ЛИТЕРАТУРНОХУДОЖЕСТВЕННЫЙ
И
ОБЩЕСТВЕННОПОЛИТИЧЕСКИЙ
ЖУРНАЛ

Выходит
один раз
в 2 месяца
на русском
и бурятском
языках

Год издания
двадцать седьмой

Орган Союза писателей Бурятской АССР

СОДЕРЖАНИЕ
Ю. AKCAAVEHTOB. Вам. Илимские разговоры. Стихи
3
И. КАЛАШНИКОВ. Жестокий век. Исторический роман.
5
С. ДАШДООРОВ. Звезды. Кочегар. Ч. ЧИМИД. Баллада об одном цирике. Ш. ДУЛМАА. Я одна из женщин земли. 111 СУРЭНЖАВ. Сказ о девяноста баторах. Л. ЧОПЖ И Л СУРЭН. Озеро Хубсугул. Стихи.
74
С. ТРОЯП Монгольские встречи. Очерк.
80
Ч ДАМДИНОВ. Цыремпил Ранжуров.
Новая глава к IIO-JMC «Учитель мой —
Ленин».
84
ОЧЕРКИ И

ПУБЛИЦИСТИКА

К БАЛКОВ. Пью тепло земли.
В ХДРДХННОВ. За соболями.
Н. ЯНЬКОВ. Степь зовет.

86
101
104

А В И А Ц И Я И КОСМОС, ВЕК XX
В. МИТРОШЕНКОВ. Антон Губенко. Документ, повесть.
107
О. СЕРОВА. Лесная поляна. Снежные розы. Царь природы. Горный викинг. М и п и а тюры.
125

5

СЕНТЯБРЬ—ОКТЯБРЬ

КРИТИКА

И БИБЛИОГРАФИЯ

A. БЕЛОУСОВ. Следуя советам А. М.
Горького.
B. ГРИ1ДКЕВИЧ. Порожденный с кочевниками.
Е. ТЫХЕШКИНА. Связь времен.
НАШИ ЮБИЛЯРЫ.
СТРАНИЦА

1974

128
139
145
147

КРАЕВЕДА

М. МАЛИКОВ. Рыболовство на Байкале. 151
СПОРТ

153

Д. ХВАН. «Байкал-74».

БУРЯТСКОЕ
ГАЗЕТНО-^РНАЛЬНОЕ
ИЗДХТЕЛЬСТВО

БАЙКАЛ —ДЕТЯМ
Ц. Ж. ЖИМБИЕВ. Маленький
Сгихн.
К. МЕТЕЛИЦА. Любопытный
Сказка.

чабан.
Ветер.

157
159.

Рукописи ооъемом менее печатного листа не возвращаются.

Г л а в н ы й редактор Н. Г. ДАМДИНОВ.
РЕДКОЛЛЕГИЯ: Африкан Бальбуров, Виктор Гуменюк.
Исай Калашников, Владимир Корнаков (ответственный секретарь), Барадий Мунгонов, Чимит-Рыгзен Намжилов (за
меститель главного р е д а к т о р а ) , М и х а и л Степанов, А л е к с е й
Уланов, Гунга Чимитов (ответственный с е к р е т а р ь ) .
Техн. редактор И. Нечаев.

Корректор А. Шлыкова.

Подписано к печати 28/VIII-1974 г. Формат б\магн 70X108, и л. 10 (13,07).
Тираж 17000 экз. Заказ 1727. Н-04572.
Адрес редакции: 670324 г. Улан-Удэ, ул. Ленина, 27; тел. №№ 28-82
70-06, 26-91, 23-36.
Т и п о г р а ф и я Управления по делам издательств, поли;рафии и мш/кпон
торговли Совета Министров БурЛССР.
\

БУОЯТСКЗЯ АССР

Юрий АКСАМЕНТОВ.

оз&ш

Вижу: идут северяне на лыжах тайгою.
Остановились. Ладони подносят ко лбам.
— Электровоз? В Привитимье? Да что это, паря, такое?
— БАМ!
БАМ — это логика строгих проектных решений.
БАМ — это вызов скалистым таежным хребтам.
Юности дерзость, суровая радость свершений —
БАМ.
Звенья ее сквозь тайгу, через реки пролягут
'И, огибая Байкал, к океанским пойдут берегам.
Выпало бремя и счастье строительных тягот —
Нам!

ИЛИМСКИЕ

РАЗГОВОРЫ

В той экспедиции давнишней
И романтической слегка
Я был тринадцатым и лишним —
За чудака и рыбака.
Не обладающий талантом,
Я бессистемно землю рыл,
Палатку ставил аспирантам
И чай профессору варил.
Археология и древность
Не тяготели надо мной —
Меня одолевала ревность —
Любовь к студенточке одной.
Отчаиваясь и глупея,
Я слез однако же не лил.

Но разговаривал не с нею —
С Илигмом, помню, говорил.
Илим с водой коричневатой
Был снисходительным в р а ч о м :
— Илим, а в чем я виноватый?
Он успокаивал: — Ни в чем!
Давно те речи отзвучали,
В круговорот ушла вода...
Об этой маленькой печали
Я бы не вспомнил никогда.
Но берег дальний, берег дымный
Шум новостройки огласил,
И мой Илим, Илим интимный,
Со всей страной заговорил!
И громовая медь набата,
Как бы стесняясь, приняла
Скороговорку переката
И каплю с юного весла.

Пос. Мама Иркутское области-.

САИ
ИСАЙ

КАЛАШНИКОВ
К

исторический

юомом

j|Ha вершине горы торчала чер'*ная скала. Плавные, округленные временем грани ее были в глубоких трещинах и расщелинах, из
ГОНИМЫЕ
них выглядывали клочья травы, ветки кустарников. Внизу под скалой
громоздились огромные камни, меж
ними росли уродливые деревья с ветвями, сваленными на одну сторону.
У подножья скалы темнела черная дыра — вход в просторную пещеру.
Перед входом горел небольшой огонь. Братья Тэмуджина, Боорчу,
Джэлмэ жарили на углях мясо. Утром Джэлмэ удалось убить горного
барана, и сейчас, изголодавшись за двое суток, ребята никак не могли
насытиться. Сам Тумэджин сидел высоко над ними на плоском выступе
скалы, смотрел в полуденную сторону, ждал, не покажется ли на одной
из плешин-полянок всадник. Рано утром он послал Хасара разведать,
ушли ли враги.
Тэмуджина тревожило то, что где-то исчезли мать, Борте и Хоахчин. Правда, в суматохе он даже не успел сказать, где следует собраться. Братья и его друзья без уговора сошлись возле пещеры. Здесь во
время охоты они не однажды ночевали, и каждый самостоятельно сообразил, что лучшего убежища и не найти. Женщины дорогу к пещере не
знали. И это его успокаивало: прячутся где-нибудь в лесу.
Наконец появился Хасар. Оставил коня внизу, пешком взобрался на
гору. Тэмуджин поспешил вниз. Хасар, уловив запах жареного мяса,
раздул ноздри. Присев на корточки возле огня, взял из рук Хачиуна
кость, начал торопливо ее обгрызать, бормоча:
— Собирайтесь. Меркиты ушли еще вчера.
— Это были меркиты?— удивился Тэмуджин.
Ему и в голову не приходило, что здесь могут появиться враги и
хроме тайчиутов. Он был уверен, что Таргутай-Кирилтух начал большую охоту за ним.
— Что они забрали?
— Все. Осталась одна старая юрта. А в юрте сидит наша мать
•и одиноко горюет.
КНИГА ПЕРВАЯ

Продолжение; см. начало в №№ 2, 3, 4.

•— Мать вернулась! О небо, благодарю тебя!
— Мать-то еерулась, но твою Борте и Хоахчин увезли.
—• Борте увезли? Да переставь ты жевать! — Тэмуджин вырвал из
его рук кость, бросил в сторону. — Откуда это взял?
— Мать видела сама. Она вышла на край леса, спряталась в кустах. Меркиты проходили мимо. И она все видела.
Тэмуджин пошел вниз, к лошадям. Вскочив в седло, шагом направился к своему разграбленному становищу. В лесу пели птицы, над головой порхала, кружилась и оглашала окрестности заполошным стрекотом сойка. Яркий солнечный свет струился среди бронзовых сосновых
стволов. Ничего в мире не переменилось, не обрушились на землю ни
град, ни ливень, а его жизнь снова оказалась сломанной. За эту знм\
он всем сердцем прирос к Борте. Она была заботливой, ловкой, умелой,
но еще и умной. Поверяя ей свои замыслы, он много раз убеждался,
что Борте судит о делах, достойных мужчины, смело и остро. Сейчас
Борте, наверное, лежит поперек седла на чьих-то коленях, и чужие руки жадно ошупывают ее. От (невыносимой этой мысли он взвился, как
от укуса гадюки, резанул плетью коня.
•Галопом поскакал к юрте. У входа стояла мать. Губы ее были
плотно сжаты, глаза сухо блестели. Он спрыгнул с коня, бросился к
ней, обнял.
-— Мама!
В короткое это слово он вложил и боль ивою, и невысказанную
жалобу. Мать убрала с плеч его руки, подавила вздох. Ее суровая сдержанность заставила Тэмуджина почувствовать- себя виноватым во
всем. Бежал без памяти. Всех позабыл...
— Я должен был драться,— скорее себе, чем матери, сказал он.
— Ты должен был подумать о Борте, обо мне, о Хоахчин,— тихо,
без упр.ека сказала она.— А драться... Когда щенок кидается на матерого волка, от щенка остаются клочья шерсти.
И сравнение со щенком было для него горше любого упрека. Он-то
считал, что давно уже стал мужчиной...
— Что же делать?
— Не знаю. Тебе жалко, но Борте еще тяжелее. Она будет ждать.
Будет ждать тебя на утренней заре, и в полдень, и темной ночью. Ох,
как ома будет ждать, Тэмуджин! Не обмани ее ожиданий, He t опоздай.
Поезжай вслед за меркитами... Нет, я говорю совсем не то...
— Ты говоришь правильно. Я поеду. Возьму Боорчу и Джэлмэ...
— Нет, сын, нет. Так ты скорее, чем Борте, сыщешь себе смерть.
Надо ехать к х а н у Тогорплу, к твоему анде Джамухе...
—' На это уйдут месяцы. Л Борте...
— Что значат месяцы, если речь идет о всем жизни!
Тэмуджин и сам п о н и м а л : идти на меркитов с Боорчу и Джэлмэ
все равно, что подставить живот иод рога побешенного быка — вдруг
да рога сломаются? Но ему невыносимо было думать об ожидании, хотелось прямо сейчас помчаться за в р а г а м и — рубить, колоть, топтать
конем.
Из леса подъехали остальные. Все вместе вошли в юрту. В ней валялись обрывки веревок, клочья войлока, рваная шуба, раздавленная
коробка из прутьев. Все остальное увезли меркиты.
И братья, и друзья как-то очень уж легко примирились с потерями.
Они принялись убирать из юрты рвань и мусор, разжигать очаг. Понемногу и мать втянулась в работу. Он ничего делать не мог. Постоял
у пятна бледной травы — здесь стояла его юрта, пошел в лес, сел на
поваленное ветром дерево, отдался тяжелым думам.
Постепенно все полнее осознавал, какой тяжелый удар нанесли ему
меркиты. Люди в куренях, подвластных тайчиутам, явственно оклоня-

тотся на его сторону. Уже сейчас он может на)брать более полусотни,
а может быть, и сотню всадников из наиболее отчаянных людей. Они
готовы драться против Таргутай-Кирилтуха. Но это не все. В последнем разговоре шаман Теб-тэнгри дал понять, что его, по всей вероятности, поддержат такие знатные люди, как Алтай, Сача-беки с братом
Тайчу, лукавый Даритай-отчигин и удачливый игрок в бабки Хучар.
Видимо, наконец-то Хучар вспомнил, что доводится ему, Тэмуджину,
двоюродным братом, а Даритай-отчигин — родным дядей. Память, наверное, подсказала и Сача-беки, Тайчу, Алтану, что они, как и он, п р я мые потомки Хабула — первого хана монголов, его внуки и правнуки.
Обо всем этом они, конечно, не преминут сказать при встрече. Он не
станет их укорять, что в годы его бедствий никто не вспомнил о кровном родстве, что, ненавидя Таргутай-Кирилтуха, п о л з а т н перед ним
дождевыми червями. Ни один из них не посмел поднять боевой туг. Но
свое унижение они не з а б ы л и . И теперь, когда он готов потребовать
от Таргутай-Кирилтуха ответа, родичи не останутся в стороне. Однако,
чтобы побудить их к выступлению, надо одержать победу над нойоном
тайчиутов, пусть даже небольшую. С сотней хороших воинов уже можно кое-что сделать. Но будут ли теперь у него воины? Кто решится
вверить свою жизнь человеку, который не смог уберечь собственную
жену?
На мгновение появилась мысль: может быть, сохранить все это в
тайне? Но он тут же отогнал ее. Обман скоро откроется, и тогда уж ему
совсем никто не поверит. Ложь не его оружие. Надо рассказать все.
И звать людей на меркитов. Очень многие в свое время пострадали от
них — кто не захочет отомстить кровным вра.гам, таким же ненавистным, как татары? Может получиться даже лучше. Таргутай-Кирнлтух,
каким бы он ни был,— свой, а меркиты — извечные враги... О, если бы
небе даровало победу над ними!
Из потока сомнений, надежд понемногу рождался, обретал определенность замысел. И уходило смятение, росло желание взяться за дело.
С усмешкой вспомнил поговорку: «Когда вода дойдет собаке до ноздрей, она поневоле поплывет». А он в воде даже и не по ноздри, волны
перехлестывают через м а к у ш к у . Или он выплывет сейчас, или никогда.
Возвратился в юрту. Здесь уже act. было п р и б р а н о Ребята нарезали травы для постели, у к л а д ы в а л и с ь спать, лениво переговариваясь.
Он тут только обнаружил, что день заканчивается. Синие сумерки
плывут над лесами, над поляной, р а з м ы в а я очертания кустов и деревьев.
Едва он вошел в юрту, ребята замолчали. Они ж д а л и его решения.
- Боорчу, Джэлмэ, вы поедете со мной по куреням.
Помолчал, ожидая возражений. Но спорить, как видно, никто не
собирался. Только мать что-то хотела сказать, однако, взглянув на него, тоже п р о м о л ч а л а . Она сидела v гаснувшего очага, п л а м я скупо
освещало ее печальное лицо. Мать была сегодня сама на себя не похожей, казалось, думает о чем-то своем, далеком от этого разговора.
- Хачиун и ты, Тэмугэ... Вы останетесь здесь. Охраняйте мать,
пхотой добывайте пропитание.
— Меня хочешь куда-то отправить с Бэлтутэем?— спросил Хасар.
- Ты поедешь с Бэлгутэем...
- Я с ним не поеду- Лучше я поеду с Хачиуном или с Отчипшом.
— Когда старшие говорят — младшие молчат. Или ты не знаешь
обычая старины? — сдерживая гнев, сказал Тэмуджин.
- Почему ты берешь в товарищи кого хочешь, а я должен брать
кого дашь? — з а п а л ь ч и в о крикнул Хасар.
- Поговори еще! Как мы может ждать от больших и м а л ы х нойонов терпимости, благожелательности, если кровные братья не могут
.ч.'гшть друг с другом? Хасар, ты вечно заводишь смуты, всюду выставл я е ш ь свой нрав. Не смей больше этого делать! Услышу еще раз что-то

подобное — прогоню тебя! — От ярости потемнело в глазах, и, чтобы
не сорваться, он заговорил тихо, растягивая слова. — Ты не еж, а я не
корсак, готовый тебя съесть,— не растопыривай ОБОИХ колючек. Лучше
подумай, почему ты поедешь с Бэлгутэем. Ваш путь далек — в курень
хана Тогорила, а потом к Джамухе. Бэлгутэй уже был у кэрэитов. Он
знает дорогу. Его дело — провести тебя безопасным путем. Твое дел о — добиться помощи от хана и Джамухи.
— Я не слепой детеныш зайчихи — дорогу 'найду и сам.
Мать встрепенулась, провела ладонью по лицу, и печаль ушла из
ее глаз.
— Хасар, что тебе худого сделал Бэлгутэй? Или Тэмуджин? Ты
все время хочешь показать, что одного не слабее, другого не глупее.
Покажи это на деле. А не так... Вздорить попусту—много ли нужно
ума?
С матерью спорить Хасар не решился.
После того, как о всем договорились, Тэмуджин вышел из юрты.
Мимо промчался тушканчик, сливаясь с травой, только белая кисточка
хшоета выдавала его, в молчаливом лесу зловеще гукнул филин. Тэмуджин вздрогнул, повернул назад. В дверном проеме юрты успокоительно мерцал огонек. Совсем недавно тут светилось два огоныка. Борте, Борте... Что сейчас с тобой происходит? Что видят твои глаза, полные слез? Ему так ярко представилось, что может происходить в это
время в чужой, пропахшей кислыми овчинами и лошадиной абруей
юрте, что он замычал, как от непереносимой боли.

IV
Джамуха с десятком >нукеров возвращался с охоты на тарбаганов.
Солнце повисло над волнистой кромкой степи. Метелки дэрисуна, освещенные сбоку ,были пламенно-серебристые, над линялой травой
кружилась мошка. Сухой воздух, пахнущий пылью и полынью, стал немного прохладнее. С плоской возвышенности Джамуха увидел свой курень, разбитый между двум'я озерами. В вечернее небо подымались
дымки, с пастбищ, вэбивая копытами пыль, тянулись стада.
Улус Джамухи за последние годы окреп, стада увеличились, люди
были сыты и^ довольны жизнью. В извечной свалке и резне кэрэитов,
найманов, меркитов, тайчиутов он ловко уворачивался от ударов, то
уходя в сторону, то прибегая к защите Тогорила, то, когда покровительство хана становилось обременительным, сталкивая кэрэитов с найманами. Проделывать все это было не так уж и трудно. Тайчиуты по
старой памяти считали его племя зависимым от них, для Тогорила
он — названный сын, для найманов и меркитов — слишком ничтожный
враг.
Д ж а м у х а натянул поводья, и лошадь под н и м , идущая спокойным
шагом, вскинула голову, запрядала ушами. Он подтянул ремни тороков
с увесистыми, жирными тарбаганами, повернулся к нукерам.
- Ну что, испытаем резвость наших коней?
Прижал пятками бока своего коня, гикнул, пригнулся. Косматая
грива взметнулась, хлестнула по лицу, ветер заиграл кончиками его
косичек. Ах, как хорошо мчаться по родной степи, ловя ноздрями горький дух ее трав!
Нукеры скакали, чуть приотстав. Только младший брат Тайчар
вырвался вперед, сравнялся. В задорной улыбке блеснули ровные зубы.
Белый мерин Тайчара стал обходить его коня. Джамуха резко натянул
поводья. Он не любил, чтобы его кто-то обходил, пусть даже собственный брат.
В курене люди приветливо махали руками, поздравляли с удачной
охотой. Соплеменники высоко ценили его ум, смекалку, ловкость и дав-

но уже звали не иначе, как Джамуха-сэчен. И он гордился уважением
людей, своим званием, зная, что и то, и другое заслужил неусыпными
заботами о благополучии племени.
У коновязи спешился, но в юрту не пошел, велел встретившей его
Уржэнэ принести кумысу, а одного из нукеров — разыскать ахтачиконюшего. Терпкий, колюче-кислый кумыс освежил пересохшее горло.
Возвращая чашку жене, опросил:
— Ну, как тут у нас?
- Все хорошо. Правда, в урочище Хара-гол на табунщиков напали меркиты. Но все обошлось. Табунщики сумели уйти, не потеряв
ни одного коня.
- Сколько меркнтов? Куда они направились? — встревожился
Джамуха.
- Меркитош было сотни три. А шли они в свои кочевья. Видимо,
воевали с тайчиутами.
- А-а... — успокоился он. — Кто те табунщики?
— Сыновья нашего ахтачи Тобухая. И еще одна новость. Приехал
человек от хана Тогорила. Со вчерашнего дня ждет тебя.
- Пусть подождет еще.
Подошел ахтачи Тобухай, кривоногий старик в халате с подоткнутыми под пояс полами.
— Звал1 меня, Джамуха-сэчен?
•— Звал, Тобухай-эбуген. Уржэнэ говорит: твои сыновья спасли
та'бун. Так ли это?
— Так.
— Скажи им: каждому дарю по кфтовому войлоку из белой шерсти.
— Твоя щедрость подобна полноводной реке—iBce из нее черпают,
а она не убывает,— Тобухай с достоинством поклонился.
- Но звал я тебя по другому делу. Посмотри на моего коня. У
него обвисло брюхо и прогнулась спина. Он верно служил мне многие
годы. Пусть теперь отдыхает.
— В твоем табуне есть беломордый жеребец. Он легок, как дзерен, силен, как лось. Но он не объезжен.
- Приведите его мне.
Ахтачи ушел. Вскоре табунщики подогнали к юртам коней. Джамуха сел в седло, взял из рук подъехавшего Тобухая укрюк. Лошади,
сбитые табунщиками в плотный круг, пугаясь юрт, людей, кидались из
стороны в сторону. Жеребец, на которого указал ахтачи, понравился
Джамухе. Вороной, длинногривый и длиннохвостый, он выгибал тонкую шею, носился вокруг табуна, кося злым глазам.
Улучив момент, Джамуха накинул петлю на его голову. Жеребец
прянул в сторону, петля затянулась на шее. Табунщики, попрыгав с
коней, вцепились в гриву, в хвост, накинули на спину седло, взнуздали.
Джамуха слез со своего коня, как и ахтачи, подоткнул под пояс полы
халата. Подбежал Тайчар.
— Брат, разреши объездить этого коня мне! Ух, какой хороший!
Тайчар, бесшабашный удалец и большой любитель лошадей, не мог
стоять на одном месте от возбуждения. Джамуха рассмеялся:
— Думаешь, ты это делаешь лучше меня? Нет, братишка, своего
коня я всегда объезжаю сам.
Жеребец вздрагивал 'всем телом, храпел, скреб копытом землю.
Джамуха потрепал его по шее, взял в руки поводья и взлетел в седло.
Табунщики отскочили IB сторону. Жеребец потряс головой, приходя в
себя, выгнул спину, словно хотел таким способом освободиться GT непривычной тяжести. Вд'руг заржал, встал на дыбы. Джамуха ожег его
плетью. Жеребец прыгнул, высоко вскинув зад, помчался, то бешено
кидаясь в стороны, то вздыбливаясь. Джамуху мотало так, что, каза9

лось, оторвется голова. Но он уже знал: беломордый не вышибет его
из седла.
Измучившись, весь в мыльной пене, жеребец пошел ровным галопом. Натягивая поводья, Д ж а м у х а перевел его на рысь и, огибая озере, повернул к куреню. Солнце уже село. И там, где оно село, к р а й неба
пылал золотисто-малннорым светом. Мелкая рябь озера тоже была
малиновой. Утка с выводком, оглядываясь на него и испуганно крякая,
отплывала от берега. Д ж а м у х а чувствовал себя счастливым. Но, вспомнив о послание х а н а Тогорнла, нахмурился. Что нужно беспокойному
владыке кэрэитов? Вечно он затевает что-нибудь.
У коновязи передал жеребца ахтачи, не стал слушать п о х в а л его
умению подчинять себе коня, сразу прошел в свою юрту. Там уже
сидели, ожидая ужина, Тайчар и ближние друзья.
- Пригласите к ужину посланца хана Тогорила,— попросил он.
Посланцем хана оказался молодой нойон Хулабри. Скрывая досаду
и озабоченность, Д ж а м у х а шутил, улыбался, его лицо с м я г к и м и ямочк а х . i n,i щеках было п р и в е т л и в ы м .
Б а \ р ч и принес молочное в и н о и мясо.
- Гость, наверное, не обидится на такое простое угощение? У пас
ист китайского вина, лепешек из найманского проса и каши из танптского риса...— Вздохнул.— Мы люди бедные. Все, что у нас ссгь,
дает наша земля, п о к р ы т а я т р а в а м и .
Он не жаловался, напротив, ему хотелось, чтобы нойон понял: его
племя не велико, но оно ни у кою ничего не просит, никому ничего не
должно.
- А наш повелитель думает, что ты соскучился по иной пище, и
приглашает тебя в гости.
— И когда хан-отец хочет видеть меня своим гостем? — уже без
улыбки спросил Д ж а м у х а .
- Завтра.
- Почему та,кая спешка?
- Остальные гости в сборе. Нет только тебя.
Джамуха помолчал. Он очень нужен хану. А для чего? Что .хочет
получить от него Тогорил? Воинов? Лошадей? А может быть, проведал
про его тайные дела?
— Я был бы счастлив отпить глоток вина из чашки хана-отца. Нона горе мне в последние дни разболелся живот, я ничего не могу принимать, кроме н а ш е й пищи и нашего вина.
- У х а н а есть люди, умеющие лечить любые недуги... Мне не велено возвращаться без тебя.
Д ж а м у х а вздохнул. На этот раз не притворно. Придется ехать...
Разговаривал с ним хан с глазу на глаз. На прокопыченном оспой
лице его л е ж а л а тень тяжелых дум, подозрительный взгляд ощупывал
Д ж а м у х у , и тому было не по себе под этим взглядом.
- Ты не хотел ко мне ехать?
— Хан-отец! — с укором вскрикнул Д ж а м у х а . — По первому слову
лечу к тебе птицей...
- Ладно, верю,— хан м а х н у л рукой, останавливая его. — Осенью
у меня был твой анда Тэмуджин.
- Тэмуджин? Он жив?
— Жив. Он женился, подарил мне соболью д о х у .
— Мой анда такой богатый?! — все больше изумлялся Д ж а м у х а .
- Да нет... Владения отца у него отняли. Он просил меня вернуть
улус своего отца. А сейчас прибыли его братья. На Тэмуджина случайно
н а е х а л и меркнты, увели молодую жену. Я рассудил так: ты — его клятвенный брат, я — брат его отца. Кто же, если не мы, поможет Тэмуджину?
- Хан-отец, моя мысль п р я м а , как древко копья: Тэмуджину

10

надо дать все, что он просит. — Он был рад и этой новости, и тому, чтохан не знает, кто разрушил мир кэрэитов с кайманами, хотя, кажется,
что-то и заподозрил. Вовремя объявился анда Тэмуджин...
- Он просит отбить его жену у меркитов.
- Надо ли нам связываться с меркитами? Жена не улус, ее найти
не трудно...
- А ты терял жену? — сердито перебил его хан.
Джамуха подумал о своей Уржэнэ. Как часто, измученный заботам»
и тревогами, он, слушая ее голос и небесные звуки хура, обретал успокоение, находил просвет там, где все, казалось, было затянуто мраком.
Но воина с меркитами... А почему бы и нет? Тогорил сейчас в силе, да
и его воины кое-что стоят.
- Я готов идти с тобой, хан-отец.
Хан у г р ю м о кивнул головой. Напоминание о жене увело его думы.
к прошлому. Он, кажется, даже забыл о Д ж а м у х е .
- Братья Тэмуджина здесь? — спросил Д ж а м у х а .
— Да.
- Могу Я ПОГОВОРИТЬ С НИ'МИ?
Окликнув нукера из дверной стражи, хан послал его за Хасаром
и Бэлгутэем. Того и другого Джамуха помнил м а л ь ч и к а м и и, когда
увидел перед со<бой взрослых мужчин, остро почувствовал, как много
прошло времени. Кряжистый, низкорослый Бэлгутэй почти все в р е м я
молчал, больше говорил Хасар — высокий, худощавый п а р е н ь с неробким взглядом черных глаз. Из его слов Д ж а м у х а понял, что а и да не
сндел без дела, что в куренях тайчиутов у него немало верных люден,
но их надо расшевелить, подтолкнуть.
- Передайте моему брату Тэмуджину: я помню и люблю его.
Все, что у меня есть, принадлежит ему.
Проводив братьев, он сказал Тогорилу:
- Хан-отец, нам нельзя медлить.
— Веди своих воинов сюда. Я позову своего брата Д ж а г а м б у с его
воинами, и, как только соберемся, пойдем на кочевья меркитов.
- Мудрый х а н , если мы начнем стягиваться со все\ гтцон, как
рыба в глубокий затон, всем станет п о н я т н о - - что-то з а т е к а е м . Всполошатся тайчиуты, заседлают боевых коней найманы, недремлющим
оком уставятся в нашу сторону меркиты.
Подумав, хан согласился с ним, похвалил:
Твой ум становится острым, как хорошо з а к а л е н н ы й к л и н о к .
- Он — сла'бое эхо твоей всепостигающей мудрости, с к р о м н о потупился Д ж а м у х а .
- Мы соберемся в верховьях Оноиа в у р о ч и щ е Г> > м > ! лп-борджи.
Знаешь, где это?
- Знаю. — Д ж а м у х а мысленно прикинул пуп. п о и с к к у р о ч и щ у ,
и ему пришел в голову интересный замысел: надо у г о в о р и т ь х а н а зайти
за Тэмуджином. Если он завернет на его с т о я н к у , д а л ь ш е принужден
будет идти через кочевья т а й ч и у т о в , и т а й н ы е д о б р о ж е л а т е л и Тэмуджина без помех присоединятся к анде. На одну с т р е л у м о ж н о насадить
гуся и куропатку. Конечно, тайчиуты м о г у т п о т р е п а т ь х и н а . И это неплохо. Сил у хана-отца у б а в и т с я не много, а спеси с т а н е т мень'-ие. Но
как сказать об этом Тогорилу? Захочет ли он рисковать? Не в его правилах, ндучи на одного в р а г а , з а д и р а т ь д р \ п > г о . Сказал, как о деле
мало значимом, само собой п о н я т н о м :
- Ты, конечно, зайдешь за Т э м у д ж п п о м и з а х в а т и ш ь его с собой?
Хан строго и сосредоточенно р а с с м а т р и в а л под ногами желтое пятно на белом войлоке. Подняв голову, остановил в з г л я д на лице Джамухи.
- Слишком острый клинок плох тем, что иногда режет собственные ножны. Не думай, сын, что умнее других,— это плохо кончится.

11

- Хан-отец! Мои мысли прозрачнее родниковой воды!
— Молчи! Почему сам не идешь за Тамуджином? Хитер ты, и помыслы твои кручены, как шерсть барана. Смотри, Джамуха...
В голосе Тогорила внятно послышалась угроза, и Д ж а м у х а укрепился в мысли, что хан ему не доверяет. Надо, чего бы то ни стоило,
порушить его недоверие.
Заговорил обиженно:
- Мне больно слушать незаслуженные укоры, хан-отец! Мои помыслы одинаковы с твоими, как одинаковы зерна тангутекого риса,
других не было и нет. Ты хочешь, чтобы я пошел к Тэмуджину? Я
пойду, хан-отец. Я сделаю все, что ты повелишь. Но мой путь к анде
вдвое длиннее твоего...
Хан молчал. Его пальцы теребили складки халата, лоб резала глубокая поперечная морщина. Передохнув, Джамуха заговорил спокойнее,
рассудительнее:
- Кому, хан-отец, меркиты досаждают больше всего? Тайчиутам.
Так станут ли они чинить тебе зло, когда узнают, на кого натравлены
копья твоих воинов? Кроме того, им ведома твоя сила и доблесть — это
оградит тебя. Иное дело я. И мал, и слаб...
Приказав нукерам звать нойонов, Тогорил, поднялся, сунул руки
за пояс, проговорил, глядя поверх головы Джамухи:
— Видит бог, я не забыл того, что сделал для меня Есугей. И чем
бы это ни кончилось, попробую сделать то же самое для его сына. За
добро, Джамуха, человек должен платить добром.
Весть о предстоящем походе на меркитов нойоны Тогорила встретили с нескрываемым неодобрением. Рисковать своими воинами из-за
безвестной жены столь же безвестного Тэмуджина — разумно ли это?
- Я вас позвал не для досужих рассуждений,— раздраженно сказал Тогорил. — Я позвал вас объявить свою волю!
Нойоны умолкли, потупились.
Возвращаясь в свой курень, Джамуха не раз вспомнил эти слова.
Высоко вознесся над всеми хан Тогорил. Все, кажется, идет к тому,
что и ему, Джамухе, станет объявлять свою волю. И будешь покорен что сделаешь? Сколько не вертись в одиночку, все равно окажешься в
руках Тогорила, а ускользнешь от него — попадешь под пяту Инанчахана найманского или Тохто-беки меркитского, от них увернешься —
взнуздает Таргутай-Кирилтух. Но теперь, может быть, его одиночество
и кончится. Анда Тэмуджнн соберет улус своего отца — их будет двое.
Потом найдется кто-то третий, четвертый. В битве ли, на пиру ли слово
каждого будет весить одинаково. Как в счастливые старые времена,
воспетые в сказаниях-улигерах, они перед лицом опасности встанут
грудью друг за друга. И древний степной обычай вольности никто не
осмелится рушить безнаказанно.
Бодрили, радовали душу эти думы. О, если бы хан-отец мог догадаться, куда направлены его устремления!.. Но он не догадается. Что
для него Джамуха? Почти собственный нукер. А если догадается? Чтото же питает его подозрительность и недоверчивость. Но эти тревожные
мысли Джамуха гнал от себя...
Б поход он взял всех своих воинов, оставив курень на попечение
стариков и подростков. В назначенный день пришел в урочище Ботоганборджи. Прошел день, а хана не было. Не явился он и на другой день.
Джамуха. встревожился, усилил караулы. Не побили ли тайчиуты Тогорила? Если так, тут оставаться опасно.
На третий день забеспокоились и воины. Походный стан притих.
Джамуха решил переночевать и утром уходить в свое кочевье. На рассвете воины принялись седлать коней. В это время прискакал дозорный:
идет войско. Вскочив на коая, Джамуха поднялся на возвышенность.
По плоской равнине к стану валом катилась конница. Всходило солн-

12

це, и на оружии, доспехах вспыхивали красные искры. А что, если это
воины тайчиутов? У Джамухи похолодело в груди.
— Скачи навстречу!—оказал он дозорному.
Сам ринулся к стану, приказал барабанщикам бить тревогу.
Басистый рокот бара/банов бросил воинов в седла. Они быстро построились. Джамуха подтянул пояс, поправил сайдак... Дозорный вылетел из-за сопки, заорал во все горло:
- Наши...
Воины смяли строй, беспорядочной толпой, увлекая за собой Джамуху, ринулись навстречу кэрэитам. Издали заметив Тогорила по тангутскому шлему с высоким золотым гребнем, Джамуха направился к
нему. Хан коротко поздоровался, ничего не сказал, оправдывая свое
опоздание. Д ж а м у х а , сдерживая злую обиду, спросил:
- Хан-отец, разве не вместе назначили день встречи? И разве
старый обычай не велит каждому, большой он или маленький, следовать уговору?
Хан не успел ответить. К ним подскакали Джагамбу и высокий молодой воин с обозначившейся бородкой на широких твердых скулах.
Он был опоясан сыромятным ремнем, на ремне висел меч в обшарпанных ножнах и берестяной колчан. Из-тюд войлочной шапки на высокий
лоб выбилась прядь рыжеватых, словно бы подпаленных солнцем волос.
— Так-то встречаешь нас с твоим андой? — усмехнулся Тогорил.

Поздно вечером подошли к реке Хилхо. На противоположном берегу несколько рыбаков варили уху. Заметив дозорных, они вскочили
на коней. Пока дозорные шныряли по берегу в поисках брода, рыбаки
скрылись. Над огнем осталась готовая уха. Со смехом и гоготом дозорные опорожнили котел.
Тогорил, Джамуха и Тэмуджнн остановились на крутом яру. Вода
плескалась, подмывая илистый берег, в сумерках блеском клинка отсвечивали ее струи. Тэмуджин вертел головой, вглядываясь в противоположный берег. Но ничего там не видел, кроме темной гряды тальников у воды и ломаной кромки пологих гор. Где-то тут, рядом, за этой
кромкой стоят юрты меркитов. В одной из них Борте... Дума о ней
занозой сидела в сердце. О чем бы ни говорил, что бы ни делал, забыть
о Борте не мог. А хлопот у него в эти дни было много.
Весть о том, что за него вступился сам хан кэрэитов, в тайчиутских
куренях встретили с недоверием. И очень удивились, когда Тогорил
с войском прибыл на его стоянку. Люди, которых он до этого уговаривал
не один раз, но так и не мог уговорить, сами потянулись к нему. За те
несколько дней, пока Тогорил стоял у него, вокруг старой материнской
юрты вырос целый курень. Тзмуджин сбивался с ног. Каждого надо
было встретить ласковым словом, каждому определить его место...
Конь под Тэмуджином переступал с ноги на ногу. Комок земли
покатился из-под копыт, упал в реку, звонко булькнув. Тэмуджин прислушался к разговору х а н а и Джамухи.
- Дозорные ржут от радости, что уха досталась, а им плакать
надо: упустили меркитов,—говорил Джамуха, похлопывая черенком плети по голенищу сапога.
— В этом беды нет. Упустили — пусть бегут.
— Хан-отец, ты говоришь так потому, что дозорные твои люди.
— Это люди Тэмуджина.
Да, на том берегу были его люди. Если Джамуха потребует, он
должен будет примерно наказать воинов. А этого делать как раз не
следует. Все только начинается, и он своей строгостью отпугнет воинов.
13

- Там молодые ребята, они порядка не знают,—сказал он, поворачиваясь к Джамухе.
- Ладно... Я думаю, что это даже неплохо. Со страху в глазах у
рыбаков наше войско утроилось. Они до смерти напугают своих. Будем
переправляться, хан-отец?
- Нет. В темноте люди вымочатся и плохо будут спать. А завтра
сражение. Кроме того, здесь, за рекой, мы в безопасности. Пусть расседлывают коней, зажигают огни. Как можно больше огней. Если решили меркитов напугать — давайте напугаем.— Хан подобрал повадья.— Приглашаю вас к себе на ужин.
Джамуха наклонился к Тэмуджину, прошептал с упреком:
- Что же ты не сказал, что дозорные твои?
Тэмуджин пожал плечами. Готовность побратима везде, во всем
держать его руку радовала. Однако сейчас казалось, что совсем неважно, чьи люди были в дозоре, ему хотелось понять другое — совершили
или нет эти люди проступок? Вот он сказал, оправдывая ребят, что они
не знают порядка. Но ведь и сам Тэмуджин этих нарядов не знает. А
может быть, их вовсе и нет, над всем, над всеми — воля повелителя.
Захотел — будет так, не захотел—будет иначе. Если его догадка верна — плохо. Никогда не будешь знать, что ты делаешь правильно, в
чем ошибаешься.
Нукеры уже разбили походный ханский шатер, развели перед входом большой огонь и зажаривали на нем молодого барашка. Возле огня стояли кэрэитские нойоны и брат Тогорила Джагамбу. Хан снял
доспехи, остался в легком шелковом халате. Тэмуджин и Джамуха тоже отстегнули у входа оружие, сели на ковер. Баурчи налил в фарфоровые чаши тарасуна. Хан воздев руки вверх (широкие рукава х а л а т а
скатились к локтям), помолился своему богу-кресту, потом вместе с Тэмуджином и Джамухой плеснул тарасуна на землю — жертва духу этих
мест, поднял чашу.
- Ну, Тэмуджин, завтра все решится. Поможет бог — горестям
твоим придет конец.
- Я верю, мы разнесем меркитов в п р а х ! — с к а з а л Джамуха. Они надолго запомнят нас.
Хан выпил вино, поставил чашу на ковер.
- Я тоже верю. Но нет ничего переменчивее счастья воина,— Тогорпл вздохнул. — Один день может сделать тебя обладателем огромных
богатств, но один же день, если счастье уйдет, лишит всего. Вот почему,
дети мои, надо держаться друг за друга. Сегодня силен, удачлив — помоги другу, завтра обездолен — не убивайся, друг поможет тебе.
Этими словами хан как уравнивал себя с Джамухой и Тэмуджином. Горячая волна благодарности колыхнулась в груди Тэмуджина.
Кто он и кто хан? Он — п о к и н у т ы й родичами, униженный врагами, а
хан — один из самых могущественных повелителей в великой степи...
Какое сердце надо иметь, чтобы так вот подать руку нищему, втоптанному в пыль!
- Хан-отец и ты, мой брат Джамуха! Откроет нам счастливый лик
свой вечное небо или отвернется от нас, возвратимся домой гордыми
победителями или с ущербленным духом и телом, я никогда не забуду
того, что вы уже сделали для меня. Стану нужен — кликните меня, и я
приеду. Будут воины и нукеры — приведу их. А нет — прибуду один. Не
хватит сил прибыть — отдам своего коня. Не будет коня — пришлю сайдак и меч. Если поступлю иначе, пусть это вино, которое сейчас выпью,
превратится в пламя и спалит мое нутро.
Вина он не любил, но тут выпил чашу до дна.
Потом пили еще и ели сочное мясо барашка. От вина, от тоски по
Борте, от того, что он теперь не одинок, от любви к рябому, некрасивому
хану и красивому, с девичьими ресницами над умными глазами и ре14

("ним.ими ямочками на щеках Д ж а м у х е , от гула голосов воинов, которые
п р и ш л и сюда ради него, и от того, что где-то среди воинов лучшие
i | i s II.H Боорчу и Джэлмэ едят не мясо б а р а ш к а , а сухой хурут, запивал
п о нодой,— от всего этого, а может быть, и не от этого ему хотелось
и/шкать, но даже и не п л а к а т ь — из глубины души рвалось что-то та1
мн , чего он не смог высказать словами. Обнял Джамуху, заглянул в
.пню.
- Брат мой!
Ему хотелось так же обнять х а н а , но сделать этого не посмел, прифоиулся рукой к с к л а д к а м его халата.
— Отец мой!
Тогорил сам обнял его.
- Я счастлив, что могу помочь тебе.
После у ж и н а они с Джамухой вышли из шатра. По всей прибрежной полосе горели сотни огней, и красное зарево п л я с а л о на косогоре,
на плотной стене т а л ь н и к а . Воины, у к л а д ы в а я с ь спать, говорили вполюлоса, звуки их речи сливались с плеском реки и шелестом тальниковых листьев.
Они спустились к воде, на п е с ч а н у ю косу. Д ж а м \ х а положил руку
па его плечо.
— Анда, ты помнишь Онон?
- Как можно забыть об этом!
— Хучара обыграли — помнишь! — Д ж а м х . х а г н х о рассмеялся.—
Мы были вдвоем заодно, потому и выиграли. Где сейчас Хучар?
- Плохой человек Хучар!
— Что он сделал плохого?
- Он плохой потому, что ннчею для м е н я не сделал.
- Анда, но и я до этого не помогал тебе. Ты тоже осуждаешь меня? А я не мог. Невозможно было.
— Я тебя не осуждаю.
- А Хучара?
— Ну что тебе Хучар! — Тэмуджин подумал.— Знаешь, я ни на
кого зла сейчас не держу. Но вровень с тобой никого не поставлю —
ты пришел первым!
- Я не мог не придти, Тэмуджин. Помнишь, как мы клялись? Одна
душа, одна радость, одна забота — на двоих. На свете много р а з н ы х
людей. Но нас — двое.
Теперь трое, Джамуха. Третий — наш отец Тогорил.
- Да, конечно... Только Тогорил — хан. Мы с тобой просто нойоны
вольных племен. И над н а м и только одна власть — власть нашей
дружбы.
В заводи з в у ч н о шлепнула хвостом к р у п н а я р ы б и н а . Видимо, т а й мень.
- Пошли спать, анда Тэм\джин.
- Пошли, анда Д ж а м у х а .
Ему приснилось празднество на берсг\ Опона. Ш \ м я т люди, бьют
б а р а б а н ы . Он сидит у телеги с ненавистной кангой на шее. Т а й ч у К у р и
куда-то зовет его, дергает за р \ к а в х а л а т а .
- Вставай, Тэмуджин, пора!
- А я не хочу!
- Вот что делает вино с челоевком!
Это уже голос не Т а й ч у - К л р н , а Боорчу Т э м \ д ж и н открыл глаза.
Боорчу и Джэлмэ, один с одной, второй с другой стороны, тормошили
его. Бубнили барабаны. Воины седлали коней. Т э м ч д ж и п потряс головой. Череп р а с к а л ы в а л с я от боли.
- Фу, как тяжело...
- Не будешь пить столько! — сердито сказал Боорчу, подавая бе1S

рестяной туесок с дугом.— Когда я был маленьким, бабушка юворила
мне: кто пьет вино, у того в голове темно.
- Не ворчи, друг Боорчу. И без тебя т о ш н о . Видишь, Джэлмэ молчи I. Он хороший парень.
О прохладного кислого н а п и т к а немного п о л е г ч а л о . Он сел H;I
коня, поехал к яру. Там уже стояли хан, Д ж а м у х а , Джагамбу, кэрэнтские нойоны. Начиналась переправа. Лошади спускались к реке, обнюхивая воду. У берегов было мелко. Но на середине вода доходила до
брюха, сильное течение разворачивало лошадей мордой к верховьям
реки. Всадники корчились в седлах, подбирая ноги. Под одним воином
лошадь споткнулась. Он испуганно рванул поводья. Лошадь вскинула
голову, снова споткнулась, течение свалило ее. Воин окунулся с головой,
выпустил поводья, вода подхватила его, прибила к тальникам. Он вылез из воды мокрый, с виноватой и жалкой улыбкой на юном лице.
Джамуха .подмигнул Тэмуджину.
- Парень-то опять твой!
Тэмуджин почувствовал, что улыбается побратиму виноватой, как
у юного воина, улыбкой. Что-либо сказать не было сил. Изнутри черепа
по вискам били кузнечные молотки. Тогорил, Джамуха таких мучений,
видимо, не испытывали, хотя выпили не меньше, чем он.
За рекой воины н а ч а л и строиться, дозорные, не мешкая, п о с к а к а л и
вперед. Тогорил направил своего коня в воду. Он не стал поджимать
ноги. Как сидел, прямой, в сверкающем золотом шлеме, так и остался
сидеть. Вода хлестала по высоким голенищам его сапог. Тэмуджин тоже
не поднял ног. И, когда выбрался на берег, его ветхие гутулы о к а з а л и с ь
полными воды, она била из всех дыр веселыми с т р у й к а м и .
К полудню дозоры наткнулись на меркитов. Остановив воинов,
Тогорил со свитой поехал вперед, поднялся на возвышенность. М е р к ш ы
строились у входа в долину, между двух крутосклонных сопок. Х а н
долго озирал окрестности, задумчиво п о щ и п ы в а я седеющую бородку.
- Не думал, что они решатся выйти навстречу.— В голосе х а н а
послышалась озабоченность.
- Их не т а к уж много,— сказал Д ж а м х х а . — Не успели сбежаться
за ночь. Не остановят.
- Их не много,— согласился Тогорил,— но это — меркиты. Драться они умеют. Поэтому...— Сдвинул шлем на затылок, ногтем поскреб
правый висок, оглядываясь по сторонам.— Джагамбу, видишь тот лесочек? Ступай туда. Постарайся незамеченным выйти меркитам в затылок. А вы, Джамуха и Тэмуджнн, со своими воинами идите влево. Гора
скроет вас от глаз меркитов. Станьте за вон той сопкой и ждите. А я
двинусь н а п р я м у ю .
Головная боль, возбуждение
сейчас, сейчас все решится! — мешали Тэмуджину понять смысл дробления войска, все казалось чрезмерно
усложненным — к чему? Если меркитов меньше, нечего и мудрить, навалиться на них всех силой, смять, растоптать... Шевельнулось подозрение: хан хочет разбить мерктов сам, один. Неужели он такой? Или т у г
есть что-то иное, недоступное его воспаленному у м у ? Наклонился к
Боорчу.
- Перед сражением больше пить не буду. Никогда!
Он смотрел на хана, на Джамуху, на меркитских воинов, и ем\ все
больше не хотелось идти за сопку, стоять там в бездельном ожидании,
томиться от безвестности.
- Хан-отец, возьми меня с собой!
Тень неудовольствия набежала на лицо х а н а , но через мпювенне
в черных г л а з а х з а т е п л и л с я грустно-ласковый свет.
- Хорошо. Ты пойдешь со мной.
Двинулись на мсркшов шагом: сберегали силы коней. Но к эюм
неторопливом движении ощущалась зловещая н а п р я ж е н н о с т ь . Боорчу
16

смотрел вперед, жмурясь, будто от ослепительного света. Джэлмэ накупился, закусил губу.
Расстояние сокращалось. Стал виден горделиво поднятый туг,
можно было уже различить и масти меркитюких коней. Врага стояли
плотными р я д а м и от одного склона сопки до другого. Строй казался
несокрушимой, непреодолимой преградой. Напряженность людей передалась и коням. Они прядали ушами, рвали поводья.
Тэмуджин не заметил, подал Тогорил знак, или лавина всадников
сорвалась сама. Грохотом ударил в уши топот копыт, облако густой
пыли взметнулось к самому небу. Всадники мчались, будто уходя от
этого серого облака... Из меркптоких рядов брызнули черные стрелы,
сами ряды зашевелились и стремительно покатились навстречу. Тэмуджин р а з м а х и в а л мечом и кричал, не слыша своего голоса.
Всадник на рыжем широкогрудом коне летел на него, целя острие
копья в грудь. Тэмуджин свернулся с седла в бок, копье прошло мимо.
Всплеском молнии блеснул меч Джэлмэ и обрушился на голову
меркита.
М е р к н т ы дрались со злобной отвагой, все усиливая и усиливая натиск. Воины х а н а остановились, затем попятились. Тэмуджину показалось, что еще немного, и войско х а н а будет смято, изрублено. Страшась
этого, бессильный что-нибудь изменить, стал искать глазами Тогорила,
но в к л у б а х серой пыли мелькали чужие свирепые лица, оскаленные
морды лошадей, звенело железо, стучали копыта, предсмертные крики
люден с м е ш и в а л и с ь с обезумелым ржанием коней. На мгновение ему
показал';;],, что хан и анда кинули его под мечи меркптов. Страх з а т м и л
разум. Т ^ м у д ж н н рвал поводья, заворачивая коня. Хотелось как можно
скорее и как можно дальше умчаться от клубка человеческой ярости.
Но справа был Джэлмэ, слева Боорчу. Он был з а ж а т между ними...
И вдруг все переменилось. Меркиты враз ослабили напор, бестолково заметались, покатились назад. Тэмуджин перевел дух, огляделся.
Из-за сопки, сминая правое крыло меркитов, ударили воины Джамухн.
Враги были отброшены к проходу меж сопок, не удержались и там,
побежали, подставляя спины под мечи, копья и стрелы. А наперерез
им уже мчались воины Джагамбу.
На согже Тэмуджнн слез с коня, вытер с лица едкий пот. Руки плохо слушались, дрожали ноги, от боли надвое раскалывалась голова.
Тупо, трудно охватывал он разумом происшедшее. Обессиленно присел
на камень. По всей долине, похожей на сложенные ладони, валялись
убитые, ползали раненые, метались кони, одичавшие от з а п а х а крови,
спешивались воины, подбирая оружие, подымая своих раненых и добивая чужих.
Враг разбит. Разбит!
Но страх и чувство беспомощности, только что пережитые, мешали
Тэмуджину ощутить радость.
Подъехал Джамуха. Лихо соскочил с лошади, крепко стукнул кулаком по сгорбленной спине Тэмуджина. Больше, чем обычно, были
заметны ямочки на щеках его грязного лица, свежо белели зубы.
— Чего сидишь, как сова в дождливый день? Знаешь, кого мы заарканили? Нойона Хаатай-Дармалу. Хочешь посмотреть?
•— Зачем мне нойон Тохто-беки? Мне нужна Борте.
— Найдем и Борте. Весь меркитский улус вывернем, как шубу, до
шерстинки переберем, но найдем.
Уцелевшие воины меркитав разнесли по своим куреням весть о поражении. Началось бегство. Кинув в телеги самое необходимое, оставив
юрты, а порой и стада, люди устремились вниз по Селенге в сторону
Баргуджин-Токума.
2. «Байкал» № 5

17

Воины-победители рыскали по долинам, перехватывая беглецов,
Тэмуджнн со своими нукерами носился по степи без передышки.
В одной из долин наткнулся на курень Тохто-бекп. Людей в нем осталось немного. В поисках Борте нукеры обшаривал;: одну юрту за другой
Спрятавшихся меркитов вышибали копьями, плетями и сгоняли к шатру Тохто-беки. Тэмуджнн, Боорчу, Джэлмэ опрашивали всех, но о Борте
никто ничего не мог сказать.
На площадку приволокли изможденного м у ж ч и н у с каш он на шее,
бросили в пыль. Он сел, отбросил со лба косматые волосы, равнодушно
огляделся. Один из воинов постучал рукояткой меча по замку канги.
- Крепко сделано. Не снимешь.
- А ты сначала сними ему голову! —со смехом посоветовал кто-то.
Воин поднял меч, целясь ударить по шее.
Тэмуджнн хлестнул его плетью по спине.
- Отойди отсюда, храбрец! — Наклонился к лицу колодни-ка. Ты кто такой?
- Сотник Тай'р-Усуна. Мое имя — Чиледу.
— Почему в колодке? Ты преступник?
— Нет. Но Тайр-Усун считает иначе.
- Н\керы, разбейте замок! Я дарю тебе жизнь и свободу, колодник. Котда-то и мне пришлось носить такой ошейник.
Нукеры сломали замок, сбросили кангу. Чиледу, слоено не веря,
провел руками по шее, по плечам.
— Ты не знаешь, где находятся две женщины, захваченные в кочевьях тайчнутов?
— Не видел. Я сидел, прикованный к столбу. Они, наверное, с темп, которые ушли.
- Мы сможем их догнать?
•— Да, они ушли не очень давно. Скачите к тому перевалу. За нлм
будет степь... А ты кто?
— Я сын Есугеп-багатура.
Чиледу вскинул голову, всмотрелся в лицо Тэмуджина, хрипл', засмеялся. Он смеялся все громче. Тронув коня, Тэмудж;щ сказал:
- С ума сошел от радости.
Начинало смеркаться, когда Тэмуджин и его нукеры настигли меркитов. Беспорядочной толпой: пешие, конные, повозки с кибитками,
простые телеги вперемежку с табунами коней, стадами коров и овец—
они д в и г а л и с ь по широкой равнине. Крики людей, ржание, мычание,
блеяние животных, скрип тележных колес в тишине вечера разносился
по всей степи. При виде воинов этот клубок н а ч а л рассыпаться, растекаться во все стороны. Воины с бешеными криками носились по равнине, рубили, кололи м у ж ч и н , х л е с т а л и п л е т я м и женщин и детей, сбивая всех в кучу.
Тэмуджин вместе с Боорчу и Джэлмэ врезался в середину орущего,
мечущегося скопища, к р у ж и л м е ж д у т е л е г а м и , заглядывал в лпиа люден, беспрерывно к р и ч а л :
- Борте! Борте!
II ко!да уже казалось, что и с к а т ь бесполезно, в невообразимом
гвалте Тэмуджину послышался отклик. Он рванулся яа голос, ра-счищая
плетью п \ т ь , услышал совсем близко:
- Тэмуджин!
Две тени метнулись к нему, четыре руки вцепились в полу х а л а т а .
Он соскочил с седла, обнял Борте. Она повисла на шее, прижалась
мокрым от слез лицом к щеке. Хоахчин г л а д и л а Тэмуджина по спине г
по плечам, без конца тянула свое: «Ой-ё! Ой-ё!»

