Кальер Ф. О способах ведения переговоров с государями - 2000
Gratiae
Предисловие
Посвящение
Глава I. Цель настоящего сочинения
Глава II. О пользе переговоров
Глава III. О качествах и поведении дипломата
Глава IV. О некоторых других качествах дипломата
Глава V. О знаниях, необходимых и полезных дипломату
Глава VI. О послах, посланниках и резидентах
Глава VII. О легатах, нунциях и интернунциях
Глава VIII. О задачах дипломата
Глава IX. О привилегиях иностранных министров
Глава X. О церемониях и выражениях учтивости, принятых между иностранными министрами
Глава XI. О верительных грамотах, полномочиях и паспортах
Глава XII. Об инструкциях
Глава XIII. Что послу или посланнику надлежит делать до отъезда
Глава XIV. Что надлежит делать дипломату по прибытии к иностранному двору
Глава XV. Как добиться благорасположения государя и его министров
Глава XVI. Замечания о способах ведения переговоров
Глава XVII. Советы послам и другим министрам, ведущим переговоры за границей
Глава XVIII. О договорах и ратификациях
Глава XIX. О депешах и о том, что в них следует отмечать
Глава XX. О зашифрованных посланиях
Глава XXI. О выборе дипломатов
Глава XXII. Замечания, касающиеся выбора дипломатов
Глава XXIII. О том, полезно ли направлять нескольких дипломатических представителей в одну страну
Глава XXIV. Об особых обязанностях дипломата
Приложение
Послесловие переводчика
Комментарии
Содержание
Обложка
Text
                    Франсуа de Кальер
О способах
ведения
переговоров
с государями


DE LA MANIERE DE NEGOCIER AVEC LES SOUVERAINS. De l'utilité des Négociations, du choix des Ambassadeurs & des Envoyez, & des qualitéz nécessaires pour réussir dans ces employs. Par Monsieur De Callieres, Conseiller Ordinaire du Roi en ses Conseils, Secretaire du Cabinet de Sa Majesté, су-devant Ambaßadeur Extraordinaire & Plénipotentiaire du feu Roy, pour les Traitez de Paix conclus à Riswick. Et l'un des Quarante de l'Académie Françoise. A PARIS, Chez Michel BRUNET,Grand'- Salle du Palais, au Mercure Galant. M. DCC. XVI Avec Approbation & Privilege du Roy.
О СПОСОБАХ ВЕДЕНИЯ ПЕРЕГОВОРОВ С ГОСУДАРЯМИ. О пользе переговоров, о выборе послов и посланников и о личных качествах, необходимых для достижения успеха на этих должностях. Сочинение господина ДЕ К А Л Ь Е Р А, ординарного королевского советника, кабинет-секретаря Его Величества, прежде бывшего Чрезвычайным и Полномочным послом покойного Короля при заключении мирных договоров в Рисвике, одного из сорока членов Французской Академии. Впервые издано в Париже Мишелем Брюне при журнале «Меркюр Галан» в 1716 году с одобрения Короля и при его благоволении. Перевод с французского Издательство «Гендальф» • Москва М. СМ. ХС. IX
УДК 327(091) ББК66.49г К 17 Серия «Классика дипломатии» основана в 1999 году Перевод с французского и комментарии Л.А. Сифуровой Предисловие О. О. Хохлышевой Кальер Ф. К 17 О способах ведения переговоров с государями / Пер. с фр. и коммент. Л.А. Сифуровой; Предисл. О.О. Хохлышевой. - М.: Гендальф, 2000. — 208 с. — (Классика дипломатии). ISBN 5-88044-115-6 Настоящее издание, открывающее серию «Классика дипломатии», представляет собой перевод первого французского издания 1716 г. классического труда по теории и практике дипломатии, принадлежащего перу французского дипломата и писателя конца XVII - начала XVIII вв. Франсуа де Кальера (1645-1717). ISBN 5-88044-115-6 © Л.А. Сифурова, перевод на русский язык, комментарии, художественное оформление, 2000. © О.О. Хохлышева, предисловие, 2000.
GRATIS ВЫРАЖАЮ мою бесконечную признательность и сердечную благодарность Чрезвычайному и Полномочному Послу, профессору Виктору Ивановичу Попову, без которого эта книга вообще не появилась бы на свет, ибо именно он впервые открыл для меня Франсуа де Кальера; профессору Галине Ивановне Бакушевой, преподавателю французского языка Дипломатической академии МИД РФ, за содействие в переводе особенно трудных мест оригинала; редактору Екатерине Россоловской, взявшей на себя нелегкий труд по совершенствованию текста перевода и подготовке его к изданию; Анатолию Соколову, третьему секретарю дипломатической службы МИД РФ, за перевод с испанского языка ценной информации об испанских дипломатах и политических деятелях; Анатолию Захаровичу Трофимову, преподавателю турецкого языка Дипломатической академии, за исчерпывающие сведения о придворной иерархии в Оттоманской империи; Тьерри Деполи (Thierry Depaulis), французскому специалисту по карточным играм, за разъяснения и редкие данные из этой области; а также Евгению Викторовичу Федорову, Наталии Ро- зинской, Ивану Анатольевичу Розинскому, Дмитрию Николаевичу Глуху, Ольге Машковой, Инне Копейной, Галине Петрухиной, Евгению Пахомову за неоценимую помощь в финансировании настоящего издания. Л. С. 4>=^*^Ш- 5
-^^Предисловие '•—it- ...может быть, нет другой такой службы, исполнять которую было бы труднее, чем ведение переговоров... Франсуа де Кальер 'а рубеже тысячелетий у людей возникает желание переосмыслить многие явления нашей жизни, в особенности те, что имеют богатую историю. Под влиянием глобализации пересмотру подвергаются традиции и даже самые устои общества. Сегодня на международной арене помимо государств и созданных ими межправительственных организаций действует множество новых субъектов международных отношений, каждый со своими интересами: субъекты федеративных государств, неправительственные организации, политические партии, международные корпорации, религиозные объединения, средства массовой информации и даже частные лица, которые зачастую не занимают руководящих государственных постов, но пользуются значительным влиянием. В таких условиях возникает необходимость по-новому взглянуть на роль и место дипломатии и дипломатов. Кого они должны представлять сейчас, когда по мнению многих экспертов национальные и государственные интересы уступают место глобальным интересам человечества и возрастает необходимость решать общие проблемы объединенными усилиями?* Мы постараемся определить роль дипломатии в современном мире, обратимся к ее истории и проследим за тем, как она развивалась на протяжении веков и какие задачи стояли перед ней в разное время. В «Дипломатическом словаре» приводится следующее определение: «Дипломатия — средство осуществления внешней политики государства, представляющее собой совокуп- * См., в частности, Paul Sharp. "Who Needs Diplomats?" // International Journal, Autumn 1997. II 6
ность невоенных практических мероприятий, приемов и методов, применяемых с учетом конкретных условий и характера решаемых задач; официальная деятельность глав государств и правительств, министров иностранных дел, ведомств иностранных дел, дипломатических представительств за рубежом, делегаций на международных конференциях по осуществлению целей и задач внешней политики государства, защите прав и интересов государства, его учреждений и граждан за границей. С понятием "дипломатия" связывают искусство ведения переговоров в целях предотвращения или урегулирования международных конфликтов, поисков компромиссов и взаимоприемлемых решений, а также расширения и углубления международного сотрудничества»*. Из этого определения следует, что дипломатия — весьма разносторонняя деятельность, со своими особыми методами и средствами достижения целей внешней политики. Дипломатическая деятельность осуществляется посредством встреч и совещаний глав государств и правительств, министров на двусторонней и многосторонней основе; постоянного представительства государства за рубежом, осуществляемого его дипломатическими учреждениями с целью поддержания непрерывных контактов с зарубежными странами, обмена мнениями и информацией по различным вопросам двусторонних отношений и мировой политики; официальных и рабочих визитов руководителей и других представителей государств; подготовки и заключения международных договоров; участия в международных конференциях и в деятельности международных организаций; дипломатической переписки; освещения в средствах массовой информации позиции правительства по внешнеполитическим вопросам; официального издания международных актов и других документов, а также публикации официальных сведений о важнейших международных событиях. Цели и задачи внешней политики государства во многом обусловливают выбор дипломатических методов. Их эф- * Дипломатический словарь. Т. 1. — М., 1984. — С. 327. 7
фективность напрямую зависит от того, насколько успешно они применяются на практике конкретными лицами и, главным образом, профессиональными дипломатами. Ведь именно им отводится особая роль в достижении этих целей и выполнении задач, и заключается она в представлении и защите интересов своего государства и его граждан за границей. Дипломатия тесно связана с внутренней и внешней политикой государства, его положением на международной арене и международным правом. Поэтому характер дипломатической деятельности во многом определяется социально- политическим и экономическим устройством государства, она осуществляется с учетом особенностей международных отношений и правил, регулирующих эти отношения в конкретный исторический период. Неправильный выбор дипломатических методов в состоянии оказывать столь существенное влияние на внешнюю политику государств, что способен повлечь формирование определенных международных процессов и возникновение международных проблем, долгосрочное решение которых возможно лишь на основе принципов и норм международного права. Динамика социально-политических, экономических и других процессов в современном мире способствует кардинальным преобразованиям в системе международных отношений, которую на сегодняшний день можно охарактеризовать как нестабильную. Учитывая наличие множества глобальных и локальных проблем, решить которые невозможно усилиями одного государства или группы государств, а также принимая во внимание общий высокий уровень развития военных технологий, сам факт существования которых ставит под сомнение возможность урегулирования международных вопросов посредством силы, можно сделать вывод о том, что для выживания и развития человечества целесообразно выстроить такую систему международных отношений, которая предполагала бы разрешение конфликтов мирными средствами. Как представляется, роль современной дипломатии состоит в том, чтобы обеспечить функционирование такой системы. 8
Так обстоит дело в наши дни. Посмотрим теперь, какие задачи стояли перед дипломатией в другие эпохи. Институт дипломатии уходит корнями в далекое прошлое. Дипломатия в современном понимании возникла только при появлении государства. Государственное устройство, сложившиеся внутри страны социальные, экономические и политические отношения определяют внешнеполитическую линию государства, проводимую его руководством. К примеру, в военно-теократических державах Древнего Востока, где для достижения целей использовались главным образом методы принуждения, внешняя политика была подчинена в основном завоевательным интересам. Международные споры разрешались чаще всего при помощи вооруженной силы, а собственно дипломатии отводилась скорее второстепенная роль. В рабовладельческих государствах античной Европы дипломатия являлась проводником особой внешней политики. В Древней Греции она преследовала целью организацию военных альянсов, так как внешняя политика этого государства определялась стремлением к обеспечению внешней безопасности путем гегемонии, колониальной экспансии, приобретения союзников. Кроме того, дипломатия греческих полисов была связана с идеей защиты национальной независимости. Дипломатическая деятельность античных полисов осуществлялась путем активного ведения переговоров, обмена посольствами, созыва совещаний, заключения оборонительных и наступательных союзных договоров. Таким образом постепенно вырабатывались ее методы и средства, складывалась организационная структура. В Римской республике расцвет дипломатии приходится на период Пунических войн и борьбы Рима с восточными эллинистическими державами. Следует подчеркнуть, что дипломатия республики имела отпечаток политического строя рабовладельческой демократии. В последние два века существования Римской республики и первые два столетия империи внешняя политика Рима преследовала две основные цели: ук- 9
репление и расширение державы и ее оборону. Дипломатия в Риме стояла на довольно высокой ступени развития, ее формы и методы отличались сложностью и тонкостью. Молодых политиков обучали им в риторских школах. Нельзя не отметить здесь и вклад Рима в развитие международного права. Распад Римской империи не мог не отразится на уровне развития ее дипломатии. На содержание и формы дипломатической деятельности поздней Римской империи оказали существенное влияние восточные государства и прежде всего Персия, а также так называемый «варварский» мир. В Древнем Китае и Древней Индии истоки дипломатии восходят ко времени возникновения государственных образований. По мере развития индийской и китайской цивилизаций участился обмен посольствами, появились письменные договоры, обращения одних правителей к другим, письменные или вещественные подтверждения посольских полномочий, отчеты послов о выполнении порученных им миссий, установились правила дипломатического церемониала. Как видим, хотя дипломатия древнего мира занималась лишь ограниченным кругом вопросов, ее формы уже отличались определенным разнообразием: велась переписка между правителями, появились различные типы договоров, возник обычай направлять посольства для урегулирования некоторых международных проблем, устраивать своего рода международные конференции, складывался дипломатический протокол и этикет. В Средние века дипломатия являлась орудием реализации внешнеполитических задач феодального государства. На различных этапах его развития изменялись содержание, характер и методы средневековой дипломатии. Падение Рима, образование в Европе «варварских» государств и оформление феодального строя сопровождались сложными международными столкновениями и социально- экономическим и политическим упадком. Однако при этом сложные проблемы и противоречия между народами разрешались не только посредством силы, но и путем переговоров 10
и соглашений. Значительную роль в этот период приобретает дипломатия Византии, сохранившая преемственность от поздней Римской империи. Дипломатическая деятельность европейских государств в период раннего Средневековья была направлена в основном на урегулирование споров и столкновений, которые возникали между поместными землевладельцами и центральной властью, а также на разрешение проблем в отношениях между государствами. В феодальную эпоху монархи европейских стран проводили идею политического объединения. Внешняя политика и дипломатия крупных феодальных держав — Франции, Англии, Испании, Италии, Германии, Московской Руси — преследовали цель преодолеть политическую раздробленность, объединить государство и расширить его территорию, одержать победу в борьбе с внутренними и внешними соперниками за первенство в военных и торговых делах, в поиске союзников, необходимых для решения этих задач. В такой обстановке дипломатия постепенно становилась отдельной отраслью государственной деятельности. В ее организации и методах проявлялись черты, характерные для дипломатии Нового времени. Дипломатия как особый вид деятельности государства сформировалась на рубеже XVI-XVII вв. В это время при дворах всех европейских монархов появились постоянные дипломатические представители, а в системе государственных органов и учреждений были образованы специальные ведомства, занимавшиеся перепиской между правителями, приемом иностранных делегаций и послов, ведением переговоров и другими подобными делами. Позднее возникли термины «дипломат», «дипломатия», «дипломатический» в современном понимании. Слова эти греческого происхождения. Первоначально термином оисХшцата (от оисХюца, греч. «удваиваю») обозначалась грамота, или инструкция, состоявшая из двух сложенных вместе навощенных табличек, которая вручалась послам и определя- 11
ла цель направляемого посольства. Затем этот термин стал применяться к официальным документам, государственным бумагам или хартиям, дающим определенные привилегии их обладателям. В Англии первый случай употребления этого слова относится к 1645 г.* Э. Сатоу отмечает, что первоначально термины «дипломатия», «дипломатический» употреблялись в значении «имеющий касательство к международным отношениям». В 1693 г. Г. Лейбниц опубликовал свой «Codex Juris Gentium Diplomaticus» («Дипломатический свод международного права»), а в 1726 г. появился труд Ж. Дюмона «Corps universel diplomatique du droit des gens» («Всеобщий дипломатический свод международного права»). Оба эти труда представляли собой собрания договоров и других официальных документов. Слово «дипломатический» (лат. diplomaticus, фр. diplomatique) применялось в том числе к собранию подлинных государственных бумаг; но поскольку предметом указанных специальных собраний были международные договоры, название «Дипломатический свод», по-видимому, понималось как свод международного права. Отсюда применение того же термина к должностным лицам, деятельность которых была связана с такого рода вопросами: например, словосочетанием «дипломатический корпус» стали обозначать весь состав иностранных миссий, а ту отрасль государственной службы, которая поставляет персонал для постоянных миссий государства за границей, назвали «дипломатической службой». Эдмунд Берк в 1796 г. говорит о «дипломатическом корпусе» и упоминает слово «дипломатия», имея в виду искусство или ловкость при поддержании международных сношений и ведении переговоров. Говорят, что Дизраэли в 1826 г. также употребил слово «diplomatie» в смысле «проявляющий ловкость» в переговорах или сношениях любого характера. Во Франции термин «la diplomatique» («дипломатика») обозначает искус- * См. Э. Сатоу. Руководство по дипломатической практике. — ОГИЗ. Гос. издательство политической литературы, 1947. — С. 28. 12
ство расшифровки старинных документов*. Рассмотренные термины появились сравнительно недавно, но дипломаты, естественно, существовали задолго до того, как этими словами стали обозначать их профессию. Среди наиболее известных ее представителей из числа европейцев можно назвать Никколо Макиавелли (1469-1527), кардинала Арно д'Осса (1536-1604), графа Алексея Петровича Бестужева-Рюмина (1693-1766), князя Венцеля-Антона фон Кауница (1711-1794), драматурга Пьера-Огюстена Карона де Бомарше (1732-1799), графа Шарля-Андре Поццо ди Борго (1768-1842), князя Шарля-Мориса Талейрана-Перигора (1754-1838), виконта Стрэтфорда де Редклифа (1786-1880), князя Александра Михайловича Горчакова (1798-1883), Георгия Васильевича Чичерина (1872-1936), Андрея Андреевича Громыко (1909-1989). Немало глав государств и правительств также являлись великими дипломатами: королева Елизавета I (1533-1603), король Генрих IV (1553-1610), Арман-Жан дю Плесси, кардинал де Ришелье (1585-1642), кардинал Джулио Мазарини (1602-1661), король Фридрих Великий (1712-1786), императрица Екатерина II (1729-1796), британский премьер Уильям Питт-мл. (1759-1806), император Наполеон I (1769- 1821), князь Клеменс фон Меттерних (1773-1859), граф Ка- милло-Бенсо ди Кавур (1810-1861), князь Отто фон Бисмарк (1815-1898), сэр Уинстон Черчилль (1874-1965) и целый ряд других выдающихся деятелей. Это лишь некоторые из тех, кто внес вклад в дипломатическую практику. Со многими другими вы встретитесь на страницах этой книги, прочтете о них в комментариях. Особого внимания заслуживают многочисленные труды по теории дипломатии конца Средневековья и начала Нового Времени**, посвященные общим вопросам ведения перегово- * Там же, С. 28-29. ** Важнейшие среди них: Bernard du Rosier, "Ambaxiator Brevilogus" (1436); Niccolö Machiavelli, "Istruzione a Rafaello Girolami quando parti per Spagna allTmperatore" (1522); Arnauld d'Ossat, "Lettres" (1624); Juan Antonio de Vera Zuniga y Figuéroa, "Le parfait ambassadeur" (1642); Cardinal de Richelieu, "Testament politique" (1688); Abraham de Wicquefort, "L'Ambassadeur et ses 13
ров, подготовке дипломатов, их основным функциям, дипломатическому протоколу и этикету. Дипломатическая деятельность в это время перестала быть занятием общественной элиты, на службу начали привлекать представителей и других сословий. Требования, предъявля-емые к дипломатам, формировались в соответствии с особенностями этого исторического периода. Впрочем, те качества дипломатов, которые рассматривает в своем трактате «О способах ведения переговоров с государями» (1716) Франсуа де Кальер, ценились во все времена. Жизнь автора этого произведения, не утратившего актуальности и по сей день, совпала с эпохой, когда Франция имела статус первой державы Европы и мира. Будучи профессиональным дипломатом, Кальер сыграл весьма важную роль в укреплении позиций французского государства на международной арене. В этот период завершился процесс формирования института постоянного представительства и были определены международные юридические нормы, регулировавшие дипломатическую деятельность: это свидетельствовало о возрастании роли дипломатии как орудия внешней политики. В Европе XVI-XVHI вв. существовали три основных узла противоречий: 1) на Западе сталкивались торговые и колониальные интересы четырех держав: Испании, Франции, Англии и Голландии; 2) с XVI в. на юго-востоке Европы особое значение имело решение восточного вопроса, связанного со взаимоотношениями между европейскими государствами и Османской империей; 3) на северо-востоке континента северные страны оспаривали между собой господство над Балтикой. Кроме всего прочего, после открытия Нового Света и пути в Индию и с началом капиталистических отношений державы Запада устремились к захвату колоний и переделу сфер влияния в свою пользу. Каждый конфликт в Европе вы- fonctions" (1689-90); Rousseau de Chamoy, "L'idée du parfait ambassadeur" (1697); Godefroy-Louis d'Estrades, "Lettres, mémoires et negotiations" (1709- 1718); Antoine Pecquet, "Discours sur l'art de négocier" (1737); François de Noailles, "Negotiations" (1763). 14
зывал изменения и в колониальных владениях. В XVI в. сильнейшими европейскими державами были Испания и Франция. Со второй половины этого столетия стала расти и колониальная мощь Англии, «владычицы морей». В это же время восстание в Нидерландах против испанского господства привело к созданию нового независимого государства — первой в Европе буржуазной республики Соединенных провинций, известной также под названием Голландской республики. Основным предметом международных отношений в XVI в. на западе Европы являлась, таким образом, борьба между Францией и Испанией на континенте и между Англией и Испанией за первенство на море. Результатом этой борьбы стали ослабление Испании и укрепление Англии, Франции и Голландии. В XVII в. Франция уже начала претендовать на гегемонию в Европе. Создание французской колониальной державы во второй половине XVII в. совпало с буржуазной революцией в Англии и началом борьбы между ней и Голландией за господство на море. В следующем столетии у Англии остался лишь один соперник в Европе — Франция. В борьбе, которая продолжалась между ними в течение всего XVIII века, Франция осталась самойсильной державой континента, но потеряла большую часть своих колониальных владений. Таковы основные контуры исторических событий и связанных с ними международных отношений в Европе в XVI- XVIII вв. Вся политика, как мы уже отмечали, проводилась в интересах суверенного национального государства и чаще всего осуществлялась от имени монархов. Наиболее четко это прослеживается на примере Франции. Опыт долгих и. разорительных войн с соседями, а также непрерывные гражданские войны XVI в. не прошли для нее даром. Всякое стремление государства к расширению своих границ встречало сопротивление со стороны других держав, а притязание на европейское господство влекло за собой создание враждебных коалиций*. См. История дипломатии. Под ред. В.П. Потемкина. — М: ОГИЗ. Гос. 15
Обобщая этот опыт, политики и дипломаты XVII в. сформулировали ряд положений, которым они придавали значение международных принципов. К сожалению, эти принципы часто нарушались, и поэтому возникла потребность в создании международной нормы. Так, появились нормы, основой для которых послужили ранее существовавшие идеи о «естественных границах» и «политическом равновесии». Большинство французских монархов, политиков, государственных деятелей и дипломатов стремились к установлению гегемонии Франции над цивилизованным миром и всеми христианскими народами. Подобные планы нашли отражение во многих трудах. К примеру, в «Политическом завещании» кардинала де Ришелье, продолжавшего реалистическую политику короля Генриха IV, содержится такая фраза: «Цель моего пребывания у власти заключалась в том, чтобы возвратить Галлии границы, предназначенные ей природой, вернуть галлам короля — галла, поставить на место Галлии Францию и повсюду, где была древняя Галлия, установить новую». Как мы дальше увидим, об этом же мечтал и Франсуа де Кальер. Вестфальский мир 1648 г., завершивший Тридцатилетнюю войну (1618-1648), определил границы европейских государств и ознаменовал собой начало новой истории европейских конгрессов. Он явился торжеством политики Ришелье, так как фактически обеспечил первенство Франции в Европе. Отныне она могла навязывать ослабленным соседям- соперникам «естественные границы», ссылаясь на времена древних галлов, монархии Пипина Короткого, Карла Великого и других галльских королей в доказательство действительных и мнимых прав Франции на спорные территории*. Эти права попытался расширить «король-солнце» — Людовик XIV. В его царствование (1643-1715) французский абсолютизм достиг наивысшей точки своего расцвета и международное влияние Франции было наиболее сильным, но к социально-экономическое издательство, 1941. — Т. 1. — С. 204 и след. * Там же. 16
концу правления этого короля могущество Франции стало ослабевать. Во время своего пребывания на троне Людовик XIV выдвинул на государственные должности целую плеяду политиков, экономистов, военных, государственных деятелей и дипломатов. В этот период большинство международных вопросов разрешались прежде всего посредством войны.» но безусловно важная роль отводилась также дипломатии. Новые требования эпохи, развитие норм международного права, установившиеся многочисленные связи с ближними и дальними государствами, требовавшие осуществления постоянных контактов, способствовали выработке новых дипломатических средств и методов, становлению правил дипломатического протокола и этикета. Настоящий труд Франсуа де Кальера, французского дипломата эпохи Людовика XIV, посвящен прежде всего этим вопросам, но в нем рассматриваются и другие, не менее интересные предметы. К сожалению, мы не располагаем обширными сведениями о жизни и деятельности этого дипломата. Не сохранился ни один из его портретов, даже если они и существовали. Герцог де Сен-Симон так описал Кальера в своих мемуарах: «Это был высокий худой человек с большим носом и откинутой назад головой; рассеянный, но любезный и учтивый. Прожив долгое время за границей, он держался как иностранец, что поначалу производило неприятное впечатление; аристократы не могли к этому привыкнуть, но стоило кому- нибудь завести с ним разговор о серьезных вещах, а не о пустяках, как это тут же забывалось. Он был во всех отношениях высоко порядочным человеком, весьма разумным и здравомыслящим — истинным патриотом своей страны. Несмотря на свою скромность, он не боялся излагать свое мнение Королю и министрам и зачастую ему удавалось убедить их принять его точку зрения»*. Он не был особо знатного происхождения и не обладал * Излагается главным образом по американскому изданию 1994 г. См. Комментарии, стр. 152. 17
сколько-нибудь значительным состоянием, не принадлежал к числу блестящих придворных, однако отличался завидным политическим чутьем, бесспорно разбирался во внешнеполитических делах и пользовался полным доверием короля и его министров. Лишь после целого ряда неудач в карьере, уже в достаточно преклонные годы ему удалось добиться хорошей должности при короле. Франсуа де Кальер родился 14 мая 1645 г. в г. Ториньи- сюр-Вир. О его ранних годах и воспитании известно немного, только то, что он получил весьма неплохое для того времени домашнее образование. Большое влияние на формирование его жизненных принципов и убеждений оказал отец, бригадный генерал королевской армии и губернатор Шербура, который превыше всего на свете ценил книгу и хорошую беседу. От отца, основателя литературной академии в г. Кане, он унаследовал и интерес к словесности. Эпистолярное и творческое наследие Кальера выявляет обширные познания автора в области истории, философии и литературы. Франсуа унаследовал многие черты характера своего отца: честность, силу воли, внутреннюю дисциплину. Данные качества, подкрепленные честолюбием, настойчивостью и непреклонностью характера этого человека, не обремененного чувственными страстями, определили направление его жизни и в конце концов обеспечили успех его карьеры. После смерти отца в 1662 г. Кальер заручился рекомендациями знакомых и поступил на службу к аристократическому семейству герцогов де Лонгвиль. В 1670 г. началась его дипломатическая карьера: герцог направил его в Польшу, где он участвовал в запутанной интриге, целью которой было добиться избрания графа де Сен-Поля, сына герцога, на польский престол. Задача Кальера состояла в том, чтобы повысить популярность претендента в кругах польского дворянства и противостоять интригам со стороны других государств, в первую очередь Габсбургских монархий, а также дискредитировать соперника в борьбе за польский трон, польского магната князя Вишневецкого. Возможно, Кальеру удалось бы добиться цели, если бы не помешал случай: Сен-Поль, 18
участвовавший в военной кампании французов против Голландии, был убит в стычке при переправе через Рейн в 1672 г. Это событие разрушило планы и надежды Кальера на продвижение по службе, он находился вдали от Франции без каких-либо видов на будущее. Позднее, накопив жизненного опыта, он часто рассуждал о том, как глупо ставить свои честолюбивые замыслы в зависимость от человеческих поступков. Впрочем, несмотря на то, что ему слишком долго не везло в жизни, его упорство и таланты помогли ему в конечном счете добиться признания; поэтому несмотря на постигшее его разочарование, связанное с гибелью Сен-Поля, он продолжал искать возможности продвинуться на дипломатическом поприще. В течение двух лет после этого события Кальер оставался в Польше в качестве неофициального наблюдателя, занимаясь составлением памятных записок об этой стране, отражавших его аналитические и литературные способности и характеризовавшихся критичностью, дотошностью и юмором. Некоторые из них Кальер направлял государственному секретарю Франции г-ну Помпонну в надежде привлечь его благосклонное внимание и занять с его помощью место дипломатического представителя. Однако в этом он не преуспел. Впрочем, в 1674 г. Кальер — судя по всему не без помощи великого казначея Польши графа Морштына — поступил на дипломатическую службу к герцогу Савойскому Карлу- Эммануилу II. Тогда же он совершил поездку в Версаль с целью установления франко-савойского союза против Генуи, однако это предприятие оказалось безрезультатным. В 1675 г. Кальера снова постигла неудача: герцог Карл-Эммануил II умер. Следующая попытка преуспеть — с помощью дружбы с эксцентричной супругой курфюрста Баварского, имевшей связи в Версале, — также ему не удалась. Таким образом, несмотря на разнообразный политический и дипломатический опыт, приобретенный при нескольких европейских дворах, к 1676 г. активная деятельность Кальера приостановилась. Немногое известно о том, чем он занимался в после- 19
дующие десять лет. Одно время он служил у графа Моршты- на, который обосновался в Париже после вынужденного отъезда из Польши в 1683 г., и был каким-то образом вовлечен в его дела, что впоследствии помогло ему при ведении переговоров с голландцами по экономическим вопросам. Кроме того, он всячески старался сблизиться с министром иностранных дел Кольбером де Круасси, не утратив надежды добиться успеха на дипломатическом поприще. Прежде всего он решил получить признание как литератор, а потом воспользоваться своей литературной известностью для того, чтобы привлечь внимание короля к другим своим талантам, и в 1687 г. он опубликовал две работы: «Послание Королю» и «Исторический панегирик о Короле»*. Они были посвящены Людовику XIV и прославляли его как короля и покровителя. Эти труды были с восторгом приняты в литературных кругах, к ним благосклонно отнеслись в Версале, и через год Кальер был принят во Французскую Академию, что являлось для него на тот момент высшим достижением в карьере. Затем последовали и другие книги: он внес свой вклад в освещение известной дискуссии между «предшественниками и современниками» ('anciens et modernes'), опубликовал ряд сочинений о языке того времени, а в 1695 г. появилась книга под названием «Об остроумии», также приписываемая Каль- еру. В конце 1693 г. Кальер оставил на время литературное поприще, так как наконец добился желаемого: стал дипломатическим представителем Франции. К тому времени война, впоследствии названная Девятилетней, приобрела затяжной характер: осады, наступления и контрнаступления сменяли друг друга, но ни одна из сторон — ни Франция, ни Великий Альянс — не могла добиться решающего преимущества. Такая безрезультатная война истощала ресурсы, что не могло не иметь политических последствий. Английский король Вильгельм III подвергался давлению * Список трудов и речей Ф. де Кальера, стр. 145. 20
со стороны торговых кругов, призывавших его заключить мир. Столкнувшись с экономическими и социальными проблемами, Людовик XIV также стремился к миру, но лишь на компромиссной основе. Придерживаясь своей тактики достигать мира посредством разобщения своих врагов, которые в данном случае были объединены в подобие коалиции, король действовал с осторожностью: он сделал шаг навстречу Испании, направил в Савойю специальных эмиссаров, а в Швецию опытнейшего дипломата графа д'Аво, он искал сближения со многими германскими князьями и даже подумывал об уступках своему заклятому врагу Вильгельму III. Серьезные переговоры между французами и голландскими агентами Вильгельма начались в сентябре 1693 г. и продолжались несколько месяцев без особого успеха. Неофициальное общение между Кальером и неким Франсуа Молло, польским резидентом в Голландии, способствовало продолжению диалога и стимулировало переговоры, так как выяснилось, что некоторые влиятельные лица в Амстердаме, несогласные с континентальной политикой короля Вильгельма, страстно желают немедленного заключения мира. Надеясь, что и на этот раз удастся обеспечить мир путем разобщения сторонников республики и короля в Голландии, Людовик XIV настаивал на возобновлении официальных переговоров. Их планировалось провести осенью 1694 г., и Кальер, проделавший всю подготовительную работу, стал одним из двух посланников, назначенных для выполнения этой миссии. Другим был опытный дипломат, представитель судейского сословия Арле де Бонейль. Несмотря на подчиненное положение Кальера, данное назначение ознаменовало собой решительный поворот в его судьбе. Теперь он уже обладал официальным статусом и с этого момента стал играть важную роль в иностранных делах, поскольку доказал свои способности и пользовался доверием короля и его министров. Оба дипломата под вымышленными именами разными путями отправились из Парижа, причем Бонейля сопровождал пехотный отряд, а Кальер не имел никакой охраны или 21
официальных документов, которые могли бы помочь ему пробраться через вражеские позиции к месту переговоров. Переговоры начались 13 ноября, но почти сразу же потерпели неудачу из-за того, что стороны никак не могли решить, сколько городов и крепостей в испанских Нидерландах составляют «справедливый эквивалент» Люксембурга, который останется за Францией. Поскольку голландцы проявили непреклонность и неспособность пойти на компромисс, 9 декабря французским посланникам было приказано немедленно вернуться. Несмотря на то, что их миссия не удалась, они удостоились похвалы короля за проявленное усердие. В знак признания заслуг Кальер получил тот же ранг, те же полномочия и инструкции, что имел его коллега. Зимой 1694 г. неофициальные дипломатические контакты продолжались: Молло возобновил переписку с Кальером, а последний передавал эти письма Круасси. После возобновления переговоров в июне 1695 г. Кальер стал на них единственным представителем Франции. Это было верным признаком растущего доверия к нему короля. Задача Кальера была не из легких: представители Голландии проявили неуступчивость, которая еще больше возросла после того, как Вильгельм III захватил Намюр. Дипломатам вновь не удалось приблизить мир. Кальер предлагал, чтобы Франция сделала еще ряд уступок, но ему было приказано вернуться домой. Обращаясь к Круасси, он откровенно заметил, что если бы ему дали большую свободу действий, а король согласился бы прибавить еще один город к тем, что предлагались в качестве эквивалента Люксембурга, результат мог бы быть достигнут. По возвращении в Париж Кальер продолжал вести переписку с Молло и другими лицами в Амстердаме, с целью подготовить новый раунд переговоров. Заключение мира становилось все более необходимым: Франция и Англия испытывали трудности со сбором средств на ведение новой кампании, Голландия была истощена, Испания была практически разорена войной. В начале марта 1696 г. Кальер получил указание вновь начать переговоры с голландцами, и 1 мая на борту судна, 22
специально предоставленного Генеральными Штатами, совещание было созвано. Благодаря разрешению пойти на уступки, в декабре того же года Кальеру удалось завершить первую стадию миссии подписанием предварительного договора, основные положения которого касались возврата Люксембурга Испании, но без укреплений, признания Францией Вильгельма III в качестве короля Англии, а также готовности Франции пойти навстречу Англии и Голландии в торговых вопросах. Все это могло стать основой для всеобщего конгресса, который было намечено провести в следующем году в Рисвике при посредничестве Швеции. Тщательная работа, произведенная Кальером в преддверии Рисвика, была высоко оценена в Версале. Его назначили чрезвычайным и полномочным посланником, в результате чего он сменил свое положение секретного агента на статус официального лица. Ко времени открытия конгресса 9 мая 1697 г. Кальер получил звание Чрезвычайного и Полномочного Посла. Однако, он не был единственным представителем Франции: его коллеги Арле де Бонейль и граф де Креси занимали более высокое положение, хотя и обладали тем же рангом. В это время роль Кальера на переговорах была уже не столь значительна, тем не менее он все же не бездействовал. Будучи экспертом по Голландии, он являлся ценным консультантом для своих коллег по вопросам франко-голландских отношений. Кроме того, при подготовке конгресса он занимался вопросами церемониала, то есть разбирал бесконечные споры по поводу рангов дипломатов и протокола, характерные для международных форумов и политики того времени: для сорока послов, представлявших на конгрессе европейское дипломатическое сообщество, трепетно относившееся к вопросам статуса, каждый жест и малейшие детали, касавшиеся этикета, были непосредственным отражением существовавшей иерархии государств. Все эти споры распространялись и за пределы залов для переговоров: на нескончаемых балах и приемах послы также стремились опередить друг друга. Сам Кальер относился к светской стороне дипломатической дея- 23
тельности достаточно спокойно, но старался остудить не в меру горячие головы и примирить протокольные страсти. Поскольку конгресс не приносил никаких результатов, Людовик XIV и Вильгельм III параллельно начали неофициальные переговоры. Их вели граф Портленд и маршал Буф- лер. Во время частных бесед они составили статьи мирного договора, который затем был ратифицирован конгрессом. Подпись Кальера стоит на всех документах, которыми сопровождалось заключение мира. Несмотря на развлекательные мероприятия, в которых ему по долгу службы полагалось принимать участие, он находил время заниматься делами. В последние недели работы конгресса он посвятил себя подготовке франко-голландского торгового договора, отменившего пошлину на ввоз голландских товаров во Францию и предоставившего Голландии другие преимущества. 9 ноября 1697 г. де Кальер, де Бонейль и де Креси были приняты Вильгельмом III, который проявил чрезвычайную любезность и высоко оценил работу французских представителей. На Кальера английский король произвел большое впечатление. После обмена ратификационными грамотами миссия Кальера в Голландии была завершена, и в начале февраля 1698 г. он вернулся в Париж. Видимо, он не отказался бы стать послом в одной из европейских столиц, особенно в Гааге, если бы это было ему предложено, но его ожидала другая чрезвычайно престижная должность — секретаря кабинета короля, жалованье на которой составляло 20 тыс. экю в год. Такое предложение означало всестороннее признание талантов дипломата. Впрочем, после этого назначения Кальер практически не принимал участия в политических делах. Его должность не предполагала каких-либо постоянных обязанностей, но предоставляла возможность бывать в Версале, заводить в самых влиятельных кругах знакомства с людьми, обладающими связями и властью. В мае 1700 г. Кальер получил новое дипломатическое поручение. Весь период после Рисвика европейские державы стремились найти мирное решение вопроса об испанском на- 24
следстве — посредством раздела богатых испанских владений между претендентами; предпринимались попытки сохранить существующий баланс сил на континенте. Миссия Кальера требовала деликатности и носила неотложный характер, поскольку испанский король находился на пороге смерти и заключение соглашения между ведущими европейскими державами необходимо было в целях предотвращения новой войны на континенте. Кальер должен был отправиться в Лотарингию, составить положения договора о разделе и заручиться одобрением герцога Лотарингского. Как ожидалось, Кальеру не составило труда убедить герцога подписать договор, ведь у этого правителя не было ни армии, ни союзников. В конце июня 1700 г. Кальер уже прибыл в Версаль, где его отчет о пребывании в Лотарингии встретил одобрение короля. Перед смертью испанский король Карл II составил новое завещание, по которому все испанское наследство отходило к герцогу Анжуйскому, внуку Людовика XIV. Французский король решил выяснить мнение остальных держав по поводу принятия Францией этого наследства и направил войска в испанские Нидерланды. Такой демарш неизбежно привел к возникновению новой большой коалиции, в которой наряду с Австрией, Англией и Голландией участвовали Савойя, Дания и ряд мелких германских княжеств. В начале войны за испанское наследство Кальеру было поручено выполнить еще одну дипломатическую миссию, на сей раз последнюю. Дело вновь касалось герцогства Лотарингского. К 1702 г. военная обстановка на Рейне сложилась таким образом, что командующие французскими войсками, испытывая сильный натиск со стороны английского герцога Мальборо, призывали короля начать военные действия против Лотарингии. Задача Кальера состояла в том, чтобы уведомить герцога о намерениях Франции. Не имея возможности что-либо противопоставить военной силе французов, герцог покинул свою столицу и бежал на юг. К 56 годам активная дипломатическая деятельность Кальера завершилась. Он уже не был готов с прежним рвением подвергаться всем опасностям и превратностям дипло- 25
тической службы. К тому же он уже многого достиг: был не только получившим признание литератором и членом знаменитой Французской Академии, но и успешным дипломатом, выполнившим ряд важных миссий. Будучи секретарем кабинета, он имел возможность наслаждаться жизнью в Версале, издалека наблюдать за международными событиями и иногда давать им свою оценку. С 1701 по 1707 гг. он подал маркизу де Торси, государственному секретарю по иностранным делам, целый ряд предложений по поводу путей разрешения спора об испанском наследстве. На полях многих из его памятных записок сохранились пометки самого Торси, и хотя молодой чиновник не во всем соглашался с опытным дипломатом, все же заслуживает внимания то уважение и доверие, которое он питал к Кальеру. С самого начала спора по поводу испанского наледства Кальер выступал за его разрешение путем переговоров, которые должны были привести к справедливому разделению наследства и умиротворению голландцев, являвшихся осью всех «великих альянсов»; предполагалось дать им разрешение на возведение укреплений против возможных нападений со стороны Франции. Даже на самом пороге войны Кальер продолжал настаивать на дипломатическом решении, хотя Торси полагал, что на том этапе это стало бы проявлением немыслимой для короля слабости. Не изменилась аргументация Кальера и с началом военных действий. Он полагал, что Франция не должна вступать в изнурительную схватку ради «испанской прихоти» — так он называл стремление Испании сохранить целостность своей империи. По его мнению, единство южного соседа было не в интересах Франции, так как единая и сильная Испания смогла бы в будущем угрожать ей. Кальер занимал четкую позицию, считая, что в конфликте между династическими и государственными интересами последние должны взять верх. «Истинные интересы Франции, — писал он в памятной записке королю, — заключаются в том, чтобы разделить Европу на множество мелких государств и остаться среди них первой и наиболее могущественной державой». 26
После поражения французской армии при Бленхайме, ставшего переломным моментом в ходе войны, Кальер разработал свой последний план разделения испанского наследства. Он был готов отправиться в Голландию, чтобы там добиваться его принятия. В Голландию его не послали, но ему было поручено возобновить переписку со своим давнишним знакомым Молло, польским резидентом в Амстердаме. Впрочем, в отличие от их прежних контактов, эти переговоры не имели решающего значения для последующего заключения Утрехтского мира, который подвел итог войне за испанское наследство. Заключительное десятилетие своей жизни Кальер провел вдали от государственных дел. После того как он оставил пост секретаря кабинета, излюбленным местом пребывания стала для него Французская Академия, заседания которой он регулярно посещал вплоть до своей смерти. Последняя из опубликованных речей была произнесена им 25 июня 1711 г. во славу короля Людовика XIV: для Кальера, который целиком принадлежал к «золотому веку», невозможно было смириться с тем, что эта эпоха должна была уступить дорогу новому времени. В 1708 г. он приобрел и обставил большой парижский особняк, в котором разместил большую коллекцию предметов искусства, книг, рукописей и монет. Выручка от продажи коллекции после его смерти составила значительную сумму, значительную часть которой он завещал больнице Hôtel Dieu. Умер Кальер 5 марта 1717 г. и был похоронен на кладбище при церкви Св. Евстахия в Париже. Плоды размышлений Франсуа де Кальера над ролью дипломатии и дипломатов в международной политике составили главный труд его жизни, трактат «О способах ведения переговоров с государями», опубликованный в марте 1716 г. В книге обобщен дипломатический опыт автора и дипломатические обычаи современной ему эпохи. Дипломат-практик и талантливый литератор, Кальер подчеркивает важность дипломатии как необходимого для управления государством 27
