ИНТЕРНЕТ-ЖУРНАЛ
МАЙ 2011

Д ОМАШ НЯЯ
ЛАБОРАТОРИЯ
Научно-прикладной
и образовательный
интернет-журнал
Адрес редакции:
domlab@inbox.com
Статьи для журнала
направлять , указывая в теме
письма «For journal».
Журнал содержит материалы
найденные в Интернет или
написанные для Интернет.
Журнал является полностью
некоммерческим. Никакие
гонорары авторам статей не
выплачиваются и никакие
оплаты за рекламу не
принимаются .
Явные рекламные объявления
не принимаются, но скрытая
реклама, содержащаяся в
статьях, допускается и даже
приветствуется.
Редакция занимается только
оформительской
деятельностью и никакой
ответственности за содержание статей
не несет.
Статьи редактируются, но
орфография статей является
делом их авторов.
При использовании
материалов этого журнала, ссылка
на него не является
обязательной , но желательной.
Никакие претензии за
невольный ущерб авторам,
заимствованных в Интернет
статей и произведений, не
принимаются. Произведенный
ущерб считается
компенсированным рекламой авторов и
их произведений.
По всем спорным вопросам
следует обращаться лично в
соответствующие учреждения провинции
Свободное государство (ЮАР).
При себе иметь, заверенные
местным нотариусом, копии всех
необходимых документов на
африкаанс, в том числе,
свидетельства о рождении, диплома об
образовании, справки с места
жительства, справки о здоровье
и справки об авторских правах
(в 2-х экземплярах).
МАЙ 2011
СОДЕРЖАНИЕ
История
Арабески ботаники
3
Ликбез
Характер физических законов (окончание)
67
Литпортал
Свидетель колдовства
Наваждение
123
198
Техника
Робот-сканер
203
Электроника
Контроллер шагового двигателя для робота 254
Контроллер униполярного шагового двигателя 257
Управление шагового двигателя на ПЛИС 262
Системы
С чего начинаются роботы (окончание)
268
Английский
Английский для химиков (продолжение)
325
Юмор
Библейские байки
384
Разное
Доллар 98
Лекарственные растения
Сенсор для обнаружения панкреатита
Фотогалерея
Конкурс
Дедушка Митрофаныч
386
396
439
440
441
442
НА ОБЛОЖКЕ
Роботы служат человеку. Настала пора им поручить
откровенно нудную работу по сканированию книг. Читаем
раздел «Техника».

История
АРАБЕСКИ БОТАНИКИ
Куприянов А.Н.
От редакции: Нет, эта публикация не о ботанике, хотя о ней тоже говорится.
Она о ботаниках прошлого. О сибирских ботаниках. И даже не обо всех, а только
о некоторых. Но на самом деле она о многом - об истории биологической науки,
о микромире университетов в разные времена, о взаимоотношениях ученых, о
России и Сибири, и многом-многом другом.
КРУГ ПЕРВЫЙ.
ГМЕЛИН, ЛИННЕЙ,
ЛОМОНОСОВ
Сегодня у нас знаменательный день - мы отмечаем два события, - старый
Иоганн поправил профессорскую шапочку, которой он чрезвычайно гордился, - день
рождения сына нашего Иоганна и день окончания им университета.

Никогда ещё не было такого события в древнем Тюбенгене, чтобы из стен
почитаемого во всей Европе университета вышел столь молодой человек. В 1725 году
ему исполнилось всего 16 лет. Большинство его товарищей по студенческой
скамье давно уже обзавелись не только бородами, но и многочисленными подружками,
а у молодого Иоганна только-только пробивались усы, и он стыдливо краснел,
когда лукавые служанки бросали на него откровенные взгляды. Старый Иоганн-
Георг очень гордился сыном. Сам он был первым в династии, ставшим профессором
химии, а уж Иоганн точно станет великим учёным. И для этого были все
основания. Великолепная память позволяла Иоганну запоминать всё, что говорили его
учителя.
Этому способствовало и то, что физику ему преподавал Георг-Бернхард Бюль-
фингер (1693-1750), отличавшийся великолепной риторикой и непогрешимой
логикой. По воспоминаниям профессора Клюпфеля, он был одним из замечательнейших
последователей великого Лейбница. Преподавание его было блестящим. Его лекции
благодаря простоте изложения и природному дару видеть в каждом предмете
практическую сторону встречали огромный отклик слушателей.
Другой его учитель - ботаник и физиолог Иоганн-Георг Дювернуа (1691-1789) -
отличался ясным и твердым взглядом на единство природы, что не очень
нравилось богословам, и не способствовало его карьере. Но студиозы получали полное
представление о строении живого организма, будь то растение или животное. К
сожалению, учителя Иоганна Гмелина не присутствовали на торжественном
семейном обеде по случаю окончания университета. Дювернуа и Бюльфингер по
протекции графа Головина были приглашены в только что народившуюся Петербургскую
Академию наук и стали одними из первых русских академиков.
Впрочем, семейное торжество омрачалось ещё и тем, что места в родном
университете для Иоганна не было. Германия едва-едва восстанавливалась после
многочисленных и разорительных войн. По совету Бюльфингера ещё совсем молодой
Иоганн Гмелин летом 1727 года должен был отправиться в далёкую Россию.
По какой-то небесной случайности именно летом 1727 в глухом уголке северной
Швеции ректор гимназии Крон писал характеристику на выпускника своего
заведения Карла Линнея (1707-1778). Он был явно недоволен своим учеником:
«Юношество в школах можно уподобить молодым деревьям в питомниках. Изредка
случается, что дикая природа дерева, несмотря ни на какие заботы, не
поддаётся культуре. Но пересаженное на другую почву, дерево облагораживается и
приносит плоды. Только с этой надеждой юноша отпускается в университет, где он,
может быть, попадёт в климат, благоприятный для его развития».
Недоросль явно не был похож на своих сверстников. Ему не давалась латынь, а
без неё невозможен путь в науку. И всё же после окончания гимназии, в 20-
летнем возрасте, Линней поступает в университет в небольшом городке Лунд.
В том же году старший Гмелин пишет письмо президенту Петербургской Академии
наук Лаврентию Лаврентьевичу Блюментросту (1692-1755), а в качестве подарка
вместе с письмом посылает для Кунсткамеры различные окаменелости:
«Сюда, в Петербург, отправляются два молодых человека, из которых один мой
сын, а другой - Христиан Готлиб Швентер, родом из Дитфурта в Паппенгейме. Я
покорнейше рекомендую их обоих Вашему Превосходительству. Что касается до
первого, то я также почтительно приношу Вам благодарность за показанную Вами,
по рекомендации господина Бюльфингера, благосклонность к нему и желаю, чтоб
Ваше Превосходительство нашло его достойным...»
С этим письмом и кучей окаменелостей для Академии 30 августа 1727 года
Гмелин младший прибыл в Санкт-Петербург. Он приехал За свой счёт, не просил
жалованья. Его намерением было служить определяющимся, пока не откроется какая-
нибудь вакансия, к чему он мог бы себя употребить. Пока решался вопрос об его
утверждении профессором, он получал на расходы по 10 рублей в месяц.
Год этот был знаменателен для Петербургской Академии и другими событиями.

За два месяца до Гмелина в Санкт-Петербург по рекомендации Даниила Бернулли,
которому самому было 25 лет, прибыл 19-летний Леонард Эйлер (1707-1783). В
том же году в Академию прибыл недоучившийся студент Герард-Фридрих Миллер
(1705-1783), которому исполнилось 22 года. Впоследствии он станет старшим
товарищем Гмелину в многотрудном путешествии по Сибири. Ещё до приезда Гмелина,
по предложению президента Академии Блюментроста, 27 июля Эйлер, Гмелин, Крафт
и Миллер были рекомендованы на профессорские должности. Случай
беспрецедентный для науки всех времен. Старшему Крафту исполнилось 26 лет.
Три года Гмелин посвятил Кунсткамере и кабинету натуральной истории. В них
уже был накоплен огромный фактический материал, который по указу Петра I
поступал туда со всего света. Работа была кропотливой и долгой. Гмелин составил
каталог минералов, а затем вместе с академиком Амманом приступил к
составлению каталога древних окаменелостей, но не окончил: каталог завершил в 1741
году Михайло Ломоносов (1711-1765).
Гмелин приехал в Россию не в лучшие времена. Россия Петра кончилась 28
января 1725 года смертью Императора. Ещё некоторое время сила инерции, память
его соратников и воля вдовы Императора Екатерины I совершали необходимые
действия, направленные на собирательство и строительство государства
Российского. Но 6 мая 1727 года не стало и Екатерины. Наступила черная полоса
царствования Анны Иоанновны.
Петровское детище - Академия - стало ненужным инструментом общества, однако
ещё жила, поскольку академики не вмешивались в политику, а их постоянные
споры между собой, переходящие нередко в потасовки, веселили властных вельмож.
Иоганн-Георг Гмелин (1709-1755)

Сумма в 20 тысяч рублей не очень уж обременяла бюджет. Ну и, кроме всего
прочего, приглашали не чопорных англичан, не суетливых итальянцев, а всё ж
своих , с точки зрения Бирона, - немцев.
Академия, не имея прямого указа, запрещавшего её деятельность, существовала
волею Петра. Исполняя его волю, капитан Витус Беринг вместе с лейтенантами
Алексеем Чириковым и Мартыном Шпанбергом, в феврале 1725 отправились в 1-ю
Камчатскую экспедицию. В краткой инструкции, написанной лично Берингу Петром
I, сказано:
1. «Надлежит на Камчатке или в другом там месте сделать один или два бота с
палубами.
2. На оных ботах возле земли, которая идет на Норд и по чаянию (понеже оной
конца не знают) кажется, что та земля часть Америки.
3. И для того искать, где оная сошлась с Америкой: и чтоб доехать до какого
города Европейских владений или ежели увидят какой корабль европейский,
проведать у него, как оной кюйст называют и взять на письме и самим
побывать на берегу и подлинную ведомость и, поставя на карту, приезжать
сюды».
Беринг путешествовал до 1730 года, но благодаря его письмам в Академию,
сведения об огромной территории Сибири и Камчатки доходили до Академии и
активно обсуждались. Одно это воодушевляло многих исследователей и помогало
переносить тяжести жизни в России. Академик Жозеф-Николай Делиль (1688-1768) 9
января 1729 года писал Блюментросту о необходимости дальнейшего изучения
восточных районов России и о значении первого путешествия Витуса Беринга.
В январе 1732 года Гмелина избирают членом Петербургской Академии в звании
профессора химии и натуральной истории.
Карл Линей (1707-1778) в возрасте 32 года.
К этому времени К. Линней прочитал свою первую лекцию в Упсальском
университете. На его лекции, по свидетельству самого Линнея, собиралось до 400 сту-

дентов, тогда как на лекции настоящего профессора - не более 80. В честь
своего первого наставника по ботанике Рудбека он назвал растение Rudbeckia.
В послании учителю он писал
«Она должна сделать имя твоё бессмертным и гласить о нём перед царями и
князьями, перед ботанистами и врачами1».
По совету Рудбека в начале 1732 года Линней обратился к Упсальскому
научному обществу с проектом путешествия в Лапландию. Согласно проекту, он должен
был одолеть 1500 миль, а затраты должны составить всего 400 талеров. 12 мая
1732 года он отправился из Лунда в беспрецедентное одиночное путешествие. По
словам самого Линнея, из всей одежды у него были короткий кафтан с воротником
из тюленьей кожи, кожаные штаны, парик с косичкой, прочная зеленая шапка и
высокие сапоги; из оборудования - мешок из дублёной кожи, на одной стороне
которого была связка книг, на другой - одна рубашка, две пары манжет, два
ночных колпака, чернильница, ящичек для перьев, микроскоп, пачка бумаги для
закладки гербария, сетка от комаров; из оружия - кинжал, охотничье ружьё и
трость, на которой были вырезаны меры длины. Путешествие было очень трудным,
но, тем не менее, 10 сентября Линней вернулся в Упсаллу победителем. Он в
одиночку совершил это путешествие. Ни обоза, ни тысяч гербарных листов, ни
художников, ни конвоя. Всё - в дневниках и в голове. Он тщательно вёл свои
наблюдения и делал описания неизвестных растений, страдая от холода и
недоедания .
А в России в июне 1732 года Академия получает Указ «Ея императорского
величества самодержицы», в котором предписывалось Академии послать с капитан-
командором Берингом профессора и двух студентов для научных изысканий.
Академия рассмотрела Указ Императрицы и быстро подготовили ответ. В пункте 6
записано :
«...профессоры к сему потребны суть: Иван Георгий Гмелин, химии и истории
натуральная профессор и Делиль де ля Кройер Людовик, астрономии профессор.
Сих весьма способных быти и сему делу признаваем и не сумнимся, что исполнять
по учинённому по их совету, ежели прочие кондиции, особливо до их персон
надлежащие, такие с ними поставлены будут, которые бы бедства, труды и
трудности , толикого пути».
Начался тяжёлый период подготовки к экспедиции. И в этот момент здесь
происходит несколько непонятных вещей. Вместо Гмелина в дальнейшей переписке
Академии и Сената участвует Миллер. Сам Миллер пишет об этом:
«...представлялось для меня ни какой возможности. Обер-секретарь Кирилов,
которому Беринг передал о том, желал, чтоб я предложил себя в Академии вместо
Гмелина. Там не встретилось этому никакого препятствия. 26 февраля 1733 года
дело было письмено представлено сенату, а 23 марта оттуда получено было
разрешение . Я был этому рад, потому что таким образом избавлялся от неурядицы в
Академии и, удалённый от ненависти и вражды, мог наслаждаться покоем, завися
только от самого себя».
Гмелин на это время тактично заболел. Должно быть, и его затрагивали
«неурядицы», вызванные подлой политикой И.-Д. Шумахера (1690-1761), секретаря
Академии. А возможно, друзьям хотелось попутешествовать вместе, поскольку в
дальнейшем никаких трений между ними не случилось. Довольно лукавое признание
об этом мы можем найти у Миллера, который в дневнике писал, что Гмелин
вылечился, потребляя в большом количестве старое доброе рейнское вино...
По указу Сената за академиками сохранялись место и жалование, дополнительно
выдавались «командировочные». Их частью получали из Канцелярии, а частью из
Сибирской губернии. Для каждого академика полагался портной, столяр, рисо-
Только у ботаников есть право увековечивать своих великих представителей в названиях
растений .

вальщик, чучельщик. Так и вышло, что вместо одного профессора, как того
требовал своенравный Беринг, образовалась Великая северная экспедиция, ставшая
едва ли не главной экспедицией XVIII века.
8 августа 1733 года научный отряд в составе академиков И.-Г. Гмелина, Г.-Ф.
Миллера, Л. де ля Кройера, шести студентов, в числе которых был будущий
академик Степан Крашенинников, двух художников, двух охотников, двух минералогов
и двенадцати солдат, выехал из Петербурга в неизвестную Сибирь. 3 марта
следующего года не спеша они прибыли в Тобольск. Именно здесь были ими собраны
первые новые растения и обнаружены не описанные наукой животные.
19 мая 1734 года академики направились вверх по Иртышу, 27 мая они были в
Ишиме, 27 июня достигли Омска, затем далее вверх по Иртышу, повторяя путь
Ермака. Равнины Западной Сибири с безбрежными ковыльными степями сменились
сначала небольшими увалами, а потом и горами. Достигнув станицы Усть-
Каменогорской, академики отправились на Колыванские заводы. Затем - прямиком
через невысокие горы - в Кузнецк, куда прибыли 17 сентября. Для молодых людей
(Гмелину было в то время 24, а Миллеру 29 лет) дорога была в радость. Миллер
в своём дневнике так описывает этот отрезок пути:
«Путешествие по р. Иртышу и после оного перед прочего в Сибири ездою самое
приятнейшее было. В то время ещё в первом жару, ибо неспокойствия, недостачи
и опастности утрудить нас ещё не могли. Мы заехали в такие страны, которые с
натуры своими преимуществами многие другие весьма превосходят, и для нас
почти всё, что мы видели новое было. Мы подлино зашли в наполненный цветами вет-
роград, где по большей части растут незнаемые травы; в зверинец, где мы самых
редких азиатских зверей в великом множестве перед собою видели; в кабинет
древних языческих кладбищ и там хранящихся разных достопамятных монументов.
Словом, мы находились в такой стране, где прежде нас никто не бывал, который
бы об этих местах известие сообщить мог. А сей повод к произведению новых
испытаний и изобретений в науке служил нам неинако как с крайней приятностью».
Таким образом, можно судить, что первый год путешествия не принёс
разочарования. Ботанические впечатления Гмелина от посещения южной Сибири были так
велики и разнообразны, что целое столетие ботаники совершали паломничество по
этому маршруту: Омск - Барнаул - Усть-Каменогорск - Колывань. Позднее во
«Флоре Сибири» он писал с восхищением:
«Места меж Обью и Иртышом лежащая, и от Железинской крепости на восток и
север простирающиеся, состоят из пространных степей, которыя от живущих на
оных барабинских татар, Барабинскими называются. Сии степи по большей части
ровныя, от частых и больше рыбных озёр болотны, однакож во многих местах
жирною землею покрыты, на которых хлеб свободно родиться мог, ежелиб живущим там
татарам оной нужен был». Интересно, что сто лет спустя, в 1829 году, этот
путь преодолел великий Александр Гумбольдт, но впечатления у него от
Барабинских степей оказались совсем противоположные.
Гмелину принадлежит, наверно, первое описание местности, где впоследствии
будет построен Барнаул. Вот как он сам пишет:
«29-го вечером, часа в три, мы снова отправились в путь в сопровождении 20
служивых, приданных нам заводом. Поскольку время года было такое, что можно
было ожидать нападения казахских орд, то мы взяли с собой ещё и нашего
семипалатинского капрала с 15 солдатами в качестве охраны, но лейтенанта и
остальных лошадей, которых мы взяли частью из Усть-Каменогорска и частью из
Семипалатинска и Ямышевой, мы отпустили. В тот вечер мы проехали не более 18
верст и остановились у небольшого ручейка.
На следующий день в час пополудни мы доехали до речки Локтёвки. В двух
верстах от того места, где мы стояли, эта речка впадает в Чарыш, где расположены
четыре деревеньки, принадлежащие Акинфию Никитичу Демидову и основанные им
ради работы завода. Когда мы этой ночью ехали, нас застал сильный дождь, а

поскольку мы проехали уже 20 вёрст, лошади дальше не пошли. Нам пришлось
остановиться в сухой степи, где не было ни корма для лошадей, ни сухих дров, ни
другой воды, кроме той, что лилась с неба. 31-го утром мы подъехали к речке
Алей. Мы нашли здесь уже готовых лошадей на подмену, которые были собраны в
одной из вышеупомянутых демидовских деревень. Мы были счастливы, что не
видели никаких признаков Казахской орды, так что мы уже не боялись и отпустили
здесь семипалатинского капрала с подчинёнными ему 15 служивыми.
Первого сентября утром в 2 часа мы прибыли к небольшому озеру, проехав всю
ночь под сильным дождем с грозой. После обеда в 2 часа доехали до речки Варна
аул, у которой расположена небольшая демидовская деревня. Недалеко от Варна
аула, от истоков и до устья, местность покрыта сосновым лесом, смешанным с
березой, называемым Барнаульский бор. Мы остановились у Варна аула до
полуночи, а на следующий день в 9 часов доехали до речки Космала и до деревни того
же названия.
За несколько вёрст до неё, там, где мы переправлялись через Космалу и ещё
немного дальше, стояли несколько небольших деревень, каждая по несколько
домов . От первой начинался сосновый лес с примесью березняка, он тянулся вплоть
до деревни, где мы остановились, и ещё дальше на несколько вёрст. Я
оговариваю это потому, что мы всё лето почти не видели леса. Пообедав, мы поехали
дальше и к пяти часам вечера прибыли на р. Обь. Там мы переправились на
большой барке, а на той стороне реки, у самого переезда, мы увидели снова
демидовскую деревню, куда нас и отвёл начальник заводов, сопровождавший нас до
этого места. Рассказывают, что река Обь и теперь ещё довольно широкая, перед
ней составляет около 1000 сажен2 и глубина её не менее 4 сажен, а весной,
когда все реки в этой местности разливаются, можно заезжать с большими судами
даже и в деревню, где мы останавливались. Но на протяжении последних десяти
лет западный берег, по-видимому, из-за нанесённого песка, стал выше, и река
поэтому сузилась. Это одна из самых главных сибирских рек, она имеет свой
исток в Монголии. Две реки, из которых она образуется, называются Бия и Катунь.
Но реки эти называются Обью не ранее, как с того места, где они сливаются у
Бийска или Бикатунской крепости. Начиная оттуда, эта местность населена, на
реке много слобод. А сам Бийск - это приграничная крепость против калмыков,
которые совершенно разрушили её лет 20 тому назад. Но потом она была
восстановлена , и с тех пор нападений не было. Несколько вёрст ниже той деревни, где
мы были, расположена слобода, называющаяся Усть-Чумышской, по реке Чумыш,
которая там впадает в Обь».
Зима 1734-1735 гг. была суровой, и путешествие значительно усложнилось. 5
января 1735 года в Енисейске Гмелин зафиксировал самую низкую известную в то
время науке температуру - 120 градусов ниже нуля по Фаренгейту3.
Очевидно, с его легкой руки Сибирь на три столетия стала страной холода для
всей Европы.
Десять долгих лет продолжалось путешествие Гмелина. Его маршрут можно
представить по зимовкам: 1735 - Томск, Селенгинск; 1736 - Иркутск, Верхоленск;
1737 - Якутск; 1738 - Киренск, Иркутск; 1739 - Енисейск; 1740 - Красноярск;
1741 - Томск; 1742 - Тобольск, Туринск. Это беспримерное путешествие было
настоящим научным подвигом. Несмотря на то, что часть материала погибла в
пожаре в г. Якутске, что Гмелин так и не добрался до океана, собранные материалы
были, очевидно, самыми объёмными по количеству и качеству.
Именно на сибирском тракте пересеклись дороги двух великих
естествоиспытателей - Гмелина и ещё одного европейского вундеркинда - Стеллера. Они были
2 В XVIII в. основной мерой была казённая сажень, равная 2,16 м.
3 Минус 120 градусов по Фаренгейту, это примерно - 49 градусов по шкале Цельсия. Но она
будет изобретена только через 7 лет.

одногодками, оба родились в 1709 году. Стеллер, пожалуй, был самый
талантливый и ботаник, и зоолог, однако драматизм его судьбы заключался в том, что он
чуть опоздал, и место во 2-й Камчатской экспедиции было уже Занято. Тем не
менее, именно Стеллер достиг Тихого океана и сделал там свои великие
открытия . Вот только вернуться ему было не суждено: Стеллер безвременно скончался
на пути в Москву. Но его история - это уже другая связь, и его судьба
ниточкой вплетается в связь времён, не давая ей прерваться. Гмелин возвратится из
Сибири в 1743 году будучи уже великим, и как позднее назовёт его Линней,
«отцом ботаники».
В 1733 году К. Линней формирует программу всей своей жизни. Е.Г. Бобров
приводит выдержку из письма Линнея, в котором он намечает написание книг,
определивших развитие ботаники на последующие столетия. Среди них: «Biblioteca
Botanica», в которой пересмотрены все ботанические книги; «Philosophia
Botanica» - в ней уже тогда были заложены все принципы новой ботаники;
«Harmonymia Botanica» - учение о стройности ботанических названий; «Species
Plantarum», в которой предполагалось описать все известные растения с
использованием бинарной номенклатуры. Всего в перечне 26-летнего Линнея было 13
тем, которые он разрабатывал всю свою жизнь.
В 1741 году К. Линней, уже признанный гений, высокоценимый врач и ботаник,
первый президент Шведской Академии, возвращается из Стокгольма в Упсалу.
После смерти своего учителя Рудбекка, он был избран профессором кафедры
ботаники Упсальского университета. Он уже написал свой самый гениальный труд
«Система природы» (1735). За предыдущие 10 лет он объехал всю Европу, рекламируя
свои идеи. Его мысли о новых принципах систематики обогащены блистательным
Германом Бургавом (1668-1738), первым признавший гениальность молодого шведа.
В Голландии он ознакомился с огромными коллекциями живых растений, собранных
бургомистром Амстердама Клифортом (1685-1760). Во Франции - с гербарием,
собранным Турнефором (1656-1708) в Малой Азии и великолепными коллекциями Триа-
нонского ботанического сада Бернара Жусье (1699-1776) в Париже. В Англии он
полемизировал с первыми британскими ботаниками Слоаном (1660-1753) и Дилле-
ниусом (1687-1747).
После длительного путешествия Гмелин вернулся в Академию, но оказалось, что
его место профессора химии и минералогии уже занято. Его преемником стал Ми-
хайло Ломоносов. Новый академик не отличался изысканностью манер и, мягко
говоря, недолюбливал большинство своих коллег по Академии, особенно немецкого
происхождения. Ко времени приезда Гмелина из Великой Сибирской экспедиции
яркий талант Ломоносова уже раскрылся и заблистал всеми гранями. За время
отсутствия Гмелина он сделал химическую лабораторию, где проводил опыты и
занятия. Уже одного этого дела достаточно, чтобы увидеть, что профессором химии
он стал и по призванию, и по праву. Между старым и вновь назначенным
профессором химии хорошие отношения установились довольно скоро. Гмелин, уступив
кафедру химии, мог «отъехать в отечество» со спокойной душою за состояние
дел, а Ломоносов ценил Гмелина как специалиста и труженика.
Очевидно, близость отношений с Ломоносовым позволили Гмелину в июле 1747
года обратиться к нему с просьбой о поручительстве, которое состояло в том,
что, если он, Гмелин, выехав из России на год, не вернётся к указанному
сроку, то Ломоносов вместе с Миллером должны будут выплатить Академии деньги,
полученные Гмелином при отъезде в сумме 715 рублей. Дело в том, что ещё с
1744 года Гмелин хлопотал о своём увольнении из Академии наук, объясняя его
причины плохим состоянием здоровья, подорванного в Сибирской экспедиции.
Хлопоты Гмелина об отставке были безуспешными. 27 января 1747 года истёк срок
его контракта, и Гмелин был освобождён от должности профессора химии, ранее
уже занятой Ломоносовым. Впрочем, 1 июля того же года Гмелин заключил новый
контракт с Академией сроком на пять лет и опять был принят на службу профес-

сором ботаники. В контракте оговаривалось право Гмелина на годичный отпуск,
которым он тут же и воспользовался, выехав на время отпуска в свой родной
город Тюбинген.
Ломоносов и Миллер в июле 1747 года подписали поручительство За Гмелина, и
тот уехал в Германию (на год, как все полагали), взяв с собою материалы,
собранные в экспедиции, чтобы продолжить работу над своим фундаментальным трудом
«Флора Сибири, или История сибирских растений».
Поручители писали:
«Мы, ниже подписавшиеся, сим ручаемся, что г. доктор Гмелин, по учинённому
в Канцелярии Академии наук письменному обещанию, касающемуся до его
возвращения и до учёных сочинений, во всём исполнять будет и обещаемся, если он
против чаяния поступит или назад не возвратится после поданного ему срока,
выданные ему деньги 215 рублей, да половинное жалованье, которое впредь будет
произведено будет по контракту за морем, 500 рублей, всего 715 рублей,
заплатить и данные ему дела и рисунки поставить паки в Академию без всякого
отлагательства, и чтоб оные нигде в свете не были изданы в печати, которым его,
Гмелина, рисунком за его рукою прилагается реестр».
Однако по истечении отпуска Гмелин в Россию не вернулся, а написал
президенту К.Г. Разумовскому письмо, в котором сообщил, что остаётся в Германии и
о том, что назначен на должность профессора ботаники Тюбингенского
университета. С Ломоносова и Миллера начали удерживать половину их жалованья как с
поручителей за Гмелина. К тому же Ломоносов задолжал Академии (так же, как и
Миллер) сумму, которой поручился за Гмелина при его отъезде. Она составляла
315 рублей 83 копейки.
В этих обстоятельствах беспокойство Ломоносова вызвано было соображениями
не столько материального (хотя это тоже надо иметь в виду), сколько
морального порядка. Ломоносов, как уже говорилось, очень высоко ценил научную
добросовестность Гмелина и уже по этой причине питал к нему чисто человеческую
симпатию. Кроме того, нельзя забывать, что после отъезда академика Делиля
Гмелин был, пожалуй, единственным крупным, по-настоящему авторитетным учёным
в Академии. К тому же, нарушив новый контракт, Гмелин, хотел он того или нет,
наносил моральный урон Академии, а тем самым - и России, как, впрочем, и себе
самому. Ломоносов был ошеломлён как патриот, как учёный и просто как человек.
1 октября 1748 года он берётся за перо, чтобы высказать Гмелину всё, что он
думает по поводу случившегося.
«Несмотря на то, что я на Вас должен быть сердит с самого начала, потому
что Вы забыли мою немалую к Вам расположенность и не прислали за весь год ни
одного письма ко мне, и это, наверное, потому, чтобы я в моём письме-ответе к
Вам не смог бы напомнить Вам о Вашем возвращении в Россию, у меня всё же есть
причина, которая меня не только заставляет, будучи на Вас в раздражении,
писать Вам то, что обычно не пишут людям с чистой совестью. Я воистину не
перестаю удивляться тому, как Вы без всякого стыда и совести нарушили Ваши
обещания , контракт и клятву и забыли не только благорасположенность, которой Вы
пользовались в России, но и, не заботясь о своих собственных интересах, чести
и славе и ни в малейшей степени о себе, Вы пришли к мысли об отказе от
возвращения в Россию. <...>
Все Ваши отговорки ничего не значат. В Германии человека не держат силой,
если это не злодей. Ваши новые обязательства не имеют никакой силы, потому
что они имели место после подписанного здесь договора, а Вы России обязаны в
сто раз больше, чем Вашему отечеству. Что же касается болезней, то эти Ваши
старые сибирские отговорки давненько всем известны... Ещё есть время, всё
можно ещё смягчить, и Вы по прибытии будете работать по Вашему договору. Вам
предлагается сейчас два пути: один - что Вы без промедления передумаете и
вернётесь в Россию честно и, таким образом, избежите своего вечного позора,

будете жить в достатке, приобретёте своими работами известность во всём мире
и по истечении Вашего договора с честью и деньгами сможете по Вашему желанию
вернуться в Ваше отечество.
В противном случае все те, кому ненавистны неблагодарность и неверность,
покроют Вас ненавистью и вечными проклятьями. Вас всегда будет мучить
совесть, Вы потеряете всю Вашу славу, которую Вы приобрели здесь у нас, и
будете жить в конце концов в вечном страхе и бедности, которые будут окружать Вас
со всех сторон. Из этих двух возможностей каждый выбрал бы первую, если он не
потерял свой разум. Однако же, если Вы серьёзно решили не иметь ни стыда, ни
совести и забыть благодеяния со стороны России, Ваше обещание, контракт,
клятву и самого себя, то постарайтесь прислать причитающиеся мне 357 рублей и
все работы и зарисовки передать профессору Крафту, как только Академия
прикажет ему получить их. Это, однако, должно произойти без всякого
отлагательства, так как из-за Вас я вынужден жить в крайней нужде...
Ваш! очень обиженный друг и слуга Михаило Ломоносов».
Гмелин без промедления пишет ответ Ломоносову и возвращает деньги. Несмотря
на резкий характер ломоносовского письма, Гмелин не изменил своего дружеского
отношения к великому русскому учёному, ибо понимал, что того беспокоили не
только деньги, в коих Ломоносов всегда и сильно нуждался, но и престиж
Академии , членом которой Гмелин состоял.
Почему Гмелин так стремился из России? Косвенные причины связаны с
действительностью российской жизни. В глубинке каждый начальник - «и цари и бог». Он
мог давать деньги для экспедиции, а мог и не давать, несмотря на царский
указ. 19 сентября 1737 года Гмелин писал Корфу:
«Все общие проволочки сибирских канцелярий для нас тяжёлое обстоятельство в
этом путешествии. Указы бывают только тогда грозны, когда из этого может быть
извлечена выгода для начальника». Академик де ля Кройер пишет о своей поездке
к устью Лены:
«... что касается до меня, то я обязан делать всё, что может содействовать
науке и служить к выгоде воеводы».
Время текло медленно, а неустроенность быта и произвол воевод давили
постоянно. Любая жалоба в Петербург и обратно путешествовала в лучшем случае
полгода. Были и другие трудности. Татищев прислал Гмелину одного ссыльного,
умеющего делать плавильные горшки, в которых нуждался Гмелин для плавки руд.
Но ему не было отпущено никакого содержания, и платить приходилось Гмелину из
своего кармана. Гмелин пишет в письме барону Корфу:
«... мы в страхе от всех ссыльных не ради их злоумышленности, а потому что
у них укоренился обычай кричать при всяком случае «слово и дело». Если
подобное случилось с кем-либо из наших спутников, то мы принуждены были его
лишиться на некоторое время, отчего нашим делам могла быть великая помеха».
Суть этого заключалась в том, что и кричащего «слово и дело», и против кого
воздвигнуто обвинение, должны быть отправлены в Москву для разбирательства, а
на это уходило не менее года. Такой прецедент уже был - зимой в Якутске,
когда перепившийся помощник живописца Беркана прокричал «слово и дело» против
другого живописца. Это лишило экспедицию художников на два года. Да и не
понимали, забитые нуждой, русские переселенцы проблем немецкого высокомерного
ботаника. Эта неприязнь к русскому народу у Гмелина осталась навсегда. В
дальнейшем в предисловии к первому тому «Флоры Сибири» он добросовестно
описал неприглядные стороны российской жизни. Вот уже 250 лет и российские, и
советские, и новые российские власти не решаются перевести правдивые, горькие
слова Гмелина о России: о пьянстве, разврате, мздоимстве и беззаконии.
Другой же причиной стремления покинуть Россию были академические дрязги.
Гмелин, вернувшись из сибирского путешествия в Санкт-Петербург 16 февраля
1743 года, активно стал обрабатывать коллекции, и в 1745 году подал прошение

об отставке. После этого обострились его отношения с Шумахером, который
всячески мешал работе. Вследствие этого конфликта 28 января 1747 года Гмелин был
уволен, однако восстановлен в июле того же года.
К тому же здоровье его действительно было подорвано. Он не смог, подобно
Миллеру, адаптироваться к российскому обществу. И потом - он добился кафедры
в родном университете, что было его потаённой мечтой. Добившись европейской
славы, он считал, что Заслужил покой и отдых. Ему было уже почти сорок лет, и
только вернувшись в Германию, он встретил женщину, которая стала его женой.
Это обстоятельство, вероятно, ещё более должно было усугубить его проблему
сдержать слово перед своими друзьями и коллегами в России.
По этим, а возможно и по каким-то иным причинам, Гмелин остался в Германии,
где продолжал работу с гербарием и другими материалами, привезёнными из
Сибири .
В 1754 году у него резко ухудшается здоровье. Он успевает закончить лишь
третий том «Флоры Сибири», который будет опубликован только через тринадцать
лет под редакцией его племянника, тоже И. Гмелина, и адъюнкта Академии Кель-
рейтера. Гмелин скончался 20 мая 1755 года. Его гербарий вдова передала в
Петербургскую Академию наук и получила За него 600 рублей. Четвёртый том вышел
из печати в 1769 году, вслед За третьим. Пятый - в XVIII веке остался
неизданным. Гмелин-младший опубликовал из него только несколько новых
папоротников . Том считался безвозвратно утерянным и был найден много десятилетий
спустя .
В 1754 году членом Петербургской Академии наук становится Карл Линней. К
этому времени его опубликованные ботанико-философские труды - «Философия
ботаники» (1751) и «Виды растений» (1753) - произвели переворот в систематике
растительного мира. С этого времени начался новый отсчёт времени. Гмелин за
ним не успевал. Он был последователем Джона Рея (1628-1705), который первый
разделил растения на тайнобрачные (споровые) и явнобрачные (цветковые).
Последние он разделил на однодольные и двудольные по количеству семядолей с
семени. Это была прогрессивная система живых организмов, из которой
впоследствии родилась естественная система Б. Жюсье (1699-1776). Названия растениям
Гмелин давал не бинарные - род и вид, как Линней, а полиномные. Но Гмелин и
не мог знать новых принципов бинарной номенклатуры. Эти идеи в систематике
растений появились, когда он путешествовал по Сибири. Он остался на
устаревших позициях систематики, ещё прогрессивных каких-то 10-15 лет назад.
Линней был знаком с великим сибирским гербарием Гмелина. Не исключено, что
он знакомился с растениями, получая их непосредственно от промышленников
Демидовых: три брата - Григорий, Павел и Пётр - были его учениками. Но это уже
другая ниточка, которая вплелась случайно, и, тем не менее, в чём-то
определила развитие сибирской ботаники. Другой его русский ученик - A.M. Карамышев
(1744-1791) - приводит 118 растений сибирской флоры, растущих в ботаническом
саду Линнея.
Несмотря на идейные расхождения, К. Линней и И. Гмелин находились в
постоянной переписке и в каждом письме заверяли друг друга во взаимной дружбе и
уважении. В одном из писем 1744 года Линней писал Гмелину, что тот открыл
столько растений, сколько другие ботаники открыли их вместе. Всего известно
16 писем Линнея к Гмелину. Текст этих писем показывает, что Линней очень
высоко ценил ботанические знания Гмелина. В них он обсуждал с ним вопросы
систематики и даже эволюции растений. В одном из писем он пишет следующее:
«Долго читал этой ночью твоё сибирское путешествие. Никто больше не достоин
в ботанике, чем ты, проведший среди варваров десять лет из-за флоры».
Академик Рупрехт на годичном собрании Академии даёт превосходную
характеристику трудов Иоганна Георга Гмелина:
«... крайности холода и зноя, которые в состоянии переносить человек и жи-

вотные, и которые далеко превышали назначенные Бургавом меру, понижение
изотермических линий к востоку, никогда не оттаивающая почва в Якутии и на
Аргуне, распространение чернозема в Сибири, понижение Каспийского моря,
барометрические описания высот, и ещё много других наблюдений и открытий отчасти
были впервые отмечены Гмелином. Но здесь мы ограничимся только оценкою
единственного ботанического труда Гмелина, его сибирской флоры. Это поистенну
классическое творение заключает в себе 1178 растений с приложением 300
чертежей. .. В его Flora Sibirica мы видим первые шаткие попытки растительности
Сибири, основанной на обширной наглядности: граница обыкновенных европейских
растений отодвинута до Енисея и уже подмечено сходство азиатских и
американских пород...»
Гмелин один из первых открыл растительные богатства Сибири. Вместе с Мес-
сершмидтом, Крашенинниковым и Стеллером он был первым натуралистом Сибири.
Двигал ли его в этом долг перед Академией, высокая зарплата, научное
честолюбие или свойственное всему человечеству стремление к новым открытиям?
Измученный произволом чиновников, трудностью путешествий, он послал прошение о
разрешении вернуться в Санкт-Петербург из Сибири ещё в 1738 году. Но, тем не
менее, жажда новых открытий была для него превыше всего:
«Мне уже было много радости от новых растений, которые случалось встречать
ежедневно, и я, прежде отправки моего прошения, часто помышлял о том, чтобы
взять его обратно, потому что при виде нового растения у меня тотчас явилось
опасение, что эта радость может быть легко сокращена скорым разрешением моего
ходатайства».
Полынь Гмелина - Artemisia gmelinii Web

КРУГ ВТОРОЙ.
СТЕЛЛЕР, ЛИННЕЙ,
КРАШЕНИННИКОВ
Огромная Россия представлялась европейцам XVIII века как terra incognita -
страна неизвестная, где можно разбогатеть или осуществить самые смелые
честолюбивые мечты. Пётр I заложил основы государственной науки. В речи по поводу
своего избрания членом Парижской Академии наук он писал:
«Мы ничего больше не желаем, как чтоб через прилежность, которую мы
прилагать будем, науки в лучший цвет привесть».
И в созданной им Академии условия для работы приглашаемых учёных были очень
неплохие: контракт заключался на пять лет, жалованье составляло 600 рублей,
жилье и дрова предоставлялись бесплатно за счёт Академии. Обязанности
академиков были несложные: четыре часа в неделю читать публичные лекции,
представлять свои рассуждения для членов Академии и дважды в неделю присутствовать на
академических собраниях. Кроме того, выполнять поручения связанные с той
отраслью науки, которая являлось предметом работы профессора. После пяти лет в
случае продления контракта можно надеяться на прибавку жалования до 800
рублей . Во время экспедиции жалование удваивалось. Надо сказать, что первый
русский адъюнкт физического класса - М.В. Ломоносов получал только 360 рублей.
В разорённой войнами Европе, профессора известнейшей Французской Академии
вообще не получали государственной поддержки, а кормились платой
университетов и учеников. Прусская Академия существовала путем продажи календарей и
средств от благотворительных мероприятий. Не поэтому ли Бернулли-отец,
провожая своих гениальных сыновей в варварскую Московию, давал в дорогу им
следующее напутствие:
«...лучше несколько потерпеть от сурового климата страны льдов, в которой
приветствуют муз, чем умереть от голода в стране с умеренным климатом, в
которой муз обижают и презирают».
Другой мотив - это жажда поиска сокровищ. Европейцы многое знали о Великой
Татарии, Сибири, Китае. Уже тогда через Московию виделся кратчайший путь в
Индию к богатствам Востока. Географический шпионаж процветал и в XVII, и в
XVIII веках. В 1671 году сведения в Посольском приказе о дороге из Москвы в
Пекин, через переводчика Андрея Виниуса, выкрал курляндец Яков Рейтенфельс.
Их он перепродал папской Коллегии в Риме. Рейтенфельс нацеливался на
сибирских соболей и другие богатства Сибири.
В 1673 году посол бранденбургского двора Иоахим Скультетус «достал» список
отчёта Фёдора Байкова о путешествии в Китай. Секретнейшие карты «Чертёж всей
Сибири до Китайского царства и до Никанианского» шведы Эрик Пальмквист и
Иоганн Кильбургер вывезли в Стокгольм. Это делалось для того, чтобы умалить
значение русских первопроходцев, исказить историческую правду и утверждать,
что река Даурская - Амур, прежде принадлежала португальцам. И все они
превозносили несметные сибирские богатства. Это привлекало не только авантюристов,
но и естествоиспытателей, которые видели в Сибири новые открытия и
возможность удовлетворить своё научное любопытство.
1732 год был обозначен двумя датами важными для российской науки. В
немецком городе Галле кандидат богословия Георг-Вильгельм Стеллер (1707-1746)
увлёкся наукой ботаникой и всерьёз подумывал о дальних путешествиях. Он ещё не
решил - в Америку или в Сибирь. И то и другое было привлекательно и, как
знать, может быть и денежно.
В декабре этого же года 22-летний ученик иконоспасской школы Степан
Крашенинников (1709-1755) в числе пяти наиболее талантливых и способных к наукам
учеников, был отправлен из Москвы в Санкт-Петербург для участия в Великой
Камчатской экспедиции. Их пути соприкоснутся только через несколько лет, но

нити их судеб уже вплелись в единую прядь. И каждому для осуществления своих
надежд предстоял длинный и тернистый путь.
Георг-Вильгельм Стеллер родился 10 марта 1709 года в германском городке
Виндсхейме (Нижняя Франкония), в семье кантора латинской школы и органиста
церкви Святого Килиана, уважаемого Йохачнеса-Якоба Стеллера и Сюзанны Луизы,
урождённой Бауманн. Он учился с пяти лет в школе, где преподавал отец и был
лучшим среди учеников. Как примерный ученик он поступил в 1729 году в Витен-
бергский университет и даже был именным стипендиатом магистратуры Виндсхейма.
В декабре 1730 года сильный пожар нанёс городу большой урон, и выплата
стипендии прекратилась. Одновременно Стеллер начал понимать, что Виттенбергский
университет уже не удовлетворяет его тягу к получению новых знаний. После
некоторых колебаний он выбрал университет Галле, близ Лейпцига.
Путь Стеллера в Россию был не прост. У него не было знакомых, кто бы
рекомендовал его Академии. И он ждал случая.
Летом 1734 года русские войска стояли в Данциге. Анна Иоановна решала Здесь
польские вопросы, выгоняя избранного польским сеймом короля Станислава и
сажая Августа III. Именно здесь молодой врач и естествоиспытатель Стеллер с
великолепными рекомендательными письмами от тайного советника Гофмана и
профессора ботаники Людольфа и с пустым кошельком искал работу по специальности. Он
был уже в Лейпциге, Йене, Галле, но всё было напрасно. Лучший из лучших
выпускников гимназии в местечке Винценгейме, где он поражал мирных бюргеров своей
учёностью, не имел диплома профессора и поэтому не мог найти работы. В Витен-
берге он слушал богословие и упражнялся в риторике. Он был лучшим студентом,
но рекомендательные письма мало стоили в Германии.
В Данциге он познакомился с графом Ласси. Это был большой любитель
натуральной истории, который высоко оценил способности Стеллера. В Данциге много
говорилось о больших успехах немцев не только при дворе русских государей, но
и в науках. Бирон, решавший практически все государственные вопросы, помогал
своим соплеменникам с большим усердием. И Стеллер решился отправиться в
далёкую Россию. Он отыскал в порту судно, перевозившее больных солдат в Россию, и
вместе с ними отправился пытать счастья вдали от родного дома.
Степан Крашенинников в это время уже был в пути на Камчатку. Вместе с
академиками Гмелиным и Миллером в конце лета 1734 года он прибыл в Кузнецкий
городок. Его перу принадлежат описания Колыванских заводов на Алтае. По
поручению академиков он в «Дорожном журнале» даёт детально описанное путешествие
сделанное во время плавания по реке Томи до Томского городка. Поражает
тщательность записей и обилие поселений как русских, так и «инородцев» по
берегам Томи. Возможно, именно здесь он отведал «ботаги» от спесивого Миллера,
который подчёркивал это, даже когда Крашенинников стал академиком. Здесь он
стал первооткрывателем знаменитой теперь «Писаницы» на берегу реки Томи. Он
писал:
«Камень с нарисованными фигурами к реке стоит, высота его около 10 сажен...
На всех сих местах маралы, олени, лоси, лошади инде люди и рыбы вырезаны».
В своих дневниковых записях он оставил черты быта теперь уже практически
ушедших народов, например, южных алтайцев («тюлиберских татар»). Вот запись,
датированная 28 сентябрём 1734 года:
«У сих татар юрты очень худо построены иные наподобие русских изб, а иные
из досок зделаны круглые и на подобие башни вверху сведены, и все землёю так
осыпаны, что издали никак не можно за юрт признать, двери так малы, что
немалому человеку почти полском лесть в них надобно. А полу в них нет, а в
середине изделан комель, в котором днём и ночью, зимою и летом огонь безпрестанно
кладут...»
Так что, ко времени прибытия Стеллера в Россию, Крашенинников был уже
опытным географом и натуралистом.

В Петербурге Стеллера никто не ждал. Денег тоже не было. Розовые мечты,
которыми он грезил в Данциге, рухнули перед серой и безысходной
действительностью. В таком настроении он приходил в Академический сад, который был хорош
даже по европейским меркам. Именно здесь он познакомился с неким садовником,
который обещал ему помочь. Удобный момент выдался довольно скоро, Стеллер был
представлен к Феофану Прокоповичу4 и тот взял его лекарем. Безусловно, в
1734 году Прокопович уже утратил былое влияние, которое он имел при Петре I
будучи синодальным вице-президентом, но, тем не менее, его авторитет на тот
момент был всё ещё очень велик. Именно он помог Ломоносову попасть в заветный
список студентов, отправляемых заграницу для учебы. Прокопович благоволил к
наукам, и Стеллер верил, что протекция этого человека поможет продвинуться
его научной карьере. Положение лекаря в XVIII веке обязывало знать многие
тайны и, очевидно, поэтому они были самыми доверенными людьми своих вельмож5.
Молодой немец и в самом деле пришёлся по душе отличающегося суровым нравом
архиепископу, который относился к нему вполне по-отечески и закрывал глаза на
некоторые упущения по службе, вызванные частыми отлучками для изучения флоры
в окрестностях Петербурга. В середине XIX века в библиотеке Санкт-
Петербургской семинарии был обнаружен автограф шутливого стихотворения Проко-
повича на латыни, озаглавленного «In moram Stelleri medici6». Стихотворение
повествует, что пока Стеллер ищет целебные травы для больного, тот умирает в
страшных мучениях. Покойника уже похоронили, а Стеллера всё нет. Другие
больные из последних сил цепляются за жизнь и всячески порицают опаздывающего
Стеллера. Наконец тот появляется, разгневанный на Судьбу за то, что она его
опередила. Это стихотворение свидетельствует о тёплом отношении Прокоповича к
Стеллеру, а кроме того, что Стеллер усердно занимался не только лечением
больных, но и собиранием лекарственных трав.
Стеллер встречался со многими влиятельными людьми из Академии, слушал
рассказы бывалых людей. Во дворце Феофана он познакомился с молодой вдовой
лекаря Петра I Брегиттой Мессершмидт, которая распаляла его воображение
рассказами о бесконечной Сибири, где бывал её покойный супруг. Стеллер часами мог
слушать захватывающие истории хорошенькой женщины об «ужасах варварской
страны» .
В 1735 году по протекции Феофана Стеллер предстал перед бароном Корфом,
который исполнял должность конференц-секретаря Академии. Это решило дальнейшую
участь натуралиста. И вот, 28 июля 1736 года Корф известил Шумахера, что
«некто медик по имени Стеллер, бывший у Его Преосвященства Архиепископа
Новгородского, высказал желание, чтоб его послали в Камчатку в качестве
ботаника, и ему отвечено, что, если не выписан на это место кто другой, то он будет
принят во внимание к рекомендации Архиепископа». Несмотря на то, что
Императрица Анна Иоановна ещё в 1735 году разрешила послать вдогонку Гмелину,
Миллеру и де-ла-Кроеру ещё двух учёных, Шумахер не торопился. Контракт со Стелле-
ром был заключен лишь в феврале 1737 года. Академики после достаточного
испытания убедились, что новый адъюнкт натуральной истории достаточно искушён в
ботанике и оказался необычайно прилежным в исследовании растений и других
предметов естественной истории.
Несмотря на нетерпение новоиспечённого адъюнкта, решение Сената пришлось
ждать до августа 1737 года. К тому же амурные дела не позволили Стеллеру
сразу же отправиться в путь. Он считал, что его несравненная Брегитта должна,
как верная подруга, сопровождать его в этом опасном путешествии. Но, добрав-
4 Архиепископ Феофан (в миру ЕлеаЗар Прокопович; 1681-1736) - епископ Православной
Российской Церкви; проповедник и государственный деятель, публицист, поэт, сподвижник Петра I.
5 Достаточно вспомнить влияние при дворе Лестока, лейб-медика Елизаветы.
6 "На промедление Стеллеровых целебных растений" (лат.)

шись до Москвы, молодая жена, не вняв никаким мольбам и уговорам, наотрез
отказалась ехать дальше. Можно только догадываться, что стало препятствием для
Брегитты продолжить путь в Сибирь. Но, скорее всего, те два дня пути стали
для изнеженной придворной дамы настоящим испытанием. Вот как описывает
дорожные тягости супруга английского посла леди Рондо, путешествующая примерно в
то же время:
«Мы выехали пятого марта на санях. Сани похожи на деревянную колыбель и
обиты кожей. Вы ложитесь на постель, устланную и покрытую мехами; в санях
помещается только один человек, что очень неудобно, так как не с кем
поговорить. Мы ехали днём и ночью и прибыли сюда девятого (в Москву) . Вы скажете,
что я слишком бегло описываю путешествие, но что тут рассказывать? Нашим
пристанищем каждый раз служила одна маленькая задымлённая комната, где мы
останавливались поменять лошадей и поесть то, что взяли с собой. Люди изо всех
сил стараются услужить, но видишь, что человеческая порода настолько унижена,
встречаешь таких жалких и несчастных бедняг, что они, кажется, только по виду
напоминают человеческие существа».
Верно, и жена Стеллера, прокатившись из Петербурга до Москвы, и представив
дальнейший путь во много раз больший, сочла за благо остаться в столице.
Каким был Стеллер? Скорее всего, при всех его незаурядных достоинствах
талантливого натуралиста, он обладал весьма тяжёлым характером. Отправляясь в
далёкую экспедицию, 29-летний исследователь был преисполнен важности своего
поручения. Но, увы, Стеллер был уже не первым, и это не могло не сказаться на
его дальнейшем поведении.
Путешествие проходило неровно. Он долго оставался у Строгановых в
Соликамске. А добравшись до Томска, сильно занемог и только лишь в 1739 году 20
января в Енисейске встретился с академиками Гмелиным и Миллером, которые были
обрадованы появлением нового сотоварища. К тому времени они работали в Сибири
уже шестой год, оба изрядно устали и у них не было желания продолжать
экспедицию дальше на Камчатку, а приезд Стеллера давал повод надеяться на успешное
выполнение всех задач, поставленных перед академиками. В третьем томе
«Путешествий по Сибири» И. Гмелин дал великолепный портрет Стеллера в начале
путешествия :
«Мы очень обрадовались, что этот даровитый человек после краткого
пребывания здесь, достаточно показал, что он был в силах совершить такое великое
дело и добровольно сам предложил себя к выполнению его. Если бы мне пришлось
совершить это путешествие, то должен откровенно сознаться в том, что обошлось
бы гораздо дороже Ея Величеству. Для моих занятий я бы взял с собою более
людей, а для них потребовалось бы более продовольствия и, следовательно,
значительных издержек на переезд. Могли сколько угодно представлять Стеллеру обо
всех чрезвычайных невзгодах, ожидающих его в этих путешествиях, - это служило
только большим побуждением к тому трудному предприятию, к которому
совершённое им до сих пор путешествие служило только как бы подготовкою. Он вовсе не
был обременён платьем. <...> У него был один сосуд для питья и пива, и мёда,
и водки. Вина ему вовсе не требовалось. Он имел одну посудину, из которой ел,
и в которой готовились все его кушанья; причём он не употреблял никакого
повара. Он стряпал всё сам и, причём, с такими малыми затеями, что суп, зелень
и говядина клались разом в один и тот же горшок и таким образом варились. В
рабочей комнате Стеллер очень просто мог переносить чад от стряпни. Ни
парика, ни пудры он не употреблял, и всякий сапог и башмак был ему впору. При
этом его нисколько не огорчали лишения в жизни; всегда он был в хорошем
расположении, и чем более было вокруг него кутерьмы, тем веселее становился он.
У него не было печалей, кроме одной, но от неё он хотел отделаться, и,
следовательно, она служила ему более побуждением предпринимать всё, чтобы только
забыть её. Вместе с тем мы приметили, что, несмотря на всю беспорядочность,

высказываемую им в образе жизни, однако, при производстве наблюдений был
чрезвычайно точен и неутомим во всех своих предприятиях; так что при этом
отношении у нас не было ни малейшего беспокойства. Ему было нипочём проголодать
весь день без еды и питья, когда он мог совершить что-нибудь на пользу
науки» .
По сути, это всё, что мы объективно знаем о Стеллере. Как адъюнкт Академии
он получал 600 рублей и столько же командировочных (вспомним, что Ломоносов в
той же должности получал только 360 рублей, а студент Степан Крашенинников,
проводивший исследования на Камчатке, итого меньше - всего 100). Но у
Стеллера была молодая жена, на содержание которой уходила большая часть жалования.
Отсюда, возможно, его непритязательность в жизни и поиск приключений и
опасностей как способ добывания и экономии средств. Похоже, семейные дела были
его единственной печалью, о которой писал Гмелин.
Гмелин и Миллер дали задание Стеллеру обследовать вместе со студентом
Крашенинниковым Камчатку. Последний находился там уже два года - летом 1737
года, после трёхлетней совместной работы с Гмелином, он отделился в Якутске от
ближайших участников экспедиции и самостоятельно отправился на Камчатку.
Стеллер отбыл в Иркутск 5 марта 1739 года; 23 марта прибыл на место, где
предпринял несколько поездок по озеру Байкал и реке Витим. Кроме того, им
было предпринято путешествие в Кяхту за китайской бумагой, необходимой для
закладки собранных растений в гербарий. Всё это он делал по собственному почину
и сообщал о своих планах напрямую в Санкт-Петербург. Стеллер мнил себя
самостоятельным посланником Академии, и считал ниже своего достоинства подчинятся
длинным инструкциям чопорного Гмелина. Тот же полагал, что адъюнкт Стеллер
лишь немногим выше по положению, чем студенты, но много ниже «благородных
профессоров». Неудивительно, что вскоре мнение Гмелина о Стеллере изменяется
к худшему, и в дальнейшем согласия между ними никогда уже не будет.
В апреле 1740 года Стеллер уговорился с капитаном Шпангербергом отправиться
к берегам Японии. Он тут же посылает донесение Сенату об увеличении жалования
до академического себе и живописцу Беркану, в связи с тем, что предстоят
большие трудности. В этом же донесении он указывает, что деньги нужны так же
для поддержки студентов Крашенинникова и Горланова, которые проводили
самостоятельные исследования. Он всячески демонстрирует свою значимость:
«Степан Крашенинников и Александр Горланов, как оные из С.-Петербурга
отправлялись , то были в молодых летах и малы7, а ныне находятся в совершенном
возрасте, и из определённого им жалования 100 рублей провианту купить и
лошадей нанять не могли б, ежели б оным я помощи не учинил из моих собственных
денег взаём».
Ничего не известно из того, как складывались отношения Крашенинникова и
Стеллера. Согласно предписания Гмелина и Миллера, Крашенинников должен был
включиться в команду Стеллера и передать все свои материалы, собранные на
Камчатке. Так оно и произошло, и в дальнейшем Стеллер широко использовал
данные, полученные от Крашенинникова. С другой стороны и Крашенинников
использовал материалы по флоре и фауне Камчатки в своей работе «Описание земли
Камчатской» .
Заносчивость Стеллера становилась помехой делу изучения громадной
территории. Везде он видел соперников своих открытий, завистников своей ещё не
пришедшей славы. Он начинает сочинять секретные проекты для Сената по улучшению
правления на Камчатке, заключающиеся в постройке новых острогов, а священному
Синоду предлагает легчайшие способы обращения камчадалов в христианскую веру.
Вероятно, таким способом он пытался укрепить свой авторитет в экспедиции и
стать равным партнером академикам.
Крашенинников был лишь на два года моложе Стеллера.

Осенью 1741 года произошло ещё несколько значительных событий для
ботанической науки. Великий Линней 25 сентября читает свою первую лекцию в родном Уп-
сальском университете. Крашенинников закончил свои труды на Камчатке и в
сентябре того же года в Якутске обвенчался с дочерью местного воеводы. А в
Берлине в семье военного хирурга Симона Палласа 22 сентября родился ребенок,
судьба которого навечно будет связана с судьбою российской ботаники, - Пётр
Симон Паллас. Стеллер же совершит осенью 1741 года своё предначертание -
путешествие к берегам русской Америки.
По вызову капитана Беринга Стеллер прибывает в Петропавловскую гавань для
участия в морском путешествии. Он остался очень недоволен приёмом, оказанным
ему капитаном и старшими офицерами. Витус Беринг, капитан петровской эпохи,
был очень жёстким человеком. Он совсем не соответствует тому известнейшему
изображению, которое можно найти в любом учебнике географии. Как оказалось,
то был портрет его дяди - мирного литератора.
Для Беринга Стеллер представлял совершенно ненужную обузу. В свою очередь,
Стеллер тут же написал жалобу в Сенат. Он писал с обидой, что его приняли не
так, как положено его сану, что ни к каким советам Беринг не прислушивается.
Тем не менее, 4 июня 1741 года свершилось событие, о котором
естествоиспытатели всей Европы мечтали весь XVIII век: на пакетботе «Святой Пётр»
натуралист отправился к берегам ещё не известных земель. Однако Стеллеру было
нелегко проводить свои пионерные исследования, находясь на борту судна,
управляемого Берингом. Только посредством жалоб, угроз, скандалов ему удаётся - и
то лишь несколько часов! - поработать на острове Каяк. Да и всё собранное
вскоре погибло в кораблекрушении, случившемся 5 ноября 1741 года среди
неизвестных тогда Алеутских островов. Чудом спасшиеся моряки во главе со своим
капитаном и вместе с ними странный собиратель трав и жуков вынуждены были
вступить в борьбу с суровой природой неведомой земли. Не все из них выдержали
тяжкие испытания во время зимовки на островах. Это плавание оказалось
последним и для капитана Витуса Беринга.
Однако Стеллер, давно привыкший к спартанской жизни, все тяготы островной
жизни переносил на удивление легко. Он был и лекарем, и поваром, и казалось,
был даже рад, хотя и не совсем удобному случаю, проводить свои научные
наблюдения. Здесь же он написал исследование по животному миру этого края.
Морская, или стеллерова корова (Rhitina stelleri).
Истреблена в конце XVIII века.
Божьим даром для них была капустница или, как её в дальнейшем назовут,
«стеллерова корова», которую из натуралистов живьём видел только Стеллер.
Стада крупных животных в изобилии встречались в прибрежных зарослях морских
водорослей и совершенно не пугались людей, поэтому охотиться на них можно бы-

ло без особого труда.
«В любое время года этих животных можно найти повсюду вокруг острова в
таком количестве, что всё побережье Камчатки могло бы постоянно щедро снабжать
себя их жиром и мясом».
Возможно, эти слова Стеллера способствовали тому, что уже через 27 лет
здесь же, на острове Беринга, был истреблён последний экземпляр этого
уникального животного.
Надежды на то, что команду Беринга вызволят с необитаемого острова, не было
никакой, и весной 1742 года, построив из остатков старого судна новый
пакетбот , путешественники вернулись на Камчатку, где их считали давно погибшими.
Слева: Беринг Витус (1681-1741), рисунок по
пластической реконструкции внешности по черепу, автор - проф.
В. В. Звягин. Справа: портрет, долгое время
приписываемый В. Берингу, на самом деле принадлежащий его
родственнику литератору.
Трудно представить, но даже из этого путешествия Стеллер привёз свой
гербарий. Вернувшись на Камчатку, он совершил ряд путешествий и собрал большой
фактический материал. 3 августа 1744 года он отправляет 16 ящиков с
различными предметами натуральной истории. При этом отдаёт распоряжение опечатать и
не вскрывать ящики до самого Петербурга. Именно в это время отношения между
Стеллером и академиками достигают наибольшего напряжения. Печати ему не
поставили, а в Иркутске академики вскрыли ящики и препроводили багаж уже от
своего имени. Взаимопонимания с Крашенинниковым тоже не получилось. Стеллер в
категорической форме потребовал сдать ему все материалы по Камчатке, которые
Степан старательно добывал в течение четырёх лет.

Могила Витуса Беринга.
Крашенинников имел больше опыта, чем Стеллер, он был плоть от плоти
русского народа и не только обладал знаниями натуралиста, но и знанием обычаев,
сложившихся на Камчатке. В этом отношении Стеллер явно уступал коллеге, и его
категоричность не могла способствовать поддержанию добрых отношений. По
некоторым вопросам суждения Стеллера были, мягко говоря, некомпетентны. Чего
стоит, например, совет, который он давал якутской администрации, что русские на
Камчатке могут совсем обойтись без хлеба, питаясь только местной рыбой, а
также корнем сараны (строго говоря, луковицами). И что это можно быстро
ввести в обиход без угрозы для здоровья. При этом он ссылается на собственный
опыт, мол, сам он «от употребления по тамошнему обыкновению корму никакой
скуки для себя не имел».
Стеллер много ездил по Камчатскому краю, посещал многие остроги и, имея
горячий характер, не раз пытался облегчить участь местного населения, которое
опаивалось и обкрадывалось русскими чиновниками и купцами. В частности он
давал показания против мичмана Хметевского, отличавшегося большой жестокостью к
камчадалам. В ответ мичман тоже слал доносы на Стеллера. Он обвинял его в
том, что тот самолично отпустил из Большерецкого острога камчадалов, якобы
Зачинщиков бунта против русских. Стеллер давал свои разъяснения в Иркутской
канцелярии в конце 1745 года, и они были признаны достаточными. Но курьёзы
российской бюрократии привели к тому, что Сенат, не получив необходимых бумаг
из Иркутска, назначает новое расследование. В результате чего Стеллера, уже
на пути в Санкт-Петербург, 25 марта 1746 по указу Сената от 1744 года из
Соликамска под конвоем сопровождают обратно в Иркутск. Расстояние даже по
нынешним временам нешуточное, а в XVIII веке переезд мог растянуться на месяцы.
Можно представить себе состояние Стеллера, которому не терпелось поведать
миру о своих великих открытиях, почувствовать себя равным среди академиков,
насладиться славой и почётом. А вместо признания, заслуженного самоотверженным
трудом и смертельным риском, его как преступника таскают по бескрайним про-

сторам Сибири.
В то время как сенатский курьер Захар Лупандин вёз подследственного в
Иркутск, в Сенат дошли документы иркутской канцелярии, свидетельствующие о
невиновности Стеллера. Вновь снаряжённый курьер догнал Стеллера в Таре. Можно
было возвращаться назад в Санкт-Петербург, где его ждала - или, может, уже не
ждала - молодая жена. Но на обратном пути 12 ноября 174 6 года в Тюмени
Стеллер скончался от горячки.
Мы не можем уверенно сказать, от чего же умер талантливый, но не
реализовавшийся естествоиспытатель? Его первый биограф, некий Шерер, выдвинул
версию , что его, пьяного, ямщики забыли в санях, где он и замёрз. Но эта версия
не оправдана, поскольку Стеллер перед смертью успел распорядиться своим
имуществом. Да и памятуя характеристику Гмелина, вряд ли убедительно такое
объяснение. Было ли это воспаление легких, которое нетрудно было получить,
путешествуя поздней осенью, или, может, он не оправился от обвинений и
оправданий, и его хватил «нервный удар»? На какой ямщицкой станции закрыли ему
глаза? Всё это тоже тайна.
Несмотря на трудности пути, горячность характера и некоторую неакадемиче-
скую несдержанность и заносчивость, сделал Стеллер немало. Благодаря стелле-
ровой корове, его чаще всего вспоминают как зоолога, но, прежде всего, он был
ботаником. Только вот занятия ботаникой были в то время очень затратными.
Бумаги не было, поэтому и везли растения как придётся - или семенами, или
живыми экземплярами.
В последнем донесении в сенат Стеллер с горечью докладывал:
«Великое множество редких моих растущих вещей и кустов, которые я по указу
с великим трудом собирал на дороге, растаяли, и я весною принуждён был их
либо всё выбросить, либо в Соликамске оставить».
Действительно, в Соликамске, в ботаническом саду Демидова прижились 80
наиболее ценных экзотов. После смерти Стеллера Григорий Демидов позаботился о
его коллекции.
Портрет, приписываемый Г.- В. Стеллеру (1709-1746)
Собранные растения Стеллер отправил в Упсалу к Линнею с просьбой определить
их и прислать ему список. Таким образом, в последний момент осуществилась
связь двух великих учёных-натуралистов XVIII века. О том, что Стеллер был
изрядным ботаником, говорит реестр его рукописей, в числе которых «Флора Перми
с описанием многих трав», «Дополнение к флоре р. Лены доктора Гмелина»,
«Флора иркутская» на 90 листах, «Описание трав, растущих между Якутском и
Охотском» , «Описание и реестр камчатским травам» и так далее.
Так оборвалась яркая, но короткая ниточка ботанической судьбы одного из са-

мых таинственных и вместе с тем ярких натуралистов России. Но не прервалась
великая связь судеб. В это время в покорённой Россией Финляндии девятилетний
Эрик Лаксман получал первые уроки ботаники. Он ещё не знал о том, что ему
суждено стать «славным господином профессором» и сам Линней будет писать ему в
далёкий Барнаул длинные письма с просьбой прислать ему немного сибирских
растений .
Криптограмма Стеллера - Cryptogramma stelleri (S.G. Gmel.) Prantl
КРУГ ТРЕТИЙ.
КРАШЕНИННИКОВ,
ЛИННЕЙ
К Степану Крашенинникову судьба была более благосклонна. Он вернулся из 2-й
Камчатской экспедиции, которая унесла жизни Беринга и Стеллера. Но вся его
жизнь и научная карьера были тяжёлой борьбой с обстоятельствами. Кто бы мог
подумать, что сын солдата Преображенского полка дорастет до звания академика.
Одному Богу известно, чего ему это стоило. Русская нация, уже давшая миру
«Слово о полку Игореве», великих полководцев и мыслителей, осталась в XVIII
веке без языка. В то время западно-европейская культура приватизировала право
на научно-технический прогресс. Мировая наука требовала латыни или хотя бы
знания немецкого языка. Острому пытливому русскому уму противостояла
тяжеловесная схоластика и метафизическая ограниченность европейского мышления. Уже
тогда закладывалось противостояние между Западом и Востоком, уже тогда
делалась попытка «одурачивания» и «онемечивания» русской науки, свободного
русского мышления, принижения открытий, сделанных русскими учёными.
Двести лет в русской науке главенствовали иностранцы и большинство из них
не испытывало к России ни малейшей любви, а тех, которые служили честно, было
мало. Их так же, как Гмелина, тянуло на родину. Объяснение засилья
иностранцев в Академии историки видят в «благородной деятельности» нерусских царей.
Дескать, Романовы из самых лучших побуждений «призвали на Русь» просвещённых
немцев и голландцев, дабы с их помощью вытащить страну из мрачного болота от-

сталости, косности и невежества. Среди учёных, приглашённых из Западной
Европы, были действительно выдающиеся мыслители, к примеру гениальный математик
Леонард Эйлер, который, кстати, очень быстро уехал из России. Однако при этом
обычно обходят молчанием тот факт, что все члены Петербургской Академии наук
до 1742 года - сплошь иностранцы, за исключением лишь одного - Василия
Евдокимовича Адодурова, избранного в Академию в 1733 году.
Достаточно посмотреть перечень академиков «просвещённого» XVIII века, чтобы
убедиться, что русским в Петербурской Академии не было места. Иностранцы, и
только иностранцы представляли науку в России. И как же обидно видеть в одной
колонке малообразованного, бывшего истопника графа К.Г. Разумовского - Тепло-
ва и гордость русской науки М.В. Ломоносова.
1725 год:
• Герман Якоб (Hermann Jacob) - первый академик Петербургской Академии
наук,
• Мартини Христиан (Martini Christian),
• Коль Иоганн-Петр (Kohl Johann-Peter),
• Бюльфингер Георг-Бернхард (Bulfinger Georg-Bernhard),
• Гросс Христофор (Gross Christian Friedrich),
• Майер Фридрих Христофор (Mayer Friedrich Christoph),
• Бернулли Даниил (Bernoulli Daniel),
• Делиль Жозеф-Никола (Delile Joseph-Nikolas),
• Буксбаум Иоаганн-Христиан (Buxbaum Johann-Christian), ботаник,
• Гольдбах Христиан (Goldbach Christian),
• Бюргер Михаил (Burger Michael),
• Бернулли Николай (Bernoulli Nicolas),
• Дювернуа Иоганн-Георг (Du Vernoi или Duvernoy Johann-Georg),
• Миллер Фёдор Иванович (Muller Gerard-Friedrich),
• Байер Готлиб-Зигфрид-Теофил (Bayer Gottlieb-Siegfried-Teophil),
• Беккенштейн Иоганн-Симон (Beckenstein Johann-Simon),
• Вейтбрехт Иосия (Weitbrecht Iosias)
1726 год:
• Лейтман Иоганн-Георг (Leutmann Johann-Georg),
• Эйлер Леонард (Euler Leonhard),
1727 год:
• Делиль де ля Кройер Луи (Delile de la Croyere Louis),
• Крафт Георг-Вольфганг (Kraft Georg-Wolfgang),
• Гмелин Иоганн-Георг (Gmelin Johann-Georg), ботаник,
1731 год:
• Винсгейм Христиан-Никола фон (Winsheim Christian-Nicolas von),
• Юнкер Готлоб-Фридрих-Вильгельм (Juncker Gottlob-Friedrich-Wilhelm),
1732 год:
• Фишер Иоганн-Эберхард (Fischer Johann-Eberhard),
• Крамер Адольф-Бернхард (Cramer Adolf-Bernhard),
1734 год:
• Амман Иоганн (Amman Johann), ботаник,
• Лоттер Иоганн-Георг (Lotter Johann-Georg),
• Адодуров Василий Евдокимович,
1735 год:
• Штелин Яков Яковлевич (Stahlin Jacob),

• Леруа Пьер-Людовик (Le Roy Pierre-Louis),
1736 год:
• Мула Фредерик (Moulac Frederic),
• Вильде Иоганн-Христиан (Wilde Johann-Christian),
• Либерт или Либертус Иоганн-Христофор (Libert или Liebertus Johann-
Christophor),
• Гейнзиус Готфрид (Heinsius Gottfried),
• Геллерт Христиан-Эреготт (Gellert Christian-Ehregott),
• Мерлинг Георг (Moerling или Morling Georg),
• Мигинд Франциск (Mygind Franciscus),
• Малярд Михаил Андреевич,
1737 год:
• Стеллер Георг-Вильгельм (Steller Georg-Wilhelm), ботаник,
• Врем или Брэме Иоганн-Фридрих (Brehm или Brehme Johann-Friedrich),
1738 год:
• Тауберт Иван Иванович или Иоганн Каспар (Taubert Johann Caspar),
• Штрубе де Пирмонт Фридрих-Генрих (Strube de Piermont Freidrich-
Heinrich),
1740 год:
• Крузиус Христиан-Готфрид (Crusius Christian-Gottfried),
• Рихман Георг-Вильгельм (Richmann Georg-Wilhelm),
1742 год:
• Теплов Григорий Николаевич,
• Ломоносов Михаил Васильевич,
• Сигезбек Иоганн-Георг (Siegesbeck Johann-Georg), ботаник,
• Трускотт Иван Фомич или Иоганн (Truscott Johann),
1745 год:
• Крашенинников Степан Петрович, ботаник,
• Тредиаковский Василий Кириллович.
С. \1 KPAU1Е Н И Н Н И К О В
1713-17 55^" J I

Вряд ли иностранцам было выгодно учить русских «студентов». И очень горько,
что из тридцати молодых людей, отобранных для 2-й Камчатской экспедиции, в
науке прижился только Степан Крашенинников, который сам, без помощи
профессоров Академии, изучил огромные пространства Сибири и Камчатки. А остальные 29
молодых талантов сгинули, не найдя поддержки и места под небом науки. Ни у
кого из «просвещённых» академиков не осталось русских учеников, которые могли
бы продолжать научные исследования своих учителей. Здесь и в самом деле в
пору задуматься об интеллектуальном порабощении России, которое продолжалось
почти 200 лет.
СП. Крашенинников известен больше как географ, и наибольшую известность
получила его книга «Описание земли Камчатки», где не столь много места
отводится ботанике. В этой книге есть лишь одна небольшая глава о хозяйственно
полезных растениях Камчатки, названная автором на громоздком научном языке
того времени: «О произрастающих, особливо которые до содержания тамошних
народов касаются8». Здесь охарактеризованы 34 вида растений, находивших
применение в быту местного населения.
Этим, конечно, не исчерпывались ботанические наблюдения Крашенинникова. Он
собирал на Камчатке семена местных растений и гербаризировал их. Но
отсутствие средств не позволяло ему проводить полноценные ботанические сборы.
Неизвестно, сколько материалов, собранных студентом Крашенинниковым, стало
достоянием «благородных господ профессоров». Да и впоследствии неоднократно
делались попытки оспорить его авторство и опорочить его научное имя.
Ботанический сад
при Сигезбеке
В 1743 году СП. Крашенинников после десятилетних странствий вернулся в
Санкт-Петербург. За время путешествия он сблизился с Гмелином, и последний
действительно много помогал Крашенинникову стать хорошим ботаником. Это,
пожалуй, единственное исключение из правил поведения академиков-иностранцев.
В это время Ботаническим садом Академии заведовал Иоганн-Георг Сигезбек
(1685-1755). Он прибыл в Россию уже после отъезда экспедиции в 1735 году,
работал медиком в приморском госпитале и одновременно заведовал Аптекарским
огородом. Это был неплохой медик и садовод. Аптекарский огород под его
руководством стал поставщиком лекарственных трав для всех аптек города. Вместе с
тем он - откровенный ханжа, стоял на ортодоксальных позициях в биологии.
Линней открыл, что у растений есть мужские цветки с тычинками и женские - с
пестиками. Сигезбек написал пасквильный трактат на это открытие Линнея,
считая, что определение пола у растений - занятие крайне непристойное и
постыдное . Но его пасквиль не достиг цели. Академия наук, напротив, высоко оценила
заслуги Линнея: именно за это научное открытие она выбрала его своим почётным
членом.
Несмотря на это, Шумахер подписал прошение об определении Сигезбека
академиком ботаники на место умершего академика Аммана. Шаг этот даже для того
времени был неожиданным. Скандальный и склочный характер при небольших
способностях к ботанике нового академика были всем хорошо известны. За этим
назначением явно просматривалась дворцовая интрига.
В те смутные времена в Российской Империи многое решалось вопреки здравому
смыслу. Правили временщики, которые старались везде насадить «своих немцев».
Сигезбек уже через несколько месяцев после возвращения Гмелина подал на
него жалобу. Может быть, через двести пятьдесят лет и не стоит вдаваться в де-
Следует отметить, что это был первый по времени серьёзный очерк по отечественной
этноботанике .

тали тех дрязг, но в человеческих отношениях ничего не меняется. Низость и
подлость, подкреплённая «мохнатой лапой», к сожалению, всегда имеет
преимущества . Сигезбек писал:
«Когда г. Гмелин, химии натуральный профессор, прибыл из Сибири, то долго,
будучи в отлучке и совсем отвыкнув чрез различные перемены и даже обычаи от
академических постановлений, стал вмешиваться в дела ботанической профессии,
а меня как профессора ботаники и начальника ботанического сада, обижал,
беспокоил и часто возбуждал бесполезные столкновения...».
В конце этой жалобы он находил, что поведение Гмелина тем непристойно, что
Гмелин был новичком в ботанике, а он, Сигезбек, старый профессор, преподавал
эту науку, когда Гмелин был ещё ребёнком. Именно это обстоятельство вынудило
Гмелина создать возле дома свой маленький садик и в нём изучать привезённые
растения.
Однако мерилом и судьёй человеческих отношений может быть только время.
Именем Гмелина названы десятки видов растений. А именем Sigesbeckia Карл
Линней назвал одну из самых уродливых колючек из семейства астровых.
И вот у такого академика заканчивал своё студенчество Крашенинников. Степан
Петрович всегда был крайне беден. Жить на сто рублей с женой и шестью детьми
было невозможно и в то далёкое время, поэтому он часто хлопотал перед
Академией о материальной помощи. Известно, что в 1745 году на академическом
заседании, незадолго до того, как Крашенинникову дали звание адъюнкта, Сигезбек
сделал выговор ему за то, что тот без его ведома принял дрова и деньги от
Академии. Много крови выпил Сигезбек из Крашенинникова, пока новый президент
Академии К.Г. Разумовский не уволил сварливого академика в 1747 году.
Резолюция графа была категорична: «Отрешить от Академии Сигезбека», на том
основании, что «...адъюнктом Крашенинниковым пробавиться можно <...>, да и нужды в
ботанической науке при Академии такой нет, чтоб профессора на столь великом
иждивении за одну только ботанику содержать...». Следует порадоваться за
Крашенинникова: его нить судьбы прочно вплелась в орнамент ботаники. Однако
обидно за столь пренебрежительное отношение к науке ботанике со стороны
государственного мужа.
На место Сигезбека был формально назначен Гмелин, получивший отпуск на
родину, откуда он в Россию уже не вернулся.
Ботанический сад
при Крашенинникове
Только с уходом Сигезбека Крашенинников смог самостоятельно и в полном
объёме заниматься ботаникой. Более всего он, по-видимому, был занят описанием и
выращиванием сибирских растений из семян, доставленных из путешествия.
Растения выращивались и в Академическом саду на Васильевском острове, и в
Аптекарском огороде на Аптекарском острове, и в собственном саду Гмелина.
Академический сад в этот период фактически возглавлял Крашенинников. Ему
более всего досаждали хозяйственные заботы, с которыми не могли справиться
предшественники. Отсутствие настоящих теплиц, протекающие крыши
«ботанического дома» и валившийся забор - всё это было хроническим при крайней
ограниченности средств, отпускаемых академической Канцелярией. Так и не добившись
постройки сносной оранжереи, Крашенинников испросил у Академии разрешения снять
оранжерею расположенного поблизости Шляхетского корпуса в саду Меньшикова
дворца.
Здесь Крашенинников вёл обычную в те времена работу, расширяя коллекцию
выращиваемых растений и составляя разного рода каталоги: «Генеральный индекс»,
«Каталог тепличных растений» и ежегодный «Перечень семян». Всё это делалось
вполне на уровне европейских садов, хотя и в сравнительно более скромном мае-

штабе.
Ко времени работы Крашенинникова в саду относится напечатанная им в
«Комментариях Академии» в 1750 г. без подписи статья «Описание редких растений».
Статья сопровождалась хорошими рисунками и по превосходному описанию
растений, несомненно, была выше обычных в то время работ подобного типа. Были
описаны в ней растения коллекции Стеллера, привезённые с Камчатки и Аляски,
коллекции Гобиля - из Пекина, Гербера - с Дона. Описанные растения происходили
из столь различных и отдалённых местностей, что это характеризует достаточно
высокий уровень автора.
После того как Крашенинников возглавил ботанический сад, научная работа в
нем значительно улучшилась. Он внёс в Академию проект об изучении
растительности России. Он просил Канцелярию организовать сборы семян во всех губерниях
страны. Сборщикам Крашенинников рекомендовал обращать внимание на
местонахождение растений, сообщать сведения о времени сбора семян. Он понимал
необходимость обмена семенами с другими ботаническими учреждениями мира, чтобы и «с
чужестранными ботаниками содержать переписку и мену семенами». Сделал он
также попытку определить в садовые ученики двух человек из академической
гимназии, которые «для ботанического сада способнейшими садовниками быть могут,
нежели обыкновенные садовники, которые умеют водиться только с некоторыми
деревьями и душистыми цветами». Надо заметить, что этот проект можно было
реализовать тем более успешно, что, по настоянию Ломоносова, в 1748 году
ректором академической гимназии был назначен Крашенинников. Ему удалось провести
великолепный интродукционный эксперимент с семенами, собранными в разных
географических пунктах: Америке, Камчатке, Китае, на Дону. Возможно, это были
первые географические посевы в России.
В эти годы Крашенинников много работает над закладкой нового сада. Следуя
устным указаниям Канцелярии, Крашенинников и ботаник Гобенштройт «осмотрели
места здешнего Васильевского острова» и в рапорте указали, что «способнейшего
к тому места сыскать не можно, как кадетский огород, который за Малою
перспективою, между 7-й и 9-й линиями находится, ибо там по обширности места
можно быть саду и строению, не постыдному Императорской Академии наук, к тому
же и земля там плодородна и вода внутри саду». Но на это место Васильевского
острова сад перенесён не был.
Крашенинников стремился поддерживать связи с крупными учёными, и поэтому он
пишет письмо самому Линнею. Именитый ботаник прислал незамедлительный ответ:
«Славнейшему мужу, достойному Степану Крашенинникову, Петербургскому
профессору ботаники и натуральной истории шлёт нижайший привет Карл Линней.
Любезное твоё письмо от 7 декабря я получил, славнейший муж, я очень благодарен
тебе за него, а так же за присланные гербарии, особенно за твою лунарию...».
Таким образом, нам открылась ещё одна связь, и проявился новый узор
бесконечных арабесок ботаники.
Известно, что М. В. Ломоносов относился к СП. Крашенинникову с большой
любовью. Именно он рекомендовал к опубликованию главный труд Крашенинникова -
«Описание земли Камчатской». В октябре 1751 года он писал в Канцелярию
Академии наук:
«Присланную ко мне сентября 24 дня при ордере книгу, сочинённую профессором
Крашенинниковым, называемую "Описание земли Камчатской" свидетельствовал,
которую признаю за достойную напечатания ради изрядных об оной земли известий».
Свои ботанические исследования Крашенинников проводил и в окрестностях
Санкт-Петербурга. В одном из документов, датированном 174 9 годом, он
испрашивает у Канцелярии четырёхвёсельную лодку с рабочими, которые бы могли носить
«собираемые травы и выкапываемые для саду коренья», из чего мы видим, что он
организовывал поисковые экскурсии не только для изучения растений в природе,
но сбора живых экземпляров для пополнения коллекции.

Ботанические
исследования
После отъезда Гмелина в Германию (174 9) оборвалась связь между первыми
ботаниками Петербургской Академии. Однако Крашенинников уже не нуждается в
опеке и наставниках. С 1750 года он сам становится полноправным членом Академии.
8 1752 году Крашенинников предпринял новое путешествие. Свидетельством тому
является рапорт в Канцелярию Академии наук, в котором был намечен маршрут его
экспедиции. «Намерен я , - говорится в рапорте, - для ботанических обсерваций
ехать отсюду до Шлюшенбурга и от Шлюшенбурга по Ладожскому каналу до старой
Ладоги и до Новгорода. Того ради Канцелярию Академии покорно прошу, чтоб о
пропуске меня, переводчика Щепина и будуче при мне людей повелено дать
пропуск на один из перевозных щерботов с бечевою и мачтою, а людей при нас
четыре человека работников, которые будут тянуть бечевою, двое из Ботанического
сада и двое из истопников гимназических, да один гимназист из сирот.
Профессор Степан Крашенинников».
На этот рапорт И.-Д. Шумахер накладывает длинную, но разрешающую резолюцию,
и Крашенинников получает возможность изучить растения Ингерии. «Понеже, -
говорится в резолюции, - при Академии давно принято намерение о сочинении
исследования и описания зверям, травам и камням, рудам и прочего в Российской
Империи обретающемуся, которое исследование в некоторых провинциях
произведено, а в других поныне не учинено и как оное дело есть нужное, полезное и дос-
тохвальное, которое без продолжения оставить никак не возможно и для того в
Канцелярии Академии наук определено: к продолжению того назначить профессора
ботаники господина Крашенинникова, чтоб он в нынешнее время, сколько возможно
допустит, начало описания растущих трав в Ингерманландии определил и оное бы
описание сочинил наподобии учинённого им Камчатского описания, а для
вспоможения придан ему быть имеет переводчик Щепин и некоторые ученики, о чём оному
господину профессору Крашенинникову и объявлено в Канцелярии».
Сия витиеватая резолюция, по сути, техническое задание на изучение природы
северо-востока России, что Крашенинников и выполнил. В августе следующего
года он докладывал в Канцелярию, что им собрано более 500 видов разных трав.
9 февраля 1755 года он опять подаёт рапорт - о необходимости путешествия в
Малороссию и Новороссию:
«Известно Канцелярии Академии наук коим образом чужестранные любопытные
люди требуют от нас трав и семян нашего столь пространного государства, отчего
Зависит честь Академии в рассуждении ботаники».
Но профессору Крашенинникову, к сожалению, уже не удалось осуществить эту
поездку. 25 февраля того же года лекарь Академии Иберкамф пишет короткий
рапорт :
«Сего февраля 25 числа по утру в седьмом часу ведомства Академии наук
господин профессор Степан Крашенинников Волей Божию умре и о сём Канцелярии
Академии наук рапортую».
Причина смерти остаётся и доселе не известной. Можно только предположить,
что неожиданная кончина эта - следствие не хронических заболеваний, поскольку
профессор ещё две недели назад был здоров и строил планы на будущее.
Архивариусом И. Стафенгагеном был составлен реестр оставшихся после смерти
СП. Крашенинникова рукописей, которые поступили в Архив. Там было и
полностью законченное сочинение «О растениях Ингерии», содержащее 506 видов. По
всей вероятности, эта рукопись осталась бы лежать в Академическом архиве,
быть может, лишь время от времени, привлекая внимание историков науки, как
свидетельство деятельности первого русского профессора ботаники и как первая
региональная флора нашего отечества.
Однако сочинение профессора Крашенинникова счастливо увидело свет и самым

действенным образом послужило науке. Это произошло благодаря почётному члену
Академии лейб-медику Давиду Гортнеру, который прибыл в Санкт-Петербург 12
сентября 1754 года и был очарован природой вокруг российской столицы:
«... обошёл облесённые берега Невы, окрестные луга и поля, увидел растения,
там обитающие, из которых многих не видел у себя на родине и был охвачен
желанием тщательнее их исследовать. Но так как в это время флора, готовая ко
сну, уже слагала свои венки, стремление мое было подавлено до следующей
весны. Между тем я был очень сильно обрадован, когда через короткое время из
Архива Академии мне была сообщена копия рукописи книги о растениях Ингерии,
которую покойный Крашенинников представил незадолго до смерти».
Здесь приведены собственные слова Гортнера из предисловия к книге «Флора
Ингерии». На самом деле всё было несколько иначе. Сам президент Академии К.Г.
Разумовский передал для доработки и подготовки к печати ему почти законченную
рукопись Крашенинникова, а когда Г.-Ф. Миллер обратился к Гортнеру с просьбой
вернуть рукописи, тот ответил категорическим отказом.
В 1761 году Гортнер обратился в Академию с ультимативным требованием
немедленно напечатать обработанные им ботанические описания Крашенинникова, грозя
в противном случае увезти все материалы в Голландию и там их опубликовать,
разумеется, под своим именем.
Академическая конференция постановила передать работу Гортнера на
рассмотрение и заключение академика И.Т. Кельрейтера. В материалах Канцелярии
Академии наук сохранились доношения академика Миллера о предъявленном требовании
Гортнера и постановление канцелярии Академии наук о напечатании его книги, а
также очень обстоятельный отзыв академика Кельрейтера.
С самых первых строк этого отзыва чувствуется, что вокруг работы СП.
Крашенинникова создалась атмосфера недоверия к его авторству. Кельрейтер сразу
же оговаривает свою полную беспристрастность в этом вопросе, так как он лично
никогда не Знал Крашенинникова и возможность судить только его работы. «В
Академии существует мнение, - писал он, - что Крашенинников не является
единственным автором "Флоры Ингерии" и что до него над ней работали акад. Амман,
Сигезбек и Буксбаум. Более того, говорят, что он работал над этим трудом так
же мало, как и напечатанной в "Коментариях" статьёй, которую написал ему
Гмелин. Я хорошо знаю, с какою тщательностью занимался Гмелин со своими
учениками, но, тем не менее, я не могу присоединиться к этому мнению, позорящему
первого русского ботаника. За всё моё пребывание в Академии мне не
приходилось видеть ни одной рукописи названных выше учёных, трактующих эти вопросы,
я искал и не находил их в академическом Архиве. Кто может сомневаться в том,
что Крашенинников был в силах написать такой труд. Не сделал ли он с этой
целью путешествие по всей Ингерманландии, собрал растения, описал их, указал
местонахождение и присоединил к описанию свои наблюдения и замечания. Я
утверждаю, что способ описания растений единообразен во всей рукописи. Манера
Гмелина мне очень хорошо известна и совершенно отлична от этой работы. Ещё
менее вероятно приписывать эту работу Сигезбеку, Амману или Буксбауму - так
как их работы отличаются от Крашенинниковской, как по манере, так и по
употребляемым ими специальными терминами, которых нету у Крашенинникова, как у
учёного новой, гмелиновской школы. Сам Гмелин почти совсем не бывал в этих
местах. Можно ли, наконец, предполагать, чтобы Крашенинников проявил такую
дерзость и напечатал бы под своим именем статью Гмелина».
Высказывая затем общие положения о том, каким условиям должно отвечать
всякое ботаническое описание, Кельрейтер говорит, что если работа над рукописями
Крашенинникова вообще требовала большого напряжения, то как раз для доктора
Гортнера после его знаменитых работ «Flora Gelro-Zutphanica» и «Elementa
Botanices» этот труд был легче, чем для кого бы то ни было другого. Первым
изменением, внесённым Гортнером в работу Крашенинникова, была перестановка

порядка самого описания. Крашенинников со вполне основательным намерением
расположил их по системе Рея. Гортнер же переделал его по линнеевской
системе. «Это, - говорит Кельрейтер, - вроде моды на платья. Мне думается, что д-р
Гортнер не может ставить себе эту работу в особую заслугу. Моё мнение, что
если она этим изменением не была ухудшена, то и не получила никакого
улучшения» .
В дальнейшем Кельрейтер сравнивает представленную Гортнером работу с
рукописью покойного Крашенинникова и находит, что сделанные первым добавления
очень мало существенны. Он перечисляет их в специальном приложении к «Флоре
Ингерии».
В заключение он предлагает отправить ещё раз какого-нибудь ботаника для
исследования Ингерманландии и дополнения ботанических списков Крашенинникова.
Однако, как уже указывалось выше, Канцелярия Академии дала распоряжение о
скорейшем напечатании трудов Гортнера.
В предисловии Гортнер вынужден был дать высокую оценку работе
Крашенинникова. Упоминая предшественников Крашенинникова по изучению петербургской флоры,
он отметил сравнительную случайность их занятий ботаникой, подчеркивает, что
Крашенинников специально и «более обстоятельно объездил Ингерию,
встретившиеся ему растения усерднейше исследовал, расположил по методе Ройена, в которой
Гмелином был воспитан, добавил многим местные названия; растения, не
замеченные предшественниками или мало известные, прилежно описал и учёными
наблюдениями украсил». Гортнер сумел сделать рукопись Крашенинникова читабельной и
довёл её до европейского уровня.
С легкой руки Крашенинникова флора окрестностей Санкт-Петербурга стала
критерием оценки готовности ботаников к их научным подвигам. Вслед За
Крашенинниковым флору этих мест изучал Эрик Лаксман, а затем Н. С. Турчанинов. И эта
ниточка вьётся и вьётся, касаясь судеб многих великолепных российских
ботаников вплоть до настоящего времени. И как знать, не является ли продолжением
этой работы недавно закончившееся издание «Флоры Северо-Запада европейской
части России», выполненное одним из крупнейших ботаников прошлого и нынешнего
столетия Н.Н. Цвелёвым.
Степан Крашенинников - второй после Ломоносова природный русский академик.
Вне всякого сомнения, он был очень талантливым человеком, которому выпало
работать в сложное время, когда в Академии царило засилье иностранцев. Не раз
ему приходилось противостоять спаянной немецкой команде, защищая от
посягательств свои труды. Но даже и в этих условиях он прославляет разум. В своем
первом академическом докладе «О пользе наук и художеств» на Академическом
собрании в 1750 году он говорит:
«Блаженство и бедность рода человеческого единственно зависит от разности и
просвещения разума. Сколько кто может постигать истину, столько приближается
к сущему своему благополучию».
Личного благополучия СП. Крашенинников так и не достиг и умер он, если не
в нищете, то в крайней бедности. Горько читать монолог одной из пьес А.П.
Сумарокова , в котором угадывается судьба семьи Крашенинникова:
«А честного человека дети пришли милость просить, которых отец ездил до Ки-
тайчетова царства и был в Камчатском государстве, об этом государстве написал
повесть; однако сказку его читают, а детки его ходят по миру. А у дочек-то
его крашенинные бастроки9, да и те в заплатах, - даром то, что отец их был в
Камчатском государстве и того, что они в крашенинном толкаются платье,
называют их крашенинкиными».
9 В данном случае: Вострог - женская епанечка, телогрея, шириною (сверху вниз) в четверть,
разрезная и на крючочках спереди, на узких помочах или проймах, вся в сплошных борах и
толсто настеганная - В.Даль.

Но не оборвалась бесконечная нить арабесок. В далёкой Германии 13-летний
мальчик Пётр Симон Паллас поступил в Берлинскую медикохирургическую коллегию,
чтобы через пятнадцать лет продолжить изучение растительных богатств Сибири.
Но это уже другая история.
Славное имя Степана Петровича Крашенинникова увековечено в названиях
растений . Основатель Сибирской ботанической школы П. Н. Крылов описал род
Krascheninnikowia в честь первого русского ботаника.
КРУГ ЧЕТВЁРТЫЙ.
ЛИННЕЙ И ДЕМИДОВЫ
Тайна великого Линнея более 250 лет волнует умы учёных. А может, вовсе и не
было никакой тайны - был просто гений. И мерить его мерками
среднестатистического человека вряд ли уместно, даже спустя два с половиной столетия. Он
появился в нужное время, в нужном месте и обладал всеми качествами, чтобы
обеспечить развитие естественных наук для необозримого будущего.
Ботаника начала XVIII века зашла в тупик «усилиями» швейцарского биолога
Иоганна Баугина. Он поставил своей целью описать все растения, известные
человечеству в XVII веке, - и достиг этого, описав их около 6 тысяч. За редким
исключением растения в его реестре не имели названий. Их заменяли описания,
иногда точные, а иногда путанные. Опознать по ним растение было очень трудно,
если не прилагался рисунок. Отсутствие единых названий частей растения -
таких понятных для нас, как венчик, нектарник, пыльник, завязь - не позволяло
качественно различать растения. В русском вертограде (травнике) это выглядело
так:
«Есть трава парамон, собою волосата, как чёрный волос, растёт возле болота
кустиками, а наверху будто шапочки жёлтые...».
Попробуй угадай, о каком растении идет речь. Выход из тупика не находился,
и наука пребывала в состоянии кризиса. Для естествоиспытателей того времени
задача казалась неразрешимой. Вся ботаника зациклилась на запоминании
растений, а между тем их становилось всё больше и больше. Лейденский ботаник Бур-
гав объяснил ботаническую науку следующим образом:
«Ботаника есть часть естествознания, посредством которой удачно и с
наименьшим трудом удерживаются в памяти растения».
Карл Линней преобразовал всё естествознание. Совершенствовать ботанику он
начал с терминологии. У него она стала точной, краткой и ясной.
Сформулированные им понятия напоминают афоризмы. Вот некоторые примеры, взятые из
«Философии ботаники», которую он написал в 1750 году:
«ВСЁ, что встречается на Земле, принадлежит элементам и натуралиям. НАТУРА-
ЛИИ распределяются по трем царствам природы: камней, растений и животных.
КАМНИ растут. РАСТЕНИЯ растут и живут. ЖИВОТНЫЕ растут, живут и чувствуют».
Едва ли возможно лаконичней выразить сущность элементов природы!
Основной страстью Линнея было узнавание нового. Он собирал растения со
всего света и с нетерпением ожидал новых поступлений. Тщательно выращивал
растения из семян, присланных как знакомыми, так и незнакомыми корреспондентами.
И, конечно же, несказанно его завораживала далёкая Сибирь с её огромными
просторами. Он стремился получить все, что было собрано на её необозримой
территории. Он великолепно был осведомлён о путешествии и Стеллера, и
Крашенинникова и с огромным нетерпением ждал, когда от них поступят новые ботанические
материалы.
С. Крашенинников в 1750 году предложил избрать Линнея академиком Петербур-
ской Академии, но это предложение не было принято. Только четыре года спустя,
уже по представлению академика Миллера, Линней был избран почётным членом

Академии наук. В связи с его избранием Линней прислал в Академию сообщение о
селитрянке - растении, которое им было описано, очевидно, с юга России (он
живо интересовался всеми ботаническими новостями из России). Академик Миллер
посылает ему «Флору Ингерии» Крашенинникова-Гортнера. Несколько раз Миллер по
поручению Академии предлагал Линнею переехать в Санкт-Петербург, но тому уже
было под шестьдесят, и он не соблазнился этими заманчивыми предложениями.
Тем не менее, интерес к Сибири у Линнея никогда не угасал. Он сам активно
ищет корреспондентов в России, и ему это удаётся. Судите сами: в 1746 году на
пути из Сибири в Москву умирает Стеллер, тремя годами раньше (в 1743 году) -
в Санкт-Петербург возвращается Крашенинников, а уже в 1750 году ученик Линнея
Иона Галениус защитил диссертацию на тему: «Редкие растения Камчатки», в
которой описывается 26 видов растений, привезённых оттуда. В 1766 году A.M. Ка-
рамышев, русско-сибирский дворянин защитил в Упсальском университете
диссертацию, посвященную натуральной истории России. В последней главе он указывает
351 сибирское растение, выращиваемое в ботаническом саду Упсалы.
Демидовы - первые и самые богатые промышленники России - на протяжении двух
веков были одними из самых знаменитых поставщиков металла из России. В Европе
марка стали и чугуна «старый соболь» (тавро Демидовых) почти два столетия не
нуждалась в рекламе.
Акинфий Никитич Демидов (1678-1745).
Именно промышленники и рудознатцы открывали для естествоиспытателей Сибирь
и Алтай.
А начало этому послужило жадное стремление Петра I найти «бухарское
золото» , которое в большом количестве находили в скифских могилах. Путь освоения
южной Сибири вымощен драматическими событиями. Поскольку вся территория от
Тобольска на юг была под протекторатом (если говорить современным языком)
Джунгарии, джунгарские хунтайчжи всячески противились продвижению русских на
юг. Только что построенная на месте слияния Вии и Катуни летом 1709 года Би-
катунская крепость была сожжена кочевниками уже на следующий год. В 1715 году

один из сподвижников Петра I, полковник Иван Дмитриевич Бухольц возвёл
крепость возле Ямышевского озера. После длительной осады кочевниками она была
бесславно оставлена. Но уже в 1717 году майор Лихарев заложил Усть-
Каменогорскую крепость.
Быстрое освоение территории южной Сибири обеспечили не столько военные
успехи, сколько градообразующая деятельность демидовских заводов. В 1729 году
Задымились трубы первого из медеплавильных заводов Акинфия Демидова на Алтае.
Очевидно, богатство недр и красота сибирской природы произвели неизгладимое
впечатление на Акинфия Демидова (1678-1745). Этот суровый человек оставил
своим сыновьям - Прокофию, Григорию и Никите - не только несметный капитал,
но и передал стремление изучать окружающий мир и быть щедрыми меценатами.
Прокофий и Григорий оправдали ожидания отца и остались в памяти как создатели
и радетели ботанических садов.
Прокофий Демидов (1710-1786) создал самый большой, самый красивый
ботанический сад в России XVI11 века. Сад этот в своё время был описан знаменитым
академиком Палласом, который дал общий план, списки растений и вообще
увековечил его. Паллас провёл целый месяц в доме Демидова, основательно
познакомился с его садом и сообщал, что «сей сад не только не имеет себе подобного
во всей России, но и со многими в других государствах славными ботаническими
садами сравнен быть может как редкостью, так и множеством содержащихся в нём
растений, и ныне с согласия своего владетеля сего прекрасного сада издаю я в
свет описание оного дабы иностранные могли быть известны о изящности оного, и
вместе любители ботаники и друзья знали, что они от него заимствовать, а так
же чем его ссудить могут».
Прокофий Акинфиевич Демидов (1710-1786)

Ботанический сад Демидова находился в подгорной части Москвы, близ Донского
монастыря (основанного донскими казаками), в очень красивом месте на берегу
реки Москвы. По другую сторону расстилались луга, рощи, возвышался Девичий
монастырь, и хорошо был виден город с десятками золотых церковных куполов.
Прежде на территории сада была холмистая, неудобная местность. В течение двух
лет 700 рабочих выравнивали землю. Сад получил форму амфитеатра и спускался
пятью уступами к Москве-реке. Дом и прилегающие к нему постройки находились
на противоположной стороне реки, на высоком «обрубе возвышенной земли дабы
вода не заливала».
Дом был великолепный, трёхэтажный, от сада и от улиц отделялся эффектным
чугунным забором. В саду были и каменные оранжереи, и воздушные растения,
парники для ананасов, плодовые деревья, пруд для птиц, помещение для
кроликов, а прочие оранжереи и гряды располагались симметрично по обе стороны
дорожки, ведущей к реке. Каждая оранжерея - длиной 40 саженей, а,
следовательно, протяжение всех восьми - 320 саженей, то есть более полверсты. Были здесь
оранжереи для винограда, пальм, многолетников и прочих растений. Сад был
устроен около 1756 года.
Описания Палласа весьма выразительны, а приложенный план сада (где указан
даже пруд с утками и Москва-река с плотами, дом, чугунный забор) очень релье-
фен. Особо останавливается Паллас на том, что все работы в саду проходят под
присмотром самого Прокофия Демидова, что благодаря искусной культуре малые
растения выведены в деревья.
План ботанического сада П.А. Демидова в Москве, составленный в 1781 году.

Особенно восхитил Палласа способ проращивания семян:
«А именно он (Демидов. - А.К.) раскладывает каждого растения семена в
глиняные блюдечки, прилагая к каждому свой номер и полагая их под мох или под-
кладывая холстинку под оный и намочив их раставливает в Оранжерее к солнцу
обращенной, которую в холодное время и топят. Приставленные к сему садовники
каждый день смотрят блюдечки и семена, кои пустили росточки, с великой
осторожностью вынимают и сажают в горшки мелкою просеянною землею наполненные;
сим средством мало семян теряются, растения кои с трудом достать можно, легко
из семян вырастают».
После этих наблюдений Палласа - об отношении Демидова к выращиванию
растений - неимоверно жалкими кажутся оправдания возглавлявшего Аптекарский огород
Фалька перед Линнеем, когда он по своей халатности погубил всходы редких
семян (очевидно, лотоса). Можно даже сравнить эти два отношения к делу. Вот
выдержка из письма Фалька к Линнею:
«Плод N Nelumbo с Волги в первое же лето, как поступил сюда в сад, велел
бросить в канаву, предварительно расщепив его с одной стороны и закатав его в
глиняный шарик (по совету г. Лерхе); но, несмотря на эти все ухищрения, он не
хотел взойти. Нынче летом мне опять захотелось сделать пробу с несколькими
оставшимися семенами. Я осторожно срезал всю твердую скорлупу, не повредив
ореха, затем положил их в смешанную с глиной садовую землю в горшок и весь
горшок поставил в саду в кадку с водой, через 8-10 дней я с удивлением
заметил , что мой Nelumbo взошёл. Но со мной случилось то же, что со старухой с
яйцами. Я уже надеялся похвастаться перед своими немцами, но вскоре после
этого, когда однажды меня не было дома, является глупый работник и выливает
воду из кадки, чтоб опустить её в канаву, так как она сверху заплесневела и
вместе с тем портит горшок и растения».
В Демидовском саду такое вряд ли было возможно. Более того, все растения,
выращенные в саду, поступали затем в Гербарий, и хозяин раздавал их другим
любителям. Паллас, будучи гостем Демидова, по его собственному выражению,
«получил знатное собрание растений для травника». Он составил каталог
растений на 14 9 страницах и перечисляет 2224 вида. Скорей всего перечень включал
только те растения, которые были определены ранее, и имели этикетки. Любому
ботанику понятно, что сделать критическое определение более двух тысяч видов
всего за месяц - нереальная задача. Сколько же растений не имело этикеток,
теперь мы уже не узнаем. Хотя известно, что через пять лет Демидов сам
выпустил «Каталог растений», который насчитывал 4363 вида. Один из виднейших
историков-ботаников В.И. Липский по этому поводу не без юмора добавляет:
«Как большой любитель растений, всегда с ними возившийся, он конечно, лучше
Палласа знал свои растения. И свой каталог выпустил, вероятно, в дополнение к
Палласовскому».
Число растений в коллекции Демидова было весьма значительно, если принять
во внимание, что в ту пору Московский ботанический сад имел 3528 видов, а
Императорский ботанический сад, считавшийся богатейшим в Европе, значительно
позже, в 1824 году, имел 5682 вида.
Демидов свой каталог посвятил Екатерине II. В предисловии к нему он писал:
«Из любопытства моего собрал я по Линнеевой системе из четырёх стран света
более осми тысяч различных растений с их ботаническими характерами и
изъяснением их природы, в одном том намерении, чтоб возбудить удивление о
премудрости и величии Божием. Сотворение его толику хитро, что его разума не достает,
к открытию всего. Ежели, например, делать наблюдение через микроскоп
собранных некоторых семян, хранимых в продолговатых скляночках с одного конца на
другой, то скрываются в них столь чудесные подобия иногда похожие на
насекомые или на другие одушевлённые вещи; иногда кажутся в совершенном виде съедо-
мых плодов, так что разность их восхищает разум. Тоже самое случается при на-

блюдении маленьких стручков открывающихся и различных кореньев, которых по
нескольку сохраняю с немалым попечением и трудом в моём Московском саду,
невзирая на суровость нашего климата, и с оного растения имею по алфавиту
Гербарию... Вашего Императорского Величества всенижайший и всепокорнейший
верноподданный Прокофий Демидов».
В дополнении к списку Демидов приводит следующий реестр:
Вновь прислано из разных мест семян, которых в каталоге не написано 665.
Да сибирских, американских, индийских плантов, которые ещё цветов не
принесли 2000.
Итого по каталогу 4363.
Да сверх каталогу 3634.
А всего 8000.
Даже по современным понятиям поражает полнота коллекции. Род касатик имел
70 сортов, живокость - 25, гвоздика - 52, шиповник - 45, нарцисс - 32,
тюльпан - 47, рябчик - 33, вероника - 23, астра - 21. Подорожников и тех было 26
видов.
Паллас в честь Демидова описал один из родов Demidowia (D. tetragonoides) .
Другой ботаник - Гофман, описал ещё один вид - димидовия многолистная.
После смерти Прокофия Демидова часть библиотеки попала в Московское
общество испытателей природы. Большинство растений погибло или разошлось по частным
коллекциям. Осталась только слава о московском чудаке, запёчатлённая не
только в документах, но и в анекдотах того времени.
Никита Демидов (1724-1787), младший, любимый сын Акинфия, удачливый
заводчик, тоже не был чужд ботанической романтики. Он создал прекрасный сад возле
Слободского дома в Москве. Во многом он был похож на сад Прокофия, только
террасами был обращен не к Москве-реке, а к Яузе. Сад располагался на третьей
террасе и имел регулярное устройство, наиболее распространённое в XVIII веке.
Четыре искусственных фигурных пруда подпитывались от маленькой речушки Чиче-
ры, впадавшей в Яузу. Кроме того, сад украшали причудливые фонтаны, беседки,
грот, декоративные скульптуры из чугуна и мрамора.
Среди служебных построек особое место занимали десять оранжерей. В их числе
были овощная, персиковая, виноградная, сливовая и ананасная. Летом
оранжерейные растения выставлялись в садик. Общее количество растений в оранжереях
усадьбы Слободского дома в 1774 г. составляло девять тысяч видов. На
территории усадьбы, преимущественно в оранжереях, росли тисы, лавры, кедры, пальмы,
самшиты, герани, розы, алоэ (15 видов), фикусы (8 видов), ананасы (5 видов),
цитрусовые, арбузы, виноград, разнообразные цветы. Ботанический сад в Москве
неоднократно посещали специалисты, среди которых были А. Т. Болотов (1779),
И.А. Гюльденштедт (1768), Ф. Стефан (1800).
Никите Демидову Сибирь обязана тем, что сначала на заводах, а затем и в его
садах появились невиданные ранее растения: турецкая гвоздика, тихвинские
огурцы, английские бобы, голландские огурцы, ставшие родоначальниками местных
акклиматизированных сортов. Занятия ботаникой были в то время чрезвычайно
Затратными. И.Н. Юркин приводит такую статистику: перевозка одного «малого»
дерева из Сибири в Москву приближалась по стоимости к перевозке 10 пудов
железа .
После смерти Никиты Демидова созданная в его оранжереях коллекция была
сохранена , но без надлежащего присмотра постоянно уменьшалась. Положение
усугублялось и тем, что Николай Никитич Демидов, кому достался ботанический сад,
часто жил за границей. Тем не менее, в 1803 году он насчитывал более трёх
тысяч видов. И немалая заслуга в том принадлежала работавшим тогда в оранжереях
при Слободском доме таких великолепных садовникам, как Андриас Фогт, Иоганн
Пренер, Андрей Ткачев (крепостной Демидовых).

Никита Акинфиевич Демидов (1724-1787).
Средний сын Акинфия Демидова - Григорий (1715-1761) принял живейшее участие
в судьбе коллекций несчастного Стеллера. В. И. Липский приводит собственно
ручную пометку Линнея, где прямо об этом говорится:
«...чернь взяла его коллекции и продала их Демидову (Григорию) , который потом
прислал мне всё, чтоб я написал названия, с позволением взять от всех
дублеты» .
В Соликамске Пермской губернии одновременно с Московским садом, и даже
раньше его, существовал другой сад Демидовых. Сад этот посетил и описал
академик И. Лепёхин во время своего путешествия в 1771 году. Вернее сказать, он
сделал список растений, насчитывающий 422 вида. Среди них много южных
оранжерейных - пассифлора, кофе, кактусы и прочих. Лепёхин писал:
«Сколь изобилен сей сад разными растениями, а особливо с великим речением
из отдалённых частей света привезённых, читатель усмотрит, может из
следующего исчисления, где только те замечены, которые мне в короткое время
рассмотреть было можно».
Сведения об этом саде мы находим и в письме Стеллера в Академию от 18
августа 174 6 года, написанное на обратной дороге с Камчатки: «Великое множество
редких моих растущих вещей и кустов, которые я по указу с великим трудом
собирал, на дороге растаяли, и я весной принужден был их всех бросить, либо в
Соликамске оставить, к чему мне сад г. Демидова и прилежное надзирание сего

саду способным казались».
По другим данным ботанический сад Григория Демидова насчитывал 525 видов.
Григорий Акинфиевич проводил в Соликамском саду большую научную работу,
выписывал новейшую ботаническую литературу. Благодаря удачному расположению
сада его посещали практически все путешествующие ботаники. В собственности рода
Демидовых сад находился до 1772 года, когда вместе с селом Красным он был
продан заводчику А.Ф. Турчанинову. Сад прекратил своё существование в 1810
году после раздела Соликамского имения между турчаниновскими наследниками.
После переселения в Петербург Григорий не оставил ботанических занятий. В
доме на Мойке у Демидова жил садовник. В публикациях «Санкт-Петербурских
ведомостей» встречаются объявления о торговле садовника «заморскими цветочными
луковицами». Садовник вёл энергичную деятельность по разведению цветочных
растений, как для внутреннего потребления, так и на продажу.
Сыновья Григория - Павел (1738-1821), Александр (1737-1803) и Пётр (1740-
1826) поддерживали связь с Линнеем. Даже есть сведения, что они некоторое
время были у него в ученичестве. Линней через них получал образцы минералов,
семена и растения. Сохранились письма Линнея к Фальку, чтоб тот нашёл
Демидовых, с тем, чтобы они посодействовали приобрести семена или живые растения
цимицифуги (очень интересного растения из семейства лютиковых с резким
неприятным запахом).
Павел Григорьевич Демидов (1724-1787).
Можно, конечно, видеть в интересе Линнея к Демидовым некоторую корысть в
знакомстве с богатейшими промышленниками, имеющими доступ практически в те
Земли, где не ступала нога исследователя. Можно считать, что Демидовым,
получившим дворянство в 1726 году, было лестно знакомство с «князем ботаники».
Так или иначе, но в этом сотрудничестве ясно проявилось эпохальное событие -
сращение огромного промышленного капитала с «чистой» наукой. Несомненно, на-

учные занятия Демидовых у Линнея не прошли даром. Конечно, господам
капиталистам в их светской жизни ботаника была без надобности. Но тяга к знаниям,
стремление к научным достижениям, уважение к науке сохранились у них на всю
жизнь. Всё это они смогли передать своим детям и внукам. Именно это
обстоятельство имело большое значение для развития ботаники в России.
В память о своём ученичестве Павел Демидов был многолетним корреспондентом
Линнея. Он всецело осознал пользу от сбора естественнонаучных коллекций и
прославился тем, что тратил огромные семейные капиталы на приобретение
естественных коллекций, переданных впоследствии в Московский университет. Им было
пожертвовано 100 тысяч рублей для поддержания кабинета натуральной истории, с
тем, чтоб проценты от этой суммы шли на содержание музея и жалование
хранителя музея.
Он первый из Демидовского рода предпринял ряд «научных путешествий»,
которые были совершены им с образовательной целью. Ему принадлежит ряд
зоологических открытий. В частности, он описал степного корсака, обитающего между
Уралом и Обью, мелкого сокола кобчика, красную астраханскую утку. Сведения о них
были переданы Линнею и были использованы им в своих сочинениях.
В 1803 году были опубликованы «высочайше утвержденные предварительные
правила народного просвещения», в них было записано, что в учебных округах
«утверждаются университеты для преподавания наук в высшей степени». Павел
Демидов сразу откликнулся на это «высочайшее повеление» и предложил недавно
созданному Министерству просвещения 100 тысяч рублей на открытие Тобольского и
Киевского университетов. Можно считать, что семена любви к науке, посеянные в
душу Павла Демидова великим Карлом Линнеем, более чем через 40 лет дали
великолепные всходы.
При этом Демидов так распорядился своим имуществом:
«... пока приспеет время образования сих последних, прошу дабы мой капитал
положен был в государственное место с тем, чтобы обращением своим возрастал в
пользу тех университетов, представляя дальнейшее распоряжение оных
благоразумию министра просвещения».
И лежали эти деньги более 50 лет, и не были растрачены они государством на
бессмысленные прожекты, и не похитил их недобросовестный министр, и
приумножились они до 150 тысяч рублей.
На эти значительные средства в период с 1880 по 1888 годы в Томске был
построен знаменитый университет, снискавший городу славу «сибирских Афин». В
этом университете развился гений П. Н. Крылова, основавшего первую в Сибири
ботаническую школу. Так и вилась эта ниточка до начала XX века. А сколько
соприкоснулось с ней славных ботанических имен!
Многозначительная связь демидовских капиталов и российской науки
продолжалась очень долго. Николай Никитич Демидов (1773-1828) более известен по
ратным событиям. Он выстроил фрегат на Черном море во вторую турецкую войну
(1787-1791). А во время Отечественной войны 1812 года на свой счёт выставил
целый «демидовский» полк. Он же пожертвовал Московскому университету
громадную коллекцию редкостей; в Крыму развёл сады с виноградом, оливками и другими
деревьями; во Флоренции, где проживал на своей вилле, он устроил детский
приют и школу. И это далеко не полный перечень благородных дел славного потомка
Демидовых.
Его сын Анатолий Николаевич Демидов (1812-1870), тот самый, который купил
себе во Флоренции титул князя Сан Донато и был женат на племяннице Наполеона,
также имел отношение к ботанике. Он снарядил экспедицию в южный Крым. По
результатам экспедиции им были написаны две книги - «Путешествие по России
(Крым и Молдавия)», изданная в Париже (1854) и «Путешествие в южную Россию и
Крым» - в Лондоне (1853).
Другой его сын, Павел Николаевич Демидов (1798-1840), учредил в Академии

наук специальную премию за научные достижения. Решение об этом было принято в
Париже 4 октября 1830 года. Он написал об этом Николаю I, сообщив, что желает
«... по самую кончину дней <. . . > ежегодно из своего состояния жертвовать в
Министерство народного просвещения сумму двадцать тысяч ассигнациями для
вознаграждения из оной пяти тысячами рублей каждого, кто в течение года обогатит
российскую словесность каковым либо новым сочинением, достойного отличного
уважения по мнению членов Санкт-Петербургской Академии наук». Инициатива
Демидова была принята благосклонно, а сам жертвователь царским указом был
награждён орденом Св. Владимира III степени и к тому же избран почётным членом
Петербургской Академии наук, Российской Академии, Московского и Харьковского
университетов.
Николай Никитич Демидов (1773-1828).
Согласно положению, премия должна «содействовать к преуспеванию наук,
словесности и промышленности в своём Отечестве». Сумма для премий (20 тысяч
рублей) вносилась Демидовым начиная с 1831 до его смерти (1840) и ещё в течение
последующих 25 лет по его завещанию. Эти премии были важным событием в
общественной жизни России, ибо во многом стимулировали развитие естественных
наук. Один из первых лауреатов этой престижной премии был доктор Геблер,
который прославился изучением природных богатств Алтая. Он получил эту премию в
1837 году. Через 20 лет Демидовскую премию получил величайший сибирский
ботаник Н.С. Турчанинов, которая помогла ему выжить в той бедности, в которой он
тогда находился.
За время существования премии было рассмотрено 903 работы, в том числе 769

на русском языке. Было присуждено 55 полных премий, 220 половинных, 127 работ
отмечены почётными отзывами. На оплату этих премий ушло 2,5 миллиона рублей.
Славная традиция крупнейшего российского промышленника была возрождена в
России в 1993 году.
Слева: Анатолий Николаевич Демидов (1812-1870).
Справа: Павел Николаевич Демидов (1798-1840).
Безусловно, фамилия Демидовых оставила значительный след в истории России.
По щедрости добровольных пожертвований наиболее преуспел Прокофий Акинфиевич
- более 4 млн. рублей; Павел Николаевич пожертвовал 2,3 млн. рублей; Анатолий
Николаевич - более 2,2 млн. рублей.
Вместе с тем невозможно не обратить внимания на обратную сторону медали
демидовского меценатства. В Змеиногорске, центре рудной добычи XVIII века, в
маленьком краеведческом музее стоит выразительная скульптура А. Иевлева,
выполненная из дерева, - «Пугачёвцы в змеиногорской каторжной тюрьме».
Колодников пожизненно оставляли под землёй, где они и умирали. Так Императрица
Екатерина II карала своих непокорных подданных. И хотя рудники уже не
принадлежали Демидововым, тем не менее, и их богатство пропитано болью и страданием
бесчисленных приписных крестьян, замученных непосильной работой. И я
спрашиваю себя, нравственно ли восхищаться вкладом этого семейства в развитие
ботаники и других наук или это кощунственно? Богатство любого капиталиста
создаётся потом и кровью простого народа, не зря говорится:
«Своим трудом сыт будешь, а богатым - никогда».
И если вспомнить, какие бешеные деньги тратились развлечения ради первыми
фамилиями России на протяжении веков, если взглянуть на сегодняшнее положе-

ние, когда горстка подлецов разграбила Россию и ничего не положила на алтарь
науки и просвещения, то остаётся радоваться и гордиться, что в истории России
была фамилия Демидовых, поддерживавших развитие отечественной науки почти
полтора столетия.
А нам пора вернуться в середину XVIII века в просвещённое царствование
Елизаветы и подобрать тоненькую ниточку, начавшуюся в разорённой Финляндии, и
обратить свой взор на молодого лютеранского пастора Эрика Лаксмана.
КРУГ ПЯТЫЙ.
ЛИННЕЙ, ПАЛЛАС,
БЮФФОН
Вторую половину XVIII века во время царствования Екатерины II называли
«просвещённой эпохой». Даже кошмарная тень Пугачёва, на подавление восстания
которого были брошены лучшие полки во главе с непобедимым Суворовым, не могла
разрушить прелесть дозволенного вольнодумства. В моду вошли философские
салоны, подобно тем, что были в Париже. Там обсуждались вольнолюбивые идеи
Вольтера, Дидро, Руссо, Гельвеция, Юма, Смита. Сочинения французских
просветителей ходили по рукам в студенческой среде Петербурга и Москвы, в среде
дворянской молодёжи. Довольно большими тиражами издавались лучшие произведения
Вольтера, Монтескье, Руссо и других. Их можно было найти в Оренбурге, Казани,
Симбирске, Орле. С 1767 по 1777 годы было переведено и издано отдельными
сборниками свыше 400 статей из знаменитой «Энциклопедии» Дидро и Д'Аламбера.
Исключительно важную роль для широкого русского читателя сыграли сочинения
Вольтера, написанные в простой и доходчивой форме.
Естествознанию в этот период в обширнейшем смысле оказывалось
покровительство не только с теоретической, но и с практической точки зрения как
наиважнейшему условию процветания государства.
В европейской ботанике безраздельно господствовали идеи Линнея, имевшего в
шестидесятые годы колоссальный научный авторитет. Судьба благоволила к Линнею
- в 1762 году шведский сейм утвердил его во дворянстве. На фамильном гербе
было изображено яйцо, как символ постоянно обновляющейся природы. Яйцо - на
щите, окрашенном в три цвета: черный, зеленый и красный, символизирующие три
царства природы. Внизу герба - его девиз «Famam extendere factis10». Этот
девиз в полной мере соответствовал самому Карлу Линнею, создавшему
основополагающие научные труды, которые при жизни принесли ему громкую славу и почёт.
Е.Г. Бобров, русский биограф Линнея, приводит его чрезвычайно важное
письмо , написанное брату и сестрам в родную деревню Стенброхульт. Оно позволяет
нам понять мироощущение гения в тот момент:
«Я стал профессором, королевским врачом, кавалером и дворянином. Я был
удостоен увидеть больше из чудесных созданий Творца, в чём я видел величайшую
радость, чем кто-нибудь из смертных до меня. Я послал моих учеников во все
четыре части Света. Я написал больше, чем кто-нибудь другой из ныне живущих;
72 мои собственные книги находятся на моём столе. Имя моё стало известным и
достигло до самых Индий, и я получил признание как крупнейший в своей науке.
Я стал членом почти всех научных обществ: в Упсале, Стокгольме, Петербурге,
Берлине, Вене, Лондоне, Монпелье, Тулузе, Флоренции и недавно в Париже, где
был назван в ряду восьми наиболее знаменитых людей мира».
Он был тщеславен, как все великие люди, и не жаловал тех, кто не склонялся
перед его величием. Может поэтому никто из учеников и не превзошёл учителя.
Именно в эти годы на научном небосклоне Европы стремительно восходила звез-
Делами славу умножай (лат.)

да Палласа. Пётр Симон Паллас родился в то время, когда линнеевские идеи уже
проникли в умы естествоиспытателей. И как это бывает с идеями, которые
появились в нужное время, и были правильно сформулированы, да еще и подкреплены
упорством и талантом их автора, они очень быстро распространились по Европе.
Палласу незачем было проникаться идеями Линнея - он уже не мыслил другими
категориями. Его предначертанием было развивать естествознание на заложенном
Линнеем фундаменте. Поэтому Линней ему представлялся, скорее всего, как
почётный анахронизм, который следовало уважать, но жизнь и научное развитие
ботаники требовали идти дальше. Тем более, что естествоиспытателей того времени
влекли и другие идеалы. Главной альтернативой линнеевскому пониманию
устройства природы были идеи Бюффона. Единственное, что объединяло этих жестких
оппонентов , - они были одногодками.
ПК RIJFFON- 17 S"
Жорж Луи Леклер де Бюффон (1707-1788)
Жорж Луи Леклер де Бюффон был выдающимся натуралистом - писателем и
пропагандистом науки. Но он был дилетантом. Пока Линней упорно изучал
естествознание, Бюффон занимался юриспруденцией, физикой, математикой. Идеями о живой
природе он стал проникаться лишь после назначения его на должность главы
Ботанического сада в Париже.
В 1748 году он взялся за осуществление грандиозного издательского проекта
«Естественная история общая и частная, с описанием кабинета короля». Бюффон
сам, с небольшой группой помощников, написал 36 томов. В этих фолиантах
ничего не значилось о растениях, они были заполнены исключительно описаниями
животных, их повадок и биологии. Написанные живо, увлекательно, они оставались
источниками знания почти сто лет, несмотря на то, что научные факты там
перемежались с выдумкой автора. Но, конечно же, не в этом было противопоставление
с Линнеем, отстаивавшим всю свою жизнь только точные факты. Бюффон защищал
идею трансформизма. Его ближайшим учеником был Ламарк, который отрицал вид
(краеугольный камень систематики) и был первым эволюционистом.
Бюффон отрицательно относился к систематике, он утверждал, что систематик
стремится «подчинить произвольным законам законы природы» и намеревается
измерить её силы с помощью нашего слабого воображения. О Линнее Бюффон говорил,
что тот сделал язык науки более трудным, чем сама наука. Он считал, что сис-

тема Линнея есть метафизическая ошибка.
«Эта ошибка, - писал Бюффон, - состоит в непонимании продвижения природы,
которое происходит всегда незаметными сдвигами, и в намерении судить о целом
по одной его части». Согласно представлениям Бюффона «природе есть только
индивидуумы, а роды, отряды и классы существуют только в нашем воображении».
Основная беда Бюффона состояла в том, что он был дилетантом и французом.
Первое порождало сомнительные идеи, а второе - безудержную фантазию и
неиссякаемую энергию в отстаивании этих своих сомнительных идей. Молодёжь бредила
Бюффоном, и Паллас, долгие годы вращаясь в среде учёных, не мог не заразиться
этим «бредом». В сердце его всё же, скорее всего, был Бюффон, но в уме -
властвовали идеи неизменности вида Линнея. Этот дуализм сопровождал его всю
жизнь.
Несмотря на очевидное научное превосходство Линнея, идеи Бюффона прожили
довольно долгое время. В.И. Вернадский, великий ученый XX века, как и многие
другие естествоиспытатели, тоже был очарован идеями Бюффона. В одном из
писем, датированном 1942 годом, он писал:
«Я очень высоко ценю Бюффона, и одно время им очень занимался. В основу
своего университетского курса в Москве я клал не Линнея, а Бюффона, который
рассматривал не продукты, а процессы - Бюффон первым научно пытался выразить
геологическое время».
Паллас дружил с молодыми учёными, которые уже впитали идеи Линнея, однако
ж, и идеи Бюффона не считали совсем уж бредовыми.
Паллас почти повторил судьбу Линнея, странствуя по университетам Европы,
везде обрастая знакомствами и полезными связями. Главное - он имел
возможность обмениваться идеями. Его обучение проходило в университетах Галле, Гёт-
тингена, Лейдена, Лейпцига, Гааги, Лондона. Он изучает растения в лучших
ботанических садах и естественных музеях Европы. Блестящее знание европейских
языков делает его «человеком мира», а способность к тонким наблюдениям -
талантливым исследователем.
В Гёттингене судьба подарила ему встречу с Антоном Бюшингом, который прежде
(в 1760 году) был пастором церкви святого Петра в Петербурге. И как знать, не
было ли между ними разговоров о далёкой России и её природных богатствах.
В Амстердаме он знакомится с Николасом Бурманом, с которым он не прекращал
переписки на протяжении всей своей жизни. Бурман был сыном близкого друга
Линнея - Иоганна Бурмана, директора Амстердамского ботанического сада и
выдающегося ботаника. Именно в его доме Линней познакомился с директором Ост-
Пётр Симон Паллас в 80-х годах XVIII века.

Индийской компании и бургомистром Амстердама Георгом Клиффортом, который
оказал неоценимую помощь Линнею в трудное для того время. Через несколько лет
Линней издал книгу «Сад Клиффорда», которая стала классическим трудом
описания растений ботанического сада. Поэтому тесное знакомство Палласа с
ботанической семьей Бурманов, а их - с Линнеем, делает связь Палласа и Линнея
очевидной .
Первая крупная научная работа Палласа «Перечень зоофитов», опубликованная в
1766 году, сразу же привлекает к нему внимание учёных. Профессор Г.-Х. Людвиг
рекомендовал его для работы в Петербургской Академии. И уже в 1967 году Пал-
лас принимает предложение секретаря Академии Штелина переехать в Россию и
стать членом Академии.
Только вот с Линнеем тесного сотрудничества у него не получилось. Линней,
будучи в зените славы, безусловно, знал о новой «звезде» в естествознании и,
вероятно, ждал, что тот придёт к нему за благословением. Но Паллас не
нуждался ни в чьём покровительстве.
Как позднее заметил Карл Бэр:
«До Палласа систематическая обработка естественной истории всецело
принадлежала Упсале, теперь же эта наука получает крупнейшие богатства из
Петербурга» .
Палласу досталась вся коллекция И. Гмелина, Г. Стеллера, С. Крашенинникова,
о чём более тридцати лет мечтал Линней, располагая лишь крохотным количеством
дублетов этих коллекций.
Линней тоже не считал нужным склоняться перед «выскочкой». Посредником
между ними был вездесущий Миллер, о чем свидетельствует следующий отрывок из
письма Линнея к Миллеру от 10 августа 1773 года:
«Приношу тебе, знаменитый муж, благодарность столь великую, какую только
могу за семена, собранные г-ном Палласом; семена эти весьма редки и весьма
многочисленны. Помимо твоей милости едва ли они попали бы в мои руки. Я
выражу, также признательность г-ну Палласу, как только узнаю, где он находится,
за эти самые новые семена, из которых многие уже проросли. Я устроил
отдельный садик для них, а также для ранее полученных мною сибирских растений
теперь. Ваши азиатские растения являются единственными, которые украшают сады
северной Европы, что прежде всего и более всего является твоей заслугой,
знаменитый муж, ты, который оживил Петербургскую Академию и способствовал её
восстановлению».
За церемонной вежливостью Линнея сквозит чувство ревнивой досады, что ему
приходится - хоть и опосредованно - пользоваться результатами работы Палласа.
Недоверчивым брюзжанием он встречает все открытия Палласа, сделанные в
России. Он явно несправедливо критикует его за описание нового рода Rindera,
очень своеобразного растения из семейства бурачниковых. «Rindera tetraspis г-
на Палласа, - писал он, - представляется мне видом Cynoglossum. Нельзя ли
получить один экземпляр этого растения? Мне представляется невероятным, что у
нее 10, а не 5 тычинок. Обычно природа не делает скачков. Может быть г-н
Паллас сосчитал 5 тычинок?»
Впервые риндеру нашёл московский штаб-лекарь Риндер на песках восточнее
Самары. Позже Паллас сам отыскал это замечательное растение и назвал его в
честь штаб-лекаря. Паллас хорошо изучил особенности распространения риндеры.
22 июня 1771 года в Семипалатинске он отмечает:
«На высоких местах, на коих я в десяти верстах от Семипалатной ночевал,
усмотрел я на другой день поутру множество сухих стеблей и листьев редкого
растения Rindera, которое только здесь и выше при Красноярском форпосте, а более
нигде по Иртышу не попадается».
По сути, этот род настолько характерен, что не было сомнений в его
самостоятельности. Пренебрежение Линнея больно задело Палласа, он жаловался впо-

следствии:
«Rindera, как новый род, был бы принят в "Systema plan tarum", если бы его
автором был кто-либо из последователей Линнея. Несправедливо отвергнув этот
род, он не принял во внимание существенные признаки». Паллас вынужден был
идти на компромисс и, чтобы сгладить ситуацию, называет это растение во «Флоре
России» Cynoglossum rindera Pall.
Но, с другой стороны, Паллас, воспитанный на смелых идеях Бюффона,
скептически относился к искусственной системе Линнея, когда тот группировал
растения по количеству тычинок. При этом он никогда не позволял себе открыто
критиковать Линнея. Для этого он был искусным дипломатом и очень хорошо
воспитан, а своё принципиальное несогласие выразил в названиях растений.
Так, описывая род Polycnemum из семейства маревых, он описал несколько
видов , делая акцент на количестве тычинок: поликнем однотычиночный, поликнем
трёхтычиночный, поликнем противолистный - «тычек обыкновенно бывает пять».
Много позднее замечательный ботаник А.А. Бунге, наводя систематический
порядок в этой группе растений, часть видов, описанных Палласом, отнёс в новый
род - Петросимония, тем самым увековечив имя Петра Симона Палласа, намекая на
причины возникновения видовых эпитетов. Так и растет по солонцам южной Сибири
петросимония трёхтычиночная, ставшая средством в идейном противоборстве двух
ботанических титанов.

Петросимония трёхтычиночная - Petrosimonia triandra (Pallas) Simonk.
Линней считал, что видов столько, сколько их создал бог. Он отстаивал
незыблемость своей системы. Однако, причисляя себя к ортодоксам, не был
педантом. Преданный истине, он к концу жизни сам усомнился во многих им же
утвержденных догматах. Как проницательно заметил Паллас:
«Линней в тайне предпочитает своей системе естественный порядок и иногда
исправляет первую против собственных правил в угоду законам природы».
Линней верил в правильность системы, поскольку при помощи её можно было
навести порядок в царствах природы. Как любая искусственная система, она
грешила недостатками и подвергалась множественной критике ещё во время его
«царствования». Линней требовал неукоснительно следовать своей системе. Он её
пропагандировал, внедрял, отстаивал, и только благодаря его бескомпромиссной
борьбе с инакомыслием ему удалось навести порядок в ботанике.
Паллас всю жизнь оставался в оппозиции великому шведу. К.Ф. Вольф в своем
неоконченном трактате «Предметы размышлений в связи с теорией уродов»
предположительно датируемом 1778-1783 гг. , приводит наблюдения Палласа над
сибирскими растениями. Паллас сообщает о 6 растениях, привезённых из Сибири и
посаженных в Петербургском ботаническом саду. По его наблюдениям, сибирские
растения, размноженные семенами в Петербурге, сохраняли свои «сибирские»
признаки в первом, втором, третьем поколениях. Однако после шестого и в
последующих поколениях они заметно менялись. Изменения Паллас относит к
воздействию нового климата, то есть то, что сейчас называют акклиматизацией.