II

VI
Победители возвращались в родные курени.
Перед войском двигались табуны и стада, сотни повозок, г р у ж е н н ы х разным добром. За повозками брели молодые женщины и дети.
• ыриков и воинов, как обычно, в плен не брали.
Одним из немногих мужчин был среди пленных и Чнледу. Глаза у
РИМ о .глубоко запали, скулы заострились, рваный, без пояса х а л а т висел
ц.i тощем теле, как мешок на палке. Тайр-Усун кормил его вместе с
>п,-1ками, только собаки, в отличие от него, не были прикованы к столпу. Жизнь медленно покидала его тело, и он равнодушно ждал конца.
11очами, ворочаясь в собачьей берлоге, полной блох, расчесывая иску,1нные 'бока, он думал, что все своп дела на земле завершил, остается
ц-||целиво ждать, когда по воле вечного неба его дух оставит тело и
''травится туда, где никогда не вянут травы, не замерзают реки, где
N M C H скот н счастливы пастухи. Дух злых людей не попадет в долины
благоденствия. Дух того, кто творил в жизни зло, остается здесь, темиы'Ми ночами он светится волчьим глазом, голосом дурной птицы крпHIT в кустах х а р г а н ы . Злая душа Есугея, должно быть, тоже мечется в
и'пи, п у г а я людей, наводя порчу на окот. Он, Чиледу, никому не делал
1ла. И Оэлун тоже. Там ничто не помешает им соединиться.
Когда нукеры сорвали цепь и поволокли его к шатру, подбадривая
тиками, он обрадовался — это конец. Но ему подарили то, что давно
• тало в тягость — жизнь. И кто подарил — сын Есугея! В первое м г н о тчше все это показалось ему бредом...
Идти было тяжело. От слабости кружилась голова. Радужные круi n плыли перед глазами. Рядом с ним, спотыкаясь, шла молодая ж е н щина с маленьким мальчиком на руках. По ее лицу струился грязный
нот, она часто дышала широко открытом ртом. Ребенок пухлой рукой
и'ребил ее за ухо, что-то лепетал, но она, кажется, не видела и г.е слышала его.
Чиледу отвернулся. Но тут же его взгляд встретился с взглядом
Чаатай-Дармалы. Х а л а т и гутулы с нойона содрали, он был в одних
штанах. Босые ноги, исколотые камнями и степными колючками, кровотчили, в шею врезалась веревка, другой ее конец был привязан к те.юге. Едва нойон замедлял шаг, веревка н а ч и н а л а душить его. он выпучивал глаза и делал рывок вперед. Страдальческий взгляд Х а а т а й Д а р м а л ы молил о помощи.
Чиледу долго не понимал, откуда у Тэмуджина войско. Если бы
своими глазами не видел ветхую юрту Оэлун, наверное, об этом не д х мал бы. Но он видел. И непостижимым казалось происходящее. Вчера
v Тэмуджипа просто, будто у беззащитного харачу, увели жену, а сегодня, что-бы з а п о л у ч и т ь жену обратно, он сокрушил самого Тохто-беки.
l i e иначе, как вечное небо помогло ему. Потом, приглядевшись, он
понял, откуда Тэмуджин получил помощь. Но удивление от этого не
убавилось.
Ему хотелось ненавидеть Тэмуджина так же, как он когда-то ненавидел его отца. Но в сердце было совсем другое. Пожалуй, д а ж е радовался внезапному возвышению Тэмуджина: он не только сын Есугея,
он также сын Оэлун. В этом все дело.
Женщина с мальчиком совсем ослабла. Она навалилась на плечо
Чиледу, и он еле устоял на ногах. Взял из ее рук ребенка. Но она уже
без поддержки идти не могла. Кое-как подтащил ее к повозке, дал в
руки конец веревки.
- Держись.
Ноги ее подогнулись. Она легла грудью на тележный задок. Нукер
из стражи подскакал к ним, древком копья ударил женщину по голове.
Она, не вскрикнув, свалилась на землю. Лицо посерело, глаза за'ка-ти-

2*

19

JH< i, под /Iоб. Ч п л е д у попробовал ее поднять, но стражник ударил и его.
Пошел!
Пошатываясь, Чнледу отступил. Стражник свесился с седла, схваi ил женщину за руку, отволок в сторону. Она осталась лежать на
земле.
Мальчик казался все тяжелее, идти становилось все трудней. Чилсду ждал, что скоро стражник и его поволокет в сторону от дороги.
Но это не пугало и не тревожило. Однако пока ноги не подогнулись, он
шзгал за повозкой, прижимая к груди хныкающего мальчика.
Вечером па стоянке он полежал на тра.ве, немного передохнул и
пошел к дойщпкам кобылиц. Там 'выпросил молока. Напоил мальчика,
остатки выпил сам. Одна из женщин дала еще и кусок хурута. Он съел
его всухомятку. Чувство голода, до этого дремавшее, стало таким острым, что он долго не мог заснуть. Мальчик, завернутый в его халат,
прижался к голой груди, мирно посапывал. Утром он зашевелился, сел,
дернул его за нос, внятно произнес:
— Эцэгэ.
- Да, да, я твой отец,—-сказал он со вздохом. — Есть хочешь?
Молока надо?
I
Снова поик-л к дойщикам. Но к а р а у л ь н ы е прогнали его, ударив
плетью.
- Не ходи тут, чесоточный козел!
- Как смеешь бить меня? Я вольный человек! — закричал Чиледу,
озлобляясь.
- Я тебе пот дам волю! Радуйся, что к и ш к и не выпустили.
Чнледу был уязвлен. Как же так? Или слово Тэмуджпна ничего не
RCCHT? Или в самом деле ему все померещилось — там, у шатра Тохтобски? Может быть, и нет тут никакого Тэмуджпна... Спросил у караульщиков:
- Сын Оэлун с вамп?
— С нами. Только тебе до этого дела пет.
- Он мне сказал: свободен. Так кто тут главный — Тэмуджин или
ты?
- Ты еще и лжей! Стой на месте! Эй, Боорчу, езжай сюда. Этот
ободранный козел клевещет, будто Т э м у д ж и н дал ему волю.
Подскакал Боорчу.
— А-а, колодник. Он не клевещет.
Чнледу приблизился к Боорчу.
— Сын Оэлун даровал мне жизнь и свободу — так?
— Так. Ты можешь идти куда хочешь.
- Вот мальчик. Накормите его и возьмите мою волю. Мне идти
некуда.
- Это твои сын?
- Да...
— Иди за мной.
Он привел его на стоянку воинов. Здесь в огромных котлах варилась б а р а н и н а . Боорчу подозвал старпка-баурчи.
— Накорми этого человека и его сына. Он не пленник — дай ему
пояс и шапку. И пусть помогает тебе.
Теперь мальчик мог ехать на повозке. Чиледу с а ж а л его в большой
котел. Сам шел рядом, собирал разноцветные камешки, давал мальчику, а он колотил ими по кромке медного котла, прислушивался к звону
и весело смеялся. Когда надоедала игра, протягивал Чиледу пухлые
ручонки, требовательно звал:
— Эцэгэ!
И простое слово «отец» отзывалось в душе Чиледу мучительной
болью. Никто никогда не называл его так.
На стоянках приходилось собирать топливо. Мальчик, потеряв его,

Начинал громко плакать. Чиледу спешил к нему. Баурчи сердито ворчал:
- Когда у мужчины на руках дите, он хуже женщины. Ну какой
из тебя помощник! Зря кормлю тебя и твоего сына. Где его мать?
— Умерла... Ваши воины помогли умереть.
— Жалуешься? От вас, меркитов, никому покоя не было — это как?
Молчишь? Вот и молчи. Как имя мальчика?
- Я его называю... Олбор 1 ,— сказал Чиледу первое, что пришло
в голову.
Какое-то ненастоящее имя. И сам ты не настоящий, будто кожа,
набитая травой,— одна видимость человека.
И Баурчи, и воины не любили Чиледу. Да и за что можно любить
врага, хотя бы и бывшего? Злые взгляды Чиледу принимал, как должное. Но в окружении всеобщей вражды и недоброжелательности привязанность мальчика была для него как огонек жилья для путника,
блуждающего в гудящей ветрами зимней степи.
Тэмуджина он видел за всю дорогу только один раз. Сын Оэлун
ехал рядом с ханом кэрэитсда. Взгляд его светлых глаз, че задерживаясь, скользнул по лицу Чиледу. Не узнал. Чиледу это не огорчило.
Напротив, меньше всего ему хотелось быть узнанным.
Вспоминая свой последний разговор с Оэлун, дивился собственной
глупости. Хватило же ума предложить совместную жизнь ей, матери
детей, которые по праву рождения равны с ханами. Что он мог дать ей
и ее детям? Самое большое — увезти в земли хори-туматов, своих соплеменников, кормить мясом диких зверей. Оэлун это поняла сразу,
а он только сейчас. Да и сейчас, наверное, еще не все понял. Зачем ои
здесь? Единственное, что он может доброго сделать для Оэлун,— не
попадаться ей на глаза, не тревожить ее душу напоминаниями о прошлом. И не тащиться за повозкой ему нужно, а остаться в степи, сгинуть
в ее просторах. Однако этого он не может сейчас сделать. В повоз-ке
хнычет Олбор, зовет к себе: «Эцэгэ! Эцэгэ!»

VII
Высоко над! степью, раскинув широкие крылья, медленно плыл
i орел. Он был стар, тело его потеряло былую упругость, глаза — зор' кость, и добыча легко уходила от за ту певших когтей. О.рел обессиливал.
|В его отважное сердце входило тоскливое безразличие к самому себе.
I Но здесь, на тугих потоках воздуха, не тратя сил для полета, он забывал
? об усталости, чувствовал себя молодым, стремительным и могучим, способным, как и раньше, одним ударом клюва убить сайгачонка или
!> барашка, потом унести его на далекие скалы и насытиться нежным.
с горячей кровью мясом. И он поплыл над степными увалами, покрыi тыми засохшей травой, обшаривая взглядом ложбины и возвышешю' сти. Его тень бежала по земле, вспугивая серых мышей, песочно-желтыч
, сусликов и стайки мелких птиц.
Влереди увидел всадников. Они шагом ехали по степи, н а п р а в л я я с ь
к юртам большого куреня. За юртами у извилистой речки ласлпсъ овцы
и козы. Он начал медленно снижаться.
Белый козленок, почесав лоб о крутой глинистый берег, стал пить
воду. Орел зашел так, чтобы тень не выдала его, и устремился вниз.
Ветер засвистел в потрепанных перьях крыльев, земля, речка, козленок
с низко опущенной головой быстро приближались. Он выставил вперед
ноги с изогнутыми когтями, готовый вонзить их в бедую с п и н у . Козленок
услышал свист ветра в крыльях, поднял голову, испуганно мекнул и
побежал. Но что скорость его бега по сравнению с вольным падением!
Он настиг его, когти почти коснулись короткого вздрагивающего хвос1

Олбор — находка.

21

лись под лоб. Чиледу попробовал ее поднять, но стражник ударил и его.
— Пошел!
Пошатываясь, Чиледу отступил. Стражник свесился с седла, схватил женщину за руку, отволок в сторону. Она осталась лежать на
земле.
АД.альчик казался все тяжелее, идти становилось все трудней. Чиледу ждал, что скоро стражник и его поволокет в сторону от дороги.
Но это не пугало и не тревожило. Однако пока ноги не подогнулись, он
шагал за павозкой, прижимая к груди хныкающего мальчика.
Вечером на стоянке он полежал на траве, немного передохнул и
пошел к дойщпкам кобылиц. Там "выпросил молока. Напоил мальчика,
остатки выпил сам. Одна из женщин дала еще и кусок хурута. Он съел
его всухомятку. Чувство голода, до этого дремавшее, стало таким острым, что он долго не мог заснуть. Мальчик, завернутый в его халат,
прижался к голой груди, мирно посапывал. Утром он зашевелился, сел,
дернул его за нос, внятно произнес:
- Эцэгэ.
- Да, да, я твой отец,— сказал он со вздохом. — Есть хочешь?
Молока надо?
I
Снова пошел к дойщпкам. Но к а р а у л ь н ы е прогнали его, ударив
плетью.
- Не ходи тут, чесоточный козел!
- Как смеешь бить меня? Я вольный человек! — закричал Чиледу,
озлобляясь.
- Я тебе вот дам волю! Радуйся, что к и ш к и не выпустили.
Чиледу был уязвлен. Как же так? Или слово Тэмуджпна ничего не
весит? Или в самом деле ему все померещилось — там, у шатра Тохтобеки? Может быть, и нет тут никакого Тэмуджпна... Спросил у караульщиков:
— Сын Оэлун с вами?
— С нами. Только тебе до этого дела пет.
- Он мне сказал: свободен. Так кто тут главный — Тэмуджнн или
ты?
- Ты еще и лжец! Стой на месте! Эй, Боорчу, езжай сюда. Этот
ободранный козел клевещет, будто Тэмуджнн дал ему волю.
Подскакал Боорчу.
- А-а, колодник. Он не клевещет.
Чиледу приблизился к Боорчу.
- Сын О э л у н даровал мне жизнь и свободу — так?
— Так. Ты можешь идти куда хочешь.
— Вот мальчик. Накормите его и возьмите мою волю. Мне идти
некуда.
— Это твой сын?
- Да...
- Иди за мной.
Он привел его на стоянку воинов. Здесь в огромных котлах варилась б а р а н и н а . Боорчу подозвал старнка-баурчи.
— Накорми этого человека и его с ы н а . Он не пленник — дан ему
пояс и шапку. И пусть помогает тебе.
Теперь мальчик мог ехать на повозке. Чиледу сажал его в большой
котел. Сам шел рядом, собирал разноцветные камешки, давал мальчику, а он колотил ими по кромке медного котла, прислушивался к звону
и весело смеялся. Когда надоедала игра, протягивал Чнледу пухлые
ручонки, требовательно звал:
— Эцэгэ!
И простое слово «отец» отзывалось в душе Чиледу мучительной
болью. Никто никогда не называл его так.
На стоянках приходилось собирать топливо. Мальчик, потеряв его,

20

Начинал громко плакать. Чиледу спешил к нему. Баурчи сердито ворчал:
— Когда у мужчины на руках дите, он хуже женщины. Ну какой
ИЗ тебя помощник! Зря кормлю тебя и твоего сына. Где его мать?
— Умерла... Ваши воины помогли умереть.
- Жалуешься? От вас, меркитов, никому покоя не было — это как?
Молчишь? Вот и молчи. Как имя мальчика?
- Я его называю... Олбор1,— сказал Чиледу первое, что пришло
и голову.
— Какое-то ненастоящее имя. И са>м ты не настоящий, будто кожа,
набитая травой,— одна видимость человека.
И Баурчи, и воины не любили Чиледу. Да и за что можно любить
врага, хотя бы и бывшего? Злые взгляды Чиледу принимал, как должное. Но в окружении всеобщей вражды и недоброжелательности привязанность мальчика была для него как огонек жилья для путника,
блуждающего в гудящей ветрами зимней степи.
Тэмуджина он видел за всю дорогу только один раз. Сын Оэлун
ехал рядом с ханом кэрэитов. Взгляд его светлых глаз, не задерживаясь, скользнул по лицу Чиледу. Не узнал. Чиледу это не огорчило.
Напротив, меньше всего ему хотелось быть узнанным.
Вспоминая свой последний разговор с Оэлун, дивился собственной
глупости. Хватило же ума предложить совместную жизнь ей, матери
детей, которые по праву рождения равны с ханами. Что он мог дать ей
И ее детям? Самое большое — увезти в земли хори-туматов, своих соплеменников, кормить мясом диких зверей. Оэлун это поняла сразу,
а он только сейчас. Да и сейчас, наверное, еще не все понял. Зачем он
здесь? Единственное, что он может доброго сделать для Оэлун,— не
попадаться ей на глаза, не тревожить ее душу напоминаниями о прошлом. И не тащиться за повозкой ему нужно, а остаться в степи, сгинуть
в ее просторах. Однако этого он не может сейчас сделать. В повоже
даычет Олбор, зовет к себе: «Эцэгэ! Эцэгэ!»

VII
Высоко над! степью, раскинув широкие крылья, медленно плыл
орел. Он был стар, тело его потеряло былую упругость, глаза — зоркость, и добыча легко уходила от за тупевших когтей. Орел обессиливал.
в его отважное сердце входило тоскливое безразличие к самому себе.
Но здесь, на тугих потоках воздуха, не тратя сил для полета, он забывал
об усталости, чувствовал себя молодым, стремительным и могучим, способным, как и раньше, одним ударом клюва убить сайгачонка ил;:
барашка, потом унести его на далекие скалы и насытиться нежным,
(с горячей кровью мясом. И он поплыл над степными увалами, покрытыми засохшей травой, обшаривая взглядом ложбины и возтыш-ешюсти. Его тень бежала по земле, вспугивая серых мышей, песочно-желтых
сусликов и стайки мелких птиц.
Впереди увидел всадников. Они шагом ехали по степи, н а п р а в л я я с ь
к юртам большого куреня. За юртами у извилистой речки паслись онш.;
и козы. Он начал медленно снижаться.
Белый козленок, почесав лоб о крутой глинистый берег, стал нить
воду. Орел зашел так, чтобы тень не выдала его, и устремился вниз.
Ветер засвистел в потрепанных перьях крыльев, земля, речка, козленок
с низко опущенной головой быстро приближались. Он выставил вперед
ноги с изогнутыми когтями, готовый вонзить их в белую с п и н у . Козленок
услышал свист ветра в крыльях, поднял голову, испуганно мекнул и
побежал. Но что скорость его бега по сравнению с в о л ь н ы м падением!
Он настиг его, когти почти коснулись короткого вздрагивающего хвос1

Олбор — находка.

21

ч

ni'ha, горьком полпятого вверх, по в это мгновение козленок бросился
н с т р о п у и легким прыжком взлетел на обрывистый берег. Орел не смог
к р у т и;,пнфнуть, ударился грудью о кромку берега, перевернулся через
К'.'пшу н растянулся на траве. Долго лежал, оглушенный, униженный,
наконец, встрепенулся, сел. На тра-ве .валялись перья. Овцы'и козы, немного отбежав, безбоязненно смотрели на него .круглыми г л а з а м и . С
яростным клекотом он взмахнул крыльями, поднялся, но боль ,в груди
была сильнее его ярости — полетел прочь. Летел низко, с трудом взмах и в а я к р ы л ь я м и . Снова прямо перед собой увидел всадшиков. Он знал,
что на такой высоте опасно пролетать над ними, а взмыть в небо не мог,
трусливо в и л ь н у т ь в сторону ,не хотел. Заметив стрелу, отпрянул. Но
ему только показалось, что отпрянул. С хрустом переломилось правое
крыло, 'боль о'божгла бок, и он опять устремился к земле, теперь уж не
по своей воле.
- Зачем сгубил такую птпцу, анда Тэмуджпн?
Т э м у д ж и н слез с коня, приподнял ,орла за крыло.
- Он свое отжил. Стрела лишь слегка ускорила его конец.
- И все равно стрелял з>ря. Орел — священная птица.
- Почему?
- Все небо — его ,нуту1г-кочевье. Над ним никто не властен.
- Он хотел поживиться в моем стаде. Над стадом властен я, анда
Д ж а м у х а . Без моего дозволения ни священная птица, ни хитрый ,зверь
не получат ничего. — Он подал орла Боорчу. — Пусть из его крыльев
сделают оперение для моих стрел.
Въехали в курень. У коновязи их встретил Джэлмэ.
Тэмуджпн, из улуса танчиутов пришли еще шесть человек.
- С о окотом" J
- Три лошади и пара быков с повозкой.
- И то хорошо.
- Четырех я отправил к о в ч а р а м . Пусть помогают делать хурут
и катать войлок.
— Разумно. А еще двое?
- Это Тайчу-Кури и его жена. Я п о д у м а л , что ты захочешь поговорить с сыном Балган.
- Давай его сюда!
- Ну, я пошел,— сказал Джамуха.
- Подожди. Сейчас пойдем обедать к моей матери.
- У тебя много дел, анда Тэмуджин. Не буду мешать. — Д ж а м у х а
г
отвел вз ляд. — Пойду отдыхать.
За Д ж а м у х о й потянулись его нукеры. Тэмуджнн развел руками.
Непонятный человек а н д а . То очень добрый, приветливый, веселый, то
вдруг, как сейчас, повернется и уйдет, словно чем-то обиженный.
Их юрты стояли рядом. Еще в меркитскпх владениях, на пиру в
честь великой побели н а д Тохто-бекп, они с Джамухой решили больше
не р а з л у ч а т ь с я , >ь:!ть, как ж и в у т родные братья. И снова кровью подтвердили клятву, к о т о р у ю д а л и друг другу в детстве. Хан ушел в овон
квчевья, а они поставили курени в этой местности, называемой Хорхон а х - д ж \ ' б \ р . .Мести Т ^ м \ д ж и н вьшрал с умыслом. Рядом кочевья тай1
чиутов. Теперь, когда в его р у к а х треть огромной улджп , он может
п р и н я т ь под свою р \ к \ всех, кто пожелает придти.
II люди идут. Пет пи дня, чтобы кто-то не пришел. Больше всего
бегут от Т а р г х т а й - К к р п л т у х а , но и от его родичей — Даритай-отчигина,
Хуч'ара, А л т а н а , С а ч а - б е к н — тоже побежали. Однако Д ж а м у х а почемуто не радуется ЭТОМУ Молчит. Почему?
- Друг Боорчу, Д ж а м у х а , кажется, обиделся?
- .Может быть, и обиделся.
1

2;>

У.чджа — военная добыча

— Но я ему не сказал ни единого неприятного слова!
- Ты не сказал... Но ты, стоя на ногах, готов разговаривать с беглым харачу, ты — высокородный нойон. И Джамуха должен стоять
РЯДО.М с харачу. ожидая, когда позовешь его обедать.
•— Это ты TaiK можешь думать, Д ж а м у х а так думать не может!
- Я лак раз ничего такого и не .думаю. Я твой нукер. Джамуха владетель племени.
— Может быть, ты и прав, Боорчу...
В его юрте никого не было. Братьев, кроме Тэмугэ-отчнгнна, он
разослал по своим айла.м и к у р е н я м приглядывать за п а с т у х а м и , содержать в порядке так неожиданно доставшееся и такое огромное хозяйство. Для матери и младшего брата поставил отдельную юрту. Своя
•юрта была и у Борте.
- Садись, Боорчу. Примем Тайчи-Курп как большие н о й о н ы .
Боорчу сел на стеганный узорами войлок — из шатра самого Тохто<беки, поджал под себя ноги, важно надулся.
Т э ы у д ж п н , ты должен быть таким. -— Засмеялся.
- Пусть таким будет Таргутай-Кирйлтух.
Джэлмэ привел Тайчу-Кури. С той поры, как его г-н дел Тэмуджии
s последний раз, Т а й ч у - К у р и мало изменился. Стал чуть плотнее, да
под приплюснутым носом выросли реденькие усы, а в остальном — все
тот же. Из широком лине простодушно-счастливая улыбка и радостное
удивление.
- Тебе не м е ш а л о бы и поклониться,— подсказал ему Боорчу.
Тайчу-Курн сорвал с головы худую шапчонку, прижал к груди,
поклонился п Т э м \ д / к п п у , и Боорчу. В раздумий посмотрел на Джэлмэ,
но не п о к л о н и л с я . ч \ т ь кивнул головой, рассмешив Боорчу.
- Джэлмэ за юсподина не признаешь!
- Будто я не знаю, кто господин,—с легкой обидой сказал ТайчуКури. -- Мы с ним в одном курене жили. Он сын кузнеца.
— Ты пришел с женой? А где твоя мать? —опросил Тэмуджнн.
- Ее убили меркиты.
- Жаль. Хорошая была женщина. Но я отомстил меркитам. За
все. За твою мать тоже. Ты помнишь, как вместо меня получал палки?
- Бывает, вспомню. Спина зачешется, поцарапаю и вспомню.
— А голова? Крепко я тебя тогда стукнул колодкой?
— Ничего стукнул...
- Тайчу-Кури.ты делал для меня все, что мог, и я помню это. Чом
помочь тебе? Что у тебя есть?
- У меня ничего нет,— вздохнул Тайчу-Кури. — Услышав, что ты
вошел в силу, я взял жену за руку и пошел к тебе.
— Ладно... У тебя будет своя юрта, конь, оружие. Ты будешь служить мне, как твой отец служил моему отцу.
- Спасибо... За юрту, за коня. — Тайчу-Кури мял в р \ к а х ш а п к у .
— Ты, я вижу, недоволен? Д\ маешь, заслужил большого? — Тэмуджин нахмурился. — Проси.
— Большего мне не надо. Но я не хочу быть воином.
- Он не хочет быть воином! Вы посмотрите па этою м а л о у м н о г о !
Ты хочешь выделывать овчины? Согласен. В ы д е л ы в а й .
— Выделывать овчины я вовсе не люблю.
- Так чего же ты хочешь? Сидеть рядом со м н о й , как Боорчу и
Джэлмэ?
— Я н а у ч и л с я делать хорошие стрелы .
— Стрелы? Почему же сразу не сказал! Хорошего умельца я ценю
даже больше храброго воина. Делай, Т а п ч у - К у р п , стрелы. Как можно
•больше. Беорчу, выдай ему все, что потребует. Пусть он не заботится ни
•о еде, ни о питье, ни о тепле.
23

T i l й ч у - К у р и заторопился из юрты. Едва прикрыв за собой полог,
закричал:
К:п"|миш! Он меня не забыл. Мы будем жить хорошо. Я же вы|н ц - |1 одежде Тзмуджнна...
Тэмуджин невольно рассмеялся.
- Он '.хороший парень. Если т а к о й же у м е л е ц — ц е н ы е м у ист.
Джэлмэ, когда твой отец будет ковать мое железо? Нам н у ж н ы кузнецы, лучники, стрелочники, тележники... У нас все должно быть свое.
Поезжай, Джэлмэ, к отцу. Передай: все, что он говорил в курене тайчиутов и позднее, я хорошо помню и буду стараться делать, как он
хотел.
- Я получил весть: мой отец болен. Вряд ли он сможет ковать...
- Все равно поезжай. Твой отец — большого ума человке. Я хотел
бы с ним поговорить. Что слышно от Теб-тэнгри?
- Не зная устали, он работает языком в т а й ч н у т о к и х к у р е н я х .
Его предсказания начинают сбываться, и люди с л у ш а ю т его с трепетом.
- Пусть он приедет ко мне. Я хочу поговорить с шга.
«У тебя много дел»,— с потаенным осуждением говорит Д ж а м у х а .
И верно, много. И отложить ни одно невозможно. Он достиг того, о чем
еще недавно едва осмеливался думать. Конечно, весь у л у с отца пока
ке собрал, людей мало, не хватает даже рук, чтобы доить всех кобылиц
и коров, невелико число (воинов...
Когда возвращались из меркнтюкнх владений, его встретил Тебтэнгри. «У тебя теперь есть седло и конь под седлом,— сказал он. — У
тебя юрта с очагом и невыкипаюшпм котлом над огнем. Но не сиди у
котла. Чаще вдевай ногу в стремя седла». Т э м у д ж и н и без ш а м а н а знал:
сидеть некогда. С ним Джамуха, над ним благоволение хана Тогорила.
Пока будет так, никакой Таргутай-Кирплтух не осмелится т р о н у т ь его
или потребовать выдачи беглых воинов. Пока... А что будет потом никому не ведомо. Надо спешить, у м н о ж а т ь свою силу. Чем же недоволен Д ж а м у х а ?
Его думы вспугнул Тэмугэ-опгчигин. Переступив порог юрты, младший брат смущенно-неуверено кашлянул, проговорил:
— К матери большие гости прибыли: наш дядя Даритай и двоюродный брат Хучар.
— О-о! — удивленно округлил рот Тэмуджин, тряхнул головой, победно глянул на Боорчу и Джэлмэ.
Если к нему пожаловал хитромудрый дядя, не боясь гнева Таргутай-Кирилтуха, то...
— Зови скорее!—сказал Тэмугэ-отчнгину.
— Они сюда не идут.
•— Почему?
— Об этом их спросила н а ш а -мать. Дядя сказал: негоже старшему
идти на поклон к младшему.
— Как, как?
Опасливо поглядывая на брата, Тэмугэ-отчигин слово в слово повторил сказанное. Глаза Тэмуджина налились чернотой, по вздрагивающим щекам пятнами пошел румянец, сдавленно просипел:
— Во-от что! — Бурно выдохнул из груди воздух, гневно загремел: — Блудливые псы! Ждут, что я буду слизывать пыль с их гутул?!
Гоните из куреня! Плетями! Нет. Коровьим дерьмом! Боорчу, кличь нукеров.
— Это можно. Это я сейчас,— весело отозвался Боорчу, по не побежал из юрты, даже не поднялся. — Это просто, Тэмуджин. Но когда
я был маленьким, бабушка говорила мне: не бери горячий уголь голой
рукой, -обожжешь пальцы.
— Боорчу! — угрожающе крикнул Тэмуджин.

24

- Ладно, я сделаю, как ты велишь. Но тебе не мешало бы послушать, что об этом скажет Джамуха.
— Что Д ж а м у х а ? Они — мои родичи!
- Д ж а м у х а — твой анда. И не ты ли говорил, что он для тебя
ближе кровных братьев, что его душа — половина твоей души. Если так,
обе половины должны быть в согласии.
И как ни гневен был Тэмуджин, уразумел, что Боорчу говорит
правильно. Молча отправился в юрту анды. Д ж а м у х а в легком шелковом халате п просторных мялких чаруках лежал на коинме, слушал седовласого сказителя-улшгершина. Его лицо было задумчиво-сосредоточенным, казалось, сн видит перед собой что-то особенное и не может
решить, верить ли увиденному. Улигершин сидел у почетной стены рядом с Уржэнэ. Голос } него был с за'метным дребезгом, таким, каской
бывает у треснувшего котла, но сильный и гибкий; речь его завораживала складностью; слова как бы сцелливались друг с другом, будто
завитки на узэрном войлоке, и бесконечной была цепь причудливого
узора. Ленивый покой юрты, праздно-ублажающая речь улигершина
вызвали в душе Т з м у д ж и н а лешкое презрение.
Д ж а м у х а какое-то время смотрел на своего друга отрешенно, славно не у з н а в а я пли не понимая, почему он здесь. Знаком повелел улпгершину з а м о л ч а т ь , сел.
- Наверное, опять дела? — В полувопросе Джамухп различима
была досада.
- Да. Важные. Приехали Хучар и Даритай-отчипш.
- Гость — радость хозяина. Чем же ты обеспокоен?
- Я не обеспокоен. Я злее раненого вепря. Дядя пршбыл ко мне
за почестями. Старшинством своим заносится.
Джамуха сбросил с ног чаруки, натягивая гутулы, снизу вверх
посмотрел на Тзмуджпна, неодобрительно хмыкнул.
- Почитать старших, анда, нам деды завещали. Разве Даритай
не родной брат твоего отца? А Хучар кто Tei6e? Если мы не станем уважать ни родства, ни старшинства, что будет со всеми нами? Не ты ли
говорил мне, что не держишь в сердце зла?
- Они не берегли честь рода. Я ходил с кангой на шее. а они
смотрели на меня и пили, ели, и ни у одного не застряла кость в горле,
ни один не ^поперхнулся! Неуважающие свой род могут ли требовать
уважения к себе?
Обувшись, Джамуха встал рядом с Тэмуджином, будто меряясь с
ним ростом. Он был на полголовы ниже Тэмуджина, уже в плечах. Насупился, шагнул в сторону.
— Тэмуджин, ты все время оглядываешься назад. Это худо. Несогласие принесло не одному тебе, всем нойонам много разных бед.
Унижали тебя. Но унижены были и твой дядя, и твои двоюродные
братья. Пристало ли считать, кто больше, кто меньше? И надо ли, раздуваясь от гордости, возвышаться друг над другом, наклика-я на овою
голову новые беды?
- Не я возвышаюсь над своими родичами... — начал было Тэмуджин п вдруг умолк, помолчав, оказал почти спокойно: — Твои слова,
анда, разумны. Я их принимаю. Идем к моей матери.
Он сказал не совсем то, что думал. В словах Д ж а м у х и была правота, но не она угасила гнев и убедила его. Понял вдруг куда более
важное: Даритай-отчигин и Хучар приехали к нему, а не он к ним. Уже
одним этим они поставили себя ниже его, Тэмуджпна. Хитрый Даритайотчигин, чтобы совсем ,не пасть в глазах своих нукеров и в своих собственных глазах, придумал ловкий ход. Ну и пусть хитрит, изворачивается. Разве это что-то меняет? И разве переломится шея, если он поклонится своему дяде? Чтобы кланялись тебе, умей и сам поклониться.
Он первым /переступил порог материнской юрты, медленно распря-

25

\iu.'iL - H. Даритай-отчитин, Хучар сидели у стены с онгонамп, разговарив а л и с матерью. Оба сразу же встали. Маленький верткий дядя бросился
л нему с радостным воплем:
- Наконец-то я вижу тебя, родной ты мой страдалец!
И закрутился, оглядывая, ощупывая маленькими своими р у к а м и
Тэмуджина. В суматохе,' поднятой им, никто никому не поклонился, но
"ice получилось очень пристойно. II Тэмуджнн окончательно утвердился
в своей догадке, даже больше, в узеньких вроде бы смеющихся г л а з а х
дяди он уловил что-то похожее па страх. От этого стало легко, будто
свалил с плеч т я ж е л у ю ношу.
За обедом Даритай-отчипш говорил без умол'ку, безбородое его
лицо лучилось мелкими морщинками, можно было подумать, что он
здесь — самый счастливый. А Хучар был немногословен. Крупный, тяжеловесный, чернобородый, он держался в стороне, посматривал на
Т э м у д ж п н а и Джамуху, что-то п р и к и д ы в а я в уме.
- Эх, Тэмуджпн!.. — Дарнтай-отчпгин горестно сложил р у к и . —
Печаль о тебе убавила мою жизнь на много лет. А сейчас смотрю на
тебя, б а г а т у р а , и годы возвращаются обратно... Но и обидел ты нас
тоже... Пошел на меркитов — не позвал. Мы ли не твои самые близкие
родичи?
- Дело поправимое. — Тэмуджпн спрятал усмешку. — Я собираюсь
з кочевья Таргутай-Кирилтуха. Приглашаю...
- Неужели дерзнешь? Силен ты стал, Тэмуджин. Таким же был
твой отец, а мои любимый брат Есугей. Весь ты в него — лицом, умом,
смелостью... Оэлун, я правильно говорю? Ну вот... Так почему же нам
н т а к о м с л у ч а е не пойти на К и р н л т у х а ? Пойдем, Х у ч а р ?
Помедлив, Хучар буркнул:
- Может, и пойдем.
- Нам от Тартутай-Кирплтуха досталось в эти годы,— пожаловался Даритай-отчигин.— Тебе, Тэмуджин, легче было. Тебе что — колоду
немного поносил и сбросил. А он у нас до сих пор на шее висит.
Т э м у д ж и н внимательно прислушивался к голосу дяди: врет или не
зрет? Как будто нет. Если здраво рассудить, так оно и получается. Задушить их Таргутай-Кирилтух не смог, но и ходу не дает. Он для них,
как тяжелый вьюк для скаковой лошади. Они будут рады скинуть его.
Может быть, в самом деле ударить на тайчиутов?
- Хучар, в бабки с н а м и сыграть не хочешь? — спросил, улыбаясь,
Джа.муха.
- В бабки? — Хучар, у г л у б л е н н ы й в овои д у м ы , не сразу понял
его. — А-а... Нет, в байки играть не хочу.
— И не играй. Снова обыграем... О Тартутай-Кнрплтухе разговор
напрасен.
- Почему? — насторожился Тэмуджпн.
- Да потому... Опять старые болячки расковыривать? Начни разбираться,— каждый кем-то обижен, к а ж д ы й кого-то обидел. Что же у
нас получится? Сегодня сговоримся мы и р а з г р а б и м улус ТартутайК и р и л т у х а . А чей черед завтра? Нет, высокородные нойоны, эта дорога
ведет к гибели. II тут я вам не попутчик. Надо жить по древнему степч о м у обычаю, а не вымещать свои обиды, не приводить к покорности
д р у г друга. Будем цапаться, и н а ш и вольные племена поработят татары
или найманы, меркиты или... — Махнул рукой. — Что говорить...
Для Тэмуджина это высказывание Докам ух и было неожиданностью.
Правда, о том, чтобы напасть па Кнрилтуха, до этого речи не было, но
Тэмуджин считал: рано или поздно он потребует у нойона тайчиутов
ответа за все обиды, причиненные роду Есугея, и казалось, что анда не
мыслит как-то иначе. Теперь, выходит, полагаться в этом деле на него
он не может. Печально...
- С т а р и н а , с т а р и н а . . . — с о вздохом оказал Дарптай-отчигпн. -

Мы всей душой за то, чтобы у нас было, как в прежние времена. Но
Таргутай-Кирилтух...
- Откочуете от него п все! — перебил Отчпгпна Д ж а м у х а . — Степь
велика, широка, всем места хватит.
Даритай-отчнгпн з а м о л ч а л . Тэмуджпну показалось, что дядя не
больно-то рвется к откочевке от Т а р г у т а п - К п р п л т у х а . Но почему? Напасть на него согласен, а просто откочевать не хочет. Что за этим
кроется?
- Счастливое старое в р е м я . . . — с н о в а вздохнул Даритай-отчнгнн.—•
И как хорошо, что вы, молодые, чтите отцовские обычаи. Конечно, и у
вас бывают небольшие заблуждения. Вы переманиваете людей из улуса
тайчиутов. Ну, это можно... Но « вам бегут люди из моего куреня, из
куреней Хучара, Алтана, Сача-беки, твоих близких родичей, Тэмуджин.
Мы п р и е х а л и просить: не п р и н и м а й т е н а ш и х рабов. Отсылайте обратно.
- За этим и прибыли?—опросил Тэмуджин.
Спросил спокойно, но внутри все закипело. Когда растаскивали
улус отца, никто не вопомннл о старых обычаях, даже о простых прил и ч и я х . А теперь видишь как!
— Людей п р и н и м а е т Тэмуджин, и я этого не одобряю,— сказал
Джамуха.
l
Тэмуджин еле сдержался, чтобы не крикнуть Д ж а м у х е : знаю, что
не одобряешь, но ты мог бы и помолчать. Хотя бы сейчас.
Наклонился, п р я ч а пылающее лицо, глухо оказал:
- Я не сделаю с улусом Таргутай-Кирнлтуха того, что он сделал
с улусом моего отиа, не стану возвращать мне принадлежащее копьем
п мечом. — Эти слова предназначались Джамухе, он уступал ему в одном, чтобы не уступить никому в другом. — Но я бы предал память о
моем отце, если бы не сделал всего, дабы вернуть его владения. Я принимаю людей не ч у ж и х — они принадлежали моему отцу. Ты, мой дядя
Даритаь, ты, мой брат Х \ ч а р , какие владения считаете своими? Ваши
курени, со всем, что в них есть, часть улуса моего отца.
Он поднял голову. Мрачное лицо Х у ч а р а стало еще мрачнее, Дарптай-отчигин уже не ж м \ р и л свои хитрые глаза, безбородое его лицо
сразу постарело. Этого, конечно, они не ждали. Хотя нет, скорей всего
этого они и ждали, этого п боялись. Потому-то п не хотят откочевывать
от Таргутай-Кирилтуха. Откочуют — он, Тэмуджин, все отберет — так
рассуждают. А вот если пойдут вместе с ним на тайчиутов — о к а ж у т
услугу, и у него \ ж е не будет права отобрать курени. Кроме того, прельщает надежда нахватать в разбитом улусе тайчиутов добычи. Х и т р ы ,
ну п хитры... Да, но чего добился он, бросив им в лицо слова правды?
Теперь они будут знать, что от него добра им ждать не приходится. И
они, ненавидя Кприлтуха, станут поддерживать тайчпутов. Пока это
не страшно. Но кто знает, что там, впереди...
Он взглянул на Джамуху. Анда выстрагивает из щепки зубочистку,
тени от длинных ресниц падают на глаза, от этого они непроницаемы,
как ненастная ночь. Перевел взгляд на мать. Она стоит у о ч а г а с деревяиньм ковшом в руке, лицо напряженное, так и к а ж е т с я , что сейчас
бросится защищать его. .Ну, не беда... Теперь е м у пин-стпо, чего ждут,
чего х о т я т дорогие родичи. А они знают, что он может сделать с н и м и ,
если вечное небо не обойдет его ,овопмн м и л о с т я м и . Сейчас можно поговорить п по-другому.
— Я буду принимать люден из в а ш и х к \ р е п е й . Могу ли я сделать
иначе? Таргутаи-Кирндтух — враг. Вы под его рукой. Каждому ясно,
как я должен поступить." Но все изменится, если вы уйдете от него. Не
потребую ни единого человека, ни коня, ни ,барана, ни рваного аркана.
Все, что у вас есть,— ваше.
- Будь на твоем месте твой отец п мой любимый брат, он оказал

27

бы так же! — Лучики морщин опять стали собираться у глаз Даритайотчигнна.
Хучар угрюмо проговорил:
•— Лед можно растопить, слово — изменить.
— Мое слово не лед, а белый камень. И в огне, и в воде остается
одинаковым. А потом, имеющий голову должен думать и сам. Благодаря
помощи моего анды и хана-отца Тогорила, у меня довольно скота, юрг
и кибиток. Мне от вас ничего не нужно. Только не держитесь за хвост
коня Таргутай-Кирнлтуха.
Разговор затянулся до позднего вечера. Уже в темноте Тэмуджин
правел гостей в свою юрту, распрощался и пошел к Борте. Он устал от
споров, от приливов злости и обиды. Анда Джамуха прав: свое прошлое,
свои старые боли надо отодвинуть, забыть. Это очень мешает. Но как
забыть, отодвинуть, если боль — живая. Вот и Борте... Идет к ней, а в
душе начинается такое, от чего хочется разбить свою голову. Там, в кочевьях меркитов, когда миновала первая радость встречи, он стал расспрашивать, как она жила, и осекся. То, что она должна была рассказать, еще не рассказанное каленым железом вошло в сердце. Он повернулся, ушел. С тех пор разговора об этом не заводил, но всегда помнил,
что с ней было, и мучился сам, мучил Борту вспышками ненависти.
В юрте жены горел небольшой огонь. Борте сидела у очага, гладко
обструганной палкой р а з м е ш и в а л а в котле какое-то варево.
— Ужинать будешь?
—• Нет. Дай что-нибудь попить.
— Кумыса?
— Лучше кислого молока.
Он сел к огню. Жена взяла деревянную чашку, наклонилась к очагу, посмотрела — чистая ли? — сюда же подтянула бурдюк, осторожно,
ни прол'ив ни одной капли, наполнила чашу, протянула ему.
•—• Ты подавала чашу и тому?.. — хрипло, не узнавая своего голоса, спросил он.
Она опустила взгляд, промолчала, чаша в ее руке дрогнула, молоко
пролилось через край. Он толкнул кулаком снизу вверх. Молоко выплеснулось, залило ее шелковый номрог, ч а ш а покатилась к огню. Она
ладонью вытерла молоко, подняла чашу, снова наполнила ее.
—• Тэмуджин, тебе лучше убить меня. У меня, кажется, будет ребенок, а я не знаю, твой ли он... — Она посмотрела на него измученным,
тоскующим взглядом.-—Я должна была умереть там... Но мне так хотелось увидеть снова тебя. В этом я виновата...
Он взял из ее рук молоко, выпил, ударил чашу о камни очага (развалилась на три части) и вышел. Миновал последние юрты куреня,
оказался в степи. На небе равнодушно перемигивались звезды, под подошвами гутул поскрипывала дресва, ломались сухие стебли травы.
Сначала он" шел быстро, почти бежал, но постепенно шаг становился
ровнее...
VIII
Сизый морозный туман окутывал долины. Смутно темнели юрты
куреня, а люди, мелькавшие у юрт, казались бесплотными духами.
Д ж а м у х а постоял, глубоко вдыхая холодный воздух, и легким бодрым
шагом пошел к коновязи. Нукер сметал со спины его Беломордого пушистый иней. Конь беспокойно вертелся, и утоптанный снег звонко похрустывал под копытами. Д ж а м у х а потрепал коня по холке, положил
на его спину потник, поверх потника — чепрак, отороченный бахромой
из мягкой кожи, на чепрак — седло с крутыми луками, окованными
бронзовыми узорными пластинами, с бронзовыми же стременами, ;
тянув подпруги, снял о'брать и надел уздечку, плетенную из узких ре-

28

мешков. Отступил на шаг — остался доволен: хороший конь, хорошая
сбруя и день впереди хороший — охота!
В середине куреня собирались нукеры. Там становилось тесно и
шумно. Ш а м а н Теб-тэнгри раскладывал жертвенный огонь. Дым не
поднимался вверх, а смешивался с морозным туманом и облаком висел
над головами людей.
Мимо, не заметив Джамуху, рысью проскакали нойоны Сача-беки
и Хучар. За ними толпой валили нукеры на разномастных лошадях. Родичи Тэмуджнна все-таки откочевали от тайчиутав. Их курени стоят
недалеко отсюда. Первое время они держались особняком, настороженно, однако понемногу успокоились. Это будет первая совместная охота.
По дороге должны присоединиться и Дарнтай-отчнпш с Алтаном.
Ведя коня IB поводу, Д ж а м у х а пошел к огню. Воины расступались
перед ним, торопливо кланялись. Сача-беки, коротконогий и, несмотря
на годы, молодцеватый, с 'быстрым взглядом раскосых глаз, наклонился
с седла.
- Пора бы трогаться. Кого ждем, Тэмуджнна?
Д ж а м у х а огляделся. Все в сборе, но Тэмуджпн еще не подъехал,
п это, конечно, не очень хорошо. Запаздывая, он как бы ставит себя над
другими, тогда .как все они — равны. Однако ему не хотелось, чтобы
Сача-бекн и Х у ч а р думали о побратиме плохо, потому с к а з а л :
- Не все люди еще готовы.
Наконец появился Тэмуджин вместе с неразлучными Джэлмэ и
Боорчу. Все трое были в простых б а р а н ь и х шубах п мерлушковых шапках. Тэмуджпн не выделялся ни одеждой, ни оружием, и седло, п узда
па его коне были не лучше, чем у других. Анда не любит украшений, а
может быть, с умыслом, не хочет отличаться от своих нукеров — смотрите, я такой же, как (все, и мне нужно не больше, чем всем.
Едва Т э м у д ж п н подъехал, Теб-тэнгри начал молитву о даровании
•охотникам счастья-удачи. Он был в полном шаманском облачении, звук
металлических подвесок, голубоватых от изморози, был чист и звонок.
По окончании молитвы, Тэмуджин сразу же тронул коня. Джамуха,
вскочив на Беломордого, догнал его и, оттеснив Боорчу, поехал рядом.
Застоявшийся конь рвал повод, суетливо перебирал ногами.
— Пробежим? Пусть кони согреются.
- Впереди трудный день. Силы коней надо беречь,— сказал Тэмуджин.
— Как хочешь...
Джамуха ослабил поводья. Беломордый пошел рысью, д а л е к о вперед выкидывая тонкие ноги. Холодный ветер упруго ударил по лицу.
Д ж а м у х а почему-то надеялся, что за ним поскачут и остальные. Оглянулся. Тэмуджпн ехал шагом, рядом с ним опять был Боорчу, за ними Сача-беки и Хучар, чуть приотстав, строем двигались остальные охотники. Конец строя тонул в морозном тумане. Джамуха подумал, что,
если бы захотел пробежать анда, за ним перешли бы на рысь все. От
этой мысли стало неприятно, он отогнал ее п осадил 'копя. По поджидать охотников не стал.
В стороне остались два куреня. Из одного п р и с к а к а л о около двадцати всадников — м л а д ш и е братья Тэмуджнна и брат Д ж а м у х и Тайчар
со своими нукерами. В морозной мгле чернели юрты еще одного куреня.
Здесь их поджидали Дарптай-отчшгин и Алтан. Их люди врезались в
строй сбоку, ломая его, сами нойоны подъехали к Тэмуджнну. Он что-то
им оказал, и они поскакали вдоль строя, наводя порядок. Джамуха усмехнулся. Анда Тэмуджин не очень-то почтительно встречает своих
старших родичей.
Туман понемногу начал оседать. Сквозь него пробивались лучи восходящего солнца. Показались горы, покрытые лесом. Снег стал глубже.
За одинокими деревьями и кустами горбатились сугробы, на них тем-

29

нели вмятины звериных следов. Неожиданно впереди Д ж а м у х а увидел
полосу снега, измятого копытами коней. Полоса т я н у л а с ь к вершине
долины. Как раз туда же н а п р а в л я л и с ь и они. Д ж а м у х а соскочил с седла, всмотрелся в следы, ощупал вмятины п а л ь ц а м и — люди проехали
совсем недавно. И было их, судя по всему, чуть больше сотни.
Он п о д о ж д а л своих, с к а з а л Т э м у д ж н н у :
— Нас о п е р е д и л и . Придется искать другое место.
- С н а ч а л а посмотрим, кто эти охотники.
- Это п л и тайчиуты, или люди, подвластные им — д р у г и х тут быть
не может,— с к а з а л Алтай. — Лучше нам туда не ходить.
•— Нас в пять-шесть раз больше.— Тэмуджин оглядел ряды охотНН'КОВ.
— В с л у ч а е чего мы их разом прихлопнем,— проговорил, загораясь,
Сача-беки.
Тэмуджнн насмешливо поглядел на него, ничего не сказал, п о е х а л
по следам. Д ж а м у х а поверстался с н и м .
— Анда Т э м у д ж н н , звери есть и >в других долинах.
— Но мы еще дома р е ш и л и охотиться здесь. Кто сворачивает с
намеченной дороги, может заблудиться. Чего опасаешься?
— Мне не хотелось бы никаких столкновений с т а н ч п у т а м п .
— А почему ты д у м а е ш ь , анда Д ж а м у х а , что я ищу дракн? Я тебе
уже говорил: не сделаю с Т а р г у т а й - К и р п л т у х о м того, что он сделал со
мной. Или ты мне не веришь?
— Тебе я верю. По «огда знаешь, что к о н ь лягается, зачем лезть
к нему с х в о с т а ?
- Все будет хорошо, анда Д ж а м у х а .
Они подошли к лесу. Навстречу выехали три всадника. За деревьям и п р я т а л и с ь остальные. У каждого наготове лук и стрела.
— Воевать собрались? — со смехом спросил Тэмуджнн незнакомых
всадников.
Один из них, старик с маленькими слезящимися глазами, выпрямился в седле.
- Мы пришли сюда облавить зверя. Зачем БЫ идете нашим следом?
— Вы кто такие?
- Я Улук-багатур. Там мои люди из племени чонос.
- Почему вы не со своими владетелями т а н ч и у т а м и ?
У л у к - б а г а т у р проворчал:
.— Молодой, а знать хочешь много. Сам-то кто? — Вытер ладонью
глаза, всмотрелся в лица люден. — Э-э, да тут все н а ш и тайчиутские:
Даритай, А л т а й , Сача-бекп, Хучар... Теперь я знаю, кто ты, парень.
— Вы тоже ушли от тайчнутов?
- Зачем нам бегать туда-сюда! Ищет п о т е р я в ш и й , а мы ничего
не теряли.
— Ну, это дело ваше,— легко согласился с ним Тэмуджин. — Как,
однако, быть сегодня? Нам надо уходить, искать другую долину. А зимний день короток. Ничего не добудем. Пойдем, ш у м о м отгоним вашего
зверя. Вы тоже ничего не добудите. Может быть, вы примите нас к себе?
Старик повернулся к своим т о в а р и щ а м .
— Что д у м а е т е вы? А?
Один из них, постарше, покрутил головой.
— При дележе добычи нам д о с т а н у т с я копыта.
— Борджипшы, известно, любят б р а т ь , но не любят отдавать,—
добавил второй.
Тэмуджпн н а с у п и л с я .
— Откуда тебе знать, какие мы есть, Борджипшы?
— А Д а р и т а й кто? В прошлом году взял у меня повозку, совсем
новую. Взамен хотел дать хорошего скакуна. Не дал.