искусства и как отдельного рода занятий. Это сочинение обеспечило Кальеру признание как теоретику дипломатии. Трактат Кальера имеет целью дать представление о личных качествах и знаниях, необходимых тем, кто желает добиться успехов в ведении переговоров, предложить им рекомендации, способные помочь избежать многих ошибок и достичь положительного результата при выполнении различных дипломатических поручений. Среди дипломатических методов Кальер отдает предпочтение переговорам. Он осуждает войну как способ решения споров между государствами и рекомендует каждому государю принять для себя в качестве главного принципа неприменение оружия для защиты своих прав и интересов или навязывания своей воли соседям до тех пор, пока не будут исчерпаны все способы убеждения. По его мнению, монархам и их министрам необходимо тщательно изучать личные и деловые качества подданных, направляемых в иностранные государства для поддержания отношений с их правительствами, для заключения договоров и выполнения других миссий, ведь от мастерства лиц, ведущих переговоры, часто зависят судьбы государств и народов. Весьма интересны наблюдения Кальера о французах как о воинственной нации. Он считает, что во Франции куда больше выдающихся военачальников, чем дипломатов, и чтобы устранить это несоответствие, необходимо приложить все усилия для укрепления института дипломатии в стране и подготовки дипломатов. В целом книга «О способах ведения переговоров с государями» является своего рода учебным пособием. Автор призывает тех, кто находится на дипломатической службе, направлять все усилия на то, чтобы приносить пользу своему государю и отечеству, учитывая, однако, интересы страны пребывания: лишь так можно оставить о себе добрую память за границей и заслужить славу в собственной стране. Труд Кальера несомненно является памятником эпохи, тем не менее многие описанные в нем принципы, методы и средства дипломатии по сей день не утратили своей актуаль- 28
ности: и сегодня для решения проблем международных отношений требуются не силовые, а правовые, политические и дипломатические подходы, что ставит во главу угла необходимость соответствующей подготовки высококвалифицированных дипломатических кадров и лиц, принимающих внешнеполитические решения, воспитания в них таких качеств, многие из которых были описаны Франсуа де Кальером еще в начале XVIII века. Желательно, чтобы практические работники сферы внешней политики и международных отношений прочно усвоили азы дипломатической теории, содержащиеся в классических трудах по дипломатии, среди которых труд Кальера занимает почетное место. Хочется верить, что открываемая этим сочинением серия «Классика дипломатии» будет продолжена и российские читатели смогут ознакомиться и с другими замечательными произведениями, посвященными дипломатической теории и истории дипломатии. О. О. Хохлышева, кандидат исторических наук, доцент кафедры политологии Нижегородского государственного университета им. Н.И. Лобачевского
^г^^Посвящение^^г Его Королевскому Высочеству, Монсеньору герцогу Орлеанскому, регенту королевства. Монсеньор, Сей ТРУД, который я имею честь предложить вниманию Вашего Высочества, имеет целью дать представление о личных качествах и знаниях, необходимых лицам, желающим добиться успеха в ведении переговоров; указать пути, по которым им надлежит идти и подводные камни, которых им следует остерегаться; а также призвать тех, кто посвящает себя службе в посольствах, к приобретению до вступления на должность таких умений, каковые позволят достойно исполнять эту важную и трудную миссию. Честь, коей удостоил меня покойный Король, отдавая мне свои распоряжения и предоставляя полномочия на ведение различных переговоров, в особенности тех, что подготовили заключение Рисвикского договора, побудила меня удвоить внимание, с которым я с юных лет относился к расширению знаний о силе, правах и честолюбивых замыслах главных монархов и государств Европы, об их разнонаправленных интересах и образах правления, о причинах наличия или отсутствия взаимопонимания между ними и, наконец, о договорах, заключавшихся ими друг с другом, — в целях наилучшего применения этих знаний на службе Королю и Отечеству. После утраты, только что понесенной Францией в лице Великого Короля, чье правление было исполнено такой славы и такого триумфа, она испытала настоятельную потребность в том, чтобы Десница Божия, которая всегда ее поддерживала в самых насущных нуждах, продолжала ее направлять. Нам пришлось искать поддержки у Всевышнего в период несовершеннолетия нашего Государя, который взошел на престол по праву наследования, и надеяться, что Всемогу- 30
щая Десница вылепит принца такой же крови, обладающего мужеством героическим и столь же великим, как и его происхождение, исполненного совершенной любви к народам этого великого королевства, с разумом глубоким и обширным, способным удовлетворить все их нужды и устранить некоторые нарушения порядка, возникшие из-за несчастий, порожденных длительной и мучительной войной конца предыдущего царствования. Ко всему прочему, требовался ум, могущий справиться со всеми делами, безграничные способности, мышление глубокое, ясное и четкое и неутомимая энергия, которая возрастала бы с увеличением потребностей государства, — и чтобы все это соединилось в особе правителя неизменно справедливого, неизменно любезного, неизменно благотворящего, который воспитал в себе характер истинного отца Отечества. Именно эти качества, столь живо и столь глубоко явленные в Вас, МОНСЕНЬОР, заставили всю Францию, преисполнившись доверия и спокойствия, подчиниться Вашим повелениям, на которые она уповает как на источник своего отдохновения и благополучия, и предсказать и объявить Вам заранее, что достойной наградой за Ваши благодеяния будет слава, которая дойдет до наших самых отдаленных потомков. Я остаюсь с глубоким почтением, со рвением и истинной привязанностью к Вашей особе, МОНСЕНЬОР, Вашего Королевского Высочества смиреннейшим, покорнейшим и преданнейшим слугою. Де Кальер
О СПОСОБАХ ВЕДЕНИЯ ПЕРЕГОВОРОВ С ГОСУДАРЯМИ Глава I Цель настоящего сочинения аскусство переговоров с правителями настолько важно, что судьба величайших государств часто зависит от хорошего или дурного поведения и от мастерства ведущих переговоры лиц; следовательно, монархам и их первым министрам надлежит со всею тщательностью изучить природные или благоприобретенные качества подданных, которых они направляют в иностранные государства для поддержания добрых отношений с тамошними правителями, для заключения мирных, союзных, торговых или иных договоров, либо для того, чтобы воспрепятствовать другим державам в заключении таких договоров в ущерб их собственному государю, и вообще для препоручения их заботам тех интересов, которые могут быть там обеспечены при возникающих различных обстоятельствах. Всякий христианский государь должен принять для себя в качестве главного принципа неприменение оружия для защиты или отстаивания своих прав, пока он не задействовал и не исчерпал доводы разума и убеждения. В его интересах также прибавить к ним силу благодеяний, которые, несомненно, являются одним из вернейших способов укрепления и увеличения его могущества; но прежде всего он должен взять к себе на службу хороших работников, знающих, как наилучшим образом использовать все эти способы, чтобы завое- 32
вать для него власть над сердцами и волею людей — ведь именно в этом и состоит преимущественно наука переговоров. Наша нация столь воинственна, что мы едва ли можем себе представить славу или честь иного рода, нежели те, что завоевываются военным ремеслом. По этой причине многие французы сколько-нибудь благородного происхождения или положения со рвением отдаются получению знаний, способных помочь им продвинуться по военной части, и пренебрегают изучением разнообразных интересов, которые раздирают Европу и являются источником нередко происходящих в ней войн. Такие наклонности и такое естественное приложение сил нашей нации способствуют тому, что среди нас часто встречаются хорошие военачальники, и не приходится удивляться существующему мнению, будто бы ни один дворянин не может получить высокий командный пост в армиях короля, если он не прошел всех ступеней, овладев своим ремеслом путем долгих упражнений. Не так обстоит у нас дело с хорошими дипломатами. Они встречаются среди нас гораздо реже, поскольку нет ни порядка, ни установленных правил, согласно которым добрые подданные могли бы приобрести знания, необходимые для такого рода службы. И вместо постепенного повышения по службе благодаря проявленным способностям и опыту, как это происходит в военном деле, часто иные лица, которые и не выезжали ни разу за пределы своей страны и никогда не проявляли прилежания в изучении дел государственных, будучи ограничены в умственном отношении, назначаются в целях первой пробы сил на должность посла в тех странах, об интересах, законах, обычаях, языке и даже о географическом положении которых им ничего не известно. Однако, может быть, нет другой такой службы, исполнять которую было бы труднее, чем ведение переговоров; здесь требуется проницательность, ловкость, гибкость, обширные знания, и в особенности точная и острая интуиция; неудивительно, что те, кто выбирают для себя это поприще 33
ради почетных званий и высокого жалованья, не имея ни малейшего понятия о действительных обязанностях, налагаемых должностью, наносят часто сугубый вред доверенным им делам во время своей подготовки к этой службе. Эти новички в науке переговоров обычно опьяняются почестями, отдаваемыми в их лице сану их царственного господина, и напоминают того осла из басни, что принимал на свой счет весь фимиам, курившийся пред статуей богини, которую он нес на спине. Это случается в первую очередь с теми, кого великий монарх направляет с миссией к правителю не столь могущественному; они прибегают в своих речах к самым одиозным сравнениям, а также завуалированным угрозам, которые заставляют этого правителя остро почувствовать свою слабость. Послы такого рода неизбежно навлекают на себя его ненависть; они похожи больше на герольдмейстеров, чем на послов, чья первейшая цель — поддержание хороших отношений между их господином и теми правителями, к которым их направили; послы должны преподносить им могущество своего государя лишь как средство сохранения и преумножения их собственного могущества, а не использовать его, чтобы их унизить и вызвать в них злобу и зависть. Эти и многие другие неудачи, являвшиеся следствием дурного поведения и отсутствия нужных способностей у стольких подданных, которым государи поручали заниматься государственными делами, породили во мне убеждение, что было бы полезно изложить некоторые замечания о способах ведения переговоров с правителями и их министрами, о качествах, которыми должен обладать тот, кто намерен посвятить себя этому ремеслу, и о средствах, помогающих сделать правильный выбор лиц, более других подходящих для работы в тех странах, куда их направляют, и для выполнения тех поручений, которые им даются. Но прежде чем приступить к подробному изложению сего предмета, надобно объяснить, почему суверенным властителям, в особенности тем, которые управляют большими государствами, полезно и даже необходимо непрерывно вести 34
открытые или тайные переговоры в государствах как сопредельных, так и отдаленных, причем как в мирное, так и в военное время. '£=: Глава II* ît О пользе переговоров Чтобы понять, насколько полезны могут быть переговоры, нужно учесть, что государства, составляющие Европу, поддерживают между собой необходимые связи и отношения, так что могут считаться членами одного Сообщества1, и любое значительное изменение, произошедшее в одном из них, почти с неизбежностью нарушает спокойствие во всех остальных. Распри между ничтожнейшими из правителей становятся, как правило, яблоком раздора для крупных держав, так как те проявляют к ним свой интерес и оказывают поддержку разным, в том числе противоположным партиям. История изобилует примерами, когда такие распри, часто начинавшиеся с незначительных событий, которые не составляло труда пресечь в зародыше, становились впоследствии причиной кровавых войн между главными державами христианского мира. Подобные необходимые связи и взаимоотношения между различными государствами принуждают монархов и их министров постоянно держать там лиц, ведущих переговоры, в целях выяснения того, что там происходит, и регулярного получения об этом точных сообщений. Можно сказать, что обладание сведениями такого рода — одно из наиболее важных и необходимых условий для хорошего управления государством, поскольку сохранение спокойствия внутри государства зависит от надлежащих мер, предпринятых за его преде- *У автора сказано «...d'une même République», что дословно означает «...одной и той же Республики» (прим. пер.). 35
лами по приобретению союзников, способных противостоять тем, кто вынашивает замыслы о нарушении этого спокойствия. Ведь нет государства настолько могущественного, чтобы оно не нуждалось в союзах, призванных противостоять силам недружелюбно настроенных держав, которых зависть к его благополучию побуждает объединяться против него. Просвещенный и усердный дипломат призван не только раскрывать все направленные против интересов его государя заговоры и интриги, имеющие место в той стране, где он ведет переговоры, но также и разрушать их в самом начале, своевременно сообщая о них и тем самым предотвращая их последствия. Легко разрушить самые грандиозные замыслы., когда они только-только складываются; а поскольку для приведения их в действие требуется не одна пружина, едва ли их можно скрыть от внимательного дипломата, находящегося там, где они зреют. Искусный дипломат умеет пользоваться расстановкою различных сил и изменениями, которые происходят в той стране, где он находится, не только для того, чтобы расстроить замыслы, противные интересам его государя, но также и для воплощения тех, которые тому выгодны. Своею изворотливостью он способен сам добиваться перемен, благоприятно влияющих на ход порученных ему дел. Использовав в своих интересах хоть единожды подвернувшийся удобный случай, он может стократно возместить расходы государя, которому служит; скромные издержки, понесенные государем в целях получения сведений о том, что происходит у соседей, непременно окупятся, а связи, которые расторопные и хорошо подобранные дипломаты устанавливают в различных странах, куда он их направляет, обязательно сослужат ему добрую службу, да и не одну, как в настоящем, так и в будущем. Если же монарх медлит, прежде чем направить своих представителей в сопредельные и дальние страны, и ожидает свершения в них важных событий (например, пока не возникнет вопрос о необходимости воспрепятствовать заключению некоего договора, который дает определенные преимущества враждебной или завистливой державе, или об объявлении 36
войны союзнику, вследствие чего он становится бесполезен, так как вынужден озаботиться собственной защитой), может случиться так, что дипломаты, направленные в последнюю минуту со срочными поручениями, за нехваткой времени не сумеют приобрести необходимые навыки и наладить нужные связи для того, чтобы изменить ход стремительно развивающихся событий, если только они не привезут с собой громадных сумм денег, выплата которых значительно опустошает казну их государя, да и к тому же часто оказывается бесполезной, так как платить уже поздно. Кардинал Ришелье, являющийся образцом великого политика, которому Франция обязана столь многим, поручал дипломатам ведение непрерывных переговоров в самых разных странах, извлекая из этого огромную пользу для государства, о чем он сам свидетельствует в своем «Политическом завещании». Вот в каких выражениях он об этом повествует: «Государства тогда получают преимущества от непрерывных переговоров, когда они проводят их с осторожностью. Тому, кто не узнал этого на своем опыте, трудно в это поверить. Признаюсь, что я осознал эту истину только после того, как в течение пяти или шести лет занимался ведением государственных дел, но сейчас я настолько твердо в нее уверовал, что осмелюсь сказать: непрерывные переговоры, проводимые открыто и тайно повсюду, даже там, где нельзя добиться немедленных успехов, а те, что могут ожидаться в будущем, не очевидны, есть вещь необходимейшая для благополучия государств. Я могу свидетельствовать о том, что в мое время произошло коренное изменение состояния дел во Франции и во всем христианском мире, ибо под покровительством Его Величества я имел возможность на практике применять этот принцип, который до того совершенно игнорировали в нашем королевстве». Он утверждает далее, что «природный разум учит всех 37
нас считаться с нашими соседями, поскольку в силу того, что они находятся рядом с нами, они могут как причинить нам вред, так и оказать услугу, подобно тому, как наружные укрепления затрудняют подступы к городу», и добавляет: «Люди посредственные ограничивают свои помыслы пределами государства, в котором они родились; те же, кому Господь даровал больше ума, не станут пренебрегать ничем для укрепления своих позиций на значительно более удаленном от себя расстоянии». Свидетельство этого великого гения тем более заслуживает внимания, что грандиозные дела, которые он вершил посредством переговоров, убедительно доказывают истинность его слов. Во время его пребывания на посту министра в Европе не произошло ни одного значительного события, в котором он бы не играл важную роль, и он же был основной движущей силой крупных революций того времени. Именно он разработал план революции в Португалии в 1640 г., вследствие которой законный наследник короны вновь обрел трон; он воспользовался недовольством среди каталонцев, которые подняли бунт в том же году; он направил посольство в Африку для ведения переговоров с маврами. Еще раньше его усилия увенчались успехом на севере, когда ему удалось убедить шведского короля Густава-Адольфа вторгнуться в Германию и тем самым избавить ее от рабского подчинения деспотичному Австрийскому дому1, лишавшему немецких правителей тронов и отдававшему их земли и титулы своим друзьям и ставленникам. Кардиналу Ришелье приписывают также и составление плана революции, которая чуть было не произошла в Богемии из-за принятых мер по возвращению этому королевству его древнего права избирать собственного короля, с тем 1 Император Фердинанд возвел Максимилиана, герцога Баварского, в курфюрстское достоинство и подарил ему Верхний Пфальц, отобрав его у графа Рейн-Пфалыдского; он лишил герцога Мекленбургского его владений и отдал их графу Валленштейну, командующему его армией (прим. автора). 38
чтобы добиться выбора королем Валленгитейна; это намерение не было осуществлено из-за убийства генерала. Кардинал создал и поддерживал множество альянсов; он перетянул на сторону Франции влиятельных союзников, что способствовало успеху его великих замыслов, особенно его плану ограничить чрезмерное могущество Австрийского дома, который был готов захватить всю Европу, если бы глубокий ум великого министра и его обширный гений, богатый на всевозможные хитроумные ухищрения, не помешали бы ему в этом посредством переговоров, которые проводились, как то и следовало, на всех направлениях. Однако нет необходимости возвращаться в прошлое, чтобы понять, чего можно достичь с помощью переговоров. Ежедневно мы наблюдаем их ощутимые следствия: они вызывают внезапные перевороты в крупных государствах, побуждают правителей и целые государства действовать вопреки своим собственным интересам, разжигая бунты, ненависть, ревность; с их помощью создают союзы и заключают разного рода договоры между правителями и государствами, имеющими противоположные интересы; срывают договоры и рушат самые тесные союзы; можно сказать, что переговоры, искусно или дурно проведенные, идут на пользу или наносят вред делам общим и большому числу дел частных и имеют большее влияние на поведение людей, чем все изобретенные ими законы: ибо даже если бы законы соблюдались более жестко, чем теперь, все равно они не способны противостоять множеству распрей и сомнительных притязаний, каковые уладить можно лишь путем заключения договоров; причем степень выгоды от этих договоров, как общих, так и частных, для каждой заинтересованной стороны зависит от мастерства участвующих в их подготовке дипломатов. Из сказанного нетрудно сделать вывод, что небольшое число тщательно подобранных дипломатов, направленных в различные европейские государства, могут оказать своему государю и Отечеству величайшие услуги; что зачастую при умеренных расходах они делают не меньше, чем целые армии, так как умеют использовать в интересах своего государя силы 39
той страны, где ведут переговоры; а ведь нет ничего лучше отвлекающего маневра, своевременно произведенного ближним или дальним союзником. В интересах великого правителя также предлагать своих дипломатов в качестве посредников в размолвках, случающихся между другими монархами, и достигать мира этим посредничеством; ничто так не способствует распространению славы о его могуществе и не вызывает уважения к нему у всех народов. Сильный правитель, постоянно имеющий умных и искусных дипломатов в различных европейских государствах и тщательно подбирающий там для себя друзей и знакомых, оказывается способен управлять своими соседями, поддерживать у них мир или вести войну, сообразуясь со своими интересами; но поскольку эти великие свершения зависят в особенности от поведения и качеств дипломатов, на которых возложена забота об этом, следует подробно рассмотреть качества, необходимые подданным, назначаемым на такие должности. ^^Глава Ш^ф О качествах и поведении дипломата Носкольку Господь наградил людей при рождении разными талантами, лучшим советом для них будет следующий: прежде чем выбирать стезю или предназначение, загляните в себя. Тот, кто желает заниматься ведением дел государственных, должен подумать, прежде чем за них взяться, обладает ли он с рождения качествами, необходимыми для преуспевания на этом поприще. Этими качествами являются наблюдательный и прилежный ум, чуждый забав и фривольных развлечений; трезвый рассудок, способный выявлять действительную сущность вещей и вести прямо к цели кратчайшим и наиболее естест- 40
венным путем, не останавливаясь на малозначимых тонкостях и хитростях, которые, как правило, могут только оттолкнуть тех, с кем человек имеет дело; проницательность, которая позволит дипломату разгадывать души людей и распознавать малейшие движения их лиц и улавливать иные признаки их страстей, скрыть которые не в состоянии даже самый искусный притворщик; находчивость, необходимая для устранения встречающихся трудностей и обеспечения соблюдения вверенных заботам дипломата интересов; присутствие духа, позволяющее изобретательно действовать в ответ на неожиданные события и подходящими к случаю способами выпутываться из затруднений; уравновешенность, спокойствие и терпение, непременная готовность внимательно слушать собеседника; открытость, приветливость, вежливость и обходительность, непринужденность и вкрадчивость, которые в немалой степени благоприятствуют завоеванию расположения собеседников. Напротив, напыщенный и холодный вид, мрачное и суровое выражение лица отталкивают и вызывают, как правило, отвращение. Прежде всего хороший дипломат должен иметь достаточное самообладание, чтобы подавлять в себе непреодолимое иногда желание высказаться до того, как он взвесил то, что задумал сказать; он не должен тотчас же и заранее не поразмыслив давать ответ на сделанные ему предложения; и в особенности ему следует соблюдать осторожность, дабы не повторить ошибку одного известного в наше время иностранного посла, который настолько оживлялся в споре, что зачастую, распалившись в ходе полемики, выдавал в защиту своего мнения важные секреты . Не стоит ему совершать и ошибку противоположного толка, которой подвержены некоторые любители тайн, способные сделать секрет из ничего и превратить ничтожные мелочи в предметы первостепенной важности; неумение отличать обстоятельства, имеющие значение, от прочих является признаком недалекого ума; кроме того, постоянное проявление скрытности в отношениях с людьми означает лишение себя возможности узнать, что происходит, и завоевать дове- 41
рие тех, с кем приходится общаться. Настоящий дипломат не обнаружит своих тайных намерений раньше, чем сочтет нужным; однако, он должен уметь скрывать от своих собеседников, что располагает неким секретом, должен демонстрировать им откровенность и доверие, подтверждая это своими поступками, не противоречащими его планам; таким образом он незаметно заставит их проявлять по отношению к нему такое же доверие в делах часто куда более важных. Среди дипломатов практикуется взаимный обмен мнениями: ведь если хочешь получить, надо отдать; и самым ловким является тот, кто извлекает из этого общения наибольшую выгоду, благодаря тому, что, имея самбе широкое представление о предмете, может воспользоваться представившимся стечением обстоятельств. Хорошему дипломату недостаточно одного лишь просвещенного разума, сообразительности и других замечательных умственных качеств: он должен иметь и те чувства, что присущи человеческому сердцу, ибо нет другого такого поприща, где существовала бы большая потребность в проявлении величия духа и благородства в поведении. Посол в определенном смысле подобен актеру (Comédien), призванному на глазах публики играть роли великих людей, и эта должность возвышает его над его положением в жизни и делает его в какой-то степени равным сильным мира сего: ведь благодаря своему званию он имеет право их представлять, имеет с ними особые отношения, и если он не умеет достойно держаться, то прослывет плохим актером; но эта самая должность иной раз становится камнем преткновения, о который споткнулись многие дипломаты, не знавшие в точности, в чем состоят их обязанности. Не стоит досаждать своим визави чванливостью или дурным настроением, угрожая им без нужды явно или подспудно, выдвигая претензии лишь для удовлетворения гордыни или с целью закрепить за собой новые привилегии, служащие только личной выгоде того, кто их требует, ради которой дипломаты часто дурно употребляют влияние своего государя. 42
Тот, кто поступает на дипломатическую службу, ища корысти и преследуя интересы иные, чем стремление добиться славы своими успехами и тем самым заслужить уважение своего государя и вознаграждение от него, останется человеком весьма заурядным; и даже если ему случится успешно провести какие-то важные переговоры, это следует отнести лишь на счет удачного стечения обстоятельств, которое и устранило для него все трудности. Для того, чтобы не уронить достоинства своего звания, дипломат, им облеченный, должен быть воплощением щедрости и великолепия, выказывая, однако, при этом вкус и разборчивость; великолепие должно проявляться в его свите, в его лакеях и во всем его экипаже; его стол должен отличаться чистотою, изобилием и даже изысканностью; пусть он часто устраивает празднества и различные увеселения в честь главных персон двора, при котором пребывает, и даже в честь самого государя, если тот имеет желание принять в них участие; пусть он сам постарается присутствовать при его увеселениях, но приятным образом, не доставляя государю беспокойства и неизменно сохраняя при этом открытость, любезность, приличный вид и непрестанное желание ему угождать. Если обычаи страны, в которой дипломат находится, дозволяют свободное общение с дамами, он должен приложить старание к тому, чтобы, угождая им, завоевать их благосклонность и уважение. Власть женских чар часто простирается так далеко, что способствует принятию важнейших решений, от которых зависят величайшие события; но сумев понравиться своим блеском, учтивостью и даже обходительностью, пусть дипломат не связывает своего сердца; ему надлежит помнить, что вечные спутники любви — это неосторожность и неблагоразумие, и что с того момента, когда он становится заложником прихотей какой-нибудь красавицы, он рискует утратить власть над своими тайнами, как бы разумен он ни был. Подобные слабости, которым подвержены и величайшие министры, являлись причиной крупных неприятностей, и нет необходимости искать далеко в истории яркие тому примеры. 43
Поскольку вернее всего можно завоевать благорасположение правителя, при котором состоишь, попав в милость у тех, кто оказывает влияние на его помыслы, хорошему дипломату следует подкрепить свою учтивость, порядочность и любезность определенными расходами, во многом благодаря которым пред ним откроются новые возможности. Но эти траты надлежит производить умело, чтобы лица, коим предназначаются подношения, могли бы принимать их благопристойно и безопасно; не то чтобы не существовало стран, где бы не требовалось великого искусства делать подарки; но от того, кто их делает или обеспечивает, всегда требуется благоразумие и учтивость, чтобы повысить ценность дара умением его подносить. В разных странах есть установившиеся обычаи, часто диктующие поводы, по которым принято делать небольшие подарки. Благодаря такого рода подношениям, хотя и небольшим по сумме, уважение к послу значительно повышается, его благосклонно принимают при дворе, где он пребывает, а зачастую подобные дары становятся чрезвычайно полезны для успешного осуществления возложенных на него поручений. Ловкий дипломат не забудет при помощи тайно выплачиваемых вознаграждений и пенсионов привлечь на свою сторону лиц, имеющих ума больше, чем достатка, которые умеют искусно проникать к любому двору и из которых можно извлечь немалую пользу, если правильно их выбрать. Случалось, что музыканты и певицы, вхожие к некоторым правителям и их министрам, проведывали о величайших замыслах. У государей также есть необходимые им служащие низкого звания, которым они часто принуждены бывают доверяться и которые иной раз не откажутся от своевременно врученного подарка; находятся и некоторые из их главных министров, достаточно снисходительные, чтобы не отказаться принять дар, поднесенный с любезностью. На переговорах, как и во время войны, обычно случается так, что хорошо подобранные шпионы более чем что бы то ни было способствуют успеху великих замыслов; 44
ничто не в состоянии столь успешно расстроить важный план, как вовремя выведанный секрет; и так как нет полезнее и нужнее расходов, чем на эти цели, непростительную ошибку совершают те, кто ими пренебрегает; для генерала лучше иметь в своей армии одним полком меньше, но получать надлежащие сведения о расположении и численности армии противника и обо всех его перемещениях; послу же лучше сократить излишние расходы, дабы употребить эти средства на выяснение того, что происходит в государственном совете страны его пребывания. Большинство дипломатов, однако, гораздо охотнее тратят деньги на содержание большого числа лошадей и бесполезных лакеев, чем на оплату услуг людей, способных им доставить важные сведения. Испанцы прежде не забывали заручиться поддержкой таких людей, благодаря чему их министры преуспели в стольких важных переговорах, и был заведен при испанском дворе мудрый обычай предоставлять послам особый запас средств для оплаты того, что именовалось Gastos SecretosK Посла именуют почетным шпионом, поскольку одним из его основных занятий является раскрытие секретов дворов, при которых он состоит. Тот, кто пожалеет необходимых расходов на людей, способных доставить тайные сведения, не сможет успешно исполнить свои обязанности. Посол должен быть от природы щедр, чтобы с готовностью совершать такие расходы; ему надлежит производить сии расходы, насколько позволяют его возможности, пусть даже господин его и не обращает на то внимания; прскольку главная цель посла — достижение успеха, ему следует поставить этот интерес выше прочих, если он по-настоящему благороден и искусен. Дальновидный правитель, со своей стороны, не должен упускать из виду снабжение своих дипломатов средствами для приобретения друзей в тех странах, где у него имеются определенные интересы, путем выдачи денежных вознаграждений и пенсионов доверенным лицам. Если траты эти делаются ра- Gastos Secretos (исп.) — тайные расходы. 45
зумно, они окупаются сторицей для государя, при этом немало способствуя устранению трудностей, препятствующих его намерениям. Ежели он не прибегнет к этому средству, послы его смогут добиться лишь очень умеренных успехов в ведении переговоров; он приобретет мало новых союзников и рискует притом потерять старых. Твердость характера — еще одно качество, весьма необходимое для лица, ведущего переговоры; несмотря на то, что le droit des gens1 должно обеспечить дипломату безопасность, встречается, однако, немало случаев, когда он оказывается в опасном положении и когда ему приходится полагаться на собственное мужество, чтобы из него выпутаться и способствовать успеху ведущихся переговоров; человек робкий от рождения не способен успешно осуществлять великие замыслы; он легко теряет голову в непредвиденных обстоятельствах; поддавшись страху, он может выдать свои секреты испуганным выражением лица и дрожащим голосом; страх может даже побудить его предпринять действия, пагубные для его целей, а если оказывается задета честь его господина, страх может помешать робкому дипломату защитить ее с надлежащими в таких случаях решительностью и твердостию и противостоять наносимому оскорблению с той благородною гордостью и той отвагою, которые отличают мужественного человека. Один прелат, бывший послом короля Франциска I в Риме, навлек на себя немилость своего господина, не сумев решительно выступить в консистории, когда император Карл V попытался возложить на французского короля всю вину за бедствия войны, голословно заявив, что будто бы он предлагал королю положить ей конец битвой один на один и что Франциск I якобы от этого отказался; король был так разгневан, что во всеуслышание уличил императора во лжи, публично осудил поведение собственного посла за то, что тот не сделал этого тогда же, в консистории, и принял решение впредь назначать послами в Рим только людей военных, как 1 Le droit des gens (фр. ) — право народов. 46
более способных защитить достоинство своего положения. Лицо, ведущее переговоры, должно обладать твердо- стию как разума, так и духа; есть люди от природы храбрые, но не имеющие такой твердости; она состоит в том, чтобы непреклонно следовать решению, принятому после тщательного обдумывания, и не изменять своего поведения под влиянием различных мыслей, которые часто посещают умы людей, нерешительных по своему характеру. Сей слабости обычно подвержены люди с живым воображением, проницательность коих простирается далее предмета и делает очевидными все случайности, которые могут произойти при исполнении великих замыслов, что мешает им решиться на выбор средств, способных привести эти замыслы к успеху. Но колебание и сомнение чрезвычайно пагубны для ведения великих дел; здесь требуется решительный ум, который бы, оценив разнообразные препятствия, сумел сделать свой выбор и твердо его придерживаться. О кардинале Ришелье говорят, что это был умудренный опытом человек, имевший самые обширные познания о делах политических; что он, однако, проявлял нерешительность, когда приходило время делать выбор, и что монах-капуцин отец Жозеф, куда как менее образованный, чем кардинал, был ему чрезвычайно полезен тем, что отважно принимал решения и склонял его к выбору одного из нескольких планов, которые кардинал ему поверял. Есть гении, которые благодаря прирожденному величию духа и превосходству ума имеют преимущества перед теми, с кем ведут переговоры; но дипломат из числа таких людей должен остерегаться излишней уверенности в собственных познаниях и не должен слишком явно выказывать свое превосходство, чтобы не превратить его в тягостную обузу; люди посредственного ума часто проводят более искусных, которые порой потому бывают обмануты, что слишком полагаются на свою искусность; им бы следовало употребить ее на то, чтобы стать полезными и приятными людям, если они хотят заручиться их поддержкой. Хороший дипломат никогда не должен добиваться в пе- 47
реговорах успеха посредством лживых обещаний и обмана доверия; вопреки распространенному мнению ошибочно предполагать, будто искусный посол должен быть первоклассным мастером в искусстве лицемерия. Лицемерие в действительности происходит от ничтожности ума человека, который к нему прибегает, это знак того, что человек этот не обладает достаточными способностями, чтобы изыскать средства для достижения своих целей справедливыми и разумными путями. Вне всякого сомнения, зачастую лицемерие помогает дипломату добиться успеха, но всегда менее прочного, так как оно возбуждает ненависть и жажду мести в сердцах обманутых им людей, которые рано или поздно дадут ему почувствовать последствия его коварства. Пусть даже лицемерие и не было бы столь противно для всякого человека с правильным образом мыслей, лицо, ведущее переговоры, должно помнить, что ему в течение жизни придется договариваться не по одному делу, так что в его интересах снискать хорошую репутацию и рассматривать ее как истинное достояние, ведь она облегчит ему впоследствии достижение успеха на других переговорах и обеспечит ему почтительный и любезный прием во всех странах, где его знают; стало быть, он должен настолько прочно утвердить мнение о честности своего господина и о своей собственной, чтобы не возникало сомнений в том, что он обещает. По той точности, которую дипломат проявляет при соблюдении всех обещаний, даваемых тем, с кем он ведет переговоры, легко судить о верности его государю или государству, на службе которых он состоит. Это столь известная истина и столь необходимый долг, что упоминание о них могло бы показаться излишним, если бы многие дипломаты из-за своей продажности не пренебрегали ими в разных важных обстоятельствах; представляется, однако, что здесь необходимо сделать следующее замечание: именно государь или министр, обманутый неверным послом, является виновным в том, что ему был причинен вред этим человеком, ведь он сам не позаботился о том, чтобы сделать правильный выбор. Недостаточно выбрать человека искусного и просвещенного, дабы 48
возложить на него важное поручение; нужно, чтобы человек был предан и известен своею честностью, если от него хотят добиться обеспечения надежной защиты вверенных ему интересов. Правда, безукоризненная честность не всегда встречается вкупе с широтою ума и всеми знаниями, необходимыми для хорошего дипломата, и не следует обольщаться идеями в духе «Государства» Платона при выборе поданных, предназначенных для выполнения такого рода поручений. Можно сказать еще, что государи и их министры часто бывают вынуждены прибегать к различным орудиям для достижения своих целей, что были среди великих дипломатов люди, не отличавшиеся добродетелью, которые с успехом исполняли возложенные на них обязанности, и что люди такого рода, не будучи скованными никакими угрызениями совести, чаще добиваются успеха на переговорах, нежели порядочные люди, использующие при их ведении лишь справедливые средства; но государь, доверившийся подобным дипломатам, может полагаться на них лишь покуда продолжается его собственное благополучие; если же наступают тяжелые времена и с ним происходит какое-либо несчастье, эти мастера двуличия первыми предают его и всегда переходят на сторону сильнейших. При мысли о необходимости прибегать в важных случаях к услугам людей, известных своею честностью, мне приходит на ум блестящий ответ маршала Франции г-на де Фабера кардиналу Мазарини; когда сей первый министр пожелал привлечь к своей партии одно известное лицо, он наказал г-ну де Фаберу не скупиться на обещания, которые, по его признанию, он был не в состоянии выполнить. Г-н де Фабер отказался от поручения, сказав кардиналу, что тот найдет достаточно людей, готовых передавать лживые слова, но что ему нужны и честные люди, дабы говорить правду, и он, де Фабер, умоляет кардинала оставить его для услуг второго рода. Кроме того, опасно доверять ведение важных переговоров человеку неорганизованному, отличающемуся беспутно- стью и ведущему беспорядочный образ жизни. Как можно 49
ожидать от него большого порядка и большого умения в делах государственных, если он таковых не проявляет при обеспечении своих собственных интересов, которые надлежит считать пробным камнем его способностей. Слишком сильная привязанность к игре, разгулу и фривольным развлечениям мало совместима с прилежанием, необходимым в делах; трудно бывает добиться, чтобы те, кто предается подобным занятиям, смогли исполнять все обязанности по службе, не подвергая свою верность искушению в стремлении удовлетворить свои необузданные желания, которые неминуемо умножают их надобности. ^^Глава IVt^fr О некоторых других качествах дипломата •есдержанный по натуре и легко увлекающийся человек плохо подходит для ведения переговоров; ему бывает трудно всегда владеть собою, дабы сдерживать свою горячность в некоторых непредвиденных обстоятельствах и при возникновении противоречий и споров, которые часто рождаются в ходе ведения дел, и не раздражать этой вспыльчивостью тех, с кем он проводит переговоры. Человеку, легко поддающемуся раздражению, непросто также бывает хранить свои секреты, чтобы, будучи объятым гневом, неосторожным словом или знаком не позволить никому проникнуть в свои мысли, что часто приводит к краху величайшие намерения. До возведения в сан кардинала г-н Мазарини был направлен для проведения важных переговоров к герцогу де Фериа, губернатору Милана; ему надобно было выяснить истинные мысли герцога по вопросу, составлявшему суть поручения, он ловко возбудил гнев герцога и тем самым открыл то, что ему никогда не удалось бы проведать, если бы герцог умел сдерживаться. и 50
Сам кардинал настолько в совершенстве владел собой, что никогда ни по его речи, ни по каким-либо изменениям его лица, ни по иным внешним проявлениям страстей никто не мог разузнать его мыслей, и именно это свойство, которым он обладал в высшей степени, немало способствовало становлению его как одного из величайших мастеров переговоров того времени. Человек, владеющий собой и всегда сохраняющий sangfroid1, имеет великое преимущество в переговорах над человеком с живым и пылким темпераментом; можно даже сказать, что они сражаются неравным оружием. Для того, чтобы добиться успеха в этом роде занятий, полагается больше слушать, нежели говорить; необходимы невозмутимость, великая сдержанность и неизменное терпение. Последнее из названных качеств — это то, в чем испанцы нас превосходят; мы подвижны и беспокойны от природы, и едва начинаем одно дело, как уже хотим видеть его окончание, дабы перейти к следующему, обращая свойственный нам беспокойный нрав на различные предметы; замечено, что испанский дипломат, напротив, обычно не действует поспешно, что он не помышляет о том, чтобы закончить дело как-нибудь, лишь бы только его закончить, но стремится завершить его, добившись какого-либо преимущества и извлекая выгоду из всех представившихся ему благоприятных обстоятельств и в особенности из нашей нетерпеливости. Италия также является родиной изрядного числа великолепных дипломатов, которые весьма способствовали утверждению светской власти папского двора на том уровне, который мы видим сегодня. Мы сами настолько превзошли в искусстве переговоров другие народы, живущие ближе к северу, насколько испанцы и итальянцы превзошли нас, из чего, возможно, явствует, что степень развития умственных способностей в Европе тем выше, чем теплее климат. Человеку сумасбродному, переменчивому, не способно- Sang-froid (фр.) — хладнокровие. 51
му управлять своим настроением и своими страстями, не следует браться за ремесло дипломата; военное ремесло ему подходит больше. Поскольку война истребляет великое множество тех, кто себя ей посвящает, она не настолько разборчива в выборе своих подданных; война подобна тем добрым желудкам, которые переваривают с равной легкостью любую пищу и все обращают на пользу; не то чтобы хорошему генералу не нужно было обладать великолепными качествами, но поскольку в армии есть множество званий, тот, чьих способностей недостаточно для достижения высших из них, может задержаться на полпути и стать отличным младшим офицером, принося пользу в пределах своего круга полномочий. Не так обстоит дело с дипломатом: ежели он в своем ремесле не искусен, то нередко случается так, что он губит все порученные ему дела, нанося непоправимый вред своему государю или государству, на службе которого состоит. Надобно, чтобы дипломат не только не был зависим от своего настроения и своих фантазий, но и чтобы умел приспосабливаться к настроениям других, дабы подобно мифическому Протею он всегда был готов принять любой облик в зависимости от случая и нужды; чтобы он был весел и любезен с молодыми государями, которые любят веселье и удовольствия, чтобы был серьезен с серьезными и чтобы все его внимание, все его старание, все его страсти и даже его развлечения целиком и полностью были направлены на достижение одной-единственной цели, а именно успеха в выполнении порученных ему дел. Не всегда дипломату достаточно скрупулезно следовать букве данных ему указаний; его усердие и ум должны подмечать все, что происходит, дабы извлекать выгоду из всех удачных стечений обстоятельств, каковые могут представиться, и даже стремиться создавать таковые к вящей пользе своего государя, а также подавать ему предложения, которые послужат основой для новых приказаний; иной раз происходят важные события, требующие неотложных действий, когда дипломату приходится спешно принимать решение на месте, 52
совершать определенные démarches1, не дожидаясь от своего государя повелений, которые не смогли прибыть вовремя. Но дипломат должен обладать достаточной широтою ума, чтобы предвидеть все последствия своих действий, и хорошо бы ему заранее заручиться в некоторой степени доверием своего государя, доказав свои способности, каковое доверие немало благоприятствует тому, что государь одобряет все его действия и полагается на его умелое руководство делами. В отсутствие этих условий дипломат поступит безрассудно, ежели от имени своего господина примет какие-либо существенные обязательства, не получив от него ясного на сей счет указания; но в делах, не терпящих отлагательства, он может до получения приказаний от своего государя делать обещания, которые позволят удержать дела в таком состоянии, чтобы их можно было завершить в пользу государя либо воспрепятствовать завершению тех дел, которые он посчитает невыгодными для государя. Хорошо бы, чтобы в дополнение ко всем этим качествам, дипломат, и в особенности тот, который носит звание посла, был богат, дабы быть в состоянии нести расходы, неизбежно сопряженные с этой должностью, для надлежащего отправления оной; но государю просвещенному не следует впадет в ошибку, свойственную многим правителям, которая заключается в том, что они почитают богатство первым и наинужнейшим для посла качеством; гораздо лучше выбрать искусного человека со средним достатком, нежели богатого и неумного, ведь нет никакой уверенности в том, что богатый человек умеет хорошо распоряжаться своим богатством, тогда как можно твердо предположить, что искусный дипломат с пользою употребит свое искусство. Государь должен также учесть, что он без труда может дать способному человеку, который хорошо ему служит, средства служить ему еще лучше, но не в его власти наделить умом того, кто оного не имеет. Желательно также, чтобы посол был человеком знатно- Démarches (фр.) — шаги, действия, демарши. 53
го происхождения, в особенности если он направлен служить при главных дворах, и небесполезно, чтобы при всех этих качествах он имел благородную наружность и приятное лицо, которые бы помогали ему производить благоприятное впечатление и избавили бы его от мучений, причиняемых безобразной внешностью, по выражению стратега Филопемена, которого заставили черпать воду для его собственной армии, приняв его за одного из его собственных рабов. Есть посольства временные, призванные лишь выставить напоказ великолепие, для которых не требуется ничего, кроме знатного имени и немалого богатства людей, выбираемых для отправления таких поручений; к ним относятся посольства по случаю совершения брачного обряда, крещения, поздравления со вступлением на престол и тому подобного, но когда возникает необходимость договариваться о делах, здесь нужен человек, а не идол, разве что ему дадут умелого спутника, которому будет вверена тайна переговоров и на которого будет возложена обязанность их проводить в то время, как знатный невежда примет на себя попечение о том, чтобы производить впечатление изысканным столом и великолепным экипажем. •\)=iГлава V- [\9 О знаниях, необходимых и полезных дипломату Человек, наделенный от природы свойствами, подходящими для занятия государственными делами, и чувствующий в себе склонность к этому предмету, должен начать с приобретения знаний о том, как обстоят дела в Европе, об основных интересах, в ней господствующих и ее разделяющих, о разнообразных установившихся в ней формах правления и о характерах европейских государей, генералов и министров, облеченных властью и пользующихся влиянием. 54
