
банковский портфель увеличился на 59%. Проценты на ссуды, кото¬
рые в 1797/98 гг. удвоились по сравнению с 1792 г., начиная с 1799-го
стали снижаться. В результате государство не потеряло доверия граж¬
дан и, соответственно, не лишилось возможности продолжать поли¬
тику займов. Легкость, с которой год за годом правительству удавалось
проводить государственные займы на крупные суммы по процентным
ставкам, лишь ненамного превышавшим те, что назначались в мирное
время, была одним из преимуществ Англии.
* * *
В целом британские финансовые расходы были велики, но не разру¬
шительны для экономики, которая продолжала развиваться во время
войны против революционной Франции. Однако по различным при¬
чинам случались и затруднения, и кризисы (как например в 1793, ко¬
гда началась война), так что конъюнктура 1798—1801 гг, последних лет
войны, являет собой картину заметных контрастов.
В экономическом плане британская конъюнктура между 1798
и 1801 гг. являет собой картину ощутимых контрастов. В некоторых
секторах экономики преобладал бурный рост. В частности, в раз¬
вивающемся производстве хлопка: ввоз хлопка-сырца — что дает
приблизительное представление о размахе фабричной деятельно¬
сти — увеличился в 2,5 раза между 1797 и 1801 гг. Объем экспорта то¬
варов из хлопка в Европу вырос в 6 раз между 1797 и 1802 гг.; именно
в этот период, а не в 1780-х гг., на континент хлынул поток британ¬
ской хлопчатобумажной пряжи и тканей — результат промышленной
революции, позволившей за счет технологического прогресса снизить
цены. Также переживала подъем черная металлургия, чему способст¬
вовали трудности, связанные с импортом русских и шведских метал¬
лов и повышение цен на них во времена Лиги нейтральных держав,
а также увеличение таможенных пошлин на зарубежные металлы; вы¬
плавка железа в стране увеличилась со 140 000 тонн в 1797 г. до 200 000
в 1801 г. (прирост в 43%, а в 1792 г. она и вовсе составляла всего лишь
100000 тонн). Разумеется, общий уровень производства возрастал мед¬
леннее, чем показатели в этих двух отдельно взятых секторах, и все же
между 1797 и 1800 гг. он достиг 17%, и если снизился в 1801 г, то все¬
го на 4%. Что до внешней торговли, то она тоже процветала: с 1797
по 1801 год общий объем экспорта вырос на 49%, стоимость находив¬
Англия в войне против революционной Франции
137
шихся в обращении ценных бумаг — на 45%. Произошел настоящий
прорыв в торговле с немецкими портами, особенно с Гамбургом (кото¬
рый занял место Амстердама как главный торговый порт Северной Ев¬
ропы) и с Соединенными Штатами. Впрочем, именно из-за торговых
связей с Гамбургом и случился в конце 1799 г. кратковременный кри¬
зис, спровоцированный избыточным ввозом продовольственных то¬
варов из колоний. В любом случае, доля прибыли от экспорта в 1801 г.
достигла той отметки —по некоторым подсчетам, 16—18% от совокуп¬
ного внутреннего продукта, — которая будет превышена лишь многие
годы спустя.
Наряду с этими достижениями, в британской экономике замет¬
ны и неблагоприятные факторы, прежде всего волна инфляции. Она
была вызвана сельскохозяйственным кризисом — двумя последовав¬
шими один за другим неурожаями 1799 и 1800 гг. Ситуация усугуби¬
лась трудностями, связанными с ввозом зерна по Балтийскому морю
и повышением цен на него вследствие создания недолговечной Лиги
нейтральных держав (тем не менее более миллиона квартеров, то есть
250 000 тонн зерна и муки были ввезены в 1800 и 1801 гг.). Расходы
на войну за границей, падение фунта стерлингов и некоторая паника
в обществе тоже сыграли свою роль.
В таких условиях средний индекс цен на зерно в Англии подско¬
чил с базовой отметки 100, которая зафиксирована для 1792 г., а в 1799 г.
составляла 160, до 265 в 1800-м и 278 в 1S012. Конечно, увеличение об¬
щего индекса цен (на продукты национального производства и им¬
портированные) было не таким стремительным; тем не менее, индекс
увеличился со 122 в 1798 г. до 141 в 1799 г. и 171 в 1800 г.; соответствен¬
но, годовой уровень инфляции составил от 16 до 21%.
В свою очередь, индекс стоимости жизни вырос на 40%
в 1798—1799 гг. и на 10% в 1799—1800 гг. Этот скачок цен —и, прежде
всего, цен на продовольственные товары — повлек за собой сущест¬
венное снижение покупательной способности заработной платы (если
не сказать, полное ее обесценивание), несмотря на повышение ее но¬
минального уровня в 1800 и 1801 гг.
Можно себе представить, какое оживление в тот период царило
в обществе. Примем также во внимание активную деятельность ор¬
2 Цена на хлеб упала летом 1800 г. благодаря предпринятому тогда импорту зерна,
но к весне 1801 г. опять выросла. Об этих экономических проблемах см. предисловие
ко второму изданию книги Франсуа Крузэ «Британская экономика и Континен¬
тальная блокада» (Crouzet F. L'economie britannique et le Blocus Continental. P., 1987,
прежде всего P.LXXIV и далее).
138
Ф. Крузе
ганов государственного призрения (Speenhamland system была введена
в 1795 г3) и частную благотворительность.
Фактически, все подсчитанные индексы общей суммы заработной
платы в 1800 г. находятся на самом низком уровне за период Револю¬
ционных войн против Франции. Если взять шесть из этих индексов,
приняв за основу цифру 100 для 1790 г., то показатели 1800 г. составят
от 64 до 81 и средняя цифра 75 будет на 27% меньше среднего показа¬
теля за 1797 г. Добавим, что индекс общей суммы заработной платы
строительных рабочих на юге Англии достиг в 1801 г. самого низкого
уровня с 1597 г., при том, что тогда, в конце XVI в., в стране царила
страшная нищета. Подсчитано также, что в 1801 г. потребление на душу
населения в реальном масштабе цен было на 28% меньше, чем в 1791 г.
А вот потребление чая, сахара и табака немного возросло по сравне¬
нию с показателями десятилетней давности, возможно потому, что
чай, сахар и табак стали продуктами первой необходимости даже для
английских бедняков. О том, что повышение цен вызвало множество
бунтов и забастовок, особенно в 1801 г., а также репрессивные меры
со стороны правительства, я уже говорил.
В 1799 г., а особенно в 1800 и 1801 гг., платежный баланс Вели¬
кобритании был нарушен вследствие вынужденных крупных закупок
зерна за рубежом из-за неурожаев в стране, а также вследствие рас¬
ходов на содержание британских войск за границей и на субсидии
союзникам — Австрии и России. Эти «сумасшедшие» расходы оцени¬
ваются в 11 миллионов фунтов стерлингов за 1800 г. и в 12 миллионов
за 1801 г. (соответственно 275 и 300 миллионов франков золотом). Де¬
фицит обусловил обесценивание фунта стерлингов: гамбургский курс
был на 12—13% ниже номинала в течение этих двух лет; наценка при
конвертировании фунта в серебряные пиастры (la prime des piastres
d’argent) — главный способ расчетов в международных платежах на¬
личными — составляла 16% в 1800 г. и 18% в 1801 г.; все это усложняло
для Англии переводы денежных средств союзникам.
В 1800 г. последствия инфляции были смягчены бурной экономи¬
ческой активностью, и Биржа, которая уже потихоньку выбиралась
из финансовой ямы, куда угодила в 1797 г., продолжила свое восхож¬
дение, несмотря на кризис, докатившийся до Англии из Гамбурга осе¬
нью 1799 г. Но с октября 1800 г. по март 1801 г. биржевые ставки снова
падали, и конъюнктура в целом ухудшалась. В марте цены на хлеб
достигли максимальной величины, затем опустились, благодаря уни¬
3 По этой системе малоимущим семьям (в основном сельским батракам) выда¬
валась надбавка к жалованью — проще говоря, выплачивалось семейное пособие.
Англия в войне против революционной Франции
139
чтожению Нельсоном датского флота в Копенгагене, открывшим для
англичан Балтику, и благоприятным погодным условиям, дававшим
надежду на хороший урожай. В различных промышленных центрах —
в Бирмингеме, Ковентри, Йоркшире — появилась проблема безрабо¬
тицы. Очень много было хлебных бунтов. Однако биржевики в апреле
снова оказались на коне —возможно, благодаря слухам о мирных пе¬
реговорах. В октябре они на одном и том же заседании приветствова¬
ли лондонские прелиминарии «с неистовой общественной радостью»
и увеличение государственного фонда на 8%. И все же 1801 г. в целом
выдался неудачным; кривая смертности достигла пика, а показатель
естественного прироста населения составил всего 5,8% — против 12,7%
в 1797—1799 гг. Столь непростая обстановка в стране вынудила прави¬
тельство пойти на мирные переговоры.
Однако этот краткосрочный кризис не должен отвлекать наше
внимание от более длительного, связанного с девятилетней войной
против революционной Франции. С 1793 по 1801 г. Англии удава¬
лось вести трудную и дорогостоящую войну и одновременно продол¬
жать индустриализацию, хотя этот процесс и шел не так быстро, как
мог бы продвигаться в мирное время. Благодаря очень высокому об¬
щему уровню сбережений крупные государственные займы не препят¬
ствовали созданию частного капитала. На фоне того, что Революция
и война разорили Францию, эти достижения Англии были весьма
примечательны и давали ей надежду на будущее.
* * *
Лейтмотив внутренней политики английского правительства в тот
период может быть выражен формулировкой «Закончить революцию».
В указанные годы Великобритания действительно закончила, вернее,
«покончила» с Французской революцией — в том смысле, что благо¬
склонные к ней голоса почти перестали звучать на политической сцене,
а вместе с ними исчезла и угроза радикальных политических перемен,
которая, впрочем, никогда не была серьезной. Как известно, началь¬
ный этап Французской революции активизировал уже существовав¬
шие в Великобритании требования реформ и, прежде всего, реформы
избирательной системы. Когда вспыхнула война с Францией, эти тре¬
бования поутихли, но само движение продержалось до 1796-1797 гг.,
несмотря на отступничество многих его бывших сторонников. Зато
после 1796—1797 гг. его стали покидать интеллектуалы (да будет мне
дозволено использовать этот анахронизм) — писатели, представители
свободных профессий. Они были искренне возмущены агрессивными,
140
Ф. Крузе
завоевательскими, империалистическими тенденциями французской
политики, проявившимися с началом Итальянской кампании.
В своем знаменитом сонете Вордсворт оплакивает падение Вене¬
цианской республики и видит в этом событии предательство Франци¬
ей собственных принципов. Вторжение французов в Швейцарию для
кого-то стало еще более сильным потрясением. Отечество Вильгель¬
ма Телля считалось колыбелью европейской свободы, ее символом;
в Англии сложился миф о Гельвеции, уподобленной античным рес¬
публикам, и ее порабощение французами многочисленные почитатели
Революции восприняли как измену. Среди них оказался и Кольридж:
в феврале 1798 г. он пишет оду Франции и, сравнивая вчерашние бле¬
стящие надежды и нынешнюю печальную реальность, просит проще¬
ния за то, что когда-то Францию поддерживал:
Прости мне, Вольность! О, прости мечты!
Твой стон я слышу, слышу твой укор
С холодных срывов Гельветийских гор,
Твой скорбный плач с кровавой высоты!4
Поэт призывал англичан защитить свою страну от французских за¬
хватчиков, нарушивших свои клятвы, предавших своего бога. Вы¬
сказывается также мнение, что переворот 18 брюмера и установление
во Франции почти деспотического режима в равной мере способст¬
вовали тому, что от нее отвернулись некоторые бывшие сторонни¬
ки, однако нельзя с уверенностью сказать, что возвышение Бонапарта
имело именно такие последствия. Так или иначе, многие британские
демократы остались верны идеалу свободы, равенства, справедливо¬
сти, но осудили его практическое воплощение во Франции и отказа¬
лись от политической деятельности, посвятив себя семейной жизни
или созерцанию природы. После 1803 г. некоторые из них приняли по¬
литическую философию консерваторш!.
И все же две совершенно разные группы людей продолжали вы¬
ступать за реформы и за мир с Францией. В первую входили Чарльз
Джеймс Фокс и его товарищи. Они провозглашали здравицы в честь
«нашего государя —Его Величества Народа», однако оставались при
том аристократическим и парламентским кружком единомышленников
без какой-либо связи с массами. И если фокситы считали, что правам
и свободам англичан угрожает скорее политика короля и премьер-ми¬
нистра Питта, нежели Французская революция, это не убавляло их го¬
товности дать отпор французам в случае возможного нападения.
Перевод М. Лозинского.
Англия в войне против революционной Франции
141
Вторая группа была куда опаснее — ее составляли выходцы из на¬
рода, члены радикальных клубов, возникших еще в начале 1790-х гг.
и, несмотря на репрессивные меры — Two Acts, принятые в 1795 г, —
сохранивших определенную активность. Разочарование во Француз¬
ской революции, охватившее интеллектуалов, эту среду не затронуло.
Лондонское Корреспондентское общество, созданное по образу яко¬
бинских клубов, сохраняло свое влияние. Более того, в 1798 г. кое-кто
из его наиболее решительно настроенных членов организовал заго¬
вор. По аналогии с организацией «Объединенные ирландцы» — United
Irishmen — и в сотрудничестве с ней заговорщики, вероятно, осно¬
вали тайные общества «Объединенные англичане», «Объединенные
шотландцы», в общем «объединенные британцы». Я пишу «вероят¬
но», поскольку об этих организациях почти ничего не известно, а те
скудные сведения, которыми мы располагаем, заимствованы из пи¬
сем доносчиков, преувеличивавших значимость этих «объединений»
и находивших в их рядах десятки тысяч хорошо организованных уча¬
стников... Все же можно предположить, что революционные ячейки,
временами мечтавшие поддержать вторжение французов или со¬
вершить государственный переворот, действительно существовали,
но они были слишком малочисленными.
Тем не менее, в начале 1798 г., когда все со дня на день ждали вы¬
садки французских солдат на Британских островах и появилась угроза
восстания в Ирландии (к этому моменту я еще вернусь), правитель¬
ство запаниковало. В апреле были задержаны руководители Коррес¬
пондентского общества и другие радикалы, а также приостановлено
действие акта Habeas Corpus, что позволило властям держать в тюрьмах
подозреваемых без суда в течение трех лет. Далее был принят суровый
закон о печати, а затем, в 1799 г., — закон «Об упразднений мятежных
и изменнических обществ», запрещавший поименно Корреспондент¬
ское общество и все «объединения» —ирландцев, шотландцев и т.д.;
он предусматривал жесткие ограничения, касающиеся собраний, со¬
обществ и издательской деятельности. Добавлю, что в 1799 г. был также
принят акт против организаций рабочих (Combination Act, дополнен¬
ный еще одним в 1800 г.): разумеется, тред-юнионы и стачки были дав¬
но под запретом, но новые постановления упростили преследование
нарушителей этого запрета и ужесточили наказания.
В целом можно сказать, что все это драконовское законотворче¬
ство оказалось вполне эффективным — в результате были уничтоже¬
ны последние радикальные клубы и на десятилетие пресечена всякая
демократическая и реформаторская активность. В 1801 г., правда, по¬
вышение цен на продовольственные продукты спровоцировало мно¬
142
Ф. Крузе
жество бунтов и забастовок, но принято считать, что в общем-то они
не имели политического характера. Лишь знаменитый историк лево¬
го толка Эдвард Томпсон видит за этими волнениями организованное
подпольное революционное движение, главным образом в Ланкашире
и Йоркшире, со всеми атрибутами—тайными ночными сходками, при¬
нятием присяги и съездами делегатов от ячеек на местах. Аргументация
Эдварда Томпсона, однако, не убедительна, да и волнения прекрати¬
лись, как только цены были снижены5. При этом нельзя не согласить¬
ся с Томпсоном в том, что некий «якобинский» дух проник во многие
сообщества рабочих и в их нелегальные тред-юнионы (революцион¬
ная терминология и ссылки на Французскую революцию присутству¬
ют в письмах с угрозами, листовках, плакатах). Но проявился этот
дух лишь в 1811—1812 гг., во время волнений, вызванных луддитами —
разрушителями машин, а затем в полной мере — уже в радикальном
движении, которое стало набирать силу начиная с 1815 г. Некоторые
вожди этого движения получили политическое образование в рево¬
люционный период и определенная преемственность просматрива¬
ется в их программах. Между тем, последней вспышкой истинного
английского якобинства все же стал заговор, возглавленный полков¬
ником Деспардом, отставным офицером. Он был арестован в декабре
1802 г. по обвинению в намерении убить короля и захватить лондон¬
ский Тауэр и казнен вместе с шестью соучастниками.
Итак, именно в период «до и после 18 брюмера» все и без того
слабые революционные порывы были уничтожены в Англии, а контр¬
революционные консерваторские идеи, усиленные всплеском патрио¬
тизма перед французской угрозой, надолго утвердились в политике.
В Англии с Революцией было покончено, то же самое произо¬
шло и в Ирландии, где, в отличие от Великобритании, как принято
считать, в 1790-х годах революционная ситуация проявилась в пол¬
ной мере вследствие угнетения прав католического большинства на¬
селения. Правда, современные ирландские историки ревизионистской
школы полагают, что обстановка в Ирландии была довольно спокой¬
ной и республиканские борцы за независимость составляли меньшин¬
ство. Однако эти борцы были хорошо организованы и участвовали
в настоящем революционном движении «Объединенных ирландцев»,
у них были связи с Францией, и они рассчитывали на ее военную под¬
держку. Несмотря на превентивные меры правительства, 24 мая 1798 г.
вспыхнуло восстание. Но за месяц оно было подавлено — ценой 30 ты¬
5 Thompson Е.Р. La formation de Іа classe ouvriere anglaise. P., 1988. См., прежде
всего, гл. 14.
Англия в войне против революционной Франции
143
сяч жизней. Жестокость репрессий, правда, остается на совести разбу¬
шевавшихся войск — правительство не отдавало таких распоряжений.
Французская же помощь оказалась too little and too late — слишком не¬
значительной и запоздавшей: тысяча солдат под командованием ге¬
нерала Юнбера (Humbert), высадившиеся на остров 29 мая, одержали
несколько побед, но были вынуждены сдаться 8 сентября. В октябре
другой французский экспедиционный корпус был перехвачен на море
и большей частью взят в плен. Находившегося среди французов, ир¬
ландского вождя Уолфа Тона арестовали и приговорили к смерти, хотя
он носил мундир офицера французской армии. Не дожидаясь пове¬
шения, Тон покончил с собой.
На этом британские власти не успокоились^ Ирландия продолжа¬
ла оставаться ахиллесовой пятой Англии. Питт и его коллеги пришли
к выводу, что Ascendancy, то есть правительство Ирландии, представ¬
ленное протестантским меньшинством в парламенте Дублина, неспо¬
собно обеспечить защиту острова и его участие в войне с Францией,
более того — оно никогда не примет уступок для католиков, кото¬
рые взамен готовы будут продемонстрировать Англии свою лояль¬
ность, а в необходимости такой сделки премьер-министр был уверен.
В июне 1798 г. Питт начал работу по подготовке унии — слияния Ир¬
ландии и Великобритании. Понадобилось 18 месяцев для того, чтобы
добиться одобрения этого проекта как в Вестминстере, так и в Дуб¬
лине, где пришлось убеждать ирландский парламент самоупразд¬
ниться (тут сделали свое дело подкупы). «Акт об унии» был наконец
принят в феврале 1801 г. Однако по настоянию короля и влиятельных
протестантов он не содержал никаких пунктов об уступках католи¬
кам (в том числе пункта о предоставлении им равных политических
прав), которые изначально предполагалось включить туда как основу
для объединения. Католиков — а многие из них не возражали против
унии — просто одурачили, что обусловило последующее возникнове¬
ние протестов. И все же за короткое время уния усилила британские
позиции в Ирландии, которая стала менее беззащитной перед внут¬
ренним восстанием и внешней, французской, угрозой. Недавно Уиль¬
ям Дойл, английский историк Французской революции, заметил, что
вместе с упразднением ирландского «подкоролевства» был уничтожен
один из самых характерных признаков Старого порядка в британском
государстве. То есть это была победа якобинского принципа всеобще¬
го объединения и вместе с тем — конец Революции в Ирландии!6
6 Doyle W. The Union in a European context//Transactions of the Royal Historical
Society. 6e serie. 2000. N 10. P.177-181. Остальные десять глав этой книги представля¬
144
Ф. Крузе
* * *
В начале 1798 г. ее положение выглядело критическим: после подпи¬
санного австрийцами перемирия в Камп оформи о Англия оказалась
в изоляции, существовала угроза высадки на ее берегах или в Ирлан¬
дии Английской армии под командованием Бонапарта. Правда, внутри
страны имел место всплеск патриотизма, война стала делом всего на¬
рода, были приняты меры по усилению регулярной армии, развернута
вербовка добровольцев, которые не заставляли себя ждать — приходи¬
ли толпами. Впрочем, как написал недавно один английский историк,
Англии сильно повезло, что никто не стал убеждаться в эффективно¬
сти этих мер на практике и не проверил ее обороноспособность.
Действительно, Бонапарт предпочел направить свои стопы в Еги¬
пет. И ситуация для Великобритании изменилась: сначала была морская
виктория при Абукире (1 августа 1798 г.) —из тринадцати французских
кораблей спастись удалось только двум. Помимо прочего, эта оглу¬
шительная победа имела огромный резонанс в Европе и внесла свою
лепту в создание второй коалиции, о первых успехах которой в 1799 г.
нет нужды напоминать. Конечно, Питт, как и во времена первой коа¬
лиции, оказался неспособен навязать союзникам единую стратегию
и общие военные цели. И все же он отправил в Голландию англо¬
русский экспедиционный корпус, который должен был оттуда дви¬
нуться на Париж. Правда, спустя несколько недель, в октябре 1799 г.,
солдатам пришлось снова погрузиться на корабли и отправиться во¬
свояси. Тем не менее в конце 1799 г., несмотря на победу Массена под
Цюрихом, Лондон был настроен весьма оптимистично и предложение
мира, выдвинутое Первым консулом, англичане с презрением отвер¬
гли, заявив, что мир будет заключен только после реставрации Бурбо¬
нов. События 18 брюмера рассматривались теперь в Англии как один
из многих гнусных государственных переворотов, а женевский эмиг¬
рант Франсис д’Ивернуа издал в Лондоне в июне 1800 г. книгу под на¬
званием «Причины, каковые привели к узурпации власти генералом
Бонапартом и готовят его гибель».
Однако Наполеон навстречу гибели не торопился — в его распо¬
ряжении оставалось еще 14 лет, и в 1800 г. произошел новый поворот.
Английское правительство рассчитывало на Австрию, которой были
предоставлены субсидии, и на собственную усиленную армию. Но во¬
енные диверсии на побережьях Франции и Испании не принесли же-
ют собой доклады, подготовленные для состоявшегося в 1999 г. симпозиума на тему
«Британско-ирландское объединение 1801 г.».
Англия в войне против революционной Франции
145
данного результата, а единственным успешным предприятием стал
захват Мальты в сентябре. Что касается Австрии, то она заплатила
по счетам при Маренго и Гогенлиндене, да так, что вынуждена была
подписать мирный договор в Люневиле 9 февраля 1801 г. Англия опять
оказалась в изоляции, а создание Лиги нейтральных держав и сбли¬
жение императора Павла I с французским правительством угрожали
перекрыть балтийский морской путь и датские проливы, жизненно не¬
обходимые Англии для снабжения зерном и морскими боеприпасами.
К этому добавился внутренний политический кризис: Питт хотел
дополнить «Акт об унии» отменой статей, ущемляющих права като¬
ликов, но король, полагавший, что это противоречит его священной
клятве защищать протестантскую веру, воспротивился, и 5 февраля
премьер-министр ушел в отставку. Распространено мнение, что Питт
прекрасно осознавал необходимость мирных переговоров с Францией,
но никак не мог на них решиться. Едва ли это было так. В любом слу¬
чае, от войны устали все, даже сторонники правительственного курса.
Пост премьер-министра занял Генри Адцингтон. Он не был настолько
уж заурядным политиком, каким его выставляет Каннинг, скаламбу¬
ривший: «Питт по сравнению с Аддингтоном — все равно что Лондон
по сравнению с Паддингтоном» (Паддингтон в те времена был дере¬
вушкой в предместье столицы). По крайней мере, Аддингтон очень
быстро предложил Франции начать переговоры, но они затянулись
надолго — главным образом из-за условий, которые выдвигала фран¬
цузская сторона7, и в итоге успел произойти третий и последний по¬
ворот в течении событий, благоприятный для Англии.
В ночь с 11 на 12 марта 1801 г. Павел I был убит, и Александр I
взял курс на сближение с Великобританией. 28 марта эскадра Парке¬
ра и Нельсона разгромила датский флот под Копенгагеном и прави¬
тельство Дании вынуждено было сдаться на условиях англичан. Это
был конец Лиги нейтральных держав, Балтика оказалась открытой для
Англии.
В марте 1801 г. английские войска высадились в Египте и начали
военные действия, которые закончились капитуляцией Александрии
30 августа. В том же месяце, однако, попытка англичан уничтожить
булонскую флотилию закончилась провалом. «Страшная череда по¬
ражений», как удачно выразился Мишель Керотрэ в не так давно
7 Бонапарт требовал реституции английских колониальных владений. Аддингтон
предлагал uti possidetis. (Т. е. принцип взаимного признания участников войны на за¬
хваченный ими территории. — Прим, ред.)
146
Ф. Крузе
опубликованной статье8, завершилась лондонскими прелиминария¬
ми 1 октября, и, по сути, это соглашение мало чем отличалось от Амь¬
енского мирного договора (25 марта 1802 г.). Из своих колониальных
владений Англия сохранила Цейлон и Тринидад, но лишилась Мар¬
тиники и Кейптауна (и, если угодно, Египта). Она молча смирилась
с тем, что Франция существенно увеличила свою территорию и даже
вышла за пределы естественных границ. Воинственный Каннинг за¬
явил, что это был мир, которым «каждый доволен, но никто не может
гордиться {proud)». Действительно, это был вынужденный мир, мир
от усталости, мир, к которому привели неоднократные бесплодные по¬
пытки создать дееспособную военную коалицию. И в конце концов,
это было признание неудачи в войне, начатой для того, чтобы «оста¬
новить продвижених французских принципов и французских армий»
(а заодно «освободить» Бельгию).
Тем не менее, Англия не была повержена — она не выиграла эту
войну, но и не проиграла. Энергия ее экономического роста не осла¬
бела, Англия осталась морской державой и даже сделалась сильнее,
чем когда-либо. Она не возражала против опыта мирного сосущест¬
вования с заклятым врагом, но могла изменить правила игры в любой
момент, как только это мирное существование пойдет вразрез с ее ин¬
тересами. С другой стороны, Амьенский мир положил конец Револю¬
ции и в ином смысле. Когда военные действия возобновились в 1803 г.,
это было уже столкновение двух империалистических держав (а не «со¬
циальная интернациональная война», как говорил Жорж Лефевр о со¬
бытиях 1790-х гг.), хотя британские правящие круги и продолжали
смотреть с аристократической спесью и презрением на низкородного
выскочку Бонапарта, что в немалой степени обусловливало их враж¬
дебное к нему отношение.
3 Kerautret М. La France face а ГЕигоре. Une partie d’echecs de huit mois. De la paix
continentale a la paix maritime (fevrier-octobre 1801)//Revue du Souvenir Napoleonien.
Avril-mai 2001. N 434. P. 17-29.
КОЛЬРИДЖ
И ФРАНЦУЗСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
А. Королев
Сэмюэль Тэйлор Кольридж по праву считается одним из величайших
английских поэтов и литературных критиков. Именно в этом качест¬
ве он и известен в России. Однако в его творческом наследии работ
на политические, философские и богословские темы гораздо боль¬
ше, чем стихов. Не случайно британский исследователь Р. Уайт на¬
звал Кольриджа «великим христианским философом и провидцем»* 1.
Кольридж известен также как выдающийся политический мыслитель,
оказавший влияние на развитие общественной мысли Англии свое¬
го времени.
Российскими историками политические взгляды Кольриджа прак¬
тически не изучены. На западе же идеям этого мыслителя, которого
считают продолжателем Э. Бёрка и одним из основоположников со¬
временного консерватизма, посвящена не одна монография2. Одна¬
ко среди множества работ о Кольридже, рассматривающих его идеи
в этом ключе, до сих пор нет специальных исследований, посвящен¬
ных его восприятию величайшего события того времени—революции
во Франции. А между тем деятельность Кольриджа как политическо¬
го мыслителя начинается именно с его обращения к теме Француз¬
ской революции. Цель данной статьи — пролить дополнительный свет
на эту, пока еще недостаточно освещенную страницу его творчества.
Алексей Владимирович Королев — аспирант кафедры новой, новейшей истории
и истории международных отношений Саратовского государственного универси¬
тета им. Н. Г Чернышевского.
1 White R.J. Political thought of Samuel Taylor Coleridge. L., 1938. P. 11.
2 Подробнее см.: Корнопелева H.B. Сэмюэль Тэйлор Кольридж в историографии
XX века//Историографический сборник. Вып.19. Саратов. 2001.
148
А. Королев
Уже в 1789 г. еще совсем юный (ему тогда было всего семнадцать
лет) Кольридж пишет стихотворение «Взятие Бастилии», в котором
не только приветствует революцию как несомненное торжество сво¬
боды, но и призывает все страны мира последовать примеру Фран¬
ции ((«...Чтобы у разных стран, по всем меридианам, Была одна душа,
враждебная тиранам!»)3.
Заметим, что английская интеллектуальная элита в целом воспри¬
няла июльские новости из Парижа весьма благосклонно. Негодова¬
ли только наиболее радикальные тори. Виги же поддерживали первые
шаги революционного правительства в надежде, что Франция пойдет
по английскому пути. Известный философ Бейтам предложил ново¬
му французскому правительству свои услуги в качестве консультанта,
а вышедшие в 1790 г. «Размышления о революции во Франции» Э. Бёр¬
ка, содержащие резкую критику французских революционеров, были
встречены весьма холодно4.
Так что восторги юной поэтической натуры относительно Фран¬
цузской революции были делом в общем-то обычным. И все же «Взя¬
тие Бастилии» получило известность, а сам Кольридж был исключен
из Кембриджа за республиканские взгляды. Так, молодой поэт при¬
обрел репутацию вольнодумца, демократа и якобинца.
Ужасы якобинского террора охладили восторги Кольриджа, как,
впрочем, и большинства его соотечественников. Уже в 1794 г. он уже
явно тяготился своей радикальной политической репутацией. В пись¬
ме брату Джорджу от 4 ноября 1794 г. 22-летний Сэмюэль Кольридж
сетует, что слишком часто ошибки и заблуждения молодости принима¬
ются за последствия твердых принципов и жалуется, что окружающие
ошибочно считают его демократом, хотя он таковым не является5. Од¬
нако ярлык «якобинца» настолько крепко прилип к поэту, что ему при¬
ходилось открещиваться от него и позднее, как минимум до 1802 г6.
В западной историографии «якобинский период» Кольриджа оце¬
нивается по-разному. Особенно запутывает вопрос то обстоятель¬
ство, что разные авторы по-разному понимают само его «якобинство».
Ф. Браун считает, что Кольридж никогда на самом деле не разделял
3 http://vive-Hberta.narod.ru/biblio/folk_2.htm. («..ЛШ every land from pole to pole
Shall boast one independent soul!». — Coleridge’s poems. Oxford, 1912. Vol.l. P.10-11.)
4 Айзенштат М.П. Великобритания нового времени: политическая история. М.,
2002. С. 52-54.
5 The letters of Samuel Taylor Coleridge. L., 1895. Vol.l. P.104-105.
6 Coleridge S.T. Essays on his own times. L., 1850. Vol.2. P.551-552; The letters of
Samuel Taylor Coleridge. L., 1895. Vol.l. P.239-245.
Кольридж и Французская революция
149
якобинских идей в их французском понимании и вообще быстро ото¬
шел от юношеского увлечения революцией7. А. Коббен же полагает,
что Кольриджа в революции, бесспорно, привлекали идеи свободы
и нравственного обновления общества. Причем это увлечение не про¬
шло без следа, оказало влияние на последующую идейную эволюцию
мыслителя и стало частью его политического учения, которое Коб¬
бен называет «либеральным консерватизмом»8. Г. Билей понимает под
«якобинством» поэта приверженность идее о том, что личность чело¬
века определяется внешними обстоятельствами, в том числе социаль¬
ной средой и характером государственного строя9.
Эту идею юный Кольридж почерпнул из сочинений философов-
просветителей. Наибольшее влияние на него в конце 1780-х — начале
1790-х гг. оказали английские философы Локк, Хартли и Пристли. Он
был знаком и с работами французских просветителей (например, хва¬
лил Вольтера и Гельвеция10), но источником всех своих ранних воззре¬
ний неизменно называл именно английских философов.
Однако, разочаровавшись во Французской революции, Кольридж
далеко не сразу отверг философию, которая, как считали многие его
современники, эту революцию подготовила. Еще несколько лет он
строил все свои политические рассуждения на основе идей филосо¬
фии Просвещения. В 1794 г. Кольридж попытался примирить свою
убежденность в ее правоте11 со своим неприятием насилия, захлест¬
нувшего Францию в годы якобинской диктатуры.
Вместе со своим другом Р. Саути он разработал идею «пантисокра-
тии», которую сам Кольридж определял как неизбежное превращение
людей в праведников в результате устранения всех возможных моти¬
вов и искушений, толкающих их на путь зла12. В письме брату (ноябрь
1794 г.) Кольридж указывал, что эта идея пришла к нему в результате
изучения трудов английских философов-просветителей Локка и Харт¬
7 Brown Ph. The French Revolution in English History. N.Y., 1965.
8 Cobban A. Edmund Burke and the revolt against the eighteenth century: A study
of the political and social thinking of Wordsworth, Coleridge and Southey. L., 1929.
9 Beeley H. The political thought of Coleridge//Coleridge's studies by several hands
on the hundredth anniversary of his death. L., 1934.
10 The letters of Samuel Taylor Coleridge. L., 1895. Vol.l. P.104-105, 68-69.
11 Упомянутая выше похвала Вольтеру и Іельвецию сделана им в письме от
30 марта 1794 г.
12 The letters of Samuel Taylor Coleridge. L., 1895. Vol.l. P.72-74.
150
А. Королев
ли, а также прочих мыслителей, писавших о природе человека13. Боль¬
шинство исследователей полагает, что эта идея возникла у Кольриджа
и Саути под влиянием учения У. Годвина14. Однако автору данной ста¬
тьи так и не удалось обнаружить ни в одном произведении Кольрид¬
жа упоминания Годвина. Возможно, впрочем, что тот оставался среди
не названных по имени «прочих мыслителей».
В основе «пантисократии» лежит все та же фундаментальная идея:
чтобы изменить человека нужно изменить внешние условия. Так же
думали и французские якобинцы, но в отличие от них Кольридж
не признает насильственных методов. Он создает свою альтернативу
якобинскому террору, все еще оставаясь в рамках философии Про¬
свещения.
Главный источник насилия Кольридж видит в государстве. По¬
этому в пантисократии нет места государственной власти. Видимо,
уже тогда он приходит к идее, которую мы можем найти в его более
поздних сочинениях: «правители одинаковы во все времена и при всех
формах правления», изменяя которые, народ всего лишь сажает себе
на шею новых деспотов15. Однако уничтожение всякого государства —
это тоже изменение внешних по отношению к человеку условий.
Разочаровавшись в идее пантисократии (вернее, разуверившись
в возможности ее осуществления на практике), Кольридж разочаровы¬
вается и в философии Просвещения. Он начинает искать новый фило¬
софский метод постижения действительности. Осенью 1798 г. Кольридж
вместе со своим другом Вордсвортом посещает Германию, где тщатель¬
но изучает идеалистическую философию Канта. С этого момента он
считает себя убежденным сторонником немецкого трансцендентализ¬
ма. Собственно говоря, Кольридж никогда не был материалистом. Его
идеализм естественно проистекал из его глубочайшей веры в Бога.
В том же 1798 г. появляется его стихотворение «Франция: Ода»16,
в котором Кольридж показывает эволюцию своего отношения к Фран¬
цузской революции: вначале восторги по поводу кажущегося торже¬
ства Свободы, потом сомнения, вызванные якобинским террором,
13 Ibid.Р. 104-105.
14 Взгляды Кольриджа и Саути этого периода с учением Іодвина роднит негатив¬
ное отношение к государственной власти и неприятие насилия. Подробнее об уче¬
нии Іодвина см.: Чудинов А. В. Политическая справедливость Уильяма Іодвина. М.,
1990; Он же. Размышления англичан о Французской революции: Э.Бёрк, Дж.Макин-
тош, УІЪдвин. М., 1996.
15 The letters of Samuel Taylor Coleridge. L., 1895. Vol.l. P.239.
16 Coleridge's poems. Oxford, 1912. Vol.l. P.246-247
Кольридж и Французская революция
151
и в конце — полное разочарование в революционной Франции пос¬
ле ее нападения на республиканскую Швейцарию. Распространение
идеалов свободы «по всем меридианам» на деле вылилось в убийство
швейцарских патриотов и установление нового деспотизма17.
Вооружившись идеалистическим методом, суть которого он ви¬
дел в понимании всего сущего как более или менее удачного проявле¬
ния той или иной идеи, Кольридж приступает к подробному анализу
и не менее подробной критике Французской революции. К этой теме он
будет неоднократно возвращаться в различных своих сочинениях вплоть
до самой смерти. В основе его анализа лежит представление о том, что
все величайшие общественные потрясения происходят в результате воз¬
никновения новых и упадка старых философских систем: общественное
бытие во многом определяется сознанием мыслителя-затворника18.
Точно так же и Французская революция обязана своим возникно¬
вением деятельности философов-просветителей, философию которых
Кольридж теперь уже считает ошибочной, более того, вредной. Расцвет
этой философии (Кольридж называет ее «механической»), попытка
заменить своими умозрительными построениями традиции, склады¬
вавшиеся веками, — вот причина всех бед нынешней Европы, считает
Кольридж. Человека нельзя изменить, изменив форму правления. Бо¬
лее того, каждый народ уже имеет то правительство, которое заслужи¬
вает, а любые революции вредны по определению19. Здесь Кольридж
близок к Бёрку, которого в эти годы (первое десятилетие XIX в.) почи¬
тает гением и, более того, пророком20.
Конкретные претензии Кольриджа к философии Просвеще¬
ния можно перечислять очень долго. Одна из главных ее черт — за¬
мена естественными правами человека традиционных обязанностей
и привилегий, что, по его мнению, и составило суть якобинства.
Под якобинством Кольридж понимает не столько конкретный режим,
установленный во Франции в ходе революции, сколько явление, воз¬
никающее периодически на протяжении всей истории человечества21.
17 Весной 1798 г. французская армия оккупировала Швейцарию. Швейцарская
конфедерация была ликвидирована, а на ее месте появилась полностью зависимая
от Франции Гельветическая республика.
18 Coleridge S.T. Lay sermons. L., 1852. P. 15-16.
19 Coleridge S.T. Lay sermons. L., 1852. P.81-82, 88-89; Coleridge S.T. On the
constitution of the church and state, according to the idea of each. L., 1830. P.79-81.
20 Coleridge S.T. Biographia literaria. L., 1817. P.97.
21 Coleridge S.T. Essays on his own times. L., 1850. Vol.2. P.542-552.
152
А. Королев
Его характеристика этого явления неизменно отрицательна. Яко¬
бинец, пишет Кольридж, это тот, кто пытается создать правительство,
основанное на уважении естественных прав личности. Под одним
из этих прав якобинец понимает всеобщее избирательное право
и не признает никакого правительства, кроме выбранного всем наро¬
дом. Якобинец ставит превыше всего волю народа, и считает, что лю¬
бое средство, включая самое грубое насилие, подходит для того, чтобы
навязать эту волю всем и каждому. Тот же, кто отдает предпочтение об¬
щественным правам, таким как наследственный ранг и собственность,
является анти-якобинцем. При этом анти-якобинец может быть убеж¬
денным республиканцем или даже демократом: так республиканец
Брут в свое время убил якобинца Цезаря. Принадлежность политика
к числу якобинцев определяется, прежде всего, той «идеей», которую
он стремится заложить в основание государственного устройства2
Кольридж в отличие от якобинцев убежден, что власть должна
принадлежать не всему народу, а лишь собственникам. Всеобщее из¬
бирательное право он считает неприемлемым, так как боится, что оно
неизбежно приведет к всеобщему переделу собственности и, таким об¬
разом, к ломке веками сложившегося государственного устройства, соз¬
данного нацией и наиболее соответствующего характеру этой нации22 23.
Кольридж утверждает, что якобинская схема может работать толь¬
ко в условиях, когда каждый думает о благе всех, а все о благе каждого
и, как следствие, не встает проблема недовольного меньшинства. Та¬
кие условия он считает невозможными в принципе, в силу несовер¬
шенства человеческой натуры. Соответственно, раз якобинский идеал
недостижим, на практике он подметается худшей из всех диктатур, со¬
храняющей единство общества и государства при помощи жесточай¬
шего террора против меньшинства24. Как глубоко верующему человеку,
Кольриджу претила также и политика якобинцев в сфере религии25.
Неприязнь Кольриджа к идее якобинства и ко всем возможным ее
проявлениям предопределила и его отношение к правлению Наполео¬
на. Это отношение двойственно. С одной стороны, Кольридж справед¬
ливо считает, что после 18 брюмера во Франции утвердилась военная
диктатура, опирающаяся на штыки армии и не оставившая никакой
22 Ibid.P. 542-552.
23 Coleridge S.T. The friend. L„ 1863. P.127
24 Coleridge S.T. Essays on his own times. Vol.3. P.692-694; Coleridge S.T. Table talk
and omniana. Oxford, 1917. P.227-228.
25 Coleridge S.T. On the constitution of the church and state... P.79-81.
Кольридж и Французская революция
153
реальной власти народу, — диктатура, во главе которой стоит чело¬
век, лишенный моральных принципов и вообще самому Кольриджу
крайне неприятный. С другой стороны, Кольридж сразу после прихо¬
да Наполеона к власти выразил свое удовлетворение тем обстоятель¬
ством, что установление этой диктатуры устраняет всякую опасность
со стороны если не Франции, то «французских» (т. е. «якобинских»)
принципов. Из двух зол победило меньшее: Наполеон — «действитель¬
но деспот, но не тиран», отсутствие политической свободы при его
режиме компенсируется стабильностью и неприкосновенностью част¬
ной собственности. Кольридж видит, что Наполеон пришел к власти
не столько благодаря личным качествам, сколько благодаря поддерж¬
ке со стороны собственников, желавших завершения революции. Та¬
ким образом, при Наполеоне был восстановлен принцип, по которому
власть связана с собственностью, и, следовательно, исчезла опасность
якобинства, исходившая до того от Франции26.
Да, Франция при Бонапарте все еще агрессивна и опасна, но она,
по Кольриджу, уже не революционна. Дальнейшее развитие собы¬
тий зависит в основном от Наполеона, который может избрать лю¬
бой из путей, в том числе и мирный. Все, что должна делать в этой
ситуации Британия — это не провоцировать французского диктатора.
В 1800 г. Кольридж считал, что война с Францией Британии невыгодна
и, раз уж смертельная опасность со стороны якобинской Франции ис¬
чезла, то и необязательна. В том, что война все-таки началась, Коль¬
ридж винит как Наполеона, так и британское правительство27.
Однако в дальнейшем он поддерживает военные действия анг¬
лийских войск против Наполеона, поскольку считает необходимым
освободить от власти Бонапарта не только завоеванные им страны,
но и самих французов. В 1809 г. Кольридж называет императора Фран¬
ции деспотом, чудовищем и врагом человеческой расы28.
Вообще Кольридж уделяет якобинству значительно больше внима¬
ния, чем Французской революции как таковой. Ведь якобинство — это
«идея», а революционные события — всего лишь одно из ее «воплоще¬
ний». Сама революция (как и любое другое историческое событие) важ¬
на для Кольриджа постольку, поскольку из нее можно извлечь урок.
26 Coleridge S.T. Essays. Vol.3. P.345, 347-348; Vol.2. P.313-319, 406-408. Все эти за¬
мечания относятся к 1799-1800 гг.
27 Ibid.Vol.l. P.200-204, 221-223, 271-274.
28 Ibid.P594, 647-648, 657-658.
154
А. Королев
В чем же видел Кольридж главный урок революции во Франции?
Коль скоро якобинство для Кольриджа — несомненное зло, то главный
урок революции, по его мнению, состоит в тех ошибках противников
якобинства, которые и сделали возможным установление якобинской
диктатуры. Кольридж попытался проанализировать эти ошибки с тем,
чтобы не допустить их повторения в будущем.
Главная ошибка защитников Старого порядка во Франции, счи¬
тает Кольридж, в том, что они попытались «играть в ту же игру», что
и якобинцы. Если якобинец жертвует существующим порядком ве¬
щей ради абстракции под названием «права человека» и устанавлива¬
ет новый порядок, не стесняясь в выборе средств, то его противник
защищает Старый порядок, ссылаясь на «права суверена», не менее
абстрактные, чем «права человека». Частная собственность и наслед¬
ственные привилегии для Кольриджа — столпы, на которых держит¬
ся хорошо устроенное общество. Но он считает их следствием случая
или же изобретением человеческого разума. Противники же якобинцев
во Франции полагали, что это — результат Божественной воли, кото¬
рую нельзя критиковать и которой нельзя противиться. Они закрывали
глаза на все недостатки Старого порядка: страдания угнетенных масс
и преступления их угнетателей. Эта позиция аристократической пар¬
тии в итоге сыграла на руку ее смертельным врагам. Кольридж убеж¬
ден, что самым лучшим и честным способом защиты Старого порядка
было бы признание всех его недостатков с последующим доказатель¬
ством того, что эти недостатки совершенно неизбежны. Если же эти
недостатки в принципе устранимы, надо было ясно показать, что пред¬
лагаемые революционерами лекарства еще хуже, чем сама болезнь.
Аристократическая же партия предпочла говорить не о реальности,
а об абстракциях, приняв тем самым якобинские правила игры29.
Подведем итог. Более или менее подробная характеристика, взве¬
шенный анализ революционных событий, и прежде всего якобинства,
даются Кольриджем только в работах, написанных после 1798 г. и с по¬
зиций идеалистического метода. Его же непосредственная реакция
на Французскую революцию носит почти исключительно эмоциональ¬
ный характер. Это связано, по-видимому, с тем, что Кольридж был
современником революции и просто не мог дать (как и любой дру¬
гой человек) законченной интерпретации революционных событий
до их завершения. Не следует забывать и о том, что в 1789 г. Кольрид¬
жу было всего 17 лет, и его мировоззрение еще до конца не сформи¬
ровалась.
29 Coleridge S.T. The Friend. Р. 134-138, 143.
Кольридж и Французская революция
155
По мере того, как развивалась революция, эволюционировали
и отношение к ней английского мыслителя, и его политические и фи¬
лософские пристрастия. Негативно оценив якобинство, Кольридж
сделал следующий шаг, отринув «механическую» философию, поро¬
дившую революцию со всеми ее ужасами и, следовательно, перестав¬
шую соответствовать его собственным убеждениям. При этом не было
никакого надлома. Переход от философии Просвещения к философии
Канта был результатом естественной эволюции мыслителя, обуслов¬
ленной во многом его христианским мировоззрением.
АНГЛИЙСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
В ИСТОРИЧЕСКОЙ ПАМЯТИ
РЕВОЛЮЦИОННОЙ ФРАНЦИИ XVIII в.
А. Форрест
Вероятно, это общеизвестный факт, что каждая нация нуждается в ис¬
тории, и особенно велика такая потребность во времена становления
национального самосознания, как это было в XVIII в. Образ прошлого
составляет важную часть как государственной идеологии, так и нацио¬
нальной самоидентификации. Подобный образ, конечно, не должен
быть ни скрупулезно точным, ни даже хотя бы просто правильным—это
может быть ряд мифов или тщательно отобранных преданий о прошлом
страны. Но для того, чтобы эти предания оказывали воздействие, они
должны быть знакомы каждому, должны содержать отсылки, застав¬
ляющие людей так или иначе отождествлять себя с произошедшим.