30

— Он врет! — привскочил на стременах Дарнтай-отчигнн. — Коня
тебе послал, но если он нздох по дороге — я виноват?
Завязалась перебранка. Тэмуджин слушал, сердито сверкая глазами. Вдруг резко прикрикнул:
— Хватит! Ты .получишь коня. Из моего табуна. Сам выберешь.
- Давно бы так! А то...
— Та'К будем охотиться вместе?
Улук-багатур почесал за \ х о м .
- Ничего не сделаешь, придется.
— С р а з у влдпо мудрого человека... — Т э м у д ж п н помолчал, что-то
о б д у м ы в а я . — Твой возраст высок, ты знаешь эти места лучше, чем
мы—.возьми поводья облавной охоты в овон руки. Все мы будем внимать твоему слову. — Наклонил перед Улук-багатуром голову, в знак
покорности опустил руки.
Другим нойонам и Джамухе ничего не осталось, как сделать то же
самое. Д ж а м у х а подумал, что анда поступил правильно, но что-то ему
все-таки было не по душе, что-то не правилось...
Улук-бататур, удостоенный столь высокой чести, стал в а ж н ы м , д а ж е
глаза уже не слезились. Посмотришь, не нойон з а х у д а л о г о п л е м е н и ,
подвластного другому, а сам хан найманскпй. Непререкаемым, отрывистым голосом распорядился, кто пойдет с правым, кто с левым к р ы л о м ,
из своих людей назначил главных.
Стали разъезжаться. Джамуха оказался рядом с А л т а н о м . Двоюродный дядя Т э м у д ж н н а , одетый в лисью доху, крытую зелено!! материей, подпоясанный ярким шелковым кушако-м, обиженно п о д ж и м а л
толстые тубы, его красное, будто снегом натертое лицо было п а с м у р н ы м .
— Почему мы должны облавпть зверя как простые загонщики?
Д ж а м у х а промолчал.
—• И все наш Тэмуджин,— не л н и м а л с я Алтай.
- Он тебя не заставлял ехать с загонщиками.
— Не з а с т а в л я л . Но и ни о чем не опрашивал. А опросить надо было.
Д ж а м у х е нечего было сказать Алтану. Все верно. Тэмуджину следовало узнать, как на это смотрят они — равные с ним. Но он все решает сам. Решает правильно, тут ничего не скажешь. И все-таки...
Охотники выстроились для загона — друг от друга на два полета
стрелы. Д ж а м у х а представил, какой огромный угол леса охвачен облавой, и перестал думать о Тэмуджине. О х о т а — з а н я т и е , достойное настоящих мужчин. И день хороший. Морозная дымка растаяла бесследно, воздух стал до того прозрачным, что казалось, чуть н а п р я г и зрен и е — и на самых дальних горах можешь рассмотреть трещины в
скалах, отдельные деревья. Толстые пушистые хлопья снега лежали на
лапах сосен и елей, мягкие сугробы укрывали палый лист, сухие сучьл
и валежины, от этого лет выглядел чистым, светлым, насквозь пронизанным ярким зимним светом.
Беломордый шел ровным спокойным шангом. Л1ерзло п о с к р и п ы в а ло седло, позвякивали удила, справа негромко перекликались загонщики. По их голосам Д ж а м у х а выравнивал направление, сам т о ж е
изредка подавал голос:
— Эген!
На снегу видны были следы обитателей леса. Вот петляет глубокая
утоптанная заячья тропка, а тут пробежали косули, там паслись кабан ы — снег изрыт, перемешан с землей... Добыча будет!
Облавный круг понемногу уменьшался. В редколесье Джамуха уже
видел соседей-загонщиков. Перевалили крутой пригорок, стали спускаться в долину, заросшую кустарниками и высокой, выбеленной осенништ ветрами травой. Кое-где над этой низкой растительностью возвышались огромные стволы лиственниц с голыми ветвями.
В черноте густого кустарника затрещали ветви, мелкнуло и исчезло

31

серое пятно. Д ж а м у х а достал из сайдака лук и стрелу. Беломордый теперь шел настороженно, прядал заиндевелыми ушами, пофыркивал. В
душе Д ж а м у х и росло нетерпеливое желание броситься вперед, увидеть
бегущего зверя, со звоном опустить тетиву лука. Но загонщик не имеет
права отрываться от своих товарищей. За это сурово наказывают. После охоты виновника привяжут к дереву и бьют стрелами без железных
наконечников. Тело становится пестрым от синяков и кровоподтеков...
Ну, его-то к дереву не привязали бы. А может, попробовать .кинуть строй
и посмотреть, что 'будет. Ему стало весело от этой озорной мысли...
На прогалину выскочил ошалелый заяц, присел, оглядываясь и двигая длинными ушами. Стрела Джамухи расшибла ему голову, на снегу
ярко заалела кровь. Загонщики одобрительно гукнули. Он, не слезая с
коня, подобрал добычу, приторочил к седлу. Справа опять затрещали
кусты. Вдоль нити затонщиков тяжело бежал лось. Горбоносая голова
поднята вверх, каменно-темные рога откинуты на спину. В боку торчат
три обломленных стрелы, с них брызгами летит кровь. Джамуха вскинул
лук, прицелился. Стрела у д а р и л а в шею. Лось запнулся, ткнулся головой
в снег. Замычал и повалился на 'бок.
- Ого-го! Какой великий мэргэн!
Джамуха был доволен: выстрел, что и говорить, удачный. Но у него
не было времени задержаться у лооя, осмотреть его, выпить глоток хлещущей из рапы крови. Звери, стиснутые в тугое кольцо, носились по зарослЯ'М кустарника. Треск веток, топот ног, щелкание копыт, облака
взбитого снега, рев, крики людей лодстепквалн Д ж а м у х у . Он вертелся
в седле, не в силах сидеть спокойно. Загонщики теперь двигались вплотную друг к другу, стремя в стремя — не проскочить и солонгою. Вскоре
они остановились. В «ругу под кустами промелькнула мерлушковая
шапка Тэмуджпна. «А почему должен стоять я?» — у д и в и л с я Джамуха,
у д а р и л коня, ворвался в толчею круга. Первой же стрелой свалил косулю, второй тяжело ранил гурана с красивыми ветвистыми рогами, добивать его не стал — это сделают потом и без него.
Неожиданно конь резко остановился — впереди была глубокая рытвина. II в это время сбоку из мелких кустиков выскочил матерый кабан.
На загривке дыбилась щетина, из клыкастого рта летела слюна. Торопливо натянул лук. Стрела впилась кабану в хребтину, но он даже не
.замедлил стремительного бега. Беломордый всхрапнул, кинулся в сторону. Джамуха вывалился из седла, кувырком полетел в рытвину. Снег
забил глаза, ноздри. Вытираясь, услышал сдержанный смех загонщиков.
Побежал догонять коня. Вскочив в седло, промчался через весь круг,
не обращая внимания на обезумевших животных. Навстречу попались
Сача-беки и Хучар. Они, не в пример ему, ехали шагом, стреляли неторопливо, с достоинством, как и подобает высокородным.
Тэмуджина он нашел за пределами круга, под толстой лиственницей. Он стоял у огня рядом с Улук-багатуром. Шуба распахнута, шапка,
зопорошенная снегом, иглами рыжей хвои, сбита на затылок, высокий
лоб блестит от пота.
- А я только что послал за тобой! — весело крикнул он. — Ты почему весь в снегу?
- Упал,— нехотя признался Д ж а м у х а , отмечая в уме, что анда послал за ним только после того, как побывал в кругу сам.
Слез с .коня. При падении ушиб ногу, сейчас она сильно заныла.
Стараясь не хромать, подошел к огню, присел на чье-то седло, потер
колено.
- Какая охота, анда Джамуха?! Я такой ни разу в жизни не видел.
— Э-э, что это за о х о т а ! — с пренебрежением сказал Улук^багатур. — То ли было в старое время! Племена не знали розни, охотились
вместе, и десять тысяч, и двадцать тысяч загонщиков выезжали на облаву.

32

К огню подъехали Сача-беки, Бури-Боко и Хучар, чуть погодя —
Даритай-отчигин и Алтай. Все были разгорячены охотой, много говорили,
смеялись, ели печень — кто сырую, кто слегка обжаренную на углях.
Лиственичные сучья в огне громко щелкали, раскидывая красные искры.
Шум, поднятый животными, стиснутыми в круг, крики людей понемногу стихали. От загонщиков пришли три старика, поклонились Тэмуджину и Улук-'багатуру.
- Великие повелители 'бесстрашных мэргэнов! Вечное синее небо
и добрые духи этих благословенных мест даровали вам богатую добычу.
Берите, что дано, но знайте: путник в безводной степи, опорожнив сразу
бурдюк с питьем, поступит неразумно. Ваш путь и путь ваших детей далек — будьте бережливыми.
Улук-багатур молитвенно сложил руки.
— Добрые духи этих гор и долины, благодарим за щедрую милость! Смотрите: мы не берем ничего лишнего, ненасытной жадности
нет места в наших сердцах... А >вы, мудрые старцы, хранители наших
обычаев, подите и разорвите круг. Большие и малые звери, оставшиеся
в живых,— пусть будут живы, пусть множатся!
С т а р и к и снова низко поклонились, но не уходили, ждали слова
Тэмуджина.
- Идите. Что могу добавить я к сказанному достойным и много
знающим Улук-багатуром?
Д ж а м у х а с уважением подумал: «Умен мой анда! Кто-то другой
на его месте не удержался бы от искуса показать свое знание обычаев
и у м е н и е говорить не менее затейливо и красиво, чем старики».
Загонщики н а ч а л и выволакивать убитых животных на чистую поляну. Длинными р я д а м и лежали окровавленные косули, изюбры, лоси,
кабаны, кабарожки, зайцы. Нойоны отправились делить добычу — каждому по количеству его людей. Подсчитали, кому сколько достанется,
но Тэмуджин вдруг решил, что делить так нельзя.
- Племя чонос невелико. Будет справедливо, если сильные помогут с л а б ы м . Выделим чоносам долю сверх всего. Благодаря умной распорядительное i n мудрого Улук-багатура мы стали обладателями этой
добычи. Вознаградим его за это н особой долей.
А л т а н и Сача-беки переглянулись, Хучар потупил взор. Д а р и т а п отчипш начал усердно сморкаться. Улук-багатур, разом утеряв свою
степенность, изумленно пялил подернутые слезами глаза на Тэмуджина.
- Все, вижу, со мной согласны...
Тэмуджин, высокий, в длинной шубе с глубоким разрезом сзади,
пошел вдоль рядов, показывая, какие животные п р и н а д л е ж а т л ю д я м
Улук-багатура. Остановился возле лося с тремя темными от \ ж е замерзшей крови обломками стрел в боку и четвертой стрелой в шел толкнул его носком гутула в бурую хребтину.
- Берите.
Д ж а м у х а повернулся, пошел к огню, сильно припадая на ушп'пепHYIO ногу. Это был тот с а м ы й лось. Если бы Тэмуджин не по т о п и л с я и
посмотрел на стрелу, торчавшую в шее, он увидел бы на ней «.то метки.
4
Короткий зимний день заканчивался. Потускневшее солнце садилось за вершины гор, густели тени на снегу, темнела, с т а н о в и л а с ь почти
черной зелень леса. Загонщики жгли огни, снимали с животных шкуры,
ж а р и л и мясо.
•— Ты почему сидишь здесь, анда Джамуха?
- Где я должен сидеть?
— Люди собираются домой. Разве не хочешь посмотреть, как уложили и увязали мясо?
— За этом присмотрит мой брат Т а й ч а р .
- Ты чем-то недоволен, анда? Нельзя было так оделять Улук-ба3. «Байкал» № 5

33

гатура? Мои родичи д у м а ю т : нельзя. Но, анда Джамуха, хорошо ж и в е т
не скупой — умный. Отныне люди Улук-багатура — наши друзья.
Жалко ли было Джамухе отрывать какую-то часть своей доли 0 Да
нет. Даже того лося не очень жалко. Но Тэмуджин не должен был вес
делить так, будто он один тут хозяин.
— Ты говоришь правильно, анда Тэмуджин. Они будут д р у з ь я м и .
Твоими.
Короткие брови Тэмуджина удивленно дернулись.
- Но разве мы с тобой не одна душа? И не ты ли мне твердишь:
нойоны вольных племен должны жить как братья.
- Вот-вот, как братья. Ты говоришь правильно.
Д ж а м у х а хотел, чтобы Тэмуджин сам, без его слов понял: он делает
не так, как надо бы. Но Тэмуджин не мог или не хотел понять этого.
- Если я говорю правильно, чем ты недоволен?
- Я всем доволен. Но у меня болит нога.
- Ыу-ка, покажи.
- Ни к чему.
- Покажи, анда...
II он заставил-таки снять гутул, помог закатать овчинную штанину.
На коленке, слегка припухшей, темнел расплывчатый синяк.
- Больно? Ну ничего, потерпи до дому. Шаман Теб-тэнгри снимет
твою боль. — Тэмуджин осторожно прикоснулся холодными пальцами
к ноге.
Его заботливость, может быть, и ничего не стоящая, была приятна
Джамухе. И о его самоуправстве он начал думать иначе. При желании
и он, Джамуха, мог бы поступить так же, и анда не стал бы спорить.
Все это так. Но почему не возвращается радость, та, с которой он с е д л а л
утром своего Беломордого?

IX
Расстроив свадьбу Цуй и сына чиновника казначейства, Хо навлек
беду на старого Ли Цзяна. Чиновник был разъярен. Его, опору государства, его, перед которым трепещет весь работающий люд Ч ж у н д у и окрестных поселений, чуть было не обманул ничтожный старикашка. Он
нажаловался на Ли Цзяна Х у ш а х у и князю Юнь-цзы. Они, давно недовольные т е м , ч т о старик стал с г о д а м и не очень проворным и ловким,
отставили его от службы.
Узнав об этом, Хо побежал к Ли Цзяну домой. Старик сидел в передней комнате, сгорбившись над жаровней с горячими углями, грел
руки.
- А-а, это ты, Хо. Ну, садись, послушай старика. Шесть нечистых
страстей лишают человека покоя: любовная страсть, ненависть, гордыня,
невежество, ложные взгляды и сомнение.
Голос Ли Цзяна сейчас нпче^м не напоминал прежний — голос человека, постигшего мудрость жизни,— в нем звучала растерянность.
Кончики жидких седых усов обвисли, сухие морщинистые пальцы подрагивали.
- Все шесть страстей приносили мне страдания. — Ли Цзяи г л я н у л
на дверь, ведущую во внутренние комнаты, понизил голос. — В молодости я любил девушку, но ее отдали в жены другому. Долго м\-чился.
И м у ч и л своей мукой жену. Теперь уже нет в живых той девушки. II
мою жену мы с тобой похоронили. Зачем же я страдал?.. Вторая
страсть — ненависть. Северные варвары убили моих братьев, суны сыновей. Я хотел отомстить тем и другим. Я изучил язык варваров, ревностно служил императору, надеясь, что он сокрушит врагов на севере
и на юге. На это ушла вся жизнь. А могущество суноов не поколеблено,
в а р в а р ы за великой стеной стали сильнее. Для чего была моя жизнь,
34

направляемая ненавистью? Третья страсть — гордыня. Я был честен
и неподкупен, в душе высоко возносил себя над корыстолюбивыми, презирал их. И вот я беден, как бродячий даосский монах. К чему была
моя гордыня? В неусыпных трудах прошла моя жизнь, я слишком много
работал и слишком мало времени уделял познанию вечных истин.
Легко ли мне на склоне дней увидеть свое невежество? Мне хотелось
отдать свою Цуй в богатый дом. Хозяина дома я чтил за самостоятельность. Это следствие того, что мною владела страсть к ложным взглядам. Цуй лишилась жениха, я — службы... Теперь мною овладела последняя страсть из шести — сомнение. Для чего я жил среди смертных?
- Учитель, не говорите так! Вы хороший человек. Как тепло этой
жаровни согревает тело, так ваш дом, ваше слово грели мою душу. Не
будь вас и Цуй, я бы околел от людского холода.
—• Я доволен, что ты научился говорить хорошим слогом. Но мне
этих слов не нужно. Я потерял все, что имел: братьев, сыновей, ж е и у ,
службу; вместе со мной угаснет очаг моих предков. Я теперь не нужен
даже тебе — кто станет искать тень под усохшим деревом?
—• Ли Цзян, пока вы живы — я ваш ученик и цзя-ну — д о м а ш н и й
раб.
— Я еще не видел человека, готового по доброй воле стал раио.м.
Я уже все п р о д у м а л . Скоро приедет зять — муж моей старшей дочери.
Он возьмет на свое попечение Цуй. А я пойду странствовать. Из жалости
люди дадут мне в непогоду пристанище, буду голоден — не пожалеют
чашечку просяной каши.
— Учитель, вы не сделаете этого! Для вас, для Цуй я буду работать
днем и ночью! Учитель, я виноват перед вами.
Хо, наверное, не выдержал бы и все рассказал старику, но тот. к
,счастыо, не стал его слушать.
— Э-э, Хо, если на твою голову свалится кирпич со стены, в и н ч не
ветхую степу, а свою глупую голову... Довольно говорить об этом.
Я устал.
Хо постоял у дверей, т о м и м ы й жалостью к старику, стыдясь своей
вины перед ним. Ли Цзяи больше не замечал его, гнулся над жаропней,
из воротника чиновничьего халата выглядывала тонкая морщишччая
шея, слегка прикрытая прядями седых, небрежно убранных волос. Тихонько отворив дверь, Хо пошел в сад. Дорожки, земля под д е р е в ь я м и
были прикрыты легким пушистым снегом и палыми листьями, сиротливо и зябко топорщились голые ветви. Тоской, запустением, хо. i
веяло от сада.
Звякнуло кольцо ворот. Во двор зашла с тяжелой тростниковой
корзиной в р у к а х Цуй. Он бросился ей навстречу, с х в а т и л за п л е ч и
— Цуй, твоего отца...
- Я знаю, Хо. — Она поставила корзину на землю, п о т е р л а о т т я нутую тяжестью, красную от холода руку. — Видишь, тнк-рь я „мма
буду ходить за мукой, рисом и бобовым маслом.
— Это все я, Цуй. Я сказал отцу твоего ж е н и ч л , что ил П о л ы :
- Зачем ты так сделал, Хо?!
Ты бы хотела выйти з а м у ж ?
— Нет, Хо, нет...
- А что я еще мог с д е л а т ь ? — с i оречыо г п р п г и л он.
Ц у й з а д у м а л а с ь , потом к н н и у л а п м и н о й .
— Ты ничего не мог сделан,.
- Я пойду к Х у ш а х у , п о п р о ш у вернут:, твоего отца на службу. Я
поклонюсь ему тысячу раз. Если ты уедешь к своей сестре, я больше не
увижу тебя.
— Я не хочу никуда уезжать, Хо. — Цуй носком матерчатой туфли,
расшитой шелковыми нитями, притаптывала на дорожке снег. — Не оставляй меня, Хо!

3»

35

— Как ты можешь думать об этом! Я иду сейчас же к своему господину. Он меня ценит. Он награждал меня слитком серебра.
Хо побежал по узким улочкам города. Металлическая пластинкапайцза открыла ему двери дома Хушаху. Хозяин принял его сразу же.
Он сидел в небольшой комнате на кане, застланном мягкими циновками. В комнате было тепло. Под потолком в ажурных клетках весело
трещали попугайчики. Хозяин был в халате сановника, на поясе висела
дощеч.ка слоновой кости, оправленная в золото — для записи повелений
императора. Широкобровое лицо его было слепка удивленным и встревоженным.
- Ты до|был важные новости?
Хо стоял на коленях. Беспрерывно кланяясь, он сказал:
— У меня нет новостей...
На лице Хушаху было уже не легкое удивление — изумление.
- Как посмел придти, если нет новостей?
— У меня есть дело. Большое дело. Старого Ли Цзяна отрешили
от службы. С ним поступили несправедливо...
- Я думал: ты мои уши. А ты хочешь быть моей головой и решать,
что справедливо, а что нет?
Он взял серебряный колокольчик, бешено затряс над головой.
В комнату вбежали слуги.
- Выкиньте его за двери!
Затрещал воротник халата, лопнул и свалился пояс. Волоком, не
дав ступить н о г а м и на пол, слуги протащили Хо до дверей и, как вязанку хвороста, выбросили на дорожку, мощенную кирпичом. Хо сел,
г л я н \ л на ладонь левой руки с ободранной колеей, поправил разорванный воротник х а л а т а .
От ворот по дорожке шли трое военных. Один пз них, скосив глаза
на Хо, придержал шаг, насмешливо проговорил:
- А-а, соглядатай... Тебя тут, оказывается, награждают не только
серебром!
Хо узнал военного. Это был Елюй Люгэ, один из потомков киданьского императора «железной» династии.
Морщась от саднящей боли в руке, Хо побрел домой. Большой, кособокпп от старости дом, разгороженный на клетушки в ч ж а н 1 длиной
и половину чжана шириной, принадлежал одному из императорских
евнухов. Здесь за не очень умеренную плату жили такие же бездомные
горемыки, как Хо, останавливались небогатые молодые люди, приезжающие сдавать экзамены на должности государственных чиновников,
бродячие актеры, фокусники, поэты, женщины, т о р г у ю щ и е собою...
От глиняного пола клетушки, от стен с облупившейся побелкой
несло холодом, в маленьком оконце трепетала на промозглом ветру
п р о р в а н н а я бумага. Хо сел на затасканную, с р а с т р е п а н н ы м и к р а я м и
циновку, снял халат и, ежась от холода, принялся чинить воротник. Руэ
ки делали одяо, а в голове было совсем другое. Что теперь будет Попросить Ли Цзяна — отдай Цуй. Не отдаст... Кто для него он, Хо?
Безграмотный простак, л и ш е н н ы й будущего. Да так оно, наверное, и
есть. Еще неизвестно, что п р и д у м а е т Хушаху в наказание за дерзость.
Может быть, посадит в яму... Надо бежать. Купить коней и вместе с Цуй
скакать на север, разыскать Хоахчпн, Оэлун и ее сыновей...
Он надернул халат, отогнул циновку, осторожно приподнял глиняную плитку. Под ней_ в ям«е лежали серые от пыли связки медных
монет и слиток серебра, полученные от Хушаху. Большую часть из этих
денег он выручил за родительскую фанзу и гончарные принадлежности,
немного скопил из своего скудного жалования. На двух коней должно
1

Чжан — мера длины, чуть больше трех метров.

бы хватить. Но что станет с Ли Цзяном, если они с Цуй покинут его?
Старик умрет от .горя. Да и Цуй не захочет оставить старика.
В дверь громко постучали. Хо положил плиту на место, присылал
стыки пылью, положил циновку на место. Легкая дверь сотрясалась
под ударами — вот-вот развалится. Холодеющими руками Хо отодвинул
засов. В комнату вошел смуглый скуластый воин.
— Ты пойдешь к моему господину.
Как ни испуган был Хо, а все-таки заметил, что воин не из дворцовых стражников, одет просто и, если судить по выговору, не из коренных
жителей и не чжучржэнь, а скорее всего, кидань. За домом стояли два
оседланных коня. На одного сел воин, повод другого подал Хо. Это его
озадачило еще больше. Случалось и раньше, что его спешно вызывали
Хушаху или князь Юнь-цзы, но коня никогда не подавали.
Время было уже позднее. Они дол'го рысили по глухим, пустынным
переулкам. Наконец, на окраине, у самой городской стены (ее зубцы
мрачно чернели на темном поле неба) воин остановился, постучал в
крепкие воротJ. Они сразу же открылись. Хо провели через темный
двор. У дверей дома кто-то поднес к его лицу бумажный фонарь, словно
удостоверяясь, он ли это, и знакомый голос пригласил:
— Заходи.
В дсме от раскаленных жаровен п а х л о угаром, тускло светились
бумажные фонарики, свисающие с потолочных балок. Человек, пригласивший Хо войти, повесил и свой фонарь, обернулся. Это был Елюй Люгэ.
—• Ты знаешь, кто я? — спросил он.
— Да, господин, вас знаю.
Веселый взгляд узких глаз Елюй Люгэ уперся в лицо Хо.
— Сомневаюсь! Впрочем, знать все, о чем только можно узнать,—
твое занятие. Я тысячник в войсках императора. Это тебе известно?
— Да. Вы Елюй Люгэ, потомок Елюй Янь-си, девятого и последнего государя династии Ляо.
- О, ты знаешь много больше, чем я думал! Что ж, может быть,
это и хорошо. Я в тебе, кажется, не ошибся... А знаешь ли ты, что мои
предки правили здесь,— Елюй Люгэ постучал нотой по деревянному полу,—более двухсот лет? И знаешь ли, что власть у нашего дома была
похищена? Это сделали предки нынешнего императора.
Хо потряс головой. Уж не ослышался ли он, не снится ли ему дурной сон? Обвел взглядом комнату. Горят фонарики, бросая на пол
тусклые пятна света, краснеют бока раскаленных жаровен. Елюй Люгэ,
широкоплечий, уверенный в себе, стоит перед ним, сунув большие пальцы рук за пояс. Шутит? Но за такие шутки снимают голову!
- Нынешний государь незаконный. Хранить ему верность — преступление. Ты понял меня?
- Нет, нет, я ничего не понял, я ничего не знаю,— Хо встал перед
ним на колени. — Отпустите меня. Я маленький человек, и ничего худого
вам не сделал.
- Я отпущу тебя, не пугайся. Но теперь ты должен п в л \ о д и т ь
сюда и рассказывать мне все, что услышишь от северных варваров, от
Хушаху, Юнь-цзы и других высоких сановников.
- О, великий господин, меня за это убьют!
— Если дознаются — убьют. А нет — проживешь до ста лет. Но
«»ели не согласишься этого делать, умрешь уже сегодня. Если вздумаешь передать наш разговор Х у ш а х у или кому другому, умрешь в день
доноса.
Все эти страшные слова Елюй Люгэ произносил легко, даже весело,
но Хо всем своим нутроад чувствовал, что все будет так. как он говорит.
Вдруг ему пришла спасительная мысль.
— Великий господин, вы же сами видели: Хушаху прогнал меня.
Я уеду из города. Буду делать посуду из глины. Я вам совсем не нужен.
37

- Он тебя не прогнал. При мне он справлялся у слуг, не зашибли
ли они тебя до смерти. Перестань крутить хвостом"! Не открутишься.
Как можешь ты, рабская твоя д у ш а , х р а н и т ь верность тем, кто бьет
тебя по лицу, грабит твой н а р о д ^ Как можешь отказываться от того,
что приказываю тебе я, имеющий законное право повелевать тобой?
Иди и помни все, что я тебе оказал. Подожди. Сколько платит тебе Хуш а х у ? У меня ты будешь получать вдвое больше того.
Стражники провели его за ворота, отпустили. В темных переулках
гудел сырой тяжелый ветер, пронизывая до костей. Хо брел, спотыкаясь
в темноте, придерживаясь за глухие, шершавые стены. Мир был черен,
как лист бумаги, залитый тушью,

X
С берестяным коробом в руках Чпледу подошел к куче сухого арг а л а , ) стало присел на нее. Весенний ветер слизал с косогоров снега, на
широких п р о т а л и н а х паслись отщы. В к у р е н е снег уже растаял, и у коновязей блестела ж и р н а я , истоптанная копытами грязь. За юртами,
подставив бока солнцу, дремали волы, худые, с клочьями линяющей
шерсти на ребрах. Во сне волы шумно -вздыхали и лениво перекатывали
во рту жвачку. Ребятишки с л у к а м и из согнчтых тальниковых веток
гонялись друг за д р у г о м . По степи из дальнего куреня ползла повозкаТут все было так же, как в кочевьях меркитов. Временами Чпледу казалось, что в его жпзнп ничего не изменилось. Да, там он был воином,
здесь — черный раб, но, разобраться, разницы никакой нет.
Когда делили пленных, Чпледу вместе с мальчиком Одбором достался Д ж - э л м э . .Молодой друг Тэмуджина этому не обрадовался.
- У ш к а н а ободрать — такой же. Ну куда ты годишься?
Чпледу хотел напомнить, что сын Оэл^н дал ему волю, и молодой
хозяин напрасно причисляет его к боголам, но не сказал — что ему воля?
Если бы вернули молодость, а воля... Вон дремлющие волы не привязаны и пут на н о г а х нету, но не бегут от упряжек, от кнута. Эх-хэ!
Поднялся, нагреб в короб а р г а л а , сгибаясь под его тяжестью, пошел
к юртам. У одной из них поставил короб на землю, приоткрыв дверной
полог, сказал:
- А р г а л п р п н г с . Что еще?
С т а р у х а , готовящая у очага пищу, молча бросила пустой бурдюк.
Он шлепнулся к его ногам, из горловины вылетели мутные брызги.
Чпледу поднял его, подождал, что скажет старуха. Но она повернулась
к нему спиной. И эта ненавидит его. Что сделали ей меркнты — лишили
мужа, сына, брата?
- Тебе нужна вода?
Молчит. Ладно, он принесет воды. Но перед этим надо посмотреть,
не наделал ли чего Олбор. Пастухи, которые живут вместе с ними в
юрте, утром у х о д я т со с т а д а м и н возвращаются поздно вечером. Днем
м а л ь ч и к совсем один. Ч и л е д у присмотреть за ним удается редко... Чтобы
м а л ь ч и к не вылез из юрты и не ушел куда-нибудь, уходя, крепко привязывал дверной полэг.
.Мальчик сидел \ п о г а с ш е г о о ч а г а , в ы г р е б а л золу и у г л и . Круглое
лицо было в саже. Гутулы, слишком великие для него, он потерял, и
голые ноги посинел!! от холода.
- Ну что ты делаешь! — Чпледу присел перед ним.
Олбор взобрался на колени, обхватил шею заледеневшими руками. Ч п л е д у р а с п а м п л полы х а л а т а , обогрел его у своей груди, вытер
р у к а в о м м о р д а ш к у . М а л ь ч и к притих, н а ч а л дремать. Он осторожно обул
его, положил на козью шкуру, п р и к р ы л шубой.
- Спи, м а л ы ш . Я скоро вернусь. Разведу огонь, тебе будет тепло.
Э-эх, пропадешь, парень...

38

Вот она, доля человеческая. Ни поесть досыта, ни одеться, ни согреться. С младенчества начинаются муки. Почему так? Кто виноват
во всем этом?
Бесшумно ступая, вышел из юрты. Едва принес воды, Джэл'мэ направил его помочь стрелочнику нарезать палок. Стрелочник, молодой,
добродушный, был на редкость словоохотливым, болтал без умолку, но,
заметив, что Чиледу его не слушает, осуждающе .покачал головой.
- Какие вы гордые, меркнты! Не хочешь разговаривать? И не разговаривай. Может, ты большой нойон? Может, думаешь, я тебе не
ровня? И д у м а й . А я тоже гордый. Буду молчать.
О д н а к о молчать он совсем не мог. Почти тут же заговорил снова.
- А чем вы гордитесь? Разбойники. Кто убил мою мать? Меркиты.
Кто у б и л моего учителя-стрелочника? Меркнты. Убивать стариков и женщин легко. Ты вот попробуй меня убей.
А.\. глупый п а р е н ь ! Для Чиледу убить его было совсем не трудно.
Сразу видно: не воин, а с кем захотел состязаться в умении наносить
смертельные у д а р ы . Но сознание своего превосходства над этим парнем
не принесло ни утешения, ни o-блегчення, оно было горестным, как все
его р а з д у м ь я . Слишком многие умеют убивать и слишком часто пользуются этим умением. А ради чего?
- Меркит, не срезай палок с сучьями! Или ты не знаешь, какой
д о л ж н а быть хорошая стрела? Из тебя никудышный помощник. Ничего
«е у м е е ш ь делать... Моя жена лучше тебя, мужчины...
Чиледу вспомнил, что жених Каймиш тоже, кажется, делал стрелы.
Но и К а й м и ш , и ее жених должны быть в курене Таргутай-Кнрилтуха,
далеко отсюда. На в с я к и й случаи спросил:
- Как зову г тзэю жену?
Канмпш.
Теперь я знаю... Ты Тайчу-Кури?
- Что ты сказал? Погоди... Уж не тот ли ты меркит?..
- Тот самый,— вздохнул Чиледу, сел на вязанку палок, воткнул
в сырую землю нож. — Хорошая у тебя жена. Ты, наверное, счастливый.
- Моя жизнь полна радостей! Мы ждем ребенка. Потому я взял
в помощники тебя, а не сшою Каймиш. Почему ты сразу не сказал, что
знаешь мою Каймиш? Она много говорила о тебе. Ты хороший человек!
- Не знаю, какой я... Вряд ли хороший.
- Но мы-то знаем! Не будь тебя, не обнял бы я свою Канмпш. Ты
должен был нас сразу найти.
- Я даже не думал, что вы можете быть тут.
- Как не думал?! Где Тэмуджин, там и я. Мы родились в один
лень, я вырос в его одежде, я выделывал с ним овчины — как могу быть
в другом месте? Кидай палки на телегу, поедем.
По пути он зашел в свою юрту, взял Олбора.
К а й м и ш узнала его не сразу. Сперва, п р и к р ы в а я р у к а м и выпирающий живот, отступила, но, вглядевшись, охнула.
- Чиледу? Какой ты стал... другой. Что с тобой?
— Он же в плену. Раб. А ты спрашиваешь... Давай нам побольше
еды! Тарасуну у Джэлмэ попросим. Будем сегодня п р а з д н о в а т ь ! Ты
спас мою Каймиш, я спасу тебя.
- Ой, Тайчу-Кури, подожди... — попросила К а й м и ш . — Чей у тебя
мальчик, Чиледу?
Нашел. Теперь мой. Сын.
- Иди сюда, маленький. Есть хэчешь?
- Ну, что ты опрашиваешь, К а й м и ш ! — п р и к р и к н у л Тайчу-Курп. —
Когда я был маленьким, всегда хотел есть.
Юрта Т а й ч у - К у р п была не новая, но добротная. Пол застлан серым
войлоком, у дверей возле ч у р к и — куча остроганных палок; готовые
стрелы, сверкая белизной, п у ч к а м и висят под жердочками-уни. Тут бызэ

ли всякие стрелы: годоли — с тупыми костяными наконечниками, хоорцах — длинная, с острым вытянутым наконечником — для дальнего боя,
одора — тяжелая, с широким плоским, как нож, н а к о н е ч н и к о м — для
•ближнего боя...
Заметив, что Чиледу осматривает юрту, Тайчу-Кури сказал:
Тут все мое. Тэмуджин дал. Он меня очень высоко ценит. Мы
часто едим мясо. Что попрошу — дает. Хороший человек Тэмуджин!
- Хороший? — В душе Чиледу шевельнулась з а с т а р е л а я боль.
- Сам погляди! Что у меня было? Ничего. Что у меня есть теперь?
Все.
В юрте жарко пылал очаг. Булькал в котелке суп-шулюн. Кайлшш,
разгоревшаяся, стеснительно улыбалась, показывая зуб с щербинкой:
смущалась, что он видит ее с таким большим животом. Олбор, накормленный, обогретый, обласканный, взвизгивал щенком и к а т а л с я по войлоку. У Чиледу было ощущение, что все это он уже как будто видел, и,
напрягая память, припоминал, где, когда так же ярко пылал огонь,
захлебывался от радости ребенок и женщина у очага счастливо улыбалась, потом понял: ничего не было, просто он много раз представлял
себе жизнь с Оэлун, и она виделась ему как раз такой. Не удалось...
Что ж, пусть будут счастливы Каймпш и Тайчу-Кури. Как хорошо, что
он сумел там, в курене меркитов, пон/ять Каймпш. Коли бы все люди
так понимали друг друга, если бы не душили окровавленными руками
чужую радость...
Недавно он видел издали Оэлун. Едва удержался, чтобы не подойти к ней. Вовремя опомнился. Не будет он больше тревожить ее и свое
сердце. Засохший корень не даст ростков, обгорелое семя не пускает
корней..
- В твоих глазах все время ненастная ночь,— с к а з а л Тайчу-Кури. — Нашел нас — горю конец. Я пойду к Тэмуджпну, поклонюсь ему.
И ты поедешь в родные кочевья.
— У меня нет родных кочевий... Мне нельзя к меркптам.
Он рассказал, как жестоко н а к а з а н был Тайр-Усуноы.
- Натерпелся ты из-за моей Каймиш! Даже больше, чем я из-за
Тэ'муджнна. Но ничего. Если меня ругают, я всегда говорю себе — хорошо, что не бьют, когда бьют — хорошо, что не ломают кости, а ломают кости — хорошо, что в живых оставляют. Так говорю себе и всегда
доволен бываю. Пока жив, все можно пережить и наладить. Тебе нельзя
к <мер'китам? И не надо. Оставайся у нас. Будешь помогать 'мне. Уж мы
с Каймиш тебя не обидим.
— Надо подумать...
— Да что тут думать! Ты и твой сын будете жить с нашь

XI
Сын у Тэмуджпна родился в восьмой день третьего летнего месяца.
Был вечер. Шел мелкий теплый дождь. Тэмуджин одиноко сидел
у открытого дверного проема. В юрту вползала густая сырость, под дождем шуршала иссохшая в жару трава. Только что ушел Теб-тэнгри.
Шаман был недоволен.
- Я склонил на твою сторону многие племена. Люди ждут тебя.
А ты слушаешь сладкие речи своего анды и не хочешь двигаться с места. Не уподобляйся ожиревшему тарбагану, которому страшно и шаг
ступить от норы. Вольные племена... Братство нойонов... Это годится
для сказок. Сейчас люди ждут другого.
- Тебе ведомо, чего хочет небо и чего ждут люди. А мне бы узнать
одно — чего добиваешься ты? Для себя. Где твой отец и наш покровитель Мунлик? Где твои братья? Я рад оказать им благодеяние. У них
будет все, что было при моем отце. Но они не идут ко мне. Почему?
40

— Я им сказал: подождите, еще не время.
- Вот как] — неприятно был удивлен
Тзмуджин. — Других и
шлешь, п зовешь, а родичам не время. Смутны твои речи, шаман!
Таргутай-Кирилтух знает, кем был мой отец при твоем отце и
кто я есть при тебе. За моим отцом смотрят сотни глаз. Если он пошевелится, его убьют. Он придет, когда, страшась твоего гнева, его не
осмелится тронуть никто.
- Неужели ты думаешь, что такое время придет?
- Сидеть будешь — не придет. У тебя уже есть почти все, что
было у твоего отца. Обладая всем этим, чего хотел твой от&ц? Он хотел
стать ханам. Только смерть помешала ему. А что мешает тебе?
- Далеко смотришь, Теб-тэнтри. Но кто идет по лесу и задирает
голову на вершины деревьев, тому кусты могут выколоть глаза... Твои
родичи далеко, но ты тут. Что нужно тебе?
- Мне нужен Тэмуджин, возведенный в ханы.
— Ладно, я — х а н . А ты?
- Ты хан, я при тебе — верховный шаман.
- Вместе станем править племенами?
— Жизнь людей, скот, юрты будут принадлежать те,бе, людские
души — мне.
- А что оставляешь моему анде Джамухе?
- Джамуха недолго будет рядом с тобой.
— Лжешь, Теб-тэнгри! Джамуха всегда будет рядом со мной. Мы
клятвенные братья.
Шаман засмеялся, будто услышал забавную шутку, ушел, а его
смешок все еще звучал в ушах Тэмуджина. С первой же встречи шаман
и Д ж а м у х а невзлюбили друг друга. Тэмуджина это сильно огорчало.
Д ж а м у х а — брат, а Теб-тэнтри — полезнейший из людей. Старался примирить их, но, слушая споры, понял, что мира между ними не будет никогда. Это бык и горячий бегунец, связанные одной веревкой; медлительного быка не манят неизведанные дали, ему хватает воды и травы
под ногами, конь рвется вперед, закусив удила... А кто он сам? Веревка,
связывающая их? Что будет с ним, если один начнет бодаться, а другой
лягаться?
В ш у р ш а н и и дождя послышался шум торопливых шагов. В юрту
вошел Хасар.
- Радостная весть, Тэмуджин. Только что Хоахчин сказала — у
тебя родился сын.
Он тяжело поднялся, зажмурил глаза. Случилось то, чего он ждал
со страхом, снедающим душу. Сын... Сын ли? Вода скапливалась на
дверном пологе, срывалась тяжелыми каплями в лужу — шлеи, шлеп.
Сейчас к нему потянутся с изъявлением радости...
- Хасар, ты мне ничего не говорил. Ты меня не видел. Беги к
Боорчу и Джэлмэ, пусть они седлают коней.
- Кто так делает, Тэмуджин. От своего сына не бегут.
В сумрачном свете белели зубы Хасара. Кажется, ои усмехался.
Тэмуджин наотмашь у д а р и л по его лицу.
— Убью!
Хасар выскочил из юрты, вернулся, просунул голову в дверь.
— Будешь так делать — один останешься!
—Коня! — закричал он, почти теряя рассудок.
Брат, схватив седло, убежал. Вскоре привел коня. Тэмуджин помчался в густеющую ночь. За куренем его догнали Боорчу и Джэлмэ,.
ни о чем не спросив, поскакали рядом. Дождь не переставал. По щекам,
как слезы, ползла теплая влага. Ночь была г л у х а я , не разглядеть ушей
коня. И ни звука, только шелест дождя и чмоканье копыт по намокшей
земле. За что так карает его вечное небо? Лишило отца, кинуло в^рукнбессовестных людей, многие годы не мог найти во всей степи спокойного41

п р и с т а н и щ а — уж и довольно бы для одного человека, но нет, вызрело
новое несчастье, на этот раз во чреве собственной жены. Продолжателем его рода может стать человек, в чьих ж и л а х нет и капли крови
Кият-Борджигинов. О вечное небо, пошли ему смерть, освободи от вечных сомнений и терзаний!.. Что я прошу, неразумный? А если это сын,
его плоть и кровь? Небо разгневается на того, кто хочет погибели для
своего дитя. О небо, не лишай меня рассудка, вразуми!
Кони устали и все чаще переходили на шаг. Промокшая насквозь
одежда липла к телу, вызывая озноб, но он ни разу не подумал, что пора
бы повернуть назад. Так и ехали всю ночь.
Рассвет занимался тусклый, безрадостный, но дождь н а ч а л утихать.
Выехали на берег Керулена, остановились. Влево от реки уходили, тесня друг друга, пологие, с закругленными макушками сопки, правый берег был низкий, заболоченный, с 'блестками мелких озер, постепенно
поднимаясь, он, серый, сливался с серым небом. У воды стояли густые
заросли тальника, ветки гнулись от тяжести влаги, п р о з р а ч н ы м и каплями висевшей на узких листьях.
Тэмуджнн слез с коня. Боорчу и Джэлмэ проворно насобирали хвороста, развели огонь, раздевшись донага, стали сушить одежду. Он, помедлив, тоже разделся. Сырые тальниковые палки горели плохо, шипели, пуская струйки пара, дым ел г л а з а . Тэмуджнн подумал, что его душа
сейчас подобна этому огню—-много горького дыма и совсем нет жара.
- А не порыбачить ли нам? — Запасливый Боорчу достал из седельных сум невод, сплетенный из конского волоса, крючки, лески. —
Пожарим свежей рыбы.
Тэмуджнн кивнул — давайте. Голые, босые, осторожно ступая по
прибрежной гальке, они пошли « тихой заводи. Человек должен быть
доволен, когда у него есть такие верные друзья. Пока они с ним, ничего
не страшно. Не надо стонать от отчаяния, злиться — никто не виноват.
Такая уж жизнь. Надо или покориться ей, или изменить ее так, чтобы
ни его благополучие, ни б л а г о п о л у ч и е близких ему людей не зависело
от чужой недоброй воли.
Боорчу и Джэлмэ вытащили невод. На мокрой гальке затрепетали
крупные ленки. Тэмуджин выпутал одного из ячей. Литое, сильное тело
рыбины упруго выгнулось, хвост хлобыстнул по голому животу.
- Сам в брюхо просится,— засмеялся Боорчу.
Ленок трепыхнулся еще раз, но уже слабее, малиновые плавники
его на глазах блекли. Тэмуджнн напомнил, как рыбачил с братьями на
Ононе. Таймень попался огромный. Вдвоем с Хасаром едва выволокли
его на берег. Тогда Хасар был не таким. Позднее начал портиться. Очень
уж хочется ему быть равным со всеми. II вот до чего дошел... Плохо
двинул по зубам. Не так надо было!
Д ж э л м э насобирал еще дров, а Боорчу н а с а д и л ленков на рожни,
поставил к огню.
Одежда подсохла. Т э м у д ж н н надел ш т а н ы , растянулся на траве.
Он чувствовал себя очень усталым и в я л ы м , как с н у л а я рыбина.
— Вкусная штука пол'учится! — Боорчу щелкнул языком.
- Хорошая наша земля, Боорчу? Д? — спросил Джэлмэ. — На реку п о е х а л — ж а р ь рыбу. В лесу о к а з а л с я — ешь мясо косули. В сгепп т а р б а г а н а или дзерена.
Боорчу с ним не согласился.
- Хорошо, но не для всех. Рыбу надо уметь поймать, зверя ^бить. Не умеешь — с голоду пропадешь. А еще, скрадывая зверя, сам
оглядывайся, не то станешь добычей плохих люден.
— А почему так, Боорчу? Всего у нас вдосталь — зверя, птицы,
рыбы, травы для скота, а мы охотимся друг за д р у г о м . Я этого понять
;ie могу. — Джэлмэ ломал тонкие прутья, кидал в огонь.

12

- Когда я был маленьким, моя бабушка рассказывала про одного
нойона. Он имел «пять или шесть жен. Его жены 'никогда не ссорились.
Но пошел нойон на войну с т а т а р а м и и был убит. Дружные жены превратились в злых демонов-мангусов — ссорились, ругались, дрались. И
не было у них дела важнее этого. Так и шло до тех пор, пока их владение не развеялось прахом. Спохватились — ссориться не из-за чего.
Разбрелись в разные стороны, больше о них никто ничего не слышал.
- Вот-вот, мы тоже будем драться до тех пор, пока наши земли
не перейдут в руки других народов. За это мой отец никогда не любил
нойонов.
Тэмуджину .почему-то казалось, что ни о чем таком его друзья никогда не задумываются, во всем полагаясь на него. Оказывается, задумываются, да еще как! Сравнение нойонов с женами, потерявшими
мужа, очень верное. Но суть не в том, что оно верное. Неутомимый Тебтэнтрн зовет сокрушить сильных. Джамуха, напротив, хочет, чтобы все
•были равны. Но есть, кажется, и третий ход. Его 'подсказывает, сам
того, 'Кажется, не зная, Боорчу. Пусть нойоны будут равны меж собой,
пусть каждый владеет тем, что у него есть, но над ними, как вечное небо над всем живущим, как муж над своими женами, возвысится кто-то
один — мудрый с справедливый хранитель правды, способный уж одним
тем, что он есть, гасить раздоры, осаживать заносчивых, подбадривать
оробевших.
Серые облака скатились с неба, светило горячее солнце, над таль•никами порхали птицы, на сопке пересвистывались тарбатаны, отдох.нувшие кони забрели по колено в воду, стояли там, отбиваясь хвостами
от мошкары. Боорчу и Джэлмэ спали под кустом, положив под головы
седла. Огонь давно угас, от него осталось пятно пушистого пепла. Тэмуджии опустился к реке, напился воды.Светлые струи Керулена облизывали окатанные камешки, по желтому песчаному дну метались блики
света. Долго сидел на берегу, стиснув голову руками, ни о чем особенном не думая, душа словно бы занемела, и мысли были тупы, неповоротливы. Жалость к самому себе сочила кровь из сердца.
Разбудил нукеров.
- Седлайте... Поедем.
— Куда?
Он и сам не знал, куда направить коня. Только не домой. Если бы
юрта Д ж а м у х п стояла в другом курене, поехал бы к нему. Джамуха .друг. Он все может понять.
Но, думая так, Тэмуджин п о й м а л себя на том, что слишком уж
старательно убеждает себя в этом, и ему стало совсем нехорошо. Тронул коня, поскакал, опустив поводья. Куда? Может быть, к Х у ч а р у ?
Нет, Хучар не из тех, с кем можно отвести душу. Лучше \ ж к дяде. С
ним, мирым, увертливым, говорить всегда интересно.
К куреню Даритай-отчигина подъехала уже ночью. К а р а у л ь н ы е
спросонок подняли тревогу, из юрт повыскакивали полуголые, по с оружием в руках мужчины, стащили их с коней, скрутили руки.
- Крепче д е р ж и т е ! — у г р ю м о подсказал Тэмуджин.
Один из нукеров огрел его древком копья по голове. Что-то закрич а л и Боорчу и Джэлмэ, но им скоро пришлось у м о л к п ч т ь , что было,
конечно, наиболее б л а г о р а з у м н ы м : обозленные н у к е р ы могли в горячке
и прикончить.
Их втолкнули в юрту Дарптай-отчппша. В ней горели ж и р н и к и .
Огромная тень дяди металась по стенам и потолку. Перепуганный не
меньше своих нукеров, он, п у т а я с ь в д л и н н ы х р у к а в а х х а л а т а , затягивал и никак не мог з а т я н у т ь пояс с короткой саблей. Тэмуджнн спросил:
— На воину собираешься?
Услышав его голос, д я д я п е р е п у г а л с я еще больше. Сабля вместе
43

с поясом свалилась к ногам. Схватив ж и р н и к непослушными руками,.
поднес его к лицу Тэмуджпна, з а к р и ч а л :
— Развяжите!
— Так-то ты, дядя, встречаешь гостей?
— А ты... в гости?
Тэмуджин понял: дядя думает, что он напал на его курень.
—• Пришел тебя воевать! Я да вот Боорчу с Джэлмэ — все войско.
Твоим трусливым караульным мы за три тумепа показались.
- Вы что рты разинули! — срываясь на вз!зг, з а к р и ч а л дядя на
нукеров. — Я сказал: развяжите! Моего доротого племянника веревьем
опутали! До смерти плетьми забью!
Дядя разбушевался зимним бураном. Но, выгнав из юрты нукеров,
успокоился, провел Тэмуджина к почетной стене юрты, усадил на мягкие войлоки, излучая радушие каждой морщинкой своего лица, сказал:
— До чего ты меня порадовал своим приездом!
Но Тэмуджпн уже хорошо знал его, потому видел: за радушием
дядя прячет тревогу: почему так поздно, что привело к нему нежданных
гостей? Чтобы он напрасно не пз'воднл себя догадками, пояснил:
- Мы рыбачили. Завернули к тебе п о п \ т н э .
- Обижаешь ты меня, Тэмуджин. Один я у тебя дядя. И вот не
приедешь просто так, только попугнэ.
— Так будешь встречать каждый раз — кто захочет гостить у тебя?
- Ночь же, дорогой п л е м я н н и ч е к !
—- К а р а у л ь н ы х ставят не для того, чтобы они опали. И не для того,
чтобы напрасно б у д и л и людей.
- Я им еще з а д а м ! П р и в ы к л и на д р у г и х надеяться...
•—• Как это на д р у г и х ?
Даритай-отчигпн вдруг сорвался с места.
— Разговорами угощаю дорогого гостя. Все позабыл от радости!
Он убежал из юрты. Боорчу и Джэлмэ сидели, скромно опустив
глаза, но у того и у другого на губах усмешка.
Дядя вернулся в сопровождении рыхлого, опухшего от сна баурчи,
стал втолковывать ему, что нужно приготовить для ужина. Баурчи почесывался, скрывая зевоту, судорожно водил скулами. Едва баурчп
ушел, Тэмуджин спросил снова:
- Так на кого надеются твои нукеры?
Дядя и на этот раз увильнул от ответа. Начал расспрашивать о
драгоценном здоровье матушки Тэмуджина, достойнейшей из женщин
Оэлун-хатун. Ему пришлось в третий раз повторить .вопрос.
— А-а... Так это очень просто — место у нас спокойное. Будь томеркиты, татары или тайчнуты, их путь к моему куреню ляжет черезваши.
- Со всех сторон чужими юртами прикрылись?
- Не со всех. Мы зато прикрываем вас от кэрэитов.
- А когда они на 'нас нападали? Сам такое безветренное место
выбрал?
— Кто же мне выберет?
— Мудра твоя голова, дядя,— сказал Тэмуджин. — Еще не встречал такого, умного человека!
Похвала пришлась по душе Даритай-отчигину.
- Я и у тайчпутов так делал. Мой курень никто ни разу не ограб и л ! — В его голосе прозвучала гордость.
Тэмуджин яснее, чем когда-либо, понял, почему этот человек, одиниз самых близких родичей, не помог ему ничем.
- Скажи мне, дядя, почему вы не избрали ханО'М Таргутай-Кир'илтуха?
- Потому же, почему не избрали твоего отца и моего любимого
брата,— не захотели нойоны. Я и н а ш и с тобой родичи Алтай и Бури44

Боке, Хучар и Сача-беки рассудили так: кто был первым ханом монголов? Славный Хабул. А кто Хабул-хан? Дед мне, Алтану, Бури-Боко,
прадед тебе, Хучару, Сача-беки. Таргутай-Кирилтух ему не внук и не
правнук, дальний родич. Другие нойоны судили, наверно, иначе, но тоже
tie хотели видеть над собой Таргутай-Кирилтуха. Я думаю, что ханом
ыожет быть только старший из рода Хабула. И никто другой!
- А кто у нас старший?
- Смотри сам. Отец Алтана — четвертый сын Хабул-хана. Отец
Бури-Боко — третий сын Хабул-хана, Бартан-багатур — мой отец и твой
дед — второй сын Хабул-хана...
— Значит, старший в роду ты, дядя?
— Конечно! — Даритай-отчнгпн вроде д а ж е удивился, что Тэмуджин спрашивает об этом.
— А хотел бы стать ханом?
- Что ж, с помощью неба мог бы держать поводья. — Он зачем-то
посмотрел на свои маленькие руки.
— Да-а... Каждый хочет быть всадником, но никто — лошадью,—
вздохнул Тэмуджин.
Он пробыл в курене Даритай-отчигпна несколько дней. Ублажая
дядю похвалами, расспрашивал о жизни в прошлом. Много нового узнал о своем отце, о его безуспешных у с и л и я х добиться своего возведения в ханы и о том, как он, никем не избранный, но, опираясь на воинов
из р а з н ы х племен, по сути дела, стал ханом монголов, и, если бы не его
ранняя смерть, к у р п л т а й склонился бы <перед его волей. Из этого разговора Тэмуджнн уразумел, что жизнь отца вовсе не была простой и
легкой, как ему казалось раньше. Отцу приходилось беспрерывно спорить с друзьями и сражаться с врагами, приближаться к цели не прямо,
-а обходными путями. Что изменилось после его смерти? Все стало не
лучше, а хуже. Теперь не только невозможно избрать хана, нельзя даже
собрать к у р и л т а я : так разошлись дороги нойонов разных племен.
Душевная боль не оставляла Тэмуджина, но мысли уже не увязали в ней, наоборот, сейчас он думал обо всем с какой-то особой, неведомой до этого ясностью, и ему казалось, что он видит и хорошо понимает не мало из того, что недоступно взору и пониманию других. И еще
казалось, что за эти дни он стал вдруг много старше не только Джэлмэ
и Боорчу, но и своего дяди.
Из куреня Даритай-отчипша пое.хал к А л т а н у . Там застал и силача
Бури-Боко. Они уже знали о рождении его сына. Поздравили, но как-то
коротко, без особой сердечности — отдали дань обычаю. Тэмуджин
внутренне напрягся. Он боялся, как бы родичи не намекнули о меркнт-ском плене Борте. Этого он сейчас не смог бы стерпеть, неизвестно, что
•бы сделал с ними, с собой. Оказалось, однако, что родичам было не до
мелочного злорадст'вованпя. В каком-то из куреней задира Бурп-Боко
сначала поссорился, потом и п о д р а л с я с братом Д ж а м у х п Т а й ч а р о м ,
тоже известным забиякой. Сейчас Бурп-Боко, крутоплечпй, с покатым
лбом и маленькими, как бы в д а в л е н н ы м и в голову ушами, сердито сопел, с ж и м а л и разжимал кулаки.
- Тайчар поборол тебя? — удивился Тэмуджнн.
- Кто меня поборет? Нет такого человека. Он к р и к н у л своих нукеров. Они накинули на меня аркан, проволокли за конем, потом
избили.
— Будешь знать, как затевать драки!
- Он твой родич, Тэмуджин! — напомнил А л т а й . — Избивая родн•-ча, бьют и тебя.
Алтан вывернул свои толстые губы, его лицо медленно наливалось
краснотой. У Тэмуджина гулко заколотилось сердце. Еще осмеливается
-упрекать! Где был Алтан, когда его выставлял на позорище Таргултай*Кирилтух? Почему тогда не наливался краснотой и не выпячивал свои
4 г,

губы? Все эти слова висели у него на с а м о м кончике языка. Но он не
хотел ссориться. Сказал мирно, только подрагивающий голос показывал, чего стоит ему сдержанность:
- Обидно, когда бьют родичей. Это так. Но и сами родичи должны
уметь постоять за себя. — II не \ д е р ж а л с я , уколол: — Когда мне было
трудно — кому я ж а л о в а л с я ?
Лицо Алтана ч \ т ь слиняло, п, когда заговорил, в голосе злость поубавилась.
— Тогда было другое время. Мы были среди чужих. И всем жилось
трудно. Сейчас мы среди своих. Но снова чужие обижают нас.
- Они не чужие. Джамуха мой анда. Тайчар его брат.
- Потому-то п говорим с тобой, Тэмуджин.
- И напрасно говорите, Алтай. Не вы ли добивались, когда ушлкот Т а р г у т а й - К п р и л т у х а , чтобы никто из нас не был ни выше, ни ниже,
ни старше, ни м л а д ш е других? Почему же я должен разбираться, кто
прав, кто виноват? Кого защищать, кого наказывать? Нет, Алтан, и ты,
Бури-Боко, когда мы говорим друг с другом, слово каждого из нас весит
одинаково.
Он сразу же уехал. Пусть пораскинут умом, поразмыслят как следует над этими словами. Может быть, и поймут, что они только воображают себя всадниками, на самом же деле — лошади, кто ловкий — тот
и оседлает. Не лучше ли, не разумнее ли, если так, иметь одного хозяина? Поймут это — всем будет легче.
Ехали шагом. Над голубоватой степью, над пологими х о л м а м и
струилась рябь марева. Было душно от горького запаха трав, от полынной пыли, желтоватым облаком катящейся под копытами коней. Показались юрты куреня. Они плыли над землей и колыхались вместе с
текучим воздухом. ТЭМУДЖНН покусывал губы. Глупо было убегать —
разве убежишь от того, что в тебе самом?
По куреню, опережая их, побежала весть — Тэмуджнн приехал. Иа
юрт выходили нукеры, старики, женщины, п р и ж и м а л и руки к -пуди,
кланялись:
(
— С сыном тебя, Тэмуджнн!
- Будь счастлив ты и твое потомство!
Его острый взгляд скользил по лицам людей, и ему казалось: все
они догадываются, что творится у него в душе. У коновязи бросил повод
в руки Джэлмэ и быстро пошел в свою юрту. Почти следом пришла
мать. Едва взглянув на нее, он понял — Х а с а р нажаловался. Он опустил
голову, глухо попросил:
- Ты только не ругайся...
Руки матери о п х с т н л п с ь на его голову, скользнули по косичкам к
вискам, пальцы пробежали по пылающим ушам, по скулам, заросшим
короткой жесткой бородой.
- Не изводи себя, сынок. И нас не мучай. Идем, взгляни на своего
первенца.
Она взяла его за р у к у и как маленького повела к дверям. Ее ласковый и печальный голос пробудил в нем жалость к себе, разом затопившую все нутро.
Ничего не видя перед собой, прошел в юрту Борте. Жена сидела
перед берестяной колыбелью. Увидев его, она сделала невольное движение к сыну, будто хотела заслонить его собой. Засуетилась сердобольная Хоахчин. Тэмуджин наклонился над колыбелью. Ребенок спал.
Маленький, он чем-то н а п о м и н а л голого птенчика. Его головка была
покрыта редкими м я г к и м и волосами. Они были черными. Он распрямился. Борте быстро п р и п о д н я л а колыбель. Солнечный свет из дымового
отверстия теперь падал п р я м о на голову м а л ь ч и к а , вспушенные волосенки, облитые лучами, стали к р а с н о в а т ы м и . Тэмуджин вздрогнул.