«Ведь разве могут растения, - пишет он, - несущие на себе многовековой
отпечаток жизни в Сибири, не медленно, в первом или во втором поколении,
сбросить с себя этот отпечаток?»
Он предполагает, что «растения некогда были перенесены в Сибирь из более
южных областей: так что отпечаток, налагаемый на них петербургским климатом,
и есть первоначальный и естественный признак, который Сибирь изменила и к
которому эти растения при культивировании их здесь наконец возвращаются».
Следовательно, на основании опытов по акклиматизации сибирских растений в
Петербурге Паллас пришёл к заключению, что адаптивные признаки у интродуцен-
тов усиливаются в ряду поколений в течение времени. Надо сказать, что к
общепризнанному заблуждению о «перерождении естества», на примере трансмутаций,
якобы наблюдаемых у хлебных злаков, Паллас относился иронически. Он не верил
в перерождение видов, как и его замечательный современник Андрей Болотов.
Очевидно, что европейские учёные не раз пытались «замолвить словечко» за
Палласа. В этом отношении чрезвычайно показательно его письмо Николаю Бурма-
ну, написанное в апреле 1778 года после кончины Линнея. Паллас пишет:
«Теперь, когда скончался великий Линней, кто станет диктатором для
ботаников? За несколько месяцев до смерти он написал мне через сына, и, по-
видимому, смягчил свой старый гнев».
История разобралась в величии действительном и мнимом и в череде знаменитых
учёных мужей поставила их в следующем порядке: Линней, Паллас, Бюффон.
КРУГ ШЕСТОЙ.
ЛАКСМАН, ЛИННЕЙ
Новый 1725 год Россия встретила вместе с великим Императором Петром I. Он
был полон новых планов относительно переустройства Империи. Спустя всего 37
лет, летом 1762 года на престол взошла восьмая по счёту императрица -
Екатерина II. В этот промежуток на престоле, сменяя друг друга, успели побывать
Екатерина I (февраль 1725 - май 1727), Пётр II (май 1727 - январь 1730), Анна
Ивановна (январь 1730 - октябрь 1740), Иван VI Антонович (октябрь 1740 -
ноябрь 1741) , Елизавета Петровна (ноябрь 1741 - декабрь 1761), Пётр III
(декабрь 1761 - июль 1762). Страной правили временщики, которые были «калифами
на час»: Меншиков, Остерман, Бирон, Шувалов, Разумовский. Деньги тратились
великие и в основном на забавы: то на ледяные дворцы, то на фейерверки.
Вот как описывается обед Анны Ивановны по случаю взятия Данцига. Повод для
войны был самый банальный. Императрицу не устраивал выбранный сеймом король
польский Станислав, и она гоняла его по всей Европе, пока не поймала в
Данциге, и не сменила своим ставленником Августом III.
«Императрица и императорское семейство обедало в гроте, обращенном к
длинной аллее, которая заканчивалась фонтаном и была обрамлена высокими
голландскими вазами. По всей длине аллеи тянулся длинный стол, одним концом
упиравшийся в стол императрицы в гроте. Над этим длинным столом был навес из
зелёного шелка, поддерживаемый витыми колоннами, которые снизу доверху были увиты
гирляндами живых цветов. Между этими колоннами вдоль всего стола в нишах
живой изгороди были устроены буфеты: на одном столовая посуда, на другом
фарфор. Дам для кавалеров определял жребий, и соответственно этому пары сидели
за столом так, чтобы мужчины и женщины чередовались. За столом сидело триста
человек, и для каждой перемены требовалось шестьсот тарелок, а перемен было
две и десерт...» .
В Академии по-прежнему полновластными хозяевами были немцы. Ломоносов
изнемогал в непосильной борьбе за историческое место России в системе наук. После
безвременной кончины Аммана, Гмелина, Крашенинникова в Петербургской Академии

опять возникла необходимость в ботаниках.
В 1763 году по рекомендации Линнея в Петербург прибыл Иоганн-Петер Фальк
(1725-1774). Сначала он исполнял обязанности хранителя натурального кабинета,
а позднее его назначили заведующим Медицинским садом. Будучи прямым учеником
Линнея, он защитил у него диссертацию, но в силу своих душевных качеств вряд
ли мог стать организатором длительных экспедиций и продолжать дело великих
путешественников.
Посредником между Академией и Линнеем выступал академик Миллер. Судя по его
переписке с Линнеем, вопрос о развитии ботаники в России обсуждался между
ними, но ученики Линнея не хотели связываться с варварской страной, их пугали
российские просторы.
Миллер просил Линнея найти ботаника для Академии. Линней сначала
рекомендовал своего лучшего ученика Соландера, затем Фагрея, но те не согласились.
После этого Линней предложил испытать шведа финского происхождения Эрика Лакс-
мана, которого ему, в свою очередь, рекомендовали его ученики П. Гаад и П.
Кальм.
И вот 19 января 1764 года, по представлению вездесущего Миллера, Академия
избрала практически неизвестного пастора Эрика Лаксмана (1737-1796) своим
корреспондентом с жалованием 100 рублей в год. Такое выгодное мнение о себе
Лаксман снискал не только потому, что он был учеником ученика Линнея, но и
хорошими ботаническими знаниями. Он представил Академии список растений,
собранных в окрестностях Санкт-Петербурга. В этом списке были новые растения, не
указанные в «Flora Indrica» Крашенинникова-Гортнера, в частности адокса -
невзрачное растеньице, и многие другие. Надо сказать, что этот труд, как и в
случае с Крашенинниковым, присвоил лейб-медик Гортнер.
Линней был доволен: он получил корреспондента, готового ехать на край света
За новыми диковинными растениями и животными (и при том, что тот был
природным шведом). Линнея не смущало, что его новый корреспондент был пастор и не
имел специального биологического образования.
Перед самой поездкой на Алтай Лаксман женился, и 25 января 1764 года с
молодой женой Кристиной-Маргаритой, урожденной Руненберг, прибыл в Москву для
получения последних инструкций. 31 января он пишет письмо Линнею, в котором
извещает его о своём путешествии и согласии быть его добровольным
корреспондентом. Он ещё не мечтает о карьере естествоиспытателя и хочет быть хорошим
пастором для своих далёких прихожан. Но 12 августа 1764 года Линней пишет ему
ответ в далёкий-предалёкий Барнаул. И это письмо изменяет всю жизнь и судьбу
Лаксмана.
Мы считаем необходимым представить читателю письмо полностью, поскольку в
русских изданиях приводятся только выдержки из него.
«С несказанным удовольствием я получил письмо Ваше от 31 января, - писал
Линней, - из которого вижу, что Провидение и судьба заставила Вас отправиться
в такие места, куда ещё почти никто не попадал с открытыми глазами...».
Необходимо отметить, что со времени путешествия Гмелина прошло почти
тридцать лет. Те материалы, которые привезли Гмелин, Стеллер, Крашенинников,
были явно неполными. Их было мало, и они только разожгли любопытство. Сибирь
так и оставалась землей неизведанной, таинственной и казалась невообразимо
богатой. Линнею досталась лишь небольшая толика от большого гмелинского
гербария .
«Да ниспошлет Всевышний на Вас благодать свою, чтобы Вы могли видеть чудеса
Его и открывать их миру, - продолжал Линней.
- Сочинения Мессершмидта, Стеллера, Гмелина, Гербера и Гейнцельмана есть у
меня в рукописях. Из сибирских растений у меня едва сотня живых в саду.
Никакие другие растения так хорошо не растут в наших садах, как эти. Англичане и
французы посредством многих и редких деревьев и растений, привозимых ими из

Северной Америки, превращают свои дома и замки в рай, но у нас эти
североамериканские растения не принимаются так хорошо и редко достигают зрелости. А
сибирские придали бы садам нашим новое великолепие, и Вы, государь мой,
можете украсить отечество наше и сделаться бессмертным в потомстве, если будете
высылать мне семена трав, растущих в Сибири в диком состоянии. Более всего я
желал бы Actaea cimicifuga с 4 пестиками, а потом Hyasciamus physaloides,
Hypericum erectum, Fumaria spectabilis, Trollius asiaticus, многие сорта
растущих там Spiraea, маленькие Ulmus frutex и другие из этих прекрасных
растений, ещё не попадавших в европейский сад. Каждое из них было бы драгоценным
украшением. Насекомых я получал со всего света, и ещё недавно мне была
прислана коллекция их с мыса Доброй Надежды. Но ни один естествоиспытатель ещё
не знает ни одного из сибирских. Бесконечно обяжете меня собиранием для меня
травянистых семян и насекомых».
В этом письме отражена вся философия ботанического Ренессанса середины
XVIII века. Мореходы бороздили океаны и привозили несказанной красоты
растения из Бразилии, Вирджинии, Индии и Австралии. Капитаны, отправляясь в
заморские плавания, получали чёткие инструкции по транспортировке семян и
растений. И только Сибирь оставалась холодной, неприступной и неизученной.
Линней один из первых понял также и другое: новые растения таят новые
полезные свойства. Это один из надёжнейших способов к процветанию маленькой
Швеции. Это мы сейчас не задумываемся, откуда пришли растения в наши сады и
скверы. К примеру, клен и карагач считаются у нас исконными природными
растениями, но это не так. Родина клёна - Северная Америка, а карагач появился в
наших краях из Северной Монголии. Мы лакомимся чилийской земляникой, а весь
мир - нашей чёрной смородиной.
Линней предвосхитил необходимость мобилизации растительных ресурсов, то,
что сейчас называется интродукцией растений. Он верно догадался использовать
виды таволги для озеленения улиц городов, а вяз мелколистный, или карагач,
также с подачи великого Линнея до сих пор имеет широчайшее применение в
зелёном строительстве многих стран. Кроме того, вяз считается непревзойденным для
озеленения солонцовых степных земель. Купальница азиатская с легкой руки
Линнея заняла почётное место в декоративном садоводстве Европы (но не у нас в
Сибири). Чрезвычайно перспективна и в декоративном, и в сырьевом отношении
пузырница физалисовая, растущая по каменистым осыпям Алтайских гор. Это
растение эфемероид и ранней весной отрастает сразу цветоносами с голубыми
цветами. Но она так и не нашла своё место в культуре как цветочное растение, хотя
несомненно заслуживает самого пристального внимания садоводов.
«Можете адресовать письма в Королевское Учёное Общество в Упсале, потому
что я сам вскрываю все письма, назначенные в общество. В Петербургском музее
я вижу несметное количество мелких птичек и рыб из Сибири, но Бог знает, что
это такое, потому что имена так чужды, что по ним толку не добьёшься...»
«В склянке в спирту могут быть сохранены многие виды, - поучал Линней
молодого коллегу.
- Изготовьте их для самого себя. Соберите маленький гербарий собранных в
Сибири растений. Если что-нибудь покажется Вам неизвестным, то пошлите его в
письме с отмеченным номером ко мне. Я потом буду отвечать на каждый номер
отдельно и напишу Вам, что оно такое и что доныне известно о нём. Между Spiraea
растет в Сибири один низкий сорт Frutex foliis pinnatis, которую я
чрезвычайно желал бы получить с семенами. Spiraea salicifolia повсеместна, все другие
по красивым белым цветам своим были бы особенно хороши для изгородей наших
садов. Господин Карамышев издаёт теперь под моим руководством диссертацию,
обнимающую все до сего времени известные растения. Как только она будет
готова , я вышлю её...» .
Судьба A.M. Карамышева (1744-1791) совершенно случайно вплелась в ботаниче-

ский орнамент. Этот «русско-сибирский дворянин и императорского Московского
университета студент» учился у Линнея и защитил у него диссертацию в мае 1776
года на тему: «Диссертация, показывающая необходимость развития естественной
истории в России». В ней он первый привёл для России 351 вид растений с
правильными биноминальными названиями.
«Если Вы будете так добры и станете высылать мне сибирские семена, то не
выбирайте только виднейшие растения, а берите также из самых жалких и
некрасивых, потому что именно эти бывают часто самыми редкими, никем не замеченные
по своей малости. Если доживу до осени, то издам опять Sistema naturae. Тогда
увидите, как громадно возросло число животных. Дай Вам Всевышний охоту и
силу , чтоб наблюдать и собирать, да сохраните Вашу дружбу ко мне. С нетерпением
буду ждать Вашего первого письма из Колывани».
Это писал «князь ботаников», о самочувствии которого справлялся сам король
Франции. Великий Линней просил Лаксмана, простого лютеранского пастыря,
сохранить дружбу с ним. Письмо стало судьбоносным для Лаксмана, который отдал
себя естествознанию во славу науки и далёкой Швеции.
Замечательно то, что по прошествии 250 лет пожелание великого систематика
не потеряло своего смысла - ботаники и теперь внимательно обследуют скалы и
берега рек, пытаясь отыскать новое, никем ещё не описанное растение. И самое
удивительное, что время от времени им это удаётся.
Через три месяца молодая чета Лаксманов прибывает в Барнаул, где Эрик
Лаксман принимает запущенный приход с немногочисленными прихожанами,
разбросанными по всей Сибири от Колывани до Иркутска. Со своим жалованием в 400 рублей,
да 100 рублей от Академии, он мог считать себя богачом. Сажень дров в то
время в Барнауле стоила каких-то 10 копеек, а пуд сала - 50. Лаксман сразу нанял
себе лошадь и экипаж всего за 12 рублей в год.
С первых шагов своей деятельности он завёл возле дома маленький садик на
пример того, что был у его учителя Гаада в Або и Линнея в Упсале. В нём росли
дикорастущие растения. Вместе с молодой женой они выращивали на огороде
овощи, которые не были известны жителям Сибири, в частности дыни.
Эти дни были, наверно, самыми счастливыми в его жизни. Он собирает
растения, учится горному делу, а у аптекаря Брандта - ещё и химии. Вот как он
пишет И. Бекману:
«Ваше письмо я получил 5 августа, в то самое время, когда с моей женой был
в саду и ел первую созревшую дыню. <. . .> В Сибири живу в полном удовольствии
и наслаждаюсь со всем моим семейством совершенным здоровьем. <...> До сих пор
я был в большой дружбе с здешним аптекарем Брандтом. У него я научился многим
практическим и химическим приёмам, но теперь я должен лишиться этого друга,
так как через несколько недель он уезжает в Кяхту, где назначен аптекарем по
приёмке ревеня. Утешаюсь, что он станет моим хорошим корреспондентом, и будет
писать мне как о китайцах, так и относительно естественной истории и других
предметах».
Живя в Барнауле, Лаксман познакомился с И.И. Ползуновым. Русские монографы
Лаксмана Н.М. Раскин и И.И. Шафрановский указывают, что Ползунов был
руководителем Лаксмана в горном деле. Прямых доказательств этому, однако, мы не
находим, но в одном из писем Лаксман подробно описывает деятельность
замечательного механика.
«Другое лицо, с которым я был знаком - горный механик Иван Ползунов, муж,
делающий истинную честь своему отечеству. Он строит теперь огненную машину,
совсем отличную от английской и венгерской. Эта машина будет производить в
действие посредством огня и без помощи воды меха в плавильнях, которые до сих
пор приводились в движение водой. Какая же после того в России будет выгода!
Со временем в России (если будет необходимо) можно будет строить заводы на
высоких горах и даже в самих шахтах. От этой машины будут действовать 15 пе-

чей, а именно 3 трейбофена11 и 12 рудоплавильных».
Линнея северная (Linnaea borealis L.)
Во время своего путешествия на восток, к границе Монголии и Китая, где
велись поиски тангутского ревеня, Лаксман без устали проводил свои
натуралистические исследования. Он собирал растения, семена, коллекции насекомых и всё
отправлял в Академию и своим друзьям в Швецию. Коллекции отсылались с
караванами , которые вывозили серебро с колыванских заводов.
Алтайский период его деятельности, очевидно, был самым плодотворным. Первым
из ботаников он поднялся на Тигирекский хребет. Маршрут его лежал к истокам
рек Тигирека и Ини. Именно там, на высоте 2000 метров, он нашёл растение,
обессмертившее его имя. Это была генциана крупноцветная. Можно вообразить
себе тот восторг, который охватил молодого исследователя, когда среди
порыжевшей высокогорной тундры он увидел крупные тёмно-синие цветки, цветущие как
будто без листьев. Удивительно, что никто из ботаников, куда более славных,
чем он сам, не обнаружил это маленькое природное чудо. Из предгорий Алтая,
там же на Тигирекском хребте, он описал сиббальдию алтайскую, лютик
алтайский, змееголовник алтайский. Наверное, европейским ботаникам и в самом деле
трудно было сдерживать своё немалое восхищение при осмотре Лаксмановских
коллекций .
Лаксман был теснейшим образом связан со шведскими учёными. Его первый
биограф В. Лагус приводит много писем, в которых говорится о материалах,
посылаемых Лаксманом в родную Швецию.
«Как только успею пересмотреть гербарий и окажется надёжный случай, -
сообщает он в очередном письме к Бергиусу - буду иметь честь поднести Вам всё,
что могу доставить. Как по ботанике, так и по минералогии я собрал много
дублетов, которые предоставляю своим друзьям. В королевскую Академию наук я
пошлю Hirundo daurica (даурская ласточка), рисованную с натуры, вполне
описанную. Изрядную коллекцию минералов я поднесу ей, как скоро представится к тому
В данном случае: разделительный горн на серебро - В.Даль.

удобный случай».
Переписка с Бергиусом, Шлецером, Бекманом и другими шведскими учёными
содействовала той известности, которую он получил в Швеции в учёных кругах.
Несомненно, этому способствовали и многочисленные посылки семян, гербариев и
некоторых минералов в различные шведские научные учреждения и отдельным
лицам. Первая его научная статья о даурской ласточке тоже была опубликована в
Записках Стокгольмской Академии наук. Линней не ошибся в своём
корреспонденте. За научные заслуги в 1769 году Лаксман был выбран действительным членом
Стокгольмской Академии наук. Это научное учреждение пользовалось высокой
научной репутацией. Среди её членов были Линней и Ломоносов. Вот только
Зарплаты своим действительным членам эта Академия не платила, в отличие от
Петербургской .
Казалось, что научная карьера Лаксмана в России удалась. 26 февраля 1770
года его избирают академиком по кафедре экономии и химии. Эту кафедру с
великой пользой для науки возглавляли сначала И. Гмелин, а после него - М.
Ломоносов. Конечно, Лаксману не хватало их академических знаний, но он очень
старался. Читал лекции, воспитывал учеников, оснащал кабинет химии.
Вся его научная карьера сломалась в одночасье, когда Президент Академии
С.Г. Домашнев приказал Лаксману предоставить в его распоряжение некоторые
реактивы, а также изготовить термометр. Это не входило в служебные обязанности
академика, и Лаксман отказался. Верно, он забыл, что он на службе в
российской Академии, где и академики не лучше холопов. Домашнев был в ярости.
Лаксману стало совершенно ясно, что оставаться в Академии он не сможет, и он
подал в отставку. Используя свои связи, ему удалось получить вроде бы неплохую
должность помощника на Нерчинских заводах. Несомненно, в этом назначении он
видел возможность продолжать исследования трёх царств. После унизительной
сдачи всех материалов, с установлением солдатского караула возле квартиры,
бегства из Петербурга, 12 декабря 1780 года он уехал в Нерчинск, чем
окончательно разрушил свою академическую карьеру. В следующем году, по предложению
Домашнева, Лаксмана перевели в число почётных членов Академии (без
жалования) , а позже и вовсе исключили из списков Академии. В качестве иностранного
члена он был восстановлен уже после смены академического руководства. Всё это
сильно обижало Лаксмана, и в письме академику Эйлеру от 21 декабря 1784 года
он писал:
«Совершенно неожиданно для меня я увидел недавно у одного приезжего адрес-
календарь на этот год и нашёл моё имя среди иностранных членов Имп. Академии.
Признаю, что для меня это немалая честь стоять в ряду с людьми, известными
всему миру, но, к сожалению, эта честь мне не подабает, ибо я родился в
русской провинции и как русский подданный в годы моего обучения всякий раз,
когда брал паспорт, должен был давать обязательство о своём возвращении. В
отношении моей собственной персоны безразлично, принадлежу ли я к отечественным
или иностранным учёным. Но с точки зрения пользы, которую я могу принести
Имп. Академии как естествоиспытатель, а также доверия нации к отечественному
учёному или иностранцу разница очень значительна. Поэтому, прав я или не
прав, я хотел бы, чтоб моё имя впредь, как раньше, стояло между именами моих
друзей - г-на коллежского советника Палласа и господина надворного советника
Протасова...».
Работа на новом месте не удалась. Нерчинск - прежде всего каторга, и нравы
в то время там были каторжные. Начальство безнаказанно воровало,
бесчинствовало. Честный и правдивый Лаксман был там всем как кость в горле. По
донесению генерала Бекельмана, указом Сената его освободили от занимаемой
должности. В письме Г.Ф. Миллеру он перечисляет все беды, свалившиеся на него:
«Итак, я живу без жалования, без покровителей и должен теперь начинать
добывать себе пропитание трудом рук своих, после того как 20 лет пользовался

известностью в учёном мире и отдавал науке свои способности. Так приходится
честному человеку терпеть оскорбления от самодура, который возвеличился
лакейскими услугами, без подвигов, за счет других героев и полагаться только на
своего шурина. Поверьте мне, я не прожил здесь ни одного дня без притеснений.
Всем моим начинаниям ставилось препятствие. Кто может всё это рассказать?
...Подумать только! Сколько есть у меня друзей в Петербурге! Сколько
естествоиспытателей во всей Европе! И ни от кого я не получил ни строчки, как
будто я уже никуда не годен. Никто не замолвит за меня ни слова, никому нет
дела до моей участи! Таков свет. Мои друзья, наверно, с улыбкой получают
редкие и прекрасные натуралии12 и ведут об этом весёлый разговор за бокалом вина
или чашкой кофе».
Это письмо очень яркое, горькое и правдивое. Пятьдесят лет назад так же
унижали Гмелина, Стеллера, Крашенинникова. Интеллект и научные Заслуги в
сибирской глуши ничего не значили. Бесчинствующих чиновников несколько пугали
указы Сената, но человек, лишившийся и этой поддержки, становился щепкой в
житейском море.
В то время у Лаксмана уже было восемь детей: двое мальчиков от первой жены
и остальные шесть - от второй. Поэтому он не гнушается никакой работой.
Переменив несколько мест, он становится исправником в Нерчинске. И, несмотря на
житейские потрясения, продолжает оставаться естествоиспытателем. Именно в эти
годы он собирает коллекцию растений и со своими уже подрастающими сыновьями
отправляет её в Петербург высокопоставленным особам, среди которых будущий
император Павел I. Этот дар имел свои последствия - отношение к Лаксману
изменяется к лучшему. В Академии тоже произошли некоторые события: академики
взбунтовались против Домашнева и отказались ему подчиняться. На его место
была назначена княгиня Екатерина Дашкова. Лаксману не вернули место
действительного академика, но назначили «минералогическим путешественником» при
императорском кабинете, деятельность которого заключалась в поиске и доставке в
Петербург поделочных камней и самоцветов для царской семьи. С него сняли все
обвинения в служебных «проступках» и назначили оклад в 600 рублей.
Окрылённый Лаксман покидает опостылевший Нерчинск и отправляется в Иркутск
- тогдашнюю столицу Сибири. Именно Здесь, за 8 ООО километров от Петербурга,
он встречается с другим учеником Линнея - A.M. Карамышевым. Тот уже не
занимался ботаникой, а исполнял должность директора банковской конторы, что не
мешало ему превосходно знать растения Сибири.
Недалеко от Иркутска, в сельце Тальцинском, Лаксман построил завод по
производству стекла, который, надо сказать, просуществовал довольно долго и был
едва ли не единственным в Восточной Сибири. Но самое знаменательное - его
компаньоном в строительстве Завода был купец А.А. Баранов, тот самый, который
станет вскоре властителем Аляски и расширит владения Российской империи до
Калифорнии. Именно знания, которые Баранов получил от Лаксмана, помогли ему
выжить в Северной Америке, наладить добычу угля и начать плавить медь. Уезжая
из Иркутска, Баранов оставил свою долю в Тальцинском стекольном заводе и
долгие годы состоял в переписке с Лаксманом.
Но это уже другая ниточка, намечающая другую неботаническую арабеску, такую
же прекрасную, таящую неожиданные находки и переплетение судеб.
Благосклонность нового президента Академии вдохновила Лаксмана на
дальнейшие открытия. Для Дашковой он собирает камни, животных, растения. В этот
период им был найден способ посадки растений с мёрзлым комом, который
переоткроют через полтора столетия. Вот как он сам его описывает в письме из
Иркутска от 8 апреля:
«... считаю своим долгом описать найденный мною очень простой способ надёж-
НеиЗменяемые, естественные тела или материи. - Чудинов А.Н.

ной перевозки сибирских растений. Моё мнение по этому вопросу расходится с
мнением различных знаменитых учёных-садоводов. Их предписания утверждали
следующее: нужно растения осторожно вынуть из земли, стараясь, насколько
возможно, не повредить корни, удалить почти всю землю, окружающую их нити, обложить
их сухим мхом, обвязать и, покрыв снаружи мягким мхом, упаковать в ящики.
Чтоб познакомить меня со всеми этими приёмами, они даже взяли на себя труд
переслать ко мне различные русские растения, упакованные по правилам. Но мне
каждый раз так везло, что ни один корень я не получал неповреждённым.
Я же в течение многих лет пользовался следующим способом и убедился в его
надёжности. Зимой, когда земля промерзает как камень, я вырубаю дёрн так
глубоко, как это требуют в нём находящиеся корни, упаковываю их как можно
плотнее в ящик и отправляю.
Прошедшей зимой я вырубил дёрн с различными корнями в последние дни ноября,
чтобы выставить их на ещё больший холод, и оставил их на целых четыре месяца
лежать на моей крыше. В последние дни марта я посадил дёрн с Trollius,
Anemona, Narcissiflora, Corthusa, Mattioli в ящики и имел удовольствие
видеть, что все эти корни благополучно проросли и, более того, упавшие на этот
дёрн семена различных однолетних трав тоже проросли...».
Этот способ Лаксмана позволял транспортировать растения в течение всей
длинной сибирской зимы. Жаль, что это не пришло в голову Стеллеру.
Большинство растений, которые он вёз живыми из Сибири, в пути помёрзли, и он вынужден
был их бросить в Соликамске.
В настоящее время способ Лаксмана широко используется в садовом
строительстве. Особенно при пересадке крупномерных хвойных растений. Для этого на
питомнике в феврале тракторной фрезой вырезают монолит почвы с корнями.
Захватывают растение с комом краном и грузят на машину. Потом в заранее
приготовленные ямы ставят вырезанные растения. При этом достигается их полная
сохранность и приживаемость. Жаль, что никто из озеленителей не знает автора этого
остроумного метода.
Лаксман стремился попасть на берег Тихого океана и там осмотреть натуралии
трёх царств. Его мечта не сбылась. И, тем не менее, Лаксман и здесь оказал
России неоценимую услугу. В Иркутске он познакомился с японским купцом,
которого спасли русские рыбаки. Из разговоров с ним у Лаксмана возникла мысль о
возможности России завязать торговые отношения с Японией. Он подал
соответствующую записку Екатерине II, она и возложила на него организацию этой
экспедиции. Начальником и уполномоченным по делам Лаксман поставил своего сына,
поручика Адама Лаксмана. Миссия прошла успешно, и Адам вернулся в Россию. В
подарок Императрице японский Император прислал три сабли. Екатерина II
разрешила изобразить их на семейной печати Лаксманов.
Лаксману всю жизнь недоставало образования, широты знаний, эрудиции и
светского воспитания. Он был странником как в огромном мире науке, так и на
просторах Сибири, кочующим и не находящим пристанища. Его открытия есть в
ботанике, зоологии, метеорологии, горном деле, химии, технологии, садоводстве и
так далее, и так далее. Он удивлялся многообразию природы и от этого получал
истинное удовольствие.
Его биограф Мангус писал о его кончине:
«У одной ямской станции, в 118 верстах от Тобольска, надо было переменить
лошадей. Сани остановились. Ездок не показывался. Его вынесли из саней
умирающим, а может быть и умершим. С ним случился апоплексический удар. Это
случилось 5 (16) января 1796 года».
Эрик Лаксман умер на станции Дресвянской, у реки Валай, впадающей в Иртыш.
И более ничего о его кончине не известно.
Казалось, время стёрло семейство Лаксманов со страниц истории, не оставив
даже портрета знаменитого ученого. В последней его монографии, выпущенной из-

дательством «Наука» в 1971 году Н.М. Раскиным и И. И. Шафрановским, на месте,
где должен быть портрет автора, помещена гравюра из его книги. Но оказалось,
что в Алтайском краеведческом музее сохранилась газета «Просторы России» с
портретом Эрика Лаксмана.
Портрет этот нашёлся в Португалии, где живёт его дальний родственник -
Эдгар Лаксман. Он и подарил шведским краеведам портрет своего дальнего предка.
С него на нас глядит доброе открытое «пасторское» лицо выдающегося
естествоиспытателя. Нет в нём ни академической чопорности, ни надменности, его волосы
не спрятаны под париком, завитым буклями, как требовал этикет его времени. На
груди - единственная награда, полученная за организацию экспедиции в Японию -
орден Св. Владимира четвёртой степени.
Эрик Густавович Лаксман (1737-1796)
КРУГ СЕДЬМОЙ.
ПАЛЛАС, ЛАКСМАН
Пётр Симон Паллас был баловнем судьбы. Он родился 22 сентября 1741 года в
достаточно обеспеченной семье. Отец - военный хирург, имел достаточно средств
для воспитания сына, кроме того, он был профессором Берлинской медико-
хирургической Коллегии. Мать была француженка, гугенотка. Семья отличалась
строгими правилами, где детей не только любили, но воспитывали и обучали.
Практически у Петра Симона было только домашнее воспитание. Упор делался на
классические науки и языки. С молоком матери он впитал французский язык, им
он владел в совершенстве. Великолепно знал и древние языки: греческий и
латинский, поскольку на них говорила наука того времени. Была и ещё одна черта,
которая отличала Палласа от других его сверстников - глубокая порядочность и
моральная твёрдость. Этим качествам Паллас не изменял на протяжении всей
своей жизни.
К тому же Паллас родился в счастливое время. Незадолго до его рождения, в
1740 году, на престол прусского королевства вступил Фридрих II, которого
позже назовут Великим. Пруссия переживала свой Ренессанс. Была восстановлена
Прусская Академия наук, отменена цензура, бурно развивались искусство,
музыка .

Сам Фридрих был кумиром и образцом для подражания молодёжи. Этот великий
король был разносторонней личностью. Он умело чередовал блистательные победы
своих войск с катастрофическими поражениями (при нём русские взяли Берлин),
проводил реформы в духе французского «просвещённого абсолютизма», писал стихи
на французском языке и воевал с Францией. Пруссия при Фридрихе II выдвинулась
в первый ряд европейских государств.
Эрик Лаксман - современник и соперник Палласа на научном поприще - родился
27 июля 1737 года в маленьком местечке Нейшлот. В детстве на его долю выпали
тяжёлые испытания. Война, необдуманно начатая Швецией, жестоко опустошила его
страну, и особенно местность возле Нейшлота. Крепость, куда стекались толпы
беженцев из окрестных сел, в августе 1742 года была вынуждена сдаться русским
войскам. Женщинам и детям вместе с главами их семей было разрешено покинуть
город, и они вернулись к своим сгоревшим домам, вытоптанным полям, к голоду и
болезням. Вся эта территория отошла к России. Так и осталось тайной - кто же
Лаксман по национальности: швед или финн. Сам он всю жизнь жил в России и
считал себя российским подданным, а когда надо - шведским.
Семья отца Лаксмана, мелкого торговца, была многочисленной (девять человек
детей) и жила в крайней бедности. Только в 20-летнем возрасте Эрик поступил в
гимназию, которую окончил в 1757 году. В сентябре того же года Лаксман
несколько недель посещал университет в городке Або, находившийся в Швеции, но
из-за бедности вынужден был прекратить учёбу.
Определяющим событием его жизни стала встреча с учениками Карла Линнея,
ботаником Г. Кальмом и химиком-технологом П.А. Гаадом. За очень короткое время
они выучили способного к наукам юношу основам ботаники, химии и минералогии.
Собственно, эти занятия и составили всё его «университетское» образование.
После ухода из университета Лаксман не по призванию, но по необходимости
поступил в духовное училище и до 1762 года занимал скромное место помощника
пастора в маленькой финской деревушке. Единственно, чем располагал Лаксман на
тот момент, это собственными, ещё не развитыми способностями и случайными
знакомыми - учениками великого шведа. Впрочем, этого было достаточно, чтобы
Лаксман начал изучать растения, совершил ряд больших экспедиций по России и в
конце концов стал считать себя русским.
Палласу досталось то, чего страстно желал Линней, - весь гербарий,
собранный первыми исследователями Сибири: Гмелином, Стеллером и Крашенинниковым.
Почти все растения этого гербария не имели названий в соответствии с бинарной
системой Линнея. Паллас исправил этот недостаток и стал автором многих видов
сибирской флоры.
Паллас никогда не был только российским ботаником или зоологом, и хотя его
называют «отцом русской териологии13», он всегда оставался вне национальных
рамок. Он отправлял европейским специалистам научные коллекции, при этом не
только свои собственные, но и принадлежавшие Российской Академии. В России
так не было принято. Российское сановное общество испокон пыталось жить за
железным занавесом, но использовать иностранный интеллект. Весной 1774 года
академическая администрация задержала и вскрыла посылку Палласа, отправленную
в Голландию. Было установлено, что в коллекции насекомых некоторые экземпляры
не были представлены в Академической коллекции, а другие выглядели лучше, чем
те, что хранились в Кунсткамере. Палласу было выражено порицание и от
академиков , и от графа Орлова, который был её директором. Паллас переписывался
практически со всеми известными естествоиспытателями Европы. Он был светским
человеком и даже одно время служил при дворе воспитателем цесаревича -
будущего императора Павла I.
Териология (от др.-греч. Зверь и -логия; маммалиология, маммалогия) - раздел Зоологии,
изучающий млекопитающих.

Ничего подобного в жизни Лаксмана не было. Лишь стремление видеть новые
земли, собирать коллекции минералов, насекомых, растений захватило его
целиком. Большую часть времени он посвящал этому делу и увлечённо рассказывал о
своих научных изысканиях в письмах своим высокообразованным покровителям.
Он не принимал участия в экспедициях, которые организовывала Академия наук,
и путешествовал сам по себе, страдая от насмешек обывателей и притеснения
чиновников. Как и многие исследователи-инородцы, он страдал от подозрительности
русских чиновников, которые видели в Лаксмане шведского шпиона, поскольку не
понимали научной значимости собираемых материалов. Свои посылки с научными
коллекциями в Европу Лаксман отправлял без указания имени отправителя. Гаад
писал в одном из писем:
«Русские чрезвычайно ревнивы относительно семян и корней ревеня, почему
настоятельнейше прошу не объявлять имени друга мне их приславшего».
В письмах Лаксман открыто обличает начальников, едва умевших читать и
писать , офицеров и чиновников, имевших слабость к разного рода увеселениям и
пустым собраниям, способных вести только горные журналы да счета, а химию и
горное дело презиравших как что-то неприличное. Он находил утешение только в
своих материалах, которые добывал во время экспедиций и поездок.
Лаксман, от природы наделённый большими способностями, имел огромную
работоспособность , однако ему сильно не хватало академической грамотности, вот
почему описания его страдали отсутствием научности и точности определений. Он
не мог, как Паллас, сидя в экипаже, составлять списки растений, растущих
вдоль обочин дорог. С другой стороны, он был ставленником самого Линнея, а
это многого стоило.
Очевидно, Паллас и Лаксман не были знакомы к моменту прибытия в Россию.
Паллас приехал в Петербург в 1767 году, в то время Лаксман уже жил в Сибири.
А в 1769 году, когда Лаксман прибыл в Петербург, Паллас годом ранее
отправился в многолетнее путешествие, и они опять не встретились.
В первый период работы в России их общение было заочным, через изучение
работ друг друга. Вернее, Лаксман читал труды Палласа, а Паллас читал только те
письма Лаксмана из Сибири, которые без ведома автора опубликовали в Гётебер-
ге. Эти письма, по признанию самого Лаксмана, не предназначались для печати.
«Сибирские письма» сильно подмочили научную репутацию Лаксмана. Как он сам
писал П.И. Бергиусу, в одном из его писем приводится дурацкое описание мыши-
землеройки. На самом деле его намерением было уведомить о существовании этого
неописанного животного, которое он нашёл мертвым и вспухшим. Другой конфуз
вышел с даурской ласточкой, заметка о ней послужила поводом для избрания
Лаксмана в Стокгольмскую Академию наук. Вот как он сам пишет о своей промашке
с этой ласточкой секретарю Академии Барейтину:
«Имея честь быть шведского происхождения, я счёл своей обязанностью
представить Королевской Академии эту неизвестную птицу. Я видел эту птицу
несколько лет сряду в Змеиногорске и у Колыванского завода, около Усть-
Каменогорской крепости и на скалах Алтайских гор. Эта ласточка относится к
Сингории, описанной несколько лет назад китайцами, почему я назвал её Hirundo
singoriensis и послал несколько экземпляров в Петербургскую Академию наук,
однако же без описания.
Так как при возвращении моём я увидел её в Петербургском кабинете редкостей
и нашёл, что Мессершмидт назвал её Hirundo saxatilis daurica, то пусть это
имя останется за нею. <...> Так как и профессор Паллас называет её не иначе в
своих "Spicilegiis zoologicus", которые в нынешнем году печатаются в Берлине,
то не хочу быть упрямым и оставаться при старом имени, потому что не желаю
навязывать естествоиспытателям нового слова, чем они уже бесконечно
мучаются . . . » .
Такие казусы не могли украсить научную репутацию Лаксмана. Поэтому присвое-

ние за эту краткую заметку академического звания можно поставить в заслугу не
Лаксману, а Линнею, хлопотавшему за него. Лаксман стал стокгольмским
академиком, но рассчитывать на уважение Палласа он уже не мог.
Спустя два года Паллас и Георги практически повторили маршрут Лаксмана на
Алтае. Лагус, первый монограф Лаксмана, так пишет об этом периоде отношений
двух натуралистов:
«Можно легко представить себе, что занятие это не было особенно приятно
[Лаксману], так как он должен был видеть, что его собственные сибирские
исследования, как по объёму, так и по точности, нередко уступали этим
сочинениям, вовсе не упоминавшим о нём даже в таких местах, где сравнение было бы
весьма поучительно, например, при описании горячих источников речки Турке.
Нельзя полагать, что Георги не знал о "сибирских письмах" своего
предшественника, но в настоящее время, по примеру Палласа, слава и влияние которого с
каждым днём возрастали, он, вероятно, желал следовать его примеру постоянного
умалчивания».
Рыжепоясничная, или даурская ласточка (Hirundo daurica).
Действительно, ничем другим подобную «забывчивость» объяснить нельзя, как
только крайним пренебрежением Палласа и его команды к Лаксману. Даже когда
они прибыли в Барнаул, который Лаксман оставил всего два года назад, в адрес
жившего здесь исследователя не было сказано ни одного слова. В то же время
много слов восхваления рассыпано многим живущим там горным мастерам - Лейбе,
Гану и другим. О Лаксмане не упоминается даже при перечислении растений и
животных, которых открыл этот естествоиспытатель, между тем Георги, по словам
Лагуса, постоянно восхваляет Палласа «часто весьма пышными эпитетами».

Видимо, такое отношение объясняется тем, что в то время Паллас не
рассматривал Лаксмана как самостоятельного учёного, но только лишь как
корреспондента Линнея, с которым Паллас не сотрудничал.
Во второй раз интересы Лаксмана и Палласа столкнулись вокруг научного
наследства Фалька, который застрелился в Казани. Этот неуравновешенный,
психически нездоровый человек, был подвержен частым депрессиям. Он тоже был
учеником Линнея и считался другом Лаксмана. Но и Паллас тоже считал его своим
«искренним» другом. Научное наследие Фалька насчитывало около 7000 листов,
написанных на разных клочках, часто не связанных между собой. Но всё равно это
был очень ценный научный материал, и Георги, которого Фальк обвинял во всех
своих бедах, хотел забрать его себе. Паллас тоже делал всё возможное, чтобы
получить в своё распоряжение эти дневники и сборы. И, тем не менее, осенью
1774 года все материалы были переданы Академией Лаксману. Разумеется,
отношения Палласа и Лаксмана в этот период были довольно напряжённые. Получив
бумаги Фалька, Лаксман в этой интриге выиграл, но он совершенно не готов был к
тщательной редакторской работе. Он продержал материалы у себя целых пять лет,
но так и не смог привести их в порядок. После этого эпизода за Лаксманом
закрепилась слава «ленивого сочинителя».
В то время академики писали очень много. Это было необходимо для
поддержания имиджа. Сочинения подносились влиятельным покровителям, от кого зависело
как продвижение по службе, так и денежное вознаграждение. В этом отношении
Паллас был в числе первых. Он работал очень плодотворно и на высоком научном
уровне.
После того как Академию возглавил С. Г. Домашнев, там стали происходить
большие перемены. Новый президент в августе 1776 года задал вопрос
Академическому собранию:
«Какие места в России ещё не исследованы, и где ещё можно надеяться сделать
открытия? »
В ответ Паллас даёт программу экспедиционных исследований. Ниже мы приводим
её полностью:
«Обзор путешествий, которые необходимо ещё сделать в Азиатской части
Российской Империи.
1. В Оренбургской губернии много интересных открытий обещают пустынные
степи (Deserts) за рекой Уралом, прежним Яиком. При наличии хорошей охраны
следовало бы достигнуть и пройти по тянущимся от этой реки до Алтайских гор
горным цепям.
2. Совершенно не тронута и обещает бесконечно много открытий в отношении
горных богатств часть Уральских гор, расположенных к северу от р. Сосьвы, и
вообще вся местность между реками Печорой и Обью. Сюда должна быть направлена
чисто минералогическая экспедиция, и для выполнения её задач по открытиям
этого рода она должна быть усилена несколькими рудокопами и довольно большим
числом рабочих.
3. В южном районе Сибири большого внимания наблюдателя, подкреплённого
отрядом рудокопов, заслуживает гористая и дикая местность, расположенная между
реками Чарышом и Томом.
4. В доступных для прохождения местах заслуживают также обозрения тянущиеся
от р. Енисей до оз. Байкал приграничные горы. Не останется без интересных
ботанических открытий всякое ботаническое путешествие за пределы этих гор до
Монгольских пустынь, так же как и путешествие по Кяхтинской дороге вплоть до
местожительства верховных правителей (commandants en chef) этой монгольской
орды, называемого Ургой.
5. На севере Сибири полезно было бы произвести следующее путешествие:
спуститься по р. Енисею до Океана и, возвратившись в Мангазею, подняться по
течению Нижней Тунгуски, осматривая и изучая образующие горную цепь горы между

Нижней и Подкаменной Тунгусками. После этого следует пройти от истоков первой
из этих рек к Лене и посетить окружающие её устье арктические местности, а
также всё течение р. Вилюй.
6. Расположенная за Леной самая восточная часть Сибири почти совершенно
неизвестна в физическом отношении и очень мало изучена в отношении
географическом; в этих диких районах можно было бы сделать несколько маршрутов, в
особенности начиная от Колымского зимовья или Ямского острога.
7. Путешествие на Камчатку, продолженное с одной стороны Курильскими, а с
другой Алеутскими островами и примыкающими к Северной Америке так называемыми
Лисьими островами, помимо своего чрезвычайного, географического интереса,
явилось бы для всех частей физики и натуральной истории самым важным из всех
путешествий, которые можно было бы произвести в пределах обширной Российской
Империи.
Более чем вероятно, что пустынная и гористая местность, оставшаяся в
промежутках между дорогами, по которым следовали путешествовавшие по Сибири
наблюдатели, таит в себе ещё бесконечно много интересных открытий по минералогии и
скрывает предназначенные будущим векам богатства. Но в части ботаники и
зоологии Сибирь может считаться почти вполне исчерпанной, так что для этих двух
областей знания всякое путешествие, кроме Камчатского, сможет дать лишь очень
немного новых открытий».
Мог ли Паллас ошибаться в своих прогнозах? Он описал огромное количество
видов растений и животных на территории России, в обработке у него находились
многочисленные материалы - кроме своих собственных, добровольных и
подневольных корреспондентов, поэтому он хорошо представлял, какой огромный потенциал
последующих открытий таит в себе сибирская земля. Но быть абсолютным
монополистом в области естествознания ему мешал Эрик Лаксман, который сам имел
широкую переписку с большим количеством учёных Европы. И возможно, последние
строчки его программы были направлены против своего собрата академика, с тем,
чтобы принизить значение новых естественнонаучных открытий Лаксмана,
сделанных им в Сибири. Но это только предположение. Почему так написал всегда
осторожный в выводах, точный в расчетах Паллас, осталось невыясненным.
И Лаксман, и Паллас в 70-х годах много путешествуют по России. Лаксман не
утруждает себя писанием толстых книг и статей. О его открытиях учёный мир по-
прежнему узнаёт из писем. В то время как Паллас публикует без ведома Лаксмана
сданные в Академию дневниковые отчёты. В примечании Паллас писал: «Данное
сообщение так богато содержанием, что я не мог удержаться и не поместить его
здесь, тем более что вследствие отсутствия автора оно могло бы долгое время
оставаться ненапечатанным».
Так или иначе, в соперничестве двух академиков победил Паллас. Признав
первенство за Палласом, Лаксман становится его постоянным корреспондентом. И
постепенно отношения между ними становятся деловыми, без особой теплоты и
ревности . Из Иркутска он отсылает Палласу череп ископаемого носорога. Ему же
была отправлена коллекция великолепных драгоценных камней, собранных в
Восточной Сибири. В сопроводительном письме он открывает Палласу свою любовь к
камням:
«Я до безумия и до мученичества влюблённый в камни и в дикой Сибири совсем
испортивший свой вкус, не в состоянии судить о прекрасном. Поэтому осмелюсь
переслать целую партию синих камней моих для представления их высшему
приговору» .
Эти строки никак не могли быть написаны чужому, враждебному человеку. Далее
в этом длинном письме Лаксман описывает природу долин речек Слюдяной и
Безымянной , где были им открыты залежи ляпис лазури. Значит, время их примирило и
расставило по своим местам, и они оба в меру своих способностей и сил служили
познанию природных богатств России.

Более всего Паллас прославился изданием «Флоры России». Екатерина II хотела
знать всё, что известно учёным о природе её громадного государства. Появление
этой книги стало настоящим событием в российском книгопечатании.
Она украсила царствование императрицы, увековечила имя Палласа и до сих пор
не потеряла своего научного значения, а полиграфические её достоинства
остаются практически непревзойденными и более поздними изданиями. В хорошем
кожаном переплете книга была поистине царским подарком для иностранных гостей.
Конец XVIII века был очень бурным. Паллас жил в России, но многие его
друзья были во Франции, где бушевала революция. Переписка с вольнодумствующими
учёными стала в России не в моде. Русский монограф Палласа А.К. Сытин
связывает переезд Палласа в Крым именно предвестием опалы, которой Паллас искусно
избежал. Была ещё одна причина, которая могла коснуться и судьбы, и карьеры
Палласа. 12 августа 1794 года от управления Академией была отстранена Е.
Дашкова .
«Любительницей свободных наук» назвал Дашкову известный русский
просветитель Н.И. Новиков. Она была соратницей и практически близкой подругой
Екатерины II (если у императриц таковые могут быть).
Она попала в опалу за разрешение печатания книги А.Н. Радищева «Путешествие
из Петербурга в Москву». Но и после этой «провинности» Екатерина II не хотела
надолго расставаться с Дашковой. Как следует из черновика распоряжения
императрицы, она хотела лишь на два года сослать Дашкову в подмосковное село
Троицкое с сохранением жалования.
Но Дашкова вскоре даёт разрешение на печатание в издававшемся при
российской Академии журнале трагедии Я.Б. Княжнина «Вадим Новгородский». Пьеса была
пронизана тираноборческими мотивами. Её главный герой выступал против
самодержавия Рюрика, отстаивая свободу Новгорода. В результате трагедию изъяли,
Дашкову сослали, да и Паллас мог вполне попасть в число «провинившихся».
Впрочем, причины переезда Палласа в Крым могли быть и более простыми.
Красота и богатство природы Крыма никого не могли оставить равнодушным. Вполне
вероятно, что Палласу захотелось исследовать эту малоизученную территорию.
Кроме того, здоровье Палласа требовало спокойной и размеренной жизни, тишины
и уединения. Именно эти причины, очевидно, были главными при решении
переселиться в Крым, куда он и переехал в 1795 году.
По какой-то звёздной случайности в этом же году в далёком Витебске, в семье
скромного аптекаря родится мальчик, которого назовут Карлом. Он повторит путь
Палласа на Алтай и станет академиком через пятьдесят лет. Это был К.А. Мейер.
П.С. Паллас не был мотом и очень экономно расходовал как свои, так и
казённые деньги. Сумма самого продолжительного путешествия Палласа по России с
апреля 1768 по 15 марта 1773 года была совершенно ничтожна. Они составила 1798
рублей. Правда, в эту сумму не входило жалование самого Палласа, которое
составляло 800 рублей от Академии наук, 200 - прогонных и 500 - на путевые
расходы. Надо сказать, что его помощнику капитану Рычкову жалование определялось
в 100 рублей, а гимназистам Вальтеру, Зуеву и Соколову - всего по 72. Кроме
того, жалование выплачивалось рисовальщику Дмитриеву - 100, чучельнику Шум-
скому - 150 и егерям по 10 рублей в год.
Практическая сметка и отсутствие средств заставляли искать пути
дополнительных доходов. Поэтому он предпринял все необходимые действия, чтобы
Екатерина II одарила его землей в Шуле и Судаке, домом в Симферополе и пожаловала
ему 10 тысяч на обзаведение. Благодаря распоряжению императрицы, Паллас
рассчитывал на содействие Таврического генерал-губернатора графа Зубова,
губернатора Жигулина и своего друга вице-губернатора, натуралиста Габлицля. Уже
через два года Паллас владел следующими участками: небольшим имением в Колму-
Кала, в степи, в 18 верстах от Симферополя; полосой земли, занятой садами
вблизи Симферополя, большим имением в 3 тысячи десятин в Шульской долине с

виноградниками и дровяными лесами; 25 десятин виноградников в Судакской
долине. Именно Палласу должны быть благодарны жители Крыма за развитие
виноградарства, поставленного на научную основу.
Паллас намного пережил Лаксмана. Он прожил в России 42 года, знал взлеты и
падения, при жизни достиг земной славы и вкусил горечь забвения. В 1810 году
69-летним старцем, больной и изнурённый путешествиями, тяжёлым непрерывным
трудом, семейными неурядицами, бросив всё в России, Паллас вернулся в родной
дом в Берлине, чтобы начать новую жизнь.
Окружённый заботами своей дочери, обрадованный встречей с любимым братом,
радушно и восторженно встреченный старыми друзьями и молодыми натуралистами,
воспитанными на его трудах и преисполненными восхищения его подвигом изучения
далёкой и суровой страны, Паллас продолжал свои научные работы. С жаром юноши
он окунулся в мир новых естественно-географических открытий. Именно в это
время взошла новая звезда первой научной величины - Александр Гумбольдт. Его
судьба также вплетется в арабески российской ботаники, и как знать, не
завязался ли узелок между великим Палласом и блистательным Гумбольдтом где-нибудь
на светском рауте. И не рассказы ли Палласа определили маршрут Гумбольдта по
Сибири, который он осуществит спустя шестнадцать лет.
Здесь следует вспомнить и ещё об одном событии, произошедшем в Берлине,
которое имело громадное значение для российской ботаники. Выпускник Грейф-
свальдского университета Карл Фридрих Ледебур, отправляясь в Дерпт, где
должен был занять профессорскую кафедру, посетил величественного старца. Об этой
встрече Ледебур написал спустя тридцать лет:
«Когда в 1810 году мною наконец, было получено приглашение работать в
России, я воспользовался знакомством со знаменитым Палласом, жившим в то время в
Берлине, чтоб получить от этого многоопытного мужа различные сведения о
стране. С дружеским участием отнесся он к моим стремлениям, надеждам и даже
написал несколько рекомендательных писем в Россию».
Как пишет А.К. Сытин, «личная встреча зачинателя и завершителя "Российской
флоры" состоялась». Осуществилась связь времен, но это уже другая история.
Недолгой была жизнь Палласа в Берлине. Он скончался через год после
возвращения 8 сентября 1811 года на руках своей дочери. Его похоронили в Берлине на
Гальском кладбище. Тихая могила зарастала бурьяном и забвением. Но в 1852
году по инициативе академиков Миддендорфа и Шренка на деньги, собранные среди
академиков Петербургской и Берлинской Академий, на месте погребения был
воздвигнут памятник со следующей эпитафией:
Petrus Simon Pallas
Berolinensis
Academicus Petropolitanus,
multas per terras jactatus,
ut naturam indagaret,
hie tantum requiescit.
Titulus ad ipso conscriptus.
Academiae Scientiarum
Berolinensis et Petropolitana conjunctae.
DCCCLII14
К этому можно было бы добавить только слова императора Павла I в рескрипте
Палласу от 25 марта 1797 года:
«Я вполне уверен, что автор "Российской Флоры" везде употребил своё время
Здесь покоится Пётр Симон Паллас - академик Берлинский и Санкт-Петербургский, многие Земли
посетивший, чтобы природные свойства узнать. Берлинскую и Санкт-Петербургскую Академии
объединивший .

на исследования и открытия, полезные человечеству».
История расставила по своим местам и Палласа, и Лаксмана, и оба они,
несмотря на всю несхожесть своих стремлений, противоречия и, может, вражду,
создали узор в бесконечном орнаменте истории российской ботаники.
Gentiana grandiflora Laxman.
(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)

Ликбез
ч
\
ХАРАКТЕР ФИЗИЧЕСКИХ ЗАКОНОВ
Р. Фейнман
ЛЕКЦИЯ 4. СИММЕТРИЯ ФИЗИЧЕСКИХ ЗАКОНОВ
Для человеческого разума симметрия обладает, по-видимому, совершенно особой
притягательной силой. Нам нравится смотреть на проявление симметрии в
природе, на идеально симметричные сферы планет или Солнца, на симметричные
кристаллы, на снежинки, наконец, на цветы, которые почти симметричны. Однако
сейчас мне хотелось бы поговорить не о симметрии предметов, а о симметрии
самих законов физики. Что такое симметрия предмета - понять легко, но может ли
быть симметричным физический закон? Нет, конечно, но физики получают особое
удовольствие от того, что берут самые обыденные слова и используют их для
обозначения совсем других понятий. В нашем случае некоторые свойства
физических законов казались им очень похожими на те свойства предметов, которые
определяют их симметрию, и физики стали говорить о симметрии физических
законов . Вот о ней-то и пойдет здесь речь.
Что такое симметрия? Посмотрите на меня, и вы убедитесь, что моя левая
половина симметрична правой, по крайней мере, внешне. Точно так же или
несколько иначе симметрична ваза. Что все это значит? Симметричность моего тела оз-

начает, что если перенести все, что у меня есть, справа налево и наоборот,
т.е. если поменять эти две стороны местами, то я буду выглядеть точно так же,
как и раньше. Особого вида симметрией обладает квадрат - его можно повернуть
на 90°, и он снова будет выглядеть так же, как и прежде. Известный математик
Герман Вейль (1885-1955) предложил прекрасное определение симметрии, согласно
которому симметричным называется такой предмет, который можно как-то
изменять, получая в результате то же, с чего вы начали. Именно в этом смысле
говорят о симметрии законов физики. При этом мы имеем в виду, что физические
законы или способы их представления можно изменять так, что это не отражается
на их следствиях. Этим свойством физических законов мы и займемся в данной
лекции.
Простейшим примером симметрии такого рода - и вы сразу поймете, что это
совсем не симметрия правого и левого, - может служить симметрия относительно
пространственного переноса. Вот что мы имеем в виду. Если построить любую
установку и при ее помощи поставить какой-нибудь опыт, а затем взять и
построить точно такую же установку для точно такого же эксперимента с точно таким
же объектом, но в другом месте, не здесь, а там, т.е. просто перенести наш
опыт в другую точку пространства, то окажется, что во время обоих опытов
происходит в точности одно и то же. Конечно, это утверждение не нужно понимать
слишком упрощенно. Если бы я на самом деле построил здесь, где я сейчас сижу,
какую-нибудь установку, а затем попытался перенести ее на 6 м влево, то она
вошла бы в стену, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Поэтому, говоря
о симметрии относительно пространственных переносов, необходимо учитывать
все, что играет в эксперименте существенную роль, и переносить все это вместе
с установкой. Возьмем, например, какую-нибудь систему с маятником и попробуем
перенести ее на 20 тысяч миль вправо. Ясно, что система не будет работать
правильно, так как колебания маятника зависят от притяжения Земли. Но если
представить себе, что вместе с установкой я переношу и нашу планету, то
система будет работать по-прежнему. В том-то и дело - нужно переносить сразу
все, что имеет хоть малейшее значение. Это правило звучит довольно нелепо. В
самом деле, можно просто перенести экспериментальную установку, а если она не
заработает, сказать, что мы перенесли еще не все, - и вы оказываетесь правы и
в том и в другом случае. Но на самом деле это не так, ибо вовсе не очевидно,
что мы обязательно будем правы. Интереснейшее свойство природы как раз и
заключается в том, что всегда удается перенести достаточно материала, чтобы
установка вела себя, как и раньше. А это уже не пустые слова.
Мне хотелось бы на примере показать, что это утверждение правильно. Возьмем
в качестве иллюстрации закон всемирного тяготения, утверждающий, что сила
взаимного притяжения двух тел обратно пропорциональна квадрату расстояния
между ними. Напомню, что тела реагируют на силу изменением скорости в
направлении силы. Возьмем теперь два тела, скажем, планету, вращающуюся вокруг
Солнца, и перенесем эту пару в другую часть Вселенной. Расстояние между ними,
естественно, не изменится и, следовательно, не изменяется и действующие между
ними силы. Более того, в новой ситуации сохранится и скорость движения, и все
пропорции происходящих изменений, и в одной системе все будет происходить
точно так же, как и в другой. Уже то, что в законе всемирного тяготения
используется "расстояние между двумя телами", а не какое-то расстояние до
центра Вселенной, показывает, что этот закон допускает переносы в пространстве.
Вот в этом и заключается одна из симметрии физических законов - симметрия
относительно пространственных переносов. Другое свойство симметрии связано с
тем, что для физических законов не существенны и сдвиги во времени. Запустим
планету вокруг Солнца в определенном направлении. И предположим, что мы могли
бы запустить ее же снова на 2 часа или на 2 года позже, запустить снова с
самого начала точно таким же образом при точно таком же исходном расположении

планет и Солнца, как и при первом запуске. Тогда все будет происходить точно
так же, как и в первом случае, поскольку вновь закон всемирного тяготения
говорит о скорости и нигде не пользуется понятием абсолютного времени, в
определенный момент которого необходимо начать измерения. По совести говоря,
именно в этом конкретном примере мы не очень уверены в справедливости наших
утверждений. Когда мы говорили о законах гравитации, мы упомянули о
возможности изменения гравитационных сил во времени. А это означало бы, что наше
предположение о допустимости сдвигов во времени неверно. Ведь если
гравитационная постоянная через миллиард лет окажется меньше, чем сейчас, то неверно
утверждать, что через миллиард лет движение наших экспериментальных планет и
Солнца будет точно таким же, как и сегодня. Но, насколько мы это знаем сейчас
(а я говорю здесь о законах физики в том виде, в каком они нам известны
сегодня, - хотя, поверьте, не отказался бы от возможности поговорить о них с
позиций завтрашнего дня), сдвиг во времени не имеет никакого значения.
Известно, что в одном отношении это на самом деле не так. Это верно лишь в
том, что касается законов физики. Но факты (а они могут сильно расходиться с
известными нам законами) свидетельствуют, по-видимому, о том, что Вселенная
имеет определенное начало во времени и что сейчас эта Вселенная постоянно
расширяется. Могут сказать, что здесь мы тоже должны воспроизводить
"географические" условия, как и при пространственных переносах, когда мы вынуждены
были переносить не только установку, но и все остальное. В том же самом
смысле можно утверждать, что для переноса во времени справедливо аналогичное
правило и что нам нужно смещать во времени процессы расширения Вселенной вместе
со всем остальным. Тогда мы должны были бы проводить наш второй эксперимент,
сдвигая во времени момент рождения нашей Вселенной. Но не нам создавать
вселенные . На этот процесс мы не можем оказать никакого влияния, и мы не можем
даже получить экспериментальным путем хоть какое-нибудь представление о нем.
Поэтому настолько, насколько это касается точных наук, мы ничего не можем
сказать по этому поводу. Просто-напросто дело в том, что условия
существования Вселенной, по-видимому, меняются во времени и галактики непрерывно
удаляются друг от друга, так что если бы в каком-нибудь научно-фантастическом
романе вы проснулись где-то в неизвестном будущем, то, измерив средние
расстояния между галактиками, вы смогли бы узнать, о каком времени идет речь. Это
значит, что с течением времени Вселенная не будет выглядеть так же, как она
выглядит сейчас.
Однако сегодня принято проводить грань между физическими законами, которые
говорят о том, каким будет движение, если оно началось при определенных
условиях, и утверждениями о том, как была создана наша Вселенная, поскольку о
последнем мы знаем совсем мало. Обычно считают, что астрономическая история,
или космогоническая теория, - это не совсем то же, что законы физики. Правда,
если вы спросите меня, в чем тут разница, то я окажусь в затруднительном
положении . Самая характерная черта физического закона - это его общность, но
если на белом свете существует что-нибудь действительно общее, то это факт
разбегания всех небесных тел. Поэтому я не знаю точно, в чем тут разница.
Если же условиться не обращать внимания на процессы, связанные с возникновением
Вселенной, а брать лишь настоящие физические законы, известные нам, то сдвиг
во времени не будет играть никакой роли.
Приведем еще несколько примеров законов симметрии. Один из них связан с
фиксированными пространственными поворотами. Если проводить какой-либо опыт с
установкой, построенной в каком-нибудь определенном месте, а затем взять
другую точно такую же установку (возможно, перенесенную в другую точку
пространства, где посвободнее) и повернуть ее так, чтобы все ее оси имели другую
ориентацию, то установка будет работать точно таким же образом, как и раньше.
Конечно, при этом нам снова нужно повернуть и все остальное, существенное для

эксперимента. Если речь идет о дедовских часах, и вы положите их на бок,
маятник просто уткнется в стенку футляра, и часы остановятся. Но если вместе
с часами повернуть и Землю (которая и так все время поворачивается), часы
будут идти по-прежнему.
Математическое описание этой возможности поворота представляется довольно
интересным. Для того чтобы описать, как протекает какой-либо процесс, мы
пользуемся числами, показывающими, о каком месте идет речь. Эти числа
называют координатами точки, и иногда нам приходится брать три числа,
показывающих, как высоко над некоторой плоскостью расположена наша точка, как
далеко она впереди или сзади (если число отрицательное) от нас и насколько она
смещена от нас вправо или влево. Те, кто был в Нью-Йорке, знают, что
устроенная таким образом нумерация улиц очень удобна, или, точнее, была удобна до
тех пор, пока не изменили название Шестой авеню.
Рис. 26. а - положение точки Р относительно меня характеризуется
двумя числами х и у, число х показывает, насколько далеко вперед
ушла от меня точка Р, а число у - насколько она смещена влево; б
- положение той же самой точки Р характеризуется двумя другими
числами, если я стою на прежнем месте, но повернулся в сторону.
Поворот в пространстве с математической точки зрения выглядит следующим
образом. Если я указываю положение некоторой точки (рис. 26), сообщая ее
координаты х и у, а кто-то другой, повернувшись лицом в сторону, задает положение
точки координатами х' и у', определенными относительно его собственного
положения, то, как легко видеть, моя координата х представляет собой "смесь"
обеих координат, вычисленных другим наблюдателем.
Формула преобразования такова, что каждая координата х и у превращается в
смесь двух координат х' и у'. Так вот, законы природы должны быть такими, что
если смешать координаты подобным образом и подставить полученные выражения в

уравнения, эти уравнения должны сохранять свой вид. Именно в этом состоит
математическое проявление указанной симметрии. Вы записываете уравнения в
определенных символах, затем находите способ замены этих символов х и у на новые
х' и у', каждый из которых связан со старыми х и у определенной формулой, и
после замены уравнения по-прежнему выглядят так, как и раньше, разве что у х
и у появились штрихи. А это, в конечном счете, означает, что другой
наблюдатель увидит на своей установке точно то же, что я вижу в своей, хотя она и
повернута.
Приведу еще один очень интересный пример закона симметрии. Он связан с
равномерным движением по прямой. Считается, что законы физики не меняются при
равномерном движении по прямой. Это утверждение получило наименование
принципа относительности. Возьмем космический корабль, какое-нибудь устройство в
нем, выполняющее определенную работу, и возьмем другое совершенно такое же
устройство, установленное здесь, на Земле. Тогда, если космический корабль
будет двигаться с постоянной скоростью, наблюдатель на борту корабля,
изучающий поведение устройства, не заметит в нем ничего нового по сравнению со
мной, наблюдающим поведение неподвижного устройства на Земле. Конечно, если
движущийся наблюдатель выглянет в иллюминатор или налетит на какое-то
препятствие, это совсем другое дело. Но в остальном, пока он движется с постоянной
скоростью по прямой, законы физики кажутся ему точно такими же, что и мне. А
раз это так, я не могу решить, кто же из нас движется.
Прежде чем идти дальше, мне хотелось бы подчеркнуть, что во всех этих
преобразованиях и всех этих законах симметрии мы не говорили о переносе
Вселенной в целом. В случае сдвигов по времени говорить о таком сдвиге для всех
процессов Вселенной значило бы вообще ничего не сказать. Точно так же нет
никакого разумного содержания и в утверждении, что если бы можно было перенести
всю нашу Вселенную в другое место в пространстве, ничего не изменилось бы.
Замечательно во всех этих законах вот что: если взять какую-то установку и
перенести ее в другое место, убедиться в выполнении целого ряда условий и
перенести туда же достаточно дополнительных устройств, то окажется, что нам
удалось выделить часть нашей Вселенной и переместить ее относительно
оставшейся части, и это не приводит для наблюдаемого явления к каким-либо
последствиям, все останется, как и раньше.
В случае принципа относительности это значит, что тот, кто летит в космосе
по прямой с постоянной скоростью относительно среднего положения нашей
Вселенной, не заметит никаких признаков своего движения. Иначе говоря, опыты,
поставленные внутри движущегося тела и не связанные с выглядыванием в окошко,
не позволяют определить по каким-либо признакам, движемся ли мы относительно
всех звезд в совокупности или нет.
Это утверждение было впервые высказано Ньютоном. Рассмотрим его закон
всемирного тяготения. Он утверждает, что силы взаимодействия между массами
обратно пропорциональны квадрату расстояния между ними и что каждая сила
вызывает изменение скорости.
Предположим теперь, что мне удалось построить теорию движения планеты,
вращающейся вокруг неподвижного Солнца, а мне хочется выяснить, что происходит с
планетой, вращающейся около движущегося Солнца. Во втором случае все скорости
отличны от тех, которые наблюдаются в первом случае, к их старым значениям
нужно прибавить некоторую постоянную скорость. Но закон содержит утверждение
лишь относительно изменений скорости, а поэтому на самом деле получается, что
все силы, действующие на планету неподвижного Солнца, в точности такие же,
как и для планеты дрейфующего Солнца, и, следовательно, все изменения
скорости для обеих планет одинаковы. Поэтому любая дополнительная скорость, с
которой мы начинаем во втором случае, сохраняет свое значение, и все изменения
скорости накапливаются помимо этого.

Окончательный результат таких математических рассуждений говорит, что если
добавить всем телам постоянную скорость, то они по-прежнему в точности будут
подчиняться тем же законам, что и раньше. Вот поэтому, изучая Солнечную
систему и траектории движения планет вокруг Солнца, мы не можем решить,
неподвижно ли Солнце относительно нашей Вселенной или оно движется. В соответствии
с законом Ньютона такое движение Солнца никак не отражается на движении
планет вокруг Солнца. Поэтому Ньютон добавлял: "Движение тел в пространстве
относительно друг друга одно и то же, независимо от того, неподвижно ли это
пространство относительно звезд или движется по прямой с постоянной
скоростью" .
Время шло, и после Ньютона были открыты новые законы, и в их числе законы
электродинамики Максвелла (1831-1879) . Одно из следствий законов
электродинамики заключается в том, что должны существовать волны, электромагнитные волны
(световые волны могут служить их примером), которые распространялись бы со
скоростью 299 792 км/с, ни больше, ни меньше. То есть именно 299 792 км/с,
что бы там ни было. Но тогда нетрудно решить, что же находится в покое, а что
движется, так как закон, согласно которому свет распространяется со скоростью
~300 ООО км/с, наверняка (с первого взгляда) не таков, чтобы позволить
наблюдателю двигаться без каких-либо видимых изменений. Очевидно, не правда ли,
что если вы находитесь в космическом корабле и летите со скоростью 200 ООО
км/с в каком-то направлении, а я останусь на Земле и направлю пучок света,
распространяющийся со скоростью 300 ООО км/с, через маленькую дырочку в вашей
кабине, то, поскольку вы движетесь со скоростью 200 000 км/с, вам будет
казаться, что свет распространяется лишь со скоростью 100 000 км/с. Но, как
выяснилось, если действительно поставить такой эксперимент, то вам будет
казаться, что свет распространяется со скоростью 300 000 км/с относительно вас,
а мне - что он распространяется со скоростью 300 000 км/с относительно меня!
Явления природы не так-то просто понять, и описанный экспериментальный факт
настолько противоречил здравому смыслу, что и сейчас еще находятся люди, не
верящие в этот результат! Но раз за разом опыты показали, что скорость
распространения света равна 300 000 км/с независимо от того, как быстро мы сами
движемся. Возникает вопрос, как же это может быть. Эйнштейн, так же как и
Пуанкаре (1854-1912), понял, что единственное объяснение, позволяющее двум
движущимся относительно друг друга наблюдателям получать одинаковое значение
скорости света, заключается в том, что их восприятие времени и пространства
неодинаково, что часы космического корабля идут не так, как на Земле, и т.д.
Вы можете возразить: "Но если часы все же идут и я, находясь в космическом
корабле, стану наблюдать за ними, то я смогу заметить, что они отстают". Нет,
не можете, часы вашего мозга также будут идти медленнее обычного! Вот так,
предусмотрев соответствующие изменения абсолютно всех процессов, происходящих
в космическом корабле, удалось сочинить теорию, в соответстви с которой
скорость света в космическом корабле равна 300 000 космических километров в
космическую секунду, а здесь, на Земле, - 300 000 моих километров в мою секунду.
Это очень хитрая теория, и достойно удивления уже то, что построить такую
теорию вообще оказалось возможным.
Я уже упоминал об одном из следствий принципа относительности, а именно о
невозможности определить изнутри скорость движения по прямой. Помните, в
предыдущей лекции речь шла о двух космических кораблях А и В (см. рис. 18) . В
каждом конце корабля В происходило некоторое событие. Человек, стоящий
посредине этого корабля, утверждал, что два события (х и у) в двух противоположных
концах его корабля произошли одновременно, так как, стоя посреди корабля, он
увидел световой сигнал о каждом из этих событий одновременно. Но человек,
находившийся в корабле А, движущемся в это время с постоянной скоростью по
отношению к кораблю В, увидел оба эти явления не сразу, а сначала х и уж потом

у, так как световой сигнал о событии х дошел до него раньше, чем сигнал о
событии у. Ведь он двигался вперед. Вы видите одно из следствий симметрии
относительно прямолинейного движения с постоянной скоростью (где слово
"симметрия" должно означать, что вы не можете решить, чья точка зрения правильна);
когда я говорю, что событие происходит в мире "сейчас", в этом нет никакого
смысла.
А
У ft
У х
Положение
о мом&нт Синтий
Положение б момент.
Рис. 18.
Если вы движетесь по прямой с постоянной скоростью, то события, которые
кажутся вам одновременными, это не те события, которые кажутся одновременными
мне, хотя бы в тот самый момент, когда я наблюдаю одновременные события, мы и
находились в одной точке. Нам не удастся договориться, что следует понимать
под словом "сейчас" на расстоянии. А это приводит к необходимости коренных
изменений наших представлений о пространстве и времени, чтобы можно было
сохранить принцип, согласно которому нельзя обнаружить изнутри равномерное
движение по прямой. Ведь получается, что с одной точки зрения два события
кажутся одновременными, а с другой - нет, если они происходят не в одном месте, а
разнесены на определенное расстояние.
Нетрудно видеть, что это очень напоминает преобразование пространственных
координат. Если я встану лицом к аудитории, то рампа эстрады, на которой я
нахожусь, оказывается на одном уровне со мной. У нее постоянное х и
меняющиеся значения у. Но если я повернусь на 90° и посмотрю на те же стены, но уже с
новой точки зрения, то одна из них окажется впереди меня, а другая сзади, и
им соответствуют разные значения х'. Точно таким же образом два события,
которые с одной точки зрения кажутся одновременными (одно и то же значение t),
с другой - могут казаться происходящими в разные моменты времени (разные
значения t'). Другими словами, мы обобщаем здесь поворот в двумерном
пространстве, о котором речь шла раньше, на случай пространства и времени, образующих
вместе четырехмерную вселенную.
Добавление времени в качестве новой координаты к трем пространственным
координатам - это не просто искусственный прием, как объясняется в большинстве
научно-популярных книг, где говорится: "Мы добавляем временную координату к
пространственным, потому что нельзя ограничиться указанием местоположения
точки, нужно сказать еще и когда". Все это верно, но это не привело бы еще к
образованию настоящего четырехмерного мира. Это означало бы лишь положить
рядом две разные вещи. Настоящее пространство в известном смысле
характеризуется тем, что оно существует само по себе, независимо от какой-то частной
выбранной точки зрения, и когда мы смотрим под разными углами, часть того, что
"спереди" или "сзади", может смешаться с тем, что "справа" или "слева". Точно
так же и то, что "было" или "будет" во времени, может частично смешиваться с
тем, что "там" или "здесь" в пространстве. Пространство и время оказываются

неразрывно связанными между собой. После этого открытия Минковский заметил,
что "отныне пространство само по себе и время само по себе должны обратиться
в фикции, и лишь некоторый вид соединения обоих должен еще сохранить
самостоятельность" .
Этим конкретным примером я занимаюсь так подробно потому, что, по сути
дела, именно отсюда и начинается настоящее изучение симметрии физических
законов . Именно Пуанкаре предложил исследовать, что можно делать с уравнениями,
не меняя при этом их вида. Именно ему принадлежит идея обратить внимание на
свойства симметрии физических законов. В симметрии относительно
пространственных переносов, сдвигов во времени и т.п. не было особой глубины. Симметрия
же относительно равномерного прямолинейного движения очень интересна, и из
нее вытекают самые разнообразные следствия. Более того, эти следствия можно
распространять на законы, которых мы не знаем. Например, предполагая, что
этот принцип справедлив и для распада u-мезонов, мы можем утверждать, что при
их помощи нельзя узнать, как быстро движется космический корабль. А это
значит, что мы знаем хоть что-то о законах u-мезонного распада, хотя у нас нет
никаких сведений о том, чем же, собственно, вызывается этот распад.
У физических законов есть немало и других свойств симметрии, и некоторые из
них совсем другого рода. Я упомяну только несколько. Одно из подобных свойств
состоит в том, что один атом можно заменить другим того же типа и это никак
не скажется на любом явлении. Позволительно спросить: "А что значит одного
типа?" И мне остается только ответить, что однотипные атомы позволяют
заменять один другим без каких-либо последствий! Не правда ли, создается
впечатление, что физики все время занимаются какой-то бессмыслицей. Атомы бывают
разных типов, и если вы замените один атом атомом другого типа, то что-то
изменится, а если того же типа, то ничего не изменится - и мы никогда не выйдем
из заколдованного круга. Но настоящий смысл нашего утверждения состоит в том,
что атомы одного типа существуют, что можно найти такие группы или классы
атомов, в которых замена одного атома другим не будет иметь никакого
значения. А так как количество атомов в таком крошечном кусочке вещества, как моль
данного вещества, оценивается числом с 23 нулями, нам очень важно, что
некоторые из них одинаковы, что не все они совершенно различны. На самом деле
очень важно, что мы можем разделить их на конечное число (несколько сотен)
различных типов, а раз это так, то наше утверждение о том, что один атом
можно заменить без каких-либо последствий другим, однотипным, несет совсем
немало информации.
Наиболее важно это для квантовой механики. К сожалению, я не могу объяснить
этого здесь, отчасти (и только отчасти) потому, что лекция предназначена
аудитории без математической подготовки. Но и для подготовленного читателя это
хитрый вопрос. В квантовой механике утверждение, что один атом можно заменить
другим, однотипным, приводит к удивительным следствиям. Оно объясняет
странное явление, наблюдаемое в жидком гелии, который течет по трубам, не
испытывая какого-либо сопротивления, просто течет себе и течет и так никогда и не
останавливается. Оно даже лежит в основе всей периодической системы элементов
и объясняет, откуда берутся те силы, что не дают мне провалиться сквозь пол.
Здесь я не могу говорить обо всем этом подробно, но мне хочется подчеркнуть
важность исследования этих принципов.
Теперь вам может показаться, что все законы физики симметричны относительно
любых изменений. Чтобы вы так не думали, я приведу несколько примеров. Первый
из них - изменение масштаба. Неверно, что если вы построите одну установку, а
затем другую, каждая деталь которой будет точным повторением соответствующей
детали предыдущей установки и будет сделана из того же материала, но только в
два раза крупнее, то она будет работать точно таким же образом, что и первая.
Те, кто уже привык иметь дело с атомами, знают об этом, так как если я умень-

шу установку в десять миллиардов раз, то на нее придется около пяти атомов, а
из пяти атомов не сделаешь, например, станка.
Совершенно очевидно, что так сильно мы не можем менять масштаб. Но это было
ясно и до того, как начала проясняться атомарная картина мира. Возможно, вы
время от времени обращали внимание на статьи в газетах, в которых говорится,
что кто-то построил собор из спичек - многоэтажный, гораздо более готический,
чем самый готический из соборов, и такой изящный и т.д. Почему же мы никогда
не строим таких же настоящих соборов из огромных бревен, с той же степенью
изящества, с тем же вкусом к деталям? Ответ таков - если бы вы построили
такой собор, то он оказался бы настолько высоким и тяжелым, что рухнул бы. Да!
Ведь мы забыли, что, сравнивая две вещи, нужно менять все, что входит в
систему! На маленький собор действуют силы притяжения Земли, так что для
сравнения необходимо, чтобы на большой собор действовали силы Земли, увеличенной в
нужное число раз. Это еще хуже. Земля больших размеров будет еще сильнее
притягивать , а тогда ваши балки и подавно сломаются.
Тот факт, что законы физики не остаются неизменными при изменении масштаба,
впервые был обнаружен Галилеем. Рассуждая о прочности костей и балок, он
приводит такие соображения. Если вам требуются кости для более крупного
животного, которое, скажем, в два раза выше, толще и длиннее нормального, то вес
этого животного увеличится в восемь раз, и, следовательно, вам нужны кости,
которые выдерживали бы восьмикратную нагрузку. Но прочность кости зависит от
размеров ее поперечного сечения, а поэтому если вы увеличите все кости по
сравнению с прежним в два раза, то их поперечное сечение увеличится лишь в
четыре раза, и, следовательно, они смогут выдерживать лишь четырехкратную
нагрузку. В его книге "Диалог о двух новых науках" вы найдете рисунки
воображаемых костей гигантской собаки совершенно других пропорций. Мне кажется,
Галилей считал, что открытие этого факта несимметричности законов природы
относительно изменения масштаба не менее важно, чем открытые им законы движения,
и именно поэтому он включил и то и другое в свою книгу "Диалог о двух новых
науках".
Вот еще один пример асимметрии закона физики. Если вы вращаетесь с
постоянной угловой скоростью в космическом корабле, то неправильно было бы
утверждать , что вы этого не заметите. Напротив. У вас начнется головокружение.
Появятся и другие признаки: все предметы будут отброшены к стенам
центробежной силой (называйте ее, как хотите - я надеюсь, что в этой аудитории нет
преподавателей физики для первокурсников, которые захотели бы поправить
меня) . Определить, что Земля вращается, можно при помощи маятника или
гироскопа, и вы, возможно, слышали, что в различных обсерваториях и музеях имеются
маятники Фуко (1819-1868), которые служат для доказательства факта вращения
Земли без наблюдения за звездами. Мы можем, не выглядывая наружу, сказать,
что мы вращаемся с постоянной угловой скоростью на Земле, потому что при
таком движении законы физики не остаются неизменными.
Многие указывают на то, что на самом деле Земля вращается относительно
галактик , и говорят, что если бы мы поворачивали галактики вместе с Землей, то
законы не изменились бы. Ну, я лично не знаю, что произошло бы, если бы мы
могли поворачивать всю Вселенную, и в настоящее время мы даже не знаем, как
за это взяться. Точно так же в настоящее время у нас нет теории, которая
описывала бы влияние галактик на земные явления так, чтобы из нее (естественным
образом, а не в результате обмана или натяжек) следовало, что инерция
вращения, эффекты вращения, скажем, вогнутая форма поверхности воды во вращающемся
ведерке - все это объяснялось действием сил, создаваемых предметами,
находящимися в непосредственной близости.
Пока не известно, справедливо это или нет. Что так должно быть, говорится в
принципе Маха, но справедливость этого принципа еще не была доказана. Экспе-

риментально проще ответить на такие вопросы. Если мы вращаемся с постоянной
скоростью относительно туманностей, наблюдаем ли мы при этом какие-либо
специфические явления? Да. А если мы движемся в космическом корабле по прямой с
постоянной скоростью относительно туманностей, увидим ли мы в этом случае
какие-либо специфические явления? Нет. Это совершенно разные вещи. Нельзя
утверждать, что всякое движение относительно. Не в этом содержание принципа
относительности . Он утверждает лишь, что нельзя обнаружить изнутри равномерного
и прямолинейного (относительно туманностей) движения.
Еще один закон симметрии, о котором я хочу поговорить теперь, интересен и
сам по себе, и своей историей. Он связан с вопросом о зеркальном
пространственном отражении. Пусть я построил какую-то установку, скажем часы, а затем
вблизи построил другие часы, являющиеся зеркальным отображением первых. Они
подходят друг к другу, как две перчатки, правая и левая; каждая пружина,
которая заводится в одних часах в одну сторону, в других часах заводится в
другую и т.д. Я завожу и те и другие часы, ставлю на них одинаковое время, и
пусть они себе идут. Вопрос - будут ли они показывать всегда одно и то же
время или нет? Будет ли весь механизм одних часов, как в зеркале, повторять
поведение другого? Не знаю, какой ответ на эти вопросы покажется вам
правильным. Вероятнее всего, положительный, так думает большинство. Конечно, мы не
имеем сейчас в виду географию. Пользуясь географией, мы можем разобраться,
где право и где лево, Мы можем сказать, например, что если мы находимся во
Флориде и повернемся лицом к Нью-Йорку, то океан окажется у нас справа. Это
позволяет различать право и лево, и если в наших часах используется морская
вода, то зеркальное отображение часов не будет ходить, так как
соответствующая часть механизма не попадет в воду. Тогда вам пришлось бы предположить,
что для вторых часов изменилась и география Земли: вы помните, зеркально
отобразиться должно все существенное.
Нас не интересует сейчас и история. Если вы раздобудете на заводе винт, то,
вероятнее всего, у него будет правая резьба, и вы можете утверждать, что
вторые часы не будут вести себя точно так же, поскольку для них будет труднее
достать нужные винтики. Но это относится лишь к характеру вещей, которые
обычно выпускает наша промышленность. Так или иначе, вероятнее всего, что
наше первое предположение будет таким: зеркальное отображение ничего не меняет.
В самом деле, законы тяготения, оказывается, таковы, что в часах, действие
которых основано на этих законах, ничего не изменится. Подобным же свойством
обладают и законы электричества и магнетизма, так что, если в наших часах
есть к тому же и электрическая или магнитная начинка, какие-то там провода,
токи и т.п., вторые часы будут по-прежнему работать в полном согласии с
первыми. Ничего не изменится также, если в наших часах используются обычные
ядерные реакции. Но есть явления, для которых эта разница существует, и я
сейчас перейду к этому вопросу.
Возможно, вы слышали, что измерять концентрацию сахара в воде можно,
пропуская через воду поляризованный свет. Так вот, возьмем кусок поляроида,
пропускающего лишь свет с определенной поляризацией, и пропустим луч света через
него и через сахарный раствор. Мы увидим, что если после прохождения через
сахарный раствор луч пройдет еще через один кусок поляроида, то чем толще
пройденный слой раствора, тем больше вправо нужно будет повернуть второй
кусок поляроида, чтобы на выходе увидеть луч света. Теперь, если вы попробуете
пропускать свет через тот же раствор, но в обратном направлении, то окажется,
что вам снова придется поворачивать выходной кусок поляроида вправо. Вот мы и
получили разницу между правым и левым. Сахарный раствор и пучок света можно
использовать в часах. Пусть у нас есть сосуд с сахарной водой, и мы
пропускаем через него луч света, а второй кусок поляроида повернули так, что он
пропускает весь свет. Предположим затем, что мы воспроизведем зеркальное отобра-

жение всей этой конструкции во вторых часах, надеясь, что плоскость
поляризации света повернется влево. Ничего не выйдет. Свет, как и в первых часах,
будет поворачиваться вправо, и второй кусок поляроида его не пропустит. Значит,
при помощи сахарного раствора мы сможем обнаружить разницу между нашими двумя
часами.
Это замечательный факт, и с первого взгляда кажется, что физические законы
не обладают симметрией относительно зеркальных отображений. Но сахар, которым
мы пользовались во время наших опытов, вероятнее всего, изготовлен из
сахарной свеклы. Молекулы же сахара сравнительно просты, и их можно воспроизвести
в лаборатории из углекислого газа и воды после большого числа промежуточных
преобразований. Так вот, если вы поставите аналогичный опыт с искусственным
сахаром, который химически ничем не отличается от обычного, то окажется, что
поляризация света при этом вообще не меняется.
Сахаром питаются бактерии, и если внести бактерии в водный раствор
искусственного сахара, то окажется, что они съедают лишь половину сахара, и после
того, как они съедят ее, плоскость поляризации света, пропускаемого через
оставшуюся сахарную воду, станет поворачиваться влево. Это можно объяснить
следующим образом. Сахар представляет собой сложную молекулу, некоторый набор
атомов, образующих сложную конструкцию. Если собрать конструкцию,
представляющую собой зеркальное отображение первой, сохраняя все расстояния между
любыми парами атомов и энергию молекул, то для всех химических явлений, не
затрагивающих процессов жизни, они неразличимы. Но живые существа различают эти
два типа молекул. Например, бактерии едят лишь молекулы одного типа и не едят
молекул другого. Тот сахар, который получается из сахарной свеклы, состоит из
молекул только одного сорта, только правосторонних молекул, и поэтому
поляризует свет только в одном направлении. Только такого типа молекулы съедобны
для бактерий. Но когда мы синтезируем сахар из веществ, которые сами по себе
не являются асимметричными, а представляют собой простые газы, мы синтезируем
молекулы обоих типов в равных количествах. Если теперь в такой сахар попадают
бактерии, то они съедают молекулы одного типа и оставляют нетронутыми
молекулы другого. Вот почему поляризация света оставшейся сахарной водой изменяется
в другом направлении, чем обычно. Как выяснил Пастер, эти два типа сахара
можно различать, рассматривая их кристаллы под микроскопом.
Мы можем с полной определенностью показать, что все это действительно так,
и мы можем разделять оба типа сахара, не дожидаясь помощи бактерий, если нам
это понадобится. Но гораздо интереснее, что это умеют и бактерии. Значит ли
это, что жизненные процессы не подчиняются обычным физическим законам? По-
видимому, нет. Похоже, что в живых организмах много-много очень сложных
молекул и что у всех у них есть определенная ориентация. Одними из наиболее
характерных молекул живых организмов являются белковые молекулы. Такие молекулы
закручиваются в виде штопора, причем закручиваются вправо. Настолько,
насколько можно утверждать сейчас, если бы нам удалось создать химическим путем
точно такие молекулы, но закрученные влево, а не вправо, то эти молекулы не
смогли бы выполнять своих биологических функций, так как, столкнувшись с
другими белковыми молекулами, они не смогут взаимодействовать с ними обычным
образом. Левая резьба подходит к левой резьбе, но не подходит к правой. Вот
почему бактерии с правой резьбой в своем химическом нутре могут отличить правый
сахар от левого.
Как же так получилось? Физики и химики не могут различать таких молекул и
могут синтезировать лишь молекулы обоих видов, а биология может. Можно
думать , что объясняется это так: давным-давно, когда жизнь только зарождалась,
случайным образом возникла одна молекула, которая стала затем размножаться
самовоспроизведением и т.д. до тех пор, пока много-много лет спустя не
появились эти забавные бурдюки с разветвляющимися на концах отростками, которые

могут стоять и без конца очень быстро говорить что-то друг другу... Но ведь
мы всего лишь потомки этих первых нескольких молекул, и чисто случайно
оказалось, что у этих первых молекул одна ориентация, а не другая. Эти молекулы
могли быть либо одного типа, либо другого, либо с левой, либо с правой
ориентацией, а затем они начали воспроизводиться и размножаться, и усложнялись все
дальше и дальше. Собственно, таким же образом обстоит дело и с нарезанием
винтов в промышленности. Пользуясь винтами с правой резьбой, вы делаете новые
винты с правой резьбой и т. д. Тот факт, что все молекулы живых организмов
имеют одинаковое "направление резьбы", по-видимому, глубочайшим образом
доказывает , что все живое на Земле произошло от одних и тех же предков на
молекулярном уровне.
Для того чтобы лучше разобраться в вопросе о том, симметричны ли законы
физики относительно изменения правого на левое и наоборот, мы можем
сформулировать его следующим образом. Предположим, что мы разговариваем по телефону с
каким-нибудь жителем Марса или звезды Арктур и хотим рассказать ему, как все
выглядит здесь, на Земле. Прежде всего, как объяснить ему значение слов?
Этот вопрос тщательно исследовал профессор Морисон из Корнеллского
университета. Он предлагал такой способ: начать говорить ему "тик, раз; тик, тик,
два; тик, тик, тик, три; ..." и т.д. Довольно скоро наш приятель научился
узнавать числа. Как только он разберется в нашей системе счисления, вы можете
написать ему целую последовательность чисел, соответствующих относительным
массам различных атомов, а затем продиктовать "водород 1,008", затем
дейтерий , затем гелий и т. д. Посидев некоторое время над сообщенными ему числами,
наш приятель догадается, что они совпадают с известными ему отношениями весов
элементов и что, следовательно, сопровождающие их слова должны быть
названиями этих элементов. Так мало-помалу мы можем построить общий язык. Но здесь
возникают проблемы.
Представьте себе, что вы совсем уже привыкли к нашему новому знакомому, и в
один прекрасный день вы слышите: "А знаете ли, вы удивительно мне симпатичны.
Хотелось бы знать, как вы выглядите". Вы начинаете: "Наш рост что-то около
одного метра восьмидесяти сантиметров". Один метр восемьдесят сантиметров? А
что такое метр?" - спрашивает он. "Ну, это очень просто: сто восемьдесят
сантиметров - это в восемнадцать миллиардов раз больше размера атома водорода",
- говорите вы. И это не шутка - это один из способов объяснить, что такое
1,80 м кому-нибудь, кто пользуется другой мерой длины, при условии, что вы не
можете послать ему какой-нибудь эталон, и что у вас нет какого-либо предмета,
который виден и вам, и ему. Итак, мы можем сообщить нашему знакомому свои
размеры. Это возможно потому, что законы физики не остаются неизменными в
результате изменения масштаба, и, следовательно, мы можем этим воспользоваться
для того, чтобы определить, каким же масштабом каждый из нас пользуется. Вот
так мы и описываем себя: рост - 1,80 м, внешняя симметрия, конечности и т.д.
Затем наш марсианин говорит: "Все это очень интересно, но как вы устроены
внутри?" Тогда мы рассказываем ему про сердце и про все остальное и говорим:
"Сердце расположено слева".
Все упирается в то, как объяснить марсианину, что такое лево и что такое
право. "Ну, - скажете вы, - возьмем сахарную свеклу, сделаем сахар, растворим
его в воде и окажется...", но то-то и оно, что на Марсе не растет сахарная
свекла. Да, кроме того, нам никак не узнать, не привела ли случайность в
начале эволюции жизни на Марсе (даже если она привела к возникновению белков,
аналогичных здешним) к выделению противоположной ориентации. Так что мы не
знаем, как ему объяснить это. Поразмыслив на эту тему довольно долго, вы это
поймете и решите, что это вообще невозможно.
Но приблизительно пять лет тому назад был проделан один эксперимент,
результаты которого были сплошной загадкой. Я не буду здесь вдаваться в подроб-

ности, но мы оказывались во все большем и большем затруднении, во все более и
более парадоксальном положении, пока, наконец, Ли и Янг1 не высказали
предположения, что, может быть, принцип симметрии относительно правого и левого,
согласно которому природа не реагирует на зеркальное отображение, неверен, и
тогда это позволит разрешить целый ряд загадок. Ли и Янг предложили некоторые
более прямые экспериментальные доказательства, и я очень коротко расскажу о
самом прямом из них.
Возьмем явление радиоактивного распада, в котором испускаются электрон и
нейтрино, например то, о котором мы уже говорили раньше и которое связано с
распадом нейтрона на протон, электрон и антинейтрино. Есть еще много других
реакций радиоактивного распада, при которых заряд ядра увеличивается на
единицу и испускается электрон. Но здесь интересно вот что: если измерить
вращение этого электрона - а электроны испускаются, вращаясь вокруг собственной
оси, то окажется, что все они вращаются справа налево (если смотреть им
вслед, т.е. когда они испускаются в южном направлении, то вращаются так же,
как и Земля) . В том, что испускаемые электроны всегда вращаются в одном
направлении, что у них, так сказать, левосторонняя ориентация, есть
определенный смысл. Дело здесь обстоит так, как будто при р-распаде у ружья,
стреляющего электронами, нарезной ствол. Нарезать ствол можно двумя способами. Здесь
всегда есть направление "наружу", и у вас всегда есть выбор нарезать ствол
так, чтобы пуля вращалась либо справа налево, либо слева направо. Наш
эксперимент показывает, что электронами стреляют из оружия, нарезанного справа
налево . Поэтому, используя этот факт, мы можем позвонить нашему марсианину и
сказать: "Послушай-ка, возьми радиоактивное вещество, нейтрон, и понаблюдай
за электронами, испускаемыми при р-распаде. Если электрон выстреливается
вертикально вверх, то направление его вращения из-за спины в тело будет слева.
Так ты и узнаешь, где левая сторона. Именно с этой стороны расположено
сердце". Так что отличить правое от левого можно, а значит, закон о симметрии
мира относительно правого и левого рухнул.
Следующее, о чем я хочу поговорить, это об отношении законов симметрии к
законам сохранения. В предыдущей лекции мы говорили о принципах сохранения -
сохранения энергии, количества движения и т.п. Исключительно интересно, что
между законами сохранения и законами симметрии существует, по-видимому,
глубокая связь. Эта связь получает свое объяснение, по крайней мере, на нашем
сегодняшнем уровне знаний, только в квантовой механике. Тем не менее, я
покажу вам одно проявление этой связи.
Предположим, что законы физики допускают формулировку, основанную на
принципе минимума. Тогда можно показать, что из любого закона, допускающего
перенос экспериментальной установки, т.е. допускающего пространственные переносы,
вытекает закон сохранения количества движения. Между законами симметрии и
законами сохранения имеется глубокая связь, но эта связь покоится на принципе
минимума. В нашей второй лекции мы говорили о возможности сформулировать
физические законы, утверждая, что частица переходит из одного положения в
другое за заданный промежуток времени, пробуя различные пути. Существует
определенная величина, которую, может быть не очень удачно, называют действием.
Если вычислить действие для различных путей перехода, то окажется, что для
реального пути, выбранного частицей, это действие всегда меньше, чем для любого
другого. Поэтому при новом способе формулировки законов природы мы
утверждаем, что для реального пути действие, вычисляемое по определенной
математической формуле, всегда меньше, чем для любых других путей.
Но вместо того, чтобы говорить о минимуме чего-то, можно сказать, что если
Ли Тзундао и Янг Чженьнин - работающие в США китайские физики, получившие совместно Нобе-
лезскую премию по физике в 1957 г.

путь немножко изменить, то сначала почти ничего не изменится. Представьте
себе, что вы гуляете по холмам (по гладким, конечно, поскольку все
математические выражения, о которых идет речь, гладкие) и приходите на самое низкое
место. Тогда если вы чуть-чуть шагнете в сторону, высота вашего места почти не
изменится. Если вы находитесь в самой низкой или самой высокой точке, один
шаг не играет никакой роли, в первом приближении он не оказывает никакого
влияния на вашу высоту над уровнем моря, - ведь это не то, что на крутом
склоне, где вы за один шаг заметно спускаетесь или поднимаетесь в зависимости
от того, в каком направлении вы идете. Теперь вам, наверное, понятно, почему
один шаг из самой низкой точки не играет роли. Если бы это было не так, то
шаг в другом направлении означал бы, что вы спускаетесь. Но так как вы
находились перед этим в самой низкой точке, и, следовательно, спуститься ниже уже
нельзя, то в качестве первого приближения можно считать, что один шаг не
играет никакой роли.
Поэтому мы знаем, что если путь немножко изменить, то это в первом
приближении не изменит действия. Нарисуем какой-нибудь путь, соединяющий точки А и
В, и другой возможный путь следующего вида (см. рис. 27). Сначала мы
перепрыгиваем сразу в близлежащую точку С, а затем движемся точно по такому же пути,
как и раньше, до другой точки D, отстоящей от В на то же расстояние, что и С
от А, поскольку оба пути абсолютно идентичны. Но, как мы только что
установили, законы физики таковы, что общая величина действия при движении по пути
ACDB в первом приближении совпадает с действием при движении по
первоначальному пути А В - в силу принципа минимума, если АВ - реальный путь.
Но это еще не все. Действие при движении по исходному пути от А до В должно
совпадать с действием при движении от С до А, если мир не меняется при
пространственных переносах, так как разница между этими двумя путями лишь в
пространственном сдвиге. Поэтому если принцип симметрии относительно
пространственных переносов справедлив, то действие при движении по пути от А до В
должно быть таким же, как и на пути от С до D. Однако для настоящего движения
действие для сложной траектории ACDB почти в точности совпадает с действием
для траектории АВ и, следовательно, с действием для одной своей части, от С
до D. Но действие для сложного пути представляет собой сумму трех частей:
действие для движения от А до С, от С до D и от D до В. Поэтому, вычитая рав-
\
\
\
f
Рис. 27.

ное из равного, мы увидим, что вклад от движения от А до С и от D до В должен
в сумме давать нуль.
Но при движении по одному из этих отрезков мы движемся в одну сторону, а
при движении по другому - в другую. Если теперь взять действие при движении
от А до С и рассматривать его как эффект движения в одном направлении, а
действие при движении от D к В - как действие при движении от В к D, но с другим
знаком из-за противоположного направления движения, то мы увидим, что для
обеспечения нужного равенства необходимо, чтобы действие при движении из А в
С совпадало с действием при движении из В в D. Но это - изменение действия
при маленьком шаге из В в D. Эта величина - изменение действия при маленьком
шаге вправо - одна и та же и в начале (от А к С) ив конце (от В к D) .
Значит, у нас имеется величина, которая не меняется со временем, если только
справедлив принцип минимума и выполняется принцип симметрии относительно
пространственных переносов.
Эта, не изменяющаяся во времени величина (изменения действия при малом шаге
в том или ином направлении), оказывается в точности равной количеству
движения, о котором говорилось в предыдущей лекции. Такова взаимосвязь между
законами симметрии и законами сохранения, вытекающая из того, что законы
подчиняются принципу наименьшего действия. А они подчиняются ему, как оказывается,
потому, что вытекают из законов квантовой механики. Вот поэтому-то я и
сказал, что, в конечном счете, связь между законами симметрии и законами
сохранения объясняется законами квантовой механики.
Рассуждая точно так же относительно сдвигов во времени, мы приходим к
закону сохранения энергии. Утверждение о том, что поворот в пространстве не
меняет физических законов, оборачивается законом сохранения момента количества
движения. Возможность же зеркального отображения не находит себе простого, с
точки зрения классической физики, выражения. Физики называют это свойство
четностью, а соответствующий закон сохранения - законом сохранения четности,
но это лишь все запутывает. Я решил упомянуть о законе сохранения четности
потому, что (возможно, вы читали об этом) этот закон оказался неверным.
Произошло это потому, что оказался неверным принцип неразличимости правого и
левого .
Раз уж я говорю о законах симметрии, мне хотелось бы сказать вам, что в
связи с ними возникло несколько новых задач. Например, у каждой элементарной
частицы есть соответствующая ей античастица: для электрона это позитрон, для
протона - антипротон. В принципе, мы могли бы создать так называемую
антиматерию, в которой каждый атом был бы составлен из соответствующих античастиц.
Так, обычный атом водорода состоит из одного протона и одного электрона. Если
же взять один антипротон, электрический заряд которого отрицателен, и один
позитрон и объединить их, то мы получим атом водорода особого типа, так
сказать , атом антиводорода. Причем было установлено, что в принципе такой атом
был бы ничуть не хуже обычного, и что таким образом можно было бы создать
антиматерию самого разного вида. Теперь позволительно спросить, а будет ли
такая антиматерия вести себя точно так же, как наша материя? И, насколько нам
это известно, ответ на этот вопрос должен быть положительным. Один из законов
симметрии заключается в том, что если мы сделаем установку из антиматерии, то
она станет вести себя точно так же, как и установка из нашей обычной материи.
Правда, стоит свести эти установки в одном месте, как произойдет аннигиляция
и только искры полетят.
Раньше считалось, что материя и антиматерия подчиняются одним и тем же
законам. Теперь же, когда мы знаем, что симметрии левого и правого не
существует, возникает важный вопрос. Если взять нейтронный распад, но с эмиссией
античастиц, так что антинейтрон распадается на антипротон и антиэлектрон (по-
другому, позитрон) и нейтрино, то будет ли он происходить как и раньше, т.е.

будут ли позитроны вылетать, вращаясь в левую сторону, или все будет по-
другому?
Еще совсем недавно мы полагали, что все здесь будет наоборот, что позитроны
(антиматерия) будут вылетать, вращаясь слева направо, а электроны (материя) -
справа налево. В этом случае мы в действительности не смогли бы объяснить
марсианину, что такое право и что такое лево. Ведь если бы вдруг оказалось,
что он состоит из антиматерии, то он, поставив продиктованный ему опыт,
наблюдал бы позитрон вместо электрона, а тот вращается в противоположную
сторону, и марсианин решил бы, что сердце находится с другой стороны. Предположим,
вы вышли на связь с марсианином и объяснили ему, как сделать человека. Он его
сделал. Все в порядке, человек вышел на славу. Затем вы объясняете ему наши
правила поведения. Наконец, вы строите хороший космический корабль и
отправляетесь повидаться с искусственным человеком. Вы выходите ему навстречу,
протягиваете руку. Если в ответ он протягивает вам тоже правую руку, -
прекрасно , но если левую, - берегитесь, как бы вам с ним не аннигилировать!
Мне хотелось бы рассказать вам еще о некоторых свойствах симметрии, но
говорить о них гораздо труднее. Кроме того, в природе есть совершенно
замечательные явления, связанные с так называемой слабой симметрией. Разве не
замечательно, например, что отличить правое от левого мы можем лишь по очень
слабому эффекту р-распада? Это значит, что на 99,99 % природе все равно, что
левое, что правое, - и вдруг одно едва приметное явленьице выходит из ряда вон
и оказывается совершенно однобоким.
ЛЕКЦИЯ 5. РАЗЛИЧИЕ ПРОШЛОГО И БУДУЩЕГО
Каждому ясно, что события, происходящие в нашем мире, явно необратимы.
Другими словами, все происходит так, а не наоборот. Роняешь чашку, она
разбивается, и сколько ни жди, черепки не соберутся снова и чашка не прыгнет обратно
тебе в руки. А на берегу моря, где разбиваются волны, можно долго стоять и
напрасно ждать того великого момента, когда пена соберется в волну, встанет
над морем и покатится все дальше и дальше от берега - вот было бы зрелище!
На лекциях такие штуки обычно показывают при помощи кино: вырезают кусок
кинопленки, на котором снята какая-то последовательность событий, и
показывают его в обратном направлении, заранее рассчитывая на взрыв смеха. Этот смех
свидетельствует о том, что в реальной жизни такого не бывает. Впрочем, на
самом деле это довольно примитивный способ выражения столь очевидного и столь
глубокого факта, как различие прошлого и будущего. Мы помним прошлое, но не
помним будущего. Наша осведомленность о том, что может произойти, совсем
другого рода, чем о том, что, вероятно, уже произошло. Прошлое и настоящее
совсем по-разному воспринимаются психологически: для прошлого у нас есть такое
реальное понятие, как память, а для будущего - понятие кажущейся свободы
воли. Мы уверены, что каким-то образом можем влиять на будущее, но никто из
нас, за исключением, быть может, одиночек, не думает, что можно изменить
прошлое. Раскаяние, сожаление и надежда - это все слова, которые совершенно
очевидным образом проводят грань между прошлым и будущим.
Но если все в этом мире сделано из атомов и мы тоже состоим из атомов и
подчиняемся физическим законам, то наиболее естественно это очевидное
различие между прошлым и будущим, эта необратимость всех явлений объяснялась бы
тем, что у некоторых законов движения атомов только одно направление - что
атомные законы не одинаковы по отношению к прошлому и будущему. Где-то должен
существовать принцип вроде: "Из елки можно сделать палку, а из палки не
сделаешь елки", в связи с чем, наш мир постоянно меняет свой характер с елочного

на палочный, - и эта необратимость взаимодействий должна быть причиной
необратимости всех явлений нашей жизни.
Однако такой принцип пока еще не найден2. То есть во всех законах физики,
обнаруженных до сих пор, не наблюдается никакого различия между прошлым и
настоящим. Кинолента должна показывать одно и то же в обе стороны, и физик,
который увидит ее, не имеет никаких оснований для смеха.
Обратимся еще раз к закону всемирного тяготения. Рассмотрим Солнце и
планету, которая вращается вокруг Солнца в некотором направлении. Заснимем это
движение на кинопленку, а затем покажем отснятый фильм задом наперед. Что же
произойдет? Мы увидим, что планета вращается вокруг Солнца, правда, в
обратном направлении, и траектория ее движения образует эллипс. Скорость движения
планеты оказывается такой, что за равные промежутки времени радиус,
соединяющий Солнце и планету, описывает всегда равные площади. В действительности все
будет точно таким, каким это должно быть. Нам не удастся решить, в каком
направлении нам показывают фильм - в прямом или обратном. Так что для закона
всемирного тяготения безразлично направление времени; если вам показывают
задом наперед любой фильм о событиях, связанных лишь с законами тяготения, то
все, что вы увидите на экране, будет выглядеть совершенно естественным.
Эту мысль можно выразить еще более точно. Если в какой-то сложной системе
скорости всех частиц вдруг мгновенно изменят свои значения на обратные, то
система вернется в исходное положение, пройдя в обратном порядке все те
стадии, которые она уже прошла до внезапного изменения скоростей. Так что если
имеется множество частиц, выполняющих какую-то работу, и мы мгновенно изменим
их скорости на обратные, то частицы эти полностью исправят все то, что они
успели к этому моменту сделать.
Это свойство заложено в самой формулировке закона всемирного тяготения,
утверждающего, что под действием силы изменяется скорость. Если изменить
направление времени, то силы не изменятся и, следовательно, на соответствующих
промежутках времени не изменятся и приращения скорости. Поэтому каждая
скорость претерпит точно такие же изменения, как и раньше, только в обратной
последовательности. Так что доказать обратимость во времени закона всемирного
тяготения совсем не трудно.
Ну, а законы электричества и магнетизма? Они тоже обратимы во времени.
Законы ядерной физики? Насколько мы знаем, обратимы. Законы р-распада, о
которых мы уже говорили раньше, также обратимы? Наши трудности с экспериментами,
проводившимися несколько месяцев тому назад и показавшими, что здесь не все
так гладко, что какие-то законы нам еще не известны, заставляют думать, что
на самом деле я-распад3, может быть, и необратим во времени, и для того,
чтобы окончательно убедиться в этом, нам понадобятся новые опыты.
Но, так или иначе, никто не сомневается в следующем: р-распад (обратим он
во времени или нет) представляет собой явление третьестепенной важности для
большинства повседневных ситуаций. То, что я могу говорить с вами, не зависит
от р-распада, но зависит от химических взаимодействий, от наличия
электрических сил, немного (пока что) от ядерных реакций, а также и от гравитационных
явлений. Тем не менее, все, что я делаю, определенно необратимо во времени: я
говорю, и воздух разносит мой голос, а не засасывается обратно в рот, когда я
его открываю, и эту необратимость невозможно оправдать одной необратимостью
Р-распада. Другими словами, можно считать, что почти все наиболее часто
встречающиеся явления этого мира, возникающие в результате перемещений ато-
2 В силу второго начала термодинамики, энтропия Замкнутой системы (вероятно и вселенной
тоже) может только увеличиваться (Закон неубывания энтропии).
3 Речь идет об открытии распада К°2-меЗона на два п-мезона, явлении, противоречащем
обратимости времени.

мов, подчиняются законам, полностью обратимым во времени. Так что нам
придется поискать какое-нибудь другое объяснение этой необратимости.
Если мы станем наблюдать за движением наших планет более пристально, мы
вскоре заметим, что здесь не все так, как это нам казалось поначалу.
Например, вращение Земли вокруг ее оси мало-помалу замедляется. Это происходит из-
за приливного трения, а всякое трение, очевидно, необратимо. Если толкнуть
какой-нибудь тяжелый предмет, лежащий на полу, он сдвинется с места и снова
остановится. И сколько бы вы ни стояли и ни ждали, он не сорвется с места и
не вернется к вам. Так что все эффекты, связанные с трением, кажутся
необратимыми. Но трение, как мы выяснили раньше, это результат необыкновенно
сложного взаимодействия предмета и поверхности, результат колебаний атомов в
месте контакта. Организованное движение тела преобразуется в неорганизованную
беспорядочную суматоху атомов поверхности, по которой движется тело. Вот
почему нам стоит получше разобраться в этих процессах.
Именно здесь-то мы и найдем разгадку наблюдаемой необратимости явлений.
Рассмотрим один простой пример. Пусть у нас есть вода, подсиненная чернилами,
и обычная вода, без чернил, и пусть они налиты в банку из двух половин,
разделенных очень тонкой перегородкой. Осторожно вытащим перегородку. В самом
начале вода разделена: синяя справа, чистая слева. Но погодите. Мало-помалу
синяя вода начинает перемешиваться с обычной, и через некоторое время вся
вода оказывается голубой, причем интенсивность синего цвета уменьшится
наполовину. Это значит, что чернила равномерно распределились по всему объему.
Теперь, сколько бы мы ни ждали, наблюдая воду, мы не дождемся, чтобы она
разделилась на синюю и обычную. (Конечно, вы можете заставить ее разделиться.
Можно, например, выпарить воду и сконденсировать пары где-то в другом месте,
собрать синюю краску, растворить ее в половине собранной воды, закрыть заслонку
и налить воду обратно в банку, разделенную на две половины. Но когда вы
будете делать все это, вы непременно вызовете другие необратимые процессы.) Сама
по себе вода не вернется в начальное состояние.
Это дает нам определенный ключ к решению задачи. Давайте посмотрим на
поведение молекул. Предположим, что мы сняли фильм о перемешивании чистой воды с
синей. Теперь если показать его в обратном направлении, то это будет
выглядеть очень странно. Сначала будет равномерно окрашенная вода, а потом
постепенно начнется разделение - совершенно очевидно, что такое кино выглядит не
слишком правдоподобно. Увеличим теперь наши снимки таким образом, чтобы
физики смогли наблюдать за каждым атомом и попытаться найти, что же там
происходит необратимым образом, где нарушаются законы равновесия между движением в
будущее и движением в прошлое. Включаем киноаппарат и смотрим на экран. Мы
видим атомы двух различных сортов (конечно, это нелепо, но будем называть их
синими и белыми), постоянно мечущиеся из стороны в сторону из-за теплового
движения.
Если мы начнем наши наблюдения с самого начала, то окажется, что
большинство атомов одного типа расположились по одну сторону, а большинство атомов
другого типа - по другую. Но эти атомы непрерывно мечутся из стороны в
сторону, и их миллиарды и миллиарды, и даже если вначале все синие атомы были с
одной стороны, а все белые - с другой, мы увидим, что во время своих
бесконечных хаотических метаний они начнут перемешиваться, и этим-то и
объясняется, почему, в конце концов, вода оказывается более или менее равномерно
голубой .
Давайте понаблюдаем за любым из столкновений, происходящих в нашем
кинофильме. Мы увидим, что атомы сначала сталкиваются, а затем разлетаются в
обратном направлении. Покажем затем соответствующий отрывок кинофильма задом
наперед. Мы увидим, как пара молекул сходится по траекториям, по которым они
на самом деле разлетались, а затем, столкнувшись, разлетаются по траекториям,

по которым они сходились. Физик, пристально наблюдавший за всем происходящим,
заверит вас: "Здесь все правильно, все согласуется с законами физики. Если
молекулы сходились по этим траекториям, то они должны разлетаться так, как
они разлетелись". Так что это явление обратимо. Законы молекулярных
столкновений обратимы во времени.
Итак, если мы станем наблюдать слишком пристально, мы снова ничего не
сможем понять. Ведь каждое из столкновений полностью обратимо, а все же наш
кинофильм, прокрученный в обратном направлении, показывает нечто совершенно
абсурдное: как молекулы, поначалу смешанные (синие, белые, синие, белые), с
течением времени после множества столкновений разделились на белые,
сосредоточенные в одном месте, и синие, расположенные в другом. Но ведь этого не может
быть, это неестественно, чтобы синее само по себе случайно отделялось от
белого. И в то же время, если наблюдать нашу прокручиваемую задом наперед
картину, каждое столкновение абсолютно законно.
Единственный вывод, к которому здесь можно прийти, заключается в том, что
данная необратимость как раз и вызвана всеми этими случайностями. Если вы
начнете с состояния, в котором все разделено, и станете производить всякие
случайные изменения, то распределение будет все более и более равномерным. Но
если начать с равномерного распределения и снова заняться случайными
изменениями, то мы не придем к разделению.
В принципе, разделение может наступить. Законам физики не будет
противоречить такое движение и такие отражения молекул, при которых они разделятся.
Просто это очень маловероятно. Так может произойти раз в миллион лет. В этом
и заключается ответ на наш вопрос. События нашего мира необратимы в том
смысле, что их развитие в одну сторону весьма вероятно, а в другую - хотя и
возможно, хотя и не противоречит законам физики, но случается один раз в миллион
лет. Поэтому просто нелепо сидеть и ждать, что когда-то хаотическое движение
атомов приведет к разделению равномерной смеси чернил и воды на чернила по
одну сторону резервуара и воду - по другую.
Теперь выделим из нашего эксперимента очень маленький объем, так что в
новый резервуар попадет всего по четыре-пять молекул каждого типа, и станем
наблюдать за тем, как они перемешиваются. Мне кажется, нетрудно поверить в то,
что когда-то, и совсем необязательно через миллион лет, может быть, и в
течение года, в процессе бесконечных хаотических столкновений этих молекул
окажется, что они вернулись в состояние, более или менее похожее на исходное. По
крайней мере, если в этот момент захлопнуть заслонку, все белые молекулы
окажутся в правой половине резервуара, а все синие - в левой. В этом нет ничего
невозможного. Но реальные объекты, с которыми мы имеем дело, состоят не из
четырех или пяти белых и синих молекул. В них четыре или пять миллионов
миллионов миллионов миллионов молекул, и нужно, чтобы все они разделились таким
образом. Поэтому кажущаяся необратимость природы не следует из необратимости
основных законов физики. Она связана с тем, что если вы начинаете с некоторой
упорядоченной системы и подвергаете ее случайностям, происходящим в природе,
столкновению молекул, например, то все происходит необратимым образом, только
в одну сторону.
В связи с этим возникает следующий вопрос: а чем объяснить существование
исходного порядка? Другими словами, почему удается начать с упорядоченной
системы? Трудность здесь заключается в том, что мы начинаем всегда с
упорядоченного состояния, но никогда не приходим к такому же состоянию. Один из
Законов природы состоит в том, что все меняется от порядка к беспорядочности. В
этом случае слово "порядок", так же как слово "беспорядок", является еще
одним примером того, как повседневные слова меняют свой обыденный смысл, когда
ими начинают пользоваться физики. Порядок в физическом смысле вовсе не должен
быть полезным для нас, людей; это слово просто указывает на существование ка-

кой-то определенности. Все атомы одного типа расположены с одной стороны, а
все атомы другого типа - с другой, или все они перемешаны, - вот и вся
разница между порядком и беспорядком в физике.
Таким образом, вопрос состоит в том, как же достигается первоначальный
порядок и почему, когда мы смотрим на любую обычную ситуацию, которая
упорядочена только частично, мы можем заключить, что, вероятнее всего, она возникла
из другой, еще более упорядоченной. Если я смотрю на резервуар с водой,
которая с одной стороны темно-синяя, с другой - бледно-голубая, а посредине -
промежуточного синего цвета, и я знаю, что в течение последних 20 или 30 мин
к этому резервуару никто не прикасался, я легко догадаюсь - такая расцветка
возникла потому, что раньше разделение было гораздо более полным. Если
подождать еще, то прозрачная и синяя вода перемешаются еще больше, и если я знаю,
что в течение достаточно долгого времени с ней ничего не делали, то смогу
сделать некоторые заключения о ее первоначальном состоянии. Тот факт, что по
краям цвет воды "ровный", указывает на то, что в прошлом эти цвета были
разделены гораздо резче. В противном случае за прошедшее время они перемешались
бы в гораздо большей степени. Таким образом, наблюдая настоящее, мы можем
узнать кое-что о прошлом.
На самом деле физиков это обычно не очень интересует. Физики склонны
считать важными и серьезными задачи только такого типа: сейчас условия таковы;
что будет дальше? Остальные родственные нам науки занимаются совсем другими
задачами. Да и вообще все другие области знания - история, геология,
астрономия - решают задачи совсем другого рода. Оказывается, они умеют делать
предсказания совсем другого типа, чем те, к которым привыкли физики. Физик обычно
говорит: "При таких-то условиях я могу сказать вам, что сейчас произойдет". А
геолог скажет вам что-нибудь в таком роде: "Я выкопал из земли кости
определенного типа. Поэтому я предсказываю, что если покопать еще, то можно будет
найти и другие кости того же типа". Историк, хотя и говорит о прошлом, может
при этом говорить о будущем. Когда он утверждает, что Французская революция
произошла в 1789 г., он хочет сказать, что, если вы заглянете в другую книгу
о Французской революции, вы найдете в ней ту же дату. В действительности он
делает предсказание особого рода о чем-то, чего он еще никогда не видел, о
документах, которые еще нужно найти. Он утверждает, что в этих документах,
если речь в них идет о Наполеоне, окажется то же, что написано в других
документах. Возникает вопрос, почему это возможно, и единственный выход -
предположить, что в этом смысле прошлое нашего мира более организовано, чем его
настоящее .
Некоторые полагают, что наш мир стал упорядоченным следующим образом.
Сначала вся наша Вселенная находилась в состоянии абсолютно неупорядоченного
движения, совсем как полностью перемешанная вода. Но мы видим, что если ждать
достаточно долго и если число атомов очень невелико, то чисто случайным
образом в один из моментов времени вода оказывается разделенной. Некоторые физики
(в прошлом веке) высказали предположение, что с нашей Вселенной случилось
лишь вот что: в нашем мире, где беспорядочное движение все шло и шло своим
чередом, произошла флуктуация. (Именно этим термином пользуются каждый раз,
когда наблюдается некоторое отклонение от обычной равномерности.) Итак,
произошла флуктуация, а теперь мы наблюдаем, как все потихоньку возвращается к
хаосу.
Вы можете возразить мне: "Послушайте, сколько же времени надо ждать, чтобы
дождаться такой флуктуации". Знаю, знаю, но если бы флуктуация не была
достаточно сильной для того, чтобы начались процессы эволюции, чтобы возникли
разумные существа, никто бы ее и не заметил. Так что нам ничего и не
оставалось, как ждать и ждать до тех пор, пока мы не появимся на свет и не заметим
ее, - на это понадобилась флуктуация хотя бы такой силы. Правда, лично мне

такая теория кажется неверной. Она мне кажется нелепой, и вот по каким
причинам.
Предположим, что наш мир очень большой, что в первоначальном состоянии
атомы были хаотически разбросаны по всему миру и что я могу наблюдать за любой
его частью, выбирая ее совершенно случайным образом. Тогда если вдруг
окажется, что атомы наблюдаемой мною части каким-то образом упорядочены, у меня не
будет никаких оснований предполагать аналогичную упорядоченность атомов в
других участках нашего мира. В самом деле, если здесь, у нас, произошла
флуктуация, и мы видим здесь что-то необычное, то, вероятнее всего, она появилась
здесь за счет того, что в другом месте не стало ничего необычного. Другими
словами, для того чтобы добиться отклонения от нормы в одном месте,
необходимо, так сказать, призанять со стороны, но занимать нужно не очень много.
В нашем опыте с подкрашенной и чистой водой в тот момент, когда наши
несколько молекул вдруг разделятся, вся остальная вода, вероятнее всего, будет
перемешана. А поэтому, хотя каждый раз, когда мы смотрим на звезды и на мир в
целом, мы замечаем, что все упорядочено, мы должны были бы считать, что коль
скоро это - флуктуация, то дальше, куда мы еще не заглядывали, все должно
быть в беспорядке и состоянии полного хаоса. Хотя разделение материи на
горячие звезды и холодный космос, которое мы наблюдаем, и может быть результатом
некоторой флуктуации, в других местах, которые мы не можем наблюдать сегодня,
мы не имели бы никаких оснований ожидать разделения на звезды и космос. Тем
не менее, мы всегда предсказываем, что вне пределов нашей досягаемости
находятся звезды такого же типа, или что там можно найти те же самые утверждения
о Наполеоне, или заметить кости, которые мы уже видели раньше.
Успех всех таких научных предсказаний свидетельствует о том, что наш мир не
появился на свет в результате флуктуации, а, наоборот, развился из другого,
более организованного. Поэтому мне кажется необходимым добавить к известным
физическим законам гипотезу о том, что в прошлом Вселенная была более
упорядоченной (в физическом смысле этого слова), чем сегодня. Я думаю, именно
этого дополнительного утверждения нам не хватает для того, чтобы поставить все
на свои места, чтобы до конца разобраться в явлениях необратимости.
Конечно, это утверждение несимметрично относительно времени само по себе:
ведь из него следует, что прошлое чем-то отличается от будущего. Но оно
выходит за рамки того, что принято обычно считать физическими законами, так как
мы сегодня стараемся проводить резкую грань между законами физики,
управляющими развитием Вселенной, и высказываниями о том, в каком состоянии находился
наш мир в прошлом. Последние относят к астрономической истории, хотя вполне
может быть, что в один прекрасный день она и станет разделом физики.
О необратимости можно рассказать еще много интересного, и я обращусь к
конкретному примеру. Любопытно, например, посмотреть, как на самом деле работает
какой-нибудь необратимый механизм.
Представьте себе, что мы сделали какое-то устройство, которое, как нам
известно, может работать лишь в одном направлении. Я, например, хочу сделать
храповое колесо, т.е. зубчатое колесо, у которого ведущая кромка всех зубцов
обрывается очень круто, а задняя полого сходит на нет. Колесо насажено на
вал, и к нему пружиной (рис. 28) прижимается маленькая защелка (собачка),
сидящая на своей собственной оси. Такое колесо может крутиться лишь в одну
сторону. Если попытаться повернуть его обратно, собачка упрется в прямой срез
зубца и не пустит его. При повороте же колеса в прямом направлении она с
треском перескакивает с зубца на зубец - трак, трак, трак, ... (Вы знаете, о
чем я говорю. Такие храповики используются в часах, в том числе и в наручных.
При заводе часов они позволяют вам закручивать пружину и не дают ей потом
раскручиваться.) Такой механизм полностью необратим в том смысле, что колесо
не может вращаться в обратную сторону.

Рис. 28.
Так вот, предполагалось, что при помощи такого необратимого механизма,
колеса, которое способно поворачиваться лишь в одну сторону, можно сделать одно
очень полезное и интересное устройство. Как вам уже известно, в природе
непрерывно происходит вечное хаотическое движение молекул, и если построить
какой-нибудь очень чувствительный прибор, его стрелка будет постоянно дрожать,
так как она все время находится под хаотическим обстрелом соседних молекул
воздуха. Давайте же воспользуемся этим и посадим на вал нашего механизма
четыре лопасти, как это показано на рис. 29.
Рис. 29.
Лопасти находятся в сосуде с газом и непрерывно и хаотически обстреливаются
его молекулами, толкающими лопасти то в одну, то в другую сторону. Но когда
лопасти пытаются повернуться в одну сторону, им не дает это сделать собачка,
а когда они пытаются повернуться в другую, этому ничто не мешает, так что
наше колесо будет постоянно вращаться, и у нас получится что-то вроде вечного
двигателя. И все потому, что движение храповика необратимо.
Но во всем этом нужно получше разобраться. В действительности механизм
работает следующим образом. Когда колесо поворачивается в одну сторону, оно
приподнимает собачку, которая затем срывается с зубца и защелкивается,
ударяясь о следующий зубец. Затем собачка отскакивает, и, если она абсолютно
упруга , она будет все время отскакивать и отскакивать, и так без конца, а колесо
сможет вращаться как вперед, так и назад (когда собачка случайно подскочит
вверх), так что наш механизм не станет работать, если только, защелкиваясь,
собачка не будет залипать, останавливаться или отскакивать не до самого
верха .
Если она отскакивает, но не до самого верха, то это значит, что где-то

здесь есть так называемое демпфирование, или трение, а значит, срываясь с
зубца, отскакивая и останавливаясь (а только так собачка может обеспечить
необратимость работы нашего механизма), она будет выделять тепло из-за трения,
так что колесо будет все горячее и горячее. Но когда оно достаточно
разогреется, начнутся другие явления. Так же как и в газе, окружающем лопасти,
молекулы собачки и колеса находятся в постоянном броуновском, хаотическом
движении, поэтому неважно, из чего сделано колесо и собачка, а также другие
детали . Чем выше их температура, тем более хаотическим становится их движение.
Наконец наступает такой момент, когда колесо разогрелось настолько, что
собачка просто прыгает вверх и вниз из-за движения своих собственных молекул,
т.е., в сущности, в силу тех же причин, которые заставляют вращаться лопасти.
Но, подскакивая вверх и вниз на колесе, собачка остается наверху столько же
времени, сколько и внизу, так что колесо может поворачиваться в обе стороны.
Вот и нет у нас больше механизма с односторонним движением. Храповик может
даже начать вращаться в обратную сторону! Если само колесо разогрелось, а та
часть механизма, где насажены лопасти, холодная, то колесо, которое по вашим
расчетам всегда должно вращаться в одну сторону, станет вращаться в обратном
направлении, поскольку каждый раз собачка, срываясь, будет падать на
наклонную кромку зубца и, следовательно, будет толкать его назад. В следующий раз
она снова подпрыгнет, упадет еще раз на наклонную кромку следующего зубца и
вновь толкнет его в обратном направлении.
А причем тут температура газа вокруг лопастей? Предположим, что лопастей в
нашем механизме нет вообще. Тогда, если собачка падает на наклонный срез
зубца и толкает колесо вперед, немедленно после этого происходит следующее: на
собачку налетает крутой передний срез следующего зубца, он отскакивает и
поворачивает колесо назад. Вот для того, чтобы колесо не отскакивало назад, мы
надели на него демпфер и поместили лопасти в воздух, который не позволяет
колесу отскакивать без помех и замедляет его движение. Итак, наше колесо будет-
таки вращаться в одну сторону, только не в ту, в какую предполагалось.
Оказывается, что, как вы его ни сделаете, такой механизм будет вращаться в одну
сторону, если одна его часть горячее другой, и в другую - если она холоднее.
Но, после того как между отдельными частями произойдет теплообмен и все
успокоится, так что и температура колеса, и температура лопастей окажутся
одинаковыми, он не станет вращаться ни в одну, ни в другую сторону, в среднем
конечно . Вот вам пример из техники, когда явление природы протекает только в
одну сторону до тех пор, пока нарушено равновесие, пока с одной стороны
спокойнее, чем с другой, пока одна сторона "синее" другой.
Казалось бы, из закона сохранения энергии должно следовать, что в нашем
распоряжении неисчерпаемые запасы энергии. Ведь природа никогда не теряет
энергию, как и не приобретает ее. Но энергия, скажем, моря, энергия теплового
движения его атомов, для нас практически недоступна. Для того чтобы эту
энергию организовать, направить, извлечь для последующего использования,
необходимо создать разницу температур. В противном случае мы увидим, что хотя
энергия и есть, использовать ее не удается. Так что между наличием энергии и ее
доступностью огромная дистанция.
Согласно закону сохранения энергии суммарная энергия Вселенной постоянна.
Но при хаотическом движении она может быть распределена настолько равномерно,
что в некоторых случаях нельзя ничего добиться ни в одном направлении, ни в
другом: энергией уже невозможно больше управлять.
Мне кажется, что вам будет яснее, если я проведу следующую аналогию. Не
знаю, приходилось ли вам (мне приходилось) сидеть на пляже с несколькими
полотенцами, когда вдруг неожиданно начинается ливень. Как можно проворнее вы
хватаете свои полотенца и кидаетесь в раздевалку. Там вы начинаете
вытираться, и оказывается, что ваши полотенца немного намокли, но все же суше вашего

тела. Вы вытираетесь одним полотенцем до тех пор, пока оно не совсем промокло
(тогда оно ровно столько же мочит вас, сколько и вытирает), берете другое - и
довольно скоро открываете ужасную истину: все полотенца мокрые, а вы еще не
вытерлись до конца. Теперь вытереться совсем невозможно, хотя у вас и много
полотенец, а все потому, что в некотором смысле между вашей собственной
влажностью и влажностью полотенец нет никакой разницы. Можно придумать какую-
нибудь величину, которую мы назовем "водоудаляющей способностью". Так вот,
"водоудаляющая способность" полотенца равна вашей собственной "водоудаляющей
способности", и, вытираясь мокрым полотенцем, вы забираете им такое же
количество воды, какое забирает ваша кожа из полотенца. Это не значит, что на вас
и в полотенце соберется одинаковое количество воды. Если полотенце большое,
воды в нем будет больше, если маленькое - меньше, но их влажность будет
одинаковой. После того как влажность всех предметов сравнялась, с этим уже
ничего нельзя поделать.
В этом примере вода, как энергия, ведь общее количество воды не меняется.
(Конечно, если дверь раздевалки открыта и можно выскочить на солнышко и
просохнуть или раздобыть еще одно сухое полотенце, мы спасены. Но представьте
себе, что дверь закрыта, других полотенец нет, а от этих вам никуда не
деться .) Так вот, если представить себе изолированную часть Вселенной и подождать
достаточно долго, то из-за происходящих в этом мире случайностей энергия, как
и вода, распределится по всей этой части равномерно, и от необратимости
явлений не останется и следа. В этом мире никогда уже не произойдет ничего
интересного в том смысле, как мы это понимаем.
Поэтому в ограниченной системе, содержащей храповик, собачку и вертушку и
ничего более, температура постепенно выравнивается и колесо перестает
вращаться как в одну, так и в другую сторону. Точно так же, если надолго
оставить любую систему в покое, в ней произойдет всесторонний обмен энергией и, в
конце концов, не останется энергии для каких-либо процессов.
Между прочим, параметр, соответствующий в нашем примере влажности, или
"водоудаляющей способности", называют температурой, и хотя я и могу сказать, что
если температура двух объектов одинакова, то они находятся в равновесии, это
не значит, что энергия обоих объектов одинакова. Это означает лишь то, что
извлечь энергию из одного и из другого объекта одинаково легко. Температура
очень похожа на "водоудаляющую способность". Поэтому, если поместить наши два
объекта рядом друг с другом, внешне ничего не произойдет. Они просто будут
обмениваться энергией в равных количествах, так что суммарный результат
обмена окажется равным нулю. Поэтому каждый раз, когда температура всех объектов
оказывается одинаковой, в системе не остается энергии на какие-нибудь
внутренние преобразования. Принцип необратимости же заключается в том, что если в
системе есть разница температур и система предоставлена сама себе, то с
течением времени температура все более и более выравнивается, а количество
свободной энергии неуклонно падает.
По-другому этот принцип называют законом возрастания энтропии, согласно
которому энтропия может лишь возрастать. Но суть не в названиях, смысл его в
том, что свободная пригодная для использования энергия может только
уменьшаться. И это характерное свойство нашего мира в том смысле, что оно вытекает
из хаотичности движения молекул. Если в предоставленной самой себе системе
температура не всюду одинакова, то постепенно происходит выравнивание
температуры. Если же и там и тут температура одинакова, как, например, температура
воды на обычной нерастопленной печке, нечего и думать, что вода сама по себе
замерзнет, а печка сама по себе затопится. Но если печь горячая, а вместо
воды - лед, все происходит само по себе, только наоборот. Таким образом,
необратимость всегда приводит к уменьшению запаса свободной энергии.
Вот и все, что я хотел сказать на эту тему. Мне хочется сделать лишь не-

сколько дополнительных замечаний. Мы только что познакомились с одним
очевидным эффектом (необратимости), который не является очевидным следствием
законов физики и даже не связан с ними непосредственно. Для того чтобы его можно
было объяснить, требуются долгие и довольно тонкие рассуждения. А ведь этот
эффект играет первостепенную роль в энергетической экономике Вселенной, во
всех наблюдаемых явлениях этого мира, во всех очевидных вещах. Наша память,
черты нашего характера, различие между прошлым и будущим самым
непосредственным образом связаны с этим эффектом, и в то же время он не является прямым
следствием основных законов. Для того чтобы прийти к нему, нужен долгий
анализ .
Законы физики нередко не имеют очевидного прямого отношения к нашему опыту,
а представляют собой его более или менее абстрактное выражение. Примером
этому может служить тот факт, что законы обратимы, а явления - нет.
Очень часто между элементарными законами и основными аспектами реальных
явлений дистанция огромного размера. Например, когда вы смотрите на ледник с
большого расстояния и видите, как в море падают громадные глыбы, как движется
лед и т.п., не так уж важно помнить, что ледник состоит из маленьких
шестиугольных кристалликов льда. Однако если разобраться в движении ледников
достаточно глубоко, окажется, что оно действительно в значительной степени
предопределяется характером кристаллов льда. Но для того чтобы разобраться в
законах движения ледников, нужно немало времени (да сейчас и нет таких людей,
которые достаточно хорошо разбирались бы в свойствах льда, хотя на изучение
его потрачено немало времени). Тем не менее, можно надеяться, что если мы
разберемся в свойствах кристаллов льда, мы, в конце концов, осилим и законы
движения ледников.
Правда, хотя в этих лекциях мы говорили о фундаментальных законах физики, я
должен сразу предупредить вас, что одного знания этих основных законов в том
виде, в каком они известны нам сегодня, еще недостаточно для того, чтобы
сразу начать разбираться в сколько-нибудь сложных явлениях. На это требуется
время, да и потом нам удается разобраться в более сложных явлениях лишь
частично. Природа устроена таким образом, что самые ее важные факты оказываются
отдаленными следствиями более или менее случайного сочетания множества
законов .
Например, ядра, содержащие несколько элементарных частиц - протонов и
нейтронов , представляют собой чрезвычайно сложные системы. У них есть так
называемые энергетические уровни, они могут находиться в различных состояниях или
условиях, характеризуемых уровнем энергии, и эти уровни различны для разных
ядер. Математическая задача определения значений различных энергетических
уровней очень сложна, и мы умеем решать ее лишь частично. Точное положение
уровней, очевидно, является следствием невероятно сложных процессов, а
поэтому нет ничего особенно загадочного в том, что у азота с его пятнадцатью
элементарными частицами в ядре одному уровню соответствует энергия 2,4 МэВ,
другому - 7,1 МэВ и т.д. Но что, действительно, замечательно, так это то, что
весь характер нашей Вселенной в значительной степени зависит от точного
значения одного энергетического уровня одного ядра. Как оказывается, один
уровень ядра 12С равен 7,82 МэВ. И именно это делает нашу Вселенную такой, какая
она есть.
Дело здесь вот в чем. Если начинать с водорода, а, по-видимому, сначала
практически вся Вселенная состояла из водорода, то по мере сближения атомов
водорода под действием сил притяжения и по мере повышения температуры
водорода возникают условия для ядерных реакций, в результате которых может
получиться гелий. Затем гелий может частично вступить в реакцию с водородом и
образовать несколько новых, более тяжелых элементов. Но новые элементы
немедленно распадутся вновь на гелий и водород. В связи с этим некоторое время

ученые никак не могли понять, откуда же взялись остальные элементы нашей
Вселенной. Ведь если начать плясать от водорода, то процессы превращения,
протекающие в звездах, не могут дать что-нибудь иное, кроме гелия и пяти-шести
других элементов. Столкнувшись с этой проблемой Хойл и Солпитер4 увидели
здесь только один выход - если в результате соединения трех атомов гелия
может образоваться атом углерода. Нетрудно подсчитать, насколько часто
возникает такая возможность в звездах. И представьте себе, получилось, что такая
вероятность вообще равна нулю, если только у углерода случайно не окажется
энергетического уровня, равного 7,82 МэВ. Если же такой уровень есть, то три
атома гелия, соединившись в атом углерода, начнут снова распадаться в среднем
немного позже, чем при отсутствии у углерода энергетического уровня в 7,82
МэВ. И тогда этого времени хватает для других преобразований, для образования
новых элементов. Так что если бы у углерода оказался энергетический уровень,
равный 7,82 МэВ, то мы могли бы понять, откуда взялись все элементы
периодической таблицы.
Вот путем такого обратного рассуждения, рассуждения от противного, было
предсказано, что у углерода должен быть уровень, равный 7,82 МэВ. А
лабораторный эксперимент подтвердил, что это действительно так. Поэтому
существование в нашем мире всех других элементов очень тесно связано с тем
обстоятельством, что у углерода оказалось именно это значение энергетического уровня.
Но точное значение энергетического уровня углерода кажется нам, знающим
законы физики, случайным результатом очень сложного взаимодействия 12 сложных
частиц. Поэтому пример углерода может служить прекрасной иллюстрацией того
факта, что понимание физических законов еще не обязательно гарантирует вам
непосредственное понимание важнейших явлений нашего мира. Подробности
реального существования очень часто весьма далеки от основных законов.
Мы можем анализировать явления нашего мира, выделяя в нем разные уровни,
устанавливая некоторую иерархи о понятий и представлений. Это - метод
анализа . Я не собираюсь точно определять разные уровни, но попытаюсь лишь пояснить
на примерах, что я имею в виду, когда говорю об иерархии понятий и
представлений .
Скажем, на одном конце нашей иерархической лестницы мы расположим основные
законы физики. Затем мы придумываем новые термины для некоторых близких
понятий, которые, как нам это кажется, можно, в конце концов, объяснить на базе
основных законов. Например, термин "теплота". Теплота, как предполагают, это
результат хаотического движения атомов, и когда мы называем что-нибудь
горячим, просто подразумеваем, что имеется некоторая масса атомов в состоянии
интенсивного хаотического движения. Но сплошь и рядом, обсуждая тепловые
свойства, мы забываем о хаотическом движении молекул - точно так же, как, говоря
о леднике, мы не обязаны думать о шестиугольных кристаллах льда и снежинках,
которые падали когда-то раньше. Другой пример того же рода, это пример с
кристаллом соли. Если смотреть в самый корень, то это система огромного числа
протонов, нейтронов и электронов. Но мы обходимся одним понятием "кристалл
соли", который несет в себе целый образ совокупности элементарных
взаимодействий. Точно такому же кругу идей принадлежит и понятие давления.
Теперь, если сделать по нашей лестнице еще один шаг вверх и перейти на
следующий уровень, мы столкнемся со свойствами веществ, которые характеризуются,
например, "коэффициентом преломления", определяющим, насколько отклоняется
луч света, проходя через вещество, или "коэффициентом поверхностного
натяжения", объясняющим, почему вода имеет тенденцию оставаться в виде единого
целого, причем и то и другое описывается определенными числами. Напомню - те-
Фрэд Хойл - английский астроном из Кембриджского университета. Эдвин Солпитер -
американский физик-теоретик и астрофизик из Корнеллского университета.

перь для того, чтобы выяснить, что, в конце концов, все это сводится к
взаимодействию атомов и т.п., нам пришлось бы спуститься на несколько ступеней
вниз, пройдя через ряд все менее сложных законов. Тем не менее, мы свободно
рассуждаем о "поверхностном натяжении" и при этом нас не интересует его
внутренний механизм.
Продолжим наше восхождение по иерархической лестнице. От воды можно перейти
к волнам, а затем уже и к понятию "шторм", причем слово "шторм" обхватывает
невероятное число различных явлений. К тому же классу принадлежат и другие
собирательные понятия: "солнечное пятно" или "звезда". И очень часто нет
никакого смысла докапываться до исходных механизмов всех составляющих явлений.
По правде говоря, это и невозможно сделать, так как чем выше мы поднимаемся
по нашей иерархической лестнице, тем больше ступеней отделяет нас от основных
законов, а каждая из этих ступеней не очень надежна. Мы еще не продумали все
с самого начала и до самого конца.
Продолжая подъем по иерархической лестнице сложности, мы добираемся до
таких вещей, как "сокращение мускулов" или "нервные импульсы" - невероятно
сложные явления физического мира, связанные с исключительно сложной
организацией материи. А затем мы доходим и до таких понятий, как "лягушка".
Все дальше и дальше, и вот уже перед нами понятия "человек", "история",
"политическая целесообразность" и другие понятия, которыми мы пользуемся для
того, чтобы разбираться в событиях на еще более высоком уровне.
А затем наступает черед таким вещам, как "зло" и "красота", и "надежда"...
Какой же конец этой лестницы ближе к богу, если мне позволена будет
религиозная метафора? Красота и надежда - или основные законы? Мне, конечно,
кажется, что для нас важнее всего понять внутреннее структурное единство мира; что
все науки, да и не только науки, любые интеллектуальные усилия направлены на
понимание взаимосвязей между явлениями, стоящими на разных ступенях нашей
иерархической лестницы, на то, чтобы найти связь между красотой и историей,
историей и человеческой психологией, психологией и механизмом мозга, мозгом и
нервными импульсами, нервными импульсами и химией и так далее, как вверх, так
и вниз. Сегодня мы еще не можем (и что толку притворяться будто это не так)
провести непрерывную линию от одного конца до другого, ибо мы лишь вчера
увидели существование такой иерархии.
И мне не кажется, что вопрос правильно поставлен. Выбрать один из этих
концов и, отталкиваясь отсюда, надеяться достичь полного понимания, было бы
ошибкой. Ни понимание природы зла, добра и надежды, ни понимание основных
законов в отдельности не могут обеспечить глубокого понимания мира. Поэтому
неразумно, когда те, кто изучает мир на одном конце иерархической лестницы, без
должного уважения относятся к тем, кто делает это на другом конце. (На самом
деле этого и нет, но люди уверяют нас, что именно так обстоит дело.) Вся
огромная армия исследователей, работающих на всех ступенях нашей лестницы от
одного края до другого, постоянно совершенствует наше понимание мира, и мы
постепенно постигаем все колоссальное переплетение иерархий.
ЛЕКЦИЯ 6. ВЕРОЯТНОСТЬ И НЕОПРЕДЕЛЕННОСТЬ.
КВАНТОВОМЕХАНИЧЕСКИЙ ВЗГЛЯД НА ПРИРОДУ
На первых шагах истории экспериментальных исследований или каких-нибудь
других исследований, преследующих научные цели, разумные объяснения
наблюдаемых явлений основывались на интуиции, которая сама базируется на простейшем
опыте соприкосновения с обыденными объектами. Но, по мере того, как мы
пытаемся расширить наши представления, и добиться лучшего соответствия между на-

шими объяснениями и тем, что мы наблюдаем, по мере того как наше объяснение
становится все более и более широким и нас начинает интересовать все более
широкий круг явлений, то, что еще совсем недавно было простым наблюдением,
становится физическим законом. При этом с ним происходит странная вещь: часто
он становится все более и более внешне нелогичным и все дальше и дальше
расходится с тем, что подсказывает интуиция.
Приведем лишь один пример. В теории относительности утверждается, что если
вы считаете, что два события произошли одновременно, то это всего лишь ваша
личная точка зрения, а кто-то другой с тем же основанием может утверждать,
что одно из этих явлений произошло раньше другого, так что понятие
одновременности оказывается чисто субъективным.
Конечно, иначе и быть не может, поскольку в нашей повседневной жизни мы
имеем дело с огромными скоплениями частиц, очень медленными процессами и
другими очень специфичными условиями, так что наш опыт дает нам лишь очень
ограниченное представление о природе. Из непосредственного опыта можно почерпнуть
сведения лишь об очень малой доле естественных явлений. И только при помощи
очень тонких измерений и тщательно подготовленных опытов можно добиться более
широкого взгляда на вещи. А тогда мы начинаем сталкиваться с неожиданностями.
Мы наблюдаем совсем не то, что мы могли бы предположить, совсем не то, что мы
себе представляли. Нам приходится сильнее напрягать свое воображение не для
того, чтобы, как в художественной литературе, представить себе то, чего нет
на самом деле, а для того, чтобы постичь то, что действительно происходит.
Вот об этом-то я и хочу поговорить сегодня.
Начнем с истории изучения света. Сначала предполагалось, что свет очень
похож на дождь из частиц, или корпускул, летящих как пули, выпущенные из ружья.
Однако последующие исследования показали, что такое представление неверно и
на самом деле свет ведет себя как волны, например как морские волны. Затем
уже в XX веке, после дополнительных исследований, вновь стало казаться, что в
очень многих случаях свет ведет себя как поток частиц. Наблюдая
фотоэлектрический эффект, можно подсчитать число этих корпускул, теперь их называют
фотонами. Когда электроны были только что открыты, казалось, что они ведут себя
точно так же, как частицы (или пули). Проще простого. Но дальнейшие опыты,
например с электронной дифракцией, показали, что они ведут себя как волны. И
чем дальше шло время, тем более и более неясным становилось, как же они ведут
себя - как корпускулы или как волны. Все выглядело то так, то этак.
Все нараставшая путаница была разрешена в 1925-1926 гг. открытием точных
уравнений квантовой механики. Теперь мы знаем, как ведут себя электроны или
свет. Но как я могу назвать такой характер поведения? Сказать, что они ведут
себя как частицы, значило бы создавать у вас неправильное представление. То
же самое получится, если я скажу, что они ведут себя как волны. Они ведут
себя таким образом, что это ни в коей степени не напоминает чего-нибудь, с чем
вы сталкивались раньше. Ваш опыт, основанный на том, с чем вы сталкивались
раньше, неполон. Просто-напросто все то, что происходит в очень маленьком
масштабе, происходит совсем по-другому. Атом не подчиняется тем же законам,
что и грузик, подвешенный на пружине и колеблющийся на ней. Его нельзя также
рассматривать как миниатюрную Солнечную систему с крошечными планетами,
вращающимися по орбитам. Нельзя его представить и в виде какого-то облака или
тумана, окутывающего ядро. Просто он не похож на все, что вы видели до этого.
Правда, здесь есть, по крайней мере, одно обстоятельство, облегчающее наше
положение. Электроны ведут себя в указанном отношении точно так же, как и
фотоны. И те, и другие ведут себя необычным образом, но зато одинаково.
В связи со всем этим, для того чтобы понять, как они ведут себя,
потребуется немалая доля творческой фантазии. Ведь речь пойдет о чем-то, что в корне

отличается от всего нам доселе известного. Уже из-за этого данная лекция
будет самой трудной, поскольку она наиболее абстрактна и ее материал далек от
нашего повседневного опыта. Но ничего не поделаешь. Если бы в своих лекциях,
посвященных характеру физических законов, я обошел молчанием свойства
микрочастиц, я заведомо не выполнил бы поставленной передо мной задачи. Эти
свойства характерны абсолютно для всех элементарных частиц, они универсальны по
своему характеру, так что если вы хотите слышать о характере физических
законов , то мне необходимо поговорить о нем и в таком аспекте.
Правда, это не так-то просто. Но трудность здесь чисто психологическая -
нас постоянно мучает вопрос: "Как же так может быть?", в котором отражается
неконтролируемое, но совершенно необоснованное стремление представить себе
все посредством чего-то очень знакомого. Я не стану проводить никаких
аналогий с чем-нибудь всем нам знакомым, а просто расскажу, как обстоит дело.
Было время, когда газеты писали, что теорию относительности понимают только
двенадцать человек. Мне лично не верится, что это правда. Возможно, было
время, когда ее понимал всего один человек, так как только он разобрался в том,
что происходит, и не написал еще об этом статьи. После же того, как ученые
прочли эту статью, многие, так или иначе, поняли теорию относительности, и, я
думаю, их было больше двенадцати. Но, мне кажется, я смело могу сказать, что
квантовой механики никто не понимает. Так что не относитесь к этой лекции
слишком серьезно, не думайте, что вам действительно необходимо понять ее
содержание и построить себе какую-то мысленную модель. Передохните и
попытайтесь просто поразвлечься.
Я собираюсь рассказать вам, как ведет себя Природа. И если вы просто
согласитесь, что, возможно, она ведет себя именно таким образом, то вы увидите,
что это очаровательная и восхитительная особа. Если сможете, не мучайте себя
вопросом "Но как же так может быть?", ибо в противном случае вы зайдете в
тупик , из которого еще никто не выбирался. Никто не знает, как же так может
быть.
Итак, позвольте мне охарактеризовать поведение электронов или фотонов с
типичной для квантовой механики точки зрения. Я буду пользоваться и
сравнениями, и противопоставлениями. Если я попытаюсь ограничиться одними аналогиями,
у нас ничего не выйдет. Здесь совершенно необходимо указывать не только на
сходство с чем-то всем нам знакомым, но и на коренные отличия от всего нам
знакомого. Поэтому я буду проводить сравнение и противопоставление сначала с
поведением частиц, о которых я буду рассказывать на примере пуль, а затем с
поведением волн на примере морских волн. Я собираюсь придумать один
эксперимент и рассказать вам сначала, что получилось бы при таких условиях, если бы
у нас были частицы, затем - что было бы, если бы это были волны, и, наконец,
что происходит на самом деле в системе, где есть электроны или фотоны. Я
разберу только этот эксперимент, который специально придуман таким образом,
чтобы охватить все загадки квантовой механики и столкнуть вас со всеми
парадоксами, секретами и странностями природы на все сто процентов. Оказывается,
любой другой случай в квантовой механике всегда можно объяснить, сказав:
"Помните наш эксперимент с двумя отверстиями? Здесь - то же самое". Вот я и
собираюсь рассказать вам об опыте с двумя отверстиями. Именно в нем заключена
основная загадка. Я не собираюсь ничего избегать. Я просто снимаю покровы с
природы, с ее наиболее элегантных и трудноуловимых форм.
Начнем с пуль (рис. 30). Пусть у нас имеется источник пуль, пулемет
например, и перед ним установлен экран с отверстием, пропускающим пули, причем сам
экран - это броневой щит. Теперь на большом расстоянии от первого щита
поставим другой броневой щит с двумя отверстиями - те самые два знаменитых
отверстия. Об этих отверстиях я буду говорить много раз, а поэтому назовем их
отверстиями 1 и 2. Можно представить себе, что отверстия круглые, а на рисунке

показаны лишь их сечения. На большом расстоянии от второго щита поставим еще
и третий, позволяющий устанавливать в разных местах детектор (для пуль это
будет просто ящик с песком) , в котором пули застрянут, после чего их можно
будет сосчитать.
Рис. 30.
Теперь я буду проделывать такие опыты: я буду устанавливать свой детектор,
или ящик с песком, в разных точках третьего щита, а затем подсчитывать,
сколько пуль попадет в него. При этом я буду измерять расстояние между ящиком
и какой-нибудь другой точкой на третьем щите, назову это расстояние х и
постараюсь выяснить, что происходит, если наш ящик передвигать вверх и вниз. Но
прежде всего я хотел бы кое-что изменить, заменив настоящие пули
идеализированными. Во-первых, будем предполагать, что пулемет сильно дрожит и качается
и, следовательно, пули летят не только в одном, но и в других направлениях. К
тому же они могут рикошетировать от краев отверстий в броневых щитах. Во-
вторых, мы договоримся, хотя это не так уж и важно, что у всех пуль
одинаковая энергия и скорость. Но самая важная идеализация, благодаря которой наши
пули совсем не будут похожи на реальные, такова: мы будем предполагать, что
пули абсолютно не разрушаются, так что в нашем ящике мы найдем не куски
свинца от пули, расщепившейся надвое, а целую пулю. Представьте себе
неразвивающиеся пули или очень твердые пули и мягкую броню.
Первое, что мы заметим в нашем опыте с пулями, это то, что все здесь
происходит дискретными порциями. Например, энергия, поглощенная мишенью. Она может
увеличиться только скачком на величину энергии одной пули: трах - и энергия
увеличилась. Вы начинаете считать пули, и их одна, две, три, четыре - опять
дискретные порции. Они все одинаковых размеров, и когда мы ставим наш ящик-
детектор, в него либо попадает целая пуля, либо ничего не попадает. Более
того, если взять два ящика, то в них не может войти одновременно по одной пуле,
если только пулемет стреляет не слишком быстро и мы можем различить два
последовательных выстрела. Замедлите темп стрельбы и проверяйте побыстрее оба
ящика, и вы увидите: попасть одновременно в два ящика невозможно, потому что
каждая пуля - это одна нерасчленяемая и опознаваемая порция.
Теперь я хочу выяснить, сколько пуль попадает в разные участки мишени в
среднем за какой-нибудь период времени. Подождем, например, в течение часа,
подсчитаем число пуль, попавших в наш ящик с песком, и усредним его. Теперь
возьмем среднее число пуль, попавших в ящик за час, и назовем его
вероятностью попадания, так как им определяется вероятность того, что, пройдя через
щель, пуля попадает в какой-то определенный ящик.