Дабы обстоятельно изучить интересы европейских государей и государств, надобно ему точно установить размеры сил и доходов каждого государя и каждой республики и как далеко простирается их господство; он должен выяснить, каким образом было установлено правление и узнать о мнимых правах каждого из этих суверенов на не принадлежащие ему земли, ибо такие мнимые права поддерживают в их умах желание овладеть этими землями при удобном случае; ему следует, помимо того, проводить различие между правами, которые были уступлены по договору, и теми, которые не были. Для получения надлежащего о том представления ему следует внимательным образом прочитать все известные договоры как общего, так и частного характера, заключенные между монархами и государствами Европы; он может рассматривать договоры между Францией и Австрийским домом как те, что задают направление делам христианских держав в силу тех связей, которые прочие государи имеют с этими двумя великими державами; а так как их разногласия по большей части происходят от тех, что имели место между королем Людовиком XI и Карлому последним герцогом Бургундским, которому наследовал Австрийский дом, неплохо бы ему осведомиться по части всех договоров, заключенных с того времени, а в особенности тех, что были заключены между главными европейскими державами, начиная с Вестфальских договоров по наши дни. Пусть он также прилежно изучит современную историю Европы, прочитает различные воспоминания, указания и донесения многих наших искусных дипломатов, как напечатанные, так и рукописные, в которых рассматриваются дела, им порученные, и содержатся многие факты, полезные для овладения знаниями о государственных делах, что способствует развитию ума у читателя и наставлению его в том, каким образом ему надлежит поступать в подобных случаях. Одним из самых полезных предметов для чтения, которые могут служить этой цели, являются письма кардинала д'Осса; их можно рекомендовать всем дипломатам словами Горация о трудах Гомера, обращенными к поэтам его време- 55
ни и содержавшими совет не выпускать их из рук ни днем ни ночью, ежели хотят достигнуть в своем искусстве совершенства. В письмах кардинала за простыми и немудреными выражениями таятся сила и умение, которые несмотря на древность слога, придутся по нраву тем, кто питает вкус к такого рода сочинениям; из них видно, как этот человек лишь благодаря своим способностям, не имея ни знатного происхождения, ни титула, ни иного звания, кроме положения доверенного лица королевы Луизы де Водемон, вдовы короля Генриха III, сумел мало-помалу привести к успеху великую миссию по примирению короля Генриха Великого со Святым Престолом после того, как знаменитейшие послы потерпели в этом неудачу; с какою ловкостью он обошел все ухищрения папского двора и все препятствия, которые чинил переговорам столь могущественный тогда Австрийский дом; из писем явствует, что ничто не ускользало от пристального ока кардинала: он примечал малейшие движения папы Климента VIII и его племянника кардинала, извлекал выгоду из всего, он был тверд, когда следовало, уступчив и снисходителен при необходимости, он обладал искусством заставлять людей желать и испрашивать у него то, что ему приказано было предложить, и получать больше ожидаемого. В собрании рукописных депеш, относящихся к переговорам в Мюнстере, имеются записки кардинала Мазарини, направленные французским полномочным представителям, которые являют собой шедевры в своем роде; в них он рассматривает все интересы каждой европейской державы, предлагает со знанием дела и поразительной ясностью идеи и средства по их согласованию, причем на языке, который для него являлся иностранным. Его послания по поводу Пиренейского мира, посредством которых он уведомлял короля о ходе своих совещаний с доном Луисом де Ароу первым министром Испании, также весьма изящны; в них легко можно заметить превосходство его гения и то влияние, каковое он возымел на разум испанского министра, с которым проводил переговоры. Есть много других заслуживающих внимания рукопис- 56
ных депеш, находящихся в Королевской и других библиотеках, например, депеши послов де Ноайля> епископа Акса, и Монлюка, епископа Баланса, в которых явлены два ума выдающихся и весьма искусных. Есть еще письма президента Жаннена, человека, обладавшего колоссальным практическим умом и отличавшегося основательностью суждения, который много способствовал укреплению нарождавшейся республики Соединенных провинций посредством заключения для нее двенадцатилетнего перемирия и своими мудрыми советами об образе правления в этой республике; чтение его писем вполне способно воспитать рассудительность в том, кто станет читать их с надлежащим вниманием. «Итальянский Меркурий» Витторио Сири и его же «Метопе recondite»1 полны чрезвычайно любопытных и полезных для дипломата фактов из истории нового времени; они взяты из депеш и инструкций многих послов; тут же находится множество записок, манифестов и иных документов о различных интересах европейских правителей, о которых он говорит с большой непринужденностью и присущим ему знанием предмета, а именно причин их распрей, их намерений и их предприятий. Для того чтобы хорошо разбираться в ведущих интересах европейских правителей, следует приобщить к вышеупомянутым знаниям и знание родословных государей и союзов между ними, возникающих при заключении ими браков, так как в них кроется главный источник их прав и их притязаний в отношении различных государств. Надобно также ознакомиться с законами и установленными в различных странах обычаями, в особенности с теми, что касаются престолонаследия. Изучение образа правления, сложившегося в настоящее время в каждом из европейских государств, чрезвычайно необходимо дипломату; неблагоразумно с его стороны дожидаться для освоения этого предмета в отношении каждой 1 Memorie recondite (итал.) — сокровенные записки. 57
страны, куда его направляют, прибытия на место; это все равно что путешествовать по неизведанным землям, рискуя сбиться с пути. Наши дипломаты, которые никогда до назначения на должность не путешествовали и не изучали этих вопросов, по большей части находятся в столь сильной зависимости от наших собственных национальных нравов и обычаев, что полагают, будто нравы и обычаи всех прочих народов должны быть с ними схожи; однако, обыкновенно сходства бывают весьма невелики, и имеются весьма существенные отличия между объемами полномочий одного короля и другого, хотя в наименовании их сана никакой разницы нет. Есть страны, где недостаточно находиться в согласии с государем и его министрами, потому что там существуют и другие силы, уравновешивающие его власть, которые способны воспрепятствовать претворению в жизнь его решений и заставить его принять решения, противоположные прежним; так обстоят дела в Англии, где Парламент своею властью нередко принуждает королей заключать мир или объявлять войну против их воли, или же в Польше, где общий Сейм располагает еще большей властью и где достаточно привлечь на свою сторону всего лишь одного депутата Сейма и побуждать его оспаривать все решения, принимаемые королем, Сенатом и всеми прочими членами Сейма или депутатами от провинций, для воспрепятствования их осуществлению. Следовательно, хорошему дипломату полезно было бы знать, в чем состоят отличия в правлениях, дабы быть в состоянии, в зависимости от различных обстоятельств, воспользоваться этими противостоящими силами для достижения своих целей. Помимо общих интересов государства, существуют частные интересы и преобладающие страсти правителей, их министров или фаворитов, которые часто играют решающую роль в государственных делах; и потому искусному дипломату необходимо быть хорошо осведомленным об этих частных интересах и страстях, властвующих над умами тех, с кем он ведет переговоры, и тех, от кого эти люди зависят, дабы он мог руководствоваться в своих действиях этим знанием, либо 58
потакая их страстям, что есть путь самый заурядный, либо изыскивая средства, как отвратить их от прежних убеждений и обязательств для воспринятая новых, что является вершиной искусства переговоров. Один великий человек1 рассказывает нам в написанном им трактате об интересах европейских правителей, что монархи повелевают народами, а интерес повелевает монархами. Но можно к тому прибавить, что страсти, владеющие государями и их министрами, часто берут верх над их интересами. Многие из них позволяли увлечь себя обязательствами, весьма пагубными для их государства и для них самих; и удивляться этому не приходится, ибо целые народы совершают порой подобные ошибки и губят себя во имя удовлетворения собственной ненависти, мстительности и зависти, каковые страсти часто оказываются в сильнейшем противоречии с их подлинными интересами. Это легко можно было бы показать на современных примерах, не прибегая к древней истории, и примеры эти могли бы служить доказательством того, что люди не придерживаются твердых и непоколебимых правил поведения и чаще всего действуют под влиянием порыва и темперамента, а не разума; но поскольку страсти или прихоти лиц, имеющих влияние, управляют судьбою тех, кто им подчинен, долг расторопного дипломата как можно точнее выяснить наклонности, умонастроение и намерения лиц, обладающих властью, с тем чтобы обратить эти сведения к успеху вверенных ему дел; следует учесть, что всякий дипломат, который не постарается приобрести эти общие и частные сведения, будет неверно толковать все порученные ему дела и станет подавать ложные советы и высказывать ошибочные суждения государю, у которого он состоит на службе. Но для приобретения этих сведений недостаточно только искать их в книгах; гораздо больше их можно почерпнуть из общения с людьми, задействованными в такого рода делах, и в путешествиях по иностранным государствам; сколько не Герцог де Роган (прим. автора). 59
изучай заранее их нравы, их интересы и страсти тех, кто ими управляет, все это окажется иным при ближайшем рассмотрении, и невозможно составить об этом предмете верного представления иначе как познакомившись с ним на личном опыте. Именно поэтому желательно, чтобы лицо, намеревающееся вступить на дипломатическое поприще, побывало при главных европейских дворах, но не уподобляясь при этом нашим молодым людям, которые по выходе из академии или университета отправляются в Рим, дабы полюбоваться тамошними прекрасными дворцами, садами и руинами некоторых древних сооружений, и в Венецию, дабы увидеть там оперу и куртизанок; им следовало бы пускаться в путешествия в более зрелом возрасте, когда они станут более способны к размышлению, чтобы понять образ правления в каждой стране и, в особенности, узнать государя и его министров, причем делать это с намерением вернуться туда однажды в официальном качестве; это заставило бы их с большим вниманием примечать, что там происходит, когда бы они путешествовали не по собственной инициативе; было бы полезно, чтобы они сопровождали королевских послов или посланников в качестве их спутников — как это практикуют испанцы и итальянцы, которые почитают за честь сопровождать посланцев своего государя в такого рода путешествиях — для приобретения сведений о положении дел в чужих странах и выказывания себя способными к службе за границей. Желательно также, чтобы они изучали живыс языки, дабы защитить себя от недобросовестности или невежества переводчиков и избавиться от неприятной необходимости прибегать к их услугам во время аудиенций у правителей и сообщать им важные тайны. Каждый подданный, предназначающий себя к дипломатической стезе на службе у короля, должен знать языки немецкий, итальянский и испанский, а также латынь, которой стыдно не знать человеку, состоящему на государственной службе, поскольку язык этот является общим для всех христианских народов. Кроме того, тем, кому вверяются государственные ин- 60
тересы и от чьего поведения часто зависят целые народы, приличествовало бы и было бы полезно иметь общее представление о науках, способных просветить их разум: но необходимо, чтобы они держали при себе эти знания, а не были бы сами ими одержимы, то есть они не должны ценить эти знания выше, чем они того заслуживают, и считать их чем-то иным, нежели средством сделаться более мудрыми и искушенными, но не поводом для гордыни и презрения к тем, кто не знает тех вещей, которые известны им самим. Им не следует прилагать к этому чересчур большие старания; человек, занятый на государственной службе, должен принять во внимание, что его предназначение состоит в том, чтобы действовать, а не пребывать слишком долго запершись в своем кабинете, что учиться он должен, проникая в глубины сердец и обучаясь искусству управления ими и направления их к осуществлению целей, которые он для себя поставил, в первую очередь познавая то, что происходит в мире живых, а не то, что происходило среди тех, кто уже умер. Если бы можно было установить в качестве твердого и непоколебимого принципа не назначать во Франции на дипломатические должности никого, кроме тех, кто прошел через такую практику и такого рода обучение и кто смог бы дать хороший отчет о странах, в которых побывал — точно так же, как установили у нас в качестве непременного правила не поручать никакого ответственного командования войсками, кроме как тем, кто участвовал во многих кампаниях, — легко представить, что королю вследствие этого стали бы лучше служить в деле ведения переговоров и что появилось бы куда больше умелых дипломатов; чего тем паче надлежит желать, так как в различных случаях совершенное владение искусством переговоров оказывается не менее полезным, чем искусство ведения войны, которое сегодня царит во Франции, принося такую славу всей нации. Но поскольку люди не настолько совершенны, чтобы служить без надежды на вознаграждение, желательно, чтобы во Франции было больше степеней отличия и состояния для тех, кто хорошо служит на дипломатическом поприще, как 61
это имеет место при всех прочих европейских дворах, где подданные, отличившиеся по этой части, почти наверняка добиваются этим путем первейших чинов и высших званий в государстве; и никакое внимание не может считаться излишним для поднятия престижа профессии, которой до сих пор слишком у нас пренебрегали и которая может оказаться столь полезной для служения королю и величия монархии. О послах, посланниках и резидентах Нрежде чем приступать к подробному описанию всех обязанностей дипломатов, надобно поговорить о различных званиях, которые им даются, а также о задачах и привилегиях, связанных с их должностями. Можно разделить дипломатов на два класса, первый и второй ранг; к первому рангу относятся послы чрезвычайные и послы обыкновенные, ко второму рангу — чрезвычайные посланники и резиденты. Послы чрезвычайные получают некоторые почести и некоторые отличия, которых не имеют послы обыкновенные. Во Франции по приказу короля чрезвычайных послов от коронованных особ содержат три дня кряду за казенный счет и размещают в особняке чрезвычайных послов; послы обыкновенные не пользуются правом быть размещенными и не содержатся за счет короля; им, впрочем, оказывают те же почести и предоставляют те же привилегии, что и послам чрезвычайным: главные из них состоят в том, что им самим и их прислуге обеспечивается безопасность, которую дает им право народову они не снимают шляпы перед королем во время публичных аудиенций, потому что представляют своих государей, их привозят туда в королевских каретах, и они въезжают в своих каретах в последний двор Лувра; в приемных имеют балдахины, жены их сидят у королевы на табуретах и на верху своих карет имеют покрывала. 62
Послам герцогов Савойских отдавались во Франции те же почести, что и послам коронованных особ, причем как им самим, так и их женам. Королевские послы придерживаются различных церемониалов в соответствии с обычаями, установленными при разных дворах, где они находятся; французский посол в Риме у себя дома оказывает честь правой руки (donne la main) послам коронованных особ и послам Венеции и не оказывает другим послам этой чести, которою королевские послы удостаивают их при других дворах; посол Франции занимает первое место среди всех послов коронованных особ вслед за послом императора на всех церемониях, происходящих в Риме. Относятся к этим двум послам во всем одинаково, и они между собой общаются на равных. На аудиенциях у папы послы коронованных особ в Риме сидят с непокрытыми головами. При многих дворах королевские послы, находясь у себя дома, удостаивают чести правой руки знатных людей тех стран, где они пребывают, как-то: в Мадриде испанских грандов и высших чиновников, в Лондоне лордов-пэров королевства, в Швеции и Польше сенаторов и главных чиновников, и ни в какой стране не оказывают такой чести посланникам других коронованных особ. Король никогда не направляет послов к курфюрстам, он ведет переговоры с ними через посланников. Чрезвычайные посланники — это официальные представители (ministres publics), которые не имеют права представления, привязанного исключительно к званию посла, но им гарантируется та же безопасность, которую право народов дает всем министрам правителей; во Франции они никогда не делают публичных въездов, как послы; на королевскую аудиенцию их сопровождает посольский предводитель, который приезжает за ними в королевской карете; они разговаривают с королем стоя и обнажив голову, в то время как король сидит в шляпе. Император принимает посланников короля стоя с покрытою головой и пребывает так в течение всей аудиенции, а 63
посланник остается с императором наедине стоя и с непокрытой головой. Светские курфюрсты принимают их и разговаривают с ними стоя и с непокрытою головой в течение даваемых им публичных аудиенций, а перед духовными курфюрстами они во время аудиенции сидят в головных уборах. Итальянские правители покрывают голову и дозволяют им делать то же, за исключением герцога Савойского, который не дозволял им носить головной убор в его присутствии даже до того, как получил сицилийскую корону, и говорил с ними стоя в головном уборе, в то время как они также оставались стоять, но с непокрытою головой. Звание полномочного дается как посланникам, так и послам, в зависимости от обстоятельств; министры, которых король держит при Регенсбургском сейме, имеют звание полномочных, хотя они и не являются послами. Резиденты также относятся к официальным представителям, но это звание начало обесцениваться с тех пор как при французском и императорском дворах стали проводить различие между ними и посланниками; это различие заставило почти всех министров, имевших звание резидента во Франции, отказаться от него по повелению своих государей, которые присвоили им звание чрезвычайных посланников; однако, звание это по-прежнему остается в Риме и в иных монархиях и республиках, где к резидентам относятся как к посланникам. Бывают посланники тайные, имеющие лишь особые аудиенции у королей или других правителей, с которыми они ведут переговоры; им должна быть обеспечена такая же безопасность, что и официальным посланникам, их должны признавать в качестве министров, коль скоро они вручают верительные грамоты от своих государей, наделяющие их соответствующими полномочиями. Существуют еще секретари или агенты при дворах для ведения дел своих правителей, но во Франции они не имеют аудиенции у короля, а только у государственного секретаря или министра по иностранным делам, и хотя их не считают 64
министрами, они пользуются согласно праву народов покровительством и гарантиями безопасности наравне с иностранными министрами. Король не принимает более своих подданных в качестве министров других государей; и они не могут взяться за ведение их дел во Франции иначе как в качестве представителей при государственном секретаре, за исключением посла мальтийского, которым обычно является французский дворянин; король оказывает ему честь, дозволяя находиться в головном уборе на публичных аудиенциях как представителю Великого Магистра Ордена, который признан суверенным правителем. Лишь суверенные правители и государства имеют право наделять званием посла, посланника или резидента. Тех, кого области какой-либо страны или власти какого-либо города направляют к своему правителю, называют депутатами, и они не считаются официальными представителями, они находятся под юрисдикцией страны наравне с другими подданными и не пользуются никакими привилегиями по праву народов, которое распространяется исключительно на иностранцев, а не на собственных граждан; но депутаты от провинций и городов должны находиться в безопасности во время исполнения своих обязанностей, что гарантируется государствами и соблюдается государями в отношении их подданных, а также частных лиц из числа иностранцев, въезжающих в их государства на основании своих паспортов, при условии, что ни те, ни другие ничем не нарушают государственных законов и общественного спокойствия. В Италии некоторые зависимые города сохранили право направлять депутатов в звании послов к суверенным правителям, которым они подчиняются: например, города Болонья и Феррара направляют к папе депутатов в таком звании, и город Мессина также направлял послов к испанскому королю до последнего восстания. В Испании некоторые города сохранили такую же привилегию, однако эти так называемые послы имеют всего лишь почетное имя и бесполезное звание, но не могут пользоваться привилегиями, принадлежащими настоящим послам и посланникам, которых государь или су- 65
веренное государство направляют к другому суверенному правителю. Эти послы от зависимых городов или провинций подобны тем, которых римляне принимали некогда от провинций, городов и колоний, подвластных империи, и которых они называли Legati1, каковое название по-латыни и сегоднй применяют в отношении послов; и это сходство наименований послужило причиной ошибок многих юрисконсультов, плохо сведущих о правах суверенных правителей, Которые они путают с римским правом и считают послов подсудными тому государству, где они пребывают, не принимая в расчет различие между теми послами, коих римляне принимали от своих подданных или данников, и послами от независимых правителей и государств, представляющими своих суверенов во всех странах, куда они их направляют. В вольных торговых городах, таких, как Гамбург и Любек, есть купцы, которые принимают на себя звание комиссаров некоторых государей; но они всего-навсего являются посыльными и посредниками для совершения их покупок, получения их писем и переправки денег при помощи векселей; их не признают ни министрами, ни государственными консулами, чьи учреждения заведены во многих приморских и торговых городах для разрешения споров, случающихся между купцами их страны; они пользуются, однако, различными привилегиями и обеспечиваются государственными гарантиями безопасности, которые право народов предоставляет министрам, их даже почитают министрами в Леванте, то есть в таких крупных торговых городах Азии и Африки, как Алеппо, Смирна, Каир, Александрия, Тунис, Алжир и другие. Некоторые дипломаты предлагали ввести еще один ранг между рангами посла и посланника: одни — звание полномочного комиссара для министров императора при императорском сейме, другие — чин чрезвычайного депутата, кото- 1 Legati (лат.) — послы (от ед. ч. legatus — посол). 66
рый Генеральные штаты Соединенных провинций присваивают некоторым своим министрам; но обладатели этих званий пока считаются только посланниками, и любой иностранный министр, не имеющий в своих верительных грамотах или полномочиях ранга посла, какое бы иное звание ему не было присвоено, не вправе претендовать в том, что касается публичного церемониала, на то, что его примут иначе, как посланника. Его вполне могут особым образом отличить из- за его происхождения, влияния или места, занимаемого им при особе его государя или в направившем его государстве, но он не должен рассчитывать на почести, отдаваемые только послам, да и то лишь в силу права представления, распространяющегося на один этот ранг. Хотя ранг чрезвычайного посла является несколько более почетным, чем посла обыкновенного, они обращаются друг с другом на равных, если существует равенство между представляемыми ими государями; поскольку звание чрезвычайного не дает послу никакого превосходства над обыкновенным, этот последний уступает первое место чрезвычайному послу своего государя только тогда, когда они оказываются в одном месте с этими разными рангами; но посол обыкновенный от державной короны имеет в третьей стране приоритет перед чрезвычайным послом какой-нибудь второстепенной державы и не уступает места чрезвычайному послу равной державы. Чрезвычайные посланники и резиденты обходятся между собой похожим образом в подобных случаях, то есть резидент знатнейшего государя занимает более высокое положение по сравнению с чревычайным посланником государя не столь знатного. Не так обстоит дело между послами и посланниками. Посланник от державной короны обязан уступать место послу от второстепенного правителя; приведем этому пример. Несколько лет тому назад посланник императора при французском дворе заняя на одном из представлений место, предназначавшееся обыкновенному послу герцога Савойско- го при том же дворе, и требовал предпочтения для себя на ос- 67
новании различия положений их государей: но спор был решен в пользу посла, как имеющего более высокий ранг, безотносительно к разнице в положении их государей; и посланник императора был вынужден сойти с занятого им места и уступить его послу савойскому. Титул превосходительства дается послам чрезвычайным и обыкновенным, а посланники его не имеют, разве что они могут претендовать на него в силу какого-либо иного своего звания, например, государственного министра, сенатора или высшего чиновника короны. Титул превосходительства не имеет такого распространения при французском дворе, как например, в Испании, Италии, Германии и северных королевствах; во Франции только иностранцы называют так министров и чиновников от короны, которые соглашаются на это, когда имеют звания или чины, дающие им право претендовать на такой титул. ^^Глава Vll^fr О легатах, нунциях и интернунциях Римский двор имеет три ранга званий министров, которых он направляет к иностранным дворам. Первый ранг — ранг легата a latere1, второй — нунция обыкновенного или чрезвычайного, а третий — интернунция. Легатами a latere всегда бывают кардиналы, которым папа обыкновенно дает весьма широкие полномочия как для отправления вверенных им дел, так и для предоставления льгот и иных милостей от Святого престола. Все католические правители принимают их с особыми почестями; во Франции при въездах их сопровождают принцы крови, на королевской аудиенции они сидят с покрытой головою, в то 1 Легат a latere (от legatus a latere, лат.) — легат, направляемый со стороны папы. 68
время как папские нунции и послы говорят с королем стоя. Во Франции легаты пользуются еще одним видом почестей, коих нунции и послы не имеют, а именно сидеть за столом короля во время церемониальных трапез, которые он для них устраивает; перед ними носят крест в знак их принадлежности к духовной власти, которая во Франции весьма ограничена и признается лишь в некоторых особых случая при проверке папских грамот об их миссии в Парижском парламенте, куда легаты обязаны их представить, прежде чем они смогут ими как-либо пользоваться. Звание обыкновенного или чрезвычайного папского нунция дается только духовным особам, посвященным в сан архиепископа или епископа; во Франции принц принимает их и сопровождает на первую публичную аудиенцию у короля, а также на прощальную аудиенцию — без всякого различия между нунцием чрезвычайным и обыкновенным, за исключением того, что первый имеет преимущество перед вторым, когда они оказываются вместе. Однако прелаты папского двора предпочитают звание нунция обыкновенного при французском, испанском и императорском дворах званию нунция чрезвычайного, потому что тем самым имеют больше возможностей получить кардинальскую шапку, к чему они стремятся. Когда папа желает назначить ко французскому двору нунция обыкновенного, он направляет министру, поверенному в делах короля в Риме, список из многих духовных особ, из которого король исключает тех, кто ему не угоден. Папские нунции во Франции, находясь у себя, оказывают честь правой руки государственному секретарю по иностранным делам, а епископам и архиепископам ее не оказывают, когда торжественно их принимают; во Франции они не имеют никакой власти над духовенством, как в Вене, в Испании, в Португалии, в Польше и других католических государствах, где они рассматривают различные дела и принимают по ним решения, подобно епархиальным архиепископам или епископам; во Франции принимают только исповедание веры от тех, кого король назначил епископом, а также сведения об 69
их жизни и нравах. У себя дома они удостаивают чести правой руки послов коронованных особ и Венецианской республики, находящихся при этом же дворе, но в иных местах все послы оказывают им эту честь, за исключением послов протестантских монархов, которые публично с ними не общаются; обращаясь к ним устно речи и на письме, их титулуют сиятельнейшая милость, а некоторые именуют их превосходительством, как послов, и они обыкновенно такой титул довольно охотно принимают, несмотря на то, что это светское звание. Интернунции являются своего рода резидентами папы, который обычно имеет одного в Брюсселе при генерал- губернаторе Нидерландов; аудиторы нунциев часто остаются в качестве интернунциев при различных дворах по отъезде нунциев до прибытия другого нунция: французский двор не принимает их в этом качестве, а лишь как аудиторов нунциатуры; их не допускают на королевскую аудиенцию, а только к государственному секретарю или министру по иностранным делам. О задачах дипломата Задачи министра, направленного в иностранное государство, могут быть сведены к двум основным; первая состоит в том, чтобы вести там дела своего государя, а вторая — проведывать о делах других. Он обсуждает дела своего господина с государем или с одним из его главных министров в Совете или с комиссарами, которых к нему определяют для рассмотрения его предложений. Какой бы из разнообразных способов ведения переговоров он ни использовал, основой их успеха должны быть главным образом его честность и порядочность; если он намеревается преуспеть посредством ухищрений и превосходством ума, которым, как ему кажется, он обладает в большей степе- 70
ни по сравнению с теми, с кем ведет переговоры, он вполне может ошибиться; нет ни одного правителя или государства, которые бы не располагали достаточно мудрым Советом, способным познать их истинные интересы. Те самые народы, которые кажутся наименее искушенными, нередко лучше всех осознают свои интересы и наиболее последовательно их отстаивают; стало быть, не следует дипломату, сколь бы искусен он ни был, стремиться их провести; ему надлежит употребить в полной мере все знания и силы своего разума, чтобы доказать им действительную выгодность того, что ему поручено им предложить. Один древний философ сказал, что дружба между людьми — это такие отношения, где каждый преследует свою выгоду; сие можно с еще большим основанием сказать о союзах и договорах, заключаемых между суверенными правителями: среди них нет ни одного, который бы не исходил из взаимной пользы; а если они пользы не находят в них, эти договоры оказываются весьма недолговечны и сами собой расстраиваются: таким образом, великий секрет переговоров состоит в том, чтобы находить средства для согласования этих общих выгод и их развития, если это возможно осуществить на равноправной основе; более сильному из двух договаривающихся между собой государей надлежит даже делать первые шаги и производить необходимые расходы для поддержания союза, потому что он имеет в виду цели более великие и выгоды гораздо более значительные, нежели средства, которые он направляет в качестве субсидий менее сильному государю, а также на подарки или пенсии его министрам для того, чтобы привлечь его силы на свою сторону и обеспечить своим намерениям его содействие. Если дипломат пренебрегает честными путями, а также доводами рассудка и методами убеждения, и начинает вести себя высокомерно и угрожающе, необходимо, чтобы за ним следовала армия, готовая войти в страну, где он ведет переговоры — для подкрепления его требований; без этого он не может рассчитывать на то, что они будут приняты, хотя бы они и были выгодны государю, которому он их выдвигает подобным образом. 71
Когда правитель или государство достаточно сильны, чтобы предписывать законы всем своим соседям, искусство ведения переговоров становится бесполезным, потому что им остается только объявлять свою волю; когда же силы могут быть уравновешены, свободный правитель или независимое государство решаются оказывать содействие одной из двух сторон лишь из-за преимуществ, которые они в том находят, и проявляемого той или другой стороной лояльного к ним отношения. Правитель, не имеющий более врагов, способных противиться его воле, налагает дань на другие соседние державы, но государь, старающийся увеличить свою силу и имеющий могущественных врагов, должен расточать милости и снабжать не столь сильных государей, дабы тем самым умножить число своих друзей и союзников; но он не должен давать им почувствовать его мощь, кроме как посредством благодеяний. Основная роль дипломата состоит, следовательно, в том, чтобы объединить со своим государем того, к кому он направлен, либо поддерживать их союз, если он уже создан, и укреплять его своими действиями и услугами; если между ними имеется какое-либо разногласие, он должен постараться его устранить и предотвратить возникновение новых поводов к нему, в той стране, где он пребывает, должен блюсти честь и интересы своего государя, защищать и оберегать интересы его подданных, способствовать их торговле, поддерживать доброе согласие между ними и подданными государя, к которому он направлен. Он должен постоянно помнить, что нет правителя или государства, которые бы желали, чтобы их министр доставлял им хлопоты; что государи, которые ищут новых забот, никогда не имеют для этого недостатка в средствах; что из-за неожиданностей они бывают у них гораздо чаще, чем они того желали бы; и что поэтому мудрому дипломату надлежит избегать всего, что может дать повод к новым ссорам, и вести себя таким образом, чтобы его не могли обвинить в содействии их возникновению. Вторая его задача состоит в том, чтобы наблюдать все 72
происходящее при дворе и в Совете той страны, где он пребывает; он должен прежде всего получить от своего предшественника в этой стране все сведения и быть представлен всем тем, кому тот может его представить, чтобы дать ему возможность войти в курс дела; он должен потом продолжать поддерживать отношения с друзьями и знакомыми, которых прежний министр ему представит, а также заводить новых, если сочтет, что тех ему недостаточно для получения всех необходимых сведений. Было бы весьма полезно перенять в этом порядок, заведенный в Венецианской республике, которая приказывает всем своим послам привозить с собою письменный отчет о состоянии дел при дворе, откуда они возвращаются: как для сведения республики, так и для наставления новым послам, их преемникам; это очень помогает им по прибытии на место; и было замечено, что нет министров, осведомленных более венецианских, о тех дворах, где они пребывали. Для выяснения того, что происходит в чужой стране, необходимо знать, через кого и каким образом можно это сделать. Дипломат, прибывший ко двору или в республику, может получить различные сведения от других иностранных министров, находящихся в той же стране; поскольку все они стараются проведать о том, что происходит, они, как правило, охотно делятся друг с другом мнениями, которые могут затрагивать их общие интересы, когда их государи не принадлежат к враждующим лагерям. Что касается жителей страны и сведений, которые можно от них получить, то когда дипломат служит великому государю, лучший способ — привлечь к делу служения интересам его господина кого-либо из Совета государя или государства, к которому он направлен, — такими средствами, коими тонкий и искусный дипломат умеет пользоваться, когда его господин соглашается ему предоставить для этого возможности; но ему надобно суметь правильно выбрать источник сведений, чтобы не оказаться обманутым. В дипломатии, как на войне, существуют двойные 73
шпионы, получающие плату от обеих сторон, а есть и такие, которые сперва передают полезные сведения, с тем чтобы впоследствии половчее обмануть дипломата, который их получал. Есть даже правители настолько хитрые, что они специально поручают доверенным лицам под видом тайной связи с иностранным министром поставлять ему ложные сведения, дабы получше скрыть собственные намерения, и бывали послы настолько мало проницательные, что позволяли себя таким образом провести. В 1671 году в Англии находился голландский посол, которого члены Совета при короле Карле II настолько сильно убедили в отсутствии у короля какого-либо намерения вести войну с Голландией, что этот посол во всех депешах уверял своих начальников, в том, что с этой стороны опасаться нечего, высмеивая все получаемые ими от других известия о принятом в Лондоне решении совершить на них нападение; впоследствии обнаружилось, что эти англичане обманывали голландского посла по повелению двора; и в наше время послы некоторых других стран попадают в ту же ловушку. Искушенный дипломат не должен легко принимать на веру все получаемые им сообщения; прежде всего ему надлежит рассмотреть все обстоятельства, имеющие к ним отношение, интересы и устремления тех, кто ему эти сообщения доставил; каким образом сами они сумели узнать о планах, о которых его уведомляют; соотносятся ли оные с тем, что ему известно о состоянии дел из других источников; наблюдаются ли какие-либо движения и производятся ли приготовления, соответствующие полученным сведениям; а также многие другие обстоятельства, учет которых позволяет человеку ловкому и проницательному умеет делать правильные выводы. Приводить надлежащие для этого правила тем, кто от природы не наделен широким кругозором, необходимым в таких случаях, столь же бесполезно, сколь беседовать с глухим — и не для них высказываются эти соображения. Дипломат может проведать о секретах страны, где он пребывает, с помощью тех, кто принимает участие в делах, либо тех, кому они доверяются; нетрудно найти среди них 74
людей корыстолюбивых, которых он может подкупить, нескромных, которые зачастую говорят больше, нежели им следует, недовольных и темпераментных, которые раскрывают подчас важные вещи, дабы отыграться за свои обиды. Даже самые ловкие и самые преданные министры не всегда оказываются начеку; бывали среди них такие, которые имели самые благие намерения в отношении своего государя и государства, но однако допускали неосторожные речи и внешние проявления своих чувств, по которым другие обнаруживали их привязанности и самые тайные их союзы. Некоторые придворные, не входя в Совет, благодаря хорошей осведомленности о делах при дворе вследствие долгого пребывания при нем, узнают, что там было решено, и охотно об этом рассказывают, дабы вызвать восхищение своей проницательностью. Трудно скрыть от деятельного, внимательного и просвещенного дипломата какое-либо важное решение, которое сопровождается различными обстоятельствами, способными его обнаружить, даже если он и не получил уведомления о нем от сведущих людей. Ему надлежит точно извещать своего государя обо всех полученных сведениях с описанием всех сопутствующих обстоятельств, то есть через кого и каким образом он их получил, с приобщением своих собственных предположений, с тем чтобы государь был в состоянии судить об основательности выводов своего министра. Об иных вещах ловкий дипломат способен узнать сам; и о них он должен в точности сообщить своему господину; это знание ему оказывается весьма полезно, так как помогает проникнуть в самые сокровенные замыслы. Он может и должен выяснить, каковы преобладающие страсти и наклонности у государя, при котором находится, честолюбив ли он, усерден ли и трудолюбив ли, нравится ли ему война или же он предпочитает делам покой и развлечения; правит ли он сам или им кто-то управляет и до какой степени; каковы ум, наклонности и интересы у тех, кто им управляет. 75
Он должен еще получить точные сведения о состоянии его сил, как сухопутных, так морских, о числе его крепостей, о том, достаточно ли хорошо они оснащены и укреплены, о состоянии его портов, судов и арсеналов, о том, какие войска — из числа кавалерии и пехоты — он может снарядить для похода, не ослабив защиты своих крепостей и границ; каковы его обыкновенные и чрезвычайные доходы и насколько ограничен его денежный кредит у его подданных, привязаны ли они к нему или недовольны им; об интригах, имеющих место при дворе; о том, наличествуют ли заговоры и пристрастные мысли в его государстве и среди его министров в отношении правительства или религии; о его годовых расходах на содержание своего двора, войск и на развлечения; какие он имеет наступательные и оборонительные союзы с другими державами и какие государства являются его врагами или возбуждают в нему подозрения; какие правители и государства добиваются дружбы с ним, что они для этого предпринимают и с какими целями; чем преимущественно торгуют в его провинциях, в чем они изобильны и в чем испытывают недостаток. Ему необходимо весьма часто ездить ко двору государя и сойтись с ним достаточно близко, чтобы часто видеть его и говорить с ним без церемоний — дабы всегда иметь возможность узнавать обо всем происходящем и внушать ему то, что отвечает вверенным дипломату интересам. Если он находится в таком государстве, где верховную власть имеет народ, то ему надлежит присутствовать на всех заседаниях сеймов или ассамблей, быть гостеприимным и щедрым хозяином для привлечения к себе в дом депутатов и завоевания своей учтивостью и подарками расположения тех, кто имеет наибольшее влияние и более других способен предотвратить принятие решений, пагубных для интересов его государя, или же содействовать его намерениям. Щедрость и хлебосольство позволяют легко находить способы получения сведений о том, что происходит, когда местные жители свободно приезжают на трапезы к послу, и производимые им расходы не только делают ему честь, но и 76
приносят пользу его господину, если дипломат умеет правильно применять эти средства. Хорошему столу свойственно примирять умы, создавать атмосферу непринужденности и откровенности между сотрапезниками, а винные пары иной раз помогают открыть важные тайны. Есть и разные другие обязанности, связанные с должностью официального представителя, например, извещать государя, к которому его направили, или принимающее государство о радостных или грустных событиях, происходящих с государем, которого он представляет, а также в подобных случаях приносить поздравления или выражать соболезнования государю, при дворе коего пребывает. Дипломат, знающий свое ремесло, всегда одним из первых отдает дань вежливости, причем делает он это в таких выражениях, которые убедительно показывают, что его господин проявляет искреннее участие во всем, что случается с государем, при котором он находится; он должен упреждать в этом повеления своего господина и показывать, что будучи достаточно хорошо осведомленным о его намерениях, он может наперед обеспечить их осуществление при всяком счастливом или печальном событии, прежде чем получит приказание, более подробно их ему разъясняющее. Обязанности официального представителя прекращаются со смертью государя, его направившего, или государя, к которому он направлен, до получения им новых верительных грамот. Обязанности также прекращаются, когда государь его отзывает или имеет место объявление войны одного государя против другого; но привилегии, положенные ему по должности согласно праву народов, сохраняются, не взирая на объявление войны и иные причины прекращения исполнения им своих обязанностей, до тех пор, пока он не возвратится к своему государю. 77
О привилегиях иностранных министров Бее послы, посланники и резиденты имеют право свободного отправления в своих домах обрядов религии того государя или государства, которому служат, и могут допускать туда всех подданных этого государя, которые находятся в той стране, где они пребывают. Эти министры неподвластны юрисдикции судей страны их пребывания, и их дом должен быть избавлен от посещений этих судей и подчиненных им чиновников, будучи рассматриваемым как дом того суверенного правителя, министрами которого они являются, и в этом качестве как убежище. Всяческого порицания достойны иностранные министры, злоупотребляющие этим правом убежища, когда они предоставляют у себя приют злодеям и разбойникам, осужденным на смерть за ужасные преступления, и недостойным образом торгуют тем покровительством, которое они им оказывают. Разумный и искушенный министр не должен компрометировать своего государя в подобных случаях, тем более ради столь неблаговидной цели, как пособничество безнаказанности при совершении преступлений в той стране, где он находится; достаточно с него того, чтобы его право убежища было признано и не нарушалось бы; но ему надлежит им пользоваться только в важных случаях, когда того требует служба его господину, но никогда ради частной выгоды. Монарх или республика не должны также дозволять, чтобы судебные чиновники или кто-либо из их подданных без различия звания нарушал бы право народов в отношении особ иностранных министров, которые признаны таковыми в их государстве; и если найдутся подданные достаточно дерзкие, чтобы его нарушить, то государь обязан как можно скорее загладить нанесенные этим министрам оскорбления, причем сделать это таким способом, какой он предпочел бы в подобном случае по отношению к его собственным министрам, находящимся в других странах. 78
Многие министры злоупотребляют имеющимся у них во многих странах правом беспошлинного ввоза продовольствия и товаров, необходимых им в домашнем хозяйстве, и под этим предлогом провозят множество других товаров для торговцев, от которых получают вознаграждение, ссужая им свое имя в целях уклонения от уплаты государевых пошлин. Получение такого рода доходов недостойно официального представителя, из-за них не только он сам становится одиозной фигурой для государства, терпящего от того убыток, но и правитель, который этому потворствует. Благоразумный министр должен довольствоваться освобождением от пошлин, установленным в той стране, куда он направлен, никогда не злоупотребляя им ради частной выгоды посредством неправомерно широкого его использования или участия в контрабанде, осуществляемой под его именем. Несколько лет тому назад Государственный совет Испании дабы предотвратить такие злоупотребления был вынужден установить права беспошлинного ввоза для всех иностранных министров, пребывающих в Мадриде, выделив каждому из них ежегодно в соответствии с его рангом некоторую сумму; и Генуэзская республика поступает так же в отношении пребывающих в ней министров коронованных особ. Привилегии, которые право народов предоставляет иностранным министрам, позволяют им узнавать о том, что происходит в Совете той страны, где они находятся, и подкупать для этих целей тех, кто может их об этом осведомлять, но они не позволяют им составлять заговоры, способные нарушить спокойствие государства; то же право народов, которое обеспечивает их безопасность там, должно также защищать государя или правительство той страны, куда они направлены; они не могут создавать там никаких партий против признанной власти, не поправ общественного доверия, и если они это предпримут, то навлекут на себя опасность того, что с ними там поступят, как с врагами. Карл-Эммануил Первый, герцог Савойский, поддерживал во Франции сношения и организовывал заговоры со многими видными вельможами, бывшими при дворе короля Ген- 79
