71. (Кузьминов
—«хо>»
ГОСУДАРСТВЕННО-
МОНОПОЛИСТИЧЕСКИЙ
КАПИТАЛИЗМ
ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ Москва • 1955


ГЛАВА ПЕРВАЯ
ГОСУДАРСТВЕННО-МОНОПОЛИСТИЧЕСКИЙ КАПИТАЛИЗМ —
ПРОДУКТ ЭПОХИ ИМПЕРИАЛИЗМА
1. 	Сущность государственно-монополистического капитализма
D период империализма и особенно начиная с первой мировой войны в капиталистических странах возникает и быстро развивается новое, невиданное ранее явление, выступающее на поверхности в виде так называемого государственного регулирования экономики этих стран. В крупных размерах государственное регулирование капиталистической экономики проявилось впервые в период мировой войны 1914—1918 гг. в воевавших государствах и прежде всего в Германии. Многие буржуазные экономисты и реформисты расцепили это явление как «новую эру» в развитии капитализма, означающую изменение его природы: одни из них уверяли, что капитализм из анархического превращается в плановый, другие говорили о превращении капитализма в некий «государственный социализм». В. И. Ленин, разоблачая измышления прислужников буржуазии, определил это новое явление как государственно-монополистический капитализм, вскрыл его природу и значение для классовой борьбы пролетариата. Положения о государственно-монополистическом капитализме являются составной частью ленинской теории империализма.
Анализируя содержание этого понятия, Ленин подчёркивал, что государственно-монополистический капитализм — это прежде всего капитализм. Государственный капитализм по самой своей природе предполагает
3


существование класса эксплуатируемых наёмных рабочих и класса эксплуататоров — капиталистов.
Государств0нно-монополи1сти1ческий капитализм предполагает далее решающую роль монополий в эконо мике капиталистических стран. Ленин указывал, что государственно-монополистический капитализм становится возможным лишь при монополистическом капитализме.
Государственно-монополистический капитализм — продукт эпохи империализма, он вырастает из монополии, есть результат и высшая ступень в развитии монополии.
Ленин определил империализм как монополистическую стадию капитализма. «Такое определение, — писал Ленин, — включало бы самое главное, ибо, с одной стороны, финансовый капитал есть банковый капитал моно- полистически-немногих крупнейших банков, слившийся с капиталом монополистических союзов промышленников; а с другой стороны, раздел мира есть переход от колониальной политики, беспрепятственно расширяемой на незахваченные ни одной капиталистической державой области, к колониальной политике монопольного обладания территорией земли, поделенной до конца» К
Исходным пунктом ленинского анализа империализма является концентрация производства. Концентрация производства и капитала, достигшая определённой, достаточно высокой ступени, неизбежно порождает монополию. В определении финансовою капитала одним из самых важных моментов является рост концентрации производства и капитала в такой сильной степени, когда концентрация приводит и привела к монополии. Рост концентрации производства и. капитала является основой возникновения и развития монополий, повышения их удельного веса и усиления их роли в хозяйственной жизни.
Вместе с тем концентрация банкового капитала приводит к образованию могущественных банковских монополий, к изменению взаимоотношений между банками и промышленностью. Из скромных посредников в процессе обмена банки превращаются в мощные финансовые центры, собирающие в своих руках громадные капиталы  11 В. И. Ленин, Соч., т. 22, стр. 253.
4


и определяющие судьбу крупных промышленных и торговых • предприятий. Развиваются и укрепляются связи между банками, с одной стороны, промышленными и торговыми фирмами — с другой, осуществляется их слия- ние посредством владения акциями, а также путём личной унии банков с промышленностью. На этой основе образуется финансовый капитал, который представляет собой сросшийся капитал банковских и промышленных монополий. Подводя итог анализу процесса возникновения финансового капитала, Ленин пишет: «Концентрация производства; монополии, вырастающие из нее; слияние или сращивание банков с промышленностью — вот история возникновения финансового капитала и содержание этого понятия» 1.
Развитие монополий и финансового капитала неизбежно приводит к тому, что нити хозяйственной жизни сосредоточиваются в руках небольшой кучки промышленных и финансовых магнатов — финансовой олигархии, которая, по словам Ленина, налагает густую сеть отношений зависимости на все без исключения экономические и политические учреждения современного буржуазного общества и является рельефнейшим проявлением монополии финансового капитала.
Преобладание финансового капитала над всеми другими формами капитала означает вместе с тем выделение немногих капиталистических государств, обладающих финансовой мощью, и их господство «ад другими государствами. Это господство осуществляется путём вывоза капитала в отсталые и слабо развитые страны, экономического раздела мира между союзами капиталистов, территориального раздела мира между великими державами. Так образуется монопольное положение на мировом рынке немногих богатейших капиталистических стран, монопольное обладание территорией земли, поделённой до конца. Господство финансовой олигархии неразрывно связано с империалистической политикой буржуазных государств.
Монополия, указывал Ленин, раз она сложилась и ворочает миллиардами, с абсолютной неизбежностью пронизывает все стороны общественной жизни. Установление  11 В. И. Ленин, Соч., т. 22, стр. 214.
5


господства финансовой олигархии в экономике является основой для её господства и в политической области. Здесь наглядно подтверждается марксистское положение о том, что, кто держит в своих руках основные средства производства, тот господствует и в политике, держит в своих руках основные рычаги политической власти. Буржуазное государство в эпоху империализма превращается в послушное орудие в руках финансовых и промышленных тузов.
Наиболее яркое выражение господство финансовой олигархии получает в проникновении представителей крупнейших монополий в государственный аппарат, в сближении, слиянии крупнейших монополий с аппаратом буржуазного государства при решающей, командующей роли монополий. Аппарат буржуазного государства превращается в орудие обогащения финансовой олигархии. Выражением этого является так называемое . государственное регулирование хозяйства в условиях империализма, которое проводится и может проводиться лишь в интересах кучки крупнейших капиталистов — финансовой олигархии. За фактами государственного «регулирования» хозяйства Ленин рассмотрел их глубокую основу —решающую роль монополий в экономике и политике, подчинение аппарата буржуазного государства крупнейшим монополиям и использование его для умножения прибылей.
Подчинение государственного аппарата монополиям и использование его для обогащения 'монополий определяется действием основного экономического закона современного капитализма. Ленин, дав характеристику основных черт и экономической сути империализма, показал процесс развития капиталистических производственных отношений в новую эпоху и раскрыл исходные положения основного экономического закона современного, то есть монополистического, капитализма.
Производственные отношения в рамках данной формации, в том числе и в рамках капитализма, не стоят на месте, не остаются неизменными, а изменяются, развиваются. Разумеется, это развитие не может в условиях капитализма идти по линии мирного врастания капитализма в'социализм, то есть по линии превращения капиталистических производственных отношений в социали-
б


стические. Развитие капиталистических производственных отношений означает прежде всего развитие капиталистической собственности и отношений эксплуатации человека человеком. Этот процесс можно наблюдать на всём протяжении капитализма. Ленин, обобщая развитие капитализма в новую эпоху, показывает, как на основе развития производительных сил происходит дальнейшее изменение и развитие производственных отношений капиталистического общества и углубляется противоречие между ними.
Огромная концентрация и централизация капитала, характерная для империализма, определяет дальнейшее развитие капиталистической собственности. Это означает экспроприацию массы мелких собственников, господство немногих крупных собственников не только над своим, но и над чужим капиталом, ту или иную степень зависимости от них массы мелких и средних фирм. В свою очередь господство мои ополий означает усиление власти капитала над трудом, расширение сферы и усиление степени эксплуатации (наёмного труда капиталом. Господство монополистического капитала выходит далеко за пределы капиталистических предприятий и распространяется как на массу мелких товаропроизводителей (крестьян, ремесленников) данной страны, так и на десятки и сотни миллионов населения колоний и зависимых стран.
В связи с изменением и развитием производственных отношений происходит изменение и развитие экономических законов данной формации, в том числе основного экономического закона. Экономические законы капитализма не остаются неизменными, а развиваются в зависимости от меняющихся условий. Развитие капиталистических производственных отношений в эпоху империализма означает развитие и основного экономического закона капитализма. Ленин показывает, что монополистический капитал уже не удовлетворяется средней прибылью и что господство монополий означает получение монопольно высокой прибыли. Ленин раскрыл источники и средства, обеспечивающие монополиям получение монопольно высокой, максимальной прибыли.
И. В. Сталин, опираясь на труды Ленина и развивая ленинскую теорию империализма, сформулировал основной экономический закон современного капитализма,
7


«Главные черты и требования основного экономического закона современного капитализма можно было бы сформулировать примерно таким образом: обеспечение максимальной капиталистической прибыли путём эксплуатации, разорения и обнищания большинства населения данной страны, путём закабаления и систематического ограбления народов других стран, особенно отсталых стран, наконец, путём войн и милитаризации народного хозяйства, используемых для обеспечения наивысших прибылей»
Источником средней прибыли при домонополистическом капитализме была масса прибавочной стоимости, созданная трудом рабочего класса данной страны и перераспределявшаяся в соответствии с затраченным капиталом.
Увеличение эксплуатации рабочего класса на капиталистических предприятиях является основным источником роста прибыли и в период империализма. Эксплуатация рабочего класса на капиталистических предприятиях повышается в результате усиления гнёта монополий, роста интенсификации труда и применения новой техники, роста безработицы и т. д. Господство монополий неизбежно влечёт невиданное усиление эксплуатации рабочих в процессе производства в империалистических странах. По данным академика Е. Варга, норма эксплуатации рабочих США выросла с 128% в 1899 г. до 253% в 1950 г., то есть почти вдвое. Однако одного этого источника для образования максимальной прибыли недостаточно.
Важнейшим источником роста прибылей в период империализма является невиданное ранее усиление дополнительной эксплуатации рабочего класса данной страны, во-первых, как потребителя (через механизм высоких монопольных цен на предметы существования рабочего), во- вторых, как налогоплательщика (через механизм государственного бюджета). Известно, например, что прямые и косвенные налоги поглощают сейчас в капиталистических странах до 30% заработной платы рабочих и представляют собою прямую конфискацию трудовых доходов трудящихся классов. Постоянный рост дороговизны и тяже-  11 И. В. Сталин, Экономические проблемы социализма в СССР, Госполитиздат, 1952, стр. 38.
8


сти налогообложения, неразрывно связанный с ростом милитаризма, является важнейшим фактором абсолютного обнищания рабочего класса.
Источником максимальной прибыли является, далее, ограбление и разорение крестьянства и ремесленников данной страны. Посредством низких монопольных закупочных цен на сельскохозяйственные продукты, высоких монопольных продажных цен на товары крестьянского спроса монополии грабят крестьян, забирая у них весьма часто не только прибавочный, но и часть необходимого продукта. Вместе с тем крестьянство подвергается ограблению через налоговую систему.
Далее, источником максимальной прибыли монополий служат закабаление и • систематическое ограбление народов других стран и прежде всего отсталых стран. Это ограбление народов’ других стран происходит как путём вывоза капитала в эти страны и усиления эксплуатации населения в результате (развития там капитализма при сохранении феодальных пережитков, так и путём неэквивалентного обмена через механизм низких закупочных и высоких продажных монопольных цен и, наконец, путём прямого грабежа и разорения народов зависимых стран. Значение этого источника максимальной прибыли никоим образом нельзя недооценивать. Богатства, добытые монополиями путём эксплуатации и ограбления народов других стран, занимают весьма значительное место в доходах монополий. Прогрессивный американский экономист Виктор Перло подсчитал, что в 1948 г. за счёт этого источника американские монополисты получили 7 500 млн. долл, прибыли, в том числе от заграничных инвестиций — 1 900 млн., от продажи товаров выше стоимости— 2 500 . млн., от покупки товаров ниже стоимости — 1 200 . млн.., от транспорта, страхования и др.— .1 900 млн. долл. 1 Эта сумма составляет почти одну четвёртую часть всей прибыли (до вычета налогов), полученной американскими корпорациями в 1948 г. Приведённые цифры не дают ещё полного представления о степени эксплуатации и ‘ограбления американскими монополистами народов зависимых стран. Но они показывают, ка¬
1 См. В. Перло, Американский империализм, Государственное
издательство иностранной литературы, 1951, стр. 86,
9


кую существенную роль играет этот источник в обеспечении максимальной прибыли монополий.
Вся масса продукта, выжатая. капиталистами как внутри, так и вне страны, подвергается перераспределению между ними,- в соответствии с 'законом максимальной прибыли. Это значит, что крупные монополии не только удерживают у себя всю свою добычу, но и забирают себе часть прибыли мелких и средних фирм, которые зачастую не получают и средней прибыли и идут ко дну.
Все эти источники максимальной прибыли — повышение нормы эксплуатации на предприятиях, высокие монопольные цены на предметы потребления рабочего, рост налогообложения трудящихся, высокие монопольные цены на товары, покупаемые крестьянами, и низкие монопольные цены на товары, продаваемые крестьянами, различные способы ограбления колониальных и зависимых стран, перераспределение прибыли между капиталистами в пользу крупнейших монополий — получают наибольшее развитие в периоды войн и милитаризации народною хозяйства.
Следовательно, масса максимальной -прибыли выходит далеко за пределы массы прибавочной стоимости, созданной трудом рабочего класса данной страны. В соответствии с этим максимальная прибыль отражает отношения не только между монополистической буржуазией и рабочим классом,, но и между монополистической буржуазией и крестьянством данной страны, а также между монополистической буржуазией метрополии и эксплуатируемыми трудящимися массами колоний и зависимых стран.
Для обеспечения указанных источников максимальной прибыли монополисты всё более прибегают к использованию аппарата буржуазного государства. Необходимость этого диктуется самой природой максимальной прибыли. Огромное повышение нормы эксплуатации в эпоху империализма достигается в целом . ряде случаев путём применения мер прямого принуждения —милитаризации труда, введения военно-каторжного режима на предприятиях, применения открытых форм принудительного рабско-крепостнического труда и т. д. Ограбление Tjpудящихся посредством высокого налогообложения невозможно без использования государственного аппара¬
10


та. Государственный бюджет превращается в эпоху империализма в своеобразный насос, перекачивающий средства из карманов трудящихся в карманы монополистов. Точно так же ограбление народов колониальных и зависимых стран невозможно без помощи государства, его военной силы, полиции, аппарата дипломатии и т. д.
Одним словом, обеспечение максимальной капиталистической прибыли означает широкое применение методов прямого насилия, использование государства для обогащения монополистов, ограбления и угнетения трудящихся. Отсюда — стремление монополий к захвату и полному подчинению государственного аппарата. Слияние аппарата буржуазного государства и аппарата монополий при решающей, командующей роли последних, подчинение аппарата буржуазного государства монополиям и использование ею для обеспечения максимальной прибыли с неизбежностью вытекает из действия основного экономического закона современного капитализма и представляет собой суть государственно-монополистического капитализма.
2. 	Концентрация производства^ и развитие монополий —
основа развития государственно-монополистического капитализма
Будучи характерным для эпохи империализма в целом,’ госуд а рствен но - мш опо л истич еский кап ита л ив м не стоит, на месте, а развивается по мере развития империализма и своего наибольшего развития достигает в период общего кризиса капитализма.
Основой развития государственно-монополистического капитализма является концентрация производства и капитала.
Концентрация производства и капитала, порождающая монополию, сращивание банкового капитала с промышленным неизбежно приводят, как это установил Ленин, к образованию финансовой олигархии, к её господству не только в экономике, iho и в политике. Слияние банкового капитала с промышленным неизбежно во всех
1.1


странах капитализма дополняется подчинением государственного аппарата монополиям.
Все эти процессы усиливаются в период общего кризиса капитализма. Уровень концентрации производства и степень развития монополии достигают в этот период такой ступени, когда несколько крупнейших монополий приобретают в соответствующих отраслях господствую* щее положение. Число господствующих банков в свою очередь сводится к горстке (четвёрка, пятёрка) крупнейших банков. В связи с этим сужается круг лиц, образующих финансовую олигархию.
Быстрое развитие концентрации производства и рост монополий, приводящие к новой, невиданной ранее степени монополизации, к увеличению засилья крупнейших монополистов, занимающих господствующее положение в экономике, являются основой быстрого развития государственно-монополистического капитализма в период общего кризиса капитализма.
Рассмотрим эти процессы на примере некоторых стран.
Ленин указывает, что в 1907 г. в Германии крупные предприятия с числом занятых на них рабочих от 50 человек и выше, составлявшие лишь 0,9% к общему числу предприятий, сосредоточивали 39,4%' рабочих, 75,3% мощности паровых двигателей, 77,2% мощности электрических двигателей. Ленин по поводу этих цифр писал: «Менее чем одна сотая доля предприятий имеет более 3/4 общего количества паровой и электрической силы! На долю 2,97 милл. мелких (до 5 наемных рабочих) предприятий, составляющих 91% всего числа предприятий, приходится всего 7% паровой и электрической силы! Де- сяткц тысяч крупнейших предприятий — все; миллионы мелких — ничто» К Предприятий, имеющих 1 тыс. и более рабочих, было в Германии в 1907 г. 586, или 0,018 % общего числа предприятий. Эти крупные предприятия сосредоточивали почти десятую долю общего числа рабочих и почти треть общей мощности всех двигателей.
На основе развития концентрации производства происходило развитие монополий. В 1905 г. в Германии насчитывалось 385 картелей при участии в них около 12 тыс.  11 В. И. Ленин, Соч., т. 22, стр. 184.
12


предприятий, а в . 1911 г. — уже 550 — 600 картелей.
. В качестве примера, показывающего мощность некоторых монополистических объединений, можно привести Рейнско-Вестфальский каменноугольный синдикат, который, в 1910 г. концентрировал 95,4% всей добычи угля в районе и 55,4% всей добычи угля в Германии. Стальной картель объединял большую часть сбыта металла. В военной промышленности Германии господствовала фирма Круппа. В электротехнической промышленности главенствовали крупнейшие концерны — «Всеобщая компания электричества» («А. Е. Г.») и «Сименс-Шуккерт». В банковом деле концентрация привела к господству нескольких крупнейших банков. На долю 9 крупнейших берлинских банков в 1912/13 г. приходилось 49% всех вкладов в стране. Главари крупнейших монополий и банков, тесно связанные между собой взаимным участием в правлениях банков, акционерных обществ, синдикатов и т. д., образовали немногочисленную касту,, державшую в своих руках хозяйство страны и оказывавшую решающее влияние на государственные дела. Германией «...управляют, — писал Ленин, — не более 300 магнатов капитала. И число их неуклонно уменьшается» Г
Высокий уровень концентрации производства и развития монополий лежал в основе того факта, что Германия в период первой мировой войны занимала первое место среди других империалистических государств по уровню развития государственно-монополистического капитализма. Ленин писал, сравнивая Германию и США: «Возьмите, например, Германию, образец передовой капиталистической страны, которая в смысле организованности капитализма, финансового капитализма, была выше .Америки. Она была ниже во многих отношениях, в отношении техники и производства, в политическом отношении, но в. отношении организованности финансового капитализма, в отношении превращения монополистического капитализма в государственно-монополи-, стический капитализм — Германия была выше Америки» 1 2.
Первая мировая война необычайно ускорила развитие монополий в империалистических государствах. Ленин
1 В. И. Ленин, Соч., т. 22, стр. 204.
2 В. И. Ленин, Соч., т. 29, стр. 149.
13


писал относителыно монополий, что война удесятерила их число, роль и значение. Это особенно относится к Германии. Война дала сильный толчок * концентрации производства и централизации капитала в Германии. Этот процесс получил дальнейшее развитие во время послевоенной инфляции, а также в период экономического кризиса 1929—1933 гг. В результате уровень концентрации производства и банкового дела в Германии в огромной степени повысился. По данным германской промышленной переписи, если взять тот же круг предприятий, что и в 1907 г. (т. е. включая промышленность, торгрвлю, пути сообщения и т. п.), в 1925 г. удельный вес заведений с числом занятых рабочих от 50 человек и больше повысился по числу заведений до 1,2%, по числу рабочих, занятых в них, — до 47,6%, по мощности всех двигателей— до 78,9% и по мощности электрических двигателей — до 80,4 %.
Особенно выросло значение крупнейших предприятий (имеющих 1 тыс. и больше рабочих). В 1925 г. таких предприятий насчитывалось уже 1 122 (против 586 в 1907 г.). Эти предприятия, составляя 0,032% к числу всех предприятий, концентрировали 13,4 % всех рабочих, 41,2% мощности всех двигателей и 41,6%' мощности электрических двигателей Г О росте концентрации банкового дела говорят следующие данные. Если в 1912/13 г. девять берлинских банков концентрировали 49% всех вкладов, то в 1929. г. они концентрировали уже 67,5% всех вкладов.
На основе роста концентрации производства произошёл скачок в развитии монополий. Число картелей в Германии поднялось в 1922 г. до 1 000, в 1925 г. — до
1 500, в 1930 г. — до 2 100 и в 1932 г. — примерно до
2 500. Наряду с этим увеличилась мощь картелей, их роль в соответствующих отраслях промышленности. Рейнско- Вестфальский каменноугольный синдикат в 1930 г. охватывал уже 99,6% добычи угля в районе и 74,5% добычи угля в стране. Стальной картель сосредоточивал 98% всего германского сбыта стали.
Наряду с развитием картелей в послевоенной Германии шёл интенейв.ный процесс развития более высоких  * 11 См. «Statistik des Deutschen Reichs», Berlin 1930, Band 413,
1. Teil, S. 252, 276—279.
14


форм монополистических объединений — трестов, которых до первой мировой войны в Германии не было. В 1908 г. в германской химической промышленности имелось два «тройственных союза» капиталистов, которые, по выражению Ленина, «по-своему тоже подходили к монополии». В 1916 г. между этими двумя союзами был заключён договор синдикатского характера — о регулирований цен, сбыта и т. д. В 1925 г. на базе этих двух союзов предпринимателей был создан германский химический трест («И. Г. Фарбениндустри»), монополизировавший химическое производство Германии. К «началу вФорой мировой войны концерн ««И. Г. Фарбениндустри!» объединял 177 заводов в Германии и около 200 заводов в других странах. Акционерный капитал треста составил не менее 6 млрд, марок.
В 1926 г. в Германии был организован другой крупнейший трест — Стальной трест («Ферейнигте Шталь- верке») с акционерным капиталом в 800 млн. марок. В -1929 г. на предприятиях, входящих в этот трест, было занято 197 тыс. рабочих и служащих.
В результате быстрой концентрации производства и развития монополий уровень монополизации основных отраслей германской промышленности резко повысился; вместе с тем сократилось и число гоподствующих монополий в каждой отрасли. Так, в чёрной металлургии в 1932 г. было пять монополистических объединений, они концентрировали 86% всей выплавки чугуна, причём на долю одного Стального треста падало 53 %; в автомобильной промышленности в 1932 г. четыре монополии сосредоточивали 71% всего производства автомобилей; в электротехнической промышленности две крупнейшие монополии («Сименс-Шуккерт» и «А. Е. Г.») концентрировали в 1932. г. до 80% производства этой отрасли; в производстве искусственного шёлка три монополии сосредоточивали в 1930 г. 70%' всего производства. В некоторых же отраслях производства полностью и безраздельно господствовало по одной монополии. Так, например, химический трест «И. Г. Фарбениндустри» был полным монополистом в производстве синтетических красителей. Точно так же в производстве алюминия, равно как и в производстве минеральных кислот, маргарина и некоторых других продуктов, господствовало по одной
15


монополии. Таким образом, была достигнута новая ступень монополизации, означающая увеличение -засилья крупнейших- монополий в экономике Германии.
Процесс концентрации производства и капитала .усилился в Германии после прихода фашистов к власти. Приход фашистов к власти, подготовка к войне и развязанная ими вторая мировая война означали для крупных монополий огромные возможности обогащения за счёт выгодных военных закааов, ограбления оккупированных территорий, ускоренного разорения мелких и средних предприятий в самой Германии. Проведённая в Германии в 1939 г. перепись показала резкий рост удельного веса крупных предприятий. Предприятия с числом рабочих свыше 50 человек составляли в 1939 г. 1,9% от общего числа предприятий в промышленности и ремесле, но в этих предприятиях концентрировалось 59,5% всех .рабочих, занятых в промышленности и ремесле. Предприятия с числом рабочих свыше 100 человек составляли в 1939 г. 1% от общего числа предприятий и концентрировали 51,7%' всех -рабочих1.
О концентрации и централизации капитала в Германии могут дать представление данные о развитии акционерных обществ. За период с 1927 что 1932 г. число акционерных обществ в Германии уменьшилось с 11966 до 9 634, т. е. на 19,5%, в то время как совокупный акционерный капитал возрос с 21 542 млн. марок до 22 264 МЛ1Н. марок, т. е. на 3,3%, а средний капитал на одно общество возрос с 1 800,2 тыс. марок до 2 311 тыс. марок. В гитлеровской Германии этот процесс усилился. Число акционерных обществ уменьшилось в 1943 г. да 5 367, т. е. на 44,3% по сравнению с 1932 г., общий, акционерный капитал увеличился до 29736 млн. марок, т. е. на 33,5%, а средний капитал на одно предприятие возрос до 5 540,5 тыс. марок, т. е. на 139,7%. Тысячи мелких и средних акционерных обществ разорялись, но зато обогащались крупные и крупнейшие. Так, за период с 1934 по 1943 г. число акционерных обществ с капита-
1 См. «Wirtschaft und Statistik» № lly 1942, S. 362. Приведённые данные несопоставимы с приведёнными выше цифрами за 1907/ и 1925 гг., во-первых, потому, что за 1939 г. взята лишь промыт1 ленность в собственном смысле слова, во-вторых, потому, что пере-’, пись 1939 г. включает территорию Австрии, Судет и Саара.
: л
16


лом в 50 млн. марок и выше выросло с 5.8 до 108, а их капиталы—с 7 180 млн. марок до 14 640 млн. марок. Удельный вес этих'обществ в общей массе акционерного капитала повысился с 36,2% в 1934 г. до 49,3% в 1943 г. 1 Таким образом, около сотни крупных акционерных обществ держали в своих руках половину акционерного капитала Германии.
Действительное господство в экономике Германии принадлежало узкому кругу крупнейших концернов. По данным Германского статистического управления, уже в конце 1935 г. удельный вес концернов в совокупном акционерном капитале соответствующей отрасли промышленности составлял: в каменноугольной промышленности — .82;4 %, в буроугольной — 75,1, в калийной — 60,6, в цементной — 63,4, чёрной металлургии — 76,6, в судостроении — 60,9, машиностроении — 45,9, в производстве электроэнергии — 85,2, электротехнической промышленности — 53,2, в банковом деле — 65,2% и т. д. Из общей суммы акционерного капитала в 19,5 млрд, марок концерны владели 11,2 млрд, марок, а если принять во внимание их влияние через систему участия, то они контролировали уже тогда 16,6 млрд, марок, или 85% всего акционерного капитала1  2. Тринадцать крупнейших промышленных концернов («И. Г. Фарбениндустри», Стальной трест, «Герман Геринг-верке», «ФИАГ», «Сименс унд Гальске», Всеобщая компания электричества — «А. Е. Г.», «Маннесман», «Фридрих Крупп», «Винтерс- галь», «Континенталь ойль», концерн Флика, «Клек- нерверке», «Геш») обладали в 1942 г. капиталом в
4 270,8 млн. марок, в то время как акционерный капитал всех промышленных акционерных обществ в 1940 г. составлял 8 860 млн. марок, в том числе акционерный капитал 43 обществ с капиталом в 50 млн. марок и выше —
5 600 млн. марок.
Руководители концернов и крупнейших банков составляли финансовую олигархию Германии и были подлинными хозяевами страны. Это они породили и вскормили фашизм.— диктатуру наиболее реакционных, наиболее шовинистических и империалистических элементов капитализма.
1 См. «Wirtschaft und Statistik» № 5, 1936, S. 207; № 7, 1944, SM21
2 См. «Die Deutsche Volkswirtscha », ■
2 И. Кузьминов
17


Быстрое развитие концентрации производства и капитала послужило важнейшей предпосылкой • того, что Германия осталась «на первом-месте ■среди капиталистических стран по уровню развития государственно-монополистического капитализма, как в период между двумя войнами, так и в период второй мировой войны, хотя за это время развитие государственно -монополистического капитализма в других странах и в первую очередь в Англии и США ушло далеко вперёд.
Быстрое развитие концентрации производства и централизации капитала и на этой основе резкое повышение уровня монополизации в эпоху империализма и в особенности в период общего кризиса капитализма можно наблюдать в Соединённых Штатах Америки. Для характеристики концентрации производства в США Ленин приводил данные об удельном весе крупнейших предприятий обрабатывающей промышленности (с выпуском продукции на 1 млн. долл, и выше) за 1904 и 1909 гг. В 1904 г. эти предприятия, составляя 0,9% общего числа предприятий, концентрировали 25,6% всех -рабочих и выпускали 38% продукции обрабатывающей промышленности. В 1909 г. удельный вес этих предприятий повысился. Они составляли 1,1% всех предприятий, в них сосредоточивалось 30,5% всех рабочих, и они выпускали 43,8% продукции. «Почти половина всего производства всех предприятий страны, — писал Ленин, — в руках одной сотой доли общего числа предприятий!»1 На этой основе в США происходил быстрый рост монополий во всех отраслях промышленности. Возникают и развиваются такие крупнейшие монополии, как Нефтяной трест, Стальной трест и др. По данным американской статистики, в 1909 г. корпорациям в промышленности принадлежало 25,9% всех предприятий; в них было занято 75,6% всех рабочих, и;выпускали они 79% всей продукции. Во всех отраслях хозяйства США в то время насчитывалось около 262 тыс. корпораций. В это число входила и масса относительно мелких акционерных обществ. О роли крупных монополий в то время может дать некоторое представление подсчёт, сделанный Г. С. Минсом, согласно которому 200 крупнейших корпораций владели в 1909 г. одной третью активов всех
1 В. И. Ленин, Соч., т. 22, стр. 185.
18


нефинансовых корпораций1. Ленин, характеризуя процесс концентрации банкового дела в США, писал: «Между немногими банками, которые в силу процесса концентрации остаются во главе всего капиталистического хозяйства, естественно все больше намечается и усиливается стремление к монополистическому соглашению, к тресту банков. В Америке не девять, а два крупнейших банка, миллиардеров Рокфеллера и Моргана, господствуют над капиталом в 11 миллиардов марок» 1 2.
Развитие концентрации производства и капитала и на их основе развитие процесса монополизации в США ускорилось в период общего кризиса капитализма. Для характеристики процесса концентрации производства приведём данные о дальнейшем повышении удельного веса крупнейших предприятий в американской обрабатывающей промышленности с годовой продукцией в 1 млн. долл, и выше (в %) 3.
В 1939 г. крупнейшие предприятия составляли 5,2% общего числа предприятий (вместо 0,9% в 1904 г.), сосредоточивали 55% всех рабочих (вместо 25,6% в 1904 г.) и выпускали 67,4% всей продукции (вместо 38% в 1904 г.). Таков тот громадный шаг, который сделала концентрация производства в США за 35 лет.
Весьма серьёзные сдвиги в области концентрации производства произошли в период второй мировой войны. Для облегчения сопоставлений с данными по другим
1 См. Дж. Блэр, X. Хаугтон и М. Роуз, Экономическая концентрация и вторая мировая война, Государственное издательство иностранной литературы, 1948, стр. 5.
2 В. И. Л е н и н, Соч., т. 22, стр. 207.
3 Данные за 1914 г. взяты из «Statistical Abstract of the United States», 1932, p. 731; за 1939 г. — из «Economic Almanac, 1951—1952», p. 243.
Показатели
1914 г. 1939 г.
Число предприятий . Число рабочих . . . Продукция
2,2 • 5,2 35,3 55,0 48,7 67,4
2*
19


странам приведём материалы о концентрации обрабатывающей промышленности США с группировкой по числу рабочих (в %) !.
Предприятия с числом рабочих
1914 г.
1929 г.
1939 г. :
19-17 г.
удельный вес рабочих
удельный вес рабочих
удельный вес пред- 1 приятий |
удельный вес рабочих
удельный вес пред- 1 приятий
удельный вес наёмных работников
1- 5
4;б
3,2
43,1
2,6
29,2
6-20
8,7
6,9
27,9
6,9
36,3
6.1
21— 50
10,5
9,3
13,4
9,7
16,6
8,7
51—1С0
П,2
10,2
6,8
10,7
7,8
9.1
101—500
34,0
32,8
7,5
34,8
' 8.2
29,1
Свыше 500 .......
31,0
37,6
1,3
35,3
1,9
45,9
Итого ...
100
100
100
100
100
100
Как видно из приведённой таблицы, процесс концентрации производства в США получил большое развитие, в особенности под влиянием первой и второй мировых войн. Удельный вес мелких и мельчайших предприятий (с числом рабочих до 20) снижается. В 1947 г. эти предприятия, составляя 65,5% от общего количества предприятий, концентрировали лишь 7,2% наёмных работников, в то время как в 1914 г. на таких предприятиях работало 13,3 % рабочих. Удельный вес крупных предприятий (с числом рабочих от 101 и более) растёт. Эти предприятия концентрировали в 1947 г. 75% всех наёмных работников обрабатывающей промышленности против 65% рабочих в 1914 г. Но особенно быстро растёт удельный вес крупнейших предприятий с числом рабочих свыше 500 и предприятий-гигантов с числом рабочих свыше 1 тыс. человек. Удельный вес предприятий с числом рабочих свыше 500 вырос в 1947 г. по общей численности занятых в них наёмных работников до 45,9% против 35,3% рабочих в 1939 г. и 31% в 1914 г. Предприятий с числом рабочих свыше 1 тыс. было в 1939 г. 810, а в 1947 г. стало 1 935, т. е. их число более чем удвоилось.  11 Таблица составлена на основании данных, приведённых в «Economic Almanac, 1951—1952», р. 242—245. Для 1947 г. классификация дана не по числу рабочих, а по числу лиц наёмного труда.
20


Эти предприятия составляли в 1939 г. 0,4% от общего числа предприятий, и в них работало 22,3% всех рабочих, а в 1947 г. они составляли 0,8% всех предприятий, и в них работало уже 32,8% всех наёмных работников (заметим, что в 1909 г. на предприятиях с числом рабочих свыше 1 тыс. работало лишь 15,1% всех рабочих).
В тесной связи с процессом концентрации производства быстро развивался процесс концентрации и централизации капитала. Число всех американских корпораций поднялось в 1929 г. до 509,4 тыс., в 1939 г.—до 515,9 тыс., а в 1947 г. — до 587,7 тыс.1, в том числе около 100 тыс, корпораций в обрабатывающей промышленности. В обрабатывающей промышленности корпорации занимали уже гораздо более видное место, чем в 1904 и 1909 гг.
Удельный вес корпораций в обрабатывающей промышленности США
(в % ко всем предприятиям)2
Показатели
1919 г.
1929 г.
1939 г.
По количеству предприятий
31,5
48,3
51,7
По числу занятых лиц . .
86,6
89,9
89,4
По стоимости продукции .
87,7
92,1
92,6
Корпорации полностью господствовали в электроэнергетике и связи, почти полностью — в добывающей и обрабатывающей промышленности, транспорте и финансах, более чем наполовину — в торговле и примерно на одну треть — в строительстве и в обслуживании. О возрастании роли крупных монополий можно судить по тому, что 200 ^крупнейших нефинансовых корпораций владели в 1929. г. 48% всех активов нефинансовых корпораций, а в начале 30;-х годов — 55%.
Характерными чертами развития процесса монополизации являются, во-первых, рост общего числа монополистических объединений и, во-вторых, сужение круга  1 21 См. «Economic Almanac, 1951—1952», р. 241.
2 См. Д ж. Б л э р, X. X а у г т о н и М. Роуз, Экономическая концентрация и вторая мировая война, стр. 6.
21


основных, господствующих монополий в каждой отрасли наряду с возрастанием их веса и значения. Сравнительно небольшое число крутнейших монополий захватывает основную часть производства. Так, в США перед второй мировой войной появились такие отрасли промышленности, в которых четыре-пять монополий концентрировали более 50% продукции данной отрасли.
Для иллюстрации приведём данные об удельном весе крупнейших монополий в некоторых производствах в США в 1935 г.
Удельный вес
крупнейших компаний в общей продукции ряда отраслей промышленности США в 1935 г.
(в %У
Отрасли
4 крупнейшие компании
8 крупнейших
компаний
Автомобилестроение
87,3
94,2
Резиновая обувь
81,8
100,0
Производство резиновых покрышек и камер
80,9
90,4
Производство металлической тары и посуды
80,8
85,6
Алюминиевые изделия
76,0
83,7
Искусственный шёлк
74,3
90,2
Мыло
73,5
83,1
Производство сельскохозяйственных машин
72,4
87,7
Вагоностроение
71,7
84,0
Сахар свекловичный .
68,8
89,4
Выплавка и рафинирование цинка
64,0
82,2
Мясо
55,6
63,5
Самолётостроение
53,9
72,8
Электромашиностроение . ...
44,4
52,3
Судостроение
44,8
64,7
Переработка нефти
38,2
58,9
Цемент ...
29,9
44,7
Обувная промышленность
26,0
30,8
Шерстяные ткани
24,2
32,9
1 См. Дж. Блэр, X. Хаугтон и М. Роуз, Экономическая концентрация и вторая мировая война, сгр. 411—413.
22


Таким образом, перед войной в США имелся значительный круп, отраслей промышленности, в которых основная часть продукции была монополизирована небольшим числом крупнейших монополий. Разумеется, удельный вес каждой из господствующих монополий в той или иной из указанных отраслей также был далеко не одинаков. Так, например, в производстве металлической тары (консервные банки и изделия из жести) 55,4% всей продукции падало в 1939 г. на долю крупнейшей компании «Америкен кан К0», 28,3% —на долю «Континентал кан К0», 4% —на долю «Краун кап К°»‘ и 2,9% —на долю «Нейшнл кан К0» Господствующее положение в данной отрасли фактически занимали не четыре, $ две крупнейшие компании, В медной промышленности в 1937 г. на долю компании «Кеннекотт» падало 35,9% добычи меди, на долю «Анаконда» — 22,9, на долю «Фелпс-Додж» — 18,8, на долю «Калюмет энд Хекла» — 4,4% и на остальные компании —ещё более низкие доли продукции. В этой отрасли основную массу продукции давали три компании. Подсчёт, произведённый по всей обрабатывающей промышленности США для 1937 г., дал следующие результаты: в отраслях, охватывавших 34,1% продукции всей обрабатывающей промышленности, четыре крупнейшие компании давали от 75 до 100% продукции по каждой отрасли; в отраслях, охватывавших 22,4% всей продукции, четыре крупнейшие компании давали от 50 до 75% продукции по каждой отрасли; в отраслях, охватывающих 32% всей продукции, — от 25 до 50% и в отраслях, охватывавших 11,5% бсей продукции,—до 25% 1 2. Эти цифры говорят о высоком уровне монополизации промышленного производства США накануне второй мировой войны.
Экономика США перед второй мировой войной, по признанию Комиссии национальных ресурсов, изучавшей в 1935 г. вопрос о роли монополий в США, находилась в руках 200 крупнейших нефинансовых (главным образом промышленных) и 50 финансовых корпораций, контролировавших 46,5% активов всех корпораций в стране. Комиссия вынуждена была признать наличие теснейших
1 См. Д ж. Б л э р, X. X а у г т о п и М. Р о у з, Экономическая концентрация и вторая мировая война, стр. 125.
2 См. там же, стр. 525.
23 •


связей между указанными 250 крупнейшими монополиями как по линии владения акциями, так и личной унии. Из 3 544 директорских мест в этих монополиях приблизительно одну треть занимали всею 400 человек. Каждая из 151 наиболее крупных компаний, владевших в общей сложности 3Д совокупных активов всех 250 корпораций, имела общею директора с тремя другими компаниями. В 1935 г. 55% всей подписки на акции было гарантировано лишь 10 инвестиционными банками. «Таким образом, — заключала указанная комиссия, — не может быть сомнения относительно очень широких фактических связей между собой крупных корпораций... Благодаря болвшим размерам фондов, за которые они ответственны, финансовые учреждения часто оказываются в состоянии осуществлять значительное влияние на операции корпораций» *. Другими словами, комиссия вынуждена была отметить факт широкого и глубокого сращивания банкового и промышленного капитала в США..
Этот процесс находит своё яркое выражение в образовании мощных финансовых групп, которым принадлежит истинная власть в экономике США. Накануне второй мировой войны в экономике США господствовали восемь финансовых групп: Моргана, Кун-Леба, Рокфеллера, Меллона, Дюпона, Чикагская, Бостонская и Кливлендская. Указанные группы, по данным Комиссии национальных ресурсов, контролировали -в 1935 г. 106 крупнейших корпораций (из упомянутых 250 корпораций) с общими активами около 60 млрд, долл., в том числе группа Моргана — 30,2 млрд, долл., Кун-Леба — 10,8 млрд., Рокфеллера — 6,6 млрд., Меллона — 3,3 млрд., Дюпона — 2,6 млрд., Чикагская — 4,3 млрд.,, Бостонская — 1,7 млрд., Кливлендская — 1,4 млрд. долл.1  2
О роли этих групп в американской экономике могут дать представление несколько цифр, относящихся к финансовой группе Моргана. Эта группа непосредственно контролировала десятки крупнейших корпораций, в том числе 13 промышленных корпораций, 12 корпораций, объединяющих предприятия общественного пользования (включая телефон, телеграф, а также энергетические предприя¬
1 См. Д ж. Б л э р, X. X а у г т о н и М. Р о у з, Экономическая концентрация и вторая мировая война, стр. 20.
2 См. там же, стр. 521—524.
24


тия; охватывающие 37% всех мощностей по производству электроэнергии), 11 главных железнодорожных линий, б финансовых учреждений.
. Вторая мировая война, давшая сильный толчок концентрации производства, определила дальнейшее быстрое развитие концентрации и централизации капитала в США. От войны выиграли прежде всего крупные и крупнейшие фирмы. Мелкие фирмы со средним числом занятых наёмных работников до 49 человек составляли в 1939 г. 84,6% всех фирм обрабатывающей промышленности США, а в 1944 г. — 83,2%; удельный вес этих фирм по общему числу занятых работников снизился с 16,2 до 12,2%. Фирмы со средним числом занятых от 50 до 499 также потерпели урон. Их удельный вес з общего числе фирм незначительно повысился — с 14,3 до 14,6%, но их удельный вес по общему числу занятых снизился с 35,5 до 26%. Группа фирм со средним числом занятых от 500 до 999 весьма незначительно, но также снизила свой удельный вес в общем числе занятых — с 9,3 до 9%. Зато в выигрыше — и при этом весьма крупном — оказалась группа наиболее мощных фирм с общим числом занятых в 1 тыс. и более человек. Удельный вес этих фирм в общем числе фирм возрос с 0,4 до 1 %, а по общему числу занятых — с 39% в 1939 г. до 52,8% в 1944 г. 1
Результатом войны было обогащение крупнейших монополий, рост их засилья. Активы 250 крупнейших корпораций выросли в 1948 г. до 192,8 млрд. долл, (против примерно 95 млрд. долл, в 1935 г.). Минимальный размер активов, принадлежавших одной компании, включаемой в число указанных 250 крупнейших монополий, увеличился до 125 млн. долл, в 1948 г. против 67 млн. долл, в середине 30-х годов. В 1939 г. в США было 12 нефинансовых корпораций-миллиардеров, в 1943 г. число их возросло до 16, а в 1949 г.—до 21 1 2.
Уровень монополизации производства значительно повысился, внутри каждой отрасли усилилось значение наиболее крупных монополий. В 1947 г., по данным промышленного ценза, в обрабатывающей промышленности США было 113 крупнейших корпораций с активами
1 См. Дж. Блэр, X. Хаугтон и М. Роуз, Экономическая концентрация и вторая мировая война, стр. 436—449.
2 См. «Монополии сегодня», Государственное издательство иностранной литературы, 1951, стр. 36—37, 148.
25


свыше 100 млн. долл, каждая. Все эти корпорации располагали активами в 42,2 млрд, долл., что составляет 40,1% всех активов обрабатывающей промышленности, равных 105,4 млрд. долл. В 452 отраслях обрабатывающей промышленности США имелось около 80 тыс. корпораций. В 150 из этих 452 отраслей 4 крупнейшие компании держали в своих руках более половины всего производства каждой отрасли К Федеральная торговая комиссия США «а основании данных указанного ценза приводит следующую сводную таблицу по 26 отраслям обрабатывающей промышленности, рисующую степень монополизации в этих отраслях 1 2.
Удельный вес крупнейших компаний в основном капитале отрасли
(в о/о)
Отрасли
1 компания
2 компанни|
3 компании
4 компании
8 компаний
15 компаний
Линолеум
57,9
80,8
92, lj93,6


Металлическая тара и посуда . . .
55,2
92,1
95,3 96,4
—
—
Алюминий
55,0
85,0
100
—
—
—•
Выплавка и рафинирование меди .
46,8
73,5
88,5,94,6
100
—
Печенье, бисквиты
46,3
57,0
67,7,71,4
—
—
Сельскохозяйственное машиностроение
45,3
56,8
82,1
_
Машины и оборудование для контор и магазинов
42,0
56,3
66,6|75,4
69,5,74,3
85,3
89,6
Автотракторная
40,9
72,8
68,7,70,7
77,3
86,1
Табак и папиросы
36,6
64,4
77,б|87,8
—
—
Водопроводное оборудование и водоснабжение
33,2
64,9
71,374,3

_
Спиртные напитки
29,0
53,3
72,4 84,6
94,3
—
Мясопродукты и мясные консервы
28,8
54,7
64,0
69,3
77,6
81,6
Сталелитейная
28,6
42,0
49,2
54,5
69,3
77,2
Резиновые покрышки и камеры . .
27,8
49,9
70,3
88,3
94,8
—
Молочные продукты
27,5
48,9
53,8
59,6
71,3
—
Стекольная
24,9
49,1
57,4
62,2
73,9
—
Ковровая
24,1
36,8
48,9
57,9
—
— ■
1 См. «Report of the Federal Trade Commission on the Concentration of Productive Facilities 1947», Washington 1949, p. 16.
2 Ibid., p. 21.
2(j


Продолжение
Отрасли
Обувная (без резиновой обуви) . .
Химическая .
Шерстяная
Электромашиностроение
Мукомольная .
Авиационная
Хлебопекарная
Консервная
Фармацевтическая
23.6
21.5
16.7
15.8
15.6
13.6 13,0
10.7 8,4
39,6
36.5
23.5 28,8
23.5
25.4
20,0
21.4
16.5
43.4
45.5 28,1 41,7
30.2
35.2
25.4 32,0
23.5
46.8
51.8
30.3
47.5
36.3
44.9
30.6
39.4 30,0
53.1 -
70.2 { 36,4
55.2 60,7
57,5
80,2
48.6
73.7 38,2 51,0
47.7
56,6
86,2
59,2
Таким образом, четыре крупные компании занимают господствующее положение в 17 из перечисленных отраслей, причём в каждой из них им принадлежит свыше 50% основного капитала. В некоторых же отраслях господствующее положение занимают три, две и даже одна компания. В каждой отрасли существуют одна-две ведущие компании. В алюминиевой промышленности, где производство монополизировано целиком тремя монополиями, «Алюминиум компани оф Америка» (Алкоа) владеет 55% основною капитала отрасли и выпускает 57,8% продукции, в то время как другая, компания, «Рейнолдс», владеет 30% основного капитала и выпускает 25,5% продукции. В производстве металлической тары и посуды «Америкен кан компани» владеет 55,2% основного капитала, а «Континентал кан компани» — 36,7%. В медеплавильной промышленности господствует «Анаконда коппер майнинг компани» (46,8% основного капитала) и «Кеннекотт коппер корпорейшн» (26,7%). В автотракторостроении господствуют три монополии — «Дженерал моторе» (40,9% основного капитала), «Форд» (21,9%) и «Крейслер» (5,9%).
Приведённые материалы дают основание сделать вывод о существенном сдвиге в концентрации производства и уровне монополизации, происшедшем за годы войны и первые послевоенные годы в обрабатывающее промышленности США.
27


На основе усиления процесса концентрации производства и банкового дела, дальнейшего развития монополизации увеличивалось засилье финансовой олигархии. Основные финансовые группы значительно усилили свои позиции в экономике. В 1948 г. под контролем этих финансовых групп находилось 120 из 250 крупных корпораций против 106 в 1935 г. Общая сумма активов,, контролируемых 8 финансовыми группами, составляла свыше 120 млрд. долл, против примерно 60 млрд. долл, в 1935 г., т. е. возросла вдвое.
Война привела, таким образом, к дальнейшему развитию финансового капитала и финансовой олигархии США, росту засилья кучки магнатов капитала в экономике, что явилось основой для дальнейшего развития! процесса подчинения крупнейшими монополиями аппарата буржуазного государства.
В Англии развитие концентрации производства да первой мировой войны протекало более медленными тем* пами, и она вступила на путь картелирования несколько позже стран с высокими охранительными пошлинами — Германии и США. Ленин, отмечая значение высоких охранительных пошлин для ускорения концентрации производства и образования монополистических объединений, вместе с тем подчёркивал: «Чрезвычайно важно, что в стране свободной торговли, Англии, концентрация тоже приводит к монополии, хотя несколько позже и в другой может быть форме»
В связи с этим Ленин указывал, что различия между отдельными капиталистическими странами, например в отношении протекционизма или свободной торговли, обусловливают лишь несущественные различия в форме монополий или во времени появления их, а порождение монополии концентрацией производства вообще является общим законом современной стадии развития капитализма.
Процесс концентрации производства и развития монополий в Англии значительно ускорился после первой мировой войны. По данным переписи, в 1935 г. в английской обрабатывающей промышленности было 1 580 предприятий с числом наёмных работников 500 и выше в каждом. Эти предприятия составляли лишь 0,8% общего числа  11 В. И. Л е и и н, Соч., т. 22, стр. 187; см. также стр. 285.
28


Предприятий, но в них было занято 1 824,8 тыс. человек рабочих и служащих, или 32% общего числа наёмных работников обрабатывающей промышленности. В 1935 г. в Англии было 533 промышленных предприятия с числом работников в 1 тыс. человек и выше в каждом, и эти предприятия концентрировали 19,4% всех наёмных работников обрабатывающей промышленности1. Таким образом, хотя Англия по уровню концентрации производства несколько отставала от США, всё же концентрация производства в этой стране в период между двумя мировыми войнами значительно ускорилась и сделала большой ш'аг вперёд. На этой основе сильно ускорилось и развитие монополий. Быстрое развитие получили организации картельного типа—так называемые торговые ассоциации. В 1919 г. в Англии насчитывалось 500 торговых ассоциаций, а в 1944 г. их было уже около 2 500, т. е. в 5 раз больше1  2.
После первой мировой войны происходит образование и быстрый рост крупных трестов и концернов. В 1926 г. образовался крупнейший трест в Англии «Империал ке- микл индастриз» (Английский химический трест) путём слияния четырёх больших химических концернов. Уставный капитал химического треста составлял 94 млн. ф. ст. (к 1946 г.),его активы— 141 млн. ф. ст. Он контролирует 95 компаний, причём сфера его деятельности выходит далеко за пределы собственно химической промышленности. Валовая прибыль этого треста составила в 1942 г. более 22 млн. ф. ст.
Другой крупнейший концерн Англии — «Юнилевере»— один из самых крупных концернов в мире. Концерн объединяет более 400 дочерних компаний с 800 фабриками и заводами в 27 различных странах и получает валовую прибыль в 50 млн. ф. ст. в год. Этот концерн является монополистом в производстве и торговле мылом и маргарином, производит и продаёт или только продаёт продукты детского питания, каучук,, кокосовое и оливковое масло, бумагу, свечи, копру, рыбу, витамины, шёлк, удобрения, чай и многое другое3.
1 См. «Annual Abstract of Statistics 1935—1946». London 1948, p. 123.
2 См. Д ж. А л л e h, Международные монополии и мир, Государственное издательство иностранной литературы, 1948, стр. 148—149.
3 См. Б. Эдвардс, Химические тресты Англии, Издательство иностранной литературы, 1949, стр. 66—67, 70, 77.
29


Сильно расширяется военно-металлургический концерн «Виккерс». В 1928 г. этот концерн объединяется с концерном «Армстронг», а в 1929 г. присоединяет к себе компанию «Каммель-Лейрд». В 1929 и 1930 гг. путём слияния различных компаний образуются крупные английские металлургические монополии: «Юнайтед стил компани», «Инглиш стил корпорейшн», «Дорман Лонг», «Гест Кин энд Нетлфолдз» и др. Образуются также крупные тресты в каменноугольной, текстильной, автомобильной и машиностроительной промышленности и на транспорте.
Наряду с этим ускоренным темпом развивалась концентрация банкового дела. В 1890 г. в Англии было 104 акционерных банка, в 1915 г. — 37, а в 1938 г. — 15, причём их капиталы за этот период выросли более чем в 5,5 раза. Среди крупных банков выделяется пятёрка самых крупных, занимающих господствующее положение в финансовом мире Англии: «Мидленд-бэнк», «Ллойдс-бэнк», «Вестминстер-бэнк», «Барклейс-бэнк», «Нейшнл провин- шиэл бэнк». Вклады этих пяти банков, составлявшие в 1900 г. 27% вкладов всех акционерных банков, в 1938 г. равнялись 1 950 млн. ф. ст. и составляли уже почти 86% вкладов акционерных банков К Концентрация банков в Англии, как и в других странах, усиливала и ускоряла процесс концентрации капитала и развития монополий. Ряд крупных монополий возникает в Англии при прямом участии банков. Банковый капитал всё теснее связывается и сливается с промышленным.
Вторая мировая война послужила новым сильным толчком для усиления концентрации производства и банкового дела в Англии, для дальнейшего развития монополий.
Данные переписи 1947 г. показывают, какие существенные сдвиги произошли за период с 1935 г. в области концентрации производства в английской обрабатывающей промышленности. Приводим эти данные в сопоставлении с данными за 1935 г. (см. табл, на стр. 31).
Эти данные показывают, что за 12 лет, включая годы второй мировой войны, процесс концентрации производства в английской промышленности ушёл далеко вперёд.  11 См. Э. Бретель, Кредит и кредитная система капитализма, Госфиниздат, 1948, стр. 312—314.
30


Концентрация производства в обрабатывающей промышленности Англии
(в о/о) 1
1935 г.
1947 г.
Группы предприятий по числу занятых
удельный вес данной группы предприятий в общем числе предприятий
удельный вес наёмных работников в общем числе наёмных работников
удельный вес данной группы предприятий в общем числе предприятий
удельный вес наёмных работников в общем числе наёмных работников
До 10 занятых (включительно)
73,0
9,4
72,1
7,6
11— 24 . .
9,1
4,9
8,5
3,7
25- 49 . .
6,9
7,7
7,0
6,3
50- 99 . .
4,8
10,6
5,3
9,7
100-499 . .
5,4
35,4
5,9
31,7
500-999 . .
0,5
12,6
0,7
12,9
1 000 и выше .
0,3
19,4
0,5
28,1
Всего .
100
1С0
100
100
В 1947 г. количество предприятий с числом работников свыше 500 увеличилось до 2 230, а общее число занятых работников на этих предприятиях — до 2 890 тыс. человек. Удельный вес этих предприятий по численности работников повысился с 32% в 1935 г. до 41% в 1947 г. Особенно сильно выросло значение крупнейших предприятий с числом занятых свыше 1 тыс. человек. Число этих предприятий выросло в 1947 г. до 900 (против 533 в 1935 г.), а их удельный вес по числу занятых работников поднялся до 28,1% (против 19,4% в 1935 г.).  11 Составлена на основании материалов, опубликованных в «Annual' Abstract of Statistics^ 1935—1946», p. 123 и в «Ministry of Labour Gazette», April 1948, p. 126. Материалы за 1947 г. не включают данных о предприятиях с числом занятых до 10 человек. Для сопоставления с 1935 г. сделано предположение, что в 1947 г. число указанных предприятий и занятых наёмных работников осталось без изменения по сравнению с 1935 г. В действительности число этих предприятий сократилось, и, следовательно, их удельный вес упал сильнее, чем показано в таблице.
31


Б результате быстрого развития концентрации производства и монополий в промышленности уже перед второй мировой войной в Англии была достигнута высокая степень монополизации. В 1935 г. три крупнейшие монополии концентрировали в химической промышленности в целом 48% всех рабочих данной отрасли, в машиностроении и автомобилестроении — 42, в чёрной металлургии — 39, в пищевой промышленности — 32, в цветной * металлургии — 26, в текстильной промышленности — 23 %. В отдельных производствах уровень монополизации был ещё выше. Так, в том же 1935 г. на долю трёх крупнейших фирм в каждой отрасли производства в Англии приходилось 84% продукции красителей, 84% нефти, 87% взрывчатых веществ, 84% искусственного шёлка, 97% никеля и сплавов из него, 90% маргарина, 94% спичек, 62% хи- микалиев общего назначения, 81% мыла, 72% спирта ректификата, 73% резиновых покрышек и камер и т. д. 1
За годы войны засилье крупнейших английских монополий увеличилось как в экономике, так и в политике. Представители финансовой олигархии прочно окопались в государственном аппарате Англии. Боб Эдвардс пишет, что «6 лет войны, во время которых представители больших химических монополий возглавляли все правительственные химические управления, позволили небольшому числу трестов стать у власти и контролировать жизненно важные химические ресурсы страны»1  2. Это относилось, разумеется, не только к магнатам химической промышленности.
Быстрые темпы концентрации производства и развития монополий характерны и для Японии, вступившей на путь индустриального развития позднее ряда других стран. В 1914 г., по данцым фабрично-заводской статистики, в Японии насчитывалось 3 167 предприятий с числом рабочих от 50 и выше (из общего числа 31 717 предприятий), и эти предприятия концентрировали 61,4% всех рабочих. В 1926 г. число этих предприятий увеличилось до 5 187, и на них было сконцентрировано 69% всех рабочих. Особенно сильно выросло значение крупнейших предприятий, имеющих свыше 1 тыс. рабочих. Число таких предприятий выросло с 85 в 1914 г. до 248 в 1926 г. и до 311 в 1937 г.
1 См. Б. Эдвардс, Химические тресты Англии, стр, 106.
2 Там же, стр. 107.
32


Общее число рабочих в этих предприятиях выросло с 161 тыс. человек в 1914 г. до 512 тыс. в 1926 г. hi 723 тыс. в 1937 г.; оно составляло в 1914 г. 17% всех работах промышленности, а в 1937 г. — 24,6%.
На основе концентрации производства в Японии происходил, в особенности в период первой мировой войны и после неё, процесс усиленного развития монополий. Это можно видеть на примере роста крупных торгово-промышленных компаний, являющихся, как правило, типичными монополиями. За период с 1913 по 1931 г. число крупных торгово-промышленных компаний с капиталом свыше 5 млн. иен каждая возросло с 59 до 726, а их совокупный капитал возрос с 755 млн. иен до 9 026 млн. иен. Удельный вес крупных компаний возрос с 0,4% в 1913 г. до 1,3% в 1931 г., а удельный вес их капитала в общем капитале всех компаний — с 38,1% до 64,7%.
Таким образом,, в период после первой мировой войны в Японии имел место быстрый рост числа и значения крупных компаний. Монополии в лице картелей, трестов и концернов быстро увеличивали свой удельный вес в японокой экономике. В основных отраслях промышленности и в экономике в целом всё более выделялось небольшое число наиболее крупных, господствующих монополий. Перед второй мировой войной экономика Японии находилась в руках небольшого числа монополий, среди которых ведущее место занимали около двух десятков крупнейших концернов.
Наряду с этим быстрыми темпами развивался процесс концентрации банкового дела. Общее число коммерческих банков составляло в 1915 г. 1 442 с оплаченным капиталом в 484 млн. иен и депозитами в сумме 1 899 млн. иен. В 1929 г. число коммерческих банков уменьшилось до 881, но сумма их оплаченного капитала увеличилась до 1381 млн. иен, а сумма депозитов — до 9 292 млн. иен. В 1937 г. число банков составляло 374, т. е. уменьшилось по сравнению с 1929 г. более чем в 2 раза, а общая сумма депозитов увеличилась до 12 352 млн. иен. Господствующее положение в финансовом мире заняла небольшая группа крупнейших банков: «Ясуда», «Мицуи», «Мицубиси», «Сумитомо», «Дай-Ити» («Сибудзава») и образовавшийся в 1933 г, в результате слияния ряда крупных осакских банков (Коноикэ, Ямагути и др.) банк«Санва». В 1934 г. общая сумма вкладов, указанных шести банков
3 И. Кузьминов
33


равнялась 5 078 млн. иен и составляла 54% вкладов всех коммерческих банков К Процессу концентрации банкового дела в Японии, как и в других странах, сопутствует передвижка центра тяжести деятельности банков в область долгосрочного кредитования промышленности. Развивается сращивание банков с промышленностью.
Усиленный процесс сращивания банков с промышленностью наиболее яркое выражение получил в образовании и развитии мощных концернов, включающих в себя как крупные банки, так и тесно связанные с ними промышленные и торговые фирмы. Перед второй мировой войной в Японии насчитывалось около двух десятков крупных концернов. Власть этих концернов простиралась на все отрасли хозяйства. В 1939 г. на долю 14 крупнейших концернов приходилось 61,3%’всего оплаченного капитала в горнодобывающей промышленности, 41,9 — в машиностроении, 77,3 — в судостроении, 56,4 — в химической и резиновой промышленности, 71,5 — в керамической, 68,3 — в бумажной, 46,1% —в судоходстве и т. д. Основная масса продукции в 'важнейших отраслях промышленности приходилась на долю нескольких крупных концернов. Так, в каменноугольной промышленности (по данным за 1936 г.) на долю восьми концернов приходилось 52,4% всей добычи угля, в производстве рафинированной меди на долю семи концернов — 98,8% продукции меди, на долю семи концертов падало 86,3% добычи золота, на долю пяти концернов — 80,8% производства сульфат- аммония, на долю трёх концернов — 69,8% продукции цемента, в мукомольной промышленности два концерна («Мицуи» и «Мицубиси») монополизировали (в 1937 г.) 75,5%' продукции.
Ведущую роль среди японских концернов играла четвёрка наиболее мощных концернов — «Мицуи», «Мицубиси», «Ясуда», «Сумитомо». Эти концерны являются яркими образцами сращивания банкового капитала с промышленным и широкого контроля финансового капитала над хозяйственной жизнью страны. Оплаченный капитал компаний, входящих в концерн «Мицуи», составлял в первой половине 1939 г. 1,4 млрд. иен1  2. Однако этот
1 См. К. Попов, Экономика Японии, Соцэкгиз, 1936, стр. 137.
2 См. Я. Певзнер, Монополистический капитал Японии, Изд. Академии Наук СССР, 1950, стр. 35—37.
34


Концерн контролировал капитал в десятки раз больший. Концерн «Мицуи» контролировал свыше 300 крупных компаний в самых различных отраслях производства: в горнорудной, химической, металлургии, судостроении и судоходстве, нефтяной, самолётостроительной, цементной и многих других отраслях. Концерн «Сумитомо» контролировал около 123 различных компаний.
В центрё каждого концерна стоят крупные банки. При помощи банков головные компании концернов расширяли сферу своего контроля, прибирая к рукам промышленные и торговые фирмы, не сумевшие во-времй погасить задолженность банку по крёдитам. Таким пу- тёй головная компания «Ясуда», действуя чёрез овой банк, приобрела контроль над железной дорогой Тюгоку, Токийской строительной компанией и компанией волокна «Тэйкоку» в 1912 г., над Японской бумажной кЬмпа- нией и складской компанией «Ясуда» в 1920 г., над электрической компанией «Оки» й Восточной пароходной компанией в 1938 г., над Японской компанией оптических инструментов в 1939 г., над компанией дока Тёфу и компанией поршневых колец «Тэйкоку» в 1942 г. и т. д.
Банки играют весьма важную роль в тех Концернах, частью которых они являются. Эдвардс пишет, что «связям их с другимц частями концерна придаётся Достаточно большое значение» К Основными формами этой связи являются система участия и личная уния. В каждом концерне внушительный пакет акций главного банка находится в руках соответствующей головной компании, что обеспечивает ей полное господство в концерне. Головная компания «Мицуи» имеет 22% акций банка «Тэйкоку», головная компания «Сумитомо» владеет 25% акций банка «Сумитомо», «Мицубиси» — 30%’ акций банка «Мицубиси», «Ясуда»—30% акций банка «Ясуда». Значительные пакеты акций находятся в руках отдельных членов богатейших семейств, а также у подконтрольных им компаний. Головные компании и банки держат в своих руках контрольные пакеты акций важнейших дочерних компаний, которые в свою очередь владеют акциями целого
1 К. Эдвардс, Японские концерны, Государственное издатель*
ство иностранной литературы, 1950, стр. 88.
3*
35


ряда других, внучатных компаний. Головная компания концерна «Мицуи» держит в своих руках различные пакеты акций 90 компаний; в свою очередь 36 из этих 90 компаний владеют пакетами акций примерно 285 других компаний; кроме того, имеется ещё 40 компаний, часть акций которых находится в руках дочерних и внучатых компаний концерна.
Использование общих должностных лиц для усиления связей между банками и нефинансовыми компаниями концернов носит весьма широкий характер. «Обычным средством объединения различных дзайбацу в единую группу являлось широкое применение системы «переплетающихся» директоратов с использованием одного и того же лица в качестве руководителя в нескольких компаниях» Г Так, например, глава ведущей семьи Ясуда — Хадзимэ Ясуда возглавлял головную компанию «Ясуда», банк «Ясуда», компанию «Ясуда» по страхованию жизни. Сюнносуке Фурута был директором банка «Сумитомо», трест-компании «Сумитомо», страховой компании «Сумитомо» и более десятка других, главным образом промышленных, монополий, входящих в концерн «Сумитомо».
Таким образом, крупные японские концерны получившие название «дзайбацу» (финансовая клика), воплощают в себе развитие финансового капитала и финансовой олигархии в Японии. Установление господства клики дзайбацу в экономике с неизбежностью повлекло и установление её господства в государственных делах, подчинение государственного аппарата финансовой олигархией.
Вторая мировая война принесла японским монополистам огромные прибыли за счёт военных заказов, ограбления трудящихся внутри страны и поглощения белее слабых конкурентов,, за счёт грабежа на оккупированных территориях. Уровень концентрации! производства повысился. Увеличились роль и значение монополий в народном хозяйстве. Монополии поглотили тысячи мелких торговцев и промышленников. Процесс поглощения крупных фирм более мощными конкурентами усиленно развивался в виде так называемого слияния фирм. В 1940 г. различного рода «слияния» и реорганизации  11 К. Эдвардс, Японские концерны, стр. 41.
36


коснулись 216 промышленных компаний с капиталом в 3,6 млрд, иен, а в 1941—1943 гг. этот процесс коснулся 1 354 промышленных фирм с общим капиталом свыше 19 млрд, иен *. Главный выигрыш от войны выпал на долю японских концернов, в особенности же четырёх наиболее крупных: «Мицуи», «Мицубиси», «Сумитомо», «Ясуда».
Резко усилился процесс концентрации банкового дела. Общее число коммерческих банков уменьшилось в Японии с 374 в 1937 г. до 61 в 1945 г. при росте их депозитов с 12 352 млн. иен в 1937 г. до 102 349 млн. иен в 1945 г. Особенно быстро росли крупнейшие банки. Весной 1943 г. произошло поглощение банком «Мицуи» банка «Сибудзава» («Дай-Ити») и образование на этой основе нового банка под контролем «Мицуи» — «Тэйко- ку». Банк «Мицубиси» поглотил банк «Дай-Хяку». В 1944 г. банк «Мицуи» поглотил ещё один банк («Дзю- го»), а банк «Ясуда» — два банка: «Дай-Сан» и «Сёва». В результате этого «большая пятёрка» банков («Мицуи», «Мицубиси», «Сумитомо», «Ясуда» и «Саква») к середине 1944 г. владела 70%' всех вкладов, 78% дисконтных займов и ссудных операций и 61% ценных бумаг всех частных банков, против соответственно 58%, 66% и 47% в середине 1941 г.2
В результате войны резко возросли капиталы четвёрки главных японских .концернов^ что можно видеть из нижеследующей таблицы.
Оплаченные капиталы всех компаний концернов «Мицуи», «Мицубиси», «Сумитомо» и «Ясуда»
(в млн. иен) 3
Мицуи
Мицу¬
биси
Сумито¬
мо
Ясуда
1937 г
Сентябрь 1945 г.
1 177 2814
848
2158
383 2 820^
263 2 094
1 См. Д ж. Аллен, Международные монополии и мир, стр. 59.
2 См. Т. Биссон, Военная экономика Японии, Государственное издательство иностранной литературы, 1949, стр. 243.
3 См. там же, стр. 27.
4 На 31 января 1946 г.
37


Капиталы концернов «Мицуи» и «Мицубиси» выросли с 1937 по 1945 г. приблизительно в 21/2 раза, а «Сумито- мо» и «Ясуда» — в 7—8 раз. К концу войны капитал «большой четвёрки» концернов вырос уже до 10 млрд, иен. Эти концерны стали полновластными хозяевами японской экономики.
Засилье финансовой олигархии в государственных делах приняло такие размеры и стало столь явным, что даже буржуазные исследователи не могут уже не отмечать этого факта. Так, в книге Корвина Эдвардса отмечаются тесные связи дзайбацу с японским правительством.
«Сетью таких связей, простирающихся во всех направлениях, правительство охвачено в такой степени, какая сравнима лишь с размерами проникновения промышленной, коммерческой и финансовой экспансии старых дзайбацу в экономическую жизнь страны. Интересы дзайбацу оказывались в должной степени представленными во всех правительственных делах, а направление и осуществление правительственной политики было во многих случаях непосредственно доверено членам группы дзайбацу» К
Ленин отмечал наличие 1х>сударственно-мо*нополисти1- чеокого капитализма и в дореволюционной России. Россия не была классической страной капитализма. По сравнению с главными странами капитализма царская Россия была аграрной, отсталой в технико-экономическом отношении страной. Вместе с тем в русской промышленности быстрыми темпами развивался капитализм, происходил процесс концентрации производства и роста монополистических объединений. По уровню концентрации производства (если брать показатель концентрации рабочей силы) Россия стояла впереди других капиталистических стран, в том числе и США. В промышленных предприятиях России с числом рабочих свыше 500 в 1901 г. было занято 46,7%, а в 1910 г. — 53,4%' общего количества рабочих. Если же брать предприятия с числом рабочих свыше 50 человек, то в них в 1901 г. было занято 85,7%, а в 1910 г. — 88,4%' всех рабочих промышленности1  2.
1 К. Эдвардс, Японские концерны, стр. 55.
2 См. П. Лященко, История народного хозяйства СССР, т. II, Господйтиздат, 1950, стр. 286.
38


Быстрый процесс концентрации промышленного производства' непосредственно подводил русскую промышленность к монополии. Уже в конце XIX века в России организуются первые синдикаты, как, например, синдикат гвоздильных и проволочных заводов (1886 г.), синдикат сахарозаводчиков (1887 г.), соглашение синдикат- скоро типа между нефтяными фирмами (1892 г.). С особенной интенсивностью процесс образования монополистических объединений протекал в первом десятилетии XX века. В 1902 г. образуется ряд крупных синдикатов, главным образом в чёрной металлургии и металлопромышленности: синдикат по продаже изделий русских металлургических заводов — «Продамет», синдикат по продаже железных труб — «Трубопродажа», синдикат по продаже специальных чугунов. В 1903—1904 гг. образуются синдикаты _по продаже цемента, по торговле минеральным топливом Донецкого бассейна — «Продуголь», синдикат вагоностроительных заводов — «Продвагон», синдикат железоделательных заводов Урала — «Кровля» и др. К 1907—1908 гг. синдикаты и синдикатские соглашения охватывают подавляющее число предприятий важнейших отраслей промышленности! — горнорудной, каменноугольной, чёрной и цветной металлургии, металлообработки и машиностроения, лёгкой и пищевой промышленности и транспорта.
Синдикаты в ряде важнейших отраслей монополизировали производство главной массы продукции. Так, синдикат «Продамет» объединял 30 крупнейших предприятий и акционерных обществ металлургической промышленности с основным капиталом около 174 млн. руб., с годовой продукцией в 255 млн. руб. и с числом рабочих в 85 тыс. человек. Предприятия, входившие в синдикат, имели свыше 70% всего акционерного капитала отрасли, занимали до 33% всех рабочих и выпускали продукцию, составлявшую: по сортовому железу, балкам и швеллерам— 88%, по листовому и универсальному железу — 82%, по бандажам и осям — 74% общей продукции чёрной металлургии. Синдикат «Медь» охватывал до 75%' всей выплавки меди в России, синдикаты «Продвагон» и «Продпаровоз» — от 90 до 100% продукции паровозо-вагоностроения, синдикат «Продуголь» — до 75% добычи угля, цементный синдикат — до 90% всего производства цемента, табачный — до 75% производства
39


этой отрасли и т. д. 1 Монополистические объединения в виде синдикатов играли,, таким образом, важнейшую роль в русской промышленности.
Наряду с развитием монополистических объединений в промышленности шёл процесс развития и концентрации банкового дела. В начале XX века в России продолжалось увеличение числа банков: число акционерных коммерческих банков выросло с 34 в 1895 г. до 39 в 1900 г. и до 47 в 1914 г. Вместе с тем неизмеримо быстрее росли банковские капиталы. Собственные капиталы ука-. занных банков выросли с 175,5 млн. руб. в 1895 г. до 280 млн. руб. в 1900 г. и 836 млн. руб. в 1914 г., а вклады составили соответственно 309,7 млн., 552 млн. и 2 539 млн. руб. Этот рост шёл за счёт наиболее крупных банков. В 1900 г. основная масса банковских капиталов, а именно 76,6%, принадлежала 36 банкам с капиталом до 19,9 млн. руб. на каждый. В 1914 г. основная масса капиталов — 66,7%—приходилась на 11 крупных банков с капиталом от 20 млн. руб. и выше, в том числе 52,1 % приходилось на 7 банков с капиталом в 30 млн. руб. и выше1  2. Банки самым тесным образом срастались с промышленностью, с крупными монополистическими объединениями. Ленин, приводя данные из работы Агада о банках, отмечал, во-первых, связи петербургских банков с заграничными, господство заграничных банков, во-вторых, тесные связи петербургских банков с крупнейшими промышленными синдикатами.
«Всю «мощь» петербургских крупнейших банков', — писал Ленин, — автор определяет в 8 235 миллионов рублей, почти 8V4 миллиардов,, причем «участие», а вернее господство, заграничных банков он распределяет так: французские банки — 55 %; английские — 10%; немецкие — 35%. Из этой суммы, 8 235 миллионов, функционирующего капитала — 3 687 миллионов, т. е. свыше 40%, приходится, по расчету автора, на синдикаты: Продуголь,, Продамет, синдикаты в нефтяной, металлургической и цементной промышленности. Следовательно, слияние банкового и промышленного капитала, в связи с образова-
1 См. П. Лященко, История народного хозяйства СССР, т. II, стр. 303, 328, 331, 332, 343
2 См. там же, стр. 358—359.
4К>


йием капиталистических монополий, сделало и в России громадные шаги вперед»
Слияние банков с промышленностью происходило также в форме личной унии. Выделяется сравнительно небольшой круг финансовых и промышленных тузов, которые занимали важнейшие посты в правлениях банков и акционерных обществ. Председатель правления Русско- Азиатского банка Путилов был также директором крупного нефтяного общества,, директором общества Московско-Казанской железной дороги, одним из руководителей «Продамета», председателем правления общества Пути- ловских паровозостроительных заводов и т. д. Примерно так же обстояло дело и с другими главарями банков и крупнейших промышленных монополий.
Финансовая олигархия в России была тесно связана .с государственным аппаратом. Уния банков с промышленностью дополнялась унией тех и других с царским правительством. Царская Россия была узловым пунктом всех противоречий империализма, очагом всякого рода гнёта — и капиталистического, -и колониального, и военного. Всесилие финансового капитала сливалось в России с деспотизмом царизма. В обстановке нарастающей революции складывался союз помещиков и монополистической буржуазии. Характеризуя царское правительство в период 1904—1916 гг., Ленин писал: «Горстка крепост- ников-помещиков, возглавляемая Николаем II, была у власти, в теснейшем союзе с магнатами финансового капитала, которым доставались неслыханные в Европе прибыли и в пользу которых заключались грабительские договоры внешней политики» 1 2.
При помощи государственного аппарата монополии обеспечивали себе огромные прибыли, получали выгодные военные заказы, крупные ссуды и субсидии. Министерство финансов царского правительства тесно переплеталось с финансовым капиталом.
Тем, кто сомневался в том, был ли в России государственно-монополистический капитализм, Ленин рекомендовал обратить внимание на крупнейшие синдикаты. «Возьмите сахарный синдикат или казенные железные
1 В. И. Ленин, Соч., т. 22, стр. 220.
2 В„ И. Лен и н, Соч., т. 25, стр. 111,.
U


дороги в России или нефтяных королей и т. п. Что это такое, как 1не государственный капитализм?» 1 — писал он в статье «Разруха и пролетарская борьба с ней». В работе «Грозящая катастрофа и как с ней бороться» Ленин писал: «Что в России тоже капитализм стал монополистическим, об этом «Продуголь», «Продамет», сахарный синдикат и пр. свидетельствуют достаточно наглядно. Тот же сахарный синдикат показывает нам воочию перерастание монополистического капитализма в государственно-монополистический капитализм»
3. 	Обострение капиталистических противоречий и развитие государственно-монополистического капитализма
Развитие государственно-монополистического капитализма подталкивается и ускоряется обострением всех капиталистических противоречий. Прислужники монополистической буржуазии распространяют лживые «теории» о том, будто возникновение и развитие монополий несёт с собой смягчение противоречий капитализма. В действительности эпоха империализма несёт с собой не смягчение и ликвидацию, а невиданное ранее обострение всех противоречий. Это вытекает из самой сущности монополий, несущих усиление анархии производства, гнёта и эксплуатации.
Развитие концентрации производства и монополий, с одной стороны, и ограбление трудящихся масс монополиями, стремящимися получить наивысшие прибыли, — с другой, определяют огромное обострение основного противоречия капитализма — противоречия между общественным характером производства и частно-капитали- стической формой присвоения результатов производства. «Капитализм в его империалистской стадии, — писал Ленин, — вплотную подводит к самому всестороннему обобществлению производства, он втаскивает,, так сказать, капиталистов, вопреки их воли и сознания, в какой-то новый общественный порядок, переходный от полной свободы конкуренции к полному обобществлению.  1 21 В. И. Ленин, Соч., т. 25, стр. 30.
2 Там же, стр. 331.
42


Производство становится общественным, но присвоение остается частным. Общественные средства производства остаются частной собственностью небольшого числа лиц. Общие рамки формально признаваемой свободной конкуренции остаются, и гнет немногих4 монополистов над остальным населением становится во сто раз тяжелее, ощутительнее,, невыносимее» К
Обострение основного противоречия капитализма является источником крайнего обострения всех капиталистических противоречий в современную эпоху: противоречий между трудом и капиталом, противоречий между различными финансовыми группами, между империалистическими державами в их борьбе за источники сырья, за чужие территории, противоречий между горстью господствующих наций и сотнями миллионов населения колониальных и зависимых стран. Обострение капиталистических противоречий в эпоху империализма Ленин назвал могучей двигательной силой общественного развития, а империализм определил как загнивающий и умирающий капитализм, как канун социалистической революции пролетариата.
Для эпохи империализма характерно углубление и обострение классовых противоречий, усиление классовой борьбы в капиталистических странах.
Развитие монополий означает усиление эксплуатации трудящихся, снижение их жизненного уровня, рост нищеты и бесправия. Ленин писал: «'Картели и тресты, объединяя производство, в то же время усиливали1 на глазах у всех анархию производства, необеспеченность пролетариата и гнет капитала, обостряя таким образом в невиданной еще степени классовые противоречия. Что капитализм идет к цраху — и в смысле отдельных политических и экономических кризисов и в смысле полного крушения всего капиталистическою строя, — это с особенной наглядностью и в особенно широких размерах показали как раз новейшие гигантские тресты» 1 2.
Господство монополистического капитала означает усиление относительною и абсолютного обнищания большинства населения капиталистических и колониальных
1 В. И. Л е н и н, Соч., т. 22, стр. 193—194.
2 В. И. Ленин, Соч., т. 15, стр. 2J.
43


стран. В политической области монополии означают реакцию по всей линии и усиление национального гнёта. Но вместе с ростом угнетения и усилением реакции растёт недовольство трудящихся масс, растёт численность и сплочённость пролетариата и усиливается его борьба против эксплуататоров. В условиях империализма развитие классовой борьбы пролетариата доходит до такой остроты, когда она прямо и непосредственно угрожает господству класса капиталистов. «Либо отдайся на милость капиталу, прозябай по-старому и опускайся вниз, либо берись за новое оружие — так ставит вопрос империализм пзред миллионными массами пролетариата. Империализм подводит рабочий класс к революции» К
Своей крайней остроты классовая борьба достигает в период общего кризиса капитализма. Период общего кризиса капитализма есть период бурных экономических и политических потрясений, обострённой классовой борьбы, период «краха капитализма во всем его масштабе и рождения социалистического общества» 2. В силу неравномерности экономического и политического развития капиталистических стран в период империализма создаётся возможность победы социалистической революции в отдельных странах и делается невозможной одновременная победа революции во всём мире. Крушение капитализма занимает целый исторический период, в течение которого происходит отпадение отдельных стран от системы империализма. В результате этого капиталистическая система перестаёт быть единой, всеохватывающей системой мирового хозяйства. Происходит раскол мира на две системы — систему умирающего капитализма и систему растущего социализма, что и является основным признаком общего кризиса капитализма. Общий кризис капитализма знаменует возникновение нового противоречия всемирно- исторического значения — противоречия между двумя системами — социализмом и капитализмом. Раскол мира на две системы и борьба между ними оказывают огромное воздействие на развитие классовой борьбы пролетариата в капиталистических странах.
В эпоху империализма обостряются противоречия между колониями и зависимыми странами, с одной сторо¬
1 И. В. Сталин, Соч., т. 6, стр. 72.
? В. И. Ленин, Соч., т. 27, стр. 106.
44


ны, и империалистическими Державами — с другой. Империализм означает бесчеловечное угнетение горсткой империалистических держав сотен миллионов населения колоний во имя получения максимальных прибылей. Но рост эксплуатации неизбежно вызывает рост сопротивления угнетённых народов, развитие национально-освободительного движения. Особой остроты и глубины противоречия между метрополиями и колониями достигают в период общего кризиса- капитализма, когда революционная борьба рабочего класса капиталистических стран соединяется с национально-освободительным движением упнетённых народов колоний и зависимых стран.
Составной частью и характерной чертой общего кризиса капитализма является кризис колониальной системы империализма. Империалистическое хозяйничанье в колониях тормозит их экономическое развитие, определяет его однобокость, обрекая колонии на роль аграрно-сырьевых придатков к метрополиям. Вместе с тем эксплуатация колоний неизбежно ведёт к известному росту в них промышленности (главным образом добывающей и лёгкой), городов и промышленных центров и, следовательно, росту промышленного пролетариата. За время первой мировой войны и после неё в колониальных и зависимых странах вырос собственный молодой капитализм и некоторые колонии стали с успехом конкурировать со старыми капиталистическими странами, обостряя и осложняя борьбу за рынки сбыта. В то же время первая мировая война и победа социалистической революции в СССР расшатали устои империализма в колониях. Национально-освободительное движение угнетённых народов поднялось на новую ступень. Во главе этой борьбы стал промышленный пролетариат колоний. ^ В результате этого национально-освободительная борьба народов колоний сливается с революционной борьбой пролетариата в метрополиях в единый фронт борьбы против империализма. Колонии из резерва империализма превращаются в резерв пролетарской революции. На втором этапе общего кризиса капитализма национально-освободительная борьба угнетённых народов достигла такой остроты, что начался распад колониальной системы империализма.
В этик условиях особое значение приобретает для буржуазии аппарат государственной власти. Для подавления революционного и национально-освободительного движе-
45


йия и сохранения своего господства финансовая олигархия прибегает к широкому использованию государственной машины.
Ленин ,в работе «Государство и революция» писал:
«В особенности же империализм, эпоха банкового капитала, эпоха гигантских капиталистических монополий, эпоха перерастания монополистического капитализма в государственно-монополистический капитализм, показывает необыкновенное усиление «государственной Машины», неслыханный рост ее чиновничьего и военного аппарата в связи с усилением репрессий против пролетариата как в монархических, так и в самых свободных, республиканских странах» 1. *
В условиях империализма резко обостряются противоречия между союзами монополистов, а также между империалистическими государствами на почве борьбы за рынки сбыта, источники сырья, сферы приложения капитала, причём в этой борьбе всё больше применяются политические средства.
Разумеется, монополия трестов вполне осуществима и при чисто экономических средствах борьбы. Однако монополии не ограничиваются только экономическими средствами, а постоянно прибегают к политическим и даже уголовным. Это относится к подавлению конкурентов не только на внутреннем, но и на внешнем рынке. Союзы монополистов всё шире используют политические средства на международной арене, а буржуазное государство всё больше вовлекается в борьбу за рынки сбыта, источники сырья, сферы приложения капиталов.
Для империализма характерен переход от колониальной политики, беспрепятственно расширяемой на не захваченные ни одной капиталистической державой области, к колониальной политике монопольного обладания территорией земли, поделённой до конца. Это приводит к небывалому обострению противоречий между империалистическими державами.
В условиях империализма, когда весь мир уже поделён, решающее значение приобретает открытый Лениным закон неравномерного развития капитализма, который означает скачкообразное развитие одних стран в отношении других, периодические переделы уже поделённого
1 В. И. Ленин, Соч., т. 25, стр. 382.
46


мйра в порядке военных столкновений й военных катастроф, углубление и обострение конфликтов в лагере империализма. Ленин разоблачил каутскианскую теорию «ультраимпериализма», утверждавшую, будто империализм (несёт не скачкообразное развитие отдельных стран в порядке военных столкновений, а плавное и равномерное их развитие на основе «ультраимпериалистиче- ского» союза империалистических хищников, и показал, что, кроме обмана масс, в этой теории ровно ничего нет. Монополистический капитализм, означающий усиление неравномерности развития капиталистических стран, неизбежно вызывает огромное обострение межимпериалистических противоречии;
Межимпериалистические противоречия достигают особой остроты в период общего кризиса капитализма, получая наиболее яркое выражение в мировых империалистических войнах, ослабляющих систему империализма и облегчающих прорыв цепи империализма в её наиболее слабых звеньях.
Неравномерность развития капиталистических стран в эпоху империализма, обострение межимпериалистических противоречий и мировые войны значительно ускоряют развитие государственно-монополистического капитализма.
Первая мировая война означала резкий скачок в развитии государственно-монополистического капитализма.
Ленин писал: «За время войны мировой капитализм сделал шаг вперед не только к концентрации вообще, но и к переходу от монополий вообще к государственному капитализму в еще более широких размерах, чем прежде» х. Война в этом отношении «•...сделала то, что не было сделано за 25 лет. Огосударствление промышленности пошло вперед не только в Германии, но и в Англии. От монополии вообще перешли к государственной монополии» 1 2.
Ленин, характеризуя две группировки империалистических держав в войне 1914—1918 гг., указывал, что первая группировка во главе с Англией и Францией владела огромным богатством, захватила львиную долю при разделе мира, вторая же группировка держав, ещё более хищническая, ещё более разбойничья, во главе с
1 В. И. Ленин, Соч., т. 23, стр. 204—205.
2 В. И. Лени н, Соч., т. 24, стр. 210.
47.


Германией пришла к столу империалистических яств, когда места были заняты. В обострённой борьбе за передел мира эта группа государств, и прежде всего Германия, использовала более высокий уровень развития монополий и государственно-монополистического капитализма.
Тот факт, что Германия осталась на первом месте по уровню развития государственно-монополистического капитализма как в период между двумя войнами, так и в годы второй мировой войны, хотя за это время развитие государственно-монополистического капитализма в других странах, и в первую очередь в Англии и США, также ушло далеко вперёд, объясняется как экономическими, так и политическими условиями развития Германии в период общего кризиса капитализма. Как известно, германские монополии быстро оправились после первой мировой войны при помощи английских и особенно американских монополий и развили невиданную активность на международной арене, поставив вновь вопрос о переделе мира. Обострение борьбы за передел мира, вылившейся впоследствии в открытую подготовку к новой войне, а также резкое обострение внутренних противоречий в Германии послужило одной из причин быстрого развития германского государственно-монополистического капитализма в этот период.
Япония была другой империалистической страной, выдвинувшейся в XX столетии в разряд крупных империалистических хищников, требовавших себе доли при переделе мира. Быстрые темпы концентрации производства и развития монополий, обострение внутренних и внешних противоречий вызвали и в Японии быстрое развитие государственно-монополистического капитализма.
Вторая мировая война ускорила и двинула далеко вперёд развитие государственно-монополистического капитализма в главных капиталистических странах—США и Англии. Война привела к ещё большему обогащению американских и английских монополий, к возрастанию их роли в экономике. С другой стороны, война означала дальнейшее обострение и углубление общего кризиса капитализма, резкое обострение всех капиталистических противоречий и ослабление всей системы капитализма. Отсюда проистекает усиленный процесс развития государственно-монополистического капитализма в США и
48


Англии, который имел место во время и после второй мировой войны. С этим связано как усиление агрессивности внешней политики империалистических держав, и прежде всего США, так и усиление реакции внутри этих стран.
Обострение основного противоречия капитализма находит своё выражение в усилении анархии производства, конкурентной борьбы, в углублении и обострении экономических кризисов, усилении их разрушительного характера. Буржуазные экономисты пытались утверждать, будто монополии несут с собой ликвидацию анархии производства и конкурентной борьбы. Разоблачая эти домыслы, Ленин указывал, что «...монополии, вырастая из свободной конкуренции, не устраняют ее, а существуют над ней и рядом с ней, порождая этим ряд особенно острых и крутых противоречий, трений, конфликтов»1. В условиях империализма конкурентная борьба принимает характер прямого удушения всесильными союзами монополистов более слабых конкурентов. В этой борьбе крупные монополисты пускают в ход не только экономические средства, но и политические. Так называемые «антитрестовские законы», которые существуют, например, в США, и демагогические заявления против «засилья трестов», которые иногда делаются некоторыми деятелями буржуазных государств, играют роль дымовой завесы, под прикрытием которой крупные монополии побивают своих конкурентов, используя для этой цели и аппарат государства. С другой стороны, * чем крупнее монополии и чем более суживается круг господствующих монополий в каждой отрасли, тем острее и разрушительнее между ними борьба, тем сильнее их стремление к захвату государственного аппарата и использованию его как средства в конкурентной борьбе.
. Буржуазные экономисты, прикрашивающие монополистический капитализм, пустили в ход басню о ликвидации кризисов монополиями. В статье «Марксизм и ревизионизм» Ленин, разоблачая потуги ревизионистов «подправить» экономическую теорию Маркса, указывал, что кризисы отнюдь не отжили своё время. «Изменились формы, последовательность, картина отдельных кризисов, но кризисы остались неизбежной составной частью капитали¬
1 В. И. Лени и, Соч., т. 22, стр. 253.
4 И Кузьминов
49


стического строя» К Возвращаясь к этому вопросу в работе «Империализм, как высшая стадия капитализма», Ленин со всей силой подчеркнул, что «устранение кризисов картелями есть сказка буржуазных экономистов, прикрашивающих капитализм во что бы то ни стало. Напротив, монополия, создающаяся в некоторых отраслях промышленности, усиливает и обостряет хаотичность, свойственную всему капиталистическому производству в целом» 1 2.
Именно господство монополий с их погоней за наивысшей прибылью и стремлением даже во время кризисов сохранить монопольно высокие продажные цены на товары является обстоятельством, обостряющим кризисы в эпоху империализма, делающим их особенно болезненными. Вполне понятно поэтому, что по мере развития монополистического капитализма кризисы становились всё более разрушительными.
В период общего кризиса капитализма ещё более обостряются и углубляются противоречия в развитии капиталистической экономики. В результате отпадения стран от системы империализма, развития капитализма в колониях и обнищания трудящихся в капиталистических странах обостряется в огромной степени проблема рынка. Это обострение проблемы рынка определяет возникновение и развитие качественно новых явлений — хронической недогрузки предприятий и хронической массовой безработицы. До первой мировой войны недогрузка предприятий и безработица принимали массовый характер лишь во время кризисов. В период общего кризиса капитализма недогрузка предприятий и безработица остаются на высоком уровне и характеризуются огромными размерами и во время оживления и подъёма. Даже по данным буржуазной статистики, производственная мощность американской обрабатывающей промышленности в период подъёма 1925—1929 гг. использовалась всего примерно на 80% (причём за основу исчисления бралась работа лишь в одну смену и полностью исключались из учёта совершенно не работающие предприятия). В 1929 году — году максимального подъёма промышленного производства в США между двумя войнами — численность полностью безработных, по официальным данным, составляла около 2 млн. человек. Обострение проблемы рынка, хроническая
1 В. И. Ленин, Соч., т. 15, стр. 21.
2 В. И. Ленин, Соч., т. 22, стр. 196.
50


йедогрузка предприятий и хроническая массовая безрабо тица являются характерными признаками общего кризиса капитализма.
Отпадение ряда новых стран от системы империализма после второй мировой войны, а также дальнейшее развитие собственного капитализма в колониях и усиление национально-освободительного движения народов колониальных стран, дальнейшее ухудшение положения масс в странах капитала — всё это приводит к ещё большему обострению проблемы рынка, к росту недогрузки предприятий и массовой безработицы на втором этапе общего кризиса капитализма.
Обострение проблемы рынка, возникновение хронической недогрузки предприятий и хронической массовой безработицы определяют существенные изменения в капиталистическом цикле: экономические кризисы учащаются, и цикл в целом укорачивается, фазы кризиса и депрессии относительно удлиняются, в то время как фазы оживления и подъёма относительно сокращаются, кризисы делаются более разрушительными и приводят к всё большему ухудшению положения масс. Если ранее кризисы происходили, как правило, через 10—12 лет, то за 20-летний период между двумя мировыми войнами капиталистический мир пережил три экономических кризиса — в 1920—1921 гг., в 1929—1933 гг., в 1937—1938 гг.
Кризисы эпохи империализма ^обостряют все капиталистические противоречия, потрясают основы капиталистического строя. В связи с этим усиливается стремление монополистической буржуазии использовать аппарат буржуазного государства для укрепления своего господства и для того, чтобы переложить все тяготы кризисов на плечи трудящихся. Отсюда проистекает развитие специфических форм «государственного регулирования» капиталистического хозяйства, примером которых могут явиться мероприятия правительства США в период экономического кризиса 1929—1933 гг. или мероприятия по милитаризации хозяйства и подготовке к войне, проводившиеся в Германии, Италии и Японии в период 1933—1939 гг. и проводимые в США в период после второй мировой войны. Экономические кризисы эпохи империализма, а также развитие хронической недогрузки предприятий и хронической массовой безработицы дают серьёзный толчок развитию государственно-монополистического капитализма.
4*
51


£ ф $
Государственно-монополистический капитализм — это результат загнивания капитализма, крайнего несоответствия возросших производительных сил капиталистическим производственным отношениям, свидетельство того, что производительные силы задыхаются в скорлупе капиталистической собственности. Монополисты пытаются выйти из неразрешимых противоречий капитализма при помощи государственной машины, усиливая эксплуатацию трудящихся.
Следует иметь в виду, что развитие государственно- монополистического капитализма может в определённых условиях усиливать позиции тех или иных групп монополистов в межимпериалистической борьбе, а также в классовой борьбе против пролетариата и всех трудящихся.
Буржуазное государство является активной силой, которая в своё время помогала укрепиться капиталистическому базису, а в современный период активно защищает старый прогнивший капиталистический базис, оттягивая его ликвидацию и тормозя развитие общества.
В период общего кризиса капитализма, когда из цепи империализма начинают выпадать одно звено за другим, монополистическая буржуазия капиталистических стран пытается при помощи государства продлить существование капиталистического строя, подавить революционное движение в своих странах и национально-освободительное движение в колониях, сорвать или по крайней мере затормозить успешное развитие стран, ставших на путь социализма.
Растут армии и усиливается милитаризация буржуазных государств как в связи с империалистической борьбой за передел мира, так и в связи с борьбой империалистов против революционного и национально-освободительного движения народов.
Буржуазные государства в связи с усилением вследствие империалистического соперничества военного аппарата превращаются, по выражению Ленина, в «военные чудовища».
Наряду с военным аппаратом разбухает чиновничий аппарат и непосредственный аппарат репрессий против рабочего класса — полиция, охранка, жандармерия. Весьма характерно, что в США только за 22 года
52


(1929—1951) расходы на государственный аппарат гражданского управления (федеральный) выросли в 8 раз. В государственном аппарате США в целом (включая центральные и местные органы) было занято в 1952 г. 6 633 тыс. человек К
Кучка монополистов, используя аппарат государственной власти, стремится подорвать революционное рабочее движение, с одной стороны, путём ряда драконовских мероприятий, вроде принятого в США в послевоенное время закона Тафта—Хартли, уничтожения организаций рабочего класса и ликвидации буржуазно-демократических свобод; с другой стороны, пускается в ход подкуп реформистской профсоюзной бюрократии и предпринимаются попытки с её помощью расколоть рабочее движение.
В этих условиях было бы в высшей степени опасно для рабочего класса недооценивать значение аппарата буржуазного государства.
Вместе с тем развитие государственно-монополистического капитализма и усиление государственной машины буржуазии не может разрешить противоречий капитализма, а ещё более обостряет их.
Буржуазное государство как надстройка над капиталистическим базисом не может быть внеклассовой или надклассовой силой, не может переходить на' позицию одинакового отношения к классам. Иначе оно потеряло бы своё качество надстройки!, перестало бы быть буржуазным государством. Тем более буржуазное государство не в состоянии изменить природу капиталистического строя. Оно может лишь защищать свой уже отживший базис и тем самым ещё более обострять капиталистические противоречия.
Развитие государственно-монополистического капитализма в действительности не может ликвидировать анархии производства, конкуренции и кризисов, оно лишь усиливает их разрушительный характер и вытекающие отсюда тяготы для трудящихся масс.
Государственно-монополистический капитализм означает наступление монополистов на права и жизненный уровень трудящихся, разгул реакции. Не случайно страна наиболее развитого государственно-монополистического капитализма — империалистическая Германия — стала  11 См, «Statistical Abstract of the United States», 1953, p. 188.
5«*3


центром самой чёрной реакции — фашизма, представляющего собой открытую диктатуру наиболее реакционных элементов монополистического капитала. Происходящее в настоящее время в США усиление реакции, наступление монополистов на права и жизненный уровень рабочего класса, агрессивная, экспансионистская внешняя политика американских империалистов неразрывно связаны с невиданным ранее развитием государственно-монополистического капитализма в этой стране. Но это означает, что государственно-монополистический капитализм несёт с собой не смягчение, а обострение внутренних противоречий капитализма, не смягчение, а обострение классовой борьбы пролетариата против господства монополистического капитала. Государственно-монополистический капитализм не может отменить закона неравномерности развития капиталистических стран в эпоху империализма, не может смягчить межимпериалистических противоречий и столкновений. Наоборот, развитие государственно-монополистического капитализма обостряет эти противоречия и столкновения, делает военные столкновения ещё более разрушительными, а положение трудящихся масс — ещё более тяжёлым.
Какие бы отчаянные меры ни принимала монополистическая буржуазия для того, чтобы сохранить своё господство, крах капитализма во всём мире неизбежен. Ленин писал: «Капитализм из прогрессивною стал реакционным, он развил производительные силы настолько, что человечеству предстоит либо перейти к социализму, либо годами и даже десятилетиями переживать вооруженную борьбу «великих» держав за искусственное сохранение капитализма посредством колоний, монополий,, привилегий и национальных угнетений всяческого рода» ]. Многомиллионные массы трудящихся СССР и стран народной демократии сделали уже свой выбор между этими двумя перспективами.
В. И. Ленин, Соч., т. 21, стр. 273.