К примеру, в период Третьей республики публичное искусство
и скульптуры, бывшие в моде и украшавшие улицы и площади Пари¬
жа, прославляли великих людей Франции, ученых и философов, му¬
зыкантов и просветителей — равно как и республиканских политиков
минувшего и настоящего* 1; в то же время использовавшиеся в госу¬
дарственных школах учебники восхваляли тех, кто помогал централи¬
зации государства и кто спасал Францию от вторжений неприятеля:
Верцингеторикса и Жанну д’Арк, Филиппа Августа и Генриха IV.
Особенно выделяли полководцев периода Французской революции —
Гоша, Марсо, Клебера и (не столь однозначно) Бонапарта2.
Алан Форрест, профессор Йоркского университета, директор Центра изучения
XVIII в.
1 См.: Hargrove J. Les statues de Paris. La representation des grands hommes dans
les rues et sur les places de Paris. P, 1980.
1 AmalviCh.De Part et la maniere d’accommoder les heros de l’histoire de France.
Essais de mythologie nationale. E, 1988. Так же см. иллюстрации и текст в кн.: Idem. Les
Английская революция в исторической памяти
157
В этом не было ничего нового. Французское государство дав¬
но знало о выгодах, которые можно получить, превознося прошлое.
Эпические поэмы эпохи Возрождения, такие как «Франсиада» Рон-
сара, излагали предания о военной славе, восхваляли Французскую
монархию. Точно так же советники Людовика XIY старательно уста¬
навливали статуи короля и триумфальные арки в важнейших местах
провинциальных городов* 3.
Что касается XVIII века, то царствования Людовика XV и Лю¬
довика XVI были отмечены щедрым покровительством искусствам
и созданием открытых для публики галерей и садов со скульптурами,
прославляющими великих людей Франции, и новой модой на огром¬
ные холсты, изображавшие и объяснявшие ее историю.
Культ великих людей отражался в статуях и городской архитекту¬
ре (Квартал Великих Людей в Бордо только один из более изысканных
примеров), равно как и в панегириках, читавшихся в провинциальных
академиях, и в специально заказывавшихся исторических полотнах,
выставлявшихся на Парижских салонах 1770-х и 1780-х гг. Напомина¬
ния об истории встречались повсеместно, стали обыденным явлением.
Как удачно выразился Дэвид Белл «последние тридцать лет Старого
порядка французы жили в блестящей компании приведений»4.
* * *
Вывод отсюда должен казаться очевидным. В период становления на¬
ционального самосознания ощущение своей истории и своего места
в ней практически необходимо для национальной гордости, равно как
и поиск ориентиров в прошлом, которые были бы знакомы всем.
Но что делать, если кто-то не имеет истории либо не готов ее при¬
знать своей? С такой ситуацией Франция столкнулась во время Ре¬
волюции. Прошлое Франции было отвергнуто, правление королей
осуждено как тирания, а социально-экономическая система, основан¬
ная на сеньориальном строе, разрушена чередой законопроектов, при¬
нимавшихся начиная с 1789 г. Не могло быть никаких компромиссов
с тиранией, никаких обращений к прошлому, которое стиралось из за¬
конодательства, и, насколько это возможно, из народной памяти. Даже
первые революционеры отказывались признавать какую-либо преем¬
heros de l’histoire de France. Toulouse, 2001.
3 Burke P. The Fabrication of Louis XIV. New Haven (Ct.), 1992. P.156.
4 Bell D. The Cult of the Nation in France. Inventing Nationalism, 1680-1800.
Cambridge (Mass.), 2001. P.107-109.
158
А. Форрест
ственность между конституционной монархией и тем, что было до нее,
и не считали, что их нынешняя преданность Людовику XVI как Королю
французов подразумевает уважение к прежнему абсолютному монарху
Людовику, которого так жестоко высмеивали, изображая в карикатур¬
ном виде, памфлетисты и издатели в два предыдущих десятилетия.
После свержения короля в августе 1792 г. и провозглашения рес¬
публики всякая видимость преемственности была уничтожена. Ре¬
волюционеры понимали, что организация нового порядка означала,
прежде всего, избавление от прошлого: было ли это разрушение Ба¬
стилии или сжигание сеньориальных архивов, устранение социальных
и церковных различий, или потакание революционному вандализму—
большая часть того, что они делали, было сознательным отречени¬
ем от прошлого. Статуи королей сбрасывались со своих постаментов,
а резные изображения святых и апостолов вокруг церковных порта¬
лов торжественно обезглавливались.
Наиболее поразительной из перемен было упразднение григо¬
рианского календаря и введение революционного летосчисления
с непререкаемым убеждением в том, что история началась заново
с провозглашения республики — события столь же важного для ново¬
го порядка, как рождение Христа для старого5. Революции не пытают¬
ся создавать что-либо на основе прошлого, они ищут новые отправные
пункты для новой эпохи. Люди Первой республики не имели, таким об¬
разом, возможности апеллировать к прошлому Франции и к авторитету
великих людей эпохи Бурбонов, за исключением тех немногих, кто кри¬
тиковал прежний режим, проповедуя Просвещение и гуманистическую
мораль. Руссо или Монтескье еще можно было отнести к отцам-осно-
вателям революционного порядка6. Но в остальном революционеры
не хотели оглядываться назад. У Франции не было истории.
* * *
Так где же революционерам было искать эти необходимые ориенти¬
ры, с которыми можно было бы соотнести их достижения и которые
послужили бы путеводными вехами их народу? В конце концов, исто¬
рия дает нечто большее, чем просто воспоминание о былой славе и ее
подтверждение; она наделяет коллективным самосознанием, опытом,
5 Shaw М. Time and the French Revolution, 1789- an ХГѴ: D.Phil.Thesis. University
of York, 2000. См. также: Reactions to the French Republican calendar//French Flistory.
2001. N 15. P.4-25.
6 Hampson N. Will and Circumstance. Montesquieu, Rousseau and the French
Revolution. L., 1983. P.55-64.
Английская революция в исторической памяти
159
недоступным чужакам, является частью той общей культуры, которая
объединяет нацию. В нереволюционных государствах история также мо¬
жет обеспечивать основу легитимности власти. Французы, отрицая то,
что было раньше, сами отказались от словаря и символов, которые со¬
седние с ними государства продолжали использовать с выгодой для себя.
Ситуация еще больше усугублялась тем, что революционеры рефор¬
мировали религиозную сферу, отказавшись, таким образом, и от тради¬
ционного христианского языка. Их революция была светской, не такой,
как в Англии 1640-х гг.; в ней не было места апелляции к христианству,
а тем более к христианской морали. Она отвергала также иконографию
католической церкви, которая являлась для многих французов важным
аспектом повседневности. Эти два осознанных решения — отвергнуть
собственную историю и христианскую веру — угрожали внести смя¬
тение в умы людей и создать культурный вакуум в самом сердце ре¬
волюции. В результате, Революция должна была сформировать новую
систему символов, чтобы заполнить tabula rasa, которую сама же сотво¬
рила, и найти новые ориентиры для нации. Поскольку революционеры
не могли искать такие ориентиры в том мире, который они намеренно
разрушили, им приходилось искать другие примеры, что создавало для
них определенные проблемы. Исторические путеводные вехи не могли
выбираться случайно. Нужно было, чтобы их знало большинство фран¬
цузов и чтобы они подходили для сравнения, которое могло бы придать
дополнительный смысл произошедшему во Франции7.
* * *
Революционеры, предполагаю, нуждались в исторических ориентирах,
чтобы довести свои идеи до соотечественников. Отчасти их выбор был
ограничен тем, что французам многие регионы Европы и, более того,
даже значительные моменты их собственной истории, были незнакомы.
Так, Россия и Австрия, к примеру, действительно были отдаленными
местами, о которых даже образованные французы знали совсем не¬
много; равно как не знали они историю Скандинавии и многочислен¬
ных Германских государств по Рейну. Еще более удивительно то, что,
несмотря на недавнее участие французских войск в Войне за незави¬
симость США, ссылки на почти современную Американскую револю¬
цию в речах и памфлетах времен Французской революции встречались
редко. Имя Джорджа Вашингтона упоминалось на редкость неохот-
7 Ozouf М. La fete revolutionnaire, 1789-1799. E, 1976. P.15-20; StarobinskiJ. 1789:
Les emblemes de la Raison. E, 1979.
160
А. Форрест
но, равно как неохотно проводились и параллели между событиями
во Франции и в молодой республике Соединенных Штатов.
Опять же, хотя это может показаться удивительным, но причиной
тому, возможно, была относительная неосведомленность части францу¬
зов. События, связанные с рождением Соединенных Штатов, еще могли
оставаться в памяти, но Америка была довольно далеко и корни Амери¬
канской революции восходили к колониальному мятежу против Бри¬
тании, а потому сравнивать общество тринадцати колоний и Франции
Старого порядка было довольно трудно, несмотря на то, что обе рево¬
люции использовали один и тот же, привычный для XVIII в., дискурс.
Революционная Франция сразу заявила о равенстве всех перед
законом, который применялся по всей стране, в рамках сильного
централизованного государства, в то время как Америка настаивала
на федеративной форме государственности полунезависимых штатов.
Поэтому французы предпочитали искать параллели в других времен¬
ных и пространственных рамках, не столь близких, но хорошо зна¬
комых общественному мнению XVIII в. Одним из таких источников
параллелей стали, конечно, древние Греция и Рим, что уже давно было
отмечено историками8, другим — Англия XVII века.
* * *
Сочинения революционеров изобилуют отсылками к Античности, будь
то демократия Афин или система обучения в Спарте. Будучи детьми
века Просвещения, они, разумеется, были хорошо знакомы с истори¬
ей древнего мира, ведь они учили Ливия и Цицерона в своих провин¬
циальных коллежах. Поэтому они так легко ссылались на ключевые
моменты греческой и римской истории, на самоотверженность Брута
или вероломство Каталины, зная, что эти ссылки знакомы всем людям
их происхождения и воспитания, ведь это была часть общей культуры.
Более того, делая отсылки к античности, революционеры выстраивали
некую абстракцию, идеал республики и политики, а также возрождали
дискурс, появившийся еще в те времена. Если кто-нибудь из Конвента
непрестанно ссылался на Солона или Леонида, Демосфена или Брута,
то это делалось отнюдь не для того, чтобы произвести впечатление сво¬
ей классической риторикой на окружающих, и не потому, что кто-ли¬
бо считал действительно возможным сравнивать Францию XVIII века
с небольшими полисами античности. Скорее, революционеры ис¬
пользовали ссылки на античность, чтобы сделать более доходчивыми
Parker Н.Т. The Cult of Antiquity and the French Revolutionaries. Chicago (111.),
1937.
Английская революция в исторической памяти
161
и выразительными свои аргументы, чтобы объяснить современникам
хаотичное состояние Франции, полагая, что такой язык будет легко по¬
нят публикой. Конституционные монархисты и республиканцы равно
были склонны обращаться к античности, поскольку и те, и другие на¬
ходили в древнем мире идеалы и принципы гражданской добродетели.
Даже термидорианцы, отвергая многое в якобинской республиканской
идеологии, продолжали использовать греческий и римский символизм
и связывать свой опыт с опытом классической эпохи9. Они расценива¬
ли людей античности как своих предшественников в стремлении к де¬
мократии, как людей, с которыми их объединяло общее дело. «Они
видели в них,—считает Клод Моссе,—тех, кто в далеком прошлом пе¬
режил драматические события, сравнимые с их собственными»10.
* * *
Обилие упоминаний революционерами Карла I и Английской граждан¬
ской войны может навести на мысль, что французы видели себя нахо¬
дящимися в сопоставимой ситуации. Но так ли это? Мало кто пытался
отождествлять обе революции, еще меньше — проводить прямые парал¬
лели между Англией XVII века и Францией конца XVIII. Действительно,
многие ораторы упоминали Английскую гражданскую войну, предуп¬
реждая об опасностях, которым может подвергнуться Франция и кото¬
рые могут угрожать ее революционным идеалам, однако примечательно,
что очень мало делалось отсылок к последующей политической рево¬
люции 1688 г. К опасностям, о которых предупреждал урок Английской
революции, относились: идеологическая нетерпимость, религиозный
фанатизм, узость мышления и, в конечном счете, тирания, порожден¬
ная амбициями и жадностью генералов. Той формы, которую носила
республика в Англии, французам необходимо было избегать, поскольку
республика там, во-первых, имела автократичный характер, а во-вторых,
привела к реставрации Стюартов в 1660 г. и крушению революционно¬
го проекта. Таким образом, пример Стюартовской Англии должен был
служить предупреждением, а не примером для подражания. Это наибо¬
лее ярко выражалось в памфлетах, таких как изобличительное сочине¬
ние «Англия, поучающая Францию, или Историческая и политическая
картина царствований Карла I и Карла II», анонимно опубликованное
в 1793 г. Текст представлял собой настоящую диатрибу против эксцессов,
допущенных английскими пуританами. На фронтисписе памфлета каж-
9 Jainchill А. The Constitution of the Year III and the Persistence of Classical
Republicanism//French Historical Studies.2003. N 26. P.403.
10 MosseC/.LAntiquite dans la Revolution Frangaise. P, 1989. P.157
162
А. Форрест
дая из двух стран была изображена в виде женской фигуры со львом у ног,
при этом Англия указывала на книгу, начинающуюся словами «Читай¬
те и трепещите», за которыми следовало: «8 февраля 1649 г. я совершила
великое преступление; опасайтесь следовать моему примеру»11.
Мысль была предельно ясна. Но, что интересно, ссылка эта носит
обобщающий характер: речь идет о европейской революции, уроки ко¬
торой должны быть усвоены; происходит совмещение двух революций,
из чего, предполагается, могут быть сделаны полезные выводы. По¬
чему? Я не думаю, что причиной тому является сам факт революции
или достаточно очевидные совпадения: король, обвиненный в тира¬
нии и пренебрежении желаниями подданных, возникшая в условиях
войны республика, последовавшие затем осуждение и казнь Карла I.
Эти совпадения, все яснее вырисовавшиеся по мере развития событий
во Франции, многое объясняют в этих параллелях, но не все. Происхо¬
дили в XVIII в. и другие революции во имя гражданских прав, которые
были более близки к Французской хронологически и географически
и к которым могло бы быть привлечено общественное внимание,—на¬
пример, революции в Австрийских Нидерландах или в Женеве. Однако
ораторы обращались к опыту Англии, теме убийства короля и огром¬
ным амбициям Оливера Кромвеля. Причина тому кроется отчасти
в общей притягательности Англии и всего английского, в англомании,
охватившей образованную французскую общественность с середины
века и, особенно, с момента публикации в 1734 г. «Философских пи¬
сем» Вольтера. Англия уже не была всего лишь традиционным врагом
Франции. Теперь британские институты казались прочными, а бри¬
танская конституция представлялась гарантом свобод—примером для
подражания, который Монтескье прославил в «Духе законов». С усиле¬
нием авторитета философов Англия стала вызывать интерес: францу¬
зы читали английские романы, восторгались английским вкусом и все
чаще отправлялись путешествовать по Альбиону. Англичане были «фи¬
лософским и свободным народом», теми соседями, о которых фран¬
цузская публика хотела читать и знать больше12.
Французский интерес к Англии, возникший еще за полвека
до 1789 г., распространялся и на английскую историю, в результате чего
ссылки на Английскую революцию, Карла I и Кромвеля были понятны
11 LAngleterre instruisant la France, on Tableau historique et politique du regne de
Charles Ier et de Charles II, servant d’introduction a la relation de la mort cr.... et b....
de Charles Ier, suivie de sa harangue sur l’echafaud. Londres et Paris. 1793.
12 Grieder J. Anglomania in France, 1740-89. Fact, Fiction and Political Discourse.
Geneva, 1985. P.147-50.
Английская революция в исторической памяти
163
всем, тогда как в отношении истории других европейских стран, на¬
против, царило полное невежество. Англия развивалась по пути, весь¬
ма отличному от французского, а потому казалась хорошим примером
для сравнения при оценке уровня собственного прогресса. Почему
Англия так преуспела в торговле? В какой степени ее коммерческие
успехи определяются ее парламентскими институтами? И почему анг¬
лийские политические свободы развивались так, как они развивались?
Английскую историю во Франции изучали с новым рвением, особен¬
но работы английского историка, пользовавшегося наивысшим авто¬
ритетом—Дэвида Юма, больше известного своей «Историей Англии»
(появление ее французского перевода в 1760 г. было встречено с вос¬
торгом), нежели своей шотландской философией. У Юма было важное
преимущество—хорошее знание французского языка. В 1763 г. он при¬
был для службы при британском после в Париже, где пользовался уди¬
вительно высокой репутацией у французских критиков, оказавших ему
несравнимо более теплый прием, чем он имел у себя в Англии. Многие
восторгались его беспристрастностью и объективностью, что ставило
Юма в их глазах над мелкими спорами партий и фракций, хотя рево¬
люционеры, вроде Бриссо, и возражали, утверждая, что целью истори¬
ческих сочинений является скорее просвещение и воспитание, нежели
достижение некоего предполагаемого уровня объективности. Несо¬
мненно, сегодня многие согласятся с Бриссо, но в те времена именно
стремление к объективности вызывало особое отношение к сочине¬
ниям Юма, обеспечив ему широкий и всегда благосклонный круг чи¬
тателей. Мадам де Сталь была одной из тех, кто верил, что английская
историография намного превосходит французскую, что английские
историки уступают лишь античным, хотя и более философичны, чем
они, в своих подходах13 14. Юм пожинал плоды своего успеха: до 1789 г.
его история Стюартов выдержала десять переизданий во Франции13.
* * *
Юм сделал Английскую гражданскую войну центральным событи¬
ем в своей истории, и французы разделяли его восхищение той эпо¬
хой. Действительно, в сравнении обеих революций важную роль
играли характеристики двух главных фигур гражданской войны —Кар¬
ла I и Кромвеля — и те противоречивые эмоции, которые они вызы¬
вали у республиканцев, конституционных монархистов и роялистов.
13 Bongie L. David Hume, Prophet of the Counter-Revolution. Oxford, 1965. P.7
14 Ibid.P.64.
164
А. Форрест
Под влияние этих характеристик, казалось, попали все: даже Людовик
XVI, как хорошо известно по документам, читал и перечитывал отрыв¬
ки из Юма, находясь в Консьержери в ожидании казни. Упоминание
о Карле I и Кромвеле стало для революционеров центральным пунктом
в их ссылках на опыт Англии. Обеим фигурам придавалось важное сим¬
волическое значение по мере прохождения Революцией разных стадий.
К Карлу I относились с наибольшим сочувствием в первые, окра¬
шенные оптимизмом, месяцы существования конституционной мо¬
нархии, когда устойчивость режима зависела от успеха сотрудничества
новых властей с Людовиком XVI. Большинство революционеров и роя¬
листов видели в Карле больше жертву, чем злодея, причем жертву скорее
собственных недостатков, нежели врагов. Он был упрям, безрассудно
ввел корабельные сборы и приказал арестовать своих противников, а за¬
тем малодушно обрек на смерть своего главного приверженца, графа
Страффорда, поставив тем самым себя самого в зависимость от вели¬
кодушия недругов — таких свирепых пуритан, как Пим, которым было
чуждо великодушие. Многие действия и решения были излишне резки¬
ми и нелепыми, и даже роялистская пресса рисовала его трусом в том,
что касалось защиты друзей и отстаивания принципов. И все же его
считали честным и глубоко религиозным человеком, который не заслу¬
живал смерти. Фокусируя внимание на Карле, писатели опять же гово¬
рили скорее о Франции, чем об Англии. Роялистский Journal de Monsieur
Suleau писал, что после казни Страффорда трусость обернулась про¬
тив самого Карла, и это являлось прямым посланием Людовику XVI:
к нему было обращено «это предостережение государям, которые впа ла -
ют в слабость малодушия, всегда губительного, думая, что следуют сове¬
там благоразумия»15. Монархистские депутаты Учредительного собрания
уже были напуганы возможностью посягательств на французскую мо¬
нархию: Клермон-Тоннер, Казалес и Мори были среди тех, чьи речи уже
в 1789 г. изобиловали упоминаниями о Карле, Долгом парламенте и судь¬
бе Страффорда. Эти примеры служили убедительным предостережением
от каких-либо попыток ослабить институт монархии во Франции16.
* * *
Но это предупреждение услышано не было. Даже если революционеры
и оставались равнодушны к фигуре Карла, то, казалось, они все были
15 Journal de Monsieur Suleau, 12, 1792 — Bibliotheque de lArsenal, JO. 20 237.
16 ManselPh.The Influence of the Later Stuarts and their Supporters on French
Royalism, 1789-1840 (текст лекции, прочитанной в 1982 г. в Королевском Стюартов-
ском обществе).
Английская революция в исторической памяти
165
объединены нелюбовью к Оливеру Кромвелю, хотя для размышлений
над историей Английской революцией у них было не очень много вре¬
мени. О восприятии Кромвеля в период Французской революции пи¬
сали многие, совсем недавно Роджер Барни, который утверждает, что
из всех революционных лидеров только Дантон относился к Кромве¬
лю с уважением. Другие же видели в нем личность крайне неприятную:
цареубийца, религиозный фанатик, благодаря лицемерию узурпиро¬
вавший власть, человек, виновный в реставрации Стюартов и конеч¬
ном крахе республиканизма в Британии17. Лорд-протектор упоминался
в политических речах бесконечно, причем, как правило, его имя явля¬
лось символом тщеславия и предательства, олицетворением всех сил,
мешавших успеху Революции. В большой статье «Исторические за¬
метки о Кромвеле», опубликованной — случай исключительный — в га¬
зете Moniteur в декабре 1789 г., и в обзоре одной из двух новых работ
о Кромвеле, на которые газета обратила внимание читателей за вре¬
мя Революции, анонимные авторы обвиняли его в лицемерии и жаж¬
де власти. Этот образ, характерный для XVIII в., восходил к работам
Юма и к более ранним сочинениям истового роялиста аббата Раге-
не, который также был знаком читателям. Контраст между Карлом
и его гонителем открыто подчеркивался: король изображался чело¬
веком стойких принципов, который оказался в подобной ситуации
не по своей воле: «Те несколько упреков, которые англичане имели
полное право адресовать Карлу I, не помешали им оплакивать этого
несчастного государя. Будучи от рождения не без способностей, он
имел, правда, гораздо больше частных добродетелей, чем талантов,
и все же никоим образом не заслуживал того, чтобы сложить голо¬
ву на эшафоте. Душа короля была бы немного утешена, видя, что его
варварский гонитель стал объектом презрения для соотечественников.
Будучи вынуждены воздвигнуть ему бюст, они покрыли тот самыми
оскорбительными надписями. Каждый день он находил у себя на сто¬
ле записки с угрозами своей жизни. А в конце своего пути познал ис¬
тинную кару для всех злодеев —ужас и угрызения совести»18.
Благодаря знакомым историческим отсылкам и частому использо¬
ванию Английской революции как темы театральных трагедий, она ста¬
ла явным политическим тропом, имеющим самое прямое отношение
к революционной Франции. Театру восемнадцатого века была известна
драматичная борьба за преданность армии, героическое нравственное
17 Вату R. L’image de Cromwell dans la Revolution Fran5aise//Dix-huitieme siecle.
1993. Vol.25. P.387-97
Moniteur. 1789. 31 decembre.
166
А. Форрест
противоборство, в котором сошлись, с одной стороны, Кромвель и его
приверженцы, наиболее заметной фигурой среди которых был Айртон,
с другой—генералы, все еще остававшиеся верными королю и руковод¬
ствовавшиеся принципами чести. Уже в 1790 г. парижская сцена увидела
новые постановки на эту, наиболее революционную из тем. В частно¬
сти известна пятиактовая трагедия Проспера Жольо Кребийона, оза¬
главленная довольно характерно «Кромвель, или Смерть Карла I»,
главная тема которой — взаимоотношения между тираном Кромвелем
и рыцарственным Ферфаксом. Удивительно пророчески звучит описа¬
ние интригана Кромвеля, движимого исключительно тщеславием, и его
обвинительной речи против Карла, изображающей «этого преступного
короля, от которого нас избавил Всевышний», короля, которого по всей
строгости закона должен покарать и покарает «меч правосудия»1".
* *
Во Франции, все еще следовавшей принципам конституционной мо¬
нархии, Кромвель безоговорочно считался злодеем, безмерно жестоким
убийцей короля, не имевшим представления о парламентских свободах
и представительской форме правления. В любопытной и отчасти яв¬
ляющейся плагиатом пьесе «Кромвеле» (Cromvelet) анонимного авто¬
ра, поставленной в Париже в 1790 г., главный герой показан опасным
демагогом, использующим армию для посягательства на обществен¬
ный порядок и, что еще важнее, на короля. Эта пьеса — политическое
предсказание развития Французской революции. Кромвеле уже не ан¬
гличанин, и живет он уже не в семнадцатом веке. Он француз, под¬
купленный англичанами—представления об Англии как об источнике
политического подкупа были тогда широко распространены. Целью же
его является установление диктатуры, в основе которой разговоры о ра¬
венстве и которая навязывается военной силой19 20. Проще говоря, место
действия сменилось. Трагедия Кромвеля явно стала французской тра¬
гедией, перенесенной в актуальный контекст Революции.
* * *
В самом деле, примечательно, как 1790 г. широко распространилось
отождествление вероломства с именем Кромвеля, в особенности среди
роялистских писателей, зачастую не утруждавших себя изучением об¬
стоятельств Английской гражданской войны. Слово «Кромвель» стало
19 СгёЬШоп P.J., de. Cromwel, ou la mort de Charles Ier.P., 1790. P. 11.
20 Cromvelet, tragedie en cinq actes, « imprime sur les ruines d'Herculaneum»,
anonymous, Paris, 1790 — Bibliotheque de lArsenal, G.D. 8258.
Английская революция в исторической памяти
167
своего рода маркером, легко узнаваемой в речах метафорой, которую
можно было использовать для получения незамедлительной реакции.
В другом анонимном памфлете, чей источник указан просто как «Коро¬
левская типография», этот термин используется по отношению ко всем
тем, кто предал своего короля. В этом труде нет упоминания об Англии,
его задача—разоблачение французских «кромвелей», или «гнусных ти¬
ранов», что в контексте Французской революции обозначало всех тех,
кто отказался от монархии в поисках конституционализма: «Ламетов,
чудовищ злодейства, неблагодарности и лицемерия; Эгийона, наемно¬
го убийцу; труса и глупца Лианкура; предателя—епископа Отенского;
безрассудного Ноайя; мясника Варнава; цареубийцу—герцога Орлеан¬
ского; ужасного Мирабо; висельника Рёдерера; гадину Орэзона и всех
других оскорбителей величества, святости и человечности, погубите¬
лей своей родины и возмутителей спокойствия других народов».
В роялистском арсенале понятие «Кромвель» служило для обозна¬
чения дворян и монархистов ранней Революции, пытавшейся обеспе¬
чить права человека путем компромисса. В последующие годы, особенно
во время суда над королем, параллели между Карлом и Людовиком стали
особенно очевидны, и ссылки на английский прецедент использовались
в качестве аргумента как за, так и против казни Людовика. Депутат Мо-
риссон, к примеру, видел в этом сходстве лишь предзнаменование ката¬
строфы. «Англия взвела преступника Карла Стюарта на эшафот, и тем
не менее Англия все еще под королем, — предупреждал он, добавляя, —
Рим был более великодушным и просто изгнал Тарквиниев; и еще мно¬
гие годы Рим имел счастье наслаждаться республиканским строем»21 22.
Шло время, менялись те, кто использовал эту аналогию, и вот уже
республиканцы и термидорианцы оказались одержимы идеей разоб¬
лачения новых заговорщиков. Но слова оставались теми же; менялась
лишь форма обвинения в клевете: одна ее разновидность—оскорбле¬
ние величества (lese-majeste) — уступала место другой — оскорблению
нации (lese-nation)11. Робеспьер и другие якобинские лидеры прибега¬
ли к тем же образам, чтобы предостеречь от угрозы военного переворо¬
та и заговора, вдохновляемого из-за границы. Якобинцы в провинции
их в этом поддерживали. В прериале II года Республики революци¬
онный клуб Сен-Флура (Канталь) вменил неудавшуюся попытку
убийства Робеспьера и Колло д’Эрбуа «презренным политическим пиг¬
21 Выступление Мориссона 13 ноября 1792 г. — Цит. по: Regicide and Revolution.
Speeches at the Trial of Louis XVI/Ed. M.Walzer. Cambridge, 1974. P.118.
22 Walton G. Ch. Policing Public Opinion in the French Revolution/Ph.D. thesis. Princ¬
eton University, 2003. P.131-87
168
А. Форрест
меям», подкупленным английскими деньгами, и настаивал на усилении
борьбы против «всех Катилин, всех современных Кромвелей, развра¬
щающих мир»23. После Термидорианского переворота, когда клубы
и муниципалитеты по всей Франции бросились поздравлять Конвент
со спасением Франции от террора и робеспьеристского экстремиз¬
ма, снова были использованы эти старые сравнения. Вновь заговори¬
ли об угрозе со стороны «нескольких новых Кромвелей», хотя теперь
имелись в виду неоякобинцы, а не умеренные (департамент Верхние
Пиренеи)24. Террор трактовался как политическая система, его вдох¬
новителей определяли следующим образом: «это —система, достойная
апостолов кромвеллизма», и приравнивали ее к сооружению новой Ба¬
стилии (народное общество Перна, департамент Воклюз)25. Для ее без¬
жалостного лидера даже придумали имя «Кромвель-Робеспьер», как
говорили в Якобинском клубе Жекса (Эн), добавляя для полноты кар¬
тины, что он был «кошмаром свободы». Так поступать было, конечно,
весьма благоразумно: обращения с мест подтверждали мудрость дей¬
ствий Конвента, а голова Робеспьера с размозженной челюстью покой¬
но лежала в корзине палача. Так было создано двуглавое мифическое
существо «Кромвель-Робеспьер», присоединившееся к «Питу-Кобургу»
и другим воображаемым созданиям революционного бестиария26.
Если у каждого поколения революционеров есть своя паранойя,
то тогда она, похоже, приняла форму страха перед новыми кромвелями,
причем каждый последующий из них был ужасней предыдущего, но все
вынашивали единственное намерение—уничтожить Революцию. Воз¬
можно, они имели мало сходства с настоящим Оливером и своим про¬
исхождением не были обязаны ни Юму, ни английской истории, если
не считать, что у всех них, как и у соответствующих персонажей из исто¬
рии Древней Греции и Рима, отличительными чертами были тщеславие,
жадность и вооруженная сила. Кромвель пришел к власти с помощью
армии, и он же призвал шотландцев выступить против собственного на¬
рода. С французской точки зрения, помимо всех этих разговоров о пу¬
ританстве и лицемерии — предметов, достаточно ненавистных самих
по себе — главная опасность, исходящая от Кромвеля, состояла в под¬
держке его армией. Страх перед военным переворотом, перед тем, что
революционный словарь определял как «цезаризм», ярко проявился
23 Archives Parlementaires. Т.91, seance du 22 prairial II.
24 Ibid.T.98, seance du 6 vendemiaire III.
25 Ibid.T. 100, seance du 10 brumaire III.
26 Ibid.Seance du 30 vendemiaire III.
Английская революция в исторической памяти
169
в карикатурном образе Лорда-протектора. Это было одним из основ¬
ных страхов Робеспьера, что и объясняет его едва ли не патологическое
недоверие к армейским офицерам. Это же оставалось, хотя и не без
причины, одной из главных забот Директории, в особенности после ус¬
пехов ее армии в Италии и авантюры в Египте, заслонивших неудачные
попытки добиться общественного и политического порядка у себя дома.
И конечно же не без причины, некоторые начали искать в армии потен¬
циальных кромвелей—честолюбивых генералов, пытавшихся, исполь¬
зуя свое положение, захватить власть и контроль над страной.
* * *
Наполеон Бонапарт был одним из них (другим был Гош до своей без¬
временной кончины), и после брюмера стало весьма соблазнительно
сравнивать с Кромвелем и его. Неудивительно, что этот образ рас¬
пространился в Британии, где опасность вторжения делала фигуру
Наполеона еще более пугающей27. Во Франции национализм вкупе
с цензурой отпугивали возможных писак от употребления подобного
сравнения, однако изображение Бонапарта в виде Кромвеля широко
применялось контрреволюционными авторами в изгнании и стало ос¬
новной темой для антибонапартистской пропаганды времен Реставра¬
ции. Для того времени, однако, такие сравнения скорее выглядели как
комплимент Наполеону. В 1801 г. Эспинас де Ланжеак опубликовал «Ис¬
торические заметки о Кромвеле», где подчеркивал его выдержку, дости¬
жения в управлении армией и его мужество перед лицом совершенного
на него покушения — темы весьма актуальные в эпоху Консульства28.
Но автор относился крайне враждебно к политической программе
Кромвеля и пренебрежительно — к поддерживавшим его религиоз¬
ным течениям: пуританам, пресвитерианам, индепендентам. Также он
описывал народное ликование, сопровождавшее Реставрацию Карла II
в 1660 г., и оправдывал действия нового монарха, поясняя, что после¬
довавшие за Реставрацией репрессии длились недолго и завершились
всеобщей амнистией. Кроме того, при определенных обстоятельствах
Король имеет право на маленькую месть: «Несколько военачальников,
несколько членов парламента, еще остававшиеся в живых и находив¬
шиеся в Англии преступные судьи Карла I были принесены в жертву
27 Franklin A., Philp М. Napoleon and the Invasion of Britain. Oxford, 2003. Содер¬
жит прекрасный обзор анти-наполеоновских карикатур в Англии.
28 Wright В. S. Implacable Fathers: the reinterpretation of Cromwell in French texts
and Images from the Seventeenth to the Nineteenth century // Nineteenth-Century
Contexts. 1997 Vol.20. P.170.
170
А. Форрест
и умерли на эшафоте. Пролились потоки крови. Жестокости, недостой¬
ные монарха, выглядят простительными для его сына»29.
Не все эти сравнения были негативными. Они, действительно, могли
также использоваться и защитниками Первого Консула, всегда готовы¬
ми проводить сравнение в его пользу с правителями прошлого. Что дей¬
ствительно интересно, так это само по себе стремление проводитъ такие
сравнения. В своих «Параллелях между Цезарем, Кромвелем, Монком
и Бонапартом» Луи де Фонтен решительно защищает Наполеона от об¬
винения в том, что тот является «новым Кромвелем». Он доказывает,
что Наполеон — герой, его приход к власти—результат его военного ге¬
ния, ему присущи любовь к искусству и природная тяга к наукам. Кром¬
вель же, наоборот, имел немного достоинств. Он описан тщеславным
и фанатичным, обязанным своим приходом к власти другим людям,
в особенности Ферфаксу, его пуританство было «мрачным фанатизмом»,
а грубые нападки на старинные университеты Оксфорда и Кембриджа
продемонстрировали его страстную ненависть к науке. Если он и был
великим полководцем, то таким, что ведет свои войска исключитель¬
но против своего же народа. «Как такого человека, — риторически спра¬
шивает Фонтен, — можно хоть в чем-либо сравнивать с Бонапартом?»30.
Действительно, как? Единственная аналогия, которую автор рассматри¬
вает всерьез —это между Бонапартом и Цезарем, и то последний назван
«главой демагогов», пришедшим к власти вопреки желаниям своего наро¬
да. Наполеон один воплощает в себе качества настоящего героя, —утвер¬
ждалось в этом памфлете, вышедшим анонимно и распространявшимся
по прямому указанию Люсьена Бонапарта, брата Наполеона. Сравнение
с Кромвелем и противопоставление Франции ее извечному сопернику
Англии—все служило упрочению власти Наполеона31.
* * *
С тех пор как две страны погрязли в войне и национальная гордость
оказалась под угрозой, мало кто во Франции задумывался о проведе¬
нии аналитических сравнений, свободных от полемической нагрузки.
Так что все сравнения с Кромвелем быстро признавались пропагандой,
которой они собственно и были. Лишь немногие в своем анализе шли
дальше, чем Юм и враждебно настроенный Рагене. И не случайно то,
29 L’Espinasse de Langeac. Precis historique sur Cromwell. Geneva, an IX. P. 150-151.
30 Fontanes L., de. Parallele entre Cesar, Cromwel, Monk et Bonaparte, fragment traduit
de Г anglais. R, 1800. P.l-5.
31 Englund S. Napoleon. A PoliticalLife.N.Y., 2004. P.214-215.
Английская революция в исторической памяти 171
что наиболее содержательные в аналитическом плане работы о 1640-х
гг. приходили из-за границы, от роялистов и эмигрантских сообществ
за пределами Франции; и что после 1815 дебаты стали намного разно¬
образнее, а сравнения с Англией — более тонкими. Революция не бла¬
гоприятствовала историческому анализу ни Английской гражданской
войны, ни других сюжетов. Французы были слишком заняты собой
и своим будущим, интересовало их только собственное выживание
и место в истории той революции, которую они вершили.
Конечно, в 1790-х гг. выходили исторические работы по Английской
революции. Но зачастую они появлялись в контексте современной по¬
литики и сравнивали Французскую революцию с другими, произошед¬
шими в разные времена в разных странах. Это помогало французам
оценить собственное положение и понять свое настоящее. Самой при¬
мечательной можно назвать двухтомную историю Оливера Кромвеля,
опубликованную в 1795 Жёди Дюгур, которая представляла собой убий¬
ственное обвинение кромвелевской тирании и в такой же степени была
об Англии, в какой и о Франции. Кромвель был человеком с большими
способностями, писал Жёди, но в тоже время обладал всеми чертами,
присущими жесточайшим тиранам, которые под предлогом освобож¬
дения навязывают свою волю народу, опираются на шпионов и донос¬
чиков и прибегают к войне, чтобы отвлечь внимание от собственных
неудач внутри страны. Действительно ли автор говорил об Англии? Ко¬
нечно же, нет. Как и большинство своих современников, он отчаянно
пытался объяснить события во Франции и предугадать, чем они мог¬
ли бы закончиться. Его задачей было выделить ключевые события и фи¬
гуры Английской революции, которые могли бы стать ориентирами для
его соотечественников. Объективность его не интересовала. Потому со¬
всем не случайно, что он подчеркивал самые кровавые моменты Англий¬
ской революции или что его излюбленными темами были политическое
предательство, гражданская война, цареубийство и тирания. Это были
такие темы, которые моментально приковали к себе его внимание. Пе¬
речислив предпосылки тирании, он печально вздохнул: «Что найдут для
себя современные Кромвели на страницах этой книги?»32
32 Jeudy Ditgour A. Histoire d’Olivier Cromwel. E, 1795. 2 vols. P. 164-167
ФРАНКО-АНГЛИЙСКОЕ
СОПЕРНИЧЕСТВО В ИСПАНИИ
В ГОДЫ ИЮЛЬСКОЙ МОНАРХИИ
Н. П. Таныиина
Линия на установление «сердечного согласия»* 1 с Великобритани¬
ей явилась главным вектором внешней политики Франции в годы
Июльской монархии (1830—1848). В сближении с Великобританией ли¬
деры орлеанистов, то есть сторонников режима короля Луи-Филип¬
па Орлеанского, пришедшие к власти в 1830 г., усматривали главную
возможность стабилизировать международное положение Франции,
осложненное Июльской революцией. Как отмечал английский иссле¬
дователь Р. Валлен, в начале 1830-х годов Франция и Великобритания
впервые за столетия рассматривали друг друга скорее естественны¬
ми и очевидными союзниками, нежели постоянными и непримири¬
мыми врагами2.
Внешняя политика французских либералов-орлеанистов явля¬
лась предметом резкой критики как современников событий, широких
кругов французской общественности, так и последующих поколений
исследователей. Негативная оценка умеренного и компромиссно¬
го внешнеполитического курса орлеанистов была обусловлена рядом
причин. Возвращение триколора после революции 1830 г. означало
Наталия Петровна Таныиина, доктор исторических наук, профессор кафедры но¬
вой и новейшей истории Московского педагогического государственного универ¬
ситета.
1 Считается, что авторство термина «сердечное согласие» принадлежит лорду
Абердину (1784-1860), в 1841-1846 гг. возглавлявшему внешнеполитическое ведом¬
ство Великобритании. Французское выражение «entente cordiale» является перево¬
дом с английского.
2 Colloque de la Fondation Guizot-Val-Richer. Fran?ois Guizot et la Culture politi¬
que de son temps. R, 1991. E190.
Франко-английское соперничество в Испании
173
не только восстановление суверенитета нации, но также возрождение
чувства национальной обиды за поражение Франции в 1814—1815 гг.,
за ненавистную систему Венских договоров. Французы вновь почув¬
ствовали себя обязанными распространять принципы 1789 года за пре¬
делы своего отечества. Причем такие настроения были весьма широко
распространены не только в среде республиканцев, но и среди самих
либералов, в широких кругах интеллигенции, студенчества, в Нацио¬
нальной гвардии.
Общественное мнение Франции, сугубо антибританское еще
со времен Столетней войны (да и войны за Испанское наследство,
не говоря уже о наполеоновских войнах), оказалось не готово к про-
английской ориентации орлеанистов. Оппозиция обвиняла правитель¬
ство в том, что оно проводит антинациональную политику, жертвуя
истинными интересами страны ради мнимого «сердечного согласия»
с Великобританией, и презрительно именовала кабинет «министер¬
ством заграницы». Ф. Гизо, министр иностранных дел в 1840—1848 гг.,
за свою якобы проанглийскую политику получил прозвище «лорда
Гизо» или «лорда Валь-Рише» (по названию его поместья)3. Подоб¬
ные настроения осложняли внутриполитическую ситуацию в стране,
способствовали консолидации оппозиции, главным объектом крити¬
ки которой была именно внешняя политика Луи-Филиппа.
В советской исторической науке внешняя политика Франции, на¬
правленная на нормализацию отношений с Великобританией, также
рассматривалась в негативном ключе как не соответствующая нацио¬
нальным интересам страны, слабая, неуверенная и «весьма недаль¬
новидная»4, отмеченная «скандальными поражениями французской
дипломатии»5. Как отмечал видный советский историк Н. Застен-
кер в работе «Революция 1848 года во Франции», Июльская монархия
«предпочитала вести пассивную внешнюю политику, делая уступку
за уступкой соперникам Франции и избегая всяких столкновений с ни¬
3 В частности, А. Ламартин отмечал в своих воспоминаниях, что «устойчивая
и твердая идея мира была основополагающей идеей этого царствования». Он назы¬
вал идею мира «постоянной, пылкой и искренней», однако выражал сомнения отно¬
сительно причин политики мира: являлась ли источником этой политики «любовь
к человечеству или хорошо интерпретированный династический эгоизм». См.: La-
martineA. de. Lamartine par lui-meme. E, 1892. E357.
4 Большая советская энциклопедия. M., 1929. ТЛ6.
5 Революции 1848-1849 гг. в Европе / Под ред. Ф.В.Потемкина и А.И.Молока.
Т. 1-2. М„ 1952.
174
Н. П. Таньшина
ми»6. Имелись в виду, прежде всего, уступки Великобритании. Такая
оценка внешнеполитического курса правящих кругов Франции требует
серьезного пересмотра. В 1830—1840-е годы Франция стояла перед необ¬
ходимостью разработки основ новой внешнеполитической концепции,
соответствовавшей реалиям постнаполеоновской Европы, учитывав¬
шей новое соотношение сил и изменившееся положение Франции
в системе международных отношений, а также исходившей из реаль¬
ных экономических возможностей страны и ее военного потенциала.
Либералы-орлеанисты рассматривали укрепление отношений с Ве¬
ликобританией не как самоцель, и действовали не из-за страха перед
Великобританией, стремясь «ублажать» ее, в чем их обвиняла оппози¬
ция. Если бы Франция так «боялась» Великобританию, она бы не стала
второй колониальной державой мира. Орлеанисты использовали «сер¬
дечное согласие» как средство решения своих национальных задач, как
возможный метод усиления позиций Франции в Европе и стремились
вынудить Великобританию стать союзницей Франции против России
(конкурента Великобритании на Ближнем Востоке, на Кавказе и на пу¬
тях к Индии) при нейтрализации Пруссии (в то время союзника России
и врага пробританских либералов в Европе) и Австрийской империи
(как и Пруссия, чуждой Великобритании идеологически и во многом
ее конкурента на Балканах и в Средиземноморье).
В то же время, во Франции понимали, что сближения с Англией
можно достичь, только разрешив наиболее спорные вопросы в двусто¬
ронних отношениях: отказавшись от активной колониальной поли¬
тики, а также от распространения французского влияния на Бельгию
и на Пиренейский полуостров. Именно борьба за установление пре¬
обладающего политического влияния в Испании, происходившая
на фоне сложных внутриполитических событий в этой стране, яви¬
лась одним из узлов франко-английского соперничества.
Каковы же были причины столь пристального внимания к ис¬
панским делам и ожесточенного англо-французского соперничества
в Испании? Несмотря на то, что интересы экономического характера
имели несомненную важность (экспортеры обеих стран были заинте¬
ресованы в испанском рынке), первостепенное значение во франко¬
английском соперничестве в Испании имели интересы политического
и стратегического характера.
Франция уже владела тогда Алжиром, и установление ее пре¬
обладающего влияния в Испании содействовало бы значительному
усилению ее позиций в западной части Средиземного моря, а также
6 Заапенкер Н. Революция 1848 г. во Франции. М., 1948. С. 11.
Франко-английское соперничество в Испании
175
в акватории Атлантического океана, примыкающей к западному по¬
бережью Испании. Великобритания также стремилась усилить свое
влияние на Пиренейском полуострове, причем не только в Испании,
но и в Португалии. Именно стратегическими и политическими интере¬
сами обоих государств объясняются интриги, которые велись в Испа¬
нии с начала 1840-х годов вокруг так называемых «испанских браков»,
то есть брака королевы Изабеллы и ее сестры инфанты Луизы-Фер-
нанды. Как отмечал Гизо, вопрос о будущем браке королевы Изабеллы
был наиболее важен именно для Франции: «Достаточно бросить взгляд
на карту Европы, чтобы увидеть, насколько Франция заинтересована
в том, чтобы Испания была расположена к союзу с нами и была бы вне
всякой европейской комбинации, чуждой французским интересам»7.
Английский историк Е. Перри в работе «Испанские браки» от¬
мечал, что Гизо стремился создать некую «бурбонскую лигу», являв¬
шуюся одним из важных факторов в решении средиземноморского
вопроса, который в 1840-е годы стоял особенно остро в связи с фран¬
цузской оккупацией Алжира, заключением франко-пьемонтско¬
го договора (август 1843 г.) и франко-марокканской войной 1844 г8.
Итальянский историк С. Мастеллоне, солидаризируясь с этим мне¬
нием, отмечал, что в случае успеха политики французской дипломатии
в Испании, Франция могла бы свести к минимуму влияние Велико¬
британии в западном Средиземноморье9.
* * *
29 сентября 1833 г. умер король Испании Фердинанд VII. Еще в апре¬
ле 1830 г. он обнародовал указ, которым восстанавливалось уничто¬
женное Филиппом V право наследования престола по женской линии,
в случае отсутствия прямых наследников мужского пола. Корона пе¬
решла к его малолетней дочери Изабелле, регентшей при которой ста¬
ла королева-мать Мария-Кристина. Французские и неаполитанские
Бурбоны выступили тогда против этого указа, поскольку он проти¬
воречил их династическим интересам. Герцог Орлеанский, будущий
король французов Луи-Филипп выступал против этого указа столь же
активно, как и Карл X10.
7 Guizot Е Memoires pour servir a l’Histoire de mon temps. P., 1867 Vol.8. P.105-106.
8 Mastellone S. La politique etrangere de Guizot //Revue d’Histoire diplomatique. 1957.
N 4. Octobre-decembre. P.375.