риха IV. Он прибыл туда якобы с намерением выразить почтение королю, но на самом деле для поддержания своих сообщников с присущими ему ловкостью и щедростью, а также для того, чтобы лишить короля возможности принудить его к возвращению маркизата Салюс, который он захватил во время волнений, связанных с Лигой. Королю стало известно о происках герцога, и в Совете он предложил для обсуждения вопрос о том, как ему надлежит поступить в данном случае. Королевский совет высказал мнение, что раз герцог прибыл под ложным видом дружбы для нарушения спокойствия в государстве, то король имеет полное право взять его под стражу как врага и, не нарушая права народов, не выпускать его из Франции до тех пор, пока он не вернет ему маркизата Салюс; но король не согласился с мнением своего Совета. «Герцог, — сказал он им, — приехал ко мне, поло- жась на мое слово; хотя он и провинился предо мною, я не хочу следовать столь дурному примеру, у меня дома есть очень хороший пример, и лучше подражать ему». Он имел в виду короля Франциска Первого, который позволил императору Карлу Пятому проехать через Францию, не принуждая его к возврату захваченного им герцогства Миланского, хотя и тогда многие члены Королевского совета полагали, что надлежит воспользоваться этим случаем для возвращения этого владения, которое император у него отнял и многократно обещал ему вернуть; но король Франциск Первый всем прочим интересам предпочел с честью сдержать свое слово. Именно следуя этому принципу, король Генрих IV позволил герцогу Савойскому покинуть пределы своего королевства, после того как принял его со всеми возможными любезностями и почестями, приличествовавшими его сану; но как только герцог вернулся в свои владения, король стал требовать от него возвращения маркизата Салюс согласно данному им обещанию; поскольку герцог отказался это сделать, король захватил всю Савойю и принудил его сдержать свое слово и отдать в обмен на этот маркизат провинции Бресс и 80
земель Бюже, Вальроме и Жекс, которые он уступил королю по договору, заключенному в Лионе 17 января 1601 года. Те, которые полагают, что можно задержать особу суверенного правителя, не сдержавшего своего слова, без труда согласятся, что тем более можно задержать представляющего его министра и подвергнуть его суду, когда он составляет заговоры и предпринимает действия, направленные против блага государства; но более сведущие о праве народов и праве суверенных правителей считают, что поскольку иностранный министр не подвластен правосудию той страны, где он ведет переговоры, то по справедливости в отношении него невозможно поступить никак иначе, кроме как выслать его вон из государства; следует обратиться к его господину и потребовать у него возмещения за его пагубные деяния, а если государь в нем отказывает, то упрекать в том следует самого государя, а не его министра, бывшего лишь исполнителем его указаний; эта привилегия иностранных министров распространяется даже на их слуг; и вот тому пример. Король Генрих IV, которого можно привести в качестве образца самым великим государям, был извещен герцогом де Гизом о заговоре Мерарга, провансальского дворянина, который вел переговоры с испанским послом доном Валтасаром де Суньига о сдаче испанцам города Марселя в совершенно мирное время. Мерарг был арестован, а с ним и секретарь посла Испании по имени Брюно; оба были уличены в тайных сношениях, Мераргу отрубили голову, а секретаря король приказал передать испанскому послу и удовольствовался только тем, что высказал ему свое пожелание выслать его из королевства, оставив за собой право самому объясниться по поводу сего предприятия с королем, его господином. Если б государи имели право подвергать суду иностранного министра, ведущего с ними переговоры, он почти никогда не находился бы в безопасности, ибо желающие избавиться от него не имели бы недостатка в предлогах для прикрытия сего намерения, и если бы официальных предста- 81
вителей, подавших повод к недовольству их поведением, возможно было бы брать под стражу, то впоследствии сие, вероятно, стали бы делать, руководствуясь неосновательными подозрениями и клеветою, что могло бы прервать столь необходимые сношения между независимыми государями и государствами. Конечно, министр, не оправдавший общественного доверия, не может на него рассчитывать впредь, в особенности тот, который действует или замышляет зло против государя или правительства страны, где он пребывает; но дабы не нарушить права народов, которое должно всегда соблюдаться, более уместно таких послов высылать вон, нежели наказывать; можно под благовидным предлогом обеспечения их безопасности приставить к ним стражей, чтобы помешать им продолжать их деятельность, пока они не покинут пределов государства. Мудрый посол должен избегать участия в подобных интригах; ведь хотя право народов защищает его от наказания за это со стороны государя или тех, кто правит государством, оно не всегда может защитить его от гнева народа, который без труда можно против него возбудить, а затем оправдаться, осудив его проявления. Заслуживает жалости министр, которому его государь приказывает составлять опасные заговоры в том государстве, где он находится; ему необходима вся его ловкость и все его мужество, чтобы выпутаться из столь скользкой ситуации. Почти нет таких услуг, которые бы усердный подданный и преданный министр не обязан был бы оказать своему государю или отечеству; однако, повиновение имеет свои пределы и не простирается столь далеко, чтобы поступать против законов Бога и справедливости, не дозволяющих покушаться на жизнь государя, поднимать его подданных на бунт против него, захватывать его владения или сеять в них смуту, разжигая гражданские войны, будучи принятым на правах друга; посол должен своими советами предотвращать подобные предприятия, а если правитель или государство в том упорствуют, посол тогда может и должен потребовать 82
окончания своей миссии и разрешения отбыть, сохраняя однако, тайну своего государя. Надо отдать должное большей части законных правителей, отметив, что среди них очень мало таких, у которых были бы подобные помыслы; почти все неправедные предприятия и заговоры, организуемые от их имени в других государствах, предлагаются их министрами или некоторыми дипломатами, которые их к тому склоняют, вызываясь сами все осуществить, вместо того, чтобы их от этого отвратить; эти дипломаты не достойны жалости, когда они попадаются в сети, расставленные ими же самими для других; можно было бы привести различные примеры, подтверждающие истинность этого замечания, и на один пример противоположного характера всегда найдется десять примеров того, что дипломаты сами являлись зачинщиками подобных предприятий и искали в них участия, добиваясь милости своих государей. Но существует огромная разница между подбиванием подданных к заговорам против своего государя и завоеванием их доверия с единственной целью получения через них уведомлений о том, что происходит в государстве; последнее никогда не запрещалось иностранному министру, и в таком случае лишь подданный, позволивший себя подкупить, заслуживает порицания и наказания. Помимо уважения к праву народов, сохранение привилегий иностранных министров требуется во имя общественного спокойствия, дабы избежать опасности новой войны, в которую нередко ввязываются правитель или государство, намеревающиеся сами отомстить министру другого правителя, который имеет право на это ответить; и правитель, предпринимающий столь решительные действия, справедливо осуждается всеми прочими и подвергает своих подданных опасности ради удовлетворения своей страсти. Ему надлежит, стало быть, требовать от этого правителя компенсации за дурное поведение его министра, если он в состоянии в случае отказа к оной принудить и если такое требование согласуется с его интересами; в противном случае благоразумие обязывает его скрывать свою досаду и проде- 83
монстрировать презрение к послу и его проискам, выслав его вон из государства с позором, которого тот заслужил. •\)=1 Глава X:=!i' О церемониях и выражениях учтивости, принятых между иностранными министрами Когда министр прибыл ко двору и сообщил об этом государю, он должен через дворянина или секретаря уведомить о том всех иностранных министров, находящихся при том же дворе; они затем наносят ему первый визит: эта честь оказывается вновь приехавшему; если он не объявит о своем приезде кому-нибудь из иностранных министров, находящихся при дворе, к которому он прибыл, этот министр не обязан наносить ему визита до тех пор, пока по отношению к нему не будет проявлена эта учтивость. Там, где есть послы многих королей, вновь прибывший должен первый свой визит нанести послу Франции, который повсеместно имеет первенство и не должен в противном случае его принимать. Тщетно пытаясь оспаривать с прошлого столетия это право первенства над всеми прочими королевствами христианского мира, которое издавна принадлежит Франции, и не признавая этого права, испанцы в конечном счете публично признали его, о чем король Испании Филипп IV объявил королю в 1662 году через своего посла во Франции маркиза де ла Фуэнгпе после случившейся в Лондоне ссоры между графом д'Эстрадом и бароном де Ватвилем; и испанские послы не присутствуют ни на каких церемониях, где бывает посол Франции. Во время переговоров о мире в Мюнстере некоторые другие монархические державы хотели было ввести так называемое равенство между всеми королями Европы, но не взирая на сие безосновательное и до тех пор не имевшее места нововведение, Франция сохранила за собой ее старинное пра- 84
во первенства, которое все ее послы с блеском поддерживают при всех дворах, когда послы всех прочих монархов- вынуждены уступать им место и отсутствуют. Когда римский кардинал Савелли был возведен в кардинальский сан в 1647 году, посол Испании граф д'Оньяте первым нанес ему визит раньше французского посла маркиза де Фонтене-Марей; кардинал затем нанес ответный визит послу Испании, а после того отправился к французскому послу, который впустил его во двор; но когда он стал выходить из кареты, от посла ему пришли сказать, что тот не желает его принять, так как он не отдал французской короне принадлежащей ей чести; кардинал стал сетовать на оскорбление, нанесенное ему послом, на это ему ответили, что он должен в том сам себя винить, так как не мог не знать о чести, которую следует отдавать послу первого короля христианского мира, и что ему следовало бы полистать архивы папского двора, если он о том плохо сведущ. Позднее кардинал принес послу величайшие извинения, сказав, что был введен в заблуждение советами некоторых прелатов, уверивших его в том,, что наносить ответные визиты следует по порядку их приема. Этот пример показывает, что даже если бы французский посол после всех остальных нанес первый визит вновь прибывшему послу или только что произведенному кардиналу, ответный визит тем не менее должен быть сперва нанесен именно ему, потому что он не принимает соперничества за первое место с послами других королей по какой бы то ни было причине. Когда в одном месте присутствует несколько послов от одного монарха, как то обычно случается на мирных конгрессах, французские послы не допускают различий между первым, вторым и третьим послами, а равно как и прочими, если их окажется больше, и в случае, ежели после визита к первому французскому послу кто-либо посетит первого испанского посла, до того как побывает с визитом у других послов короля, они его не примут и не должны его принимать, ибо они равны по рангу и составляют единый посольский корпус. Когда г-н д'Лво и г-н Сервьен представляли Францию в 85
качестве полномочных послов на мюнстерских переговорах о заключении мира, в 1645 году депутаты ганзейских городов испросили у них аудиенцию и были приняты в доме первого посла, г-на д'Аво; им было сказано, что после аудиенции в тот же день или завтра они могут посетить г-на Сервьена у него в доме; г-н Сервъен присутствовал при первой аудиенции, и депутаты адресовали свои приветствия к ним обоим, полагая, что исполнили все, что были должны, по отношению к французским послам; потом они отправились с визитом к послам Испании, которые приняли их таким же образом, а на следующий день потребовали особой аудиенции у г-на Сервьена; он назначил им время и поручил принять их своим слугам, которые препроводили их в комнату, где им пришлось долго ожидать; после чего им пришли сказать, что г-н Сервъен не может их принять, так как ему стало известно, что они проявили к нему неучтивость, посетив испанских послов после визита к г-ну д'Аво, но до того, как побывали у него самого, а ведь он по рангу равен г-ну д'Аво; что тем самым они не засвидетельствовали должного почтения королю, и он, г-н Сервъен, не сомневается в том, что их начальники выразят неодобрение их поступком. Депутаты захотели оправдаться, говоря, что у них было лишь одно письмо к обоим французским послам и что они выполнили возложенное на них поручение, передав, письмо им обоим и нанеся им визит до посещения послов Испании; что г-н д'Аво отвечал им за обоих и что этот второй визит был лишь знаком учтивости, оказываемой ими особе г-на Сервъена, но их не стали слушать; когда же г-н Сервъен позднее приехал в Оснабрюк, другие депутаты от ганзейских городов исправили ошибку своих товарищей, выказав г-ну Сервъену должное почтение. Когда герцог Ангулемский, граф де Бетюн и г-н де Шатонёф были чрезвычайными послами Франции в Германии, английский посол в Вене лорд Уоттон нанес первый визит герцогу Ангулемскому, руководителю посольства, и 86
намеревался совершить второй визит к испанскому послу, но два других французских посла прислали сказать ему, что если он встретится с ним прежде них, то они его не примут и не станут вести с ним переговоры; на это английский посол согласился посетить еще графа де Бетюна, второго посла, но они отвергли это предложение, так что ему пришлось побывать у всех троих порознь, до того как направиться к послу Испании. Послы коронованных особ взаимно принимают друг друга и провожают до кареты, а также наносят первый визит послам других, менее значительных держав, если они прибыли после них самих. В том, что касается приветствий и визитов, по своем прибытии посланники обмениваются между собой такими же учтивостями, как и послы; посланники Франции и других монархических держав при всех дворах оказывают у себя честь правой руки (donnent la main) всем посланникам других суверенных правителей. При французском дворе и всех прочих дворах, кроме немецких, посланники итальянских князей оспаривают старшинство с посланниками курфюрстов. Находящиеся при одном дворе министры государей, ведущих между собой войну, не совершают визитов друг к другу пока война продолжается, но выказывают взаимную учтивость при встрече в ином месте; война не отменяет правил приличия и необходимость проявлять благородство, напротив, она нередко предоставляет случай заслужить вящую славу тому министру, который их демонстрирует, и тому государю, который это поощряет. Когда г-н де Гремонвиль был посланником в Риме во время войны между Францией и Испанией, некий португальский монах сообщил ему о своем намерении организовать убийство испанского посла маркиза де ла Фуэнте, утверждая, что тем самым он сможет добиться освобождения брата португальского короля, дона Дуарте, содержавшегося испанцами под стражей; г-н de Гремонвиль предупредил об этом маркиза de ла Фуэнте, за что его восхвалили при 87
французском дворе и повсюду, как он того и заслуживал, совершив этот добрый поступок. О верительных грамотах, полномочиях и паспортах Когда правитель или государство направляют дипломата к другому суверену, ему надлежит вручить оному грамоту, которою государь просит верить тому, что его посол или посланник станет говорить от его имени, и именно эта грамота, называемая верительной, определяет ранг того, кто ее вручает, каковой поэтому должен быть в ней указан. Во Франции существует два вида верительных грамот: первая — это скрепленное печатью именное повеление короля, подписываемое кроме того государственным секретарем по иностранным делам и отправляемое им, эту грамоту иногда называют канцелярской; вторая называется собственноручным письмом: ее выписывает один из кабинет-секретарей; подписывается она только королем; обычно вторую грамоту вручают на первой частной аудиенции у государя, которому она адресована, а грамота первого рода вручается на первой публичной аудиенции. Когда дипломат направляется государем или свободным государством на совещание министров, созываемое для проведения между ними переговоров от имени их правителей, то ему не дают верительных грамот, а в выдаваемых ему полномочиях прописан ранг, который он объявит при обмене между министрами сведениями об их полномочиях. Полномочия — это пространный документ типа доверенности, выдаваемый государем или государством одному или нескольким министрам для ведения переговов по их делам; в нем государь обещает принять и утвердить все, что они заключат от его имени; помимо этих общих выражений, не- 88
обходимо, чтобы там был четко указан предмет, по поводу которого будут проводиться переговоры, дабы министры были надлежащим образом уполномочены для подписания договора, будь то договор о заключении мира, перемирия, о создании лиги, союза, о торговле и т.д. Существует два вида полномочий: одни исходят непосредственно от государя, а другие от того, кто наделен полномочиями общего характера с правом оставлять вместо себя доверенных министров на время своего отсутствия; этот способ часто применялся в отношении испанских министров, принимавших участие в работе конгрессов, где они вели переговоры с другими министрами; испанцы практиковали это как в силу своей напыщенности и кичливости, так и по причине удаленности мадридского двора, который обычно присылал одну общую доверенность губернатору Нидерландов для осуществления дел на севере, а другую доверенность — губернатору герцогства Миланского для ведения дел, касавшихся итальянских князей, Швейцарии и Граубюндена; эти губернаторы от Испании нередко отправляли посланников, признаваемых в качестве официальных представителей правителями и государствами, к которым их посылали, а испанскому послу в Швейцарии поручения обычно давал губернатор Милана, перед которым тот отчитывался о проведенных переговорах; многие правители и государства также содержали министров при испанских губернаторах, а папа присвоил ранг апостольского нунция своему министру при вице-короле Неаполя. Паспорта представляют собою документы, по которым те, на кого они выписаны, могут и должны проезжать в полной безопасности по землям государей или государств, их выдавших, даже если те находятся в состоянии войны с их правителями; они взаимно договариваются об этом в целях обеспечения безопасности министров, направляемых ими для ведения переговоров в места, определенные для проведения конфереций; ранги этих министров, будь то посол или посланник, должны быть указаны в этих паспортах, которые обычно передаются министрам государей, признанных по- 89
средниками, для пересылки заинтересованным сторонам. Такими паспортами нельзя пренебречь, не нарушив права народов. Об инструкциях анструкция — это письменный документ, содержащий основные указания государя или государства, возлагающего поручение на своего дипломата, чтобы тот смог к нему обращаться для освежения памяти и направления своего поведения; этот документ должен храниться в секрете и предназначается исключительно для того, кому выдается; в иных случаях ему дают поручение довести этот документ или некоторые статьи из него до сведения государя, к которому направлен, или кого-либо из его наиболее доверенных министров, дабы тем самым доказать им доверие, питаемое направившим его государем; бывает также, что иногда выдаются инструкции двух видов: одна явная (Ostensive)y то есть предназначенная для показа, а вторая тайная, содержащая истинные и наиважнейшие намерения правителя или государства, которые ее выдают; но различные пункты инструкций часто корректируются ежедневно получаемыми дипломатом депешами, которые надлежит считать новыми инструкциями, составленными в соответствии с присылаемыми им известиями о стране, где он находится, и о событиях, изменяющих положение дел, состояние умов и намерения государей и министров, от которых это все зависит. Нельзя, не нарушив права народов, принудить официального представителя показать данную ему инструкцию, и он никогда не должен сообщать о ней без специального указания своего господина; для придания достоверности своим словам ему нет надобности в ином средстве, кроме представленной им верительной грамоты или переданных полно- 90
мочий. Как бы правильно не были составлены инструкции, степень их пользы зависит от разумности тех, кому они даны; расторопный дипломат не только умеет ловко исполнять повеления своего государя, но и постоянно доставляет ему сведения и средства, дающие тому возможность воспользоваться благоприятными обстоятельствами для успешного осуществления своих намерений; непригодный для должности человек не способен ничем воспользоваться, он плохо исполняет данные ему указания, и сколь бы ясны они ни были, он способен допустить ошибку; с предложениями, которые ему поручено сделать, он выступает в неудачное время или неподобающим образом, он упускает возможности добиться успеха, и вместо того, чтобы способствовать процветанию дел своего господина, он зачастую пособничает его врагам. Удивительно наблюдать переменчивость человеческого поведения: ведь нет министра, который, имея намерение построить дом, не отбирал бы для этого со всей тщательностью лучшего архитектора и лучших работников, но многие, собираясь поручить ведение переговоров по делам крайней важности, от которых нередко зависит благополучие государства, доверяют его не архитекторам этого искусства, а каменщикам, то есть людям, не обладающим ни умом, ни способностью, ни ловкостью, столь необходимыми для должностей такого рода. Тех, кто пользуется доверием государя или министра, нельзя оправдать, когда представляют им подданных, неспособных вести иностранные дела, ибо допускаемые ими в этом случае промахи влекут за собой слишком большие неприятности; совершает ошибку дипломат, не раскрывший и не предвидевший намерений, способных, воплотившись, причинить вред интересам его господина, и занимающий место другого человека, более просвещенного и более усердного, который сумел бы их распознать и воспрепятствовать их осуществлению. Оплошности, допущенные теми, кто служит правителю внутри государства, могут быть исправлены его властью, но 91
поскольку не так обстоит дело в отношении ошибок, допускаемых на переговорах с суверенными правителями или свободными государствами, стало быть, министр, руководящий переговорами, должен со всею осмотрительностью и тщательностью подбирать подданных, которые будут принимать в них участие; он должен сам проверить их, не обращая внимания ни на рекомендации, ни на родство или свойство, разве что они не будут соперничать с достоинством и способностью этих людей, потому что он отвечает перед своим государем за тех, кого представляет, их успехи делают ему честь, а неудачи ложатся на него тенью, и ему часто приходится употреблять все свое искусство, дабы их загладить; но достоин сожаления главный министр, если из-за интриг и нашептываний, процветающих при некоторых дворах, на такие должности назначают людей неспособных, а его самого лишают возможности определять туда самых лучших. Что послу или посланнику надлежит делать до отъезда Как только принято решение направить дипломата к какому-либо двору или в какую-либо республику, он должен в первую очередь потребовать, чтобы его ознакомили с депешами последнего министра, его предшественника в этой стране, дабы получить представление о состоянии, в коем он оставил дела, по которым вел переговоры, и быть в состоянии продолжать их, используя знания о прошедших событиях в целях определения линии своего поведения в будущем. Все события переплетены между собою, и посему знание фактов абсолютно необходимо, в особенности при ведении переговоров между свободными и независимыми государствами, которые руководствуются обыкновенно своими интересами и примерами из прошлого, нежели соображениями пра- 92
ва. Когда вновь назначенный дипломат прочел со вниманием депеши своего предшественника, он должен отметить и обдумать трудности, с которыми может столкнуться на своей должности, будь то в отношении церемониала или порученных ему дел, а затем потребовать от государева министра, пред коим ему предстоит держать отчет, необходимых разъяснений и указаний по поводу этих затруднений, и предложить ему наиболее подходящие, по собственному разумению, средства для их преодоления. Каким бы искусным ни был государь или министр, которому вверено общее ведение его дел, ему бывает трудно все предвидеть и вручать дипломатам, отправляющимся к иностранным дворам, достаточно подробные и точные инструкции на все случаи жизни; следовательно, нужно, чтобы тот, кому поручено исполнение указаний его господина в далекой стране, до своего отъезда тщательно уяснил бы его основные намерения, а потом спросил бы его о средствах, наиболее подходящих для их успешного осуществления. Он должен, кроме того, осведомиться у тех, кто вел переговоры в государстве, куда он отправляется, либо у тех, кто там долго жил, о многочисленных подробностях, знание коих может оказаться ему весьма полезным для выбора линии поведения; хорошо бы ему также завести личную дружбу с министром той страны, находящимся при дворе, от которого он сам отправляется, чтобы тот министр дал ему в письмах хорошие рекомендации, надо особенно стараться уверить его в своем желании понравиться государю или государству, куда направляется, и способствовать добрым отношениям между их государями; он должен еще сказать этому министру, что не пропустит ни одного случая, дабы в выгодном свете представить его поведение и рассказать об уважении, приобретенном им в той стране, где он находится: это может в немалой степени подвигнуть министра на оказание ему добрых услуг своими письмами и помощи в приобретении друзей в своей стране; ведь люди охотно оказывают услуги тем, кто старается быть им полезным, а взаимные услуги являются самыми 93
надежными и самыми твердыми основаниями дружбы. Расторопному дипломату надобно еще тщательно подобрать себе слуг из людей испольнительных и благонравных, которые не испортят благоприятное впечатление о нем в той стране, куда он направляется; в особенности он должен приучать их достойно вести себя на собственном примере и строго наказывать тех, кто пренебрег своим долгом, вместо того, чтобы поддерживать их в их беспутствах, как то делают весьма неприлично многие министры, сами иной раз ведущие слишком беспорядочный образ жизни и злоупотребляющие авторитетом своего государя, а также положенными им по должности привилегиями, для удовлетворения своих прихотей. Он должен прежде всего выбрать себе преданного и здравомыслящего секретаря, рассматривая этот выбор как одно из наиважнейших дел; ибо если он выберет себе в секретари, плута, человека распутного или неделикатного, то столкнется с великими неприятностями. Несколько лет тому назад секретарь одного французского посла продал шифр своего господина двору, при котором тот вел переговоры; из- за этого предательства депеши посла стали перехватывать и расшифровывать, что наделало много шума и привело почти к разрыву, могущему иметь неприятные последствия, пагубные для обоих дворов, в интересах которых было оставаться союзниками. Необходимость выбора преданного и способного секретаря дает повод предположить, что было бы полезно для службы королю восстановить старинный обычай, упраздненный с недавних пор во Франции: определять к нашим послам секретарей посольства, выбираемых и оплачиваемых королем, как это с успехом делается в других державах. Шведские короли располагают большим числом секретарей, называемых порученцами (de commission), они отправляют их со своими послами и посланниками, и те сами становятся посланниками и даже послами, после того как послужат при министрах, имеющих такие должности. Секретари посольства, выбранные королем и по- 94
лучающие от него жалованье, помогли бы сохранять тайну переговоров, которая часто доверяется дурным людям, потому что послы не производят необходимых расходов, дабы привлечь, к себе людей верных и способных хорошо им служить; они могли бы значительно облегчить работу посла, избавив его от множества мелких дел, которые опасно доверять людям нескромным или нерасторопным; и из них получились бы хорошие работники, каковые ныне столь редки, но столь необходимы для такого рода должностей. Что надлежит делать дипломату по прибытии к иностранному двору Нрибыв в страну, куда его направили, дипломат должен, согласно установленному обычаю, сообщить о своем приезде, назвать свою должность, а также как можно скорее испросить для себя приватную аудиенцию у государя, и там, по преимуществу, пространно заявить о желании своего господина быть с ним в доброй дружбе и согласии и прочнее прежнего закрепить их узы; к этому надлежит присовокупить свидетельства уважения и дружбы его господина по отношению к государю или государству, к которому дипломат направлен, а также заявить о его намерении способствовать достижению между ними полного согласия. Осуществив предварительные шаги и исполнив церемонии, принятые для подобных случаев, он должен направить усилия на изучение окружающей обстановки, иначе говоря пристально наблюдать за состоянием дел при дворе и в правительстве; ему надлежит особенно хорошо изучить наклонности, привязанности, добродетели и слабости государя, дабы быть в состоянии употребить эти знания в случае необходимости; он может, если у него достанет ума, приобрести их не только самостоятельно, имея доступ к государю в силу своей 95
должности, но и при помощи сведений, которые может получить от других иностранных министров, долгое время пребывающих при том дворе; ему полезно, а часто и необходимо, завязать с ними знакомство и до некоторой степени дружбу. Поскольку нет государя, который бы не доверял кому- либо в своих самых главных делах, дипломат должен в то же время изучить слабые места, мнения, пристрастия, предубеждения и интересы министров и доверенных лиц государя, к которому направлен, а также выяснить степень их влияния на государя или в государстве и какая роль им отведена в принятии решений. Когда он четко уяснит себе все эти вещи, он должен точно описать их в депешах своему государю и на основании этих описаний построить свои заключения о средствах, которые ему целесообразно было бы употребить для успешного выполнения данных ему поручений. Собрав все эти сведения, ему надлежит постараться применить их на практике, дабы завоевать расположение и уважение государя, его министров и фаворитов, а также приложить силы к поиску наиболее подходящих средств, чтобы добиться их благожелательного расположения к интересам его господина. Самый верный и наилучший путь для достижения этой цели искусный дипломат должен видеть в рассмотрении всех преимуществ, которые могут извлечь из предлагаемого им союза правитель или государство, при коих он состоит; он должен попытаться их убедить в значимости этих преимуществ, искренне стараться эти выгоды для них предоставить, сообразуя их с пользой для своего государя; он станет, таким образом, связующим звеном в их дружбе и союзе, непременно приобретет их уважение и доверие, оказывая содействие их общим интересам. Также он может иногда воспользоваться чувствами, государя или его министров, например, негодованием в ответ на полученные оскорбления или завистью к другой державе, дабы подвигнуть их к принятию решений, согласных с интересами его государя, потому что в таких случаях эти чувства 96
зачастую берут верх над важнейшими интересами. Такое чаще имеет место при дворах государей, нежели в республиках, за исключением случаев, когда республики управляются кучкой властолюбцев, захвативших там верховную власть и приносящих общественные интересы в жертву частным выгодам и преимуществам, извлекаемым ими из своего положения. Как добиться благорасположения государя и его министров Как бы высоко ни стояли государи, все же они люди, подобные нам, то есть подвержены влиянию таких же страстей; однако же помимо общечеловеческих страстей, их мнение о собственном величии и реальная власть, которой они обладают по своему положению, возбуждают в них мысли, отличающиеся от мыслей обычных людей; и хороший дипломат должен вести себя с ними, исходя из их представлений, дабы избежать ошибки. Он должен поэтому в определенном смысле отказаться от своих собственных мнений и поставить себя на место государя, с которым ведет переговоры, так сказать, перевоплотиться в него, понять его соображения и склонности и сказать себе, познав его таким, каков он есть на самом деле: «Если бы я был на месте этого государя, с его властью, его страстями и предрассудками, какое бы воздействие оказало на меня то, что я ему предлагаю?» Если он часто будет задумываться об этом, это ему весьма пригодится для правильного выбора поведения и речей во время переговоров с тем или иным государем и для приобретения его благорасположения. Одно из наилучших средств убеждения состоит в том, чтобы нравиться; чтобы в этом преуспеть, дипломат должен стараться говорить приятные вещи, а неприятные смягчать 97
подбором речей, тоном, видом и манерой выражаться. Государи с рождения приучены видеть в окружающих покорность и почтение и слышать от них похвалы; поэтому они более чувствительны и легче раздражаются, когда им противоречат, когда они слышат слишком вольные или слишком непринужденные речи, шутки и некоторые истины, непривычные для их ушей. Хороший дипломат должен всячески стремиться не задеть гордости, свойственной их положению; не стоит ни расточать им пошлых восхвалений, ни лицемерно прославлять их за поступки, достойные порицания; но он должен, однако, не упускать случая выразить им заслуженную хвалу, и если он сам благороден сердцем и умен, он сумеет сделать это кстати и достойным образом. Глубоко укоренившаяся среди правителей привычка слышать дифирамбы делает их, как правило, более разборчивыми, чем обычные люди, в отношении похвал; чтобы быть благосклонно принятыми, предназначенные им хвалы должны оказаться небанальны и прозвучать вовремя: правители в этом подобны гурманам, отточившим свой вкус долговременным потреблением самых изысканных кушаний, и их придворные непрестанно заняты приготовлением для них хорошо приправленных комплиментов. Величайшее искусство придворного состоит в умении похвалить кстати. Лучшее средство в том преуспеть — это никогда не расточать пустых похвал, то есть не приписывать государю никаких прекрасных качеств, которыми он не обладает, но подчеркивать и преподносить в выгодном свете имеющиеся у него достоинства, и не превозносить его кроме как за то, что по-настоящему заслуживает похвал. Было бы желательно, чтобы государей не хвалили, разве что слегка, за их богатства, красоту дворцов и их убранства, драгоценностей, одежд и прочих суетных и не имеющих большого значения вещей, а хвалили за то, что присуще только лишь им и заслуживает похвал: их величие, мужество, справедливость, умеренность, милосердие, щедрость, доброту, кротость, а также за все дела их поистине добропорядочные, за их таланты и просвещенность ума, их мудрость, умение 98
вести дела и стремление к великим свершениям. Туда же можно присовокупить и наружную привлекательность, в особенности молодых государей, но такого рода комплименты более годятся для дам и бывают им приятнее всяких других похвал; искусный дипломат не должен забывать говорить их принцессам, пользующимся влиянием, всякий раз, когда представится удобный случай. Многие сумели добиться их благоволения этим способом и применяли его для успешного осуществления дел своего господина, а иные, напротив, навлекли на себя неприятности, прилагая чересчур много стараний, чтобы им понравиться; таким образом, для выбора линии своего поведения в зависимости от обстоятельств требуется предельная осмотрительность. Существуют определенные знаки преданности, сопровождаемые почтением, которое должно выражать государям и государыням; это немало помогает дипломату, умеющему использовать такие знаки, сделаться им приятным; трудно удержаться от того, чтобы не испытывать симпатию к тому, кто к нам ее проявляет; она завоевывается по большей части проявлениями внимания, заботы, любезности и часто оказываемыми услугами, скорее небольшими, нежели очень существенными. Знавал я одного выдающегося и блестящего дипломата, который не пренебрегал ни одной из этих вещей и часто, играя с одним великим государем, нарочно проигрывал, дабы привести его в хорошее расположение духа, что ему непременно удавалось, вследствие чего он добивался более благосклонного отношения государя к делам, по которым они вели переговоры, и ничтожный проигрыш в игре был несравним с великою пользой, извлекаемой им из того, что он сумел угодить государю. То же средство способствовало возвышению одного из последних пап, который будучи еще просто прелатом, часто игрывал в гранд-прим с папской родственницей. Однажды, когда на кону стояла значительная сумма, прелат позволил даме ее взять, хотя выиграл он, и бросил карты на стол, как будто невзначай показав их перед тем стоявшему за его спи- 99
ной камердинеру этой дамы. Камердинер впоследствии рассказал даме о любезности прелата, и она так была этим тронута, что решила употребить свое немалое влияние для возведения его в сан кардинала, в чем и преуспела. То, что было сказано о способах приобретения благорасположения государя, может быть использовано и в отношении его главных министров; искусный дипломат должен изыскать средства заинтересовать их в успехе своих переговоров и в соблюдении условий договора, заключаемого им с их государем. Для этого он должен суметь удовлетворить и их частные интересы, не компрометируя их, а также употребить всю свою ловкость и деликатность, дабы предоставить им возможность извлечь пользу из его добрых намерений по отношению к ним; ему представляется случай осуществить это, когда он принимает участие в переговорах от имени великого государя с государем не столь знатным. Поскольку последний получает обычно определенную денежную помощь под названием subsides1, щедрость более могущественного государя должна распространяться и на министра, который способствовал их союзу; многие государи, особенно в северных странах, считают за благо, когда их министры пользуются этими случаями, только бы им не напоминали о том, что это входит в условия договора, а сами они рассматривали эти случаи как своего рода проявления любезности, продиктованной исключительно щедростью оказавшего ее государя. Когда же дипломат ведет переговоры от имени правителя малого государства с кем-нибудь из могущественных государей, он не располагает такими средствами, потому как его господин не в состоянии их ему предоставить; министров могущественного государя, имеющих перед собой лишь великие цели, не заботят мелкие интересы, они стараются устроить свою судьбу лишь за счет милости их господина. Поскольку дипломат не слишком знатного правителя не располагает этим удобнейшим инструментом, он должен восполнить этот недостаток большей гибкостью и ловкостью при ведении пе- 1 Subsides (фр.) — субсидии. 100
реговоров, дабы сделаться приятным министру, с которым договаривается. Для этого ему надобно постоянно демонстрировать свое рвение и преданность интересам двора, при котором он состоит, уведомлять министра обо всех дошедших до него новостях, благоприятных для этого двора, радоваться им вместе ним, равно как и выгодам, касающимся самого министра и его семьи, всегда с похвалой отзываться о делах государя, при котором он находится, а также о его личных качествах, никогда не совершать грубой ошибки некоторых иностранных министров, которые, прожив при дворе многие годы, становятся неприятны и подозрительны государю и его министрам, так как порицают их поведение и дела, восхваляя неумеренно поступки их врагов и постоянно делая предсказания, выгодные для этих последних; такой недостаток здравомыслия непростителен для дипломата, однако многие из тех, кто страстно, но бесцельно увлечен делами общего характера, совершают эту ошибку, и их неделикатность доходит до того, что они без пользы выражают недоброжелательность по отношению к тому двору, где находятся, причем в присутствии придворных, которые не упустят случая доложить об этом. Иные воображают, что такими поступками привлекут больше внимания к своей персоне; но это ложное предположение, и подобное поведение почти никогда не приносит им успеха; если они поступают так в угоду своим собственным страстям, они доказывают свою несостоятельность или недостаток преданности, жертвуя интересами государя ради своих капризов; государь, располагающий хорошими советниками, должен отзывать тех, кто впадает в подобное заблуждение, ибо пристрастный человек обычно сообщает ложные сведения о состоянии дел при том дворе, где находится, а они заставляют получающего их государя предпринимать ошибочные действия. Но министр, добившийся хорошего отношения к себе в той стране, где он пребывает, не встречает затруднений, и этим он зачастую столько же обязан самому себе, своей порядочности и обходительности, сколько важности возложенно- 101
го на него поручения. Сколько бы порока и коварства ни было сокрыто в человеческой душе, редко встречаются люди, которых нельзя было бы убедить при помощи доводов здравого рассудка, в особенности когда тот, кто им обладает в степени, близкой к совершенству, старается всегда употребить его на то, чтобы быть полезным и приятным, насколько это в его силах. Всякий умный человек, сильно желающий понравиться другому человеку, с которым ведет дела, обычно в этом преуспевает и находит средства быть с благосклонностью им выслушанным. Если дипломат обнаружит у государя или главного министра недобрые намерения или предубеждения, овладевшие ими до такой степени, что они не поддаются никаким доводам и не осознают своих подлинных интересов, он не должен по этой причине прекращать добиваться своего; ему. следует поступить так, как поступил бы хороший часовой мастер, к которому попали сломанные часы: он попытался бы устранить имеющиеся неисправности; дипломат должен таким же образом и с таким же хладнокровием взирать на препятствия, мешающие успеху его переговоров, не раздражаясь по той причине, что кто-то не хочет или не может услышать его доводов: это кусты терновника, попадающиеся ему на дороге, их надобно терпеливо огибать; обстоятельства меняются, и самые стойкие и упорные люди проявляют порой непостоянство и легкомыслие; все их мысли, все их решения зависят только от состояния их воображения, подверженного различным влияниям, часто весьма противоположного свойства; так что никогда не следует отчаиваться в своих попытках переменить их дурное отношение на лучшее, задействуя правильные средства; равно как никогда не следует слишком полагаться на их милость, рассчитывая, что она будет продолжаться до бесконечности. 4^=г**^ 102
^^Глава XVI^fr Замечания о способах ведения переговоров Нереговоры ведутся устно или письменно; первый способ чаще применяется при дворах государей, а второй при ведении переговоров с республиками или в собраниях, таких как сеймы в империи или в Швейцарии, конгрессы по вопросу заключения мира и другие совещания уполномоченных министров. Для опытного министра более выгодно вести переговоры устно, так как в этом случае он имеет больше возможностей узнать мнения и намерения своих собеседников и употребить свое умение внушить им мысли, соответствующие его собственным представлениям, используя при этом свою способность располагать к себе людей и силу своих доводов. Большинство людей, рассуждающих о делах, уделяют больше внимания тому, что сами хотят сказать, нежели тому, что им говорят; они настолько переполнены мыслями, что только и думают о том, как сделать так, чтобы их выслушали, и почти не могут заставить себя, в свою очередь, слушать других. Этот недостаток в особенности присущ нашей нации, от природы живой, представители которой нетерпеливы и с трудом сдерживают порывы своего темперамента; это легко заметить в обычных разговорах французов, когда почти все они говорят одновременно и беспрестанно перебивают говорящего вместо того, чтобы дождаться, пока он закончит свою речь, и только тогда ему отвечать. Одним из качеств, наиболее важных для хорошего дипломата, является умение слушать внимательно и вдумчиво то, что ему хотят сказать, и точно и кстати отвечать на предложения, не спеша при этом объявить обо всем, что он знает и чего желает. О предмете переговоров он сообщает ровно столько, сколько необходимо для определения положения, он сообразует свою речь и поведение с тем, что выясняет, когда получает ответ, а также по мимике, по тону и виду, с которыми к нему обращаются, и учитывая все прочие обстоятельст- 103
ва, способные помочь ему проникнуть в мысли и распознать намерения тех, с кем ведет переговоры; изучив их умонастроение и устремления, состояние их дел, их страсти и интересы, он применяет все эти знания для того, чтобы постепенно подвести их к цели, намеченной им самим. Великий секрет искусства вести переговоры состоит в умении, так сказать, по капле наполнять умы своих партнеров теми идеями, в которые они должны уверовать, как того требует ваш интерес. Многие люди никогда не согласились бы принять участие в предприятии, какие бы выгоды оно им не сулило, если бы им заранее описали весь его масштаб и все последствия, однако они позволяют себя вовлечь в такие дела, если это происходит постепенно, ибо за первым шагом неизбежно следует второй, а за ним и все остальные. Поскольку в делах нередко бывают препятствия, которые заключаются в необходимости учета зачастую противоположных интересов государей и государств, которые ни за кем не признают права высказывать суждения относительно их претензий, стало быть, тот, кому эти интересы вверены, должен проявить ловкость, дабы уменьшить и устранить таковые затруднения, причем не только средствами, подсказанными ему просвещенным разумом, но также используя гибкость и мягкость своего характера, позволяющие приспособиться к страстям и даже прихотям и предубеждениям тех, с кем ведутся переговоры. Человек сложный, с жестким и строптивым нравом, умножает встречающиеся в делах трудности резкостью, каковая раздражает и отталкивает людей; он часто придает значение пустякам и малообоснованным претензиям, из которых создает себе преграды, мешающие ему в течение всего хода переговоров. Искусство ведения переговоров предполагает среди прочего умение взяться за дело, предусмотрев самый простой способ его осуществления, о чем один из древних1 выразился следующим образом: всякая вещь имеет две ручки: за одну из 1 Эпиктет в «Руководстве» (прим. автора). 104