Конечно, число пуль, попадающих в ящик, будет меняться вместе с х. На
диаграмме я отложу по горизонтали число пуль, попадающих в ящик, если его
установить в определенном положении, за один час. В результате у меня получатся
плавные кривые (см. рис. 30), так как, если ящик поместить непосредственно за
отверстием, в него попадет много пуль, а если его несколько сместить в
сторону, это число уменьшится, ибо теперь приходится рассчитывать на то, что пули
отскочат от краев отверстия, и, в конце концов, число пуль, попадающих в
ящик, спадет до нуля. Полученные кривые мы обозначим через N1, N2 и Ni2. Так,
кривая N12 (где индексы указывают на то, что открыты и отверстие 1, и
отверстие 2) дает число пуль, зарегистрированных нашим детектором за час в случае,
когда открыты оба отверстия.
Хочу вам напомнить, что показанные на диаграмме числа не обязательно целые.
Они могут принимать любые значения. Это может быть 2,5 пули в час, хотя сами
пули и попадают в ящик только дискретными порциями. Когда я говорю 2,5 пули в
час, я имею в виду только то, что за 10 часов в ящик попадут 25 пуль, а,
следовательно , их среднее количество за час составляет 2,5 пули. Конечно, все вы
знаете шутку о том, что в средней американской семье два с половиной ребенка.
При этом никто не утверждает, что есть семьи, в которых по полребенка, - дети
определенно появляются на свет дискретными порциями. Тем не менее, если
вычислить среднее число детей на семью, оно может оказаться и дробным. Точно
так же число Ni2, число пуль, попадающих в ящик в среднем за час, не
обязательно целое. На самом деле мы измеряем им лишь вероятность попадания, как по
научному называется среднее число попаданий за единицу времени.
Наконец, рассматривая кривую Ni2, мы можем заметить, что ее легко
интерпретировать как сумму двух других кривых: одной, которую я обозначу через Ni и
которая описывает число попаданий, если отверстие 2 закрыто броневой
заслонкой, и другой, N2, описывающей число попаданий при открытом отверстии 2 и
закрытом отверстии 1. А это позволяет обнаружить очень важный закон: число
попаданий при двух открытых отверстиях представляет собой простую сумму числа
попаданий через одно отверстие 1 и числа попаданий через одно отверстие 2.
Это утверждение, этот факт, что вам нужно просто сложить два числа, мы станем
обозначать словами "отсутствие интерференции":
Ni2 = Ni + N2 (отсутствие интерференции) .
Но хватит о пулях, и, покончив теперь с пулями, начнем все с самого начала,
на этот раз с морскими волнами (рис. 31) . Источником теперь служит большая
масса, которую подымают и опускают вверх и вниз в воде. Броневые щиты заменим
на длинный ряд барж или дамбу с проходом для воды. Возможно, все это легче
понять на примере с обычной зыбью, чем с большими океанскими волнами. По
крайней мере, этот пример выглядит более разумным.
Я могу просто болтать пальцем в воде, вызывая волнение, а в качестве экрана
можно взять деревянную доску с отверстием, через которое волнение станет
передаваться остальной воде. Затем установим еще одну доску с двумя
отверстиями, а за ней еще и детектор. Что же мы собираемся измерять теперь? Детектор
должен обнаружить степень волнения воды. Например, в воду можно бросить
пробку и наблюдать за тем, как высоко она подымается и опускается на волнах. Я
наблюдаю при этом за энергией колебаний пробки, но она в точности
пропорциональна энергии, принесенной волнением. Еще одна деталь: болтать пальцем нужно
очень равномерно, чтобы все волны были на равном расстоянии друг от друга.
Говоря о таких волнах, прежде всего, важно отметить, что величина, которую
мы здесь измеряем, может принимать любые значения. Мы измеряем интенсивность
волнения, или энергию колебаний пробки, и если волнение очень слабое, если я
только слегка болтаю пальцем, то пробка будет колебаться еле-еле. Но при лю-

бой величине колебаний пропорциональность сохраняется. Колебания пробки могут
быть любыми - они не увеличиваются дискретными порциями, и здесь нельзя
сказать , что, либо они есть, либо их нет.
Итак, мы собираемся измерять интенсивность волнения, или, точнее говоря,
энергию, генерируемую волнением в некоторой точке. Так как же меняется эта
интенсивность, которую я стану обозначать Ii2, чтобы постоянно напоминать
вам, что речь идет именно об интенсивности, а не о числе каких-либо частиц?
Кривая I12, соответствующая двум открытым отверстиям, показана на диаграмме
(рис. 31) . Это очень интересная и внешне сложная кривая. Если мы станем
менять положение детектора, мы получим интенсивность, меняющуюся очень быстро и
очень странным образом.
Возможно, вы знаете, чем это объясняется. Дело здесь в том, что волнение
образуется из последовательности гребней и впадин, идущих из отверстия 1, и
другой последовательности гребней и впадин, идущих из отверстия 2. Когда мы
находимся в точке, равноотстоящей от обоих отверстий, обе волны (идущие от
обоих отверстий) достигают своего максимума одновременно, и поэтому волнение
здесь очень велико. Так что, если мы находимся точно посредине, волнение
очень сильное.
Если же поместить детектор в какую-нибудь точку, находящуюся от отверстия 2
на большем расстоянии, чем от отверстия 1, то волне, идущей из отверстия 2,
понадобится больше времени, чтобы добраться до этой точки, чем волне, идущей
от отверстия 1. Поэтому в тот момент, когда в эту точку приходит гребень
очередной волны, идущей от отверстия 1, волна, идущая от отверстия 2, может еще
не достичь своего максимума и даже может быть в самой низшей точке, так что
под действием одной волны вода пытается подняться, а под действием другой -
опуститься, в результате чего она вообще не волнуется, или практически не
волнуется. Так что в этой точке мы наблюдаем низкую интенсивность волнения.
Затем, если сдвинуться от центра еще дальше, наступает момент, когда
запаздывание между волнами от двух источников таково, что гребни обеих волн
попадают в нашу точку одновременно, хотя один из этих гребней и принадлежит на
самом деле следующей по порядку волне. Вот поэтому мы и получаем кривую, на
которой за всплеском интенсивности следует провал, потом опять всплеск, опять
провал... и все это в зависимости от характера "интерференции5" гребней и
5 В английском языке существительное "interference" употребляется не только в научном
смысле, как "интерференция", но и в повседневной речи, обозначая "вмешательство", "столкновение
интересов".
D
Рис. 31

впадин. Понятие интерференции - еще один пример необычного употребления
повседневных слов.
В физике возможна такая интерференция, в результате которой суммарное
волнение оказывается сильнее индивидуальных. Но самое важное, что I12 не
получается в виде суммы Ii и 12. Интерференция между двумя волнами приводит к
усилению интенсивности в одном месте и к ослаблению в другом. Выяснить, на что
похожи кривые Ii и 12, можно, закрывая по очереди одно из отверстий во втором
экране и оставляя другое открытым. Очевидно, что в этом случае никакой
интерференции нет, и соответствующие кривые показаны на рис. 31. Как нетрудно
заметить, Ii имеет тот же характер, что и Ni в задаче с пулями, а 12 похожа на
N2 и, несмотря на это, I12 не имеет ничего общего с Ni2.
Математика образования 112 на самом деле довольно интересна. Дело в том,
что высота воды, которую мы будем обозначать через h, в случае, когда открыты
оба отверстия, равна сумме высот, создаваемых волнением в случае одного
открытого отверстия 1 и в случае одного открытого отверстия 2. Поэтому, если из
отверстия 2 приходит впадина волны, соответствующая высота h отрицательна и
она компенсирует положительную высоту h для волны, пришедшей из отверстия 1.
Волнение воды можно характеризовать ее высотой, но оказывается, что
интенсивность волнения в любом случае, например, тогда, когда открыты оба отверстия,
не совпадает с высотой воды в данной точке, а пропорциональна квадрату этой
высоты. И именно потому, что мы имеем дело с квадратами, получаем наши очень
интересные кривые:
hi2 = hi + Ъ.2
но
I12 Ф I12 + I12 (интерференция) ,
I12 = (п12)2,
11 = (hi)2,
12 = (h2)2,
Это о волнении воды. Теперь об электронах (рис. 32), и снова с самого
начала. В качестве источника возьмем накаленную нить, в качестве экранов -
вольфрамовые пластинки с отверстиями, а в качестве детектора - любую электрическую
систему с чувствительностью, достаточной для того, чтобы зарегистрировать
заряд, приносимый электроном, независимо от мощности нашего источника. Если вам
больше нравится, мы можем взять фотоны, вместо вольфрамовых пластинок -
черную бумагу (но, по правде говоря, это не будет очень хорошая замена, ибо в
бумаге, как и во всяком другом волокнистом материале, невозможно сделать
отверстия с очень ровными краями, и нам придется поискать что-нибудь получше),
а в качестве детектора выбрать фотоумножитель, регистрирующий приход каждого
фотона.
Так что же произойдет в том или другом случае? Я расскажу вам лишь об опыте
с электронами, потому что для фотонов все получается точно таким же образом.
Прежде всего мы заметим, что наш электрический детектор, на выходе которого
мы поставим достаточно мощный усилитель, все время щелкает: электроны
попадают в него дискретно, строго по порциям. Каждый щелчок - это Заряд
определенной величины, и эта величина все время постоянна. Если вы уменьшите накал
источника, щелчки будут все реже, но все равно заряд каждого щелчка тот же, что
и раньше. Если же усилить накал, щелчки посыплются, как из мешка, и в
усилителе возникнет затор. Поэтому, для того чтобы прибор, который вы собираетесь
использовать в качестве детектора, работал, нужно выбрать такой накал нити,

при котором щелчки происходили бы не слишком часто.
О
Рис. 32.
Затем, если поместить в другом месте другой точно такой же детектор и
проследить за их работой одновременно, можно заметить, что никогда не бывает
двух щелчков, происходящих одновременно, по крайней мере, если накал
достаточно слаб, а точность фиксации времени щелчка удовлетворительна. Если
уменьшить интенсивность источника гак, чтобы щелчки стали редкими и достаточно
разнесенными друг от друга, то одновременно щелчков в обоих детекторах не
бывает . А это значит, что возникающие события происходят дискретно, порциями,
причем у каждой порции вполне определенная, постоянная для всех величин, и
что в данный момент времени такая порция может находиться лишь в одном месте.
Итак, электроны или фотоны попадают в детектор по одному, дискретно,
порциями. Поэтому мы можем поступить так же, как и в случае с пулями: мы можем
измерить вероятность появления. Для этого нам нужно периодически менять
положение детектора (конечно, если хочется, мы можем, хотя это и дорого,
установить целую серию детекторов на поверхности последнего экрана и снимать кривую
одновременно во всех точках), оставляя его в каждой конкретной точке, скажем,
в течение часа, и записывать в конце этого часа число зарегистрированных
электронов, а затем усреднить это число. Так что же мы получим для числа
зарегистрированных электронов? Кривую Ni2 того же типа, что и в опыте с пулями?
Кривая N12, соответствующая случаю, когда оба отверстия открыты, показана на
рис. 32. Как видите, экспериментально установлено, что эта кривая оказывается
такой же, как и в опыте с интерференцией волн. Но чему же соответствует эта
кривая? Не энергии, заключенной в волнении, а вероятности попадания одной из
этих порций в детектор.
Соответствующие математические выкладки чрезвычайно просты. Мы заменили I
на N, так что нам придется заменить h на что-то другое, совсем новое, - это
никакая не высота, - в связи с чем мы и придумаем параметр «а», который будем
называть амплитудой вероятности, так как мы все равно не знаем, что это
значит . Тогда через ai обозначим амплитуду вероятности попадания сквозь
отверстие 1, а через аг - амплитуду вероятности попадания сквозь отверстие 2. А
для того чтобы определить амплитуду полной вероятности попадания, нужно
сложить обе эти амплитуды, а сумму возвести в квадрат. Это будет точной
имитацией того, что происходит с волнами, а пользоваться теми же математическими
выкладками мы стали в этом случае потому, что результирующая кривая получается
в нашем случае точно такой же, как и в опыте с волнами.
Теперь мне нужно проверить еще один факт: выяснить, есть ли здесь интерфе-

ренция или нет. Ведь мы пока еще не говорили, что происходит, если закрыть
одно из отверстий. Попытаемся проанализировать получающуюся любопытную
кривую, предполагая, что электроны попадают в детектор либо через одно
отверстие, либо через другое. Закроем одно из отверстий и измерим, сколько
электронов попадает в различные участки последнего экрана через отверстие 1. В
результате получим простую кривую Ni. Точно так же мы можем закрыть второе
отверстие, измерить число электронов, попадающих в детектор через отверстие
2, и получим кривую N2. Тем не менее, если открыть оба отверстия, мы не
получим суммы Ni + N2, так что интерференция действительно есть. Значит, в самом
деле, нужно при математических выкладках пользоваться этой странной формулой,
согласно которой вероятность попадания равна квадрату амплитуды, которая в
свою очередь представляет собой сумму двух слагаемых:
N12 = (ai + а2)2.
Вопрос как раз и заключается в том, как же так может быть, что если
электроны проходят лишь через отверстие 1, они оказываются распределенными одним
образом, когда они проходят лишь через отверстие 2, они распределяются по-
другому, но тем не менее в том случае, когда открыты оба отверстия, не
получается суммы двух этих распределений.
Например, если детектор установить в положении q и открыть оба отверстия, в
него практически ничего не попадет, но в то же время стоит мне закрыть одно
из них, детектор начнет работать независимо от того, какое из отверстий было
закрыто. Опять откроем оба отверстия, и вновь ничего. Мы позволили электронам
пролетать в детектор через оба отверстия, а они сразу перестали прилетать
совсем. Или выберем точку строго посредине: нетрудно убедиться, что здесь число
прилетающих электронов больше суммы электронов, прилетающих через каждое
отверстие по отдельности.
Кажется, если подумать хорошенько, всегда можно найти какое-то объяснение:
например, электроны могут возвращаться обратно через те же отверстия, а затем
проходить через них еще раз, или с ними происходит какой-нибудь другой
сложный процесс, или возникает возможность расщепления электрона на два,
пролетающих через разные отверстия, или что-нибудь в этом роде, как-то объясняющее
это явление. Но пока еще никому не удалось придумать удовлетворительное
объяснение такого рода, потому что конечный вид математических закономерностей
очень уж прост (суммарная кривая получается очень простой - см. рис. 32).
Таблица 2
ПУЛИ
МОРСКИЕ ВОЛНЫ
ЭЛЕКТРОНЫ (ФОТОНЫ)
Дискретны
Могут быть любых
размеров
Дискретны
Измеряется вероятность
попадания
Измеряется интенсивность
волнения
Измеряется вероятность
попадания
Интерференции нет
Обнаруживают
интерференцию
Обнаруживают
интерференцию
Теперь подведем итог. Итак, электроны попадают в детектор дискретными
порциями, как если бы это были частицы, но вероятности попадания этих частиц
определяются по тем же законам, по каким определяется интенсивность волнения
воды. Именно в этом смысле можно говорить, что с одной точки зрения электрон
ведет себя, как частица, а с другой - как волна. Он ухитряется одновременно
быть двумя совершенно разными понятиями (см. табл. 2) . Вот и все, что можно
сказать по этому поводу. Я мог бы привести сейчас математическое описание то-

го, как вычислять вероятность попадания электрона при произвольных
обстоятельствах, и, в принципе, на этом можно было бы закончить лекцию. Но в том,
что природа ведет себя именно так, а не иначе, есть несколько тонкостей. Мы
сталкиваемся с целым рядом непонятных явлений, и именно о них мне и хотелось
бы поговорить сейчас, поскольку они не вытекают сразу же из того, что
рассказано мною выше.
Начнем с одного утверждения, казалось бы разумного, поскольку мы установили
дискретный характер электронов или фотонов. Так как в детектор приходит нечто
целое (электрон в нашем примере), по-видимому, разумно предположить, что
электрон попадает в детектор либо через отверстие 1, либо через отверстие 2.
Кажется очевидным, что, так как электрон нечто целое и неделимое, ничего
другого и не может быть. Назовем это утверждение утверждением А.
Утверждение А: Электрон попадает в детектор либо
через отверстие 1, либо через отверстие 2.
На самом деле мы уже немного говорили о том, что происходит с утверждением
А. Если бы было верно, что электрон попадает в детектор либо через отверстие
1, либо через отверстие 2, то общее число зарегистрированных электронов
должно было бы распадаться на сумму электронов двух типов. Общее число этих
электронов было бы суммой числа электронов, прилетевших через первое отверстие, и
числа электронов, прилетевших через второе. Но так как суммарную кривую не
удается представить таким удобным образом в виде суммы двух других кривых и
поскольку эксперимент, позволяющий регистрировать прилетающие электроны в
случае, когда открыто только одно отверстие, показывает, что в случае двух
отверстий мы не наблюдаем суммы двух вероятностей появления, приходится
заключить , что это утверждение неверно.
Но если неверно, что электрон попадает в детектор либо через отверстие 1,
либо через отверстие 2, может быть, он временно распадается на две половины
или что-нибудь в этом роде. Итак, утверждение А ложно. Такова логика. К
сожалению или нет, но логику можно проверять экспериментально. Теперь нам нужно
решить, что же происходит на самом деле. Попадает ли электрон в детектор либо
через отверстие 1, либо через отверстие 2, или, может быть, он успевает
проскочить каждое из отверстий по несколько раз в разных направлениях, или
расщепляется временно на две части, или что-нибудь другое в этом же духе.
Нам нужно всего лишь понаблюдать за поведением электронов. А для этого нам
нужен свет. Поэтому за отверстиями мы и поместим очень мощный источник света.
Электроны рассеивают свет, который отражается от них, и, если свет достаточно
силен, вы сможете заметить пролетающие электроны. Отойдем теперь назад и
попытаемся увидеть, что происходит в момент регистрации электрона или на какую-
то долю секунды до этого. Наблюдается ли вспышка за отверстием 1 или 2, или,
быть может, так сказать, по полвспышки за каждым из этих отверстий? Ведь это
позволит нам, наблюдая, найти, что же происходит на самом деле. Итак, включим
свет, начнем наблюдать, и вот тебе на - каждый раз перед щелчком нашего
детектора вспыхивает только одно отверстие - либо 1, либо 2. Оказывается,
всегда, абсолютно во всех случаях, электрон, когда мы за ним наблюдаем, попадает
в детектор либо через отверстие 1, либо через отверстие 2. Парадокс!
Постараемся теперь загнать природу в угол. Сейчас я вам расскажу, что для
этого нужно сделать. Мы оставим наш источник света включенным и станем
одновременно и наблюдать за вспышками, и считать число пролетающих электронов. Из
результатов этих наблюдений составим два столбца: один - в котором мы станем
отмечать электроны, пролетевшие через отверстие 1, и другой - регистрирующий
электроны, пролетевшие через отверстие 2, а по мере того как будет щелкать
наш детектор, станем отмечать в этих столбцах, какой их электронов попал в

него. Так как же будет выглядеть столбец 1, после того как я сложу все
результаты, соответствующие одному и тому же положению детектора? Что я увижу,
если я наблюдаю лишь за отверстием 1? Я получу кривую Ni (рис. 32) . Этот
столбец оказывается распределенным точно так же, как если бы мы считали, что
второе отверстие закрыто. Здесь ничего не меняется от того, наблюдаем мы за
полетом электронов или нет.
Если мы закроем отверстие 2, получим то же распределение прилетающих
электронов, какое мы получаем, оставляя его открытым и наблюдая за отверстием 1.
То же самое получается в результате наблюдения за отверстием 2, на этот раз
получается кривая N2.
Но, послушайте, суммарное число зарегистрированных детектором электронов
должно быть суммой. Оно должно равняться сумме числа Ni и числа N2, так как
относительно каждого из пролетевших отверстия электронов известно, какому,
первому или второму, столбцу он принадлежит. Суммарное число
зарегистрированных электронов просто не может быть ничем другим, кроме суммы этих двух
чисел. Оно должно распределяться как Ni + N2. Но ведь мы говорили, что оно
распределено как N12. Нет, оно распределено как Ni + N2.
Конечно, на самом деле так оно и есть. Так должно быть, и так оно и есть.
Если мы пометим штрихом величины, относящиеся к опыту с зажженным светом, то
окажется, что Ni' практически не отличается от Ni для опыта без источника
света, a N2' очень мало отличается от N2. Но число Ni2' , наблюдаемое в случае,
когда свет горит и оба отверстия открыты, равно сумме числа частиц, которые
мы видели пролетающими через отверстие 1, и числа электронов, пролетевших,
как мы видели, через отверстие 2. Вот к какому результату мы приходим,
включив свет.
Значит, в зависимости от того, включим мы свет или нет, мы получим разные
результаты. Зажжем свет, и распределение будет описываться кривой Ni + N2.
Выключим свет, и распределение сразу примет вид Ni2. Включим его снова, и
снова получим Ni + N2. Вы видите, природа опять вывернулась! Приходится
говорить, что свет влияет на результат. Если свет включен, то вы получите другой
результат, чем если бы он был выключен. Вы можете еще сказать, что свет
влияет на поведение электронов.
Если мы станем говорить об экспериментальном исследовании движения
электронов, что не совсем точно сказано, то можно утверждать, что свет влияет на это
движение, в результате чего электроны, которые сами по себе попали бы в
верхнюю часть последнего экрана, отклоняются, так сказать, сбиваются со своей
траектории и попадают в нижнюю часть, сглаживая распределение таким образом,
что в результате получается просто-напросто сумма Ni + N2.
Электроны очень чувствительны. Когда вы смотрите на бейсбольный мяч и
видите , как он сверкает на солнце, это ничего не значит, его траектория от этого
не меняется. Но если свет падает на электрон, он сталкивает его с пути, и
вместо того, чтобы делать одно, электрон делает совсем другое. Ведь вы
включили свет, да к тому же такой сильный.
Предположим тогда, что мы попытаемся ослабить этот свет все больше и
больше, пока он не станет совсем тусклым, и воспользуемся очень чувствительными
детекторами, позволяющими наблюдать очень тусклые вспышки при очень слабом
освещении. Свет становится все слабее и слабее, а очень и очень слабый свет
не должен бы изменять поведение электронов настолько сильно, что это
радикальным образом отразится на картине распределения, изменив ее с Ni2 на Ni +
N2. По мере того как свет становится все более тусклым, картина все больше и
больше должна напоминать то; что мы получили в отсутствие света. Так как же
происходит преобразование одного распределения в другое?
Прежде всего, свет - это не морская волна. Свет также ведет себя как поток
частиц, называемых фотонами, и по мере уменьшения интенсивности света вы не

ослабляете эффекта, а уменьшаете число фотонов, испускаемых источником.
Ослабляя свет, я получаю все меньше и меньше фотонов. Самое меньшее, что может
рассеиваться на электроне, - это один фотон, и если число имеющихся в нашем
распоряжении фотонов слишком мало, некоторые электроны проскакивают через
отверстие в тот момент, когда поблизости нет ни одного фотона, а в этом случае
я его и не увижу. Поэтому слабый свет не значит, что мы используем маленькое
возмущение, а значит только, что у нас мало фотонов. В результате, если свет
достаточно слаб, мне придется ввести третий столбец - для электронов, которые
я "не увидел". Если свет очень яркий, в третий столбец попадает лишь
несколько электронов, если он очень слаб - почти все. Итак, у нас оказалось три
столбца: для отверстия 1, для отверстия 2 и для незамеченных электронов.
Нетрудно догадаться, что получится у нас теперь. Замеченные электроны
распределены как N1 + N2, а те, которые я не увидел, - как Ni2. По мере того как я
делаю свет все слабее и слабее, все большую и большую часть электронов заметить
мне так и не удается. А реально полученное распределение представляет собой
смесь этих двух кривых, так что, по мере ослабления света, оно все более
напоминает N12 и переход этот совершается непрерывно.
Здесь я не имею возможности говорить о всех бесконечно разнообразных
методах, которые можно было бы придумать для выяснения того, через какое
отверстие пролетел зарегистрированный электрон. Но каждый раз оказывается, что
невозможно поставить свет таким образом, чтобы можно было, с одной стороны,
сказать, через какое отверстие пролетает наш электрон, а с другой - не
исказить картины распределения регистрируемых электронов, не нарушить характера
интерференции. И так происходит не только со светом, а с чем угодно, чем бы
мы ни пользовались. Просто это принципиально невозможно. Конечно, можно, если
хотите, изобрести целый ряд методов обнаружения, и каждый из них будет
показывать , что электрон пролетает либо через одно отверстие, либо через другое.
Но если вы попытаетесь построить ваш прибор таким образом, чтобы при этом он
еще и не влиял на движение электрона, вы добьетесь лишь того, что вновь не
сможете сказать, через какое же отверстие пролетел электрон, и результаты
ваших наблюдений вновь окажутся запутанными6.
Когда Гейзенберг открывал законы квантовой механики, он заметил, что эти
новые законы природы оказываются непротиворечивыми только в том случае, если
можно принять, что наши экспериментальные возможности принципиально
ограничены некоторым образом, хотя мы и не замечали этого ранее. Другими словами, в
эксперименте нельзя добиться по желанию сколь угодно большой
чувствительности. В связи с этим Гейзенберг предложил свой принцип неопределенности,
который по отношению к описанному выше эксперименту выглядит следующим образом
(Гейзенберг сформулировал его по-другому, но обе формулировки эквивалентны и
от одной можно перейти к другой):
"Нельзя сконструировать какой-либо прибор, при помощи которого
можно было бы определить, через какое из отверстий пролетит
электрон, не изменив при этом его движения настолько, что это
разрушит интерференционную картину".
И еще никому не удалось обойти этот принцип. Уверен, что у вас просто
чешутся руки, так вам хочется изобрести новый метод, позволяющий обнаружить,
через какое отверстие пролетел электрон. Но после тщательного исследования
любого из методов окажется, что он не годится. Вам покажется, что вы знаете,
как это сделать, не влияя на электрон, но вы увидите, что всегда есть какая-
6 Похоже, вышеописанный эксперимент так и не был осуществлен в точности, хотя некоторые
попытки принято считать удачными, например, опыт К. Йенсона (1961г.).

нибудь загвоздка, и что всегда различие в наблюдаемых картинах можно
объяснить влиянием приборов, предназначенных для определения того, через какое
отверстие пролетел электрон.
Это одна из основных характеристик природы, и она говорит нам кое-что обо
всем. Если завтра найдут новую частицу, каон, - по правде говоря, каон уже
найден, но ведь новую частицу нужно как-то назвать, так что назовем ее као-
ном, - я воспользуюсь каонами для того, чтобы при их помощи определить, через
какое отверстие пролетит электрон. Я знаю заранее - по крайней мере, я
надеюсь , что это так, - вполне достаточно о свойствах этой еще не известной мне
частицы, чтобы быть уверенным в том, что она не может сказать мне, через
какое отверстие пролетел электрон, и не изменить при этом картины с
интерференционной на безынтерференционную. Поэтому принципом неопределенности можно
пользоваться как общим принципом, позволяющим предсказывать наперед многие
характеристики неизвестных объектов. Вероятные свойства таких объектов не
могут быть какими угодно.
Вернемся к нашему утверждению А - "электрон должен пролететь либо через
отверстие 1, либо через отверстие 2". Правильно это или нет?
Физики научились обходить западни. Они взяли за правило думать следующим
образом. Если у вас есть прибор, позволяющий определять, через какое
отверстие пролетел электрон (а такой прибор можно сделать), то вы можете
утверждать , что он пролетает либо через одно отверстие, либо через другое. Так оно
и происходит: когда вы следите за электроном, он пролетает либо через одно
отверстие, либо через другое. Но если у вас нет такого прибора, то вы и не
можете сказать, что он пролетает либо через одно отверстие, либо через
другое. (Вернее, всегда можно сказать, что это так, если вы на этом сразу
остановитесь и не станете пытаться сделать из этого какие-либо выводы. Физики же
предпочитают просто не говорить этого, вместо того чтобы говорить и не делать
никаких выводов.) Исходить же из того, что электрон пролетает либо через одно
отверстие, либо через другое, когда вы этого не видите, значило бы основывать
свои предсказания на ошибочной предпосылке. Вот тот логический канат, на
котором приходится балансировать, если мы хотим заниматься объяснением явлений
природы.
Утверждение, о котором мы говорим, носит самый общий характер. Оно
относится не только к опыту с двумя отверстиями, и его можно сформулировать в общем
виде следующим образом. Вероятность любого события в идеальном эксперименте -
т.е. эксперименте, где все определено настолько точно, насколько только это
возможно, - равна квадрату некоторой другой величины «а», которую мы назвали
амплитудой вероятности. Если это событие может происходить в нескольких
взаимно исключающих вариантах, то амплитуда вероятности «а» получается как сумма
значений «а» для каждого из возможных вариантов (альтернатив).
Но если в нашем эксперименте можно выяснить каждый раз, в каком именно
варианте произошло событие, вероятность события меняется: теперь это просто
сумма вероятностей каждого из вариантов. Другими словами, интерференция
уничтожается .
Но остается нерешенным вопрос, а как же так получается? Каким образом все
так выходит? К сожалению, этого никто не знает. Никто не сможет дать вам
более глубокого объяснения явления, чем то, какое я вам только что дал, а ведь
я всего лишь описал его вам. Можно лишь расширить объяснение, приведя больше
примеров, показывающих, что действительно невозможно, не разрушая
интерференционной картины, узнать, через какое отверстие пролетел электрон. Можно
рассказать про более широкий круг экспериментов, а не только об одном опыте с
двумя отверстиями и интерференцией двух картинок. Но это значило бы лишь
повторять одно н то же снова и снова, пытаясь заставить вас поверить в
реальность рассказываемого. Такие объяснения ничуть не глубже, они лишь шире. Ко-

нечно, можно уточнить математические выкладки, можно сказать, что здесь нужно
пользоваться комплексными, а не вещественными числами, отметить одну или две
другие второстепенные детали, не имеющие прямого отношения к основной идее.
Но настоящая загадка заключается в том, о чем я вам только что рассказал, и
сегодня никто не знает, как здесь можно копнуть глубже.
До сих пор мы занимались вычислением вероятности попадания электрона.
Возникает вопрос, а можно ли каким-либо образом узнать, куда же на самом деле
попадает каждый отдельный электрон?
Конечно, мы не прочь использовать теорию вероятностей, т.е. подсчитывать
наши шансы, в очень сложной ситуации. Когда мы подбрасываем монету, то,
учитывая всякие сопротивления, все эти атомы и другие подобные сложности, мы
вполне допускаем, что наших знаний недостаточно для точного предугадывания.
Поэтому мы удовлетворяемся вычислением шансов того или иного исхода. Но ведь
в опытах с электронами речь идет совсем не об этом - здесь мы предполагаем,
не правда ли, что вероятность лежит в самой основе всего, что подсчет шансов
начинается уже с фундаментальных законов физики.
Предположим, я так организовал мой эксперимент, что при выключенном свете
наблюдается интерференционная картина. Тогда я могу сказать, что, даже
включив свет, я не смогу предсказать, через какое отверстие пролетит электрон. Я
только знаю, что каждый раз, когда я увижу его, он будет либо в одном
отверстии, либо в другом, но предсказать, в каком именно, заранее невозможно.
Другими словами, будущее здесь непредсказуемо.
Никаким способом невозможно предсказать, пользуясь любой информацией,
полученной заранее, через какое отверстие пролетит электрон или в каком отверстии
мы его увидим.
Это значит, что физика в некотором смысле отбросила задачу, если только
такая задача и стояла вначале (всем казалось, что так оно и было!) - собрать
достаточно сведений для того, чтобы при известных условиях суметь
предсказать , что за этим последует.
Вот вам условия опыта: источник электронов, источник сильного света,
вольфрамовый экран с двумя отверстиями - а ну-ка скажите мне, за каким из
отверстий я увижу следующий электрон. Согласно одной из теорий это невозможно
потому, что за всем этим скрывается очень сложный процесс: какие-то внутренние
маховички, зубчатые колесики, что-то еще, и в зависимости от того, в каком
они сейчас состоянии, электрон полетит либо через одно отверстие, либо через
другое. Вероятности того и другого события равны, поскольку, как и в опыте с
монетой, состояние всей этой "машины" зависит от случая. И когда наша физика
будет полной, мы сможем предсказывать, через какое отверстие полетит
электрон . Это называют теорией скрытых параметров. Такая теория не может быть
правильной. Мы не можем предсказывать совсем не потому, что нам не хватает
подробностей.
Я уже сказал, что, когда свет не включен, у меня должна получаться
интерференционная картина. Если же при данных условиях наблюдается интерференционная
картина, то ее невозможно анализировать, рассуждая, что этот электрон
пролетел через первое отверстие, а этот - через второе, поскольку
интерференционная кривая предельно проста и в то же время совершенно не похожа на сумму
двух других распределений вероятности. Но если бы мы могли определить, через
какое отверстие полетит электрон при включенном свете, то уже не имело бы
никакого значения, включен этот свет на самом деле или выключен. Каково бы ни
было устройство источника электронов, позволяющее нам предсказывать, через
какое отверстие полетит электрон, нам удалось бы проследить за ним, не
включая света, и, следовательно, сказать, не включая света, через какое отверстие
он прошел. Но если так, то суммарное распределение не может не распадаться на
сумму распределений электронов, прошедших через отверстие 1, и электронов,

прошедших через отверстие 2, а на самом деле этого нет.
Поэтому в любом случае, когда эксперимент выявляет интерференцию электронов
при выключенном свете, невозможно допустить, чтобы мы могли заранее получать
информацию о том, через какое отверстие пролетит электрон при включенном или
при выключенном свете. Так что вовсе не незнанием внутреннего механизма,
внутренней сложности источника электронов объясняется появление вероятностных
Законов природы. По-видимому, это в какой-то степени неотъемлемое свойство
природы. Кто-то выразился об этом так: "Даже сама природа не знает, по какому
пути полетит электрон".
Один философ сказал: "Для самого существования науки совершенно необходимо,
чтобы в одних и тех же условиях всегда получались одни и те же результаты".
Так вот, этого не получается. Вы сможете точно воспроизвести все условия, и
все-таки не сможете предсказать, в каком отверстии вы увидите электрон. Тем
не менее, несмотря на это, наука жива, хотя в одних и тех же условиях не
всегда получаются одни и те же результаты.
Что совершенно необходимо "для самого существования науки", и каковы
характеристики природы - все это определяется не напыщенными декларациями, а тем
материалом, с которым мы имеем дело, самой природой.
Мы наблюдаем и видим то, что нам удалось узнать, и мы не можем заранее
правильно предсказать, на что это будет похоже. Самые правдоподобные домыслы
часто не соответствуют реальному положению вещей. И если наука должна
двигаться вперед, то что нам действительно необходимо, так это возможности
экспериментирования, честность в сообщениях о результатах, - о них нужно
сообщать, не обращая внимания на то, какими их кто-то хотел бы видеть, - и,
наконец, и это очень и очень важно, умение разумно интерпретировать результаты.
При этом нельзя держаться предвзятого мнения и говорить: "Это мало
правдоподобно; мне это не нравится". Предвзятое мнение и абсолютная уверенность -
это далеко не одно и то же. Конечно, я говорю не об абсолютной предвзятости,
а только о простом предубеждении. Если вы просто предубеждены, это не так уж
и важно, ибо если ваша точка зрения неверна, постоянное накопление
опровергающих свидетельств начнет действовать вам на нервы, и настанет момент, когда
вы уже не сможете отмахиваться от них. Поэтому в действительности для самого
существования науки совершенно необходимо вот что - светлые умы, не требующие
от природы, чтобы она удовлетворяла каким-то заранее придуманным условиям,
как того требует наш философ.
ЛЕКЦИЯ 7. В ПОИСКАХ НОВЫХ ЗАКОНОВ
Строго говоря, то, о чем я собираюсь говорить в этой лекции, нельзя назвать
характеристикой законов физики. Когда мы рассуждаем о характере физических
законов, мы можем, по крайней мере, предполагать, что говорим о самой
природе . Но теперь мне хочется поговорить не столько о природе, сколько о нашем
отношении к ней. Мне хочется рассказать вам о том, что мы считаем сегодня
известным, что еще предстоит отгадать, и о том, каким образом угадывают законы
в физике. Кто-то даже предложил, что лучше всего, если я по мере моего
рассказа мало-помалу объясню вам, как угадать закон, а в заключение открою для
вас новый закон. Не знаю, удастся ли мне это сделать.
Прежде всего, я хочу рассказать вам о нынешнем состоянии физики, о том, что
в ней сейчас известно. Вы могли бы подумать, что все это я уже вам рассказал,
так как в предыдущих лекциях я изложил вам все основные известные законы. Но
всякий закон должен быть законом для чего-то: закон сохранения энергии
говорит об энергии чего-то, законы квантовой механики - это законы квантовой
механики чего-то - и все эти законы, вместе взятые, еще не говорят нам о том,

какова же природа, о которой здесь столько говорилось. Поэтому мне хочется
сейчас рассказать вам немного о том материале, которым движут все эти законы.
Прежде всего, о материи: как это ни удивительно, вся материя одинакова.
Известно, что материя, из которой сделаны звезды, такая же, как и материя,
из которой сделана Земля. Характер света, испускаемого звездами, дает нам,
так сказать, отпечатки пальцев, по которым можно установить, что там атомы
того же типа, что и на Земле. Оказывается, и живая, и неживая природа
образуется из атомов одинакового типа. Лягушки сделаны из того же материала, что и
камни, но только материал по-разному использован. Все это упрощает нашу
задачу. У нас есть атомы и ничего больше, а атомы однотипны, и однотипны повсюду.
Все атомы, по-видимому, имеют одинаковую структуру. У них есть ядра,
окруженные электронами. Можно составить список частиц, из которых, как мы думаем,
построен наш мир и о которых, по нашему мнению, мы знаем (табл. 3).
Таблица 3
Электроны
Нейтроны
Фотоны
Протоны
Гравитоны
Нейтрино
+ античастицы
Прежде всего в нем стоят электроны - частицы, составляющие внешнюю оболочку
атома. Затем имеется ядро, но на сегодня считается, что оно само состоит из
частиц двух различных типов, называемых нейтронами и протонами. Вот вам и еще
две частицы. Мы глядим на звезды и видим атомы, они испускают свет, а сам
свет состоит из частиц, называемых фотонами. В самом начале наших лекций мы
говорили о тяготении, гравитации, и если только квантовая теория верна, то и
у гравитации должны быть какие-то волны, ведущие себя и как частицы. Такие
частицы называют гравитонами. А если вы не верите в их существование,
называйте их просто гравитацией. Наконец, я уже упоминал о р-распаде, во время
которого нейтрон может распадаться на протон, электрон и нейтрино, вернее
антинейтрино . Так что у нас есть еще одна частица - нейтрино. Кроме всех этих
частиц у нас есть еще, конечно, и все соответствующие античастицы. Это
короткое замечание сразу без каких-либо затруднений удваивает число известных нам
частиц.
При помощи только что перечисленных частиц можно объяснить все явления,
протекающие при низкой энергии, и даже все обычные явления в любой части
Вселенной. Но когда в дело вступают частицы с очень высокой энергией, это уже
неверно, и в лабораторных условиях нам удалось воспроизвести некоторые очень
странные явления. Если же пренебречь такими исключительными случаями, то все
обычные явления могут быть объяснены взаимодействием и движением
перечисленных выше частиц. Например, сама жизнь, по общему мнению, может быть, в
принципе , объяснена движением атомов, а эти атомы состоят из нейтронов, протонов
и электронов.
Я должен сразу же оговориться - когда мы говорим, что что-то, в принципе,
может быть объяснено таким-то образом, мы имеем в виду следующее: если бы нам
удалось во всем разобраться до конца, то оказалось бы, что для понимания
явлений живой природы не нужно открывать никаких новых законов физики. Еще один
пример. Тот факт, что звезды испускают энергию, солнечную или звездную, также
можно объяснить ядерными реакциями между этими частицами. По крайней мере,
так считается. При помощи такой модели удается правильно описать всякого рода
подробности поведения атома, насколько только это нам известно сегодня. Я
могу даже утверждать, что среди известных на сегодня явлений нет такого, отно-

сительно которого мы были бы уверены, что его нельзя объяснить подобным
образом или хотя бы, что такое объяснение связано с решением какой-то глубокой
загадки.
Но так было не всегда. Например, известны явления так называемой
сверхпроводимости, когда металл при очень низких температурах проводит электричество,
не оказывая ему какого-либо сопротивления. С первого взгляда совсем не было
очевидным, что это явление есть следствие уже известных законов. Но теперь,
когда в нем достаточно внимательно разобрались, оказалось, что и в самом деле
оно полностью объясняется на основе уже имеющихся знаний. Сейчас мы знаем о
других явлениях, например, о явлении телепатии, которые нам не удается
объяснить на основании имеющихся у нас физических знаний. Однако существование
такого рода явления пока еще не установлено с полной достоверностью, и мы не
можем гарантировать его существования. Если этот факт удалось бы подтвердить
экспериментальным путем, это означало бы, что наша физика неполна, и вот
почему физики так заинтересованы в том, чтобы выяснить, возможно ли такое
восприятие или нет. Сейчас многие опыты показывают, что такого восприятия нет.
Аналогичное положение с астрологией. Если от звезд действительно зависит, в
какой день лучше идти к зубному врачу, - а именно так выглядит наша
американская астрология, - то наши представления о физике неверны, ибо мы не
представляем себе механизма, построенного, вообще говоря, на взаимодействии
перечисленных выше частиц и объясняющего такое влияние. Этим и объясняется тот
скептицизм, с которым ученые относятся к подобным теориям.
Правда, в случае гипноза с первого взгляда дело выглядело так, как будто
такое объяснение невозможно. Но так было только, пока это явление оставалось
недостаточно изученным. Ныне мы знаем о нем намного больше, и теперь
считается вполне возможным, что гипноз можно объяснить обычными, хотя пока еще и не
известными физиологическими процессами. Очевидно, что для его объяснения не
понадобится какой-то силы нового типа.
Сегодня, когда наша теория всего, что происходит вне ядра атома; выглядит
довольно точной и полной и позволяет нам, хотя, может быть, и не сразу,
рассчитывать все с той же точностью, с какой мы можем проводить измерения, мы
намного меньше знаем о силах взаимодействия между нейтронами и протонами,
образующими ядро, и недостаточно хорошо понимаем их характер. Я хочу сказать,
что на сегодня мы не понимаем характера взаимодействий между нейтронами и
протонами достаточно хорошо для того, чтобы я смог, если вы меня об этом
попросите, предоставив достаточно времени и достаточно вычислительных машин,
точно определить все энергетические уровни углерода или решить другую задачу
того же типа. Наших знаний для этого недостаточно. Мы умеем решать
аналогичную задачу для энергетических уровней внешних электронов атома, а для ядра -
нет, так как мы еще недостаточно понимаем природу внутриядерных сил.
Для того чтобы лучше разобраться в этих силах, были поставлены специальные
опыты по изучению явлений при очень высоких энергиях. Суть этих опытов
заключается в том, чтобы сталкивать между собой нейтроны и протоны с очень большой
энергией и наблюдать возникающие при этом необычные явления, причем, мы
надеемся, что изучение этих необычных явлений даст нам лучшее понимание
взаимодействия между нейтронами и протонами. Но эти эксперименты лишь открыли сосуд
Пандоры. Хотя мы только хотели получше разобраться в характере сил,
действующих между нейтронами и протонами, мы, с силой сталкивая эти частицы,
обнаружили много новых частиц. Пытаясь лучше разобраться во внутриядерных силах, мы
выловили более полусотни новых частиц, которые можно отнести в тот же столбец
(см. табл. 4) , что и нейтрон и протон, так как они взаимодействуют с этими
частицами и имеют отношение к взаимодействию между ними. Кроме того, пока
наши сети вылавливали всю эту мелочь, в них попалась пара частиц, не имеющих
отношения к проблеме внутриядерных сил.

Одну назвали и-мезоном или мюоном, а другую - нейтрино, причем вторая
всегда сопровождает первую. Имеется два типа нейтрино: нейтрино одного типа
всегда сопутствует электрону, а нейтрино другого типа - и-мезону. Между прочим,
к нашему крайнему удивлению, все законы поведения пары и-мезон и нейтрино
сейчас уже изучены настолько полно, насколько об этом можно судить на
современном уровне экспериментальной техники, и оказались в точности такими же,
как и для пары электрон и нейтрино, за единственным исключением: масса и-
мезона оказалась в 207 раз больше массы электрона. Но это единственная
разница между ними, и это довольно странно.
Таблица 4
Электроны
Нейтроны
Фотоны
Протоны
Гравитоны
(+ более 4-х десятков
Нейтрино
других частиц)
и-мезоны (мюоны)
и-нейтрино
+ все
античастицы
Четыре дюжины новых частиц образуют пугающий список, а ведь нужно еще
помнить и об античастицах. У новых частиц разные названия: мезоны, пионы, каоны,
лямбды, сигмы... все это ничего вам не скажет, для четырех дюжин7 новых
частиц пришлось придумать немало новых названий! Но оказалось, что частицы
образуют семейства, и это несколько облегчает наше положение. На самом деле срок
жизни некоторых из этих так называемых частиц настолько мал, что до сих пор
идут споры, возможно ли в действительности хотя бы установить их
существование . Но в эти споры я не хочу здесь вдаваться.
Для того чтобы вы получили представление о том, что такое семейство
элементарных частиц, рассмотрим случай нейтрона и протона. Нейтрон и протон имеют
одинаковую массу с точностью до десятой процента или около того. Первая из
них в 1836 раз, а вторая в 1839 раз тяжелее электрона. Еще замечательнее, что
внутриядерные силы, большие силы взаимодействия внутри ядра между двумя про-
топами, оказались такими же, как и силы взаимодействия между протоном и
нейтроном или нейтроном и нейтроном. Другими словами, изучая лишь сильные
внутриядерные взаимодействия, нельзя отличить протон от нейтрона. Получается еще
один закон симметрии: нейтрон можно заменить на протон - и ничего не
изменится - при условии, что мы говорим только о сильных взаимодействиях. Но если
нейтрон действительно заменить на протон, то разница будет огромная, так как
протон несет электрический заряд, а нейтрон - нет. Посредством электрических
измерений вы сразу обнаружите разницу между протоном и нейтроном, так что
наша симметрия, позволяющая заменить протон на нейтрон, на самом деле лишь
приближенная симметрия. Она действительно существует для сильных ядерных
взаимодействий , но в глубоком физическом смысле ее нет, поскольку она не охватывает
электрических явлений. Такую закономерность мы называем слабой симметрией, и
нам приходится разбираться со слабыми симметриями.
Теперь, когда семейства элементарных частиц уже построены, известно, что
подстановки типа замены нейтрона протоном возможны и для более широкого круга
частиц. Но разница при такой замене оказывается еще большей. Утверждение, что
нейтрон всегда можно заменить протоном, верно лишь приближенно, оно неверно с
точки зрения теории электричества, но более широкий круг подстановок, которые
оказались возможными, обеспечивает еще худшую симметрию. Тем не менее, все
эти слабые симметрии позволили организовать элементарные частицы в отдельные
В настоящее время открыто несколько сотен элементарных частиц.

семейства и благодаря этому найти место для недостающих частиц и открыть
некоторые новые частицы.
Игра такого рода - грубое угадывание отношений, определяющих некоторое
семейство, - характерна для первых схваток с природой, предваряющих открытие
какого-то действительно глубокого и очень важного закона. Прошлое науки дает
много примеров тому. Игрой именно такого рода было открытие Менделеевым
периодической таблицы элементов. Это было лишь первым шагом. Полное понимание
причин такого строения таблицы Менделеева пришло много позднее, с теорией
атома. Точно так же наши знания о ядерных энергетических уровнях были
организованы Марией Майер8 и Йенсеном9 в их, так называемой, оболочечной модели
ядра. Точно такую же игру представляет собой и вся физика в целом, где для
упрощения мы прибегаем к приближениям и гипотезам.
Кроме всех этих частиц у нас имеются все те принципы, о которых мы говорили
раньше: принципы симметрии и относительности, принцип, согласно которому все
это должно подчиняться законам квантовой механики, да еще вытекающие из
теории относительности соображения о локальном характере законов сохранения.
Но если собрать все эти принципы вместе, мы обнаружим, что их слишком
много. Они несовместимы друг с другом. Если взять квантовую механику, теорию
относительности, утверждение, что все должно быть локальным, и еще несколько
молчаливых предположений, то мы придем к противоречию, потому что, вычисляя
некоторые величины, получим для них бесконечно большие значения. А кто может
утверждать, что бесконечность согласуется с реальностью природы?
Что же касается молчаливых предположений, о которых я упомянул, то к ним мы
настолько привыкли, что не хотим или не можем понять их истинное значение.
Вот вам пример. Если вы подсчитаете вероятность ряда взаимно исключающих
событий, скажем, 50% за то, что случится это, 25% за то, что случится то, и
т.д., то в сумме они должны составлять единицу. Мы считаем, что если сложить
все вероятности, то должна получиться 100%-ная вероятность. Это кажется
разумным, но именно с разумного и начинаются все наши беды. Другой пример:
предположение о том, что энергия всегда должна быть положительной и не может
стать отрицательной. И еще одно предположение, которое, по-видимому,
принимается еще до того, как мы приходим к противоречиям, это так называемый принцип
причинности, согласно которому, грубо говоря, следствие никогда не может
предшествовать причине. Пока еще никто не пытался построить теорию, в которой
не было бы предположения о полной вероятности или не учитывался бы принцип
причинности, и которая согласовалась бы с квантовой механикой, теорией
относительности , принципом локальности и т.п. Поэтому мы просто не можем знать,
какое же именно из наших допущений вызывает наши трудности, и заставляет
получать бесконечно большие значения. Вот это была бы настоящая задача! Правда,
как оказалось, с помощью довольно грубых приемов все эти бесконечности
удается замести под ковер10, так что мы все еще в состоянии делать необходимые нам
расчеты.
Вот так обстоит дело сейчас. А теперь я собираюсь поговорить о том, как
открывают новые законы.
Вообще говоря, поиск нового закона ведется следующим образом. Прежде всего
о нем догадываются. Затем вычисляют следствия этой догадки и выясняют, что
повлечет за собой этот закон, если окажется, что он справедлив. Затем
результаты расчетов сравнивают с тем, что наблюдается в природе, с результатами
Мария Гёпперт-Майер (1906-1972) - американский физик, получившая в 1963 г. Нобелевскую
премию, с 1960 г.- профессор физики в Калифорнийском университете.
9 Ханс Даниель Йенсен (1907-1973) - немецкий физик, лауреат Нобелевской премии За 1963 г., с
1949 по 1968 гг. - директор Института теоретической физики при Гейдельбергском университете.
10 Например, с помощью всяких калибровочных теорий/полей.

специальных экспериментов или с нашим опытом, и по результатам таких
наблюдений выясняют, так это или не так. Если расчеты расходятся с
экспериментальными данными, то закон неправилен.
В этом простом утверждении самое зерно науки. Неважно, насколько ты умен,
кто автор догадки, известен он или нет - если теория расходится с
экспериментом, значит теория неверна. Вот и все.
Верно, конечно, что для того чтобы окончательно убедиться в неверности
теории, нужна небольшая дополнительная проверка. Ведь кто бы ни был
экспериментатор, всегда есть возможность, что о результатах опытов было неправильно
сообщено, что в эксперименте что-то было упущено, что здесь есть какая-то грязь
или еще что-то, или что тот, кто проводил расчеты эффектов, ошибся в ходе
анализа, хотя бы это и был сам автор гипотезы. Все эти замечания совершенно
естественны, и поэтому, когда я говорю: "Поскольку расчеты не согласуются с
опытом, предложенный закон неверен", - я считаю, что правильность
эксперимента и расчета была установлена, и после всестороннего анализа мы убедились в
том, что наблюдаемые явления действительно логически следуют из принятой нами
гипотезы и что она действительно расходится с предельно тщательно выверенным
экспериментом.
У вас может сложиться не совсем правильное представление о науке. Вам может
показаться, будто мы все время строим догадки, а затем проверяем их на
экспериментах, так что эксперименту отводится подчиненная роль. Но на самом деле
экспериментаторы вполне самостоятельные люди. Они любят экспериментировать
даже до того, как кто-нибудь что-нибудь придумает, и очень часто работают в
таких областях, в которых теоретики заведомо не делали еще никаких догадок.
Например, мы можем знать много законов, но мы не знаем, справедливы ли они на
самом деле при очень высоких энергиях, так как предположение об их
справедливости - всего лишь хорошая гипотеза.
Экспериментаторы пытаются ставить опыты с высокими энергиями, и время от
времени они сталкиваются с трудностями - то, что мы считали правильным,
оказывается неверным. Таким образом, эксперименты могут привести к неожиданным
результатам, а это заставляет нас выдвигать новые догадки. В качестве одного
примера неожиданного экспериментального результата можно указать на открытие
и-мезона и нейтрино, о существовании которых никто не предполагал до тех пор,
пока они не были открыты, и даже теперь никто не знает, как можно было бы
догадаться о существовании этих частиц.
Конечно, вы понимаете, что такой метод позволяет только опровергнуть любую
определенную теорию. Если только у нас есть какая-нибудь теория, какая-нибудь
настоящая гипотеза, при помощи которой мы можем обычными методами предсказать
результат эксперимента, то этого, вообще говоря, достаточно, чтобы покончить
с этой теорией, как бы хороша она ни была. У нас всегда есть возможность
опровергнуть теорию, но, обратите внимание, мы никогда не можем доказать, что
она правильна. Предположим, что вы выдвинули удачную гипотезу, рассчитали, к
чему это ведет, и выяснили, что все ее следствия подтверждаются
экспериментально .
Значит ли это, что ваша теория правильна?
Нет, просто-напросто это значит, что вам не удалось ее опровергнуть.
В будущем вы смогли бы рассчитать более широкий круг следствий, провести
более широкие экспериментальные исследования и выяснить, что ваша теория
неверна . Вот почему у законов типа законов движения планет Ньютона такая долгая
жизнь. Ньютон угадал закон всемирного тяготения, вывел из него самые
различные следствия для Солнечной системы, сравнил их с результатами наблюдений - и
потребовалось несколько столетий, прежде чем было замечено незначительное
отклонение движения планеты Меркурий от предсказанного. На протяжении всех этих
лет теория Ньютона не была опровергнута, и временно ее можно было считать

верной. Но ее правильность никогда нельзя было доказать, потому что уже
завтра эксперимент, может быть, покажет вам неправильность того, что вам
казалось верным еще сегодня11. Можно только удивляться тому, что нам удается
придумывать теории, которые выдерживают натиск эксперимента столь длительное
время.
Один из верных способов остановить прогресс науки - это разрешить
эксперименты лишь в тех областях, где законы уже открыты. Но экспериментаторы
усерднее всего ведут поиск там, где вероятнее всего найти опровержение наших
теорий. Другими словами, мы стараемся как можно скорее опровергать самих себя,
ибо это единственный путь прогресса. Например, сегодня среди обычных явлений
с низкой энергией мы не знаем, где найти какую-нибудь неувязку, нам кажется,
что здесь все в порядке, а поэтому и нет широкого фронта исследований ядерных
реакций или явлений сверхпроводимости, направленных на поиск слабых мест. В
настоящих лекциях я сосредоточил все внимание на открытиях фундаментальных
законов. Правда, физика в целом, а это не менее важно, включает в себя и
другой уровень исследований, интерпретацию явлений типа ядерной реакции или
сверхпроводимости с точки зрения этих фундаментальных законов. Но сейчас я
говорю о поисках слабых мест, каких-то ошибок в фундаментальных законах, и
так как никто не знает, где найти такое место среди явлений низкой энергии,
все экспериментаторы сегодняшнего дня, занятые поиском новых законов, ищут их
в области высоких энергий.
Я хотел бы еще отметить, что чем менее конкретна теория, тем труднее ее
опровергнуть. Если ваша догадка сформулирована плохо или достаточно
неопределенно и если метод, которым вы пользуетесь для оценки последствий, не очень
конкретен - вы не чувствуете уверенности и говорите: "Мне кажется, что здесь
все правильно, так как все это объясняется тем-то и тем-то, а из этого более
или менее следует вот это, и похоже, что я могу объяснить, как получается,
что...", то ваша теория всем хороша - ведь ее нельзя опровергнуть. Кроме
того, если ваш метод расчетов последствий недостаточно четок, при некоторой
ловкости всегда можно сделать так, чтобы результаты экспериментов были похожи
на предполагаемые последствия.
Возможно, вы знаете об этом по собственному опыту в других областях. Некто
ненавидит свою мать. Причина, конечно, в том, что она не заботилась о нем и
не любила его достаточно, когда он был маленьким. Но если вы начнете
раскапывать прошлое, то окажется, что на самом деле мать его очень любила и все у
них было хорошо. Ну, тогда ясно, она его слишком баловала! Как видите,
расплывчатая теория позволяет получать любой результат. Поправить ее можно было
бы следующим образом. Если бы вы смогли в точности и заранее определить,
сколько любви недостаточно, а сколько чересчур много, то мы могли бы
построить совершенно законную теорию, пригодную для экспериментальной проверки. Но
стоит об этом заикнуться, как вам скажут: "Такие точные определения
невозможны, когда речь идет о психологии". Но раз так, то нельзя утверждать, что вы
что-нибудь знаете.
Вы можете ужаснуться, но у нас в физике есть примеры точно такого же типа.
У нас есть эти слабые симметрии, с которыми приходится иметь дело следующим
образом. У вас есть какая-то слабая симметрия, и вы вычисляете последствия в
предположении, что она совершенно точная. Сравниваем результаты расчетов с
экспериментом и видим, что они расходятся. Ну, ясно, ведь симметрия, о
которой идет речь, только приближенная, так что если опыт согласуется с расчетами
удовлетворительным образом, вы говорите: "Прекрасно!", а если они плохо
согласуются между собой, вы говорите: "Здесь мы сталкиваемся со случаем особой
Обычно теоретики с трудом отказываются от своих теорий. Если теория не подтверждается
экспериментом - они выдумывают другую, которая объясняет, почему не подтвердилась первая.

чувствительности к нарушению симметрии". Это, конечно, смешно, но нам
приходится двигаться вперед именно таким образом. Когда область исследования нова,
а с новыми элементарными частицами мы познакомились совсем недавно, такой
самообман, такое "прощупывание" наугад и составляет первые шаги науки.
Относительно принципов симметрии физики справедливо все то, что можно сказать и о
психологии, так что не нужно слишком смеяться. Вначале нужно только быть
очень осторожным. При помощи расплывчатых теорий такого рода легко забраться
в глухой тупик. Опровергнуть подобную теорию нелегко, и для того чтобы в
такой игре не оказаться выброшенным за борт, требуется немалая смекалка и опыт.
На этом пути угадывания, вычисления следствий и сравнения с
экспериментальными результатами можно застрять в самых разных местах. Можно застрять на
стадии угадывания, когда у нас нет плодотворной идеи. Или можно застрять при
вычислении последствий. Например, Юкава12 в 1935 г. предложил теорию ядерных
сил, но никто не может рассчитать ее следствий из-за чисто математических
трудностей, а следовательно, невозможно и проверить эту теорию на
эксперименте . Эта теория оставалась в нетронутом виде в течение длительного времени,
пока мы не открыли все эти дополнительные частицы, которых совершенно не
предвидел Юкава, а следовательно, не все обстоит так просто, как считает его
теория. Еще одна стадия, на которой можно застрять, - это стадия
эксперимента. Например, квантовая теория гравитации продвигается вперед очень медленно,
если только вообще продвигается, из-за того, что в любом реально осуществимом
эксперименте квантовые эффекты и гравитация никогда не выступают
одновременно . Гравитационные силы слишком слабы по сравнению с электрическими.
Но я физик-теоретик и получаю больше удовольствия от теоретической стороны
процесса. А поэтому мне хочется более подробно поговорить о том, как делаются
догадки.
Как я уже говорил раньше, совсем не важно, откуда родилась та или иная
догадка, важно только, чтобы она согласовалась с экспериментом и была по
возможности определенной. "Ну, - скажете вы, - да ведь это совсем просто. Нужно
построить машину, большую вычислительную машину, со своего рода рулеткой,
которая станет предлагать одну за другой разные теории, и каждый раз, как она
делает догадку и предлагает гипотезу о свойствах природы, она немедленно
вычисляет всякого рода следствия и производит сравнения с некоторым набором
экспериментальных результатов, в нее заложенных". Другими словами, догадки -
это работа для дурака. На самом же деле все совсем наоборот, и я постараюсь
объяснить вам, почему это так.
Прежде всего, возникает вопрос: с чего начать? Вы скажете: "Я бы начал со
всех уже известных принципов". Но все известные нам принципы несовместимы
друг с другом, так что от чего-то нам нужно отказаться. Мы непрерывно
получаем десятки писем, в которых настаивают, чтобы мы пожертвовали чем-то в наших
догадках, в наших теориях.
В одном письме нам пишут: "Вы все время говорите, что пространство
непрерывно. Но откуда вы знаете, как только речь заходит о достаточно малых
отрезках, что в них содержится достаточно много точек и что это не просто большое
число дискретных точек, разделенных маленькими промежутками?"
Или: "Знаете ли, эти квантово-механические амплитуды вероятности - это так
сложно и непонятно. И что заставляет вас думать, что так оно и есть? Может
быть, вы неправы?"
Такие возражения очевидны и совершенно ясны всякому, кто работает над этими
проблемами. Указывая на них, вы никому не принесете пользы. Задача состоит не
в том, чтобы указать на возможную ошибку, а в том, чтобы в точности указать,
Хидэки Юкава (1907-1981) - японский физик-теоретик, лауреат Нобелевской премии по физике
за 1949 г.

как ее можно исправить, чем заменить отброшенное. Например, в случае
непрерывного пространства предположим, что точное утверждение таково: пространство
состоит из последовательности точек, и промежутки между ними не имеют
никакого смысла, а все точки организованы в кубическую решетку. Тогда нетрудно
показать, что это утверждение ложно. Оно не проходит. Задача не в том, чтобы
просто сказать, что это неверно, а в том, чтобы заменить старое утверждение
чем-то новым, а это не так-то просто. Как только вы подставите вместо
отвергнутого что-то действительно определенное, почти сразу становится ясным, что
это предложение не годится.
Вторая трудность в том, что число возможных предложений бесконечно. Все это
выглядит примерно так. Вы сидите и трудитесь в поте лица, вы работаете уже
давно - и все для того, чтобы открыть сейф. Но тут появляется умник, который
понятия не имеет, что вы тут делаете, а знает только, что надо открыть сейф,
и говорит: "А почему бы не попробовать комбинацию 10 : 20 : 30?" Но ты не
сидел сложа руки, ты ведь испробовал тысячу комбинаций, может быть, ты уже
попробовал и комбинацию 10 : 20 : 30. Может, ты уже знаешь, что средние цифры -
это 32, а не 20. Или уже установил, что в комбинации всего пять цифр...
Так что, будьте добры, не посылайте мне писем, в которых вы пытаетесь
объяснить мне, как все должно быть. Я их читаю - я их всегда читаю, для того
чтобы убедиться в том, что я уже думал о том, что в них предлагается, - но
отвечать на них слишком долго, так как, по правде говоря, они все на уровне
"давайте попробуем комбинацию 10 : 20 : 30". Обычно у природы гораздо больше
воображения, чем у нас, как мы видели на примере других, очень тонких и
глубоких теорий. А выдвинуть такую тонкую и глубокую гипотезу совсем не просто.
Для того чтобы догадаться, нужно быть по-настоящему умным, и это невозможно
сделать вслепую на машине.
Теперь я хочу рассказать вам об искусстве угадывания законов природы. Это
действительно искусство. Как же это делается? Для того чтобы попытаться
получить ответ на этот вопрос, можно, например, обратиться к истории науки и
посмотреть , как это делали другие. Вот поэтому мы и займемся историей.
Нам нужно начать с Ньютона. Он находился в таком положении, что его знания
были неполными, и он мог угадывать законы, сопоставляя понятия и
представления, которые лежали близко к эксперименту. Между наблюдениями и
экспериментальной проверкой не было дистанции огромного размера. Таков первый способ,
но сегодня при его помощи вам вряд ли удастся добиться успеха.
Следующим великим физиком был Максвелл, открывший законы электричества и
магнетизма. Вот что он сделал. Он объединил все законы электричества,
открытые Фарадеем и другими учеными, работавшими до него, разобрался в том, что у
него получилось, и понял, что с математической точки зрения один из этих
законов противоречит другим. Для того чтобы все это выправить, ему нужно было
добавить в уравнения еще одно слагаемое. Так он и сделал, придумав для себя
модель из расположенных в пространстве шестеренок и зубчатых колес. Он нашел,
каким должен быть новый закон, но никто не обращал на этот закон никакого
внимания, так как никто не верил в его механизмы. Сегодня мы тоже не верим в
эти механизмы, но полученные Максвеллом уравнения оказались правильными. Так
что рассуждения могут быть неправильными, а ответ - верным.
В случае с теорией относительности характер открытия был совершенно другим.
К этому времени накопилось много парадоксов: известные законы давали взаимно
исключающие результаты. Формировался новый тип анализа - с точки зрения
возможной симметрии физических законов. Ситуация была особенно сложной, ибо
впервые стало ясно, что законы (и пример тому законы Ньютона) очень долго
могут считаться правильными и все же, в конце концов, оказаться неверными.
Кроме того, было трудно поверить, что могут быть неверными такие обычные,
казалось бы, от рождения нам присущие представления о пространстве и времени.

К открытию квантовой механики мы пришли двумя совершенно разными путями - и
пусть это послужит нам уроком. Здесь вновь, и даже в большей степени,
накопилось огромное число парадоксов, открытых экспериментальным путем, и их никак
не удавалось разрешить на основании уже известных законов. Дело было не в
том, что нам не хватало знаний, а в том, что их было слишком много. Вы
предсказываете, что должно происходить одно, а на самом деле происходит совсем
другое. Два разных пути были выбраны Шредингером13, который угадал основное
направление, и Гейзенбергом, утверждавшим, что нужно исследовать только то,
что может быть измерено. Эти два совершенно различных философских подхода
привели, в конце концов, к одному открытию.
В самое последнее время, в связи с открытием уже упомянутых мною законов
слабых взаимодействий (распад нейтрона на протон, электрон и антинейтрино, о
которых далеко еще не все известно), возникла совсем другая ситуация. На этот
раз нам просто не хватало знаний, и догадки строились лишь о виде уравнений.
Но теперь особенную трудность представляло то, что все эксперименты оказались
неправильными. А как можно угадать правильный ответ, если каждый
теоретический результат расходится с экспериментом? Для того чтобы утверждать, что
эксперимент неверен, требуется немалое мужество.
Сейчас у нас нет парадоксов, по крайней мере на первый взгляд. Правда, у
нас есть эти бесконечности, которые вылезают наружу при попытке объединить
все законы в единое целое, но люди так набили руку на том, как прятать весь
мусор под ковер, что порой начинает казаться, будто это не так уж серьезно.
Как и прежде, то, что мы открыли все эти частицы, ни о чем не говорит, кроме
того, что наши знания неполны. Я уверен, что в физике история не повторится,
как это видно из уже приведенных примеров, и вот почему. Любая схема типа
"ищите законы симметрии", или "запишите все, что вы знаете, в математической
форме", или "угадайте уравнения" сейчас уже всем известна, и такими схемами
все время пытаются пользоваться. Если вы застряли, ответ не может быть
получен по одной из этих схем потому, что, прежде всего, вы попробовали
использовать именно их. Каждый раз нужно искать новый путь. Каждый раз, когда
образуется длительный затор, когда накапливается слишком много нерешенных задач,
это происходит потому, что мы пользуемся теми же методами, которыми
пользовались раньше. Новую же схему, новое открытие нужно искать совсем на другом
пути. Так что от истории науки не следует ждать особой помощи.
Хочу остановиться теперь коротко на идее Гейзенберга, согласно которой не
нужно говорить о том, что все равно нельзя измерить. Дело в том, что об этом
толкуют многие, по-настоящему не понимая смысла этого утверждения. Его можно
интерпретировать следующим образом: ваши теоретические построения или
открытия должны быть такими, чтобы выводы из них можно было сравнивать с
результатами эксперимента, т.е. чтобы из них не получилось, что "один тук равняется
трем нукам", причем никто не знает, что такое эти самые тук и нук.
Ясно, что так дело не пойдет. Но если теоретические результаты можно
сравнить с экспериментом, то это все, что нам требовалось.
Это вовсе не значит, что ваши туки и нуки не могут появляться в
первоначальной гипотезе. Вы можете впихнуть в вашу гипотезу сколько угодно хлама при
условии, что ее следствия можно будет сравнить с результатами экспериментов.
А это не всем до конца понятно. Часто приходится слышать жалобы на то, что мы
совершенно необоснованно распространяем на сферу атомной физики наши
представления о частицах, траекториях и т.п. Но ведь это совсем не так, в
подобной экспансии нет ничего необоснованного. Мы просто обязаны, мы вынуждены
распространять все то, что мы уже знаем, на как можно более широкие области,
Эрвин Шредингер (1887-1961) - австрийский физик-теоретик, совместно с Полем Дираком
получивший Нобелевскую премию по физике За 1933 г.

выходить за пределы уже постигнутого.
Опасно? Да. Ненадежно? Да. Но ведь это единственный путь прогресса.
Хотя этот путь неясен, только на нем наука оказывается плодотворной. Ведь
наука приносит пользу только тогда, когда говорит вам о еще непоставленных
экспериментах. Она никому не нужна, если позволяет судить лишь о том, что
известно из опыта, что только что произошло. Поэтому всегда необходимо
распространять идеи за рамки того, на чем они уже опробованы. Например, закон
всемирного тяготения, который был придуман для объяснения движения планет, был
бы бесполезен, если бы Ньютон просто сказал: "Теперь я знаю, как ведут себя
планеты", - и не считал бы себя вправе применять его к силам притяжения Луны
Землей, а его последователи - предполагать: "А может быть, и галактики
удерживаются силами тяготения". Мы должны пробовать такие идеи.
Конечно, можно сказать: "Когда переходишь к масштабам галактик, можно
ожидать чего угодно, поскольку мы ничего об этом не знаем". Верно, но такое
ограничение - это конец науке. Сейчас у нас нет окончательно выработавшегося
представления о законах поведения галактик. Если же предположить, что их
поведение целиком объясняется уже известными законами, такое предположение
будет конкретным и определенным, и его легко экспериментально опровергнуть.
Гипотезы именно такого рода, вполне определенные и легко сравнимые с
экспериментом, мы и ищем. На самом деле, все известное нам о поведении галактик на
сегодняшний день не опровергает, по-видимому, предположения, сделанного нами
выше.
Можно привести еще один пример, еще более интересный и важный. Самой
плодотворной мыслью, сильнее всего стимулирующей прогресс в биологии, является,
по-видимому, предположение о том, что все, что делают животные, делают атомы,
что в живой природе все результат каких-то физических и химических процессов,
а сверх этого ничего нет. Конечно, всегда можно сказать: "Когда переходишь к
живой природе, все возможно". Но если вы встанете на такую точку зрения, вы
никогда не поймете законов живой природы. Понятно, очень трудно поверить, что
извивающиеся щупальца осьминога - это лишь игра атомов, подчиняющихся
известным законам физики. Но если исследовать такое движение, пользуясь подобной
гипотезой, то оказывается, что мы можем довольно точно угадывать его
характер . А тем самым мы добиваемся большого прогресса.
В догадках нет ничего ненаучного, хотя многие не занимающиеся наукой и
думают, что это так. Несколько лет назад мне пришлось разговаривать с одним
дилетантом о летающих тарелках: поскольку я ученый, я должен знать о летающих
тарелках всю подноготную! Я объяснил ему, что не думаю, чтобы летающие
тарелки действительно существовали. Это возмутило моего собеседника.
"Разве существование летающих тарелок невозможно? Разве вы можете доказать,
что это невозможно?" - горячился он.
"Нет, - отвечаю я, - доказать этого я не могу. Просто это очень
маловероятно".
"Но рассуждать так совершенно ненаучно, - продолжал наступать мой оппонент,
- если вы не можете доказать, что это невозможно, как же можно позволить себе
говорить, что это маловероятно?"
Но это и есть самый научный способ рассуждений. Наука говорит как раз о
том, что более и что менее вероятно, а не доказывает каждый раз, что
возможно, а что нет. Если бы я хотел высказаться более определенно, то мне нужно
было бы сказать так: "Видите ли, на основании своих представлений об
окружающем нас мире я считаю, что сообщения о летающих тарелках являются скорее
результатом известной иррациональности мышления жителей нашей планеты, чем
неизвестных рациональных усилий мыслящих существ с других планет". Просто
первое из предположений гораздо более правдоподобно, и все тут. Это просто
хорошая гипотеза. А мы всегда стараемся придумать самое правдоподобное объясне-

ние, не забывая при этом о том, что если оно вдруг окажется негодным, нам
придется заняться исследованием других возможностей.
Но как угадать, что нужно сохранять, а чем можно и пожертвовать? У нас
столько прекрасных принципов и известных фактов - и все-таки у нас не
сходятся концы с концами. То мы вновь получаем бесконечно большие значения, то наше
объяснение оказывается неполным - чего-то недостает. Иногда это значит, что
нам нужно расстаться с какой-то идеей. По крайней мере, в прошлом всегда
оказывалось , что для того чтобы выйти из аналогичного затруднения, приходилось
пожертвовать каким-то глубоко укоренившимся представлением. Весь вопрос как
раз и сводится к тому, что сохранить, а что отбросить. Если пожертвовать
сразу всем, то это заведет нас слишком далеко, и у нас практически ничего не
останется для работы. В конце концов, закон сохранения энергии кажется
разумным, он удобен, и мне не хотелось бы с ним расстаться. Для того чтобы
угадать , что сохранить, а что отбросить, требуется немалое мастерство. По правде
говоря, я вполне допускаю, что дело здесь только в удаче, но выглядит все
именно так, как если бы для этого требовалось большое мастерство.
Амплитуды вероятностей выглядят очень странно, и с первого взгляда вы
совершенно уверены, что эта новая теория безусловно нелепа. Но все, что можно
вывести из представления о квантово-механических амплитудах вероятности, как
бы странно это представление ни выглядело, оказывается верным, и так на
протяжении всей теории странных частиц, на все 100%. Поэтому я не думаю, что
когда мы откроем законы внутренней структуры нашего мира, эти представления
окажутся неправильными. Мне кажется, что эта часть физики правильна, но я
только высказываю предположение, я рассказываю вам, как я строю догадки.
В то же время теория, согласно которой пространство непрерывно, мне кажется
неверной, потому что она приводит к бесконечно большим величинам и другим
трудностям. Кроме того, она не дает ответа на вопрос о том, чем определяются
размеры всех частиц. Я сильно подозреваю, что простые представления
геометрии, распространенные на очень маленькие участки пространства, неверны.
Говоря это, я, конечно, всего лишь пробиваю брешь в общем здании физики, ничего
не говоря о том, как ее заделать. Если бы я это смог, то я закончил бы лекцию
новым законом.
Некоторые, указывая на противоречивость принципов физики, говорят, что
существует только один внутренне непротиворечивый мир, а поэтому если мы
соберем все принципы вместе, и будем вычислять все очень и очень точно, то сможем
не только вывести все настоящие принципы, но и обнаружить, что это
единственные принципы, которые могут существовать при том условии, что все должно
оставаться внутренне непротиворечивым. Мне такой замах кажется слишком большим.
Мне кажется, это все равно, что "вилять" собакой, держа ее за хвост. Я думаю,
что необходимо принять существование некоторых вещей, - не всех 50 с лишним
частиц, но нескольких маленьких частиц вроде электрона и т.п., - а затем
вероятно, окажется, что вся наблюдаемая сложность устройства нашего мира
является естественным следствием этого факта и справедливости определенных
принципов. И я не думаю, что все это можно получить из одних рассуждений и
внутренней непротиворечивости.
Другая стоящая перед нами задача связана с наличием слабых симметрии.
Существование таких симметрии вроде утверждения, что нейтрон и протон совершенно
одинаковы, за исключением их электрических свойств, или что принцип
зеркального отображения верен всюду, кроме реакции одного типа, все это очень
досадно. Казалось бы, все симметрично, но на самом деле не до конца. По этому
вопросу сейчас существуют две различные точки зрения. Одна утверждает, что на
самом деле все просто, что на самом деле все симметрично и что все дело в
небольших осложнениях, немного нарушающих идеальную симметрию. Другая школа, у
которой всего один последователь, - это я, - не согласна с этим и верит, что

все очень сложно и что простота достигается лишь через сложность. Древние
греки считали, что планеты движутся по круговым орбитам. На самом же деле эти
орбиты эллиптические. Они не идеально симметричны, но очень мало отличаются
от окружностей. Возникает вопрос, а почему они симметричны только
приближенно? Почему они так мало отличаются от окружностей? Из-за долговременного и
очень сложного эффекта приливного трения - это очень сложная теория. Очень
может быть, что в глубине души природа совершенно несимметрична, но в
хитросплетениях реальности она начинает выглядеть почти симметричной, и эллипсы
начинают походить на окружности. Вот вам и другая возможность. Но никто не
знает ответа наверняка, все это просто догадки.
Предположим, что имеются две теории А и В, совершенно различные с
психологической точки зрения, построенные на совершенно разных принципах и т.д., но
такие, что все вытекающие из них следствия в точности одинаковы и совпадают с
экспериментом. Итак, у нас есть две гипотезы, которые поначалу звучат совсем
по-разному, но все выводы из которых оказываются одинаковыми (это обычно
нетрудно показать математически, доказав, что логика теорий А и В всегда
приводит к одинаковым результатам). Предположим, что такие две теории существуют,
и зададим себе вопрос, на каком же основании мы отдадим предпочтение одной из
них. Наука этого не знает, так как каждая из них согласуется с экспериментом
в одинаковой степени. Поэтому две теории, основывающиеся, возможно, на
глубоко различных принципах, могут быть с математической точки зрения идентичными,
и не существует научного метода выяснения, какая из них верна.
Однако с психологической точки зрения обе эти теории могут быть совершенно
не равноценными для угадывания новых теорий: ведь они построены совсем на
разных фундаментах. Находя для теории место в определенной схеме понятий, вы
можете вдруг разглядеть, что здесь требует изменения. Например, в теории А
что-то говорится о чем-то, а вы скажете: "Вот это нужно изменить".
Но выяснить, что нужно изменить в другой теории для того, чтобы прийти к
эквивалентному результату, может быть очень сложным, и додуматься до этого,
может быть, совсем не просто. Другими словами, предполагаемое изменение может
быть совершенно естественным для одной теории и столь же неестественным для
другой, хотя до него они были абсолютно тождественны. Вот почему, учитывая
психологию научного творчества, мы должны помнить обо всех этих теориях, и
вот почему каждый приличный физик-теоретик знает шесть или семь теоретических
обоснований одних и тех же физических фактов. Он знает, что они эквивалентны
и что никто и никогда не сможет решить, оставаясь на этом же уровне, какая из
этих теорий верна, но он помнит о них всех, надеясь, что это подскажет ему
разные идеи для будущих догадок.
А это напоминает мне еще об одном вопросе, о том, что совсем незначительные
поправки к теории могут потребовать радикальной перестройки понятий и
представлений, лежащих в ее основе. Например, представления Ньютона о
пространстве и времени прекрасно согласовались с экспериментом, но для того, чтобы
правильно объяснить движение планеты Меркурий, а оно едва заметно отличалось от
того, что получалось по теории Ньютона, потребовались колоссальные изменения
в характере всей теории. Причина этого кроется в том, что законы Ньютона были
весьма просты, весьма совершенны и давали вполне определенные результаты. Для
того чтобы построить теорию, которая вносила бы едва заметные поправки, ее
нужно было полностью изменить.
Формулируя новый закон, нельзя ввести неидеальности в идеальную схему:
нужна совершенно новая идеальная теория. Вот почему так велика разница в
философии теории гравитации Эйнштейна и теории всемирного тяготения Ньютона.
Что же такое идейное обоснование физической теории? На самом деле это
просто ловкий способ быстро делать вывод. Философская или, как ее еще иногда
называют, идеологическая интерпретация закона является лишь способом, позволяю-

щим держать этот закон в голове в виде, пригодном для быстрого отгадывания
его следствий. Некоторые говорят (и они правы в случае, например, уравнений
Максвелла) : "Бросьте вы вашу философию, все эти ваши фокусы, а лучше
угадывайте-ка правильные уравнения. Задача лишь в том, чтобы вычислять ответы,
согласующиеся с экспериментом, и если для этого у вас есть уравнения, нет
никакой нужды в философии, интерпретации или любых других словах". Это, конечно,
хорошо в том смысле, что, занимаясь одними уравнениями, вы свободны от
предрассудков, и вам легче отгадывать неизвестное. Но, с другой стороны, может
быть, именно философия помогает вам строить догадки. Здесь трудно сделать
окончательный выбор.
Пусть те, кто настаивает на том, что единственно важным является лишь
согласие теории и эксперимента, представят себе разговор между астрономом из
племени майя и его студентом. Майя умели с поразительной точностью
предсказывать, например, время затмений, положение на небе Луны, Венеры и других
планет . Все это делалось при помощи арифметики. Они подсчитывали определенное
число, вычитали из него другое и т. д. У них не было ни малейшего
представления о вращении небесных тел. Они просто знали, как вычислять время следующего
затмения или время полнолуния и т. п. Так вот, представьте себе, что к нашему
астроному приходит молодой человек и говорит:
"Вот что мне пришло в голову. Может быть, все это вертится, может, это шары
из камня или что-нибудь в этом роде, и их движение можно рассчитывать совсем
иначе, не просто, как время их появления на небе".
"Хорошо, - отвечает ему астроном, - а с какой точностью это позволит нам
предсказывать затмения?"
"До этого я еще не дошел", - говорит молодой человек.
"Ну, а мы можем вычислять затмения точнее тебя, - отвечает ему астроном, -
так что не стоит дальше возиться с твоими идеями, ведь математическая теория,
очевидно, лучше".
И практически каждый раз, когда у кого-нибудь появляется свежая идея
сегодня и он говорит: "А может быть, все происходит вот так", - ему спешат
возразить: "А какое решение такой-то и такой-то задачи у вас тогда получится?" -
"Ну, до этого я еще не дошел", - следует ответ. "А мы уже продвинулись
гораздо дальше и получаем очень точные ответы". Как видим, нелегкая задача решить,
стоит или не стоит задумываться над тем, что кроется за нашими теориями.
Еще один метод работы, конечно, состоит в выдумывании новых принципов. В
теории гравитации Эйнштейн сверх всех остальных принципов придумал принцип,
основанный на идее, что силы всегда пропорциональны массам. Он догадался, что
если вы сидите в разгоняющемся автомобиле, то вы не сможете отличить свое
состояние от того, в котором вы оказались бы в поле тяжести. Добавив этот
последний принцип ко всем остальным, он смог правильно угадать уравнения
гравитационного поля.
Я показал вам несколько различных путей новых открытий. Хотелось бы теперь
сделать несколько дополнительных замечаний относительно их конечных
результатов. Прежде всего, что же у нас получается после того, как все кончено, и мы
построили некоторую математическую теорию, позволяющую предсказывать
результаты экспериментов?
Вот тут-то и начинаются чудеса. Для того чтобы решить, что произойдет с
атомом, мы составляем правила со значками, нарисованными на бумаге, вводим их
в машину, в которой имеются переключатели, включающиеся или выключающиеся
каким-то сложным образом, а результат говорит нам о том, что должно произойти с
атомом! Если бы законы, по которым включаются и выключаются все эти
переключатели, были какой-то моделью атома, если бы мы считали, что в атоме есть
аналогичные переключатели, я бы сказал, что я еще более или менее понимаю, в
чем тут дело. Мне лично кажется чрезвычайно удивительным, что прогнозировать

можно, пользуясь математикой, т.е. просто следуя определенным правилам, не
имеющим никакого отношения к тому, что происходит в действительности.
Включение и выключение переключателей в вычислительной машине ничем не напоминает
того, что в действительности происходит в природе.
Один из самых важных моментов в этой последовательности "догадка -
вычисление следствий - сравнение с результатами экспериментов" заключается в том,
чтобы знать, где вы правы. Об этом можно догадываться гораздо раньше, чем
рассчитаны все следствия. Истину можно узнать по простоте и изяществу. Чаще
всего узнать, правильна ваша догадка или нет, нетрудно уже после двух-трех
элементарных расчетов, позволяющих убедиться в том, что она не очевидно
неправильна. Если вам повезло, это сразу бросается в глаза (по крайней мере,
если у вас есть опыт) , так как чаще всего приходится не столько добавлять,
сколько отбрасывать. Ваша догадка, в сущности, состоит в том, что нечто -
очень простое.
Если вы не видите сразу же, что это неверно, и если так оказывается проще,
чем раньше, - значит, это верно. Правда, простые теории предлагают и
неопытные люди или безудержные фантазеры, но здесь сразу ясно, что они неверны, так
что это в счет не идет. Другие же, например неопытные студенты, высказывают
очень сложные догадки, и им кажется, что все правильно, но я знаю, что это не
так, ибо истина всегда оказывается проще, чем можно было бы предположить.
Что нам действительно нужно, так это воображение, но воображение в надежной
смирительной рубашке. Нам нужно найти новую точку зрения на мир, которая
должна согласоваться со всем, что уже известно, но кое в чем расходиться с
нашими установившимися представлениями, иначе это будет не интересно. И
расхождения должны соответствовать тому, что происходит в природе. Если вам
удастся придумать точку зрения на мир, которая согласуется со всем тем, что уже
выяснено, и приводит где-то к другим результатам в сомнительных областях, вы
делаете великое открытие. Найти же теорию, которая согласуется с
экспериментом, где справедливость существующих теорий уже установлена, и в то же время
приводит в других областях к каким-то новым выводам, даже если они не
согласуются с результатами эксперимента, почти невозможно. Но только почти. Новые
идеи придумывать очень трудно. Для этого требуется совершенно исключительное
воображение.
Что же можно сказать о будущем этого увлекательного приключения? Чем же все
это кончится? Мы угадываем все новые и новые законы. Сколько же их будет, в
конце концов, этих новых законов?
Не знаю.
Некоторые из моих коллег говорят, что этот основной аспект нашей науки
сохранится всегда. Но мне кажется, что трудно рассчитывать на постоянную смену
старого новым, скажем в течение ближайших 1000 лет. Не может быть, чтобы это
движение вперед продолжалось вечно, и чтобы мы могли открывать все новые и
новые законы. Ведь если бы это было так, то нам быстро надоело бы все это
бесконечное наслоение знаний. Мне кажется, что в будущем произойдет одно из
двух.
Либо мы узнаем все законы, т.е. мы будем знать достаточно законов, чтобы
делать все необходимые выводы, а они всегда будут согласоваться с
экспериментом, на чем наше движение вперед закончится.
Либо окажется, что проводить новые эксперименты все труднее и труднее, и
все дороже и дороже, так что мы будем знать о 99,9% всех явлений, но всегда
будут такие явления, которые только что открыты, которые очень трудно
наблюдать, и которые расходятся с существующими теориями, а как только вам удалось
объяснить одно из них, возникает новое, и весь этот процесс становится все
более медленным и все менее интересным. Так выглядит другой вариант конца. Но
мне кажется, что так или иначе, но конец должен быть.

Нам необыкновенно повезло, что мы живем в век, когда еще можно делать
открытия. Это как открытие Америки, которую открывают раз и навсегда. Век, в
который мы живем, это век открытия основных законов природы, и это время уже
никогда не повторится. Это удивительное время, время волнений и восторгов, но
этому наступит конец. Конечно, в будущем интересы будут совсем другими. Тогда
будут интересоваться взаимосвязями между явлениями разных уровней -
биологическими и т.п. или, если речь идет об открытиях, исследованием других планет,
но все равно это не будет тем же, что мы делаем сейчас.
Кроме того, в конце концов наступит время, когда все станет известным или
дальнейший поиск окажется очень нудным, и тогда сами собой замолкнут кипучие
споры по основным вопросам философии физики и исчезнет забота о тщательном
обосновании всех тех принципов, о которых мы беседовали в этих лекциях.
Наступит время философов, которые до этого стояли в стороне, делая лишь время
от времени критические замечания. Тогда нам не удастся уже оттереть их,
сказав: "Если бы вы были правы, нам удалось бы сразу открыть все остальные
законы". Ведь как только все законы станут известны, они смогут придумать для них
объяснение. Например, всегда находится объяснение трехмерности нашего мира.
Ведь у нас всего один мир, и трудно сказать, верно это объяснение или нет,
так что, если бы все было известно, наверняка нашлось бы какое-то объяснение,
почему эти законы верны. Но это объяснение уже нельзя будет критиковать за
то, что оно не дает нам двигаться дальше. Наступит время вырождения идей,
вырождение того же сорта, которое знакомо географу - первооткрывателю,
узнавшему , что по его следам двинулись полчища туристов.
В наши дни мы испытываем радость, огромную радость от того, что можем
предвидеть , как будет вести себя природа в новых, еще никому не ведомых условиях.
Эксперименты и информация об определенной области позволяют нам догадываться,
что же произойдет в других, еще никем не исследованных районах. Между прочим,
эти догадки очень часто совершенно отличны от того, что мы привыкли
наблюдать , а для таких догадок требуется светлая голова.
Так чем же можно объяснить такую возможность? Почему природа позволяет нам
по наблюдениям за одной ее частью догадываться о том, что происходит повсюду?
Конечно, это не научный вопрос; я не знаю, как на него правильно ответить, и
отвечу столь же ненаучно: мне кажется, причина в том, что природа проста, а
потому прекрасна.

Литпортал
СВИДЕТЕЛЬ КОЛДОВСТВА
Гарри Райт
Терапия колдунов
Течение медленно влекло нашу долбленную из целого бревна пирогу по зеленому
тоннелю: кроны высоких деревьев, росших на пологом берегу, смыкались
кустарником, который покрывал склоны другого, крутого берега. Казалось, нас вжимает
в стену джунглей, от этого было трудно дышать. (Да, - думал я, - Пипе был
прав - затея и впрямь дурацкая). Перед отплытием из Икитоса в джунгли Гран
Педжонал местный врач Пипе Като сказал мне:

- Ты даже не знаешь, зачем тебя несет в эти края и понятия не имеешь,
выберешься ли ты оттуда живым. (В том, что я вернусь, я ни капли не сомневался.
Моей жизни ничто не угрожало, если не считать возможной встречи с ядовитыми
змеями или охотниками за головами. Я только боялся, что вся эта затея
окажется пустым делом, а тут еще у Габрио заболели зубы.)
Стоял конец августа. Влажная жара и тяжелые дождевые тучи сулили
приближение сезона дождей. Со дня на день можно было ждать, что потоки, стремящиеся
по Гран Педжонал со склонов Кордильер, затопят все эти болота с гниющей
листвой. Бывали годы, когда вода поднималась так высоко, что на поверхности
мутных потоков оставались только верхушки гигантских деревьев, окруженных
плывущими обломками веток и трупами утонувших животных. Наша пирога шла с
изматывающей душу медлительностью, а Габрио, мой проводник-индеец из племени джива-
ро, больше держался за щеку, чем за весло, Он все время крутил головой,
словно ожидая, что здесь, в этом кишащем змеями и прочими опасными тварями краю,
вот-вот появится зубная больница. Мы плыли на юг, к Верхнему Мараньону, через
труднопроходимую монтану - горно-лесистую местность - Кондор, вдоль спорной
границы между Перу и Эквадором. Это, пожалуй, наименее посещаемый
чужестранцами район земного шара, если не считать совершенно безлюдных пустынь в
глубинах Австралии или ледяных плато Гренландии.
- Я, конечно, знал, что мне здесь надо, но не хотел признаваться в этом
Пипсу, или доктору медицины Перейро Като, - так звучало его настоящее имя.
Мне нужны были хорошие снимки индейских обрядов, но в глазах Пипса это было
уже совсем бессмысленным предприятием, и я предпочел не признаваться ему в
своих истинных намерениях.
Мне приходилось слышать много странных и весьма красочных рассказов о бруд-
жо - местных знахарях, способных как иссушить человека или даже довести его
до смерти, так и исцелить за несколько дней руку, наполовину оторванную
ягуаром. Хотя я сам врач, мое любопытство не ограничивалось чистой наукой. Эти
обряды, наполовину религиозные, наполовину медицинские, принадлежат к самым
таинственным из сохранившихся на нашей планете. В детстве я жил в восточном
Вайоминге и гостил в индейской резервации у старого вождя, которого звали
Роберт Хромой Олень. Я бывал на ритуальных празднествах пейотов и с тех пор
сохранил острое любопытство к приемам первобытной медицины.
Я думал, что мне уж больше никогда не представится возможность лично
ознакомиться с таинствами индейских племен габиза и поте, этих затерянных в
джунглях Южной Америки потомков некогда могущественного народа инков. В их
среде могли сохраниться знания, утерянные в нашем мире столетия или даже
тысячелетия тому назад.
До Икитоса я добрался почти по графику и предполагал после съемок
возвратиться в Белем, что на бразильском побережье, а оттуда самолетом вернуться в
США. Но то, что я здесь услышал о жизни племен, затерянных в первобытных
джунглях верхнего бассейна Амазонки, заставило меня изменить планы и
попытаться проникнуть в эти почти запретные для чужеземцев места. Индейские
знахари владеют средствами, видимо, неизвестными современной медицине. Они умеют
лечить проказу, тогда как наши лекарства могут только приостанавливать ее
развитие. Они справляют обряды над больным, умирающим от малярии, деревянной
иглой делают внутривенные вливания настоя хины и поднимают его на ноги за
несколько недель.
Меня интересовали, прежде всего, эти обряды. Имея хороший фотоаппарат, я
надеялся привезти домой уникальные снимки.
Я решил подняться вверх по реке на местном пароходике, а затем отправиться
в джунгли на собственный страх и риск. Когда в Икитосе я поделился своими
планами с доктором Перейро Като и предложил ему составить мне компанию, на
его смуглом лице, украшенном жесткой квадратной бородкой и маленькими усами,

отразилось раздражение и тревога. Он сердито глядел на меня.
- Конечно, я знаю, что мне там надо, - сказал я ему. - Я хочу видеть эту
страну.
- Страну... Великий боже!
Казалось, что его раскинутые руки, как стрелки компаса, указывают на
бескрайние просторы залитых ливнями лесов, откуда к голубым вершинам Кордильер,
этим покрытым снегом стражам восточных границ Перу, поднимались испарения.
- Ты хочешь видеть эту страну! И что За народ эти американцы! Вечно они
строят из себя героев. Если тебе уж так хочется помереть, так сделай это хотя
бы с пользой - начни революцию или убей какого-нибудь министра. Все будет
польза обществу. Но не суйся туда, где станешь просто покойником, а не
героем. Твоя голова станет вот такой крохотной. - Сложив указательный и большой
пальцы обеих рук, он показал, во что суждено превратиться моей голове, если я
попадусь в руки охотников из племени дживаро.
Я рассмеялся. Конечно, я не принимал всерьез его слов. Я знал, какое
удовольствие получает Пипе, когда человек согласен слушать его болтовню, а
поскольку я любил с ним поговорить, ему не хотелось терять собеседника. Я
собирался на свой страх и риск проникнуть в эти края и собрать коллекцию снимков
для собственного удовольствия. Но когда я предложил ему составить мне
компанию, он категорически отказался.
- Мало того, что ты сам намерен делать глупости, - проворчал он, - ты
хочешь еще найти другого дурака, который последует за тобой, но, - тут он
хлопнул себя по груди, - не считай этим дураком меня. Пойдем-ка лучше выпьем.
Поскольку мне не удалось уговорить Пипса, я решился идти один. Маленький
пароходик с группой сборщиков каучука доставил меня из Икнтоса до реки Мороны.
Отсюда я надеялся добраться до реки Поте и, повернув на север, пересечь
границу с экватором и выйти к селению Самора, лежащему у подножия Кордильер.
Затем я намеревался пересечь на лодке пустынные и опасные края и выйти к
Мараньону у Понго де Мансериге - последнее порожистое ущелье на реке Мараньо-
не, там, где река Поте впадает в Верхний Мараньон. Но я никак не мог найти
проводника, согласного сопровождать меня по этому опасному краю.
На счастье мне удалось нанять Габрио, индейца из племени гуамбиза, который
согласился проводить меня в соседние с его племенем районы. Мы поднимались,
вверх по притокам реки сквозь густые джунгли, останавливаясь в индейских
селениях, но когда их жители узнавали от Габрио, что я хочу познакомиться с
приемами "медицины" одного из их великих бруджо, они встречали меня
подозрительно, а иногда и злобно. Белым здесь явно не доверяли. Ненависть к ним,
порожденная зверствами испанцев и португальцев во время колониальных войн, не
умирала на берегах Мараньона.
Индейцы не имели почти никаких контактов с белыми. Солдаты местного
гарнизона были в большинстве своем индейцы и негры, и от них я также не мог
добиться ничего путного. К тому времени, как мы повернули на юго-восток,
спускаясь еще к одному из притоков Мараньона, я был готов признать, что мой друг
Пипе Като был прав в одном: все мое предприятие бессмысленно. Я до сих пор и
в глаза не видел ни одного знахаря, хотя они наверняка были в тех деревушках,
где нам довелось побывать.
А теперь вдобавок у Габрио заболели зубы. Он жаловался на зубную боль уже
два дня, а когда я говорил ему, что я сам зубной врач, он отрицательно мотал
головой. Габрио был маленьким высохшим человеком с узкими плечами, отвислым
животом и непропорционально большой головой, покрытой свалявшимися прямыми
волосами. В некотором смысле я купил Габрио у его хозяина в лагере сборщиков
каучука на реке Мараньоне, оставив ему в "залог" до возвращения Габрио
фотоаппарат и немного пленки. Габрио нравился мне своей вечной улыбкой на
морщинистом лице, природным юмором и хорошим настроением.

Как бы то ни было, иметь рядом с собой дружелюбного человека в этой
варварски жестокой и вероломной стране - дар небесный. Но Габрио был не только
приятным компаньоном в опасном путешествии, он обеспечивал мне необходимый
комфорт : вешал на ночь гамак и устраивал противомоскитный полог, поддерживал на
биваках огонь, отпугивавший ягуаров, или тигров, как их тут называют, отгонял
десятифутовых змей и неплохо готовил обед из мяса диких свиней, грызунов или
птиц, которых удавалось добыть нам в лесу.
Ему я был обязан и своим душевным спокойствием. Как ни трудно было нам
объясняться - ведь я совсем не понимал его языка, а он знал всего несколько слов
по-английски, - мы скоро научились неплохо понимать друг друга на языке
жестов и междометий. Габрио прекрасно знал страну и обычаи местных индейцев, и
ему можно было довериться полностью. Однако, когда я принимался расспрашивать
Габрио о бруджо, с которыми ему приходилось иметь дело, он или не понимал
моих вопросов, или делал вид, что не понимает.
Но в это утро его зубная боль стала настолько сильной, что он не мог думать
больше ни о чем другом. Его глаза блестели лихорадочным блеском из-под гривы
спутанных черных волос. Временами он прижимал челюсть кулаком и царапал
нижнюю губу, будто хотел показать - вот источник мук.
- Слушай, Габрио, - сказал я ему с некоторым раздражением. - Я же доктор!
Лечить зуб!
Я попытался знаками и с помощью нескольких известных мне индейских слов
втолковать Габрио, что я, наверное, смог бы выручить его.
Но он отрицательно тряс головой и скрипел зубами, словно хотел челюстями
сокрушить врага, причиняющего ему мучительную боль.
- Магия белого человека не поможет индейцу, - пробормотал он. - Я видать
доктор. Он произнес "догитир", и я не сразу смог понять, что ему нужно. Тут
он направил лодку к берегу, надеясь найти знахаря в деревне, которая
появилась на берегу. В деревне Габрио быстро разыскал "догитира".
Это был тощий старик с мудрым и хитрым взглядом, свойственным людям его
профессии - знахарям и колдунам. В последующие годы в Западной Африке, Малайе
и Новой Гвинее я часто наблюдал этих людей за работой, но лишь в этот
единственный раз мне довелось видеть знахаря в роли дантиста.
Я начал понимать, почему Габрио отверг мое предложение. Дело совсем не в
том, что он не испытывал уважения к магии белого человека. Все индейцы знают
и уважают ее силу, но некоторые из них ненавидят белого человека именно за то
превосходство, которое он внушает им своим могуществом. На сей раз было нечто
другое. Дело было не в отсутствии доверия ко мне, а в абсолютной,
непоколебимой вере Габрио в знахаря. Это было заметно по манере, с которой он обращался
к нему, жестикулируя и показывая свои грязные и кривые зубы. Деревенский
лекарь мрачно кивнул. Я заметил, что он внимательно наблюдает за мной. Габрио
раз или два показал на меня рукой, видимо объясняя, что я "белый доктор", и
старик каждый раз кивал головой. В его взгляде не было и следа
профессиональной зависти. Это было обдуманное согласие на присутствие коллеги по
профессии. Я знал, что присутствую на приеме у специалиста, и приготовился
внимательно наблюдать за его действиями. Удивительные лечебные меры знахарей
всегда привлекали меня. Теперь я впервые получил редкую возможность лично
наблюдать весь курс лечения. Мне было дозволено занять "боковое кресло" и
присутствовать на приеме как заезжему врачу, пришедшему с визитом к местному
коллеге. Как покажут дальнейшие события, зубы у Габрио либо вовсе не болели, либо
болезнь его была неподвластна лучшим современным дантистам. Наблюдая за тем,
как местный представитель медицины готовится продемонстрировать свое
искусство, я в первый раз осознал, какое значение имеет доверие пациента к врачу.
Габрио безропотно подчинялся знахарю, как бы ни были странны и чудовищны его
действия. Можно назвать это верой, хотя я предпочитаю другое слово - доверие,

но, как его ни называй, ясно, что здесь мы имеем дело с областью, которую
называем "психотерапией", или наукой врачевания психики человека. Лихорадочный
блеск глаз Габрио смягчился, когда знахарь приступил к делу. У этого местного
представителя медицинской профессии были высокий для его соплеменников рост,
морщинистое лицо пожилого человека и острый, проницательный взгляд. Он не
стал тратить время на гигиенические формальности, свойственные даже
простейшей медицине. Он не вымыл рук, и, судя по их виду, было сомнительно, чтобы он
когда-либо в жизни проделывал подобную предоперационную процедуру. О
зубоврачебном кресле, естественно, не могло быть и речи. Он просто уложил Габрио на
землю и сам сел на корточки, зажав голову "пациента" между коленей. Габрио
открыл рот с черными, пораженными кариозом зубами. Придерживая голову одной
рукой, знахарь запустил вторую ему в рот, с силой разжимая челюсти
несчастного . Габрио застонал, но принял диагностические действия знахаря как должное.
Кроме рта, на лице Габрио, казалось, осталась только пара молящих глаз,
сходящихся над перемычкой плоского носа. Двумя пальцами знахарь ощупал его
воспаленную десну и издал возглас удовлетворения, хотя я не представляю себе,
что он мог установить при таком приблизительном осмотре. Мальчик - очевидно,
ученик знахаря - принес чашу с отвратительной на вид жидкостью. Знахарь
наклонился над нею, бормоча заклинания и продолжая смотреть на Габрио
гипнотическим взглядом. Его тело раскачивалось в унисон с "молитвами". Вдруг знахарь
схватил чащу и большими глотками выпил ее содержимое. Я не удивился, когда
его сразу же вырвало. Старик - ему было не меньше 60 лет, а это немалый
возраст для индейца - сделал знак рукой, чтобы подали вторую чашу. Процедура
повторилась .
Я могу только строить предположения о том, что достигалось этим приемом,
действовавшим не на "пациента", а на "врача". Однако несомненно, что все это
каким-то образом действовало и на Габрио. Он смотрел как зачарованный на
знахаря, который, похоже, впадал в транс. Потом знахарь подал знак, и его
помощник снова уложил Габрио на землю лицом вверх. Знахарь еще раз стал на колени,
крепко зажав голову Габрио между ног. Снова запустив руку в рот Габрио, он
принялся жевать какой-то мешочек вроде табачного кисета, сплевывая на землю
сначала по одну сторону от Габрио, затем по другую. Все это время он нараспев
бормотал одни и те же слова в странном, монотонном ритме.
Я с возрастающим интересом наблюдал за этим представлением. Мне были
немного знакомы основные приемы туземного колдовства, непременное условие которого
- установление абсолютного доверия между "пациентом" и "врачом". И, к слову
сказать, полное доверие Габрио к знахарю могло бы служить образцом отношений
между врачом и больным для нашего цивилизованного общества. Внезапно старик
припал ртом к опухшей щеке Габрио и начал яростно и шумно сосать. Это,
очевидно, было чрезвычайно болезненно, и Габрио завопил. Однако знахарь
продолжал сосать щеку, а помощник крепко прижимал голову пациента к земле. Наконец
знахарь поднял голову и выплюнул что-то. Я подошел ближе: это была острая
щепка. Как она попала ему в рот, не знаю, но уверен, что не из щеки Габрио.
Старик посмотрел вокруг, что-то резко произнес на своем диалекте, очевидно
объясняя результаты лечения. Габрио поднял голову и уставился на злосчастный
кусочек дерева, но знахарь снова довольно грубо прижал его голову к земле и
опять принялся сосать щеку. Через некоторое время он выплюнул муравьев. Я был
поражен его фокусами. Судя по всему, старик незаметно совал все это себе в
рот, и, когда в третий раз он выплюнул кузнечика, а в четвертый - ящерицу, я
был просто сбит с толку. Ящерица, очевидно, считалась чем-то очень важным.
Знахарь потрясал ею в воздухе, показывая столпившимся вокруг индейцам. Габрио
было разрешено сесть, и старик начал расспрашивать о том, как он себя
чувствует после извлечения этих ужасных вещей из его рта. Габрио осторожно
потрогал щеку и кивнул, но по выражению его лица и тем нескольким словам, что я

мог понять, было ясно, что зуб все еще давал себя знать. Знахарь начал шарить
среди выплюнутых им предметов. И кузнечик и ящерица были мертвы. Вдруг он
указал на ящерицу - у нее недоставало одной ноги. Это осложнение, судя по
всему, требовало более серьезного подхода. "Доктор" взял у своего помощника
маленькую двустворчатую раковину. Пользуясь ею как щипцами, он вытащил из
горевшего рядом костра раскаленный уголь и протянул его Габрио. На секунду я
подумал, что он хочет заставить его проглотить этот уголь. Но знахарь быстро
дал понять, что Габрио должен взять в рот раковину, внутрь которой он положил
уголь. Затем он быстро растер какие-то сухие листья и посыпал ими уголь в
раковине. Распространился запах, схожий с запахом лаврового листа. Знахарь
помог Габрио держать раковину во рту так, чтобы дым окуривал зубы. Через
несколько минут напряженное выражение сошло с лица Габрио. За несколько секунд
зубная боль оставила его, он радостно повернулся ко мне и объявил: - Коготок
ящерицы выкурил зуб! Этого загадочного объяснения было вполне достаточно, по
крайней мере, для Габрио. Боль прекратилась. Она "выкурена"...
Готовясь возобновить путешествие вниз по реке, я попросил у Габрио
разрешения обследовать его зуб; мне хотелось установить причину и степень
воспаления, вызвавшего его мучения, и как-то связать их с фантастическими действиями
знахаря. Габрио опять либо не понял, либо не захотел донять моей просьбы. Он
просто пожал плечами и объяснил: "Догитир находил ящерица, она делала боль".
Представление Габрио о том, что в ящерице сидел дух болезни, причинявший
зубную боль, не было необычным. Потом я видел много обрядов, совершавшихся
знахарями, и узнал, что заболевание или даже смерть они всегда связывают не с
болезнью, как мы ее понимаем, а со "злым духом". Задача знахаря в том и
состоит, чтобы обнаружить этот "дух" и уничтожить или хотя бы нейтрализовать
его. Прежде чем покинуть деревню, я взял несколько истолченных сухих листьев,
которыми пользовался знахарь, чтобы проверить, не обладают ли эти листья
какими-либо лечебными или обезболивающими свойствами. Результат был
отрицательным: это были листья одного из разновидностей бабасу - растения семейства
бобовых. В них содержался ротенон - сильный инсектицид, но в нем не было
ничего , что могло бы вылечить зуб или устранить боль.
Возвратясь в Икитос, я обратился за объяснениями к своему старому другу
Перейро Като. Он выслушал меня и сказал с улыбкой:
- Ты думаешь, что обнаружил что-то новое в медицине, не так ли? А может
быть, это что-то старое, даже более старое, чем наша медицина. И, вероятно,
так оно и есть.
Я ответил, что после того, как видел исцеление зубной боли при помощи
"высасывания" ящериц и щепок из шеи больного, я уже не знаю, что возможно и что
нет. Като поднес палец к голове:
- Может быть, объяснение скрыто здесь. Габрио мог все вообразить, а бруджо,
полагаясь на его воображение, проделал все остальное. - Что вообразить,
спросил я, - боль или исцеление?
- Может быть, и то и другое. Но предположим, что у него была все-таки
зубная боль. Несомненно, была, ибо иначе он просто удрал бы от тебя, если бы ему
очень захотелось - побывать в деревне. И эта боль, очевидно, была исцелена.
Таким образом, все сводится к простой проблеме: как знахарь добился этого?
Помогло ли "высасывание" щепок и ящериц или все это сплошная чепуха? Я скажу
тебе по собственному опыту: если ты считаешь, что все это чепуха, ты не прав.
Если же ты решишь, что эта чепуха все-таки вылечила зуб, ты тоже будешь не
прав. Истина где-то между этими двумя крайностями, и если тебе доведется еще
раз побывать у нас, я советую тебе разыскать среди индейцев дживаро еще
одного, несомненно, интересного для тебя человека. Его зовут Памаптохо, я зову
его короче - Пименто. Это не только знаменитый знахарь, но и очень умный
человек. В других условиях его можно было бы назвать интеллигентом, он даже не

стремится к власти над своим племенем, а ведь этого жаждет большинство других
знахарей.
Мне было интересно познакомиться с этим знахарем-интеллигентом поближе. - А
он говорит по-английски? - Да, - ответил Пипе. - В свое время мне приходилось
с ним встречаться, и не один раз. Он высказывал очень интересные взгляды на
медицину. Тебе будет чрезвычайно полезно встретиться с ним.
Мысль о возможности посещения знахарей с целью повышения своей
профессиональной квалификации как-то не приходила мне в голову. Я не думал, что знания
бруджо из племени дживаро, как бы "интеллигентен" он ни был, могли быть
особенно полезны в моей специальности. Однако меня живо заинтересовал способ
"лечения", исцелившего зубную боль Габрио.
Мне казалось, что здесь главную роль сыграли два фактора, настолько простые
и очевидные, что все наблюдатели упустили их, просто не сочтя достойными
внимания . Первым была вера Габрио в связи знахаря с миром духов. Большинство,
если не все без исключения, южноамериканские индейцы живут скорее в двух, чем
в одном мире. Однако для них этот мир един, только с нашей точки зрения он
кажется двойственным - окружающий их реальный мир и мир духов. Для
примитивного сознания мир духов - это не повторение окружающего их материального
мира, для них мир духов во многом еще более реален, чем материальный мир. Мир
этот населен духами - душами умерших, теми бестелесными духами, которым еще
не удалось вселиться в тело человека, даже духами леса и рек и духами
животных - крокодилов, ящериц, змей и птиц. Габрио, как индеец, пламенно и
убежденно верил в этот мир. Второй фактор коренится в том, что мы, привыкшие к
сложности современных идей, называем доверием. В действительности же это
вера. Габрио верил во всемогущество знахаря, лечившего его зубы, так же
безраздельно и искренне, как ребенок, воспитанный в католическом духе, верит в
мудрость своего приходского священника. Он верил в могущество знахаря еще до
того , как тот его проявил.
Не так трудно представить себе сущность "магии" знахарства, если исходить
из этих двух предпосылок, но в них нет ничего нового. Они лежат в основе
любого старого или нового верования человечества. Когда эти факторы проявляются
среди цивилизованной части человечества, они становятся элементом социального
и психологического здоровья общества или даже его мудрости, когда же фактор
веры проявляется в отношениях между знахарем и его пациентом (или жертвой),
мы склонны считать это признаком детского невежества и суеверия. В данном
случае это была уже не только теория, Я сам видел, как была излечена зубная
боль Габрио. Я также проверил средства примененного лечения и установил
полное отсутствие в них лечебной ценности.
Я был вынужден признать, что на пациента подействовало нечто выходящее за
рамки наших представлений о медицине. Хотя я не был склонен принять теорию
магической силы, проявляемой бруджо, я все же постепенно склонялся к мысли,
что в их методах лечения, несомненно, присутствует элемент психотерапии.
Придя к такому выводу, я, конечно, с большим удовольствием отложил бы свое
возвращение в Филадельфию, чтобы ближе познакомиться со знахарем-интеллигентом
доктора Като. Однако мне нужно было позаботиться и о своих собственных
пациентах. Мне пришлось уехать, и случилось так, что вернуться в Бразилию и
побывать в джунглях верхнего бассейна Амазонки я смог только по окончании второй
мировой войны.
Роды на Амазонке
В 194 6 году, через девять с небольшим лет после моего первого путешествия
по бассейну Западной Амазонки и гористой части восточного Перу/Эквадор, я
участвовал в работах экспедиции, действовавшей в районе Ронкадор-Шингу, одной

из наименее исследованных областей Амазонки. Экспедиция должна была
обследовать центральную часть Бразильского штата Мату-Тросу в зоне авиатрассы,
которая должна была пересечь глубины Бразилии. Ей предстояло изучить и нанести на
карту более 4 миллионов квадратных миль девственных джунглей, населенных
дикими индейскими племенами, змеями, хищными зверями и ядовитыми насекомыми.
За три года работы экспедиция проникла больше чем на тысячу миль в глубь
великого плоскогорья Бразилии, где рождаются мутные волны Амазонки. Веер
могучих ее притоков собирает самое большое количество пресной воды на земле, и
Амазонка сбрасывает в Атлантику такую массу своих желтых вод, что изменение
окраски океана заметно на расстоянии более сотни миль от берега.
Я участвовал в работах экспедиции как историк и антрополог. В первый сезон
работ я присоединился к экспедиции на ее базе Арагаркасе, расположившейся на
левом берегу реки Арагуая, одном из самых мощных притоков дельты Амазонки. Мы
не успели приготовить наши лодки к началу сезона ливней - август-сентябрь, и
теперь приходилось ждать до следующего года. Воспользовавшись этим, я
возвратился в Икитос, где надеялся встретить своего друга Пипса Като. Я нашел его
все таким же: оживленным, добродушным и, как всегда, циничным. В это время у
него не было определенной работы, ибо, отслужив несколько месяцев врачом-
консультантом в одной из каучуковых компаний, он заработал достаточно, чтобы
какое-то время пожить свободно. Я попытался уговорить его отправиться вместе
со мной в верховья Амазонки, чтобы навестить его "интеллектуального" друга -
знахаря Памантохо. Пипе добродушно усмехнулся и, погладив усы, сказал:
"Нет уж, увольте. Я врач, а не исследователь новых земель. К тому же я
философ. То, что человек моего склада вынужден работать, чтобы жить, уже
несправедливо, но работать бесплатно - это уж совсем глупо".
Он согласился лишь рассказать мне, где и как можно найти Памантохо -
знахаря племени поте, входящего в состав многочисленной группы племен дживаро,
населяющих северную область Верхнего Мараньона. От существующих карт этих мест
пользы мало. Я понял это еще во время работы в экспедиции Ронкадор Шингу.
Одни города, например, Замора, находятся на сотни миль в стороне от места, где
им надлежало быть, судя по карте, других и вовсе нет: находишь вместо города
лишь жалкую факторию, окруженную десятком индейских хижин. Между этими
обозначенными на карте селениями простираются сотни квадратных миль практически
совершенно неизведанной страны, и путешественнику, если он хочет добраться до
нужного места или хотя бы остаться в живых, поневоле приходится держаться
больших рек. На моей весьма приблизительной карте доктор Като отметил
местонахождение Борха, одного из древних испанских поселений в этой области.
Немного выше его Верхний Мараньон после резкого поворота прорывается через
ущелье Мансериче, и отсюда по притоку реки Поте можно добраться до большого
поселка Поте, где я смогу найти "доктора Памантохо".
Из Икитоса мне на маленьком пароходике удалось подняться до Борхи. Затем
другой, еще меньший пароходик доставил меня немного выше. Здесь Верхний
Мараньон после резких петель поворачивает на юг, затем на юго-восток, и с ревом
прорывается через теснины Нижних Кордильер. Страна была скрыта от нас
высокими берегами, поросшими лесом Перуанского нагорья, и громадные белые стволы
деревьев четко вырисовывались на зеленом фоне джунглей.
Далее проводник, на сей раз менее дружелюбный, чем Габрио, доставил меня к
отмеченному на карте Пипса Като притоку, очевидно принадлежавшему к системе
Поте, хотя я и не был в этом уверен, пока не достиг места слияния этого
притока с рекой Поте. Река была много уже Мараньона, и, даже находясь в пироге,
я тем не менее ощущал дьявольские опасности джунглей.
Даже вода здесь была смертельно опасна. Река кишит крохотными рыбками,
которые проникают в человеческое тело через любое отверстие, распрямляют там
иглы своих плавников, и вытащить их становится невозможным. Эти хищные рыбы,

так же как и пираньи, питаются мясом животных, в тело которых им удается
проникнуть .
По мере нашего продвижения вверх по реке росло чувство неизвестности -
странное, слегка пугающее ощущение, которое возникает у путешественника,
вступающего в незнакомый ему мир, полный опасностей, таящихся повсюду. Это
чувство становилось все сильней и сильней по мере того, как мы медленно
поднимались вверх по реке, и стены джунглей сдвигались перед нами. Ритмичные
удары весла были почти неслышны среди неумолчного шума джунглей, из которого
вдруг вырывался то резкий крик попугая, то неожиданная скрипучая трель какой-
то не известной мне птицы. Все это сливалось в сплошную какофонию звуков.
Временами удары весел проводника прерывались, и тогда я напряженно
вслушивался , стараясь понять, какой звук мог его потревожить. Так же неожиданно, не
вдаваясь в объяснения о причинах остановки, он снова начинал работать
веслами, сохраняя отсутствующее выражение на своем круглом, плоском лице.
Наконец мы подошли к излучине реки и на берегу, слева от нас, увидели
поселок из тридцати или сорока хижин. Криво улыбнувшись, проводник что-то
проворчал и направил лодку к берегу.
Только некоторые дома этой расположенной на высоком берегу деревушки были
на сваях. Большинство стояло прямо на земле. В центре, на площадке, открытой
со стороны реки, собралось много народу, главным образом женщины и дети,
поскольку мужчины в это время дня обычно укрывались от жары в хижинах. Хижины
были построены в стиле, общем для индейских племен Эквадора. Стены сделаны из
соломы, связанной пучками, толщиной примерно в 18 дюймов. Солома на крышах
плотно уложена и аккуратно подрезана снизу. Вся деревня производила очень
приятное впечатление.
Впереди всех на берегу стоял довольно высокий, хорошо сложенный человек. Он
был бос и почти гол, его одежду составляла только узкая набедренная повязка.
Украшением ему служили тяжелые наручные браслеты из плетеной соломы и
головной убор из алых, красиво спадавших на плечи птичьих перьев. Я принял его за
вождя племени и поднял в знак приветствия руку. Он кивнул головой.
- Вы белый доктор, - сказал он и, к моему удивлению, улыбнулся, Его
осведомленность меня изумила, я не мог себе представить, что кто-то, кроме моих
друзей в Икитосе и индейца-проводника, знал о моем присутствии в этих краях.
Я объяснил, что приехал сюда, чтобы познакомиться с "великим Памантохо" и
научиться от него искусству врачевания, сделавшему его повсюду известным. Он
улыбнулся и кивнул, словно почувствовал в моих словах скрытую иронию. Я
испугался, что переборщил. Но мне нужно было обязательно расположить к себе
Памантохо, и я надеялся, что, если бруджо расскажут о моем восхищении его
талантами, это значительно упростит задачу. К моему удивлению, незнакомец
сказал : - Я Памантохо.
Он махнул рукой одному из индейцев. Тот быстро спустился к воде и вытащил
нашу пирогу на берег. Мой проводник помог ему разгрузить лодку, а остальные с
большим интересом разглядывали многочисленную фотоаппаратуру. Они толпились
вокруг, болтая на незнакомом мне диалекте.
Тем временем Памантохо, или Пименто, как я стал звать его позднее, проводил
меня к предназначенной мне хижине. Она была меньше других хижин деревни и
стояла вблизи одного из самых больших домов, принадлежавшего, как я позднее
узнал, самому Пименто. Стены большинства хижин не доходили до крыши, в дома
могли защитить от дождя, но не от ветра. Большая хижина Пименто служила чем-
то вроде храма, однако для службы не использовалась, ибо большинство массовых
обрядов племени совершалось на вольном воздухе. Длина и ширина хижины
составляли около 30 футов. Над нею красиво склонялись широкие листья нескольких
пальм. Перед входом примерно на 16 дюймов возвышалась земляная платформа, и
Пименто уселся в кресло на этом возвышении.

Он улыбнулся широкой добродушной улыбкой, свидетельствовавшей о
прирожденном чувстве юмора. У него был кое-какой запас португальских и английских
слов, а я знал несколько слов из местного диалекта. Поэтому нам удалось более
или менее сносно объясняться. Я рассказал ему о цели моего визита - лично
ознакомиться с чудесным искусством врачевания, сделавшим его знаменитым среди
белых людей. Он воспринял мою просьбу очень благосклонно и даже не возражал,
когда я попросил разрешения сфотографировать его. Когда я спросил, знаком ли
он с доктором Като, он слова дружелюбно улыбнулся.
- Его знают все, - ответил он по-португальски. То, что люди типа Пипса Като
могут забредать в такие глухие уголки джунглей, полные скрытых опасностей, и
чувствовать себя там так же спокойно, как на улицах родного города, вполне
естественно, хотя может показаться странным. Я полагал, что Като каким-то
образом предупредил его о моем визите. Позднее я прямо спросил Пименто, как ему
удалось заранее узнать о моем приезде. Он улыбнулся. - Белый доктор говорит
по воздуху, - сказал он, указав рукой на небо. - То же можем и мы, индейцы.
Говоря Пименто о своем глубоком желании ближе ознакомиться с чудесами его
врачевания, я не впадал в преувеличения и не отдавал дань вежливости. Мне уже
приходилось слышать такие истории об исцелениях, совершаемых местными
знахарями, которые были выше моего понимания. Достаточно упомянуть хотя бы о
примерах хирургического искусства: трепанации черепа и кесаревом сечении.
Западная медицина освоила эти операции сравнительно недавно, а у индейцев Эквадора
они существовали с незапамятных времен.
Скоро мне представилась возможность стать свидетелем одного из чудес
примитивной медицины. На следующий день после моего прибытия Пименто позвал меня в
свою хижину, и уже по тому, как он со мной поздоровался, было ясно, что он
хочет показать мне что-то весьма интересное.
На циновке лежал индеец. Его лицо, раскрашенное белыми и желтыми полосами,
было искажено гримасой боли. Одна рука его судорожно и как-то неестественно
дергалась, и когда я подошел поближе, чтобы внимательнее осмотреть его, я
увидел, что она была чуть ли не полностью оторвана в предплечье. Кость была
обнажена, и сухожилия почти совсем разорваны.
- Тигр! - кратко сообщил Пименто, усаживаясь на корточки рядом с больным.
Тщательно и методически осматривал он поврежденную руку. Наконец, он, видимо,
ознакомился со всеми повреждениями и подал лежащему небольшую чашку. В ней
была зеленоватая жидкость, которую страдалец выпил с большим трудом. Остаток
допил Пименто.
Несколько индейцев, судя по всему - родственники пострадавшего, стояли
поодаль. Пименто ни разу не обратился прямо к ним, однако каждое его движение,
каждое его действие были частично рассчитаны и на то, чтобы произвести на них
впечатление. Больной лежал на земле. Он крутил головой из стороны в сторону.
Руки Пименто двигались так быстро, что за ними было трудно уследить. Однако я
заметил, как он вынул из маленького мешочка заостренную палочку и сунул ее
себе в рот. Затем он склонился над пациентом и сделал вид, что отсасывает
кровь из раны на плече. Я полагаю, что при этом он зажал деревянную иглу
зубами и воткнул ее в рану. Индеец затрясся от боли, но затем утих.
Пименто поднял голову и выплюнул несколько предметов. Среди них был обломок
когтя ягуара и деревянная игла. Я слышал, что индейцы употребляют подобные
иглы для впрыскивания снадобий в вену больных или жертв. Вероятно, она и была
использована на этот раз. Все это время Пименто что-то говорил короткими
фразами на гортанном местном диалекте. По нескольким известным мне словам я с
трудом разобрал, что он призывает дух человека вернуться назад в тело и
занять свое место.
Когда операция закончилась, я заметил, что сам Пименто находится наполовину
в невменяемом состоянии, что было, вероятно, результатом действия проглочен-

ного им снадобья. Обычай пить самому то же, что дается пациенту, как мне
объяснили позже, служит не только для того, чтобы убедить родственников,
присутствующих при лечении, в том, что врач не пытается отравить больного, но и для
того, чтобы сам лекарь мог прийти в необходимое для процедуры состояние
транса . Из дальнейших бесед с Пименто я уяснил, что он сам не совсем четко
представляет себе происходящее во время процедур, ибо пребывает в трансе. От
ответа на мой вопрос о рецепте снадобья, которое он давал пациенту и пил сам,
Пименто уклонился. "Лекарства белого человека полезны для белых, а не для
индейцев , - сказал он. - Индейские лекарства тоже - они полезны только для
индейцев, но не для белых".
Я так до сих пор и не знаю, был ли такой ответ проявлением сознательного
нежелания раскрыть секреты профессии, или Пименто просто-напросто пытался
прикрыть им свое незнание. Когда я узнал Пименто ближе, я понял, сколь он
хитер. Пименто был далеко не стар. Ему, вероятно, еще не было сорока, но он
занимался знахарством с детства. Во время одной из наших долгих бесед он
рассказал, как случилось, что он стал знахарем, или курандейро, и как он
овладевал своей профессией, По его словам, в молодости он был плохо приспособлен к
обычной жизни своего племени, Товарищи по играм часто колотили его. Он видел
странные сны, его посещали видения, и тогда он беседовал с духами.
Старый бруджо принял его под свое покровительство и обучил основным приемам
знахарства.
За время учения, как рассказывал Пименто, ему не давали есть ни мяса, ни
рыбы и временами надолго лишали сна, Как только он засыпал, старый бруджо
будил его пощечиной, пускал ему в рот клубы табачного дыма и капал в нос
выжимку из листьев табака.
Когда он все же впадал в полузабытье, то старый колдун снова приводил его в
сознание пощечиной, а затем вливал в рот солидную порцию табачного сока.
Пименто и так был слаб, а его вдобавок рвало до полного истощения. Как только
он чуть-чуть приходил в себя, все повторялось сначала.
Я спросил Пименто, какой же смысл в такой суровой школе, явно не имеющей
прямого отношения к искусству врачевания? Он в своей обычной манере пожал
плечами и сказал:
- А белые доктора учатся или они рождаются докторами?
Было очень трудно объяснить ему разницу между подготовкой, цель которой
заключается в накоплении знаний, и суровыми испытаниями, не имевшими другой
цели, кроме проверки, какую меру физического страдания может вынести ученик.
Все же, слушая Пименто, я начал понимать глубокий смысл, заложенный в таких
методах подготовки врачей.
Нужно представить себе ход рассуждения Пименто и его старого учителя, чтобы
поверить, как они, что внутренняя сила и духовные качества врача крепнут под
пытками во время обучения. В этом было нечто от греческой школы стоиков.
Когда я как-то снова затронул этот вопрос в беседе с Пименто, он сказал:
Очень плохо, если доктор не может преодолеть своей слабости. Как он может
делать здоровыми людей, если сам не представляет себе всех бед, которые несет
болезнь?
Позднее, встречая знахарей в разных частях света, я понял, что подобная
суровость обучения - явление повсеместное. Для примитивных народов знахарь или
колдун - это не только врачеватель тела, но жрец богов, властелин душ и
наставник во всем. Он дает советы, защищает от бед, заботится о своих
соплеменниках, а иногда, правда в очень редких случаях, он может, если сочтет
необходимым, лишать их жизни. Располагая такой властью и ответственностью, он не
может позволить себе быть слабее тех, кто верит в него. И даже если мучения,
сопровождающие процесс подготовки знахаря, помогают лишь отсеять непригодных,
то и тогда они имеют смысл. Но они дают больше - они воспитывают в ученике

силу воли и уверенность в себе, столь необходимые для этой профессии.
Пименто обладал врожденным пониманием человеческой натуры, причем он
понимал не только психологию своих соплеменников, но и всех, с кем сводила его
судьба, - людей вроде меня хотя бы. Пипе был прав, говоря о его
интеллигентности. В более цивилизованном обществе он был бы, вероятно, учителем,
пастором или, быть может, психиатром.
В деревне он не выполнял обычных обязанностей мужчины - он не охотился и не
воевал. Его физическая неполноценность, которая и побудила его к тому, что он
избрал профессию знахаря, не позволяла ему жить обычной жизнью юношей. Хотя
он был физически крепок, мне пришло на ум, что, видимо, какое-то нарушение
физической и психической координации, например эпилепсия, не позволило ему с
детства жить по нормальной схеме жизни прочих жителей поселка.
Такие проявления ненормального физического и психического состояния -
обмороки, состояние транса, каталептическая неподвижность или галлюцинации - все
они как нельзя лучше годились для практики знахаря. Пимеито обычно перед
началом своих лечебных обрядов приводил себя в желаемое состояние. Иногда он
пил отвратительный на вид настой из листьев, в других случаях ему служила
пустая дыня со срезанной макушкой: он вливал туда одно из своих снадобий,
бросал несколько раскаленных камней, затем, припав губами к отверстию, вдыхал
дым до тех пор, пока не пропадала зрачковая реакция и глаза переставали
реагировать на свет. Набор его средств и возможностей был удивительно широк. Он
использовал лекарственные средства и меры психологического воздействия с
равным искусством для лечения язв, лечения бесплодия, предсказания дождей и при
родах (где он играл роль консультанта) . И все это входило в его обязанности
лечащего врача деревни.
Однажды я попросил Пименто разрешить мне присутствовать при родах. Знахари
обычно не исполняют обязанностей акушерок. Однако при трудных родах их обычно
зовут на консультацию и просят использовать магические обряды. На сей раз
роды явно протекали очень тяжело. Роженица, крепкая черноглазая женщина,
необычно долго для индианок мучилась в своей хижине, куда я пришел с Пименто.
Мне приходилось слышать о некоторых странных обрядах, которыми обставляется
рождение ребенка у индейцев Центральной Америки. Они зовут знахаря, который
совершает долгий обряд в случаях, когда дух матери явно готовится покинуть
тело. Что-то похожее случилось и на этот раз. Молодая женщина в периоды между
схватками лежала тихо. Ее лицо отражало следы изнуряюще долгих часов
страданий. Я пощупал пульс. Он был очень слаб, В нашем родильном доме ей следовало
бы немедленно сделать переливание крови.
Пименто присел на корточки около нее и разложил на полу то, что принес с
собой: палочки странной формы, кусок змеиной шкуры, несколько листьев,
которые он вынул из своей сумки, и погремушку из маленькой тыквы. Потом он стал
произносить нараспев фразы, в которых, как я мог понять, он объяснял женщине,
что один из духов покинул ее тело. Мне показалось, что состояние женщины было
таково, что она не могла воспринимать его слова. Однако Пименто продолжал
нараспев описывать ей поведение духа и что он, знахарь, собирается сделать,
чтобы вернуть это расположение.
Он рассказывал даже о своих разговорах с ее духом и требовал, чтобы она не
сопротивлялась его возвращению, ибо иначе он уйдет навсегда. Трудно сказать,
что было тому причиной - воздействие монотонных фраз или гипноз, но роженица
скоро успокоилась, схватки приобрели более упорядоченный характер и перестали
походить на конвульсии. Я раз или два брал ее запястье - пульс стал сильнее.
Пименто продолжал рассказывать ей о скитаниях духа и, наконец, объявил, что в
нужный момент дух ему подчинится, и он вернет его в ее тело, чтобы тот мог
наблюдать за появлением ребенка на свет. Выражение лица женщины смягчилось, в
глазах появился покой и умиротворенность. По Пименто было видно, как внима-

тельно он следит за выражением лица роженицы. Наконец он подал знак одной из
стоявших рядом женщин, и та приступила к исполнению обязанностей акушерки.
Скоро на свет появился ребенок. До этого никто и пальцем не прикоснулся к
женщине. Все происшедшее можно объяснить только чисто психологическим
воздействием. Но факт остается фактом. По моим наблюдениям и по изменению пульса
можно было быть уверенным, что женщина была близка к смерти, когда Пнменто
начал свои действия.
Женщина родила, позднее я видел мать и ребенка, оба были здоровы и
чувствовали себя совсем хорошо.
Я спросил Пименто, как ему удалось вернуть силы женщине - неужели с помощью
одних только слов? Он окинул меня дружелюбным взглядом темных глаз и сказал:
- Это сделал дух женщины. Я только вернул его в тело, когда он его покинул.
- Но ведь ты говорил с женщиной, а не с духом, - заметил я. Пименто
утвердительно кивнул головой. - Она должна была знать, почему дух ушел из тела и
когда он вернется обратно. Она должна была приветствовать его. Иначе дух не
смог бы войти в тело женщины.
Я не могу сказать, верил ли в это сам Пименто или только хотел, чтобы этому
поверила женщина. Я знал, что для того, чтобы получить ответ на такой вопрос,
я должен добиться полного доверия знахаря. Если он сознательно идет на такой
обман, то он должен использовать приемы гипноза. Но если Пименто сам верит в
то, что он говорил женщине, то это значит, что он использовал психологический
прием, по своей силе превышающий все, что известно нашей психиатрии.
По сути дела, он сам переживал все перипетии ее возвращения к жизни - он
передавал ей часть своих физических сил в виде потока психической энергии.
Я чувствовал себя так, словно чуть-чуть приподнял завесу тайны, скрывавшей
отношения людей между собой, и увидел те серебряные нити, что связывают
сознание одного человека с сознанием другого.
О таких явлениях жизни, как лечение язв, от которых страдают многие жители
джунглей, или восстановление мужской силы, он говорил с каким-то мрачным
юмором, с каким-то сардоническим весельем, словно сам сознавал нечто фальшивое в
своей профессии. Но когда он говорил о смерти, то обычно спокойное лицо его
оживлялось и глаза блестели. У него были более крупные, чем у большинства
индейцев , черты лица, с глубокими морщинами на щеках. В глазах светились
мудрость и доброта.
- Курандейро должен знать все, - говорил он мне. - Смерть - враг, он должен
знать смерть. Если он боится смерти, она его убьет.
В этих словах была своя грубая логика, За те три с половиной недели, что я
жил в деревне, я часто наблюдал Пименто За работой. Я понял, почему Пипе Като
советовал мне совершить эту поездку. Мне удалось познакомиться с
действительно "интеллектуальным" знахарем.
"Отравление" крови
Пименто часто давал аудиенции жителям своей деревни, собиравшимся в его
большой, без перегородок внутри, хижине. Сидя в кресле, он на несколько
дюймов возвышался над своей клиентурой, состоявшей из больных, пришедших за
помощью , либо из людей, желавших видеть проявление его могущества. На одном из
таких приемов он изгнал из девушки демона, обрекавшего ее на бесплодие,
высосал яд маленькой оранжевой змейки, укусившей индейца в ногу (наполнив
предварительно рот табачной жвачкой), и приготовил из кожи ящерицы амулет для
защиты от укусов змей. Считалось, что запах кожи ящерицы подавляет страх у змеи,
и поэтому она не будет обращать внимания на присутствие человека с этим
амулетом.
Вдруг я увидел, что Пименто, прервав работу над амулетом, бросил быстрый

взгляд наружу. Я подумал, что он заметил какую-либо редкую птицу, но затем
понял, что он просто посмотрел на небо.
Он отложил в сторону амулет и, обратившись ко мне, сказал: "Через два дня
начнется ливень. Я должен предупредить мой народ". Прекратив работу над
амулетом от укусов змей, он взял в руки чашу, полную темной, противной на вид
жидкости.
Позднее я узнал, что в ней содержались алкалоиды1. Жидкость эта
приготовлялась из лианы, известной в ботанике как банистерия каапи2. Ее толкли в
порошок и смачивали слюной. Иногда вместо лианы использовали табак. Чашу с этой
смесью Пименто поставил у ног, Затем он начал, как маятник, раскачиваться
взад и вперед. При этом он бормотал странные, совершенно непонятные мне
слова , звучавшие как молитва или заклинание.
Временами он прикладывался к чаше и делал по несколько глотков. Когда чаша
опустела, подбежал прислужник и снова наполнил ее. По напряженным лицам
присутствовавших в хижине людей видно было, что они ждут пророчеств Пименто.
Повернувшись к нему, они напряженно ждали его слов. Питье, которое поглощал
Пименто, настолько резко действовало на слизистые оболочки пищеварительного
тракта, что у него тут же началась рвота. Тем не менее, освободившись от
выпитой порции, он сразу же выпил еще. После пяти приемов снадобья его лицо
приобрело зеленоватый оттенок, он скатился на бок и упал в грязь, сотрясаясь
от рвоты и хрипло дыша.
Потом он вдруг сел и отрывисто крикнул несколько слов на местном языке.
Присутствовавшие в хижине уставились друг на друга, а Пименто, прокричав эту
фразу еще три раза, перевернулся на живот и захрапел.
Ночью небо заволокло тучами и начался дождь. Я сразу понял, что это был не
обычный дождь, а начало ливней. Я проснулся от шума воды, стекавшей с
покрытой пальмовыми листьями крыши моей хижины. На память пришли рассказы о
наводнениях, когда за одну ночь реки выходят из берегов и заливают дома по самую
крышу, обрекая на гибель всех жителей. Но на следующее утро дождь
прекратился, и я наблюдал, как жители деревни поспешно вытаскивали свои пожитки из
домов и несли их куда-то в глубь джунглей, на склоны холма, начинавшегося сразу
за узкой полоской берега реки, на котором стояла деревня.
Пименто объяснил мне, что он заблаговременно предупредил жителей об
опасности наводнения, и рекомендовал мне тоже уходить, не теряя времени. Он
советовал мне или воспользоваться моей пирогой и отправляться восвояси, или уходить
в джунгли вместе с жителями деревни, Я выбрал последнее.
- Как ты узнал о приближении ливня? - спросил я Пименто. - Интересно, что
он даже не пытался объяснить свое предсказание воздействием отвратительного
сока банистерии каапи. Он улыбнулся и сказал:
- Птицы знают - скоро ливень. Я знаю - скоро ливень. Когда меня рвет, мои
люди знают, скоро ливень.
- Но зачем нужно было мучиться? - спросил я, - Почему бы просто не сказать
им об этом? Он пожал плечами.
- Я сказал, они забыли. Если меня рвет, они помнят. Эта странная логика
была, видимо, единственным объяснением всех его действий, предшествовавших
прорицанию. Я спросил его, зачем он пил этот сок, зная ужасное действие, которое
он оказывает на желудок. Он обратил ко мне свои умные, налитые кровью глаза и
сказал:
Органические соединения растительного происхождения, используемые как яды или лекарства, -
никотин, атропин, морфин, хинин и пр.
2 Banisteria caapi, или Лоза духов - лиана из рода Банистериопсис семейства Мальпигиевые.
Растёт в джунглях Южной Америки. Индейские племена издревле готовили из этого растения
галлюциногенный отвар — Айяуаска (куда также добавляли части Psychotria viridis, содержащего
ДМТ) .