9 Ibid.
10 Guizot F Memoires... Vol.8. P102.
176
Н. П. Таньшина
Эту позицию разделял и герцог Л.-В. де Брой, возглавлявший
с октября 1832 по февраль 1836 г. правительство и министерство ино¬
странных дел. Он писал лорду Бругаму 25 октября 1833 г.: «Что касает¬
ся нас, мы бы предпочли, чтобы дон Карлос наследовал своему брату
согласно закону от 1713 г. Это несравненно больше отвечало бы ин¬
тересам Франции. Наследование по женской линии опасно для нас
тем, что может дать нам однажды неизвестно какого соседа, что нам,
по сути, нежелательно». Луи-Филипп развивал эти же идеи в разговоре
с принцем Эстергази 23 мая 1834 г". Однако французское правитель¬
ство было вынуждено признать перемены, произошедшие в системе
престолонаследия в Испании. Спустя тридцать лет, журнал «Русский
вестник» отмечал, что «вступление на французский престол измени¬
ло если не образ мыслей Луи-Филиппа, то, по крайней мере, его об¬
раз действий»11 12.
1 октября 1833 г. дон Карлос, брат Фердинанда VII, находивший¬
ся в Португалии, объявил себя королем Испании под именем Карла V.
17 октября, регентша, королева Мария-Кристина особым указом ли¬
шила дона Карлоса прав и привилегий и конфисковала принадлежа¬
щее ему имущество. Началась первая карлистская война13.
Французское правительство с самого начала гражданской войны
в Испании, заявив о своей приверженности политике вооруженного
невмешательства во внутренние дела этой страны, в то же время под¬
черкивало, что будет оказывать Испании материальную и моральную
поддержку. Именно исходя из такого понимания принципа невмеша¬
тельства, Франция сочла необходимым заключить договор о Четвер¬
ном союзе, подписанный в Лондоне 22 апреля 1834 г. Великобританией,
Францией, Испанией и Португалией. По этому договору Франция и Ве¬
ликобритания обязались оказывать вооруженную помощь правитель¬
ствам Испании и Португалии против дона Карлоса и дона Мигеля14,
11 Thureau-Dangin Р. Histoire de la monarschie de juillet. P., 1888. Т.2. P.390.
12 Арсеньев К. К. Записки Гизо: Испанские дела: министерство Моле и коалиция//
Русский вестник. 1860. Т. 36. С. 181.
13 Сторонники дона Карлоса — карлисты, отражали интересы наиболее реакцион¬
ных кругов аристократии и католической церкви, использовали в своих целях стрем¬
ление к автономии басков и каталонцев и невежество патриархально настроенного
крестьянства северных районов страны. Они отстаивали основы абсолютистской мо¬
нархии прошлого.
14 В ст.4 договора отмечалось: «В случае, когда содействие Франции будет при¬
знано необходимым тремя другими державами... король французов обязуется пред¬
принять меры, согласованные им с тремя подписавшими договор державами». См.:
Франко-английское соперничество в Испании
177
оспаривавших права на престол у действующих монархов этих стран
соответственно.
Итак, Испания оказалась в центре европейской политики, а ев¬
ропейские государства разделились на два противоположных лагеря:
сторонников королевы Марии-Кристины и сторонников дона Карло¬
са. Россия, Австрия и Пруссия порвали дипломатические отношения
с королевой Марией-Кристиной и поддержали дона Карлоса. Фран¬
ция, Великобритания, США и Дания поддержали королеву.
Заключение Четверного союза было неоднозначно встречено
во Франции. Сторонники договора рассматривали его как важный
шаг на пути создания лиги конституционных государств в качестве
противовеса абсолютистским монархиям15. Гизо, выступая в защиту
договора, подчеркивал, что Франция и Великобритания, «забыв о сво¬
ем вековом соперничестве за преобладание в Испании, объединили
усилия в целях стабилизации обстановки на Пиренеях и недопуще¬
ния нарушения европейского равновесия»16.
С другой стороны, ряд политических деятелей считал нецелесо¬
образным заключать союзный договор с Великобританией, главным
конкурентом Франции в борьбе за преобладающее влияние в Испа¬
нии, полагая, что такой союз будет соответствовать только английским
интересам17. Именно так оценивала договор левая оппозиция, объеди¬
нившаяся вокруг газеты National. Газета отмечала, что Великобритания
в своих действиях в Испании исходила, прежде всего, из стремления
укрепить свои позиции на Пиренеях, причем не только в Испании,
но и в Португалии, и вопрос о том, «будет ли Испания проводить по¬
литику „золотой середины11 или абсолютизма, является для нее второ¬
степенным». По мнению издания, после заключения договора именно
Архив внешней политики Российской империи (далее — АВПРИ). Ф. 133. Оп.469.
Д.68. Л. 47 об. Приложение к письму графа Риньи к маршалу Мезону из Парижа
от 4 июня 1834 г.
15 В частности, Le Constitutionnel, газета А.Тьера, оценивал договор как начало
реализации планов Наполеона Бонапарта по «созданию южной лиги против север¬
ной цивилизации, против варварства, исходящего от России». См.: Le Constitutionnel.
1837. 3 juillet. № 184.
16 См.: Le Moniteur universel. №324. 1840. 19 novembre. P.2273.
17 Так, пэр Франции С.Дре-Брезе, сторонник легитимистов, выступая в палате пэ¬
ров 18 ноября 1840 г, заявил: «Надо находиться в полном неведении относительно
ситуации на Пиренеях, надо вовсе не понимать наши истинные интересы, чтобы
вступить в союз с Англией, который разрушит монархию в Испании и возродит Ис¬
панию революционную, то есть английскую». См.: Ibid. Р.2272-2273.
178
Н. П. Таньшина
Англия получила политическое преобладание в Мадриде, причем, под¬
черкивалось, что ее интересы в Испании «если не противоположны,
то весьма отличны от интересов Франции»18.
В мае 1835 г. испанское правительство де ла Роса, убежденного
франкофила, было вынуждено просить правительства Франции и Ве¬
ликобритании об оказании вооруженной помощи. Английский флот
блокировал испанское побережье, а в саму в Испанию отправился
Британский легион волонтеров.
Во Франции разгорелась острая политическая борьба по вопросу
об оказании вооруженной помощи Испании, точнее по вопросу о ме¬
тодах ее осуществления. В кабинете де Бройя (12 марта 1835—6 февра¬
ля 1836), идея вооруженной интервенции нашла пылкого сторонника
в лице министра внутренних дел А. Тьера. Позиция Тьера была под¬
держана военными, а именно маршалами Жераром и Мезоном. Пер¬
воначально казалось, что точка зрения Тьера берет верх: на границе
с Испанией был сформирован десятитысячный корпус, французским
генералам были отданы соответствующие распоряжения.
За активизацию политики в Испании выступила также левая оп¬
позиция. National, в частности, отмечала, что король Луи-Филипп дол¬
жен завершить в Испании дело, «начатое Наполеоном и продолженное
в годы Реставрации», то есть выступала за непосредственное вооружен¬
ное вмешательство в дела Испании, подчеркивая, что Франция не может
пассивно наблюдать за тем, что происходит у ее «опасного соседа»19.
Однако де Брой, Гизо, Сульт и сам Луи-Филипп выступили сто¬
ронниками политики невмешательства. Король, обосновывая свою
позицию, подчеркивал, что испанская монархия способна сама себя
защитить, а вооруженная интервенция представляется ему очень рис¬
кованным шагом20. В разговоре с Поццо ди Борго он подчеркнул, что
«не отправит войска в Испанию, а сохранит свободу действий, и бу¬
дет поступать согласно обстоятельствам»21. Не советовал королю при¬
18 Le National. 1834. 8 aout.
19 Ibid.
20 По мнению Луи-Филиппа, испанцы, вскоре после отправления французских
войск в их страну, окажут французам серьезное сопротивление, и интервенция мо¬
жет растянуться на неограниченный срок. Король французов говорил: «Я знаю ис¬
панцев, они очень неукротимая и необузданная нация. Сегодня они нас призывают,
но едва мы окажемся у них, как они станут нас ненавидеть и будут нам всячески ме¬
шать». См.: Thureau-Dangin Р. Op. cit. Т.2. Р.396-397
21 АВПРИ. Ф. 187. Оп.524. Д.116. Л.212 об. Донесение Поццо ди Борго
от 15/2708.1834.
Франко-английское соперничество в Испании
179
бегать к вооруженной интервенции и Ш.М.Талейран, выступавший
в те годы за сближение с континентальными державами, и полагав¬
ший, что Великобритания стремится придать событиям в Испании ра¬
дикальный оборот, добившись изгнания с ее территории сначала дона
Карлоса, а затем и регентши Марии-Кристины, и, направив события
по португальскому варианту, что позволит ей укрепить свои позиции
сразу в обоих государствах Пиренейского полуострова22. Кроме того,
идея вооруженной интервенции в Испанию была весьма непопуляр¬
на в кругах широкой французской общественности. Почти все газеты
выступили с осуждением идеи интервенции.
К тому же, вооруженное вмешательство Франции в дела Испании
грозило обострением отношений с Великобританией. Когда во Фран¬
ции разгорелась борьба по вопросу о вступлении французских войск
в Испанию, английское правительство объявило, что оно не будет со¬
лидарно с этой мерой, столь опасной для спокойствия Европы23.
В итоге вопрос о вмешательстве Франции в дела Испании был ре¬
шен отрицательно. Даже Тьер был вынужден отказаться от этой идеи.
Луи-Филипп дал приказ распустить армейский корпус, уже готовив¬
шийся пересечь Пиренеи.
Однако правительство де Бройя отправило на помощь королеве
Марии-Кристине часть своего Иностранного легиона, отозванного
из Северной Африки. 28 июня 1835 г. была заключена соответствующая
франко-испанская конвенция. Войска французского Иностранного
легиона до 1839 г. сражались против карлистов на границе с Испани¬
ей. Они вернулись во Францию 7 января 1839 г24. В военном отноше¬
нии помощь Франции оказала незначительное влияние на общий ход
войны (к этому времени английский флот уже нанес поражение вой¬
скам карлистов), но имела большое политическое значение.
14 сентября 1835 г. королева Мария-Кристина призвала к власти
либерала, банкира Мендисобаля, сторонника пробританской ориен¬
тации во внешней политике. В начале 1836 г. отряд английских сол¬
дат и матросов получил приказ высадиться в Испании и соединиться
с войсками королевы Марии-Кристины. Вместе с тем, министр ино¬
странных дел Великобритании лорд Пальмерстон предложил фран¬
цузскому правительству, возглавлявшемуся с февраля 1836 г. А. Тьером
22 Там же. Л. 212.
21 Thureau-Dangin Р. Ор. cit. Т.2. Р.398.
24 Подробнее о деятельности иностранного легиона в Испании см.: CollevileA. de.
Histoire de lAncienne legion etrangere cree en 1831, licenciee en 1838. P., 1850.
180
Н. П. Таньшина
(22 февраля —6 сентября 1836 г.), занять некоторые стратегические
пункты на севере Испании.
Сначала Тьер отверг это предложение, поскольку в тот момент он
пытался сблизиться с континентальными странами, склонными поддер¬
живать абсолютистские порядки в Испании. К тому же, как справедливо
отмечал русский публицист, сотрудник «Русского вестника» К. К. Арсень¬
ев, французское самолюбие не могло допустить вмешательства, инициа¬
тива которого исходила от Великобритании25. Однако после крушения
надежд на союз с Австрией Тьер высказался интервенцию в Испании,
подчеркивая стратегическую важность этой страны для Франции26.
Однако король Луи-Филипп, решительно противясь любым аван¬
тюрам во внешней политике, даже поручил министру внутренних дел
Монталиве «присматривать» за действиями Тьера. Луи-Филипп согла¬
сился усилить косвенную помощь испанскому правительству: снабдить
его оружием и снаряжением, довести численность Иностранного ле¬
гиона до 6 тыс. Тьер был вынужден отказаться от замысла вооружен¬
ной помощи Испании силами французской армии27.
В Испании тем временем произошел государственный переворот,
власть перешла к прогрессистам. Было сформировано правительство
Калатравы, которое настаивало на восстановлении конституции 1812 г.
Король Луи-Филипп полагал, что в сложившихся условиях дальней¬
шее вмешательство в испанские дела, прямое или косвенное, будет яв¬
ляться поддержкой испанских радикалов. Он предложил правительству
Тьера распустить войска, собранные на границе с Испанией, и таким
образом окончательно и гласно отказаться от всякой мысли о воору¬
женном вмешательстве.
Это предложение спровоцировало министерский кризис во Фран¬
ции: Тьер и остальные министры, кроме Монталиве, подали в отстав¬
25 Арсеньев К. К. Записки Гизо: Испанские дела: министерство Моле и коалиция//
Русский вестник. 1860. Т.36. С. 187.
26 Выступая в палате депутатов 14 января 1837 г., то есть уже после своей отстав¬
ки, аргументируя свои действия, Тьер заявил: «Испания, говоря военным языком,
расположена в нашем тылу, и все знают, что для государства, как и для армии, пер¬
вое условие безопасности — это хорошо обеспеченный тыл». См.: Discours parlemen-
taires de M.Thiers. P., 1879. T.4. E27.
27 Тьер следующим образом обосновывал свою политическую линию, выступая
2 июня 1836 г. в палате депутатов: если Англия могла совершить высадку 1 тыс. мор¬
ского десанта в испанских портах без обвинения в вооруженной интервенции, то от¬
правка французских сухопутных войск в Испанию была бы воспринята именно как
интервенция. См.: Discours parlementaires de M.Thiers. P, 1879. Т.3. P.495.
Франко-английское соперничество в Испании
181
ку; король призвал к власти графа Л. Моле (министерство 6 сентября
1836—5 апреля 1837 гг.). Выступая в палате депутатов 14 января 1837 г.,
Моле заявил: «Конституция 1812 г., порядок или анархия являются
полностью испанскими вопросами, в которые мы не имеем ни же¬
лания, ни права вмешиваться»28. В то же время, он подчеркнул, что
Франция, сохраняя свободу действий, должна сохранять свои воору¬
женные силы, чтобы при необходимости использовать их для защи¬
ты своей «чести и интересов».
Однако английское правительство продолжало настаивать на со¬
вместной англо-французской интервенции в Испанию. Как заявил
посол Великобритании в Париже лорд Гренвилл, тридцатитысячно¬
му французскому вспомогательному корпусу предлагалось занять тер¬
риторию на франко-испанской границе, чтобы «восстановить власть
королевы Изабеллы в этих провинциях»29. Однако французское прави¬
тельство, как и прежде, сочло целесообразным придерживаться прин¬
ципа вооруженного невмешательства. Король Луи-Филипп полагал,
что интервенция в Испанию могла стать фактором, дестабилизирую¬
щим и внутриполитическую ситуацию во Франции, и ее междуна¬
родное положение30. Как отмечал политический и военный деятель
тех лет маршал Кастеллан, он в феврале 1837 г., вернувшись из Испа¬
нии, после разговора с Луи-Филиппом понял, «в какой степени ко¬
роль опасался войны»31.
В конце января 1837 г. палата депутатов большинством в 85 го¬
лосов вотировала ответный адрес на тронную речь короля, выразив
согласие с отказом от вооруженного вмешательства в дела Испа¬
нии32, хотя обсуждение проекта Адреса и происходило в бурных спо¬
рах между сторонниками политики Луи-Филиппа и приверженцами
28 Ibid.P.. 1879. Т.4. Р.21.
29 АВПРИ. Ф.133. Оп.469. Д.169. Л.6. Донесение П.П.Палена от 15/2712.1836.
30 Он отметил: «Интервенция, помимо человеческих и финансовых потерь мо¬
жет скомпрометировать мой авторитет внутри страны и во всем мире. Допустим,
она не вызовет враждебных демонстраций против меня со стороны трех северных
держав. А если поднимется Савойя. Швейцария и Италия, а Австрия захочет прий¬
ти на помощь итальянским властям? Я окажусь парализованным в своих действи¬
ях вследствие военных операций в Испании и возможных затруднений на Востоке.
Я буду не в состоянии действовать на два фронта». См.: Там же. Л. 7-7 об. Донесе¬
ние П.П.Палена от 15/2712.1836.
31 Castellane E.V.E.B. Journal du marechal de Castellane (1804T862). R, 1896. Т.3. E267
32 АВПРИ. Ф.133. Оп.469. Д.169. Л.80 об. Донесение П.П.Палена
от 16/28.01.1837
182
Н. П. Таньшина
идеи вооруженной интервенции в Испанию, группировавшимися во¬
круг Тьера33.
В итоге, решение о военной интервенции правительством Моле
было отклонено. Этой политической линии Франция придержива¬
лась и в период второго министерства Моле (15 апреля 1837—8 марта
1839 гг.). Однако Моле, как и другие орлеанисты, не отрицал возможно¬
сти интервенции в принципе, считая, что в этом вопросе, как, впрочем,
и в других внешнеполитических проблемах, «единственным ориенти¬
ром политики Франции должен быть ее государственный интерес»34.
31 августа 1839 г. первая карлистская война закончилась поражени¬
ем дона Карлоса, который 14 сентября в сопровождении группы привер¬
женцев перешел испано-французскую границу и обосновался в Бурже.
По требованию сил, обеспечивших Марии-Кристине победу в пер¬
вой карлистской войне, она назначила главой правительства генерала-
прогрессиста Бальдомеро Эспартеро. Однако широкие слои общества
требовали немедленного отречения регентши. В июне 1840 г. народное
выступление заставило Марию-Кристину бежать в Валенсию, а 17 ок¬
тября 1840 г. она сложила свои полномочия и покинула Испанию.
Регентом стал генерал Эспартеро. Он открыто заявил о том, что
«его привязанности и образ мыслей всегда влекли его к тесному сою¬
зу с Великобританией, на дружбу которой он рассчитывает»35. С этого
времени Великобритания смогла существенно укрепить свои позиции
в Испании. Британский посланник в Мадриде Вилье стал главным со¬
ветником Эспартеро. Усиление влияния Великобритании выразилось,
в частности, в том, что к концу пребывания Эспартеро у власти пра¬
вительство Р. Пиля вступило с ним в переговоры о возможности за¬
ключения торгового договора с Испанией.
В самой Испании отношение к этой идее было неоднозначным.
Противниками договора выступали Каталония и Баскония, опасав¬
шиеся английской конкуренции для своей промышленности. Сель¬
скохозяйственные районы Испании, главным образом центральные
и южные, были заинтересованы в импорте английской промышлен¬
ной продукции и в поставках на английский рынок продукции свое¬
го сельского хозяйства. В договоре были заинтересованы казначейство
33 По словам П.П.Палена, «Тьер проявил себя чемпионом интервенции и с лов¬
костью эксплуатирует опасения своих коллег-депутатов. Его действия — это вы¬
пад против министерства и лично против Гизо, главной министерской опоры». См.:
Там же. Л.69. — 69 об. Донесение П.П.Палена от 6/18.01.1837.
34 Там же. Л.31 об. Донесение П.П.Палена от 4/16.01.1838.
35 Guizot F Memories... Vol.6. P.298.
Франко-английское соперничество в Испании
183
и правительство, рассчитывавшие с помощью таможенных пошлин
пополнить опустевшую казну. Как отмечала французская газета Le
Siecle, орган династической левой, «можно утверждать, что нужда
в деньгах заставила бы заключить договор с Англией, если бы не опа¬
сения разрушить национальное единство, которое в Испании пыта¬
ются создать»36. В итоге, англо-испанские переговоры так и не были
доведены до конца.
В глазах монархической Европы Эспартеро, выходец из низов,
был воплощением революции. Королева Мария-Кристина обратилась
ко всем европейским дворам и к испанскому народу с манифестом,
выражая протест против действий Эспартеро и правительства. В Па¬
риже она нашла радушный прием и сочувствие у короля Луи-Филиппа,
который с этого времени стал оказывать ей политическую и финан¬
совую поддержку. Однако французское правительство по-прежнему
заявляло, что будет придерживаться принципа вооруженного невме¬
шательства в дела Испании. Ф. Гизо, ставший 29 октября 1840 г. мини¬
стром иностранных дел в кабинете Н. Сульта, писал по этому поводу
в «Мемуарах»: «Мы не имели доверия к регенту Эспартеро, но мы
не намеревались выступить против него и попытаться его опрокинуть.
Мы отнюдь не скрывали нашего мнения об испанском правитель¬
стве, но мы оставались верными нашей политике невмешательства»37.
В то же время, Гизо подчеркивал, что Франция не может допустить
установления в Испании преобладающего влияния другой державы,
а именно Великобритании, что, в сущности, и произошло при регент¬
стве Эспартеро38.
Для оказания моральной помощи королеве Изабелле, а также
для укрепления своего влияния при ней, в противовес усилившимся,
благодаря Эспартеро, позициям Великобритании, французское пра¬
вительство решило аккредитовать своего посла при королеве Изабел¬
ле. 9 сентября 1841 г. послом Франции в Испании был назначен граф
Сальванди. Однако уехал в Мадрид он только 29 ноября, из-за вспых¬
нувшего в Испании восстания кристинос (сторонников Марии-Кри¬
стины). Но приступить к исполнению своих обязанностей ему так
и не удалось из-за противодействия правительства Эспартеро39.
36 Le Siecle. 1842. 14 avril.
37 Guizot F. Memoires... Vol.6. E304.
38 АВПРИ. Ф.133. On.469. Д.153. Л.1.
39 Сальванди получил от короля Луи-Филиппа инструкции, согласно которым он
должен был вручить верительные грамоты не Эспартеро, а лично королеве Иза-
184
Н. П. Таньшина
Во Франции эти известия были встречены с негодованием. Газе¬
ты справедливо писали, что отношение к представителю Франции это
не только вопрос этикета, но «вопрос принципа и национального до¬
стоинства», и усматривали в таком повороте событий происки пред¬
ставителя Великобритании в Испании Астона* 40.
Как бы в подтверждение этого, правительство Р. Пиля заявило, что
согласно действовать в испанских делах совместно с Австрией, Прус¬
сией и Россией, и что оно скорее «не признает ни королеву Изабеллу,
ни испанский конституционный режим, чем согласится с усилени¬
ем позиций Франции»41. «Наша позиция и наши интересы, —говорил
Р. Пиль, — лучше согласуются с позицией и интересами этих держав,
чем с позицией Франции; они, как и мы, заинтересованы в том, чтобы
Испания не превратилась в послушный инструмент Франции. Сопро¬
тивляться установлению французского влияния в Испании — такова
должна быть наша важнейшая и постоянная задача»42. Однако, офици¬
ально английское правительство продолжало заявлять, что не намерено
вмешиваться во внутреннюю политику испанского правительства43.
Со своей стороны, Гизо также подчеркивал, что франко-англий¬
ское соперничество в Испании являлось «одной из важнейших причин,
мешающих этой благородной стране придти к спокойной и организо¬
ванной жизни». Однако, пытаясь несколько сгладить противоречия
между двумя странами, он отмечал, что англо-французская борь¬
ба в Испании не имела «серьезных, реальных мотивов», а являлась
продолжением традиционного, векового соперничества двух стран
белле. Испанское правительство отказалось признавать посла на таких условиях,
настаивая, чтобы он был представлен регенту Эспартеро как конституционному
представителю королевы Изабеллы. Сальванди в ответ заявил, что как личный
представитель короля Луи-Филиппа он должен вручить грамоты только короле¬
ве Изабелле. В конце концов, Сальванди согласился вручить верительные грамоты
Изабелле в присутствии регента Эспартеро. Однако к согласию прийти так и не уда¬
лось, Сальванди был вынужден покинуть Мадрид.
40 Le Siecle. 1842. 18 janvier. La Presse. 1842. 4 janvier.
41 Guizot F. Memories... Vol.6. P.299.
42 Ibid.
43 Morning Chronicle, главный орган правительства вигов, писал в конце 1841 г:
«Великобритания «не имеет никаких политических видов на Испанию... Мы ви¬
дим в Испании никем не занятый обширный рынок для нашей продукции, в обмен
за которую мы могли бы получать продукцию ее плодородной почвы. Но устранить
Францию от участия в сих выгодах мы и не помышляем». Цит. по: Московские ведо¬
мости. 1841. 3 декабря.
Франко-английское соперничество в Испании
185
за влияние за Пиренеями. Гизо подчеркивал, что Франция и Вели¬
кобритания, по сути, имели одну общую цель в испанском вопросе:
содействовать укреплению конституционной монархии и упрочению
внутриполитической стабильности в этой стране44 (правда, каждая
в своих собственных интересах).
Оппозиция, в отличие от Гизо, не была склонна затушевывать
франко-английские противоречия в Испании: оппозиционные газе¬
ты утверждали, что Великобритания стремилась подчинить Испанию
своему влиянию, превратив ее в источник сырья и рынок сбыта сво¬
их промышленных товаров45.
Английское и французское правительство тщательно следили
за действиями друг друга в Испании. Французский кабинет, при¬
держиваясь идеи вооруженного невмешательства, все-таки отправил
к Барселоне стопушечный линейный корабль и несколько других ко¬
раблей первого ранга, чтобы наблюдать за маневрами английских во¬
енных судов46.
Между тем, в июне 1843 г. Гизо получил депешу от Сент-Олера,
к тому времени посла Франции в Великобритании, в которой сообща¬
лось, что британский кабинет предписал военным кораблям, стоящим
у Гибралтара, крейсировать вдоль испанского берега и находиться
в полном распоряжении английского посла в Мадриде. Французское
правительство, со своей стороны, решило направить к пиренейской
границе несколько полков47.
Внутриполитическая ситуация в Испании продолжала оставаться
нестабильной. Эспартеро, способный военачальник, оказался плохим
политиком: он перессорился с большинством лидеров своей пар¬
тии (в нее входили либералы, демократически настроенные офице¬
ры и другие) и проводил непоследовательную политику. В результате
в июле 1843 г. был организован военный переворот, возглавленный ге¬
44 АВПРИ. Ф.133. Он. 469. Д.134. Л.45. Донесение Н.Д.Киселева от 5/17 01. 1844.
45 Так, газета L’Echo du Nord писала еще в 1837 г., что «Англия видит в Испании
только средство увеличения своего промышленного влияния... только обширный
рынок для своей продукции». ТТит. по: Le Constitutionnel. 1837. 4 Septembre. Анало¬
гичного мнения придерживался орган династической левой Le Siecle: «Если Фран¬
ция ищет в Испании друга, то Англия — рынка. Англии нужно, чтобы Испания стала
ее промышленным и морским вассалом, и она никогда не откажется от этой цели».
См.: Le Siecle. 1842. 26 fevrier, 19 juin.
46 Русский инвалид. 1842. 11 декабря.
47 Северная пчела. 1843. 25 июня.
186
Н. П. Таньшина
нералом Нарваэсом. Эспартеро был вынужден бежать в Великобрита¬
нию, Нарваэс установил в Испании режим военной диктатуры.
Установление нового режима в Испании не привело к ослаблению
англо-французского соперничества за влияние в этой стране. Однако
Франция продолжала придерживаться политики отказа от вооружен¬
ного вмешательства во внутренние дела Испании. В середине декаб¬
ря 1843 г. тюильрийский кабинет отклонил соответствующую просьбу
королевы Изабеллы к Луи-Филиппу. Тогда королева Мария-Кристи¬
на обратилась к французскому правительству с предложением отпра¬
вить к испанской границе французский корпус48.
8 ноября 1843 г. тринадцатилетняя королева Изабелла была объяв¬
лена совершеннолетней (хотя, согласно конституции, она становилась
совершеннолетней в 14 лет, то есть 10 октября 1844 г.)49. На повестку
дня встал вопрос о ее браке. Он имел большое политическое значение
не только для Испании, но и для всей Европы. Как писал О. Барро,
«приближался момент, когда все дипломаты Европы будут занимать¬
ся браком. Его исход определит, по их мнению, на все годы царство¬
вания Изабеллы, чье влияние окажется преобладающим в Испании:
либо Франции, либо ее противников»50.
Вопрос о бракосочетании молодой испанской королевы серьез¬
но беспокоил французское и английское правительства уже несколько
лет. Каждое из них стремилось, в целях расширения своего влияния
на Пиренейском полуострове, принять активное участие в его реше¬
нии; каждое имело своего кандидата на руку Изабеллы, и каждое упо¬
требило все дипломатические средства, чтобы устранить претендентов
другого.
В качестве своего претендента британское правительство выдви¬
нуло кандидатуру принца Леопольда Саксен-Кобургского, германского
кузена мужа королевы Виктории, принца Альберта. Французское пра¬
вительство первоначально рассчитывало на брак королевы Изабеллы
с одним из младших сыновей Луи-Филиппа. Сама королева Мария-
Кристина являлась сторонницей этого брака и многократно писала
об этом королю французов, который был не против кандидатуры свое¬
го сына герцога Омальского. Однако эта идея вызвала резкое противо¬
действие Великобритании: британское правительство заявило, что оно
не намерено каким-либо образом стеснять свободу испанского дво¬
48 Там же. 1843. 14 декабря.
49 Майский И.М. Испания. 1808-1917. Исторический очерк. М., 1957. С. 182-216.
50 Barrot О. Memoires posthumes de Odilon Barrot. P„ 1875. T.l. P.366.
Франко-английское соперничество в Испании
187
ра, если только этот выбор не падет на французского принца. Даже
несколько лет спустя, когда уже и речи не велось о кандидатуре сына
Луи-Филиппа в качестве мужа Изабеллы, лорд Абердин в разговоре
с послом Франции в Лондоне Сент-Олером заявил, что «герцог Омаль-
ский взойдет на трон Испании только ценой всеобщей войны»5’.
Франция, со своей стороны, открыто высказывалась против кан¬
дидатуры принца Кобургского, объясняя это зависимостью его дина¬
стии от Великобритании51 52. Однако брак с принцем из дома Кобургов
встретил поддержку в Испании. Еще Эспартеро высказывался против
заключения брака Изабеллы с принцем из дома Бурбонов. Он говорил
Астону, послу Великобритании в Испании: «Испании нужен малень¬
кий немецкий принц, чуждый великим европейским дворам и испан¬
ским партиям». Астон из разговора с Эспартеро сделал вывод: «Хотя
он и не говорил этого, я могу признать, что он является сторонником
брака Изабеллы с принцем Кобургским»53.
Английская пресса, со своей стороны, пыталась доказать обрат¬
ное, называя французские опасения «заблуждениями». В частности,
Times от 7 августа 1846 г., доказывая, что брак Изабеллы с Кобургом
отнюдь не означал бы усиления позиций Англии в Испании, в каче¬
стве примера ссылалась на короля Бельгии Леопольда Кобургского,
отмечая, что «Леопольд сейчас — принц больше французский, чем ан¬
глийский».
Для французского правительства было важно выяснить мнение
короля Бельгии Леопольда, как главы дома Саксен-Кобургов, по это¬
му вопросу. Как отмечал Сент-Олер, он занял весьма неопределен¬
ную позицию, исходя из чего французский дипломат сделал вывод,
что «...король Леопольд не хочет вызвать недовольство нашего коро¬
ля, он всегда стремился способствовать установлению добрых отно¬
51 Revue Retrospective ou archives secretes du dernier gouvernement. 1830-1848. P„
1848. P.298.
52 Опасения Франции вызывало, в том числе, следующее обстоятельство: еще
один кузен принца Альберта и принца Леопольда — принц Фердинанд Саксен-Ко-
бургский был женат на португальской королеве. Отношения же между мадридским
двором и двором Лиссабона в то время были довольно напряженными и в Велико¬
британии надеялись, что женитьба принца Кобургского на Изабелле способство¬
вала бы преодолению напряженности во взаимоотношениях между Португалией
и Испанией. Путем брака принца Леопольда с Изабеллой Великобритания мог¬
ла бы установить свое доминирующее влияние на всем Пиренейском полуострове,
и в Португалии, и в Испании.
53 Guizot F. Memoires... Vol.8. Е130-131.
188
Н. П. Таньшина
шений между нами и Англией, но, прежде всего, он Кобург... и сделает
для своего племянника все возможное»54.
Луи-Филипп, согласившись отказаться от кандидатуры одного
из своих сыновей на этот брак, решил, что королева Изабелла долж¬
на заключить брак только с принцем из дома Бурбонов, потомков Фи¬
липпа V, но по мужской линии55. Идея заключения брака Изабеллы
с принцем — наследником Филиппа V по мужской линии стала ос¬
новополагающей идеей французской дипломатии в вопросе о браке
Изабеллы. 26 октября 1841 г. Гизо писал Сент-Олеру: «Мы не долж¬
ны желать, и мы не желаем на испанском троне французского Бурбо¬
на; но для того, чтобы французские интересы были соблюдены, нам
нужен Бурбон»56.
Для выяснения позиции Великобритании и континентальных
стран — Австрии и Пруссии относительно французской политики
в Испании, весной 1842 г. поверенный в делах Франции в Испании,
Пажо, был направлен сначала в Лондон, затем в Вену и Берлин. Лорд
Абердин выступил против идеи Луи-Филиппа, заявив, что он не мо¬
жет согласиться на семейный альянс между Францией и Испанией57.
Канцлер К. Меттерних выразил свое согласие с английской позици¬
ей: «Как и лорд Абердин, я полагаю, что вы не имеете права дикто¬
вать королеве Испании, за кого ей нужно выходить замуж. Это будет
посягательством на суверенитет независимого государства, и ни одна
держава не имеет такого права». Однако он подчеркнул, что Франция
вправе рассматривать какой-либо акт как враждебный ее интересам
или угрожающий ее безопасности. В качестве возможного варианта
Меттерних предложил идею брака королевы Изабеллы с сыном дона
Карлоса58.
54 Ibid.P 132-133.
55 Этот аспект является очень важным для понимания политики французского
правительства. Дело в том, что сыновья Луи-Филиппа являлись потомками Филиппа
V, но по женской линии, по линии супруги Луи-Филиппа. Эту мысль король Луи-Фи-
липп неоднократно доводил до сведения королевы Марии-Кристины, как в момент
ее пребывания в Париже, так и в многочисленных письмах.
56 Guizot E Memoires... V. 8. Е115.
57 В разговоре с Пажо и послом Франции в Великобритании Сент-Олером Абер¬
дин, в частности, отметил: «Я не разделяю подобного заявления. Королева Испании
должна оставаться свободной в выборе мужа, который ей понравится. Это чрезмер¬
ная претензия, противоречащая морали, обязывать королеву сделать тот или иной
выбор». См.: Ibid.P. 115-116.
58 Ibid.P 118-119
Франко-английское соперничество в Испании
189
Французское правительство сначала также делало ставку на одно¬
го из двух сыновей дона Карлоса, однако понимало, что эту идею будет
очень сложно реализовать59. Аналогичного мнения придерживалась
и российская дипломатия. Поверенный в делах России во Франции
Н.Д. Киселев, сомневаясь в возможности заключения такого брака,
отмечал, что «это возродило бы карлистскую войну раньше, чем сын
дона Карлоса взошел бы на трон с Изабеллой». Однако Н.Д. Киселев
соглашался, что в самой Испании одно время делали ставку на одно¬
го из сыновей дона Карлоса, надеясь, таким образом, сблизить враж¬
дебные партии60.
В Берлине предложения Меттерниха также были встречены скеп¬
тически. Министр иностранных дел Пруссии барон Бюлов в беседе
с Пажо заявил, что, разделяя идею Меттерниха, он мало верит в ее ус¬
пех. Одобряя политику французского правительства, он заверил Пажо,
что отказа короля Луи-Филиппа от брака для одного из его сыновей
достаточно, и что идея брака Изабеллы с одним из наследников Фи¬
липпа V не встретит в Берлине никаких возражений61.
Вопрос о браке королевы Изабеллы продолжал оставаться камнем
преткновения во франко-английских отношениях. В сентябре 1845 г.
король Луи-Филипп и королева Виктория во время встречи в замке
Ё на словах заключили дружеский компромисс. Они обменялись обе¬
щаниями «взаимного снятия своих кандидатов», как бы подтверждая
этим наличие «сердечного согласия» между двумя странами62. Луи-
Филипп обещал отклонить предложение Марии-Кристины выдать
королеву Изабеллу за одного из его младших сыновей. Лорд Абер¬
дин, со своей стороны, от имени английского правительства обещал
воздерживаться от всякого вмешательства в испанские брачные дела
в пользу кандидатуры Кобургов.
На этих переговорах Франция впервые предложила кандидатуру
герцога Монпансье, пятого сына Луи-Филиппа, в качестве претен¬
дента на руку инфанты Луизы-Фернанды, сестры королевы Изабеллы.
59 Как писал Гизо, «нет ничего более трудного и даже невероятного, чем заклю¬
чение такого брака». По его словам, Франция была готова признать сыновей дона
Карлоса в качестве претендентов на руку Изабеллы, если бы они отказались от по¬
литики абсолютизма и согласились бы действовать в рамках принципов конститу¬
ционной монархии. См.: Ibid. Р. 119-121.
60 АВПРИ. Ф. 133. Оп.469. Д.154. Л.43 об. Донесение Н.Д.Киселева от 6/18. 06.
1842.
61 Guizot F. Memories... Vol.8. Р122.
62 Renouvin R Histoire des relations internationales. P., 1954. Т.5. P183.
190
Н. П. Таньшина
Однако в английском правительстве полагали, что вследствие такой
комбинации французский принц с большой вероятностью мог бы ока¬
заться «на одной ступеньке от трона»63. Поэтому лорд Абердин со¬
гласился на предложение Франции, но с оговоркой, что брак герцога
Монпансье с инфантой будет заключен только после того, как у Иза¬
беллы родится наследник, чтобы, таким образом, ее сестра (а, следова¬
тельно, Франция в лице герцога Монпансье) не могла бы претендовать
на испанский престол. Французская дипломатия обошла это условие,
выдвинув менее определенную формулировку, что браки королевы
и инфанты должны совершаться «не одновременно»64.
Лорд Абердин, со своей стороны, дал обязательство, что англий¬
ское правительство не будет продвигать кандидатуру Леопольда Сак-
сен-Кобурга65. Однако, по словам Луи-Филиппа, какова бы ни была
лояльность лорда Абердина, «поведение английских агентов в Испа¬
нии не соответствовало ни его линии, ни нашей»66.
Тем временем, главный вопрос —о кандидатуре супруга для Иза¬
беллы, продолжал оставаться нерешенным. Испанский двор в своем
выборе зависел от преобладания французского или английского влия¬
ния в Испании. Французское правительство продолжало настаивать,
что мужем Изабеллы должен стать принц из династии Бурбонов, по¬
томок Филиппа V67.
Несмотря на достигнутые франко-английские договоренности,
кандидатура Кобурга настойчиво выдвигалась на первый план англий¬
ским послом в Мадриде сэром Генри Булвером, что вызывало трево¬
гу французского правительства68. В меморандуме от 27 февраля 1846 г.
63 Ibid.
64 Рохау А. Л. История Франции от низвержения Наполеона до восстановления
Империи. 1814-1852. СПб., 1866. Ч. 2. С.126.
65 Revue Retrospective... P.19.
66 Ibid.
67 На тот момент в Европе было восемь принцев, принадлежавших к дому Бурбо¬
нов и являвшихся потомками Филиппа V. Это были три сына дона Карлоса, два сына
инфанта дона Франциска де Паулы, два брата короля Неаполитанского — граф Ак-
вила и граф Трапани, и князь Луккский. Вскоре два возможных претендента на руку
Изабеллы — граф Аквила и князь Луккский женились; таким образом, среди кан¬
дидатов остались два сына инфанта дона Франсиска де Паулы и граф Трапани. См.:
Русский инвалид. 1846. 6 сентября.
68 Еще в декабре 1845 г. Іизо писал Брессону, послу Франции в Испании: «Ан¬
глийское правительство не предпринимает прямых действий, содействующих это¬
му браку (браку Изабеллы с Леопольдом Кобургским. — Н.Т.). но в то же время
Франко-английское соперничество в Испании
191
Гизо заявил Абердину, что в случае, если брак принца из дома Ко-
бургов с Изабеллой станет неминуемым или вероятным, французское
правительство перестанет считать себя связанным обязательствами,
взятыми на себя по договору в Ё, и «будет рассматривать себя свобод¬
ным просить руки королевы или инфанты для герцога Монпансье»69.
В мае 1846 г. в Париже стало известно, что Мария-Кристина, же¬
лая как можно скорее обеспечить своей дочери выгодную партию, под
влиянием Булвера обратилась к Саксен-Кобургскому дому с весьма
многозначительными предложениями. Гизо вторично протестовал;
Абердин поспешил отречься от солидарности со своим послом, кото¬
рого он, однако, не отозвал из Мадрида70.
Тогда французское правительство, не предпринимая открытых ан-
тибританских действий, с июня 1846 г. приступило к реализации плана,
который, по мнению Луи-Филиппа и Гизо, должен был в случае успе¬
ха окончательно подорвать в Испании английское влияние. Благодаря
поддержке Франции, во главе испанского правительства встал Исту-
риц, горячо преданный Франции и враждебно относившийся к кан¬
дидатуре принца Саксен-Кобургского. Французское правительство
выдвинуло кандидатуру инфанта дона Франсиско де Ассиса, герцога
Кадисского в качестве супруга Изабеллы71. Британское правительство
поддержало кандидатуру младшего брата герцога Кадисского — дона
Энрике, герцога Севильского, который был относительно популярен
в Испании как ревностный сторонник прогрессистов. Но именно это
обстоятельство в глазах королевы Марии-Кристины и ее окружения
оно не препятствует его заключению. Оно не заявляет решительного „нет“ ком¬
бинациям, которые могут привести принца Кобургского на трон Испании. Мы же,
французы, сказали свое решительное «нет» для французского принца». См: Guizot Е
Memoires... V. 8. Е239.
69 Revue Retrospective... R325.
70 Дебидур А. Дипломатическая история Европы. 1814-1878. Ростов-на-Дону, 1995.
Т.1. С. 393-394.
71 Іерцог Кадисский происходил из семьи Неаполитанских Бурбонов, был двою¬
родным братом королевы Изабеллы. Французский план состоял теперь в том, что¬
бы сочетать браком герцога Кадисского с Изабеллой, а спустя некоторое время,
или, если возможно, то и одновременно. Монпансье с инфантой. Считали, что ко¬
ролева останется бездетной, так как герцог Кадисский, по слухам, страдал бесси¬
лием и вообще имел нетрадиционную сексуальную ориентацию. Тогда испанский
престол перешел бы к Орлеанскому дому. Во всяком случае, во Франции полагали,
что Франсиско де Ассис не будет иметь ни малейшего влияния на свою жену, и что
Испания, при содействии Марии-Кристины и Монпансье, окажется под влиянием
Франции.
192
Н. П. Таныиина
служило ему дурной рекомендацией. Как отмечала княгиня Ливен,
«королева Кристина ненавидит дона Энрике, а маленькая королева
не хочет герцога Кадисского»72.
Отметим, что британское правительство постоянно подчерки¬
вало, что испанская королева и правительство должны сделать свой
выбор самостоятельно, без нажима извне, и заявляло, что каковы бы
ни были предпочтения Великобритании, она всегда будет уважать сво¬
бодный выбор испанской королевы, то есть не станет вмешиваться
во внутренние дела этой страны. Так, лорд Абердин писал Гизо, что
ни он, ни Пальмерстон «не претендовали контролировать свободные
действия испанского правительства»73. Английские газеты постоянно
отмечали, что французское правительство, в отличие от английского,
вмешивается во внутренние дела Испании, пытаясь навязать Изабел¬
ле свою кандидатуру74.
В конце июня 1846 г. в Великобритании произошло событие, ока¬
завшее существенное влияние на решение вопроса о браке королевы
Изабеллы: пало консервативное правительство Р. Пиля, к власти при¬
шло вигское правительство во главе с Джоном Расселом. Портфель
статс-секретаря по иностранным делам получил лорд Пальмерстон.
Это известие было встречено во Франции без энтузиазма. Княгиня
Ливен в своих письмах императрице Александре Федоровне писала
о «злобе» против Пальмерстона во Франции, о «спокойной жизни, ко¬
торую вела Европа при лорде Абердине»75.
19 июля Пальмерстон отправил Булверу депешу, сообщив о ее со¬
держании графу Арнаку, французскому поверенному в делах в Велико¬
британии, только тогда, когда она уже была отправлена. В этой депеше
Пальмерстон предлагал три возможные кандидатуры на руку Изабел¬
лы: принца Леопольда Саксен-Кобургского, дона Франсиска де Ассиса
герцога Кадисского и дона Энрике герцога Севильского. Таким обра¬
зом, кандидатура принца Саксен-Кобургского вновь вышла на пер¬
вый план.
72 Государственный архив Российской Федерации (далее — ГАРФ). Ф.728. Кол¬
лекция документов рукописного отделения библиотеки Зимнего дворца. Оп.1. Т.2.
Д.1664.Т.2. Л. 18 об.
73 Revue Retrospective... Е326.
74 Times от 7 августа 1846 г. писала, что «хотя в браке королевы Испании с прин¬
цем дома Бурбонов нет ничего неизвестного, проталкивание такого брака прика¬
зами из Франции — это нестерпимый удар, нанесенный испанскому народу». Газета
даже писала о «диктаторских намерениях» Луи-Филиппа по отношению к Испании.
75 ГАРФ. Ф.728. Оп.1. Т.2. Д.1664. Т.2. Л.18 об.
Франко-английское соперничество в Испании
193
Содержание этой депеши вызвало негодование во Франции76. Луи-
Филипп в письме дочери, королеве бельгийской, писал, что «успех
принца Леопольда только привлечет несчастья на голову этого моло¬
дого принца и самой королевы, приведет к ниспровержению их тро¬
на, и ввергнет Испанию в анархию, от которой ее и так всегда было
трудно предохранить»77. Ф. Гизо в письме Арнаку также выразил свое
негодование относительно позиции английского кабинета и подчерк¬
нул, что если английское правительство не изменит своей политиче¬
ской линии, король Луи-Филипп «будет учитывать только интересы
Франции и честь своей короны»78.
В этот момент из Испании пришла ошеломляющая новость, при¬
чем как для французского, так и для английского правительств: посол
Франции в Мадриде Брессон еще в начале июля добился у королевы
Марии-Кристины окончательного обещания на браки ее дочерей с гер¬
цогами Кадисским и Монпансье. Оба брака должны были состояться
одновременно: королева-мать опасалась, как бы бракосочетание стар¬
шей дочери не вызвало беспорядков, если его отпраздновать отдельно.
Действия Брессона, не санкционированные французским прави¬
тельством, вызвали негодование со стороны короля Луи-Филиппа, на¬
звавшего его поведение «дерзкой выходкой»79. В письме, адресованном
Гизо от 25 июля 1846 г., Луи-Филипп предложил следующую линию по¬
ведения: Франция должна как можно скорее опровергнуть заявление
Брессона об одновременном заключении обоих браков, заявив об этом
королеве Марии-Кристине, поскольку, по словам короля французов,
«...карты, которые мы имеем в своих руках, должны быть чистыми,
чтобы нас не обвинили в двойной игре». В конце письма Луи-Филипп
советовал Гизо в инструкциях Брессону «не соединять... имен Кадис¬
ского и Монпансье, поскольку это соединение очень уж пахнет одно¬
временностью...»80.
76 Король Луи-Филипп в письме от 14 сентября 1846 г. своей дочери Марии-Луи¬
зе, королеве бельгийской, писал, что Арнак, «увидев имя принца Кобурга, помещен¬
ное на этом листе, и помещенное во главе, в первой строке, оцепенел от изумления.
Он заявил лорду Пальмерстону, что эта мера противоречит заверениям лорда Абер¬
дина... Лорд Пальмерстон ответил, что эта мера принята кабинетом, что он один
не может это изменить, и что он не расположен предлагать это кабинету». См.:
Revue Retrospective... R20.
77 Ibid. P.19.
78 Ibid. P.195-196.
79 Ibid. P.182.
80 Ibid. P.185.
194
Н. П. Таныиина
Гизо, соглашаясь с мнением короля о том, что не стоит говорить
об одновременности заключения браков. При этом, учитывая слож¬
ную внутриполитическую ситуацию в Испании, он предлагал действо¬
вать более четко и определенно, чтобы у королевы Марии-Кристины
не возникло сомнений относительно позиции Франции, и чтобы она
не поддалась английскому влиянию, поскольку английская диплома¬
тия в Испании, по словам Гизо, «явно предпринимает значительные
усилия в пользу Кобурга»81. С другой стороны, из писем Гизо тех дней
становится очевидным, что он допускал, что маневр Пальмерстона
в пользу Кобурга не имел реальной перспективы82. Мнение Гизо отно¬
сительно снятия кандидатуры Кобурга нашло подтверждение в пись¬
ме Арнака от 26 августа 1846 г. Он сообщал Гизо о содержании депеши,
адресованной Пальмерстоном Булверу, в которой отмечалось, что Ан¬
глия отдает свое предпочтение испанскому принцу в качестве супру¬
га Изабеллы83.