46

- Сын! Мой сын!
Из глаз Борте брызнули слезы. Не п р я ч а лица и не в ы т и р а я слез,
она у л ы б а л а с ь какой-то з а м у ч е н н о й н в то же время счастливой улыбкой.
XII

Утренний .холод вползал под овчинное одеяло и студил р а с с л а б л е н ное сном тело. Д ж а м у х а в полудреме придвинулся к теплому боку жены,
поправил одеяло, но заснуть уже не мог.
В дымнике юрты голубело небо н капелькой дрожала у г а с а ю щ а я
звезда. Дверной караульный ходил вокруг юрты и гнусаво пел про то,
что длинная ночь прошла благополучно, высокородного нойона и его
золотую хатун никто не украл, на курень никто не напал, скоро он
пойдет домой, будет есть сыр, з а п и в а я его кислым молоком, разговаривать со своими сыновьями и женой, а потом заснет...
Уржэнэ лежала на спине — г л а з а плотно закрыты, дыхание котеблет завиток шерсти одеяла, подтянутого к подбородку, прядь длинных
ч е р н ы х волос пересекла лицо. Д ж а м у х а взял прядь, толкнул кончик з
нос Уржэнэ. Она громко ч и х н у л а , открыла глаза.

- Вставай, золотая хатун.

Поеживаясь от холода, она поднялась, разожгла очаг. Юрта наполнилась запахом дыма а р г а л а . Д ж а м у х а любил этот запах и сухое
тепло о ч а г а , лежал, блаженно потягиваясь, слушал, как просыпается
курень. Проскрипели колеса телеги, щелкнул кнут, взвизгнула собака.
К а р а у л ь н ы й уже не пел, ходил, п о к а ш л и в а я и что-то бормоча себе под
нос.
- Караульный!
Дверной полог поднялся. Холодный воздух вкатился в юрту, смешался с дымом и устремился вверх. На смятой траве, на земле перед
юртой лежал седой иней. Караульный, сгибаясь, переступил через порог, склонился еще ниже — к л а н я л с я .
- Закрой полог! Можешь идти и есть свой сыр и пить молоко Но
если еще будешь по утрам будить меня песнями... Иди. Пошли моего
брата Тайчара сюда.
Джамуха встал, накинул на плечи х а л а т , сел к очагу, поставив босые ноги к горячим камням. Над огнем в низком широком котле ж а р и лось мясо. На маленький коротконогий столик Уржэнэ поставила две
ч а ш и с кумысом и медную т а р е л к у с желтоватыми лепешками с у ш е н ы х
молочных пенок и снежно-белым рассыпчатым творогом.
- Ешь.
— Я подожду мясо.
- Наваливайся на белую еду 1 . Скоро ее будет совсем мало. — Уржэнэ п о м е ш а л а шипящее, д р а з н я щ е пахнущее мясо, подцепила к у с о ч е к ,
обжигаясь, р а з ж е в а л а . — Скоро будет готово... Не люблю я о с е н ь . . А
еще больше зиму. Холодно. Ночи длинные.
- Зиму и я не люблю. Осень — другое дело.
Пришел Тайчар, сел к столику, скрестив ноги, достал нож.
- Ну, Я ГОТО'В.
- Есть, что ли? — у с м е х н у л с я Джамуха. — Есть, б р а т и ш к а , все
всегда готовы.
Д ж а м у х а любил своего м л а д ш е г о брата. Горячий, дерзкий, ок н;гчего на свете не боится, настоящий степной удалец. Окрепнет, войдет
в силу — будет хорошей опорой.
- Т а й ч а р , я вчера видел пролет гусей. Возьмем трех-четырех нукеров п поедем на озера.
— А меня оставляешь? — спросила Уржэнэ.
1

Белая еда — молочная пища.
47

— Возьмем и тебя. Но больше никого. Хочу отдохнуть от людей...
Эх, добыть бы где кречетов, таких, как у х а н а Тогорпла... Что люжст
быть лучше охоты с ловчей птицей!
- И без кречетов настреляем,— сказал Тайчар, отломил кусок лепешки, запихал в рот, -— Э, а мы разве не кочуем?
- О какой кочевке говоришь?
— От Бэлгутэя слышал: завтра кочуем на зимние пастбища. Шаман гадал на внутренностях барана и нашел, что этот день благоприятный.
— Вот как...
Перекочевка... — Вдруг
рассердился: — Уржэнэ,
сколько я буду ждать мясо!
Шаман. Ояять этот шаман. И с ним Тэмуджнн. Прежде чем выбирать день для перекочевки на зимние паспбища, могли бы поговорить с
ним. Или его слово для Тэмуджина уже ничего не значит? И это — анда!
Уж не считает ли названный брат, что стал владетелем и его племени?
Слух идет, что анда со своими родичами много говорил о х а н е Хабуле,
о хане Амбахае, ему же об этом — нн слова. Вот тебе и одна душа,
одна судьба...
- Просил есть, а сам сидишь... — с обидой с к а з а л а У р ж э н э .
Мясо стояло на столике. Обжаренные кусочки, присыпанные перьями дикого лука-мангира, слегка дымились, но есть ему расхотелось,
мясо показалось слишком жестким и черезмерно жирным.
- Так собираться па охоту или нет' — спросил Тайчар.
— Подожди...
Он оделся в свой лучший халат, прицепил к поясу нож с серебряной цепочкой, вышел из юрты. Солнце уже растопило иней, трава и земля были мокрыми, как от летней росы. В юрте Тэмуджина полукругом,
по правую и левую руку от хозяина, сидели Даритай-отчигин, Сача-беки, Боорчу, Джэлмэ, младшие братья Тэмуджина, шаман и какой-то
незнакомый Джамухе молодой парень со строгим не по возрасту лицом.
Баурчи Шинкур, суетливо-расторопный, услужливый, черпаком доставал из кадки, сшитой из воловьей кожи, т а р а к 1 и подливал в чаши гостей. Борте сидела у очага и кормила грудью сына Джучп.
Тэмуджин подвинулся, освобождая место рядом с собой, и пригласил Джамуху. Но Сача-беки, вроде бы ненароком, передвинулся на
освобожденное место: не хотел сидеть ниже Д ж а м у х п . И Джамуха не
пошел к ним, присел у очага рядом с Борте.
— Я только что поел...
- Анда, видишь, какой нукер ко мне пришел! —Тумэджин показал
на строгого парня. — Это брат Джэлмэ, Чаурхан-Субэдзй, сын одного
из м у д р е й ш и х людей... Жаль кузнеца Джарчиудая. Если бы он пожил
еще немного, увидел бы, что я его желание исполнил...
Д ж а м у х а смотрел на Тэмуджина. А н д а весел, доволен, т а к и м он
бывает всегда, когда к нему приходят из ч у ж и х куреней крепкие, сильные парни. У него к а к а я - т о ненасытная жадность на людей, кажется,
всех бы подвел под свою руку. На что-либо другое он не жаден. С легким сердцем может отдать все. Недавно его нукеры отогнали от татар
табун лошадей. В этом табуне оказалась ч а л а я кобылица редкой красоты и резвости. У Д ж а м у х и разгорелись глаза. Тэмуджин заметил это,
подал аркан — лови, твоя. Джамуха был удивлен. Будь на месте Тэмуджнна он сам, ни за что бы не отдал кобылицу. Щедр анда, надо
сказать, не только с ним, даже для простого нукера ничего не пожалеет,
если нукер сумеет угодить ему. Чем угодил этот парень Тэмуджину?
Сын кузнеца молод. Ну, брат Джэлмэ. Так это не много, чтобы приблизить его к себе, посадить рядом с нойонами... А что если попросить у
1

48

Тарак — молочное блюдо.

Тэмуджина парня? Отдаст или нет? Если не отдаст, разве он анда?
- Тэмуджин, из парня получится хороший нукер, добрый спутник
в дороге, острый меч в нападении и крепкий щит в отступлении. Подари
парня мне.
- Анда Д ж а м у х а ! Чаурхан-Субэдэй завещан мне мудрым Джарчиудаем. Так могу ли отпустить его вопреки завету старого человека?
Д ж а м у х а кивнул — правильно. Всё правильно. Никому ни одного
воина не уступит анда. Далеко устремился своими мыслями. Но не
слишком ли далеко? И не слишком ли рано возвел себя в большие
владетели? Не слишком ли низко ценишь его, Д ж а м у х у ? Видно, мало
знаешь... Что ж, можно и образумить... Было время, он и самого хана
Тогорнла умел заставить делать то, что хотелось.
Маленький Джучи чмокал губами, тиская ртом грудь матери, косо
смотрел на Джамуху. Уж и сыном обзавелся анда. Во всем ему везет.
Хотя везение ли это, еще неизвестно, волосы-то у м а л ь ч и к а все-таки
черные, а не рыжие, как уверял Тэмуджин.
- А н д а , ты нас совсем не слушаешь! — громко сказал Тэмуджин — .Мы говорим о том, где лучше поставить на зимовку курени.
«Видишь ты — вспомнил. А сами, наверно, все решили. Пусть будет
по-вашему, но ты, анда мой, должен понять, что так люди, уважающие
друг друга, не делают».
— Мне все равно, Тэмуджин. Возле гор остановиться иль у речки
поселиться...
Понятно, что для Д ж а м у х и было далеко не все равно, куда кочевать. Этим он хотел сказать другое. Он предупреждал Тэмуджина: смотри, анда, у меня кочевых путей много, могу и не следовать за тобой.
Я без тебя проживу, а ты без меня —• едва ли. Но Тэмуджин не мог или
не захотел понять скрытого смысла его слов, насторожился на одно
мгновение, однако тут же заговорил о чем-то другом с Сача-беки. Зато
Борте, видимо, почувствовала, что не все здесь ладно, как-то странно,
недоверчиво и одновременно со скрытым высокомерием посмотрела на
Джамуху. Очень уж многп мнит о своем муже. Забыла, кто ее вытащил
сп п ктелн мер.штского воина!
Джамуха вернулся в свою юрту. Тайчар уже ушел. Велел Уржэнэ
позвать его и ближних нукеров. Поджидая их, крупными шагами мерил
мягк.тп войлок. Столько светлых надежд связывал с андой. И все это
рухнуло, развалилось в труху, как сгнившее на корню дерево. Обидно
было л то, что сам невольно помог Тэмуджину. Если бы сразу, после
того, как разбили меркитов, отделился от него, не смог бы он собрать
вокруг себя столько людей... Своим присутствием укрепил его стан. Но,
может быть, и сейчас еще не все потеряно? Телега легко катится, пока
все колеса на месте. Убери хотя бы одно — стоять ей на месте.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
1

После разговора с Елюй Люгэ Хо чувствовал себя зайчонком на
доске, плывущей по реке,— и страшно, и деваться некуда.
А вскоре в Чжунду п р и е х а л и т а т а р ы во главе с Мэгуджин Сэулту.
Приняли их при дворе довольно прохладно. Мэгуджнн Сэулту, грузный
пузатый старик, жаловался: минувшей весной был великий мор, из каждых десяти лошадей пало восемь, им самим ездить не на чем. В ближайшие три-четыре года они не могут дать золотому государю ни одной
лошади. Юнь-цзы пригрозил, что, если они не пригонят табуны, в степи
будет послано 1 войско. Татары посовещались, уступили. Они дадут сыну
4. «Байкал» № 5

49

(неба половину того количества лошадей, которое поставляли раньше.
Юнь-цзы зло рассмеялся в лицо татарским нойонам п сказал, что они
будут жить в столице до тех пор, пока не образумятся.
Торг продолжался день за днем. Оставаясь одни, татары без стеснения ругали императора. Многие годы они служили ему как верные
нукеры. А чего добились? Сын неба, свалиться бы ему с царственных
носилок и сломать шею, в своих требованиях становится все более неумеренным, если покориться, его жадность чище любого мора опустошит
кочевья. Но и противиться трудно. Соседние п л е м е н а , которые могли
бы стать союзниками,— кровные враги. Дружба с меркитами вроде бы
и начала налаживаться, но они не скоро оправятся от п о р а ж е н и я , ждать
помощи от них не приходится.
Мэгуджин Сэулту больше молчал, задумчиво б а р а б а н и л п а т ь ц а м и
по пузу, туго обтянутому шелком халата. Но его более молодые спутники готовы были, кажется, голыми руками вырвать печень у сына
неба. Особенно непримиримым и несдержанным на язык был молоденький сын Мэгуджина Сэулту — Тамча. Ломким голосом он иногда произносил такие слова о императоре, что Хо не решался передать их Хушаху и Юнь-цзы. Горячий, злоязыкий Тамча с легко вспыхивающим
юным лицом и блестящими, будто покрытыми черным лаком косичками, чем-то пришелся по душе Хо. Его страстные выпады против сына
неба слушал всегда с тайным одобрением.
Елюй Люгэ ничем не давал о себе знать, и Хо начал понемногу забывать о нем. Но едва татары уехали (они дали-таки обещание выполнить требование императора), едва Хо появился в своей клетушке, как
за ним, под видом торговца земляными орехами, пришел тот же воинкидань и повел в дом возле городской стены. Елюй Люгэ встретил его
сурово.
— Почему ни разу не пришел сюда?
— Как я мог придти, если даже дома не был все эти дни?
— Ну, хорошо,— сухо принял его оправдание Елюй Люгэ.— Рассказывай.
Хо рассказал все, что слышал, до самых грязных ругательных слов.
Елюй Люгэ повеселел.
— Так, так... Ругают императора? Ничего, скоро и бить будут. Правителей этой земли всегда сметали холодные бури севера. Когда-то нами,
киданями, здешние императоры помыкали так же, как князь Юнь-цзы
татарами. А мы пришли и на двести лет утвердили свою власть. Но и мы
повернулись спиной к северу. И когда там зашевелились чжурчжэни,
мы грозовую тучу приняли за легкое облачко. За это и поплатились.
Однако и чжурчжэни ничему не научились... Это принесет им погибель.
А мы снова вознесем свое знамя над нашим государством. Золото слепит
своим блеском, но ему ли в твердости равняться с железом! Железная
династия будет жить...
Елюй Люгэ говорил, позабыв о Хо, потом спохватился, сел к столику, достал кожаный мешочек, встряхнул. На лакированную крышку
посыпались со стуком и звоном небольшие продолговатые слитки серебра.
— Смотри. Все это твое. — Он ссыпал серебро в мешочек, затянул
шнур, поднялся.—-Бери. Каждый раз будешь получать столько же. Я, в
отличие от твоих хозяев, умею ценить верных людей.
Серебро Хо положил туда же, где лежали деньги,— в ямку под
циновкой. Щедрое вознаграждение не радовало. Если и до этого служба
казалась недостойным занятием, то теперь, когда, пусть и не по своей
воле, помогает изменнику, он — преступник без совести и чести. И если
его когда-нибудь пригвоздят к деревянному ослу, кара будет заслуженной.

Цуй и Ли Цзяну не осмеливался показаться на глаза. В свободное
время никуда не выходил из своей клетушки, лежал на циновке, корчась
от холода, страдая от к а ш л я и насморка, мучаясь от невозможности
что-либо изменить в своей жизни. Оставить Цуй, Ли Цзяна и бежать?
Это будет еще одно черное предательство, после которого тот, у кого
есть хотя бы немного совести, не имеет права жить. Ну, а сейчас, когда
им, быть может, трудно, как никогда в жизни, он, валяясь здесь, не
предает их? Эта мысль заставила его подняться с циновки.
Зима уходила. Пригревало солнце,, и на улице было много теплее,
чем в промозглой каморке. Цуй веником подметала дорожку у дома.
Увидев его, вприпрыжку побежала навстречу, но вдруг застеснялась,
остановилась. Его сердце сжалось от тоскливой радости.
— Ты где потерялся, Монгол? Вчера мой отец ходил тебя искать
на службу. Но его не пустили.
— А зачем он... искал меня?
— К нам приехал муж моей старшей сестры.
- Он увезет тебя? — Хо схватил ее за руку.
Цуй отвернулась.
- Не знаю. Мы об этом еще не говорили.
— А когда будете говорить?
— Наверно, после праздника. Сейчас все мы готовимся к празднику.
-— Какой праздник?
- Ну, Хо, ты, видно, спал, не просыпаясь две луны подряд. Скоро
Новый год 1 .
— Ах, да... Новый год... Муж твоей сестры богатый человек?
- Разве может быть богатым тот, кто возделывает землю? — сказала Цуй, явно повторяя чьи-то слова.
— Как его зовут?
— Бао Си. Пойдем же, ты увидеть его.
«Эх, Цуй, лучше бы мне его никогда не видеть»,— подумал Хо.
Бао Си помогал Ли Цзяну делать праздничные бумажные фонарики.
Черноусое лицо его было до черноты обожжено солнцем, руки — в ссадинах и царапинах, сразу видно, что ему приходится работать под открытым небом. На нем был короткий халат, широкие штаны, по-крестьянски подвязанные у щиколоток, туфли из грубой кожи. Вначале он почти не принимал участия в разговоре, ловко вырезал из бумаги причудливых зверушек, разные узоры и завитушки, посматривал на Хо внимательными, изучающими глазами. Старик расхваливал зятя.
— Он у нас ученый человек. Он мог бы и большим чиновником
стать.
Видимо, Ли Цзяну очень не хотелось, чтобы Хо принял Бао Си за
простого земледельца. Сам Бао Си не был озабочен, за кого его примет
Хо, ему. пожалуй, даже было не очень приятно слушать похвальное
слово его учености.
- Если все станут чиновниками, писцами, толкователями древних
книг, кто будет выращивать злаки, выделывать шелк, строить стены
городов и дома? — спросил он.
— Этим пусть занимаются те, кто не умеет н а ч е р т и т ь ни одного
иероглифа. Н е р а з у м н о , имея коня, в дальний путь о т п р а в л я т ь с я пешком. — И совсем неожиданно для Хо старик вдруг з а к л ю ч и л : — Бао Си,
ты и есть тот самый неразумный...
Бао Си улыбнулся и, разглаживая на столике бумажную ленточку,
прочел:
1

По старому календарю Новый год приходился на конец зимы.

Иду за сохою —
Я рад весенним работам.
Довольной улыбкой
В крестьян я вселяю бодрость
Здесь ровное поле
Ласкает далекий ветер,
И славные всходы
Уже набухают...
Хотя еще рано
Подсчитывать доблесть года,
Но в самой работе
1
Нашел я большое счастье .
- Ты только послушай, Хо! Это мой зять. Бао Си, я н а ч и н а ю думать: твои п о з н а н и я почти равны моим. Но ты ковыряешься в земле.
Ты з а н и м а е ш ь с я пустяками...
Бао Си подмигнул Хо и Цуй, сказал с почтительностью:
— Мы оба делаем бумажные фонарики.
— Не р а в н я й меня с собой. Было время, и важные сановники выс л у ш и в а л и меня. Мое слово достигало ушей самого императора — будь
благословенно его и м я ! Мои ноги ступали по дорожкам и я ш м о в ы м полам покоев, где любая занавесь, статуэтка, ваза стоит столько, сколько
ни тебе, ни Хо не заработать за всю жизнь.
- Вот это верно! — живо подхватил Бао Си.
Здесь государь проводит дни с гостями.
Я слышу: музыка звучит опять.
Те, что в халате с длинными кистями,
Купаться могут здесь и пировать.
Но шелк, сияющий в дворцовом зале,—
Плод женского бессонного труда.
Потом мужчин кнутами избивали,
И подати доставили сюда...
Вина и мяса слышен запах сытный,
А на дороге кости мертвецов...2.
-"Бао Си, ты ведешь себя непристойно!—Ли Цзян постучал
пальцем по кромке стола, сердито двинул в сторону бумажные обрезки. — Ты возводишь хулу на государя. За это вырвут язык.
- Но стихи написаны давно и не про этого императора.
- Этот ли, другой — какая разница?
- Тоже верно, разницы никакой,— согласился Бао Си.— Так, а?
Старик бросил подозрительный в з г л я д на зятя, ничего не ответил,
н а к и н у л с я на Цуй:
— Ты чего сидишь и слушаешь разговоры мужчин? Ужин должен быть на столе, а ты огонь ие разводила.
После у,жина Ли Цзян вышел проводить Хо. Оглядываясь на дом,
т и х о сказал:
- Не принимай все слова моего з я т я . Он провалил испытания я
с той поры сердит на всех, кто выше его... Хо, говорил ли ты обо
мне с Хушаху?
Старик спросил об этом как бы между делом, но его морщинистая шея вытянулась, лицо с т а л о и с п у г а н н ы м . И у Хо не повернулся
язык сказать правду.
- Н-нет, не говорил...
— Ты был очень занят, я понимаю,— Ли Цзян с облегчением
вздохнул.— Я сказал Цуй, что ходил искать тебя. Но я хотел сам
поговорить с господином. Он был тоже очень занят... Стража не пустила к нему. Ты поговори, Хо... Не хочется мне отправлять Цуй. Ох,
как не хочется!
1
2

Б2

Тао Юань-мин (365—427 гг.).
Ду Фу (717—770 гг.).

— Учитель, вы не отправляйте ее. Вы...
— Хо, ты делай то, о чем я прошу.
На другой день Хо вместе с Бао Си и Цуй пошел смотреть
праздничный город. Улицы, площади были заполнены людом. Шла
бойкая торговля. На возах, на прилавках и просто у стен на земле
стояли мешки с мраморно-белым рисом, кошелки с яйцами, висели
свиные туши, битые курицы, утки, вяленая рыба, сушеные трепанги,
рядами выстроились котлы и чаши с бобовым творогом, кувшины
с маслом и вином, грудой лежали различные коренья и пучки сушеных приправ. Торговцы вразнос с лотками на широких ремнях, перекинутых через плечи, толкались' в толпе, вопили на разные голоса,
расхваливая лакомства,— обжаренные куриные п о т р о х а , нанизанные
на тонкие лучины, резное печенье, вяленые фрукты, сладости. Многие
кушанья готовились здесь же. Дымились жаровни. С з а п а х а м и пряностей смешивались запахи пригорелого бобового масла и жареного мяса. Продавцы лапши за широкими столами месили тесто.
У одного из этих столов они останюбились. Пожилой человек с
закатанными до локтей рукавами халата, густо припудренного мукой,
только что приготовил толстую полосу упругого теста. Взяв ее за конец, поднял над головой, одновременно широко разводя ру,кп. Полоса р а с т я н у л а с ь в длинный жгут. С размаху бросил на стол шлеп! Сложил жгут вдвое, снова вскинул над головой... Движения
его рук становилось все быстрее, быстрее, шлепки почти сливались в
один звук. Резко, вдруг мастер остановился. В его р у к а х был уже нэ
жгут теста, а пучок тонких нитей лапши. Обрезав концы, он встряхнул ее, положил на стол, вытер вспотевшее лицо.
- Вы как замешиваете
такое тесто? — спросила любопытная
Ц\ и.
- Очень просто. Я буду делать, ты смотри.
Но тут к столу подошел хорошо одетый господин со слу|гон, грубо отодвинул Цуй от стола, небрежно бросил мастеру связку монет,
белым пальцем с л а к и р о в а н н ы м ногтем показал слуге на пучок лапши — бери. Цуй смотрела на него с неодумением и обидой. Хо возмутился:
- Вы могли бы не толкаться!
Даже не взглянув на Хо, чиновник повернулся, пошел, н а с т у п и в
на ногу Бао Си. Тот вспыхнул, громко сказал:
- Чжурчжзнская собака!
Заносчивый господин резко повернулся, шагнул к Бао Си.
Ты чего сказал? Кто я? Повтори!
Т ы — ж и р н а я откормленная свинья!
-— Стража! Государственный преступник!—Господин вцепится в
Бао Си.
Хо налетел на него с боку, с силой толкнул. Господин свалился
на землю, выпустив Бао Си. Хо увидел шарахнувшихся во все стороны людей, ужас в глазах торговца лапшой, сгреб Цуй за руку и
побежал. Их н а г н а л Бао Си. Смешались с толпой, потом п ы р н у л и з
у з к и й извилистый переулок, быстрым шагом ушли от опасного места.
Хо все еще держал Цуй за руку. Девушка вертела но все стороны головой, боялась каждого встречного.
Теперь не поймают,— успокоил ее Хо.
- П р а в д а ^ Я чуть не умерла со страху...
— Если бы о-ни нас с х в а т и л и — конец. Уж я иг н и х насмотрелся.
— Я тоже насмотрелся,— сказал Бао Си, плюнул с ожесточением.— Ненавижу таких! Они сдирают с народа последнюю одежду,
нет одежды — кожу. А твой отец, Цуы, упрекает меня, что не стал
ч и н о в н и к о м . Когда был моложе, мне хотелось носить на поясе дощечку для записей. Я выдержал первое испытание и получил низшую
53

ученую степень. Но дальше дело ие пошло. Недостатка в знаниях не
было, а был недостаток в деньгах. В этом государстве продаются
даже ученые степени. Тупицы и невежды, льстецы и пройдохи присвоили себе все. Хорошо, что я не стал таким, как 1 этот чванливый
д у р а к ! Надо было добыть из его носа цвет радости ...
Бао Си распалялся все больше. Редкие прохожие с удивлением
оглядывались на него. Цуй было успокоилась, но сейчас, слушая его,
невольно жалась ближе IK Xo. Ей, с малых лет привыкшей чтить чиновников, слова Бао Си, видимо, казались святотатством. Да и Хо
было не по себе. Слишком уж непривычно, ново было все, что говорил Бао Си.
- Не надо так, Бао Ск. Не будет чиновников и сановницей, кто
станет заботиться о народе?
Бао Си растопорщил черные усы.
— Им не до заботы о нас. Главная забота — о себе. Друг перед
дрчгом выхваляются не доблестью, не глубиной V|Ma, не познанием
в н а у к а х , а богатством. И тянут из нас силы, как тля соки из зеленого л и с т а . А что, не так? Вот наш почтенный Ли Цзян. Что он заслужил? Стал немощен, стар — изгнали.
Хо до сих пор остро переживал свою невольную вину перед Ли
Цзяном, угрюмо пробормотал:
— Его оклеветали.
- Вот-вот! Не мудрость, а ложь, клевета правят нами-.
Конечно, Бао Си слишком резок. Но он во многом, наверное,
прав. Если оглядеться, то вокруг него, Хо, одна ложь, да еще обман,
коварство. Он помогает Хушаху недостойным способом выуживать
ТУ иные думы кочевников. Хушаху же ведет какую-то хитрую игру| против князя Юнь-цзы, Елюй Люгэ вынашивает темные замыслы и хочет
быть осведомленным в том, чего ему знать не полагается, а он меж
ними, что сухой боб в барабане — летает от стенки к стенке, выбивает дробь, к а к у ю им хочется. Солгал, что н а й м а н ы хотели бы подергать государя за его золотую бороду — получил награду от Хушаху, выдал чужие тайны -- Елюй Люгэ одарил серебром. Даже Цуй
спас от замужества ложью. Выходит, прав Бао Си, людьми правит
ке честность и совестливость, а хитрость, лукавство, ловкая ложь.
Они вышли на площадь веселья. Ряженые зазывали на высоких
ходулях, приглашали народ в театры, где давали представления актеры, и в театры теней. Удары медного гонга звали к легким ширмам, над ними ходили, кла«ялись, пели, с р а ж а л и с ь куклы. На высоком помосте, открытом со всех сторон, вертелся фокусник, показывая
зрителям снятый с плеч халат; он вскидывал его, ловил на лету,
сминал в комок, снова разворачивал и вдруг начал вытаскивать из
складок кувшины с водой, сначала маленький, потом побольше, еще
больше, наконец, поставил на помост такой кувшипище, что и сам
бы мог уместиться в нем, вслед за этим в р у к а х фокусника оказался
живей петух. Птица хлопала крыльями, крутила головой с яркокрасным гребнем, вырвавшись из рук, взлетела на шест, и по площади разнеслось вызывающе-насмешливо: «Ку-ка-ре-к\!»
Цуй позабыла все свои страхи, смеялась, хлопала в ладоши, дерг а л а Хо за рукав, звонко к р и ч а л а :
- Смотри, Хо, смотри!
Он смотрел и тоже смеялся. Но вспомнив, что скоро Цуй урдет,
потускнел. Плохо ему будет, если в этом большом многолюдном городе останется совсем один. Да что же это такое делается? Почему,
зачем он праздно шатается по городу, если все решится через несколько дней.
1

54

Цвет радости — красный.

- Бао Си, не увози Цуй...
Бао Си в это время смотрел на фокусника, который поставил на
«юс длинную бамбуковую палку с вращающейся на конце глиняной
тарелкой, обернулся, спросил:
— Ты что-то сказал?
- Не увози Цуй!
Бао Си фыркнул, скосил глаза на девушку, потом посмотрел на
Хс, опять фыркнул:
- Понимаю... Но ты, наверное, не хочешь, чтобы она и ее отец
умерли голодной смертью. Я не богатый. У меня один цин 1 земли.
Но все же урожая бобов и проса хватает...
- Бао Си, ты возьми вместе с нами и Хо!
— Ну, что ты говоришь, Цуй! Кто его отпустит? И что он там
<>удет делать?
Слушая Бао Си, Хо кивал головой: да, это так, а думал о другом. Никто из них не догадывается, что у него есть в запасе деньги,
ia первое время их хватит, а там можно было бы что-то и приду!ать. Ни Цуй, ни Ли Цзяну он не дал бы умереть с голоду. Вся бе1, однако, в том, что денег от него старик не примет. Где же! Ему
ли, чьи слова достигали у(шей самого сына неба, пользоваться поддержкой какого-то Хо. А что если... Снова хитрость. Но его хитрость
•совсем другая, он не себе ищет выгоду, вернее, не только себе.
- Цуй, Бао Си, я совсем забыл... Мне надо идти домой.
- Ты что, Хо!—всполошилась Цуй.— Мы сегодня будем провожать на небо Цзао-вана, бога домашнего очага. Неужели ты не будешь с нами?
- Я приду, Цуй. Приду.
Он пришел в свою каморку, закрыл двери на засов, пересчитал
деньги, перебрал, взвешивая на руках слитки серебра из мешочка
Елгой Люгэ. Не так уж много. Но и не мало. Часть слитков он высыпал в ямку, часть оставил в мешочке, спрятал его за пазуху. По дороге к дому Ли Цзяна купил целу^ю корзину сладостей, изжаренную
и окрашенную в огненно-красный цвет курицу, кувшин вина. Цуй
ахнула.
- Смотрите, наш Монгол стал богачом!
Ли Цзян недоверчиво ощупал праздничную курицу, понюхал вино, помял сладости и облизал пальцы.
- Тебе, видно, стали платить большое жалование?
— От вас, учитель, я получаю знания. И за них мне платят...
Учитель, я говорил с Хушаху. Он помнит и любит тебя... Он говорит:
достойный Ли Цзян ушел на отдых, но я его по-прежнему считаю на
сл>жбе. Передай, говорит, Хо, вот это.— Хо достал мешочек
Старик трясущимися пальцами растянул шнурок, высыпал слитки на ладонь.
- Меня, старого Ли Цзяна, нельзя забыть.
- Но это, учитель, еще не все. Хушаху сказал, что в р е м я от времени он будет через меня спрашивать у вас совета по наиважнейшим
государственным дглам. А значит, как я думаю, время от времени
не обсйдет вас и своей щедростью.
— Отец, мы никуда не поедем?— спросила Цуй.
- Не знаю, что и делать теперь. Им трудно без меня решать
государственные дела...— заважничал Ли Цзян.
— Хо, ты принес счастливую весть! Какой ты у нас молодец,
Хо!
- Дочь, кто неумеренно выражает радость, того ждет горе. Помолчи.
1

Цин — мера площади немногим более шести гектаров.

55

Бао Си стоял в стороне, и Хо все время ощущал на себе его
пристальный взгляд, почему,-то терялся, хотелось, чтобы Ли Цзян скорее убрал мешочек, но старик и не думал делать этого, л а с к а л пальцами серебро, напыщенно говорил о своих заслугах.
- Я пойду нарублю хворосту,— сказал Хо.
Сухой хворост х р а н и л с я под дощатым навесом. Хо взял топор,
попробовал пальцем, остроту лезвия, принялся р у б и т ь кривые суковат ы е палки. Подошел Бао Си, присел на чурбак.
— Хо, ты прямо с площади веселья пошел к Хушаху?
Он ждал, что Бао Си спросит о чем-то подобном, и все же замешкался с ответом.
— Не сразу... Хотя нет, сразу. А что?
— Просто так... И тебя по первому слову допустили к Худиаху?
- Да— И едва ты сказал о почтенном Ли Цзяне, он послал за серебром?
— Серебро было у него на столе.
— Значит, припас заранее. И он, конечно, очень жалел, что выгнал с т а р и к а ?
- Нет, он не жалел...— Хо начал теряться — чего хочет от него
Бао Си?
- Так, не жалел... А серебре все-таки отвалил. Непонятный человек. Стены дома развалились, а он кроет его новой черепицей. Ваш
Хушаху глупый?
- Почему же, он совсем не глупый.
— Тогда ты всех нас считаешь глупыми. Старик тебе поверил,
потому что ему хочется в это верить. Цуй в таких делах не разбирае т с я . Но я-то вижу-—тут не все чисто.
Хо отбросил топор, сел на хворост. Бао Си не поверил его выдумке. Что ж, может быть, это даже к лучшему. И он р а с с к а з а л , как
расстроил свадьбу Цуй и сына чиновника, и что за этим последовало
для Ли Цзяна, и о своем замысле помешать старику уехать из города.
— Не думал, что ты такой хитроумный,— с осуждением сказал
Бао Си.
- А что же мне делать?— понурился Хо.— Я никому не желаю зла.
— Но ты забыл, что от кривой палки прямой тени не бывает.
Что будет дальше?
— Откуда я могу знать, что будет дальше!
— Вот видишь... Тебе, Хо, надо жениться на Цуй и жить как
все люди.
Хо ушам своим не поверил. А может быть, Бао Си просто смеется
над ним. Нет, не похоже.
- Старик никогда не согласится...
— Уговорить его — не самое трудное. Как будете жить дальше —
вот о чем надо задуматься.
— Мы будем жить лучше всех! Мои руки все умеют делать.
- Это, конечно, хорошо...
Их разговору помешал Ли Цзян. Он подошел, важно выставив
вперед тощую бороденку, играя за спиной пчльцами.
— Хо, для праздничного огня подбери самых хороших дров. Сложи их вон там, перед домом.
Нарубленный хворост Хо сложил клеткой, в середину накидал
тонких веток и щепок.
— Готово, учитель!
Ли Цзян, все так же и г р а я пальцами за спиной, обошел вокруг
клегки.
56

— Дров мало. Пусть пламя взлетит выше дома. Сегодья у нас
поистине великий праздник. Бао Си, теперь ты видишь, как тут ценят
меня?
— Да, вижу и радуюсь. За вас и за Хо. Он ваш ученик и его
тоже ценят. С кем-то другим Хушаху, я д^маю, не стал бы и говорить.
— Ты прав, Бао Си. Я потратил немало трудов, чтобы из грубого
вчрвара сделать хорошего служителя. Теперь его ценят.
- Его будут ценить еще больше, если он породнится с н а м и .
— Как он может породниться с нами, Бао Си?—Старик перестал
играть пальцами.
- Пусть он женится на нашей Цуй.
Старик попятился, будто увидел перед собой т и г р а .
- Ты не в своем уме, Бао Си! Чтоб я таких слов больше никсгда не слышал!
- Хорошо, я буду молчать. И все кончится тем, что я увезу
Ц\й. Т а м она выйдет заму/ж за ремесленника или земледельца. Вы
ггюго хотите'
- Она будет женой большого с а н о в н и к а ! Сейчас, когда я в такси
чести...
- Этой чести добивался для вас Хо. И когда он перестанет заб о т и т ь с я о вас, вы будете забыты.
- Мне ли нуждаться в заботах Хо!
- Через кого же зы будете давать мудрые советы X y m a \ \ ' J
— Мне все равно через кого.
- А если попадет глупый или, хуже того, недостойный человек 11
В дырявом мешке не доставишь просо до места, все растеряешь в дороге. Ваши мудрые советы в пустой голове превратятся в глупость.
— Но почему Хо уйдет от меня? Хо, разве ты можешь оставить
меня?
- Нет, учитель, пока с вами Цуй...
— Небо не захотело, чтобы Цуй стала женой сына чиновника,—
с к а з а л Бао Си.— И вы теперь сами не знаете, чего хочет небо. А я
знаю. Сегодня был yj гадателя. Он сравнивал восемь иероглифов,
обозначающих год, месяц, день и час рождения Цуй и Хо. Гадатель
сказал, что такое счастливое совпадение бывает очень редко.
— Кто тебе позволил гадать?!
— Но мне никто и не запрещал. А деньги гадателю я п л а г и л
собственные... Сейчас могу показать вам счастливые совпадения иироглифов. Я все запомнил.
С т а р и к пожевал бледные губы, быстрой семенящей походкой
ушол в дом.
Ночь надвигалась на землю. Ветви деревьев сада на темном небе
казались нарисованными черной тушью. Под крышей дома ш с б о р ч а л ч
воробьи, укладываясь спать. Бао Си положил тяжелую P \ K V па плечо
Хо.
- Не бойся, все будет хорошо.
-— Ты вправду гадал?
- Конечно. Когда ты ушел, я поговорил с Ц\й. И п о н я л , если ты
женишься на ней, всем будет хорошо. Ну, пошли.
Идти в дом Хо сейчас ES хотелось. Он боялся, что старик его
выгонит и навсегда захлопнет за спиной дверь. Но Ли Цзян, видимо,
уже успокоился. Он стоял перед изображением бога домашнего
очагп, прикреплял к стене маленькое бумажное седло, уздечку из
красного'шелкового шкура, клок сена — д л я священной лошади Цзяована. на которой тот должен отправиться к владыке неба. Цуй, раз-

р у м я н е н н а я жаром очага, зажигала свечи и фонарики. Дом наполнился переливчатым, радостным светом.
Приближался час проводов Цзао-вана. Он поскачет к верховному
владыке Юй-хуану, чтобы рассказать о добрых и злых делах семы;.
J J n Цзян переоделся в свой лучший халат, поставил перед изображением Цзао-вана чаши с рисом, печеньем и сладостями. Потом принес маленькую чашечку с медом, помакнул в ней палец, мазнул по
губам Цзао-вана: пусть говорит верховному владыке только сладкие
слова. Постоял в раздумий, налил в чашечку вина и, окуная в него
палец, «напоил» Цзао-вана. На всякий случай. Если бог домашнего
очага, несмотря на смазанные медом уста, вздумает сказать кое-что
владыке, он не сможет этого сделать из-за опьянения.
Хо невесело усмехнулся. Люди хитрят не только друг с другом,
но и с богами.
Ли Цзян снял изображение Цзао-вака, медленно, торжественно
направился во двор. Хо развел огонь. Сухой хворост занялся быстро,
пламя поднялось рыжим кустом, вскинув в небо тучи искр. Жмурясь
и прикрывая от жара ладонью бородекку, Ли Цзян положил в огонь
изображение Цзао-вана. Бумага вспыхнула, сворачиваясь и рассыпаясь, черные хлопья, подхваченные пламенем, взлетели вверх..
—• Улетел наш Цзао-ван. Он вернется к нам в новогоднюю
ночь...— Ли Цзян посмотрел на небо.— Хо и Цуй, вы последите за
огнем. А мы с тобой, Бао Си, пойдем в дом и посмотрим, так ли ут
хорошо совпали у гадателя иероглифы.

II
После того, как разошлись пути побратимов, в курене Тэмуджнна, в куренях его родичей стало неспокойно. Все понимали, что без
воинов Джамухи, испытанных в походах и сражениях, трудно будет
выстоять не только перед такими сильными врагами, как татары, но
и перед тайчиутами Таргут1 й -Кирил' т ч'уа. Родичи, наверное, не один
раз пожалели, что связали свою судьбу с Тэмуджином. Сача-беки,
Алтай и Хучар ушли было следом за Джамухой, но вскоре вернулись,
Их непостоянство, шаткость злила Тэм}джина, но он молчал. Он словно бы и не заметил их метаний.
В первые дни Тэмуджин и сам растерялся. Хотел ехать к Джамухе, уговорить его вновь кочевать вместе. Но, все обдумав, понял, что
делать этого нельзя. Люди решат, что без Джамухи им не обойтись.
А к чему это приведет? Анда станет тут главным человеком. Но анда
не желает сплачивать племена, он хочет все сохранить так, как оно
есть, а это дело невозможное, и потому, о чем бы они ни договорились с Джамухой, какие бы клятвы друг другу ни дали, вновь СЛУЧИТСЯ то, что случилось. Огню с водой не слиться, чему не быть — тому не сбыться."
Зьма не принесла в курени успокоения. Все чего-то ждали со
страхом и тревогой. К Тэмуджину перестали перебегать нукеры от
других нойонов. Это был плохой признак. А родичи? В случае чего,
они вновь оставят его одного. Этого допустить никак нельзя. Но чго
делать, как удержать их возле себя? Уговоры не помогут. Из страха
они предадут его, страх же, только страх может и удержать их.
Длинными зимними ночами, греясь у очага, он в одиночестве
обдумывал каждый свой шаг. Первому приоткрыл свои замыслы шаман} Теб-тэнгри. Это было в самом начале весны.
Из предосторожности не стал говорить с ним в юрте, выехали в
•степь. Снега растаяли, степь, покрытая клочковатой
прошлогодней
травой, была похожа на л и н я л у ю волчью шкуру. Кони шли шагом.
5S

- Скажи мне, Теб-тэнгри, ты можешь вгелять в дуаш людей
большую робость?
— Духи и страха, и радости до сих пор были покорны мне. Но
зачем тебе это? Кго хочешь напугать?
- Моих родичей — Даритай-отчигина, Сача-беки, Алтана, Хучара. Для этого не надо вызывать духов. Ты, не сам, конечно, через
людей, дай понять, что Таргутай-Кирилтух собирается наказать их за
отступничество.
- Это сделать проще, чем оседлать самого смирного коня.
— Да, сделать это не трудно. Они с а м и понимают, что сейчас,
когда нет с нами Джамухи, Таргутай-Кирилтух осмелеет. Я удивляюсь, почему он до сих пор не напал на нас. Будь на его месте я...
Ну, неважно. Напугать родичей — самая м а л а я часть твоего дела.
У н и х со страху могут подогнуться колени. Они падут ниц перед
Tapry таем и начнут выпрашивать прощение. Если он простит, мы все
погубим. Таргутай-Кирилтух не должен их прощать.
- Понятно. Но как я это сделаю?
- Подумай. Будь это дело простое, разве стал бы я беспокоить
тебя.
- Ну что ж, попробую. Для этого я должен стать своим человеком у Таргутай-Кирилтуха. Я начну чернить тебя перед людьми,
потом обегу к тайчиутам.
- Черни, да не очень,— Тэмуджин нахмурился, он хорошо знал,
на ч т о способен этой язык шамана.
- Все будет в мару. А теперь скажи, Тэмуджин, что последует
за всем этим?
— Ты слишком много хочешь знать!
- Ого! — усмехнулся Теб-тэнгри.— Советую помнить: я тебе не
нукер. Я — шаман!
Гэмуджин поиграл плетью, словно примериваясь, как лучше рез а н у т ь ею шамана. Он только сейчас понял, почему никогда не любил этого человека. Шаман мнит себя не только всезнающим, но н
всесильным, он, видимо, считает, что само небо предопределило ему
в л а с т в о в а т ь над людьми. И надо сказать, властвует. В том числе
над ним. И никуда от этого пока что не денешься.
- После этого будет то, чего ты так хотел, Теб-тэнгри...
- Я в тебе не ошибся, Тэмуджин!
С презрительным высокомерием взглянув на шамана, Тэмуджин
сказал:
- Лучше позаботься о том, чтобы не ошибся в тебе я... Твой
отец и твои братья все еще у Таргутай-Кирилтуха?
- Да. Они все время на глазах, бежать не могут.
- Это к лучшему. Таргутай-Кирилтух скорее поверит тебе. А
они пусть смотрят, слушают и обо всем, что там происходит, через
людей доносят мне. С собой возьмешь Чаурхан-Субэдэя. Если к а к а я
опасность—пусть скачет сюда. Все. Возвращайся в курень другой
дорогой.— Тэмуджин дернул поводья, поскакал.
Все получилось так, как он и рассчитывал. Слухи, один тревожнее другого, поползли из юрты в юрту, от куреня к куреню. На возвышенностях с утра до темноты стояли дозорные, со страхом вглядываясь вдаль, а ночью вокруг куреней к р у ж и л и
конные караулы.
Встревоженный Боорчу несколько раз спрашивал:
- Мы чего ждем, Тэмуджин? Нас сомнлт, разметают, если будем
лениво почесывать бока.
— Друг Боорчу, ты стал пугливым. Помнишь, мы с тобой вдвоем
никого не боялись. А сейчас у нас есть воины, с н а м и много друзей,
мои родичи.
5J

— Ты и шамана считал своим другом, а ом сбежал.
— Но ты не сбежишь, не сбежит и Джэлмэ. А когда мы вместе,
никакой враг не страшен. Не беспокойся, Боорчу, и получше присматривай за моими родичами.
- Они ездят друг к другу каждый день.
•— Вот и хорошо.
- Ничего хорошего я не вижу. Ciсворятся за н а ш е й спиной.
Тэмуджин и сам опасался этого. Вроде все предусмотрел, но кто
знает... Жизнь столько раз опрокидывала все его з а м ы с л ы и надежды. Опять его судьба в руках шамана. Если он плохо споавптся со
своим делом — конец. Родичи не зовут его на совет. С е й ч а с они сообща д у м а ю т , как без большого \рона поддаться Т а р г у т г и - К н р и л т у х у .
Кто-то из них, видимо, скоро отправится к нойону т а й ч и \ т о в . Наверное, пронырливый Даритай-отчитин.
Он почти угадал. К т а й ч и у т а м тайком поехали дядя и А л т г н . ТэМУДЖИН приказал, чтобы все его люди были готовы по первому сигк а л у тронуться в путь. У коновязи днем и ночью стояли пэд седлом
лошади воинов, сами воины спали, не раздеваясь, не с н и м а я оружия.
Тэмуджин в эти дни не мог ни есть, ни спать. Долговязый, сутулый,
молча ходил по куреню, проверял исправность о р л ж и я воинов, седловку коней, объезжал дозоры. Он о п а с а л с я не столько н а п а д е н и я
Таргутай-Кирилтуха, сколько родичей. От них можно было ждать
всего.
Наконец, дядя и А л т а й возвратились от Т а р г у т а й - К и р и л т у х а .
Через день Даритай-отчигин приехал к Тэмуджину. По его кислому
лицу было видно, что поездка к т а й ч и у т а м ничего хорошего не принесла.
- Ты чем-то сллы-ю опечален, мой дорогой дядя?
— Беда надвигается на всех нас, Тэмуджнп. Т а й ч и у т ы откармливают коней, острят стрелы. Они пойдут на нас.
— Пусть идут.
- Но мы не сможем защищаться!
- Что касается меня, то я и не собираюсь защищаться. Ты видел, в моем курене все уложено на телеги. Я откочую к моему отцу — хану Тогорилу.
— А как же мы? Нас останется совсем мало.
- Что вам делать — думайте сами.
— Тэмуджин, родственники так не поступают.
— А как они поступают?— вкрадчиво спросил Тэмуджин и озлился, закричал:— Как вы, тайно сносясь с Таргутай-Кирилтухом?
Моей головой хотели купить его расположение?
Дядя сжался, стад совсем маленький. Обиженно хлюпнул носом.
- И как ты мог подумать такое, мой любимый племянничек!
- А что, не ездил к Гаргутай-Кирилтуху?
— Почему же, ездил. Вместе с А л т а н о м . Об этой поездке я и хот е л тебе рассказать. Мы д у м а л и добиться мира...
— Совсем не важно, чего вы хотели, зачем ездили. Я ухожу от
вас, дядя.
— Возьми меня с собой, Тэмуджин. Или я не брат твоего отца?
— Мы все родичи. И однако договориться не можем. Давно пора придти к согласию, избрать хана. Тогда и кочевать никуда не
нужно. Будь ты, дядя, ханом, я склонил бы перед тобой свою гочову — бери моих воинов, проси помощи у Тогорила и г р е м и тайчиутов!
— Как мы изберем хана, Тэмуджин, если нам даже нельзя собрать нойонов?
— И не надо собирать. Мы могли бы избрать не всеобщего х а н а ,
а для тех, кто с нами.
60

— Ну, что это за хан будет! Одна видимость.
- И самый здоровый вол был когда-то маленьким теленком.
Давай, дядя, изберем тебя ханом, вручим в твои руки все наши заботы!
— Э, нет, таким ханом я быть не желаю! Может быть, Алтана?
— Давай изберем Алтана, Сача-беки, Хучара или кого другого.
Мне все равно. Я буду верно служить любому, кто оградит от бед
наши кочевья.
Даритай-отчигин задумался.
Тэмуджин, ханом надо избрать тебя!— Он взбодрился, точно
вдруг нашел верное средство разом избавиться от всех бед.
- Дядя, зачем мне взваливать на плечи чужие заботы? К тому
же из всех вас я самый молодой.
— Не отказывайся, Тэмуджин. У тебя у л \ с больше, чем у каждого из нас. У тебя опора, какой ни у кого нету,— хан Гогорнл.
Все шло как надо. Но Тэмуджину хотелось, чтобы так же, как
дядя, думали и остальные нойоны. Поэтому, проводив Даритай-отчигнна. он пригласил Боорчу и Джэлмэ.
- Вот что, друзья. Подберите человек двадцать-тридцать самых
н а д е ж н ы х воинов, садитесь на самых резвых коней и ночью пошумите
у к\ реня А л т а н а или Сача-беки. Сделайте так. чтобы вас п р и н я л и за
танчн\тов. Но смотрите, если правда откроется... Сейчас все висит
на волоске.
Ну,керы пошумели, как надо, всех переполошили. Тэмуджина рано \ тро.м разбудил стук копыт, говор людей. Он вскочил, приоткрыл
дверной полог, выглянул из юрты. У коновязи стояли Сача-беки, Алтан, Х у ч а р и около сотни нукеров. Все три нойона были одеты в
доспехи, вооружены. Ночная стража и Боорчу с Джэлмэ не пускали
их в юрту.
- Высокородные нойоны, прошу вас •— подождите,— с вежливой
наглостью уговаривал их Боорчу.— Тэмуджин так рано не встает и
очеь'ь сердится, когда его будят.
Тэмуджин опустил полог, оделся, позевывая, вышел из юрты,
сделгл испуганное лицо.
— Алтай, Сача-беки, Хучар, что такое? Почему вы здесь в такую раннюю пору?
- Тайчиуты...
— Где?
- Ночью они напали на мой курень,— сказал Сача-бекп. — Я
их отбил. Тогда они кинулись на курень Алтана.
— Где они сейчас?
— Куда-то ушли. Но они вернутся...
— Идемте в юрту. Боорчу, Джэлмэ, как вы смели задерживать
моих родичей? Быстро поднимите людей, пусть разбирают юрты, запрягают волов. Будем уходить к хану Тогорилу. Не медлите!
Нойоны понуро побрели за ним в юрту.
0
— Ты в самом деле покидаешь нас, Тэмуджнк —спросил Сачабеки.— Нам говорил твой дядя, но мы не поверили.
— На вас я больше не надеюсь. Ну, что это таксе, Сача-беки!
Ты отогнал врагов ст своего куреня и лег спать Почему не преследовал? Почему позволил напасть на курень Алтана?
- Прежде чем преследовать, надо знать, сколько перед тобой
врагов. А попробуй разберись, если ночь!
— Ночь, темнота не оправдание. Каждый заботится только о
своем курене и никто — обо всех.
За стенами юрты встревоженно шумел курень. Дробно стучали
копыта коней, плакали дети, вздорили женщины, кричали мужчины.