- Я должен беречь своих людей от преждевременной смерти.
Меня очень интересовали лекарственные средства, которые он использовал в
своей практике. Видимо, применяя их, он не проводил четкой грани между
физической и психической терапией. Мне даже кажется, что он и не пытался делать
такого различия. Причины очевидны: он верил, что духи исцеляют, а лекарства
дают только побочный эффект. Сомневаюсь, что сам Пименто верил в лечебную
силу некоторых из своих лекарств. Видимо, они служили только дополнительным
средством воздействия на пациентов. В перечне лекарств, используемых
индейцами Эквадора и Перу, имеются сотни подобных средств, а я никогда не мог точно
установить, чем объясняется их лечебная сила: физиологией их действия или
психологическим воздействием лекаря.
Одним из самых удивительных, по крайней мере, для меня, явлений в
знахарской практике является смешение доброго и злого начал. Пименто рассказал мне,
что существует два вида колдунов - фитесейро, или злые колдуны, и курандейро
- добрые колдуны, защищающие людей своего племени от злых духов,
предсказывающие погоду и совершающие обряды, которые способствуют плодородию полей и
деторождению.
По его описаниям, курандейро - это защитник племени от всех бедствий,
насылаемых фитесейро другого племени или даже своего собственного. Курандейро
должен старательно избегать ошибок, иначе его репутация долго не продержится.
Поэтому он становится мастером прорицаний, смысл которых можно толковать по-
разному, и ему приходится проявлять изворотливость фокусника и искусство
психолога. Он и астролог, и агроном, и метеоролог своего племени. Он говорит,
когда сеять и когда начинать уборку урожая. Он решает личные проблемы
соплеменников и предупреждает девушек об опасностях свободной любви. В сущности,
это хранитель обычаев своего племени, наставник, заботящийся о моральном,
физическом и духовном здоровье соплеменников, пользуется он только "белой
магией" и только на благо своего племени.
Фитесейро, напротив, служитель "черной магии". Он часто насылает на свои
жертвы болезни - иногда заклинаниями, иногда отравой. Пименто уверял меня,
что фитесейро даже могут превращать людей в животных - в змей, тигров или
крокодилов.
Деление знахарей на служителей белой и черной магии не является
особенностью только южно-американских индейцев. Оно существует также в Африке,
Малайе, Австралии и Океании.
Единственные духи, которых по-настоящему боятся знахари Южной Америки,
это "духи", занесенные в их страну белым человеком, - духи туберкулеза и
сифилиса. Против них у курандейро нет лекарств. Пименто был, несомненно,
курандейро - добрый колдун. Он объяснил мне, в чем состоит разница между добрыми и
злыми колдунами. Я постарался возможно точнее записать его слова:
Все живое на земле принадлежит духам. Каждый человек может общаться с ними,
молить их о продлении жизни или просить за жизнь других. Знахарь только
помогает вступать ему в общение с духом. Знахарь может обнаружить, когда зло
вошло в тело, и может изгнать его. Он может даже своей стрелой наслать злого
духа на человека. Но как бы то ни было, причина выздоровления скрыта в самом
пациенте так же, как причина зла - в жертве. Знахарь, в сущности, не несет
ответственности за последствия. Он только развязывает цепь событий.
"Курандейро сам не всегда знает, приведет ли вызывание духа к добру или
злу. Но он обязан это делать, если его просят".
Их этика очень интересна. Знахарь несет не моральную, а социальную
ответственность за действия духов. Он живет плодами своего труда. И если он не будет
исцелять, ему не удержаться на своей работе. И знахарь - это прежде всего
психолог.
Меня особенно интересовали лекарственные средства, используемые Пименто в

его практике. Он прибегал ко многим лекарствам и знал свойства многих трав и
листьев деревьев, таких, как, например, цинхона, кора которого содержит
хинин, используемый индейцами для лечения малярии. Однако некоторые травы,
применяемые знахарями, очевидно, не имеют какого-либо определенного лечебного
свойства, как, например, листья пальмы бабасу, с помощью которых знахарь
племени гуамбиза излечил больной зуб Габрио.
Меня особенно интересовали те правила, которыми руководствовался Пименто. В
своем обращении с пациентами он совсем не напоминал мне того спокойного,
провинциального врача с ясным взглядом, каким он был при разговорах со мной.
Приступая к лечению, он каждый раз проводил предварительную подготовку, чтобы
создать и у себя и у больного соответствующий психологический настрой.
Искусство, которое мы теперь называем психотерапией, всегда составляло
существенный элемент примитивной медицины, отмечал известный антрополог, доктор Клод
Леви Штраус в своих лекциях.
"Многие из нас считают психоанализ наряду с созданием основ генетики или
теории относительности одним из революционных открытий XX века. Другие, более
знакомые с его недостатками, чем с его достоинствами, рассматривают
психоанализ как один из предрассудков современного человека.
Однако и те и другие упускают из виду то обстоятельство, что психоанализ
всего лишь заново открыл и изложил в новых понятиях тот подход к лечению
болезней, истоки которого восходят к первым дням человечества. Знахари
первобытных племен всегда пользовались средствами психоанализа, часто с
искусством, которое поражает даже наших наиболее известных ученых".
Одной из основных проблем в борьбе Пименто за физическое, моральное и
психическое здоровье своих соплеменников была постоянная угроза смерти, висящая
над каждым жителем джунглей, - смерти от отравленной стрелы своих соседей -
охотников за головами или от ядовитых зубов солнечной змеи, подражающей
щебету птиц, чтобы завлечь жертву в пределы досягаемости. Я просил Пименто
объяснить мне, что же такое смерть. Он немного поколебался, потрогал свой амулет
из перьев, висящий на запястье, потом сказал:
- Смерть - это не мое слово, сеньор доктор. Это ваше слово. У каждого
человека есть свой дух, и множество духов окружает его. Если его дух покидает
тело или чужой дух входит в тело, тогда наступает то, что вы называете смертью.
Смерть вызывается духами. Или собственным духом человека, который покидает
тело, или враждебным духом из его окружения, который проникает в тело. Этот
принцип составляет основу примитивной медицины и приемов лечения,
используемых такими курандейро, как Пименто. Этот же принцип использует фитесейро,
чтобы творить зло. По словам Пименто, если человек заснул в гамаке и не
проснулся , то это только потому, что дух его оставил тело и не вернулся обратно.
В некоторых случаях если поместить около человека соблазнительные для духа
предметы и намазать его лицо и тело привлекательным для них жиром животных,
смешанным с пудрой из толченых листьев, то духа можно заманить обратно. Но
если он останется непреклонным, то уже ничего поделать нельзя. Мне особенно
хотелось установить ту роль, которую играет слепая вера пациента в могущество
курандейро и его "лечения". Я попросил Пименто объяснить мне его функции как
знахаря племени и последствия, когда "лечение" не приносит успеха.
Улыбнувшись, как всегда дружелюбно, он ответил вопросом на вопрос: - А что,
белые люди никогда не болеют? Я кивнул. Мне слишком хорошо было известно, что
это не так. Он пожал плечами.
- Отгонять злых духов от племени - это моя работа, это моя обязанность
перед племенем. Если люди будут умирать слишком часто, то они позовут другого
доктора. Разве не то же самое происходит у вас?
Я был вынужден с этим согласиться. Врач, пациентов которого часто посещает
смерть, не может рассчитывать на богатую практику. Однако тут есть и некото-

рая разница. Успех или поражение Пименто в лечении зависят не столько от
применяемых им снадобий, сколько от веры пациента в исцеление. Описанный мною
случай тяжелых родов показывает всю силу влияния Пименто на больных:
благодаря этому влиянию больной способен вылечить себя сам.
Одним из самых интересных моментов в лечебной практике Пименто была его
вера в мифические "стрелы", которыми фитесейро прокладывает злым духам путь в
тело человека. Он с такой убежденностью говорил об этих стрелах, что, по-
видимому, у него не было "и малейшего сомнения в их существовании. Но стрелы
эти не были материальными.
Он верил, что колдун может уничтожить человека или наслать на него тяжелую
болезнь, "выстрелив" одной из этих "стрел" ему в грудь или шею. Однако другой
колдун может удалить эту стрелу.
- Как же тебе это удается? - спросил я Пимеито. Он ответил просто: если
что-нибудь попало под кожу, то это можно высосать. Именно такую процедуру я
наблюдал, когда лечили зуб Габрио и знахарь "высасывал" из щеки щепку,
кузнечика и ящерицу. То же самое делал Пименто, когда лечил человека с разорванным
плечом. Пименто объяснил, каким образом "стрела" воздействует на тело жертвы.
Каждая часть человеческого тела едина с самим телом. Поэтому, если "стрела"
коснется, например, только слюны или капли крови своей жертвы - это окажет
злое воздействие на все тело. Часто это делают с человеком во время сна.
Потом, когда "стрела" проникнет в тело, она превратится в духа, и он может
"воздействовать" на тело жертвы.
Такими стрелами могут быть острые кусочка дерева или волос жертвы, но это
только их физический символ, к смерти ведут чисто психологические факторы.
Мне довелось однажды наблюдать, как Пименто "извлекал" "стрелу" из щеки
пациента. Он пользовался той же самой техникой, что и тот знахарь на Верхнем Ма-
раньоне, который лечил зуб Габрио. Но на сей раз у меня было то преимущество,
что я мог расспросить Пименто о его методах и, кроме того, знал, что здесь
было реальностью, а что обманом.
Когда знахарь выплевывал щепки, обрывки материи, муравья и кузнечика, я
знал, что это были реальные предметы. Но поскольку они, конечно, не могли
находиться в теле пациента, то лечебный эффект основывался исключительно на
психологическом воздействии.
В дополнение к другим своим способностям Пименто обладал еще исключительной
ловкостью рук, и я не сомневался, что он прятал в кулаке этих насекомых и
умудрялся в нужные моменты засунуть их себе в рот.
В паузах между высасыванием он ритмично бормотал какие-то слова на местном
языке, и, это, безусловно, давало ему возможность отправить себе в рот
очередную "стрелу". Затем он с новой энергией начинал сосать щеки и шею пациента
и выплевывал новый предмет. Время от времени пациенту давалась возможность
видеть богатые результаты трудов Пименто, и в конце концов, он получал полное
удовлетворение и был уверен, что причина его болезни уничтожена. Нередко
случается, что знахарь сам вызывает болезнь, а затем демонстрирует эффект
исцеления. Он может пускать свои "стрелы" для увеличения клиентуры, а затем
извлекать их. Его соплеменники, живущие в страхе и трепете перед знахарями,
редко рискуют открыто возражать против подобных приемов. Пименто, однако,
пользовался своим могуществом только на пользу людям. Однажды я наблюдал, как
он подошел к спящему человеку и осторожно выдернул волосок у него из головы.
Затем он взял заостренную деревянную палочку, проколол ею кожу жертвы и выжал
каплю крови. Этот человек проглотил солидную дозу местного питья из
перебродившего сока фруктов, был мертвецки пьян и совершенно не сознавал, что
происходит вокруг.
Пименто положил волос и каплю крови в глиняный горшок и смешал их с какими-
то снадобьями. Когда этот человек проснулся, ему рассказали о случившемся.

Тот пришел к Пименто и умолял снять заклятие. Он не представлял себе, что
может ему грозить, но он знал силу злых духов, которых мог напустить на него
Пименто. Как это ни странно, но он не имел претензий к Пименто за такое
обдуманное покушение на его душевное здоровье. Он хотел только, чтобы его
избавили от того, что Пименто с ним мог сделать.
В ответ Пименто молчал. И человек вернулся в свою хижину. Скрючившись, он
около часа сидел на ее пороге в позе полного отчаяния. Я был готов просить
Пименто сжалиться над страдальцем. Но в этот момент он сам встал и подошел к
своей жертве.
Он прочел индейцу длинную нотацию, обращаясь к его разуму, показал все те
беды, которые проистекают от пьянства. Пименто объяснил ему также, что он не
воспользовался его кровью и волосом, чтобы вселить злого духа в его тело.
Больше того, он усилил могущество добрых духов, и теперь они могут успешно
бороться со злыми духами, включая духа пьянства!
"Колдун" Чоро
Я встретил Чоро примерно через год после своего посещения Памантохо, и по
сей день я считаю Чоро одним из лучших представителей знахарского искусства:
гипнолог, чревовещатель, ловкий фокусник, профессиональный психолог и
сельский священник - все соединялось в этом морщинистом старике. Он был известен
за сотни миль от своей деревни, где мне впервые довелось встретиться с ним, -
среди нескончаемых джунглей в самом сердце бассейна Амазонки, у истоков реки
Шингу. Этот длинный, извилистый приток Амазонки, лежащий к западу от реки
Арагуая, уходит на юг в глубь верхнего плато Мату-Гросу, и зона Шингу
считается одной из наиболее удаленных и не тронутых цивилизацией районов Бразилии.
Вторая часть экспедиций Ронкодор-Шингу ушла далеко в глубь района, и я
делал отдельные выходы, чтобы делать снимки к моим отчетам по истории и
антропологии жителей района. Во время одного из таких своих рейдов я встретил
Чоро .
Я упоминал уже о "двух характерных особенностях, видимо свойственных
каждому случаю знахарской практики, из тех, которые мне привелось наблюдать.
Первое - люди первобытного мира находятся в гармонии с двумя равно естественными
для них мирами: миром повседневной реальности и миром духов, окружающих их в
повседневной жизни. Второе - они полны абсолютной веры во всемогущество
знахарей .
Совершенно неважно, насколько фантастическими и лишенными смысла с позиций
биологии могут представляться нашей изощренной цивилизации все обряды и
приемы знахарства. Они реальны и осязаемы, они действенны для первобытных
пациентов . Элементы психологии и психотерапии пронизывают все существо искусства
магии. Если мы попытаемся описать действия этих жрецов из затерянных в
джунглях селений, прибегая к терминам современной психологии, мы будем иметь нечто
похожее на изложение современных психосоматических теорий. Знахари, например,
широко используют два основных механизма психотерапии: внушение и исповедь.
Примитивный процесс "промывания мозгов", необходимый для того, чтобы привести
пациента в состояние полного подчинения, - это, в сущности, есть не что иное,
как применение тех же психологических принципов внушения и подчинения.
Знахарь, по сути дела, вторгается в темное сознание примитивного человека,
где царят страхи и тревоги. С помощью "магии" в различных ее формах он
ослабляет тревогу и внушает веру. Все это полностью соответствует принципам
психоанализа и психотерапии. Однако знахарь простейшими приемами за несколько
минут достигает результатов, для которых нашим высокооплачиваемым психиатрам
требуются месяцы и даже годы.
Знахарю в некоторых отношениях живется легче, чем его более изощренным кол-

легам-психиатрам. Ему не нужно тратить много времени на установление контакта
со своими пациентами, поскольку сама природа этого примитивного общества уже
обеспечивает такой контакт. Знахарь обладает духовной властью в своем приходе
и в мельчайших деталях знает жизнь каждого из своих соплеменников, ибо живет
среди них. Кроме того, каждый из его пациентов с самого рождения знает, что
со всеми своими проблемами он может обратиться к знахарю племени. Насколько
взаимоотношения знахаря с соплеменниками проще и естественнее отношений между
врачом и пациентом в нашем мире! Хотя мы достигли уже такой степени развития,
что охотно признаем значение и ценность психотерапии, чувство, сходное со
стыдом, все-таки остается, когда человеку приходится обращаться к психиатру.
Сама простота примитивной жизни дает знахарю большое преимущество по
сравнению с врачом-психиатром.
Чоро был врачом в прямом значении этого слова. То был худой, истощенный
человек с черными, искрящимися глазами, горевшими как темные алмазы на
бесформенном и почти нечеловеческом лице.
Чоро дал мне первое представление об основах знахарства. Пименто ввел меня
в этот мир, он, как говорится, распахнул врата и дал мне возможность бросить
быстрый взгляд внутрь. Но Чоро не был рядовым представителем своей профессии.
То был гипнолог, чревовещатель и иллюзионист высшей квалификации. Однажды я
сам был свидетелем исчезновения тела человека, хотя я во все глаза следил за
его махинациями!
Селение, где жил Чоро, ничем не отличалось от остальных поселений местных
индейцев, которые мне приходилось видеть. Оно состояло из нескольких десятков
тростниковых хижин, стоявших на самом берегу реки.
Когда я встретил его впервые, он зажал рукой нос. Я счел бы это
оскорбительным, если бы не был так удивлен. Позднее Чоро объяснил мне, в чем дело.
Среди племен чаванта, а он был членом одного из них, существует обычай
затыкать нос при приближении белого человека, чтобы злой дух, сопутствующий
белому , не вошел через нос в тело индейца. Так что этот жест выражает не столько
презрение, как это поняли бы в цивилизованном обществе, сколько страх перед
злым духом белого человека, от которого у индейца нет защиты. Страх лежит в
основе колдовства. И надо сказать, что Чоро прекрасно владел этим элементом
психотехники. Мне пришлось быть" свидетелем, как он, используя все средства
фокусника, волшебника и психолога, полностью подчинил себе суеверное сознание
своих соплеменников и достиг результатов, явно превышающих возможности
современной медицины и таланты ее лучших представителей. Однажды его срочно
вызвали к пациенту, у которого начались резкие боли в желудке. Тот был уверен, что
враг наслал болезнь на него, и призывал знахаря на защиту от злых козней.
Чоро спросил меня, не хочу ли я присутствовать при этом. Я быстро принял
приглашение и вскоре очутился в углу темной хижины, где лежал больной.
Здесь я понял еще одну особенность практики Чоро, да и большинства других
знахарей тоже. Он даже не пытается лечить "болезни белого человека". Он
знает , что бессилен против тропической или желтой лихорадки. Он знает, что
пациент умрет и ни одно из доступных средств не может предотвратить смерть. Так
что эти болезни он принимает, можно сказать, с философским спокойствием. Но
когда болезнь находится в пределах возможностей его примитивной "науки", он
принимается за лечение со всей энергией и энтузиазмом, и я бы даже сказал,
мудростью. Часто ему удается справиться с болезнями, перед которыми могла бы
отступить даже современная медицина.
Чоро объяснил мне, что его пациента свалила болезнь, насланная колдуном
соседнего племени. Он не назвал его имени, и, честно говоря, я сомневаюсь,
чтобы он знал этого человека. Он просто считал, что враг больного нанял колдуна,
чтобы тот "послал стрелу" в живот больного. Наверное, сказал Чоро, тебе как
врачу своего племени тоже будет интересно обследовать больного. Мне сдава-

лось, что старый хитрец с самого начала знал, в чем состояла причина болезни
и каким будет ее исход. Но он хотел поразить меня своим искусством.
Я поставил такой диагноз: больной опился местным спиртным напитком "типаш",
Однако, когда я сказал об этом Чоро, тот затряс головой.
- Этот человек слишком больной, - сказал он. - Наверное, он умрет.
После столь откровенного диагноза он вылил целую тыкву холодной воды на
голову больного. К такому средству в подобных случаях прибегаем и мы. Затем он
повернул человека на спину и глубоко засунул ему палец в глотку. Хотя Чоро
действовал грубо, но и эти его приемы соответствовали общепринятым. Индейца
охватил приступ неудержимой рвоты. Я полагал, что это должно было значительно
облегчить его положение. Однако состояние его оставалось по-прежнему
критическим. Но Чоро не оставил его в покое. Он достал большую погремушку, сделанную
из сухой тыквы, и, вскочив на грудь пациента, начал буквально плясать на нем,
испуская громкие вопли, заглушавшие отчаянные стоны больного.
Это, как объяснил он мне позднее, должно было отогнать духов, которые
столпились вокруг, чтобы, улучив момент, причинить больному еще большие
неприятности . Затем Чоро принялся расспрашивать больного о его болях. Выяснилось,
что первый приступ у него был утром, когда он работал в зарослях платана,
разводимого жителями деревни ради его съедобных плодов. Чоро быстро говорил с
больным на местном диалекте, который я немного понимал, Мне удалось
разобрать , что Чоро расспрашивает его об именах врагов. Больной поднял руку и
слабым голосом назвал пятерых подозреваемых. Чоро кивнул. Затем он приказал,
чтобы всех пятерых привели в хижину больного.
Вскоре подозреваемые прибыли и сели на корточки вокруг гамака из лиан, в
котором лежал больной индеец. Стеная, мрачно взирал он на своих врагов. Чоро
действовал с профессиональной уверенностью. Он поставил людей в полукруг и
указал на еще различимое на полу пятно от рвоты больного. Оно своей
неправильной формой напоминало чернильную кляксу, придавленную листом бумаги. Он
продолжил один из языков лужицы и указал таким образом на одного из пятерых.
Человек с ужасом следил за действиями Чоро, затем бросил взгляд на больного.
Тот, приподнявшись в гамаке, указал пальцем на обвиняемого. - Это он! -
крикнул больной. Обвиняемый сидел, оцепенев от страха.
Его морщинистое лицо исказила гримаса ужаса. Чоро выпрямился, потом
повелительно махнул рукой своим двум подручным.
У племен шабанта знахарь не только лекарь, порой он выступает в роли
начальника полиции. Подручные знахаря подскочили к обвиняемому и схватили его
за руки. Чоро, вытянувшись как струна, указал на него пальцем и разразился
гневной тирадой, которая, как я понял по его тону и нескольким доступным мне
словам, была обвинительной речью. Охваченный страхом, обвиняемый не мог
произнести ни слова.
Наконец он попытался заявить протест. Но тут двое индейцев поволокли его к
пустой хижине, служившей тюрьмой. Чоро взял на себя труд разъяснить мне
значение всего происходившего.
- Человек, страдавший от резей в желудке, несомненно, стал жертвой своего
врага - колдуна. Таких людей, приверженцев зла, много, - сказал Чоро. - И их
очень трудно выявить, если только не вмешается колдун, обладающий еще большей
силой.
Чоро скромно дал мне возможность самому догадаться, кто этот колдун. Я
спросил Чоро, что случится, если этот больной индеец умрет. Чоро криво
усмехнулся и, проведя рукой по горлу, показал, какая судьба ожидает обвиняемого.
Однако, продолжал он свои объяснения, если ему удастся выздороветь, то только
потому, что он, Чоро, обладал большей властью, чем тот колдун.
Хотя на этом история не закончилась, я уже могу сделать некоторые выводы.
Было очевидно, что больной ни на секунду не сомневался во власти Чоро. А

ужас, который испытывал обвиняемый, доказывал, что сомнений не было и у него.
Было ясно, что сам Чоро предвидел конечный исход всей этой истории.
Характерно , что никто и не пытался установить истинную причину болезни индейца. Все
было приписано колдовству, но я-то был твердо уверен, что тот человек был
действительно болен. Какой-либо лечебной помощи оказано не было, и мне
казалось , что Чоро с самого начала знал, что здесь медицина бессильна. К полуночи
больной умер. Индейцы повыскакивали из хижин и побежали к тюрьме, где томился
обвиненный в колдовстве. Тюрьма была пуста.
Чоро внимательно оглядел землю около входа в тюрьму. Затем он направился
прямо к хижине исчезнувшего индейца. Она тоже была пуста. Чоро с мрачным
видом начал свой торжественный марш вокруг опустевшей хижины. При этом он что-
то бормотал нараспев и ритмично потрясал головой и руками. Я наблюдал за этим
часа три, пока мне не надоело. Тогда я вернулся в свою хижину и заснул. Утром
Чоро все еще маршировал. Он не прервал своего хождения вокруг пустой хижины
ни днем, ни следующей ночью, ни на следующий день. Ему приносили немного еды
в чаше, и он ел прямо на ходу. На вторую ночь Чоро прервал свой марш и подал
сигнал одному из помощников. Тот принес поднос с сухой кукурузой, вареным
рисом и корнями тростника. Всю еду сложили у дверей хижины, а Чоро направился к
себе домой. Я остался на улице. И вдруг увидел в дверном проеме коричневое
лицо. Обвиняемый, как видно, сидел все время в хижине или был где-то рядом.
Чоро не мог не знать об этом. Вместо того чтобы послать помощников вытащить
преступника из хижины, Чоро почему-то предпочел свой странный метод
следствия .
Человек жадно ел. Я посмотрел в сторону хижины. Чоро, этот служитель
медицины, спокойно стоял в дверях своей хижины, наблюдая за этой картиной. Он не
сделал ни малейшей попытки схватить индейца, но тот вдруг сжался в клубок и
покатился по земле.
Его свело судорогой, и он окаменел. Я подумал, что пища была отравлена, и
решил спросить об этом Чоро.
Скоро индеец был мертв, и я задал Чоро свой вопрос о еде. Чоро взял поднос
с остатками пищи и спокойно зачавкал. Его морщинистое лицо было совершенно
бесстрастным. Еда действительно не была отравлена. Впрочем, не исключено, что
Чоро брал те куски пищи, в которых не было яда. Я думаю, что индеец умер
просто от одного сознания, что должен умереть. Я попытался проанализировать
события, свидетелем которых был, с точки зрения медицины и психологии. Человек
внезапно почувствовал приступы боли в желудке. Это могло быть каким-либо
желудочным заболеванием. У меня не было возможности тщательно осмотреть
больного. Его могли отравить. У него могло быть острое несварение желудка, острый
запор или какие-либо психические нарушения.
Индеец умер, видимо, от болезни. Перед смертью он обвинил другого, и этот
человек умер тоже. Никаких видимых причин насильственной смерти не было, он
просто умер, и все. Его соплеменники твердо верили, что он виновен в
колдовстве, и сознание собственной вины могло послужить причиной смерти. Это все,
что мне известно. Даже родные умершего были удовлетворены, поскольку виновник
был выявлен и наказан.
Чоро добился своеобразной социальной "справедливости" и удовлетворил обе
стороны, чем еще более укрепил свое и без того прочное положение курандейро
поселка!
Очевидно, настало время подвести некоторые итоги моих наблюдений и еще раз
подчеркнуть значение психологического фактора в практике знахарей. Истоки
нашей современной медицины идут от Древнего Китая, Египта и Греции. Даже в этих
цивилизованных государствах древности в медицине были сильны элементы
мистики .
Только за последние три сотни лет, прошедшие с момента открытия Вильямом

Гарвеем функций человеческого сердца и кровеносной системы, эти мистические
элементы стали постепенно исчезать из медицины, заменяясь современным научным
материализмом Запада. Веру в духов, входящих в тело через рот и через легкие,
проникающих в сердце и вызывающих болезни (это представлялось несомненным
грекам во времена Гиппократы), современная медицинская наука заменила
изучением тела, пытаясь понять физиологию болезней и методов их лечения. Врачи
знают, что боль обычно является спутником болезни, и они полагают, что
психические нарушения, иногда сопровождающие болезни тела, есть не что иное, как
проявление самой болезни, ибо боли и потеря бодрости духа сопровождают обычно
любое более или менее серьезное заболевание. За последние годы эта концепция
несколько изменилась под воздействием так называемой "психосоматической
медицины" .
Один из наиболее важных выводов, к которым пришла современная медицина на
основе последних наблюдений, состоит в том, что неспособность разрешить
эмоциональные конфликты проявляется чаще всего в тех случаях, когда эмоции не
связаны с воздействием внешней среды, а относятся исключительно к области
внутренних психических явлений. Страх, как эмоция, может иметь как внешние,
так и внутренние причины. Страх - это совершенно естественная эмоциональная
реакция человека на опасности внешней ситуации. Но если страх или
беспокойство возникают без видимой внешней причины, то результаты могут быть самыми
неожиданными. И даже удручающими.
Если причину эмоциональных конфликтов или нарушения душевного спокойствия,
например причину страха, нельзя устранить воздействием на известные
физические факторы, то эмоциональные конфликты и сопровождающие их психологические
явления будут, вероятно, подавлены или не полностью разрешены. В результате
равновесие личности будет серьезно нарушено. Такое неуравновешенное состояние
может проявиться в постоянном напряжении, способном нарушить нормальное
функционирование человеческого организма. Знахари, с которыми мне приходилось
встречаться за время моих странствий, все были людьми с высоким уровнем
профессиональной подготовки. Они входили в узкий круг служителей культа, к
которому принадлежали члены племени и их предки. Доступ в этот круг очень
ограничен, их приемы во многом схожи и различаются значительно меньше, чем того
можно было бы ожидать. Это дало мне основание предположить, что всем им
известны некоторые особенности человеческой природы. Все эти служители древнего
искусства прекрасно владеют средствами контроля над настроениями масс, о
которых современная психологическая наука только-только начинает догадываться.
Многие их приемы, только более изощренные и с меньшей долей здравого смысла,
входят в арсенал средств психологической войны, применяемых в нашем обществе.
Знахарь понимает все страхи, глубоко вошедшие в сознание каждого его
соплеменника , и те суеверия, что порождают страх. У него есть свой набор приемов,
позволяющих ему возбуждать страх и использовать суеверия своих пациентов.
Когда его призывают для лечения больного, он старается, прежде всего, указать
пациенту на причину его несчастий, телесную или бестелесную, в твердой
уверенности, что это единственный путь к исцелению, который доступен пониманию
больного. Он часто пользуется травами и снадобьями, целебные свойства которых
сомнительны, а то и просто отсутствуют.
Твердой рукой старого мастера, понимающего и постоянно контролирующего
реакции аудитории, управляет знахарь развитием эмоций, которые сам считает
полезным возбудить. Пользуясь ловкостью рук, может он "материализовать" паука
или ящерицу, причем работает он перед зрителем, среди которых скептиков нет.
Он применяет гипноз или самовнушение. Он пользуется фетишами, чтобы внушить
веру, а чтобы создать атмосферу страха, он не останавливается перед
убийством.

Танец обнаженных
Позднее, летом 1947 года, я снова соединился с экспедицией в базовом
лагере , называвшемся Джакаре. Здесь был построен небольшой аэродром с
радиостанцией, и отсюда экспедиционные партии должны были уходить на запад и север в
глубины джунглей Амазонки. Первыми представителями местных жителей, с
которыми мне пришлось здесь встретиться, были индейцы, нанятые в этом районе для
сооружения лагеря. Их было около ста человек, с ними были их жены и дети. Они
совсем недавно познакомились с белыми людьми, и это давало возможность
наблюдать их еще не искалеченные культурой примитивные обычаи.
Меня особенно интересовал культ "поклонения мертвым" - основа верований
индейцев . Они, как и многие другие представители первобытных народов, верили,
что мертвые правят живыми. Местные рабочие, например, искренне верили, что
самолет, доставивший нас в лагерь, прибыл из "страны мертвых".
Некоторые проявления культа мертвых относятся к числу наиболее таинственных
и наиболее ужасающих обрядов первобытных народов. Посвященные мертвым ритуалы
встречаются повсеместно - в Южной Америке, Африке, Австралии и Океании.
Аборигены этих стран живут в постоянном страхе, что духи умерших сливаются с
душами живых. По их представлениям нет разницы между сном, когда они могут в
своих сновидениях общаться с духами мертвых, и бодрствованием.
Уже первый опыт общения с работавшими в Джакаре индейцами показал их
искреннюю веру в полную реальность общения между миром живых и миром мертвых.
Это позволило мне еще больше утвердиться в справедливости предположений,
сделанных на основе бесед с Пименто и, возможно, частично на основе воспоминаний
о визитах в резервацию чайенов. Мысль моя проста - первобытный человек стоит
к явлениям природы намного ближе, чем это можем представить себе мы, живущие
в цивилизованном обществе. Для него нет ничего противоестественного в общении
с духами мертвых. Кроме того, защитить себя от них ему проще, чем от живых
врагов, - для этого нужно только приносить духам дары и исполнять
определенные обряды.
Хотя он живет в постоянном страхе смерти, он научился воспринимать ее
реальность с куда большей готовностью, чем мы. Смерть для него не только
неизбежна, но и близка. Хотя это может показаться парадоксом, но парадокс этот
легко объясним. Явления, которых мы не понимаем, могут нас беспокоить и даже
ужасать. Но если мы познакомимся с ними ближе, освоимся и почувствуем, что мы
их знаем, то, хотя и будем продолжать бояться их, это будет уже другой, более
близкий и привычный страх, когда мы фаталистически принимаем возможные
последствия .
Наша экспедиция работала в тех местах Бразилии, куда, насколько известно,
белые проникли впервые всего лишь 75 лет назад. Этот район лежит на
"продольной оси" Бразилии, на линии, идущей с северо-запада на юго-восток, и тянется
на три тысячи миль от границы Колумбии до Рио-де-Жанейро.
Большая часть индейцев, с которыми мне приходилось встречаться в лагере
Джакаре, принадлежала к племени трумес, относящемуся к группе карибских
племен. В районах, простирающихся к юго-западу от нашего лагеря, обитали
индейские племена, принадлежащие к различным языковым группам, в том числе племя
камайюра. Оно интересовало меня больше всего, поскольку мой переводчик -
индеец Нарум был из этого племени. Нарум оказывал мне бесценную помощь в работе
и исполнял обязанности коллектора, собирая все результаты нашей экспедиции, в
том числе антропологические данные, которые мне удавалось получить. Это был
крепкого сложения человек, его рост был выше среднего роста (около 5,5 фута)
мужчин его племени. Он был среди первых индейцев, нанятых экспедицией для
строительства аэродрома, и немного говорил по-португальски. За несколько
недель наших экспедиционных работ нам удалось посетить с десяток племен, поль-

зуясь самолетом или моторной лодкой. С нами был Орландо Вилла Боас, известный
среди индейцев как "великий белый доктор", который мог объясняться с
представителями местных племен. Среди этих племен было воинственное племя сийяс,
знаменитое своими набегами на соседей с целью грабежа и похищения женщин.
Последнее обстоятельство особенно возмущало мужскую половину племен,
подвергавшихся набегам, но женщины воспринимали возможность похищения совсем по-
другому .
В одном из селений племени сийяс мне приходилось беседовать с похищенными
женщинами, и они не жаловались на свою судьбу. Они расценивали это как
признак мужественности своих похитителей, и, кроме того, их привлекала
возможность увидеть новые края.
Однажды, пролетая на самолете над джунглями, мы заметили сравнительно
большое поселение в нескольких милях от реки Кулуэне. Это был основной район
расселения племени камайюра, к которому принадлежал мой Нарум. Поскольку в своих
рассказах он неоднократно подчеркивал, что его племя не входило прежде в
контакт с белыми людьми, мне было чрезвычайно интересно побывать у них. Мы
вернулись в лагерь, и я обратился с просьбой к начальнику нашей экспедиции
Орландо Вилла Боасу. Руководители экспедиции - его брат Леонард Вилла Боас и
Клаудио - решили совершить это путешествие со мной. Они поручили Орландо и
фотографу Джоа Мелиму создать группу из 10-12 человек с носильщиками и
отправиться вверх по реке.
Несколько дней мы плыли по Кулуэне, реке, пробившей себе путь сквозь
непроходимые джунгли, на берегах которой мы встречали самые удивительные по
окраске образцы растительного мира. Это собрание цветов и кустарников с воздуха
создавало картину девственной красоты, скрытой листвой мощных деревьев, а
здесь, внизу, это было фантастическое по красоте зрелище. Медленно подымаясь
вверх по течению, мы любовались множеством редких по красоте своей окраски
птиц, в том числе и черных попугаев, которых мне никогда не приходилось
встречать ранее.
Наша лодка, построенная целиком из красного дерева, была около 45 футов в
длину, имела неглубокую осадку и могла доставить нас далеко вверх по любому
из притоков реки. Мы могли подходить очень близко к берегу и обследовать
почву, которая даже на значительном расстоянии от берега была мягкой и
болотистой. Когда мы свернули в один из мелких притоков Кулуэне, который мы
обнаружили при облете района, экипаж нашей лодки охватило странное чувство ожидания
чего-то необычного. Я спросил Орландо Вилла Боаса, в чем дело. "За нами
наблюдают, - сказал он. - Скоро они нас встретят".
Действительно, вскоре и мы увидели на небольшом мысу, вдававшемся в реку,
группы обнаженных индейцев, вооруженных луками и стрелами, которые, однако,
не выказывали никаких признаков враждебности. Может быть, о нашем подходе их
оповестил некий "лесной телеграф", такой же, как в Африке, - не знаю. Но они,
по-видимому, заблаговременно знали не только о нашем визите, но и о наших
мирных намерениях.
Один из первых вопросов, который перевел Нарум, был: где великий белый
доктор? Где белый курандейро? Нарум сразу указал на Орландо Вилла Боаса. Затем,
обращаясь ко мне, он сказал, что это и есть "его люди". Действительно, его
жена жила в деревне этих индейцев в четырех милях отсюда. Мы несколько дней
пользовались гостеприимством этой деревни, и я с удивлением обнаружил, что
большинство жителей никогда прежде с белыми людьми не встречалось.
Индейцы племени камайюра, относящиеся к группе племен тупи, имеют крайне
простую форму правления. Самый старый из мужчин считался "вождем", обычно это
был единственный старик в племени. Вождя звали Томаку. Я сразу же попросил
Нарума разузнать о знахаре деревни. В ответ Нарум состроил гримасу и указал
рукой куда-то в джунгли.

- Он убежал, - ответил Нарум по-португальски. - Белый курандейро делает
больше дыма3!
Вскоре этот служитель медицины решился на возвращение. Он убежал, видимо,
из опасения, что прибыл более могущественный знахарь. Нарум пояснил мне, что
нет ничего необычного, если знахарь покидает племя, когда он ошибается в
предсказании дождя или когда его обряды оказываются бессильными против
болезни . За такие неудачи не наказывают. Просто он теряет репутацию и влияние и
стремится перебраться в другое племя, где о его поражении не знают. Местный
знахарь был не так стар, как Томаку, но куда безобразнее. Застывшее выражение
его лица свидетельствовало о психической ненормальности - он, видимо, был
подвержен эпилепсии, что среди местных племен часто является обязательным
условием для успешной карьеры человека, посвятившего себя знахарству.
С помощью Нарума мне удалось узнать много интересного о верованиях и
обычаях индейцев этого племени. Старый знахарь был непререкаемым судьей во всех
проблемах духовной жизни племени. Я спросил его, может ли он управлять душами
мертвых? Нарум перевел ответ: "Нет, сеньор, это духи управляют им". Из того,
что Нарум и этот служитель медицины рассказали мне, стало очевидным, что для
камайюра идея смерти не связана с моральными или этическими ценностями.
Понятия смерти, как наказания за злодеяния живых, просто не существует для них.
Для них смерть - это всего лишь переход из страны живых в страну мертвых. В
их представлении страна мертвых не лучше и не хуже страны живых. Человек
просто умирает, и его дух продолжает жить в другой стране, которая не отличается
от страны, где он жил до смерти.
Представление о жизни после смерти для них столь же естественно, как
естественно их представление о жизни, ибо любое другое представление, очевидно,
повело бы к созданию вакуума в их сознании. Камайюра не видят также никакой
разницы между душами людей и душами любых других существ, например змеи, рыб,
птиц и других животных. Они верят, что мертвые могут возвращаться в страну
живых, "переселяясь" в тело любого живого существа, - в этом сходство их
верований с верованиями многих других первобытных племен в различных частях
земного шара.
Это верование дает одно любопытное следствие. Если умерший человек в мире
духов подвергается нападению более сильного духа, то это может заставить его
принять образ еще живущего человека. Тогда вмешательство знахаря становится
совершенно необходимым - только он своими заклинаниями может избавить
человека от власти духа покойника.
Знахарь этой деревни с помощью Нарума дал мне столь простое и логичное
толкование этих представлений, что оно выдерживало даже строгую критику нашего
цивилизованного разума. Из его объяснений мне стало ясно, что их
представление о небе коренным образом отличается от нашего. Они связывают его не с
будущим, как мы, а с прошедшим временем. Там живут все ушедшие от нас друзья и
родственники. С начала времен туда уходят все покойники и там живут вместе с
первыми индейцами, жившими на земле. Если представляется возможность, то они
возвращаются на землю в образе человека или животного. Но духи тех, кто не
может вернуться, таятся в ночи и причиняют мучения живущим и тем, кто смог
вернуться к жизни.
Воспитание молодого поколения в значительной мере основано на сказаниях и
легендах, так что молодежь племени, подрастая, узнает, что случилось с их
предками. В этих легендах не делается большой разницы между людьми и
животными или между живыми и мертвыми. Их рассказывают по памяти старшие члены
племени, и младшее поколение индейцев верит им столь же искренне, как наши дети
верят в существование Робин Гуда.
3 То есть может его "выкурить".

Естественно, что такая вера находит свое отражение в их обычаях. Победа над
животным - это такой же триумф, как победа над врагом. И тех животных,
которые не представляют опасности для человека или которых он не употребляет в
пищу, индейцы считают социально равными человеку.
Большинство мужчин были молоды - в среднем им было около тридцати лет. Все
они на вид отличались крепким здоровьем, что представляло разительный
контраст с их высокой смертностью в раннем возрасте.
Я осмотрел нескольких мужчин и не нашел у них никаких признаков внутренних
или кожных болезней, заболеваний зубов или полости рта. В малой
продолжительности их жизни виновны, прежде всего, частые эпидемии малярии. Этот бич
жителей бразильских джунглей представляет смертельную угрозу для тех, кто
вынужден оставаться в деревне и не может покинуть зараженной зоны. Мне говорили,
что когда начинается эпидемия малярии, то племя снимается с места, бросает
свои дома и уходит далеко на новое место. Трудности охоты, которая является
долгом мужчин, также уносят много жизней. Обязанности знахаря у индейцев
камайюра почти те же, что у Пименто или Чоро, они лишь чуть проще. Менее
сложная социальная структура племени, отсутствие представления о наказании за
грехи упрощают его задачу. Если знахарю не удается излечить больного, индейцы
камайюра не осуждают его за слабость, а считают, что в болезни виноват другой
колдун. Но если соплеменники умирают слишком часто, то к знахарю перестают
обращаться за помощью и он вынужден уходить из племени. Престиж местного
знахаря неоднократно страдал еще до нашего приезда, и во время нашего пребывания
у камайюра знахарь снова скрылся. Нарум подтвердил мне, что это объяснялось
главным образом его боязнью вступить в безнадежное соревнование с великим
белым доктором Орланжо Вилла Боасом, и он бежал, чтобы уйти от поражения.
У камайюра есть один обычай, похожий на организованное ритуальное действие.
Это праздник танца танга-танга, якобы очищающий жилища умерших от злых духов.
Когда мы впервые появились в деревне, этот праздник был в полном разгаре, и
большая часть танцоров-мужчин была раскрашена красной растительной краской
урукум. Симметричные линии покрывали их лица, верхнюю часть тела и ноги.
Женщины участия в танце не принимали и не были раскрашены. Цель танца частично
состояла в психологической разрядке танцующих, и он во многом был схож с
ритуальными танцами африканских племен, участники которых верят, что во время
танца в них вселяются духи, хотя на сей раз я не слышал от туземцев, чтобы
они верили в то, что духи владеют танцорами. Мужчины племени были ростом выше
обычного для этих мест. Некоторые из них были до 6 футов ростом и весом около
200 фунтов. Они танцевали совершенно обнаженными, если не считать узкой
набедренной повязки из листьев пальмы и бамбука. На головах у них были красивые
повязки из перьев тукана, запястья и лодыжки украшали повязки из древесных
волокон. У некоторых на затылках были прикреплены пучки обезьяньих волос,
которые при прыжках создавали впечатление развевающейся гривы. Каждый из
танцующих играл на свирели, издававшей высокие пронзительные звуки в такт их
ритмичным прыжкам. В этом танце они демонстрировали чудеса выносливости.
Широким шагом, почти прыжками, а часто бегом в едином ритме танцевали они весь
день с восхода солнца до заката, а затем почти без передышки всю ночь. Они
обходили кругом каждую хижину поселка, то приближаясь к ней тремя шагами, то
отскакивая назад. Затем они вбегали в хижину и выбегали из нее. За все то
время, что я наблюдал танцоров, никто из них не съел ни кусочка и не выпил ни
капли воды, На следующий день к ним присоединились жены, и этот изнурительный
танец продолжался без перерыва. Каждая женщина танцевала рядом с мужчиной,
положив руку ему на плечо и повторяя за ним все прыжки и ритуальные фигуры
танца.
Незадолго до нашего ухода из деревни меня как-то ночью разбудил Нарум и
сообщил, что сестра одного из вождей пленени Мондоро подверглась нападению злых

духов. Я немедленно направился в ее дом - большую хижину без перегородок, где
вся семья жила и спала в одном помещении, и обнаружил молодую женщину в
состоянии послеродовой горячки. Ей было около 16 лет, и она только что родила
дочь.
Я знал, что нам грозят крупные неприятности, если мы попытаемся оказать
медицинскую помощь, и она окажется безуспешной. Но я попросил Нарума убедить
вождя, чтобы он разрешил нам взять больную с собой в лагерь. На следующий
день мы отбыли, взяв с собой женщину. Она должна была испытывать мучительные
боли, но ничем, разве что случайной гримасой, не выдавала своих мук. Пока мы
плыли вниз по реке, нас сопровождали сигналы "телеграфа" джунглей: удары
палкой по пустому выдолбленному бревну. Звуки этого примитивного барабана
разносились на много миль вокруг. Впереди нас по нашему маршруту, очевидно, были
высланы наблюдатели, которые должны были следить за тем, чтобы наш путь
прошел благополучно. Как только мы проходили один из таких постов, в ясное
тропическое небо поднимался столб дыма от сигнального костра.
Когда мы прибыли в Джакаре, женщина была в таком плохом состоянии, что мы
были вынуждены направить ее на самолете в госпиталь в Арагарсас. Несколькими
неделями позже, когда я в Рио дожидался самолета, чтобы отправиться домой, я
услышал от одного из братьев Вилла Боаса, что женщина выздоровела и
доставлена обратно в свою деревню. По крайней мере, хоть на этот раз первый контакт
первобытного племени с белым человеком хорошо кончился.
Воля мертвеца
От верховий Амазонки до Габона в Западной Африке по прямой почти 7 тысяч
миль. Тем не менее, я обнаружил, что и здесь и там знахари мало чем
отличаются друг от друга. Разве что ритуалы африканских знахарей более зловещи и не
столь благожелательны к человеку, как ритуалы их американских собратьев. Но и
это различие обычно выражено не слишком четко.
Лучшей из известных мне знахарей была Лусунгу, которую бельгийцы из
Леопольдвиля считали самой могущественной из знахарей (или нгомбо) в стране Ба-
пенде, простирающейся между Габоном и границей Анголы. Когда я увидел ее, ей
было около 25 лет. Это была стройная молодая женщина с горевшими диким
пламенем черными глазами. У нее был правильный овал лица и классические черты,
которые встречаются среди племен Габона и Бельгийского Конго.
Женщины - жрицы черного искусства не редкость в Африке, Среди
южноафриканских племен матабеле, например, больше знахарей-женщин, чем мужчин. По ряду
причин, о которых писал Киплинг, их и боятся больше. Большая часть знахарей
утверждают, что они занимаются только "белой магией" - используют амулеты,
фетиши или "заговаривают духов" только с добрыми намерениями - для излечения
больных, изгнания духов или предсказания погоды. Они категорически отрицают,
во всяком случае, при общении с белыми людьми, что своей деятельностью могут
принести вред человеку. Однако даже случайный наблюдатель заметит, что они
занимаются и "черной магией", которая служит оружием, как знахарей, так и
колдунов. Такой была и Лусунгу.
Имя Лусунгу было хорошо известно местной администрации и, чтобы встретиться
с нею, я вместе с моим добрым знакомым, майором местной полиции Роландом
вылетел в Киквит - город в нижней части долины Бапенде. Здесь по договоренности
с майором в мое распоряжение должна была быть предоставлена грузовая машина.
В этой местности были отмечены случаи заболевания корью - "красной болезнью",
и представитель компании "Палм Ойл" был рад, что человек с медицинским
образованием посетит селения Кунгу и Килембе, где расположены предприятия этой
компании по производству пальмового масла. Ее представители пытались провести
предупредительные прививки среди местного населения, но встретили сопротивле-

ние нгомбо (знахарей) этих деревень.
После путешествия на машине по низким, иссушенным солнцем холмам мы прибыли
в Гунгу, где к нам присоединился Джерри, агент по набору рабочей силы для
компании "Палм Ойл". Он знал всех местных старейшин деревень и всех знахарей.
Он отвез нас в деревню Мусангалубали - центральный пункт племени бапенде,
возглавляемого старым разбойником по имени Каланге.
Каланге уже сообщили, что цель нашего приезда - это прививки среди членов
его племени, и он встретил нас дружески. Каланге сказал, что очень хорошо
знает всю силу "магии белого человека", однако он хотел бы, чтобы мы
заручились также поддержкой "великой Лусунгу", которая живет в 75 милях отсюда, в
самом центре территории Бапенде. Он согласился послать гонца - предупредить о
нашем приезде. Чтобы подтвердить полномочия посла, следовало изготовить
специальный фетиш. То была деревянная маска. Вождь сказал, что мы должны ожидать
возвращения гонца примерно два дня и лишь после этого сможем тронуться в Кин-
самбе - деревню, где жила Лусунгу. Эта деревня находилась недалеко от
большого селения Килембе, где были расположены предприятия компании.
Джерри оказался незаменимым помощником. Он бегло говорил на всех местных
диалектах, и было видно, что он пользуется у местных жителей глубоким
уважением. Я думаю, что это было отзвуком тех не столь далеких времен, когда
подобный агент был предвестником ужасных бедствий. Он шпионил по деревням и
доносил охотникам за рабами, где таится желанная добыча.
В Килембе Джерри познакомил меня с местным представителем властей,
фламандцем по имени Ройяль. Здесь Ройяль был царь и бог. Он решал все вопросы,
касающиеся центральных властей, собирал налоги и руководил полицейскими
операциями местной малочисленной, но весьма эффективной "армии". Он знал всех
окрестных колдунов и, уж конечно, знал Лусунгу.
Лусунгу жила в десяти милях от Килембе, и мы отправились туда в "джипе"
Ройяля. По дороге он много рассказывал мне о нравах и обычаях местных
жителей, в жизнь которых он старался не вмешиваться, если это не касалось
интересов колониальных властей или если не происходили какие-либо исключительные
события.
Мы проехали уже четыре или пять миль по плохой дороге, как вдруг Ройяль
резко остановил машину и с явным волнением показал мне на толпу туземцев. Мы
выпрыгнули из машины. На земле было распростерто тело молодой женщины. Ройяль
приказал перенести тело с дороги, чтобы осмотреть его. Никто из негров,
однако, не осмелился коснуться мертвой. Ройяль многозначительно посмотрел на
меня .
"Вот видите, - сказал он, приподняв бровь, - это то самое, что мы называем
убийством по наговору".
Я опустился на корточки рядом с ним, чтобы осмотреть лежащее на краю дороги
тело женщины. Хотя она лежала на самом солнцепеке, на теле не было видно
следов разложения. Я осмотрел глаза, а затем голову. К моему изумлению, череп
был вскрыт. В нем было проделано небольшое аккуратное отверстие эллиптической
формы. Приглядевшись, я увидел, что мозг был извлечен.
На теле не было видно никаких других следов насильственной смерти, ни
малейшей царапины. Я почувствовал волнение, которое испытывал при тех случаях
необъяснимой смерти, о которых мне приходилось слышать. Между тем Ройяль
пояснил :
- Девушка убита по чьему-то наущению. Тот знахарь, который сделал это,
должен был достать ее мозг, вероятно для того, чтобы сделать из него фетиш. Это
дело рук Лусунгу. Только она одна могла совершить такое. Во всяком случае,
она замешана в этом деле.
Он обратился к туземцам, собравшимся вокруг нас. Они с любопытством взирали
на тело, но держались от него на почтительном расстоянии.

Из расспросов Ройяля выяснилось, что никто из туземцев не знал этой
девушки. Во всяком случае, все они утверждали, что не знают ее и не могут сказать
даже, из какого она племени. Но они говорили о том, что слишком долго нет
дождей, что их посевы гибнут, и удивительным образом связывали засуху со
смертью девушки. Один сказал, что они уже принесли в жертву цыплят и даже козла
(а это крупная жертва), но бесполезно. Тогда они обратились за советом к
"говорящему дереву", и "дерево" - могущественный фетиш - объявило, что богам
нужен мозг молоденькой девушки, тогда они сжалятся и пошлют дождь. Позднее я
узнал, что бедная девушка была соперницей Лусунгу. То было тем сплавом
ревности и интриги, что нередко лежит в основе преступления и в нашем обществе.
Тело не носило следов разложения, видимо, оно было бальзамировано местным
способом. Ройяль уже встречался с подобными случаями, и когда он однажды
произвел вскрытие, то "внутренности были ярко-красного цвета". Сделав несколько
пометок в бланках, Ройяль занял свое место в "джипе", и мы продолжили свой
путь в Килембе к Лусунгу. Почти на окраине деревни мы заметили немного в
стороне от дороги свежевырытую могилу. Ройяль остановил машину и дал мне знак
следовать за ним.
Около ямы лежало тело старика, для которого и предназначалась могила.
Невольно я задался вопросом: сколько еще трупов мы повстречаем, прежде чем
доберемся до преступника?
Приготовления к погребению шли по установленному порядку. У подножия могилы
были разложены вещи, принадлежавшие прежде покойнику. Тут были погремушки,
пучки перьев и несколько тыкв, наполненных пальмовым маслом. Похороны были
прерваны нашим прибытием (или участники церемонии были оповещены по
любопытной системе "телеграфа джунглей", применяемого во многих племенах Африки). То
не был обычный тамтам, знакомый читателям рассказов о жизни в джунглях. Как
передаются известия, я не знаю, но они доходят до селений со скоростью
большей , чем скорость передвижения человека.
Мы прибыли в деревню, и Ройяль провел официальный опрос. Выяснилось, что
хоронили старого знахаря по имени Витембе. Ройяль отметил в своем блокноте:
"Нгомбо Витембе найден убитым. Видимо, жертва распрей между местными
знахарями" .
- Вполне вероятно, что его смерть можно поставить в связь с убийством
девушки, - сказал мне Ройяль. - Наверное, он заверил жителей в том, что дождь
пойдет, если ему доставят мозг девушки. Его требование выполнили, а дождя не
было, вот Витембе и поплатился за свою неудачу. Во всяком случае, - заключил
он, - это дело не затрагивает интересов правительства.
Я был изумлен. - Вы хотите сказать, что не намерены расследовать дело
дальше? - спросил я. - Но ведь девушку убили, сомнения-то в этом нет? - Убийство
нгомбо Витембе объясняет убийство девушки, - сказал он философски. - Убийство
девушки объясняет убийство нгомбо. Чего тут еще расследовать?
Такое парадоксальное представление о криминалистике несколько озадачило
меня, но скоро я отвлекся, наблюдая за большой толпой, встретившей нас в
деревне и с любопытством взиравшей на нас.
Я невольно обратил внимание на девушку, стоявшую неподалеку у входа в новую
травяную хижину. Большая часть негров бапенде имеет кожу иссиня-черного цвета
- у нее кожа была красивого светло-шоколадного оттенка. Ростом она была
повыше местных женщин, стройнее их, с крепкой высокой грудью. Она была обнажена
до пояса, вокруг бедер на свободном поясе висела юбочка. Маленькая головка
девушки была гордо посажена на плечах, а глаза ярко блестели. Самым
удивительным в ее теле, если не считать его природной грации, был живот - он был
весь покрыт татуировкой в виде концентрических кругов вокруг пупка. Как мне
сообщили позднее, для этого надрезают кожу и втирают туда растительную
краску.

Волосы ее были собраны в пучок в виде перевернутого усеченного конуса,
возвышавшегося на голове как собранный кругом веер. Такую сложную прическу
скрепляла весьма не аппетитного вида масса из мха и животного жира. Верхнее
основание конуса было украшено рядом обойных гвоздей с крупными бронзовыми
шляпками. Прическа эта в целом производила столь сильное впечатление, что даже
гвозди не казались смешными, а представлялись королевской короной.
- Это Лусунгу, которую вы так стремились видеть, - сказал мне Ройяль,
указав на девушку рукой без всякого признака уважения к ее полу.
Я был несколько смущен, что меня столь невежливо представили, но Лусунгу
только посмотрела на меня без особого интереса, словно для нее в этом не было
никакой неожиданности. Ройяль подошел к ней и заговорил на языке бапенде. Он,
как видно, сказал ей, что я "белый доктор", прибывший издалека, чтобы
перенять ее искусство врачевания. Он объяснил ей, что я затратил несколько
месяцев на паломничество к ней и прибыл учиться, а не критиковать. Впервые за
время беседы губы Лусунгу разошлись в улыбке, и обнажились зубы...
Должен сказать, я был потрясен, хотя долго работал зубным врачом. Дело в
том, что среди бапенде обычные зубы считаются безобразными. Их называют
"обезьяньими". Женщины племени переносят длительную и мучительную операцию,
во время которой их передние зубы оттачиваются так, что начинают напоминать
змеиные. У Лусунгу рот был полон таких зубов.
Она грациозно подняла руку, собираясь говорить. Но в это время в деревню
вбежал, отчаянно жестикулируя, человек. Он принес известие о вспышке чумы в
соседнем селении. Заболели две его дочери, и он просил Лусунгу о помощи. Он
хотел узнать, кто напустил болезнь на его семью.
Лусунгу пристально смотрела на своего нового клиента, и я не мог понять, то
ли она собиралась оставить его просьбу без внимания, то ли гипнотизировала
его. Затем она быстро повернулась и скрылась в хижине. Через несколько минут
она появилась снова, ее грудь была прикрыта одеянием, сплетенным из копры. За
ней шел мальчик, несший маримбу - музыкальный инструмент, сделанный из
изогнутых кусков дерева, прикрепленных к пустым тыквенным бутылкам. Лусунгу
взошла на небольшой помост, поддерживаемый четырьмя замысловато вырезанными
фигурами, и я вспомнил об известном ритуале заклинания палочек, в котором
всегда употребляются четыре фигуры. Этот ритуал распространен по всей Африке.
Несчастный отец опустился на корточки напротив колдуньи, в то время как
сама Лусунгу и мальчик сели на помосте, поставив между собой маримбу. Лусунгу
начала говорить нараспев низким музыкальным голосом. В одной руке она держала
погремушку, которой взмахивала, задавая вопросы:
- Зачем ты пришел сюда? О чем ты хочешь посоветоваться со мной? Может быть,
тебя не любят женщины или в твоей семье кто-нибудь заболел? Туземец уже
объяснил причину своего появления, но она продолжала задавать риторические
вопросы, а он слушал ее с огромным вниманием. Время от времени он так же
нараспев отвечал. Все это время мальчик импровизировал на маримбу. Вся сцена
производила какое-то гипнотическое впечатление. Я поймал себя на том, что
внимательно вслушиваюсь в напевный ритм и захвачен происходящим, хотя сам я
понимал только очень немногое из их слов, кое-что мне переводил Ройяль.
Наконец Лусунгу сказала: болезнь вызвана фетишем, который находится в твоем
доме или принадлежал ушедшему и вновь вернувшемуся нгомбо. Мы должны узнать.
Неожиданно она подбросила свою погремушку в воздух. Погремушка упала на
помост у белой линии, проведенной параллельно другой - красной. В пророчестве
местных колдунов это служит подтверждением справедливости их слов. По толпе
прошло движение.
Ройяль наклонился ко мне и прошептал; - Это тот нгомбо, похороны которого
мы видели. И Лусунгу собирается использовать его смерть. Она умная женщина.
Лусунгу продолжала прорицать в своей напевной манере, обвиняя старого нгомбо

в том, что он навлек беду на семью ее клиента. Обвинение это, естественно,
опровергнуть было некому, ибо старик был мертв. Она заявила, что злой дух
старого нгомбо напал на семью несчастного клиента потому, что тот не пришел
вовремя к Лусунгу и не попросил ее помощи в самом начале болезни детей.
Бедняга дрожал в безумном страхе. Он молчал и стоял, не отрывая глаз от
черной колдуньи. Она предложила ему оплатить ее услуги, и он передал ей кусок
цветистой материи. Лусунгу отпустила его, посоветовав обратиться к нгомбо из
соседней деревни. Он был специалистом по опасным заболеваниям и мог спасти
его дочерей от злых духов, которых тот по собственной глупости допустил в
свою семью.
После того как перепуганный до смерти отец удалился, я начал анализировать
метод Лусунгу.
По сути дела, она достигла двух вещей: перепугала человека до того, что он
поверил, будто бы она была в состоянии защитить его, если бы захотела. Кроме
того, она избежала возможной неудачи. Ее клиент просил узнать причину болезни
его дочерей, и она удовлетворила его просьбу, и даже получила свой гонорар.
Тем не менее, вся ответственность была возложена на "специалиста" - нгомбо из
другой деревни. Намного ли это отличается от обычной медицинской практики в
нашем обществе, когда терапевт направляет больного для консультации к узким
специалистам?
Впоследствии я постарался узнать, чем закончилось это дело. Человек пошел-
таки к нгомбо в соседнюю деревню, как советовала Лусунгу. Нгомбо приготовил
смесь из пальмового масла и еще каких-то ингредиентов и опрыскал ими тело
своего мертвого коллеги, после чего дети выздоровели! Наверное, они
выздоровели бы в любом случае.
На следующий день после нашего прибытия в деревню к Лусунгу пришел за
помощью другой человек. То был отец изнасилованной девочки. Она умирала, и ей
была нужна срочная медицинская помощь. Мы убедили Лусунгу сесть с нами в "джип"
и поехать в деревню, где умирала девочка. Ей было около восьми лет. Я взял ее
руку, но не обнаружил пульса. Затем я вынул из саквояжа стетоскоп и выслушал
ее. Мне не удалось обнаружить биения сердца.
- Она умерла, - сказал я, но Лусунгу, наклонившись через мое плечо над
девочкой, отрицательно покачала Толовой. Она склонилась над девочкой и начала
дуть ей в рот. Как она узнала, что в ребенке еще теплится жизнь, я не знаю.
Однако очень скоро губы девочки дрогнули, и я смог почувствовать ее пульс.
Лусунгу мягко сказала что-то на ухо ребенку, и девочка ответила: "Мбуки". Это
было имя напавшего на нее. Лусунгу поднялась и сказала столпившимся вокруг
жителям деревни:
- Приведите всех, кого Зовут Мбуки! К ней привели пятерых юношей. Они
стояли с опущенными головами и производили жалкое впечатление. На их лицах
застыло невыразимое отчаяние, в них было нечто такое, из чего я понял, сколь
безграничной властью над ними обладала в тот момент Лусунгу. Она допросила
каждого из мальчиков. Каждый из них ответил отрицательный покачиванием головы.
Не добившись ничего, она перенесла девочку на помост, который есть в каждой
деревне.
Затем она произнесла самую невероятную проповедь на моральные темы, которую
мне когда-либо приходилось слышать.
- Ни один из мальчиков не совершал этого преступления, - сказала она, -
хотя несомненно, что оно совершено. Виновен в нем ванга - "злой дух",
укрепившийся в одном из мальчиков. Этот дух настолько силен, что не позволяет
мальчику признаться, поэтому она добьется признания другими средствами. Мальчики,
которым было от девяти до четырнадцати лет, стояли потупившись, но на лицах
их не было выражения вины, скорее то было выражение отчаяния. Лусунгу
построила их в линию на краю поляны, взяла приготовленную чашу и поднесла ее

поочередно каждому из мальчиков. Каждый покорно взял по горстке содержимого -
неприятно пахнущего состава из маниоки, - и все принялись жевать это
крахмалистое вещество. Вдруг Лусунгу отрывисто скомандовала:
- Плюйте! Она произнесла это так внезапно, что у несчастных не было времени
обдумать приказание. Они просто немедленно, выполнили его, выплюнув
полупережеванную маниоку.
Лусунгу рассмотрела ее и указала пальцем на одного из них: - Ты виноват!
Мальчик повернулся и бросился в чащу. Его никто не преследовал.
- Пусть бежит, - сказала Лусунгу и, указывая на полу пережеванную маниоку,
объяснила: - Видите, она сухая. Ванга, засевший в мальчике, не смог защитить
его, и его рот был сухим.
Позднее, вернувшись в Кинсамбе, мы нашли там беглеца, он прибежал в деревню
Лусунгу, и здесь его задержали до ее возвращения. Она сурово посмотрела на
него и сказала:
- Через три дня ты умрешь. Она взяла бутылку из тыквы, побрызгала водой и
посыпала каким-то красным порошком вокруг хижины, где стоял съежившийся от
страха мальчик. Он не выказывал ни малейших признаков сопротивления и не
пытался бежать. Затем она повторила свое пророчество жителям деревни. Это был
приговор. Никто и пальцем не тронул мальчика. Через три дня он был мертв.
Испытание колдовством
Хотя Лусунгу, несомненно, была повинна в смерти трех человек, назвать ее
убийцей было бы слишком трудно и даже бездоказательно. Она подстроила
убийство старого нгомбо Витембе, она также спровоцировала убийство молодой женщины,
она в некотором смысле была и причиной смерти юного насильника Мбуки.
Но я думаю, что прокурору в суде было бы очень трудно, если только вообще
возможно, добиться ее осуждения.
Я спросил у Ройяля, оставшегося в деревне для разрешения возможных споров о
разделе урожая пальмовых орехов, почему бельгийские власти позволяют Лусунгу
проявлять ее губительное искусство. Тот пожал плечами. В сущности, она
приносит пользу своему народу. Ей верят. И если бы ее не было, они пошли бы за
кем-нибудь другим, менее разумным.
Он сделал ударение на слове "разумным", из чего я понял, что колониальная
администрация без особых трудностей договаривается с могущественной Лусунгу
по практическим вопросам - таким, как сбор пальмовых орехов. У Лусунгу уже
была своя собственная плантация, приобретенная за счет подарков ее клиентов,
и она производила впечатление деловой женщины.
Я попытался подробнее узнать о ее прошлом, и это, как ни странно, не
представило большой трудности при помощи Ройяля, выступавшего в качестве
переводчика. Лусунгу много рассказывала о себе. Ее отец был колдуном, славившимся
среди племен бапенде способностью принимать облик леопарда, крокодила или
льва. У колдунов это считается редчайшим даром. Однако в большей части Африки
принимать облик животного считается преступлением, и наказание за убийство
таких оборотней не бывает слишком суровым. Один знахарь соперник отца
Лусунгу , пришел к мысли, что если убить, как можно больше этих животных, то среди
них может оказаться и его конкурент. Поэтому один из охотников решил убить
старого нгомбо в его человеческом облике и таким образом избежать кары. Он
подстерег его в лесу и задушил голыми руками.
"Убить моего отца было нетрудно, - сказала Лусунгу. - Он был уже стар".
Рассказывая всю эту историю, она не проявляла больших эмоций.
Убийца бежал, но на свое несчастье встретился с Лусунгу. Когда я ее видел,
ей было около 25 лет, а эти события происходили несколько лет назад. Она
тогда была еще более очаровательной дикаркой, во всяком случае, убийца отца

влюбился в дочь.
Лусунгу, судя по всему, не испытывала большой привязанности к убийце своего
отца. Но она хотела стать колдуньей и заставила мужа отвести ее к знахарю,
бывшему сопернику ее отца. Оплачивая обучение, ее мужу скоро пришлось
расстаться со всем, чем он владел в этом мире. Очень скоро Лусунгу настолько
овладела своей профессией, что он скоропостижно умер. Это было, вероятно, ее
первое убийство.
Она стала членом организации своего рода профессионального объединения
колдунов . Обучение далось ей нелегко.
- Меня заставляли делать многое, - сказала она, - в том числе и недобрые
дела. Я должна была поймать красного земляного краба, оторвать ему лапы,
затем взять кожу жабы и челюсть обезьяны, растереть на камне и сделать кашицу.
Затем я разрезала здесь. - Она показала на свой правый висок. На коже лба
были видны тонкие шрамы, шедшие от одного виска до другого. Аналогичные шрамы
образовывали концентрические круги на ее животе.
- Разрезы эти, - рассказала Лусунгу, - намазали той самой пастой из лапы
краба, челюсти обезьяны и других ингредиентов, и надрезы заросли. Затем они
дали мне лекарство, после которого мне нужен был мужчина, - рассказывала она.
Это было, как я понял, каким-то половым стимулятором. Как рассказывала
Лусунгу, этим средством она часто пользовалась потом для лечения мужчин с
ослабленным половым влечением. Пока Лусунгу говорила, я начал осознавать странное,
почти гипнотическое влияние ее глаз. Временами ее холодное, не выражавшее
почти никаких эмоций, лицо обращалось в мою сторону, и по нему пробегала
слабая улыбка, но то было не больше, чем движение губ, обнажавшее копчики острых
зубов.
После смерти отца Лусунгу делала столь быстрые успехи в знахарском ремесле,
что вскоре стала "хранительницей фетишей". Это означало, что она добилась
признания в среде знахарей и построила собственный дом. Слава ее росла, а
вместе с нею и ее гонорары. Вскоре она уже владела небольшой плантацией,
множеством кур и несколькими свиньями.
Ей платили за самые различные услуги, включая свадьбы, обрезание и другие
обряды. Ее слава прорицательницы распространилась на соседние деревни, и на
нее возник спрос как на оракула. Тайная секта колдунов и знахарей прибегала к
ее помощи для того, чтобы защитить свои ряды от проникновения конкурентов и
наслать на них злых духов. Она выступала также как судья и разрешала споры о
праве собственности на свиней и даже на женщин.
Предсказывать погоду она избегала, ибо, если колдун предсказывал дождь, а
дождя не было, на него возлагалась ответственность за последствия, и судьба
неудачника была решена. Она поведала нам о печальной судьбе знахаря из
соседней деревни, который взялся излечить нескольких жителей, заболевших странной
болезнью. Он согласился изгнать злых духов, но когда от этой болезни умерло
несколько человек, то его обвинили в лжепророчестве и представили на суд
вождя. Знахарь просил об испытании ядом: когда он выпил отравленное питье и его
вырвало, он тем самым оправдал себя в глазах судей. Однако наиболее горячие
из жителей деревни подстерегли его и убили, доказав тем самым (по крайней
мере в глазах Лусунгу), что колдун, потерявший репутацию, быстро теряет и
жизнь.
Я спросил ее мнение о белых людях, но она проявила мало интереса к этому
вопросу. Я думаю, что она разговаривала со мною только потому, что я был
"белый доктор" и она надеялась перенять от меня что-нибудь полезное.
Мы пробыли в деревне уже несколько дней, когда Лусунгу сказала Ройялю о
том, что она направляется в соседнюю деревню. Там из дома местного
представителя колониальных властей было украдено несколько ценных вещей, и вождь
приказал знахарю деревни найти похитителя. Лусунгу пригласили как консультанта,

и она хотела бы знать, нет ли у "белого доктора" желания сопровождать ее. Мне
представлялась редкая возможность быть свидетелем обрядов местных колдунов.
Вместе с Лусунгу мы на нашем "джипе" выехали на место происшествия. Местный
знахарь был высоким, крепко скроенным человеком, с богатой татуировкой на
груди, имевшей ритуальный смысл. У него было сильное квадратное лицо, толстые
отвислые губы и узкий лоб удлиненной формы. Его лицо было натерто белой
золой, в руках он держал кожаный мешок и наполненную водой бутылку из тыквы.
Сев на землю, он положил перед собой рог антилопы - своего рода отличительный
знак колдунов, - амулеты и несколько полированных костей. Он полил воды на
руки и побрызгал вокруг себя. Затем высыпал немного белого порошка из риса и
был готов к действию.
Подняв кости, он потряс их и подбросил вверх. Собравшиеся вокруг жители
деревни не проявляли никакого беспокойства, хотя при таком методе следствия
подозрение могло пасть на каждого из них. Колдун провел линию от каждой из
упавших на землю костей - их было шесть - и указал на нескольких человек,
стоявших в стороне. Их вытолкнули в центр круга. Колдун повернулся к вождю и
сказал:
- Один из этих людей вор.
Старый вождь был явно разгневан. Судя по всему, среди подозреваемых
оказались его родственники. Он выхватил из-за пояса нож и стал размахивать им над
головами обвиняемых.
Вождь крикнул несколько непонятных мне слов. Ройяль пояснил, что он
предложил виновному сознаться и уплатить штраф. Все отрицательно покачали головами,
никто не произнес ни слова.
Вождь был разъярен. Он вопил и в гневе размахивал руками. Наконец замолк,
повернулся к знахарю и повелительно махнул рукой.
- Вор будет найден и умрет! - прорычал вождь. Знахарь выступил вперед. Я
наблюдал за стоявшей позади него Лусунгу. Тут мне стало ясно, что она
вступила в игру, и подает советы знахарю. Она не принимала прямого участия в
церемонии, но ее черные глаза неотступно следили за подозреваемыми. Колдун вышел
вперед и протянул ближайшему из шести обвиняемых небольшое птичье яйцо. Его
скорлупа была столь нежной, что казалась прозрачной. Было ясно, что при
малейшем нажиме яйцо будет раздавлено. Колдун приказал подозреваемым передавать
яйцо друг другу - кто виновен, тот раздавит его и тем самым изобличит себя.
Когда яйцо дошло до пятого, его лицо вдруг свела гримаса ужаса, и
предательский желток потек между пальцами. Несчастный стоял, вытянув руку, с которой
на землю падала скорлупа, и его дрожащие губы бормотали признание...
Затем он вдруг резко выпрямился и указал на старого колдуна: - Он и его
брат Камбула помогали мне воровать! Лусунгу скользнула вокруг толпы и подошла
к нам. Она тронула рукой плечо Ройяля и быстро произнесла несколько слов на
кисвахили. Он повернулся ко мне:
- Она говорит, что старый нгомбо будет подвергнут испытанию ядом и умрет. Я
взглянул на Лусунгу и увидел на ее лице торжествующее выражение. Я понял, что
произошло. Какими-то ловкими ускользнувшими от моего внимания маневрами она
поставила старого нгомбо в опасное положение. Она догадывалась или знала о
его причастии к воровству и сознательно допустила такое развитие событий, при
котором его вина должна была быть обнаружена. Лусунгу, очевидно, была не
только опытной знахаркой, но и хорошим политиком. Иначе бы ей не выжить среди
коллег.
Признавшийся преступник между тем рассказывал вождю историю кражи,
временами показывая дрожащей рукой на старого нгомбо. Он объяснял, как знахарь и его
брат подбили его на кражу, обещав сделать фетиш, который защитил бы его от
кары. Поскольку они обманули его, то он счел себя вправе обвинить старого
нгомбо. Этим он не ограничился. Он обвинил знахаря также в том, что тот до-

пустил распространение страшных болезней в деревне и повинен в болезни его
дочерей.
Внезапно я узнал в говорившем человека, ранее обращавшегося к Лусунгу за
помощью. Тогда она упрекала его за то, что он не пришел к ней раньше, и
отослала его к "нгомбо специалисту" в соседнюю деревню. Именно этого знахаря
сейчас обвиняли в причастности к воровству. Хитростью и коварством, достойным
Макиавелли, Лусунгу избавлялась от конкурентов.
Для руководства обрядом испытания ядом был приглашен еще один нгомбо. Это
был тощий, зверского вида человек. На его теле был нарисован скелет. В руках
он держал непременный рог антилопы. Подойдя к знахарю, он указал на него
пальцем и, разразившись потоком слов на языке бапенде, объявил его виновником
болезни жителей деревни.
Когда старый нгомбо стал отрицать причастность к болезням, дело взял в свои
руки вождь. Для него это был прекрасный случай показать себя в лучшем свете,
и он не преминул воспользоваться им. Он приказал, чтобы нам принесли стулья,
и даже послал к нам людей с опахалами, чтобы те стали позади нас, и отгоняли
мух. Он готовил для белого доктора особое зрелище - испытание ядом. На огонь
поставили большой котел с водой. Когда вода закипела, в него положили кору
дерева мухонго-лока, чтобы приготовить отвар для "суда". В котел добавили
красноватого порошка. Образовавшаяся густая жидкость еще кипела, когда в круг
вошла цепочка что-то монотонно напевавших женщин. Глухо и ритмично начали
бить барабаны. Некоторые из зрителей стали подпрыгивать на месте и что-то
кричать друг другу.
Атмосфера накалялась, участниками ритуала постепенно овладевало
лихорадочное возбуждение. Старый вождь был явно доволен и по временам широко улыбался,
несмотря на всю серьезность момента с юридической точки зрения, - через
несколько часов обвиняемого вполне могла постигнуть смерть. Второй игомбо
приблизился к котлу, зачерпнул из него ковшом густую жидкость и налил в
тыквенную бутылку, чтобы остудить. Все его движения были медленны и торжественны.
Первому выпить яд было предложено обвиняемому нгомбо. Он пил совершенно
спокойно, причмокивая губами после каждого глотка. Затем настала очередь его
брата, и наконец, самого вора. Все они пили отраву без какого-либо
принуждения . Быстрее всего яд подействовал на вора. Он застонал, упал лицом вниз и
начал корчиться на земле. Толпа плясала вокруг, криками выражая свою радость
по поводу такого явного "доказательства" вины. Барабаны били сильней и
сильней. Женщины что-то ритмично пели. Люди из толпы стали подходить к котлу и
пить отравленную жидкость. Скоро после этого их начинало рвать.
Придя в себя, они снова начинали петь и танцевать. Некоторые были настолько
опьянены, что наносили себе раны ножами. Текла кровь, и это еще больше
взвинчивало участников. Толпа превратилась в сплошной клубок тел. Несколько
обеспокоенный, я спросил у Ройяля, не становится ли это опасным для нас, но он
успокоил меня. Вскоре, однако, возбуждение начало спадать, и, когда толпа
несколько успокоилась, я спросил Лусунгу, чем все это кончится. Она удивленно
посмотрела на меня и спокойно ответила:
- Злой нгомбо и вор умрут. Брат вора будет жить. Он не виноват. Он станет
новым нгомбо.
- Мы остались в деревне до следующего дня, и к утру, как и предсказывала
Лусунгу, старый нгомбо и вор были мертвы. Самое странное состояло в том, что
отравленный напиток пила половина жителей деревни. Но умерли только эти двое
- те, на кого указала Лусунгу. Единственное пришедшее мне в голову объяснение
кажется невероятным: эти двое умерли потому, что знали, что они умрут.
В событиях, свидетелями которых я был, меня поражало одно: ни в одном из
этих случаев ни разу не была применена грубая сила, не считая, конечно,
использования лекарств, если это можно считать "силой". Мозг у той молодой жен-

щины вынули уже после ее гибели. Причины смерти старого Витембе были неясны.
Никаких следов физического воздействия не было, однако мосье Ройяль назвал
это убийством. Насильник Мбуки умер без малейшего применения к нему
физической силы. Его "убедили" умереть. Признанный виновным нгомбо умер, конечно,
от яда, однако десятки других жителей деревни пили ту же ядовитую жидкость, в
она не причинила им ни малейшего вреда.
Единственное заключение, к которому я мог прийти, было то, что африканские
колдуны знают и применяют силу психологического воздействия. И, несомненно,
они очень много знают о лекарствах. Современное "чудодейственное" лекарство
серпазил, например, было известно медикам и миссионерам в Африке задолго до
того, как его стали применять для лечения гипертонии и психических болезней.
Однако западные фармакологи долгое время не могли в это поверить. Бруджо из
перуанских Анд применяли кураре, добываемый из сока пальмы sacho, для борьбы
с укусами ядовитых змей также задолго до того, как это средство вошло арсенал
лекарств современной медицины.
Несомненно, колдуны и знахари Африки и Южной Америки знают многое о
лекарствах и лечебных средствах, еще неизвестных европейской науке. Знание этих
слабо изученных лекарств является мощным орудием в руках колдунов. Однако это
не может объяснить все то, что представляется нам загадочным в практике
первобытной медицины. Чем чаще мне приходилось быть свидетелем подобных
фантастических случаев среди людей, которых мы обычно считаем примитивными и
нецивилизованными, тем яснее мне становилось, что эти "чудеса" определяются,
прежде всего, умелым применением прикладной психологии в сочетании со знанием
секретов фармакологической науки. В этом знахари и колдуны преуспели
настолько, что нам, современным врачам, многое почти невозможно понять.
Например, я слышал из совершенно надежных источников историю об одном ниян-
га, как называют колдунов в Танганьике, которого попросили помочь
представителям власти в расследовании обстоятельств смерти вождя одного из племен. Он,
в конце концов, отвел их на место, где лежало тело мертвого вождя. Африканцы
обычно выбирают для захоронений недоступные места - недоступные для духов,
животных и человека.
Это происходило в жаркой, иссушенной солнцем местности, к югу от
Килиманджаро . В таких условиях труп должен начать разлагаться через несколько часов.
Поскольку цель захоронения состоит в том, чтобы защитить тело от врагов
умершего и от животных, его не кладут в могилу, а сгибают в три погибели и прячут
в расселину скалы или другое укромное место, выбранное для захоронения.
В данном случае, однако, тело мертвого вождя лежало на земле во весь рост.
Чиновникам не удалось заметить никаких следов ран или разложения. Ниянга
воспротивился детальному осмотру тела врачом, объясняя это тем, что
прикосновение к нему помешает духам умершего найти виновников его смерти. - Вождь ищет
убивших его врагов, и пока он не найдет их, к его телу нельзя прикасаться, -
сказал ниянга. Ничто не могло заставить его согласиться на осмотр.
День или два спустя пришло известие, что "враги" вождя обнаружены и
соответствующим образом наказаны. Теперь английский врач может осмотреть тело.
Все вернулись к могиле, но когда подняли одеяло, прикрывавшее мертвеца,
оказалось , что тело исчезло. Это вызвало подозрения чиновника, но ниянга заверил
его, что если властям не будет сообщено об этом немедленно, то к вечеру тело
будет представлено для осмотра. В изложении ниянга вся эта история звучала
так - дух мертвого вождя следовал за виновниками его смерти, и тела нельзя
касаться, пока не свершится месть. Покойник сам убрал свое тело в укромное
место, чтобы никто не мог его коснуться.
Чиновник согласился ждать этого странного "возвращения". Тем не менее, он
настаивал на осмотре тела. Получив торжественное заверение в том, что к телу
не будут прикасаться ни руками, ни хирургическими инструментами, пока вождь

не исполнит свой посмертный долг, ниянга опять снял одеяло. Тело оказалось на
месте, но на сей раз был виден пролом в основании черепа.
Теперь было произведено вскрытие, и стало ясным, что вождя постигла
насильственная смерть. Но чем же тогда можно было объяснить, что при первом осмотре
этого не обнаружили, и то, что тело "исчезало". Только гипнозом? Трудно
сказать .
Для местных жителей с их примитивным понятием смерти и их верой в тесное
общение между живыми и мертвыми такой проблемы не возникало. Для них нет
ничего необычного в том, что колдуны легко преодолевают этот рубеж между жизнью
и смертью.
У жертв Лусунгу смерть была вызвана естественными причинами, но какими, я
установить не смог. Представителей бельгийских властей, как, например, Ройя-
ля, эти причины не интересовали. Они рассматривали смерть местных жителей как
этап в цепи простейших причин и следствий, естественных в условиях местного
общества. Истинные причины смерти их не интересуют, пока среди населения
царит спокойствие. Только когда происходит какое-либо из ряда вон выходящее
событие, например убийство полицейского, на выяснение посылаются жандармы. Если
же жертвой становятся туземцы, то это рассматривается только как прискорбное
событие.
Вскоре после случая с "испытанием ядом" я собрался покинуть деревню
Лусунгу. Мне было ясно, что она сожалеет о нашем расставании. Вероятно, это
сожаление было вызвано тем, что мы свободно обменивались нашими знаниями, и я
никогда не высказывал ей своего мнения о том, чья практика более совершенна.
- Ты уходишь к своему народу, белый доктор, - сказала она мне перед
отъездом. - Что-то ты увезешь с собой. Но ты должен что-то оставить и нам.
- Что же я должен тебе оставить? - спросил я. - Дождь, - ответила она. -
Нам нужен дождь. Я вспомнил, что она никогда не занималась предсказанием
погоды, хотя обычно это является частью практики местных колдунов.
Я рассмеялся и сказал, что не привозил с собой засухи и поэтому не
представляю себе, как я могу оставить дождь. Она покачала головой с явным
сожалением.
Через несколько месяцев, когда я вернулся в Филадельфию, меня удивило
письмо от Евангелины Маубрей, жены одного из работников "Палм ойл компани", с
которой я познакомился за время моего пребывания там. Она писала: "Несколько
дней назад к нам пришли пять воинов бапенде, которых прислала Лусунгу, чтобы
справиться о Вас. С тех пор как Вы уехали, здесь не упало ни капли дождя. Их
кукуруза сохнет, скоро им нечего будет есть. Лусунгу думает, что нгомбо с
четырьмя глазами (я ношу очки) забрал с собой дождь, когда он уезжал в свою
деревню.
Я не думаю, что она обвиняет Вас в воровстве. Она просто хотела бы, чтобы
Вы вернули дождь, когда он Вам больше не будет нужен. Я понимаю, что это
кажется смешным, но для них все это совершенно серьезно..." Я послал миссис
Маубрей такое письмо:
"Я очень рад, что Вы написали мне о Лусунгу, - писал я. - Мне очень жаль,
что их кукуруза сохнет. Будьте добры, сообщите ей, что я возвращаю им дождь,
поскольку у нас в Филадельфии дождей более чем достаточно. Пожалуйста,
выразите ей мою благодарность за то, что она была столь любезна, и разрешила мне
им воспользоваться".
Через месяц или около того я получил такое письмо из Киквита: "Дорогой
доктор Райт, Вы не поверите, но через несколько дней после того, как я получила
ваше письмо, в Бапенде начался дождь. Он идет до сих пор. И скоро Лусунгу
будет просить вас прекратить его. Большое спасибо за Вашу любезную помощь.
Искренне Ваша Евангелина Маубрей".

Фетиши и жертвоприношения
Покинув страну Бапенде, я направился на север, через Габон вышел к городу
Порто-Ново на берегу Гвинейского залива и отсюда направился в Уйду, печально
знаменитый центр торговли рабами во времена ловцов "черных птиц". У меня была
особая причина посетить "берег рабов" и особое приглашение.
Причина эта состояла в том, что мне сообщили о воскрешении фантастического
"фестиваля со-ми'й", "ежегодного празднества", как его называли в дни
работорговли. Это был удивительный танцевальный праздник, сопровождавшийся раньше
обильными, человеческими жертвоприношениями, когда на рыночной площади Або-
меи, столицы Дагомеи, рубили головы сотням людей в дань предкам короля.
Позднее людей заменили овцы и быки, но даже и в этом модифицированном варианте
подобного кровавого представления нельзя было увидеть нигде в мире.
Специальное приглашение мне прислал принц Ахо, дагомейский номинальный правитель
территории, известной под названием кантона Умбегейм. Я писал ему в надежде
получить информацию о некоторых обрядах, до сих пор еще существующих в Дагомее.
Он ответил, что я могу приехать и увидеть все собственными глазами. В то
время я изучал африканские ритуальные обряды и поэтому направился в печально
знаменитый центр торговли рабами, от которого пошло название "берег рабов".
Дагомея известна по трем причинам, Исторически она приобрела мрачную
известность как центр работорговли в Западной Африке. Здесь также процветало
"общество леопардов" - секретная секта зверопоклонников, которым
приписывалась способность обращаться в зверей. Отсюда берет свои истоки культ вуду -
культ поклонения мертвым.
В Африке, вероятно, нет более живописной страны, чем Дагомея. Хотя Дагомея
теперь французский протекторат, она управляется по французским законам прямым
наследником одного из древнейших королей Дагомеи. Легенда гласит, что когда
основатель Дагомеи, король Дано, был смертельно ранен в битве, он подозвал
своего старшего сына, передал ему свои амулеты, меч и скипетр и завещал
"оставить Дагомею большей, чем ее принял". Это завещание по традиции
передавалось от одного короля к другому, и каждый последующий владыка увеличивал
страну за счет захвата соседних территорий, свое богатство - за счет торговли
рабами; и границы Дагомеи достигли, наконец, побережья океана.
Девять сменившихся после Дако королей увеличивали власть, силу и богатство
этого маленького африканского королевства. И только в конце XIX века французы
встревожились и низложили Беганзину - десятого короля. Они основали кантон
Умбегейм во главе с "вождем кантона". Наследники Дако довольствовались теперь
положением правителей, подконтрольных французским властям. В Уиде меня ожидал
предоставленный в мое распоряжение принцем автомобиль с шофером. Дорога до
Абомея шла по покрытым буйной растительностью холмам, перемежавшимся долинами
с хорошо ухоженными полями кукурузы и рощами масличных пальм. Однако за узкой
прибрежной зоной простирались мрачные джунгли долины Нигера, куда на
протяжении столетий из чужестранцев проникали только работорговцы-арабы да искатели
приключений из западных стран. Здесь господствовали самые мрачные из древних
культов, таинственные обряды поклонений и фетишей, и внушавшие ужас приемы
черного колдовства. Колдуны и знахари процветали здесь как нигде в Африке.
Наконец автомобиль остановился перед домом европейского типа, который был
предоставлен в мое распоряжение. В нем были даже такие дары цивилизации, как
ванна с душем и большая деревянная кровать с ручной резьбой. При входе в дом
нас встретил вырезанный на деревянной панели барельеф леопарда - напоминание
о том, что дом принадлежит секретному "союзу леопарда", обрядные церемонии
которого относятся к числу самых зловещих в Африке. Не успел я освоиться с
домом, как прибыл посланец, и я отправился с ним во дворец. Мы прошли через
несколько залов или внутренних двориков, окруженных глинобитными стенами вы-

сотой до двадцати футов. Тронный зал принца почти не отличался от большой
прихожей, если не считать того, что к наружной стене примыкала большая
веранда. В зале стояли громоздкие резные столы, кресла и статуи. На большой
скамье, покрытой леопардовой шкурой, сидел полный, добродушной внешности негр -
то был мой любезный хозяин - принц.
Выглядел он весьма живописно. В дни своей молодости, как мне говорили, это
был стройный жизнерадостный человек с изысканными манерами, пользовавшийся
популярностью в самых избранных кругах Парижа. Свои манеры он сохранил, но
приобрел чудовищные размеры. В нем было около пяти с половиной футов роста и
вес не менее 250 фунтов. На голове красовалась высокая белая шляпа с золотым
шитьем, а на плече, как ружье, он держал скипетр, украшенный мелкой резьбой,
видимо гербами его предков, который должен был указывать на высокий ранг его
владельца.
При моем появлении принц скатился со скамьи и, переваливаясь с ноги на
ногу, поспешил навстречу, приветствуя меня с удивительной сердечностью. Он
пригласил меня за стол, но, прежде чем мы приступили обсуждению цели моего
визита , он поманил к себе одну из своих жен, что стояли у двери. Та приблизилась,
опустилась на колени, поцеловала по очереди левую, затем правую ногу
повелителя и, получив распоряжение, удалилась.
Позднее мне сообщили, что принц Ахо, вступив на пост правителя кантона Ум-
бегейм, имел двадцать жен, но с тех пор он довел их число до шестидесяти. В
Дагомее, когда та была еще под властью своих королей, брака, как оговоренного
законом института, не существовало. Во всем королевстве было всего лишь 300
свободных человек, и те принадлежали исключительно к королевскому семейству.
Поскольку остальные были рабами, то и они и их жены были собственностью
короля. Он мог дарить землю и чужих жен любому приближенному и отбирать их по
своему усмотрению.
При французах брачные обычаи Дагомеи несколько изменились. Муж мог теперь
купить себе жену со всеми ее детьми, но он не имел никаких законных прав на
детей от настоящего или от предыдущих браков. Дети принадлежали только
матери. Муж не был обязан оплачивать личные расходы жены или ее налоги, но та
зато могла воспитывать детей по своему усмотрению. Получив независимость,
женщины обрели достаточно высокий статус. Семейное положение принца Ахо имело
некоторые особенности. По династическим соображениям он сохранил права на
всех своих детей, но, так же как и его подданные, не был обязан содержать ни
их, ни своих жен. Заботу о них приняло на себя французское правительство. Мы
выпили прекрасного французского вина, и я объяснил принцу, что привело меня в
его королевство.
- У вас сказочная страна, принц, и мне очень хочется получше ее узнать. Мои
слова явно понравились, он расплылся в улыбке, и его черные глаза заблестели
на толстом дружелюбном лице.
- О, мы знамениты многим, - ответил он. - Сегодня вы видите современный
город, со всеми благами цивилизации. Но за его чертой еще так много осталось от
прошлого.
Я вспомнил с содроганием о барельефах на темы "ежегодного праздника",
которые увидел на стенах своего дома и во дворце.
- Вас, несомненно, будут интересовать также наши танцы, - сказал он. -
Многое в Дагомее будет интересным и необычным для вас, я постараюсь, чтобы вы
кое-что увидели и сделали бы великолепные снимки.
Я заметил, что прежде всего мне хотелось бы снять знаменитый "танец
леопарда ". Принц кивнул.
- У нас есть и другое, - любезно сказал он. - Есть "танец дождя" и "танец
грома". У нашего народа есть также могущественные фетиши, вы увидите и их. Я
знал, что в Дагомее процветают культы фетишей. Это слово является производным

от португальского слова "feitico", означающего "делать". Оно определяет нечто
сделанное руками человека и обладающее большой силой. Поклонение таким
предметам встречается не только среди первобытных племен, но и в более сложных
обществах, достигших высокого уровня развития культуры. Считается, что чем
большую ценность имеет предмет, из которого сделан фетиш, тем большей силой
он обладает. Поэтому для изготовления фетишей лучше всего подходят части
человеческого тела. Особенно ценятся, например, глаза белого человека, и, чтобы
добыть их, часто разрывают свежие могилы. Чрезвычайно желательными считаются
также при изготовлении фетишей куски сердца, желчный пузырь и волосы
человека. Верят, что части тела обладают всеми свойствами человека, у которого они
взяты, и могут передать его силу новому хозяину.
Принц Ахо сам принадлежал к числу ярых поклонников фетишей и пользовался
благодаря этому поддержкой жрецов местных культов. Именно ей он обязан и тем,
что французское правительство избрало его на роль правителя кантона. Когда
его предшественник заболел, принц Ахо всеми средствами пытался добиться
расположения французской администрации, но многие старейшины из племенной
иерархии опасались его претензий и выступали против его назначения правителем.
Принц Ахо обратился за помощью к жрецам, и вскоре правитель кантона
скончался при обстоятельствах столь странных, что причина его смерти официально
не была объявлена. Ходили упорные слухи, что "дух леопарда", священный символ
династии короля Дако, принял человеческий облик, проник во дворец и сожрал
внутренности вождя, пока тот был еще жив. Что бы там ни случилось с
внутренними органами короля на самом деле, но на его груди и боках были видны
глубокие раны, сходные со следами когтей. Их одних было достаточно, чтобы привести
больного короля к смерти.
Старейшины племен обратились к жрецам фетишей, чтобы те назвали кандидатуру
наследника, которого можно было бы рекомендовать французам, а жрецы, с
которыми еще раньше советовался принц Ахо, обратились к фетишам погибшего короля
Дагомеи, и те назвали его преемником принца Ахо.
Французы, знавшие, что близость Ахо к жрецам дает ему дополнительную власть
над соплеменниками, согласились с мнением фетишей и назначили Ахо правителем.
Они пригласили его в 1931 году на всемирную выставку в Париже. Там он пробыл
три года и прославился своими кутежами и успехом у женщин. Ахо установил
тесные связи с высшими чиновниками французской колониальной администрации и
возвратился на родину с проектами финансовых и административных реформ. Он
осуществил их при поддержке жрецов и племенных вождей, доказав тем самым
дальновидность французской колониальной политики. Я обратил внимание на странные
отметины на лице Ахо. На его щеках были видны параллельные шрамы длиной около
полудюйма, имевшие явно ритуальное значение. Я спросил у одного из чиновников
местной французской администрации, что они означают. Это "знаки агассу", или
"когти леопарда", ответил он. Этот же чиновник рассказал мне странную
историю. Двое детей стали жертвой леопарда в деревне неподалеку от Абомея. На их
телах остались явные следы его когтей. Жители деревни отказались принять
участие в охоте на убийцу, поскольку глава местных знахарей заявил, что леопард
тут ни при чем. Убийцей был якобы колдун, принявший облик леопарда. Он напал
на детей, чтобы опозорить секту "агассу". На охоту отправился отряд
французских полицейских. Они вскоре вернулись с великолепным мертвым зверем и
выставили его на всеобщее обозрение в центре деревни. Жрецы, которые предупреждали
соплеменников, чтобы те не принимали участия в охоте, дабы не навлечь гнев
"людей леопарда", осмотрели добычу и снова заявили, что леопард не виновен в
гибели детей. Тогда администратор потребовал, чтобы жрецы представили ему
убийц. На площади собралась почти вся деревня. Подозреваемых поставили на
платформу и принудили на виду у всех выпить приготовленное знахарями
снадобье. Оно должно было "изобличить" преступника, который, облачившись в шкуру

леопарда, убил детей. Те, кому в подобных случаях удается избавиться с
помощью рвоты от варева, считаются оправданными, те же, кому это не удается,
умирают , доказав тем самым свою виновность.
"Многие из представителей старшего поколения уже проходили подобные
испытания , - продолжал свой рассказ француз. - Мы неоднократно видели, как они
пытались, засунув пальцы в глотку, вызвать рвоту. У других просто был слабый
желудок. На этот раз двоим не удалось избавиться от варева, и они вскоре
скончались. Знахари тут же объявили их виновными в убийстве детей".
Трудно определить, насколько в действительности ядовито то питье, которое
знахари давали людям. Они сами пьют его вместе с обвиняемыми. Рассказчик был
твердо уверен в том, что то был не яд, а просто отвратительное варево. Но
если это так, то людей убивает не яд, а или страх от того, что им не удалось
избавиться от выпитой ядовитой жидкости, или же причина смерти - сознание
своей вины.
Я попросил у принца Ахо разрешения на встречу с одним из жрецов знаменитого
культа вуду. Ужасающие обряды этого мрачного культа были занесены в Америку
африканскими рабами из Дагомеи. Много лет этот культ процветает на Гаити, в
Британской Вест-Индии и в негритянских общинах США. Это, вероятно, самый
опасный из всех известных культов Африки, и его жрецы наводят ужас на негров.
Однажды, когда я делал снимки на площади около дворца, ко мне подошел старик
и сообщил, что жаждет быть моим проводником. Я ответил, что когда мне
понадобится проводник, то принц мне его предоставит, Но старик энергично тряс
головой и не отставал. Наконец из его ужасающей смеси португальского языка с
отдельными французскими и английскими словами я понял, что он действует по
указаниям принца.
- Ты увидишь монастырь К'по, но не гри-гри, - сказал он, показывая на мою
камеру. Я понял, что он может проводить меня к месту собраний "людей
леопарда", но только я не должен делать снимков фетишей. Я согласился и усадил его
в свой "джип". Старик направил меня на дорогу, идущую из города к холмам,
поднимавшимся к востоку от Абомея.
По дороге я пытался получить от старика более подробные сведения о том, что
же он хочет мне показать. В том, что я согласился следовать за ним, большой
опасности не было, но у меня не было также и уверенности, что принц Ахо
действительно одобрил это предприятие, а мне не хотелось портить хорошие
отношения с правителем Дагомеи.
Старика звали Нгамбе, и я понял, что он сам является "человеком гри-гри".
Он с самого начала сказал, что ожидает вознаграждения за услуги, и я дал ему
несколько франков. Когда-то в Дагомее при внутренних расчетах ходили раковины
каури, однако, уже много лет назад они уступили место более современным видам
разменной монеты.
Старик широко улыбнулся и засунул деньги в карман. То был высокий худой
человек с тощими руками, ввалившимися щеками, покатым лбом и нависшими
надбровными дугами, из-под которых блестели черные глаза. Рассказывая о предстоящем
мне зрелище, он не упомянул обрядов вуду, но обмолвился о "леопарде".
Коренные жители Африки избегали употребления этих двух слов, но я понял, что он
имел в виду. "Монастырь", или храм, находившийся в нескольких милях от
Абомея, мы нашли пустым. Он представлял собой небольшой сарай. Перед ним у
огромного дерева с окрашенным белым стволом стоял небольшой красный котел. У
храма полукругом лежали сухие пальмовые орехи со странной резьбой. Здесь
можно было увидеть круги, треугольники, квадраты и даже пятиконечную звезду. Я
насчитал шестнадцать таких орехов, а позднее узнал, что то были шестнадцать
Знаков Ахо, божества мудрости.
Прямо над входом висела пеньковая веревка с нанизанными на нее пальмовыми
листьями. То был символ божества леопарда, священного животного Дагомеи. Пока

мы, наполовину скрытые кустами, рассматривали храм, на площадку перед входом
ввели под руки человека. Он был явно в невменяемом состоянии. На поднятом к
небу лице застыло выражение экстаза. Толстые губы были сложены в блаженную
улыбку, и, хотя глаза его были открыты, он явно не воспринимал окружающего.
Пока он стоял перед храмом, его поддерживали за руки.
Вскоре из храма вышел человек. С его бритой головы свисал пучок волос с
воткнутыми в него перьями. Я понял, что это жрец. Он склонился над котлом и
бросил в него какой-то порошок. Затем туда же последовало и несколько листьев
из висевшего на его поясе мешка.
Ни этот порошок, ни листья не коснулись даже губ человека, поддерживаемого
двумя ассистентами, но было видно, как тело его на глазах крепнет. Жрец еще
стоял перед ним, когда из-за кустов на поляну потянулась цепочка местных,
жителей, и они начали в медленном ритме танцевать вокруг них, то сужая, то
расширяя круг.
Так продолжалось несколько минут. Затем человек зашатался, и его под руки
отвели в храм. Жрец фетиша и два его помощника скрылись, а за ними
последовали танцоры. Церемония была короткой, и Нгамбе объяснил мне, что тот человек
уже "готов". Я понял его слова так, что он уже подготовлен для последующего
обряда. Мне казалось, что он находился под воздействием наркотика и был не в
состоянии воспринимать окружающее.
И снова я не могу утверждать, было ли его состояние результатом действия
наркотика или гипноза. Нгамбе объяснил мне, что мы были свидетелями обряда
очищения перед вступлением в брак, для того чтобы в детей этого человека не
мог вселиться злой дух.
Основу культа вуду, или товодан, как он сперва назывался, составляет вера в
силу фетиша. Верующие полагают, что знахари имеют власть над фетишами, а
последние могут безраздельно овладеть человеком, в теле которого они найдут
прибежище.
В ранние годы Дагомеи культ вуду был известен как акводан, культ поклонения
мертвым. Мир мертвых делился на две группы. В одну входили предки живущего, а
в другую - все остальные умершие, в том числе и его враги. По местным
поверьям, в течение нескольких месяцев после смерти человек сохраняет свою личность
и даже свое имя. В это время, в особенности если погребальный обряд по каким-
либо причинам задерживается, дух умершего представляет большую угрозу
живущим, ибо может завладеть духом живого человека и приобрести полную власть над
ним или его духом.
Вся обрядовая практика вуду, которая вызывает такой страх у жителей
западного полушария, основана на вере в то, что колдуны, господствуя над душами
мертвых, могут использовать свою власть для осуществления своих злобных
намерений. У негров Дагомеи культ мертвых принял своеобразную форму. Нгамбе -
один из жрецов фетишей, с которым я за время пребывания в Абомее сошелся
довольно близко, рассказал мне, что ритуалы вуду основаны на вере в то, что
духи мертвых после их смерти еще долго витают в районе могил и могут проникать
в тело другого человека. Тогда беды не миновать.
Имеются также и духи другого рода, которые, согласно рассказам Нгамбе,
могут свободно покидать тело своего владельца и причинять вред людям самыми
разнообразными способами. Но с этими духами колдуны справляются без особого
труда. Каждый житель Дагомеи носит сделанный жрецом фетиша амулет как знак
личной защиты от странствующих духов. Над дверями хижин в дагомейских
деревнях нередко можно увидеть куски цыплят или мясо других домашних животных,
прибитые в качестве фетишей к стене дома для защиты хозяев от злых духов.

"Воскрешение из мертвых"
Обряд "воскрешение из мертвых" - это, пожалуй, самый мистический и самый
непознанный из обрядов, практикуемых жрецами вуду. Прошло около трех недель
после моего прибытия в Абомей, прежде чем мне с помощью изрядного количества
десятифранковых бумажек удалось уговорить Нгамбе показать мне одну из
церемоний "воскрешения из мертвых".
Мы отъехали на несколько миль от Абомея и достигли ущелья, в которое вела
дорога, скорее похожая на тропинку. Извиваясь по склону, она поднималась
вверх по крутой долине. В конце подъема была небольшая поляна. Нгамбе
предупредил меня, чтобы я соблюдал полную тишину. Не знаю, чего он хотел - то ли
скрыть мое присутствие, то ли дать почувствовать, как трудно ему было
устроить это "тайное" посещение.
Из разъяснений Нгамбе явствовало, что мы присутствуем на обряде
"воскрешения из мертвых" человека, подвергшегося нападению духов, насланных знахарем
соседней деревни. Жрецы фетишей деревни несчастного собрались, чтобы
уничтожить или нейтрализовать власть духов, "убивших" их подопечного. Мы укрылись в
кустах примерно в пятидесяти футах от поляны, где собралась группа туземцев.
Мне было ясно, что Нгамбе, чтобы "устроить" мое присутствие, поделился с
участниками церемонии полученными от меня деньгами. Хотя дело шло к вечеру, я
все же захватил с собой камеру, но, к великому моему сожалению, для съемок
света было недостаточно.
Человек лежал на земле, не проявляя никаких признаков жизни. Я заметил, что
одно ухо у него было наполовину отрублено, но это была старая рана; больше
никаких следов насилия видно не было. Вокруг него стояла группа негров, одни
были совершенно голыми, на других были надеты длинные, неподпоясанные рубахи.
Среди них было несколько жрецов, которых можно было отличить по пучку волос
на бритой голове. Слышался равномерный шум голосов: шла подготовка к
церемонии .
Всем распоряжался старик в старом, вылинявшем армейском френче, свободно
свисавшем до коленей. Он покрикивал на остальных, размахивая руками. На его
запястье был браслет из слоновой кости. Старик, очевидно, был главным жрецом
фетиша, и ему предстояло сегодня изгонять злых духов. Вдруг несколько человек
быстрыми шагами приблизились к распростертому на земле безжизненному телу,
подняли его, перенесли к центру поляны и весьма небрежно опустили на землю.
Можно было полагать, что человек был мертв или весьма близок к смерти. Двое
мужчин начали бить в барабаны, сделанные из полых внутри обрубков стволов.
Барабанщиками были молодые ребята, явно не принадлежавшие к числу
служителей храма. Их мускулы как тугие узлы вырисовывались под темной блестящей
кожей, лица были неподвижны. Ритмичные движения их рук производили
полугипнотическое впечатление. Волосы их были заплетены в косички, украшенные белыми и
красными костяными бусинками, Главный жрец, одежду которого составляли только
рыжий френч и бусы, начал ритмично приплясывать вокруг распростертого на
земле тела, что-то бормоча низким монотонным голосом. Его одеяние комично
развевалось в танце, обнажая черные блестящие ягодицы, когда он раскачивался из
стороны в сторону, подчиняясь ритму барабанов.
Я наклонился и сказал Нгамбе: - Я белый доктор. Я хотел бы осмотреть
человека и убедиться, что он действительно мертв. Сможешь ли ты это устроить?
Нгамбе решительно отказывался, но в конце концов встал и пошел вперед.
Состоялись краткие переговоры; старый жрец прекратил свой танец, что-то резко
сказал, остальные согласно закивали головами. Наконец Нгамбе вернулся.
- Ты действительно доктор? - спросил он. Я подтвердил, решив не вдаваться в
тонкости различий между моей профессией зубного врача и другими областями
лечебной практики. Нгамбе дал знак следовать за ним.

- Не прикасаться! - резко приказал он. Я согласно кивнул и стал на колени
около распростертого тела. Танец прекратился, и зрители собрались вокруг, с
любопытством наблюдая за мной. На земле лежал здоровый молодой парень, более
шести футов ростом, с широкой грудью и сильными руками. Я сел так, чтобы
заслонить его своим телом, быстрым движением приподнял ему веки, чтобы
проверить зрачковую реакцию по Аргил-Робинсону. Реакции не было. Я попытался также
нащупать пульс. Его не было. Не было и признаков биения сердца. Вдруг сзади
раздался шум, словно все дружно вздохнули. Я обернулся к Нгамбе. В его глазах
сверкала злоба, а лицо было искажено ужасом.
- Он умрет! - сказал он мне по-французски. - Ты коснулся его. Он умрет. -
Он и так мертв, Нгамбе, - сказал я, вставая. - Это преступление. Я должен
сообщить французской полиции. Нгамбе все еще тряс головой, когда старый жрец
неожиданно возобновил свой танец вокруг тела. Я встал поодаль, не зная, что
делать. Положение было не из приятных. Хотя я и не испытывал большого страха,
зная, что страх перед французской полицией защитит меня от любого насилия,
однако в действиях этих людей многое было непонятно мне, и они легко могли
оказаться опасными. Я вспомнил историю об одном бельгийском полицейском,
которого убили, растерзали на несколько сот кусков и наделали из них фетишей за
то, что он помешал обряду поклонения племени своему фетишу.
Нас окружила группа из тридцати человек. Низкими голосами они запели
ритмичную песню. Это было нечто среднее между воем и рычанием. Они пели все
быстрее и громче. Казалось, что звуки эти услышит и мертвый. Каково же было мое
удивление, когда именно так оно и случилось!
"Мертвый" неожиданно провел рукой по груди и попытался повернуться. Крики
окружающих его людей слились в сплошной вопль. Барабаны начали бить еще
яростнее. Наконец лежащий повернулся, поджал под себя ноги и медленно встал на
четвереньки. Его глаза, которые несколько минут назад не реагировали на свет,
теперь были широко раскрыты и смотрели на нас.
Мне нужно было бы измерить его пульс, чтобы знать, не было ли тут
воздействия какого-либо снадобья. Однако Нгамбе, обеспокоенный моим присутствием в
такой момент постарался увести меня подальше от круга танцующих. Потом я
расспрашивал его, был ли этот человек действительно мертв. Нгамбе, пожав
костлявыми плечами, ответил: "Человек не умирает. Его убивает дух. Если дух не
желает больше его смерти, он живет".
Он говорил на своей кошмарной смеси кисвахили с португальским, французским
и английским. Смысл его слов сводился к тому, что человек, над которым только
что совершали ритуал, был "убит" духом, насланным хранителем фетиша, который
действовал по наущению его врага. Этот дух вошел в тело человека и послужил
сначала причиной его болезни, а затем и смерти. Однако в короткий период
после смерти еще возможно вернуть душу человека в тело, если изгнать оттуда
злого духа. Дотронувшись до человека руками, я чуть было не испортил все
дело. Мне сдается, что этому человеку дали какой-то алкалоид, который вызвал
состояние каталепсии или транса, и тело его казалось безжизненным. С другой
стороны, он мог находиться в состоянии глубокого гипнотического сна. Самым
удивительным для меня, во всяком случае, было то, что человек, находившийся в
состоянии, при котором он не реагировал на обычные тесты, был выведен из него
без помощи лекарств или известных стимуляторов, и даже без прикосновения
человеческих рук.
Позднее, рассказывая одному представителю французской администрации об этом
деле, я убедился, что не был единственным белым, присутствовавшим на подобной
церемонии. Добиться согласия жреца фетиша не составляло особого труда,
естественно, за соответствующую мзду. Хотя официально культ вуду запрещен,
французская полиция не желает ссориться со жрецами, и смотрит сквозь пальцы на их
деятельность.

Но их деятельность причиняет очень большой вред. С помощью наркотиков или
гипноза они полностью порабощают свои жертвы. Под психологическим давлением
жреца люди становятся безвольным его орудием. Сколько скрытых преступлений
совершают таким образом жрецы вуду, представить себе невозможно даже
приблизительно . Страх перед жрецами служит им надежной защитой. Я не рассказывал
принцу Ахо, что мне пришлось побывать на церемонии "воскрешения из мертвых".
Он тоже ни о чем меня не спрашивал, хотя, как мне кажется, знал об этом.
Вскоре после этого с помощью принца мне довелось побывать в "храме
леопардов ".
"Храм" представлял собой группу соломенных хижин, окруженных изгородью из
колючего кустарника, где справляли свои ритуалы поклонники различных фетишей.
Такие "храмы" обычно бывают настолько тщательно укрыты, что без провожатого
посторонний может пройти в нескольких шагах от них и не заметить. Мы пришли,
когда церемония была в полном разгаре. Мне разрешили делать снимки.
На небольшой площадке при входе в "храм" стояло несколько женщин. Их лица
были закрыты покрывалами из раковин каури, и все они явно находились в
состоянии гипнотического транса. Мне сообщили, что состояние транса
продолжается три недели, и все это время они находятся в полной власти жрецов. В данном
случае женщины были в столь глубоком трансе (или гипнотическом сне), что даже
для совершения самых естественных отправлений человеческого тела они
нуждались в посторонней помощи. Этот метод гипноза очень интересен. Нгамбе
рассказал с удивившей меня искренностью, что гипноз основан целиком на вере. Каждая
из женщин верит, что фетиш вошел в ее тело и управляет ею. И она покорно
подчиняется приказам жреца.
Раздалось несколько ударов барабана, послуживших командой, на которую были
способны реагировать находящиеся в трансе женщины. Он означал конец их
трехнедельных мук и знаменовал начало самой торжественной части обряда. Тамтамы
начали бить все громче и быстрее. Женщины одна за другой стали издавать
странные звуки, которые перешли в крик. Затем они начали танец. У меня не
хватает слов, чтобы описать эффект, производимый таким танцем. В нем не было
ни согласованных движений, ни определенного рисунка. Каждая из участвующих
женщин, танцуя, приходила во все большее возбуждение, полностью теряя всякое
представление об окружающем. Казалось, что они ничего не видят вокруг себя,
часто они сталкивались друг с другом, и иногда одна из них падала. Следуя
ударам барабана, она поднималась, и возобновляла свой дикий хаотический
танец.
Наконец барабаны стали бить тише и медленнее, и на середину вышли три жреца
фетиша, держа в руках цыплят и козленка - ритуальные жертвы, заменившие
обязательные прежде человеческие жертвы. Кровь животных капала на землю,
попадала и на зрителей.
Нгамбе наклонился и прошептал что-то непонятное. Я взглянул на принца. Тот
шепотом сказал мне, что сейчас мы увидим одно из самых редких зрелищ в Африке
- перевоплощение человека в леопарда. Это был тот самый древний ритуал, о
котором мне столько приходилось слышать. Так называемая ликантропия, форма
безумия, когда участник ритуала воображает себя каким-либо животным, копируя
некоторые его характерные внешние черты и привычки.
Ахо прошептал мне, что, если зверь появится из-за кустов (видимо, это будет
леопард), я ни в коем случае не должен его касаться. Нельзя также пытаться
убежать. И то и другое является грубым нарушением ритуала и вызовет гнев
леопардов .
Главный жрец затянул низким голосом погребальный гимн. Жрец был высокого
роста, худой, с глубокими складками на лице, но глаза его горели столь ярко,
что мой взгляд был почти гипнотически прикован к ним. Голос его поднялся
почти до крика, и по толпе пробежала какая-то дрожь. На площадку вбежала, почти

впорхнула девушка. Ее нагота не была прикрыта ничем, если не считать бус из
раковин каури на шее и такого же пояса на талии.
Она была высока и удивительно пропорционально сложена. У нее были сильные
руки и ноги, широкие плечи и высокая полная грудь. Ее кожа цвета черного
дерева блестела в отблесках затухающего костра. Над нею с каким-то неземным
величием склонялись ветки дерева, и казалось, что она танцует в облаке тусклого
света.
Неожиданно она остановилась и огляделась, затем произнесла несколько слов
низким музыкальным голосом. Барабаны стихли, только последний звук, казалось,
еще дрожал в воздухе. Вдруг Ахо схватил меня за руку. - Смотрите! - прошептал
он в каком-то экстазе. - Видите двух леопардов рядом с нею?
Луна поднималась над деревьями, заливая молочным светом темноту за
пределами костра. Девушка была всего в нескольких шагах от меня, я никаких леопардов
не видел, по глаза зрителей следили не только за девушкой, но и за
пространством рядом с нею, как будто бы там было что-то видимое только им. Ахо
продолжал сжимать мою руку.
- Смотрите, там за нею - пять леопардов! Я не понял, говорил ли он это
всерьез или издевался надо мной. Но когда он неожиданно скомандовал: "Отойдите
на шаг, или вы его коснетесь!" - я понял, что это не шутка. Что бы ни
происходило на самом деле, принц Ахо видел леопардов.
Главный жрец фетиша начал петь еще громче, чем раньше. Барабан снова стал
бить громко и быстро. И вдруг мне показалось, что глаза у меня сейчас вылезут
на лоб: сразу за девушкой, на границе мерцающего света, я увидел тень
животного; я не успел выразить своего удивления, как предо мной появился взрослый
сильный леопард. Это могло быть моим воображением. Если так, то, значит, я
обладал большим воображением, чем считал прежде. Еще два леопарда появились
позади девушки. Они величественно прошли через площадку и все трое исчезли в
тени деревьев. Больше всего меня поразило то, что я совершенно отчетливо
видел в зубах одного из леопардов цыпленка.
- Вы видели их! - с триумфом воскликнул Ахо, повернувшись ко мне. Я не смог
ответить. Я молчал. Я не знал, видел я что-нибудь или находился под
воздействием массового гипноза. Если это был гипноз, то гипноз превосходный, ибо во
всем остальном я чувствовал себя совершенно нормально.
До сих пор я так и не знаю, что же я видел. Я думаю, что это был леопард,
или, точнее, три леопарда. Но если нет, то что-то удивительно похожее на
леопардов .
Во время моего краткого пребывания в Дагомее мне посчастливилось
запечатлеть на снимках многие из ритуальных танцев, составляющих существенный
элемент общественной и религиозной жизни страны. Одним из наиболее впечатляющих
был "танец грома", который хотя и не имел прямого отношения к интересовавшей
меня практике первобытной медицины, но сопровождался рядом интересных
явлений .
На сей раз танец должен был состояться на площади у дворца, и принц почтил
его своим присутствием. Он нес, как обычно, королевский большой зонт - символ
королевского сана. В Дагомее зонт играл роль флага или геральдической
хоругви. Он был изукрашен рисунками, повествующими о храбрости и величии королей
Дагомеи. Центральный стержень зонта, сделанный из бамбука, был очень длинен,
так что зонт, сделанный из белых клиньев хлопчатобумажной или шелковой ткани,
колыхался, как цветок на длинной ножке.
Мы стояли на ступенях павильона, тень зонта была недостаточна, чтобы
полностью защитить от солнца огромную фигуру принца. Чтобы укрыть его целиком,
размеры зонта должны были бы быть сходны с тентом передвижного цирка, так что
на мою долю почти не доставалось тени, Участники танца по очереди
приближались к принцу, делали глубокий поклон, падали ниц и терлись лбом в пыли. Не-

которые, уходя, брали горсть пыли и посыпали его голову. Каждый раз принц в
знак одобрения щелкал пальцами. Затем принц занял свое место на великолепном
резном троне в окружении двадцати восьми своих жен.
Наконец, сделав обход прямоугольной площади, камни которой еще столетие
назад обагряла кровь людей, приносимых в жертву во время "ежегодного
праздника", принц занял предназначенное ему место на троне, покрытом великолепной
резьбой. Вокруг расположились его жены.
"Танец грома" служит примером странной гармонии, существующей между
примитивными обычаями этих людей и силами природы. Гармония эта недоступна логике
и непонятна для представителей цивилизованного мира, однако она просто и
совершенно естественно воспринимается сознанием туземцев. На площадку танца
вбежал стройный мужчина, размахивая сосиаби - длинным танцевальным жезлом с
острым и блестящим бронзовым топориком на конце. Резкими движениями жезла он
рисовал в воздухе зигзаг молнии. Удары барабанов создавали впечатление
отдаленного грома. Танцор начал кружиться на месте во все ускоряющемся темпе.
Затем, зажав жезл в зубах, он начал выделывать немыслимые фигуры. К нему
постепенно присоединялись другие. Извиваясь в танце, они иногда склонялись так
низко, что касались лбами земли. Танцор с жезлом как одержимый носился вдоль
стены окружавших площадки людей, размахивал своим жезлом и чуть не задевал им
зрителей.
В начале танца на небосклоне не было ни облачка. Взглянув случайно вверх, я
заметил, что небо стали затягивать грозовые облака. Танец продолжался,
послышались раскаты грома, еще больше воодушевившие танцоров. С криками и
гримасами они совершали дикие прыжки. Я чувствовал, что и меня постепенно
захватывает безумие, овладевшее ими, но оно не помешало мне испытать беспокойство при
мысли, что тяжелые тучи, собравшиеся над нами, помешают мне делать снимки.
Принц Ахо, казалось, почувствовал мое беспокойство. Он склонил свой могучий
торс вплотную ко мне и сказал на ухо: "Дождя не будет, мы не разрешаем ему
идти без танца дождя".
Я пользовался каждым мгновением для съемок, стараясь запечатлеть все детали
этого зрелища, но небо вскоре заволокло настолько, что продолжать съемку
стало невозможно. Воздух был горячим и влажным, температура явно превысила сто
градусов по Фаренгейту. Раскаты грома приближались, сливаясь с грохотом
барабанов. Я ждал, что вот-вот блеснет молния и разразится ливень. Но раздался
еще один удар грома, и танец неожиданно прекратился.
Танцор с жезлом сделал последний пируэт и упал на землю почти у ног принца.
На его толстых губах выступила белая пена. По тому, как он распростерся на
земле, не оставалось сомнения, что он действительно дошел до полного
изнеможения. Он буквально дотанцевался до потери сознания. Принц обернулся ко мне,
на его отвислых губах появилась улыбка, он поднял глаза к небу. Солнце снова
ярко сияло в густом синем небе. Угроза дождя миновала.
- На этот раз мы устроили это зрелище для развлечения, - сказал он смеясь,
- но в лесах такое развлечение иногда кончается плохо для жрецов - их
убивают , если гром будет сопровождаться дождем.
Я снова не мог не вспомнить о Лусунгу, о ее нежелании заниматься
предсказаниями погоды. До сегодняшнего дня я так и не понимаю, почему все же не было
дождя, могу только подозревать, что принц Ахо располагал собственной не
ведомой мне метеослужбой.
Посвящение в женщины
Мой друг Нгамбе провел убийственную аналогию между первобытным колдовством
и одним из наиболее сильных методов современной психологии: говоря о власти
жрецов фетишей над людьми, он сказал: "Им не нужно красть тело человека, они

крадут только его голову".
Психологическое порабощение одних людей другими старо, как мир. На земле
всегда были люди, жаждавшие власти. Но искусная, хорошо продуманная практика
овладения человеческим сознанием, контроля над ним, практика превращения
этого сознания в глину, из которой можно вылепить все, что угодно, - это вклад,
которым общество обязано прежде всего знахарям.
Задолго до того, как такая практика овладения человеческим сознанием стала
оружием современной психологической войны, приемы психологического
порабощения применялись наставниками сект вуду и жрецами фетишей африканского "берега
рабов".
"Промывание мозгов" - буквальный перевод корейского выражения "чистка
мозгов". Эта процедура не нова для Дальнего Востока, она была частью одного из
ритуалов туземного населения Борнео. У даяков церемония посвящения новичка
связана с особым ритуалом. Цель, однако, здесь не так ужасна, как у вуду
Западной Африки.
В своей книге "Туземцы Саравака и Британского Северного Борнео" Генри Рос
так описывает эту церемонию:
"После целой ночи заклинании и колдовства жрецы ведут посвящаемого в
затемненную комнату, где, по их словам, они вскрывают ему череп, вынимают мозги и
промывают их, чтобы дать ему чистый разум для проникновения в тайны злых
духов и лабиринты болезней".
По сути дела, у даяков ритуал этот носит чисто символический характер и в
некоторых случаях заменяется уплатой небольшой пени. Термин "промывание
мозгов" отражает, однако, самый существенный элемент колдовства: знахарь
стремится оказать не физическое, а психическое и эмоциональное воздействие на
пациента или жертву.
Жертву "промывания мозгов" сознательно доводят до полного психического
истощения, и тогда в состоянии замешательства и беззащитности здоровая до того
психика воспринимает чуждые ей больные идеи. В этих условиях жертва хочет
делать и делает все, что от нее требуют, включая признание в преступлениях,
которых она не совершала. Этот метод отличается от обычной полицейской
практики, такие отличия можно наблюдать в практике жрецов вуду. Их жертва проходит
более длительный период обработки. Хотя здесь основные предварительные
условия создаются обществом, в котором живет жертва, сам процесс, по сути,
остается неизменным. Жертва покорно принимает рабство или смерть, если того хочет
жрец фетиша. Непротивление здесь, не является результатом давления или
физического насилия, оно рождается как результат веры в жреца фетиша и его
сверхъестественное могущество. Эта вера живет в каждом из членов первобытного
общества.
Нашему сложному сознанию с большим трудом дается мысль, что в первобытных
обществах отсутствует моральный кодекс, осуждающий колдовство. В большинстве
стран Африки, Южной Америки, в Австралии и Океании, где я видел много
примеров деятельности колдунов, попытки сопротивления им проявляли только
колониальные власти.
Сама идея психологического порабощения не встречает сопротивления у
туземцев Дагомеи и дельты Нигера. Сколько помнят себя эти племена, сильные всегда
порабощали слабых. Здесь легко воспринимают идею "порабощения души",
воплощаемую в обрядах жрецов фетиша потому, что они не представляют себе жизни, в
которой сильный не подчинял бы слабого. Вместо деления на "хорошее" и
"плохое" у них есть только деление на силу и слабость.
В рассуждениях миссионеров, считающих, что колдовство и вера в духов и
демонов мешают африканцам принять монотеизм или христианство, есть одно очень
серьезное упущение. Дело в том, что туземцы пришли, в конечном счете, к
выводу, что к европейцам христианский бог относится лучше, чем к ним. Потому-то

туземец и обращается к единственному человеку, который, на его взгляд, может
помочь ему в его бедах, - к своему знахарю.
Племена банту верят во всесильного бога. Они называют его по-разному - May
(Май) , Ньямбе (Niambe) , Аниамбе (Anyambe) . Они убеждены, что бог белых людей
забыл их, и поэтому они должны искать помощи у богов меньшего калибра. В
одной из молитв банту есть такие слова: "А Пайа Ньямбе, неужели ты забыл своих
детей?" Эти слова очень похожи на крик отчаяния, пронесшийся через века: "О
господи, почему ты оставил меня?"
Я говорю здесь об этом не потому, что это обстоятельство может иметь
существенное значение для миссионеров (в этой области я не компетентен), а для
того, чтобы показать состояние рассудка у туземца, обращающегося к знахарю.
Если туземец болен, то он верит, что колдун наслал на него духа и
единственное, что ему остается в данной ситуации, - это обратиться за помощью к
тому, кто может этого духа изгнать.
Материальные средства в виде амулетов, фетишей и снадобий - это
существенная часть арсенала знахаря, но не они вызывают удивление, а то, что он может
регулировать их воздействие с помощью психологических приемов. Однажды Нгамбе
показал мне лекарство, вернее снадобье из размельченных листьев акации, в
которых содержится вещество, способное действовать как мочегонное и как
наркотик, вызывающий головокружение и даже потерю сознания.
- Как же знахарь может определить, какое именно действие произведет это
снадобье? - спросил я старика.
- Очень просто, сэр, - ответил тот. - Если колдун дает его человеку, не
сделавшему зла, все будет хорошо. Если человек сделал зло, то он заболеет и
потеряет сознание.
Я вспомнил, какое действие оказал яд, который старый нгомбо дал бывшему
пациенту Лусунгу, и как оно не причинило никакого вреда (если не считать рвоты)
другим пившим его людям. Здесь кажется правдоподобным только одно объяснение:
если жертва осознает свою вину и верит в то, что снадобье сделает ее явной,
то оно и впрямь подействует и выявит, а может быть, и убьет преступника.
Таким образом, физическое действие снадобья проявляется только на фоне
психологического воздействия.
Одна из характерных черт практики "белой магии" состоит в том, что колдуны-
знахари редко пытаются исцелить болезни, когда у них нет уверенности в том,
что эта болезнь подвластна силам духов. Пименто, индейский лекарь, говорил
мне, что он считает белого человека невосприимчивым к его целительным силам и
что на индейцев, страдающих болезнями белого человека - такими, как грипп,
сифилис, туберкулез, - не оказывают целебного действия процедуры, проводимые
местными представителями медицины.
Почувствовав себя больным, туземец идет к своему знахарю, и просит его
изгнать "злого духа". Если "дух" этот колдуну неизвестен или, по его мнению,
связан с магией белого человека, то он старается избавиться от такого
пациента или направить его к другому лекарю. Но уж если колдун решил взяться за
лечение, то он приступает к опросу пациента (или клиента) как опытный психиатр.
Он излагает ему причину недуга в понятиях фантастического мира духов - мира,
непостижимого для нас, но совершенно реального для туземца. Образы этого мира
близки ему и понятны: зависть, злобные намерения, супружеская неверность, -
все это колдун черпает из обыденной жизни. Танец в различных его формах
является, может быть, самым ярким примером воздействия знахаря на своих
приверженцев . Я видел, как в танце человек буквально становился похожим скорее на
животное, чем на человека. Физических изменений при этом, конечно, не
происходило, но внешне танцующий, будь то мужчина или женщина, приобретал звериные
черты.
Я наблюдал такие превращения во время "танца шакала" в Бапенде и "танца ле-

опарда" в Дагомее. В обоих случаях действия танцоров, находящихся под властью
знахаря, были буквально действиями животных.
Путешествуя по провинции Бапенде, я прожил какое-то время в деревне Ниаха
Кикесса (что значит "змейка") в 25 километрах от Килембе. Я видел много
местных танцев, но самым поразительным из них - и по содержанию и по живописности
- был танец бунга-бунга - "танец посвящения в женщины". Мужчинам этот танец
смотреть запрещено. Нарушение запрета грозит штрафом или пожизненным
изгнанием из деревни. То был, по-видимому, обряд приобщения девственниц к тайному
культу.
Удовлетворяя строгие местные требования, я уплатил штраф заранее, и даже
получил разрешение фотографировать. Обычно этот танец девушки танцуют голыми,
но из уважения к моей камере они надели набедренные повязки. Для того чтобы
танцующих не видели мужчины и прочие любопытные, на время танца у площадки
был выставлен караул. Девушек отвели в укромное место в кустах, и старейшие
женщины секты раскрасили их пембой - краской для масок. В деревне было около
двух тысяч женщин, но обращению в число служителей этого культа были
удостоены лишь немногие. Девушки были очень милы: полногрудые с хорошими фигурами и
белоснежными зубами. Глаза у них горели - может быть, в ожидании церемонии,
которая введет их в мир женщин.
В центр круга, ударяя в огромный барабан, вошла рослая девушка, затем из
укрытия показались раскрашенные девушки, у каждой из них в руках была
погремушка . К моему удивлению, они шли на четвереньках, странно подпрыгивая, будто
подражали гиенам. Встав в круг, они двинулись по нему, постепенно ускоряя
ритм и наскакивая друг на друга, временами они терлись лицом о землю и друг о
друга. Танец становился все быстрее, скоро танцующие девушки - их было 60 или
70 - слились в одну извивающуюся цепь. Зрелище было захватывающим.
Всматриваясь в проносившиеся мимо меня лица, я понял, что девушки были целиком во
власти танца.
Позднее я наблюдал более сложный вариант того же танца. Его исполняли
юноши, которым при посвящении в мужчины делали обряд обрезания, очень
распространенный среди африканских племен. В этой группе было семь юношей. Они
собрались после захода солнца неподалеку от деревни. Ярко светила полная луна,
на белом песке таинственно шевелились длинные тени пальм. Глухие звуки
барабанов замирали в ночи.
Юноши столпились в центре круга зрелых мужчин у костра, разведенного для
того, чтобы греть кожу барабанов. У мальчишек был довольно жалкий вид, голые,
они стояли, съежившись, тесной кучкой. В их глазах застыл страх. Мужчины
начали плясать вокруг них в нарастающем темпе; неожиданно в центр круга вступил
высокий человек с погремушкой в руках. Я решил, что это нгомбо, но это был
всего лишь церемониймейстер. Он взмахнул погремушкой, и хор из двух десятков
мужских голосов затянул медленную, монотонную песню. После каждых трех нот
мелодии следовала пауза, и танцующие подчинялись этому ритму. Вдруг из
кустарников вдали раздался протяжный крик. Он шел на высокой ноте и кончался
почти визгом; я так до сих пор и не знаю, чей это был крик - человека или
зверя. В нем было что-то жуткое, похожее на брачный призыв койота. Затем
вперед выступил нгомбо и объявил имена тех семи юношей, которые по завершении
обряда станут мужчинами. Все стихло, лишь глухой рокот барабанов поддерживал
медленный равномерный ритм. Этот танец известен под названием касама-лунга,
его исполняют опытные танцоры, так называемые бафанзами. Они вдруг появились
из зарослей кустарника на четвереньках.
Они были нелепо раскрашены, абсолютно голы, на лица их был нанесен слой
белой краски, а головы украшали перья. Странно согнувшись, они поползли по
кругу. Наконец бафанзами бросились на испуганных мальчишек, жавшихся в центре
круга, и потащили их в кустарники, где должно было совершиться обрезание. При

этом они подталкивали и били ребят, а мужчины-зрители теснились вокруг них,
издавая дикие крики, словно собираясь убить мальчиков. Ритуал завершился
дикой свалкой, где все визжали и кидались друг на друга, и во всем этом только
крики тех, кто подвергался в это время операции, были естественными.
Существуют дикие формы обрядов, граничащие с ликантропией - формой
помешательства, когда больные воображают себя волками. Может быть, самым ярким
примером такого обряда был "танец шакала", который мне посчастливилось увидеть в
одной деревне около Килимбе.
Танец начался (как и большинство из них) с медленного ритмичного пения.
Знахарь, или нгомбо, вел это пение, и хор отвечал ему, что было очень похоже
на церковную службу. Члены племени, образовав круг, пили какое-то варево,
приготовленное колдуном, и, по мере того как они поглощали напиток, ритм
барабана становился все быстрее.
Знахарь стоял перед небольшим костром, на котором готовился его напиток.
Время от времени он зачерпывал его небольшой чашей и выпивал ее. Неожиданно
из тишины джунглей донесся отдаленный вой шакала, Темп напева возрос, голоса
поднялись до резкого крика, и, перейдя в дикий вопль, похожий на вой шакала,
вдруг оборвались, только эхо замирало вдали. Нгомбо начал медленный танец. На
голове его была укреплена морда шакала, а на плечах висели шакальи шкуры,
тело было изукрашено белыми полосами, ребра также подчеркнуты белой краской.
Танцуя, он медленно двигался внутри круга стоящих мужчин. Временами он
останавливался и пристально вглядывался в их лица.
Танец все ускорялся, и вот нгомбо завел песню, похожую на заклинание. Пение
закончилось пронзительным криком, похожим на крик шакала, в ответ из леса
раздались завывания, принадлежавшие, по-видимому, людям. Голоса выступали
один за другим, и вся ночь наполнилась этими дикими воплями. Вой шакалов
приближался и становился все громче. Наконец в нем можно было отчетливо
различить визг женщин и рычание мужчин. Темп танца все ускорялся, возбуждение
нарастало .
Танец прекратился только тогда, когда нгомбо упал на землю не то от
усталости, не то под воздействием выпитого им снадобья. Тогда в круг вошли
несколько мужчин и женщин, начавших свой новый танец.
То была самая неприятная часть ритуала. В танце они рычали, бросались друг
на друга и в конце его перешли на четвереньки и стали, как животные,
обнюхивать друг друга. Вдруг что-то "темное влетело в их круг - сначала я подумал,
что это кто-нибудь из танцоров, но потом понял, что это настоящий шакал. Он
бегал среди танцующих, рыча и кидаясь на них. Все это кончилось дикой оргией.
Наука и "дурной глаз"
"В глубине лесного массива Итури, представляющего собой непроходимые
джунгли, в северо-восточной части Бельгийского Конго, я встретился, может быть, с
самым необычным и в то же время разумным сочетанием старого и нового в
медицине джунглей.
Здесь я встретил доктора Тоторайда. Жил он на берегу реки Эпула примерно в
трехстах милях восточнее Стенливиля, где площадь, большую чем штат Нью-Йорк,
пересекает всего лишь несколько запущенных дорог. Это земля пигмеев,
малорослых негроидов, поддерживающих дружественные отношения со своими соседями -
племенами банту.
В Стенливиле мне сказали, что доктора Тоторайда (его прозвище на языке кис-
вахили означало "Сильное лекарство") я могу найти в его клинике, в джунглях,
в миле от дороги. Я знал его давно, еще в те времена, когда он молодым
антропологом покинул Гарвардский университет и отправился в неведомые края, чтобы
изучать жизнь первобытных людей. Теперь он был врачом в джунглях, и члены

племен пигмеев и банту, среди которых он прожил 20 лет, признали его своим.
Ему удалось сочетать в своей практике европейскую медицину с магией местных
знахарей. Мне представлялась редчайшая возможность наблюдать результаты
действия такого союза.
В Нью-Йорке, в Клубе исследователей, где я встречался с доктором Тоторайдом
много лет назад, его знали под фамилией Патнэм. Патрик Рассел Лоуэлл Патнэм -
таково было его настоящее имя - происходил из старинной бостонской семьи. К
медицине его привел несчастный случай. На охоте его изувечил слон, и пигмеи
из лесов Итури спасли его. Они принесли его в деревню и вернули к жизни с
помощью знахарей. Он остался среди них и посвятил свою жизнь оказанию им
медицинской помощи в своей лесной клинике.
Дорога из Стенливиля, прорубленная сквозь джунгли, была вся в ухабах, и
когда наш "джип" наконец добрался до узкой боковой дороги с указателем
"Патнэм", я был рад, что мое путешествие заканчивается. По сторонам дороги,
проложенной в глуши лесов Итури, таились опасности и случайности джунглей, но я
знал, что в конце этого пути меня ждет человек, посвятивший свою жизнь тому,
чтобы вернуть свой долг пигмеям.
В "лагере", стоявшем неподалеку от реки, было несколько низких неуклюжих
домов. Примерно в двухстах ярдах от центральной группы зданий стояла хижина
из бамбука, покрытая листьями и побегами лиан. Значительная часть обращенной
к реке стены отсутствовала, и все сооружение было похоже скорее на длинный
сарай, чем на приемную врача. Я вошел. Рядом с огромным столом, занимавшим
середину хижины, сидел высокий человек в выгоревшей голубой рубахе из грубой
бумажной ткани, в его руке был шприц. Он смотрел на пигмейку, лежавшую без
сознания на пальмовых носилках.
- Здорово, Пэт! - приветствовал я. - Давненько не виделись. Он поднял в
знак приветствия руку со шприцем, пытаясь другой рукой нащупать пульс на
запястье женщины. Жест означал, что он узнал меня, но просит тишины. Потом он
взглянул на меня и улыбнулся, блеснув голубыми глазами на исхудалом лице. Он
так загорел, что его можно было принять за коренного банту или арабского
торговца. Его волосы были коротко острижены, а в бороде отчетливо проступала
седина . Я подождал, пока он кончит. Наконец он встал, все еще не отрывая глаз
от женщины. Если не считать загара и бороды, он был таким же, каким я видел
его в Клубе исследователей в Нью-Йорке много лет назад. - Двустороннее
воспаление легких, - сказал он, беспомощно махнув рукой. - Я ввожу ей пенициллин,
но он не помогает. Ей нужен ауреомицин. Я жду посылку. Знахарь, как обычно,
побывал у нее раньше меня. У нее были тяжелые роды. Вчера ее доставили сюда.
Живот у нее сильно опух, и ее бил озноб. Она родила, когда несла вязанку
дров, не доносив ребенка почти два месяца. Почему-то она боялась обратиться
ко мне, и ее лечил местный знахарь.
Он безнадежно пожал плечами. - Что же с нею будет? - спросил я. Пэт покачал
головой. - У нее пропало молоко, и она не сможет кормить ребенка. Но ребенка,
я думаю, мы спасем, а вот ей уже вряд ли поможешь. Если бы только пришел этот
проклятый ауреомицин...
Пэт Патнэм достал с верхней полки шкафа с медикаментами графин
португальского вина и наполнил стаканы. Два пигмея, стоявшие возле двери, когда я
пришел, вошли в хижину, и помощник Пэта - негр что-то отрывисто сказал им на
языке кисвахили. Те повернулись и, взяв свои копья, выбежали.
- Они пошли в деревню, чтобы сообщить мужу этой женщины, что она еще жива,
- сказал Пэт. - Они расскажут знахарям о состоянии женщины, и те будут
несколько часов бить в свои барабаны. Если бы ее принесли сюда хоть немножко
раньше... Но этого-то они никак не могут понять. Они все еще уверены, что
знахари должны делать свое дело первыми... А теперь если нам удастся спасти
ее, то это будет считаться их заслугой. Если же она умрет, то виноват буду я.

Я смотрел на Патнэма, потягивая вино.
- Что, у тебя всегда неприятности с этими знахарями? - спросил я. Он опять
покачал головой. - Нет, - сказал он, к моему удивлению. - Они и в самом деле
хотят оказать помощь, и часто это им удается. И я им тоже помогаю. Дело в
том, что у них есть свои средства, которых нет у меня.
- Что же это За средства? - Вера. Туземцы им верят. Если бы они мне верили
хоть на одну десятую того, как верят знахарям, то я творил бы чудеса. Но тут
всякий раз идет тяжелая борьба... Они тянут до последнего и приходят ко мне,
когда лечить уже вдвое труднее.
Он встал и снял с крючка полотняный пиджак. - Пойдем в гостиницу, на
сегодня прием закончен. "Гостиница" представляла собой кособокий довольно нелепой
конструкции дом, поставленный на склоне холма, вокруг него теснились хижины.
Дом был построен из грубо отесанных бревен, с крышей из пальмовых листьев. За
центральной частью дома виднелся каменный очаг с трубой. На карте это место
было обозначено как "Лагерь Патнэм" - единственный пункт в Бельгийском Конго,
если не считать Стэнливиля, названный в честь американца. Этим правительство
Бельгии отдало дань уважения скромному высокому человеку, оставившему "семью
с положением", которое создавалось поколениями, ради того, чтобы принести
"сильное лекарство" белых людей в страну, которая испокон веков знала только
знахарей.
В "гостинице" остановились несколько проезжих, оказавшихся в этих краях по
пути в Стенливиль или из него. Гостиница пользовалась известностью, хотя и
стояла в стороне от дороги. Доходы от постояльцев покрывали большую часть
расходов клиники. "Гостиницей" ведала Анна Патнэм, жена Пэта, - он женился на
ней через несколько лет после приезда в Итури. Стоит рассказать о том, как
Пэт Патнэм занялся тем, что впоследствии стало делом его жизни.
Он закончил Гарвардский университет в 1925 году. Как антрополог он решил
заняться изучением первобытных народов и вскоре после выпуска отправился в
кругосветное путешествие, приведшее его в Голландскую Новую Гвинею. Найденный
здесь материал из жизни аборигенов вдохновил его. "Если уж в тебе завелся
червячок, так он будет всю жизнь точить тебя", - так говорил мне Пэт. Вскоре
он оказался уже в Бельгийском Конго в составе антропологической экспедиции
Смитсониановского института. Пэту достался район Паражи под Стенливилем,
известный под названием Уэйли Лэнд. Когда он приехал а деревню, где ему по
плану предстояло изучать язык и быт пигмеев, она оказалась пустой: видимо,
предупрежденные о его приезде жители покинули деревню.
Взяв в спутники Абузингу, мальчика из племени банту, Пэт отправился в
заросли на поиски пигмеев, и там он оказался на пути небольшого стада слонов.
Мальчишка нырнул в кусты, а Пэт не успел уступить дорогу одному из мчавшихся
прямо на него животных.
- Все произошло так быстро, что я не успел сообразить, что же мне делать. Я
понял только, что слон стремился куда-то к своей цели, не обращая внимания на
меня. Левым бивнем он задел меня по боку, и я очутился на земле. Пэт лежал в
высокой траве в полубессознательном состоянии, истекая кровью от раны,
нанесенной бивнем слона. "Абузинга! Абузинга!" - кричал он. Вскоре из джунглей
вынырнули несколько маленьких фигур и сквозь кустарник двинулись к нему,
среди них был Абузинга. На носилках, устроенных из двух жердей, листьев и лиан,
они отнесли его в деревню.
- То, что я стал жертвой слона, умерило их страх, - сказал Пэт. - И они
вернулись в покинутую деревню. Когда же я спросил их, почему они не пришли на
помощь по первому зову, они ответили, что им показалось, будто слон меня убил
и кричу не я, а мой дух. Но дух, по их поверьям, кричит только один раз,
поэтому они сообразили, что я жив, лишь тогда, когда я завопил снова. У Пэта
были разворочены бок и спина, от потери крови и лихорадки он ослаб настолько,

что просил отправить его обратно в Паражи. Однако он был так слаб, что не
выдержал бы дороги, и ему пришлось остаться. В течение трех недель он был на
попечении пигмеев-знахарей. Те лечили его травами, местными снадобьями и
ритмическим боем тамтама.
- Им пришлось здорово повозиться со мной, - сказал мне Пэт, - зато через
месяц я уже был в состоянии самостоятельно добраться до Паражи. Пэт Патнэм
вернулся в Соединенные Штаты, Здоровье его медленно восстанавливалось. Но
червячок по-прежнему продолжал точить его, а интерес к пигмеям Итури не
ослабевал . Он изучил работу Красного Креста в Нью-Йорке и Бельгии и направился
опять в Конго, на этот раз - в качестве санитарного врача на строительстве
через Итурийский лес дороги, соединяющей Стенливиль с Манбассой - местечком
неподалеку от границы Уганды. Пэт поселился в деревне под названием Ниа-Ниа,
что на берегу Эпулу. Он оставался в Итури до конца жизни, лишь время от
времени выезжая в США. В одну из таких поездок он женился на Анне Эсайнер,
художнице из Нью-Йорка. Живя у Пэта, я изучал истории болезней его пациентов.
Малярия, тиф, дизентерия, лихорадка денге, сифилис... Сотни карточек, и во
многих из них излагалась история болезней, и по сей день мало изученных
нашими врачами.
- Ты говоришь, что колдуны тебе даже помогают? - спросил я у Пэта, когда мы
сидели в хижине, служившей врачебным кабинетом. Он кивнул в знак согласия.
- Вот сегодня мне предстоит заняться одной женщиной - скоро ее принесут. Я
был в деревне, и там решили, что продолжать ее лечение буду я. Однако для ее
выздоровления одних моих лекарств будет недостаточно. Это разожгло мое
любопытство. Я с нетерпением ожидал, когда доставят больную, а Пэт рассказывал
мне историю ее злоключений.
Случилось так, что ребенка из этой деревни растерзал леопард. Пигмеи
считают леопарда священным животным, возможно за его смелость и жестокость.
Поэтому деревенский колдун, которого призвали, чтобы он осмотрел жертву и
предписал, какие обряды надлежит совершить родителям, утверждал, что ребенка убил
не сам леопард, а вселившийся в него злой дух. Когда мужчины собрались
разделаться со зверем, старый знахарь запретил охоту. Он сказал, что во всем
виноват не леопард, а вселившийся в него дьявол. Поэтому нужно найти этого
дьявола. Это привело пигмеев в ужас: дьявол может таиться повсюду, и каждый пигмей
смотрел на своего соседа со все увеличивающимся подозрением. Пока развивались
эти события, пигмеи не рисковали покидать деревню, и леопард в поисках жертвы
пожаловал к ним сам. Пигмеи напали первыми и буквально начинили его своими
маленькими охотничьими стрелами, но он все же успел броситься на одну из
женщин и исполосовать ее когтями. Ее-то и доставили Пэту в этот день. Пэт промыл
раны, наложил швы. Когда ее унесли, Пэт сказал:
- Она оправится, и в этом будет также доля заслуг знахаря. Я не понял его.
Мне казалось, что во всем виноват, именно знахарь, ведь он запретил охоту на
леопарда, а зверь, отведавший вкус человеческой крови, пока жив, представляет
большую опасность для людей.
- Все это так, - сказал Пэт. - Но знахарь сам понял свою ошибку, и ему
нужно было спасать репутацию. Он сказал женщине, что мое лекарство спасет ее.
Теперь она чувствует себя здоровой.
- А когда она поправится совсем, то все будут считать это заслугой колдуна?
- спросил я. Пэт пожал плечами.
- Это уже несущественно. Важно то, что она пришла ко мне вовремя. Если хотя
бы часть больных попадала ко мне в таком состоянии, что я успевал бы оказать
им помощь, это изменило бы отношение остальных. В данном случае репутация
знахаря не пострадала, ибо он послал ко мне эту женщину, не дожидаясь, пока в
раны попадет инфекция. Они неплохие ребята, эти знахари, и охотно помогают
мне, если это не наносит ущерба их престижу или личной власти.