Франко-испанские переговоры велись Брессоном в течение не¬
скольких недель в величайшей тайне. 27 августа королева Изабел¬
ла неожиданно сообщила своим министрам о решении выйти замуж
за герцога Кадисского и выдать свою сестру за принца Монпан¬
сье, причем обе свадьбы должны были состояться в один и тот же
день84. Известия о действиях Франции в Испании и решении короле¬
вы Изабеллы вызвали бурю возмущения в Великобритании. Королева
Виктория в письме от 10 сентября 1846 г., адресованном супруге Луи-
Филиппа королеве Марии-Амелии писала: «Вы знаете, какое значение
я всегда придавала нашему сердечному согласию и с каким упорством
я стремилась его сохранить. Вы, без сомнения, знаете, что мы отказа¬
лись настаивать на браке между королевой Испании и нашим кузе¬
ном Леопольдом (хотя обе королевы его очень желали) с единственной
целью — не отдалиться от политики, благоприятной королю... Вы долж¬
ны понять, что внезапное объявление об этом двойном браке не могло
не вызвать у нас чувства удивления и очень живого сожаления»85.
Содержание этого письма произвело тягостное впечатление на ко¬
роля Луи-Филиппа. Он попытался составить ответ, но так и не допи¬
сал его, решив отправить письмо своей дочери, королеве бельгийской
81 Ibid.
82 Ibid. Р. 196.
83 Ibid. P.307
84 Дебидур А. Указ. соч. Т.1. С. 395-396.
85 Revue Retrospective... P.116.
Франко-английское соперничество в Испании
195
Марии-Луизе, чтобы та довела его содержание до сведения короле¬
вы Виктории. В этом письме от 14 сентября 1846 г. он выразил сожа¬
ление, что королева Виктория «видит вещи только через очки лорда
Пальмерстона, и очки эти —с кривыми стеклами... Существует боль¬
шая разница между милейшим Абердином и лордом Пальмерстоном:
лорд Абердин любил быть хорошим со своими друзьями, лорду Паль¬
мерстону, я опасаюсь, нравится ссориться с ними»86.
Лорд Абердин также выразил Гизо свое недовольство, назвав
в письме от 14 сентября политику французского кабинета «весьма со¬
мнительной и могущей привести к серьезным последствиям». В то же
время он заверил Гизо, что по-прежнему надеется на сотрудничество
и дружбу с ним, и что франко-английское «сердечное согласие» пре¬
одолеет трудности и будет сохранено как отвечающее национальным
интересам обеих стран87.
22 сентября лорд Пальмерстон выразил официальный протест
против бракосочетания герцога Монпансье с инфантой, заявив, что
Франция нарушила Утрехтский договор, поскольку этот брак создал
возможность объединения корон Франции и Испании. Английское
правительство заявило, что оно не признает этот брак, в результате
которого ущемляются права будущих детей королевы Изабеллы. Кро¬
ме того, посол Великобритании во Франции лорд Норманби от имени
британского правительства выразил Гизо свой протест против дей¬
ствий французского кабинета в Испании.
10 октября 1846 г. бракосочетания королевы Изабеллы с герцо¬
гом Кадисским и инфанты Луизы-Фернанды с герцогом Монпансье
все-таки состоялись. Обе пары были обвенчаны перед одним алта¬
рем, и конечно, «не одновременно», а одна после другой. Королева
Испании Изабелла в знак благодарности предложила Гизо наслед¬
ственное звание испанского гранда с титулом герцога Сан-Антонио
(герцога Монпансье звали Антуан-Мари-Филипп-Луи), от которого
он отказался.
Известие о заключении «испанских браков» было с энтузиазмом
встречено французскими финансистами, ссужавшими деньги Испа¬
нии и уже отчаявшимися их вернуть88. По данным Гизо, долг Испании
86 Ibid. Р. 17-22.
87 Ibid. Р. 326-327.
88 Le Journal des Debats писал: «В течение весьма долгого времени испанские
векселя были бесполезными лоскутками бумаги, и теперь пора уже внять справед¬
ливым требованиям столь многих семейств, ссудивших Испанию своими деньгами
и потерпевших чувствительные потери. Действительно, мы надеемся, что восстанов¬
196
Н.П. Таньшина
Франции составлял 40—50 млн франков89. Совершенно иначе эта но¬
вость была встречена в Великобритании. Королева Виктория заявила,
что разрыв с Францией является бесповоротным, что она отказывается
поддерживать короля Луи-Филиппа, впервые, по ее словам, не сдер¬
жавшего своего слова90. Лорд Пальмерстон также выступил с обвине¬
ниями в адрес короля Луи-Филиппа и Гизо, назвав политику Франции
«амбициозной без зазрения совести» и заявив, что Франция «стремит¬
ся установить свое влияние над другим государством незаконными
средствами»91. Аналогичные обвинения высказывались со страниц ан¬
глийской прессы. Le National писал 24 сентября 1846 г., что «оппозиция
в Англии становится с каждым днем все более твердой»92. Английские
газеты отмечали, что дело «испанских браков» показало искусствен¬
ность и иллюзорность «сердечного согласия» с Францией и его несо¬
ответствие национальным интересам Англии93.
Австрия и Пруссия также с опасением восприняли известие о бра¬
ке герцога Монпансье с испанской инфантой. Правительства этих
стран не выступили с официальными протестами против политики
Франции в Испании, однако в отношениях между ними и Францией
усилилась напряженность94.
Кроме того, в феврале 1847 г. произошел весьма неприятный инци¬
дент между Норманби и Гизо. 19 февраля 1847 г. английский посол да¬
ление спокойствия и порядка... позволит правительству юной королевы подумать,
наконец, о своих заимодавцах, в числе которых находится много наших соотечест¬
венников». Цит. по: Русский инвалид. 1846. 2 ноября.
89 Guizot Е Memories... V. 6. Е307
90 Дебидур А. Указ. соч. Т. 1. С.397.
91 Renouvin Р. Op. cit. Т.5. Р. 183.
92 Times от 8 октября 1846 г. писала, что Луи-Филипп «не сдержал слова, данно¬
го Виктории в Ё», и что действия Франции ставят под угрозу европейское равнове¬
сие сил, но отмечала, что «Англия не видит необходимости призывать к оружию».
В то же время. Times отмечала, что Англия «никогда не простит и никогда не забу¬
дет» нанесенное ей оскорбление.
93 Morning Post сообщала 21 октября 1846 г.: «Мы всегда считали, что „сердечное
согласие" французского правительства с нашим было обманом, иллюзией и запад¬
ней. Это не Англия, а Франция сегодня доминирует в Европе». Times от 7 августа
1846 г. писала о «слепоте» Луи-Филиппа и его «абсурдных претензиях». Газета отме¬
чала, что король французов, обычно такой осторожный в своих действиях, «готов
пожертвовать миром и свободой Пиренеев» для удовлетворения своих семейных ин¬
тересов. Цит. по: Русский инвалид. 1846. 11 сентября.
Рохау А. Л. Указ. соч. Ч. 2. С. 127.
94
Франко-английское соперничество в Испании
197
вал бал. Дочери Гизо, впрочем, еще не начавшие выезжать в свет, уже
получили приглашения, а сам Гизо его еще только ожидал. Наконец,
14 февраля Гизо также удостоился приглашения, но в то же самое вре¬
мя леди Норманби принялась убеждать весь Париж, что это произо¬
шло по ошибке, из-за оплошности камердинера. Французы усмотрели
в необъяснимом поведении супруги английского посла оскорбление
национальной чести, и никто из приглашенных, за исключением не¬
скольких членов оппозиции, сторонников Тьера, на бал не приехал.
В Париже были убеждены, что лорду Пальмерстону следовало ото¬
звать своего посла95.
Во Франции известие о заключении испанских браков и о том не¬
годовании, которое в связи с этим возникло в английском обществе
и парламенте, было встречено совсем не так, как прежде. По словам
А. Л. Рохау, французы оставались до такой степени безучастными, что
отвечали на враждебность Великобритании «весьма слабо и даже вовсе
не отвечали». «Сердечное согласие» с Великобританией, поддерживае¬
мое прежде правительством, по мнению оппозиции, излишне дорогой
ценой, теперь, как считали французы, было подчинено или даже при¬
несено в жертву семейным интересам Орлеанского дома. Как писал
О. Барро в своих воспоминаниях, «левая — верное эхо общественного
мнения — осталась холодной и безразличной к этому важному семей¬
ному успеху, несмотря на дифирамбы Гизо и его друзей»96.
Франко-английские отношения несколько нормализовались
к марту 1847 г97. Дипломатический конфликт между Гизо и Норманби
был улажен в этом же месяце при посредничестве посла Австрийской
империи в Париже графа Р. Аппоньи и короля Бельгии Леопольда, на¬
ходившегося в то время в Париже98.
95 Мартен-Фюжье А. Элегантная жизнь или как возник «весь Париж». 1815-1848.
М., 1998. С. 163.
96 Barrot О. Memoires...T.l. Р.445.
97 13 февраля Сент-Олер имел честь обедать у королевы Виктории. За столом
присутствовали также принц Альберт, герцог и герцогиня Кембриджские и лорд
Кларендон. Из королевского дворца Сент-Олер направился на прием к лорду Паль¬
мерстону. Как отмечал Le Courier Franqais, французский дипломат был очень хо¬
рошо принят. За обедом лорд-мэр, в присутствие Пальмерстона, пил за здоровье
короля Луи-Филиппа. См.: Русский инвалид. 1847. 20 февраля.
98 Le Courier Franqais сообщал, что Гизо намеревался устроить большой обед
в честь лорда Норманби, на который был приглашен весь дипломатический корпус.
«Утверждают, что примирение между Гизо и Норманби — дело рук Леопольда». Га¬
зета также отмечала, что примирение между Францией и Великобританией стало
198
Н. П. Таньшина
Таким образом, в результате упорной борьбы в деле «испанских
браков» победу одержало французское правительство, подвергнутое
критике во Франции за разрушение «сердечного согласия» с Велико¬
британией в угоду якобы семейному интересу Орлеанской династии.
Однако вскоре после заключения браков королевы Изабеллы и ин¬
фанты стало ясно, что испанская комбинация Луи-Филиппа и Гизо
не имела той перспективы, которой от нее ожидали: королева Иза¬
белла не замедлила родить сына; ее мать, королева Мария-Кристи¬
на, обосновалась в Париже, а герцог Монпансье не имел большого
влияния в Мадриде. Интересна реакция Луи-Филиппа, уже утратив¬
шего трон и находившегося после революции 1848 г. в Англии, на из¬
вестие о беременности королевы Изабеллы. Как отмечала княгиня
Д.Х.Ливен, также в это время находившаяся в Англии, в своем пись¬
ме императрице Александре Федоровне, Луи-Филипп пришел в ярость
и воскликнул: «Кто отец?» Ему назвали имя герцога Беденара, на что
Луи-Филипп ответил: «В добрый час; по крайней мере, это хорошая
компания, но не говорите мне больше об этом деле»* 99.
Франция, несмотря на успешную дипломатическую комбинацию,
не смогла добиться преобладающего влияния в Испании, что прояви¬
лось уже при формировании нового министерства в Испании в начале
1847 г. Le National писал по этому поводу: «Неизбежное возвращение
в Мадрид влияния Англии, предвиденное нами, последовало прежде,
нежели мы думали... Мы полагаем, что из шести новых министров, ан¬
глийский посланник имеет на своей стороне четыре»100.
С начала мая 1847 г. на молодую испанскую королеву приобрел
влияние фаворит Серрано, которому покровительствовал лондонский
кабинет. Влияние Серрано на Изабеллу было столь компрометирую¬
щим, что ее супруг дон Франсиско де Ассис покинул дворец и заго¬
ворил о разводе101. Однако Франция вмешалась и сумела отговорить
оскорбленного супруга от намерения пойти на скандал. В скором вре¬
возможным потому, что французское правительство согласилось с требованием Ве¬
ликобритании отречься от прав на испанский престол. См.: Русский инвалид. 1847 4,
5 марта.
99 ГАРФ. Ф.728. Оп.1. Т.2. Д.1664. Т.З. Л. 115 об.
і°° Цит. по: Русский инвалид. 1847. 9 апреля.
101 Юная королева Изабелла с самого своего замужества, прежде всего, стреми¬
лась к развлечениям. Как отмечала Д. Дивен, «молодая королева забавляется, король
спит. Он ложится спасть в 11 часов, она — в 4 часа утра». А однажды пришла толь¬
ко в 8 часов. См.: ГАРФ. Ф.728. Оп.1. Т.2. Д.1664. Т.2. Л.27 об., 54 об.
Франко-английское соперничество в Испании
199
мени Франции удалось помочь Нарваэсу вернуться к власти (октябрь
1847), а тот добился удаления Серрано102.
Когда после революции 1848 г. королевская семья во главе с Луи-
Филиппом при содействии английского консула бежала в Велико¬
британию, королева Виктория оказалась в сложной ситуации. Она
была предупреждена министрами Расселом и Пальмерстоном о том,
что оказание Луи-Филиппу великодушного приема и помощи могло
быть расценено новым французским правительством как содействие
в возвращении бывшего монарха к власти. Кроме того, сама Виктория
помнила обиду, нанесенную ей французским правительством и Луи-
Филиппом лично в деле «испанских браков». Но в итоге победило
чувство монархической солидарности и родственные связи (Луи-Фи-
липп, напомним, был тестем любимого дяди Виктории, короля Лео¬
польда). В результате инцидент был исчерпан при помощи ставшего
уже традиционным посредничестве короля Леопольда. Он написал
письмо, в котором сообщал, что предоставляет свой дворец в Клер¬
монте в распоряжение своего тестя, который может жить там столь¬
ко, сколько потребуется103.
Аналогичные сведения сообщала Д.Х.Ливен. В письме от 4 (16)
марта она отмечала, что, несмотря на «испанские браки» и вызванные
ими трения в англо-французских отношениях, английскую неприязнь
к Франции, королевская семья была принята с большим уважением
к ее несчастью104.
Итак, идея сохранения стратегического партнерства с Великобри¬
танией являлась генеральной линией либералов—орлеанистов. Поли¬
тики разных политических пристрастий, такие, как Ф. Гизо, А. Тьер,
Ш. Ф. Монталамбер, О. Барро проявили себя убежденными сторонни¬
ками политики «сердечного согласия» между двумя странами. Линия
орлеанистов на сотрудничество с Великобританией, как показали со¬
бытия ХІХ-ХХ вв., оказалась более дальновидной и плодотворной,
чем взгляды их политических оппонентов. Понадобился крах Июль¬
ской монархии, революция 1848 г., поражение в 1870—1871 годах, что¬
бы французы, наконец, пришли к выводу о необходимости «дружить»
с Великобританией, несмотря на горькое прошлое и продолжавшую¬
ся конкуренцию, особенно в колониях и морской торговле.
102 Дебидур А. Указ. соч. Т.1. С. 487
103 Greville. Les quinze premieres annees de regne de la reigne Victoria. R, 1889.
P.373.
104 ГАРФ. Ф.728. On.l.T.2. Д.1664.Т.З. Л.16.
200
Н. П. Таньшина
В годы Июльской монархии Великобритания сама вела себя
не очень дальновидно, признавая за Францией только второстепен¬
ную роль, зачастую не желая считаться с ослабленной Францией и ста¬
раясь (по инерции прежних времен) всюду ее потеснить и ограничить.
Как отмечал Р. Валлен, несмотря на то, что виги представляли себе
альянс с Францией как союз равных и взаимно полезных друг другу
родственников, на практике так никогда не поступали: Пальмерстон
полагал, что Франция должна была следовать за Англией, могла играть
только вторую роль после нее, особенно в Западной Европе105.
Исходя из этого, подлинного франко-английского «сердечного со¬
гласия» достичь не удалось106. Франко-английские противоречия, очень
ярко проявившиеся на фоне обострения традиционной многовековой
борьбы двух стран за установление своего преобладающего влияния
в Испании, продемонстрировали хрупкость и непрочность «сердечного
согласия», которое Дж. Г. Абердин называл «доверием на один день»107,
что неоднократно подтверждалось в моменты острых международных
кризисов. Несмотря на общность либеральных политических инсти¬
тутов ни одна из сторон не могла допустить возможного усиления по¬
литических и экономических позиций одной из них в этом важном
стратегическом регионе, особенно на фоне актуализации средизем¬
номорской политики.
105 ВиІІеп R. Palmerston, Guizot and the Collapse of the Entente Cordiale. L., 1974.
P.333.
106 Как справедливо отмечал русский публицист К.К.Арсеньев, Великобритания
«сочувствовала политическому устройству Франции, но между французами и англича¬
нами было слишком мало народной симпатии, между их правительствами — слишком
много противоречивых интересов. См.: Арсеньев К.К. Записки Гизо. Министерство
11 октября 1832 г.//Русский вестник. 1861. Т.36. С. 184-185.
107 Цит. по: Федосова Е.И. Франция и Венская система (К вопросу о постоянно
действующих и временных факторах внешней политики)//Вестник МГУ Серия 8.
История. 1996. №5. С. 80.
ПЕРВОЕ «СЕРДЕЧНОЕ СОГЛАСИЕ»
(К ВОПРОСУ О ФРАНКО-АНГЛИЙСКИХ
ОТНОШЕНИЯХ В 30-40-Е ГГ. XIX В.)
Е. И. Федосова
Начало XIX в. явилось во многом переходным для международных от¬
ношений в Европе. Крах Первой империи во Франции, завершив¬
шийся образованием «венской системы» и Священного союза были
явлениями несомненно мирового значения. Новый «порядок» попыта¬
лись создать на началах принципа легитимизма во внутренней и меж¬
дународной жизни государств* 1. Наиболее уязвимой стороной этой
концепции было стремление создать правовой порядок не только проч¬
ный, но и вечный. Но право, как известно, тоже имеет свою историю,
и правовой порядок тем прочнее, чем интенсивнее идет процесс изме¬
нения этого права, в связи с меняющейся исторической обстановкой.
Создатели системы легитимизма — этого очередного плана «вечного
мира» — не позаботились о создании органа, который мог бы коррек¬
тировать «принцип» в зависимости от исторической реальности.
Принцип легитимизма, однако, принимался не как отвлечен¬
ное начало (хорошо известно, что Александр I не хотел восстанавли¬
вать во Франции династию Бурбонов), а всегда наполнялся вполне
реальным содержанием. Легитимизм начала XIX в. стал своего рода
обоснованием новой системы политического равновесия в Европе
Елена Ивановна Федосова, кандидат исторических наук, доцент кафедры новой
и новейшей истории стран Европы и Америки Московского государственного уни¬
верситета им. М. В.Ломоносова.
1 Известно, что принцип легитимизма, как основы будущего международного
права, был предложен на Венском конгрессе представителем Франции Ш.М.Талей-
раном. Сделано это было с целью добиться для Франции почетного места на кон¬
грессе, сорвать планы, прежде всего России, по польскому и саксонскому вопросам
и тем самым расколоть антифранцузскую коалицию.
202
Е. И. Федосова
в интересах государств «Старого порядка». Практически это означа¬
ло преграду новому политическому усилению Франции и дальнейше¬
му росту значения Англии, особенно в решении европейских проблем.
Поэтому «трактаты 1815 г.» уже в 20-е гг. начинают входить в противо¬
речие с государственными интересами многих держав, в первую оче¬
редь Англии и Франции.
Казалось, что уже непосредственно после Венского конгресса су¬
ществуют все предпосылки для сближения Франции и Англии. Однако
вопрос о внешнеполитической ориентации на Англию в начале века
не был простым для французского правительства. Бурбоны, обеспо¬
коенные судьбой своей династии, искали поддержки, прежде всего,
среди легитимных монархов Европы, заверяя их о своем стремле¬
нии к миру и о верности трактатам 1815 г. Сближение же с Англи¬
ей осложнялось еще и тем, что она была основным экономическим
конкурентом Франции, ее главным соперником на европейских и ко¬
лониальных рынках. Кроме того, память о Ватерлоо также мешала
воспринимать события отстраненно от наполеоновских времен. В об¬
ществе всякое сближение с Англией рассматривалось чуть ли не как
национальная измена.
Сразу после Венского конгресса перед французской дипломатией
была поставлена трудная задача преодолеть ту унизительную ситуацию,
в которую попала Франция в результате поражения в наполеоновских
войнах. Сделать это, как казалось в 1810-х — 1820-х гг, можно только
с помощью России, которая к этому времени снискала себе славу за¬
щитницы интересов Франции. Граф Ноайль ехал в Петербург в ка¬
честве посла имея четко поставленную перед ним задачу — заменить
Четверной союз (между Англией, Австрией, Пруссией и Россией) сою¬
зом русско-французским.
Однако к такому союзу русский император не был готов. Его как
раз влекла идея расширения Четверного союза, привлечения к нему
как можно большего количества государств (и Франции в первую оче¬
редь), превращения его в «Великий союз» — братский и христианский.
Система Священного союза вообще никаких частных союзов не до¬
пускала, так как такая практика свела бы на нет тот баланс сил, кото¬
рый был установлен в 1815 г и был выгоден России.
Таким образом в 1810-х — 1820-х гг. все планы французской дипло¬
матии на разрушение Венской системы путем укрепления отношений
с Россией и, главное, заключение с ней союза, потерпели поражение.
Англия также в своей дипломатической игре в этот период не рассмат¬
ривала Францию как союзника, хотя и не связала себя обязательства¬
ми Священного союза. В целом, вес Франции в международных делах
Первое «сердечное согласие»
203
в 10—20-е гг. XIX в. был очень незначительным. В этом отношении по¬
казателен мемориал о положении восточных дел (а обострение восточ¬
ного вопроса было главной проблемой международной жизни в 20-е
гг.), составленный канцлером Австрии К. Меттернихом в 1826 г. В нем
практически не упоминается позиция Франции в этом вопросе, а все
внимание сосредоточено на позициях России и Англии ’.
Однако все же восточный кризис 20-х гг. французская диплома¬
тия смогла использовать для активизации своей политики на Ближнем
Востоке, на Балканах, в Египте и Иране. Одновременно французское
правительство предпринимало шаги, направленные на то, чтобы
не допустить усиления России на Ближнем Востоке. В этом вопро¬
се позиция Франции часто пересекалась с английской. И совершен¬
но очевидно, что опасения чрезвычайного усиления России в этом
регионе привели уже в 20-е гг. XIX в. к началу складывания антирос-
сийской направленности политики европейских держав во главе с Ан¬
глией в решении восточного вопроса.
Очень показательно, что поддержку России Францией в период
русско-турецкой войны 1828—1829 гг. французское правительство сра¬
зу же связало с планами пересмотра Венских трактатов, о чем сви¬
детельствует так называемый «Большой проект» Полиньяка — главы
нового кабинета, сформированного во Франции в августе 1829 г2 3. Что¬
бы привлечь Россию к этой политической комбинации, Полиньяк тес¬
но связал передел земли в Западной Европе с разделом Османской
империи. Турки, по его плану, полностью изгонялись с Балканского
полуострова, Россия получала Молдавию, Валахию и обширные об¬
ласти Армении, на долю Австрии доставались Сербия, Босния, Еер-
цеговина и т.д. и т. п. Но главное, что земли нидерландского короля
подлежали разделу. Бельгия отходила к Франции, Еолландия к Прус¬
сии. Англия получала голландские колонии. План Полиньяка был
одобрен французским королем Карлом X и отослан в Петербург. При¬
чем в этом послании французское правительство не настаивало на точ¬
ном исполнении всех пунктов этого проекта, но одно условие являлось
исходным — присоединение Бельгии к Франции.
В сущности, химерический план Полиньяка был попыткой ново¬
го русско-французского сближения, предпринятой французским пра¬
вительством, но, как и раньше, она была обречена на провал. Россия
2 Metteniich K.W. von. Memoires, documents et ecrits divers. Deuxieme partie. T.4. P.,
1881 (далее — Memoires...).
3 Подробно о плане Ж.Полиньяка см.: Татищев С. С. Император Николай I
и иностранные дворы. СПб, 1889. С. 137-139.
204
Е. И. Федосова
никогда не пошла бы ни на какой передел земель в Западной Евро¬
пе. К тому же к концу войны с Турцией в правительственных кругах
России вновь получила развитие идея сохранения Османской импе¬
рии, которая в результате поражения в войне должна была попасть
в орбиту влияния России.
Французское правительство, видя, что все усилия ни к чему
не привели, изменило свой курс и попыталось вместе с Англией и Ав¬
стрией повлиять на ход переговоров между Россией и Турцией в Ад¬
рианополе (сентябрь 1829 г). Осенью 1829 г. отношения между Англией
и Россией были чрезвычайно накалены, поговаривали даже о возмож¬
ности военного разрешения этого конфликта. Многое в данной ситуа¬
ции зависело от позиции французского правительства. Казалось, что
сближение Англии и Франции дело решенное и именно оно опреде¬
лит дальнейший ход событий. Однако Франция, готовившаяся к экс¬
педиции в Алжир, не захотела осложнений в отношениях с Россией,
тем более что завоевание Алжира неминуемо грозило вызвать отрица¬
тельную реакцию Лондона. Россия же не раз давала понять Тюильрий-
скому кабинету, что поддержит Францию в этом предприятии4. Таким
образом, англо-французские отношения в начале века все время на¬
тыкались на препятствия, которые создавались той системой между¬
народных отношений, которые были созданы трактатами 1815 г. или же
особенностями конкретной исторической обстановки.
Июльская революция 1830 г. во Франции и свержение легитимного
режима, тесно интегрированного в международную систему, с таким
трудом созданную в Вене, была фактором дальнейшего разрушения
этой системы. Для легитимных монархов Европы революция во Фран¬
ции означала возрождение революционной угрозы, исходящей вновь
из Франции. Поэтому революция 1830 г. усложнила международные
позиции Франции, вновь появилась угроза ее дипломатической изо¬
ляции, но одновременно появились и реальные возможности к сбли¬
жению Англии и Франции.
Первые шаги правительства Июльской монархии во Франции
в области внешней политики отличались крайней осторожностью:
оно поспешило дать заверения о поддержке трактатов 1815 г. и призна¬
ло все территориальные изменения, произведенные ими. Английское
правительство единственное из европейских держав сразу признало
Июльскую монархию, английские газеты высказывались за сближе¬
ние Англии и Франции, велась вовсю пропаганда англо-французской
4 Laron М. La politique russe et l’intervention fran<jaise a Alger//Revue des etudes
slaves T.38. P., 1961.
Первое «сердечное согласие»
205
дружбы5. В событиях 1830 г. во Франции Англия увидела возможность
ослабления позиций стран «Старого порядка», и усиление своего влия¬
ния на европейские дела.
Международная ситуация крайне осложнилась в результате вспых¬
нувшей в августе 1830 г. революции в Бельгии. Бельгии грозила ин¬
тервенция, что представляло угрозу и для безопасности Франции.
Поэтому Франция в противовес доктрине Священного союза, к ко¬
торому она присоединилась в 1818 г. — вмешательство во внутренние
дела государств с целью поддержания порядка и легитимных прави¬
тельств в Европе — выдвинула принцип невмешательства, которого
Англия придерживалась с 20-х гг. XIX в. Ф. Гизо, выступая в парламен¬
те, отмечал, что распространение «демона революции» опасно и для
Франции, надо отказаться от политики поддержки всех революцион¬
ных движений, но надо уважать и права всех народов на свой выбор.
Принцип невмешательства толковался различными силами
во Франции по-разному. Но несомненно, что главное его содержа¬
ние — не допускать вооруженного вмешательства европейских держав
во внутренние дела тех государств, которые образовывали, как подчер¬
кивал Гизо, «ее (Франции —Г. Ф.) пояс»: Бельгия, Швейцария, Пье¬
монт, Испания6. Против вмешательства в бельгийские дела активно
выступала и Англия. В этой чрезвычайно напряженной международ¬
ной ситуации сближение с Англией, которая первая признала новое
правительство во Франции, казалось наиболее реальным.
Особенно актуальна эта проблема становилась для Франции, ко¬
торой грозила международная изоляция. На чрезвычайно ответствен¬
ный для Франции в этой ситуации пост посла в Лондоне был назначен
76-летний Ш.-М.Талейран, перед которым была поставлена сложная
задача — предотвратить иностранное вмешательство в бельгийские
дела и избежать военного конфликта в Европе в целом.
Выбор кандидатуры на пост посла в Англии многим политиче¬
ским деятелям показался странным. Во Франции в эти дни много го¬
ворили о превратностях его политической карьеры, припоминались
его неблаговидные поступки и чрезмерная алчность. Но никто не от¬
казывал Талейрану в остром глазе на политические события, умении
почувствовать момент и приспособиться к нему. Талейран обладал ко¬
лоссальным политическим опытом — ведь на протяжении 40 лет он
активно участвовал в важнейших событиях Европы. В Англии же Та-
5 См.: Молок А.И. Англия и революция 1830 е во Франции//Международные от¬
ношения. Политика. Дипломатия. М., 1964.
6 Guizot F. Memoires pour servir a l’histoire de mon tempa P„ 1859. T.2. R259.
206
Е. И. Федосова
лейрану был оказан такой пышный прием, что русским дипломатам
уже тогда казалось, что вопрос о союзе между Англией и Франци¬
ей—дело решенное. Дом французского дипломата в Лондоне сделал¬
ся очень быстро местом самых пышных приемов и балов.
Талейран был убежден, что единственная возможность стабили¬
зировать международное положение Франции — это сближение с Ан¬
глией. Однако он очень быстро и ясно понял всю нереальность плана
немедленного заключения прочного союза между Англией и Фран¬
цией. Министр иностранных дел Англии Дж. Пальмерстон сразу же
отклонил все попытки разговоров на эту тему — Июльская монархия
еще слишком слаба, чтобы Британская империя пошла на союз с ней.
Поэтому тактика Талейрана заключалась в следующем: «Франция
не должна сейчас думать о том, что называют союзами; она должна
поддерживать хорошие отношения со всеми и особенно с некоторыми
державами...»7. И наиболее подходящей страной, с которой Франции
следует поддерживать хорошие отношения, он считал Англию. Здесь
не последнюю роль играло, по мнению Талейрана, сходство полити¬
ческих институтов, принятие обеими странами принципа невмеша¬
тельства как основы внешней политики. Европа, писал он 27 ноября
1830 г., разделена сейчас на два лагеря: Англия и Франция, с одной
стороны, и Пруссия, Россия и Австрия —с другой. Талейран считал
также, что Пруссию с ее тягой к либеральным реформам, возможно,
в будущем и удастся притянуть на сторону Англии и Франции8.
Достигнуть сближения с Англией, считал французский посол,
можно было, только устранив наиболее спорные вопросы в отноше¬
ниях между державами и, прежде всего, отказавшись на время от коло¬
ниальной экспансии в Алжире. Поэтому он настойчиво просил, чтобы
французские журналисты и политические деятели как можно меньше
касались алжирских дел. И современники, и позднее историки утвер¬
ждали, что отказ от активной колониальной политики в первые годы
Июльской монархии — это дело рук Талейрана. Однако активную ко¬
лониальную политику Франция, находясь практически в условиях
внешнеполитической изоляции, вести и не могла.
Кроме того, и бельгийская революция неожиданно осложнила ан¬
гло-французские отношения. В Бельгии громко раздавались голоса
сторонников присоединения к Франции. Если голландский король об¬
ратился за помощью ко всем европейским державам, кроме Франции,
7 Ambassade de Talleyrand a London 1830-1834. Р., 1891. Premiere partie. P.99-103.
8 Ibid.P.98.
Первое «сердечное согласие»
207
то бельгийцы ждали помощи именно от Франции. В самой Франции
развернулась острая политическая борьба по вопросам внешней поли¬
тики. Луи Блан писал, что во Франции в это время, по существу, было
два правительства: правительство Луи Филиппа и «правительство клу¬
бов». Первое — «расчетливое и острожное», второе — «активное, дей¬
ствующее страстно и непредусмотрительно»9. «Второе правительство»
требовало продвижения Франции к Рейну, поддержки всех революци¬
онных движений, присоединения Бельгии, активизации колониаль¬
ной политики. С этими требованиями выступали и немногочисленные
республиканцы и левое крыло либеральной буржуазии.
Эта ситуация насторожила английское правительство — оно вовсе
не хотело усиления позиций Франции в Европе. Пальмерстон считал,
что полностью доверять Франции и поддерживать ее нельзя, так как
она мечтает о возвращении ей утраченных в 1815 г. «естественных гра¬
ниц»10. Вспоминали в эти дни в Лондоне и о плане Ж. Полиньяка 1829 г.,
в котором предполагалось объединение Франции и Бельгии. Княгиня
Ливен, жена русского посла в Англии, находясь в дружеских отноше¬
ниях с главой английского правительства Ч. Греем, не раз говорила ему,
что «Талейран способен на все. Франция не хочет, чтобы дела Бель¬
гии уладились, она хочет лавировать, затянуть их до тех пор, пока она
не станет ее добычей, и все добродушие Талейрана не имеет иной цели,
как отдать Бельгию в руки Франции. Это будет его политическим заве¬
щанием; он возвратит ей то, что она потеряла по его вине»11.
Французское правительство, стремясь успокоить правительства
европейских стран, поторопилось заявить, что присоединение Бель¬
гии к Франции не входит в его планы, что оно не стремится и к тому,
чтобы корону Бельгии получил сын Луи Филиппа герцог Немурский,
и согласно на то, чтобы судьба Бельгии была решена на конференции
пяти великих держав. Французский историк Дебидур верно подметил,
что само это решение говорило о нарушении принципа невмешатель¬
ства и было, в сущности, «не что иное, как обращение к Священно¬
му союзу»12.
Однако в недрах французской дипломатии продолжали разраба¬
тываться различные планы перекройки карты Европы. Так, в ноябре
1830 г. министр иностранных дел Себастиани выдвинул план раздела
9 Blan L. Histoire de dix ans. P., 1842. Т.2. P.86.
10 Guyot R. La premiere Entente Cordiale. P., 1926. P.62.
11 Русская старина. 1903. №114. С.692.
12 Дебидур А. Дипломатическая история Европы. М., 1947 Т.1. С.306.
208
Е. И. Федосова
Бельгии между Нидерландами, Францией и Пруссией и секретно со¬
общил его некоторым участникам конференции в Лондоне, посвящен¬
ной решению бельгийских дел13. Причем, так как достижение этого
было невозможно без согласия Англии, предусматривалось вознаграж¬
дение Англии за счет Бельгии —ей предлагалось передать Антверпен.
Английское правительство через своего посла в Париже Гренвилля
заявило, что оно никогда не допустит исполнения этого плана. Русский
посол в Париже Поццо-ди-Борго доносил в январе 1831 г. о негативном
отношении Англии ко всем попыткам Франции добиться увеличения
своей территории. Он даже считал, что такая политика французско¬
го правительства неминуемо должна привести к возвращению Англии
к «старой европейской политике»14. И действительно, английское пра¬
вительство не раз давало понять французским дипломатам, что Фран¬
ция непозволительно широко толкует принцип невмешательства.
В такой накаленной атмосфере французское правительство сочло
необходимым дать разъяснения своей позиции. 2 декабря 1830 г. Се-
бастиани в депеше Талейрану просил успокоить лондонский кабинет.
Принцип невмешательства, разъясняется в этой депеше, был выдви¬
нут в противовес политике государств Священного союза. Как и все
принципы, он имеет свои границы: Франция, конечно, не пресле¬
дует цели побудить народы к ниспровержению своих правительств
и тем более не обещает им военной помощи. Ее политика призвана
защитить интересы французской нации и не более того. Далее под¬
черкивалось, что Франция не собирается мешать европейским мо¬
нархам подавлять революционные выступления, тем более если речь
идет об отдаленных от Франции государствах. Но совсем другие дело
Бельгия, здесь стоит вопрос о безопасности Франции15.
Такие разъяснения не могли успокоить Англию, тем более, что
Талейран, хотя и называл план Себастиани «опасной авантюрой»,
на Лондонской конференции по бельгийским делам постоянно вел
разговоры о различных территориальных уступках Франции. Во всех
этих планах, разговорах или просто бесплотных мечтах английское
правительство углядело «воспоминания о планах Полиньяка»16.
13 Memoires du prince de Talleyrand. E, 1891. Т.З. P.411; Мартенс Ф. Ф. Собрание
трактатов и конвенций, заключенных Россией с иностранными державами. СПб.,
1895. Т. 11. С. 451.
14 АВПРИ. Ф.Канцелярия. МИД.1831. Д.9173. Л.92-93.
15 Ambassade de Talleyrand. P.121.
Guyot R. Op. cit. P.67.
i6
Первое «сердечное согласие»
209
Наконец, после тщетных усилий добиться каких-либо изменений
в пользу Франции границ 1815 г., Талейран выступил с предложени¬
ем сделать Бельгию, по примеру Швейцарии, нейтральным государ¬
ством. Это предложение было поддержано, с ним выступали и другие
участники конференции в Лондоне. В таком решении вопроса увидели
единственную возможность не допустить подчинения Бельгии Фран¬
ции. Талейран попытался распространить нейтралитет и на Люксем¬
бург, что привело бы к выводу оттуда германских войск (Люксембург
входил в Германский союз). Когда это предложение было отклонено, он
выдвинул другое — возвращение Франции двух крепостей—Филиппви-
ля и Мариенбурга17. Сражался Талейран, по выражению Пальмерстона,
«как дракон». Переговоры по вопросу о будущей судьбе Бельгии прохо¬
дили чрезвычайно сложно. Однако все предложения французского по¬
сла не получили поддержки со стороны английского правительства.
20 декабря 1830 г. Лондонская конференция признала незави¬
симость Бельгии, 20 января 1831 г. приняла решение о нейтралитете
Бельгии, неприкосновенности ее территории, гарантируемой дер-
жавами-участницами переговоров. И тотчас Талейран потребовал
от бельгийского правительства разрушения всех крепостей, постро¬
енных после Венского конгресса на франко-бельгийской границе гол¬
ландским правительством. И сумел добиться решения о ликвидации
13 крепостей.
Оппозиционные крути во Франции не были удовлетворены ре¬
шениями Лондонской конференции по бельгийскому вопросу. Эти
настроения в известной степени разделяли и в правительственных
кругах. Согласие на нейтралитет Бельгии расценили не как вынуж¬
денный шаг, а как замысел самого Талейрана. Сестра Луи Филиппа
Аделаида от имени короля с горькой иронией поздравила Талейра¬
на с этим «успехом». Однако бесспорно, что итоги Лондонской кон¬
ференции имели положительное значение для Франции. Создание
независимого бельгийского государства, придерживающегося проф¬
ранцузской ориентации, укрепляло международные позиции Июль¬
ской монархии. Этого успеха французская дипломатия достигла ценой
больший уступок: отказалась от присоединения Бельгии, от пересмот¬
ра границ, установленных в 1815 г., и даже согласилась, чтобы королем
Бельгии был ставленник Англии принц Саксен-Кобургский.
В октябре 1832 г. было подписано соглашение с Англией о совмест¬
ной блокаде Нидерландских берегов с целью освобождения от гол¬
ландских войск Антверпена. Никогда со времен Венского конгресса
17 См.: Мартенс Ф. Ф. Указ. соч. Т. 11. С.450.
210
Е. И. Федосова
и до Крымской войны Франция и Англия не казались современникам
так близки к подписанию союзного договора, как в момент совместной
военной экспедиции и взятия Антверпена в ноябре—декабре 1832 г.
Еще в марте 1832 г. в Петербург из Лондона была послана рус¬
скими дипломатами обстоятельная записка о состоянии политиче¬
ских дел в Европе. Основной смысл этого послания заключался в том,
что Англия и Франция, благодаря общности правительственных по¬
рядков и политических целей, находятся в тесном союзе18 19. Однако
русские дипломаты, а авторами записки были Поццо-ди-Борго, Ма-
тушевич и Ливен, глубоко ошибались. Действительного сближения
Англии и Франции в этот период так и не произошло. Французское
правительство очень скоро поняло, что использовать Англию в сво¬
их интересах и хоть как-то «исправить» ситуацию 1815 г. ему не удаст¬
ся. Английское правительство не поддерживало Францию полностью
ни в одном вопросе.
Это ясно проявилось в связи с польскими событиями. Польское
восстание было использовано французским королем для того, что¬
бы вовлечь Англию в общие действия с Францией. Войны из-за по¬
ляков Луи-Филипп вести не хотел и не мог, но горячая поддержка
французской общественностью поляков заставляла французское пра¬
вительство занять благожелательную по отношению к повстанцам по¬
зицию. Оно попыталось привлечь Англию к совместному с Францией
демаршу в поддержку польского дела и тем самым связать ее с фран¬
цузским внешнеполитическим курсом. В связи с вспыхнувшим вос¬
станием в Царстве Польском Талейран послал в декабре 1830 г. депешу
в Париж, в которой изложил свое отношение к польским событиям.
Талейран писал, что они требуют от европейских держав решительно¬
го вмешательства, чтобы не повторить «несправедливости прошлого
века». Наполеон, по его мнению, мог, но не дал Польше независимо¬
сти, и это его большая ошибка. При поддержке Англии, считал Талей¬
ран, и при этом не нарушая европейского мира, можно добиться для
Польши независимости, а независимая Польша будет «лучшим барь¬
ером против распространения мощи России». Талейран, по существу,
возрождал старый план создания барьера вокруг России из Польши,
Швеции и Турции1".
Однако и эти планы не встретили никакого понимания в Англии.
Английское правительство не желало из-за Польши ссориться с Рос¬
18 Мартенс Ф. Ф. Указ. соч. Т.15. С.7.
19 Ambassade de Talleyrand. P.144.
Первое «сердечное согласие»
211
сией. Оно ограничилось напоминанием русскому правительству о га¬
рантиях 1815 г., но на все предложения Парижа выступить совместно
посредниками в этом деле ответило отказом.
Некоторое взаимопонимание возникло в связи с событиями
в Италии. Так, оккупация Австрией Папских областей вызвала недо¬
вольство и во Франции, и в Англии. Обе державы стали добиваться
эвакуации австрийских войск и проведения здесь некоторых админи¬
стративных реформ. 18 февраля 1831 г. Пальмерстон в депеше послу
в Париже, характеризуя англо-французские отношения, употребил вы¬
ражение «прекрасное понимание». А 31 мая он писал ему: «Мы глубоко
сознанием, что сердечное соглашение, тесная дружба между Англи¬
ей и Францией должна способствовать обеспечению мира на земле,
утверждению свободы, защите и развитию счастья наций»20.
Однако это «сердечное согласие» возможно только при условии,
если Франция не будет добиваться пересмотра границ 1815 г, не будет
делать попыток расширить свою территорию. Себастиани с горечью
заметил английскому послу, что Англия «до тех пор дружна с Фран¬
цией, пока та терпит свое унижение»21.
Важной вехой в международных отношениях был восточный кри¬
зис начала 30-х гг. XIX в. Вспыхнувший в 1832 г. конфликт между ту¬
рецким султаном и египетским пашой быстро перерос в большую
международную проблему. Позиции Англии и Франции по восточно¬
му вопросу часто не совпадали, но в одном эти позиции сходились —
не допустить усиления русского влияния на Ближнем Востоке.
В январе 1833 г. французское правительство выдвинуло план
«коллективного посредничества» (под коллективом подразумевались
Англия и Франция) в восточном вопросе. В. де Брольи — министр ино¬
странных дел Франции с ноября 1832 г. — писал Талейрану 21 января
1833 г.: «Спасти Порту и помешать интервенции России — эта двоякая
цель стоит в настоящий момент перед Францией и Англией»22.
Английское правительство не возражало против этой идеи,
но настаивало, чтобы все великие европейские державы, в том чис¬
ле и Россия, присоединились. Талейран стремился убедить англий¬
ский кабинет, что посредничество следует предлагать только от имени
Франции и Англии. Однако достичь этого не удалось. Английское
правительство не желало в данный момент двустороннего соглашения
20 Guyot R. Op. cit. P.77
21 Ibid. P.78.
22 Memoires du prince de Talleyrand. Vol.5. R, 1892. P.493.
212
Е. И. Федосова
с Францией. Талейран писал 31 января 1833 г.: «...система английских
министров основывается на их желании сдержать завоевательную по¬
литику России, полностью сохранив по отношению к ней видимость
абсолютного согласия; они считают, что добившись присоединения
этой державы к коллективному решению восточного вопроса, данная
цель будет достигнута»23.
Заключение в 1833 г. Ункиар-Искелессийского договора между
Турцией и Россией, благодаря которому Россия получила преобладаю¬
щее влияние в Константинополе и проливах, и в Англии, и во Фран¬
ции было встречено как провал их политики на Ближнем Востоке.
Причем негодование в Англии было столь велико, что английский ка¬
бинет начал искать союзника на случай войны с Россией. Мартенс
считал, что восточный кризис, несмотря на выявления острых англо¬
французских противоречий, привел к тому, что теперь именно Анг¬
лия «увлеклась мечтами об англо-французском союзе»24. Но на этот
раз французское правительство не поддержало Англию. Луи-Филипп
считал безумием воевать с Россией из-за русско-турецкого союза, да и
внутреннее положение во Франции не позволяло решиться на такую
военную авантюру.
Враждебная позиция Франции и Англии по отношению к России
во время восточного кризиса начала 30-х гг. XIX в. ускорила заключение
Мюнхенгрецкой и Берлинской конвенций 1833 г. между Россией, Авст¬
рией и Пруссией, как противовес сближению Франции и Англии25.
Снова оживились разговоры о возможности заключения союзни¬
ческого соглашения между Францией и Англией. Министр иностран¬
ных дел Франции Брольи считал, что англо-французский союз — «это
лучший из всех замыслов» французской политики последних лет. Бро¬
льи полагал, что Мюнхенгрецкое свидание дает исключительную воз¬
можность для заключения оборонительного союза между Францией
и Англией. Сама идея оборонительного союза принадлежала Талейра¬
ну, который, приехав в сентябре 1833 г. из Лондона в Париж, настойчи¬
во проводил ее в беседах с членами кабинета министров и в разговорах
с английским послом в Париже. Брольи же стал самым ярым сторон¬
ником этой идеи Талейрана.
В декабре 1833 г. он послал подробную инструкцию французско¬
му послу в Лондоне, в которой, как он сам писал, развил и обосновал
23 Ibid.P. 114-115.
24 Мартенс Ф.Ф. Указ. соч. СПб., 1898. Т. 12. С.40.
25 АВПРИ. Ф.Канцелярия. 1833. Д.24. Л.227-230.
Первое «сердечное согласие»
213
мысли Талейрана. О каком союзе шла речь? «Речь идет, — писал Бро-
льи, — о договоре, по которому враги одной из двух стран становят¬
ся врагами другой, в случае необоснованной агрессии против нее»26.
Большое место в этом послании уделено рассуждениям о том, что
так ли уж Англии необходим этот оборонительный союз, как Фран¬
ции, ведь Англия — островная страна, давно не переживавшая рево¬
люционных бурь. Однако французское правительство считало все же,
что соглашение трех северных держав представляет реальную опас¬
ность и для Англии. Франция 1830 г. и Англия после парламентской
реформы 1832 г., объединившись, смогут стать оплотом либерализма,
смогут противопоставить свою политику политике абсолютистских го¬
сударств. Отдав же Францию на растерзание Европе, Англия окажет¬
ся в одиночестве и не сможет на равных вести разговор с Россией,
Австрией и Пруссией. Цель союза — противодействие политике трех
северных европейских монархий: укреплению России в Турции, Авст¬
рии в Италии, Пруссии в Германии в результате Таможенного союза27.
Наконец, в депеше подчеркивалось, что главная задача Англии — это
поддержка status quo в Европе, а достичь этого можно, только объеди¬
нившись с Францией против притязаний монархий Севера. Француз¬
ское правительство отдавало себе отчет в том, что множество «мелких»
вопросов разъединяет эти две страны: Алжир, проблема таможенных
пошлин и другие, но «все эти мелочи отступят перед неизбежной со¬
лидарностью, перед общим очевидным интересом»28.
30 декабря 1833 г. проект договора послали в Лондон. Пальмерстон
не был абсолютно враждебен идеи союза с Францией. Но все же всту¬
пать в тесное двустороннее соглашение с Францией, связывать себя
обязательствами, английское правительство не хотело.