ГЛАВА ВТОРАЯ
ПОДЧИНЕНИЕ АППАРАТА БУРЖУАЗНОГО ГОСУДАРСТВА МОНОПОЛИЯМ
1. 	Монополии и государство в системе государственно-монополистического капитализма
Характеризуя государственно-монополистический капитализм, Ленин Ьрежде всего отмечал сближение, слияние аппарата буржуазного государства с союзами монополистов. В предисловии к первому изданию своего труда «Государство и революция» Ленин, говоря о превращении монополистического капитализма в государственно-монополистический капитализм, писал:
«Чудовищное угнетение трудящихся масс государством, которое теснее и теснее сливается с всесильными союзами капиталистов, становится все чудовищнее. Передовые страны превращаются — мы говорим о «тыле» их — в военно-каторжные тюрьмы для рабочих»1.
В лекции «Война и революция» Ленин говорил о- соединении «...гигантской силы капитализма с гигантской силой государства в один механизм, ставящий десятки миллионов людей в одну организацию государственного капитализма» 1 2.
В каком же отношении находятся государство и монополии в системе государственно-монополистического капитализма?
Монополистическая буржуазия и её прихвостни — буржуазные реформисты всех мастей пытаются изобра¬
1 В. И. Ленин, Соч., т. 25, стр. 355.
2 В. И. Ленин, Соч., т. 24, стр. 368-
55


зить буржуазное государство как некий надклассовый орган, выражающий якобы общенародные интересы и обеспечивающий классовую гармонию. Ленин писал, что буржуазные и мелкобуржуазные идеологи «подправляют» Маркса таким образом, что «государство выходит органом примирения классов», что «государство как раз примиряет классы».
С точки зрения этой «теории» соотношение государства и монополий в период империализма, процесс сближения монополий и государства лживо изображается как процесс всё большего подчинения капиталистических монополий «общенародному» государству, как процесс обуздания капиталистической стихии и своекорыстных интересов монополий во имя интересов «всего народа». Этой «теорией» питаются мелкобуржуазные иллюзии о возможности «контроля» и «регулирования» хозяйственной жизни капиталистических стран в интересах народных масс. Она лежит в основе всевозможных апелляций к буржуазному государству об охране интересов экономически слабых от аппетитов экономически) сильных. Этой «теорией» пользуются правые социалисты, доказывающие, будто при помощи буржуазною государства можно обеспечить мирное врастание капитализма в социализм.
Ленин, развивая марксистское учение о государстве как орудии классового господства, разоблачил домыслы реформистов и показал воочию истинное лицо буржуазного государства при империализме. Буржуазное государство есть орудие политического господства в интересах поддержания эксплуатации, т. е. в корыстных интересах ничтожного меньшинства, против громаднейшего большинства народа. Ленин гневно обрушился на пошлую мораль реакционных народников, будто охранение экономически слабейшего от экономически сильного составляет первую естественную задачу буржуазного государства. Государство в буржуазном обществе есть орудие классового господства буржуазии, а задача этого государства— охранять эксплуататоров и самым зверским образом расправляться со всякой попыткой «экономически слабых» постоять за себя.
«...Сила «экономически сильного» в том, между прочим, и состоит, — писал Ленин, — что он держит в своих руках политическую власть. Без нее он не мог бы удер¬
56


жать своего экономического господства» Экономическая сила в условиях империализма находится в руках крупных монополий. Поэтому в их руках находится и политическая власть1  2.
Буржуазное государство в эпоху империализма есть орудие кучки монополистов, орудие финансовой олигархии для свирепого подавления громаднейшего большинства населения. В этих условиях всякого рода «теории» о надклассовом характере буржуазного государства, всякие иллюзии насчёт того, что оно может обеспечить действительный контроль над монополиями в интересах рабочих и крестьян, означают прямой обман трудящихся.
Характер буржуазного государства как орудия господства финансовой олигархии в эпоху империализма определяет и отношения государства и монополий, характер их связи. Не монополии подчиняются буржуазному государству, как об этом трубят защитники капитализма, а, наоборот, буржуазное государство подчиняется куч!ке монополистов, находится в руках крупных монополий. Это положение имеет громадное значение для правильного понимания взаимоотношений монополий и государства в системе государственно-монополистического капитализма.
Буржуазное государство является орудием господства крупного капитала, а в условиях империализма, следовательно, монополистического капитала. Но влияние крупного капитала на деятельность государственной машины может осуществляться различными способами. Например, большое значение в качестве метода воздействия на деятельность государственной машины имеет подкуп должностных лиц. Однако в эпоху империализма, когда целью
1 В. И. Л е н и н, Соч., т. 1, стр. 240.
2 Это положение вынуждены теперь признать и отдельные весьма далёкие от марксизма политические деятели капиталистических стран. Так, комиссия палаты представителей США по расследованию положения мелких предприятий во время войны, отмечая рост засилья американских монополий, вынуждена была в своём докладе сделать следующий многозначительный вывод: «Наконец, концентрация экономической власти переходит в концентрацию политической власти, и в итоге небольшая группа могущественных компаний обретает господство над государством и политической жизнью страны» (см. Д. Сельдес, 1 000 американцев, Государственное издательство иностранной литературы, 1948, стр. 181).
57


капиталистического производства является погоня за наивысшей прибылью и когда все противоречия капитализма обостряются до крайней степени, одного этого способа влияния на государственную машину для монополистической буржуазии уже недостаточно. На сцену всё более выдвигаются методы прямого воздействия на государственную машину, методы прямого подчинения аппарата буржуазного государства крупнейшим монополиям.
Сближение монополий и государства, подчинение аппарата государства монополиям есть сложный процесс, протекающий в различных формах. Этот процесс включает в себя прежде всего непосредственное подчинение государственного аппарата монополиями путём развития личной унии между монополиями и правительствами буржуазных стран. В работе «Империализм, как высшая стадия капитализма» Ленин указывал, что «личная уния» банков с промышленностью дополняется «личной унией» тех и других с правительством 1. Эта уния выражается как в широком участии ответственных лиц правительства в правлениях трестов, концернов, синдикатов и т. п., так и в широком проникновении представителей монополий в аппарат государственной власти.
Монополисты, прибирающие к рукам бразды государственного управления, стремятся изобразить себя в качестве «слуг народа», переходящих в область политики исключительно ради «служения обществу». Так, «например, изображает дело президент одной из металлургических монополий США — «Инленд стал компани» — Кларенс Рэндол 1 2. Однако это всего лишь пышная драпировка, за которой скрываются самые низменные, корыстные интересы. В действительности «слуги народа» из сферы бизнеса стремятся в государственный аппарат, побуждаемые единственным понятным для них мотивом — борьбой за обеспечение максимальной прибыли. Личная уния монополий с государственным аппаратом свидетельствует об использовании государственной машины как орудия обогащения монополистов, как средства усиления эксплуатации трудящихся и разорения мелкой и средней буржуазии.
1 См. В. И. Ленин, Соч., т. 22, стр. 209.
2 См. Clarence В. Rend all, A Creed for free Enterprise, Boston 1952.
58


Сближение монополий и государства, подчинение аппарата буржуазного государства монополиям протекают, далее, в форме подчинения монополиям так называемого «государственного хозяйства» (государственный бюджет, казённые железные дороги, государственные предприятия и пр.), превращения его в своеобразную кормушку монополий. Государственный бюджет и государственная собственность, которые сильно разрастаются в период империализма, притягивают к себе монополии подобно мощному магниту. Этот процесс развивается в самой тесной связи с личной унией монополий и правительства и в свою очередь подталкивает её развитие.
Однако притягательная сила государственного аппарата заключается не только в возможности использовать его для эксплуатации государственного хозяйства, но также и в возможности эксплуатации при его помощи всей экономики страны путём государственного «контроля» и «государственною регулирования». «Государственное регулирование» экономики капиталистических стран, приобретающее столь широкие размеры в период общего кризиса капитализма, есть наиболее яркое выражение подчинения государственного аппарата монополиям (а не наоборот) и в то же время само в свою очередь подталкивает процесс развития этого подчинения.
Возникновение монополий, объединяющих производство в той или иной отрасли иногда в рамках почти всей страны, создаёт объективные, предпосылки для централизованного управления хозяйством в масштабе государства. Однако эта возможность, обусловленная высоким уровнем обобществления производства, не может реализоваться в рамках частнокапиталистической собственности, частнокапиталистической формы присвоения. В этих условиях, по выражению Ленина, гигантский прогресс человечества, доработавшегося * до высокой степени обобществления, идёт на пользу спекулянтам. Кучка монополистов, захватившая государственный аппарат, стремится поставить при его помощи все выгоды обобществления производства и всю экономику страны на службу своим корыстным интересам. Основное противоречие капитализма — противоречие между общественным характером производства и частнокапиталистической формой присвоения — достигает необычайной остроты.
59


Подчинение монополиями аппарата государства обостряет все противоречия капитализма, ведёт к усилению эксплуатации трудящихся. Указывая на рост концентрации капитала и развитие государственно-монополистического капитализма в результате первой мировой войны, Ленин писал: «При сохранении частной‘собственности на средства производства все эти шаги к большей монополизации и большему огосударствлению производства неизбежно сопровождаются усилением эксплуатации трудящихся масс, усилением гнета, затруднением отпора эксплуататорам, усилением реакции и военного деспотизма и вместе с тем неизбежно ведут к неимоверному росту прибыли крупных капиталистов за счет всех остальных слоев населения, к закабалению трудящихся масс на много десятилетий данью капиталистам в виде уплаты миллиардных процентов по займам» *.
2. 	Личная уния между монополиями и правительствами буржуазных стран
Подчинение аппарата буржуазного государства монополиям — это, конечно, не мгновенный акт, а процесс, принимающий всё более ясные и открытые формы по мере роста экономического могущества монополий и их влияния в политических делах. Подчинение аппарата буржуазного государства монополиями осуществляется в процессе острой борьбы между отдельными фракциями буржуазии и между отдельными группами монополистов. Ленин, характеризуя развитие буржуазного государства, указывал, что чиновничьи места, крупные посты и тёплые местечки делятся и переделяются между представителями буржуазных партий, т. е. между различными группами, фракциями господствующего класса. Игра в комбинации насчёт состава правительства есть выражение этого раздела и передела местечек.
Важнейшей формой подчинения аппарата буржуазного государства монополиями является, как выше уже отмечалось, развитие личной унии между монополиями и правительствами буржуазных стран.
1 В. И. Ленин, Соч., т. 24, стр. 276—277,
60


Можно наметить три следующие основные формы Лиепой унии, показывающие вместе с тем и направление её развития: вовлечение представителей правительства в правления монополистических объединений; проникновение агентов монополий в аппарат государственной власти; проникновение самих монополистов в аппарат государственной власти.
В работе «Империализм, как высшая стадия капитализма» Ленин приводит цитату из книги немецкого экономиста Ейдэльса, изданной в 1905 г., в которой даётся характеристика личных связей заправил капиталистических монополий с государственными деятелями и чиновниками. «Места членов наблюдательных советов,— пишет Ейдэльс, — добровольно предоставляют лицам с громкими именами, а также бывшим чйновникам по государственной службе, которые могут доставить не мало облегчений (!!) при сношениях с властями»... «В наблюдательном совете крупного банка встречаешь обыкновенно члена парламента или члена берлинской городской Думы» К
Относительно Англии Ленин, отмечая развернувшуюся подготовку к войне и гонку вооружений, писал в 1913 г., что в качестве акционеров и директоров предприятий судостроительных, пороховых, динамитных, пушечных и т. д. тогда находилось немало адмиралов и видных юсу: дарственных деятелей Англии из обеих партий: и консервативной и либеральной. В статье Вольтона Ньюбольда в английской рабочей газете «Рабочий вождь» в номере от 12 июня 1913 г. приводилось 7 имён английских министров, 3 имени бывших министров, 12 имён епископов и архидиаконов, 47 имён пэров, 18 имён членов парламента, состоявших пайщиками или директорами акционерных компаний по торговле военным снаряжением.
Ленин отмечает далее случаи, когда отдельные крупные чиновник^ с государственной службы перекочёвывают в аппарат монополий. Так, например, немецкий чиновник Фелькер, который был членом комиссии о картелях и выделялся своей энергией, оказался обладателем доходного местечка в самом крупном картеле. Подобные случаи, писал Ленин, «вовсе не случайны».
1 Цит. по книге В. И. Л е н и и , Соч., т. 22, стр. 209.
61


Подобного рода случаев было немало и в России. Так, директор кредитной канцелярии Давыдов покинул государственную службу и занял место в одном крупном банке за жалованье, которое должно было в несколько лет составить сумму свыше миллиона рублей. Можно указать также на министра торговли, члена Государственного совета Тимирязева, который перешёл с государственной службы на должность директора Русского для внешней торговли банка, или чиновника министерства финансов А. И. Вышнеградского (сына министра финансов И. А. Вышнеградского), который стал одним из крупных финансовых тузов и руководителем Международного банка.
Ленин отмечал тесную персональную унию между цар-. ским и Временным правительствами и главарями монополий. В статье «Банки и министры» (апрель 1917 г.) Ленин писал: «Бывший министр иностранных дел и нынешний товарищ председателя центрального военно-промышленного комитета Н. Н. Покровский вступил членом Совета в Русский для внешней торговли банк. В члены Совета банка вступил также бывший председатель Совета .министров граф В. Н. Коковцов...
Сегодня министр — завтра банкир; сегодня банкир — завтра министр». Ленин задавал далее вопрос: «...а в скольких банках участвуют (директорами, пайщиками, фактическими хозяевами) нынешние министры Гучков, Терещенко, Коновалов?» 1.
Практика вовлечения государственных деятелей и чиновников в аппарат монополий с развитием монополистического капитализма получает всё более широкие размеры. Альбер Эме-Мартен в книге «Наши крупные финансисты против нации» приводит список 52 сенаторов и депутатов, занимавших в 1931 г. руководящие посты в правлениях и наблюдательных советах 100 крупнейших банков и акционерных обществ Франции.
Саймон Хэкси в книге «Английские консерваторы у власти» отмечал, что в правления английских банков обычно входят члены парламента. Английский банк, писал он, имел qpeди) своих директоров члена парламента, а именно Алана Эндерсона, Национальный провинциальный банк имел двух депутатов — лорда Бергли и виконта
1 В. И. Лепи н, Соч., т. 24, стр. 96.
62


Уомера, директором Мидленд-банка был член парламента Мэйсон и т. д.1
В фашистской Италии в 1932 г. 112 сенаторов, 175 депутатов и многие члены большого совета и правления фашистской партии занимали оплачиваемые посты в административных советах крупных монополий. Некоторые депутаты и сенаторы занимали служебные посты одновременно во многих фирмах. Основные акционерные общества, входящие в состав четырёх крупных частных электропромышленных групп, во главе которых стояли акционерные общества «Эдисон», «Адриатика ди электри- чита», «Страде феррате меридионали» и «Ля Чентрале», имели в своих административных советах более 40 сенаторов и депутатов. В составе административных советов акционерных обществ сахарной промышленности и смежных отраслей насчитывалось 15 сенаторов и депутатов, в административных советах страховых обществ — свыше 30, машиностроительных — свыше 30, химических — свыше 25, текстильных — свыше 25 и т. д.1  2
В отношении крупных государственных чиновников, которые вовлекаются в аппарат монополистических объединений, авторы коллективной работы «Тресты-миллиардеры во Франции» пишут: «Высшая администрация служит своего рода школой, формирующей кадры для правлений трестов. Возможность уйти в частные промышленные или финансовые предприятия — тайная мечта крупного чиновника, не принадлежащего по своему происхождению к финансовой олигархии. Это стремление служит одним из главных факторов, способствующих моральной и политической коррупции, путём которой тресты обеспечивают себе полное господство над государственным аппаратом» 3.
Вовлечённые в наблюдательные советы и правления монополистических объединений министры, чиновники государственного аппарата и члены парламентов становятся связующим звеном между монополиями и правительством, представителями монополий в правительстве.
1 См. С. X э к с и, Английские консерваторы у власти, Соцэкгиз, 1940, стр. 32.
2 См. «Промышленные монополии Италии», Государственное издательство иностранной литературы, 1951, стр. 21—22.
3 «Тресты-миллиардеры во Франции», Государственное издательство иностранной литературы, 1953, стр. 86.
63


ОдНако одной этой формы личной унии между правительством и монополиями ещё недостаточно для обеспечения полного господства монополий над государственным аппаратом. Этой дели служит также проникновение представителей монополий и самих монополистов в государственный аппарат. Переходной ступенью к этим формам личной унии являются так называемые «группы давления» или «кулуарные группы».
Кулуарные группы — это специальная, широко разветвлённая агентура монополий, окружающая парламент и правительственные учреждения, проталкивающая их дела в этих учреждениях, формирующая через продажную печать общественное мнение, привлекающая на свою сторону сенаторов, парламентских деятелей и чиновников государственного аппарата. Характерной фигурой в этом отношении являются американские лоббисты. Лоббисты — это агенты монополий, околачивающиеся в кулуарах палаты представителей и вообще в правительственных учреждениях и занимающиеся «обработкой» и подкупом конгрессменов и должностных лиц, проталкивающие выгодные для монополий и тормозящие невыгодные для них законопроекты и мероприятия, — это толкачи и ходатаи по делам монополий, их полномочные представители, оказывающие непрерывное давление на должностных лиц и общественное мнение.
Некоторые американские авторы называют лоббистов «невидимым правительством». «Мы, — пишет Джером Дэвис, — по существу, имеем невидимое правительство, составленное из различных особых капиталистических групп. В Вашингтоне их более 500. Группы эти метко названы «третьей палатой»» *. То же наблюдается в главном городе каждою штата. В 1928 г. в Олбэни было 40 таких групп, в Массачузетсе — 77, в Калифорнии—127, в Огайо— 170 (1925 г.). Херринг в объёмистой работе, посвящённой кулуарным группам, вынужден был признать, что за этими группами стоят крупнейшие монополии. Он установил, что все отрасли промышленности имеют своих толкачей в кулуарах конгресса 1 2. По его словам,
1 Дж. Дэвис, Капитализм и его культура, Государственное издательство иностранной литературы, 1949, стр. 425.
2 Е. Р. Herring, Group Representation before Congress, 1929, p. 78, 245.
64


«кулуарные группы» готовы принять любые меры против члена палаты представителей или сената, если он голосует не так, как угодно им.
Другой американский исследователь лоббизма — Карл Шрифтгиссер — указывает, что лоббисты стали неотъемлемой составной частью государственной системы США и являются большой силой L В Вашингтоне на каждого члена конгресса приходится в среднем по четыре официально зарегистрированных лоббиста. Подрыв контроля над квартирной платой и провал предложений о жилищном строительстве для ветеранов войны на 80-й сессии конгресса были подготовлены деятельностью тринадцати лоббистов, представляющих интересы крупных домовладельцев. Интересы энергетических компаний защищала группа из четырнадцати лоббистов, возглавлявшаяся Парселлом Смитом. 100 млн. долл, израсходовали влиятельные лоббисты на проведение антирабочего закона Тафта—Хартли.
Лоббизм в США известен давно, но наибольшее развитие он получил в эпоху империализма, когда он стал непосредственным орудием монополий в деле подчинения государственного аппарата. Из кустарного промысла одиночек он вырос в крупный бизнес. Американский профессор Бурдетт, пытающийся прикрасить лоббизм, вместе с тем вынужден признать, что лоббизм стал «многомиллионным бизнесом». На основании данных об обязательной регистрации лоббистов, введённой в 1946 г., он указывает, что в Вашингтоне в 1949 г. действовали 2 347 лоббистов 1 2. В 1950 г. содержание лоббистов обошлось их хозяевам, по официальным данным, в 10 млн. долл.3. В действительности, издержки на лоббистов значительно превосходили эту сумму.
Ещё в 1895 г. бывший губернатор штата Айова Вильям Ларраби дал яркую характеристику методов воздействия лоббистов на представителей законодательных учреждений. Он писал: «Тактика комиссий, назначаемых компаниями для политического подкупа, состоит в
1 См. Karl Schriftgiesser, The Lobbyists, Boston 1951, p. 3.
2 Cm. F. В u г d e 11 e,Lobbyists in action, Washington 1950, p. 15.
31 Cm. «Statistical Abstract of the United States», 1953, p. 332.
5 И. Кузьминов
65


обнаружении слабостей и потребностей каждого человека, услуги которого кажутся им нужными, и в нападении на него в самом уязвимом его месте, если его подчинение необходимо для успеха дела. Люди с политическим честолюбием поощряются в своих стремлениях к высокому положению, и им обеспечивается поддержка компании в достижении его. Адвокатам без практики даётся обещание юридических поручений для компании или платных должностей юрисконсультов. Люди, находящиеся в стеснённых финансовых обстоятельствах, получают ссуды. Тщеславным людям льстят, создавая им популярность посредством газет. Другие получают бесплатные билеты для членов своих семейств и друзей. Пароходо- владельцы получают более выгодные тарифы, чем их конкуренты. Цель состоит в том, чтобы каждый законодатель за свой голос и за оказанное им влияние получал вознаграждение, соединяющее максимум желательного для него с минимумом ущерба для его чувства собственного достоинства... Система «Лобби» (кулуарного влияния), защищающая интересы железнодорожных компаний в заседаниях законодательных палат, обыкновенно самая удачная, умная и бессовестная из всех систем» *.
В принципе эти методы воздействия не изменились. Они стали лишь более разнообразными, а сами лоббисты — более могущественными.
Шрифтгиссер и другие американские исследователи указывают, что такие предпринимательские организации, как Национальная ассоциация промышленников, Торговая палата США и др., являются особыми, весьма мощными звеньями в системе лоббизма.
Комиссия по расследованию деятельности монополий в США во время войны отмечала в своих выводах особую роль, которую играют в политической жизни страны эти организации капиталистов. «Через посредство Национального промышленного совета, — указывается в выводах комиссии, — организованного и управляемого Национальной ассоциацией 'промышленников, мобилизуется и на-  11 См. Г. Майерс, История американских миллиардеров, т. II Госиздат, 1927, стр. 72, 73.
66


правляется деятельность предпринимателей на политиче-* ском фронте!» 1
Американская ассоциация промышленников официально объединяет около 16 тыс. предпринимателей, но фактически господствующее положение в ней занимают 200 крупнейших корпораций, во главе которых стоят 12 корпораций-миллиардеров, представляющих собой, по выражению Сельдеса, • «сверхправительственный орган, господствующий над американской промышленностью и политикой». Американская ассоциация промышленников — это орган кучки монополистов, осуществляющих постоянное давление на общественное мнение и политику в своих интересах.
Сельдес и другие американские исследователи вскрывают внутреннюю механику этого давления. Сельдес пишет, что генеральный штаб ассоциации, состоящий из представителей 12 крупнейших корпораций (так называемый Особый совещательный комитет), «инспирирует все мероприятия, начиная от использования шпионов, гангстеров, вооружённых штрейкбрехеров, слезоточивых газов и пулемётов, кончая составлением законопроектов, представляемых в конгресс от имени членов палаты представителей и сенаторов»1  2. Неофициальные решения этого органа, пишет Сельдес, сообщаются руководящей группе Национальной ассоциации промышленников, а затем их организациям и корпорациям по всей стране.
Было бы ошибочным думать, что лоббизм — это чисто американское явление. В США лоббизм получил наибольшее развитие, но в тех или иных размерах и формах как средство давления монополий на правительственные учреждения и подчинения государственною аппарата монополиям лоббизм имеет место и в других капиталистических странах.
Всесторонний контроль со стороны монополистов над действиями государственного аппарата достигается тогда, когда агенты монополий проникают непосредственно в парламент и в государственный аппарат и из толкачей превращаются в «государственных деятелей». Монополии начинают не только диктовать свою волю, но и предопре¬
1 Д. Сельдес, 1 000 американцев, стр. 31.
2 Там же, стр. 65.
5*
67


делять состав правительств буржуазных стран и забн- рать в свои руки аппарат государства.
Это всевластие монополий, их роль в определении состава правительства и подчинение ими государственного аппарата можно наблюдать во всей новейшей истории Соединённых Штатов Америки.
Проникновение монополистов в государственный аппарат в США происходит как в отдельных штатах, так и в центре. Монополии, занимающие господствующее положение в экономике того или иного штата, заправляют политическими делами этого штата. Так, обретающаяся в штате Монтана крупнейшая американская медная монополия «Анаконда коппер майнинг компани» распоряжается политическими делами этого штата. Когда в 1944 г. губернатором штата был избран Сэм Форд, журнал «Тайм» (в номере от 6 ноября 1944 г.) признал, что «за спиной... Форда стояли «близнецы» — электрокомпания «Монтана» и компания «Анаконда», руководящие политикой Монтаны».
Дж. Генри Рорэбэк, крупный монополист, являвшийся одновременно президентом ряда монополий, действовавших в штате Коннектикут, и председателем местной организации республиканской партии этого штата, фактически с 1915 г., «как правило, контролировал обе палаты законодательного собрания, распоряжался губернатором и держал в своих руках значительную часть власти в штате. По существу не губернатор, а Рорэбэк имел право вето на все законы» *. Штат Коннектикут не является исключением. В штате Делавар фактически хозяйничает дом Дюпонов. В 1935 г. журнал «Форчун» в статье о Дюпонах откровенно писал, что Делавар — это «их штат», «которым они правят и которому они покровительствуют» 1 2.
В предисловии к сборнику «Наш суверенный штат», вышедшему в свет в Ныо-Иорке в 1949 г., составитель и редактор этого сборника Роберт Аллен характеризует органы управления штатов как «самое позорное явление во всей политической системе США». В системе управления штатами, пишет Аллен, отражены наихудшие сто¬
1 Д ж. Дэвис, Капитализм и его культура, стр. 423.
2 Та м же.
68


роны произвола, распространённого в стране,—продажность, открытое засилье действующих за кулисами монополистических групп. Истинными хозяевами штатов, использующими опганы управления «для того, чтобы предотвратить и задушить в зародыше любое мероприятие либерального характера», являются, -по признанию Р. Аллена, крупные монополии.
Не менее наглядно проявляется всевластие монополистов и в аппарате центральной государственной власти США. Сельдес в своей книге «1 000 американцев» пишет, что небольшая группа миллиардеров, «состоящая из Дюпонов, Пью, Меллонов, Рокфеллеров и других... контролирует политическую жизнь в Америке, американский конгресс и самого президента» К
В США, где президент по конституции облечён значительными полномочиями и сам назначает состав кабинета, вокруг президентского поста разгорается острая борьба между кликами монополистов.
Богатый материал для иллюстрации этого положения содержится в книге Фердинанда Ландберга «60 семейств Америки». Ландберг даёт обильно документированную историю американских президентов и их кабинетов в период империализма, вскрывает их зависимость от действительных вершителей судеб Америки — монополий, показывает борьбу между отдельными кликами монополистов за власть.
Президенты США, пишет Ландберг, как правило, — ставленники и прямое орудие кучки монополистов. Никто не может пройти в Белый дом без согласия правящих семейств. Президент Мак-Кинли (1896—1901 гг.) прибыл из штата Огайо — жизненного центра «Стандард ойл». Он был прямым ставленником клики Рокфеллера. Теодор Рузвельт (1901—1909 гг.), пришедший на смену МакКинли, был ставленником Моргана. С первых ступеней своей политической карьеры до самой вершины её Теодор Рузвельт был поднят моогановской кликой. В свою очередь президент Тафт (1909—1913 гг.) был креатурой Рокфеллера. Тафт и Мак-Кинли прямо и Откровенно заявляли о своей верности финансовым тузам. Мак-Кинли, пишет Ландберг, никогда не был достаточно гибким для того, чтобы, верно служа финансовым магнатам и выпол-  11 Д. Сельдес, 1000 американцев, стр.,207.
89


няя вое их требования, в то же время притворяться их в|рагом. Что касается Тафта, то его советникам стоило большого труда удерживать президента подальше от поднявшей его клики. «Президент Тафт никак не мог понять, почему ему не позволяли вести открытую дружбу с магнатами, общество которых доставляло ему удовольствие» 1.
Вступление Мак-Кинли на пост президента ознаменовалось широким развитием трестов и других монополистических объединений. При Мак-Кинли, пишет Густав Майерс, «организация трестов стала открыто процветать. Один трест стал возникать за другим: ими стали охватываться почти все отрасли производства. Дело продолжало идти вперёд с феноменальной быстротой и последствиями» 1 2. В этом деле трестификации производства первую скрипку играли Рокфеллер и Морган. Морган, пишет Майерс, принимал участие в создании столь многих трестов, что повсюду получило распространение зловещее выражение «морганизация промышленности».
Теодор Рузвельт прикидывался либералом и реформатором, хотя на деле проводил ту же политику защиты интересов монополистического капитала, которую проводили и его предшественники. Во многих отношениях замена Мак-Кинли Рузвельтом была даже удобна для монополий, поскольку словесный радикализм Рузвельта призван был сдерживать волну недовольства, поднимающегося по мере роста засилья монополистов.
Ленин, вскрывая подлинную суть политики Теодора Рузвельта, писал по поводу его предвыборных лозунгов в 1912 г., когда Рузвельт выступал от так называемой «национальной прогрессивной партии»:
«Вся программа, вся агитация Рузвельта и «прогрессистов» ведется вокруг того, как бы спасти капитализм посредством... буржуазных реформ...
— Мы спасем капитализм реформами — говорит эта партия. — Мы дадим самое передовое фабричное законодательство. Мы введем государственный контроль за всеми трестами (в Америке это значит за всей промышленностью!). Мы введем государственный контроль за ними,
1 Ф. Л а н д б е р г, 60 семейств Америки, Государственное издательство иностранной литературы, 1948, стр. 122—123.
2 Г. Майерс, История американских миллиардеров, т. II, стр. 124.
70


чтобы не было нищеты, чтобы все получали «приличную» заработную плату. Мы установим «социальную и промышленною справедливость». Мы клянемся и божимся всеми реформами... мы не хотим только одной «реформы»: экспроприации капиталистов!
В Америке все национальное богатство исчисляется теперь в 120 биллионов (тысяч миллионов) долларов, т. е. около 240 биллионов рублей. Из «их около трети, около 80 биллионов рублей, принадлежит дерм трестам, Рокфеллера и Моргана, или подчинено этим трестам! Не больше 40 000 семей, составляющих эти два треста, — владыки 80 миллионов наемных рабов.
Понятно,’ что, при наличности этих современных рабовладельцев, все «реформы» — пустой обман. Рузвельт заведомо нанят миллиардерами-ловкачами для проповеди этого обмана. «Государственный контроль», обещаемый им. превратится—при сохранении капитала за капиталистами— в средство борьбы со стачками и удушения их» 1.
Во время своего президентства Теодор Рузвельт нередко «осмеливался» на словах выступать против монополий, но на деле был их верным слугой. Антитрестовские выступления Теодора Рузвельта были всегда лишь демагогическим прикрытием его действительной политики услужения своим хозяевам. Годы президентства Т. Рузвельта были периодом дальнейшего обогащения банкирского дома Морганов и окружающей его плеяды монополистов.
Пришедший на смену Тафту Вудро Вильсон (1913— 1921 гг.), обеспечивший американским монополиям миллиардные прибыли на военных поставках, был ставленником кучки плутократов с Уолл-стрита, во главе которой стоял дом Моргана. Почти за двадцать лет до того, как была выставлена кандидатура Вудро Вильсона на пост президента, он уже находился в орбите Уолл-стпита. Дж. П. Морган и К0 играли ведущую роль в президентских выборах в 1912 г.
Президент Гардинг, как и Тафт и Мак-Кинли, происходил из штата Огайо, находившегося на откупе у «Стан- дард ойл». «Гардинг, — пишет Ландберг, — в действительности был ставленником «Стандард ойл», и поэтому
1 В. И. Ленин, Соч., т. 18, стр. 374—375,
71


вряд ли можно считать случайностью, что его правление насквозь пропиталось нефтью» К Президенты Кулидж и Гувер были марионетками Моргана; Кулидж полностью подчинялся приказаниям Томаса Ламонта из банкирского дома Морганов и советовался с ним по каждому йажному вопросу.
Таким образом, все эти президенты были ставленниками той или иной клики монополистов и осуществляли политику в интересах монополистического капитала. Различия между ними заключались главным образом в том, интересы каких клик они представляли и какие методы они применяли для обеспечения интересов господствующей кучки плутократов.
Острая борьба между господствующими группами монополистов велась и вокруг состава кабинета министров. Можно наметить определённые этапы в процессе проникновения монополистов в центральный государственный аппарат США. Оба кабинета Кливленда (1884— 1888 гг. и 1892—1896 гг.), указывает Ландберг, были тесно связаны с промышленным капиталом как по составу, так и по политической линии. Но они были лишь «первым робким предвестием того, что последовало^ при сменивших их республиканских правительствах» 1 2.
Последующий период, примерно до первой мировой войны, характеризуется усиленным захватом монополиями органов местной и центральной государственной власти и прежде всего министерских портфелей в федеральном правительстве. Так, во второй кабинет Мак-Кинли входили следующие лица: Джон Шерман — ставленник Рокфеллера, Корнелиус Блисс — ставленник Моргана и директор крупной страховой компании, Э. Рут — юридический представитель Райана, а потом Моргана, Филэн- дер Нокс, который был «своим человеком» у Меллона и директором нескольких меллоновских банков, Гейдж — ставленник Рокфеллера. В кабинет Теодора Рузвельта входили: тот же Э. Рут — адвокат Моргана, Георг фон Мейер — директор крупной бостонской компании и тайный агент Моргана, П. Мортон — президент железнодорожной компании, а позднее страховой компании, Роберт Бэйкон — компаньон Моргана, Уильям Тафт — адвокат
1 Ф. Л а н д б е р г, 60 семейств Америки, стр. 194.
2 Там же, стр. 64—65.
72


монополий, Лесли Шоу — банкир из штата Айова и др. Гарриман, Морган, Райан, Меллон и Фрик — каждый из них имел своего «мальчика на побегушках», приставленного к президенту.
Ландвер г отмечает, что в этот период монополисты, вмешиваясь в дела политики и проникая в государственный аппарат, сами предпочитали оставаться в тени, действуя главным образом через подставных лиц — своих политических эмиссаров и доверенных. Таково рода люди орудовали в политических партиях, входили в состав правительства и занимали наиболее важные должности в государственном аппарате и на дипломатической службе. В республиканской партии долгое время подвивался Маркус-Ханна—ставленник Рокфеллера. В правительственных кабинетах большинство мест принадлежало ставленникам и политическим эмиссарам монополий.
То же можно сказать и о дипломатической службе. Так как посты послов в целом ряде стран приобрели важное значение для монополий, с конца XIX века почти все посольские посты США в Лондоне, Париже, Токио, Берлине, Риме и в других столицах заполняются доверенными лицами моргановской, рокфеллеровской, мелло новской и других финансовых групп.
Кто же были эти представители монополий в сфере политики? В то время это были в значительной части адвокаты, находящиеся на службе у монополий. Этот факт был установлен ещё сенатором Петтигру, который в своей книге «Торжествующая плутократия» писал, что адвокаты, подкупленные монополиями, во множестве проникли в конгресс и государственный аппарат США и «...сохраняют свои теперешние места, потому что они являются превосходными представителями грабительских интересов»1. Адвокаты монополий сидели в кулуарах палаты и вообще в Вашингтоне, образуя многочисленную группу защитников интересов монополий. Адвокаты заполняли городские и государственные, местные и центральные учреждения. «В течение двадцати лет моего пребывания в сенате Соединённых Штатов, — пишет Петтигру, — адвокаты составляли больше чем две трети общего количества членов обеих палат;
1 Р. Петтигру, Торжествующая плутократия, «Московский рабочий», 1922, стр. 139.
73


сенатские адвокаты все были опытные старые юристы, проведшие всю свою жизнь на службе у крупных капиталистов. Насколько мне известно, адвокаты в обеих палатах всегда, не колеблясь, принимали гонорар от капиталистов...» 1
То же самое отмечает и Анна Рочестер в своей книге «Правители Америки». Она пишет, что в указанный период имело место «значительное переплетение между политическими деятелями и экономическим миром. Преуспевающие политические деятели, подобно Аль Смиту и его ближайшим друзьям из Таммани, успешно подвизались в качестве банкиров и руководителей корпораций, а некоторые деятели корпораций и банкиры начинали лично заниматься политической деятельностью. Однако обычно немногие из влиятельных финансистов занимали политические посты. Значительно более часто в этих ролях выступают их адвокаты, их подручные в промышленности, их друзья и родственники» 1 2.
Первая мировая война дала сильнейший толчок развитию государственно-монополистического капитализма. Это нашло своё выражение в усилении проникновения монополистов в государственный аппарат. Если ранее они действовали преимущественно через своих политических эмиссаров, то теперь они начинают всё более непосредственно выступать на политической арене. В период войны, пишет А. Рочестер, когда нужно было мобилизовать промышленность и поставить её на службу интересам монополий, «стая дельцов крупных корпораций и Уолл-стрита впервые в истории нагрянула в Вашингтон, чтобы принять участие в управлении различными специальными учреждениями, созданными в военное время» 3.
Результатом войны было всё более открытое проникновение монополистов в государственный аппарат. Это
1 Р. Петтигру, Торжествующая плутократия, стр. 141. Марк Твен увековечил тип продажного американского сенатора в лице сенатора Дильворти. Нобл, член местной законодательной палаты Сент Реста, разоблачающий Дильворти, говорит перед сенатской комиссией: «...заявляю, что не менее чем на три пятых сенат состоит из людей, подобных Дильворти, и народ его глубоко презирает» (Марк Твен, Избранное, т. I, Государственное издательство художественной литературы, 1949, стр. 319).
2 A. Rochester, Rullers of America, New York 1936, p. 127.
3 Ibid., p. 127.
74


ясно показывает состав кабинетов Вильсона, Гардинга, Кулиджа и Гувера. При Вильсоне, пишет Ландберг, «все важные в стратегическом отношении правительственные посты, особенно те, которые были связаны с закупками, были забронированы за «патриотами» с Уолл-стрит» Райан, делец из «Нейшнл сити бэнк», и Эдуард Стетти- ниус, компаньон Дж. П. Моргана, были назначены помощниками военного министра. Министром финансов был назначен Уильям Мак-Аду — крупнейший финансист, тесно связанный с банкирской фирмой Моргана.
Правление президента Гардинга ознаменовалось привлечением в кабинет на пост министра финансов одного из пяти крупнейших плутократов страны, Меллона. При его активном участии, пишет Ландберг, пиратская команда, захватившая государственный корабль, «начала драку за несгораемый шкаф с безошибочным инстинктом взломщиков, ищущих фамильные драгоценности» 1 2. В этот же период выдвигается на пост министра торговли Гувер, чьё присутствие в кабинете ознаменовалось всяческим поощрением системы трестирования.
Когда Гувер пришёл к власти в качестве президента, то, по выражению А. Рочестер, вместе с ним к власти пришло столько незавуалированных представителей финансовых интересов, сколько не было в составе правительства ни при одном из его предшественников.
В кабинете Гувепа были Адамс — директор 33 компаний, родственник Моргана, Огден Миллс — крупнейший магнат Запада, Роберт Ламонт — директор нескольких моргановских компаний, Рой-Чапэн — президент автомобильной компании «Хадсон мотор кар компани», и другие воротилы из мира «большого бизнеса».
То же самое произошло и с дипломатической службой. Людвелл Денни, характеризуя состав дипломатических работников США за границей в тот период, писал: «Дуайт Морроу, совладелец фирмы Мрргана, стал нашим послом в Мексике; он вёл там переговоры по вопросам о земле, нефти, долгах, в которых живо заинтересован его банк. Есть ещё такой джентльмен в Ьдном из наших министерств, который, занимая очень высокий пост, ведал преимущественно делами Латинской Америки; в
1 Ф. Л а н д б е р г, 60 семейств Америки, стр. 176.
2 Там же, стр. 198.
75


течение нескольких лет он попеременно был то дипломатом, то коммерсантом. Месяц он ведёт переговоры с иностранным правительством в качестве высокого должностного лица; несколько месяцев спустя он при том же иностранном правительстве представляет интересы американской торговли; несколько позже он снова выплывает в министерстве. Нет ничего необычного для американского дипломата бросить свой пост в самое горячее время и перейти на работу в банк; а банки заинтересованы в делах именно той страны, при которой дипломат раньше был аккредитован» ]. Таковы некоторые факты, рисующие процесс захвата монополиями центрального государственного аппарата США.
История капиталистических стран вместе с тем показывает, что наряду с захватом исполнительных органов власти монополисты в широких размерах проникают и в парламенты — в эту «святая святых» буржуазной демократии. Конечно, роль буржуазного парламента ограничена, не парламенты осуществляют главную государственную работу: настоящую государственную работу делают за кулисами и выполняют департаменты, канцелярии, штабы, которые особенно рьяно захватываются и подчиняются монополиями. Вместе с тем парламенты представляют собой удобное поле для всяческих махинаций в деле обогащения монополистов, обеспечения для них жирных кусков государственного пирога и ограждения их привилегий и прибылей. Вот почему монополисты не оставляют без внимания и буржуазные парламенты и всё в большей степени проникают в «представительные органы» буржуазных государств.
Саймон Хэкси в книге «Английские консерваторы у власти» даёт с этой точки зрения анализ английского парламента накануне второй мировой войны. В тот период на 615 членов парламента приходилось 415 консерваторов, являвшихся прямыми представителями земельной аристократии и деловых кругов. Из этих 415 консервативных депутатов едва лишь полсотни приходилось на адвокатов, журналистов и высших служащих. Остальные представляли собой собрание тузов финансового капитала, никому не желающих передоверять свои политиче-  11 Ludwell Denny, America conquers Britain, New York 1930, p. 157.
76


Ские функции. Вся масса консервативных депутатов, зй редким исключением, являлась крупными держателями акций. Около половины этих депутатов (181 человек) занимали 775 директорских постов в правлениях различных фирм в важнейших отраслях хозяйства, в том числе 18 постов в банках, 49 — в страховых компаниях, 31 — на железных дорогах и авиалиниях, 29 — в чёрной металлургии и угольной промышленности, 80 — в машиностроении, 37 — в текстильной и швейной промышленности, 9 — в нефтяной и т. д. Кроме того, для оценки позиции монополистического капитала в парламенте нужно принять во внимание обширные семейные связи между депутатами парламента и правлениями крупных банков, трестов и концернов. Так, например, отец виконта Уомера (депутат-консерватор) граф Сельборн, был членом правления «Ллойдс-бэнк» и т. д. Многие монополисты предпочитали действовать в парламенте не лично, а через своих ближайших родственников. Английский парламент оказался фактически в руках крупнейших монополий.
В английском парламенте, пишет Хэкси, «который называют верховным судилищем страны, принцип «нельзя быть судьёй в собственном деле» уже не применяется» К И действительно, монополисты для того и пробираются в парламент, чтобы вершить свои собственные дела и стоять на страже монополистических интересов. «Финансы — вот моя профессия. Я познал, что деньги — мать всякого дела, а отцом его является жажда прибыли», — патетически восклицал один из монополистических воротил, депутат английского парламента консерватор Морис Хели-Хатчинсон. Хели-Хатчинсон сформулировал символ веры и руководящий мотив поведения в государственных органах всех представителей монополистического капитала, В 1936 г. одна воскресная английская газета сообщила следующий, весьма характерный факт. Виконт Рен- симен, член парламента и в то время министр торговли, являлся крупным акционером пароходной фирмы «Мур- лайн» и председателем палаты торгового судоходства (до своего назначения министром он был директором четырёх пароходных компаний). В 1936 г. в качестве председателя палаты торгового судоходства он внёс на
1 С. Хэкси, Английские консерваторы у власти, стр. 27.
77


обсуждение палаты общин предложение об ассигновании 2 млн. ф. ст. в виде субсидии торговому судоходству. В качестве министра торговли он отпускал эту субсидию и в качестве крупнейшего акционера и дельца он обогащался за её счёт.
Немудрено, что и важнейшие министерские посты в Англии, а также высшие государственные должности были захвачены представителями крупнейших монополий. Стэнли Болдуин — лидер консервативной партии, премьер- министр в течение многих лет — был главой старейшей промышленной династии Англии, крупнейшим акционером металлургической фирмы «Болдуинз, лимитед». В 1926 г. Болдуин имел 194 526 простых и 37 591 привилегированных акций этой фирмы. Невиль Чемберлен был директором фирмы «Бирмингамские заводы малого оружия» и металлургической компании «Эллиотт» и являлся держателем 23 250 акций этой фирмы. Сильные позиции во всех кабинетах занимают английские банкиры. Лорд Стэнли — директор «Барклейс-бэнк» — был назначен министром по делам доминионов и находился на этом посту вплоть до своей смерти. Банкир Джон Эндерсон — директор «Мидленд-бэнк» был назначен лордом-хранителем печати и руководителем департамента противовоздушной обороны. Виконт Хорн был в 1919—1921 гг. министром, а затем занял пост директора «Ллойдс-бэнк» и ряда промышленных и других компаний. Лорд Биркенхед после государственной деятельности стал членом правления химического треста, компании рафинадных заводов и др.
По существующему в Англии правилу министры-дельцы не имеют права на время своей министерской деятельности сохранять за собой директорские посты в банках, трестах, акционерных обществах. Это не значит, конечно, что министры теряют связь со своими компаниями. Эти связи даже укрепляются. Об этом говорит хотя бы тот факт, что после ухода с министерских постов дельцы вновь занимают свои прежние посты в компании. Уже упоминавшийся виконт Ренсимен по 1931 г. был директором железной дороги и ряда пароходных компаний. В 1931 г., став министром, он ушёл с директорских постов. Но в 1937 г. снова занял эти посты. Через год он снова вошёл в кабинет и так далее.
Английский публицист Брейлсфорд по этому поводу сделал следующее признание: «Правящий класс совре¬
78


менной Англии так же тесно связан с теми группами, которые направляют движение имперских капиталов, как в старину он был связан с земельной аристократией. Покойный лорд Милнер, который в своё время управлял государственными! финансами Египта, спустя несколько лет оказался председателем Англо-Египетского банка. Младший брат герцога такого-то был высокопоставленным чиновником нашего министерства иностранных дел, затем председателем нефтяной компании и, наконец, членом консервативного кабинета. Политика империи решается небольшой социальной группой, члены которой переходят попеременно с политических на коммерческие посты и проводят всю жизнь в обществе друзей, приятелей, коллег по клубу, которые живут с доходов от участия в индийских фабриках, китайских банках и суданских ирригационных планах» 1.
Подобного рода циркуляция дельцов между министерствами и государственными должностями и крупнейшими компаниями в капиталистических странах — обычное дело и свидетельствует о тесном переплетении государственного аппарата с монополиями.
Таким образом, развитие личной унии между монополиями и правительствами буржуазных стран приводит к укреплению связей между монополиями и государственным аппаратом, к прямому проникновению монополистов в государственный аппарат. Уже накануне второй мировой войны крупные тузы финансовою капитала обеспечили себе прочные позиции в центральном аппарате империалистических государств. Этот процесс получил дальнейшее развитие в годы второй мировой войны и в послевоенный период.
3. 	Проникновение монополистов в государственный аппарат в период второй мировой войны
Война и подготовка к войне представляют важнейший источник максимальной прибыли монополий. Поскольку во время войны особенно повышается роль аппарата буржуазного государства, как орудия обогащения монополий, постольку в военное время усиливается процесс
1 Н. N. В rails ford, Olives of Endless Age, 1928, p. 291—292.
79


Подчинения аппарата государственной власти монополиям. В частности во время войны усиливается развитие личной унии между монополиями и правительствами, и прежде всего в формё прямого, открытого проникновения крупнейших монополистов в центральный аппарат государственной власти. Обостряется борьба между монополиями за захват наиболее «тёплых» мест в государственном аппарате.
В Германии приход фашистов к власти и развёртывание ими подготовки к войне ознаменовались дальнейшим ростом засилья крупных монополистов. Под прикрытием демагогических речей фашистских заправил о «борьбе» против плутократов и «процентного рабства» монополисты захватили наиболее важные посты в государственном аппарате и прежде всего те посты, которые имели прямое отношение к хозяйству. Крупный промышленник, владелец газетного концерна «Шерль» и киноконцерна «Уфа», член наблюдательного совета Стального треста, тесно связанный с Крупном, Альфред Гутенберг занимал пост министра хозяйства в первом кабинете Гитлера. Этот пост после него занимал крупный банковский делец, тесно связанный с Немецким и Дрезденским банками, президент Рейхсбанка Яльмар Шахт. Один из .руководителей концерна Геринга, член наблюдательных советов ряда, фирм, Ганс Керль, был генеральным референтом в имперском министерстве хозяйства и областным хозяйственным советником фашистской партии. В 1943 г. Керль был назначен руководителем сырьевого отдела при министерстве вооружений и военного производства. Другой заправила концерна Геринга, член наблюдательных советов ряда фирм, Вильгельм Кепплер, занимал пост уполномоченного при Гитлере по хозяйственным вопросам, статс-секретаря по особым поручениям в министерстве иностранных дел и руководителя так называемого Центрального управления экономико-политических организаций фашистской партии. Ещё один заправила концерна Геринга, член наблюдательных советов ряда крупнейших концернов, Ландфрид, был статс-секретарём имперского министерства хозяйства и президентом Прусского государственного банка.
Немало монополистов подвизалось на дипломатическом и на военном поприще. Министром иностранных дел фашистской Германии был миллионер Риббентроп. Быв-
80


Ший президент Рейхсбанка, член наблюдательного совета крушювского концерна Лютер был послом фашистской Германии в США. Крупный заводчик Эбергард Геш был послом фашистской Германии! во Франции. Банкир Курт фон Шредер, член наблюдательных советов свыше двух десятков концернов и крупных фирм, действовал в качестве члена совета банка международных расчётов в Базеле. Генерал пехоты, один из заправил концерна Геринга, фон Ганнекен находился во главе оккупационных немецких войск в Дании и заслужил сла>ву палача датского народа. Крупный немецкий промышленник Рехлинг, владелец металлургических предприятий и член наблюдательных советов многих фирм, являлся членом совета вооружений при министерстве вооружения и военного производства и одновременно «уполномоченным по металлургии» на оккупированных немецко-фашистскими войсками территориях. Целая плеяда крупных дельцов нахлынула в гитлеровский рейхстаг, а также состояла в различных органах фашистской партии. Заправилы фашистской партии — Гитлер, Геринг, Геббельс, Лей идр.— превратились в миллионеров и тесно срослись с финансовой олигархией Германии.
Гитлеровцам принадлежит первенство в деле наиболее последовательного проведения в жизнь личной унии — слияния функций предпринимателя и должностного лица государственного аппарата. Так называемый принцип «фюрерства» был осуществлён в хозяйстве фашистской Германии снизу доверху.
Руководителей концернов, банкиров и заводчиков гитлеровцы объявили «великими творцами индустрии», «созидательными капиталистами», а их алчную погоню за прибылью — «созидательной деятельностью» и «служением общему благу нации». Капиталисты получили титул «фюреров» в области хозяйства *. Как в крупных  11 Этот тип немецкого предпринимателя, совмещающего в себе черты дельца, военного и полицейского, был выразительно обрисован корреспондентом швейцарской газеты «Нейе Цюрхер цейтунг» в номере от 8 декабря 1941 г.: «Стройный мужчина 45 лет в чине майора и в форме начальника штурмовиков СС; он является главным директором и полновластным хозяином гигантского военного предприятия, на котором работают десятки тысяч немецких и иностранных рабочих. Быстрым шагом ведёт он нас через фабричные цехи. Голос его, когда 6Н здоровается или бранит кого-либо, покрщ-
6 И. Кузьминов
81


объединениях, так и на отдельных заводах и в мастерских предприниматель возводился в ранг «фюрера» и получал соответствующие полномочия в качестве представителя государства. Альберт* Норден по этому поводу писал: «Ссылаясь на древнегерманский принцип «фюрерства», гитлеровский режим установил в экономике ту же систему диктатуры, что и в политике. Во всех отраслях промышленности и торговли мультимиллионеры были произведены в генералы, командующие хозяйством... Знаменитый принцип «фюрерства», расхваливаемый нацистами «как высшая стадия демократии», оказался на деле частью программы милитаризации Германии, а также замаскированной формой господства финансовых магнатов...» К
Развитие личной унии между финансовой олигархией и центральным государственным аппаратом во время второй мировой войны можно проследить также на примере Японии. Японские монополисты после войны пустили в ход миф о своей «умеренности» и «миролюбии», уверяя доверчивую публику в том, что они не имеют якобы никакого отношения к развязыванию войны, что они «работали» на войну по принуждению со стороны японской военщины, захватившей в свои руки государственный аппарат. Разумеется, эта версия шита белыми нитками. Военщину в империалистических государствах невозможно отделять от монополистов, ибо они тесно срослись друг с другом и сообща осуществляют империалистическую политику — политику агрессии. Японская военщина была в теснейшей связи с ведущими японскими монополистами (дзайбацу). Разумеется, это нисколько не исключало борьбы между отдельными кликами монополистов, а также между монополистами и военной бю¬
вает шум машин. За ним следуют люди, одетые в форму: мастера, фабричные полицейские, пожарные, директора отдельных цехов, также одетые в форму; все они держатся с военной выправкой. Перед нами новый тип предпринимателя, представляющий собой среднее между фабрикантом, офицером и политическим агитатором. В собственном самолёте, стоящем всегда наготове, летит он в Брюс* сель, Варшаву, Загреб, чтобы завербовать там тысячу, там десять тысяч рабочих. Постройка лагерей, питание рабочих, «политическое воспитание» и наблюдение за персоналом, внедрение милитаристского духа на предприятиях, постоянное подхлёстывание рабочих — вот его основная задача».
1 А. Норден, Уроки германской истории, Государственное издательство иностранной литературы, 1948, стр. 131.
82


рократией за местечки в государственном аппарате, не исключало разногласий по тем или иным конкретным вопросам политики.
В отчёте миссии Корвина Эдвардса приводятся некоторые достаточно выразительные примеры личной унии менаду японским правительством и крупнейшими японскими концернами.
Сэйхин Икэда, директор-распорядитель банка «Мицуи», председатель головной компании концерна «Мицуи» — «Мицуи Гомэй», был в то же время управляющим Японского банка и министром финансов Японии.
Глава семьи Сибудзава виконт Кэйдзо Сибудзава был вице-президентом банка «Дай-Ити», председателем совета директоров Токийского сберегательного банка, председателем финансовой контрольной ассоциации, управляющим Японского банка, членом палаты пэров, министром торговли и промышленности, руководителем военного экономического бюро, членом совета по исследованию товарных цен военного времени, министром финансов.
Косиро Сиба был председателем компании тяжёлой промышленности концерна «Мицубиси», компании отраслей оптической промышленности, японской артиллерийской компании, имперской авиационной-', ассоциации, компании электрических машин, а с 1944 г. был назначен президентом контрольной ассоциации судостроительной промышленности.
Тюдзо Ивата — директор одной из двух главных холдинг-компаний концерна «Ниссан», адвокат концерна «Мицубиси», ревизор банка «Мицубиси» и компании «Су- митомо» — занимал пост министра юстиции, состоял юрисконсультом императорского двора, Японского и Ипотечного банков.
Тэруо Акаси — президент банка «Тэйкоку» («Мицуи»), председатель совета директоров расчётной палаты токийских банкиров, японской экдномической федерации — был президентом японской банковой ассоциации, членом совещательного совета Восточной Азии, членом парламента; в 1944 г. ведал общими делами имперской ассоциации помощи трону.
Масацунэ Огура — главный директор компании «Су- митомо», председатель правления горнорудной, складской и других компаний «Сумитомо»— занимал посты министра
6*
53


без портфеля во втором кабинете Коноэ, министра финансов в третьем кабинете Коноэ, президента экономического совета Восточной Азии и др.
Ёсидзукэ Аюкава — главная фигура в концерне «Ниссан» — был членом палаты пэров, членом совещательного совета при кабинете министров и т.* д.
В обстановке войны развитие личной унии между крупнейшими монополиями и центральным аппаратом государственной власти в Японии усилилось. Так, во втором кабинете Коноэ (23 июля 1940 г. — 26 июля 1941 г.) важнейшие портфели оказались в руках видных тузов японского монополистического капитала. Президент компании Южно-Маньчжурской железной дороги Ёсуке Ма- цуока стал министром иностранных дел. Пост министра торговли и промышленности занял председатель Токийской электрокомпании концерна «Мицуи» Итидзо Кобая- си. ^ртфель министра финансов достался президенту Восточно-азиатской компании морских перевозок Исао Кавада, тесно связанному с концерном «Мицубиси». Портфель министра связи и железных дорог получил Сёдзо Мурата — президент крупной пароходной компании «Осака Сесен», принадлежащей концерну «Суми- томо». Позднее, а именно в апреле 1941 г., в этот ареопаг монополистов был включён в качестве министра без портфеля, ведающего экономическими проблемами, глава могущественного концерна «Сумитомо» — Масацунэ Огу- ра (в третьем кабинете Коноэ этот представитель монополистического капитала получил пост министра финансов). Таким образом, все министерства, связанные с экономикой, а также министерство иностранных дел были захвачены монополистами, а главным лицом, ведающим экономическими вопросами, оказался глава крупнейшего концерна.
Правда, в кабинете «военного диктатора» Тодзио (18 октября 1941 г. — 18 июля 1944 г.), пришедшем на смену кабинета Коноэ, не было такого букета явных представителей дзайбацу. Военная фракция господствующей клики временно потеснила главарей компаний и концернов (при этом надо иметь в виду, что многие военные сами были крупными акционерами и «деловыми людьми»). Но представители дзайбацу вскоре нагрянули в кабинет министров, что называется, с другого хода. В начале 1943 г. при кабинете Тодзио была создана коллегия
84


советников премьера, в состав которой вошли заправилы монополистического капитала, а именно: президент контрольной ассоциации железоделательной и сталелитейной промышленности, связанный семейными узами с главарями концерна «Мицубиси», адмирал Тейдзиро Тоёда; президент контрольной ассоциации машиностроительной промышленности, президент или директор целою ряда промышленных компаний — виконт Масатоси Окоти; президент корпорации по распределению промышленною оборудования, председатель ■ крупных бумажных, целлюлозных и других дочерних компаний концерна «Мицуи»— Гиндзиро Фудзивара; президент Японского банка и Национальной финансовой контрольной ассоциации, в начале своей карьеры руководивший банком «Ясуда», — Тоётара Юки; президент контрольной ассоциации военной авиапромышленности, председатель правления компании тяжёлой промышленности концерна «Мицубиси» — Киёси Гоко; президент контрольной ассоциации судоходства, президент судоходной компании «Ямасита» — Каме- сабуро Ямасита; президент контрольной ассоциации промышленности лёгких металлов, управляющий элек- тропромышленной компанией «Фурукава» — Тюдзи Судзуки.
В конце 1943 г. было объявлено об утве|рждении в качестве советников ещё двух тузов монополистического капитала и одною генерала.
Все эти лица согласно официальному положению имели ранг «синнин», соответствующий рангу государственного министра. На совместном заседании с кабинетом министров под председательством премьера они составляли Высший экономический совет, имевший право давать советы «в отношении проведения в жизнь положений закона о чрезвычайных полномочиях правительства в военное время и осуществления руководства военной экономикой, а также в отношении осуществления важнейших политических мероприятий правительства» К Другими словами, в лице коллегии советников был создан внутренний негласный кабинет, и правительство, как пишет Джеймс Аллен, «не могло ничего предпринимать без согласия этого специального органа дзайбацу внутри государства» 1 2.
1 Т. Биссон, Военная экономика Японии, стр. 177.
2 Дж. Аллен, Международные монополии и мир, стр, 7\.
8§


В 1943 г. монополисты овладели ещё одной весьма важной позицией внутри кабинета — под их нажимом было создано специальное министерство вооружений, находившееся целиком в руках дзайбацу. За исключением судостроения и артиллерии, которыми ведали морское и военное министерства, новое министерство осуществляло контроль почти над всей военной промышленностью. Под его контролем находилось 574 компании по производству вооружения в Японии и 100 компаний в Корее и на Тайване. За пост министра вооружений и за тёплые места в этом министерстве шла упорная борьба и длительная торговля между крупнейшими концернами. Министерство вооружений превратилось в важнейшую «командную высоту», при помощи которой монополистический капитал осуществлял господство над японской экономикой.
* * *
Укрепление и развитие связей между монополиями и буржуазным государством получает своё выражение и в организационном сближении аппарата монополий и государства. Крупнейшие монополии законодательным путём наделяются рядом государственных функций: через них осуществляется распределение военных заказов, снабжение сырьём и т. д. Руководители монополий облекаются рядом полномочий и рассматриваются как представители государства в сфере хозяйства. Буржуазное государство проявляет заботу об укреплении и расширении существующих монополистических объединений и о создании новых, подталкивает процесс концентрации и трестирования, проводит принудительное синдицирование и принудительную концентрацию. На основе капиталистических монополий создаётся ряд государственных хозяйственных органов, являющихся связующими звеньями между центральным государственным аппаратом и аппаратом монополий. Эти органы, вырастая как порождение монополий, зачастую и строятся по образу и подобию последних.
Будучи непосредственным (орудием кучки крупных монополистов для обеспечения их интересов и увеличения их засилья, эти органы целиком заполняются представителями крупнейших монополий. В то же время они являются чрезвычайно удобным каналом, через который представители монополий проникают и в другие органы
86


государственной власти. Особенно много таких хозяйственных организаций создаётся обычно во время войны, когда особенно усиливается процесс подчинения аппарата государства монополиям.
В Германии в период первой мировой войны основой военного хозяйства явились картели и синдикаты, получившие уже в довоенное время значительное развитие. Превращение синдикатов в основу военного хозяйства сопровождалось их дальнейшим укреплением при помощи буржуазного государства. Серьёзную роль в этом сыграл закон о принудительном картелировании, по которому создавались новые картели в тех отраслях, где их ранее не было, а там, где картели уже существовали, в них принудительно включались все аутсайдеры.
Развитие военного хозяйства и борьба между монополистами привели в Германии к созданию так называемых военных акционерных обществ, представляющих собой нечто вроде крупнейших синдикатов, поглотивших остальные монополистические объединения данной отрасли. Эти свфхсиндикаты, развившиеся на основе монополий и являвшиеся их порождением, представляли собой промежуточные военно-хозяйственные органы, стоявшие между монополиями и высшими государственными «регулирующими» органами — Военным управлением с его отделами: военно-сырьевым, по снабжению оружием, снаряжением и т. д. В ведении одного только военно-сыр'ьевого отдела к концу войны насчитывалось 59. военных акционерных обществ. Один из инициаторов создания этих обществ, Вальтер Ратенау, пытался изобразить воеиные общества как органы государства, выполняющие важные хозяйственные функции в интересах «всего общества» и ограничивающие .аппетиты монополистов. Он утверждал, что военные общества носят якобы общественно полезный характер и не должны приносить участникам никаких выгод. В действительности же военные общества были захвачены крупными монополистами, которые использовали их для получения выгодных военных заказов, дефицитного сырья и сокрушения своих конкурентов.
Германские монополии явились основой государственного «регулирования» хозяйства и в период второй мировой войны. Гитлеровцы с необычайной поспешностью после прихода к власти провели угодные крупному моно-
87


полистическому капиталу законы о принудительном картелировании и об акционерных обществах. И тот и другой были направлены к усилению господства крупнейших монополий. 1
Дальнейшим шагом в развитии системы монополистическою господства явился указ гитлеровского правительства, опубликованный в ноябре 1934 г., об «органическом построении германского хозяйства». Согласно этому указу создавалось шесть «имперских хозяйственных групп» (промышленности, торговли, банков, страхования, энергетики, ремёсел), которым подчинялись 44 «хозяйственные группы», охватившие в свою очередь несколько сотен «отраслевых групп» и «отраслевых подгрупп». Заправляли всей этой сложной системой представители монополистического капитала. Во главе «имперских групп» были поставлены крупнейшие немецкие монополисты. Так, во главе «имперской группы промышленности» был поставлен сначала Тенгельман — председатель и член*правления ряда крупных фирм, затем — текстильный магнат Дириг, а после него — директор концерна Маннесмана Вильгельм Цанген.
Гитлеровцы произвели «перестройку» предпринимательских организаций — промышленных и торговых палат, Ростроив управление ими на принципе «фюрерства» и поставив их под ещё более полный контроль монополий. Этот контроль был обеспечен тем, что во главе палат в качестве их «фюреров» и «имперских комиссаров» были поставлены монополисты и представители монополий. Так, например, руководителем имперской хозяйственной палаты был поставлен Альберт Пич — глава компании «Электротехнише верке», член наблюдательных советов «Сименс-Шуккерт верке» и других монополий; во главе берлин-бранденбургской палаты был поставлен Фридрих Рейнгардт — финансовый магнат; во главе кёльнской палаты — Курт фон Шредер — банкир и т. д. Имперские отраслевые «группы хозяйства», хозяйственные палаты и другие подобные органы использовали свои полномочия для обогащения монополистов и зажима мелких и средних предприятий.
Крупнейшие монополисты захватили в свои руки и военно-хозяйственные органы, созданные в период подготовки к войне и во время войны. В так называемый «Генеральный совет германского хозяйства» — своего
88


рода верховный экономический штаб монополий, созданный гитлеровцами в 1933 г., — входили в качестве его членов 8 крупных магнатов промышленности, 5 крупных банкиров, 2 крупных помещика. В этот совет входили такие тузы германского монополистического капитала, как Фриц Тиссен, Альберт Феглер (Стальной трест), Бош («И. Г. Фарбениндустри»), Дин (Калийный синдикат), Курт фон Шредер (банкир), Фридрих Рейнгардт (банкир), Сименс и др.
В период второй мировой войны развитие военного хозяйства и конкурентной борьбы монополий привело к созданию новых отраслевых органов, играющих роль посредников между монополистическими объединениями и высшими государственными органами. Такими органами явились так называемые отраслевые имперские объединения, которые начали создаваться с конца 1941 г.
Новые объединения представляли собой гигантские сверхкартели, целиком охватывающие ряд смежных отраслей производства. Так, например, имперское объединение «Обработка волокна» охватывало все предприятия текстильной промышленности. В это объединение входило 48 прежних объединений данной отрасли.
Крупные монополисты получили на откуп отдельные отрасли германской экономики. Так, например, Пауль ГТлейгер, один из заправил концерна Геринга и член наблюдательных советов двух десятков акционерных обществ, стал руководителем имперского объединения угольной промышленности, Рихард Фишер, крупный делец в области электроэнергетики, — руководителем имперского управления электрохозяйства, табачный и пароходный король Филипп Реемтсма — руководителем папиросной промышленности, уже упоминавшийся Рехлинг был главой имперского металлургического объединения, Берлин — директор крупного автомобильного концерна «Даймлер-Бенц» — генеральным инспектором автотранспорта, генеральный директор Германского химического треста («И. Г. Фарбениндустри») Карл Краух — генеральным уполномоченным по специальным вопросам химического производства четырёхлетнего плана и руководителем «Имперского ведомства по развитию хозяйства». Такое же положение было и во всех других отраслевых и областных военно-хозяйственных органах, созданных фашистами.
89


В Японии в первые годы второй мировой войны многочисленные картели были наделены некоторыми государственными функциями. Согласно подсчёту Осакской торгово-промышленной палаты, по всей стране в сентябре 1941 г. насчитывалось более 20 тыс. узаконенных промышленных, торговых и других «ассоциаций» и «союзов», осуществлявших те или иные «контрольные» функции. В некоторых отраслях действовало по десятку и более подобных «контрольных» органов. На этой основе в свою очередь возникали и развивались специальные хозяйственные органы государства, формально стоявшие над монополиями и осуществлявшие функции связи между монополиями и высшими органами государственной власти. На деле же эти органы явились порождением крупнейших монополий и формой слияния этих монополий с государством. В Японии такими органами были так называемые контрольные ассоциации, созданные по указу правительства в августе 1941 г. и представлявшие собой не что иное, как гигантские синдикаты, отданные во власть крупнейшим монополиям.
Эти сверхсиндикаты наделялись государственными Функциями. Их руководители утверждались соответствующим министерством, в круг деятельности которого входила данная контрольная ассоциация.
Главными вдохновителями создания контрольных ассоциаций явились крупнейшие японские концерны. Биссон пишет вполне определённо, что именно «дзайбацу руководили созданием новых контрольных органов и полностью подчиняли их своему контролю. Они выдвинули президентов контрольной ассоциации по своему выбору» К Указ правительства о контрольных ассоциациях был составлен так, что он отдавал все фирмы данной отрасли промышленности целиком во власть крупных монополистов. Процесс «объединения» фирм получил принудительный характер, а во главе ассоциаций были поставлены крупнейшие монополисты данной отрасли производства. Так, контрольная ассоциация промышленного машиностроения объединила 637 компаний и фирм; её возглавлял виконт Масатоси Окоти, президент крупной компании «Риккен» и член правления многих других компаний. Во главе контрольной ассоциации электромашиностроения,  11 Т. Биссон, Военная экономика Японии, стр. 138,
90


объединившей 245 фирм, был поставлен Кисабуро Яма- гути, президент и директор ряда компаний концернов «Фу'рукава» и «Мицуи». Во главе контрольной ассоциации по углю стоял Кэндзиро Мацумото — глава 13 промышленных и транспортных компаний, принадлежащих главным образом концерну «Мицуи». Во главе контрольной ассоциации чёрной металлургии стояли Хатисабуро Хирао — директор и президент ряда компаний, входящих в концерн «Мицубиси», а после него — адмирал Тейдзиро Тоёда, связанный родственными узами с домом Мицубиси. Точно так же во главе контрольной ассоциации судостроения стоял Косиро Сиба — председатель правления ряда компаний «Мицубиси», а во главе контрольной ассоциации военной авиапромышленности — Киёси Гоко, председатель правления компании тяжёлой промышленности концерна. «Мицубиси». Во главе контрольной ассоциации цветных металлов стоял Ацуси Оя — президент и директор ряда компаний концерна «Су- митомо». Контрольная ассоциация по цементу была в руках самого главы концерна «Асано» — Соитиро Асано. Концерн «Ясуда» получил на откуп финансовую контрольную ассоциацию, во главе которой стоял Тоётара Юки — президент Японского банка и бывший глава банка «Ясуда». Таким образом, контрольные ассоциации были захвачены крупнейшими японскими концернами, которые использовали их в своих интересах.
Этот факт настолько очевиден, что мимо него не могли пройти даже некоторые буржуазные экономисты и наблюдатели. Так, Корвин Эдвардс пишет, что большинство президентов ассоциаций было связано «непосредственно или по линии родственных отношений с организациями дзайбацу», что в свою очередь «президент назначал директоров, членов правления и всех других должностных лиц и направлял всю деятельность ассоциации» К Эдвардс не даёт материалов о том, кого именно президенты ассоциаций назначали директорами, членами правления и в качестве других должностных лиц ассоциаций, но это можно легко себе представить. Что же касается направления деятельности ассоциаций, то Эдвардс замечает, что «в ряде случаев действия ассоциаций благоприятствовали или обеспечивали преимущества
1 К. Эдвардс, Японские концерны, стр. 58—59,
91


членам ассоциаций, принадлежащим к дзайбацу, в ущерб остальным членам». Контрольные ассоциации и контрольные компании «широко использовались как средство поглощений крупными компаниями мелких. От них зависела жизнь и смерть компаний, так как они обладали распределительными правами и правом устанавливать, являются ли производственные способности или руководство фирмы достаточно удовлетворительными. Ясно, что фирма, не обладающая достаточным влиянием, была не в силах противиться требованию, чтобы она отказалась от изолированного и независимого существования» К
Другими словами, контрольные ассоциации, попавшие в руки дзайбацу, явились орудием поглощения мелких фирм крупными, фирм, не входящих в концерны, — концернами. Заправилы концернов, стоявшие во главе ассоциаций, обладали весьма широкими полномочиями, вплоть до решения вопроса о жизни или смерти той или иной компании. Контрольные ассоциации как особые хозяйственные органы, наделённые государственными функциями, явились одной из форм подчинения государственного аппарата крупнейшими монополистическими организациями.
Созданию государственных хозяйственных органов, являющихся средством подчинения экономики страны интересам крупнейших монополий, способствует засилье крупнейших монополистов в центральном государственном аппарате. Вместе с тем эти органы сами оказывают на государственный аппарат серьёзное воздействие не только в смысле использования его в интересах крупнейших монополий, но и в смысле определения его персонального состава, подталкивая развитие личной унии между крупнейшими монополиями и центральным аппаратом государственной власти. В Японии создание контрольных ассоциаций послужило основой, на которой была организована уже упоминавшаяся коллегия советников премьер-министра, сплошь состоявшая из президентов этих ассоциаций, представлявших крупнейшие японские концерны. Министерства торговли и промышленности, путей сообщения и связи, финансов и др., срастаясь с крупнейшими концернами, заполнялись людьми дзай-  11 К. Эдвардс, Японские концерны, стр. 59.
92


бацу. Возникшее в годы войны министерство вооружений, имевшее важное значение в системе военного хозяйства, сразу же попало в руки крупнейших тузов монополистического капитала.
Ту же картину можно наблюдать и в США. В период первой мировой войны Управление военной промышленности возглавлял малоизвестный в то время маклер и биржевой спекулянт — Бернард Барух, который был введён в маклерское дело доверенным маклером Дж. П. Моргана—Джеймсом Кином и уже тогда имел тесные связи с господствующей в США кликой монополистов. В свою очередь Барух привлёк в Управление военной промышленности целую плеяду дельцов с Уоллстрита и их агентов. Среди них были: Джулиус Розе- нуолд — глава фирмы «Сирс, Робак энд компани», Дэниел Уиллард — президент железнодорожной компании «Балтимор энд Охайо рейлроуд», Уолтер Джиффорд — вице-президент «Америкен телефон энд телеграф компани», Хауорд Коффин — агент «Хадсон мотор кар компани», Александер Легги — из «Интернейшнл хар- вестер компани», Дж. Леонард Реплогл — крупный промышленник, Герберт Суоп — брат Джеральда Суопа из «Дженерал электрик», Клэренс Диллон — из «Диллон, Рид энд компани», Эльберт Гэри — председатель «Юнайтед Стейтс стал корпорейшн», Джон Райан — президент «Анаконда коппер майнинг компани». Закупочные комиссии по всем отраслям промышленности составлялись из представителей монополий, господствующих в этих отраслях; эти комиссии держали в своих руках всё дело закупок, раздачи заказов, установления цен и, вполне естественно, не могли упустить удобного случая для увеличения своих доходов.
Некоторые скандальные подробности хозяйничанья монополистов в Управлении военной промышленности проникли в то время в печать. Была даже образована комиссия палаты представителей для расследования, которая обнаружила весьма неприглядную картину «работы» управления. Барух получил... порицание от этой комиссии, но всё дело этим и кончилось. Ибо в США, как правильно отмечает А. Рочестер, многочисленные парламентские расследования, предпринимаемые как пролог (или чаще как эпилог) к различным актам комедии «регулирования», служат исключительно для того, чтобы «создать види-
93


Мость защиты интересов масс от крупного капитал^». В действительности же все расследования проводятся так, что наиболее важные факты остаются в стороне и само расследование не даёт никаких эффективных результатов.
Огромные размеры приобрело проникновение монополистов в различные военно-хозяйственные органы в США в период второй мировой войны. Большой материал по этому вопросу можно найти в книге бывшего руководителя Управления по делам военного производства в США Дональда Нельсона «Арсенал демократии» *. В числе руководящих деятелей образованного в 1940 г. «Комитета национальной обороны» были: Уильям Кнудсен — президент компании «Дженерал моторе» (руководитель отдела промышленного производства), Эдуард Стетти- ниус — председатель правления «Юнайтед Стейтс стил одрпорейшн» (руководитель отдела сырья), Ральф Бадд — президент компании Берлингтонской железной дороги (руководитель отдела транспорта) и другие крупные монополисты. В отделе промышленного производства этого комитета, возглавлявшемся Кнудсеном, орудовали Бигтерс — президент крупной железнодорожной компании, Гаррисон — вице-президент «Америкен телефон энд телеграф компани», Гарольд Вэнс — из компании «Студебеккер», Джонсон — вице-президент «Дженерал моторе» и др. В качестве консультантов в этом комитете также подвизались представители монополий. Консультантом по стали был представитель из «Джонс энд Лафлин стил корпорейшн», консультантом по нефти — представитель из «Америка петролеум компани» и т. д. В результате создалось такое положение, пишет американский журналист Стоун, что, если правительство «хотело приобрести электрическое оборудование, обувь, резину, оно имело в большинстве случаев весьма сомнительное удовольствие получать консультации от лица, приглашённого иэ данной же отрасли промышленности или даже из той же фирмы, с которой оно имело дело» * 2.
По тому же принципу широкого представительства монополий был сформирован пришедший на смену
Donald М. Nelson, Arcenals of Democracy. The Story of American War Production, New York 1946.
2 I. F. Stone, Business as usual, New York 1941, p. 137.
94


«Комитету Национальной обороны» «Комитет по управле* нию промышленностью» под председательством Кнудсена. Среди руководителей отделов этого комитета были Стет- тиниус, Биггерс и другие крупные дельцы. В аппарате этого комитета к началу 1942 г. (момент его реорганизации) состояло на службе 886 представителей различных монополий, «прикомандированных» на время войны к этому учреждению. О их тесных связях со своими компаниями говорит хотя бы тот факт, что в аппарате комитета значительная часть представителей монополий (631 человек) вообще не получала никакой «заработной платы», другая часть (255 человек) получала так называемую «символическую заработную плату» (по 1 долл, в год). Все эти лица кормились за счёт своих доходов, получаемых в соответствующих трестах и компаниях, чьи интересы они представляли в комитете.
Ту же картину можно было наблюдать и в созданном в -начале 1942 г. на основе аппарата «Комитета по управлению промышленностью» Управлении по делам военного производства. Кроме уже упоминавшихся лиц в этом управлении появились некоторые новые представители монополий, вроде Джеймса Ноулсона (глава фирмы «Стюарт Уорнер корпорейшн»), Дугласа Мак-Кичи (из «Грейт Атлантик энд Пэсифик компани»), Филиппа Рида (президент «Дженерал электрик»). Сам Нельсон был одним из руководителей фирмы «Сирс, Робак энд компани». Число лиц, получавших «символическую заработную плату» в Управлении по делам военного производства, как указывает Нельсон, возросло до 300 человек. Очевидно, выросло и число лиц, не получавших никакой «заработной платы».
Участие в различных военно-хозяйственных органах государства давало монополистам возможность обеспечивать своим фирмам наилучшие условия для использования военной конъюнктуры в целях извлечения максимальных барышей. Стоун пишет, что, когда дельцы, ведающие осуществлением военной программы, «переходят из своих кабинетов в трестах в кабинеты Комитета обороны, у них странным образом отшибает память. Они забывают то, что знали, ведя дела своих трестов. Теоретически они отказались от своих личных интересов и приехали в Вашингтон, чтобы служить родине. Но на деле они ведут себя не так». Нетрудно догадаться, как именно
95


ВёЛй й вёдут дело представители американских монополий в государственных органах. Они ведут дело государственного «регулирования» хозяйства в интересах монополий.
Нельсон в своей книге делает неуклюжую попытку обелить представителей монополий в его управлении. Он ссылается на «незаменимость» этих людей, на наличие у них опыта и знаний, он призывает понять, «насколько трудно человеку, занимающему крупное положение в руководстве торговой фирмой или промышленным предприятием, отрешиться от привычек, связанных с его прежним постом». Однако даже Нельсон не мог скрыть того факта, что со стороны лиц, получавших «символический оклад», были случаи «сознательного злоупотребления своим служебным положением». Вопрос об этих «злоупотреблениях» стал в известной мере достоянием общественности, в частности в связи с так называемым «делом Гутри». Роберт Гутри, один из сотрудников Управления по делам военного производства, подал в марте 1942 г. заявление об отставке. В приложенном к этому заявлению письме, а также в заявлении для печати Гутри резко обвинял сотрудников управления в том, что они больше всего заинтересованы в защите интересов своих фирм, что вся их деятельность в управлении определялась погоней за сверхприбылями. Любопытно, что сенатская комиссия, расследовавшая это дело, вынуждена была признать правильными некоторые обвинения, выдвинутые Гутри, и «высказала своё недоверие к ответственным работникам, получающим символический оклад», как выражается Нельсон. Но тут в дело вступили могущественные силы, действующие за ширмой, — на сцену была выпущена другая комиссия — комиссия палаты представителей, которая сделала прямо противоположные выводы и реабилитировала монополистов, занимающихся в «регулирующих органах», по образному выражению одной из газет, «респектабельным бандитизмом». Дело было замято.
Ту же картину можно наблюдать и в Англии. Крупных монополистов во время войны можно было видеть всюду — начиная с контрольных постов в различных отраслях хозяйства и кончая центральным государственным аппаратом. Список чиновников министерств снабжения и продовольствия Англии — двух крупнейших кон-
96


трольных органов военного времени1 — выглядел, по выражению Джеймса Аллена, «как справочшж промышленных магнатов».
Во главе химического контрольного управления в Англии был поставлен представитель имперского химического треста, во главе контрольного управления по стали — представитель крупнейшей металлургической фирмы, по каучуку — директор крупной каучуковой компании и т. д. Монополии держали в своих руках все посты так называемых региональных контролёров. Так, в Бирмингаме пост контролёра занимал Сэнки— директор металлургического концерна «Гест Кин энд Нетлфолдз». Во главе созданного в начале 1942 г. министерства военного производства Англии был поставлен Оливер Литтлтон — директор крупнейшей Британской металлургической компании, ряда её дочерних компаний, а также лондонский директор крупнейшей германской металлургической компании — «Метальгезель- шафт».
Какие размеры приняло во время войны проникновение представителей монополий в аппарат различных государственных органов, показывает следующий пример из английской практики. Председатель Английского имперского химического треста Мак-Гоуэн в начале 1944 г., выступая в торговой палате города Глазго, сообщил, что в то время 2 500 человек из руководящего аппарата треста находились «на государственной службе». Мак-Гоуэн счёл нужным подчеркнуть, что это произошло не потому, что химический трест хочет-де повлиять в свою пользу на правительственные ведомства, а потому, что якобы «нигде, кроме крупных фирм, правительство не может найти людей, обладающих необходимыми способностями и опытом в области руководства крупными операциями». Это — обычный довод монополистов, захватывающих государственный аппарат в свои руки. Однако действительность давно уже разбила этого рода аргументацию.
Гарри Поллит в книге «Как выиграть мир» писал:
«Какое влияние оказала экономика военного времени на владельцев монополий? В экономическом отношении эта группа стала более сильной по сравнению с мелкими предпринимателями. Из её рядов вышли руководители промышленности, разрабатывающие планы правигелъ-
7 И. Кузьминов
97


ствениых заказов, контролёры Национального контрольного управления и министры, занимающие ключевые посты, — такие люди, как Джеймс Литгоу в судостроении, Эндрю Данкен в министерстве продовольствия, представители «Импириэл кемикл индастриз» в 61 контрольной комиссии и Джон Андерсон, связанный ранее с концернами ««Виккерс» и «Импириэл кемикл», реакционная политическая деятельность которого в качестве министра финансов известна всему миру.
В национальных контрольных организациях монополисты имели возможность изучать секреты своих конкурентов, устанавливать высокие цены, укреплять свои торговые ассоциации и в общем успешно обеспечивать свои интересы» 1.
Факты использования монополиями в своих интересах аппарата буржуазного государства ныне настолько бьют в глаза, что их нельзя уже замолчать и скрыть от широкой публики. В связи с этим прислужники монополистической буржуазии пускают в ход различного рода «теории», цель которых изобразить эти факты в ложном свете. Наиболее часто применяется лживая версия, стремящаяся изобразить взаимоотношения монополий с государством как подчинение монополий государству, огосударствление хозяйства в интересах всего народа, врастание капитализма в социализм.
Наряду с этим встречаются попытки изобразить процесс всё большего подчинения государства монополистическому капиталу как временное явление, вызванное лишь чрезвычайными обстоятельствами и непрочное в своей основе.
Так, например, Нельсон пытается уверить своих читателей в том, что-де «соотношение коммерции и правительства — это скорее смесь механическая, а не химическая— вроде, например, смеси воды с маслом». Другими словами, Нельсон хочет доказать, что никакой зависимости государственного аппарата от монополий нет, коммерция, бизнес — сами по себе, государство — само по себе. К слову оказать, Нельсон вовсе не одинок. В США, в этой классической стране трестов, стоящей сейчас по уровню развития государственно-монополистического капитализма
1 Harry Pollit, How to win the Peace, London 1944,
p. 36—37.
98


на Первом месте среди капиталистических стран, есть немало людей, уверяющих, будто в этой стране господствует «свободное предпринимательство», и имеет место немало выступлений против «государственного вмешательства» в экономику. Большинство этих выступлений есть не что иное, как дымовая завеса, призванная прикрыть неприглядные факты господства финансовой олигархии, полностью захватившей государственный аппарат в свои руки. Разумеется, следует помнить, что овладение государственным аппаратом есть процесс, происходящий в обстановке ожесточённой драки между крупными монополистами за делёж государственного пирога, за делёж и передел мест и местечек в центральном государственном аппарате и в аппарате хозяйственных органов. Изменение в соотношении сил участников этой драки существенно отражается и на её исходе в тот или иной момент и, следовательно, на персональном составе тех или иных органов буржуазного государства. Следовательно, соотношение в представительстве отдельных крупнейших монополий, а также персональный состав аппарата буржуазного государства не могут не изменяться. Однако это изменение личного состава государственного аппарата и соотношения сил различных монополий не ослабляет ни в коей мере факта подчинения буржуазного государства монополиям.
Характеризуя роль так называемых «имперских объединений» в системе государственного «регулировав ния» хозяйства, немецкая газета «Дейче альгемейне цей- тунг» в номере от 24 февраля 1942 г. образно окрестила их удлинённой рукой государства. Это определение не лишено известного интереса, поскольку оно признаёт факт органического срастания монополий с государственным аппаратом. Но оно изображает их взаимоотношения в перевёрнутом виде. Фактически не монополии и не их органы в лице «имперских объединений» или «контрольных ассоциаций» и т. д., а именно аппарат буржуазного государства, подчиняясь монополиям, делается «удлинённой рукой» кучки монополистов, при помощи которой легче и удобнее загребать барыши, проводить империалистическую внешнюю политику, усиливать эксплуатацию прудящихся, душить более слабых конкурентов.