Важно то, что я не могу работать без их помощи. Туземцы верят им много
больше, чем они когда-либо будут верить мне. Главное, что мне нужно, - это их
сотрудничество, и подобные случаи помогают добиться его. Однажды в деревне
пигмеев мы нашли женщину, жестоко избитую своими соплеменниками: один из них
заявил, что она его сглазила. Ее обвиняли в том, что она ведьма и раскапывает
могилы, чтобы есть покойников.
Патнэм говорил с одним из колдунов, и тот дал поразительное объяснение: -
Женщина ела, в сущности, не мертвецов, а только их дух, - так он уже заявил
обвиняемой, и она охотно с этим согласилась. Опять меня поразило, насколько
легко поддаются туземцы внушению, Через несколько дней после случая с
женщиной, покалеченной леопардом, к Пэту обратился еще один больной, на примере
которого явно видна вся важность добрых отношений со знахарями. Туземец из
племени банту с арабским именем Абдул Азизи ловил рыбу в реке Эпулу,
неподалеку от лагеря Патнэма. Он заснул на берегу и проснулся от резкой боли в ноге
- это крокодил выбрался на берег и впился ему в ногу. Крокодил старался
утащить его в воду, но рыбак уцепился за свисавшее над водой дерево и взывал о
помощи.
Банту с детства знают, что освободиться от крокодила можно только одним
способом - давить пальцами на глаза. Рыбак, бросив ветвь, что есть силы нажал
большими пальцами на глаза чудовища. Крокодил, разжав пасть, отпустил ногу и
сполз в реку, а Абдул Азизи, изнемогая от боли, добрался до нашего лагеря.
Знахарь племени сказал пострадавшему, что "сильное лекарство" доктора
Тоторайда изгонит злой дух крокодила из его тела, и у Пэта не было трудностей с
лечением, которое, безусловно, спасло пострадавшему ногу. Через несколько
дней угроза заражения крови исчезла.
Когда я спросил Пэта, не приглашал ли он знахарей для консультаций, на его
лице появилась усмешка.
- Они не то чтобы боятся моих "сильных лекарств", как они называют наши
методы лечения. Они просто не понимают их. Когда они доверяют им - это хорошо.
Пусть знахари пугают пигмеев, лишь бы не мешали нам делать наше дело и не
восстанавливали пигмеев против нас.
Не знаю, существовало ли когда-либо более эффективное сочетание современной
медицинской науки с практикой первобытной медицины, чем то, которого добился
Пэт. Ему потребовались годы, чтобы завоевать доверие пигмеев. Он добился его,
и это позволило ему лечить людей, которые своими простейшими средствами
вернули его к жизни двадцать лет назад.
Анна Патнэм много рассказывала мне об этом необычном докторе джунглей. Еще
в своей первой поездке в Новую Гвинею он подцепил амебную дизентерию и
страдал от нее многие годы, проведенные в Африке. Кроме того, у него были слабые
легкие, и, когда на грузовом пароходе он отправился с Анной в Африку, его
пришлось снять с судна и положить в больницу. Несмотря на болезни, он
вернулся в свою лесную амбулаторию.
Пэт боролся с трудностями жизни и собственной физической слабостью,
конечно , не ради благодарности туземцев.
- Они не выполняют моих предписаний, и я сомневаюсь, верят ли они вообще,
что я могу их вылечить, - рассказывал мне Пэт. - Они идут ко мне только
тогда, когда их направляют знахари, и выполняют не мои указания, а их.
Единственное, за что они мне благодарны, это за сигареты, которые я им даю. На днях
в амбулаторию пришел молодой парень и сказал, что болен. Я всегда даю им
сигареты, когда они обращаются ко мне за помощью. Не успел я даже пощупать его
пульс, как он протянул руку и сказал: "Теперь дай мне сигарету". Вот все,
чего он в действительности хотел.
Больше мне не пришлось видеть Пэта Патнэма, вскоре он умер от болезней, с
которыми боролся четверть века, но думаю, что я был свидетелем редчайшего

случая успешного сочетания современного и первобытного видов медицины. Пат
Патнэм не был миссионером, он не стремился к перестройке общества, он не был
даже дипломированным врачом, но ему удалось создать странное партнерство
науки и знахарства, которые, может быть, и в самом деле чем-то похожи друг на
друга.
Лечение в джунглях
Как ни далеко от Южной Америки до Африки, но от Африки до островов Океании
и Австралийского архипелага еще дальше. Однако здесь я нашел ответы на многие
вопросы, впервые пришедшие мне на ум в джунглях Верхней Амазонки или в глухих
лесах и иссушенных солнцем саваннах Нигерии и Конго.
Странно, но моя первая встреча со знахарством в Полинезии была встречей с
человеком, который и не претендовал на то, чтобы быть знахарем. Он не был
даже полинезийцем. Он был французом.
Его звали Альберт Ле Буше. Он содержал бар в Папеэте, на островах Общества.
О мосье Буше я узнал от своего друга на островах Фиджи, маленького человека
по имени Джокинамбу, носившего титул доктора. Это была интересная личность.
Он знал, что я интересуюсь знахарями, и посоветовал мне познакомиться с Ле
Буше. Он заверил меня, что это лучший доктор на островах Общества, хотя он
вовсе не врач. Джокинамбу добавил: "В этом человеке есть многое от знахарей,
которыми вы так восхищаетесь. Он - исцелитель". Я познакомился с Джокинамбу в
городе Наиде, на западной оконечности острова Вануа-Леву, где я ожидал
самолета и разговаривал со своими новыми друзьями.
Мне очень хотелось познакомиться с этим французом, получившим столь громкую
известность не только на островах Общества, но и по всей Океании своим
умением лечить все болезни уколами иглы, золотой или серебряной.
- Этот метод лечения пришел из Китая, - сказал мне Джокинамбу. - Ле Буше
может вколоть иглу в ладонь, а вылечить боль в животе или нарыв на ягодице.
Прибыв на Таити, я немедленно отправился на поиски знаменитого "исцелителя".
Это было нетрудно: его знали все. Я нашел Ле Буше в баре. Он сидел в углу,
над его головой тянулись полки, уставленные бутылками. Рядом за тоненькой
перегородкой располагался "кабинет", где Ле Буше проводил свое знаменитое
"лечение". Это был веселый толстый человек, весом около 300 фунтов, больше
похожий на трактирщика, чем на человека, имеющего отношение к медицине. Когда на
острове Фиджи мой друг рассказывал, о его "методах" лечения, то мне невольно
рисовался образ человека, с бритой головы которого на лоб свисает оставленный
спереди пучок волос, увешавшего себя амулетами, чтобы походить на заправского
знахаря. Ничего этого не было. На нем был мешковатый пиджак, брюки из белого
тика и рубашка с открытым воротом - традиционный костюм европейца в тропиках.
Из рассказов Джокинамбу у меня сложилось впечатление, что методы лечения Ле
Буше основываются исключительно на внушении. Они были слишком похожи на
случаи исцеления, что довелось мне встречать в Африке и Южной Америке.
Отправляясь в таверну, хозяин которой был по совместительству лекарем, я был
одновременно и заинтригован, и настроен скептически.
Ле Буше оставил свои дела, чтобы выпить со мной стакан вина. Опершись
спиной на одну из стоек, составлявших основу легкого здания таверны, он поднял
бокал за наше знакомство. Его маленькие глазки смотрели хитро.
- Итак, вы приехали доказать, что великий Буше - мошенник? - добродушно
сказал он. - Давайте выльем до того, как вы начнете. Он подмигнул мне и
кивком головы показал на перегородку, за которой находился его кабинет.
- Приготовьтесь прежде к тому, что вам придется иметь дело с ними. Видите,
они ждут великого Буше.
В ожидании приема большая часть пациентов сидела в баре. За "лечение" он не

брал денег, но его доходы от бара были, очевидно, солидными. Кроме того,
каждый пациент что-нибудь приносил в знак благодарности: корзину фруктов или
овощей или кувшин рыбьего жира. Одна девушка держала на руках поросенка,
который брыкался и визжал, внося свой вклад в общий шум.
Когда мы покончили с вином, Ле Буше встал и жестом пригласил меня следовать
За ним. Он хорошо говорил по-английски. Провожая меня в небольшую комнату,
где он принимал больных, он объяснил мне, что не столько уважение к врачебной
этике, сколько любовь к этим людям заставляет его отказываться от
вознаграждения .
- Все они - мои люди, - сказал он, махнув толстой рукой на толпу
темнокожих, среди которых было много женщин в ярких платьях, введенных в моду
миссионерами. - Я люблю их. Буше живет тем, что помогает жить другим. Хотя слова
его звучали претенциозно, но легкое течение его речи и веселая улыбка,
казалось, придавали им юмористический оттенок. Я решил тогда (и, как оказалось
позднее, был недалек от истины), что Ле Буше не был ни шарлатаном, ни
благотворителем. Он зарабатывал себе на жизнь, применяя на таитянах свои
оригинальные методы лечения и продавая им вино в баре, Такую жизнь он предпочитал
любой другой, и, потакая своим слабостям, он не испытывал злобы или зависти к
другим людям.
Работа не мешала Ле Буше разговаривать со мной. Больную провели в кабинет и
усадили на стул, Ле Буше мягко расспрашивал ее о симптомах болезни. Она
жаловалась на боль в спине. - Возможно, это почки, доктор, - сказал он,
повернувшись ко мне. - А возможно, и что-нибудь еще. Посмотрим. Он взял девушку за
руку и стал слушать пульс. Но проверкой пульса на запястье он не
удовлетворился. Он приложил указательный палец сперва на тыльную сторону руки, затем
на середину предплечья и плечо и, наконец, сзади на шею.
- У нее шесть пульсов, и каждый говорит свое, - сказал он. - Мое лечение
основано на анализе симптомов, выявленных при изучении пульсов. Сначала я
опрашиваю больных и уточняю, что их беспокоит. Затем прощупываю пульс и делаю
заключение.
Он показал на разноцветную схему человеческого тела, висевшую на стене. На
ней стрелками было показано расположение "пульсов", и каждый из них
соответствовал различным узлам нервной системы. Узлы были обозначены номерами, а под
схемой было написано, какому органу тела какой узел соответствует. Прощупав
еще несколько "пульсов", Ле Буше что-то промычал, затем достал из черного
ящика длинную серебряную иглу. Несколько секунд он изучал схему и потом
решительно вонзил иглу с тыльной стороны руки больной. Очевидно, это было не
больно. Лицо девушки, на котором были видны следы страдания, причиняемого
болезнью, прояснилось. Когда он вынул иглу, девушка вдруг улыбнулась.
- Видите, она знает, что ее болезнь излечена, - сказал Ле Буше, в его
голосе звучала гордость. - Я нашел на ее руке пульс, соответствующий источнику
боли в спине. У меня точная наука. Я отметил, что он простерилизовал иглу и
протер спиртом место укола. Во всем остальном это лечение вполне могло бы
быть проведено в джунглях, столь далекими были эти методы от любой научной
теории болезней. Тем не менее, Ле Буше заверил меня, что излечение имеет
стойкий характер.
Когда вошел следующий пациент, я спросил Ле Буше, как он определяет, какую
иглу применять - золотую или серебряную.
- Если нужно только стимулировать работу здорового органа тела, то
применяется золотая игла. Если нужно снять причину нарушения его функций, то я беру
серебряную.
В тот день он принял 86 больных, пока я сидел, листая его учебники и
наблюдая за его работой. Я заметил, что временами он довольно сильно давил на то
место, где прощупывает пульс, и вспомнил о некоторых известных мне случаях,

когда давлением на нервные окончания добивались нужной ответной реакции
организма или умышленно вызывали шок. Это, как известно, служит одним из средств
лечения психических болезней.
Однажды я наблюдал японскую борьбу джиу-джитсу и видел, как один из
участников соревновании добился победы, резко нажав большим пальцем на основание
уха противника. Видимо, есть связь между давлением, которое Ле Буше оказывал
на один из загадочных "пульсов", и последствиями его "лечения". Казалось бы,
что согласно структурной физиологии, которую мне приходилось изучать, нет
никакой связи между местом, куда он вводит иглу, и местом болей пациента.
Однако я сам видел, как укол в палец на ноге мальчика излечил язвы на его голове.
За этим случаем мне удалось проследить в дальнейшем - через две недели, то ли
от иглы, то ли от какой-то психологической причины, от язв следа не осталось.
Иглотерапия, которой пользуется Ле Буше, не его открытие. Ее первым вывез
из Китая доктор медицины Леон Вреньо, а Ле Буше, очевидно, посчитал, что
трактирщик может вводить иглы не хуже дипломированного врача, лишь бы была
обеспечена необходимая стерильность, и внедрил этот метод у себя в Папеэте.
По достоверным сведениям, с 1938 года ему удалось добиться исцеления самых
различных заболеваний. То, что он не брал денег за лечение, несомненно,
увеличивало число его клиентов. Вскоре его имя стало известно на островах
Общества и за их пределами.
Очевидно, такой метод лечения более эффективен в таких местах, как Таити,
где больные верят врачу больше, чем в странах с более цивилизованным и более
скептически настроенным населением.
Опыт таитянского "целителя" нельзя считать в полной мере знахарством. После
наблюдений за работой Ле Буше я установил, в чем состоит это отличие. Ле Буше
физически воздействовал на болезнь и относился к ней именно как к болезни, а
не как к проявлению власти злых духов. Однако прямой физической связи между
самой болезнью и средствами ее лечения не было. Однажды к нему на прием
пришла девушка. Она жаловалась на головные боли. Ле Буше сказал, что причина
этих болей - в заболевании желудка, и для этого могли быть основания. Ле Буше
сделал ей укол в руку, где он якобы обнаружил нужный пульс, и часа через два
боль прошла. Десять дней спустя я случайно встретил эту девушку и спросил ее,
как она себя чувствует. Головные боли у нее не возобновлялись.
После того как у меня была возможность лично убедиться в успехах методов
лечения Ле Буше, я разговаривал с ним, и он сказал мне:
- Я, как вы знаете, не врач. Но и не шарлатан и не колдун. Однако с божьей
помощью мне удалось облегчить страдания многим людям. На первый взгляд
кажется, что провести параллель между практикой этого гениального трактирщика с
Таити и практикой известных мне знахарей в Африке, Южной Америке или
Австралии нельзя. Однако мне показалось, что сходство (и довольно любопытное) здесь
есть. Чтобы быть успешным, лечение Ле Буше требует от пациентов веры в него.
Вера является неотъемлемой частью его "науки" - точно так же, как она
является частью магии знахарей.
Океания - это тесный мирок правительственных чиновников, пришельцев со
всего света, торговцев, искателей жемчуга и "островитян". Сплетни и слухи
составляют существенный элемент местной жизни, и в этой атмосфере добродушной
соседской болтовни расстояния между такими далекими друг от друга местами,
как острова Общества, Филиппины и Ява, кажутся не такими уж большими.
Вскоре я снова встретил доктора Джокинамбу и рассказал ему о своих
наблюдениях за исцелителем.
- А вы чему-нибудь научились у него? - спросил он. Я отрицательно покачал
головой. - Ничему, что имело бы отношение к науке. Но он пробудил мое
любопытство . Я хочу разобраться и понять, что За всем этим кроется. Джокинамбу
снисходительно улыбнулся.

- Даже если это только пробудило ваше любопытство, значит вы уже чему-то
научились. - Он помолчал, а потом добавил: - Но если вы действительно хотите
удовлетворить свое любопытство, вам нужно побывать у лучших дукунов Явы и
особенно Бали. Ваш приятель Ле Буше имеет дело с разумом, а они - с духами. Я
вспомнил эти слова при следующих обстоятельствах. Дело было в Маниле. В баре
аэропорта, где я ждал самолета на Яву, за одним из столиков сидел в
одиночестве молодой человек. Поскольку бар был переполнен, я подошел к нему и
попросил разрешения сесть за его столик. Он кивнул, не обращая на меня внимания.
Сначала я подумал, что он просто плохо воспитан, но потом заметил, что он
сильно расстроен, - он угрюмо смотрел в свой стакан, будто пытаясь прочесть в
янтарном виски свою судьбу.
- У вас неприятности? - спросил я, подсаживаясь. - Не могу ли я быть вам
полезным?
Он поднял на меня глаза, так, как будто только теперь заметил мое
присутствие .
Мне показалось, что он голландец, и потом выяснилось, что это действительно
так. Одет он был в обычный для тропиков костюм из белого тика. У него были
светлые тонкие волосы и пронзительно светлые, голубые, как лед, глаза. Кожа
была серовато-коричневого оттенка, который часто встречается у блондинов,
долго живущих в тропиках.
- Думаю, что нет, - наконец сказал он, принимаясь за виски. - Если это
неприятности с паспортом, то я, наверное, смогу помочь, - сказал я. Это могло
показаться навязчивым, но сосед меня откровенно заинтересовал. - Я здесь
бывал не раз и знаю все и всех. - Молодой человек покачал головой.
- Жара, - уныло сказал он. - Она сводит меня с ума. Было и впрямь жарко. Но
едва ли жара могла быть причиной его болезненной сосредоточенности. Он, как
видно, давно жил в тропиках и должен был бы привыкнуть к жаре.
Я представился и сказал, что я врач и путешествую по свету с целью совать
свой нос в чужие дела. Он слегка улыбнулся, и вдруг глаза его оживились.
- Врач! - сказал он. - Тогда, может быть, вы сумеете мне помочь. Я сразу же
отверг мысль о моей способности к лечению внутренних болезней: "Я специалист,
но только в узкой области - болезни зубов и полости рта". После таких моих
слов он покачал головой, и уныние снова овладело им.
- Нет, вы тут, вероятно, бессильны. Меня сглазили. Это гуна-гуна. Для
такого на вид уравновешенного европейца, как он, это было необычное заявление. Я
попросил его рассказать, в чем дело, и он поведал мне странную историю.
Сейчас он собрался было совсем вернуться домой в Голландию. Он работал
клерком или помощником управляющего в гостиницах Явы. Более шести лет служил
он в Джокии в одной из гостиниц и возненавидел ее, как он объяснил мне, из-за
наваждения, от которого не мог избавиться.
Это наваждение воплощалось в одном человеке - девушке по имени Садья. Она
была яванкой и принадлежала к верхушке туземного общества, хотя и жевала
бетель, от чего имела черные зубы, но была очень хороша собой. Он в нее
влюбился. А для белого человека с положением это было катастрофой. Разумеется, он
не мог приводить ее к себе в гостиницу, а ходил к ней домой. Там он
познакомился с ее дядей - дукуном.
Дукун - это яванский знахарь. Он "подчиняет" свою жертву с помощью чар,
называемых гуна-гуна. Заклинаниями способен он усилить половое влечение,
исцелить больного, выправить походку хромого или убить врага. Чтобы наслать злых
духов, дукун стремится заполучить нечто бывшее частью тела человека - клочок
волос или обрезок ногтей жертвы.
Однажды мой молодой голландский друг, который уже наслышался о приемах
дукунов , выходя из парикмахерской после стрижки, увидел, как дядюшка Садьи
пулей влетел туда и схватил с пола обрезки волос. Мой друг, немного обеспокоен-

ный этим, вернулся и спросил у парикмахера, чьи волосы взял старик. - Ваши, -
отвечал парикмахер, - будьте осторожны с ним, это дукун. Через день или два в
гостиницу пришла Садья и сказала, что ждет ребенка. Молодой человек ответил,
что жениться на ней он не может. По обычаям Явы в подобных случаях ребенок
остается в семье женщины.
Позднее девушка пришла вместе с дядей в гостиницу, и мой друг был вынужден
выставить их во избежание сплетен. Дядя пригрозил ему кулаком, посулив
всяческие напасти.
Прошло несколько дней, но ничего не случилось. И вдруг однажды он увидел,
что девушка и ее дядя опять пришли в гостиницу. Он снова набросился на
старика. Однако на сей раз он обознался - то был какой-то видный голландский
чиновник с дочерью.
Поскольку молодой человек не смог разумно объяснить причины своего
поступка , ему предложили оставить работу в гостинице, что он немедленно и сделал.
Теперь он собрался уехать домой в Голландию.
- Самое странное во всем этом деле то, - сказал он мне, - что всякий раз,
когда я вижу мужчину с девушкой, мне кажется, что это Садья и ее дядюшка. Я
попросил его посмотреть на публику, сидящую в баре, и сказать, не видит ли он
и здесь кого-нибудь похожего на них.
Он покачал головой, а потом вдруг показал на американского офицера и
молодую женщину, сидевших за столиком.
- Посмотрите, - воскликнул он, - вот эта пара, разве они не похожи на
яванцев?
Я мог бы считать этот случай галлюцинацией, которая является одной из
распространенных форм психических заболеваний. В нем не было бы ничего
странного, если бы не полная разумность поведения этого человека во всем остальном.
Позднее, когда мне пришлось побывать в Джокии, я, чтобы проверить реакцию
местных жителей, рассказал им историю молодого голландца. Никто из слышавших ее
не думал, что он психически болен. Все считали, что он набросился на
посетителя только потому, что у него сдали нервы. Однако некоторые другие случаи, с
которыми я потом встретился на Яве, заставили меня взглянуть на эту историю в
другом свете.
Я шел по базару в Джакарте и слушал рассказ молодого образованного
индонезийского чиновника, приставленного ко мне в качестве гада и переводчика. Он
рассказывал мне о дукунах.
- Они располагают многими лекарствами, добываемыми из трав и древесной
коры, - говорил он. - Об их целебных свойствах говорится очень много, но чаще
всего никаких полезных свойств у них нет.
Дукуны очень верят в свои средства лечения. Они доказали их эффективность
на лечении расстройств желудка, укусов насекомых и зараженных ран. Однако они
не придают большого значения химическим свойствам этих лекарств, а полагаются
главным образом на их сверхъестественную силу.
Мы подошли к прилавку, где сгорбленная старушка продавала такие травы и
лекарства . По большей части их продают вместе со стеклянными бусинками, которые
- в сочетании с лекарством - "способны" излечить сыпь на коже, найти
украденные вещи и восстановить половую активность. Среди амулетов были хвосты
красных ящериц, помогающие от проказы, маленькие белые цветочки против
бессонницы, половые органы крокодила, которые, по мнению дукунов, омолаживают
старцев , особенно если их повесить над брачной постелью старика, женившегося на
молодой девушке.
Мой гид спросил старуху, может ли она направить нас к дукуну. Переговорив с
ней, он сказал мне по-английски:
- Она продает яды, полученные из ядовитых рыб и пресмыкающихся. Иногда от
них умирают, и туземцы приписывают это гуна-гуна, чарам колдунов. Я вспомнил,

что мой голландский друг говорил о гуна-гуна и об их силе, и спросил гида,
как он объясняет их воздействие.
- Если хотите, вы можете сами побывать у дукуна, - ответил он. Он рассказал
мне, что с тех пор, как в Индонезии получили широкое распространение
смешанные браки, появилось множество метисов, которых сторонятся в равной мере, как
белые, так и туземцы, и которые отстранены от нормальной жизни деревни.
Говорили, что именно они нанимают дукунов, чтобы те применяли гуна-гуна, и никто
не может сказать, сколько злых дел и даже убийств, совершенных этими
"черными" знахарями, вызваны физическими средствами, такими, как яд и лекарства, а
сколько - психическими.
- Правительство, - сказал он, - прилагало серьезные усилия, чтобы покончить
с дукунами, однако они процветают, распространяя свое зловещее влияние на
индонезийцев .
- Как же вы устроите мне встречу с одним из дукунов, если это незаконно? -
спросил я.
Он кивнул на старуху, которая копалась в своих пузырьках и травках,
очевидно стараясь найти какую-нибудь безделушку, которая показалась бы нам
достаточно занятной, чтобы ее купить.
- Она вам найдет дукуна, - сказал он. - Я не смог бы помешать этому, если
бы даже захотел. Усилия правительства идут главным образом по линии
просвещения. Именно этим путем мы надеемся покончить с дукунами. Но там, где
действует сила внушения, источник зла недосягаем. Дело в том, что снадобья дукунов
служат главным образом для ослабления моральных, а не физических сил жертвы,
они делают ее более восприимчивой к внушению.
Это, несмотря на различие методов, удивительно походило на результаты
"промывания мозгов", проводимого жрецами вуду - африканскими коллегами дукунов. И
невольно удивился широкому распространению в разных частях света сходных
средств и методов психологической войны.
Я начал понимать природу болезни, поразившей клерка гостиницы. Он,
очевидно, пал жертвой собственного воображения, хотя тот факт, что он бывал в доме
у девушки, давал возможность подозревать, что какое-то снадобье, подмешанное
ему в еду или питье, способствовало повышению его чувствительности. То
обстоятельство, что старик и его племянница чудились ему столь явственно, а
расстроенное воображение побуждало его бросаться на людей, показывает, что
сила, руководившая им, была чем-то большим, чем простое внушение.
Это сочетание физического и психического оружия в руках индонезийского
знахаря чрезвычайно затрудняет проникновение в тайны его практики. Власть дукуна
над туземцами огромна. Мой гид рассказал мне историю "бамбукового восстания"
в деревне Паракан где старый дукун, претендовавший на титул самого
могущественного из всех дукунов, убедил жителей в том, что он способен сделать мазь,
которая, если нанести ее на кончик бамбукового копья, сделает обладателя
копья неуязвимым для голландских пуль. Случилось это после пятилетней японской
оккупации, во время которой у местного населения было отобрано все оружие. И
вот - словно богом ниспосланная возможность дать отпор голландцам. Из
окрестных деревень в Паракан на повозках, велосипедах или пешком собрались тысячи
жителей, принесших с собой заостренные бамбуковые палки. Они напали на
голландских солдат в их укрепленных лагерях и были уничтожены голландскими
пулеметами и танками.
Те немногие, которым удалось спастись, обвинили дукуна в сговоре с
голландцами, но не сместили его с поста, который он занимал в общине, главным
образом потому, что все еще боялись его могущества. Когда он, в конце концов,
предстал перед голландским судом, невозможно было найти свидетелей, которые
выступили бы против него. Это, может быть, ярче всего показывает силу местных
верований.

В припадке откровенности мой гид признался, что ему самому дукун
посоветовал жениться на одной девушке. Я спросил, сообщал ли он кому следует об этом
дукуне.
Он покачал головой и усмехнулся. "Нет, - сказал он. - Я предпочел на ней
жениться, теперь она моя супруга". Через несколько дней я получил возможность
встретиться с тем самым дукуном, который давал советы молодому чиновнику.
Любовь и страх
В джокии, в магазине антикварных вещей, куда я куда я пошел со своим гидом,
я купил несколько саронг, которые собирался взять с собой для подарков. Меня
обслуживала очень хорошенькая девушка-полукровка.
Небольшая, изящной формы головка, чистая кожа, слегка раскосые темные
глаза, типичные для евразийки. Она рассказала мне, что учила английский, но с
недавних пор ее репетитор, молодой канадец, стал вести себя так странно, что
она побоялась продолжать свои уроки. Ее звали Нусона.
Когда я вернулся в гостиницу, следом за мной в вестибюль вошел какой-то
молодой человек.
- Простите, - сказал он, касаясь моей руки. - Не вы ли сейчас что-то купили
у Нусоны в антикварной лавке?
Я с удивлением признался, что это так. - Извините За назойливость, но я
хотел бы попросить у вас совета. Скоро я понял, что он-то и был тем учителем
английского языка, чьи отношения с Нусоной показались ей странными. Он
сказал, что влюбился в эту девушку, но она отвергла его предложение, и теперь он
не знает, что делать. Мой гид, слышавший этот рассказ, потянул меня за рукав.
- Я проведу вас к той самой женщине-дукунье, которая давала мне советы. В
этом нет ничего дурного, а неизвестный молодой человек может дать удобный
повод для ее посещения, если вы еще имеете такое желание.
Я был очень удивлен таким странным предложением, но, как уже говорил, я
стал привыкать к непривычному. Я повернулся к молодому человеку и спросил
его, не хочет ли он проконсультироваться у знахарей. У него загорелись глаза.
- Я и не подумал об этом! - воскликнул он. - Превосходная идея! А вы
пойдете со мной?
Я согласился, немного стыдясь самого себя. Мне казалось, что в своих
поисках секретов силы знахарства я преступаю пределы допустимого тем, что
направляю влюбленного юношу в объятия "доктора черного искусства". К тому же втайне
я был немного обеспокоен. Я знал о странных результатах, к которым иногда
приводили безрассудные попытки белых людей проникнуть в тайны туземного
колдовства и меня не оставляло смутное чувство тревоги, что я могу быть замешан
в чем-то таком, что не только не было моим делом, но чего я не смогу понять и
держать под контролем.
Как бы там ни было, предложение уже было сделано. Под проливным дождем мы
отправились в населенный только туземцами район Джакарты. Через четверть часа
изнурительной ходьбы по узкой и грязной дороге мы пришли на улочку, где, как
мне сказал гид, жила дукунья. За нами следовала толпа ребятишек, которые
бесстыдно попрошайничали, и под лай собак, эта необычная процессия,
возглавляемая двумя белыми мужчинами, двинулась дальше. Было совершенно ясно, что если
у Нусоны есть друзья по соседству, она будет прекрасно информирована о нашем
походе.
Мы свернули на узкую тропинку, по обеим сторонам которой высились кучи
отбросов , и наконец подошли к крытой пальмовыми листьями хижине с верандой. В
дверях хижины показалась старая женщина. Жестом она пригласила нас войти.
Казалось, что такие визиты были ей не в диковинку. Ее звали Гемплаканапос, она
балы хорошо известна европейцам и американцам, посещающим Джакарту. У нее бы-

ли тонкие черты лица, черные, глубоко посаженные глаза, и хотя лицо ее
казалось усталым и измученным, говорила она приветливым, мягким голосом. Я не
понимал ее слов, переводил мой друг канадец. Мы прошли в гостиную - маленькую
комнатку с низким потолком. Окон в ней не было, слабый свет проникал через
сделанную из связок пальмовых листьев стену, создавая в комнате жутковатую
атмосферу. Канадец объяснил цель нашего визита, женщина задала ему несколько
вопросов. Потом она попросила гульден и отдала его мальчику, который вошел в
комнату на ее зов. Он убежал и через несколько минут вернулся; он принес
банановый лист, немного жасмина, цветы франгипани - два больших белых цветка с
двумя бутонами и два красных цветка, известных под названием мелати, тоже с
двумя бутонами. Она очень тщательно все это осмотрела и отложила в сторону.
Оставив нас, она пошла в другую комнату - удивительно стройная для своих лет.
Через некоторое время мой компаньон начал нервничать, да и мне было не по
себе. Из комнаты, куда ушла колдунья, казалось, шел запах, похожий на запах
формальдегида.
Примерно через полчаса колдунья вошла в гостиную. Она шла очень медленно.
Когда она отодвинула полотняную занавеску, разделявшую комнаты, оттуда пошел
пар. Запах был тяжелым - смесь запаха целебных трав и ладана.
Она подошла к стулу, по-прежнему прямая, и медленно села. Казалось, глаза
ее ничего не видят. Она что-то забормотала. Ее голос становился все громче и
поднялся до резкого крика. Я вдруг почувствовал, что чад, шедший из комнаты,
стал действовать на меня. Это было ощущение легкого опьянения, голова немного
кружилась, и слегка поташнивало. Лицо старухи оставалось спокойным и
неподвижным, рот был приоткрыт в гримасе, похожей на улыбку.
У меня мелькнула смутная мысль: а не содержит ли ладан наркотики,
ослабляющие волю человека и его способность сопротивляться внушению? Я встряхнулся и
попытался выпрямиться на стуле. Я взглянул на молодого канадца: он сидел,
неподвижно уставившись на старуху. "Это же явное жульничество, - подумал я, -
Старуха - мошенница!" Тем не менее, я ничего не сказал. Старуха взяла два
белых бутона и один из красных цветков, свернула их, зашила в кусок материи и
вручила моему другу. Позже я узнал, что она велела ему носить эти цветы все
время, за исключением тех случаев, когда он будет находиться в обществе
другой женщины, а не Нусоны. Остальные цветы она завернула в газетную бумагу и
тоже отдала молодому человеку. Этот пакет он должен был бросить у дверей дома
Нусоны так, чтобы она наступила на него, когда будет выходить. Потом старая
дукунья Гемплаканапос сказала канадцу нечто поразительное по своей простоте.
- Девушка узнает, что ты приходил ко мне. Она увидит цветы и встревожится.
От страха она придет ко мне. Я скажу ей, чтобы она вернула твою любовь или у
нее будет злая гуна-гуна.
Говорила она по-явански, все это мне перевели позднее. Самым удивительным в
речи старухи была железная логика. Все предоставлялось на волю воображения
Нусоны. Как и во многих других разновидностях "колдовства", все достигалось
силой внушения.
Ее последнее предостережение относилось к клиенту. Он не должен был ходить
к Нусоне до тех пор, пока чары не подействуют на нее. Возвращаясь по грязной
улице, я чувствовал, что из дверей каждой хижины на нас смотрят. В гостинице
мой гид - молодой чиновник - выслушал историю визита канадца к дукунье. Он
грустно покачал головой,
- Не знаю, что вам посоветовать, - сказал он. - В свое время я просто
спросил старуху из любопытства, и она дала мне совет. Я все равно женился бы,
кроме того, тут не были замешаны никакие расовые предрассудки. А в вашем
случае эта старуха уже предприняла какие-то действия. Может быть, ей уже не
удастся остановить хода событий.
- Что значит не удастся остановить ход событий? Вы и в самом деле верите в

такие вещи?
- Вопрос не в том, во что я верю, - сказал молодой чиновник. - Вы пустили
машину в ход, и теперь это касается веры других людей. Мне, может быть, не
следовало бы советовать этому молодому человеку идти к дукуну, но я знал, что
вы, доктор Райт, хотели поговорить с одним из них, и я подумал, что это будет
удобным случаем. Понимаете, местные жители узнают, что он ходил к дукунье, и
девушка об этом узнает тоже. Если он положит цветы у ее порога, от страха к
ней никто не будет ходить. Они боятся иметь дело с чарами колдунов. Если он
выполнит все предписания, а жениться на ней ему не удастся, эта семья будет
социально погублена. Девушка станет парией, или ее родичам придется нанять
дукуна, чтобы отомстить канадцу. Так что сейчас может начаться цепная
реакция , которую ничто уже не остановит.
Вскоре мне нужно было выехать на Бали, поэтому я не успел узнать, что решил
мой канадский друг и будет ли он продолжать свои странные ухаживания.
Позднее, вернувшись в Джакарту, я встретил своего гида и спросил, чем же все-таки
кончилась эта любопытная история.
Канадец не понес цветы к дверям дома, где жила девушка, но она узнала о его
визите и сама пошла к старухе. Об этом стало известно. Вдруг молодой канадец
серьезно Заболел. Ему становилось все хуже и хуже, и он вернулся в Джакарту.
Врач не мог найти причины его болезни.
Стало известно, что у этой девушки, Нусоны, уже был муж. Он вернулся в Джо-
кию из Джакарты, пока молодой канадец безуспешно добивался благосклонности
Нусоны, и сам консультировался у дукуна. Я так и не смог выяснить, то ли
мадам Гемплаканапос в собственных интересах натравливала их друг на друга, то
ли хотела проучить канадца.
Но независимо от ее мотивов болезнь моего молодого канадского друга резко
прогрессировала, и было непонятно, что надо сделать для того, чтобы он
поправился ; в конце концов, мой гид, который проявлял личный интерес к этому
случаю, посадил его на пароход, идущий в Сингапур.
- Эта дукунья знает свое дело, - загадочно сказал он, хотя я и не понимал,
что-то было за дело и для кого она его делает. - Нашему другу повезло, что
ему удалось скрыться.
Я был волен понимать эту историю как угодно, и я усмотрел параллель между
случаями с канадским юношей и тем голландцем, у которого были галлюцинации,
когда он всюду видел свою милую и ее дядю. Мне показалось, что гуна-гуна не
остается безразличной к жизни белых людей, нарушающих ее таинственные законы,
и там, где нет примитивной веры, остается место для болезней.
У жителей Явы и Бали различные религии: яванцы - мусульмане, жители острова
Бали - индуисты. На Балн верят, что тело обладает магическими зарядами, как
аккумуляторная батарея. Эти заряды называют "сакти". Здоровье и болезнь,
половая сила или слабость, даже счастье или несчастье человека - все
определяется ими. Природа оделяет этой магической энергией каждого, но только тот,
кто живет по законам природы, получает достаточно от ее щедрот, чтобы стать
счастливым и здоровым. Поскольку эта магическая сила идет от природы, то
отсюда следует, что ею обладает все, что символизирует природу, - деревья,
цветы и даже скалы и пещеры, - все это обладает силой, способной оказывать добро
или зло.
Жрецы или знахари утверждали себя в роли людей, способных управлять этими
силами и контролировать их. Каждый, кто захочет принести вред своему врагу,
прибегает к знахарю, который вершит свои дела или в храме, совершая
впечатляющую службу, или в более укромных местах, приготовляя магические снадобья,
сжигая ладан и входя в транс.
Здесь, на Бали, со мной произошел самый странный случай в моей жизни. Я до
сих пор не нашел ему объяснения даже для себя.

Я встретился с местным вождем по имени Тьякорда Агунг, или Джокорда, - как
я называл его, единственным сыном раджи Убуда. Это был очень умный, одаренный
человек, окончивший один из голландских университетов. Он жил в центре
острова и делал все возможное, чтобы сохранить культуру, произведения искусства и
традиции старого Бали. Он познакомил меня со своим дядей Ида Багус Геде Агун-
гом, старым человеком, обладавшим разнообразными талантами. Он играл на
скрипке и флейте, был архитектором и блестящим скульптором, жрецом и
исцелителем.
Старый жрец сказал мне, что на Бали существуют два типа магии: пенигвас -
левая магия и пененгенс - правая магия. Первая отождествляется со злом и
смертью, вторая - с исцелением. Старый Агунг имел ученую степень по химии и
получил медицинское образование в Голландии, однако он верил в амулеты и
чары. Его классификация магий отражала наиболее распространенные и признанные
отличия "черных", или злых, от "белых", или добрых, сил. Чтобы проверить,
насколько сбываются пророчества Агунга, я решил задать ему два вопроса. Мой
друг Джокорда перевел своему дяде мою просьбу. Старик слегка поклонился и
повел нас в небольшой храм, стоявший среди группы тростниковых домов. В центре
единственного помещения этого храма было сделано возвышение, вокруг которого
стояли деревянные статуи балийских и индуистских богов, включая Шиву и Вишну.
Я задал ему свои вопросы: случилось ли что-нибудь важное у меня дома за
время моего отсутствия и случится ли что-нибудь серьезное со мной в будущем
году?
Старик некоторое время пристально смотрел на меня, потом склонился над
сосудом, в котором горел ладан. Прижав пальцем ноздрю, он сделал глубокий вдох,
и немного задержал его. Затем перенес палец на другую ноздрю и сделал выдох.
Казалось, что пары ладана циркулируют через его мозг. Он повторил эту
процедуру несколько раз, дыхание стало прерывистым, тело напряглось, а глаза,
казалось , закатились под лоб.
Через какое-то время взгляд его снова стал нормальным, и он еще раз
пристально посмотрел на меня и начал говорить по-балийски. Джокорда переводил
его слова.
- На ваш первый вопрос он отвечает так: "Вы живете в большом городе
недалеко от большой воды. Вы не женаты, у вас есть два брата и две сестры. С ними
все хорошо. У одного из ваших братьев есть дочь, и, пока вас не было, она
вышла замуж. Вы найдете одну большую перемену, когда вернетесь: у вас не будет
своего дома".
Джокорда опять поговорил со жрецом и перевел: - Что касается вашего второго
вопроса, то мой дядя говорит, что в будущем году вы будете на краю смерти, но
останетесь живы. У вас будут неприятности с глазами, и вам нужно беречь их,
Вот и все, что он может сказать вам. Я спросил Джокорду о плате, и он
ответил, что я могу оставить что-нибудь в дар храму.
Я записал ответы жреца и, когда мы покинули храм, стал думать над ними. У
меня действительно, как он и сказал, есть два брата и две сестры. Но на Яве и
Бали я никому не рассказывал о своей семье. Жрец не знал, какие вопросы я
собираюсь ему задать, тем не менее, он все же мог как-то узнать кое-что обо мне
заранее.
Сообщение о замужестве моей племянницы было новостью для меня. Вернувшись в
гостиницу, я заказал телефонный разговор с моим братом, доктором Луи Райтом в
Филадельфии, где я жил и которую можно считать "большим городом у большой
воды".
Телефонный разговор оставил странное чувство, словно я стал свидетелем
нового и необычного вида знания. Все в моей семье были живы и здоровы, но моя
племянница совсем недавно вышла замуж за офицера. Правдой было и то, что у
меня не было дома. Перед отъездом из Филадельфии я собирался переехать в но-

вый многоквартирный дом и отказался от старой квартиры. Но дом еще не был
закончен, и вещи мои все еще лежали на складе.
Это и послужило причиной тревоги по поводу второй части его предсказания.
Угроза смерти показалась мне скорее драматичней, чем страшной, но что
касается глаз, это меня серьезно беспокоило. Я спросил Джокорду, как старый жрец
пришел к своим заключениям. Часть из них могла быть просто удачной догадкой,
но некоторые, если в их основе лежали какие-либо факты, могли оказаться
пророчеством.
Он ответил, что жрецы Бали верят в силы ясновидения и предсказания. Они
основывают их на "сакти", представляющих собой некую силу или шестое чувство,
развивающееся из "зарядов" в душе или разуме человека. "Сакти" есть у многих
людей, но только жрецы знают, что с ним делать. Это нечто похожее на "карма"
у индуистов или просто на счастливую судьбу, которая существует для каждого,
но сбудется ли она - это зависит только от самого человека. В некоторых
отношениях это похоже на "везение", в которое верят многие цивилизованные люди
Запада. Когда человек обладает "сильным сакти", ему все время везет, а если у
него "сакти слабое", то у него скверная судьба, с ним могут случаться всякие
несчастья и болезни. Судя по словам Джокорды, старый жрец имел доступ к
источнику моего "сакти" и с помощью ясновидения прочитал в нем то, что со мной
могло случиться.
Когда я с острова Бали вернулся в Филадельфию, моей первой задачей было
перевезти мебель и вещи в новую квартиру. Это мне напомнило о предсказании
старого жреца.
Однажды вечером в субботу - почти через год после встречи со жрецом - я был
в гостях у своих старых друзей. Накануне я очень много работал и чувствовал
смертельную усталость. Вечер у моих друзей затянулся почти до утра, и когда я
на другой день проснулся в своей квартире, то мог разглядеть лишь неясные
очертания окружающих меня предметов. Я вызвал окулиста. Он сделал мне уколы,
и к вечеру зрение стало восстанавливаться. Врач, лечивший меня, сказал, что
временная слепота была результатом переутомления и возбуждения. С тех пор я
слежу за своими глазами, и неприятностей больше не было.
Позднее в том же году я опять отправился на Тихий океан. Самолет шел на
Гавайи. Мы пересекли океан и уже приближались к международному аэродрому
севернее Гонолулу, как вдруг наш самолет, вместо того чтобы идти на посадку, стал
набирать высоту. Экипаж собрался в кабине, где было проведено нечто вроде
спешного совещания, которое встревожило многих пассажиров.
Самолет кружил над аэродромом минут сорок пять и, наконец, командир корабля
объяснил нам причину задержки. Левое шасси заело, и его пришлось выпускать
вручную. Приборы показали, что оно не встало на замок, но командир решил
садиться . Мы пристегнулись, и самолет пошел на посадку. Вот мы пронеслись мимо
пожарных автомашин, аварийной команды и остановились.
Пусть каждый догадывается, был ли этот случай тем столкновением со смертью,
которое предсказал мне старик. Поскольку меня это касается больше всего, то я
рад, что он не предсказал чего-нибудь похуже.
Тем не менее, знакомство с дукуном на Яве и жрецом на Бали - оба они
представляли более высокий класс знахарей, чем их коллеги в Западной Африке и на
Амазонке, - подействовало на мое воображение. Может быть, самое обоснованное
объяснение тому, свидетелем чего был я, дал доктор Джефри Горер, английский
антрополог, который проводил свои наблюдения в Западной Африке и Индонезии.
Доктор Горер жил некоторое время на Бали перед второй мировой войной, и его
интересовала проблема так называемого "сакти".
В Западной Африке доктор Горер наблюдал различные обряды и методы лечения,
близкие тем, которые я видел в Дагомее и Габоне. Он признался, что его
научная ортодоксальность была сильно поколеблена тем, что он видел. Но на Бали он

мог, наблюдать дальнейшее развитие этих методов умными и знающими жрецами. Он
сравнивает "сакти" с музыкальными способностями. Все люди, даже те, у которых
на первый взгляд отсутствует слух, обладают скрытыми музыкальными
способностями . Эти способности распределены неравномерно, их можно развить и усилить,
однако иногда появляются на свет гении с врожденным знанием музыки.
То, что жители Бали называют "сакти", доктор Горер считал "духовной", или
"мистической", энергией. Он сам называет свою теорию "иррациональной" и
основывает свои доводы исключительно на своих личных наблюдениях. Особенное
внимание он обращает на те указания, которые жрецы дают своим последователям и
посвященным, объясняя, как может быть развита способность сверхчувственного
предвидения и предсказания.
Среди этих указаний неизменно одно: послушник должен верить, что "желаемое"
- значит "возможное". Это специфическая особенность; доктор Горер верит, что
она обязательна для всех, кто имеет дело с "волшебными силами", включая,
разумеется, самих знахарей. Доктор Горер говорит:
"Наиболее общими проявлениями (душевной или мистической энергии) являются
предсказание и телепатия, способность читать мысли или видеть предметы на
расстоянии как в пространстве, так и во времени... Достигшие мастерства,
очевидно, могут также оказывать влияние на предметы на расстоянии без каких-либо
ощутимых средств... Они могут передавать свою силу другим при прямом
контакте, укреплять и исцелять их".
Признавая, что эта "сила" в настоящее время в Западной Европе и Америке
культивируется меньше, чем где-либо еще в мире, доктор Горер добавляет: "Я
отказываюсь верить, что большая часть мира не только сегодня, но и в течение
всей летописной истории занималась бы такими ритуалами и такими методами
лечения, если бы они не давали абсолютно никакого результата".
"Танец самоубийства"
Продолжая путешествие по Зондским островам, протянувшимся от Юго-Восточной
Азии до Новой Гвинеи и Австралии, я получил прекрасную возможность
ознакомиться с самыми глубинами деятельности дукунов.
В Сурабае, в северо-восточной части Явы, я познакомился с голландцем,
жителем этого города мистером Каалсом, который заинтересовался моими
исследованиями туземной медицины.
- Самая большая наша проблема состоит в том, чтобы найти "общую почву для
старых обычаев и нового образа жизни, - сказал он. - Очень трудно заставить
местное население поверить в современную медицину. Они по-прежнему верят ду-
кунам даже тогда, когда умирают от их лечения.
Он рассказал о мастере с его завода в Сурабае, сын которого заболел брюшным
тифом. Каалс навестил его, чтобы выяснить, что можно сделать для мальчика, и
увидел, что отец, склонившись над больным, лежащим в кровати, пытается силой
накормить его рисом.
Дукун сказал, что рис содержит дух жизни. Поэтому, если накормить больного
рисом, он будет жить. Пищеварительный тракт у мальчика был, конечно, Забит.
Мистер Каалс предупредил отца, что его сын умрет, если его будут кормить,
прежде чем врач назначит лечение. Потом он пошел за врачом. Когда он
вернулся, у кровати мальчика сидел дукун; скоро ему на помощь пришел еще один.
- Они обмазали все его тело какой-то дрянью, - сказал он. - Это было
страшное зрелище - умирающий от жара ребенок и дукуны со своей медициной. Я
оттолкнул их, взял мальчика и отнес его в больницу. Мне пришлось поставить
сторожа, чтобы не пускать в палату дукунов и родственников больного. Но на
следующий день в больницу пришла целая толпа родственников, и они забрали
мальчика . Охрана больницы не смогла их задержать.

- Что же случилось потом? - спросил я. Мистер Каалс пожал плечами: - Они
взяли его домой. На другой день отец, придя на завод, сказал мне, что силком
впихнул в сына две чашки риса. Я сказал ему, что он идиот - мальчик умрет.
- И что же, он умер? - спросил я. Мистер Каалс кивнул головой. - Он умер, и
они обвинили в этом меня. Они считают, что я убил его магией белого человека.
Я подумал о Пэте Патнэме - "докторе Тоторайде" и о той пропасти между ходом
мысли белого человека и туземных лекарей, через которую он пытался перекинуть
мост. Некоторые из наблюдавшихся мною "методов" лечения знахарей с точки
зрения медицины были чудовищны. Но некоторые из них действовали успешно. Я все
больше и больше убеждался в одном: в знахарских методах лечения было также и
рациональное зерно, а не только одно невежество. Как заметил доктор Горер, не
может быть, чтобы многие из этих методов пережили века, если бы они не давали
результатов. Смерть мальчика от принудительного питания могла быть
медицинской ошибкой, но в таком методе лечения, возможно, нашли отражение древние
знания, искаженные в процессе передачи их через многие поколения, извращенные
современными условиями жизни, но, тем не менее, сохранившие свою ценность в
ряде случаев.
В этих методах, имеющих многовековую историю, сохранился нетронутым один
обязательный элемент - вера. Вера была у индейцев и охотников за головами из
племен дживаро и камайюра в джунглях верхней Амазонки. Вера была основой
удивительного влияния Лусунгу и жрецов Дагомеи. Она, казалось, была везде первым
и необходимым условием для деятельности знахарей.
Старый жрец с острова Вали, Ида Багус Геде Агунг, рассказывал мне, что
после окончания своего медицинского образования в Голландии он подружился с
двумя белыми врачами на Бали, и они дали ему небольшой запас лекарства, в том
числе йод и атабрин. Он применял их для лечения зараженных ран и малярии, но
их эффективность была невелика, поскольку он сам в них не верил. Когда он
сопровождал лечение определенными ритуалами и заклинаниями и входил в транс,
результаты становились намного эффективнее.
Хотя все сказанное им не поддается проверке, сам я убежден, что старик
верил в то, что говорил. Я спросил его, например, как он лечит лихорадку, и он
ответил:
- Это зависит от многих вещей: возраста, пола, особенностей характера
больного. Я проверяю температуру, исследую выражение лица, и больным разного пола
и разного возраста я назначаю различные лекарства, сверившись с Лонтаром4.
Старый Агунг сказал мне, что при катарах самое эффективное лекарство - это
горячие угли, смешанные с нарезанным луком, анисовым, маслом, солью, листьями
и корой дерева дадап. При малярии он применяет атабрин, который ему дали
голландские врачи, но только после того, как натрет таблетки корой дерева дадап.
Сыпь на коже он лечит лимонным соком, корой мускатного ореха и дерева дадап,
смешанных с салициловым спиртом. От зубной боли дает он мазь из липового
масла, двух-трех корешков местных растений и кожицы огурца.
- Если больной запускает лечение, мне приходится удалять зуб, - признался
он. - Я делаю это с помощью отвертки и клещей.
При головной боли помогает состав из имбиря, коровьего навоза и земляных
клопов. Дополнительно в каждом случае используются амулеты: одни - из черного
коралла, другие - из старых монет.
Все это называлось "правым" лечением - пененгенс. Если клиенту требовалось
убить врага или узнать имя любовника своей жены, то его Агунг направлял к
"левым" жрецам, которые обычно достигают цели без лекарств, употребляя
амулеты и ладан с целью "установить контакт с духами". Чтобы доказать,
шарлатанство это или нет, достаточно проверить свойства этих лекарств. В результате
Священная медицинская книга индуистов.

окажется, что лишь немногие из них действительно обладают лечебными
свойствами, но к счастью, большинство остальных абсолютно безвредно и в той же
степени бесполезно.
У старого жреца ногти были длиной почти в три дюйма, а на указательном
пальце правой руки он носил два кольца с камнем "кошачий глаз". Это, объяснил
он, помогает отвести влияние колдунов-соперников, которые пытаются подорвать
его влияние на клиентуру.
Я спросил жреца, что он делает в случае умопомешательства или душевного
расстройства. Он рассказал о своей племяннице, которая помешалась, когда ее
любимый женился на другой. Агунг отвел ее к молельне на кладбище и возжег
огонь на алтаре. Положив перед огнем дары, Агунг и сопровождавшие его
родственники тихо ушли, оставив ее одну.
- Это было больше, чем внушение, - перевел Джокорда слова старого жреца. -
Нужно было показать девушке, что существуют духи, которые намного сильнее ее.
Шок, который она испытала, обнаружив, что осталась одна в таком страшном
месте, вернул ее в нормальное состояние. Сейчас она здорова и учится в Синго-
райа.
Одной из функций колдуна является помощь человеку, несчастному в любви,
идет ли речь о том, чтобы вызвать к нему интерес со стороны его любимой или
любимого, или о том, чтобы раздуть пламя угаснувшей страсти. У старого жреца
в обоих случаях было одно лекарство: орех бетеля, пропитанный специальными
маслами. Его посылают объекту неразделенных чувств. Когда же жертва возьмет
орех в рот, она тут же, по словам жреца, начинает пылать любовью к клиенту
знахаря. Одной из обязательных предпосылок для успеха такого рода процедур
является то, что объект должен знать о намерениях. Слухи же об этом очень
быстро распространяются. Старый Идя Багус Геде Агунг признал, что страха,
внушенного махинациями колдуна, вполне достаточно, чтобы заставить любую девушку
вернуть свою любовь отвергнутому поклоннику и во избежание риска подчиниться
власти "магии". Это, вероятно, зажигает огонь любви скорее, чем бетельный
орех со специальными маслами. Роль психологических факторов в действиях
подобного рода очевидна.
Сила внушения - это, возможно, самый эффективный инструмент колдуна; она же
является одним из наиболее сильных психологических приемов, используемых и в
современной медицине. Психологическим инструментом, не связанным прямо с
медициной, является также танец; на Бали и в других местах - от Дальнего
Востока до Океании - у меня была возможность наблюдать, как танец включался в
схему ритуальных и художественных обрядов знахарей.
Может быть, самым ярким примером танца как средства психологической
разрядки служит так называемый "танец одержимости". Этот термин обычно применяют к
африканским танцам, таким, как "танец шакала". Однако тому, кто наблюдал
различнее виды подобных танцев - от самых примитивных до самых совершенных в
художественном отношении, - ясно, что в различных странах они преследуют
одинаковые цели.
Рисунок и музыка танца всегда идут под бдительным присмотром жреца или
знахаря, тем "самым он строго контролирует воздействие танца. Если целью этого
знахаря является "изгнание духов", то танец как бы носит характер
психологической разрядки. В результате "танца одержимости" человек "излечивается" от
своих недугов и возвращается к нормальному образу жизни. В этом виде
психологической разрядки есть нечто общее с основами современной психотерапии. Но
разница между первобытной и цивилизованной процедурами заключается в природе
средств этой разрядки. В первобытном обществе внутренние побуждения и желания
человека высвобождаются в коллективных формах, и это снимает чувство
одиночества и оторванности от коллектива. Лечась в присутствии других, больной
разрешает свои внутренние проблемы, и освобождается от "духов".

В Гапуа (Новая Гвинея) я познакомился с культом торо, где существует такое
же, но более контролируемое высвобождение внутренних желаний. Человека,
стремящегося приобщиться к этому культу, обычно посещают видения, которые могут
быть просто галлюцинациями. Новообращенного обучают способам, позволяющим
вызывать видения; эти способы - форма контакта с "духом", жаждущим вселиться в
него.
Это часто называют магией Оракайва. Ее последователи твердо верят, что их
видения - реальность, зачастую - пророчество, Поэтому они с гордостью
рассказывают всем и каждому о своих видениях. Принадлежность к культу "видений"
придает им дополнительный вес в глазах односельчан. Эти видения у разных
людей часто настолько схожи, что бывает трудно сказать, что кому привиделось, а
что просто пересказ с чужих слов.
Собираясь вместе, последователи культа торо поют, бьют в барабаны и
танцуют . Эти танцы известны среди местных жителей под названием касамба, они
отличаются от местного танца "синг-синг" неистовством и избытком эмоций,
разгорающихся во время танца.
Гостей приветствуют характерным приветственным выкриком "Орода! Орода!".
Для членов культа торо это своего рода пароль. Когда появляются вновь
прибывшие , темп танца возрастает, молодежь, стараясь перещеголять друг друга,
теряет контроль над собой. Они размахивают оружием, срубая ветки банановых
деревьев и кокосовых пальм, и жуют бетельный орех до тех пор, пока из их ртов
не закапает темно-красный сок.
На Бали, недалеко от города Клунг-Клунг, я был свидетелем самого неистового
и фантастического танца из всех, которые мне доводилось когда-либо видеть. Он
называется "танцем криса", потому что танцующие в неистовстве буквально
пронзали себя своими острыми крисами, или мечами.
Я путешествовал по северной части острова, когда услышал, что в одной из
деревень как раз идут приготовления к такому танцу. Часто они длятся в
течение нескольких дней, и я решил туда поехать. Подъезжая к городу, мы были
вынуждены свернуть с дороги, чтобы пропустить процессию, состоявшую из мужчин и
женщин, одетых в яркие одежды. Мой гид объяснил мне, что эти люди идут в
деревню Пак Себали, где готовится "танец криса".
Я присоединился к идущей в гору процессии и шел за ней около двух миль,
пока не добрался до плато на вершине холма. Оттуда открывался красивый вид -
вниз террасами опускались рисовые поля, зеленели рощи кокосовых деревьев и
сады. На плато стоял храм, построенный из обтесанной лавы и кирпичей из
необожженной глины. Храм стоял среди огромного двора, обнесенного низкой
глинобитной стеной. На остроконечных башенках храма развевались флаги, придававшие
праздничный вид всему месту.
Подойдя ближе, мы увидели во дворе большие столы, на которых было множество
всякой снеди - лепешки неизвестных мне деликатесов, уложенных затейливыми
узорами. Послышались звуки музыки, легкой и звенящей, и из храма вышел
человек , неся белый зонт на длинном - футов в десять - шесте. За ним появилась
группа музыкантов, а потом потянулась вереница девушек - их было около
пятидесяти . На головах у них были громадные украшения из цветов. Процессия прошла
через ворота и спустилась на дорогу, ведущую к реке у подножия холма. Мой гид
сказал, что этим начинается церемония, и что богов храма принесут обратно
"избранные для этого люди".
Суть этого танца, как я узнал позднее, заключается в том, что в
определенное время - первое новолуние нового года - в последователей культа могут
вселяться боги. В это время все жители деревни могут легко представить себе, что
в каждом из них поселился бог. Бывали случаи, когда во время этих обрядов все
жители впадали в состояние коллективного транса.
Я был поражен, когда увидел процессию "избранных", которая вдруг появилась

перед глазами. Они шли вверх по той дороге, по которой спускались девушки.
Они ритмично двигались вперед шаг за шагом и пели, но их движения были какие-
то неуверенные и даже неуклюжие. Я заметил, что глаза у них были широко
открыты и неподвижны, как будто у них не было сил опустить веки. Казалось, они
впали в транс.
Время от времени кто-нибудь из них делал полуоборот в сторону и направлял
острие своего криса себе в грудь. Порой, воткнув рукоятку криса в землю, они
делали над ним круг, прижавшись грудью к острию. Процессия подошла к воротам,
и я увидел, что у многих течет кровь из ран на груди, однако они, казалось,
совсем не замечали этого.
Следом за этой процессией шли люди с носилками, имевшими форму корыта футов
шесть в длину и два в ширину, державшегося на двух длинных бамбуковых шестах.
На каждых носилках в домике, похожем на ящик, находился божок. Когда
процессия вступила во двор, окружавший храм, я увидел, как резко возрос
эмоциональный накал толпы, насколько возбуждены и взволнованы были зрители. Лица были
напряжены, некоторые подались вперед, но их тут же вернули в толпу. Тут
мужчины свернули в сторону, а носильщики вдруг двинулись на толпу.
Я нашел себе местечко на глинобитной стене, откуда можно было наблюдать
процессию, но сутолока и беспорядок были настолько велики, что трудно было
понять происходящее. Пытаясь разглядеть все получше, я подался вперед, и
вдруг соскользнул со стены во двор.
В это время носильщики беспорядочно метались по двору, явно потеряв над
собой контроль, а женщины в толпе пронзительно кричали. Мне казалось, что
божков с носилок скинут в толпу, но они, очевидно, были как-то прикреплены и,
хоть и раскачивались как маленькое суденышко в шторм, все же крепко держались
на швартовах.
В воротах храма стремящаяся внутрь толпа создала дикую давку, люди падали,
по ним буквально шли другие. Сколько изувечено и убито, я не знаю, но число
жертв должно было быть велико. Когда носилки на длинных шестах вонзались в
толпу, слышались дикие крики раненых, среди которых было много женщин.
Почетный караул "избранных" к этому времени пришел уже в полное неистовство. Они
кружились в толпе, нанося крисами удары друг другу и зрителям, они продолжали
выделывать странные пируэты вокруг мечей, рукоятки которых были в земле, а
острие - против груди танцующего.
Через несколько минут процессия исчезла в храме. Нескольких окровавленных
участников почетного караула служители увели, а лежащих на земле окропили
священной водой из тыквенных сосудов. Визг труб и грохот барабанов достиг
крещендо. Дикие звуки их еще держались некоторое время, затем резко,
оборвались .
Участники "танца криса", еще способные идти самостоятельно, пошатываясь,
направились к храму, другим помогали служители. Некоторых пришлось нести.
Когда последний человек исчез в храме, было уже темно; я настолько устал от
впечатлений, что сделал знак своему гиду, и мы молча удалились. Понять этот
обряд можно, только уяснив его значение и эмоциональную ценность для
участников . Только тот, кто принимал в нем участие, имеет, вероятно, полное
представление о своих мотивах и своей реакции. Но мои друзья на Бали, хорошо
знающие страну, говорили, что на острове очень мало душевнобольных и причина
тому - эти танцы.
Не знаю, насколько это справедливо. Но этот танец так сильно подействовал
на меня, хотя я был всего лишь зрителем, что, на мой взгляд, один сеанс,
"танца криса" может либо излечить, либо убить неврастеника или просто
неуравновешенного психически человека.

Испытание муравьями
Странствуя по белу свету более двадцати лет и будучи одержим любопытством,
я часто наблюдал знахарей со стороны. Одни из наблюдений были просто
интересны, другие - поражали, третьи - вызывали странное ощущение, как будто бы я на
одно мгновение приоткрыл покрывало тайного, неведомого и заглянул во что-то
запретное для глаз цивилизованного человека.
Знахарь - это экономический паразит, Какие бы функции в своем племени он ни
выполнял, его работа не имеет ничего общего с добыванием пищи. Соплеменники
верят ему и нуждаются в его помощи так же, как мы нуждаемся в помощи врача.
Знахарь имеет большой престиж и получает вознаграждение (подарки, предметы
первой необходимости), потому что он признан общиной необходимым для ее
жизни .
Тем не менее, он часто бывает человеком ущербным - физически или социально.
Он может быть слабовольным или калекой, даже эпилептиком, как это было в
случае с Памантохо. Зачастую он подвержен видениям, трансам и другим
ненормальным психологическим состояниям. В некоторых племенах знахаря называют тем же
словом, что и помешанного, поскольку он осуществляет свои функции с помощью
тех же духов, что властвуют над душевнобольными.
Знахарь выступает обычно в качестве советника или консультанта и редко - в
качестве исполнителя. Самое важное то, что в любом случае он тонкий психолог.
К тому же он должен быть и политиком и артистом. Он понимает свою аудиторию,
которая ждет от него развлечений и заботы. Его задача заключается в том,
чтобы поддержать здоровье как физическое, так и духовное его общины, а его
техника представляет собой странную комбинацию естественных и сверхъестественных
элементов интуиции и здравого смысла.
В разных местах его называют по-разному. На западном побережье Африки он
нгомбо. В Центральной Африке - нианга, у народностей фанга - мбунга. В Южной
Америке он курандейро, фейтесейро - у говорящих по-португальски в Бразилии, а
в Перуанских Андах он бруджо. В Малайе он мендуг, на Борнео - маданг, на Яве
- дукун. У гренландских эскимосов он ангакок.
Его уважают главным образом за то, что его силы вызывают страх, но он сам
не делает зла. Обычно он самый мудрый человек в деревне, врач и советник для
своих пациентов.
Чтобы стать знахарем во многих странах, нужно пройти через множество
испытании; я не знаю ни одного племени, которое не подвергало бы испытанию своих
будущих знахарей. Некоторые, такие как камайюра, не особенно придирчивы и
считают даже незначительное отклонение от психических и физических норм у
испытываемого достаточным признаком его контакта с духами. Однако у большинства
африканских племен существуют жестокие испытательные ритуалы. В долине Убанги
в Бельгийском Конго, в деревне Кефуса я был свидетелем церемонии посвящения
мальчиков в ученики нгомбо. Церемония требовала огромной физической
выносливости. Проходила она рано утром в пальмовой роще, за которой начинались
джунгли.
Нгомбо Ятсексуки - главный колдун - появился из рощи, восседая на плечах
двух туземцев. Его окружало около дюжины рядовых колдунов, которые прыгали и
визжали, будто безумные. Процессия двинулась мимо нас, и я заметил, что
женщин в ней не было, все они сидели дома.
Мужчины танцевали, образовав круг, в центре которого был нгомбо. Затем в
круг вступил лемба - глава деревни и обратился к окружающим. Казалось, он
задает вопросы, и хор ревущих голосов отвечает ему.
Это происходило возле длинной хижины, крытой травой. Из темноты за хижиной
появились мальчишки - их было восемь, они шли гуськом. Это и были послушники.
У входа в хижину развели костер и набросали в него зеленых веток, чтобы было

больше дыма. Мальчики вошли в хижину друг За другом и оставались там минут
двадцать. Затем они стали выходить оттуда, шатаясь и кашляя от дыма, едва не
Задохнувшись. Мужчины, ждавшие их снаружи, бросились к ним, раздавая пинки
направо и налево, и принялись загонять обратно в хижину. Через короткий
промежуток времени несколько мужчин вошли в хижину и вытащили оттуда мальчиков.
Большинство из них были в полубессознательном состоянии, некоторые - в
обмороке, и их нужно было вынести на открытое место.
Четыре барабанщика, выстроившись в ряд позади мальчиков, били в тамтамы все
сильнее и сильнее. Очевидно, непрерывный грохот привел мальчиков в чувство:
один за другим они садились, протирая глаза. Как только они приходили в себя,
их тут же загоняли обратно в хижину. Это продолжалось около двух часов.
Мальчиков вталкивали в наполненную дымом хижину и вытаскивали, когда они уже
совсем задыхались. Наконец уже на рассвете их построили в ряд, и повели к реке,
до которой было около четырех миль. Их привели к высокому конусообразному
холму, и я с ужасом понял, что это будет за испытание. Холм представлял собой
жилище муравьев. Эти муравьи, в полдюйма величиной, считаются самыми
страшными и прожорливыми насекомыми Африки. Мальчики вошли в реку, и каждому из них
на голову положили по куску, отломленному от муравейника. Чтобы они не могли
смахнуть с себя муравьев, их заставили держать в каждой руке по камню.
Как только муравьи расползлись по телу, мальчику разрешили выйти из реки
туда, где под деревом сидел один из знахарей деревни. Он был раскрашен
безобразным образом, на лице были нарисованы знаки, похожие на пасть крокодила.
В каждой руке он держал по мачете. В зубах у него была зажата стрела.
Осмотрев каждого мальчика, колдун замахивался на него одним из мачете, и тот
поворачивался и бежал обратно вдоль реки. Потом ему разрешалось прыгнуть в воду,
чтобы избавиться от муравьев. В заключение церемонии каждому из мальчиков,
лица и шеи которых раздулись и стали бесформенными от укусов муравьев,
вручили красное перо длиннохвостого попугая, по-видимому знак посвящения.
Такое тяжкое испытание преследует, вероятно, двойную цель: во-первых,
необходимо "проверить" кандидата, чтобы выяснить, подходит ли он для совершения
таинственных, а зачастую и страшных ритуалов знахарства, и во-вторых -
произвести впечатление на жителей деревни могуществом знахаря, с тем чтобы они
уважали его.
В отношениях с членами своего племени знахарь использует психологические
механизмы, существовавшие за сотни, а может быть, и тысячи лет до Фрейда. Они
используют механизмы психологического воздействия, которые не зависят ни от
этнических обычаев, ни от языка, ни от географического района. Общие
представления о психике человека можно встретить в различных вариантах по всему
свету - среди индейских племен Северной Америки, в Бразилии и Андах, в
Гренландии и на Аляске, в Австралии, на Новой Гвинее и островах Южного моря.
Очевидно, что в основе таких представлений лежат наблюдения над общими чертами в
человеческом характере.
Внушение старо, как мир. Примеры внушения встречаются в Ветхом и Новом
завете, в Талмуде и Коране. В том, что знахарь пользуется внушением, нет ничего
странного; странно то, что, пользуясь им, он прибегает к методам,
соответствующим теориям современной медицины. Он сочетает мистические элементы
внушения с такой практической техникой, как гипноз, фокусничество и бесполезные
лекарства, которым верят и которые именно поэтому помогают больному.
Знахарь у ложа больного ведет себя скорее как современный врач, чем как
старомодный терапевт. Он не войдет в хижину с похоронной физиономией, и не
будет сообщать, что "состояние больного таково, как и следовало ожидать".
Вместо того, чтобы готовить окружающих к смерти больного, он старается
подбодрить пациента оптимистическими предсказаниями, делая ставку на его силы и
обещая смерть его врагам.

И, прежде всего, он использует средства психологии. Стоит только отправить
пациента в мир его собственных иллюзий и фантазий, убаюкав его сознание, и
психотерапевт - "знахарь" нашего века уже может беспрепятственно играть на
его доверии, которое сам же создал. В отдаленных уголках сознания он может
откопать зарытые сокровища памяти - надежды, страхи и навязчивые идеи,
которые способны освободить или, наоборот, запутать пациента в сетях, которые тот
сам себе сплел.
Одним из ритуалов в практике колдуна является "вынюхивание" корня зла. Это
требует высокого психологического искусства, учета как умственных
способностей жертвы, так и обычаев племени для того, чтобы жертва охотно признавала
свою вину - даже тогда, когда обвиняемый в действительности невиновен. Вера в
колдуна заставляет жертву считать, что какой-то дух завладел ею и принудил к
злодеянию. Отыскание первопричины зла обычно проводится в присутствии всего
племени. Это еще больше укрепляет веру всех членов племени в силы колдуна.
"Заклинание палочек" - это излюбленный, хотя в запрещенный законом белого
человека во многих частях Африки, древний прием выявления причины болезни или
других бед. Я до сих пор не имею ни малейшего представления о том, как он
действует, но знаю, что действует он эффективно. Обряд этот, известный под
названием м'тамбо среди многих племен банту, заключается в том, что
замысловато вырезанные палочки или отшлифованные кости бросают на землю между двумя
линиями - белой и красной. Обычно члены племени садятся на корточки вокруг, а
нгомбо берет свои палочки или кости. Иногда из них вырезаны фигурки зверей, а
в некоторых племенах - подобия знаков зодиака. На конце отшлифованной палочки
или кости часто вырезаны головы змей, коз, слонов, львов и антилоп. Каждая
что-то обозначает: лев - символ силы и победы; змея - символ мщения
неизвестному врагу; крокодил - это, как правило, - символ смерти.
Эти магические предметы бросают на землю. В простых церемониях они просто
падают плашмя, и направление, которое они показывают, указывает виновных.
Существуют описания ритуалов, во время которых палки или кости долго прыгают
вокруг и даже принимают вертикальное или наклонное положение, "указывающее"
на виновную сторону.
Красная и белая линии употребляются для выявления истины в ответах на
вопросы, задаваемые при опросах обвиняемого или больного. Если кость падает на
красную линию, это означает "да", если на белую, то "нет". Полагают, что
таким образом сами духи выявляют виновного (или источник зла).
Умиротворение духов или их изгнание из тела человека является столь же
естественными функциями представителя местной медицины или знахаря, как
снижение жара или устранение болезнетворных бактерий является обязанностью наших
врачей. Одна из примитивных "теорий болезни", распространенных на
Американском континенте, гласит, что духи или колдуны "пускают стрелы" в живые
существа. Эта "теория стрелы" используется местными жителями для объяснения
многих событий.
Среди некоторых индейских племен причину головной боли приписывают
мистической "стреле", пущенной ведьмой. Когда индеец чувствует головную боль,
особенно если при этом опухают глаза, он уверен, что его заколдовал колдун,
пустив в него "стрелы", и что эти "стрелы" вонзились в место, где он чувствует
боль.
Если индейскому знахарю нужно "заколдовать" жертву, то ли сводя с ней
счеты, толи по заданию клиента, он готовится к этому несколько дней. В течение
этого времени он должен воздерживаться от половых сношений, мало есть или не
есть совсем и ни с кем не разговаривать. Свои приготовления он часто делает
ночью. Он готовит снадобья, с помощью которых он собирается вызвать духов,
чтобы те подсказали ему, какими "стрелами" ему пользоваться. Он сморкается в
руку и, согнувшись над ней, шепчет имя индейца, которого он собирается закол-

довать. Этот обряд нашел отражение даже в индейских сказаниях.
Так, индеец из провинции Шингу рассказал мне такую историю. Жена знахаря
пошла в июле за бататом. Она увидела грифа, летящего с юга. Птица, сначала
парила над ней, а потом села, и женщина вдруг почувствовала боль в груди. Она
боялась, что ее поразила "стрела", пущенная грифом, и попыталась прогнать
птицу, но та отлетела в сторону и снова села, уставившись на женщину. Женщина
в ужасе побежала домой. Ее муж позвал другого знахаря. Выпив спиртного, тот
сказал, что ее заколдовал колдун из соседней деревни. Знахарь пытался
вылечить ее, но она умерла. В этом рассказе нет ничего, кроме указания на яркое
воображение женщины. Однако та женщина умерла, и в ее племени все были
убеждены, что она пала жертвой колдовства.
Знахари всячески хитрят, чтобы сохранить свое положение в племени. Даже мой
друг Пименто не стеснялся жульничать. Однажды моего проводника-индейца
укусила крошечная мясная муха. Муха получила такое название потому, что ее личинка
- извивающийся червячок - выводится под кожей и делает в ней дырочку, через
которую дышит. Червячок может достигнуть размера до полудюйма, а поскольку он
покрыт колючими волосками, его трудно удалить. Если его раздавить, то в ране
быстро развивается инфекция и может начаться заражение крови.
По мере того как червячок рос, индеец хирел и, наконец, обратился к
Пименто . Колдун принялся за дело. Он взял у меня сигарету, положил кусочек ваты на
дырочку на коже и пустил через вату дым. Затем он немножко потанцевал вокруг
своего пациента, склонился над ранкой и прошептал несколько слов.
Индеец потом гордо рассказывал мне: "Он сказал что-то, и червячок услышал,
сеньор. Поверьте мне, червяк вылез". Пименто, очевидно, применил свои знания
свойств никотина, с помощью которого можно избавиться от клеща, впившегося в
кожу. Это хорошо известное средство в тех местах, где они встречаются. Однако
танец и сопровождающие его трюки убедили индейца, что только такой великий
колдун, как Пименто, мог помочь ему.

Литпортал
НАВАЖДЕНИЕ
Валентин Варламов
Ярмарка была что надо, с медведем, с конокрадами, с дракой. Никола товар
продал и - к братнину куму, тут рядом, за церковью. Лошадь распряг, сенца ей
бросил.
Пошли с кумом гостинцы выбирать, в казенную Завернули. Вышли - глянь,
толпа . Мужики силу показывают, кто тяжельше подымет. Никола тоже сунулся.
И кобыленка-то вроде ледащая, а только поднял ее на плечи, как под
корешками - хрясь! Стоит - не вздохнуть. Становая жила, значит.
Кум обратно в казенку тянет: мы это дело, говорит, поправим. Только
подходит незнакомый человек, вроде свой, а вроде и барин. В белой шляпе.
Я, говорит, художник и хотел бы вашу натуру запечатлеть. Но поскольку вижу,
в каком вы есть болезненном следствии богатырского подвига, так у меня доктор
знакомый и бесплатно вылечит.
Кум сразу на дыбы: у нас, мол, своя компания. Тогда в белой шляпе достает

целковый: я, говорит, очень даже хорошо понимаю наше взаимное уважение.
Кума как ветром сдуло.
А в белой шляпе берет Николу под ручку, ровно девку городскую, и ведет его
к доктору. Тот кричать - вот до чего глупость доводит. Никола даже картуз
выронил со страху. Сиди, говорят ему, сейчас напишем записку в больницу.
Ушли все. И стал Никола приходить в себя. Лошадь-то у кума оставлена. А
цыган в городе полно. А в больнице, говорят, кровь высасывают.
И вдруг Николу будто слегой ударило: фармазон! Он самый! Странница божья
сказывала. Ездит по деревням, в белой шляпе, всех в свою веру обращает:
деньги дает и списывает с человека поличье на бумагу да на холстину. И ежели кто
фармазонской поганой вере изменит, сей же миг узнает, в поличье стреляет, и
отступник помирает немедля. Свят, свят!
Забыв про боль, вскочил Никола - и через подоконник. Обстрекался в крапиве,
барыня с зонтиком завизжала. Добежал до дому. Мигом лошадь обрядил, плюхнулся
в телегу. Мимо каланчи, мимо лабазов, вниз по булыжнику, за заставу, вдоль
выгонов. Опомнился аж за старым погостом, когда лес начался.
Лошадь бежала ни шатко, ни валко. Никола пощупал деньги за пазухой,
прикорнул поудобней - становая жила давала себя знать. Ничего, только бы до деревни
добраться. Бабка Степанида поправит. Через порог положит, на спине топором
старый веник потюкает, пошепчет, что надо. Как рукой снимет.
Стара, а все может. Не то, что эти... Только и знают кровь сосать.
Смеркалось. Лес загустел. Совсем близко до деревни, вот только старый дуб
проехать, а там и опушка. Нехорошее место этот дуб.
Так и есть: вынырнул из кустов мужик не мужик, с котомкой, без шапки, весь
оброс, волосье зачесано налево, а бровей нету. Во тебе, - добродушно подумал
Никола, перекрестясь и выставив кукиш, - не на таковского напал.
Это на Ерофея ты страшный, когда деревья ломать зачнешь.
Леший захохотал, захлопал в ладоши. Лошадь понесла, трюхая селезенкой.
- Ну, ты, анафема, - осерчал Никола, - в лесу не бывала!
Ухватил кнут, привстал, натянул вожжи. Колесо подпрыгнуло на толстом
дубовом корне, телега накренилась...
...и не выпуская из рук ускользающую рулевую баранку, Коля рухнул обратно,
на жалобно скрипнувшие пружины сиденья. Видавший виды "Москвич" с натужным
воем прополз еще десяток метров, взобрался на пригорок и сдох.
Коля выпростал свои длинные ноги из автомобильного нутра. До деревни
осталось всего ничего: вон горстка изб у пруда. И одна избенка поближе, на
отшибе, смотрела маленькими окошками в лес, на Колю.
- Ну, ты, анафема, - пнул он покрышку, и сам подивился своему лексикону.
Машина виновато молчала. Только внутри под капотом что-то изредка
потрескивало, как у остывающей газовой духовки. И что там всегда потрескивает?
Трудно узкому специалисту по низшим ракообразным ездить на старой и
непрестижной машине. Сервис в этой области, как говорится, ненавязчив.
Надо все самому. Грубые люди на станции техобслуживания, надменно принимая
пятерку, сказали, что руки у него не тем концом вставлены, и тут уж ничего не
попишешь.
А жить хочется. Хочется путешествовать по просторам. Вот нынче он поставил
себе целью добраться в глухой угол, откуда, по семейным преданиям, пошла есть
колина династия...
- Кто ж вас по такой дороге направил? - боковой тропинкой вдоль опушки
подошла сухонькая бабуся в полотняной туристской кепочке и солнечных очках. -
Местных-то к дубу силком не затащишь.
- Лесник показал, - ответил Коля, вспоминая недавнюю встречу на развилке.
Старик-обходчик сидел на пенечке, сбросив котомку. Расстегнутая по жаре фор-

менная тужурка открывала косоворотку мелкокрапчатого ситчика.
Обросший - как в молодежном кафе. Вот только бровей не было. Фуражку с
кокардой дед повесил на куст. Не спеша, и с удовольствием расчесывал пышный
чуб. Справа налево.
На вопрос о дороге старик с шумом продул расческу и молча ткнул большим
пальцем за плечо. Машина рванула, словно сама по себе, задыхаясь, свалилась в
старую колею. Дед гулко захохотал вдогонку. Странный какой-то.
- Не помню я такого лесника, - нахмурилась бабка. - Ну, добрались, и ладно.
Пойдемте ко мне. А машину бросьте. Постоит - сама заведется.
Что-что, а это Коля знал. И потому охотно последовал за старушкой. Пока шли
до ближней избы, Степанида Петровна обо всем повыспросила Колю, и про себя
рассказала. Учительница, на пенсии, зимой в городе, летом - здесь, в
опустевшем родном углу, вся деревня съехала на центральную усадьбу, там и магазин, и
разная культура, и служба быта.
...Вечером сидели на крылечке. Автомобиль, отдохнув, заводился, как ни в
чем не бывало. Коля уже обошел остатки бывшей деревни. Жили тут две глухие
старухи да несколько унылых дачников, проникших сюда к собственному
недоумению. Жизнерадостная колина хозяйка не больно-то общалась с ними. К ее избушке
на отшибе приходили только местные куры под началом цветастого петуха. Вот и
сейчас петух важно стоял, поджав ногу, перед крылечком и прислушивался к
беседе, вставляя короткие клокочущие реплики.
- Ишь, фармазон, - засмеялась Степанида Петровна, бросив в него щепочкой.
Петух не обиделся, только прикрикнул на кур - дескать, не вашего ума дело.
- По-моему, фармазон должен быть в белой шляпе, - рассеянно заметил Коля.
- С чего вы взяли?
- Не Знаю. - Коля сам удивился. - Может быть, память предков?
- А что, - оживилась Степанида Петровна, - вдруг и в самом деле существует
некая связь поколений? Вот на этом месте стояла когда-то избушка моей прарод-
ственницы Степаниды - о ней шла слава как о знахарке.
Меня, разумеется, ничему такому не учили, но я рукой чувствую боль и могу
иногда снять ее. Кстати, у вас болит поясница.
- Радикулит, - сказал Коля без особого интереса. - Профессиональная болезнь
научных работников, от вечного перетаскивания аппаратуры. Да еще натрясло в
машине.
- А давайте снимем боль?
- Массаж? - Коля засмущался. - Спасибо, у меня всегда с собой анальгин.
- Да не притронусь я к вам, экий вы, словно девица!
- Внушение, значит, - догадался Коля. - Не верю я в эти штучки.
- Знаете старый анекдот? "Это такси? - Да. - А почему без шашечек? - Так
вам нужны шашечки или вам нужно ехать?"
Степанида Петровна споро махала рукой и словно бы цепляла что-то в воздухе,
вытягивала из колиной поясницы какие-то хрусткие чувствительные нити.
- Но я же все равно не верю! - повторил он с отчаянием.
- Вам нужны шашечки, Коля, - засмеялась Степанида Петровна. - Все!
Можете двигаться.
Коля пошевелился. В спине, где-то внутри, слегка пекло, как после легкого
горчичника. Боли не было.
- И все равно, - сказал он тяжелым голосом страстотерпца, - этого не может
быть!
Петух клокотнул с одобрением и уважительно рассмотрел Колю сперва одним,
потом другим глазом...
Пили чай с медом. Насупившийся Коля приналег на душистое лакомство.
Поясницу и впрямь отпустило - верь не верь.
На ночь хозяйка постелила ему в клети. От подушки пахло сонными травами. Но

заснуть не пришлось. Сперва мысли мешали. Потом начало дергать зуб, все
сильней и сильней. От меда, что ли.
Коля кряхтел, вертелся, принял любимый анальгин в двойной дозе.
Наконец, сел на крыльце под луной, постанывая и раскачиваясь.
- Что случилось? - Степанида Петровна склонилась над ним. - Почему ж не
разбудили? Ах, зубы. Бедный сластена. Вот здесь, справа, вверху.
Привычно поводя рукой над больным местом, она откашлялась, и забормотала
чужим, странным голосом: ...подон, лодон, сукман...
- Что это? - пролепетал Коля испуганно.
- Тихо! Ведьмин счет. - Она рассмеялась и ушла.
Зуб не болел.
Ошарашенный Коля сидел на ступенечке, облитой призрачным лунным светом.
Черной стеной высился недалекий лес. Из темноты, от дуба, что-то выкатилось
тенью, покружило возле опушки, остановилось. Вроде бы куст. Или пенек?
Дифракция, - подумал он успокоительно. - То есть аберрация. В общем, обман
зрения. Иллюзия. Да, да, иллюзия и обман.
Все, что происходит на свете, должно иметь четкую трактовку. В действиях
Степаниды Петровны не прослеживалось теоретической базы. Следовательно, это
была мистика. Мистику Коля не уважал.
Спина, конечно, прошла сама по себе. Совпадение. А зуб - зуб перестал
болеть потому, что раздражение кончилось. Повторись оно - заболит снова.
Чтобы развеять старухино мракобесие, Коля прокрался на кухню, достал с
полки мед, зачерпнул ложку, другую...
Эффекта долго не было. Потом рвануло. Сразу в полную силу. Со стоном Коля
рухнул на свое ложе.
Промучился он до свету. Когда в доме запахло оладьями, вышел, мрачно
держась за щеку.
- Доброе утро! - окликнула его с кухни хозяйка. - А я уже в росе купалась.
День-то какой! Мне бы ваши заботы, угрюмо подумал Коля. А вслух сказал: - Я
поехал.
Спасибо за приют...
- Да как же так, - всполошилась Степанида Петровна, - вы хоть
позавтракайте , все уже на столе!
- Не могу, - промычал Коля, - мне бы до врача добраться.
- Опять? - удивилась она. - Но вы же не за ту щеку держитесь, у вас справа
болело! Ах, Коля, как вы запустили зубы, врач необходим, но боль-то зачем
терпеть, давайте я...
- Нет уж! - ощетинился Коля. - Потерплю. Без ваших донов-лодонов.
Степанида Петровна всплеснула руками.
- Ну, простите меня, пошутила я. Где-то вычитала, - она сделала круглые
глаза, - сукман, дукман, левурда... Страшно?
Коля шутки не принял. Попрощался сухо.
- Что ж, - вздохнув, она протянула испачканную в муке руку. - Я уважаю вас,
Коля. Вы как... как Муций Сцевола.
Коля потупился.
Только бы добраться до города. С острой болью примут без предварительной
записи. Он представил себе все, что будет, и содрогнулся.
- Ничего, ничего, - шептал он, не попадая ключом в замок зажигания. - Зато
все как положено.
Машина бойко дернула. Боль резанула во всю челюсть.
- В-ведьма! - взвыл Коля. - Окопались тут!..
На толстом корне под дубом колесо подскочило, глухо стукнула передняя
подвеска . . .

. . .и не выпуская из рук кнутовища, Никола свалился с телеги на поросшую
травой обочину.
Сел, ошалело помотал головой. - Не иначе, стало быть, амортизаторы
прохудились, - сказал он, сильно удивился на такие свои непонятные слова и совсем
пришел в себя. Хватился за пазуху - деньги на месте. Лошадь стояла невдалеке,
виновато поглядывала на хозяина: ладно, мол, с кем не бывает, поехали.
Деревня-то - вон она.
В густых сумерках что-то мохнатое, вроде клок сена, закружило с мяуканьем
по опушке, метнулось туда-сюда, встало пеньком, притихло.
- Оборотень, - умилился Никола. - Дома, стало быть, слава те господи.
Он перекрестился, встал. Спина совсем не болела. Зато ныл зуб, спасу нет.
Ничего, зубы для Степаниды - раз плюнуть.
По избам начали вздувать лучину. Совсем близко приветливо теплилось
затянутое бычьим пузырем степанидино окошко.

Техника
РОБОТ-СКАНЕР
Muranushi Takayuki
Введение
После изобретения цифровых способов хранения информации, я начал
сканировать свои книги. Вскоре, как я и предполагал, это оказалось ужасно СКУЧНО!
Эта рутина должна быть автоматизирована!
Сканирование книги включает в себя осторожное поднимание книги, чтобы не
спутать текущую страницу, и правильное переворачивание страниц. Для
человеческих существ эти действия проще пареной репы.
Однако наши сложные биомеханизмы оттачивались эволюцией миллионы лет. Для
роботов же такие действия слишком сложны.

Ну, я как и все, думал что роботам это не под силу, пока не обнаружил, что...
перевернуть страницу можно проведя по ней стирательной резинкой, и... если
перевернуть сканнер вверх ногами, не нужно каждый раз переворачивать книгу. Так
что принципиальная трудность для робота действий по сканированию оказалась
вполне преодолимой.
Механическая часть робота была сконструирована из подручных средств. В
качестве одного из таких средств был применен пластиковый конструктор LEGO.
Большинство блоков LEGO взяты из набора LEGO 8485, который сегодня уже не
встречается. Вместо него я рекомендую взять LEGO Mindstorm.
После запуска механизм открывает каждую страницу в книге и сканирует
содержимое. Процесс полностью автоматизирован. Работу робота можно детально
посмотреть на видео, которое будет приложено в упаковке с программой.
Обзор
1. Грейферный механизм/Валик
2 . Весы
3. Блок управления
4 . Компьютер
5. Сканнер
6. Рама
7 . Принтер
Как это работает:
• Валик поднят наверх, грейфер находится справа.
• Грейфер движется налево.
• Валик опускается вниз пока не прикоснется книжной страницы.
• Грейфер движется направо. Валик, соприкасаясь с книгой, переворачивает
страницу.
• Валик поднимается вверх.

• Плечо весов поднимается вверх. Компьютер обнаруживает событие и
отправляет сообщение сканнеру.
• Механизм останавливается на 35 секунд, в это время работает сканнер.
• Плечо весов опускается вниз.
• Все повторяется.
Грейферный блок
Грейферный блок содержит каркас для крепления сканнера и 2 мотора: один для
собственного движения, другой для управления.
Piece
Light Blue
Silver
Plate 1x6
-
4
Tile 2x2 with Black Arrow Pattern
1
-

Piece
Dark Gray
Technic Brick 1 x 10 with Holes
1
Technic Plate 1x4 with Holes
2
Piece
Dark Gray
Technic Brick 1 x 10 with Holes
2
Plate 1x4
2
Technic Brick lxl with Hole
2

Piece
Piece
Technic Gear 24 Tooth
Dark Gray
Silver
Technic Axle 6
Technic Wedge Belt Wheel
Technic Bush 1/2 Smooth

Piece
Dark Gray
Silver
Technic Gear Rack 1x4
-
1
Technic Brick 1x2 with Hole
1
-
Technic Pin with Friction
1
-
Plate 1 x 10
1
-
Piece

Piece
Red
White
Dark Gray
Silver
Brick 1x2x5
2
-
-
-
Plate 2x3
-
-
1
-
Plate 1x2
2
-
1
-
Technic Gear 24 Tooth
-
-
-
1
Technic Brick 1 x 16 with Holes
-
-
2
-
Technic Gear Rack 1x4
-
-
-
1
Technic Brick 1x2 with Hole
-
-
1
-
Technic Axle 6
-
-
1
-
Plate 1x4
2
-
-
-
Technic Wedge Belt Wheel
-
-
-
1
Technic Bush 1/2 Smooth
-
-
-
1
Technic Pin with Friction
-
-
5
-
Plate 1 x 10
-
-
1
-
Brick 2x2 Round Type 2
-
10
-
-
Tile 2 x 2 without Groove
-
-
1
-

Piece
Dark Gray
Technic Brick 1x2 with Hole
4
Piece
Dark Gray
Plate 1 x 10

Piece
Dark Gray
Silver
Technic Rotor 2 Blade with 2 Studs
2
-
Plate 2 x 16
-
4
Piece
Dark Gray
Plate 1x2

Piece
Dark Gray
Silver
Plate 1x8
2
-
Tile 1x8
-
2
Piece
Wheel Centre Large
Dark Gray
Silver
Technic Brick 1x2 with Hole
Technic Axle 6
Technic Bush 1/2 Smooth

Piece
White
Dark Gray
Silver
Technic Bush
-
-
2
Technic Axle 8
-
2
-
Bracket 2x2-2x2
2
-
-

Piece
Red
Light
Blue
White
Dark
Gray
Silver
Tyre Medium
-
-
-
4
-
Brick 1x2x5
4
-
-
-
-
Technic Brick 1 x 10 with Holes
-
-
-
4
-
Technic Motor 9V
-
-
-
-
2
Technic Rotor 2 Blade with 2 Studs
-
-
-
2
-
Plate 2x3
-
-
-
2
-
Plate 1x2
4
-
-
6
12
Wheel Centre Large
-
-
-
-
8
Plate 1x8
-
-
-
2
-
Technic Gear 8 Tooth
-
-
-
-
4
Technic Gear 24 Tooth
-
-
-
-
5
Technic Gear 24 Tooth Crown
-
-
-
-
2
Technic Brick 1x8 with Holes
-
-
-
2
2
Technic Brick 1 x 16 with Holes
-
-
-
4
2
Plate 1x3
-
-
-
-
4
Technic Bush
-
-
-
-
10
Technic Gear Rack 1x4
-
-
-
-
2
Plate 1x6
-
-
-
-
5
Technic Brick 1x2 with Hole
-
-
-
6
16
Technic Brick 1x4 with Holes
-
-
-
2
8
Technic Axle 6
-
-
-
6
-
Technic Axle 8
-
-
-
8
-
Technic Plate 2x4 with Holes
-
-
-
-
2
Plate 1x4
4
-
-
4
8
Technic Brick 1x6 with Holes
-
-
-
-
4
Technic Brick 1 x 12 with Holes
-
-
-
2
-
Plate 2x6
-
-
-
-
1
Bracket 2x2-2x2
-
-
2
-
-
Technic Wedge Belt Wheel
-
-
-
-
8
Tile 1x8
-
-
-
-
4
Technic Bush 1/2 Smooth
-
-
-
-
11
Technic Plate 1x4 with Holes
-
-
-
4
-
Plate 2 x 16
-
-
-
-
4
Technic Pin with Friction
-
-
-
14
-
Plate 1 x 10
-
-
-
4
-
Technic Worm Screw
-
-
-
1
-
Technic Brick lxl with Hole
-
-
-
2
-
Technic Pin Long with Friction
-
-
-
8
-
Brick 2x2 Round Type 2
-
-
20
-
-
Tile 2x2 with Black Arrow Pattern
-
1
-
-
-
Tile 2 x 2 without Groove
-
-
-
2
-
Tile 1 x 2 without Groove
-
-
-
-
1
Technic Axle Joiner
-
-
-
-
1
Валик
Валик подвешен к грейферному блоку на паре струн. 2 колеса касаются книжной
страницы. К ним прикреплены грузы из монет в 5 йен. Монета в 5 йен имеет
отверстие и поэтому их удобно использовать в качестве грузов. Грузы также помо-

гают захватить край страницы. Блок с валиком может регулироваться под
различные размеры книг.

Piece
Silver
Plate 2 x 2 with Holes
1
Technic Plate 2x4 with Holes
2
Technic Axle Pin
1
Piece
Dark Gray
Silver
Technic Axle 4
1
-
Technic Bush 1/2 Smooth
-
2
Technic Axle Joiner
-
1

Piece
Technic Liftarm 1x4
White
Dark Gray
Silver
Technic Axle 2
Technic Bush 1/2 Smooth
Wheel 30.4 x 14 VR
Tyre 30.4 x 14 VR
Piece
Brass
5 Yen Coin
3

Piece
White
Dark Gray
Brass
Silver
Plate 2x2 with Holes
-
-
-
1
Technic Liftarm 1x4
-
-
-
2
Technic Axle 2
-
2
-
-
Technic Axle 4
-
1
-
-
Technic Plate 2x4 with Holes
-
-
-
2
Technic Plate 2x8 with Holes
-
-
-
2
Technic Axle Pin
-
-
-
1
5 Yen Coin
-
-
3
-
Technic Bush 1/2 Smooth
-
-
-
4
Wheel 30.4 x 14 VR
2
-
-
-
Tyre 30.4 x 14 VR
-
2
-
-
Technic Axle Joiner
-
-
-
1
Весы
Двойные плечи весов позволяют сохранять горизонтальное положение обоих
«чаш». Предназначенная для сканирования книга помещается на красную чашу.
Серая чаша уравновешивается подходящим по весу грузом. На ней есть мотор,
который прокручивает струну. На конце струны закреплен компактный груз. Плечи
весов меняют положение, когда груз на струне поднимается или опускается.
Встроенная мини USB мышь обнаруживает событие подъема плеча. Красная чаша
производит щелчок по правой кнопке мыши. Это означает, что через 5 секунд книга
будет подготовлена к сканированию.
Контроллер
Контроллер запрограммирован для управления работой 3 моторов.
Планшетный компьютер Х41
Ноутбук запрограммирован таким образом, что когда он обнаруживает
отпускание правой кнопки мыши, он посылает сигнал Windows Scanner and Camera Wizard.
Здесь находится программа, которую я написал для управления этим процессом:
ftp://homelab.homelinux.com/pub/arhiv/2011-05-al.zip.

Piece
Silver
Technic Brick 1 x 16 with Holes
2
Technic Brick 1x2 with Hole
4
Technic Brick 1x6 with Holes
2
Technic Brick 1 x 12 with Holes
4
Slope Brick 33 3 x 1 Inverted
4
Plate 1 x 10
5
Piece
Silver
Plate 2 x 12
1
Plate 1x2
8
Plate 1x8
2
Plate 1x3
2
Plate 1x4
6

Piece
Red
Plate 2 x 12
1
Technic Brick 1x2 with Hole
4
Technic Brick 1x6 with Holes
4
Technic Plate 1x6 with Holes
1
Piece Red
Wing 7 x 12 Right 2
Wing 7 x 12 Left 2~~

Piece
Silver
Plate 1x2
2
Technic Brick 1x2 with Hole
2
Piece Dark Gray
Technic Pin with Friction and Slots 4

Piece
Dark Gray
Silver
Technic Bush
-
8
Technic Axle 4
4
-
Technic Brick 1 x 12 with Holes
-
2
Piece

Piece
Silver
Technic Plate 2x4 with Holes
2
Technic Brick 1x6 with Holes
2
Plate 2 x 10
1
Piece
White
Clear Red
Plate lxl Round

Piece
Silver
Technic Brick 1 x 10 with Holes
2
Technic Brick 1 x 16 with Holes
2
Piece
Silver
Plate 1x3
4
Plate 1x6
4

Piece Dark Gray
Technic Brick 1 x 16 with Holes 3
Technic Brick 1 x 12 with Holes 6
Technic Pi n with Friction and Slots 12
Piece

Piece
Dark Gray
Technic Pin Long with Friction
2
Technic Pin with Friction and Slots
2
Piece
Dark Gray
Technic Brick 1x2 with Hole
2
Technic Brick 1 x 12 with Holes
4

Piece
Red
White
Dark
Gray
Clear
Red
Silver
Plate 2 x 12
1
-
-
-
1
Technic Brick 1 x 10 with Holes
-
-
-
-
4
Technic Motor 9V
-
-
-
-
1
Plate 1x2
-
-
4
-
14
Wing 7 x 12 Right
2
-
-
-
-
Plate 1x8
-
-
-
-
2
Technic Gear 8 Tooth
-
-
-
-
1
Technic Gear 24 Tooth
-
-
-
-
3
Wing 7 x 12 Left
2
-
-
-
-
Technic Brick 1x8 with Holes
-
-
-
-
2
Technic Brick 1 x 16 with Holes
-
-
8
-
4
Plate 1x3
-
-
-
-
6
Technic Bush
-
-
-
-
27
Plate 1x6
-
-
-
-
4
Technic Pin
-
-
-
-
1
Technic Brick 1x2 with Hole
4
-
4
-
9
Technic Brick 1x4 with Holes
-
-
-
-
1
Technic Axle 4
-
-
10
-
-
Technic Axle 6
-
-
5
-
-
Technic Axle 8
-
-
1
-
-
Technic Plate 2x4 with Holes
-
-
-
-
2
Plate 1x4
-
-
-
-
8
Technic Plate 2x8 with Holes
-
-
2
-
-
Technic Brick 1x6 with Holes
4
-
1
-
4
Technic Brick 1 x 12 with Holes
-
-
12
-
8
Plate 2 x 10
-
-
-
-
1
Technic Gear 16 Tooth
-
-
-
-
1
Plate lxl Round
-
1
-
1
-
Technic Wedge Belt Wheel
-
-
-
-
3
Technic Bush 1/2 Smooth
-
-
-
-
2
Technic Plate 1x6 with Holes
1
-
-
-
-
Slope Brick 33 3 x 1 Inverted
-
-
-
-
4
Plate 1 x 10
-
-
-
-
7
Technic Worm Screw
-
-
1
-
-
Technic Pin Long with Friction
-
-
2
-
-
Technic Pin with Friction and Slots
-
-
30
-
-
Сканер
Я использовал EPSON GT-7200U. Конечно, вам не нужно брать ту же самую
модель . Просто переделайте блоки Lego так, чтобы они подходили под ваш сканнер.
Может быть, лучше взять цифровую камеру. EPSON GT-7200U (и многие другие
сканеры) не работает в перевернутом положении. У него плоское основание, но не
крышка. В моем случае я заблокировал крышку сканнера. Тогда он начал работать
вверх ногами. Демонтаж опасен! Вы нанести вред себе или сканнеру. Делайте это
на свой страх и риск.
Рама
Рама нужна, чтобы держать сканнер в правильном положении. Вы можете найти

что-нибудь подходящее у себя в гараже, в магазине или собрать самостоятельно.
Принтер
Второй конец струны от весов привязан к принтеру.
Советы по сборке
На места соприкосновения механизма и сканера положите прокладки из мягкого
материала. Данный механизм требует бережного обращения.
Удлините плечи весов, чтобы обеспечить больше пространства для работы.

Электроника
КОНТРОЛЛЕР ШАГОВОГО ДВИГАТЕЛЯ ДЛЯ РОБОТА
Albert La
Я решил сделать что-то с грудой электроники в моей комнате и построить
робота, используя шаговые двигатели.
Шаговые двигатели были куплены в местном комиссионном магазине. Их достали
из старых жестких дисков и принтеров и продавали отдельно. Как правило, с
ними можно договориться о хорошей цене, те, что были использованы в схеме,
обошлись примерно по $3 за штуку. Эти моторчики представляют собой
униполярные шаговые двигатели. Это можно определить по количеству проводов, выходящих
из моторчика. У нашего есть 6 выходящих проводов: 2 зеленых, 1 голубой, 1
желтый, 1 красный и 1 белый. В 4 фазном униполярном двигателе есть 2 катушки
с отводом из центра и выводом для каждой фазы. Если все провода отличаются
цветом или есть только 5 проводов, тогда вам понадобится омметр, чтобы
отличить фазовые провода от центральных отводов. К счастью для меня 2 провода
были одинакового цвета, следовательно, это центральные отводы. Другим плюсом
было то, что провода были сгруппированы по три.
Есть много online литературы про шаговые двигатели и управление ими. Поиск
в Google выдал схему, приведенную ниже. В ней использован PIC микроконтроллер
для задания последовательности шагов, пары Дарлингтона TIP120 для схемы
коммутации, и hex буфер 4050 для обеспечения логических уровней и защиты схемы.

+5V
+bvQ
•N^ 1С
,^40!
IC2A
2
TIP12CU£
4050 Ы
IC2B
4050 N 1 I
^ 40!
IC2C
6
PIC16FB4
9 UDC Transformer
+5V Out
L2
7805
GND
3
С
L3
6
6-9 Vdc
Для своей первой схемы я использовал PIC 16F628A для тестирования шагового
двигателя и исследования как быстро он может работать. А теперь отмечу для
тех, кто сделал или собирается сделать низковольтный источник, у меня
возникли проблемы с работой внутреннего генератора. Возможно, это особенность
работы именно этого чипа или проблема в установке битов конфигурации. Но для
тестовой схемы я использовал кварц на 4 МГц. Шаговый двигатель работал при
подаче на каждую фазу определенной последовательности. Задержка между паузами оп-

ределяет, как быстро поворачивается вал. Начиная с 50 мс задержки, я смог
уменьшить ее до 3 мс для своего двигателя.
Из этого следует, что
Произведя несколько быстрых вычислений:
• На двигателе написано, что шаг равен 7.5 градуса.
один полный оборот происходит за 4 8 шагов.
• 4 фазы/шаг х 3 мс/фазу х 48 шагов/оборот = 576 мс/оборот
• Преобразуя в количество оборотов в секунду, получим грубо 1.736
• 1.736 оборотов/секунду х 60 секунд/минуту = 104.16 RPM (об/мин),
неплохая скорость.
По спецификации питание двигателей должно быть 24 В, но я подключал к 13 В,
т.к. у меня был источник только такого напряжения.
Скачать исходный код и скомпилированный hex файл можно здесь:
ftp://homelab.homelinux.com/pub/arhiv/2011-05-a2.rar

КОНТРОЛЛЕР УНИПОЛЯРНОГО ШАГОВОГО ДВИГАТЕЛЯ
Автор: dzed
Предыстория
Понадобилось мне восстановить измерительный стенд. Одна из главных частей
стенда — система протяжки лески с закрепленной на ней трубочке сквозь СВЧ-
резонатор (это такая медная банка весом 20-30 кг) . Причем протяжка должна
осуществляться периодически с фиксацией положения (на 1 мм подвинул,
остановился, подождал секунду, ещё на 1 мм подвинул, и так далее). Естественно
сразу возникла мысль о шаговом двигателе (ШД). Но как им управлять? Разобрался.
Начал искать схемные решения - биполярными двигателями сложно управлять,
поэтому выбор пал на униполярный. Был приобретён китайский моторчик под
названием MOTS1 (ST28), который в России продаётся Velleman'oM.
Купленный моторчик оказался без какой-либо документации. В интернете — тоже
почти ничего. Позже экспериментально нашёл необходимую последовательность
управляющих сигналов.
Пришёл черёд разработки контроллера управления. Разработкой движили
несколько целей:
• Покупать "чужой" контроллер за 5 т.р. совесть не позволяла
• Стоимость разработанного контроллера не должна превышать 500-700 р.
• Простота конструкции для а) повторяемости устройства, б) проще отладка,
в) неблагоприятная электромагнитная обстановка, г) чтобы те, кто найдут
контроллер через 20 лет смогли разобраться как его "завести", т.к. я
подобным образом разбирался с СВЧ-резонатором, пролежавшим в шкафу с конца
90х...
• Управление с компьютера. Всяких FT232RL в Москве я не нашёл на тот
момент, поэтому без всяких раздумий решил использовать интерфейс RS-232.
• Питание от компьютерного разъёма (который питает харды, приводы и т.д.).
Комп всё равно рядом, 2 напряжения: +5 для питания микросхем, +12 для
ШД.

Хронология событий
Набросал схему.
+ 5 В
1
Tea
]1ц
ч
OA
И
1|J 4
С5
-ID-
1М
Вх.1.1 >
Бх.1.2
1-1
C1 +
C1-
C2+
C2-
R1 IN
п our
VCD
v+
GND
V
Ri OUT
T1 IN
16
+ 12 В
'1H C7^
C2 1Шп
15
.3.22
OS
1?
ii
'•fee
GND
TXD
FBI
PB2
РВЭ
РЕМ
IS
4
16
3
17
?
15
1
COM (Vcc)
E (GNDj
ISM
IN 3
N2
N 1
OUT Л
оитз
QLT2
OUT1
14
1fi
MAX232CPE
Набросал плату в Sprint Layout.
ATmegaSL
ULN2M3AN
ooooooflooo
DINUS 2009
0RS-232 STEPPER MOTOR CONTROLLER v.1 Q
I £ Rhnrl 1
— £ Выи. 1.2
-С ВьиИ.З
Вых. 1.4
Вых.1.й
Перешёл на "железо"
Нашёл лист шестилетней фотобумаги от уже убитого струйника Epson.
Распечатал, заЛУТил (не с первого раза - бумага плохо липнет, старая наверно),
спаял .
Для связи с СОМ-портом используется разъём IDC-10 (изготовлен кабель IDC-10
- DB-9F), для соединения с пятью проводами ШД - штыри PLS-8 (3 штыря из 8
отломаны) .
При макетировании из-за того, что ни осциллограф, ни комп не были
заземлены, и особенностей БП компьютера, я спалил оба СОМ-порта. С тех пор использую
переходник USB-COM на основе PL2303.

Во время тестирования и отладки понял, что зря я не предусмотрел кнопку
сброса МК и разъём внутрисхемного программирования... Пришлось "подвесить" его
на проводах.
Прошивка для ATmega8L.
Опыта было мало, время поджимало — решил не возиться с ассемблером и
написал на каком-то из Basic4ов. Весила она около 25% флеша ATmega8L.
Управлялся контроллер с помощью терминальных программ. В качестве
передаваемых параметров, была период управляющих сигналов, период следования
пакетов сигналов (для реализации паузы), число сигналов в пакете и число пакетов.
Потом я решил переписать прошивку для МК.
Естественно уже на ассемблере. За неделю осилил (включена в архив - см.
ниже) .

таблица векторов
Краткое описание алгоритма программы:
1. Инициализации и конфигурирование регистров, макросы,
прерываний
2. Оправляем пользователю приглашение "hello", что контроллер готов.
3. Ждём, когда же пользователь проснётся и пришлёт МК команду.
• Команда представляет собой 3 байта. Первый и второй байт - число
периодов управляющих сигналов, третий байт - направление вращения.
• Формирование пакетов управляющих сигналов возложено на программу на
компьютере.
• Передача осуществляется на скорости 38400бит/с.
4 . Принимаем команду, сохраняем в RAM. Читаем из RAM в РОН.
5 . Запускаем таймер.
6. Переходим к пункту 3.
А тем временем таймер по прерыванию совпадения:
1. Уменьшаем счётчик сигналов на единицу. Если не дошли до нуля, то
• Определяет направление вращения
• Выбирает следующую управляющую комбинацию сигналов из памяти программ
• Выводим соответствующую управляющую комбинацию в PORTB.
2. Если счётчик сигналов равен нулю - тормозим таймер.
Такой алгоритм позволяет "пополнять" содержимое счётчика сигналов во время
работы таймера (естественно не в момент прерывания) и добиться "непрерывной"
работы ШД. Но этим уже занимается программа написанная на VisualBasic 6.0
(нравится он мне, как бы его не обижали любители С# и Delphi).
STEPPER
COM - порт
С0М9
38400
_n C'UTl. п :
X
Закрыть порт
Индикатор (3
открытия порта
Панель управлемш тш
Текущий шаг:
Пройденное
расстояние,мм:
Управление
Я
2
<L
ВРАЩАТЬ
ВРАЩАТЬ
НАЛЕВО
НАПРАВО
ПЛАВНО
ПЛАВНО
г "-
Шаговый режим
Число шагов
Период шагов,мс
Длина шага.мм
Число шагов на мм
Направление
Направо
100
1000
2 5
21 2
«
•з1
Stop
2<J
Выводы
Получился довольно "узконаправленный" контроллер. Но задачи создать
универсальное устройство не было. Изготавливается довольно быстро, всё в DIPax и
выводным монтажом. Размеры - наверно чуть больше 2-х спичечных коробков.
Возможность модернизации: легко задать необходимую управляющую
последовательность в коде прошивки, ассемблировать, зашить в МК и пользоваться, код
занимает около 3% памяти - места хватит ещё светомузыку приделать.

Возможные применения:
• системы протяжки всевозможных нитей, лески, например, занавески
открывать по команде с компа
• маломощные приводы (до 6 Вт, т.к. ULN2003AN больше 500 мА. не терпит,
если конечно ШД столько сам потянет)
• системы, требующие точного позиционирования (число управляющих импульсов
на 1 оборот ШД равно 2048, жаль мощность очень невелика)
Все программы и файл с разводкой в архиве:
ftp://homelab.homelinux.com/pub/arhiv/2011-05-a2.rar

УПРАВЛЕНИЕ ШАГОВОГО ДВИГАТЕЛЯ НА ПЛИС
Владимир Вычужанин
Растущий спрос на устройства, характеризующиеся сокращённым проектно-
технологическим циклом, быстрым макетированием и реконфигурированием цифровых
систем, удобством программирования и низкими затратами, постоянно расширяет
сферы применения программируемых логических интегральных схем (ПЛИС).
Производители предлагают разнообразные ПЛИС: программируемые простые,
матричные и сложные логические устройства (SPLD, PAL, CPLD), а также
программируемые пользователем базовые матричные микросхемы (FPGA, БМК). Все ПЛИС
обладают специфическими характеристиками и различным сочетанием таких параметров,
как быстродействие, энергопотребление, уровень интеграции и стоимость. Такое
разнообразие - одна из самых сложных проблем, с которыми приходится
сталкиваться разработчику электронных устройств. Однако в условиях промышленной
стандартизации задача выбора существенно облегчается.
Наибольшее распространение получили ПЛИС типа FPGA (Field Programmable Gate
Array), представляющие собой матрицу блоков программируемой логики, между
строками и столбцами которой имеются программируемые соединения. Современные
кристаллы FPGA содержат, кроме матриц, встроенную память, приёмопередатчики,
микропроцессоры, которые пользователь может подключать для решения своих
задач с помощью программируемых соединений внутри кристалла без ограничения
числа циклов перепрограммирования.
ПЛИС типа CPLD (Complex Pro grammable Logic Device) - сложные
программируемые логические устройства, энергонезависимые и с некоторым ограничением числа
циклов перепрограммирования. Такие ПЛИС характеризуются высоким соотношением
количества логических элементов к количеству регистров и отличаются гибким
ресурсом трассировки. Главные достоинства CPLD - пониженное энергопотребление
и упрощённые режимы сохранения информации.
При выборе конкретного типа, серии и семейства ПЛИС разработчики обычно
обращают внимание на сложность, выраженную в количестве логических элементов, и
доступность средств разработки. Цена ПЛИС пропорциональна их логической
ёмкости, следовательно, для реализации разрабатываемого устройства необходимо
подбирать ПЛИС с оптимальным количеством логических элементов.
Вполне возможно использовать не дорогие ПЛИС, поскольку за счёт быстрого
выполнения простых операций можно реализовывать медленные приложения при
малых аппаратных затратах. Следует учитывать, что степень интеграции ПЛИС
достигла уровня, при котором на размер кристалла не влияет общее количество
вентилей. Однако для крупных проектов, создаваемых с нуля, время полной
верификации традиционными способами может оказаться неприемлемо большим, что
вынуждает пользоваться функциональными блоками, разработанными сторонними фирмами.
Широта выбора таких функциональных блоков и возможность учёта их параметров
как единого целого при моделировании разрабатываемого устройства является
существенным критерием при выборе конкретной ПЛИС для реализации сложных
проектов .
В системах управления различными объектами часто используются устройства,
выполненные на основе микроконтроллеров или микропроцессоров. С их помощью
можно решать многие задачи измерения, управления и обслуживания. Такие
устройства легко программируются, потребляют мало энергии и легко включаются в
схему. Однако ПЛИС обладают большим числом выводов, настраиваемой стыковкой
входов и выходов с практически любым стандартом напряжения логических уровней
и способностью заменить собой несколько микросхем, включая микроконтроллер,
регистры портов, интерфейс и т.п. Учёт архитектурных особенностей и в ряде

случаев преимуществ ПЛИС перед микроконтроллерами позволяет реализовать на
ПЛИС конкурентоспособные изделия.
Примером обоснованного подхода к выбору элементной базы для реализации
проектируемого устройства является разработка устройства управления шаговым
двигателем на ПЛИС. При этом была решена реальная задача, связанная с
разработкой электропривода электронного расширительного клапана для системы
охлаждения .
В системах охлаждения различного назначения в качестве дросселирующего
устройства часто устанавливают электронные расширительные клапаны,
предназначенные для регулирования точной подачи хладоносителя и поддержания заданного
перепада давления. Приводом клапана обычно является пропорциональное устройство
дискретного типа, управляющее дискретными положениями исполнительного органа.
Система управления (СУ) должна реализовывать непосредственное цифровое
управление исполнительным устройством, чтобы обеспечить заданный перепад давления
в системе охлаждения с высокой точностью.
В качестве исполнительного устройства может быть использован шаговый
двигатель (ШД), представляющий собой электромеханическое устройство, преобразующее
сигнал управления в угловое (или линейное) перемещение ротора с последующей
его фиксацией в заданном положении. Благодаря возможности управления
перемещением ротора на любой угол, а также отсутствию потребления тока в состоянии
покоя, ШД является оптимальным выбором для исполнительного устройства
дискретного типа - электронного расширительного клапана.
При выборе типа ШД электропривода расширительного клапана предпочтение было
отдано гибридному типу двигателя с шагом 7,5°. По сути это двигатели с
постоянными магнитами, но с большим числом полюсов [1, 2]. Выбранный тип ШД
оценивался по частоте собственных круговых колебаний, электромагнитным постоянным
времени, коэффициенту внутреннего демпфирования, предельнымм механическим и
динамическим характеристикам.
Электронный расширительный клапан с ШД должен отрабатывать как единичные
импульсы управления, так и последовательность импульсов с частотой,
определяемой предельными динамическими характеристиками. Установлено, что на
частотах до 200...400 Гц ШД может быть остановлен с точностью до одного шага. Из-за
инерции ротора, на более высоких частотах мгновенная остановка
затруднительна . Поэтому при разработке системы прямого управления исполнительным
устройством с точной отработкой положения и малым моментом инерции была
использована частота перемещения ротора ШД, находящаяся в пределах 100...400 Гц. Скорость
вращения ШД определялась частотой управляющих импульсов из указанного
диапазона. В каждый интервал времени подача импульсов на фазовые обмотки приводит
к повороту вала двигателя на фиксированный угол в 7,5°. Угол вращения
контролируется подсчётом числа шагов (импульсов).
Поскольку в решаемой задаче не требуется повышенный момент двигателя, то
было отдано предпочтение униполярной конфигурации обмоток ШД. Это позволило
уменьшить габариты клапана, работать с меньшими потерями, а также упростить
разрабатываемую схему.
При проектировании устройства использовалась свободно распространяемая САПР
Quartus II ver.4.2, позволяющая реализовать проект на базе ПЛИС фирмы Altera.
Система проектирования поддерживает сквозной процесс - от ввода данных до
программирования микросхем. Она представляет собой архитектурно-независимую
среду проектирования, легко настраиваемую под проектные требования. Файл
описания проекта создан в текстовом редакторе пакета. Описание проекта цифрового
устройства ПЛИС выполнено на языке VHDL, который является входным языком
используемой САПР. При описании алгоритма функционирования разработанного
устройства учитывалась последовательность включения и выключения силовых ключей,
тем самым обеспечивалась реализация полношагового режима с включением двух

фаз управления ШД.
Ниже приведён фрагмент файла программного VHDL описания работы устройства,
реализующего полно шаговый режим с включением двух фаз управления ШД.
entity Main is
port (
Clk: in bit;
Revers: in bit;
Load: in bit;
StepNum: in integer range 0 to 2000;
A,B,C,D: out bit
) ;
end Main;
architecture Struct of Main is signal i: integer range 0 to 3;
signal Step: integer range 0 to 2000;
signal Ena: bit;
begin
process(Clk)
begin
if (Clk'event and Clk='l') then
case i is
when 0 =>
A<=(not Revers) and Ena;
B<=Revers and Ena;
C<=(not Revers) and Ena;
D<=Revers and Ena;
i<=i+l;
when 1 =>
A<=Revers and Ena;
B<=(not Revers) and Ena;
C<=(not Revers) and Ena;
D<=Revers and Ena;
i<=i+l;
when 2 =>
A<=Revers and Ena;
B<=(not Revers) and Ena;
C<=Revers and Ena;
D<=(not Revers) and Ena;

when 3 =>
A<=(not Revers) and Ena;
B<=Revers and Ena;
C<=Revers and Ena;
D<=(not Revers) and Ena;
i<=0 ;
end case;
end if;
end process;
Функциональная схема СУ, реализующей полношаговый режим с включением двух
фаз управления ШД, приведена на рисунке 1 (вкладка). Схема состоит из
мультиплексоров MUX1 MUX5, сумматора ADDER, блоков D триггеров DFF1 и DFF2,
многоканального блока ключевых элементов Main, D триггеров DFF3 DFF7, делителя
частоты импульсов CDF.
Схема работает следующим образом. Заданное число шагов (им пульсов) в
параллельном коде подаётся на входы многоканального блока ключевых элементов
Main по сигналу StepNumber [10...0] . Максимальное необходимое число шагов для
конкретного устройства , не превышающее 2042 , вводится по сигналу llh7FE на
вход В сумматора ADDER. Элементы схемы, включающие блоки MUX1, ADDER, Main,
DFF1 и DFF2, обеспечивают прохождение необходимого числа импульсов на входы
мультиплексоров MUX2-MUX5 и триггеров DFF4-DFF7, которые, в свою очередь,
обеспечивают временной сдвиг импульсов на выходах А, В, С и D схемы. В
результате реализуется полношаговый режим с включением двух фаз ШД. Пуск схемы
осуществляется по сигналу, подаваемому на вход Load от системы управления
технологическим процессом, в котором используется электронный расширительный
клапан. Прямое направление вращения двигателя задаётся подачей сигнала лог. 0
на вход Revers. Для изменения направления вращения двигателя на обратное
необходимо подать лог. 1 на тот же вход.
После отладки компонентов схемы, на основе созданных при компиляции
выходных файлов осуществлено моделирование работы проекта с помощью подсистемы
(Simulator) пакета Quartus II ver.4.2. Компиляция выполнена с учётом
обеспечения временных характеристик проекта и оптимизации ресурсов ПЛИС. В
результате компиляции создан файл для программирования и конфигурирования ПЛИС
Altera, позволяющий использовать полушаговый режим управления фазами ШД. При
компиляции проекта была выбрана ПЛИС типа MAX7000S (EPM7064SLC44-5), имеющая
64 логических элемента. Процент использования выбранной ПЛИС при реализации
схемы управления составил 75%.
Для реализации схемы импульсного управления фазами ШД была разработана
принципиальная электрическая схема устройства, приведённая на рисунке 2, где
DDI - генератор тактовых импульсов на микросхеме КХО-800. Для коммутации
обмоток двигателя используются транзисторные ключи с открытым коллектором,
входящие в состав микросхемы DD3 (ULN2004A) . Микросхема состоит из транзисторных
пар с высоковольтными выходами, с общим катодным соединением диодов для
переключения индуктивной нагрузки. Максимальный ток каждой транзисторной пары
равен 500 мА.

D01
KXO-BOO
о
э
о
to
а
«
i
3
R1
UCCO-
С1
ни
n n rt п п
0D2
" п п
ALTERA
EPM7064LC44-5
is 19 20 21 22 23 24 2= 26 27 23
тгтппг
Tjn IUUUUU
Нагрузка d-
Рис. 2. Принципиальная электрическая схема управления ШД
Мощность ШД ограничена максимальным током через один ключ и суммарной
мощностью, рассеиваемой микросхемой DD3. Все выводы микросхемы снабжены
внутренними защитными диодами, т.е. каждая полуобмотка ШД (см. рис. 2) зашунтирована
диодом, что устраняет коммутационные выбросы напряжения. Транзисторные ключи
DD3 обеспечивают усиление сигналов и защиту выводов ПЛИС от возможного
проникновения напряжения питания ШД.
В качестве ШД (см. рис. 2) выбран электродвигатель РМ5525-01, рассчитанный
на напряжение питания 12 В, ток фазы 400 мА и обеспечивающий крутящий момент
1,60 кг'см, момент инерции 30 кг'см2 и угловой шаг 7,5°. Реверсивное
управление двигателем задаётся логическим уровнем сигналов FF (см. рис. 2).
В результате моделирования разработанной схемы управления ШД на базе ПЛИС
при частоте управляющих импульсов, равной 400 Гц, были получены временные
диаграммы, соответствующие реализации полношагового режима с включением двух
фаз управления ШД. Они подтверждают работоспособность СУ, входящей в схему
электронного расширительного клапана, и соответствие предъявляемым к ней
требованиям .
Разработанная схема управления ШД на ПЛИС с небольшими доработками может
быть использована в различных безынерционных и точных приводах в
робототехнике , радио электронной промышленности, медицинской технике и т.д.
ЛИТЕРАТУРА
1. Башарин А.В., Новиков В.А., Соколовский Г.Г. Управление
электроприводами, Энергоиздат, 1982.
2. Шелтинг Г., Вайсе А. Электрические микромашины. Мир, 1997.

Системы
С ЧЕГО НАЧИНАЮТСЯ РОБОТЫ
Гололобов В.Н.
(окончание)
БЛОКНОТ ПРОГРАММИСТА
Этот блокнот следует рассматривать, как удобное, лёгкое в использовании
руководство по структуре команд и синтаксису языка программирования контроллера
Arduino. Для сохранения простоты, были сделаны некоторые исключения, что

улучшает руководство при использовании начинающими в качестве
дополнительного источника информации - наряду с другими web-сайтами, книгами, семинарами и
классами. Подобное решение, призвано акцентировать внимание на использовании
Arduino для автономных задач и, например, исключает более сложное
использование массивов или использование последовательного соединения.
Начиная с описания структуры программы для Arduino на языке С, этот блокнот
содержит описание синтаксиса наиболее общих элементов языка и иллюстрирует
их использование в примерах и фрагментах кода. Блокнот содержит примеры
функций ядра библиотеки Arduino, а в приложении приводятся примеры схем и
начальных программ.
СТРУКТУРА ПРОГРАММЫ
Базовая структура программы для Arduino довольно проста и состоит, по
меньшей мере, из двух частей. В этих двух обязательных частях, или функциях,
заключён выполняемый код.
void setup ()
{
операторы;
}
void loop ()
{
операторы;
}
Где setup() — это подготовка, а 1оор() — выполнение. Обе функции требуются
для работы программы.
Перед функцией setup - в самом начале программы, обычно, идёт, объявление
всех переменных, setup - это первая функция, выполняемая программой, и
выполняемая только один раз, поэтому она используется для установки режима работы
портов (pinModeO) или инициализации последовательного соединения.
Следующая функция loop содержит код, который выполняется постоянно —
читаются входы, переключаются выходы и т.д. Эта функция — ядро всех программ
Arduino и выполняет основную работу.
setup()
Функция setup() вызывается один раз, когда программа стартует. Используйте
её для установки режима выводов или инициализации последовательного
соединения. Она должна быть включена в программу, даже если в ней нет никакого
содержания .
void setup ()
{
pinMode (pin, OUTPUT); // устанавливает xpin' как выход
}
loop ()
После вызова функции setup() - управление переходит к функции 1оор() ,
которая делает в точности то, что означает её имя — непрерывно выполняется,
позволяя программе что-то изменять, отвечать и управлять платой Arduino.

void loop ()
{
digitalWrite(pin, HIGH); // включает xpin'
delay(lOOO); // секундная пауза
digitalWrite(pin, LOW); // выключает xpin'
delay(1000); // секундная пауза
ФУНКЦИИ
Функция — это блок кода, имеющего имя, которое указывает на исполняемый
код, который выполняется при вызове функции. Функции void setup() и void
loop() уже обсуждались, а другие встроенные функции будут рассмотрены позже.
Могут быть написаны различные пользовательские функции, для выполнения
повторяющихся задач и уменьшения беспорядка в программе. При создании функции,
первым делом, указывается тип функции. Это тип значения, возвращаемого
функцией, такой как 'int' для целого (integer) типа функции. Если функция не
возвращает значения, её тип должен быть void. За типом функции следует её имя, а
в скобках параметры, передаваемые в функцию.
type functionName (parameters)
{
операторы;
}
Следующая функция целого типа delayVal() используется для задания значения
паузы в программе чтением значения с потенциометра. Вначале объявляется
локальная переменная v, затем v устанавливается в значение потенциометра,
определяемое числом между 0—1023, затем это значение делится на 4, чтобы
результирующее значение было между 0 и 255, а затем это значение возвращается в
основную программу.
int delayVal()
{
int v; // создаём временную переменную 'v'
v = analogRead(pot); // считываем значение с потенциометра
v /= 4; // конвертируем 0 - 1023 в 0 - 255
return v; // возвращаем конечное значение
}
{} фигурные скобки
Фигурные скобки (также упоминаются как просто «скобки») определяют начало и
конец блока функции или блока выражений, таких как функция void 1оор() или
выражений (statements) типа for и if.
type function()
{
операторы;
}
За открывающейся фигурной скобкой { всегда должна следовать закрывающаяся
фигурная скобка }. Об этом часто упоминают, как о том, что скобки должны быть
«сбалансированы». Несбалансированные скобки могут приводить к критическим,

неясным ошибкам компиляции, вдобавок иногда и трудно выявляемым в больших
программах.
Среда разработки Arduino, включает возможность удобной проверки баланса
фигурных скобок. Достаточно выделить скобку, или даже щёлкнуть по точке вставки
сразу за скобкой, чтобы её пара была подсвечена.
; точка с запятой
Точка с запятой должна использоваться в конце выражения и разделять
элементы программы. Также точка с запятой используется для разделения элементов
цикла for.
int х = 13; // объявляет переменную хх' как целое 13
Примечание: Если забыть завершить стоку точкой с запятой, то это приведёт к
возникновению ошибки компиляции. Текст ошибки может быть очевиден, и
указывать на пропущенную точку с запятой, но может быть и не таким очевидным. Если
появляется маловразумительная или нелогичная ошибка компилятора, первое, что
следует проверить — не пропущена ли точка с запятой вблизи строки, где
компилятор выразил своё недовольство.
/* ... */ блок комментария
Блок комментария или однострочный комментарий — это область текста, которая
игнорируется программой и используется для добавления текста с описанием кода
или примечаний. Комментарий помогают другим понять эту часть программы. Он
начинается с /* и заканчивается */ и может содержать множество строк.
/* это «огороженный» блок комментария,
и не забудьте «закрыть» комментарий -
он должен быть сбалансирован!
*/
Поскольку комментарии игнорируются программой, а, следовательно, не
занимают места в памяти, они могут быть достаточно ёмкими, но, кроме того, они
могут использоваться для «пометки» блоков кода с отладочной целью.
Примечание: Хотя допускается вставка однострочного комментария в блоке
комментария, второй блок комментария не допускается.
// однострочный комментарий
Однострочный комментарий начинается с // и заканчивается (внутренним) кодом
перехода на другую строку. Как и блок комментария, он игнорируется программой
и не занимает места в памяти.
// вот так выглядит однострочный комментарий
Однострочный комментарий часто используется после действенного выражения,
чтобы дать больше информации о том, что выражение выполняет или в качестве
напоминания на будущее.
ПЕРЕМЕННЫЕ
Переменные — это способ именовать и хранить числовые значения для последую-

щего использования программой. Само название - переменные, говорит о том, что
переменные - это числа, которые могут последовательно меняться, в отличие от
констант, чьё значение никогда не меняется. Переменные нужно декларировать
(объявлять), и, что очень важно - им можно присваивать значения, которые
нужно сохранить. Следующий код объявляет переменную inputVariable, а затем
присваивает ей значение, полученное от 2-го аналогового порта:
int inputVariable =0; // объявляется переменная и
// ей присваивается значение О
inputVariable = analogRead(2); // переменная получает значение
// аналогового вывода 2
'inputVariable' — это наша переменная. Первая строка декларирует, что она
будет содержать int, короткое целое. Вторая строка присваивает ей значение
аналогового вывода 2. Это делает значение на выводе 2 доступным в любом месте
программы.
Когда переменной присвоено значение, или переприсвоено, вы можете проверить
это значение, если оно встречается в некотором условии, или использовать его
непосредственно. Рассмотрим пример, иллюстрирующий три операции с
переменными. Следующий код проверяет, не меньше ли 100 значение переменной, а если
так, переменной inputVariable присваивается значение 100, а затем задаётся
пауза, определяемая переменной inputVariable, которая теперь, как минимум,
равна 100:
if (inputVariable < 100) // проверяем, не меньше ли 100 переменная
Примечание: Переменные должны иметь наглядные имена, чтобы код был
удобочитаемый. Имена переменных как tiltSensor или pushButton помогают программисту
при последующем чтении кода понять, что содержит эта переменная. Имена
переменных как var или value, с другой стороны, мало делают для понимания кода, и
здесь используются только в качестве примера. Переменные могут быть названы
любыми именами, которые не являются ключевыми словами языка программирования
Arduino.
Объявление переменных
Все переменные должны быть задекларированы до того, как они могут
использоваться. Объявление переменной означает определение типа её значения: int,
long, float и т.д., задание уникального имени переменной, и дополнительно ей
можно присвоить начальное значение. Всё это следует делать только один раз в
программе, но значение может меняться в любое время при использовании
арифметических или других разных операций.
Следующий пример показывает, что объявленная переменная inputVariable имеет
тип int, и её начальное значение равно нулю. Это называется простым
присваиванием .
int inputVariable = 0;
{
inputVariable = 100;
}
delay(inputVariable);
// если так, присваиваем ей значение 100
// используем переменную, как паузу
Переменная может быть объявлена в разных местах программы, и то, где это
сделано, определяет, какие части программы могут использовать переменную.