61

Нойоны беспокойно прислушивались к этим звукам. Прибежала Борте
с Джучи на руках, испуганно спросила:
- Почему мы уходим отсюда?
- Борте, мне не до тебя. Иди собирайся и ни о чем не спрашивай.
— О небо, придет ли покой на эту^ землю?!
А л т а й снял с головы железный шлем.
- Тэмуджин, мы должны держаться вместе.
- Я всегда говорил то же самое. А еще раньше так же говорил
мой отец. Вы не хотели слушать его. Вы не слушаете меня. Вы думаете, я рвусь в ханы. Но это совсем не так. Становись ханом ты,
Алтгн, и я буду ходить у твоего стремени. Ты немало прожил, ты
много видел, и ты сумеешь защитить всех нас, прославить род Хабул-хана.
— Тэмуджин, тело мое стало слишком грузным, чтобы мчаться
ка врагов впереди молодых воинов.
— Тогда ты, Сача-беки, возьми поводья в свои руки. Всем ведома твоя отвага, сила и крепость твоей руки. Стань ханом, принеси
покой народу, и я буду простым стражем у твоих дверей.
Сача-беки горделиво расправил плечи, но ту(т же опустил их,
нахмурился.
— Я могу скакать на коне и рубить мечом. Однако хан должен
заниматься не только этим. Примирять спорящих, осаживать торопливых, подгонять ленивых я не смогу. Какой же в таком случае из
меня хан?
— А ты, Хучар, что скажешь? Неужели откажешься и ты? Прими
на себя высокую заботу, и я буду твоей стрелой — куда пошлешь, туда и полечу...
Хучар угрюмо покусывал ногти.
- Зачем нам разводить эти разговоры? Я, как и наш дядя, считаю, что только ты можешь оборонить нас от недругов. Тебе и быть
ханом. Вот мое слово.
—• Для меня, как и для вас, ханская шапка не радость. Время
грозное. Еще мудрый кузнец Джарчиудай говорил мне, что он видит,
как в степи рождается буря. А кому неизвестно, что первыми под
натиском ветра падают высокие деревья.
— Одинокие деревья падают еще раньше,— сказал Алтай.— Ты
не будешь одинок.
— Но я молод и слаб.
— За тобой хан кэрэитов,— сказал Сача-беки.— Уже одно то, что
станешь ханом, остановит тайчиутов. Они хорошо знают, какая учаучасть постигла меркитов.
Тэмуджин закрыл глаза, словно прислушиваясь к самому себе.
Вот и сбывается то, к чему он шел в последнее время, не давая себе
передышки...
- Хорошо, родичи. Видит небо, не ради своей выгоды, не из желания прославиться, не из пустого стремления повелевать я приму
на себя тяжкое бремя. Скачите в свои курени, разбирайте юрты. Перекочуем в более безопасное место и там совершим обряд возведения,
в ханы, принятый нашими предками. Вы согласны со мной?
— Да, мы согласны.
— Ну, не теряйте времени! Пришлите сюда по сотне воинов. Я
буду вас охранять во время перекочевки.
На высоком равнинном берегу Онона, покрытом первой зеленью,
в стороне от куреня стояла большая белая юрта. Перед входом на
почтительном расстоянии от нее полукругом выстроились воины, воо-

руженные длинными копьями. За ними толпились нукеры, простолюдье, женщины, подростки, дети.
В белой юрте начался курилтай. Здесь были все родовитые нойоны: Даритай-отчигин, Алтай, Бури-Боко, Сача-беки и его брат Тайчу, Хучар, братья Тэмуджина, люди высокого возраста из разных племен, приставшие в свое время к Тэмуджину. Говорил старый Усун
из рода баринцев.
- Волос из гривы коня легко разорвет и ребенок. Но если волосы сложить один к одному и свить из них вгревку, на ней можно
удержать и дикого скакуна, и свирепого быка...
Тэмуджин сидел напротив дверей, смотрел на замершую в ожидании толпу. Пышные речи казались излишне длинными. Без них
каждому все понятно. Нойоны надменно поглядывают па толпу, всем
'своим видом давая понять, что они тут главные вершители. Даритайотчигин даже как будто в росте прибавился, на безбородом лице
строгость. Алтай брезгливо выпятил толстые губы, Сача-беки хмуро
лсмает брови, возможно, сейчас он жалеет, что так опрометчиво отказался от ханства. Поздно думать об этом, Сача-беки;
Усун кончил говорить, поклонился Тэмуджину и пошел из юрты.
Все встали, кланялись ему и выходили вслед за Усуном. Поднялся и
Тэм} джин.
Перед входом в юрту нойоны разостлали черный войлок, встали
по его краям. Тэмуджин сел на войлок, скрестив ноги. Усун коснхлся рукой его плеча, громко сказал:
- Возвысь голову,, посмотри на синее небо, узри вечного творца,
которого ты — тень. В течение своего правления сообразуй поступки
f с божественной волей, дабы сделаться выше там, на небе, чем на
земле. Если воспротивишься всевышней воле, будешь наказан в этом
мире, от всех твоих богатств останется один только войлок, на котором ты сидишь, из всех с тобой идущих—-твоя собственная тень.
В чистом безоблачном небе купался жаворонок, ласкал слух песней. Далеко-далеко, курлыча, пролетели журавли. Усун снова тронул
пальцами его плечо.
— Говори.
Он обвел взглядом нойонов. Они возвышались над ним, заслоняя
солнце.
— Будете ли вы делать то, что прикажу, пойдете ли туда, куда
пошлю, принесете ли то, что велю принести?
•— Д а ! — н е очень дружно ответили нойоны.
Так знайте же, отныне слово мое — ваш щит и меч!
Нойоны ухватились за края войлока, подняли его, понесли к толпе. На шее Сача-беки вздулись синие жилы, громко сопел БуриБоко, кровью налилось лицо Алтана, гнул угоюмо голову Х \ ч а р , казалось, на их плечи легла непосильная тяжесть, один Даритай-отчигин ш а г а л легко, еле придерживая войлок короткой рукой.
— Пусть живет многие годы хан Тэмуджин!—громко к р и к н у л
Боорчу.
Толпа колыхнулась, как ковыль от ветра, встала на колени. Воины тоже приклонили колени, нагнули копья. Его пронесли вдоль ряда
воинов, возвратились к юрте, опустили войлок на землю. Все нойсны встали на колени, трижды коснулись л б а м и истоптанной травы.
Ус>н поднял голову.
- Пусть видит небо и ведают народы, живущие на земле, наш
хан — Тэмуджин! Хан Тэмуджин, отныне мы по твоему слову будем
бросаться на врага. Добытые в битвах прекрасные девы, расторопные рабы-боголы, статные мерины — твои. На облавной охоте убьем
одного зверя — он твой, убьем много — половина тебе. Твое установ63

дение отныне никто не смеет порушить. А если случится такое в покойное мирное время — лишай нас наших рабов, жен и детей, изгоняй из своих владений, если случится такое в дни битв и тревог —
руби наши головы! Припадая к твоим ногам, клянемся в верности.—
Ус>к наклонился, коснулся губами его гутула.
Нойоны переглянулись. Когда они договаривались, как возводить
Т з м у д ж и н а в ханы, об этой клятве речи не было. Тэмуджин нетерпеливо дрыгнул ногой.
- Вы тоже клянитесь!
Они по одному подползали к нему, тыкались губами з гу(тул.
Т э м у д ж и н и видел, и не видел сгорбленные спины нойонов. В
голове было тесно от горделиво-радостных мыслей. Он — хан. Оч
сделал то, чего не успел благородный отец и не сумел заносчивый
Таргутай-Кирилтух. Он прошел по пути, уготованному злой волей
людей, через страх, горе, унижения. Он мог околеть в зимней степи,
сгинуть в лесах Бурхан-Халдуна, утонуть в Окопе, пасть от стрелы
нукеров Ау,чу-багатура. Он был и голоден, и нищ, и беззащитен. Но
духи добра уберегли от гибели, помогли найти верных друзей и помощников, собрать под туг отца х р а б р ы х воинов. И ныне по соизволению вечного неба он поднялся над всеми. Клянитесь и кланяйтесь,
люди! Я — ваш хан.

III
Зимовал Джамуха в верховьях Онона, всего в полутора-двух дня.-с
п \ т и от Тэм\ д ж и н а . Он много и удачно охотился, радуясь вновь обретенному чувству независимости. Но и на охотничьих пирах в лесной глуши, и в юрте, слушал древние с к а з а н и я и тоскующие зву,кн
хура, он не забывал о Тэмуджине. Все надеялся, что анда спохватится, приедет к нему. Но зима прошла, и ни сам анда, ни его люди не
посетили курень Джамухи. Стало понятно: анда в нем больше не
нуждается. Оставаться и дальше в этих местах не было никакого
смысла. К тому же недалеко старые враги — н а й м а ь ы и новыемеркиты, тайчиуты. Эти не простят ему помощи Тэмуджину, пронюхают, что он остался один, будут здесь. Эх, анда, анда, самые лучшие думы разметал, как обгорелые головни...
Покочевал на реку, Толу во владения хана кзрэитов.
— Ты напрасно оставил Тэмуджнна одного,— сказал Гогорил.
- ХаН'Отец, я так давно не видел тебя, что в мое сердце вселилась печаль.
Хан разрешил ему поставить курень по соседству. Почти каждый
день Джамуха вместе с Уржэнэ и братом Тайчаром обедали в просторном ханском шатре. Хан был с ним ласков, с г ж а л выше многих
своих нойонов, называл сыном. Но Джамухс вскоре стало тоскливо
под ласковой отеческой рукой. Он был тут гостем. Хан вел дела,
не с п р а ш и в а я его совета.
Однажды во время обеда, когда в шатре было полно людей, огкуда-то прискакал Илха-Сангун, соскочил с лошади, быстро прошел
к отцу, наклонился, что-то тихо сказал на ухо.
- Зови их сюдз,— сказал хан.— Нойоны, п р и б ы л и вестники от
моего сына Тэмуджина
Рябое лицо хана осталось спокойным. Значит, вестники не принесли ничего плохого. Джамуха повернул голову ко входу.
В шатер вошли два пожилых нукера, с достоинством поклонились Тогорилу,.
—• Великий хан кэрэитов! Нойоны, багатуры Ононо-Керуленской
земли, известные своей отвагой, собрались на курилтай и нарекли
своим ханом Тэмуджина.
И

Джамуха вздрогнул. Он ждал чего угодно, только не этого. Еще
один хан! Вечное небо, что же это делается? Его анда, еще недавно
нищий, как черный раб, объявляет себя властелином земель между
Ононом и Керуленом — своих кочевий, кочевий тайчиутов и его,
Джамухи, родовых кочевий. Не величайшей ли глупостью было помогать такому человеку, пусть бы лучше он сгинул в безвестности!
Но что скажет Тогорил? Поглаживает на груди тяжелый крест, свысока поглядывает на своих нойонов. Можно подымать, это он нарек
Тэмуджина ханом.
- Я счастлив, вестники радости, что ваши земли стали владением моего сына! Вы возвели в х а н ы достойного, будьте же покорны
ему, не раздергивайте узел единодушия, завязанный вами! Передайте
Тэмуджину, сыну моему и вашему повелителю: мое сердце наполнено
радостью
Д ж а м у х а только сейчас заметил, что в одной руке держит ребро
барашка, в другой нож. Бросил ребро в корытце с мясом, толкнул
нож в ножны. Чему радуется старый глупец? Хотя что ж, ему выгоднее иметь дело с одним Тэмуджином, чем с десятком нойонов.
Но хан Тогорил заблуждается, думая, что Тэмуджин все тот же парень, который просил у него помощи и дарил соболью доху.
Не
много получит от анды хан Тогорил!
Пользуясь тем, что хан и его нойоны все внимание обратили на
|- гостей, Джамуха потихоньку выбрался из шатра и поехал в свой
курень. Вдоль берега Толы вилась узкая тропинка. Зеленые кузнечн, ки со стрекотом взлетали из-под копыт лошади, над свежей травой,
над белыми, желтыми, красными, голубыми цветами мельтешили
легкие бабочки, бормотали быстрые струи Толы, прыгая по круглым
,• окатанным камням, в зеркала тихих широких плесов смотрелись кудрявые ильмы с прозрачной молодой листвой.
Тоска теснила сердце Джамухи. Сейчас он понял, что, отстав от
Тэмуджина, допу,стил непростительную ошибку. Он думал, что Тэмуджин растеряется и не сможет у д е р ж а т ь возле себя своих родичей.
Тем более, что родичи успели хорошо понять, куда клонит его анда.
Они кряхтели, пыхтели, плевались, когда Тэмуджин ущемлял их,
казалось, скорее голыми, босыми останутся, чем пойдут за ним. Так
нет же, пошли, хуже того, безропотно, как старые, заезженные клн| чи, позволили оседлать себя и посадить в седло Тэмуджина. НепостиI жимо! Если бы он знал, что эти презренные люди способны на такое,
остался бы рядом с андой и нашел более верный способ р а з р у ш и т ь
его замыслы.
Была и еще одна ошибка. За ним от Тэмуджина откочевали Алтай, Сача-беки, Хучар, с андой остались только хитроумный Даритап1
отчигин — ожидал, осматривался и Бури-Боко — этот потому, что затаил обиду на Тайчара. Все как будто складывалось хорошо. Но
тут завели смуту нукеры. Мол, даже глупые дзерены и те держатся
стадом, а мы все чего-то делим и делим, ночи наши тревожны, мы
не снимаем доспехов, наши дети растут в страхе, наши жены .-ic знают радости, наши стада не умножатся... Ему надо было помочь
родичам анды искоренить недовольство, а он, слушая их жалобы,
усмехался про себя: его нукеры будут всегда с ним, ни роптать, ни
жаловаться не станут. Мог ли он подумать, что нойоны поддадутся
нажиму своих нукеров и, поджав хвосты, побитыми собаками поплетутся к Тэмуджину? Куда подевалась доблесть древних? Где отважные сыны вольных степей?
Кобылица Халиун 1 — подарок Тэмуджина — подняла голову, навострила уши. На склоне сопки белым облаком стлалось стадо овец.
1

Халиун — выдра.

5. «Байкал> № 5

65

Пастух на низенькой, лохматой лошадке, болтая длинными ногамч,
трусил ему навстречу. Узнав Джамуху, стащил с головы войлочную
шапчонку," кланяясь, взвалился брюхом на переднюю луку седла.
Спутанные волосы на его голове, грубые, как конский хвост, были с
густой проседью, вместо левого уха, когда-то начисто срезанного мечом,— дырка с клочком черной шерсти.
- О, господин наш, ты совсем один пускаешься в путь. Я ду/мал.
какой-то харачу едет.
— Почему бы мне не ездить одному?
- Тут можно, тут безопасно.— Пастух поехал рядом.— Сейчас
пасти стада не работа — отдых. Лежишь на сопке, слушаешь, как
сопят сытые овцы, греешь на солнышке старые кости. Не надо вертеть головой во все стороны, подобно птице филину, ожидая, в какой
бок тебе копье сунут. Мы теперь всегда будем кочевать с кэрэнтами?
—• Мы будем кочевать там, где я захочу.
- Это конечно! Ты — наш природный господин.— Пастух вздохнул.— Но наши старики говорят: печет солнце — ищи тень, поднялся
буран—коч,у)й за гору.
— Хан Тогорил—гора?
— Высокая гора!
— Так я отдам те'бя хану Тогорилу. А перед этим, чтобы он не
испугался твоей кособокой головы, велю отрубить второе ухо.
Джамуха ударил пятками в бока кобылице, поскакал. Пастух
остался стоять на тропе, выткрая шапкой лицо. Тоже тишины, покоя
захотелось! А разве он, Джамуха, не хочет покоя для себя, для своих
людей? Хочет не меньше других, но никогда, ни на какой покой не
согласится обменять волю, завещанную предками.
В курене возле коновязи кружком сидели нукеры, разинув рты,
слушали болтовню Хорчи, беспутного хвастуна. Он был дальним родственником Джамухи. Много лет Хорчи терся возле Таргутай-Кирилтуха, но год назад, соблазненный шептунами Тэмуджина, бежал от
него вместе с молодыми нукерами. Однако к анде не пристал, служил у Джамухи. После откочевки Хорчи потерялся вместе с конем
и оружием.
- Ты откуда взялся?— спросил Джамуха, осаживая лошадь.
Нукеры резко вскочили на ноги. Хорчи же поднялся медленно,
не спеша оправил пояс с кривой саблей, стряхнул с подола халата
травинки. Рядом с ним встал здоровенный, неповоротливый Дармала,
один из нукеров Тэмуждина,— этот-то зачем тут?
- Мы приехали к тебе от Тэмуджина, твоего клятвенного брата.
- Вот как!—удивился Джамухи и холодно с к а з а л : — Я вас слушаю.
Губы Хорчи растянулись в улыбке.
— Джамуха, сидя на копе, ты можешь говорить со своими нукерами. А мы — посланцы...
«Вот хорек вонючий! Сбежал и хоть бы что, стоит, грудь выпячивает». Джамуха спрыгнул с лошади, быстро прошел в юрту, со
злостью бросил к порогу плеть, сел на войлок. Хорчи и Дармала
вошли следом.
- Садитесь, посланцы. Один по правую руку;, другой по левую.
Мое у в а ж е н и е к гиде так велико, что даже его людей я готов уравнять с собой.
Он смеялся над ними. Но Хорчи и ухом не повел, сел рядом,
плечо к плечу. Дармала опустился напротив, заносчиво поднял голову, замер, как каменный истукан на древнем кургане. Хорчи врастяжку, старательно округляя слова и, видимо, любуясь своим голосом,
сказал:
66

• Тэмуджин прислал нас уведомить тебя: курилтай нойонов с
высокого небесного соизволения возвел его в ханы.
Торжественность пустоголового Хорчи удвоила обиду.
— Ты почему ушел от меня?
— Я не ушел. Я остался там... Перед самой твоей откочевкой
было мне видение. Знаешь, сплю я однажды в своей юрте на мягком
войлоке, \крытый теплой ш>бой, ке выпив перед этим ни мглой чаши
тарасуна. Сплю, х р а п л ю и вдруг вижу сон. Бык с острыми и крепкими рогами ходит по куреню, роет землю копытами, сердятся и то
одну, то другую юрту вскидывает на рога. Смотрю, все ближе и ближе ко мне. Тут уж храпеть некогда. Вскочил я. Но перед тем, как
проснуться, хорошо разглядел быка. Он был рыжий! — Хорчи хохотнугл, нахальным взглядом ощупал косички на голове Джамухн.
- Что же дальше?
- А дальше я сидел и думал. Так долго думал, что голова заболела. Сел на коня...
•— На моего коня.
— На твоего коня. Другого у меня не было. Подъезжаю к юрте
Тзмуджина. Рассказал ему о своем видении и говорю, быть тебе ханом. Чем вознаградишь меня, если сон сбудется. Он посмеялся и
говорит. «Сделаю тебя нойоном тумена воинов». Я тоже посмеялся.
Мало, говорю. Ты, говорю ему, став большим владетелем,
дозволь
мне набрать в жены тридцать лучших красавиц. Очень уж я люблю
женское окружение. Высшее счастье мужчины — слушать щебет веселых хохотушек и знать, что каждая из них — твоя. Ну, смех смехом,
а видение-то сбылось. Так что в скором времени буду я мужем тридцати жен.
- Я думал: ты придурковатый.
- Все так думают! — радостно заржал Хорчи.
— Но и не очень умный. Будь ты поумнее, не приехал бы сюда.
—• Почему же?
— Потому что ты — беглый нукер. Предатель.
— Э-э, нет, Джамуха. Я не был твоим нукером. Я не давал тебе
клятву.
- Ты у к р а л коня и оружие!
- Конь стоит у коновязи. Оружие висит ка седле.
- Ты не давал клятву,, вернул коня и оружие — ладно. Но я
могу и просто так свернуть тебе голову.
- Моей голове есть хозяин.
Впервые за весь разговор чуть шевельнулся Дармала, прогудел:
— По степному обычаю самым страшным преступлением считается оскорбление посла и покушение на его жизнь.
— Я благодарю за напоминание!—Джамуха прижал руки к груди.— Может быть, ты и еще что-то знаешь про наши обычаи?
- Я твой родственник, Джамуха,— сказал Хорчи.— Кто наносит
>рон родственникам, тот грабит самого себя.
- Так тебе велел сказать Тэмуджин.
- У меня и своя голова есть.
«Врет!» — подумал Джамуха. Но как бы то ни было, неспроста
Тзмуджин послал вестником Хорчи. Этим он как бы говорит: не забывай, Джамуха, мы с тобой клятвенные братья, а это больше, чем
кровные родственники, ты должен поддерживать меня, даже если не
хочешь этого. И другое. Хорчи — перебежчик. Посылая его, Тэмуджин
словно бы предупреждает: смотри, Джамуха, если захочу, твои люди
будут у меня, ты можешь остаться в одиночестве. И еще один умысел
был у Тэмуджина. Если он, Джамуха, даст волю гневу и лишит жизни Хорчи, своего родича и посла Тэмуджина, то восстановит против
себя и собственных нукеров, и людей из других племен, и хана Того5*

67

рила. Умен, анда, умен. И уговаривает, и грозит, и подразнивает —•
все без единого слова. Ни в чем не уличишь, не обвинишь.
— С чем мы возвратимся к хану Тэмуджину?
— Передайте Алтану, Сача-беки, Хучару: мое уважение к их
дальновидности и мудрости беспредельно. Они избрали путь, сама
мысль о котором не пришла бы и в голову простому нойону вроде
меня. Пусть же будут верными слугами моего анды, рабами у его
порога!
Джамуха замолчал. Хорчи подождал-подождал, спросил:
- А что передать хану| Тэмуджину?
— Я сказал все. Идите... великие послы.
Хорчи, сын собаки, у дверей обернулся, оскалил зубы. «Ну, погоди же, доберусь когда-нибудь до тебя! — мысленно пригрозил ему
Джамуха.

IV
В вечернее небо, наполненное звеном комаров, поднимались белесые кусты дыма. Красноватые отблески закатного солнца ложились
на кривое лезвие речки Сангур. Стадо коров прошло мимо юрт, пронося запах пота, шерсти, молока. Животные, сыто- отдуваясь, спустились к воде, долго пили. Когда поднимали головы, с мокрых губ
падали розоватые капли. Дойщики с кожаными ведрами потянулись
к стаду, негромко переговариваясь. Оэлун сидела на плоском камне,
хранящем дневное тепло. Большеголовый Джучи, нетвердо держась
на толстых ногах, словно бы нитками перехваченных в щиколотках,
деловито искал что-то в траве. Хоахчин стояла над ним, отгоняя ковыльной метелкой комаров.
— Цзяо шэммо минцзя? 1 — Хоахчин наклонилась над мальчиком.
Он, занятый поисками, раздвигал траву, подымал и бросал камешки. Хоахчин легонько шлепнула его метелкой по спине.
— Цзяо шэммо минцзя? 2
— Воды минцзя Джучи ,— торопливо сказал мальчик.
— Хоахчин, не забивай голову ребенку своими цза-минцза! Все
равно ничего не поймет.
— Он понимает...— тихо сказала Хоахчин, отошла в сторону,
села на траву спиной к Оэлун и Джучи.
Поредевшие ее волосы были связаны на затылке в узел. Узкая
спина сгорбилась. Стареет бедная Хоахчин. Сколько всего вынесли с
ней вдвоем! Работящая, бодрая, она всегда была для Оэлун и сестрой, и подругой. Нянчила детей, копала коренья, из старья-рванья
умела выкроить одежонку.
— Хоахчин...
Она повернула голову. В острых углах глаз блестели слезы.
— Ты обиделась? Ну, что ты, Хоахчин, как можно! Говори с Джучи на каком хочешь языке...
— Спасибо, фуджип. Я не о'бижаюсь. Многие слова моего языка
забыла. И Хо вспомнила. Пропал где-то мой брат, совсем пропал.
Ой-ё, к чему/ моя т а к а я жизнь?
— Ну, Хоахчпн, зачем говоришь такое? Жив, наверное, Хо. Очень
уж далеко земля твоих предков...
— Ой-ё. далеко... Веской птицы летят с той стороны, осенью летят в ту сторону. Люди — ни туда, ни сюда...
Оэлун почувствовала себя виноватой перед Хоахчин. У нее самой
1
1

68

Как твое имя? (кит.).
Меня зовут Джучи. (кит.).

есть дети, внук, а что у Хоачин? Ничего. Ни одного родного человека.
— Садись сюда, Хоахчин.— Оэлун пододвинулась, уступая ей
место на камне.
Хо'ахчин села, утерла слезы ладонью.
- Помнишь, Хоахчин...
Оэлун не досказала. От юрт к ним направлялись вдовы отца Сача-беки. Старшая, Ковачин-хатун, широкоскулая, морщинистая, сильно п р и х р а м ы в а л а на обе ноги, шла вперевалку, бурто утка, и опиралась на толстую палку; младшая, Эбегай-хатун - - мать Сача-беки и
Тайчу, полная, с обрюзглым лицом, поддерживала Ковачин-хатун
под руку. Оэлун не любила этих женщин. Старые бездельницы были
только тем и заняты, что ходили по куреню, всех поучая. Они знали
все обо всех. Злой <дух принес их сюда. Не иначе.
Женщины остановились около Джучи. Эбегай-хатун поманила
его к себе, играя пухлыми пальцами, сюсюкая. Джучи увернулся,
шлепнулся, на четвереньках добрался к Оэлун, спрятал лицо в подоле
халата.
— Пугливый, как ягненок! Не в отца, совсем не в отца.— Жидкие щеки Эбегай-хатун затряслись от смеха.
- Тебе-то откуда знать, каким был в ту пору его отец?—спросила Оэлун.
- И верно. Каким был его отец, я совсем не знаю,— миролюбиво
согласилась Эбегай.
— Не знаешь — зачем тебе говорить об этом?—спросила Хоахчин.— Ты — фуджин!
Ковачин-хатун стукнула ее по спине палкой.
— Как смеешь сидеть рядом с хатун? Кто позволил тебе открывать рот?
Хоахчин молча поднялась и ушла в юрту. Оэлун, бледная от некегодования, тоже хотела было уйти, но подумала, что это будет
очень похоже на бегство, и осталась. Ковачин-хатун, охая, села на камень, у,перла закругленный конец палки в острый с обвислой кожей
подбородок, про'ворчала:
— Все перевернулось. Где была голова — там ноги.
— Сами все и переворачиваем!—подхватила Эбегай.
— Сами, сами... То ли еще будет. Что можно хорошего ждать,
если младшие правят старшими...
- Ты о моем Тэмуджине?—спросила Оэлун.
- И о Тэмуджкне тоже. Ну, кто твой сын, чтобы править н а ш и м
Сача-беки?
— Моими Сача-беки и Тайчу,— поправила ее Эбегай.
— Твоими. Но я — старшая жена их отца. Мы, благодарение
вечному небу, пока что живем по старым обычаям, с людьми низкородными и безродными дружбу не ведем, род нашего м у ж а и н а ш и х
детей не позорим.— Узкие глаза Ковачин-хатун скосила па Оэлун.
— Не опозорить свой род еще не значит его прославить.
— Да уж у вас славы з а н и м а т ь не станем,— с к р и п е л а въедливая
Ковачин.— Наши дети не на черемше росли, и мяса ели досыта, и
молоко пили.
- Не на пользу, видно, пошло молоко и мясо, если старшим над
собой поставили Тэмуджина, выросшего на черемше да па кореньях,—
сказала Оэдун.
Эти нападки ее мало задевали. Пусть завидуют ей эти вздорные
женщины — что им остается делать? Ж и з н ь п р о ж и л и — сытно ели,
мягко спали, а что н а ж и л и ? Ни умудренности, которая приходит с
возрастом, ни доброты сердца, которую рождают муки и страда-

69

мня,— ничего нет. А м н я т себя л у ч ш е всех. Ну и пусть. . У них прошлое, у ее детей — будущее.
— Ты высоко не возносись,— сказала Эбегай.— Твой Тэмуджпк
стоит на наших плечах. Вот с к и н у т , опять черемшой питаться будете.
- Кто же его скинет?—насторожилась Оэлун.
Это была уже не просто болтовня. Недалекая Эбегай, наверное,
где-то что-то с л ы ш а л а . Может быть, от Сача-беки? Это вполне возможно. Сразу же после избрания Тэмуджина ханом она почувствовала все возрастающую, хотя и глубоко скрытую неприязнь нойоноз к
ее сыну. Но еще никто ни разу не говорит вот так прямо, что его
можно «скинуть». Ханов ие скидывают, подобно бурдюку с телеги,
ханства лишают вместе с жизнью.
— Так кто же скинет моего Тэмуджина?
— Сам упадет,— сказала Ковачин-хатун.
- Вы, пустые женщины!—Оэлун поднялась, п р и ж а л а к груди
Джучи.— Если я узнаю, что где-то еще ведете т а к и е разговоры, вас
поставят перед лицом моего сына, хана вашего, и заставят указать,
кто замышляет против пего недо'брое, кто хочет отступить от клятвы.
- Ты младше н?с, а говоришь т а к и е слова!—возмутилась Ковачин-хатун.
Но Эбегай, видимо, испугалась, подхватила 'ее под руку.
- Идем. Ты, Оэлун, совсем не понимазшь шутливых разговоров.
К юрте подскакал Хасар. Обугленное солнцем лицо в поту, х а п а т
на груди расхлестнут, .глаза злые. Сдернул с упаренной лошади седло, пнул ее коленом в бок.
- Пошла, кляча! Мама, есть у тебя что-нибудь попить?
- Хоахчнп! Налей ему чашку кумыса. Откуда приехал, сынок?
Хасар мэхнул рукой, взял из рук Хоахчин чашку, запрокинув голову, одним глотком выпил кумыс.
— Мне все надоело! Тэмуджин покоя не дает. Скачи туда, скачи
сюда. Весь зад седлом отбил.
— Что сделаешь, Хасар... Вам, братьям Тэмуджина, надо трудиться вдвое больше других.— Оэлун поставила Джучи на землю,
подтолкнула к Хоахчин.— Иди, маленький, попей кумысу.
- Он гоняет нас хуже простых нукеров!—Хасар скосоротился,
плюнул.— Повелел мне ведать вместе с Хубилаем мечниками. Ведает один Хубилай. А кто он? Еще недавно крутил хвосты быкам А у ч у багатура. Кого оделяет за службу? Всех, только не нас, его братьев.
— Сынок, ты не говори за всех моих сыновей,— мягко попросила Оэлун.— Ты говори о себе.
- Хорошо, буду говорить о себе. Вчера попросил у него коня
Халзана. Не дал. А сегодня на нем ездит джамухинский родич Хорчи. А у, меня под седлом не конь — с т а р а я корова.
— Ну к чему ты разогреваешь себя, сынок! Конь у тебя не так
уж плохой. Вспомни, л у ч ш е время, когда и такого не было.
— Мало что! Когда-то и меня самого на свете не было.
— Ты г р у б , Х а с а р . И злость мешает тебе думать. Если Тэ'муджнн не будет гфнб,-;п:ч;пь к себе людей и все раздаст своим-—кто
о с т а н е м с я с н а м г ? П о с м о т р и на Тэмуджина. Он не носит шелковых
х а л а т о в и дорошч у к р р ш е и и й , все отдал своим товарищам. И все
для того, чтобы у к р е п и т ь наш улус. Или ты думаешь, что мы стали
всесильными, что нам \ же не грозят никакие беды?
- Ничего я не думаю! А в его х а н с к у ю юрту больше не зайду.
Если нужно, пусть ведут меня на веревке. Это позабавит его дружков и сильно у к р е п и т наш улус.
— Ах, сынок, сынок, к а к о й же ты еще глупый!— с горечью ска-

го

дала она, поправила воротник его запыленного халата.— Ваша ссора
только умножит силу врагов и убавит число друзей.
- Все равно не пойду к нему! Я решил...
— Ну, раз р е ш и л - — н е ходи. К Тэмуджину пойду ч. Скажу, мой
сын нездоров, не может сидеть на коне. Я заменю его.
Лицо Хасара вспыхнуло, он отвел свой взгляд.
— Ну что ты, мама...
— Сними пояс с мечом и дай мне!
Сын попятился, круто, па одной ноге повернулся и пошел к юрте Тэыуджина.
- Подожди.— Оэлук догнала его, взяла за руку.— Ты храбрый,
сильный. Не будь строптивым, сынок. Возвращаясь с дальней дороги,
проси у Тэмуджпна новое дело и скачи опять. Не думай о пустяках,
будь неутомим, и я стану гордиться тобою.
Она проводила его взглядом, вернулась к камню. Сидела в одиночестве, т о м и м а я тревожными предчувствиями. В этом взбаламученном, озлобленном завистью и застарелой враждой мире, видно,
никогда не наступит успокоение. Когда сына поднимали на черном
войлоке, она не могла сдержать слез. В этот момент ей казалось,
что все мучения, с т р а д а н и я остались позади, наступает время благоденствия, простых обыденных забот и неубывающей радости от сознания безопасности. Но люди принесли в улус ее сына семена р а з доров, как приносит путник в юрту грязь на подошвах гутул. И в тишине временного успокоения вызревают эти семена, дают побеги,
оплетают корнями души властолюбивых или своенравных, как ее Хасар. Л из ч \ ж и х улусов за ними недреманно смотрят враждебные
глаза, жду,т с л у ч а я , чтобы все созданное растоптать котштамч боевых коней, изрубить мечом, раскидать копьем. Хватит ли у Тэмуджина сил удержать <в руках улус, сохранить его от алчности соседей,
от зависти ближних?
Мягкие сумерки опускались на землю. Ночные дозорные уезжали
в степь. От реки двигалась повозка, запряженная одним волом. Медленно поворачивались тяжелые высокие колеса. Рядом с повозкой,
подгоняя коня хворостиной, шагал высокий мужчина. Увидев Оэлун,
он сбился с шага, торопливо перешел на другую сторону повозки.
Она почему-то сразу догадалась,
кто это, пошла
наперерез,
остановила быка.
- Ты почему здесь? Ты зачем пришел? С чем пришел?
Чиледу, почесал ногу о ногу, виновато сказал:
•— Я здесь давно.
— Ты что-нибудь замыслил против моего сына?
Она со страхом ждала ответа и не знала, как поступит, если
Чкледу пришел в к у р е н ь как враг. Он черканул хворостиной по земле, устало усмехнулся.
- Не меня надо бояться твоему сыну. Я п о п а л в плен к в а ш и м
воинам.
— Это когда разбили меркптов?
— Ага. Я не хотел встречи с тобой.
Оэлун с облегчением вздохнула.
Ты можешь у е х а т ь к своим. Я дам тебе коня и седло.
- Мне некуда ехать, Оэлун. Но ты не беспокойся, я не буду
мешать тебе.
— Ты где живешь? Что делаешь?
- У Тайчу-Кури. Он делает стрелы.
- Знаю. Это сын Хучу. Его отец погиб, защищая мой улус.
Чиледу беспокойно о г л я н у л с я .
- Я поеду, Оэлун. Х а т \ н не к тицу говорить на дороге с рабом.
Он у д а р и л хворостиной коня. Повозка скрипнула, покатилась.

71

Чиледу шагал, опустив широкие плечи. Длинные, давно не стриженные волосы свешивались на уши, на затылок.
Оэлун медленно пошла к своей юрте. >В душе была сосу,щая
пустота.
Подъехав к юрте, Чиледу распряг вола. К нему подбежал Ол'бор,
бросился ка руки. Чиледу подкинул его высоко над головой. Мальчик взвизгнул, дрыгнул ногами.
- Еще!
- Хватит с тебя и этого.— Чнледу опустил его на землю, погладил по голове.— Оба мы с тобой — дети го'ря.
- Ты не дети,— поправил его Олбор.— Ты — мой отец.
Из юрты выглянула Каймиш.
- Мы ждем тебя, Чиледу. Пора ужинать.
В юрте горели жирники. При их свете Тайчу-Кури приклеивал
к древкам оперение. В берестяной качалке ворочался сын ТайчуКури и Каймиш — Судуй. Каймиш сняла с котла деревянную крышку, отворачиваясь от облака пара, выложила куски мяса в корытце.
Тайчу-Кури, бросай работу.
- Иду!—Тайчу-Кури отбросил со лба волосы, отвел р у к у с оперенной стрелкой, улыбнулся.— Хорошо сделал. Молодец Тайчу-Кури.
- Расхвастался!—притворно-строго с к а з а л а Каймиш.
- А что? Ты меня никогда не хвалишь. Чиледу — тоже. Что
делать? Хвалю сам себя. Олбор, я делаю хорошие стрелы?
Мальчик шмыгнул носом.
— Хорошие.
- Во! Всегда и всем так говори!—Тайчу-К)ри поддернул р у к а в а
х а л а т а , наклонился над мясом, вкусно почмокал пбами.— Джэлмэприслал целое стегно. Любит меня Джэлмэ. Хан Тэмуджпн тоже.
Другие и сухого хурута не едят досыта, а у нас — мясо.
— Ну, хвастун! Ох, и хвастун!—сказала Каймиш.— Можно подумать, что мы каждый день мясом объедаемся.
- Чего захотела — каждый день... Олбор, я не хвастун?
— Нет.
— Молодец! Ну и молодец!— Тайчу-Кури взял кость, выбил чз
нее на нож столбик студенистого мозга, протянул Олбору.— Вот тебе
м и л е н ь к а я награда за хорошие слова. А твой отец делает плохие
стрелы, да? Скажи, плохие, еще дам.
Олбор поглядывал то на Тайчу-Кури, то на Чиледу, молчал.
— Ну! Не хочешь. Тогда скажи, что эта тетя — плохая тетя.
— Она хорошая,— насупясь, сказал
Олбор.— Отец — хороший.
Тайчу-Кури рассмеялся.
•— Ну, умница! Вот умница! Правильно, Олбор! Ты славный парень, Олбор!
Каймиш шлепнула ладонью по спине мужа.
- Помолчи немного! С утра до вечера тебя только и слышно.
Мало того, во сне всю ночь бормочешь.
Лениво, без охоты теребил Чиледу зубами твердое жилистое мясо, размышляя о встрече с Оэлун. В последнее время думы редко
выходили за пределы этой юрты. Тут он нашел то, что встречал так
редко,— дружелюбие, неистощимую приветливость. Порой казалось,
что до этого все время брел по сыпучим снегам, коченея от холода,
и только сейчас прибился к теплу очага, начал отогреваться. Эти люди стали до боли родными, бесконечно своими. Встреча с Оэлун
1
может все изменить. Если она захочет, он принужден будет покинуть
курень. Правда, она вроде бы успокоилась, когда узнала, что он всего лишь пленный раб, а не подосланный соглядатай, но тревога за
детей может оказаться сильнее благоразумия. Для Оэлун, для ее де-

72

тей он чужой. Ка что он может сделать им худого? Ну, а если бы
мог?
Тайчу-Кури в ы п и л чашку сурта-шулюна, лег на войлок, надулся,
показал Олбору на свой живот.
— Бей!
Мальчик с ж а л к у л а к и стукнул.
— Крепко? Сиди и ешь. Как твое пузо станет т а к и м же тугим ложись спать. Делай так каждый день — багатуром вырастешь.
Немного передохнув, Тайчу-Кури снова
принялся прилаживать
оперение к с т р е л а м . Кзймиш осуждающе п о к а ч а л а головой.
- Хватит тебе, Тайчу-Кури! Скоро от р а б о т ы горбатым станешь.
- Моя ж е н а К а й м и ш ! Послушай поучительное слово своего мужа. Живет человек, будто собака, потерявшая своего хозяина. Он
вечно голоден, любой его может избить, убить. И вдруг ему п р и в а л и л о
счастье — ешь, к а к нойон, пей, как нойон, спи, как нойон. Что я должен делать? В а л я т ь с я на войлоке, смотреть хорошие сны и обрастать ж и р о м ? Я должен, жена моя Каймиш, прилежной работой отблагодарить н а ш е г о Тэмуджина.
Поправив па к а м н е нож, Чиледу стал
очищать заготовленные
для стрел п а л к и от коры. Тонкие стружки на светлом лезвии ножа
свивались в к р у т ы е
кольца. Олбор подбирал
их и н а м а т ы в а л на
пальцы. С острого, как копье, пламени ж и р н и к а стекала
черная
струйка дыма. Почти каждый вечер они сидели вот так — работали,
р а з г о в а р и в а л и . В этих вечерах было для Чиледу что-то праздничное,
что-то такое, чего он тоже не знал раньше. Сейчас, слушая рассуждения Тайчу-Курп, он с у д и в л е н и е м подумал: сын Оэлун, сам того не
ведая, сделал для него столько хорошего, сколько не сделал ни один
человек. Не будь его, давно бы издох в собачьей берлоге, заживо
съеденный блохами. Напрасно опасается Озлун, что он может стать
врагом ее сыну. Только человек, потерявший совесть, может за добро
платить злом. И не в этом лишь дело. Кто станет вредить Тэмуджину, тот будет р а з р у ш а т ь покой этой юрты, слаженную жизнь ее
молодых хозяев.
Перед сном Чиледу вышел из юрты. В курене мерцали огни дымокуров, у коновязей фыркали лошади. Низко над головой висели
ядреные звезды. Чиледу понял, что сам он никогда не покинет этого
куреня. Если понадобится, будет защищать Каймиш и Тайчу-Кури,
Олбора и Судуя, Оэлун и ее детей...

Стиха монгольских поэтов

С. ДАШДООРОВ.

ЗвездЫ
Ка'к беспредельность звездная б л и з к а
Ночной порой для зрения и слуха!
Светла звезда, как капля молока,
Которым мать з а д а б р и в а л а духов.
Она обряд тот выполняла строго,
В душе молилась, кроткая, о том,
Чтоб мне досталась легкая дорога,
Чтоб счастье не покинуло м-ой дом.
Деревья в небо устремляют кроны,
И я смотрю, задумавшись слегка:
Сверкают звезды, словно халцедоны,
А может, это к а п л и молока?!
А может, это искры, что взлетели
Однажды из тооно в эту высь,
Из нашей юрты в зимние метели,
И звездочками яркими зажглись?!
Отец любил сидеть у очага,
Держал в р у к а х и кремень, и кресало.
Крепка была отцовская рука,
И никогда тепло не угасало.
Играли бликн в череде морщин,
Отец был з а н я т делом изначальным.
Чтоб чай горячий мог отведать сын.
Когда вернется он из д а л и дальней.
Где б я ни жил, в какой стране бы ни был,
В такой вот звездный, беспредельный час.
Отец и мать, я вспоминаю вас,
Когда г л я ж у я в беспредельность неба.
Кочегар
Старик-кочевник рода кочевого
Стоит у топки, пышущей багряно,
Сноровисто швыряет в топку/ уголь,
Сверкающий, как сталь, в железном чреве.

Бушует пламя, мечется, мерцает,
И уголь вспыхивает в нем, как порох.
Огонь взметнется, и тогда лицо
Стоящего у топки к о ч е г а р а
Из темноты прорежется скульптурно.
Он щурится на пляшущий поток
И, как художник, строго осязает
Кипящую палитру алых красок,
Затягиваясь крепко самосадом.
То прерывая тяжкую работу,
То вновь ш у р у я бронзовой лопатой,
Не замечает, как бегут в морщинах
Струинки пота, схваченные пеплом.
Смоггрю на старца, старца-Прометея...
В тяжеломедных отсветах и бликах
Он кажется мне медным монументом.
И этот медно-красный монумент
Швыряет в топку тяжкие лопаты
Сверкающего сталью антрацита,
И, орошенный влагой трудовой,
Глядит на пламя зорко, как художник.

Ч, ЧИМИД

Баллада

об

одном. цириКе...

На рассвете в потемках лисьих,
Когда ночь сторожат тишину,
Когда тихо слетают листья,
Цирик выехал на войну.
В полном воинском облаченьи
Цирик выехал...
Тишина...
Тихо-тихо летят мгновенья.
Дети ждут его, ждет жена,
Ждет родная его страна.
Днем ли солнечным, ночью лунной,
Или в час между светом и тьмой,
После битвы, как жизнь, многотрудной
Цирик должен вернуться домой.
Цирик должен, должен вернуться!
Дети ждут его не дождутся.
Должен — тихо твердит жена
И родна'я его страна.
Видно, долгим надеждам не сбыться •—
Тишина с четырех сторон.
Пыль дорожная не клубится —
В отчий дом не вернулся он.
Плачут дети, скорбит жена.
.Ждут — с тревогой наедине!

75

Дети малые и жена,
И родная его с т р а н а
С ним встречаются только во сне.
Жизнь на жизнь, боль на боль—без остаткаОн сменял в жестоком бою!
Тихо светит звезда, как лампадка,
Над могишой в чужом краю.
Отгремела, удила война.
Тих безоблачный кругоем.
Дети малые и жена,
И родная н а в е к и с т р а н а —Он х р а н и л вас в сердце своем!
Если б дрогнул в бою вчерашнем»
Отступил бы на пядь, на миг,
Был бы ярок очаг домашний,
Был бы светел родной родник?!
Днем ли солнечным, ночью лунной,
Или в час между светом и тьмой
Не вернулся домой, не вернулся,
Цирик тот не в е р н у л с я домой.
В полном воинском облаченьи
Он уехал один...
Тишина...
Тихо-тихо л е т я т мгновенья.
Помнят дети его и ж е н а ,
И родная его с т р а н а .

Ш, ДУЛМАА

Я

одна

из

Женщин

Я обыкновенная мать,
Я одна из женщин Земли,
Что вскормили весь мир подлунный,
Что в семье создают уют,
Что из лучших овец тонкорунных
Белый войлок сбивают для юрт,
Где очаг не скудеет семейный,
Первобытен пусть он и прост,
Что рождают героев Вселенной,
Изучающих т а й н ы звезд.
Я о б ы к н о в е н н а я мать,
Я одна из женщин Земли,
Что приветствуют в час рассветный
Раньше всех наш земной простор,
Что в быту скромны, неприметны,
Но вступают задорно в спор
С молодыми, идущими твердо
В мир грохочущих корпусов.
Где з н а м е н а пылают гордо
Над р а з м а х о м степей и лесов,.

76

Я обыкновенная мать.
Я одна из ж-енщин Земли,
Что тревожной порой ночною,
Под неверным сияньем луны,
Чутко борются с тишиною,
Охраняя в степи табуны.
Здесь простор всем ветрам открытый
На часах четырех времен.
Тонко-тонко стучат копыта
С сердцем собственным в унисон...
Я обыкновенная мать,
Я одна из женщин Земли...

Ш. СУРЭНЖАВ

Cka3 о девяноста

баторах

На берегу Халхнн-Гола
Родились девяносто баторов,
На берегу Халхин-Гола
Уснули навеки девяносто баторов,
На берегу Халхин-Гола
Засветлели девяносто обелисков...
Я сейчас расскажу об одном.
Он в далеком Свердловске родился,
В час тот грозный с родными простился,
С деревцом, что растет под окном.
Здесь он спрашивал у отца
О таинственном мирозданьи,
Здесь надел он форму бойца,
Получил боевое заданье.
Здесь простился с отцом, с любимой,
Обещая вернуться скорей...
Паровоз заклубился дымом,
Он у т а м б у р н ы х встал дверей
И смотрел, смотрел неотрывно
На любимую, на родню...
Десять дней до шрапнельных разрывов,
Если верить календарю!
Двадцать лет у него за плечами,
Пять пайков до земли монгол...
И колеса стучали, стучали:
Халхин-Гол, Халхин-Гол, Халхин-Гол...
Рисовал он сражений дым,
Знамя алое над храбрецами,
Был пронзительно молодым
Паренек с голубыми глазами...
И старик, проводивший внука,
И отец, проводивший сына,
И жена, и мать, и любимая —

7;

Как они о ж и д а л и писем
Из Монголии!
В тот суровый и п а м я т н ы й день,
Когда родились девяносто баторов,
Я только появился на свет:
Девяносто женщин
Оплакивали девяносто мужчин,
Девяносто скорбящих отцов,
Девяносто матерей неутешных
О свои'х сыновьях вспоминали...
Побратим я! По этому праву
Я решился воспеть их подвиг,
Их бессмертную ратную славу,
Чтобы знали их люди сегодня.
Молча вчитываюсь в имена...
Рябцев В. И. 25.8.1939;
Степашок И. С. 25.8.1939;
Желудков А. В. 28.8.1939;
Прядко А. Н. 30.8.1939...
Выше сфинксов и пирамид
Обелиски взорлили в небо.
Облака п р о п л ы в а ю т немо,
Лес негромко листвой шумит,
И вбирает в себя река
Обелиски и облака
И к а ч а е т их отраженья.
Я иду, по местам сраженья...
В неоглядном степном просторе
Через реки легла и леса
Пограничная полоса :—
Обелиски стоят в дозоре!
Люди, помшите тех соадат!

Л. Ч О Й Ж И Л С У Р Э Н

Озеро

Хубсугул

Спокойно на пологом берегу.
Светла вода, как небо голубое.
Оно всегда спокойно над тобою,
Мой Хубсугул, мои Хубсугул.
Унялся ветер,
А может быть,
Просматривает
На западном

дремлет в тишине,
сегодня он в дозоре:
по-хозяйски взгорье
озерном берегу.