На предложение французского правительства английская сторо¬
на почти сразу же ответила отказом. 3 января 1834 г. Талейран писал,
что англичане «не желают стеснять себя связями, которые не имеют
цели специальной и четко определенной»29. Английское правительство
развернуло перед французским послом и другие причины, по кото¬
рым оно отказывалось от заключения оборонительного союза. Прежде
всего, оно надеялось расколоть союз северных государств. У Англии,
как уверяли английские политические деятели Талейрана, сильны
26 Memoires du prince de Talleyrand. Vol.5. P.280.
22 Ibid.P.289-290.
28 Ibid.P.286.
29 Ibid.P.298.
214
Е. И. Федосова
надежды на привлечение Австрии к решению восточного вопроса —
тогда английское правительство сможет опереться в своей политике
и на Вену. Союз же с Францией, четкий и определенный, мог только
помешать этим планам; он окончательно бросит Пруссию и Австрию
в объятия России30. Сам Талейран так определил причины отказа Ан¬
глии: постоянное соперничество Франции и Англии после Утрехтско¬
го мира в Испании; нестабильность внутреннего положения Франции;
англо-русские переговоры и попытки наладить отношения31.
Старания Талейрана, направленные на заключение двусторонне¬
го союза с Англией, потерпели неудачу, что он и признал в письме
от 13 апреля 1834 г.
В это же время осложнилась ситуация на Пиренейском полуостро¬
ве. В Испании и Португалии борьба за престол переросла в граждан¬
скую войну. Французское правительство еще в конце 1833 г. обсуждало
вопрос о посылке в Испанию своих войск. Однако английское пра¬
вительство в тайне от Франции в первых числах апреля подписало
договор с Испанией и Португалией об оборонительном союзе, кото¬
рый ставил весь Пиренейский полуостров, по существу, под протек¬
торат Англин.
Франция расценила этот шаг английской дипломатии как про¬
вал всей политики, направленной на англо-французское сближение.
Лондонский двор предложил Франции присоединиться в качестве
четвертого союзника. Однако Талейран настаивал на существенном
редактировании текста договора: «...Франция в договоре должна стать
стороной договаривающейся, а не всего лишь примыкающей к нему»32.
Англия уступила и 22 апреля был подписан Четверной союз, по кото¬
рому Англия обязывалась помогать Испании и Португалии оружием
и флотом. Франция же, по существу, никаких обязательств не имела. Ее
участие в этом союзе было чисто формальным. Французское правитель¬
ство и не желало связывать себя обязательствами, не имея в отношении
себя никаких обязательств со стороны Англии. Четверной союз получил
любопытную оценку в отчете Министерства иностранных дел России:
«Четверной союз заключает в себе признание формальное и даже пред¬
усматривает применение принципа вмешательства», против которого
Франция и Англия еще совсем недавно так громко протестовали33.
30 Ibid.
31 Ibid.P.318.
32 Ibid.P.367.
33 АВПРИ. Ф.Канцелярия. Отчет за 1834 г. Л. 122.
Первое «сердечное согласие»
215
Талейран еще некоторое время будет пытаться убедить и себя,
и французское правительство в том, что договор является демонстра¬
цией единства Парижа и Лондона, а проблемы Пиренейского полу¬
острова — дела второстепенные. Однако действительного сближения
с Англией, которое было бы закреплено союзным договором, не было
достигнуто. Но это был максимум того, что могло сделать французское
правительство в своем стремлении заключить союз с Англией. В кон¬
це 1834 г. Талейран ушел в отставку.
Таким образом, в 30-е гг. не удалось заключить «сердечное согла¬
сие» между Францией и Англией, которое в идеале должно было за¬
вершиться пересмотром Венских трактатов. Это объяснялось рядом
обстоятельств. Во-первых, положение Франции было еще слишком
неустойчивым, ее международный престиж невелик, а поддерживать
стремление французского правительства к пересмотру Венских трак¬
татов и таким образом усиливать позиции Франции Англия не была
заинтересована, тем более, что это привело бы к обострению отноше¬
ний с другими европейскими странами. Во-вторых, остались неразре¬
шенными экономические противоречия. На всех этапах переговоров
между Англией и Францией о сотрудничестве, сближении или даже
заключении союзного договора английские представители выдвига¬
ли предложение о пересмотре таможенной политики Франции, сни¬
жении пошлин на некоторые товары, т. е. фактически об открытии
французского рынка для английских товаров. Английский посол в Па¬
риже подчеркивал, что невозможно добиться упрочения политическо¬
го союза, не договорившись по вопросам торгово-промышленным34.
Как только Талейран в Лондоне повел разговор об оборонительном
союзе, английский посол вручил в Париже меморандум о реформе та¬
моженной системы во Франции. Под нажимом Англии французское
правительство пыталось перейти к политике экономического либера¬
лизма. Однако все попытки провести через парламент хотя бы некото¬
рые изменения в таможенной системе кончались провалом. Снизить
пошлины, открыть французский рынок для английских товаров Фран¬
ция не могла — это противоречило интересам широких слоев фран¬
цузской буржуазии.
Наконец, очень трудно было преодолеть психологический барьер.
20-летняя смертельная борьба между Францией и Англией была еще
в памяти, общественное мнение обеих стран было против такого сою¬
за, преодолеть этот барьер можно было только серьезными взаимны¬
ми уступками, на которые оба правительства пойти не могли.
34 Guyot R. Op. cit. P.112.
216
Е. И. Федосова
В конце 30-х —начале 40-х гг. XIX в. англо-французские отноше¬
ния серьезно обострились в связи с новым восточным кризисом. При¬
чем противоречия между державами в этом регионе были настолько
велики, что рассчитывать на какое-либо соглашение было явно не реа¬
листично. В такой сложной международной ситуации пост министра
иностранных дел Франции занял Ф. Гизо. 15 июля 1840 г. четырьмя
европейскими державами (Англией, Россией, Австрией и Пруссией)
была подписана Лондонская конвенция, которая предполагала со¬
вместные действия этих держав против египетского паши (его под¬
держивала Франция) на стороне Турции. Известие об этом произвело
ошеломляющее впечатление во Франции. Конвенцию сочли ударом
по ее национальному достоинству: во Франции был объявлен рекрут¬
ский набор. Конвенция означала крах англо-французского сближе¬
ния. В переписке крупного политического деятеля Франции А. Тьера
с Ф. Гизо мы находим такое суждение: «Союз, действие которого рас¬
пространяется на второстепенные проблемы и не распространяется
на основные — несерьезный союз»35. Франция вновь оказалась в меж¬
дународной изоляции.
В этой сложнейшей политической ситуации Ф. Гизо попытал¬
ся переломить ситуацию в пользу Франции путем нового сближения
с Англией. Конфронтация с Англией, по мнению Гизо, грозила Фран¬
ции длительной изоляцией на международной арене. Поэтому фран¬
цузское правительство не пошло на поводу общественного мнения,
которое в то время задыхалось «от ненависти, недоверия и ревности»
к Англии и отказалось от жесткого противостояния с ней. Гизо пы¬
тался убедить английское правительство в том, что главный против¬
ник на Востоке — Россия, и что Англия и Франция совместно должны
помешать укреплению там ее позиций36.
Надо сказать, что такой поворот событий находил понимание
в английских правительственных кругах. Ведь английское правитель¬
ство не хотело идти на окончательный разрыв отношений с Францией
и терять таким образом потенциального союзника в борьбе с Росси¬
ей за влияние в Европе и на Ближнем Востоке. Правительство Фран¬
ции пыталось выйти из международной изоляции, наладив отношения
и с другими европейскими державами — Австрией и даже Россией —
но понимания не находило. Поэтому «реконструкция» союза с Англи¬
ей становилась по существу единственной возможной для Франции
35 Archives du Ministere des Affaires Etrangeres. Correspondance politique (далее —
AAE. CP). Angleterre. Vol.654. P. 177-178.
36 Ibid.P. 206-207
Первое «сердечное согласие»
217
дипломатической комбинацией. Тем более что глава британского ка¬
бинета лорд Абердин уже в сентябре 1841 г. заявил, что английское
правительство приложит все силы для поддержания «сердечных и ис¬
кренних» отношений с Францией.
Однако осуществлению этих планов мешали трудности главным
образом экономического характера. В начале 1841 г. Англия возобно¬
вила переговоры с Францией о снижении таможенных пошлин (осо¬
бенно на пряжу, ткани из льна и пеньку). Французское правительство
было против коммерческой свободы, более того, было проведено по¬
вышение таможенных пошлин на эти статьи английского экспорта.
Этот шаг вызвал протест со стороны как английского правительства,
так и депутатов от винодельческих районов Франции. Французские
«прядильщики» также считали, что повышение пошлин оказалось не¬
эффективным, так как английская пряжа идет в Бельгию и оттуда по¬
ступает во Францию в виде полотна.
В этой обстановке возникла идея создать по типу прусского тамо¬
женный союз между Францией, Бельгией, а впоследствии и Швейца¬
рией. Гизо убеждал Лондон, что коммерческое соглашение с Бельгией
не окажет влияния на ее нейтралитет. Английское же правительство
выступило категорически против этих планов, оно настаивало, что¬
бы нейтралитет Бельгии распространялся и на коммерческие дела.
Абердин заявлял, что «таможенный союз Франции и Бельгии мы рас¬
сматриваем как удар по независимости Бельгии и посягательство
на трактаты, ее установившие». Такая позиция Англии была ударом
по престижу Франции и ее экономическим интересам. Все это было
тем оскорбительнее для Франции, что еще в мае 1842 г. Англия за¬
ключила торговый договор с Португалией, и хотя он вызвал протест
со стороны Франции, тем не менее был подписан.
К концу 1842 г. отношения между Англией и Францией стали очень
напряженными. Французский посол в Лондоне Сент-Олэр настаивал
на необходимости договориться по двум статьям англо-французско¬
го торгового обмена: британская льняная пряжа и французская вод¬
ка. И хотя прийти к согласию не удалось, но и ссориться из-за этого
французское правительство не хотело. В конце декабря 1842 г. Сент-
Олэр получил инструкцию из Парижа, в которой Гизо просил не об¬
острять отношений с Англией37. От идеи торгового союза с Бельгией
пришлось отказаться.
В начале 1843 г. вновь начались переговоры между Францией
и Англией по снижению таможенных тарифов. Но никаких результа¬
37
ААЕ. CP. Angle terre. Vol.658. Р. 166.
218
Е. И. Федосова
тов они не дали, вызвав лишь взаимное недовольство. «Сердечное со¬
гласие»—термин, которым с 1841 г. охотно пользовались и дипломаты
и политики двух стран —все же, по выражению Абердина, оставалось
«доверием на один день»38. Оно зиждилось не на единстве интересов,
а на поисках французской дипломатией путей для ликвидации «уни¬
зительных» для Франции решений Венского конгресса.
Все французские дипломаты в 30-е — 40-е гг. XIX в. от Талейра¬
на до Гизо делали ставку на следующую политическую комбинацию:
раскол Европы на два военно-политических блока по идеологическо¬
му принципу — Франция и Англия с одной стороны, с другой Австрия,
Россия и Пруссия. При этом считалось, что Пруссия, с ее тягой к ли¬
беральным реформам, в будущем присоединится к Англии и Франции.
Меттерних называл эти планы «химерой»39 40. Более того, учитывая по¬
стоянное соперничество и взаимное недоверие в колониальных делах
между Англией и Францией, Меттерних строил планы окончатель¬
ного разрушения «сердечного согласия» и замены его новым — между
Францией и Австрией.
Последний удар по «сердечному согласию» 30-х —40-х гг. XIX в.
был нанесен спорами из-за «испанских браков». Борьба между Ан¬
глией и Францией за влияние в Испании велась и раньше. Англии
постоянно мерещилась перспектива создания франко-испанской им¬
перии, и причины для этих опасений имелись, так как влияние Фран¬
ции в Мадриде было велико. Регентша испанской королевы Изабеллы
предложила ее руку одному из сыновей Луи Филиппа. Французский
король поспешил заверить Англию, что такой брак не входит в его пла¬
ны. Но в то же время он рассчитывал выдать Изабеллу замуж за одного
из принцев дома Бурбонов, полагая таким образом сохранить преоб¬
ладающее влияние Франции по ту сторону Пиренеев. Сестру же Иза¬
беллы французское правительство рассчитывало выдать замуж за сына
Луи Филиппа герцога Монпансье. Английское же правительство под¬
держивало в свою очередь кандидатуру (в качестве мужа Изабеллы)
германского принца Леопольда Кобурга.
Путем интриг и дипломатических шагов французскому правитель¬
ству удалось решить испанские матримониальные дела в свою пользу'"1.
В Англии такое развитие событий было встречено крайне враждебно.
38 Ibid.Vol.660. Р.Зб.
39 Memoires... ТЛ Р., 1883. Р.21.
40 Изабелла 26 августа 1846 г. объявила о своем выборе — это был герцог Кадис¬
ский (один из принцев бурбонского дома), а ее сестра выходила замуж за герцога
Монпасье.
Первое «сердечное согласие»
219
К 1847 г. «сердечному согласию», таким образом, был нанесен
новый серьезный удар. Пальмерстон активно начал искать взаимо¬
понимания с Петербургом; французский кабинет обратил свой взор
на Австрию и стал искать согласия с Меттернихом. В своих запис¬
ках последний выразил надежду на то, что исчезновение «английских
иллюзий» будет способствовать налаживанию отношений Франции
с Австрией и Россией. Предсказания эти не сбылись41.
Таким образом, действительного и устойчивого сближения двух
конституционных монархий на основе лишь общности либеральных
политических институтов в противовес абсолютистским режимам
не произошло. Непосредственные внешнеполитические противоре¬
чия, экономическое, торговое и колониальное соперничество ока¬
зались сильнее и не допустили стабильного сотрудничества. Можно
говорить лишь о временных совпадениях интересов и действий.
41 См .Федосова Е.И. Гизо во главе МИД Франции (1840-1847 гг.)//Вопросы ис¬
тории. 1993. №10. С. 142-143.
БЕЛЬГИЯ
ВО ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКИХ ПЛАНАХ
ФРАНЦИИ И ВЕЛИКОБРИТАНИИ
XIX-НАЧАЛА XX ВВ.
А.О.Хорошева
Как справедливо отметил бельгийский ученый Ж. Журе, история Бель¬
гии определена географией этой страны* 1. Ввиду стратегически важно¬
го географического положения Бельгии ее судьба всегда находилась
под пристальным вниманием ведущих европейских держав. На про¬
тяжении веков здесь перекрещивались интересы Великобритании,
Франции, Германии, Австрии, Испании, Нидерландов и России.
До революции 1830 г., в результате которой на карте Европы появи¬
лось постоянно нейтральное государство Бельгия, бельгийские зем¬
ли2 в политике европейских правителей являлись дорогой игрушкой,
обладание которой зависело от силы того или другого государства,
от расстановки сил на континенте, а главное, эти провинции служи¬
ли полем для «дуэлей» монархов3.
Александра Олеговна Хорошева, кандидат исторических наук, старший научный
сотрудник Института всеобщей истории .
1 Jouret G. Histoire economique de la Belgique. Mons, 1937 P.9.
2 Под «бельгийскими землями» и «бельгийскими провинциями» мы подразу¬
меваем территорию современной Бельгии, в бельгийской и отечественной исто¬
риографии принятую называть Южными Нидерландами при освещении истории
Нидерландов, начиная с конца XVI в. до 1830 г.
3 В ІѴ-Ѵ вв. — бельгийские земли входили в состав Франкского государства,
с 870 г. — в состав Восточно-Франкского королевства, в Х-ХІ вв. формально были
связаны со Священной Римской империей, с 1384 г. по 1482 г. находились под вла¬
стью герцогов Бургундских, с 1516 г. по 1555 г. входили в империю Карла V Габсбурга,
с 1556 г после распада его империи перешли под власть Испании. До 1713 г. Южные
Нидерланды оставались под властью испанских Габсбургов в отличие от северных
провинций, отложившихся в результате Нидерландской революции (1566-1609 гг.)
Бельгия во внешнеполитических планах Франции и Великобритании 221
В силу геополитических интересов важнейшую роль в экономике,
политике и культуре Бельгии исконно играли Франция и Великобри¬
тания, чьи притязания в отношении бельгийских провинций, а затем
и независимой Бельгии чаще сталкивались, чем сочетались. Вместе
с тем, именно эти державы встали на защиту бельгийского нейтралите¬
та в годы Первой мировой войны, выполнив обязательства, взятые ими
на себя еще в 1831 г. на международной Лондонской конференции.
Для Англии бельгийские провинции традиционно являлись барь¬
ером против Франции. Начиная с XIII в. во время многочисленных
войн с Францией Англия всегда вставала на сторону графов Фландр¬
ских, в XV в. она выступала союзницей герцогов Бургундских, владев¬
ших большей частью современной Бельгии и помышлявших создать
из Фландрии «буфер» между Францией и германскими землями. В во¬
енном и экономическом плане Фландрия представлялась опорным
пунктом Великобритании на побережье4. С XIII в. таковым являлся
Брюгге, а с конца XV в. его место занял Антверпен.
Короли Франции также не упускали возможности установить
свое господство в бельгийских провинциях. В определенных случа¬
ях они соглашались на признание нейтралитета этой территории, од¬
нако при необходимости легко нарушали его. Так, в 1635 г. первый
министр и фактический правитель Франции кардинал Ришелье вына¬
шивал план создания из бельгийских земель независимого государства,
которое являлось бы союзником Франции и Соединенных провинций
Нидерландов в борьбе против Габсбургов. То же предполагал сделать
кардинал Мазарини двадцатью годами позже. Однако эти замыслы
не были осуществлены5. Во время третьей англо-голландской войны
1672—1674 гг., в которой Нидерланды боролись против коалиции го¬
сударств во главе с Францией, Людовик XIV заявил о своих претен¬
зиях на Фландрию, доказывая, что еще древние галлы владели этими
землями. Испании удалось отстоять свои владения в Южных Нидер¬
ландах, «король-солнце» согласился соблюдать нейтралитет Фландрии
и образовавших Республику Соединенных провинций. В 1714-1795 гг. они стали вла¬
дением австрийских Габсбургов, а в результате Революционных и Наполеоновских
войн в 1795-1815 гг. вошли в состав Франции. Наконец, в 1815-1830 гг. они были объ¬
единены с Королевством Нидерландов.
4 Фландрия импортировала шерсть, золото, сыр из Англии, шерсть и кожу
из Шотландии и Ирландии. В свою очередь, фламандские товары с XI в. присут¬
ствовали на английских ярмарках.
5 Рігеппе Н. Histoire de Belgique. Bruxelles, 1926. T.5. P.15; Dollot R. Les origines de
la neutralite de la Begique et le systeme de la barriere (1609-1830). P, 1902. P.120.
222
А. О.Хорошева
на время военных действий, однако ни одно государство не смогло
на деле выполнить это условие.
В начале XIX в. Наполеон Бонапарт продолжил политику прежних
правителей Франции и сделал бельгийские провинции частью своей
Империи. Однако после его поражения бельгийским землям, по ре¬
шению Венского конгресса 1815 г., вновь предстояло стать «буфером»,
ограждавшим Европу от революционной Франции. По инициативе
английской дипломатии великие державы приняли решение о вос¬
соединении территорий исторических Нидерландов, некогда состав¬
лявших единое целое. И все же искусственно созданному государству
не было суждено прожить долго. В 1830 г. в Бельгии вспыхнула рево¬
люция, которая, наконец, дала независимость землям, так долго на¬
ходившимся в руках разных правителей.
Однако условием признания этой независимости великими держа¬
вами было взятое на себя Бельгией обязательство оставаться постоянно
нейтральным государством. Провозглашение в 1831 г. на Лондонской
конференции постоянного нейтралитета Бельгии державы считали
своим большим успехом6. Для Великобритании нейтральная Бельгия
представляла собой все тот же «буфер» против Франции. Последняя,
в свою очередь, рассчитывала на то, что нейтралитет Бельгии ликви¬
дирует враждебную ей систему «барьера»7. Именно поэтому Франция
столь активно принимала участие в судьбе Бельгии во время Лондон¬
ской конференции 1831 г., и, кроме того, помогла бельгийцам изгнать
голландцев со своей территории. Несмотря на то, что помощь францу¬
зов была необходима молодому государству, официально бельгийский
парламент не принимал решения об обращении к Франции. Велико¬
британия поддерживала бельгийцев в том, что вторжение француз¬
ских войск являлось нарушением нейтралитета и могло стать началом
войны. Франция оправдывалась, что таким образом она встала на за¬
щиту бельгийского нейтралитета, выразив свое согласие с решением
великих держав.
На деле нейтралитет Бельгии означал определенную потерю влия¬
ния Франции в этом регионе. Компенсировать ее она попыталась,
предложив на еще пустующий бельгийский трон своего претенден¬
та, герцога Немурского. Английская дипломатия предложила своего
6 Намазова А. С. Бельгийская революция 1830 е М., 1979. С. 145.
7 Так называемая система «барьера» существовала с конца XVII в. до начала
XVIII в. Она предоставляла Республике Соединенных провинций Нидерландов пра¬
во держать свои гарнизоны в ряде укрепленных пунктов Испанских Нидерландов
для защиты своей южной границы от Франции.
Бельгия во внешнеполитических планах Франции и Великобритании 223
ставленника—английского подданного принца Леопольда Саксен-Ко-
бургского (1790—1865). При английском дворе Леопольд пользовался
значительным влиянием. Первой его женой была наследная англий¬
ская принцесса Шарлотта, умершая в 1817 г. при родах. Несмотря на то,
что он потерял жену, ребенка и почетное место у британского тро¬
на, Леопольд вскоре укрепил свои позиции, когда его сестра Вик¬
тория вышла замуж за герцога Кентского, а затем их дочь Виктория
(1819—1901), будучи королевой Великобритании, в 1840 г. вышла замуж
за Альберта, племянника Леопольда.
В 1831 г. Леопольд был избран королем Бельгии. Франции при¬
шлось утешиться его браком с дочерью Луи-Филиппа Орлеанского
Луизой, католичкой, что много значило для католической Бельгии.
Через некоторое время одна из племянниц Леопольда вышла замуж
за герцога Немурского, а вскоре его племянник Август заключил брак
с принцессой Клементиной Орлеанской. Таким образом, узы родства
в равной степени связывали бельгийского монарха как с Францией,
так и Великобританией.
Основным направлением внешней политики короля Леополь¬
да I являлось соблюдение постоянного нейтралитета, главными за¬
щитниками которого выступали Франция и Великобритания. Однако
нейтралитет был нелегким бременем для Бельгии. Отношения меж¬
ду гарантами бельгийской независимости не были лишены противо¬
речий. Бельгийской дипломатии, рамки действий которой и так были
существенно ограничены международным статусом страны, приходи¬
лось постоянно балансировать, а именно, приспосабливаться к из¬
менениям во внешней политике Франции, то входившей в союз
с Великобританией, то оказывавшейся с ней на грани конфликта,
то поддерживавшей объединение Италии, то пытавшейся его замед¬
лить. Боязнь завоевания со стороны Франции побуждала бельгийскую
дипломатию многократно требовать от своего соседа подтверждений
его мирных намерений. Непостоянство Франции все глубже привя¬
зывало Бельгию к Великобритании, что вынуждало бельгийцев посто¬
янно подтверждать верность своим международным обязательствам,
а также отказываться от определенных преимуществ, которые мог¬
ли бы дать экономические соглашения с Францией.
Так, в 1836 г. Франция инициировала переговоры о заключении
выгодного для Бельгии таможенного союза. Переговоры продолжились
в 1840—1841 гг., но ни к чему не привели. Бельгийский посланник в Па¬
риже сообщал, что таможенный союз Бельгии с Францией может быть
расценен Великобританией как casus belli. В то же время, Леополь¬
ду I приходилось доказывать свою верность политике нейтралитета
224
А. О.Хорошева
и французскому парламенту, обвинявшему его в сговоре с Великобри¬
танией и с Пруссией и в стремлении примкнуть к Германской конфеде¬
рации. Однако, в конце концов, в 1844 г. Бельгия заключила торговый
договор с Германской конфедерацией, а в 1845 г. с Францией.
В течение всей второй половины XIX в. Бельгия находилась под
страхом французской оккупации. Боязнь политического подчинения
и даже аннексии со стороны Франции возникла во время револю¬
ции 1848 г. Бельгия мобилизовала армию, доказав великим державам
свою верность договорам 1830-х гг. и готовность отстаивать нейтрали¬
тет с оружием в руках8. Король Леопольд гордился этим шагом: «Пос¬
ле этой проверки огнем, страна стала очень крепкой; она чувствует
себя победоносно поднявшейся по европейской лестнице»9. Несмотря
на то, что Бельгия первая признала французскую Республику, избра¬
ние Луи-Наполеона президентом Франции если и не угрожало более
революционной экспансией, то вызвало у бельгийцев страх уже са¬
мим фактом того, что во главе соседней страны встал человек, нося¬
щий имя Бонапарт. Король Леопольд предчувствовал опасность уже
в 1848 г. «Возможно, Луи-Бонапарт попытается восстановить импе¬
рию», —писал он зятю10 11.
Переворот 2 декабря 1851 г., в результате которого была провозгла¬
шена Вторая Империя, на долгие годы укрепил эту боязнь". Источни¬
ком тревожных слухов о возможной французской оккупации служила
французская пресса (газеты Nation, ConstitutioneI), распространявшая
легенду о существовании «декрета» об аннексии Бельгии Францией12.
Поначалу политика принца-президента не была враждебной по отно¬
шению к северной соседке, история с «декретом», будоражившая бель¬
8 Согласно международному праву, постоянно нейтральное государство обязано
не участвовать в вооруженных конфликтах, возникающих между другими государ¬
ствами, не входить в военные союзы и блоки, не предоставлять свою территорию
для иностранных войск и военных баз. Тем не менее, постоянный нейтралитет не ли¬
шал государство возможности обороняться в случае нарушения неприкосновенно¬
сти его границ.
9 Из письма Леопольда I зятю Эмманюэлю де Менсдорф-Пуйи.Лакен, 20 декаб¬
ря 1848 r.//Lettres de LeopoldIer.Liege, 1973. P.367.
10 Ibid.P.375.
11 См.: Baubeau P. Les rumeurs d'annexion de la Belgique a la France de la Il-e
Republique a Sedan. // France-Belgique: 1848-1914. Affinites-Ambiguites. Actes du
colloque des 7, 8 et 9 mai 1996. Bruxelles, 1997
12 Stengers J. Leopold I et la France au lendemain du coup d’Etat du 2 decembre//Les
relations franco-beiges de 1830 a 1934. Metz, 1975. P.24-25.
Бельгия во внешнеполитических планах Франции и Великобритании 225
гийское общественное мнение, была всего лишь выдумкой13. Однако
очень скоро истинные намерения Наполеона III стали вызывать бес¬
покойство, новым предметом которого стала публикация в 1853 г. бро¬
шюры Александра Ле Масона «Границы Франции», в которой автор
доказывал необходимость возврата к «естественным границам».
После переворота 1851 г. в Бельгию хлынул поток беженцев (ор¬
леанистов, либералов, республиканцев), среди которых были Прудон,
Виктор Гюго и пользовавшийся большим доверием короля Леополь¬
да I Тьер. Бельгия, страна с либеральной конституцией, предоставила
им убежище, бельгийская пресса публиковала враждебные Наполеону
III статьи и памфлеты. Несмотря на угрозы французского императора,
бельгийское правительство не предпринимало запретительных мер.
Если бельгийское общество и волновали всевозможные слухи,
то политика бельгийского правительства внешне оставалась спокой¬
ной и осторожной. Как полагают исследователи, бельгийцы всегда
рассчитывали на британскую помощь в случае возникновения кон¬
фликта14. Однако, говоря о внешней политике этого периода, необхо¬
димо подчеркнуть, что совершенно особую роль в ней играл король
Леопольд I. Бельгийский монарх вел свою большую «европейскую»
игру, рамки которой выходили за границы его государства. Леопольд
называл себя «едва ли не единственным политическим врачевателем
в Европе». По его выражению, он не только «спас больного» (Бель-
гию А.Х.), но и способствовал «улучшению его здоровья, добился
доверия большинства Кабинетов и народов...», рассчитывая исполь¬
зовать его во благо Европы15.
Очень скоро бельгийский король понял, что Наполеон III, как
и его предшественники, видел в Бельгии естественное продолжение
французской территории. Родственные узы позволяли Леопольду
I рассчитывать на поддержку Великобритании в деле «умиротворе¬
ния» тигра. Будучи дядей британской королевы Виктории, Леопольд
долгие годы был ее самым близким советчиком и мудрым воспита¬
телем16. Давая советы августейшей племяннице, бельгийский монарх
рассчитывал, в свою очередь, на ее поддержку и помощь. В письмах
13 Garsou J. Les relations exterieures de la Belgique, 1839-1914. Bruxelles, 1946. P.22.
14 Stengers J. Leopold I et la France... P.32.
15 Из письма Леопольда I зятю Эмманюэлю де Менсдорф-Пуйи.Лакеи, 20 декаб¬
ря 1848 г.//Lettres de LeopoldIer.P.367
16 См.: Остапенко ГС. Британская монархия от королевы Виктории до Елизаве¬
ты II. М., 2006.
226
А. О.Хорошева
к английским корреспондентам, которыми, помимо Виктории, были
принц Альберт, лорд Дерби, Рассел, Абердин, король говорил об опас¬
ности, которую представляла Франция, и о необходимости для Анг¬
лии быть сильной в военном плане. «Я бы очень хотел верить в его
мирные намерения (Наполеона III— А.X.), — писал Леопольд королеве
Виктории, — но поскольку на протяжении трех лет он ни разу не ска¬
зал правды, нельзя забывать, что существуют слова, призванные скры¬
вать факты»17.
Сближение Франции и Великобритании в середине 50-х гг. XIX в.,
наметившееся во время Крымской войны являлось в целом положи¬
тельным фактором для Бельгии. Однако французы настаивали на уча¬
стии бельгийцев в экспедиции, англичане также не высказывались
против этого. Леопольду стоило больших усилий отказаться от кам¬
пании, которая могла скомпрометировать бельгийский нейтралитет.
Следующим испытанием стал люксембургский вопрос. Неуда¬
ча Франции в Мексике, победа Пруссии в конфликте с Австрией за¬
ставила Наполеона III обратить свой взгляд на Великое герцогство
Люксембург. Этот вопрос не замедлил сказаться на бельгийско-фран¬
цузских отношениях. С 1815 г. Люксембург, являлся частью Герман¬
ской конфедерации, тогда же Венский конгресс определил короля
Нидерландов сувереном герцогства. Несмотря на то, что большая
часть населения Люксембурга в 1830 г. вместе с бельгийцами восста¬
ла против голландского господства, по решению Лондонской конфе¬
ренции 1839 г., к Бельгии отошла только небольшая часть герцогства.
Остальная часть осталась во владении нидерландского короля, однако
бельгийцы не оставляли надежд заполучить и ее. В 1842 г. Великое гер¬
цогство вошло в германский Таможенный союз. В 1866 г. после реор¬
ганизации Германской конфедерации Люксембург был исключен из ее
состава. В 1867 г. Король Нидерландов Вильгельм, нуждаясь в сред¬
ствах, намеревался продать Люксембург.
Потенциальным покупателем мог стать взошедший на бель¬
гийский престол после смерти Леопольда I его сын —Леопольд II18,
но вмешался Наполеон III, вступивший в секретные переговоры с Ни¬
дерландами. Бельгийский король поспешил предупредить королеву
Викторию. Однако ему не удалось добиться от Великобритании ре¬
шительных действий. Британское правительство хранило молчание19.
17 Цит. по: Stengers J. Leopold I et la France... P.40.
18 Леопольд II (1835-1909), герцог Брабантский, король бельгийцев (1865-1909).
19 Emerson В. Leopold II. Le royaume et l'empire. P., 1988. P.46-47
Бельгия во внешнеполитических планах Франции и Великобритании 227
Тогда Леопольд направился в Париж, где напрямую спросил импера¬
тора о его намерениях. Наполеон III ответил, что на покупку Люксем¬
бурга его толкал Бисмарк. Последний, в свою очередь, вскоре поменял
свое мнение, заявив, что никогда не откажется от прусских приви¬
легий в Люксембурге без компенсации. Кампания в прессе грозила
военными действиями между Пруссией и Нидерландами. От прода¬
жи Люксембурга Вильгельм поспешил отказаться. Тогда Леопольд II
вновь попытался склонить на свою сторону Викторию, учитывая, что
Великобританию очень беспокоило возможное присутствие французов
в Люксембурге. Королева якобы была настроена положительно, но ее
личный секретарь Грей и министр иностранных дел лорд Стенли опа¬
сались амбиций Леопольда. В этой ситуации Великобритания предло¬
жила созвать международную конференцию по вопросу Люксембурга.
Лондонская конференция 1867 г. оставила Великое герцогство во вла¬
дении Нидерландского короля и в Германской конфедерации, про¬
возгласив нейтралитет, снесение крепостных сооружений и эвакуацию
прусского гарнизона.
После провала попыток заполучить Люксембург целью Наполеона
III стала Бельгия. Присоединить Бельгию или подчинить ее француз¬
скому влиянию было для французского императора вопросом страте¬
гической необходимости. Однажды на приеме в Компьеннском замке,
обращаясь к жене бельгийского посланника Бейанса, Наполеон III
заявил: «Бельгия — как спелая груша, однажды попадет к нам в рот».
На что баронесса ответила: «Смотрите, не подавитесь, Сир»20. Бель¬
гии должна была быть отведена одна из главных ролей в будущем
конфликте с Пруссией. Одной из целей Императора в 1868 г. было за¬
владеть частью бельгийских железных дорог, чтобы контролировать
бельгийский внутренний рынок и использовать стратегически важные
пути в возможном конфликте с Пруссией21. Наполеон вернулся к пла¬
нам своего предшественника Луи-Филиппа, пытавшегося добиться
таможенного союза с Бельгией в 40-х гг. Однако если еще недавно
20 Beyens Е. Le Second Empire vu par un diplomate beige. Lille-Bruges-Paris,
1924-1926. T.l. P.86.
21 Железнодорожные общества Бельгии принадлежали частично государству,
частично иностранным акционерам, передача прав на владение акциями зависела
от них. Однако в 1869 г. бельгийский парламент принял закон, запрещающий ак¬
ционерным обществам без одобрения правительства передавать имущество или
отдавать в руки иностранных правителей эксплуатацию железных дорог Бельгии.
Тогда же государство выкупило у частных компаний часть железных дорог, имев¬
ших стратегическое значение.
228
А. О.Хорошева
бельгийская экономика нуждалась в таком договоре, то в конце 60-х,
в эпоху расцвета свободной торговли в этом не было необходимости.
Французская компания восточных железных дорог пыталась выкупить
бельгийскую линию Льеж-Лимбург. Бельгийскому правительству уда¬
лось урегулировать вопрос, заявив на переговорах с французами, что
стратегическое значение железных дорог Бельгии делает невозможным
предоставление преимуществ Франции в вопросе их эксплуатации,
поскольку, в таком же случае, Бельгия по первой просьбе Пруссии
отдать ей линию, ведущую к Антверпену, должна будет сделать то же
самое. В результате, Бельгия, следуя данным ею международным обя¬
зательствам, категорически отказала Франции. Французская пресса
негодовала, обвиняя бельгийцев в тайном сговоре с Пруссией.
Однако Леопольд II понимал, что опасность сохранялась.
Еще во время своего первого визита в Лондон в качестве бельгийско¬
го монарха в июле 1866 г. Леопольд II сумел заручиться неофициальной
поддержкой британского правительства. Незадолго до начала франко¬
прусской войны в мае 1870 г. он вновь побывал в Лондоне и во время
встречи с премьер-министром У. Гладстоном настаивал на том, чтобы
в случае необходимости Великобритания выступила в защиту бель¬
гийского нейтралитета. Поначалу британская дипломатия не отвечала
на просьбы бельгийского короля. Исследователи полагают, что толь¬
ко скандал, связанный с публикацией договора, составленного рукой
французского посла в Берлине Бенедетти, побудил Великобританию
к активным дипломатическим шагам22. Незадолго до конфликта Напо¬
леон III, действительно, завязал переговоры с германским канцлером
Отто фон Бисмарком, в ходе которых обсуждалась помощь Германии
в аннексии Францией Бельгии. Бисмарк толкал Наполеона III на ок¬
купацию Бельгии, стремясь вызвать негодование Великобритании.
Французский император отказался от этого проекта. Однако его текст,
переданный французским посланником Бисмарку, появился в британ¬
ской газете «Таймс» за несколько дней до начала франко-прусской
войны, вызвав бурю негодования в Бельгии и Великобритании23. Бель¬
гийцы не стали скрывать своего возмущения. В прессе разгорелись
жаркие дискуссии, симпатии оказались не на стороне Франции. В бро¬
шюре 1870 г. «Германия и Бельгия во время и после войны 1870 года»
автор утверждал, что «когда разразилась война, общественное мнение
Бельгии, руководствуясь исключительно принципами международной
22 Emerson В. Op. cit. Р.53.
Pirenne Н. Op. cit. Т. 7 P.218.
23
Бельгия во внешнеполитических планах Франции и Великобритании 229
справедливости, практически единодушно выступило в поддержку
Германии против агрессивной завоевательницы Франции»24.
В ходе вооруженного конфликта теоретически и Франция, и Гер¬
мания могли нарушить свои обязательства относительно соблюде¬
ния нейтралитета Бельгии. Однако наступательный план Бисмарка
не предполагал вторжения в Бельгию. К тому же, соблюдение инте¬
ресов Бельгии, как самостоятельного, нейтрального, не подчиняюще¬
гося ничьему влиянию государства было необходимо, прежде всего,
Великобритании, которая уже в середине XIX в. намекала на то, что
чье-либо нарушение бельгийских границ будет равнозначно объявле¬
нию войны ей самой, то же самое она открыто заявила в 1870 г. Те¬
перь Гладстон произнес в британском парламенте знаменитые слова
о необходимости защитить договоры 1839 г.
В начале конфликта Великобритания запросила Францию и Гер¬
манию о готовности соблюдать нейтралитет Бельгии, захват кото¬
рой считала крайне опасным для себя25. 9 и 11 августа 1870 г. Пруссия
и Франция подписали предложенный Великобританией договор о га¬
рантии соблюдения нейтралитета Бельгии, который должен был дей¬
ствовать во время военных действий и в течение года по их окончании.
В договоре говорилось, что в случае нарушения нейтралитета Бель¬
гии одной державой, другая выступит в его защиту и получит помощь
Великобритании. Советник короля Леопольда II, историк и социо¬
лог Э. Баннинг полагал, что этот договор нисколько не умалял веса
договора о гарантии 1831 г. «Великобритания взяла на себя инициа¬
тиву, которая четко определяла характер данной нам европейской га¬
рантии и, подписав с Францией и Пруссией договоры 9 и И августа,
она создала очень значимый с точки зрения нашего национального
существования прецедент»26. Действительно, франко-прусская война
стала серьезной проверкой верности подписанным в 1830-е гг. дого¬
ворам, однако ситуация не могла разрешиться иначе, поскольку этот
конфликт был локальным в сравнении с тем многосторонним и ши¬
рокомасштабным конфликтом, который возникнет в 1914 г. и приве¬
дет к нарушению нейтралитета Бельгии.
Несмотря на негативное отношение бельгийского общества
к Франции во время франко-прусской войны, Бельгия продолжа¬
24 LAllemagne et Іа Belgique pendant et apres la guerre de 1870. Bruxelles, 1870. P.9.
25 Дебидур А. Дипломатическая история Европы от Венского до Берлинского
конгресса (1814-1878). Ростов-на-Дону, 1995. Т.2. С.347
26 Banning E. Les origines et les phases de la neutralite beige. Bruxelles. 1927. P.257
230
А. О.Хорошева
ла находиться под определенным влиянием своей соседки. Фран¬
цузская пропаганда в Бельгии была значительной, часть населения,
образно говоря, воспринимала международную обстановку «сквозь
парижские очки». В руках Франции был большой козырь — пресса.
Французские газеты и журналы уже через несколько часов после вы¬
хода в Париже направлялись в Бельгию. Продажи французских га¬
зет Matin, Petit Parisien, Petit Journal значительно превышали продажи
бельгийских. Многие бельгийские издания открыто ориентировались
на Францию {Petit Bleu, Chronique, L’Expresse), а некоторые (например,
L’independence beige) субсидировались министерством иностранных дел
Франции. Французская мода, литература, театр, все в Брюссель про¬
никало из Парижа. Хотя Франция, следуя политике протекционизма,
создавала много препятствий для продвижения бельгийских капиталов
и рабочей силы в свою страну, все же именно она больше всего при¬
влекала бельгийцев. Русский военный атташе полковник В.П.Агапе-
ев писал: «Нельзя не отметить, что симпатии бельгийцев, по крайней
мере, валлонов, лежат на стороне Франции, с которой пока Бельгия
связана культурно больше все-таки, чем с Германией»27.
Либеральная бельгийская оппозиция, в массе франкоязычная, ви¬
дела во Франции своего главного партнера. Однако не все общество
разделяло такую точку зрения. Бельгийским католикам Франция пред¬
ставлялась «рассадником» масонства и революционности. Католиче¬
ская пресса изображала Францию страной атеистов, антиклерикалов,
реваншистов и националистов. Французскую политику резко крити¬
ковали и фламандские националисты. Они обвиняли Францию в том,
что она вмешивается во внутренние дела Бельгии.
В тот период французская дипломатия вела себя крайне активно,
чем вызывала подозрение у бельгийцев. Помня о намерениях Напо¬
леона III, они боялись, что целью французской пропаганды было об¬
ратить соседнее королевство в республику и поставить в зависимость
от себя. Немецкий историк Г. Ладемахер справедливо утверждает, что
реваншистская политика Франции отдаляла Бельгию от своего юж¬
ного соседа больше, чем это делала Германия28. Леопольд II постоян¬
но напоминал о «проекте Бенедетти». Король указывал, что Франция
должна искупить свою ошибку, и рассчитывал получить компенсацию
27 Российский государственный военно-исторический архив. Ф.2000. On. 1. Д.7463.
Л.5.
28 Lademacher Н. Die belgische Neutrality als Problem des europaischen Politik
1831-1914. Bonn, 1971. P.490.
Бельгия во внешнеполитических планах Франции и Великобритании 231
при колонизации Тонкина, о чем вел секретные переговоры с мини¬
стром иностранных дел Франции Гамбетта29.
Экономические связи Бельгии с Великобританией были не менее
тесными. В начале XX в. многие английские банки держали в Бельгии
свои филиалы. В Антверпене30, бельгийском порте, имевшем огромное
экономическое значение для торговли с Великобританией, обоснова¬
лась целая английская колония, в бельгийских тпколях в программу
среднего образования входило изучение английского языка31. В целом
взаимоотношения между странами оставались довольно ровными. Од¬
нако отношения короля Леопольда II с королевой Викторией были
лишены взаимной симпатии. Бельгийский монарх не имел при анг¬
лийском дворе никого, кто бы мог оказывать ему поддержку.
Темным пятном в истории взаимоотношений двух государств
оставалась позиция Великобритания в вопросе о Конго. В 1870-е гг.
многочисленные колониальные проекты Леопольда II все больше раз¬
дражали англичан. Сначала Лондон дал понять, что воспримет нега¬
тивно намерения бельгийского короля в отношении Новой Гвинеи,
затем был обеспокоен его попытками учредить консульство в Пре¬
тории. Однако Леопольду все же удалось добиться успеха в Цент¬
ральной Африке32, чему отчасти способствовало франко-британское
колониальное соперничество. Лондон боялся продвижения францу¬
зов в регион Нижнего Конго, имевший экономическое значение для
29 См.: Stengers J. Leopold II entre l'Extreme Orient et LAfrique (1875-1876)//La
Conference de Geographic de 1876. Bruxelles, 1976.
30 Если в 1850 г. Антверпен занимал по грузообороту пятое место в мире,
то в 1880-е гг вышел на первое, уступив в 1900 г. первенство Гамбургу, а затем Лондо¬
ну. (См.: Veraghtert К. Anvers et les ports fran$ais durant la seconde moitie du XIX sie-
cle//Les relations franco-beiges de 1830 a 1934. Metz. 1975).
31 Cm.: Lefevre J. LAngleterre et la Belgique a travers les cinq derniers siecles. Bruxel¬
les, 1946.
32 Идея о бельгийской экспансии в Африке принадлежала королю Леопольду II.
с юности вынашивавшему планы о приобретении какой-либо колонии для Бельгии.
По его инициативе в 1876 г. в Брюсселе была созвана международная конференция
для рассмотрения проблем Центральной Африки, в 1877 г. под председательством
короля была создана Международная ассоциация Африки, в 1878 г. — комитет по из¬
учению Верхнего Конго, который превратился в Международную ассоциацию Конго.
В 1884 г. США, а затем и Франция признали Международную ассоциацию в качест¬
ве суверенного правительства Конго. В 1885 г. Берлинская конференция признала
создание независимого государства Конго, монархом которого был поставлен Лео¬
польд II. В 1908 г. Леопольд уступил права на Конго бельгийскому государству, Кон¬
го стало бельгийской колонией.
232
А. О.Хорошева
беспрепятственного экспорта британских товаров. Стремясь поме¬
шать Франции, Великобритания намеревалась признать суверенитет
Португалии над этими землями, что представляло угрозу для планов
Леопольда II. В этих обстоятельствах бельгийский монарх добился
признания границ Верхнего Конго Францией и Германией. Велико¬
британия, в свою очередь, следила за тем, чтобы владения Междуна¬
родной ассоциации Конго находились вне португальской зоны, однако
проход к морю лежал через португальскую территорию. Переговоры
с португальцами по поводу транзита обещали быть сложными. Тогда
Леопольд решил обезопасить себя, предоставив в 1884 г. Франции пред¬
почтительное право в случае продажи владений ассоциации. Франции
это было выгодно, теперь эта территория не могла попасть к Велико¬
британии. Лондон негодовал. Однако предосторожность короля была
напрасной — Великобритания не подписала договор с Португалией33.
Договор Леопольда II с Парижем свел на нет его популярность в бри¬
танских кругах. После 1887 г., побывав на праздновании юбилея бри¬
танской королевы, Леопольд больше не ездил в Лондон. С 1901 г., когда
на британский трон взошел Эдуард VII, контакты с Бельгией носили
исключительно правительственный характер. Вплоть до 1913 г. Лон¬
дон отказывался признавать Конго бельгийским владением, обвиняя
бельгийцев в неоправданных жестокостях по отношению к местному
населению. Бельгийская общественность, в свою очередь, крайне не¬
гативно восприняла англо-бурскую войну34.
И все же несмотря на эти разногласия, Бельгия видела в Велико¬
британии своего главного защитника и гаранта независимости. Ис¬
торически сложившаяся внешнеполитическая зависимость Бельгии
от Великобритании имела естественное продолжение и в начале XX
в. Марокканский кризис 1905 г. вызвал в Бельгии настоящую панику.
Кризис вынудил Великобританию и Францию, годом ранее подпи¬
савших соглашение, именованное «сердечным согласием», вступить
в секретные переговоры, на которых обсуждался, помимо прочего,
вопрос о сохранении бельгийского нейтралитета. В то же время, со¬
юзники задавались вопросом, намерена ли Бельгия соблюдать между¬
народные обязательства во время возможного конфликта. Бельгийцы
сделали соответствующее утвердительное заявление в январе 1906 г.
33 См.: Stengers J. Leopold II et la rivalite franco-anglaise en Afrique, 1882-1884//
Revue beige de philologie et d’histoire. 1969. T.2. R425-479.
34 Thielemans M.-R., Vandewoude E. Le Roi Albert au travers de ses lettres inedites
1882-1916. Bruxelles, 1982. P.605.
Бельгия во внешнеполитических планах Франции и Великобритании 233
Ведя переговоры с французами, британские военные практиче¬
ски одновременно инициировали секретные переговоры об оказании
помощи Бельгии в случае нарушения ее нейтралитета и совместным
действиям по ее обороне. В 1906 г. англичане пообещали высадку экс¬
педиционного корпуса в 100000 человек на французском побережье,
в районе Дюнкерка и Кале, в течение двенадцати дней, если Бельгия
будет атакована. Несмотря на то, что переговоры не привели к заклю¬
чению договора, они имели большое значение, позволив бельгийцам
определить свою военную стратегию в будущем конфликте и надеяться
на помощь британцев. Недоверие по отношению к Франции прояви¬
лось в отсутствии широких переговоров между Бельгией и Франци¬
ей по военным вопросам. Лишний раз это подтверждает тот факт, что
даже в первые дни августа 1914 г. бельгийское руководство не было ос¬
ведомлено о стратегическом развертывании французской армии.