Границы переменных
Переменные могут быть объявлены в начале программы перед void setup(),
локально внутри функций, и иногда в блоке выражений таком, как цикл for. То,
где объявлена переменная, определяет её границы (область видимости), или
возможность некоторых частей программы её использовать.
Глобальные переменные таковы, что их могут видеть и использовать любые
функции и выражения программы. Такие переменные декларируются в начале
программы перед функцией setup().
Локальные переменные определяются внутри функций или таких частей, как цикл
for. Они видимы и могут использоваться только внутри функции, в которой
объявлены. Таким образом, могут существовать несколько переменных с одинаковыми
именами в разных частях одной программы, которые содержат разные значения.
Уверенность, что только одна функция имеет доступ к её переменной, упрощает
программу и уменьшает потенциальную опасность возникновения ошибок.
Следующий пример показывает, как декларировать несколько разных типов
переменных, и демонстрирует видимость каждой переменной:
int value;
// 'value' видима
// для любой функции
void setup ()
{
// нет нужды в предустановке
}
void loop(О
{
for (int i =0; i < 20;)
{
i++;
}
float f;
}
// xi' видима только
// внутри цикла for
xf видима только
//
// внутри loop
byte
Байт хранит 8-битовое числовое значение без десятичной точки. Он имеет
диапазон от 0 до 255.
byte someVariable = 180; // объявление хsomeVariable'
// как имеющей тип byte
int
Целое — это первый тип данных для хранения чисел без десятичной точки, и
хранит 16-битовое значение в диапазоне от 32767 до -32768.
int someVariable = 1500;
// объявление хsomeVariable'
// как переменной целого типа
Примечание: Целые переменные будут переполняться, если форсировать их
переход через максимум или минимум при присваивании или сравнении. Например, если
х = 32767 и следующее выражение добавляет 1 к х, х = х+1 или х++, в этом
случае х переполняется и будет равен -32678.

long
Тип данных увеличенного размера для больших целых, без десятичной точки,
сохраняемый в 32-битовом значении с диапазоном от 2147383647 до -2147383648.
long someVariable = 90000; // декларирует 'someVariable'
// как переменную типа long
float
Тип данных для чисел с плавающей точкой или чисел, имеющих десятичную
точку. Числа с плавающей точкой имеют большее разрешение, чем целые и
сохраняются как 32-битовые значения в диапазоне от 3.4028235Е+38 до -3.4028235Е+38.
float someVariable =3.14; // объявление 'someVariable'
// как переменной типа floating point
Примечание: Числа с плавающей точкой не точные, и могут выдавать странные
результаты при сравнении. Вычисления с плавающей точкой медленнее, чем
вычисления целых при выполнении расчётов, так что, без нужды, их следует избегать.
Массивы
int myArray[ ] = {valueO, valuel, value2...}
Массив — это набор значений, к которым есть доступ через значение индекса.
Любое значение в массиве может быть вызвано через вызов имени массива и
индекса значения. Индексы в массиве начинаются с нуля с первым значением,
имеющим индекс 0. Массив нуждается в объявлении, а дополнительно может
заполняться значениями до того, как будет использоваться.
Схожим образом можно объявлять массив, указав его тип и размер, а позже
присваивать значения по позиции индекса:
int myArray [5]; // объявляет массив целых длиной в 6 позиций
туАггау[3] = 10; // присваивает по 4у индексу значение 10
Чтобы извлечь значение из массива, присвоим переменной значение по индексу
массива:
х = myArray[3]; // х теперь равно 10
Массивы часто используются в цикле for, где увеличивающийся счётчик
применяется для индексации позиции каждого значения. Следующий пример использует
массив для мерцания светодиода. Используемый цикл for со счётчиком,
начинающимся с 0, записывает значение из позиции с индексом 0 массива flicker[], в
данном случае 180, на PWM-вывод (широтно-импульсная модуляция) 10; затем
пауза в 200 ms, а затем переход к следующей позиции индекса.
int ledPin = 10; // LED на выводе 10
byte flicker[ ] = {180, 30, 255, 200, 10, 90, 150, 60};
// выше массив из 8
void setup() // разных значений
{
pinMode(ledPin, OUTPUT); // задаём OUTPUT вывод
}

void loop ()
{
for (int i = 0; i < 7; i++)
{
analogWrite(ledPin, flicker[i];
delay(200);
// цикл равен числу
// значений в массиве
// пишем значение по индексу
// пауза 200 мс
}
}
АРИФМЕТИКА
Арифметические операции включают сложение, вычитание, умножение и деление.
Они возвращают сумму, разность, произведение или частное (соответственно)
двух операндов.
У = У + 3;
х = х - 7 ;
i = j * 6;
г = г / 5 ;
Операция управляется используемым типом данных операндов, так что,
например, 9/4 даёт 2 вместо 2.25, поскольку 9 и 4 имеют тип int и не могут
использовать десятичную точку. Это также означает, что операция может вызвать
переполнение , если результат больше, чем может храниться в данном типе.
Если используются операнды разного типа, то для расчётов используется
больший тип. Например, если одно из чисел (операндов) типа float, а второе целое,
то для вычислений используется тип с плавающей точкой.
Выбирайте типы переменных достаточные для хранения результатов ваших
вычислений. Прикиньте, в какой точке ваша переменная переполнится, а также, что
случится в другом направлении, то есть, (0-1) или (0-32768). Для вычислений,
требующих дробей, используйте переменные типа float, но остерегайтесь их
недостатков : большой размер и маленькая скорость вычислений.
Примечание: Используйте оператор приведения типа (нзвание типа) для
округления, то есть, (int)myFloat - для преобразования переменной одного типа в
другой «на лету». Например, i = (int) 3.6 - поместит в i значение 3.
Смешанное присваивание
Смешанное присваивание сочетает арифметические операции с операциями
присваивания. Чаще всего встречается в цикле for, который описан ниже. Наиболее
общее
смешанное
присваивание
включает
:
х ++
//
то же,
что х =
X
+
1,
шил
увеличение х на +1
х —
//
то же,
что х =
X
-
1,
шил
уменьшение х на -1
X +=
Y
//
то же,
что х =
X
+
У,
шил
увеличение х на +у
х -=
Y
//
то же,
что х =
X
-
У,
шил
уменьшение х на -у
X * =
Y
//
то же,
что х =
X
*
У г
шил
умножение х на у
х /=
Y
//
то же,
ЧТО X =
X
/
У,
шил
деление х на у
Примечание: Например, х *= 3 утроит старое значение х и присвоит полученный
результат х.
Операторы сравнения
Сравнения одной переменной или константы с другой используются в выражении
для if, чтобы проверить истинность заданного условия. В примерах далее
используется для обозначения любого из следующих условий:

х == у //
x != у //
x < y //
x > y //
x <= y //
x >= y //
x равно y
x не равно у
x меньше, чем у
х больше, чем у
х меньше, чем или равно у
х больше, чем или равно у
Логические операторы
Логические операторы, чаще всего, это способ сравнить два выражения и
вернуть ИСТИНА (TRUE) или ЛОЖЬ (FALSE), в зависимости от оператора. Есть три
логических оператора: AND, OR и NOT, часто используемые в конструкциях if:
Logical AND:
if (x>0&&x<5) // true, только если оба
// выражения true
Logical OR:
if (x > 0 I I у > 0) // true, если любое из
// выражений true
Logical NOT:
if (!x > 0) // true, если только
// выражение false
КОНСТАНТЫ
Язык Arduino имеет несколько предопределённых величин, называемых
константами. Они используются, чтобы сделать программу удобной для чтения. Константы
собраны в группы.
TRUE/FALSE
Это Булевы константы, определяющие логические уровни. FALSE легко
определяется как 0 (ноль), a TRUE, как 1, но может быть и чем-то другим, отличным от
нуля. Так что в Булевом смысле -1, 2 и 200 — это всё тоже определяется как
TRUE.
if (b == TRUE)
{
что-нибудь сделаем;
}
HIGH/LOW
Эти константы определяют уровень выводов как HIGH или LOW и используются
при чтении или записи на логические выводы. HIGH определяется как логический
уровень 1, ON или 5 вольт(3-5), тогда как LOW — 0, OFF или 0 вольт (0-2).
digitalWrite(13, HIGH);
INPUT/OUTPUT
Константы используются с функцией pinModeO для задания режима работы
цифровых выводов: либо как INPUT (вход), либо как OUTPUT (выход).
pinMode (13, OUTPUT);

УПРАВЛЕНИЕ ПРОГРАММОЙ
if
Конструкция if проверяет, будет ли выполнено некое условие, такое, как,
например, будет ли аналоговое значение больше заданного числа, и выполняет
какое-то выражение в скобках, если это условие true (истинно). Если нет, то
выражение в скобках будет пропущено. Формат для if следующий:
if (someVariable ?? value) // где вместо ?? ставится оператор сравнения
{
что-нибудь сделаем;
}
Пример выше сравнивает someVariable со значением (value), которое может
быть и переменной, и константой. Если выражение или условие в скобках
истинно, выполняется выражение в фигурных скобках. Если нет, выражение в фигурных
скобках пропускается, и программа выполняется с оператора, следующего за
скобками.
Примечание: Остерегайтесь случайного использования «=», как в if (х = 10),
что технически правильно, определяя х равным 10, но результат этого всегда
true. Вместо этого используйте «==», как в if (х == 10) , что осуществляет
проверку значения х — равно ли оно 10 или нет. Запомните «=» - равно, а «==»
- равно ли?
if...else
Конструкция if...else позволяет сделать выбор «либо, либо». Например, если
вы хотите проверить цифровой вход и выполнить что-то, если он HIGH, или
выполнить что-то другое, если он был LOW, вы должны записать следующее:
if (inputPin == HIGH)
{
делаем А;
}
else
{
делаем Б;
}
else может также предшествовать другой проверке if так, что эти
множественные , взаимоисключающие проверки могут запускаться одновременно. И возможно
даже неограниченное количество подобных else переходов. Хотя следует помнить,
что только один набор выражений будет выполнен в зависимости от результата
проверки:
if (inputPin < 500)
{
делаем А;
}
else if (inputPin >= 1000)
{
делаем Б;
}

else
{
делаем В;
}
Примечание: Конструкция if просто проверяет, будет ли выражение в круглых
скобках истинно или ложно. Это выражение может быть любым правильным,
относительно языка Си, выражением, как в первом примере if (inputPin == HIGH) . В
этом примере if проверяет только то, что означенный вход в состоянии высокого
логического уровня или действительно ли напряжение на нём 5 вольт.
for
Конструкция for используется для повторения блока выражений, заключённых в
фигурные скобки заданное число раз. Наращиваемый счётчик часто используется
для увеличения и прекращения цикла. Есть три части, разделённые точкой с
запятой, в заголовке цикла for:
for (инициализация; условие; выражение)
{
что-нибудь делаем;
}
«Инициализация» локальной переменной, или счётчика, имеет место в самом
начале и происходит только один раз. При каждом проходе цикла проверяется
«условие». Если условие остаётся истинным, то следующее выражение и блок
выполняются, а условие проверяется вновь. Когда условие становится ложным, цикл
завершается.
Следующий пример начинается с целого i равного 0, проверяет, остаётся ли i
ещё меньше 20, и, если так, увеличивает i на 1 и выполняет блок в фигурных
скобках:
for (int i = 0; i < 20; i++) //
//
{
digitalWrite (13, HIGH); //
delay (250); //
digitalWrite (13, LOW); //
delay (250) ; //
декларируем i, проверяем, меньше ли оно
чем 20, увеличиваем i на 1
устанавливаем вывод 13 в ON
пауза в Ц секунды
сбрасываем вывод 13 в OFF
пауза в Ц секунды
Примечание: В Си цикл for более гибок, чем это можно обнаружить в других
языках программирования, включая Basic. Любые или все три элемента заголовка
могут быть опущены, хотя точка с запятой требуется. Также выражения для
инициализации, условия и выражения могут быть любыми правильными выражениями Си
с несвязанными переменными. Такие необычные типы выражений могут помочь в
решении некоторых редких программных проблем.
while
Цикл while продолжается, и может продолжаться бесконечно, пока выражение в
скобках не станет false (ложно). Что-то должно менять проверяемую переменную,
иначе из цикла никогда не выйти. И это должно быть в вашем коде, как, скажем,
увеличение переменной, или внешнее условие, как, например, проверяемый сен-

сор.
while (someVariable ?? value)
{
что-нибудь делаем;
}
Следующий пример проверяет, будет ли someVariable меньше 200, и если да, то
выполняются выражения в фигурных скобках, и цикл продолжается, пока
someVariable остаётся меньше 200.
while (someVariable < 200) //
{
что-нибудь делаем; //
someVariable++; //
проверяем, меньше ли 200 переменная
выполняем операции в скобках
увеличиваем переменную на 1
do...while
Цикл do управляемый «снизу» цикл, работающий на манер цикла while, с тем
отличием, что условие проверки расположено в конце цикла, таким образом, цикл
выполнится хотя бы один раз.
do
{
что-нибудь делаем;
} while (someVariable ?? value);
Следующий пример присваивает readSensor переменной х, делает паузу на 50
миллисекунд, затем цикл выполняется, пока х меньше, чем 100.
do
{
х = readSensors(); // присваиваем значение
// readSensors() переменной х
delay (50); // пауза 50 миллисекунд
} while (х<100); // продолжение цикла, если х меньше 100
ЦИФРОВОЙ ВВОД/ВЫВОД
pinMode (pin, mode)
Используется в void setup () для конфигурации заданного вывода, чтобы он
работал на вход (INPUT) или на выход (OUTPUT).
pinMode (pin, OUTPUT) ; // устанавливаем xpin' на выход
Цифровые выводы в Arduino предустановлены на вход, так что их нет нужды
явно объявлять как INPUT с помощью pinMode () . Выводы, сконфигурированные как
INPUT, подразумеваются в состоянии с высоким импедансом (сопротивлением).
В микроконтроллере Atmega, есть также удобные, программно доступные
подтягивающие резисторы 20 кОм. Эти встроенные подтягивающие резисторы доступны
следующим образом:
pinMode (pin, INPUT); // настраиваем xpin' на вход
digitalWrite (pin, HIGH); // включаем подтягивающие резисторы

Подтягивающие резисторы, как правило, используются при соединении входов с
переключателями. Заметьте, что в примере выше нет преобразования pin на
выход, это просто метод активизации встроенных подтягивающих резисторов.
Выводы, сконфигурированные как OUTPUT, находятся в низкоимпедансном
состоянии и могут отдавать 40 мА в нагрузку (цепь, другое устройство). Это
достаточный ток для яркого включения светодиода (не забудьте последовательный то-
коограничительный резистор!), но не достаточный для включения реле,
соленоидов или моторов.
Короткое замыкание выводов Arduino или слишком большой ток могут повредить
выходы или даже всю микросхему Atmega. Порой, не плохая идея — соединять
OUTPUT вывод через последовательно включённый резистор в 470 Ом или 1 кОм.
digitalRead (pin)
Считывает значение заданного цифрового вывода (pin) и возвращает результат
HIGH или LOW. Вывод должен быть задан либо как переменная, либо как константа
digitalWrite (pin, value)
Выводит либо логический уровень HIGH, либо LOW (включает или выключает) на
заданном цифровом выводе pin. Вывод может быть задан либо как переменная,
либо как константа (0-13).
digitalWrite (pin, HIGH); // устанавливаем xpin' в высокое состояние
Следующий пример читает состояние кнопки, соединённой с цифровым входом, и
включает LED (светодиод), подключённый к цифровому выходу, когда кнопка
нажата :
int led = 13; // соединяем LED с выводом 13
int pin = 7; // соединяем кнопку с выводом 7
int value =0; // переменная для прочитанного значения
void setup ()
(0-13) .
value = digitalRead (Pin); // задаём 'value' равным
// входному выводу xPin'
{
pinMode (led, OUTPUT);
pinMode (pin, INPUT);
}
void loop()
{
value = digitalRead (pin);
//
//
//
//
//
//
задаём xvalue' равной
входному выводу
устанавливаем xled' в
в значение кнопки
задаём вывод 13 как выход
задаём вывод 7 как вход
digitalWrite (led, value);
}
analogRead (pin)
Считывает значение из заданного аналогового входа (pin) с 10-битовым
разрешением. Эта функция работает только на аналоговых портах (0-5).
Результирующее целое значение находится в диапазоне от 0 до 1023.

value = analogRead (pin); // задаём значение 'value' равным 'pin'
Примечание: Аналоговые выводы не похожи на цифровые, и нет необходимости
предварительно объявлять их как INPUT или OUTPUT (если только вы не
планируете использовать их в качестве цифровых портов 14-18).
analogWtite (pin, value)
Записывает псевдо-аналоговое значение, используя схему с широтно-импульсной
модуляцией (PWM), на выходной вывод, помеченный как PWM. На новом модуле
Arduino с ATmegal68 (328), эта функция работает на выводах 3, 5, 6, 9, 10 и
11. Старый модуль Arduino с ATmega8 поддерживает только выводы 9, 10 и 11.
Значение может быть задано как переменная или константа в диапазоне 0-255.
analogWrite (pin, value); // записываем xvalue' в аналоговый xpin'
Значение 0 генерирует устойчивое напряжение 0 вольт на выходе заданного
вывода; значение 255 генерирует 5 вольт на выходе заданного вывода. Для
значений между 0 и 255 вывод быстро переходит от 0 к 5 вольтам — чем больше
значение, тем чаще вывод в состоянии HIGH (5 вольт). Например, при значении 64
вывод будет в 0 три четверти времени, а в состоянии 5 вольт одну четверть; при
Значении 128 половину времени будет вывод будет в 0, а половину в 5 вольт;
при значении 192 четверть времени вывод будет в 0 и три четверти в 5 вольт.
Поскольку эта функция схемная (встроенного модуля), вывод будет
генерировать устойчивый сигнал после вызова analogWrite в фоновом режиме, пока не
будет следующего вызова analogWrite (или вызова digitalRead или digitalWrite на
тот же вывод).
Примечание: Аналоговые выводы, не такие как цифровые, и не требуют
предварительной декларации их как INPUT или OUTPUT.
Следующий пример читает аналоговое значение с входного аналогового вывода,
конвертирует значение делением на 4 и выводит PWM сигнал на PWM вывод:
int led = 10; // LED с резистором на выводе 10
int pin = 0; // потенциометр на аналоговом выводе 0
int value; // переменная для чтения
void setup() {} // setap не нужен
void loop ()
{
value = analogRead (pin) ; // задаёт Value' равной xpin'
value /= 4; // конвертируем 0 - 1023 в 0 - 255
analogWrite (led, value); // выводим PWM сигнал на LED
}
ВРЕМЯ И МАТЕМАТИКА
delay (ms)
Приостанавливает вашу программу на заданное время (в миллисекундах), где
1000 равно 1 секунде.
delay (1000); // ждём одну секунду
millis()
Возвращает число миллисекунд, как unsigned long, с момента старта программы

в модуле Arduino.
value = millis(); // задаёт Value' равной millisO
Примечание: Это число будет переполняться (сбрасываться в ноль), после,
примерно, 9 часов.
min (х, у)
Вычисляется минимум двух чисел любого типа данных и возвращает меньшее
число .
value = min (value, 100); // устанавливает 'value' в наименьшее из
// хvalue' и 100, обеспечивая, что
// оно никогда не превысит 100
max (х, у)
Вычисляется максимум двух чисел любого типа данных и возвращает большее
число.
value = max (value, 100); // устанавливает 'value' в наибольшее из
// хvalue' и 100, обеспечивая, что
// оно никогда не меньше 100
СЛУЧАЙНЫЕ ЧИСЛА
randomSeed (seed)
Устанавливает значение, или начальное число, в качестве начальной точки
функции random().
randomSeed (value); // задаёт xvalue' как начальное значение random
Поскольку Arduino не может создавать действительно случайных чисел,
randomSeed позволяет вам поместить переменную, константу или другую функцию в
функцию random, что помогает генерировать более случайные «random» числа.
Есть множество разных начальных чисел, или функций, которые могут быть
использованы в этой функции, включая millisO, или даже analogReadO для чтения
электрических шумов через аналоговый вывод.
random (max)
random (min, max)
Функция random позволяет вам вернуть псевдослучайное число в диапазоне,
заданном значениями min и max.
value = random (100, 200); // задаёт 'value' случайным
// числом между 100 и 200
Примечание: Используйте это после использования функции randomSeed().
Следующий пример создаёт случайное число между 0 и 255 и выводит PWM сигнал
на PWM вывод, равный случайному значению:
int randNumber;
int led = 10;
// переменная для хранения случайного значения
// LED с резистором на выводе 10

void setup() {} // setup не нужен
void loop ()
{
randomSeed (millisO); // задаёт millisO начальным числом
randNumber = random (255); // случайное число из 0 - 255
analogWrite (led, randNumber); // вывод PWM сигнала
delay (500); // пауза в полсекунды
}
ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНЫЙ ОБМЕН
Serial.begin (rate)
Открывает последовательный порт и задаёт скорость для последовательной
передачи данных. Типичная скорость обмена для компьютерной коммуникации — 9600,
хотя поддерживаются и другие скорости.
void setup ()
{
Serial.begin (9600); // открывает последовательный порт
// задаёт скорость обмена 9600
}
Примечание: При использовании последовательного обмена, выводы 0 (RX) и 1
(ТХ) не могут использоваться одновременно как цифровые.
Serial.println (data)
Передаёт данные в последовательный порт, сопровождая автоматическим
возвратом каретки и переходом на новую строку. Команда такая же, что и
Serial.print(), но легче для последующего чтения на данных в терминале.
Serial.println (analogValue); // отправляет значение
// xanalogValue'
Примечание: За дальнейшей информацией о различных изменениях
Serial.println() и Serial.print() обратитесь на сайт Arduino.
Следующий простой пример читает аналоговый вывод 0 и отсылает эти данные на
компьютер каждую секунду.
void setup ()
{
Serial.begin (9600); // задаём скорость 9600 bps
}
void loop ()
{
Serial.println (analogRead(0); // шлём аналоговое значение
delay (1000); // пауза 1 секунда
}

ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ
С ПЕРИФЕРИЕЙ
Цифровой выход
с=э—m—$—|
pin13 220r led "=■
Это базовая программа «hello world», используемая для включения и
выключения чего-нибудь. В этом примере светодиод подключён к выводу 13 и мигает
каждую секунду. Резистор в данном случае может быть опущен, поскольку на 13-м
порту Arduino уже есть встроенный резистор.
int ledPin = 13;
void setup ()
{
pinMode (ledPin, OUTPUT);
}
void loop ()
{
digitalWrite (ledPin, HIGH);
delay (1000);
digitalWrite (ledPin, LOW);
delay (1000);
// LED на цифровом выводе 13
// запускается один раз
// устанавливаем вывод 13 на выход
// запускается вновь и вновь
// включаем LED
// пауза 1 секунда
// выключаем LED
// пауза 1 секунда
Цифровой ввод
+5v О 1
р.пСЭ 1 10kR i
Это простейшая форма ввода с двумя возможными состояниями: включено или
выключено . В примере считывается простой переключатель или кнопка, подключённая
к выводу 2. Когда выключатель замкнут, входной вывод читается как HIGH и
включает светодиод.
int ledPin = 13;
int inPin = 2;
void setup ()
{
pinMode (ledPin, OUTPUT);
pinMode (inPin, INPUT);
}
void loop ()
{
if (digitalRead (inPin) == HIGH)
{
digitalWrite (ledPin, HIGH);
delay (1000);
digitalWrite (ledPin, LOW);
delay (1000);
// выходной вывод для LED
// входной вывод (для выключателя)
// объявляем LED как выход
// объявляем выключатель как вход
// проверяем, вход HIGH?
// включаем LED
// пауза 1 секунда
// выключаем LED
// пауза 1 секунда

Сильноточный выход
+5-24vO—
1n4001
pin i У
i
irf510
Иногда возникает необходимость в управлении более чем 40 мА от Arduino. В
этом случае может использоваться транзистор MOSFET для коммутации
сильноточной нагрузки. В следующем примере MOSFET быстро включается и выключается 5
раз в секунду.
Примечание: Схема показывает мотор и диод защиты, но другие, не
индуктивные, нагрузки могут включаться без диода.
int outPin = 5;
void setup ()
{
pinMode (outPin, OUTPUT);
}
void loop ()
{
for (int i=0; i<5; i++)
{
digitalWrite (outPin, HIGH);
delay (250);
digitalWrite (outPin, LOW);
delay (250);
}
delay (1000);
}
// выходной вывод для MOSFET
// задаём вывод 5 как выход
// цикл 5 раз
// включаем MOSFET
// пауза в Ц секунды
// выключаем MOSFET
// пауза в Ц секунды
// пауза 1 секунда
PWM выход
пэ—m—$—|
pwm 220r led "=■
Широтно-импульсная модуляция (PWM) — это способ имитировать аналоговый
выход с помощью импульсного сигнала. Это можно использовать для гашения и
увеличения яркости светодиода или позже для управления сервомотором. Следующий
пример медленно увеличивает яркость и гасит LED, используя цикл for.
int ledPin = 9;
void setup () {}
void loop ()
{
for (int i=0; i<=255; i++)
{
analogWrite (ledPin, i) ;
delay (100);
}
// PWM вывод для LED
// setup не нужен
// растущее значение для i
// устанавливаем уровень яркости для i
// пауза 100 миллисекунд

for (int i=255; i>=0; i—)
{
analogWrite (ledPin, i) ;
delay (100);
}
}
// уменьшающееся значение для i
// устанавливаем уровень яркости для i
// пауза 100 миллисекунд
Вход с потенциометра
Pin HZ) I
+5v О
10kPot ~
Использование потенциометра и одного из аналоговых портов Arduino (аналого-
цифрового преобразователя (ADC)) позволяет читать аналоговые значения в
диапазоне 0-1023. Следующий пример показывает использование потенциометра для
управления временем мигания светодиода LED.
int potPin = 0;
int ledPin = 13;
void setup ()
{
pinMode (ledPin, OUTPUT);
}
void loop ()
{
digitalWrite (ledPin, HIGH);
delay (analogRead(potPin));
digitalWrite (ledPin, LOW);
delay (analogRead (potPin));
}
// входной вывод для потенциометра
// выходной вывод для LED
// объявляем хledPin' как OUTPUT
// включаем 'ledPin'
// пауза
// выключаем хledPin'
// пауза
Вход от переменного резистора
+5v
Pin
Переменные резисторы включают фотоприёмники, термисторы, тензодатчики и
т.д. Данный пример использует функцию чтения аналогового значения и задаёт
время паузы. Этим управляется скорость, с которой меняется яркость светодиода
LED.
int ledPin = 9; // PWM для LED
int analogPin =0; // переменный резистор на аналоговом выводе 0
void setup () {} // setup не нужен
void loop ()
{
for (int i=0; i<=255; i++) // увеличивающееся значение для i
{
analogWrite (ledPin, i); // устанавливаем уровень яркости no i

delay (delayVal()); // берём значение времени и паузы
}
for (int i=255; i>=0; i--) // уменьшающееся значение для i
{
analogWrite (ledPin, i); // устанавливаем уровень яркости no i
delay (delayVal()); // берём значение времени и паузы
}
int delayVal()
{
int v; // создаём временную переменную
v = analogRead (analogPin); // читаем аналоговое значение
v /= 8; // конвертируем 0 - 1024 в 0 - 128
return v; // возвращаем окончательное значение
}
Серво вывод
+6v
О
г
220r
SERVO
Любительские сервомашинки — это разновидность полу-автономного мотор-
редуктора, который может поворачиваться на 180°. Всё, что нужно — это
отправлять импульсы каждые 20 мс. В данном примере используется функция servoPulse
для поворота мотора от 10° до 170° и обратно.
int servoPin =2; // привод соединён с цифр, выводом 2
int myAngle; // угол привода грубо 0 - 180
int pulseWidth; // переменная функции servoPulse()
void setup ()
{
pinMode (servoPin, OUTPUT); // устанавливаем вывод 2 на выход
}
int servoPulse (int servoPin, int myAngle)
{
pulseWidth (myAngle * 10 + 600) ; // определяем паузу
digitalWrite (servoPin, HIGH); // устанавливаем привод в HIGH
delayMicroseconds (pulseWidth); // микросекундная пауза
digitalWrite (servoPin, LOW) ; // устанавливаем привод в LOW
}
void loop ()
{ // привод стартует с 10 и
// поворачивается до 170 градусов
for (myAngle = 10; myAngle <= 170; myAngle++)
{
servoPulse (servoPin, myAngle); // отправляем вывод и угол
delay (20) ; // обновляем цикл
}
// привод стартует со 170 и
//поворачивается до 10 градусов
for (myAngle = 170; myAngle >= 10; myAngle--)

{
servoPulse (servoPin, myAngle);
delay (20);
// отправляем вывод и угол
// обновляем цикл
}
}
РАБОТА С МОДУЛЕМ ARDUINO В
ДРУГИХ СРЕДАХ РАЗРАБОТКИ
Внимание! При работе с модулем Arduino в других средах разработки следует
внимательно относиться к конфигурации микроконтроллера (Fuses). До тех пор,
пока вы точно не знаете, к чему может привести изменение конфигурации,
настоятельно советую загружать в модуль только программу (Flash).
В основном речь пойдёт о программах для Windows. Их установку и работу в
Linux мы рассмотрим отдельно, как и программы для Linux, работающие с
микроконтроллерами AVR. Советы по установке программ и самим программам можно
найти на сайте RoboCraf t, о котором часто упоминалось выше.
Первая из программ, это AVR Studio фирмы Atmel. Следуя советам бывалых,
перед установкой этой программы следует установить программу WinAVR, которая и
сама позволяет писать программы на Си и ассемблере.
При работе с языком программирования Си используется свободная версия
компилятора GCC.
Итак, установив обе программы в Windows (я использую Vista и версию AVR
Studio 4.18), можно Запускать программу, которая появится в основном меню в
разделе Atmel AVR Tools. При запуске программы вначале открывается диалог,
позволяющий создать новый проект или открыть существующий. От этого диалога
можно отказаться, но не советую это делать в самом начале работы с
программой .
* ■<
welcome to avr studio 4
new project
open
recent project
ф c: \u ser svvladirnnsd ocurneritsvestuesi
^ c:\usersvvladimii\docurnentsve-st2\test2
modified
l)2-mat-2u11 11:55:44
01-mar-2u11 14:24:35
ver 4 18 684 v show dialog af startup
[ j
Рис. 1. Диалог выбора продолжения работы с AVR Studio

Если снять галочку рядом с надписью «Show dialog at startup» (показывать
диалог при запуске), то диалог не будет появляться.
Выбрав кнопку (в верхней части) «New Project», вы переходите в окно
помощника создания нового проекта. Поначалу, пока не освоитесь полностью, обратите
внимание на отмеченные ниже пункты:
* — ч
welcome to avr studio 4
create new project
proiect type: prefect name'
Рис. 2. Выбор языка программирования и атрибутов создаваемого файла
Отметив AVR GCC, вы предполагаете работу с языком Си. Проверьте, стоит ли
галочка опции «Create folder». Иногда её нет, и файл сохраняется вместе со
всеми остальными, что создаёт через некоторое время трудности в отыскании
нужного файла. И местоположение файла, играет ли это роль в данном случае, не
берусь судить, но лучше размещать свои проекты при работе с программами
разработки в директориях, названных одним словом, написанным латиницей. Так
будет меньше проблем. Например, некоторые программы не могут работать, если
путь к нужным им файлам выглядит как «Ргодгат Files». Или, если ваша папка с
документами обозначена как «Документы». Можно, конечно, проверить это, но
лучше сразу вырабатывать привычку избегать подобных осложнений. Иногда они
выявляются легко, но в ряде случаев сообщения об ошибках столь туманны, что и
не сразу поймёшь, в чём дело.
Закончив с атрибутикой файла, можно нажать кнопку «Finish», если вам ничего
больше не нужно, но лучше нажать кнопку «Next»» (рис. 3).
В этом окне диалога вы выбираете отладочные средства и модель вашего
микроконтроллера. Если у вас есть программа Proteus, очень хорошая, но не
бесплатная, то выбирайте Proteus VSM Viewer. Завершив выбор, можно закончить работу
помощника создания нового проекта (Finish).
Я не буду рассказывать о том, как работать с AVR Studio - есть руководство,
есть много сайтов в Интернете, где хорошо рассказывается об этом. То же и о
работе с компилятором AVR GCC. Приведу только один пример «классической»
программы для модуля Arduino (рис. 4).

Welcome to AVR Studio 4
Select debug platform and device
Debug platform:
AVR Dragon
AVR ONE!
AVR Simulator 2
ICE200
ICE40
ICE 50
J TAG ICE
J TAG ICE mkll
Proteus VSM Viewer
Device
ATrnegal 64P
ATmega164PA
ATrnegal 65
ATrnegal 65P
ATrnegal 65PA
ATmega1b8P
ATrnega168PA
ATrnegal 69
ATrnegal 6ЭР
ATrnega169PA
Ver 4.18.684
<< Back
Cancel
Help
Рис. 3. Выбор отладочных средств и модели микроконтроллера
Г.' "
1-
Рис. 4. Первый проект для модуля Arduino

Текст программы я приведу ещё раз.
ttinclude <avr/io.h>
ttinclude <uti1/delay.h>
ttdefine F_CPU 16000000UL
int main( void )
{
DDRB |= 1«5;
while(1)
{
PORTB |= 1«5;
_delay_ms(5000);
PORTB &= ~ (1«5) ;
_delay_ms(5000);
}
return 0;
}
Программу я «срисовал», выбрав самую простую. Первый оператор в основной
программе устанавливает вывод RB5 (вывод 13 модуля Arduino) на выход. В цикле
while этот вывод переводится в состояние высокого уровня, а после паузы в 5
секунд, в низкое.
Написав программу, в разделе «Build» основного меню выбираем команду
«Build», и транслируем текст. Если нет ошибок, то вы получаете сообщение об
удачном завершении, если есть ошибки, то они будут выведены с
предупреждающими красными пометками и расшифровкой характера ошибки. Нам нужен hex-файл,
который вы найдёте в папке проекта, где появится папка «default».
% Упо
оядочить
i£ Запись на оптический диск
1 J,or. меь~ы
Папки
Имя
default
test.aws
с] test
Дата изменения
02.03.2311 14:17
02 017311 14:17
02.03.2311 11:55
02.03.231114:17
Тип Ра
Папка с файлами
яр'. File
Файл "AWS'
С Source
Рис. 5. Созданная программой папка для размещения оттранслированных файлов
Среда разработки AVR Studio позволяет написать код программы и отладить
его. Но она предназначена и для загрузки программы в микроконтроллер. Однако,
хотя в списке программаторов есть stk500 (рис. 6) , использовать эту
возможность мне не удалось.
Найти этот список можно выбрав соединение с программатором (рис. 7).
Возможно, проблема кроется в скорости работы с программатором. Вместе с
тем, если вы вспомните, как мы поступили с hex-файлом для превращения модуля
Arduino в осциллогаф, то можете аналогичным образом загрузить и полученную в
AVRStudio программу. Программатор avrdude по мнению многих очень мощный. А

его единственный недостаток, по мнению некоторых (вроде меня), в отсутствии
пользовательского интерфейса. Но, читая статьи на вышеуказанных сайтах, я
выбрал достаточно удобную оболочку. Называется она SinaProg. Она не требует
установки на компьютер, вы её можете расположить по своему усмотрению там, где
вам удобнее. Единственное, на что я советую обратить внимание сразу - версия
программы. В версии 1.4.5.10 есть возможность изменить скорость работы с
портом (рис. 8).
Connect failed - Select AVR Programmer
Plat'orm: Port
AVR ONEi
ST - SOO
U 1 bUU
AVR ISP mkll
stk500
.ITAfilTF ml I
AVR Dragon
AVR ISP
AutD
L0M1
IUM J
LUM3
COM4
ГПМЯ
COM?
Lonne;t
Cancel
В a jd rate
Tip To auto-connect to the programmer used last time pies: the Prugranmer'
button on the toolbar.
Note 'hat a tcol cannot be used tor piogtarrming a: long as it i: connected in
a debugging cession In that case select 'Stop Debugging' lust
Disconnected Mode
В aid rate changes are
active immeoa'elv
рис. 6. список программаторов
avr studio - causers\vladimiadocuments\test\testc
File Project Build Edit View
j J A J _j
Trace Disabled - '";
ф test (default)
4 Source Files
j) test.c
■j Header Files
+ _i External Dependencies
r+ Other Files
Tools Debug Window Help
AVR Prog...
У
1
ICESO Upgrade...
ICE50 Selftest...
nAGlCE ткП Upgrade...
г-1Л" Ш ё> ф
x
\documents\test\test.c
AVR ONE! Selftest «" 10 h
bl/delay h>
AVR ONE! Upgrade... brj lbOOOOOOUL
AVPJSP mkU Upgrade
-id )
AVR Dragon Upgrade
STK600 Upgrade
I
Customize...
Options... . c
Show Key Assignments iJOO);
j 4);
Ptug-in Manager.. drill)
еш
Program AVR ►
« l Connect...
\
m
FLIP3 Information
• 111 Auto Connect
i
AVR Wireless Studio
AVR Battery Studio
k"" Write Flash
• i" Write EEPROM
AVR QTouch Studio
•■'in Read EEPROM
Q
AVR32Studlo
• 111 Start Auto
рис. 7. Переход к программатору

SmaProg 1 4,5.10
Hex file
Flash
Program
EEPROM
Program
Device
ATmega 16
Fuses
Int. 1MHz [▼
Verify
Verify
Read
Read
Search
Program
Advanced.
Programmer
STKMOvl [w] COM6
115200 w\
Рис. 8. Запуск графической оболочки SinaProg для avrdude
По умолчанию скорость работы выбрана большая. Если попробовать, выбрав
версию программатора и порт (у меня он после очередного обновления Vista
изменился с СОМ5 на СОМ6), нажать кнопку «Search», то поиск программатора
Завершится неудачей.
SinaProg 14.5.10
Не>: file
Searching...
Flash
Program
Verify
Read
Рис. 9. Поиск программатора и модели контроллера
О причинах неудачи можно прочитать, если нажать по завершению процесса
кнопку, отмеченную на рисунке. Изменим скорость, задав 19200.

SmaProg 1.4.5.10
Hex file
Flash
Program
EEPROM
Program
Device
ATmega 163
Fuses
Programmer
STK500 v 1
Verify i Read
Verify
Read
Search
Advanced...
COM6 j»J 19200
avrdude -C avrdude.conf < stk500vl -P com6 -b
19200 i)m 16 -q
avrdude: AVR device initialized and ready to
accept instructions
avrdude: Device signature = 0xle9406
avrdude: Expected signature for ATMEGA16 is IE
94 03
Double check cfup, or use -F to overnde this
check.
avrdude done. Thank you.
Рис. 10. Удачная попытка подключения программатора
Как видите, модель контроллера найдена. Следовательно, есть надежда, что
программу, которую следует загрузить, используя кнопку рядом с окном,
обозначенным как «Нех file», мы сможем получить не в отладочном, а в «живом» виде.
Используем загрузку программы (кнопка «Ргодгат» под надписью «Flash»).
Программа загружается, это видно по миганию светодиодов, связанных с портом, и
светодиод мигает с частотой раз в 5 секунд. Если это не так, то загляните в
AVR Studio в раздел «Project-Configuration options» основного меню (рис. 11).
Задайте правильную частоту процессора (хотя мы её и задавали в программе),
проверьте правильность модели контроллера. При неправильном выборе частоты
тактового генератора микроконтроллера программа неверно рассчитает временные
интервалы.
Впрочем, перед установкой AVRStudio мы установили программу WinAVR. Она
сама позволяет работать с микроконтроллерами AVR, используя язык Си. Достаточно
хорошо процесс описан на сайте RoboCraft:
http://robocraft.ru/blog/arduino/116.html
Я постараюсь не повторять его полностью, но бегло пересказать, как и что
следует делать.
Начинать следует с загрузки блокнота - это текстовый редактор,
приспособленный к работе с WinAVR. Его легко найти в основном меню операционной
системы (рис. 12).

test Project Optrons
Genera
Include
Directories
Ш
Libraries
$
Memory
Settings
Active Configuration | default
Use beerral Makefile
▼ j ed* configurations |
Oubut Fie Name lest elf
Oubut Fie Director/ default
Device
Frequency
atmega 1 &B
16СОЭ000
Optrnizartran |"0s
J Create Hex File
J_ Jnsicned Chare l-fursgned-char)
Jnsicned Bitfields If unsigned-bitfields)
J 3duk Stiuctuie MenOcts f pack-struct)
J Short Enums If short «iums|
\J_ uenerate Map File
J jenerate ast Fie
OK
Отмена
справка
Рис. 11. Диалоговое окно настроек проекта AVR Studio
Pionu-fcdirt
Proteus 7
P.thcn 2.2
Qjcs
RccketlTork
S4A
jjmsung PC Stud с J
jucft.vare
VP-t\t
.•VinAvR-:O090313
T AVRIriight ;.',i--'-."]
г т.т-lihr Mimal V'vinAVP]
j Г J L Manuals Online ['Л'шД'.'К]
ч^в Vl-ile Y.'irAVR]
»•> 'rsgrsrrrrers Notepad [Л nAVR]
Jnintal V;inAVF-2CO90313
- Л nД;R U;er Мгп jai
vVmdco s Li. e
'/.'mRAP
(ercx V.orkCentre 311? Series
Yenka
Автггагр-, j« a
ди1 илмсиия и иСнислемия
i Назад
ш
vladam
Документы
Изображения
Музыка
Игры
Недавние документы
Компьютер
Сеть
Подключение
Панель управления
Программы по умолчанию
Справка и поддержка
Рис. 12. Состав пакета WinAVR

Как и в предыдущем случае, текст программы можно «срисовать», то есть,
скопировать и вставить в окно редактирования. Что я и сделаю, скопировав его
выше и вставив в программу. Попутно я создам в месте хранения предыдущего
проекта папку с подходящим названием, чтобы сохранить файл, записанный в
редактор. Времена паузы я изменю, чтобы получить отличие от предыдущего
эксперимента .
h< ьэс View тэс|; ft.-klow. -^tlp
t«*tx • i
A=A II Г}»
-
со:
и: .л
•lllf-
' .1. It
.ll ....
ft i
IX- d-
t' •:
г :l :
!.>!
K4 Si
[ОТ
tr J
IT!
ЕЧГ
I't-tjUll'-
<xt
Д
(ILL
CP .1
td-
c<^
11'.
-v
... r
fi"o dry
CI г Л.
~-f
l> 1'
1 ...
■ T. 1
и; do
,'T
Ctv
tibl
a: л
1П- .4:1
Fr r
к
- If ' i
-d
lnrtu.
[14 df
in'. di
41 •
H:
,_
Л
Lit cl
Г1T
Ik:
ПГ1
с It;
■1.-.
m.. f. .
a.:
«и
Jc.
с :orL .
err1
pc:
dr.
CC .14
PI J
Jr.
, .
" 4
'p-
£]
-п' T.I-irC ЧЛ-ifi )
{
dwe I - . ;
,.lr !u(l)
I
рт.ктл I - < ;
fit lav "s( ■■'"■}:
roil i ^ *- << );
tie lav »••( .'-О.
}
Рис. 13. Блокнот программиста пакета WinAVR
Как советует автор статьи, переносим из пакета WinAVR шаблон makefile'а.
Найти его не трудно, но это зависит, видимо, от версии программы (рис. 14).
Открываем его в редакторе (открывается второе окно) и правим: задаём
модель, тактовую частоту, указываем наш рабочий файл, тип программатора и порт
(рис. 15).
Кроме тех, что есть на картинке, правка коснулась следующих строк:
# MCU name
MCU = atmegal68
# Processor frequency.
F_CPU = 16000000
# Output format, (can be srec, ihex, binary)
FORMAT = ihex
# Target file name (without extension).
TARGET = test
Внеся изменения, следует сохранить оба файла. И запустить преобразование
исходного текста на языке Си в hex-файл (рис. 16).

с
« endows (с) ► winavr-20c90313 ► mfde
P
vnono^,r'-"<Tb » ?!! гзлды ~ q| отгрыгь чапись ча отт|*и«-гий диск
•г л
ry v.
Л KHTt-
имя
cr_ help
hlnilvietv ttl
htmlview йот
С makef letemplate
•vindows sidchi]i *
a'inrar
<enccode
xerox
vandex
venka
utkjrici
w.ravr-2co90313
avr
ll in
lib
ibe>ec
nr.file
on ' ' 1
ma<efile_terplate
файл
mfi.c.td
mri e >hm
readme
длтд изменения
05.03.2оэ9 16-13
05,03.203916:43
05 03.2009 1643
05.032009 16:43
05.03.2009 16:43
[15 0-i/om 16:43
05.03.2009 16:43
•- (--,'- 05.03.200916:43
■jjr-.. 16.4 kx
- - 05.03.2009 16:43
tun
htvl-докумеч"
файл tcl
файл xbm'
файл
файл tcl
фэйл xkm'
фзйл
нет дз>-мь■* для предварите/ьипгс.
просмотра
Рис. 14. Местонахождения шаблона makefile'а
makefile'
(Ж
г- i я гатт
гтчыне • тлгз
llw lacil i - sfi'rimi _lib) $(bcani _l1bj $i>a1h_l1ss)
- о;н ej- - i - :i m.-ii 'j.-.'dr' e
avrnildf_progrwvfb = 4tkr>mvl
- сип J. - :.t: ii" i.u- .;s 1 pil i. ;ji>riuci т. о l ar a 11 e 1 y.ri.
avrdude_pcrt = сошб # proyt"«urmer cunnecled lo ier ia"i device
avkout)l_wrltl_l labh - u f 1 ash t w: j ( iakcl t ) . hex
-V.PD e'e __.-,P Г "e _i e F-Ov = -. ^ t J. г ■_■ ' :■ , : : - Г лр ge 1 ■ . с d ;j
* Sntf t -,it -t-i--- i-.-..г-Г^Г Г ■ 'IP -i t 1 г, i - ,-.---| -Т--.Г ,
= f\ . ru . L'e t m '>ье и. l e '-■ - - ,
tbi ti • i
Рис. 15. Правка файла makefile

£t Programmer4 Notppad
File Edit View
г i a n
Te>t Clips
ASCII Characters
я Window
Line Endings
Use Tabs
Help
000
001
002
003
004
005
006
007
008
009
010
Oil
012
x00 i NUL
x01 | SCH (start z
x02 i STX (start cl
хОЗ i ETX (nd of t
x04 i ЕСТ (end of
:<05 i ENQ [enquiry]
:<06 i ЛСК lackncwled..
*07 i BEL (bell)
<€8 i BS (backspace)
x09 i TAB (hcrircnta t.
xOa i LF (NL пел line/I.
xOt i VT (vetica tabj
xCic i FF (form feed, N..
[WinAVR] Make All
[WinAVR] Make Clean
[WinAVR] Program
opticn5
DDRB |= 1« ;
while(:)
{
portb |= :«_>;
_delay_ms(lijl);
portb 4= —(:«);
_delay_ni5(lj jl);
return 0;
}
Рис. 16. Преобразование программы в hex-файл
Заглянув теперь в папку, где мы сохранили текст программы и makefile, мы
увидим:
^ Утря,']сии'ть w '= Виды » £ Чяпигь нд nnTiiMcriti'il диск
FT д:.-,-,ЕН-ы
М' и-
П .• j- г '' н-- »
Паки v
ArirJuiro *
dcfacl'
f.c_12
met'tilcyy
nirvif
My Art г
My Wfhlrg F
my.i tel
rt%t_bco*:
Scratch Proie
rt'earr._ IV
test
dcf uit
w_jvr
tcst2
tMpvph'or: ! 1
Имя
Дат.: изменения
Тип
dep
",9:51
Пдг|.й г спилами
tiakefi e
02 03.2011 18:29
Файл
02 03.2011 18:30
С Scu'ce
*est-tep
02 03.2011 19:51
Файл "tr?"
testelt
02.0J.2011 19:51
Файл "II1-'
Test.hei
02.0J.2011 19:51
Файл "t-:tX'
testis:
02.03.2011 19:51
Файл "LSS'
3 test
02 032011 1951
MASM Luting
3 test
02 032011 1951
Linker Address Mjd
teste
02 03201119231
Файл "С
test.тут
02.03.2011 19:51
Файл "SVM
Рл
ВыгЗср файла для
предварительного преемзтоа.
Рис. 17. Состав папки с проектом после выполнения команды «Маке АН»

Если после проделанной нами работы подключить модуль Arduino и выполнить
команду Program (ниже отмеченной команды), то мы получим сообщение об ошибке.
Что же мы упустили?
Скорость работы порта. Внесём ещё одно изменение в makefile, там где
выполнены настройки программатора:
# Programming hardware
AVRDUDE_PROGRAMMER = stk500vl
# coml = serial port. Use lptl to connect to parallel port.
AVRDUDE_PORT = com6 -Ы9200 # programmer connected to serial device
AVRDUDE_WRITE_FLASH = -U flash:w:$(TARGET).hex
#AVRDUDE WRITE EEPROM = -U eeprom:w:$(TARGET).eep
Я выделил добавленный мною параметр -Ы9200. Теперь программировать можно
непосредственно из программы WinAVR (возможно, между двумя последовательными
«заливками» программы модуль следует отключать).
На этом мне не хотелось бы завершать рассказ о программах, которые могут
работать с модулем Arduino. Есть ещё одна замечательная программа, особенно
для начинающих (часто при таких словах «бывалые» морщатся - но это их
проблемы) . Эта программа не бесплатная и называется FlowCode for AVR. О программе
и проектах, использующих программу FlowCode, можно узнать на сайте:
http://www.flowcode.info/ или прочитать в моей книге «Qucs и Flowcode».
Работа с программой проста, о графическом языке программирования мы
говорили и в этой публикации. Повторим программу «Hello World» для
микроконтроллеров .
г Jit V.*v» Miittt Hun ; hip tVrrtW
^ Сз С. .". 0.
л.
о
-с
ЕЗ
«Ас
1
тол
ш
1±1
ез
к
I ы %
i
|Lcop
III .n»i
I г П -1Г i ф _ r
zr ju it in :o ij [it nc
iTTSTmi-*! ГТГКГГ Off ■ Г
»ivDtoe*Tn&:s ait
9С*Л17ААИ, ВОТ а ij
-41 o:ino:»i
Рис. 18. Повторение программы в среде разработки Flowcode

Программа имеет встроенный отладчик. Написав (собрав) программу, можно
проверить её работу. Не следует, пока вы не будете уверены в себе, менять
конфигурацию (fuses) контроллера, но в разделе «Chip» основного меню на вкладке
«Clock Speed...» следует указать тактовую частоту генератора.
Choose Clock and Simulation Speeds
clock speed i'hz'l. | -r|
тфхшо
simulation speed (hzl [T] as fast a: possible
ok
cancel
Рис. 19. Изменение тактовой частоты
Для работы с модулем Arduino в разделе «Chip» основного меню следует
открыть раздел «Compiler Options...» и внести изменения в раздел программатора:
Compiler Options
Compiler
Mufcnriedia\Flowcode AVR\Tool$\MX bats\avra.ba
location: [j
parameters: |£t "2d elf" "^шх"
browse
programmer:
location: |l:\avrdudevavrdude exe
browse..
parameter;: %a avrdude "%f.hex" -c stk500v1 -p rn168 -p comb -b
e programmer to set configuration options
configuration parameters.
г file viewer:
location: |с:\windowsvnotepad.еке
parameters
How-je .
2}
restore defaults
linker / assembler
location: | c:\program fileivmatrix multimedia\flowcode_avr\ti browse. |
parameters: |' <['•. •( *f: [.'•. 7 hex"
ok.
cancel
Рис. 20. Настройка программатора
Путь к программатору avrdude следует указывать реальный; я установил
программу программатора, скопировав два файла из программы SinaProg в папку с

именем программатора, которую счёл удобным оставить в корневой директории. В
качестве параметров добавлена строка:
%а avrdude "%f.hex" -с stk500vl -р ml68 -Р сотб -Ь 19200 -Uflash:w:"%f.hex
":i -С С:\avrdude\avrdude.conf
Сохранив эти изменения, можно нажать на кнопку «ОК». Если вам придётся
вернуть прежние настройки, то есть кнопка «Restore Defaults*. И вы готовы к
загрузке программы в модуль Arduino. Есть пункт «Compile to Chip...» в разделе
«Chip», есть иконка с рисунком микросхемы на инструментальной панели.
Используйте любой вариант. Конечно, повторюсь, программа платная. Есть демо-версия,
но в ней только одна модель микроконтроллера и, боюсь, слишком мало
возможностей.
Я не уверен, что рассказал обо всех интересных программах общего назначения
для работы с контроллерами AVR, но и то, что есть, предлагает достаточный
выбор. Но это всё о Windows. А что же Linux? Не обошли ли его вниманием? Не
обошли.
Во-первых, в Linux есть среда для работы Windows программ, которая
называется Wine. Пользуясь советами DI HALT я намерен повторить установку AVR
Studio 4 и других программ в Linux на трёх дистрибутивах: Fedora 14, ALTLinux
5.1 и openSUSE 11.3. Все три дистрибутива я использую с графической оболочкой
KDE 4 .
Процедуры установки и настройки нужных программ в разных дистрибутивах
схожи, но могут отличаться деталями. Если такие отличия будут существенны, я о
них расскажу. Итак, Fedora 14.
Перед установкой WinAVR, которая должна предшествовать установке AVRStudio
4, следует, используя терминал, скачать в Интернете одно дополнение к Wine.
Называется оно winetricks. Для его получения используется терминал.
И „ vladimir@vladi-new -/Документы z С .*
Файл Правка Вид Поиск Терминал Справка
[vladmir^ladi new Документы]! wget http://www.kegel.com/wine/winetricksl _j
Рис. 21. Строка Загрузки добавления к Wine
Строку, которую следует ввести, я повторю ещё раз (её можно будет
скопировать из текста): wget http://www.kegel.com/wine/winetricks
После нажатия на клавишу Enter вашей клавиатуры вы получите следующее (рис.
22) .
Вновь используя терминал, запускаем winetricks командой: bash winetricks. В
окне диалога с приложением вы отмечаете те элементы, которые вам нужны (рис.
23) .
Из предлагаемого DI HALT списка:
- corefonts
- dcom98
- gdiplus
- gecko
- mdac28
- msxml3
- vcrun2005
- allfonts
- fakeie6

находится не всё, что-то может не установиться, но добавим то, что
установится. A fakeie6, возможно, будет выглядеть как ie6.
Я ч_ vladimir@vladi-new:~/flOKyMeHTbi 3
файл правка вид поиск терминал справка
[vladinir@vtadi.-nev» дскумены]$ wget http://www. <egel. can/wine/winet-rcks
-2011-03-03 13:19:16 - htta://www. kege". .com/wine/winetr:cks
распознается www. <egel com... 21ь.92 8b, 12b
устанавливаете» соединение с www. kege". com1215.92.86.126| 80... соединение устач
овлено
запрос нгт гослан, ожидаете* отвег., 200 0к
дгина: 202559 (198к) [text/plan]
saving to: «winet'icks. 1»
1g0\[======================================>] 202 559 19си/5 в 1,0s
2011-03-03 10:19:18 1190 kb/s) - «winetr:cks. 1» saved ;2o2559/202559]
[vladirur@vladi-new документы]! |
x
j
Рис. 22. Выполнение Загрузки winetricks
winetricks
select packages to install
package
| description
j
7zp
7-zip nle archiver
ii
adobeair
adobe air runtime
j
amst'eam
ms amstreanr dll
ii
art2kmm
ms access 2007 runtime
i
atmlib
adobe type manager needed for adobe cs4
ii
autohotkey
autohotkey (open source gui scripting language)
i
baekruk
baeknuk korean fonts
ii
cmake
cmake. the cross-platform, open-source buiid system
ii
со oro'ofile
standard rgb color profile
j
comctl32
ms common controls 5 80
j
C0TCtl32 ocx
ms comctl32.ocx and mscomctl.ocx, comctl32 wrappers
j
comolg32 ocx
ms comdlg32ocx for vbb
j
coitrolpad
ms activex control pad
j
carefonts
ms anal. couner. times fonts
ii
c-ypt32
ms cr/pt32.dl
ф| отменить | <£9 0K
Рис. 23. Состав дополнений к Wine

Дождавшись завершения установки приложений к Wine, можно начинать установку
программ. В Fedora для установки программ в среде Wine достаточно щёлкнуть по
файлу установки правой клавишей мышки (я часто пакеты установки выкладываю в
корневую директорию диска с:\ в Wine) и выбрать из выпадающего меню раздел
Запуска с помощью Wine.
^ вырезать
копировать
f вставить из буфера обмена
~ переименовать...
удалить в корзину
открыть С ПОМОЩЬЮ...
действия
| упаковать
/ свойства
alt4-enter осн.
менеджер архивов
> * wine - загрузчик windows программ
* jgedit
в другой программе...
Рис. 24. Выполнение установки Windows программы в Linux
avr battery studio
-L> avr studio 4
ф avr tools help
avr wireless studio
1й pljg-in manager
Рис. 25. Программа Windows в Linux

После установки двух программ, продолжая следовать советам, создадим
ссылку:
In -s /dev/ttyUSBO <путь к вашей домашней директории>/.wine/dosdevices/coml
Для создания этой ссылки используйте переход в терминале к работе с правами
root: либо командой su (и введите пароль), либо командой sudo.
Мне приходится повторить эту процедуру трижды. При этом в ALTLinux, я
обновлял версию через Интернет, что может стать причиной, установку я
произвожу, используя файловый менеджер Wine.
Но теперь в основном меню, где у меня есть раздел «Wine программы» я могу
найти AVRStudio (рис. 25).
Как и в Windows, при запуске программы появляется окно диалога, в котором
можно открыть уже существующий проект, а можно создать новый.
1* Welcome to AVR Studio 4 v
Create new project^
Project type:
ф A Lilt? I AVR Assembler
*JJ AVRGCC
Location:
Z:\hamewladimir
Project name:
W Create initial file W Create folder
Initial file:
.c
tost
Ver 4.18.71
:< Back
Next >>
Finish
Cancel
Help
Рис. 26. Диалог создания нового проекта в AVR Studio 4
Как и в Windows, лучше, это моё мнение, создать новую папку, отметив
соответствующую опцию «Create folder». И, по причине отсутствия — у вас может
быть иначе — программы Proteus, я отмечаю AVR Simulator в следующем окне,
когда нажимаю кнопку «Next»».
Как и в Windows, можно скопировать нужный файл и вставить в окно редактора
(рис. 27).
Но не как в Windows, следует обратить внимание на одну деталь. Откроем окно
свойств проекта (Project-Configuration Options - рис. 28).
Думаю, что возникает некоторая проблема со шрифтами — вместо Atmegal68...
Но это не беда, щёлкнув по кнопке, открывающей список моделей, выбираем
нужную модель (рис. 29) .

Рис. 27. Вид окна программы в Linux
test Project Options
default
Active Configuration
Г" Use External Makefile \
I JI ijr-t I I J II it IП LI-.4 r 11 Lid I pi и let I unit.
< ||-.|( Г I t| il |||. I -,l || ipi i| I I i-i |l III i-:-, ". In.Ill" l.ll'lil
Mik^tik ."ind t.inir-t niиt ."-"'i-'.t in thiT 7.._iti'it=- tnldrr
v X
[ tr| Edit Configurations |
Output File Name: ftesTeif
Output File Directory: | defaulft
Device:
Frequency
Optimization: |-0s
"3
F Unsigned Chars (-funsigned-char)
F Unsigned Bitfields (-funsigned-bitfields)
F Pack Structure Members (-fpack-struct)
F Short Enums (-fshort-enums)
17 Create Hex File
F Generate Map File
F Generate List File
OK
Отмена
Справка
Рис. 28. Правка свойств проекта

s о)
General
Include
Directories
Libraries
t
Memory
Settings
-j
test Project Options
Active Configuration |default
f Use External Makefile |
* i Edit Configurations
>: :r r>:: ij a i^l rjpor к г с c:i
:il no :J ' :ir: >: ■ n u:' с11:' г tf о :
Output File Name | test elf
Output File Directory: | defaulft
Device
Frequency
Optimization:
|7 Create Hex F
atmegal-i's
atmeqo168
atmega168a
atmega168p
atmega169
atmega169a
atmega169p
atmega169pa
atmega16a
те
j-7 Unsigned Chars (-funsigned-char)
|7 Unsigned Bitfields (-funsigned-bitfields)
|7 Pack Structure Members (-fpack-struct)
p" Short Enums (-fshort-enums)
WGenerate Map File
17 Generate List File
OK
отмена
справка
Рис. 29. Выбор модели микроконтроллера
И не забываем указать частоту в поле «Frequency:» 16000000.
Запускаем трансляцию файла, сохранив его предварительно, и убеждаемся в
наличии и папки default, которую создаёт программа, и в наличии всех нужных
файлов в ней.
Файл Правка Вид Переход Сервис Настройка Справка
^ Назад с[у fni-'i--:д --/Значки ; Таблица Столбиы
Т * * р^М > Домашняя папка > test > default
ез Дом...
Сеть
Миниатюры + Две панели
Ш Корн
Корз
□ wind.
0Жёс
deo
test map
txr
makefile
test eep
test elf
txr
test hex
test iss
test.о
Рис. 30. Содержание папки проекта после выполнения трансляции
Но при попытке соединиться с программатором в Fedora возникает фатальная
ошибка и программа «виснет». Я не исключаю, что это происходит от неудачной
попытки установить что-то в winetricks. Но это не огорчает меня, поскольку я
почти уверен в безуспешности попытки работать с модулем Arduino.
Как и в Windows, воспользуемся программой SinaProg:

SinaProg 1.4.5.10
v X
avrdude -с avrdude.conf-с stk500v1 -pcoml -b
19200 -p m168 -u flash:w "z:\home\vladimirtte8t\
def au itvte st. hex": a -q
avrdude: avr device initialized and ready to
accept instructions
avrdude: device signature =0x1e9406
avrdude: note: flash memory has been
specified, an erase cycle will be performed
to disable this feature, specify the -d option,
avrdude: erasing chip
avrdude: reading input file "z:\home\vladimir\tBEt\
defaulfAtBst hex"
avrdude: input file z:\hometol erf imirmestvdefauitt
test hex auto detected as intel hex
avrdude: writing flash (172 bytes):
avrdude: 172 bytes of flash written
avrdude: verifying flash memory against zahomev
vl ad i m i rtte stvdef au ittto st. hex:
avrdude: load data flash data from input file z:
\home wl ad i m i r\te sftdef au lt\te st hex:
avrdude: input file zahomevvladimir\teaftdefault\
test, hex auto detected as intel hex
avrdude: input file zvhomevvladimir\teBtvdefBult\
test.hex contains 172 bytes
avrdude: reading on-chip flash data: —
avrdude: verifying ...
avrdude: 172 bytes of flash verified
Рис. 31. Настройки программы SinaProg в Linux
Отличие в том, что в Wine использован порт СОМ1. И работает ссылка (спасибо
DI HALT).
В ALTLinux эта программа не Заработала. Но можно использовать команду в
терминале. Или использовать WinAVR (рис. 32). Я почти забыл о ней.
Переносим шаблон makefile, как мы это делали в Windows, и вносим те же
правки (рис. 33) .
Обратите внимание на путь к нужному файлу шаблона. Внеся изменения,
переименуем его, удалив слово шаблон. И попробуем запустить... И получаем ошибку
(рис. 34).
В данном случае проблема возникает с файлом, который нужен для работы с
программой Proteus. Но это мешает. И, обращаясь к советам бывалых, я выбираю,
удалить из makefile всё, что касается elf-файла, или воспользоваться утилитой
мастера создания makefile. Под именем Mfile [WinAVR] она есть в основном меню
рядом с блокнотом программиста. Запускаем утилиту, заходим в раздел
«Makefile» и задаём нужные параметры (рис. 35).
г—hex file
z:\homeviadimintesf'defauif*test hex
J
I—flash
program verify
read
eeprom
program
verify
read
r—device
atmega168
fuses
search
i 3
ploy I ли
advanced.
i—programmer
j stk500 v1 T] |c0m1 T] | 19200 Tj

не Fd I Vim ТосИ Wndcw HiUp
— jrj :>fu —
AMI ml 1 i: varstlizrij
>;htmi 1 -'.'r .
>:htmi 1 i
del
r3tn
d
liUHK I- :
bI i 1 e;. i
КЖ1В 1- 1
_cK* 1 .i>1 и i j;
ft;* tb 4- -1 <<rO ;
_d<?lav_n<s( -f и ' "1 i
)
retu.-n ;
)
4 1
4 Twl С pa [
P»12] 35
ANSI СЯ*!_Г NS Reedy
Рис. 32. Программа WinAVR в Linux
mtle — Dolphin
файл правка вид переход сервис настройка справка
^1 назад t^r Ei значки ; таблица столбцы Щ миниатюры + две панели
Makefile
т.. в х р^ч f Домашняя папка > wine > drive_c > winavr 20090313 > mfik
ЕЗДом...
<9 сеть
■ корн
корз...
0Жёс
El wind...
he p html
mfilp xbrr
ШГ
htTilvicwtc htmlvicwxom
re*
RFAnMF
Tia<:ofile_
^template
TCL
rrnlc tel
Рис. 33. Расположение шаблона makefile
warranty; not even tor MERCHANTABILITY О' witness -or a ^articjlar PJRPOSE.
■axe.exe; no rule to nake ta'get test, elf, needed by elf. stoo.
> 3rocess Exit code: I
> Tine Taken: U0:0^
Рис. 34. Сообщение об ошибке при трансляции файла в WinAVR

7*
Makefile
^ л x
File
Maketi:*
Help
p
erd tar debugging.
±1
к
« ITVlk
code generation
ih" .iwmHi-r [ n1"' ни v
_]
rr
main file name
it nuk
p
mcu type
►
f llll llll lul1 in uitiiriliiiu
p
ii 1 () i
output format
►
ill
optimization level
debug format
p N>JL
с standard level
►
MCJ
сус++ source tile(s)
assembler source file(s)
rr I
pnntft,) options
>
i' mil' llli-> 141.ll In Hit'
f pi
p c:
scarjf() options
►
' li'lx.1 in ;.ual auuui- i-uili' uj
le end. this will be done
p .n
ii j
external ram options
►
li
avrdude
r
programmer
►
i
p
port
►
Рис. 35. Использование утилиты создания makefile
Из числа нужных мне параметров не удалось изменить частоту и настройки
скорости СОМ1. Для этого служит опция (в самом низу), разрешающая редактировать
makefile. Но, отредактировав всё, сохранив файл рядом с исходным, я не могу
выполнить трансляцию. Всё та же ошибка. Проверяю, перезагружаясь, как
работает программа в ALTLinux и openSUSE. Всё работает. Возвращаюсь в Fedora,
повторяю всё от начала и до конца. И... работает, включая загрузку программы в
микроконтроллер. Что я могу сказать? Программа для Windows и, если с ней
чудеса в Linux, то это мои трудности.
В Windows работала программа FlowCode для AVR. Интересно, будет ли она
работать в Linux.
file £0И view macro run cnip window help
Ф
\
47
0 0
*
ЕШ
•
ADC
ema
0
0
CAN
Ф
0
■год
i
Ф
ililll
яшш
с
IM.
Loop
/ Whili- \
f ■ 1
Uutpul
/ ■
,:, /
DeLiy
О
Ojtput
аМееаЮВ
с
jb
FCMTIOKXDinX
L
гт
L
э
x
iPon т 10 n то 1 m
с
4
23
re in т пази r 1» toi
с
э
и
t avjujc'l u,»MM
с
о
1
Их
с
7
22
эи
с
в
2\
ipcn raw*, i лоас| i рчв
с
9
20
lPC«T7.xt*irrCSC2:i™7
с
id
13
*»:iNTii.aaoaTi
с
11
и
«*cintzh300a.«1n0>i4)9
с
м
1г
ifont21vun1) ГО7
с
13
1в
fcintoclko-cpi1П0
с
14
п
=C3l*OC»'3a_FCINTl3i
=с< («ос+аолрсшт 13)
«с э (ADCirc in тII»
**С2 (AOC2FCINT10l
"CI 10DCI.PCIMT9)
huj y*JUUt-UlN ib)
□гя
=во (sck.fc1i4t3)
>Ч1Э |моэ|.ОС2Л.РС1ГчТЭ)
=«2 cssoc1bfcint21
"■i 1рс1лточт11
/ 0 /
Рис. 36. Программа Flowcode в Linux

Работает. Правки, которые я делаю для программатора, повторяют те, что
сделаны для Windows, но указываю я С0М1. На диске С:\ (от Wine) я создаю в
корневой директории папку с именем avrdude, куда копирую файлы из проекта
Arduino-0022. Программа Загружается.
Я не проверял Windows программы в Linux в больших форматах. Скажем,
Flowcode, похоже, не будет поддерживать работу встроенных макросов и,
возможно, вставок на Си. Но простые программы должны работать. И программы, не
следует забывать, созданы для Windows.
В Linux есть своя программа для работы с AVR-контроллерами. Называется она
kontrollerlab. В ALTLinux программа есть в репозитории. В Fedora и openSUSE
её можно установить из исходных файлов.
В Fedora проблема возникает при использовании команды make. Появляются
ошибки. Проще показать, что к чему, чем долго об этом рассказывать. Итак,
скачиваем с сайта проекта исходный код:
http://www.cadmaniac.org/proj ectMain.php?proj ectName=kontrollerlab&section=
download
Я его распаковываю в домашнюю папку, где он расположен в папке kontroller.
В терминале вначале переходим в эту папку: cd /home/vladimir/kontroller .
Следом даём команду: ./configure. Эта команда в Fedora проходит успешно, но
в openSUSE требуется установить ещё ряд библиотек, касающихся X и Qt. Их
можно отыскать по ключевым словам devel, Xll, Qt и т.п.
Но (и в Fedora, и в openSUSE) после команды make появляются ошибки.
Ш ... vladimir@vladi-new -/kontroller * Л
Файл Правка Вид Поиск Терминал Справка
d int) const': >j
klavrcpu.h:224:22: предупреждение: conversion to 'unsigned char' from 'unsigned
int' may alter its value
klavrcpu.h:224:43: предупреждение: conversion to 'unsigned char' from 'unsigned
int' may alter its value
In file included from kontrollerlab.cpp:78:0:
kldebugger.h: В функции-члене 'unsigned char KLDebugger::readFromPCRan(unsigned
int) ':
kldebugger.h:179:89: предупреждение: conversion to 'unsigned char' from 'unsigne
d int' may alter its value
kontrollerlab.cpp: In constructor 'Kontrollerlab::KontrollerLab(bool)':
kontrollerlab.cpp:235:72: ошибка: cannot call constructor 'KShortcut::KShortcut'
directly
kontrollerlab.cpp:235:72: ошибка: for a function-style cast, remove the redund
ant '::KShortcut'
kontrollerlab.cpp:238:72: ошибка: cannot call constructor 'KShortcut::KShortcut'
directly
kontrollerlab.cpp:238:72: ошибка: for a function-style cast, remove the redund
ant '::KShortcut'
kontrollerlab.cpp:242:38: ошибка: cannot call constructor 'KShortcut::KShortcut'
directly
kontrollerlab.cpp:242:38: ошибка: for a function-style cast, remove the redund
ant '::KShortcut'
kontrollerlab.cpp:247:72: ошибка: cannot call constructor 'KShortcut::KShortcut
Рис. 37. Ошибки при создании программы kontrollerlab из исходного текста
Первая ошибка возникает в строке 235 файла kontrollerlab.cpp. О характере
ошибки есть сообщение. Откроем этот файл...

.0
lD
klwizardhead
ersetting cpp
klwizardhead
ersetting.h
klwizardhead
ersetting.о
Q
>
kontrolleriab.
cpp
kontrolleriab
desktop
kontrolleriab
h
г
mam cpp
Makefile
Makefile am
Рис. 38. Файл в исходном тексте программы, который нуждается в правке
.и найдём нужную строку.
$ ч;. kontrolleriab.cpp (~/kontroller/src) - gedit
Файл Правка Вид Поиск Сервис Документы Справка
v л X
,_1 kontrolleriab cpp И
actioncol lection (),
I. ] i "fj ;1^ :> «-,!»;•(• г i );
activateDebuggerActions( false );
// new view
mnewViewForDocument - new KAction( il8n( n:v. ilu1 tor сз:и-сп:'), zci'c-t:. ,
KShortcutU, this, SL0T( slotNewViewForDocument
actionCollection0,
I! Message box:
mJudeShowMessageBox - new KToggleAction( il8n('lvr^ it
17??^?1¥К1ч.л r i' И жйтт гшJ г1
SLOT(slotHideShowMessageBox()), actionCollection (), 1 :,l ^.moir.^qrb::/ );
m_hideShowPro]ectManager = new KToggleAction( il8n( ;rj :ct mirjc? "), 1 ,
KShortcut::KShortcut( 11 ), this,
SLOTCslotHideShowProjectManager()),
actionCollection(),
mJudeShowSerialTerminal = new KToggleAction( il8n("z>\ a. -p-m" p n i ->'"),
KShortcut::KShortcut( ), this,
SLOKslotHideShowSenalTerminaK)),
actionCollection (), ":h^,:,-:r:a".":;: "тигз".' );
С-И- v Ширина табуляции: 8 v| Стр 235. Стлб 80
Рис. 39. Строка, которую нужно править
bct

Заменим KShortcut::KShortcut( "" ) на KShortcut(). Аналогично, просмотрев
все указанные в перечне ошибок строки, вносим исправления. Запускаем make ещё
раз, убеждаемся, что всё прошло без ошибок. И командой sudo make install
устанавливаем программу. Устанавливается она по адресу:
/usr/local/kde/bin/kontrollerlab. Именно эту команду следует ввести в
терминал, чтобы запустить программу.
Рис. 40. Запуск программы kontrollerlab в дистрибутиве Fedora 14
А для удобства при последующем использовании программы можно создать то,
что называется ярлыком в Windows и ссылкой на приложение в Linux, где
прописывается команда запуска на закладке «Приложение» (рис. 41).
Подобрав подходящую картинку, кнопку запуска приложения располагаем на
рабочем столе.
После запуска kontrollerlab в разделе «Project» выбираем «New Project», а
появившемся диалоге указываем имя проекта и место, где он будет храниться.
Устанавливаем конфигурацию проекта (Project-Configure Project - рис. 42).
На закладке «Compiler» устанавливаем опцию поддержки скорости работы
процессора (рис. 43).
Если эту опцию не установить, то проходит компиляция, можно загрузить
программу, но работать она будет так, как если бы тактовая частота была той, что
установлена в программе по умолчанию, а записанное в исходном тексте
определение частоты игнорируется. Перед тем как закрыть диалог, следует нажать
кнопку «Set as default». Закрываем диалог кнопкой «ОК».
Теперь следует настроить программатор (Project-Configure programmer): на
первой закладке добавляем модель программатора, с которой работает модуль
Arduino (рис. 44).

Свойства kontrsl erlabdesktop — Рабочее просэанство flasrra ' v л
Основное Права Приложение Сведения Предварительный просмотр
Описание:
Комментарий:
Команда: /bsr/locai/kdcAjr/kontrollcrlaD Просмотр...
Рабочий путь: Li
Поддерживаемые типы файлов:
Тип MIME л Описание
Добавить... Удалить Дополнительные параметры
OK 0 Отмена
Рис. 41. Командная строка запуска программы
ЕЕ
Project configuration > ^ ~ x
Common
1 Compiler
Linker
Assembler
Make
Files
Name
test2
Size
Modified
CPU settings
CPU ATMegal68
Clock 16 000 000,0 Hz
FLASH EE PROM: 16384 Bytes
Internal RAM: 1024 Bytes
Max dock: 20 MHz
EE PROM 512 Bytes
f j External SRAM
-Build system
'•) Use built-in buiid system
О Execute "make* in the project directory
И !
< 1 ►
•
*
test2 (Size 35B6)
HEX f;le name: testhex
MA? file name test map
Set as default
Cancel
Рис. 42. Установка устройства и частоты в конфигурации проекта

Ц 3roject configuration
Common Compiler Linker Assembler Make
Command: avr-gcc
•meal -prologues: Expanded function D'ologues Ismaller code!
_ -Wstrct-prototypes See "man avr-gcc" for details.
Wall Turn on all optional warnings
-q Produce debugging informaton
X Jefine f-CHU symbol (freguency of the cpu, see Common tab)
Optimization level 0 No optimization »
OK Set as default Cancel
Рис. 43. Задание опции поддержки строки определения
частоты в тексте программы.
? v ~ X
Цу Programmer con*guration
Lfoose programmer uiSP - General UISP - 5TK500 settings AVR DUOL
Currently there are tv»o different programming fro-tends wihicr can be used «vi* KcntroilerLab
UISP
V/as one of the first AVR programming tools See "ttp //savamah nongrb ore/pro ectbi'uisp г for
delai's
Command uisp
• AVRDUDE
Is з nice "ooi for programming AVRs See -ftp ^'savanna- nongn. orgj'pr^ecte.'awdjJe.' for deta Is
Cumma'd lav-dude -c stjoOGvI
0< Set current settings as default Cancel
Рис. 44. Настройка программатора для работы с модулем Arduino

На Закладке «AVR DUDE» устанавливаем две опции. Нажимаем кнопку «Set
current settings as default» и затем кнопку «ОК».
2 Programmer configuration
Choose programmer UJSP - General UISP ■ STK£00 settings AVR DUDE
> ~ ~ x
X! Override RS-232 baud rate
192Э0
▼ BAUD
Specify fAG/ST<500v2 bit clock: period
Specify programmer type
IX Specify connection port:
Serial oort /dev/ttyLSBO
Specify external config fi e
Disable auto erase for flash memory
Do not write anything to the device (test mode)
Override invalid signature check
Count # of erases in EEPROM
OK Set current settings as default
Set erase #:
Set
Cancel
Рис. 45. Настройка на закладке программатора
Создаём новый файл (File-New, или кнопка на инструментальной панели),
выбирая в окне диалога исходный файл на языке Си.
К
Now fie
уре
ГУ
С source
' v л Ж
ОК
Cancel
ASM soiree С heaoer Text Other
Name tesr.2
Directory project root
Qioose
Рис. 4 6. Диалог создания нового файла

В окно текстового редактора текст программы можно перенести копированием, а
затем сохранить файл. После сохранения он приобретает вид, который можно было
видеть на рисунке в начале рассказа о программе kontrolleriab. Если в
свойствах проекта поставить опцию «-g» (чуть выше опции поддержки тактовой
частоты) , то файл будет содержать информацию для отладчика.
Запустив компиляцию и компоновку проекта командой «Build project» раздела
«Project» основного меню, мы получаем (если всё правильно) сообщение об
удачном построении.
1 J —
avr-gcc -mmcu=atmegarfaB-g'-OU -UF_Lr-u=lbUUUUUUUL -с tesU с :
In file included from test2 c2 0
/usr/lib/gcc/avr/4.5.1/../../../ ./avr/include/util/delay.h 94 3 warning #wai
avr-gcc test2 о -mmcu-atrnegal 68 g -o test out -Wl,-Map,test map
avr-objcopy -R eeprom -0 ihex test out test hex
Project built successfully.
Ill
Рис. 47. Успешная трансляция и компоновка проекта
Загрузка программы в программатор выполняется командой «Upload» раздела
«Project» основного меню, или можно использовать иконку с изображением ракеты
на инструментальной панели. При удачной загрузке вы получите в окне вывода
сообщение.
[avrrjude: reading on-chip flash data:
Reading |
avrdude: verifying ...
avrdude: 3586 bytes of flash verified
avrdude done. Thank you.
File successfully uploaded.
Рис. 48. Успешная загрузка программы в модуль Arduino
Чтобы убедиться, что всё правильно, можно изменить время паузы на 5 секунд
и повторить операции по трансляции и загрузке.
Настройки программы kontrollerab в ALTLInux имеют больше особенностей, чем
в других дистрибутивах. Хотя и avr-gcc, и сама программа загружались из репо-
зитория ALT, при попытке оттранслировать программу сразу появляется
сообщение, что файлы включённых заголовков не найдены.
Проблема решается, если указать место, где эти файлы находятся, явным
образом. Заходим в пункт «Configure Project» раздела «Project» основного меню,
открываем закладку «Compiler» и добавляем в команду несколько слов,
указывающих к нужному месту в файловой системе (рис. 4 9).
Строка должна выглядеть так:
avr-gcc -I/usr/include/avr
Попутно устанавливаем опцию «Define F_CPU symbol». Эта проблема касается
всех дистрибутивов: без этой опции тактовая частота остаётся равной заданной
по умолчанию.

tt Proje::t crjtiliguia'ion
Common Compiler Linker Assembler
Co'nrna'id: avr-go; -Kusr/mciude/avr
-mcall-prologues: Expanded function prologues (smaller code)
_ Wstrict prototypes: See 'man avr gec" for details.
-Waif Tjrn on all optional warnings
4j Produce debugging information
X Define F CPU symbol I frequency of the ecu. see Common tab)
OolmwatioM level- 0: No optimization »
СЖ
bet as default
Cancel
Рис. 49. Изменение команды вызова компилятора в ALTLinux
Теперь компиляция (Prolect-Build project) проходит. В настройках
программатора, помимо выбора, сделанного в основном окне, установлены опции на
закладке «AVR DUDE».
Ргэуагнг1«1 :оиГ a-id'icn
Choosefirogrammer UISP - General UISP • SIKbOO settings | AVR DUDF
XI Override RS 232 baud rate 19200 • BAUD
_J Specify )TAG/STk530v2 bit clock period: С
Specify progid'tirner type:
X! Specify connection port: hdev/tiyUSBO
v л X
I Specify external config file:
Diwblp suto prasp fo' flash memory
Do not write anything to the device I test model-
Override invalid siqnatjre check
Count # of erases n EEPROM
Set erase #:
Set
OK Set current settings as defajlt
Cancel
Рис. 50. Окончательная настройка программатора в ALTLinux

Хотя kontrollerlab имеет отладчик, но с ним у меня отношения не сложились.
Конечно, можно было бы выяснить причину этого, но средства отладки модуля
Arduino достаточно обширны и без поиска причин неудачи с отладчиком этой
программы.
Почти все среды разработки на базе микроконтроллеров AVR, о которых
рассказано выше, используют компилятор AVR-GCC, полнофункциональное СПО. Прочитать
о компиляторе можно, например, на сайте:
http: //electrons .psychogenic. com/modules/arms/art/3/AVRGCCPrograitrmingGuide.php
Можно загрузить руководство по использованию языка в формате pdf на сайте:
http://nettopdf.info/en/pdf/+AVR-GCC+Manual-.html
Оба описания на английском языке. Но, во-первых, основа - это язык Си, а
книг на русском об этом языке программирования более чем предостаточно; во-
вторых, если вы решили использовать язык Си, то как-то нужно
приспосабливаться к английскому языку; и, наконец, если вы только начинаете работать с
микроконтроллерами, с модулем Arduino, то пройдёт достаточно времени до того
момента, когда вам потребуется программирование на языке Си, и вы успеете
освоиться с английским языком.
Когда, работая над рассказом, я коснулся темы AVR Studio, я обнаружил, что
появилась новая версия этой среды разработки. Чтобы скачать программу,
требуется регистрация. Не вполне ясно, отчего обязательными являются пункты,
которые относятся только к пользователям в США, но, как получилось, я заполнил
бланк и всё получилось. Пакет весит изрядно, но, будем надеяться, оно того
стоило. Запускаем установку программы, которая начинается с установки
необходимых компонентов Microsoft Visual Studio.
^ 1 M.croioft Visual Studio 2010 Shell
Visual Studia
2010 Sr>eJ
Welcome to the Microsoft Visual Studio 2010
Shell (Isolated) installation wizard.
This wizard guides you rhrcugh install rg this progran
*rc. ^ I required гптропг'ПГ':.
Help Improve Setup
'rrt. ~:an ".uhmit informFtTifjn about your Vis.i^ studirj
setup experiences tc Microsoft. To participate, check the
box эе QVi.
Yes serd intoTnaton afcout ny setup experiences to Microsoft
О.СфОГДЬСГ!
iyFc-r тпсге information, read tie
Setup is osdrg mstallalior components
Рис. 51. Установка компонентов от Microsoft

По окончании этой части процесса начинается установка AVR Studio.
Setup Status
The InstaflShield Wizard is installing AVR Studio 5 0
Installing AVR Studio 5 0 Development Environment
С V. WmeAAVR Stud© 5. OVextensiorvMppfc stionSAvr S tart Page dll
Cancel
Рис. 52. Начало установки программы
Хотя время в таких ситуациях тянется невыносимо долго, но всему неприятному
приходит конец.
Рис. 53. Завершение установки AVR Studio 5

После того, как вы нажмёте кнопку «Finish», благодаря установленной опции,
запускается сама программа.
Е* iAi '^1ИИ1 £тцл» Iw» tjtb
.)• - . > л ■ ;j£a.< " _•:
w
- „г- -
-Ы
Рис. 54. Первый запуск программы
Собственно, это ещё не запуск программы, а диалог выбора: вы можете создать
проект (New Project), использовать проект примера или открыть существующий
проект (Open Project). Всё это вы выбираете слева. А на основных закладках
можете выбрать знакомство с программой на закладке «Get Starting*,
ознакомиться с инструментарием для работы с AVR-контроллерами (AVR Tools Help) и
подписаться на новости.
При выборе знакомства с программой следует учесть, что файл будет получен
из Интернета, то есть компьютер должен быть подключён к сети (рис. 55).
Выбрав новый проект, вы можете продолжить выбор создания проекта: я,
например , выбираю пустой проект для GCC компилятора. Там же выбираю имя проекта, а
предлагаемое место хранения проекта оставляю без изменений. Далее есть
возможность, об этом позаботился помощник создания нового проекта, выбрать
модель микроконтроллера (рис. 56).
Если вам лень продвигаться по списку вручную, можете ввести модель в окно
поиска. Выбор завершён, вы получаете окно редактирования с готовым шаблоном,
куда можете сразу скопировать текст вашей программы, если он, конечно, есть
(у меня так - рис. 57).
В окне меню вы можете выбрать режим работы: Debug для отладки, Release для
готового проекта. В любом случае программа создаст необходимые папки для
работы с файлами. Следует проверить свойства проекта, в разделе «Project» ос-
новго меню есть команда «test Properties*. На первой закладке вы
устанавливаете опции файлов, которые хотите получить в результате трансляции. А на
последней закладке выбираете отладчик.

-4 Getting Started
Creating a New Example Project
1 Ы_гег' Hl New -txo'tcc 'i I. frnn rnt_-n_,, J"ij r.'.r dti**:_*»g t::\ov, wll ippr-jr,
г-.Л-р ■- l"-j.--t
Getting Started
Ч;1!.!^^ I ink,-.
Г* IT." I Г V
J I _ О .
:-r|*. 4*..- r^*;iL')>-
Сзтт--- -Г: f;r Ctanj Zzttrzl : [unji _
c-i Iwrfi*. , i.;^i iin-«^i;;bA;
Г.*Ч1. -i. <tU. - ЛТ.И
Ell ".-VW C.n;y .-*f »-,,t*.-i :»
.ч.'_-»*а'-,'-:,А_|Х
^ At4 Г хй^Л* i VpUi-t
1п'"Г---г li-.'fi' i ■ W ir<*rimw4-'
ft.till- I !*» ЛГЧ'" !■ (;-:lfifLJ*d In
L?itb*~«ti'»4 fiMiivnie-iei^' !* га
• Se<_[_t t_hr Jryi.'.. t_'*.jP' [_ k.' pr ';■ ](_-'.)., '_-.p<_''_lf,» ..1 pn_ ;(_*:_ t_ n.;re <j'iij i.-:.t d lixjtu.m tti<_' p-j«_*f_ _,
I It nn vi.tnn rv|4--; тг-г-' ,i nrw -ч-iJtinn i= гтп-п1 лпО rr-,r f v.implr I'Tijr-'t К ^"f^rrl Гп It |т 'hrrr f«; .-"-гп "у гч|сГ1П*~
Eilutijn. 'The Ех-Эглсе Projert is s^ded tc The exstnrj нскозп c-efau*. Sei-sct the optlo- Ce=t* New S'lutJcn i~; the
П-0 iiTInn г-rnho Г.юк 1 you »\1sh *п "-РйТе rumple P-r:]ei_t in a new s~ utien.
Рис. 55. Руководство по начальным шагам работы с программой
^ Drvirr- ^Hr-rtn'irt
J)ewe Family
All
•
f'Jarrir
A pp..
fcvlL-hlrj
t-«
Devi:-- \.vt -
А|теу-:_
'VLAiU':.^
AVneqai^E
A"tv,,-.-).i;."'ЯГ1
|\:п1сг4й1ЛЦ
A'rneqai^E-iP
;:н
r:.c,ir'4
F.imilv-
A'rnprp |Г?.н*А
' 7 P.
-:>")•:
A'picq^ i-i
jj:-
5::
~Л ItjdiD r.u
AVi^yel'jJ
A'rnega А54Л
']" 1
Г";ч:
r
In
• лVh ISP r
AVneqalbbA
V.J
r ■'•'.'(= r-4F
',Ъ
'.~\
- JiAulLfc;
1С
1Ю4
5U 1
■ Я-.С1ГТ
ATnicgei'jrJA
'.и
* -VR Si-i,
Э1г.-
A'meqa.^E-3
- ^
A'l'npqi 1 fi'iA
t1) Л1ше< PaiaiTwiliic Prsdiici TaBte | AW PioOiicI Se>!clo'
Рис. 56. Выбор модели контроллера

test - AVR Studio
File Edit View VAssistX Project Build Debug Too
i .J • . ■ J d ^ I A nji -o - - *J ■
i £) J <C ff *a «*ic-J = l £1
teste X
'V main.while
; I V wh.le(l)
' С-eared: e5.e3.26i: 15 :21: 2c
- jtnc - : '. ladirri-
sinclude <av/io.h>
sinclude <a v/delay . h >
- int irain(vcid)
г
\
|= 1«5;
while(1)
{
f^'ORie |= 1<<5 J
_delay_irs(ieee);
PORTB &= ~(1«5);
_delayjr:.(1000);
}
Добавление текста программы копированием готового варианта
External Tools
Menj contents.:
AVRDUDE
Add
Delete
Iitle:
Command:
Arguments:
Initial direct згу.
J Use Output window
Treat output as Unicode
AVR HIl.DF
av'dudc.exe , ...
-c stkSCOvl p ml68 -P com6 -b 1920D -Uflastvw ' »
»
I Prompt fc arguments
OK
Cancel
58. Создание нового программатора для AVR Studio 5

Нажав кнопку подтверждения выбора, сохраните всё, используя, например,
иконку на инструментальной панели с множеством дискет. Можно запустить
трансляцию (Build-Build <имя вашей программы>). Если в программе есть ошибки - вы
могли не добавить включение нужного файла заголовков - вы получите сообщение
в окне выхода в нижней части экрана. Это полезно, когда вам нужно выяснить
причины неудач.
Новая версия стала мощнее, интереснее, несомненно, но меня более всего
устраивает то, что теперь я могу использовать её непосредственно с модулем
Arduino.
Заходим в раздел «Tools» основного меню и открываем «External Tools...».
Предварительно скопировав два файла avrdude (исполняемый и конфигурации) в
папку с документами, где программа создаёт новую папку «AVRStudio», я
прописываю в окне диалога название программатора, место, где находится исполняемый
файл программатора и те аргументы, которые будут переданы в программу avrdude
(рис. 58).
Не без ложки дёгтя. Возможно, есть элегантное решение вопроса, но не при
первом запуске. Вот эта ложка:
-с stk500vl -р ml68 -Р сотб -Ь 19200 -
Uflash:w:С:\Users\vladimir\Documents\AVRStudio\test\test\Debug\test.hex:i -С
С:\Users\vladimir\Documents\AVRStudio\avrdude.conf
Приходится прописывать полный путь и имя проекта. Пока работаешь с одним
проектом, это не так страшно - один раз прописать всё, и пользуйся на
здоровье. Но при смене проекта эту строку нужно будет не забывать править.
Впрочем, возможно, есть и «правильные» решения. Но теперь у вас появляется новый
инструмент:
test AVR Studio
File Edit View VAssistX Project Build Debug Tool; Window Help
I .£] - _J • _J A «4 H> ^ Л "*> * • 4 v. AVR Tools Firmware Upgrade
i Й lC <£ *b E? <3 »► Uc -J v I j »i AVR. Programming
J^) Code Snippets Manager
Add-in Manager...
6^ Extension Manager...
->> main.while. Celayms
■ C-ratrd:
35:oi: 2P м : ;ч
. 1.3.1 ill i-
#de*ine -_C = U 1600вв0ви1_
isincl'jde cav/ic. h
^include <avr/delay . h>
- i-it rrain( void)
r
\
ICRi: \ = l«S;
wh i1 = (1;
\
PORT? |= 1«5;
_delay_'To(50ee; ;
P0RT3 &= -(1<<5);
delay rr:.(S000);
Ctrl* K. CtrUB
AVR DUDE
External Tools-
Import and Export Settings...
Customize..
Options...
Рис. 59. Появление нового инструментального средства

Оттранслировав программу (обратите внимание на предыдущий рисунок, где
установлена опция «Use Output window») вы используете эту команду для прошивки
модуля. Вывод всех сообщений в окно, определяемое опцией, удобен - вы сразу
можете прочитать, какие проблемы возникли при загрузке программы в модуль. И
попытаться разобраться с ними, как это сделал я, поскольку далеко не сразу
получил желаемый результат.
Output
Show output from: I AVR DUDE
^3
Waiting I I*nttt*4**9*in****lnt*n9*n*int*43tt*in(*n*tt****n*1t9*n I 19#* 2.39s
rdude. e <.e : 3552 bytes of flesh written
rdude.exe: verifying flash meriory against С : \Users\vladiinir\DDC ument s\AVRSt udio \ tes t \ t est'..Debugt t
rdude.exe: loac data flash cata f'•am input file С: vUse*-s'\vladiniir\OocLir.ents\AVRStucic\test\ test■• Ds
игпчпр . Fxp : in-ii.t -ile Г : ;IJ-.f г <; \vl a li <ri r\Dnrumpnt =:\AVRSt idi ovte vtp^t '.nphUENtp'iT . hFv contains ^IS;
rdude.exe; reacing сп-ohip flash data:
Reading I *H#«ltBS«**«e«»»»*tt»l!t(Sl!irtlte8«*III?*«S!t**««l!ff»l!«tltBS« | 190S 2.S7s
avrdude.pxp: verifying ...
avrdude.exe: 3552 bytes of flash verified
avrdude.exe: safer-ode: Fuses OK
avrdude . pxp done. Thank yr.u.
st.hex:
bug\tes-.. hex:
tft Eirut List
J Output
Rebuild A:l succeeded
Рис. 60. Загрузка программы в модуль Arduino
В отличие от kontrollerlab отладка в AVR Studio устроена лучше. Что важно,
согласитесь.
шшШ
Рис. 61. Программа AVR Studio 5 в режиме отладки

Английский
английский для химиков
А.Л. ПУМПЯНСКИЙ
(продолжение)
КОЛЛЕКТИВНЫЙ СТИЛЬ
Французы говорят, что «Le style с'est l'horrane» — (стиль — это человек). Но
вот о современном ученом нельзя ничего сказать как о человеке, прочитав его
работы: за редким исключением они начисто лишены всякой индивидуальности.
Крупные ученые прошлых веков писали свои трактаты как художественные произ-

ведения, причем, чаще всего, от первого лица. Вот, например, как описывал
один из своих экспериментов Исаак Ньютон (перевод с латыни на английский):
I procured a triangular glass prism, to try therewith the celebrated
phenomena of colours. And for that purpose, 1 have darkened my laboratory and
made a small hole in my window shade, to let in a convenient quantity of
sun's light. I placed my prism at the entrance that the light might be
thereby refracted to the opposite wall.
Но стиль — это не только проявление личности автора, но и эпохи, в которую
он живет. В наш век прогресс науки и техники возможен лишь в результате
коллективных усилий ученых и инженеров, и поэтому в современной научной и
технической литературе используется особый, коллективный стиль. Изложение ведется
не от первого, а от третьего лица и широко применяются пассивные, безличные и
неопределенно-личные конструкции типа: it was desirable, it is to be noted,
it is necessary, care must be taken.
Если бы Исаак Ньютон жил в наше время, он, вероятно, изложил бы приведенный
выше эксперимент следующим образом:
For the purpose of investigating the celebrated phenomena of colours a
triangular prism was procured. After darkening the laboratory and making a small
window the optimum quantity of light would be let in from solar sources, the
prism was placed before the entrance for the purpose of reflecting the light
to the wall on the opposite side.
Подобная эволюция может нравиться или не нравиться, но она неизбежна.
Развитие языка научной и технической литературы, как и развитие любого языка,
протекает по своим внутренним законам и не может быть приостановлено путем
декретирования.
Стремление современных ученых свести изложение материала исключительно к
описанию научных фактов приводит к тому, что сведения об авторах и о времени
написания работ по данному вопросу выносятся в сноски. Приведем пример из
статьи, опубликованной в 1960 году:
In earlier cyclisation studies1, it was shown that certain ketonitriles, on
refluxing with hydrobromic — acetic acid yielded 9-arylphenanthrenes.
Это предложение становится совершенно понятным только после того, как из
сноски выясняется, что речь идет о работе, опубликованной другими авторами в
1954 году.
В связи с этим при переводе нужно крайне внимательно относиться к сноскам.
В частности, необходимо непрерывно следить за тем, идет ли речь об
экспериментах и выводах самих авторов или же их коллег. Например, из беглого
перевода предложения
During our work, dimethylaminotrimethylsilane was shown to react with boron
trichloride and tribromide3
может создаться впечатление, что авторы в ходе своей работы выявили
указанную реакцию, тогда как из сноски выясняется, что они лишь подтвердили данные
другого ученого.
А теперь рассмотрим специфику перевода некоторых предложений.

The four atoms are in a plane.
Неправильный перевод:
«Четыре атома лежат в плоскости».
Правильный перевод:
«Все четыре атома лежат в одной плоскости
Перед количественным числительным не может быть артикля. Вместе с тем,
определенный артикль the произошел от указательного местоимения that, и поэтому
часто употребляется в значении «этот». Следовательно, перед количественным
числительным артикль the обладает смысловым значением: the two — «эти два»
или «оба», the three — «все три» и т.д. Такой перевод позволяет выявить
абсолютное (а не относительное) число компонентов. В нашем случае это означает,
что в данной плоскости лежат все четыре атома, а не четыре атома из
неизвестного нам числа.
Вот еще пример:
The close agreement of the six compounds is unlikely to be a coincidence.
«Маловероятно, чтобы хорошее соответствие всех шести соединений было
совпадением» .
We used the action of a weak acid, water.
Неправильный перевод:
«Мы использовали действие слабой кислоты и (?) воды».
Правильный перевод:
«Мы использовали действие слабой кислоты, то есть воды».
Химикам хорошо известно, что вода, в зависимости от условий, может
выступать как слабое основание или как слабая кислота. Тем не менее, я не помню
случая, чтобы кто-либо дал правильный перевод этого, на первый взгляд,
простого предложения.
Дело в том, что мало кто знает, что существительное, стоящее обособленно
после другого существительного и отделенное от него запятой, часто выступает
как приложение. В таком случае для правильного и, к тому же, логически
отточенного перевода рекомендуется вводить перед ним слова «то есть», «а именно»,
«другими словами».
Например:
This is true for hydrogen bromide, the acid whose addition to olefins has
been studied most often.
«Это справедливо в случае бромистого водорода, то есть кислоты,
присоединение которой к олефинам изучалось наиболее часто».
Обратите внимание на это правило. Вы увидите насколько повысится логика
вашего перевода, особенно при переводе недостаточно знакомого текста.
These chemists first showed that addition reactions of aldehydes and
ketones involve attack by reagents.
Неправильный перевод:
«Эти химики первыми показали, что реакции присоединения альдегидов и кето-
нов включают атаку реагентов».
Правильный перевод:
«Эти химики первыми показали, что реакции присоединения альдегидов и кето-
нов сопряжены с атакой реагентов».

Необходимо запомнить, что глагол to involve переводится многими словами,
кроме одного — «включать»... Ведь «включать» подразумевает лишь частичное
участие, тогда как в большинстве случаев этот глагол указывает на то, что
данное явление охватывает весь процесс или что весь процесс проходит через
определенную стадию.
Глагол to involve — один из самых употребительных глаголов в английской
научной и технической литературе и имеет много значений, в частности: быть
связанным (сопряженным) с, представлять собой, требовать, состоять из,
охватывать , содержать, заключаться в, участвовать, вовлекать, затрагивать, идти
(протекать), осуществлять(ся), быть, иметь место, происходить.
Интересен перевод инговой формы этого глагола предлогами «с», «из», «для»,
«при», «на», «без», а также просто родительным падежом.
The values of (А—А6) are positive for polymer solutions involving stiff
chains.
«Значения (A—A6) положительны для растворов полимера с негибкими цепями».
A new route involving the aerial oxidation of ethyl benzene.
«Новый метод окисления этилбензола кислородом воздуха».
A number of reactions involving transition metal complexes have been
described.
«Описан ряд реакций комплексов переходных металлов».
В заключение обратите особое внимание на сочетание to be involved в мало
известном значении «сложный». В таком случае перед involved часто стоят
наречия too, very, much, more, extremely.
Например:
The problem is far too involved for one to be able to solve it.
«Эта проблема слишком сложна, чтобы ее можно было решить».
This fact can be used to estimate the number of amino groups in a compound.
Неправильный перевод:
«Этот факт может быть использован для оценки числа аминогрупп в
соединении» .
Правильный перевод:
«Этот факт можно использовать для подсчета числа аминогрупп в соединении».
Принято считать, что глагол to estimate означает «оценивать», и
соответственно существительное estimation переводится как «оценка». Однако, это не
всегда так. Глагол to estimate очень часто имеет совершенно конкретное
значение «вычислять», «подсчитывать», «определять», в чем нетрудно убедиться из
следующего примера:
The time for this inversion has been estimated to be 1СГ11 seconds.
«Вычислено, что время этой инверсии составляет 1СГ11 секунд».
Samples of monoethylene glycol were purified by repeated distillation.
Неправильный перевод:
«Образцы моноэтиленгликоля были очищены повторной перегонкой».
Правильный перевод:
«Образцы моноэтиленгликоля были очищены многократной перегонкой».

По аналогии со значением глагола to repeat «повторять» прилагательное
repeated обычно переводят словом «повторный». Однако очень часто эго
прилагательное обозначает многократное действие со значением «неоднократный» и
«многократный» .
Представляете себе негодование химика, использовавшего иностранную методику
и получившего после второй («повторной») перекристаллизации продукт,
содержащий примеси, в то время как авторы методики утверждали, что они приготовили
совершенно чистое вещество. А ведь после седьмой, восьмой перекристаллизации
продукт действительно стал совершенно чистым!
Соответственно, наречие repeatedly переводится не «повторно», а
«неоднократно», «много раз».
Например:
Columns may be used repeatedly.
«Колонки можно использовать много раз».
НЕМНОГО ПРАКТИКИ
#24 2С-Е; 2,5-DIMETHOXY-4-ETHYLPHENETHYLAMINE
SYNTHESIS: A suspension of 140 g anhydrous A1C13 in 400 mL CH2C12 was
treated with 100 g acetyl chloride. This slurry was added to a vigorously
stirred solution of 110 g p-dimethoxybenzene in 300 mL CH2CI2. Stirring was
continued at ambient temperature for an additional 40 min, then all was
poured into 1 L water and the phases separated. The aqueous phase was
extracted with 2x100 mL CH2CI2 and the combined organic phases washed with
3x150 mL 5% NaOH. These washes, after combination and acidification, were
extracted with 3x75 mL CH2CI2 and the extracts washed once with saturated Na-
HCO3. Removal of the solvent under vacuum provided 28.3 g of 2-hydroxy-5-
methoxyaceto-phenone as yellow crystals which, on recrystallization from 2
volumes of boiling MeOH and air drying, provided 21.3 g of product with a mp
of 49-49.5 deg C. Ethylation of this material serves as the starting point
for the synthesis of 2CE-5ETO. The CH2CI2 fraction from the base wash,
above, was stripped of solvent on the rotary evaporator to give a residual
oil that, on distillation at 147-150 deg С at the water pump, provided 111.6
g of 2,5-dimethoxyacetophenone as an almost white oil.
In a round bottom flask equipped with a reflux condenser, a take-off
adapter, an immersion thermometer, and a magnetic stirrer, there was placed
100 g 2,5-dimethoxyacetophenone, 71 g 85% KOH pellets, 500 mL of triethylene
glycol, and 125 mL 65% hydrazine. The mixture was brought up to a boil by
heating with an electric mantle, and the distillate was removed, allowing the
temperature of the pot contents to continuously increase. When the pot
temperature had reached 210 deg C, reflux was established and maintained for an
additional 3 h. After cooling, the reaction mixture and the distillate were
combined, poured into 3 L water, and extracted with 3x100 mL hexane. After
washing the pooled extracts with water, the solvent was removed yielding 22.0
g of a pale straw-colored liquid that was free of both hydroxy and carbonyl
groups by infrared. This was distilled at 120-140 deg С at the water pump to
give 2,5-dimethoxy-l-ethylbenzene as a white fluid product. Acidification of
the spent aqueous phase with concentrated HC1 produced a heavy black oil
which was extracted with 3x100 mL CH2CI2. Removal of the solvent on the
rotary evaporator yielded 78 g.of a black residue that was distilled at 90-105

deg С at 0.5 mm/Hg to provide 67.4 g of an orange-amber oil that was largely
2-ethyl-4-methoxyphenol. This material could eventually be used as a
starting material for ethoxy homologues. However, remethylation (with CH3I and
KOH in methanol) provided some 28 g additional 2,5-dimethoxyethylbenzene.
A solution of 8.16 g of 2,5-dimethoxy-l-ethylbenzene in 30 mL CH2CI2 was
cooled to 0 deg С with good stirring and under an inert atmosphere of He.
There was then added 11.7 mL anhydrous stannic chloride, followed by 3.95 mL
dichloromethyl methyl ether dropwise over the course of 0.5 h. The stirred
reaction mixture was allowed to come up to room temperature, then held on the
steam bath for 1 h. The reaction mixture was poured into 1 L water,
extracted with 3x75 mL CH2CI2, and the pooled extracts washed with dilute HC1.
The organic phase was stripped under vacuum yielding 10.8 g of a dark viscous
oil. This was distilled at 90-110 deg С at 0.2 mm/Hg to yield a colorless
oil that, on cooling, set to white crystals. The yield of 2,5-dimethoxy-4-
ethylbenzaldehyde was 5.9 g of material that had a mp of 46-47 deg C. After
purification through the bisulfite complex, the mp increased to 47-48 deg C.
The use of the Vilsmeier aldehyde synthesis (with POCI3 and N-
methylformanilide) gave results that were totally unpredictable. The ma-
lononitrile derivative (from 0.3 g of this aldehyde and 0.3 g malononitrile
in 5 mL EtOH and a drop of triethylamine) formed red crystals which, on re-
crystallization from toluene, had a mp of 123-124 deg C.
A solution of 21.0 g of the unrecrystallized 2,5-dimethoxy-4-
ethylbenzaldehyde in 75 g nitromethane was treated with 4 g of anhydrous
ammonium acetate and heated on the steam bath for about 2 h. The progress of
the reaction was best followed by TLC analysis of the crude reaction mixture
on silica gel plates with CH2CI2 as the developing solvent. The excess
solvent/reagent was removed under vacuum yielding granular orange solids that
were recrystallized from seven volumes of boiling MeOH. After cooling in
external ice-water for 1 h, the yellow crystalline product was removed by
filtration, washed with cold MeOH and air dried to give 13.4 g of 2,5-dimethoxy-
4-ethyl-beta-nitrostyrene. The mp was 96-98 deg С which improved to 99-100
deg С after a second recrystallization from MeOH.
A total of 120 mL of 1.0 M solution of LAH in THF (120 mL of 1.0 M) was
transferred to a 3 neck 500 mL flask, under an inert atmosphere with good
magnetic stirring. This solution was cooled to deg С with an external ice-
water bath, and there was then added 3.0 mL of 100% H2SO4 over the course of
0.5 h. This was followed by a solution of 5.85 g of 2,5-dimethoxy-4-ethyl-
beta-nitrostyrene, in 40 mL of warm THF. The reaction mixture was stirred
for 0.5 h, brought to room temperature, heated on the steam bath for 0.5 h,
and then returned to room temperature. The addition of IPA dropwise
destroyed the excess hydride, and some 4.5 mL of 5% NaOH produce a white
cottage cheese, in a basic organic medium. This mixture was filtered, washed
with THF, and the filtrate evaporated to produce 2.8 g of an almost white
oil. The filter cake was resuspended in THF, made more basic with additional
15 mL of 5% NaOH, again filtered, and the filtrate removed to provide an
additional 2.8 g of crude product. These residues were combined and distilled
at 90-100 deg С at 0.25 mm/Hg to give a colorless oil. This was dissolved in
30 mL IPA, neutralized with concentrated HC1, and diluted with 50 mL
anhydrous Et20 to provide, after spontaneous crystallization, filtration, washing
with Et20, and air drying, 3.87 g of 2,5-dimethoxy-4-ethylphenethylamine
hydrochloride (2C-E) as magnificent white crystals. A similar yield can be ob-

tained from the reduction of the nitrostyrene in a suspension of LAH in THF,
without the use of H2S04. With 11.3 g of LAH in 300 mL dry THF, there was
added, dropwise, a solution of 13.4 g of 2,5-dimethoxy-4-ethyl-beta-
nitrostyrene in 75 mL THF over the course of 2 h. The mixture was kept at
reflux for an additional 8 h, and killed by the careful addition of 11 mL
H20, followed with 11 mL 15% NaOH, and finally another 33 mL of H20. This
mass was filtered, washed with THF, and the combined filtrates and washes
evaporated to a residue under vacuum The approximately 15 mL of residue was
dissolved in 300 mL CH2CI2 and treated with 200 mL H20 containing 20 mL
concentrated HC1. On shaking the mixture, there was deposited a mass of the
hydrochloride salt which was diluted with a quantity of additional H20. The
organic phase was extracted with additional dilute HCL, and these aqueous
phases were combined. After being made basic with 25% NaOH, this phase was
again extracted with 3x75 mL CH2CI2 and after the removal of the solvent,
yielded 12.6 g of a colorless oil. This was dissolved in 75 mL of IPA and
neutralized with concentrated HC1. The solidified mass that formed was
loosened with another 50 mL IPA, and then filtered. After Et20 washing and air
drying there was obtained 7.7 g of 2,5-dimethoxy-4-ethylphenethylamine
hydrochloride (2C-E) as lustrous white crystals. Anal. (C12H20CINO2) C,H.
DOSAGE: 10 - 25 mg.
DURATION: 8 - 12 h.
QUALITATIVE COMMENTS: (with 16 mg)
There was a strange devil-angel
pairing. As I was being told of the
ecstatic white-light ascent of my
partner into the God-space of an out-of-
body experience, I was fighting my
way out of a brown ooze. She saw the
young Jesus at the bottom of a ladder
drifting upwards step by step to some
taking-off place, and I saw all the
funny gargoyles around the base of
the ladder surrounded by picnic
bunting. For me it was the 4th of July,
rather than Easter.
(with 20 mg) The view out of the
window was unreal. The garden was
painted on the window, and every
petal of flower and tuft of grass and
leaf of tree was carefully sculptured
in fine strokes of oil paint on the
surface of the glass. It was not out
there; it was right here in front of
me. The woman who was watering the
plants was completely frozen,
immobilized by Vermeer. And when I looked
again, she was in a different place,
but again frozen. I was destined to
become the eternal museum viewer.
(with 25 mg) I have a picture in my
КАЧЕСТВЕННЫЕ КОММЕНТАРИИ: (16 мг)
Странная пара дьявол-ангел. В то
время, как мой партнер рассказывал мне
об экстатическом восхождении в белом
сиянии в божественное пространство
внетелесного опыта, я прорывался
через коричневую тину. Она видела
молодого Иисуса внизу лестницы, шаг за
шагом поднимающегося к некоей точке
отправления. Я же видел скорее
смешных горгулий вокруг основания
лестницы, окруженных праздничными
полотнищами флагов. Для меня это было 4
июля , а не Пасха.
(20 мг) Вид за окном был нереальный.
Сад был нарисован на окне, и каждый
лепесток цветка, пучок травы и лист
дерева был аккуратно нанесен тонкими
штрихами масляных красок на
поверхность стекла. Это было не снаружи:
оно было прямо здесь, напротив меня.
Женщина, поливавшая цветы, казалось,
была заморожена, обездвижена кистью
Вермеера. Когда я посмотрел снова,
она была уже в другом месте, но опять
замороженная. Я был обречен стать
вечным зрителем музея.
(25 мг) В моей комнате есть картина,

living room that is a stylized German
scene with a man on horseback riding
through the woods, and a young girl
coming out to meet him from the
nearby trees. But she was not just
'coming out.' He was not just riding
through the woods. The wind was
blowing, and his horse was at full
gallop, and his cape was flapping in
the storm, and she was bearing down
upon him at full bore. The action
never ceased. I became exhausted.
(with 25 mg) Within minutes I was
anxious and sweaty. Each person has
his own brand of toxic psychosis Q
mine always starts with the voices in
my head talking to me, about all my
worst fears, a jumble of warnings and
deep fears spinning faster. Twenty
minutes later this complex chaos
passed as quickly as it had come. At
lower dosages 2C-E has been a truly
enjoyable esthetic enhancer. But it
really has a steep dose/response
curve.
EXTENSIONS AND COMMENTARY: Here is
another of the magical half-dozen.
The range is purposefully broad. At
10 milligrams there have been some
pretty rich +++ experiences, and yet
I have had the report from one young
lady of a 30 milligram trial that was
very frightening. My first
experience with 2C-E was really profound,
and it is the substance of a chapter
within the story. The amphetamine
homologue is DOET, which is not only
much longer in action, but
considerably more potent. Several people have
said, about 2C-E, "I don't think I
like it, since it isn't that much
fun. But I intend to explore it
again." There is something here that
will reward the experimenter.
Someday, the full character of 2C-E will
be understood, but for the moment,
let it rest as being a difficult and
worth-while material. A very much
worth-while material. One Tweetio of
2C-E is known. The 5-EtO-homologue
на которой изображена стилизованная
немецкая сцена со всадником, скачущим
через лес, и молодой девушкой,
которая выходит из-за деревьев ему
навстречу. Но она не просто "выходила".
А он не просто скакал через лес. Дул
ветер, лошадь неслась вскачь, его
плащ хлопал на ветру, и она
обрушивалась на него всем телом. Действие не
прекращалось. Я совершенно измотался.
(25 мг) Буквально За несколько минут
я сделался беспокоен и покрылся
испариной. У каждого есть свой вариант
токсического психоза - в моем случае
он всегда начинается с голосов в
голове, обращающихся ко мне, говорящих
обо всех моих худших страхах, куче
предупреждений и раскручивающихся
глубинных страхах. Через двадцать
минут этот запутанный хаос проходит так
же быстро, как начался. При более
низких дозах 2С-Е способствует
улучшению эстетического восприятия самым
приятным образом. Но кривая доза-
эффект имеет большую крутизну.
ДОПОЛНЕНИЯ И КОММЕНТАРИЙ: Вот еще
одно вещество из магической полудюжины.
Диапазон намеренно задан широко. При
10 миллиграммах было несколько весьма
богатых переживаний на уровне +++,
однако мне доводилось слышать от
одной юной девушки, что опыт с 30
миллиграммами был весьма пугающим. Мое
первое переживание с 2С-Е оказалось
по-настоящему глубоким, и этому
веществу посвящена глава в повествовании.
Амфетаминовый гомолог - это DOET,
который не только действует намного
дольше, но и значительно активнее.
Несколько человек высказывались о 2С-
Е так: "Мне не очень-то это
понравилось , поскольку веселого тут мало. Но
мне хотелось бы изучить его еще раз".
Здесь есть что-то, что вознаградит
экспериментатора. Когда-нибудь,
характер 2С-Е будет понятен полностью,
но к настоящему моменту, просто
скажем, что это сложный и ценный
материал . Очень ценный материал. Известен
один "Твитио" для 2С-Е. Есть и 5-

of 2C-E is 5-ethoxy-4-ethyl-2-
methoxyphenethy1amine, or 2CE-5ETO.
The nitrostyrene intermediate had a
melting point of 110-110.5 deg C, and
the final hydrochloride a melting
point of 184-185 deg C. The
effective level of 2CE-5ETO is in the 10
to 15 milligram range. It is gentle,
forgiving, and extremely long lived.
Some 3 to 4 hours were needed to
achieve plateau, and on occasion ex-
peri -ments were interrupted with
Valium or Halcion at the 16 hour point.
After a night's sleep, there were
still some effects evident the next
day. Thus, the dose is comparable to
the parent compound 2C-E, but the
duration is 2 to 3 times longer. It
was given the nickname "Eternity" by
one subject.
Этокси-гомолог 2C-E - 5-этокси-4-
этил-2-метоксифенилэтиламин, или 2CE-
5ETO. Нитростирольный интермедиат
имеет температуру плавления 110-
110,5°С. Температура плавления
конечного гидрохлорида 184-185°С.
Эффективный уровень 2СЕ-5ЕТО находится в
диапазоне 10-15 миллиграмм. Это
мягкое, прощающее, и чрезвычайно долго-
живущее вещество. Для достижения
плато нужно от 3 до 4 часов. В некоторых
случаях эксперименты прерывались Ва-
лиумом или Триазоламом на отметке в
16 часов. После ночного сна, на
следующий день все еще заметны некоторые
эффекты. Таким образом, доза сравнима
с родительским соединением 2С-Е, но
длительность в 2-3 раза дольше. Кто-
то даже назвал его "Вечность".
#25 ЗС-Е; 3,5-DIMETHOXY-4-ETHOXYAMPHETAMINE
SYNTHESIS: A solution of 3.6 g syringaldehyde (3,5-dimethoxy-4- hydroxy-
benzaldehyde) in 50 mL MeOH was combined with a solution of 3.7 g 85% KOH in
75 mL warm MeOH. This clear solution suddenly set up to crystals of the
potassium salt, too thick to stir satisfactorily. To this suspension there was
added 7.4 g ethyl iodide (a large excess) and the mixture was held at reflux
temperature with a heating mantle. The solids eventually loosened and redis-
solved, giving a clear amber-colored smooth-boiling solution. Refluxing was
maintained for 2 days, then all volatiles were removed under vacuum. The
residue was dissolved in 400 mL H20, made strongly basic with 25% NaOH, and
extracted with 4x100 mL СН2С1г. The pooled extracts were washed with
saturated brine, and the solvent removed under vacuum to give 3.3 g of a pale
amber oil which set up as crystals of 3,5-dimethoxy-4-ethoxybenzaldehyde with a
mp of 47-48 deg C. A small sample recrystallized from methanol had a mp of
48-49 deg C.
A solution of 3.3 g 3,5-dimethoxy-4-ethoxybenzaldehyde in 25 mL nitroethane
was treated with 0.5 g anhydrous ammonium acetate and heated on the steam
bath for 36 h. The solvent/reagent was removed under vacuum giving a thick
yellow-orange oil that was dissolved in two volumes hot MeOH. As this
cooled, crystals appeared spontaneously, and after cooling in ice for a short
time, these were removed by filtration and washed sparingly with cold MeOH,
Air drying to constant weight provided 2.2 g 1-(3,5-dimethoxy-4-
ethoxyphenyl)-2-nitropropene with a mp of 84-85 deg C. The mother liquors, on
standing overnight, deposited large chunks of crystalline material which was
isolated by decantation, ground up under a small amount of methanol, then re-
crystallized from 60% EtOH. A second crop of 0.7 g of the nitrostyrene was
thus obtained, as canary-yellow crystals with a mp of 83-85 deg C.
A solution of 2.7 g 1-(3,5-dimethoxy-4-ethoxyphenyl)-2-nitropropene in 20

mL anhydrous THF was added to a suspension of 2.0 g LAH in 150 mL warm THF.
The mixture was held at reflux for 48 h. After stirring at room temperature
for another 48 h, the excess hydride was destroyed by the addition of 2.0 mL
H20 in 10 mL THF, followed by 2.0 mL 15% NaOH and then an additional 6.0 mL
H20. The inorganic salts were removed by filtration, and the filter cake
washed with THF. The combined mother liquor and washings were stripped of
solvent under vacuum leaving a yellow oil with some inorganic salts still in
it. This was dissolved in 300 mL CH2CI2, washed with dilute NaOH, and
extracted with 3x150 mL 1 N HC1. The pooled extracts were washed once with
CH2C12 made basic with 25% NaOH, and extracted with 3x100 mL CH2C12. The
combined organics were washed with saturated brine, and the solvent removed
under vacuum to yield about 2 mL of a colorless oil. This was dissolved in 10
mL IPA, neutralized with concentrated HC1 (10 drops were required) , and
diluted with 125 mL anhydrous Et20. The slight cloudiness gradually became the
formation of fine white crystals. After standing at room temperature for 2
h, these were removed, Et20 washed, and air dried. There was thus obtained
1.9 g of 3,5-dimethoxy-4-ethoxyamphetamine hydrochloride (3C-E) as brilliant
white crystals.
DOSAGE: 30 - 60 mg.
DURATION: 8 - 12 h.
QUALITATIVE COMMENTS: (with 40 mg) It developed into a strange and
indefinable something. It is unworldly. I am very much in control, but with an
undertone of unreality that is a little reminiscent of high doses of LSD. If
there were a great deal of sensory input, I might not see it. And if I were
in complete sensory quiet I would miss it, too. But just where I am, I can
see it. Eerie state of awareness. And by the 8th hour I am sober, with no
residue except for some slight teeth clenching, and pretty much disbelieving
the whole thing.
(with 60 mg) Visuals very strong, insistent. Body discomfort remained very
heavy for first hour. Sense of implacable imposition of something toxic for
a while. I felt at the mercy of uncomfortable physical effects Q faint or
pre-nausea, heavy feeling of tremor (although tremor actually relatively
light) and general dis-ease, un-ease, non-ease. Kept lying down so as to be
as comfortable as possible. Fantasy began to be quite strong. At first, no
eyes closed images, and certainly anti-erotic. 2nd hour on, bright colors,
distinct shapes Q jewel-like Q with eyes closed. Suddenly it became clearly
not anti-erotic. That was the end of my bad place, and I shot immediately up
to a +++. Complex fantasy which takes over Q hard to know what is real, what
is fantasy. Continual erotic. Image of glass-walled apartment building in
mid-desert. Exquisite sensitivity. Down by ? midnight. Next morning, faint
flickering lights on looking out windows.
EXTENSIONS AND COMMENTARY: This is an interesting closing of the circle.
Although mescaline launched the entire show, the first half could be called
the amphetamine period, with variations made on all aspects of the molecule
except for that three-carbon chain. And it was found that the 4-substitution
position was of paramount importance in both the potency and the quality of
action of a compound. Then, looking at the long-ignored chain, lengthening
it by the addition of a carbon atom eliminated all psychedelic effects and
gave materials with reduced action. The action present was that of an
antidepressant. But removing a carbon atom? This returned the search to the

world of mescaline, but with the knowledge of the strong influence of the 4-
position substituent. The two-carbon side-chain world was rediscovered,
principally with 2C-B and 2C-D, and the 4-ethoxy-analogue of mescaline, E.
This second half of the show could be called the phenethy1amine period. And
with compounds such as 3C-E which is, quite simply, Escaline (or E) reex-
tended again to a 3-carbon chain amphetamine, there is a kind of satisfying
closure. A fascinating compound, but for most subjects a little too heavy on
the body.
#26 2C-F; 2,5-DIMETHOXY-4-FLUOROPHENETHYLAMINE
SYNTHESIS: A solution of 76.6 g 2,5-dimethoxyaniline in 210 mL H20
containing 205 mL fluoroboric acid was cooled to 0 deg C. with an external ice bath.
There was then added, slowly, a solution of 35 g sodium nitrite in 70 mL H20.
After an additional 0.5 h stirring, the precipitated solids were removed by
filtration, washed first with cold H20, then with MeOH and finally Et20. Air
drying yielded about 100 g of the fluoroborate salt of the aniline as dark
purple-brown solids. This salt was pyrolyzed with the cautious application of
a flame, with the needed attention paid to both an explosion risk, and the
evolution of the very corrosive boron trifluoride. The liquid that
accumulated in the receiver was distilled at about 120 deg С at 20 mm/Hg, and was
subsequently washed with dilute NaOH to remove dissolved boron trifluoride.
The product, 2,5-dimethoxyfluorobenzene, was a fluid, straw-colored oil that
weighed 7.0 g.
To a vigorously stirred solution of 40.7 g 2,5-dimethoxyfluorobenzene in
215 mL CH2C12 cooled with an external ice bath, there was added 135 g of
anhydrous stannic chloride. There was then added, dropwise, 26 g of dichlo-
romethyl methyl ether at a rate that precluded excessive heating. The
reaction mixture was allowed to come to room temperature over the course of 0.5
h, and then quenched by dumping into 500 g shaved ice containing 75 mL
concentrated HC1. This mixture was stirred for an additional 1.5 h. The
separated organic layer was washed with 2x100 mL dilute HC1, then with dilute
NaOH, then with H20 and finally with saturated brine. Removal of the solvent
under vacuum yielded a solid residue that was recrystallized from aqueous
EtOH yielding 41.8 g 2,5-dime thoxy-4-fluorobenzaldehyde with a mp of 99-100
deg С.
A solution of 2.5 g 2,5-dimethoxy-4-fluorobenzaldehyde in 15 mL acetic acid
containing 1 g nitromethane was treated with 0.2 g anhydrous ammonium
acetate, and heated on the steam bath for 4 h. After cooling, and following the
judicious addition of H20, crystals separated, and additional H20 was added
with good stirring until the first signs of oiling out appeared. The solids
were removed by filtration, and recrystallized from acetone to give 2.0 g of
2,5-dimethoxy-4-fluoro-beta-nitrostyrene with a mp of 159-162 deg C.
To a suspension of 2.0 g LAH in 200 mL cool anhydrous Et20 under an inert
atmosphere, there was added a THF solution of 2.0 g 2,5-dimethoxy-4-fluoro-
beta-nitrostyrene . The reaction mixture was stirred at room temperature for
2 h and then heated briefly at reflux. After cooling, the excess hydride was
destroyed by the cautious addition of H20, and when the reaction was finally
quiet, there was added 2 mL of 15% NaOH, followed by another 6 mL of H20.
The basic insolubles were removed by filtration, and washed with THF. The

combined filtrate and washes were stripped of solvent, yielding a residual
oil that was taken up in 10 mL of IPA, neutralized with concentrated HC1, and
the generated solids diluted with anhydrous Et20. The white crystalline 2,5-
dimethoxy-4-fluorophenethylamine hydrochloride (2C-F) was recrystallized from
IPA to give an air-dried product of 0.5 g with a mp of 182-185 deg C.
DOSAGE: greater than 250 mg.
DURATION: unknown
QUALITATIVE COMMENTS: (with 250 mg) Even at 250 milligrams, the effects
were slight and uncertain. There may have been some eyes-closed imagery
above normal, but certainly not profound. At several hours there was a
pleasant lethargy; sleep was completely normal that night. EXTENSIONS AND
COMMENTARY: A number of graded acute dosages were tried, and it was only with
amounts in excess of 100 milligrams that there were any baseline disturbances
at all. And at no dose that was tried was there any convincing indication of
believable central effects.
The three-carbon amphetamine analogue of 2C-F would quite logically be
called DOF (2,5-dimethoxy-4-f luoroamphetamine) . It has been prepared by
reaction of the above benzaldehyde with nitroethane (giving 1-(2,5-dimethoxy-4-
fluorophenyl)-2-nitropropene, with a melting point of 128-129 deg С from
ethanol) followed by LAH reduction to DOF (the hydrochloride salt has a
melting point of 166-167 deg C, after recrystallization from ether/ethyl ace-
tate/ethanol). Animal studies that have compared DOF to the highly potent
DOI and DOB imply that the human activity will be some four to six times less
than these two heavier halide analogues. As of the present time, no human
trials of DOF have been made.
#27 2C-G; 2,5-DIMETHOXY-3,4-DIMETHYLPHENETHYLAMINE
SYNTHESIS: To a clear solution of 40.4 g flake KOH in 400 mL warm EtOH
there was added 86.5 g 2,3-xylenol followed by 51.4 g methyl iodide. This
mixture was held at reflux for 2 days, stripped of volatiles under vacuum,
the residues dissolved in 1 L of H20, and extracted with 4x200 mL CH2CI2. The
pooled extracts were washed with 5% NaOH until the washes remained basic.
Following a single washing with dilute HC1, the solvent was removed under
vacuum, and the residue, 41.5 g of a pungent smelling amber oil,
spontaneously crystallized. The mp of 2,3-dimethylanisole was 25-26 deg С and it was
used without further purification in the next step. From the aqueous basic
washes, following acidification, extraction, and solvent removal, there was
obtained 4 6.5 g crude unreacted xylenol which could be recycled.
A mixture of 205 g POCI3 and 228 g N-methylformanilide was allowed to
incubate at room temperature until there was the development of a deep claret
color with some spontaneous heating. To this, there was added 70.8 g 2,3-
dimethylanisole, and the dark reaction mixture heated on the steam bath for
2.5 h. The product was then poured into 1.7 L H20, and stirred until there
was a spontaneous crystallization. These solids were removed by filtration,
H20 washed and air dried to give 77.7 g of crude benzaldehyde as brown
crystals. This was distilled at 70-90 deg С at 0.4 mm/Hg to give 64.8 g of 2,3-
dimethyl-4-methoxybenzaldehyde as a white crystalline product with a mp of
51-52 deg C. Recrystallization from MeOH produced an analytical sample with

a mp of 55-55.5 deg С. Anal. (C10H12O2) C,H. The malononitrile derivative
(from the aldehyde and malononitrile in EtOH with a drop of triethylamine)
had a mp of 133-133.5 deg С from EtOH. Anal. (Ci3Hi2N20) C,H,N. Recently,
this aldehyde has become commercially available.
A solution of 32.4 g 2,3-dimethyl-4-methoxybenzaldehyde in 800 mL CH2C12
was treated with 58.6 g 85% m-chloroperoxybenzoic acid and held at reflux for
3 days. After cooling to room temperature, the white solids (m-chlorobenzoic
acid) were removed by filtration (about 40 g when dry). The filtrate was
extracted with several portions of saturated ЫаНСОз (on acidification, this
aqueous wash yielded additional m-chlorobenzoic acid) and the organic solvent
removed under vacuum. The crystalline residue (weighing 32 g and deeply
colored) was dissolved in 150 mL boiling MeOH to which there was added 18 g of
solid NaOH and the solution heated on the steam bath for a few min. The
mixture was added to 800 mL H20, and a little surface scum mechanically removed
with a piece of filter paper. The solution was acidified with concentrated
HC1, depositing 30.9 g of a tan solid. Recrystallization from H20 gave 2,3-
dimethyl-4-methoxyphenol as white needles, with a mp of 95-96 deg C. Anal.
(CgHi202) H; C: calcd, 71.06; found 70.20. The N-methyl carbamate was made by
the treatment of a solution of the phenol (1 g in 75 mL hexane with 5 mL
CH2C12 added) with 2 g methyl isocyanate and a few drops of triethyl amine.
The pale pink solids that separated were recrystallized from MeOH to give a
product that had a mp of 141-142 deg C. Anal. (C11H15NO3) C,H,N.
To a solution of 23.1 g flake KOH in 250 mL hot EtOH there was added 61.8 g
2,3-dimethyl-4-methoxyphenol followed by 60 g methyl iodide. This was held
under reflux for 12 h, then stripped of solvent under vacuum. The residue
was dissolved in 1.2 L H20, acidified with HC1, and extracted with 3x200 mL
CH2C12. The combined extracts were washed with 3x100 mL 5% NaOH, and the
solvent was removed under vacuum. The residue set up as an off-white mass of
leaflets weighing 37.7 g after filtering and air drying. Recrystallization
from MeOH gave 2,3-dimethyl-1,4-dimethoxybenzene as white solids, with a mp
of 78-79 deg C. Anal. (CioHi402) C,H. An alternate route leading from 2,3-
xylenol to this diether via nitrogen-containing intermediates was explored.
The sequence involved the reaction of 2,3-xylenol with nitrous acid (4-
nitroso product, mp 184 deg С dec), reduction with sodium dithionite (4-
amino product, mp about 175 deg C), oxidation with nitric acid (benzoquinone,
mp 58 deg C) , reduction with sodium dithionite (hydro-quinone) and final
methylation with methyl iodide. The yields were inferior with this process.
A mixture of 88 g POCI3 and 99 g N-methylformanilide was allowed to
incubate until a deep claret color had formed, then it was treated with 36.5 g
2,3-dimethyl-l,4-dimethoxybenzene and heated on the steam bath for 3 h. It
was then poured into 1 L H20, and stirred until the formation of a loose,
crumbly, dark crystalline mass was complete. This was removed by filtration,
and dissolved in 300 mL CH2C12. After washing first with H20, then with 5%
NaOH, and finally with dilute HC1, the solvent was removed under vacuum
yielding 39.5 g of a black oil that solidified. This was extracted with
2x300 mL boiling hexane, the extracts were pooled, and the solvent removed
under vacuum. The yellowish residue crystallized to give 32.7 g 2,5-
dimethoxy-3,4-dimethylbenzaldehyde with a mp of 46-47 deg C. Repeated
recrystallization from MeOH raised the mp to 59-60 deg C. The malononitrile
derivative was prepared (aldehyde and malononitrile in EtOH with a few drops
triethyl amine) as yellow crystals from EtOH, with a mp of 190-191 deg C.

Anal. (C14H14N2O2) C,H; N: calcd, 11.56; found, 11.06, 11.04.
To a solution of 16.3 g 2,5-dimethoxy-3,4-dimethylbenzaldehyde in 50 mL ni-
tromethane there was added 3.0 g anhydrous ammonium acetate, and the mixture
was heated on the steam bath overnight. There was then added an equal volume
of MeOH, and with cooling there was obtained a fine crop of yellow crystals.
These were removed by filtration, washed with MeOH, and air dried to provide
4.4 g of 2,5-dimethoxy-3,4-dimethyl-beta-nitrostyrene with a mp of 120-121
deg С which was not improved by recrystallization from MeOH (50 mL/g) . The
mother liquors of the above filtration were diluted with H20 to the point of
permanent turbidity, then set aside in a cold box. There was a chunky,
granular, tomato-red crystal deposited which weighed 2.5 g when dry. It had
a mp of 118-119.5 deg C, which was undepressed in mixed mp with the yellow
sample. Both forms had identical NMR spectra (2.20, 2.25 CH3; 3.72, 3.84
OCH3; 6.80 ArH; 7.76, 8.28 CH=CH, with 14 cycle splitting), infrared spectra,
ultra violet spectra (max. 324 nm with shoulder at 366 nm in EtOH, two peaks
at 309 and 355 nm in hexane), and microanalyses. Anal. (C12H15NO4) C,H,N.
A solution of LAH (56 mL of a 1 M solution in THF) was cooled, under He, to
0 deg С with an external ice bath. With good stirring there was added 1.52
mL 100% H2SO4 dropwise, to minimize charring. This was followed by the
addition of 3.63 g 2,5-dimethoxy-3,4-dimethyl-beta-nitrostyrene in 36 mL
anhydrous THF over the course of 1 h. After a few minutes further stirring, the
temperature was brought up to a gentle reflux on the steam bath for about 5
min, then all was cooled again to 0 deg C. The excess hydride was destroyed
by the cautious addition of 9 mL IPA followed by 2.5 mL 15% NaOH and finally
7.5 mL H20. The reaction mixture was filtered, and the filter cake washed
first with THF and then with IPA. The filtrate was stripped of solvent under
vacuum and the residue was distilled at 110-120 deg С at 0.2 mm/Hg to give
2.07 g of 2,5-dimethoxy-3,4-dimethylphenethylamine as a clear white oil.
This was dissolved in 10 mL IPA, neutralized with concentrated HC1, and then
diluted with 25 mL anhydrous Et20. The crystals that formed were filtered,
Et20 washed, and air dried to constant weight. There was obtained 2.13 g of
beautiful white crystals of 2,5-dimethoxy-3,4-dimethylphenethylamine
hydrochloride (2C-G) with a mp of 232-233 deg C. Anal. (Ci2H2oClN02) C,H.
DOSAGE: 20 - 35 mg.
DURATION: 18 - 30 h.
QUALITATIVE COMMENTS: (with 22 mg) I am completely functional, with writing
and answering the telephone, but the coffee really tastes most strange.
While the mental effects (to a ++ only) were dispersing, the body still had
quite a bit of memory of the day. Sleep was fine, and desirable, in the
early evening.
(with 32 mg) Superb material, to be classified as a 'true psychedelic'
unless one is publishing, in which case it could be best described as an
'insight-enhancer and obviously of potential value in psychotherapy (if one
would wish to spend 30 hours in a therapy session!) . I suppose it would be
best to simply stick with the insight-enhancing and skip the psychotherapy.
Just too, too long. There was not any particular visual impact, at least for
me. The non-sexual and the anorexic aspects might indeed change, with
increasing familiarity. Remains to be seen. The length of the experience is
against its frequent use, of course, which is a pity, since this one is well

worth investigating as often as possible.
(with 32 mg) There was, at the very beginning, a certain feeling of non-
physical heat in the upper back which reminded me of the onset of various
indoles, which this ain't. The energy tremor was quite strong throughout, but
somehow the body was generally at ease.
(with 32 mg) At a plateau at two hours, with just a bit of tummy queasi-
ness. And I am still at the plateau several hours later. Sleep finally at
the 18th hour, but even after getting up and doing all kinds of things the
next day, I was not completely baseline until that evening. And a couple of
days more for what is certainly complete repair. That is a lot of mileage
for a small amount of material.
EXTENSIONS AND COMMENTARY: Here is the first example, ever, of a phen-
ethylamine that is of about the same potency as therelated three-carbon
amphetamine. At first approximation, one is hard put to distinguish, from the
recorded notes, any major differences either in potency, in duration, or in
the nature of activity, between 2C-G and GANESHA itself.
I had always thought of the phenethy1amines as being somewhat weaker than
the corresponding amphetamines. Sometimes a little weaker and sometimes a
lot weaker. But that is a totally prejudiced point of view, an outgrowth of
my earliest comparisons of mescaline and TMA. That's the kind of thing that
can color one's thinking and obscure what may be valuable observations. It
is equally valid to think of the phenethy1amines as the prototypes, and that
the amphetamines are somewhat stronger than the corresponding phenethyla-
mines. Sometimes a little stronger and sometimes a lot stronger. Then the
question suddenly shifts from asking what is different about the phenethyla-
mines, to what is different about the amphetamines? It is simply a historic
fact, that in most of my exploring, the amphetamine was made and evaluated
first, and so tended to slip into the role of the prototype. In any case,
here the two potencies converge.
#28 2C-G-3; 2,5-DIMETHOXY-3,4-(TRIMETHYLENE)PHENETHYLAMINE;
5-(2-AMINOETHYL)-4,7-DIMETHOXYINDANE)
SYNTHESIS: To a solution of 22 g of KOH in 250 mL of hot EtOH, there was
added 50 g of 4-indanol and 75 g methyl iodide. The mixture was held at
reflux for 12 h. There was then added an additional 22 g KOH followed by an
additional 50 g of methyl iodide. Refluxing was continued for an additional
12 h. The mixture was poured into 1 L H2O, acidified with HC1, and extracted
with 3x75 mL CH2CI2. The pooled extracts were washed with 5% NaOH, then with
dilute HC1, and the solvent was removed under vacuum. The residue of crude
2,3-(trimethylene)anisole weighed 56.5 g and was used without further
purification in the following reaction.
A mixture of 327 g N-methylformanilide and 295 g POCI3 was allowed to
incubate until a deep claret color had formed. To this there was then added 110
g of crude 2,3-(trimethylene)anisole, and the mixture heated on the steam
bath. There was a vigorous evolution of gases, which largely quieted down
after some 4 h of heating. The reaction mixture was added to 4 L H20 and
stirred overnight. The oily aqueous phase was extracted with 3x200 mL

CH2CI2, and after combining the extracts and removal of the solvent there was
obtained 147 g of a black, sweet-smelling oil. This was distilled at 182-194
deg С at the water pump to yield 109.1 g of a pale yellow oil. At low
temperature, this crystallized, but the solids melted again at room temperature.
Gas chromatography of this product on OV-17 at 185 deg С showed detectable
starting anisole and N-methylformanilide (combined, perhaps 5% of the
product) and a small but real isomeric peak, (about 5%, slightly faster moving
than the title aldehyde, again about 5% of the product) of what was
tentatively identified as the ortho-aldehyde (2-methoxy-3,4-(trimethylene)-
benzaldehyde). The bulk of this crude product (74 g) was redistilled at 110-
130 deg С at 0.3 mm/Hg to give 66 g of 4-methoxy-2,3-
(trimethylene)benzaldehyde as a nearly colorless oil which set up as a
crystalline solid. A portion on porous plate showed a mp of 28-29 C. A gram of
this aldehyde and a gram of malononitrile in 25 mL of EtOH was treated with a
few drops of triethylamine and gave pale yellow crystals of the malononitrile
derivative. This, upon recrystallization from 50 mL boiling EtOH, had a mp
of 176-176.5 deg C. Anal. (Ci4Hi2N20) C,H,N. A side path, other than towards
the intended targets 2C-G-3 and G-3, was explored. Reaction with nitroethane
and anhydrous ammonium acetate gave the 2-nitropropene analogue which was
obtained in a pure state (mp 74-75 deg С from MeOH) only after repeated
extraction of the crude isolate with boiling hexane. Reduction with elemental iron
gave the phenylacetone analogue which was reductively aminated with dimeth-
ylamine and sodium cyanoborohydride to give N,N-dimethyl-4-methoxy-2,3-
(trimethylene)amphetamine. This was designed for brain blood-flow volume
studies after iodination at the 5-position, a concept that has been discussed
under IDNNA. It has never been tasted by anyone. The corresponding primary
amine, 4-methoxy-2,3-(trimethylene)amphetamine has not yet even been
synthesized.
A solution of 34.8 g 4-methoxy-2,3-(trimethylene)benzaldehyde in 800 mL
CH2CI2 was treated with 58.6 g of 85% m-chloroperoxybenzoic acid and held at
reflux for 3 days. After cooling and standing for a few days, the solids
were removed by filtration and washed sparingly with CH2CI2. The combined
filtrate and washings were washed with 200 mL saturated ЫаНСОз, and the
solvent removed, yielding 43.5 g of a deeply colored oil. This was dissolved in
150 mL MeOH to which was added 9 g NaOH and all heated to reflux on the steam
bath. After 1 h, a solution of 9 g NaOH in 20 mL H20 was added, heated
further, then followed by yet another treatment with 9 g NaOH in 20 mL H20
followed by additional heating. All was added to 800 mL H20, washed once with
CH2CI2 (which removed a trivial amount of material) and then acidified with
HC1. The dark crystals that were generated were filtered and air dried to
constant weight, yielding 27.5 g dark but nice-looking crystals with a mp of
89-91 deg C. By all counts, this should have been the product phenol, 4-
methoxy-2,3-(trimethylene)phenol, but the microanalysis indicated that the
formate ester was still there. Anal. (C10H12O2) requires С = 73.08, H = 7.37.
(C11H12O3) requires С = 68.73, H = 6.29. Found: С = 69.04, 68.84; H = 6.64,
6.58. Whatever the exact chemical status of the phenolic hydroxyl group
might have been, it reacted successfully in the following methylation step.
To a solution of 10 g KOH in 100 g EtOH (containing 5% IPA) there was added
27.5 g of the above 89-91 deg С melting material, followed by 25 g methyl
iodide. The mixture was held at reflux overnight. All was added to 800 mL
H20, acidified with HC1, and extracted with 3x100 mL CH2CI2. The combined
extracts were washed with 3x100 mL 5% NaOH, then once with dilute HC1, and the

solvent removed under vacuum yielding 20.4 g of a fragrant crystalline
residue. This was recrystallized from 60 mL boiling MeOH to give, after
filtering and air drying, 16.0 g of 1,4-dimethoxy-2,3-(trimethylene)benzene (4,7-
dimethoxyindane) with a mp of 86-88 deg C. Anal. (C11H14O2) C,H.
To a mixture of 39.0 g of N-methylformanilide and 35.9 g POCI3 that had
been allowed to stand at ambient temperature until deeply claret (about 45
min) there was added 15.8 g of 1,4-dimethoxy-2,3-(trimethylene)benzene. The
mixture was heated on the steam bath for 4 h and then poured into 600 mL H20.
After stirring overnight there was produced a heavy crystalline mass. This
was removed by filtration and, after air drying, was extracted with 3x100 mL
boiling hexane. Pooling and cooling these extracts yielded 9.7 g of salmon-
colored crystals with a mp of 67-68 deg C. This was recrystallized from 25
mL boiling EtOH to give, after filtration, EtOH washing, and air drying to
constant weight, 7.4 g of 2,5-dimethoxy-3,4-(trimethylene)benzaldehyde, with
a mp of 71-72 deg C. The mother liquors on cautious treatment with H20,
yielded, after EtOH recrystallization, 1 g additional product. Anal.
(C12H14O3) C,H. A solution of 150 mg aldehyde and an equal weight of
malononitrile in 2.3 mL EtOH treated with 3 drops triethylamine gave immediate
yellow crystals of the malononitrile derivative, with a mp of 161-162 deg C.
Anal. (C15H14N2O2) C,H,N.
A solution 3.7 g 2,5-dimethoxy-3,4-(trimethylene)benzaldehyde in 15 g ni-
tromethane was treated with 0.7 g anhydrous ammonium acetate and heated on
the steam bath for 14 h. The volatiles were removed under vacuum, and the
residue set up to 3.5 g dark crystals, which melted broadly between 126-138
deg C. Recrystallization of the entire mass from 70 mL boiling EtOH gave 3.2
g burnished gold crystals with a mp of 129-137 deg C. A further
recrystallization of an analytical sample from MeOH gave 2,5-dimethoxy-3,4-
(trimethylene)-beta-nitrostyrene as yellow crystals with a mp of 146-147 deg
C. Anal. (C13H15NO4) C,H.
To a cold solution of LAH in THF (40 mL of a 1 M solution) well stirred and
under an inert atmosphere, there was added dropwise 1.05 mL freshly prepared
100% H2SO4. There was then added, dropwise, a solution of 2.39 g 2,5-
dimethoxy-3,4-(trimethylene)-beta-nitrostyrene in 25 mL THF. The bright
yellow color was discharged immediately. After the addition was complete,
stirring was continued for an additional 20 min, and the reaction mixture brought
to a reflux on the steam bath for another 0.5 h. After cooling, the excess
hydride was destroyed with IPA (8 mL required) followed by sufficient 15%
NaOH to convert the inorganics into a loose, filterable mass. This was
removed by filtration, and the filter cake washed with THF. The combined
filtrate and washes were stripped of solvent under vacuum, and the residue
dissolved in dilute H2SO4. After washing with CH2CI2, the aqueous phase was made
basic with 25% NaOH and extracted with 3x75 mL CH2CI2. After removal of the
solvent under vacuum, the residue was distilled at 125-160 deg С at 0.45
mm/Hg to yield 0.80 g of a white oil. This was dissolved in 8 mL IPA,
neutralized with 20 drops of concentrated HC1 (the salt crystals started to form
before this was completed) followed with the addition of 65 mL anhydrous
Et20. The white crystalline mass was filtered, washed with Et20, and air
dried to provide 1.16 g of 2,5-dimethoxy-3,4-(trimethylene)phenethy1amine
hydrochloride (2C-G-3) with a mp of 214-216 deg С with decomposition. Anal.
(C13H20CINO2) C,H.

DOSAGE: 16 - 25 mg.
DURATION: 12 - 24 h.
QUALITATIVE COMMENTS: (with 16 mg) It came on in little leaps and bounds.
All settled, and then it would take another little jump upwards. I am
totally centered, and writing is easy. My appetite is modest. Would I drive
to town to return a book to the library? No ever-loving way! I am very
content to be right here where I am safe, and stay with the writing. It does
take so much time to say what wants to be said, but there is no quick way. A
word at a time.
(with 22 mg) I walked out for the mail at just about twilight. That was
the most courageous thing that I could possibly have done, just for one lousy
postcard and a journal. What if I had met someone who had wanted to talk?
Towards evening I got a call from Peg who said her bean soup was bubbling in
a scary way and what should she do, and I said maybe better make soap. It
was that kind of an experience! Way up there, lots of LSD-like sparkles, and
nothing quite really making sense. Marvelous.
(with 25 mg) There was easy talking, and no hint of any body concern. Sleep
that evening was easy, and the next day was with good energy.
EXTENSIONS AND COMMENTARY: The positives of a completely intriguing altered
state free from apparent physical threats, are here coupled with the negative
of having to invest such a long period of time. There is a merry nuttiness
which can give a joyous intoxication, but with the underlying paranoia of how
it looks to others. There is an ease of communication, but only within
surroundings that are well-known and friendly. This might be a truly
frightening experience if it were in an unfamiliar or unstructured environment.
The numbering of this compound, and all the extensions of GANESHA, have
been made on the basis of the nature of the stuff at the 3,4-position. Here
there are three atoms (the trimethylene bridge) and so 2C-G-3 seems
reasonable. With this logic, the dimethylene bridge would be 2C-G-2 (and the
corresponding amphetamine would be G-2, of course) . But these compounds call
upon a common intermediate which is a benzocyclobutene, OK in principle but
not yet OK in practice. The right benzyne reaction will be there someday,
and the dimethylene analogues will be made and assayed. But, in the
meantime, at least the names have been assigned.
#29 2C-G-4; 2,5-DIMETHOXY-3,4-(TETRAMETHYLENE)PHENETHYLAMINE;
6-(2-AMINOETHYL)-5,8-DIMETHOXY-TETRALIN
SYNTHESIS: To a solution of 4 9.2 g 5,6,7,8-tetrahydronaphthol (5-
hydroxytetralin) in 100 mL MeOH, there was added 56 g methyl iodide followed
by a solution of 24.8 g KOH pellets (85% purity) in 100 mL boiling MeOH. The
mixture was heated in a 55 deg С bath for 3 h (the first white solids of
potassium iodide appeared in about 10 min) . The solvent was stripped under
vacuum, and the residues dissolved in 2 L H20. This was acidified with HC1,
and extracted with 4x75 mL CH2CI2. After washing the organic phase with 3x75
mL 5% NaOH, the solvent was removed under vacuum to give 48.2 g of a black
residue. This was distilled at 80-100 deg С at 0.25 mm/Hg to provide 33.9 g
5-methoxy-l,2,3,4-tetrahydronaphthalene as a white oil. The NaOH washes,

upon acidification and extraction with CH2CI2 gave, after removal of the
solvent under vacuum and distillation of the residue at 0.35 mm/Hg, 11.4 g of
recovered starting phenol.
A mixture of 61.7 g POCI3 and 54.3 g N-methylformanilide was heated on the
steam bath for 15 min which produced a deep red color. This was added to
54.3 g of 5-methoxy-l,2,3,4-tetrahydronaphthalene, and the mixture was heated
on the steam bath for 2 h. The reaction mixture was quenched in 1.2 L H20
with very good stirring. The oils generated quickly turned to brown granular
solids, which were removed by filtration. The 79 g of wet product was finely
triturated under an equal weight of MeOH, filtered, washed with 20 mL ice-
cold MeOH, and air dried to yield 32.0 g of 4-methoxy-5,6,7,8-
tetrahydronaphthaldehyde as an ivory-colored solid. The filtrate, on
standing, deposited another 4.5 g of product which was added to the above first
crop. An analytical sample was obtained by recrystallization from EtOH, and
had a mp of 57-58 deg C. Anal. (Ci2Hi402) C,H.
To a solution of 25.1 g 4-methoxy-5,6,7,8-tetrahydronaphthaldehyde in 300
mL CH2CI2 there was added 25 g 85% m-chloroperoxybenzoic acid at a rate that
was commensurate with the exothermic reaction. Solids were apparent within a
few min. The stirred reaction mixture was heated at reflux for 8 h. After
cooling to room temperature, the solids were removed by filtration and washed
lightly with CH2CI2. The pooled filtrate and washes were stripped of solvent
under vacuum and the residue dissolved in 100 mL MeOH and treated with 40 mL
25% NaOH. This was heated on the steam bath for an hour, added to 1 L H20,
and acidified with HC1, producing a heavy crystalline mass. This was removed
by filtration, air dried, and distilled at up to 170 deg С at 0.2 mm/Hg.
There was thus obtained 21.4 g of 4-methoxy-5,6,7,8-tetrahydronaphthol as an
off-white solid with a mp of 107-114 deg C. An analytical sample was
obtained by recrystallization from 70% EtOH, and melted at 119-120 deg C.
Hexane is also an excellent recrystallization solvent. Anal. (C11H14O2) C,H. As
an alternate method, the oxidation of the naphthaldehyde to the naphthol can
be achieved through heating the aldehyde in acetic acid solution containing
hydrogen peroxide. The yields using this route are consistently less than
40% of theory.
A solution of 21.0 g of 4-methoxy-5,6,7,8-tetrahydronaphthol in 100 mL
acetone in a 1 L round-bottomed flask, was treated with 25 g finely ground
anhydrous K2CO3 and 26 g methyl iodide. The mixture was held at reflux on the
steam bath for 2 h, cooled, and quenched in 1 L H20. Trial extraction
evaluations have shown that the starting phenol, as well as the product ether, are
extractable into CH2CI2 from aqueous base. The aqueous reaction mixture was
extracted with 3x60 mL CH2CI2, the solvent removed under vacuum, and the
residue (19.6 g) was distilled at 90-130 deg С at 0.3 mm/Hg to give 14.1 g of
an oily white solid mixture of starting material and product. This was
finely ground under an equal weight of hexane, and the residual crystalline
solids removed by filtration. These proved to be quite rich in the desired
ether. This was dissolved in a hexane/CH2Cl2 mixture (3:1 by volume) and
chromatographed on a silica gel preparative column, with the eluent
continuously monitored by TLC (with this solvent system, the Rf of the ether product
was 0.5, of the starting phenol 0.1) . The fractions containing the desired
ether were pooled, the solvent removed under vacuum and the residue, which
weighed 3.86 g, was dissolved in 1.0 mL hexane and cooled with dry ice.
Glistening white crystals were obtained by filtration at low temperature.