Вдали едва заметен пароход,
А ближе, на озерной середине,
73

Взошла скала из бирюзовых вод,
Подобно древней каменной святыне.
Гранитный темно-серый истукан
Нелеп на этом блещущем просторе.
Он видит зеленеющие взгорья,
И кажется, что мысленно он там.
Спокойно на пологом берегу.
Спокойна »еба синева бескрайняя.
Люблю твое спокойное дыхание,
Мой Хубсугул, мой Хубсугул.

Перевел с монгольского В. Липатов.

Степан ТРОЯН.

,_,иангальсииЕ

ВСТРЕЧИ

Тысячи километров исколесил по братской Монголии собственный
корреспондент газеты «Известия» в Бурятии и Читинской области С. Троян. '
О встречах на монгольской земле, о деловых контактах и крепнущей из го- \
да в год интернациональной дружбе трудящихся двух стран рассказывают \
его путевые очерки.

^—^^-^^.

-~^—

Первый
На невысоком холме, где в редкие часы отдыха любил бывать Д. Санжаа и
названном его именем, установлен бюст
первого агронома МНР. Взошедший на
постамент Д. Санжаа теперь всегда будет «смотреть» на те места, где он, как
мне пояснили в научно-исследовательском
институте растениеводства и земледелия,
«учился понимать землю и учил аратов
пахать, сеять и собирать урожай».
Ученый многие годы возглавлял работы в стране по возделыванию зерновых
культур, руководил экспедициями, изучавшими почвы республики. Он проводил
опыты по выращиванию овощей, заложил
первый коллекционный плодово-ягодный
питомник. «Только наука,— писал в одном из своих многочисленных пропзвсдений Д. Санжаа,— поможет
монгольским пахарям
победить бескормицу и
неурожап».
Десять последних лет жизни ученый
работал в местности Бургалтай Селенгинского аймака, где располагался сначала опорный пункт, а затем опытная
комплексная станция при Комитете наук
(теперь — Академия наук МНР). На базе

80

-—^~~~~~^.

^^^^^,1

агроном
опытной станции вырос научно-исследовательский институт
растениеводства и
земледелия в городе Зуун-Харе.
Перу монгольского ученого принадлежат десятки работ, которые по сей день
не потеряли своей актуальности. Вместе
с доктором наук
Н. Д.
Беспаловым
Д. Санжаа написал книгу «Почвы пахотнепригодных земель Центральной Монголшп, редактировал и перевел на родной язык труды другого советского ученого В. Ф. Шубина,
д. Санжаа мечтал о высоких урожах,
сделал первые шаги, которые никогЯ
да не бывают легкими. С тех пор многое
изменилось в сельском хозяйстве МНР.
Ц 0 решению МНРП и правительства МНР
подняты десятки тысяч гектаров целины,
построены оросительные системы.
Последователи первого агронома республики, с которыми мне
посчастливилось
встретиться, вывели новый сорт шпеницы «орхон», который дает на многих полях по 33 центнера
зерна с гектара.
«Орхон» получил признание в 1962 году,
том самом, когда страна перестала ввозить хлеб.

Молодые ученые института Ц. Нацагдорж, Ж. Лхагва недавно защитили кандидатские диссертации. Работа первого
иа них посвящена проблема семеноводст•а пшеницы, второго — овощеводству.
В местном госхозе «Зуун-хана» с помощью
сотрудников научно-ясследовательского института выращивают помпдоры, егурцы и другие овоши. А хозяйство «Цагантолгой», на землях которого
, «рудился первый агроном республики, из
года в год выходит в передовые.
Д. Санжаа считал, что земледелец не
иожет жить без поэзии. Поэтому свою
книгу стихов посвятил труженикам бескрайних степей. Д. Санжаа был человеком энциклопедических знаний. Он перевел на монгольский язык произведения
Корнея Чуковского, Михаила Светлова и
других поэтов СССР.
I I n f T P » n it*
л-ццс1сппс

«**»1\л
^
c i uni
in

Асфальтированная дорога, напоминаю\ щая с высоты птичьего полета ленту реI ки, рассекает холмистую степь. Степь
осенью, после летней невыносимой жары,
I выжжена
солнцем,
желто-коричневая.
•Если не сворачивать с основной трассы,
| то через час-полтора показался бы Дархан, самый молодой город Монголии, ее
1
гордость Однако наш курс другойI на Зуун-Хару, к ученым-сельскохозяйстi. пенникам, создавшим там научно-исслеL довательский институт растениеводства и
[ земледелия. Такие центры всегда в стороне от больших дорог — открытия, гоI ворят, рождаются в тишине.
В институте
меня встретил заместиI тель директора Ч. Дамба, недавний выпускник Тимирязев-ской сельскохозяйственной академии, будущий, точнее, завтрашний кандидат наук. Его улыбкасама доброта. Так улыбается человек,
встретив старого
долгожданного друга.
Но с Ч. Дамбой я встречался впервые.
Проявленную кп мне благосклонность я
мог объяснить лишь щедростью его гордца да привычным теплым отношением к
моим свотечественникам в ;п-ой замгчательной стране.
Едва мы обменялись рукопожатием,
как товарищ Дамба заметил:
- Ваша страна
стала второй моей
родиной.
6. «Байкал» № 5

Эту фразу,
преисполненную особого
смысла, приходилось за короткие недели служебной командировки слышать не
раз. От тех, кто учился в Советском
Союзе, кому спасли жизнь
советские
врачи, кто работал рядом долгое время
с нашими специалистами, кто плечом к
плечу с нашими бойцами бил японских
захватчиков на Халхин-Голе, кто вместе
с Красной Гвардией освобождал от белобандитов монгольскую столицу. Живые
нити дружбы, прошедшие через полувековое
испытание. Живое воплощение великого братства...
Почему именно
Зуун-Хара
избрана
штаб-квартирой
монгольского земледелия? Очевидно, товарищу Дамбе уже не
раз приходилось отвечать на подобного
рода вопрос.
- Средняя высота страны над уровнем моря 1.580 метров,— поясняет он,—
Борис Полевой правильно писал, что у
нас люди ЖИВ
У Т на одном уровне с орлами

в

нашем

Селенгинском

аймаке

в

миниатюре собраны почти все зоны — от
низменной до самой высокой, и почвы
разнообразные.
Сьш
животновода
из средней Гоби
Увлеченно говорит о вчерашнем, сегодняшнем и завтрашнем
дне земледелия
своей
страны. Его дед и отец не видели
он
-Удивительно. Нет. Так же, как не
удивительно, что его старший брат Намжил стал
строителем, а младший из семьи
амбы пошел в
сельскохозяйственв Д
ныи
институт.
Пшеница, рожь, ячмень, просо, овес...
Их участки я видел в хозяйстве института, занимающем 4,500 гектаров земли. Рядом с местным «орхоном» колосилась
«саратовская».
А
дальше разбегалась волнами рожь сорта «удинская», выведенная в Бурятской
АССР
Элитные семена собрали,
очистили и отправили во многие госхозы
и
сельскохозяйственные объединения.
В суровом краю у ч е н ы е ведут борьбу
за то, чтобы акклиматизировать скороспелые х.к>ба. Счет ие на недели, а на
дни. Но не только проблемы, связанные
с повышением
урожайности
зерновых,
волнуют ученых. Энтузиасты выращива1111
' »а землях, названных кем-то непригодными, овощи, ягоды, фрукты.
Мы шли с Ч. Дамбой по притихшим
улицам вечернего города. Он говорил, я

81

слушал, мысленно совершая путешествие
по всем аймакам страны.
...Он говорил о том, что животноводы
страны за год вырастили восемь миллионов голов молодняка. На десять процентов больше, чеч в прошлом! О том,
что в Гоби продолжаются работы по орошению земель. Вода уже возродила тысячи гектаров пастбищ и пахоты. Говорил о первых успехах пчеловодства, которым в стране занимаются всего десять
лет. Говорил о многотрудном урожае 1973
года. Несмотря на крайне неблагоприятные условия, в закрома некогда бесхлебной страны засыпано тысячи тонн зер-

- Когда вы подарили Гобн свои последний колодец?
- Осенью прошлого года. Сейчас прнсматриваюсь еще к одному месту. Уверен,
что там
Должна быть вода. Хватило бы
только сил добраться до нее.
Министр водного
хозяйства
страна
Б
- Барс, посматривая на карту, постоятс.тьно рассказывал:
вода в четырех аймаках, в назваН!Ш
которых присутствует слово «Гоб
ч
и»,— ™ воздух для человека J нас
Раньше говорили так: лучше ридпться
быком в
Хангае, чем человеком в Гоби,
Горькая шутка, не правда ли? Цель наша — изменить положение дел. Мы плана
На прощание Дамба вручил мне то- IIOMeiT обводняем пастбища на этой иененькую книжицу. Это был рассказ об K f l ™ безжизненной 3Те'
Е щ е д о поездки в оратскую
институте растениеводства и земледелия.
,
" рану в
Внимание привлекли строки: «Институт м " ем п л о к н п Л е п™"сь такие строки
имеет деловые контакты е двадцатью на- из к п и ™ «Московская торговая экспедиучными учреждениями Советского Союза Ц?Я,В М о н г о л и й ». из Д аннои в 1912 г °Д у '
<(Гоби к а к по з а п а с а м своих недр
и других зарубежных стран, участвует по
' так н
своему
верхнсму
в разработке'четырех тем по программе
Растительному пок кшу
Совета Экономической Взаимопомощи».
'
и количеству влаги едва ли дает
„
какие-лиоо надежды на культурное ра:;...И снова в путь. Дорога в Улан-Ба- вптие гтраны>>
тор показалась намного короче, чем в
Пройдут десятилетия,
равные иным
Зуун-Хару. Наверное, потому, что я сно- с т о л е т и я Ч ) пока три фр а н ц у з с к и ^ рева и снова мысленно возвращался к раз- n o p T e p a из журнала «Демокраси нувель»
говору с монгольскими друзьями.
заметят: «Гоби — край, где человек борется и побеждает, где так же, как и в
Panvr^i НЯ п Гг»Лм
ДРУГИХ местах
Монгольской
Народной
* Д Д у Г о НаД
Республики, социализм изо дня в день
одерживает большие успехи».
_ Предполагал я встретиться с Б. Ада л^^"ния 0 ГбГТдела'л это^ля
бишем в Гоби,
, случилось так, что тог чтобы покт
какие
емены
лучшим чабаном сельскохошли
на
громадной
те рр ито р„„ за
зяиственного объединения «Вторая пяти- и с т о р и ч е с к и к о р о т к и й срок
летка,, центр
которого расположен
Планомерное наступление на засушье...
сомоне Улзинт состоялось в гостинице Что сто за этши
? £
«Улан-Батор». В столицу скотовод при- в
^
ф
то
нынеш .
ехал по неотложным делам.
^ пятилетки в стране построено тыШел обильный дождь, который не час- г я ч а колодцев, во второй — 1.400, в
те бывает здесь в летнюю пору. Когда я
] 973-м прибавилось еще 1.400. План
переступил порог номера, Адилбиш сто- первого полугодия 1974 года перевыполял у окна и смотрел на ручейки, бегу- нен. Колодцы - - это новые стада овец,
щие по асфальту.
коров, яков, коз, верблюдов, табуны лоЗнаете, о чем я думаю сейчас.
гладей. Это, в конечном счете,
подъем
Я каждую дождевую каплю разделил бы экономики всей страны,
пополам: одну половину отдал бы северу
Так же, как в древние времена, челои центральной части, а вторую — Гоби... век В ы сеК ал из камня
огонь,
теМой новый знакомый тем и знаменит,
перь ему приходится «выжимать»
из
что посвятил свою жизнь поискам воды
камня влагу. Правда, ныне на помощь
на родной земле. В суровом краю живодоискателям пришла современная техвотноводы и путники с благодарностью
ника, позволяющая проникать на ёолъназывают имя старого чабана.
шие глубины, добывать воду в таком ио-

82

личестве, которое удовлетворяет потребности в ней. Приведу только один факт:
половнна гобийских пастбищ на сегодня
обеспечена водой.
Особое значение придается строительству малых оросительных систем. Никто
из гобийцев не позволит
себе
пройти
равнодушно мимо самого маленького ручейка или родника. Заметил источник —
скажи о нем людям — правило для всех,
можно сказать, святое.
Вода меняет Гоби. В ее поисках, подчеркивал Б. Барс, важная роль принадлежит большому отряду советских специалистов и группе венгерских инженеров.
Они
оказывают
технико-экономическую
помощь в обводнении
пастбищ,
ороШРНИИ земель, в создании и укреплении
материальной
базы
водохозяйственных
организации,
в обучении и подготовке
национальных кадров. Сумма советских
кредитов на развитие водного хозяйства
Монголии постоянно растет.
Много раз я мысленно возвращался к
рассказу министра водного хозяйства во
время путешествия на юрком газике по
Гоби. Более двух тысяч километров отщелкал спидометр нашей машины, в памяти моей остались
десятки встреч с
людьми, изменяющими природу, настойчиво ведущими поиски воды.
Над бескрайней территорией Гоби, раскинувшейся на 500 километров с севера
на юг и на тысячу - - с запада на во''ток, небо напоминает ярко-голубую юрту, расписанную белыми корабликами легкими облаками.
- Мы гордимся своими просторами,—
рассказывал мне председатель исполнительного управления народного хурала
депутатов
Средне-Гобийского аймака Д.
Ойдов.— А вода для нас дороже золота.
Советских специалистов у нас не случайно называют «золотоискателями».
Д. Ойдов и познакомил меня с руководителем группы Дмитрием Леонченко, который приехал в дружескую страну из
Ставрополья.
- Цель грунпы состоит в тем, чтобы
научить наших монгольских товарищей
владеть современной буровой техникой,
умело эксплуатировать буровые и шахтные коледцы,— пояснил мне Д. Леончонко.

о-

Буровые мастера Цэрэн и Бямба уже
самостоятельно производят сложные работы, возглавляют бригаду. В дни моего
пребывания в Мандал-Гоби Виктор Артасюк, опытный буровик, расстался со
своим другом Халтаром, сказав на прощанье:
_ Теперь ты и сам сможешь вести
ло, а меня ждут в других бригадах,
де
Он планировал в ближайшее
время
подготовить еще один коллектив буревиков.
_
Мевд СОШШШ) вершины которш а к
острыми
лучами
гобийк у р а т н о выбриты
ского

солнца;

цвели

зеленш

луга

Пусть

йские, но достаточно
богатые,
о ршть тысячи и тысячи овец,
чтобы пр КО
д ей . И даже на каменистых
к
лоша
ных низкими березкаCKJIOHaXj
украшен
_ алтанхаргана паслись „еприхотлими
б люды _
ше вер
не

алыш

<<Гор

„ькои Л°™ои»
называли место,
сейчас ^ разместил свою отару чабан
сельскохозяйственного объединения «Развите>>
Д- Д/васурэн. А пошло название
оттог
°. что была 3Десь соленая в(«а— Двенадцать лет тому назад,—геворил бригадир объединения Ц. Дагва,—
э
™ места были не обжиты. Помню, тогДа только^ один колодец числился в нашем
хозяйстве.
Только один источник жизни!- Теперь
их несколько. Более четырех тысяч голов
скота в бригаде. Построен стан с жилыми домами, клубом, баней, складом. Введены в оборот — под картофель - - первые гектары земли. За опытом в ойъединение спешат
специалисты из десяти
аймаков. В Гоби ездят за опытом! Разве
это не приметы времени!
Недавно Средне-Гобийский аймак посетила группа специалистов из Болгарии,
ГДР, Польши, Румынии, Чехословакии.
в книге почетных гостей они оставили
запись: «Везде мы встречали нат а ку ю
дежных друзей и трудолюбивых людей».
Кто же эти трудолюбивые? Это Т. Рзтзэн,
«Знамя жизни»,
МОТО рист из объединения
ча б ан из сомона Луус Ж. Дэмбэрэлдорж, избранный депутатом на последних выборах
в Великий народный хурал МНР, и многиедругие
где

Николай Д А М Д И Н О В .

ЦЬфемпил
(Говорит

РанЖуров
Бабушкин)

Сколько разных племен у/ России великой,
Сколько р а з н ы х н а р е ч и й — п о д и сосчитай!
Я сроднился с людьми и с природою дикой,
Занесенный судьбою в затерянный край.
Перебравшись на юг из якутских селений,
Я у з н а л человека с похожей судьбой:
Он народ свой,
Плутавший во мраке столетий,
Прямо к солнцу решил повести за собой.
Был он — первый бурят,
Что шагнул дерзновенно
В Революцию, в битву с оружьем в руке.
Молодой, крепко сбитый,
Как белая пена,
Блещут ровные зубы в коротком смешке.
Но в раскосых г л а з а х его столько печали —
Бесприютных степей вековая тоска.
С грустной песней его в колыбели к а ч а л и ,
И безрадостным, горьким был хлеб б а т р а к а .
Рассуждает он резко, взволнованно, страстно,
Видно, сдерживать чувства свои не привык,—
Но мы связаны кровно,
Как братья по классу,
И поэтому общий н а х о д и м язык.
Нам и спорить нередко тогда приходилось.
Но ударили залпы восстанья в Чите.
И г л а з а м молодого бурята открылась
Большевистская правда
Во всей правоте!
Новая глава к поэме «Учитель мой — Ленин».
84

Он сказал мне однажды:
«Васильич, учитель...»
Улыбаясь, представил я Питер ночной,
Полутемную комнатку нашу увидел,
И любимый учитель возник предо мной.
Столько лет пролетело...
И в схватке суровой
Опалил свои крылья двуглавый орел,
И воспрянул народ миллионоголовый,—
Мы изрядно т р я х н у л и российский престол!
И, предвидя Бурятии облик грядущий,
Я сейчас открываю до самого дна
Цыремпилу Ранжурову
Русскую душу,
Что страданьем и светлой надеждой полна!
И на бой, и на труд, как любимому другу,
Подаю, всем наветам врага вопреки,
Цыремпилу Ранжурову
Честную руку,—
Ту, что помнит тепло
Ильичевой руки!
Перевел с бурятского О. Дмитриев.

Утро. Обычное июльское утро, когда
травы упруго прогибаются под росой,
а солнце, по-забайкальски белыпое и
яркое, брызжет из-за гольцов. Воздух
до того прозрачен и свеж, что сам
того не замечая, ты не столько дышишь
им, сколько пьешь
его,
как
родниковую воду.
Пахнет скошенными
травами. Как же дивно пахнет! Я от удовольствия зажмуриваю глаза, мне хочется кричать во весь голос: «До чего же
хорошо!..»
Из шалаша вылазит старик Хубрак. У
него широкое скуластое лицо с плотным
загаром. Он подходит ко мне.
- Ты нынче
рано встал,— говорит
он. — Ты почему нынче встал раньше
меня?
Я давно знаю эту его привычку по
несколько раз, нараспев, словно бы прислушиваясь к своему голосу, повторять
одни и те же слова. Он как будто боится,
что его могут не услышать или не понять
сразу.
- Не спится,- - отвечаю я.
Он улыбается, затем вытаскивает изпод валка обе наши литовки, пробует
пальцем, хорошо ли они отбиты, и весело
подмигивает мне. Я тоже улыбаюсь. Я понимаю его. Потом мы пьем густой наваристый чай. Пьем торопливо, обжигая
губы. Надо спешить, чтобы пройти по росе пару-другую прокосов, пока трава не
успела обсохнуть и затвердеть.
- Однако начнем,— Хубрак закрывает термос и прячет его лед лежанку.
Литовка не тянет руки, идет легко: вжигвжиг-вжиг... Я стараюсь не отстать от
старика, хотя это не так-то просто.

«6

А время бежит и бежит, и вот уже
солнце пышет жаром. Трава стала жесткой и неподатливой. Литовка тяжело ходит в утомленных руках.
Хубрак останавливается:
- Пока хватит. Как думаешь, хватит?
Я промолчал.
Он засунул литовку под свежий валок
и зашагал к шалашу.
Я последовал за
ним.
Во время обеда я напомнил ему о вчерашнем его обещании.
Он, прищурясь,
посмотрел на меня:
— Не забыл, значит?
И правда, не
забыл?
—• Нет, конечно.
- Тогда хорошо. Тогда пойдем глядеть аршан, раз ты просишь.
И вот мы уже
выстегиваем нелегкие
метры по едва приметной таежной тропе,
прислушиваясь к веселому птичьему гомону. Старик изредка оборачивается и говорит мне:
- Ты не думай. Эта дорога хорошая,
добрая дорога.
Я понимаю, почему он так говорит.
Давным-давно, еще в детстве, его мучали
боли в желудке. Бывало, он по нескольку
дней не мог ничего есть. Шаманы говорили:
— Дурной дух вселился. Его будем изгонять.
«Изгоняли...» Однако никакие шаманские ухищрения не помогли. В ту пору
жил в улусе охотник. Как-то он сказал
родителям Хубрака:
— Пустите со мною мальчика. В тайгу пойдем, станем воду
искать, святую
воду. Попробую вылечить.
Что было делать? Родители мальчика

«огласились. А дальше... Дальше я расводу святой. На различных языках «свя«кая;у обе всем, что случилось с охотнитая вода» звучит
по-разному, на бурятком и с мальчиком, словами самого Хубском она зовется — аршан.
.рака. Так, как я это услышал от него.
Я не вижу ничего плохого в том,
«По тайте шли. День шли, ночь шли.
что люди называют минеральную воПотом снова — день, потом снова — ночь.,
ду, обладающую целебными
свойствами,
Долго шли. Зверя встречали, стреляли в
святой. Это не что иное, как дань уваженего, ели сырую печонку и опять шли.
ния к земле и селнцу. Да и как же инаЯ устал, часто останавливался, дышал
че, если эта вода издавна помогала лютяжело. Но охотник не сердился, он тердям быть сильными и выносливыми, если
пеливо поджидал меня и ласково говорил:
она излечивала их от самых страшных.
- Потерпи. Скоро будет святая вода,
болезней? Люди верили в силу воды. noЮна должна быть где-то там. Слушай, одверил в нее и тот мальчик, которого принажды я пошел на охоту, гляжу, изюбр
вел к озерку с родниковой водой старый
зыскочил. Я выстрелил. Изюбр опустился охотник.
на передние ноги, но поднялся и тяжело
Тропа вьется вдоль бурной и белопенпобежал по бурелому. Знал, что изюбр не
ной реки Ины. Лес стоит, слегка пошевеуйдет — рана не пустит. Но ьдруг изюбр
ливая темными ветвями, молчаливо со•скрылся в боярышнике. Когда же я просредоточенный, словно бы думает о чемдрался сквозь кустарник, наткнулся на
то своем, важном. И вот, наконец-то, мы
«аленькое озерко, а на противоположном
у родника. Вода в нем светлая-светлая, и
его берегу я увидел своего изюбра. Он воздух удивительно свежий, озонистый. В
стоял, отряхивая с себя капли воды, и коста метрах — несколько домиков,
сил на меня глазом, словно бы подсмен— Это леспромхоз для своих рабочих
вался надо мною. А затем, отфы<ркиваясь,
построил,— говорит
старик. — Бывает,
важно зашагал к чаще леса. И уже не
что и наезжают сюда. Лечатся,
сочилась у него кровь из раны в боку,
А где же озерко? Его нет, только вьетп шел он легко. Я долго не мог понять,
ся парок над логотинкой...
в чем тут дело. Но в конце концов догаСмотрю я на родник, и мне вспоминадался, что в этом озерке не о-бычная по- ется статья доктора геолого-минералогида, а святая. Старики рассказывали, есть
ческих наук В. Г. Ткачука «Минеральные
такая вода, пробилась она сквозь мрачное
воды Бурятии и перспективы их испольподземное царство Эрлен-хана, чтобы по- вования в лечебных и хозяйственных цемогать от болезней всем, кто живет на
опубликованная в материалах БуЛЯ х»,
земле. «Значит, мой изюбр искупался в
рятского регионального совещания по разводе и залечил свою рану?»—подумал я.
витию производительных сил Восточной
И мне стало хорошо и радостно. Ведь я
Сибири за 1959 год. Ткачук, ссылаясь на
нашел святую воду.
солидные научные изыскания,
считает,
Я с волнением выслушал
охотника, а что минеральные источники образуются в
затем спросил у него:
результате геологических процессов, про- II ты приведешь меня к
святой
исходящих в недрах земной коры. Этим,
воде?
очевидно, объясняется тот факт, что исОхотник кивнул головой:
чезло озерко.
- Да, я приведу тебя к святой воде,
В. Г. Ткачук полагает, что многочислени ты не будешь больше болеть».
ные выходы на поверхность минеральных
Я слушал тогда Хубрака, и мне думаисточников следует
отнести к действию
лось о том, что человек всегда стремился всякого рода вулканов. Он подразделяет
быть сильным и выносливым. Не потому
эти источники по газовому их составу и
ли он постоянно искал эликсир здоровья? температуре воды на термальные азотные
•Однажды он вдруг заметил, что теплые
и метановые, на углекислые холодные и
солнечные лучи очень полезны для челотермальные, на холодные радоновые и же>веческого организма. И тогда
он стал
лезистые.
писать великую поэму о солнце. Эта поэма
В Бурятии насчитывается свыше ста
удивительная, потому что она никогда не
пятидесяти минеральных источников, окобудет закончена.
ло сорока из них горячие. Но едва ли не
Тысячелетний опыт помог человеку затретья часть их не изучена совершенно
метить чудодейственную особенность трав,
или слабо изучена. Кстати, изучать минеродниковой воды. И человек назвал эту
ральные воды Бурятии начали в начале

87

нынешнего века. Однако только в совет«Я, Тимофеев Семен, был в этих месское время этому вопросу стали уделять
тах, и бог помог .мне и указал на целебный
серьезное внимание. Заслуживает уважеисточник. И я вылечил свои недуги».
ния работа Бурятсквй экспедиции по изуЭту надпись можно прочитать и ныне,
чению производительных
сил,
котерая
Истертая каменистым крошевом, обдутая
была направлена в Забайкалье Академией ветрами, она говорит о большом человенаук СССР. Участники этой экспедиции
ческом уважении к земле,
обследовали минеральные источники, расСлух об удивительном исцелении золополеженные вдоль юго-восточного берега
тоискателя разнесся по стране. Об этом
Байкала. Немало ценных открытий сделаслучае в 1832 году писала столичная гала и Сосновская экспедиция Министерст- зета «Северная пчела». Но минуло еще
ва геологии и охраны недр Союза ССР. много времени, прежде
чем целебные
Именно после этого врачи получили в
свойства гаргинского источника были посвои руки материалы, столь необходимые ставлены на службу людям.
для успешного использования минеральСейчас в живописной долине реки Гарных источников в лечебных целях. Хо- ги открыт Дом отдыха. Be время свеего
зяйственники теперь знают, воды ка- пребывания в этих местах я разговаривал
них источников можно применять в кас директором Пурбо Нимаевичем Ширеточестве сырья для пищевой и химической ровым. Рослый, с темными улыбчивыми
промышленности, а также для организаглазами, которые, казалось, никогда не
ции колхозных теплиц.
устанут удивляться всему тому доброму,
Поставить на службу людям все богат- что окружает его в повседневной жизни,
ства природы — это ли не одна из благо- он говорил мне:
роднейших задач, выдвинутых XXIV съез- Да, считается, что у нас Дом отдыдом Коммунистической партии Советского
ха, так сказать, местного значения. Но
Союза и нашедших всенародную поддержправильно ли это? Я думаю, нет... К нам
ку.
приезжают лечиться со всего Забайкалья^
Да что там Забайкалья! В прошлом году,
к примеру, у нас было немало людей из
Ленинграда. Часто приезжают к нам из
Новосибирска, с городов Урала и Волги.
I начале прошлого века некто Семен и ЭТО) заметьте, несмотря на то, что телоТимофеев, золотоискатель, шел по живо- вия л е ч е н ия на нашем источнике, яягко
писной долине стремительной горной ре- говоря> далеко не идеальные.
ки Гарги. Чувствовал он себя неважно. У
q TO вы имеете в ВИду?
него сильно болели неги — давал о себе
_ НУ] В0-Первых, жилья крайне незнать застарелый ревматизм. Он с трудом
лостаточно . Неважно обстоит дело и с меподнялся в верховья, где, по слухам, про- ДИЩШским обслуживанием. По существу,
легала золотоносная жила. Он приходил на курорта нет своего постоянного врача.
сюда и раньше, но ему не удавалось най- Правда, к нам часто наведываются медкти эту жилу. Он думал, может быть, иын- ц и н с к и е работники из районной больниче ему повезет, вот только бы отпустила цы Однако им трудно бывает уследить за
боль в ногах... Неожиданно в скалистом всрми больными, прописать, кому и скодьущелье он увидел тоненькую серебристую ко нужно принять ванн. Да, трудностей
леяту ручейка, по берегам которого росла у нас хватает. Тел не менее наша рабопышная растительность.
Заинтересовав- та дает ощутимы е результаты. Белыпиншись, он миновал густые
заросли бело- ство уезжа е т из нашего Дома отдыха,
пенной черемухи и оказался возле ру- так сказатЬ) с положительными показачейка

Вода в ручье была горячей. Он как-то
слышал от бурят, что такие ручейки обладают отличными целебными качествами.
Семен Тимофеев пробыл у источника
несколько дней. Он чувствовал, как силы
возвращаются к нему. И вот пришло время, когда уже не саднило в ногах и не
было болей в теле. Перед своим уходом
он сделал на скале надпись:

88

ниями.
— А какими лечебными свойствами
обладает гаргинекая вода?
— Вода у нас сернистая, в ней высокий процент сероводорода. Это дает возможность успешно бороться с различными ревматическими заболеваниями и кожными болезнями.
Помнится, несколько
лет назад к нам привезли девочку из-под
Московья. Девочка совершенно не могла

ходить. Ее измучили ревматические боли.
— Что же вы предлагаете?
Она стала принимать горячие ванны и пря- Думается, Гаргинский Дом отдыха
мо-таки на глазах поправляться. Наконец, необходимо передать Бурятскому курортнастал день, квгда она окончательно выздо- ному управлению,
которое располагает
ровела и уже могла ходить без посторонней
необходимыми средствами. Тогда появится
помощи. Разве такое не нэиятно? Вы предвозможность
планомерно
наращивать
ставляете, как приятно!
мощности Дома отдыха.
Он улыбнулся тихой мягкой улыбкой,
Что ж, Пурбо Нимаевич прав. Вопросы,
и мне подумалось, что для него нет ничекоторые он поднял в нашей беседе, доджго приятнее, как делать добро людям. И ны быть решены, и решены как можно
еще мне вспомнилось, что много лет наскорее.
зад здесь, на месте нынешнего Дома отНедалеко
от
Таргинской здравницы,
дыха, по сути дела ничего не было, кроме
на противополвжном берегу реки Баргупары-другой завалящих демиков да бес- зин находятся Аллинские источники. Я
численного множества палаток, раскиданпобывал здесь нынешней зимой. Вместе
с
ных окрест. Трудно было с продуктами.
председателем Дыренского сельского
Каждый раз приходилось
спускаться в
совета Владимиром
Цыдыповичем Батиближайший улус, который находился где- ровым мы ходили от источника к источннто в пятнадцати километрах ет источника. К У и любовались удивительной красотой
Однако же это не пугало людей. На- 3Дешних м«ст.
Бьют
слышанные
об удивительных целебных
источники из-под скалы - жаркие,
свойствах Гаргинского
источника,
они
поящиеся, и воздух возле них насто,-н
на теп
приезжали сюда и лечились.
Лечились,
™м запахе не знающей зим земле.
как могли, на свой страх и риск.
Приезжайте к нам летом,- говори г
„
Владимир Ныдыпович Баторов. — И тогЛ1
Не то теперь. Заметно лучше стали
день, а помолодеете на
П р ОЖИВете
условия для лечения больных.
И, как
следствие этого, значительно увеличился
QH улы 5 ается
приток людей в Дом отдыха. Тем не менее
'
я зш
он
р
полагать, что уже все сделано, нельзя.
баргузинских бурят
ск
и
Многого еще не хватает, если судить с меобессилев от ран, часто наве'ыдицинскои точки зрения.
^
вштся ш истотенкн ^п
Цурбо Нимаевич
Шиветоров
говорил
выбирают обычно летнюю пору. Это, пчемне:
видно, потому, что тогда и солнца бо.ть- Не помню, когда и о каком курорше, и воздух
прозрачен, как хрусталь,
те я читал довольно-таки интереаную
Так вот, приходят они сюда, герои скастатью. Называлась она «Жемчужина без
зок и легенд, купаются в горячей живиоправы». Пожалуй, это вот название с
тельной воде и быстро залечивают СР^"
полным правом можно отнести и к нашемногочисленные раны,
му Дому отдыха. Казалось бы, все у нас
Но так не только в сказках, не только
есть для успешного лечения
людей: и в легендах. II в жизни случается нечто
вода отменная, и воздух дай бог какой...
подобное.
Нет
одного — по-настоящему
глубокой
— Помню, однажды
приехал к нам
заинтересованности вышестоящих органистарый фронтовик с Урала,— раггказызаций в эффективном использовании Гар- в а е т Владимир Цыдыпович. — Давнишгинского источника. Я имею в виду Все- цце раны у него разболелись, ('тал он
союзное курортное управление. Практипринимать ванны. Минул месяц, и почувчески его работники
ничего не делают
ствевал он себя л у ч ш е . «Хорошая вода у
для того, чтобы расширить наш Дом от- в а с > — говорил он перед отъездом. — Очень
дыха и укрепить его экономическую базу.
хорошая. Я побывал на многих курортах
У нас по сути дела нет своего хозяина.
страны, был на Кавказе и в Крыму. Но
Номинально мы подчиняемся аймачному нигде я себя не чувствовал так хорошо»,
исполкому. Ну, а что это означает, вы,
к о д а в Аллинских источниках сервисочевидно, сами догадываетесь.
При всем T a H i с примесью сероводорода, температужелании исполком не может изыскать ра С р необычайно высокая, равная семнсредства для расширения
здравницы, а
десяти одному градусу. Что же касается
ведь это настоятельно диктуется самой се целебных качеств, то они примерно те
жизнью.
же, что и в Гарге. И беды те же. Нет

89

планомерного медицинского обслуживания,
Габотники аймачной больницы ссылаются
на нехватку
времени, и я понимаю возможности у них ограничены.
И всетаки при соответствующей помощи Министерства здравоохранения Бурятской АССР
медицинские
работники
Курумканского
аймака в состоянии решить эту задачу,
Ну а что касается общественных организаций Дыренского сомонного совета, на
территории которого находятся Аллинские
источники, то они делают очень многое,
чтобы люди, приезжающие на лечение,
чувствовали себя уютно и спокойно. По
инициативе Владимира Цыдыповича Баторова жители Аллы объявили двухлетний
поход за культуру. На улицах улуса сейчас растут молодые деревца, а вечерами
в сельском клубе устраиваются концерты
художественной самодеятельности.
Сюда
часто приходят отдыхающие, они знакомятся с культурой бурятского народа, с
его задушевными мелодиями, с его добрым, открытым всему прекрасному сердцем. И в этом также заслуга Владимира
Цыдыповича Баторова, заслуженного деятеля культуры Бурятской АССР, под руководством которого окреп и возмужал
аллинский художественный самодеятельный коллектив.
Я не случайно акцентирую внимание
на развитии культуры в Алле. Это имеет
непосредственное отношение к успешному
лечеяию больных. В самом деле, еще великий русский медик Николай Пирогов
говорил: «Прежде чем лечить человека, я
должен создать у него хорошее настроение».
Мне довелось недавно разговаривать с
заместителем редактора иркутской газеты
«Советская молодежь» Арнольдом Иннокентьевичем Харитоновым, который провел на Аллинских источниках несколько
месяцев. Так вот он говорил мне:
— Приехал я сюда совершенно разбитым, страшно болели ноги. Болезнь, она
знаете,— вещь
серьезная, кого угодно
выбьет из колеи. Так было и со мною. Но,
к счастью, не долго. Я это объясняю двумя
причинами. Прежде всего, природой аллинской воды, трудно найти что-либо более чудодеиственное, более живительное для человека... Второе, не менее существенное. Немного подлечившись, я стал ходить в местный клуб, елушал бурятские песни, смотрел
юригинальные национальные танцы, и во

90

мне повышался заряд бодрости. Очевидно, так бывает, и бывает со многими,
когда ты вдруг открываешь нечто нсобыкновенное, прекрасное. И это необыкновенное, и это прекрасное действует на тебя
чудесным образом.
В долине реки Баргузин немало различных целебных источников. Есть и хорошо известные в Сибири, такие, как в
Гарге и в Алле, есть и мало исследованные, которые еще ждут своего часа. В
верховьях небельшой горной речушки Уро
бьют горячие источники, температура воды в них достигает пятидесяти градусов,
Здесь я побывал вместе со своим давним
другом, шоферем Инского
лесозаготовительного пункта Олегом Горячих. Кстати,
о Горячих я уже писал прежде в очерке,
который был опубликован на страницах
журнала «Байкал». Однако же в то время
я не мог и предполагать, что, помимо
страстной любви к своему ремеслу, есть в
нем и еще нечто, что открылось мне
только теперь.
Я имею в виду его
уважительное
отношение к богатствам,
на которые так щедра
наша
земля,
Когда мы заговорили о целебных источниках, и я в шутку, конечно, сказал ему,
что вот, дескать, ищу какой-то необычный
новый источник и не подскажешь ли ты
мне, где бы его отыскать, он улыбнулся:
- Насчет нового,— это ты, наверное,
не по
адресу обратился, а вот что касается
источника, свойства которого следовало б
'ы использовать на полную катушК
У> °б этом я тебе. пожалуй, смогу коечто
рассказать,
Так я впервые услышал об Уринских
источниках. Я уже говорил, что они мало
исследованы. В живописном месте, на
окраине темногустего леса стоят несколько
домиков да белеют палатки. Вот, собственно, и все «благоустройство». А ист п ч н и к и , по всей видимости, облад-шт-так
" целебными свойствами. Тот же Олег
Горячих рассказывал мне:
- У нас в поселке одна девушка страдала кожной белезнъю. Сам понимаешь,
каково ей приходилось. Ну, вот ей кто-то
и посоветовал съездить на Уринские источники. Она так и сделала. А когда вернулась, честное слово, ее было трудно
узнать. Она как-то вся
преобразилась,
лицо чистое, ясное... Ну и понятно, характер у нее тоже изменился. Стала веселая, смешливая.

ены первые жилые дома и больничные
помещения, а вскоре сюда для обслуживания
I ...Известные исследователи И. П. Герабольных были присланы смотриSHMOB и Г. И. Галазий считают, что по
тель, врач и медицинские сестры.
tpacorc, по своей изумительной природе
Что ж е ^ характерно для горячинской
веточное прибрежье Байкала, в частно- минеральной воды?
га, долина реки Баргузин, значительно
Лечебный эффект этой
воды
объ[ревосходит знаменитую серебряную лиясняется содержанием в ней большого
вю, которая, как известно, проходит по
количества азота,
кремниевой кислоты,
»ерам Финляндии, и ничуть не уступает
всякого рода щелочей и микроэлементов,
рекрасным норвежским фиордам. Что ж,
входящих в состав ферментов-катализаТ
В
этнм авторитетным мнением нельзя не
°Р° биохимических процессов (титан,
>гласиться, тем более что в последние
свинец, медь, вольфрам, молибден, сеоды слава
великого сибирского моря
ребро). Иначе говоря, в ней имеется все,
еизмеримо
возросла. Все это создает что так необходимо для нормального
рекрасные предпосылки для рациона.тьфункционирования человеческого организого использования горячих источников, ма--же открытых и тех. что, несомненно,
Сейчас на
Горячинском курорте
уду т открыты в ближайшее время
прекрасные медицинские и жилые корПервые сведения о горячинском мине- пуса ' Здесь можно ВСТРС™ТЬ людей букальном источнике Российская Академия
вально со всех уголков Сибири и Даль'аук получила во второй половине воКурорт
емнадцатого века. Сведения были доР^кинулся
четырехстах
метрах от Б а и к а л а
ольно скудные, однако же они заинтере> в о к р у г нег ° ХЛОПОТливо шумят М0гучие СОСНЫ и 6ЛИ
овали ученых. И вот на берега Байкала
' а не~
Ke
ут0пая в
[риехал
известный
русский
академик
™
'
7°™'
Т^'
*""""
. Лаксман, а спустя немного восточное по- СЯ Т у р к и н с к и е хР,ебты- гИм™но там и
ережье сибирского моря посетил член
« а х о д п т с я основнои целебный источни;
'оссийской
Академии Г. Георги
Они
°Н п р о т е к а е т по дну б а л к и Ручеи "ре'
оставили медицинскую карту и провели Г р а Ж Д а е Т плотина' благодаря чему обра 3 ВаЛСЯ ПРУД
щательный анализ
минеральной воды
°
' и з / о т о р о г о вода поступает
в так называемый каптажныи колодец
и
Д
гот анализ оказался таким, что буквально
вашше
ения>
Ее
дебит
«рез несколько лет на восточном оерегу
МИллионам литров в сутки.
айкала с «высочайшего дозволения» и по
g
" встретился на куQM f
аспоряжениго генерал-губернатора ИркутCQ СВ(ШМ
м
иятедем Алек .
кон губернии была построена купальня для
Викеитьевичем Волчуговым. Он
I высокого звания и отменного сосло- сейчас живет в Южно-Сахалинске.
Ее
5 их распоряжение поступил все- т е с т в е н н разговор нас зашел 0 курортс .
штаб-лекарь
Забайкальского
_ Ты' 3Haenibj _i г о в о р и л
Александр
азачьего войска Грунт.
Викентьевич - у нас, на Дальнем Восто1рунт, несмотря на свою «всесведущ- ке т о ж е есть CBOg Горячинск.
ность», состоял в лекарях не по призвацак?
ию, а скорее по назначению. Однако же
_ Не понимаешь?— Волчугпв раггмгсила минеральной воды была столь ве- Я лся.— Дело в том, что наш курорт Куль'лика, что Грунт очень скоро сделался
в Х а П а р и и г к о м крае,
Д У Р 1 а он находится
«дним из самых популярных людей в За- называют дальневосточным Горячинском.
Лйкалье.
Достаточно сказать,
что он
Наверное, потому что госта» води прибыл вхож в богатейшие дома Иркутска.
мерно тот лее, что и идссь.
(Грунт вел обширную переписку со знпт- \ Зачем ;i;«' т и сыда приехал?
иыми вельможами и неоднократно посыQH на мгнонпшо
задумался,
затем
лал Флакончики г горячинской минеральсказал:
ральной водой на императорское подво. Очевидно, потому, что копия, как
В ье бы ни была она блестяще сделана, всегВ начале девятнадцатого века началось
да хуже оригинала.
систематическая эксплуатация минеральМы шли с Александром Викентьевичем
ного источника. Усилиями ссыльно-попо тихой,
залитой
теплым июльским
селенцев на берегу Байкала были постросолнцем улице и говорили о том, что

91

волновало нас, радовало.
А
радовало
многое. Я рассказывал
ему о статье
врача курорта Юрия Кузнецова «Сокровища целебного края», которая как раз
в те дни появилась на страницах газеты «Правда Бурятии». Статья была
интересная, поучительная. В ней, в частности, говорилось:
«Оейчас разработан и утвержден генеральный план реконструкции и расширения курорта с перспективой до тысячи коек. В ближайшие годы начнется
строительство
благоустроенного
соврсменного санатория на пятьсот коек, который займет достойное место в крупнейшем в стране цехе «экспорта впечатлений» и «индустрии здоровья», будущем
государственном
национальном
парке
страны на берегах самого живописного,
самого глубокого,
самого прозрачного,
уникального озера мира Байкала».
«Экспорт впечатлений...»
Необычное
сочетание слов, не правда ли? А до чего же верное! Именно экспорт... Всякий,
кто уезжает отсюда, увозит в своей душе
удивительную щедрость природы: и розовые бутоны цветов, и мерный величавый бег байкальской волны, и синюю неподвижность высокого неба.
Уже давно ни для кого не секрет, что
по своим достоинствам курорт Горячинек
значительно превосходит всемирне известные курортные места, расположенные в Давосе, Цее, Таберде, Абастумани.
Пройдут годы, и Горячинек станет воистину краем здоровья. Здесь есть все и селнце (по солнечным дням Горячингн
превосходит лучшие курорты Черноморского побережья), и ароматный таежный
воздух, и удивительные по красоте берега Байкала.
Промышленные
предприятия
нашей
республики активно содействуют развитию курорта. Так, Тичлюйский цементный завод построил
здесь отличный
спальный корпус. То же самое сделали
коллективы Улан-Удэнского ордена Ленина мясоконсервного комбината и комолната «Забанкаллес». В скором времени
начнёт строительство нового помещения
Улан-Удэнский
срдена
Ленина
докомотиво-вагоноремонтный завод. JI это
очень хорошо. Хотелось бы, чтобы таким вниманием пользовались и другие
менее важные, хотя и менее известные,

источник. По своим целебным качествам
он близок горлчинским водам. Однако сидержание углекислого газа в нем значительно больше. Это дает возможность
использовать его воды для лечения всякого рода нервных забелеваний. К сожалению, эксплуатируется этот источник
не в полную меру. Здесь есть Дом отдыха, построенный тружениками УланУдэйского завода «Электромашина», и
несквлько зданий, которые отведены для
больных.
Предполагается построить ' ь
ближайшем будущем летний профилактпй. Но даже это не решит проблемы. И.'"
ри
количество желающих лечиться на Питателевском источнике с каждым годо i
растет,

"СимеГв4™™^- Селенги „аходится так называемый Питателевский

неральных и бальнеологических вод Прибайкалья. Выявлено свыше тридцати м«-

92

Кроме прекрасных целебных качестг
минеральной воды Питателевского источника
> 3 Д есь весьма благеприятный клпмат
- Вообще надо сказать, климатически^
ресурсы Прибайкалья настолько велик],
и
обладают такими прекрасными свойствами, что их можно и должно кспользовать в лечебных целях. Однако же д.
настоящего времени эти ресурсы изучсны
крайне слабо. Объяснить эте можн*
тем
> что большинство метеорологических
станций расположено вдоль железнодоР«жной магистрали. Их сотрудники не t
состоянии вести ситематические иеследования климатических условий на всем
побережье Байкала. Я целиком и полностыо
согласен с сотрудниками Центрального
лимнологического института, котоРые в св°ей работе «Климатические факТ
Ы
°Р развития курортного строительства
на
Байкале и в Прибайкалье •> пишут:
«Имеется достаточно оснований раздемногих сибирских вралить точку зрения
-q^^ которые считают, что климатические
ресурсы этого щедро одаренного приропо красоте лан;до й к р а я с редкими
шафтами и здоровым климатом давно пора широко и полно испильзовать для санаторно-куровтного лечения, отдыха
i'
туризма. Для этого необходимо разверширокие исследования богатейших
нуть
ресурсов Прибайкалья, о котерых мы так
и
мало знаем и П вдчас так мало ценим
бережем».
Институт.R н а ч а л е этого года ученые
земной коры Сибирского отделения Акадети наук ссср завершили изучение ми-

«торождений с повышенной мииерализадолина, она сплошь усыпана блестящицией. Ученые составили карту, на котеми блюдцами 'больших и малых озер. Долиfyro нанесены
минеральные источники,
на стиснута горами, на склонах которых гуЬедставляющие наибольший интерес для
сто лепятся сосны и ели, тянутся к солнцу
лечебных целей и промышленной экс- могучие лиственницы. А выше всех поДняЬдуатации. Теперь посмотрим на северась над землею древняя скалистая гора
Л
жую сторону Байкала.
Хамптон. Именно отсюда, из-под этой горы,
I Северо-Байкалье до недавнего времебьют горячие источники.
В
называли дремлющим краем.
Знали,
Я побывал нынешним летом на БаунВо земля здесь удивительно богата, ветовском курорте вместе с журналистом
Вши, что придет час и богатства этой
Валерием Толстихиным, уроженцем этих
•или будут поставлены на службу лю- мест. Мы стояли у подножия легендарной
дям. Первыми путь к богатствам Северегоры.
Вайкалья указали геологи. Они нашли
- Ты знаешь,— рассказывал
БалеВесь множество
редчайших металлов,
рий.—Я вспоминаю, как-то сюда при•ш заложили основу для бурного развивезли девочку. Она была в очень ТЯЖРВя края. Они первыми отыскали в здешлом состоянии. Говорили, что это
Ней земле минеральные источники и вме- последствия от травмы
переферической
•те с врачами районной больницы про- нервной системы.
Она не могла спать,
•ели ее анализ, который дал прекрасные
она все время чего-то словно бы боялась.
Результаты. Оказалось, что вода в этих
Было горько смотреть на нее, больно.
Вточниках обладает отличными целебныНо врачи сказали:
•и свойствами. II вот первого июля 1966
- Мы постараемся помочь ей.
Вда в местечке
Хакусы была открыта
и это были не просто слова.
Врачи
Вшьнеологическая лечебница. За сравзнали, какая сила заложена в целебном
Ветельно короткий
срок она получила
источнике, и они умели разумно польВярокую известность. Сюда едут с Урала
зеваться этой силою.
Западной Сибири, из Иркутска и Читы.
Шли дни. Девочка принимала ванны,
| Вода в Хакусском источнике азотная,
пила местную воду, остро пахнущую сероВабо минерализованная, щелочная. Кроводородом. II вот настало время, когда
Не того, в ней повышенное содержание
девочка впервые улыбнулась и с интереВемнистой кислоты. Это дает возможпосмотрела вокруг себя, вдохнула
С ом
•ость успешно лечить кожные и генекоживительный
воздух доброй
северной
Вгические заболевания, а также нервземли. А это значило, что кризис уже
•ую систему.
миновал и что час выздоровления недаI Севернее Хакусского источника есть
лек. В конце концов так и произошло.
Влина, котрую еще в давние времена
Можно было бы привести немало по•уряты называли
долиной минеральной
добных
примеров, и все
они — яркое
•оды. В самом деле, здесь протекают десвидетельство
живительной
благодати,
Ветки источников.
Среди них особого
которая
заложена в минеральной воде
•ниманпя заслуживают
выходы минебаунтовского источника...
Ьльной воды в местечках Иркана и
Удивительна природа Бурятии. 1ша•жилинда. Они еще мало исследованы, лось бы, нет ничего .общего между суизвестно только,
что эта минеральная
ровой северной оконечностью ее и южВда имеет повышенную радиоактивность,
ными отрогами хребтов, упирающимися в
В примеру, в источнике Иркана она догпросторные монгольские степи.
Однако
Вгает тридцати шести эманов. Это соз- же это впечатление чисто шн-шнсе. Пели
•нет предпосылки для успешного лечения
же попытаться заглянуть в глубь земли.
Вльных, страдающих нервными заболеизучить ее геологическое строение, то можжниямн. Но, как я уже говорил, воды
но найти много общею,
•рканы и Джилинды используются еще
строение, то можно найти много общеКрайне слабо. Гораздо большее применеЭто общее мне видится и в происхоа;шве находят минеральные источники на
денип минеральных источников Бурятии,
девере Витимского плоскогорья. Здесь не- В само деле, чем тогда объяснить порази«колько лет действует курорт местного зна- тельную схожесть целебных качеств ЭмЧения.
горбойского источника, находящегося
в
Курорт расположен в долине быстрой
Закаменском аймаке, и самого северноВрной реки Верхняя Ципа. Чудная эта
го источника Баунтовской долины?

93

Кстати, Эмгорбойский источник известен местным жителям так же давно, как
и Баунтовский.
Он протекает в сорока
километрах от одного из промышленных
центров Бурятии — города
Закаменска.
Труженики Джидинского
вольфрамовомолибденового комбината построили здесь
профилакторий. Сюда в сезон приезжают
лечиться по пятьдесят, а то и по сто
человек. В основном, это местные жители. Однако лее на берегах источника нередко можно встретить и людей,
приехавших с Дальнего Востока и Западной
Сибири. Все они находят здесь добрый
приют и, как правило, быстро излечивают свои недуги.