них ее нести легко, за другую же тяжело; не берись за неудобную ручку, иначе ты не сможешь ни взять вещь, ни нести ее, но подходи к ней с правильной стороны, и ты понесешь ее без труда. Самый верный способ взяться за правильную ручку — это сделать так, чтобы лица, с которыми ведутся переговоры, находили свой интерес в том, что им предлагают, причем демонстрировать его для них следует при помощи не только справедливых доводов, но также и приятных манер, выказывая снисхождение к их мнениям в случаях, когда эти мнения не противоречат по существу намеченной цели; это незаметно заставляет их проявлять такое же снисхождение в других делах, зачастую несколько более важных. Почти нет людей, готовых признать, что они неправы или совершили ошибку, и полностью отказаться от своего мнения, согласившись с мнением других, когда их собственное опровергают лишь посредством противоположных доводов, сколь бы хороши они ни были; но многие в состоянии отказаться от некоторых своих убеждений, когда с ними соглашаются в другом, что достигается при помощи тактичного обращения, способного побудить их оставить свои предубеждения; для этого необходимо обладать искусством приводить им доводы, которые могут оправдать их прежние поступки или мысли, дабы польстить их самолюбию, а затем представить более сильные доводы, основанные на их интересах, чтобы заставить их изменить свое мнение и поведение. Каким бы неразумием ни отличалось большинство людей, они, однако, по-прежнему питают уважение к разуму, желая уверить других, будто они поступают согласно его законам и способны ему покориться, если употребить искусство, дабы их в том наставить, не затрагивая их гордости и тщеславия. Люди часто поверяют друг другу свои чувства и настроения; человек брюзгливый и несговорчивый вызывает у того, с кем ведет переговоры, желание ему противоречить; потому необходимо избегать любых острых споров и проявлений упрямства в отношениях с государями и их министра- 105
ми, приводя им свои доводы без излишней горячности и без стремления всегда иметь последнее слово; если станет заметно, что они до некоторой степени утратили самообладание и хорошее расположение духа, благоразумие требует переменить тему, оставив обсуждение прежней до более благоприятного момента, когда изменятся обстоятельства дела, их умонастроение и состояние, которые не всегда одинаковы по причине неуравновешенности и свойственного людям непостоянства; дипломат своим старанием и любезностью должен попытаться добиться у государя, с коим ведет переговоры, такого расположения духа, когда тот сможет выслушать и благосклонно воспринять те вещи, которые этот дипломат намеревается ему поведать, а это нередко зависит как от самого дела, так и от манеры его представления. Человек приятный, с разумом чистым и просвещенным, владеющий искусством преподносить самые великие дела как нетрудные и выгодные заинтересованным сторонам и умеющий делать это легко и с осторожностью, уже, можно считать, сделал полдела, и ему не составит труда его завершить. Искусный дипломат должен, кроме того, старательно избегать соблазна из соображений глупого тщеславия представить себя как человека хитрого и ловкого, дабы не вызвать недоверия в умах тех, с кем он ведет переговоры; напротив, ему следует стараться убедить их в чистосердечии, искренности, честности и чистоте своих намерений, чтобы согласовать вверенные ему интересы с интересами государя или государства, к которому направлен: этому надлежит быть подлинной и основательной целью, достижению которой должны служить все переговоры. Ему, кроме того, следует избегать показной демонстрации собственных талантов и высказывания непререкаемых суждений обо всем, что предлагают его вниманию; это вызовет по отношению к нему лишь отвращение и зависть, если он по-настоящему искусен, и выставит его в смешном свете, если он приписывает себе больше, нежели есть на самом деле. Гораздо полезнее для него скрывать часть своих способностей; он должен всегда скромно высказывать свое мнение, подкре- 106
пляя его убедительными и вескими доводами и не пренебрегая в то же время доводами других. Не следует, однако, позволять брать над собой верх иным самодовольным людям, пытающимся злоупотреблять любезностью и добродушием тех, кто не обладает достаточной решительностью, чтобы им противостоять. Если дипломат служит великому государю, могущество которого порождает ревность в его соседях, он должен больше хвалить его сдержанность, нежели его силу, и говорить о силе лишь как о средстве защиты его законных прав, а не подчинения государей и свободных народов его воле. Угрозы раздражают людей, часто они доводят слабого правителя или малое государство до крайностей, чего не происходило бы, если бы дела были им представлены в спокойной и мягкой манере; это случается оттого, что все люди тщеславны и часто приносят свои подлинные интересы в жертву своему тщеславию. Когда могущественный государь имеет обоснованные претензии к правителю слабому и хочет потребовать от него удовлетворения, дабы другим было неповадно, удар должен быть нанесен одновременно с угрозой либо следовать непосредственно за ней; его дипломатам не следует допускать, чтобы другой государь догадался о чем-либо по их речам, дабы не дать ему времени или возможности обезопасить себя от предназначенных ему ударов путем заключения союзов с другими державами из числа врагов или завистников — он почти всегда поступит так, только бы не покориться воле того, кто ему угрожает. Большинство министров великих государей придерживаются правила избегать письменного изложения намерений своих повелителей, они предпочитают сообщать о них устно, так как в этом случае им легче в зависимости от складывающихся различных обстоятельств толковать сказанное, нежели написанное. Есть еще одна причина, побуждающая их отказываться от письменных представлений: получающий их министр способен употребить их во вред государю, от имени которого они поступают, показав их министру противной сто- 107
роны, дабы добиться от нее выгод или лучших условий; он не может сделать то же самое с предложениями, высказанными ему устно, ведь он не будет с состоянии представить бесспорные тому доказательства. Бывают, однако, случаи, когда трудно уклониться от представления письменных предложений или ответов; для предотвращения злоупотребления ими надлежит подавать их как можно позже, когда договор уже подготовлен к заключению, а главные условия согласованы. Опытный министр должен брать на себя заботу о составлении его статей, так как тот, кто излагает их в письменном виде, имеет то преимущество, что может облечь согласованные условия в выражения наиболее созвучные интересам его господина без отклонения от обоюдных договоренностей; когда же дипломат не может добиться права участвовать в составлении договора, он должен подвергать тщательному изучению представляемые ему формулировки статей, дабы воспрепятствовать включению туда двусмысленных положений, которые могут быть истолкованы не в пользу его государя. ^гг^Глава XVII^^ Советы послам и другим министрам, ведущим переговоры за границей Разумный и искусный министр должен не только быть добрым христианином, но и всегда выказывать себя таковым в своих речах и образе жизни, не терпеть в своем доме людей распутных и испорченных, а также непристойных речей или дурного поведения за своим столом или в своем присутствии. Ему следует быть справедливым и скромным во всех своих действиях, почтительным с государями, любезным с равными, мягким с нижестоящими, кротким, учтивым и честным со всеми. 108
Ему надлежит приспособиться к нравам и обычаям страны, в которой находится, не выказывая к ним отвращения и не презирая их, подобно многим дипломатам, беспрестанно превозносящим образ жизни в своей стране, дабы найти повод подвергнуть критике то, что существует в других местах. Дипломат должен раз и навсегда уяснить, что не в его власти добиться того, чтобы целая страна стала следовать его образу жизни, и что куда как разумнее приспособиться к образу жизни той страны, где он оказался, на тот небольшой срок, в течение которого ему предстоит там находиться. Он никогда не должен критиковать форму правления и тем более поведение государя, с которым ведет переговоры; напротив, ему следует восхвалять все, что он там найдет достойного похвалы, но без притворства и низкой лести. Нет нации или государства, где не было бы множества хороших законов наряду с некоторым количеством плохих: надо отмечать хорошие и умалчивать о тех, которые таковыми не являются. Ему полезно было бы знать или изучать историю той страны, где он находится, дабы при случае побеседовать с государем или знатными особами его двора о великих делах их предков и об их собственных свершениях, чем вполне можно добиться их расположения; он чаще должен заводить с ними разговор об этих предметах и побуждать их рассказывать о них, так как он наверняка доставит им удовольствие, слушая их, — а именно к этому ему надлежит стремиться. Дипломату следует постоянно помнить о целях, ради которых государь направил его за границу, делать .все, что может привести его к их достижению и воздерживаться от таких действий, которые способны его от них отвлечь. Две главные цели всякого дипломата, как это было сказано выше, состоят в том, чтобы вести за границей дела своего государя и выведывать о делах других. Средство достижения как первой, так и второй состоит в завоевании уважения, дружбы и доверия государя и влиятельных особ; для этого необходимо^ чтобы, стараясь им угодить, он прилагал все 109
усилия, дабы устранить все подозрения и опасения, могущие его от них отдалить, убеждал их в своих добрых намерениях по отношению к ним, извинялся за прошлые обиды в приличествующих выражениях, не возлагая, однако, вину на своего государя или на министров, являвшихся его предшественниками на этой должности, если только эти последние не заслужили того своим поведением, которого нельзя оправдать. Заручившись каким-либо обещанием, важным для своего государя, он должен, не теряя времени, добиваться его выполнения, и, напротив, не должен налагать обязательств ни на своего господина, ни на себя самого, кроме как в самый последний момент и как можно реже; ему надлежит сперва получить точные письменные указания, дабы потом нельзя было ни обвинить его, ни отречься от того, что он пообещает. Ему необходимо всегда стремиться к тому, чтобы быть хорошо осведомленным и одним из первых узнавать обо всем, что происходит, причем не только при том дворе, где он находится, но и при других дворах, где он должен иметь хороших корреспондентов, не жалея труда на составление писем и средств на почтовые расходы, которые в этом случае употребляются с большой пользой: знания ему окажутся весьма полезны в проводимых им переговорах. Хорошо осведомленный и просвещенный дипломат при любых обстоятельствах находит способы и средства, помогающие ему легче достичь успеха в его начинаниях; он часто дает полезные советы своему государю, поддерживает наилучшие отношения с тем государем, при котором находится, и обладает искусством представлять ему в выгодном для своего государя свете различные события, обо всех подробностях которых он старается узнавать первым. Особенно важно для дипломата знать абсолютно все о значительных событиях, происходящих при дворе его государя, как для собственных нужд, так и для того, чтобы иметь возможность правильно отвечать на вопросы, которые ему часто задают по этому поводу; и поскольку многочисленные дела, которыми обременен главный министр государя, не позволяют ему точно и подробно уведомлять обо всем каждого ПО
из дипломатов, они сами должны регулярно вести переписку с кем-нибудь из своих друзей, живущих при дворе, которые бы взяли на себя заботу сообщать им о происходящем, дабы они были в состоянии опровергать ложные слухи, зачастую распространяемые врагами их государя о состоянии его дел, и предотвращать вред, который мог бы быть причинен его интересам в тех странах, где они находятся. Кроме того, дипломату необходимо точно знать намерения двора, которому служит, нрав, темперамент и качества своего государя, склонности и интересы тех, кто пользуется там влиянием, а также то, какую роль они могут играть в принятии решений; ибо если ему не достает этих знаний, он подвергается риску совершить ошибку в своих представлениях и выполнять напрасную работу, исходя из ложных оснований; разногласие между главными министрами государства сильно вредит переговорам и делам суверена, потому что бывает так, что один из этих министров поддерживает переговоры и дипломата, который ими занимается, а другой часто стремится их расстроить или не допустить выполнения договоров. Дипломат должен всегда хорошо высказываться о делах своего государя в той стране, где находится, но с осмотрительностью, дабы не было утрачено доверие к его словам; для этого он должен избегать лжи, не уподобляясь некоторым министрам наших соседей, которые часто беззастенчиво объявляют о воображаемых преимуществах сторонников их партии. Помимо того, что ложь недостойна официального представителя, она приносит делам министра больше вреда, нежели пользы, потому что в дальнейшем уже никто не будет верить в правдивость поступающих от него известий; конечно, невозможно не получать никогда ложных сообщений, но необходимо передавать их такими, какими они были получены, не принимая на себя ответственности за их истинность; искусный дипломат должен столь прочно утвердить свою репутацию как человека правдивого в глазах государя и министров, с которыми он ведет переговоры, дабы они никогда не сомневались ни в достоверности его сообщений, ни в искрен- 111
ности его обещаний. В письмах к своему государю он должен остерегаться излишней поспешности, когда докладывает ему об успехах своих переговоров, разве что имеет письменные документы, подтверждающие сделанные ему уверения, ибо люди от природы переменчивы и лживы, и его справедливо обвинят в легкомыслии, если он заранее сообщит своему господину то, что потом ему придется опровергать; ему лучше сделать больше и добиться большего, чем он сообщает в своих депешах, дабы действовать наверняка и приятно удивлять доведением желаемого до конца. Дипломату надобно принять меры, чтобы до его государя доходило из разных мест, что он пользуется расположением и уважением при том дворе, куда его направили; полезно также, чтобы государь или государство, при котором он пребывает, были осведомлены о том, что он в милости у государя, которому служит: для этого ему нужны услуги и свидетельства его друзей — как тех, что остались при его государе, так и приобретенных им в той стране, куда он направлен. Посол не должен принимать к себе в качестве главных слуг жителей той страны, где он находится: обычно таким образом в дом попадают шпионы. Ему следует показывать добрый пример своим слугам, дабы отвратить их от всякого распутства и иметь больше права их наказывать, когда они оному предадутся, потому что он отвечает за все совершенные ими проступки. Дипломатам не должно принимать каких-либо подарков от государя или государства, при котором пребывают, без дозволения и ведома своего господина, за исключением тех, что установлены обычаем и вручаются официальным представителям при их отъезде; принимающий подарки продает себя, это своего рода измена — доверяться таким образом иностранному государю, ведь тем самым дипломат становится не способен решительно встать на защиту интересов своего государя. Послу надлежит помнить, что он представляет своего государя, когда речь идет об осуществлении им своих служеб- 112
ных обязанностей, и проявлять твердость в отстаивании всех полагающихся ему по должности прав; но когда служба окончена, он должен забыть о своем чине и быть непринужденным, покладистым и дружелюбным со своими друзьями, учтивым и общительным со всеми; если он поступает иначе, если претендует на то, чтобы всегда быть похожим на Montjoye Saint Denis1 в дни проведения церемоний, он выставляет себя недостойным своего звания, пытаясь подкрепить его нелепой и неуместной важностью. Недостаток, присущий обыкновенно людям недалеким, — придавать слишком большое значение своей должности, не принимая во внимание, что это всего лишь роль, исполняемая ими в течение ограниченного периода времени, что почести, которых они часто необоснованно и некстати требуют вопреки намерениям государя, вовсе к ним не относятся, а вот обязанность создать себе репутацию любезного человека относится только к ним. Они должны остерегаться, чтобы не опозорить своего высокого положения, подобно тем, которые ходят по кабакам и иным злачным и неприличным местам и имеют среди друзей и наперсников людей, известных своими пороками и беспутным поведением. Дипломат не должен легко раздавать обещания, но должен точно выполнять обещанное: отказ менее оскорбителен, чем нарушение обещания. Когда он упрочит свое влияние и доверие к своим обещаниям, он будет в состоянии оказывать великие услуги своему государю и вправе рассчитывать на помощь в случае настоятельной необходимости, тогда как человек, слывущий обманщиком, в подобных случаях окажется покинутым всеми, кто его знает. 1 Montjoye Saint Denis (фр. ) — так называют во Франции герольдмейстера, или первого герольда, когда он одет в свой костюм, украшенный гербами (прим. автора). В Средние века девиз «Montjoye Saint Denis» был боевым кличем французских войск, впоследствии эти слова заняли место на гербе французских королей (прим. пер.). ИЗ
^^Глава XVIII*=& О договорах и ратификациях ежду государями и суверенными государствами заключается множество договоров разных видов; основными являются договоры, о мире, перемирии, временном сложении оружия, об обмене, уступке или возврате спорных или завоеванных земель или территорий, об улаживании вопросов, о границах и принадлежности, о союзах наступательных и оборонительных, о гарантии, о брачных союзах, о торговле и т.д. Некоторые договоры называются секретными, потому что их выполнение и опубликование откладываются на некоторое время; бывает так, что и к открытым договорам прилагают секретные статьи. Иные договоры называют условными (Eventuels), потому что их выполнение зависит от некоторых ожидаемых событий, без которых такие договоры остаются недействительными. Когда министры двух равных держав подписывают договор, они составляют его в двух экземплярах1, и каждый из них указывает имя своего государя первым в той копии, которая остается у него, и первым ставит на ней свою подпись, дабы не возбуждать взаимных претензий на первенство, когда между ними имеется какое-либо соперничество по этому поводу. Новые мирные договоры почти всегда связаны с теми, что были раньше заключены между этими же державами; некоторые их статьи они подтверждают, другие отменяют; они составляются постатейно по тому же образцу. Искусный дипломат обязан добиться того, чтобы там были четко отражены все условия, выгодные с точки зрения прав или требований его господина, не довольствуясь их из- 1У автора добавлено «qu'on appelle un double instrument» — «что называется двойным документом» (прим. пер. ). ш 114
ложением в общих выражениях, допускающих различные толкования; их надлежит оговорить таким образом, чтобы не оставалось никаких сомнений; для этого дипломат должен знать язык, на котором составляется договор, дабы представлять, насколько широко могут быть истолкованы употребляемые в нем выражения, и выбрать наиболее подходящие и наиболее красноречивые; в этом деле можно провести дипломата начинающего или невежду, не знающего силы выражений и не умеющего хорошо писать и ясно излагать свои мысли; именно от такого невежества одной из договаривающихся сторон и ловкости другой стороны рождаются споры между государями относительно толкования условий заключенных договоров, что приводит их к новым разногласиям и часто служит предлогом к разрыву для того, кто желает возобновить войну, толкуя в свою пользу туманные, двусмысленные и неоднозначные фразы и выражения, содержащиеся в некоторых статьях договора. Хотя министры государей и суверенных государств в силу своих полномочий ведут переговоры, они однако же не заключают и не подписывают ни одного договора без условия о ратификации оного их государями; ратификация представляет собой подписанную рукой государя и скрепленную его печатью грамоту, которою он выражает одобрение всего содержания договора, заключенного его министрами от его имени, причем договор этот там повторяется слово в слово до совершения собственно акта ратификации: тем самым государь обещает добросовестно выполнять условия договора; министры, представляющие разные стороны, обмениваются впоследствии этими грамотами в установленный ими срок; если есть посредники, обмен обычно производится через них. Договоры обнародуются лишь после обмена ратификационными грамотами и вступают в силу только со дня обнародования, если иное не предусмотрено согласно особой договоренности. 115
^^Глава XIX^^ О депешах и о том, что в них следует отмечать едостаточно обладать умением ловко отстаивать интересы государя или государства при иностранном дворе, надобно еще уметь предоставить точный и правдивый отчет обо всем, что там происходит касаемо как порученных переговоров, так и других событий, происходящих там во время пребывания дипломата. Письма дипломата своему государю не должны содержать предисловий, а также пустых и бесполезных украшений; он должен сразу приступить к делу и начать с отчета о первых шагах, совершенных им по прибытии, о том, как его приняли, и, по мере того как он станет выяснять состояние дел двора и страны, где находится, ему следует описывать это в своих депешах, отмечая в них умонастроения тех, кто пользуется там основным влиянием, министров, с которыми ведет переговоры, их привязанности, пристрастия, интересы, стараясь дать о них настолько четкое и правдоподобное представление, чтобы государь или министр, получающий депеши, смог ясно представить себе положение вещей, о которых ему сообщают, как если бы сам находился на месте событий. Все французские дипломаты, как послы, так и посланники, удостоены в настоящее время чести писать напрямую королю, дабы представить ему отчет о порученных им делах, в отличие от прежних времен, когда они писали только государственному секретарю по иностранным делам, — это должно заставить их быть еще более осмотрительными в том, что касается содержания и слога их посланий. Писать надлежит понятно и сжато, не употребляя лишних слов, но и не упуская из виду ничего, что служит ясности изложения; депеши должны быть отмечены благородной простотой, чуждой как тщеславного выставления собственной учености и остроумия, так и небрежности и грубости, должны быть свободны от некоторых новых напыщенных выражений, и 116
равно как грубых и не имеющих употребления в изящном обществе. Дела в них следует излагать с описанием основных обстоятельств, помогающих прояснить их и проникнуть в самые сокровенные причины, побуждающие людей, с которыми ведутся дела, поступать определенным образом; депеша, в которой приводятся одни только факты без причин, может сойти разве что за газету (Gazette). Письма, хорошо продуманные и основанные на обстоятельно описанных фактах, вовсе не кажутся длинными, только излишества порождают многословие делового послания. Дипломату рекомендуется записывать — чтобы не запамятовать — основные пункты, по которым ему предстоит отчитаться, в особенности по выходе с аудиенции, и, сочиняя послание, держать эту памятку перед глазами; письмо должно состоять из коротких разделов, дабы сделать его более ясным, разграничивая и выделяя разные вопросы: разделы в депеше или в меморандуме о делах подобны окнам в здании — их количество производит такое же воздействие. Необходимо оставлять у себя копии всех писем, отправленных государю или его главному министру, располагать их по датам, дабы можно было прибегать к ним в случае необходимости, в особенности при получении ответов; так же надлежит поступать и с получаемыми письмами. Дипломат должен всегда начинать свои письма с уведомления о получении писем, на которые отвечает, и с указания их даты, а также дня, когда они были получены, должен иметь их перед глазами, чтобы отвечать по порядку на все содержащиеся в них вопросы, свои письма должен копировать для отправления разными путями, когда им предстоит пересечь недружественные страны, и прилежно описывать в них все, что происходит. Некоторые дипломаты пишут каждый вечер о том, что они узнали и выведали в течение дня, дабы всегда быть готовыми отправить этот своего рода дневник при всяком удобном случае. Среди дипломатов папского двора существует особый 117
обычай в некоторых случаях направлять главному министру с одним курьером несколько писем по различным предметам, о которых должны ему сообщить, вместо того чтобы излагать все в одном письме; они поступают таким образом, чтобы получающий письма министр смог довести письмо, повествующее о конкретном деле, до сведения того лица, которого это касается, не показывая ему остальных. Когда имеются важные известия, то для их скорейшей и гарантированной доставки не стоит жалеть расходов на специальных курьеров; но не следует легкомысленно посылать с нарочным неверных сведений, как то часто случается с новыми и неопытными дипломатами. Официальный представитель не должен опускаться до описания в своих депешах приключений и обстоятельств, не достойных внимания его государя, в особенности если таковые не имеют никакого отношения к порученным ему делам. Ему также не следует заполнять их сентенциями против государя, при котором он пребывает, и распространяться о его недостатках и личных слабостях более, чем это необходимо для дела; но и в этом случае он должен отметить их в тактичной манере, извиняя их; такое уважение надлежит оказывать суверенным государям, которых Бог поставил над нами, то есть говорить о них надо всегда с благопристойностью и весьма осторожно, даже если мы уверены в том, что сказанное или написанное никогда не дойдет до них; однако мало что может остаться в секрете среди людей, общающихся друг с другом долгое время; перехваченные письма и многие другие непредвиденные обстоятельства часто являют их на свет Божий, и тому можно привести разные примеры; так что благоразумие побуждает хорошего дипломата предполагать, когда он пишет, что его депеши может увидеть государь или министры, о которых он говорит, и потому он должен писать таким образом, чтобы у них не возникло обоснованных причин на него жаловаться; его учтивость, однако, не должна помешать ему поведать своему государю важные истины из опасения вызвать неудовольствие государя, при котором он находится: в таком поведении было бы нечто рабское и низ- 118
кое; напротив, ему надобно уметь хорошо приправить эти истины, чтобы быть в состоянии их подтвердить и не стыдиться признать авторство сведений, которые он о них сообщил, когда таковые откроются; это зависит обычно не столько от описываемых предметов, сколько от употребляемых дипломатом выражений и от намерения, с которым он об этих предметах рассказывает. Есть еще один важный случай, когда дипломату требуется все его благоразумие, чтобы правильно себя повести: когда ему предстоит сообщить только неприятные известия государю, привыкшему к лести своих главных министров, которые ради своих частных интересов желают скрыть от него неудачи. Приведу в качестве примера то, что я слышал от одного великого государя; этот пример мне кажется подходящим к данному предмету и может служить иллюстрацией дурного управления, имевшего тогда место при испанском дворе. Дон Эстебан де Гамарра длительное время ревностно и преданно служил королю испанскому как во время войны, так и на переговорах, в особенности в Голландии, где он долго был послом; у него в Государственном совете Испании был родственник, который охотно расхваливал его услуги; однако, он не получал за них никакого вознаграждения, тогда как новички продвигались на более высокие должности. Он решил отправиться в Мадрид, дабы выяснить причину своих неудач; там он предъявил жалобы своему родственнику- министру, напомнив ему о своей долгой службе и преданных забвению важных услугах; министр же, спокойно выслушав его, ответил, что он должен винить только самого себя в своем неблагополучии, ибо если бы он был столь же ловким придворным, сколь искусным дипломатом и верным подданным, он продвинулся бы так же, как и другие, которые не столь хорошо служили; но правдивость препятствовала его удаче, все его депеши содержали в себе одни только истины, неприятные королю и его министрам: когда французы одерживали какую- либо победу, он честно сообщал о ней в своих письмах, когда они осаждали какой-нибудь город, он первый об этом уведомлял и предупреждал, что город может быть взят, если не 119
будет отдан приказ об оказании ему помощи, когда какой- нибудь союзник бывал недоволен и разочарован тем, что испанский двор не сдержал данного ему слова, он докучал двору своими настойчивыми просьбами выполнить обещанное и предупреждал, что этот союзник готов выйти из союза, если ему не дадут удовлетворения; другие же испанские дипломаты, лучше соблюдавшие собственные интересы и знавшие способы обеспечить свою будущность, называли французов в своих донесениях трусами (Gavaches), сообщали, что их армии развалены и не в состоянии ничего предпринять, а когда французские войска добивались каких-либо успехов, уверяли, что они разбиты, а их враги готовы войти во Францию; к этому министр прибавил, что король Испании и его Совет полагали, что они не могут ни в полной мере наградить тех, кто присылал им столь добрые известия, ни достаточно забыть такого человека, как он, который извещал их только о неприятностях. Удивившись нарисованной его родственником картине испанского двора, дон Эстебан де Гамарра сказал: ежели для обеспечения будущности в нашей стране только того и нужно, что побеждать французов ложными донесениями, я более не отчаиваюсь в своих личных неудачах; и он возвратился в Нидерланды, где столь хорошо воспользовался советами своего родственника, что вскоре был осыпан многими Mercedes^ как это называется по-испански, и дела его пошли в гору, по мере того как он старался своими депешами мысленно расстроить дела французов. Из этого можно заключить, что испанский двор хотел быть обманутым и предоставлял своим послам средство устраивать свою судьбу в ущерб истинным интересам монархии. Можно привести и другие похожие примеры того, что происходило при других дворах. Некоторое время назад один посланник императора при французском дворе приобрел влияние в Вене и добился назначения на самые высокие должности за то, что во время его пребывания в Париже он 1 Mercedes (исп.) — милости. 120
сообщал совершенно ложные сведения о состоянии дел в этом королевстве; в своих депешах он представлял его как находящееся в упадке, страдающее от нехватки людей и недостатка денежных средств, и был при этом настолько убедителен в том, будто Франция не способна вьщержать войны, что на основании его весьма опасных сообщений министры императора склонили того вступить в союзы и взять на себя обязательства, которые привели впоследствии к разорению многих из его наследных провинций и вызвали восстания, из-за коих для него возникла угроза потери части владений. Но даже если бы низкая лесть со стороны дипломата не приводила к столь плачевному итогу, все же никакие соображения, никакие частные интересы не должны отвлекать его от исполнения первейшей и наиважнейшей его обязанности — всегда говорить правду государю, которому служит, дабы не допустить совершения им ошибочных действий, что происходит почти всегда, если его министры недостаточно искусны или настолько испорченны, что сообщают ему о событиях в желанном для них свете вместо того, чтобы представлять их ему такими, какие они есть. Кроме того, в своем отчете государю дипломат должен стараться не вызвать в нем без нужды раздражения против государя, при котором пребывает, а, напротив, стремиться поддерживать между ними добрые отношения, насколько это в его силах; для этого ему следует сглаживать и уменьшать недовольство, зачастую возникающее даже среди тех, кто связан между собой общими интересами и договорами; благоразумие велит дипломату не всегда напрямую сообщать своему государю обо всех проявлениях раздражительности и нетерпения со стороны государя, с которым ведет переговоры, если он не предвидит никаких неприятных последствий таковых проявлений и если они были вызваны скорее его настроением, нежели продиктованы дурными намерениями. Ежели он считает необходимым о них сообщить, желательно их извинить или смягчить, чтобы не утратить возможности примирить противоречия, способные вызвать ссору; в особенности надлежит ему остерегаться подражания некоторым тщеслав- 121
ным и высокомерным людям, которые всегда недовольны оказываемыми им почестями, пребывая в заблуждении насчет собственных достоинств и того, что, как они считают, принадлежит им по праву либо по званию. Послы такого.рода ни на что иное не годятся, кроме как пристрастными реляциями государю ссорить с ним дворы, куда их направляют; они напоминают тех дурных лакеев, которые с целью вовлечения господина в свои ссоры и размолвки говорят ему, что о нем плохо отзывались. Мудрые государи нередко считают, что лучше закрыть глаза на нанесенные обиды, нежели по этому поводу возмущаться, и дипломат, побуждающий их проявлять свое негодование, обычно поступает в таком случае противно их интересам, а иной раз и против их воли, что рано или поздно навлечет на него их гнев, когда они считают его причиною скоропалительного решения, последствия коего часто оказываются для них пагубны. Дипломат должен в своих депешах тщательно проводить различие между вестями сомнительными и верными, и когда те известия, что представляются ему сомнительными, могут оказаться важными, он должен их передать с описанием всех обстоятельств, которые могут способствовать прояснению истины, дабы не оставлять своего государя в неведении относительно направляемых ему уведомлений. Для дипломата недостаточно лишь точно сообщать государю обо всем, что становится ему известно о государственных делах, он также должен давать о них знать и дипломатам, кои служат государю в других странах, вести с ними постоянную переписку, чтобы узнавать от них, что там происходит и что может иметь отношение к интересам их государя; такое знание весьма необходимо ему в силу существования связей и зависимостей между интересами различных государств, из которых состоит Европа, и потому, что часто успех его деятельности зависит от происходящего в других странах и от решений, которые там принимаются. 122
^^Глава XX-^f О зашифрованных посланиях Тайна является душою дипломатии, и потому было изобретено искусство писать с помощью шифров, или неизвестных символов, дабы скрывать содержание написанного от тех, кто перехватывает письма; но людская изобретательность, отточенная необходимостью и любопытством, изыскала способы расшифровки этих писем и проникновения таким образом в чужие секреты. Однако, хотя есть выдающиеся мастера дешифровки, извлекшие немалую пользу из этого искусства, можно утверждать здесь, что репутацию свою они заслужили лишь благодаря неосмотрительности тех, кто создает плохие шифры, а также дипломатов и их секретарей, которые не умеют ими пользоваться. Основательное изучение этого предмета и правил расшифровки обнаружило, что послание, правильно зашифрованное по хорошей системе кодировки, невозможно расшифровать без предателя, то есть если не найдут средства подкупить какого-нибудь секретаря, который выдаст ключ к шифру; и можно смело бросать вызов всем европейским мастерам дешифровки, что они не смогут разобрать шифров, простых в употреблении для тех, кто имеет к ним ключи, когда оные составлены, как это положено, по общему образцу, который легко создать и на котором можно построить бесконечное множество различных ключей к кодам, не поддающимся расшифровке. Здесь не идет речь о некоторых шифрах, изобретенных университетскими учеными и составленных по правилам алгебры или арифметики — они не применимы практически из-за их излишней длины и трудности употребления, — но об обычных шифрах, используемых всеми дипломатами: при помощи них можно написать послание почти так же быстро, как и обычными буквами. Во избежание дешифровки каждому дипломату следовало бы озаботиться составлением для себя собственного хорошего ключа к шифру и оставить его копию поверенному 123
государственного секретаря, занимающегося расшифровкой, — вместо того, чтобы пользоваться данным ему кодом, который обычно легко поддается дешифровке и часто является общим для многих других дипломатов одного государя, так что если какой-нибудь из их секретарей продаст ключ к нему, то можно будет воспользоваться им для прочтения посланий дипломатов, находящихся в разных странах, что может привести к большим неприятностям и причинить значительный ущерб делам государя, которому они служат, из-за раскрытия его важнейших секретов. Помимо этого, следовало бы наказать всем дипломатам вносить записи, требующие секретности, в отдельное, полностью зашифрованное письмо, и не дозволять своим секретарям писать, как это бывает, часть послания без шифра, довольствуясь прибавлением далее нескольких зашифрованных слов — ибо то, что написано à clair\ как они выражаются, то есть без применения шифра, помогает по продолжению письма догадаться о смысле того, что зашифровано, и узнать, на каком языке написано послание, чего нельзя угадать, когда оное зашифровано полностью; благоразумие требует от дипломата вносить в свои шифрованные письма лишь наиважнейшие предметы, исключая все лишние слова, дабы самому не терять времени на их зашифровывание и не заставлять тратить его тех, кто разбирает его депеши: ведь если они не найдут там ничего, оправдывающего их труд по дешифровке, они станут справедливо на него негодовать. 4^-*-^- 1 A clair или en clair (фр.) — открытым текстом. 124
О выборе дипломатов В ля правильного выбора дипломатов, пригодных к тем должностям, на которые их назначают, необходимо учитывать их личные достоинства, сословие, достаток, то, к какому государю или в какое государство их отправляют, а также характер поручаемого им дела. Бывают люди столь обширных дарований, что их можно без опасений задействовать в делах любого рода и в любых странах; они, так сказать, врастают в нравы и образ жизни всех народов, им не чужды никакие страны и никакие занятия, они с равным успехом добиваются расположения самых разных людей и умеют приспособиться к любым настроениям, а их собственный живой ум и великая искусность делают их способными ко всему; но поскольку таких первоклассных талантов немного, часто приходится довольствоваться людьми с умом более скромным, которые тем не менее добиваются успехов при условии, что их задействуют в подходящих для них странах и ситуациях и не возлагают на них бремя, превосходящее их силы. Различные виды сословий можно свести к трем основным. Во-первых, есть сословие лиц духовных, среди них существуют разные звания; во-вторых, сословие gens d'épée1, к которому относятся не только те, кто служит в армии, но также придворные и поместные дворяне, то есть, так сказать, те, кто не занят на церковных или судебных должностях; к третьему из сословий принадлежат юристы, которых во Франции называют gens de robe2. Не во всех государствах священники могут быть заняты 1 Gens d'épée (фр.) — «дворяне шпаги», представители старинной феодальной знати (прим. пер. ). 2 Gens de robe (фр.) — «дворяне мантии», представители «новой знати», состоявшей преимущественно из чиновников, занятых на высоких судебных или административных должностях (прим. пер.). 125
на дипломатической службе, ведь их совершенно неуместно направлять в страны еретиков или неверных. В Риме, который кажется центром их притяжения, их преданность папе и присущее почти всем им стремление добиться от папского двора почестей и других наград, могут навлечь на них подозрение в излишней пристрастности и снисходительности к тамошней политике и правилам, господствующим там, причем зачастую в ущерб светским правам суверенных монархов. Благоразумная Венецианская республика настолько убеждена в лояльности своих прелатов и священнослужителей по отношению к Святому престолу, что не только исключает их присутствие в посольствах, направляемых в Рим, но и не допускает их ни к каким обсуждениям, касающимся папского двора; их даже удаляют из собраний, когда речь заходит о каких-либо церковных делах. Поскольку Рим является самым главным местом, где возникают споры о старшинстве, военный человек знатного происхождения подходит туда лучше всякого другого для отправления там должности королевского посла и решительного отстаивания прав своей державы; именно поэтому Франция и Испания всегда направляют туда в этом качестве только людей военных. Свои кардиналы и прелаты могут принимать там участие в делах и служить с пользой, но лишь в качестве помощников и следуя указаниям, отдаваемым им от имени их государя через посла, который должен быть хранителем его интересов. Если хорошо рассмотреть истинные обязанности епископов, обнаружится, что они мало совместимы с посольской службой, им не пристало ездить по свету вместо выполнения своих прямых обязанностей; в государстве должно быть весьма малое количество представителей других сословий, подходящих к службе такого рода, чтобы государь был вынужден призвать епископа из его епархии и освободить священнослужителя от попечения над его паствой, дабы задействовать его для ведения дел политических, к которым Бог его не предназначал; если он наделен выдающимся умом, благодаря чему 126
более всякого другого подходит для оказания важных услуг государству, будь то на посольской службе или в должности главного министра, чему мы знаем несколько примеров, в таком случае не только прилично, но и должно оставить свое епископство, чтобы освободиться от обязанностей, связанных с этим званием, и полностью посвятить себя делам своего государя. Определение туда кардиналов, аббатов in commendam1 и всех священников, не облеченных званием пастыря душ, более уместно и сопряжено с меньшими сомнениями как для них самих, так и для государя, их назначающего. Монахи иногда подходят для передачи секретных и важных донесений благодаря тому, что им легче получить доступ к государям или их министрам под другими предлогами, но не пристало видеть их облеченными должностью официального представителя. Люди военные могут быть задействованы для ведения переговоров в любых странах, без различия религий и форм правления. Хороший генерал может с успехом служить в качестве посла в воюющем государстве, так как он способен дать государю или государству, к которому направлен, полезные советы, касающиеся его ремесла, благодаря чему сможет приобрести влияние в стране пребывания, если эта страна дружественна его государю; кроме того, он лучше всякого другого способен дать надлежащий отчет о силах этой страны, о качестве войск, опытности генералов, состоянии укреплений, арсеналов и военных складов. Когда же надобно отправить посла к государю, любящему покой и удовольствия, ловкий придворный более подходит для этого, нежели военный, потому что обыкновенно он лучше умеет завоевывать расположение людей и более привычен к изобретению способов понравиться тем, в ком у него есть нужда; человек, воспитанный при дворе, гибок и 1 Аббат in commendam (лат.) — номинальный аббат; в XVII в. обычно светский дворянин, получавший значительную часть доходов от епископства, но препоручавший все духовные дела другому аббату, которого выбирали монахи (прим. пер.). 127
легко принимает любые обличья; он стремится выяснить пристрастия и слабости тех, с кем общается, он обладает искусством использовать это знание для достижения своих целей, так что ему, как правило, удается сделаться приятным государю, при котором находится, легче, чем человеку, который провел значительную часть жизни в армии, где затруднительно уберечься от приобретения некоторой суровости нрава и образа жизни. Но если военный и придворный не постарались овладеть знаниями в области государственных дел и других областях, необходимых дипломату, то опыт в военном деле одного и искушенность в интригах другого часто оказываются непригодны для ведения дел государя, который им их поручает. Юристы (gens de robe) обычно ученее и усерднее военных и придворных, жизнь их более размеренна и упорядочена; многие из них добивались успеха на переговорах, в особенности в республиках и на всеобщих конгрессах, где заключаются мирные, союзные или иные виды договоров; но они не столь подходящи для королевских дворов, ибо государи предпочитают им придворных и военных, потому что те более близки им своими наклонностями и образом жизни и имеют больше возможностей обсуждать с ними предметы, составляющие основное их занятие; gens d'épée лучше умеют завоевать расположение дам, которые обычно пользуются влиянием при большинстве дворов. Обязанности дипломата и судейского чиновника весьма отличаются друг от друга; один ведет переговоры с государем или его министрами и действует лишь посредством умения расположить людей к себе и убеждением, другой разбирает судебные дела между тяжущимися сторонами, которые смиренно ведут себя из опасения потерять свое имущество; из-за этой привычки судить он имеет вид важный и надменный, от чего нрав его становится менее приветливым, доступ к нему более затруднительным, а манеры менее располагающими, нежели у придворных, привыкших жить среди тех, кто выше их или равен им по положению. Известно, что на судейских должностях немало людей выдающегося ума, которые имеют все качества, необходимые 128
для того, чтобы произвести хорошее впечатление при дворах государей; но при всех недостатках, присущих каждому сословию, вовсе не имеется в виду распространить их на всех его представителей, так как хотя среди военных много людей грубых и дурно воспитанных, а среди придворных людей необразованных и легкомысленных, сие, однако, не означает, что среди этих двух сословий нет большого числа тех, кто отличается учтивостью, ученостью и умениями, точно так же, как среди судейских есть люди воспитанные, обаятельные и приятного обхождения. Поскольку качеств и знаний, необходимых для воспитания хорошего дипломата, довольно-таки значительное количество, человек вполне может ограничиться только ими; а должность дипломата достаточно важна для того, чтобы составить отдельный род занятий, не отвлекая его на другие дела, не имеющие отношения к его деятельности. И подобно тому как не поручают командования армией человеку только по той причине, что он купил себе должность при дворе или на государственной службе, при этом совсем не служив в армии, так же не следует поручать ему и ведения важных переговоров, если он не приобрел опыта и знаний, необходимых хорошему дипломату. Еще того менее следует привлекать для этого человека, большую часть своей жизни вовсе не делавшего ничего ни на каком поприще и пользующегося влиянием какого-либо родственника или могущественного покровителя для получения должности за границей, не имея других средств к существованию в своем отечестве, где, как это часто бывает, пустил на ветер свое состояние. Те, кто берется устраивать таких людей на должности столь деликатные и требующие стольких трудов, ответственны перед Богом и людьми за весь тот ущерб, что будет ими нанесен делам государя или государства, которые их задействуют; и не может для государя или главного министра быть большей ошибки, совершенной в нарушение правил хорошего управления, чем направление неспособных людей к государям и суверенным государствам; туда надлежит посылать лучшие умы, людей самых мудрых и более све- 129
дущих в государственных делах, которые смогут с выгодой воспользоваться благоприятными обстоятельствами, возникающими даже при малых дворах, причем часто совершенно неожиданно; кроме того, человек проницательный и внимательный умеет простирать свою наблюдательность также в соседние и отдаленные страны и давать своему государю советы для его пользы. Люди заурядных способностей должны довольствоваться должностями, которые им по силам, в собственной стране, поскольку допущенные ими ошибки легко исправить властью государя или государства, коему они служат, тогда как ошибки, совершенные в независимом государстве, зачастую не могут быть исправлены. Покойный великий герцог Тосканский, который был замечательно мудрым и просвещенным государем, однажды пожаловался венецианскому послу, проезжавшему через Флоренцию на пути в Рим, что Венецианская республика направила к нему в качестве резидента человека дурного воспитания и лишенного здравомыслия. «Меня это не удивляет, — ответил ему посол. — У нас в Венеции полно глупцов». «У нас во Флоренции тоже есть глупцы, — возразил ему великий герцог, — но мы не посылаем их за границу для попечения о наших делах». ^^Глава ХХП^^ Замечания, касающиеся выбора дипломатов В ля государей и суверенных государств важно выбрать людей, угодных в тех странах, куда их направляют; для этого надлежит учитывать различия в образе правления и преобладающие в каждой стране особенности, а более всего господствующую там религию. В один из прошедших веков французский двор направил послом в Константинополь епископа, а в Рим в том же качестве одного дурного католика, и по этому поводу весьма 130