The weight of 5,8-dimethoxytetralin isolated was 2.40 g and the mp was 44-45
deg C. GCMS analysis showed it to be largely one product (m/s 192 parent peak
and major peak), but the underivitized starting phenol has abysmal GC
properties and TLC remains the best measure of chemical purity.
A well-stirred solution of 3.69 g 5,8-dimethoxytetralin in 35 mL CH2CI2 was
placed in an inert atmosphere and cooled to 0 deg С with an external ice
bath. There was then added, at a slow rate, 4.5 mL anhydrous stannic
chloride, which produced a transient color that quickly faded to a residual
yellow. There was then added 2.0 mL dichloromethyl methyl ether, which caused
immediate darkening. After a few min stirring, the reaction mixture was
allowed to come to room temperature, and finally to a gentle reflux on the
steam bath. The evolution of HC1 was continuous. The reaction was then
poured into 200 mL H20, the phases separated, and the aqueous phase extracted
with 2x50 mL CH2CI2. The organic phase and extracts were pooled, washed with
3x50 mL 5% NaOH, and the solvent removed under vacuum. The residue was
distilled at 120-140 deg С at 0.3 mm/Hg to give 3.19 g of a white oil that
spontaneously crystallized. The crude mp of 1,4-dimethoxy-5,6,7,8-tetrahydro-2-
naphthaldehyde was 70-72 deg C. An analytical sample from hexane had the mp
74-75 deg C. The GCMS analysis showed only a single material (m/s 220, 100%)
with no apparent starting dimethoxytetralin present. Attempts to synthesize
this aldehyde by the Vilsmeier procedure (POCI3 and N-methylformanilide) gave
complex mixtures of products. Synthetic efforts employing butyllithium and
DMF gave only recovered starting material.
To a solution of 1.5 g 1,4-dimethoxy-5,6,7,8-tetrahydro-2-naphthaldehyde in
20 g nitromethane there was added 0.14 g anhydrous ammonium acetate and the
mixture heated on the steam bath for 50 min. The rate of the reaction was
determined by TLC monitoring, on silica gel with CH2CI2 as the moving
solvent; the Rf of the aldehyde was 0.70, and of the product nitrostyrene, 0.95.
Removal of the volatiles under vacuum gave a residue that spontaneously
crystallized. The fine yellow crystals that were obtained were suspended in 1.0
mL of MeOH, filtered, and air dried to yield 1.67 g 2,5-dimethoxy-beta-nitro-
3,4-(tetramethylene) styrene with a mp of 151.5-152.5 deg C. Anal. (C14H17NO4)
C,H.
DOSAGE: unknown.
DURATION: unknown
EXTENSIONS AND COMMENTARY: The road getting to this final product reminded
me of the reasons why, during the first few billion years of the universe
following the big bang, there was only hydrogen and helium. Nothing heavier.
When everything had expanded enough to cool things sufficiently for the first
actual matter to form, all was simply very energetic protons and neutrons.
These were banging into one-another, making deuterium nuclei, and some of
these got banged up even all the way to helium, but every time a helium
nucleus collided with a particle of mass one, to try for something with mass
five, the products simply couldn't exist. Both Lithium-5 and Helium-5 have
the impossible half-lives of 10 to the minus 21 seconds. Hence, in the
primordial soup, the only way to get into something heavier than helium was to
have a collision between a couple of the relatively scarcer heavy nuclei, or
to have a three body collision. Both of these would be extremely rare
events, statistically. And if a few got through, there was another forbidden
barrier at mass 8, since Beryllium-8 has a half life of 10 to the minus 16

seconds. So everything had to wait for a few suns to burn down so that they
could process enough helium into heavy atoms, to achieve some nuclear
chemistry that was not allowed in the early history of the universe.
And in the same way, there were two nearly insurmountable barriers
encountered in getting to 2C-G-4 and G-4. The simple act of methylating an
aromatic hydroxyl group provided mixtures that could only be resolved into
components by some pretty intricate maneuvers. And when that product was indeed
gotten, the conversion of it into a simple aromatic aldehyde resisted the
classic procedures completely, either giving complex messes, or nothing. And
even now, with these two hurdles successfully passed, the presumed simple
last step has not yet been done. The product 2C-G-4 lies just one synthetic
step (the LAH reduction) away from completion, and the equally fascinating G-
4 also that one last reduction step from being completed. Having gotten
through the worst of the swamp, let's get into the lab and finish up this
challenge. They will both be active compounds.
#30 2C-G-5; 3,6-DIMETHOXY-4-(2-AMINOETHYL)BENZONORBORNANE
SYNTHESIS: To a stirred solution of 25 g 3,6-dihydroxybenzonorbornane (from
Eastman Kodak Company) in 200 mL acetone there was added 200 mg decyltrieth-
ylammonium iodide, 40 g of powdered anhydrous К2СОз, and 55 g methyl iodide.
The mixture was held at reflux with a heating mantle overnight. After
removal of the solvent under vacuum, the residue was added to 2 L of H20,
acidified with concentrated HC1, and extracted with 3x100 mL CH2C12. The
pooled extracts were washed with 2x150 mL 5% NaOH and once with dilute HC1,
and the solvent was removed under vacuum to give 19.0 g of a black oil as a
residue. This was distilled at 90-115 deg С at 0.3 mm/Hg to yield 15.5 g of
an orange oil which set up as a crystalline solid. The product, 3,6-
dimethoxybenzonorbornane, had a mp of 35-37 deg С from hexane or 40-41 deg С
from MeOH. Anal. (Ci3Hi602) C,H.
A solution of 4.6 g POCI3 and 4.6 g N-methylformanilide was heated briefly
on the steam-bath until the color had become deep claret. There was then
added 3.05 g of 3,6-dimethoxybenzonorbornane and the solution was heated on
the steam bath for 12 h. The black, tarry reaction mixture was poured into
H20, and after hydrolysis, the H20 was decanted and the insoluble residues
were washed alternately with H20 and with CH2C12. The combined washes were
separated, and the aqueous phase extracted with 2x50 mL CH2C12. The combined
organic fractions were washed with 5% NaOH, and the solvent removed under
vacuum. The fluid, black residue was distilled at 130-140 deg С at 0.3 mm/Hg
to give 1.17 g of an almost white oil. This was dissolved in 1 mL MeOH, and
cooled to -50 deg С to give a white crystalline solid that was removed by
filtration and washed sparingly with -50 deg С MeOH and air dried. There was
obtained 0.83 g 3,6-dimethoxy-4-formylbenzonorbornane with a mp of 37-40 deg
С which could be increased, by wasteful recrystallization from MeOH, to 53-54
deg C. An intimate mixture of this product with the starting diether (mp 40-
41 deg C) was a liquid at room temperature. Anal. (Ci4Hi603) C,H.
To a solution of 3.70 g 3,6-dime thoxy-4-f ormylbenzonorbornane in 20 g ni-
tromethane, there was added 1.3 g anhydrous ammonium acetate and the mixture
was heated on the steam bath for 45 min. The excess reagent/solvent was
removed under vacuum, and the residue was dissolved in 20 mL boiling MeOH. A

speck of seed crystal started a heavy crystallization of orange crystals
which were removed by filtration and washed with MeOH. After drying, the
product 3,6-dimethoxy-4-(2-nitrovinyl)benzonorbornane was yellow, weighed
3.47 g, and had a mp of 88-89 deg C. Recrystallization of an analytical
sample from MeOH did not improve this mp. Anal. (C15H17NO4) C,H.
A solution of LAH (4 6 mL of a 1 M solution in THF) was cooled, under He, to
0 deg С with an external ice bath. With good stirring there was added 1.25
mL 100% H2SO4 dropwise, to minimize charring. This was followed by the
addition of 3.4 g 3,6-dimethoxy-4-(2-nitrovinyl)benzonorbornane in 30 mL
anhydrous THF. After a few min further stirring, the temperature was brought up
to a gentle reflux on the steam bath for 10 min, and then all was cooled
again to 0 deg C. The excess hydride was destroyed by the cautious addition
of 7 mL IPA, followed by 2 mL 15% NaOH and 5 mL H20, which gave an easily
filtered white granular solid. This was removed by filtration, and the
filter cake was washed with THF. The combined filtrate and washes were stripped
of solvent under vacuum providing a pale amber oil which was distilled at
150-160 deg С at 0.3 mm/Hg to give 1.45 g of a white oil. This was dissolved
in 7 mL IPA, and neutralized with 15 drops of concentrated HC1. There was
then added 25 mL anhydrous Et20 and, after a short delay, white crystals
formed spontaneously. These were removed by filtration, Et20 washed, and air
dried to constant weight, yielding 1.13 g of 3,6-dimethoxy-4-(2-
aminoethyl)benzonorbornane hydrochloride (2C-G-5). The mp was 199-200 deg C.
Anal. (C15H22CINO2) C,H.
DOSAGE: 10 - 16 mg.
DURATION: 32 - 48 h.
QUALITATIVE COMMENTS: (with 14 mg) I was well aware of things at the end of
two hours, and I was totally unwilling to drive, or even go out of the house.
1 was reminded continuously of 2C-B with its erotic push, and the benign
interplay of colors and other visual effects. But it is so much longer lived.
I am a full +++, very stoned, and there is no believable sign of dropping for
another several hours. There is a good appetite (again, 2C-B like), and I
managed to sleep for a few hours, and all the next day I was spacey and
probably still a plus one. The day yet following, I was finally at a
believable baseline. Both of these days were filled with what might be called
micro doze-offs, almost like narcolepsy. Maybe I am just sleep deprived.
(with 16 mg) The first effects were felt within one hour, and full effects
between 2 1/2 and 3 hours. Tremendous clarity of thought, cosmic but
grounded, as it were. This is not at all like LSD, and is a lot mellower than
the 2C-T family. For the next few hours it was delightful and fun and I felt
safe and good-humored. I got to sleep without much difficulty while still at
a plus three, and my dreams were positive and balanced, but I awoke irritable
and emotionally flattened. I did not want to interact with anyone. The
first 16 hours of this stuff were great, and the second 16 hours were a bit
of a drag. Just twice as long as it ought to be.
(with 16 mg) I was at full sparkle within three hours, and I continued to
sparkle for the longest time. The tiredness that comes after a while
probably reflects the inadequacy of sleep. I was aware of something still going
on some two days later.

EXTENSIONS AND COMMENTARY: In the eventual potency assessment of a drug,
there must be some consideration of not only the dosage needed, but the
duration of effects. The area under the curve, so to speak. By these measures,
this phenethy 1 amine is a record breaker, in that it is not only amongst the
most potent, but it goes on and on and on.
There are a couple of chemical commentaries. One, the miserable phenol-to-
ether-to-aldehyde series of steps, so maddeningly unsatisfactory in the 2C-G-
4 process, was completely comfortable here. The reactions rolled, and the
yields were most satisfactory. Secondly, this is one of the few phenethyla-
mines that is a racemate. The strange geometry of the norbornane ring carries
within it a chiral character, so this compound is potentially resolvable into
two optically active forms. That might be quite a task, but it would have
the value of providing for the first time a pair of isomers that were
asymmetric in the 3,4-aliphatic part of the molecule. To the extent that some
insight into the geometry of the receptor site can be gleaned from the
absolute configurations of active agonists, here is a compound where the subtle
variations are over there at the ring substitution area of the structure,
rather than at the well-explored alpha-carbon atom. Some day I might try to
resolve this drug into its optical isomers. But I suspect that it might be
quite difficult.
A number of chemical variations of 2C-G-5 are obvious. The dihydroxybenzo-
norbornane compound that was the starting point of all this was certainly the
adduct of cyclopentadiene and benzoquinone, with the double bond reduced.
The same chemistry with 1,3-cyclohexadiene would give a two-carbon bridge
instead of the one-carbon bridge of norbornane and, after hydrogenation, would
provide a non-chiral analog with two ethylene bridges between the 3- and 4-
position carbons. This is a cyclohexane ring connected, by its 1- and 4-
positions, to the two methyl groups of 2C-G. With six carbons in this
aliphatic mess, the compound is probably best called 2C-G-6. It should be
easily made, and it is certain to be very potent. And there are potentially
several other Diels Alder dienes that might serve with benzoquinone as the
dieneophile. There are aliphatic things such as hexa-2,4-diene and 2,3-
dimethylbutadiene. The textbooks are filled with dozens of diene candidates,
and benzquinone will always provide the two oxygens needed for the eventual
2,5-dimethoxy groups of the phenethy1amine.
#31 2C-G-N; 1,4-DIMETHOXYNAPHTHYL-2-ETHYLAMINE
SYNTHESIS: A solution of 17.5 g 1,4-naphthaquinone in 200 mL MeOH was
heated to the boiling point, and treated with 28.5 g stannous chloride at a
rate that maintained a continuous rolling boil. At the completion of the
addition, the reaction mixture was saturated with anhydrous hydrogen chloride,
and held at reflux on the steam bath for 2 h. The reaction mixture was
poured into 700 mL H20 and treated with aqueous NaOH. During the addition
there was transient development of a curdy white solid which redissolved when
the system became strongly basic. This was extracted with 3x200 mL CH2CI2
and the pooled extracts were washed first with H20, then with dilute HC1, and
finally again with H20. Removal of the solvent under vacuum yielded 15.75 g
of a low melting black flaky crystalline material which was distilled at 160-
180 deg С at 0.05 mm/Hg to give 14.5 g of an amber, solid mass with a mp of
78-86 deg C. Recrystallization from 75 mL boiling MeOH provided 1,4-

dimethoxynaphthalene as white crystals melting at 87-88 deg C.
A mixture of 20.0 g POCI3 and 22.5 g N-methylformanilide was allowed to
stand at room temperature for 0.5 h which produced a deep claret color. To
this there was added 9.4 g 1,4-dimethoxynaphthalene and the mixture was
heated on the steam bath. The reaction mixture quickly became progressively
darker and thicker. After 20 min it was poured into 250 mL H20 and stirred
for several h. The solids were removed by filtration, and washed well with
H20. The wet crude product (a dull yellow-orange color) was dissolved in 125
mL boiling EtOH to give a deep red solution. On cooling, this deposited a
heavy crop of crystals that was removed by filtration, and washed with cold
EtOH. There was obtained, after air-drying to constant weight, 7.9 g 1,4-
dimethoxy-2-naphthaldehyde as white crystals with a mp of 119-121 deg C.
This was not improved by further recrystallization. The malononitrile
derivative, from the aldehyde and malononitrile in EtOH with a drop of trieth-
ylamine, had a mp of 187-188 deg C.
A solution of 3.9 g 1,4-dimethoxy-2-naphthaldehyde in 13.5 g nitromethane
was treated with 0.7 g anhydrous ammonium acetate, and heated on the steam
bath for 1 h. The excess reagent/solvent was removed under vacuum giving a
residue that spontaneously crystallized. This crude product was removed with
the aid of a few mL MeOH, and pressed on a sintered funnel with modest MeOH
washing. There was obtained 3.6 g (when dry) of old-gold colored crystals
with a mp of 146-148 deg C. Recrystallization from 140 mL boiling EtOH gave
3.0 g 1,4-dimethoxy-2-(2-nitro-vinyl)naphthalene as deep gold-colored
crystals with a mp of 146-147 deg C. A small sample, upon recrystalization from
MeOH, melted at 143-144 deg C. Anal. (C14H13NO4) C,H.
A solution of LAH (50 mL of a 1 M solution in THF) was cooled, under He, to
0 deg С with an external ice bath. With good stirring there was added 1.32
mL 100% H2SO4 dropwise, to minimize charring. This was followed by the
addition of 2.80 g 1,4-dimethoxy-2-(2-nitrovinyl)naphthalene in 40 mL anhydrous
THF. There was an immediate loss of color. After 1 h stirring at 0 deg C,
the temperature was brought up to a gentle reflux on the steam bath for 20
min, then all was cooled again to 0 deg C. The excess hydride was destroyed
by the cautious addition of 7 mL IPA followed by 5.5 mL 5% NaOH. The
reaction mixture was filtered, and the filter cake washed with several portions
of THF. The combined filtrate and washings were stripped of solvent under
vacuum providing 3.6 g of a pale amber oil that was distilled at 145-160 deg
С at 0.2 mm/Hg to give 1.25 g of product as an absolutely white oil. This
was dissolved in 7 mL IPA, and neutralized with concentrated HC1 forming
immediate crystals of the hydrochloride salt in the alcohol solvent. Thirty mL
of anhydrous Et20 was added, and after complete grinding and mixing, the
hydrochloride salt was removed by filtration, Et20 washed, and air dried to
constant weight. The spectacular white crystals of 1,4-dimethoxynaphthyl-2-
ethylamine hydrochloride (2C-G-N) weighed 1.23 g and had melting properties
of darkening at 190 deg C, and decomposing in the 235-245 deg С area. Anal.
(Ci4Hi8ClN02) C,H.
DOSAGE: 20 - 40 mg.
DURATION: 20 - 30 h.
QUALITATIVE COMMENTS: (with 24 mg) The effects were interestingly colored
by the reading of Alan Watts' Joyous Cosmology during the coming-on period.

The only body negatives were some urinary retention and a feeling of a
shallow but continuing amphetamine stimulation. But not enough to be actually
jingly, nor to interfere with sleep that evening. There is not much
psychedelic here, but there is something really going on anyway. This has some
similarities to the antidepressant world.
(with 35 mg) Much writing, much talking, and there was considerable
residual awareness the next day. Somehow this material is not as friendly as the
other 2C-G's.
(with 35 mg) Thinking is clear. No fuzziness, no feeling of being pushed.
None of the walking on the fine middle line between light and dark that is
the excitement and the threat of LSD. This is just a friend, an ally, which
invites you to do anything you wish to. [comment added two days later] RMy
sleep was not deep enough, but it was pleasant and relatively resting. The
whole next day I was feeling happy, but with an overlay of irritability.
Strange mixture. By bedtime the irritability had become a mild depression.
I feel that there might have been a threshold continuing for a couple of
days. The character of my dreaming had the stamp of drug on it. This
compound, in retrospect, presents some problems that cause a faint unease.
#32 2C-H; 2,5-DIMETHOXYPHENETHYLAMINE
SYNTHESIS: A solution of 50 g 2,5-dimethoxybenzaldehyde in 100 g ni-
tromethane was treated with 5 g of anhydrous ammonium acetate, and heated on
the steam bath for 4 h. The solution was decanted from a little insoluble
material, and the solvent removed under vacuum. The clear oily residue was
dissolved in 100 mL boiling IPA which, after standing a moment, set up as
dense crystals. After returning to room temperature, these were removed by
filtration, the product was washed with IPA and air dried, yielding 56.9 g
2,5-dimethoxy-beta-nitrostyrene as spectacular yum-yum orange crystals with a
mp of 119-120 deg C. An analytical sample, from ethyl acetate, melted at
120-121 deg C.
A suspension of 60 g LAH in 500 mL anhydrous THF was placed under an inert
atmosphere, stirred magnetically, and brought up to reflux temperature.
There was added, dropwise, 56 g of 2,5-dimethoxy-beta-nitrostyrene dissolved
in THF, and the reaction mixture was maintained at reflux for 36 h. After
being brought to room tem-perature, the excess hydride was destroyed with 40
mL IPA, followed by 50 mL of 15% NaOH. An additional 100 mL THF was required
for easy stirring, and an additional 150 mL H20 was needed for complete
conversion of the aluminum salts to a loose, white, filterable consistency-
This solid was removed by filtration, and the filter cake washed with
additional THF. The combined filtrate and washes were stripped of solvent under
vacuum, and the residue dissolved in dilute H2SO4. Washing with 3x75 mL
CH2CI2 removed most of the color, and the aqueous phase was made basic with
aqueous NaOH and reextracted with 3x100 mL CH2CI2. Removal of the solvent
yielded 39.2 g of a pale amber oil that was distilled. The fraction boiling
at 80-100 deg С at 0.4 mm/Hg weighed 24.8 g and was water-white product
amine. As the free base, it was suitable for most of the further synthetic
steps that might be wanted, but in this form it picked up carbon dioxide
rapidly when exposed to the air. It was readily converted to the hydrochloride
salt by dissolution in 6 volumes of IPA, neutralization with concentrated

НС1, and addition of sufficient anhydrous Et20 to produce a permanent
turbidity. Crystals of 2,5-dimethoxyphenethylamine hydrochloride (2C-H)
spontaneously formed and were removed by filtration, washed with Et20, and air dried.
The mp was 138-139 deg C.
DOSAGE: unknown.
DURATION: unknown.
EXTENSIONS AND COMMENTARY: I know of no record of 2C-H ever having been
tried by man. It has been assumed by everyone (and probably correctly so)
that this amine, being an excellent substrate for the amino oxidase systems
in man, will be completely destroyed by the body as soon as it gets into it,
and thus be without action. In virtually all animal assays where it has been
compared with known psychoactive drugs, it remains at the "less-active" end
of the ranking.
It is, however, one of the most magnificent launching pads for a number of
rather unusual and, in a couple of cases, extraordinary drugs. In the lingo
of the chemist, it is amenable to "electrophilic attack at the 4-position."
And, in the lingo of the psychopharmacologist, the "4-position is where the
action is." From this (presumably) inactive thing have evolved end products
such as 2C-B, 2C-I, 2C-C, and 2C-N. And in the future, many possible things
as might come from a carbinol group, an amine function, or anything that can
stem from a lithium atom.
#33 2C-I; 2,5-DIMETHOXY-4-IODOPHENETHYLAMINE
SYNTHESIS: A mixture of 7.4 g phthalic anhydride and 9.05 g of 2,5-
dimethoxyphenethylamine (see the recipe for 2C-H for its preparation) was
heated with an open flame. A single clear phase was formed with the loss of
H20. After the hot melt remained quiet for a few moments, it was poured out
into a crystallizing dish yielding 14.8 g of a crude solid product. This was
recrystallized from 20 mL CH3CN, with care taken for an endothermic
dissolution, and an exothermic crystallization. Both transitions must be done
without haste. After filtration, the solids were washed with 2x20 mL hexane and
air dried to constant weight. A yield of 12.93 g of N-(2-(2,5-
dimethoxyphenyl)ethyl)phthaiimide was obtained as electrostatic yellow
crystals, with a mp of 109-111 deg C. A sample recrystallized from IPA was
white, with a mp of 110-111 deg C. Anal. (Ci8Hi7N04) C,H,N.
To a solution of 12.9 g N-(2-(2,5-dimethoxyphenyl)ethyl)phthaiimide in 130
mL warm (35 deg C) acetic acid which was being vigorously stirred, there was
added a solution of 10 g iodine monochloride in 40 mL acetic acid. This was
stirred for 1 h, while being held at about 30 deg C. The reaction mixture
was poured into 1500 mL H20 and extracted with 4x75 mL CH2C12. The extracts
were pooled, washed once with 150 mL H20 containing 2.0 g sodium dithionite,
and the solvent removed under vacuum to give 16.2 g of N-(2-(2,5-dimethoxy-4-
iodophenyl)ethyl)phthalimide as yellow amber solids with a mp of 133-141 deg
C. This mp was improved by recrystallization from 75 mL CH3CN, yielding 12.2
g of a pale yellow solid with mp 14 9-151 deg C. A small sample from a large
quantity of IPA gives a white product melting at 155.5-157 deg C.
A solution of 12.2 g N-(2-(2,5-dimethoxy-4-iodophenyl)ethyl)phthalimide in

150 mL hot IPA was treated with 6.0 mL of hydrazine hydrate, and the clear
solution was heated on the steam bath. After a few minutes there was the
generation of a white cottage cheese-like solid (1,4-dihydroxyphthalizine).
The heating was continued for several additional h, the reaction mixture
cooled, and the solids removed by filtration. These were washed with 2x10 mL
EtOH, and the pooled filtrate and washes stripped of solvent under vacuum
giving a residue which, when treated with aqueous hydrochloric acid, gave
3.43 g of voluminous white crystals. This, after recrystallization from 2
weights of H20, filtering, washing first with IPA and then with Et20, and air
drying, gave 2.16 g 2,5-dimethoxy-4-iodophenethylamine hydrochloride (2C-I)
as a white microcrystalline solid, with a mp of 246-247 deg C. Anal.
(CioHi5C1IN02) C,H,N.
DOSAGE: 14 - 22 mg.
DURATION: 6 - 10 h.
QUALITATIVE COMMENTS (with 0 mg) I was present at a group meeting, but was
only an observer. With zero milligrams of 2C-I, I was able to get to a
delightful plus 2.5 in about five minutes after I arrived at your place, and
absorbed the ambience of the folks who had actually imbibed the material. My
level lasted about four hours and came down at about the same time as did the
others. There were no after-effects experienced except for a pleasant
languor .
(with 15 mg) Comfortable onset. Most notable are the visuals, patterning
like 2C-B (Persian carpet type), very colorful and active. Much more balanced
emotional character, but still no feeling of insight, revelation, or progress
toward the true meaning of the universe. And at 5 1/2 hours drop-off very
abrupt, then gentle decline. I would like to investigate museum levels.
(with 16 mg) There was an immediate alert within minutes. As usual, it was
only an awareness, then nothing happened for a while. In retrospect, I see
some type of activity or awareness within 40 minutes, which then builds up
over time. The peak was at 2 hours and seemed to maintain itself for a
while. Near the peak, there was some hallucinogenic activity, though not a
lot. The pictures in the dining room had color and pattern movement that was
fairly detailed. Focusing on other areas, such as walls or the outside of the
house, produced little activity, though I tried. There was certainly a lot
of color enhancement. There was also that peculiar aspect of the visual
field having darkened or shadowed areas. These darker areas seemed to shift
around to some degree. That aspect seems to be similar to 2C-B. I don't
think I was more than +2.5 at the peak. Coming down was uneventful. I was
down within 6 hours. I had no problems driving home, nor were there any
difficulties with sleep. There were no body problems with this material. I ate
like a horse.
(with 16 mg) The 16 was a bit much, I realized, because my body was not
sure of what to do with all the energy. Next time I'll try 14 or 15.
However, my conversations were extremely clear and insightful. The degree of
honesty was incredible. I was not afraid to say anything to anyone. Felt
really good about myself. Very centered, in fact. A bit tired at day's end.
Early bedtime.
(with 20 mg) I think there is slightly less than full immersion in the sen-

sual, with this material, compared with 2C-B, but I suspect it's more a
matter of getting used to the language of 2C-I and the feelings Q getting tuned
to a slightly different frequency, really Q rather than that the material is
less sensual or less easy to use sensually. Just different frequency, and we
are very, very used to 2C-B. Good on the body. Transition, for me, not as
strongly dark as 2C-B. But it could certainly take a lot more exploring, if
we were able to give the time (about 9 hours) to it. Next day: sleep
excellent. Energy next day unusually good. Quite tired by evening.
EXTENSIONS AND COMMENTARY: The frequent comparisons between 2C-I and 2C-B
stem, without doubt, from a bit of chemical suggestion. The two compounds
have structures that are truly analogous, in technical terms. In one, there
is a strategically located iodine atom, and in the other, an identically
placed bromine atom. These are directly above and below one-another in the
periodic table. And what is particularly maddening to the synthetic diddler,
is that they cannot be lengthened, or shortened, or squooshed around in any
way. You can't make a longer and narrower version of a bromine atom, as you
can do with, say, a butyl group. You've got what you've got, like it or not.
No subtle variations.
But, on the brighter side of the picture, you have a heavy atom here, and
this atom is intrinsic to the central activity of the compound. So, these
materials are naturals for radio-labelling experiments. 2C-I has been made
radioactive with radio-iodine, but the most impressive findings have been made
with the 3-carbon analog, DOI.
One quotation from an observer of a group experiment is enclosed; an
experiment with zero milligrams being taken. This is a instructive observation
of what has been called a Rcontact high. There is one Iodotweetio known. In
Scrabble, would you challenge a word that had seven of its eleven letters as
vowels? Especially if the vowels were, specifically, iooeeio? It sounds
just a little like the noise coming out of Old McDonald's farm. But a
Tweetio there is, namely, the 2-EtO-homologue of 2C-I. This is 2-ethoxy-4-
iodo-5-methoxyphenethylamine, or 2CI-2ETO. The hydrochloride salt was a
white, crystalline product with a melting point of 175-175.5 deg C. The
threshold level of activity was seen at an oral dose of 5 milligrams, and the
generated effects were completely dispersed in a couple of hours. Most
interestingly, larger doses, of up to 50 milligrams orally, seem to produce no
more intense an effect, but simply to stretch out this threshold for an
additional couple of hours. At no level that has been tried, has 2CI-2EtO
produced even a plus-two response.
Where else can one go, from 2C-I? The iodine is the fourth, and the last
of the so-called halogens, at the bottom of the classical periodic table.
But, thanks to the miracles that have accompanied us into the nuclear age,
there is a fifth halide now known, Astatine. All of its isotopes are
radioactive, however, and it seems unlikely that there will ever be an entry (other
than this one) for 2,5-dimethoxy-4-astatophenethylamine. What might be
speculated as to its activity? Probably similar in potency to 2C-I,
requiring maybe 10 or 20 milligrams. The duration would be dicey to measure, since
the isotope with the longest known half-life is half decayed in about 8
hours, and the longest lived natural isotope (for those who insist on natural
rather than man-made things) is half decayed in less than a minute. Two
predictions would be pretty solid. You might have quite a job accumulating your

10 milligrams of Astatine, as the most that has so far been made at one time
is only about 0.05 micrograms, approximately a millionth of the amount
needed. And the second prediction? You would not survive the screaming
radiation that would bombard you if you could get the needed 5 or 10 milligrams
of radio-astatine onto that magic 4-position, and the resulting 2C-A into
your tummy!
#34 2C-N; 2,5-DIMETHOXY-4-NITROPHENETHYLAMINE
SYNTHESIS: A cooled, stirred solution of 1.0 g 2,5-dimethoxyphenethy1amine
(see the recipe for 2C-H for its preparation) in 20 mL glacial acetic acid
was treated with 3.3 mL 70% HNO3 in small portions, with the reaction
temperature kept down with periodic cooling. After the addition was completed,
the stirring was continued until there was the spontaneous separation of a
yellow solid. This was 2,5-dimethoxy-4-nitrophenethylamine nitrate (2C-N)
which was obtained after removal by filtration, washing with Et20 and air
drying, as a fluffy yellow solid. This weighed 1.04 g and melted, with
decomposition, in the area of 170-180 deg C, depending on the rate of heating.
A solution of 0.8 g of this nitrate salt in 50 mL H20 was made basic with
aqueous NaOH. Extraction with 3x50 mL CH2C12, and removal of the solvent
under vacuum gave the free base as a residue. This was distilled at 130-150 deg
С at 0.35 mm/Hg to give an orange-red oil that weighed 0.5 g and set up as
crystals. This was dissolved in 3 mL IPA, neutralized with 7 drops of
concentrated HC1 (the color lightened considerably at the titration end point)
and diluted with 5 mL anhydrous Et20. There was the formation of the
hydrochloride salt which was a pumpkin-colored crystalline mass. After removal by
filtration, Et20 washing and air drying, these crystals weighed 0.44 g. The
mp, 193-195 deg C, was not improved by recrystallization from any of several
solvents (MeOH, IPA, CH3CN) . The perchlorate salt was a yellow solid from
MeOH, with a mp of 211 deg C, with decomposition. Nitration of 2C-H in a
mixture of acetic acid and acetic anhydride produced the acetamide derivative of
2C-N as yellow crystals with a mp 142.5-143 deg C. For the nitrate salt:
Anal. (C10H15N3O7) C,H. This was the form used for all human titrations.
DOSAGE: 100 - 150 mg.
DURATION: 4 - 6 h.
QUALITATIVE COMMENTS: (with 120 mg) This came on very fast Q I was aware of
it within a half hour, and it got as far as it would go by an hour. There
are similarities to MDMA, but missing is the benign anti-stress component. I
am light-headed, and there just might be a little eye wiggling. And then it
dropped right off to nothing within a couple of hours.
(with 150 mg) There may have been some visual changes, I'm not sure. But
the talking was extremely easy. If there were no other things to use, this
would be excellent, but there are other compounds available. This doesn't
have too high a priority.
(with 150 mg) Am I enjoying it? Not exactly, but I am in a good mood.
There is not the light-filled energy that some other materials can provide.
By six hours, pretty much baseline. Strange material, but okay. Final
score: body +3, mind +2, barely.

EXTENSIONS AND COMMENTARY: A most consistent feature with 2C-N was the fact
that in every report, somewhere, there is the note that it somehow came up
just a little short of expectations. From the esthetic point of view, the
pure salt is yellow rather than the usual white color, so the solutions that
are to be consumed are by definition also yellow colored. From the
structural point of view, the 4-nitro group, like the 4-bromo group of 2C-B, is a
dead-end. It cannot be stretched or compressed or lengthened or shortened.
This unique aspect demands that you have to live with what you have, as there
are no subtle ways of modifying the molecule. With 2C-B, the end product was
a total winner; there was no wish to modify it. With 2C-N the end product is
something a little less, and there is no way to modify it.
#35 2C-0-4; 2,5-DIMETHOXY-4-(i)-PROPOXYPHENETHYLAMINE
SYNTHESIS: To a solution of 3.10 g 85% KOH pellets in 30 mL warm MeOH there
was added 6.16 g 2,5-dimethoxyphenol (there was immediate darkening) followed
by 8.5 g isopropyl iodide. The reaction mixture was heated on the steam bath
for 3.5 h. White crystals of KI appeared at the end of the first h. The
mixture was poured into 800 mL H20 (it was still basic) and acidified with
HC1. This was extracted with 3x100 mL CH2CI2, and the combined extracts
washed with 2x100 mL 5% NaOH. The organic phase was stripped of solvent
under vacuum, and the residual dark amber oil (6.4 g) distilled at 110-130 deg
С at 0.7 mm/Hg. There was obtained 5.7 g of 1,4-dimethoxy-2-(i) -
propoxybenzene as a white oil.
A mixture of 10 g N-methylformanilide and 10 g POCI3 was heated on the
steam bath for 10 min producing a deep claret color. To this there was added
5.1 g of 1,4-dimethoxy-2-(i)-propoxybenzene, and the immediately exothermic
reaction mixture was heated on the steam bath for 45 min. It was then poured
into 800 mL H20 which was stirred until the dark oil changed into loose,
light-colored solids. These were removed by filtration giving 5.7 g of an
amber crystalline product with a mp of 76-78 deg C. This was dissolved in an
equal weight of MeOH, and heated to a solution which was clear at the boiling
point. This was brought to 0 deg С and held there for several hours,
yielding 2,5-dimethoxy-4-(i)-propoxybenzaldehyde as a fine, off-white crystalline
product which, after filtering and air drying, weighed 4.03 g. The mp was
79-80 deg С with prior shrinking at 71 deg C. Anal. (Ci2Hi604) C,H.
A solution of 3.9 g 2,5-dimethoxy-4-(i)-propoxybenzaldehyde in 20 g ni-
tromethane was treated with 0.17 g anhydrous ammonium acetate and heated on
the steam bath for 1.25 h. The progress of the condensation was readily
followed by a TLC analysis of the reaction mixture. With silica gel plates, the
starting aldehyde and the product nitrostyrene had Rf's of 0.16 and 0.50
resp., using CH2CI2 as a developing solvent. The excess solvent was removed
under vacuum to give a red residue that was dissolved in 10 mL boiling MeOH.
The solution spontaneously crystallized giving, after filteration and air
drying, 4.1 g of orange crystals of 2,5-dimethoxy-beta-nitro-4-(i)-
propoxystyrene.
A solution of LAH (60 mL of a 1 M solution in THF) was cooled, under He, to
0 deg С with an external ice bath. With good stirring there was added 1.60
mL 100% H2SO4 dropwise, to minimize charring. This was followed by the
addition of 4.0 g 2,5-dimethoxy-beta-nitro-4-(i)-propoxystyrene as a solid, per-

haps 200 mg at a time. There was an immediate loss of color after each
addition. The final pale salmon-colored solution was stirred for 2 h as it
returned to room temperature. The excess hydride was destroyed by the cautious
addition of 8 mL IPA, which was followed by 5 mL 15% NaOH followed, in turn,
by sufficient additional THF to make the suspension of inorganic salts loose
and filterable. The reaction mixture was filtered, and the filter cake
washed with additional THF. The filtrate and washings were combined and
stripped of solvent under vacuum providing 4.6 g of a pale amber oil. This
was dissolved in dilute H2SO4, washed with 2x50 mL CH2CI2, made basic with
aqueous NaOH, and extracted with 3x50 mL CH2CI2. Removal of the solvent
under vacuum yielded 2.3 g of residue which was distilled at 115-125 deg С at
0.3 mm/Hg to give 0.94 g of a clear white oil. This was dissolved in 5 mL
IPA, neutralized with 12 drops of concentrated HC1, and diluted with 10 mL
anhydrous Et20. White crystals of 2,5-dimethoxy-4-(i)-propoxyphenethylamine
hydrochloride (2C-0-4) separated, and were removed by filtration, Et20
washed, and air dried. The final weight was 0.58 g.
DOSAGE: greater than 60 mg.
DURATION: unknown
QUALITATIVE COMMENTS: (with 60 mg) I became aware of something in the front
part of my head, and there was a lot of yawning. The body was aware of the
experiment. But also there was a general exhilaration and excitement, which
lasted for a few hours. At best, I am at a plus one.
EXTENSIONS AND COMMENTARY: The full activity of 2C-0-4 is yet to be
discovered. It represents an interesting hybrid lying in between several
fascinating compounds.
First and foremost, all these carry the 2,4,5-trisubstitution which has
consistently proven to be the most interesting and the most active of the
phene thy 1 ami ne s. And with very few exceptions, the 2- and the 5- are meth-
oxyl groups.
The sulfur analogues in this area, compounds with an alkylthio group at the
4-position of the 2,5-dimethoxyphenethylamine backbone, are the 2C-T things.
The replacement of a sulfur with an oxygen, quite rightly, should give rise
to the 2C-0 counterparts. And they have been given the same numbering system
that was bestowed upon the RTS series. 2C-T-4 was the 4-isopropylthio
compound and one of the most interesting of this family. And so, quite
reasonably, the oxygen coun-terpart should be the 2C-0-4 analogue, and should be one
of the first explored.
The extension of the 4-alkoxy-group led to the discovery of the TMA-2 Q MEM
Q MIPM Q MPM Q MBM series of amphetamine analogues. The 2-carbon
counterparts of these would be a fascinating series to explore, I thought, if there
was some encouragement to be had from a preliminary try in this field.
This was a first shot in the dark, the actual trial example, and it
certainly didn't provide much encouragement. The three-carbon analogue, MIPM,
was made (q.v.) but not explored, following the disappointing trials of MPM.
If this area is ever re-opened, the numbering should reasonably follow the
sulfur materials. The 4-ethoxy material would be 2C-0-2, the 4-(n)-propoxy
compound 2C-0-7, and the 4-(n)-butoxy compound 2C-0-19. These are the exact

analogues of 2C-T-2, 2C-T-7, and 2C-T-19, resp., and the 2-carbon homologues
of MEM, MPM, and MBM. The simplest member of this series, the methyl
counterpart, is 2C-0, and it is the obvious analogue of 2C-T. This is also
called 2,4,5-TMPEA, and its story is presented elsewhere.
But, with the probable low eventual potency of 2C-0-4, I feel that the 2C-0
series will not be an exciting one.
#36 2C-P; 2,5-DIMETHOXY-4-(n)-PROPYLPHENETHYLAMINE
SYNTHESIS: To a stirred solution of 138 g p-dimethoxybenzene in 400 mL
CH2CI2 there was added a suspension of 172 g anhydrous AICI3 in 500 mL CH2CI2
which contained 92.5 g propionyl chloride. After stirring for 1.5 h the
reaction mixture was poured into 2 L H20 containing ice. The phases were
separated, and the aqueous fraction was extracted with 2x100 mL CH2CI2. The
organic phase and the extracts were pooled, washed once with H20, and then with
2x100 mL 5% NaOH. The solvent from the organic phase was removed under
vacuum, yielding a deeply colored residue. This was distilled at 150-165 deg С
at 20 mm/Hg yielding 170 g of 2,5-dimethoxypropiophenone as a pale amber-
colored oil. Acidification of the sodium hydroxide extract, extraction with
CH2CI2, and evaporation of the solvent, yielded 3 g of an oil that slowly
crystallized. These solids, on recrystallization from MeOH, provided 1.0 g
of 2-hydroxy-5-methoxypropiophenone with a mp of 47-48 deg C. The same Frie-
del Crafts reaction, conducted on the same scale in CS2 rather than in CH2CI2,
required reduced temperature (5 deg C) and a 24 h reaction period. This
solvent variation, with the same workup and isolation, gave 76 g of 2,5-
dimethoxypropiophenone as a pale amber oil boiling at 130-137 deg С at 4
mm/Hg.
A total of 150 g mossy zinc was amalgamated by treatment with a solution of
15 g mercuric chloride in 1 L H20. After swirling for 0.5 h, the H20 phase
was removed by decantation and the zinc added to a 1 L three neck flask. To
this there was added 20 mL H20 and 20 mL concentrated HC1, followed by 20 g
of 2,5-di-methoxypropiophenone dissolved in 50 mL EtOH. This mixture was
held at reflux with a heating mantle overnight, with the occasional addition
of HC1 as needed to maintain acidic conditions. After cooling to room
temperature, the residual solids were removed by filtration, and the filtrate
extracted once with 100 mL CH2CI2 (this was the upper phase) . Sufficient H20
was then added to allow extraction with 2x100 mL additional CH2CI2 with the
organic solvent being the lower phase. The combined organic extracts were
washed twice with 5% NaOH, followed by one washing with dilute acid. Removal
of the solvent under vacuum yielded 18 g of a dark brown oil that was
distilled at the water pump to yield 7.2 g of 2,5-dimethoxypropylbenzene as a
light yellow oil boiling at 90-130 deg C.
A mixture of 22 g 2,5-dimethoxypropylbenzene, 23 g POCI3 and 22 g N-
methylformanilide was heated on the steam bath for 1.5 h. The hot, dark
reaction mass was poured into 1 L H20, which allowed the eventual separation of
2,5-dimethoxy-4-(n)-propylbenzaldehyde as a clear yellow oil weighting 14 g.
Although the homologous 4-ethyl and 4-butyl benzaldehydes were clean
crystalline solids, this propyl homologue remained an oil. Gas chromatographic
analysis showed it to be about 90% pure, and it was used as obtained in the
nitrostyrene steps with either nitromethane (here) or nitroethane (under

DOPR)
To a solution of 13 g 2,5-dime thoxy-4 - (n) -propylbenzaldehyde in 100 mL ni-
tromethane, there was added 1.3 g anhydrous ammonium acetate and the mixture
held at reflux for 1 h. Removal of the solvent/reactant under vacuum yielded
a spontaneously crystallizing mass of orange solids that was removed with the
help of a little MeOH. After filtering and air drying there was obtained 7.5
g 2,5-dimethoxy-beta-nitro-4-(n)-propylstyrene with a mp of 118-122 deg C.
Recrystallization from CH3CN gave an analytical sample with a mp 123-124 deg
C. Anal. (C13H17NO4) N.
In a 1 L round bottomed flask with a magnetic stirrer under a He atmosphere
there was added 120 mL 1 M LAH in tetrahydrofuran. This stirred solution was
cooled with an external ice bath, and there was added, dropwise, 3.2 mL of
100% H2SO4, freshly made by the addition of 13.5 g 20% fuming H2S04 to 15.0 g
of ordinary 96% concentrated H2SO4. When the addition was complete, a total
of 7.2 g of dry 2,5-dimethoxy-beta-nitro-4-(n)-propylstyrene was introduced
as solids in several batches, against a flow of He, over the course of 20
min. The reaction mixture was allowed to come to room temperature, and
stirred for an additional 0.5 h, then brought to reflux for 10 min on the
steam bath. The excess hydride was destroyed with 18 mL IPA, and then
sufficient 15% NaOH was added which made the aluminum oxides distinctly basic and
of a filterable texture. The inorganics were removed by filtration, and the
filter cake washed with additional THF. The combined filrate and washes were
stripped of solvent, yielding several g of a pale yellow oil that was
suspended in a large quantity of dilute H2S04. The aqueous phase was filtered
free of insolubles, washed with a little CH2CI2, and made basic with aqueous
NaOH. This was extracted with 3x40 mL CH2CI2 and, after the removal of the
solvent under vacuum, the residual 2 g of off-white oil was distilled. A
fraction that distilled at 100-110 deg С at 0.3 mm/Hg was water white,
weighed 1.59 g and spontaneously crystallized. This fraction was dissolved
in 7.5 mL warm IPA and neutralized with 0.6 mL concentrated HC1. The
spontaneous crystals of 2,5-di-methoxy-4-(n)-propylphenethylamine hydrochloride
(2C-P) were suspended in 20 mL anhydrous Et20, filtered, Et20 washed, and air
dried. The weight was 1.65 g and the mp was 207-209 deg С with prior
sintering at 183 deg C, Anal. (C13H22CINO2) N.
DOSAGE: 6 - 10 mg.
DURATION: 10 - 16 h.
QUALITATIVE COMMENTS: (with 6 mg) I was not feeling so good. Hangover, I
guess. The material was so gentle in coming on, and soon my body became
jangled. Thinking was easy. Verbalizing was easy. Being comfortable with my
body was not. My back hurt and then my legs hurt. My lower back was in
spasm. At first I did not particularly like what this drug was doing to my
body, but took a good look at it and decided that I was the culprit. Took a
good look at my drinking so much, and decided that I didn't need it. So much
energy was going through me I didn't know what to do with it. The whole day
was spent in physical discomfort. Food tasted good, and we nibbled all day.
My stomach was bloated. Next day I was more or less like a zombie. I was
wiped out.
(with 8 mg) Comes on slowly, not feeling intently until into 2nd hour. I
feel slight discomfort but override it responding to music. I take in air,

directing it inside to heal uncomfortable places, open up my clogged sinuses.
Wonderful experience of clean, fresh, healing air. Find that discomfort zone
is places where I think there is something wrong with me. I dissolve these
places with the feeling I'm OK. Like myself better and better, and find more
reasons to enjoy and appreciate myself. I find this material powerful, and
an excellent working material. Under other circumstances, would probably
spend more time working alone inside, where there were great openings, and
some of the most beautiful visuals I have seen for a long time. Usually I do
not get visuals. I like the long action. I feel that this material worked
for a good week after the experience, with internal processes taking place,
many insights, and energy running. At times the energy was a little
uncomfortable, but could always be quelled by taking a moment for deep relaxation
or looking directly at the internal process. I feel that much good internal
work has been done, a lot of it unconscious.
(with 9 mg) At the one hour point, I am barely off of baseline. It is not
until almost the third hour that the experience is fully developed, and once
there it is maintained for another four hours. I was well grounded but
rather diffuse. I explored writing (which went quite well), interpretation
(pictures and reading both OK) and talking (very good). This is an excellent
level, and probably near the max.
(with 12 mg) Slow and even rise. At five minutes to seven (suddenly the
clock time makes no sense at all) I am at a 3+ and feel that I have not yet
plateau'd. Erotic was excellent. Music good. Eyes-closed imagery very
different place than usual experiences. Slow, calm, strong images from an area
that has no apparent connection with usual waking world, yet underlies all of
it. A cool, wise place which has its own rules. All emotions and feeling
available, but there is a cool perspective which informs all thinking.
Talking superb and fun, and it was possible to feel our bodies healthy and full
of determination to remain so, despite obvious faults and self-indulgences.
Could do a lot of learning with this material, but probably not a group
thing. It would lend itself too easily to hypnotic power-games, and it would
be too easy to open up the shared consciousness level, which would be
frightening to a lot of people and bring about necessary escapes such as sickness.
Excellent feeling the next day.
EXTENSIONS AND COMMENTARY: There is certainly a broad mixture of
experiences with 2C-P but, on the whole, probably more favorable than not. There
was one report of an experience in which a single dosage of 16 mg was clearly
an overdose, with the entire experiment labeled a physical disaster, not to
be repeated. A consistent observation is that there may not be too much
latitude in dosage between that which would be modest, or adequate, and that
which would be excessive. The need for individual titration would be most
important with this compound.
#37 CPM; CYCLOPROPYLMESCALINE;
4-CYCL0PR0PYLMETH0XY-3,5-DIME THOXYPHENE THYLAMINE
SYNTHESIS: To a solution of 2.8 g homosyringonitrile (see under E for
synthesis) in 20 ml acetone containing about 50 mg decyltriethylammonium iodide,
there was added 3.0 g cyclopropylmethyl chloride and 5.0 g Nal. Stirring was
continued during a color change from pale yellow to blue. There was then

added 2.9 g of finely powdered anhydrous K2C03, resulting in a beautiful
turquoise color. The mixture was held at reflux on the steam bath for 3 h, which
discharged all color. The solvent was removed under vacuum, and the residues
were added to 100 mL H20. This solution was extracted with 3x75 mL CH2CI2,
the extracts were pooled, washed with 2x50 mL 5% NaOH, and the organic
solvent removed under vacuum. The residual oil weighed 4.2 g, and was distilled
at 140-155 deg С at 0.4 mm/Hg to yield 4-cyclopropylmethoxy-3,5-dimethoxy-
phenylacetonitrile as a colorless oil weighing 2.8 g which spontaneously
crystallized. Its mp was 44-44.5 deg С after recrystallization from
MeOH/H20. Anal. (C14H17NO3) C,H.
A suspension of 1.3 g LAH in 65 mL anhydrous THF under He was cooled to 0
deg С with stirring, and 0.85 mL of 100% H2SO4 was slowly added. Then, with
continued stirring, a THF solution of 2.7 g of 4-cyclopropylmethoxy-3,5-
dimethoxyphenylacetonitrile in 50 mL THF was added dropwise. After the
addition was complete, the mixture was brought to a boil briefly on the steam
bath, cooled, and treated with sufficient IPA to destroy the excess hydride.
Then there was added an amount of 15% NaOH sufficient to produce a loose
filterable solid form of aluminum oxide. This was removed by filtration, and
the filter cake washed with THF. The pooled filtrate and washes were
stripped of solvent, and the residue was dissolved in dilute H2SO4, washed
with 2x50 mL CH2CI2, made basic with aqueous NaOH, and then extracted with
2x50 mL of CH2CI2. After removal of the solvent, the residue was distilled
at 128-140 deg С at 0.4 mm/Hg to yield 2.5 g of a white oil. This was
dissolved in 10 mL IPA, and treated with 30 drops of concentrated HC1 which was
just sufficient to demonstrate acidity as judged by external dampened pH
paper. The addition of 25 mL anhydrous Et20 to the stirred solution allowed,
in a few minutes, the product
4-cyclopropylmethoxy-3,5-dimethoxyphenethylamine hydrochloride (CPM) to spontaneously crystallize as a fine white solid.
The yield was 1.8 g, and a second crop of 0.8 g was obtained from the
IPA/Et20 mother liquors. The mp was 172-173 deg C. Anal. (Ci4H22ClN03) C,H.
DOSAGE: 60 - 80 mg.
DURATION: 12 - 18 h.
QUALITATIVE COMMENTS: (with 70 mg) I was surprised at the fast development
of this drug, with the knowledge that it was a long-laster. Twenty minutes
into it I was aware of some changes, and by the end of one and a half hours
there was a complete plus three. The most remarkable property is the eyes-
closed imagery. No, not just imagery but fantasy. It is not completely
benign, but it locks into music with an extraordinary fit. I was at one moment
keenly aware of my body touching the rug, the tactile aspects of my
surroundings, and then I would find that my world was simply my personal sphere of
reality that kept engulfing everything about me, all completely augmented by
the music. Constructed by the music. I hoped that I wouldn't offend anyone
else around me with this growing world of mine. Eyes open, there was not that
much of note. Not much insight. Not much in the way of visuals. By the
eighth hour an effort to sleep showed me how exposed and vunerable I was, and
when I closed my eyes I needed my guards against this fantasy world. Even at
the twelth hour there was no easy way to relax and sleep. Use higher dosages
wi th cau ti on.
(with 70 mg) There is a goodly amount of eyes-closed patterning but I found
external sounds to be irritating. Voices, and even music, seemed to be in-

trusive. I didn't want to share my space with anyone. I was reminded of
mescaline, in that I kept losing the awareness of the drug's role in my
experience. Visual exaggerations are probably right around the corner. The
residual effects were too much to ignore, but 100 milligrams of phenobarb at about
the twelth hour allowed me to lie down quietly.
(with 80 mg) A wild day of profound philosophy, with discussions of the art
of molecules, the origins of the universe, and similar weighty trivia. Much
day-dreaming in erotic areas, but by and large, it went on a bit too long. I
was tired.
EXTENSIONS AND COMMENTARY: In the literary world, the guy who is on your
side, your leader, your champion, is the protagonist and the guy he battles,
your enemy, is the antagonist. These same roles are played in the world of
pharmacology, but the names are slightly changed. A drug which does the
needed or expected thing is called the agonist rather than protagonist, but
the drug that gets in its way is still called the antagonist.
The cyclopropylmethyl group plays an interesting role in the world of
narcotics. There are numerous examples of opiates with a methyl group attached
to a nitrogen atom which are famous for being valuable in producing analgesia
and sedation. These run the gamut from natural alkaloids such as morphine
and codeine, to synthetic variants such as Dilaudid and Percodan. And yet,
with most of these narcotics, when the methyl on the nitrogen is removed, and
a cyclopropylmethyl group put into its place, the agonist becomes an
antagonist. Oxycodone (the active narcotic thing in Percodan) becomes Naltrexone,
a drug that will immediately snap a heroin victim out of his overdose.
Cyclopropylmescaline (CPM) is a molecule that is very simply mescaline
itself, with a methyl group removed from an oxygen atom and a cyclopropylmethyl
group put on instead. Might CPM be not only inactive, but actually block the
action of mescaline? Interesting concept. But it turned out to be entirely
wrong.
The amphetamine analog of CPM should be easily made from the alkyl-ation of
syringaldehyde with cyclopropyl chloride, followed by conventional reaction
of the resulting aldehyde with nitroethane, and finally a reduction step.
There is no reason to believe that the resulting compound 3,5-dimethoxy-4-
cyclо-propyloxyamphetamine (3C-CPM) would be any shorter acting than CPM.
#38 2C-SE; 2,5-DIMETHOXY-4-METHYLSELENEOPHENETHYLAMINE
SYNTHESIS: A suspension of 5.65 g 1,4-dimethoxybenzene in 100 mL petroleum
ether containing 6.5 mL N,N,N',N'-tetramethy1ethylenediamine was magnetically
stirred, placed in an inert atmosphere, and cooled to 0 deg С with an
external ice bath. There was then added 27 mL of 1.6 M butyllithium in hexane.
The solids present went into solution, and after a few min continued
stirring, a fine precipitate appeared. The reaction was allowed to stir while
coming up to room temperature. There was then added 4.8 g dimethyldiselenide
which led to an exothermic reaction, bringing the petroleum ether up to a
reflux and showing a color change from white to yellow, to light green, to an
eventual brown, all over the course of 30 min. After 2 h additional
stirring, the reaction was quenched by pouring into dilute NaOH. The organic

phase was separated, and the aqueous phase extracted with 2x75 mL Et20. The
pooled organics were washed first with dilute NaOH, then with dilute HC1, and
then the solvent was removed under vacuum. Distillation of the residue at 0.4
mm/Hg gave an early fraction (75-100 deg C) that solidified in the receiver
and was largely unreacted dimethoxybenzene. A pale yellow oil distilled from
100 to 120 deg С which proved to be largely 2,5-dimethoxyphenyl methyl se-
lenide. Microanalysis gave С = 49.86, 49.69; H = 5.32, 5.47. As C9Hi2Se02
requires С = 46.76, H = 5.23, there is approximately 13% dimethoxybenzene
present (C8Hi0O2 requires С = 69.54, H = 7.29) . This mixture was used as such,
without further purification.
A mixture of 1.25 g POCI3 and 1.1 g N-methylformanilide was warmed on the
steam bath for several min until the color had become a deep claret. There
was then added 1.5 g of the 87% pure 2,5-dime thoxyphenyl methyl selenide and
the steam bath heating continued for an additional 25 min. The very tarry
reaction mixture was poured into 100 mL H20, producing fine yellow solids
almost immediately. These were removed by filtration and distilled at 0.2
mm/Hg. A first fraction distilling up to 100 deg С was a mixture of
unreacted ethers and what appeared to be 2,5-dimethoxybenzaldehyde. A second cut
distilled at 140-150 deg C, solidified to a yellow solid in the receiver, and
weighed 1.2 g. A small amount of this product (with mp 91-96 deg C) was
recrystallized from MeOH to give an analytic sample of 2,5-dimethoxy-4-
(methylseleneo)benzaldehyde with a mp 88-92 deg C. All efforts to achieve a
tighter melting range were unsuccessful. Anal. (Ci0Hi2O3Se) C,H. Although
this benzaldehyde migrates normally on a silica gel TLC plate (Rf of 0.4
employing CH2C12 as a solvent) when it is once completely dried on the plate,
there seems to be some irreversible reaction with the silica, and the spot
will no longer move at all.
To a solution of 0.85 g 2,5-dimethoxy-4-(methylseleneo)benzaldehyde in 10
mL nitromethane there was added 150 mg anhydrous ammonium acetate, and the
solution was heated for 35 min on the steam bath. Removal of the volatiles
under vacuum yielded brick-red solids (1.1 g) which were ground under a small
amount of MeOH, filtered, and air dried. This yielded 0.88 g of solid 2,5-
dimethoxy-4-methylseleneo-beta-nitrostyrene with a mp of 170.5-171.5 deg C.
Recrystallization from IPA or from toluene gave no improvement of mp. Anal.
(CnHi3N04Se) C,H.
A solution of LAH (20 mL of a 1 M solution in THF) was cooled, under He, to
0 deg С with an external ice bath. With good stirring there was added 0.53
mL 100% H2S04 dropwise, to minimize charring. This was followed by the
addition of 0.85 g 2,5-dimethoxy-4-methylseleneo-beta-nitrostyrene in 20 mL hot
anhydrous THF. There was an immediate discoloring. After a few minutes
further stirring, the temperature was brought up to a gentle reflux on the steam
bath for 0.5 h, then all was cooled again to 0 deg C. The excess hydride was
destroyed by the cautious addition of IPA and, when there was no further
activity, the reaction mixture was poured into 500 mL dilute H2S04. This was
washed with 2x100 mL CH2C12, and then made basic with 5% NaOH. The milky
aqueous phase was extracted with 2x100 mL CH2C12, and extensive centrifuging
was required to obtain a clear organic phase. Evaporation of the pooled
extracts gave 1.6 g of an oil that crystallized. This was distilled at 130-140
deg С at 0.15 mm/Hg providing 0.6 g of a white oil that set to a crystalline
solid melting at 87-89 deg C. This was dissolved in 4 mL boiling IPA,
neutralized with 8 drops of concentrated HC1 and the formed solids further di-

luted with IPA with a little anhydrous Et20. This crystalline product was
removed by filtration, washed with Et20, and air dried to constant weight,
yielding 2,5-dimethoxy-4-methylseleneophenethylamine hydrochloride (2C-SE)
with a mp of 240-241 deg C.
DOSAGE: perhaps 100 mg.
DURATION: 6 - 8 h.
QUALITATIVE COMMENTS: (with 50 mg) My tongue feels as if I had eaten hot
food. Overall I got up to a plus 1, and found the effects to be completely
benign. I wandered about within the Graves exhibit at the Oakland Museum but
there seemed to be only minor enhancement of the visual input.
(with 70 mg) The water solution of this material has an unspeakable smell.
But there is no lasting taste, thank heaven. This is up to a 1.5 + and
probably half again would be an effective dose. The first awareness was at
45 minutes, and the plateau lasted from 1.5 hours to about the fourth hour.
I was at certain baseline at 8 hours.
EXTENSIONS AND COMMENTARY: With an entirely new hetero atom in the molecule
(the selenium), and with clear indications that large dosages would be needed
(100 milligrams, or more), some discretion was felt desirable. There was
certainly an odd taste and an odd smell. I remember some early biochemical
work where selenium replaced sulfur in some amino acid chemistry, and things
got pretty toxic. It might be appropriate to get some general animal
toxicity data before exploring those dosages that might get to a +++.
What doors are opened by the observation that the selenium analog of 2C-T
is an active compound? The potency appears to be in the same ball park,
whether there is a sulfur atom or a selenium atom there.
From the point of view of the thing that is hung onto the hetero-atom, the
selenium, the most active (and as first approximation the most safe) analogue
would be the same ones that are the most potent with sulfur. These would
probably be the Se-ethyl, the Se-propyl, or the Se-isopropyl, the analogs of
S-ethyl, S-propyl, and S-isopropyl. If one were to be systematic, these
would be called 2C-SE-2, 2C-SE-4, and 2C-SE-7. And a very special place
might be held for 2C-SE-21, the analogue of 2C-T-21. Not only is this of
high potential potency, but it would certainly be the first time that both
fluorine and selenium are in the same centrally active drug. In fact, might
not this compound, 2C-SE, be the first compound active within the human CNS
with a selenium atom in it? It is certainly the first psychedelic with this
atom in it!
From the point of view of the hetero-atom itself, there are two more known
below selenium in the Periodic Table. Each deserves some special comment.
The next atom, directly below selenium, is tellurium. It is more metallic,
and its corn-pounds have a worse smell yet. I heard a story about a German
chemist, many years ago, who was carrying a vial of dibutyl telluride in his
pocket in a passenger coach from here to there in Germany, back at about the
turn of the century. It fell to the floor and broke. No one could remain in
the car, and no amount of decontamination could effectively make the smell
tolerable. Scratch one railway coach. But the compound, 2C-TE, would be
readily makeable. Dimethyl ditelluride is a known thing.

However, the atom below tellurium (and at the bottom of that particular
column of the Periodic Table) is the element polonium. Here one must deal in
terms of theory, as far as human activity goes, since there are no
nonradioactive isotopes of polonium. The only readily available isotope is that
with mass 210, which is also called Radium F, and is an alpha-particle
emitter. If this were ever to be put into a living organism, and if it were to
seek out and hang around some particular site of action, that area would be
thoroughly and completely cooked by alpha-particle emission. It would be a
fun academic exercise to make 2C-PO (2,5-dimethoxy-4-
methylpoloneophenethylamine) , but in no way could it ever go into anyone. I
knew an eminent physiologist named Dr. Hardin Jones (now dead) who always
argued that the continuing use of drugs would burn out the pleasure center of
the brain. It is a certainty that 2C-PO would, quite literally, do this. If
I ever made it, I would call it HARDINAMINE in his honor.
There was an interesting observation associated with the making of 2C-SE.
In the synthesis of many of the sulfur compounds (of the 2C-T family) is was
quite common to find, when there was a quantity of some organic sulfide let
go as a by-product of a reaction on a warm summer night, a number of flies
coming into the lab to pay a visit. On the first synthesis of the starting
material for 2C-SE, a quantity of CH3SeH was let go into the environment.
Within minutes, there were two beautiful dragonflies in the lab. A
coincidence certainly, but somehow, it was a nice message to receive.
#39 2C-T ; 2,5-DIMETHOXY-4-METHYLTHIOPHENETHYLAMINE
SYNTHESIS: A solution of 14 9 g sodium thiosulfate in 300 mL H20 was
vigorously stirred. To this there was added, over the course of 10 min, a
solution of 43.2 g benzoquinone in 200 mL acetic acid. After an additional 1 h
stirring at room temperature, all volatiles were removed under vacuum. The
residual syrup slowly set up as crystals which, after grinding under brine,
were removed by filtration and washed with additional brine. These were
dissolved in MeOH, clarified by filtration through a Celite bed, and the clear
filtrate stripped of solvent under vacuum. The yellow, powdery sodium 2,5-
hydroxyphenylthiosulfate weighed 67 g when dry. This intermediate was
dissolved in aqueous HC1 (50 g in 200 mL H20 containing 400 mL concentrated
HC1) , cooled with an external ice bath, and treated with 250 g zinc dust
added at a rate that kept the temperature below 60 deg C. About 1.5 h were
required, and caution must be taken concerning the poisonous hydrogen sulfide
that evolves. An additional 50 mL concentrated HC1 was added, and the
aqueous phase decanted from the unreacted zinc metal. This was extracted with
6x100 mL Et20, and these extracts were pooled, washed with brine, and the
solvent removed under vacuum to yield 33.1 g of 2,5-dihydroxythiophenol as
pale yellow needles with a mp of 118-119 deg C.
A solution of 118.6 g KOH pellets in 200 mL H20 was placed under N2, and to
it was added 24.0 g 2,5-dihydroxythiophenol. With vigorous stirring, there
was then added 160 g methyl sulfate at a rate that maintained the temperature
at about 60 deg C. This took about 2 h. After the addition was complete, the
mixture was held at reflux for 3 h, and allowed to stir at ambient
temperature overnight. It was then filtered, and the filtrate extracted with 6x100
mL Et20, the extracts pooled, washed with 2x50 mL brine, dried over anhydrous
Na2S04, and the solvent removed under vacuum. The residue was distilled at

86-88 deg С at 0.04 mm/Hg to provide 25.9 g of 2,5-dimethoxythioanisole as a
white oil that crystallized on standing. Its mp was 33-34 deg C. An
alternate preparation of this compound follows the direct methylation of 2,5-
dimethoxythiophenol (see under 2C-T-2 for the preparation of this common
intermediate) with methyl iodide.
To 40 mL dry CH2CI2 there was added 6.07 g 2,5-dimethoxythioanisole, and
this was cooled to 0 deg С under N2. To this well stirred solution there was
added 13.02 g stannic chloride over the course of 2 min. This was followed by
the drop-wise addition of dichloromethyl methyl ether over 5 min, and the
reaction mixture allowed to stir for an additional 15 min. After returning to
room temperature, it was stirred for an additional 1 h. The reaction mixture
was poured over 15 g ice, and the organic phase separated, washed with 3x25
mL 3 N HC1, with 3x50 mL brine and, after drying over anhydrous Na2S04, the
solvent was removed under vacuum. The residue was a solid and, after
recrystallization from MeOH/H20, gave 5.86 g 2 ,5-dime thoxy-4-(methyl thio)
benzaldehyde with a mp of 95-97 deg C. Purification via the bisulfite complex
provided an analytical sample with mp of 99-100 C. Anal. (Ci0Hi2O3S) C,H,S. The
malononitrile derivative (from equal weights of the aldehyde and
malononitrile in EtOH with a drop of triethylamine as catalyst) was recrystallized
from an equal volume of EtOH to give orange crystals with a mp of 185-186 deg
C. Anal. (C13H12N2O2S) C,H,N,S.
A solution of 2.1 g 2,5-dime thoxy-4-(methyl thio) benzaldehyde in 7.5 mL ni-
tromethane was treated with 0.45 g anhydrous ammonium acetate and held at
steam bath temperature for 6 h. The deep red solution was stripped of
solvent to give a residue that spontaneously crystallized. This was ground up
under 12 mL MeOH, filtered, and washed with MeOH to yield, after air-drying,
1.7 g of 2,5-dimethoxy-4-methylthio-beta-nitrostyrene as orange solids.
Recrystallization from EtOH provided rust-orange colored crystals with a mp of
165.5-166 deg C. Anal. (CnHi3N04S) C,H,N; S: calcd, 12.56; found, 11.96.
To a gently refluxing mixture of 1.4 g LAH in 40 mL anhydrous THF under an
inert atmosphere there was added, dropwise, 1.7 g 2,5-dimethoxy-4-methylthio-
beta-nitrostyrene in 25 mL THF. The refluxing was continued for 18 h, and
the stirring continued for another day at room temperature. There was then
added 1.5 mL H20 (diluted with a little THF), 1.5 mL 15% NaOH, and finally
4.5 mL H20. The white aluminum oxide salts were removed by filtration, and
the filter cake washed with THF. The filtrate and washings were combined and
stripped of solvent under vacuum yielding a straw-colored residue that
crystallized (mp 81-92 deg С without purification). This residue was dissolved
in 25 mL IPA and neutralized with concentrated HC1. The slightly pink
solution spontaneously crystallized. There was added 100 mL anhydrous Et20, and
the white crystalline mass of 2,5-dimethoxy-4-methylthiophenethylamine
hydrochloride (2C-T) was removed by filtration, washed with Et20, and air dried.
The final weight was 1.0 g, and had a mp of 232-237 deg C. Recrystallization
from EtOH provided an analytical sample with mp 240-241 deg C. IPA was not a
good recrystallization solvent. Anal. (CnHi8ClN02S) C,H,N,S.
DOSAGE: 60 - 100 mg.
DURATION: 3 - 5 h.
QUALITATIVE COMMENTS: (with 60 mg) Poetry was an easy and natural thing.
Both the reading of it and the writing of it. This is a potential MDMA sub-

stitute since it opens things up but it doesn't do anything to get in the
way.
(with 75 mg) I am already aware at a quarter of an hour into it! It
develops very quickly but very quietly. There are no visuals at all but, rather,
a tactile sensitivity, with warm close feelings. This could be very erotic.
There is some fantasy to music, but nothing very demanding. The viewing of
pictures doesn't do much either. The drop-off was extremely relaxed, with a
good body feeling. At the fifth hour I was able to drift into an excellent,
deep sleep with busy dreams. In the morning I felt refreshed and active,
without apparent deficit.
(with 75 mg) I got up to a thin and fragile plus two, but there was a
continuing feeling of a hooded cloak brought down over my head. Nothing obvious
Q it is transparent Q but it somehow separated me from everything around me.
I do not think the overall experiment was worth it.
(with 100 mg) Material all right, but a little bit along the lines of a
'generic' psychedelic effect. Sharper edges than 2C-B. The one true
negative, which has been pretty consistent with this drug, is that there is a
certain emotional removal. One teeny step removed. One is connected with
feelings, certainly, but there is a tendency for the intellect to be more
evident, in me, than the heart. All this is moderately so. Nothing extreme.
Pretty good material, but there are more inter-esting ones. However, if you
are looking for a really short one, this is one of the answers. For most
people. For me, it's still around 5 to 6 hours long. I wish we had more
shorties, indeed.
(with 125 mg) There was some physical tummy uncertainty, but once that was
past, talking was extremely easy. This is probably really psychedelic, but I
am not really sure why, as there is not much in the way of visuals. Dropping
was noted just after hour number three, and I was at baseline three hours
later.
EXTENSIONS AND COMMENTARY: The earliest work with the sulfur atom was with
the three-carbon chain materials, the ALEPHs. It was only after a
considerable time of working with them, and trying to come to peace with their
property of being so different from person to person as to potency, that the two-
carbon homologues were looked at. Although the first of these (this
compound, called 2C-T) was prepared at the same time as ALEPH-1, there was a
lapse of about four years between their trials. The relatively low potency
of 2C-T was a bit discouraging. But the methodical pursuit of the higher 2C-
T's (to parallel the higher ALEPHs) proved to be a treasure house, and they
have been explored much further than any of the ALEPHs.
A note on the RTS in 2C-T. Many, in fact most, of the 2C's have their name
based on the last letter of the amphetamine prototype. 2C-B from DOB, 2C-C
from DOC, 2C-I from DOI, 2C-N from DON, etc. And since the original name for
ALEPH-1 was DOT (the desoxy- and a thiomethyl group at the 4-position) , the
2C-T naming followed this general pattern. And as a note on the subsequent
numbering, they (both the ALEPHs and the 2C-T's) are assigned numbers as they
are thought up. There is no structural significance in the number but they
have been, like the houses on the streets in residential Tokyo, assigned
numbers in strict historical order, documenting the sequence of construction

rather than the relative position down the side of the street.
Both of the homologous mono-ethoxy Tweetios of 2C-T have been synthesized
and evaluated. The 2-EtO-homologue of 2C-T is 2-ethoxy-5-methoxy-4-
methylthiophenethylamine, or 2CT-2ETO. The benzaldehyde (2-ethoxy-5-methoxy-
4-(methylthio)benzaldehyde) was an oil, the nitrostyrene intermediate had a
melting point of 137-138 deg C, and the final hydrochloride a melting point
of 215-216 deg C. The effects were felt very quickly, and there was a
blurring of vision. However, the highest dose tried, 50 milligrams, was not able
to produce a greater-than-plus one state, and what did occur, lasted for only
4 hours.
The 5-EtO-homologue of 2C-T is
5-ethoxy-2-methoxy-4-methylthiophene thylamine , or 2CT-5ETO. The benzaldehyde (5-ethoxy-2-methoxy-4-(methyl-
thio)benzaldehyde) was impure, and had a melting point of about 66 deg C, the
nitrostyrene intermediate a melting point of 133-134 deg C, and the final
hydrochloride a melting point of 184-185 deg C. There was a body awareness and
modest eyes-closed visuals following the use of 30 milligrams of 2CT-5ETO.
The experience was quiet, peaceful, contemplative, and insightful. The
duration was perhaps 15 hours and Halcion was needed to allow sleep. There were
a lot of dreams, and the next day was restful.
#40 2C-T-2; 2,5-DIMETHOXY-4-ETHYLTHIOPHENETHYLAMINE
SYNTHESIS: To a solution of 165 g 1,4-dimethoxybenzene in 1 L of CH2C12, in
a well ventilated place and well stirred, there was cautiously added 300 mL
chlorosulfonic acid. With about half the acid chloride added, there was a
vigorous evolution of HC1 gas and the generation of a lot of solids. As the
addition was continued, these redissolved to form a clear, dark green
solution. Towards the end of the addition, some solids were again formed. When
everything was stable, there was added 2 L H20, a few mL at a time,
commensurate with the vigor of the reaction. The two phases were separated, and the
aqueous phase extracted with 2x75 mL CH2CI2. The original organic phase and
the extracts were combined and the solvent removed under vacuum. The residue
weighed 162 g and was quite pure 2,5-dimethoxybenzenesulfonyl chloride, a
yellow crystalline solid with a mp of 115-117 deg C. It need not be further
purified for the next step, and it appears to be stable on storage. The
sulfonamide, from this acid chloride and ammonium hydroxide, gave white crystals
from EtOH, with a mp of 147.5-148.5 deg C.
The following reaction is also a very vigorous one and must be performed in
a well ventilated place. To a solution of 400 mL 25% H2S04 (V/V) in a beaker
at least 2 L in size, there was added 54 g of 2,5-dimethoxybenzenesulf onyl
chloride, and the mixture was heated on a steam bath. The yellow crystals of
the acid chloride floated on the surface of the aqueous layer. There should
be 80 g of zinc dust at hand. A small amount of Zn dust was placed at one
spot on the surface of this chapeau. With occasional stirring with a glass
rod, the temperature was allowed to rise. At about 60 or 70 deg С an
exothermic reaction took place at the spot where the zinc was placed.
Additional dollups of zinc were added, and each small exothermic reaction site
was spread about with the glass stirring rod. Finally, the reaction spread
to the entire solid surface layer, with a melting of the acid chloride and an
apparent boiling at the H20 surface. The remainder of the 80 g of zinc dust

was added as fast as the size of the reaction container would allow. After
things subsided again, the heating was continued for 1 h on the steam bath.
After the reaction mixture had cooled to room temperature, it was filtered
through paper in a Buchner funnel, and the residual metal washed with 100 mL
CH2C12. The two-phase filtrate was separated, and the lower, aqueous phase
was extracted with 2x75 mL CH2CI2. The addition of 2 L H20 to the aqueous
phase now made it the upper phase in extraction, and this was again extracted
with 2x75 mL CH2CI2. The organic extracts were pooled (H20 washing is more
trouble than it is worth) and the solvent removed under vacuum. The light
amber residue (30.0 g) was distilled at 70-80 deg С at 0.3 mm/Hg to yield
25.3 g 2,5-dimethoxythiophenol as a white oil. This chemical is certainly
not centrally active, but it is a most valuable precursor to all members of
the 2C-T family.
To a solution of 3.4 g of KOH pellets in 75 mL boiling EtOH, there was
added a solution of 10.0 g 2,5-dimethoxythiophenol in 60 mL EtOH followed by
10.9 g ethyl bromide. The reaction was exothermic with the immediate
deposition of white solids. This was heated on the steam bath for 1.5 h, added to
1 L H20, acidified with HC1, and extracted with 3x100 mL CH2C12. The pooled
extracts were washed with 100 mL of 5% NaOH, and the solvent removed under
vacuum. The residue was 2,5-dimethoxyphenyl ethyl sulfide which was a pale
amber oil, weighed about 10 g and which was sufficiently pure for use in the
next reaction without a distillation step.
A mixture of 19.2 POCI3 and 18.0 g N-methylformanilide was heated briefly
on the steam bath. To this claret-colored solution there was added the above
2,5-dimethoxyphenyl ethyl sulfide, and the mixture heated an additional 20
min on the steam bath. This was then added to 500 mL of well-stirred warm
H20 (pre-heated to 55 deg C) and the stirring continued for 1.5 h by which
time the oily phase had completely solidified to a brown sugar-like
consistency- The solids were removed by filtration, and washed with additional
H20. After being sucked as dry as possible, these solids were dissolved in
50 mL boiling MeOH which, after cooling in an ice-bath, deposited almost-
white crystals of 2,5-dimethoxy-4-(ethylthio)-benzaldehyde. After
filtration, modest washing with cold MeOH, and air drying to constant weight, there
was obtained 11.0 g of product with a mp of 86-88 deg C. Recrystallization
of a small sample again from MeOH provided an analytical sample with mp 87-88
deg C. Anal. (CnHi403S) C,H.
To a solution of 11.0 g 2,5-dimethoxy-4-(ethylthio)benzaldehyde in 100 g of
nitromethane there was added 0.5 g of anhydrous ammonium acetate, and the
mixture was heated on the steam bath for 80 min (this reaction progress must
be monitored by TLC, to determine the point at which the starting aldehyde
has been consumed). The excess nitromethane was removed under vacuum leaving
a residue that spontaneously set to orange-red crystals. These were scraped
out to provide 12.9 g crude 2,5-dimethoxy-4-ethylthio-beta-nitrostyrene with
a mp of 152-154 deg C. A sample recrystallized from toluene was pumpkin
colored and had a mp of 148-149 deg C. Another sample from acetone melted at
14 9 deg С sharp, and was light orange. From IPA came spectacular fluorescent
orange crystals, with a mp 151-152 deg C. Anal. (C12H15NO4S) C,H.
A suspension of 12.4 g LAH in 500 mL anhydrous THF was stirred under He.
To this there was added 12.4 g 2,5-dimethoxy-4-ethylthio-beta-nitrostyrene in
a little THF, and the mixture was held at reflux for 24 h. After the reac-

tion mixture had returned to room temperature, the excess hydride was
destroyed by the cautious addition of 60 mL IPA, followed by 20 mL of 5% NaOH
followed, in turn, by sufficient H20 to give a white granular character to
the oxides. The reaction mixture was filtered, and the filter cake washed
first with THF and then with MeOH. Removing the solvents from the combined
filtrate and washings under vacuum provided 9.5 g of a yellow oil. This was
added to 1 L dilute HC1 and washed with 2x100 mL CH2CI2 which removed all
color. After making the aqueous phase basic with 25% NaOH, it was extracted
with 3x100 mL CH2CI2, the extracts pooled, and the solvent removed under
vacuum to provide 7.3 g of a pale amber oil. Distillation at 120-130 deg С at
0.3 mm/Hg gave 6.17 g of a clear white oil. This was dissolved in 80 mL IPA
and neutralized with concentrated HC1, forming immediate crystals of 2,5-
dimethoxy-4-ethylthiophenethylamine hydrochloride (2C-T-2). An equal volume
of anhydrous Et20 was added and, after complete grinding and mixing, the salt
was removed by filtration, washed with Et20, and air dried to constant
weight. The resulting white crystals weighed 6.2 g.
DOSAGE: 12 - 25 mg.
DURATION: 6 - 8 h.
QUALITATIVE COMMENTS: (with 12 mg)
I don't feel this for fully an hour,
but when I do it is quite a weight.
It feels good to work it through. It
is OK to be with pain. You can't
eliminate it. And it is OK to
contact your deep pools of anger. And
all of it stems from the lack of
acknowledgment. All the macho carrying
on, the fights, the wars, are ways of
demanding attention, and getting even
for not having had it in one's life.
I am experiencing more deeply than
ever before the importance of
acknowledging and deeply honoring each
human being. And I was able to go
through and resolve some judgments
with particular persons.
(with 20 mg) I chose 2C-T-2 at this
dose level because the lateness of
getting started, and I wanted a
shorter experience with my daughter
and her family around. I feel,
however, that I have somewhat less of a
body load with 2C-T-7. Today I was
badly in need of the help that might
possibly come from this material, and
today it was my ally. I sorely
needed the type of help that it
afforded. The result was to work off
the heavy feeling of tiredness and
lack of motivation that had been
hounding me. The next day I felt
КАЧЕСТВЕННЫЕ КОММЕНТАРИИ: (12 мг)
«Я не чувствовал ничего целый час, но
когда все-таки почувствовал, это было
тяжко. Это хорошо подходит для
проработки. Нормально пребывать с болью.
Ты не можешь от этого уйти. Еще
хорошо добираться до своих глубоких
прудов гнева. И ведь все это происходит
от недостатка признания. Грубость ма-
чо, драки, войны - это способы
потребовать внимание, и получить его даже
ценой отсутствия обладания им при
жизни. Я переживал глубже, чем когда-
либо, важность признания и глубокого
уважения каждого человеческого
существа. И я смог пройти далее, и
сделать несколько суждений относительно
отдельных людей».
(20 мг) «Я выбрал 2С-Т-2 в этой
дозировке из-за задержки начала
действия, и я хотел более короткого опыта,
когда моя дочь и ее семья вокруг. Я
чувствовал, однако, что нагрузка на
мое тело была несколько меньше, чем с
2С-Т-7. Сегодня я чрезвычайно
нуждался в помощи, которую, вероятно, мог
оказать мне этот материал, и сегодня
он был моим союзником. Мне крайне
требовался тот тип помощи, который он
предоставлял. В результате удалось
проработать преследовавшие меня
тяжелые чувства усталости и недостатка
мотивации. На следующий день я чувст-

that I had dropped my burden.
(with 20 mg) There is a neutralness
to this. I am at the maximum,
and I am asking myself, 'Am I
enjoying this?' And the answer is,
'No, I am experiencing it. '
Enjoyment seems beside the point. It is a
rather intensely matter-of-fact +3.
Is it interesting? Yes, but mostly
in expectation of further
developments. Is it inspiring? No. Is it
negative? No. Am I glad I took it?
Yes. Not glad. Satisfied and
contented. This is a controlled +3. No
threat. The body is all right. Not
superbly healthy Q but OK. Of no
interest, either way. If I were to
define the body's state, I would have
to define it in image. The image is
of a not comfortable state of being
clenched. Clenched? Well, carefully
bound in control.
(with 22 mg) A slow onset. It took
an hour for a plus one, and almost
another two hours to get to a +++.
Very vivid fantasy images, eyes
closed, but no blurring of lines
between "reality" and fantasy. Some
yellow-grey patterns a la psilocybin.
Acute diarrhea at about the fourth
hour but no other obvious physical
problems. Erotic lovely. Good
material for unknown number of possible
uses. Can explore for a long time.
Better try 20 milligrams next time.
(with 25 mg) I was at a +++ in an
hour! It is most difficult to do
even ordinary things. I took notes
but now I can't find them. This is
much too high for anything creative,
such as looking at pictures or trying
to read. Talking is OK. And to my
surprise I was able to get to sleep,
and a good sleep, at the seven hour
point.
EXTENSIONS AND COMMENTARY: There is
a considerable parallel between 2C-T-
2 and 2C-T-7, and both have proven to
be excellent tools for introspection.
вовал, что сбросил свою ношу».
(20 мг) «Нейтральное отношение. Я
на максимуме, и я спрашиваю себя: «Я
наслаждаюсь этим?» Ответ таков: «Нет,
я переживаю это». Наслаждение,
похоже, осталось где-то в стороне. Это
весьма интенсивное, фактически
реальное +3. Интересно? Да, но в основном
ожиданием, что будет дальше.
Вдохновляет? Нет. Негативно? Нет. Я рад, что
принял это? Да. Не рад. Доволен и
удовлетворен. Это контролируемое +3.
Не опасное. Тело в порядке. Не то
чтобы как-то особо хорошо - но в
порядке. Или не беспокоит, можно
сказать. Если бы мне нужно было дать
определение состоянию тела, мне бы
пришлось определить его в образе. Образ
- некомфортного состояния, зажатости.
Зажатости? Ну, аккуратного
ограничения для контроля».
(22 мг) «Медленный приход. Только
через час - плюс один, и еще почти
два часа до +++. Очень бурные
фантастические образы, глаза закрыты, но
никакого размывания линий между
«реальностью» и фантазией. Иногда желто-
серые узоры а 1а псилоцибин. Острая
диарея примерно на четвертом часе, но
больше никаких явных физических
проблем. Восхитительная эротика. Хороший
материал для неизвестного количества
возможных случаев. Можно долго
изучать . Лучше попробовать в следующий
раз 2 0 миллиграмм».
(25 мг) «Я оказался на +++ через
час! Очень трудно делать даже простые
вещи. Я вел записи, но не могу их
найти. Это слишком высоко для чего-
либо творческого, вроде
рассматривания картин или попыток читать. Речь в
порядке. И, к моему удивлению, я смог
заснуть, и хорошо спал, на отметке в
семь часов».
ДОПОЛНЕНИЯ И КОММЕНТАРИЙ: Есть
явная параллель между 2С-Т-2 и 2С-Т-7,
и оба они зарекомендовали себя как
великолепные инструменты для интрос-

The differences are largely physical.
With 2C-T-2, there is more of a
tendency to have physical disturbances
such as nausea and diarrhea. And the
experience is distinctly shorter.
With 2C-T-7, physical disturbances
are less common, but you are into the
effects for almost twice as long.
Both have been frequently used in
therapy as follow-ups to MDMA.
A point of potential misidentifica-
tion should be mentioned here. 2C-T-2
has occasionally been called, simply,
T-2. This abbreviated nickname has
also been used for T-2 Toxin, a myco-
toxin of the Tricothecene group,
formed mainly by the Fusarium spp.
This is the infamous "warfare agent"
in Southeast Asia, which was finally
identified as bee feces rather than a
Soviet military adventure. T-2 and
2C-T-2 are radically different
compounds .
All three Tweetios of 2C-T-2 have
been made and looked at through human
eyes. The 2-EtO-homologue of 2C-T-2
is 2-ethoxy-4-ethylthio-5-methoxyphe-
nethylamine, or 2CT2-2ETO. The
benzaldehyde (2-ethoxy-4-ethylthio-5-
methoxybenzaldehyde) had a melting
point of 73-75 deg C, the
nitrostyrene intermediate a melting point of
122-123 deg C, and the final
hydrochloride a melting point of 202-204
deg C. Fifty milligrams was a
completely effective level. The effects
were felt very quickly. Vision was
blurred, and there were intense eyes-
closed visuals and the generation of
a pleasant, contemplative mood.
Baseline was re-established in five
or six hours, but sleep was restless,
with weird dreams. Nasal
administration showed considerable variation
between individuals, but a typical
dose was 10 milligrams.
The 5-EtO-homologue of 2C-T-2 is 5-
e thoxy-4-ethy1thi о-2-methoxyphenethy-
lamine, or 2CT2-5ETO. The
benzaldehyde (5-ethoxy-4-ethylthio-2-methoxy-
benzaldehyde) had a melting point of
пекции. Различия, в основном,
физические. С 2С-Т-2 более выражена
тенденция к физическим расстройствам, таким
как тошнота и диарея. И переживание
отчетливо короче. С 2С-Т-7 физические
расстройства случаются реже, но
эффектов приходится ждать почти вдвое
дольше. Оба этих вещества часто
использовались в терапии сразу после
МДМА.
Следует упомянуть возможную
путаницу в названиях. 2С-Т-2 иногда
называют просто - Т-2. Это сокращенное
прозвище также использовалось для
токсина Т-2, микотоксина из группы
Tricothecene, образованной в основном
видами Fusarium. Это печально
известное «химическое оружие» в Юго-
Восточной Азии, которое, как, в конце
концов, было установлено, является
фекалиями пчел, а не советским
военным вмешательством. Т-2 и 2С-Т-2 -
совершенно разные соединения.
Все три Твитиос для 2С-Т-2
синтезированы и рассматривались через глаза
человека. 2-Е^-гомолог 2С-Т-2 - это
2-этокси-4-этилтио-5-метоксифенэтила-
мин, или 2СТ2-2ЕТО. Бензальдегид (2-
этокси-4-этилтио-5-метоксибензальде-
гид) плавится при 73-75°С, нитрости-
рольный промежуточный продукт
плавится при 122-123°С, конечный
гидрохлорид плавится при 202-204°С. Пятьдесят
миллиграмм оказались полностью
эффективным уровнем. Эффекты чувствуются
очень быстро. Зрение размывается,
присутствуют интенсивные образы под
закрытыми глазами, и создается
приятное, созерцательное настроение.
Возвращение к исходному состоянию
происходит через пять-шесть часов, но сон
беспокойный, сны странные. Назальное
введение показало существенные
отличия для разных людей, но обычной
дозой было 10 миллиграмм.
5-ЕЮ-гомолог 2С-Т-2 - это 5-эток-
си-4-этилтио-2-метоксифенэтила-мин,
или 2СТ2-5ЕТО. Бензальдегид имел
т.пл. 49°С, но он был грязным. Нитро-
стирольный интермедиат плавился при

4 9 deg С, but it was impure. The ni-
trostyrene intermediate melted at
107-108 deg C, and the final
hydrochloride had a melting point of 180
deg C. At levels of 20 milligrams,
there was a slow, gentle climb to a
full effect at the third or fourth
hour. The flooding of thoughts and
easy conversation lasted for many
hours, and on some occasion a
sedative was needed at the 16 hour point.
There was a feeling of being drained
for the following day or two. Some
intoxication was still noted in the
second day. Again it is true here,
as had been stated as a generality,
that the 5-Tweetio analogues have
potencies similar to that of the parent
compound, but show a much longer
duration. The nickname of "forever
yours" had been applied. There may
indeed be insight, but 24 hours'
worth is an awful lot of insight.
The 2,5-DiEtO-homologue of 2C-T-2 is
2,5-diethoxy-4-ethylthiophen-
ethylamine, or 2CT2-2,5DIETO. The
benzaldehyde, 2,5-diethoxy-4-(ethyl-
thio)benzaldehyde, had a melting
point of 84-85 deg C, the nitrosty-
rene intermediate a melting point of
123-124 deg C, and the final
hydrochloride a melting point of 220-221
deg C. Levels that were evaluated
from 10 to 50 milligrams were not
particularly different in intensity,
but were progressively longer in
duration. At 50 milligrams there was a
nervousness and edginess during the
early part of the experience, but for
the next several hours there was
evident both energy and high attentive-
ness. There were few if any sensory
alterations. There were no negatives
on the following day. The duration
was perhaps nine hours.
107-108°C, конечный гидрохлорид
плавился при 180°С. На уровне в 20
миллиграмм отмечался медленный, мягкий
подъем до полноты эффектов через три-
четыре часа от начала. Поток мыслей и
легкость разговора продолжаются много
часов, и в некоторых случаях
требовалось успокоительное на отметке в 16
часов. Оставалось чувство
опустошенности на следующий день или два.
Некоторое опьянение все еще отмечалось
на второй день. Снова проявляется,
как и утверждалось ранее, общее
свойство 5-Твитио-аналогов обладать
активностью, похожей на свои
соединения-предшественники, но намного
большей по продолжительности. Вещество
получило прозвище «навсегда твой». В
самом деле может происходить инсайт,
но цена 24 часов - это чудовищное
количество инсайтов.
2,5-ди-Е^-гомолог 2С-Т-2 - это
2,5-диэтокси-4-этилтио-фенэтиламин,
или 2СТ2-2,5-DIETO. Бензальдегид
(2,5-диэтокси-4-этилтиобензальдегид)
плавится при 84-85°С, нитростирольный
промежуточный продукт плавится при
123-124°С, конечный гидрохлорид
плавится при 220-221°С. Исследовавшиеся
уровни от 10 до 50 миллиграмм не
сильно отличались по интенсивности,
но были все больше по
продолжительности. На уровне в 50 миллиграмм
присутствовала нервозность и
обостренность в начале переживания, но в
течение нескольких последующих часов
становились очевидны и энергичность,
и высокая внимательность. Изменения в
ощущениях оказались небольшими, если
были вообще. Никаких негативных
последствий на следующий день.
Продолжительность составила примерно девять
часов.
#41 2С-Т-4; 2,5-DIMETHOXY-4-(i)-PROPYLTHIOPHENETHYLAMINE
SYNTHESIS: То a solution of 2.5 g of KOH pellets in 40 mL hot EtOH, there
was added 5.4 g 2,5-dimethoxythiophenol (see under 2C-T-2 for its
preparation) and 8.7 g isoprору1iodide. White solids appeared in a few min, and the
reaction mixture was heated on the steam bath overnight. This mixture was

added to 200 mL H20 followed by additional aqueous NaOH to raise the pH to a
deep purple-blue on universal pH paper. This was extracted with 3x75 mL
CH2CI2. The pooled extracts were stripped of solvent under vacuum, and the
residue distilled at 100-110 deg С at 0.2 mm/Hg to yield 6.9 g of 2,5-
dimethoxyphenyl isopropyl sulfide as a pale yellow oil. It has a very light,
pleasant smell of apples.
A mixture of 4.8 g POCI3 and 4.5 g N-methylformanilide was stirred and
allowed to stand at room temperature for 1 h To this claret-colored solution
was added 3.0 g of 2,5-dimethoxyphenyl isopropyl sulfide, producing an
exothermic reaction and immediate reddening. This was heated for 0.5 h on the
steam bath, then quenched in 200 mL of warm H20 producing immediate crystals.
Stirring was continued for a few min, and then the solids were removed by
filtration, washed with H20 and sucked as dry as possible. When they were
ground up under an equal weight of cold MeOH, refiltered and air dried, they
gave 2.35 g of 2,5-dimethoxy-4-(i-propylthio)benzaldehyde as pale yellow
solids (in some runs this was a pale lime-green color) with a mp of 89-90 deg C.
A wasteful recrystallization from MeOH gave pale yellow crystals with a mp of
90 deg С sharp.
To a solution of 6.7 g 2,5-dimethoxy-(i-propylthio)benzaldehyde in 40 g of
nitromethane there was added 0.10 g of anhydrous ammonium acetate, and the
mixture was heated on the steam bath for 2 h. The excess reagent/solvent was
removed under vacuum yielding 8.9 g of orange solids. This was
recrystallized from 200 mL boiling MeOH providing 6.2 g of 2,5-dimethoxy-beta-nitro-4-
(i-propyl-thio)styrene as lustrous golden orange platelets.
A solution of LAH (80 mL of a 1 M solution in THF) was cooled, under He, to
0 deg С with an external ice bath. With good stirring there was added 2.1 mL
100% H2SO4 dropwise, to minimize charring. This was followed by the addition
of 5.74 g 2,5-dimethoxy-beta-nitro-4-(i-propylthio)styrene as a solid, a bit
at a time. After 15 min further stirring, the temperature was brought up to
a gentle reflux on the steam bath for another 15 min, then allowed to stand
at room temperature overnight. After cooling again to 0 deg C, the excess
hydride was destroyed by the addition of 7 mL IPA followed by 6 mL 15% NaOH
which was sufficent to give a white granular character. The reaction mixture
was filtered and the filter cake washed with THF. The filtrate and washings
were pooled, stripped of solvent under vacuum providing 3.9 g of a pale amber
oil which was dissolved in 250 mL dilute H2SO4. This was washed with 3x75 mL
CH2CI2 which removed the residual yellow color. After making basic with 25%
NaOH, the product was extracted with 3x75 mL CH2CI2 and the solvent removed
under vacuum to give 2.72 g of a residue which was distilled at 140-145 deg С
at 0.2 mm/Hg to give 2.42 g of a clear white oil. This was dissolved in 25
mL IPA, and neutralized with concentrated HC1. This gave a clear solution
which, with good stirring, was diluted with 100 anhydrous Et20 to provide
2.40 g 2,5-dimethoxy-4-(i)-propyl-thiophenethylamine hydrochloride (2C-T-4)
as white crystals.
DOSAGE: 8 - 20 mg.
DURATION: 12 - 18 h.
QUALITATIVE COMMENTS: (with 8 mg) Visual effects set in at about two hours.
There was much color enhancement, particularly of green, and some flowing of
colors. The bright impressionistic picture of the little girl, in the bath-

room, was particularly good for the visuals to take over, especially when I
was concentrating on urinating. The shadows in the large picture above the
fireplace would change constantly. I could not either control or turn off
these effects during the middle period (3-6 hours). From the physical point
of view, something early in the experience simply didn't feel right. Both my
lower legs tended to fall asleep, and this seemed to spread to my hands and
lower arms. It was uncomfortable and although I was apprehensive at first it
didn't get any worse with time so I ignored it. This is not one my favorite
materials, and it takes too long to wear off. If I were to do it again I
would settle for 4 or 5 milligrams. It may well cut out the extremity
problem amd still allow for a pleasant experience.
(with 9 mg) An important characteristic of this experience was the sense of
letting go and flowing with it. Just follow where it leads. This seemed to
lead to a growing euphoria, a feeling of clearing out of body residues, and
the handling of very impressive insights. My thinking continued to grow in
clarity, visual perception was crystal clear, and it was a joy to simply look
over the scenery, enjoy the beauty, enjoy the companionship, and ponder
whatever came to mind. This clarity of body and mind lasted the rest of the
evening with a wonderful feeling of peace and centeredness. I still felt a lot
of push from the chemical at bed time, causing some tiredness, and allowing
very little sleep. I kept working at what had taken place, all night, just
to release the experience.
(with 14 mg) Very rational, benign, and good humored. The insight and calm
common to the 2C-T's are present, with less of the push of body-energy which
makes 2C-T-2 difficult for some people. There are no particular visuals, but
then I tend to screen them out consistently, except in cases of mescaline and
LSD and psilocybin, so I can't judge what others would experience in the
visual area. The eyes-closed imagery is very good without being compelling.
The decline is as gradual and gentle as the onset. I am fully capable of
making phone calls and other normal stuff. Music is marvelous, and the body
feels comfortable throughout.
(with 14 mg) Persistent cold feet, and an uncertain stomach when moving
around. Brilliant color trails reminiscent of 2C-B. But a change is
occurring and I can't talk myself out of it. There are dark corners. If I were
with other people, this would bring out the worst in me, which can be pretty
bad.
(with 19 mg) I was caught by the TV. Leonard Bernstein conducting West
Side Story. I think I know every note. This was a 1985 rehearsal with the
goofs and the sweat. And now Peter, Paul and Mary, grown older along with
the songs we all sang. Where Have All the Flowers Gone Q and an audience of
grown-older people singing Puff the Magic Dragon like earnest children and
probably crying along with me. It is good to have lived through the 60's and
not to be in them now. Now there's a new song about El Salvador and it's the
battle all over again on a different field, but it will always be so, until
and unless. Now, in the 80's, I don't get really angry anymore. I am more
warrior than angry protester, and that's a much better way to be. In fact, I
am quite happy to be where I am. I know a lot more about the game, and what
it is, and why it is played, and I have a good idea about my part in it, and
I like the part I've chosen.

(with 22 mg) The transition took place over three hours, an alert in 30
minutes followed by a slow and gentle climb. I found it difficult, not
physically but mentally since I was for a while locked into the illogical and
disconnected aspects of human experiences and expressions, particularly laws
and pronouncements and unseeing prejudices, most of which I was picking up
from reading the Sunday paper book reviews. As time went on, things became
less pushy and I came to be at ease with very positive feelings about
everything going on. No self-rejecting aspect at all. Sleep was excellent, but
the next day things went slowly and I had to nap a bit. Next time, maybe 18
milligrams.
EXTENSIONS AND COMMENTARY: There are shades of the variability of the
Alephs. Some observers are overwhelmed with colors and visual activity;
others volunteer their absence. And a very wide range of dosages represented,
from an estimated 4 or so milligrams for full effects, to something over 20
milligrams without any loss of control. That is an unusually wide lattitude
of activity. And a rich variety of effects that might be experienced. The
same wide range of effective dosages was also observed with the corresponding
Tweetio. The 2-EtO-homologue of 2C-T-4 is 2-ethoxy-5-methoxy-4-(i)-
propylthiophenethylamine, or 2CT4-2ETO. The benzaldehyde (2-ethoxy-5-
methoxy-4-(i-propylthio)benzaldehyde had a melting point of 43-44 deg C, the
nitrostyrene intermediate a melting point of 77-79 deg C, and the final
hydrochloride a melting point of 153.5-154 deg C. There were practically no
differences between trials at 5 milligram increments within the 10 and 25
milligram range. Each produced a gentle plus two level of effect which
lasted for some 10 hours. A code name of "tenderness" was felt to be
appropriate, as there was a peaceful meditative inner receptiveness and clarity
noted, with an honest connection felt with those who were present during the
experience. Sleep was not comfortable.
I have heard 2C-T-4 referred to as T-4. There is a potent explosive used
by terrorists called cyclotrimethylenetrinitramine, known by the code name
RDX, or T-4. There is also a T-4 term that refers to thyroxine, an amino
acid in the body. The drug 2C-T-4 is neither an explosive nor an amino acid,
I am happy to say.
#42 gamma-2C-T-4; 2,6-DIMETHOXY-4-(i)-PROPYLTHIOPHENETHYLAMINE)
SYNTHESIS: A stirred solution of 8.3 g 3,5-dimethoxy-l-chlorobenzene and
7.2 g isopropylsulfide in 100 mL anhydrous Et20 was cooled with an external
ice bath, and then treated with 67 mL 1.5 M lithium diisopropylamide in hex-
ane which was added over the course of 10 min. The reaction mixture was
allowed to return to room temperature and the stirring was continued for 0.5 h.
The mixture was poured into dilute H2S04, the organic layer was separated,
and the aqueous phase extracted with 3x75 mL EtOAc. The organic phases were
combined, dried over anhydrous К2СОз, and the solvent removed under vacuum.
The resulting 4.54 g of almost colorless oil was distilled at 85-95 deg С at
0.1 mm/Hg to give 4.2 g of 3,5-dimethoxyphenyl isopropyl sulfide as a
colorless oil, showing a single spot on TLC with no indication of starting chloro-
benzene. The product formed a picrate salt, but this had an unsatisfactory
mp character (partly melting at 45-47 deg C, and then completely at about 80-
90 deg C) . The microanalysis for this picrate was low in the carbon value,
although the hydrogen and nitrogen were excellent. Anal. (C17H19N3O9S) H,N; C:

calcd, 46.25; found, 44.58, 44.45.
To a well-stirred solution of 4.1 g 3,5-dimethoxyphenyl isopropyl sulfide
and 3.5 mL N,N,N',N'-tetramethy 1 ethylenediamine in 25 mL anhydrous Et20 that
had been cooled to -78 deg С with a dry-ice/acetone bath, there was added 10
mL 2.5 M hexane solution of butyllithium. The mixture was allowed to return
to room temperature, and there was added 3.5 mL DMF which caused the yellow
color to progressively darken. The reaction mixture was poured into dilute
H2S04, the Et20 layer was separated, and the aqueous phase extracted with 3x75
mL EtOAc. The solvent was removed from the combined organic phases, and the
residue distilled at 0.15 mm/Hg to give two fractions. One, boiling at 120-
140 deg C, was 0.98 g of a pale yellow mobile liquid, which was part starting
sulfide and part product aldehyde by TLC. The second cut, boiling at 160-180
deg C, was a viscous liquid, weighed 1.66 g, and was largely 2,6-dimethoxy-4-
(i-propylthio)benzaldehyde. This formed a crystalline anil with 4-
methoxyaniline (by fusing equimolar amounts of the two with a flame) which,
after recrystallization from MeOH, gave fine yellow crystals with a mp of
87.5-89 deg C. Anal. (Ci9H23N03S) C,H.
A solution of 0.8 g 2,6-dime thoxy-4-(i-propyl thio) benzaldehde in 10 mL ni-
tromethane was treated with 0.2 g anhydrous ammonium acetate and heated on
the steam bath for 1 h. The excess reagent/solvent was removed under vacuum,
and the residue spontaneously solidified. This was recrystallized from 5 mL
MeOH to give 0.70 g 2,6-dimethoxy-beta-nitro-4-(i)-propylthiostyrene as a
pale yellow fluffy solid, with a mp of 83-84.5 deg C. Anal. (C13H17NO4S) C,H.
A solution of LAH (20 mL of a 1 M solution in THF) was cooled, under He to
0 deg С with an external ice bath. With good stirring there was added 0.54
mL 100% H2SO4 dropwise, to minimize charring. This was followed by the
addition of 0.54 g 2,6-dimethoxy-beta-nitro-4-(i)-propylthiostyrene in a small
volume of anhydrous THF. The color was discharged immediately. After a few
minutes further stirring, the temperature was brought up to a gentle reflux
on the steam bath for about 10 min, and then all was cooled again to 0 deg C.
The excess hydride was destroyed by the cautious addition of IPA followed by
sufficent 15% NaOH to give a white granular character to the oxides, and to
assure that the reaction mixture was basic. The reaction mixture was
filtered, and the filter cake washed well with THF. The filtrate was stripped
of solvent under vacuum and the residue dissolved in 100 mL of dilute H2SO4.
This was washed with 2x50 mL CH2CI2 (the washes were saved, see below) , made
basic with aqueous NaOH, and then extracted with 2x50 mL CH2CI2. The residue
remaining after the removal of the solvent was distilled at 130-140 deg С at
0.05 mm/Hg to give 0.11 g of a white oil. This was dissolved in 10 mL IPA,
neutralized with 5 drops of concentrated HC1 and diluted with 50 mL anhydrous
Et20. After filtration of the formed crystals, Et20 washing, and air drying,
there was obtained 80 mg of 2,6-dimethoxy-4-(i)-propylthiophenethylamine
hydrochloride (gamma-2C-T-4) as fine white crystals. The removal of the
solvent from the CH2CI2 washes of the dilute H2SO4 solution gave a H20-soluble
white solid that proved to be the sulfate salt of the product. This
provided, after making the H20 solution basic, extraction with CH2CI2, and
solvent removal, the free base that was converted, as described above, to a
second crop of the hydrochloride salt.
DOSAGE: above 12 mg.
DURATION: probably short.

QUALITATIVE COMMENTS: (with 8 mg) I might actually be up to a plus 1, and
with a very good feeling. But I cannot say how long it lasted, and it was
probably pretty short. It just sort of faded away.
(with 12 mg) At the 25 minute point I am reminded of the experiment, and in
another quarter hour I am into something. Will this be another forever
threshold? I feel very good, but there is no sparkle.
EXTENSIONS AND COMMENTARY: Here is another example of the presentation of a
compound for which there has not yet been an effective level determined.
Why? For a very good reason. This is an example of a whole class of
compounds that I have called the pseudos, or the gamma-compounds. Pseudo- as a
prefix in the literary world generally stands for "false." A pseudopod is a
thing that looks like a foot, but isn't one. A pseudonym is a fictitious
name. But in chemistry, it has quite a different meaning. If something has
a common name, and there is a second form (or isomer, or shape, or
orientation) that is possible and it doesn't have a common name, it can be given the
name of the first form with a Rpseudo-S attached. Ephedrine is the erythro-
isomer of N-methyl-beta-hydroxyamphetamine. There is a second stereoisomer,
the threo- isomer, but it has no trivial name. So it is called pseudoephed-
rine, or the "Sudafed" of sinus decongestant fame.
The pseudo-psychedelics are the 2,4,6-trisubstituted counterparts of the
2,4,5-trisubstituted psychedelics. Almost all of the 2,5-dimethoxy-4-
something-or-other compounds are active and interesting whether they be phen-
ethylamines or amphetamines, and it is an exciting fact that the 2,6-
dimethoxy-4-something-or-other compounds are going be just as active and just
as interesting. A number of examples have already been mentioned. TMA-2 is
2,4,5-trimethoxyamphetamine (a 2,5-dimethoxy-substituted compound with a
methoxyl at the 4-position). The pseudo- analogue is TMA-6 (2,4,6-
trimethoxyamphetamine) and it is every bit as potent and fascinating. Z-7
could be called pseudo-DOM, and although it is quite a bit down in potency,
it is an active drug and will both demand and receive much more clinical
study some day.
Will the other 2,4,5-things spawn 2,4,6-things that are active? Without a
shadow of a doubt. Chemically, they are much more difficult to synthesize.
The 2,5-dimethoxy orientation made the 4-position a natural and easy target.
The 2,6-dimethoxy orientation pushes for 3-substitution, and the 4-position
is completely unnatural. Tricks are needed, but tricks have now been found.
The above synthesis of pseudo-2C-T-4 shows one such trick. This is, in my
opinion, the exciting chemistry and psychopharmacology of the next decade.
Well over half of all the psychedelic drugs mentioned in Book II are 2,4,5-
trisubstituted compounds, and every one of them has a (potentially active)
2,4,6-pseudo-counterpart.
It goes yet further. The antidepressant series of "Ariadne" compounds are
1-phenyl-2-aminobutanes. But the 1-phenyl is again a 2,4,5-trisubstituted
compound. The 2,4,6-isomer will give rise to a pseudo-Ariadne family, and I
will bet that they too will be antidepressants. The 1-phenyl-2-aminobutane
analog of gamma-2C-T-4 is the 2,4,6-analogue and it has been prepared as far
as the nitrostyrene. It has not yet been reduced, so it is not yet been
evaluated, but it could be a most remarkable psycho-pharmacological probe.

And it goes yet yet further. Think back to the six possible TMA's. TMA and
TMA-3 were relatively inactive. And TMA-2 and TMA-6 were the interesting
ones. The first gave rise to the last twenty years of psychedelic chemistry,
and the other (as speculated upon above) will give rise to the forthcoming
ten years. But what of TMA-4 and TMA-5? Both showed activity that was more
than TMA but less than that of the -2 or -6 isomers. Could they, some day,
provoke yet other families of psychedelics? Maybe the 3-position of these
two might be focal points of leverage as to psychological activity. What are
the letters that follow у in the Greek alphabet? If I remember correctly,
the next letter is the last letter, omega. So, I guess that Nature is trying
to tell us something, that the -4 and -5 isomers will not engender
interesting families. What a pity. The chemistry is so unthinkably difficult that
it would have been a true challenge. My next incarnation, maybe?
#43 2C-T-7; 2,5-DIMETHOXY-4-(n)-PROPYLTHIOPHENETHYLAMINE
SYNTHESIS: To a solution of 3.4 g of KOH pellets in 50 mL hot MeOH, there
was added a mixture of 6.8 g 2,5-dimethoxythiophenol (see under the recipe
for 2C-T-2 for its preparation) and 7.4 g (n) -propylbromide dissolved in 20
mL MeOH. The reaction was exothermic, with the deposition of white solids.
This was heated on the steam bath for 0.5 h, added to 800 mL H20, additional
aqueous NaOH added until the pH was basic, and extracted with 3x75 mL CH2CI2.
The pooled extracts were washed with dilute NaOH, and the solvent removed
under vacuum. The residue was 2,5-dimethoxyphenyl (n)-propyl sulfide which was
obtained as a pale yellow oil, and which weighed 8.9 g. It had a light
pleasant fruity smell, and was sufficiently pure for use in the next reaction
without distillation.
A mixture of 14.4 g POCI3 and 13.4 g N-methylformanilide was heated for 10
min on the steam bath. To this claret-colored solution was added 8.9 g of
2,5-dimethoxyphenyl (n)-propyl sulfide, and the mixture heated an additional
25 min on the steam bath. This was then added to 800 mL of well-stirred warm
H20 (pre-heated to 55 deg C) and the stirring continued until the oily phase
had completely solidified (about 15 minutes). The resulting brown sugar-like
solids were removed by filtration, and washed with additional H20. After
sucking as dry as possible, they were dissolved in an equal weight of boiling
MeOH which, after cooling in an ice-bath, deposited pale ivory colored
crystals. After filtration, modest washing with cold MeOH, and air drying to
constant weight, there was obtained 8.3 g of 2,5-dimethoxy-4-(n-propyl-
thio) benzaldehyde with a mp of 73-76 deg C. Recrystallization from 2.5
volumes of MeOH provided a white analytical sample with mp 76-77 deg C. The NMR
spectrum in CDCI3 was textbook perfect, with the two aromatic protons showing
singlet signals at 6.81 and 7.27 ppm, giving assurance that the assigned
location of the introduced aldehyde group was correct.
To a solution of 4.0 g 2,5-dimethoxy- (n-propyl thio) benzaldehyde in 20 g of
nitromethane there was added 0.23 g of anhydrous ammonium acetate, and the
mixture was heated on the steam bath for 1 h. The clear orange solution was
decanted from some insoluble material and the excess nitromethane removed
under vacuum. The orange-yellow crystalline material that remained was
crystallized from 70 mL boiling IPA which, on slow cooling, deposited 2,5-
dimethoxy-beta-nitro-4-(n)-propylthiostyrene as orange crystals. After their
removal by filtration and air-drying to constant weight, they weighed 3.6 g,

and had a mp of 120-121 deg C. Anal. (C13H17NO4S) C,H.
A solution of LAH (132 mL of a 1 M solution in THF) was cooled, under He,
to 0 deg С with an external ice bath. With good stirring there was added 3.5
mL 100% H2S04 dropwise, to minimize charring. This was followed by the
addition of 8.4 g 2,5-dimethoxy-beta-nitro-4-(n)-propylthiostyrene in 50 mL
anhydrous THF. There was an immediate loss of color. After a few min further
stirring, the tem-perature was brought up to a gentle reflux on the steam
bath, then all was cooled again to 0 deg C. The excess hydride was destroyed
by the cautious addition of IPA (21 mL required) followed by sufficent 5%
NaOH to give a white granular character to the oxides, and to assure that the
reaction mixture was basic (15 mL was used) . The reaction mixture was
filtered and the filter cake washed first with THF and then with IPA. The
filtrate and washes were combined and stripped of solvent under vacuum providing
about 6 g of a pale amber oil. Without any further purification, this was
distilled at 140-150 deg С at 0.25 mm/Hg to give 4.8 g of product as a clear
white oil. This was dissolved in 25 mL IPA, and neutralized with
concentrated HC1 forming immediate crystals of the hydrochloride salt in the
alcohol solvent. An equal volume of anhydrous Et20 was added, and after complete
grinding and mixing, 2,5-dimethoxy-4-(n)-propylthiophenethylamine
hydrochloride (2C-T-7) was removed by filtration, Et20 washed, and air dried to
constant weight. The resulting spectacular white crystals weighed 5.2 g.
DOSAGE: 10 - 30 mg.
DURATION: 8 - 15 h.
QUALITATIVE COMMENTS (with 20 mg) A
wonderful day of integration and
work. Took about 2 hours for the
onset. Some nausea on and off Q that
seemed to cycle periodically
throughout the day. Visuals were great,
much like mescaline but less sparkly.
Lots of movement and aliveness Q
velvety appearance and increased depth
perception. Neck and shoulder
tension throughout the day along with
legs. I would periodically notice
extreme tightness of muscles, and
then relax. Working was very
integrative. Back and forth constantly
between wonderful God-space Q similar
to MDMA but more grounded Q then
always back to sadness. I felt that it
really showed me where I was
unfinished, but with self-loving and
tolerance. Tremendous processing and
letting go. Seeing things very
clearly and also able to laugh at my
trips. Lots of singing. In spite of
shoulder tension, vocal freedom and
facility were very high. I felt my
voice integrated and dropped in a way
it never had before, and that re-
КАЧЕСТВЕННЫЕ КОММЕНТАРИИ: (20 мг)
«Прекрасный день интеграции и работы.
Прошло примерно два часа до начала
действия. Тошнота то начиналась, то
прекращалась - похоже, циклически в
течение всего дня. Образы
великолепные, очень похожие на мескалин, но не
такие искрящиеся. Много движения и
оживания - бархатный вид и возросшая
глубина восприятия. Напряжение в шее
и плечах, а также в ногах сохранялось
весь день. Время от времени я замечал
крайнюю сжатость мускулов, и затем
расслаблялся. Работа была очень
интегрирующей . Постоянно взад-вперед
между прекрасным пространством Бога -
похожим на МДМА но более приземленным
- и опять назад в печаль. Я
чувствовал, что мне показали, где я чего-то
не завершил в себе, но показали с
любовью и терпимостью. Потрясающая
работа и освобождение. Очень ясное
рассмотрение вещей, а также возможность
смеяться над своими путешествиями.
Много пения. Несмотря на напряжение в
плечах, очень большая свобода и
раскрепощенность голоса. Я чувствовал,
что мой голос интегрируется и заходит

mained for several days. Able to
merge body, voice, psyche and
emotions with music and then let go of
it as a role. I also realized and
gave myself permission to do whatever
it takes to get free. I let go of
Dad with tragic arias. The next day
I let go of Mom by singing Kaddish
for her, and merging with it.
(with 20 mg) I lay down with music,
and become engrossed with being as
still as possible. I feel that if I
can be totally, completely still, I
will hear the inner voice of the
universe. As I do this, the music
becomes incredibly beautiful. I see
the extraordinary importance of
simply listening, listening to
everything, to people and to nature, with
wide open receptivity. Something
very, very special happens at the
still point, so I keep working on it.
When I become totally still, a huge
burst of energy is released. And it
explodes so that it takes enormous
effort to quiet it all down in order
to be still again. Great fun.
(with 25 mg) This was a marvelous
and strange evening. This 2C-T-7 is
good and friendly and wonderful as I
remember it. I think it is going to
take the place of 2C-T-2 in my heart.
It is a truly good material. I got
involved with a documentary on
television. It was about certain people
of Bolivia, people living in the high
mountains and about a small village
which Q perhaps alone among all the
places in the country Q maintains the
old Inca ways, the old traditions,
the old language. Which is, I
gather, against the law in Bolivia.
It showed a yearly meeting of shamans
and it was quite clear that
hallucinogens played a major part in this
meeting. The shaman faces, male and
female, were startling in their
intensity and earthy depth. The Virgin
Mary is worshipped as another version
туда, где никогда раньше не был, и
это сохранялось в течение нескольких
дней. Способен соединить тело, голос,
душу и эмоции с музыкой и затем
отпустить это как роль. Я также осознал
и разрешил себе делать все
необходимое для освобождения. Я отпустил папу
с трагическими ариями. На следующий
день я отпустил маму, пропев для нее
Каддиш, и слившись с ним».
(20 мг) «Я лежу с музыкой, все
больше стремлюсь стать неподвижным,
насколько это возможно. Я чувствую,
что если я могу быть целиком,
абсолютно неподвижным, я услышу
внутренний голос вселенной. По мере того как
я это делаю, музыка становится
невыразимо прекрасной. Я вижу необычайную
важность простого слушания, слушания
всего, людей и природы, с широко
открытой чувствительностью. Что-то
очень, очень особенное происходит в
точке неподвижности, так что я
продолжаю работать в этом направлении.
Когда я становлюсь совершенно
неподвижен, высвобождается огромный заряд
энергии. И он взрывается, так что
требуются большие усилия, чтобы
успокоиться и снова стать неподвижным.
Очень забавно».
(25 мг) «Это был чудесный и
странный вечер. Этот 2С-Т-7, насколько я
помню, добрый, дружественный и
прекрасный. Я думаю, что он займет место
2С-Т-2 в моем сердце. Это на самом
деле хороший материал. Я увлекся
документальным фильмом по телевизору.
Он рассказывал о неких людях в
Боливии, живущих высоко в горах, и вокруг
небольшой деревни, которая -
возможно, единственная среди всех в стране
- соблюдает древние традиции инков,
сохраняет древний язык. Что, как я
понял, Запрещено в Боливии.
Показывали ежегодное собрание шаманов, и было
вполне очевидно, что галлюциногены
играли важную роль в этом собрании.
Лица шаманов, мужчин и женщин, были
потрясающими по своей интенсивности и
Земной глубине. Дева Мария почитается
как еще один вариант древней Паша
Мама, матери-земли. Прекрасная темнота,

of the ancient Pacha Mama, the Earth
Mother. Wonderful dark, vivid look
at places and people who are not
usually to be seen or even known about.
(with 30 mg) The visuals have an
adaptable character to them. I can
use them to recreate any
hallucinogenic substance I have known and
loved. With open eyes, I can go
easily into LSD flowing visuals, or into
the warm earth world of Peyote, or I
can stop them altogether. With closed
eyes, there are Escher-like graphics
with a lot of chiaroscuro, geometric
patterns with oppositional play of
sculptured light and dark values.
Green light.
EXTENSIONS AND COMMENTARY: If all
the phene thy 1 amines were to be ranked
as to their acceptability and their
intrinsic richness, 2C-T-7 would be
right up there near the top, along
with 2C-T-2, 2C-B, mescaline and 2C-
E. The range is intentionally
extended on the lower side to include
10 milligrams, as there have been
numerous people who have found 10 or so
milligrams to be quite adequate for
their tastes.
One Tweetio related to 2C-T-7 has
been made and evaluated. This is the
2-EtO-homologue of 2C-T-7, 2-ethoxy-
5-methoxy-4-(n)-propylthiophenethyl-
amine, or 2CT7-2ETO. The
benzaldehyde (2-ethoxy-5-methoxy-4-(n-propyl-
thio)benzaldehyde had a melting point
of 69-71 deg C, the nitrostyrene
intermediate a melting point of 106-
106.5 deg C, and the final
hydrochloride a melting point of 187-189 C!.
At the 20 milligram level, the
effects were felt quickly, and the
eyes-closed visuals were modest but
real. It was very short-lived, with
baseline recovery at about the fifth
hour. The next day there was an
uncomfortable headache which seemed on
an intuitive level to be an
aftereffect of the compound.
The unusual properties of a number of
живой взгляд на места и людей,
которых обычно не видишь и даже не знаешь
о них».
(30 мг) «Образы имели
контролируемый характер. Я мог использовать их
для воссоздания любого известного и
любимого мной галлюциногенного
вещества. С открытыми глазами я легко мог
уйти в текучие образы LSD, или в
теплый земной мир Пейота, или я мог
остановить их все разом. С закрытыми
глазами представлялись Эшер-подобные
рисунки с множеством светотеней,
геометрических узоров с игрой
противоположных оттенков света и тьмы вокруг
предметов. Зеленый свет».
ДОПОЛНЕНИЯ И КОММЕНТАРИЙ: Если бы
потребовалось ранжировать фенэтилами-
ны по их приемлемости и внутреннему
богатству, 2С-Т-7 оказался бы у
вершины, наряду с 2С-Т-2, 2С-В, мескали-
ном и 2С-Е. Диапазон намеренно
расширен в нижнюю сторону, чтобы включить
10 миллиграмм, поскольку многие люди
обнаруживали, что 10 миллиграмм или
около того вполне подходят их вкусам.
Один Твитио, родственный 2С-Т-7,
получен и исследован. Это 2-EtO-
гомолог 2С-Т-7, 2-этокси-5-метокси-4-
(н)-пропилтио-фенэтиламин, или 2СТ7-
2ЕТО. Бензальдегид (2-этокси-5-
метокси-4-(н-пропилтио)бензальдегид)
плавится при 69-71°С, нитростирольный
интермедиат плавится при 106-106,5°С,
а конечный гидрохлорид имеет т.пл.
187-189°С. На уровне в 20 миллиграмм
эффекты чувствуются быстро, образы
под закрытыми глазами умеренные, но
явные. Вещество очень короткоживущее,
возвращение к исходному уровню
происходит примерно к пятому часу. На
следующий день была неприятная головная
боль, которая на интуитивном уровне
кажется последействием этого
вещества .
Необычные свойства ряда N-MeTnn-N-

N-methyl-N-(i)-propyltryptamines
suggested the possibility of something
like a similar set of N-methyl-N-(i)-
propylphenethylamines. Why not try
one from 2C-T-7? The thought was,
maybe N-methylate this compound, then
put on an isopropyl group with
reductive alkylation, using acetone as the
carbon source and sodium cyanoborohy-
dride. Towards this end, the free
base of 2C-T-7 (from one gram of the
hydrochloride) was refluxed for 2 h
in 1.3 g butyl formate, and on
removing the solvent/reactant the residue
spontaneously crystallized. This
formamide (0.7 g) was reduced with
lithium hydride in cold THF to
provide 2,5-dimethoxy-4-(n)-propyl-N-
methy1-phenethylamine, METHYL-2C-T-7,
which distilled at 150-170 deg С at
0.4 mm/Hg. A very small amount of
the hydrochloride salt was obtained
(65 milligrams) and it had a brown
color. Too small an amount of an
impure product; the entire project was
dropped.
изопропилтриптаминов дали возможность
предполагать нечто подобное для N-
метил^-изопропилфенэтиламинов.
Почему бы не попробовать получить такой
из 2С-Т-7? Была мысль, возможно, N-
метилировать это вещество, а затем
повесить изопропильную группу с
помощью восстановительного алкилирования,
используя ацетон в качестве источника
углерода и цианборогидрид натрия. Для
этого свободное основание 2С-Т-7 (из
одного грамма гидрохлорида) кипятили
2 часа с 1,3 грамма бутилформиата,
после удаления растворителя/реагента
остаток самопроизвольно
закристаллизовался. Этот формамид (0,7 грамма)
восстановили с помощью алюмогидрида
лития в холодном ТГФ и получили 2,5-
диметокси-4- (н) - пропили-метил -
фенэтиламин, METHYL-2C-T-7, который
перегнали при 150-170°С/0,4 мм Нд.
Получили очень небольшое количество
гидрохлорида (65 миллиграмм), который
имел коричневый цвет. Слишком
маленькое количество грязного продукта;
весь проект провалился.
#44 2С-Т-8; 2,5-DIMETHOXY-4-CYCLOPROPYLMETHYLTHIOPHENETHYLAMINE
SYNTHESIS: То a solution of 2.8 g of КОН pellets in 25 mL hot MeOH, there
was added a mixture of 5.9 g 2,5-dimethoxythiophenol (see under 2C-T-2 for
its preparation) and 5.0 g of cyclopropylmethyl bromide. There was an
immediate exothermic reaction with spontaneous boiling and the formation of white
crystals. This was heated on the steam bath for 4 h, and then added to 400
mL of H20. After extraction with 3x75 mL CH2CI2, the pooled extracts were
washed first with dilute NaOH, then with saturated brine, then the solvent
was removed under vacuum. The residue, 8.45 g of crude 2,5-dimethoxyphenyl
cyclopropyl methyl sulfide, was distilled at 120-140 deg С at 0.3 mm/Hg to
give a white oil weighing 7.5 g.
A mixture of 13.5 g POCI3 and 13.5 g N-methylformanilide was heated for 10
min on the steam bath. To this claret-colored solution was added 7.28 g of
2,5-dimethoxyphenyl cyclopropylmethyl sulfide, and the spontaneously
exothermic mixture was heated for an additional 10 min on the steam bath, and then
quenched in 400 mL of 55 deg С H20 with good stirring. After a few minutes a
reddish solid phase separated. This was removed by filtration, and washed
with additional H20. After sucking as dry as possible, this 8.75 g of ochre-
colored solid was dissolved in 14 mL of boiling MeOH, and after cooling,
filtering, washing sparsely with MeOH, and air drying, gave 7.27 g of white
solid crystals of 2,5-dimethoxy-4-(cyclopropylmethylthio)benzaldehyde. The
proton NMR spectrum was impeccable; CHO 9.38, ArH 7.27, 6.81 2 s., OCH3 3.93,
3.90 2 s., SCH2 t. 2.96, CH2, m. 1.72, and CH2, t. 1.11.

To a solution of 6.6 g 2,5-dimethoxy-4-(cyclopropylthio)benzaldehyde in 82
g of nitromethane there was added 0.12 g of anhydrous ammonium acetate, and
the mixture was heated on the steam bath for 6 h. The reaction mixture was
allowed to stand overnight producing a heavy crystallization crop.
Filtration, washing lightly with MeOH, and air drying gave 4.72 g of orange
crystals of 2,5-dimethoxy-4-cyclopropylmethylthio-beta-nitrostyrene as yellow
crystals. The evaporation of the mother liquors and grinding of the
resulting solids with MeOH provided another 2.0 g of the product.
A solution LAH (40 mL of a 1 M solution in THF) was cooled, under He, to 0
deg С with an external ice bath. With good stirring there was added 1.05 mL
100% H2SO4 dropwise over 10 min, to minimize charring. This was followed by
the addition of 2.95 g 2,5-dimethoxy-4-cyclopropylmethylthio-beta-nitro-
styrene as a solid, over the course of 10 min. After a few min further
stirring, the temperature was brought up to a gentle reflux on the steam bath,
then all was cooled again to 0 deg C. The excess hydride was destroyed by
the cautious addition of 6 mL IPA followed by 3 mL 15% NaOH which gave the
aluminum oxide as a curdy white solid. The reaction mixture was filtered,
and the filter cake washed with additional THF. The filtrate and washes were
stripped of solvent under vacuum providing about 1.8 g of a colorless oil.
The addition of dilute H2SO4 produced a thick mass of white solids. This was
washed with CH2CI2, and the remaining aqueous phase, still containing solids,
was made basic with 25% NaOH. The aqueous phase was extracted with 3x75 mL
CH2CI2, and the combined extracts stripped of solvent under vacuum. The
result was 1.4 g of colorless oil. This was distilled at 150-165 deg С at 0.2
mm/Hg to give 1.2 g of a white oil. This was dissolved in 6 mL IPA,
neutralized with 0.6 mL concentrated HC1 producing spontaneous white crystals.
These were diluted with 8 mL additional IPA, and suspended under 60 mL
anhydrous Et20 to provide, after filtering and air drying, 1.13 g of 2,5-
dimethoxy-4-cyclo-propylmethylthiophenethylamine hydrochloride (2C-T-8) as
white crystals.
DOSAGE: 30 - 50 mg.
DURATION: 10 - 15 h.
QUALITATIVE COMMENTS: (with 30 mg) Bad taste, worse smell. But I like it.
I can paint easily, and wouldn't hesitate to take a little more next time,
but this is enough with no one to talk to. Manual dexterity good. Body
rather warm. Wouldn't mind fooling around. In retrospect, it has a smooth
onset, and is not too stimulating. This is a good one.
(with 40 mg) This is beginning to develop at one and a half hours into it.
High energy, good feeling. I have had a heavy, dense feeling between me and
my work for several days now, but this is rapidly dissolving, and with this
loss, the day continues into one of the most remarkable experiences I have
ever had. Excellent feelings, tremendous opening of insight and
understanding, a real awakening as if I had never used these materials effectively
before. For the next several hours it was an internal journey for me; I wished
to interact with myself. I cannot recall all the details, but I did review
many aspects of myself and my personal relations. I know that I am the
better for all of this.
(with 40 mg) I first noted the effects at three quarters of an hour, and at
two hours I have pain in my sinuses. My head is split in two Q this is not

being two or three different people Q this is one person with a head living
in two different universes at the same time. Not a crisis experience, but
one of extreme and prolonged discomfort. Hypersensitivity to light, noise,
motion, with the belief that it would not go away when the chemical wore off.
My visual and spatial perceptions were divided in two along a vertical axis,
with both halves moving in uncoordinated ways. A feeling that the eyes were
working independently of each other. Nausea without vomiting, even when I
tried to. Vertigo became intolerable if I closed my eyes or lay down, so I
felt that I would never lie down or close my eyes again. Problems with
'boundaries.' The outside environment seemed to be getting inside my head.
The parts of myself seemed to either separate uncontrollably or run together
into someone I didn't know. A late movie, and Tranxene, and a little sleep
all helped me out of this. However, a buzzing in the head, an uncertain
balance, and an out-of-it feeling lasted for 3 days, and was still faintly
present after a week.
(with 43 mg) For the first two hours I rocked in place and felt quite happy
not trying to 'do' anything useful or expected, but watched some excellent
programs on TV. Later I sat at the typewriter and felt the energy and the
opening of the particular kind of thinking-connection that I associate with
2C-T-2. I felt this very strongly; I was fully into my own energy and
capable of being aggressive if I decided to. I was very good humored and
completely anchored to the earth. In the late evening I went to bed and felt
that I would not allow myself to sleep, since the tendency to go completely
out of conscious body was quite strong. However, before I could get up and
continue happily writing, as I intended, I fell asleep. I slept thoroughly,
well, and woke up the next day with good energy and a willingness to get on
with the day.
(with 50 mg) The whole experience was somewhat negative, self-doubting,
paranoid. Basically, I am not in a good place. No constructive values ever
knit, and although there was a lot of talking, nothing positive developed. I
was glad of sleep at about twelve hours into it, and this aspect of it was
completely friendly. Next day, no deficit. Strange. Maybe too much.
EXTENSIONS AND COMMENTARY: With 2C-T-8, there are as many negatives as
there are positives, and the particular substitution pattern is not one to
set the world on fire. The first step was made towards the synthesis of the
3-carbon counterpart, 2,5-dimethoxy-4-cyclopropylmethylthioamphetamine,
ALEPH-8. The above benzaldehyde (2.2 g) was cooked overnight on the steam
bath in nitroethane (20 mL) containing ammonium acetate (0.4 g) and when the
solvent was removed, the residue was converted to orange crystals by the
addition of a little MeOH. This was not pursued further. Although the
cyclopropylmethyl group was quite something on the mescaline oxygen atom, it is
less appealing on the 2C-T-X sulfur atom, and there is even less enthusiasm
to put it into an ALEPH. That's the way it is, and who could have guessed!

Юмор
БИБЛЕЙСКИЕ БАЙКИ1
В раю вечерело.
- Адам! Адам! Где ты, мальчик мой?
- Здесь я, Отче, - Адам неохотно вылез из кустов навстречу Богу, - чего
раскричался на ночь глядя?
- Адам, нам надо поговорить, у меня к тебе серьезное дело. Кстати, как
ребра? Зажило?
- Да, только чешется немного.
- Вот и замечательно! Я как раз всё и объясню разом. Адам, помнишь, ты как-
то спрашивал, зачем тебе между ног эта штука?
- Так я давно понял уже, Отче. Её подёргаешь и приятно. Классную штуку ты
придумал, спасибо.
- ЧТО?!
Бог в два огромных прыжка подбежал к Древу и заорал:
- Змей! Это ты, гадюка подколодная, Человека нашего этой гадости научил?
Листва зашуршала и, подслеповато щурясь, лениво показалась треугольная
голова Змея.
- Не гунди, Господи. По сравнению с той подлянкой, что по твоей милости мне
ещё предстоит сделать Человеку, онанизм невинен как детская игра в классики.
Но если ты, всеведущий, - Змей сделал ударение на этом слове, - хочешь знать
правду, то не я. Сам он. Любопытный он, ведь по образу и подобию твоему. Вот
Автор неизвестен.

и разобрался и научился. Сейчас занимается регулярно... По образу и подобию.
Последние слова Змей произнес в сторону и вполголоса, хотя Бог уже умчался
обратно.
- Адам! Ты не должен трогать эту свою штуку! Это нехорошо! Понял, сынок?
- Ладно, не буду. А что такое «нехорошо»?
- Хм... Как бы тебе объяснить... Помнишь то дерево, что я запретил трогать?
- Угу.
- Вот его нельзя трогать, потому что это нехорошо. Если тронешь, то ты
узнаешь, что такое нехорошо, а это нехорошо! Уяснил?
- Смутно, Господи. Я еще не до конца понял, зачем ты это дерево здесь
поставил, если его трогать нельзя, а ты уже с новыми загадками.
В кроне Древа послышалось ироничное покашливание.
- Адам, дерево это трогать тебе нельзя, а стоит оно здесь, потому что у
тебя есть свобода воли. Сам выбирай, трогать или нет, но все равно нельзя.
Поймешь потом, - Бог покосился на Древо, и шуршание в листве тут же
прекратилось .
- Сейчас у нас есть дела поважнее. Ева! Иди сюда, детка.
Ветки кустарника раздвинулись и, покачивая бедрами, показалась Ева.
- Вот, Адам, это специально для тебя и.., - Бог подмигнул, - твоей штучки.
Женщина называется. Тоже по образу и подобию Нашему. Но плоть от плоти твоей.
- Не, Отче, она какая-то другая. Это что тут у нее?
Адам протянул руку, тронул Еву за грудь и мгновенно получил от нее мощную
затрещину по уху.
- Не трогай, придурок! Щекотно!
Адам несколько секунд ошарашено смотрел на Еву, потом повернулся к Богу и
сказал:
- Не, Отче, если ты эту самую женщину специально для меня придумал, то она
у тебя неудачно получилось. Предчувствие у меня от нее странное какое-то. Да
и свобода выбора у меня должна быть, сам сказал. А какой же это выбор? Одна
из одной?
Ева фыркнула, Бог на мгновенье задумался.
- Адам, так свобода у тебя остается! Можешь её взять, можешь не брать.
Свобода !
- Отче, не держи меня за идиота. Если ты так вопрос ставишь, то мой выбор -
нет! Лучше уж мы с моей штучкой по-прежнему, хоть это и нехорошо.
Ева снова фыркнула.
- Ева, ну хоть ты ему скажи, - умоляюще обратился Бог к женщине, - ведь вам
же надо плодиться и размножаться!
- Между прочим, это тебе надо. Вот ты сам и плодись, Господи! - Ева резко
развернулась, - У меня, между прочим, тоже свобода воли! Мне этот придурок
противен и я рада, что это у нас взаимно. Я тут недалеко себе симпатичного
волосатика присмотрела, между прочим. Оревуар!
Бог изумленно посмотрел на уходящую Еву, потом в ярости воздел руки к небу.
- Да живите как хотите тогда! Ну что это за люди такие, разрази меня
гром!!!
С пальцев его правой руки сорвалась фиолетовая молния, со свистом набрала
высоту, сделала мертвую петлю за облаками и с оглушительным грохотом ударила
Бога в макушку...
В ветвях Древа Змей трясся в приступе беззвучного смеха. «Как все удачно
вышло! Во-первых, Бога нет! Уже нет». Змей прислушался к шороху в кустах,
куда удалилась Ева. «Во-вторых, человечество с минуты на минуту произойдет от
обезьяны. Вы будете правы, сэр Чарльз Дарвин! В-третьих, самое главное!
Яблочный джем!!!»
Змей сорвал Плод и полез в тайничок за сахаром.

Разное
ДОЛЛАР 98
Порджес Артур
Уилл Говард почувствовал, что кто-то легонько дергает его за штанину. Он
посмотрел себе под ноги и увидел, что в манжету его брюк отчаянно вцепилась
крохотная полевая мышка. Разинув рот, Уилл уставился на дрожащего зверька,
пораженный столь странным поведением обычно пугливого грызуна. Но вдруг на
тропинке появилась ловкая, быстрая ласка, до того решительно настроенная, что
даже не побоялась человека.