4. 	Развитие личной унии между финансовой олигархией и правительством США в послевоенное время
Развитие государственно-монополистического капитализма в послевоенное время выражается в дальнейшем подчинении крупнейшими монополиями государственного аппарата капиталистических стран. Этот процесс мы рассмотрим на примере США, где он получил наибольшее развитие.
Огромный рост концентрации производства и централизации капитала в США и как результат — рост засилья крупнейших монополий, происшедшие в годы войны, явились основой для усиления процесса подчинения монополиями государственного аппарата в послевоенное время. Процесс концентрации производства развивается быстрыми темпами и в послевоенное время наряду с огромным обострением всех капиталистических противоречий. Развёрнутая империалистами США подготовка к новой мировой войне и милитаризация экономики увеличивают значение аппарата государства для обогащения монополий. Всё это подталкивает развитие государственно-монополистического капитализма в США и усиливает борьбу заправил монополий за овладение государственным аппаратом. Проникновение монополистов в государственный аппарат приняло массовые размеры и открытый характер. * Представители крупнейших монополий США стали открыто заявлять о необходимости прямого захвата государственного аппарата в свои руки.
На заседании так называемого Национального совета внешней торговли 12 ноября 1946 г. казначей компании «Стандард ойл оф Нью Джерси» Уэлч во всеуслышание провозгласил курс американских плутократов. «Частные предприниматели Америки, — заявил он, — должны или активно выступить и спасти свои позиции во всём мире, или оставаться пассивными и быть свидетелями собственных похорон... частные предприниматели должны начать проведение собственной внешней политики с самого важного — послать своих людей в правительство. Впрочем это относится и к внутренней политике» *.  11 См. Т. Берк, Американский империализм и «план Маршалла», Государственное издательство иностранной литературы, 1949, стр. 41. Курсив мой. — И. К.
100


С подобного рода призывами выступает не только Уэлч. Центральное место в книге Рэндола «Кредо свободного предпринимательства», вышедшей в 1952 г., занимает вопрос? о повышении роли американских монополистов в общественной жизни и государственном управлении. Рэндола не удовлетворяют теперешние масштабы проникновения «деловых людей» в государственный аппарат США. Он намечает целую программу внедрения монополистов в правительственные учреждения. Уже с молодых лет крупные бизнесмены должны, согласно этой программе, проникать в органы государственного управления и затем параллельно успехам на поприще бизнеса продвигаться и по государственной службе от местных органов власти до высоких постов в Вашингтоне.
Как показано выше, монополисты США уже давно «посылают своих людей» в государственный аппарат. Но теперь «монополии, — пишет Томас Берк, — уже не удовлетворяются тем, что представители политических партий проводят их политику — в настоящее время государственная власть стала настолько значительным фактором, что монополисты сами начали занимать руководящие посты в правительстве» К Вместе с тем протаскивание монополиями «своих людей» в государственный аппарат и занятие самими монополистами тех или иных постов раньше происходило обычно втихомолку, а иногда под прикрытием даже ханжеских проповедей о «демократии» и «интересах народа». В послевоенный период захват монополистами государственного аппарата США происходит открыто и почти без всяких прикрас. Президент крупной моргановской фирмы «Дженерал электрик» Чарльз Э. Вильсон в интервью, данном им газете «Нью-Йорк тайме», расписывая влияние этого треста, откровенно заявлял: «Мы уже не являемся только промышленниками и торговцами электрическим оборудованием. Мы играем значительную роль в науке, в образовании, в правительстве и в социальном прогрессе. В нашей власти оказывать влияние на курс и характер всей частнопредпринимательской деятельности» 1 2.
. В результате второй мировой войны и послевоенного
1 Т. Берк, Американский империализм и «план Маршалла», стр. 40.
2 «New York Times», September 4, 1949.
101


развитая соотношение -сил основных финансовых групп США претерпело значительные изменения. Эти изменения видны из следующей таблицы 1:
Активы корпораций, контролируемых восемью финансовыми группами США (в млрд, долл )
• 1935 г.
1948 г.
Финансовые группы
млрд.
°/о к
млрд.
о* v о к
долл.
итогу
долл.
итогу
Морган
30,2
49,6
55,3
45,0
Кун-Леб
10,8
17.7
10,3
8,4
Рокфеллер
6,6
10.8
26,7
21,7
Чикагская
4,3
7,1
9,3
7,6
Меллон
3,3
5,4
5,7
4,6
Дюпон
2,6
*>3
6,5
5.3
Бостонская
1,7
2,8
6,0
4.9
Кливлендская
1,4
2,3
3.1
2.5
Итого
60,9
100
122,9
100
Как показывает таблица, за 13 лет — с 1935 по 1948 г. — сильно выросли активы корпораций, контролируемых финансовой группой Моргана, с 30,2 млрд. долл, в 1935 г. до 55,3 млрд. долл, в 1948 г., т. е. в 1,8 раза. Эта группа попрежнему занимает первое место среди других финансовых групп. Вместе с тем рост её активов шёл несколько более медленными темпами, чем рост активов, контролируемых всеми восемью группами, ввиду чего её удельный вес в общей сумме активов понизился с 49,6% в 1935 г. до 45,0% в 1948 г.
За тот же период в наибольшей степени выросло влияние группы Рокфеллера. Активы корпораций, контролируемых этой группой, возросли с 6,6 млрд. долл, в 1935 г. до 26,7 млрд. долл, в 1948 г., Т. е. в 4 раза. Удельный вес этих активов в общей сумме активов, контролируемых восемью основными финансовыми группами, возрос с 10,8% в 1935 г. до 21,7% в 1948 г. В 1935 г.  1111 Таблица составлена на основании данных, приведённых в уже упоминавшейся работе Дж. Блэра, X. Хаугтона и М. Роуза, а также в книге «Монополии сегодня».
102


группа Рокфеллера занимала вреди указанных восьми групп третье место (после Моргана и Кун-Леба), а в 1948 г. — второе место.
В то же время активы группы Кун-Леба не только не выросли, а несколько снизились, в связи с чем удельный вес активов этой группы в общей сумме активов восьми групп резко снизился. Значительно выросли активы и повысился удельный вес группы Дюпона и Чикагской группы.
Серьёзные сдвиги в экономической мощи финансовых групп США, происшедшие за период войны и первые послевоенные годы, отразились и на персональном составе правительства.
Весьма важные позиции в правительстве Трумэна заняла финансовая группа Моргана. Эта группа прежде всего захватила пост государственного секретаря (министра иностранных дел), который достался генералу Джорджу Маршаллу. О тесных связях Маршалла с группой Моргана красноречиво свидетельствует тот факт, что после ухода в отставку Маршалл немедленно получил весьма выгодный пост директора моргановской компании «Панамерикен Эйруэйс». Вместе с Маршаллом в министерство иностранных дел нагрянули десятки других видных представителей «делового мира». Заместителями государственного секретаря были: Ловетт — компаньон фирмы «Браун б раз ере энд Гарриман» и Клейтон — глава хлопковой фирмы «Андерсон, Клейтон энд компани». Помощником государственного секретаря стал Солцман — бывший вице-президент нью-йоркской биржи. Наряду с этим все важнейшие дипломатические посты за границей также были захвачены монополистами. Американским послом в Англии был назначен Дуглас — председатель правления крупной страховой компании «Мючюэл Лайф иншуренс», послом в Индии — Грэйди, президент крупной пароходной компании, послом в Польше—нью-йоркский банкир Гриффис и т. д.
Пост министра авиации в кабинете Трумэна занял связанный с Морганом Стюарт Саймингтон — президент крупной фирмы по производству электрорадиоаппаратуры «Эмерсон электрик менюфекчюринг компани» (в 1950 г. Саймингтон был назначен председателем так называемого «Национального совета ресурсов безопасности»). В руках группы Моргана оказался и пост военно-морского
103


министра, который занял Фрэисис Мэттьюс — директор ряда компаний, входящих в сферу деятельности Моргана.
Группа Моргана захватила также такой важный с точки зрения обеспечения выгодных казённых заказов орган, как созданное в послевоенное время так называемое «Управление мобилизации для обороны», целью которого являлась милитаризация экономики и обогащение монополий. В приказе о создании этого управления говорилось, что ему предоставляется право «направлять, контролировать и координировать всю мобилизационную деятельность исполнительных органов правительства, включая производство, подготовку рабочей силы, стабилизацию и транспорт, но не ограничиваясь этим» 1. Во главе управления был поставлен лично связанный с банкирским домом Морганов президент крупнейшего мор- гановокого треста «Дженерал электрик компани» Чарльз Вильсон. Вильсон привлёк в управление целый сонм представителей делового мира. Помощниками Вильсона были: бывший военный губернатор американской зоны оккупации Германии, председатель совета директоров меднорудной компании «Ньюмонт майнинг» генерал Клей, крупный банкир, совладелец инвестиционного банка «Гольдман, Сакс энд компани» и директор ^крупнейших компаний Сидней Вейнберг1  2, один из заправил горнорудных компаний Фред Сирлс. Эти три лица, как и сам Вильсон, были явными представителями дома Морганов. Точно так же руководителем управления военного производства был поставлен Уильям Гаррисон — президент крупнейшего моргановского треста «Интернейшнл телеграф энд телефон компани».
Повышение роли и значения финансовой группы Рокфеллера в экономической области не могло не привести
1 Цит. по газете «Правда», 24 апреля 1951 г.
2 Про эту фигуру в управлении журнал «Ныо-Рипаблик» в начале 1951 г. писал: «Человек, имя которого редко появляется на страницах печати, — Сидней Вейнберг является в настоящее время осью мобилизационного колеса. Сейчас он занимает тот же пост, что и во время второй мировой войны, — пост специального помощника Чарльза Вильсона. Его фактические обязанности, как тогда, так и теперь заключаются в том, чтобы заниматься набором и распределением работников в организации Вильсона с тем, чтобы привлекать туда самых подходящих денежных людей и помещать их на подходящие посты... Кабинет Вильсона фактически создан Вейнбергом» (цит. по газете «Правда», 24 апреля 1951 г.).
104


к усилению её активности в политической области, в борьбе за места в государственном аппарате. 1При этом, поскольку основу этой группы составляют нефтяные монополии, наживающиеся в значительной степени за счёт расхищения естественных ресурсов и жестокой эксплуатации трудящихся колониальных и зависимых стран, эта группа проявляет особый интерес к органам государства, связанным с международными делами и внешней политикой. В кабинете Трумэна группа Рокфеллера овладела прежде всего такой важной позицией, как министерство обороны, во главе которого встал президент крупного банкирского дома «Диллон, Рид энд компани», находящегося в сфере влияния Рокфеллера, — Джеймс Форрестол. Форрестол привёл в министерство целую плеяду крупных монополистов. Пост военного министра оказался в руках Ройялла — крупного банкира из штата Северная Каролина. Заместителем Ройялла стал вице- президент вышеупомянутой банковской фирмы «Диллон, Рид энд компани» генерал Вильям Дрейпер, тесно связанный с группой Рокфеллера.
Группа Рокфеллера захватила также в свои руки такие организации, как «Комитет по финансированию восстановления», «Международный банк реконструкции и развития» и др., имеющие большое значение с точки зрения экспансии на международной арене и реализации кабальных займов и кредитов. Во главе первого был поставлен председатель крупнейшего банка «Чейз нейшнл бэнк», принадлежащего группе Рокфеллера, Уинтроп Олдрич, во главе второго — директор железнодорожной компании «Юнион пасифик», тесно связанный с группой Рокфеллера, Джон Макклой. После назначения Макклоя в 1949 г. верховным комиссаром США в Германии во главе Международного банка реконструкции и развития был поставлен вице-президент «Чейз нейшнл бэнк» Юджин Блэк.
Пост министра торговли в кабинете Трумэна занял один из крупнейших финансистов, председатель банковской фирмы «Браун бразерс энд Гарриман» — Аверелл Гарриман, который привёл с собой в государственный аппарат немало «своих людей» из указанной фирмы. Назначение Гарримана министром торговли было с восторгом встречено представителями «делового мира». Председатель Национальной ассоциации промышленников заявил 24 сентября 1946 г., что «участие Гарримана в правитель¬
105


стве обеспечивает министерству торговли такое управление, которое соответствует интересам делового мира» К
Усиление региональных финансовых групп также нашло своё отражение в кабинете Трумэна. Пост министра финансов достался на этот раз не финансовым группам Востока, а представителю Среднего Запада — крупному банкиру из Сент-Луиса Джону Снайдеру. Заместителем министра авиации стал Артур Бэрроуз — глава крупной торговой фирмы «Сирс, Робак энд компани», связанной с Чикагской группой.
Позднее в кабинете Трумэна произошли некоторые персональные изменения, отражающие борьбу монополистических групп. Так, например, преемниками Форрестола на посту министра обороны были сначала Джонсон — директор крупнейшей авиационной монополии «Консо- лидейтед валти Эйркрафт корпорейшн», а затем генерал Джордж Маршалл, покинувший государственный департамент. Таким образом, и во главе министерства обороны оказался представитель моргановской клики. Однако группа Рокфеллера с лихвой компенсировала себя за эту потерю, захватив министерство иностранных дел, к обладанию которым она давно стремилась. Преемник генерала Маршалла на посту государственного секретаря Дин Ачесон известен как верный слуга нефтяной компании «Стандард ойл», контролируемой группой Рокфеллера.
Во главе, так называемого Совета политического планирования государственного департамента встал бывший вице-президент фирмы «Диллон, Рид энд компани» Поль Нитце. Журнал «Юнайтед Стейтс ньюс энд Уорлд рипорт», приводящий в одной из статей в 1950 г. сведения, характеризующие, по его выражению, «команду мистера Ачесо- на», заключал, что все основные посты в государственном департаменте были захвачены банкирами, промышленниками и военными.
Одной из форм личной унии финансовой олигархии с государственным аппаратом является укрепление персональных связей представителей монополистического капитала с военщиной. В военное время немало дельцов с Уолл-стрита надели на себя генеральские мундиры и засели на выгодных постах в военных министерствах, орга-  11 Цит. по книге Анри Клода «Кому нужна война», Государственное издательство иностранной литературы, 1949, стр. 154.
106


нах армейского снабжения и т. д. В послевоенное время союз дельцов и военщины укрепляется и получает дальнейшее развитие в связи с агрессивным курсом американской внешней политики и подготовкой новой войны. Многие генералы из монополистов получают ответственные посты в правительстве. Многие монополисты делаются высшими военными чиновниками и занимают видные посты в военных министерствах и в армии. С другой стороны, целый ряд видных генералов и правительственных высших чиновников занимает руководящие должности в различных монополистических объединениях. Генерал Брехон Сомервел, командовавший во время войны вспомогательными службами армии, стал президентом крупной фирмы «Мелонз копперс компани», субсидируемой Меллоном, и главным правительственным консультантом по мобилизации промышленности. Генерал Джеймс Дулиттл получил место вице-президента в «Шелл юнион ойл корпорейшн», с которой он был тесно связан ещё перед войной. Адмирал Бен Морел после войны возглавил крупнейшую сталелитейную фирму «Джонс энд Лафлин стал корпорейшн», адмирал Фритч встал во главе «Дженерал Тайр энд Раббер компани», а вице-адмирал Александр Глассфорд подвизается в области радио и телевидения. Контрадмирал Лоуренс Ричардсон, занимавший во время войны пост начальника Бюро морской авиации, после войны стал вице-президентом крупнейшей авиационной компании «Кертис-Райт корпорейшн». Упоминавшийся выше генерал Клей стал директором «Марин Мидленд траст компани». Укрепление личной унии между монополиями и военщиной, слияние в одном лице предпринимателя, генерала и политического деятеля, пишет английский прогрессивный журналист Дерек Картэн, является «отражением одного из самых зловещих явлений в политической жизни Америки — быстро крепнущего союза армии и Уолл-стрита. Этот союз — завершающий этап в развитии любой страны, в которой господствуют финансисты и промышленники и которая стремится к экспансии за пределы своих нынешних границ» К
Развитие личной унии между крупнейшими монополиями и правительством США в послевоенное время получило такой широкий характер, что в послевоенные годы  11 Д. Картэн, Такова Америка. Государственное издательство иностранной литературы, 1948, стр. 65.
107


между Вашингтоном и деловыми центрами страны происходит постоянная двухсторонняя циркуляция людей. За время с 1946 по 1948 г. президентом Трумэном было назначено на различные государственные посты 66 видных финансистов, промышленников и юрисконсультов корпораций и на 31 пост были назначены генералы, адмиралы и другие военные лица. Кроме того, сотни дельцов являются членами разных комиссий, выполняющих специальные задания федерального правительства.
Проникновение монополистов в государственный аппарат США в послевоенный период приняло огромные размеры. «После 1945 года, — пишет А. Клод, — началось настоящее вторжение магнатов в аппарат правительства, и вторжение это приняло постоянный характер. Промышленники и банкиры уже не покидают руководящих государственных постов» *.
Результатом развития этою процесса в США и ярким показателем полного засилья финансовой олигархии в центральном государственном аппарате является кабинет министров президента Эйзенхауэра, сформированный в январе 1953 г. Все основные посты в этом кабинете заняты крупными монополистами, представляющими основные финансовые группы. Вместе с тем персональные изменения, происшедшие в правительстве США после образования этого кабинета, отражают изменения в соотношении сил внутри финансовой олигархии США и являются следствием острой борьбы различных монополистических клик.
За послевоенный период внутри финансовой олигархии США произошли дальнейшие весьма серьёзные сдвиги, Крупные монополии сильно разбогатели на военных заказах и подрядах, однако это обогащение шло неравномерно. В связи с этим изменилось и соотношение сил господствующих финансовых групп. Данные, приведённые в американской печати о крупнейших корпорациях (с активами в 1 млрд. долл, и выше) и относящиеся к концу 1952 г., позволяют сделать некоторые выводы1  2. Эти данные показывают, например, что дюпоновокая компания «Дженерал моторе» увеличила свои активы к концу 1952 г. до 4 001 млн. долл, против 2 957,8 млн.
1 А. Клод, Куда идёт американский империализм. Государственное издательство иностранной литературы, 1951, стр. 156.
2 См. cEconomic Notes», June 1953, р. 6—7.
108


долЛ. в 1948. г.-Активы компании «Дюпон де Нему|р» йЫ- росли за тот же период с 1 585,3 млн. долл, до 2 371 млн. долл. Активы шести нефтяных компаний Рокфеллера выросли с 8,1 млрд. долл, до 13,2 млрд. долл. Активы всех финансовых групп выросли весьма значительно. Но особенно сильный рост наблюдался в группе Дюпона, активы которой составляли на конец 1952 г. свыше 8 млрд, долл., и в группе Рокфеллера, активы которой на тот же срок составляли, повидимому, уже около 40 млрд. долл. В связи с этим удельный вес и значение группы Рокфеллера среди других финансовых групп ещё более повысились.
Резко возросли активы, контролируемые Дюпоном, Чикагской и Бостонской группами, и в соответствии с этим повышается их удельный вес и значение.
Наряду с этими, известными уже до войны группами в результате войны выросли и вышли на арену борьбы новые крупные финансовые группы на юго-западе страны и прежде всего в Калифорнии и Техасе. Калифорнийская финансовая труппа Джаннини через «Трансамерика кор- порейшн» контролирует корпорации с активами, составлявшими на конец 1952 г. свыше 13 млрд. долл. Банк Джаннини — «Бэнк оф Америка нейшнл траст энд сей- вингс ассошиейшн» за годы войны утроил свои фонды и является в настоящее время самым крупным банком США. Заметную роль в экономике стали играть техасские финансисты. Кливлендский финансист Роберт Янг в блоке с двумя техасскими дельцами — Мэрчинсоном и . Ричардсоном — начал в последние годы шумную кампанию «против Уолл-стрита», т. е. против финансовых групп Востока — Моргана, Рокфеллера и других.
. Обозреватель газеты «Нью-Йорк тайме» писал по этому поводу, что в США вспыхнула война между финансистами в таких масштабах, какие редко наблюдались в этом столетии. Роберт Янг, писала газета, «бросил вызов огромным богатствам Морганов, Вандербильтов, Рокфеллеров и Меллонов». Однако, по мнению обозревателя, это лишь одна из авангардных стычек и предвестник более крупных столкновений между финансистами Запада и Востока.
Эти изменения в соотношении сил внутри финансовой олигархии США заметно сказались на распределении постов в правительстве Эйзенхауэра.
№


Финансовая группа Моргана пользуется в кабинете Эйзенхауэра немалым влиянием, хотя её и потеснили другие группы. Группа Моргана захватила пост военного министра, на который назначен её ставленник, председатель федерального резервного банка в Нью-Йорке и ряда других корпораций — Роберт Стивенс. Морган захватил руководящие посты в двух таких важных организациях, как так называемое «Управление по вопросам взаимного обеспечения безопасности» (бывшая администрация .«плана Маршалла») и делегация США в Организации Объединённых Наций. Во главе первой был поставлен Гарольд Стассен, во главе второй — Генри Кэбот Лодж — оба, представляющие интересы Моргана.
Группа Рокфеллера захватила в правительстве Эйзенхауэра пост государственного секретаря (министра иностранных дел). Этот пост занял Джон Фостер Даллес. Борьба за этот пост и захват его группой Рокфеллера отражает повышение удельного веса этой группы и её экспансионистские, а1рессивные устремления на международной арене.
Назначение Даллеса на пост государственного секретаря сказалось и на составе дипломатических представителей США за границей. Так, послом США в Англии был назначен не кто иной, как директор «Чейз нейшнл бэнк», зять Джона Д. Рокфеллера младшего Уинтроп Олдрич. Ближайшим советником президента Эйзенхауэра является небезызвестный Макклой, тесно связанный с Рокфеллером.
Наряду с этим группа Рокфеллера захватила в кабинете Эйзенхауэра и пост министра юстиции, имеющий важное значение с точки зрения внутренней политики. На этот пост назначен один из рокфеллеровских ставленников, Герберт Браунелл.
Сильные позиции заняла в новом кабинете группа Дюпона, которая целиком обязана своим ростом поставкам вооружения и производству атомного оружия. Группа Дюпона захватила в кабинете Эйзенхауэра пост министра обороны, представляющий большое значение с точки зрения обеспечения военных заказов. На этот пост назначен Чарльз Эрвин Вильсон — президент дюпоновской компании «Дженерал моторе». Подчинённые Вильсону министры, возглавляющие министерства военное, военно-морское и авиации, также являются крупными монополистами. Таким* образом, крупнейшие фабриканты оружия, на-
110


ЖИвшйеся на государственных заказах и подрядах, забрали в свои руки всё военное ведомство и получили полную возможность ещё большего обогащения за счёт милитаризации хозяйства и государственного бюджета. Финансовая группа Дюпона захватила также пост министра внутренних дел и министра почт и телеграфа. На первый из них назначен Дуглас Маккей, на второй — Артур Сам- мерфильд — оба крупные бизнесмены, тесно связанные с компанией «Дженерал моторе».
Усиление региональных финансовых групп также нашло своё отражение в правительстве Эйзенхауэра. Один из ключевых постов в кабинете с точки зрения обогащения монополий — пост министра финансов — достался представителю Кливлендской финансовой группы, кливлендскому дельцу Джорджу Хэмфри. На должность помощника министра финансов был назначен также кливлендский делец Ч. Роуз. Одно это говорит о значительном усилении роли деловых кругов «Среднего Запада». Пост министра торговли достался бостонскому миллиардеру, директору «Ферст нейшнл бэнк оф Бостон» Синклеру Уиксу. Кроме того, помощник государственного секретаря Кэбот, помощник президента Шерман и специальный помощник президента Роберт Катлер тесно связаны с бостонской финансовой группой.
Крупный успех выпал на долю новой местной финансовой группы, а именно — калифорнийской группы Джан- нини. Журнал «Нейшн» писал, что возвышение Калифорнии как крупного, финансового центра сказалось в том важном факте, что пост вице-президента США занят представителем группы Джаннини — Никсоном. Верховный судья США Уоррен и лидер республиканской партии в конгрессе Ноулэнд представляют интересы той же финансовой группы.
Что касается техасской группы дельцов, то и они, как заявляет тот же журнал «Нейшн», «полны решимости втиснуться в ту сферу рискованной игры, где ведётся борьба за власть». «Техасцы, — заявляет журнал, — не согласятся занять задние места, они требуют для себя наилучших мест». Пока что техасские миллионеры представлены в кабинете Эйзенхауэра морским министром Робертом Андерсоном.
Журнал «Форчун» в июльском номере за 1954 г. в статье «Делец в правительстве» задаёт вопрос: можно ли
ill


Назвать кабинет Эйзенхауэра правительством дельцов? Для ответа на этот вопрос журнал приводит сравнительные цифровые данные о числе дельцов, занимающих руководящие посты в восьми министерствах правительства Эйзенхауэра (1954 г.) по сравнению с правительством Трумэна (1952 г.). Данные показывают, что если в этих министерствах в 1952 г. было 36 дельцов, то в 1954 г. их стало 83. «Таким образом, — замечает журнал, — правительство Эйзенхауэра действительно является правительством дельцов в той высшей своей части, где принимаются главные решения» К
Процесс подчинения аппарата государства монополиями носит устойчивый характер. Персональный же состав монополистов, образующих правящую верхушку, изменчив, он есть результат борьбы монополистических клик за тёплые места и местечки в правительственных учреждениях. Кабинет Эйзенхауэра — свидетельство резкого обострения борьбы финансовых клик США за господство в государственном аппарате. Вместе с тем он свидетельствует о полном подчинении государственного аппарата США финансовой олигархии. Это подчинение несёт с собой увеличение прибылей для крупнейших монополий, с одной стороны, и усиление эксплуатации и ограбления трудящихся, подавление элементарных демократических свобод — с другой.
Некоторые наблюдатели этого процесса, вроде, например, Джеймса Мартина, на основе опыта военного и послевоенного времени с нескрываемым удивлением констатируют, что «с ростом гигантских объединений, действующих на мировой экономической арене, правительство стало заниматься вопросами, которые раньше считались делом «бизнесменов». Какие бы силы ни толкали правительство на эту роль, оно претерпело при этом превращения, в результате которых само уподобилось крупной корпорации» 1 2.
Мартин отметил здесь весьма важный факт такого слияния монополий и государства, такою полного подчи-. нения аппарата государства монополиям, когда этот аппарат целиком захватывается финансовой олигархией и превращается в орудие её обогащения.
1 «Fortune», July 1954.
2 Дж. Мартин, Братство бизнеса, Государственное издательство иностранной литературы, 1951, стр. 345.


ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ПОДЧИНЕНИЕ ГОСУДАРСТВЕННОГО ХОЗЯЙСТВА
монополиям
1. 	Монополии и государственный бюджет
Буржуазное государство не держит в своих руках основных средств производства, они находятся в собственности класса капиталистов. Вместе с тем государство является аппаратом собирания налогов, и в его руках сосредоточивается значительная масса средств в виде доходов государственного бюджета, а также разного рода имущество — государственные промышленные предприятия, земельные и леоные угодья, казённые железные дороги, арсеналы, запасы армейского снабжения и т. д. Образуется то, что Ленин по совокупности назвал государственным хозяйством.
В эпоху империализма в связи с обострением капиталистических противоречий, в частности с ростом милитаризма, размеры государственного хозяйства быстро растут, и оно приобретает важное значение как источник обогащения монополий. Присасывание монополий к государственному хозяйству становится одной из форм подчинения государственного аппарата монополиям и использования его для обеспечения максимальной прибыли. Этим определяется то обстоятельство, что особым вниманием монополий пользуются прежде всего те органы государственного аппарата, которые имеют какое-либо отношение к хозяйству, — министерства финансов, торговли и промышленности, военное, путей сообщения и др.
Особое значение в качестве источника обогащения монополий приобретает государственный бюджет, из
8 И. Кувьминов
113


которого черпаются огромные ссуды и субсидии для крупных монополистов и оплачиваются выгодные для монополий казённые заказы и подряды.
В эпоху империализма, в связи с ростом государственного аппарата, усиливающимся милитаризмом и частыми войнами, резко растут государственные бюджеты капиталистических государств. Возьмём для примера динамику государственного бюджета США (федеральный, в млн. долл.) *:
Бюджетные годы
Доходы
Расходы
Излишек (4) или дефицит (-)
1899/1900 ....
567
521
+46
1913/14
735
735
- 0,4
1918/19 .....
5152
18515
-13363
1924/25
3 780
3063
+ 717
1929/30
4 178
3 440
+ 738
1938/39
5103
8 965
— 3 862
1939/40
5 265
9183
- 3918
1940/41
7 227
13386
— 6159
1941/42
12 696
34186
— 21490
1942/43
22 201
79622
-57 421
1943/44 ....
43 892
95 315
- 51 423
1944/45
44 762
98 702
— 53940
1945/46 ....
40 027
60 703
— 20676
1946/47
40 043
39 289
+ 754
1947/48
42211
33 791
+ 8 420
1948/49
38 246
40 057
- 1811
1949/50
37 045
40167
- 3122
1950/51
48143
44 633
+ 3 510
1951/52
62126
66145
— 4019
1952/53
65 218
74 607
— 9389
1953/54
68 305
72 116
- 3811
До начала XX столетия американские бюджеты сохранялись на уровне 200—400 млн. долл, и были, как правило, бездефицитными. Эпоха империализма вызывает  11 	См. «Statistical Abstract of the United States», 1933, p. 159; 1952, p. 305—306; «The Economic Almanac 1953—1954», p. 517.
114


В США головокружительный рост бюджета, причем Также головокружительно растёт дефицитность бюджета. Особенно сильный рост государственного бюджета имел место в годы первой и второй мировых войн. Однако и в промежутке между двумя войнами американский бюджет сохранялся на необычайно высоком по сравнению с 1913—1914 гг. уровне. США, разбогатевшие на первой мировой войне и ставшие крупнейшим кредитором европейских стран, сумели сохранить бездефицитность бюджета лишь в течение десяти лет (1919—1929) до начала экономического кризиса. Экономический кризис 1929— 1933 гг., а затем вторая мировая война вызвали резкий рост дефицита.
Окончание второй мировой войны повлекло за собой некоторое сокращение американского бюджета, однако не в таких размерах, как это было после первой мировой войны. Монополисты, захватившие государственный аппарат США, приложили все усилия для раздувания размеров государственного бюджета и обеспечения за счёт бюджета щедрых подачек монополиям. В результате этого расходы государственного бюджета США в послевоенный период сохранились на небывало высоком уровне и после некоторого снижения в момент окончания войны стали снова возрастать. Расходы по государственному бюджету США снизились, по официальным данным, в 1947/48 г. лишь примерно в 3 раза по сравнению с максимальным уровнем военного времени, достигнутым в 1944/45 г., и составляли огромную сумму — в 33 791 млн. долл. Затем в связи с разжиганием американскими империалистами новой мировой войны, милитаризацией хозяйства и войной в Корее расходная часть бюджета стала стремительно расти и достигла в 1952/53 г. гигантской суммы в 74 607 млн. долл. Эта сумма более чем вдвое превышает уровень 1947/48 г. и более чем в восемь раз превышает уровень 1938/39 г. В 1952/53 г. уровень бюджетных расходов в США почти достиг уровня военного 1942/43 г.
Огромный рост государственного бюджета можно наблюдать в эпоху империализма, и особенно в период общего кризиса капитализма, во всех крупных капиталистических странах.
В Англии расходная часть бюджета, составлявшая в 1913/14 г. 197,5 млн. ф. ст., поднялась во время первой
8*
115


Мйровой войны до 2£>7£),3 млн. ф. ст. (1918/19 г.), а ёо время второй мировой войны — до 6 179,5 млн. ф. ст. (1944/45 г.). Между двумя войнами расходная часть бюджета сохранилась на необычайно высоком для мирного времени уровне — 800—900 млн. ф. ст. Как первая, так и втqpaя мировые войны, а также экономические кризисы вызвали огромный дефицит в государственном бюджете Англии.
Включение Англии в орбиту агрессивной внешней политики американского империализма, развёртывание подготовки к новой войне и милитаризация хозяйства определили в Англии высокий уровень бюджетных расходов и после второй мировой войны. Расходная часть английского бюджета снизилась в 1947/48 г. лишь до 3 376 млн. ф. ст. и более чем в 3 раза превышала уровень 1938/39 г. Затем расходная часть бюджета стала быстро расти, составив в 1952/53 г. огромную сумму в 4 821 млн. ф. ст.1
В Японии расходная часть бюджета выросла с
78,1 	млн. иен в 1894/95 г. до 292,7 млн. иен в 1900/01 г., 573,6 млн. иен в 1913/14 г., 1 172,3 млн. иен в 1919/20 г., 5 249 млн. иен в 1937/38 г., 8 564 млн. иен в 1939/40 г., 36 036 млн. иен в 1943/44 г. и 101 817 млн. иен в 1945/46 г.1  2
Стремительный рост расходной части государственных бюджетов капиталистических стран в эпоху империализма влечёт за собой необходимость быстрого роста и доходной части бюджетов, т. е. прежде всего роста налогообложения.
Буржуазное государство в эпоху империализма со- рредоточивает в своих руках в форме доходов государственного бюджета весьма значительную и притом быстро растущую часть национального дохода. Особенно большая часть национального дохода сосредоточивается в руках буржуазного государства во время войны. В 1913 г. расходная часть федерального бюджета США составляла всего лишь около 2%, в 1918 г.— около 30, в 1932 г.— около 13%, а в разгар второй мировой войны даже пре-
1 См. «Statistical Abstract of the United Kingdom», 1921, p. 2—3,
6—7; «Annual Abstract of Statistics 1938—1948», London 1949,
p. 224; «Records and Statistics», April 25, 1953.
2 См. Г. Болдырев, Финансы Японии, Госфиниздат, 1946, стр. 145, 167, 274.
116


вышала 50% национального дохода. За последние годы расходная часть бюджета США поглощает в среднем около четверти национального дохода.
Налоги являются основным источником доходов буржуазного государства. «В налогах, — писал Маркс, — заключается экономически выраженное существование государства. Чиновники и попы, солдаты и балетные танцовщицы, школьные учителя и полицейские, греческие музеи и готические башни, содержание государей и вельмож, — все эти сказочные создания скрываются, как зародыши, в одном общем семени — в налогах»
Следует отметить, что деятельность буржуазного государства по собиранию налогов особенно разрастается в период империализма и общего кризиса капитализма. Так в США налогообложение росло следующим образом (в млн, долл.) 2:
Бюджетные годы
Всего
налого¬
вых
поступ¬
лений
В том числе
в федеральный бюджет
в бюджеты штатов
в местные бюджеты
1915/16 . • .
2 643
708
364
1571
1918/19 . . .
7 405
4 482
528
2 395
1924/25 . . .
7 892
2 974
1 107
3811
192Р/30 . . .
10315
3 517
1780
5018
1938/39 . .
12 451
4813
3085
4 553
1944/45 . .
50182
40 989
4 307
4 886
1945/46 . . .
46 379
36 285
4 937
5157
1946/47 ...
46 686
35132
5 721
5 833
1947/48 . . .
50 978
37 636
6 743
6 599
1948/49 . . .
50 380
35 590
7 376
7 414
1949/50 . .
50 869
34 955
7 930
7 984
1950/51 . . .
63 538
45 984
8 933
8 621
1951/52 . . .
—
59 535
9 857
—
1952/53 . . .
—
62 656
10 542
Таблица показывает стремительный рост налогов в США, причём этот рост идёт прежде всего за счёт федеральных налогов, что отражает в первую очередь влияние войн и растущего милитаризма. Доходы федерального
■К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. V, стр. 215.
2 См. «The Economic Almanac 1953—1954», р. 516.
117


бюджета от налогов до первой мировой войны находились на уровне 500—650 млн. долл, в год. Во время войны налоговые поступления резко возросли и составили в 1918/19 г. 4 482 млн. долл. Налоги оставались на весьма высоком уровне и между двумя мировыми войнами. Вторая мировая война вызвала невиданный рост налогообложения. В 1944/45 г. налоговые поступления в федеральный бюджет превышали уровень 1938/39 г. в 8,5 раза. В первые годы после окончания войны налогообложение в США если и упало, то весьма незначительно. Так в 1946/47 г. федеральные налоги упали по сравнению с 1944/45 г. лишь на 14,3%. С 1947/48 г. налоги вновь стали расти. В 1950/51 г. налоговые поступления в федеральный бюджет уже превзошли максимальный уровень, достигнутый в период второй мировой войны.
Эту тенденцию можно проследить и в Англии. Вторая мировая война привела к росту налоговых поступлений с 896,4 млн. ф. ст. в 1938/39 г. до 3 201,9 млн. ф. ст. в 1945/46 г. В дальнейшем не только не произошло падения налогообложения, а, наоборот, происходил его рост. В 1952/53 г. налоговые поступления в Англии составили 4 438,7 млн. ф. ст. и превысили уровень 1945/46 г. на 38,6%, а уровень 1938/39 г. — почти в 5 раз '.
В основе этого явления лежат две причины. Первая из них заключается в том, что налоговый пресс из средства только лишь содержания государственного аппарата, каким он являлся по преимуществу в домонополистическую эпоху, превращается в эпоху империализма в важнейший метод дополнительной эксплуатации трудящихся и важный источник обогащения финансовой олигархии.
Налоги в капиталистических странах носят классовый характер. На примере США Ленин показал, что косвенных налогов «рабочие платят пропорционально в 20 раз больше капиталистов»1  2.
Капиталисты легко добиваются снижения падающих на них налогов путём широко распространённой утайки доходов. Налоги же, которые им всё-таки приходится платить, они возвращают себе, включая их в цену товара, перекладывая их на потребителя, т. е. на трудящихся. Таким образом, главная тяжесть налогового бремени приходится на рабочий класс и трудящееся крестьянство.
1 См. «Records and Statistics», April 25, 1953, p. 300.
2 В. И. Ленин, Соч., т. 19, стр. 173.
118


Отсюда понятно, что финансовая олигархия, которая добилась во время войны столь сильного завинчивания налогового пресса, вовсе не склонна добровольно отказаться от этого источника обогащения после войны.
Вторая причина, лежащая в основе того факта, что налоги после войны остаются на таком же или даже на ещё более высоком уровне, чем во время войны, заключается в особой и весьма тесной связи налогового обложения с государственным долгом.
В условиях мировых войн и разрушительных кризисов, когда расходная часть бюджета стремительно растёт, текущие налоговые поступления, несмотря на огромное увеличение налогового бремени, часто являются недостаточными, чтобы сбалансировать доходную и расходную части. Бюджетный дефицит покрывается государственными займами, которые в свою очередь есть не что иное, как средство дальнейшего роста налогового обложения. Характерной чертой государственных финансов капиталистических стран в эпоху империализма является растущий государственный долг.
Государственный долг США и Англии 1
Годы
США
(млн. долл.)
Англия (млн. ф. ст.)
1913
1 193
661
1917
2 976
4011
1920
24 299
7 828
1925
20516
7 597
1929
16 931
7 500
1934
27053
7 822
1939
40 440
. 7 269
1945
258 682
21 509
1949
252 770
25 332
1950
257 357
25 986
1951 . • . . . .
255 222
26125
1952 .......
259 105
26 117
1 См. «Statistical Abstract of the United States», 1949, p. 379; 1953, p. 340; «Statistical Abstract of the United Kingdom», 1921, p. 10; 1937, p. 164; «Records and Statistics», October 25, 1952, p. 273,
119


Таким образом, за 40 лет, с 1913 по 1952 г., государственный долг вырос в Англии почти в 40 раз, а в США — более чем в 220 раз. В 1913 г. в США на душу населения приходилось 12,27 долл, государственного долга, а в 1945 г. — 1 848, 6 долл. Главными этапами на пути роста государственного долга были первая и вторая мировые войны и экономический кризис 1929—1933 гг.
Рост государственного долга означает для трудящихся капиталистических стран усиление их эксплуатации и обнищания. Тяжесть военных расходов трудящиеся ощущают долгое время после войны, когда из государственного бюджета расходуются огромные суммы как для выплаты процентов по займам, так и для погашения займов.
Уплата расходов по государственному долгу идёт за счёт бюджета, т. е. за счёт налогов, взимаемых с широких масс трудящихся. Прислужники буржуазии пытаются скрыть связь государственного долга с его реальным основанием — налогами. Займы, размещённые среди крупной буржуазии, подчас изображаются как акт патриотизма монополистов, приходящих на выручку государству «в трудные для нации моменты». В действителъно- сти же государственные, в том числе и военные, займы есть лишь средство обогащения монополистов за счёт трудящихся и следствием займов является рост налогового бремени. Маркс писал: «Займы позволяют правительству покрывать чрезвычайные расходы таким образом, что плательщик не чувствует сразу всей тяжести последних, но те же займы требуют, в конце концов, повышения налогов» К Государственный долг является своеобразным методом завинчивания налогового пресса не только для настоящего времени, но и на много лет вперёд.
Для буржуазии военный долг, указывал Ленин, есть «священное право на взимание стократной дани с народов» 1 2. Для трудящихся военные займы означают тяжёлую обязанность на каторге капиталистических фабрик ««честным трудом» отрабатывать сотни миллиардов государственного долга»3.
Вот почему налоги на трудящихся остаются высокими не только в военное время, но и после войны.
1 К. Маркс, Капитал, т. I, 1953, стр. 759.
2 В. И. Ленин, Соч., т. 23, стр. 259.
3 Там же, стр. 263.
120


Если государственный бюджет капиталистических стран в своей доходной части формируется за счёт изъятий части доходов трудящихся путём налогов, то в своей расходной части он формируется в интересах господствующих классов и прежде всего в интересах финансовой олигархии. Следовательно, государственный бюджет капиталистических стран в эпоху империализма является своеобразным насосом, перекачивающим средства из карманов трудящихся в карманы капиталистов. Маркс отмечал эту сторону дела в её зародышевой форме, характеризуя господство банкиров («финансовой аристократии») во Франции при Луи-Филиппе. Он писал, что государственный дефицит был тогда главным предметом спекуляции и главным источником обогащения господствующей фракции буржуазии. Каждый новый заём государства давал случай банкирам грабить казну, а через неё — трудящихся. Огромные суммы, проходившие через государственный бюджет, «...создавали, сверх того, удобный случай для мошеннических подрядов, подкупов, хищений и плутней всякого рода. Обкрадывание государства, происходившее при займах оптом, при казенных подрядах повторялось в розницу. То, что имело место в отношениях между палатой и правительством, многократно воспроизводилось в отношениях между отдельными ведомствами и отдельными предпринимателями.
Подобно тому как господствующий класс эксплуатировал государственные расходы вообще и государственные займы, он эксплуатировал и постройку железных дорог. Палаты сваливали главное бремя издержек на государство, а спекулировавшей финансовой аристократии они обеспечивали золотые плоды» 1.
Практика обкрадывания трудящихся через посредство государственного бюджета принимает огромные размеры в эпоху империализма, когда государственный бюджет превращается в важный источник максимальной прибыли.
Крупные куши из этого источника получаются предприимчивыми дельцами путём целого ряда мошеннических махинаций, совершаемых при помощи подкупов государственных деятелей. При этом вокруг государ¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные произведения, т. I, Госполитиздат, 1952, стр. 113.
121


ственных финансов часто разгорается острая борьба между соперничающими фирмами, отзвуки которой нередко попадают в печать. История американских миллионеров полна эпизодами этого рода. Однако с течением времени «неорганизованные» налёты на государственный бюджет дополняются «организованным», систематическим, возведённым в ранг законного, вполне респектабельным грабежом. Главная драка вокруг бюджета переносится в кабинеты министров и в различные «регулирующие» органы.
В результате этого в бюджете появляются такие расходы, которые специально предназначены на подкармливание промышленных и банковских воротил. Из государственного бюджета идут громадные суммы в виде субсидий монополистам ка развитие бросового экспорта (экспортные премии и доплаты), на санирование предприятий и фирм, находящихся на краю банкротства, расходуются огромные суммы на «поддержание» цен внутри страны, на «кризисные» мероприятия и т. д.
Например, в России в период кризиса 1900—1903 гг. царское правительство оказывало щедрую помощь частным банкам и промышленным фирмам. Государственный банк взял на себя убытки клиентов обанкротившегося Петербургского банка, скупил для спасения Русского торгово-промышленного банка значительную часть его портфеля акций, спас от банкротства Волжско-Камский банк и т. д. Для поддержания курса ценных бумаг царское правительство организовало консорциум петербургских коммерческих банков (во главе которого стоял Государственный банк), получивший выразительное название биржевого «Красного Креста». Через Государственный банк царское правительство щедро ссужало и «угнетённую» кризисом промышленность, в делах которой Государственный банк был непосредственно заинтересован. В статье «По поводу государственной росписи» Ленин писал, что «Гос. банк не только щедро ссужал разные пошатнувшиеся предприятия, но и принял многие из них фактически в свое полное заведывание».
«В перечне государственных расходов вы напрасно стали бы искать хоть какого-либо указания на то, сколько миллионов и десятков миллионов бросила казна на прямую и косвенную поддержку «страдающих» от кризиса промышленных предприятий. А что при этом не останавливались и перед гигантскими суммами, видно из того,
122


сообщенного в газетах, факта, что общий размер ссуд, выданных Гос. банком с 1 января 1899 г. по 1 января 1901 г., увеличился с 250 млн. руб. до 449 млн. руб., а размер промышленных ссуд с 8,7 млн. до 38,8 млн. руб.»1
Эта практика приобрела ещё большее развитие в период общею кризиса капитализма, когда Правительства буржуазных стран расходуют миллиардные средства из бюджета на подкармливание крупнейших трестов и банков.
Так, во время экономического кризиса 1929—1933 гг. правительства капиталистических стран расходовали по бюджету огромные суммы на «поддержку» банков и промышленных фирм. В США была создана специальная организация — Реконструктивная финансовая корпорация — с капиталом в 500 млн. долл., внесённых государством, и с правом выпуска гарантированных государством облигаций на сумму в 4 млрд. долл, для финансирования предприятий, попавших в «затруднительное положение». Кроме того, Реконструктивная финансовая корпорация получала дополнительные ассигнования из бюджета на те же цели. В 1932/33 бюджетном году эти ассигнования составили 1 277 млн. долл. За время с февраля 1932 г. но декабрь 1935 г. Реконструктивная финансовая корпорация выдала в виде ссуд 10 617 млн. долл.
Кроме ссуд, выдававшихся Реконструктивной финансовой корпорацией, монополисты получали также крупные суммы из бюджета на основании специальных законодательных актов. В целом только за два бюджетных года (1932/33 и 1933/34) Промышленные и банковские дельцы получили, по самому скромному подсчёту, около
4,5 	млрд. долл. Начиная с 1931/32 г. в бюджет США включались ежегодно огромные суммы на «кризисные мероприятия»: в 1931/32 г. — 892,7 млн. долл., в 1932/33 г. — 1276,8 млн., в 1933/34 г. — 4 002,4 млн., в 1934/35 г.— 3 656,5 млн., в 1935/36 г. —3 290,9 млн., в 1936/37 г. — 3 916,2 мли., в 1937/38 г. — 2 732,2 млн. долл., а всего за 7 лет — около 20 млрд. долл. Эти ассигнования превышали в некоторые годы 50% всей расходной части бюджета. Лишь самая незначительная часть этой громадной суммы шла на пособия безработным (в 1932/33 г. — 350,7 млн. долл., в 1936/37 г. — 194,3 млн.,
1 В. И. Ленин, Соч., т. 5, стр. 306, 307—308.
123


в 1937/38 г.— 126,8 млн. долл.). Основная же её часть тем или иным путём попала в карман монополистов *. За период с 1931/32 г. по декабрь 1935 г. общая сумма ассигнований на расходы по «оздоровлению» и «помощи» монополистам достигла 17 359 млн. долл. Доля указанных ассигнований в расходной части бюджета выросла с 15% в 1931/32 г. до 60% в 1933/34 бюджетном году1  2. Государственный бюджет США стал орудием перекладывания тяжести кризиса на плечи трудящихся, орудием обогащения монополистов. Десятки специальных органов, вроде Реконструктивной финансовой корпорации и других, облегли со всех сторон государственные финансы и явились своеобразными «связующими звеньями» между государственным бюджетом и монополиями. Все подобные органы, равно как и министерства финансов капиталистических государств, захватываются монополистами и связываются с монополистическими объединениями крепкими узами личной унии. В качестве министров финансов капиталистических стран обычно выступают крупные банкиры .и дельцы, вроде Мак-Кенна и Роберта Хорна в Англии, Меллона, Снайдера, Хэмфри — в США, Барка — в царской России.
Крупнейшей статьёй расхода буржуазного государства являются расходы на 'военные цели. Ленин отмечал, что буржуазное государство «...на армию и проч. берет куш, на «культуру» дает грош»3. В эпоху империализма абсолютные размеры и удельный вес военных расходов в государственном бюджете капиталистических стран резко Повышаются. Особенно больших размеров эти расходы достигают во время войны. В США в период между первой и второй мировыми войнами военные расходы в отдельные годы доходили до 18% всех бюджетных расходов, а во время второй мировой войны достигли громадных сумм и составляли, например, в 1943/44 г. 87 млрд, долл., или 91% всех бюджетных расходов.
Приведём данные о военных расходах капиталистических государств в период второй мировой войны (см. табл, на стр. 125).
1 См. Н. Орлов и А. Александров, Финансы капиталистических государств, Госфиниздат. 1938, стр. 251.
2 См. А. Клод, Куда идёт американский империализм, стр. 98—99.
3 В. И. Ленин, Соч., т. 13, стр. 311,
124


Германия (млрд, марок) ( Япония (млн. иен)
WBlTOXDBd ИЭЭВ
он % a niroxDBd эпннэоа sniwdu
^ Ю об ^ (Ь ^ S
^COOWd^Tj- оо 00 05 О) 05 05 05
прямые
военные
расходы
7 216
8 962 17 002 22 831 33 381 73 094 96 431
все
расходы
8 564 10 720 18 729 24 694 36 036 77 452 101 817
wBiroxDBd иэоа он °j , e'wtroxDEd эпннэоа anwadu
38.4
70.1
75.2 78,8
80.4
79.5
ntroxDBd эпннэоа araiMBdu
20,0
54.0
76.0 101,0
123.0
140.0
все
рас¬
ходы
52.0
77.0 101,0 128,0
153.0
176.0
| Англия (млн. ф. ст.)
WB¥oxDBd иээа он °]0 a nroxDBd эпннэоа anwBdu
79,4
81,0
83.3
84.3
83.7 82,9
78.7
прямые
военные
расходы
1118,1
3220.0 4 085,0 4 840,0 4 950,0
5125.0
4410.0
все
расходы
1408,2
3 970,7
4 876,3
5 739,9 5 909,3 6179,5 5601,1
ч
ч
о
ч
ЕС
ч
s,
<
Э
и
wB¥oxoBd И1ээа он9|0а nroxoBd эпннэоа эпшкйи
16.3
47.5
78.5 88,2 87,9
85.6
74.3
n¥OXDBd эпннэоа anwBdu
1497 6370 26 847 70 267 83 766 .84 569 45 134
все
рас¬
ходы
1
9183 13 386 34186 79 622 95 315 98 702 60 703
Годы
1939/40
1940/41
1941/42
1942/43
1943/44
1944/45
1945/46
125
01
2 Ч
CO <T
Й2
CO <=<
3 *
< <u
S'~ ■ a
si
00
Cu - G a CO
S-g
3S
J.S
Ю ^ O) 4) ^ JG и H
CO * G
со CO
aa
< I
O?
B"
§& о о
0
W S 2 * H c ‘R
1 2 uy


Таким образом, военные расходы капиталистических стран в годы войны достигли огромных размеров, поглощая от 80 до 95% всех государственных расходов. Именно рост военных расходов определяет прежде всего огромный рост расходной части бюджетов капиталистических стран в эпоху империализма.
Военные расходы поглощают значительную часть национального дохода. Публикуемые официальные данные о национальном доходе капиталистических стран явно преувеличены. Но даже по отношению к этим преувеличенным данным о национальном доходе военные расходы в разгар второй мировой войны составляли в Англии и США 50—60%, а в Японии и Германии ещё больше. Финансовая олигархия, стоящая у руля государственного управления, приобретает в раздутых военных бюджетах, охватывающих большую чисть национального дохода, огромный источник наживы и средство «регулирования» хозяйства в своих корыстных интересах. Цифры военных расходов капиталистических стран являются ярким показателем перераспределения национального дохода в пользу крупнейших монополий.
Основным каналом, по которому громадные средства военных бюджетов перекачиваются в карманы монополистов, являются контракты на поставку государству предметов вооружения и другого армейского снабжения, на строительство военных сооружений, военных и иных предприятий. О роли военных контрактов в деле использования бюджета для обогащения монополистов говорит сопоставление следующих цифр: за период с июля 1940 г. по июнь 1945 г. военные расходы США составили 271,8 млрд, долл., а сумма военных контрактов, полученных монсйюлиями США только за 'период с июня 1940 г. по сентябрь 1944 г., составила 175,1 млрд. долл. На военные нужды отгружалось в 1943 г. 62,2% готовой продукции обрабатывающей промышленности. На Военные заказы в разгар войны шло ориентировочно 70—80% военных расходов.
Вокруг распределения военных заказов разгорается острая борьба между монополистическими объединениями, в результате которой крупнейшие из них занимают первые места, а кто послабее — последние места в очереди к государственной кормушке. Конкурентная борьба вокруг заказов в большинстве случаев разыгрывается в
126


высоких сферах политики. Вопрос о выгодных заказах решается в министерствах — военных и морских, промышленности и торговли, где сидят тузы из мира монополий. Около этих министерств вырастают различные военно-хозяйственные органы, являющиеся промежуточными звеньями, через которые происходит присасывание монополий к государственным средствам и подчинение государственного аппарата. Все эти органы захватываются монополиями и заполняются их ставленниками.
Поскольку военные расходы являются одним из важнейших источников максимальной прибыли монополий, постольку финансовая олигархия заинтересована в разжигании всё новых войн, в раздувании милитаризма.
После окончания второй мировой войны военные расходы в империалистических государствах уменьшились, однако отнюдь не в такой степени, как на это надеялись миролюбивые народы всех стран. Более того, через сравнительно короткий период военные расходы вновь начали быстро возрастать. Это относится прежде всего к США.
Ещё в ходе второй мировой войны американские империалисты стали вынашивать планы подготовки и разжигания третьей мировой войны за установление господства американских монополий. Отсюда быстрый рост военных расходов США в послевоенный период.
Военные расходы США (в млн. долл.)1
Годы
Все расходы по бюджету
Прямые
военные
расходы
Прямые военные расходы в °|0 ко всем расходам
1938/39 . . .
8 966
1368
15,2
1946/47 . . .
39 289
14 769
37,5
1947/48 . .
33 791
11983
35,4
1948/49 . . .
40 057
13 987
34,9
1949/50 . . .
40167
13439
33,4
1950/51 . . .
44 633
20 857
46,7
1951/52 . . .
66 145
40 535
61,3
1952/53 . . .
74 607
47 455
63,6
1 Прямые военные расходы по трём министерствам: военному сухопутная армия), военно-морскому и авиации. См. «Statistical abstract of the United States», 1954, p. 363.
127


Прямые военные расходы США в первые 3—4 года после окончания войны сохранились на уровне, примерно в 10 раз превышающем уровень довоенного 1938/39 года, и составляли в среднем свыше одной трети всех государственных расходов. Но и этого оказалось мало для американских монополистов. В связи с усилением подготовки новой мировой войны и войной в Корее прямые военные расходы США стали быстро расти и достигли в 1952/53 г. громадной суммы в 47 455 млн. долл., составив почти 64% всех государственных расходов.
Включение Англии и других европейских капиталистических «государств в орбиту агрессивной внешней политики США, в частности вступление этих стран в Северо-атлантический блок, обострение межимпериалистических противоречий и рост милитаризма повели к необычайному возрастанию военных расходов в этих странах. В Англии прямые военные расходы по основным статьям в 1948/49 и 1949/50 гг. составляли около 750 млн. ф. ст. в год, т. е. в 3 раза превышали уровень 1938/39 г. Затем военные расходы пошли резко вверх, составив в 1953/54 г. около 1 600 млн. ф. ст.1
Однако приведённые данные не отражают полностью размеров военных расходов в послевоенное время. Наряду с прямыми военными ассигнованиями по основным статьям бюджеты капиталистических государств содержат ряд других статей, непосредственно связанных с подготовкой новой войны, но не входящих в рубрику военных расходов. Так, например, в расходной части бюджета США имеется статья «Международные дела и финансирование». Она предназначена для кабальных займов иностранным государствам, поддержания и насаждения реакционных режимов в других странах, вооружения и перевооружения стран, входящих в создаваемые американскими империалистами агрессивные блоки. Эта статья расходов по своим размерам в период второй мировой войны не имела существенного значения: в 1944 г. на эти цели расходовалось 244 млн. долл. В послевоенное время расходы по этой статье достигли громадных размеров 1 2.
1 См. «Records and Statistics», April 25, 1953, p. 301.
2 См. «The Economic Almanac 1951—1952», p. 482; «The Economic Almanac 1953—1954», p. 518.
128


Г оды
Млн. долл.
В °|0 ко всем государственным расходам
1 945,46
1 462
2,4
1946,47 . . . - . .
6 542
16,6
1947/48
4780
14,1
1948/49
6 458
16,1
1949/50
4 803
11,9
1950/51
4 727
10,8
1951/52
5 268
7,9
1952/53
f 014
8,6
1953/54
6 592
9,1
Следует подчеркнуть, что всё большая часть этих громадных сумм в последние годы направляется на вооружение партнёров США по агрессивным блокам: в 1950/51 г.—23%, в 1951/52 — 43% ив 1952/53 г. —62% К
Точно так же имеется ещё ряд статей в бюджете как США, так и других капиталистических стран (вложения в военное производство, создание стратегических резервов, производство атомного вооружения и пр.), которые непосредственно связаны с подготовкой к войне. Военные расходы только по двум из этих статей — на производство атомного вооружения и накопление запасов стратегических материалов — составили в США в 1952/53 г. 2 710 млн. долл.
Все эти громадные суммы являются источником щедрых субсидий монополиям, выгодных заказов и подрядов.
Так, в английской печати в начале 1953 г. указывалось, что затраты правительства на военное производство и исследования составляли в 1950/51 г. 40,9%, я в 1953/54 г. они должны были составить около 56% от всех военных расходов. В том числе только по лиши металлообрабатывающей индустрии в 1953/54 г. предполагалось израсходовать около 500 млн. ф. ст., или около 30% всех военных расходов1  2.
Крупной статьёй расхода в бюджетах капиталистических государств являются платежи по государственному долгу.
Если для трудящихся рост государственною долга означает рост налогового бремени, то для монополистов
1 См. «Federal Reserve Bulletin», July 1954, p. 746.
2 «Records and Statistics», April 4, 1963, p. 250.
9 И. Кузьминов
129


он означает источник обогащения и возможность обкрадывания «казны».
Монополисты — основные держатели займов. В период второй мировой войны монополисты США основную массу своих прибылей вложили не в капитальное строительство, которое осуществлялось преимущественно за счёт бюджетных средств, а в государственные займы. В 1938 г. вложения американских корпораций в государственные ценные бумаги составляли 25,5 млрд, долл., а в 1945 г. — 129,9 млрд. долл. Таким образом, за время войны (с 1939 по 1945 г.) вложения монополий в государственные ценные бумаги выросли на 104,4 млрд. долл. В связи с этим монополии получили и основную массу доходов по государственным займам. А доходы эти выросли в огромной степени.
Империалистические войны, ведущие к увеличению государственного долга, всегда влекут за собой увеличение дани, взимаемой монополистами с населения. В капиталистических странах на уплату процентов по государственному долгу затрачиваются из бюджета огромные и всё возрастающие суммы.
Выплата процентов по государственному долгу1
Годы
США
(млн. долл.)
Англия (млн. ф. ст.)
1913/14
23
19,3
1922/23
990
302,2
1929/30
658
307,3
1938/39 ......
941
216,8
1944,45
3 622
414,9
1945/46 ....
4 747
455,4
1946/47
4 958
498,8
1947/48 ..... .
5 188
502,6
1948/49
5 352
477,2
1949/50
5 720
472,2
1950/51
5 714
- 477,8
1951/52
5 934
513,6
1952/53
6 589
576,4
1953/54
6 597
580,0
1 См. «The Economic Almanac 1951—1952», р. 482; «The Economic Almanac 1953—1954», p. 518; «Records and Statistics», January 17, 1953, p. 37; «Records and Statistics», April 25, 1953, p. 301, 304.
130


Рост государственного долга, стимулируемый войнами и ’экономическими1 кризисами, влечёт за собой и огромное увеличение расходов по выплате процентов.
Как первая, так и вторая мировые войны привели в США и в Англии к росту расходов на эти цели во много раз. После окончания второй мировой войны рост расходов по государственному долгу не приостановился. Прислужники буржуазии, распространяя версию о так называемой «демократизации» государственного долга, стремятся изобразить рабочих и крестьян в качестве кредиторов буржуазного государства. На деле же основная часть государственного долга в капиталистических странах находится в руках крупных монополий, использующих его в качестве орудия своего обогащения за счёт взимания всё возрастающей дани с трудящихся масс.
Но проценты — далеко не единственный вид дохода, получаемого монополистами от государственных займов. Огромная часть военных займов во время войны используется для предоставления крупнейшим монополистам выгодных военных контрактов, всевозможных ссуд и субсидий. Следует отметить также, что при заключении займов крупнейшие банки получают всевозможные «комиссионные», достигающие больших размеров.
Высокие доходы получают банки от внешних займов. При заключении внешних займов кроме процентов кредитор выговаривает себе и другие преимущества. Самым обычным условием такого рода займов является расходование части займа (а иногда и всего займа) на покупку товаров кредитующей страны, особенно предметов вооружения, и т. д. В качестве примера можно привести американские займы европейским странам во время первой мировой войны. США предоставили этим странам займы на общую сумму в 9,4 млрд. долл. Но, как ‘пишет Ландберг, «Европе не досталось ни цента из денег, предоставленных казначейством; она получала только военные материалы. Деньги получили хозяева американской промышленности, которые использовали большую часть их для расширения промышленности страны и увеличения своих богатств и своего могущества. Короче говоря, военный долг, созданный американским правительством, был поцросту переводом денег из карманов народа в
9*
131


карманы богатейших семейств, владевших банками и промышленностью» 1.
В этой цитате удачно схвачена основная черта механизма государственных займов, а именно — роль его как орудия перекачки средств из карманов трудящихся в карманы монополистов при помощи государственного аппарата.
Следовательно, монополисты, ссудившие государству военные займы, собирают двойную жатву. Во время войны они получают щедрые комиссионные, ссуды и субсидии, выгодные военные контракты и проценты по займам. После войны они продолжают собирать с народа возрастающую дань в виде процентов по займам, а затем крупнейшие суммы по погашению облигаций.
Займы и государственный долг являются мощным средством воздействия финансовой олигархии на политику буржуазного государства.
2. 	Монополии и государственная собственность
Важным каналом подчинения аппарата буржуазного государства монополиями и перекачивания средств в карманы монополистов является так называемая государственная собственность в виде всякого рода государственного имущества, государственных предприятий, участия государства в монополистических объединениях путём покупки части акций и т. д. Возникают своеобразные государственные монополии, например почта, сберегательные кассы, казённые железные дороги и др. Ленин писал: «Теперь почта есть хозяйство, организованное по типу госуларстъетю-капиталистической монополии. Империализм постепенно превращает все тресты в организации подобного типа» 1 2.
На примере сберегательных касс Ленин вскрыл истинное назначение этих «государственных монополий». Может показаться, что сберегательные кассы конкурируют с банками и представляют опасность для банковских воротил. В действительности же эта конкуренция не выходит, по выражению Ленина, за пределы конкуренции
1 Ф. Ландберг, 60 семейств Америки, стр. 174.
2 В. И. Л е н и н, Соч., т. 25, стр. 398.
132


двух столоначальников в одной канцелярии. «Ибо, с одной стороны, миллиардными капиталами сберегательных касс распоряжаются на деле в конце концов те же магнаты банкового капитала; а с другой стороны, государственная монополия в капиталистическом обществе есть лишь средство повышения и закрепления доходов для близких к банкротству миллионеров той или иной отрасли промышленности» К
Правые социалисты стремятся изобразить собственность буржуазного государства как социалистическую собственность, а её возрастание при империализме — как путь постепенного врастания капитализма в социализм. Классики марксизма-ленинизма неуклонно разоблачали подобного рода утверждения. Энгельс писал, что в связи с тем, что производительные силы переросли рамки частнокапиталистической собственности и требуют централизованного управления, в ряде отраслей буржуазное государство вынуждено взять на себя руководство производством. Эта необходимость превращения в государственную собственность наступает прежде всего для крупных средств сообщения: почты, телеграфа и железных дорог. Этот факт наглядно демонстрирует острейшее противоречие между общественным характером производства и частной собственностью на средства производства. «Если кризисы, — писал Энгельс, — показали неспособность буржуазии к дальнейшему управлению современными производительными силами, то переход крупных производственных предприятий и средств сообщения в руки акционерных компаний [и трестов] и в собственность государства доказывает ненужность буржуазии для этой цели...
Но ни переход в руки акционерных обществ [и трестов], ни превращение в государственную собственность не уничтожают, однако, капиталистического характера производительных сил... Современное государство, какова бы ни была его форма, есть по самой своей сути капиталистическая машина, государство капиталистов, идеальный совокупный капиталист. Чем больше производительных сил возьмет оно в свою собственность, тем полнее будет его превращение в совокупного капиталиста и тем большее число граждан будет оно эксплуатировать.  11 	В. И. Ленин, Соч., т. 22, стр. 205.
133


Рабочие останутся наемными рабочими, пролетариями. Капиталистические отношения не уничтожаются, а, наоборот, доводятся до крайности, до высшей точки» К
Капиталистическая эксплуатация на предприятиях буржуазного государства не только не устраняется, а, наоборот, усиливается вследствие, в частности, широкого применения прямого внеэкономического принуждения, милитаризации труда, усиления полицейскою надзора и т. д. Но государственная собственность, кроме того, является фермой эксплуатации всего рабочего класса и всех трудящихся. Ленин вскрыл роль государственной собственности как источника обогащения монополий и как одной из форм переплетения монополий с буржуазным государством. В работе «Империализм, как высшая стадия капитализма» в связи с характеристикой роли государственных монополий Ленин приводит следующую выразительную цитату из статьи в немецком журнале «Банк»: «(Пора бы нашим государственным социалистам, дающим себя ослепить красивым принципом, понять наконец, что в Германии монополии никогда не преследовали такой цели и не вели к такому результату, чтобы приносить выгоды потребителям или хотя бы предоставлять государству часть предпринимательской прибыли, а служили только к тому, чтобы оздоровлять на государственный счет частную промышленность, дошедшую почти до банкротства».
После этих слов Ленин пишет: «Такие ценные признания вынуждены делать буржуазные экономисты Германии. Мы видим здесь наглядно, как частные и государственные монополии переплетаются воедино в эпоху финансового капитала, как и те и другие на деле являются лишь отдельными звеньями империалистской борьбы между крупнейшими монополистами за дележ мира» 1 2.
Размеры государственной собственности в капиталистических странах не являются постоянными, они колеблются весьма значительно как по отдельным странам, так и по отдельным периодам. Размеры государственной собственности в целом увеличиваются в эпоху империализма и особенно в период общею кризиса капитализма. В пре¬
1 Ф. Энгельс, Анти-Дюринг, Госполитиздат, 1953, стр. 262—263.
2 В. И. Л%е н и н, Соч., т. 22, стр. 238.
Ь34


делах эпохи империализма размеры государственной капиталистической собственности особенно увеличиваются в годы мировых войн и экономических кризисов; они выше также в наиболее агрессивных империалистических государствах. Так, перед второй мировой войной удельный вес государственной собственности был особенно высок в Германии и Японии. В Японии в 1936 г. государству принадлежало 550 фабрик и заводов, на которых было занято 200 тыс. рабочих, и 70% всей железнодорожной сети страны. Кроме того, существовало ещё 35 различных полуправительственных компаний; из общей суммы оплаченного капитала этих компаний в размере 2 698 млн. иен государству принадлежало 770 млн. иен, или 29,3%. Из 35 полуправительственных компаний 19 возникли после оккупации Маньчжурии. Из этих последних выделялась металлургическая компания «Нихон Сэйтэцу», на долю которой приходилось свыше 95% всей выплавки чугуна и свыше 50% выплавки стали в Японии К Общие размеры государственной собственности в Японии возросли с 5 494 млн. иен в 1922 г. до 8 312 млн. иен в 1931 г. Сюда не включена государственная собственность, находившаяся на территории южных колоний Японии.
В Германии в 1925 г. государственная собственность оценивалась в 50 млрд, марок. Сюда входили промышленные и торговые предприятия, железные дороги (которые в Германии почти полностью принадлежали государству), предприятия связи, банки и др.1  2. В числе государственных компаний были такие крупные промышленные концерны, как «ФИАГ» («Vereinigte Industrie- Unternehmimgen A. G.») — акционерное общество «Объединённые промышленные предприятия» с капиталом в 230 млн. марок. Этот концерн был образован после первой мировой войны на базе военных заводов и государственных предприятий по производству алюминия, азота, электроэнергии и т. д., значительная часть которых была построена или расширена в военные годы. «ФИАГ» концентрировал до 70% всей выплавки алюминия, занимал важное место в энергетическом хозяйстве, в добыче бурого угля, в машиностроительной промышленности и др.
1 См. Ш. Лиф, Война и экономика Японии, Политиздат, 1940, стр. 187—192.
2 См. Н. Орлов и А. Александров, Финансы капиталистических государств, стр. 103.
135


Другим примером может служить акционерное общество «Гибёрния», объединявшее прусские ixi:yдарственные каменноугольные копи. Крупный немецкий концерн — акционерное общество «Рейнско-Вестфальские электрсйпредприятия» — также находился в руках государства.
Точно так же, как и в Японии, в Германии было большое количество предприятий и компаний, в которых государству принадлежало значительное количество акций. Удельный вес государства в акционерных обществах особенно возрастал в годы экономических кризисов. В январе 1932 г. размеры участия государства в акционерных обществах были следующие1:
ело обществ, в ко- эых акционером ло государство
Общий акционерный капитал в этих обществах
Сумма капитала, принадлежащего государству
>10 к общему акци- ерному капиталу расли
»|0 акционерному питалу компаний, которых участвует сударство • ti.
* О 2
ЕГ ню
(в млн.
марок)
_ х н 00 О о
^ ез О 0Q X И н
Банки и финансовые компании
83
1370
780
17,4
56,9
Промышленные компании
44
505
72
0,5
14,3
Вода, газ, электричество .
140
2 021
1019
35,3
50,4
Транспорт
199
1285
813
42,5
63,3
Торговля . . ....
£0
169
91
7,6
53,8
Всего ...
546
5350
2 775
11,3
| 51,9
Весьма высок размер государственной собственности в Италии. В конце 1945 г.' государство контролировало компании с общим капиталом в 24,1 млрд, лир (в лирах 1941 г.), что составляло 36,3% всего акционерного капитала. Особенно значительны размеры собственности, находящейся в руках государства, в воздушном и морском транспорте, горнодобывающей и металлургической промышленности, в банковской и кредитной системе. Так, под контролем государства в конце 1945 г. находилось
1 См. «Vierteljahrshefte zur Statistik des Deutschen Redchs», 1932, Heft 2, S. 84.
136


92,1% всего акционерного капитала компаний воздушного транспорта, 77% —морокою транспорта, 72,8% — горнодобывающей, 71,1% — металлургической промышленности. Все семь крупнейших банков Италии пли принадлежат государству, или контролируются им через так называемый Институт промышленной реконструкции Государственные предприятия точно так же, как и государственные финансы, являются важным каналом сближения, слияния государственного аппарата и монополий. Правления государственных акционерных обществ и фирм обычно заполняются представителями крупнейших концернов и трестов. Так, в правлении общества государственных железных дорог в гитлеровской Германии заседали пушечный король фон Крупп и его зять барон фон Вильмовский, член правления ряда крупных концернов Штейнбринк, представитель «А. Е. Г.» Пич, банкир барон фон Шредер, председатель правления Частно-коммерческого банка Рейнгардт, представитель Немецкого банка Франц Гаслахер, гамбургский банкир Мюнхмейер и др. Председателем наблюдательного совета государственного акционерного общества Рейнско-Вестфальских электропредприятий был генеральный директор Стального треста, председатель и член правления многих других монополий Альберт Феглер/ Вместе с ним в совете заседали: представитель «И. Г. Фарбен)индустри» — Клоне, представитель ряда крупных концернов Штейнбринк, представитель Немецкого банка Абс и другие крупные дельцы. В правлении крупнейшего государственного концерна «ФИАГ» заседали: Эрнст Тренделенбург (председатель) —один из видных заправил Альпийских электростанций в Австрии, полугосударственного общества «Рейнметалл- Боозиг» и двенадцати других фирм; Фриц Бергер — член наблюдательного совета крупнейших германских судоходных обществ и Имперского кредитною общества; Аль- фпед Ольшер — член наблюдательного совета концерна «Сименс унд Гальске» и многих других; пушечный магнат Крупп; Эвальд Геккер, входивший в состав правлений многих фирм тяжёлой промышленности; Филипп фон Шеллер — магнат австрийских банков; Каол Линдеман — крупный владелец верфей и пароходов в Бремене; Франц
J См. «Промышленные монополии Италии», ^тр. 8, 64.
137


Урбиг — председатель наблюдательного совета Немецкого банка и др. Во главе старейшего государственного общества Германии — горного общества «Гиберния» стоял Вильгельм Тенгельман, принадлежащий к семье крупнейших рейнско-рурских капиталистов и являющийся членом правления ряда фирм и банков. Вместе с ним заседали тузы германского монополистического капитала вперемешку с видными чиновниками, успевшими составить себе немалые капиталы. Ярким примером переплетения аппарата буржуазного государства с монополиями являлся концерн Геринга, который уже в марте 1939 г. объединял 84 общества с капиталом в 672 млн. марок. Концерн ещё более разросся в последующие годы. А. Норден указывает, что в этот концерн входили 177 заводов, 69 горнопромышленных и металлургических предприятий, 15 строительных и других фирм — всё это и многое другое было получено в результате захватов и грабежа как внутри страны, так и особенно в оккупированных странах. «С жадностью хищных зверей Геринг и окружавшая его банда, все эти плейгеры, фоесы, ренерты, кепплеры, гвидо шмидты, мейберги за четыре года заграбастали то, для чего другим концернам понадобились бы целые десятилетия» К В правлении этого концерна заседали как крупные старые монополисты, вроде Курта Ланге — вице-президента Рейхсбанка, Гельмута Ренерта — генерального директора заводов Буш, так и новые фашистские магнаты и крупные гитлеровские заправилы, обогащавшиеся за счёт казны и ограбления оккупированных стран.
Таким образом, истинными хозяевами государственных предприятий в капиталистических странах являются крупные монополисты. Представители государственной бюрократической машины в правлениях государственных обществ являются или сами дельцами, или чиновниками, находящимися в услужении у монополистического капитала. Своё положение хозяев государственных предприятий монополисты используют для извлечения всех возможных выгод для себя и своих фирм. Так, дельцы, заседавшие в правлении акционерного общества Рейнско- Вестфальских электропредприятий, установили такие тарифы на электроэнергию, что мелкие предприятия должны были платить за электроэнергию в 5 раз более  11 А. Норден, Уроки германской истории, стр. 144.
138


высокую плату, чем крупные. Крупные предприятия потребляли 79% всей электроэнергии, а их платежи составляли только 39% всех доходов общества Рейнско- Вестфальских электропредприятий. Что касается общества государственных железных дорог, то заседавшие в правлении этого общества дельцы использовали своё положение для получения заказов и преимуществ. при перевозке сырья и готовой продукции *. Точно так же во Франции крупные фирмы электрохимической и электрометаллургической промышленности получают электроэнергию с государственных электростанций по цене 1,08 фр. за киловатт-час, при себестоимости в 2,71 фр. за киловатт-час (1951 г.). Разница оплачивается за счёт высоких тарифов за энергию, отпускаемую для домашнего потребления (26 фр. за киловатт-час) и для мелких предприятий 1 2.
Государственная собственность — постоянный источник выгодных заказов и подрядов со стороны казны, которыми пользуются обычно наиболее крупные монополии. Так, в царской России, где размеры государственной собственности были весьма значительны, правительство ежегодно предоставляло большие заказы как на поставки для армии, так и для государственных предприятий. Важным источником казённых заказов были государственные железные дороги (в 1910 г. из 61 тыс. вёрст железных дорог 42 тыс. вёрст были казёнными). Цены на казённые поставки были значительно выше обычных цен и являлись формой предоставления заводам больших безвозвратных субсидий из бюджета. В 1897—1898 гг. цена на рельсы была утверждена в 1 руб. 10 коп. — 1 руб. 25 коп. за пуд, тогда как на «вольном» рынке эти рельсы продавались в среднем по 85—89 коп. На постройку Сибирской железной дороги были заказаны рельсы по цене 2 руб. «Такого рода переплаты казны (т. е. фактически субсидии) на одно железнодорожное оборудование, по самым скромным подсчётам, достигали 15 млн. руб. в год, причём эти субсидии распределялись между 6—15 заводами-«фаворитами», во главе которых стояли обыкновенно лица, близкие к правительству» 3.
1 См. А. Норден, Уроки германской истории, стр. 141—142.
2 См. «Тресты-миллиардеры во Франции», стр. 97.
3 П. Лященко, История народного хозяйства СССР, т. II, стр. 195.
139


Однако этим не исчерпывается значение государственной собственности для монополий. В полной мере механизм государственной собственности как источника Ьбо- гащения монополий вскрывается лишь при рассмотрении её в динамике. При этом обнаруживается, что государственная собственность на промышленные, транспортные, торговые и другие предприятия в капиталистических странах не является устойчивой величиной. В зависимости от обстоятельств и требований монополистического капитала она может или увеличиваться, или уменьшаться, некоторые частные предприятия могут переходить в разряд государственных, или, наоборот, государственные предприятия могут переходить в частные руки; буржуазное государство может увеличивать или уменьшать свою долю участия в различных акционерных обществах. Во всех этих случаях главными мотивами тех или иных изменений являются стремление к укреплению капиталистического строя и позиций данного империалистического государства, с одной стороны, и стремление к обогащению господствующей клики — с другой. Рассмотрим этот процесс более детально.
Капиталистическая государственная собственность возникает в основном двумя путями:
1. Строительство государственных предприятий и сооружений за счёт бюджета.
2. Обращение в государственную собственность отдельных предприятий и фирм или целых отраслей путём щедрого выкупа их у частных собственников за счёт государства.
Строительство государственных предприятий и сооружений в капиталистических странах приобретает значительные размеры в предвоенное время и во время войн. Затраты на это строительство составляют значительную часть военного бюджета. Так, в США в годы второй мировой войны (с июля 1940 г. по июнь 1945 т.) на военное строительство было израсходовано 29,3 млрд. долл. В 1940/41 г. расходы на строительство составляли 32,8%, в 1941/42 г. — 26,9, в 1942/43 г. — 16,8% всей суммы военных' расходов. Объём государственного строительства во время войн и в предвоенные годы возрастает столь значительно, что иногда превышает объём частных вложений. Так, в США в годы второй мировой войны (с июля 1940 г. по июнь 1945 г.) на строительство
140


й расширение предприятий в обрабатывающей промышленности за счёт государства было израсходовано 17169 млн. долл, и за счёт частных вложений — 8 623 млн. долл.
Важнейшим мотивом строительства государственных предприятий при капитализме является экспансионистская политика империалистического государства, подготовка к войне и сама война. Этот мотив определяет большие размеры строительства военных баз и укреплений, арсеналов, аэродромов и портов, стратегических железных дорог и, наконец, предприятий по производству вооружения.
Важное значение имеет также то обстоятельство, что в ряде случаев строительство некоторых предприятий представляется невыгодным или рискованным делом для частного капитала и это строительство, поскольку оно имеет серьёзное значение в планах подготовки или ведения войны, организуется за счёт государственного бюджета. Так обстояло дело в Японии при развитии предприятий чёрной металлургии. Так обстояло дело в Германии при строительстве ряда предприятий как в период первой, так и в период второй мировой войны. В период первой мировой войны германскому правительству потребовалось резкое расширение производства кальциевой селитры. Баварский азотодобывающий завод, к которому правительство обратилось с предложением о расширении производства, отказался от строительства нового завода для удовлетворения военного спроса. В связи с этим производство селитры было организовано на государственный счёт. Таким же образом в Германии в период первой мировой войны возникли и государственные заводы по производству алюминия.
В период подготовки ко второй мировой войне в фашистской Германии были построены на государственный счёт заводы по переработке бедных железом руд Зальц- гиттера. Строительство подобных заводов не привлекало частный капитал, но играло значительную роль в планах подготовки агрессивной войны. Эти заводы явились начальным ядром концерна Геринга.
Но одних этих соображений недостаточно для объяснения больших размеров государственного строительства даже во время войны. В США в период второй мировой войны в результате ряда специальных налоговых льгот были созданы особо благоприятные условия для частных
Ml


бЛОЖений в строительство. Чтобы побудить предпринимателей вкладывать свои средства в военное строительство, в 1940 г. был принят закон об амортизации затрат на эти заводы в пятилетний срок («Second Revenue Act»). Так как действительный срок износа зданий и оборудования гораздо больше, то это означало, что значительная часть военных прибылей под видом амортизационных отчислений освобождалась от налогового обложения. Фактически для многих предприятий срок амортизации был ещё более сокращён. Второй закон, принятый в 1942 г., давал право предпринимателям, построившим заводы за свой счёт и не получившим в военные годы или в послевоенное время (но не позже декабря 1946 г.) установленную прибыль, относить часть расходов на прошлые годы («carry back») и, таким образом, производя перерасчёт, получать от государства обратно часть выплаченных в прошлые годы налогов на сверхприбыль. И, несмотря на эти льготы, несмотря на то, что государство гарантировало монополистам высокие прибыли и большие военные заказы, приоритет в снабжении их сырьём и т. д., частный капитал весьма неохотно осуществлял вложения в новые военные заводы во время войны. Об этом свидетельствует распределение государственных и частных вложений по отдельным отраслям промышленного производства.
Государственные и частные вложения в строительство заводов в США по отраслям
(с июля 1940 г. по июнь 1945 г. в млн. долл.)1
В том
числе
Отрасли
Всего
за сч6т
государ¬
ства
за счбт частных средств
Вся обрабатывающая промышленность ...
25 792
17 169
8 623
Производство чёрных металлов и изделий из них
3912
2 866
1046
Производство цветных металлов и изделий из них . . *
2 292
1884
408
1 См. Дж. Блэр, X. Хаугтон и М. Роуз, Экономическая концентрация и вторая мировая война, стр. 50.
142


Продолжение
В том
числе
Отрасли
Всего
за счёт государства
за счёт частных средств
Машиностроение (за исключением транспортного и электро- машиностроения)
986
493
493
Электромашиностроение и оборудование .... ....
643
343
300
Транспортное оборудование . . .
7 406
6 576
830
В том числе:
Железнодорожное оборудова- ние
30
3
27
Самолётостроение
3;791
3 474
317
Судостроение
2 599
2 474
125
Бронемашины, автомобили, .грузовики и др
л ‘-j
" 986
625
361
Некоторые химические и родственные им продукты^ ....
3772
2-980
792
Переработка нефти и угля . . .
1*439
537
902
Другие отрасли
Я 854
390
3464
Неклассифицированные отрасли
1488
1 100
388
Частные вложения в строительство во время войны направлялись прежде всего в производство металла и в «другие отрасли», а не в военное производство. Основная часть вложений в военное производство была произведена государством за счёт бюджета, т. е. за счёт усиления налогового бремени на широкие массы трудящихся.
Настоящую разгадку этою явления мы найдём, лишь изучив условия строительства и в особенности условия эксплуатации государственных предприятий, построенных во время войны.
Во-первых, хотя указанные предприятия строились »на государственный счёт, их строительство осуществлялось монополиями на основе весьма выгодных строительных контрактов.
Во-вторых, во время войны лишь самая небольшая часть заводов, построенных государством в США, стоимостью в 2,2 млрд. долл, эксплуатировалась непосредственно правительственными организациями. Другая часть этих заводов (главным образом по производству
143


боеприпасов) стоимостью в 3,4 млрд. долл, была передана в управление частным фирмам на основе так называемого фиксированного вознаграждения. И, наконец, третья, самая крупная, группа заводов, построенных на государственный счёт, стоимостью в 11,6 млрд. долл, была передана в эксплуатацию частным фирмам для военного производства, причём уже в контрактах предусматривалось преимущественное право покупки этих заводов соответствующими фирмами после войны. Подавляющая часть этих предприятий попала в руки наиболее крупных монополий. Не менее 83,4% предприятий третьей группы (по стоимости) оказалось в руках 168 крупнейших корпораций, в том числе 50% этих мощностей — в руках всего лишь 25 самых крупных. Первыми в этом списке корпораций значатся такие фирмы, как «Дженерал моторе корпорейшн», «Алюминиум компани оф Америка», «Кертис-Райт корпорейшн», «Юнайтед Стейтс стал корпорейшн», «Форд мотор компани», «Бетлехем стал компани» и др.1
В договорах между правительством и монополиями' обычно предусматривалась и арендная плата за эксплуатацию государственных заводов. Однако она целиком включалась монополистами в издержки производства и возмещалась в цене военной продукции.
Предприятия, построенные за счёт бюджета, были ’ использованы монополистами для выполнения военных заказов и получения огромных военных прибылей.
Дело, однако, этим не ограничивается. Для того чтобы окончательно выяснить действие механизма «государственной собственности», следует рассмотреть также судьбу этих предприятий в послевоенное время. Опыт показывает, что в большинстве случаев они не удерживаются в руках государства, а переходят в собственность крупных монополий. Те самые монополисты, которые во время войны иногда отказываются от вложений в эти предприятия по той причине, что сбыт их продукции не обеспечен в послевоенное время и что их нельзя будет перестроить на мирное производство после окончания войны
1 Точно так же в период первой мировой войны в США 67,8% стоимости земли и оборудования, принадлежавших департаменту военного снабжения, были переданы для эксплуатации 10 крупным компаниям, среди которых первое место занимали «Дюпон де Немур», «Геркулес паудер компани» и «Атлас паудер компани».
144


и даже задолго до этого, проявляют исключительный интерес к судьбе государственных заводов. И это не случайно, ибо, как указывают Блэр, Хаугтон и Роуз, из производственных мощностей общей стоимостью в 26 млрд, долл., созданных во время войны в США, после небольшой перестройки могли быть использованы для производства продукции мирного времени производственные мощности стоимостью около 20 млрд, долл., или около 77% К При этом надо отметить, что принятый в США в 1940 г. закон о сокращении сроков амортизации построенных во время войны заводов до 5 лет (вместо обычных 20—30 лет), дававший возможность владельцам заводов скрывать огромные прибыли под видом амортизации, в то же время создавал для монополистов, эксплуатировавших государственные заводы, возможность приобретать их после войны за бесценок. По этому закону каждый год списывалось на амортизацию 20% стоимости завода. Через три года работы завод уже должен был продаваться за 40% его первоначальной цены, а через 5 лет — безвозмездно переходить в руки арендатора. Закон, официальной целью которого было поощрение частных вложений, в действительности лишь поощрял стремление монополистов завладеть по дешёвке государственной собственностью. Отсюда понятно, почему в договорах на эксплуатацию государственных заводов во время войны, заключавшихся между правительством и монополиями, уже содержался обычно пункт о преимущественном праве приобретения этих заводов данными фирмами после войны и почему ещё до окончания войны начинается возня вокруг выгодного дела распродажи государственных предприятий крупным монополиям.
Так обстояло дело с государственными предприятиями в США после первой мировой войны. Правительство США израсходовало тогда 90 млн. долл, на строительство завода по производству нитратов в Олд Хикори (штат Теннесси). После войны этот завод был продан компании «Нэшвил индастриэл корпорейшн» за 3,5 млн. долл. Точно так же гидроэлектростанция «Масл-Шоулс», на которую были затрачены огромные государственные средства, после войны была за гроши уступлена монопо-  11 См. Дж. Блэр, X. Хаугтон и М. Роуз, Экономическая концентрация и вторая мировая война, стр. 51—52.
10 И. Кузьминов
145


листам. Так обстояло дело в Англии и США и после второй мировой войны (о чём речь будет ниже).
Гитлеровцы, строя на государственный счёт ряд предприятий, вместе с тем открыто заявляли, что эти предприятия будут впоследствии 'переданы в частные руки. Так, например, генерал Ганнекен, занимавший видный пост в министерстве хозяйства, заявил в 1937 г., что, «как только позволят условия, предприятия акционерного общества Герман Геринг будут переданы в частное владение» К
Итак, государственное строительство есть крупнейший источник обогащения монополий. При этом монополии обогащаются как на строительстве государственных предприятий (строительные контракты) и на их эксплуатации (на условиях аренды), так и получая затем эти предприятия в подарок от государства. Этот заключительный акт в развитии государственной собственности, пожалуй, лучше всего раскрывает её значение как источника обогащения монополий. Не следует думать, что передача государственных предприятий в частные руки — редкое явление. Вся история развития, например, японских концернов тесно связана с систематической передачей им за бесценок крупных предприятий, выстроенных на государственный счёт.
Второй путь образования государственной собственности в капиталистических странах — это выкуп отдельных предприятий и отраслей у частных владельцев за счёт государственных средств, буржуазная национализация.
Немало было сделано всяких попыток изобразить буржуазную национализацию социалистическим мероприятием, представить её как путь мирного врастания капитализма в социализм. Ещё Энгельс едко высмеял и разбил этот «фальшивый социализм». Он писал по этому поводу:
«Но в последнее время, с тех пор как Бисмарк бросился на путь огосударствления, появился особого рода фальшивый социализм, выродившийся местами в своеобразный вид добровольного лакейства, объявляющий без околичностей социалистическим всякое, даже бисмарков- ское, обращение средств производства в государственную собственность. Если государственная табачная монополия есть социализм, то Наполеон и Меттерних несомненно  11 «Deutsche Bergwerkszeitung», Iuli 27, 1937.
146


Должны быть занесены в число основателей социализма. Когда бельгийское правительство, из самых обыденных политических и финансовых соображений, само взялось за (постройку главных железных дорог; когда Бисмарк без малейшей экономической необходимости превратил в государственную собственность главнейшие прусские железнодорожные линии просто ради удобства приспособления и использования их в случае войны, для того чтобы вышколить железнодорожных чиновников и сделать из них послушно вотирующее за правительство стадо, а главным образом для того, чтобы иметь новый, независимый от парламента источник дохода, — то все это ни в коем случае не было шагом к социализму, ни прямым, ни косвенным, ни сознательным, ни бессознательным» К
Огосударствление отдельных предприятий и отраслей промышленности при капитализме, являясь свидетельством высокой ступени обобществления капиталистического производства, вместе с тем не может изменить капиталистического характера производства, не может отменить отношений капиталистической эксплуатации. Более того, буржуазная национализация используется монополистами для укрепления своего господства, увеличения своих доходов и усиления эксплуатации. трудящихся при помощи государственной машины.
В целом ряде случаев выкуп за государственный счёт капиталистической собственности является способом открытой финансовой поддержки монополистов и спасения их от неминуемого банкротства.
Например, в период экономического кризиса 1929— 1933 гг. германское правительство, спасая банкиров и трестовских воротил от краха, приобретало крупные пакеты акций различных компаний: так были приобретены акции Стального треста на сумму в 125 млн. марок, 35% акций Немецкого банка, 91% акционерного капитала Дрезденского банка, 79% акций Частно-коммерческого банка, 70% акций Всеобщего немецкого кредитного общества в Саксонии, 66% акций Северогерманского кредитного банка, значительная часть акций крупных судоходных монополий «Гапаг» и «Северогерманский Ллойд» и т. д.
Все эти акции приобретались государством по цене, близкой к их номинальной стоимости, в то время как их  11 Ф. Энгельс, Анти-Дюринг, стр. 262.
10*
147


рыночная цена упала тогда до половины, а в некоторых случаях и до одной трети их номинальной стоимости. Акции Стального треста были приобретены по цене, составляющей 90% их номинала, а на бирже их цена упала до 35% номинала. По показаниям Шахта, германское государство контролировало тогда в целом прямо или косвенно до 70% всех германских акционерных банков.
Точно так же в Италии в период экономического кризиса 1929—1933 гг. значительные средства из государственного бюджета были израсходованы для скупки акций различных трестов и банков, находившихся в то время на краю банкротства. Именно в связи с этими мероприятиями была создана в 1933 г. специальная государственная организация, так называемый Институт промышленной реконструкции (И. Р. И.). Его создание было вызвано необходимостью организационно увязать многочисленные мероприятия государства по субсидированию банков.
Этот мотив буржуазного огосударствления — спасение монополистов От банкротства и обеспечение их доходов— играет большую роль и в случаях полного выкупа государством тех или иных предприятий и отраслей, то есть при буржуазной национализации. Энгельс в статье «Социализм г-на Бисмарка» указывает, что огосударствление железных дорог, проведённое Бисмарком, имело одной из своих причин стремление германского Правительства прийти на помощь двум банкам—Учётному обществу и банку Блейхредера, — закупившим на крупную сумму акций железных дорог и стоявшим на краю банкротства. «Проект концентрации всех железных дорог в руках имперскою правительства, — писал Энгельс, — имеет своим исходным пунктом не общественное благоденствие страны, а индивидуальное благоденствие двух несостоятельных банков» 1.
Этот мотив огосударствления часто переплетается с другими соображениями — со стремлением укрепить господство капиталистов и позиции данного империалистического государства на международной арене.
Переплетение двух мотивов огосударствления — стремления обогатить монополистов, с одной стороны, и соображений военно-стратегического порядка — с другой,  11 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XV, стр. 489—490,
148


отчётливо видно на примере образования крупного полу- государственного металлургического треста «Нихон Сэйтэцу» в Японии. Современная чёрная металлургия возникла в Японии как государственная 'промышленность в лице металлургических заводов Явата, построенных в 1901 г. В период первой мировой воины японская чёрная металлургия стала быстро расти не только за счёт государственного, но и за счёт частного строительства. Но после войны многие металлургические фирмы очутились на краю банкротства. Особо жестокий удар испытали они во время кризиса 1929—1933 гг. Включение этих фирм в созданный в 1934 г. полугосударственный трест «Нихон Сэйтэцу» диктовалось соображениями подготовки агрессивной войны на Дальнем Востоке. Вместе с тем этот шаг был в прямых интересах фирм, стоявших на грани банкротства. Так, например, дивиденд фирмы «Тоё Сэйтэцу» до вхождения её в указанный трест равнялся 1,5%, а после слияния был повышен до 6%. В управлении трестом «Нихон Сэйтэцу» главную роль играли представители концерна «Мицубиси». До 1942 г. во главе треста стоял Хатисабуро Хирао, а после него—адмирал Тэйд- зиро Тоёда — ставленник «Мицубиси».
Это переплетение различных мотивов огосударствления можно видеть в новейшее время на примере национализации, осуществлённой лейбористским правительством в Англии после второй мировой войны.
Значение буржуазной национализации как метода обогащения монополистов и ограбления трудящихся выявляется в полной мере, если иметь в виду, что национализированная собственность в капиталистических странах легко превращается в собственность отдельных фирм и национализация сменяется денационализацией, или реприватизацией, т. е. восстановлением права частной собственности. При этом монополисты солидно зарабатывают в обоих случаях — как на процессе национализации, так и на процессе денационализации. Рёприватизация была немедленно осуществлена гитлеровцами после их прихода к власти в отношении тех предприятий и фирм, которые были огосударствлены в период экономического кризиса 1929—1933 гг. Гитлеровцы перед фашистским переворотом заявляли в демагогических целях, что они стоят за «огосударствление трестов». После же прихода к власти они стали последовательно проводить возвращение
149


монополистам принадлежащих государству акций: были полностью возвращены все акции Стального треста, крупных пароходных компаний («Гапаг», «Северогерманский Ллойд» и др.), Немецкого банка, Частно-коммерческого байка, Дрезденского банка и других банков и трестов. При этом акции, принадлежавшие государству и приобретённые им в своё время по необычайно высоким ценам, уступались теперь магнатам финансового капитала по чрезвычайно низким, ценам. Даже фашистский официоз «Дейче фольксвиртшафт» вынужден был признать, что «если сравнить суммы, которые крупные банки получили от государства, с теми, которые оно от них получало обратно, и подвести сальдо, то результат получился бы невероятный и уж никак не утешительный» 1.
Национализацию в капиталистических странах нельзя рассматривать в отрыве от денационализации. Это две стороны одного и того же механизма — механизма обогащения монополий за счёт государственного бюджета, за счёт трудящихся. Государственная собственность при капитализме выполняет эту роль не только тогда, когда она возрастает путём строительства государственных предприятий или национализации, не только когда она функционирует в виде государственных предприятий, но и в момент, когда она превращается в собственность монополий в результате реприватизации. Развитие государственной собственности является лишь одним из выражений процесса переплетения аппарата монополий и государства, подчинения государственного аппарата монополиями 1 2.
3. 	Развитие государственной собственности в США и Англии после второй мировой войны
Роль государственной собственности как источника обогащения монополий и одного из путей подчинения ими государственного аппарата капиталистических стран наглядно обнаруживается в послевоенное время. Об этом
1 Цит. по книге А. Н о р д е н, Уроки германской истории, стр. 137.
2 В соответствии с темой работы автор рассматривает лишь национализацию в развитых капиталистических странах, проводимую в интересах монополий, и не касается национализации 'в колониальных и зависимых странах, играющей в ряде случаев прогрессивную роль в национально-освободительной борьбе народов этих стран против империализма.
150


•прежде всею убедительно свидетельствует судьба государственных 'Предприятий, построенных в США и Англии в период второй мировой войны на средства государственною бюджета.
Правительство США под давлением 'Крупнейших монополий ещё до окончания войны приняло решение о продаже или сдаче в аренду государственных предприятий, «не являющихся необходимыми для военных целей». Как только война окончилась, распродажа государственных заводов развернулась полным ходом. Это была отнюдь не свободная распродажа. Правом покупки заводов ‘пользовались, прежде всего, крупнейшие монополии, эксплуатировавшие эти заводы на правах аренды во время войны.
При этом государственное имущество уступалось монополиям за бесценок. Так, например, крупный завод в юроде Женеве (штат Юта), который обошёлся государству в 200 млн. долл., был продан «Юнайтед Стейтс спил корпорейшн» за 48,5 млн. долл., т. е. менее чем за четвёртую часть его стоимости. Другая крупнейшая монополия в области чёрной металлургии — «Рипаблик стал» приобрела металлургический.завод около Чикаго, обошедшийся государству в 91 млн. долл., за 35 млн. долл, с рассрочкой платежа на 20 лет
Подавляющую часть заводов закупили крупные монополии. В декабре 1946 г. подкомитет по монополиям при комитете мелких фирм американского конгресса в специальном докладе указывал, что 250 крупнейших американских фирм в обрабатывающей промышленности, которые во время войны эксплуатировали 79% всех мощностей, построенных на средства бюджета, к 30 июня 1946 г. приобрели в полную собственность 70% всех мощностей (по стоимости), реализованных к тому времени 'правительством. За эти заводы, по официальным данным, было уплачено в среднем около 60% их первоначальной стоимости, а некоторые самые крупные заводы были проданы по ещё более низкой цене. При этом 48% .всех производственных мощностей, проданных правительством к концу июня 1946 г., попало в руки всего шести крупнейших монополий, а именно: «Юнайтед  11 См. А. Клод, Куда идёт американский империализм, стр. 171—172.
151


Стейтс стил корпорейшн», «Интернейшнл харвестер», «Элайд кемикл энд дай», «Дженерал электрик», «Дже- нерал моторе», «Бетлехем стил» 1.
То же самое происходило и в Англии. Боб Эдвардс в книге «Химические тресты в Англии» 'пишет: «После первой мировой войны была создана новая химическая промышленность, основой которой послужили правительственные субсидии и захваченные германские патенты. Десятки государственных фабрик были переданы частным фирмам. Это привело к возникновению крупных монополистических предприятий, которые в период между войнами ограничивали производство и действовали, не считаясь с потребностями страны и интересами народа. Во время второй мировой войны были созданы крупные центры химическою производства на 'Государственные средства. Эти предприятия либо функционировали на условиях аренды, либо работали непосредственно для министерства производства с помощью управляющих и техников, выделенных на время в распоряжение правительства крупными монополиями; и тресты использовали свою политическую власть, чтобы добиться передачи в их распоряжение этих фабрик, так же как это было после войны 1914—1918 гг. До сих пор они 'преуспевали в этом, и многие правительственные фабрики оказались под их контролем» 1 2.
Это ценное свидетельство одного из представителей английской тред-юнионистской верхушки, всячески превозносящего буржуазную национализацию, показывает, что после войны в Англии имели место не только скромные эксперименты в области буржуазной национализации (о ней будет речь ниже), но происходила и щедрая раздача крупным монополиям заводов, построенных на государственный счёт.
Вместе с тем было бы неправильно думать, что после войны происходит лишь односторонний процесс ликвидации государственной собственности, созданной во время войньи. Послевоенный период даёт возможность наблюдать процесс развития государственной собственности во всей его сложности. Наряду с процессами реприватизации в США и в Англии идёт процесс роста государ¬
1 См. «Труд и капитал в США», Государственное издательство иностранной литературы, 1949, стр. 29—30.
2 Б. Эдвардс, Химические тресты Англии, стр. ПО—111.
152


ственной собственности в ряде важных отраслей как за счёт нового строительства, так и за счёт национализации (этот путь создания государственной собственности в послевоенное время в особенности характерен для Англии).
В США государственное строительство после второй мировой войны осуществляется в новых отраслях военного производства, к которым прежде всего относится производство атомного вооружения. В строительство этой отрасли до 1947 г. было вложено государством 2,2 млрд, долл. В последующие четыре года вложения в производство атомного вооружения составили уже 2,6 млрд. долл. В бюджете США в послевоенный период каждый год предусматриваются весьма значительные ассигнования по линии атомной комиссии. За последние годы эти ассигнования составляли: в 1950/51 г. — 908 млн. долл., в 1951/52 г. — 1 608 млн. долл., в 1952/53 г. — 1 802 млн. долл.] Основная часть этих огромных расходов пошла на строительство предприятий, лабораторий, испытательных полигонов, арсеналов. Джеймс Аллен писал, что «с учётом расширений, произведённых в 1951 г., атомная промышленность по капиталовложениям в производственные сооружения и оборудование опередит «Юнайтед Стейтс стил корпорейшн» и «Дженерал моторе», вместе взятые». Многочисленные процессы, связанные с производством атомною вооружения, проводятся в США примерно на 40 отдельных предприятиях, расположенных по крайней мере в 24 штатах. Десятки предприятий поставляют оборудование и материалы. В самом производстве атомного вооружения, отмечал Аллен, занято более 100 тыс. человек1  2. Таким образом, за последние годы войны и особенно в послевоенное время в США создана на государственный счёт новая крупнейшая отрасль военной промышленности. .
Эта новая отрасль военной промышленности возникла и развилась как ‘детище американского агрессивного империализма, развернувшего борьбу за мировое господство. Развитие этой новой отрасли, производящей вооружение для массового уничтожения людей, было связано с огромными первоначальными затратами капитала и
1 См. «Federal Reserve Bulletin», July 1954, p. 746.
2 См. Дж. Аллен, Атомный империализм, Государственное издательство иностранной литературы, 1952, стр. 16, 17,
153


значительным риском. Поэтому финансовая олигархия возложила бремя этих расходов и риск на государственный бюджет, и новая отрасль выступает теперь как государственная собственность, государственная монополия. Все предприятия её являются собственностью государства, расходы по развитию отрасли черпаются из казны, внутреннее управление регламентируется государством. Государство охраняет производственные секреты и осуществляет полицейский надзор за рабочими. Характеризуя режим, установленный в производстве атомного вооружения, Аллен пишет, что эта отрасль производства первой усовершенствовала «систему контроля «над мыслью, проверки лойяльности, досье, слежки со стороны федерального бюро расследований и другие атрибуты полицейского государства. Эта практика затем была распространена на всю страну»л.
Учитывая огромные возможности новой отрасли как источника обогащения, могущественные монополистические клики поспешили прибрать её к рукам и поставить государственную собственность на службу своего обогащения за счёт государственного бюджета.
Государственный орган, стоящий во главе отрасли,— Комиссия по атомной энергии, пять членов которой назначаются президентом и утверждаются конгрессом и которая подотчётна конгрессу, — на деле оказался в руках людей, представляющих интересы финансовых групп. Первый председатель комиссии Дэвид Лилиенталь, по характеристике Аллена, «был выдающимся представителем господствующей политики, намеченной комитетами, подчинёнными группе Моргана» 1 2. Член комиссии Самнер Пайк в течение 25 лет был связан с различными компаниями в горной, нефтяной и газовой промышленности, в частности с компанией «Кейз, Помрой энд компани», где он был директором и вице-президентом с 1928 по 1939 г. Вместе с Морганом и другими группами эта компания участвовала в разработке медных рудников Родезии. Ещё один член комиссии — контр-адмирал в отставке Льюис Страусс был тесно связан с банкирским домом «Кун, Леб энд компани», а после ухода ш комиссии, в 1950 г. стал финансовым советником и консультантом фирмы «Рокфеллер бразерс, инкорпорейтед». Новые члены ко¬
1 Д ж. Аллен, Атомный империализм, стр. 19.
2 Там же, стр. 42.
154


миссии, введённые в её состав в 1950 г., также имеют теснейшие связи с основными группами финансовой олигархии США.
Комиссия по атомной энергии окружена со всех сторон так называемыми консультативными комитетами, представляющими интересы крупнейших монополий и заполненными представителями этих монополий. При комиссии насчитывается 17 консультативных комитетов и 4 бюро, не считая многочисленных временных консультативных органов.
Между главными финансовыми группами и крупными монополиями идёт острая борьба за влияние в Комиссии по атомной энергии и за участие в строительстве и эксплуатации предприятий атомной промышленности. Эта борьба отражается самым непосредственным образом на персональном составе комиссии и на распределении контрактов на строительство и эксплуатацию предприятий. Контракт на строительство и эксплуатацию первою крупного завода по производству плутония в Хэнфорде был предоставлен химическому тресту Дюпона. Наряду с этим завод по производству другого исходною вещества для атомной бомбы — урана-235, построенный в Окридже, был захвачен крупным химическим трестом «Юнион карбид энд карбон корпорейшн», связанным е Рокфеллером и Меллоном. Эти два химических треста занимали решающие позиции в атомной промышленности к моменту окон^ чания войны. Однако эта расстановка сил не могла остаться неизменной. В результате нажима со стороны Моргана Дюпон вынужден был уступить в сентябре 1946 г. своё место в Хэнфорде моргановской компании «Джене- рал электрик». Президент треста «Е. И. Дюпон де Немур энд компани», сделав хорошую мину при плохой игре, заявил тогда, что-де ядерная физика не входит в сферу деятельности указанной 'компании как химическою концерна.
Как только «Дженерал электрик» получила завод в Хэнфорде, ей были 'предоставлены щедрые субсидии на расширение завода и производство атомного оружия. Только с июля 1947 г. по 1950 г. включительно на расширение завода было затрачено 390 млн. долл, (против 350 млн. долл., затраченных за всё время строительства и эксплуатации завода трестом Дюпона). В сентябре 1951 г. срок контракта, заключённого Комиссией по
155


атомной энергии с «Дженерал электрик», был продлён до 30 июля 1956 г. Морган прочно обосновался в атомной промышленности. Внутри государственной монополии моргановская компания монополизировала производства плутония.
Но и другие крупные монополисты не оставались в бездействии. Дюпон, отступивший в 1946 г. перед натиском Моргана, вновь перешёл в наступление и добился в 1950 г. заключения контракта на строительство и эксплуатацию завода по производству нового разрушительного оружия — водородной бомбы. На строительство этого завода в штате Южная Каролина было ассигновано сразу же свыше 1 млрд. долл. Дюпон монополизировал эту новую отрасль по производству атомных взрывчатых веществ.
Компания «Юнион карбид энд карбон» сумела не только сохранить свои позиции в Окридже, но и значительно укрепить их благодаря щедрым ассигнованиям со стороны правительства. Завод в Окридже подвергся серьёзному расширению. Компания «Юнион карбид» к 1950 г. эксплуатировала производственные мощности, которые оценивались не менее чем в IV2 млрд. долл. Эта компания монополизировала производство урана-235. Несмотря на сильнейший нажим со стороны! Моргана и Дюпона, производство обогащённого урана осталось в руках компании, не входящей в сферу их влияния. Это было, несомненно, крупной победой группировки Меллона — Рокфеллера, которой удалось сохранить производство урана-235 в сфере своего влияния. Плутоний и обогащённый уран стали конкурирующими материалами в пределах принадлежащей государству отрасли производства. Они производятся с помощью различных технологических процессов соперничающими монополистическими группами. Острая борьба между группировками Меллона— Рокфеллера, с одной стороны, и Моргана — с другой, развёртывается в области конструирования атомных двигателей для военно-морского флота.
Именно крупные монополии, захватившие как строительство и эксплуатацию заводов, так и комиссию, стоящую во главе всей отрасли, являются истинными хозяевами атомной промышленности США. Это откровенно признал один из членов комиссии — банкир Страусс, который заявил: «Всё атомное производство
156


сегодня управляется американскими промышленникам^. Комиссия по атомной энергии фактически руководит лишь работой своего главного управления в Вашингтоне и местных отделений. Добыча урановой руды и её рафинирование производятся частными предприятиями, и все звенья производства в этой отрасли промышленности находятся в руках предпринимателей... Это — правительственная монополия лишь в том смысле, что правительству принадлежит право собственности на сырьё и право использования готовой продукции. Всё производство находится в руках частных промышленников» 1.
Это важное признание требует, однако, некоторых пояснений и дополнений. Закон об атомной энергии 1946 г. специально подчёркивал, что комиссия в деле руководства атомной промышленностью должна обращать внимание на «поощрение свободной конкуренции между частными предприятиями». Генеральный директор комиссии К. Вильсон в январе 1947 г. заявил, что комиссия рассматривает политику эксплуатации посредством контрактов как средство широкого и активного привлечения к участию в программе всё большего числа частных организаций, как научных, так и промышленных. На деле же новая отрасль государственной промышленности стала золотым дном для узкого круга магнатов. Интересам этого круга служит и политика контрактов. Эта политика известна ещё со времени войны. Заключается она в том, что под предлогом сохранения секретности, военной тайны и срочности выполнения работ практикуется распределение подрядов и контрактов «по договорённости», без конкурсных торгов. По существу это означает распределение контрактов между узкой группой крупнейших монополий, которые держат в своих руках атомную промышленность. О «широком участии» предпринимателей и свободной конкуренции в этих условиях не может быть и речи.
Монополии, эксплуатирующие атомную промышленность, обладают огромными преимуществами. Они не несут никаких расходов на строительство и развитие этой промышленности,, хотя осуществляют строительство на основе контрактов и обогащаются за этот счёт. Они не несут никакого риска, связанного со сложными и
1 Цит. по книге Д ж. Аллен, Атомный империализм, стр. 75.
157


дорогими научными исследованиями, экспериментами и применением новых, (непроверенных процессов и оборудования. Вместе с тем они пользуются совершенно безвозмездно результатами этих работ, получают секретнейшую научную и техническую информацию, владеют всеми секретами новых производств. Они не несут никакого риска при сбыте продукции, наоборот, имеют гарантированный государством рынок сбыта. Они гарантированы от всяких случайностей и потерь в производстве и не стесняются никакими расходами, ибо контракты на основе принципа «себестоимость плюс определённая наценка» дают им широкую возможность покрывать любые производственные (а иногда и непроизводственные) расходы за счёт государства. Они ничего не платят за эксплуатацию государственных заводов, наоборот, государство выплачивает им так называемое «вознаграждение за управление», представляющее собой не что иное, как одну из форм щедрых подачек за счёт бюджета. Так, в 1949 г. компания «Юнион карбид» получила свыше 2 млн. долл, в качестве «вознаграждения за управление» заводом в Окридже. Монополии, захватившие государственную собственность, очень удобно для себя поделили функции предпринимательской деятельности: расходы и неизбежный риск они возложили на бюджет, а прибыль и все возможные выгодьи оставили за собой.
Характеризуя соотношение государства и монополий в атомной промышленности США, Лилиенталь заявил: ««Подрядчики» — это не то слово; они являются партнёрами, они руководят работой. Мы пытаемся... создать новую структуру в американской промышленности, представляющую собой сочетание государственных и частных интересов» 1.
Цель этой пышной тирады — скрыть истинное соотношение монополий и государства. В действительности происходит не «сочетание интересов», а слияние собственности и аппарата монополий и государства, причём это слияние происходит отнюдь не на основе равенства сторон, тем паче — «не на основе решающей роли буржуазного государства, а на основе решающей, командующей роли крупнейших монополий. Другими словами, происходит процесс поглощения, подчинения государственного хозяй*
1 Цит. по книге Д ж. Аллен, Атомный империализм, стр. 101.
158