остроумно и не без оснований замечали, что первый должен обратить в истинную веру турецкого султана, а второй сам должен быть обращен папой римским. По прибытии нового французского посла в Константинополь турки сразу же спрашивают у переводчика, ич-оглан это или кади; если им говорят, что это ич-оглан, они бывают весьма довольны, но если он оказывается кади, они относятся к нему с гораздо меньшим почтением. Ич-огланом они именуют придворного, так как у них ич-огланы воспитываются во дворце наподобие султанских пажей и нередко занимают высокие должности; а под званием кади подразумевают священника или юриста, потому что у них кади — это судья, который решает вопросы права и их религии. Благоразумие требует от государя не направлять в иностранное государство человека, который уже сделался там неугодным и произвел нехорошее впечатление своим поведением и своими дурными намерениями в отношении государства, куда его хотят направить; такой человек мало подходит для того, чтобы говорить там о благосклонном расположении к ним своего государя и выглядеть при этом убедительным; напротив, он заставит думать, что его прислали нарочно для составления заговоров с целью нарушить покой государства. Нельзя заставить государя отозвать министра, направленного им за границу; но в его интересах посылать туда такого, который был бы там угоден, особенно если ему поручается вести какие-либо важные дела с государем, к которому отправляется. Не следует также посылать дипломата, известного своими дурными нравами; такие представители создают в отдаленном государстве неблагоприятное представление о своем государе, а часто и обо всем народе: естественно судить об этом по поведению министра, так как никто не предполагает, что государь или государство выбирают министра, который будет представлять их при иностранном дворе, из числа самых беспутных своих подданных. Однако нет правил без исключений; большому любите- 131
лю выпить иногда удается лучше, чем трезвому человеку, договариваться с министрами северных стран, при условии, что он умеет пить не теряя рассудка, заставляя, между тем, других его терять. Государь должен еще принимать во внимание, что о его намерениях и мнениях судят лишь по тому, как их представляет его министр. Если он добьется расположения к себе в стране пребывания, если заслужит любовь и уважение, там будут также любить и уважать представляемого им государя; если же он навлечет на себя ненависть дурными манерами и высокомерным, неразумным или скандальным поведением, его государь рискует тем, что его там могут возненавидеть. Неоднократно иностранные министры разрушали своим дурным поведением доброе согласие между двумя государствами, которые были взаимно заинтересованы в его сохранении; и зачастую мудрые и искусные министры соединяли государства, находившиеся в ссоре, и побуждали государей разрушить прежние союзы ради заключения новых с их собственным государем, ибо эти министры владели искусством завоевывать доверие и приобретать влияние над умом государей, становясь их наперсниками и друзьями; вот к чему надлежит стремиться настоящему дипломату; а для этого он должен к своим располагающим и приятным манерам прибавить поведение и поступки порядочного человека, который всегда правдив в своих обещаниях и никогда не использует в переговорах низких ухищрений, способных лишь опорочить того, кто к ним прибегает. Очень знатные люди годятся для посольств, потому что их имена внушают уважение и почтение к ним; но сколько бы уважения ни питали к их положению и происхождению, им все равно необходимо обладать здравым смыслом, знаниями и опытом для надлежащего проведения важных переговоров; и они совершают опасную ошибку, ежели считают, как многие из их числа, что из-за их положения им ни в чем не должны отказывать. Уже было сказано, что они более подходят для чрезвычайного посольства по поводу какой-либо блестящей и 132
кратковременной церемонии, нежели для такого посольства, где необходимо заниматься сложными делами, требующими длительного обсуждения, — разве что они имеют при себе способных сотрудников, которые могут освободить их от этого бремени; в таком случае надлежит привлекать лучших работников, как то делается во всех другого рода занятиях, не выбирая лишь тех, кто имеет самое громкое имя и отличные связи. Не стоит также задействовать там людей, которых могут презирать из-за их незнатного происхождения, либо таких, коим могут поставить в упрек их слишком незначительное положение. Филипп де Коммин справедливо отмечает ошибку, которую совершил Людовик XI', отправив своего цирюльника Оливье ле Дэна в Гент к принцессе Бургундской; он встретил там презрение и едва не был убит, вместо того чтобы преуспеть на переговорах. Молодой дипломат обыкновенно самонадеян, тщеславен, легкомыслен и нескромен, ему опасно поручать важное дело, если только он не является человеком необыкновенных достоинств, от природы наделенным дарованиями, приобретаемыми обычно с возрастом и опытом. Старик, напротив, угрюм, имеет трудный характер, ко всему придирается, порицает забавы, которых сам уже не в состоянии разделить, почти не может расположить к себе государя и его министров и не способен действовать в силу медлительности и недомоганий, связанных с преклонными летами. Для ведения переговоров лучше выбрать дипломата среднего возраста, так как у него есть опыт, осторожность и умеренность, недостающие молодым людям, а также сила, энергия и привлекательность, которых лишены пожилые. Человек ученый скорее станет хорошим дипломатом, чем необразованный; он умеет говорить и правильно отвечать на все, что ему скажут; он со знанием дела судит о правах государей; он разъясняет права своего государя, подтверждая их фактами и примерами, которые умеет кстати приводить, тогда как невежда не способен привести иного 133
довода, кроме воли или могущества своего государя и полученных от него повелений, не являющихся законом для государей и свободных и независимых государств, которые зачастую поддаются убеждениям человека ученого и красноречивого. Дипломаты невежественные, которых распирает от гордости из-за величия своего государя, сильно склонны упоминать его имя всуе, то есть некстати прибегать к нему в делах, совсем не касающихся его интересов, идя на поводу своих страстей; вместо этого благоразумный министр избегает злоупотреблять именем и влиянием своего государя и упоминает о нем лишь в случае необходимости. Некоторые дипломаты угрожали от имени своего короля всем тем, кто выражал неодобрение по поводу их распутства и дурного поведения. Знание фактов и истории составляет значительную часть подготовки хорошего дипломата, ведь доводы зачастую оказываются сомнительными, и потому большинство людей бывают ведомы примерами и принимают решения сообразно с тем, что раньше делалось в подобном случае. Необразованный дипломат подвергает себя многим опасностям из-за неясности и дурного построения своих речей и депеш. Недостаточно хорошо обдумать дело, необходимо уметь выражать свои мысли правильно, ясно и вразумительно; министр должен быть способным без труда говорить на публике и хорошо писать, что встречается очень редко и весьма затруднительно для человека необразованного. Раньше послов именовали ораторами для выражения того, что им надобно уметь хорошо говорить; но красноречие посла должно разительно отличаться от красноречия проповедника или адвоката, в его речах должно быть больше смысла, нежели слов; ему не следует злоупотреблять чересчур изысканными выражениями, но надлежит приспосабливать свою речь к тем, кому она обращена, а все им сказанное должно служить поставленной цели, то есть убедить в том, что ему поручено представить, и склонить к принятию благоприятных для него решений — вот назначение истинного красно- 134
речия. Беседуя с государем, не следует говорить слишком громко, голос должен быть обычным для разговора, вид — скромным й почтительным, манера изложения — четкой и сжатой; сперва надлежит хорошенько взвесить и обдумать употребляемые выражения: государи не любят ни долгих разговоров, ни самих любителей поговорить; искусный дипломат не должен совершать этой ошибки, допустимой лишь для школьников или педантов, ибо мудрость редко сочетается с долгими речами. Когда министр выступает перед сенатом или обращается к республике, ему дозволяется приукрасить свою речь и сделать ее более пространной, но ежели она слишком.длинна, то можно вспомнить, что высказали спартанцы послам острова Самос о том, что они забыли начало их речи, не слушали ее продолжения, а понравился им лишь ее конец; они хотели сказать, что, окончив свою речь, их собеседники перестали им докучать. Дипломату надобно помнить, что, являясь голосом своего государя или государства, он должен исполнять свою роль энергично, правильно и достойно. Ученый человек более невежды опасается допустить ошибку в своих договорах; он умеет распутывать софизмы, распознавать обманчивые предложения и двусмысленные выражения тех, с кем ведет переговоры. Невежественный человек весьма достоин порицания, если нанимается на такие должности, не приобретя необходимых знаний до того, как будет туда назначен; это все равно что заказывать оружие тогда, когда уже надобно сражаться. Некоторые придворные презирают науки, потому что не знают их, и уверенно заявляют, что необходим лишь природный здравый смысл, дабы быть в состоянии занимать самые высокие должности; они доказывают это на примере некоторых людей, не получивших образования, но доказавших свои способности в наисложнейших делах; без сомнения, здравый смысл — это главное качество для министра, но науки и приобретенные знания, вкупе с природным дарованием, 135
позволяют ему ступать тверже и действовать вернее на всем его пути1; и разница между умным человеком, обладающим знаниями, и другим умным человеком, ими не обладающим, та же, что между неограненным алмазом и бриллиантом, отшлифованным и вставленным в изделие: высшей красотой своей и величайшим блеском он обязан искусству, которое сделало его совершенным. Здравомыслящий человек не может ни извлечь всего из своих собственных талантов, ни устранить все трудности на своем пути исключительно посредством своих природных способностей; ему нужно подкрепить их примерами того, что ранее делалось в подобных случаях, знанием общественных и частных прав и интересов, а также множества фактов, от которых зависит большая часть обсуждаемых на переговорах дел, каковые знания приобретаются лишь в течение длительного времени в результате опыта; и если кто-либо и добивался успеха одной только силою своего ума, не выучившись и не имея знаний о делах государственных, то такие примеры столь редки, что им не нужно и не должно придавать значения, как не стоит выбирать невежественного человека, с целью поручить ему ведение важных переговоров, во избежание опасности стать свидетелем их провала2. Великие дворы не всегда поручают свои посольства лучшим из подданных, они довольствуются назначением туда людей средних, которые этих должностей добиваются и получают их, тогда как лучшие умы и высочайшие гении, которые были бы столь полезны в этом качестве, избегают их вместо того, чтобы о них ходатайствовать, стремясь быть ближе к особе государя, ибо вознаграждение там бывает больше и дается чаще, а об отсутствующих обыкновенно забывают, что заставляет их рассматривать посольство как почетную ссылку. 1 У автора сказано «...dans toute sa conduite...», то есть «во всем его поведении» (прим. пер.). 2 У автора добавлено после этого «...entre ses mains», что значит «в его руках» (прим. пер. ). 136
Для того, чтобы исправить такое положение дел, государи и государства, желающие, чтобы им хорошо служили за границей, должны устанавливать и обеспечивать привилегии и вознаграждения за услуги, оказанные им на этих должностях, а также возмещать расходы, которые их министры принуждены бывают производить ради укрепления своего положения и обеспечения успеха своих замыслов; но насколько государи заинтересованы надлежащим образом вознаградить своих достойных министров, они настолько же заинтересованы наказать нерадивых и убедиться, что наказания и поощрения суть наиболее прочные основания хорошего управления. Государю надлежит также дать понять, что он доверяет тем, кого направляет с поручениями, если желает, чтобы к сообщениям, которые они станут передавать от его имени, относились с уважением, ибо затруднительно для дипломата добиться доверия при иностранном дворе, если там не убеждены, что он пользуется им у своего государя и его главных министров. Умному государю весьма полезно иметь при себе нескольких способных дипломатов, хорошо подобранных и хорошо разбирающихся в государственных делах, содержать их посредством пенсий и других благодеяний, дабы они всегда были готовы служить ему в делах, которые могут у него появиться. Тогда уж поздно бывает искать их наудачу, рискуя сделать неправильный выбор, когда случится в них надобность; а ведь разница между хорошим работником и посредственным в этом роде занятий ощущается более остро и имеет большее значение, чем в любом другом. Характер дел, по поводу которых ведутся переговоры, следует непременно принимать во внимание при выборе людей, которым предстоит ими заниматься; если это дело секретное, то какое-нибудь частное лицо, способный и скромный человек, подходит для его успешного выполнения куда больше, чем более знатная персона; в таких случаях должно обращать внимание скорее на ум, нежели на достаток того, кто этим занимается. Со званием посла связано много хлопот из-за мно- 137
гочисленной свиты, которая должна при нем находиться, из- за церемоний, которые ему приходится совершать в силу занимаемого положения, из-за выездов, публичных аудиенций и всей его деятельности, благодаря которой он все время оказывается на виду и привлекает к себе внимание; обычно посланнику требуется меньше времени на завершение порученного ему дела, нежели послу на подготовку своего экипажа; зачастую у испанских послов по их назначении уходило несколько лет на сборы. Большинство великих дел было совершено министрами, отправленными тайно. Мюнстерский мирный договор, один из самых сложных всеобщих договоров, какие когда-либо заключались, был подписан не только благодаря усилиям трудившихся над ним послов; доверенное лицо герцога Максимилиана Баварского — человек, тайно посланный в Париж, — согласовал основные его условия с кардиналом Маза- рини; герцог Баварский состоял тогда в тесном союзе с императором, однако этот искусный правитель знал, что интересы его государства требуют не доверяться излишне милости Австрийского дома и что ему нужны дружба и покровительство Франции, дабы сохранить за своими преемниками приобретенные в ходе войны курфюрстское достоинство и Верхний Пфальц; и убедившись в том, что это для него выгодно, он склонил императора и всю империю к заключению мира с Францией, Швецией и их союзниками, в соответствии с проектом, подготовленным в Париже. Пиренейский мир был заключен двумя первыми министрами Франции и Испании на основе договора, составленного в Лионе кардиналом Мазарини и Пиментелем, тайным посланником короля Испании. И в отношении Рисвикского мира велись тайные переговоры и принимались секретные решения, до того как он был заключен в Голландии в 1697 году. 138
^^Глава ХХШ*^ О том, полезно ли направлять несколько дипломатических представителей в одну страну Когда речь идет лишь о поддержании добрых отношений с каким-либо государем или государством в мирное время и уведомлении о происходящем в стране пребывания, при отсутствии там важных интересов достаточно одного министра в звании посла или посланника, и даже выгоднее иметь по одному в каждой стране, потому что ревность, нередко существующая между несколькими министрами одного государя, обычно докучает ему по причине их взаимных обвинений и жалоб и может затруднить исполнение его приказаний; но в некоторых случаях не только выгодно, но и просто необходимо направлять в одно место или в одну страну несколько способных, прилежных и трудолюбивых министров. Это необходимо, когда проводятся конгрессы по заключению мира; тогда государь направляет туда министров — как заинтересованная сторона либо как посредник, стремящийся обеспечить мир воюющим державам. Одному министру было бы затруднительно справиться со всеми переговорами, всеми записками, письменными и устными ответами и всем тем, что необходимо делать в подобных случаях, чтобы учесть столько различных интересов и страстей, заставляющих враждовать государей и их министров; и не без веской причины каждый государь и каждое государство обычно направляют туда нескольких министров, дабы они разделили между собой эти труды и вместе договорились о мерах, которые надлежит принять для достижения поставленной цели в порученных им делах. В таких случаях разумно следовать порядку, заведенному во время переговоров по случаю заключения Мюнстерско- го мира герцогом де Лонгвилем, возглавлявшим посольство, и его коллегами, господами д'Аво и Сервьеном: они всегда 139
отправляли одну депешу от всех троих, дабы сохранить единообразие в описании фактов, которые могли быть по- разному переданы, если бы каждый из них писал ко двору по отдельности; ежели они придерживались разных мнений по какому-либо делу, о котором представляли отчет, они отмечали это в общей депеше, сообщая: я, герцог де Лонгвиль, такого-то мнения, а я, д'Аво, или я, Сервьен, такого-то; каждый подкреплял свое мнение доводами, на основании чего двор составлял свой ответ, который также был общим для всех троих. У них также было несколько способных людей, которых они направили в Оснабрюк, где происходили переговоры министров протестантских князей Германии и северных держав; они присутствовали там в звании посланников и резидентов короля; эти министры второго ранга немало им помогли, и некоторые из них стали впоследствии отличными послами, оказавшими великие услуги государству. Также весьма полезно, а часто и необходимо направлять более одного министра в свободные страны, где в правительстве существуют различные мнения, и в те, где происходит гражданская война, когда есть нужда соблюсти некоторые свои интересы в отношении противоборствующих партий; кроме того, более одного представителя надобно иметь в государстве, избирающем монарха, когда речь идет об обеспечении голосов для избрания нового государя. Когда лишь один дипломатический представитель находится в стране, где во власти существуют разногласия, ему невозможно успеть во все места, где зачастую одновременно бывает необходимо его присутствие, и вести переговоры со всеми, кто пользуется там влиянием. Нередко случается так, что одному и тому же министру не удается быть угодным всем тем, кто принадлежит к противным сторонам, и достаточно его дружбы с вождем одной из партий, чтобы навлечь на себя подозрение других; это исправляется наличием второго министра, не имеющего таких знакомств. В этом случае следует назначать в одну страну таких дипломатов, которые дружны между собой или обладают 140
нравом, позволяющим им сосуществовать друг с другом, дабы избежать возникновения между ними ревности и разногласий, способных нанести вред интересам их государя, что происходит слишком часто. Во время переговоров по заключению Мюнстерского мира такое разногласие наблюдалось между двумя названными полномочными послами Франции, причем оно зашло столь далеко, что они даже опубликовали друг против друга манифесты. Кардинал Ришелье не ограничивался направлением нескольких дипломатических представителей по одному делу, он нередко поверял им разные стороны своих намерений и приводил в действие разные механизмы для достижения успеха в их осуществлении. Помимо официальных представителей, которые посылались им в каждую страну, он содержал там еще тайных агентов и платил пенсии некоторым местным жителям, и те приватно уведомляли его обо всем, что там происходит, без ведома королевских послов, часто ничего не знавших о поручениях этих эмиссаров, а они извещали его о поведении самих послов, а также о происходящем при тамошнем дворе; таким образом, он ничего не упускал из виду и был в состоянии поправить послов, допустивших в чем-либо ошибку из-за своего дурного поведения или же из-за недостаточной проницательности. ^^Глава XXIVt^ Об особых обязанностях дипломата инистр, которому поручено отстаивать интересы государя или государства в чужой стране, обязан следить за тем, чтобы там не публиковалось ничего неблагоприятного для чести и достоинства его государя, обязан решительно противостоять этому, вплоть до того, чтобы бросить вызов тем, кто недостаточно к нему почтителен, если государь, при котором он пребывает, не ш 141
обеспечит ему в том удовлетворения. Он должен защищать всех подданых своего государя, находящихся в этой стране, обеспечивать им у себя дома возможность свободного отправления веры, исповедываемой государем, которому служит, предоставлять им убежище в сво-' ем доме, когда они попадают в беду или оказываются несправедливо гонимы, разрешать все возникающие между ними разногласия и ссоры, помогать им в их нуждах и обходиться с ними как надлежит доброму отцу семейства по отношению к своим детям. Если кто-либо из знатных подданных его государя окажется в той же стране и не посетит его по забывчивости или намеренно, то он должен ему достойным образом об этом напомнить и побудить его нанести визит посредством всевозможных учтивостей и вежливого обращения, до того как напишет своему государю и испросит его указаний на сей счет. При назначении публичной аудиенции ему следует оповестить о том всех важных персон из числа его соотечественников и пригласить их с собою для увеличения свиты, к чести своего государя. После своей первой аудиенции ему надлежит по очереди представить их государю, называя их имена и звания, и испросить для них легкий доступ к государю и главным лицам двора. Когда случаются какие-либо публичные празднества, куда его приглашают, ему следует постараться обеспечить им туда вход и удобные места — каждому по чину, а себе место по званию, в особенности если там присутствуют другие иностранные министры, претендующие на соперничество с ним. Ведь речь идет в данном случае о положении и достоинстве его государя, и он никогда не должен уступать в этом ни одного из своих прав; но с тамошними придворными, которые с ним не соперничают, надлежит обходиться непринужденно и даже проявлять по отношению к ним больше учтивости, чем они имеют право требовать, нежели из-за собственной заносчивости пренебрегать обязательными знаками вежливости, что может иметь одни только дурные последствия для него самого и его государя и без всякой пользы их от него от- 142
далит. Полезно ему также завести личное знакомство с министрами союзников своего государя, находящимися при том же дворе, уведомлять их о делах, могущих принести пользу их интересам, дабы при случае самому получать от них сведения, оказывать им добрые услуги при государе, которому.служит, а когда они поспособствуют успеху его дел, оказать им какой- либо знак своего уважения и признательности; ему следует поддерживать их при помощи своего влияния и услуг при дворе, где они находятся, в делах, по которым ведут переговоры, и в возникающих спорах; если они ссорятся между собою или с некоторыми министрами той страны, то выступать посредником с целью их примирения, а самому тщательно избегать даже малейшей ссоры с теми, кто в той стране пользуется влиянием, и не устраивать препятствий делам своего государя собственными обидами или причинением таковых министрам, с которыми ведет переговоры; пусть возьмет себе за твердое и непоколебимое правило употреблять все влияние, которое дают ему могущество государя и его собственное усердие на то, чтобы делать добро в самой полной мере, насколько это в его силах. Если он станет точно так поступать, то будет полезен своему государю и приятен государям и государствам, к которым его направят, он приобретет их уважение и оставит о себе благоприятное впечатление и добрую память повсюду, где вел переговоры, — что он должен рассматривать как самое приятное и лестное вознаграждение за свое искусство из всех возможных. Он может также с полным основанием надеяться, что его способности, которые он докажет в великих своих свершениях, составлявших суть его переговоров, обеспечат ему по возвращении в свою страну почести и выгоды, соизмеримые с важностью его услуг, и что государь или государство, которым он хорошо послужил, воспользуются его талантами и мудрыми советами в самых важных делах; но пусть даже был бы лишен такого рода вознаграждений, он может утешиться, с удовлетворением осознавая, что с честью и пользой испол- 143
нил свой долг на должностях, доверенных ему ради услужения своему государю и Отечеству. конец
+$7=*Приложение*=^\* Труды и речи Франсуа де Калъера\ La Logique des amans, ou l'amour logicien [Логика влюбленных, или логичная любовь]. — Paris: Т. Jolly, 1668. The Lovers Logick; or Logical Love, [то же] — London: G. Palmer, 1670. Epitre au roy, présentée à sa Majesté le 18 Janvier 1687, avec des vers pour Madame la dauphine [Послание королю, представленное Его Величеству 18 января 1687 г., со стихотворениями для г-жи дофины]. — Paris: P. Aubouin, 1687. Panégyrique Historique du Roi à m. m. de l'Académie Française [Исторический панегирик о Короле, адресованный членам Французской Академии]. — Paris: P. Aubouin, 1688. Histoire poétique de la guerre nouvellement déclarée entre les anciens et les modernes [Поэтическая история вновь объявленной войны между предшественниками и современниками]. — Paris: P. Aubouin, 1688. Discours prononcez à l'Académie Française à la réception de M. de Callières et de M. l'abbé Renaudot [Речи, произнесенные во Французской Академии по случаю принятия г-на де Кальера и г-на аббата Ренодо]. — Paris: J.-B. Coignard, 1689. Des mots à la mode, et des nouvelles façons de parler [O модных словах и о новых манерах речи]. — Paris: С. Barbin, 1692. Des bons mots et des bons contes, de leur usage, de la raillerie des anciens, de la raillerie et des railleurs de nôtre temps 1 Полный список работ приводится на стр. 226-229 американского идания François de Callières. The Art of Diplomacy (Ed. H.M.A. Keens-Soper, Karl W. Schweizer). — Lanham, New York, London: University Press of America, Inc., 1994. Мы оставили ссылки только на первые оригинальные издания трудов на соответствующих языках. 145
[Об остротах и остроумных выдумках, об их употреблении, о насмешках древних, о насмешках и насмешниках нашего времени]. — Paris: С. Barbin, 1692. Du bon et du mauvais usage dans les manières de s'exprimer. Des façons de parler bourgeoises, et en quoy elles sont différentes de celles de la cour [О хорошем и дурном обычае в манерах выражаться. О манерах говорить по-мещански и о том, в чем они отличны от манер двора]. — Paris: С. Barbin, 1693. Du Bel Spirit, où sont examinés les sentiments qu'on a d'ordinaire dans le monde [Об остроумии, где рассматриваются настроения, обыкновенно существующие в свете]. — Paris, 1695. Characters and Criticisms upon the Ancient and Modern Orators [Характеры и критические замечания о древних и современных ораторах]. Translated by Martin Bladen. — London, 1705. Discours prononcez dans l'Académie Française le 8 Février 1710, à la réception de M. Houdart de la Motte (par le récipiendaire et M. de Callières) [Речи, произнесенные во Французской Академии 8 февраля 1710 г. по случаю приема г-на Удара де ла Мотта (им самим и г-ном де Кальером)]. — Paris: J.-B. Coignard, 1710. Discours prononcez dans l'Académie Française le 20 Mars 1710 à la réception de M le président de Mesmes [Речь, произнесенная во Французской Академии 20 марта 1710 г. по случаю приема г-на президента де Мема]. — Paris: J.-B. Coignard, 1710. Essay d'un portrait du roy, discours leu à l'Académie Française à la réception de M. l'abbé d'Estrées, le 25 juin 1711 [Этюд к портрету короля, лекция, прочитанная во Французской Академии по случаю приема г-на аббата д'Эстре 25 июня 1711 г.]. — Paris: J.-B. Coignard, 1711. De la manière de négocier avec les souverains, de l'utilité des négociations, du choix des ambassadeurs et des envoyez, et des qualitez nécessaires pour réussir dans ces employs [О способах ведения переговоров с государями...]. — Paris: M. Brunet, 1716. 146
The Art of Negotiating with sovereign Princes [Искусство ведения переговоров с суверенными правителями]. — London: G. Strahan, 1716. Klüger, Minister und Geschickter Gesandten Staats-Schuls, Oder Unterricht, wie man mit grossen Herren und Potentaten Staats-Sachen Klugich tractieren soll [Как министрам и ловким посланникам стать умнее, или Наставление о том, как должно по-умному вести переговоры с великими государями и власть предержащими по делам государственным]. — Leipzig: M.G.Weidmann, 1717. De la science du monde et des connaissances utiles à la conduite de la vie [О знании света и о сведениях, полезных в жизни]. — Paris: Е. Ganeau, 1717. The Knowledge of the World, and the Attainments useful in the Conduct of Life [то же]. — London, 1717. Какимъ образомъ договариваться съ государями или о пользе договоровъ, о избрапги пословъ и посланниковъ, и о качествахъ нужныхъ для получетя успЪха въ сихъ звангяхъ. — Санктъ-Петербургъ, при Императорской Ака- демшНаукъ, 1772. Tratado de la ciencia del mundo, y de las noticias utiles para la conducta de la vida [Трактат о знании света и о сведениях, полезных в жизни]. — Madrid, 1778. The Practice of Diplomacy [Практика дипломатии]. With an introduction by A.F. White. — London and Boston: Constable and Co., 1919. Sztuka Dyplomacji [Искусство дипломатии]. Trans. Mieczyslaw Szerer. — Warszawa, 1929. On the Manner of Negotiating with Princes [О способах ведения переговоров с государями]. With an introduction by Stephen D. Kertesz. — University of Notre Dame Press, 1963. 147
^г^^Послесловие переводчика*, it Продолжая добрую традицию, начало которой было положено Юлией Яхниной, написавшей подобное послесловие к переведенным ею «Мемуарам кардинала де Реца», мы посчитали необходимым сказать несколько слов о предлагаемом переводе классического труда Франсуа де Кальера. Как указано в Приложении к настоящему изданию, данный труд уже издавался однажды на русском языке в 1772 г.; он был переведен с рисвикского издания на французском языке 1757 г. Переводчик неизвестен, по крайней мере, он не указан ни в самом издании, ни в каталоге Российской Государственной библиотеки. Перевод, на наш взгляд, отличный и заслуживает всяческих похвал. Наш предшественник постарался — и это ему вполне удалось — передать текст как можно ближе к оригиналу (что вполне уместно для научного сочинения, небогатого языковыми украшениями). Почему же мы решили повторно взяться за перевод этого сочинения? Причин было несколько. Во-первых, в России сохранилось не очень много экземпляров издания 1772 года. Два хранятся в Музее книги при РГБ и малодоступны даже для специалистов, не говоря уже о широком круге интересующихся. Во-вторых, язык с того времени претерпел значительные изменения, и во многих случаях современному читателю без надлежащей подготовки и интереса к подобным упражнениям с некоторым трудом дается такой, скажем, текст: «ПосолЪ нЪкоторымЪ образомЪ подобенЪ комедианту преданному на театрЪ глазамЪ народнымЪ для представлен1я великихЪ особЪ. Званхе возвышаетЪ его сверхЪ ево состояния, и сЪ нЪкоторой стороны равняетЪ со владыками земными, по праву представления оныхЪ сопряженному сЪ нимЪ, и по особливому обращенхю, которое сЪ ними имЪетЪ; но не инако можетЪ быть призна- ваемЪ, какЪ дурнымЪ комедхантомЪ, ежели не умЪетЪ удержать своего достоинства; cïe обязательство есть камень претыканхя для многихЪ министровЪ, потому что 148
точно не знаютЪ, вЪ чемЪ оное состоитЪ». Во всяком случае, существует опасение, что, наслаждаясь тогдашним стилем и языком, читатель упустит из виду содержание. Кроме того, даже самый искушенный читатель вряд ли с ходу догадается, к примеру, что «Ансеатический союз» — это Ганзейский союз, а «Минстерской мир» — это Вестфальский мирный договор. В-третьих, в переводе 1772 г. пусть изредка, но встречаются ошибки (например, испанское выражение gastos secretos, «тайные расходы», было переведено как «тайные гости»). Наконец, там отсутствуют какие-либо комментарии. Одной из наших целей при составлении комментария к настоящему изданию, помимо представления познавательной информации об исторических личностях, событиях и реалиях, было стремление пробудить интерес читателя к самым разным источникам по общей истории и истории дипломатии, именно поэтому мы старались приводить в качестве иллюстраций цитаты из книг, изданных на русском языке, лишь за неимением таковых обращаясь к произведениям на других языках. Считаю полезным сделать несколько замечаний о переводных эквивалентах некоторых слов. Кальер использует как синонимы слова Négociateur и Ministre: у него оба эти слова означают лицо, проводящее переговоры или занимающееся дипломатией в современном понимании этого слова, официального представителя. Почти во всех случаях мы переводили первое слово как «дипломат», а второе — как «министр» и очень редко как «лицо, ведущее переговоры». Слово «министр» Кальер использует (и мы вслед за ним) также и в более привычном нам понимании, когда говорит, в частности о завоевании расположения или изучении пристрастий «короля и его министров». В принципе контекст всегда позволяет понять, в каком значении используется это слово в том или ином случае. Нам показалось целесообразным использовать слово «дипломат» как более привычное современному читателю, 149
хотя, как известно, сам термин «дипломатия» в современном понимании впервые использовал британский государственный деятель и политический мыслитель второй половины XVIII века Эдмунд Берк (Edmund Burke; 1729-1797) в своей работе «Три письма, адресованные члену нынешнего парламента по поводу предложений о заключении мира с французским правительством цареубийц»1. Во всяком случае, Кальер имел в виду именно этот вид деятельности под словом Negotiations, которое мы переводим как «переговоры» и в единичных случаях как «дипломатия», причем последний вариант используется чаще всего в прилагательном: «дипломатическая служба», «дипломатическая должность», «дипломатическая стезя» и т.д. Излюбленным определением Кальера в отношении дипломатического представителя является слово «habile». Мы использовали целый ряд его переводных эквивалентов, в зависимости от того, какой из них представлялся нам наиболее подходящим в конкретном контексте: способный, ловкий, искусный, расторопный, опытный, умелый, настоящий. И совсем уже напоследок скажем о разнице в оформлении оригинала и настоящего перевода. Кальер пишет многие слова исключительно с заглавной буквы: Prince, Roi, Souverain, Etat, Couronne, Négociateur, Ministre, Ambassadeur, Cour и др. Мы везде пишем эти слова со строчной буквы, за исключением слова «Король» в посвящении. Мы также посчитали нужным сохранить курсив Кальера в тексте произведения и — за небольшим изъятием — его пунктуацию в сложносочиненных союзных и бессоюзных предложениях, заменяя, правда, запятые на точки с запятой, и наоборот, смотря по тому, что нам представлялось более логичным. По нашему мнению, при такой пунктуации сохраняется строй речи и более точно передаются мысли автора, у которого вовсе не случайно, как нам видится, короткие предложения чередуются с длинными периодами. Наша уверенность в этом подкрепля- 1 "Three Letters Addressed to a Member of the Present Parliament on the Proposals for Peace, with the Regicide Directory of France," 1796-1797. 150
ется и тем обстоятельством, что Кальер, помимо того, что был опытным дипломатом, являлся также и автором ряда известных в те времена трудов по языкознанию и, судя даже по одним их названиям, немало размышлял над воздействием устной и письменной речи (вспомним, в том числе, его замечания по этому поводу в тексте настоящего произведения). Надеемся, современный российский читатель сможет найти в этой книге с почти трехсотлетней историей познавательные и полезные сведения о нравах и обычаях разных времен и, в первую очередь, о дипломатической теории и практике Европы в начале Нового времени. 151
^г^^Комментарии *—It- Настоящий перевод сделан по изданию: François de Callières. Delà manière de négocier avec les souverains. De l'utilité des Négociations, du choix des Ambassadeurs & des Envoyez, & des qualitez nécessaires pour réussir dans ces employs. — Paris: chez Michel Brunet, au Mercure Galant, 1716. Комментарии, помеченные <UPA> с указанием страницы, были взяты из соответствующих мест американского издания: François de Callières. The Art of Diplomacy. Edited by H.M.A. Keens-Soper and Karl W. Schweizer. — Lanham, New York, London: University Press of America, Inc., 1994. Стр. 3. ...кабинет-секретаря Его Величества... — вот как характеризует должность Ф. де Кальера русский посол A.A. Матвеев (1666-1728), побывавший в 1705-1706 гг. со специальным дипломатическим поручением Петра I при дворе французского короля Людовика XIV: «О секретарях комнаты королевской. 1. Господин де Каиллер, бывшей прежде чрезвычайным послом от короля при последнем резвицком договоре, учиненном в прошлом, 1697-м году с цесарем и с его союзники. 2. Господин де Салин. Тех чин есть всегда особыя тайныя указы королевския его руки разсылать к министрам и к марешаллам Франции в полки с чрезвычайными куриры о нужнейших делех, о которых только знает король один. <... > Те тайныя секретари при короле в совет великой королевской николи не входят, только коли король укажет им быть для некоторых дел тайных в свою комнату. Дачи денеж- ныя им великия погодно в приказ от короля бывают и иныя даются им прибыльныя чины с приходы многоденежными» (Русский дипломат во Франции: Записки Андрея Матвеева. — Л.: Наука, 1972, С. 113). 152
Стр. 3. ...покойного Короля... — речь идет о французском короле Людовике XIV, «короле-солнце», (Louis XIV, Louis le Grand, Le Roi Soleil; 1638-1715), при котором абсолютная монархия во Франции достигла своего расцвета. В течение всего его царствования (с 1643 г.) Франция прчти непрерывно участвовала в войнах, в результате которых в конечном итоге утратила ведущее место на континенте. Однако, блеск и великолепие королевского двора при Людовике XIV служили образцом для подражания практически во всей Европе. Стр. 3. ...мирных договоров в Рисвике... — Рисвикские мирные договоры были приняты конгрессом 20-21 сентября и 30 октября 1697 г. в нидерландской деревне Рисвик (Rijswijk) в трех километрах к юго-востоку от Гааги. Договоры были заключены между Францией с одной стороны и Аугсбургской лигой (куда входили Англия, Испания, Нидерланды и Священная Римская империя) с другой. По этим договорам империя получала обратно все земли, завоеванные Людовиком XIV с 1679 г., за исключением Эльзаса вместе со Страсбургом. Стр.3. ...одного из сорока членов Французской Академии... — Французская литературная академия (Académie Française) была основана в 1634 г. кардиналом Ришелье (см. прим. к стр. 37) в целях поддержания высоких литературных стандартов и создания литературного языка; сохранилась до наших дней. В Академии ограниченное число членов — сорок, их называют «сорок бессмертных». Членами Академии в разное время были Корнель, Расин, Вольтер, Шатобриан, Гюго, Бергсон. Стр. 3. ...при журнале «Меркюр Талан»... — Журнал «Меркюр Галан» (Mercure Galant — «Галантный Меркурий») был основан в 1672 г. писателем Жаном Донно де Визе (Jean Donneau de Vizé). В нем печатались новости двора, занимательные рассказы и короткие стихотворения. В 1714 г. журнал был переименован в «Меркюр де Франс». Стр.30. ...герцогу Орлеанскомуу регенту королевст- 153
ва... — Филипп II, герцог Орлеанский (Philippe, duc d'Orléans; 1674-1723), племянник короля Людовика XIV, регент Франции при малолетнем короле Людовике XV с 1715 по 1723 гг. Установленная им система управления, призванная вернуть политическую власть в руки высшей аристократии, оказалась неэффективной, а начатая было финансовая реформа потерпела крах. Сам герцог вел крайне распутный образ жизни. Стр.30. ...в период несовершеннолетия нашего Государя... — король Людовик XV (Louis XV, Louis le Bien-Aimé; 1710-1774) стал королем в возрасте пяти лет после смерти в 1715 г. короля Людовика XIV, которому он приходился внучатым племянником. До достижения им совершеннолетия в феврале 1723 г. страной фактически правил регент, герцог Филипп Орлеанский (см. выше). Стр.31. ...длительной и мучительной войной конца предыдущего царствования — имеется в виду война за испанское наследство (1701-1714), в которой против Франции выступили Англия, Голландия, Австрия, а позднее также Дания, большая часть провинций Германской империи, Португалия и Савойя. Причиной к войне послужило объявление Людовиком XIV своего внука Филиппа Анжуйского королем испанским Филиппом V на основе завещания короля Карла II, умершего бездетным. Это противоречило договорам о разделе, заключенным между Англией, Голландией и Баварией. Стр. 34. ...осла из басни... — имеется в виду басня Эзопа (ок. VI в. до н.э.) «Осел со статуей на спине»: «Один человек поставил на осла статую бога и погнал осла в город. И каждый встречный этой статуе низко кланялся; а осел решил, что это кланяются ему, возгордился, начал реветь и не захотел идти дальше. Догадался погонщик, в чем дело, и отколотил осла палкою, приговаривая: «Дурная ты голова! только этого и не хватало, чтобы люди поклонялись ослу!» Басня показывает, что люди, которые хвастаются чужими заслугами, становятся посмешищем для всех, кто с ними знаком» (Басни Эзопа. — (Литературные памятники). — М.: Наука, 1968, С. 117). 154
Стр. 37. Кардинал Ришелье — Арман-Жан дю Плесси, кардинал де Ришелье (Armand-Jean du Plessis, cardinal de Richelieu; 1585-1642), выдающийся государственный деятель. Епископ г. Люсона (1606), представитель от духовенства провинции Пуату на Генеральных Штатах (1614), с 1616 г. — член Государственного совета (советник по военным и иностранным делам), кардинал с 1622 г., первый министр и фактический правитель Франции с 1624 г. Последовательно проводил политику абсолютизма и укрепления единого национального французского государства. Соч.: «Политическое завещание» (Testament politique. — Amsterdam, 1688), «Мемуары» (Mémoires. — Paris, 1823). Стр. 37. ...в своем «Политическом завещании» — приводимые Кальером отрывки взяты из главы VI (часть вторая) «Политического завещания», в которой речь идет о важности ведения непрерывных переговоров (см. гл. VI «Непрестанная негоциация не мало способствует доброму успеху дел государственных» в кн. Политическое завещание кардинала дюка де Ришелье французскому королю. Печатано при Императорском Московском Университете, 1767, Часть Вторая, С. 31- 42)i. Стр. 37. ...под покровительством Его Величества... — кардинал Ришелье фактически правил Францией при короле Людовике XIII (Louis XIII; 1601-1643), который вступил на престол в 1610 г. Стр. 38. ...план революции в Португалии в 1640 г. ... — некоторые историки считают, что планы восстания в Португалии были действительно разработаны не без помощи кардинала Ришелье осенью 1640 г. Приведены в действие они были 1 декабря, когда герцог Браганцский был провозглашен королем Жоаном IV (Роберт Дж. Кнехт. Ришелье. — Ростов- на-Дону: Феникс, 1997, С. 197). «Назревание кризиса в отношениях между Португалией и Испанией довольно рано было замечено в Париже. Ришелье 1 Приводится в современном написании. 155
поручает своим агентам активизировать деятельность в Португалии. Современный французский историк Мишель Кар- мона не исключает того, что именно стараниями этой агентуры был найден будущий вождь восстания в Португалии герцог Жоан Браганцкий, член царствовавшего некогда в Лиссабоне Королевского дома. Во всяком случае, переписка Ришелье с архиепископом Бордоским Сурди, относящаяся к 1638— 1639 годам, свидетельствует об ожидании каких-то событий в Португалии, к которым нужно быть готовыми и "в случае необходимости прийти на помощь португальцам"» (П. Черкасов. Кардинал Ришелье. — М.: Международные отношения, 1990, С. 342). Стр.38. ...законный наследник короны вновь обрел трон... — Жоан IV (Joäo IV, Joäo о Afortunado; 1604-1656), ранее герцог де Браганца (Duque de Bragança), стал королем Португалии 15 декабря 1640 г. в результате национальной революции, которая покончила с испанским правлением, продолжавшимся 60 лет. Стр.38. ...воспользовался недовольством среди каталонцев, которые подняли бунт в том же году... — «Ришелье хорошо был осведомлен о настроениях в Каталонии и всеми средствами пытался использовать их в интересах Франции» (П. Черкасов. Указ. соч., С. 340). Каталонское восстание было вызвано нежеланием этой провинции снабжать армию и лишиться привилегий автономии. После размещения войск в Каталонии зимой 1640 г. начались их столкновения с местным населением, которые постепенно переросли в открытое восстание. 7 июня толпа убила в Барселоне вице-короля. Хотя дворянство и высшая аристократия стремились к примирению с правительством, деревня уже полностью вышла из-под всякого контроля. Еще до начала восстания кардинал Ришелье продемонстрировал готовность оказать повстанцам помощь. 16 декабря Франция признала независимость Каталонии, заключив с ней союзный договор, а через месяц вождь восставших, священник По Клари, объявил Каталонию независимой республикой под 156
французским протекторатом. Объединенная франко- каталонская армия разбила испанские войска близ Барселоны. 16 сентября по предложению каталонского посольства король Людовик XIII принял титул графа Барселонского, что означало распространение французского суверенитета на Страну басков (Роберт Дж. Кнехт. Указ. соч., С. 197; Александр Андреев. Гений Франции, или Жизнь кардинала Ришелье. — М.: Белый волк, С. 131). Стр.38. ...для ведения переговоров с маврами... — «Он [кардинал Ришелье1] предпринял шаги для защиты средиземноморских купцов от нападений пиратов. С берберскими корсарами он заключил договор при посредничестве уроженца Корсики Сансона Наполлона, организовавшего укрепленный штаб в Ла-Калле, откуда он патрулировал моря. В Марокко кардинал направил Разильи, который оказал достаточное давление на шейха Абд-эль-Малека для заключения договора (1631), подобного французскому соглашению с Турцией, где предусматривались льготный тариф, создание консульства и предоставление французским подданным возможности исповедовать католичество» (G. Treasure. Cardinal Richelieu and the Development of Absolutism. — New York: Martin, 1972, p. 211). «Шесть лет спустя Людовик XIII возобновил переговоры, прерванные его предшественником, и Сансон Наполлон получил приказание отвезти в Алжир новые настояния султана. Прибыв 20 июня 1626 года, французкий посол едва вышел на берег, как подвергся, подобно своему предшественнику [Г. де Бреву], угрозам народа и оскорблениям янычар, громко предлагавшим сжечь его живого. Твердость его поступков уняла однако самых горячих, но когда он был приведен к паше и на диван, буря возобновилась: его обвинили в предъявлении поддельных фирманов султана, и самые умеренные решили сторожить его на виду, между тем как в Константинополь отправится депутация для проверки его слов. По возвращении посланных и несмотря на привезенные ими свиде- Здесь и далее в квадратных скобках дается примечание переводчика. 157