Уилл поспешно подхватил перепуганную мышку на руки. Ласка остановилась,
отвратительно заурчала, на ее треугольной морде, похожей на свирепую
карнавальную маску, красным светом вспыхнули глаза. Вереща от ярости, она метнулась в
чащу.
- Ах ты, бедняга! - обратился Уилл к комочку меха, лежавшему у него на
ладони, и горько усмехнулся. - Неравные же у тебя были шансы, точь-в-точь как у
меня против Харли Томпсона!
Он наклонился и осторожно посадил мышку в кусты. И тут у него от изумления
отвисла челюсть. На месте полевой мыши он увидел толстощекого человечка,
смахивающего на Будду, но ростом не более двух дюймов.
Удивительно звучным, хотя и слабым голосом человечек произнес:
- Прими, о добрый смертный, горячую благодарность от бога Иипа. Как я могу
вознаградить тебя за то, что ты спас меня от кровожадного чудовища?
Уилл судорожно глотнул, но быстро пришел в себя.
- Так ты ... ты бог? - пролепетал он.
- Воистину я бог, - благодушно подтвердило диковинное существо. - В
наказание за то, что я жульничал в шахматах, мне каждые сто лет приходится
ненадолго становиться мышью... Но ты, без сомнения, читал подобные истории, и они
тебе давно наскучили. Достаточно сказать, что ты вмешался как раз вовремя.
Теперь ближайшие сто лет мне ничего не грозит - если, конечно, я снова не
поддамся искушению и не подменю пешку слоном.
Уилл снова вспомнил о Харли Томпсоне. Кажется, ему наконец представился
случай обскакать соперника.
- Ты упомянул о ... о награде, - робко начал Уилл.
- Безусловно, - Заверил его бог. - Но, увы, награда будет невелика. Видишь
ли, я очень мелкое божество.
- Вот как... А можно у тебя попросить маленький-маленький капитал?
- Конечно. Но он будет чрезвычайно маленьким. Я не могу превысить сумму в
один доллар и девяносто восемь центов.
- Только и всего?
- Боюсь, что да. Нам, мелким божествам, вечно урезывают сметы.
- Послушай, - прервал Уилл. - А как насчет бриллианта? В конце концов,
бриллиант с грецкий орех величиной - это тоже мелкий предмет...
- Извини, - с сожалением сказал бог, - но он будет совсем малюсенький. Это
должен быть бриллиант стоимостью не больше доллара и девяноста восьми центов.
- Проклятье! - простонал Уилл. - Есть же, наверное, что-нибудь маленькое...
- Конечно, - добродушно согласился бог. - Все, что в моих силах, в пределах
доллара и девяноста восьми центов, - только слово скажи.
- Тогда я пас, - сказал Уилл. Иип явно расстроился, и он добавил более
ласковым тоном:
- Да ты не смущайся. Я знаю, ты от души хотел мне помочь. Не твоя вина, что
ты так стеснен в средствах. Может быть, ты еще что-нибудь надумаешь? Я
занимаюсь торговым посредничеством, - во всяком случае, пытаюсь, хоть маклер из
меня и неважный. Но если ты мог бы организовать мне выгодную сделку...
- Она принесет тебе один доллар и девяносто восемь центов чистой прибыли.
- Это не так-то просто, - криво усмехнулся Уилл. - В настоящее время я
занимаюсь дизельными локомотивами, нежилыми помещениями и заброшенными
рудниками. И еще я вице-президент компании по эксплуатации иссякших нефтяных
скважин .
- Ну, и как идут дела? - спросил божок и лягнул кузнечика, который тут же с
негодованием ускакал.
- Мне почти удалось продать одному богатому калифорнийцу заброшенный медный
рудник под бомбоубежище, но Харли Томпсон, как всегда, оставил меня с носом.
Он показал этому покупателю, как на другом руднике можно переоборудовать

штрек в самый длинный - и самый безопасный - бар в мире. Ох уж этот Харли! Я
не против, что он стал начальником вместо меня: все равно я плохой
руководитель . Или что он переманивает у меня самых выгодных клиентов. Я даже прощаю
ему вечные подлые розыгрыши. Но когда дошло до Риты... А она только-только
стала замечать мое существование, - горько прибавил он.
- Рита? - переспросил бог.
- Рита Генри... Она работает у нас в конторе. Изумительная девушка!
- Понятно, - вставил Иип и показал нос стрекозе, вертевшейся поблизости.
- Вот тут-то мне бы и нужна была помощь. Так что сделай, что можешь, хотя
толку будет немного - ведь твой предел...
- Один доллар и девяносто восемь центов, - подхватил бог. - Ладно. Я
проведу здесь, в этом лесу, весь день и весь вечер в созерцании места, где
находился бы мой пупок, если бы я появился на свет, как простой смертный.
Доверься великому (хоть и мелкому) богу Иипу. Прощай.
И он скрылся в траве.
Вернувшись с прогулки поздно вечером, Уилл безрадостно улегся в постель,
убежденный, что помощь ценой в один доллар и девяносто восемь центов
наверняка не разрешит волнующую его проблему, даже если будет исходить от бога.
Несмотря на мрачные мысли, он так устал и изнервничался, что сразу же
заснул, но через полчаса проснулся, разбуженный звонком. Ничего не видя
спросонья , он накинул поверх пижамы халат и открыл дверь.
На пороге стояла девушка.
- Рита! - прошептал Уилл. - Наконец-то!
Она взяла его за руку.
- Меня словно какая-то сила толкала... Я не могла не прийти... Мы созданы
друг для друга...
Наутро Уилл подобрал с полу клочок бумаги. Это была газетная вырезка; на
полях бисерным почерком было написано: "От благодарного (в пределах 1,98
доллара) бога Иипа".
А краткая рекламная заметка гласила: "При современных ценах все химические
соединения, из которых состоит организм человека, можно купить всего лишь за
1 доллар 98 центов".
=================================== ПОДВАЛ ==================================
ХИМИЧЕСКИЙ СОСТАВ ЧЕЛОВЕКА
1. Кислород. Он не только существенная часть вдыхаемого нами воздуха и
питьевой воды, он так же занимает значимое место в нашем теле. С 65 % общей
массы нашего тела, кислород, самый важный химический элемент в составе
человеческого организма.

2. Углерод может похвастаться не только самым большим количеством
химических соединений в периодической системе, (самые известные из них - уголь и
нефть). Он так же занимает почётное второе место в нашем списке.
3. Водород, как и кислород - составной элемент воздуха и питьевой воды. И
он также относится к основным компонентам человеческого тела. 10% нашего веса
состоят из водорода.

4. Несмотря на то, что азот также содержится в воздухе, он более известен
как теплоноситель, в жидкой форме. Всё же, его таинственно испаряющейся газы
не должны вводить в заблуждение - 3 % массы нашего тела состоят из азота.
5. Даже если он и составляет всего 1,5 %, кальций - важный металл в нашем
организме. Именно он придаёт прочность нашим костям и зубам.
1,2% Фосфор
6. Фосфор, как светящееся вещество, известен каждому. Но далеко не каждый

знает, что именно благодаря фосфору в организме, происходит образование ДНК,
основы человеческой жизни.
7. Калий, со скромными 0,2 %, принимает небольшое участие в процессах
организма. Он относится к электролитам, в которых наше тело нуждается, прежде
всего, при спорте. Его недостаток может вызвать чувство истощения и судороги.
8. Может ли сера, с её неприятным видом и запахом, быть важной для нашего
организма? Да, это именно так. Сера - существенная составная часть
аминокислот и коферментов.

0,2%
9. Сначала сера, теперь хлор. Можно подумать, наш организм состоит из одних
ядов. Разумеется, элементарного хлора в нашем теле нет, зато есть хлорид. И
он для нас жизненно важен, так как, содержится, например, в плазме крови.
10. Натрий мы потребляем, прежде всего, в форме хлорида натрия, так же
известного как поваренная соль. Элемент важен для защиты клеток и движения
нервных сигналов.

0,05% Магний
11. Магний жизненно необходим для всех организмов на земле, естественно,
для нас людей, тоже. Вопреки его незначительной части - 0,05 % массы нашего
тела, недостаток магния ведет к отчётливо ощутимым последствиям: Нервозность,
головные боли, усталость и судороги мышц являются только некоторыми из них.
12. Мужской организм содержит больше железа, чем женский. Одна из причин
этому - разница в питании. Другая - женщины теряют железо во время
менструации. Поэтому средняя масса этого элемента в человеческом теле варьирует от 2
до 5 грамм.

13. Кобальт - составная часть витамина В12, который необходим для
существования человека. Передозировка кобальта ведёт к многочисленным болезням, к
раковым опухолям в том числе.
14. Для микроорганизмов медь смертельна даже в незначительных количествах,
но человеку она нужна для образования жизненно-важных ферментов. Тяжелый
металл составляет 0,05 % массы нашего тела. Мы получаем её через овощи, шоколад
и орехи.
15. Цинк относится к элементам, которые нужны всем живым существам на зем-

ле. Он важен для обмена веществ и содержится во многих важных ферментах.
Йодомарин 200
<0,05% Иод
16. Йод - составляющая часть гормонов тироксин и трийодтиронин, которые
производит щитовидная железа. Недостаток йода может вызвать тяжёлые нарушения
в обмене веществ.
17. Селен относится к незаменимым микроэлементам. В тоже время, при
передозировке, он сильно токсичен, поэтому его употребление как БАД, вызывает
большие дискуссии в кругах учёных.
18. До сегодняшнего дня не выяснено до конца, насколько фтор необходим для
нашего организма. Неоспоримый факт - большая часть фтора содержится в костях
и зубах. Фтор, как и селен, сильно токсичен при передозировке

Разное
ЛЕКАРСТВЕННЫЕ РАСТЕНИЯ
Михаил Носаль, Иван Носаль
ПРЕДИСЛОВИЕ
Народная медицина и народные лечебные средства всегда привлекали внимание
врачей и исследователей. Некоторые из таких средств после испытания их в
клиниках нашли применение в современной медицине. К таким средствам относится,
например, широко применявшийся в народной медицине горицвет - Adonis
vernalis, введенный в свое время в медицинскую практику СП. Боткиным. В
настоящее время можно было бы перечислить большой ряд растений, вошедших в
официальную медицину. Однако еще больше растительных народных средств осталось
неиспытанными.
Применение растительных средств в народной медицине освящено многовековым
народным опытом, и овладение этим опытом могло бы быть весьма полезным. Одна-

ко народные лечебные средства обычно сосредотачивались в руках знахарей,
которые , оберегая свое знахарское ремесло, хранили их в тайне. Поэтому и в
прежнее время и теперь собиратели народных лечебных средств всегда испытывали
трудности, получая сведения о них случайные и неточные.
Публикация предназначена для врачей, но главным образом для исследователей,
которые из "народной сокровищницы" постарались бы извлечь ряд данных для
дальнейшего изучения.
Часть I. Общие сведения о лекарственных
растениях, применяемых в народе.
1. Общие указания о
лекарственных растениях
С первых дней своего существования на земле человек, как и всякое другое
существо, подвержен тяжким недугам. Обремененный немощами, он ищет облегчения
своих страданий. Ищет и находит его в окружающей природе: флоре и фауне.
Проходили века, тысячелетия, а человек не разлучался с растениями, наблюдал за
ними, нередко возделывал их и старательно изучал их целебные свойства.
Многовековой опыт народов лег в основу научной лечебной медицины, которая и поныне
пользуется веществами из лекарственных растений, свойства которых были
открыты раньше всего народом.
Каждый народ, в зависимости от тех географических условий, в каких он
живет, имеет свои лекарственные растения, и у всех народов общее число
растений , которые пользовались славой лечебных, доходило до трех тысяч.
По мере роста интеллекта человечества, эрудиции и прогресса его общей
культуры, стали появляться науки, и одной из первых наук возникла и медицина.
Освобожденная от пут знахарства, вырвавшаяся из цепких рук колдунов и отошедшая
от жреческой мистичности, научная медицина многое отбросила как ненужный
балласт и бесполезное для врачевания, а еще большее подвергла сомнению. В
результате оказалось, что в настоящее время общее число растений, которое по
тем или другим причинам можно было бы причислить к лекарственным, не
превышает 500. Однако, если бы добросовестный исследователь попытался перечислить
все растения, которые в народе считались лечебными, то он должен был бы
прийти к заключению, что в некоторых местностях в их список должны были бы войти
все растения, там произраставшие.
В народных массах прочно хранятся, переходя из поколения в поколение,
сведения о способах врачевания различных болезней, равно как и о растениях,
приобретших славу лечебных. Еще и теперь в народе пользуются при различных
болезнях многими дикорастущими растениями, несмотря на то, что современная
научная медицина не включает их в список своих лечебных средств. Кто бы думал,
что в сушенице (Gnaphalium uliginosum L.), в этом непоказном и
обременительном сорняке наших лугов и полей хранится вещество, нейтрализующее кислотность
желудочного сока, успокаивающее нервы и понижающее кровяное давление? Кто лет
15 тому назад Знал, что в пустырнике (Leonurus cardiaca L.) Хранится
поразительное средство, действующее при расстройствах нервной системы? Только
благодаря научным исследованиям медицина обогатилась действующими веществами
этих двух (взятых для примера) растений, врачующий эффект которых был до
последнего времени не только под сомнением, но даже и совсем не признавался. А
что же народ? А народ вел свою линию поведения в отношении этих растений. Из
рода в род, из поколения в поколение сушеницу применяли при "грудной жабе" и
"заморочении" головы (при чрезмерном повышении кровяного давления), а
пустырник употребляли вместо валерианы, особенно в тех местностях (высоких), где

валериана дико не росла.
В народных лекарственных растениях многое еще нужно исследовать, ибо
иероглифы народной медицины могут быть гораздо труднее для постижения, чем были
ассирийская клинопись и египетские ребусные письма.
При широчайших, нигде до сих пор не виданных возможностях развития всех
наук, какие имеются в нашей стране, безусловно, и в этой отрасли познаний
откроется многое новое, тем более, что с каждым шагом вперед открываются все
новые и все более эффективные методы исследования.
Всякому, кто желает заняться сбором дикорастущих лекарственных растений,
заповедуем следующее:
1. Дикорастущие лекарственные растения - это общее всенародное богатство, а
потому никогда не поручайте сбора лекарственных растений тем людям, которым
вы не внедрили в сознание той мысли, что это богатство необходимо ценить и
холить, а не эксплуатировать без всякого плана. Учитывайте, однако, при этом
потребности страдающего человека, потому что человек, в конце концов, - самое
большое богатство.
2. Если в вашей местности определенный вид лекарственного растения
произрастает в изобилии, старайтесь собирать его так, чтобы на 4 квадратных метра
оставалось девять самых больших особей его.
3. Никогда не собирайте тех растений, которых в вашей местности очень мало,
сберегайте их до полного созревания и потом помогите им рассеяться на более
широком пространстве. При крайней необходимости используйте лишь некоторые из
них.
При сборе растений необходимо знать:
1). Какие части того или иного вида лекарственного растения имеют
применение в народной медицине;
2). В какое время должен производиться сбор и как именно технически он
выполняется;
3). Как должна вестись сушка растений;
4) . Какие меры должны быть приняты для лучшего сохранения заготовленного
материала.
Все это хочу вкратце изложить на основе изучения и всестороннего,
доступного мне, анализа тех методов, которые встречались в моей многолетней практике
и которые, по мере моих возможностей, я старался извлечь из бездонной
сокровищницы народного опыта и народной мудрости.
2. Сбор лекарственных растений
Всякое лекарственное растение содержит в себе одно или несколько
действующих начал, т.е. веществ, способных при наличии известных условий проявлять в
организме человека и животного те или иные целебные свойства. Эти действующие
начала иногда бывают распределены по всему растению. Чаще же
сосредоточиваются лишь в определенных его органах, а потому для лечебных надобностей
употребляется или все растение целиком, или только части его, которые содержат
действующие начала: У одних растений это корни, у других - листья, у третьих
- вся надземная часть растения и т.д.
Количество действующих начал, содержащихся в лекарственном растении, в
различные периоды роста и развития последнего бывает неодинаково и колеблется;
поэтому время сбора лекарственных растений является небезразличным и
приурочивается к моменту наибольшего содержания в них действующих начал. Так, если
в дело идет все растение, его собирают в начале цветения; в такое же время
собираются и растения, от которых употребляются все надземные части - трава.
Сбор листьев производится, как правило, перед цветением, за исключением
"мать-и-мачехи" (Tussilago farfara L.), которую заготовляют после цветения.

Корни, корневища и клубни заготовляются осенью, по прекращении в растении
сокодвижения , или ранней весной до начала его. Семена и плоды - в период их
полного созревания, за некоторыми исключениями (например, семена болиголова
крапчатого - ConiuM таси1атим L. собираются еще зелеными). Наконец, кора
собирается весною во время сокодвижения в растении.
Сбор надземных частей растения, в особенности цветов, должен производиться
в сухую погоду и по сходе росы, так как только при этом условии удается при
сушке сохранить у частей растения их естественный цвет и предохранить от
самонагревания (процессов бактериального и грибкового разложения), результатом
которого часто является утрата растением действующего начала.
Кора снимается со стволов и ветвей (крушина), а у дуба - только с ветвей -
путем кольцевых надрезов ее до древесины и надреза вдоль ствола от одного
кольцевого надреза к другому и отдирается вручную по направлению сверху вниз.
Особенности сбора отдельных растений будут даны при их описании.
3. Сушка лекарственных растений
Сушка лекарственных растений имеет своей задачей приостановить
разрушительную деятельность ферментов ("брожение") и тем самым предохранить на
продолжительное время содержащиеся в растениях действующие начала от их изменений.
Сушка собранного материала производится обычно или на чердаках под гонтовой
или железной крышей, или в специальных сушильных сараях, или, наконец, в
сушильнях , но не на солнце.
При сушке из растений испаряется значительная часть воды, и потому растения
теряют в весе приблизительно столько: Трава - 70%, листья - 80%, цветы - 75%,
корни - 65%, кора - 45%.
4. Хранение лекарственных растений
Лекарственные растения при сушке изменяются. Еще большему изменению
подвергаются они при хранении, мало-помалу теряя свои лекарственные качества.
Большинство растений становится некачественными через несколько лет, но некоторые
портятся в течение года и становятся непригодными к употреблению. Наша
фармакопея требует ежегодного заготовления свежих материалов: листьев белладонны,
наперстянки, белены, дурмана, соцветий (шишек) хмеля, клубней аконита
болиголова, корневищ папоротника, рожков (грибниц) спорыньи и семян льна. Весьма
редкий пример улучшения качеств при сохранении представляет кора крушины,
которая предпочитается двухлетней сохранности.
Для сохранения хорошо высушенного материала имеют большое значение: место
хранения и тара, или упаковка. Более всего нужно остерегаться сырого
помещения и хранения в закрытом виде; впитывая влагу, заготовленный материал
разрушается, изменяясь в цвете, и получает затхлый запах. В результате
деятельности попавших на него микроорганизмов, в частности плесневых грибков,
ускоряется порча материала. Помещение должно быть сухое, хорошо проветриваемое,
доступное частому осмотру; поэтому под кладовую или склад лекарственных
растений нельзя отводить сарай или подвал. Хорошим складом может быть
неотапливаемая комната при жилом помещении.
Те из растительных лекарственных материалов, которые содержат сильно
ароматические эфирные масла, должны сохраняться в стороне от прочих материалов.
Все ядовитые материалы должны сохраняться, безусловно, в отдельном помещении
при полной гарантии невозможности смешения их с другими. Если в практике
будут встречаться специальные особенности в упаковке для хранения, о них будет
речь при описании отдельных растений по видам.

5. Общие сведения о
способах использования
В народе замечено, что действие одного и того же растения на организм может
быть неодинаковым, и зависит от особенностей организма. В то же время
замечено, что каждое растение обладает своими особенностями действия на различные
органы или функции их. Кроме того, в народе считают, что действие одного
растения менее эффективно, чем при соединении нескольких растений, взятых из
одной и той же группы их.
Этим можно объяснить то обстоятельство, что всюду, где дело касается борьбы
с упорным и продолжительным страданием, народ применяет смеси трав и
небезрезультатно. Считают это необходимым при заболеваниях, сопутствующих главному
недугу (осложненных заболеваниях). Речь идет не только о разных действующих
началах в разных растениях, а и о том, что действующие начала одного растения
освобождаются для своей работы или стимулируются какими-то веществами другого
растения, по сути, не являющегося, может быть, непосредственно лекарственным.
При сложных заболеваниях эффект лечения решает не одно растительное
лекарство, а взаимодействие их. Это, безусловно, надо учитывать при изучении
эффективности применения народных лекарственных растений. Взаимодействия в
организме лечебных начал лекарственных растений очень сложны, но изучение их -
безусловно, благодарная задача.
Лекарственные растения применяются в народе как внутрь, так и наружно.
Внутрь вводят растения:
1) В виде выжатого из растения сока,
2) отваров из растений,
3) вытяжек из корней, коры, семян и плодов с помощью воды, вина, водки,
спирта и
4) порошка из высушенных частей растений.
Наружно: В виде ванн, клизм, оборачиваний в простыню, намоченную в отваре
из лекарственных растений, в виде примочек, компрессов, прикладываний частей
растения и пасты из них к больным местам и т.п.
Дозировка лекарственных растений
Народная практика показывает, что наиболее часто встречающаяся и, можно
считать, самая подходящая и хорошая общая доза для применения внутрь - одна
столовая ложка "с верхом" мелко изрезанного растения или смеси на стакан
кипятка или четыре столовых ложки "с верхом" на литр кипятка. Особенности
дозировок отдельных растений будут даны при изложении соответствующих материалов.
Исходя из народной, а в связи с этим и личной практики, остается сделать
еще несколько пояснений о том, как приготовляются отвары и напары из трав и
когда именно делать отвары, а когда напары.
Если смеси содержат кору, корни, клубни, семена, ягоды, древесину и листья
толокнянки, тогда в большинстве случаев готовят отвары, в остальных случаях -
напары. Корни окопника и ягоды шиповника не подлежат отвару, а поэтому,
приготовляя смесь для отвара, нельзя туда класть указанные компоненты.
Действующие вещества, заключенные в корне окопника, и витамины в ягодах шиповника
разрушаются при кипячении.
Приготовление отвара
Четыре столовых ложки смеси, каждая ложка с верхом, насыпают в полторалит-
ровую посуду (лучше всего глиняную, а не металлическую - это важно во
избежание реакции с металлом), заливают литром сырой воды, размешивают, накрывают

крышкой и оставляют на ночь при комнатной температуре, чтобы зелье намокло.
Делают это с вечера. Утром смесь ставят на огонь и, когда закипит, -
продолжают кипятить под крышкой 5-7 минут. Снимают с огня, оставляют накрытой на
полчаса, затем процеживают через чистенькую тряпочку и отжимают. Зелье
выбрасывают, а отвар, если охладится, подогревают и пьют. Натощак горячим выпивают
целый стакан, а остальное выпивают в течение дня в четыре приема, каждый
прием через час после еды. И так поступают во все время лечения, ежедневно
приготовляя свежий отвар. При закисании отвара к концу дня (летом) готовят
меньшие порции его, на два, примерно, приема.
Напар
Приготовляют почти так же. Разница лишь в том, что Зелье заливают кипятком
и целую ночь парят в духовке (постепенно остывающей). Утром процеживают,
подогревают и принимают так же, как и отвар.
Это наиболее общепринятые в народе способы приготовления отваров и напаров.
В каждом лекарственном растении в подавляющем большинстве случаев
содержится очень малая частица действующего вещества или веществ, количество которых
нельзя пока практически ни увеличить, ни уменьшить. Поэтому, пользуясь
лечебными растениями, мы принимаем с ними микроскопическую долю того вещества,
которое оказывает лечебное действие. Врач дозу лекарства или увеличивает, или
уменьшает в зависимости от характера и тяжести болезни или по другим
соображениям. С лекарственными растениями, пока их действующие начала не научились
выделять, этого нельзя сделать. Поэтому в народе лечатся растениями в
большинстве случаев очень долго, и практика показывает, что чем дольше лечиться
ими, тем лучше. Например, при некоторых болезнях (длительные язвенные
процессы в желудке, запущенные экземы) лечатся растениями много месяцев, делая
через каждые два месяца перерыв на 14 дней. Чем продолжительнее лечение
растениями, тем больше необходимым становится определенный режим, как-то: движение
на свежем воздухе, пребывание в сосновом лесу, ванны, солнце и пр. Пищу
рекомендуют не столько сытную, сколько удобоваримую, с исключением из нее
алкоголя и всяких пряностей.
Часть II. Лекарственные растения и
их применение в народной медицине
1. Растения, применяемые при лечении
желудочно-кишечных заболеваний
N 1. Achillea millefolium L. - Тысячелистник обыкновенный. Русское
название: тысячелистник; украинское: дерев1й, кровавник.
Семейство: Compositae - сложноцветные.
Всем известное растение, упругий стебель его дорастает до 50 см. Корневище
ползучее с побегами. Стебель прямой, немного волосистый, как и листья. Листья
двоякоперистые. Цветы обыкновенно белые, но встречаются (редко) розовые или с
фиолетовым оттенком, мелкие, во многих продолговатых сложных щитках. Запах
растения бальзамический, приятный. Цветы пахучие, на вкус горькие. Цветет со
второй половины мая до конца лета. Распространен во всех областях,
обыкновенно по лугам, полям, межам, у дорог, по склонам, кустарникам, лесам.
Сбор
Цветы собирают во время цветения, а листья в конце апреля и в мае.
Считают, что растение улучшает пищеварение, приостанавливает кровотечение,

способствует правильному обмену веществ.
Achillea millefolium L.
Употребление
Тысячелистник употребляется как в научной, так и в народной медицине. В
народной медицине он является очень популярным средством. Его употребляют как
внутрь, так и как наружное средство.
Внутрь. Чай из листьев тысячелистника пьют при геморрое, чирьях и слабых
месячных. Доза - 30.0 г на литр воды.
Сок из листьев тысячелистника с медом, по 3 чайных ложечки в день принимают
для усиления аппетита, улучшения обмена веществ, при болезни печени и женских
болезнях.
Наружно. Сок, выжатый из листьев тысячелистника, и нанесенный на свежую
рану, останавливает кровотечение и способствует заживлению. Действие сока в
отношении заживления ран очень эффективно. Старые язвы, долго гноящиеся раны,
чирьи и пр. Успешно излечиваются соком из тысячелистника. Зимою почти такое
же действие, как сок свежих листьев, оказывает напар из цветов этого растения
с примесью 1/3 по весу цветов ромашки. В этом же напаре хорошо мыть лицо,
особенно молодым женщинам. Кожа приобретает бархатистость и матовый цвет.
Мелко порезанные листочки тысячелистника, смешанные с толченым ячменем и
несколькими зернами горького перца, считаются прекрасным кормом для индюшат.
Приводим несколько рецептов, какими пользуются в народе, как для
внутреннего, так и для наружного употребления.
1. При сильных сердцебиениях выпивают ежедневно по две рюмки слабого вина,
в которое влито 24 капли сока из тысячелистника и 24 капли сока из руты (N

4 7) на обе рюмки вина.
2. Прыщи на теле, чирьи и сыпи, как считают в народе, нужно лечить путем
очищения крови, а для этой цели употребляют напар из следующей смеси трав:
шалфея (N 49) , полыни (N7) и розмарина по 1 столовой ложке; тысячелистника
(N 1), ягод можжевельника (N 26), подорожника ланцетолистного (N 34), крапивы
большой (N 58), зверобоя (N23) и центаврии (N14) - по 2 ложки; хвоща (N 82)
- 3 ложки. Все смешивают, берут из этой смеси 4 столовых ложки, каждая с
верхом, заливают 1 литр кипятка и парят целую ночь; днем в 8 приемов выпивают
весь этот напар.
3. При воспалении мочевого пузыря рекомендуют пить отвар из таких растений:
тысячелистника - 2 столовых ложки, манжетки (N3) - 1 ложку, корня аира (N 2)
- 1 ложку, березовых почек (N77) - 2 ложки, листьев толокнянки (N75) - 2
ложки. Этой смеси берут 2 столовых ложки, заливают 2,5 стакана сырой воды и
кипятят 5-7 минут; отставляют с огня и через полчаса процеживают. Весь этот
отвар выпивают за день в 4 приема.
4. Сильные боли в желудке (спазмы) успокаивают при употреблении чая из
смеси цветов ромашки (N28) и тысячелистника, по 1 столовой ложке на стакан
кипятка . При этом на область желудка кладут грелку.
5. Чай из цветов тысячелистника пьют (по 3 стакана в день) при маточных
кровотечениях и при кровохарканье.
6. При вздутии живота очень хорошим средством считается отвар из смеси
следующих трав: семян тмина (N12) - 2 ложки, семян укропа - 1 ложка, листьев
тысячелистника - 2 ложки, мелко порезанной соломы (N76) - 3 ложки, корня
аира (N2) - 1 ложка и крупно потертого корня валерианы (N6) - 1 чайная ложка.
3 столовых ложки этой смеси, каждая с верхом, заливают 3 стаканами сырой
воды. Кипятят 15 минут. Выпивают по 3 стакана За день.
Несколько рецептов для наружного употребления:
1. При воспалении кожи к больному месту прикладывают истолченные и
превращенные в массу листья тысячелистника или смазывают эти места мазью из
тысячелистника : Горсть цветов и листьев тысячелистника растирают в однородную массу
и смешивают с несоленым топленым свиным салом. Точно так же приготовляется и
мазь из окопника (N 52) , только вместо листьев и цветов берут растертый
корень окопника. Мазь рекомендуется приготовлять небольшими порциями и лучше
всего применять свежеприготовленную.
2. Часто случается, что, работая в поле, приходится пораниться. Где чего
искать? Тогда ищут тысячелистник, берут его листья (они сочнее цветов),
крепко разминают в (по возможности чистых) пальцах и прикладывают к ранам. После
этого в большинстве случаев, как я мог наблюдать, рана заживает за 3-4-5 дней
без следа нагноения. Даже раны от пореза серпом, которые обычно быстро
нагнаиваются и медленно заживают, как и раны от пореза ножом, плугом, топором,
произведенные на поле, в условиях далеко не санитарных, заживают быстро. Вот
почему это прекрасное растение народ называет "кровавник".
Хранение
Трава, листья и цветы тысячелистника, высушенные в тени, хранятся в
жестяных коробках.
N 2. Acorus calamus L. - Аир болотный (или пахучий).
Русские названия: аир болотный, аир пахучий, ирный корень; украинские: aip
трост1нний.
Семейство: Агасеае - аронниковые, ароидные.
Аир имеет ползучее, кругловатое, толстое корневище, внутри белое, мягкое,
губчатое, сверху желтое или желто-зеленое. Стебель у основания красноватый с
лиловым (часто) оттенком, листья - с ясно выраженными жилками, мечевидные
линейные заостренные, мясистые. Цветет в июне. У нас не дает плодов, а только

на юге Европы. Завезен в Европу из Турции в XVI веке. Вкус корневищ горько-
жгучий. Запах приятный. Растение всем обитателям села хорошо известно (в
религиозный праздник "троицы" украшали листьями жилые помещения, расстилали на
полах, во дворах и в церквях). Распространен повсеместно в УССР; в средней
части СССР встречается лишь местами в изобилии в реках и прудах около
берегов , образуя заросли.
Acorus calamus L.
Сбор
Собирают корневища, выкапывая их вилами осенью или весной. Моют в холодной
воде, отбрасывают более тонкие корни, режут на мелкие куски и сушат.
Употребление
Современная медицина пользуется этим растением. В аптеках можно найти масло
из аирного корневища, настойку и экстракт.
В народной медицине корневище аира принято шире, чем в научной. Считая аир
прекрасным дезинфицирующим средством, в народе полощут рот спиртной настойкой
из аира при цинге, обмывают раны, гноящиеся язвы, а также жуют корень во
время эпидемий холеры, испанки (инфлюэнца 1919 года) и сыпного тифа. Настойки
готовят на спирту или крепкой водке при разной дозировке измельченных
корневищ аира. Настойку иногда заменяют раствором купленного в аптеке аирного
масла, добавляя 50 г его к 2 литрам 90% спирта. Для наружного употребления
настойку разбавляют охлажденной кипяченой водой в пропорции: воды 3 части,
настойки 1 часть. Для внутреннего употребления пользуются неразведенной
настойкой и принимают ее перед едой от 10 до 30 капель с водой или на кусочке
сахара. Если нет настойки, пользуются отваром 30 г корневища на 1 л воды, варят в

прикрытой посуде. Как настойка, так и отвар применяются внутрь при болезнях
желудочно-кишечного тракта, поносах, болезнях желчных путей, при камнях почек
и при малярии.
Корневища аира считаются одним из главных компонентов смесей для ванн для
Золотушных и рахитических детей (см. "Рахит и золотуха").
Корневища аира также обязательный компонент в ветрогонных смесях
лекарственных растений.
При выпадении волос 3 раза в неделю моют голову в отваре из смеси равных
частей аира и лопуха (N 106), добавляя иногда в отвар пару горстей шишек
хмеля .
Внутрь аир принимают в следующих случаях.
1. При вялом пищеварении пьют по 3 чашки в день отвара из корневищ аира:
корневища 15,0 г, воды 2-3 стакана. Варят 15 минут в посуде, прикрытой
крышкой .
2. По моим наблюдениям, даже очень надоедливая изжога прекращается, если на
кончике ножа 3 раза в день принять мелкий порошок из аирных корневищ.
3. Аир входит в смесь трав, применяемую при лечении воспаления мочевого
пузыря.
Наружно. 1. Отвар аирного корня из 30,0 г на 1 л Воды женщины используют
при болезнях половых органов для сидячих ванн.
2. Порошок из корневища аира применяют также для присыпок гноящихся ран и
язв.
3. Мне нередко приходилось наблюдать хорошее действие аира в смеси с
другими растениями при заболевании, которое выражалось в следующем: опухание
языка, а иногда и трещины на нем с ознобом, повышенной температурой и при
затрудненном глотании. В этом случае 3 раза в день полощут рот отваром из
следующей смеси лекарственных растений: корневища аира - 10,0 г, листьев шалфея
(N 49) - 8,0 г, дубовой коры (N41) - 10,0 г и листьев большой крапивы (N 58)
- 10,0 г на 1 литр воды.
4. Аир применяется также при зубной боли. Для этого готовят лекарство так:
На пол-литра водки в 60 градусов берут 10,0 г мелкого порошка корневища аира,
взбалтывают, бутылку закупоривают пробкой, пробку обвязывают шпагатом.
Бутылку в стоячем положении обкладывают тестом и пекут, как хлеб. Получается, как
бы водочный отвар аира, рюмку которого забирают в рот и держат на больном
зубе .
В ровенском районе ровенской области принято в народе принимать эту же
водку внутрь при подозрении на туберкулез. В таких случаях выпивают по рюмке
этой водки перед обедом. Если водка крепкая, ее разводят немного кипяченой
водой. Люди утверждают, что после двухнедельного приема такой аирной водки
кашель становится мягким, появляется аппетит и значительно улучшается общее
состояние больного. Водку пьют только один раз в день.
Хранение
Не размельченные корневища аира хранить в бочках, обложенных внутри
бумагой .
N 3. Alchemilla vulgaris L. - Манжетка обыкновенная. Русское название:
манжетка обыкновенная. Украинские: приворотень звичайний, гусяча лапка, з1рочки.
Семейство: Rosaceae - розоцветные.
Манжетка - это растение со стеблем 10-30 см. Высоты, стелющимся и
дугообразно поднимающимся вверх, особенно во время цветения. Нижние листья на
длинных черешках, а верхние почти без черешков; верхние пяти-шестилопастные,
нижние - семи- десяти-лопастные. Лопасти округлы, городчато-пильчатые, с обеих
сторон покрыты волосками. Цветов много, все они очень мелкие, зелено-желтые,
скученные в клубочки. Вкус растения иногда горьковатый, а в большинстве терп-

кий, вяжущий, запах слабобальзамический. Растение распространено в обширной
полосе европейской части СССР, кроме наиболее южных областей. Растет на
лугах, в рощах, на межах, опушках лесов, на пастбищах.
Alchemilla vulgaris L.
Сбор
Собирают, срезывая растения, во время цветения. На оранизм человека
действует вяжуще, отхаркивающе, улучшает обмен веществ.
Употребление
Научная медицина не пользуется этим растением. Народная медицина
употребляет траву манжетки в следующих случаях: внутрь при несварении желудка,
вздутиях кишечника и при вялой перистальтике кишок; при катарах дыхательных путей
как отхаркивающее средство, а также при туберкулезе легких как средство,
якобы заживляющее каверны.
Для внутреннего употребления пользуются травой манжетки, отваренной в
виноградном вине: 30,0 г травы на 1 л вина, особенно при кавернах в легких и при
поносах, по 3-5 рюмок в день.
Долго продолжающиеся, упорные поносы удается остановить употреблением
горячего отвара на красном вине (кагор) из таких трав: манжетки, веток
чернобыльника (N8) и алтейного корня (N4) - всего поровну, 30,0 г смеси на 1 л вина.
Натощак выпивают горячего отвара полстакана, а оставшийся от литра отвар раз-

деляют на 4 приема и выпивают горячим, каждый прием через час после еды.
См. Также N 1 - о тысячелистнике п. 3, где есть указание о применении
манжетки в смесях при воспалении мочевого пузыря.
Хранение
Хранить в ящиках, выстланных бумагой.
N 4. Althaea officinalis L. - Алтей лекарственный. Русское название: алтей,
альетея, мальва; украинское: алтей, рожа.
Семейство: Malvaceae - просвирниковые.
Многолетнее растение высотой до 1,5 м. Корень мясистый, белый, мощный, сла-
боразветвленный, от которого вырастает по несколько стеблей. Стебли круглые,
внизу одеревенелые, а вверху сочно-зеленые, покрытые серым пушком, как и
листья. Листья сердцевидные или яйцевидные, нижние немного 5-лопастные, верхние
почти 3-лопастные. Цветы скученные в пазухах листьев на очень коротких
цветоножках, светло- или ярко-розовые, иногда почти белые, пяти-лепестковые. Все
растение без запаха. Вкус сладко-терпкий. Распространено в средних и южных
областях европейской части СССР, особенно на юге Украинской ССР, в западных
ее областях и на юге БССР. Растет по сырым лугам, при дорогах, над лугами у
рвов и берегов рек, реже между кустарниками и на опушках лесов. Цветет в
июне , июле и начале августа.
Althaea officinalis L.
Сбор
Летом собирают цветы и листья, а осенью, когда прекращается сокодвижение и

стебли отмирают, выкапывают корни. Их моют холодной водой, мелко изрезывают и
сушат согласно правилам. Очищать от коры не нужно. Очищенный алтейный корень
очень красивый, но теряет очень много своих действующих веществ.
Применяется в научной медицине как отхаркивающее.
Употребление
Хотя в научной медицине алтей имеет значительное применение, но в народной
медицине он сравнительно мало популярен и вероятно потому, что в диком
состоянии он встречается редко. В народе, в большинстве случаев, пользуются
цветами алтея, а корни хранят для лечения очень тяжелых желудочно-кишечных
заболеваний; как средство обволакивающее и успокаивающее боли считается
незаменимым. При недостатке цветов алтея их можно заменить листьями того же
растения, по действию мало уступающими цветам. Листья и цветы не заменяют корня.
Их действие слабее. Нужно иметь в виду, что, выкапывая корень, навсегда
губишь драгоценное растение.
Из цветов и листьев алтея употребляется напар из 20,0 г их на литр воды,
который пьют по 4 стакана в день, а из корней готовят отвар - 10,0 г на 1 л
воды - и пьют по 2 стакана в день. Если употребляется напар, то цветы и
листья алтея смешивают с цветами мальвы лесной (N 99) и льняным семенем по 5,0
г того и другого, а в горячий отвар алтейного корня, чтобы восполнить его
лечебную силу, если корня мало, кладут еще 5,0 г корня окопника (N52) и 5,0 г
корня мальвы лесной (N 99). Эти средства народ употребляет при кровавых
поносах, при катаре кишок, при воспалении мочевого пузыря и вообще при болезнях
мочеполовых органов, а также и для спринцеваний при болях с добавлением в
таких случаях отвара из дубовой коры, 30,0 г на литр жидкости.
Наружно. Отвар из алтейного корня, а чаще напар из цветов, употребляется
для промывки глаз при воспалении, для полоскания горла и при загнивании век,
а также для клизм при поносах и в др. случаях.
Подобно лекарственному алтею на организм человека действует и алтей
розовый, который называют "мальвой" (Althaea rosea L.), но слабее. Это растение
очень популярно в народе и весьма часто употребляется при лечении тех же
недугов, что и алтей лекарственный. Мальву разводят в цветниках в селах под
хатами . Высокий - до 2,5 м. - стебель, весь усыпанный цветами, издали виден в
палисадниках. Вот еще этим можно объяснить непопулярность алтея
лекарственного: мальва всегда под рукой, а алтей нужно искать. Кроме этих двух растений,
в тех же случаях в некоторых местностях применяют цветы и листья мальвы
лесной - просвирника лесного (Malva silvestris L.), О которой упомянуто выше.
Хранение
Порезанный на мелкие кусочки корень алтея хранить в деревянных ящиках,
выстеленных бумагой, листья и цветы лучше всего хранить в жестяных коробках.
N 5. Angelica sylvestris L. - Дудник лесной. Русское название: дудник;
украинские : дудник, дягель.
Семейство: Umbelliferae - зонтичные.
Растение многолетнее, с коротким толстым корневищем, из которого при
разломе выделяется белый, как молоко, сок. Стебель прямой, дудчатый, высотой до
1,5 м. Листья дважды-триждыперистые. Цветы белые, часто кремовые, собраны в
крупные зонтики. Общей обертки почти нет.
Запах размятых стеблей и корневищ сильный, специфический, вкус горький.
Растет на влажных лугах и в лесах среди кустарников, на берегах прудов и по
краям рвов. Встречается во всех областях средней полосы европейской части
СССР, а в УССР повсеместно. Цветет в июле и августе.
Собирают корневища с корнями, выкапывая их весною; осенью собирают семена
(очень малая потребность).
На организм человека действует потогонно, мочегонно, ветрогонно.

Angelica sylvestris L
Употребление
Научная медицина не пользуется этим растением, а в народе оно применяется
достаточно часто, особенно при несварении желудка, как чай из корневищ и
корней (20,0 г на 1 л воды); при вздутии кишечника в виде порошка, трижды в день
на кончике ножа; при вялом отходе мочи, при задержании мочи; при катарах
легких как средство, особенно быстро удаляющее липкую и вязкую мокроту из
бронхов .
Наружно дудник лесной употребляется в смеси с душистыми травами в виде
отвара и напара для укрепляющих ванн, а также в виде спиртной настойки для
натирания при подагре, ревматизме, болях в пояснице и пр.
Во время холерной эпидемии пили каплями спиртовую настойку из корня дудника
(лучше дягиль лекарственный - N 6) и чеснока, а также курили крепкую махорку
как средство, предохраняющее от заразы.
Привожу несколько народных рецептов внутреннего и наружного употребления
дудника.
1. При вздутии кишок и коликах в них выпивают за день пять столовых ложек
отвара из корневища дудника, аира (N2) и дубовой коры (N 41) на 1 л воды.
Все компоненты в равных дозах.
2. При недостаточной деятельности почек, для усиления выделения мочи
употребляют отвар из корневища дудника и стеблей хвоща (N 82) , оба растения в
равных частях по объему. Ложка смеси на стакан воды. Кипятится 10 минут.
Выпивают за день 3 стакана.
3. При упорных поносах, когда первопричина удалена и многие средства
испробованы, а облегчения нет, применяется чай по три чашки в день из отвара на

красном вине "Кагор" следующей смеси трав, взятых по 5,0 г каждой на 0,5 л
вина: полыни (N 7), хвоща (N 82), корневищ дудника, Зверобоя (N 23), центав-
рии (N14) и по 2 г перечной мяты (N30) и корня валерианы (N 61). Корень
валерианы и зелень мяты перечной не варят, а всыпают в отвар, когда он парится.
Парят в закрытом сосуде полчаса. Для приема на стакан кипятка вливают 2-4
столовых ложки такого отвара смеси на вине.
Наружно. Корневище с корнями применяют в народе в следующих случаях:
1. Капля соку, выжатая из корневища и впущенная в дупло больного зуба,
утоляет боль. Того же достигают путем жевания корня дудника.
2. Столовую ложку мелко порезанного корня чемерицы (N25 - растение сильно
ядовитое) и чайную ложечку семян дудника хорошо растирают и смешивают с
несоленым свиным салом. Этой мазью пользовались в народе против бельевых вшей,
намазывая тело в уязвимых местах тонким слоем и несколько втирая.
3. При болях в ухе впускают в канал уха несколько капель сока из корня
дудника .
Хранение
Корневища и корни дудника хранятся в мешках, а семена в коробках.
Все, что касается дудника лесного (Angelica sylvestris L.), Относится также
к очень сходному с ним лекарственному растению, фигурировавшему в научной
фармакопее - Archangelica officinalis Hoffm. (Или Angelica archangelica L.) -
Дягиль лекарственный (N 6).
Archangelica officinalis Hoffm.
Это растение во всех случаях применения имеет в народе преимущество по
своей лечебной эффективности перед дудником лесным.

Наблюдения показывают, что это преимущество действительно есть. Вероятно,
количество и сочетание действующих лечебных начал у дягиля лекарственного
более благоприятно, чем у дудника лесного; последний считается только
заменителем первого. Это обстоятельство объясняется не только большим сходством
указанных растений, но и тем, что Angelica archangelica L. встречается в далеко
меньшем количестве, чем Angelica sylvestris L., и потому нередко разводится в
огородах и палисадниках.
Из молодых стеблей и листовых черешков этого растения изготовляют приятные
на вкус цукаты для украшения тортов, настаивают на них водку. Известно, что
из семян этого растения добывается эфирное масло.
N 6. Archangelica officinalis Hoffm. (Angelica archangelica L.) - Дягиль
лекарственный. Русское название: дягиль; украинские: дягель, дяг1ль.
Семейство: Umbelliferae - зонтичные.
Растение двухлетнее. Стебель прямой, высотой 120-250 см. Листья с большими
вздутыми влагалищами, дважды- трижды-перистые с большими яйцевидными или
продолговатыми, крупнопильчастыми листочками. Лучи зонтика и цветоножек с
мучнистым, мягким пушком. Цветет в июне-июле.
Растет на болотах и на берегах рек. Распространен в лесостепи, полесье и в
степи по берегам рек. В общем, распространение небольшое, почему при сборе
его следует оставлять лучшие обсеменители.
Применение то же, что и дудника лесного (см. N 5).
N 7. Artemisia absinthium L. - Полынь горькая. Русское название: полынь;
украинское: полин.
Семейство: Compositae - сложноцветные.
Очень популярное, всем известное растение. Полынь горькая, имеет широкое
распространение, растет по пустырям, паровым посевам, межам, полям и
фактически является сорняком. Цветет в июле-августе.
Собирают во время цветения ветки с цветами и листьями.
На организм человека действует: укрепляет желудок, гонит круглых глистов,
задерживает понос, усиливает вялую перистальтику кишок.
Употребление
Полынь употребляет научная и народная медицина, причем народное врачевание
в пользовании этим растением не отходит от научной медицины и пользуется
всеми ее методами. Существенными лечебными веществами в полыни считают полынное
эфирное масло и горькие вещества. Полынь употребляется внутрь в порошках,
настое (на спирту, водке) и отваре как средство ветрогонное, возбуждающее
пищеварительную деятельность желудочно-кишечного тракта и усиливающее аппетит.
Снаружи - для компрессов и примочек при ушибах, а также в клизмах против
круглых глистов.
Полынью не следует злоупотреблять, особенно при малокровии.
Продолжительное, чрезмерное применение полыни, даже в невысоких дозах, может повлечь за
собой судороги и конвульсии, галлюцинации, а то и явления помешательства.
Привожу несколько, несомненно, эффективных народных рецептов применения
полыни.
Внутрь.
1. При коликах в печени отвар из листьев полыни, шалфея (N49) и ягод
можжевельника (N 26), взятых поровну по весу, пьют по три стакана в день.
2. При начинающемся воспалении слепой кишки пьют два раза на день, утром и
вечером, полынную настойку на спирту по 12-15 капель на ложку воды.
3. При катаре толстых кишок принимают каждые два часа по столовой ложке
напар из листьев полыни и шалфея (N 4 9), а вместо чая пьют жидкий отвар из
риса .

4. Круглых глистов изгоняют, принимая по три ложки чая из листьев полыни в
течение десяти дней утром (натощак) и вечером (перед сном). Каждый раз после
этого чая рекомендуется съесть полстакана свежетертой моркови.
5. При зловонии из носа сперва стараются удалить первопричину, которой
может быть болезнь горла, желудка, порченные зубы, цинготные десны и пр., а
затем пьют ежедневно по три раза в день до исчезновения недуга чай из листьев
полыни и перечной мяты (N 30), взятых поровну.
Наружно.
1. Ушибы и опухоли обкладывают тряпочками, намоченными в водном настое
полыни или при отсутствии полыни - в настое арники (Arnica montana L.)
2. Для истребления остриц - маленьких белых глистов, гнездящихся в заднем
проходе, после испражнения делают небольшую клизму (стакан жидкости) из
отвара чеснока (одной средней головки) на 1,5 стакана полынной водной настойки.
Эту жидкость задерживают возможно дольше и выпускают. Клизмы повторяют
несколько дней подряд.
Artemisia absinthium L
N 8. Artemisia vulgaris L. - Чернобыльник. Русское название: чернобыльник;
украинское: полин звичайний, або чорнобиль.
Семейство: Sompositae - сложноцветные.
Многолетнее растение, вышиною до 1,5 м. Стебель сильно ветвистый, прямой,
высокий, красноватый. Корни деревянистые, довольно толстые. Листья с верхней
стороны зеленые, голые, с нижней - бело-войлочные, перистые, а верхушечные -
цельные, короткие. Цветы желтые или красноватые, собраны в длинные, густые,
метельчатые соцветия. Цветет в июле-августе. Вкус слегка горький. Запах не-

много бальзамический, специфический.
Растет по пустырям, при дорогах, на межах, на запущенных огородах, клумбах,
по сырым кустарниковым местам, берегам рек. Сорняк. Распространен
повсеместно .
Собирают корни и редко листья. От главного одеревенелого корня отламывают
боковые мясистые корни, моют в холодной воде и быстро сушат. Листья собирают
во время цветения растения.
На организм человека действует: Возбуждает пищеварение, благотворно
действует на расстроенные нервы.
Artemisia vulgaris L
Употребление
Листья и корни чернобыльника употребляют только в народной медицине. По
личным наблюдениям считаю, что действующих веществ больше в листьях и
верхушках веток, чем в корнях. И листья, и корни, употребляют при болезненных
менструациях. Корень употребляют при падучей болезни, судорогах и конвульсиях:
30,0 г корня заливают 0,5 л пива, кипятят (5 минут) и такой отвар пьют, лежа
в постели, пока не прекратится пот. Таким же отваром изгоняют круглых глистов
и лечат длительный понос.
1. При туберкулезе легких в народе варят корни чернобыльника в белом вине
(10 минут), в кипящий отвар добавляют мед и после того, как отвар остынет,
пьют по одному стакану натощак или по три столовых ложки в день.
2. Для усиления послеродовых выделений у рожениц пьют напар из
чернобыльника. Этот напар готовят так: столовую ложку порошка из верхушек веток
чернобыльника запаривают в 1/2 л воды и такой напар пьют по полстакана три раза на

день.
3. При камнях почек и мочевого пузыря считается очень хорошей следующая
смесь: Потертых листьев чернобыльника - 2,0 г, листьев толокнянки (N75)
3,0 г, семян моркови (N81) - 3,0 г, травы хвоща (N82) - 2,0 г и семян
огородного укропа - 2,0 г. Эту смесь заливают двумя стаканами воды, настаивают
целую ночь в духовке или печке, а утром кипятят 5-7 минут. Такай напар пьют
четыре раза в день по полстакана.
N 9. Asarum europaeum L. - Копытень европейский. Русское название:
копытень; украинское: копитняк (ш.дкопитник).
Семейство: Aristolochiaceae - кирказоновые.
Многолетнее растение с ползучим корневищем. Стебель тоже ползучий. Листья
на длинных черешках, почковидные и округлые, очень похожи на лошадиное копыто
(отсюда название). Все растение покрыто короткими волосками, пушистое. Цветы
мелкие, внутри темно-красные, снаружи буро-зеленые. Цветет в апреле. Вкус
всего растения горький; острый неприятный запах, особенно растертых частей,
специфический, довольно сильный, немного напоминает запах валерианового
корня .
Растет в лиственных, реже хвойных, лесах на лиственном перегное, под
кустами орешника и пр. Встречается повсеместно в лесах.
Собирают листья во время цветения, а корневища с корнями ранней весной.
Растение (корневище) немного ядовитое.
На организм человека действует мочегонно, улучшает пищеварение.
Asarum europaeum L.
Употребление
Это растение использовалось в научной медицине прежде больше, чем теперь.
Растение ядовитое, и им нельзя злоупотреблять.
Народная медицина пользуется этим растением как мочегонным. Для этого
корневища копытия варят на козьем молоке или пользуются водным отваром. Чай из
копытия облегчает месячные у женщин, послабляет кишечник, способствует
пищеварению, применяется при гастритах, болезнях печени, желтухе. Доза: 3-5 г
сухого растения на стакан жидкости. Лучшим способом применения считают приемы

его на молоке.
Порошок из корневищ или листьев употребляется в народной медицине главным
образом для того, чтобы вызвать рвоту, а когда нужно и чихание.
Даем несколько народных рецептов для случаев, когда копытень считается
особенно полезным:
1. Водный напар из травы копытия, смешанной в равных частях с цветами
бессмертника песчаного (N 22), считается полезным при желтухе. Доза: одна
столовая ложка смеси на стакан кипятка.
2. Месячные усиливают употреблением порошка из зелья копытия, взятого на
кончике ножа и внесенного в рюмку молока. Пьют натощак одну рюмку в день.
3. Копытень, в смеси с другими отхаркивающими лекарственными растениями,
употребляется в виде отвара при бронхитах в следующей смеси: копытия - 2,0 г,
будры (N 20) - 3,0 г и репейника (Arctium lappa L.) - 2,0 г. Две столовые
ложки этой смеси кипятят в полулитре воды 10 минут и затем парят 20 минут,
процеживают и пьют глотками не больше двух чашек в день.
4. В народе существует способ заставить пьяницу прекратить пьянство. На
некоторых пьяниц этот способ действует. Состоит он в том, что в стакан водки
вливают столовую ложку отвара из корневища копытия. Пьяница об этом не должен
знать. Такая смесь вызывает рвоту и якобы сильное отвращение к алкоголю.
Хранение
Корневище с корнями и траву копытника хранят в ящиках, выложенных внутри
бумагой.
N 10. Bellis perennis L. - Маргаритка многолетняя. Русское название:
маргаритка ; украинские: стокротки, маргаритки.
Семейство: Compositae - сложноцветные.
Многолетнее растение, хорошо всем известное. Культивируется в садах как
декоративное . В диком состоянии растет у дорог, на старых кладбищах, по краям
лугов. Цветет, начиная с ранней весны и почти до августа. Распространено в
лесных районах и лесостепи УССР.
Собирают для лечебных целей только дикие маргаритки, при этом выкапывают
целое растение во время цветения.
На организм человека действует как послабляющее кишечник и мочегонно.
Bellis perennis L.

Употребление
Растение употребляется в гомеопатии, а научная медицина начинает только
интересоваться им. Народная медицина уже давно применяет его в ряде случаев.
Так, при туберкулезе легких порошок из маргариток смешивают в равных дозах с
измельченной до пылеобразного состояния скорлупой из двух яиц и выпивают
утром и вечером на молоке по одной винной рюмке смеси.
Маргаритки имеют свойство слегка слабить; поэтому при появлении у
туберкулезных больных жидкого стула лечение маргаритками прекращают. В детской
практике в народе при туберкулезе позвоночника или костей на больное место
накладывают тряпки с мазью из окопника (N52) с маргаритками и листьями мелиссы (N
29). Изготовляют мазь так: К 200 г растопленного очень горячего свиного
несоленого сала всыпают 20,0 г порошка из маргариток, 30,0 г сильно измельченного
корня окопника и 20,0 г порошка из листьев и соцветий мелиссы. Смесь парят в
духовке сутки, наблюдая, чтобы не вскипело, процеживают в банку и обвязывают
бумагой.
Для прекращения белей у женщин применяют довольно продолжительное время
промывания напаром из следующей смеси: дубовой коры (N 41) - 50,0 г,
пастушьей сумки (N 67) - 20,0 г, омелы (N 63) - 30,0 г, зелья водяного перца (N 38)
- 20,0 г, крапивы (N 58) - 30,0 г и маргариток 40,0 г - все на три стакана
воды; густой напар процеживают и разбавляют немного кипятком. На шесть недель
прекращаются половые сношения. Рекомендуют не прекращать работы и больше быть
на свежем воздухе.
Маргаритки, в дозе от 10,0 до 15,0 г добавляют в смеси, которыми лечат
заболевания почек, лоханок и мочевого пузыря.
Хранение
Высушенные растения хранят в деревянных ящиках, внутри обложенных бумагой.
N 11. Calendula officinalis L. - Ноготки лекарственные. Русское название:
ноготки; украинское: наг1дки.
Семейство: Compositae - сложноцветные.
Однолетнее растение высотой до 50 см. , Ветвистое, часто от самого низа,
легко опушенное, немного липкое, особенно в сухую солнечную погоду. Листья
продолговатые, нижние постепенно к основанию суженные. Цветы бывают разных
оттенков, но чаще оранжевые. Запах цветов специфический, бальзамический,
приятный. Растение очень популярно, особенно на Украине и в Белоруссии;
разводится около хат, часто растет одичалое, украшает клумбы и огороды. Цветет,
начиная с конца мая и почти до морозов.
Собирают цветы (а также листья, преимущественно нижние, во время цветения)
в солнечную погоду, выдергивая крайние и серединные цветки, а иногда и все
корзиночки. Считают, что на организм человека действует потогонно, очищает
кровь, как вяжущее и очищающее гноящиеся раны. Следует обратить внимание
исследователя на липкие и эфирные выделения этого растения в сочетании с
другими действующими веществами его (бальзамы).
Употребление
Ноготки раньше применялись в научной медицине, но теперь оставлены.
Остаются они еще в гомеопатии. Тем не менее и в настоящее время ноготки, по-
видимому , привлекают внимание.
Народная медицина применению ноготков отводит очень большое место. Они
применяются при многих болезнях, особенно при порезах, ранениях, угрях, чирьях,
язвах, лишаях и болезнях глаз. Ноготки обладают свойством ограничивать
воспаление .
Внутрь ноготки употребляются при болезнях печени, селезенки, при спазмах
желудка, золотухе, рахите. Как наружно, так и внутрь считается более
целесообразным употреблять ноготки в смеси с другими, аналогичными по действию рас-

тениями. Если же нужны одни только ноготки, тогда применяют их в виде напара
(40,0 г на литр воды). Парят в закрытом сосуде целую ночь. Принимают три
стакана напара в течение дня.
Calendula officinalis L.
Способы применения ноготков:
Наружно.
1. Во время формирования нарыва в груди матери для уменьшения боли
прикладывают к больной груди на куске полотна мазь следующего состава: листьев
полыни божье-дерево (N 107) - 20,0 г, листьев и цветков ноготков - 30,0 г и
листьев цветущей белены (N 122) - 20,0 г (Белена ядовитое растение -
алкалоиды) . Смесь эту хорошо растирают, добавляют к ней 70,0 г портвейна и 70,0 г
свиного несоленого топленого сала и снова растирают; смесь перемещают в
глазированный горшочек и варят в нем 15 минут на слабом огне, процеживают в
баночку и закрывают. Одновременно вместо чая пьют напар из цветов ноготков по 3
стакана в день.
2. На кровоточащие раны прикладывают тряпочки, смоченные в напаре цветов
ноготков, смешанных поровну с листьями полыни божье-дерево (N 107). Раны
заживают без нагноения.
3. Веснушки на лице и руках удаляют ежедневным двукратным (утром и вечером)
смазыванием лица соком из листьев ноготков, смешанным в равных частях с соком
лимона, ягод смородины и миндального масла.
4. К гноящимся глазам на ночь прикладывают примочку из напара листьев и
цветков ноготков.
5. При ослаблении зрения к глазам прикладывают на ночь примочки из напара
следующей смеси: цветков ноготков, лепестков васильков (N79) и травы очанки
(N 15), взятых поровну - в любом количестве. Не отчаиваясь в успехе, лечатся
долго (месяцев 6). Приходилось наблюдать благоприятные результаты такого
лечения (при этом рекомендуют не читать, не писать и не вышивать).
6. О методах лечения экзем растениями, в том числе ноготками, будет сказано

в дальнейшем.
Внутрь.
1. При болезнях печени пьют по три стакана в день чая из смеси: зверобоя (N
23) - 40,0 г, спорыша (N 36) - 20,0 г, дикого цикория (N 13) - 30,0 г,
бессмертника песчаного (N 22) - 40,0 г, коры крушины (N42) - 30,0 г, цветов
ромашки (N 28) - 10,0 г и ноготков - 40,0 г двадцать граммов этой смеси с
вечера заливают сырой водой, целую ночь настаивают и утром кипятят 5-7 минут,
после чего еще напаривают 20 минут. Порция дневного приема.
2. В случае опухоли селезенки полезным считается чай из напара цветов
ноготков и травы тысячелистника (N1) в равных частях. Пьют 2 стакана в день.
3. Золотушным и рахитичным детям вместо чая дают пить напар из цветов
ноготков .
Хранение
Цветы и листья ноготков хранят в железных закрытых коробках (просматривать
чаще).
N 12. Carum carvi L. - Тмин обыкновенный. Русское название: тмин;
украинское : кмин.
Семейство: Umbelliferae - зонтичные.
Популярное двухлетнее растение. Растет дико по лугам, пастбищам, полянам,
балкам, при дорогах. Встречается повсеместно, кроме южных и юго-восточных
областей. Культивируется и разводится для сбора семян, содержащих эфирное
масло. Цветет в мае-июне.
Собирают семена, срезывая серпом все растение (не вырывать с корнем) утром
с росой, вяжут в снопики, досушивают и вымолачивают.
Считается ветрогонным, возбуждающим пищеварение и мочегонным.
Carum carvi L.

Употребление
Научная медицина пользуется семенами тмина мало, в частности как
слабительным . В аптеках можно найти и семена, и тминное масло.
В народе и в народной кулинарии семена тмина применяют довольно широко.
Тмин употребляют как пряность в кушаньях, при засолке огурцов и капусты, им
посыпают хлеб и булочки, его применяют при изготовлении сыра,
предназначенного для длительного хранения. В польском народе популярен тминный суп. Солому,
оставшуюся после обмолота тмина, дают скоту, который охотно ее поедает и
увеличивает удой молока.
1. Семена тмина употребляют при вялом пищеварении, для возбуждения
деятельности желудка и кишечника, как ветрогонное и как освежающее средство.
В детской практике применяют отвар семян тмина на воде (ложка семян на
стакан воды). Кипятят пять минут в закрытом сосуде и подслащают сахаром
(столовая ложка на стакан отвара) . Дают ребенку 5-6 раз в день по чайной ложечке.
Средство дают как ветрогонное, особенно в тех случаях, когда ребенок плачет и
трет ножкой об ножку ("молотит животик"). Такой же отвар, но без сахара,
применяют для клизм при вздутии живота как у детей, так и у взрослых.
2. Бывает, что ухо "затечет" ушными выделениями, по народному называемыми
"вощиной", причем притупляется слух (без боли). В таких случаях поступают
так: в головке луковицы, в верхней ее части, вырезают кубик и ножом углубляют
и расширяют отверстие. В это углубление насыпают чайную ложечку семян тмина и
Закрывают вынутым из луковицы кубиком. "Фаршированную" таким образом луковицу
пекут. Из этой, еще горячей луковицы, выжимают сок. Несколько капель такого,
еще теплого, сока впускают в канал уха и закрывают ваткой. Процедуру
повторяют 2 раза в день до исчезновения недомогания. В народе есть убеждение, что от
этого средства улучшается слух не только при "вощине", но и при "шуме" и
"дерганье" в ухе.
3. Хорошо растертые семена тмина и листья перечной мяты запаривают
кипятком, всыпают туда ржаной муки, замешивают и этим, очень теплым, тестом
обкладывают грудь кормящей женщины при образовании нарыва. Лечение длится
несколько дней подряд.
4. При постоянном слезотечении (усиливающемся на ветру) впускают в глаза
тминные капли. Приготовляются они так: в стакане воды кипятят столовую ложку
семян тмина. В горячий, непроцеженный, отвар всыпают одну чайную ложечку
лепестков васильков (N 79), столько же измельченной травы очанки (N 15) и
столько же порезанных листьев подорожника большого (N 35). В этом отваре
указанные растения мокнут сутки. На вторые сутки отвар с растениями процеживают
через тряпочку и еще раз фильтруют через ватку. Полученными таким образом
каплями закапывают глаза несколько раз в день.
5. При вздутиях кишечника пьют отвар из следующей смеси: 2 столовых ложки
семян тмина, по одной чайной ложечке семян огородного укропа и листьев
тысячелистника (N 1) , одну столовую ложку измельченной овсяной соломы (N 76)
все это на пол-литра воды. Варят 10 мин., процеживают. Выпивают на протяжении
дня малыми глотками.
6. Матерям, кормящим грудью, для увеличения количества молока рекомендуется
есть хлеб, испеченный с тмином и пить сметану, в которой варился тмин. Способ
приготовления: Одна ложка семян тмина на стакан сметаны; кипятят на слабом
огне три минуты.
Хранение
Хорошо высушенные семена тмина хранят в железных, плотно закрывающихся
коробках, следя за тем, чтобы не заплесневели.
N 13. Cichorium intybus L. - Цикорий обыкновенный. Русское название:
цикорий дикий; украинские: цикор1й дикий, петров1 батоги.

Семейство: Compositae - сложноцветные.
Многолетнее травянистое растение с утолщенным веретеновидным корнем, с
прямым от 30 до 150 см. Высотой стеблем с растопыренными ветвями. Прикорневые
листья выемчато-перисто-раздельные; стеблевые листья ланцетные,
острозубчатые , стеблеобьемлющие, очередные верхушечные - цельнокрайние. Корзинки
сидячие, сидят одиночно или по 2-3. Цветы голубые, редко белые, еще реже розовые.
Цветет в июне, августе. Растет по краям дорог, возле канав, на межах, по
склонам. Распространен по всей УССР, часто как бурьян, и в средней части
СССР.
Собирают целое растение с корнем во время цветения. На организм человека
действует, улучшая обмен веществ, усиливает пищеварение.
Cichorium intybus L.
Научная медицина не употребляет его.
Народная медицина пользуется целым растением цикория, употребляя его при
болезнях желудочно-кишечного тракта, при циррозах печени, опухоли селезенки,
но самое главное применение оно находит при болезнях печени и особенно
желтухе .
Для приготовления напара или отвара берут около 40,0 г высушенного растения
на литр воды.
Наружно отвар травы цикория употребляется при лечении экземы с целью
удаления струпа и очищения пораженного экземой тела. Для этого намачивают в отваре
цикория льняные тряпочки, обкладывают ими экземные места и делают это до тех
пор, пока на поверхности не остается от струпа чистое красное место (без эпи-

дермиса) и без явлений воспаления. В отвар цикория, пока он горяч, кладут
лепестки розы и траву хвоща; когда он остынет, процеживают и сливают в бутылку.
Хранение
Порезанная трава цикория хранится в ящиках, обложенных внутри бумагой.
N 14. Centaurium erythraea. (Centaurium umbellatum Gilib., Erythraea
centaurium Auct.) - золототысячник кентаврский или золототысячник
обыкновенный . Русские названия: золототысячник, центаврия; украинские: золототисячник,
центур1я, центурка, цвинтарка.
Семейство: Gentianaceae - горечавковые.
Небольшое одно- или двухлетнее растение с прямым четырехгранным стеблем
высотой 15-40 см., Обычно от середины и ниже развилисто-ветвистое. Нижние
листья не образуют розетки, яйцевидные и продолговато-яйцевидные, супротивные,
верхние - острые, все с 5 жилками. Цветы в развилинах стебля и на концах
ветвей темно-розовые, раскрывающиеся перед восходом солнца. Вкус горький, запах
нежный, неопределенный. Цветет с половины июня почти до конца августа. Растет
по всей УССР, в центре европейской части СССР. Растет на лесных полянах,
суходольных лугах, склонах, по кустарникам. Следует отметить, что в народе из-
за большой популярности особенно не различают видов, а употребляют схожие
формы: Е. linearifolia Pers. (С. vulgaris Raf.), Е. pulchella Fries и другие
виды золототысячника. Собирают, выдергивая из земли все растение.
На организм человека действует: вызывает аппетит, улучшает пищеварение и
перистальтику кишечника.
Centaurium erythraea.
Употребление
В научной медицине употребляется "трава центаврии", из которой в смеси с

другими горькими травами (а то и из одной центаврии) приготовляется горькая
настойка.
В народной медицине центаврию употребляют в тех же случаях, что и в научной
медицине, особенно при повышенной кислотности желудочного сока, при изжоге, а
также при болезнях печени и желчных путей - в дозировке 20,0 г трав центаврии
на литр кипятка как напар.
По личным наблюдениям полагаю, что при глистах, а особенно мелких
власоглавах, гнездящихся в области слепой кишки, густой напар смеси из центаврии в
равных частях с цветами бессмертника песчаного (N22) и пижмы (N 53) является
очень важным глистогонным средством. Подобно иным лекарственным растениям,
центаврия употребляется в народной медицине как самостоятельно, так и в смеси
с другими травами: зверобоем (N 23) , цветами бессмертника песчаного (N 22) ,
диким цикорием (N 13), тысячелистником (N1) и корнем одуванчика (N 72).
Обобщая народный опыт, личные наблюдения и практику, привожу наиболее
распространенные народные рецепты применения центаврии.
Внутрь.
1. При воспалении желчного пузыря и его области пьют "чай" по 2 стакана в
день из отвара смеси следующих лекарственных растений: центаврии - 2,0 г,
корня аира (N2) - 2,0 г и цветов бессмертника песчаного (N 22) - 2,0 г;
заливают с вечера 2 стаканами сырой воды, а утром кипятят 5-7 минут. Натощак
выпивается 1 стакан, а остальное в течение дня за 4 приема, каждый прием
через час после еды.
2. При болях в желудке со вздутием кишечника употребляют следующий состав
лекарственных растений: 5 г корня аира (N 2) кипятят в 1 л воды 10 минут. По
снятии с огня в этот сильно горячий отвар кладут 2 столовых ложки
измельченной травы центаврии, 1 столовую ложку полыни (N 7), 1 столовую ложку зверобоя
(N23) и по одной чайной ложечке перечной мяты (N30) и корня валерианы (N
61). Все это парится полчаса в духовке, процеживается и принимается: натощак
целый стакан, а остальное за 4 приема в день.
3. При хронических расстройствах кишечника принимают напар из травы
зверобоя (N 23) , смешанного в равных частях с центаврией (примерно 2-3 столовых
ложки смеси на пол-литра кипятку) . Выпивают за день все. Этот самый напар
считается хорошим натуральным нейтрализатором повышенной кислотности желудка.
4. Во время гриппа с повышенной температурой выпивают в течение дня 3
стакана напара из центаврии, ромашки (N28) и листьев бобовника (N 31), взятых в
равных частях по объему, примерно, 4 столовых ложки смеси на 3 стакана
кипятку. При этом вечером, перед сном, выпивают 100 г горячей водки, нагретой с 1
столовой ложкой меда; сон и обильный пот побеждает эту упорную и мучительную
болезнь.
5. Во время лихорадки и малярии пьют отвар из следующих лекарственных
растений: 2 столовых ложки мелко порезанного корня дикой розы (шиповника) и 1
ложку корня ясеня кипятят в одном литре воды. В этот очень горячий отвар
высыпают по 1 ложечке бобовника (N 31) и цветов ромашки (N 28) и 1 столовую
ложку центаврии; размешивают, накрывают крышкой и в теплой духовке парят
полчаса . Выпивают весь этот приготовленный отвар в 5 приемов за день, принимая
его на протяжении 7-10 дней. Для улучшения вкуса пьют вприкуску с сахаром или
медом.
Хранение
Трава центаврии хранится в деревянных ящиках, выложенных бумагой.
N 15. Euphrasia officinalis L. - Очанка лекарственная. Русское название:
очанка; украинское: очанка.
Семейство: Scrophulariaceae - норичниковые.
Малое (10-15 см.) однолетнее травянистое растение со стеблем, покрытым во-

лосками. Листья яйцевидные, Зубчатые. Цветы (венчик) белые с синими
продольными жилками и бледно-желтым зевом. Вкус горько-соленый Запаха нет. Очанка -
растение полупаразитирующее на других растениях (на корнях), особенно на
луговых травах. Растет на лугах, по склонам, кустарникам, низменным торфяникам.
Распространение повсеместное - больше в лесостепи, полесье и северо-восточной
степи. Цветет в июле-августе.
Собирают все растение, вырывая его из земли.
Употребление
Научная медицина не пользуется им. По более новым данным, "очанка содержит
глюкозиды, действующие на сердце".
Народная медицина применяет очанку чаще всего при лечении глаз, а также при
катаре желудка и толстых кишок. Употребляется очанка или в виде водного напа-
ра, или в виде порошка. Для водного напара берут 40,0-50,0 г очанки на 1 л
воды. Выпивают за день 3 стакана в 5 приемов. В порошке очанку принимают по
2,0 г на прием 3 раза в день.
Эффект от применения очанки наступает не сразу. Вообще растениями лечатся
иногда очень долго: смотря по характеру и роду болезни, даже до двух лет с
перерывами в приеме 10-15 дней через каждые два месяца. Если этот принцип
иметь в виду при терапии лекарственными растениями, то при лечении глаз
очанкой он, возможно, имеет особое значение. Я наблюдал у одной больной
поразительное действие очанки, и это дает мне право прийти к заключению, что при
анатомической целости глаза очанка в смеси с иными травами дает положительные
результаты.
Как же при лечении глаз пользуются очанкой? В 1 л кипятка парится 50,0 г
очанки; когда напар остынет, в него обмакивают чистые тряпочки и прикладывают
к больным глазам. Днем этот же напар впускают в глаза и дважды в день им же
промывают глаза. Кроме наружного пользования очанкой ее одновременно
принимают и внутрь, выпивая за день по 3 рюмки молока каждый раз с 2,0 г порошка из
травы очанки.
Если очанку мешать с иными растениями, то для глазной практики самыми
лучшими ингредиентами считаются лепестки васильков (N 79) , цветы бузины черной
(N50) и семена укропа огородного, взятые по весу поровну. Две ложки смеси на
стакан кипятку парят в горячей духовке 2 часа. Этот напар, профильтрованный
через вату, вводят в глаза по несколько капель и этим же напаром по 2 раза
промывают их.
Высушенная и порезанная трава очанки хранится в ящиках, обложенных внутри
Euphrasia officinalis L.
Хранение

бумагой.
N 16. Filipendula ulmaria Maxim., Spiraea ulmaria L. , Ulmaria pentapetala
Gilib. - Таволга вязолистная. Русские названия: таволга вязолистная, лабазник
вязолистный, душица; украинские: лабазник, медунка болотяна.
Семейство: Rosaceae - розоцветные.
Травянистое многолетнее растение высотой 0,6-1,2 м. С ползучим корневищем.
Стебли прямые, облиственные, кверху большей частью ветвистые. Листья неровно-
двояко-зубчатые, верхушечный лист более крупный, 3-5-лопастный, боковые
овальные, нераздельные. Цветы мелкие, многочисленные, собраны в рыхлую
метелку, кремовые или желтые, пахучие. Цветет в июне-июле. Растет на влажных
лугах, берегах речек и озер, в ольшаниках, во влажных лесах и зарослях.
Повсеместно распространена.
Собирают цветы летом, а корни осенью.
Filipendula ulmaria.
Употребление
Употребляют чай из цветов таволги: 15,0 г на 1 л воды как мочегонное
средство при нефритах, болезнях мочевого пузыря, подагре, ревматизме, а также при
болях в желудке.
При болезни мочеполовых органов, при водянке и ревматизме применяют
следующую смесь: цветов таволги - 10,0 г, листьев толокнянки (N 75) - 15, 0 г,
травы грыжника (N 85) - 10,0 г, столбиков (нитей) кукурузы (N 94) - 15,0 г,
створок бобов фасоли (N 91), корня бузины травянистой (N 92) - 15,0 г,
березовых почек (N 77) - 15,0 г, хвоща (N 82) - 10,0 г, травы спорыша (N 36) -
10,0 г, лепестков васильков (N 79) - 10,0 г. Все смешивают, берут 4 столовых
ложки (каждая с верхом) этой смеси, заливают с вечера 1 л сырой воды, а утром
кипятят 5-10 минут, оставляют и еще напаривают полчаса, после чего
процеживают и отжимают. Пьют теплым в 6-7 приемов в течение дня.
При сильных болях в желудке выпивают в 4-5 приемов за день настоявшийся за-
пар (но не отвар) из следующей смеси: цветы таволги, листья какой угодно
крапивы (N 58), трава Зверобоя (N 23); каждого компонента по две столовых ложки
и все на 3-4 стакана кипятка.

Для промывки гноящихся ран, для ирригаций при белях, для клизм при поносах
и для компрессов на гноящиеся и незаживающие раны, фистулы, язвы и чирьи
применяют отвар из корней таволги - 20,0 г в смеси с корнями раковых шеек (N 37)
- 20,0 г, все на 2 л воды. Кипятят полчаса.
Хранение
Цветы таволги хранят в хорошо закупоренных коробках, а корни в мешках.
N 17. Fragaria vesca L. - Земляника лесная (обыкновенная). Русское
название: земляника; украинское: сунищ. (червон1 ягоди).
Семейство: Rosaceae - розоцветные.
Известное травянистое многолетнее растение, не требующее особых пояснений и
описаний. Растет по кустарникам, лесам, полянам, сухим лугам и склонам,
залежам. Распространена повсеместно, реже к юго-востоку и в степи. Цветет со
второй половины апреля до конца июля. Плоды красные, зеленовато-красные,
содержат много железа. Собирается во время цветения целое растение, а плоды, когда
совершенно созреют.
На организм человека действует: вяжуще, мочегонно, улучшает обмен веществ.
В плодах и листьях, кроме железа, есть витамин "С" и каротин.
Fragaria vesca.
Употребление
Земляника (все растение и плоды) - очень популярное в народе лекарственное
средство и очень широко применяется при различных болезнях.
Перед тем как рассматривать лекарственное значение земляники вообще
(листьев и ягод), мы должны предупредить читателя, что не все люди безнаказанно
могут есть эти вкусные, ароматные ягоды, так как организму некоторых эти ягоды

вредят: все тело покрывается сыпью, волдырями, начинается зуд тела, боль в
животе, головокружение, рвота.
Научная медицина рекомендует употреблять ягоды земляники и питаться ими при
болезнях почек, камнях почек, при недомогании печени и желчных путей, а также
при всех видах катаров желудка и при болезнях селезенки.
Напар листьев земляники 50,0 г на 1 л воды в народе употребляют для
очищения крови, при сыпях, прыщах, лишаях, при рахите, золотухе, при подагре,
гастритах, при болезнях печени и селезенки, катаре толстых кишок, геморрое,
желтухе.
При чтении перечня болезней, которые лечат земляникой, у читателя невольно
возникает вопрос: почему же так полезна земляника? Ответом на такой вопрос в
известной степени может служить ознакомление с богатым химическим составом,
которым обладает невинная дикая ароматная ягода. Как свидетельствует ряд
источников, в составе ее, прежде всего, известны:
1) Многие натроны и кислоты (яблочная, лимонная, хинная);
2) дубильные вещества;
3) салицил;
4) пигменты, или красящие вещества;
5) летучие масла;
6) сахары,
7) витамины, особенно витамин "С".
Из всех известных мне дикорастущих лекарственных растений я не знаю более
богатого, пожалуй, по химическому составу, чем наша земляника. Вот почему она
так полезна.
Земляничный сезон обыкновенно продолжается у нас 3-4 недели. Если бы мы
правильно использовали его несколько лет сряду (года 2-3), мы бы реже
нуждались в курортах.
Многие в народе знают, что такое земляника, пользуются ею и от нее получают
исцеление.
Вот что еще приходилось наблюдать: чтобы изгнать солитера, больные ели
селедку с луком и много земляники, съедая ее ежедневно даже до 3 килограммов.
Солитер выходит с головкой; круглые глисты, власоглавы и острицы тоже не
переносят земляники и изгоняются.
При склерозе, чрезмерном давлении крови (гипертония), запорах, кишечных
недомоганиях и поносах земляника - эффективное средство.
Многие формы старых, запущенных экзем (экзем с нагноениями, с трещинами,
струпьями, нередко со зловонными язвами), которые не излечивались различными
дорогими средствами, успешно излечивались земляникой. Для этого выбирается
спелая земляника, толстым слоем растирается на льняной чистейшей тряпке.
Трех-четырехдневное прикладывание земляники в таком виде на поряженные
экземой места очищает их от струпьев, устраняет сочение жидкости, уничтожает
зловоние и открывает больное место для последующего этапа лечения - примочками,
которые, как говорят в народе, "должны вытянуть жар", и для лечения мазями
как окончательной фазы лечения экземы.
При лечении земляникой просто едят ее сырою, но не вареною или сушеною.
Едят одну или с молоком, сливками, молодой сметаной, с сахаром (иногда и с
вином). Ее можно и нужно есть так много, чтобы на третьей неделе она так
надоела, что нужно заставлять себя есть ее. Давайте ее детям, давайте много. Не
считаете ее баловством или роскошью, а считайте ее необходимой, как хлеб,
крупу, картофель.
По действию на организм несколько похожа на землянику еще одна ягода -
черника. Клейп по поводу этих ягод оставил нам такой афоризм: "В том доме, где
едят землянику и чернику, врачу нечего делать".
Высушенные и порезанные листья земляники раньше (особенно в Польше) подсы-

пали в чай при его расфасовке. Это был, конечно, обман покупателя. Не умаляя
достоинства чая, как общепризнанного напитка, считаю, однако, что если бы
прижился такой напиток из листьев земляники, как чай, здоровье людей при этом
только выиграло бы. Во многих домах я наблюдал обычай пить земляничный чай
или тот же чай в смеси с черешками из вишневых ягод.
Хранение
Листья земляники, хорошо высушенные, хранят в деревянных ящиках, внутри
выложенных бумагой, а сушеные ягоды - в жестяных коробках.
N 18. Fumaria officinalis L. - Дымянка лекарственная. Русское название:
дымянка; украинские: рутка л1карська, дым'янка.
Семейство: Paraveraceae - маковые (подсемейство Fumariaceae - дымянковые).
Однолетнее сорное растение, произрастающее на огородах, в садах, на полях,
засеянных яровой культурой колосковых, на свежих могилах сельских кладбищ и
вообще на хороших, выработанных почвах, на сорных местах. Распространено
повсеместно, но рассеяно. В тех местах, где дымянка произрастает более
компактной массой, поле кажется сизым - покрытым дымом.
Стебель 10-15 см длиной, обычно стелющийся, с приподнятыми цветоносными
ветвями, сочный. Листья сложные, перисто-раздельные, с узкими дольками. Цветы
розоватые, лепестки на верхушке более темные с зеленой полоской. Цветы
собраны кистью. Плод односемянный, на верхушке почти прямолинейно-срезанный или
даже вдавленный. Цветет дымянка почти все лето, начиная с мая и до осени.
Собирают все растение во время цветения.
В народе считают, что дымянка возбуждает аппетит, укрепляет желудок, слегка
послабляет кишечник и укрепляет сердце.
Fumaria officinalis.
Употребление
Научная медицина в настоящее время не пользуется этим растением.
В народной медицине дымянка употребляется в виде свежевыжатого сока вместе
с пивом или сывороткой: 20-25 г сока на стакан; принимают 2-3 рюмки в день.

Пользуются этим средством после длительной лихорадки, при геморроидальных
кровотечениях, при туберкулезе легких, после тяжелых болезней и вообще тогда,
когда стараются поддержать силы выздоравливающего после длительной,
изнуряющей болезни.
При появлении на теле прыщей, лишаев, разных сыпей мажут пораженные места
свежевыжатым соком из дымянки. Замечено мною, что свежий сок из дымянки
губительно действует на чесоточного клеща. В начале чесотки, когда клещи обильно
не размножились, помощь наступала, безусловно.
В зимний период сушеную дымянку употребляют при катарах желудка с
пониженной кислотностью: с пивом или сывороткой - 10,0 г на пол-литра пива, кипятят
7-10 минут. За день выпивают всю порцию.
При катарах желудка с пониженной секрецией, больные излечивались,
употребляя следующую смесь: центаврии (N14) - 2,0 г, зверобоя (N 23) - 2,0 г,
горечавки (N 19) - 2,0 г, тысячелистника (N1) - 2,0 г, дикого цикория (N 13) -
3,0 г, дымянки - 4,0 г. Смесь заливают 1 л сырой воды, намачивают на целую
ночь и утром кипятят 5-7 минут; она немного настаивается, ее процеживают и
выпивают все за день в 5 приемов: натощак - 1 стакан и в течение дня - 4 раза
по полстакана.
Хранение
Хранится сушеная дымянка в ящиках, внутри выложенных бумагой.
N 19. Gentiana cruciata L. - Горечавка крестообразная. Русское название:
горечавка перекрестнолистная, или гречавка соколий перелет; украинские: тер-
лич, тирлич хрещатий (т. лихоманник).
Семейство: Gentianaceae - горечавковые.
Многолетнее растение с довольно толстым корневищем, несущим несколько
цветоносных стеблей, густо облиственных, высотой 15-60 см. , вырастающих из
розетки прикорневых листьев. Листья линейно-ланцетные, туповатые, многожилко-
вые. Цветы сидячие, скученные пучками в пазухах верхних листьев на очень
коротких цветоножках, венчик с 4-яйцевидными отогнутыми долями, внутри синий,
снаружи б елов а т о-синий.
Растет на сухих склонах, между кустарниками, на полянах, лугах, холмах, в
молодых редких сосновых лесах, любит открытые места, встречается иногда в
центре европейской части СССР - на Украине, в лесостепи и в лесных районах.
Цветет в июле - до половины августа. Собираются корневища с корнями осенью и
главным образом от особей с увядшими стеблями. В народе существует мнение,
что признак этот (увядание стебля) обозначает, что растение имеет возраст не
менее 3-4 лет: стебель вырастает только на 3-4 год жизни растения, а до этого
существует только розетка из листьев. Признак этот не соответствует описаниям
в определителях растений, но в действительности это наблюдается очень часто.
Корни проникают глубоко в землю, почему их трудно выкапывать.
Считают, что корень этой горечавки возбуждает аппетит, укрепляет желудок,
действует глистогонно и препятствует нагноениям.
Употребление
Научная медицина применяет не эту горечавку, а горечавку желтую (Gentiana
lutea L.). Препараты ее (порошки и экстракты) употребляются как горечи,
возбуждающие аппетит и улучшающие деятельность пищеварительных органов.
Горечавку желтую, вероятно, применяют в народе там, где она растет (высокогорные
луга) .
Отвар корневищ и корней горечавки (15-20 г на литр воды) применяют при
вялом пищеварении, при запорах, отсутствии аппетита, при бледной немочи,
подагре, артритах и, наружно, для лечения старых гноящихся ран.
Ввиду того, что водный отвар или напар корневищ с корнями горечавки скоро
портится, его изготовляют небольшими порциями, а еще лучше считается изготов-

ление вместо напара настоек на крепком вине, которые принимают по 2-3 рюмки
ежедневно.
При повышенной кислотности желудка с вздуванием, изжогой и запорами
приготовляют настойку на портвейне; берут по 10,0 г следующих растений: корней
горечавки, апельсинных корок, корневищ аира (N 2) , травы зверобоя (N 23) ,
бобовника (N 31) , цветов пижмы (N 53) , корня валерианы (N 61) и травы сушеницы
болотной (N 21). Всю эту смесь заливают 1 л вина и ставят на окно на
солнечный свет на 21 день. Затем процеживают и принимают: Утром натощак 2 столовых
ложки и столько же перед отходом ко сну.
Gentiana lutea. Gentiana cruciata.
Кроме того, корневища и корни горечавки применяются при следующих
недомоганиях.
Наружно.
1. Гноящиеся раны посыпают мелким порошком корней горечавки, смешанным
поровну с порошком цветов ромашки аптечной.
2. Народным средством против зловонного потения ног является ежедневное
(перед отходом ко сну) вымачивание ног в горячем, крепком отваре из смеси
дубовой коры и корневищ горечавки, взятых в пропорции: 3 части коры и 1 часть
горечавки. При этом в народе рекомендуют вместо чулок, носков и других видов
обертывания ног применять льняные или конопляные портянки из полотна-
самодела.
Внутрь. Путем личных наблюдений я убедился в высокой эффективности растения
в следующих случаях:
1. Даже самая упорная изжога проходит, если перед обедом ежедневно выпивать

рюмку вина, в котором в течение 21 дня настаивались мелко порезанные корни с
корневищем горечавки.
2. При подагре хорошо действует следующий отвар: 3 чайных ложечки мелко
порезанного корня горечавки заливают 3 стаканами сырой воды и варят в течение
7-10 минут. Весь этот отвар выпивается в течение дня.
3. При катаре желудка по 1 чайной ложечке (с верхом) мелко порезанного
корня горечавки, травы тысячелистника (N1) и травы центаврии (N 14) заливают 3
стаканами сырой воды и кипятят 10 мин. Весь отвар выпивают в течение дня. При
соответствующей при этой болезни диете (о чем будет сказано отдельно)
включается в питание кислое молоко с булкой. При этом запрещается водка и
ограничивается курение.
Этот же отвар принимается при отсутствии аппетита, при кишечных
недомоганиях, а также при бледной немочи у слаборазвитых девушек.
Хранение
Корневища с корнями горечавки хранятся в деревянных ящиках, выложенных
внутри бумагой.
N 20. Glechoma hederacea L. - Будра плющевидная. Русские названия: будра,
котовник; украинские: розх1дкин звичайний, будра плющовидна, блющик, собача
м'ята.
Семейство: Labiatae - губоцветные.
Многолетнее растение высотой до 60 см. Со стелющимися стеблями и
приподнимающимися цветущими ветвями. Нижние листья почковидноокруглые, верхние -
почковидно сердцевидные , все черешковые. Цветы по два-три в пазушных кольцах,
фиолетовые или голубовато-лиловые, редко красноватые или белые. Запах
растения напоминает мяту.
Растет по садам, среди кустарников, в лесах, по зарослям, под заборами, по
полям, у дорог, на кладбищах. Цветет со второй половины апреля по июль.
Распространена повсеместно, часто в больших массах.
Собирают все растение во время цветения. Считается отхаркивающим и
заживляющим.
Употребление
В научной медицине это растение совсем не употребляется, а в народной имеет
достаточно широкое употребление, особенно его листья.
Внутрь. Чай из напара 5 г сушеных листьев на стакан кипятка употребляют при
болях в животе (желудке), плохой отрыжке, при обложенном языке, катарах
кишок, недомоганиях почек и мочевого пузыря, при опухолях печени, при катарах
легких и бронхите.
Наружно для заживления ран, язв и при кожных болезнях.
Это небольшое растение довольно популярно и считается полезным, особенно в
смесях с иными, подобными ему по действию.
1. Так, при хроническом катаре легких хорошим средством считается напар из
следующей смеси: 2 столовых ложки почек тополя, столько же листьев будры и 1
столовая ложка цветов бузины черной (N 50); запаривают на ночь тремя
стаканами кипятка, а днем выпивают в 5 приемов.
2. Хорошим отхаркивающим средством считается следующая смесь растений,
взятых поровну: листья будры, копытия (N 9) и травы репешка (Agrimonia eupatoria
L.). 3 столовых ложки смеси заливают 3 стаканами кипятку и парят целую ночь.
Днем выпивают в 5 приемов.
Наружно.
1. Хорошо потолченные и превращенные в тестообразную массу листья будры
прикладывают на нарывы.
2. Места кожи, зараженные чесоточным клещем, натирают 2 раза в день крепкой
настойкой травы будры на уксусе.

3. При слезотечении к глазам прикладывают тряпочки, намоченные в крепком
напаре листьев будры.
Glechoma hederacea.
Хранение
Листья будры сохраняются в жестяных, почти герметически закрывающихся
коробках .
N 21. Gnaphalium uliginosum L. - Сушеница болотная, или сушеница топяная.
Русское название: сушеница болотная; украинские: сушениця, сухоцв1т болотя-
ний.
Семейство: Compositae - сложноцветные.
Сушеница болотная - это один из видов сушениц. Однолетнее растение высотой
10-25 см. Стебель обыкновенно от основания простерто-ветвистый, вместе с
листьями шерстисто-серовойлочный. Листья линейно-продолговатые, с одной жилкой.
Цветы желто-белые, скучены тесными пучками на концах ветвей. Корзинки их при
основании густоопушенные и окутаны листочками. Семена голые, гладкие. Цветет
все лето, начиная с июля и почти до конца октября. Распространена
повсеместно. Растет на сырых лугах, влажных полях, паренинах, на берегах рек, при
канавах, а также в посевах, расположенных в низких местах.
Собирается все растение во время его интенсивного цветения, преимущественно
в сухую, солнечную погоду.
Пользуется известностью как успокаивающее боли, заживляющее раны и язвы,
понижающее кровяное давление.

Gnaphalium uliginosum.
Употребление
В научной медицине только в последние годы стали пользоваться этим
растением.
Народная медицина издавна употребляет его в виде настойки на льняном масле
для прикладывания на тряпочке, на обожженные места, а в водном напаре - для
заживления ран. Доза в этих случаях - 50 г на литр жидкости.
Внутрь. Траву сушеницу применяют при болях живота с вздутием и изжогой.
Некоторые мешают ее поровну со зверобоем (N 23) , и центаврией (N 14) . Чай из
одной сушеницы пьют при учащенном, чувствительном сердцебиении и при "заморо-
чении головы".
В личной практике, кроме того, я употреблял сушеницу в виде чая при лечении
упорных гастритов и для притупления нервной возбужденности у лиц, страдающих
бессонницей или ощущающих неопределенную боязнь. По своему действию на нервы
сушеница напоминает Leonurus cardiaca L. (N 117). Во всех описываемых случаях
я замечал большую эффективность сушеницы.
Хранение
Хранится сушеница в ящиках, выложенных бумагой.
N 22. Helichrysum arenarium L. (Gnaphalium arenarium L.) - Цмин песчаный
(сушеница песчаная). Русские названия: цмин, бессмертник песчаный;
украинские: цмин п1сковий, нечуй-в1тер, сухарики, безсмертники польови.
Семейство: Compositae - сложноцветные.
Многолетнее травянистое растение высотой 10-30 см. Стебель этого растения
шерстисто-войлочный, как и все растение, одиночный (а если их несколько, то
вторичные не плодоносят), вырастает из корневища - простой, прямой или
восходящий. Листья прикорневые - продолговато-обратнояйцевидные, туповатые,
верхние - линейно-ланцетные, острые. Цветы лимонно-желтые, иногда оранжевые,
случаются кирпичного цвета, собраны в шаровидные корзиночки. Цветет с июня по
октябрь. Запах растения своеобразный. Растет преимущественно на песчаных поч-

вах, на сухих лесных полянах, перелесках, холмах, на залежах, песчаных и
каменистых склонах. Распространен повсеместно в УССР и в средней части СССР.
Собираются соцветия-корзинки обычно в первые две недели цветения. Сушить
нужно подольше, так как осязание сухости обманчиво, и недосушенные соцветия,
если еще хранятся сжатыми, запревают и портятся.
Применяется в народе как желчегонное, глистогонное, дезинфицирующее желчные
протоки и мочеточники, кровоостанавливающее.
Helichrysum arenarium.
Употребление
В последние годы научная медицина доказала положительное действие цмина при
некоторых болезнях.
Народная медицина широко применяет это растение при всевозможных болезнях,
а для желчегонных целей в окружающей нас природе не находят лучшего средства,
чем соцветия цмина. В народе окраску цветов этого растения связывают с цветом
лица человека, больного желтухой.
Приведу несколько своих наблюдений. Напаром из цмина я пользовал желтушных
больных. У некоторых после приема чая из него желтуха проходима в пять дней.
У других выходили из кишечника аскариды, причем все окрашенные в желтый цвет,
а не бледно-оранжевые, как обычно после других глистогонных средств (думаю,
это действие пигментов вместе с другими веществами). Следует подчеркнуть
отсутствие явной токсичности, как у других глистогонных средств.
Обладая лекарственным пигментом и специфической горечью, цветы цмина в на-
паре 40,0 г на литр кипятка, помимо лечения желчных путей, благотворно влияют

на самую печень, особенно при циррозах с коликами. Этот напар в тех же дозах
и приемах применяют, во-первых, при болезнях желудочно-кишечного тракта, а
затем и мочеполовых органов, включая и мочевой пузырь, как мочегонное, не
раздражающее почек.
Пользуя людей по поводу пониженной кислотности желудка, я пробовал заменять
цмином в смесях горьких трав такие острые горечи, как горечавку и бобовник. У
некоторых больных эта замена увеличивала кислотность желудочного сока, в то
время как горечавка и бобовник (N 19 и 31) не дали такого эффекта.
В заключение нужно сказать, что цветы цмина (напар, а иногда отвар - 5
минут) как один, так и в смесях, о которых уже была речь, с большим успехом
применяются также в народе для промывки матки и влагалища во время белей.
Хранение
Цветы цмина хранятся в деревянных ящиках, внутри выстеленных бумагой.
N 23. Hypericum perforatum L. - Зверобой обыкновенный или продырявленный.
Русское название: зверобой; украинские: зв1роб1й, заяча кр1вця, свентоянсь-
ке з1лля.
Семейство: Guttiferae (Hypericaceae) - зверобойные.
Многолетнее травянистое растение с отрастающими ежегодно стеблями, стебли
прямые, в верхней части разветвленные, достигают 30-100 см высоты. Листья
овальные, туповатые, с обильными просвечивающими точками. Соцветия густые
многоцветковые. Чашелистики ланцетные, острые, лепестки желтые, у некоторых
видов зверобоя с черными точками. Цветы, размятые в пальцах, красят их в
фиолетовый цвет. Вкус растения терпкий, запах нежный, специфический. Цветет с
конца июня и целое лето; цветы желтые.
Растет на межах, полянах, лесных посадках, при дорогах, в зарослях, на
залежах, сухих лугах. Распространен повсеместно.
Зверобой имеет несколько (9) видов. Все они считаются народом
лекарственными. Лечебное преимущество отдельных видов может быть вскрыто специальными
исследованиями .
Собирают во время цветения, срезая верхнюю часть стеблей с листьями и
разветвлениями .
Считают, что на организм человека действует как вяжущее, возбуждает
аппетит , улучшает отправления кишечника, как мочегонное и заживляющее раны.
Употребление
В научной медицине применяется настойка и экстракт из зверобоя в тех же
случаях, что и в народной медицине.
Это растение - самое главное лекарственное растение из всех нам известных.
По его терапевтической "силе" лично я сравниваю его с земляникой, с той
только разницей, что земляничный сезон длится три-четыре недели (сезон ягод), и,
будучи высушенной, земляника в основном теряет свои действующие свойства, а
зверобой и свежий и сушеный всегда эффективен. Люди называют зверобой "травой
от 99 болезней". И действительно: если составляется смесь против какой угодно
болезни, то как внутрь, так и наружно без него не обходятся.
Зверобой, как и иные лекарственные растения, употребляют и сам по себе и в
смесях с иными растениями, но если стать на точку зрения народных знатоков, к
которым присоединяю свое мнение, то лучше смешивать.
При лечении каменной болезни печени, расстройств желудка и кишечника,
мочевого пузыря, ряда женских болезней, болезней легких, воспалительных
процессов , нарывов, язв, чирьев, сыпей на теле, даже ревматизма - всюду необходим
зверобой. Как без муки нельзя испечь хлеб, так без зверобоя нельзя лечить
многие болезни людей и животных. Кстати, зверобой не токсичен и "зверей не
убивает". Название происходит от казахского "джерабай", что значит "целитель
ран".

Hypericum perforatum L.
1. При болезнях печени и при желчных камнях смешивают: зверобоя - 40,0 г,
спорыша (N 36) - 30,0 г, цмина (N 22) - 40,0 г, ромашки (N 28) - 10,0 г и
коры крушины (N 42, 43) - 20,0 г. Четыре столовых ложки смеси заливают на ночь
1 л сырой воды, а утром кипятят 7-10 минут. Выпивают за день в 5 приемов:
натощак целый стакан, а остальное за 4 приема, каждый раз через час после еды.
При этом - диета печеночных больных, грелка на область печени.
2. При остром и хроническом воспалении почек применяют смесь: листьев
толокнянки (N 75) - 40,0 г, почек березы (N 77) - 30,0 г, травы грыжника (N 85)
- 20,0 г, зверобоя - 40,0 г, столбиков ("волоса рыльца") кукурузы (N94) -
20,0 г, корня бузины зеленик (N 92) - 20,0 г, травы хвоща (N 82) - 30,0 г,
спорыша (N 36) - 20,0 г, цветов душицы (N32) - 20,0 г, ромашки (N 28) - 15,0
г. При запорах добавляют 30,0 г коры крушины (N 43) (не свежая -
прошлогоднего сбора, иначе кора крушины вызывает рвоту). Готовится и употребляется как
смесь N 1 (см. выше). При этом диета, ванны.
3. Мочегонная смесь для очищения крови: хвоща (N 82) - 40,0 г, стручков
(без зерен) фасоли, преимущественно карликовых форм (N 91) - 20,0 г, овсяной
соломы - 20,0 г, травы зверобоя - 40,0 г, спорыша (N 36) - 20,0 г, цветов
бузины зеленик (N 92) - 30,0 г, васильков (N 79) - 30,0 г. При запорах - коры
крушины (N 43) - 30,0 г. Готовится и употребляется как смесь N 1. Ванны.
4. "Отхаркивающая" смесь при всех видах болезней легких: листьев подбела (N
57) - 40,0 г, цветов коровяка (N 62) - 40,0 г, цветов дикого мака (N 101) -
30,0 г, бузины черной (N 50) - 20,0 г, липы (N 55) - 20,0 г, примулы (N 103)
- 20,0 г, легочницы (N 104) - 40,0 г, травы зверобоя - 40,0 г, цветов гречихи
посевной - 30,0 г, цветов мальвы (N 99) - 40,0 г, побегов паслена сладко-

горького (Solanum dulcamara L.) - 30,0 г. 4 ложки смеси запаривают 1 л
кипятка . Парят целую ночь, а днем пьют глотками. В народе рекомендуется при этом
постельный режим.
5. Смесь при катарах желудка - см. В отдельном разделе, посвященном этим
болезням.
6. Смесь для ирригаций при белях у женщин: полная горсть травы зверобоя,
дубовой коры, корня крапивы (N 58) , корневищ раковых шеек (N 37) , лепестков
розы (N 45), омелы (N 63), цветов бессмертника песчаного (N 22), вербовой
коры (N 48) , травы пастушьей сумки (N 67) , корня окопника (N 52) , семян льна,
травы водяного перца (N 38) , цветков ноготков (N 11) . Берут 4 горсти смеси,
Заливают 2-3 л воды и кипятят 20 минут. Процеживают дважды, вливают в кружку
и горячим, сколько можно выдержать, делают глубокие промывки влагалища дважды
в день: утром и вечером.
7. При плохо заживающих язвах, ранах, нарывах к больным местам прикладывают
тряпочки, намоченные в постном масле, в котором не меньше 3 недель
настаивались цветы зверобоя. Цветов 2 части, масла 4 части по весу. Масло
предпочитают миндальное, а если такового нет, то берут подсолнечное. Этим же маслом
смазывают и раны, полученные от укуса здоровой собаки.
8. Если под рукой нет обширного состава трав, то при больной печени
ограничиваются такой смесью: Зверобоя - 20,0 г, бессмертника песчаного (N22)
30,0 г. Готовят и употребляют как смесь N 2. При запоре добавляют кору
крушины (N 43) - 20,0 г, варят 7-10 минут. Без коры парят целую ночь и днем
выпивают в 5 приемов.
9. Даже продолжительный понос задерживается, если натощак пить горячий чай
из зверобоя и тысячелистника (N 1) , взятых поровну. Столовая ложка смеси на
стакан кипятка.
10. Гноящиеся раны обкладывают тряпочкой, намоченной в одной горсти
зверобоя на пол-литра кипятка.
11. Бывает, что после ношения большой тяжести чувствуется боль в пояснице и
общее ослабление. В таких случаях две ложки цветов зверобоя заваривают в 4
ложках свежего масла, солят по вкусу, и столовую ложку этого отвара
размешивают на болтушку в двух стаканах пива и выпивают в течение дня. При упорных
случаях повторяют эту процедуру несколько дней подряд.
12. Стакан чаю из травы зверобоя, принятый перед сном, хранит ребенка от
непроизвольного мочеиспускания в постели во сне.
13. Зловоние, распространяющееся от гангренозной раны, в народе
ликвидируют , промывая и прикладывая на такую рану тряпочку, пропитанную отваром смеси:
Зверобоя - 100,0 г, дубовой коры (N 41) - 200,0 г (учитывая народное
применение ноготков (N 11), считаю целесообразным добавить после кипячения в этот,
только что переставший кипеть, отвар 100,0 г последних для напара).
14. Для прекращения дурного запаха изо рта и для укрепления десен прибегают
к полосканию рта крепким напаром зверобоя, а некоторые для этого пользуются
просто водным настоем из него.
Хранение
Порезанную траву зверобоя хранят в деревянных ящиках, внутри оклееных
бумагой .
N 24. Inula helenium L. - Девясил высокий. Русские названия: девясил, девя-
тисил; украинские: девясил, оман, дивосил.
Семейство: Compositae - сложноцветные.
Многолетнее растение высотой 1-1,5 м. , иногда до 2,5 м. Стебель прямой,
бороздчатый, кверху войлочный, ветвистый. Листья крупные, снизу серовойлочные,
неровнозубчатые; прикорневые листья продолговато-эллиптические, острые,
суженные в черешок, стеблевые - сердцевидно-яйцевидные, стеблеобгьемлющие. Кор-

невище толстое, мясистое, внутри беловатое. Цветы (корзинки) крупные (до 10
см. в поперечнике) желтые. Вкус корневищ горький (жгучий), запах
специфический, довольно приятный, сильный. Растет по влажным кустарникам, на
возвышенных берегах рек, особенно на меловых почвах, при рвах, на окраинах лугов,
иногда на лесных лугах.
Распространен преимущественно в черноземной зоне, в лесостепи, реже в
степи. Растение популярно в народе и из-за усиленного сбора корневищ сейчас
встречается в небольшом количестве. Храните его. Растение это часто
разводится по огородам и садам, где легко дичает. Цветет от конца июня по сентябрь.
Собирают корневища с корнями осенью, преимущественно в октябре. Сушат в
тени .
Считается в народе отхаркивающим, улучшающим пищеварение и обмен веществ,
легким потогонным и мочегонным, вызывающим месячные.
Употребление
Научная медицина употребляет девясил как отхаркивающее средство, не
уступающее сенеге.
В народной медицине широко пользуются им. Ему очень верят и относят его к
могучим лекарственным растениям. Девясил и барвинок, рута и любисток, калина
и хмель - это растения, широко вошедшие в старую украинскую поэзию и
связываемые с чарами и любовными привораживаниями.
Что касается применения девясила с целью врачевания, то для этого
употребляют напар из корневища по 20,0-30,0 г (и больше) на 1 л воды как внутреннее
средство при очень слабых месячных, при вялом пищеварении, плохой и вялой
отрыжке, отсутствии аппетита, частом "беспричинном" вздутии кишечника, при
коликах и пр. При грудных болезнях с большим успехом применяют напар из него
как вернейшее отхаркивающее средство. Применяют не только настой, напар и
отвар, но и мелкий порошок из корневищ с корнями девясила, размешанных с медом;
принимают в день по 5 чайных ложек. Так как корень девясила горько-жгучего,
неприятного вкуса, его принимают или вприкуску с сахаром, или с медом.
При кожных болезнях, и чесотке особенно, крепким отваром девясила моют
тело .
Кроме того, корневища с корнями девясила применяют:
Внутрь.
1. При вялости желудка; пьют три раза в день по полстакана напара из 30,0 г
девясила на 1 л Воды. Парят в духовке целую ночь.
2. Для выздоравливающих, слабосильных, немощных людей рекомендуется "девя-
силовое вино", примерно по 50 г 2 раза в день. На бутылку (0,5) портвейна
берут 12,0 г свежего измельченного корня девясила и варят в нем 10 минут.
3. Если такой девясиловый отвар приготовлять на красном вине кагоре, то его
рекомендуют при катаре кишок и при пониженной кислотности желудка. Принимают
ежедневно по три винных рюмки (примерно 50 г) ; лучше всего принимать после
еды.
4. Во время сильной простуды, когда у больного кашель, насморк, когда
больной тяжело дышит, его укладывают в постель, ставят банки, натирают скипидаром
и вместо чаю дают пить отвар корневищ с корнями девясила и дягиля (N 6),
взятыми по 15,0 г (примерно) на литр воды. Заливают холодной водой и, доведя до
кипения, кипятят 10 минут.
5. Слабо развивающимся детям дают в течение дня выпивать 2 стакана отвара
из корневищ с корнями девясила, травы горечавки (N 19) и травы тысячелистника
(N 1) по 5,0 г каждого на пол-литра воды; смесь кипятится 10 минут и
настаивается . Улучшает аппетит, способствует выделению мокрот.
Наружно. Горсть порезанных корневищ с корнями девясила варят 15 минут в 4-5
ложках свиного несоленого топленого сала. Процеживают в банку, и этой мазью
на ночь смазывают места, зараженные чесоткой. Конечно, вернее будет, если эту

же мазь смешивать с 2 столовыми ложками чистого березового дегтя, с такой же
дозой порошка серы. Этой мазью натираются в продолжение нескольких дней,
вымываясь после нее крепким отваром девясила: 50,0 г на 1 л воды. Чесотка
излечивалась даже самая запущенная.
Хранение
Корни девясила хранят в ящиках, выложенных внутри бумагой.
Inula helenium.
(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)

Разное
Cell Diagram Actual Cell
СЕНСОР ДЛЯ ОБНАРУЖЕНИЯ ПАНКРЕАТИТА
Разработан сверхдешёвый сенсор для обнаружения панкреатита.
Материалами для миниатюрного прибора, стоящего меньше доллара, послужили
желатин, молочный протеин, алюминиевая фольга, копеечный светодиод и немного
магния и железистой соли.
Датчик размер со спичечный коробок создан студентом Техасского университета
в Остине Брайаном Заккео под руководством профессора Ричарда Крукса.
Устройство использует простой двухшаговый алгоритм для диагностики острого
панкреатита — воспаления поджелудочной железы.
Вначале на сенсор помещается образец крови пациента. Если в ней
присутствует повышенное количество трипсина (фермент поджелудочной железы, избыток
которого свидетельствует о панкреатите), это вещество разъедает слой желатина и
протеина: точно так же оно поступает с белками в человеческом организме.
Затем добавляется немного гидроксида натрия. Если первый белковый барьер
разрушен трипсином, эта едкая щёлочь попадает на алюминиевую фольгу и
начинает растворять её. Когда оба барьера падут, разделяемые ими магний и
железистая соль, выступающие в роли анода и катода, образуют замкнутую
электрическую цепь.
Вырабатываемый ток питает светодиод, и если он горит в течение часа, у
подопытного можно диагностировать острый панкреатит.
Г-н Заккео уверен, что его изобретение пригодится в бедных странах, которые
не могут позволить себе сложные диагностические процедуры, а также при работе
в экстремальных условиях — к примеру, после стихийных бедствий. Даже в
оборудованных клиниках прибор может использоваться как средство быстрой первичной
диагностики, считает специалист.
Результаты исследования опубликованы в журнале Analytical Chemistry.
Подготовлено по материалам Техасского университета в Остине.

ФОТОГАЛЕРЕЯ
Разное

Разное
КОНКУРС
Объявляется конкурс на замещение вакантных должностей
заместителя главного редактора и/или редакторов
конкретных разделов интернет-журнала «Домашняя
лаборатория». Нет, это не для тех, кто хочет что-то заработать
на этом - журнал бесплатен и труд редакторов не
оплачивается, хотя пути к монетаризации этого труда конечно
есть. Это для тех, кто чувствует, что у него есть
способности или даже талант к этой работе. Кто-то может
хотел бы заняться этим делом, но жизнь сложилась так
что хлеб насущный приходится добывать другим занятием.
Таким людям журнал и предоставляет возможность
почувствовать себя на месте редактора официального журнала.
Так что дерзайте.
Предложения направлять по адресу: domlab@inbox.com

ДЕДУШКА МИТРОФАНЫЧ1
Колдун не может умереть, пока не
передаст свой дар кому-нибудь.
- Сам ты «обосрался», — обиженно нахохлился Виталик, — решили ж: идти,
значит пойдём. Я своего решения не меняю никогда.
Костян насмешливо скривил физиономию и недоверчиво цыкнул через щель в
передних зубах. Этой его особенности Виталик всегда завидовал - у самого-то у
него зубы всегда были на редкость белые, крепкие и здоровые. Да и во всём
остальном Костян заметно отличался от своего приятеля: широкостный, крепкий, с
вихрастыми рыжими волосами и непременным фингалом где-нибудь на физиономии. В
свои двенадцать с небольшим Костян уже сейчас выглядел постарше и поматёрее
большинства своих четырнадцатилетних товарищей. Другое дело - Виталик: всегда
какой-то непонятно чистенький, тощенький, хоть уже и сейчас очень жилистый,
аккуратно причёсанный, в очёчках, вечно витающий где-то в облаках. Короче,
два мира - два детства. По всем законам, Костян должен был бы третировать
Виталика, не давать тому проходу, и всячески доставать. Тем более удивительной
была их дружба.
Познакомились они лет пять назад, когда маленького Виталика родители
сослали в первый раз в деревню к бабке на лето. Раньше всё как-то обходилось, но в
тот год не повезло.
Родители решили устроить себе второй «медовый месяц», навострились куда-то
сначала в Анталию, а потом, по старой студенческой ещё привычке, то ли
сплавляться вниз по одной из многочисленных сибирских рек, то ли просто выбраться
с друзьями молодости в очередной турпоход с завываниями под гитару и ночными
бдениями у костра. Романтики, блин. А Виталика спихнули к бабке по отцовской
линии в недалёкую Ольховку, пусть, дескать, молодое поколение ума-разума и
крестьянской мудрости набирается, тем более что бабка - сельская учительница
на пенсии - от тоски в своей деревне тоже с ума сходила и против приезда
внука никак не возражала. Мнение Виталика, естественно, в расчёт никто не
принимал .
Уже на второй день Виталик повстречал на деревенской улице Костяна. Тот по
всем законам жанра надавал приезжему очкастому городчанину подзатыльников,
но, неожиданно получив сдачи, проникся к тому глубоким уважением. С тех пор и
началась их дружба.
По сути своей Костян был парнем незлым, хоть и выглядел отпетым хулиганом.
Кто знает, может, в городе он таким бы и стал, но в деревне, особенно при
таком батяне, как у него, особо не поозоруешь. Папаша Костяна был местным
участковым, причём больше походил не на патриархального Анискина, а на рейнджера
Одинокого Волка МакКвея в исполнении Чака Норисса. Да и то сказать, через
пару-тройку десятков километров зона расположения лагерей зековских начинается,
тут, хочешь, не хочешь, а окрутеешь. Само собой, что и сына он держал в
строгости, настойчиво прививая ему неприятие популярной воровской романтики и
резко пресекая всякие хулиганские поползновения.
С воровской романтикой Костян не дружил, но вот от поползновений всяких
нехороших избавиться так и не смог. Как и любого нормального пацана разжигала
его изнутри жажда адреналина, желание сделать что-то не то, что б уж явно
запрещённое, но по сути своей, нехорошее. Однако и дури в нём было поменьше,
чем в городских сверстниках: с малолетства помогающий матери по хозяйству,
Костян приучился к такой ответственности, о которой большинство городских ре-
1 Автор неизвестен (ник «Завхоз»), но вполне профессионален.

бят и представления не имели. Той же корове ведь не объяснишь, почему её не
подоили, а мамка то тоже не двужильная...
Виталик в этом отношении сильно отличался от Костяна. Они вообще были очень
непохожи и не только внешне. Родители Виталика - «рабочие интеллигенты» — до
сих пор надеялись воспитать из сына «молодое дарование», чему отпрыск, как
мог, противился. Совсем недавно пришли к благополучному финалу попытки
мамочки сделать из сына нового музыкального гения, типа Паганини. Сама, от природы
не обладающая музыкальным слухом ни в малейшей степени, она вдруг воспылала
уверенностью, что её сын обладает слухом близким к абсолютному, и почти два
года пыталась привить тому любовь к классике. Уже только после того, как её
персонально вызвали в музыкальную школу и объяснили, что у Виталика нет даже
зачатков музыкального таланта, она смирилась к неописуемой радости отпрыска.
Противный, чем-то неуловимо похожий на клизму музыкальный инструмент с
жёсткими струнами, постоянно режущими неокрепшие ещё пальцы и дурацкий смычок,
похожий на ножовку, нагоняли на Виталика такую депрессию, что Кафке и не
снилась .
Ещё был период увлечения спортом. Это уже батя, наполучавший в молодости по
очкам за свою интеллектуальную внешность, постарался. Может, он надеялся, что
сынок, заматерев, отомстит всем папкиным обидчикам - кто знает? В любом
случае он не нашёл ничего умнее, чем отдать сына, не блещущего, кстати,
здоровьем, в боксёрскую секцию. Так что молочных зубов Виталик лишился гораздо
раньше большинства своих ровесников. А так же понял, что драться «по правилам» —
это только для дураков и сильно Здоровых. А так как трусом Виталик не был
никогда, то он взял в привычку подкарауливать тех «спортсменов», что вышибали
из него дух на тренировках, после занятий и учить их уму-разуму при помощи
житейского опыта и чего-нибудь, что подвернулось под руку. Иногда и он бывал
бит, иногда - жестоко, но в большинстве случаев подобные диспуты решались в
его пользу. Кончилось тем, что тренер поинтересовался, почему это никто не
хочет вставать в спарринг с Виталиком, и один будущий чемпион доходчиво
нашептал ему на ухо, прояснив ситуацию. То есть, с мечтой о чемпионском будущем
Виталик с облегчением распрощался, с жутью ожидая нового всплеска
родительской фантазии в области педагогики.
А вот в деревне Виталику нравилось, хотя, какая там Ольховка деревня - одно
название: полчаса на машине, и уже райцентр. Да и миновала её судьба
большинства вымерших при Боре-Пьяном деревень, может из-за близости к цивилизации, а
может ещё почему. Кто-то как-то заметил, что места вокруг Ольховки уж больно
красивые, и началось в районе повальное строительство дач. От простеньких, в
один кирпич сложенных, домиков, до настоящих дворцов. «Дворцов», конечно, по
местным меркам. Народец ольховский с дачников в основном и кормился, хотя,
конечно, были и фермеры и ещё бывшие колхозники разные. Колян Пегий, к
примеру, неплохо на дачниках приподнялся, продавая им скупленное по другим
деревням свежее мясо, а шкуры коровьи сплавляя на кожевенный завод в соседнем
районе. Да и не он один. Так что вымирать Ольховка и не думала. Ну и ещё,
конечно , дед Митрофаныч тут жил до недавнего времени....
Откуда Митрофаныч взялся - никто не знал. То есть все знали, что не из
местных он, пришлый. Ходили слухи, что поселился он в Ольховке после бериевской
амнистии 53-го, но находились старожилы, которые с пеной у рта утверждали,
что жил он тут и до Отечественной и чуть ли не при царизме. Ну, это врали,
конечно, мало кто столько живёт. Однако факт фактом остаётся - жил дедушка
Митрофаныч в Ольховке давным-давно, даже бабка Виталика его ещё с детства
помнила, а он уже и тогда старым был. Оно, конечно, детям все старше тридцати
старыми кажутся, но бабка помнила Митрофаныча всю жизнь таким же - седым,
слегка сгорбленным, но крепким.

А старичком Митрофаныч был ой как непростым. Бывало и на ЦКовских «Чайках»
к нему в деревню люди заезжали, на «Волгах», тогда ещё новых, необычных,
похожих на буржуйские «форды», которые в кино показывали про шпионов, правда, в
последнее время на «Мерседесы» и «БМВухи» перешли. Кто-то клялся, что как-то
вертолёт в деревню прилетел, сел на выкосе с полукилометре от околицы, а из
него люди (очень уж подозрительные) в домишко к Митрофанычу - шасть. А потом
обратно — в вертолёт и только: чух-чух-чух винты заработали. Короче, разное
говорили.
По общему мнению, был дедушка Митрофаныч колдуном. Нет, не тем, конечно,
что килу на людей напускает или чёрные свечки на перекрёстках жжёт, чертей
вызывая. Вообще, вреда от него почти никто никогда не видал. Хотя, что такое
«вред»?..
Был случай, парни из соседней Денисовки глаза налили и отправились
Ольховским морду бить. Но сильно пьяные были - не дошли. У околицы Глашку-дурочку
встретили, подол ей на голову закинули и собрались хоть таким образом
мужественность свою проявить. Глашка, она, может, и мало чего понимала, чего с ней
сделать собираются - дурочка ведь - да тут Митрофаныч мимо проходил. Просто
поглядел он на парней с укоризной и сказал: «А ведь не получится у вас ничего
ребята. Никогда». И дальше пошёл. И точно - не получилось. Ни тогда, ни потом
- к Митрофанычу потом родители этих парней ездили, уговорить пытались, да без
толку: дед он такой - с кем хочет: говорит, а, если нет: вот тебе Бог, а вот
и порог. Вот вред это или не вред?
А в другой раз, когда у гулящей местной Светки, которая четверых детей
нарожала неизвестно от кого, сразу два рака нашли? Её даже из больницы выписали
тогда, когда поняли, что помочь ничем не могут, пусть, типа, дома помирает.
Тогда Митрофаныч целую ночь у неё в избе просидел, говорил с ней о чём-то,
когда та в сознание приходила, кричал громко, даже матерно ругался. Под утро
только ушёл. А Светка неожиданно на поправку пошла. Правда, с тех пор по
мужикам больше никак, как будто ей одно место зашили. У того же Коляна Пегого
бухгалтером работать стала, да таким злющим, что ни одна копейка мимо неё
проскочить не могла. Вот так-то.
Только случилось так, что помер Митрофаныч. Плохо помер, тяжело. Схватился
как-то на улице за сердце и уковылял к себе в хибару. Домик, кстати, у Митро-
фаныча был так себе: бревенчатый, старый, может и крепкий, но весь какой-то
покосившийся. На другой день к нему шишка какая-то из области приехала, так
шестёрки начальниковские мигом из дома выскочили, по мобилам названивать
начали , потом скорая приехала. Врач только руками развёл - старость, ничего не
поделаешь. Но по любому старичок не жилец - уже и пена ртом пошла, и судороги
и пульс не прощупывается. Считанные часы осталось жить дедульке, и
госпитализация не поможет. Так что, извините, пойду-ка я помогать тем, кому ещё смысл
имеет.
Доктор уехал. А за ним и шишка областная.
Митрофаныч ещё два дня умирал, маялся. Борода от слюны слиплась, дряблые
мышцы под кожей, как канаты, натянулись, выгнуло его всего, даже бабки,
которые по зову душевному с умирающими сидят, а потом того в последний путь
собирают, перепугались и батюшку из соседнего села (той же Денисовки, кстати)
вызвали, хоть Митрофаныч, ненадолго придя в сознание, им это настрого и
запретил .
Приехал батюшка. Отец Иннокентий человек очень интересный был. Правду
говорят, что из больших грешников самые правильные праведники получаются. Когда-
то давно звали отца Иннокентия Михаилом Задворским и прочили ему большое
спортивное будущее. В браке с железякой, «штангой» в народе прозываемой. Все
первенства брал и даже чемпионаты некоторые. Но - надорвался однажды. Хотя со
стороны это и незаметно было, но понял Миша, что штангу ему больше не тягать.

Благо, время интересное было - 92-й год, то есть люди с Мишиной статью и
внешностью были востребованы, как никогда. И стал потенциальный олимпийский
чемпион Михаил Задворский бандюком с погонялом Миня Утюг. Дел натворил он
тогда - на три Уголовных Кодекса хватит. А потом случилось кое-что. Это когда
Миню и двоих братанов его мочили в упор из четырёх АКСов, порвали на клочки
рабочий «пассат», друзей - тоже в куски, а на Мине ни царапины не осталось.
Перевернулось что-то тогда в Мишиной душе, обратился он к Господу. Так,
понемногу и батюшкой стал.
А ведь такой поп, как отец Иннокентий дорогого стоит. Разные к нему люди
приезжали, из тех же дачников Ольховских, у которых домишки не одну сотню
тысяч буржуинских денег стоят, и те без совета и дружеского участия не уезжали
никогда. Потому как отец Иннокентий, хоть и поп, конечно, душу бандитскую
понимал, как свою, и с советами не ошибался. Епитимьи, правда, накладывал
суровые: одному бизнесмену посоветовал дорогу к храму, а заодно и ко всей Дени-
совке отремонтировать, другому - школу местную в порядок привести, компьютеры
разные и прочие наглядные пособия прикупить, третьему - в больницу областную
оборудование поставить. И не спорили с ним никогда, потому как обладал отец
Иннокентий статью уж очень внушительной и, оставшимся от старой профессии,
исключительным даром убеждения.
Только вот с Митрофанычем промашка у Иннокентия вышла. Почти час он в избе
у умирающего просидел, потом вышел - красный весь, как кумачовая ленточка на
лацкане Ильича, ненароком забредшего на субботник - плевался долго, а потом
отбыл в родную Денисовку.
А старик всё никак помереть не мог. Метался по кровати, потом исходил,
кричал несвязно, но никак не отходил. Только пальцем, кривым, узловатым, с
отросшим уже как у покойника ногтем, в потолок тыкал. Тут из дальнего какого-то
скита родственница его приехала неожиданно. Сестра, наверное. Это только
кажется, что в России, в самом центре её, глухих, мало кому известных, мест не
осталось, хватает их. Те же скиты, или деревни старообрядческие - полно
всякого .
Вот и сестра, или кем там она Митрофанычу приходилась, только в деревню
заглянула , на страждущего зыркнула, так сразу за помощниками послала. Но, на
селе-то люди все занятые, — особенно летом, это вам не зима, когда делать
особо-то нечего, — так что достались ей в помощники несколько местных
забулдыг, которые только тем и жили, что друг другу самогон продавали, а потом
вместе и пили. А старуха эта, — страшная такая, сухая, как палка, вся в
чёрном, только глаза горят - приказала местным молодчикам потолок над дедовой
кроватью разобрать, ни больше, ни меньше. Так дурацкое дело нехитрое, опять-
таки , ломать — не строить, быстренько старые брёвна топориками поддели и в
сторону отвалили.
Почти в ту же минуту преставился Митрофаныч. Только дёрнулся пару раз,
дугой выгнулся, пену изо рта пустил - и обмяк. И сразу стал похож на того, кем
и был - очень старого дедушку с морщинистым лицом, длинной седой бородой,
какого-то маленького, несерьёзного.
Сестра-старуха на местных бабок прикрикнула, распоряжения раздала и отбыла
обратно к себе в скит или куда там ещё: никто её не спрашивал. Вроде была - и
нету. А есть мёртвый старичок, которого похоронить нужно, по любому, но...
Отец Иннокентий Митрофаныча отпевать отказался наотрез. По большому счёту,
невелика беда: при Советской Власти почти никого не отпевали, но Иннокентий
вообще в бутылку полез. Запретил Митрофаныча на кладбище местном хоронить. Но
тут уж при всём батюшкином авторитете и уважении к его заслугам, попа послали
куда подальше. Просто прикинул местный глава администрации, какие люди в своё
время к Митрофанычу наезжали, а ну, как на могилку наведаться соберутся? И
что увидят - холмик в поле?

Так что решено было хоронить Митрофаныча на местном кладбище, за
общественный счёт. А пока, чисто обмытый и наряженный в парадную белую рубашку, труп
Митрофаныча дожидался своего последнего путешествия в простеньком, обитом
зелёным сукном гробике, неудобно примостившемся на старом столе в родной избе.
Может, и были у Митрофаныча высокие покровители, только никак они себя пока
не проявили. Вообще, изба покойника пустовала - никто не приходил
попрощаться, не сидел у изголовья, словно приготовили к похоронам и забыли. Даже
бабки, что старика в последний путь собирали, разбежались куда-то. Странную
картину представляла комната, где лежал труп Митрофаныча: ни икон, которых в
доме отродясь не водилось, ни лампадки, даже свечка в связанных жёлто-синих
пальцах покойника гореть отказывалась. Может, это и напугало бабок-плакальщиц
больше всего, но и тех в избе не наблюдалось - дело вообще невероятное.
Ни о вскрытии, ни о гриме каком-то речь вообще не шла. Нижнюю челюсть
Митрофаныча по старинке прихватили марлевым бинтом, что б не скалился, а на
глаза положили древние, царские ещё пятаки - кому ж приятно, когда покойник тебе
из гроба подмигивает? Эти то пятаки и навели бедового Костяна, из
хулиганского любопытства подглядевшего в подслеповатое окошко за покойником, на мысль.
- Ты колдуна нашего видал, да? - поинтересовался он у Виталика, когда
пацаны по обыкновению своему сидели в кустах на огороде виталиковской бабки.
- Это помер который? А то, видал, конечно, — откликнулся Виталик.
- Да я не про живого, — отмахнулся Костян, — я про трупешник евонный.
Покойников Виталик, как и любой двенадцатилетний пацан, не жаловал и
постыдного в этом ничего не видел: вокруг живых хватает, что б на них
любоваться. О чём и сообщил товарищу.
- То-то и оно, — согласился Костян, — но вот я подзыркал. И знаешь чего?
Здоровенные такие медяки на глазах у деде лежат. Цены в них, если по деньгам,
и нет вовсе, но не в бабках дело. Мне старуха одна говорила, как-то, юродивая
одна возле церкви... Ну, если честно не мне говорила, а другой такой же
дурочке , я просто мимо проходил. Так вот, сказала она, что в пятаках с глаз
колдуна-покойника сила великая, кто такой пятак заныкал и при себе носит по жизни
фартовым будет, и ни нож его, ни пуля не возьмут. Понял о чём я?
Виталик понял, но идея ему сильно не понравилась. Поэтому он только пожал
плечами.
- Тупой ты, — в сердцах сплюнул Костян, а ещё городской. Зря говорят, что у
вас там одни мошенники и бизнесмены живут. Пока только лохов вижу. Тебя, к
примеру.
Виталик спорить не стал, а просто попросил пояснить ситуацию. И Костян
пояснил .
План у сына участкового был простой и нахальный. Сегодня ночью пробраться в
избу покойного колдуна и подменить старинные царёвы пятаки с его глаз на не
менее ценные, но в деревне практически бесполезные советские рубли.
Завалялась их парочка у Костяна - один с Родиной-Матерью, а другой с лысым Ильичом.
В избе всё равно никого не будет, кроме трупака, а наутро, как хоронить того
соберутся, всем не до того будет, что б монетки на его глазах разглядывать. А
даже, если и заметят что, никто крик поднимать не станет. Колдун, он колдун и
есть, может он сам их и превратил. А Виталик с Костяном обзаведутся такими
амулетами, которые никому из их друзей и не снились.
Идея Виталику резко не понравилась, но Костян уже презрительно скривил
нижнюю губу, собираясь обозвать приятеля слабаком и трусом. Уже потом Виталик
сообразил, что дружку его было самому боязно одному лезть в дом, где на столе
ожидал завтрашних похорон мёртвый колдун, но тогда он только кивнул, выражая
согласие.
Встретиться договорились около одиннадцати у Виталкиного дома, когда
местные уже уснут, а те из дачников, кто ещё на ногах будут, уже наберутся до

полной кондиции, так как природа местная к этому очень располагает, и тоже от
спящих будут не сильно отличаться в плане внимания и любопытства.
* * * *
Из дому Виталик выбрался только в начале двенадцатого. Бабка, вопреки
своему обыкновению, долго ворочалась, скрипя кроватью, а когда, наконец,
угомонилась , Виталик ласточкой выпорхнул в окно. Насмотревшись боевиков про нинд-
зей, он натянул чёрную водолазку, в которой по летнему времени жутко потел, и
чёрные же джинсы. Только вот кроссовки оставались такими же белыми, придавая
шустро передвигающейся Виталькиной тени сходство с незаконченным человеком-
невидимкой. Костян уже ждал за сараем.
- Ну что, — дрожащим голосом поинтересовался он, — очко то играет, поди?
- Играло б - не пришёл, — отрезал дрожащим голосом Виталик, — пошли уже,
пока тихо.
До избушки Митрофаныча добрались без приключений. Нет, где-то потявкивали
собаки, копошилась в кустах местная, самогоном вскормленная молодёжь, но на
двух пацанов в тёмной одежде, осторожно кравшихся по улице, как шпионы из
старинных фильмов про пограничников, внимания никто не обратил, тут Костян
прав оказался.
Так же незаметно пробрались в палисадник избы Митрофаныча и тут
остановились. Дверь в дом была не заперта, но, приоткрытая чёрная щель, ведущая в
сени, неожиданно нагнала на пацанов такого страху, какого не нагоняла сама идея
обокрасть покойника. Выставленную у крыльца зелёную крышку от гроба,
украшенною пожелтевшими пальмовыми ветками и, в темноте казавшуюся почти чёрной,
никто так же не удосужился убрать в дом на ночь, что душевного спокойствия тоже
не добавляло.
- Что, перессал, городской? - отважно полюбопытствовал Костян, отчётливо
постукивая зубами.
Да, Виталик реально «перессал». В отличие от товарища, он прочитал чуть
больше книг, чем «Букварь», «Уголовный кодекс» и «Алёша - отважное сердце»
(красочная малостраничная книжка советских времён о юном партизане), потому,
а ещё и благодаря богатому воображению, представив себе разные таящаяся за
дверью ужасы. Совсем недавно он осилил Кинговское «Сияние» и, вылазящая из
ванной мёртвая старуха долго не давала ему спокойно спать, заставляя
вскакивать посреди ночи от необъяснимого, нутряного страха. А вот сейчас он
реально, а не в книге, лезет в избу, где лежит свежий труп мёртвого колдуна...
Но показаться трусом в глазах друга было ещё страшнее. Потому что друг, он
тут, он живой, он потом с тебя и спросит, а покойник - он покойник и есть.
Мертвецов Виталик уже видел. Как-то прямо перед их подъездом склеил ласты
уснувший на лавочке старенький бомж, а однажды, почти на глазах у Виталика,
пьяный водитель «десятки» врезался в круглосуточный ларёк, забрав с собой на
тот свет молоденькую продавщицу. Правда, эти «уличные» трупы не шли ни в
какое сравнение с соседом Владимиром Севастьяновичем, торжественно возлежащим в
дорогом импортном гробу, окружённом скорбящими родственниками и сослуживцами.
Севастьянович был гораздо страшнее, наверное, из-за своей торжественной
напыщенности, потому как он был «настоящим» покойником, а не такими кучками
тряпья или красноватых лохмотьев, как другие покойники. Он олицетворял настоящую
Смерть. Потому и мертвецов в гробах Виталик боялся гораздо сильнее.
Но Костян тоже боялся. Не смотря на то, что временами батя его подрабатывал
забоем телят или свиней у соседей, а с недавних пор взял за привычку брать с
собой сына для помощи - подержать там или ещё чего - отец Костяна строго
привил сыну правило: есть животные, а есть люди. То есть, крови бояться не надо,
не по мужски это, но человечью кровь лить нельзя. Поэтому Костян, без всякой

брезгливости выдавливающий из окровавленных свиных кишок дерьмо, готовя их к
будущей оболочке для кровяной колбасы, не представлял себе, что мог бы
сделать это с человеческими внутренностями. Свинья - это свинья, а человек -
человек, и всякие параллели просто неуместны.
Поэтому оба товарища стояли перед приоткрытой дверью в избу Митрофаныча,
уже жалея о принятом дурацком решении. Но отказаться - признать себя трусом и
слабаком, а к этому в двенадцать лет мало кто готов.
- Ты что ж там, — дрожащим голосом, но с превосходством, прошептал Костян,
— собрался там на ощупь шарить? Света-то нет?
- А что, — наивно поинтересовался Виталик, — лампу зажечь нельзя?
- Ага, — издевательски гыкнул Костян, — что б наутро вся деревня судачила,
кто это там, у мертвяка в доме шастал и свет зажигал? Ты думаешь - нет?
Виталик помрачнел ещё больше. Перспектива лезть в комнату с мертвяком и без
света не улыбалась ему вообще.
- Может, за спичками вернёмся? - робко предложил он.
- Хреничками! - осклабился щербатым ртом Костян, — Что б ты без меня делал,
бестолочь городская?
«Дома б спал», — с неожиданной злостью подумал Виталик, — «А не по
мертвецким всяким шарился».
- Сюда смотри, — пробормотал тем временем Костян, извлекая из кармана что-
то длинное и тяжёлое. - У пахана на время стырил. Знатная весчь.
«Знатной весчью» оказался военный галогеновый ручной фонарик, почти такой,
какие показывают в буржуйских фильмах про полицию, только отечественный и
потому сильно большой и неудобный.
- Тут луч не рассеивается, — пояснил Костян, — потому никто нас и не
заметит , а мы увидим всё что надо. Ну что, двинули?
Виталик кивнул.
В сенях пахло какими-то травами и, чуть ощутимо, смертью. Нет, это был не
слабый сладковатый запах свежего покойника и не выворачивающая наизнанку вонь
гниющего трупа - просто ощущение. Как будто, Смерть говорила: «Ну вот, я
Здесь, и вы ребятки тоже Здесь. Чем займёмся?». Усилием воли Виталик прогнал
из головы дурацкие мысли - просто зайти, взять пятаки, положить на их место
рубли (ничего себе обмен, да?), а потом быстренько слинять и гордится тем,
какой ты смелый.
В комнате с трупом было очень тихо. Только тикали на стене доисторические
ходики со смешной совой в центре. И гроб. Кажущийся неожиданно большим в
махонькой комнатушке, как будто перегородивший её из угла в угол. Только белая
рубаха покойника и его отсвечивающая в лунном, падающем из окон свете борода
белёсым размывчатым пятном светлели посередине.
- Глаза прикрой, — посоветовал Костян и зажёг фонарик.
Галогеновый луч не разогнал темноты, а напротив - сгустил её вокруг
источника света, сделав окружающую картину ещё более жуткой. Но Костян уже решил
форсировать события вместо того, что б на пару с Виталиком страху набираться.
Пошарив в карманах и заранее приготовив рубли, он шагнул к гробу.
- Не ссы, городчанин, — посоветовал он, после чего дрожащей рукой сдёрнул
сначала один, а потом и второй пятак с морщинистых век трупа и спрятал их в
карман. Затем Костян водрузил на пустующее место рубли.
- И делов то, — тяжело переведя дух, прошептал он, — Держи, Виталя - твоя
доля, — он протянул слегка ошалевшему Виталику тёмно-зелёный царский пятак, —
храни его и он тебя хранить будет. Бабки, они хоть и юродивые, но не
ошибаются. А теперь - линяем.
Давно пора, мелькнула в мозгу Виталика паническая мысль, но слабый шорох со
стороны гроба заставил его сердце упасть прямо куда-то в район мошонки.
Костян , похоже, испытал нечто подобное.

- Слышал? - еле слышно прошептал Виталик.
- Ага, — таким же дрожащим шёпотом ответил Костян, — но это: херня. Быки
бывает тоже после смерти всхрапывают, а свиньи, так вообще...
Что там делают свинью после смерти, Виталик так в тот раз и не узнал,
потому как события приняли самый нехороший оборот.
Со стороны гроба раздалось шипение, какое издают шины новенькой «бээмвухи»
после знакомства с воткнутой в них завистливой отвёрткой, и наметилось
некоторое шевеление. Связанные в запястьях руки трупа медленно поползли вверх,
сбрасывая дурацкие советские рубли с глаз, а затем само тело медленно, словно
борясь с наступившим уже трупным окоченением, попыталось присесть в гробу.
- Иииии, — тонко и как-то не по-человечьи завизжал Костян, — рвём, Вита-
ля! ! !
Сын бравого участкового вслепую ломанулся во входную дверь и, протаранив её
лбом, кубарем прокатился по сеням, а затем и по ступенькам крыльца,
пересчитав их все (четыре) рёбрами, и, с подвыванием, исчез где-то в зарослях
малины, густо окружавших двор Митрофаныча.
На Виталика же как будто ступор какой напал. Об этом ощущении он читал в
книжках, но не верил, что такое бывает на самом, ибо от природы был мальчиком
активным и даже во сне пинался, воюя с невидимыми врагами или играя в футбол.
Сейчас же он как будто намертво прирос к половице, с ужасом наблюдая, как
страшный труп старика привстаёт в гробу.
Труп Митрофаныча двигался тяжело, видимо давало себя знать почти суточное
окоченение. Опёршись на связанные шёлковым канатиком руки, он перевалился
через стенку гроба и грузно плюхнулся на пол. Не по живому мотнув головой, он
уставился тусклым взглядом мёртвых глаз на Виталика, как статуя замершего у
стены.
- Шпптптг, ссссссссссссс, — стиснутая марлевой повязкой челюсть старика не
давала ему говорить, да и мёртвый язык слушался с трудом. - Мммааэлчик... Шшшлу-
шай...
Виталик почувствовал, как горячая струйка побежала по его левой ноге, но в
этом не было ничего постыдного, он согласился бы всю жизнь просыпаться в
обоссаной, воняющей кровати, что б только не видеть этого страшного старика,
медленно подбирающегося к нему. Труп, тем временем, поднял руки к голове,
ослабляя марлю, мешающую ему говорить.
- Не бойшшаа... - мёртвое горло слушалось плохо, а язык ещё хуже. - Вреда не-
ет. - Внезапно мёртвая голова старика упала, как будто потеряв некую опору,
но труп резким ударом снизу вернул её на место. - Ешть шила.... Ешть ты, яяя...
Нет, мееня нет. Шшшила твоя, тыы — я. Ты - шила... Бери... .
Страшные, почерневшие руки трупа протянулись ко лбу Виталика, охватили его
голову, насколько это позволяли связанные За запястьями верёвки, и Виталик
ощутил ледяное, но в то же время огненное проникновение, мгновенной болью
разорвавшее мозг и открывшее... . В этот момент сознание милосердно оставило его в
покое.
* * * *
На другой день бледный и, какой-то по необычному серьёзный Костян
повстречал Виталика возле евойного дома. Виталик задумчиво грыз какую-то недозрелую
травинку и наблюдал за копошением парочки муравьев в небольшой песочной куче.
Муравьи, скорее всего, представляли себя местными Левингстонами и Бартонами,
а может и нет - просто пытались выбраться из песка и добраться до родного
муравейника . В любом случае, это зрелище занимало Виталика чрезвычайно.
- Ты как? - виновато поинтересовался Костян, неловко присаживаясь на край
бревна, на котором устроился Виталик.

- Да нормально всё, — задумчиво ответил тот, — а ты собственно о чём?
- Ну, — Костян замялся, — вчера того... Извини, да? Сбежал я, пересрал. Очкун
напал конкретный, я, если честно, мертвяков с детства боюсь, а тут - такое.
- Какое «такое»? - равнодушно поинтересовался Виталик, — не отвлекаясь от
приключений муравьев-выживателей.
- Ну, трупак этот, — Костян уже почувствовал, что говорит что-то не то, но
события прошлой ночи слишком уж крепко засели в его память, что б просто так
от них отмахнуться.
Виталик задумчиво поворошил палочкой песок, добавив на пути муравьев ещё
пару труднопроходимых горных перевалов.
- Не пойму, о чём ты? - Виталик неожиданно поднял глаза на Костяна, и тот
удивился, неожиданно поняв, что разговаривает не со своим старым приятелем, а
с каким-то древним мудрецом, словно сошедшим из голливудско-корейских фильмов
про Шао-Линь, — я же спал вчера. И ты спал, так? И не было ничего. Так о чём
разговор?
- А это как же? - заинтригованный Костян выудил из кармана рыже-Зелёный
царский пятак, — Это-то откуда взялось?
Маленькая сухая и горячая ладонь Виталика накрыла здоровенную клешню
Костяна, выуживая из неё старинную монету.
- Ниоткуда, — проникновенно проговорил Виталик, — не было ничего. А это -
моё. Хочешь, я тебе за побрякушку эту пятьдесят рублей дам?
- Да нет, так бери, если нужно, — согласился Костян, — Твоё, так твоё...
Очень нужен мне твой полтинник - что я крыса какая, что ли?
Почему-то Костян преисполнился уверенности, что старый друг Виталик возьмёт
этот старинный пятак в любом случае, и, прочитав что-то новое в глазах
приятеля, счёл за лучшее не нарываться.
- И хорошо, — согласился Виталик, пряча медяк в задний карман выцветших
джинсов, — а теперь иди Константин и подумай.
- О чём это мне сейчас думать, — переспросил слегка офигевший Костян, —
лето же. Каникулы. Что я - в школе зимой не надумаюсь?
Виталик встал, пожав узкими плечами. Упорные муравьи, наконец, нашли
обходной путь, а раз так - их счастье. Остальное малоинтересно.
- О многом, Константин, о многом, — Виталик вздохнул тяжело, совсем по
стариковски, — Перво-наперво, батю своего предупреди, что б с дагами он
поосторожнее был. Подлянку они затевают, через батяню твоего трассу на зону
проложить хотят, а потом списать его. Для них русский мент - не человек. Бабки,
оно вещь хорошая, конечно, но не такой же ценой. Теперь о мамке твоей, только
не злись, я как друг тебе говорю. Так вот, пусть она с Коляном Пегим
подвязывает, потому как батя твой прознает скоро и обоих порешит. Если даги его
раньше не грохнут, разумеется. И сам в Нижний Тагил отправится очень надолго.
Так что останешься ты, Костян, в скором времени сиротой, если на родаков
своих повлиять не сможешь. А уж хочешь верь, хочешь - нет. Кстати, завтра на
рыбалку идём, как договаривались?
- Ага, — кивнул Костян, ошарашено глядя на Виталика снизу вверх.
- Ну и хорошо, — согласился тот, — а я пойду пока, пожалуй.
Тощенькая, слегка сутулая спина Виталика исчезла за калиткой бабкиного
домишки, а Костян всё не мог прийти с себя от услышанного. И ведь точно, если
вспомнить, говорил батя что-то матери про дагестанцев заезжих, когда думал,
что Костян уснул, да и мамаша себя как-то странно в последнее время ведёт.
Ладно, разберёмся, чай не дети.