етва и аппарата буржуазного государства монополиями. Здесь наглядно проявляется роль государственной собственности при империализме как одной из форм, этого подчинения.
С этой точки зрения полезно ещё раз взглянуть и на роль государственного органа, управляющего государственной собственностью, в данном случае на роль Комиссии по атомной энергии. Формально — это орган государства, фактически — и по выполняемым функциям и по составу — это, по меткой характеристике Аллена, лишь центральный административный и расчётный орган для корпораций, контролирующих всё производство в целом. Аллен характеризует атомную промышленность США как развитый картель, организованный с помощью государства. Основные секторы производства внутри этого картеля распределены между немногими крупнейшими монополиями в соответствии с силой каждого участника. Но это распределение сфер влияния не остаётся неизменным. Оно изменяется в результате острой борьбы между партнёрами внутри картеля и в соответствии с изменениями в соотношении их сил.
* * *
Важнейшее значение для развития государственной собственности в Англии в послевоенное время имела национализация некоторых отраслей промышленности, транспорта и Английского банка.
Это объясняется особенностями и противоречиями развития английского империализма на втором этапе общего кризиса капитализма.
В результате второй мировой войны были серьёзно ослаблены позиции Англии на международной арене и на мировом капиталистическом рынке. В своих колониях и на внешних рынках Англии пришлось встретиться с возросшим влиянием американского монополистического капитала, который захватил значительную долю мирового капиталистического рынка и сильно потеснил Англию.
Положение английского монополистического капитала на внешних рынках осложнялось понижением конкурентоспособности! английских товаров вследствие высоких издержек производства и технической отсталости ряда важных отраслей английской промышленности. Эта отсталость отмечалась уже в довоенные годы. Однобокое воен¬
159


ное развитие экономики могло лишь углубить и усилить отставание английской промышленности. Выработка на одного рабочего в промышленности США была в 1939 г. выше выработки английского рабочего. Разрыв в производительности труда в Англии и США усилился во время войны. Война особенно усилила отставание таких важных для всей английской экономики отраслей, как угольная, электроэнергетика, чёрная металлургия и др. Это отставание выражается в большом удельном весе мелких предприятий, в слабой технической вооружённости, большом количестве старого, (изношенного оборудования и т. д. Так, в угольной промышленности Англии в 1945 г. около 50% всей добычи угля давали шахты старше 50 лет. Более половины действующих шахт были мелкими. По уровню механизации добычи угля Англия до войны отставала не только от США, но и от Германии. Низкий уровень механизации, изношенность оборудования, отсутствие должной охраны пруда обусловили непрерывный рост травматизма. Число несчастных случаев выросло в этой отрасли со 165 в 1938 г. до 239 в 1943 г. на тысячу занятых рабочих Г По травматизму угольная промышленность стоит на одном из первых мест среди отраслей английской промышленности. В то же время она занимает одно из последних мест в отношении оплаты труда рабочих. В обзоре, составленном министерством топлива и энергетики и представленном министром палате общин, указывалось, что по среднему заработку взрослого рабочего угольная промышленность занимает 81-е место в ряду почти ста отраслей промышленности и что «наиболее опасная отрасль промышленности, где люди работают во тьме... эта самая прязная и трудная профессия является одной из самых низкооплачиваемых в Англии»1  2. Следствием этого явился огромный размах стачечного движения, а также непрерывный процесс «бегства» рабочих из угольной промышленности. Всё это, вместе взятое, определило непрерывное падение добычи угля.
Добыча угля в Англии начиная с 1913 г. систематически падала. В 1913 г. было добыто 291,6 млн. т угля, в 1929 г. — 261,6 млн. и в 1937 г. — 244,8 млн. т. В годы войны, когда потребность в минеральном топливе в связи
1 См. Р. Брейди, Кризис Британии, Издательство иностранной литературы, 1952, стр. 120—122.
2 Harold Wilson, New-Deal for Coal, 1945, p. 38.
160


с ростом металлургии, машиностроения и других отраслей увеличилась, добыча угля продолжала снижаться и упала с 235,1 млн. г в 1939 г. до 184,9 млн. т в 1945 г. Наряду с этим техническая отсталость определяла высокий уровень издержек производства в угольной промышленности.
Разумеется, монополии в угольной промышленности вовсе не желали страдать от этого и лишаться высоких прибылей. Прибыли в угольной промышленности быстро росли, что видно из следующих данных1:
Годы
Прибыль на одну тонну угля, идущего на продажу
Вся прибыль (в тыс. ф. ст.)
шиллинги
пенсы
1929

4,5
4 238
1932
—
2
1493
1933
—
2,75
2178
1934
—
5
4128
1935
—
6,25
5 204
1936
—
11,5
9812
1937
1
2,75
13 347
1938
1
4
13 594
1939
1
7,5
16944
1940
1
7
15 805
1941
1
9,25
16150
1942 .
1
1,5
10 223
1943
1
4
11758
Следует отметить, что прибыли за 1942 и 1943 гг. в действительности были выше. Приведённые за эти годы цифры не достигали гарантированного правительством уровня и подлежали увеличению за счёт правительственных субсидий. Таким образом, прибыли углепромышленников, несмотря на снижение добычи угля, всё время возрастали. Высокие издержки в угледобыче и высокие прибыли углепромышленников существенно сказывались как на потребителях угля, так и на государственном бюджете.
1 Harold Wilson, New-Deal for Coal, p. 211.
11 И. Кузьминов
161


Ту же картину технической отсталости можно было наблюдать и на транспорте, в электроэнергетическом хозяйстве, в чёрной металлургии. Так, очень многие электростанции являлись мелкими, малопроизводительными, с устаревшим оборудованием. В 1947 г. срок службы основного оборудования электростанций мощностью в 2 млн. кет достигал 20 лет. Важнейшие промышленные центры страны снабжались электроэнергией десятками сравнительно мелких электростанций. Район Лондона снабжался электроэнергией, производимой на 75 электростанциях, поставляющих энергию разного вольтажа, по различным тарифам и сдающих в аренду оборудование на различных условиях '.
Железные дороги в Англии находились в бедственном положении. К началу зимы 1946/47 г. из общего числа 20 242 паровозов не менее 3 700 было в ремонте. На Лондонской и Северо-Восточной железных дорогах средний возраст паровозов превышал 32 года. К началу 1948 г. вместо 35—40 типов паровозов, необходимость в которых была установлена при анализе работы TpaHonqpTa, имелось в наличии более 400 типов. Из числа товарных вагонов 20% износилось и должно было пойти на слом, а 50% имело возраст свыше 35 лет. В ноябре 1947 г. было подсчитано, что из общего числа около 1 250 тыс. товарных вагонов находились в ремонте или ожидали ремонта приблизительно 200 тыс. вагонов и что в эксплуатации находилось на 54 тыс. товарных вагонов меньше, чем в 1946 г., и на 80 тыс. меньше, чем в 1945 г. Что касается железнодорожного полотна, то для приведения его в нормальное состояние требовалось около 10 млн. шпал и около 328 тыс. г новых стальных рельсов 1 2.
В ещё более плачевном состоянии находилась сеть внутренних водных путей. Большая часть каналов, как и их оборудование, давно уже значительно, если не полностью, устарела. Конкуренция железных дорог подорвала значение многих водных путей, и они стали постепенно приходить в негодность. Нельзя не привести яркую характеристику внутреннего водного транспорта Англии, данную ещё в 1929 г. Фенелоном. Он писал, что «факти¬
1 См. Р. Брейди, Кризис Британии, стр. 165—166.
2 См. там же, стр. 253—254.
162


чески на внутреннем водном транспорте Англии не было никакой координации и никакого единства. Различные местные системы проектировались и строились почти без всякой связи друг с другом. Нет никакого единообразия в глубине и ширине каналов, в их общих условиях или размерах шлюзов, тоннелей и путепроводов. Каналы, построенные с расчётом на суда определённого типа, обычно непригодны для других судов, и поэтому лишь самые мелкие баржи могут ходить на любое расстояние» К
Всё это обусловливало высокий уровень транспортных расходов. Так, в 1935 г. расходы на транспортировку грузов в Англии были в среднем в 5 раз выше, чем в США, и на 70% выше, чем во Франции. В начале 40-х годов из продажной цены тонны угля в 46 шилл. П1/* пенса 12 шилл. 3 пенса, или более 25%, представляли расходы на перевозку угля от шахты до склада торговца 1 2. Такова была дорогая цена технической отсталости и запущенности транспорта для потребителей. А эта отсталость и запущенность явились логическим следствием и живым доказательством хищнического и анархического хозяйничанья капиталистов.
В этих условиях огосударствление такого рода отраслей хозяйства спасадо доходы и капиталы монополий и давало возможность переложить расходы по техническому перевооружению предприятий на государственный бюджет, т. е. на трудящихся.
Война привела к дальнейшему обнищанию рабочего класса и обострению классовых противоречий. Две мировые войны, нищета, недоедание, кризисы и массовая безработица, говорится в программе Коммунистической партии Великобритании «Путь Британии к социализму», были уделом простых людей, в то время как британские миллионеры, крупные промышленники и крупные монополисты нажили своё состояние за счёт эксплуатации народа. Среди трудящихся масс Англии зрело недовольство капиталистическим строем, росло восхищение силой и крепостью советской социалистической системы хозяйства и советским народом, одержавшим великую победу в Отечественной войне. Английский народ после окончания
1 К. G. F е п е 1 о n, Transport Coordination, London 1929, р. 37—38.
2 См. Р. Брейди, Кризис Британии, стр. 258.
И*
163


войны «хотел больших социальных перемен, которые ослабили бы капитализм и открыли путь к социализму» ]. На выборах в 1945 г. английский народ поддержал лейбористскую партию, которая, идя на выборы, провозгласила, что её целью являются мир и дружба с Советским Союзом и построение социализма в Англии. На опыте СССР рабочий класс Англии, как и трудящиеся всего мира, всё более убеждался в преимуществах общественной социалистической собственности над частнокапиталистической собственностью. В этих условиях популярная среди рабочих идея национализации была использована для обмана масс, поскольку проведённое в интересах монополистов огосударствление некоторых отраслей народного хозяйства изображалось как «социалистическое мероприятие».
Но, разумеется, этим не исчерпывались побудительные мотивы буржуазной национализации. Важную роль в проведении этого мероприятия играло также стремление к укреплению позиций английского монополистического капитала на международной арене и подготовка к новой агрессивной войне.
В одной из брошюр лейбористской партии, посвящённой разъяснению того, какие отрасли «созрели» для национализации, указывалось, что к этим отраслям относятся следующие:
«1. Отрасли, являющиеся основными поставщиками важного сырья другим отраслям промышленности и играющие главную роль в деле обеспечения жизни и здоровья населения, а также в обороне;
2. Отрасли, монополизированные одним или несколькими крупными трестами;
3. Отрасли, работающие неэффективно вследствие неспособности найти средства на капитальные вложения, раздробленности на слишком мелкие для экономической эксплуатации единицы или обременения особенно неэффективным административным аппаратом;
4. Отрасли, вкладывающие капитал в больших масштабах;
5. Отрасли, в которых особенно обострены отношения между рабочими и предпринимателями» 2.  * 81 Цит. по газете «Правда», 3 февраля 1951 г;
8 Цит. по книге Р. Брейди, Кризис Британии, стр, 315.
164


Разумеется, было бы наивно принимать всерьёз слова насчёт отраслей, играющих «главную роль в деле обеспечения жизни и здоровья населения», ибо буржуазная национализация, конечно, и не ставит такой цели. Точно так же наивно было бы принимать всерьёз слова об отраслях, «монополизированных одним или несколькими трестами». Праволейбористские лидеры не смели и подумать о том, чтобы поднять руку против главарей английского монополистического капитала и национализировать, скажем, английский химический трест. Всё это были лишь красивые слова. Но всё остальное в приведённой цитате правильно отражает уже охарактеризованные мотивы национализации, осуществлённой в Англии. Эти мотивы не имели ничего общего с социализмом. Программа буржуазной национализации полностью соответствовала интересам английского монополистического капитала. Это была программа спасения и укрепления позиций английского монополистического капитала, укрепления засилья английской финансовой олигархии. Буржуазная национализация явилась одной из форм подчинения аппарата английского буржуазного государства монополиям в послевоенное время.
Не случайно проекты национализации отдельных отраслей (за исключением транспорта и чёрной металлургии) были разработаны на основе данных специальных комитетов, в которых преобладали консерваторы. Внесённые на рассмотрение парламента проекты национализации не встречали сколько-нибудь серьёзных возражений со стороны консерватцров. Даже Ассоциация углепромышленников заявила, что, хотя углепромышленники и «предпочитают частную собственность общественной, тем не менее они не намерены впредь возражать против принципа национализации угольной промышленности»
Сущность буржуазной национализации как средства укрепления позиций английского монополистического капитала и подчинения государственного аппарата монополиям определила рамки и объекты (национализации, способ её проведения и результаты для рабочего класса и монополистической буржуазии.  11 Р. Брейди, Кризис Британии, стр. 108.
165


Объектами национализации явились: Английский банк, угольная, электроэнергетическая и газовая отрасли промышленности, телеграфная и радиосвязь с заграницей, транспорт (железные дороги, каналы, лондонский пассажирский транспорт), чёрная металлургия. Процесс национализации отдельных отраслей протекал во времени следующим образом 1:
Объекты
Дата принятия закона о национализации
Дата
вступления ' закона в силу
Английский банк
19 декабря 1945 г.
1 марта 1946 г.
Угольная промышленность
12 июля 1946 г.
1 января 1947 г.
Телеграфная и радиосвязь с заграницей
6 ноября 1946 г.
1 января 1947 г.
Электроэнергетическая промышленность ....
13 августа 1947 г.
1 апреля 1948 г.
Транспорт . •
август 1947 г.
1 января 1948 г.
Чёрная металлургия . .
15 ноября 1948 г.
1 января 1951 г.
Буржуазная национализация, осуществлённая в Англии, охватила лишь небольшую часть английской экономики. Национализированы были прежде всего отрасли, работавшие неэффективно. Некоторые из них приносили их владельцам убытки. Подобные мероприятия по национализации собственности, указывается в программе Коммунистической партии Великобритании, «приносили выгоду капитализму в целом и никоим образом не изменяли капиталистического характера британской экономики так  11 Таблица составлена на основании данных, приведённых в книге Р. Брейди, Кризис Британии.
166


же, как и аналогичные мероприятия, проводившиеся Бисмарком, Гитлером или британскими консервативными правительствами в прошлом» 1.
Сущность национализации, осуществлённой в Англии, особенно -наглядно проявляется в тех результатах, которые она принесла «пострадавшим» от неё шахтовладельцам, железнодорожным и другим магнатам .английского монополистического капитала. Буржуазная национализация отнюдь не посягала на «священное право» частной собственности. Переход той или иной отрасли в собственность государства должен был осуществляться на основе выкупа, на основе щедрой компенсации собственников, как правило, превышавшей действительную стоимость национализированного имущества.
Так, обанкротившиеся шахтовладельцы получили от государства за технически устаревшие шахты компенсацию в размере 164 660 тыс. ф. ст. Шахтовладельцы могли только радоваться такой выгодной сделке. Некоторые ораторы в английском парламенте указывали, что это — слишком высокая плата за устаревшие и непроизводительные предприятия и что, «если беспристрастно изучать факты и цифры, можно поражаться щедрости правительства его величества» 1 2. Имея в виду эту щедрую компенсацию, министр топлива и энергетики Шинуэлл в выступлении на заседании Института топлива говорил:
«Правительству придётся лишить некоторых шахтовладельцев их собственности, но разве они не придут от этого в восторг? Ведь угольная промышленность тяжело больна, и многие будут рады освободиться от шахт»3. Разумеется, «лишение» собственности может приводить в восторг собственника лишь в одном случае, а именно — если он получает взамен большую собственность.
Владельцы электроэнергетических предприятий получили взамен своего изношенного хозяйства щедрую компенсацию в размере 370 млн. ф. ст. «Большинство специалистов признаёт, что акционеры получили весьма
1 Цит. по газете сПравда», 3 февраля 1951 г.
2 См. Р. Брейди, Кризис Британии, стр. 145.
3 См. там же, стр. 138.
167


щедрую компенсацию и что жалоб по этому поводу было поразительно мало» К
Огромную сумму, в размере около 1 065 млн. ф. ст., получили за своё (имущество владельцы железных дорог, каналов и лондонской системы пассажирского транспорта. Такая сверхщедрая компенсация и не снилась собственникам пришедшего в ветхость оборудования предприятий английского транспорта. Брейди пишет по этому поводу: «Держателям акций железнодорожных компаний повезло, поскольку правительство платит им хорошую цену за пришедшие в упадок предприятия, будущее которых при отсутствии национализации мрачно. Требуется коренная реорганизация всей британской системы внутреннего транспорта. Эту реорганизацию в состоянии осуществить только государство, так как только оно располагает для этого необходимыми ресурсами. В каком положении оказались бы владельцы, если бы не было такой реорганизации?» 2.
Владельцы национализированных предприятий получали взамен обесценившихся акций, приносивших незначительный и неустойчивый доход, облигации, которые обеопечивали им твёрдый, гарантированный доход не только не ниже, а, как правило, выше прежнего. В прениях в английском парламенте указывалось, что, например, акционеры Южной железной дороги в 1935 г. не получили никакого дохода, в 1936 г. получили в виде дивиденда лишь 0,5%, в 1937 г. — 1,5%, а в 1938 г. — опять ничего не получили и т. д.
Компенсация за акции устанавливалась по самому высокому курсу. Так, за обыкновенные акции «Грэйт Уэстерн» компенсация была установлена на основе курса в 59Vi6. Между тем в предвоенные годы* курс этих акций в январе 1935 г. составлял 51, в 1932 г. — 48,75, в 1939 г. — 28 и т. д.3 В целом английские железнодорожные компании получили от правительства ценными бумагами около 1 млрд. ф. ст. за акции, стоимость которых была равна 500 млн. ф. ст. Держатели железнодорожных акций до национализации получали годовой доход в 1,5%, тепе|рь же они получают 2,5%,
1 Р. Брейди, Кризис Британии, стр. 171.
3 Там же, стр. 248.
1 См. там же, стр. 247—248.
168


а фактически (если учесть реальную ценность акций) — около 5%.
Насколько щедрым было правительство, показывает следующий пример. При национализации одного из крупнейших автодорожных концернов — «Томас Тиллинг лимитед» — государство за каждую акцию этого концерна, биржевая цена которой равнялась 75 шилл., платило 125 шилл., т. е. на 66,6% выше биржевой цены.
Большие суммы в порядке компенсации получили акционеры Английского банка (58 млн. ф. ст.), газовой промышленности (около 167 млн. ф. ст.), предприятий телеграфной и радиосвязи с заграницей (32,2 млн. ф. ст.), чёрной металлургии (свыше 250 млн. ф. ст.). Общая сумма компенсации, выплачиваемой государством собственникам национализированных предприятий, составляет около 2,8 млрд. ф. ст., а ежегодный доход по выданным взамен акций облигациям (без чёрной металлургии) — свыше 80 млн. ф. ст. Следовательно, национализация явилась источником обогащения монополистов, особой фррмой «санирования» обанкротившихся фирм за счёт государственного бюджета.
Капиталистический характер национализации, проведённой в Англии, наглядно проявляется также в том факте, что все нити управления национализированными предприятиями находятся в руках крупных монополистов.
В связи с национализацией в Англии было создано свыше десятка центральных «государственных управлений», стоящих во главе соответствующих национализированных отраслей промышленности или транспорта (и свыше двух десятков подчиняющихся им областных управлений), а именно: Национальное угольное управление, объединяющее деятельность восьми областных угольных управлений; Британская транспортная комиссия, контролирующая четыре управления по видам транспорта — железных дорог, автодорожного транспорта, водных коммуникаций и лондонского транспорта; Британское управление по электричеству, объединяющее деятельность 14 областных управлений; Главное управление газовой промышленности; три государственные корпорации по воздушным сообщениям и др.
Указанные центральные и областные органы по управлению национализированными предприятиями промыш¬
169


ленности и транспорта явились формой организационной связи финансовой олигархии с государственным аппаратом.
На командных постах в этих управлениях подвизаются магнаты английского монополистического капитала. Так, первым председателем национального угольною управления оказался лорд Хайндли, бывший главный директор крупнейшей угольной компании «Пауэлл Дафрин», член правления Английского банка, директор металлургического концерна «Гест Кин энд Нетлфолдз». Вместе с Хайндли в состав угольного управления вошли бывшие шахтовладельцы Янг и Барроуз, директор крупной финансовой корпорации и консультант штаба английской армии Эллис, финансовый магнат Лоу, 2 консервативных чиновника— Артур Стрит и Виккерс и 2 отставных профбюро- крата — Эдвардс и Халлсуортс. Из 9 мест в управлении 5 занято монополистами, 2 — представителями государственной и 2 — представителями профсоюзной бюрократии, тесно смыкающимися с «деловым» миром.
По этому же принципу построены и областные угольные управления. Так, во главе Шотландского областного угольного управления был поставлен один из крупнейших монополистов, директор крупного сталелитейного концерна, лорд Бальфур, его заместителем — крупный шахтовладелец Торникрофт, директором по производству — шахтовладелец Рид, директором по сбыту — шахтовладелец Крэйг, директором по вопросам труда — бывший председатель тред-юниона шотландских горняков Барбур. Заместителем председателя Угольного управления Южного Уэльса был назначен шахтовладелец и директор 14 акционерных компаний Эйрон-Томас, заведующим производством—директор 10 угольных компаний Чарлтон.
Во главе Б|рита1нокой транспортной комиссии, состоящей из шести членов, был поставлен Сирилл Харкоум, бывший в своё время ближайшим помощником консервативного министра военного транспорта в кабинете Черчилля. Членами этой комиссии были назначены директор Имперского химического треста лорд Эшфилд, железнодорожные магнаты Уильям Вуд и Ян Болтон, профбюро- крат Джон Бенстед и председатель объединения кооперативных обществ лорд Рашолм. Четыре специализированных транспортных управления — по железным дорогам,
170


водному, автодорожному и лондонскому транспорту — точно так же были отданы в руки крупнейших монополистов.
Исполнительный комитет по делам железнодорожного транспорта состоит из девяти членов. Пять мест в этом комитете заняли представители национализированных железнодорожных компаний, а шестое — владелец крупной судостроительной фирмы в Шотландии. В исполнительный комитет по делам автодорожного транспорта вошли три директора крупных автодорожных концернов. В состав исполнительного комитета по делам водного транспорта и доков вошли: глава треста пароходных компаний, директор 31 акционерной компании Мюррант, ливерпульский делец Дэвидсон, владелец крупнейшей шоколадной фабрики Кэдбэри и др.
В дирекциях трёх государственных корпораций гражданской авиации оказались 17 представителей высшей финансовой олигархии. В корпорации заокеанских воздушных сообщений дела вершили железнодорожный магнат Гарольд Хартли, автомобильный магнат Майлс Томас, лорд Ротшильд, магнат авиационной промышленности, директор 21 авиационной компании Уитни Стрейт, представители монополий торгового флота Торнтон и Джонс. Во главе корпораций европейских воздушных сообщений оказались два финансовых дельца — банкир д’Эрланджер и финансист Килинг.
Управления национализированной промышленности должны были, согласно законам о национализации, состоять из лиц, «'являющихся экспертами в промышленных, коммерческих или финансовых вопросах, проблемах прикладной науки, административных делах или организации труда».
Однако эти эксперты рекрутируются главным образом из среды крупнейших заправил монополистического капитала. Все эти люди, как уверяла буржуазная печать, являются «специалистами» и незаменимыми знатоками своего дела, опыт и знания которых используются в деле укрепления национализированной собственности «в интересах общества». В действительности же это — кучка монополистов, захватившая в свои руки государственные предприятия и эксплуатирующая их в интересах финансовой олигархии под флагом служения общественным интересам и при помощи государственного аппарата.
171


Созданные государственные органы, в ведении которых находятся национализированные предприятия и отрасли, являются формой подчинения буржуазного государства монополиям. Захватив руководство государственными предприятиями, крупные монополисты используют вывеску государственной собственности и своё положение как официальных представителей государственной власти для усиления эксплуатации рабочего класса.
Так выглядят результаты национализации для монополистов.
Как же национализация повлияла на работу национализированных отраслей производства и что она принесла рабочему классу?
Следует отметить, что после национализации английской угольной промышленности добыча угля увеличилась, но не в той степени, как это ожидали потребители. В 1953 г. добыча угля в Англии превышала уровень 1946 г. всего лишь на 17% и не достигала даже уровня 1939 г.
Наряду с тем в 1947 г., первом году после национализации, угольная промышленность дала убыток в размере 23 255 тыс. ф. ст., который покрывался за счёт казны. Разумеется, бывшие шахтовладельцы не страдали от этого — они исправно получали свои проценты, которые составили в 1947 г. ни много ни мало 15 120 тыс. ф. ст. 1
В последующие годы угольная промышленность стала давать небольшую прибыль: в 1948 г.— 1,7 млн. ф. ст., в 1949 г. — 9,5 млн. ф. ст., в 1950 г. — 8,3 млн. ф. ст. Источником этой прибыли были усиление интенсификации труда рабочих и повышение цен на уголь. Техническое оснащение шахт не улучшилось. Но добыча угля на одного рабочего в год поднялась в 1950 г. на 11,4%, а в 1952 г. — на 16% по сравнению с 1947 г. Этот рост выработки был достигнут за счёт роста интенсификации труда 1 2. Повышение цен на уголь было весьма значительным и обошлось внутренним потребителям угля в Англии примерно в 60 млн. ф. ст. в год.
1 См. Р. Брейди, Кризис Британии, стр. 151.
2 См. William Warren Havnes, Nationalisation in Practice. The British Coal Industry, Boston 1953, p. 140, 148.
172


Не лучше обстояло дело и в других национализированных отраслях. Английские железные дороги в первый год работы в условиях национализации дали убыток в 4,7 млн. ф. от. Гражданская авиация дала убыток в первый год в 10 млн. ф. ст., во второй год— 11 млн. ф. ст., в третий — 9 млн. ф. ст.1 Разумеется, и в этих отраслях убытки покрывались за счёт казны, в то время как бывшие владельцы получали от государства гарантированный доход. Они имели основания быть довольными выгодной сделкой, заключённой с правительством.
В то же время рабочие национализированных отраслей, равно как и рабочий класс в целом, имели все основания быть недовольными результатами национализации. Об этом ясно говорили, например, стачки шахтёров после национализации угольной промышленности, в частности стачка в Граймторпе. Итальянские забастовки в Грайм- торпе и Уэльсвуде, пишет Брейди, «приобрели огромное значение, поскольку они свидетельствовали о том, что, по мнению шахтёров, переход шахт из одних рук в другие не внёс изменений в отношения между администрацией и рабочими. «Всё те же старые знакомые», — говорили шахтёры друг другу, и в этих словах выражали своё сомнение в том, чтобы администрация была в какой-либо степени более благожелательно настроена к ним, чем прежде... Эти обстоятельства, очевидно, ещё более усугубляли два факта. Во-первых, установленный законом о национализации принцип организации исключал непосредственное представительство шахтёров в управлениях по контролю или в руководящих органах. Во-вторых, на руководящие посты были назначены крупные шахтовладельцы» 1 2.
Автор правильно подметил, что стачки явились свидетельством того, что национализация не внесла изменений в отношения между рабочими и «администрацией». Но этих изменений нельзя было и ждать от буржуазной национализации, которая не отменяет и не может отменить отношений капиталистической эксплуатации. Рабочие на национализированных предприятиях остались наёмными рабочими, которые эксплуатируются теперь классом капи¬
1 См. Evelin Hulbert Powell, Our threatened Industries, London 1950, p. 2.
2 P. Бр e й д и, Кризис Британии, стр. 148.
173


талистов ещё сильнее, чем прежде. Дабы выжать из рабочих больше доходов для капиталистов, их заставляют работать интенсивнее, запрещают стачки, «замораживают» заработную плату. «Капиталистическая национализация,— говорится в программе Коммунистической партии Великобритании,—'используется для того, чтобы принести выгоду капитализму в целом, за счёт рабочих в национализированных отраслях промышленности» К Немудрено, что рабочих не подпускают даже на близкое расстояние к органам управления национализированным'и предприятиями и отраслями.
Буржуазная национализация, направленная своим остриём против рабочего класса, является вместе с тем формой 6qpb6bi крупных монополий против мелких и средних фирм, своеобразной фермой проводимого при помощи государства принудительного синдицирования и принудительной концентрации. Техническая отсталость ряда отраслей английской промышленности сочетается с относительно низким уровнем концентрации, с большим удельным весом мелких фирм и предприятий, со значительной ролью в этих отраслях аутсайдеров.
Английское буржуазное государство всячески подталкивало процесс развития монополистических объединений в промышленности и на транспорте. Так, законами об угольной промышленности 1930 и 1932 гг. были образованы районные картели в каменноугольной промышленности для «регулирования» (ограничения) добычи угля и установления продажных цен, а также для «рационализации» производства. В начале 1934 г. было уже 17 подобных районных картелей. Законом 1921 г. были принудительно созданы вместо существовавших 125 компаний 4 монополистических объединения на железнодорожном транспорте с капиталом в 792 млн. ф. ст., охватывавших 19 ИЗ миль железнодорожных линий. Три из этих компаний вступили в 1933 г. в соглашение. В текстильной промышленности, где также был велик удельный вес небольших фирм, в 1929 г. была образована при содействии государства Ланкаширская хлопчатобумажная корпорация («Ланкашир коттон корпорейшн») с капиталом в 11 млн. ф. ст. Корпорация объединила 139 предприя-  11 Цит. по газете «Правда», Э февраля 1951 г.
174


тий, перерабатывавших американский хлопок, из которых 53 стоимостью в 3 млн. ф. ст. были снесены. Процесс объединения в чёрной металлургии также проходил при содействии государства.
Более того, правительства консерваторов и либералов задолго до прихода к власти лейбористов (1945 г.) в целях усиления крупных монополий неоднократно, по выражению Идена, «брали на себя ответственность за мероприятия по национализации, которые были проведены в стране» *. Так, в 1926 г. правительство консерваторов провело акт о национализации передачи электроэнергии. Было образовано государственное центральное управление по электричеству, которое скупало всю электроэнергию и занималось её распределением. Была создана сеть электропередач, принадлежащая государству. В 1938 г. консервативное правительство провело национализацию угольных месторождений. В 1940 г. была национализирована гражданская авиация и т. д.
Английское буржуазное государство давно уже использовалось крупнейшими монополистами для поглощения мелких и средних фирм, для принудительного синдицирования. Буржуазная национализация, проведённая в Англии в послевоенное время, позволила создать в ряде отраслей крупные государственно-монополистические объединения, поглощающие все предприятия данной отрасли и отдающие их на произвол крупнейших представителей монополистического капитала. Правда, владельцы мелких и средних предприятий получали причитающуюся им компенсацию из государственного кармана, но этим и заканчивались их связи с их бывшей собственностью. Управляют этой собственностью теперь крупнейшие воротилы монополий, которые захватили в свои руки управления национализированными отраслями и стали их фактическими хозяевами.
При оценке национализации, проведённой в Англии, следует иметь в виду, что буржуазная национализация есть лишь один из способов обогащения монополий и укрепления их засилья при помощи государственной собственности. Другим способом является реприватизация.
Не исключено, что такой же или приблизительно такой же конец ожидает и эксперимент в области буржуаз-  11 Цит. по книге Р. Брейди, Кризис Британии, стр. 108.
175


ной национализации, проведённой в Англии. В английской печати ещё до поражения лейбористов на выборах в октябре 1951 г. велась атака против национализации и выставлялись требования денационализации. При этом в качестве аргумента выдвигалось то обстоятельство, что национализированные отрасли попрежнему приносят большие убытки. Таким образом, убыточность «национализированных» отраслей промышленности и транспорта и интересы налогоплательщиков, которым, конечно, приходится расплачиваться за эти убытки, выставлялись в качестве аргумента и за национализацию и затем против национализации. И то и другое при капитализме идёт в ущерб прудящемся и на пользу монополиям. Показательно, что, как только было сформировано правительство консерваторов, оно уже сделало заявление о намерении отменить национализацию металлургической промышленности.
Как показали последующие события, это не было пустым обещанием. В течение двух лет (1952 и 1953) в Англии была проведена денационализация чёрной металлургии и автодорожного транспорта. Конференция консервативной партии, происходившая в октябре 1953 г., в принятой резолюции приветствовала это мероприятие и призывала правительство «продолжать политику денационализации». Таким образом, национализация сыграла свою роль. Наступила очередь денационализации1.  11 Весьма характерно, что на съезде лейбористской партии в Маргете (сентябрь 1953 г.) исполком выступил против внесённой поправки к программному документу «Вызов, брошенный Англии», требующей, ^тобы в случае прихода лейбористов к власти денационализированные • консерваторами отрасли промышленности были вновь национализированы без компенсации, и добился отклонения этой поправки (см. «Труд», 30 сентября 1953 г.).


ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
ГОСУДАРСТВЕННОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ ХОЗЯЙСТВА В КАПИТАЛИСТИЧЕСКИХ СТРАНАХ — СРЕДСТВО ОБЕСПЕЧЕНИЯ МАКСИМАЛЬНОЙ ПРИБЫЛИ
1. 	Природа государственного регулирования , хозяйства при капитализме
Развитие государственно-монополистического капита- ливма на поверхности явлений выступает прежде всего в виде государственного вмешательства в экономическую жизнь, в виде так называемого государственного регулирования хозяйства. Государственное регулирование хозяйства приобрело характер массового явления в период первой мировой войны. Оно приобрело ещё более широкие размеры в период второй мировой войны. Однако из этого не следует, что это — явление только военного времени. Действительность показала, что в иных формах и масштабах государственное регулирование хозяйства в капиталистических странах имело место и в период между двумя мировыми войнами, оно имеет место и после второй мировой войны.
Объектами регулирования являются выпуск иродук* ции, строительство, цены, сырьё, заработная плата, предметы продовольствия и т. д., причём в разных условиях буржуазное государство по-разному подходит к регулированию той или иной отрасли хозяйства. Так, например, в условиях войны буржуазное государство поощряет выпуск продукции (прежде всего военной), в условиях же экономического кризиса — наоборот, «регулирует» продукцию путём ограничения её выпуска, поощрения уменьшения посевных площадей и прямого уничтожения «излишков». В условиях войны буржуазное государство
12 И. Кузьминов
177


регулирует цены, устанавливая в ряде случаев максимальные, предельные цены, в условиях же кризиса регулирует цены, устанавливая предельные минимальные цены, разрабатывает кодексы «честной конкуренции» и т. п. Запасы сырья во время войны учитываются и распределяются в централизованном порядке, во время же кризиса запасы сырья рассматриваются как бедствие, дезорганизующее рынок, и потому «регулируются» путём прямого уничтожения.
Непосредственной основой государственного регулирования хозяйства при капитализме является подчинение аппарата буржуазного государства, в том числе и государственного хозяйства, монополиям. Имея в своих руках такой важный рычаг, как государственный бюджет и государственная собственность, господствующая кучка монополистов может, как свидетельствует опыт, оказывать известное влияние на экономику страны. Основа государственного регулирования, т. е. подчинение государственного аппарата монополиям, определяет направление, пределы и характер воздействия буржуазного государства на экономику. Это воздействие осуществляется в интересах обогащения крупнейших монополий, в ущерб трудящимся.
Относительно государственного регулирования хозяйства в Германии в период первой мировой войны Ленин писал: «В Германии дошли до руководства хозяйственной жизнью 66 миллионов людей из одного центра, до организации одним центром народного хозяйства 66 миллионов людей, возложили величайшие жертвы на подавляющее большинство народа и все это для того, чтобы «верхние 30 000» могли положить в карман миллиарды военной прибыли...» К
Целью и содержанием государственного регулирования хозяйства является обеспечение максимальной прибыли монополистам при помощи государственного аппарата. Государственный аппарат превращается в орудие обогащения крупнейших монополий. Как таковое, буржуазное государство и осуществляемое им регулирование хозяйства действуют в пределах основного экономического закона современного капитализма и за эти пределы выйти не могут.
1 В. И. Ленин, Соч., т. 23, стр. 147.
178


Эта роль «регулирования» особенно наглядно выявляется в периоды его наивысшего развития, т. е. прежде всего в период войны. Апологеты капитализма стремятся представить дело таким образом, что во цремя войны все тяготы несут на себе лишь капиталисты, рабочие же выигрывают от войны. По их словам, государственное «регулирование» якобы вносит такие изменения в характер капиталистического хозяйства, что прибыль уже не играет существенной роли как движущий мотив производства. Английский экономист Р. Кларк писал, например, что погоня за высокой прибылью, представляющая, по его словам, существенную характерную черту капиталистической системы, уже не имеет решающего значения во время войны. «Во время войны правительство решает, что должно быть произведено. Государство делается диктатором в экономической области» L Таким образом, некоторые буржуазные экономисты Англии и. Америки настойчиво выдвигают и используют тезис о решающей роли государства в военной экономике. Этот тезис нужен им для доказательства того положения, что закономерности капиталистической экономики якобы коренным образом изменяются под влиянием вмешательства буржуазного государства в экономику. Кларк пишет, что во время войны «потребности народа» становятся основным критерием экономического развития и эти потребности выражает государство. Военную экономику он назы* вает «особым вдцом военного коллективизма», при котором «производственная структура базируется скорее на военных потребностях нации, в широком смысле, чем на отношениях производителей, стремящихся получить максимум прибыли»1  2. Он утверждает, что этого рода экономика якобы «фундаментально отлична» от капиталистической экономики, основой которой являются погоня за прибылью, «нормальное действие» системы цен, конкуренция и т. д. По утверждению Кларка, погоня за прибылью не является движущим мотивом развития военной экономики капиталистических стран.
Лживость подобного рода рассуждений была вскрыта Лениным ещё на опыте первой мировой войны.
1 R. Clarke, Economic Effort of War, London 1940, p. 15.
2 Ibid., p. 16.
12*
179


Подытоживая опыт войны, Ленин показал её значение для обогащения монополистов. Война — это чрезвычайно прибыльная вещь для монополистов, загребающих непомерно высокие барыши. Империалистическая война ведётся для угнетения малых и чужих народов, «...в интересах прибыли капиталистов, которые из ужасающих страданий масс, из пролетарской крови выколачивают чистое золото своих миллиардных доходов» К
В условиях государственного регулирования хозяйства в военное время действительно происходят Некоторые изменения в действии механизма прибыли. Но эти изменения заключаются отнюдь не в том, что прибыль якобы теряет своё значение стимула капиталистического производства, а хозяйство приобретает планомерный характер. Эти изменения заключаются в том, что государственный аппарат буржуазии в наибольшей степени используется как орудие обогащения монополистов, а источником этого обогащения в возрастающей степени делается казна, государственный бюджет.
Характеризуя эти изменения, Ленин указывал, что «работающий» на оборону капиталист «работает» не на рынок, а по заказу казны, сплошь и рядом даже на деньги, полученные им в ссуду от казны. «Война наполняет карманы капиталистов, которым течет море золота из казны великих держав» 1 2.
Казна, бюджет делаются во время войны важнейшим орудием «регулирования» хозяйства в интересах крупнейших монополий. Специфическими средствами этого регулирования являются государственные заказы и подряды, ссуды и субсидии за счёт государственного бюджета. Эти главные части механизма регулировакия представляют в то же время и главные каналы, по которым средства казны текут в карманы монополистов. Государственные поставки, субсидии и ссуды из бюджета суть различные формы казнокрадства со стороны монополистической буржуазии. В сентябре 1917 г. /1енин писал:
«Война стоит России теперь 50 миллионов рублей в день. Эти 50 миллионов в день идут большею частью
1 В. И. Ленин, Соч., т. 22, стр. 111.
2 В. И. Ленин, Соч., т. 21, стр. 336.
180


военным поставщикам. Из этих 50 миллионов по меньшей мере 5 миллионов ежедневно, а вероятнее 10 миллионов и больше, составляют «безгрешные доходы» капиталистов и находящихся в той или иной стачке с ними чиновников. Особенно крупные фирмы и банки, ссужающие деньги под операции с военным1и поставками, наживают здесь неслыханные прибыли, наживаются именно казнокрадством, ибо иначе нельзя назвать это надувание и обдирание народа «по случаю» бедствий войны, «по случаю» гибели сотен тысяч и миллионов людей» *. В этом механизме казнокрадства на военных поставках важнейшее значение имеют цены на поставляемые в казну товары. *
Регулирование распределения заказов й подрядов, регулирование цен и условий по этим заказам составляет важнейшую часть всей совокупности мер по «регулированию» народного хозяйства. Оно играет решающую роль в деле обеспечения максимальной прибыли крупнейших монополий при помощи государства. Государственный «контроль» и «регулирование» означает отнюдь не посягательство на прибыль, не ограничение прибыли монополий, а обеспечение сверхвысокой прибыли. «Буржуа лгут, — писал Ленин, — выдавая за «контроль» государственно-планомерные меры обеспечения тройных, если не десятерных, прибылей капиталистам» 2.
Ленин сорвал маску с государственного регулирования хозяйства при капитализме и показал его как механизм обогащения финансовой олигархии. Играя важнейшую роль в обеспечении максимальной прибыли монополий, это «регулирование» хозяйства означает вместе с тем усиление эксплуатации и обнищания рабочего класса, разорение крестьянства, мелкой и средней буржуазии.
С государственными заказами и поставками тесно связаны такие специфические меры по «регулированию» труда, как трудовая повинность, запрещение стачек, ликвидация буржуазно-демократических свобод, казарменнополицейский режим на предприятиях и прочие меры со стороны государства, обеспечивающие усиление эксгтлуз-  11 В. И. Ленин, Соч., т. 25, стр. 316. ? Там же, стр. 29.
181


тации рабочих. Государственные заказы означают непрерывный рост налогового обложения трудящихся, необходимый для пополнения казны, рост цен на предметы первой необходимости при «замораживании» заработной платы, в ряде случаев карточную систему распределения продуктов, зверскую эксплуатацию народов колониальных и зависимых стран и пр. Государственные заказы означают драконовские меры по отношению к мелким и средним предприятиям, их подчинение воле монополий и массовое разорение. Так оборачивается государственное регулирование народного хозяйства для подавляющего большинства населения.
Ленин с полным правом писал на основании опыта первой мировой войны: «И Америка и Германия «регулируют экономическую жизнь» так, чтобы рабочим (и крестьянам отчасти) создать военную каторгу, а банкирам и капиталистам рай. Их регулирование состоит в том, что рабочих «подтягивают» вплоть до голода, а капиталистам обеспечивают (тайком, реакционнобюрократически) прибыли выше тех, какие были до войны» 1.
Буржуазные экономисты немало потратили сил на то, чтобы доказать, будто бы «регулирование», осуществляемое капиталистическим государством, изменяет природу капитализма, превращая его в «плановый» капитализм.
Ленин отмечал, что в крупных монополистических объединениях, охватывающих иногда целую отрасль Промышленности, контроль и учёт производства поставлены в крупных масштабах, что имеет важное значение ’ в смысле подготовки материально-технических предпосылок для социализма. Наряду с этим Ленин подчёркивал ограниченность и относительность элементов планомерности в монополистических объединениях. В то же время империализм без свободной конкуренции никогда нигде не существовал и существовать не будет. Для империализма характерным является как раз переплетение монополии с конкуренцией. Наличие элементов планомерности и организации внутри отдельных монополий в этих условиях ведёт лишь к росту анархии производства в рамках всего общества и обострению
J р. И. Ленин, Соч., т. 25, стр. 309.
182


капиталистических противоречий, а отнюдь не к ликвидации этой анархии и не к изменению природы капитализма.
В работе «Государство и революция» Ленин, отмечая, что капитализм превращается в монополистический капитализм, писал: «Последнее приходится подчеркнуть, ибо самой распространенной ошибкой является буржуазнореформистское утверждение, будто монополистический или государственно-монополистический капитализм уже не есть капитализм, уже может быть назван «государственным социализмом» и тому подобное. Полной планомерности, конечно, тресты не давали, не дают до сих пор и не могут дать. Но поскольку они дают планомерность, поскольку магнаты капитала «наперед учитывают размеры производства в национальном или даже интернациональном масштабе, поскольку они его планомерно регулируют, мы остаемся все же при капитализме, хотя и в новой его стадии, но несомненно при капитализме. «Близость» такого капитализма к социализму должна быть для действительных представителей пролетариата доводом за близость, легкость, осуществимость, неотложность социалистической революции, а вовсе не доводом за то, чтобы терпимо относиться к отрицанию этой революции и к подкрашиванию капитализма, чем занимаются все реформисты» К
Ленин разбил, таким образом, самый главный довод всех реформистов, кивавших в сторону государственного «регулирования» и на этом основании кричавших о превращении анархического капитализма в капитализм «плановый» и «регулируемый» или даже прямо в социализм. Ленин показал, что «регулирование», осуществляемое буржуазным государством на основе монополий, однотипно с «регулированием» трестов и поэтому природы капитализма оно изменить не может.
Государственное регулирование хозяйства при капитализме, развиваясь на основе подчинения государственного аппарата монополиям, выражает собой процесс использования государственного аппарата монополиями для эксплуатации всей экономики страны в интересах обеспечения максимальной прибыли. Поскольку государ¬
1 В. И. Ленин, Соч., т. 25, стр. 414—415,
183


ственное регулирование хозяйства в капиталистических странах может действовать лишь в пределах основного экономического закона современного капитализма, оно не только не может изменить природы капитализма, сгладить его противоречия или ослабить анархию производства, а, наоборот, является фактором дальнейшего обо-, стрения всех противоречий капитализма, усиления и углубления анархии производства, обогащения монополистов и обнищания трудящихся. Развитие государственного регулирования хозяйства вместе с тем означает дальнейшее развитие подчинения государственного аппарата монополиям. Свидетельством этого является создание ряда регулирующих хозяйственных органов государства и захват их монополистами, всевозможные «регулирующие» мероприятия государства, проводящиеся в интересах крупнейших монополий.
Выражая процесс использования государственного аппарата монополиями в целях обеспечения максимальной прибыли, государственное регулирование хозяйства входит в качестве важной составной части в содержание понятия государственно-монополистического капитализма.
2, 	Государственные заказы и «регулирование» цен.
Военные прибыли
Государственные заказы частным фирмам есть важнейшее средство обогащения монополий за счёт казны. Они охватывают как предметы вооружения и прочие предметы армейского снабжения (обмундирование, продовольствие и пр.), так и сырьё, материалы, оборудование для государственных предприятий, а в ряде случаев и частных предприятий, выполняющих заказы для армии. Таким образом, государственные заказы охватывают широкий круг товаров и отраслей 'производства, причём этот круг особенно расширяется во время войны или подготовки к войне. Для целого ряда отраслей промышленности государственные заказы и поставки по этим заказам превращаются в основной рынок сбыта их продукции. Значение государственных поставок можно иллюстрировать данными об отгрузке готовой продукции обрабатывающей промышленности США, предназначенной на военные нужды в разгар второй мировой войны.
184


Отгрузка готовой продукции обрабатывающей промышленности на военные нужды
(в % к общей отгрузке по каждой отрасли)1
Отрасли
1942 г.
1943 г.
1944 г.
Вся обрабатывающая промышленность
50,6
62,2
61,3
Товары длительного пользования
75,5
82,7
80,4
Товары недлительного пользования
22,0
34,0
35,8
Чёрная металлургия ......
77,1
81,8
81,8
Цветная металлургия
70,9
80,5
77,7
Машиностроение (включая электромашиностроение) . . .
75,5
81,1
74,8
Автомобильная
87,0
92,7
«90,0
Производство средств транспорта (без автомобилей) ......
96,3
97,0
98,0
Производство остальных товаров длительного пользования . . .
30,8
40,9
32,2
Пищевая
13,6
25,2
28,6
Текстильная
28,4
35,8
27,6
Бумажная
19,3
29,0
39,0
Кожевенная (включая обувную) .
16,6
21,7
20,8
Химическая (включая переработку нефти), резиновая и др. . .
43,0
60,8
62,3
Производство прочих товаров недлительного пользования . .
10,8
19,7
23,6
Как показывает приведённая таблица, 50—60% всей готовой продукции обрабатывающей промышленности и 75—80% продукции1 отраслей, производящих средства производства, шло в США в 1942—1944 гг. на военные нужды. Эти цифры хорошо показывают степень заинтересованности американских монополий в военных заказах. В отраслях, производящих вооружение (автомобильная, переключённая с февраля 1942 г. на производство вооружения, производство средств транспорта, куда входит производство танков, самолётов и судов), почти вся продукция поставлялась по заказам военного ведомства, в
! «Survey of Current Business», February 1946, p. 13.


машиностроении — 75—80%, в металлургии чёрной и цветной — около 80%, в химической — около 60%. В этих отраслях сбыт продукции был обеспечен заказами государства.
Вполне понятно поэтому, какое большое значение приобретает в этих условиях распределение государственных заказов между отдельными фирмами. На этой 'почве разгорается ожесточённая борьба между монополиями, в результате чего большая часть заказов перепадает наиболее крупным монополиям. Так, военные контракты на общую сумму в 175 млрд, долл., заключённые за период с июня 1940 г. по сентябрь 1944 г. с 18 539 американ-. скими корпорациями, распределялись между ними сле-
дующим образом:
Сумма заказов, выпавших на
Группы
долю группы
корпораций
(в % к общей сумме)
33
. . . 51
67
. . . 16
81
. . . 8
944
. . 15
4 223
. . . 8
13191
. . . 2
Львиная доля военных заказов в США выпала 100 крупнейшим корпорациям, захватившим 67% всей суммы заказов. Остальные получили лишь крохи с барского стола. Список крупнейших монополий, захвативших наибольшее количество военных контрактов, приведён в книге Блэра, Хаугтона и Роуза. Этот список возглавляет «Джеиерал моторе корпорейшн», захватившая заказы на 13,8 млрд. долл. За ней идёт «Кертис-Райт корпорейшн», захватившая заказов на 7 млрд, долл., потом «Форд мотор компани» — 5,3 млрд. долл, и т. д. Первые 33 корпорации из указанной сотни захватили 51 % всей суммы заказов *. Вот кто воспользовался в первую очередь благоприятными возможностями обогащения, связанными с военными заказами. Но в условиях  11 См. Дж. Блэр,Х. Хаугтон и М. Роуз, Экономическая концентрация и вторая мировая война, стр. 37—40.
186


войны военные заказы означают первоочередное снабжение сырьём, рабочей силой, оборудованием и пр.,—другими словами, связаны с системой приоритетов. Вполне понятно, что крупнейшие корпорации, захватившие более двух третей военных контрактов, вместе с тем получили и основную массу сырья и материалов. Так, в III квартале 1942 г. указанные 100 крупнейших корпораций получили 45% всей углеродистой стали, 70% легированной стали, 81% алюминия, 79% меди, 66% сплавов на медной основе. Этим корпорациям принадлежали 51% частных военных заводов, и они эксплуатировали 75% военных заводов, построенных на государственный счёт в военное время К В этих условиях получение военных заказов крупнейшими монополиями неизбежно означает разорение средних и мелких фирм, заглатывание их крупными.
Военные заказы являются средством усиления эксплуатации рабочего класса и всех трудящихся. В этом состоит основа обогащения монополистов в условиях военно-государственною «регулирования». Военные заказы непосредственно связаны с увеличением степени эксплуатации рабочею класса, порредством удлинения рабочею дня, усиления интенсивности труда и введения потогонных систем, «замораживания» заработной платы, введения на предприятиях режима военной каторги. Все эти меры по усилению эксплуатации рабочих осуществляются при непосредственной помощи аппарата буржуазного государства, под прикрытием шума об «обороне», об «интересах нации» и т. д.
Военные заказы означают, далее, усиление эксплуатации трудящихся монополистами через налоговую систему и представляют собой канал для перекачивания в карманы монополистов средств казны при помощи системы высоких цен на поставки. Этой цели служит государственное «регулирование» цен в условиях войны.
Прислужники буржуазии немало положили труда, чтобы изобразить регулирование цен как средство ограничения прибылей монополистов, как средство ограждения трудящихся от дороговизны, обеспечения высокого уровня их жизни. Однако люди, непосредственно соприка-  11 См. Д ж. Блэр, X. X а у г т о н и М. Роуз, Экономическая концентрация и вторая мировая война, стр. 73.
187


сающиеся с практикой государственною регулирования цен, более откровенны, когда речь идёт об основной цели этого «регулирования», и при всём желании затемнить истинное положение вещей всё же не могут скрыть его значения для роста прибылей крупных монополий. Так, один из сотрудников Управления по контролю над ценами в США в период второй мировой войны — Сеймур Гаррис в книге, подводящей своего рода итог работы указанного Управления, делает следующий вывод: «Рост цен есть необходимое условие для достижения полного использования (employment) военной экономики. Существенный рост выпуска — это ясно — не мог бы быть достигнут без существенного роста цен» Г Разумеется, Гаррис заявляет, что задачей контроля над ценами было — оградить потребителей и государство от инфляции. Но он тут же пишет: «Несмотря на это осуждение инфляции, я спешу добавить, что даже в военное время движение цен выполняет полезную функцию. Задача контроля над ценами состоит в том, чтобы предотвратить чрезмерный рост цен, который не выполнял бы полезную функцию и был бы вреден. Однако это не отрицает того, что существенный рост цен есть необходимое условие роста выпуска продукции и перемещения экономических ресурсов между существенно важными ,и менее важными отраслями производства» 1 2.
Другими словами, самое важное для монополистов в условиях войны — это вопрос об уровне прибылей и цен. Без удовлетворяющего монополистов разрешения этого вопроса не будут пущены в ход колёса военною механизма и промышленность не даст нужного роста продукции и прежде всего продукции, необходимой для армейского снабжения.
Вполне понятно отсюда, что в центре регулирования цен стоит вопрос об определении уровня цен на военные поставки. Эти цены устанавливаются ‘большей частью государственными органами, ведающими заключением военных контрактов и целиком находящимися в руках крупных монополистов. В области военных поставок, пишет Гаррис, «прямые переговоры являются гораздо более эффективной формой контроля по причине секретности,
1 Seymour Е. Harris, Price and Related Controls in thQ United States, New York 1945, p. 21—22.
2 Ibidem.
188


экспериментирования или срочности» !. Слово «контроль» здесь, разумеется, надо понимать в смысле контроля со стороны крупнейших монополий, заинтересованных в выгодных ценах и обделывающих выгодные дела под прикрытием срочности и секретности втайне, втихомолку.
Основные принципы установления уровня цен на поставки были достаточно ясно выражены в, американском наставлении по армейскому снабжению. В этом наставлении указывалось, что военные министерства стремятся приобрести всё, что необходимо, «по справедливым и обоснованным ценам», дающим капиталистам «обоснованную и достаточную прибыль», стимулирующую развитие производства. Гаррис формулирует основную исходную позицию закупочных организаций .при определении цен на поставки кратко и выразительно: «Поставки более важны, чем цены». «Военные представители считают, что издержки производства не должны иметь решающего значения в установлении цен» 1 2. Другими словами — требования и аппетиты монополистов при заключении контрактов — это высший закон для военного ведомства и «регулирующих» организаций. Какую бы цену поставщики ни запросили — надо давать. Единственным «регулирующим» фактором в этих условиях является драка между крупнейшими монополиями за распределение заказов, за наиболее выгодные цены по этим заказам.
Результатом применения подобного «регулирования» цен на военные поставки был, разумеется, огромный рост прибылей крупнейших монополий, захвативших наибольшее количество военных контрактов. Так, 100 крупнейших корпораций, получивших основную массу военных заказов, в 1942 г. увеличили прибыли (до уплаты налогов) по сравнению с среднегодовым уровнем за 1936— 1939 гг. следующим образом: 48 корпораций — в 3 и более раза, 34 корпорации — в 10 и более раз, 5 корпораций — в 100 и более раз 3.
Семь главных самолётостроительных компаний имели в 1942 г. чистую прибыль, равную 179% акционерного капитала. Сумма чистой прибыли этих компаний
1 Seymour Е. Harris, Price and Related Controls in the United States, p. 248.
2 Ibid., p. 259—261.
3 Cm. Ibid., p. 251.
189


уже после уплаты налогов превышала уровень 1937 г. в 11,5 раза.
Гигантский рост прибылей по военным поставкам в очень большой степени был связан с борьбой между монополистами за долю государственных средств, перекачиваемых при помощи механизма «регулируемых» цен в их карманы. Именно этой борьбой в значительной мере объясняются резкие колебания в уровне прибылей между отдельными ‘поставщиками. Так, например, уровень прибыли на так называемые стандартные коммерческие товары по восьми корпорациям в 1942 г. колебался следую-
щим образом b.
Прибыль до
Номера
уплаты налогов в °!о к чй-
корпораций
стой стоимости
1
7 710
2
362
3
323
4
50
5
. * . . . 220
6
940
7
189
8
492
Таблица показывает, что не только продавцы оружия, но и поставщики самых обыкновенных «коммерческих товаров» получали баснословные прибыли, уровень которых в ряде случаев никак нельзя объяснить с точки зрения даже обычной монопольной цены. С другой стороны, поражают резкие различия в уровне прибыли между отдельными поставщиками, которые нельзя объяснить ни различиями в уровне технической оснащённости предприятий, ни срочностью поставок. Единственное объяснение заключается в том, что корпорации № 1, 6 и др.— более крупные и влиятельные — сумели при заключении контрактов «отрегулировать» себе такие цены, которые не снились их конкурентам.
Предпринимая «регулирование» цен, буржуазное государство делает широковещательные заявления о «замораживании» цен, их «стабилизации», выпускает  11 См. Seymour Е. Harris,Price and Related Controls in the United States, p. 252.
190


специальные указы и создаёт особые органы по «контролю» над ценами. При этом оно часто распространяет этот «контроль» на весьма широкий круг товаров, в том числе и на товары личного потребления. Все эти меры мотивируются интересами народа, необходимостью борьбы с инфляцией, заботой о сохранении жизненного уровня трудящихся и пр. Но как бы благовидно ни выглядели цричины «регулирования» цен, оно предпринимается финансовой олигархией не для ограждения интересов трудящихся и не столько для борьбы с инфляцией (хотя растущая борьба рабочею класса и может принудить правительство .принять некоторые меры 'по ограничению Спекуляции и т. д.), сколько для ограждения гарантированной прибыли военных поставщиков и для обмана трудящихся. «Контроль» над ценами потребительских товаров имеет своей целью шутить рабочим мысль, что их жизненный уровень обеспечен, и удержать их от требований повышения заработной платы, что могло бы угрожать прибылям монополистов.
Было бы наивно думать, что «регулируемая» цена (на товары гражданского сектора)—это низкая цена, что «регулирование» цен означает снижение цен или хотя бы удержание их на одном и том же уровне, их «замораживание» или «стабилизацию».
Следует прежде всего иметь в виду, что цены «замораживаются», как правило, на самом высоком их уровне, достигнутом в предыдущий период. Так, в США после издания 30 января 1942 г. закона о чрезвычайном контроле над ценами цены «замораживались» на уровне, который в среднем достигал максимального уровня 1929 г. В действительности и это ««замораживание» было чистейшей фикцией. Уровень регулируемых как и нерегулируемых цен и в период первой и в период второй мировых войн во всех воюющих странах всё время возрастал. Так, индекс оптовых цен в США вырос в 1945 г., по официальным данным, на 38% по сравнению с 1939 г., в Англии — на 63%, в Японии—на 138% К Но официальная статистика не отражает действительного роста цен. На самом деле цены выросли гораздо более значительно. Справочные оптовые цены в США за период  11 См. «Оптовые цены сырьевых, продовольственных и промышленных товаров в капиталистических странах за 1937—1949 гг.», Справочник, Внешторгиздат, 1951, стр. 416—426.
191


войны iHa такие товары, как руды металлов, каменный уголь, нефтепродукты, хлопок, пшеница, важнейшее машинное оборудование (не говоря уже о предметах армейского снабжения) выросли в полтора, два и более раз. Цены на хлопок были в 1945 г. выше уровня 1939 г. в
2,5 	раза, на свинец—в 2 раза, на хромовую руду — на 87%, на сырую нефть — на 44% и т. д. \ несмотря на «регулирование» или, точнее говоря, благодаря ему. Наряду с этим сильно выросли розничные ценьи на важнейшие предметы широкого потребления: на . пшеничную муку — на 68%, на кукурузную муку — на 60%, на картофель— в7 2 раза, на сливочное масло — на 56%, на лярд — в 2,1 раза и т. д.1  2
Внутренней пружиной роста цен является .постоянный нажим со стороны крупных монополий-поставщиков, использующих «военную конъюнктуру» для получения высоких прибылей. Характерен в этом отношении пример с поставкой меди правительству США в период первой мировой войны. Средняя себестоимость меди колебалась в США во время войны от 8 до 12 центов за фунт. В конце марта 1917 г. было организовано объединение медепромышленников для продажи правительству 45 млн. фунтов меди по 162/3 цента за фунт. В октябре 1917 г. состоялась вторая покупка правительством большой партии меди, но уже по цене в 23V2 цента за фунт, 15 июня 1918 г. медь уже прЪдавалась казне по 26 центов за фунт. Прибыли медепромышленников поднялись до 200 с лишним процентов. Компания «Калюмет энд Хекла майнинг компани» получила 800% прибыли в 1917 г. и 300% — в 1918 г.3
Вполне понятно, что цены по поставкам и «контролируемые» цены вообще, т. е. как раз те, которые буржуазное государство торжественно объявляет «замороженными» и «стабилизированными», оказываются в наименьшей степени способными к какой-либо стабилизации. В этом отношении большой интерес представляют данные о контролируемых и неконтролируемых ценах в США в период первой мировой войны.
1 См. «Оптовые цены сырьевых, продовольственных и промышленных товаров в капиталистических странах за 1937—1949 гг.», стр. 32, 64, 126, 238.
2 «Statistical Abstract of the United States», 1953, p. 312.
3 См. Ф. Л а н д б e p r, 60 семейств Америки, стр. 235—236.
192


Динамика контролируемых и неконтролируемых цен в США
(июль 1913 г. — июнь 1914 г. = 100)1
Годы
Цены всех товаров (1 366 товаров)
Контролируемые цены (573 товара)
Неконтролируемые цены (793 товара)
1&13
101
100
102
1914
99
100
97
1915
102
102
102
1916
126
125
124
1917
175
188
456
1918
194
197
191
Таблица обнаруживает удивительный на первый взгляд факт, а именно то, что контролируемые цены росли быстрее неконтролируемых и что последние в своём росте безуспешно пытались догнать первые. Разрыв между ценами был безусловно выгоден для военных поставщиков и крупных монополий. Если бы цены решительно всех товаров росли одновременно и одинаковыми темпами, монополии ничего не выигрывали бы от этого. Выигрыш Получается при том условии, если цены на одни товары повышаются, а на другие — не повышаются или повышаются, но не в той же степени. В этом отношении важнейшим и решающим для всех монополистов является стабилизация цены такого товара, как рабочая сила. «Стабилизация» или «замораживание» заработной платы — эта характернейшая черта государственного регулирования хозяйства как в периоды войны, так и в мирное время — означает на деле снижение реальной заработной платы. Но наряду с этим для ведущей группы монополий представляет значительный интерес разрыв в темпах роста цен тех товаров, которые они производят, и тех, которых они не производят. Отсюда более быстрый рост цен «контролируемых» по сравнению с «неконтролируемыми». Государственное регулирование хозяйства выступает здесь в своём действительном виде, а именно как фактор, усиливающий анархию производства, инфляцию и способствующий росту цен и снижению жизненного уровня масс. Объясняя быстрый рост цен во время войны в
1 «The Economic Almanac, 1951—1952», р. 112.
13 И. Кузьминов
193


Японии, журнал «Oriental Economist» осенью 1945 г. откровенно признавал, что наиболее важной причиной этого роста была политика властей, которые «стремились увеличить продукцию, предоставляя предпринимателям более высокие прибыли 'путём политики высоких цен» К Государственное регулирование цен в Японии в этом отношении действовало по тому же принци'пу, что и в других странах, т. е. ставило на первое место интересы и высокие прибыли крупнейших монополий. Ибо только таким образом государственное регулирование цен и выполняет свою основную задачу— задачу обеспечения максимальной прибыли крупнейшим монополистам за счёт бюджета.
Регулируемая цена есть монопольная цена, освящённая теперь авторитетом государства и обеспечивающая монопольную сверхприбыль, гарантированную государственной властью. Основным источником монопольной сверхприбыли является усиление эксплуатации рабочего класса и всех трудящихся, понижение их* жизненного уровня. Монопольные регулируемые цены на потребительские товары снижают уровень жизни рабочею класса, непосредственно урезывая объём необходимых средств существования рабочей семьи. Посредством монопольных регулируемых цен на военные поставки монополии грабят трудящихся через налоговую систему и государственный бюджет.
Наряду с этим также источником монопольной сверхприбыли является перераспределение прибавочной стоимости между капиталистами. Наивысшую сверхприбыль получают военные поставщики, т. е. крупнейшие монополии, захватившие наибольшее количество военных заказов. Они имеют наилучшие условия снабжения и, следовательно, наивыгоднейшие условия эксплуатации рабочею класса. Через цены на поставки они получают огромную сверхприбыль, в состав которой входят не только налоги с трудящихся, но и Известная толика налогов с мелких предпринимателей.
В этой же связи следует рассматривать и практику субсидирования цен, приобретающую широкое распространение как один из методов регулирования. Субси-  11 Цит. по книге Я. Певзнер, Монополистический капитал Японии, стр. 120.
194


Дирование цен изображается а'пологетами капитализма как благодеяние для потребителей, как забота государства о сохранении стабильного уровня цен и уровня жизни народа. Гарриев упомянутой книге в специальной главе о субсидиях поёт настоящие дифирамбы мероприятиям государства по субсидированию цен, проводившимся в США в период второй мировой войны. Субсидируя цены на ряд продуктов, государство, пишет Гаррис, с одной стороны, «сохраняет высокие цены на этот продукт для производителей и тем самым стимулирует его производство и, стало быть, снижение издержек производства на единицу продукции, а с другой стороны, сохраняет низкие цены для покупателей и таким образом сохраняет стабильной стоимость жизни» 1. Гаррис утверждает, что «как 'Крупнейший покупатель материалов и труда правительство больше выигрывает, чем теряет, от субсидирования». Если верить Гаррису, при субсидировании цен и овцы остаются целы и волки сыты, выигрывают все — и государство, и производители, и потребители, и не проигрывает «никто.
В действительности же, конечно, выигрыш, получаемый при субсидировании цен одной стороной, означает проигрыш для другой стороны. Выигрыш от субсидирования получают монополисты, источником же субсидирования является государственный бюджет, т. е, налоги с населения. Какую огромную долю цены составляют субсидии, можно видеть из практики субсидирования цен в Японии.
Так, к 1945 г. цена угля, уплачивавшаяся углепромышленникам, равнялась 65 иенам за тонну при правительственной субсидии в 41 иену за тонну. В ходе войны размер субсидий и их удельный вес в цене всё время возрастал. Общая сумма субсидий, выплаченная углепромышленникам, поднялась с 48 млн. иен в первой половине 1941 г. до 406 млн. иен во второй половине 1944 г., несмотря на то, что добыча угля за это время не только не выросла, а уменьшилась на 11,2% 1 2.
Огромный рост субсидий можно видеть также -на примере регулирования цен на суперфосфат. Цены,
1 Seymour Е. Harris, Price and Related Controls in the United States, p. 226.
2 См. Дж. Коен, Военная экономика Японии, Государственное издательство иностранной литературы, 1951, стр. 97.
13*
195


фактически выплачиваемые производителям суперфосфата, и субсидии на каждую тонну этою продукта росли в Японии во время войны следующим образом •:
Периоды
Цена, уплаченная производителю (за тонну в иенах)
В том числе субсидии
Субсидии в °|0 к цене, уплаченной производителю
Первая половина 1940 г
57,92
4,46
7,7
Первая половина 1941 г
67,04
13,58
20,3
Первая половина 1942 г
72,87
19,41
26,6
Первая половина 1943 г
75,01
21,55
28,7
Первая половина 1944 г
115,97
62,51
53,9
Первая половина 1945 г
269,73
216,27
80,2
Приведённые данные показывают, что под нажимом монополистов субсидии стремительно росли не только в абсолютном, но и в относительном выражении и 'Превратились в важнейший источник обогащения монополий. Рост субсидий оправдывается обычно в буржуазной печати ростом издержек производства. Но механика определения последних была целиком в руках монополий и давала монополистам широкий простор для наживы, маскируя действительный рост прибылей. Некоторые данные, появившиеся в печати, позволяют сделать вывод о том, что субсидии выплачивались не только в тех случаях, когда в результате роста издержек производства при наличии официально установленной цены той или иной фирме грозил убыток. Механизм субсидий действовал вовсю даже и в тех случаях, когда никакой убыток фирме не грозил, а, наоборот, она получала существенную прибыль. Характерны в этом отношении данные о прибылях японской компании по производству и передаче электроэнергии «Ниппон хассодэн» (в тыс. иен) 1 2:
1 Дж. Коен, Военная экономика Японии, стр. 331.
2 Там же, стр. 182
196


Шестимесячные бюджетные периоды (дата окончания)
Прибыли
без
субсидий
Правительственные субсидии
Прибыль,
включая
субсидии
Март 31, 1940 г
— 7 783
21207
13 424
Сентябрь 30, 1940 г
14 801
—
14 801
Март 31, 1941 г
- 3 087
16 477
13 390
Сентябрь 30, 1941 г
17 339
3 639
20 978
Март 31, 1942 г
34 538
7 360
41 898
Сентябрь 30, 1942 г
46 556
—
46 556
Март 31, 1943 г
14 623
31671
46 294
Сентябрь 30, 1943 г.
46 557
—
46 557
Март 31, 1944 г
22 363
31 232
53 595
Сентябрь 30, 1944 г
14 254
39 815
54 069
Март 31, 1945 г
-22 791
78 038
55 247
Сентябрь 30, 1945 г
— 37 964
81945
43 981
Данные этой таблицы весьма показательны. Они свидетельствуют, что указанная японская компания ‘получала субсидии не только тогда, когда она тер'пела убытки, но и тогда, когда она получала значительную прибыль. При этом аппетиты компании непрерывно росли. Она требовала не только покрытия убытков и гарантирования определённой прибыли, но и гарантирования всё возрастающей прибыли, независмо от результатов своей деятельности. Механизм субсидирования цен был поставлен на службу непрерывного роста прибылей монополий.
Однако субсидирование цен таких товаров, как сырьё, топливо, электроэнергия, проводится не только в инте- ресах производителей этих товаров, но и в интересах крупнейших поставщиков вооружения, получающих гарантированные государством сверхприбыли. Рост цен на сырьё и топливо повысил бы издержки производства на их предприятиях и снизил сверхприбыли. От субсидирования цен больше всего выигрывают именно крупнейшие поставщики вооружения и снаряжения.
(Практика установления уровня регулируемых цен приспособлена к интересам крупнейших монополий и обеспечивает получение ими огромных сверхприбылей. Наиболее распространённым является установление цены путём Прибавки определённого процента прибыли к
197


себестоимости продукции («издержки производства плюс прибыль»). Это даёт широкую возможность для увеличения доходов монополий как путём торга вокруг уровня официально устанавливаемой прибыли, так и путём резкого повышения монополиями данных об уровне издержек производства. В издержки производства монополисты включают и арендную плату за эксплуатацию государственных заводов, обеспечивая тем самым бесплатность аренды. Сюда включаются и прямые налоги, в том числе налог на корпорации, что превращает в чистейшую фикцию всякие попытки «ограничить» прибыли монополистов посредством налогообложения. С целью обеспечения роста прибылей в издержки включаются и всевозможные мифические «расходы». В тех же случаях, когда установленные цены не удовлетворяют монополистов, они имеют тысячи возможностей для их обхода или изменения в свою пользу.
Регулируемые цены надёжно обеспечивают сверхприбыли монополий за счёт снижения жизненного уровня трудящихся. Вместе с тем регулирование цен создаёт особые преимущества для наиболее крупных монополий, имеющих более низкий уровень издержек производства и благоприятные условия сбыта и снабжения. Регулируемая цена является средством перераспределения прибавочной стоимости в пользу крупнейших монополий.
Не последнюю роль в обогащении монополий в годы второй мировой войны 'играл чёрный рынок, получивший широкое развитие в капиталистических странах и находившийся в руках крупных дельцов. Немало всякого |рсда дефицитных товаров, получавшихся военными поставщиками по регулируемым и субсидируемым ценам, затем сбывалось ими на чёрном рынке по спекулятивным ценам. Нередки были случаи, когда дефицит тех или иных товаров искусственно создавался крупными монополистами для вздувйния рыночных цен.
Что касается регулирования цен на предметы первой необходимости, то оно непосредственно связано с «регулированием» потребления, с карточной системой. Хлебная карточка изображается в буржуазной печати как средство «демократического», равномерного распределения тягот войны среди всех слоёв населения. Ведь
198


мистер Рокфеллер так же получает свой фунт сахару по карточке, как и рядовой рабочий, и таким образом несёт свою долю военных трудностей. Эта лицемерно-ханжеская картина нимало, однако, не соответствует действительности. Ленин указывал, что в условиях капитализма нормируется лишь потребление масс, но не потребление богачей. Предметов роскоши не трогают, ибо их «всё равно» мало и они «всё равно» так дороги, что «народу» недоступны. Поэтому во всех воюющих странах имеет место постоянный обход богатыми каких бы то ни было «норм» потребления. Вместе с тем даже цены «регулируемых» предметов потребления не остаются без изменения, а растут. К тому же нормы выдачи товаров, полагающихся по карточкам, настолько низки, что население неизбежно вынуждено обращаться к чёрному рынку, где цены растут со стремительной быстротой.
Таким образом, регулирование цен, которое апологеты государственно-монополистическою капитализма превозносят как средство ограничения прибылей и 'повышения благосостояния народа, в действительности является средством обогащения монополий и ограбления трудящихся.
Весьма показательно, что даже Сеймур Гаррис в упомянутой выше книге был вынужден признать, что «контроль над ценами» не дал никаких ощутительных результатов, кроме роста прибылей монополистов.
«Если контроль над ростом прибылей, — пишет он,— считать критерием успеха контроля цен, то контроль цен в таком случае не оказался очень эффективным: прибыли значительно возросли...
Если учитывать прибыли даже после уплаты налогов, то и тогда следует сделать вывод, что предприниматели не внесли своей доли в общую сумму военных издержек, каждый прирост налоговых ставок сопровождался соответствующим ростом цен.
Фактически деловые круги переложили свои прямые налоги на правительство и других покупателей их товаров. Статистика прибылей подтверждает это заключение» Г  11 	Seymour Е. Harris, Price and Related Controls in the United States, p. 71.
199


На опыте государственного регулирования хозяйства периода первой мировой войны Ленин исчерпывающим образом охарактеризовал истинную сущность регулирования цен и сформулировал позицию пролетарской партии по отношению к этому «регулированию». Разоблачая казнокрадство монополистов, Ленин выдвинул требование пролетарской партии об отмене коммерческой тайны, имевшее громадное значение для разоблачения буржуазного Временного правительства. Ленин настойчиво требовал широкой публикации документов о военных поставках, о ценах по этим поставкам, о себестоимости товаров, поставляемых в казну. В речи на первом Всероссийском съезде Советов рабочих и солдатских депутатов в июне 1917 г. Ленин говорил: «Наша программа по отношению к экономическому кризису состоит в том, чтобы немедленно, — для этого не нужно никаких оттяжек, — потребовать публикации всех тех неслыханных прибылей, достигающих 500—800 процентов, которые капиталисты берут, не как капиталисты на свободном рынке, в «чистом» капитализме, а по военным поставкам» 1. Именно в отмене коммерческой тайны Ленин видел «...ключ ко всякому контролю. Именно здесь самое чувствительное место капитала, грабящего народ и саботирующего производство» 1 2.
В статье «Журавль в небе или синица в руки» Ленин, разоблачая болтовню министра Пешехонбва, писал: «Нельзя ли бы было, если «сопротивление капиталистов сломлено», провести закон об опубликовании: 1) всех гарантийных писем о ценах на поставки? 2) всех цен на поставки в казну вообще? 3) себестоимости поставляемых в казну продуктов? 4) нельзя ли дать возможность рабочим организациям проверять все этого рода факты?» 3.
Правительство капиталистов никак не может согласиться допустить рабочие организации до проверки всех данных, относящихся к регулированию цен на военные поставки. Это раскрыло бы грабительский характер этих цен и всю механику непомерного обогащения монополистов при помощи государственного аппарата.
1 В. И. Лени н, Соч., т. 25, стр. 7.
2 Там же, стр. 314.
3 Там же, стр. 50.
200


3. 	Государственное регулирование хозяйства и ограбление оккупированных территорий
Антинародный характер государственного регулирования хозяйства при империализме выступает с особой наглядностью в тех случаях, когда его объектом служат зависимые страны или оккупированные во время войны территории.
Закабаление и систематическое ограбление народов других стран, особенно отсталых стран, является одним из источников максимальной прибыли. Этот источник используется монополистами всегда в той или иной степени при помощи аппарата империалистического государства. Тем в большей степени это относится к ограблению населения оккупированных территорий во время войны, основанному на прямом' насилии.
Ограбление населения оккупированных территорий и зависимых стран является составной частью системы государственного регулирования хозяйства в капиталистических странах и одним из важных источников обогащения крупнейших монополий и снабжения империалистических государств ресурсами для ведения войны. Этот источник используется в той или иной степени всеми империалистическими государствами.
Рассмотрим эту форму регулирования хозяйства и этот источник обогащения монополий на примере хозяйничанья гитлеровских захватчиков на временно оккупированных ими территориях в период второй мировой войны.
Ограбление оккупированных стран и использование их ресурсов для ведения захватнической войны и обогащения ведущих монополий рассматривалось гитлеровцами как важнейший элемент «регулирования» хозяйства и стратегического плана войны за мировое господство. Оккупация и грабёж западноевропейских стран, по планам гитлеровцев, должны были послужить основой для ведения войны против СССР. Захват ресурсов СССР рассматривался гитлеровцами как условие успешной войны против Англии и США.
Уже в мае 1939 г. на одном из узких совещаний Гитлер заявил: «Если судьба приведёт нас к конфликту с Западом, то овладение широкими пространствами Востока должно стать нашим преимуществом. Мы тогда будем в состоянии положиться на ресурсы этих районов.
201


Население «егерманоких районов будет доступно нам в качестве источника рабочей силы» К Позже, когда война в Западной Европе стала фактом и когда гитлеровцы уже вовсю готовились к нападению на СССР, эта установка была развита и конкретизирована. Планы ограбления советских территорий гитлеровцы разрабатывали задолго до нападения на СССР. Так, уже в ноябре 1940 г. немецкий генерал Томас, ведавший вопросами экономического обеспечения армии, получил от Геринга приказ заняться подготовкой к эксплуатации сырьевых богатств и промышленных ресурсов СССР. «Руководство» делом ограбления Советского Союза было возложено на Геринга, который создал для этого особый, весьма разветвлённый аппарат1  2.
Созданный Герингом «Восточный штаб экономического руководства» задолго до нападения на СССР разработал директивы по ограблению территорий Советского Союза,, известные под названием «Зелёная папка Геринга». Штабы гитлеровских армий, корпусов и дивизий получили эти директивы в июне 1941 г. — в последние недели подготовки к нападению на СССР. В этих директивах с педантичной точностью перечислялись объекты и способы грабежа, а также давалась программа разрушения хозяйства, истребления и закабаления народов СССР. Эта программа со всей жестокостью проводилась в жизнь гитлеровскими захватчиками на временно оккупированных ими территориях Советского Союза.
Ограбление гитлеровцами территорий оккупированных стран осуществлялось различными государственными и военно-экономическими органами, представителями и специальным аппаратом немецких монополий. Формы ограб¬
1 Цит. по газете «Известия», 13 декабря 1945 г.
2 Тот факт, что аппарат для ограбления территорий СССР был создан ещё до войны, подтверждается многочисленными документами и свидетельскими показаниями на Нюрнбергском процессе. Так, выступая в качестве свидетеля на Нюрнбергском процессе, фельдмаршал Паулюс говорил: «Все экономические и административные организации для эксплоатации советских территорий были созданы ещё до начала войны. Обобщая, я хотел бы сказать: указанные цели означали завоевание с целью колонизации русских территорий и эксплоатации русских ресурсов, которые должны были дать немцам возможность завершить войну на западе с той целью, чтобы установить господство Германии в Европе».
202


ления носили весьма разнообразный характер. Наиболее распространённым был прямой грабёж в виде конфискаций и реквизиций движимой и недвижимой собственности. В директивах по ограблению территорий Советского Союза, составленных Герингом, прямо указывалось: «...Все нужные нам сырьевые товары, полуфабрикаты и готовую продукцию следует изымать из торговли путём приказов, реквизиций и конфискаций... Немедленный сбор и вывоз в Германию платины, магния и каучука... Выявленные в прифронтовой полосе и тыловых областях продукты питания, а также средства бытового и личного потребления и одежды поступают в первую очередь в распоряжение военно-хозяйственных отделов...» К
Посредством конфискаций и реквизиций гитлеровцы захватили в оккупированных странах значительные запасы оружия, золота и валюты, сырья, топлива, продовольствия, готовой продукции, подвижного состава железных дорог и оборудования, принадлежавших как государству и общественным организациям,, так и частным лицам. Гитлеровцы захватили в оккупированных странах Западной Европы значительные запасы вооружения. В Чехословакии они захватили полностью вооружение примерно 40 дивизий Чехословацкой армии, в том числе 1 млн. винтовок, 150 тыс. пулемётов, более 1 млрд, ружейных патронов и 3 млн. артиллерийских снарядов. Общая стоимость военных материалов, захваченных немецкими фашистами в Чехословакии, оценивалась более чем в 1,5 млрд. долл.1  2 Ещё больше оружия захватили гитлеровцы во Франции, которая к маю 1940 г. имела около 3 250 танков, более 3 тыс. самолётов и много другого вооружения.
Немало захватили гитлеровцы всякого рода стратегического сырья. По данным бывшего министра внутренних дел США Икеса, они перед нападением на Голландию имели в запасе максимум 5,5 млн. т нефти. Между тем только в Голландии, Бельгии и Франции немецко-фашистские оккупанты захватили запасы нефти, составлявшие по крайней мере 8,8 млн. г. Во Франции гитлеровцы захватили значительные запасы цветных металлов, большое количество кожевенных и текстильных материалов, подвижной состав железных дорог, большую
1 «Нюрнбергский процесс». Сборник материалов, т. 1, 1952, стр. 701.
2 См. «Правда», 1 мая 1943 г.
203


часть автомобильного парка. Только за два года оккупации— с июня 1940 по июнь 1942 г.—они вывезли из; Франции около 5 тыс. паровозов и 250 тыс. вагонов. От всего автомобильного парка Франции, составлявшего в 1940 г. 2,3 млн. машин, в 1942 г. осталось не более 300—400 тыс. машин К Жестокому разграблению под- ' верглась текстильная промышленность Северной Франции,, всё оборудование которой было вывезено в Германию.
С 1940 по 1944 г. гитлеровцы вывезли из Франции сельскохозяйственной продукции на 126,6 млрд, франков и; промышленной продукции на 184,6 млрд, франков. В том' числе было вывезено в Германию угля 63 млн. г, нефти и горючего—1,9 млн. т, железной руды — 74,8 млн. т,. металлургических изделий — 3,8 млн. т, пшеницы — 2,9 млн. г, овса — 2,3 млн. г, картофеля — около) 726 тыс. т, вина — 7,6 млн. гектолитров и пр.1  2
Наибольший размах приобрело ограбление славянских стран — Чехословакии, Польши, Югославии. Немецкие фашисты захватили в Чехословакии все промышленные и коммерческие акционерные общества, принадлежавшие чехам и евреям, а также золотой запас чехословацкого национального байка и иностранную валюту.
В 'их руки 'попали 23 тыс. кг золота в номинальной цене 737 млн. крон, или 5 265 тыс. ф. ст. Гитлеровцы захватили все государственные предприятия и государственные имения Чехословакии3. В Польше сразу после захвата её территории гитлеровцами было конфисковано государственное имущество на 600 млн. ф. ст. Были конфискованы все (промышленные предприятия, мастерские и торговые заведения, принадлежавшие полякам и евреям. Только в Лодзи у (поляков и евреев было отнято 4 300 фабрик и мелких мастерских, 500 складов текстильного сырья и мануфактуры, 8 500 магазинов и 12 тыс. мелких лавок. Как сообщалось в фашистском журнале «Фиря- респлан» 15 декабря 1941 г., всего в Польше было конфисковано 230 тыс. предприятий и мастерских. То же было проделано и в других оккупированных странах.
В результате этого в Германию было отправлено большое
1 См. «Мировое хозяйство и мировая политика» № 7—8, 1944 г., стр. 63.
2 См. «Нюрнбергский процесс». Сборник материалов, т, 1, стр. 57—58.
3 См. «Известия», 21 февраля 1946 г.
204


количество готовой продукции, продовольствия, сырья, нефти. Как указывалось в речи советского обвинителя на Нюрнбергском процессе, наиболее распространённым средством ограбления гитлеровцами Югославии была конфискация огромного количества сырья, продовольствия, оборудования, полуфабрикатов и иных товаров, в результате чего они выкачали огромные ценности из этой страны. Фашисты ликвидировали Югославский национальный банк и забрали всё его имущество, захватили в свои руки промышленность, транспорт, запасы товаров.
Одной из форм ограбления оккупированных стран было обложение их ежегодной огромной контрибуцией якобы для покрытия расходов оккупационных войск, расквартированных в этих странах. Гитлеровцы из года в год повышали сумму оккупационных платежей. Так, например, с декабря 1942 г. ежедневный взнос Франции, составлявший до этого 300 млн. франков,, был повышен до 500 млн. франков *. Всего за период с 1940 по 1944 г. французское казначейство выплатило Германии 631,9 млрд, франков1  2.
Огромные денежные суммы выкачивали гитлеровцы из оккупированных стран Восточной и Юго-Восточной Европы. Так, с начала войны они установили для протектората Чехия и Моравия ежегодную контрибуцию в 14 200 тыс. ф. ст. В Югославии, помимо всякого рода контрибуций и реквизиций, гитлеровцы широко использовали для ограбления денежные штрафы, налагаемые на население. Сумма денежных штрафов, установленных полевой комендатурой, в 1943 г. в одном только Белграде составила 48 818 тыс. динаров3.
В результате за время оккупации немецкие фашисты изъяли из оккупированных стран под видом платежей на покрытие оккупационных расходов огромную сумму. По сообщению парламентского секретаря английского министерства экономической войны Дингл Фута, гитлеровцы за время по! август 1944 г. выкачали из Франции,, Бельгии, Голландии, Норвегии, Дании, Чехословакии и Сербии в счёт оплаты оккупационных расходов и путём реквизиции товаров 6 600 млн. ф. ст., или свыше 90 млрд, марок.
1 См. Сообщение французского обвинителя Гертофера на Нюрнбергском процессе («Известия», 24 января 1946 г.).
2 См. «Нюрнбергский процесс». Сборник материалов, т. 1,стр. 58.
3 См. «Известия», 21 февраля 1946 г.
205


По отдельным странам суммы в счёт оплаты оккупационных расходов, изъятые в указанный период, распределяются следующим образом: Франция — 2 648 млн. ф. ст.* Голландия — 645 млн., Норвегия — 555 млн.* Бельгия — 428 млн., Дания — 135 млн. ф. ст.1 Эти цифры в общем подтверждаются данными, исходящими и из других источников. Так, по данным Банка международных расчётов, поступления в счёт оккупационных платежей составляли за 1940 г. (июль—декабрь) 4 млрд, марок, 1941 г.— 10 млрд., 1942 г. — 17 млрд., 1943 г. — 25 млрд., 1944 г. (январь — октябрь) — 28 млрд, марок, а всего — 84 млрд, марок.
При определении размеров платежей гитлеровцы исходили отнюдь не из действительной величины расходов на содержание оккупационной армии. Во Франции оккупационная армия насчитывала примерно 350 тыс. человек, в то время как немецкие фашисты взимали с Франции платежей на содержание в 10 раз большей армии. Верховное командование гитлеровской армии в одной из своих директив недвусмысленно указывало, что военная контрибуция, взимавшаяся с оккупированных стран под видом платежей на содержание оккупационной армии, должна была быть использована для покрытия расходов всей воюющей немецкой армии 1 2. Фактически при определении размера военной контрибуции гитлеровцы исходили не из того, что стоило содержание оккупационной армии, а из того, что можно было максимально выкачать из страны. Из общей суммы, выжатой из оккупированных стран Западной Европы за время по август 1944 г., едва ли только одна четвёртая часть пошла на содержание гитлеровских оккупационных войск. Остальные три четверти этой суммы были использованы для скупки всякого рода имущества, продовольствия, сырья, а также для оплаты заказов на предприятиях военной промышленности, работавших на фашистскую Германию.
1 См. «Правда», 15 октября 1944 г. Французские обвинители Гертофер и Дельпеш в своих речах на Нюрнбергском процессе указывали, что немцы выкачали из Франции под видом платежей для покрытия оккупационных расходов 34 млрд, марок, или 680 млрд, франков, из Голландии — свыше 6 млрд, флоринов, из Бельгии — 67 млрд, бельгийских франков (см. «Известия», 24 января 1946 г.).
2 Эта директива приводилась в речи французского обвинителя Дельпеша на Нюрнбергском процессе (см. «Известия», 24 января 1946 г.).
206


Наряду с этим в «торгоёле» с оккуйированыыМи странами гитлеровцы в широчайшей степени применяли систему безналичных (клиринговых) расчётов как одну из замаскированных форм ограбления. Всё дело в том, что «торговля» эта носила весьма односторонний характер и в обмен на свои товары оккупированные страны получали лишь возраставшую на их счетах «задолженность» Германии, которую она погашать и не собиралась. Значение этой формы ограбления видно из того, что клиринговая «задолженность» Германии оккупированным странам на сентябрь 1944 г. составляла 35,6 млрд, марок. Наряду с эдим Германия применяла систему клиринга и в торговле со своими вассалами, задолженность которым составляла в сентябре 1944 г. 4 млрд, марок, а также и с нейтральными странами — Турцией, Швецией и др.1
Следующей формой ограбления был захват в оккупированных странах промышленных, банковских, транспортных и иных предприятий, осуществлявшийся крупнейшими немецкими монополиями, выступавшими в качестве полномочных органов гитлеровского разбойничьего государства по подчинению экономики оккупированных стран и выкачиванию из них ресурсов. Представители германских монополистов двигались в арьергарде немецко-фашистской армии. Тотчас же после оккупации той или иной страны они набрасывались на её богатства, стремясь захватить в свои руки основные экономические позиции. Ограбление оккупированных стран в форме подчинения их хозяйства германским монополиям стало источником невиданного обогащения немецких плутократов.
1 Грабя оккупированные страны (а также и своих вассалов) при помощи клиринга, гитлеровцы в то же время старались изобразить эту форму ограбления как благодеяние. «Разъясняя» контрагентам Германии «преимущества» введённой немецко-фашистскими захватчиками клиринговой системы, гитлеровская газета «Фельки- шер беобахтер» в номере от 8 мая 1943 г. писала, что «страны, примкнувшие к германской клиринговой системе, избавлены от избытка своих экспортных товаров», «германская клиринговая система открывает любой, примкнувшей к ней стране неограниченные экспортные возможности», и эта система привела-де к тому, что «в международном товарообороте в настоящее время спрос намного превосходит предложение, а не наоборот, как это было ранее». Оккупированные страны на деле убедились в том, что гитлеровский грабёж не имел пределов и что при его помощи можно было очень быстро ликвидировать какие угодно «избытки товаров».
207


В Чехословакии большую часть Промышленности захватили концерн Геринга (большая часть угледобычи, военные заводы Шкода и оружейные заводы в Брно, ряд металлургических предприятий и др.), концерн Маннес- мана, концерн «И. Г. Фарбениндустри», «Дейче банк» и Дрезденский банк подчинили себе банковскую систему Чехословакии. Экономика Австрии была захвачена концернами Геринга, Круппа, «И. Г. Фарбениндустри», Стин- неса и рядом других более мелких монополистических объединений. Народное хозяйство Польши было буквально растащено по кускам немецкими монополистами и баронами — концерном Геринга (захватившим горную промышленность Верхней Силезиц, а также металлургические и военные предприятия), акционерным обществом «Хенкель и К0» в Касселе (захватившим польское паровозостроение), концерном Круппа, «И. Г. Фарбениндустри» и рядом других немецких монополий. Захват польской промышленности и сельского хозяйства происходил в ряде случаев под флатом «возвращения» предприятий «законным» немецким владельцам К
Следует отметить различие в способах, посредством которых немецкие монополисты прибирали к рукам народное хозяйство в оккупированных странах. В странах Восточной и Юго-Восточной Европы практиковался прямой, неприкрытый захват. В странах Западной  ** Описание грабительского дележа части польской каменноугольной промышленности под видом возвращения шахт прежним владельцам даёт немецкая газета «Дейче альгемейне цейтунг» в номере от 26 сентября 1941 г.:
«Рудники и заводские сооружения, находившиеся на польской территории... ещё в прошлом году были вновь переданы их владельцам, причём в переходный период «комиссарский надзор» был там установлен ими самими. Это — три рудника Рудской каменноугольной компании, вновь переданные правлению Баллестрем, три рудника акционерного о-ва Годулла, возвращённые акц. о-ву Шаффгоч, оставшаяся на польской территории часть рудника Радзионка, входившая в одну компанию с английскими правами и переданная теперь правлению горнопромышленных и металлургических предприятий графов Хенкель фон Доннерсмарк, и четыре рудника горнопромышленного акц. о-ва Фюрстлих Плесе, тоже переданные их законным владельцам...
Акц. о-во Вирек, созданное в период существования Польши из рудников графа Хенкеля фон Доннерсмарк и из рудников, принадлежавших металлургическим заводам «Антониа», снова было ликвидировано, а его имущество передано концернам, имеющим паи в компании: 50% передано Шаффгочу, 30—Баллестрему и 20% — графу фон Доннерсмарк.
208


Европы применялись более замаскированные способы подчинения народного хозяйства. Во Франции, Бельгии и Голландии захват основных экономических позиций германскими монополиями осуществлялся часто путём приобретения акций определённых фирм. Под давлением со стороны гитлеровцев три крупных французских концерна (а именно «Кюльман», «Продюи шимик де С. Дени» и «Матьер колорант де С. Клэр-дю-Рон») объединились и образовали акционерное общество «Фран- колор» с капиталом в 800 млн. франков. Германский концерн «И. Г. Фарбениндустри» приобрёл 51 % акций этого общества и таким образом занял господствующее положение во французской химической промышленности. Продажа акций была совершена под давлением правительства Виши. Подобным же образом французский капитал был вытеснен или подчинён немецкому в ряде оккупированных стран. Акции «Сосьете дё мин де Бор» в Югославии, являющегося одним из крупных медедобывающих предприятий в Европе, находившимся в руках парижского банка Мирабо, были приобретены немецкой меднорудной и медедобывающей фирмой Мансфельда.
Наряду с приобретением акций предприятий оккупированных стран Европы немецкие фирмы немедленно же после оккупации обычно открывали в этих странах десятки своих филиалов. Так, только в конце 1941 г. в Париже начали функционировать «Аэро-Банк» с капиталом в 200 млн. франков, являвшийся филиалом «Банк дер Дейчен Луфтфарт А. Г.», общество «Телефункен-Франс» с капиталом в 200 млн. франков, являвшееся филиалом немецкого акционерного общества «Телефункен», обувная фирма «Батя», являвшаяся филиалом одноимённой чехословацкой фирмы, находившейся в руках гитлеровцев, а также филиалы нескольких страховых торговых и других обществ К Во Франции и других оккупированных западноевропейских странах гитлеровцы широко применяли практику принудительного синдицирования. Во Франции предприниматели определённой отрасли объединялись в так называемые «организационные комитеты», во главе которых ставились местные квислииговцы. Все известные французские банки оказались под господством немецких банков, которые тем самым стали господами положения и во многих французских промышлен-  11 См. «Внешняя торговля» № 6—7, 1942 г., стр. 37—38.
14 И. Кузьминов * 209


дых концернах, контролируемых соответствующими французскими банками.
Таким образом, различными способами немецкие монополисты подчиняли себе народное хозяйство оккупированных (а также и вассальных) стран и стремились в максимальной степени использовать ею для германской военной машины и собственною обогащения.
Наконец, следует остановиться ещё на одной форме -ограбления оккупированных территорий — на грабеже, который осуществлялся фашистскими солдатами, офицерами, чиновниками. Гитлеровские власти узаконили мародёрство в своей армии, грабежи и насилия над мирным населением. В секретной инструкции от 17 июля 1941 г., обращённой ко всем командирам рот пропаганды гитлеровской армии и обнаруженной частями Советской Армии при разгроме 68-й пехотной германской дивизии, прямо указывалось на необходимость «воспитывать у каждого офицера и солдата германской армии чувство личной материальной заинтересованности в войне». Эта установка гитлеровского командования, совершенно естественно, вытекала из характера войны, как войны грабительской со стороны Германии, и из общего плана ограбления оккупируемых территорий. Индивидуальный грабёж развязывал зверские, грабительские инстинкты солдат, создавая тот тип солдата-мародёра, который как раз и был необходим гитлеровскому командованию для осуществления целей разбойничьей грабительской войны в интересах германских монополистов. Вместе с тем индивидуальный грабёж, создавая определённый «стимул» у солдат, был одним из немаловажных каналов, по которому текли в Германию дополнительные ресурсы продовольствия, промышленных товаров и других ценностей.
Наиболее дикий и разнузданный грабёж осуществлялся гитлеровцами на оккупированных советских территориях. В Сообщении Чрезвычайной Государственной Комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков от 13 сентября 1945 г. приводятся данные об ограблении немецкими фашистами советской промышленности, сельского хозяйства и гражданского населения. Из угольной промышленности было вывезено в Германию 2 400 рудничных электровозов и мотовозов, 2 700 врубовых машин, 15 тыс. отбойных молотков, 5 тыс. насосов, 2 800 компрессоров и вентилято¬
210