Вскоре новый кризис не заставил себя ждать. Подавление фран¬
цузами берберских племен в столице Марокко Фесе спровоцирова¬
ло Германию. Прибытие германской канонерской лодки «Пантера»
в Агадир 1 июля 1911 г. открыло второй марокканский кризис. Герма¬
ния требовала в качестве компенсации за захват Францией Марок¬
ко все французское Конго. Между Францией и Германией начались
длительные переговоры. Великобритания заявила о том, что в отличие
от 1870—1871 гг. не намерена оставаться в стороне в случае германского
нападения на Францию. В такой ситуации бельгийские войска были
приведены в боевую готовность. Речь шла не о мобилизации, а о под¬
готовительных мерах. К укрепленным позициям были направлены
войска и обеспечение. Конфронтация между Берлином и Парижем,
помимо основных вопросов, имела отношение к бельгийской колонии
Конго. Германия стремилась получить территорию между западной
границей Камеруна и рекой Убанги, что позволило бы ей иметь общую
границу с Бельгийским Конго и в будущем принять участие в разделе
этой колонии. В разгар кризиса бельгийский МИД посетил админист¬
ратор французских колониальных обществ Фондер, сообщивший о на¬
мерении своего правительства уступитъ Германии правый берег Конго
и Убанги протяженностью несколько сотен километров на участке
слияния рек Санга и Конго. Фондер был уполномочен премьер-ми¬
нистром Кайо прозондировать бельгийское правительство на пред¬
мет передачи в аренду левого берега Конго шириной 5 километров,
с тем, чтобы гарантировать проход французских войск между двумя
отрезками экваториальной Африки. В качестве компенсации Франция
предлагала добиться немедленного признания Великобританией бель¬
гийского Конго, готова была взять на себя обязательство не начинать
234
А. О.Хорошева
строительства железной дороги, ведущей в Браззавиль, способной со¬
ставить конкуренцию бельгийской дороге из Катарактов. Кроме того,
Париж предлагал льготные условия выигрышного займа Конго на па¬
рижской бирже. Однако бельгийское правительство не стало рассмат¬
ривать предложение французов.
Проблема была снята подписанием 4 ноября 1911 г. франко-гер¬
манского соглашения, по которому Германия признавала преиму¬
щественные права Франции в Марокко, получив в обмен режим
«открытых дверей» в Марокко на 30 лет и две полосы во Французском
Конго, отошедшие к германской колонии Камерун. Париж отказал¬
ся уступить свое исключительное право на приобретение Бельгийско¬
го Конго35, однако, статья XVI говорила о согласии на консультацию
с Берлином в случае использования своего исключительного права.
Для Бельгии это было неприемлемо. Брюссель выразил свое сожа¬
ление по поводу того, что бельгийское правительство не было пре¬
дупреждено о содержании переговоров, непосредственно касавшемся
интересов Бельгии. К тому же бельгийцы предполагали существование
дополнительных секретных статей в отношении Бельгийского Кон¬
го. Позиция Брюсселя отразилась в официальном заявлении, пере¬
данном в Париж и Берлин в декабре 1911 г., где говорилось о том, что
условия статьи XVI применимы только в случае полной или частич¬
ной продажи Конго, что само по себе невозможно в силу националь¬
ных интересов Бельгии36.
Однако отношения Бельгии с Великобританией и Францией в на¬
чале XX в. осложнялись не только проблемами в Конго (с Велико¬
британией) и экономическими трениями в Марокко (с Францией).
Бельгийцы не просто боялись того, что окажутся втянутыми в мно¬
госторонний конфликт. Уже со времени образования Антанты они
опасались превентивного вторжения со стороны союзников. Велико¬
британия, считали бельгийцы, в отличие от 1870 г. не собиравшая¬
ся оставаться в стороне от конфликта, могла втянуть в него Бельгию,
планируя высадку своих войск в Антверпене без какого-либо при¬
зыва о помощи со стороны последней. В апреле 1912 г. британский
военный атташе в Брюсселе заявил, что его правительство во время
Агадирского кризиса было готово послать экспедиционный корпус
35 Мировые войны XX века. Книга 1. Первая мировая война. Исторический очерк.
Москва, 2002. С. 62.
36 BitschM.-Th.ha Belgique entre la France et lAllemagne 1905-1914. P., 1994.
P.441-442.
Бельгия во внешнеполитических планах Франции и Великобритании 235
в Бельгию37. О возможности вторжения на бельгийскую территорию
свидетельствовали также утверждения британской печати. Тогда же
Великобритания через своего военного атташе полковника Бриджеса
заверила Бельгию в том, что на территории Франции, в Кале, Дюн¬
керке или же в Булони и Шербуре, будет высажен десант в 160 тыс.
человек, причем британский военный намекнул, что высадка может
быть превентивной. Эти заверения были сделаны после секретных
франко-британских переговоров, прошедших летом 1911 г. с урегу¬
лированием Второго Марокканского кризиса. Во время переговоров
была предусмотрена одновременная мобилизация французской армии
и британского экспедиционного корпуса. Результаты были зафикси¬
рованы обменом письмами в ноябре 1912 г.
Бельгийцы не скрывали своего недовольства англичанами. В бри¬
танских дипломатических документах содержится донесение нахо¬
дившегося в Брюсселе посланника Ф. Вильерса от 12 сентября 1912 г.,
в котором он приводит слова бельгийского министра обороны гене¬
рала В. Мишеля, переданные ему британским атташе военного флота
в Бельгии капитаном Келли. «Министр, —сообщается в донесении,—
выразил предчувствие того, что в случае войны между Францией и Гер¬
манией британские силы высадятся в этой стране (Бельгии—А.X.) без
согласия Бельгии и, следовательно, нарушат бельгийский нейтралитет;
он заявил, что схема национальной обороны должна предусматривать
такой исход»38. В конфиденциальном донесении от 9 октября Вильерс
передал министру иностранных дел Великобритании Э. Грею содержа¬
ние разговора подполковника Бриждеса с министром обороны Бель¬
гии. Генерал Мишель высказал сомнение в том, что Великобритания
придет на помощь Бельгии в случае нарушения нейтралитета послед¬
ней, и заявил, что «бельгийское войска выдвинутся максимально бы¬
стро против первых, кто к ним вторгнется». Как сообщал британский
военный, генерал также добавил в частном порядке, что он не скло¬
няется к обращению за помощью к великим державам, заметив, что
обычно проще позвать полицейского в дом, чем выгнать его39. Од¬
нако генерал Мишель добавил, что он говорит не от имени кабинета
министров, и, тем не менее, возможно, многие разделяют это мнение.
В своем донесении подполковник Бриджес уточнил, что, по его дан¬
37 Lademacher Н. Ор. cit. Р. 366-382.
33 British documents on the origins of the War 1887-1914.1898-1914./Ed. By G. Gooch
and H.Temperley. L., 1926-1938. Vol.7. N 324. P.398.
39 Ibid.N 326. P.402.
236
А. О.Хорошева
ным, мнение генерала Мишеля расходится с мнением главы штаба ар¬
мии, а сам генерал непопулярен в армии40.
В другом донесении от 22 ноября 1912 г. Вильерс сообщал, что
в Бельгии поговаривали о том, что Великобритания без сомнения ока¬
жет помощь Бельгии в случае европейской войны, но только имея
определенный интерес, а именно, стремясь получить взамен часть
бельгийского Конго41. В 1913 г. британский представитель в Бельгии
сообщал о распространившемся слухе, что Великобритания первой
нарушит нейтралитет Бельгии42. Однако в дипломатических кругах Ве¬
ликобритании говорили о желании поддерживать хорошие отношения
и считавшуюся «традиционной» дружбу между двумя странами, как
только аннексия Бельгией Конго будет признана Великобританией43.
Для бельгийцев было ясно, что намерения Форин Офис и военных
кругов отличались. Министерство иностранных дел выступало против
демонстрации силы и превентивной отправки войск в Бельгию.
Угроза французского вторжения также беспокоила бельгийское
общественное мнение. Несмотря на то, что в донесении, составлен¬
ном в мае 1907 г. французский военный атташе в Бельгии полковник
Сибэн отмечал, что бельгийцы не боятся агрессии со стороны Фран¬
ции44, уверенности у бельгийцев не было. Из Парижа бельгийский
посланник сообщал о распространении шовинистических настрое¬
ний во французском обществе. Опасения бельгийскому руководству
внушали настроения многих французских военных, полагавших, что
план атаки французской армии в вооруженном конфликте с Герма¬
нией должен строиться на нарушении границ Бельгии и расположе¬
нии на ее территории частей действующей армии.
Об устойчивом мнении французов относительно ведения во¬
енных действий на территории Бельгии в предстоящем вооружен¬
ном конфликте свидетельствует донесение британского военного
атташе в Париже генерал-лейтенанта Лоутера. В одной из конфи¬
денциальных депеш от 6 февраля 1909 он сообщает, что в разговоре
с французским генералом Шамуаном, командующим 1-й пехотной
40 Ibid.
41 Ibid.N 328. P.404.
42 Ibid.N 330. P.409.
43 Ibid.N 328. P.404.
44 Documents diplomatiques frangais (1871-1914): Ministere des affaires etrangeres.
Commission de publication des documents relatifs aux origines de la guerre de 1914 (Да¬
лее - DDF). Serie II (1901-1911). T.10. N 486. P.787.
Бельгия во внешнеполитических планах Франции и Великобритании 237
дивизией в Лилле, последний заявил, что «существует неизменное
мнение о том, что в следующей войне большие сражения неизбежно
будут проходить в Бельгии. <...> Оборона и Франции, и Германии
вдоль их совместной границы настолько сильна, что никакие круп¬
ные силы не могут пересечь их без потерь, <...> и поэтому одна или
другая держава будет обязана перейти на территорию своих скром¬
ных соседей»45.
Такой точки зрения придерживался назначенный в 1911 г. главой
штаба армии генерал Ж.Жоффр. В 1912 г. он пытался добиться со¬
гласия руководства страны на вступление в Бельгию. Однако в ре¬
шении этого вопроса возобладала позиция Р. Пуанкаре, занимавшего
пост председателя Совета министров и министра иностранных дел,
и окончательный военный план генерала Жоффра (известный как
план № XVII) предполагал отказ от превентивного вторжения в Бель¬
гию и нарушения ее нейтралитета46. В противном случае Франции
не удалось бы добиться поддержки Великобритании. Иными слова¬
ми, нарушая нейтралитет Бельгии, Франция рисковала вызвать не¬
довольство Великобритании47. Исследователь К. Брони утверждает,
что на отказ Жоффра от превентивного вторжения в Бельгию по¬
влияли слова английского военного Уилсона, заявившего от имени
генерального штаба Великобритании, что в случае нарушения фран¬
цузами границ Бельгии последняя без сомнений примет сторону Гер¬
мании, и в этом случае Великобритания окажется в затруднительном
положении48.
Исследователь Ж. Стенгерс полагал, что во Франции бельгий¬
ский нейтралитет никогда не был предметом благоговения, спо¬
собным вдохновить французских политических деятелей на слова,
схожие с теми, что высказывались в 1870 г. Договоры 1830-х гг. были
для французов лишь одними из многих49. Французы не были увере¬
ны до конца в благожелательном настрое бельгийцев к себе. В доне¬
сении французского военного атташе в Бельгии от 25 января 1912 г.
капитана Л.Дюрюйя содержится следующее суждение по поводу на¬
45 British documents on the origins of the War, 1887-1914. Vol.8. N 312. P.379.
46 Pedroncini G. Influence de la neutralite beige et luxembourgeoise sur la strategic
fran9aise: le plan XVII 11 Les relations franco-luxembourgeoises de Louis XIV a
R.Schouman. Metz, 1978. P.193.
47 BitschM.-Th. Op. cit. P.462.
48 Bronne C. Albert Ier, le Roi sans terre. Bruxelles, 1983. P.87.
49 Stengers J. Op. cit. P.78.
238
А. О.Хорошева
строений бельгийцев в начале будущего конфликта: «...Если бы пар¬
тии, находящейся сегодня у власти в Бельгии, пришлось „выбирать"
союзничество между Францией и Германией, встанет ли она на нашу
сторону? Это вовсе не определенно и даже маловероятно»50. Отче¬
ты французского атташе отражают настроения Парижа в отноше¬
нии бельгийской внешней политики и в большей степени построены
на собственных суждениях, чем на фактах. По устоявшемуся мнению
французов, католическое правительство Брюсселя просто не могло
быть благожелательно настроено по отношению к антиклерикальному
республиканскому кабинету Парижа и, напротив, испытывало боль¬
шое влияние монархического и религиозного Берлина. По мнению
капитана, бельгийская армия была не на высоте, а ее командование
и, в частности, глава генерального штаба слыли германофилами. Од¬
нако военные реформы 1910 и 1913 гг51, в Бельгии несколько измени¬
ли оценку военного атташе, заметившего, что общественное мнение
видит опасность со стороны восточного соседа52.
Англичане были более уверены в том, что Бельгия станет оборо¬
няться и не примет сторону немцев в случае нарушения ее границ.
В одном из донесений британского посланника в Бельгии Чилто¬
на от 25 февраля 1909 г. настроения офицеров бельгийского штаба
армии в отношении нарушения нейтралитета Бельгии в предстоя¬
щем вооруженном конфликте характеризуются следующим образом:
«Похоже, широко распространено предположение о том, что Фран¬
ция будет первой, кто нарушит границу, или, скорее всего, бельгий¬
ское правительство постарается доказать, что французские войска
были первыми, кто нарушил нейтралитет Бельгии...»53. При этом по¬
сланник добавлял, что в случае войны между двумя соперницами —
Францией и Германией — ни одна из них, по мнению бельгийцев,
не будет сомневаться ни минуты в вопросе нарушения нейтралитета
их страны. В то же время Чилтон указывал на желание бельгийцев
защищать свою родину: «Хотя бельгийцы не являются чрезвычайно
патриотичной нацией, они хотят оставаться нацией и намеревают¬
ся храбро обороняться, насколько это возможно, от армии любого
завоевателя, не столько потому что они надеются, что выйдут побе¬
50 DDF. Serie III. T.l. P., 1935. N 522. P.542.
51 Создание Генерального штаба (1910 г) и введение всеобщей воинской повин¬
ности (1913 г.).
52 В гоппе С. Op. cit. Р.81-83.
53 British documents... Vol.8. N 313. P.380.
Бельгия во внешнеполитических планах Франции и Великобритании 239
дителями, сколько потому что верят, что их мужество должно быть
признано державами по окончании войны и что, защищаясь само¬
стоятельно, похоже, им удастся избежать „раздела" или потери их на¬
циональных прав»51.
В британских дипломатических документах также содержатся вы¬
держки из протокола заседания комитета обороны Великобритании
в августе 1911 г., на котором помимо высших военных чинов и ми¬
нистра обороны Р. Холдена присутствовали министр военно-морско¬
го флота У. Черчилль, министр финансов Д. Ллойд Джордж, министр
иностранных дел Э. Грей. На вопрос Черчилля о предполагаемых дей¬
ствиях бельгийцев в случае немецкого наступления, генерал Уилсон
ответил: «...они, конечно, будут драться, если немцы начнут захват се¬
верной Бельгии», и добавил: «бельгийская армия, хотя и небольшая,
обязательно должна приниматься в расчет, и ее стратегическое по¬
ложение на немецком фланге было бы устойчивым»54 55. С этим согла¬
сился Ллойд Джордж, высказавший предположение, что нахождение
на границе бельгийской армии заставит немцев принять меры, даже
если бельгийцы и не будут атаковать. Грей уточнил, что чем больше
будет резервная армия бельгийцев, тем больше будут колебаться нем¬
цы в принятии конечных решений56.
Вторая балканская война, разразившаяся в июне-августе 1913 г.,
не привела к открытому столкновению великих держав. Это дало
бельгийцам основание полагать, что международная обстановка про¬
ясняется. Посланники в Лондоне и Париже сообщали о сближении,
наметившемся в отношениях с Берлином. Весной 1914 г. граф де Ла¬
ден передавал, что Великобритания не расположена к высадке на по¬
бережье в случае военного конфликта, и это позволило Брюсселю
сделать вывод о том, что Антанта потеряла то значение, которое она
имела в 1905 г. и 1911 г57. Однако подобные иллюзии, как и обманчивое
спокойствие начала лета 1914 г, вскоре рассеются. Германия в августе
1914 г. нарушит нейтралитет Бельгии, а Великобритания и Франция
встанут на его защиту.
Таким образом, отношения Бельгии в XIX в. — начале XX в. с ос¬
новными «гарантами независимости» — Великобританией и Франци¬
ей — не были безупречными. На протяжении XIX в. противоречия
54 Ibid.
55 Ibid.N 314. P.381.
56 Ibid.P.382.
57 BitschM.-Th. Op. cit. P.500-501.
240
Л. О.Хорошева
между этими государствами сказывались и на отношениях с Бельги¬
ей. Постоянная угроза со стороны Франции заставляла бельгийских
монархов и дипломатов искать поддержки у Великобритании. Одна¬
ко в определенных вопросах, например, колониальных, бельгийцы
предпочитали ориентироваться на Францию. И если в XIX в. интере¬
сы обеих великих держав в отношении Бельгии скорее сталкивались,
то к началу XX в. это небольшое государство, находящееся на пере¬
крестке стратегически важных путей, оказалось в орбите совместных
франко-британских интересов. Бельгия вступила в Первую мировую
войну на стороне Антанты.
ИСТОРИОГРАФИЯ
СЛОВО ОБ УЧИТЕЛЕ
К 85-ЛЕТИЮ ЮРИЯ ЛЬВОВИЧА
БЕССМЕРТНОГО (1923-2000)
Ю. П. Крылова
У каждого из нас были учителя, преподаватели, педагоги, которые пыта¬
лись по мере сил вложить что-то из своих знаний, умений, опыта в го¬
ловы-чаще по-юношески легкомысленные — своих учеников. Однако
не всех мы можем сегодня назвать Учителями, память о которых про¬
должаем хранить долгие годы. Наверное, это большое везение, когда
нам в жизни встречается человек, которого мы понимаем с полуслова
и чьи идеи безоговорочно принимаем, потому что интуитивно чувствуем
их «своими», существующими где-то в глубинах собственного разума.
Мне повезло впервые услышать Юрия Львовича на втором кур¬
се университета. Две прочитанные им лекции не поразили ветреных,
только что окунувшихся в Средние века, студентов искрометностью
или уникальностью представленных фактов. За окном стоял жаркий
сентябрь, мысли блуждали явно не по просторам раннего Средневе¬
ковья. Но, как ни странно, в отличие от многих других услышанных
за пять лет учебы, те лекции остались в памяти до сих пор: внешний
вид преподавателя —подтянутый, всегда «с иголочки» одетый, проду¬
манная чуть не до частиц и предлогов речь. И впервые услышанные
от него фразы, которые станут лейтмотивами дальнейшей работы: «по¬
смотреть глазами средневекового человека», «влезть в шкуру того, кого
изучаем», «постичь», «версии истолкования», «своеобразие человека».
Через год произошло знакомство с его книгами. «Частная жизнь»,
первый «Казус» — именно они помогли принять решение и просить
Юрия Львовича взять на себя руководство над моими студенчески¬
ми исследованиями. Профессор Бессмертный охотно и терпеливо за-
Юлия Петровна Крылова, кандидат исторических наук, научный сотрудник Инсти¬
тута всеобщей истории , ответственный секретарь «Французского ежегодника».
242
ІО. П. Крылова
нимался с учениками. В методах его работы сказывалась школа его
собственного учителя А. И. Неусыхина. Юрий Львович приглашал сту¬
дентов домой, долго беседовал, сокращая время своих исследований,
терпеливо работал с текстами. Его ученики помнят, как пугали пере¬
вернутые галочки на полях и—радовали «птички», проставленные ру¬
кой научного руководителя. Он внимательно выслушивал любую, даже
самую никудышную, идею, никогда не ругал, журил за лень, и всегда
делился опытом, наставлял, учил. С моей точки зрения (и это я по¬
нимаю отчетливо только сейчас), это было своего рода подвижничест¬
во—работать с нами, расстраивавшими его своими посредственными
знаниями и способностями.
Юрий Львович приглашал учеников и коллег к интереснейшему
общению с источниками как с живыми собеседниками. Он призывал
«вывести автора на чистую воду», «не верить написанному, во всем
сомневаться», вслушиваться не те только и не столько в речь автора,
сколько в его проговорки, «случайные» фразы, неосознанно выска¬
занные мысли. С его точки зрения, цель исследований должна быть
в том, чтобы «нащупать парадокс, уйти от общеизвестного». Именно
такие столкновения дают возможность глубинного осмысления чело¬
века или ситуации.
В исследовании Юрий Львович настаивал на так называемой «кар¬
точной системе». Нынешним студентам, наверное, сложно предста¬
вить принципы работы старших поколений. Без компьютеров, от руки
делались тысячи выписок из источников и литературы на карточках.
Потом их раскладывали по темам-проблемам-идеям, фиксируя наблю¬
дения и дополняя комментариями, которые должны были укладывать¬
ся в русло, определяемое проблематикой. Схема карточек, которые
Юрий Львович предлагал составлять, работая с источниками, должна
была выглядеть следующим образом:
Ключевые слова:
1. Общие
2. Первое раскрытие
3. Второе раскрытие и т. д.
Адрес источника (от автора до страницы)
Т
Текст источника
і
Свои истолкования, наблюдения
Слово об Учителе
243
И таких карточек могла быть сотня, две, три... Возможно, сейчас это
кажется архаичным, ушедшим в далекое прошлое. Однако, как пока¬
зал дальнейший опыт, ни одна другая система не способствовала та¬
кой четкости мысли. И хотя карточки можно замечательно создавать
на компьютере, нужно признать, что чаще всего мы этого не дела¬
ем. Темпы жизни нарастают, работы, «которую нужно срочно сделать
и сдать вчера» хватит на всю жизнь, а идей и планов — на две. Мы уже
не можем позволить себе роскошь составления карточек, тщательней¬
шего, глубинного обдумывания каждой фразы или даже части фразы
источника. Ранее создававшая за год скрупулезной работы статья те¬
перь нередко пишется за месяц. И с грустью вспоминается Юрий Льво¬
вич, обучавший нас основам, а скорее таинствам, научной работы.
Он никогда не навязывал тему исследования. Прежде выяснял пред¬
почтения, узнавал интересы, спрашивал, не смущает ли тот или иной ас¬
пект предложенный им темы. Если тема «не шла», пытался найти другую,
более близкую мироощущениям студента, которого он сразу и навсегда
воспринимал как будущего коллегу. На последнем курсе университета
у меня не было ни малейших колебаний относительно моей дальнейшей
судьбы. Само собой разумелось, было совершенно закономерно и ес¬
тественно, мое последующее поступление в аспирантуру, потому что
по-другому быть просто не могло. Именно благодаря ему, была опреде¬
лена моя профессия (мало кто мечтает с детства работать историком!).
Юрий Львович очень ценил хороший литературный стиль. Сам
учился и учил других писать легко, художественно, без нагроможде¬
ния наукообразных терминов, которые можно было бы заменить про¬
стыми словами. Целью пишущего должен быть интерес читающего.
«Читатель — крепость, которую надо взять!» — говорил Юрий Львович.
Он предлагал интриговать читателя, окутывать тайной, вести за собой
в исследовании, добиваться, чтобы тот поверил написанному.
Вокруг профессора Бессмертного всегда было много учеников, еди¬
номышленников. Он вел несколько семинаров: в Институте всеобщей
истории РАН и в РГГУ. На семинаре в ИВИ практиковалась раздача
готовых текстов постоянным участникам (при отсутствии электрон¬
ной почты, а нередко и компьютеров у авторов). Текст ксерокопиро¬
вали и развозили коллегам. К очередному заседанию все знакомились
с ним и сразу начинали обсуждать без дополнительного зачитывания.
На семинары стекалась масса народу, никто не уходил посередине дей¬
ства, поскольку знали, что самое интересное впереди: в конце каждого
обсуждения Юрий Львович подводил итоги дискуссии. Впоследствии
тексты перерабатывались в статьи для коллективных трудов. Собст¬
венно, они уже и были статьями: тезисы и развернутые сообщения
244
Ю. П. Крылова
не принимались. Но Юрий Львович был строгим редактором. Статьи
для сборников переписывались иногда до семи раз! Авторы обижались
на него, но качество научного труда, за который он отвечает, было
прежде всего. В итоге все коллективные издания, вышедшие под его
руководством, состоят из статей, написанных хорошим стилем, с чет¬
ким и логичным развитием сюжета. Их можно перечитывать не один
раз. Именно потому сам Юрий Львович написал так мало своих соб¬
ственных книг. Большую часть времени он тратил на коллективные
труды: «История крестьянства в Европе»2, «Споры о главном»3, «Жен¬
щина, брак, семья до начала нового времени»4, «Человек в кругу семьи.
Очерки по истории частной жизни»5 «Историк в поиске»6, «Человек
в мире чувств»7, «Казус»8 и многие другие.
Как я узнала позже от коллег, он переживал, что мало сделал,
не создал школы. И это было удивительно, поскольку при нем дей¬
ствовала и ныне продолжает активно работать его «школа», коллеги-
единомышленники, которых объединяют общие взгляды, интересы,
исторический инструментарий. Список его научных трудов содержит
около 300 наименований9, им было положено начало истории част¬
ной жизни, микроистории в нашей стране, он создал Центр «Исто¬
рии частной жизни и повседневности», был основателем альманаха
«Казус» и одним из создателей «Одиссея», десятки его учеников, кол¬
лег, близких по духу его идеям, защитили диссертации. Именно его
заслуга в том, что они продолжают работать в науке и развивают его
принципы. Именно они стали его «школой», его вторым дыханием,
открывшимся уже на закате.
2 История крестьянства в Европе. Т.1-3. М., 1985-1986.
3 Споры о главном. Дискуссии о настоящем и будущем исторической науки во¬
круг французской школы «Анналов». М., 1993.
4 Женщина, брак, семья до начала нового времени. М., 1993.
5 Человек в кругу семьи. Очерки по истории частной жизни в Европе до начала
нового времени. М., 1996.
6 Историк в поиске. Микро- и макроподходы к изучению прошлого. М., 1999.
7 Человек в мире чувств. Очерки по истории частной жизни в Европе и некото¬
рых странах Азии до начала нового времени. М. 2000.
3 Казус. Индивидуальное и уникальное в истории. М.,1997, 1999, 2000, 2002.
Под редакцией Ю.Л.Бессмертного вышло три выпуска, четвертый заканчивали уже
без него... Альманах продолжает выходить и поныне.
9 Homo Historicus: К 80-летию со дня рождения Ю.Л.Бессмертного. М., 2003. Т.2.
с.381-401.
Слово об Учителе
245
Юрий Львович обладал для большинства коллег непререкаемым
авторитетом. Если, с его точки зрения, диссертация не соответствовала
высокому научному уровню, он мог выступить на Ученом совете с кри¬
тикой. К его мнению прислушивались. В тайном голосовании, без при¬
нуждения члены совета голосовали против защищаемой работы.
Однако он никогда не навязывал собственное мнение, считая, что
у каждого оно должно быть свое. В работе с историографией он предуп¬
реждал: «Бойтесь авторитетов!». Громкие имена можно и нужно кри¬
тиковать, если есть за что. Это было его научной позицией и общим
взглядом на мир: индивид, с уникальными, только ему свойственными
представлениями может поколебать и изменить традиционные стерео¬
типы мышления. И именно исследование индивидуального и уникаль¬
ного было взято за основу при создании альманаха «Казус».
Немногие молодые люди обладали такой энергией, как Юрий
Львович. Ему было уже за 70, но я не переставала удивляться, откуда
столько сил и бодрости у пожилого человека. За ним было невозможно
угнаться, он чуть ли не прыгал через ступеньки, когда шел по лестни¬
це. Юрий Львович всегда радовался жизни, сложно найти фотографию,
на которой бы он не улыбался. В его жизни, как у любого человека его
поколения, были тяжелые времена. Детство, пришедшееся на страш¬
ные 30-е годы. Военная юность. Пройдя войну, он старался нико¬
гда не говорить о ней. После — притеснения в научной деятельности
и искусственно создававшиеся препоны с защитой диссертации. Од¬
нако, несмотря ни на что, он оставался светлым, веселым человеком,
легко увлекающимся. Он жадно интересовался всем новым, свобод¬
но работал на компьютере, учил и более молодых искать информа¬
цию в Интернете.
Как любой человек, он не был идеальным. Таких не бывает.
У него были свои удачи и неудачи, достоинства и недостатки. Но он
был живой.
Когда бы ни ушли дорогие нам люди, все равно кажется, что это
произошло нестерпимо рано. В 2000 году по трагической случайности —
из-за врачебной ошибки — Юрия Львовича не стало. Но я не ощущаю,
что его нет. Работая над той или иной проблемой, я часто думаю, что
сказал бы Юрий Львович? Похвалил бы? Или остался недоволен?
Люди живы, пока о них помнят.
АБГАР РУБЕНОВИЧ ИОАННИСЯН:
ПОРТРЕТ ИСТОРИКА
(К 100-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ)
В. А. Погосян
Значение вклада советских исследователей в изучении истории Фран¬
ции трудно переоценить. Советская историография изначально про¬
являла повышенный и с течением времени все более возраставший
интерес к новой истории этой страны, активно разрабатывая пробле¬
матику французских революций XVIII—XIX вв., эволюцию социаль¬
но-экономических отношений и общественной мысли, в частности,
коммунистических идей. Этими сюжетами занималась целая плеяда
выдающихся ученых с мировым именем, исследования которых были
высоко оценены в международных научных кругах.
Академики В. П. Волгин и Н. М. Лукин в 1920-х годах приступи¬
ли к обучению и воспитанию первого поколения советских исто¬
риков, став основоположниками марксистской исторической науки,
многим представителям которой было суждено не только достойно
продолжить заложенные «русской школой» добрые давние традиции
в исследовании истории Франции, но в дальнейшем достичь и но¬
вых высот. В 1960-х — 1970-х гг. на международной арене были широко
известны имена таких крупных советских ученых, как А. 3. Манфред,
Б. Ф. Поршнев, В. М. Далии, Ф. В. Потемкин, труды которых были пе¬
реведены на многие иностранные языки и заняли почетное место в ми¬
ровой исторической науке. Среди них особое место занимает ученик
В. П. Волгина, академик Национальной АН Армении Абгар Рубенович
Иоаннисян (1908-1991). Получив научное крещение в 1920-х — 1930-х
гг., он всецело посвятил свою жизнь бескорыстному служению музе
Клио и создал ценные научные труды не только о французской обще-
Варужан Арамаздович Погосян, кандидат исторических наук, старший научный
сотрудник Института истории Национальной Академии наук Армении.
Абгар Рубенович Иоаннисян: портрет историка
247
ственной мысли XVIII—XIX вв., но и об армянском освободительном
движении XVIII в., прославившие его имя в советской и мировой ис¬
торической науке.
А. Р. Иоаннисян родился в Тифлисе (ныне Тбилиси), в семье юри¬
ста. Его дед по отцовской линии — Абгар Арутюнович Иоаннисян
(1849-1904) — был известным общественным деятелем, видным пуб¬
лицистом, возглавлявшим армянское национально-консервативное
движение в последней четверти XIX в.
Профессиональное становление А. Р. Иоаннисяна совпало со слож¬
ной эпохой формирования советской марксистской исторической
школы. Мы отнюдь не склонны утверждать, что самоутверждение
марксистской исторической науки в 1920-е — 1930-е гг. привело к одно¬
значно положительным результатам. Она не только открыла широкие
возможности для углубленного познания исторического прошлого че¬
рез изучение социально-экономических отношений, но одновременно
во многом ограничила возможности свободного развития исторической
мысли в СССР. Стремясь к идеологической монополии в историогра¬
фии, исследователи-марксисты почти полностью игнорировали дости¬
жения зарубежной немарксистской исторической мысли, подвергая
беспощадной, подчас ничем не оправданной критике новые, далекие
от марксизма подходы, предлагавшиеся западными исследователями.
В таких условиях, представители первого поколения историков-
марксистов сознательно умаляли значение деятельности немарксист¬
ских исторических школ и направлений, с молодым задором и страстью
вели непримиримую борьбу не только против полностью не принимав¬
ших марксизм выдающихся представителей «русской школы», таких,
к примеру, как Н. И. Кареев и Е. В. Тарле, но и против авторитетных
зарубежных исследователей (как А. Матьез, например), не признавав¬
ших марксизм единственно возможной методологией в интерпретации
истории человечества. При этом на оппонентов возлагались не имев¬
шие ни малейшей основы политические обвинения1.
Еще на заре своего возвышения марксистская наука четко опре¬
делила приоритетные для нее сферы исследований, а именно — изуче¬
ние политической истории и идеологии левых течений в тесной связи
с историей социально-экономических отношений.
Человек своей эпохи, А. Р. Иоаннисян как историк не составлял
исключения из общего правила. Его творчеству были полностью при¬
1 См., например: Зайдель Г, Цвибак М. Классовый враг на историческом фрон¬
те. М.; Л. 1931; Полемика Альбера Матьеза с советскими историками. 1930-1931 гг. /
Предисл. В.А.Дунаевского//НиНИ. 1995. №4. С. 199-211.
248
В. А. Погосян
сущи многие из характерных для марксистской исторической науки
черт. После окончания Ереванского государственного университета он
приступил под руководством В. П. Волгина к углубленному изучению
истории французского утопического коммунизма, интерес к которой,
по его признанию, у него возник еще в студенческие годы, когда он
в Национальной библиотеке Армении впервые познакомился с рабо¬
тами французских утопистов.
Первые работы А. Р. Иоаннисяна 1920-х—1930-х гг., посвященные
Ретифу де ла Бретону и Шарлю Фурье, были написаны на опублико¬
ванных источниках2 и легли в основу его кандидатской и докторской
диссертаций, которые он защитил соответственно в 1935 г. в АН СССР
и 1938 г. в МГУ. Такое отношение к источниковедческой базе было,
в целом, весьма характерно для молодой поросли советских историков.
Воодушевленные новой марксистской методологией, имевшей, как это
им представлялось, неоспоримое превосходство над всеми остальны¬
ми, в 20-х —40-х гг. советские исследователи истории стран Западной
Европы в большинстве своем не придавали должного значения изуче¬
нию архивных документов. В равной степени это относилось и к тем
немногим из них, кому была предоставлена возможность поработать
в зарубежных странах3. Очевидно, что речь шла о специфическом мен¬
талитете целого поколения исследователей.
Тем не менее, уже первые работы А. Р. Иоаннисяна прочно обес¬
печили ему репутацию зрелого исследователя. В. П. Волгин в письме
от 10 февраля в 1931 г. к руководству Ереванского государственного
университета так характеризовал своего ученика: «Тов. Абгар Иоанни-
сян ведет под моим руководством работу по изучению французского
социализма XVIII в. Считаю эту работу имеющей большое значение
для выявления предшественников научного социализма, — а следо¬
вательно и для построения общей концепции развития социалисти¬
ческих идей. Тов. Иоаннисян обладает для выполнения этой задачи
достаточными знаниями и незаурядными способностями научного ис¬
следователя»4. О приобретенной А. Р. Иоаннисяном в те годы извест¬
ности свидетельствует также предложение принять его, в числе других
2 Иоаннисян А. Р. Ретиф де ла Бретон // Ретиф де ла Бретон. Южное откры¬
тие, произведенное летающим человеком, или французский Дедал. М., Л., 1936.
С.Ѵ-БѴІП; Он же Іенезис общественного идеала Фурье. М.-Л.1939.
3 См. например: Далин В.М. Из истории социальной мысли во Франции. М. 1984.
С. 6-8.
4 Национальный архив Республики Армения (далее: НА РА). Ф.1169 (А.Р.Иоан-
нисяна). On. 1. Д.251. Л.1.
Абгар Рубенович Иоаннисян: портрет историка
249
видных специалистов по истории Запада, на постоянную работу в Ин¬
ститут истории АН СССР, с которым в 1940 г. выступил один из руко¬
водителей сектора новой истории этого Института Ф. В. Потемкин5.
И все же в дальнейшем одной из главных особенностей творчест¬
ва А. Р. Иоаннисяна стало скрупулезное изучение прошлого на основе
широчайшего круга неопубликованных архивных документов. В 1940-х
гг. он приступил к исследованию еще никем до того времени не раз¬
рабатывавшейся истории армянского освободительного движения
XVIII в., широко используя материалы советских архивов. Он посвятил
этой теме две книги, впервые раскрыв многие совершенно неизвест¬
ные страницы данной темы, в частности сюжет о важной положитель¬
ной роли России в исторических судьбах армянского народа6 7.
На одну из этих книг сразу же откликнулся академик Е. В. Тарле,
написавший А. Р. Иоаннисяну в письме от 18 декабря 1946 г. [sic! еще
до выхода книги из печати]: «Только что получил Ваш труд „Россия
и армянское освободительное движение в 80-х годах XVIII столетия11.
Уже из беглого просмотра получается впечатление очень интересно¬
го и солидного исследования. Прошу его немедленно; я как раз скоро
буду обрабатывать главу о походе В. Зубова и его антецедентах [пред¬
шественниках — Прим, ред.]»1. Из этих строк нетрудно понять, сколь
большой интерес он проявил к этой книге.
Поэтому, вполне закономерно, что, учитывая научные дости¬
жения своего подопечного, вице-президент АН СССР В. П. Волгин
в связи с выборами в 1947 г. в АН Армянской ССР, выдвинул его кан¬
дидатуру на место академика и тогда еще молодой историк был из¬
бран членом Академии8.
Однако судьба уготовила его книге, столь высоко оцененной
Е. В. Тарле, трудную участь, ибо она далеко не у всех вызвала положи¬
тельную реакцию. На закате сталинской эпохи, при неизвестных нам
обстоятельствах, А. Р. Иоаннисян, подобно Галилею, фактически, был
вынужден отречься от своих научных убеждений и публично высту¬
пить в научной печати с «самокритикой»9. Судя по его выступлению,
5 См.: Ревякин А. В. Федор Васильевич Потемкин//Портреты историков. Время
и судьбы. Т.2. Всеобщая история. М. 2000. С.398.
6 Иоаннисян А. Р. Иосиф Эмин.Ереван. 1945; Он же. Россия и армянское освобо¬
дительное движение в 80-х годах XVIII столетия. Ереван. 1947
7 НА РА. Ф. 1169. Оп.1. Д.250. Лл.9-9 об.
8 НА РА. Ф. 1169. Оп.1. Д.261. Лл.9-10.
9 Иоаннисян А. Р. По поводу моей книги «Россия и армянское освободительное
250
В. А. Погосян
на него возложили вымышленные политические обвинения, суть кото¬
рых сводилась, в частности, к недооценке автором прорусской ориен¬
тации азербайджанского народа и исторического значения его борьбы
против турецких и персидских поработителей. Последняя не получи¬
ла в книге такого же отражения, как борьба армянского и грузинско¬
го народов. А. Р. Иоаннисяну ничего не оставалось, как «признать»
свои мнимые ошибки, каковые он объяснил тем, что якобы попал
под влияние «буржуазной историографии».
С высоты наших дней его поведение может показаться стран¬
ным. Но если иметь в виду сложившуюся тогда в СССР политиче¬
скую ситуацию, то станет очевидным, что в противном случае, перед
ним вырисовывалась бы печальная, но весьма реальная перспектива
оказаться в числе политзаключенных сталинских лагерей. Поскольку
такой оборот событий его, естественно, не прельщал, он, дабы не раз¬
делить горькую судьбу многих своих коллег (В. М. Далина, Я. М. Захе-
ра и др.), вынужден был принять ничем не обоснованную с научной
точки зрения «критику» в свой адрес.
Однако в последние годы жизни, уже в новых исторических об¬
стоятельствах, А. Р. Иоаннисян переиздал обе книги по истории ар¬
мянского освободительного движения* 10, тем самым, как и Галилей,
фактически объявив недействительным прежнее отречение от своих
взглядов.
Завершением цикла исследований по истории армянского наро¬
да стала его монография о перипетиях политики европейских держав
на Востоке в эпоху наполеоновских войн11. В отличие от предыдущей
темы, здесь уже он имел предшественников, в том числе известных.
Привнесенная им в наполеоноведение научная новизна была обуслов¬
лена двумя обстоятельствами. Во-первых, он по-новому интерпрети¬
ровал политику европейских держав, доказав, в отличие, к примеру,
от А. Вандаля, антирусскую направленность политики Наполеона
на Востоке, в том числе после заключения Тильзитского договора12.
движение в 80-х годах XVIII столетия»//Известия: общественные науки (Ереван).
1950. №4. С. 83-88.
10 Иоаннисян А. Р. Иосиф Эмин.Ереван. 1989; Он же. Россия и армянское освобо¬
дительное движение в 80-х годах XVIII столетия. Ереван. 1990.
11 Иоаннисян А. Р. Присоединение Закавказья к России и международные отно¬
шения в начале XIX века. Ереван. 1958.
12 К сожалению, некоторые зарубежные исследователи, для которых из-за незна¬
ния ими русского языка книга А.Р.Иоаннисяна осталась недоступной, в 1990-х годах
трактовали политику Наполеона на Востоке в духе своих французских предшест¬
Абгар Рубенович Иоаннисян: портрет историка
251
Во-вторых, А. Р. Иоаннисян ввел в научный оборот неизвестные за¬
рубежным историкам архивные и опубликованные источники, в част¬
ности, на русском и армянском языках, что позволило ему нарисовать
гораздо более многогранную картину событий, чем у его немногочис¬
ленных предшественников, в том числе в известной книге Э. Дрио13.
Однако особенно незаурядный исследовательский талант и вы¬
сочайшие научные дарования А. Р. Иоаннисяна проявились в 1960-х—
1980-х гг. Если почти все его коллеги вынужденно ограничивались
изучением материалов отечественных архивов, то он с начала 1960-х
гг. получил редкую для советских историков возможность регулярно
проводить научные изыскания в архивохранилищах и библиотеках
Франции. За этот период он написал пять монографий, посвящен¬
ных неизученным или слабо изученным аспектам истории француз¬
ской коммунистической и социалистической мысли XVIII—XIX вв.
Первостепенной заслугой А. Р. Иоаннисяна является исследование
творчества некогда достаточно известных, а впоследствии преданных
забвению социальных мыслителей. Наилучшим примером такой ра¬
боты является его фундаментальный труд о развитии коммунистиче¬
ских идей в годы Французской революции XVIII в., где представлена
целая галерея малоизвестных ныне представителей коммунистической
мысли: Г. Борье, Ж. К. Шапюи, Ж. А. В.Юпей, Ж. Греню, Р. Ф.Дебон,
М. Кюбер и др14. Проведя глубокий анализ их учений, А. Р. Иоаннисян
первым из историков Французской революции выявил не только важ¬
нейшие особенности развития коммунистических идей во Франции
в 1789—1794 гг., но и уточнил географию их распространения15. В. М. Да-
лин по праву охарактеризовал эту книгу как сплошную цепь находок
и открытий16.
В последующих работах А. Р. Иоаннисян первым проанализиро¬
вал эволюцию коммунистической мысли во Франции периода Пер¬
вой империи, а затем на примере таких мыслителей, как Ж. Гей, Ж. Рей
венников (См., например: Amini. Napoleon et la Perse. Paris. 1995), обойдя вниманием
гораздо более фундированную интерпретацию советского историка.
13 Driault Е. La politique orientale de Napoleon. Sebastiani et Gardane (1806-1808).
P„ 1904.
14 Иоаннисян A.P. Коммунистические идеи в годы Великой французской рево¬
люции. М. 1966. Пер. на франц. яз.: loannissian А. Les idees communistes pendant la
Revolution frangaise. M., 1984.
15 Подробно сил Дунаевский В.А., Кучеренко ГС. Западноевропейский утопиче¬
ский социализм в работах советских историков. М. 1981. С. 122-127.
16 Далин В.М. Историки Франции XIX-XX веков. М. 1981. С. 159.
252
В. А. Погосян
и М. А.Жюльен, проследил пути и перепутья ее развития в годы Вто¬
рой Реставрации17. В последних же своих книгах он досконально изучил
влияние коммунистических идей на развитие революционного движе¬
ния во Франции в 1840-х гг18. Предшественники А. Р. Иоаннисяна из¬
учали историю коммунистической мысли преимущественно на основе
опубликованных источников, он же ввел в научный оборот массу впер¬
вые обнаруженных им архивных документов, благодаря чему мы вправе
оценить его труды как новаторские. О том же свидетельствуют и много¬
численные оценки ведущих специалистов в этой области19.
На протяжении всей своей научной деятельности А. Р. Иоаннисян
неоднократно обращался к сложному для историка биографическо¬
му жанру. Его привлекали как крупные фигуры, оставившие глубо¬
кий след в истории, так и, казалось бы, прочно забытые деятели, чьи
имена стали достоянием научной общественности именно благода¬
ря его кропотливым изысканиям. Последнее обстоятельство отличает
Абгара Рубеновича от его коллег, таких больших мастеров историче¬
ского портрета, как А. 3. Манфред, В. Г. Трухановский, Н. Н. Молчанов,
С.Л.Утченко, которые изучали деятельность только очень известных
государственных, политических и военных деятелей.
Биографические исследования А. Р. Иоаннисяна о видном деятеле
армянского освободительного движения XVIII в. И. Эмине и француз¬
ском социалисте Ш. Фурье, наряду с книгами того же жанра вы¬
шедшими из под пера его близкого друга А. 3. Манфреда20, являются
образцовыми примерами глубокого изучения процесса эволюции по¬
литических и общественных взглядов того или иного деятеля на фоне
исторической эпохи. К вполне завершенным, самостоятельным ис¬
следованиям биографического характера можно по праву отнести
17 Иоаннисян А. Р. К истории французского утопического коммунизма первой по¬
ловины XIX века. М. 1981.
18 Иоаннисян А. Р. Революционно-коммунистическое движение во Франции
в 1840-1841 гг. М. 1983; Он же. Революционно-коммунистическое движение во Фран¬
ции в 1842-1847 гг. М., 1986; Он же. Революция 1848 года во Франции и коммунизм.
М„ 1989.
19 См., например: Далин В.М. Указ. соч. С. 159-160, 280; Дунаевский В.А., Кучерен¬
ко ГС. Указ.Соч. С.49-50,58-61,73-74,77-78,122-127.
70 В личном архиве А. Р. Иоаннисяна сохранилось множество теплых писем
А. 3. Манфреда, написанных в 1960-х — 1970-х гг. Письма эти, личного и служебно¬
го характера, являются неопровержимым доказательством бескорыстной дружбы
и тесного научного сотрудничества двух выдающихся историков. См.: НА РА. Ф. 1169.
Оп.1. Д.257
Абгар Рубенович Иоаннисян: портрет историка
253
также его обстоятельные этюды, посвященные Ретифу де ла Брето¬
ну и Буасселю в монографии «Коммунистические идеи в годы Вели¬
кой французской революции». Тем самым А. Р. Иоаннисян выполнил
волю своего учителя В. П. Волгина, посоветовавшего ему еще в 1947 г.,
при выдвижении в академики АН Армянской ССР, написать полную
биографию Ретифа де ла Бретона21.
Как и подавляющее большинство историков его поколения, неза¬
висимо от гражданства и национальной принадлежности, А. Р. Иоан¬
нисян был строго кабинетным и профессиональным исследователем.
В XX в. историки разрабатывали либо одну-единственную, но широ¬
кую тему (классическим тому примером служат такие французские
ученые, как А. Собуль, Ж. Р. Сюратто, М. Вовель), или же испытыва¬
ли свои силы как максимум в двух больших темах. При существовав¬
шем в ту эпоху уровне развития исторической науки иначе и быть
не могло.