Протянулась Тункинская долина с востока на запад более чем на двести километров. Стиснутая со всех сторон высоченными Саянскими хребтами, она тем
не менее словно бы устремлена ввысь:
до того прозрачен и светел здесь воздух,
до того впечатляюща эта земля, украшенная
половодьем
цветов и густым
разнетравьем.
Удивительно богата Тункинская долина. В ее густозеленых лесах неспешно
бродят могучие лоси и быстрые олени,
а на скалистых
вершинах преспокойно
чувствуют себя горные бараны. На северо-западе, в краю озер, в пору великого
перелета птиц водная гладь словно бы
оживает: утки, гуси заполняют буквально каждый метр поверхности.
Славится Тунка и своими минеральными источниками. Кто не знает всемирно
известного тункинского Аршана? Кто не
слышал о чудодейственной силе Шуманских источников? А разве не минеральной воде Ниловой Пустыни отданы благодарные сердца многих и многих людей?
...И жил на земле богатырь Хансай, и
было у него доброе сердце, и люди гордились им, и слава о нем гремела
по
всей долине. Он никого не боялся, богатырь Ханеай, он смело вызывал на бой
злых духов земли и неизменно побеждал
их в бою. Но однажды случилась беда.
Спускался богатырь с высокой горы, усталый, и вдруг ему сильно захотелось
спать. Он не знал, что это дух духов,
самый лютый изо всех, самый жестокий,
нарочно
напустил на него
владычицу

сна. II лёг богатырь Хансай на землю,
крепко заснул. Тогда и подкрались к н< му злые духи, и убили его. Солнце разе
ушло за гольцы, опечаленное, и ветр
со стоном обрушились на цветущую sev
лю. То был знак людям, что случило1
несчастье. И услышала зов природы н>веста Хансая, прибежала на то место, гл
погиб ее возлюбленный, и горькими В'<допадами потекли ее слезы. Пришли л) >ди, чтобы утешить девушку в ее горласково говорили:
- Не плачь, Кынгерга. Возлюблсгный твой погиб красивой смертью,
сы
погиб за людей.
Но Кынгерга была безутешна, п слезг
ее все так же текли водопадами. Гори
не выдержали и расступились, и поб"жало
горе девушки быстрой речкой i
долину.
А Кынгерга по-прежнему была неутешной, она обращала свои взоры к солнц;..
к небу, она просила:
- Возьми меня к себе, мой возлю'
ленный! Не может ворон обратиться
орла, не м<г,кет счастье бежать рядом
горем. Что же мне делать на этой зем.ь
без тебя?
Долго слушал из своего
подземнш
царства богатырь
Хансай прекрасну! <
Кынгергу, и стало ему жалко ее, и пов
лел он своим друзьям открыть две]'ч
подземного царства, и взял к себе люй. 1
мую девушку. А людям оставил добрь:
и сильные воды, чтобы не могли зль*
духи пользоваться слабостью человеч^ской.
Так рассказывается в легенде. Ну, .
исторические факты говорят о том, чт>
Аршанские источники открыл евященши
Саганурской миссионерской церкви Иаков Чистохин. Случилось это в 1890 п>
ду. Захотелось в ту пору семидесятилп
нему священнику пройти по необжитым
местам, полюбоваться на красоты прири
ды. И вдруг близ истока Кынгерга у пот
ножья могучего Тункинского хребта oi
наткнулся на несколько
минеральных
источников.
Его сообщение об открытии
опубликовано в девятой книге «Известии
Томского университета» за 1896 год.
Надо сказать, что минеральными в«
дами Тунки очень скоро заинтересовали' i
известные русские ученые и путешеп
венники. Так в 1897 году в верховый
Кынгерги побывал знаменитый иссяедл
ватель Гешшг-Михелис. Он оставил нам

чрезвычайно любопытные записи. Больше
всего его поразил тот факт, что у минеральных источников он встретил немало
известных, интеллигентных люден, которые уверовали в лечебную силу аршанской воды. Жили они в наспех сооруженных балаганах и на недоуменные вопросы исследователя отвечали:
- Да, да, конечно, условий для лечення практически никаких нет. Однако
же многие из нас, принимая водные процедуры, почувствовали себя много лучше, чем прежде.
Многие ученые занимались исследованием Аршанской воды. Однако же первое, наиболее полное исследование минеральных источников Аршана было проведено лишь в 1У19 году. Это сделали
заведующип
сейсмологическим отделом
Иркутской
магнитно-метеорологической
обсерватории С. В. Шимаковский и доктор В. Н. Никитенко. Многое сделали в
этой области сотрудники Центрального
ннститута к у р о р т о л о г и и под руководством гидрогеолога Силина-Бекчурина. Они
провели топографическую съемку мостности, пробурили несколько скважин для
выхода минеральной воды и тем самым
положили начало ее использованию
в
лечебных целях.
Заслуживает
уважения
исследовательская
работа
экспедиции
В. И. Валединского, организованная по
инициативе Бурятского наркомата здравоохранения. Она сделала точное описание всех минеральных источников в районе Аршана.
Первым советским врачом на Аршанком курорте был Н. И. Никольский. Он
очень многое сделал по повышению эффиктивности лечения на местных водах.
Курорт постепенно расширялся, со временем у него появилась своя мощная
экономическая база. В 1923
году
он
был
передан в распоряжение
наркомздрава Бурятской республики.
С этого
времени начинается
активное освоение
всех без исключения минеральных источников. Строятся все новые и новые
помещения, открывается костно-туберкулезный санаторий для взрослых,
а по
прошествии ряда лет - - и санаторий для
детей. Сюда едут лечиться из самых отдаленных краев и областей
Советского
Союза. Часто бывают здесь люди с мировым именем. Курс лечения на Тункинском Аршане проходил известный советский
ученый В. Либединский. Короче говоря,

местные минеральные источник приобретают всесоюзную известность,
Этому способствует целый ряд причин,
Главная
из
них — высокие
целебные
свойства
аршанской воды. Это помогает
быстро излечивать различные болезни желудочно-кишечного тракта — хронический
катар желудка, атонию, ахилью кишечника, заболевания печени, неврастению,
катар верхних дыхательных путей, боле
зни сердца, малокровие, язву желудка,
Помимо водных процедур, шложительно влияет
на
человеческий организм
большое тункпнское солнце. Ученые высчнтали, что по солнечной радиации долина реки Кынгерги намного превосходит всемирно
известные курорты — Кисловодск, Ессентукн, Ялту и все без исключения водолечебницы Западной Европы.
Аршанский курорт раскинулся на южном склоне Тункиного хребта, в том самом месте, где быстрая горная Кышерга,
пробившись сквозь герное ущелье, с шумом и грохотом падает в Тункинскуюделину. Здесь много различных зданий,
больших и малых: высятся белокаменные
больничные корпуса, а подле них стройными рядками пристроились коттеджи
п домики самого разнообразного назначения. Круглогодично действуют санаторий,
поликлиника, оборудованная по последнему слову медицинской техники, зубоврачебный и физиотерапевтический кабинеты; имеются клуб для отдыхающих и
библиотека.
Ежегодно сюда
приезжают лечиться
свыше двух тысяч человек. Не многие
курорты страны могут поспорить с Аршаном своей популярностью,
Будь то зимой или летом, весной или
осенью,— в любую пору года вы сможете
найти для себя нечто необычное, удивительное, прекрасное. Но, пожалуй, нет
ничего лучше того времени, когда зацветают цветы, когда земля, словно бы
проснувшись, дышит широко и свободно,
долина утопает в сиянии солнца. На
а
десятки километров •
цветы,
цветы,
цветы... Синие, голубые, розовые. Это и
даурский рододендрон, и кукушкины башмачки, и прекрасные желтые лилии.
и лес в эту пору словио бы обновдя .
„ м ш и с т а я земля дьшшт свежес.
ется>
распускается черная смородина и
набираются
сил
бескрайние
черника>
плантации голубицы и земляники,
Да, богата Тункинская долина!

.

Не зря говорит старинное бурятское Температура ее в среднем равна сврока
сказанье, что много у бурхана земли быградусам.
ло, самая же любимая одна — ТункинЗдесь успешно лечат хронические заская. Никвгда не забывал он о ней, час- болевания ревматизма, полиартрита, рато разъезжая по белу свету, привозил
невралгии, различные кожные
сюда, в эту долину, самое редкое, самое
ему дорогое. Вот и вышло со временем,
заболевания. Процент излечивающихся в
что соединил он в той земле Север с
результате процедур с горячей минеральЮгом, а Восток с Западом, и не стало
ной водой достаточно высок. По подсченичего богаче ее, краше ее.
местных врачей, в скором времени
там
Не знаю уж, как у бога там складыприблизится к ста!
он
валось дело, а вот что прекраснее этой
долины вряд ли что сыщешь - это уж
Ниловские воды были известны местНОМ
точно, это не нуждается в доказательУ населению в начале прошлего вествах. О Тункинской долине знают дака. В тридцатые
годы девятнадцатого
леко за пределами Бурятии, кто побывал
столетия сюда проник с небольшим отздесь - вставил ей свою благодарность,
пограничников пристав Черепанов,
а кто не был — хочет приехать.
I вот уже тогдашний иркутский генералгубернатор Руккерт получает донесение
Черепанова
В отрогах хребта Восточные Саяны, в
узком ущелье, где пробивает себе дорогу
шумная
горная
речушка
Ихэ-Угун,
что в переводе с бурятского языка на
русский означает — быстрая вода, в зеленой роще стоит прекрасная скульптура бурятки. В узких прорезях ее глазудивительная доброта и нежность, полные, чуть
припухлые
губы говорят о
вечно влекущей молодости Эта скульптура вырезана из дерева. Она настолько
легко и изящно выполнена, что вы, оказавшись возле нее, долго не можете оторвать глаз от этого чуда, вдруг оказавшегося в глухом таежном краю.
Эта скульптура выполнена жительницей
Ленинграда,
инженером-физиком
Г. В. Семеновой.
Местные жители рассказывали мне:
— Привезли как-то женщину в наши
места. Она сильно болела, она не могла
ходить.
И наша горячая вода помогла
женщине. Она сделала скульптуру, которая и стала ее благодарностью здешней земле,
целебной силе ее источников.
1орячии минеральный источник Ниловой Пустыни находится примерно в ста
километрах от тункинского Аршана. Вода в этом источнике
сульфатно-натрисвая, гипертермальная. Она обладает высокой биологической активностью. В ней
очень высоко содержание родона, фтора,
меди, серебра и других элементов,
так
необходимых
человеческому
организму.

9S

об

«открытом им»

источни-

ке

- Указания от генерал-губернатора послеДавали немедленно. На то были достаточно
веские причины:
р у к к е р т а в ту пору страдала
Жена
,.
Ревматическими болями, у нее былв, как
говорили в старину,
«сведение рук»,
Руккерт, много наслышанный о забайкальских минеральных источниках, дал
р аспоряж ение иркутским
врачам доскональн

° иссле Д° вать новый источник в
отрогах Саян. Затем в срочном порядке
было построено ванное помещение для
его жены. А спустя несколько месяцев
супруга Руккерта избавилась от недуга,
источник быстро
Новый
мине р ал ьный

завоевал популярность
среди
жителей
Иркутска, 0за короткое время здесь вырос

целыи

0

°Р°Д°К- Затем
появились и первые домики. Они были
построены людьми предприимчивыми и
сноровистыми. Так бы и расхватали бла„ о т р о г а х Саян по кугодатную землю
сочкам,
Р

яжение

палаточныи

да только

Г

скоро вышло

распо-

к

ИРКУТСКОГО генерал-губернатора,
которому местные земли передавались
архиепископу Нилу Столбенскому. Архиепископ обеявил их «пустынью», то есть
местом. А через несколько лет
святым

по

3

*есь была пост Р° ена « е Р ковь Уже после смерти Нила Столбенского

I его императорское
величество Николай
Первый утвердил положение о «пустыни», названной в честь Иркутского архиепископа «Ниловой».
Вот в.-дь как получились. За сравнителыш короткий срок ночый минерал!,ный источник получил всероссийскую известноеть. Ибо воды его намного превосх о д и л и по г„оим целебным качествам уже
l U B e c i i i u e источники. Им доступ к ним
; gbn з а | Г п Ы Т
Нил,.;) Пустынь находится в ведении
Гусинского аймачного исполнительного
комитета. Это учреждение многое делает для
того, чтобы лечение на горячих ыинеральных водах было эффективным. Так, исполком, несмотря па определенную нехватку
специалистов, изыскал возможность оказывать постоянную медицинскую помощь

кала не обычная вода, а минеральная, к
тому же обладающая чрезвычайно высокпми целебными свойствами,
Этот факт лишний раз подтверждает
мысль
том
что
°
Тункинская долина во!Ляется
'™У <
Р°Диной прекрасного забайкальского нарзана,
Я
же
*
говорил о том, что ниловские
В
Ы по своем
°Д
У химическому составу унпкальны. Кстати, об этом несколько
лет
назад писала газета «Правда». Но еще и
еще раз хочется сказать: Ниловскпй куна с
обеспечить

яшний

желающнх

к у р о р т не имеет
ртв

^

такое

мм

такой

даже

д

положеше

мальшм>

не в состояши

существу
ьпоступают по принципу: кто

Бсех

д

извешшй

п

.

По

плана

оит>

нельзя
ffie
куррт>

строител

Разумеет

считать
чилось
как

н
что

Пил(т

Пустынь,
не имеет генерального плана
застройки? Думается, тут вся причина
, что аймачный исполнительный пов том
ц т е т не и м е е т достаточных средств для
М
производства необходимых рабит.
Бот
раз и помочь ВсссоюзЗ десь бы как
Совету по управлению курортами.
н ому
Но в свое время из этого солидиог» учреждения пришла бумага, в коей черным
по белому было написано, что де стрштельство
курорта, хотя бы республикапского значения, в районе Ниловой Пустыни нецелесообразно по той причине, что
она находится далеко от железной дпроги. Но ведь Горячннск стоит от б.тпжапшей железнодорожной станции еще
дальше. Так что, на мой взгляд, подпбшш
довод нельзя назвать сколько-пибу ;ь С' рьезным. Посудите сами. Ежегодно в НпЛОВ
У Пустынь приезжает д е с т ь тысяп
человек на лечение, а это 4 r o - i u i 6 j . i i , да
значит!
В Бурятии создано при ш ' . ш г п ы ч Говете профсоюзов курортное у п р а в л е н и е ,
Конечно же, это позволяет н а д е т ь с я , ч ю
задачи по освоению мпп'та.м.ш.г; и п о ч ннков будут решаться бил'
норативно, более у с п е ш н о , чем прежде. Однако
же позвольте мне
сшша вернуться к
Ниловой П у с т ы н и . К у р о р т к.u; du
не
имеет хо.шина. Я уже говорил, что кто
где захочет, там и построит
К этому
" i v l° Д«ба»ить: гтроят х и б а р к у или дворец, смотря по карману. Здесь строят для
вой зелени, почувствовали
«Забайкаллес»,
се(1я Г ) у р я т г к и й
Ком6ннат
Это показалось невероятным,
однако с
Иркутский алюминиевый завод п трест
помощью врачей аймачной больницы бы«Черемховуголь», завод комбинированных
ло установлено, что из скважины вытскормов и кондитерская фабрика.

Однако же запросы на Ниловские минсральные воды столь велики, что едеданного к р а й н е недостаточно. Но об
атом после, а теперь мне хотелось бы
рассказат., о,б у д и в и т е л ь н о м случае, происшедшем Б начале шестидесятых годов
в здешних листах. А случилось вот что...
Зима в тот год была необычайно суровен,
морозы стояли под пятьдесят.
Совхоз -Саянский», расположенный недаЛРКО иг реки И\э-Угун, испытывал острую
• ь у ж д у в к о р м а х . Особенно тяжело HJJILXOдилось телятам, многие из них с трудом
передвигались. И вот тогда-то, чтобы хоть
немного облегчить участь молодняка, решили собрать его на одну ферму с тем, чтобы
и кормить телят получше, и ухаживать за
ними побольше. Так и сделали.
А в те время недалеко от этой фермы
геологи ставили буровые вышки, искали
нефть. П вот однажды
из одной скважипы вдруг ударил фонтан горячей воды. Постепенно фонтан становился все
меньше, и вот уже не фонтан вовсе, а
малеш.гпй шустрый ручеек побежал по
долгн.% обволакиваясь густым облаком
пара.
Работники
животноводческой
фермы
стали
гонять сюда
телят па водопой.
Прошло немного времени, п директору
совхоза доложили,
что телята, многие
из которых, казалось, не дотянут до пер-

7. «Байкал» № 5

97

Представляете, как бы было
здорово,
если бы все это строительство велось одним хозяином, строго в плановом порядке?!
В одном из писем в газету «Правда
Бурятпи» Михалев, Жильцов и Устинов,
побывавшпе в Ниловой Пустыни, писали:
«Люди, приезжающие сюда, устраиваытсп с жильем где ц как придется. Местшли магазин плохо обеспечивается продуктами. Столовая из-за перебоев с подачей электроэнергии часто бывает закрытой. Даже тем, кто устроился в панпншате, долгими зимними вечерами приходится сидеть в темноте,
иногда при
сг.ечах, питаться всухомятку, ибо негде
приготовить пищу».
Трудно тотчас же решить
вопрос с
п р м е к т и р о в а н и с м новых помещен!)."i, но
самое-то элементарное обслуживание падиентов, наверное, решить можно.
Т у н к н ш ' к у ю долину по праву называют родиной забайкальских
минеральных
источншсов. Многие из них уже теперь
завоевали всесоюзную известность. Но,
как ми видели, есть и такие источит;!!,
которые используются недостаточно полно. В этом отношении весьма показательны Кунтеискпе минеральные источники,
среднесуточный дебит воды которых ненамного уступает Ниловой Пустыни, это
и Шуманскне минеральные источники,
которые еще мало исследованы, это п
целебные грязи.
5.
Шн.'пп". чти в л е ч е б н ы х целях непользуются не только м и н е р а л ь н ы е неточппки. Весьма большую популярность
завоева.чп
так
называемые солевые н
грязевые лечения.
У нас в Бурятии доброй известностыч
пользуются грязевые
воды К и р а п с к о ш
из.'ра, р а с п о л о ж е н н о г о в тридцати километрах от старинного сибирского города
К я х т м . Оз-ро находится в долпне реки
Ч п к о и . В н а ч а л е века
на его берегах
гтг'яли ч а с т н ы е солеварни. Они прпнадлежали КУЛТИНСКПМ купцам и с л у ж и л и
для пп\ довольно-таки приличным нсточником д и х о д а . Примечательно, что серебряпые котлы, в которых варилась соль,
с о х р а н и л н с ь до сих пор. Правда, теперь
они с т а л и достоянием местного краеведчеткого музея имени академика Обручева.

98

Но если для кяхтинских купцов озеро
Кпран представляло только коммерческий
интерес, то российских ученых и местных жителей оно привлекало своими лечебными качествами. Еще в начале семнадцатого века люди вдруг открыли удивительную особенность киранской грязи:
оказалось, что она в состоянии помогатьтем, кто страдает хроническими заболеваниямп костных суставов. Очевидно поэтому представители буддийского духовенства — ламы - - тотчас наложили свое
вето на кнранскую грязь. Теперь
уже
нельзя было пользоваться ею без «высочайшего на то духовного соизволения».
Первым из европейцев географической
описание озера Кпран более двухсот лет
назад сделал знаменитый путешественник
и исследователь П. Паллас. (1н пишет
об озере Киран, как об уникальном создании забайкальской природы. Он считает, что нигде на земле более нет подойного сочетания - в н е ш н е й я р к о й оболочки озера с его внутренним содержаннем».
Это утверждение ученого не поколеблеио н по сегодняшний день. Озеро, словно сверкающее блюдце, в долине, опаясанной темнозелепым лесом... Случаются
ветры, и немалые, а озеро почти никогда
не колеблемо, только белые пенные барашкн неторопливо бегут по его поверхности, да редкие тростниковые камыши
шелеггят негромко. Представьте о'бе на
мгновение эту картину, и вы поймете, что
н в самом деле трудно найти нечто' подобное. А уж о «внутреннем содержании^
озера можно говорить и должно говорить
только эпитетами высокими,
Если принять
Киранское озеро
за
круг, то радиус его составит где-то полтора километра. Вода в Кпране грязнобурого цвета, щелочная.
На дне озера
mi.ti;nii пл серого, а порою черного цвета.
л м
I'<U » " залегает плывун, это гиоообразная тягучая глина с характерным запахом сероводорода. Именно в этой глине и содержатся соли, которые прежде
с л у ж и л и источником дохода для кячтппскпх
купцов.
Небезынтересна
история
возниюювсння озера. Как полагают ученые, Кяхтинское плоскогорье прежде было дном
огромного теплого южного моря. Свндетельством тому являются голые вершины
холмов и круто спадающие книзу балки,
Об атом же говорят и необозримые песчаныс косогоры п высоченные
гольцы

соляных отложении. Со временем море
исчезло и осталось
только
маленькое
сверкающее блюдце-озеро,
наполненное
различными
минеральными компонентами.
Киран — блестящее блюдце,
С морем ли спорит его волна?..
Наши дороги с тобою сойдется Благость его отовсюду видна.
Неизвестно, кому принадлежат
эти
строки, найденные нашими краеведами
в одной из рукописных тетрадей. Скорее
всего, они написаны кем-то из ссыльнопоселенцев, которые жили в Кяхтинском
уезде в конце прошлого века.
«Благость его отовсюду видна»,— у тверждает автор. А это значит, что уже в
те годы слава Кнрана была в достаточной степени внушительной.
Закономерен и естественен вопрос: i;aic
же образуются киранские грязи, обладлющне замечательными целебными свойствами? Б этом вопросе ученые единодушиы. Они полагают, чго богатейшая
прнбрежнал
растительность и сосновые
леса, раскинувшиеся вокруг на десятки
кнлометров, создают отличную питательную среду для живых организмов, обитающих в озере. Короче говоря, все благонриятствует их развитию и размноженню. Редко где встретишь озеро, в кот о р п м бы насчитывалось свыше ста разновпдностей живых организмов, как в Киране. Приходит какое-то
время, и огромные массы этих самых организмов погибают ir образуют на дне мощный орган и ч е с к и й осадок. Его толщина, как полагают, местами достигает десяти метров.
Иу а это и есть
та самая
лечебная
грязь, 1,ои.рая издавна пользуется столь
широкой п о п у л я р н о с т ь ю .
Свойства этой грязи как медицинского
препарата повышаются от того, что она
насквозь пропитана солями. Тут небезынтеросен такой факт: в одном литре киранокпп воды содержится не много-пи
мали
сто тридцать
шесть граммов
солей!
В настоящее время запас киранскпх
грязей составляет восемьдесят тысяч кубомотров. Подсчитано, что даже при самом интенсивном
использовании озера
для медицинских иул;д, этого запаса хватит на триста шестьдесят лет. Представляете? Приплюсуйте к атому тот бесспорный Факт, что время-то в своем дшг.кснии безостановочно, оно рождает все по-

7*

вые и новые органические слон, которые
оседают на дно озера, и станет ясно, что
мы имеем дело действительно с уникальнейшим явлением природы.
Кпранские
грязи, я повторяю
это
еще раз, заслужили широчайшее уважение среди медицинских работников нашеи страны. Частенько врачи Иркутской
и Читинской областей приезжают сюда за
лечебной грязью для своих пациентов.
Сейчас на берегах озера построена лечебница. Сюда приезжают люди из разных уголков нашей страны. Зарегистрнрованы тысячи фактов успешного лечения хронического радикулита, ревматизма, травматических п к о ж н ы х заболевлний. Киранскнм грязям придается чрсзвычайно серьезное значение. Об этом
можно судить хотя бы по тому, что на
берегах уникального озера строятся лечебные корпуса.
Надо сказать, что озер с целебныгрязями в Бурятии достаточно. Осоми
Оенно много их в Тункннской долине. На северо-западе ее находятся знаменитые Койморские озера. Они зашгаают площадь более чем в ты -ячу гектакрупными из них являР0 в. Самыми
ются Цаган-Нур и малый Цаган-Нур.
В своей работе «Озера Тункннской долнны и перспективы их использования
в бальнеологии», опубликованной в сборнике «Вопросы медицинский географии п
курортологии» за I960 на, ученые Т. М.
Яковлева и П. Ф. Бочкарев с т а в я т вопри,'
о необходимости
использования грязей
этих озер. Они ссылаются на опыт местного населения, которое уже на п р т я ж г нии длительного времени применяет и.чпстую озерную грязь для лечения рсвматизя а и к п ж п ы х заболеваний,
Д у м а ш с я , что мысли Т. М. Л к и в л е и о п
и П. Ф. Бочкарева будут п о д д е р ж а н ы , ич
предложения изучены, и n>:i.:n К и н м о р с к п х озер в н е д а л е к и м б у д у щ е м п л и д у т
шприиое практические п р и м е н е н и е ,
Нечто подобное м о ж н о ci;,i:ian. и о о о.;сpax Баргузинской д м . ш п м ,
п
мр-щрыч
имеются i i p e i i i i c v u . i i u e
це.темпле грязи,
опять-таки п и ч т и иг исип.-н.зуемые.
Д а н н ы й i p i i ' i i i ; , р а и у м с г т г я , не претендует
па ( ш ' ц п и . п . и о с п г г л г д и н а п и г , i;ai; и не
с т а в и т ц е л ь ю и ы и н п т ь все ноприсы
и
нримеми
1>а;ия1тия
i;ypoi)Timro дела в
р е с п у б л и к е . З а д а ч а его проще: я попытался рассказать о тех богатствах суровой
п щедр'м! нурятчч.-ой земли, о которых не
уж м н о г о н а п и с а н о , поделиться сво1;1 к

99

ими впечатлениями.
И все-таки я
не
удержался, чтобы в заключение не ебратиться с некоторыми вопросами к начальнику курортнего управления Георгию
Серапиоиовичу Киселеву.
ИНТЕРВЬЮ С НАЧАЛЬНИКОМ КУРОРТНОГО УПРАВЛЕНИЯ БУРЯТСКОГО ОБЛАСТНОГО СОВЕТА ПРОФСОЮЗОВ Г. С. КИСЕЛЕВЫМ.
АВТОР: Георгий Серапионовнч, что бы
вы могли рассказать о перспективах развития курортного дела у нас в Бурятии?
КИСЕЛЕВ:
Должен отметить, что курортное дело у нас с каждым годом все
более и более расширяется и, если моя;но так выразиться, переходит на научные рельсы. Для каждого отдельного курорта составляются перспективные планы реконструкции и строительства. Взять
хотя бы курорт
Аршан. Сейчас
здесь
Министерство здравоохранения СССР строит
санаторный комплекс, рассчитанный на
пятьеот человек. Это будет шестиэтажное
здание, оборудованное по последнему слову
техники с учетом современных культурных
и санитарно-гигиенических
требований,
Здесь пррдусмотрено сооружение плавательноге бассейна
Читинская геологоразведочная партия
московской конторы «Геоминвод»
заканчивает подсчет запасов минеральной воды нового источника.
Уже
пробурена
скважина и построен павильон для отпуска минеральной воды.
Сейчас,
как
вы знаете, тункипский
Аршан имеет значимость главным образом для Российской Федерации, но в
скором времени, а я в этом абсолютно
уверен, он приобретет всесоюзное значение.
Предполагается начать
строительство
новых
пансионатов на
базе
Питателевских источников. Кстати, институт
«Союзкурортпроект» уже выдал тсхппко-экономическое обоснование па десять
с половиной миллионов р у б л е н . А это
значит, что в скором времени здесь появятся прекрасные лечебные и жилые
корпуса.
Практнкуется строительство новых санаторных комплексов и на курорте Го-

рячинск. После того, как они будут пущены в действие, курорт сможет пришгаать дополнительно еще пятьсот человек.
Предполагается
значительно
расшнрить эксплуатацию лечебных грязей озер а Киран. К 1980 году тут будет построеио лечебное
помещение
на
пятьсот
мест.
АВТОР:
Это о здравницах,
которые
Уже получили широкую известность. А
что
9
можно сказать о других источниках
КИСЕЛЕВ: Мы намереваемся
эффективнее использовать так называемые ма-™е минеральные источники. С этой целью
определенные средства будут отиуЩе™ на исследовательские работы. Однако не все вопросы еще решены. BJ.Jможности наши ограничены. Как я уже
говорил, нам
нужно построить очень
много объектов. А как? Какими силами? Б е Д ь V нас пет своих
стреитслей,
В1
'е наши работы ведут подрядчики. Ко"ечпо же,
они зачастую
строят не
с
™ль качественно, как хотелось бы, и ис
Нам
™ ль СыстР°необходимо иметь
собственное
строительное
управление.
Ве
Д ь есть же «Курортстрой» на юге страш
- " о ч е м У бы нечто подобное не иметь
^

нас

-

дат

определенные трудности и
снаожечнем. Но и эта проблема вполне
Разрешима. Тут нам очень могут поМО 1Ь
MeCTHLle
'
общественные и хозянетвсшше
организации.
АВТОР: Сколько же человек в год посещают наши курорты?
КИСЕЛЕВ:
Двадцать три тысячи. Это
средняя цифра. Я. должен сказать, что
она, как говорят экономисты, имеет теидопцию к повышению. А это значит, что
наши водолечебницы
завоевывают все
большую популярность. Вот почему ралпитие курортного дела имеет чрезвыпайлое значение. Это благоустройство и расшнренне действующих здравниц, а также и освоение новых источников. Назрсла необходимость от их изучения перенти к активной эксплуатации. Думаю, эти
задачи должны решать наше Министерство здравоохранения и вышестоящие органы.
со

Очерки и публицистика

^* ;;?$™*ь
-^***¥г
| .* •::%*~ч « ,*>"*
1|
4L -

^^_

Валерий Х А Р А Х И Н О В .

ЗА

СОБОЛЯМИ

Николаи Захарович Петров — соболятник.
11 не просто
охотник — лучший
промысловик Северо-Байкалья. В эту зиму он выполнил свою пятилетку.
Дом Николая Захаровича в Hir.Kiie-Viгарч.е. В старим добротном ср; бе ;кпв~\т
две семьи: русского Петрова и бурята
Бороева, охотника и директора коопзверппром\иза У ycivu.fiu одна калтка, отин
палисадник, один общин двор.
На две
семьи — один огород, одна поленница
дров... Однако главы семел не просто гос е , п . они близки дрк д р у г у по духу, по
нелегко,! совместной работе.
Жпзп,, om.JB сталавдимеромдля сыновей. Мальчишки рано мужали. Чаще
дру.пх в тайгу с Николаем Захаровиче*
увязывался старший сынишка БороеваВт.тор. Исподволь Петров открывал ему
тапны прпбЕпиа.чьскон природы
II в
трудную мин5П паренек не подвел.
Эго с л у ч и л о с ь летом позапрошлого года. Готовился тигда Н и к о л а и Захарович
к охотничьему сезону: обновлял зимовье.
подправлял тропы. Острый топор сколь,!-

пул по крепкой молодой коре сосенки и
воткнулся в ногу Петрова. Превозмогая
боль, потащился Николай Захарович к
зимовью. Однако Витютне Бирлеву, коюрый был с ним, не разрешил идти до
следующего зимовья, до лго.н'й. Паренек
мплодопь'.тш, a тайга всегда MO;I;CT вык и н у т ь iiij г?;у. II Г/лте Борп^рд пришлось
схитрить
— Дялъ Колт,. я порь 1 '
_ Мо.1;1,0 тодько д а л ( , к п нс' ходи _
Cilia
енек

31lU;I
31

:Н

за
Л

в

Р
^ >
^Л ^ впо пршь

1Г

ЛОЧ Л1)
|;111

"

Ki
к

" b l ™ткн
зима

1!

" ' '
нтами
" '
'
'
л о Захарыч р а с г р м г а н н п пбплл парнишку.
- Щ г т и ш п а я ц^ралина, у л; с зажила,— юнорнл Николай Захарович, стар.ислыю избегая шгляда Папы Перфильевны, когда, выписавшись из больницы,
.-оОнрачся на промысел. И на ранней за-

с

'

ближайшсс

м

ват

101

ре, помахав стоявшей у калитки жене
рукой, снова ушел в тайгу...
Угодья Николая Захаровича - - по берегам Левой и Правой Фролих, впадающих
в одноименное озеро. В нескольких кн.лометрах от озера стоит его зимовье. Петрову знаком
здесь
к а ж д ы й распадок,
каждый изгиб мшистий тропи да, ножалуй, каждое дерево... С закрытыми глазаын пройдет он места, где вот уже мното лет ставит к а н к а н ы . Си Поль — китрый, осторожный звере];, способный неисчислнмымп «петлями 1 » запутать любого охотника. В погоне за соболем каждый охотник напрягает все свои силы,
сноровку, умение. За это Николай Захаровнч и почитает тайгу, охоту свою, заставившую забыть о м н о ж е с т в е былых
ран. Taiira заставляет ч у в с т в о в а т ь себт
постоянно Гишцом.
У себя дома д и р е к т о р коопзворопр<'Мхоза Николай Мамонтовая Бпросв
рассказывал:
- За пятилетку Петрову надо добыть
пушнины па л 5 О О рублей. А на его сче•ту у ж е более N000...— М е л ь к н у л и бы<'трые костяшки счетов. Бороев берет чнгтый лист
б у м а г и н, не з а г л я д ы в а я в
записную к н и ж к у , где «ройными рядами
выстроилось множество цифр, пишет:—
Восьмая пятилетка: около 131) соболей,
свыше тысячи шкурок белки, горностая,
ондатры и прочая — на
сумму
свыше
10000 рублей.
Что касалось ценных пушных зверьков, было понятно, а вот что скрывалось
за « п р о ч а я ) ' /
Бороев весело смеется.
- Это у •,',•<• не з в е р ь к и , а зверюга!..
- Медведь'.'
- Он с а м ы й .
Охота за соболем, белкой не страхует
от внезапно!! встречи с м о д н о д е м , HO.IK.Iми, рысью... В тайге н а д о быть всегда
начеку. Тайга не прощает неосторожноети. Последний случай, происшедший
i1
Николаем Захаровичем под новый год.
еще раз шцтверждает эти.
Тогда он в о з в р а щ а л с я засветло с притороченным к поясу соболем. Нагруженяый охотничьей кладью,
с «тозовкой >
за плечами, Петров шел с обхода
на
«базу»
так называется его зимовье,
где хранятся основные продукты. Рядом,
то отставая, то забегая вперед, бежала
быстрая Карча.

ходя до зимовья, решил передохнуть. Селна свалившуюся сухостойную лесину, не
спеша закурил, с удовольствием предетавил себе, как придет домой, согреется
чаем, отдохнет, сделает наметки на завтра,
Вдруг, ощетинившись и злобно зарычав, лайка бросилась к зимовью. ВстреБОЖИВШИСЬ, Николай Захарович поспешил на яростный лай. Вокруг зимовья
за Карзой свирепо носился огромный шатун. Вот-вот достанет л а й к у . Сняв MC.II;.,калиберку, Петров выстрелил. II — бывает даже с меткими
соболятниками
п р о м а х н у л с я ! Медведь, до этого не обративший внимания на охотника, с выстролом (видимо, пуля пришла совсем рядом) оставил погоню за Карзой и лрьг.кнами стал
приближаться
к
Петрову,
Тут-то н помогла ему верная лайка. В ненившись сзади в медведя, она отвлекла
ш а т у н а на себя.
Петров тщательно прицелился. Пуля
вошла в ухо.
Зверь
р у х н у л на снег.
Медведь успел похозяйничать в знмойье:
дверь была сломана, почти все продукты
съедены. liapsa долго не могла успокоиться в тот вечер, принюхивалась к снятой шкуре, щетинилась. Николай За\аровпч у с п о к а и в а л ее и усмехался. Давно
ли Карза была худосочным, настолько
плюгавым щенком, что знакомые охотпики открыто плевались:
• Тю-ю, разве
это собака,
только
ноги об нее вытирать...
Выходил, выхолил Петров щенка. Ц
в том, что ланка ринулась на зверя, отвлекая на себя, кроется другой, более
глубокий смысл: .животные не забывают
ласковых рук того, кто ежедневно печется о них.
Наутро, проведя ночь в зимовье, Пико.тан Захарович снова пошел по собол и п о м у следу. Продуктами с ним подел и л и с ь соседи-охотники Аркадии Нантел ^ й м п п о в и ч Елизов и Георгий Андреевич
Юрьев...
Из тайги он вышел только в новом
году. За два месяца трофеи Николая Захаровича составили двадцать соболей, 31
горностай и 72 белки. Годовой план был
перевыполнен.
Николай Захарович — почти бессменпоселкового совета Нижненый
д

Переход был нелегок, н Николай Захарович, притомившись, немного не до-

хозяин в отчем краю. Человеческие,
тийные интересы — его интересы.

102

™гарска, райсовета,
тиран в члены
Северо-Байкальского райкома партии. Он
пар-

Е сожалению, Б семейном архиве Петровых не сохранилось фронтовых фотографин Николая Захаровича. Он и сейчас
ие любитель позировать. На единственном, пол;алуй,
«военном» фотоснимке,
I сделанном начинающим любителем Ви! тей Бороевым, он заспят у себя во Дворе. Витя уговорил дядю Колю надеть ордена и медали. За боевые заслуги Родина наградила
Николая
Захаровича
двумя орденами Красной Звезды, орденом
Втечественнои войны, десятью ,чедалями.
Нет фотографий с войны у Николая
Захаровича, зато вдвойне бережно -- как
память о солдатском пути — храпит он
кухловатый, поблекший листок, которыми п р и н и ж а л и друг друга однополчане.

Он оправдывает надежды однополчан,
Десять лет назад Петров был признан
лучшим охотником Северо-Байкалья. Б
1968 году фамилия Николая Захаровича
занесена в Книгу почета Бурятского обкома КПСС и Совета Министров реепублики. Позднее он награжден бронзовой
медалью ВДНХ.
Счастлив солдат. Счастлив охотой своей, жизнью, работой в отчем краю. Носемейному счастлив. Скоро на их сереиряной свадьбе с Паной
Перфильевнои
прозвенит озорное, молодецкое: «Горъко!..»
Четверо детей у Паны Перфильевны и
Захаровича. И у каждого из них
Никплая
.
_
у ке своя тропа в жизш

«Боевой товарищ Н. 3. Петров!
Славный путь прошли Вы с боями в
рядах пашей армии, много трудностей и
тягот прпшлогг, Г)ям перенести. Наши
знамена овеяны славой побед под Дузовщииой, Витебском, Таураге, Пилькалленом, Ильвитом, Кенигсбергом... В этих
победах т ь дп.щ и Вашего ратного труда.
Вместе со всеми однополчанами
Вч
участвовали в героическом походе через
безводные пустыни Монголии и горные
перевалы Большого Хингала и через всю
Маньчжурию пронесли наше знамя в священный для русского сердца город ПортАртур.
Мы уверены, что п на фронте мирного
труда, как и на боевом фронте, Вы будеге примерным, честным борцом за процветание Родины, за ее честь и славу.

Младший, Гена, недавно прислал фотографию. На палубе морозильно-рыболовного траулера стоит вихрастый жизнерадостный парень. И еще сообщает Ге"л, что на Камчатку; в порт приписки,
придут только в марте. А там он обязательио приедет домой, на Байкал...
Что ж, сроки у сына и отца совпадают. Первый придет из студеного моря,
второй окончит охотничий сезон в тайге,
«Настоящий
человек»,— говорил
о
Петрове начальник
райотдела милиции
майор Михаил Яковлевич Митин. «Лучпшй охотник,
мой друг»,— подтвердил
директор кооггзвсропромхоза Роман Мамонтович Бороев.
«Боевой
коммунист,
воспитатель»,— отзывался
о
Петрове
заместитель
председателя
Северо-Банкальского райисполкома Даниил Мн.хееХоронов.
«Мой Коля»... — скажет
внч

Командующий войсками 39 армии,
Герой Советского Союза гвардии
генерал-полковник ЛЮДНИКОВ.
Член Военного Совета армии,
Герой Советского Сюза генераллейтенант БОЙКО.
Начальник политотдела оу армии
генерал-майор ПЕТРОВ.
Сентябрь 1945 г.»

тихо Пана Перфильевна. «Дядя Коля!» —
ввонко

произнесут Баир Цыренов и Вити
Бороев. «Захарыч»,— с у в а ж е н и е м пазывают его друзья-промысловики.
Сильный
характер.
Замечательный
л
fi
ОХОШ|].
Коммуние,.
„
Словом
- счастливый человек ..и, Н и к о л а и
Захарович Петров.

Николай Я Н Ь К О В .

ПИСЬМО

ИЗ

СИЛА

СТЕПЬ
В бурятской пословице говорится: «Хороший конь украшает хозяина, хорошая
от.-фа украшает степь». Испокон веков зан и м а л и с ь разведением овец Забайкальечне
бчряты. Теперь овцеводство в Забайкалье —
одна из главных отраслей сельского хозяйства.
В племенном овцеводческом хозяйстве
«Комсомолец» работает чабанка Сыбжит
Юндунова. Это человек счастливой трудовой судьбы. В отаре Сыбжит овцы ценной
породы «Элита-1» — породы, которую специалисты создали при участии Сыбжит.
Знатной чабанке присвоено звание Героя
Социалистического труда, ее имя известно
не только овцеводам Бурятии и Читинской
области, но и Монголии. Не одна делегация
братской страны побывала в хозяйстве Сыбжит Юндуновой. Что касается материальной обеспеченности, то и оно очень высокое: чабанка получает 300—400 рублей в месяц. Чабанка награждалась ценными подарками: мотоцикл, автомобиль «Волга». Не
раз Сыбжит Юндунова была участницей
ВДНХ.
Значение профессии чабана неизмеримо
выросло за последние годы. Среди чабанов
столько же знатных, счастливых, довольных
судьбой людей, сколько среди представителей других профессии: горняков, строителей, инженеров, хлеборобов, врачей, и для
них, естественно, обидно, когда порой родители наставляют своих детей таким образом: учись хорошо, а то овец будешь пасти.
Это наводит на размышления о правильном
выборе профессии.
Выбор профессии — процесс сложный.
Подчас даже высокооплачиваемая «ученая»
работа уродует судьбу человека, если она
не нашла отголоска в душе. И наоборот,
самая простая сельская работа может принести человеку радость и удовлетворение.
В степи, недалеко от села Кункур, где
расположен колхоз имени Ленина Агинского национального округа, я познакомился с
чабаном Це-Даши Батоевым. Он оказался
собеседником исключительно интересным.

104

Це-Даши сменил много профессий, много ездил и много видел. В конце концов он выбрал— раз и гавсегда — профессию чабана.
— Когда идешь по степи.— говорит ЦеДаши,— глаза часто обманываются. Тянет
к себе самая дальняя сопка. Кажется, что
деревья ее сделаны из глубоковатого жемчуга, скалы — из рубина и лазурита, а на
лужайках вместо тразы — дорог he ковры.
Но когда ближе подходишь — сизая дымка
тает, и ты видишь, что эта сопка точно такая же, возле которой стоит твой дом. Вот
так и профессии: чудесной кажется та, которая датеко и скрыта дымкой. Или та, которая имеет необычное, красивое название.
Смеясь, полушутя Це-Даши замечает, что
в Америке пастуха именуют ковбоем. «Ковбой»— звучит романтично, красиво. «Пастух»— слово приземленное, малозвучное.
Но чаще пастуха называют еше более неприятным словом: «скотник». Молодого, романтически настроенного человека, одно
только это грубое слово может отвратить
от работы.
Це-Даши чабаном работает с удовольствием. На стоянке у него всегда под рукой
небольшой трактор, грузовик. Колхоз пока
не имеет возможности дать грузовые автомобили в чабанские бригады, и грузпвш»,
вроде бы, не положен. Но он, Це-Даши,
бывший механизатор. Восстановил машину
т числа списанных. Це-Даши кроме механизаторского дела занимается и фотографией. У жены Цырегмы тоже есть свое любимое дело: она увлекается шитьем национальной бурятской одежды. Мать, большая
мастерица, помогает ей в этом. В доме есть
газ, водопровод, и женщинам не составляет
труда приготовить обед. Но в бригаде нехватает люден, и только это огорчает ЦеДаши. Будь второй чабан, жизнь бы стала
полнее, можно чаще бывать в Доме культуры, больше уделять время любимым занятиям.
Еще большей симпатией к чабанскому
труду проникся мой давний друг по охоте
и рыбной ловле Иван Евгеньевич Пинзарь,

Иван — коренной горожанин. В восемнадВать лет стал моряком, получил профессию
•одолаза. Служил на «Авроре», когда этот
Ъаменитый корабль еще числился в строю,
раствовал в поисках затонувших историЬских кораблей, обследовал трюмы леген•арного «Черного принц,".». После службы
Во флоте по семейным обстоятельствам Пин•арь переехал в Забайкалье, поселился в гоЬде Петровске-Забайкальско-и. работал на
•естном металлургическом заводе сталева•ом. Выходные дни и все отпуска проводил
§ тайге — тайгу Иван Евгеньевич полюбил
ольше, чем когда-то любил море. На пенто сталевары выходят в пятьдесят лет. Но
ще задолго до п о л у ч е н и я пенсионной книжи Иван Евгеньевич купил дом в чудесном
аежном месте — на заимке Могзон, что в
ерховьях реки Никой. Несколко раз я госил у него — места на Могзоне удивительые! Но однажды, проезжая мимо, я увиел, что дом Пинзаря заколочен. Оказалось,
;ивя на заимке, Иван Евгеньевич пристрагился к крестьянскому тр>ду, точнее, к жнотноводству, и неожиданно обнаружился
человеке крестьянский талант. Иван Евгньевич передал свой дом в фонд колхоза
• переехал с женой на одну из чабанских
Вгоянок, принял отару.
• Я знаю примеры, когда молодые люди—
•з числа тех, кто покинул родные места
Вмько потому, что «вге так делают»,— бесВолезно потратив год-дза. а то и три, в разных городах, со вздохом облегчения возвраЩались домой и становились отличными
помощниками отцам и матерям в их чабанком труде и потом никогда не жалели об
•том.
I Интересную анкету распространил однажвы Агинский райком ВЛКСМ среди учени•ов старших классов. В ней пять вопросов.
I 1. Кем работают твои родители?
2. Думаешь ли ты после окончания сред•ей школы продолжать учебу, а если ду|аешь пойти работать, то кем?

живет чабан. Дети чабана в школу не ездят,
они принимают уроки по телевизору. Каждый день на чабанскую стоянку приходит
автолавка. Кинопередвижка не ездит, потому что хорошие концерты и фильмы мы
смотрим по телевизору, а кроме того у нас
есть видеомагнитофоны.
5. Сейчас молодежь на молочные фермы
и в чабанские бригады идет не всегда охотно потому, что работа эта тяжелая из-за
нехватки людей, бывает много недостатков.
Ответ на пятый вопрос варьируется по
разному: «работа чабана простая, а молодежь стремится изучать сложное», «вечерами на чабанской стоянке скучно, а в центр,
чтобы посмотреть фильм или поговорить с
людьми, поедешь не всякий раз», «скучно
после работы каждый вечер пилить дрова,
топить печь и варить, некогда почитать или
послушать радио».
Очень редко такой ответ: «культура в деревне на низком уровне, негде заниматься
спортом или художественной самсдеятельностью». Но, такой ответ, повторяю, исключение. По той причине, что почти в :,аждом
колхозе и совхозе Агинского национального
округа выстроен великолепный Дом (а то и
Дворец!) культуры, любители х\дожрственной самодеятельности и кинолюбители не
раз занимали на всесоюзной арене призовые
места, спортсмен мастер стрельбы из лука
Мэлс Дабаев стал чемпионом России, а Галича Архипова завоевала звание абсолютной чемпионки страны в 1972 году по стрельбе из лука!
Но в то же время каждый школьник знает, что ни один чабаи не стал чемпионом.
Галина Архипова — учитель, Мэлс Дабаев —
зубной врач. У чабана нет времени часто
бывать на центральной усадьбе. Причина?
Нехватка людей.
Стоит, мне кажется, подумать в этих ответах вот н а д ч е м . М1.огие сетуют нл то, чтг>
не хватает людей
на ч а б а н с к н х стоянках
нагрузка.
и в е л ика физическая

itt^sazzss-

Lusrsj=£jsr*»s

ESпрофессиями
Esb
Ss
S
.ренебрегая
чаоана,
механиза°По условиям в анкете не проставлялась

iEi^=i<i™
Заработок его колхозников равен, а часто и
ппевгсходит заработок заводского райочего.

Iр
1. Мои
родители
работают
чабанами.
Одно
"время^
Бальжииима
Малевич
д
Е
Н
^Е
Н
! SE
=
S
~
3«
|2.
Д-.
маю^
пойти
в институт
(в какой
порасположенные
с л а д г с н ц ; в „ ул
|а „е знаю), но если не поступлю, то буду
Рд т а е ж н м ^^ ;,алопр„?од„ых ,,,я вс.
дени<т сельского хозяйства, предполагая эти
I 3. Профессия чаоана мне нравится, по- *
целиком перевезти н., усадьбу своего
ц
IOMV что с детства я привык быть возле
«
'
У
„«-богатых
;
Ьец. много помогал родителям, мне осооенп р п ч и н с П р ирод ,„, !х условий, „е оказаЬо „равится возиться с ягнятами во время лось РЮДОЙ ^^ сорока лрт П/) . В||ДНМО _
МУ, и в таком замечательном хозяйстве, ка. Я представляю чабанскую стоянку к н м яг.ляется колхоз имени Кирова, редко
•990 года так. Процесс овцеводства полно- задерживаются в ы п у с к н и к и средних школ.
|тью механизирован. Поят овец из автопои- По краине,", мсре , п животноводстве.
|рк. На специально отгороженных пастбиВернемся к а н к е т а м , которые были розда•ах овец пасет автопастух или робот.
ны старшеклассникам- юным жителям сеI Стоит в степи большой белый дом с бата- ла, готовящим себя к самостоятельному
рейным отоплением, телевизором, холодиль- трудовому пути. Одна из них заслуживает
Пиком, газом, водопроводом. В этом доме особого внимания. Это не ответы, на вопро1С5

сы, а взволнованный рассказ. Вот он. «Мои
родители работают чабанами, летом я помогаю им. Семья у нас очень дружная, и
наша отара самая лучшая в колхозе. После
получения аттестата зрелости я обязательно останусь на чабанской стоянке с отцом—
если буду продолжать учебу, то заочно.
Профессия чабана мне нравится, хотя мои
товарищи говорят, что лучше иметь городские профессии. Это что-то вроде моды.
Отец говорит, что профессия животновода
самая древняя и самая важная: без нее не
может быть ни хорошей еды, ни хорошей
одежды, хотя бы взять те же дубленки.
Отец говорит, что государство уважает труд
чабана и ценит его. У отца много наград.
Мы получаем разные журналы, а теперь на
одной из дальних стоянок — телевизионная
вышка, и мы смотрим по телевизору фильмы, концерты и всегда в курсе разных новостей мира.
Учителя мало говорят о красоте сельского
труда, а газеты печатают о чабанах только
цифры: «Шерсти настриг столько-то, ягнят
получил столько-то...» Вот и ходит среди
молодежи мнение, что профессия чабана не
интересная, а вся нагрузка из-за этого ложится на стариков, которые остаются в
селе».
Видно, что автор ответов на вопросы анкеты — человек думающий. У него, несмотря на молодость, практический ум. Вспомним для сравнения графу из другой анкеты: «В деревне я не могу остаться потому,
что хочу поступить в институт — в какой,
этого я пока не знаю». Значит, в любой, где
поменьше конкурс,— лишь бы в институт,
в город. Тут нельзя говорить ни о призвании, ни об убеждениях, просто тянет в город, а зачем, почему? — навряд ли понятно
самому. Раньше, когда деревня намного от-

ставала от города в отношении устройств.i
жизни,— это еще как-то можно было опрапдать. Но не теперь. Сейчас бытовые и кул!.турные блага, являвшиеся когда-то лини.
привилегией города, находят надежную прописку в деревне. Материальные и бытовьм
условия, скажем, чабанов улучшаются и i
года в год. Государственные п л а н и р у ю т ) "
организации создают проекты сел городски
го типа, которые уже осуществляются, селискохозяйственное производство п р и н и м а е !
промышленный характер. Созданы уже и ипешно работают птицеводческие фабрики и
свиноводческие комбинаты, которые ничем
не отличаются по техническому оснащении'
от современных промышленных предприВ ряде колхозов Агинского бурятского национального круга ищут пути индустриалпзации чабанского труда.
В колхозе имени X X I I партсъезда, например, механизируются все процессы тр\да — водопой, кормление концентратами
чистка кошар и даже пастьба. Для выпасог.
создаются обширные культурные пастбищл
Многое, правда, находится в стадии освоения, но уже сейчас видишь те блага, которые представляли ребята в своих ответах ни
анкету. А началось с того, что в колхоз пришли выпускники средней школы — шест ,
парней и четыре девушки. Была создана молодежная бригада под руководством опытного чабана Дугаржапа Цыренова. Правление колхоза выделило в распоряжение
бригады автомобиль «Москвич», есть решение обеспечить ее микроавтобусом,
Молодежные бригады создаются и в других колхозах округа. Жизнь подтверждает
что выпускники школ могут решать большие задачи, которые ставит паотия, и от
них во многом зависит, какой будет чабанекая степь завтра, будущее села.