ров, 160 тыс. вагонеток, оборудование электростанций, обслуживающих шахты, и другое имущество. С электростанций оккупированных районов СССР немцы сняли и увезли в Германию 14 тыс. паровых котлов, 1 400 турбин, 11 300 электрогенераторов. С заводов машиностроительной промышленности в Германию было вывезено 47 тыс. комплектов подъёмного оборудования, 34 тыс. молотов с механическим приводом, прессов и другое кузнечно-прессовое и литейное оборудование. Гитлеровцы разрушили, повредили и увезли 15 800 паровозов и мотовозов и 428 тыс. вагонов.
Дикому разграблению подвергались колхозы и совхозы оккупированных областей СССР. Гитлеровцы разграбили и разорили 98 тыс. колхозов, 1 876 совхозов и 2 890 машинно-тракторных станций. Они зарезали, отобрали, угнали в Германию 7 млн. лошадей, 17 млн. голов крупного рогатого скота, 20 млн. голов свиней, 27 млн. голов овец и коз, ПО млн. штук домашней птицы.
Наряду с вывозом продовольствия, скота, домашней птицы гитлеровцы расхищали и вывозили в Германию сельскохозяйственные машины и инвентарь,, оборудование машинно-тракторных станций и мастерских. Оккупанты разрушили, захватили и вывезли в Германию 137 тыс. тракторов, 49 тыс. комбайнов, около 4 млн. плугов,, борон и других почвообрабатывающих орудий, 265 тыс. посевных и посадочных машин, 885 тыс. уборочных и сортировочных машин К
О масштабах ограбления сельского хозяйства оккупированных районов СССР говорят следующие факты. По признанию Розенберга, так называемое «Восточное центральное торговое общество сельскохозяйственного спроса и предложения» только за период с 1943 по март 1944 г. вывезло в Германию 9,2 млн. т зерна, 3,2 млн. т картофеля, 622 тыс. т мяса и мясопродуктов, 950 тыс. т масличных семян, 400 тыс. т сахара, свыше 1 млрд, яиц и другие продукты 1 2.
Наряду с ограблением государственных и кооперативных предприятий гитлеровцы проводили повсемест¬
1 См. Сообщение Чрезвычайной Государственной Комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков, Господитиздат, 1945, стр. 2, 6, 8, 10, 11, 17.
2 См. «Нюрнбергский процесс». Сборник материалов, т. 1, стр. 714.
14*
211


ный грабёж имущества, принадлежащего мирному советскому населению, — отбирали ценные вещи, одежду, предметы домашнего обихода, скот, продовольствие и другое имущество. Ограбление советских граждан являлось частью общей, заранее разработанной гитлеровцами программы по разорению и ограблению СССР. Оно совершалось в самых диких, разбойничьих формах, сопровождалось массовыми убийствами и истязаниями советских людей. О размерах ограбления советских граждан говорят нижеследующие данные. Во всех оккупированных областях СССР немецко-фашистские захватчики конфисковали и отобрали у колхозников, рабочих и служащих
1,5 	млн. лошадей, 9 млн. голов крупного рогатого скота, а также огромное количество всякого домашнего имущества 1.
Германские монополии проявили бешеную активность в расхищении имущества в оккупированных советских районах. Особенную активность проявили в этом деле концерны Геринга, Крупна, общество «Сименс-Шуюкерт», «Генрих Ланц», «И. Г. Фарбениндустри», компания «Ланд- машинен бауиндустри» и многие другие. Для ограбления и эксплуатации промышленности оккупированных районов СССР этими монополиями были созданы специальные акционерные общества и компании — акционерное общество «Сименс-Украина», горнометаллургическая компания «Ост», акционерное общество «Ост-Волокно», акционерное общество «Днепр-Шталь» и др. Немецкие банки создали в оккупированных районах СССР целую сеть своих отделений (около 200).
Формы ограбления оккупированных территорий претерпевали некоторые изменения в зависимости от стадии ограбления. Так, в первое время оккупации на передний план выдвигался прямой грабёж, прямой захват и вывоз в Германию всевозможных товаров и ценностей. С течением времени по мере истощения ресурсов для прямого грабежа выдвигалась задача эксплуатации оккупированных территорий с целью систематического высасывания их богатств. Нуждаясь в стратегическом сырье, металлах, продовольствии, машинном оборудовании, воору¬
1 См. Сообщение Чрезвычайной Государственной Комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков, 1945, стр. 31.
212


жении, германские империалисты стремились приспособить экономику оккупированных стран к своим нуждам, использовать их ресурсы для ведения войны и собственного обогащения. С этой целью гитлеровцы стремились поставить промышленность оккупированных стран под свой «контроль» и использовать её для работы по заказам военного ведомства и «регулирующих» органов немецко-фашистского государства. Известно, например, что автомобильная промышленность Франции .работала почти целиком по немецким заказам. В течение одного только квартала в 1941 г. Германия заказала во Франции различного оборудования на 2,5 млрд, марок, или на 50 млрд, франков (из расчёта 1 марка=20 франкам). Германскими заказами уже тогда были полностью загружены предприятия по производству авиамоторов («Гном э Рон», «Испано-Сюиза», «Сальмон» и др.), автомобильные заводы Ситроен, Рено, Пэжо, судостроительные верфи, паровозостроительные заводы, заводы оптических приборов, не говоря уже о предприятиях военной промышленности в Крезо и др.1
Германские монополисты, захватившие в свои руки промышленность оккупированных стран, наживали баснословные барыши как за счёт беспощадной рабско-крепостнической эксплуатации рабочего класса этих стран, так и за счёт щедрых цен на военные заказы,, через которые им перепадала немалая толика средств, полученных и от роста налогообложения населения Германии и от прямого грабежа населения оккупированных районов.
Точных данных о размерах ежегодных сумм, извлекавшихся гитлеровцами из оккупированных стран, нет. Однако приведённые материалы показывают значение грабежа для экономики фашистской Германии и дают основание для ориентировочных исчислений общих итогов ограбления. Томас Ревель в своей книге «Ограбление Европы» общую сумму германских доходов за первый год оккупации стран Западной Европы определяет в 90 млрд, марок, т. е. во столько же, сколько Германия потратила на подготовку к войне с 1933 по 1939 г. «Выражаясь языком финансовой прессы, — пишет Ревель, — гитлеровский военный концерн смог уже за первый год операций показать
1 	См. «Внешняя торговля» № 6—7, 1942 г., стр. 36.
213


прибыль, достаточную, чтобы покрыть все затраты капитала, произведённые с самого его основания». Эта сумма вряд ли преувеличена, если иметь в виду^что это был год, когда оккупанты забирали жирную добычу в Чехословакии, Польше, Дании, Бельгии, Голландии, Франции и Норвегии. В течение следующею года к этим странам прибавились Югославия, Греция и, наконец, оккупированные районы СССР. В последние годы войны сумма доходов, извлекаемая гитлеровцами из оккупированных стран, должна была прогрессивно уменьшаться как вследствие разорения оккупированных территорий и подрыва их экономики, так и вследствие роста сопротивления захватчикам со стороны порабощённых народов и развития партизанского и национально-освободительного движения. Но она была всё же значительной. Ограбление оккупированных стран как источник пополнения ресурсов Германии и обогащения германских монополий являлось важнейшей характерной чертой фашистской военной экономики.
Берлинские банкиры, переводившие разбой немецко- фашистских войск на язык звонкой монеты, откровенно признавали наличие этого источника и его значение для военной экономики фашистской Германии. Так, в одном из квартальных отчётов банкирского дома «Гарди и компания» (Берлин) за 1941 г. говорилось буквально следующее: «Реализация имущественных ценностей противника в оккупированных областях даёт даже прирост народного достояния, с избытком компенсирующий распродажу на внутреннем рынке» К
Американский журнал «The American Economic Review» следующим образом определяет ту часть бюджетных расходов Германии, которая покрывалась за счёт ограбления оккупированных стран (в млрд, марок): 1939/40 г.—16,6; 1940/41 г. —28,0; 1941/42 г. — 28,6; 1942/43 г. —31,5; 1943/44 г. —61,0; 1944/45 г. —67,8; а всего 233,5 млрд, марок1  2. В 1943 г. поступления в бюджет за счёт этого источника покрывали около 40% всех бюджетных расходов. Разумеется, эти цифры отнюдь не дают полного представления о размерах грабежа. Но они показывают, что этот источник занимал весьма большой удельный вес в бюджете и играл существенную роль
1 «Neue Zurcher Zeitung», 21. I. 1942.
2 «The American Economic ’ Review», March 1947, p. 127.
214


в обеспечении максимальных прибылей немецких монополистов.
Прибыли германских концернов во время войны, даже по официальным данньим, выросли до огромных разме* ров. Чистая прибыль германского химического треста составляла в 1932 г. 48 млн. марок, в 1937 г. — 231 млн.„ в 1939 г. — 363 млн., а в 1943 г. — 822 млн. марок. Прибыли Стального треста, составлявшие в 1933 г. 8,6 млн. марок, поднялись в 1942 г. до 27,6 млн. марок при резком росте списаний в резервный капитал — с 45,8 млн. марок в 1933 г. до 161,4 млн. марок в 1940 г. Источником этих прибылей был не только рост эксплуатации и ограбления трудящихся масс Германии, но и рабско-крепостническая эксплуатация и открытый грабёж населения на оккупированных гитлеровцами территориях.
Таков результат государственного «регулирования» хозяйства оккупированных стран и территорий для германских монополистов.
Это «регулирование», проводившееся методами прямого грабежа, террора, насилия над мирными жителями, массовых истязаний и убийств мирного населения и бесчеловечной его эксплуатации, наиболее наглядно выявляет разбойничью, антинародную сущность государственно- монополистического капитализма.
4. 	Государственное регулирование хозяйства и рост прибылей Монополий
Ленин вскрыл действительное назначение государственного регулирования хозяйства при капитализме как средства в руках финансовой олигархии в деле обогащения монополистов при помощи государственного аппарата. Государственный «контроль» и «регулирование» означают (Отнюдь не ограничение, а обеспечение высоких прибылей монополий.
Опыт государственного регулирования хозяйства как в период первой, так и в период второй мировой.войны наглядно подтверждает ленинский анализ значения прибыли в военном хозяйстве капиталистических стран.
Во время первой мировой войны американские монополии получали на военных заказах гигантские прибыли. Специальная сенатская комиссия установила, наЦример, что прибыли «Юнайтед Стейтс стал корпорейшн» во
215


время войны составили солидную сумму в 888,9 млн. долл. Военные прибыли монополий в чёрной металлургии составляли от 25 до 7 856% по отдельным товарам К Прибыли отдельных монополий во время первой мировой войны росли следующим образом (в млн. долл.) 1 2:
Компании
1914 г.
1915 г.
1916 г.
1917 г.
1918 г.
♦Юнайтед Стейтс стил корпорейшн»
23,5
271,5
224,2
л
137,5
♦Интернейшнл харвестер компании
4,3


24,4
26,7
♦Анаконда коппер майнинг компани»
9,2
16,7
40,8
25,2
20,8
♦Стандард ойл оф Нью-Йорк» ....
7,7
36,6
30
28,6
♦Стандард ойл оф Индиана» ....
6,6

30
43,8
43,3
Прибыли американских монополий за время первой мировой войны выросли во много раз. Крупнейшие монополии увеличили в огромной степени свои капиталы. Активы компании Дюпона возросли более чем в 4 раза, «Интернейшнл харвестер» — более чем в 2 раза и т. д. Прибыли всех американских корпораций (до вычета налогов) за семь лет — с 1914 по 1920 г.— составили свыше 53 млрд. долл.
Чрезвычайно характерный материал относительно военных прибылей периода первой мировой войны дало расследование, произведённое комиссией палаты представителей США под председательством Грэхэма. Комиссия установила, что в ряде случаев на государственный счёт строились заводы, которые вовсе не были нужны для военного времени, что огромные государственные субсидии безвозвратно попадали в карманы монополистов, что цены На продукты полностью диктовались монополистами и т. д. Крупные монополисты использовали военные контракты для расширения производственных мощностей своих предприятий и проведения технических усоверщен-
1 См. Ф. Л а н д б е р г, 60 семейств Америки, стр. 240—241,
2 См. там же, стр. 625—527.
216


ствований за счёт государства. Так, за период первой мировой войны в США в чёрной металлургии было построено-150 коксовых установок с улавливанием побочных продуктов коксования. Строительство каждой коксовой установки обошлось в 250 тыс. долл. Это строительство проводилось за счёт средств правительства, причём из этих средств 16,7 млн. долл, составляли безвозвратные ссуды монополиям. Комиссия Грэхэма по поводу этих коксовых установок заключала: «Военное министерство не получило от этих заводов никаких побочных продуктов ни для военных целей, ни в качестве полезных отходов. Весьма сомнительно, чтобы вся эта программа строительства коксовых печей с улавливанием побочных продуктов диктовалась требованиями войны» 1.
Характеризуя огромное обогащение американских монополистов в годы первой мировой войны, Ленин писал: «Американские миллиардеры были едва ли не всех богаче и находились в самом безопасном географическом положении. Они нажились больше всех. Они сделали своими данниками все, даже самые богатые, страны. Они награбили сотни миллиардов долларов. И на каждом долларе видны следы грязи: грязных тайных договоров между Англией и ее «союзниками», между Германией и ее вассалами, договоров о дележе награбленной добычи, договоров о «помощи» друг другу в угнетении рабочих и преследовании социалистов-интернационали- стов. На каждом долларе — ком грязи от «доходных» военных поставок, обогащавших в каждой стране богачей и разорявших бедняков. На каждом долларе следы крови — из того моря крови, которую пролили 10 миллионов убитых и 20 миллионов искалеченных...» 1 2.
В период второй мировой войны американские монополисты ещё более нажились на крови и страданиях народов. Прибыли американских корпораций с начала войны в Европе резко пошли вверх. Нижеследующая таблица показывает динамику прибылей американских корпораций в период войны (в млн. долл.) 3.
1 Ф. Ланд б ер г, 60 семейств Америки, стр. 246.
2 В. И. Ленин, Соч., т. 28, стр. 46.
3 «Survey of Current Business», July 1953, p. 10—11.
217


Годы
Прибыль до вычета налогов
Прибыль
после
вычета
налогов
В том
числе
выплачен¬
ные
дивиденды
нераспре¬
делённая
прибыль
1939
6 467
5 005
3 796
1 209
1940
9 325
6 447
4 049
2398
1941
17 232
9 386
4 465
4 921
1942
21 098
9 433
4 297
5136
1943
25 052
10 646
4 493
6 153
1944
24 333
10 808
4 680
6 128
1945
19717
8 502
4 699
3 803
За семь лет — с 1939 по 1945 г. — американские монополии получили в общей сложности более 123 млрд. долл, прибыли (до вычета налогов). Прибыли американских корпораций в 1943 г. (в год наивысшего подъёма военного производства) составили по сравнению с 1939 г. 387%, в то время как индекс промышленного производства в том же году составлял лишь 219%. Таким образом, прибыли росли неизмеримо быстрее, чем выпуск продукции, что свидетельствует об огромном росте эксплуатации рабочего класса. Ещё нагляднее это обстоятельство выступает при рассмотрении динамики роста прибылей и роста производства по отдельным отраслям промышленности.
Рост производства и рост прибылей до вычета налогов в 1943 г.1
(1935 — 1939 гг. = 100)
Отрасли
Индекс физического объёма производства
Индекс
роста
прибы¬
лей
Чугун, сталь и изделия из них . . .
208
483
Цветные металлы и изделия из них .
267
386
Электромашиностроение 1
3601  2
620
Прочее машиностроение /
561
Лесоматериалы
129
1357
Резиновые изделия
228
653
Бумага и бумажные изделия . .
139
403
Кожевенная
114
416
Текстильная ...
153
653
Пищевая
145
273
1 Таблица составлена на основании следующих источников:
a) Seymour Е. Harris, цит. книга, стр. 71; б) «Statistical Abstract of the United States*, 1949, p. 928.
2 Без транспортного.
218


Таблица подтверждает, что рост прибылей шёл неизмеримо быстрее роста производства. Масса прибыли росла не только, а в некоторых отраслях и не столько за счёт роста производства, сколько за счёт роста эксплуатации рабочего класса на предприятиях и за счёт роста цен.
В крупнейших монополиях этот разрыв между ростом производства и ростом прибылей был наиболее разителен. Прибыли металлургической компании «Бетлехем стал» выросли в 1943 г. в 27 раз, а «Вестингауз электрик»— в 10 раз по сравнению с 1938 г. Прибыли 148 крупнейших текстильных компаний выросли в 1942 г. (1936—1939 гг.= 100%) до 963% К
Сеймур Гаррис, приводящий в своей книге цифры о росте прибылей по отдельным отраслям американской промышленности, вынужден был сделать следующее многозначительное признание: «Достаточно сравнить рост реального выпуска продукции от 50 до 80% с ростом прибылей корпораций до уплаты налогов от 300 до 400%, чтобы стало ясно, что Управление по контролю над ценами не справилось с ограничением роста прибылей» 1 2. Добавим, что указанное управление и не ставило перед собой подобной цели.
Американские промышленники прямо диктовали государственным «регулирующим» организациям свою волю. Дональд Монтгомери, сотрудник министерства земледелия США, сделал следующее заявление: «Политика управления по во'просам продовольствия в военное время диктовалась больше желанием охранять денежную стоимость продовольственных запасов и прибыли промышленников, нежели желанием помочь населению и удовлетворить его потребность. К тому же если излишки угрожали какому-либо участку промышленности, государство спешило скупить эти запасы, даже если не имело в них никакой надобности».
В целях обеспечения прибылей буржуазное государство, особенно во время войны, широко использует практику предоставления монополиям всевозможных ссуд и субсидий. Так, на основании закона «О временном регу¬
1 См. Seymour Е. Harris, Price and Related Controls in the United States, p. 172.
2 Ibid., p. 71.
219


лировании фондов капитала» японские монополисты в области промышленности и транспорта только за период с 27.сентября 1937 г. по 31 декабря 1938 г. получили от государства 4 115 млн. иен (из них 2 777 млн. иен 'получили монополии в обрабатывающей промышленности, 529 млн. иен — монополии в области транспорта и 501 млн. иен — монополии в области добывающей промышленности). Впоследствии на основе закона о всеобщей мобилизации Японский промышленный банк выдал промышленникам с августа 1939 г. по сентябрь 1941 г. на 1 700 млн. иен обязательных ссуд для увеличения их капитала К Выдача этих ссуд производилась по указанию министра финансов. Японское правительство согласно закону о военно-промышленных компаниях обязывалось «гарантировать компаниям военной промышленности как оказание помощи, так и получение прибылей». И оно старалось вовсю. Совокупные прямые субсидии производственного назначения, составлявшие в 1941 бюджетном году 545 млн. иен, повысились в 1945 бюджетном году до 4 387 млн. иен, т. е. в 8 раз 1 2. Военно-промышленным компаниям, пишет Биссон, «предоставлялись все возможности. Им предоставлялся приоритет в отношении материалов и рабочей силы, а также и щедрая финансовая поддержка. Некоторые отрывочные данные указывают на то, что для обеспечения максимального стимула прибыли для всех входящих в списки выделенных компаний было проведено значительное изменение- цен» 3. .
В свете этих фактов поистине смехотворны утверждения некоторых буржуазных экономистов, заявляющих, будто бы стремление капитала к высокой прибыли уже не играет существенной роли в условиях военной экономики.
Даже комиссия, расследовавшая деятельность монополий в США во время войны, в своей оценке действительных мотивов этой деятельности вынуждена была признать, что так называемые «деловые круги» при заключении военных контрактов в первую очередь интересовались прибылями и субсидиями.
1 См. Т. Биссон, Военная экономика Японии, стр. 84.
2 См. Д ж. Коен, Военная экономика Японии, стр. 97.
3 Т, Биссон, Военная экономика Японии, стр. 218—219.
220


Алчное стремление монополистов к увеличению своих сверхприбылей и практику грабежа трудящихся монополистами ныне трудно замаскировать. Поэтому пускаются в ход «теории» о том, что якобы буржуазное государство призвано и может обуздать ненасытные аппетиты монополистов посредством налогов на прибыли или регулирования цен и т. д. Под давлением общественного мнения буржуазное государство бывает вынуждено вводить налоги на военные сверхприбыли. Но эти налоги не могут сколько-нибудь существенно затронуть интересы монополистов. Прежде всего обложению подвергается далеко не вся прибыль. В условиях коммерческой тайны монополисты имеют неограниченные возможности для сокрытия значительной части прибылей. В статье «Как прячут прибыли господа капиталисты» Ленин показал механику этого дела на примере Петроградского учётного и ссудного банка. В отчёте этого банка прибыль была показана в сумме 13 млн. руб., тогда как в действительности она составляла сумму от 19 до 24 млн. руб. Разница между этими суммами в размере 6—И млн. руб. была «...хитро спрятана по другим статьям, так что никакой «налог», никакой «принудительный заем» и вообще никакая финансовая мера — без полной отмены коммерческой и банковой тайны — никогда ее не уловит...
Не ясно ли, — заключал Ленин, — что... правительственные проекты и законы о взимании 90% прибыли с крупнейших капиталистов — пустышка и ничего более, как пустышка, пока не отменена коммерческая и банковая тайна?» К
Сокрытие 'прибылей широко практиковалось и в период второй’мировой войны. Это признают даже отдельные буржуазные публицисты. По поводу официальных цифр о прибылях японских военно-промышленных компаний за первую половину 1938 г. обозреватель газеты «Ниппон херон» — Кадзуо Китакава — писал, что в действительности прибыли должны быть гораздо больше официальных цифр, «так как частным компаниям легко скрыть часть своих прибылей либо путём слишком высокой оценки своего основного капитала, либо путём преуменьшения оборотных средств» 1 2.
1 В. И. Ле н и н, Соч., т. 25, стр. 120, 121.
2 Цит. по книге Т. Биссон, Военная экономика Японии, стр. 83—84.
221


Йаряду с этим следует подчеркнуть, что и та часть прибыли, которая изымается государством посредством налогового обложения, при помощи того же буржуазного государства возвращается обратно крупным монополистам в виде всевозможных подачек, ссуд, субсидий, посредством повышения цен по государственным заказам и т. д. -и т. п. «Казначейство, — пишет английский экономист Итон, — берёт одной рукой у богатых налоги, а другой рукой возвращает им в форме военных прибылей, процентов по займам и т. д.»1. Разумеется, при этом особенно греют себе руки наиболее крупные воротилы монополистического капитала, сильнее всего присосавшиеся к государственному бюджету. Рассматриваемые в совокупности со всей системой подачек крупнейшим монополиям из государственного бюджета налоги на капитал истов оказываются механизмом перераспределения прибылей в пользу господствующей кучки монополистов при помощи государственного аппарата.
* * *
Окончание второй мировой войны существенно изменило условия развития экономики США и условия обогащения американских монополий по сравнению с военным временем. Окончание войны прежде всего означало сокращение военных расходов и, стало быть, военных заказов — этого основного источника, за счёт которого происходил рост производства и рост прибылей во время войны. Прямые военные расходы США достигли максимального уровня в 1944/45 г., когда они составили 84 569 млн. долл. После этого они стали снижаться: в 1945/46 г. они составили 45 134 млн. долл., в 1946/47 г.— 14 316 млн. долл, и в 1947/48 г.— 10 963 млн. долл, (ниже этой цифры они уже не опускались). Такое снижение военных расходов не могло пройти бесследно для американской промышленности, которая была обязана своим ростом войне. Уже в 1945 г. продукция американской промышленности упала до 84,9% от уровня 1943 г., а в 1946 г.—до 71,1%, т. е. на 28,9%. Разумеется, это не могло не повлиять и действительно повлияло и на уровень прибылей. В 1945 г. прибыли
* cLabour Monthly», January 1940, р. 36.
222


американских корпораций упали до 77,3% от уровня 1943 г.
Изменение условий экономического развития определило изменение форм государственного регулирования хозяйства. Американский монополистический капитал не мог примириться со снижением (хотя и незначительным) прибылей. Отсюда — поиски мер «регулирования» хозяйства и источников, обеспечивающих рост прибылей в новых условиях за счёт усиления эксплуатации трудящихся. К этим мерам государственного регулирования в послевоенное время относятся: а) распродажа по дешёвке государственных предприятий, построенных во время войны; б) изменения в налогообложении монополий; в) отмена «контроля» над ценами в 1946 г.; г) «план Маршалла»; д) подготовка новой мировой войны, милитаризация хозяйства, война в Корее и в связи с этим ■большой рост военных расходов и военных заказов, новое «замораживание» заработной платы и т. п. меры военного «регулирования». Всё это дало американским монополиям возможность не только удержать прибыли ■от дальнейшего падения, но и обеспечить их рост далеко за пределы максимального уровня второй мировой войны. Прибыли американских корпораций росли в послевоенный период следующим образом (в млн. долл.) 1:
Годы
Прибыль до уплаты налогов
Прибыль
после
уплаты
налогов
В том числе
дивиденды
нераспре¬
делённая
прибыль
1945
19 717
8 502
4 699
3803
1946
23 464
13 881
5 808
8073
1947
30 489
18 549
6561
11988
1948
33 762
20 734
7 250
13 484
1949
27107
16 290
7 469
8 821
1950
40 976
22 729
9 125
13604
1951
43 663
20 068
9 208
10 860
1952
39 216
18 681
9107
9 474
1953
43 200
19 600
9 300
10 300
1 «Statistical Abstract of the United States», 1952, p. 255; 1954, p. 301. Цифры за 1953 г. предварительные.
223


Таким образом, прибыли американских корпораций; в послевоенное время сильно выросли и далеко превысили уровень максимального подъёма в период войны (1943 г.). «Ножницы» между ростом прибылей и уровнем производства в послевоенное время увеличились ещё более по сравнению с периодом войны. В 1951 г. общий уровень промышленного производства составлял в США 201,8% к уровню 1939 г. и 92% к уровню 1943 г., а прибыли американских корпораций в 1951 г. составляли 675% к уровню 1939 г. и 174% к уровню 1943 г. Такой рост прибылей по сравнению не только с предвоенным, но и максимальным военным уровнем (в то время как общий уровень промышленного производства даже не достиг ещё этого уровня) наглядно свидетельствует о том, что он был вызван прежде всего ростом эксплуатации рабочего класса на предприятиях, а также ростом ограбления всех трудящихся через бюджет и механизм цен.
Обращает на себя внимание резкое возрастание прибылей после уплаты налогов. Это явилось следствием того, что, выполняя волю монополистов, правительство- Трумэна с 1 января 1946 г. отменило налог на сверхприбыль, понизило нормы подоходного налога с корпораций и предоставило монополистам другие налоговые- льготы. В результате этого налоги с корпораций в послевоенное время снизились при огромном росте прибылей. Наряду с этим был пущен в ход механизм возврата налогов военного времени, страхующий монополии от падения прибылей в послевоенный период. Если какая-либо монополия в балансах за 1946 и 1947 гг. показывала прибыль ниже военного уровня, ей возвращалось 83,5% суммы налога на сверхприбыль, уплаченного данной монополией во время войны. Только за 1948 г. монополии получили таким путём из федерального бюджета около 13 млрд, долл. k
Под крылышком различных военно-хозяйственных организаций крупнейшие монополии под теми или иными предлогами получают огромные скидки и всякого' рода послабления при уплате налогов. Журнал «Нью-рипаб- лик» в начале 1951 г. сообщал, что по приказу дельцов, засевших в Управлении военного производства, возглавляемом Гаррисоном, крупнейшие компании получали огромные скидки с налогов для покрытия капиталовло-
224


жений в строительство новых заводов и в оборудование.
Несколько крупных компаний получили скидку с налогов, составляющую в среднем 74%, а нередко достигающую 90—100%. Компания «Юнайтед Стейтс стил» сооружала сталеплавильный завод стоимостью в 400 млн. долл., причём правительство выплачивало этой компании 300 млн. долл, в форме скидки с налогов. Фактически' компания затратила всего одну четвёртую часть стоимости завода,, который является её полной собственностью. То же самое происходило с компанией «Алкоа» в алюминиевой промышленности и с монополистическими медными компаниями.
Практика возврата налогов, а также скидок и льгот для крупных монополий наглядно разоблачает демагогический характер налогов на монополии и показывает, что действительным источником доходов государственного бюджета капиталистических стран являются налоги с трудящихся, которые ни при каких условиях не подлежат возврату. Эта практика показывает, далее, что монополисты США и мысли не допускали о каком-либо снижении своих доходов в послевоенный период и использовали государственный аппарат для гарантирования определённого уровня своих прибылей.
Той же цели служила и отмена ^контроля» над ценами в 1946 г. Основой этого «контроля» было «регулирование» цен «на военные контракты, означавшее бесконтрольное загребание сверхприбылей за счёт военного бюджета и в* то же время «замораживание» заработной платы для рабочих. Окончание войны, изменение удельного веса гражданского и военного производства и уменьшение военных контрактов делали «контроль» над ценами бесцельным для крупных монополий. Потерю крупных сверхприбылей за счёт военных подрядов монополии компенсировали вздуванием цен на рынке товаров широкого потребления и открытым наступлением на уровень заработной платы рабочих и доходы фермеров. Отмена «контроля» над ценами вовсе не означала отмены регулирования цен в пользу крупнейших монополий. Эта мера означала новую форму регулирования, более подходящую к новым условиям. Даже по официальным данным, оптовые цены в США в 1946 г. выросли на 14,4%, а в 1950 г. — на 52,6% по сравнению с 1945 г. Разумеется,
15 И. Кузьминов
225


в действительности рост цен шёл более высокими темпами, чем это рисует официальная статистика, и давал возможность монополиям в условиях усиления эксплуатации рабочего класса загребать огромные прибыли.
Не последнюю роль в росте цен в послевоенное время сыграли регулирующие мероприятия государства, направленные к расширению рынка и «поддержанию цен». В этой связи прежде всего следует упомянуть закупки на рынке различных товаров государством за счёт бюджета в целях «улучшения конъюнктуры», ««поддержания цен», т. е. — роста прибылей монополистов. Американский журнал «Кольере» сообщал в начале 1951 г., что правительство США израсходовало за несколько послевоенных лет 4 750 млн. долл, на искусственное поддержание высоких цен на сельскохозяйственные продукты. Только на закупку и уничтожение многих миллионов тонн картофеля правительство США после войны израсходовало свыше 500 млн. долл.
Этот факт наглядно демонстрирует все прелести государственного «регулирования» хозяйства в интересах монополий. Раньше каждая фирма в отдельности в кри-’ гические моменты сдерживала развитие производства и производила уничтожение излишков. Теперь это производят буржуазное государство, возлагая все тяготы загнивания капиталистической экономики на плечи налогоплательщиков, т. е. широких масс трудящихся. Таков «прогресс», достигаемый на пути развития государственного регулирования хозяйства.
Одной из форм государственного регулирования хозяйства в послевоенное время в США явился «план Маршалла». Посредством «плана Маршалла» американский монополистический капитал стремился расширить внешние рынки сбыта товаров, закабалить страны Западной Европы и обеспечить себе растущие доходы за счёт государственного бюджета. Меры по форсированию внешней торговли США после второй мировой войны в условиях обострившейся конкуренции на мировом рынке проводились при помощи государства. Огромная и притом возрастающая часть американского экспорта в порядке различных программ «помощи иностранным государствам» финансируется правительством США за счёт государственного бюджета. В 1947 г. правительство США из¬
226


расходовало 1„8 млрд. долл, на эти цели, что составляло 11% всего экспорта по стоимости, а в 1949 г. — уже 5,2 млрд, долл., или 45% стоимости экспорта !. Доля поставок по «плану Маршалла» в страны Западной Европы составила в американском экспорте в 1948 г. 36,3%, в 1949 г. — 62,7% и в 1950 г. — около 70%. За счёт ассигнований по этому «плану» в 1949 г. осуществлялось примерно 73% американского экспорта в Англию, 64% экспорта в Италию и почти 90% экспорта в Голландию. За счёт средств, выделенных по «плану Маршалла», финансировалось 40% экспорта пшеницы, 56% — хлопка, 60% экспорта табака и т. д.1  2.
Американский экспорт по «плану Маршалла» осуществлялся при помощи государства, которое не только финансировало этот экспорт в широких размерах, но и покрывало за счёт бюджета убытки, которые монополии терпят на внешних рынках.
Громадные суммы, расходовавшиеся по «плану Маршалла», явились лакомым куском, вокруг которого тотчас же разгорелась ожесточённая борьба. Для характеристики ажиотажа вокруг внешнеторговых сделок по «плану Маршалла» представляет интерес следующее сообщение журнала «Тайм» от 3 мая 1948 г.: «Как только на прошлой неделе Администрация экономического сотрудничества приступила к своей деятельности,, туда ринулись толпы нетерпеливых дельцов с предложением товаров. С начала войны Вашингтон не видел такого нашествия дельцов, прибывших в погоне за заказами на поставки для Администрации экономического сотрудничества и на военные нужды. Гостиницы переполнены, за места в пульмановских вагонах платили громадные деньги, аэропланы были загружены, как во время войны».
. Наряду с этим американский монополистический капитал в послевоенное время в погоне за рынками сбыта и максимальной прибылью в огромной степени использовал милитаризацию хозяйства и методы военного «регулирования». Военный бюджет США с 1948/49 г. стал быстро и неуклонно возрастать. Значительная и всё
1 См. А. И. Микоян, Речь на собрании избирателей Ереванского— Сталинского избирательного округа 10 марта 1950 года, Госполитиздат, 1950, стр. 28.
2 См. «Внешняя торговля» № 5, 1951 г., стр. 16.
15*
227


растущая часть военных расходов Направляется на военные заказы, на «поддержку» крупнейших монополий выгодными сделками по сверхвысоким ценам, субсидиями и прочими подачками. Военные заказы вновь стали играть решающую роль в основных отраслях промышленности США. Росту военных расходов и милитаризации страны сопутствует кампания по разжиганию военной истерии, имеющая целью оправдать раздувание военных бюджетов и обогащение крупных монополий за счёт баснословно высоких цен по военным поставкам.
Развязанная американскими империалистами война в Корее означала новый резкий скачок в росте военных расходов и военных заказов. В феврале 1951 г. было объявлено, что конгресс США разрешил министерству обороны разместить в 1950/51 бюджетном году заказы на военные материалы и военное строительство в сумме 31,8 млрд. долл.1
Эта громадная сумма заказов явилась объектом ожесточённой борьбы между американскими монополиями. Начало войны в Корее и утверждение чрезвычайных военных ассигнований вызвали в Вашингтоне, по выражению корреспондента газеты «Нью-Йорк пост» Вильяма Шеннона, настоящую «золотую горячку». В Вашингтон слетелась стая дельцов, чтобы заполучить правительственные заказы, добиться выделения сырья, а также ссуд и субсидий. Наиболее лакомые куски достались крупнейшим монополиям.
В опубликованном в январе 1954 г. в США докладе министерства обороны приводятся итоговые данные о военных заказах, распределённых в течение трёхлетнего периода — с июня 1950 г. по июнь 1953 г., — который совпадает с периодом войны в Корее. Из этих данных следует, что за указанный период в США было размещено военных заказов на громадную сумму в 98 723 млн. долл., что составляет 94,5% от общей суммы прямых военных расходов США за указанный период. Как и в период второй мировой войны, львиную долю военных заказов, а именно 64% всей суммы, захватили сто наиболее крупных монополий. На первом месте среди этой сотни стоит «Дженерал моторе», захватившая заказов на
J См. «Правда», 25 февраля 1951 г.
228


сумму в 7 095,8 млн. долл,, на втором месте — «Боинг эйрирафт» — 4 402,9 млн. долл., на третьем — «Дженерал электрик» — 3 459,2 млн. долл., на четвёртом — «Дуглас эйркрафт» — 2 867,8 млн. долл., на пятом — «Юнайтед эйркрафт»— 2 816,4 млн. долл., на шестом — «Крей- слер» — 2 199,9 млн. долл, и т. д. При этом характерно, что удельный вес мелких фирм в общей сумме военных заказов из года в год понижался.
Вполне понятно, что фирмы, которые захватили наиболее крупные заказы, получили и наиболее жирные прибыли. Приведём динамику прибылей крупнейших корпораций в послевоенное время (см. таблицу на стр. 230—231).
Таким образом, крупнейшие американские монополии, заполнившие своими представителями военно-хозяйственные организации и захватившие львиную долю военных заказов, обеспечили себе невиданный рост прибылей в послевоенное время. Прибыли приведённых в таблице пяти крупнейших монополий возросли в несколько раз по сравнению с 1946 г. О довоенном уровне и говорить не приходится. Компания «Дженерал моторе» получила в 1950 г. прибыль, превышающую уровень 1938 г. в 8,1 раза, «Дюпон» — в 6 раз, «Дженерал электрик» — в 6,6 раза и т. д. Норма прибыли выросла у «Дженерал моторе» с 24,3% в 1939 г. до 61,6% в 1951 г., у «Дюпона» — с 16,6 до 43,3%, у «Дженерал электрик» — с 19 до 52,8%. В 1953 г. норма прибыли указанных трёх монополий составляла: «Дженерал моторе» — 71 %, «Дюпон» — 46, «Дженерал электрик» — 61%. Газета «Нью-Йорк пост» в связи с этим писала: «Редко, если когда-либо вообще, отчёты о прибылях американской промышленности выглядели так прекрасно, как сейчас. Они потрясают. Они свидетельствуют о более блестящих доходах, чем могли предсказать самые оптимистические гадалки»1.
За счёт чего идёт этот баснословный рост прибылей? Прежде всего за счёт усиления эксплуатации рабочего класса на капиталистических предприятиях. Об этом свидетельствуют данные о падении доли заработной платы в стоимости продукции. По исчислениям Рабочей научно-исследовательской ассоциации, доля американского рабочего в стоимости производимой продукции
1 «New-York Post», May 8, 1953.
229


Прибыли отдельных монополий
(после вычета на
Компании
1938 г.
1946 г.
♦Дженерал моторе корпорейшн»
102,3
87,6
♦Дюпон де Немур энд компании
50,2
112,6
♦Юнайтед Стейтс стил корпорейшн* ....
7,7
88,6
♦Крейслер корпорейши» .
18,8
26,8
«Дженерал электрик компании ....
26,3
43,7
♦Стандард ойл оф Нью-Джерси»
—
177,6
♦Стандард ойл оф Калифорниа»
66,9
снизилась по сравнению с 1939 г. более чем на одну четверть.
Наряду с этим серьёзную роль в росте прибылей в послевоенное время играло и играет усиление эксплуатации рабочего класса через рост цен, механизм бюджета и военных контрактов. Следует подчеркнуть, что контракты на поставки оружия заключаются в послевоенное время на чрезвычайно выгодных условиях для монополий. В этом отношении весьма показательны данные о ценах на оружие в конце второй мировой войны и в начале 1951 г.  1Рост цен на вооружение в США1
Виды вооружения
Цены в долларах
1951 г. в °10 К 1945 г.
1945 г.
1951 г.
Карабин-автомат
35,5
64
180,2
Скорострельная винтовка .
134
358
267,1
Станковый пулемёт ....
249
720
289,1
Тяжёлый миномёт ....
590
1055
178,8
Грузовая автомашина . . .
2500
5 ЭГО
236,0
Пушка калибром 10,5 см .
8 300
13 700
165,0
Лёгкий танк
39 600
126 0С0
318,1
1 См. «За прочный мир, за народную демократию!», 23 февраля 1951 г. .
230


США в послевоенное время
логов, в млн. долл.)1
1947 г.
1948 г.
1949 г.
1950 г.
1951 г. <
1952 г.
288,0
440,5
656,5
834,0
506.1
558,7
120,0
157,4
213,7
307,6
220.7
224,0
127,1
129,6
165.9
215,4
184,3
143,6
67,2
89,2
132,2
127,8
71,9
78,6
101,2
131,6
129,9
177,7
133,7
151,7
268,6
365,6
268,8
408,2
528.4
519,9
107,2
161,5
137,8
150,8
173,3
174,0
Вот где одна из самых главных причин сверхвысоких прибылей монополистов в послевоенное время. Усиливая эксплуатацию рабочего класса на капиталистических предприятиях, крупнейшие монополии в то же время удваивают и утраивают ограбление трудящихся через налоговый пресс, через механизм военных контрактов и высоких цен.
В свете этих данных о ценах на оружие ещё раз наглядно вскрывается истинный характер мероприятий буржуазного государства по «регулированию» и «стабилизации» цен.
В связи с ростом военных заказов и милитаризацией хозяйства в США были вновь восстановлены «контроль» над ценами и.«замораживание» заработной платы и созданы соответствующие «регулирующие» организации, заполненные представителями монополий. «Регулирование» цен, как и в период второй мировой войны, было поставлено на службу обогащения поставщиков оружия и крупнейших тузов монополистического капитала. Это начинает вызывать возмущение даже со стороны отдельных работников «регулирующих» организаций. Так, 10 апреля 1951 г. бывший губернатор штата Георгия Томпсон вышел в отставку с поста консультанта Управления по стабилизации цен на том основании, что в течение 12 недель, числясь сотрудником управления и получая солидное жалование, он не имел никакой работы, как и «тысячи и тысячи других, которые ничего не делают, но получают жалование». Томпсон заявил при этом, что для действительной стабилизации цен фактически не было принято никаких  11 	См. «Moody’s Industrials» за соответствующие годы.
231


мер и, более того, даже люди, облечённые властью, способствовали повышению цен, а не их стабилизации.
Таким образом, неопровержимые факты свидетельствуют о том, что всякого рода органы «регулирования» хозяйства создаются в США не для ограничения, а для умножения прибылей крупных монополий. В этом существо «регулирования» цен, ибо цены — важнейший инструмент в деле перекачки народных средств в карманы финансовой олигархии, захватившей государственный аппарат США в свои руки.


ГЛАВА ПЯТАЯ
ГОСУДАРСТВЕННОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ ХОЗЯЙСТВА ПРИ КАПИТАЛИЗМЕ—ОРУДИЕ УСИЛЕНИЯ ЭКСПЛУАТАЦИИ И ОГРАБЛЕНИЯ РАБОЧЕГО КЛАССА
1. 	Каторга для рабочих
F4 осударственное регулирование хозяйства при капи- ' тализме выступает по отношению к трудящимся как средство усиления их эксплуатации и ограбления. Военные заказы, представляющие источник обогащения монополий, оборачиваются для рабочих военной каторгой. Военные заказы есть основа для вмешательства буржуазного государства в распорядок жизни предприятия, в условия найма и эксплуатации рабочих — одним словом, основа для «регулирования труда» в интересах монополистов. Под прикрытием шума об ««интересах нации», «обороне» и пр. империалистическое государство создаёт военно-каторжный режим для рабочих, принуждение к труду посредством голода дополняет принуждением посредством прямого насилия. Так называемое «регулирование труда» буржуазным государством есть не что иное, как применение прямого насилия над рабочими при помощи государственной машины, осуществляемого в интересах монополистов. Это регулирование выражается в увеличении рабочего дня, «стабилизации» заработной платы, в отмене существующего законодательства о труде, введении полицейского террора и каторжного режима на предприятиях, запрещении стачек и вообще каких- либо выступлений рабочих против неимоверного гнёта и эксплуатации, в ликвидации элементарных демократических свобод и учреждений.
233


Первым шагом гитлеровцев в Германии было зверское подавление революционного рабочего движения. Германская монополистическая буржуазия потому и призвала к власти фашистскую партию, что она уже не в силах была властвовать старыми методами парламентаризма и буржуазной демократии и вынуждена была прибегнуть к террористическим методам управления.
Первый удар гитлеровцев после прихода их к власти был направлен против Коммунистической партии Германии. Тысячи коммунистов были замучены, заключены в тюрьмы и концлагери. Была запрещена и социал- демократическая партия Германии, несмотря на попытки её лидеров выслужиться перед гитлеровцами. В мае 1933 г. были распущены профсоюзы и заменены гитлеровской организацией «рабочий фронт». В 1934 г. был издан закон, отменявший положение о фабрично- заводских комитетах и отдававший рабочих полностью во власть предпринимателей, получивших диктаторские полномочия. Целым рядом указов с 1934 по 1939 г. гитлеровцы) осуществляли прикрепление рабочих к определённым отраслям, районам, профессиям и предприятиям. Была введена трудовая повинность, в военной же промышленности рабочие были переведены на казарменное положение.
В Японии подготовка и-развёртывание войны сопровождались зверским подавлением организаций рабочею класса, массовыми арестами и преследованиями коммунистов, запрещением профсоюзов, разгромом других демократических организаций трудящихся. На предприятиях был установлен каторжный режим работы. Вместо разогнанных профсоюзов на предприятиях были созданы отделения так называемого «Японского общества промышленного служения отечеству» — организации зуба- товского типа, действовавшей под прямым руководством полиции и ставившей целью «поддержание дисциплины на месте работы» средствами полицейского давления, шпионажа, полицейского контроля над «опасными мыслями». Вступление в эту организацию было обязательно для всех рабочих. Во главе районной организации этого общества стоял губернатор префектуры, во главе городской— начальник полиции, во главе заводской — директор предприятия. Японская полиция была одним из главных инструментов монополий в деле «регулирования
234


вопросов труда». Дж. Коен пишет, что «в таких крупных городах, как Токио, полиция обладала огромной властью в области применения указов, касающихся вопросов труда. Центральное полицейское управление Токио осуществляло свои многочисленные функции, связанные с вопросами труда, через отдел особой высшей полиции (токубэцу кото кэйсацу-бу) и отдел труда (кинро-бу)» 1. В результате этого, даже по признанию американского так называемого «консультативного комитета по вопросам труда», в Японии к концу войны были полностью уничтожены «всякие следы свободы организации и свободы слова для рабочего класса»1  2.
Военно-полицейское «регулирование труда» в Японии выразилось также в закреплении рабочих на предприятиях, в широком применении трудовой мобилизации, «замораживании» заработной платы, введении казарменного положения. Согласно данным, приводимым в японском журнале «Ориентал экономист», в Японии во время войны было мобилизовано для работы в промышленности 6,1 млн. рабочих. Постоянные наёмные рабочие составляли на заводах военной промышленности лишь небольшую часть всех рабочих. Основную часть рабочих составляли люди, работавшие по прямой мобилизации.
Удлинение рабочего дня — обычный результат государственного «регулирования труда» в капиталистических странах, в особенности в условиях войны. В период первой мировой войны рабочий день в Германии и в других воюющих странах достигал И—12 часов. Германские фашисты ещё до начала второй мировой войны отменили 8-часовой рабочий день и законодательно ввели 9-часовой рабочий день. Фактически же, как показывают доклады фабричных инспекторов, рабочий день был значительно длиннее. В начале войны был установлен 10-часовой рабочий день, который с разрешения властей мог быть продлён, особенно на военных заводах, до 12 часов и выше. Таким образом, в Германии были по существу легально введены неограниченный рабочий день и неограниченная рабочая неделя, а определение продолжительности рабочего времени было полностью предоставлено предпринимателям.
1 Д ж. Кое и, Военная экономика Японии, стр. 290.
2 Там же, стр. 279.
235


В Японии в 1939 г. продолжительность рабочего дня в промышленности была «ограничена» 12 часами, выходные дни—двумя в месяц. Однако и этого оказалось мало. В 1941 г. рабочий день был удлинён до 13 часов. В 1943 г. вопрос о продолжительности рабочего дня был предоставлен полностью на усмотрение предпринимателей, причём были отменены все выходные дни, а также «прежнее законодательство о труде женщин и подростков. Даже на подземных работах продолжительность рабочею дня превышала 10 часов. Поскольку рабочие не имели права выйти из шахт, пока не выполнена дневная норма, их действительный рабочий день составлял 12 часов вместо положенных 10 часов.
Удлинение рабочего дня в условиях войны идёт рука об руку с усилением интенсификации и тяжести труда. Система Тэйлора и другие потогонные системы получили впервые массовое развитие в период мировой войны 1914—1918 гг. в США. Во время войны на службу усиления интенсификации труда и ускорения темпов работы ставятся не только хронометраж, система оплаты труда и ускорение движения конвейера, но и меры прямого принуждения, характерные для милитаризации труда.
В период первой мировой войны в обрабатывающей промышленности США часовая выработка на одного рабочею значительно повысилась: в 1919 г. она составляла 123% к уровню 1914 г.1 Вторая мировая война также привела к росту выработки. Так, часовая выработка рабочею в сельском хозяйстве повысилась в 1945 г. нз 20,1% по сравнению с 1939 г., в железнодорожном транспорте — на 39,5, в производстве электроэнергии — на 82,5, в производстве искусственного шёлка — на 70,2, в табачной промышленности — на 15,7, в юрной промышленности— на 6,1 % 1 2. В чёрной металлургии в 1947 г. выработка на один человеко-час выросла на 42% по сравнению с 1939 г. Этот рост выработки был в значительной степени вызван ростом интенсивности труда.
Образцом капиталистическою «регулирования» Ленин считал хлебную карточку, устанавливающую в капиталистических странах голодный паёк для трудящихся. «Реакционное капиталистическое государство, которое
1 См. «Labor Fact Book», v. Ill, p. 58.
2 Cm. «Statistical Abstract of the United States», 1952, p, 193,
236


боится подорвать устои капитализма, устои наемного рабства, устои экономического господства богатых, боится развить самодеятельность рабочих и вообще трудящихся, боится «разжечь» их требовательность; такому государству ничего не нужно, кроме хлебной карточки. Такое государство ни на минуту, ни при одном своем шаге не упускает из виду реакционной цели: укрепить капитализм, не дать подорвать его, ограничить «регулирование экономической жизни» вообще, и регулирование потребления в частности, только такими мерами, которые безусловно необходимы, чтобы прокормить народ, отнюдь не посягая на действительное регулирование потребления в смысле контроля за богатыми, в смысле возложения на них, лучше поставленных, привилегированных, сытых и перекормленных в мирное время, больших тягот в военное время» 1.
«Регулирование» потребления имеет своей основной задачей не равномерное распределение тягот войны, а прямое, непосредственное ограничение потребления рабочего класса при помощи государства. Чем бы ни прикрывалось в капиталистических странах рационирование в распределении продуктов, оно никогда не задевает потребления богатых и всегда ограничивает и снижает до крайней степени жизненный уровень рабочего класса. При помощи «регулирования» потребления необходимых продуктов рабочего, по выражению Ленина, «подтягивают вплоть до голода». Об этом свидетельствует опыт как первой, так и второй мировой войны. Германия была первой страной, которая во время мировой войны 1914— 1918 гг. ввела карточную систему распределения продуктов.
Во время войны происходило непрерывное снижение продовольственных норм. Во второй половине 1918 г. продовольственные нормы в Германии составляли в процентах к потреблению мирного времени: по мясу— 12, по рыбе — 5, по яйцам — 13, по салу — 7, по муке и крупам— 48 и т. д.1  2 По данным германского министерства здравоохранения, фактическое потребление летом 1918 г. снизилось по мясу до 135 гр. в неделю на человека против
1 В. И. Ленин, Соч., т. 25, стр. 321—322.
2 См. Ю. Кучинский, История условий труда в Германии, Издательство иностранной литературы, 1949, стр. 233.
237


1 050 гр. до войны; по хлебу — до 160 гр. в день (с отрубями) против 320 гр. (без отрубей); по маслу — до 7гр. в день (масло и маргарин) против 20 гр. животного масла и 8 гр. растительного до войны К
Ту же картину резкого снижения потребления можно было наблюдать в фашистской Германии в период второй мировой войны. Следует отметить, что ограбление продовольственных ресурсов оккупированных стран давало гитлеровской Германии известную возможность сдерживать темпы падения продовольственного снабжения населения во время войны. Это ограбление, как уже указывалось, входило составной частью в систему государственного «регулирования» хозяйства, которое осуществлялось разбойничьим ' фашистским государством. По официальным данным, за счёт грабежа оккупированных стран в 1940/41 г. поступило 12,7%, в 1941/42 г.— 14,5%, в 1942/43 г. —19%, в 1943/44 г.—16,2% всех Продовольственных товаров 1 2.
Однако грабёж в оккупированных странах, который обрекал население этих стран на голод, замедлил, ноне предотвратил значительного падения продовольственного снабжения населения Германии. Продовольственная норма «нормального потребителя» в неделю в апреле 1945 г. составляла по хлебу 1700 граммов, или 70,8%, по мясу — 250 граммов, или 35,7, по жирам— 125 граммов, или 36,7% нормы 1939 г.3 При этом надо помнить, что падение фактического потребления рабочего класса в условиях военного «регулирования» потребления шло быстрее, чем это показывает падение норм выдачи продуктов по карточкам. Безудержный грабёж населения оккупированных стран, являясь важнейшим источником обогащения германских монополистов, не мог гарантировать рабочий класс Германии от усиления обнищания во время войны.
Рост эксплуатации и обнищания масс в условиях 'военно-государственного монополистического капитализма выявляется с ещё большей силой в колониальных странах, в оккупированных во время войны районах и госу-
1 См. В. Гриневич, Народное хозяйство Германии, Берлин 1924, стр. 218.
2 См. Ю. Кучинский, История условий труда в Германии, стр. 366.
3 См. там же, стр. 371. *
238


царствах. Примером жесточайшего угнетения трудящихся при помощи империалистическою государства являлся рабско-крепостнический порядок, установленный в годы второй мировой войны немецко-фашистскими захватчиками в оккупированных странах Европы и особенно во временно оккупированных районах СССР.
Оккупированные территории рассматривались гитлеровцами в качестве важного источника обогащения германских монополистов и снабжения их грабительской армии. В целях удушения развёртывавшейся борьбы народов против захватчиков и усиления эксплуатации населения оккупированных стран там насаждались военнофеодальные, рабско-крепостнические порядки.
В промышленных предприятиях оккупированных стран устанавливался контроль со стороны немецких военных властей, насаждался казарменный порядок, ликвидировались профсоюзы и другие рабочие организации, устанавливалась слежка за рабочими со стороны гестапо, вводилась .трудовая повинность и насильственная мобилизация населения для отправки на работу в Германию. Промышленность оккупированных стран р азличными способами ставилась в зависимость от германских монополий.
В сельском хозяйстве крестьяне принудительно объединялись в различного рода «корпорации» с целью широкого применения круговой поруки за выполнение поставок и реквизиций. Эти «объединения» действовали под контролем гитлеровских комиссаров и «фюреров». За малейшие нарушения установленных фашистами порядков крестьяне подвергались жестоким наказаниям.
С особой жестокостью гитлеровский «новый порядок» осуществлялся во временно оккупированных районах СССР. Здесь он проявлялся прежде всего в широком применении прямого грабежа, массовом терроре и убийствах мирного населения, разрушениях сёл, городов, культурных учреждений с целью запугивания населения и подчинения его гитлеровским захватчикам. На сохранившихся предприятиях гитлеровцы, применяя военно-полицейский режим, пытались наладить промышленное производство. В сельском хозяйстве гитлеровцы создавали так называемые «общинные хозяйства», являвшиеся формой крепостнической эксплуатации и ограбления крестьянства. В этих «хозяйствах» вводился крепостнический
239


труд. За отказ от работы применялись суровые наказания вплоть до расстрела. Жители хутора Сусатского, Семика- ракорского района, Ростовской области, в акте о хозяйничании гитлеровцев подробно описали заведённые фашистами на хуторе крепостнические порядки. На работу крестьяне должны были выходить с восходом солнца и уходить с закатом. Кто во-время не выходил на работу или работал, по мнению гитлеровцев, плохо, того сажали в подвал или секли розгами. Весь крестьянский скот и птица были на строгом учёте и облагались высокими налогами. Молодняк и хороших коров клеймили и отсылали в Германию. Хозяйничали в хуторе немецкий комендант и его ставленник.
Во многих случаях гитлеровцы в оккупированных советских районах передавали совхозы и колхозы немецким генералам, помещикам, комендантам, кулакам, которые устанавливали в своих имениях режим кнута и голода.
Особо жестокой эксплуатации подвергалась та часть населения оккупированных стран, которая насильственно утонялась гитлеровцами на каторжную работу в Германию. На примере рабского труда миллионов иностранных рабочих в Германии особенно ясно видны зверские черты государственного «регулирования» труда в системе военно-государственного монополистического капитализма. Война вызвала в Германии острый недостаток рабочей силы. Задачу снабжения промышленности и других отраслей хозяйства рабочей силой взяли на себя государственные органы, которые пытались разрешать её всё в большей степени за счёт рабского труда миллионов рабочих, насильственно завербованных в оккупированных странах. Насильственная вербовка иностранных рабочих, продажа их на невольничьих рынках в Германии, снабжение этой рабочей силой военной промышленности, рабский режим эксплуатации — всё это было возведено в систему и регламентировалось специальными распоряжениями гитлеровского правительства. Для проведения в жизнь этой чудовищной рабовладельческой программы был создан огромный чиновничий аппарат. «Главным уполномоченным по использованию рабочей силы», осуществлявшим эту программу, был назначен гаулейтер Фриц Заукель.
Насильственная вербовка рабочей силы в оккупированных странах и районах происходила при помощи
240


военно-оккупационных немецких органов, применявших жестокие репрессии против населения. В ноте Советского правительства от 11 мая 1943 г. указывалось, что, угоняя советских людей в рабство, гитлеровцы организовали целые облавы, карательные экспедиции, ловили людей на дорогах, загоняя их силой на сборные пункты. Пойманных таким образом людей насильственно отправляли в Германию в заколоченных, охраняемых солдатами вагонах, в каждом из которых помещалось по 60—70 человек.
О размерах насильственною угона иностранных ра* бочих в Германию можно судить по следующим цифрам. 15 апреля 1943 г. Заукель сообщил Гитлеру, что только за один год его пребывания на посту «уполномоченною по использованию рабочей силы» в Германию было насильственно угнано 3 638 056 новых иностранных рабочих, из которых 1 568 801 человек были направлены в промышленность вооружений К Фашистская газета «Франкфуртер цейтунг» в начале сентября 1942 г. в связи с развернувшейся «деятельностью» Заукеля писала: «Недалеко то время, когда каждый четвёртый рабочий в промышленности Германии окажется иностранцем». Это время действительно вскоре наступило В разгар войны в германской промышленности было занято более 7 млн. иностранных рабочих, что составляло тогда свыше 25% общего числа рабочих * 2. Значительное число иностранных рабочих было занято и в других отраслях хозяйства Германии, а также в личном услужении. Общее число иж> странных рабочих, угнанных на фашистскую каторгу в Германию из оккупированных гитлеровцами стран, составляло, по данным Ю. Кучинского < (включая и военнопленных), по крайней мере 14 млн. человек3.
Для иностранных рабочих в Германии был установлен голодный каторжный режим. В особо тяжёлом положении находились советские люди, угнанные на гитлеровскую каторгу. В ноте Советского правительства от 11 мая 1943 г. указывалось, что для сотен тысяч советских граждан, угнанных в Германию, гитлеровские рабовладельцы установили ещё более ужасные условия
J См. «Известия», 14 декабря 1945 г.
2 См. «Известия», 13 декабря 1945 г.
3См. Ю. Кучинский, История условий труда в Германии, стр. 509.
16 И. Кузьминов
241


каторжного труда, чем в худшие времена древнего рабовладения. Советские граждане были загнаны в концентрационные лагери, огороженные колючей проволокой. Их гоняли на работу и возвращали с работы колоннами, под охраной вооружённых гитлеровцев. Советских людей лишали имени, их вызывали по номерам. Русские -и украинцы получали специальные опознавательные знаки: русские — знак с белой окантовкой по краям и словом «Ост» по середине; украинцы — такой же знак с жёлтой окантовкой. Советские граждане не смели отлучаться из лагеря. Гитлеровцы морили их голодом 1.
Никакой одеждой и обувью иностранные рабочие не снабжались. Это вынужден был признать даже фашистский журнал «Дер дейче фольксвирт», который в номере от 20 ноября 1942 г. писал, что иностранные рабочие, в особенности же «восточные рабочие» (т. е. вывезенные из оккупированных районов СССР), раздеты и разуты. Эста Блок в своей книге «Германия изнутри» писал:
«27 июля 1942 г. я посетил заводы Юнкерса в Дессау. В одном из цехов я видел русских женщин в возрасте от 15 до 40 лет... Большинство из них ходило босиком по цементному полу. Иностранные рабочие вообще не получают обуви в Германии. Им приходится изнашивать собственную обувь, а потом ходить босиком». Характери¬
1 	Об этом же свидетельствуют многочисленные факты и документы, в частности показания и письма советских людей, попавших на гитлеровскую каторгу. Советский врач К. Бурыкина, попавшая на одну из немецких фабрик, писала:
«В 7 часов утра начиналась работа на фабрике, в 9 давали чашку эрзац-кофе без сахара и без хлеба, в час дня тарелку супа и 100 граммов хлеба. Рабочий день длился 14 часов. Но после окончания работы мы обязаны были убирать фабричное помещение, что занимало ещё полтора-два часа.
Жестокие и грубые надсмотрщики обращались с нами, как со скотом. Минутное опоздание на работу — плеть. Недостаточно чёткая, по мнению хозяина, работа — опять удары; если русский не понимает, что ему говорит немец, — снова пинки и зуботычины...». (См. «Красная Звезда», 14 марта 1943 г.)
Советская девушка Надя Петренко из Харьковской области, попавшая в фашистскую неволю, писала:
«Нахожусь около города Любека. Трудно работать — выстаивать шестнадцать часов на голодный желудок. Два раза в день дают картофельную бурду или брюкву — кормовой бурак... Лагерь наш обнесён проволокой, на завод идём под конвоем...». (См. «Правда», 12 марта 1943 г.)
242


зуя положение иностранных рабочих, Эста Блок добавлял, что среди них свирепствовал голод и болезни. «Я видел синяки на телах женщин и мужчин. Я сам видел, как заводская охрана на улице истязала одною иностранною рабочею. К иностранным рабочим в Германии относятся, как к каторжникам. Это отношение можно охарактеризовать только словами: садизм и зверство».
Советские граждане, угнанные в Германию, были на положении военнопленных; на них не распространялись существующие, хотя бы и урезанные, правила о труде; их рабочий день составлял столько, сколько они могли выдержать, понятие заработной платы существовало лишь на бумаге, питание не покрывало ‘голодного физическою минимума. В годы войны в фашистской Германии на практике возрождалось рабство и рабские методы эксплуатации. Маркс, характеризуя основное правило рабовладельческою хозяйства, указывал, что если можно возместить раба новым рабом, привезённым из других стран, то продолжительность жизни раба становится менее важной для рабовладельцев, чем его производительность, в то время, пока она продолжается. «Поэтому правило рабовладельческого хозяйства тех стран, в которые ввозятся рабы, таково: самая действительная экономия заключается в том, чтобы выжать из человеческого скота (human cattle) возможно большую массу труда в возможно меньший промежуток времени»1. Гитлеровские разбойники возродили рабство и рабские методы эксплуатации в наиболее хищных формах и в невиданных размерах. Они поставили на службу рабской эксплуатации миллионов людей новейшие достижения науки и техники. Выкачивание из человека естественного запаса его жизненных сил происходило с жестокой расчётливостью, результатом которой были увечья и массовая смертность иностранных рабочих.
На Нюрнбергском процессе суду были представлены документы, найденные в архиве Круппа и характеризующие положение иностранных рабочих на его заводах. В первом из этих документов — меморандуме, датированном 14 марта 1942 г., говорилось: «В течение последних нескольких дней мы установили, что количество пищи, которое получают русские, столь незначительно, что люди
1 К. Маркс, Капитал, т. I, стр. 272.
16
243


с каждым днём всё более слабеют... Некоторые русские не могут уже взять в руки кусок металла для того, чтобы положить его на станок. Такие же условия существуют во всех других местах, где работают русские рабочие» 1.
Ещё более детально описаны условия каторжного труда иностранных рабочих в германской промышленности в другом документе —в письменном показании врача лагеря иностранных рабочих, занятых на заводах Круппа в Эссене, доктора Эгера. В этом показании говорится: «Лагери, в которых находились восточные рабочие, были окружены колючей проволокой и тщательно охранялись. Бараки были переполнены. Люди спали на скамейках или на нарах в два этажа. Рацион для восточных рабочих был недостаточен. Они получали на тысячу калорий меньше, чем было в минимальном рационе немца. Они не имели верхней одежды, поэтому пользовались одеялами в качестве пальто в холодную и дождливую погоду. У них не было обуви, многие рабочие вынуждены были ходить на работу босиком даже зимой. Санитарное состояние помещений, в которых размещались эти рабочие, было ужасное. В результате было очень много серьёзных заболеваний. Особенно широко был распространён туберкулёз. Многие болели тифом. Рабочие умирали, как мухи, из-за плохих жилищных условий,., из-за того, что они не могли достаточно отдыхать» 1 2.
Таким образом, даже лагерный немецкий врач, пользующийся смягчёнными выражениями и сглаживающий углы, вынужден был -признать, что иностранные рабочие «умирали, как мухи».
Каторжный режим для рабочих в фашистской Германии и рабско-крепостнические порядки, введённые гитлеровцами на оккупированных территориях, — это та высшая форма, по направлению к которой развивается всякое государственное «регулирование» труда в условиях государственно-монополистического капитализма.
Практика государственного «регулирования» хозяйства в капиталистических странах показывает ещё раз справедливость той оценки, которую дал Ленин этому
1 Цит. по газете «Известия», 13 декабря 1945 г.
2 Там же.
241


«регулированию» на основе опыта первой мировой войны. Ленин писал: «А контроль за капиталистами невозможен, если он остается бюрократическим, ибо бюрократия тысячами нитей сама связана и переплетена с буржуазией. Поэтому в западноевропейских империалистских государствах, все равно и в монархиях и в республиках, финансовое упорядочение достигается лишь ценой такого введения «трудовой повинности», которое создает для рабочих военную каторгу или военное рабство.
Реакционно-бюрократический контроль —вот единственное средство, которое знают империалистские государства,.. для сваливания тяжестей войны на пролетариат и на трудящиеся массы» *.
2. 	Государственное регулирование заработной платы — средство ограбления рабочего класса
Заработная плата находится в центре государственного регулирования хозяйства при капитализме. При этом, в каких бы условиях ни осуществлялось регулирование заработной платы, она всегда «регулируется» в сторону снижения. Специфические средства «регулирования» заработной платы — это, во-первых, налоги, во-вторых, «замораживание» номинальной заработной платы при росте дороговизны.
Налоги — важнейший метод «регулирования» жизненного уровня трудящихся и одновременно один из источников максимальной прибыли монополий. Посредством налогообложения буржуазное государство забирает часть прибавочного (а иногда и часть необходимого) труда крестьянина и часть заработной платы, т. е. необходимого труда рабочего. При капитализме вся часть продукта, которая изымается из доходов трудящихся посредством налогов, расходуется в интересах эксплуататоров. Во-первых, за счёт налогов содержится аппарат угнетения трудящихся — буржуазное государство. Во- вторых, в эпоху империализма в связи с действием  11 В. И. Л е п и п, Соп., т. 25, стр. 328—329
245


основного экономического закона современного капитализма государственный бюджет превращается в орудие обеспечения максимальной прибыли монополий, а налоги — в один из важных постоянных источников этой прибыли. В связи с этим всё более значительная часть налоговых поступлений передаётся через государственный бюджет крупнейшим монополиям. Рабочий класс и крестьянство подвергаются дополнительной эксплуатации через государственный бюджет, посредством перераспределения полученных ими трудовых доходов в пользу монополистической буржуазии.
Налоги срезают значительную часть скудных доходов рабочего и крестьянина, причём эта урезка происходит при помощи аппарата государства. Чем в большей степени завинчивается налоговый пресс, тем в большей степени требуется «помощь» всей машины угнетения для выколачивания налогов из трудящихся классов. В этом наглядно выступает насильственная сторона государственного регулирования хозяйства при капитализме.
Налогообложение в капиталистических странах разрушающим образом сказывается на крестьянском хозяйстве, является средством разорения крестьянства и ремесленников. Ленин наглядно показал механизм разрушительного действия налогов на крестьянское хозяйство в дореволюционной России. Подати и повинности для безлошадных и однолошадных крестьянских хозяйств, составлявших три пятых всего числа крестьянских семей в России, намного превышали не только их чистый денежный, но и чистый валовой доход К
Маркс отмечал разрушительное влияние современной фискальной системы на положение наёмных рабочих1  2. Он указывал, ‘что налоги принуждают рабочего к чрезмерному труду. Налоги представляют вычет из тою минимума средств существования, который рабочие получают в виде заработной платы. Поэтому «с каждым новым налогом пролетариат падает на ступеньку ниже...» 3. Рост налогового бремени, характерный для империализма, является важнейшим фактором абсолютного
1 См. В. И. Л е и и н, Соч., т. 15, стр. 89.
2 См. К Маркс, Капитал, т. I, стр. 760.
3 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. VIII, стр. 311.
246


обнищания рабочего класса и прямого разрушения рабочей силы.
Налоги, достигающие в эпоху империализма огромных размеров и составляющие регулярный источник обогащения монополий, подчинивших себе государственный аппарат, представляют теперь возведённую в систему и освящённую законом конфискацию трудовых доходов (а иногда и имущества) рабочих и крестьян. Это — важнейшее средство разорения и обнищания большинства населения капиталистических стран.
Налоговое обложение как метод дополнительной эксплуатации масс приобретает особое значение во время войны, когда налоговый механизм используется финансовой олигархией для перекладывания всей тяжести военных расходов на плечи трудящихся.
Налоги являются основным -источником финансирования войны и поэтому достигают в военное время огромных размеров. Возьмём для примера рост налогообложения в Японии в период второй мировой войны.
Рост налогов в Японии
(в млн. иен)1
Годы
Налоговые поступления
в млн. иен
В °10 К
1936|37 г.
1936/37
1 101
100
1937 '38
1 423
129,3
1938/39
2217
201,4
1939 МО
3 311
300,7
1940 41
4 747
431,2
1941,42
6419
583,0
194243
8 100
735,7
1943/44
9 746
885,2
1944/45
10 763
977,6
1945/46
13 400
1217,1
Таким образом, налоговые поступления в Японии за 9 лет выросли в 12 с лишним раз. Это громадное увеличение налоговых сумм было достигнуто, во-первых, за счёт увеличения числа налогов, во-вторых, за счёт пони-  11 См. Г. Болдырев. Финансы Японии* стр. 265.
247


женин необлагаемого минимума доходов и, следовательно, |расши|рени1Я контингента налогоплательщиков, в-третьих, за счёт повышения налоговых ставок. Во время войны система налогообложения в Японии непрерывно подвергалась разного рода «усовершенствованиям» -и «перетряхиваниям», целью которых было увеличение налоговых поступлений.
В результате этих операций число налогов, которое и до войны было достаточно велико (14 различных налогов), возросло к концу войны до 40. В связи с войной появились такие новые налоги, как налог на газо- лин, на проездные билеты, на газ и электричество, на билеты в места увеселения, на прохладительные напитки и пр. Трудящиеся шагу не могли ступить, чтобы не встретиться с каким-нибудь новым налогом. Японский журнал «Транс-пасифик» по поводу проекта налоговой реформы 1939 г. иронически заключал: «Японцы пока ещё могут дышать бесплатно, но всё остальное будет обложено налогами». Однако налоговая реформа 1939 г. была отнюдь не последней по счёту. После 1939 г. налоговая система Японии пересматривалась неоднократно, причём число налогов каждый раз увеличивалось.
Вместе с тем росли и налоговые ставки. Повышение ставок по подоходному налогу привело к тому, что к концу войны обложение только подоходным регулярным налогом в Японии достигло для так называемых нефун- дированных («заработанных») доходов 18%. Повышение налоговых ставок больно ударяло по трудящимся. В этом же направлении действовало и снижение необлагаемого минимума дохода. Необлагаемый минимум дохода, до 1938 г. составлявший 1 200 иен в год, в 1938 г. был понижен до 1 000 иен, а к концу войны — до 600 иен в год, или 50 иен в месяц. Под налоговый пресс попали сотни тысяч низкооплачиваемых японских трудящихся.
Об «эффективности» завинчивания налогового пресса в Японии в период войны говорит следующее сопоставление. За 9 лет (с 1936/37 по 1945/46 г.) налоговые поступления составили 61,2 млрд. иен. Если бы налоговая система действовала в течение всего этого периода без изменений в том виде, в каком она была в 1936/37 г., то налоговые. поступления составили бы за указанные
248


9 лет всего 10 млрд. иен. Разница в 51 млрд, иен показывает степень завинчивания налогового пресса и масштаб того ограбления трудящихся, который был достигнут финансовой олигархией при помощи государственного аппарата в годы войны.
Огромную долю доходов трудящихся поглощали принудительные отчисления от заработной платы в фонд так называемых «сбережений». Эти «сбережения» были по существу одним из новых видов налога. Об этом достаточно ясно говорит то обстоятельство, что ни во время, ни после войны японские рабочие и служащие не получили ни полушки из указанных «сбережений». «Сбережения» эти бесследно исчезли -в ненасытной утробе монополий. Налог этот к тому же имел весьма крупные размеры. Так, например, у рабочего, имевшего трёх иждивенцев и получавшего заработную плату в 150 иен в месяц, отчислялось в фонд «сбережений» 20 и более процентов заработной платы. Согласно данным бюро экономических исследований концерна «Мицубиси», принудительные отчисления на «сбережения» в 1944 г. поглощали 21,5% дохода средней семьи низшей категории доходов.
Как и в других капиталистических странах, налогообложение в США развивается в период общего кризиса капитализма под сильным воздействием мировых войн. До первой мировой войны доходы до 5 тыс. долл, в год не облагались прямым подоходным налогом. В результате войны было введено и прочно вошло в практику обложение годового дохода, начиная с 2 тыс. долл.—для одиноких и 3 тыс. долл. — для семейных. В то же время налоговые ставки возросли в 12 и более раз.
Вторая мировая война привела к дальнейшему понижению необлагаемого минимума дохода. С 1940/41 г. в США было введено обложение доходов, начиная с 1 тыс. долл, в год — для одиноких и 2 тыс. долл. — для семейной пары без иждивенцев. Взимаемые налоги возросли: по группе одиноких с доходом в 2 тыс. долл. — с 32 долл, в 1939 г. до 345 долл, в год в 1944/45 г.; с доходом в 3 тыс. долл. — соответственно с 68 до 585 долл.; по группе семейных, но без иждивенцев — с доходом в 3 тыс. долл. — с 8 долл, до 475 долл, и т. д. В 1944/45 г. одинокие с доходом в 2 тыс. долл, должны были платить 17,2%,
249


а с доходом в 3 тыс. долл.— 19% своего дохода в виде прямых налогов государству1.
К этому необходимо добавить, что в США кроме федеральных существуют ещё налоги штатов и местные, общие поступления от которых составляли в 1944/45 г. около 10 млрд. долл.
Роль налогового обложения как метода дополнительной эксплуатации трудящихся, приобретающею особое значение в условиях войны, можно проиллюстрировать также на примере Англии. Все налоговые поступления выросли в Англии с 896,4 млн. ф. ст. в 1938/39 г. до 3 139,5 млн. ф.-ст., в 1944/45 г., т. е. в 3,5 раза. Поступления от прямых подоходных налогов выросли за этот период с 398 млн. до 1 390 млн. ф. ст., т. е. в 3,5 раза. Это явилось результатом значительного понижения необлагаемого минимума дохода и, следовательно, значительного роста числа налогоплательщиков. Необлагаемый минимум дохода был снижен до 110 ф. ст. для холостых и до 150 ф. ст. для семейных. Наряду с этим были значительно урезаны льготы, которые ранее предоставлялись по подоходному налогу. В связи с этим основная масса рабочих попала в число плательщиков подоходного налога, количество которых возросло с 4 млн. в 1938/39 г. до 13 млн. человек в 1943/44 г. Вместе с тем в течение войны неоднократно повышались и налоговые ставки. Поступления от косвенных налогов (акцизы и таможенные пошлины) выросли за период войны с 340 млн. ф. ст. до 1 075 млн. ф. ст., т. е. в 3,1 раза. В течение войны неоднократно повышались налоговые ставки по косвенному обложению. Таможенные пошлины на сахар выросли на 70%, на спирт — почти в 3 раза, на растительные и минеральные масла — почти в 2 раза, на табак — в 4,5 раза. Налоговые ставки на табак в результате многократных повышений поднялись с 9 шилл. 6 пенсов в апреле 1939 г. до 1 ф. ст. 15 шилл. 6 пенсов в апреле 1943 г. с каждого фунта табака. Поступления от налога на пиво увеличились в 4,5 раза, от налога на увеселения — в 5,6 раза. Во время войны был введён универсальный акциз в форме налога на продажи 1 2.
1 См. «Statistical Abstract of the United States», 1952, p. 317—318.
2 Cm. «Annual Abstract of Statistics, 1935—1946», London 1948, p. 213.
250


Дополнительная эксплуатация трудящихся осуществляется также через рост дороговизны жизненных припасов, жилья, услуг. Маркс указывал, что «...эксплоатация рабочего снова начинается, как только он опять обменивает плод своей работы на другие товары. Лавочники, залогоприниматели, домовладельцы, — tout le monde l'exploite encore une fois (решительно все эксплоатируют его еще раз)»1. Рост дороговизны — сильнейшее средство дополнительной эксплуатации и ограбления рабочего класса.
Апологеты капитализма, желая прикрасить положение рабочего класса, предпочитают оперировать официальными данными о номинальной заработной плате. Однако средние данные о росте номинальной заработной платы затушёвывают .нищенское положение основной массы рабочих, поскольку официальная статистика включает в эти данные и высокие оклады высшей администрации монополий и подачки для рабочей аристократии. Наконец, данные о номинальной заработной плате не учитывают ряда важнейших факторов, определяющих уровень реальной заработной платы, в частности роста дороговизны, безработицы, роста налогового бремени и др.
Ленин специально подчёркивал необходимость при анализе заработной платы учитывать рост дороговизны. В статье «Обнищание в капиталистическом обществе» Ленин писал: «По данным буржуазных социал-полити- ков, опирающихся на официальные источники, заработная плата рабочих в Германии возросла за последние 30 лет в среднем на 25%. За тот же период времени стоимость жизни повысилась по меньшей мере на 40%!!
И съестные продукты, и одежда, и топливо, и квартиры — все поднялось в цене» 1 2.
Ещё большее расхождение между ростом номинальной заработной платы и ростом дороговизны имеет место в условиях войны. Этот разрыв, как уже указывалось, и является одним из важных источников обогащения монополий в военное время. Роль государственного регу¬
1 К. М а р к с и Ф. Энгельс, Соч., т. V, с гр. 542.
2 В. И. Л е н и н, Соч., т. 18, стр. 405.
251


лирования цен и заработной платы в том и состоит, чтобы обеспечивать этот разрыв. Средствами для этого являются «замораживание» (стабилизация) номинальной заработной платы при росте дороговизны, запрещение стачек и всяких иных выступлений рабочих в защиту своих прав, нередко и разгон профсоюзов и других рабочих организаций.
Разумеется, борьба рабочего кла'сса против наступления капитала, которую невозможно задушить никакими полицейскими мерами, вынуждает капиталистов идти на отдельные уступки и «подтягивать» в ряде случаев денежную заработную плату, в результате чего и в условиях «регулирования» номинальная заработная плата не стоит на месте, а может и расти. Однако примечательно, что рост номинальной заработной платы при этом не поспевает за ростом дороговизны жизни. Это показал уже опыт первой мировой войны. В конце 1916 г. Ленин подчёркивал, что «...война привела к неслыханному, скандальному обогащению кучки богатых и к невероятной нужде масс вследствие дороговизны и недостатка жизненных припасов» 1.
Если номинальная заработная плата в Германии выросла в среднем в 1918 г. по сравнению с 1914 г. в 2,2 раза, то индекс стоимости жизни, исчисленный имперским статистическим бюро, составил в 1918 г. 303,7% по сравнению с 1914 г., что означало падение реальной заработной платы на 30% 1 2. Но указанный индекс стоимости жизни страдал рядом серьёзных недостатков. Так, например, в основу расчётов брались только лишь твёрдые цены на продукты. Между тем в период войны при наличии карточной системы распределения резко ограничивался отпуск продуктов по так называемым твёрдым ценам. Уменьшение норм выдачи продуктов по карточкам заставляло трудящихся всё больше обращаться на чёрный рынок и покупать товары втридорога по спекулятивным ценам. В связи с этим рост дороговизны шёл более стремительным темпом, чем это рисует
1 В. И. Л е и и н, Соч., т. 23, стр. 128.
2 См. В. Г р и н е в и ч, Народное хозяйство Германии, стр. 217; Ю. К У ч и н с к и й, История условий труда в Германии, стр. 229—232.
252


индекс, и поэтому падение реальной заработной платы было значительно большим.
‘То же самое наблюдалось не только в Германии, но и в странах-победительницах, в частности в США, разбогатевших да войне.
Во время войны в США наблюдался рост номинальной заработной платы рабочих, но в то же время имел место ещё более быстрый рост дороговизны. В результате роста дороговизны! реальная заработная плата американских рабочих во время войны падала. Этого факта не могли скрыть официальные данные американской статистики.
Динамика заработной платы американских рабочих в несельскохозяйственных отраслях труда в период первой мировой войны
(1913 г. = 100)1
Годы
Номинальная зарплата за полную рабочую неделю
Рост стоимости жизни (официальный индекс)
Заработная плата за полную неделю с учётом дороговизны
1913 . . . .
100
100
100
1914
101,6
103,0
98,6
1915
102,3
105,1
97,1
1916
106,2
118,3
89,7
1917
112,4
142,4
78,9
1918
129,6
174,4
74,2
1919
147,8
188,3
79,0
1920
188,5
208,5
90,4
Таблица показывает, что рост номинальной заработной платы, происходивший в период войны, не мог компенсировать быстрого роста стоимости жизни. В результате этого заработная плата с учётом дороговизны испытала значительное падение, которое было наиболее глубоким в 1918 г. В то время как американские монополисты наживали миллиардные прибыли на войне, а буржуазная печать кричала о растущем жизненном уровне  11 «Statistical Abstract of the United States», 1933, p. 292, 305.
253


американских рабочих, заработная плата рабочих США непрерывно падала. Монополисты использовали для этого механизм инфляции. Заработная плата американских рабочих не покрывала даже их насущных нужд. В промышленности и на железнодорожном транспорте она составляла в 1919 г. примерно лишь 55% бюджета рабочей семьи, разработанного для этого года Бюро статистики труда.
В докладе на II конгрессе Коммунистического Интернационала в июле 1920 г. Ленин, характеризуя результаты первой мировой войны, указывал на громадное несоответствие между заработной платой и ростом цен даже в странах-победительницах: «Цены продуктов повысились в среднем в Соединенных Штатах Америки на 120%, а заработная плата возросла там только на 100%. В Англии — продукты на 170%, заработная плата на 130%. Во Франции цены продуктов — на 300%, заработная плата на 200%. В Японии — продукты на 130%, заработная плата на 60%...
Ясное дело, что при таком положении рост возмущения рабочих, рост революционных настроений и идей, рост стихийных массовых стачек неизбежен. Ибо положение рабочих становится .невыносимым. Рабочие убеждаются на опыте, что капиталисты безмерно нажились на войне и сваливают расходы и долги на плечи рабочих» К
В период второй мировой войны все воюющие капиталистические страны в широкой степени использовали государственное регулирование заработной платы как источник обогащения монополий. Одной из главных установок гитлеровского «регулирования» хозяйства был открыто провозглашённый лозунг «пушки вместо масла». Во имя баснословной наживы пушечных королей и подготовки агрессивной войны трудящиеся должны были ещё туже затянуть пояса. Эта установка получила своё выражение и в политике заработной платы.
Важнейшим актом, «регулирующим» заработную плату в Германии во время войны, явился закон о военном хозяйстве от 4 сентября 1939 г., который категори-  11 В. И. Ленин, Соч., т. 31, стр. 197.
254


чески запрещал повышать заработную плату и давал указания на счёт её снижения, в частности путём ликвидации надбавок за сверхурочную работу в воскресные, праздничные дни и по вечерам. Предприниматели в полной мзре воспользовались этим законом, изданным в их интересах. С другой стороны, рост стоимости жизни шёл во время войны более высоким темпом, чем в предвоенное время.
Сходные черты и результаты показывает практика регулирования заработной платы в Японии. Это «регулирование», проводившееся в интересах монополистов, имело своей прямой целью снижение реального заработка рабочих в условиях роста рабочего дня и интенсификации труда. Принятый 18 октября 1939 г. указ японского правительства законодательно закреплял все ставки заработной платы на уровне 18 сентября того же года. Этот же указ провозглашал «стабилизацию» цен. Однако в действительности цены были стабилизированы лишь на бумаге. Даже так называемые официальные цены росли, по данным японской официальной статистики, следующим образом (1936 г. = 100 %) ‘г
Годы
Оптовые
Розничные
1937 ,
121
по
1938 ,
127
125
1939 ,
. . . . 141
141
1940 ,
. . . . 158
163
1941 ,
167
165
1942 •
.... 180
170
1943 ,
191
180
1944 ,
214
202
Официальная статистика вынуждена была признать, что «регулируемые» «твёрдые» цены оказались далеко не твёрдыми, а если и «регулировались», то вовсе не в пользу трудящихся. Рабочие быстро убедились, что заявление о стабилизации цен было лишь дымовой  11 См. Д ж. Коен. Военная экономика Японии, стр. 96.
255


завесой для «стабилизации», т. е. снижения заработной платы. Под влиянием упорной борьбы рабочего класса во время войны правительству и предпринимателям пришлось пойти на некоторое повышение номинальной заработной платы. В связи с этим и исходя из официального индекса цен, японская официальная статистика громогласно заявляла о непрерывном росте реальных заработков рабочих во время войны. По официальным данным, в 1943 г. реальные заработки японских рабочих составили 114,7% от уровня 1937 г. Однако эти данные не имели ничего общего с действительностью потому что индекс официальных цен не отражал действительного роста стоимости жизни. Этот индекс не отражал даже в полной мере роста официальных цен на предметы первой необходимости, не говоря уже о ценах чёрного рынка, к которому вынуждены были прибегать трудящиеся ввиду мизерности выдачи продуктов по карточкам. Так, в Токио в августе 1945 г. выдача овощей снизилась до 52 г на человека в день, выдача рыбы сократилась до 10,5 г в январе 1945 г., а в августе она была прекращена совсем. Вполне понятно поэтому, что потребителям всё в большей степени приходилось обращаться на чёрный рынок, получивший широкое развитие. На чёрном рынке, согласно оценочным данным, реализовалось 80% всех скоропортящихся продуктов. Согласно данным обследования, проведённого в Токио в сентябре— октябре 1944 г., 69% овощей и 38% рыбы потребители закупали на чёрном рынке. Цены же чёрного рынка росли ещё более стремительно, чем «твёрдые» официальные цены. К июлю 1945 г. цены на большинство потребительских товаров на чёрном рынке были в среднем в 42 раза выше официальных, -а по таким продуктам, как сахар, — даже в 240 раз выше1.
Это обстоятельство не могло, конечно, не сказаться, и притом весьма сильно, на росте стоимости жизни. Профессор Морита, сделавший попытку составления индекса розничных цен на потребительские товары с учётом цен чёрного рынка, даёт следующую динамику этих цен (в % к 1936 г.) 1 2.
1 См. Д ж. Коен, Военная экономика Японии, стр. 333—351.
2 Там же, стр. 326.
256


foibt
о;
10
1937
109
1938
120
1939
135
1940
175
1941
...... 204
1942
266
1943
312
1944
390
И этот индекс далеко не в полной мере отражал рост дороговизны, но он всё же был ближе к действительности, чем официальные индексы. Если же исходить из индекса Морита, тогда придётся признать, что заработная плата в Японии с учётом роста дороговизны в 1943 г. не только не выросла, а упала процентов на 35—40 по сравнению с 1937 г. Разумеется, это лишь средняя цифра, полностью не отражающая влияния роста дороговизны на положение рабочего класса. В особо тяжёлом положении находились в Японии так называемые «мобилизованные рабочие».
Соединённые Штаты Америки как в период пер'вой, так и в период второй мировой войны не подвергались ни блокаде, ни воздушным бомбардировкам, далеко отстояли от фронтов военных действий. Война способствовала значительному росту производства в США. Однако результаты этого роста целиком пошли в карманы крупных монополистов. Во время войны и непосредственно после неё в США было немало шума вокруг якобы высоких заработков и высокого жизненного стандарта американских рабочих, «благоденствующих» в системе американского государственно-монополистическою капитализма. Апологеты «американского образа жизни» пустили в ход так называемую «теорию отложенною спроса», согласно которой американские рабочие настолько разбогатели во время 'войны, что не смогли Полностью израсходовать свои доллары и, будучи «практическими людьми», отложили десятки миллиардов долларов в «банки и сберегательные кассы «на чёрный день». Единственным аргументом проповедников этой «теории» была ссылка на рост номинальной заработной платы во время войны.
17 И. Кузьминов
257


Действительно, как и в период первой, в период второй мировой войны в США имел место рост •номи1нальной заработной платы. Официальные данные американской статистики рисуют следующую динамику среднегодовой заработной платы на одного занятого наёмного работника во всех отраслях труда (кроме государственных учреждений и предприятий, армии и домашней прислуги; 1939 г.= 100): 1941 г.— 116,4; 1943 г. — 161,1; 1945 г. — 180,0 1.
Однако было бы по меньшей мере наивно на основании этих данных о .номинальной заработной плате делать вывод о росте уровня жизни, американских рабочих во время войны. Во-первых, данные о средней заработной плате маскируют действительный уровень дохода рабочих, поскольку эти данные включают в себя огромные оклады административного персонала фирм, крупных чиновников, высокую заработную плату прослойки рабочей аристократии и т. д. Во-вторых, приведённые данные о заработной плате охватывают лишь работников, занятых полное рабочее время. Между тем в США, как мы увидим ниже, даже во время войны имелись многие сотни тысяч людей, занятых неполное рабочее время. Их заработки были соответственно намного ниже приведённых средних данных. В-третьих, приведённые данные не включают работников некоторых отраслей труда (например, государственные предприятия), в которых номинальная заработная плата росла более медленными темпами. Расчёт, произведённый нами с учётом только последних двух моментов (т. е. с охватом всех отраслей наёмного труда, исключая сельское хозяйство, армию и домашнюю прислугу и включая всех работающих, в том числе и занятых неполное рабочее время), показывает несколько иную картину, а именно (1939 г. = = 100): 1941 г. — 107,2; 1943 г. — 142,5; 1945 г. — 158,4 1 2. Таким образом, внесение только двух необходимых поправок весьма существенно изменило динамику номинальной заработной платы.
1 См. «The Economic Almanac, 1951—1952», р. 226—227.
2 Общая сумма заработной платы и жалованья, делённая на всех занятых наёмных работников во всех отраслях несельскохозяйственного труда (исключая армию и домашнюю прислугу). Данные 6 заработной плате взяты из «National Income. A supplement to the Survey of Current Business», 1951, p. 158—159; 182—183. Данные о числе занятых взяты из «Federal Reserve Bulletin».
258


Наряду с этим следует иметь в виду громадный рост налогообложения трудящихся, а также непрерывный рост дороговизны. Рост номинальной заработной платы сопровождался ещё более быстрым ростом цен на все средства существования трудящихся.
Официальная статистика, в частности Бюро статистики труда, изо всех сил стремилась преуменьшить рост дороговизны. Это прямо диктовалось классовыми интересами буржуазии. Дело в том, что в условиях так называемою «регулирования» заработной платы, целью которого было её «замораживание», или «стабилизация», всякий скачок цен на предметы первой необходимости больно ударял по интересам рабочею класса и вызывал настойчивую борьбу за повышение заработной платы, за её «приспособление» к новому уровню цен. Под напором рабочею класса в июле 1942 г. Национальное управление по вопросам труда вынуждено было вынести решение о подтягивании заработной платы рабочих «малой металлургии» в соответствии с выросшим уровнем стоимости жизни. При этом за основу был взят индекс стоимости жизни, высчитанный Бюро статистики труда, который показывал за период с января 1941 г. по июль 1942 г. рост всего на 15%, в то время как фактический рост стоимости жизни был гораздо более значительным. Этот прецедент делал вопрос об индексе стоимости жизни предметом острой борьбы.
Опыт показывает, что в условиях роста цен сопротивление рабочею класса, как правило, не даёт возможности осуществить абсолютное «замораживание» заработной платы (т. е. стабилизацию на одном уровне) на длительный срок. В этом случае осуществляется относительное «замораживание» заработной платы, т. е. прикрепление её к индексу стоимости жизни. В этих условиях индекс стоимости жизни приобретает важнейшее значение как орудие государственного «регулирования» заработной платы в интересах монополистов. Фальсификация этого индекса, намеренное преуменьшение индекса роста цен и индекса стоимости жизни диктуется корыстными интересами монополий и превращается в одну из главных задач официальной статистики. Это наглядно выявилось в США в период второй мировой войны.
17*
259


Действуя под диктовку монополистов, бюро статистики труда при министерстве труда США приложило все усилия к тому, чтобы фальсифицировать и занизить официальный индекс стоимости жизни. Результат этих усилий был следующий:
Индекс стоимости жизни Бюро статистики труда
(1939 г. = 100)»
Показатели
1940 г.
1941 г.
1942 г.
1943 г.
1944 г.
1945 г.
Индекс стоимости жизни . .
100,8
105,8
117,2
124,3
126,2
129,2
Индекс стоимости пищевых товаров
101,4
110,8
130,1
144,9
142,9
146,1
Если исходить из этого индекса и из официальных данных о росте номинальной заработной платы, то получится, что в 1945 г. реальная заработная плата американских рабочих и служащих во всех отраслях труда выросла примерно на 40%, а в обрабатывающей промышленности — на 43% по сравнению с 1939 г., в то время как фактически она не росла, а падала.
В результате ряда представлений со стороны профсоюзов относительно неудовлетворительности официального индекса стоимости жизни президент Рузвельт создал 5 ноября 1943 г. комиссию по стоимости жизни, которой было поручено изучить обоснованность индекса Бюро статистики труда. Комиссия эта возглавлялась председателем Национального управления но вопросам труда; в неё входили два представителя от промышленников и два от профсоюзов. Представители профсоюзов под нажимом со стороны рабочего класса предста'вили комиссии в январе 1944 г. доклад, в котором несколько приоткрыли завесу над кухней Бюро статистики труда и указали на некоторые приёмы этого бюро, Применяемые им в деле фальсификации индекса.
При определении движения цен по группе питания Бюро статистики труда брало лишь официальные «регу-  11 «Federal Reserve Bulletin», Febru'ary 1951, p. 214.
260


лируемые», «замороженные» цены немногих товаров, подпадавших под правительственный контроль, и затем динамику этих цен произвольно распространяло на все товары группы питания, входящие в бюджет рабочего. Это коренным образом извращало всю картину роста дороговизны пищевых продуктов. Официальный индекс показывает рост цен на продукты питания в 1945 г. по сравнению с 1939 г. всего на 46%. Между тем стоимость питания, даже по бюджету Геллера, также весьма далёкому от совершенства, возросла за этот же период на 97,3% К Цены на многие продукты 'питания возросли во время войны в несколько раз. Жульнический приём, применяемый Бюро статистики труда при определении цен на группу питания, давал широкий простор ов деле «замораживания» стоимости жизни, в деле произвольною конструирования индекса, совершенно не отражавшего роста дороговизны, но зато весьма угодного для монополистов.
Бюро статистики труда игнорировало тот факт, что во время войны с рынка исчезли дешёвые товары и что поэтому трудящиеся вынуждены были взамен их покупать более дорогие и увеличивать свои расходы. Вместе с тем индекс Бюро статистики труда, строящийся на основе данных о ценах в крупнейших городах США, не учитывал значительного повышения цен, происходив- . шего во время войны в небольших городах и посёлках, где строились новые заводы или расширялись действующие.
Бюро статистики труда, разумеется, полностью игнорировало практику скрытого повышения цен в результате продажи товаров пониженного качества по ценам товаров* высокого качества, что 'получило широкое распространение во время войны. Оно, далее, игнорировало большой рост цен в местах общественного 'питания, полностью игнорировало необходимость покупок ряда продуктов на чёрном рынке по вздутым ценам и т. д. Наконец, следует отметить, что индекс стоимости жизни  11 Комитет Геллера по изучению социально-экономических проблем при Калифорнийском университете в течение многих лет исчисляет стандартный годовой бюджет рабочей семьи из четырёх человек (муж, жена, двое детей), включающий минимально необходимые расходы на питание, одежду, квартирную плату и пр.
?б)


Бюро статистики труда совершенно не учитывает прямых налогов, особенно возросших в военное время, и некоторых других необходимых расходов рабочей семьи. Показательно, что даже комиссия, состоящая из буржуазных эконом истов, вынуждена была признать, что указанный индекс по существу не показывает динамики стоимости жизни.
Исправление лишь части этих пороков позволяло профсоюзам вскрыть весьма значительный рост стоимости жизни по сравнению с данными Бюро статистики труда. Приведём эти данные:
Рост стоимости жизни в США в декабре 1943 г. по сравнению с январём 1941 г.
(в 0/0)1
Статьи расходов
По данным Бюро статистики труда
По данным
доклада представителей профсоюзов
Питание
140,2
174,2
Одежда
133,7
172,2
Квартирная плата ....
103,0
115,0
Топливо и пр
108.6
108,6
Мебель
127,8
162,0
Разные
115,9
115,9
Все расходы .
123,4
143,5
Таким образом, по данным профсоюзов, вздорожание основных жизненных средств, происшедшее за период с января 1941 г. по декабрь 1943 г., почти вдвое превышало соответствующие показатели, приведённые Бюро статистики труда.
В докладе указывалось, что работа 'по проверке цен по группе «топливо» и «разные» .не была проведена, ‘поэтому данные Бюро оставлены без изменения, хотя несомненно, что по этим статьям также произошло большое вздорожание. Такие важные факторы, как чёрный рынок, возросшие налоги, возросшие расходы на передвижение и многие другие, точно так же не были учтены. Поэтому расчёт, произведённый профсоюзами, также не отражал полностью действительного роста дороговизны и являлся преуменьшенным.  11 См, «Labor Fact Book 7», 1945, р. 129.


Критическая работа, начатая во время войны американскими профсоюзами в отношении индекса стоимости жизни, была продолжена в послевоенное время. Большая работа в этом направлении проделана исследовательским бюро объединённою профсоюза рабочих электро- и радиопромышленности. В опубликованном труде под названием «Факты о высокой стоимости жизни» 1 исследовательское бюро профсоюза электриков дало основательную критику главных недостатков индекса Бюро статистики труда в целом и по каждой отдельной статье этого индекса.
Помимо тех недостатков индекса, которые уже охарактеризованы выше, авторы отмечают следующие. Бюро статистики труда завысило в индексе удельный вес семей с 'высоким доходом и занизило удельный вес семей с низким доходом. Это преуменьшает рост индекса стоимости жизни. Спецификации часто, и притом совершенно произвольно, изменяются: одни статьи добавляются, другие исключаются. Изменение индекса в связи с этим определяется не только, а иногда и не столько объективным 'изменением цен, сколько различными манипуляциями и уловками, направленными к тому, чтобы потрафить предпринимателям и побольше занизить индекс. «Почти во всех случаях, — пишут авторы, — когда точный характер манипуляций БСТ может быть определён на основе публикуемых материалов, выясняется, что они направлены к снижению индекса» 1 2.
Авторы сопоставляют в этой связи индекс БСТ с индексом Бюро сельскохозяйственной экономики (Bureau of Agricultural Economics), показывающим движение цен товаров, покупаемых фермерами. Этот последний основан на публикуемых средних ценах товаров по тем же самым статьям, которые берутся из месяца в месяц. Индекс Бюро сельскохозяйственной экономики составляется на основе фиксированною списка публикуемых статей, начиная с 1939 г., в то время как индекс БСТ имеет многочисленные добавления, изъятия, 'пропуски и т. д. Вполне понятно поэтому, Нго индекс Бюро сельскохозяйственной статистики 'показывает юраздо более быстрый рост, чем индекс БСТ.
1 «The Facts about high Living Costs», New York 1951, p. 134.
2 Ibid., p. 27.