В 1920-х годах большинство отечественных исследователей, при¬
надлежавших к формировавшейся советской исторической школе,
избрали второй путь, на наш взгляд, более предпочтительный. В из¬
вестной мере такой выбор был обусловлен спецификой того четырех¬
годичного образования, которое они получали в Институте красной
профессуры, где на каждом курсе слушатели принимали участие в ра¬
боте двух семинаров по разным темам22. Подобный опыт способствовал
определению научных интересов будущих исследователей и оказывал
влияние на выбор тех тем, изучению которых они посвятили всю свою
жизнь. А. Р. Иоаннисян так же, как и его сверстники, в духе времени
избрал себе две области научных интересов и никогда не проявлял
ни малейшего желания выйти за их рубежи.
Но при этом А. Р. Иоаннисян, как и все профессиональные исто¬
рики, говорил о своих научных заслугах очень редко, неохотно, лишь
при крайней необходимости и весьма сдержанно. Хотя его имя уже
с достаточно давних пор было широко известно в международном со¬
обществе историков Французской революции, он, беседуя с автором
этих строк в декабре 1975 г., сказал о себе следующее: «Обо мне говорят,
что я специалист по истории Французской революции. Но это не так.
Если вы прочтете мою книгу, вы ничего там не найдете по истории са¬
мой революции. Я специалист только по истории идей». С того вре¬
мени прошло уже больше тридцати лет. И сегодня, оглядываясь назад,
21 Там же. Оп.1. Д.261. Л. 9.
22 См. об этом: Далин В.М. С. С. Бантке — историк//Памяти С. С. Бантке. (Из ис¬
тории революционной движения в Бессарабии). Кишинев. 1970. С.58-59.
254
В. А. Погосян
могу констатировать, что на протяжении десятилетий в узких научных
кругах специалистов по истории Франции о нем высказывалось имен¬
но такое мнение —как о крупнейшем специалисте по истории обще¬
ственной мысли периода Французской революции.
Уже первые научные работы А. Р. Иоаннисяна ярко демонстриро¬
вали одну из характерных черт его творчества — стремление идти не¬
проторенными путями. В обеих областях своих научных интересов он
неизменно выбирал слабо освещенные или вовсе неисследованные ас¬
пекты прошлого. При этом он отнюдь не стремился подчеркнуть соб¬
ственное новаторство. В предисловиях к своим книгам А. Р. Иоаннисян
добросовестно указывал имена всех тех немногих предшественников,
кто внес хоть какой-то, пусть даже самый незначительный вклад в раз¬
работку изучаемых им проблем, причем он всякий раз воздерживался
от акцентирования отличий между его книгами и работами других ав¬
торов. Так же скромно обходил он молчанием вопрос об определении
своего места в историографии указанных тем, предпочитая оставлять
комментарии на сей счет другим специалистам. Зато при необходимо¬
сти он непременно указывал на собственные неточности, которые из¬
редка допускал в своих предыдущих исследованиях23.
Следует подчеркнуть, что в некоторых принципиальных вопро¬
сах А. Р. Иоаннисян занимал позицию отличную от позиции большин¬
ства других представителей его поколения. Речь, в частности, идет
об отношении к выдвинутым зарубежными немарксистскими ис¬
следователями новым концептуальным подходам, противоречившим
марксистской интерпретации истории. А. Р. Иоаннисян в этом вопросе
проявлял обычно гораздо больше сдержанности и объективности, не¬
жели большинство его коллег. Я могу об этом судить, главным образом,
по личным разговорам с ним. Однажды он заговорил об «атлантиче¬
ской» теории Ж. Годшо, полностью шедшей вразрез с марксистской
интерпретацией революций XVIII в. Тогда эта теория оказалась под
огнем беспощадной критики советских и зарубежных историков-марк-
систов—А. 3. Манфреда, А Собуля и др. А. Р. Иоаннисян же в ходе на¬
шей беседы отозвался о ней намного более умеренно: «Если бы Годшо
не назвал свою теорию „атлантической", вокруг нее не поднялось бы
такого шума», — тихим голосом сказал Абгар Рубенович.
В условиях крайней политизации и идеологизации исторической
науки в СССР, советские историки не только в первые послерево¬
люционные десятилетия, но и в 1960-х —1970-х гг. крайне остро реа¬
23 См., например: Иоаннисян А. Р. Революционно-коммунистическое движение
во Франции в 1840-1841 гг. С. 10.
Абгар Рубенович Иоаннисян: портрет историка
255
гировали на изредка появлявшиеся в отечественной историографии
отклонения от общепринятых трактовок отдельных проблем истории
Французской революции. В 1970 г. руководство Института всеобщей
истории АН СССР официально пригласило А. Р. Иоаннисяна при¬
нять участие в симпозиуме по проблемам якобинской диктатуры, ор¬
ганизованном сектором истории Франции24. Зная о политизированном
характере предстоявшей полемики25, он предпочел уклониться от при¬
сутствия на этом мероприятии.
Одной из характерных черт творческого почерка А. Р. Иоаннися¬
на являлась концентрация сил, главным образом, на написании мо¬
нографий. Отлично сознавая, что долгая жизнь суждена одним только
книгам, а не статьям, он однажды в нашей беседе честно признал:
«Я статей писать не люблю». В негативном отношении А. Р. Иоанни¬
сяна к написанию статей далеко не последнюю роль играло то, что его
крайне раздражали сокращения или «исправления», которые редакции
советских исторических журналов зачастую делали без ведома авто¬
ров. Как бы то ни было, на статьи он старался не размениваться. Пом¬
ню, как в 1982 г. он дипломатично отклонил предложение В. М. Далина
предоставить в виде статьи для публикации во «Французском еже¬
годнике» одну из глав будущей книги «Революционно-коммунистиче¬
ское движение во Франции в 1840-1841 гг.»26. К слову сказать, в архиве
A. Р. Иоаннисяна я обнаружил многочисленные тексты его выступле¬
ний на русском и французском языках, как по истории французской
общественной мысли, так и по истории армянского народа, которые
он представлял, в основном, на международных коллоквиумах, но по¬
том так и не захотел опубликовать в виде статей.
В отличие от советских и французских коллег —А. 3. Манфреда,
B. М. Далина, А. В. Адо, Ж. Годшо и др., А. Р. Иоаннисян на протяже¬
24 В архиве А.ЕИоаннисяна сохранилось официальное приглашение руководства
Института всеобщей истории от 21 апреля 1970 г. См.: НА РА. Ф.1169. Оп.1. Д.257
Л. 30.
25 Проблемы якобинской диктатуры. Симпозиум в секторе истории Франции Ин¬
ститута всеобщей истории АН СССР 20-21 мая 1970 г.//ФЕ 1970. М., 1972. С.272-313.
Подробнее об этом см.: Летчфорд С.Е. В.Е Ревуненков против «московской шко¬
лы»: дискуссия о якобинской диктатуре//ФЕ 2002. М. 2002. С.207-222; Чудинов А.В.
Размышления о скрытых смыслах дискуссии по проблеме якобинской диктатуры
(60-е - 80-е годы XX в.)//ФЕ 2007 М. 2007. С.256-265.
26 В архиве А.ЕИоаннисяна сохранилось множество предложений о написании
статей, поступавших из самых авторитетных советских исторических изданий, на ко¬
торые он, однако, реагировал неизменно отрицательно.
256
В. А. Погосян
нии всей своей долгой деятельности никогда не выказывал интереса
к самой сложной из дисциплин исторической науки—историографии,
явно не имея вкуса к критическому анализу научного наследия своих
предшественников. Почти такое же отношение он проявлял к исследо¬
ваниям современников. Оценка новейших достижений исторической
науки его не привлекала. За все годы им было опубликовано лишь не¬
сколько рецензий, при том, что, к примеру, перу Ж. Годшо их принад¬
лежало больше тысячи.
В научной деятельности А. 3. Манфреда, В. М Далина, В. Г. Труха-
новского и многих других коллег и современников А. Р. Иоаннисяна
немалое место занимала редакторская работа. О нем самом того же
сказать нельзя. Он, конечно, внес свою лепту в редактирование таких
авторитетных коллективных изданий, как «Всемирная история», Ар¬
мянская советская энциклопедия, возглавлял работу редколлегии се¬
рии «Литературные памятники», издававшейся на армянском языке.
Тем не менее, едва ли можно считать редакторскую работу его стихи¬
ей. А. Р. Иоаннисян был ответственным редактором только двух книг27,
крайне редко соглашался стать членом редакционной коллегии того
или иного издания28. По свидетельству главного редактора «Историко-
филологического журнала» АН Армении М. Г. Нерсисяна, на все его
предложения о вхождении А. Р. Иоаннисяна в состав редакционной
коллегии этого издания тот отвечал отказом.
А. Р. Иоаннисян, однако, активно занимался педагогической
и административной работой В 1931—1960 гг. он читал курс по Новой
истории Западной Европы в Ереванском государственном универси¬
тете, в 1938—1960 гг. занимал там же должность заведующего кафед¬
рой по Новой истории, а в 1938—1947 гг. — проректора по науке. Почти
сорок лет он занимал высокие руководящие посты в отделении гу¬
манитарных наук АН Армении: директора Института истории (1947-
1953), академика-секретаря (1949-1960), вице-президента (1960-1963,
1967—1986) и др. Благодаря его личным усилиям было налажено тес¬
ное научное сотрудничество между АН Армянской ССР и АН Вен¬
грии, результатом которого стал ценный сборник статей по истории
11 История армянского народа. Ереван, 1951: Григорян В.Р. Ереванское ханство
в конце XVIII столетия (1780-1800 гг.). Ереван, 1958. На арм. яз.
28 Волгин В.П. Очерки истории социалистических идей. С древности до конца
XVIII в. М. 1975; Он же: Очерки истории социалистических идей. Первая половина
XIX в. М. 1976; Он же Развитие общественной мысли во Франции в XVIII веке. М.
1977; Он же. Французский утопический коммунизм. М. 1979; Он же Статьи и выступ¬
ления. М. 1979.
Абгар Рубенович Иоаннисян: портрет историка
257
армяно-венгерских связей, написанный с участием сотрудников обе¬
их организации29.
Тем не менее, А. Р. Иоаннисян отличался величайшей личной
скромностью. Так, накануне своего семидесятилетия он 6 марта 1978 г.
письменно обратился к президенту АН Армении академику В. А. Ам¬
барцумяну с убедительной просьбой воздержаться от организации ка¬
ких либо торжественных церемоний и чествований: «В мае этого года
мне исполняется семьдесят лет. В этой связи обращаюсь к Вам забла¬
говременно со следующее просьбой. Я не хочу не только какого-либо
чествования, но и рассылки извещений (как это часто делается) с ука¬
занием, что „юбиляр отказывается от официального чествования; по¬
здравления просим направить по такому-то адресу*1. Я не хочу, чтобы
в прессе обо мне были опубликованы какие-либо статьи или заметки.
Словом я на самом деле и искренне не хочу, чтобы мое семидесятиле¬
тие было не только так или иначе отмечено, но даже упомянуто. Если
я своим долголетним трудом заслужил хоть малейшее к себе уважение,
то смею надеяться, что эта моя просьба будет выполнена»30.
А. Р. Иоаннисян на самом деле не приветствовал публикацию
о себе юбилейных статей, насыщенных, как это часто бывает, лест¬
ными эпитетами в адрес юбиляров. В 1983 г. редактор журнала АН
Армянской ССР «Вестник общественных наук» при моем посредниче¬
стве обратился к В. М. Далину с просьбой написать юбилейную статью
в связи с 75-летием А. Р. Иоаннисяна. Высоко ценивший его В. М. Да¬
лии сразу же согласился и выполнил эту просьбу31. Однако эта пуб¬
ликация, подготовленная без ведома А. Р. Иоаннисяна, вызвала, как
свидетельствовал В.М.Далин, его бурное негодование.
Что же касается личных качеств А. Р. Иоаннисяна, то считаю не¬
обходимым обратить внимание на глубочайшую внутреннюю куль¬
туру этого человека. Ограничусь одним примером. В мае 1977 г. мне,
в то время еще студенту пятого курса Ереванского государственно¬
го университета, позвонила его, тогда вице-президента АН АрмССР,
секретарша и сказала: «Абгар Рубенович извиняется перед вами за то,
что сегодня он вас принять не сможет».
Весомый вклад А. Р. Иоаннисяна в науку был по достоинству оце¬
нен как отечественными, так и зарубежными исследователями исто-
29 Из истории армяно-венгерских исторических и культурных связей. Ереван, 1983.
На арм. яз.
30 НА РА. Ф. 1169. Оп.1, Д.249. Л.1.
31 Долин В., Микаелян В. Выдающийся историк и крупный организатор науки//
Вестник общественных наук АН Армянской ССР. 1983. №6. С.99-103.
258
В. А. Погосян
рии общественной мысли и Французской революции, неоднократно
дававшими его исследованиям самые высокие отзывы в научной печа¬
ти32. За свою книгу «Коммунистические идеи в годы Великой француз¬
ской революции» он был удостоен в 1974 г. премии АН СССР имени
академика В. П. Волгина.
Заслуги А. Р. Иоаннисяна были высоко оценены и советским пра¬
вительством. Он, как уже отмечалось, занимал высокие академические
должности, был награжден многими орденами и медалями. И все же его
вклад в мировую историографию не был, на мой взгляд, по достоин¬
ству оценен советской Академией наук. В 1964—1984 гг. А. Р. Иоаннисян
неоднократно баллотировался на выборах в члены-корреспонденты
и в академики АН СССР, однако ее двери так и не открылись перед
ним, как и перед многими его друзьями и коллегами — Б. Ф. Поршне¬
вым, А. 3. Манфредом, С. Л.Утченко, М. А. Баргом и др.
Со дня смерти А. Р. Иоаннисяна, наступившей 3 декабря 1991 г.,
прошли годы. Сегодня уже нет в живых его сверстников — ни друзей,
ни недоброжелателей. Стало достоянием истории и присущее некото¬
рым из его коллег пристрастное к нему отношение. Время не только
самый жестокий, но и единственно беспристрастный арбитр для ис¬
торика. Монографиям А. Р. Иоаннисяна, так же, как книгам его близ¬
ких друзей А. 3. Манфреда и В. М. Далина, оказалась суждена долгая
жизнь. На его работы ссылаются как историки-франковеды, так и спе¬
циалисты по истории армянского народа, в том числе представители
новых поколений исследователей, недавно пришедших в науку и уже
не имевших личного общения с ним.
Его краткую оценку как маститого историка дал, разговаривая
в 1975 г. с автором этих строк, директор Эрмитажа академик Б. Б. Пи¬
отровский: «Абгар Рубенович — украшение вашей Академии». И, без
всякого сомнения, его имя именно таковым и останется в памяти бу¬
дущих поколений историков.
32 В архиве А.ВИоаннисяна сохранились также весьма лестные и неопубликован¬
ные по сей день отзывы В.П.Волгина, Н.М.Дружинина, А.З.Манфреда, В.М.Дали¬
на на некоторые из его опубликованных работ, а также на рукописи книг. См.: НА
РА. ф.1169. Оп.1. Д.250. Л.28; Д.261. Лл.1-8; Д.265. Лл.1-5; Д.26С Лл.1-4.
БИБЛИОГРАФИЯ ТРУДОВ
А. Р. ИОАННИСЯНА
И ЛИТЕРАТУРА О НЕМ
Печатные труды А. Р. Иоантсяна
1931
Утопия Ретифа-де-ла Бретона//Известия АН СССР. VII серия. Отделение об¬
щественных наук. Л. №2. С. 171-200; №7. С. 833-856.
1936
Ретиф-де-ла Бретон//Ретиф-де-ла Бретон. Южное открытие, произведенное
летающим человеком, или французский Дедал. М., Л.С.Ѵ LVIII.
Ретиф-де-ла Бретон и французский реализм XIX века// Литературный кри¬
тик. №7. С. 41-70.
1939
Генезис общественного идеала Фурье. М., Л. 224 с.
Источники проектов ассоциаций Фурье//Историк-марксист. №1. С.101-124.
1941
Шарль Фурье. Ереван. 140 с.
Нашествие Наполеона на Россию и Отечественная война 1812 г. // Коммунист
(Ереван). 5 июля.
1945
Иосиф Эмин. Ереван. 352 с.
Рец.: Заходер Б.// ВИ. 1946. №11—12. С. 155-157; Абрамян А. Г. С некоторых
ошибках проф. А. Р. Иоаннисяна, допущенных в книге «Иосиф Эммин» //
ИОН 1948. №8. С.61-68; ГюзалянГ.//Айреник (Бостон). 1949. №5. С.103-106.
На арм. яз.
260
Библиография трудов А. Р Иоаннисяна
1946
Армянское национально-освободительное движение в 60-х гг. XVIII столе¬
тия// Известия Академии наук СССР. Серия истории и философии. Т. 3. № 2.
С. 135-144.
1947
Россия и армянское освободительное движение в 80-х годах XVIII столетия
Ереван. 285 с.
Русская дипломатия и армянский вопрос в 80-х годах XVIII столетия//ВИ.
№6. С. 94-105.
1948
К истории возникновения «Западни честолюбия»//ИОН. №3. С. 11-25.
Несколько замечаний по поводу статьи А. Р. Абрамяна//Там же. №8.
С. 69-78.
1950
По поводу моей книги «Россия и армянское освободительное движение в 80-го-
дах XVIII столетия»//ИОН. №4. С. 83—88.
1951
Армянское освободительное движение во второй половине XVIII века//Исто¬
рия армянского народа. Часть первая. Ереван. С. 309—318. На арм. яз.
Армяно-русские отношения в 80-90-х годах XVIII столетия//Там же.
С. 318—326. На арм. яз.
Армянское освободительное движение во второй половине XVIII века//Исто-
рия армянского народа. Часть первая. Ереван. С. 257—265.
Армяно-русские отношения в 80-90-х годах XVIII столетия//Там же.
С. 265-273.
1953
Борьба Англии и Франции против присоединения Армении к России//ИОН.
№3. С. 49-62.
1955
Рец. на кн.: Vernon J. Puryear. Napoleon and the Dardanelles. Berkeley and Los
Angeles. 1951//ВИ. №10. C. 150-155.
Печатные труды А. Р Иоаннисяна
261
1956
Борьба Карабаха ж Сюника против турецких завоевателей для сохранения сво¬
ей независимости в 1725-1728 гг.//История армянского народа. Часть первая.
Ереван. С. 370 — 380. На арм. яз.
Армения в 30—40-х годах XVIII столетия //Там же. С. 381-386. На арм. яз.
Армения // Очерки истории СССР. Период феодализма. Россия во второй по¬
ловине XVIII в. М.С.736-754. (Всоавт. с П.Т.Арутюняном).
Французское посольство в Иране в 1796 г.//Советское востоковедение. №1.
С. 162-172.
1957
Из истории идей утопического коммунизма во Франции в период Директо¬
рии// ВИ. №6. С. 115-125.
Из истории франко-русских отношений на Востоке в 1807-1808 гг.//ИОН. №6.
С. 27-51.
1958
Присоединение Закавказья к России и международные отношения в начале
XIX века. Ереван. 447 с.
Рец:. Семенов Л. С.//ВИ. 1961. №3. С. 148-151.
Шарль Фурье. М. 151 с.
Рец. на кн.: Manuel F. Е. The New World of Henri Saint-Simon. Cambridge (USA).
1956//НиНИ. №6. C. 162-165.
1961
Из истории утопического коммунизма во Франции в начале XIX столетия//
НиНИ. №3. С. 58-69.
1962
Джон Освальд и «Социальный кружок»//НиНИ. №3. С. 59—75.
1963
Из истории коммунистических идей в 1792—1796 гг. //ФЕ 1962. М. С. 100—129.
«Социальный план» Жана Клода Шапюи//НиНИ. №2. С.118—132.
1964
Об авторе «Предвестника изменения всего мира»//НиНИ. № 6. С.96—103.
262
Библиография трудов А. Р. Иоаннисяна
Книга о развитии социалистических идей. (Рец. на кн.: История социалисти¬
ческих учений. М. 1962)//Коммунист. №5. С. 126—128.
1965
Мишель Кюбер в годы революции //ФЕ 1964. М. С. 50-56.
Рец. на кн.: Далин В.М. Гракх Бабеф накануне и во время Великой француз¬
ской революции (1785-1794). М. 1963//ВИ. №1. С. 155-158.
1966
Коммунистические идеи в годы Великой французской революции. М. 432 с.
Рец.: Поршнев Б. Ф., Кучеренко Г. С.Ц НиНИ. 1967. №5. С. 172-174; АдоА.В.// ВИ.
1968. №8. С. 169—171; MarkoyW.//Zeitsclmft fur Geschichtswissenschaft (Berlin).
1968. H. 2. S.238-239.
Sur l’auteur de « L’avant coureur du changement du monde entier»//AHRF. N 184.
P.1-16.
La premiere 6bauche du « plan» de Lange//AHRF. N184. P. 16-18.
1967
Рец. на кн.: Робеспьер М. Избранные произведения в трех томах. Т. I—III. М.
1965//ВИ. №2. С. 171-173.
1970
Франсуа Буассель и идея социализма в годы Французской революции//Век
Просвещения. М., Париж. С.289-304.
Frangois Boissel et Г idee du socialisme pendant la Revolution frangaise//Au siecle
des Lumiferes. Moscou, Paris. P.287-304.
Робер Франсуа Дебон//НиНИ. №4. С.36-41.
1971
Буассель//БСЭ. L. 4. С. 82.
1977
Из истории французского утопического коммунизма в 20—30-х гг. XIX столе-
тия//НиНИ. №3. С. 35-51.
«Проект философской общины» Юпея//ВИ. №12. С.209—214.
Печатные труды А. Р Иоаннисяна
263
Contribution й 1’histoire des idees communistes de l’6poque de la Grande Revolution
frangaise (Jean-Claude Chappuis) // La France dans les recherches des historiens
sovietiques. Moscou. P. 60-75.
1980
Жюль Гей и пути развития французского утопического коммунизма в 30—40-х
годахXIX столетия//НиНИ. №1. С.80-91; №2. С. 120-135.
1981
К истории французского утопического коммунизма первой половины XIX века.
М. 176 с.
Рец: Ceskoslovenski Casopis historicky (Praha). 1982. N 6. S. 912; Ревякин A. В.//
НиНИ. 1987. №5. С. 216-221.
[Выступление на заседании группы по истории социалистических идей при
Институте истории АН СССР 30 марта 1960 г.]//Дунаевский В.А., Кучерен¬
ко Г. С Западноевропейский утопический социализм в работах советских ис¬
ториков. М. С. 239-246.
1983
Революционно-коммунистическое движение во Франции в 1840—1841 гг. М. 272 с.
Рец.: Ревякин А. В. //НиНИ. 1987. №5. С.216—221; Он же. История социалисти¬
ческих учений 1987. М„ 1987. С. 274-279.
1984
Les idees communistes pendant la Rdvolution frangaise. M. 535 p.
Рец.: MiddeUK.// Zeitschrift fur Geschichtswissenschaft. 1986. H. 3. S.273;
GodechotJ. // Revue historique. 1987. N 561. P.197—198.
1985
Рец. на кн.: Далин В.М. Из истории социальной мысли во Франции. М., 1984//
НжНИ. №4. С. 162-165.
1986
Революционно-коммунистическое движение во Франции в 1842—1847 гг. М. 336 с.
Рец: Барсегян. Изучая историю Франции // Коммунист. 23 августа 1986 Ревя¬
кин А. В. ЦНиНИ. 1987. №5. С.216-221.
1989
Революция 1848 года во Франции и коммунизм. М. 320 с.
264
Библиография трудов А. Р. Иоаннисяна
Иосиф Эмин. Ереван. 290 с.
La Revolution frangaise et le mouvement socialiste de la premiere moitid du XlXe
sifecle//L’Image de la Revolution frangaise. Communications pr6sent6es lors du
Congres Mondiale pour le Bicentenaire de la Rdvolution. Sorbonne, Paris, 6-12
juillet 1989. Dirige par Michel Vovelle. Paris. Vol. 3. P. 1705—1708.
1990
Россия и армянское освободительное движение в 80-х годах XVIII столетия
Ереван. 193 с.
Труды, вышедшие под редакцией А. Р. Иоаннисяна
История армянского народа. Часть первая. Ереван, 1951. 346 с. (ред.).
На арм. яз.
История армянского народа. Часть первая. Ереван, 1951. 291 с. (ред.).
Григорян В. Р. Ереванское ханство в конце XVIII столетия (1780-1800 гг.). Ере¬
ван, 1958. 224 с. (ред.). На арм. яз.
Всемирная история. Т. 6. М., 1959. 830 с. (чл. ред. колл.).
Шота Руставели. Витязь в тигровой шкуре. Ереван, 1966. 318 с. (чл. ред. колл.).
На арм. яз.
Данте Алигьери. Божественная комедия. Ереван, 1969. 805 с. (чл. ред. колл.).
На арм. яз.
Ксенофон. Анабасис. Ереван, 1970. 283 с. (чл. ред. колл.). На арм. яз.
Шекспир У. Хроники. Т. 1. Ереван, 1972. 535 с. (чл. ред. колл.). На арм. яз.
Шекспир У. Хроники. Т.2. Ереван, 1973. 682 с. (чл. ред. колл.). На арм. яз.
Жизнь Бенвенуто Челлини. Ереван, 1974. 491 с. (чл. ред. колл.). На арм. яз.
Василий Дигенис Акрит. Ереван, 1978. 231 с. (чл. ред. колл.). На арм. яз.
Эккерман. Разговоры с Гете. Ереван, 1975. 755 с. (чл. ред. колл.). На арм. яз.
Волгин В. П. Очерки истории социалистических идей. С древности до конца
XVIII в М., 1975. 295 с. (чл. ред. колл.)
Волгин В. П. Очерки истории социалистических идей. Первая половина XIX в.
М., 1976. 419 с. (чл. ред. колл.)
Волгин В. П. Развитие общественной мысли во Франции в XVIII веке. М., 1977.
375 с. (чл. ред. колл.)
Литература об А. Р. Иоаннисяне
265
Шиллер. Валленштейн. Ереван, 1977. 451 с. (чл. ред. колл.). На арм. яз.
Волгин В. П. Французский утопический коммунизм. М., 1979. 336 с. (чл. ред
колл.)
Волгин В. П. Статьи и выступления. М., 1979. 276 с. (чл. ред. колл.)
Литература об А. Р. Иоаннисяне
СИЭ. Т. 6. М., 1965. С. 175.
БСЭ. Т. 10. М., 1972. С. 365.
СЭС. М., 1980. С. 506.
Армянская советская энциклопедия. Т. 6. Ереван, 1980. С. 567—568. На арм. яз.
Степанян Г. Биографический словарь. Т. 2. Ереван, 1981. С. 202—203. На арм. яз.
Краткая армянская энциклопедия. Т. 3. Ереван, 1999. С. 392. На арм. яз.
Дунаевский В. А., Поршнев Б. Ф. Изучение западноевропейского утопического
социализма в советской историографии (1917-1963)//История социалисческих
учений. Памяти академика В. П. Волгина. М. 1964. С. 34, 42-44, 55-56, 59.
Худавердян К. Историк Абгар Иоаннисян//Советакан Айастан (Ереван). 1966.
№5 С. 101-102. На арм. яз.
Восканян В. Выдающийся советский историк. К 60-летию со дня рождения А. Р
Иоаннисяна//Коммунист. 30 мая 1968.
[К 60-летию Абгара Иоаннисяна] //ИФЖ. 1968. №2. С. 257-258. На арм. яз.
Юбилей А. Р. Иоаннисяна//НиНИ. 1968. №5. С. 187—188.
Абгар Иоаннисян//Литературная Армения. 1968. №5. С. 101-102.
Академик А. Р. Иоаннисян. (К 60-летию со дня рождения)//ВОН. 1968. №5.
С. 115-118. На арм. яз.
Далин В. М. Изучение истории французского социализма (до 1914 г.) в совет¬
ской науке//НиНИ. 1974. №2. С. 151.
Дунаевский В. А. Советская историография новой истории стран Запада
1917-1941 гг. М. 1974. С. 205-206, 211-212.
Премия имени В. П. Волгина — А. Р. Иоаннисяну// Известия АН СССР.1975.
№2 С. 127.
А. Иоаннисян — лауреат премии имени академика В. П. Волгина // Комму¬
нист. 30 марта 1975.
266
Библиография трудов А. Р. Иоаннисяна
А. Иоаннисян — лауреат премии имени академика В.П. Волгина//Советакан
Айастан (Ереван). 6 апреля 1975. Eta арм. яз.
И. С. Присуждение премии имени академика В. П. Волгина//ФЕ 1974. М., 1976.
С. 338.
Далин В. М. Историки Франции ХІХ-ХХ веков. М., 1981. С. 159-160.
Дунаевский В. А., Кучеренко Г. С. Западноевропейский утопический социа¬
лизм в работах советских историков. М. 1981. С. 49—50, 58-61, 73-74, 77—78,
122-127.
Далин В., Микаелян В. Выдающийся историк и крупный организатор науки//
ВОН. 1983. №6. С. 99-103.
Григорян В. Р. Абгар Иоаннисян//ИФЖ. 1983. №2. С. 212—215. На арм. яз.
[Некролог] А. Р. Иоаннисян // Айастани анрапетутюн. 10 декабря 1991.
На арм. яз.
[Некролог] А. Р. Иоаннисян//ВОН. 1991. № 6. С. 160. На арм. яз.
[Некролог] А. Р. Иоаннисян //ИФЖ. 1992. № 1. С. 234. На арм. яз.
[Погосян В. А.] Абгар Рубенович Иоаннисян (1908-1991)//НиНИ. 1992. №2.
С. 222.
Погосян В. Академик Абгар Иоаннисян. К столетию со дня рождения//Азг
(Ереван). 14 июня 2008. На арм. яз.
Составитель В. А. Погосян
РАБОТА ВОЕННОГО КОМИТЕТА
И РЕФОРМЫ ФРАНЦУЗСКОЙ АРМИИ
В 1789-1791 ГГ.
(КРАТКИЙ ИСТОРИОГРАФИЧЕСКИЙ
ОБЗОР)
С. А. Ковингтон
Необходимость изучения деятельности первого Военного коми¬
тета (Comit6 Militaire) Национального Учредительного собрания
1789-1791 гг. назрела уже давно. Определенное количество ошибочных
концепций и неадекватных оценок, высказывавшихся в отношении
Комитета, долгое время не позволяли историкам оценить его значение
в становлении вооруженных сил Франции на раннем этапе революции.
И только после обобщающей статьи Пьера Карона* 1, посвященной тем
социально-политическим влияниям, которым оказалась подвержена
французская армия в период с 1789 по 1799 гг., французские историки
разных направлений пытались по-своему осмыслить работу и значе¬
ние этого института.
Своеобразным родоначальником разработки данной тематики
явился Жан Колен, который в своем фундаментальном труде о раз¬
витии тактики пехоты в XVIII в., отвел некоторое место изучению
деятельности Военного комитета2. Впрочем, сам Колен, не занимаясь
Сэмюэл А. Ковингтон — профессор Арканзаского университета, автор первого
современного исследования, посвященного работе Военного комитета Учреди¬
тельного собрания. Вниманию читателей предлагается никогда ранее не публико¬
вавшийся историографический фрагмент его диссертационной работы, который,
хотя и был написан еще в середине 1970-х гг., до сих пор не утратил своей инфор¬
мативной ценности. — Прим. пер.
1 Caron Р. Les comites militaires des assemblees de Ia Revolution, 1789-an VIII//
Revue d'histoire moderne et contemporaine. 1904-1905. T.6. P.689-711.
1 Colin J.L’lnfanterie au XVIII siecle: la tactique. P„ 1907 R 259-73.
268
С. А. Ковингтон
специально анализом работы Комитета, пришел к неожиданному за¬
ключению, что данная структура была создана лишь для того, что бы
сформировать проект строевого устава и тактических основ для вновь
созданных батальонов Национальной гвардии. Однако на самом деле
спектр деятельности Комитета, несомненно, был гораздо шире, хотя
на определенном этапе его члены выполняли и эту задачу.
Другие примеры подобного одностороннего подхода нетруд¬
но найти и в более ранней историографии. Так, еще в конце XIX в.
Теодор Юнг в своем двухтомном исследовании, посвященному жиз¬
ненному пути одного из членов Военного комитета—Дюбуа-Крансе,
уделил некоторое внимание деятельности последнего в этой органи¬
зации3. Более того, Юнг изо всех сил старался убедить читателя в том,
что Дюбуа-Крансе, хоть и держался в ходе работы Комитета скромно
в «тени», но якобы являлся его душой и олицетворением. Однако по¬
добное утверждение об активном участии этого персонажа в деятель¬
ности Комитета далеко от реальности, поскольку этот «левый» депутат
редко выражал в своих выступлениях что-либо иное, кроме мнения
меньшинства — как в Национальном собрании, так и в самом Воен¬
ном комитете.
Исследования Люсьена де Шили о жизненном пути военного ми¬
нистра Жана-Фредерика де Латур дю Пина, занимавшего этот пост
с 4 августа 1790 г. по 7 декабря 1791 г., так же страдают односторонно¬
стью и, соответственно, не позволяют осмыслить всю богатую палитру
мнений, нашедшую отражение в работе Военного комитета4. Без со¬
мнения, де Латур дю Пин оказал известное влияние на работу депу¬
татов, поддержав их усилия по проведению реформ, разработанных
при участии министерства и лично короля. Однако промонархиче¬
ские симпатии членов Военного комитета быстро испарились, и его
политическая деятельность отклонилась «влево». Де Шили так же
не учел того, что большинство тех, кто входил в Военный комитет
на начальном этапе его работы, были заменены другими членами в но¬
ябре 1790 г.
Видный французский историк марксистского направления Альбер
Собуль в одной из своих работ, посвященной армии и Национальной
гвардии, попытался оценить влияние революционных преобразова¬
ний на эти два общественных института5. Однако приверженность
3 /img 77г. Dubois-Crance, 1747-1814. Е, 1884. Р. 136-83.
4 Chilly L., de. Le Premier ministre constitutional de la guerre. E, 1909.
5 SoboulA.Les soldats de Гап II. E, 1970.
Работа Военного Комитета и реформы французской армии
269
Собуля к классовому подходу и определенное отсутствие объективно¬
сти существенно снизили ценность содержащегося в его труде кри¬
тического анализа как работы самого Национального собрания, так
и определенных достижений Военного комитета. Собуль больше ин¬
тересовался последующим этапом революции —1792—1793 гг. — и явно
недооценивал достижения первого революционного Собрания, счи¬
тая его типично «буржуазной» организацией узкоклассовой направ¬
ленности6.
Даже в более сбалансированных, специальных исследованиях ав¬
торы не избежали той или иной недооценки попыток решения реаль¬
ных проблем и реформ, предпринимавшихся Военным комитетом. Так,
Луи Хартман в известном исследовании, посвященном французскому
офицерскому корпусу Старого порядка и Революции, сосредоточил
свое внимание, в основном, на последствиях принятия конституци¬
онных декретов, непосредственно задевавших служилое дворянство,
но не попытался проанализировать те силы, которые стояли за при¬
нятием этих декретов7. Фактически, вся история принятия и обсуж¬
дения проанализированных законопроектов представлена Хартманом
лишь в самых общих чертах, и к тому же через призму тезиса о «непо¬
нимании Собранием истинных проблем, существующих в армии». Им
совершенно проигнорирован тот факт, что большинство членов Воен¬
ного комитета были профессиональными военными и, таким образом,
знали о существовавших проблемах в армии и офицерском корпусе от¬
нюдь не понаслышке.
И все же нельзя однозначно утверждать, что история парламент¬
ского Военного комитета на раннем этапа революции осталась вне
поля зрения исследователей. Например, в работе, посвященной анали¬
зу военного законодательства, Жорж Мишо корректно проанализиро¬
вал те реформы в этой области, что были разработаны и осуществлены
Военным комитетом8. Однако Мишо обошел молчанием все другие ас¬
пекты деятельности Комитета, лишив читателя, таким образом, все¬
сторонней картины.
То же самое можно сказать и о других исследованиях по воен¬
ной истории эпохи Французской революции, которые либо не затра¬
гивали работы Военного комитета, либо отводили этой организации
пассивную роль, концентрируясь на социальных, политических, либо
6 Ibid. Р. 44-48, 56-57,62-68.
7 Hartman L. Les officiers de l’armee royale et la Revolution. P., 1910.
8 Michon G. La justice militaire sous la Revolution. E, 1922. P.13-28.
270
С. А. Ковингтон
классовых аспектах преобразований в данной сфере. Тем не менее, из¬
учение перемен, происходивших во французской армии того перио¬
да, требует всестороннего подхода и комплексного анализа действий,
предпринимавшихся в этом направлении всеми общественными ин¬
ститутами Национального Учредительного собрания, среди которых
Военный комитет играл далеко не последнюю роль.
БАБЁФ В РОССИЙСКОЙ И СОВЕТСКОЙ
ИСТОРИОГРАФИИ
М. Ю. Чепурина
В одной из своих последних статей Г. С. Черткова, известный совет¬
ский историк-франковед, отмечала, что личность Г. Бабёфа — первого
революционного коммуниста Нового времени — долгое время почти
не привлекала внимание французских историков, казалась «мнимой
величиной», однако теперь он по праву считается достаточно круп¬
ной, самостоятельной фигурой на французской политической сцене
XVIII в. и привлекает с каждым годом все большее внимание ученых* 1.
А какой была эволюция отношения к нему в русской и советской ис¬
торической науке?
В XIX в. изучение истории Французской революции было в цар¬
ской России запрещено вплоть до реформ Александра II. Все, что ка¬
салось событий 1789—1799 гг., относилось к «владениям» не столько
исторической науки, сколько общественной мысли, культуры в целом,
поэтому для этого периода мы располагаем лишь рядом высказываний
о Бабёфе, принадлежащих публицистам и писателям.
Наиболее интересно среди них мнение А. И. Герцена. «За этим так
и ждешь — Питер в Царском селе или Аракчеев в Грузине, — едко ком¬
ментирует Герцен программу бабувистов. — ...Жаловаться трудно, что¬
бы в этом проекте недоставало правительства... Даже воспроизведение
животных не предоставляется их собственным слабостям или кокет¬
ству, а регламентировано высшим начальством»2. Александр Иванович
видит в проекте «равных» прежде всего недостатки — излишний эта¬
Мария Юрьевна Чепурина, аспирантка Института всеобщей истории.
1 Черткова Г С. От Бабёфа к Буонарроти: движение во имя равенства или заго¬
вор равных? // Памяти профессора А.В.Адо. Современные исследования о Француз¬
ской революции конца XVIII века. М., 2003. С.255.
2 Герцен А.И. Былое и думы//Сочинения. М., 1986. Т.2. С.308-310.
272
М.Ю. Чепурина
тизм, централизм, склонность автора к насилию, стремление навязать
народу свою волю: если бы Бабёфу, считает Герцен, «удалось овладеть
Парижем, комитет insurrecteur приказал бы Франции новое устрой¬
ство, точно так, как Византии его приказал победоносный Османлис;
он втеснил бы французам свое рабство всеобщего благосостояния...»3.
Охарактеризовав бабувистскую утопию таким хлестким выражением,
как «каторжное равенство»4 и сравнив ее с крепостным правом, от¬
метил автор, тем не менее, и одну заслугу Бабёфа: тот «видел, что,
несмотря на казнь короля, на провозглашение республики, на уничто¬
жение федералистов и демократический террор, народ остался ни при
чем»5. Любопытно, что выдержки из «Былого и дум», в критическом
свете рисующие коммунизм французского утописта были переизданы
в 1919 г. отдельной брошюрой6, напечатанной по старым правилам ор¬
фографии: видимо, эта книжица должна была служить идейным ору¬
жием и против большевиков.
Кое в чем был солидарен с Герценом и Ф. М. Достоевский, тоже
отметивший, что Бабёф был единственным деятелем Французской
революции, который правильно оценил ее сущность: «не обновление
общества на новых началах, а лишь победа одного могучего класса об¬
щества над другим»7.
* * *
Самое раннее из собственно научных исследований о Бабёфе появилось
в России лишь в 1903 г. и принадлежало Е. В. Тарле. Его взгляд весьма
критичен и насмешлив: не в последнюю очередь Тарле осуждал литера¬
турный стиль революционера, называл того плохим публицистом, чьи
статьи растянуты, полны неудачных шуток и восхищения собственной
персоной, часто нелогичны, «высокопарны, притворно горячны и что
хуже всего—скучны»8. Как и Герцен, Евгений Викторович указал на из¬
лишнюю любовь Бабёфа в регламентации, использовав для этого тер¬
3 Там же. С.311.
4 Герцен А. И. К старому товарищу// Сочинения. Т.2. С. 533.
5 Герцен А.И. Былое и думы // Сочинения. Т.2. С.310.
6 Программа государственного социализма ГБабёфа. В кратком изложении Іер-
цена. М., 1919.
7 Достоевский Ф.М. Статьи, очерки, корреспонденции из журнала «Гражданин».
1873-1878//Поли. собр. соч.Т.21. С.235.
8 Тарле Е.В. «Дело Бабёфа»//Очерки и характеристики из истории европейско¬
го рабочего движения. Спб, 1903. С. 170-177.
Бабёф в российской и советской историографии
273
мин «гуверманталист»9, и на приверженность к насилию: «террористы
1793 г. могут показаться образцом женственной мягкости, если сравнить
их с бабувистами»10. «Историческое значение Бабёфа заключается во¬
все не в теоретическом новаторстве... полагает Тарле, ~а только ис¬
ключительно в политической роли, которую ему пришлось сыграть»11.
В качестве источников для своей работы историк использовал кни¬
гу Ф. Буонарроти «Заговор во имя равенства» (1828), все номера изда¬
вавшихся Бабёфом газет «Трибун народа» и «Газета свободы прессы»,
«Манифест равных» и другие прокламации бабувистов, письма самого
Бабёфа и его защитную речь на суде, опубликованные французским ис¬
ториком В. Адвьеллем, а также документы по истории движения, напе¬
чатанные в 1895 г. французским журналом La Revolution frangaise.
Через два года после работы Тарле вышла в свет книга Л. Жбанко¬
ва, представляющая собой популяризирующий пересказ французской
монографии Г. Девилля. На первых сорока страницах кратко, без оце¬
нок, в основном посредством цитат из самого Бабёфа и его соратников
(газета «Народный трибун», «Манифест равных» С. Марешаля, письмо
к Директории после ареста, проекты декретов) излагался план загово¬
ра. Далее отмечалось, что идеология бабувистов была противоположна
анархизму (хотя некоторые анархисты рубежа XIX—XX вв. и считали
ее «своей») и далека от современного автору коммунизма из-за слабо¬
го развития производительных сил в ХѴНІ в. Признавая утопичность
планов заговорщиков, Жбанков видел ее причины в том, что плебей¬
ские массы, могущие стать движущей силой восстания, находились
в армии Наполеона, а крестьяне, которым кое-что перепало от рево¬
люции, были заняты перепродажей земли. Кроме того, было указано,
что Бабёф исходил из искусственных представлений о человеке, не же¬
лая понимать, что неравенство возникло в силу объективных истори¬
ческих причин. Несмотря на видение всех этих недостатков, Жбанков
явно тепло относится к своему герою, описывая чистоту побуждений
Бабёфа и низость тех, кто осудил его12. Отметим, что книга Жбанкова
вышла под одной обложкой с произведением А. Бебеля: в годы Пер¬
вой русской революции история коммунистического заговора не была,
конечно, темой сугубо академической.
9 Там же. С. 183.
10 Там же. С. 195.
11 Там же. С. 194.
12 Жбанков Л. История „Заговора равных4.1 Изложено по Девиллю Л.Жбанковым.
М„ 1905.
274
М. Ю. Чепурина
В 1907 г. вышла популярная брошюра о Бабёфе, автором кото¬
рой обозначен (или обозначена?) некто Тель. Эпиграф из К. Марк¬
са и Ф. Энгельса сразу показывает нам направление мысли автора.
Яростно обличая главного противника Бабёфа, который впол¬
не по-марксистски определен как «крупная буржуазия», автор, тем
не менее, признавал невозможность реализации бабувистского за¬
мысла. Как и Жбанков, Тель отмечал, что народ, в частности, кре¬
стьянство, был далек от коммунистических идей и скорее принял бы
их враждебно13. В силу недостаточной развитости производительных
сил в XVIII в., Бабёф, по мнению Теля, не мог понять «сути классо¬
вой структуры общества»14. «Коммунизм Бабёфа был слишком беден
и казармен. Заслуга Бабёфа заключается, следовательно, не в его пла¬
не устроить общество, а в той решительности, с которой он подчерки¬
вал противоречие классовых интересов богатых и бедных, правителей
и управляемых», —заключал автор15.
Н. С. Русанов, опубликовавший в 1908 г. отрывки из своей кни¬
ги о развитии социализма, подчеркивал сходство доктрины Бабёфа
с античными и средневековыми утопическими теориями. Эта доктри¬
на, по мнению автора, соединяя в себе архаические черты и элементы
современных социалистических учений, обеспечивала историческую
преемственность идеологий16. Вопреки всем ранее названным авторам,
Русанов полагал, что «сам по себе заговор равных... не мог во всяком
случае являться чем-то химерическим и детски-нелепым, как то приня¬
то делать среди филистерствующих историков, которые охотно смеши¬
вают объективность с поклонением успеху»17. «Дешевыми остроумцами
буржуазного лагеря» счел Русанов тех, кто критиковал учение Бабёфа
за грубость, аскетизм и апологию «коммунистического хлева»18.
Как мы видим, дореволюционые работы о «заговоре равных»
весьма политизированы: даже в XX в. все они, за исключением лишь
работы Тарле, еще относятся к жанру публицистики. Большинство
авторов, писавших о Бабёфе, поднимали эту тему не столько из ин¬
тереса к ней самой, сколько с целью опровергнуть или защитить опре¬
13 Тель.Кай Гракх Бабёф — идеолог равных. М., 1907 С.22.
14 Там же. С. 28.
15 Там же.
16 Русанов Н. С. Влияние западно-европейского социализма на русский // Минув¬
шие годы. 1908. №5-6. С. 6-7.
17 Там же. С. 9.
13 Там же. С. 12.
Бабёф в российской и советской историографии
275
деленную политическую идеологию. Многие работы представляли
собой, по большому счету, пересказ плана бабувистов, сопровождае¬
мый интерпретациями, комментариями, оценками. Подробности са¬
мого заговора, развития бабувистского движения мало интересовали
публицистов. Рассуждали они, главным образом, о том, мог ли план
Бабёфа реализоваться, хорош он был или плох и как соотносился с ле¬
выми идеями ХГХ XX вв.
* * *
После прихода к власти большевиков Бабёф, наряду с другими рево¬
люционерами и народными вождями минувших столетий, стал поль¬
зоваться повышенным вниманием историков-марксистов. Первая
советская научная публикация о нем принадлежит перу В. П. Волги¬
на: это — статья, опубликованная в 1922 г19, а затем повторно — в 1935 г.
Автор проанализировал бабувистские планы по организации револю¬
ционной диктатуры и меры, которые должны были обеспечить под¬
держку новой власти народом сразу после восстания. Именно вопросы
практики считал Волгин самыми интересными и важными в изучении
«заговора равных», являвшихся «в весьма малой степени теоретика¬
ми»20. Лишь взгляд на проблему коммунизма с точки зрения реально¬
го воплощения, по мнению ученого, отличает бабувистов от Морелли,
чьи труды были для них главным идейным источником. Первоначаль¬
но, полагал Волгин, идеология Бабёфа являлась мелкобуржуазным
эгалитаризмом21. Заслуга Бабёфа-мыслителя, на взгляд исследовате¬
ля, состояла в том, что она выдвинул идею классовой борьбы между
богатыми и бедными22.
В другой статье, написанной уже в 30-е годы, Волгин заявлял, что
коммунизм Бабёфа был грубым и аскетичным в силу неразвитости
в XVIII в. производительных сил, а значит, и сознательности рабочих.
Так же утверждалось, что бабувизм является прямым предшественни¬
ком марксизма23. Те же самые соображения Волгин высказал и в пре¬
дисловии к русскому переводу книги Ф. Буонарроти, добавив, что беда
19 Волгин В.П. Идейное наследие бабувизма//Вести коммунистической академии.
1922. №1 С. 67-84.
20 Волгин В.П. Идейное наследие бабувизма//Очерки по истории социализма. М.,
Л., 1935. С.213.
21 Там же. С. 223, 229.
22 Там же. С.228.