тельства, переговоры подвигались вперед так медленно и с такими препятствиями, что Сансон Наполлон был принужден прервать их. Но город, Марсель, торговые выгоды которого требовали улаживания этого дела за какую бы ни было цену, решился на добровольную дань, главные города Франции последовали его примеру, и Наполлон возвратился в Алжир купить мир, который был невозможен посредством дипломатических переговоров. 19 сентября 1628 г. был подписан трактат, который продал Франции за ежегодную дань в 16 000 ливров право возобновить заведения Ла-Каллы [среди них были основанные марсельцами арматорские конторы и французское консульство] и прибавить к ним еще несколько приморских пунктов для ловли кораллов, торговли лошадьми, кожами и шерстью. Та же конвенция постановляла обоюдный размен невольников, что вперед больше не будут брать их и что, наконец, алжирцы не будут более иметь права даже осматривать корабли, плывущие под французским флагом. Договор этот был куплен дорогой ценой, потому что, кроме ежегодной дани, должно было раздать еще 100 000 ливров в виде подарков и магарычеи сановникам дивана и даже простым янычарам» (Ф. Архенгольц. История морских разбойников Средиземного моря и Океана. — М.: Новелла, 1991, С. 283-284). Стр.38. ...шведского короля Густава-Адольфа... — Густав II Адольф (Gustavus II Adolphus; 1594-1632), шведский король (с 1611 г.), известный полководец и крупный военный реформатор. Стремился к господству Швеции на Балтийском море, вел захватнические войны с Данией, Польшей, Россией. Во время Тридцатилетней войны сражался на стороне протестантов и фактически спас их от поражения в войне. Убит в сражении при Лютцене (Lützen). Стр.38. ...вторгнуться в Германию... — «Благодаря, главным образом, упорству французского посла барона де Шарансе, затянувшиеся переговоры между Францией и Швецией увенчались наконец подписанием Бервальдского договора (23 января 1631 г.). Густав согласился выставить в Германию армию из 30 000 пехотинцев и 6 000 кавалеристов в 158
обмен на ежегодную субсидию в размере 1 миллиона ливров сроком на пять лет. Он обещал уважать католическое вероисповедание там, где оно существовало, и не нарушать нейтралитет Баварии и Лиги, коль скоро они объявили о нем. Этот договор не союз, а скорее соглашение о субсидиях: Франция не вступала в войну, так же она никоим образом не гарантировала какие-либо завоевания Густава. Мнение Ришелье по поводу договора передал отец Жозеф: «Этими соглашениями надо пользоваться как ядом — малая доза может служить противоядием, слишком большая — убивает». Если Бер- вальдский договор первоначально рассматривался как триумф французской дипломатии, то это произошло попросту из-за опасности, которая содержалась в самой его сути и в течение некоторого времени не была очевидной» (Роберт Дж. Кнехт. Указ. соч., С. 166-167). Стр. 38. Император Фердинанд — Фердинанд II (Ferdinand II; 1578-1637), император Священной Римской империи (1619-1637), король Богемии (1617-1619, 1620-1627), король Венгрии (1618-1625). Ученик иезуитов и убежденный католик, он был основным вдохновителем Контрреформации и поборником установления абсолютной власти католических Габсбургов над Европой во время Тридцатилетней войны (1618-1648). Организованные им преследования протестантов стали причиной восстания в Богемии, что привело к .общеевропейской войне. Победив курфюрста пфальцского Фридриха V, избранного королем Богемии, император провел кровавые репрессии против сторонников реформы, а затем направил свои усилия на разгром лиги протестантских князей. После того как императорские полководцы Тилли и Валлен- штейн одержали победу над датским королем Кристианом IV (1626), император стал угрожать берегам Балтийского моря и не скрывал более своих намерений покончить с Реформацией в Германии. Обнародование его печально знаменитого Реституционного эдикта (1629), по которому протестанты лишались имущества и прав, только прибавило ему врагов. В войну вступили Франция и Швеция, после чего военная фортуна стала склоняться на сторону протестантской коалиции. Не- 159
много спустя император Фердинанд умер, унеся с собой в могилу печаль по поводу крушения всех своих жизненных планов. Стр.38. ...возвел Максимилиана, герцога Баварского, в курфюрстское достоинство... — Максимилиан I (Maximilian I; 1573-1651), герцог Баварский (1597). В 1620 г., соединившись с императором Фердинандом II, во главе католической лиги разбил чехов в битве при Белой горе, близ Праги. В 1623 г. захватил Нижний Пфальц и получил от императора курфюрстское достоинство, отнятое у курфюрста Рейн-Пфальцского. Стр.38. ...отобрав его у графа Рейн-Пфальцского... — Фридрих V (Friedrich V; 1596-1632), курфюрст Рейн- Пфальцский, король Богемии (под именем Фридриха I; 1619— 1620), в начале Тридцатилетней войны возглавил союз протестантских князей против католической Австрии. В 1610 г. наследовал своему отцу в качестве курфюрста Рейн- Пфальцского. Когда протестанты Богемии восстали против императора Фердинанда II, их сейм предложил корону молодому курфюрсту. Он согласился и был коронован в Праге в ноябре 1619 г. Однако, покинутый своими союзниками, Фридрих был разгромлен армиями католической лиги под командованием графа Тилли в битве при Белой Горе (8 ноября 1620 г.). В последующие два года еще две армии союзников Фридриха в западной части Германии потерпели поражение. Испанские и баварские войска заняли Пфальц, принадлежавшие Фридриху права курфюрста были переданы Максимилиану I Баварскому (1623), а в 1628 г. Бавария захватила и Верхний Пфальц. Фридриху так и не удалось вернуть себе трон, в 1622 г. он бежал в Гаагу и до конца своих дней жил на деньги, которыми его снабжали Англия и Дания. Стр.38. ...лишил герцога Мекленбургского его владений... — Адольф-Фридрих Мекленбургский (Adolf Friedrich, Herzog von Mecklenburg, Herzog von Schwerin; 1568-1658), сын герцога Иоганна Мекленбургского и его преемник в качестве правителя герцогства Шверин (1592), был известен осторож- 160
ностью и мудростью. В 1619 г., наряду с другими протестантскими князьями Германии, выразил одобрение по поводу избрания курфюрста пфалыдского Фридриха королем Богемии (см. прим. к стр. 38). Был изгнан из пределов Священной Римской империи и лишен своих владений Валленштейном (см. прим. к стр. 38). В 1632 г. был возвращен на престол шведским королем Густавом-Адольфом и посвятил себя восстановлению герцогства после войны. Стр. 38. ...отдал их графу Валленштейну... — Альб- рехт-Венцеслав-Евсевий фон Валленштейн (правильнее Вальдштейн) (Albrecht Wenzel Eusebius von Wallenstein или Waldstein, Herzog von Friedland, Herzog von Mecklenburg, Fürst von Sagan; 1583-1634), герцог Фридландский (1625), князь За- ганский (1627), герцог Мекленбургский с правом наследования титула (1629). Происходил из старинного, но небогатого чешского дворянского рода. В 1606 г. принял католичество и, снарядив на свои средства отряд наемников, предложил свои услуги герцогу Штирийскому — будущему императору Фердинанду. Во время восстания в Богемии (1618-1623) остался ему верен. Одержал ряд значительных побед в Тридцатилетней войне. Был назначен генералом Балтийского и Северного морей (1628), занимался укреплением побережья. По настоянию князей, участвовавших в Регенсбургском сейме (1630), император Фердинанд сместил Валленштейна с поста главнокомандующего, но уже в 1632 г. был вынужден его вернуть, чтобы противостоять успешному продвижению войск шведского короля Густава-Адольфа (см. прим. к стр. 38). Проиграв битву при Лютцене (16 ноября 1632 г.), отступил в Чехию. Осенью 1633 г. отказался выполнить приказ императора об оказании помощи курфюрсту Баварскому и начал проводить мирные переговоры с Саксонией, Бранденбургом, Францией и Швецией, что было воспринято как измена. Постепенно утратил доверие всех партий, повторно был смещен императором со своего поста и убит в результате заговора офицеров ирландским капитаном Девере (Walter Devereux). Стр.38. ...приписывают также и революцию, кото- 161
рая чуть было не произошла в Богемии... — не существует сколько-нибудь убедительных исторических свидетельств того, что кардинал Ришелье был связан с какими-либо движениями за независимость Богемии, однако, имеются сведения о переговорах с Валленштейном, проводившихся им весной 1633 г. (через родственника отца Жозефа маркиза де Фекьера, направленного в Германию на Гейльброннский сейм протестантских князей с целью восстановления Евангелической унии): «В Дрездене к Фекьеру на прием явился чешский дворянин граф Кински, доверенный человек Валленштейна, и сообщил об искреннем желании своего господина добиться политического умиротворения в Германии даже против воли императора Фердинанда. Эмиссар Валленштейна осторожно зондировал возможность политической поддержки со стороны Франции притязаний герцога Фридландского на чешскую корону» (П. Черкасов. Указ. соч., С. 263). Стр.41. ...выдавал в защиту своего мнения важные секреты — возможно, здесь Кальер имеет в виду Эверарда ван Дейквельта (Everard van Dijkvelt; 1626-1702), голландского дипломата и государственного деятеля, человека бурного темперамента, с которым он познакомился во время переговоров по заключению Рисвикского мира <UPA, р. 76>. Стр. 42. Посол в определенном смысле подобен актеру... — это сравнение приводит голландский дипломат и историограф Авраам де Викфор (Abraham de Wicquefort; 1598— 1682) в своей книге «Посол и его функции»: «Посол не всегда ведет переговоры; иначе говоря, он не должен повсюду и во всех случаях вести себя как посол. Я уже отмечал в другом месте, что он должен быть немножко актером, и добавлю здесь, что, может быть, во всем свете нет лица, играющего столько ролей, как посол. Не найти театра более блестящего, чем королевский двор; не найти такой пьесы, в которой актеры были бы столь далеки от истинной своей сущности, чем послы на переговорах, и нет такой пьесы, где бы они представляли более важных персон. Но даже самый искусный актер не всегда находится на сцене и изменяет свою манеру по- 162
ведения после закрытия занавеса; так и посол, хорошо сыгравший свою роль при выполнении служебных обязанностей, должен стать обычным порядочным человеком, когда он перестает быть персонажем пьесы» (M. de Wicquefort. L'Ambassadeur et ses fonctions, etc. — Cologne: chez Pierre Marteau, Livre second, 1689, p. 3). Стр.45. ...был заведен при испанском дворе мудрый обычай предоставлять послам особый запас средств... — испанским послам приходилось отчитываться по расходам двух видов: а) по обычным (ordinarios) расходам посольства (на выплату жалованья сотрудникам, содержание дома, открыто вручаемые подарки и т.п.) и б) по тайным (secretos) расходам на неафишируемые цели. Эти суммы могли быть достаточно крупными только в случае одобрения их Государственным советом или самим королем <UPA, р. 80>. Стр.46. ...le droit des gens должно обеспечить дипломату безопасность... — «...послы и другие официальные представители должны быть поставлены в положение, обеспечивающее им полную безопасность и неприкосновенность; если их личность не будет защищена от любого насилия, право содержать посольства окажется сомнительной ценностью и едва ли может успешно осуществляться. <...> Следовательно, раз посольства имеют такое большое значение для всемирного общества наций и так необходимы для их благополучия, то личность назначаемых к ним послов должна быть священна и неприкосновенна среди всех народов <...>. Совершающий насилие над послом или каким-либо другим официальным представителем не только наносит оскорбление суверену, которого представляет данный официальный представитель, но посягает на общую безопасность и благополучие всех наций и становится виновником тяжелого преступления против всех народов» Рмер де Ваттель. Право народов или принципы естественного права, применяемые к поведению и делам наций и суверенов. — М.: Гос. изд. юридической литературы, 1960, С. 649). 163
Стр.46. ...короля Франциска I... — Франциск I (François I; 1494-1547), король Франции с 1515 г. из династии Валуа, стремился к укреплению королевской власти и централизации управления. Продолжал итальянские войны, начатые его предшественниками, борясь с Габсбургами за обладание Италией. Четырежды вел войну с императором Карлом V (см. ниже). Попал в плен в битве при Павии (1525) и был вынужден подписать Мадридский мирный договор (1526), который впоследствии нарушил. Вторично потерпев поражение, заключил новый мирный договор в Камбре (1529), но и он был вскоре нарушен. Стр.46. ...в консистории... — консистория (от лат. consistorium, «место собраний») — собрание церковных деятелей в целях отправления правосудия и решения деловых вопросов, в частности заседания Священной коллегии кардиналов во главе с папой в роли председателя. С образованием конгрегации — отделов папской курии — Сикстом V (папа римский с 1585 по 1590 гг.), значение консисторий уменьшилось. Стр.46. ...император Карл V... — Карл V Габсбург (Carlos V; 1500-1558), испанский король под именем Карла I (1516-1556), император Священной Римской империи (1519- 1556). Пытался проводить политику создания «всемирной христианской монархии»; вел войны с Францией, Турцией, Тунисом, неудачно боролся с протестантизмом в Германии и Нидерландах. Отрекся от испанского и императорского престолов в 1556 г., последние годы жизни провел в монастыре. Стр.46. ...попытался возложить на французского короля всю вину за бедствия войны... — Это произошло после захвата Франциском I герцогства Савойского. Герцог Карл II Савойский был дядей короля со стороны его матери, Луизы Савойской. Его поступки давно выводили Франциска из себя: так, герцог приютил продавшегося испанцам коннетабля де Бурбона и публично выражал радость по поводу поражения Франции в битве при Павии... К тому же напасть на герцога означало напасть на самого императора. К концу 164
марта 1536 г. с войском численностью 40 тыс. человек король занял все владения, принадлежавшие герцогу Савойскому: Савойю, Ниццу, Пьемонт и Турин. «Карл Пятый воспринял весть о захвате Савойи как личное оскорбление: разве герцог не является его родственником? Он решает воспользоваться своим присутствием в Риме, чтобы на заседании консистории 17 апреля уличить своего соперника перед папой Павлом III и священной коллегией кардиналов. В длинной речи он воспроизводит всю историю своих отношений с Франциском I. Он перечисляет врагов, которых король настраивал против него, вспоминает о нарушениях им клятв, данных в Мадриде, о его союзах с лютеранами и турками, о его отказе принять герцогство Миланское в качестве владения для своего третьего сына. Он обвиняет короля в том, что с 1520 г. именно он вносит раздоры в христианский мир. И император заканчивает свою речь предложением королю провести поединок — своего рода Божий суд — и призывом к папе открыто стать на сторону справедливости, то есть высказаться за него, императора. На следующий день, в присутствии французских послов, он возобновил свои упреки, утверждая, что им движет исключительно желание сохранить мир. После нескольких недель, прошедших в пустых разговорах, посол императора был выслан из Франции 2 июня 1536 г. Это означало объявление войны» (Jean Jacquart. François Ier. — Paris: Librairie Arthème Fayard, 1981, pp. 240-241). «Преисполненный гордости по случаю своей победы над мусульманами и взятия Туниса, он [император] добрался до Рима и там, в присутствии папы Павла III (одного из рода Фарнезе), с записной книжкой в руке, он произносит долгую обвинительную речь против короля Франции. Ничего не забыто: поражение при Павии и Мадридский договор, который король на кресте поклялся соблюдать, отказ принять герцогство Миланское для его третьего сына. Что касается последнего пункта, король действительно не проявил «благоразумия», и это еще очень мягко сказано... Император завершает свою обвинительную речь упоминанием о «краже», как он выразился, Савойи и Пьемонта. 165
— Герцог Савойский, — восклицает Карл, — ничем не оскорбил короля Франции. Тот же поступил со своим собственным дядей, которого ему следовало бы почитать и уважать как отца, настолько жестоко, как не поступал ни один король, будь он даже варваром. Новая война кажется неизбежной, и вторично Карл предлагает Франциску поединок на шпагах или кинжалах, вместо того, чтобы губить стольких храбрецов: — Любым способом, который он изберет, на каком- нибудь острове посреди моря или на твердой земле! На мосту, на корабле, как ему будет угодно! Мне все равно. Я полагаюсь на Господа, который до сих пор был ко мне благосклонен, и надеюсь, что он позволит мне одержать победу над ним, над моими врагами! Это было всего лишь пари!.. Карл это позднее признает, но папа, пришедший в ужас при мысли о том, что два-христианских государя станут перерезать друг другу горло как два нечестивца, обнимает Карла и пытается его успокоить: — Умерьте свой пыл! Куда подевалась ваша природная кротость? Император разгорячен — и сильно разгорячен, ему наплевать на «природную кротость»... — Я прошу Ваше Святейшество, — продолжает он, — рассудить, кто из нас двоих не прав. Если я не прав, пусть Ваше Святейшество поможет королю; если же я прав, я молю Господа, я призываю Ваше Святейшество и весь мир на борьбу против него! Папа, сильно раздосадованный, объявил все же, что он осудит того, кто откажется подписать почетный мир. Карл удовольствовался этой хитростью: — Я припадаю к руке Вашего Святейшества в благодарность за этот ответ, — он откланивается на прощание. Два французских посла, Клод де Вели и Шарль Ремар де Денонвиль, присутствовали на этой встрече, но, не зная ни испанского, ни итальянского, совершенно ничего не поняли в речах, которыми обменивались император и папа. Им придется подождать два дня, чтобы Карл Пятый, все хорошенько 166
обдумав, уверил их в том, что он не желал оскорбить короля Франции: он в самом деле стремится к миру и по-прежнему предлагает поединок один на один между двумя монархами» (André Castelot. François Ier. — Paris: Club France Loisirs, 1983, pp. 377-379). Стр. 47. ...отец Жозеф... — Франсуа-Жозеф Леклер дю Трамбле (François-Joseph Le Clerc du Tremblay; 1577-1638), «серое преосвященство» («l'éminence grise»), монах-капуцин, ставший в 1611 г. секретарем кардинала Ришелье и выполнявший при нем функции советника по религиозным вопросам, внутренней и внешней политике и неофициального посла по особым поручениям. Особенно полезен был кардиналу во время Тридцатилетней войны (1618-1648). Стр.47. ...отважно принимал решения... — ярким примером являются энергичность и решимость, проявленные отцом Жозефом во время продолжительной осады Ла- Рошели (1627-1628), когда он сумел преодолеть обуревавшие кардинала Ришелье сомнения и неуверенность и помог ему в конце концов добиться успеха <UPA, р. 83>. Стр. 49. ...в духе «Государства» Платона... — имеется в виду диалог Платона (428/427-348/347 До н.э.) «Государство»: «Всем дурным формам устройства и организации общества Платон противопоставляет в «Государстве» свой проект наилучшего, наиразумнейшего государства и правления. Как и в олигархии, государством Платона руководят немногие. Но в отличие от олигархии этими немногими могут стать только лица, действительно способные хорошо управлять государством, во-первых, в силу своих природных задатков и одаренности и, во-вторых, вследствие долголетней подготовки. Основным условием и принципом совершенного государственного устройства Платон считает справедливость. Состоит она в том, что каждому гражданину государства отводится какое-нибудь особое занятие и особое положение. Там, где это достигнуто, государство сплачивает разнообразные и даже разнородные части в целое, запечатленное единством и гармонией» (В.Ф. Асмус // Платон. Соч.: В 3 т. — 167
M.: Мысль, 1971. — T. 3. — Ч. 1. —С. 594). В государстве Платона предполагается наличие трех классов: работников хозяйства, воинов-стражников и правителей (философов). Нравственные достоинства класса воинов выше, чем у работников хозяйства, а у правителей они наиболее совершенны. Впрочем, «...нравственная дискриминация работников, занятых в хозяйстве, смягчается у Платона оговоркой, согласно которой в совершенном государстве все три разряда его граждан в равной мере необходимы государству и все, вместе взятые, являют великое и прекрасное» (Там же, С. 597). Стр. 49. ...маршала Франции г-на де Фабера... — Авраам де Фабер (Abraham, marquis de Faber; 1599-1662), внук печатника, принимал участие почти во всех военных кампаниях против гугенотов, отличился при осаде Ла-Рошели (1628). Совершенствовался в фортификации и инженерном искусстве при осаде нескольких городов. Во время окружения Стене (Stenay, 1654) применил новые методы ведения осады. Губернатор Седана (1641), маркиз д'Эстене (1650), маршал Франции (1658). Стр.49. ...кардиналу Мазарини... —Джулио Мазари- ни (Giulio Raimondo Mazzarino или Mazarini; 1602-1661), по происхождению итальянец, кардинал (1641), французский государственный деятель, первый министр (с 1643 г.), выдающийся дипломат. Одержал победу в борьбе с оппозиционным его правительству движением аристократов и парижской буржуазии — Фрондой, подавлял народные восстания; укрепил государственный аппарат. Во внешней политике продолжал дело кардинала Ришелье по упрочению первенства Франции в Европе. Стр.49. ...привлечь к своей партии одно известное лицо... — видимо, имеется в виду Леон Бутийе, граф де Ша- виньи де Бюзансе (Léon Bouthillier, comte de Chavigny et de Buzançais; 1608-1652), сподвижник кардинала Ришелье, государственный секретарь по иностранным делам (1635), противник кардинала Мазарини во время Фронды. О том, что 168
Мазарини вел с ним переговоры через посредство Фабера, сообщают, в частности, в своих мемуарах их современники герцог де Ларошфуко (см. Франсуа де Ларошфуко. Мемуары. Максимы. — (Литературные памятники). — М.: Наука, 1993, С. 118) и кардинал де Рец (см. Кардинал де Рец. Мемуары. — (Литературные памятники). — М.: Ладомир; Наука, 1997, С. 494). Стр. 50. ...для проведения важных переговоров к герцогу де Фериа... — дон Гомес Суарес де Фигероа, герцог де Фериа (Gomez Suarez de Figueroa, duque de Feria; 1587-1634), испанский дипломат. Был вице-королем и генерал- полковником Валенсии, послом в Риме, затем в Париже (1610). Назначен губернатором Милана в 1618 г. Во время Тридцатилетней войны пытался присоединить Вальтеллину к испанским владениям, объявил себя сторонником Генуи в ее борьбе против герцога Савойского, который пользовался поддержкой Франции. Собрал армию численностью 12 тыс. человек и выступил во главе ее на защиту Брейзаха (1633). Стр.50. ...выяснишь истинные мысли герцога по вопросу, составлявшему суть поручения... — вероятно, речь идет о переговорах по поводу заключенного в Кераско договора (см. ниже), которым закончилась война за Манту анское наследство. По договору император согласился передать герцогство Мантуанское французскому ставленнику, герцогу Неверскому, и все войска должны были покинуть северную Италию. Франция, впрочем, сохранила за собой Пиньероль, подтвердив правомочность владения этим ключевым форпостом в договоре 1632 г. с Савойей <UPA, р. 86>. «Перемирие в Казале оказалось лишь краткой передышкой. В целях обсуждения условий мира в Италии Мазарини ходатайствовал перед Святым престолом и добился направления с миссией в Париж. Нам почти ничего не известно о его пребывании во французской столице, лишь то, что оно продолжалось около месяца (с 18 января по 16 февраля 1631 г.) и что Мазарини смог там договориться с французским дипломатом Абелем Сервьеном об условиях соглашения 169
между Францией, Испанией и Савойей. Сервьен, должно быть, настолько проникся доверием к своему римскому коллеге, что на следующий день после заключения договора (в Кераско 19 июня 1631 г.) поручил ему отправиться в Милан и Павию для обсуждения положений договора с герцогом де Фериа, миланским губернатором» (Georges Dethan. Mazarin et ses amis. — Paris: Berger-Levrault, 1968, p. 137). «...он вел в Милане и Павии непрерывные конфиденциальные переговоры с новым правителем, герцогом де Фериа, с целью улаживания различных вопросов, оставшихся нерешенными в договоре Кераско. Он еще раз встретился с Фериа на переговорах в августе 1632 г. Но после возвращения в Рим ему пришлось испытать на себе следствия возникшего у испанцев недоверия, а затем и враждебности. Воистину этот низкорослый Monsignore1 слишком хорошо справился в Италии с делами французского короля!» (Ibid., р. 230) Стр.52. ...подобно мифическому Протею... — в греческой мифологии Протей — это вещий морской старец, живший на острове Фарос недалеко от устья Нила и пасший стада морских животных. Ему было ведомо прошлое, настоящее и будущее, но он крайне неохотно делился своим знанием. Тот, кто желал о чем-либо спросить Протея, должен был застать его врасплох во время полуденного сна й связать его. Но и будучи связанным, он пытался ускользнуть, принимая самые разнообразные обличья (льва, змеи, пантеры, кабана, воды, дерева). Если пленившему его человеку все же удавалось не выпустить его из рук, старец принимал первоначальное обличие, изрекал предсказание и погружался в морскую пучину. Стр.54. ...по выражению стратега Филопемена... — Филопемен (ок. 252 — 183 до н.э.), стратег Ахейского военного союза, способствовал его реформированию и восстановлению его мощи. Разбил спартанцев при Мантинее в 206 г. до 1 Monsignore (urn.) — монсеньор (титул высокопоставленных деятелей католической церкви). 170
н.э. и принудил их присоединиться к союзу. Позднее попал к ним в плен и был вынужден выпить кубок с ядом. Стр.55. ...королем Людовиком XI... — Людовик XI (Louis XI; 1423-1483), французский король (с 1461 г.) из династии Валу а. Продолжил процесс объединения и укрепления Франции и упрочения королевской власти после Столетней войны (1337-1453). Провел ряд успешных войн с феодалами, в частности, с герцогом бургундским Карлом Смелым (см. прим. к стр. 55). В своей политике нередко опирался на буржуазию крупных городов. Отличался жестокостью и вероломством, но в то же время был умелым правителем и дипломатом. Стр. 55. ...Карлом, последним герцогом Бургундским... — Карл Смелый (Charles le Téméraire, duc de Bourgogne; 1433-1477), последний из великих герцогов Бургундских (с 1467 г.), представитель младшей ветви королевской династии Валуа. Добивался независимости и расширения территории Бургундии. Участвовал во всех коалициях феодалов, боровшихся с королем Франции Людовиком XI, чья политика была направлена на объединение страны. Убит при осаде Нанси (Nancy). Стр.55. ...которому наследовал Австрийский дом... — будущий правитель Священной Римской империи (с 1493 г.) Максимилиан I (Maximilian I; 1459-1519) благодаря заключению брака с единственной дочерью герцога Карла Смелого принцессой Марией (в 1477 г.) приобрел ранее принадлежавшие Бургундии крупные владения в Нидерландах и вдоль восточной границы Франции. Стр.55. ...с Вестфальских договоров... — Вестфальские договоры были заключены в 1648 г. между Священной Римской империей с одной стороны и Францией и Швецией с другой в двух городах провинции Вестфалия — Мюнстере (где заседали представители Франции) и Оснабрюке (там находились представители Швеции). Договор подвел итог Тридцатилетней войне (1618-1648). По Вестфальскому договору 171
Франция получила Эльзас (без Страсбурга) и окончательно присоединила к себе три лотарингских епископства (Мец, Туль и Верден). Стр. 55. ...письма кардинала д'Осса... — Арно д'Осса (Amauld d'Ossat; 1536-1604), кардинал (1599), епископ Байе (1600), французский юрист и дипломат. Выходец из низов, благодаря своим блестящим способностям он сумел приобрести образование. Значительную часть жизни провел на дипломатической службе во Флоренции, Венеции и Риме. Способствовал примирению папы с королем Генрихом IV по окончании религиозных войн во Франции; также вел в Риме переговоры по поводу развода короля с Маргаритой Наварр- ской (королевой Марго) и его последующей женитьбы на Марии Медичи. К его «Письмам» (Lettres, 1624), которые неоднократно переиздавались, нередко обращались дипломаты. Стр.55. ...словами Горация о трудах Гомера... — имеется в виду одно из посланий Горация (Послания I 2, ст. 1-4, 27-37 // Гораций. Поли. собр. соч. — М.-Л.: Academia, 1936, С. 289-290): «Лоллий, пока у певца ты троянской войны выбираешь В Риме стихи для речей, я его прочитал здесь в Пренесте. Что добродетель, порок, что полезно для нас или вредно, Лучше об этом, ясней, чем Хризипп или Крантор, он учит. Мы ведь ничто: рождены, чтоб кормиться плодами земными; Мы — ветрогоны, мы все — женихи Пенелопы; подобны Юношам мы Алкиноя, что заняты были не в меру Холею кожи и, спать до полудня считая приличным, Сон, что лениво к ним шел, навевали звоном кифары. Чтоб человека зарезать, ведь до света встанет разбойник, - Ты, чтоб себя уберечь, ужель не проснешься? Не хочешь Бегать, пока ты здоров? Побежишь, заболевши водянкой. До света требуй подать тебе книгу с лампадою; если Ты не направишь свой ум к делам и стремленьям высоким, Будешь терзаться без сна ты любви или зависти мукой». Стр. 56. ...королевы Луизы де Водемон... — Луиза де Водемон (Louise de Vaudemont; 1553-1601), происходила из младшей ветви Лотарингского герцогского дома; жена фран- 172
цузского короля Генриха III с 1575 г. Одно время кардинал д'Осса служил ее агентом при папском дворе. Стр.56. ...короля Генриха III... — Генрих III (Henri III; 1551-1589), король Франции с 1574 г., последний французский король из династии Валуа. Продолжавшаяся в течение его правления гражданская война между католиками и протестантами усугублялась соперничеством между диндстиями Бурбонов и Гизов за французский престол. Стр. 56. ...короля Генриха Великого... — речь идет о французском короле Генрихе IV (Henri IV, Henri le Grand; 1553-1610), первом из династии Бурбонов (с 1589 г.). По окончании религиозных войн во Франции, продолжавшихся более полувека, он предпринял успешную попытку укрепления страны и обеспечения ее экономического развития в условиях внутреннего и внешнего мира. Несколько раз переходил из католичества в протестантство и обратно, что вызывало негативную реакцию со стороны крайних приверженцев обеих религий. Был убит католиком-фанатиком Равальяком. Стр.56. ...примирению короля Генриха Великого со Святым Престолом... — «В Риме эмиссары короля Арно д'Осса и Дю Перрон не прекращали своих попыток воздействовать на папу, чтобы тот пересмотрел свое отношение к королю Франции. И вот Клемент VIII 30 августа 1595 г. заявил о своем согласии дать ему отпущение грехов. Французы сразу же постарались устранить последние препятствия, и так как было невозможно, чтобы король Франции сам выполнил необходимые действия,, они вызвались заменить его и от имени своего государя склониться у ног папы. Церемония состоялась 17 сентября в соборе Святого Петра в присутствии всей курии. После прочтения королевского прошения и условий отпущения грехов Дю Перрон и д'Осса от имени короля отреклись от ереси. Они стали на колени и получили от папы три удара жезлом по плечам под звуки «Miserere»1. Буллы об 1 Католическая молитва об отпущении грехов «Miserere me» («Помилуй мя, о Боже!»). 173
отпущении грехов были отосланы королю, который получил их при осаде Ла Фера. Благодаря ловким посредникам король дешево отделался. Условия, касающиеся претворения в жизнь уставов Трентского собора и католического воспитания маленького принца Конде, были легко выполнимы. Сам же он обязывался произносить каждый день некоторые молитвы, присутствовать на мессе, исповедоваться как минимум четыре раза в год, строить монастыри и, возможно, по державшейся в тайне статье, вернуть иезуитов в свое королевство. «Те Deum»1 и фейерверк приветствовали в Риме победу папы, примирившего самого величайшего в мире короля с католической церковью» (Жан-Пьер Баблон. Генрих IV. — (След в истории). — Ростов-на-Дону: Феникс, 1999, С. 433-434). Стр.56. ...знаменитейшие послы потерпели в этом неудачу... — До кардинала д'Осса Генрих IV направлял в Рим двух других послов с этим же поручением: в 1592 г. кардинала Пьера де Гонди (Pierre de Gondi; 1533-1616), а в 1593 г. Луиджи Гонзага, герцога Неверского (Luigi Gonzaga, duc de Nevers; 1539-1595). Хотя Гонди был превосходным дипломатом, ему не удалось сколько-нибудь продвинуться в решении вопроса: папа отказался даровать Генриху IV отпущение до созыва Генеральных Штатов и официального отказа короля от протестанства. К 1593 г. оба условия были выполнены, но герцогу Неверскому все равно не суждено было преуспеть. Климент VIII по-прежнему сомневался в окончательности перехода короля в лоно католической церкви и негодовал по поводу того, что галликанская церковь приняла отречение Генриха от прежней веры, не посоветовавшись со Святым престолом. Только кардиналу д'Осса удалось найти основания для компромисса и довести миссию до успешного завершения в сентябре 1595 г. <UPA, р. 93>. Стр.56. ...папы Климента VIII... — Ипполито Аль- добрандини (Ippolito Aldobrandini; 1536-1605), с 1592 г. папа 1 Католический гимн «Те Deum laudamus» («Тебя Бога хвалим»), прославляющий Бога-отца и сына его Иисуса Христа. 174
римский под именем Климента VIII; при нем папский престол начал освобождаться от испанского влияния. Снял церковное проклятие с французского короля Генриха IV (17 сентября 1595 г.). Стр.56. ...его племянника кардинала... — Пьетро Альдобрандини (Pietro Aldobrandini; 1572-1621), государственный секретарь при папском престоле. Стр. 56. ...к переговорам в Мюнстере... — имеются в виду переговоры по заключению Вестфальского мира (см. прим. к стр. 55), которым окончилась Тридцатилетняя война (1618-1648). Результатом его стало расчленение Германии на мелкие государства. Мирный договор был заключен в 1648 г. в Мюнстере (Münster), главном городе Прусской Вестфалии, и Оснабрюке (Osnabrück). Стр.56. ...являют собой шедевры в своем роде... — Actes et mémoires de la negotiation de la paix de Münster (Amsterdam, 1680, 4 vols.) <UPA, p. 93>. Стр. 56. ...по поводу Пиренейского мира... — Пиренейский мир между Францией и Испанией был заключен 7 ноября 1659 г. после продолжительной войны, которая привела к падению могущества Испании и усилению Франции. Стр.56. ...посредством которых он уведомлял короля... — имеется в виду собрание писем Lettres du Cardinal Mazarin où l'on voit le secret de la négociation de la paix de Pirenées; et la relation des conferences qu'il a eues pour cet projet avec D. Louis de Haro (Amsterdam, 1690) <UPA, p. 94>. Стр. 56. ...с доном Луисом de Аро... — Луис Мендес де Аро (Luis Méndez de Haro; 1598-1661), первый министр и фаворит короля Испании Филиппа IV (правил с 1621 по 1665 гг.), в 1643 г. наследовал своему дяде графу Оливаресу на посту первого министра. Не сумел остановить упадок экономической и военной мощи Испании. Аро также не удалось подавить революцию в Португалии и пресечь посягательства Англии на заморские колонии Испании. Несмотря на умерен- 175
ные условия Пиренейского мира (1659), завершившего длительную войну с Францией, Испания так и не смогла восстановить былого могущества. Стр.56. ...можно заметишь превосходство его гения... — Интересно сравнить характеристику поведения кардинала Мазарини на переговорах о заключении Пиренейского мира, даваемую Кальером, с тем, как описывает его британский государственный деятель и дипломат Филипп Дор- мер Стенхоп, граф Честерфилд (Philip Donner Stanhope, 4th earl of Chesterfield; 1694-1773), в своем сочинении «Письма к сыну» (Letters written by a late right honourable Philip Dormer Stanhope, Earl of Chesterfield, to his son Philip Stanhope, Esq., etc. — London, 1774, in 2 vols.): «Когда на Фазаньем острове кардинал Мазарини и дон Луис де Аро заключали Пиренейский мир, последнему, благодаря своей настойчивости и хладнокровному упорству, удалось выговорить кое-какие весьма важные условия. Кардинал был весь воплощением итальянской живости и нетерпения, дон Луис олицетворял собою испанскую флегму и стойкость. В глубине души кардинал больше всего хотел помешать возвращению к власти принца Конде, своего непримиримого врага, но он спешил скорее подписать договор и вернуться к своему двору, ибо понимал, что всякая длительная отлучка чревата для него опасностью. Дон Луис заметил это и на каждом совещании неукоснительно ставил sur le tapis1 вопрос о принце Конде. Первое время кардинал отказывался вообще говорить о нем, дон Луис со свойственным ему sang-froid2 продолжал настаивать, пока, наконец, не добился своего вопреки интересам кардинала и его двора» (Честерфилд. Письма к сыну. Максимы. Характеры. — (Литературные памятники). — Л.: Наука, 1971, С. 159). Стр. 57. ...де Ноайля, епископа Акса... — Франсуа де Ноайль (François de NoaiJles; 1519-1585), французский дипломат, епископ Акса (1555). У Генриха III и Екатерины Медичи 1 Sur le tapis (фр. ) — в повестку дня. 2 Sang-froid (фр.) — хладнокровие. 176
не было, пожалуй, более верного и преданного слуги. Последовательно был послом Франции в Англии (1556), Риме, Венеции (1558-1569), посланником в Константинополе (1571). Его дипломатические способности были настолько высоко оценены, что во время его последней миссии в качестве посла он был выбран посредником между турецким султаном Селимом II и представителями Венеции (в 1570-1571 гг. Османская империя захватила Кипр, принадлежавший до тех пор Венеции) и добился установления мира между ними. Заручился обещанием Турции оказать Франции помощь на море в случае ее войны с Испанией. Соч.: «Переговоры» (Negotiations, 1763). Стр.57. ...Монлюка, епископа Баланса... — Жан де Монлюк (Jean de Montluc; 1508-1579), епископ Баланса (1553), советник королевы Екатерины Медичи и ее посланник по особым поручениям (в том числе в Алжире и Константинополе), опытнейший дипломат. Сыграл главную роль в обеспечении избрания герцога Анжуйского (будущего французского короля Генриха III) на польский престол в 1573 г. Стр.57. ...президента Жаннена... — Пьер Жаннен (Pierre Jeannin; 1540-1622), сын портного, французский государственный деятель, президент парламента (верховного суда) Дижона (1580), генеральный контролер финансов (с 1610 г.). Один из наиболее влиятельных советников короля Генриха IV после окончания гражданских войн во Франции (с 1591 г.). Будучи членом Государственного совета, сыграл решающую роль на переговорах по заключению Лионского договора с Савойей (1601); отличился при выполнении дипломатической миссии в качестве посла в Соединенных провинциях (1607-1609), заключив с ними от имени Франции оборонительный союз и вынудив Испанию подписать с республикой Соединенных провинций перемирие сроком на 12 лет (с 1609 г.). Стр.57. ...чтение его писем... — Les Negotiations de Monsieur le président Jeannin (1656) <UPA, p. 95>. Стр.57. ...республики Соединенных провинций... — 177
Республика Соединенных провинций образовалась в результате Нидерландской буржуазной революции XVI в. В республику входило семь провинций (Гельдерн, Голландия, Гронин- ген, Зеландия, Овериссель, Утрехт, Фрисландия), подписавших в 1579 г. Утрехтскую унию, которая юридически установила новую республику. С ростом влияния провинции Голландия на политику республики Соединенных провинций появилось и другое название — Голландская республика (1581). Стр. 57. «Итальянский Меркурий» Витторио Сири и его же «Метопе recondite»... — Итальянский историк Витторио Сири (Vittorio Siri; 1607-1685) оставил сочинения «Меркурий, или История нашего времени» (Mercurio owero historia dei correnti tempi, 1644-1682, 15 vols.), охватившее период европейской истории с 1600 по 1640 гг., и «Сокровенные записки» (Memorie recondite dall'anno 1601 sino al 1640. — Roma, 1677-1679). Кардинал Ришелье позволил ему работать с государственными архивами, которые и стали основой для его первого сочинения. Впоследствии кардинал Мазарини сделал его советником, историографом короля и на короткий период времени назначил французским резидентом в Венеции <UPA,p.95>. Стр.58. ...всего лишь одного депутата Сейма... — речь идет о пресловутом liberum veto, праве каждого члена польского Сейма (законодательного органа) одним своим голосом провалить любой законопроект, распустить Сейм и отменить все законы, принятые в ходе предшествовавшей роспуску сессии. Стр. 59. Один великий человек рассказывает нам в написанном им трактате об интересах европейских правителей... — герцог Генрих де Роган (Henri, duc de Rohan; 1579-1638), вождь французских протестантов во время ряда их восстаний на юге Франции в 20-х годах XVII века. После подписания королем Людовиком XIII в Але «Эдикта милости» (28 июня 1629 г.), отменившего политические и военные 178
привилегии протестантов, удалился в Венецию. В 1635 г. успешно командовал французскими войсками при взятии Валь- теллины, но через два года был вынужден уйти в отставку. Тогда же поступил на военную службу к герцогу Бернгарду Саксен-Веймарскому и впоследствии погиб при Рейнфельде- не. Соч.: «Воспоминания о войнах в Вальтеллине» (Mémoires sur les guerres de la Valteline, 1644, éd. aggr. 1646), «Об интересах государей и государств христианского мира» (De l'intérêt des princes et États de la chrétienté. — 1638, en deux parties). Стр.62. ...размещают в особняке чрезвычайных послов... — «Для посла предусматривались два въезда: сначала в Париж, а на следующий день — в Версаль. Посла встречал принц крови (это считалось особенно почетным) или маршал Франции. Особые знаки внимания оказывались представителям Англии и Испании. Празднично украшенные кареты с лакеями в расшитых ливреях делали круг по Королевской площади и затем направлялись во дворец чрезвычайных послов на улице Турнон, 10. У этого здания необычная история. Оно принадлежало Кончино Кончини, итальянскому авантюристу, родившемуся во Флоренции, которого Мария Медичи, супруга Генриха IV (после его смерти королева-регентша), сделала маршалом и первым министром. На этом посту в полную силу проявились два незавидных качества Кончини: жадность и бездарность. Людовик XIII приказал арестовать Кончини. Он оказал сопротивление и был убит капитаном королевской гвардии Витри. В помещении фаворита нашли ценностей более чем на 4 миллиона ливров. После гибели Кончини в 1621 году Людовик XIII купил дворец на улице Турнон, который до 1748 года и являлся резиденцией иностранных послов» (Ю.В. Борисов. Дипломатия Людовика XIV. — М.: Международные отношения, 1991, С. 97). Стр.64. Светские курфюрсты... — т.е. курфюрсты Саксонии, Бранденбурга (король Пруссии с 1701 г.), Пфаль- ца, Баварии, Ганновера и Богемии <UPA, р. 103>. Стр. 64. ...перед духовными курфюрстами... — к ним 179
относились архиепископы Майнца, Кёльна и Трира <UPA, р. 103>. Стр.64. ...при Регенсбургском сейме... — имперский сейм (Reichstag), состоявший из трех коллегий, заседал в Ре- генсбурге (Ратисбоне) с 1663 по 1806 гг. Стр.64. ...только у государственного секретаря... — Поначалу государственные секретари, находившиеся в подчинении у королевских нотариусов, ведали перепиской. При кардинале Ришелье на основании ордонанса от 11 марта 1626 г. были учреждены должности четырех министров- секретарей, руководящих делами королевского дома и религий, министерств военного, морского, а также иностранных дел. Министры-секретари стали подчиняться канцлеру (хранителю королевской печати) и генеральному контролеру финансов. Людовик XIV еще выше поднял престиж должности государственного секретаря, превратив занимавших ее лиц в непосредственных проводников своей политики. Он удостаивал их особыми милостями, нередко обходя титулованных особ; последних он обязал именовать государственных секретарей не иначе как монсеньорами (о функциях государственного секретаря см. также Ю.В. Борисов. Указ. соч., С. 80). Стр.65. ...до последнего восстания... — восстание в Мессине против испанского ига было поднято в 1670 г. Восставшие провозгласили королем Людовика XIV, который в 1675 г. отправил туда своего вице-короля. Итальянские и каталонские войска подавили восстание в 1678 г. Стр.67. ...посланник императора при французском дворе... — Иоганн-Фридрих фон Зайлерн (Johann Friedrich von Seilern), резидент императора в Париже (1685) <UPA, р. 106>. Стр. 67. ...обыкновенному послу герцога Савойского — имеется в виду маркиз Томмазо Феличе, Ферреро де Ла Мар- мора (marchese Tommaso Felice, Ferrero de La Marmora), савой- ский посол в Париже в 1680-1687 гг. Описываемый случай 180
произошел в августе 1685 г., после чего Зайлерна вскорости отозвали <UPA, р. 106>. Стр.70. ...обсуждает дела своего господина ...в Совете... — во Франции в XIII-XVIH вв. Королевский совет — это высший правительственный орган. Первоначально в него входили крупные церковные и светские феодалы. Постепенно из Совета были выделены Парижский парламент (суд), Счетная палата. Значительной реорганизации Королевский совет подвергся во времена правления кардинала Ришелье и Людовика XIV. При последнем Совет состоял из четырех департаментов: государственный совет (conseil d'État), ведавший внешней политикой, совет депеш (conseil des dépêches), занимавшийся вопросами внутренней политики, финансовый совет (conseil des finances) и частный совет (conseil privé или conseil des parties), являвшийся судебным департаментом Королевского совета. Стр.71. Один древний философ... — высказывание, совершенно нехарактерное для античных философов. Действительно, у Аристотеля в «Никомаховой этике» (кн. 8, гл. 3) находим нечто похожее: «...кто питают друг к другу дружбу за полезность, питают ее не к самим по себе друзьям, а постольку, поскольку получают друг от друга известное благо» (Аристотель. Соч. в 4 т. — М.: Мысль, 1983. — Т. 4. — С. 222). Однако Аристотель утверждает, что это лишь один из видов дружбы среди прочих. Вообще, скепсис и некоторый цинизм приводимого Кальером определения дружбы позволяет сделать предположение, что оно появилось в более близкие ему времена. По нашему мнению, здесь не обошлось без влияния старшего современника Кальера герцога Франсуа де Ларошфуко (François, duc de La Rochefoucauld; 1613-1680), активного деятеля Фронды (1648-1653), а впоследствии французского писателя, оставившего многочисленные сочинения, среди которых наибольшую известность получили «Мемуары» (Mémoires. — Cologne, 1662) и «Максимы и моральные рассуждения» (Réflexions ou sentences et maximes morales. — Paris, 1665). В пользу этого предположения говорит 181
и созвучие их фраз. Ср. определение дружбы, приводимое Кальером: «...l'amitié qui est entre les hommes, n'est qu'un commerce où chacun cherche son intérêt <...>» («...дружба между людьми — это такие отношения, где каждый преследует свою выгоду <...>»), и то, которое дает Ларошфуко в своих «Максимах»: «Ce que les hommes ont nommé amitié n'est qu'une société, qu'un ménagement réciproque d'intérêts et qu'un échange de bons offices; ce n'est enfin qu'un commerce où l'amour-propre se propose toujours quelque chose à gagner» («Люди обычно называют дружбой совместное времяпрепровождение, взаимную помощь в делах, обмен услугами — одним словом, такие отношения, где себялюбие надеется что-нибудь выгадать». Перевод цитируется по изд. Франсуа де Ларошфуко. Указ. соч., С. 157). Стр.74. ...находился голландский посол... — Ян Бо- рель (Johan Boreel), посол в Лондоне в 1668-1672 гг. <UPA, р. 113>. Стр. 74. ...при короле Карле II... — Карл II (Charles II; 1630-1685), король Великобритании и Ирландии (1660-1685), который был восстановлен на троне после долгих лет изгнания во время Английской буржуазной революции и правления Оливера Кромвеля. Благодаря своему умению приспосабливаться к обстоятельствам и хорошему знанию человеческой природы он довольно успешно правил страной в сложные годы борьбы между католиками, приверженцами англиканской церкви и сторонниками других протестантских течений. Стр.74. ...убедили в отсутствии у короля какого- либо намерения вести войну с Голландией... — как раз незадолго до этого, 21 декабря 1670 г., между Францией и Англией был заключен Дуврский договор, по которому Англия обязалась объявить войну Соединенным провинциям, выставив 6 тыс. солдат и 50 военных кораблей. Стр.74. ...этот посол во всех депешах уверял своих начальников... — отличавшийся самодовольством и неумелостью Борель с самого начала давал неверную оценку событи- 182