Авторы справедливо указывают далее, что изменения цен — это только один из факторов, определяющих «изменение количества денег, необходимых рабочему для поддержания данного уровня жизни». Наряду с этим многие другие изменения .в условиях жизни и работы требуют дополнительных расходов для обеспечения данного жизненного уровня. Сюда относятся, например, дополнительные расходы на усиление питания при росте интенсификации труда, расходы по оплате стоимости содержания детей в яслях и детских садах, когда женщина-мать вынуждена идти на фабрику, что имело особенное значение во время войны, дополнительные расходы на транспорт и т. д. Разумеется, рост Подобного рода расходов не Принимается во внимание Бюро статистики труда. И это понятно. Коренные недостатки индекса БСТ, как 'пишут авторы, объясняются «не недостатком компетенции его статистиков. Эти недостатки — результат прокапиталистического, антирабочего характера индекса» К
Ценность работы, проделанной исследовательским бюро профсоюза электриков, заключается не только в основательной критике недостатков индекса БСТ, но также и в том, что им Сделана попытка сконструировать свой, исправленный индекс, свободный по крайней мере от наиболее крупных недостатков индекса БСТ. Этот индекс, учитывающий и рост прямых налогов, даёт следующую картину движения стоимости жизни в годы войны:
Индекс стоимости жизни в США профсоюза рабочих электро- и радиопромышленности
(1939 г. = 100)з
Индексы
1940 г.
1941 г.
1942 г.
1943 г.
1944 г.
1945 г.
Индекс стоимости жизни
103,9
115,6
140,4
163,1
174,0
181,3
Индекс стоимости пищевых товаров .
105,6
120,6
149,9
175,0
179,2
191,5
Исследовательское бюро профсоюза электриков, публикуя этот индекс, отмечает, что в нём ещё не исправлены  * 31 «The Facts about high Living Costs», p. 20.
3 Jbid., p. 14, 37.


полностью все недостатки индекса Бюро статистики труда. Бюро называет этот индекс «весьма умеренным» и указывает, что оно 'продолжает работу 'по его улучшению. Вместе с тем устранение даже наиболее во'пиющих недостатков индекса Бюро статистики труда позволило выявить резкий рост стоимости жизни в США, •гораздо более быстрый, чем это рисуется официальным индексом. Тем самым .наглядно показана фальсификация индекса официальной статистикой и Создана база для более правильной оценки динамики реальной заработной платы. Применение индекса стоимости жизни, разработанного профсоюзом электриков, к индексу номинальной заработной платы выявляет следующую картину движения заработной платы в США во время войны (1939 г. = 100)
Индексы
1940 г.
1941 г.
1942 г.
1943 г.
1944 г.
1945 г.
Индекс среднегодовой номинальной заработной платы на одного занятого работника наёмного труда
102,3
107,2
127,9
142,5
155,6
158,4
Индекс стоимости жизни профсоюза электриков ....
103,9
115,6
140,4
163,1
174,0
181,3
Индекс реальной заработной платы
98,4
92,7
91,0
87,3
89,4
87,3
Таким образом, индекс профсоюза электриков, несмотря на его недостатки, обнаруживает свойственную для государственного «регулирования» заработной платы черту, а именно — более быстрый рост дороговизны средств существования рабочих ц налогообложения по сравнению с движением номинальной заработной платы и, следовательно, снижение реальной заработной платы. Разумеется, указанный индекс не выявляет ещё в полной мере всей глубины падения реальной заработной платы.  11 Среднегодовая заработная плата во всех отраслях несельскохозяйственного труда, исключая армию и домашнюю прислугу.
26&


Но его бесспорная ценность заключается уже в том, что он убедительно разоблачает домыслы апологетов капитализма об имевшем якобы место росте реальной заработной платы американских рабочих и служащих во время войны под сенью благодетельного государственного регулирования хозяйства. Механизм государственного регулирования хозяйства был надёжной защитой, но только не'интересов рабочих, а интересов крупных монополий. Органы государственного регулирования хозяйства ревниво следили за тем, как бы требования рабочих о повышении заработной платы не повредили росту барышей монополистов. С одной стороны, они всячески сдерживали рост номинальной заработной платы, а с другой — способствовали росту налогов и повышению цен на потребительские товары. В результате этого не только были ликвидированы без остатка все результаты роста номинальной заработной платы, но и достигнуто общее снижение жизненного уровня рабочего класса и всех трудящихся. Ни о каком существенном «отложенном спросе» рабочего класса в этих условиях не могло быть и речи.
На уровень жизни рабочего класса в капиталистических странах огромное влияние оказывает безработица. Это влияние идёт по трём направлениям: 1) безработица ставит миллионы людей на грань голодной смерти, 2) давит на рынок труда и снижает размер заработной платы работающих рабочих, 3) снижает жизненный уровень рабочей семьи в результате уменьшения числа работающих членов семьи.
Безработные являются частью рабочего класса, и их положение не может не отражаться на положении рабочих, занятых на производстве. Это начинают понимать даже отдельные буржуазные экономисты. Так, например, американский экономист С. Бэлл признаёт, что экономическое положение рабочих нельзя характеризовать лишь данными о номинальной заработной плате занятых рабочих без учёта движения стоимости жизни, с одной стороны, и без учёта влияния безработицы, с другой. Для того чтобы отразить влияние безработицы, Бэлл относит всю полученную' заработную плату не только к занятым, но и ко всем рабочим (занятым и безработным). Подобного рода расчёт произведён им для рабочих добывающей и обрабатывающей промы-


тленности, строительства и железнодорожного транспорта за период с 1919 по 1938 г.
Среднегодовая заработная плата рабочих США1
Годы
. Общая сумма заработной платы (в млн. долл.)
Число рабочих в тыс.
°'0 безработных
Среднегодовой заработок- (в долл.)
занятых
занятых и безработных
занятых
рабочих
всех
рабочих
1919. . . .
15 369
12 581
13 720
8
1 222
1 120
1920. . . .
18 593
12 538
13 960
10
1483
1332
1921 ....
13 081
10053
13 800
27
1301
948
1922. . . .
13 661
10 924
13 960
22
1251
979
1923. . . .
17 188
12 509
14 0S0
и
1374
1220
1924 ....
16 492
11 883
14 190
16
1388
1 162
1925. . . .
17 096
12 230
14 280
14
1398
1 197
1926. . . .
18010
12 765
14 360
11
1 411
1254
1927 ....
17 793
12 558
14 420
13
1417
1234
1928. . . .
17 596
12 391
14 450
14
1 420
1218
1929. . . .
18 267
12 832
14 480
11
1 424
1262
1930. . . .
15 187
11359
14 520
22
1337
1046
1931 . . . •
11309
9 430
14 600
35
1 199
775
1932. . . .
7 536
7 675
14 700
48
982
513
1933. . . .
7 376
8 061
14 840
46
915
497
1934
9 242
9 335
15 080
38
990
613
1935 , . . .
10 521
9 942
15 430
36
1058
682
1936 ....
12 644
11064
15 800
30
' 1 143
800
1937. . . .
14 794
11921
16100
26
1241
919
1938. . . .
12 062
10 256
16 300
37
1 176
740
Таблица показывает прежде всего, какое громадное влияние оказывает безработица на уровень заработной платы занятых рабочих. Рост безработицы в 1922 г. до 22% против 10% в 1920 г. сопровождался падением заработной платы занятых рабочих почти на 16%. Ещё более резко сказался на заработной плате кризис 1929— 1933 гг., вызвавший небывалое увеличение безработицы. В 1933 г., когда безработица, по данным Бэлла, составляла 46%, заработная плата упала по сравнению с 1929 г. почти на 36%. Существенное падение заработной
1 См. S. Bell, Productivity, Wages and National Income»
Washington 1940, p. 21.
267


Платы занятых рабочих отмечается и в период кризиса 1937—1938 гг. Падение заработной платы занятых рабочих происходило, несмотря на то, что на производстве оставались лишь наиболее квалифицированные и опытные рабочие.
Однако влияние безработицы на уровень жизни рабочего класса не исчерпывается понижением заработной платы занятых рабочих. Фактически на снижающуюся заработную плату всё меньшего числа работающих членов семьи вынуждена жить вся рабочая семья. Поэтому влияние безработицы на жизненный уровень рабочих выявится с большей полнотой, если в^ю сумму выплаченной заработной платы отнести не к занятым, а ко всем рабочим, как работающим, так и безработным. Расчёт, 'произведённый Бэллом, показывает, что заработная плата, отнесённая ко всем рабочим, как работающим, так и безработным, упала в 1933 г. до 39,3% от уровня 1929 г., т. е. более чем на 60%, а её абсолютная величина составляла лишь 54,2% среднегодовой номинальной заработной платы занятых рабочих. Расчёт Бэлла не является вполне удовлетворительным. Он исходит из преуменьшенных данных о числе безработных и не выявляет в полной мере давления безработицы на положение рабочих. При всём том этот расчёт даёт весьма яркую иллюстрацию того положения, что в период общею кризиса капитализма, когда безработица стала массовой, хронической, нельзя дать правильное представление об экономическом положении рабочего класса, отвлекаясь от влияния безработицы.
Кризисное регулирование хозяйства в США, по адресу которою пелось столько дифирамбов со стороны апологетов «американскою образа жизни», не смогло, естественно, уничтожить безработицу. Безработица в США несколько уменьшилась 'после 1933 г. в результате перехода от фазы кризиса к депрессии особою рода, но сохранилась на весьма высоком уровне в'плоть до начала второй мировой войны и составляла, например в 1940 г., по официальным данным, 8 120 тыс. человек полностью безработных К
В период войны безработица, естественно, уменьшилась, но, конечно, не в результате государственного
J См, «Statistical Abstract of the United States», 1949, p. 171.
2m


регулирования хозяйства, а в результате роста армий й численности рабочих, занятых производством вооружения. Вместе с тем утверждения о полной ликвидации безработицы в условиях войны являются лживой буржуазной пропагандой. Массовая безработица остаётся, хотя и в иных размерах, и в условиях войны и оказывает своё влияние на уровень жизни рабочего класса. Так, например, в США, по официальным данным, численность полностью безработных в период войны составляла (в тыс. человек): в 1941 г. — 5 500, в 1942 — 2 660, в 1943— 1 070, в 1944 — 670, в 1945 г. — 1 040'. Как мы видим, даже эти цифры опровергают утверждения о ликвидации безработицы в США во время войны. Однако эти цифры заведомо преуменьшены и не отражают подлинных размеров безработицы. Прежде всего, среди лиц, попавших, по официальным данным, в категорию занятых, имеется большая группа «числящихся на работе, но не работающих». Эти люди не включены в число безработных по формальному признаку. В действительности за небольшим исключением это не «занятые», а полностью безработные люди. Среди занятых имеется, далее, громадное число лиц, работающих неполное рабочее время: от 1 до 14 часов и от 15 до 34 часов в неделю. Ясно, что первую группу лиц по меньшей мере придётся признать полубезработными. Полубезработными является и значительная часть трудящихся, входящих во вторую группу. Рассмотрим движение различных групп безработных в США за годы второй мировой войны (в тыс. человек)2:
Группы безработных
1941 г.
1942 г.
1943 г.
1944 г.
1945 г.
Официальные данные о полностью безработных
5 500
2 660
1070
670
1040
Числящиеся на работе, но не работающие
989
1 100
1220
1760
2 010
Работающие от 1 до 14 часов в неделю •
1230
1300
1 170
1330
1600
Работающие от 15 до 34 часов в неделю
5 470
5 430
4 650
5 840
6 340
1 См. «Statistical Abstract of the United States», 1949, p. 172. * Ibid, p. 174, 176.
269


Таким образом, по официальным данным американской статистики, получается, что число полностью безработных в США в 'годы войны, если включить сюда и числящихся на работе, но фактически не работающих, не опускалось ниже 2,3 млн. человек (1943 г.), а общее число полностью безработных и полубезработных (если даже 'полубезработными считать только лиц, работающих от 1 до 14 часов в неделю) —ниже 3,4 млн. человек (1943 г.). Этот факт имеет очень большое значение. Он показывает, что даже вторая мировая война, отвлекшая значительную часть населения в вооружённые силы и давшая большой толчок для роста военного производства в США, не в состоянии была преодолеть массовой, хронической безработицы, которая ухудшает и без того тяжёлое положение рабочего класса.
* * *
Снижение реальной заработной платы, ухудшение питания и жилищных условий, увеличение 'продолжительности рабочего дня и тяжести труда — вот что определяет положение рабочего класса в капиталистических странах. Доход рабочего снижается настолько, что не может удовлетворить его насущных потребностей. Так, среднегодовой заработок на одного работника во всех отраслях хозяйства США в годы войны, как и перед войной, не мог покрыть минимальных потребностей рабочей семьи и составлял, на'цример, всего лишь 60—70% семейного бюджета, исчисленного комитетом Геллера *. Это Средняя цифра. Обследование, проведённое в 1945 г. и охватившее 46 млн. семей США, даёт более дифференцированную картину. Минимально необходимый размер средств существования для семьи из 4-х человек, по бюджету Геллера, был определён для 1945 г. в 3 075 долл. Указанное обследование показало следующие результаты:
9 200
тыс.
семей, или
20%,
имели
доход
менее
1
тыс.
долл,
21 620
♦
» *
47%
2
*
*
32 200
♦
* »
70%
*
3
♦
39 100
♦
» *
85%
»
ь
4
»
42320
*
» 1
92%
*
5
*
3680
♦
* *
8/о
»
более
5
♦
1 См. «Труд и капитал в США», стр. 57.
270


В число обследованных семей включены не только рабочие, но и высокооплачиваемые служащие и чиновники, не только люди, работающие по найму, но и торговцы, промышленники и т. д. Всё это, конечно, увеличивает удельный вес семей с относительно высоким доходом. Однако и при этом условии приведённые цифры представляют интерес. Они показывают, что 70% всего населения США к концу войны имело доход ниже минимально необходимых средств существования. За исключением прослойки рабочей аристократии, сюда следует отнести весь рабочий класс США.
В свете этих данных делаются совершенно ясными полная беспочвенность и демагогический характер утверждений прислужников капитала об «огромных сбережениях», сделанных якобы американскими рабочими во время войны. Американские рабочие во время войны создавали большие материальные ценности, но эти ценности шли на обогащение монополистов, рабочие же были вынуждены довольствоваться скудной заработной платой, едва хватавшей на удовлетворение минимально необходимых запросов. Ленин в связи с вопросом о социальном страховании писал: «Та часть производимых наемным рабочим богатств, которую он получает в виде заработной платы, настолько незначительна, что ее едва хватает на удовлетворение его самых насущных жизненных потребностей; пролетарий лишен таким образом всякой возможности сделать из своей заработной платы сбережения -на* случай потери им трудоспособности вследствие увечья, болезни, старости, инвалидности, а также в случае безработицы, неразрывно связанной с капиталистическим способом производства» К
Этот вывод Ленина, основанный на глубоком изучении капиталистической действительности, не удастся опровергнуть никаким проповедникам лживых «теорий». Теория «отложенного спроса» не выдержала соприкосновения даже с итогами тех куцых обследований, которые после войны были предприняты с целью выяснить размеры пресловутого «отложенною спроса». Так, обследование, предпринятое в 1946 г. по заданию Федерального резервного управления и охватившее 46 млн. семей, показало, что основную массу сбережений и прочих  11 	В. И. Ленин, Соч., т. 17, стр. 426.
271


Ликвидных активов, а именно 77%, сосредоточиваю Г верхние 20% семей, ещё 20% падает на долю 30% семей, а половина всех семей, или 23 млн., по существу не имела никаких сбережений К Таков результат обследования, которое призвано было подтвердить версию о громадных Сбережениях, якобы сделанных американскими рабочими за время войны. Авторы апологетической теории «отложенною спроса» пытались выдать гро* мадные военные прибыли монополий за сбережения рабочих, т. е. стремились изобразить обнищание рабочего класса как ею обогащение. Эта попытка потерпела провал в свете неопровержимых фактов действительности.
Государственное регулирование хозяйства усиливает процесс обнищания рабочего класса, поскольку целью этого «регулирования» как раз и является обогащение монополистов за счёт усиления эксплуатации трудящихся.
3. 	Государственное регулирование хозяйства и обнищание рабочего класса США и Англии в послевоенное время
Война против гитлеровской коалиции была антифашистской, освободительной войной. Народные массы стран, входивших в антигитлеровскую коалицию, были воодушевлены благородной целью освободительной борьбы против фашистских агрессоров и гитлеровскою крепостническою «нового порядка» и шли на жертвы и лишения ради этой великой цели. Вместе с тем монополии капиталистических стран, входивших в антигитлеровскую коалицию, ни на минуту не упуская из виду своей цели — обеспечения максимальной прибыли, — использовали войну как средство обогащения. Популярный среди масс лозунг борьбы против гитлеризма монополисты стремились использовать для ещё большего нажима на рабочий класс. Перенося лишения и невзгоды, связанные с войной, рабочий класс капиталистических стран, входивших в антигитлеровскую коалицию, надеялся на улучшение своего положения в послевоенное время — на восстановление и расширение демократических прав  11 	См. «Труд и капитал в США», стр. 55, 56.
272


и свобод, на повышение жизненного уровня, -на обеспечение работой, хлебом, жилищем и т. д. Рабочий класс жаждал существенных перемен в своём положении tio сравнению с войной и с довоенным периодом, когда миллионы людей страдали от бедствий, приносимых экономическими кризисами, хронической безработицей, нищетой и бесправием. «Наши солдаты, — писал американский экономист Стюарт Чейз, — требуют ответа, на что они могут рассчитывать после войны, могут ли они быть уверены, что будет лучший мир, за который они боролись, или их ожидают очереди за хлебом, когда война закончится» К
В. связи с этим в капиталистических странах уже во время войны появились многочисленные «проекты» и литературные произведения, посвящённые «послевоенному экономическому устройству». Авторы этих ^произведений пытались представить послевоенный капиталистический мир как мир без пороков, свойственных капитализму, т. е. без экономических кризисов, безработицы, нищеты. Они обещали массам высокий уровень жизни, свободу от страха за завтрашний день и т. д. Основные надежды в деле такого изменения капитализма авторы указанных произведений возлагали на государственное регулирование хозяйства.
Послевоенная действительность показала, однако, полную несостоятельность всякого рода широковещательных проектов и обещаний относительно возможности ликвидации коренных пороков капиталистического строя на базе капиталистической собственности, В послевоенный период не только не произошло какое-либо улучшение, а, наоборот, происходило дальнейшее ухудшение в положении рабочего класса, усиление ею эксплуатации и обнищания. Финансовая олигархия в США, Англии и других капиталистических странах использовала государственный аппарат и государственное регулирование хозяйства в послевоенное время для того, чтобы не только застраховать себя от падения военных барышей, но и приумножить их за счёт усиления нажима на рабочий класс и всех трудящихся. В этом факте, как в капле воды, отражается истинная природа государственного регулирования хозяйства при капитализме.
1 S t и а г t Chase, Goals for America, New York 1942,
p. 17—18.
18 И. Кузьминов
273


Первым следствием окончания войны и снижения уровня производства в США для рабочего класса было резкое возрастание массовой безработицы, хотя безработица, как показано выше, была весьма значительной и во время войны.
Безработица в США в послевоенное время
(в тыс. человек)1
Группы
безработных
1943 г.
1946 г.
1947 г.
1948 г.
1949 г.
I960 г.
1951 г.
1952 г.
Официальные данные о полностью безработных . . .
1070
2 270
2142
2 064
3 395
3142
1879
1673
Числящиеся на работе, но не работающие
1 220
2 260
2 473
2 752
2 530
2 648
2 680
2814
Работающие от 1 до 14 часов в неделю
1 170
1420
1648
1 833
2107
2 291
2 279
2 032
Работающие от 15 до 34 часов в неделю
4 650
5 860
6 270
8 525
9 690
9 768
8 384
6 896
Таким образом, послевоенный период, как и следовало ожидать, принёс большой рост безработицы. Расширение военною производства и рост численною состава американской армии в последние годы, особенно в связи с войной в Корее, несколько затормозили рост безработицы 1 2. Однако никакого действительного перелома в движении хронической массовой безработицы милитаризация экономики и война в Корее не принесли и принести не могли. Развитие военною производства вызвало вместе с тем сужение выпуска товаров для гражданского потребления и сокращение численности занятых рабочих в этих отраслях производства.
Следует подчеркнуть, что и приведённая таблица, основанная на официальных данных американской статистики, не охватывает всех безработных. Официальная
1 См. «Statistical Abstract of the United States»,1953, p. -186—187.
2 Численный состав вооружённых сил США составлял, по официальным данным, в 1951 г. 3,1 млн., а в 1952 г. — 3,6 млн. человек против 1,6 млн. человек в 1949 г. и 250—300 тыс. человек в довоенные годы.
274


статистика в послевоенное время исключает из числа безработных женщин, вовлечённых во время войны в военное производство и уволенных после окончания войны под тем предлогом, что они «возвратились к домашнему очагу». Численность женщин, занятых во всех отраслях труда (кроме армии), уменьшилась в 1946 1г. против 1943 г. на 1 890 тыс. человек, между тем как численность безработных женш^ин, по официальным данным, за тот же период не только не увеличилась, а даже уменьшилась с 500 тыс. до 470 тыс. За тот же период общее число женщин-домохозяек возросло на 3 710 тыс. человек 1. Точно так же не считаются безработными и демобилизованные из армий солдаты, не находящие себе работы, равно как и значительные группы молодёжи, закончившей школы, и т. д. Огромный рост безработицы обрекает миллионы рабочих и их семьи на полуголодное и голодное существование.
Рост массовой безработицы создал весьма неблагоприятную для рабочего класса ситуацию на рынке труда, которой монополисты не замедлили воспользоваться в целях нажима на уровень заработной платы занятых рабочих.
Стремясь не только сохранить на высоком уровне, достигнутом во время войны, но и увеличить свои прибыли, монополии США в послевоенное время в полной мере использовали и такой источник ограбления трудящихся, как налоговый пресс. Рабочие, служащие, крестьяне и ремесленники США ожидали, что окончание войны поведёт к существенному снижению налогового бремени. Однако этого не произошло. Агрессивная политика американского империализма в послевоенное время связана с высоким уровнем налогообложения. Непосредственная связь между милитаризацией, политикой агрессии, с одной стороны, и ростом налогового бремени — с другой, была отмечена Лениным ещё в 1903 г. В брошюре «К деревенской бедноте» Ленин указывал, что «...на военщину уходят сотни миллионов рублей в год, все эти деньги собираются с народа, от этого и подати так велики и жить становится все труднее. Военщина еще более усиливает власть чиновников и полиции над народом»1  2.
1 См. «Statistical Abstract of the United States», 1953, p. 186—187.
2 В. И. Ленин, Соч., т. 6, стр. 363.
18*
275


Эти слова Ленина полностью применимы к современному положению в США. Растущая милитаризация экономики, рост засилья военщины, подготовка новой мировой войны 'и прямая агрессия против Кореи и Китая определили огромные военные бюджеты США в Послевоенный период и, как следствие этого, невиданное для мирного времени завинчивание налогового пресса. В течение пяти послевоенных бюджетных лет (с 1945/46 По 1949/50 г.) общие поступления от .налогов в бюджет США сохранялись на уровне Последних лет второй мировой войны. Но и этим дело не ограничилось. Начиная с 1950/51 г., т. е. в с'вязи с развёртыванием войны в Корее, поступления от налогов стали быстро возрастать и намного превысили даже максимальный уровень второй мировой войны. О довоенном уровне и говорить не приходится. Уровень довоенного 1938/39 г. по налоговым поступлениям был превзойдён в 1952/53 г. в 13,2 раза. О возврате к довоенному положению американский налогоплательщик не может и мечтать.
В первые годы после войны число налогоплательщиков 'в США несколько снизилось за счёт снятия чрезвычайного налогообложения военного времени, захватившего даже группы с нищенским доходом в 600 долл, в год. Однако в связи о ростом военных бюджетов с 1948/49 г. число налогоплательщиков начинает вновь расти. В результате уже в 1950/51 г. число налогоплательщиков возросло до 44,3 млн. человек и, таким образом, превысило максимальный уровень военных лет на 4%, а уро’вень 1938/39 г. — в 11 раз. Вщё быстрее шёл рост налоговых ставок. После начала войны в Корее конгресс США не раз принимал законы о повышении налогов. Индивидуальные ставки по подоходному налогу были повышены в 1950 г., а затем в 1951 г. В результате этого уже в январе 1951 т. американский рабочий в среднем платил в 26,5 раза больше прямых налогов, чем в 1939 г.1
Наряду с прямыми росли и косвенные налоги. В течение 1951 г. были подвышены ставки косвенного обложения на сНиртные напитки, пиво, Папиросы, нефтепродукты, автомашины, радиоаппараты и телевизоры, электрические приборы и др. Акцизы на спиртные напитки
1 	См. «The Facts about high Living Costs», p. 99.
276


были повышены (на 33%, на «нефтепродукты — на 100, (на па'пиросы — -на 31, на электроприборы и радиоаппараты— на 25% К Налоги, как писал английский журнал «Экономист», составляли в 1952 г. более половины розничной цены пачки сигарет и галлона бензина, около трёх четвертей розничной цены ликёра и виски и т. д.
Налоги пробивают огромную брещь в бюджете рабочих и служащих. В этом отношении показателен подсчёт, приводимый «Экономистом». Квалифицированный американский рабочий, имеющий семью из трёх человек и получающий 3 500 долл, в год, должен был в 1952 г. платить 299 долл, прямых налогов и 798 долл, косвенных налогов (включая сюда и налог на социальное страхование). «Вычислено, что 32 цента из каждого доллара, заработанного средним американцем, забирается теперь налогами, по сравнению с 25 центами в 1949 году»1  2. Этот расчёт, который отнюдь нельзя считать преувеличенным, показывает, какой огромной степени достигла эксплуатация трудящихся через налоговую систему.
Банкир Снайдер, занимавший в правительстве Трумэна пост министра финансов, выступая 24 октября 1950 г. в городе Де-Мойн (штат Айова) после очередного повышения налогов и предупреждая слушателей о предстоящем новом повышении налогов, заявил: «Мы должны будем потуже затянуть наши пояса, <и, быть может, довольно крепко» 3. Разумеется, это не касалось американских монополистов. Жизнь ещё .раз 'подтвердила, что затягивание поясов—это участь рабочих. В послевоенный период американским рабочим и служащим пришлось стянуть свои пояса по крайней мере на .одну преть их длины — во славу растущих барышей американских монополистов.
Однако, как мы уже видели, налоговый пресс — это отнюдь не единственное средство ограбления рабочих, выжимания из них дополнительных прибылей для монополий. Важнейшим средством этою ограбления, как уже
1 См. Сборник «Финансы капиталистических государств на службе милитаризма», Госфиниздат, 1953, стр. 49—51.
2 «Economist», Mardh 29, 1952, р. 799.
3 Цит. по газете «Правда», 31 октября 1950 г.
277


указывалось, является «замораживание» (или прямое снижение) номинальной заработной платы при росте дороговизны. Рассмотрим, как в ^послевоенное время действовал механизм «регулирования» заработной платы.
Рост безработицы и ухудшение положения на рынке труда после окончания войны сразу же привели к снижению уровня заработной платы. Этого не могла скрыть даже официальная статистика. Так, по официальным данным, средненедельный заработок производственного рабочего в обрабатывающей Промышленности (работающего полную рабочую неделю) снизился в 1946 г. до 98,7% от уровня 1945 г. и до 95,0% от уровня 1944 г.1 Что же касается всех занятых в обрабатывающей промышленности (в частных предприятиях), то американская статистика показывает для трёх лет (с 1944 по 1946) стабилизацию номинальной заработной платы.
Развернувшаяся стачечная борьба рабочего класса в послевоенные годы принудила предпринимателей пойти на повышение номинальной заработной платы, которое, как и в годы войны, не могло, однако, поспеть за ростом дороговизны. Другими словами, «регулирование» заработной платы в послевоенное время велось по тому же принципу, что и во время войны, а именно — держать номинальную заработную плату на почтительном расстоянии от роста стоимости жизни.
Для этой цели предприниматели и «регулирующие» организации, и прежде всего Управление по стабилизации заработной платы, использо'вали фальсифицированный индекс Бюро статистики труда. К этому индексу была привязана в послевоенное время заработная плата американских рабочих.
«Наиболее существенным фактом последнего времени, говорится в упоминавшейся выше работе исследовательского бюро союза электриков, является то, что в связи с законом о военном производстве 1950 г. Потолок заработной платы большинства рабочих определяется на основе исчисления стоимости жизни. Предложения о пересмотре этого потолка должны быть обоснованы изме¬
1 См. «Statistical Abstract of the United States», 1952, p. 190.
278


нением стоимости жизни согласно индексу Бюро стати- сти.к'и труда» '.
В условиях «замораживания» заработной платы официальный индекс Бюро статистики труда, как говорится в той же работе, является важным средством, «при помощи которого уровень жизни десятков миллионов рабочих ухудшается для того, чтобы оплачивать наиболее фантастическую оргию обогащения монополий во всей истории. Ибо каждый пункт индекса, на который Бюро статистики труда преуменьшает стоимость жизни, позволяет нанимателям добавить 1 млрд, к прибыл'и и уменьшить на 1 млрд, заработную плату»2. Вполне 1понятно, что в послевоенный период, невзирая на обоснованную критику индекса Бюро статистики труда, оно продолжало «бесстыдное составление этого индекса как орудия снижения реальной заработной платы рабочих» 3.
Под давлением Профсоюзов, разоблачивших мошеннические махинации Бюро статистики труда, оно было вынуждено объявить о «пересмотре» и «исправлении» своего индекса. Однако, как выяснилось впоследствии, этот «пересмотр» был не чем иным, как новой мошеннической операцией, направленной не к исправлению, а к дальнейшей фальсификации индекса. Весь пересмотр свёлся к тому, что в индексе был значительно уменьшен удельный вес продуктов питания — то есть той статьи, по которой идёт наиболее быстрый рост цен. В результате «исправленный» индекс даёт для 1951 г. 186,7% к 1939 г., тогда как старый индекс давал 187%. Для июля 1952 г. новый индекс даёт 192% против 193,6% по старому. Таким путём Бюро статистики труда стремилось добиться для монополистов нового повышения прибылей за счёт понижения реальной заработной платы рабочих и служащих.
Вместе с тем Бюро статистики труда переименовало свой индекс в «индекс цен потребительских товаров», признав тем самым, что оно не учитывает в своём индексе роста стоимости жизни в целом. Однако это переименование никак не повлияло на применение этого индекса в практике «регулирования» заработной платы. И предприниматели, и Управление по стабилизации заработной
1 «The Facts about high Living Costs», p. 5.
* Ibid., p. 6.
3 	Ibidem.
279


платы, и само министерство труда применяют индекс Бюро статистики труда как индекс стоимости жизни и именно к этому индексу «примораживают» движение номинальной заработной платы.
Об этом, в частности, наглядно свидетельствует динамика номинальной заработной платы и динамика стоимости жизни, как они даются официальной статистикой (1950 г. в % к 1945 г.):
Среднегодовая заработная плата на одного рабочего, занятого полное время, во всех отраслях труда в частных предприятиях 133,6
Средненедельный заработок на одного производственного рабочего в обрабатывающей промышленности 133,6
Новый индекс Бюро статистики труда 133,6
Это удивительное совпадение индексов не является случайностью, а есть следствие и конкретное выражение «регулирования» заработной платы в 'послевоенное время. Это совпадение показывает прежде всего, что индекс Бюро статистики труда является орудием монополистиче- ской буржуазии в деле «регулирования» хозяйства в своих интересах и что к этому индексу крепко привязано движение номинальной заработной 'платы. Это совпадение свидетельствует далее о том, что сам индекс отнюдь не является показателем движения стоимости жизни, а скорее отражает в себе те границы уступок в повышении номинальной заработной платы, на которые ’вынужден пойти капитал под давлением борьбы рабочего класса.
Приведённые данные показывают также, что Бюро статистики труда не сумело для послевоенного времени доказать наличие роста реальной заработной платы, а было вынуждено примириться с констатацией её стабилизации на уровне 1945 г., который, как известно, отнюдь не был годом «процветания». В действительности же в послевоенный период уровень реальной заработной платы стоял ниже уровня военного периода. В этом легко убедиться, сделав к индексу Б. С. Т. лишь одну поправку, а именно — на недоучёт прямых налогов. Бюро статистики труда публикует подобный расчёт для производственных рабочих обрабатывающей промышленности. Для послевоенного периода (сравнительно с периодом войны) эти расчёты дают такую картину:
280


Средненедельный заработок производственных рабочих обрабатывающей промышленности
(в долларах 1947—1949 гг., за вычетом прямых налогов. 1944 г. = 100)1
Годы
Без иждивенцев
С 3 иждивенцами
1945
94,4
94,8
1946
88,8
88,4
1947 . •
87,9
86,2
1948 . . .....
90,6
88,3
1949
92,7
90,3
1950
97,5
95,3
1951
95,6
94,2
1952
96,3
95,6
Следовательно, официальная американская статистика вынуждена признать тот неопровержимый факт, что реальная заработная плата рабочих в 'послевоенное время стоит ниже уровня военного времени. Разумеется, она не раскрывает истинной глубины снижения реальной заработной платы. Но уже само признание факта её 'падения имеет большое общественное значение. Этот факт показывает, что многообещающие заявления апологетов капитализма о «лучшем послевоенном мире», о «регулируемом» капитализме, якобы обеспечивающем трудящимся высокий жизненный стандарт и прочее, оказались самым беспардонным враньём.
Однако официальная 'буржуазная статистика не была бы сама собой, если бы она точно отображала факты и договаривала всё до конца. Будучи вынуждена признать падение реальной заработной платы 'после войны, она вместе с тем, во-первых, скрывает глубину этого падения, во-вторых, пытается доказать, будто уровень реальной заработной платы в послевоенное время всё же значительно превышает уровень 1939 г., т. е. предвоенный уровень. Это полностью соответствует установке американских империалистов, рисующих войну как благодеяние, как рай для рабочих. С другой стороны, это ис'пользуется  11 «The Economic Almanac 1953—1954», р. 307.
281


как аргумент против какою бы то ни было повышения заработной платы.
Для ответа на вопрос о движении заработной платы по сравнению с довоенным временем решающее значение имеет индекс стоимости жизни. Индекс Бюро статистики труда, естественно, непригоден для этой цели. Индекс профсоюза электро- и радиопромышленности точнее отражает движение стоимости жизни. Этот индекс для послевоенного времени даёт следующую картину (1939 г.= 100):
1945 г. . . .
. . . 181,3
1946 » . . .
, . . 191,7
1947 ♦ . . .
. . .219,6
1948 » . .
. . 234,0
1949 » . . ,
. . .230,7
1950 » . .
. . 242,6
1951 » . . .
. . . 272,3
1952 » . . ,
. . .285,5
Следует указать ещё раз, что приведённый индекс профсоюза электриков, как подчёркивают и его составители, устраняет лишь наиболее црубые погрешности, свойственные индексу Б. С. Т. Составители в своих расчётах вынуждены были пользоваться цифровыми данными.буржуазной статистики. Поэтому индекс профсоюза электриков не отображает полностью роста стоимости жизни. Однако и этот несовершенный индекс, будучи применён к номинальной заработной плате, показывает, что в послевоенные годы среднегодовая реальная заработная плата рабочих и служащих США во всех отраслях труда была ниже уровня 1939 г. и составляла: в 1946 г. — 86,9%, 1947 г. — 82,7, 1948 г. — 84,1, 1949 г. — 86,6, 1950 г. — 87,1, 1951 г. —83,6, 1952 г. —85,0%.
Эти расчёты подтверждаются исчислениями, которые произведены прогрессивными американскими экономистами. Так, в мартовском номере «Economic Notes» за 1954 г. опубликовано исчисление динамики реальной заработной платы рабочих автомобильной промышленности США, произведённое на основании официальных данных о заработной плате, численности рабочих и с учётом индекса стоимости жизни профсоюза электриков.
282


Динамика заработной платы рабочих автомобильной промышленности США в послевоенный период
(1939 г. = 100)1
Годы
Средне¬
недельный
заработок
Индекс
стоимости
жизни
Реальный
недельный
заработок
1947
174,9
219,6
79,6
1948
188,3
234,0
80,5
1949
200,8
230,7
87,0
1950
223,0
242,6
91,9
1951
229,7
272,3
84,4
1952
252,8
285,5
88,5
Война, милитаризация и государственное регулирование хозяйства в США не только не привели к росту реальной заработной платы рабочих и служащих, а, наоборот, имели своим следствием снижение жизненного уровня и обнищание трудящихся даже по сравнению с 1939 г.
Неудивительно, что средний заработок американских рабочих оказывается совершенно недостаточным для покрытия и того прожиточного минимума, который исчисляется для рабочей семьи буржуазными экономистами. Средний недельный заработок рабочего обрабатывающей промышленности составлял в 1945 г. 80% необходимых недельных расходов рабочей семьи по бюджету Геллера, в 1950 г. — 75,3%, а в 1953 г.—всего лишь 68,7%.. Разница между заработком рабочего и минимумом средств существования, исчисленным по бюджету Геллера, составляла 11 долл. 64 цента в неделю в марте 1945 г., 20 долл, в неделю в октябре 1950 г. и 32,5 долл. — в сентябре 1953 г. Разумеется, эти цифры не дают ещё полного представления о действительном расхождении между заработком и минимальными потребностями рабочей семьи. Этот разрыв гораздо более серьёзен. Фактом является то, что средний заработок всех рабочих и служащих США составляет едва 70% прожиточного минимума, исчисленного комитетом Геллера. Заработки неквалифицированных рабочих составляли в  11 «Economic Notes», March 1954, р. 7.
283


1949 г. едва лишь 52%, а сельскохозяйственных рабочих— 37% этого бюджета1.
Убедительным доказательством снижения жизненного уровня трудящихся в США в послевоенное время является уменьшение среднедушевого потребления важнейших .продуктов Питания.
Потребление важнейших продуктов питания в США на душу населения
(1946 г. = 100)2
Продукты
1947 г.
1948 г.
1949 г.
1950 г.
1951 г.
1952 г.
Мясо
100,7
94,3
93,8
89,8
91,9
92,7
Масло (сливочное и топлёное) . . .
105,7
96,1
99,0
101,9
91,4
82,8
Молоко жидкое и сливки
94,0
91,4
90,7
91,0
93,3
94,5
Овощи свежие . . .
92,6
95,9
91,5
92,6
93,3
88,5
Картофель .....
97,6
88,9
85,0
81.8
81,8
80,3
Фрукты свежие . .
103,7
94,5
90,3
79,6
85,1
81,8
Пшеничная мука . .
88,5
87,8
86,5
85,2
85,2
85.2
Кукурузная мука . .
88,0
86,7
84,9
83,0
79,8
78,6
Кофе
86,9
91,9
93,4
80,9
83,4
82,4
Всего калорий в день на душу населения
98,2
96,1
90,5
96,4
95,5
95,8
Таким образом, в послевоенный период в США происходит падение потребления важнейших продуктов питания. В 1952 г. уровень -потребления был ниже 1946 г. по мясу на 7,3%, молоку — на 5,5, свежим овощам— на 11,5, картофелю — на 19,7, свежим фруктам — на 18,2, по муке пшеничной — на 14,8, муке кукурузной — на 21,4, по кофе — на 17,6%. По ряду важных продуктов уровень потребления в 1952 г. был значительно ниже среднегодового за 'период 1935*—1939 rt\ Это относится к молоку, жирам, свежим фруктам, картофелю, пшеничной и кукурузной муке. Налицо, следовательно, не случайное колебание в потреблении отдельных  1 21 См. «Труд и капитал в США», стр. 61, а также «Labour Fact Book 10», р. 31—32, 39—40; «Economic Notes», May 1954, p. 6.
2 «Statistical Abstract of the United States», 1953, p. 92.
284


продуктов, а устойчивая тенденция общего ухудшения питания. Об этом ясно говорит снижение ежесуточного потребления, выраженною в калориях. В свою очередь это общее ухудшение питания есть наглядное доказательство снижения жизненного уровня основной массы населения. Приведённые данные о потреблении на душу населения есть средние данные, и как таковые они смазывают классовый характер потребления и скрывают более глубокое падение жизненного уровня рабочего класса.
Для характеристики жизненного уровня рабочих большой интерес представляют бюджеты отдельных рабочих семей. Возьмём данные о заработке и расходах рабочего завода «Армур компами» в городе Устфарго (штат Северная Дакота) Джеймса Дэвиса, опубликованные в профсоюзной газете. В 1950 г. Джеймс Дэвис работал всего лишь 8 месяцев (4 месяца он был безработным). За год он заработал 1 352 долл, и 37 центов, что составляло всею лишь около 30% суммы годовых расходов по бюджету Геллера для 1950 г. Среднемесячный заработок Джеймса Дэвиса в 1950 г. составлял 112 долл. Из этой суммы Дэвис ежемесячно должен был платить
39,5 	долл, (или 35%, заработка) за квартиру и электричество. Чтобы уменьшить по возможности квартирную плату и снимать относительно «дешёвую» квартиру, Дэвис поселился в 78 км от места работы, что, однако, потребовало больших расходов на транспорт. На скудное питание Дэвис расходовал 60 долл, в месяц — вдвое меньше той нормы питания, которая предусматривается для рабочей семьи бюджетом Геллера. «Двое из моих детей, — пишет Дэвис, — никогда не ели масла, а трое так редко едят жареное мясо, что не представляют себе, что это такое... Я не могу покупать ежедневно своим маленьким .детям молоко, необходимое для их здоровья. Моему 9-летнему сыну нужно лечить зубы, но я не могу оплачивать лечение при такой заработной плате» К
Сотрудники комитета Геллера с точностью подсчитали, что, например, в 1948 г. рабочей семье из четырёх человек требовалось 282 долл. 16 центов в год на медицинскую и зубоврачебную помощь. Эти деньги ввиду отсутствия бесплатного лечения трудящиеся США должны платить из собственного кармана. Но пример Джеймса  11 Цит. по газете «Труд», 24 апреля 1951 г.
285


Дэвиса наглядно показывает, что американский рабочий не имеет средств для этой цели. В условиях, когда рабочей семье не хватает средств даже для скудного питания, врачебная помощь является недоступной роскошью. Расходы на врача, лечение и лекарства всегда отступают на задний план, когда грозит голодная смерть. Лучшим лекарством в этих условиях является пища, и, чтобы дойти до этой мысли, рабочий не нуждается в советах врача. Характерную иллюстрацию к этому положению приводит американская газета «Дэйли уоркер»:
«Каролина Мэрфи и её муж Фред Мэрфи — рабочий— имеют трёх детей от 6 до 10 лет. Живут они в чикагской трущобе. Они мёрзли, голодали, но всё терпели, пока не заболел туберкулёзом младший сынишка Джерри. Сейчас ему необходимо хорошее питание, свежий воздух, лекарства, врачебный уход. Но у семьи нет денег даже для тою, чтобы пригласить врача. Ребёнок лежит в сырой комнате, в духоте, в.грязи, недоедает. Если они позовут врача, — говорит Каролина корреспонденту, — то вся семья останется на три дня без обеда. А какой смысл? — спрашивает она. — Лекарства тоже нам не по карману! А врач скажет: давайте ребёнку побольше сливочного масла, мяса. Зачем платить за советы, которые невыполнимы?
Кроме того,—сказала Каролина, — ведь у нас ещё двое детей. Мы должны думать и о них. Разве мы имеем право забыть о них?
Нет уж, — добавляет Фред Мэрфи, — видно, медицина и лекарства не для нас, а для богатых...» •.
Следует подчеркнуть, что Джеймс Дэвис и супруги Мэрфи в этом отношении — отнюдь не исключение, а типичное явление для США. Это подтверждается рядом авторитетных заявлений официальных лиц. Так, руководитель Федерального агентства социального обеспечения Оскар Юинг в начале 1952 г. указывал, что в США в среднем две трети населения не в состоянии оплатить стоимость необходимого медицинского обслуживания, четыре пятых всего населения не имеют достаточных средств, чтобы оплатить расходы на врача или за койку  11 Цит. по газете «Труд», 8 февраля 1951 г.
286


в больнице в случае серьёзного заболевания Что же после этою говорить о таких статьях семейною бюджета, как расходы на культурные потребности, на каковую цель в бюджете Геллера предусматривается «целых» 119 долл, и 50 центов в год — и это на семью из четырёх человек! Но даже этой жалкой суммы американские рабочие це в состоянии выкроить из своего заработка.
Следует отметить, что при современной стоимости жизни в США даже люди, зарабатывающие вдвое больше, чем упомянутые выше Дэвис и Мэрфи, не могут свести концы с концами и вынуждены влачить нищенское существование! Корреспондент газеты «Нью-Йорк пост» Тедд Ростан посетил в Нью-Йорке семью чиновника Скарпа. Скарн зарабатывает 48 долл, в неделю, т. е. 2 496 долл, в год. Его жена заявила корреспонденту: «Мы уже заложили всё, что имели. А когда нечего было уже закладывать, мы брали в долг. Теперь мы в большом долгу. Никаких накоплений мы не имеем. Мы «ничего не можем купить для себя из одежды. Последняя наша покупка из мебели была подержанная детская кроватка, которую мы купили четыре года тому назад» 1 2.
Итак, в США и в послевоенный период идёт процесс относительного и абсолютного обнищания рабочего класса. Жизненный уровень подавляющего большинства населения страны, которая не только не пострадала от войны, а, наоборот, разбогатела на ней, не вырос, а снизился. Таков результат государственного регулирования хозяйства для рабочего класса.
* * *
К тем же результатам, а именно к усиленному обнищанию трудящихся и обогащению монополистов, ведёт развитие государственно-монополистического капитализма и в Англии. Точно так же, как и в США, официальная статистика стремится затушевать процесс обни¬
1 В декабре 1947 г. газета «Дэйли уоркер» указывала, что стоимость леч'ения в самой дешёвой категории больниц — в так называемых «благотворительных госпиталях» — составляла тогда от 50 до 200 долл, в неделю (в зависимости от заболевания) в общей палате.
2 Цит. по газете «Правда», 10 марта 1951 г.
287


щания английского рабочего класса в годы войны и в послевоенное время. По официальным данным, номинальные заработки английских рабочих возросли во время войны и составили в июле 1943 г. 176% по отношению к октябрю 1938 г., в то время как индекс стоимости жизни вырос за тот же период всего лишь на 29%. Приведённые цифры рисуют картину роста заработной платы рабочих Англии за годы войны. Однако официальный индекс стоимости жизни подвергся серьёзной критике даже в английской буржуазной печати. Указывалось, например, что в официальном индексе розничных цен широко представлены малоупотребительные товары, цены которых поднимаются не так быстро, и, наоборот, искусственно занижена доля жизненно необходимых товаров, цены на которые быстро идут вверх. Оксфордский институт статистики сделал попытку дать более точный индекс стоимости жизни. Сотрудник этого института Дж. Л. Никольсон на основании построенного им индекса приходит к выводу, что заработная плата английских рабочих за время войны, с учётом роста дороговизны, не росла, а падала и была уже в 1942 г. на 6% ниже, чем в 1938 г.
Ещё более показательны данные о падении потребления населения в годы войны. Так, по официальным данным, все расходы на душу населения в ценах 1938 г. на цели индивидуального потребления в 1943 г. составили 79,9% к уровню 1938 г. В том числе расходы на питание составили 79,1%, расходы на одежду — 53,7 и расходы на предметы домашнего обихода — 26,5%*. При этом падение потребления рабочего класса шло, несомненно, более быстрым темпом, чем это показывают средние данные о всём населении, куда входят и эксплуататорские .классы и их высокооплачиваемая челядь.
В то же -время прибыли английских монополий за время войны, несмотря на демагогические крики о «равных жертвах», резко выросли.
После окончания войны английский рабочий класс, естественно, ожидал улучшения своего положения и, надеясь на это, голосовал на выборах 1945 г. против кон-  1111 Высчитано на основании данных, приведённых в «Annual Abstract of Statistics, 1938—1948», p. 246, и данных о численности населения.
288


серваторов, за лейбористов, в предвыборном манифесте которых в 1945 г. широковещательно объявлялось, что населению Англии при лейбористском правительстве будет обеспечено «хорошее продовольствие и в изобилии, будет обеспечен высокий и растущий жизненный уровень». В действительности же в послевоенный период происходит процесс обнищания английского рабочего класса, в то время как монополисты, забравшие в свои руки государственный аппарат, преуспевают. В целях ограбления рабочего класса вовсю используется механизм государственного аппарата, систематический рост налогов и рост цен.
Послевоенный период в Англии характеризуется значительным ростом безработицы. Официальная английская статистика рисует такую картину движения числа полностью безработных после войны (на июнь месяц, в тыс.)
Годы
Всего
полностью
безработных
В том числе женшип
1945 ....
103
35
1946 ... .
376
106
1948
272
59
1950
314
94
1952
414
186
Приведённые цифры, однако, те отражают действительного Положения. Официальная статистика, например, в 1946 году не включала в число безработных 700 тыс. человек, «уволенных из армии, но ещё не устроенных на работу». Фактически число лиц, «не устроенных на работу», было ещё выше. Если верить официальным данным, личный состав армии в 1946 г. сократился по сравнению с 1945 г. на 3 млн. человек, число же занятых в гражданских отраслях хозяйства выросло за то же время лишь на 1 млн. Официальная статистика, далее, не включала в число безработных женщин, уволенных из предприятий и из армии. В 1943 г. во' всех отраслях труда (без армии) было занято 6 769 тыс. женщин,  11 См. «Annual Abstract of Statistics, 1938—1948», London 1940, p. 97; «Economist», December 19, 1953, p. 921.
19 И. Кузьминов
289


а в 1946 г. — всего 5 612 тыс., т. е. на 1 157. тыс. меньше. Между тем число безработных женщин возросло, по официальным данным, лишь на 71 тыс. человек. Куда же девался один миллион женщин, уволенных с предприятий после окончания войны? Официальная статистика в Англии по существу игнорирует также частичную безработицу, которая сильно возросла в послевоенный период.
Гонка вооружений, растущий военный бюджет, буржуазная национализация и другие разнообразные формы подкармливания монополистов определили в послевоенный период рост налогов не только по сравнению с довоенным уровнем, «но и по сравнению с периодом второй мировой войны.
Поступления в бюджет от прямых и косвенных налогов
(в млн. ф. ст.)1
Годы
Сумма
B% к 1938|39 г.
1938/39
896,4
100
1945/46
3 201,9
357,2
1946/47
3119,3
347,9
1947/48
3 279,8
365,8
1948/49
3 679,3
410,4
1949/50
3 699,5
412,7
1950/51
3 742,7
417,5
1951/52
4193,0
467,7
1952/53
4 296,7
479,3
Окончание войны не только не принесло трудящимся Англии какого-либо облегчения налогового бремени, а, наоборот, привело к существенному увеличению этою бремени. В 1952/53 г. поступления от налогов увеличились по сравнению с 1938/39 г. в 4,8 раза, а по сравнению с максимальным уровнем периода войны — 1945/46 г.— на 34%.
При этом следует отметить, что приведённые цифры не включают в себя местных налогов, а также обязательных вычетов из заработной платы на социальное страхо-  11 	См. «Records and Statistics», April 12, 1952, p. 277; April 25, 1953, p. 299.
290


йанйе, имеющих характер налога. с)ти налоги также быстро росли в послевоенный период, что видно из следующих данных (в млн. ф. ст.) 1:
1938 г.
1946 г.
1947 г.
1948 г.
1949 г.
1950 г.
Местные налоги . .
211
209
307
317
326
338
Налог па социальное страхование . .
109
170
232
335
433
440
Подоходный налог стал в Англии, как и в США, массовым налогом. Число плательщиков этого налога увеличилось с 9,8 млн. человек в 1938/39 г. до 20 млн. человек в 1949/50 г., причём налогоплательщиков с доходом от 135 ф. ст. (минимальная сумма облагаемого дохода) до 500 ф. ст. в год было в 1949/50 г. 17 млн. человек. Основная ставка по подоходному налогу выросла с 5 шилл. 6 пенсов в 1938/39 г. с каждого фунта стерлингов облагаемого дохода до 9 шилл. 6 пенсов. Резко выросли косвенные налоги. Поступления от косвенных налогов (включая пошлины) выросли в 1952/53 г. до 1 815 тыс. ф. ст. против 340,5 тыс. ф. ст. в 1938/39 г., т. е. в 5,3 раза, в том числе: на пиво — в 4 раза, на табак — в 7 раз, на бензин — в 4,6 раза, на зрелища — в 5,7 раза и т. д.1  2 Косвенные налоги на табак составляли в 1950/51 г. 77,7% продажной цены, на пиво — 54, на спиртные напитки—57,4% цены.
Наряду с этим английский рабочий класс получил новый закон о социальном страховании (вступил в силу в июле 1948 г.), согласно которому обязательные взносы рабочих в фонд социального страхования увеличились в среднем до 4 шилл. 7 пенсов в неделю вместо 2 шилл. 10 пенсов, которые рабочие выплачивали до «реформы».
Рост налогообложения в послевоенный период непосредственно связан с ростом военных расходов и
1 См. «Records and Statistics», April 21, 1951, p. 291.
2 См. «Records and Statistics», April 12, 1952, p. 278.
19*
291


милитаризацией хозяйства. Каждый новый скачок вверх военного бюджета автоматически вызывает и дальнейшее завинчивание налогового пресса. Министры финансов Англии, как и США, при каждом новом увеличении военного бюджета обращаются к населению с призывами «потуже затянуть пояса». |При обсуждении в палате общин бюджета на 1951/52 г. министр финансов Гэйт- скелл прямо заявил: «Мы должны признать, что необходимо известное снижение нашего жизненного уровня. При таком положении задача бюджета состоит в том, чтобы обеспечить возможно более быстрое и бесперебойное переключение необходимых ресурсов с производства потребительских товаров на производство для нужд обороны и на экспорт» *.
Какую же часть занимают налоги в заработной плате? Попытаемся произвести соответствующий расчёт для 1950 г. В 1950 г. рабочие и служащие в Англии, согласно официальным данным, уплатили 903 млн. ф. ст. прямых налогов (включая обязательные взносы на соцстрах). Что касается косвенных налогов, то если даже предположить, что сумма косвенных налогов прямо пропорциональна расходам на личное потребление, то и в этом случае рабочие и служащие должны были уплатить в 1950 г. 1411 млн. ф. ст. косвенных налогов (включая и местные). Всего же, таким образом, рабочие и служащие Англии должны были уплатить в 1950 г. 2 314 млн. ф. ст. прямых и косвенных налогов, что составляет примерно 32—33% к общей сумме выплаченной заработной платы 1 2. Таков один из результатов государственного регулирования хозяйства в Англии для рабочего класса 3.
Заработки английских рабочих наряду с налогами подтачиваются непрерывным ростом дороговизны. Разу-
1 См. «Правда», 12 апреля 1951 г.
2 Расчёт составлен на основании данных, приведённых в '«Records and Statistics», April 21, 1951, p. 293; April 25, 1953, p. 297.
3 Налоговое бремя в послевоенный период стало столь тяжёлым и невыносимым, что участились случаи отказа от платежа налогов, случаи сопротивления властям. Агентство Рейтер сообщало, что 11 октября 1951 г. в Бирмингаме 200 сборщиков налогов потребовали компенсации за увечья. Они указывали при этом, что возмущённые налогоплательщики часто набрасываются на них с кулаками и что работа сборщиков налогов стала «опасной».
292


меется, официальная статистика прилагает все силы к тому, чтобы скрыть истинный рост дороговизны. Индекс стоимости жизни для рабочих, высчитанный английским министерством труда (так называемый «Working Class Cost of Living Index»), показывал за годы войны и первые послевоенные годы такую картину (1 сентября 1939 г.= 100) 1:
Годы
Индекс в целом
Продовол
ствне
.J939
102
102
1940
119
119
1941
128
122
1942
129
117
1943
128
120
1944
130
122
1945
131
123
1946
131
122
1947 (июнь) ....
131
117
Ссылаясь на этот индекс (а также на известный рост поминальной заработной платы), английская буржуазная пропаганда превозносила чудеса государственного «регулирования» хозяйства, сумевшего якобы обеспечить в условиях беспримерной войны почти полную стабильность цен и растущий уровень жизни. В действительности же цены во время войны и после неё быстро росли, уровень жизни трудящихся снижался. В целях замораживания заработной платы министерство труда в угоду английским монополиям начиная с 1941 г. фактически полностью заморозило движение индекса стоимости жизни. Уже одно это свидетельствовало о сознательной и грубой фальсификации индекса.
Поскольку лживость индекса чересчур уж била в глаза и он стал подвергаться нападкам даже в буржуазной печати, министерство труда вынуждено было объявить об отмене этого индекса и ввело с июня 1947 г.
1 См. «Annual Abstract of Statistics 1938—1948», London 1949,
p. 267.


не менее фальсифицированный «временный 'индекс розничных цен». Новый индекс, как подчёркивается в его названии, есть лишь 'индекс розничных цен, а не индекс стоимости жизни. Министерство труда, таким образом, заранее отказалось от исчисления стоимости жизни, хотя, как и в США, новый индекс используется в качестве орудия «замораживания» заработной платы. Базой нового индекса взят (как и в США) не довоенный период, а 1947 год. В этом проявилось стремление официальной статистики скрыть огромный рост дороговизны по сравнению с довоенным периодом, затруднить сравнение с этим периодом. Новый индекс, как и старый, ориентировался на «регулируемые» официальные цены субсидируемых и нормируемых товаров. В наборе продуктов питания этого индекса удельный вес некоторых субсидируемых товаров даже выше, чем в соответствующем наборе старого индекса. Вполне понятно, что этот «новый» индекс никак не может служить мерилом роста розничных цен. Он представляет движение этих цен в извращённом виде.
Следует отметить, что, несмотря на все усилия министерства труда, даже его новый фальсифицированный индекс не дал возможности скрыть падение реальной заработной платы в послевоенный период. Движение индекса и номинальной заработной платы, по официальным данным, рисуется в следующем виде (июнь 1947 г. = 100) ь
1948 г.
1949 г.
1950 г.
1951 г.
1952 г.
1953 г.
Временный индекс розничных цен
108
111
114
125
136
140
Средние недельные ставки заработной платы
106
109
111
120
130
136
Ставки заработной платы с учётом роста индекса цен
98,1
98,1
97,3
96,0
95,5
97,1
1 «Economist», January 2, 1954, р. 58. За 1948 и 1949 гг. — «Annual Abstract of Statistics 1938—1948», p. 115.
294


Таким образом, заработок английских рабочих в по- слевоешое время, даже с учётом только официального индекса розничных цен, явно преуменьшающего рост цен, неуклонно падает. Разумеется, действительное падение заработной платы английских рабочих в послевоенное время ещё больше, если учесть влияние роста прямых налогов, безработицы, а также выявить действительный рост дороговизны.
Официальный индекс стоимости жизни не пользуется доверием даже у некоторых буржуазных экономистов Оксфордского университета, критикующих этот индекс и производящих собственные подсчёты. Но ещё более основательно официальные данные о стоимости жизни критикуются и разоблачаются фактами повседневной действительности.
В послевоенное время в Англии сохранились такие прелести военного «регулирования», как высокие налоги, «замороженная» заработная плата >и даже карточная система распределения продуктов. Однако цены, .в том числе и на нормированные товары, отнюдь не были «заморожены», а быстро шли вверх. Для того чтобы убедиться в этом, вовсе не надо заглядывать в столбцы цифр различных индексов цен и стоимости жизни, а достаточно посмотреть хронику повышения цен хотя бы на протяжении одною 1947 г. В марте 1947 г. на 5—10% были повышены розничные цены на некоторые сорта круп и макарон, на 20—25%—на мясные консервы. В апреле того же года поднялись цены на мармелад, джем, сгущённое молоко. В мае возросли цены на сухие фрукты, мёд, какао. В августе возросли цены на картофель, молоко, чай, треску, одежду, мебель, газовые и электрические приборы, линолеум, простыни, полотенца. В сентябре— декабре выросли ценьг на крупу, сахар, птицу, овощи, фрукты, пиво, ткани, обувь и другие товары. Всего в 1947 г. было официально объявлено о повышении цен на 60 продуктов питания и на множество непродовольственных товаров. И так каждый последующий год.
Особенно быстро стали расти цены на предметы потребления после начала войны в Корее. В течение 1951 г. молоко и яйца подорожали на 20%, сыр — на 71, рыбные консервы — на 37, бэкон — на 32, сахарный песок — на 20, готовые мужские костюмы — на 67,
295


дамские пальто — на 23, мужская обувь — на 35% и т. д. 1
В 1952 и 1953 гг. прошла новая волна повышения цен. За эти два года цены выросли: по хлебу —на 25%, по молоку — на 27, по яйцам — на 37,5, по маслу — на 33, по картофелю — на 33, по муке — на 68% и т. д.1  2
За период с января 1946 г. по январь 1952 г., по официальным данным английского министра торговли, цены повысились следующим образом: на свежее мясо и свинину — на 54—71%, на масло, маргарин и другие жиры — на 50—67, сыр — на 85, сахар — на 50, яйца — на 125, хлеб — на 52, картофель—на 71%. Одновременно выросли цены на одежду, текстильные товары, обувь, а также на уголь для отопления квартир. Повысилась квартирная плата, а также стоимость проезда на городском транспорте3.
В свете этих фактов ясно обнаруживается несостоятельность нового официального индекса розничных цен. Даже орган финансистов Сити «Файнэншл тайме» в номере от 13 октября 1950 г. вынужден был признать, что «повышение индекса стоимости жизни по сравнению с июнем 1947 г. на 13% против повышения за этот период заработной платы (на 10%, конечно, не соответствует действительному снижению покупательной способности». Но то же самое можно с полным основанием сказать в отношении всего послевоенного периода, в частности периода действия нового «индекса розничных цен».
Официальный индекс розничных цен не даёт теперь сравнения с довоенным периодом. Индекс стоимости жизни, публикуемый Лондонским и Кембриджским институтами экономических исследований, показывает для
1952 г. 221% по сравнению с 1938 г. Однако этот индекс заведомо занижен. К этому выводу приводит уже рассмотрение розничных цен конкретных товаров. Так, розничные цены продовольственных товаров выросли в
1953 г. по сравнению с 1936 г. следующим образом:
1 См. «Труд», 2 апреля 1952 г.
2 См. «Труд», 4 ноября 1953 г.
3 См. «Daily Worker», March 22, 1952.


мясо — в 3,7 раза, яйца — в 4,5, сыр — в 3, молоко — в 3,8, сахар — в 3,4 раза и т. д. В среднем стоимость недельного 'продовольственного набора для семьи в 5 человек повысилась в 1953 г. по сравнению с продовольственным набором Раунтри для 1936 г. в 3 раза, хотя структура набора ухудшилась за счёт резкого снижения количества мяса и других ценных продуктов С поправкой на это ухудшение стоимость продовольственного набора повысилась в 1952 г. по сравнению с 1938 г. примерно в 3 раза. Это приблизительно соответствует индексу оптовых цен на продовольственные товары для этого года (292). Цены на одежду, обувь, предметы- домашнего обихода выросли в Англии в гораздо большей степени, чем цены на продовольствие. Общий индекс оптовых цен составлял в 1952 г. 323,5% по сравнению с 1938 г. Если при этом учесть рост прямых налогов, то реальная заработная плата английских рабочих окажется для 1952 г. примерно на 20% ниже уровня 1938 г.1  2
Обнищание рабочего класса Англии наглядно проявляется в снижении потребления. Вместо обещанного изобилия продовольствия и растущего жизненного уровня английский рабочий класс получил в послевоенный период дальнейшее обнищание и снижение потребления продовольственных товаров. В начале 1953 г. недельные нормы выдачи продовольствия составляли на человека: мясо — 250 .г, сахар — 250 г, маргарин — ИЗ г, масло — 57 г, сыр — 28 г, яйца — 2 шт.3 Английские газеты писали, что недельный паёк мяса не больше спичечной коробки и из него, если отбросить кости, едва ли можно изготовить традиционный английский ростбиф хотя бы раз в неделю.
Однако цены на товары так сильно выросли, что у рабочих не хватало средств выкупить и полагающийся по карточкам жалкий паёк. Буржуазная газета «Ньюс
1 См. «Bulletin of the Oxford University», Institute of Statistics, Oxford, December 1953, p. 424, 427.
2 Высчитано по размеру фактического номинального заработка, составляющего, по официальным данным, для 1952 г. 285% к 1938 г. Розничные цены в Англии, по некоторым оценкам, к концу 1951 г. были выше по сравнению с 1938 г. примерно в 4 раза.
3 См. «Труд», 10 и 31 января 1953 г.
297


кроникл» писала в номере от 31 января 1950 г.: «Во- первых, многие, в особенности люди, обременённые большой семьёй и получающие небольшую заработную плату, не могут себе • позволить роскоши приобретения всего рациона 'полагающихся им продуктов. Во-втОрых, качество продуктов, в особенности жиров, очень низкое». По данным этой газеты, 20—30% населения не могло выкупить полагающегося им пайка по маслу, маргарину, сыру, бэкону и т. д. из-за недостатка средств. В августе 1952 г. в Англии мясной паёк не выкупили 1 848 тыс. человек, в октябре — 1 926 тыс. человек и в декабре — 2 318 тыс. человек К
В результате во время войны и в послевоенный период в Англии произошло заметное снижение душевого потребления важнейших предметов первой необходимости. Существенно снизилось потребление продовольственных товаров.
Потребление важнейших продуктов питания в Англии на душу населения
(1938 г. = 100)2
Продукты
1950 г.
1951 г.
1952 г.
Мясо
87,2
68,9
75,9
Жиры и масло ....
—
103,7
93,8
Рыба, птица, дичь . . .
85,3
93,9
91,1
Яйца
Сахар (и сиропы в пе¬
111,5
98,6
95*4
реводе на сахар) . .
72,8
86,4
80,9
Картофель
138,4
134,8
133,3
Овощи
Фрукты (включая поми¬
95,3
96,3
96,9
доры)
88,6
92,7
91,6
Зернопродукты ....
104,8
104,3
104,4
Таблица показывает, что по семи важнейижм продуктам питания уровень потребления в Англии в послевоен-  1 21 См. «Известия», 31 января 1953 г.
2 «Records and Statistics», April 4, 1953, p. 248; John Eaton, Economics of Peace and War, London 1952, p. 82.
298


ные годы стоит значительно ниже предвоенного 1938 г. В 1952 г. душевое потребление сахара было почти на 20% ниже уровня 1938 г., мяса —почти на 25%. Если взять не только мясо, а все мясопродукты в целом, снижение окажется ещё более значительным. Снижение потребления жиров и масла на 6,2% в 1952 г. скрывает резкое снижение потребления сливочного масла (в 1951 г. — на 40%) и рост потребления маргарина, т. е. ухудшение качества питания. По двум продуктам душевое потребление в Англии стоит несколько выше довоенного уровня, а именно: по картофелю и зернопродуктам. Однако характерно, что потребление и этих продуктов в послевоенное время обнаруживает тенденцию к снижению. Кроме того, следует иметь в виду, что предвоенный 1938 г. отнюдь не был годом процветания, а, наоборот, был годом кризиса.
Потребление многих продуктов в послевоенное время стоит на более низком уровне, чем даже лет 50 назад. В специальном номере журнала «Экономист», посвящённом коронации королевы Елизаветы (май 1953 г.), в статье «От Виктории к Елизавете», в которой расписываются в радужных красках «достижения» английской «демократии» за последние полвека, приводится также таблица о потреблении отдельных продуктов питания на душу населения. Данные таблицы показывают, что по многим продуктам питания душевое потребление в Англии в 1951 г. стояло значительно ниже уровня 1900 г. Это относится к мясу, сахару, пшеничной муке, пиву и др. Что же касается картофеля, то потребление его в 1951 г. стояло на уровне 1900 г.1
В свете этих фактов становится очевидной вся лживость и несуразность заявлений о росте реальной заработной платы английских рабочих по сравнению с довоенным временем. Цифры, характеризующие падение душевого потребления важнейших продуктов питания, являются убедительным доказательством не роста, а существенного падения реальной заработной платы.
Значительно уменьшилось по сравнению с довоенным временем и потребление промышленных товаров.
1 См. «Economist», May 30, 1953.
299


Продажа некоторых промышленных товаров в Англии
(в о/о к 1935 г.)1
Товары
1950 г.
1951 г.
Обувь (исключая резиновую)
100,1
94,4
Парусиновые туфли, галоши и т. д.
94,1
78,9
Часы
42,8
49,4
Велосипеды • ....
78,0
72,0
Швейные машины
81,3
92,7
При росте населения Англии за период с 1935 но 1951 г. примерно на 7% общая продажа ряда важных промышленных товаров уменьшилась и, следовательно, ещё более уменьшилось потребление этих товаров на душу населения. Нечего говорить о том, что это уменьшение потребления идёт прежде всего за счёт рабочего класса. Таков итог развития государственно-монополистического капитализма для английских рабочих, равно как и для рабочего класса других капиталистических стран.  11 См. John Eaton, Economics of Peace and War, p. 81.


ГЛАВА ШЕСТАЯ
ГОСУДАРСТВЕННОЕ
РЕГУЛИРОВАНИЕ ХОЗЯЙСТВА И ДАЛЬНЕЙШЕЕ ОБОСТРЕНИЕ ПРОТИВОРЕЧИЙ КАПИТАЛИЗМА
1. 	Обострение конкурентной борьбы и анархии производства
р осударственное регулирование хозяйства при капита- * лизме есть орудие извлечения максимальной прибыли и как таковое ведёт к усилению эксплуатации, обнищанию и разорению рабочего класса и крестьянства. Вместе с тем государственное регулирование хозяйства есть орудие -крупных монополий в их борьбе против мелких и средних фирм, а также в их взаимной борьбе за долю прибыли как внутри страны, так и на международной арене. Следовательно, по самой своей природе государственное регулирование хозяйства не может быть орудием «гармонии» классовых интересов и планомерности хозяйственного развития. Оно не только не ослабляет, но, наоборот, обостряет все противоречия капитализма, в частности, обостряет и углубляет конкурентную борьбу и анархию производства.
Государственное регулирование хозяйства при капитализме действует и может действовать лишь в рамках экономических законов капитализма—основного экономического закона капитализма, закона конкуренции и анархии производства, закона неравномерности развития капиталистических стран и др. В эпоху империализма в силу новых экономических условий эти законы приобретают некоторые новые черты и особенности. Однако эти новые черты означают и могут означать лишь дальнейшее развитие экономических законов капитализма, усиление их действия, -а отнюдь не их отмену и не изменение природы капитализма.
301


Ленин, разоблачая всякого рода «1еорий» о возможности изменения природы капитализма при империализме, писал: «Империализм усложняет и обостряет противоречия капитализма, «спутывает» со свободой конкуренции монополии, но устранить обмена, рынка, конкуренций, кризисов и т. д. империализм не может» 1.
Монополии свидетельствуют о высоком уровне обобществления производства. Развитие капитализма на его империалистической стадии подводит к самому всестороннему обобществлению производства. Вместе с тем присвоение в условиях монополистического капитализма остаётся частным. Другими словами, основное противоречие капитализма — противоречие между общественным характером производства и частнокапиталистической формой присвоения — обостряется до крайности. Государственно-монополистический капитализм является как раз одним из ярких выражений этого крайнего обострения основного противоречия капитализма при империализме. Обобществление производства доходит до той степени, когда оно непосредственно делает возможным и необходимым управление общественными производительными силами из единою центра. Однако присвоение остаётся частнокапиталистическим. Так называемое государственное регулирование хозяйства, вырастающее на почве обострения противоречий капитализма, в действительности ведёт к тому, что все эти противоречия приобретают ещё более острый и катастрофический характер, а гнёт кучки монополистов над остальным населением становится во сто крат тяжелее и невыносимее.
Конкуренция в условиях государственно-монополистического капитализма принимает некоторые новые черты и некоторые новые формы. Характеризуя конкуренцию при империализме, Ленин писал: «Перед нами уже не конкуренционная борьба мелких и крупных, технически отсталых и технически передовых предприятий. Перед нами — удушение монополистами тех, кто не подчиняется монополии, ее гнету, ее произволу»1  2. «Старая борьба мелкого и крупного капитала, — писал далее Ленин, — возобновляется на новой, неизмеримо более высокой ступени развития» 3.
1 В. И. Ленин, Соч., т. 24, стр. 426.
2 В. И. Л е н и н, Соч., т. 22, стр. 194.
3 Там же, стр. 212.
302


В условиях развития государственно-монополистического капитализма удушение мелких и средних капиталистов горсткой крупных происходит при помощи государственного аппарата и поэтому получает невиданные ранее размеры. К экономическому превосходству крупного капитала на рынке прибавляются теперь орудия государственной власти, находящиеся в руках кучки монополистов, при помощи которых подталкивается процесс концентрации производства и капитала. Об этом свидетельствуют такие новые формы конкурентной борьбы, как государственное «регулирование» заказов и снабжения сырьём в пользу крупных монополистов, принудительное картелирование и принудительная концентрация, проводимые при помощи государственной власти в интересах крупнейших монополий: Одни эти мероприятия, в результате которых десятки тысяч мелких и средних предприятий и фирм идут ко дну, полностью опровергают тезис о том, будто бы буржуазное государство вообще или только во время войны не является органом монополистов.
Выше было указано, что основная часть военных заказов в США попала в руки крупных и крупнейших монополий. Это документально установлено в результате обследования, произведённого сенатской комиссией США во время войны. Это признаёт и руководитель Управления по делам военного производства Нельсон. Военные заказы, пишет он, затронули лишь 100—150 наиболее крупных фирм, мелкие же предприятия, по его выражению, «были недостаточно вовлечены в военное производство». Сам Нельсон пишет, что у Управления по делам военного производства в США существовала определённая линия на то, чтобы «опираться «на крупные промышленные концерны». Эта линия, чем бы она ни прикрывалась, была продиктована крупными монополиями, действовавшими через своих людей в государственных организациях. Это была линия на обогащение крупных монополий и удушение ими более слабых конкурентов. Военные заказы давали не только огромные прибыли, но и право на получение дефицитного сырья, рабочей силы и т. д. Поэтому лишение мелких и средних предприятий военных заказов практически означало свёртывание их деятельности и во многих случаях ликвидацию. Не случаен поэтому тот факт, что за годы войны число


действующих корпораций в США сократилось почти на 60 тыс., а число действующих некорпорированных предприятий — более чем на 1 млн. г
Нельсон в своей книге проливает немало лицемерных слёз по поводу положения мелких предприятий. Но что мы могли сделать? — вопрошает он. В «интересах победы», «национальной обороны» военные заказы, пишет Нельсон, надо было отдавать лишь крупным монополиям. Все эти рассуждения есть, конечно, не что иное, как словесное прикрытие политики обогащения крупных монополистов и удушения мелких предприятий во имя «большого бизнеса».
Это полностью подтверждается и всей послевоенной практикой. После окончания войны государственные заказы и другие подачки за счёт бюджета попадают прежде всего в руки крупнейших монополий. Известно, что основная масса государственных заводов была приобретена после войны за бесценок крупнейшими монополиями. На долю крупнейших монополий досталась и большая часть так называемых военных излишков разного рода материалов, которые точно так же распродавались правительством США за бесценок. Стоимость этих излишков составляла ни много ни мало «около 20% всех затрат, произведённых корпорациями обрабатывающей промышленности на создание производственных мощностей до середины 1947 г.»1  2.
На долю крупнейших фирм выпали основные сделки по «плану Маршалла». На долю четырёх крупнейших банков пришлось свыше половины всех операций по кредитам, отпущенным маршаллизованным странам.
На долю 10 крупнейших монополий США приходилось в послевоенное время более 75% чистого экспорта американского капитала. Министерство торговли США сообщало, что во время войны доходы десятка крупных монополий составляли около 35% всех доходов от прямых капиталовложений за цраницей, .а в 1947 г. те же компании получили 55% общего дохода от заграничных инвестиций 3.
1 «The Economic Almanac, 1951—1952», р. 228, 241.
2 «Экономический кризис и «холодная война»». Сборник под редакцией Дж. Аллена и Д. Вилкерсона, стр. 167.
См. «Монополии сегодня», стр. 134—136.


Точно так же основную массу военных заказов в послевоенный период захватывают наиболее крупные монополии. Джеймс Аллен указывает, что в послевоенное время «распределение военных контрактов даже ещё более централизовано, чем это было во время войны. Военные контракты теперь в высшей степени концентрированы среди крупнейших корпораций»1.
Теми же соображениями «национальной обороны», «интересов нации» прикрывалось проведение принудительного картелирования и принудительной концентрации.
Однако действительное существо всех этих мероприятий состоит в том, что монополисты используют государственную власть для поглощения мелких и средних фирм, для ликвидации аутсайдеров и установления своего полного господства в экономике. Ленин, характеризуя принудительное синдицирование, указывал, что это мероприятие, осуществляемое буржуазным государством, есть «...своего рода подталкивание государством капиталистического развития, всюду и везде ведущею к организации классовой борьбы, к росту числа, разнообразия и значения союзов» 1 2.
Принудительное картелирование широко применялось в Германии уже в годы первой мировой войны. В ещё больших масштабах это мероприятие проводилось в фашистской Германии. Гитлеровцы издали закон о принудительном картелировании вскоре же после захвата власти— 15 июля 1933 г. Этим законом министру хозяйства предоставлялось право в принудительном ^порядке включать в соответствующие картели аутсайдеров, а также создавать новые картели.
Поспешность, с какой гитлеровцы состряпали и опубликовали этот закон, объяснялась, во-первых, их курсом на подготовку к войне, во-вторых, тем огромным нажимом, который был оказан на гитлеровцев их хозяевами из среды германских монополистов. Дело в том, что в период экономическою кризиса и непосредственно после него в условиях ожесточённой борьбы за рынки сбыта аутсайдеры, действующие вне картелей, очутились в весьма выгодном положении, поскольку они не были связаны соглашениями о ценах и о квотах и, следова¬
1 «Political Affairs», December 1948, р. 1061.
2 В. И. Ленин, Соч., т. 25, стр. 317—318.
20 И. Кузьминов
305


тельно, имели лучшие возможности сбыта и более высокий уровень загрузки предприятий. Это не могло не влиять и на устойчивость самих картелей, поскольку увеличился соблазн (выхода из них. Но это вовсе не было на руку крупным воротилам в картелях, заинтересованным в установлении своего полного контроля над всеми предприятиями данной отрасли. Отсюда и вопли монополистов по поводу «бесчестной конкуренции» со стороны аутсайдеров и их настойчивые и открытые требования ускорить введение принудительного картелирования.
Вполне естественно, что закон о принудительном картелировании был восторженно встречен монополистами. Результатом его было быстрое подчинение мелких фирм крупным монополиям. Только в конце 1933 и в начале 1934 г. в принудительном порядке было создано 40 новых картелей и примерно в такое же число существовавших картелей были принудительно включены аутсайдеры. Немецкий журнал «Die Bank» имел полное основание писать в 1934 г., что в Германии «никогда ещё образование картелей не развёртывалось такими быстрыми темпами, как в настоящее время» Г Наряду с этим внутри картелей укрепилось положение крупных и крупнейших монополистов. Принудительное картелирование отдавало мелких и средних предпринимателей во власть крупных монополий.
Ту же цель укрепления позиций крупного монополистического капитала преследовал изданный гитлеровцами в 1937 г. закон об акционерных обществах. Этот закон предусматривал роспуск мелких акционерных компаний с капиталом менее 100 тыс. марок и запрещал основание новых акционерных обществ с капиталом менее 500 тыс. марок. Вместе с тем в существовавших акционерных обществах ограничивалась роль общих собраний акционеров и, наоборот, расширялись права правлений. Тем самым законодательно закреплялась диктатура крупного монополистического капитала. В результате фашистской «реформы акционерного права» тысячи мелких акционерных обществ пошли ко дну. В тоже время возросло значение наиболее крупных компаний. Если в 1935 г. насчитывалось 4 414 ак¬
> «Die Bank», 1934, Heft 6, S. 202.


ционерных обществ с капиталом до 500 тыс. марок каждое и с общим капиталом в 708 млн. марок, то в 1943 г. таких обществ осталось лишь 1 172 с общим капиталом в 357 млн. марок. Зато количество крупнейших акционерных обществ с капиталом в 5 млн. марок каждое возросло с 650 в 1935 г. до 896 в 1943 г., а их общий капитал соответственно — с 14 589 млн. марок до 24 852 млн. марок1.
Весьма серьёзным ударом по мелким и средним фирмам является проводимая крупными монополистами при помощи государственного аппарата та'к называемая принудительная концентрация производства, т. е. массовое закрытие мелких и средних предприятий под предлогом недостатка сырья, топлива, рабочих рук. Наиболее широко это мероприятие проводилось в Германии. Гитлеровцы начали осуществлять принудительную концентрацию ещё до войны. В результате количество ремесленных предприятий в Германии сократилось с 1 апреля 1936 г. до 1 апреля 1938 г. на 104 тыс. единиц. В следующем году было закрыто ещё не менее 76 тыс. ремесленных предприятий. Этот процесс усилился во время войны, в особенности; после разгрома немецко-фашистских войск под Сталинградом. Так называемая тотальная мобилизация привела к массовому разорению средних и мелких фирм. По этому поводу газета «Нейес винер Тагблатт» в номере от 13 июня 1943 г. меланхолически замечала: «Не подлежит сомнению, что крупные предприятия развиваются, а мелкие и средние вынуждены примириться с явной потерей почвы». Разумеется, при этом выдвигалась версия, будто закрытие мелких и средних предприятий — это «чисто военная мера, вызванная временной необходимостью». Однако некоторые органы фашистской печати, более непосредственно выражавшие настроения монополистов, высказывались откровеннее о судьбе закрытых предприятий. Так, фашистская газета «Данцигер Фор постен» в номере от 23 марта 1943 г. обрушивалась на тех, «кто выдвигает бессмысленные требования, противоречащие самой сущности вещей», д именно требования об открытии после войны закрытых предприятий. Эти требования газета называла «плодом несознательного отношения к условиям послевоенного
1 См. «Wirtschaft und Statistik» № 7, 1944, S. 121.
20*
307


времени». В заключение газета писала, что «к прошлому нет возврата», и рекомендовала бывшим владельцам предприятий «превращаться в служащих».
Это откровенное признание достаточно ясно подчёркивало ту мысль, что принудительное закрытие мелких и средних предприятий — отнюдь не временная и не случайная мера. «Полное разорение немецкой мелкой буржуазии, — пишет Норден, — ни в коем случае не является результатом поражения Германии во второй мировой войне. Это разорение сознательно начала гитлеровская диктатура с первого дня своего существования и усиливала его с каждым годом во имя увеличения прибылей военной промышленности, во имя подготовлявшейся нацизмом и в конце' концов развязанной им агрессивной войны» К
Развитие государственного регулирования хозяйства в капиталистических странах есть развитие методов ограбления рабочего класса и наряду с этим методов удушения крупными монополиями мелких и средних предприятий. Это хорошо видно на примере развития системы государственного регулирования хозяйства в Японии в годы второй мировой войны.
Как уже указывалось выше, именно «деловые круги», т. е. лидеры крупнейших концернов, явились в Японии «инициаторами» в деле создания системы 'военного регу: лирования хозяйства, в частности подготовки закона о контрольных ассоциациях. Когда этот закон был принят, крупнейшие монополии требовали немедленного его проведения в жизнь.
Какую же цель преследовали крупные монополисты, ратуя за создание «контрольных ассоциаций»? Эту цель откровенно изложил генеральный секретарь ассоциации бумагопрядильной промышленности Косабуро Сираиси на собрании этой ассоциации 15 июля 1940 г. В речи на этом собрании Косабуро Сираиси выступал за превращение ассоциации «в специальный орган, который будет выполнять государственные функции». «Соблюдение принципа, — говорил он, — согласно которому главное внимание должно уделяться важнейшим объектам, неизбежно приведёт к постепенной ликвидации средних и мелких предприятий, что ещё более усилит влияние  11 А. Норден, Уроки германской истории, стр. 135.
308


крупных предприятий. Однако поскольку численность средних и мелких предприятий в таких отраслях, как ткачество, производство различных текстильных изделий, окончательная отделка и т. п., весьма велика, то объединить или 'поглотить их без осложнений невозможно... Наилучший путь состоит в создании органической и действенной контрольной системы, которая свяжет средние и мелкие предприятия с прядильными фабриками»1.
В этом заявлении с предельной ясностью была выражена программа монополистов *в деле развития «экономического контроля», программа подчинения мелких и средних предприятий путём принудительного картелирования или ликвидации их путём принудительной концентрации.
Правительство дзайбацу проявило достаточно усердия в деле реализации программы своих хозяев. В момент, когда эдикт о контрольных ассоциациях находился в стадии подготовки, и после его принятия правительство прилагало все меры для подчинения мелких и средних фирм крупным. В апреле 1941 г. .адмирал Тоёда заявил относительно судьбы мелких и средних предприятий: «Я опасаюсь, что окажется невозможным сохранить их в настоящем дезорганизованном виде, и им придётся как можно скорее подвергнуться реорганизации и объединению на рациональной основе» 1 2.
Этим «и занялись созданные осенью 1941 г. контрольные ассоциации, т. е. сверхкартели, подчинившие себе все предприятия данной отрасли на основе предоставленного им законом права. Разъясняя смысл создания этих сверхкартелей, министр торговли и промышленности Са- кондзи в октябре 1941 г. говорил о необходимости «концентрации производства на тех предприятиях, где гарантирована наивысшая эффективность». В этом он видел смысл создания контрольных ассоциаций. «Предприятия, способные обеспечить высокую производительность, — говорил он, — должны в полной мере обеспечиваться материалами и рабочей силой, в то время как предприятия с низкой производительностью должны или временно приостановить работу, или закрыться» 3.
1 Цит. по книге Т. Биссон, Военная экономика Японии, стр. 98.
2 Там же, стр. 125.
3 Там же, стр. 136.
309


Эта мрачная перспектива касалась огромного числа мелких и средних фирм. Характерно, что министерство торговли и промышленности осенью 1941 г. направило губернаторам префектур предписание о том, что они должны развернуть кампанию по вербовке для работы на производстве и обучению 12 тыс. бывших торговцев и промышленников.- В проект бюджета министерства торговли и промышленности на 1942/43 г. были -внесены статьи, предусматривающие затраты «на оказание помощи так называемым мелким и средним промышленникам, которые будут вынуждены изменить род занятий в связи с созданием новой экономической структуры» К
Так же как в Германии и в США, представители японского правительства выражали «сочувствие» жертвам принудительной концентрации и призывали их проявить «сознательность» и не сопротивляться заглатыванию их крупным капиталом. Министр торговли и промышленности Сакондзи, касаясь плана «реорганизации» и «объединения» мелких и средних торговцев, сделал, например, такое заявление:
«Надо выразить сочувствие тем торговцам, которых эти планы затронут, но мы искренно надеемся, что все они проявят такую же преданность государству, какую проявляют офицеры .и солдаты на фронте, и с готовностью перейдут к другим видам занятий, тем самым сотрудничая с правительством и в ведении экономической войны» 1 2.
Опыт показал, что «переход к другим видам занятий» мелких и средних промышленников л торговцев по* шёл быстрым темпом после тою, как была пущена в ход машина «контрольных ассоциаций». Как в промышленной, так и в финансовой сфере, пишет Биссон, важнейшей проблемой была консолидация. Этот деликатный термин означал, попросту говоря, принудительное закрытие одних предприятий и банков и принудительное присоединение других к крупным фирмам. В результате этого число, например, коммерческих банков сократилось с 1 283 в 1927 г. до 185 к 1942 г. В промышленности процесс объединения затронул в 1941—1943 гг. 1 354 фирмы
1 Цит. по книге Т. Б и с с о н, Военная экономика Японии, стр. 140—141.
2 Там же, стр. 143.
310


с общим капиталом в 19 373 млн. пен. Разумеется, речь здесь идёт об 'относительно крупных фирмах. Что же касается «мелких торговцев и промышленников, потерпевших поражение в «экономической войне», то число их определялось многими тысячами К Число фабрик, занимавшихся изготовлением красок, было уменьшено с 300 до 60, число цементных компаний — с 20 до 6, число стекольных заводов было сокращено с 800 до 90, судостроительных фирм — с 234 до 10, кожевенных заводов — с 700 до 28. Число компаний, владевших прядильными фабриками, было уменьшено до 10. Крупные текстильные компании перешли на военное производство, а оборудование мелких было, как указывает японская печать, превращено в металлический лом. Принудительная концентрация сильно задела и торговлю, особенно розничную. К середине 1943 г. в одном лишь Токио было закрыто И тыс. магазинов. Вынуждены были прекратить свою деятельность 43 262 торговца рисом, 8 030 кондитеров, 1 428 торговцев нефтепродуктами и т. д.1  2.
Процесс принудительного картелирования, слияния и ликвидации мелких и средних предприятий подстёгивался рядом новых актов 'правительства. В частности, организация министерства вооружений и принятие закона о военно-промышленных компаниях в 1943 г. вызвали новую волну слияний и ликвидации предприятий. В законе о выделении военно-промышленных компаний правительство, обязываясь «гарантировать компаниям военной промышленности как оказание помощи, так и получение прибылей», в то же время статьями 8 и 9 обеспечивало всей полнотой государственной власти поглощение крупными монополиями мелких фирм в торговле и промышленности. О том, каких результатов достигли крупнейшие монополии в деле поглощения мелких и средних предприятий и округления своего имущества, хорошо свидетельствуют также данные о концентрации военного производства, приводимые в книге Коена. С 1941 по 1945 г. свыше 45% тоннажа военно-морских судов было выпущено двумя военно-морскими верфями и одной гражданской; за тот же период 15 военно-морских и гражданских верфей выпустили 90% всех вцовь
1 См. Т. Биссон, Военная экономика Японии, стр. 149, 241.
2 См. Д ж. Коен, Военная экономика Японии, стр. 100.
311


построенных 'военных кораблей. За время войны 70% тоннажа торговых судов было выпущено 12 гражданскими верфями. В авиационной промышленности шесть заводов выпустили 33% всех самолётов, четыре завода изготовили 67% всех авиационных моторов, а 75% всех воздушных винтов были изготовлены двумя заводами. Пять военно-морских арсеналов и восемь частных фирм выпустили в 1944 г. три четверти всех предметов военно- морского вооружения (по стоимости), а около 100 фирм занимались поставкой всех вообще предметов вооружения. Два завода производили около половины всех танков и других боевых машин для армии, три фирмы выпустили 85% оптического оборудования для армии и флота, свыше 95% всех автомашин во время войны было выпущено тремя компаниями, владеющими четырьмя заводами*. Какое же количество конкурентов надо было смести с дороги, для того чтобы несколько десятков крупнейших фирм могли монополизировать в своих руках всё военное производство?!
Подытоживая деятельность «деловых кругов» Японии во время войны, Биссон ‘пишет: «Лидеры деловых кругов не только полностью использовали благоприятную для них ситуацию, они также добились поддержки со стороны государства для дальнейшей картелизации японской экономики. Положения эдикта об ассоциации важнейших отраслей промышленности, предусматривавшие создание отраслевых контрольных ассоциаций, были по существу продиктованы деловыми кругами и намеренно направлены на «округление» их картелей. Статьи закона о военно-промышленных компаниях были тщательно сформулированы таким образом, чтобы обеспечить необходимую централизацию административного контроля, но -в то же время сохранить за частными монополиями оперативное управление предприятиями и предоставить им дальнейшие возможности поглощения более -мелких предприятий» 1 2.
Несмотря на некоторую расплывчатость формулировок и противопоставление государства и «деловых кругов», Биссон в данном случае даёт, несомненно, правильную констатацию фактов, характеризующих взаи¬
1 См. Д ж. Коен, Военная экономика Японии, стр. 204.
2 Т. Биссон, Военная экономика Японии, стр. 295—296.
312


моотношения крупного и мелкого бизнеса в системе государственного регулирования хозяйства.
В условиях государственно-монополистического капитализма в соответствии с изменением обстановки конкуренция из области чисто экономической переносится также в «'высокие сферы» политики!. Под этим углом зрения следует расценивать острейшую борьбу между кликами монополистов за захват решающих постов в государственном аппарате, министерских портфелей, «тёплых местечек» в «регулирующих» органах и т. д. Поскольку государственный аппарат превращается в орудие обогащения монополистов, в своего рода командную высоту в деле обеспечения монополистических интересов, постольку борьба за основные позиции в этом аппарате делается одной из решающих форм конкуренции. На примере борьбы между кликами монополистов в США за пост президента, вице-президента, за министерские портфели в кабинетах и за «тёплые местечки» в государственных и «регулирующих» органах можно видеть эту форму конкуренции в действии. Обычно если пост- президента в США достаётся одной группировке, то пост вице-президента получает другая группировка монополистов. Так, при президенте Мак-Кинли (ставленник Рокфеллера) вице-президентом был Теодор Рузвельт (ставленник Моргана), при президенте Гардинге (ставленник Рокфеллера) вице-президентом был выдвинут Кулидж (ставленник Моргана) и т. д.
Острая борьба происходила между отдельными группами правящего лагеря в Японии. «На протяжении всей современной истории Японии, — пишет Биссон, — дзай- бацу, дворцовая камарилья, помещики, лидеры армии, лидеры военно-морского флота, кадровые чиновники и политические деятели партий постоянно вели интриги, стремясь захватить руководящее положение. Иногда 6qpb6a особенно обострялась и некоторым приходилось плохо. Не исключалось даже убийство». Так, например, в феврале 1932 г. был убит министр финансов в правительстве Вакацуки—Иноуэ — один из лидеров партии минсэйто, связанной с концерном «Мицубиси». В марте того же года был убит один из крупнейших финансистов Японии, председатель правления компании «Мицуи Гомэй», барон Такума Дан. В мае 1932 г. был убит премьер Инукай — один из лидеров близкой к коц-
313


дерну «Мицуи» партии сэйюкай. Одновременно с этим были брошены бомбы в резиденцию лорда-хранителя печати Макино, связанною с концерном «Мицубиси», а также в правление Японского банка и байка «Мицубиси». Деятельность различных террористических организаций в этот период отражала обострение борьбы внутри правящей клики. Разумеется, всё это, как пишет Биссон, «было лишь семейной ссорой. Там, где дело касалось расширения империи или стремления народа к демократии, правящие группировки выступали как сплочённое целое» 1. Однако «семейная ссора» внутри правящею лагеря, в том числе внутри финансовой олигархии, — и это следует подчеркнуть — не прекращалась ни на минуту и порой достигала крайней остроты.
Борьба между отдельными кликами монополистов не прекращается и во время войны. Характерна <в этом отношении история борьбы крупнейших японских концернов за господство в такой важнейшей организации, как созданное в 1943 г. министерство вооружений. Это министерство занимало ключевое положение в военной экономике Японии и, совершенно естественно, привлекало к себе внимание крупнейших представителей дзай- бацу. Вначале во главе министерства стоял премьер-министр Тодзио. Но уже в июле 1944 г. министром вооружений в кабинете Консо был назначен крупный делец, тесно связанный с концерном «Мицуи», президент ассоциации промышленного оборудования, — Гиндзиро Фуд- зивара, бывший до этого советником кабинета, затем министром без портфеля в кабинете Тодзио. На этом новом посту Гиндзиро Фудзивара верно служил делу обогащения монополистов и прежде всего концерна «Мицуи». Печать в это время отмечала «чрезмерно щедрое предоставление государственных фондов» крупнейшим фирмам. В этот период особенно расцветает система правительственных субсидий монополистам, причём особенно крупные куски государственного пирога попадали концерну «Мицуи». Биссон пишет: «Есть сведения о том, что Мицуи получал необычно крупные финансовые авансы, которые он использовал для расширения своих предприятий по производству вооружений. Развивая активность в этом направлении, он проникал в те сферы промышленности,
1 Т. Биссон, Военная экономика Японии, стр. 52—53.
314


где до оих пор господствовали' Мицубиси, Сумитомо, Ниссан и другие» К
Таким образом, используя такую командную высоту, как министерство вооружений, концерн «Мицуи» стал наступать на пятки и теснить своих противников. Внутри финансовой клики разгорается острая борьба вокруг министерства вооружений. Против Гиндзиро Фудзивара восстают концерны «Сумитомо» и «Мицубиси». Результатом этой борьбы был уход Фудзивара с поста министра вооружений в декабре 1944 г. и назначение на его место кадрового чиновника — Сигеру Иосида. В этом сказалось временное «равновесие сил» внутри дзайбацу. Однако это «равновесие» продолжалось недолго. В новом кабинете, сформированном во главе с Судзуки в апреле 1945 г., министром вооружений был назначен адмирал в отставке Тэйдзиро Тоёда, тесно связанный с концерном «Мицубиси». Таким образом, Мицубиси в борьбе за министерство вооружений, наконец, одержал верх над Мицуи. В качестве компенсации за эту потерю Мицуи продвинул в кабинет Судзуки на пост министра без портфеля своего ставленника вице-адмирала Сакондзи.
Отдельные буржуазные публицисты пробуют доказывать, что если конкуренция имеет место в мирных условиях, то в условиях войны она-де под влиянием «общей опасности» исчезает. Типичной в этом отношении является позиция Нельсона. Он признаёт, что в обычное время «американская промышленность насквозь пронизана завистью, подозрительностью и отчаянной конкуренцией». Но во время войны, уверяет Нельсон, монополисты «забыли о своей конкуренции... и фактически превратились как бы в одну фирму, преследовавшую одну цель». Они, уверяет Нельсон, настежь распахнули двери своих лабораторий для конкурентов, охотно делились секретами производства, излишками материалов и оборудования и т. д. Словом, с момента начала войны, как пишет Нельсон, «львы и ягнята собрались вместе и решили, что они не столько хотят убивать друг друга, сколько убивать японцев и немцев». Эта картина, разумеется, нимало не соответствует американской действительности. Конечно, война была 'Солидным бизнесом дли всех крупных хищников ка¬
1 Т. Биссон, Военная экономика Японии, стр. 232.
315


питала. В то же время богатая добыча в виде военных заказов, государственных субсидий, новых рынков сбыта и т. д. вызвала невиданную ранее грызню в мире монополий.
Одним из примеров конкурентной борьбы этого рода является столкновение между двумя германскими магнатами— Герингом и Тиссеном, закончившееся бегством Тиссена из Германии. Эта борьба, пишет Норден, не имела ничего общего с идеологическими разногласиями, которые были Тиссеном выдуманы позже, чтобы доказать своё антифашистское алиби. На самом деле речь шла о дележе награбленной добычи. Директор тиссеновского Стального треста Эрнст Пенсген в меморандуме английскому правительству сообщил, что после оккупации Австрии Геринг потребовал, чтобы его концерну было предоставлено большинство акций австрийской компании «Альпине- Монтан». Под давлением Геринга Тиссен согласился на раздел на базе 50: 50, при равном числе мест в наблюдательном совете. Геринг же настаивал на соотношении 51 :49 в свою пользу, т. е. хотел иметь большинство голосов. В результате Тиссен вынужден был вообще отказаться в пользу Геринга от всех акций «Альпине-Монтан» за плату наличными.
«Борьба между Герингом и Тиссеном, — пишет Норден, — показывает только, что даже общие .интересы финансовых капиталистов всех мастей, заключающиеся в ограблении народа, не исключают их борьбы друг с другом как конкурентов. Во времена фашизма, этой крайней формы диктатуры пушечных королей и связанных с ними общественных групп, эта борьба между конкурентами носила более ожесточённый характер и велась самыми грубыми способами, как это показывает пример двух крупнейших немецких горнопромышленных предприятий (концерн Геринга и Стальной трест Тиссена)» К
Таким образом, в условиях государственно-монополистического 'капитализма конкуренция принимает ещё более острые и разрушительные формы, причём крупные монополии используют в конкурентной борьбе аппарат государственной власти. Это означает вместе с тем, что государственное регулирование хозяйства ведёт не к уничтожению, а к усилению анархии производства. Всякого
1 А. Норден, Уроки германской истории, стр. 145.
316