23 Волгин В.П. От Бабёфа к Марксу//Очерки по истории социализма. С.393-407.
276
М.Ю. Чепурина
бабувистов была в невозможности понять то, что движущей силой со¬
циалистической революции может быть только пролетариат24. В каче¬
стве источников Волгин использовал сочинения Буонарроти, номера
газеты «Народный трибун», программный документ бабувистов «Акт
восстания», работу Бабёфа «Постоянный кадастр» и его переписку
с Ф. Дюбуа де Фоссе, опубликованную Адвьеллем. Кроме того, по сви¬
детельству А. Р. Иоаннисяна25, Волгин был знаком и с фондом №223
Центрального партийного архива Института марксизма-ленинизма,
где с конца 1920-х гг. хранились документы Бабёфа.
Покупка этих документов стал чрезвычайно важным событием
для советской исторической науки. Первоначально архив Бабёфа при¬
надлежал французскому коллекционеру Ж. П. Б. Поше-Дерошу: этим
фондом в свое время и пользовался историк Адвьель, опубликовав¬
ший часть документов. В 1881 г. Поше-Дерош умер, и коллекция ушла
с аукциона. Она перешла к историку и коллекционеру Э. Шаравэ, а за¬
тем была распродана. В 1924 г. основная часть архива принадлежала
коллекционеру А. Роллену, с которым и повел переговоры Институт
марксизма-ленинизма. Покупка совершилась зимой 1926/27 г. В даль¬
нейшем Институт разыскал и приобрел еще некоторые оказавшиеся
у других владельцев документы, а также сделал в Национальном ар¬
хиве Франции фотокопии бумаг, относящихся к деятельности Бабё¬
фа. Формирование фонда завершилось к 1930 г26. В научный же оборот
эти документы поступили еще позднее.
Так, П. П. Щеголев, чья вышедшая в 1927 г. монография внес¬
ла значительный вклад в советскую историографию бабувизма, еще
не имел, судя по всему, возможности использовать материалы ука¬
занного архивного фонда. В качестве источников он привлек газету
Moniteur, материалы Вандомского процесса из Национального Архи¬
ва в Париже, книгу Буонарроти и сочинения самого Бабёфа («Журнал
свободы прессы», «Народный трибун», «Система депопуляции», «Пу¬
тешествие якобинцев» «Битые платят штраф», «Хотят спасти Каррье»
и документы, изъятые при аресте). Также исследователь воспользо¬
вался источниками, которые опубликовали в своих книгах француз¬
ские историки Адвьель и А. Эспинас.
24 Волгин В.П. Движение «равных» и их социальные идеи //Буонарроти Ф. Заго¬
вор во имя равенства, именуемый заговором Бабёфа. М., Л., 1948. С.5-49.
15Иоаннисян А. Р. Рецензия на книгу Далина В. М. «Гракх Бабёф накануне и во время
Великой Французской революции»//ВИ. 1965. Ns1. С.158.
26 Сенекина О. К. К истории создания фонда Бабёфа//Бабёф Г Сочинения. М,
1975. Т.1. С.29-39.
Бабёф в российской и советской историографии
277
В своей книге Щеголев довольно критично охарактеризовал Бабё-
фа как деятеля, далекого от идеала рабочего вожака. В первые месяцы
термидорианской реакции Бабёф, по мнению историка, «выступает
как довольно банальный антиякобинец. Он подхвачен общим пото¬
ком»27. В дальнейшем, обратив внимание на народную нужду, он пе¬
реходит «от формальной демократии к революционной диктатуре»28.
Тем не менее, Бабёф, — писал Щеголев, — до конца будет искать сою¬
за с мелкой буржуазией и даже затушевывать коммунистические мо¬
менты своей программы, чтобы не отпугнуть ее29.
Что касается идеологии этого революционера, то она, по мнению
Щеголева, являлась всего лишь смесью из идей просветителей XVIII в.
Настоящую же заслугу Бабёфа исследователь видел не в оригинально¬
сти его мысли, а в попытке практического воплощения задуманного30.
В 1933 г. Щеголев выпустил новую книгу, где добавил к прежним
источникам мемуары Ж. Малле дю Пана и частично пересмотрел свои
взгляды. Теперь, согласно новой версии этого историка, Бабёф после
термидора приветствует свержение Неподкупного уже не как «баналь¬
ный антиякобинец», подхваченный общим потоком, а совершенно
осознанно, поскольку считает Робеспьера недостаточно радикаль¬
ным. С термидорианцами же сходится «по ошибке» и становится для
них просто попутчиком, связанным лишь тактическими лозунгами31.
Щеголев больше не утверждал, что Бабёф искал союза с буржуазией:
это сами термидорианцы, полагал автор книги, хотели примазаться
к народному движению и перехватить инициативу32. Особое внимание
историк уделил опровержению общепринятой до того времени точки
зрения о том, что предприятие Бабёфа было заговором узкой группы
лиц. По мнению Щеголева, готовилось массовое вооруженное восста¬
ние, революция, а не путч33. В качестве идейных отцов бабувизма он
называл Ж. Ж. Руссо, Г. Мабли, Морелли, а также Т. Мора, Т. Мюнце-
ра, левеллеров и «бешеных», а саму коммунистическую доктрину Ба¬
бёфа считал незрелой и примитивной34.
27 Щеголев П.П. Заговор Бабёфа. Л., 1927 С.65.
28 Там же. С. 92.
29 Там же. С. 144.
30 Там же. С. 162.
31 Щеголев П.П. Гракх-Бабёф. М., 1933. С.40-51.
32 Там же. С. 107.
33 Там же. С.91, 152.
34 Там же. С. 122-131.
278
М.Ю. Чепурина
Последняя, уже посмертная публикация Щеголева о бабувистах
была посвящена Ф. Буонарроти. В статье излагалась биография деяте¬
ля до заговора и после, отмечалось, что он был одним из главных тео¬
ретиков бабувистов. Также здесь в целом повторялись тезисы из книги
1933 г., упоминалось, что бабувизм вырос из якобинизма и идеологии
«бешеных» и что он, несмотря на излишнюю сосредоточенность на аг¬
рарном вопросе и другие вызванные эпохой «недостатки», все же был
«передовой идеологий передового класса»35.
Помимо названных исследований, в 20-е—30-е гг. выходило мно¬
го научно-популярных изданий, посвященных Бабёфу. А. Г. Приго-
жин, выпустивший такое сочинение в 1925 г., на первых же страницах
признавался, что написал его преимущественно на основе литерату¬
ры и не вводит в научный оборот никаких новых источников. Действи¬
тельно, в книге имеются не только фактические, но и текстуальные
совпадения с работой Жбанкова. Целевой аудиторией автора были
неспециалисты, основным же объектом освещения — идеология Ба-
бёфа, а не его биография. Доказывая преемственность между бабувиз¬
мом и марксистским социализмом, Пригожин, тем не менее, считал
«равных» не пролетарскими и даже не предпролетарскими деятелями:
«Причины... безнадежности предприятия заговорщиков кроются в со¬
циальной природе бабувизма. Несмотря на то, что Бабёф искал себе
сторонников среди рабочих, и городской бедноты, коммунизм бабуви¬
стов не был идеологией рабочего класса, а был идеологией мелкобур¬
жуазной бедноты; вследствие этого коммунизм бабувистов был чисто
аграрным коммунизмом»36. Далее автор еще не раз повторял, что «Ба¬
бёф и его друзья не являются предводителями пролетарской партии»37
и что коммунизм Бабёфа носил «мелкобуржуазный характер»38. Дру¬
гими недостатками учения равных являлись, по мнению Пригожина,
идеализация патриархального цехового уклада39 и то, что бабувисты
исходили из «абсолютных понятий о человеке и вещах»40.
Любопытно, как Пригожин прокомментировал «скользкий»
35 Щеголев /7.77. Филипп Буонарроти и его книга «Заговор равных»//Учен. зап.
Ленингр. ун-та. 1940. №52. Сер. история. Вып.6. С.230-263.
36 Пригожин А. Г. Граю; Бабёф — провозвестник диктатуры трудящихся. М., 1925.
С. 163.
37 Там же. С. 169.
38 Там же. С. 166.
39 Там же. С.38.
40 Там же. С. 167.
Бабёф в российской и советской историографии
279
с революционной точки зрения момент идейной биографии Бабёфа,
а именно —то, что после 9 термидора «трибун народа» поддерживал
будущих деятелей Директории и осуждал М. Робеспьера: «По сущест¬
ву, если рассмотреть те положительные стороны, которые, по мнению
Бабёфа, имел режим Робеспьера, то они превышают, даже с точки зре¬
ния Бабёфа, его отрицательные стороны. Но Бабёф либо боится это
признать, либо у него не хватает смелости сделать логический вывод
из своих рассуждений»41.
С. Моносов в рецензии на книгу Пригожина высказался о той до¬
вольно критически и, прежде всего, как раз о той главе, где говорится
о термидорианском периоде жизни главного героя. Рецензент поставил
Пригожину в вину определение Бабёфа того времени «левым якобин¬
цем», поскольку этим понятием обычно обозначают таких деятелей,
как Ж. М. Колло д'Эрбуа или Н. Бийо-Варенн. Говоря, что «трибун на¬
рода» какое-то время поддерживал Директорию, автор, по словам Мо¬
носова, мог заставить неподготовленного читателя думать, будто Бабёф
был заодно с реакционным правительством. «Как и почему создавалось
положение, вследствие которого истинный демократ Бабёф выступал
заодно с термидорианцами против якобинцев, этого нам т. Пригожин
не разъясняет»42, —писал Моносов. По мнению рецензента, Бабёф
того времени был близок к остаткам группировок «бешеных» и эбер-
тистов, критиковавших Робеспьера за недостаточно радикальные меры
в социальной сфере: именно этим, дескать, и следует объяснять этот
странный «союз» с термидорианцами. Кроме того, Моносов выразил
несогласие с тем, что Пригожин посчитал бабувистский коммунизм
исключительно аграрным43. Еще один недостаток книги, по мнению
рецензента, — небрежность и недобросовестность в ссылках44.
Другую — совсем почти детскую — научно-популярную брошюру
о Бабёфе опубликовал В. Займель. О периоде критического отноше¬
ния Бабёфа к Робеспьеру в ней упомянуто лишь вскользь45. В отличие
от Пригожина, Займель считал Бабёфа деятелем отнюдь не мелкобур¬
жуазным. То ли искренне, то ли для доходчивости, этот автор изобразил
Бабёфа едва ли не идеальным, с точки зрения марксизма, революцио¬
41 Там же. С. 64.
42 Моносов С. Рецензия на книгу А.ГПригожина «Гракх Бабёф — провозвестник
диктатуры трудящихся»//Под знаменем марксизма. 1925. №10-11. С.267-268.
43 Там же. С.268.
44 Там же. С. 269.
45 Займель В. Гракх Бабёф — борец за диктатуру трудящихся. М., Л., 1928. С.66.
280
М.Ю. Чепурина
нером: и возможность пролетарской революции он предугадал46, и го-
товил-то не заговор, а «всеобщий бунт трудящихся»47, и деятельность
агитационная была у него блестяще поставлена48, и вообще Бабёф
«был человеком из стали: никакие удары не могли сломить его»49.
Популяризация знаний о Бабёфе осуществлялась и с помощью
художественной литературы. Так, в 1931 г. вышла детская биографи¬
ческая повесть о нем Н.С. Войтинской50. Через два года в журнале
«Молодой большевик» был опубликован лирический рассказ Н. Ин-
гобора «Смерть Бабёфа». В комментарии к нему говорилось: «Бабёф
и его друзья-революционеры подготовляли коммунистический пере¬
ворот, который должен был вылиться в массовое восстание париж¬
ской бедноты, в свержение реакционного правительства Директории,
захват власти и построение новой республики, в которой политиче¬
ские права принадлежат только рабочим»51.
В 1934 г. А. Васютинский в журнале «Борьба классов» опубликовал
ряд писем Бабёфа52, которые взял из майско-июньского номера жур¬
нала за тот же год. А туда эти документы попали из архива департа¬
мента Па-де-Кале.
Широтой списка использованных источников примечательна ста¬
тья О. Е. Сыркиной «Народное образование в программе бабувистов».
Исследовательница привлекла не только воспоминания Буонарроти
и документы, опубликованные с ними под одной обложкой, не толь¬
ко всеми цитируемые «Манифест плебеев», «Акт восстания» и «По¬
стоянный кадастр», но также письмо аббату Ж. М. Л. Купэ и переписку
с Дюбуа де Фоссе (который, правда, назван ею «Дюабу»)53.
Своего рода итог довоенной советской историографии бабувизма
подвела в своей статье В. Калашникова. Она повторила общие мысли
о большей значимости практических планов Бабёфа, нежели его тео¬
рии; о решающем влиянии на его мировоззрение философии Мабли
46 Там же. С.34, 79.
47 Там же. С.74.
48 Там же. С.75.
49 Там же. С. 80.
50 Войтинская Н.С. Заговор равных. Л., 1931.
51 Ингобор Н. Смерть Бабёфа//Молодой большевик. 1933. №7 С.22.
52 Васютинский А. Новые документы по истории заговора «равных»//Борьба
классов. 1934. №10. С. 88-91.
53 Сыркина О. Е. Народное образование в программе бабувистов // Советская пе¬
дагогика. 1939. №7. С. 91-96.
Бабёф в российской и советской историографии
281
и Морелли, взглядов якобинцев и «бешеных», а также вековых кресть¬
янских представлений о справедливости; о незрелости капиталистиче¬
ских отношений и рабочего класса, следствием чего было примитивное
и ограниченное понимание коммунизма. На фоне других марксист¬
ских исследований довольно неожиданным выглядит утверждение
Калашниковой о том, что Бабёф опирался на узкий круг заговорщи¬
ков и не собирался вовлекать в восстание народные массы54. «Наря¬
ду с проявлением подлинной классовой ненависти к термидорианцам
Бабёф в отдельных случаях поражает своей наивностью и доверчиво¬
стью»55,—резюмирует автор.
В первой половине XX в. в СССР были предприняты две публи¬
кации книги Ф. Буонарроти «Заговор равных». В 1923 г. вышло пер¬
вое ее издание: перевод был выполнен К. С. Горбач под редакцией
В. В. Святловского, написавшего также предисловие в книге, где в ро¬
мантическом духе излагалась краткая история бабувистов. Во втором
предисловии, автором которого был А. Ранк, высказывалось интерес¬
ное мнение о том, что движение «равных» не было сугубо коммуни¬
стическим: «бросающейся в глаза особенностью „заговора равных11
является смешение в нем революционных партий всех оттенков... вос¬
хитительное согласие всех патриотов»56. Это издание включает в себя
лишь один том в 207 страниц, следовательно, является сокращенным.
Второе, более полное, двухтомное издание было осуществлено
в 1948 г. под общей редакцией и с предисловием В. П. Волгина: пере¬
вод с французского выполнила Э. А. Желубовская, комментарии были
написаны под редакцией А. 3. Манфреда.
В 1949 г. увидела свет книга К. П. Добролюбского «Термидор».
О «равных» в ней говорилось немного: автор ограничился пересказом
газет Бабёфа и его памфлетов («Хотят спасти Каррье», «Путешествие
якобинцев», «Трибун народа своим согражданам»), избегая давать ка¬
кие-либо оценки. Что касается двойственной позиции Бабёфа в дан¬
ный период, то ее исследователь лишь констатировал57.
Таким образом, в первой половине XX в. в изучении деятельно¬
сти Бабёфа отечественными исследователями наметился значительный
54 Калашникова В. Бабёф и «заговор равных»//Исторический журнал. 1939. №8.
С. 112.
55 Там же.
56 Из предисловия А.Ранка // Ф.Буонарроти. Гракх Бабёф и заговор равных. Иг,
М„ 1923. С. 12.
57 Добролюбский К. П. Термидор. Одесса, 1949.
282
М.Ю. Чепурина
прогресс. Ученые занимались выявлением идейных влияний на Бабё-
фа со стороны просветителей и анализировали эволюцию его мировоз¬
зрения. При этом отмечалось, что теория заговорщика не оригинальна
и заслуживает меньшего внимания, чем его практическая деятельность
и планы революционной диктатуры на переходный период. Отдель¬
ные авторы считали, что на определенных этапах своей жизни Бабёф
был мелкобуржуазным деятелем, пытался опереться на непролетар¬
ские слои. Предпринимались различные попытки объяснения того,
почему такой решительный демократ мог нападать на Робеспьера
и выступать союзником термидорианцев. Ряд исследователей пытал¬
ся доказать, что «заговор равных» был не заговором в прямом смысле
слова, а попыткой организовать всенародное восстание.
* * *
В конце 50-х —начале 60-х гг. интерес к Бабёфу в СССР после неко¬
торого затишья существенно вырос. Связано это было с двухсотлет¬
ним юбилеем революционера, приходившимся на 1960 г.
Вышедшая в 1957 г. статья А. М. Деборина, автор которой ссыла¬
ется на книгу Буонарроти и переписку с Дюбуа де Фоссе, интерес¬
на тем, что здесь высказывается идея о раннем, еще до написания
«Постоянного кадастра», формировании коммунистических взглядов
о Бабёфа. На их становление, считал Деборин, повлияло творчество
не только Мабли и Морелли, но также сочинения Ф. Буасселя, П. До-
ливье, Э. Н. Ретифа де ля Бретонна58.
В этом же сборнике появилась одна из ранних публикаций
В. М.Далина о «заговоре равных». Она посвящена соратнику Бабё¬
фа Ж. Б. Дидье-Журдейлю. Исследователь показал, что этот человек,
лично близкий с Робеспьером и его квартирным хозяином М. Дюпле,
стал одним из главных организаторов движения. При Наполеоне Ди-
дье-Журдейль пытался возобновить бабувистский заговор59.
Первая же статья Далина о «трибуне народа» — «Бабёф и Марат» —
увидела свет годом раньше60. В ней автор проследил эволюцию отно¬
шения своего героя к «Другу народа» — от негативного к позитивному61.
58 Деборин А.М. Социально-политическая доктрина Гракха Бабёфа//Из истории
общественных движений и международных отношений. М., 1957 С.224-243.
59 Далин В.М. «Агент связи» Бабёфа — Дидье-Журдейль.//Из истории общест¬
венных движений и международных отношений. М., 1957. С.244-257.
60 Далин В.М. Бабёф и Марат в 1789-1790 гг.//ВИ. 1956. №8. С.45-58.
61 Далин В.М. Бабёф и Марат в 1789-1790 гг.//Далин В.М. Из истории социаль¬
ной мысли во Франции. М., 1984. С.33-54.
Бабёф в российской и советской историографии
283
«Бабёф с гордостью принял кличку „пикардийского Марата11, —пи¬
сал исследователь. — Однако между ними... не было отношений „учи¬
теля11 и „ученика11»62.
В 1958 г. увидела свет концептуально важная статья того же автора
«Робеспьер и Бабёф»63. Историк показал, сколь противоречиво было от¬
ношение «трибуна народа» к Неподкупному, которого он то критиковал,
то считал «скрытым аграрником» и своим духовным отцом64. «Бабёф, —
подчеркивал Далин, — не был ни „довольно банальным антиякобин¬
цем11, как казалось это в 1927 г. П. П. Щеголеву, ни одним из „первых
вожаков11 золотой фрероновской молодежи, как совершенно ошибоч¬
но охарактеризовал его позицию после 9 термидора Альбер Матьез»65.
В том же году вышла статья Далина «Бабёф весной 1793 г.»66.
В 1959 г. Далин выпустил заметку, где обосновывал новую дати¬
ровку одного из писем Бабёфа67-
Накануне и в год юбилея вышли публикации о движении «рав¬
ных» представителей других, отличных от истории наук: литературо¬
вед С. Великовский проанализировал поэтическое наследие Бабёфа,
Ш. Жермена и Марешаля68, С. А. Фрумов разобрал педагогические воз¬
зрения главы заговора, найдя в них общие черты со взглядами Руссо,
Морелли и М. Лепелетье69. В первом случае источниками автору по¬
служили все те же копии документов, изъятые у Бабёфа при аресте,
публикации Адвьелля и стихи, содержавшиеся в книге Буонарроти,
во втором — протоколы Комитета общественного просвещения Кон¬
вента, публикации французского историка М.Домманже и опять же
воспоминания Буонарроти.
62 Там же. С. 42
63 Далин В.М. Робеспьер и Бабёф//НиНИ. 1958. №6. С.88-97. См. также: Он же.
Первый отзыв Бабёфа о Робеспьере//НиНИ. 1960. №3. С. 120-121.
64 Далин В.М. Робеспьер и Бабёф//Далин В.М. Люди и идеи. М., 1970. С.22-36.
65 Там же. С. 34.
66 Далин В.М. Бабёф весной 1793 г.//Из истории рабочего класса и революцион¬
ного движения. М., 1958. С. 574-588.
67 Далин В.М. Новые документы об отношении Бабёфа к Дантону//ВИ. 1959.
№4. С. 156-160. См. также: Он же. Неизвестная рукопись Бабёфа//ФЕ. 1958. М., 1959.
С. 184-205.
68 Великовский С. Поэтическое наследие участников «заговора равных» ЕБабё-
фа.//Вопросы литературы. 1959. №2. С. 197-208.
69 Фрумов С.А. Революционная программа воспитания (к 200-летию со дня рож¬
дения Бабёфа)//Советская педагогика. 1960. №12. С79-91.
284
М.Ю. Чепурина
В год двухсотлетия Бабёфа советские ученые А. М. Бобков,
Н. И. Непомнящая и В. М. Далин подготовили публикацию 13 его пи¬
сем к жене и сыну, переведенных с подлинников, хранящихся в ЦПА
ИМЛ70. Так документы забытого было московского архива начали вво¬
диться в научный оборот.
6 декабря 1960 г. состоялось юбилейное заседание отделения ис¬
торических наук и Института истории АН СССР71. Первым с докла¬
дом выступил В. П. Волгин, повторив в пространной речи основные
тезисы своих довоенных статей. Следующий оратор, В. М. Далин, ос¬
новываясь на документах из ЦПА ИМЛ, сделал сообщение о пере¬
писке Бабёфа с Дюбуа де Фоссе и критически отозвался о взглядах
на бабувизм А. Матьеза, считавшего бабувистский коммунизм пу¬
стым фасадом, и Ж. Лефевра, полагавшего его лишь распределитель¬
ным. Ю. А. Мошковская рассказала об откликах на процесс Бабёфа
в Германии. В. С. Алексеев-Попов в сообщении «о тактике бабувистов»
еще раз подчеркнул, что речь идет не о заговоре, а о движении, то есть,
считал он, готовилось всенародное восстание, а не путч. Г. С. Кучерен¬
ко сделал доклад о Марешале.
Отчет И. И. Сиволап об этом заседании был напечатан в «Вопро¬
сах истории». В приложении к нему—«Новые документы Г.Бабё¬
фа» — был опубликован все теми же А. М. Бобковым, В. М. Далиным
и Н. И. Непомнящей ряд переведенных на русский язык писем, от¬
ражающих мировоззрение народного трибуна. Все переводы были
сделаны с подлинников, хранящихся в ЦПА ИМЛ. Эти документы
вводились в научный оборот впервые, за исключением одного —пись¬
ма Бабёфа к А. Шоммету, уже печатавшемуся в книге М. Домманже.
«Французский ежегодник» за 1960 г. также был посвящен Ба-
бёфу. Я. М. Захер в своей статье пришел к выводу о наличии общих
черт в идеологии бабувистов и «бешеных», между которыми, одна¬
ко, была лишь тактическая связь, обусловленная общими лозунгами.
По сути же, считал автор, первые были «прогрессивнее» вторых. Захер
обнаружил, что Бабёф был знаком с одним из вождей «бешеных» —
Ж. Варле, а Жермен и вовсе являлся его близком другом72.
Интересна статья Л. С. Гордона о дошедших до нас портретах Ба¬
бёфа и об истории их публикации73.
70 Неопубликованные письма Бабёфа.//НиНИ. 1960. №5.
71 Сиволап И.И. К 200-летию со дня рождения Бабёфа//ВИ. 1961. №2. С.105-109.
72 Захер Я.М. Бабёф и «бешеные»//ФЕ. 1960. М., 1961. С.48-71.
73 Гордон Л. С. К иконографии Бабёфа//Там же. С. 246-252.
Бабёф в российской и советской историографии
285
Б. Ф. Поршнев рассказал о посвященном юбилею Бабёфу коллок¬
виуме в Стокгольме. Израильский историк Я.Тальмон заявил на нем,
что Бабёф был не родоначальником коммунистов XIX в., а последним
эгалитаристом века восемнадцатого. Норвежец К. Теннесон назвал ба¬
бувизм всего лишь ответом последовательных робеспьеристов на тер¬
мидорианскую реакцию74.
В этом же выпуске «Французского ежегодника» В. М. Далин, ос¬
новываясь на вновь обнаруженных им в ЦПА ИМЛ письмах, про¬
кламациях и статьях Бабёфа, а также документах из Архива внешней
политики России и Национального Архива Франции, представил но¬
ваторскую статью о деятельности Бабёфа в начале революции, его
борьбе с косвенными налогами в Пикардии в 1789 г. и проектах де¬
мократизации армии. Таким образом, впервые в отечественной ис¬
ториографии было наглядно продемонстрировано, что Бабёф вышел
на политическую сцену не после Термидора, а значительно раньше75.
В том же году Далин опубликовал статью, проанализировав пись¬
мо Бабёфа к Дюбуа де Фоссе от 1 июня 1786 г. В этом письме будущий
революционер весьма эмоционально высказывался о несовершенстве
современной ему Франции, обрисовал проект коллективных ферм
и выступал за женское равноправие. Идеи раннего Бабёфа Далин на¬
шел весьма зрелыми: по его мнению, это был уже не эгалитаризм, хотя
и еще не коммунизм; и уж конечно речь не шла только о равном рас¬
пределении — принцип равного труда составлял важнейшую часть этой
концепции76.
В 1963 г. появилось новое издание книги Ф. Буонарроти. В целом
оно повторяло издание 1948 г. и отличалось от него добавлением лишь
еще одного приложения. Как гласило предисловие к книге, перевод
и комментарии (теперь их автором значился В. М. Далин) были ис¬
правлены и дополнены77.
В 1963 г. вышла в свет фундаментальная монография В. М.Дали-
на «Гракх Бабёф накануне и во время Великой Французской рево¬
люции (1785-1794)», ставшая важнейшей вехой в изучении взглядов
и деятельности «трибуна народа». Опираясь на множество неопубли¬
74 Поршнев Б. Ф. Коллоквиум, посвященный изучению Бабёфа и бабувизма, Сток¬
гольм, 21 авг. 1960 г.//Там же. С.275-278.
75 Далин В.М. Начало политической деятельности Бабёфа//Там же. С.20-47.
76 Далин В.М. Социальные идеи Бабёфа накануне революции//НиНИ. 1961. №1.
С. 52-71.
77 Буонарроти Ф. Заговор во имя равенства. М.-Л., 1963. 2 т.
286
М.Ю. Чепурина
кованных источников —а именно документов ЦПА ИМЛ (ф. 223), Ар¬
хива внешней политики России (донесения И. М. Симолина) и Архива
департамента Соммы (в фотокопиях из ЦПА ИМЛ), Далин сообщил
множество новых фактов о Бабёфе. В частности, он разоблачил рас¬
пространенный миф о том, что отец трибуна, был-де воспитателем де¬
тей австрийского императора78. Опроверг Далин и мнение о том, что
Бабёф якобы участвовал во взятии Бастилии. Историк ярко проде¬
монстрировал то, что его герой вышел на политическую арену уже
в начале Революции. У себя на родине в Пикардии Бабёф не только
выступал против косвенных налогов, но и позже — в 1791 г. — был во¬
жаком крестьянского движения, участвовал в борьбе за уничтожение
старых сеньориальных повинностей, успел побывать членом админи¬
страции департамента Соммы, а затем сделал карьеру в Париже в ка¬
честве секретаря продовольственной администрации. Таким образом,
было доказано, что во Французской революции Бабёф сыграл намного
более важную роль, нежели это ранее казалось. Причем, отмечал ис¬
следователь, уже в 1791 г. Бабёф считал, что настоящей свободы боль¬
ше нет и критиковал деятельность членов Собрания79.
В том, что касается идей вождя «равных», то Далин также опро¬
верг многие существовавшие до него представления. Исследователь
полагал, что учение Бабёфа являлось самостоятельной, во многом
оригинальной философией, а не эклектическим набором мыслей раз¬
личных философов Просвещения. К списку «идейных отцов» Бабё¬
фа был добавлен С. Мерсье. Кроме того, в качестве одного из важных
факторов формирования мировоззрения Бабёфа Далин назвал соци¬
ально-экономическую обстановку в Пикардии80: в отличие от многих
других историков-марксистов, описывавших в первых главах своих
книг «базис» лишь потому что так было положено, этот автор вполне
убедительно показал связь взглядов Бабёфа с экономическими реа¬
лиями его родного края. Эти воззрения, считал Далин, можно охарак¬
теризовать такими терминами, как диалектика, эмпризм, сенсуализм,
деизм, позднее — атеизм81.
На страницах своей монографии Далин дискутировал с рядом
своих предшественников, особенно с П. П. Щеголевым. Если послед¬
78 Далин В.М. Граю; Бабёф накануне и во время Великой Французской револю¬
ции (1785-1794). М., 1963. С.39-48.Х
79 Там же. С.404, 414.
80 Там же. С. 62-107
81 Там же. С.336-338, 562-563.
Бабёф в российской и советской историографии
287
ний сначала считал «Постоянный кадастр» отходом от коммунисти¬
ческой идеологии, а потом — проявлением мелкобуржуазности, то Да¬
лии, опираясь на документы, наглядно продемонстрировал, что уже
в 1789 г. будущий трибун выступал за таксацию и передел земли82. «Ин¬
тересы „бедняков", — писал Далии, — стояли на первом плане у Бабё-
фа уже тогда (в ранний период революции — М. ¥.), а вовсе не только
с 1794—95 гг., как думал П. П. Щеголев»83. Не соглашался он и с мнени¬
ем своего предшественника о мелкобуржуазности аграрных воззрений
Бабёфа: «Вопреки тому, что писал П. П. Щеголев, между предреволю¬
ционными социальными идеями Бабёфа и его защитой „аграрного за¬
кона" нет разрыва, нет отказа от прежних взглядов»84.
Спорил Далии также с Ж.Лефевром, выводившим истоки бабу¬
вистского коммунизма из крестьянских общинных порядков: по мне¬
нию советского историка, «трибун народа» вполне видел буржуазность
отношений, скрывавшихся под общинной оболочкой85. Американско¬
му историку Л. Готшальку, утверждавшему, что коммунизм «равных»
следует считать аграрным, Далин возражал, что Бабёф представлял
интересы рабочих, и приводил в качестве доказательства выдержку
из речи, где тот выступал за право трудящихся на справедливую зар¬
плату, соответствующую ценам86.
Выход монографии Далина был отмечен рядом положительных
рецензий в научной печати. А. Собуль подчеркнул, что советский ис¬
торик порвал с традицией рассматривать коммунизм Бабёфа как ис¬
ключительно потребительский и показал своего героя «во весь рост»,
как одного из крупнейших деятелей революции, а не просто автора
неудачного заговора87. «Далин изучает формирование и идеи Бабё¬
фа, —писал Собуль, —не в форме связанной догматической системы,
как это уже неоднократно делали, а как поток, в котором хилиасти-
ческие идеи коммунизма, извлеченные из книг, обогащались и ожив¬
лялись влиянием событий и наблюдений»88.
82 Там же. С. 183.
83 Там же. С. 301.
84 Там же. С.435.
85 Там же. С. 449-456.
86 Там же. С.478-79.
87 Собуль А. Рец. на кн. Далина В.М. «Гракх Бабёф накануне и во время Великой
Французской революции»//НиНИ. 1965. №1. С.131, 133.
88 Там же. С. 130.
288
М.Ю. Чепурина
Отечественный историк Иоаннисян так же положительно ото¬
звался о новой монографии, однако дискутировал с Далиным по ряду
частных вопросов, отмечая, например, что тому следовало показать
и других коммунистов XVIII в. Иоаннисян также полагал ошибочным
видеть «пролетарский класс» всюду, где Бабёф говорит о «рабочих»:
скорее речь шла о трудовом люде вообще. Указал рецензент и на то,
что Далин недостаточно внимания уделил колебаниям Бабёфа между
коммунизмом и эгалитаризмом. Оспаривались мнения автора книги
относительно характера воззрений Доливье, Марешаля и членов «Со¬
циального кружка»89.
В дальнейшем Далин продолжал изучение идейной и политиче¬
ской биографии Бабёфа, опубликовав о нем еще несколько статей.
В одной из них он обратился к периоду заключения Бабёфа в Аррас¬
ской тюрьме90. В другой, носившей название «Наполеон и бабуви-
сты» Далин указал, что «равные» прозорливо отмечали опасность для
республики в возвышении генерала Бонапарта, а тот, в свою очередь,
репрессировал некоторых из них в период своего правления. Однако,
находясь уже в ссылке на острове Св. Елены, Наполеон положитель¬
но высказывался о Буонарроти91.
Еще в одной работе рассматривалось противоречивое отноше¬
ние Бабёфа к Ж.Ж. Руссо92. Одна из последних статей Далина о ли¬
дере «заговора равных» — «Вандомский процесс» — была посвящена
подробностям суда над бабувистами. Из нее мы, в частности, узнаем
о том, что подсудимые пытались организовать побег93 94.
Одним из важнейших научных достижений В. М. Далина стала
подготовка четырехтомного собрания сочинений Бабёфа, увидевше¬
го свет в 1975—1982 гг. В редакционную коллегию кроме самого Да¬
лина, являвшегося ответственным редактором, автором предисловий
ко всем томам и комментариев, входили также А. 3. Манфред, А. Со-
буль, О. К. Сенекина, позднее —Е С. Черткова. Перевод текстов сдела¬
ли В. К. Покровский и Е. В. Рубинин".
89 Иоаннисян А.Р. Рецензия на книгу Далина В.М. «Гракх Бабёф накануне
и во время Великой Французской революции»//ВИ. 1965. №1.
90 Далин В.М. К истории „Манифеста плебеев" Бабёф в аррасской тюрьме//Ис-
тория социалистических учений. М., 1964. С. 475-485.
91 Далин В.М. Наполеон и бабувисты//Далин В.М. Люди и идеи. М., 1970. С.89-98.
92 Далин В. М.Руссо в оценке Бабёфа//ВекПросвещения.М.,Париж,1970.С.279-288.
93 Далин В.М. Вандомский процесс//ФЕ. 1978. М., 1980. С.187-198.
94 Бабёф Г. Сочинения. М., 1975-1982. 4 т.
Бабёф в российской и советской историографии
289
Разработки В. М. Далина, высоко оцененные коллегами-историка-
ми, к сожалению, не были в достаточной мере восприняты специали¬
стами по научному коммунизму и популяризаторами, так же нередко
обращавшимися к теме «заговора равных». По крайней мере, имен¬
но такое впечатление складывается по прочтении статьи И. Клямкина,
вышедшей десять (!) лет спустя после появления монографии Викто¬
ра Моисеевича. В ней Клямкин подробно воспроизводил общие места
из довоенных работ и почему-то по-прежнему утверждал, что «будущий
„трибун народа" в самой революции не участвовал», будучи всего лишь
«никому не известным провинциальным рыцарем справедливости»95.
Столь же противоречивое впечатление оставляет и кандидатская
диссертация В. Н. Костерева. Опираясь лишь на опубликованные до¬
кументы, автор в очередной раз повторял общие мысли о том, что Ба¬
бёф идейно опирался на просветителей и готовил народное восстание,
а не «заговор» в собственном смысле слова: «Революционная дикта¬
тура бабувистов это особая форма временного режима власти, пред¬
полагавшей опору на парижский городской плебс в союзе с левыми
якобинцами и мелкой буржуазией при непременной гегемонии рево¬
люционных кадров заговорщиков»96.
Начатую В.М.Далиным разработку бабувистской тематики про¬
должила его ученица Г. С.Черткова97. В 1980 г. она выпустила книгу
«Гракх Бабёф во время термидорианской реакции», использовав в ка¬
честве источников все те же фонды №№ 223 и 317, на которые ранее
опирался Далин. Кроме того, была проанализирована переписка Ба-
бёфа с Жерменом, хранившаяся в личном архиве французского исто¬
рика М.Домманже. Хронологически монография Чертковой являлась
продолжением фундаментального труда Далина.
Исследовательница подробно разобрала вопрос, столь волновав¬
ший историков 1920-х —1930-х гг.: как объяснить союз Бабёфа с тер¬
мидорианцами в 1794 г.? Она показала, что, критикуя Робеспьера,
«трибун народа», расходился во многих оценках истории революции
с термидорианцами и, в отличие от них, выступал против неприкос¬
новенности частной собственности. Поэтому союз с новыми прави¬
телями следует считать мнимым, несмотря на то, что, например, друг
95 Клямкин И. Замысел без воплощения//Молодой коммунист. 1973. №5. С.96-97.
96 Костерев В.Н. Проблем революционного насилия в утопическом коммунизме
Гракха Бабёфа: Автореф. дис.... канд. филос. наук. Л., 1983. С.21.
97 См.: Черткова ГС. Гракх Бабёф после 9 термидора (август 1794-март 1795 г.)//
ФЕ. 1971. М., 1973. С.287-304; Она же. Гракх Бабёф в аррасской тюрьме//ФЕ. 1977
М„ 1979. С. 129-148.
290
М.Ю. Чепурина
С. Фрерона А. Б. Ж. Гюффруа финансировал газету Бабёфа98. К тому же,
«даже те идеи, которые в этот период сближали его (Бабёфа — М. Ч.),
по видимости, с правыми термидорианцами — ненависть к диктатуре,
антиякобинизм, борьба за свободу печати и т.п. — были широко рас¬
пространены среди представителей крайне левых, плебейских тече¬
ний»99. Например, Электоральный клуб—главный центр притяжения
левых сил— тогда выступал, как и термидорианские власти, за свобо¬
ду торговли и отмену реквизиций.
Далее Черткова приходила к выводу, что, неизменно отличаясь
в идейном плане самостоятельностью, ее герой был очень противоре¬
чив: не стоит, считала она, затушевывать эту противоречивость, пы¬
таться упростить ее до ряда догм, тем более, что подобное качество
свойственно многим деятелям революции. Соответственно, важнее
рассматривать не состояние взглядов Бабёфа на каждом конкретном
этапе, а сам процесс эволюции его мысли100.
Полемизируя с теми, кто по-прежнему считал, что «заговор рав¬
ных» был попыткой совершить переворот силами одной узкой группы
лиц, Черткова вводила в научный оборот источники, свидетель¬
ствующие о том, что в планах Бабёфа был новый революционный
journee — всеобщее восстание: трибун заявлял в своей газете о созда¬
нии антиправительственной партии и призывал к свержению режи¬
ма. Пропаганда Бабёфа явно отразилась на требованиях восставших
12 жерминаля. Дошли до нас и документы, свидетельствующие о на¬
личии у него среди участников жерминальского движения и прямых
последователей, например, некоего Брута Манье101.
Черткова также указывала на то, что коммунизм Бабёфа был не та¬
ким уж аскетическим и примитивным, как принято думать, а мысль
о техническом прогрессе ему была отнюдь не чужда. Тем не менее, ис¬
следовательница полагала, что программа «равных» все же являлась
утопией102.
В последних публикациях Чертковой, вышедших уже после смер¬
ти автора, вновь поднимался вопрос, о том, чем же именно было пред¬
приятие Бабёфа — заговором или движением? Теперь ответ автора
98 Черткова ПС. Гракх Бабёф во время термидорианской реакции. М., 1980.
С. 29-37.
99 Там же. С. 45-47
100 Там же. С. 48-49, 89-90.
101 Там же. С. 49, 111-121.
102 Там же. С. 145-147, 199.
Бабёф в российской и советской историографии
291
звучал уже не столь однозначно, как ранее: «„Равные** —на перело¬
ме. Революция еще не кончена, они все еще психологически связаны
с ней, их тянет к массовому революционному движению. Но великая
революционная буря уже идет на спад, обстоятельства изменились,
и новые формы борьбы буквально навязывают себя. Все противоре¬
чия эпохи как будто сфокусировались в этом уже не движении и еще
не заговоре (или, может быть, и движении, и заговоре)»103.
Сравнивая в другой статье якобинизм и бабувизм, Черткова дела¬
ет интересное замечание о том, что последний был единственным те¬
чением во Французской революции, в котором детальная разработка
теории предшествовала практическому воплощению идей104.
Таким образом, вторая половина 50-х первая половина 80-х го¬
дов представляются наиболее плодотворным периодом для отечествен¬
ной историографии Бабёфа. Не в последнюю очередь так сложилось
благодаря 200-летнему юбилею предводителя «равных», вызвавшему
повышенный интерес к его деятельности и к его идеям. Период от¬
мечен активными дискуссиями, как между самим советскими истори¬
ками, так и с иностранными коллегами. Благодаря усилиям, прежде
всего, В. М.Далина и Г. С. Чертковой в оборот было введено множе¬
ство новых документов, значительно расширились фактические зна¬
ния о Бабёфе. Учение лидера «равных» стало рассматриваться не как
эклектическая смесь разнородных идей, а как оригинальное мировоз¬
зрение, не как догма или несколько сменяющих друг друга догм, а как
поток. Бабёф теперь представал гораздо более значительным деятелем
революции, чем думали раньше. Практически перестало применяться
по отношению к нему определение «мелкобуржуазный».
* * *
С началом Перестройки интерес к личности «трибуна народа» стал
угасать. Публикации, так или иначе касающиеся истории бабувизма
продолжали выходить, но ничего подобного трудам Щеголева, Дали-
на или Чертковой так и не появилось.
В обобщающей работе о Французской революции В. Г. Ревуненкова
Бабёф упоминается лишь вскользь. Бабувизм, по мнению ленинград¬
103 Черткова ПС. От Бабёфа к Буонарроти: движение во имя равенства или за¬
говор равных? С. 265-266. См. также: Tchertkova G. De la place de Babouvisme dans
l'histoire de mouvement revolutionnaire europeen//Les Historiens russes et le Revolurion
franchise apres le Communisme. R, 2003. P.155-158.
104 Tchertkova G. Jacobinisme et Babouvisme//Les Historiens russes et le Revolurion
franchise apres le Communisme. P.159-164.
292
М.Ю. Чепурина
ского исследователя, вырос лишь из санкюлотского движения времен
Ж. Р. Эбера и Варле105: о философии же Просвещения как источнике
мировоззрения Бабёфа Ревуненков ничего не говорит. «Главной сла¬
бостью этого движения, — считает историк, — был его заговорщиче¬
ский характер, отсутствие связей с массами»106. На фоне множества
аргументов в пользу обратного, представленных советскими исследо¬
вателями на протяжении предыдущих десятилетий, это утверждение
выглядит несколько странно.
Скорее художественный, чем научный характер носили популяр¬
ные книги А. П. Левандовского, посвященные Бабёфу и Буонарроти107.
В 1987 г. саратовский историк С. Е. Летчфорд защитил диссерта¬
цию, посвященную заговору «равных», в которой проанализировал
ход событий 1795—1796 гг. Главными причинами утопического харак¬
тера бабувистского предприятия исследователь счел грубо-уравнитель¬
ный характер коммунистического учения «равных» и несовершенство
их организации. Самыми ценными моментами в теории Бабёфа Ле¬
тчфорд назвал впервые описанный способ перехода от частно-соб¬
ственнического строя к коммунистическому и учение о диктатуре
низов108. В предшествовавших защите статьях исследователь просле¬
дил историю клуба Пантеон и кружка А. Амара, проанализировав
содержание происходивших там дискуссий и отношения клубистов
с правительством109. Источниками для исследования Летчфорда ста¬
ли мемуары, пресса, изданные сочинения Бабёфа (в том числе, за ру¬
бежом), публикации донесений агентов Директории.
Участнику «заговора равных» Марешалю посвящено исследова¬
ние другого саратовского историка С. Е. Киясова. В своей работе он
проследил биографию революционного поэта и драматурга, показав,
что тот общался с Бабёфом уже в 1793 г., и выдвинув гипотезу, что Ма-
105 Ревуненков В.Г. Очерки по истории Великой Французской революции. Л., 1985.
С. 440-442.
106 Там же. С. 442.
107 Левандовский А. П. Первый среди равных. М., 1986; Он же. Потомок Микеланд¬
жело. М., 1991.
108 Летчфорд С. Е. Гракх Бабёф во главе движения равных. Автореф. дис.... канд.
ист. наук. Саратов., 1987.
109 Летчфорд С.Е. Клуб Пантеона и его место в оформлении бабувистской орга¬
низации//Новая и новейшая история. Межвузовский сборник. Саратов. 1986. С 56-86;
Он же. У истоков движения «равных»//Актуальные проблемы исторической науки.
Сб. ст. Рукопись предоставлена Саратовским ГУ Деп. в ИНИОН 16.1.1985. — №19
301. С. 33-71.
Бабёф в российской и советской историографии
293
решаль вышел из числа заговорщиков между 30 апреля и 7 мая 1796 г.
Подобно многим предшествующим авторам, Киясов полагал, что ба-
бувисты рассчитывали на поддержку масс, а не были узкой группой
заговорщиков110.
В научно-популярной брошюре «У истоков революционного уто¬
пизма» А. В. Чудинов проанализировал идеи Бабёфа как часть и ло¬
гическое продолжение утопической мысли Просвещения. Эта работа
стала одной из первых, автор которой отказался как от марксистской
терминологии в интерпретации бабувизма, так и от апологетической
их оценки. «Можно только догадываться о том, какие еще невзгоды
выпали бы на долю французов, если бы движение бабувистов увенча¬
лось успехом»111, — пишет Чудинов.
Из работ этого периода следует отметить также книгу А. Э. Штек-
ли «Утопии и социализм», хотя она и не посвящена собственно Бабё-
фу. Автор книги, детально анализируя сочинения Маркса и Энгельса,
доказывает, что классики марксизма отнюдь не одобряли идеи вождя
«равных», как ранее считалось советскими историками, а, напротив,
относились к нему весьма негативно, как к яркому представителю не¬
приемлемого «казарменного коммунизма»112.
В постперестроечный период бабувистская тема надолго выпа¬
ла из поля зрения отечественных ученых. Однако в последнее время
интерес к ней вновь пробудился, о чем, в частности, свидетельствует
защита в 2003 г. кандидатской диссертации В. В Соломатина о Ф. Буо¬
нарроти. В качестве источников были использованы программные со¬
чинения бабувистов, принадлежащие, как считается, перу Буонарроти,
и другие материалы, относящиеся к его общественной деятельности.
Также были привлечены документы из Национальной Библиотеки
Франции (фонд 20 803-4) и РГАСПИ (бывший ЦПА ИМЛ), фонд
470. В своей работе Соломатин проследил развитие идей Буонарроти,
показав, в частности, определяющее влияние на них философии Руссо.
Во взглядах итальянца автор диссертации увидел симбиоз коммунизма
Бабёфа и эгалитаризма робеспьеристов, а также определил Буонарро¬
ти как автора идеи массовой революционной партии113.
110 Киясов С.Е. С.Марешаль: политическая биография. Саратов, 1987.
111 Чудинов А. В. У истоков революционного утопизма. М., 1991. С.61. См. также:
Он же. Утопии века Просвещения. М., 2000. С. 79-89.
112 Штекли А. Э. Утопизм и социализм. М., 1993. С.182-197, 259-270.
113 Соломатин В. В. Формирование и эволюция мировоззрения Филиппо-Микеле
Буонарроти накануне и в первые годы Великой Французской Революции (1777-1797
гг). Автореф. дис....канд. ист. наук. Тюмень. 2003.
294
М.Ю. Чепурина
* * *
Как мы видим, на протяжении XX в. изучение Бабёфа в нашей стра¬
не достигло весьма существенного прогресса, однако к началу нового
столетия интерес к движению «равных» упал, причем даже еще более
значительно, чем к эпохе Французской революции в целом. Развитие
бабувистики, достигнув значительных высот, надолго остановилось.
И если многие исторические явления сегодня активно реинтерпрети-
руются с отличных от марксисткой точек зрения, то «заговор равных»
все еще продолжает терпеливо ждать, когда современные исследова¬
тели обратят на него внимание.