ям, происходившим при английском дворе, в особенности упуская из виду опасность, связанную с деятельностью французского посла Шарля Кольбера, маркиза де Круасси (Charles Colbert, marquis de Croissy; 1625-1696), который активно трудился над созданием наступательного союза против Голландии. Даже в апреле 1670 г., когда миссия Круасси фактически близилась к завершению, Борель по-прежнему слепо верил английским министрам, убеждавшим его в безуспешности попыток Франции заключить союз и в стремлении Карла II придерживаться альянса с Соединенными провинциями. Его коллега Конрад ван Бойнинген (Koenrad van Beuningen; 1622— 1693), посланный в Англию в том же году, оказался не более проницательным. Следует заметить, что находившийся в это же время в Париже (1670-1672) голландский посланник Петер де Гроот (Peter de Groot; 1615-1678) также пребывал в заблуждении, не выказывая никакого беспокойства и не замечая ничего необычного тогда, когда по всеобщему мнению война между Голландией и Францией была неизбежной <UPA, р. 113-114>. Стр.74. ...эти англичане... — имеются в виду участники прокатолической партии («the Cabal») при дворе короля Карла II лорд Арлингтон (Henry Bennet, earl of Arlington; 1618-1685), государственный секретарь (1662-1674), и сэр Томас Клиффорд (Thomas Clifford, baron of Chudleigh; 1630-1673), королевский казначей. Только эти два министра были посвящены в тайну существования секретной части Дуврского договора и предпринимали все усилия, чтобы обмануть голландцев относительно истинных намерений короля Карла IKUPA, р. 114>. Стр. 79. ...не позволяют им составлять заговоры... — «...следует признать, что суверены обязаны для общей пользы и ввиду необходимости существования института посольства уважать право посла на неприкосновенность, поскольку оно не окажется несовместимой с их собственной безопасностью и благополучием их государства. Поэтому когда интриги посла разоблачены, заговоры открыты, опасность миновала и, сле- 183
довательно, нет более надобности задержать его, чтобы обезопасить себя, надлежит, учитывая представительный характер посла, отказаться от общепризнанного права наказания изменника и скрытого врага, посягающего на благо государства, и ограничиться изгнанием виновного представителя, потребовав, чтобы отправивший его суверен наказал его» (Эмер де Ваттель. Указ. соч., С. 664). Стр.79. Карл-Эммануил Первый, герцог Савойский... — Карл-Эммануил I, прозванный Великим (Carlo Emanuele il Grande; 1562-1630), герцог Савойский (с 1580 г.); способный военачальник и хитрый политик, он поочередно становился союзником то Франции, то Испании, пользуясь происходившей в Европе политической борьбой в целях расширения своих владений. Стр. 80. Он прибыл туда... — в сентябре 1599 г. герцог Савойский приехал во Францию. «Генрих IV с помпой принял его в Фонтенбло, а потом 13 сентября в Париже. Это был первый визит иностранного государя после наступления мира в королевстве. Король всячески обхаживал герцога, поселил его в Лувре, сопровождал по Парижу, показал свои стройки, повел во Дворец Правосудия послушать судебные речи, радуясь возможности продемонстрировать свое королевство на крутом подъеме1. Но не дал вовлечь себя в обсуждение дела о Салуццо. Впрочем, он считал, что после его побед маркизат и без того должен быть ему возвращен. Карл-Эммануель2 так не считал. Потеряв в лице [фаворитки Генриха IV] Габриели [д'Эстре] сильную союзницу, он попытался привлечь новых сторонников и задержался 1 Мемуаристы сообщают, что именно тогда Генрих IV поделился с Карлом-Эммануилом Савойским своими планами на будущее, произнеся ставшую знаменитой фразу: «Si Dieu me prête encore la vie, je ferai qu'il n'y aura point de laboureur en mon Royaume qui n'ait le moyen d'avoir une poule dans son pot». («Если Господь продлит мои дни, я сделаю так, что в моем королевстве не останется ни одного работника, не имеющего средств, чтобы купить курицу для своего котелка».) 2 Так в тексте. 184
поэтому в Париже дольше, чем предполагал. Он раздавал подарки влиятельным лицам, и в первую очередь [новой фаворитке Генриха IV] Генриетте д'Антраг» (Жан-Пьер Баблон. Указ. соч., 1999, С. 483). «Герцог продолжает между тем свои проделки и происки, осыпая золотом окружение Генриха IV — он ведь привез с собою 500 тысяч экю! — и одаривая Генриетту [д'Антраг] огромным количеством жемчуга и бриллиантов в надежде, что она предаст своего возлюбленного. Если суперинтендант [герцог Сюлли] с презрением отвергает подарки этого ужасного человека, то с любящим роскошь герцогом д'Эперноном, с графом д'Овернь и с маршалом де Бироном дела обстоят по- другому» (André Castelot. Henri IV le passionné. — Paris: Librairie Académique Perrin, 1986, p. 371). Стр.80. ...принудишь его к возвращению маркизата Салюс, который он захватил... — В 1588 г. во время гражданской войны во Франции герцог Савойский Карл- Эммануил I (см. выше) захватил маркизат Салюс (Салуццо) и вторгся в Прованс. Взошедший на престол французский король Генрих IV провел против него успешную военную кампанию и заставил его по Лионскому договору 1601 г. уступить Франции в обмен на Салюс четыре принадлежавших Савойской династии владения к западу от Роны. Стр. 80. ...во время волнений, связанных с Лигой... — Священная Лига была создана в 1576 г., во время религиозной войны во Франции, герцогом Генрихом де Гизом (Henri I de Lorraine, duc de Guise; 1550-1588) как оплот католицизма в его борьбе с протестантами. Возникнув на почве непримиримых религиозных разногласий, Лига вскоре сделалась могущественной политической партией, поставившей цель низложить короля Генриха III и возвести при поддержке Испании на французский престол Генриха де Гиза, который привлек на свою сторону множество приверженцев. Опасаясь все возраставшего влияния герцога, Генрих III приказал его убить (1588). После гибели своего вождя Лига, которая к тому же дискредитировала себя заключением тайного союза с Испа- 185
нией, довольно быстро утратила свое былое влияние и окончательно распалась в 1593 г., в начале царствования короля Генриха IV. Стр.80. ...позволил императору Карлу Пятому проехать через Францию... — Вот как принимал у себя король Франциск I своего извечного врага, императора Карла: «В конце 1536 г. жители Гента восстали против Карла V. Для того, чтобы как можно скорее добраться до Нидерландов, он попросил у Франциска позволения проехать через Францию в сопровождении всего лишь пятидесяти человек. Король с готовностью дал согласие. В Байонне императора встретили дофин, герцог Орлеанский и коннетабль [де Монморанси]. Франциск присоединился к нему 10 декабря в Лоше, откуда они направились в Амбуаз. Когда они приехали туда, уже спустилась ночь. Они въехали в замок вместе, поднявшись по наружной спиральной лестнице внутрь одной из больших башен, стены которой были завешаны гобеленами. Подъем освещался столькими факелами, что казалось, будто наступил полдень. Один из пажей уронил факел, и гобелены занялись пламенем. Император чуть было не задохнулся в дыму и едва не был раздавлен в наступившей панике. Франциск хотел повесить пажа, но Карл уговорил его не делать этого. На следующий день король и император продолжили путь в Блуа, а затем в Шамбор, где аллея была усеяна цветами. Когда они въезжали в Орлеан, Карла торжественно встречал весь город. В парке Фонтенбло его приветствовали лесные боги и богини, танцевавшие сельский танец под мелодию, исполняемую на гобоях. Во дворце, сообщает хронист, «залы, покои и галереи были сплошь увешаны гобеленами и украшены столь дорогими и прекрасными картинами и статуями, что ни один смертный не смог бы описать их или дать о них истинное представление, ибо все это было похоже на рай, на творения богов, а не рук человеческих...» 1 января 1540 года император Карл V въехал в Париж. Он ехал на вороном коне, покрытом золоченой попоной, украшенной гербами его королевств и княжеств. По правую руку от него ехал дофин, а по левую — герцог Орлеанский. Его 186
приветствовал залп из 300 орудий, размещенных в Бастилии и на городских стенах, а также именитые граждане Парижа: магистраты, купцы, священники и ученые. Его одеяние из простой черной ткани сдержанно контрастировало с их нарядными одеждами всех цветов радуги. Две недели Франциск принимал его в своей столице, устраивая пиры, маскарады, турниры, пешие и конные поединки, выезды на охоту. Отведенные Карлу покои в Лувре были убраны зеленым бархатом, кровать его была покрыта алым бархатом, расшитым жемчугом и драгоценными камнями. Ему подарили серебряную, в рост человека, статую Геракла, львиная шкура которого была сделана из золота. Император вряд ли смог насладиться каждым мгновением своего пребывания во Франции. Несмотря на то, что он придерживался диеты, состоявшей из сильно охлажденного вина, устриц и большого количества рыбы, он часто болел. Ночи напролет он молился в комнатах, задрапированных черным и освещенных погребальными свечами. Сдержанность и чувство собственного достоинства сопровождавших его испанских придворных были задеты контрастом между великолепием французов и их собственными темными одеждами. Франциск явно находил удовольствие в том, что его гость испытывает беспокойство и смущение. Один историк XVII века сообщает, что однажды король, указывая на [свою фаворитку] герцогиню д'Этамп, произнес — несомненно, с присущей ему коварной усмешкой: «Брат мой, эта очаровательная дама советует мне обязать вас Парижским договором, чтобы расторгнуть договор Мадридский!» Карл слабо улыбнулся, ответив: «Когда совет хорош, к нему следует прислушаться». <...> Был отмечен еще такой случай: юный герцог Орлеанский, известный своими буйными выходками, вскочил позади императора на круп его коня, крикнув: «Вы мой пленник!» Не оборачиваясь, Карл V дал шпоры и погнал свою лошадь бешеным галопом. В другой раз канцлер Пуайе умудрился опрокинуть на императора несколько поленьев, сбив его с ног и нанеся ему тяжелые ушибы. Разумеется, Карл 187
был только рад убраться из Парижа, чтобы посетить коннетабля де Монморанси в его великолепном замке Шантильи. Однако, королева Элеонора, дофин и герцог Орлеанский настояли на том, чтобы проводить его до границы» (Desmond Seward. Prince of the Renaissance. The Life of François I. — London: Constable, 1973, pp. 221-222). Стр.80. ...захваченного им герцогства Миланского... — Франциск I требовал возращения ему этого герцогства как правнук Валентины Висконти (Valentine Visconti; ум. 1408), дочери последнего герцога Миланского. Стр. 81. ...герцогом де Гизом... — Карл Лотарингский, герцог де Гиз (Charles de Lorraine, duc de Guise; 1571-1640), вождь Лиги (см. прим. к стр. 80) после смерти своего отца Генриха де Гиза (23 декабря 1588 г.) вместе со своим дядей, герцогом Майеннским, вел борьбу против короля Генриха IV за французский престол. Впоследствии оба покорились Генриху и помогли ему подчинить себе феодалов Лангедока. Король сделал Карла губернатором Прованса. Во время правления кардинала Ришелье он выступил на стороне королевы- матери Марии Медичи, попал в немилость и был вынужден удалиться в Италию, где и умер. Стр. 81. ...о заговоре Мерарга... — Луи д'Алагон, сеньор де Мерарг (Louis de Halagonia, seigneur de Meirargue или Mayrargues; казнен в 1605 г.), губернатор Монпелье (1605), магистрат в Марселе <UPA, р. 121>. Вот что пишет об этом швейцарский дипломат и юрист Эмер де Ваттель (Emmerich de Vattel; 1714-1767) в своей книге «Право народов» (Le droit des gens. — London, 1758): «Секретарь испанского посольства во Франции Брюно был застигнут, когда он вел в мирное время переговоры с Мерар- гом о сдаче испанцам Марселя. Брюно был заключен в тюрьму, и парламент, где слушалось дело Мерарга, учинил формальный допрос Брюно. Однако парламент не осудил последнего, а препроводил в распоряжение короля, который направил его обратно к испанскому послу с условием, что тот не- 188
медленно заставит своего секретаря удалиться из королевства. Посол энергично протестовал и жаловался на задержание своего секретаря, но Генрих IV вполне разумно ответил ему, что право народов не препятствует тому, чтобы можно было задержать официального представителя и лишить его средств причинять вред. Король мог бы еще добавить, что в этих случаях вполне правомерно применять по отношению к такому представителю все необходимые меры, чтобы обезопасить себя от замышляемого им зла, расстроить его начинания и предотвратить их последствия. Это именно и дало парламенту право допросить Брюно для того, чтобы обнаружить всех участников опасного заговора. Вопрос о том, лишаются ли своих привилегий иностранные представители, нарушившие право народов, подвергся горячему обсуждению в Париже; впрочем, король не дожидался его результатов и отослал Брюно к его господину» Рмер де Ваттель. Указ. соч., С. 667- 668). Приведем также рассказ из книги Авраама де Викфора «Посол и его функции»: «...Дон Балтасар де Суньига, испанский посол, в совершенно мирное время побуждает Жана д'Алагона де Мерарга организовать сдачу города Марселя католическому королю. Этот дворянин происходил из королевства Арагонского, но предки его обосновались в Провансе, где он содержал два места каторги и где являлся прокурором-магистратом провинции. Один из каторжников, с которым он поделился своим намерением, рассказал о нем герцогу де Гизу, а тот уведомил об этом двор. Установленная за ним слежка оказалась столь успешной, что его застигли вместе с Брюно, секретарем дона Балтасара, и обоих поместили под стражу. Под знаками ордена Подвязки у Брюно нашли записку, в которой содержались подробности относительно осуществления данного предприятия, так что больше не составляло труда дознаться обо всех обстоятельствах предательства. Парламент осудил Мерарга, которому отрубили голову на Гревской площади, а Брюно отослали к королю, и он отправил секретаря испанскому послу, передав ему в то же время, что надлежит приказать тому покинуть королевство. Посол 189
устроил страшный шум, когда узнал, что его секретаря взяли под стражу, и немало гневался во время беседы с королем по этому поводу, даже упрекал его в том, что он нарушает мир, оказывая голландцам помощь людьми и деньгами и желая тем самым подорвать преданность некоторых министров в Брюсселе. Король, который имел больше оснований для упреков в его адрес, ответил ему в сильных выражениях, сказав, что право народов не препятствует аресту министра в целях лишения его возможности причинять вред. <...> История замечает, что король Генрих IV советовался по делу Брюно с ученейшими и мудрейшими юристами Парижа и, следуя их советам, он передал Брюно его господину» (M. de Wicquefort. Op. cit., Livre premier, 1690, p. 392). Стр.81. ...с испанским послом доном Валтасаром де Суньига... — дон Балтасар де Суньига-и-Фонсека (don Baltasar de Zuniga y Fonseca; ум. 1622), испанский государственный деятель, участник ряда военных кампаний, вел переговоры по заключению мирных договоров с Португалией, Каталонией и другими провинциями; посол в Брюсселе (1600- 1603), Франции (1603-1608), Священной Римской империи (1608-1616), наставник принца Филиппа, будущего короля, член военного и государственного советов, премьер-министр Испании. Выступал против продления перемирия между Испанией и Голландией. Впервые со времен правления императора Карла V (см. прим. к стр. 46) благодаря его усилиям Испания была вовлечена в региональную политику Священной Римской империи, с весьма катастрофическими для нее последствиями. Стр. 81. ...Мераргу отрубили голову... — Мерарг был казнен 19 декабря 1605 г. Стр.81. ...секретаря король приказал передать испанскому послу... — Брюно был передан дону Валтасару после того, как провел некоторое время в заключении и выдал все, что ему стало известно о заговоре <UPA, р. 122>. Стр.84. ...это право первенства... — соперничество 190
по поводу осуществления этого права восходит по меньшей мере к 1564 г., когда папа римский провозгласил, что Франция имеет в Риме превосходство над Испанией <UPA, р. 124>. Стр.84. ...испанцы в конечном счете публично признали его... — «Когда барон де Ваттевиль1, представитель в Лондоне католического короля, грубо отказал графу д'Эстраду 10 октября 1661 года в приоритете — до сих пор признаваемом, — Людовик XIV выгоняет в отместку из Фонтенбло и из своего королевства графа Фуэнсалданья, посла Филиппа IV. А когда король Испании предложил отозвать Ваттевиля и посоветовал своим послам воздержаться от появления на публичных церемониях в Лондоне, Людовик тут же потребовал, чтобы обязательство не соперничать с посланниками Франции было распространено на все дворы. 24 марта 1662 года в присутствии послов, министров, посланников на торжественном приеме король Франции принимает извинения, приносимые Испанией. Составляется протокол и подписывается нашими четырьмя государственными секретарями. Людовик XIV напишет своему сыну: «Этот успех можно было бы, конечно, назвать значительным, поскольку я добился того, на что мои предшественники даже не надеялись, заставив испанцев не только признать, что они не претендуют на соперничество, но даже пойти на то, чтобы торжественно и документально закрепить это свое признание. И я не знаю, был ли за всю историю монархии более славный для нее факт: ибо короли и монархи, которых наши предки видели иногда у своих ног оказывающими им почтение, выступали не как короли и не как монархи, а как простые сеньоры небольших княжеств, которые у этих сеньоров были в ленном владении и от которых они могли отказаться. Здесь же почтение совсем другого рода — короля королю, короны короне, которое не оставляет ни малейшего сомнения даже нашим врагам в том, что наша монархия является первой во всем христианском мире. Этот успех, впрочем, не был бы таковым, я могу это с уверенностью сказать, если бы я не действовал от начала и до 1 Так в тексте. 191
конца по своей собственной инициативе гораздо чаще, чем следовал бы советам других, и это было для меня в течение долгих лет поводом для радости». Этот «повод для радости» будет длиться еще .дольше, так как станет одной из тем официальной истории правления Людовика XIV и отражен будет в надписи на медали («Jus praecedendi assertum confitente hispanorum oratore XXIV MARTI I M.DC.LXII» — «Право первенства подтверждено признанием посла Испании»). Это будет запечатлено, по карандашному наброску Шарля Лебрена, на медальоне, который можно увидеть в Галерее зеркал в Версале («Франция и Испания там представлены в образе двух женщин, которых можно узнать по их атрибутам. Испания представлена женщиной, приносящей извинения, а ее лев, который является символом Испании, расположился у ног Франции, рядом с которой стоит богиня правосудия и держит в руках весы, чаши которых находятся в равновесии, что должно означать: она вынесла свое решение»)» (Франсуа Бшош. Людовик XIV. — М.: Ладомир, 1998, С. 270-271). Об этом см. также Сен- Симон. Мемуары: Полные и доподлинные воспоминания герцога де Сен-Симона о веке Людовика XIV и Регентства. — М.: Прогресс, 1991, С. 107. Стр. 84. ...король Испании Филипп IV... — Филипп IV (Felipe IV; 1605-1665), король Испании (с 1621 г.) и Португалии (1621-1640) в период заката могущества Испании. Вместе со своими первыми министрами, графом Оливаресом и доном Луисом де Аро, пытался восстановить гегемонию Габсбургов в Европе. Однако из-за военных неудач, а также социально- экономического кризиса внутри страны Испания к концу его царствования в значительной мере утратила свое влияние на континенте. Стр. 84. ...через своего посла во Франции маркиза де ла Фуэнте... — Гаспар де Тебес а Телло-и-Гузман, маркиз де ла Фуэнте (Gaspar de Teves a Tello у Guzman, marqués de La Fuente; 1603-1673), испанский посол во Франции (март- октябрь 1662 г., 1665-1667) <UPA, р. 124>. 192
Стр. 84. ...после случившейся в Лондоне ссоры... — «У французских дипломатов по различным мотивам — политическим, протокольным и другим — часто возникали конфликты в иностранных государствах. Так, в октябре 1661 года во время церемонии торжественного въезда посла Швеции в английскую столицу «группа каналий» (слова Людовика XIV), нанятых испанским послом Ватевилем, остановила карету французского посла Эстрада и убила его лошадей. В драке пятеро французов погибли, тридцать получили ранения. Испанцы не потеряли ни одного человека. Посла Людовика XIV в Лондоне оскорбили. Эта новость стала известна Ломени де Бриену в 11 часов вечера. Король ужинал. Он чуть не опрокинул стул, когда государственный секретарь сообщил о случившемся. Людовик, ознакомившись с донесением Эстрада, распорядился выслать из Парижа испанского посла. Правителю испанских Нидерландов запретили проезд через французскую территорию. Были прерваны испано-французские торговые связи. Послу Людовика XIV в Мадриде Жоржу Обюссону де ла Фейад было поручено добиться «примерного наказания» Ватевиля и официальных заверений в том, что дипломатические представители Испании не позволят себе впредь ничего подобного. Со своей стороны Эстрад, потребовав от английского короля наказания виновных, покинул Лондон. Ватевиля из Англии отозвали. Личный представитель короля Испании прибыл в Париж и публично, в присутствии всего дипломатического корпуса и двора, принес Людовику извинения. Филипп IV предписал всем своим дипломатам при любых обстоятельствах уступать первое место французским представителям. «Я не знаю, произошло ли со времени возникновения монархии что-либо более блистательное для нее». В таких напыщенных выражениях Людовик XIV подвел итоги своей первой «битвы» за престиж династии Бурбонов и свой лично. В Версале не забыли увековечить триумф короля. Специально выпустили медаль: Людовик XIV стоит на ступеньках трона, намного ниже — испанский посол в позе принося- 193
щего извинения» (Ю.В. Борисов. Указ. соч., С. 92-93). Стр.84. ...графом д'Эстрадом... — граф Годфруа д'Эстрад (Godefroy-Louis, comte d'Estrades; 1607-1686), один из самых способных дипломатов и военачальников короля Людовика XIV, государственный советник (1639), маршал Франции (1675). Играл важную роль при заключении Вестфальского мира (1648). Чрезвычайный посол в Голландии (в 1646 и 1663-1668 гг.) и в Англии (в 1661 г.), губернатор Дюнкерка (1650), Мезьера (1656), Маастрихта (1673). Кавалер Ордена Святого Духа (1661). Вице-король Америки (1663). Представлял Францию на переговорах при заключении Нимвегенского мира (1675-1679). Соч.: «Письма, воспоминания и переговоры» (Lettres, mémoires et negotiations, 1709-1718). Стр. 84. ...бароном de Ватвилем... — барон Шарль де Ватвиль (Charles, baron de Vatteville; ум. 1670), дипломат, бригадный генерал (1647), губернатор Сан-Себастьяно (1660). Выходец из известного семейства провинции Франш-Конте, он рано поступил на дипломатическую службу к королю Испании и представлял эту державу на конференции по заключению Пиренейского мира (см. прим. к стр. 56), а затем возглавил испанское посольство в Лондоне, где и произошел описываемый Кальером эпизод с графом д'Эстрадом (1661). Этот случай едва не стал поводом к новой войне между Францией и Испанией. Испанское правительство отозвало Ватвиля, но он не был наказан. Его сделали губернатором провинции Бискайя, присвоив титул вице-короля, а некоторое время спустя направили послом в Лиссабон. Говорят, что он умер от горя, не пережив предательства своего брата, сдавшего Франции их родную провинцию Франш-Конте. Стр. 84. ...другие монархические державы хотели было ввести так называемое равенство... — Швеция выступала за равенство всех монархов, не найдя, однако, всеобщей поддержки. Когда же герцог Ганноверский пожелал направить посла на конгресс в Рисвике под тем предлогом, что Мюнстерский (Вестфальский) договор предоставил всем германским князьям суверенные права, а следовательно сделал 19-4
их равными друг другу, его претензии также были отвергнуты. На самом деле, хотя Вестфальский мир и установил равенство между составными частями империи, он не сделал правовое равенство членов сообщества наций общим принципом права. Это произошло позднее, на Венском конгрессе 1814—1815 гг. <UPA, р. 125-126>. Стр.85. ...римский кардинал Савелли... — кардинал Фабрицио Савелли (Fabrizio Savelli; ум. 1659) <UPA, p. 126>. Стр. 85. ...граф д'Онъяте... — Иньиго Велес де Гевара- и-Тасис, граф де Оньяте де Вильямедиана (înigo Vêlez de Guevara y Tasis, conde de Onate y de Villamediana; 1597-1658), испанский военачальник, приближенный ко двору короля Филиппа IV, посол в Англии и Риме, вице-король Неаполя (с 1648 г.), государственный советник, губернатор и капитан- генерал Милана. Стр.85. ...французского посла маркиза де Фонтене- Марей... — Франсуа дю Валь, маркиз де Фонтене-Марей (François du Val, marquis de Fontenay-Mareuil; ок. 1594-1665), дипломат, историк, полковник пьемонтского полка, генерал- лейтенант королевских армий, отличился при осаде Ла- Рошели (1628) и в других военных кампаниях (16Г6-1629), фельдмаршал (1635), посол в Англии (1630) и в Риме (1640- 1650), автор интересных «Мемуаров». Стр.85. ...г-н д'Аво... — граф Клод д'Аво (Claude de Mesmes, comte d'Avaux; 1595-1650), выдающийся дипломат, государственный советник. Будучи послом в Венеции (1627— 1632), способствовал восстановлению власти герцога Невер- ского в его Мантуанских владениях; в качестве посла в Дании (1634) добился заключения договора о нейтралитете. Посол в Швеции и Польше (1634-1635), добился подписания этими странами перемирия на 26 лет; посол в Германии при сейме Нижней Саксонии (1634-1636). Вел в Гамбурге переговоры с королями Дании и Швеции (1637-1642). Суперинтендант финансов (1643), чрезвычайный посол в Гааге (1643-1644), вместе с маркизом де Сервьеном подписал с Соединенными про- 195
винциями договор о финансовой помощи на случай нападения Австрии (1644). С ним же, будучи полномочным послом, вел в Мюнстере переговоры по заключению Вестфальского мира (1644-1648). Стр. 85. ...г-н Сервьен... — Абель Сервьен, маркиз де Сабле (Abel Serviert, marquis de Sablé; 1593-1659), генеральный прокурор парламента Гренобля (1616), государственный советник (1618), индендант в Гиени (1627), посланник в Турине (1629-1632), интендант армии в Италии, первый президент парламента Бордо (1630), государственный секретарь по военным делам (1630-1636), посол в Пьемонте, в 1631 г. заключил договор в Кераско. Вместе с графом д'Аво был полномочным послом на переговорах в Мюнстере по заключению Вестфальского мира. Поссорившись с ним, добился того, чтобы единолично подписать договор (1648). Министр (1649), канцлер и хранитель королевской печати (1651- 1656), суперинтендант финансов (1654). Член Французской Академии (1634). Стр.86. ...депутаты ганзейских городов... — Ганзейский союз был создан во второй половине XIII века северогерманскими городами и немецкими купеческими общинами за рубежом с целью защиты их взаимных торговых интересов (немецкое слово «Hanse» в средние века означало «гильдия» или «объединение»).. На конгрессе в Мюнстере его представляли депутаты от Гамбурга, Бремена и Любека. Стр. 86. ...посетив испанских послов... — послами Испании на Вестфальском конгрессе были Гаспар де Бракамон- те-и-Гузман, граф Пеньяранда (Gaspare de Bracamonte у Guzman, conde Penaranda), посол, вице-король Неаполя, член Государственного совета (до 1675 г.), впоследствии за свои заслуги удостоенный королем титула гранда (1703), граф За- пата (conde Zapata) и советник Антуан Брен (Antoine Brun; 1600-1654), представитель Испании при Вормском и Регенс- бургском сеймах, посол в Голландии, публицист, поэт и переводчик <UPA, р. 127>. 196
Стр. 86. ...герцог Ангулемский... — герцог Карл Ангу- лемский (Charles, bâtard de Valois, comte d'Auvergne, duc d'Angoulême; 1573-1650), внебрачный сын короля Карла IX, великий приор, пэр Франции, генерал-полковник легкой кавалерии. За участие в заговоре против Генриха IV был помещен в Бастилию и приговорен к смертной казни, которую заменили тюремным заключением. Вышел из тюрьмы 26 июня 1616 г., в 1617 г. получил командование армией. Кавалер ордена Святого Духа (1619). Чрезвычайный посол Его Величества при дворе императора Фердинанда II в Вене (1620). Участвовал в осаде Ла-Рошели (1628), отличился в нескольких военных кампаниях в Лангедоке, Лотарингии, Германии, Фландрии. Стр. 86. ...граф де Бетюн... — Филипп де Бетюн, граф де Селль де Шаро (Philippe de Béthune, comte de Selles et de Charost; 1561-1649), младший брат знаменитого Сюлли, суперинтенданта финансов. Прославился как дипломат в царствование Генриха IV и Людовика XIII, был послом в Шотландии, Риме (1601-1605), Савойе (1616-1620), Священной Римской империи (1620), а также воспитателем герцога Гастона Орлеанского, младшего сына короля Генриха IV. Способствовал заключению союза между Францией и Венецианской республикой перед началом войны за Мантуанское наследство (1627). Соч.: «Посольство герцога Ангулемского» (L'Ambassade de M. le duc d'Angoulême, 1667, in-folio), «Политические рассуждения и максимы, могущие пригодиться для управления государственными делами» (Observations et maximes politiques pouvant servir au maniement des affaires publiques, 1668). Стр.86. ...г-н de Шатонёф... — Шарль де л'Обепин, маркиз де Шатонёф (Charles de l'Aubespine, marquis de Châteauneuf; 1580-1653), талантливый дипломат, служил в ранге посла в нескольких странах, советник Парижского парламента, хранитель печати (1630-1633, 1650-1651), затем по какой-то причине попал в немилость у кардинала Ришелье и был посажен в тюрьму в Ангулеме (1633-1643). Был актив- 197
ным участником Фронды (1648-1653), умер, по выражению мемуаристки мадам де Мотвиль (Mme de Motteville), «будучи отягощен годами и интригами». Стр. 86. ...английский посол в Вене лорд Уоттон... — сэр Генри Уоттон (Sir Henry Wotton; 1568-1639), английский поэт, дипломат и знаток искусств, приятель Джона Донна и Джона Мильтона. В 1604 г. возведен в рыцарское достоинство, с 1604 по 1623 гг. с перерывами служил послом в Венеции, в 1614-1615 гг. был послом во Франции, в 1620 гг. в Вене. Член парламента (1614 и 1625 гг.). В 1624 г. стал ректором Итона, в 1627 г. сделался священником. Большинство его поэм и других сочинений появились впервые в сборнике «Reliquiae Wottonianae» (1651). Ему приписывают знаменитое определение посла: «Legatus est vir bonus peregre missus ad mentiendum respublicae causa» («Посол — это честный человек, направляемый за границу, дабы лгать во имя своей страны»). Стр. 87. ...г-н де Гремонвиль... — Жак Бретель, командор де Гремонвиль (Jacques Bretel, commandeur de Gremonville; 1626-1686), дипломат, рыцарь Мальтийского ордена. На службе у Венецианской республики участвовал в разгроме турков при Кандии, был удостоен чина генерал-лейтенанта. В 1643-1647 гг. посол Франции в Риме, в 1664-1673 гг. посланник-резидент1 в Вене. Благодаря своим знаниям и опыту блестяще справлялся с самыми сложными поручениями: поощрять союзы, направленные против императора, но в то же время стремиться к сближению с ним, поддерживать «французскую партию» в Польше и «недовольных» в Венгрии, вести шпионскую деятельность. В одиночку, почти без инструкций от короля, вел переговоры по заключению с императором Леопольдом I тайного договора о разделе Испании и ее колониальной империи (1667-1668), используя подкуп, внутренние противоречия между различными группировками императорского двора, а также ухаживая за вдовст- 1 Послов при Людовике XIV туда не назначали, так как это был единственный двор, где за французским послом не признавалось первенство (старшинство) перед послом испанским. 198
вующей императрицей. Отказался перейти на службу к императору, храня верность французскому королю, который дал ему в конце его миссии невыполнимое поручение: добиться сохранения императора в стане союзников Франции с началом голландской войны (1672). Удалился с политической сцены после смерти государственного секретаря Юга де Лиона (Hugues de Lionne; 1611-1671), чьим протеже являлся. Стр.87. ...брата португальского короля, дона Дуар- те... — Эдуардо (Дуарте) де Браганца (Eduardo или Duarte de Braganza; 1606-1649), сын герцога Браганцского Теодорика II, брат будущего короля Португалии Жоана IV. Отличился в Тридцатилетней войне, где получил звание генерала артиллерии. Не желая обидеть родного брата, отказался от португальской короны, которую ему предложила группа аристократов. После восстания в Португалии, завершившегося воцарением Жоана IV на престоле, испанский королевский двор приказал одному из своих приверженцев задержать дона Дуарте, когда тот находился при дворе императора Фердинанда III. Дон Дуарте был помещен в тюрьму в Граце, но позднее его перевели в миланскую тюрьму Ла-Рокета, лишив всех слуг и назначив ему духовником испанского священника. Король Жоан IV неоднократно предпринимал попытки освободить узника, но все они оказались безуспешны: от перенесенных лишений тот так и умер в тюрьме. Стр.94. ...располагаю?)! большим числом секретарей, называемых порученцами... — должность секретаря- порученца (посольского секретаря) была официально введена в 1688 г. с целью обеспечения непрерывности и преемственности в работе шведских представительств за рубежом. Эта практика вскоре получила широкое распространение, и к 1703 г. «секретари-порученцы» были назначены в Пруссии, Англии, Священной Римской империи и Пруссии <UPA, р. 136>. Стр.99. ...способствовало возвышению одного из последних пап... — вероятно, речь идет о кардинале Бенедетто Одескальчи (Benedetto Odescalchi; 1611-1689), который в 1676 г. стал папой римским под именем Иннокентия XI. Говорили, 199
что кардинальский сан (1645) он получил по рекомендации донны Олимпии Майдальчини, близкой родственницы папы римского Иннокентия X (см. прим. к стр. 99). История эта скорее всего апокрифична <UPA, р. 141 >. Стр. 99. ...часто игрывал в гранд-прим... — другое название этой игры — примеро (шпал, primiera, исп. primera), вид покера. Игра зародилась в Италии в начале XVI в. и оставалась в моде на протяжении около двух столетий. Шевалье де Мере (Antoine Gombaud, Chevalier de Méré) на стр. 10 своей книги «Игра в омбре» (Le jeu de l'hombre. — Paris: chez Claude Barbin, 1674, 54 pp., in-12°) упоминает игру в гранд-прим: «On le [l'hombre] joüe avec 40 cartes, qui sont les mesmes que celles de la grande Prime; à sçavoir en ostant d'un jeu entier les huit, les neuf et les dix» («В омбре играют сорока картами, такими же, как и в гранд-прим, то есть убирая восьмерки, девятки и десятки»). Стр.99. ...с папской родственницей — видимо, речь идет об Олимпии Майдальчини (Olimpia Maidalchini); невестке (вдове брата) папы римского Иннокентия X (1574-1655, избран папой в 1644 г.), которая имела на него очень большое влияние. Стр. 104. ...один из древних... — в «Руководстве» (греч. Encheiridion) греческого философа-стоика Эпиктета (ок. 55- 135 гг. н.э.) это высказывание звучит следующим образом: «65. Всякое дело имеет два случая, один сносной, а другой несносной. Ежели брат твой тебя обидит, не разсуждай того, что он тебе причиняет обиду; ибо тот случай с его стороны для тебя несносен, но больше памятуй то, что он тебе брат, и что вы вместе воспитаны. Ежели ты таким образом разсуждать будешь, то всякое дело можешь почитать за сносное» (Епиктита стоического философа Енхиридион и Апофегмы и т.д. — СПб: при Императорской Академии Наук, 1767, С. 119)i. Стр. 119. Дон Эстебан де Гамарра... — дон Эстебан де 1 Приводится в современном написании. 200
Гамарра-и-Контрерас (Don Estévan de Gamarra y Contreras), испанский посол в Голландии (1655-1671) <UPA, p. 160>. Стр. 120. ...посланник императора при французском дворе... — возможно, Кальер имеет здесь в виду графа Г. Виндишгретца (G. Windischgrätz), посланника императора во Франции (1670-1671), или барона Франсуа-Поля де Лизола (François-Paul, baron de Lisola; 1613-1675), дипломата на службе императора, выполнявшего дипломатические миссии в Англии, Польше, Испании, Португалии. Лизола написал множество донесений и публицистических сочинений, в которых преуменьшалась мощь Франции, с целью побудить императора активизировать свою деятельность против нее <UPA,p. 161>. Стр. 121. ...министры императора склонили того вступить в союзы и взять на себя обязательства... — имеются в виду направленные против Франции союзы, заключенные императором Леопольдом I (Leopold I; 1640-1705) с Бранденбургом и Испанией после вторжения войск Людовика XIV в Голландию в 1672 г. <UPA, р. 161 >. Стр. 125. Различные виды сословий... — в данном случае термин «сословие» употребляется в значении «род занятий, профессия». Ср. у Кальера: «[l]es différentes professions des hommes <...>». Стр. 127. ...мы знаем несколько примеров... — кардиналы Ришелье и Мазарини (см. прим. к стр. 37 и 49) были первыми министрами Франции; послами были, например, кардинал Арно д'Осса (см. прим к стр. 55), епископы Жан де Монлюк и Франсуа де Ноайль (см. прим. к стр. 57). Стр. 130. ...великий герцог Тосканский... — речь идет о Фердинанде II Медичи (Ferdinand II de Medici; 1610-1670), великом герцоге Тосканы с 1627 г. <UPA, р. 171 >. Стр. 130. ...направил послом в Константинополь епископа... — послом в Константинополе служили, например, уже упоминавшиеся ранее епископ Баланса Жан де Монлюк и 201
епископ Акса Франсуа де Ноайль (см. прим. к стр. 57). Стр. 131. ...ич-оглап это или кади... — ич-огланами назывались в Оттоманской империи представители внутренней стражи или окружения монарха, а кади (кады) принадлежали к судебному сословию. Кади, занимавшиеся уголовным и гражданским правом, не обладали достаточными полномочиями вести переговоры по международным проблемам. Стр. 133. Филипп де Коммин... — Филипп де Коммин (Philippe de Commynes; 1445-1509), французский историк и дипломат. Сначала состоял советником на службе у герцога Бургундского Карла Смелого, который направлял его в качестве посла в Англию, Бретань и Испанию, а затем перешел на сторону Людовика XI (см. прим. к стр. 55). После его смерти на некоторое время попал в немилость у нового короля, но затем был привлечен к дипломатической службе, в том числе в качестве посла в Венецию (1494-1495). В своих «Мемуарах» (Mémoires. — Paris, 1524) он предстает как наблюдательный психолог, талантливый и живой рассказчик. Хотя ему в достаточной степени удалось создать беспристрастный портрет Людовика XI, тем не менее в его работе немало фактических ошибок и упущений. Стр. 133. ...отправив своего цирюльника Оливье ле Дэна в Гент... — «...мэтр Оливье отправился в Гент с верительной грамотой на имя мадемуазель Бургундской, дочери герцога Карла. Ему было поручено в частной беседе посоветовать ей отдаться под власть короля. <...> После нескольких дней пребывания в Генте мэтр Оливье был приглашен, чтобы доложить о своих полномочиях; он появился в присутствии государыни одетым гораздо лучше, чем ему подобало. Он вручил свою верительную грамоту. Барышня сидела на троне, рядом с ней стояли герцог Клевский, епископ Льежский с некоторыми другими важными персонами и множество прочих людей. Она прочитала его грамоту, и мэтру Оливье было предложено изложить свое поручение. Тот ответил, что ему поручено лишь переговорить с барышней наедине. Ему сказали, что обычай этого не позволяет, 202
особенно если это касается юной барышни на выданье. Он настаивал на том, что будет говорить только с ней одйой. Тогда ему пригрозили, что его заставят говорить, и он перепугался. Уверен, что когда он пошел вручать свою грамоту, то совсем не подумал о том, что будет говорить <...>. Кое-кто в этом собрании стал над ним насмехаться — и над его низким положением, и над тем, как он себя держал; особенно гентцы подняли его на смех, поскольку он был уроженцем маленькой деревушки возле их города. Позднее он в спешке бежал из города, и если бы не сделал этого, то, как его предупредили, оказался бы в опасности: его сбросили бы в реку; уверен, что они именно так и поступили бы с ним» (Филипп де Коммин. Мемуары. — М.: Наука, 1986. — Кн. V. — Гл. XIV. —С. 192-193). Стр. 134. Раньше послов именовала ораторами... — «Их [древних римлян] послы, называвшиеся либо «нунциями», либо «ораторами», назначались сенатом, который снабжал их верительными грамотами и инструкциями» (Г. Никольсон. Дипломатическое искусство. Четыре лекции по истории дипломатии. — М.: Изд-во Института международных отношений, 1962, С. 46). Стр. 135. ...что высказали спартанцы послам острова Самос... — Вот как этот случай описывает древнегреческий историк Геродот: «Когда изгнанные Поликратом самосцы прибыли в Спарту, то явились к архонтам и в длинной речи настоятельно просили о помощи. Архонты же дали на этом первом приеме ответ: они забыли начало речи и поэтому не понимают конца ее. После этого, явившись вторично, самосцы ничего не сказали, но принесли с собой только хлебную суму со словами: «Сума просит хлеба». Архонты же отвечали, что самосцы слишком перестарались с сумой. Впрочем, они все же решили помочь самосцам» (Геродот. История в девяти книгах. — Л.: Наука, 1972, III 46, С. 153). Стр. 138. ...доверенное лицо герцога... — имеется в виду иезуитский священник Иоганн Верво (Johannes .Vervaux; 1568-1661), духовник, историк и наставник при баварском 203
дворе. Выполнял дипломатические поручения: в 1639 г. был направлен в Швейцарию для обсуждения условий перемирия с представителем кардинала Ришелье, а в 1645 г. — в Париж для ведения переговоров с кардиналом Мазарини по заключению герцогом Максимилианом Баварским сепаратного мира с Францией. Гибкость и готовность к компромиссу сделало Верво весьма непопулярным среди консервативно настроенных католиков. Соч.: «История народа Баварии» (Annales Boicae gentis, 1662-1663). Стр. 138. ...герцога Максимилиана Баварского... — см. прим. к стр. 38. Стр. 138. ...согласовал основные его условия с кардиналом Мазарини... — на самом деле миссия Верво не принесла непосредственных результатов, так как кардинал Мазарини отказался связать себя обязательствами или принять предложения Баварии, направленные на заключение сепаратного мира между Францией и империей (оставляя в стороне Швецию), немедленную приостановку военных действий и оказание Францией помощи в сохранении за герцогом Баварским Верхнего Пфальца, приобретенного им в результате войны. Не желая отдалить от себя Швецию, Мазарини направил дело на рассмотрение конгресса, заседавшего в Мюнсте- ре, но намекнул на возможность договориться, с условием, что герцог Максимилиан согласится поддержать французские территориальные претензии (в частности, на Мец, Туль, Верден, Верхний и Нижний Эльзас, а также на город Брейзах) и добьется от императора согласия на удовлетворение этих претензий. В конце концов мир был заключен в значительной степени на таких условиях (тем более после военных успехов Франции 1646-1647 гг.) <UPA, р. 178-179>. Стр. 138. ...склонил императора... — речь идет об императоре Священной Римской империи (с 1637 г.) Фердинанде III (Ferdinand III; 1608-1657), способном государственном деятеле и военачальнике, еще при жизни своего отца, императора Фердинанда II, возглавившем при дворе партию мира и добившемся заключения Пражского, мира 1635 г., по которо- 204
му император отказывался от своих абсолютистских планов и возвращал ситуацию к 1627 г. Хотя Фердинанд III не провозгласил свободу вероисповедания в своих владениях (за исключением Венгрии) и не восстановил в правах протестантскую знать, тем не менее он не колеблясь пошел на компромисс с европейской протестантской коалицией и согласился на заключение Вестфальского мира (1648), завершившего Тридцатилетнюю войну (1618-1648). Стр. 138. Пиренейский мир был заключен двумя первыми министрами Франции и Испании... — см. прим. к стр. 56. Стр. 138. ...Пиментелем, тайным посланником... — имеется в виду испанский дипломат дон Антонио Пиментелли (don Antonio Pimentelli). Для того, чтобы ускорить примирение с Испанией и заключить брачный союз между королем Людовиком XIV и Марией-Терезией, старшей дочерью испанского короля Филиппа IV, в 1658 г. Мазарини сделал вид, что ведет переговоры о браке короля с принцессой Маргаритой Савойской. Хитрость удалась: тотчас Мадрид направил своего посланника Пиментелли с предложениями о мире и заключении брачного союза французского короля с инфантой <UPA,p. 179>. Стр. 138. ...в отношении Рисвикского мира... — см. прим. к стр. 3. Стр. 139. ...герцогом де Лонгвилем... — Генрих II Орлеанский, герцог де Куломье, герцог де Лонгвиль (Henri II d'Orléans, duc de Coulommiers, duc de Longueville; 1595-1663), известный деятель Фронды. Еще в молодости состоял в заговоре против кардинала Ришелье (1626); затем отличился в войнах в Италии и Германии. За участие в движении аристократов против правительства (Фронде), куда его вовлекла жена, знаменитая заговорщица, был на 13 месяцев заключен под стражу вместе с двумя другими принцами крови (январь 1650). После освобождения отошел от фрондеров и остаток жизни посвятил управлению Нормандией в качестве губерна- 205
тора. Стр. 141. ...между двумя названными полномочными послами Франции... — французские послы д'Аво и Серьвен (см. прим. к стр. 85) не только не подходили друг другу по характеру, они еще имели и сильные политические разногласия. Сервьен был другом и протеже кардинала Мазарини, который немало способствовал его карьере, тогда как д'Аво находился в оппозиции кардиналу. Вследствие этого оба принадлежали к разным партиям при дворе и совершенно не доверяли друг другу. Их несколько примирило назначение герцога де Лонгвиля главой посольства (июль 1645 г.), но они продолжали ссориться за закрытыми дверями вплоть до отзыва д'Аво незадолго перед подписанием мирного договора <UPA, р. 181-182>. Стр. 141. ...опубликовали друг прошив друга манифесты... — Lettres de messieurs d'Avaux et Serviert, ambassadeurs pour le Roy de France en Allemagne, Concernantes leurs differens et leurs responses de part et d'autre en l'année 1644 (n.p., 1650) <UPA,p. 182>.
^^^гСодержание^^г Gratiae 5 Предисловие 6 Посвящение 30 Глава I. Цель настоящего сочинения 32 Глава II. О пользе переговоров 35 Глава III. О качествах и поведении дипломата 40 Глава IV. О некоторых других качествах дипломата 50 Глава V. О знаниях, необходимых и полезных дипломату 54 Глава VI. О послах, посланниках и резидентах 62 Глава VII. О легатах, нунциях и интернунциях 68 Глава VIII. О задачах дипломата 70 Глава IX. О привилегиях иностранных министров 78 Глава X. О церемониях и выражениях учтивости, принятых между иностранными министрами 84 Глава XI. О верительных грамотах, полномочиях и паспортах 88 Глава XII. Об инструкциях 90 Глава XIII. Что послу или посланнику надлежит делать до отъезда 92 Глава XIV. Что надлежит делать дипломату по прибытии к иностранному двору 95 Глава XV. Как добиться благорасположения государя и его министров 97 Глава XVI. Замечания о способах ведения переговоров 103 Глава XVII. Советы послам и другим министрам, ведущим переговоры за границей 108 Глава XVIII. О договорах и ратификациях 114 Глава XIX. О депешах и о том, что в них следует отмечать 116 Глава XX. О зашифрованных посланиях 123 Глава XXI. О выборе дипломатов 125 Глава XXII. Замечания, касающиеся выбора дипломатов 130 Глава XXIII. О том, полезно ли направлять нескольких дипломатических представителей в одну страну 139 Глава XXIV. Об особых обязанностях дипломата 141 Приложение 145 Послесловие переводчика 148 Комментарии 152 Содержание 207
НАУЧНОЕ ИЗДАНИЕ КАЛЬЕР Франсуа О СПОСОБАХ ВЕДЕНИЯ ПЕРЕГОВОРОВ С ГОСУДАРЯМИ Перевод с французского и комментарии Л. А. Сифуровой Предисловие О. О. Хохлышевой Редактор Е. В. Россоловская Сдано в набор 01.08.00. Подписано в печать 10.08.00. Формат 60 х 90 / 16. Бумага офсетная № 1. Гарнитура Тайме. Печать офсетная. Усл. печ. л. 13. Уч.-изд. л. 11,5. Тираж 1 000 экз. Заказ № 1743. Отпечатано с готовых диапозитивов в типографии ОАО «Внешторгиздат», 127576, Москва, ул. Илимская, 7. Издательство «Гендальф» По всем вопросам, связанным, с настоящим изданием и другими изданиями из серии «Классика дипломатии», Вы можете обратиться по телефону (095) 463 68 03 или написать по электронному адресу laura@cityline.ru