рода органы государственного «регулирования» хозяйства оказываются на деле орудием -в руках тех или иных монополистических клик для обеспечения их корыстных интересов. Множественность этих органов, параллелизм в их деятельности, взаимное сталкивание и борьба отражают конкурентную борьбу различных капиталистических групп, анархию капиталистического производства в новых условиях.
Биссон хорошо показал это на примере развития государственного «регулирования» в Японии в период войны. В качестве примера для периода 1940—1941 гг. можно -взять организацию «контроля над сбытом». В 1940 г. распределение полуобработанной стали осуществлялось четырьмя органами «по контролю над сбытом», контролировавшими девять ассоциаций по сбыту, которые охватывали в свою очередь свыше 100 производственных компаний. Кроме этого, девять других ассоциаций также ведали распределением стали, железной руды и железного лома. Большая их часть подчинялась полу- государственной организации по производству железа и стали, а в отношении железной руды они подчинялись министерству торговли и промышленности. Аналогичное положение имело место и в других отраслях. Биссон пишет, что в то время наряду с министерством торговли и промышленности «были созданы многочисленные контрольные органы и в качестве отдельных и самостоятельных единиц», что все эти органы фактически «находились под руководством представителей деловых кругов» и что «непосредственное и повседневное координирование их деятельности на какой-то единой основе было невозможным» *.
Создание контрольных ассоциаций, которое расписывалось японской печатью как огромный шаг на пути к «плановой экономике», в действительности было не чем иным, как созданием мощных сверхкартелей, попавших в руки представителей крупнейших монополистических объединений. В этих условиях вполне понятной становится и та характеристика их «регулирующей» деятельности, которую был вынужден дать Биссон. Каждая ассоциация, пишет он, располагала в своей отрасли значительными полномочиями. «Поскольку Совет контрольных ассоциаций важнейших отраслей промышленности
1 T. Биссон, Военная экономика Японии, стр. 88.
317


никогда йе располагал правами междуведомственной координации, то отраслевым контрольным ассоциациям приходилось конкурировать друг с другом в отношении материалов, оборудования и рабочей силы» К
Правда, существовало так называемое «плановое бюро». Однако это бюро «не обладало никакими определёнными исполнительными функциями», т. е. не имело никакой власти и никакого значения. Но кроме «планового бюро» существовали министерства и совет министров. Однако и эти высшие государственные органы, облечённые властью, были бессильны перед лицом стихии и сами являлись её орудием.
Этот вывод весьма важен. Он ещё раз подтверждает, что в условиях и на основе капиталистической собственности невозможна никакая плановая «координация» капиталистических интересов, невозможно устранение анархии производства, конкуренции, невозможно народнохозяйственное планирование. Этот вывод иллюстрирует положение о том, что в условиях капитализма государство находится в руках капиталистического хозяйства и поэтому само является орудием капиталистической стихии. Будучи порождено развитием капиталистических противоречий, государственное регулирование хозяйства способствует дальнейшему обострению этих противоречий и усилению анархии производства.
Нельсон, всячески превозносивший «плановую» деятельность Управления по делам военного производства в США, в то же время привёл большой фактический материал, показывающий, как само это Управление превратилось в игрушку стихийные сил.
Одним из характерных выражений стихии частного хозяйства во время войны был так называемый чёрный рынок, достигший необычайного развития во всех воевавших капиталистических странах.
В США o6qpoT чёрною рынка во время 'войны составлял несколько миллиардов долларов в год. Чёрный рынок приобрёл постоянную -монополию на торговлю мясом, бензином, кофе, мебелью, сахаром, строительными материалами и другими товарами. Профессор Клайнард, занимавший в 1942—1945 гг. пост начальника информа-
1 Т. Биссон, Военная экономика Японии, стр. 169.
318


диодного отдела Управления по контролю над ценами, в выпущенной им книге приводит большой фактический материал о чёрном рынке и спекуляции в США в годы войны.
На черный рынок, пишет он, уходило ежедневно около
2,5 	'млн. галлонов бензина, что составляло около 20% всею гражданскою потребления бензина. Ещё более крупные размеры имел чёрный рынок в области торговли мясом и другими предметами питания. От 90 до 100% всех розничных торговцев мясом имели дело с чёрным рынком, на который уходило во многих штатах до 90% всею мяса, предназначенного для гражданскою потребления. По меньшей мере 90% всего мяса продавалось по цене, превышающей установленную законом. Американский институт мяса в специальном исследовании установил, что в среднем домохозяйки во время войны платили около 20% сверх установленной цены на мясо, в результате чего население США ежегодно' переплачивало на одном только мясе свыше 1 250 млн. долл. Журнал «Ферчун» с полным основанием писал, что «если бы Управление по контролю над ценами действительно применяло закон к нарушителям установленных цен и порядка рационирования, то все продавцы строительных материалов в Бостоне сидели бы за решёткой». Уже приведённые данные о масштабах распространения чёрного рынка показывают, чего стоило так называемое регулирование цен на предметы широкою потребления и как сильно сказывался чёрный рынок на бюджете потребителей.
Клайнард даёт подробное описание различных нарушений рационирования и предельных цен, а также методов, применяемых в торговле на чёрном рынке. В частности, большое место он уделяет подделке и краже купонов и талонов на нормированные товары. Только в июне 1943 г. из местных бкро было похищено купонов на 31—37 млн. галлонов бензина. Эти купоны были проданы владельцам бензиновых станций для сокрытия продаж бензина на чёрный рынок. В огромных масштабах была поставлена подделка талонов. Только за три месяца 1945 г. было обнаружено свыше 4 млн. поддельных карточек на мясо.
Подделка и хищение талонов на бензин превратились в солидный бизнес, приносивший, по сообщению газеты
319


«Ньюс уж», до 1 млрд. долл, прибыли в месяц. Клай- нард в этой связи отмечает невиданный рост прибылей розничных торговцев, которые в 1944 г. превышали! довоенный уровень в 5,8 и даже в 10 раз.
Широкое ipacinространенне приобрела продажа залежалых неходовых товаров в качестве принудительного ■ассортимента, отпуск товаров низших сортов по ценам высших сортов К
Таким образом, чёрный рынок стал крупным бизнесом, и на этот рынок уходила немалая часть распределяемою «регулирующими» органами дефицитного сырья, продовольствия и материалов. Основную роль на чёрном рынке играли крупные монополии. Клайнард делает неуклюжую попытку защитить американский капитализм и «честных бизнесменов», отделить спекуляцию, чёрный рынок от «честною бизнеса» и государственного «регулирования». Однако весь фактический материал, приводимый в кйиге, свидетельствует против него. Нельсон был вынужден признать, что многие монополисты представляли фиктивные заявки на дефицитное сырьё с тем, чтобы потом распродавать это сырьё по спекулятивным ценам. Филипп Маршалл в статье «Выгодное предприятие», помещённой в журнале «Эроп—Америк» в апреле 1946 г., характеризуя чёрный рынок в США, указывал, что «короли чёрною рынка были не тёмными дельцами и не перекупщиками, неожиданно разбогатевшими, а людьми, с давних пор обеспеченными, окружёнными почётом !и даже представляющими очень крупные фирмы». Более того, это были не только представители крупных фирм, но и люди, тесно связанные с государственными «регулирующими» организациями и использующие эти связи для обогащения на чёрном рынке. Чёрный рынок и государственное «регулирование» — явления, не только не исключающие друг друга, а тесно связанные друг с другом. Широкое развитие чёрного рынка — непременный спутник государственного регулирования хозяйства при капитализме в условиях войны и милитаризации экономики.
Апологеты государственно-монополистического капитализма немало сил положили, чтобы доказать возмож¬
ем С 1 i п а г d М., The Black Market, New York 1952, p. 45, 126—164.
320


ность предупреждения и преодоления кризисов перепроизводства на основе развития монополий и государственного регулирования хозяйства. Домыслы буржуазных экономистов насчёт возможности устранения кризисов в условиях империализма были разоблачены Лениным.
Ленин подчёркивал, что монополии не только не ослабляют, но ещё больше усиливают и обостряют хаотичность, свойственную всему капиталистическому хозяйству в целом. Кризисы перепроизводства есть отражение основных свойств капитализма, которые, как известно, сохраняются и получают дальнейшее развитие в период империализма. Ленин указывал, что «...хотя тресты производят товары не анархически, а по учету, но кризисы все же остаются неустранимыми в силу указанных выше свойств капитализма, сохраняющихся и при трестах. А если тресты, в периоды наибольшего подъема и спекуляции, ограничивают производство в том смысле, чтобы «не зарваться», то этим они в лучшем случае сберегают самые крупные предприятия, кризисы же наступают тем не менее» К
Государственное «регулирование» хозяйства, точно так же как и «регулирование» со стороны отдельных трестов, проводится в интересах обогащения наиболее крупных представителей монополистического капитала, и, естественно, такого рода «регулирование» -ведёт лишь к обострению основного противоречия капитализма и поэтому «отменить» кризисы не в состоянии.
Известно, что значительное развитие государственного «регулирования» <в США в период первой мировой войны не спасло США от глубокого послевоенного экономического кризиса 1920—1921 гг., когда промышленная продукция в этой стране упала на 23%. В конце 20-х годов тогдашний президент США Гувер громогласно заявил, что длительное процветание в США обеспечено и приняты все меры к предупреждению кризиса. Это, однако, -не помешало разразиться в GLIJA глубокому и длительному кризису 1929—1933 гг., отбросившему промышленное производство США на 25 лет назад. Несмотря на огромное развитие в США различных «регулирующих» и «антикризисных» мероприятий, кризис 1929—  11 В. И. Ленин, Соч., т. 26, стр. 134.
21 И. Кузьминов
321


1933 гг. ее мог быть прерван и процветание после этого кризиса не было обеспечено. Развитие государственно- монополистичеокопо капитализма в США не могло предупредить и наступления нового -кризиса в 1937—1938 гг. Кризисы не могут быть уничтожены в рамках капитализма. Для тою, чтобы уничтожить кризисы, надо уничтожить причины, их порождающие, т. е. надо уничтожить капиталистический строй.
Прислужники монополистической буржуазии особое внимание уделяют ныне войне, милитаризации хозяйства и военному «регулированию» экономики, как якобы всесильному средству в 6qpb6e с кризисами и анархией капиталистического производства. Немало в своё время было пропето дифирамбов по адресу военной экономики периода второй мировой войны, как экономики бескризисной и «регулируемой».
В послевоенное время реакционные экономисты США превозносят подготовку к новой мировой войне, милитаризацию хозяйства и большие военные расходы, как якобы всемогущее средство против кризиса. Всякое облако на экономическом горизонте вызывает у «деловых кругов» истошные крики об угрозе кризиса и требования об увеличении военных ассигнований и военных заказов. В экономических журналах в качестве важнейшею показателя «устойчивости» экономики и «деловой активности» фигурируют ныне расходы государства, и прежде всего военные расходы.
Мировые войны и их последствия оказывают серьёзное воздействие на ход капиталистическою цикла. Опыт показывает, что мировая война может прервать назревающий ши уже развивающийся кризис. Громадный спрос на вооружение и военное снаряжение может вызвать временный подъём производства и рост загрузки предприятий. Но нельзя забывать, что войны, особенно мировые, означают для активно воюющих стран гибель миллионов людей, разрушение предприятий, городов, культурных ценностей. Результатом войны для этих стран являются разрушение производительных сил, экономическая разруха. Война отбрасывает их экономику на много лет назад. Об этом ярко свидетельствует опыт многих европейских стран, принимавших участие как в первой, так и во второй мировых войнах. С другой стороны, страны, находящиеся вдали от фронта, территория которых не
322


Находится в сфере военных действий, несут меньшие потери, и вместе с тем монополии этих стран получают особо благоприятные возможности наживаться на военном производстве и торговле оружием. В таком положении в период как первой, так и второй мировых войн находились США. К ним примыкала Канада и некоторые другие страны. В этих странах под влиянием роста военного производства происходило за годы войны значительное расширение производственных мощностей.
Так, вторая мировая война дала толчок значительному росту производственных мощностей и привела к огромному накоплению капиталов в США. Согласно подсчёту Управления военного производства США, произведённому в 1945 г., производственная мощность всей американской промышленности увеличилась по сравнению с 1939 г. не менее чем на 40% 1. Авторы кол- лектйёной работы «Экономический кризис и «холодная война»» также считают, что производственная мощность промышленности США за счёт новых вложений выросла за Ёремя войны примерно на 40% 2.  * *Рост производственных мощностей во время войны шёл весьма неравномерно. В некоторых отраслях вложения были столь незначительны, что они не покрывали даже ежегодного износа оборудования. Сюда относятся производство железнодорожного оборудования, переработка угля и нефти, а также все так называемые «другие отрасли обрабатывающей промышленности», куда включены главным образом отрасли, производящие предметы потребления. В ряде отраслей имел место слабый рост основного капитала, зато в других отраслях новые вложения превышали имевшийся основной капитал в несколько раз. К этим отраслям в первую очередь относятся судостроение, самолётостроение, производство оружия и боеприпасов и др.
Следовательно, мировые войны обостряют неравномерность и хаотичность экономического развития капиталистических стран.
Наряду с этим война означает обогащение монополий, усиление процесса обнищания трудящихся и суже-
1 См. А. Клод, Куда идёт американский империализм, стр. 123.
* См. «Экономический кризис и «холодная война»», стр. 67.
21*
о23


Нйе Платёжеспособного спроса. Отсюда ясно, что война не смягчает, а обостряет противоречие между общественным характером производства и частнокапиталистической формой присвоения и, следовательно, закладывает основу для новых, острых кризисов перепроизводства.
Военно-инфляционная конъюнктура, вызванная под- готовкой к войне, может замедлить, задержать вступление данной страны в экономический кризис, а также сыграть известную роль при выходе из кризиса. Военео- инфляциойная конъюнктура трала немалую роль при выходе отдельных капиталистических стран из низшей точки экономического кризиса 1929—1933 гг. Так, в Японии этот фактор сыграл большую роль в деле известного оживления некоторых, главным образом военных, отраслей промышленности.
В докладе на XVIII съезде партии И. В. Сталин, рассматривая наступление нового экономического кризиса 1937—1938 гг., указывал, что этот .кризис захватил в тот момент страны, не перестроившие экономику на (военный лад. Страны же, перестроившие свою экономику на военный лад (Япония, Италия, Германия), не переживали тогда состояния кризиса. Милитаризация хозяйства несколько отодвигала вступление этих стран в полосу кризиса, но отнюдь не гарантировала их от кризиса, не уничтожала возможности кризиса.
Если перестройка экономики на военный лад играет немалую роль в некоторых странах при выходе из низшей точки кризиса и несколько замедляет вступление страны в новый кризис, эта перестройка вместе с тем не может предохранить страну от кризиса. Более того, сама милитаризация экономики, обостряя противоречия капитализма, неизбежно ставит страну перед экономическим кризисом.
В послевоенное время милитаризация и переход хозяйства на рельсы военной экономики дали возможность США и некоторым другим капиталистическим странам до поры до времени несколько повысить уровень промышленного Производства за счёт обеспечения военными заказами военных и связанных с ними отраслей промышленности. Это и послужило основанием для оживления всякого рода буржуазных «теорий», рассматривающих милитаризацию хозяйства и военные заказы как чудодейственное средство поддержания «деловой активно¬
324


сти». Однако действительность опрокидывает эти «теории».
* Известно, что экономическое развитие США в послевоенное время, когда милитаризация приняла столь широкие размеры, шло далеко не гладко. За девять послевоенных лет промышленное производство США испытало уже три серьёзных падения — в 1946, в 1949 и в 1953—1954 гг. За весь этот период промышленность США только лишь в 1953 г. сумела приблизиться к максимальному уровню, достигнутому в 1943 г., но так и не сумела перевалить за этот уровень. Это говорит о том, что милитаризация не обеспечивает прочного подъёма производства, а, наоборот, обостряет противоречия капиталистической экономики.
Милитаризация народного хозяйства не устраняет, а, наоборот, углубляет диспропорцию между производственными возможностями и сокращающимся платёжеспособным спросом населения, ведёт к возрастающему сокращению ёмкости капиталистическою рынка и таким образом подготавливает предпосылки для нового экономического кризиса.
Из экономических кризисов заправилы капиталистического мира, запутавшиеся в ‘противоречиях, обычно ищут выход на путях разжигания мировых войн, являющихся средством ‘передела рынков и сфер влияния и золотым дном для пушечных королей. Однако это средство «преодоления» кризисов и «разрешения» конфликтов в наше время, как это показывает исторический опыт, не сулит империя листам ничего, .кроме катастрофы. Если первая мировая война привела к победе социалистической революции в нашей стране, а вторая мировая война— к утверждению народно-демократических режимов в ряде стран Центральной и Юго-Восточной Европы, к победе великою китайскою народа, то не может быть сомнения, что если империалистам удастся развязать третью мировую войну, то она приведёт к развалу мировой капиталистической системы.
2. 	Обострение противоречий на мировом капиталистическом рынке
Важнейшим итогом второй мировой войны был разгром двух очагов мирового фашизма и 'мировой агрессии, двух наиболее милитаристских и агрессивных империа¬
325


листических государств — Германии на западе, Японии— на востоке. Германия и Япония являлись странами с наиболее сильно развитым государственно-монополистическим капитализмом.
После военного разгрома фашистской Германии и империалистической Японии основными центрами государственно-монополистического капитализма стали США и Англия.
Вторая мировая война ещё более обострила неравномерность экономического и политического развития капиталистических стран. Из шести так называемых великих империалистических держав (Германия, Япония, Англия, США, Франция, Италия) от войны выиграли лишь США. США вышли из войны значительно усилившимися как в экономическом, так и в военном отношении. Война привела к значительному подъёму промышленного производства в США, в то время как промышленное производство остальных капиталистических стран в целом понизилось. В результате этого удельный вес ОША в промышленном производстве капиталистических стран поднялся с 45% в 1937 г. до 58% в 1948 г.
По уровню развития государственно-монополистического капитализма США стоят ныне впереди других стран. Американские монополии не только прибрали к рукам государственный аппарат США, но стремятся подчинить себе государственный аппарат ряда европейских и азиатских государств.
На этой основе в послевоенное время возникли буржуазные «теории», усматривающие в американском империалистическом государстве силу, могущую упразднить противоречия, острые столкновения и войны между капиталистическими странами и установить «мировую гармонию». Все эти и подобные им теории есть не что иное, как разновидности каутскианской теории ультраимпериализма. Их общая основа — отрицание действия закона неравномерности развития капиталистических стран на современном этапе общего кризиса капитализма.
Между тем закон неравномерности экономического и политического развития капиталистических стр'ан в эпоху империализма на современном этапе отнюдь не теряет своей силы. Более того, действие его усиливается. Сам факт быстрого выдвижения США как сильнейшей кщти-
326


талистической страны является выражением усиления действия этого закона. Вместе с тем такое усиление США не могло исключить относительно быстрого (по сравнению с США) развития в послевоенный период других империалистических держав и их борьбы против американского диктата.
Развитие событий на международной арене в послевоенное время подтверждает это положение и даёт картину острой борьбы за рынки сбыта, источники сырья, сферы приложения капиталов. В первое время после войны эта борьба развёртывалась в условиях, когда основные довоенные конкуренты США — Германия и Япония — выбыли из строя, когда европейские страны, включая и Англию, были ослаблены войной, в то время как США усилились в экономическом и военном отношении. Всё это позволяло США до поры до времени завоёвывать с относительной лёгкостью важнейшие позиции на внешних рынках, в том числе и в Европе.
Во время войны американские монополисты использовали своё положение для того, чтобы проникнуть на новые рынки сбыта. В 1944 г. экспорт США, включая ленд-лиз, достиг 14,1 млрд. долл, против 3,3 млрд. долл, в 1937 г. (в текущих ценах). Удельный вес США в экспорте капиталистических стран поднялся в 1944 г. до 45,2% против 12,6% в 1937 г. Окончание войны, отмена поставок по ленд-лизу привели к падению экспорта в 1946 г. до 9,7 млрд. долл. Это было серьёзным ударом для американских монополистов. В связи с этим заправилы монополистического капитала США развернули бешеную борьбу за рынки сбыта и приложения капиталов, используя в этой борьбе аппарат империалистического государства. Именно к этому периоду относится появление на свет экспансионистской «доктрины Трумэна» и «плана Маршалла», при помощи которых американские монополии рассчитывали закабалить другие страны и поправить свои дела на мировом капиталистическом рынке.
Для европейских стран «план Маршалла» означал необходимость покупать те товары, которые не находили Сбыта на американском рынке, и (по тем ценам, которые произвольно устанавливали американские монополии. Для американских монополистов «план Маршалла» явился средством гарантированного государством экспорта, средством финансирования внешней торговли за
327


счёт налогоплательщиков. При помощи этих мер и пользуясь слабостью своих конкурентов, монополистам США удалось потеснить капиталистов других стран на мировом рынке и увеличить свой экспорт и в относительном и в абсолютном выражении. Доля США в общем экспорте капиталистических стран, составлявшая в 1937 г. лишь 12,6% и в 1946 г. — 30%, поднялась в 1947 г. до 32,5%. Несмотря на огромные усилия английских монополистов по форсированию экспорта, доля Англии в мировом экспорте в 1947 г. осталась на уровне 1938 г. (10,1%). Основной выигрыш в мировой торговле после выпадения Германии и Японии получили монополисты США.
Так, основными экспортёрами хлопчатобумажных тканей до войны являлись Англия и Япония. В 1937 г. Англия экспортировала 1 606 млн. кв. м тканей, Япония— 2 210 млн. кв. м, а США — лишь 190 млн. кв. м. В 1947 г. основным экспортёром хлопчатобумажных тканей стали США, откуда вывозилось 1 247 -млн. кв. м тканей. Экспорт из Англии упал до 446 млн. кв. м, а из Японии — до 317 млн. кв. м. Примерно ту же картину можно было наблюдать и в области экспорта чёрных металлов. Среди основных экспортёров чёрных металлов до войны США занимали примерно такое же место, как Англия, Франция, Германия и др. Главную роль в экспорте чёрных металлов в европейские ораны играла тогда Германия, вывозившая в 1938 г. 1 273 тьгс. т металла. В 1947 г. главное место в экспорте чёрных металлов вообще и в европейские страны в частности заняли США. В 1947 г. США вывезли 6 257 тыс. т металла (из них 1 766 тыс. т в европейские страны) против 2 197 тыс. т в 1938 г., в то время как экспорт Англии, Бельгии и Люксембурга снизился, а Западная Германия (а также и Франция) практически выпала из списка экспортёров чёрного металла. Точно так же США вытеснили с рынка других экспортёров угля и прежде всего Западную Германию и Англию. В 1947 г. США экспортировали
70.2 млн. т угля против 11,2 млн. т в 1938 г., Англия—
I млн. т против 36,4 млн. т, а Западная Германия — около
II млн. т против 29,2 млн. г.
В целом экспорт США в 1947 г. возрос и составил
15.2 млрд, долл., что в денежном выражении превышало даже военный максимум 1944 г.


Однако такое положение не могло продолжаться бесконечно. Рост промышленного производства в европейских и азиатских странах после второй мировой войны определил усиление их активности на внешних рынках, обострение конкуренции и рост трудностей для американского экспорта. Начиная с 1948 г. картина на внешних рынках значительно усложняется, что видно из таблицы на стр. 330.
Приведённые данные показывают сложный переплёт острой борьбы на мировом капиталистическом . рынке. США приложили огромные усилия по всяческому форсированию экспорта. Этой цели служили такие мероприятия, как «план Маршалла» и государственное финансирование экспорта. Достаточно сказать, что за счёт государства в 1947 г. финансировалось 11%, а в 1949 г. уже 45% всего американского экспорта1. В связи с гонкой вооружений, войной в Корее и под видом «помощи» различным странам США непрерывно увеличивали экспорт вооружения и военного снаряжения. Однако, несмотря на вое эти усилия, США не сумели сохранить за собой уровень экспорта 1947 г. Объём экспорта в текущих ценах упал в 1950 г. но сравнению с 1947 г. на одну треть. В связи с этим снизился, и притом весьма ощутительно, удельный вес США в экспорте капиталистического мира, а именно: с 32,5% в 1947 г. до 18,2% в 1950 г.
Этот процесс подталкивается односторонним характерам американской внешней торговли. Характерной чертой американской внешней торговли в послевоенный период является систематическое превышение экспорта над импортом. Общая сумма экспорта США за послевоенное время (с 1946 по 1953 г.) превосходит сумму импорта на 60%, что в абсолютном выражении составляет громадную цифру в 39,5 млрд. долл.
Этот -громадный излишек экспорта над импортом покрывался путём выкачивания золотых запасов из стран, импортирующих американские товары, а также путём предоставления кабальных кредитов и ассигнований по «плану Маршалла». Подобного рода торговля, естественно, породила в маршаллизованных странах хронический
1 	См. А. И. Микоян, Речь на собрании избирателей Ереванского — Сталинского изб!фа тельного округа 10 марта 1950 года, стр. 28.
329


Объём экспорта и удельный вес отдельных стран в экспорте капиталистического мира1
1953 г.
73 600
15 646 21,25
7 230 9,82
3 788 5,13
1488
2,02
4 422 6,01
1275
1,73
1952 г.
72500
15 026 20,73
7 227 9,97
3 890 5,37
1383
1,91
4 037 5,57
1 273 1,76
1951 г.
75 400
14 880 19,73
7 223 9,58
4175
5,54
1 647 2,18
3 473 4,46
1 355 1,80
1
1950 г.
55 600
10142
18,24
6 080 10,93
3 081 5,54
1 199 2,16
1 981 3,56
820 1,47 '
1949 г.
52 562
11936
22,71
6614
12,58
2 709 5,15
1 107 2,11
1 129 2,15
511
0,97
1948 г.
52 300
12 532 23,98
6 377 12,20
2 053 3,93
1068
2,04
706
1,35
259
0,49
1947 г.
46 662
15160
32,49
4 584 9,82
1788
3,83
666
1,43
329
0,71
174
0,37
1937 г.
о>
CN
3 299 12,63
2 578 9,87
957
3,66
®2 Ю ^
<м
2384
9,11
006
S
ч
ч
ч
ч
ч*
Ч
ч
а>
ч
ч
ч
ч
ч
Ч
ч
н
о
о
о
о
о
О
о
са го гв
ч
X
О
я
я*
я*
я*
я
я
я*
С
ч
ч
ч
ч
ч
ч
ч
2
2
2
2
2
2
2
0)
•
ЕГ •
•
S
н •
а
я -
•
•
3
Ч *0
X
со я
•
«j
н ч
о.
Я ся
•
•
с»
и
я н со <->
.
я
Я
я
&
я
я
Я
я
я
О)
я
я
я
СО
я
S
<
ч
я
ч
2
я
<U о о
э
и
я
СО
а.
со
н
Он
<и
о
я
Р0
у
<
&
S
U,
с*
330
1 «Внешняя торговля капиталистических стран». Статистический справочник, 1952, стр. 16—24; «Внешняя торговля капиталистических стран». Статистический справочник, 1953, стр. 6—9; «Monthly Bulletin'of Statistics», May 1954.
2 C 1947 r. — Западная Германия.


недостаток долларов, хроническое превышение импорта . над экспортом и отсюда стремление всячески форсировать экспорт, что привело к обострению борьбы на внешних рынках.
Капиталистические страны Европы, несмотря на противодействие США и в борьбе с США, постепенно увеличивают свой экспорт в абсолютном и относительном выражении. Экспорт всех европейских капиталистических стран увеличился в текущих ценах с 13 562 млн. долл, в 1947 г. до 27 900 млн. долл, в 1953 г., а их удельный вес в экспорте капиталистического мира поднялся за тот же период с 29,1% до 37,8% и, таким образом, почти достиг довоенного уровня (41,3%).
Англия в острой схватке с США на внешних рынках существенно увеличила объём своего экспорта и восстановила свою довоенную долю в экспорте капиталистич»е- ских стран.
Точно так же Франция вплоть до 1951 г. непрерывно увеличивала свой экспорт. В 1953 г. французский экспорт почти в 4 раза превышал уровень 1937 г. Французские экспортёры в послевоенное время ведут в колониях Франции острую борьбу против возросшего влияния американских монополий. До войны доля Франции в импорте её колоний составляла 59%, а доля США — 4,9%. За время войны положение изменилось: в 1945 г. доля Франции упала до 19,4%, а доля США возросла до 34,9%. В результате острой борьбы между французским и американским капиталом в послевоенное время доля Франции в импорте её колоний в 1952 г. возросла до 70,2%, а доля США упала до 6,2%.
Обостряются противоречия между побеждёнными в войне странами и главными капиталистическими державами. Действие зако111а^1нерав1Н€1мерности развития капиталистических стран сказывается в послевоенное время, в частности, в том, что побеждённые страны, и прежде всего Западная Германия и Япония, далеко обогнали другие капиталистические страны по темпам развития промышленного производства, что видно из 'Следующих данных (1948 г. = 100) 1:
1 	«Statistical Yearbook 1953»; «Monthly Bulletin of Statistics», 1954.
331


Страны
1949 г.
1950 г.
1951 г.
1952 г.
1953 г.
1954 г. (8 мес.)
США . . .
93
108
115
119
129
118
Англия . .
106
114
117
114
121
137
Франция
110
111
125
131
127
135
Италия . .
110
127
144
147
161
173
Западная Германия .
144
182
218
231
251
273
Япония . .
129
152
200
213
257
271
Данные таблицы показывают, что за пять лет Западная Германия и Япония смогли увеличить промышленное производство в 2,5 раза, в то время как Англия, Франция и США увеличили промышленную продукцию в пределах от 21 до 29%. В 1953 г. уровень промышленного производства в Японии был на 23,5%, в Италии — на 57,8% выше уровня 1937 г., а в Западной Германии — на 57,8% выше уровня 1936 года.
Это обстоятельство не могло не сказаться на резком усилении активности Западной Германии и Японии на внешних рынках. Западная Германия увеличила свой экспорт с 1947 по 1953 г. (в ценностном выражении) более чем <в 13,4 раза. Удельный вес Западной Германии в экспорте капиталистического мира поднялся с 0,71 % в 1947 г. до 6,01% в 1953 г. Западная Германия и Япония начинают уже сильно чувствоваться на мировом рынке и теснить другие капиталистические страны, в том числе Англию и США.
В 1953 г. Западная Германия увеличила свой экспорт до 4 422 млн. долл, и вышла на третье место в мире после Англии, оттеснив Францию на четвёртое место. Западногерманские монополии проявляют большую активность на рынках Латинской Америки, Африки, Ближнего и Среднего Востока, вытесняя с некоторых важных позиций английских и американских экспортёров. Экспорт Западной Германии в 1953 г. в Южно-Африканский Союз вырос по сравнению с 1952 г. на 53%, в Ирак — на 71%, в Индию — на 42%, в Египет, Саудовскую Аравию, Йемен, Израиль, Сирию и Иран — на 53%. Один американский журнал писал по этому поводу: «Ближний Восток кишит западногерманскими торговыми агентами... Они оттесняют американцев в борьбе за первое место
332


в торговле в этом районе» 1. В области вывоза в Латищ скую Америку Западная Германия заняла сейчас второе место после США. Западная Германия фактически отсутствовала в 1947 г. как экспортёр чёрных металлов. В 1949 о\ она вывезла 0,7 млн. т, в 1950 г. — 2 млн. т, а в 1951 г. — уже 2,7 млн. г1  2. Рост экспорта чёрных металлов Западной Германии, Франции, Бельгии и Люксембурга определил снижение oxcnqpra чёрных металлов GLLIA.
Всё больший удельный вес на мировом капиталистическом рынке приобретает Япония. За период с 1947 по 1953 г. её экспорт увеличился в 7,3 раза, а удельный вес в экспорте капиталистического мира повысился с 0,37% до 1,73%. Японские экспортёры стремятся занять важные позиции на рынках Индии, Бирмы, Таиланда, Австралии, Среднего Востока, Латинской Америки. Основное место в японском экспорте занимают хлопчатобумажные ткани. Япония в 1947 г. занимала третье место по экспорту хлопчатобумажных тканей. С тех пор Япония увеличила экспорт хлопчатобумажных тканей с 317 млн. кв. м до 905 млн. кв. м в 1951 г. и вышла на первое место среди экспортёров этого товара, оттеснив США на третье, а Англию на второе место 3. Япония стала основным поставщиком тканей на такие традиционные английские рынки, как Малайя, Пакистан и др. Журнал «Экономист», указывая на японскую конкуренцию английской хлопчатобумажной промышленности, писал: «Ланкашир в этом отношении :не одинок. Жалобы на японскую конкуренцию начинают поступать от предприятий ряда отраслей промышленности Англии, независимо от того, производят ли они станки или автоматические ручки, электрооборудование или велосипеды» 4.
Затруднениям во внешней торговле США содействует также и политика дискриминации, которую ведут правящие круги США по отношению к СССР и странам народной демократии. В то же время правящие круги США фактически наложили запрет на торговлю Англии,
1 «United States News and World Report», October 30, 1953.
2 См. «Внешняя торговля» № 6, 1952 г., стр. 20.
3 См. «Внешняя торговля капиталистических стран». Статистический справочник, 1952, стр. 365; «Внешняя торговля» № 8, 1953 г., стр. 29.
4 «Economist», May 31, 1952.
333


Франции й других европейских 1капиталисти'чев-ких страй со странами социалистического лаге|ря. Среди деловых кругов Англии и Франции ширится недовольство этим запретом и идёт настойчивая борьба за развитие торговых связей с СССР и странами народной демократии*
В результате усиленного нажима на своих конкурентов на внешнем рынке, в результате усиленной милитаризации хозяйства и форсирования экспорта вооружения США удалось поднять свой экспорт (по стоимости) до уровня 1947 г. и повысить свою долю в общем экспорте капиталистических стран в 1953 г. до 21,2%. Это было достигнуто за счёт стабилизации английского экспорта, за счёт некоторого снижения общего уровня экспорта Франции, Японии и ряда других стран, и прежде всего слаборазвитых стран.
Вторая мировая война способствовала дальнейшему росту 1капитализма и собственной промышленности в колониях и зависимых странах, что привело к увеличению их роли на внешних рынках к концу войны. Обострение конкуренции на внешних рынках в послевоенное время и особенно нажим со стороны американских монополий нанесли сильный удар по внешней торговле слаборазвитых стран. Их доля в экспорте с 1947—1948 гг. начинает систематически падать.
Удельный вес слаборазвитых стран в экспорте капиталистического мира \
(в °/о)1
Страны
1937 г.
1945 г.
1946 г.
I
1947 г.
1948 г.
1949 г.
1
1950 г.
1951 г.
1952 г.
1953 г
Аргентина
2,89
3,17
3,69
3,35
3,16
2,11
1,98
1,60
0,92
—
Мексика .
0,95
ll.Ol
1,27
0,95
0,91
0,89
0,84
0,76
0,81
0,72
Египет . .
0,75
0,78
0,90
0,80
1,13
1,00
0,91
0,77
0,58
0,53
Индия . .
3,58
3,35
3,03
2,71
2,44
2,27
2,12
2,18
|,79
1,49
Иран . . .
0,61
0,94
0,91
0,82
1,13
1,02
1,26
0,78
0,21
0,17
1 По данным статистических справочников «Внешняя торговля капиталистических стран» и «Monthly Bulletin of Statistics».
5o4


Как видно из таблицы, доля слаборазвитых стран в Экспорте, несколько поднявшаяся в первые послевоенные годы, затем стала падать и к 1952—1953 гг. эти страны оказались отброшенными ниже уровня 1937 г. Экспорт некоторых слаборазвитых стран упал ниже уровня 1937 г. даже в абсолютном выражении (Аргентина, Иран и др.). В частности, под влиянием конкуренции Англии и Японии Индия за последние годы вынуждена была резко снизить экспорт хлопчатобумажных тканей (с 1 014 млн. м в 1950 г. до 541 млн. м в 1952 г.). Это не может не обострять противоречий между империалистическими государствами и слаборазвитыми странами.
Наряду с этим в результате второй мировой войны произошло резкое обострение противоречий между главными'капиталистическими странами в области вывоза капитала. Накануне войны первое место среди стран — экспортёров капитала занимала Англия: в 1938 г. её вложения за границей составляли 4 582 млн. ф. ст., или 22 905 млн. долл. Второе место занимали США — 11 491 млн. долл., третье место — Голландия — 4 818 млн. долл., четвёртое — Франция — 3 859 млн. долл.1 Война привела к серьёзному изменению соотношения сил в области вывоза капитала, к перераспределению сфер приложения капитала в ущерб Англии и к выгоде американских монополий. Во время войны Англия была вынуждена реализовать значительную часть своих инвестиций. За период с 1938 по 1944 г. было выкуплено английских инвестиций за границей иа сумму в 1 090 млн. ф. ст., в результате чего английские инвестиции в 1944 г. составляли лишь 3 492 млн. ф. ст.1  2 Процесс уменьшения заграничных инвестиций Англии продолжался и после войны. В то же время США, пользуясь слабостью Англии и других стран, сильно увеличили капиталовложения за -границей и вышли на первое место среди экспортёров капитала, оттеснив Англию на второе место.
Вложения Англии, по данным Английского банка, уменьшились к концу 1951 г. на 44% по сравнению с 1938 г., в том числе в страны Британской империи — на 44%, в страны Латинской Америки — на 65%. В то же
1 См. К. Льюис, Страны-должники и страны-кредиторы, Государственное издательство иностранной литературы, 1947, стр. 74—75.
2 См. там же, стр. 46.
335


время вложения США увеличились в 3 раза. За период с 1945 по 1951 г. общие инвестиции США увеличились в 2 раза, в том числе в маршаллизованные страны — в 2,6 раза, в Латинскую Америку — на 50%, в Канаду — на 35%, в колонии маршаллизованных стран — в 2,3 раза 1.
Американский капитал вытесняет английский не Только из Латинской1'Америки, но и Из стран, входящих в состав Британской империи. Английские вложения в Индии и Пакистане упали в 1951 г. по сравнению с 1938 г. в 5,4 раза. Сама Англия стала сферой приложения американского капитала. Английский империализм прилагает огромные усилия для того, чтобы отстоять свои позиции от натиска американского империализма; ему пока удалось несколько затормозить начиная с 1949 г. процесс уменьшения своих инвестиций.
Следует отметить, что снижение запра,нотных инвестиций Англии сильно ударило по её импорту, ибо лишило её значительных поступлений валюты. В 1938 г. Англия за счёт доходов от иностранных инвестиций покрывала оплату 20% ишюртируемых товаров. В 1950 г. за этот счёт покрывалось лишь 4,5% стоимости импорта. Англия не 'может уже сейчас разрешить себе роскошь пассивного сальдо торгового баланса и должна во что бы то ни стало форсировать свой экспорт (или расходовать золотые и валютные резервы). Это обстоятельство существенно обостряет борьбу на внешних рынках.
В борьбе за новые сферы приложения капитала американские монополии во время войны и в послевоенное время используют подчинённый им государственный аппарат США. Государственные инвестиции США, отсутствовавшие фактически накануне войны, составили в 1950 г. 13,7 млрд, долл., или около 40% всех заграничных инвестиций. При этом государственным инвестициям отводится особая роль — они, по меткому выражению Анри Клода, используются для обработки целины с тем, чтобы впоследствии американские монополии могли
1 См. «Statistical Abstract of the United States», 1952, p. 827; «United Kingdom overseas Investments», London, Bank of England, 1950, 1953. Данные о вложениях, публикуемые для Англии Английским банком, дают оценку портфельных инвестиций по номиналу и несравнимы с данными, приводимыми в книге К. Льюис.
336


на ней сеять и снимать урожай Г Государственные инвестиции идут впереди частных — они готовят для них необходимые условия — закабаляют данную страну, ставят её в зависимость от американского империализма, используются для подавления революционного и национально-освободительного движения в этих странах, способствуют проведению дорог и разведке полезных ископаемых и других ресурсов. После этого туда устремляются монополии со своими капиталами. Весь риск от новых заграничных .вложений и от «подготовки почвы» возлагается ныне на государственный бюджет, всю же прибыль, в том числе и от государственных инвестиций, монополии забирают в свои руки. Для осуществления заграничных инвестиций за счёт государства и «подготовки почвы» для частных инвестиций в послевоенное время в США созданы специальные учреждения, вроде так называемого «Международного банка реконструкции и развития» и других, целиком * захваченных представителями крупных монополий.
Острая борьба развёртывается в послевоенный период между главными капиталистическими странами, и прежде всего между Англией и США, за источники сырья и материалов — нефти, каучука, урановой руды и др.
Следовательно, в послевоенный период налицо резкое обострение противоречий между капиталистическими странами на мировом капиталистическом рынке. Главными из этих противоречий являются противоречия между США и Англией. Эти 'противоречия выливаются в открытую борьбу американских и английских монополий за источники сырья, за рынки сбыта своих товаров. Наряду с этим имеет место обострение противоречий между США и Францией, США и побеждёнными странами— Японией, Западной Германией, Италией, между главными капиталистическими странами и колониальными странами.
Эта борьба между капиталистическими странами и прежде всею между США, с одной стороны, и другими крупными капиталистическими державами — с другой, не может быть ликвидирована или смягчена созданием различных группировок и блоков, которые сколачива-  11 См. А. Клод, Кому нужна война, стр. 138.
22 И. Кузьминов
337


ются США под флагом борьбы против «коммунистической опасности». Всё более становится ясным, что сами эти блоки и группировки есть не что иное, как форма подчинения европейских и других государств американским монополиям, а крики о «коммунистической опасности» являются дымовой завесой, призванной замаскировать империалистические устремления США.
Таким образом, развитие государственно-монополистического капитализма в США (равно как и в других странах) и увеличение засилья американских монополий вызвали в послевоенный период не смягчение, а дальнейшее обострение противоречий и борьбы между империалистическими государствами, которое с течением времени может вылиться и в вооружённые конфликты. Пока существует империализм, сохраняется возможность и неизбежность межимпериалистических войн.
3. 	Развитие классовой борьбы пролетариата
Развитие государственно-монополистического капитализма, которое, по утверждению буржуазных идеологов, несёт классовую «гармонию» и классовый мир, в дей^ ствительности ведёт к обострению классовой борьбы и усилению национально-освободительной борьбы угнетённых народов. При этом ширится размах выступлений рабочего класса, растёт его организованность. В условиях государственного регулирования хозяйства всё более раскрывается истинная сущность буржуазного государства как органа крупных монополий. Развитие государственного регулирования хозяйства, особенно в военное время, означает запрещение стачек, ликвидацию элементарных демократических свобод, драконовские меры против классовых организаций пролетариата. Но и в этих условиях классовая борьба пролетариата не только не прекращается, а характеризуется большим размахом.
Несмотря на жестокий гнёт всей государственной машины, рабочий класс отвечает на усиление эксплуатации и ограбление его со стороны буржуазии растущей стачечной борьбой. В Германии в 1914 г. было зарегистрировано 26 стачек с 2 084 участниками, а в 1918 г.—уже 499 стачек с 579 950 участниками. Число предприятий, за¬
338


тронутых стачками, выросло в Германии с 27 в 1914 г. до 1 671 в 1918 г.; общее число потерянных дней составляло в 1914 г. 6 090, а в 1918 г. — 3 248 145 К
Ту же картину непрерывного роста стачечного движения можно наблюдать и в США в годы первой и второй мировых войн.
Стачечное движение в США в годы первой и второй мировых войн2
Первая мировая война | Вторая мировая война
число
число
число
число
годы
стачек
участников
годы
стачек
участников
(в тыс.)
(в тыс.)
1914 ...
!
нет данных
627
1940 . . .
2 508
577
1915 ....
нет данных
907
1941 . . .
4 288
2 364
1916.
3 789
1600
1942 ....
2 968
840
1943 ....
3 752
1 980
1917 ...
4 450
1 227
*1944 ....
4 956
2120
1918. . . .
3 353
1 240
1945 . . .
4 750
3 470
Как в период первой, так и в период второй мировой войны в США бурно нарастало стачечное движение. При этом как по числу начавшихся стачек, так и по числу участников годы второй мировой войны не имеют себе равных в предшествующей истории американского рабочего движения.
Непрерывный рост стачечного движения имел место в период второй мировой войны и в Англии. В 1938 г. в Англии было 875 стачек, в которых участвовало 274 тыс. рабочих и было потеряно 1 332 тыс. человеко-дней. В 1944 г. число стачек возросло до 2 194, число участников— до 821 тыс. человек, и было потеряно 3 696 тыс. человеко-дней 3.  1 2 31 См. В. Гриневи^, Народное хозяйство Германии, стр. 291—292.
2 См. «Statistical Abstract of the United States», 1949, p. 222; Ю. Кучинский, История условий труда в США, стр. 333.
3 См. «Annual Abstract of Statistics, 1938—1948», London 1949, p. 114.
22*
339


С чего бы, кажется, рабочим* бастовать, притом в условиях военного режима, если положение их, как об этом кричат на всех перекрёстках апологеты капитализма, непрерывно улучшалось? Растущее стачечное движение отражало растущую борьбу рабочих против наступления капитала на права и уровень материального благосостояния рабочего класса.
В годы второй мировой войны и в послевоенный период значительно выросли численность и организованность рабочего класса в капиталистических странах. В главной стране капитализма — США число наёмных работников во всех отраслях труда выросло следующим образом (в тыс. человек) 1:
Отрасли
1939 г.
1945 г.
1952 г.
1952 г. в % к 1939 г.
Всего наёмных
работников .'
В том числе:
32 882
42 834
50156
152,5
Обрабатывающая промышленность
10 078
15 302
16 209
160,8
Горнодобывающая промышленность
845
826
872
103,2
Строительство ....
1 150
1 132
2 572
223,6
Транспорт
2 912
3 872
4 220
144,9
Численность наёмных 1работников в США выросла в 1952 г. в полтора раза по сравнению с 1939 г., а в обрабатывающей промышленности — более чем в полтора раза. Значительный рост числа работников наёмного труда имел место в Англии. Число наёмных работников в Англии возросло с 15,7 млн. в июле 1938 г. до 20,8 млн. человек в мае 1952 г., т. е. на 32,4% 2. Выросла численность рабочего класса и в других капиталистических странах.
Одним из наиболее важных фактов послевоенного времени является значительный рост пролетариата в  1 21 «Statistical Abstract of the United States», 1949, p. 198—200; 1953, p. 188—191. Без домашней прислуги.
2 См. «Annual Abstract of Statistics», 1938—1948», p. 99; «Records and Statistics», February 28, 1953, p. 143.
340


колониальных и зависимых странах, связанный с развитием в них капитализма. Так, например, в результате второй мировой войны ускорилось развитие капитализма на африканском континенте, что определило рост рабочего класса в африканских колониях. Число наёмных работников в отдельных странах Африки выросло следующим образом (в тыс. человек) 1:
Страны
1936 г.
1948 г.
1948 г. в% к 1936 г.
Бельгийское Конго . .
491,5
820,0
166,8
Французская Западная Африка
178,9
232,0
129,7
Кения
213,7
394,9
184,8
Нигерия
227,5
272,4
119,7
Северная Родезия . . .
76,7
127,5
166,2
Южная Родезия ....
254,3
376,9
148,2
Танганьика
243,4
395,5
• 162,5
Вторая мировая война оказала существенное влияние и на развитие капитализма в странах Латинской Америки, в связи с чем численность рабочего (класса в этих странах значительно возросла. Так, в Аргентине численность промышленных рабочих была в 1948 г. на 56% выше, чем в 1937 г., а в Мексике — на 41%. Численность промышленных рабочих в латино-американских странах после второй мировой войны составляла в Аргентине 1 200 тыс. человек (1948 г.), в Бразилии — 2 000 тыс. человек (1947 г.), в Мексике — 600 тыс. человек (1946 г.), в Чили — 300 тыс. человек (1945 г.) и т. д.
Пролетариат становится серьёзной силой, возглавляющей национально-освободительное движение в колониальных и зависимых странах.
Наряду с ростом численности растёт организованность и сплочённость рабочего класса. Об этом свидетельствует прежде всего рост профессиональных союзов. В США число членов профсоюзов увеличилось с
1 «Le travail en Afrique Noire», Paris 1952, p. 270—273.
341


8 980 тыс. в 1939 г. до 17 млн. в 1951 F. 11 В Англии число членов тред-юнионов выросло с 6 053 тыс. в 1938 г. до
9 114 тыс. в 1947 г.1  2
Свидетельством роста организованности рабочего класса является создание и укрепление мощных профсоюзных организаций, в том числе и во многих слаборазвитых странах. В послевоенные годы были созданы Центральная федерация профессиональных союзов Индонезии, Всебирманский конгресс профсоюзов, объединение профсоюзов Ирана, Конгресс профсоюзов Египта, Всеобщее объединение профсоюзов Туниса, Всеобщая конфедерация труда Марокко, Конгресс профсоюзов Нигерии и другие профсоюзные объединения. Некоторые из этих объединений насчитывают в своих рядах сотни тысяч организованных рабочих. Центральная федерация профсоюзов Индонезии насчитывает 2 500 тыс. членов, а конфедерация трудящихся Латинской Америки, созданная накануне второй мировой войны, насчитывает в своих рядах 6,5 млн. членов.
В послевоенный период была создана и широко развернула свою работу боевая международная организация рабочего класса — Всемирная федерация профсоюзов, объединяющая около 82 млн. прудящихся в 74 странах мира.
Рост численности и организованности рабочего класса в обстановке наступления на его права и жизненный уровень со стороны капиталистических монополий определил широкий размах классовой борьбы пролетариата в послевоенный период, важнейшим выражением которою являются невиданные масштабы стачечной борьбы (см. таблицу на стр. 343).
В США в послевоенное время (1946—1952) среднегодовое число стачек составило 4 343 против 2 710 в предвоенные годы (1934—1938), а число участников — 2.847 тыс. против 1 185 тыс. человек в предвоенные годы. Можно смело сказать, что история рабочего движения в США не видела такого развития стачечной борьбы, такого её размаха и напряжённости. В 1947 г. произошла крупная стачка 370 тыс. рабочих. телефонных станций, продолжавшаяся 6 недель и охватившая всю страну. За-
1 См. «Statistical Abstract of the United States», 1953, d. 221.
2 Cm. «Annual Abstract of Statistics, 1938—1948», p. 115.
342


Стачечное* движение в США в послевоенный период1
Годы
Число
стачек
Число участников (в тыс.)
Число
I забастовочных чело- 1 веко-дней 1 (в тыс.)
1946. ..... . . .
4 985
4 600
116 000
1947
3 693
2170
34 600
1948
3419
1960
34 100
1949
3 606
3030
50 500
1950
4 843
2 410
38 800
1951
4 737
2 220
22 900
1952
5 117
3 540
59 100
бастовавшие рабочие добились повышения заработной платы для отдельных предприятий. В апреле 1947 г. состоялась крупная политическая забастовка в штате Айова с .участием 100 тыс. рабочих, выступивших против антирабочих законов, подлежавших рассмотрению в правительстве штата. Более 200 тыс. горняков приняло участие в забастовке, начавшейся 23 июня* 1947 г. в знак протеста против утверждения конгрессом антирабочего закона Тафта — Хартли. Крупнейшей забастовкой 1948 г. была всеобщая сорокадневная забастовка 320 тыс. горняков, добивавшихся установления системы пенсий.
.1949 год ознаменовался крупной забастовкой 500 тыс. сталелитейщиков в октябре и ноябре, выступивших с требованием о повышении заработной платы и введении системы страхования и пенсий. В конце 1949 и в начале 1950 г. происходила забастовка шахтёров, требовавших повышения заработной платы, сокращения рабочего дня и увеличения отчислений предпринимателей в фонд социального обеспечения. Шахтёры добились частичного удовлетворения своих требований.
Наиболее крупным событием в забастовочном движении в послевоенное время была стачка более 600 тыс. рабочих чёрной металлургии США в 1952 г., продолжавшаяся в течение 2 месяцев и окончившаяся частичным удовлетворением требований рабочих. Кроме стачки ста-  11 «Economic Almanac 1953—1954», р. 373.
343


лелитейщиков в 1952 г. в США состоялось ещё несколько крупных стачек с потерей более 1 млн. человеко-дней каждая (стачка строительных рабочих в Сан-Франциско, стачка рабочих компании «Интернейшнл харвестер ком- пани», стачка 300 тыс. рабочих угольной промышленности и др.).
Забастовочное движение в США после войны характеризуется широким размахом, а также упорством и настойчивостью бастующих рабочих.
Ухудшение материального положения захватывает весь рабочий класс. Поэтому в крупных забастовках, выражающих борьбу против наступления капитала на жизненный уровень рабочего класса, участвуют сотни тысяч рабочих целых крупных отраслей промышленности. Несмотря на трудности борьбы, на предательство и соглашательство лидеров КПП и АФТ, на нажим всей государственной машины, бастующие проявляют стойкость и выдержку и добиваются удовлетворения своих требований. Не случайно многие забутовки горняков, металлургов и т. д. длились один, два и более месяцев. В 1952 г. закончилась победой забастовка рабочих трёх заводов «Дженерал кейбл корпорейшн», которая продолжалась пять с половиной месяцев. Забастовка сталелитейщиков в 1952 г. продолжалась 2 месяца, но конфликт между рабочими и цредпринимателями длился по существу 7 месяцев. Забастовка строительных рабочих в Сан- Франциско длилась два месяца, а забастовка рабочих компании «Интернейшнл харвестер компани» длилась около 3 месяцев.
Важной особенностью стачечного движения в послевоенное время является стремление рабочих к единству, укрепление солидарности пролетариата. На помощь бастующим рабочим приходят не только рабочие данной отрасли, но и других отраслей и профсоюзов, организующие для них сбор денежных средств, продовольствия, одежды и т. д. В ряде случаев небольшие местные забастовки вырастали в крупные массовые забастовки благодаря солидарности рабочих. Так, забастовка нескольких сот фотогравёров крупных нью-йоркских газет, начавшая яся 28 ноября 1953 г., благодаря поддержке со стороны печатников превратилась в крупную забастовку, в которой участвовало около 20 тыс. человек, принадлежавших к различным профсоюзам.
344


Укрепление солидарности и единства рабочего класса имеет сейчас особо важное значение ввиду раскольнической, дезорганизаторской деятельности лидеров КПП и АФТ, а также ввиду использования монополиями всей государственной машины для борьбы с рабочим движением.
Государственная машина используется прежде всего для того, чтобы сорвать начавшуюся забастовку, затянуть разрешение вопроса об удовлетворении требований рабочих, разложить боевой дух рабочих. Для этой цели пускается в ход право президента объявлять ту или иную отрасль «под контролем правительства» или судебные постановления об отсрочке забастовок. Достаточно было сталелитейщикам, после длительных проволочек со стороны руководства профсоюза, объявить начало забастовки на 9 апреля 1952 г., как 8 апреля Трумэн заявил о правительственном контроле над чёрной металлургией, а руководство профсоюза в связи с этим призвало рабочих продолжать работу.
Государство, таким образом, приходит на помощь монополистам и в критический момент открыто выступает против рабочих как орудие монополий. Чтобы как-то затемнить эту роль государства, применяется тактика препирательств между правительством и судом. Федеральный судья Пэйн 29 апреля отменил правительственный контроль, и рабочие сталелитейщики прекратили работу. Но через три дня апелляционный суд передал вопрос о контроле в верховный суд, в связи с чем руководство профсоюза потребовало от рабочих продолжения работы. Лишь 2 июня, когда верховный суд вынужден был окончательно отменить «контроль», началась общая забастовка. Препирательства между судом и президентом, кроме того, имели очевидной целью оттянуть начало забастовки, расхолодить рабочих, сорвать их боевой дух. Этому же служила начавшаяся в продажной печати и радио шумная кампания по обвинению рабочих-сталелитейщиков в подрыве «обороны страны», в «предательстве нации» и пр.
Тактика затягивания в разрешении требований рабочих проявлялась также и в том, что Управление стабилизации заработной платы обычно задерживало рассмотрение дел о повышении заработной платы. Так, на 15 января
345


1953 г. в Управлении накопилось 10 596 дел, ожидающих решения К
Государственная машина используется для отклонения или максимальной урезки требований рабочих. Профсоюз горняков в октябре 1952 г. добился от предпринимателей согласия на увеличение заработной платы на 1 долл. 90 цент, в день. Однако Управление по стабилизации заработной платы, придя на помощь монополиям, отказалось «одобрить» увеличение заработной платы, мотивируя отказ тем, что это повышение было «чрезмерным» и «стимулировало бы инфляцию». Во время забастовки сталелитейщиков «регулирующие» органы сильно урезали требования металлургов относительно повышения заработной платы, подогнав их под фальсифицированный индекс Бюро статистики труда. Вместе с тем — и это следует особо подчеркнуть — «регулирующие» органы с большим вниманием отнеслись к требованию металлургических монополий о повышении цен на сталь в целях «компенсации» расходов на повышение заработной платы. Таким образом, монополии в условиях государственного «регулирования» и мысли не допускают о том, что повышение заработной платы ввиду резкого вздорожания жизни может в какой-либо степени затронуть их прибыли. Более того, крупные забастовки используются ими даже для повышения прибылей за счёт государственного бюджета. Так, например, первоначальные расчёты показали, что для «компенсации» расходов по повышению заработной платы сталелитейщиков более чем достаточно повысить цены на 2—3 долл, на тонну стали. Так называемое Управление мобилизации для обороны под руководством Вильсона сразу же согласилось повысить цены на 4 долл. 50 цент, за тонну. Но, пользуясь затяжкой конфликта, монополии, урезывая требования рабочих, всё более повышали свои требования. В итоге они получили прибавку в 5 долл. 64 цента на тонну стали и таким образом солидно заработали на стачке металлургов при помощи аппарата государства.
Государственный аппарат США совместно с сыщиками и платными агентами монополий рука об руку с продаж-  11 См. «Факты о положении трудящихся в США (1951—1952 гг.)», 1954, стр. 31. В начале 1953 г. под напором рабочих политика «стабилизации» заработной платы была отменена.
346


ными лидерами КПП и АФТ прилагает все усилия для запугивания рабочих, раскола профсоюзов, разгрома прогрессивных профсоюзов. Однако в процессе развёртывания стачечной борьбы, несмотря на все трудности, повышается сплочённость рабочего класса, растёт его сознательность и стремление к единству. Использование монополиями аппарата государства всё более наглядно выявляет истинную классовую природу буржуазного государства. В процессе развития борьбы рабочий класс всё более сталкивается лицом к лицу с государством как органом монополий и самой логикой событий вовлекается в активную политическую борьбу.
Развитие государственно-монополистического капита- лизм1а в США и всё большее использование государственного аппарата для эксплуатации трудящихся рассеивает остатки иллюзий о надклассовом характере буржуазного государства и противопоставляет рабочий класс не единичным капиталистам, а капиталистическому строю в целом. В этих условиях каждое крупное выступление рабочего класса неизбежно превращается в выступление политическое, выступление против государственной власти. Экономическая борьба рабочего класса США неизбежно и всё более переходит на рельсы политической борьбы.
В том же направлении происходит в послевоенное время развитие рабочего движения в Англии. Лейбористское правительство, отменив закон о профсоюзах 1927 г. (который ограничивал право стачек и запрещал выставлять пикеты во время стачек), в то же время сохранило «постановление № 1305», изданное во время войны и запрещающее стачки. На основании этого постановления, а также законов о национализации некоторых отраслей промышленности английское правительство преследовало бастующих рабочих, объявляло стачки «незаконными», посылало против бастующих полицию, а руководителей стачек сажало в тюрьмы. Наряду с этим правые лидеры тред-юнионов стремятся сдержать развитие стачечной борьбы рабочего класса, подорвать единство и боевой дух рабочих.
В этой связи весьма характерна борьба, которая происходила после войны на ежегодных конгрессах тред- юнионов вокруг вопроса о заработной плате. Политика замораживания заработной платы подвергалась серьёз¬
347


ным атакам на конгрессах тред-юнионов в 1948 и 1949 гг. Однако правые лидеры Генсовета в угоду монополиям сумели протащить тогда резолюции, одобряющие эту политику. Иначе дело сложилось в 1950 г. на конгрессе тред-юнионов в Брайтоне. На этом конгрессе, несмотря на махинации правых лидеров, был отклонён соответствующий раздел доклада Генсовета, призывавший к «ограничению требований повышения заработной платы». Взамен этою раздела была принята резолюция, осуждающая замораживание заработной платы. Резолюции гласила: «Конгресс заявляет, что можно повысить заработную плату, не повышая цен, например, путём снижения прибылей. Поэтому конгресс призывает Генсовет отказаться в дальнейшем от политики ограничения требований о повышении заработной платы и в то же время требует, чтобы правительство ввело установленный законом контроль над прибылями» *.
Это был неожиданный и сильный удар по политике замораживания заработной платы и всей политике государственного «регулирования» хозяйства. Ибо «теоретической» основой этой политики был тезис о невозможности повышения заработной платы без одновременного роста цен, разбитый в своё время Марксом. Резолюция, принятая конгрессом, обнажала лживость официальной версии, оправдывающей политику снижения жизненного уровня трудящихся, и показывала классовую подоплёку политики замораживания заработной платы. Несмотря на паутину лживой пропаганды, рабочие Англии на своём собственном опыте поняли истинную суть государственного «регулирования» заработной платы и продемонстрировали решимость бороться против этого «регулирования».
Выражением этой решимости явилось стачечное движение, которое в послевоенный период приняло в Англии небывалый размах (см. табл, на стр. 349).
Как видно, стачечное движение в Англии в послевоенное время характеризуется широким размахом. Монополистической буржуазии не удалось задушить стачки. Не помогло ни «регулирование» стачек при помощи постановления № 1305, ни полицейские репрессии, ни подрывная работа правых лидеров профсоюзов. Использо-  11 Цит. по газете «Труд», 16 сентября 1950 г.
348


Стачечное движение в Англии в послевоенный период*
Годы
Число
стачек
Число участников (в тыс.)
Число забастовочных человеко-дней (в тыс.)
1946
2 205
526
2 182
1947
1 721
620
2 398
1948
1 759
424
1938
1949
1 426
433
1805
1950 . . .
1339
302
1375
1951
1719
379
1 687
1952
1 718-
415
1 770
1953
1746
1370
2 184
вание государственной машины для подавления и торможения борьбы рабочего класса лишь подливает масло в огонь, усиливая настойчивость, решимость в борьбе и воспитывая в рабочих дух солидарности. Примером может служить забастовка 20 тыс. докеров в феврале 1951 г. или 24-часовая забастовка 2 млн. рабочих машиностроительной и судостроительной промышленности в декабре 1953 г. Забастовка докеров возникла в ответ на отказ предпринимателей удовлетворить требования рабочих о повышении заработной платы, несмотря на усилия правых профсоюзных лидеров, стремившихся к соглашению с предпринимателями. Забастовку начали докеры Беркенхеда — одного из крупнейших портов Англии. Их поддержали докеры Ливерпуля и Манчестера. К ним присоединилась значительная часть лондонских докеров. Правительство ответило на забастовку арестом руководителей забастовки. Однако рабочие добились освобождения своих руководителей. Забастовка сопровождалась демонстрациями! и митингами.
Крупнейшей стачкой в Англии была длившаяся в течение октября месяца 1954 г. забастовка лондонских докеров, поддержанная забастовками солидарности докеров ряда других английских портов — Ливерпуля, Ман-  11 	«Annual Abstract of Statistics. 1938—1948», p. 114; «Records and Statistics», February 7, 1953, p. 87; «Monthly Digest of Statistics», August 1954.
349


честера, Гулля, Беркенхеда, Саутгемптона, Тилбери, Гарстона. Бастовавшие рабочие добились удовлетворения своего ooHOBiHoro требования — об отмене принудительных сверхурочных работ.
Следует отметить, что наряду с успехами в берьбе против замораживания заработной платы английские рабочие добились также отмены постановления № 1305 с его категорическим запретом забастовок. Это постановление было отменено в августе 1951 г.
Послевоенный период характеризуется усилением стачечной борьбы в капиталистических странах и континентальной Европы. Правящие круги этих стран, привязав себя к колеснице американского империализма, развернули по приказу из Вашингтона гонку вооружений и милитаризацию экономики, резко увеличили военные расходы и налоги, что привело к дальнейшему обнищанию трудящихся, к обострению классовой борьбы.
О нарастающем подъёме забастовочного движения в странах капитала говорят следующие данные. За период с 1935 по 1939 г. в 16 крупнейших капиталистических странах было 49 515 забастовок, в которых участвовало 15 429 тыс. человек. Число забастовочных человеко-дней составило за это время 143 426 тыс. За период с 1946 по 1950 г. в этих странах! было 57 963 забастовки, в них участвовало 49 432 тыс. рабочих, а число потерянных человеко-дней составило 470 549 тыс.1 Важным фактом послевоенного периода является развитие стачечного движения в колониальных и полуколониальных странах.
Рост численности и организованности рабочего класса в колониальных и зависимых странах явился важнейшей предпосылкой подъёма национально-освободительного движения угнетённых народов. После второй мировой войны фактически происходит распад колониальной системы империализма. Этот распад характеризуется прежде всего прорывом фронта империализма в ряде колониальных стран и отпадением этих стран от мировой империалистической системы. От колониальной системы империализма отпало крупнейшее государство Азии —  11 См. «Труд», 21 июля 1953 г.
350


Китай. Народные республики образовались в Корее и Индо-Китае.
Наряду с этим в результате развития национально- освободительного движения народы таких стран, как Индия, Индонезия, Бирма, добились отмены колониального режима. Индия, Индонезия и Бирма встали на путь самостоятельного развития.
Итак,* развитие государственно-монополистического капитализма .в послевоенный период не только не привело к смягчению классовой борьбы, наоборот, оно должно было вызвать и действительно вызвало обострение и расширение масштаба классовой борьбы пролетариата и национально-освободительного движения угнетённых народов. В этой борьбе рабочий класс капиталистических стран укрепляет своё единство и организованность, противопоставляет росту государственной машины буржуазии, подчинённой монополиям, рост и укрепление своих классовых организаций — профсоюзов и коммунистических партий, ибо опыт показывает, что без укрепления и развития классовых организаций пролетариата невозможна успешная борьба против засилья монополий, против империализма, за жизненные права рабочего класса.
В послевоенный период происходит очевидный процесс роста и укрепления коммунистических партий, повышение их влияния и авторитета. Это выражается в росте численности низовых организаций, в росте общего числа членов коммунистических партий и укреплении их связи с массами. Коммунисты во многих странах завоевали прочные позиции в профсоюзах и других массовых организациях рабочего класса, показав себя самоотверженными борцами >и организаторами борьбы рабочих за свои права. Коммунистические партии укрепили свои связи с трудящимся крестьянством и сплачивают вокруг себя лучшую часть интеллигенции. В ряде стран коммунисты добились больших успехов на парламентских выборах и завоевали значительное количество мест в парламентах. Рост влияния и авторитета коммунистических партий не является случайностью — он отражает рост численности и организованности рабочего класса, дальнейшее его революционизирование. Он отражает тот факт, что коммунисты показали себя самыми надёжными, самоотверженными и последовательными борцами за интересы трудящихся. Рост коммунистических партий и их
351


влияния отражает жизненную потребность народов в такой руководящей силе, которая могла бы организовать массы, сплотить их и противопоставить монополистической буржуазии, использующей в своих интересах аппарат буржуазного государства.
4. 	Государственно-монополистический капитализм и переход к социализму
Правильное понимание природы государственно-монополистического капитализма имеет большое значение с точки зрения борьбы за социализм и определения стратегии и тактики классовой борьбы пролетариата. Ленин не случайно уделял такое большое внимание выяснению сущности государственно-монополистического капитализма и борьбе с реформистскими попыткам,и извратить эту сущность, приукрасить капитализм и современное империалистическое государство.
Г осу д а рств ен но- монопол исти чески й к а пита л из м, означая высшую ступень обобществления производства, возможную при капитализме, есть полнейшая подготовка объективных, материальных предпосылок социализма, социалистической революции. В докладе на VII (Апрельской) Всероссийской конференции РСДРП (б), отметая быстрое развитие государ1ствен1но-'монополистического капитализма во время первой мировой войны, Ленин указывал, что это придвинуло социалистическую революцию и создало объективные условия для неё. Конкретизируя это положение, в работе «Грозящая катастрофа и как с ней бороться» Ленин писал:
«Диалектика истории именно такова, что война, необычайно ускорив превращение монополистического капитализма в государственно-монополистический капитализм, тем самым необычайно приблизила человечество к социализму.
Империалистская война есть канун социалистической революции. И это не только потому, что война своими ужасами порождает пролетарское восстание, — никакое восстание не создаст социализма, если он не созрел экономически, — а потому, что государственно- монополистический капитализм есть полнейшая мате-
352


р и а ль пая подготовка социализма, есть преддверие его, есть та ступенька исторической лестницы, между которой (ступенькой) и ступенькой, называемой социализмом, никаких промежуточных ступеней нет» 1.
Государственно-монополистический капитализм означает такую ступень обобществления производства, когда целые отрасли промышленности ходом развития капитализма объединены в масштабе всей страны. В качестве примера Ленин указывал на угольную, нефтяную и сахарную промышленность России, объединённые в крупнейшие синдикаты. Нефтяная промышленность уже была обобществлена предшествующим развитием капитализма в гигантских масштабах. «Пара нефтяных королей—вот кто ворочает миллионами и сотнями миллионов, занимаясь стрижкой купонов, собиранием сказочных прибылей с «дела», уже организованного фактически, технически, общественно в общегосударственных размерах, уже ведомого сотнями и тысячами служащих, инженеров и т. д.»1  2 Другим примером высокой степени объединения являлась сахарная промышле'н- ность. Синдикат сахарозаводчиков, писал Ленин, «не только на деле слился уже хозяйственно в один производственный организм общегосударственного размера, но и стоял уже под контролем «государства» (т. е. чиновников, услужающих капиталистам) еще при царизме»3. Государство уже тогда «регулировало» производство в этой отрасли промышленности в пользу магнатов, богачей.
Высокий уровень обобществления в промышленности имеет важнейшее значение для строительства социализма, для осуществления национализации и организации социалистического производства. Ленин указывал, что национализация таких отраслей русской промышленности, как нефтяная, угольная, металлургическая, сахарная и некоторые другие, была возможна сразу же после взятия власти рабочим классом. В этих отраслях оставалось только заменить реакционно-бюрократическое «регулирование», проводившееся в интересах монополий, революционно¬
1 В. И. Ленин, Соч., т. 25, стр. 333.
2 Там же, стр. 312.
3 В. И. Л е н и н, Соч., т. 24, стр. 165.
23 И. Кузьминов
353


демократическим, проводимым в интересах трудящихся, что можно было сделать в несколько дней, одним ударом К
Исходя из этих установок, VI съезд большевистской партии, происходивший в июле—августе 1917 г., в резолюции об экономическом положении выдвинул требование о национализации банкового дела, а также крупной промышленности и транспорта.
Первая мировая война, двинувшая вперёд развитие государственно-монополистического капитализма, развившая практику государственного «регулирования» хозяйства в интересах монополистов, вместе с тем наглядно показала, что общественное производство переросло рамки капитализма, что общественное производство нужно и вполне возможно вести по плану и в масштабе всего народного хозяйства в интересах масс. Ленин в связи с этим писал: «Если в интересах напряжения сил народа для грабительской войны пришлось, напр., Германии направлять всю хозяйственную жизнь 66-тимил- лионного народа из одного центрального учреждения в интересах сотни-другой финансовых магнатов или дворянчикап, монархии *и К0, то эту вещь в интересах 9/ю населения вполне могут сделать неимущие массы, если руководить их борьбой будут сознательные рабочие, освобождаясь от влияния социал-империалистов и со- циал-пацифистов» 1 2.
В связи с развитием обобществления производства капитализм создал некоторые органы учёта и контроля, которые могли быть использованы рабочим классом после взятия власти в целях организации общественного производства, учёта и контроля. Ленин писал, что кроме аппарата угнетения в современном буржуазном государстве есть аппарат, связанный особенно тесно с банками и синдикатами, который выполняет массу учётно-регистрационной работы. «Этого аппарата разбивать нельзя и не надо. Его надо вырвать из подчинения капиталистам, от него надо отрезать, отсечь, отрубить капиталистов с их нитями влияния, его надо подчинить пролетарским Советам, его надо сделать более широким, более всеобъемлющим, более всенародным...
1 См. В. И. Л е н и н, Соч., т. 25, стр. 311.
2 В. И. Ленин, Соч., т. 23, стр. 202.
354


Капитализм, создал аппараты учета вроде банкой, синдикатов, почты, потребительных обществ, союзов служащих. Без крупных банков социализм был бы неосуществим» К
Этот аппарат учёта и контроля, созданный капитализмом, пролетарское государство может взять и поставить себе на службу.
Отсюда ясно, что, чем выше уровень экономического развития данной страны вообще, чем выше уровень развития государственно-монополистического капитализма в частности, тем больше в такой стране материальных предпосылок социализма. В качестве примера такой страны Ленин приводил Германию того периода: «Здесь мы имеем ««последнее слово» современной крупнокапи- тал1Истической техники и планомерной организации), подчиненной юнкерски-буржуазному империализму. Откиньте подчеркнутые слова, поставьте на место государства военного, юнкерского, буржуазного, империалистского, тоже государство, но государство иного социальною типа, иною классового содержания, государство советское, т. е. пролетарское, и вы получите всю ту сумму условий, которая дает социализм» 1 2.
Вместе с тем Ленин подчёркивал, что государственно- монополистический капитализм не есть социализм и не может означать мирного врастания в социализм, что в рамках капитализма вызревают лишь материальные предпосылки социализма, но не могут вызревать ютовые формы социалистического уклада.
Ленин вёл непримиримую борьбу против лживого реформистского утверждения о возможности мирного превращения государственно-монополистического капитализма в социализм при помощи империалистического государства. Следует отметить, что после второй мировой войны иллюзии подобною рода вновь распространяются реформистами всех мастей. Поэтому борьба против этих иллюзий, против всякого рода ошибок, льющих воду на мельницу реформистов, имеет актуальное значение.
1 В. И. Л е н и н, Соч., т. 26, стр. 81, 82.
2 В. И. Ленин, Соч., т. 27, стр. 306.
23*
355


Развитие государственно-моПополистическОго капитализма, подготовляющее материальные предпосылки социализма и обостряющее противоречия капитализма, вместе с тем в определённых условиях может не только не облегчить, но даже затруднить задачу взятия власти пролетариатом. В этой именно связи Ленин указывал, что в Германии, где государственно-монополистический капитализм был сильно развит, пролетариату было бы труднее начать революцию, но легче было бы строить социализм, в то время как в России материальные предпосылки социализма были менее развиты, зато налицо были политические условия для социалистической революции!. Октябрьская революция в России решила сначала относительно лёгкую задачу — сбросила господство помещиков и буржуазии, чтобы встать затем перед более трудной задачей — организации социалистического производства, развития крупной промышленности, социалистической реконструкции сельского хозяйства.
Отсюда следует Тот вывод, что, чем выше развитие государственно-монополистического капитализма, тем выше должна быть степень организованности и сплочения рабочего класса, ведущего революционную борьбу за низвержение капитала. Материальные предпосылки социализма в главных капиталистических странах давно уже имеются налицо, но «...одних материальных предпосылок недостаточно для того, чтобы решить даже такие проблемы, которые стали уже исторической необходимостью» К
Социалистическая революция означает свержение власти буржуазии, ликвидацию политического господства монополистического капитала, разрушение государственной машины буржуазии. Следующим шагом социалистической революции является ликвидация господства монополистов в области экономики, лишение их экономической базы путём национализации. Этот важнейший шаг является исторически необходимым как с точки зрения создания социалистической экономики, так и с точки зрения эффективного подавления сопротивления эксплуататоров.  11 В. М. Молотов, Тридцатилетие Великой Октябрьской социалистической революции, Госполитиздат, 1947, стр. 16.
356


Решение VI съезда большевистской партии о национализации банков и синдицированной промышленности было проведено в жизнь уже в первый год существования Советского государства. Национализация банков и крупной промышленности была осуществлена и в странах народной демократии, вставших на путь социализма. Проведение этого мероприятия предусматривается также и в программе Коммунистической партии Великобритании, где указывается, что одной из важнейших задач народного правительства будет являться уничтожение власти «миллионеров-моноп*>листов и других крупных капиталистов путём социалистической национализации крупной промышленности, банков, крупных торговых концернов, страховых компаний и крупной земельной собственности, а также путём введения государственной монополии в области внешней торговли» К В программе подчеркивается, что в отличие от буржуазной (национализации социалистическая (национализация означает безвозмездную передачу в собственность народа собственности крупных капиталистов, ликвидацию эксплуатации трудящихся -и устранение монополистов от управления производством. Социалистическая национализация есть непременное условие ликвидации власти монополистов в экономической области.
Вместе с тем в первый период Советской власти в экономике страны в качестве одного из укладов имел место государственный капитализм. Но государственный капитализм в условиях диктатуры пролетариата резко отличается от государственно-монополистического капитализма в капиталистических странах.
Ленин указывал, что «...государственный капитализм в обществе, в котором власть принадлежит капиталу, и государственный капитализм в пролетарском государстве — это два различных понятия. В капиталистическом государстве государственный капитализм означает, что он признается государством и контролируется им на пользу буржуазии и против пролетариата. В пролетарском государстве то же самое делается на пользу рабочего класса, с целью устоять против все еще сильной буржуазии и бороться против нее» 1 2.
1 Цит. по газете «Правда», 3 февраля 1951 г.
2 В. И. Л е н и н, Соч., т. 32, стр. 467.
357


Государственно-монополистический капитализм в капиталистических странах предполагает господство монополистов в экономике и означает использование кучкой монополистов аппарата государственной власти для своего обогащения и усиления эксплуатации трудящихся. Наличие государственного капитализма в пролетарском государстве предполагает, что политическая власть находится в руках рабочего класса, что монополисты потеряли свои экономические позиции, а командные высоты в экономике находятся в руках государства трудящихся. Опираясь на эти высоты, Советское государство в интересах социалистического строительства вступало в договорные отношения с капиталистами на предмет концессий или аренды. Тем самым капиталисты ставились под непосредственный и действительный контроль со стороны государства трудящихся. Государственный капитализм нужен был для усиления позиций социализма и ослабления позиций капитализма. И. В. Сталин, характеризуя пять экономических укладов в экономике переходного периода в нашей стране, говорил в докладе на XIV съезде ВКП(б) по поводу государственного капитализма: «Четвёртый уклад хозяйства, это — госкапитализм, т. е. тот капитализм, который мы допустили и имеем возможность контролировать и ограничивать так, как хочет этого пролетарское государство» К
Следует отметить, что на практике главные формы госкапитализма — концессии и аренда — не получили у нас серьёзного развития, в то время как социалистическая промышленность и советская торговля быстро стали преобладающей силой в народном хозяйстве.
Государственный капитализм в виде аренды и контроля государства над кап'италистич)ески1ми предприятиями используется и в странах народной демократии. Природа государственного капитализма в странах народной демократии в принципе не отличается от государственного капитализма в СССР в первый период развития Советского государства.
Вместе с использованием государственного капитализма как одного из укладов хозяйства Коммунистическая партия, следуя указаниям Ленина, в целях организации социалистического производства использовала накоплен-
J И. В. Сталин, Соч., т. 7, стр. 304,
-353


ный в условиях капитализма опыт учёта и контроля крупного производства. Это имело особенно большое значение для нашей страны, поскольку она была первой страной, пролагавшей путь к социализму, и никакого иного опыта организации крупного производства тогда ещё не было. В этом отношении в иных, чрезвычайно благоприятных условиях находятся ныне страны народной демократии, опирающиеся в своём развитии по пути к социализму на поддержку советского народа и богатейший опыт социалистического строительства в СССР.


ГЛАВА СЕДЬМАЯ
КРИТИКА НЕКОТОРЫХ ТЕОРИЙ ГОСУДАРСТВЕННО-МОНОПОЛИСТИЧЕСКОГО КАПИТАЛИЗМА
1. 	Теории «государственной социализма»
17*ак уже указывалось, Германия по уровню и темпам развития государственно-монополистического капитализма стояла вплоть до второй мировой войны впереди других капиталистических стран. Поэтому не случаен тот факт, что Германия стала страной, где раньше всего возникли и получили развитие различные теории, обосновывающие вмешательство буржуазного государства в экономическую жизнь. Развитие германского империализма и подчинение германского государства монополиям определили выдвижение целой плеяды экономистов, поставивших своей задачей прославление «регулирующей» роли германского империалистического государства и его реакционной внешней и внутренней политики. Представителей как исторической, так и возникшей позднее социальной и некоторых других «школ» политической экономии Германии конца XIX — начала XX века объединяет проповедь внеклассового происхождения и надклассовой сущности государства, необходимости укрепления его «регулирующей» роли, а также проведения некоторых куцых социальных реформ, как средства против развития рабочего движения.
В целях борьбы против революционного рабочего движения и его идеологии — марксизма — защитники германского империализма обильно уснащали свои выступления социальной демагогией. Многие из иих объявляли
360


себя сторонник ам'и социализма ih с серьёзным видом уверяли, что развитие и укрепление германского юнкерски- буржуазного государства и его «регулирующей» роли в экономике оз!начает развитие «социализма». Эта точка зрения объединяла разномастную ipynny профессоров, собравшихся вокруг «Союза социальной политики» и получивших и а з в а ни е « катед ер -соци ал истов ». Проел ав ляя германское государство как источник «социализма», идеологи германского империализма немало позаимствовали из «теоретическою» арсенала Родбертуса, явившегося, по характеристике Маркса и Энгельса, подлинным основателем лакейскою королевско-прусского «социализма».
Отмечая резкое обострение капиталистических противоречий, в частности обострение классовой борьбы, Род- бертус ставил своей целью найти рецепт спасения капитализма, сохранения его по крайней мере на ближайшие 5б0 лет. «Всеми возможными средствами, — писал он, — следует сохранить социально-хозяйственное (классовое разделение на труд, капитал и поземельную собственность...»1. Таким средством и должен был явиться выдуманный им «государственный социализм».
Разумеется, слово «социализм» (равно как и слово «коммунизм») употреблялось Родбертусом лишь для обмана рабочего класса. Социализм в понимании Родбертуса не имеет ничего общего с революционным переворотом в отношениях собственности. Социализм, по Род- бертусу, — это само общество, общественные связи людей. По его словам, социализм уже существует и развивается внутри капитализма. Такого «социализма», конечно, нечего было бояться эксплуататорским классам.
Не признавая противоречия -между общественным характером производства и частнокапиталистической формой присвоения, Родбертус всё же вынужден был признать серьёзные «дефекты» в механизме распределения при капитализме. Именно этим дефектам, по его утверждению, обязаны своим существованием острейшие противоречия капиталистическою строя, угрожающие его существованию. Свои усилия Родбертус направляет на поиски реформ в области распределения. Здесь он выдвигает два предложения. Первое из них, как отмечает
1 Родбертус, Капитал. Четвёртое социальное письмо к фон Кирхману Карла Родбертуса Ягецова, Спб. 1906, стр. XXII,
361


Энгельс, далеко не новое — обмен товаров по их стоимости при помощи «рабочих денег». Второе предложение— «действительно новое, отличающее его от многочисленных единомышленников по хозяйству с обменом товаров при помощи рабочих денег», а именно — сохранение эксплуатации рабочего класса, с фиксацией нормы эксплуатации. Норма эксплуатации должна сохраниться на уровне 200%, а доля рабочих в национальном доходе должна составлять одну треть. Родбертус называет это принципом suum euique — каждому своё. Всё это должно оградить капиталистический строй от кризисов и гарантировать его от революции. Такова реакционная утопия Родбертуса.
Если другие утописты, по выражению Энгельса, пытались решать экономические проблемы экономическим путём, то «у Родбертуса дело решается гораздо проще. Как истый пруссак, он апеллирует к государству, и реформа декретируется государственной властью» К Государство «конституирует стоимость» товаров и выпускает «рабочие деньги». Государство же «...сверху определяет и милостиво выдает рабочему его долю в его собственном продукте»1  2. Государство обеспечивает эксплуататорам львиную долю в национальном доходе, ибо капиталисты и землевладельцы, по утверждению Родбертуса, выполняют общественно-полезные и даже необходимые функции в общественном производстве. Деятельность предпринимателя-капиталиста Родбертус рекомендует рассматривать как народнохозяйственную или государственнохозяйственную функцию. В этом он видит залог спасения капитализма «от опасностей, грозящих как со стороны труда, но также и от опасностей, проистекающих по его собственной вине». В приведённом положении кроме обычной для представителей «государственного социализма» социальной демагогии содержится призыв к слиянию в одном лице функций предпринимателя и государственного чиновника, которое получило столь широкое развитие в Германии в последующее время.
1 Предисловие Ф. Энгельса к книге К. Маркс, Нищета философии, Госполитиздат, 1941, стр. 13.
2 Там же, стр. 17.
362


Таким образом, «реформы», предложенные Родберту- сом, осуществляются при помощи буржуазного государства, точнее — германского монархического империалистического государства. Разрешение «социального вопроса» он видел в усилении монархической государственной власти, обеспечивающей сохранение и укрепление капиталистической эксплуатации. Нарисованная Родбер- тусом картина «государственного социализма» в действительности есть эскиз государственного капитализма <в его германской форме. Позднейшие идеологи германского империализма, в том числе и немецкие фашисты, немало заимствовали у Родбертуса.
Исходным Пунктом теории «государственного социализма» является тезис о том, что буржуазное государство есть орудие социалистического преобразования общества. Исходя из этой установки, прислужники империализма объявляли социалистическими все «регулирующие» мероприятия буржуазного государства, включая таможенные пошлины, налоговую политику и т. д. Энгельс ещё в 1881 г. предостерегал против подобного рода подлогов и фальсификации со стороны буржуазии и её агентов. В письме к Бернштейну 12 марта 1881 г. Энгельс писал: «...Это чисто корыстная, манче- стерски-буржуазная фальсификация — называть «социализмом» всякое вмешательство государства в свободную конкуренцию: покровительственные пошлины, гильдии, табачную монополию, огосударствление отдельных отраслей промышленности, прусский государственный банк, королевский фарфоровый завод. Мы должны подвергать это критике, а не принимать на веру. Если же мы сделаем последнее и построим на этом теоретическую систему, то она рухнет вместе со своими предпосылками, рухнет при простом доказательстве, что этот мнимый социализм является всего лишь феодальной реакцией, с одной стороны, и предлогом для выкачивания денег — с другой, а его косвенная цель — превратить возможно большее число пролетариев в зависимых от государства чиновников, пенсионеров и организовать наряду с дисциплинированной армией солдат и чиновников такую же армию рабочих. Принудительные выборы под наблюдением назначенного государством начальства вместо фабричных надсмотрщиков — хорош социализм! Но к это{лу непременно придешь, если поверишь буржуазии в том,
363


чему она сама не верит, а только прикидывается, что верит: будто государство — это социализм!..»1.
В приведённой цитате Энгельс рисует типичные черты государственного «регулирования» при капитализме — реакцию, выкачивание средств из населения при помощи государственной машины, введение для рабочего класса жёстких мер государственного принуждения к труду, милитаризацию труда и т. д., получившие особенно большое развитие при государственно-монополистическом капитализме. Как известно, предупреждение, сделанное Энгельсом, было оставлено без внимания оппортунистами из лагеря германской социал-демократии. Они не только не выступали с критикой теорий «государственного социализма», но и сами скатились на позиции подобных теорий. Порядки государственно-монополистического капитализма они объявили социалистическими, а (империалистическое государство — орудием построения социализма. Исходя из этого основного тезиса, реформисты из австро-германской социал-демократии выдвинули две тесно связанные друг с другом «теории» — теорию «военного социализма» и теорию «организованного капитализма».
Теория «военного социализма» была выдвинута в Германии в годы первой мировой войны, когда большинство вождей социал-демократических партий, изменив делу рабочего класса, перешло на позиции социал- шовинизма и защиты империализма. Эта теория имела своей целью обман рабочего класса, прославление империалистического государства и империалистической войны за передел мира. Развитие государственно-монополистического капитализма в Германии, усиление эксплуатации и обнищания рабочего класса, каторжные порядки на фабриках и заводах — всё это не могло не вызывать роста недовольства и антивоенных настроений среди рабочих. Социал-шовинисты, как верные слуги монополий, услужливо поспешили объявить германский государственно-монополистический капитализм военного времени особым видом социализма — «военным социализмом». При этом в качестве орудия «социалистического преобразования» все они выдвигали германское
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные письма, Госполит- издат, 1953, стр. 347.
364


ймйёриалйстичбское государство. «Само правительство,— •писал в те юды один из ярых социал-шовинистов Пауль Ленч, — вынуждено прекратить свободную игру капиталистических сил путём глубоко воздействующего вмешательства в хозяйственную жизнь, установления максимальных цен, стремления к регулированию производства и потребления... И такую организацию хозяйственной жизни, устанавливаемую на место капиталистической анархии, причём организацию в интересах целого, — как её в принципе назвать, как не социализмом?» 1
Другой представитель социал-шовинизма — Конрад Гениш, восхваляя организацию военного хозяйства Германии, писал, что это хозяйство развивается по пути к социализму, а продовольственные карточки и регламентацию в области распределения сырья изображал как «вехи на пути к социализму» 1 2. Нетрудно понять, что исходный пункт теории «военною социализма» был взят из арсенала теории «государственного социализма», рассматривающей все мероприятия буржуазною государства как шаш в построении социализма.
Будучи верными слугами германского империализма, социал-шовинисты помогали германской буржуазии обманывать рабочий класс и отравлять его сознание ядом национализма, прославляя германское империалистическое государство как «общенародное», а германский военно-государственный монополистический капитализм выдавая за социализм.
Ленин неустанно разоблачал домыслы прислужников буржуазии о том, что якобы при государственно-монополистическом капитализме происходит коренное изменение природы капиталистического строя. По поводу выступлений немецких лжесоциалистов времён первой мировой войны Ленин писал:
«А что такое государство? Это организация господствующего класса, — напр., в Германии юнкеров и капиталистов. Поэтому то, что немецкие Плехановы (Шей- деман, Ленч и др.) называют «военным социализмом», на деле есть военно-государственный монополистический капитализм или, говоря проще и яснее, военная ка-
1 Р. L е n t с h, Die deutsche Socialdemokratie und der Weltkrieg, Berlin 1915, S. 63.
2 См. K. G e n i s c h, Der Krieg und die Socialdemokratie, S. 35.
365


fopi'a для рабочих, военная охрана прибылей капи'М- листов» 1.
На основе обобщения опыта первой мировой войны Ленин убедительно показал, что военная экономика капиталистических стран не имеет ничего общего с социализмом, а представляет собой лишь особую форму государственно-монополистического капитализма.
В тесной связи с теорией «военного социализма» находится другая теория, рождённая в недрах австро-германской социал-демократии, а именно — теория «организованного капитализма:». Процесс концентрации производства и развития монополий, лежащий в основе монополистического капитализма, реформисты изображают в качестве процесса перерождения капитализма, превращения частнокапиталистической собственности в общественную, превращения капиталистического хозяйства из анархического в планомерно организованное. Особо важное значение в этом процессе придаётся капиталистическому государству, как якобы надклассовой организации, представляющей интересы «всего общества» и являющейся «рычагом построения социализма». Наибольшее распространение теория «организованного капитализма» получила после первой мировой войны. В развёрнутом виде эта «теория» была сформулирована Гиль- фердингом на Кольском съезде германской социал-демократической партии в 1927 г. Суть этой «теории» заключалась в том, что-де капитализм вступил в некую новую стадию, или период, переходный от капитализма к социализму, когда при помощи буржуазного государства в капиталистическое хозяйство внедряется организованность и происходит мирное и плановое врастание капиталистических монополий в социализм.
«Организованный капитализм, — говорил на Кильском съезде Гильфердинг, — означает в действительности принципиальную замену капиталистическою принципа свободной конкуренции социалистическим принципом планомерною производства». Важнейшая роль в этом процессе «перерождения» капиталистического хозяйства отводится буржуазному государству. Задача, по мнению Гиль- фердинга, заключается в том, чтобы «преобразовать с помощью государства, с помощью сознательного
1 В. И. Ленин, Соч., т. 25, стр. 331—332.
366


общественного регулирования это организованное й руководимое капиталистами хозяйство в хозяйство, руководимое демократическим государством». Нетрудно догадаться, что всякое вмешательство буржуазного государства в экономику, все меры по государственному регулированию хозяйства, направленные к обогащению монополий, сторонники теории «организованного капитализма» рассматривают как «'шаш к социализму».
На деле теория «организованного капитализма» есть не что иное, как лакейское восхваление монополий и государственно-монополистического капитализма. Эта сущность теории «организованного капитализма» хорошо видна в резолюции Брюссельского (1928 г.) конгресса II Интернационала, в которой говорится буквально следующее: «Послевоенное десятилетие характеризуется гигантским развитием могущественных монополистических организаций. Во всё возрастающем числе отраслей производства индивидуалистический капитализм свободной конкуренции вытесняется организованным капитализмом частных монополий. Развитие монополистических организаций шагает через границы государств: число международных картелей и трестов все возрастает». Таким образом, организованный капитализм здесь непосредственно и откровенно отождествляется с монополиями. Громогласно провозглашённый «социалистический принцип планомерного производства», который якобы внедряется в монополиях, на деле оказывается нечем иным, как принципом максимальной капиталистической прибыли, означающим усиление эксплуатации рабочего класса, разорение мелких товаропроизводителей и мелких капиталистических предприятий. Ясно, что этот принцип ничего общего не имеет с социализмом.
Теория «организованного капитализма» была выдумана её авторами для обмана рабочего класса и всех трудящихся. Исходя из этой «теории», теоретики социал- демократии с самым серьёзным видом доказывали возможность ликвидации анархии производства и кризисов и внедрения планирования при капитализме, ликвидации безработицы и расширения платёжеспособного спроса путём государственного «регулирования» капиталовложений и т. д. и т. п. Мировой экономический кризис 1929—1933 гг. наглядно опровергнул эти измышления. Под влиянием кризиса рушились социал-демократиче¬
367


ские иллюзии среди рабочих масс, потерпела крах теория «организованного капитализма».
Разглагольствования прислужников монополистической буржуазии о так называемом «государственном социализме» призваны были прикрывать укрепление и развитие государственно-монополистического капитализма, усиление реакции, подготовку и развязывание новых войн.
Разоблачая басни о «государственном социализме», Сталин в беседе с Рой Говардом 1 марта 1936 г. говорил: «Под этим термином многие понимают такой порядок, при котором известная часть богатств, иногда довольно значительная, переходит в руки государства или под его контроль, между тем как в огромном большинстве случаев собственность на заводы, фабрики, землю остается в руках частных лиц. Так многие понимают «государственный социализм». Иногда за этим термином скрывается порядок, при котором капиталистическое государство, в интересах подготовки или ведения войны, берет на свое содержание некоторое количество частных предприятий» 1.
Теория «государственною социализма» всегда служила прикрытием развития 'Государственно-монополистического капитализма. Эта теория в демагогических целях использовалась гитлеровцами, которые разговорами о социализме прикрывали разбойничью сущность своей империалистической политики. Известно, что, готовясь к войне за мировое господство, немецкие фашисты уверяли, что они «строят социализм», и именовали себя национал- социалистами. Теории «государственного социализма» не раз использовались реформистами всех мастей для прикрытия их прислужничества перед империализмом.
2. 	Дж. М. Кейнс — проповедник государственно- монополистического капитализма
Общий кризис капитализма обострил до крайности все капиталистические противоречия, обнажил язвы капиталистического строя, показал несостоятельность капи¬
1 	И. Сталин, Беседа с председателем американского газетного объединения «Скриппс-Говард ньюспейперс» г-ном Рой Говардом, Госполитиздат, 1939, стр. 10—11.
368


талистической системы хозяйства. Гнилость капитализма особенно ярко обнаруживалась в сравнении с растущей и крепнущей социалистической системой хозяйства в СССР. В этих условиях применение обычного ранее приёма буржуазных экономистов — простого замалчивания коренных пороков капитализма — становилось всё более затруднительным и не достигало цели.
Так, например, весьма трудно стало в новых условиях «замалчивать» безработицу, которая в период общего кризиса капитализма приобретает м ногом ил л ионн ы е размеры и хронический характер и даже в периоды подъёма сохраняется на весьма высоком уровне. Мировой экономический кризис 1929—1933 гг. увеличил численность безработных в капиталистических странах до невиданных ранее размеров. В условиях, когда миллионы людей умирали с голоду из-за отсутствия работы, невозможно было «не признавать» безработицы или замалчивать это огромное общественное бедствие. В этих условиях терпели явный крах нелепые домыслы учёных лакеев буржуазии, изображавших безработицу в виде «добровольного» отказа рабочих от работы. Точно так же трудно уже было уверить трудящиеся массы в том, что безработица — это якобы вечное, неустранимое явление. Ведь наряду с капиталистической системой хозяйства росла и процветала социалистическая система хозяйства в СССР, где безработица была ликвидирована и рабочие уже давно успели забыть о безработице, об её гнёте, об её ужасах. Безработица в капиталистических странах приобрела характер острейшей экономической и политической проблемы. В связи с этим финансовая олигархия ставила перед буржуазной экономической мыслью задачу — дать такое объяснение массовой безработицы, которое бы снимало с капитализма ответственность за это бедствие и создавало иллюзию возможности его преодоления в рамках капиталистического строя.
Период общего кризиса капитализма принёс углубление и обострение экономических кризисов перепроизводства. Экономические кризисы 1920—1921 и 1929—1933 гг. вызвали невиданное снижение производства, рост безработицы и разрушение производительных сил, огромное обострение всех капиталистических противоречий. В свете этих фактов терпели явный провал славословия учёных лакеев буржуазии по адресу частного предпринима¬
24 И. Кузьминов
369


тельства и всемогущества капиталистической системы хозяйства. Эти факты воочию показывали широким массам населения капиталистических стран неспособность капитализма справиться с задачей разумного управления современными производительными силами. Восемь видных буржуазных экономистов, которым Лига Наций поручила после экономического кризиса 1929—1933 гг. исследовать вопрос «о возможности преодоления или смягчения депрессии», вынуждены были сделать следующее признание: «Общественное сознание всего мира, — писали они, — было глубоко потрясено фактом массовой безработицы, а также одновременным наличием больших запасов непроданных товаров и сырых материалов, часть которых время от времени умышленно уничтожалась, с одной стороны, и нужды и лишений, испытываемых подавляющим большинством населения даже в наиболее богатых странах, с другой стороны» К
В то время как капиталистические страны барахтались в тисках экономических кризисов, экономика СССР, свободная от кризисов перепроизводства, шла вверх по пути неуклонного подъёма. Трудящиеся массы капиталистических стран наглядно убеждались, что разглагольствования буржуазных экономистов о том, будто кризисы— это вечное и неустранимое явление, рассчитаны на обман доверчивых людей. В связи с этим монополистической буржуазии понадобились новые средства и приёмы обмана масс, и она даёт соответствующий заказ своим учёным слугам.
Этот заказ выполнил английский буржуазный экономист Джон Майнард Кейнс. Перу Кейнса принадлежит немало работ по экономическим вопросам, в частности по вопросам денежного обращения. Наиболее широкую известность он получил, однако, после выпуска в 1935 г. своей основной работы «Общая теория занятости, процента и денег». После выхода этой книги Кейнс превратился в подлинного кумира современной буржуазной экономической мысли. Выход указанной книги Кейнса положил начало развитию целого течения среди буржуазных экономистов, получившего название кейнсианства.
1 Transition from War to Peace Economy. Report of the
Delegation on Economic Depression, Geneva 1943, p. 9.
370


Появление книги Кейнса, равно как и его широкое влияние на современную буржуазную экономическую мысль не являются случайностью, а обусловлены особенностями экономического развития капиталистических стран в период общего кризиса капитализма. Кейнсианство — идеологический продукт общего кризиса капитализма.
Кейнс выступает «революционером» и реформатором, критикующим догмы «классической школы» политической экономии (так он именует вульгарную буржуазную политическую экономию в лице её новейших представителей — Маршалла, Пигу и др.). Отдавая дань времени, он вынужден признать некоторые язвы капитализма. Он говорит «о возмутительных недостатках хозяйственной системы», о парадоксе «бедности среди изобилия», который являет нам капиталистическая система хозяйства, признаёт наличие многомиллионной вынужденной безработицы и заявляет: «мир больше не потерпит безработицы, которая, за исключением коротких периодов ажиотажа, сопутствует и, по моему мнению, неизбежно сопутствует современному капиталистическому индивидуализму»1. Эти признания буржуазного экономиста представляют известный интерес, как показатель глубочайшего кризиса буржуазной экономической мысли, которая под давлением неопровержимых фактов вынуждена признавать и «возмутительные недостатки» капиталистического строя. Однако Кейнс делает эти признания только для того, чтобы доказывать затем, что капитализм в целом не повинен в своих «недостатках» и что эти недостатки вполне можно преодолеть на базе капиталистической собственности. Признавая наличие массовой безработицы, он пишет: «Однако можно с помощью правильного анализа проблемы излечить болезнь и сохранить в то же время эффективность и свободу» 1 2, как он пышно именует капиталистический строй с его анархической природой.
Кейнс широко применяет излюбленный приём буржуазных экономистов — подмену объективных экономических закономерностей капитализма всякого рода произвольными, надуманными «психологическими законами»,
1 Дж. Кейнс, Общая теория занятости, процента и денег, Государственное издательство иностранной литературы, 1948, стр. 30, 368.
2 См. там же, стр. 368.
24*
371


имеющими якобы универсальный, внеисторияеокий, внеклассовый характер.
Совокупный спрос, который при данном предложении определяет, по Кейнсу, уровень занятости, в свою очередь находится в прямой зависимости от двух психологических факторов — склонности общества к потреблению (речь идёт о личном потреблении) и побуждения к инвестициям. Основной психологический закон для любого современного общества состоит, по утверждению Кейнса, в том, что люди склонны увеличивать своё потребление с ростом дохода, но не в той мере, в какой растёт доход; с ростом дохода в ещё большей пропорции увеличивается та доля его, которая сберегается. Отсюда известный изъян в совокупном спросе.
Формулируя выдуманный им «основной психологический закон», Кейнс стремится обелить капитализм, снять с него ответственность за безработицу. Дело не в капитализме, а в психологии людей, всегда стремящихся в большей мере сберегать, чем расходовать свои доходы по мере их роста. В связи с этим он приходит к абсурдному выводу, что в богатом обществе люди неизбежно должны жить хуже, чем в бедном, что по мере роста богатства общества должны увеличиваться безработица и снижаться жизненный уровень населения.
Он пишет, например, что «из двух одинаковых обществ, располагающих одной и той же техникой, но разными запасами капитала, общество с менее крупным запасом капитала может в течение известного времени пользоваться более высоким уровнем жизни, чем общество с более крупным запасом капитала. Когда же, как это должно произойти в конечном счёте, бедное общество догонит богатое, оба они разделят участь Мидаса» К
Делая этот нелепый вывод, Кейнс просто отражает здесь капиталистическую действительность. Именно при капитализме по мере накопления капитала, по мере накопления богатства на одном полюсе увеличиваются нужда и лишения на другом полюсе, ухудшается положение трудящихся, растёт безработица. Но Кейнс стремится выдать этот закон капитализма за универсальный, общий для всех времён и народов. Всё дело, уверяет он, в психо-  11 	Д ж. Кейнс, Общая теория занятости, процента и денег, стр. 211.
372


логии людей и в уровне 'богатства общества. Однако это утверждение Кейнса теперь опровергнуто самой жизнью. Всем известно, что в СССР, где господствует социалистическая система хозяйства, развитие общественного богатства и рост фондов народного хозяйства приводят не к обнищанию, а к непрерывному подъёму благосостояния народа. В настоящее время национальное богатство Советской страны намного превосходит национальное богатство ряда крупных промышленно развитых капиталистических стран. В то же время в СССР отсутствует безработица, и уровень жизни населения непрерывно растёт.
Формулируя «основной психологический закон», Кейнс, далее, стремится смазать, прикрыть свойственное капитализму противоречие между ростом производственных возможностей, рассчитанных на получение максимума прибыли, и относительным сокращением платёжеспособного спроса трудящихся, уровень жизни которых низводится до крайнего минимума. Кейнс пытается представить дело так, будто все люди в капиталистическом обществе имеют растущие доходы, на основе которых они непрерывно повышают своё потребление и так же непрерывно, но ещё в большей степени увеличивают свои сбережения. Однако хорошо известно, что к рабочему классу этот «закон» никак неприложим. При капитализме действует открытый Марксом закон .относительного и абсолютного обнищания рабочего класса. «Склонность к потреблению» рабочих при капитализме отнюдь не покрывается их мизерными доходами. Вполне понятно, что никаких существенных сбережений рабочие при капитализме делать не в состоянии. Между тем рабочие, трудящиеся составляют основную часть населения, и их спрос является решающим фактором «совокупного спроса» общества.
«Основной психологический закон» понадобился Кейнсу для того, чтобы снять ответственность за безработицу с капитализма и взвалить её на плечи самих рабочих. Если спрос рабочих является решающим фактором на рынке, то сами они и являются виновниками безработицы, ибо вместо того, чтобы расходовать все свои доходы на покупку потребительских товаров, они оберегают их значительную часть и таким образом создают отложенный, потенциальный спрос за счёт уменьшения оегодняш-
373


него реального спроса. Кейне не осмеливается сделать этого вывода в прямой форме, но он логически вытекает из его «закона».
Разумеется, если бы сбережения были идентичны инвестициям, тогда уменьшение личного потребления компенсировалось бы увеличением производственного потребления. Но человеческая природа, пишет Кейнс, такова, что люди за расставание с деньгами хотят получить в будущем (поскольку речь идёт об инвестициях) доста-' точное «вознаграждение», притом более высокое, чем процент. Побуждение к инвестициям у людей, как пишет Кейнс, зависит «от расчётов на будущее», в которых решающую роль играет высота ожидаемой прибыли и высота нормы процента.
«Расчётам на будущее» — новому психологическому фактору — Кейнс уделяет очень большое внимание. До сознания буржуазного апологета доходит та мысль, что «благодаря существованию* средств производства длительного пользования экономическое будущее связано с настоящим» и, следовательно, «расчёты на будущее» необходимы, и они «оказывают влияние на настоящее» Но, будучи верным своей природе, Кейнс толкует о «расчётах на будущее» исключительно с точки зрения предпринимательской прибыли.
Крупные капиталовложения, эффект от которых сказывается лишь через несколько лет, действительно связывают настоящее с будущим и требуют серьёзного научного перспективного расчёта в рамках всего общества и с точки зрения общества. Но такой расчёт требует общественной собственности на средства производства и народнохозяйственного планирования и, следовательно, невозможен в условиях капитализма, в условиях частной собственности и анархии производства, при неизвестности требований рынка. В конце концов после долгих размышлений Кейнс и сам вынужден признать, что расчёты на будущее, которые делаются отдельными фирмами, построены на весьма шаткой основе. «Говоря откровенно, — пишет он, — приходится признать, что данные, на которых мы строим расчёты дохода от железной дороги, медного рудника, текстильной фабрики,  11 См. Д ж. Кейнс. Общая теория занятости, процента и денег, стр. 138.
374


п агентов анного меди цинско го средств а, атлантического лайнера или дома в лондонском Сити, скажем, в течение ближайших десяти лет, стоят весьма мало, а иногда и совсем ничего. Это же можно сказать даже -и в отношении расчётов на ближайшие пять лет» К
Но если никакой рациональной основы для «расчётов на будущее» при капитализме нет, то чем же определяются расчёты отдельных фирм при производстве инвестиций? Кейнс характеризует значение этих «расчётов» как произвольного, чисто психологического фактора, в основе которого лежит всего лишь настроение предпринимателя. В условиях капитализма, пишет он, «рынок подвержен влиянию смены оптимистического и пессимистического настроений, которая, хотя и ни на чём не основана, но тем не менее в известном смысле закономерна, поскольку не существует 'солидною фундамента для разумных расчётов»1  2. Разумные расчёты невозможны в условиях капитализма, говорит Кейнс, они и не нужны для частною предпринимательства. Деятельность частного предпринимателя, пишет он, «в большей степени зависит от самопроизвольного оптимизма, чем от математического расчёта». «Большинство наших решений... могут быть фактически приняты только под действием дух а жизн^р а достности, самопрои з вол ьною п обужде- ния... а вовсе не как результат расчёта...»3. Предпринимательство, пишет он далее, основывается на точном расчёте лишь немного больше, чем экспедиция на Южный полюс. «Когда дух жизнерадостности ослабляется, ...предпринимательство хиреет и умирает» 4. Не ясно ли отсюда, что для повышения рыночной конъюнктуры и увеличения инвестиций надо прежде всею обеспечить хорошее настроение капиталистов и создать для них соответствующую обстановку? Кейнс так и пишет: «...экономическое процветание в чрезмерно большей степени зависит от наличия политической и социальной атмосферы, подходящей к духу среднего бизнесмена. Если страх перед рабочим правительством или «новым курсом» подавляет предпринимательство, то это не обязательно
1 Д ж. Кейнс, Общая теория занятости, процента и денег, стр. 141.
2 Там же, стр. 146.
3 Там же, стр. 153.
4 Там же, стр. 154.
375


нужно считать результатом рационального расчёта или политического заговора. Это простое следствие нарушения деликатного равновесия самопроизвольного оптимизма. Оценивая перспективы инвестиций, мы должны поэтому принимать во внимание нервы, склонность к истерии и даже несварение желудка и реакцию на перемену погоды у тех, от самопроизвольной деятельности которых они, главным образом, зависят» К
Таким образом, Кейнс недаром потратил столько места для бесплодных рассуждений о «расчётах на будущее». Смысл всех этих рассуждений раскрывается в последней цитате. Поскольку инвестиции (а стало быть, и занятость, как утверждает Кейнс) зависят целиком от жизнерадостности и «самопроизвольного оптимизма» предпринимателей, постольку задача заключается в том, чтобы, как зеницу ока, охранять «деликатное равновесие самопроизвольного оптимизма» у бизнесменов, не волновать их стачками, требованиями о повышении заработной платы, не пугать их «рабочим правительством», наоборот, радовать их наведением «твёрдого порядка», повышением эксплуатации рабочего класса, снижением заработной платы. Кейнс считает, что снижение заработной платы «будет благоприятным для инвестиций», может вызвать оптимистическое настроение среди предпринимателей, хотя, с другой стороны, «волнения рабочих могут нейтрализовать этот благоприятный фактор» 1 2. Не ясно ли, что теперь настоятельно требуется «твёрдое государственное вмешательство» в экономическую жизнь, конечно, в интересах монополий?
Разумеется, эксплуататорские классы всегда в широкой степени осуществляли такого рода государственное вмешательство в экономическую жизнь, используя государство как дубинку против трудящихся. В период общего кризиса капитализма, когда почва дрожит под ногами господствующего класса, когда классовые противоречия обостряются до крайности, финансовая олигархия ещё крепче хватается за рычаг государственной власти в целях «наведения порядка» и сохранения своего господства. Ратуя за создание при помощи государства соответствующей «политической и социальной атмосфе¬
1 Д ж. Кейнс. Общая теория занятости, процента и денег, стр. 154.
2 См. там же, стр, 254—255.
376


ры, подходящей к духу среднего бизнесмена», Кейнс подчёркивает здесь то особое значение, которое приобретает государственная власть для «спокойствия духа» финансовой олигархии в современный период, т. е. в период общего кризиса капитализма.
Придавая решающее значение в отношении инвестиций настроениям предпринимателей, Кейнс важнейшей задачей экономической науки считает теперь «изучение» поведения предпринимателей и психологии «делового мира». Уже это разоблачает Кейнса как одного из самых вульгарных представителей буржуазной экономической мысли и показывает глубочайшую степень её падения.
Большое значение в «расчётах на будущее», а следовательно, в отношении инвестиций, Кейнс приписывает уровню процента. Каждый предприниматель, решая вопрос об инвестициях, сообразуется с существующей нормой процента. Если так называемая «предельная эффективность капитала» (т. е. фактически норма прибыли) будет, по мнению (или настроению) предпринимателя, равной или ниже уровня процента, тогда сбережения не превратятся в инвестиции. «Всё зависит от того, — утверждает Кейнс, — насколько норма процента благоприятна для инвестиций, с учётом предельной эффективности капитала» К Величина инвестиций, пишет он далее, «будет передвигаться до той точки графика спроса на инвестиции, где предельная эффективность капитала вообще равна рыночной норме процента»1  2. Уровень процента создаёт, по мнению Кейнса, границы для инвестиций, притом весьма узкие, в силу устойчивости высокой нормы процента, с одной стороны, и снижения «эффективности капитала» (которую Кейнс, как все вульгарные экономисты, объясняет увеличением массы капитала) — с другой. Это содействует сбережениям и препятствует превращению сбережений в инвестиции. Кейнс пишет, что на протяжении всей человеческой истории существовала хроническая тенденция к превышению склонности к сбережению по сравнению с побуждением инвестировать. Слабость побуждения инвестировать, утверждает он, во все времена была главной экономической проблемой. И в этом корень зла. Недостаток инве-
1 Д ж. Кейнс, Общая теория занятости, процента и денег, стр. 106.
2 Там же, стр. 129.
377


стадий создаёт огромную брешь в совокупном спросе общества, а это ведёт к безработице. Кейнс подтверждает это ссылкой на пример Англии и США в период после первой мировой войны. Послевоенный опыт Великобритании и США, пишет он, показывает действительные примеры того, как существующая высокая норма процента «мешает в условиях сохранения в основном режима laissez faire установлению разумного уровня занятости и такого уровня жизни, который может быть обеспечен техническими условиями производства» К
Отсюда Кейнс делает логический вывод о необходимости «сознательно в общественных интересах» регулировать норму процента. Мудрое правительство, пишет он, должно заботиться о том, чтобы снизить норму процента, «опираясь на законы и обычаи и даже взывая к морали». Кейнс рисует, не жалея красок, заманчивую и многообещающую картину, которая явится следствием этой меры «мудрого правительства», — инвестиции будут расти, безработица уменьшаться, исчезнут «(многие отталкивающие черты капитализма» 1 2. Тихой, безболезненной смертью скончаются рантье, а «с исчезновением этой рантьер'окой стороны облагородится и многое другое». «Большим преимуществом» Кейнс считает то, что процесс исчезновения рантье при этом будет длительным, постепенным и незаметным и «не потребует никакой революции» 3. Вместе с тем, хотя рантье исчезнут, останется широкое поле для предпринимательства, для выгодных и дальновидных инвестиций. Таким образом, и овцы останутся целы и волки будут сыты. Наконец, в снижении нормы процента Кейнс видит надёжное средство и для борьбы с периодическими кризисами перепроизводства 4.
Однако после такого расхваливания нового универсального средства для лечения всех или почти всех болезней капитализма у непредубеждённого читателя возникает естественное сомнение: так ли это? И действительно, внимательное рассмотрение показывает, что рецепт Кейнса насчёт снижения нормы процента, как
1 Д ж. Кейнс, Общая теория занятости, процента и денег, стр. 211.
2 См. там же, стр. 213.
3 См. там же, стр. 363.
4 См. там же, стр. 312—313.
378


и многие другие подобные рецепты, не выдерживает критики. Чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на данные, характеризующие динамику ссудного процента. Эти данные показывают, что на всём протяжении истории капитализма, и в особенности в период его общего кризиса, наблюдается не рост, а падение ссудного процента до такого уровня, который отнюдь нельзя назвать высоким. В США частная учётная ставка (Нью-Йорк, на январь каждого года), составлявшая в 1870 г. 8,95, поднимаясь несколько во время кризисов, в целом шла по нисходящей линии и составляла в 1915 г. 3.84, а в 1938 г. всего лишь 1,0. Ту же картину показывает и движение официальной учётной ставки Нью-Йоркского федерального резервного банка: в 1915 г. она составляла (в среднем за год) 4,06, а в 1938 г. —1,0. Родина Кейнса — Англия — отнюдь не является исключением в этом отношении. Учётная ставка Английского банка упала в 1938 г. до 2,0 вместо 4,27 в 1906 г.1
Уже эти факты ниспровергают всю концепцию Кейнса. Если процент не растёт, а всё время падает и находится на весьма низком уровне, значит, не в нём корень зла. Снижение процента, которого Кейнс рекомендует добиваться при помощи государственной власти в качестве радикального средства против болезней капитализма, в действительности уже давно происходит при капитализме без особой помощи государства. Этот процесс усиливается в период общего кризиса капитализма в результате изобилия ссудного капитала, не находящего производительного применения. Таким образом, Кейнс изображает капиталистическую действительность в искажённом виде. Не высокий процент препятствует инвестициям, а недостаточные инвестиции определяют избыток ссудного капитала, который давит на рынок и ускоряет падение ссудного процента до весьма низкого уровня.
Если уровень процента не растёт, а снижается, то, значит, сама капиталистическая действительность даёт достаточно материала для проверки этого «средства оздоровления капитализма». Хорошо известно, что в период общего кризиса капитализма, когда уровень про-
1 См. Мировые экономические кризисы, т. III, Госфиниздат, 1939, стр. 508, 586—588.
379


ueHfa снижается особенно заметно, имеет место отнюдь не уменьшение, а невиданный рост безработицы, не смягчение, а углубление кризисов. Рантье также отнюдь не исчезают, а держатели акций ввиду повышения курсов акций наживаются ещё более. Все эти факты достаточно разоблачают истинный характер предложений Кейнса об «оздоровлении капитализма» путём снижения нормы процента. Шум, поднятый Кейнсом вокруг нормы процента, имеет целью запутать читателя, отвлечь внимание масс от действительных средств для улучшения их жизни, т. е. от борьбы против 1ка!Питал1истическою строя.
Следует отметить, что и сам автор этого рецепта, ещё не успев развить в защиту его всей своей псевдоучёной аргументации, признаётся, что он сомневается в его действенности. Кейнс пишет буквально следующее: «Что касается меня, то я теперь отношусь несколько скептически к возможности успеха чисто денежной политики, направленной на регулирование нормы процента» К
Признав сомнительность регулирования нормы процента как средства оздоровления капитализма, Кейнс обращает все свои помыслы в сторону государственного «регулирования» экономической жизни. «Нашей конечной целью, — пишет он, — может быть отбор таких переменных величин, которые поддаются сознательному контролю или управлению со стороны центральных властей в рамках той хозяйственной системы, в которой мы живём» 1 2, т. е. в рамках капитализма. Первое место среди этих величин Кейнс, естественно, отводит государственному регулированию инвестиций. Главное средство в деле «оздоровления» капитализма он теперь видит в том, что буржуазное государство «будет брать на себя всё большую ответственность за прямую организацию инвестиций» 3, т. е. будет само всё в большей степени осуществлять капиталовложения. Но за счёт какого источника может государство осуществлять капитальное строительство? Опыт показывает, что имеется лишь один источник для этого, а именно — рост налогов на доходы трудящихся. Налоги — это, с точки зрения кейнсианцев,
1 Д ж. Кейнс, Общая теория занятости, процента и-денег, стр. 156.
2 Там же, стр. 240.
3 Там же, стр. 156.
380


одно из главных средств государственного регулирования инвестиций. Кейнс называет это «социализацией инвестиций». «...Достаточно широкая социализация инвестиций, — провозглашает он, — кажется единственным средством, чтобы обеспечить приближение к полной занятости» К Употребив в демагогических целях слово «социализация», Кейнс пугается, как бы не потревожить этим нервы и не нарушить «деликатного равновесия самопроизвольного оптимизма» господ монополистов. В связи с этим он спешит разъяснить, что речь — боже упаси — вовсе не идёт о социализме или о превращении средств производства даже в собственность буржуазного государства. Никакого ущемления интересов монополий .он не имеет в виду — наоборот, речь идёт как раз об обеспечении этих интересов.
«Социализация инвестиций», (рекомендуемая Кейнсом, представляет собой важный источник обогащения монополий за счёт роста налогового бремени для трудящихся. Для рабочего класса эта мера государственного регулирования означает уменьшение реальной заработной платы за счёт роста налогов. Кейнс откровенно пишет об этом в своей брошюре «Как оплатить войну», вышедшей в 1940 г. Военные расходы, утверждает он, нельзя обеспечить без роста налогового бремени «на выросшие» с войной доходы в 5 ф. ст. в неделю и меньше, т. е. на доходы рабочего класса. Ещё в «Трактате о денежной реформе» (1923 г.) Кейнс выдвинул лживую версию, будто война обогащает рабочий класс1  2. Эту версию Кейнс повторяет и в указанной брошюре. Отсюда 'следовал вывод о необходимости и «справедливости» более усиленного обложения рабочих и вообще лиц с низкими доходами по сравнению с богачами. Этот вывод вполне устраивает монополистов, ибо он является своего рода «теоретическим» оправданием той налоговой политики, которая проводилась и проводится в капиталистических странах.
Но этим не ограничиваются атаки Кейнса на заработную плату. Его вывод в отношении «регулирования»
1 Д ж. Кейнс, Общая теория занятости, процента и денег, стр. 365.
2 См. Д ж. Кейнс, Трактат о денежной реформе, М. 1925, стр. 19, 20.
381


Заработной платы гласит: «...поддержание устойчивого общего уровня денежной заработной платы» 1. Что же касается реальной заработной платы, то Кейнс настоятельно рекомендует её снижение путём увеличения цен и налогов. Снижение реальной заработной платы он считает одним из основных условий' увеличения занятости. Кейнс пишет, что «если занятость возрастает, тогда вознаграждение за единицу труда!, выраженное в товарах рабочего потребления, должно, вообще говоря, снизиться, а прибыль увеличиться»1  2. Увеличение занятости Кейнс ставит в прямую связь со снижением реальной заработной платы. «Любое увеличение занятости, — подчёркивает он, — предполагает некоторые жертвы реальным доходом тех, кто уже раньше был занят» 3. Он неоднократно подчёркивает значение этого тезиса «политики жёсткой заработной платы». Этот тезис является общей основой широко применяемой теперь в капиталистических странах политики «замораживания» заработной платы, означающей в условиях роста цен снижение жизненного уровня рабочих.
Кейнс не только дал эту общую теоретическую основу для политики замораживания заработной платы, но и выдвинул конкретные предложения относительно привязывания заработной платы к индексам стоимости жизни и относительно фальсификации этих индексов. В брошюре «Как оплатить войну» Кейнс предлагает, например, «наметить ограниченный ряд предметов потребления — значительно более узкий, чем перечень, охватываемый индексом стоимости жизни Министерства труда, и чтобы правительство (не давая особых обещаний) предприняло бы всё возможное для предотвращения роста индекса, основанного на этих товарах, а профсоюзы, с другой стороны (также не давая особых обещаний), исходя из стоимости жизни, согласились бы не настаивать на повышении заработной платы, за исключением того случая, когда правительству не удастся уберечь указанный индекс от роста» 4.
1 Д ж. Кейнс, Общая теория занятости, процента и денег, стр. 262.
2 Там же, стр. 16.
3 Там же, стр. 78.
4 J. М. Keynes, How to pay for the War London 1940, p. 56—57.
382


С циничной откровенностью Кейнс раскрывает здесь практическое значение для монополистической буржуазии своих теоретических положений о государственном «регулировании» хозяйства, в частности о регулировании заработной платы. Нечего и говорить, что за эти и подобные им выводы из теории Кейнса жадно ухватились все практики государственного «регулирования» хозяйства в капиталистических странах.
Что предлагаемая Кейнсом «социализация инвестиций» преследует именно интересы монополий, а не интересы масс — в этом легко убедиться, рассмотрев указанную меру в её практическом приложении. «Социализация инвестиций», т. е. капитальное строительство за счёт бюджета, давно уже и широко, как показано выше, применяется империалистическими государствами для вящей выгоды финансовой олигархии. Эта «социализация» проводилась и проводится в интересах крупнейших монополий, за счёт трудящихся. Как показывает опыт, государственные инвестиции при капитализме направлены прежде всего на строительство военных предприятий, военных баз и иных сооружений военного характера, т. е. на гонку вооружений и подготовку новых войн, несущих трудящимся новые лишения. Об этом красноречиво свидетельствует опыт фашистской Германии, а в настоящее время США и Англии. Вместе с тем факты показывают, что государственные инвестиции, как бы значительны они ни были, равно как и всякие иные инвестиции, при капитализме не могут привести к ликвидации безработицы. Несмотря на значительные размеры государственных инвестиций, в США в послевоенное время армия безработных растёт. Всё дело в том, что причина безработицы лежит не в величине инвестиций и не в настроении предпринимателей, а в природе капиталистической системы хозяйства.
Объявляя причиной безработицы недостаток «эффективного спроса» и прежде всего недостаток инвестиций, Кейнс пытается выгородить капитализм и внушить трудящимся мысль о возможности преодолеть безработицу в рамках капитализма. Однако безработица — неотъемлемое свойство капитализма. Резервная армия труда поставляет капиталу свободные руки в соответствии с его потребностями. С другой стороны, безработица является мощным средством в руках капитала для давления на
383


условий труда занятых рабочих, снижения заработной платы. Сталин отмечал, что «...ни один капиталист никогда и ни за что не согласится на полную ликвидацию безработицы, на уничтожение резервной армии безработных, назначение которой — давить на рынок труда, обеспечивать дешевле оплачиваемые рабочие руки» К
Уничтожить безработицу в рамках капитализма нельзя. Для того чтобы уничтожить безработицу, надо уничтожить капиталистический строй. Это подтверждено теперь историческим опытом социалистического строительства в СССР и в странах народной демократии.
Объявляя причиной безработицы недостаток инвестиций, Кейнс исходит из предположения о недостаточности существующего основного капитала для вовлечения в производство всех рабочих. Однако это предположение не согласуется с действительностью. Дело в том, что в период общего кризиса капитализма наряду с хронической массовой безработицей существует и огромная хроническая недогрузка основного капитала, т. е. не только избыток ссудного, но и производительного капитала. Наличие хронической недогрузки основного капитала наряду с безработицей является обвинительным актом против капитализма и под корень подрезает основной тезис Кейнса насчёт того, будто всё дело в недостатке инвестиций. Загнивание капитализма дошло до такой степени, когда он не в состоянии использовать наличные производительные силы — как средства производства, так и основную производительную силу общества — трудящихся. Трудящиеся всего мира видят наглядно, что дело не в инвестициях — слабый рост инвестиций сам в значительной мере объясняется теперь хронической недогрузкой основного капитала, а дело в том, что капитализм отжил свой век. Этот вывод подтверждается и великим историческим опытом СССР, где нет ни кризисов, ни безработицы, ни хронической недогрузки основных фондов.
Арсенал лечебных средств для борьбы с безработицей и другими болезнями капитализма Кейнс рекомендует также пополнить «регулированием» «склонности  11 	И. В. Сталин, Вопросы ленинизма, изд. 10, 1938, стр. 600.
384


К потреблению». Кейнс замечает, что проблема обеспечения роста инвестиций в таком объёме, чтобы «заполнялся разрыв между чистым доходом и потреблением, становится всё более трудной по мере увеличения капитала» К Поэтому он предлагает начать действовать сразу с двух концов — установить регулирование величины инвестиций и принять меры, направленные к увеличению «склонности к потреблению», ибо, пишет он, «что бы мы ни сделали в области инвестиций, вряд ли можно будет поддерживать полную занятость при существующей склонности к потреблению»1  2. Таким образом, сам Кейнс не уверен в действии своего главного рецепта — государственного «регулирования инвестиций» без одновременного «регулирования» «склонности к потреблению».
Как же мыслит Кейнс повысить «склонность к потреблению»?
Речь идёт, конечно, не о повышении потребления трудящихся, а о росте потребления господствующих классов, о росте всякого рода непроизводительного потребления. Кейнс превозносит Мальтуса за то, что тот подчёркивает значение роста непроизводительного потребления лендлордов и капиталистов для увеличения спроса и развития капиталистического производства. Кейнс завидует древнему Египту, который, по его словам, был счастлив, ибо имел такие огромные ресурсы непроизводительного потребления, как строительство пирамид. Землетрясения, с его точки зрения, были бы благом для капиталистического общества, ибо они увеличили бы рынок сбыта. Разумеется, ещё больший восторг Кейнса вызывают войны, как средство увеличения рынков сбыта и роста непроизводительного потребления. Государственное «регулирование инвестиций», которое при капитализме прежде всего означает военное строительство, логически требует в качестве своего «дополнения» и военного потребления в широких размерах. «Сооружения пирамид, землетрясения, даже войны, — пишет Кейнс, — могут послужить к увеличению богатства, если воспитание .наших государственных деятелей на прин-
1 Д ж. Кейнс, Общая теория занятости, процента и денег, стр. 100.
2 Там же, стр. 316.
25 И Кузьминой
385


Цйпах классической экономий закрывает путь к чему- нибудь лучшему» К Конечно, заявляет далее Кейнс, «было бы более разумно строить дома и т. п., но если этому препятствуют политические и практические трудности, вышеизложенное лучше, чем ничего» 1 2.
Кейнс полностью разоблачает себя как верного прислужника) империалистической реакции. Дело, разумеется, не в воспитании государственных деятелей на принципах «классической экономии», а в природе капитализма, который задыхается под тяжес^ю производи-, тельных сил. Из самой природы капитализма вытекают, выражаясь языком Кейнса, непреодолимые «политические и практические трудности» на пути строительства домов, ликвидации кризисов, безработицы и нищеты трудящихся масс. Именно загнивание капитализма определяет огромное возрастание непроизводительного потребления и бессмысленного разрушения производительных сил в современную эпоху. Кейнс не может не понимать этого. Но, будучи апологетом капитализма, он вместо вывода о низвержении капитализма делает другой вывод: пусть увеличивается непроизводительное потребление, разрушаются производительные силы, пусть будут землетрясения, войны, всё что угодно, лишь бы продлить ещё существование капиталистического строя и обеспечить возрастающие барыши для монополий. С этой точки зрения Кейнс, отражая настроения монополистов, особое внимание уделяет войне и военному потреблению. «Регулирование» «склонности к потреблению» на деле оборачивается прежде всего как рост военных заказов и обогащение на этих заказах крупнейших монополий.
Таким образом, программа Кейнса есть программа государственного «регулирования» экономической жизни в интересах монополий, программа еойны и реакции, программа развития государственно-монополистического капитализма. Разумеется, государственно-монополистический капитализм не является изобретением Кейнса. Подчинение аппарата буржуазного государства монополиям и связанное с ним «регулирование» экономической жизни
1 Д ж. Кейнс, Общая теория занятости, процента и денег, стр. 124.
2 Там же, стр. 125.
386


в интересах кучки монополистов получили задолго до появления книги Кейнса распространение как в Германии, так и в других странах, в том числе и в Англии. Кейнс в своей книге отразил и «теоретически обосновал» с точки зрения монополистической буржуазии то, что уже имелось в действительности. При этом по примеру всех апологетов капитализма Кейнс, напустив наукообразного тумана, пытается изобразить развитую им программу обогащения монополий и угнетения трудящихся как заботу об интересах трудящихся, о ликвидации кризисов и безработицы.
Вполне понятно, что писания Кейнса служили и служат символом веры для монополистов, захвативших государственный аппарат и использующих его для умножения своих прибылей. Кейнсианство стало модным товаром на рынке капиталистической идеологии. Как в Англии, так и в других империалистических государствах у Кейнса появилось немало последователей, развивающих, конкретизирующих и пропагандирующих его программу.
В своих «теоретических» хитросплетениях идеолог империалистической буржуазии был далеко не оригинален, в частности, он немало позаимствовал и из теоретического багажа германской социал-демократии. Это взаимодействие различных буржуазно-реформистских «теорий» отнюдь не случайно — оно свидетельствует, во- первых, об их кровном родстве и, во-вторых, что как та, так и другая были всего-навсего теоретическим отражением одного и того же явления, а именно, развития государственно-монополистического капитализма.
Родство буржуазно-реформистских «теорий» государственного «регулирования» капиталистической экономики можно видеть также и на примере английских правых лейбористов, немало заимствующих из теоретического багажа лорда Кейнса. Р. Брейди с полным основанием указывает, что хотя праволейбористские теоретики толкуют о социализме, как о цели, но «само понятие о социализме было ими хитроумно изменено» 1. Под социализмом праволейбористские теоретики понимают по существу не что иное, как кейнсианский государственно-монополистический капитализм.
1 Р. Брейди, Кризис Британии, стр. 318.
25*
387


Весьма показательным примером внутреннего родства буржуазно-реформистских «теорий» государственно-монополистическою 'капитализма является также вышедшая в 1947 г. книга Пауля Зеринга «По ту сторону капитализма». Зеринг—откровенный апологет государственно-монополистического капитализма, в котором он видит единственное спасение капитализма от гибели. Будучи вынужденным признать наличие «общехозяйственной анархии» при капитализме, он вместе с тем пытается доказать, что эта анархия якобы преодолима в рамках капитализма благодаря государственному «регулированию». Зеринг пишет, что условия империализма «сделали возможной замену капиталистического хозяйства несоциалистическими плановыми системами при сохранении монополистически-капиталистической собственности» *. Если некоторые из единомышленников Зеринга, говоря о возможности народнохозяйственного планирования при капитализме, стыдливо умалчивают о монополиях, то Зеринг прямо становится на защиту монополистической собственности, уверяя, что именно монополии и подчинённое им буржуазное государство и являются источником планового начала в народном хозяйстве капиталистических стран.
Зеринг всячески приукрашивает империалистическое государство, изображая ею в виде некой надклассовой силы, призванной будто бы улучшить положение трудящихся, ликвидировать анархию производства и классовые противор е ч и я. Буржуазное государство, по мнению Зеринга, приобретает при империализме «новую роль», которая «выражается в том, что оно не рассматривается более, как орудие подавления, которое массы хотят разрушить, а как спаситель от нужды, которому массы готовы предоставить тем большую власть, чем отчаяннее делается их положение» 1 2. В своём восхвалении государств енно-моно по л исти чес кого к а п итализ м ai 3 ер инг пере - щеголял даже своих предшественников времён первой мировой войны. Те стыдливо прикрывали свои апологетические теории «социалистической» фразеологией. Зеринг же отбрасывает всякие прикрытия и прямо становится на защиту монополий.
1 Р. Sering, Jenseits des Kapitalismus, Nurnberg 1947, S. 66
2 Ibid., S. 77.
388


Программа Кейнса ныне, после второй мировой войны, получила своё наглядное осуществление как в США, так и в Англии. Буржуазное государство, захва- : ценное кучкой монополистов, «регулирует» хозяйственную жизнь в пользу крупнейших монополий. В широком масштабе осуществляется «регулирование инвестиций», т. е. строительство военных заводов и сооружений за счёт невиданного роста налогообложения масс. Регулируется и «склонность к потреблению». Для трудящихся это означает инфляцию, рост цен и снижение реальной заработной платы; для монополистов это означает выгодные военные контракты, рост прибылей. Вместе с тем для сохранения жизнерадостности и возбуждения «самопроизвольного оптимизма» у монополистов трудящиеся подвергаются всё большему террору со стороны буржуазного государства. Одним словом — всё идёт по Кейнсу. Однако где же обещанное процветание, полная занятость, изживание «отталкивающих черт капитализма» и его «оздоровление»? Их нет! Противоречия капитализма отнюдь не смягчаются, а ещё более обостряются.
В этих условиях трудящиеся и все прогрессивные люди в капиталистических странах всё более начинают понимать реакционную суть писаний Кейнса и прочих «лекарей» капитализма. Всё яснее становится, что идеология кейнсианства есть (идеология им пер и а л исти че с ко й реакции и войны. Демагогические заверения Кейнса о возможности ликвидации безработицы, анархии производства и кризисов, о возможности народнохозяйственного планирования и «полной занятости» при капитализме усиленно используются прислужниками монополий для обмана масс. Однако сама капиталистическая действительность безжалостно срывает маски с обманщиков. Для всех прогрессивных людей в мире становится ясным, что истинная причина кризисов, безработицы таится в самой природе капитализма и что рекомендуемый Кейнсом путь ведёт на деле к возрастающему засилью монополий, к усилению реакции и разжиганию новых войн. Отвергая программу Кейнса, народы всех стран всё решительнее становятся на путь борьбы за мир, демократию и социализм.
389


3. 	Веблен и его технократическая утопия
Обострение противоречий эпохи империализма и первых лет периода общего кризиса капитализма выдвинуло в США теоретика, отразившего эти противоречия и явившегося в известном смысле своеобразным американским предтечей Кейнса. Этим теоретиком был Т. Веблен (1857—1929 гг.).
Для Веблена характерно ощущение острых противоречий капиталистического строя, сознание опасности, грозящей этому строю, поиски новых путей для его оправдания в глазах масс и для его реформирования. Веблену претит казённый оптимизм защитников капиталистического строя, трафаретная проповедь превосходства капиталистической системы. Он видит, что эта проповедь уже потеряла свою силу. Он выступает с критикой «экономического оптимизма», т. е. представлений буржуазной политической экономии о том, будто свободная конкуренция и свободная игра экономических сил иа рынке автоматически обеспечивают наилучшее развитие производства и удовлетворение потребностей населения. Веблен не может не видеть, что дело обстоит далеко не так просто и что в период, когда происходит обострение кризисов, анархии производства, безработицы и пр., такое безудержное восхваление капиталистической стихии может привести к нежелательным результатам. Отдавая дань духу времени, он выступает с критикой некоторых наиболее явных пороков капитализма.
Было бы, однако, неправильно на этом основании утверждать, как это делали некоторые авторы, что Веблен «является противником существующею строя», что он «выступает как решительный критик капитализма, в особенности как критик монополистическою капитализма и как противник всяких попыток апологетики существующего строя». Разумеется, для такого причёсывания Веблена под марксиста и революционера нет абсолютно никаких оснований.
В действительности Веблен отнюдь не против апологетики капитализма, он лишь против апологетики в её устаревшей форме. Именно поэтому он пускает критические стрелы по адресу австрийской, англо-американской и других школ буржуазной политической экономии, представителей которых он обвиняет в том, что они забыли
390


про жизнь и её противоречия. Веблен смело пускается навстречу этим противоречиям, он признаёт некоторые из них, но не для того, чтобы критиковать капиталистический строй вообще, а прежде всего для того, чтобы найти новые формы, новые приёмы апологетики капитализма, более действенные в новых условиях.
Концепция Веблена складывалась под воздействием обостряющихся экономических и политических противоречий эпохи империализма, в частное™ под непосредственным влиянием таких явлений, как монополистическая практика торможения технического прогресса и ограничения производства в целях «поддержания цен» и обеспечения максимальной прибыли, углубление экономических кризисов перепроизводства и обострение классовой борьбы. Веблен имел возможность наблюдать первую мировую войну 1914—1918 гг., раскол мира на две системы в результате Великой Октябрьской социалистической революции, революционное движение в капиталистических странах в послевоенный период и, наконец, невиданный до тех пор по глубине экономический кризис 1920—1921 гг. Его последние и наиболее значительные работы написаны под непосредственным влиянием событий начавшегося общего кризиса капитализма К
В основе всей концепции Веблена лежит выделение двух сторон производства — индустрии и бизнеса. Индустрия, по Веблену, — это сфера общественно-полезного труда), сфзра материального производства, для^ XX века — это взаимосвязанная система механического производства, для которой характерны взаимозаменяемость процессов и материалов, массовое производство, возможность неограниченного роста продукции. Другой стороной производства является бизнес. Это сфера деятельности, связанная с рыночно-товарной формой, с реализацией товаров. Бизнес определяет развитие современной индустрии. Бизнес требует не роста материального производства вообще, а роста) доходов. Наиболее последовательным воплощением бизнеса Веблен считает капиталистические монополии. Характеризуя американские корпорации, Веблен указывает, что это типичные органи-  11 Сюда относятся такие работы, как «The Vested' Interests and the State of the Industrial Arts» (1919 r.), «The Engineers and the Price System» (1921 r.), «Absentee Ownership and Business Enterprise in Recent Times» (1923 г.) и некоторые другие.
391


зации бизнеса. Их граница и цель, пишет он, не производительная работа, не производство, а прибыль, прибыльная коммерческая деятельность1. Отражая одну из особенностей монополий, Веблен пишет, что бизнес добивается своей цели не путём роста производства, а прежде всего за счёт выгодных цен, которые в большинстве случаев обеспечиваются ограничением выпуска продукции и торможением технического прогресса, т. е. того феномена, который Веблен называет капиталистическим саботажем. С неразборчивостью апологета капитализма Веблен, характеризуя «саботаж», валит в общую кучу как ограничение производства для вздувания цен на рынке и локауты капиталистов, так и стачки рабочих. Результатом «саботажа» является поразившее Веблена растущее недоиспользование производственной мощности -и рабочей силы, «замедление, ограничения, безработица заводов и рабочих — всё, посредством чего производственная мощность недоиспользуется»1  2. Веблен вынужден констатировать, что при капитализме «уровень и обмен продукции должны приспособляться к требованиям рынка, а не к мощности наличных ресурсов, оборудования и рабочей силы и не к потребностям общества в предметах потребления. Поэтому, — заключает он, — в таком обществе должны быть всегда соответственно меняю- * щиеся размеры безработицы заводов и рабочих» 3.
Веблен не мог пройти мимо резкого обострения противоречий капитализма в послевоенный период. Он, в частности, отмечает рост нищеты и лишений среди населения, испытывающею нужду в самых необходимых средствах существования, с одной стороны, и резкий рост недоиспользования основных фондов и рабочей силы — с другой. «Промышленные предприятия, — пишет он, — работают вхолостую или наполовину вхолостую, в возрастающей степени сокращая выпуск продукции против мощности. Рабочие увольняются, и возрастающее число рабочих, пришедших из армии, является безработными и нуждается в работе, в то время как войска, не нужные
1 См. Thorstein Veblen, Absentee Ownership and Business Enterprise in Recent Times, New York 1923, p. 83.
2 Thorstein Veblen, The Engineers end the Price System, New York 1938, p. 8.
3 Ibid., p. 9,
392


для -страны, демобилизуются очень медленно иэ опасения увеличить безработицу до размеров, могущих привести к катастрофе. И все эти люди остро нуждаются в товарах, которые вполне в состоянии производить бездействующие заводы и безработные рабочие. С точки зрения бизнеса, выгодности невозможно пускать в ход эти бездействующие заводы и дать работу безработным рабочим,—другими словами,—с точки зрения достаточно высокой прибыли, в которой заинтересованы бизнесмены» *.
Веблен одним из первых буржуазных экономистов невольно отразил в своих работах новое явление — хроническую массовую безработицу и хроническую недогрузку предприятий. Но он не понял истинного значения и смысла этого явления и даже пытался доказать, будто послевоенный период ничего качественно нового -не принёс. Отмечая огромные размеры безработицы и недоиспользования средств производства после первой мировой войны, начиная с 1918 г., Веблен вместе с тем пытается уверить, будто разница между довоенны-м и послевоенным временем в этом отношении лишь чисто количественная. Это, пишет он, тот же business as usual, но только побольше размером 1 2.
Выделение двух сторон производства — индустрии и бизнеса — нужно Веблену для объяснения недоиспользования производственной мощности и экономических кризисов. Современная индустрия способна к неограниченному росту производства, бизнес ставит определённые -границы производству, полагаемые ценами. На зыбкой основе бизнеса, пишет Веблён, невозможно пустить на полную мощность всю индустриальную систему страны для производства всего того, в чём 'Нуждается население. Свободное развитие производства означало бы снижение цен и понижение прибылей. Отсюда капиталистическая практика ограничения производства.
Выделению индустрии и бизнеса соответствует в схеме Веблена деление главных действующих лиц в производстве на индустриальных экспертов и финансистов. Индустриальные эксперты — инженеры, технологи, хи¬
1 Thorstein Veblen, The Engineers and the Price System,
p. 12.
2 Cm. Thorstein Veblen, Absentee Ownership and Business Enterprise in Recent Times, p. 96.
393


мики, минералоги, техники всех родов — составляют активную силу современной индустриальной системы. Они концентрируют технические знания и умение, необходимые для нормального функционирования индустрии и для её дальнейшего прогресса. Они составляют, по выражению Веблена, «генеральный штаб индустрии, работа которого состоит в контроле стратегии производства в целом и надзоре за тактикой производства в деталях» К Без них индустриальная система существовать и действовать не может. От их работы зависит должное функционирование индустриальной системы и материальное благосостояние народов.
Однако деятельность индустриальных экспертов не свободна, а находится в подчинении у финансистов (или бизнесменов), которые «заботятся о финансовой стороне дела» и управляют индустрией «со своего собственного конца»1  2. Фактически они стараются «приспособлять производство к требованиям рынка путём ограничения выпуска продукции с точки зрения более высокой прибыли» 3. Они являются специалистами лишь в вопросе о ценах, прибылях и финансовых манёврах. И, однако, решающее слово во всех вопросах индустриальной политики остаётся за ними. Не будучи компетентными в вопросах индустрии, они продолжают оставаться капитанами индустрии. Они достигают своих целей главным образом путём ограничения выпуска продукции, и, «однако, им вверяется индустриальное благосостояние общества, требующее максимального развития производства» 4. Индустриальная система развивается и действует как система взаимосвязанных процессов и частей. Между тем финансисты действуют вразброд.
Таким образом, при объяснении экономических кризисов и других пороков капитализма Веблен подменяет основное противоречие капитализма — противоречие между общественным характером производства и частнокапиталистической формой присвоения — противоречием между производством продукта и его товарной формой,
1 Т h о г s t е i n Veblen, The Engineers and the Price System, p. 53.
2 Ibid., p. 29—30.
3 Ibid., p. 38.
4 Ibid., p. 40.
394


т. е. между стоимостью и потребительной стоимостью. Тем самым он замазывает наличие капиталистической эксплуатации и приглаживает капитализм под простое товарное хозяйство. Веблен целиком вычёркивает рабочий класс как основную производительную силу общества и активную силу его революционного преобразования. Основное классовое противоречие капитализма — между рабочим классом и буржуазией — он подменяет беззубым, надуманным противопоставлением инженерно- технической интеллигенции бизнесменам-финансистам. Уже одного этого достаточно, чтобы понять, что, несмотря на признание некоторых пороков капитализма и отдельные демагогические выпады против бизнеса, Веблен является отнюдь не противником, а, наоборот, защитником капиталистического строя.
Если в капиталистическом обществе, как утверждает Веблен, отсутствует эксплуатация и классовая борьба, значит нет необходимости и в революции. Веблен выступает утешителем американской буржуазии, напуганной революционным движением в Европе, ввергнутой, по выражению Веблена, «в состояние красного трепета фактом продолжающегося существования Советской России и продолжающимися вспышками красных волнений на континенте Европы» К Он уверяет американских империалистов, что Америке не грозит опасность революции. «Положение в Америке не составляет такой комбинации обстоятельств, которая требуется для действительного переворота установленного порядка или какого-либо насильственного лишения собственности господствующих групп, которые ныне контролируют материальные условия жизни американского народа»1  2. Высокий уровень индустриального развития США, по уверению Веблена, исключает там возможность такого переворота. Подмена основного противоречия капитализма противоречием простого товарного хозяйства и основного классового противоречия — противоречия между рабочим классом и капиталистами — противопоставлением бизнесменов и инженеров — обусловливает в схеме Веблена подмену классовой борьбы и социалистиче¬
1 Thorstein Veblen, The Engineers and the Price System, p. 83.
2 Ibid., p. 87.
395


ской революции мирной, безболезненной технократической реформой — переходом власти из рук бизнеса в руки инженерно-технической интеллигенции. Переход власти в руки Совета техников — это единственная «опасность», говорит он, которая может «угрожать» США. Главное средство осуществления этой реформы Веблен видит, как и все утописты, в обработке общественного мнения. Но на худой конец он допускает применение и такого «решительного» средства, как генеральная стачка инженеров и техников1. Одной такой стачки, по его мнению, вполне достаточно, чтобы монополисты отказались от своих прав, привилегий и добровольно уступили своё место «индустриальным экспертам». С этого момента начнётся новая эра — эра технократии. Каковы будут порядки в условиях этой новой эры, Веблен на этот вопрос не отвечает. Он утверждает лишь, что, поскольку рост производства не будет сдерживаться бизнесом, постольку не будет экономических кризисов, недоиспользования оборудования, безработицы и, следовательно, нужды. Таков золотой век технократии.
Но как-никак, хотя технократическая «революция» и безболезненна -и предоставляется по существу на усмотрение монополистов, всё же она связана! с неприятной операцией—лишением бизнеса его прав и привилегий. Поэтому Веблен спешит успокоить бизнесменов и уверить их, что и «опасность» этого «переворота» не является близкой и реальной. Что-либо похожее на Совет техников, заверяет Веблен, не является непосредственной опасностью для Америки, это есть наиболее отдалённый случай для Америки1  2. Во-первых, индустриальная система не созрела ещё в должной степени для «технократического переворота». Во-вторых, управление бизнесменов сделалось привычным для населения, которое привыкло «удовлетворяться, примерно, менее чем половиной выпуска продукции от полной производственной мощности оборудования» и довольствуется тем, что оно имело до сих пор 3. В-третьих, инженеры и техники, т. е. главная сила переворота, и не помышляют о нём. Они
1 См. Thorstein Veblen, The Engineers and the Price System, p. 82, 166—167.
2 Cm. Ibid., p. 134—135.
3 Cm. Ibid., p. 117—121.
396


суть «безобидные й послушные людй, хорошо оплачиваемые своими хозяевами и вполне довольные теми подачками, которые перепадают им с барского стола» К В-четвёртых, в США нет организации, которая могла бы взять в свои руки управление индустрией. Поэтому положение бизнесменов вполне безопасно.
Веблен >не скупится и на советы власть предержащим на предмет того, как упрочить господство монополий. Прежде всего он рекомендует проводить «необходимый саботаж» при помощи центральной государственной власти, другими словами, рекомендует проведение государственного «регулирования» хозяйства в его «кризисных» формах1  2. Вместе с тем в условиях кризиса и послевоенной ситуации он советует правительству проводить по отношению к массам «более мягкую политику примирительных обещаний и откладывания со дня на день». В этом отношении он рекомендует правительству США поучиться у английского правительства, как надо проводить политику обмана масс и «подавления недовольства большинства» 3.
А как же вожделенная технократия? Веблен и тут не скупится на советы. Прежде всего он советует инженерам и техникам не торопиться, поскольку нет ещё никакого разработанною плана их будущей деятельности. Их задача — терпеливо объединяться, исследовать существующие условия, производственные ресурсы, потери в производстве, а также устанавливать экономию, которая могла бы быть достигнута при освобождении индустрии от контроля бизнеса4. Однако, меланхолично замечает он, для этою требуется время.
Эти советы были подхвачены американскими последователями Веблена. Непосредственно после опубликования его работы «The Engineers and the Price System», которая, по выражению газеты «Нью-Йорк геральд три- бюн», явилась подлиннным евангелием технократии, группа инженеров во главе с Говардом Скотом образовала так называемый «Континентальный совет технократии»
1 См. Thorstein Veblen, The Engineers and the Price System, p. 135.
2 Cm. Ibid., p. 18—19.
3 Cm. Ibid., p. 85—86.
4 Cm. Ibid., p. 152.
397


и положила начало движению, получившему Довольно широкое распространение в США в 20-х и 30-х годах. Технократы занимались безобидными исчислениями и подсчётами естественных ресурсов и возможностей современной техники, изучением «потерь» и «расточительства» при капитализме. Некоторые из этих подсчётов представляют интерес с точки зрения характеристики капиталистической анархии производства. Технократы провозгласили необходимость постепенного и мирного перехода управления общественным производством в руки техников, а также введения трудовых денег — эргов. Вслед за Вебленом они отрицали классовую борьбу и историческую роль рабочего класса, провозгласив движущей силой развития общества техническую интеллигенцию. Кризисное «регулирование» хозяйства в период 1929—1933 гг. технократы рассматривали как процесс перерождения капиталистического хозяйства и превращения его в плановое хозяйство. Движение технократии отражало воздействие общего кризиса капитализма на сознание технической интеллигенции, положение которой делалось всё менее устойчивым.
В беседе с английским писателем Уэллсом, разделявшим утопические иллюзии технократов, Сталин указал, что техническая .интеллигенция не составляет особого класса общества и не является самостоятельной силой. При капитализме она находится на службе у класса) капиталистов и поэтому неспособна сами по себе играть руководящую роль в революционном преобразовании общества. Эта роль принадлежит рабочему классу. Техническая же интеллигенция может быть сильна лишь при условии, если она соединится с рабочим классом. И значительная часть её начинает осознавать это.
Технократические теории играли реакционную роль, поскольку они внушали мысль о возможности преобразования капитализма без революции, отрицали классовую борьбу и историческую роль рабочего класса и отвлекали техническую интеллигенцию от единственно правильного пути, на котором она может найти выход из тупика — от борьбы за революционное преобразование общества в тесном единстве с рабочим классом.
398


4. 	Кейнсианство на американской почве
Кейнсианство как теоретическое отражение и оправдание государственно-монополистического капитализма получило широкое распространение не только в Англии, но и в США. В США кейнсианство, в частности, нашло для себя благоприятную почву в виде вебленизма, оказавшего существенное влияние на американскую - экономическую мысль в период общего кризиса капитализма. И это вполне понятно. В исходных позициях Веблена и Кейнса много общего. И тот и другой писали под воздействием обостряющихся противоречий общего кризиса капитализма, и тот и другой искали новые формы и приёмы апологетики капитализма. Веблен и Кейнс в качестве отправного пункта берут один из основных феноменов общего кризиса капитализма — хроническую массовую безработицу. Кейнс смог наблюдать этот феномен в развёрнутом виде и в течение более длительного времени: он смог наблюдать также экономический кризис 1929— 1933 гг. Поэтому Кейнс пошёл дальше Веблена в обобщении явлений современного капитализма и дал более разработанную программу «спасения» капиталистического строя и обмана рабочего класса. Вот почему эта программа была с восторгом встречена в США, и вот почему её восприняли и последователи Веблена.
Во время войны и в послевоенный период в связи с быстрым развитием американского государственно-монополистического капитализма буржуазная экономическая мысль в США выдвинула немало всяких «теорий», отражающих этот процесс и представляющих собой своеобразное переплетение идей Кейнса и Веблена. Остановимся в этой связи прежде всего на теории «смешанной экономики», выдвинутой технократом-кейнсианцем Стюартом Чейзом ещё во время второй мировой войны.
Чейз сочинял' свою теорию с определённой практической целью — ответить на вопрос: что же ожидает американский народ после войны? Он сам откровенно пишет об этом. Проблемы безработицы, полного использования ресурсов, достижения минимального жизненного стандарта, — это, говорит Чейз, вопросы не академические. «Мы нуждаемся в ответе на эти вопросы из практических соображений» К
1 Stuart Chase, Goals for America, New York, p. 17—18.
399


Теория «смешанной экономики» и является таким ответом с точки зрения буржуазного экономиста.
В своих рассуждениях Чейз исходит из тезиса, сформулированного технократами, о том, что США благодаря современной технике и мощной промышленности вступили в некий «век изобилия» (Age of Plenty), когда налицо все предпосылки для обеспечения гражданам высокого уровня жизни. Он говорит, что уже в 1929 г. США обладали производственным аппаратом, способным полностью удовлетворить потребности в товарах каждой американской семьи. В 1940 г. мощность заводов была ещё больше. Война привела к дальнейшему росту производственных мощностей.
Чейз добавляет, что, если бы можно было полностью использовать все производственные возможности, «люди техники могли бы буквально затопить нас товарами» и что американская экономика по своим техническим данным вполне в состоянии обеспечить всем гражданам работу и высокий уровень жизни. Вместе с тем Чейз вынужден признать, что ничего этого в действительности нет и в помине.
Несомненно то, что наличный уровень производственных мощностей в капиталистических странах мог бы в условиях планового социалистического хозяйства обеспечить неизмеримо более высокий уровень жизни населения по сравнению с тем, что имеется в настоящее время. Однако известно, что высокий уровень развития производительных сил при капитализме отнюдь не означает высокого уровня благосостояния трудящихся, поскольку целью капиталистического производства является не человек с его потребностями, а извлечение прибыли. Рост производства при капитализме означает одновременно рост нищеты, безработицы и эксплуатации масс. Достаточно напомнить здесь о массовой хронической безработице и острейших кризисах перепроизводства, потрясающих самые основы капиталистической экономики, обрекающих массы на нищету и неимоверные бедствия в период общего кризиса капитализма.
Чейз, естественно, не может обойти эти факты. Он, в частности, даёт яркое изображение кризиса 1929— 1933 гг. Представьте себе, говорит он, что за нашим континентом следит из стратосферы житель другой планеты. Наблюдатель не может поверить своим глазам. Ему
400


кажется, что американцы сошли с ума. Миллионы людей бросили инструменты, покинули машины и конвейеры и бредут по улицам, ничего не делая. Урожай, собранный с таким трудом, гниёт на полях и на железнодорожных путях. Вот на дороге толпа раздражённых фермеров остановила колонну грузовиков и выливает молоко в канаву. Люди тысячами выселяются из домов, они стоят со своими убогими пожитками на дорогах, не зная, куда идти, а большинство домов остаётся пустыми. Огромная армия бродяг скитается по стране. Многие граждане умирают е голоду. Дета не посещают школ из-за отсутствия обуви. Фабрики закрываются, шахты заливаются водой, суда остаются на приколе. Длинные очереди людей медленно плетутся к унылым зданиям с вывесками: «Суповые кухни», «Агентства по приисканию работы». В каких-нибудь три года производство уменьшается наполовину, а половина трудящихся остаётся без работы. Удивительно ли, спрашивает Чейз, если наблюдатель считает, что мы сошли с ума?
«На самом деле, — говорит он, — ведь не было же никаких физических причин для всех этих бедствий. Не было ни неурожая, ни засухи, ни урагана, не было вторжения интервентов в нашу страну. Фермы, фабрики, транспорт, энергетические центры попрежнему готовы производить так же много, как и в 1929 г., или даже ещё больше. И население попрежнему нуждается в средствах потребления. Всё это похоже на то, как если бы фермер, имеющий на своих полях богатый урожай, пришёл к себе на кухню и заявил семье, что им нечего есть. Такой человек был бы отправлен в сумасшедший дом» i1.
Особое внимание Чейз уделяет безработице, которая в период общего кризиса капитализма приобрела хронический, массовый характер. Чейз отмечает, что перед лицом этого массового бедствия терпит крах распространённый среди господствующих классов взгляд на безработных, как на лодырей, отлынивающих от работы. Основную массу безработных составляют люди, которые могут и хотят работать, но лишены этой возможности. Они не только не отлынивают от работы, но требуют
1 Stuart Chase, Goals for America, p. 7.
26 И. Кузьминов
401


права на' труд. Чейз понимает, какую серьёзную опасность для буржуазного общества представляет массовая безработица.
«Безработица, — пишет он, — это р-ак современного общества... Это одно из немногих бедствий, которые народ не может терпеть неограниченное время. Экономическая система, которая ведёт к хронической безработице, не может сохраняться на неограниченный срок. Бессмысленное зрелище людей, покидающих рабочие места для того, чтобы стоять в очередях за пособиями и за хлебом, не должно повторяться»1. Чейз указывает, что во время войны безработица уменьшилась. «Такое положение должно сохраниться и после войны», и задача, продолжает он, заключается в том, чтобы обеспечить всем гражданам работу, чтобы они чувствовали себя «живой частью общества, а не его отбросами».
Таким образом, в конце концов Чейз вынужден признать, что существующая экономическая система в «век изобилия» (по его терминологии) не может обеспечить для подавляющего большинства народа сносных условий существования и уверенности в завтрашнем дне, что она неизбежно порождает нищету трудящихся масс, кризисы, безработицу, бессмысленное расточение производительных сил.
Каковы же причины этого? Чейз не может пройти мимо этого вопроса, ибо его задают миллионы людей. Но как буржуазный экономист Чейз не может —или не хочет — видеть действительных причин бедствий народных масс при капитализме: ведь признание этих причин влекло бы за собой и признание полной несостоятельности существующей экономической системы. Причины бедствий масс и вообще экономических потрясений при капитализме, по его мнению, надо искать не в экономике, а в психологии людей. Мы привыкли, говорит он, действовать в согласии с традиционными взглядами и представлениями, которые хороши были раньше, но не подходят сейчас, в «век изобилия». Надо изменить устарелые взгляды и представления, внушить людям новые взгляды, соответствующие новой обстановке, и тогда безработица, кризисы, нищета исчезнут, все американцы
1 Stuart Chase, Goals for America, p. 11.
402


получат работу и высокий уровень жизни. Здесь мы подходим к существу концепции Чейза и к его программе на послевоенный период.
Под «традиционными взглядами и представлениями» Чейз разумеет прежде всего доктрину буржуазной политической экономии, проповедовавшую мысль о благодетельной роли стихийного механизма регулирования капиталистического производства. Естественно, что в условиях общего кризиса капитализма обнажается, как никогда, несостоятельность этой доктрины.
Сторонники этой доктрины не признавали никакой проблемы безработицы. Они исходили из того, что безработица — случайное явление, обусловленное малой подвижностью рабочих или их нежеланием работать. В тех же случаях, когда из-за колебаний спроса и предложения и появляется на рынке излишек рабочей силы, он быстро и автоматически рассасывается благодаря «благодетельному» воздействию всё того же рыночного механизма.
Появление массовой хронической безработицы в период общего кризиса капитализма нанесло сокрушительный удар по этому тезису буржуазной политической экономии. Нельзя уже было «не признавать» безработицы или изображать её «добровольным актом» со стороны трудящихся. Приходилось дать ответ на настойчивые требования масс. Поэтому буржуазные экономисты нового времени пытаются сформулировать новые, более гибкие «теории», призванные объяснить капиталистическую действительность и оправдать её. Одной из первых попыток этого рода была книга Кейнса «Общая теория занятости, процента и денег». Теория «смешанной экономики» Чейза сложилась под несомненным влиянием Кейнса.
Причина кризисов, по мнению Чейза, заключается в том, что экономическая система капиталистических стран действовала в соответствии с «традиционными представлениями» относительно рынков, цен, кредита, денег. «Старые формы базировались на теории «laissez faire», по которой никто не обязан рассматривать экономику как единое целое. Предполагалось, что экономическая система регулируется автоматически... Никто не ответственен за безработицу и дефляцию. Предполагалось, что эта бедствия прекращаются сами собой,
26*
403


подобно тому, как прекращается действие нефтяной печи с термостатом. По традиции считается, что понижение цен вызовет увеличение спроса, а это, в свою очередь, ведёт к повышению цен, наступлению подъёма и к возвращению безработных обратно на работу» К
Чейз пишет, что под влиянием кризиса 1929—1933 гг. и второй мировой войны некоторые из «традиционных представлений» рухнули. Их начал разрушать Гувер. Ещё больше сделал в этом отношении Рузвельт. Чейз пишет, что Гувер первый установил «необходимость «национального планирования», а Рузвельт развил этот принцип и применил его на практике в период «нового курса». Ещё больше «традиционных представлений» было разрушено в годы войны, -когда «регулирование цен, приоритеты, нормирование, прекратили действие свободного рынка на долгое время».
Чейз ссылается, далее, на благодетельное значение этого «разрушения традиций» для американской экономики. «Когда мы следовали традициям, безработица росла, производство падало. Когда мы отбросили некоторые из них в период «новою курса», производство и занятость начали расти. Когда мы разбили их во время войны, мы достигли полной занятости и такого роста производства, который и не снился раньше» * 2. Во время войны, говорит Чейз, нация имеет общую цель. Ограничения для ростра производства отпадают, безработица ликвидируется. Государство планирует всё хозяйство страны как единое целое. Каждый несёт свою долю ответственности, в соответствии с чем каждый получает определённые права. «Мистеру Вандербильту позволяется купить полфунта сахару в неделю, точно так же как издольщику с Миссисипи. Ни один гражданин не остаётся долго без соответствующего питания, жилища, медицинского обслуживания. Тот же самый порядок должен господствовать и в послевоенном мире...» 3
Все это есть невольное признание банкротства капиталистической системы хозяйства, (неотъемлемой чертой которой является анархия производства. Но, будучи апологетом капитализма, Чейз вместе с тем пытается найти
Stuart Chase, Goals for America, p. 8.
2 Ibid., p. 11.
3 Ibid., p. 19.
40*


выход из положения в реформировании или, как он выражается, в «упорядочении» капиталистической системы путём обуздания капиталистической стихии при помощи буржуазного государства. Другими словами, государственное «регулирование» хозяйства при капитализме он изображает как всемогущее средство превращения капитализма из стихийного, анархического в плановый, «упорядоченный» капитализм, в котором якобы не будет ни •кризисов, ни безработицы, ни конкуренции, ни нищеты масс.
Рисуя идеальный образец «упорядоченной» капиталистической экономики, Чейз предлагает рассматривать всех американцев как- «одну большую семью пионеров с -отцом и матерью, взрослыми сыновьями, маленькими детьми, различными родственниками и несколькими мексиканскими работниками», которая живёт на ранчо, •где каждый работает, если хочет кушать.
Это сравнение нужно Чейзу, во-первых, чтобы показать, что в его «упорядоченной» экономике всё производство должно рассматриваться и планироваться как •единое целое. Война, говорит он, превратила экономику США в единую производственную машину. «Американская экономика постепенно' подходит к тому, чтобы быть •планируемой в целом...» Такое положение должно сохраниться и после войны, пишет Чейз. «Мы будем в действительности одной большой индустриальной семьёй, когда кончится война. Мы будем действовать как единый организм...» 1
Этот образ семьи нужен, далее, Чейзу для того, чтобы подчеркнуть «отсутствие» классовых противоречий и столкновений в «упорядоченной» экономике. Он призывает капиталистов взяться за ум и примириться с ограничением их «деловой свободы» во имя «порядка» и, само собой, во имя высокой конъюнктуры. Он пытается изобразить дело так, будто во время войны бизнесмены отказались от погони за наживой и «поставили свою предприимчивость на службу общим интересам». К этому же он призывает и после войны.
Чейз рисует образ бизнесмена, сочетающего требования общественной пользы с личной наживой. В качестве
1 Stuart Chase, Goals for America, p. 32.
405


примера Чейз указывает на известного крупного дельца Кайзера. Берите пример с мистера Кайзера, говорит он американским капиталистам. «Мистер Кайзер показывает, как бизнесмен может 'кооперироваться с общественным интересом к вящей славе для обоих» К
Добрые капиталисты — это лишь одна сторона «семейной», «упорядоченной» экономики. В схеме Чейза они соответствуют, очевидно, отцу и матери. Но, как известно, в семье, живущей на ранчо, имеются ещё и дети и мексиканские работники, соответствующие, очевидно, рабочим и вообще трудящимся в «американской индустриальной семье». «Упорядоченная» экономика Чейза предполагает наличие не только «добрых» капиталистов,, но и «добрых», покладистых рабочих. При этом условии, пишет он, легко будет наладить производство бе& стачек или саботажа, на основе сердечного сотрудничества между ними.
Характеризуя свою экономику в целом, Чейз называет её «смешанной экономикой» (a mixed economy), подчёркивая тем самым, что в ней якобы смешаны разнородные и противоречивые принципы: принцип частного» предпринимательства и деловой свободы и принцип государственного регулирования. «Мы всё глубже входим в смешанную экономику, — пишет он, — где правительство» берёт на себя ответственное дело общего планирования для обеспечения полной занятости, но где вместе с тем процветает большой и малый бизнес». Он призывает всех экономистов «направить свои помыслы в сторону смешанной экономики».
Непосредственной причиной кризисов и безработицы Чейз считает недостаточное потребление, точнее, недостаточное личное потребление. В качестве радикального» средства против этих зол капитализма он предлагает форсирование потребления в любой форме, в том числе' и в форме военного потребления. Для доказательства благодетельного действия войны как средства против кризисов и безработицы Чейз ссылается на опыт второй мировой войны и в этом отношении дополняет и развивает установку Кейнса. «Все видят, — пишет он, — что,, как только началась война, безработица стала уменьшаться... Большинство экономистов теперь согласно ш
1 Stuart Chase, Goals for America, p. 112.
406


том, что кризисов и массовой хронической безработицы можно было бы избежать, если бы кто-либо расходовал достаточно, чтобы дать всем работу. Будь то расходы на производство смертельного оружия, или для осушки Великих озёр, или для постройки кафедральных соборов, или на пенсии для престарелых — лишь бы расходовать достаточно для того, чтобы предоставить работу действительно каждому трудоспособному человеку. Новый курс не смог обеспечить этого. Это сделала война» К
Само по себе это заключение, представляющее собой неприкрытую идеализацию и восхваление войны и военной экономики, является свидетельством тою тупика, в котором находится капиталистическая система хозяйства и вместе с ней буржуазная экономическая мысль. У всякого непредубеждённого читателя заключение подобного рода может вызвать законный вопрос: чего же стоит такая система хозяйства, если она 'может обеспечить функционирование производственного механизма лишь в условиях войны путём производства средств разрушения и уничтожения людей?
В этой неразборчивости в средствах и восхвалении войны сквозит страх монополистической буржуазии перед острейшими противоречиями капиталистического строя # и стремление выйти из этих противоречий путём войны и милитаризации хозяйства. С другой стороны, восхваление войны учёными апологетами буржуазии прямо вытекает из того значения, которое приобрели войны и милитаризация хозяйства как средство обеспечения максимальной прибыли монополий. Следует отметить, что эти положения Чейза получили среди буржуазных экономистов США большое распространение в послевоен- -ное время.
Банкротство не только «старой», но и «новой» школы буржуазной политической экономии выявляется с особой яркостью, когда Чейз формулирует общие основы своей «теории потребления». Вся беда, видите ли, состоит в том, что государственные руководители и бизнесмены не понимают целей современного экономического развития. Раньше, говорит Чейз, главной целью хозяйственной деятельности было накопление и строительство дредприя-
1 Stuart Chase, Goals for America, p. 100.
407


тий. Но теперь предприятий построено более чем достаточно. Теперь главной целью общества и. главным мотивом хозяйственной деятельности должно быть потребление. «Заводов достаточно для всех практических целей. Главным мотивом ■индустрии должно быть теперь она б- жение общества средствами потребления. Человек на первом месте, деньги—на втором; потребители—на первом, производители — на втором»1.
Таким образом, капиталистическая действительность в современный период заставляет некоторых буржуазных экономистов поневоле признать тот факт, что созданные капитализмом производительные силы не могут быть использованы, если целью производства является прибыль, а могут быть полностью использованы при условии, если целью производства является сам человек с его потребностями. Но, сделав такой вывод, Чейй тут же даёт задний ход и спешит заявить, что такое изменение цели производства вполне возможно и в условиях капитализма при помощи буржуазного государства. Он не может (или не хочет) понять той простой истины, что изменение цели производства невозможно без изменения црироды хозяйства, формы собственности. Человек с его потребностями является целью производства лишь при социализме. В условиях же современного капитализма целью производства является выколачивание максимальной прибыли, и уговорить монополистов отказаться от этой цели — невозможно. Об этом достаточно убедительно свидетельствует как опыт войны, так и всего послевоенного периода.
В поисках конкретного пути увеличения потребления Чейз уделяет особое внимание общественным работам как своеобразному клапану, дающему выход излишней рабочей силе и запасам товаров. «Естественным выводом из уроков войны,—говорит он, — является то, что любая угроза послевоенного кризиса может быть предотвращена благодаря государственным расходам на общественные работы» 1 2.
Чейз спешит успокоить бизнесменов и заявляет, что общественные работы отнюдь не противостоят частной инициативе. Первоосновой «смешанной экономики» явля¬
1 Stuart Chase, Goals for America, p. 127.
2 Ibid., p. 100.
408


ются частные предприниматели, «делающие» большой и малый бизнес под благосклонным наблюдением государства. Механизм же общественных работ вступает в действие тогда, когда частные бизнесмены заходят в тупик, когда вырастает безработица или разражается кризис. К тому же и общественные работы Чейз считает возможным проводить при помощи частных предпринимателей, конечно, «хороших», способных сочетать частный и общественный интерес, вроде Кайзера. К этому следует добавить, что в условиях милитаризации хозяйства так называемые общественные работы на деле превращаются в государственное строительство военных баз, стратегических дорог, аэродромов, арсеналов, военных заводов и являются источником выгодных военных строительных контрактов для монополий. Таким образом, общественные работы в схеме Чейза выступают прежде всего как спасительный клапан для капиталистической системы и как кормушка для капиталистов за счёт государственного бюджета, т. е. в конце концов за счёт трудящихся. Вот на кого Чейз перекладывает тяжесть всех бедствий, вытекающих из органических пороков капиталистического строя.
Чейз — не первый и не последний из буржуазных экономистов, мечтающих об «упорядоченном», «планируемом» капитализме. И во время войны и особенно после неё в США появилось немало буржуазных экономистов, перепевающих на все лады и с разными вариациями тезис о «планируемом» и «регулируемом» капитализме и «смешанной экономике». Так, американский кейнсианец профессор Айрес проповедует пришествие так называемого «ограниченного» и «регулируемого» капитализма. Современный монополистический капитализм в США он называет капитализмом абсолютным. В силу присущих ему пороков абсолютный капитализм, заявляет Айрес, обречён. Он стоит перед дилеммой — или революция или реформа, превращение капитализма «абсолютного» в капитализм «ограниченный». Айрес, как буржуазный экономист, печётся о спасении капитализма и призывает в этих целях к его реформированию. Подобно Чейзу, корень всех пороков капитализма он видит в «недопотреблении». Как и Чейз, он отмечает благодетельное значение войны для борьбы с недопотреблением за счёт роста непроизводительного потребления. Однако в отличие от
И. Кузьминов
409


Чейза, рекомендующего широкую программу общественных работ, Айрес видит главное средство в увеличении1 потребления за счёт организации системы социальною обеспечения, прежде всего для лиц, не получающих никаких доходов, — учащихся, престарелых, инвалидов, безработных и т. д. Социальное обеспечение, говорит Айрес, — это весьма удобный канал, по которому должна притекать в карманы потребителей дополнительная покупательная способность, обеспечивающая полное потребление и, следовательно, полную занятость и полное не ограниченное узким рынком развитие производства ]. Средства) для этого увеличения «мелких доходов» должно дать уменьшение «больших» доходов путём прогрессивного налогообложения. Главным орудием осуществления этой новой утопии, как нетрудно догадаться, выступает буржуазное государство. Пытаясь образумить магнатов «абсолютного» капитализма и склонить их к реформе, Айрес обращается к ним с увещеваниями. Смотрите, говорит он, — если вы не согласитесь на некоторое ограничение своих прав и доходов, то неизбежна революция, в результате которой вы можете потерять всё! Новый кризис может довести социальный конфликт до такой силы, что «всякий компромисс будет невозможным»1  2. Однако повседневный опыт показывает, что магнаты монополистическою капитала не могут изменить своей природе и отказаться от максимальной прибыли. Точно так же буржуазное государство отнюдь не может явиться орудием перераспределения доходов в пользу трудящихся, оно есть орудие перераспределения доходов в пользу монополий. Об этом наглядно свидетельствует уже охарактеризованная нами практика ограбления трудящихся и обогащения монополий при помощи государственного бюджета США как во время войны, так и в послевоенное время.
Отражая развитие государственною «регулирования» хозяйства, Айрес, как и Чейз, исходит из положения о сохранении капитализма при некотором «вмешательстве» государства (и при помощи этою вмешательства) в хозяйственную жизнь. Эту же мысль проповедует Моултон
1 См С Е. Л у г е s, The Divine Right of Capital, Boston 1946, .
p. 97.
2 Ibid., p. 144.
410


И многие другие. Точно так же, как Чейз и Айрес, Моултон вынужден признать, что система свободного предпринимательства страдает серьёзными пороками. Единственным средством для спасения капитализма он считает государственное «регулирование» хозяйства. «Остаётся возможность утвердить систему государственного регулирования, которое устанавливает некоторое «руководство игрой» и ставит некоторые приемлемые. нормы, но не берёт на себя жизненно-необходимые функции бизнеса и не разрушает существа системы свободного предпринимательства, основанной на конкуренции» 1. Здесь налицо та же забота о том, чтобы и волки были сыты и овцы целы, чтобы и кризисов и анархии производства не было и вместе с тем интересы 1канитали1Стической прибыли отнюдь не страдали. В этом положении, как в капле воды, отражается действительность государственного «регулирования» хозяйства, задачей которого являются переложение всяческого риска и расходов на государственный бюджет и обеспечение максимальных прибылей монополиям. Коротко говоря, это та) же теория «смешанной экономики». Эта теория получила ныне в США по существу официальное признание и принята, так сказать, на вооружение руководящими деятелями органов государственного «регулирования» хозяйства. Совет экономических советников при президенте Трумэне заявлял: «Следуя зигзагообразным путём, характерным для развития социальной политики в нашей стране, мы будем создавать свой, осрбый тип сочетания деятельности предпринимательских кругов и правительства в смешанном хозяйстве, который не будет ни экономикой планового общества, ни системой «laissez faire»».
В связи с подготовкой новой войны и милитаризацией хозяйства в послевоенный период в США особо пышным цветом расцвели «теории», 'посвящённые всяческому восхвалению войны и военной экономики. Милитаризация объявляется наиболее действенным средством для предотвращения экономических кризисов и обеспечения высокого уровня, производства. Эти «теории» открыто проповедуются в США и используются для обоснования огромных военных расходов.
•Harold G. Moulton, Controlling Factors in Economic Development, Washington 1949, p. 189.
411


Наконец, в связи с агрессивным курсом внешней политики монополистов США и стремлением американского империализма к мировому господству большое развитие получили теории космополитизма, проповедующие претензии США на «руководство миром» и необходимость отказа других стран от своего национального суверенитета. Отказ других стран от своего суверенитета и подчинение их США объявляются условием для наступления некой «новой эры» в развитии капитализма, когда не будет ни борьбы между империалистами за внешние рынки и сферы влияния, ни империалистических войн, ни экономических кризисов. Налицо, таким образом, перенесение теории «регулируемого» и «упорядоченного» капитализма на международную арену, в соответствии с тенденцией развития американского государственно- монополистического капитализма.
Подчёркивая «благодетельную»' роль для всего общества государственного регулирования экономической жизни в условиях капитализма, буржуазные экономисты исходят из заведомо ложною представления о характере и сущности буржуазною государства и осуществляемых им актов вмешательства в экономику.
Государственное регулирование хозяйства в капиталистических странах, которое рассматривается буржуазными экономистами как планирование в интересах всей нации, чуть ли не как социализм, — на самом деле осуществляется прежде всего в интересах горстки магнатов капитала, за счёт трудящихся, за счёт мелкой ц средней буржуазии. Самая организация государственного регулирования хозяйства в капиталистических странах, основой которого являются крупные монополии, ярко отражает его классовую природу. Легко понять, что от такого «планирования» экономики, которое фактически находится в руках крупных трестов и компаний, нельзя ожидать ликвидации безработицы, нищеты масс, кризисов и анархии производства.
Действительной основой .народнохозяйственного планирования является общественная 'собственность на средства производства и объективный экономический закон планомерного (пропорционального) развития народною хозяйства. Социалистическое -государство, опираясь на этот закон, располагает реальной экономической силой для планирования. В условиях же капитализма, при
412


господстве частнокапиталистической собственности, когда буржуазное государство само' находится во .власти стихийных законов ;и не обладает такой силой, все попытки планирования народного хозяйства терпели и будут терпеть провал.
Опыт экономического кризиса 1929—1933 гг., равно как и опыт войны и послевоенного периода, целиком подтверждает глубокую правильность той оценки государственного регулирования хозяйства капиталистических стран, которую дал Сталин в беседе с английским писателем Уэллсом. В ответ на замечание Уэллса, утверждавшего, что в США «речь идёт о глубокой реорганизации, о создании планового, то есть социалистического, хозяйства», Сталин указывал, что американцы хотят разделаться с кризисом и безработицей, не изменяя эконо- * мической базы. Но на базе капитализма нельзя уничтожить корней анархии производства. В условиях капитализма не может быть и речи о плановом хозяйстве. «Никогда Вы не заставите капиталиста наносить самому себе ущерб и согласиться на меньшую норму прибыли, во имя удовлетворения народных нужд. Не освободившись от капиталистов, не разделавшись с принципом частной собственности на средства производства, Вы не создадите планового хозяйства»
Послевоенная действительность ещё раз показала, что ни государственное вмешательство в экономику, ни войны и милитаризация не могут застраховать 'капиталистическое хозяйство от кризисов и безработицы.
Американские технократы-кейнсианцы посвятили немало времени всякого рода расчётам и выкладкам относительно того, сколько американцам нужно пищи, исходя из «золотого стандарта питания», жилищ, одежды, какова потребность в здравоохранении и школьном образовании. Но какое значение могут иметь эти выкладки в условиях капиталистической страны?
Их рассуждения о «золотом стандарте питания», о здоровых жилищах и пр. в условиях послевоенной Америки могут вызвать теперь у американских рабочих лишь горькую улыбку.
Чейз и его единомышленники толкуют о классовой гармонии в «упорядоченной» «семейной» экономике. Но  11 И. В. Сталин, Вопросы ленинизма, изд. 10, стр. 600—601.
413


совершенно очевидно, что никакой гар!\юнии классов не может быть в обществе, основой которого являются неравенство, эксплуатация большинства населения кучкой монополистов. Широкое стачечное движение в промышленности и на транспорте, которое является ныне характерной чертой экономического положения США, наглядно опровергает рассуждения Чейза насчёт «семейной» экономики и гармонии классовых интересов в США.
5. 	Защитники монополий под маской свободного предпринимательства
Наряду с кейнсианцами, проповедующими вмешательство государства в экономическую жизнь и усматривающими в этом единственное спасение капитализма, в США существует течение, представители которого прославляют «свободное предпринимательство» и выступают против государственного вмешательства в экономику, или, как они выражаются, против «стейтизма». Эти «защитники свободы» иногда позволяют себе несколько пошуметь даже и против «чрезмерной концентрации экономической мощи», т. е. против монополий. Однако в большинстве случаев при ближайшем рассмотрении эти демонстрации против буржуазного государства и монополий оказываются лишь дымовой завесой, а сами демонстранты — прямыми агентами крупных монополий, а то и ‘крупными монополистами. К числу последних принадлежат, например, небезызвестный делец Эрик Джонстон и президент металлургической монополии «Инлэнд Стил компани» Кларенс Рэндол. Оба они выступают в защиту системы «свободного предпринимательства».
Как Джонстон, так и Рэндол стоят на позиции безапелляционного восхваления капитализма. Они не могут не видеть неизлечимых пороков капитализма, но считают излишним и даже опасным^гов'эрить о них, подобно врачу у постели безнадёжно больного пациента. Наоборот, они считают необходимым и полезным шумное превознесение всяческих «достоинств» капитализма независимо от того, существуют эти достоинства или нет. «Я принадлежу, — заявляет Джонстон, — к тем защитникам капиталистического порядка, которые принимают его с энтузиазмом,
414


невзирая на его пороки» К Рэндол заявляет, что он хочет сказать «волнующее и полное уверенности слово о нашей вере в образ жизни, основанный на свободе предпринимательства» 1 2.
Центральное место в их писаниях занимает восхваление принципа «индивидуализма» или «принципа эгоизма», капиталистической конкуренции и погони за прибылью. Принцип индивидуализма, означающий в переводе на общепринятый язык не что иное, как принцип частнокапиталистической собственности, Джонстон называет душой капитализма, разумеется, умалчивая о том, что именно эта душа и является источником всех капиталистических противоречий. Конкуренция превозносится защитниками «свободного предпринимательства» как источник хозяйственного развития, предприимчивости, творческого дерзания людей. Благодаря конкуренции, уверяет Джонстон, «американская система освобождает все силы человеческого ума и перекидывает мост через пропасть между мечтой и действительностью». Джонстон даже уверяет, что конкуренция порождает сотрудничество и заключает в себе некие элементы «духовности». Рэндол уверяет, что конкуренция «служит тем автоматическим регулятором, который ограждает публику от вымогательских цен» и побуждает капиталиста «производить как можно больше для общего блага». Свободная конкуренция и свободный рынок, пишет он, являются «необходимой частью системы свободного предпринимательства».
Разумеется, при этом полностью обходится то важнейшее обстоятельство, что капиталистическая конкуренция означает борьбу не на жизнь, а на смерть, поражение и гибель одних, победу и господство других и что в этой борьбе тратятся огромные силы и ресурсы.
Господство монополий означает конец свободного предпринимательства, свободы рынка, свободной конкуренции в их прежнем, -в их действительном смысле. Ленин писал, чФо конкуренция при империализме означает неслыханно зверское подавление предприимчивости, энергии, смелого почина массы населения, замену соревнова¬
1 Е. Johnston, America unlimited, New York 1944, p. 56—57.
2 C. Randall, Creed for free Enterprise, Boston 1952, p. 1.
415


ния финансовым мошенничеством, деспотизмом, прислужничеством на верху социальной лестницы.
Господство монополий означает в политической области поворот от демократии к реакции, означает подавление элементарных демократических свобод, подавление демократии.
Именно засилье монополий и подавление ими всякой свободы является одной из причин того .шумя о «свободном предпринимательстве», который мы наблюдаем сейчас в США. О свободном предпринимательстве прежде всего пишут представители интересов мелких и средних фирм, которые стонут под игом крупных монополий и мечтают о давно прошедших днях -свободной конкуренции. Эти люди искренне, хотя и наивно, выступают за свободное предпринимательство и свободный рынок (без кавычек), за ограничение власти монополий и антитрестовские законы.
Наряду с этим о свободном предпринимательстве шумят (и немало) представители крупного монополистического капитала, также выступающие в роли его «защитников» и «заступников». И чем больше они жмут и грабят своих менее задачливых партнёров по бизнесу, тем сильнее они кричат о своей приверженности принципам свободы. Этот шум служит для них маскировкой, при помощи которой легче душить сбитого с толку конкурента.
Именно к такою рода «защитникам» «свободною предпринимательства» принадлежат Джонстон и Рэндол. Рэндол пугает мелких предпринимателей коммунизмом и с готовностью выступает в качестве «защитника» от этой опасности. Он призывает .их не верить, будто «большой бизнес душит мелкою предпринимателя». Если верить ему, крупные монополисты только и думают о том, как бы увеличить прибыли мелких предприятий. Он противопоставляет американский капитализм, как якобы построенный на принципах свободы, европейскому капитализму, построенному на принципе монополии и ограничения «свободы предпринимательства». Он ратует за то, чтобы в европейских странах было побольше свободы для... американских монополий. Он пугает западноевропейские страны коммунизмом и мнимой агрессией со стороны СССР и рисует «план Маршалла», холодную войну и запрещение торговли с СССР и странами народной демо-
416


кратии как орудие защиты от этой мнимой опасности. Рэндол пишет, что «теперь уже не приходится спорить, должны ли Соединённые Штаты занимать в свободном мире положение 'принуждающего и повелевающего руководителя». Спрашивается, что же это за свободный мир, если всем распоряжаются американские монополии, являющиеся повелевающей и принуждающей силой? «Защитник» свободного предпринимательства выступает на деле защитником американских монополий, не брезгающих никакими средствами в ожесточённой борьбе за рынки сбыта и сферы влияния.
Защитники «свободного предпринимательства» расхваливают даже капиталистическую стихию и анархию производства, изображая их в качестве премудрых таинственных сил, которые в конце концов устраивают всё наилучшим образом и ко всеобщему благополучию. Джонстон, например, не моргнув глазом, уверяет, что стихийный механизм регулирования хозяйства якобы более совершенен, чем механизм сознательного планового руководства хозяйством. Он ополчается против людей, которые, по его выражению, «рады посмеяться над хаосом нашей современной экономической структуры».
Такое беспардонное восхваление анархии производства, ведущей к разрушительным кризисам и огромному расточению производительных сил, объясняется, во-первых, тем, что крупные монополии меньше всего страдают от ударов конкуренции и кризисов. Более того, они наживаются за счёт гибели мелких и средних предприятий. Во-вторых, ярые защитники капитализма боятся всякой критики по его адресу и всяких разговоров о планировании. Джонстон, например, видит, что в США «есть миллионы людей, тоскующих по плановому обществу во главе с всезнающи^ и всемогущим государством». Зрелище этих людей, потерявших доверие к капиталистической системе, приводит его в трепет. В этих условиях он считает опасными людьми даже американских кейнсианцев, проповедующих вмешательство буржуазного государства в экономическую жизнь.
С подлинным воодушевлением говорят защитники «свободного предпринимательства» о капиталистической прибыли. Все они пытаются доказать, будто бизнес и прибыль служат интересам народа и всеобщего благополу¬
27
417


чия, а крупные американские дельцы — это истинные слуги народа. Так, например, Рэндол наряду с превознесением прибыли как «движущей силы всего механизма» делает неуклюжую попытку доказать, будто высокие прибыли есть условие роста благосостояния рабочего класса, что «чем выше прибыль в данной компании, тем больше надежд у рабочих на повышение заработной платы, тем больше у них уверенности в своём будущем».
Подобного рода попытки изобразить чёрное белым, алчную погоню за прибылью — как благодеяние для рабочего класса и всего общества вряд ли могут рассчитывать на серьёзный успех в современную эпоху, когда основным экономическим законом капитализма является закон максимальной прибыли, получаемой за счёт эксплуатации, разорения и обнищания большинства населения данной страны, путём закабаления и систематического ограбления народов других стран, особенно отсталых стран, путём войн и милитаризации народного хозяйства. Каждодневная практика наглядно подтверждает, что чем выше прибыль и накопление капитала, тем больше нищают рабочие, тем больше резервная армия труда, тем меньше у рабочих уверенности в завтрашнем дне.
Рэндол, как и Джонстон, обрушивается на «'профсоюзных лидеров», которые-де часто употребляют слово «прибыль», как слово «позор», внушают мысль, что прибыли корпораций получаются нечестными путями, и к прибылям обычно применяют эпитет «вымогательские». Он приходит в ярость от каждого намёка на желательность ограничения прибыли. Ограничить прибыль, пишет он, — значит ограничить промышленное развитие Америки, снизить жизненный уровень и увеличить безработицу. Люди, вносящие предложение о сокращении прибыли, чего доброго, могут дойти до мысли о полном запрещении прибыли, т. е. будут подкапываться под самые устои капитализма.
В свою очередь Джонстон яростно нападает на различные «планы» «социального обеспечения», вроде, например, плана Айреса, поскольку эти планы угрожают высоте его прибыли. Джонстон тем самым наглядно демонстрирует отношение магнатов монополистического капитала к малейшим посягательствам на их священные права.
418


Ратуя на словах за «свободу предпринимательства» и против государственного вмешательства в экономику, Джонстон, * Рэндол и им подобные представители интересов монополий в действительности вовсе не против государственного регулирования хозяйства в интересах монополистического капитала. Их расхождение с кейнсианцами не так уж велико и касается не существа дела, а лишь формы. Свидетельством этого является их забота о проникновении монополистов в государственный аппарат, в общественные и культурные организации. Характерно, что основное место в книге Рэндола по объёму и по значению уделено вопросу о роли американского бизнесмена в обществе и государстве. Центральные главы книги названы: «Бизнесмен и общество», «Бизнесмен и правительство», «Бизнесмен и университеты», «Бизнесмен и внешняя политика». Главная мысль автора заключается в том, что бизнесмены, играющие решающую роль в производстве и несущие «основное бремя ответственности» за сохранение и укрепление капиталистического строя, должны усилить свою роль в общественной жизни и государственном управлении. Рэндол сетует на то, что непосредственное участие бизнесменов в правительстве носит якобы ещё «ограниченный характер», и ратует за более активное участие их в государственных делах, начиная с местных органов вплоть до правительственных постов в Вашингтоне. В связи с этим Рэндол призывает на время работы «деловых людей» в правительстве целиком сохранять их доходы в соответствующих компаниях.
Широкое внедрение монополистов в государственный аппарат, по мнению Рэндола, «обеспечит постоянный приток свежих сил» для правительства, будет содействовать улучшению взаимопонимания между деловыми людьми и правительством, наконец, даст возможность использовать опыт бизнесменов в хозяйственно-финансовой области. Отмечая огромный рост государственного бюджета США и прежде всего военных расходов, Рэндол считает необходимым, чтобы в расходовании этих средств приняли участие бизнесмены. Деловые люди, пишет он, доказали свои способности умело расходовать большие суммы денег в своих компаниях, и будет вполне разумно доверить им это дело в государственном масштабе.
27*
419


Это последнее обстоятельство как раз и выявляет истинную подоплёку широкого устремления бизнесменов в государственный аппарат. Это устремление, разумеется, далеко не случайно. Государственные финансы так разбухли, и государственный аппарат стал столь важным средством в деле обогащения монополий, что монополисты не могут уже передоверять дела государственного управления даже своим верным прихвостням, а заполняют сами органы государственной власти. И они, конечно, не остаются в накладе. Рэндол делает невинный вид и лицемерно утверждает, будто бизнесмены идут в правительство исключительно для того, чтобы защищать «интересы народа». Однако американская печать даёт немало .вполне достоверных фактов, разоблачающих подобные -заявления и показывающих, как набивают себе карманы «слуги народа» с Уолл-стрита, засевшие в государственном аппарате.
Следует отметить, что и Рэндол косвенно признаёт наличие «злоупотреблений», когда он выступает с. грозными и напыщенными Филиппинами по адресу тех, кто «требует особого отношения к своей компании», и по адресу практики субсидирования из государственного бюджета. Не следует, конечно, принимать эти нравоучения за чистую монету. С одной стороны, это опять-таки не более чем маскировка. А с другой — это естественная реакция со стороны представителя не самой крупной монополии на действия представителей крупнейших монополий, захвативших наиболее выгодные позиции • в государственном аппарате.
Призывы Рэндола к усилению проникновения бизнесменов в правительство и к увеличению их роли в общественной жизни отражают собой рост засилья американских крупных монополий, использующих государственный аппарат как для усиления эксплуатации трудящихся и подавления демократических свобод, так и в конкурентной борьбе внутри и вне страны. Рэндол здесь окончательно распрощался с остатками всякой «свободы предпринимательства» и окончательно разоблачает себя как защитника монополий.
Спрашивается, легче ли стало американскому народу от того, что «слуги народа» с Уолл-стрита заполнили государственный аппарат США? Опыт показывает, что подчинение государственною аппарата монополиям де¬
420


лает гнёт монополий ещё тягостнее, обостряет противоречия капитализма и ещё более роняет в глазах масс его престиж. Монополисты, засевшие в правительстве й набивающие себе карманы за счёт казны, окончательно разоблачают себя как врагов народа, демократии и прогресса, Развитие государственно-монополистического капитализма в империалистических странах, усиление реакции внутри этих стран и агрессивная политика их правящих кругов на международной арене не могут не вызывать растущего сопротивления со стороны самых широких масс населения земного шара. В борьбе против засилья монополий, использующих в своих целях государственную машину, складывается и укрепляется единый фронт всех сил, выступающих против империалистического угнетения, против реакции и войны. Рост прогрессивных сил во всём мире становится всё более могучим фактором современной международной жизни.


ОГЛАВЛЕНИЕ
Глава первая
ГОСУДАРСТВЕННО-МОНОПОЛИСТИЧЕСКИЙ КАПИТАЛИЗМ — ПРОДУКТ ЭПОХИ ИМПЕРИАЛИЗМА
1. Сущность государственно-монополистического капитализма 3
2. Концентрация производства и развитие монополий — основа
развития государственно-монополистического капитализма 11
3. Обострение капиталистических противоречий и развитие
государственно-монополистического капитализма . . 42
Глава вторая ПОДЧИНЕНИЕ АППАРАТА БУРЖУАЗНОГО ГОСУДАРСТВА МОНОПОЛИЯМ
1. Монополии и государство в системе государственно-моно¬
полистического капитализма 55
2. Личная уния между монополиями и правительствами бур¬
жуазных стран 60
3. Проникновение монополистов в государственный аппарат
в период второй мировой войны 79
4. Развитие личной унии между финансовой олигархией
и правительством США в послевоенное время . . 100
Глава третья
ПОДЧИНЕНИЕ ГОСУДАРСТВЕННОГО ХОЗЯЙСТВА
монополиям
1. Монополии и государственный бюджет . . . .113
2. Монополии и государственная собственность . . . 132
3. Развитие государственной собственности в США и Англии
после второй мировой войны 150
422


Глава четвёртая
ГОСУДАРСТВЕННОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ ХОЗЯЙСТВА В КАПИТАЛИСТИЧЕСКИХ СТРАНАХ — СРЕДСТВО ОБЕСПЕЧЕНИЯ МАКСИМАЛЬНОЙ ПРИБЫЛИ
1. Природа государственного регулирования хозяйства при
капитализме . . . . . . . • • • 177
2. Государственные заказы и «регулирование» цен. Военные
прибыли 184
3. Государственное регулирование хозяйства и ограбление
оккупированных территорий 201
4. Государственное регулирование хозяйства и рост прибы¬
лей* монополий 215
Глава пятая
ГОСУДАРСТВЕННОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ ХОЗЯЙСТВА ПРИ КАПИТАЛИЗМЕ — ОРУДИЕ УСИЛЕНИЯ ЭКСПЛУАТАЦИИ И ОГРАБЛЕНИЯ РАБОЧЕГО КЛАССА
1. Каторга для рабочих 233
2. Государственное регулирование заработной платы — сред¬
ство ограбления рабочего класса 245
3. Государственное регулирование хозяйства и обнищание
рабочего класса США и Англии в послевоенное время 272
Глава шестая
ГОСУДАРСТВЕННОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ ХОЗЯЙСТВА И ДАЛЬНЕЙШЕЕ ОБОСТРЕНИЕ ПРОТИВОРЕЧИЙ КАПИТАЛИЗМА .
1. Обострение конкурентной борьбы и анархии производства 301
2. Обострение противоречий на мировом капиталистическом
рынке 325
3. Развитие классовой борьбы пролетариата . . . 338
4. Государственно-монополистический капитализм и переход
к социализму 352
Глава седьмая КРИТИКА НЕКОТОРЫХ ТЕОРИЙ ГОСУДАРСТВЕННО-МОНОПОЛИСТИЧЕСКОГО КАПИТАЛИЗМА
1. Теории «государственного социализма» .... 360
2. Дж. М. Кейнс — проповедник государственного монополи¬
стического капитализма 368
3. Веблен и его технократическая утопия .... 390
4. Кейнсианство на американской почве 399
5. Защитники монополий под маской свободного предприни¬
мательства 414


Отзывы и пожелания читателей просим направлять по адресу:
Москва, В-71, Б. Калужская, 15, Госполигиздат, редакция литературы по вопросам экономики капитализма.
Редактор С. Рыбкин Оформление художника Л. Г и р е л ь Технический редактор Ю. Мухин Ответственный корректор Н. Вифляева
Сдано в набор 5 августа 1954 г. Подписано в печать 16 мая 1955 г. Формат 84Х1081 га-
Физ. печ. л. 13 ‘Ц. Условн. печ. л. 21,78. Учётно- изд. л. 22,25. Тираж 40 000 экз. А02604. Заказ 1768 Цена 6 р. 65 к.
Госуда рственное издательство политической литературы.
Москва, В-71, Б. Калужская, 15.
Типография Москва, ул. Фр. Энгельса, 46.