>

Ъч/ищи&

Ц JCOCvUVC; fa К*

XjXj

L

I' "—
Виктш.
МИТРОШЕНКОВ

J"-,

1) одни из дней работа не сое*~ * • а • /~*>± \
тоялась. Цнтович-, привыкший к вы^-^ £А L-J
jI
j
сокон точности, собранности и opr'.i~f
\*^s I I
низованности Аитона Алексеевича,
''Г~~\ II"* Г" I 11,//""""Ч
терялся в догадках. Ничего не могла
I l / i ^ r " Г||л(
7
сказать и Анна. Она ходила по комJ " L-'L I I I \ >»-X
нате, куталась в шаль и беспрестаннп говорила: «Пожалуйста не волнуйтесь, подождите, сейчас придете.
"_''
Но сама она волновалась больше его.
AOIWHE П ТлИЬпл/
- Вы знаете,—говорила она,
ПОВЕСТЬ
плохи понимая, что говорит.—Я очень
счастливая женщина. Быть женой
L
————————————
летчика трудно, но Антон... Я хорошо
знаю, что он любит меня, нашу Кирюшку, свою маму-болыную, маму-маленькую...
- Я пойду,— не выдержал Цитович.
Цнтович не знал, что в тот день командир-комиссар Курдубов напигал аттестацию на военного летчика Губенко и, как положено по приказу, оГп.янил ее.
><Тов. Губенко своим отрядом отлично провел войсковые испытания самолета
«11-16». Отряд т. Губенко, которым он командовал во время войсковых испьгшпш,
был стахановским и по всем видам боевой подготовки занимал первое мести п эскадрилье. За высокие достижения в учебно-боевой подготовке т. Губенко нлгражд-н
орденом Ленина и три пилота пз его отряда получили орден Знак Нечета,. Вновь
сформированным отрядом из летчиков, переучившихся из р ч з и е д ч и к ч н па нпрсбителен к концу учебного года, т. Губенко занял в э е к а т р п л ь и нтпрог место.
Сам отличный летчик-истребитель и умело в о с ш п ы п п г т мтн качества и нодчииснны.х, но слабо дисциплинирован сам. Замечаниями старших н а ч а л ь н и к о в пренебрежет.
Отличный парашютист. Любит экспериментальную раГипу и иге время к ней
стремится. Имеет много пречложешш з к с п е р и м е п т а л ы ш г и порядка: по совершению
скоростных, дальних и высотных перелетов, по ночной работе истребителей, приОкончание, см. начало в № 4,
107

ему пассажиров самолетом с земли на фале, парашютные прыжки в првтпввхпмпчеекой одежде и др. В воздухе способен на выполнение самых ответственных и
сложных гаданий на самолете и с парашютом.
Личные оценки: по технике пилотирования — отлично, но теории авиации —
хорошо, воздушному бою и воздушно-стрелковой подготовке — отлично. Наставление
и уставы — отлично, матчасть самолета и мотора — отлично.
По характеру болезненно впечатлителен и самолюбив, поэтому быплют случаи
невыдержанности и нетактичности по отношению к командованию эскадрильи п заносчивости перед товарищами по работе. 19.10.36 г. проявил воздушное хулиганство, случайно не закончившееся катастрофой. При этом „аявил о своем >.\одс из
эскадрильи.
Вывод: должности u-ра и/отряда вполне соответствует. По выслуге лет, по подготовке и опыту работы достоин присвоения воинского звания «капитан». Учитывая
высокие летные качества и большое стремление к экспериментальной работе, целесообразно использовать на летной п парашютно-десантной работе в НИИ ВВС
РККА, но требует особого наблюдения за дисциплиной в воздухе».
Командир бригады мапор Впкуленков, прочитав аттестацию, написал:
«С оценкой к о м а н д и р а э с к а д р и л ь и согласиться нельзя. Тов. Губенко сильно
восприимчив и впечатлителен. Требует по отношению сн1я более гибкого и умелого
подхода в руководстве, но ятп не всегда у ч и т ы в а е т K D V H C K » .
Питович не знал о переживаниях Губенко, о том. что произошло в его жизни.
Питович не пишет, стпит дома, не подходит к телефону, а вдруг... Неужели разбился? Он едет к Г\ б е н к о .
Ему открывает дверь Антон Алексеевич. Они снопа работают.
В феврале 1937 года Антон Губенки нашит пг.глш комдиву Бергольцу, в
котором убедительно объяснял свои в'.апмоотношенпя с командиром эскадрильи, основанные на личной неприязни со стороны Курдубова, и изложил вопросы, которые, на его взгляд, тормозят летную работу эскадрильи. Губенко вручил это письмо
лично комдиву и просил вызвать для объяснения.
Ба следующий день приехал Цитович с рукописью. Антон читал вслух, ему
нравился очерк, он хвалил Цитовича. Но, когда перевернул последнюю страницу,
увидел свою фамилию.
— Что это?— спросил Антон.
- Подпись автора.
— Но. автор не я, а вы.
- Я не могу быть автором, так как я практически ничего не сделал. Это.
злчпси вашего рассказа.
- Не надо со мною ссориться. Ведь я могу вам еще пригодиться. Вы автор.
- А н т о н Алексеевич!.. Моя честь..
— А мня честь! Я л е т ч и к , я военный человек. Бы удостоили меня чести, напнглв обо мне п... А н н , ничему у нас ничего нет на стеле? Наконец я могу когданибудь выпить?! К тому ;кч> повод к а к о й . Понимаешь ли, товарищ Цптовпч, какое
больш<
сделал. А в и а ц и я вам будет очень благодарна.
У т р о м следующего дня Цитовнч положил рукопн:ь на стол А л е к с е я Толстого.
Прочитав очйрк, сн оюбгатг.дыш посмотрел u;i пелесого Цитовича и собственноручно написал: «А. Губенко, Е. Ц и т о в и ч » .
- Спасибо, голубчик, не обманули о ж п л а п и л . ]•!:;;; жаль, что Ллек?:й Максимович не узнает о выполнении его наказа.
В пятом номере л.-урпалз <Л1апга достижения» этот их очерк был опубликован.

3.
П о л е т ы по неизвестным причинам были отменены. Начальник штаба зачитал
по списку несколько фамилий и просил тотчас прибыть в штаб. В классе предварительной подготовки собирались летчики, воентехники, переговаривались вполголоса: почему такая торопливость — отменены полеты, почему такая секретность проверили у всех документы?

108

Вошел незнакомый полковник в сопровождении командира-комиссара Курдубава и начальника штаба.
- Товарищи командиры,— сказал полковник,— мне поручено объявить вам
о том, что Советское правительство приняло решение оказать помощь народу Ентая в борьбе с японскими захватчиками. Мы поставим китайской армии самолеты,
танки, автомобили, пулеметы, винтовки. Мы получили разрешение направить в Китай летчиков, воентехников, мотористов, которые добровольно изъявят желание поехать. Я обращаюсь к присутствующим...
Капитан Губенко встал первым.
- Прошу записать меня!
- Не торопитесь, Губенко,— ласково сказал Курдубов.— Посоветуйтесь дома. Утром скажете.
- Свое мнение я уже сказал,— твердо, как обычно, сказал Губенко.
Убеждать никого не приходилось. Все летчики давно знали, что китайский
народ ведет освободительную воину с японскими захватчиками, что Советский Сош,
верный своему интернациональному долгу и чувству, оказывает бескорыстную помощь Китаю.
- Херошо, Антон Алексеевич,— хмурясь, сказал
командир.— Без желанию
отпускаю. Но препятствовать не могу...
Три дня па сборы. Ведь это тан много! Но когда едешь в далекую незнакомую страну, где идет война, тогда это мало. Что за чертовщина, из головы не выходит Курдубов? Теперь ему будет легко: непослушный командир отряда уехал.
Курдубов а; о думал о Губенко иначе. Незаурядный летчик, одержимый человек
этот Губенко. Целеустремленный, но несформировавшийся. Курдубов, пожалуй, первым понял, г, т о есть Антон Губешю. Понял и сохранял свое непримиримое отношение к его возвеличиванию. Он, как скульптор, делал из Антона монумент, произведение, которым будут восторгаться поколения, века. Теперь, когда Курдубов
наконец осознал, что завтра Антона не будет на утренней проверке, не придет он
п на полеты, он снова пожалел, что не задержал его. Губенко своими творческими
поисками, бесстрашием, неукротимым желанием летать увлекал за собой людей, вселял уверенность в новую технику.
...Анна встретила известие внешне спокойно. Что она могла поделать с ним?
Он рвался в Испанию, теперь собирается в Китай.
- Моим, Аннушка, ничего не пишу.— говорил Антон, расхаживая по кг.артнрс г. поисках нужного ему предмета.— Письма я не любил писать, они знают.
Для Кирюшки тшчеге не жалей. Себе прикупи нарядов. Па лето поезжай к маме.
— О чем ты говоришь, Антон?— воскликнула Анна.— Какие наряды? Ты
уезжаешь воевать, а я — наряды...
— Не воевать, а помогать, оСуч;'.-,.
— Не все ли равно, как назвать это. Суть одна: в вас будут стрелять.
- Со мнол ничего пс случится. Я верю в себя, в свой самолет. II г.срщп,
невредимым...
Утром, встретив Губенко в штабе, Курдубов сказал:
- Борет время. Рассчитываться не надо. Ты в сгшск;
; :|>M.IUI наиотда. Вернешься — видно будет.
- Спасибо. Думаю, что вернусь обязательно.
По пути в Москву Антон заехал в исполком городгкпгм Си
горсовета принял его тотчас. Объяснив причину своего п р п с и а , mi ска.тл, чти
депутат горсовета не смол;ет некоторое время н р и г у к ш ш а п . им питиях пищу
отъезда в правительственную командировку.
...Уезжали днем. Предстоял долгий пуп, до V.nia-Vn.i, а .шгм п р и м е т ц,ч поенных самолетах до китайского города Ханькпу.
Днем раньше в Алма-Ату выехали к о м а н д и р ы
[>\ и'нпдп'п'.ш пинт"; а в и а ц и онной группы летчиков-добровольцев п K;mr.
11м п р г д ш ш л и г о г л а п ш а т ь свои
действия с Зелевскпм, начальником ашшцшшшш л и н и и , а также с н а ч а л ь н и к о м
автомобильной трассы. Самолеты типа «ТГ>» и «СП» шли n:i Алма-Аты в Китай
своим ходом, а истребители «И-lo», «И-10» охали в контейнерах на автомобилях. II
ввздушные, и наземные трассы были новыми, трудными, неосвоенными. В суровых

109

зимних условиях советские люди, проявляя мужество и героизм, стремясь оказать
помощь братскому китайскому нарту, проложили эти пути и начали их эксплуатацпю.
...Была весна. Солнце строну.ш снег, пела к а п е л ь . Поезд, отстукивая километры, шс-л на юг нашей страны.
Б поезде п р о д о л ж а л а с ь информационная работа, добровольцев знакомили с обстановкой в Китае, историей советско-китайских отношений.
С октября 1937 года в Китае пн\о шлип, авиационная а с к а ч п и . т ь я СБ;> Советских Военно-Боздушных Сил и 153 военнослужащих. В декабре 1937 гида, между Советским и Китайским правительством была достигнута договоренность об увеличении помощи. В январе-феврале 1938 года Советское правительство, верное
обязательствам, направило в Китай 295 самолетов для вооружения китайской армии. Для оказания помощи в обучении китайских летчиков и переучивапии на
новые самолеты в Китай вместо находящейся
авиационной эскадрильи выехала
новая группа добровольцев из всех родов авиации. В Китае создавалась авиационная г р у п п и р о в к а . Эскадрильями скоростных бомбардировщиков командовали капитан Х р ю к н и Т. Т. п полковник Тхор, эскадрильями самолетов-истребителей •
капитан Благовещенский, капитан Я к у ш и н , капитан Лысухнн, эскадрильями, вооруженными
самолетами
«II-1G»,— капитан Ннколаспко,
страший лейтенант
Елагин и лейтенант Жарпнков. Капитан Губенко был назначен в эскадрилью капитана Благовещенского.
Вместе с л е т ч и к а м и в поезде едет с о т р у д н и к наркомата иностранных дел. Он
сопровождает
летчиков, он, проживший много лет в Китае, объясняет обстановку в ;пий большой азиатской стране. Волонтерам все надо зиять. Губенко слышит трудно запоминающиеся фамилии, города, да н вся политическая обстановка
в Китае не кажется ему легкой...
Выдающийся к и т а й с к и й революционер Сунь Ят-сен в лице Советского Союза
видел надежного и верного друга китайского народа и всемерно способствовал установлению контактов между странами. О победе Октябрьской революции в России
Сунь Ят-сен узнает в Шанхае после возвращения из похода на Север. Он следит га
1 дзетами, ловит каждое сообщение о событиях в России. Может быть, в ней происходит то, к чему он, Сунь Ят-сен, давно призывает китайский народ?
На пятом съезде Советов 4 июля 1918 года народный комиссар иностранных
дел Г. В. Чичерин заявил:
«Мы уведомили Питай, что отказываемся от захватов царского правительства
я Ыаньчясурип и восстанавливаем суверенные права Китая... Мы готовы отка_заться от тех контрибуций, которые под разными предлогами были наложены на народы Китая, Монголии п Персии прежним русским правительством...»
Из Шанхая Сунь Ят-сен отправляет телеграмму В. И. Ленину: «Революционная партия Ь'птзя выражает глубокое восхищение тяжелой борьбой, которую ведет
революционная партия вашей страны, и выражает надежду,
что революционные
партии Китая и России объединятся для совместной борьбы».
Но поручению В. II. Ленина 1 августа
1918 года Г. В. Чичерин сообщает
Сунь Ят-сену: «Мы тоже, как н Вы, сами сталкиваемся с беспримерными трудностями на нашем путл. Окруженные стальным кольцом штыков империалистических правительств, наемников буржуазии, чехословацких орд н русской буржуазии, стремящейся восстановить монархию в России, мы отрезаны от наших друзей, южно-китайского пролетариата. В течение двух месяцев связь с Вами была
прервана. На Дальнем Востоке распространяются лживые слухи нашими общим;г
врагами через прессу, развращенную Санками и капиталистами, слухи, цель котор ы х — скрыть от к и т а й с к о г о нарой правду, что рабоче-крестьянское правительство живет и ведет мощную и неустанную борьбу теперь, как л пре-кде, неся
знамя победы пролетариата над мировой буржуазией н европейскими ворами и
грабителями».
15 ноября 191& год1 в журнале «Синь цинняньч Сунь Ят-сен читает статью
«.Победа большевизма»: «Большевики признают войну мирового пролетариата против мировой буржуазии. Они против войны, но не боятся ее...»
Автор статьи Ли Да-Чжао.

ПО

Сунь Ят-сену эта фамилия ничего не говорит. Что же он напишет
дальше?
«Русская революция предвещает перемены на земле. Хотя большевизм создан русскими, однако он отражает пробуждение всего человечества 20 века».
Прекрасно! В мае 1919 года пекинские студенты начинают борьбу против каI бальных для Китая решений Парижской мировой конференции. Газеты сообщают
•подробности студенческих манифестаций. Среди руководителей Сунь Ят-сен находит
фамилию Ли Да-Чжао! По просьбе Сунь Ян-сена его знакомят с преподавателем
•Пекинского университета Ли Да-Чжао. Сунь Ят-сен предлагает ему стать корреспон• дентом издаваемого ж у р н а л а «Цзяньшэ» (Строительство), принять участие в револю•ционнои борьбе. Ли Да-Чжао дает согласие. С этого времени ж л р н а л печатает или
Перепечатывает многие его статьи. В апреле 1921 года парламент единогласно избиВрает доктора Сунь Ят-сена президентом Китайской республики. Осенью 1921 года в
(Шанхае состоялась встреча Сунь Ят-сена с Г. Воитинским, сотрудником КомиыI'терна.
В ноябре 1922 года глава советской дипломатической мпссин А. II. Иоффе
I встретился с доктором Сунь Ят-сеном и имел продолжительную беседу. Доктора
[ интересует все: союзники большевиков в революции, структура власти, соотноше• ния государственных и партийных органов, организация армии. II сам в свою оч?I ре.и. рассказывает советскому гостю о желании реорганизовать Гоминдан по образ|ЦУ русских, иметь союзников в лице крестьян и рабочих, о намерении послать в
I Москву военно-политическую делегацию, договориться о помощи китайской рени• люции.
- Наши взоры устремлены на Россию,— говорит
Сунь Ят-сен.— Отныне,
• если не следовать примеру России, революция не сможет быть успешной... Мы
• д о л ж н ы учиться у р у с с к и х . Если наша партия не будет учиться у русских, она
• не добьется победы...
В октябре 1923 года в Кантон прибыл М. М. Бородин, назначенный по проп,Вбе Сунь Ят-гена политическим советником Гоминдана. Чтобы продолжать револю• цию, нужна политическая партия, тесно связанная с народом.
20 января 1924 года в Кантоне открывается исторический съезд Гоминдана.
• Не все хотят сотрудничества со страной Советов, с китайскими коммунистами. Но
• Сунь Ят-сеи настаивает, использует свои авторитет, выступает по нескольку рал
H.I заседаниях. Его поддерживает Лп Да-Чжао, он принимает активное участие в
I выборах депутатов съезда.
В мае 1924 года военным советником президента в Гоминдан прибывает '.ммI кор Павел Андреевич Павлов — талантливый советский полководец, беззаветно х р а б • рый. высокообразованный человек, знавший пять иностранных языков. Павлов разI работал мероприятия по реорганизации армии, помог создать Совет обороны. 15
• июле 1924 года состоялось первое заседание Совета обороны, обсудившее пред•ложештя Павлова. Без всяких поправок предложения Павлова принимаются. Сунь
I Ят-сен доволен его помощью. Павлов становится личным другом президента, ни
| вскоре погибает.
...Антону о т к р ы в а л и с ь неизвестные страницы истории китайского н а р о д а , уди• вптелькые факты и судьбы. И вот он прикоснется ко всему этому, п.пп-т \ ч а г т I нпком грандиозной битвы за национальную независимость к и т а й с к о г о n a p o i . i .
I! Ханькоу — пункте назначения — советских летчиков
в с т р е ч а ю т поенный
| атташе полковник Жпгарев, а также представители китайских в о е н н ы х и местных
I органов. Короткий митинг, торжественный обед, отдых.
Работа качалась на следующий день. Были составлены боевые р а с ч е т , сплаГ ннрована учеба, военная подготовка.
Благовещенский, будучи опытным летчиком, не п р и н и м а л у ч а с т и и ни п одной
| военной операции, не имел опыта воздушной бштлп"! работы, по, имея
высокую
I подготовку, блистательно зная авиацию з а р у б е ж н ы х п р а п , он с первого же дня
' вишел в роль к о м а н д и р а эскадрильи. Благовещенский
п о ч т ежедневно летал,
о ш е л о м л я л новыми тактическими приемами, дерзкими и оригинальными. Активным
1 своим помощником он считал Антона Губенко, с ним советовался при разработке
[ к а ж д о г о замысла, и непременно в к л ю ч а л его в ударную группу...

111

№,
?•%
Цр
дЯМмй

'ШЁЁИР*

•^-июйа!^

:

-f

В этот день Благовещенский повел истребители навстречу бомбарднровщикам противника. Японцы прнвыкли к безнаказанным полетам в
глубокий тыл. китайских войск. У них
и тактика стала шаблонная, никакой
оперативной перестановки, они даже
ие вели
регулярной ввздуюной разведки. Не предполагало японское командование, что союзные войска буд т так
готовы к
^
быстро
боевым дей-

ИтаЕ, большая группа японских
бомбардировщиков под прикрытием
истребителей шла бомбить один iu
•ll^ki
китайских городов. Неол;иданио си
Бм1
многих направлений на них налетели
истребители. Истребители сопровож*I
зд|11^
дсния были оттеснены и, позабыв о
I <|f
прикрытии бомбардировщиков, испу\;
1 анно и ошалело защищались.
\
Еще две группы наших ис.требнтелей незаметно подошли к бомбардировщикам. Загруженные до предела, бомбами, тяжелые многомоторные
А. Губенко
самолеты, не приспособленные к самозащите, стали спешно сбрасывать
бомбы на головы своих же г.оПск, уходить па " i ч
Наши летчики, преследуя их, продолжали бой. Большинство из них не имело
опыта воздушных сражений, тем не менее все дрались ловко, умело строя боевчп
маневр. Прекрасные качества воздушного бойца показал в эи'.м сражении командир Алексеи Благовещенский. Он вступил в бой с лидером японских истребителей.
Вдоль фкмеляжа самолета самурайского аса тянулись красные полосы, на которые
Благовещенский сразу же обратил внимание. Не раздумывая, он атаковал размалевашгиги мтщкпка. Однако тот сумел сманеврировать, уклониться с г прицельной очереди пулемета. Сделал развооот п сам пошел в а т а к у .
Ему,
видимо, хотелось
ударить по истребителю сзади. Но Благовещенский быт н а ч е к у . Выполнив крутой
pujia;?-:, oft точно вышел в хвост флагману. Позиция оказалась благоприятной.
Короткая очередь вспорола обшивку неприятельского истребителя, но он продолжал
дежаться в воздухе. Японские летчики, заметив, что их ведущий в беде, кинула ь на помощь. Теперь пришлось защищаться Благовещенскому п на время отступи? ь от полосатой машины. Двое наших товарищей отсекли огнем японцев, теснлвпш\ !.Ч'иапд1:ра.
- Т а к а л меня доел-(а взяла,— рассказывал потом Благовещенский,— что я
готов был винтом р л б а н у т ь полосатого дьявола. Дважды по нему с т р е л я л , а он жпвоп. У л у ч и в момент, i.ci.ia мы спина окмза.тпсь один на однк„ я бросился на
лидер! сверху, сопку ir выпустил весь оставшийся боезапас.
На следующий день в японских газетах в траурной рачке был опубликован
портрет сбитого аса и подробное описание его былых з а с л у г .
На земле Благовещенский узнал о том, что два наших летчика не вернулись
Некоторые китайские руководители не понимали, почему так переживает русски,!
командир: ведь сбили пятнадцать японских
бомбардировщиков и четыре истребителя!
Последним прилетел Губенко. Благовещенский был рад возвращению Антона,
обнимал и неистово ругал за то, что тот остался один без боекомплекта в окружения вражеских истребителей.
- Меня они не тронут,— смеялся Губенко.— Скоро они меня и без патронов бояться будут.
:

112

.

Вечерен пришел в свою часть старший лейтенант Кравченко. Он сумел повадить искалеченный самолет на болото.
Япенцы перестали появляться в небе, когда вздумается. Тем временем советские летчики активно обучали китайских. Переводчиков не хватало, объяснялись
жестами, но дело все-таки продвигалось. Авторитет русских летчиков был чрезвычайно !шсок. Но особым уважением они окружили Павла Рычагова, позднее Алек!рея Благовещенского и потом уж Антона Губенко.
У китайцев чинопочитание развито весьма высоко. Но Алексей Благовещенски!!
был вчень прост в обращении, не разрешал в своем присутствии китайским офивера.м бить солдат, охотно делился с ними всем, что у него было: мыло, лезвия
яла бритвы, книги, значки. А китайских детей одаривал шоколадом. Они БлаговоЬенскию быстро полюбили и, увидев, бежали к нему, радостно приветствуя. Он
их обучал русскому языку, рассказывал сказки, и они, ничего не понимая на чувком языке, завороженно слушали.
После того воздушного боя китайское военное руководство оказывало Благовещенскому особые знаки внимания. Неоднократно приезжал на аэродром и старший
)шн Чан Кай-ши. Он недавно вернулся из Советского Союза, где прожил десять
[лет, посещал Борисоглебскую школу летчиков, окончил институт, женился на русIcKoii д е в у ш к е . На Наньчапском аэродроме он устраивал банкеты в честь новых
(побед над японскими войсками, старался заручиться дружбой ведущих летчиков.

Японская авиация бездействовала. За событиями в Китае следил весь мир.
|В а п р е л и 1938 года в газете «Дейли экспресс» появилось сообщение о том, что
•иежду СССР и Китаем заключено соглашение о продаже в кредит на 4 гада 120
•омбарднровщпков, (JO исгремителей, 80 тяжелых и 200 легких танков. 300 сч>1вет1!,н\ летчиков зашкмлнсь добровольцами.
В китайских кругах к этому сообщению отнеслись по-разному, выявились п п [зицшг, проявились классовые точки зрения. И в печати, и Б выступлениях пэре (
• личным составом китайские офицеры пытались сдерживать растущий авторитет <ч">• ветскои техники, превозносили американские и английские самолеты. СоветскиЁЛСТЧИКИ не вчпшкались в эти споры. Дискуссия приняла совершении нсожнзачI ньи"; оборот: 6i,:.i.i принято решите провести соревнование советских и английских
• самолетов. Участвовали в них только китайские летчики — на советских " I I - К . | и -. Л-15-> и английское «.Гладиаторе».
Интерес к соревнованиям возрастал с каждым днем. Была разработана и шнI роко обсуждена единая программа для всех самолетов. Конечно, среди чкоготьклчной толпы, собравшейся в Ханькоу, было немало тех, кто хотел п о р л г ' Ч ; : ; : / советским самолетам, но основная масса, особенно простые люди, были на шишм!
стороне.
Шоги соревнования были ошеломляющими. Китайские газеты на следующий
день писали: «Русские победили с огромным счетом. Перевес русских n a . i ;мпл iной техникой непреодолим. Скорость «И-16» на 95 км больше, чем у англнп
«Гладиатора». Пилотаж «И-16» прошел исключительно хорошо п п р о д ^ ч о т т р и р п вал превосходство, лидерство технического прогресса...»
1
Соревнования прочно утвердили приоритет советских самолетов, и бп.п.нм плкто не пытался оспаривать их преимуществ. У китайских летчиков ншл-.п.мп, уверенность, возрос моральных дух, командование стало готовить
м,и т ы н - л ь н ы е
операции.
Советское военное руководство понимало, что к большим о п е р а ц и я м к п г а й с г а я
армия не подготовлена. Но сдерживать наступательный дух не и м е л и смысла. Длительное время китайские части отступали, сдавали свои территории, необычайно
много потеряли убитыми, ранеными, оставили на поле бол технику. Сейчас шла
перегруппировка сил, сосредоточение войск на главном направлении, подготовка
к большим сражениям. Японская армия в Китае увеличилась до 750 тысяч, Маньчжурская группировка превысила 300 тысяч.
Главному военному советнику Чан Кай-ши М. И. Дратвину, сменившему на
8. «Байкал» № 5

ИЗ

этом посту В. К. Блюхера, удается убедить военного министра Китая Хо Ин-Цина
в необходимости тщательной подготовки войск. Создается сеть аэродромов, организуется снабжение частей топливом, фуражом, обмундированием, продовольствием. Всего
этого не было раньше. Советские советники помогают создать военную разведку, наладить воздушную разведку. Первые данные позволили нанести на карты обстановку.
Гетовятся к сражениям и японцы. На аэродроме Наньюань принимают второй
смешанный авиационный полк. .На аэродром Дачген прибыл сводный отряд из пятнадцати самолетов. На Нанкинском аэродроме сосредоточилось сто самолетов, уа
Шанхайском — пятьдесят.
Второго апреля китайская авиация нанесла бомбовый удар по японской авиационной базе Датуп и уничтожила девять самолетов противника, сотни солдат и
офицеров.
Победа! Первая за многие месяцы победа. Чан Кай-ши устраивает пп этому
случаю банкеты, дает интервью газетам, произносит пышные речи.
Пусть знают, как щедр Чан, их вождь, их Генералиссимус.
Китайцы любят доктора Сунь Ят-сена, называют его своим учителем. Сунь —
эталон политического лидера в Китае. Раз так угодно народу, Чан будет новым
Сунем! Ему доверяли русские, они называли его товарищем. Пусть будет, как они
хотят. Пока Чаи многолик.
Первого сентября 1917 года чрезвычайная сессия парламента утвердила Сунь
Ят-сена Генералиссимусом всех военно-морских и сухопутных военных сил Китайской республики. Чан Кай-ши собирает чрезвычайное заседание Гоминдана и добивается утверждения себя в звании Генералиссимуса.
В 1919 году китайцы, проживающие в Канаде, узнав о мытарствах отца китайской революции, купили ему на собранные деньги небольшой двухэтажный дом
в Шанхае. В доме пять комнат. Дом открыт для всех. Утвердившись на всех высших постах в Китае, Чан Кай-ши приобретает в Ханькоу двухэтажный дом. Правда, в нем двенадцать комнат, но он только четыре отводит под личные апартаменты, остальные: приемные, охрана, секретариат.
Жена Сунь Ят-сена — умная, красивая Сун Цин-лин, его боевая помощница,
участница всех съездов и заседаний Гоминдана. Жена Чан Кай-ши — Сун Мей-лин
негласно опекает армию, вмешивается в военно-торговые закупки, является фактическим руководителем Военно-авиационного комитета. Она позволяет себе иногда
лишь советоваться с его председателем Цянь Да-цзгонем.
Чан и внешне похож на Суня. Он худ, не курит, не пьет, одевается просто,
быстро устанавливает контакты с людьми, не носит никаких отличительных знаков. Много работает. Большим усилием воли сдерживает нервные вспышки, пос т о я н н о находится в напряжении.
Сч-юдня на банкете он великодушно объявляет о награждении советских волонтеров орденами. Чан псичолог. Он доверительно (люди слабы, любят секреты!)
сообщает о награждении китайскими орденами товарища Сталина, товарища Ворошилова, товарища Блюхера. Да, он, Чан Kaii-ши, называет
советских лидеров
товарищами. Война войной, но ему н у ж н а власть. Он умеет ценить и своих ЛЮЦУЙ
Он награждает и Цлнь Да-цзюня, н а ч а л ь н и к а Военно-авиационного комитета. Русские доверяют Цянь Да-цзюню, он действительно верен русским, считает их надежными союзниками. Он настаивает на новом заказе советских самолетов. Чану
пока н}жен такой человек. Ои награждает его орденами, а потом уберет...
Чан
хочет объявить, что награждает орденом и командующего авиацией Мао Бан-чуна,
он поднимает вверх худую желтую руку, устало вскидывает к небу глаза, но
передумывает: слишком много сразу, так можно лишиться доверия! Мао Бан-чун,
военный летчик, несколько лет провел в СССР, хорошо знает три принципа доктора Суня, активно их пропагандирует, призывает учиться у русских. Да, пока
хватит.
Двадцать пятого апреля 1938 года на конгрессе Гоминдана рассматривается
вопрос о взаимоотношениях партии и правительства.
Взаимоотношения между правительством и Гоминданом решены в следующих

114

формулировках: в центре контролирует правительство, в провинции партия и правительство сотрудничают (председатель партийного комитета провинции входит в
состав провинциального правительства),
в уездах партия и правительство сливаются.
Это новый политический маневр, это большой стратегический ход. Коммунисты расширяют свое влияние, захватывают провинцию за провинцией, требуют усиления в ЦИКе Гоминдана. Конгресс ответил на вопрос •— кто власть?.. В будущей
борьбе могут пригодиться и японцы. Правда, многие настаивают вести войну до
победы. Но Чан знает, что делать. Война — это политика. Сунь был политиком —
стал военным. Чан, военный, политиком становится поневоле.
Он приказывает в кинотеатрах перед демонстрацией фильма показывать портрет
Суня. Люди не глупые. Скоро они увидят живого Суня, им является Чан!
В Китае много политических партий и группировок. Среди отдельных партий
сильно прояпонское настроение. Но есть и настроенные антияпонеки. Поддерживать
| никого нельзя: их надо натравить др>г на друга. Он поддержит сильную партию,
. но только тогда, когда она победит. И снова отвлекающий маневр: Чан приказывает
1
расстрелять командующего войсками провинции Шаньдун и генерала Хань Фу-цю
за связь с японской армией. Большая птица не кормится зернышками! Так говорили предки.
Теперь в указе гения нуждается армия, а гений — Чан. Военный министр Хо
Ин-цин верный ему человек. С русскими не общается, скрытен, хитер. Если сторонники русских победят, он уберет го. Ему нужны такие, неопределенные, люди! Вне политики, вне армии. Да, Хо не занимается армией, ему нравится снаоj жать ее: там есть чем поживиться. Чан доволен собой. Через десять минут после
беседы с Хо объявляется о решении созвать Совет обороны. На Совете Чан скажет:
- Страна разрушена. У нас нет промышленности. Для победы нам необходимо увеличить армию, приобрести военную технику...
Слова и дела Чана не расходятся.
Он просит Дратвина получить соответствующую санкцию, все наставления и
инструкции ВВС СССР перевести на китайский язык. Через посла СССР в Китае
Луганец-Орельского Чан направляет письмо Сталину и Ворошилову с просьбой о
дополнительной поставке вооружения, он просит срочно дать 60 истребителей.
В Китае объявляется всенародный сбор средств на укрепление армии. Жена
Сунь Ят-сена продает свой дом за 50 тысяч долларов и вносит всю сумму. Чан пе
ожидал этого. Он взбешен. Сун Цин-лин преподносит личные вещи доктора бойцам
', Красной Армии, открыто признает марксизм. Чан устраивает на нее гонение (погорячился!). Народ встает на ее защиту. А через несколько лет пна станет ::аместителеч председателя Китайской Народной Республики, членом Всемирного Совета Мира, Лауреатом международной Ленинской премии
«За укрепление мира
ме-.1,ду
народами».
Чан, наделав ошибок в политике, снова возвращается к военным вопросам.
Необходимо закупить за рубежом 1200 самолетов, 600 — в СССР. О них широко
подать в печати, остальные 600 в других странах. Пусть это будет Алгрика, фирма «.Беланка» уже предложила 200.
Чан жаждет военных действий, боевых подвигов.
На встрече с советскими волонтерами он объявляет о том, что в к и т а й с к о й
армии сформировано новых двадцать дивизий. Война, заявляет Чан, превратила
Китай в современное государство, при мирном развитии для которого потребовались
бы десятилетия. Война, нужна война!
Неприятельские самолеты не появлялись над аэродромом. Уже много дней было
тихо. Летчики, молодые и нетерпеливые ребята, с утра располагались у пруда на краю аэродрома и с тоской глядели на сигнальную мачту, от всей души
аселая. чтобы на ней сию же минуту взвился сигнальный флаг...
Сигнал как будто вырывается из-под земли, разметывается по всему аэродрому:
• Тревога!

-8*

115

Б ту же минуту звене капитана Губенко оторвалось от земли. Еще шумела,
бурна кружилась по траве веда, расхлестанная машинами, а три самолета уже разрезали облака.
Из-за туч выскользнули шесть вражеских машин. Начался бей. Антон «прицелился» к хвосту вражеского самолета. Извернувшись, противник делает отчаянную попытку ринуться в лобовую атаку, но вдруг
замирает. Губенко длинной
очередью прошил самолет, и вражеская машина с задранными колесами падает на
землю...
В воздух поднимается звене Кравченко, так как в небе неожиданно появилась
целая армада самолетов противника. Тридцать против семи севетских!
В ту же секунду, когда сбитый самолет упал на землю, Кравченко увидел
пять истребителей, кеторые заходили ему в хвост. И тут он заметил Антона, который спешил на помощь. В одно мгновенье Губенко вознесся над вражеской пятерке», зашел в тыл — и пятерка рассыпалась. Путь свободен! Капитан Губешсо
выручил друга, но сам тотчас попал под яростный огонь.
Кравченко ринулся к другу, но было поздно: с перевернутыми вверх колесами
<члаеточка» падала. Губенко прыгнул. Едва раскрылся купол парашюта, три вражеских самолета открыли по нему огонь.
С ревом, словно предостерегая врагов, самолет Кравченко бросился в атаку.
Между тем, Антон, подтянув стропы, камнем падал на землю. Кравченко кружил
над ним, стрелял из пулеметов, не подпуская врага. Когда капитан оказался на
земле, самолет Кравченко взвился в небо...
Японское командование в дот, рождения императора (29 апреля 1938 г.1
решило произвести массированный налет на аэродром Ханькоу — базу китайской
авиации. Было направлено 33 бомбардировщика под прикрытием 21 истребителя.
Однако противник просчитался. Японских бомбардировщиков встретили шестьдесят
истребителей. Завязались бои на большом пространстве, по масштабам, еще невиданным в китайском небе. В схватке японцы потеряли 21 самолет.
Операция, которая должна была быть подарком императору, превратилась в панихиду. Японцы решили взять реванш. 31 мая 1938 года они произвели налет на
Ханькоу в составе 18 бомбардировщиков под прикрытием уже 36 истребителей. Но
а здесь их постигла неудача, они потеряли 15 самолетов.
В этом бою Антон Губенко совершил таран — первый после знаменитого тарача Нестерова в истории воздушных сояженпй.
После боя Антон рассказывал:
- Я уже vcne.i израсходовать весь боекомплект, пулеметы не стучали. А тут
подвернулся какой-то из их ш-шкп, отставший от своей группы. Вдруг м е и л н у л л
мысль: принудить его к посадке. Хотелось, чтобы наши авиационные конструкторы
могли по кееточкам изучить весьма неплохой японский истребитель.
Японец заметил мое приближение в самый последний момент. Это позволило
мне пристроиться к нему вплотную, к а к на параде. Несколько секунд мы смотрели
друг на друга. Его глаза впились к M " H H . Я ему показываю рукой, чтобы разворачивался на нашу территорию. В ответ на приглашение японец показал кулак и метнулся от Л1еня в сторону переворотом чороз крыло. Такой резкий маневр следовал'"
ожидать, но скорость лионского самолета печного меньше, чем у нашего, тем более
на пикировании.
Сделав еще несколько бесполезных лвензелей», японец вывел машину в горизонтальный полет. Я снова повторил свое требование. Черные усики дрогнули и
злой усмешке. Самурай догадался, что у меня нет патронов, и спокойно продолжил
уходить восвояси. Вот тут пришлось подумать, что делать дальше. Отпустить его
с миром? Нет, это слишком рискованно: японец тоже оказался не лыком шитый,
он ждал, когда я развернусь обратно на свою территорию, чтобы пустить мне в спину несколько пулеметных очередей. И я решил осторожно тронуть его крыло своим
винтом. В этот момент все мои нервы сжались в комок. Нужно было сделать короткий рывок вперед и так, чтобы япвнец не успел глазом моргнуть. Удар пришелся

116

по элерону правого крыла. Потеряв управление, вражеская машина завинтила к зем-ле. \ я чуть погнул лопасть винта.
Таран Антона Губенко вызвал многочисленные разговоры. Жена Чан Кай-шп,
ставшая фактической правительницей в авиационном комитете, тотчас прибыла на
аэродром и поздравила капитана с награждением орденом. Вечером на банкете в
честь победы она вручила всем советским летчикам, принимавшим участие в операции, китайские ордена. Антон Губенко был удостоен высшей почести — сидеть рядом с Гун Мей-лин. Она оказывала ему всяческие знаки внимания.
На следующий день китайское командование выразило неудовлетворение авиационной эскадрилье американских ВВС, приглашенных для участия в борьбе с японскими захватчиками, ежедневно демонстрирующей виртоуозный пилотаж над аэродромом, но ни разу не вступившей в бой. Ее командир американский ас Вансент Шмитт,
собрав своих пилотов, укатил в Гонконг на многодневный отдых «после боевых
действий».
О таране Губенко узнали в Японии. Император потребовал полное досье на русского «камикадзе».
Камикадзе — японские летчики-смертники,
подготовленные для выпелнения
лишь одного боевого задания, люди, одурманенные божественной силой своего императора, не совершили ни одного воздушного тарана!

Антон проснулся рано. Открыл глаза, осмотрелся: все на месте, та же обстановка, будто и не уезжал. Сквозь тюлевые шторы видны розовеющий горизонт, теплое голубое небо. Мирное небо... Антон встал, надел пижаму, сокрушенно покачал
головой: во что люди рядятся — полосатое рубище! Бесшумно ступая шлепанцами,
он пошел в другую комнату. Семилетняя Кира спала в большой кровати — так она
хотела, чтобы папа видел, как она выросла,— крепко обнимая многочисленные подарки. Антон постоял, улыбаясь, вернулся в комнату и, убедившись, что Аня еще"
спит, вышел в коридор. Ему хотелось движений. Его обуревала жажда деятельности..
Поискав форму, он махнул рукой, потихоньку отворил двери. Возле дома неожиданно увидел красноармейца. Молоденький боец сидел на скамейке, поеживаясь от утреияеЛ прохлады. Сперва Антону показалось странным, что красноармеец сидит
здесь в столь ранний час, затем явилось желание поговорить. Такое чудесное утро,
тебе тридцать лет, война позади, и ты вернулся домой, межи о сказать, что жизнь
прекрасна.
- Доброе утро, товарищ боец,— весело говорит Губенко.
Здрасте,— нехотя отвечает красноармеец.
- Что же вы так рано? Или пост тут выставили?
- Нет. Приказали телефон поставить. Жду, когда проснется полковник Губенко.
Антон от неожиданности замирает.
Потом сует руки в карманы пилсамы.
— Как полкввник?!
Боец с удивлением глядит на него.
— Что вы, полковника не знаете? Из семнадцатой квартиры. Вот жду, когда
можно ставить аппарат.
- Не ждп,— улыбается Антон. — Он проснулся. Иди гинь.
- Есть!
Боец, подхватив сумку, пдет в подъезд. Антон глядит ему иглгд.
«Полковник!» Он никогда не терялся в боевой о б с т а н о в к е , всегда находил
нужный тактический прием, а тут! «Полковник»... Вдруг вашмииает, что жена еще
спит, бросается за красноармейцем...
Звонит телефон Первые телефонные звонки всегда радостны. Они не раздраж а ю т . Аня берет трубку.
— Тебя, Антон.

- Меня? — почему-то переспросил Антон и, сдерживая волнение, ответил:
- Капитан Губенко слушает.
- Здравствуй, Антон,— голос был очень знакомым. — Поздравляю, полковник
Губенко. — Голос «плавал», человек юворил из большого помещения. — Быстро
одевайся. Через несколько минут машина будет у тебя. Забирай семейство и ко мне
на Лубянку.
- Анатолий Константинович? Здравия желаю! — радостно закричал Губенко,
узнав, наконец, Серова.— Спасибо за поздравление. Мне трудно поверить. Увидимся,
все расскажу.
Как упоминалось, они познакомились на Дальнем Востоке, на совещании летного состава округа. Там лейтенант Серов выступил со своей теорией роли истребительной авиации.
- Я утверждаю,— говорил он,— что истребители, как и бомбардировщики,
моп т наносить бомбовые удары, атаковывать наземные войска и объекты. И отводить им роль только вспомогательную, как сопровождение и прикрытие,— глубоко
ошибочно. На стороне истребителя скорость и маневренность, поэтому его боевые
возможности безграничны.
Анатолий Серов был ровесником Антона, он был уже командиром звена, новатором, широко известным в округе летчиком. Встреча была знаменательной для каждого. Серова она убедила в том, что не один он так думает о будущем истребителей,
а для Губенко она означала поддержку.
С той встречи началась их дружба.
Теперь Серов стал Героем Советского Союза и получил звание комбрига, а Губенко стал полковником.
В квартире Серова уже были гости. Как всегда, много летчиков, артистов и
писателей
- Анюта!— радостно воскликнул Серов, приветствуя семью Губенко. —Везет
же А к т о н у . Все хохлы везучи. И Кравченко тоже... Кирюха, эте тебэ,— сказал он
девочке, подавая плюшевого медведя.
Серов мог балагурить и тут же говорить весьма важные и деловые вещи. С
шутками и смехом он увлек Антона в небольшую комнату, усадил в кресло рядом с
книжными полками.
- Антон,— сказал он уже серьезно, —в правительстве рассматривался вопрос
о направлении всех летчиков, имеющих боевой опыт, в войска. Главные направления:
запад и восток. Сейчас вы получите отпуска, путевки в санатории с семьями. Да.
Обстановка напряженная. Чем быстрее ты вернешься и приступишь к работе, тем
будет лучше. Пока отдыхаешь, должность будет подобрана.
— Я понял, Анатолий Константинович! — Антон встал.— Готов выехать к
новому месту сейчас.
- Сиди. Не торопись. — Серов у л ы б н у л с я . — Знаю, хочешь учиться. Академия
от тебя не уйдет. Потом. Фашизм подбирается к нашим границам. Сегодня вас примет наркоч обороны Маршал Ворошилов. Не исключено, что приедет на встречу
Сталин. Кстати, поздравь Григория Кравченко. Ему присвоили майора.
Дверь отворилась, и без стука вошла Анна.
- Простите, но ваше уединение подозрительно. Если это заговор против жен,
по эта ново, а если вы снова собираетесь куда-то лететь, то нам-то положено знать,
чтобы собрать в дорогу.
Серов засмеялся.
- На сей рал это заговор и против жен, и против врагов.
- Опять лететь?— не скрывая испуга, спросила Анна.
- Да!— серьезно скакал Серов. — Лететь. В Крым на отдых.
Но Аня грустно улыбнулась.
- Антон, правда, ничего такого...
- Неправда, Аня,— бесхитростно сказал он. — Будет новое назначение. По
куда, я пока не знаю.
- Толя, я прошу сказать...— начала Анна.
Серов помотал головой и развел руками.

118

Анна заключила:
- Впрочем, какая разница, где служить.
вместе.

Только,

пожалуйста,

посылайте

Народный комиссар обороны Маршал Свветского Союза К. Е. Ворошилов принимал летчиков в Центральном Доме Красной Армии. В президиуме Губенко видел
известных советских военачальников, летчиков-рекордсменов. После выступления
К. Е. Ворошилова состоялся концерт. На ужине, устроенном в честь военлетов, сноf ва выступал нарком обороны.
Аня весь вечер сидела притихшая, непривычная
к такому торжественному
приему, немного испуганная и рассеянная. Новое звание, новое назначение. Надо
в<:е попять, осмыслить, вжиться...
...Восемнадцатого августа состоялся воздушный парад.
На Тушинском поле
себралось около миллиона зрителей. Воздушные парады стали
традиционными и
проводились ежегодно, начиная с 1933 года. Год — небольшой срок для создания
значительных технических новинок, и все-таки ежегодно в московском небе появлялись новые самолеты. Страна демонстрировала свою растущую мощь.
Б тот же день руководители Коммунистической партии и Советского правительства приняли в Кремле участников парада и летчиков-добровольцев.
До етъезда на юг оставалось еще несколько дней. Они заполнены встречами на
предприятиях, докладами в управлении Военно-Воздушных Сил. Серов опекает Губенко, возит на встречи с трудящимися, студентами. Накануне отъезда в Крым они
I вместе с Чкаловым выступают в клубе мастеров искусств, где царит культ красоты,
остр!,учия, где особо ценят мужество...
Губенко на отдыхе пробыл две недели. Ни Аня, ни смышленная Кира не возражали о досрочном отъезде. В управлении ВВС Губенко сообщили о его назначении
заместителем к о м а н д у ю щ е г о авиации Белорусского военного округа.
Антон написал письмо родным:
«Мама! Твои непутевый сын сообщает, что он жив и здоров, повышен в воинском звании, получил новое назначение. Служить буду в Смоленске. Пожалуйста,
приезжай ко мне в гости. Анюта стала еще краше, свой строптивый характер оставила за порогом тридцатилетия. На всех встречах и приемах ведет себя хорошо и
всех очаровывает. Она умница. Вчера снова объяснились с ней в любви. Может
быть, иногда нужны расставания, долгие командировки. Как знать! Кирюша выросла,
стала большой, научилась читать. Ей так хочется быть постоянно со мной. А у MIMUI
работа, работа...»
Старшей сестре, «маме-Тане*, писал, что закрутился в делах. После Китая еще
но успел как следует оглядеться, тоскует по Дальнему Востоку и по глубокой балке
в родной деревне; сообщал о встрече в Кремле, о разгсворе с Чкаловым, который
настойчиво рекомендует вступать в партию большевиков, и о том, что он сам теперь
чувствует себя созревшим для такого ответственного шага.
В начале сентября Губенко выезжает к новому месту службы. Поезд отошел
ночью. Антон, волнуясь, ходил по коридору. Как встретят, как начнется служба на
новом месте на столь высоком посту — заместитель кемандующего авиацией округа.
Да, он имеет боевой опыт. Да, он летает на всех типах истребителей. Но этв ли
главное?.. Вспомнил, как однажды сгоряча сказал командиру бригады: «Мне пора
командовать хотя бы эскадрильей!..». Рубанул впопыхах. А сейчас получил право
командовать не только эскадрильями, но и полками. Как это говорят? Вода мягка,
пока вы о нее сильно н-э ударились! Афоризм из книги Оссена Джардикова «Ваши
крылья». И еще афоризм: «Побороть страх можно или пренебрежением опасности, или
с помощью знаний, как правило, последний путь является лучшим»... Итак, знания.
Достаточно ли их?..
...Поезд подходил к Смоленску. Было тихое прохладное утро. Белесое небо подернуто дымкой, в сонной неподвижности застыли деревья. Осень, казалось, вошла
в город нежданно, бросила свои цветастые отпечатки на парки, на пологие холмы,
затуманила бирюзовое небо...

119

На вокзале сутолока, покрикивают носильщики, спешат пассажиры. Губенке
встречает группа командиров. Здесь военный комиссар Ч и к у р и н . майор Худяков,
старший лейтенант Теньков.
- Командующий просил передать,— глухгм простуженным голосом говорит
Чикурин,— чтобы вы устраивались, отдыхали, а послезавтра в девять ниль-ноль пи
представит вам командиров и политработников управления авиации о к р у г а . В двенадцать десять вас примет командующий войсками округа комкор Ковалев.
- Спасибо, товарищ военком, Но я хопм Гил ср-азу поехать в штаб, нрет.ставитыя и за работу...
- Значит, вы не возражаете, если вашу семью на квартиру доставлю я? —
Чикурин поднял широкую ладонь. — Согласен. Но в ы т у м квартиру первым надо
глодпть хозяину. Так, Сергей А л е к с а н д р о в и ч ? — о б р а т и л с я он к майору Худякову.
- Вы правы, товарищ военком,— сказал Худяков с приятным к г в к а л е к н м
акцентом. — Но квартира полковника Губенко на пути в штаб. У нас па Кавказе
гов&рят: «BoiiTii в дом твое дело, но выйти
— дело хозяина >.
Губенко смеется. Он боялся первых минут, первых часов на ново» месте, всю
ночь не сомкнул глаз, а здесь такие люди! Они понимают шутку, знают ей цену.
<'10чор есть остроумие глубокого чувства»,— писал Достоевский. П это очень подходило к людям, радушно встретившим его в Смоленске.
Через чае Губенко был в штабе, представился командующему ВВС о к р у г а комдиву Гусеву — боевому и опытному командиру.
- Антон Алексеевич, не навязываю вам никакого п л а н а . Осмотритесь, почитайте документы, приказы,— сказал Гусев, радуясь заместителю.
- Разрешите побывать в частях, познакомиться с обстановкой?
Комдив согласился.
Антон сразу ушел в работу. Часто улетал в другие гарнизоны ч задерживался
по нескольку дней. В частях округа шла напряженная боевая деятельность: личный
сопав переучивался на новую авиационную технику, .менялась структура, совершенствовалось управление. В гарнизоны прибывали молодые летчики, необходимо было
их принять, разместить, определить место в боевом расчете,
спланировать ввод в
строй. Бесстрашные, полные энтузиазма, несокрушимой веры в силу и надежность
своего самолета, все они имели малый налет и никакого боевого опыта.
Изучив обстановку, Губенко пришел к командующему. Полковник подробно- изложил свои выводы: в некоторых частях наблюдается атмосфера благодушия, недооценки опасности войны, нечеткое оперативное руководство полетами; неумение работать с запасных аэродромов, плохое устройство быта. Предлагалось провести сборы
командиров частей, дать им подробную информацию о боеспособности авиации вероятного противника (Германия, Польша, Румыния), ввести боевые дежурства. Комдив
принял решение донести обо всех предложениях начальнику ВВС РККА командиру
2 ранга Локтионову, комкору Ковалеву.
Словно упреждая мероприятия, выработанные в управлении авиации Белорусского военного округа, в штаб пришло постановление Главного военного Совета РККА о дальнейшем развитии авиации, повышении ее роли в боевой обстановке.
Это был глубокий, всесторонне подготовленный план, рассчитанный на многие годы.
Именно об этом говорил полковник Губенко, именно этого он добивался в
частях
авиации: сказывался боевой опыт.
В октябре 1938
года части ВВС Белорусского военного округа подверглись всесторонней проверке комиссией ВВС Р К К А . А через несколько дней после
отъезда инспекции Москва запросила характеристику на Губенко.
Военком Чикирин писал:
«За короткое пребывание в должности зам. командующего ВВС БВО показал
себя хорошим организатором, требовательным и настойчивым командиром. Политически развит хорошо, морально устойчив».
Москва заинтересовалась Антоном Губенко, снова запросила аттестацию.
«Беспартийный большевик, преданный делу партии и социалистической Родине,
свою преданность доказал делом. Хорошо развит всесторонне и имеет боевой опыт как
командир-истребитель. Показал себя способным, энергичным и требовательным ко-

120

мандиром, знающим свое дело и умеющим организовать
работу частей»,— писал
комдив Гусев
Командующим ВВС РККА в свои очередь писал:
«Способный, энергичный, всесторонне развитый командир. Имеет большие организаторские способности. На выдающиеся успехи в личной боевой подготовке и уме1
.п": руководство Coeooii и политической подготовкой подразделения в 1936 награжден
1
п р д п о ч Ленина ».
Обо всем атом Антон, естественно, ничего не знал. Но вот пришло письмо от
Серова.
«Антошка, МОЛОДРЦ. Радуюсь за тебя. Работай больше, не жалей себя... От нас
очень многое зависит — научить молодых, передать наш боевой опыт. Скоро будет
поьод встречаться >.
Повод встречаться? Какой, что же должно произойти?..
Не мог предполагать Антон, что в Президиум Верховного Совета ССР поступил
документ такого с о д е р ж а н и я :
«Тов. Губенко является одним из выдающихся летчиков-истребителей, находившихся в «Зет» 1 . За время боевой работы па фронте проявил себя как исключительноемилый, о т в а ж н ы й и х р а б р ы й летчик. В бою 31.5.38 года при отказе пулеметов винтом таранил самолет противника, сбил его и благополучно произвел посадку на свой
ЛСФОДРОМ. 26.6 в первом бою сбил японский истребитель, а во втором неравном бою
в тот же день был сбит сам, но спасся на парашюте. В бою 29 июля один дрался
с тремя японскими истребителями и этим спас от гибели нашего бомбардировщика.
18 июля, выручая товарищей, дрался с шестью истребителями противника. Сбив одного из них, невредимым вышел из боя.
Несмотря на болезненное состояние после прыжка с парашютом, т. Губенко сражался во всех п о с л е д у ю щ и х боях до вызова его на Родину.
Тов. Губенко лично сбил семь японских истребителей.
По своим деловым, боевым и политическим качествам достоин присвоения званил Героя Советского Союза...»
Пришла телеграмма. Полковника Губенко вызывали в Москву, в Кремль. Михаил
Калинин, щурясь, всматривался в лица летчиков, присмиревших, в новых костюмах,
находил знакомых, часто-часто, по-стариковски, кивал головой, протягивал руку,
дружески тряс.
— Здравствуйте, здравствуйте, товарищ Губенко,— Михаил Иванович пожимал
ему р}Ь'У. а он, крепкий, невысокий, с короткой прической, стыдился своей известности. За мужество и отвагу, проявленную в боях при выполнении интернационального долга, полковник Губенко был награжден орденом Красного Знамени.
Его друг майор Григорий Кравченко также был награжден орденом Красного
Знамени. В тот же день Губенко встретился с Серовым. Анатолий Константинович
был хмур, неразговорчив, рассеян.
- Думаете, друзья, отчего Серов такой прибитый сегодня?— Анатолий грустно
улыбнулся, подошел к окну. С минуту смотрел на серый асфальт, на туманную
дымку, поднимавшуюся с площади Свердлова, на расписные стены Политехнического
музея. — Скажу. Хочу вернуться на испытательную работу.
Мало
летать стал,
скучно. Заседания, совещания, бумаги, а мне самолет нужен. II \ й т п не могу. Обстановка накаляется. Мы должны очень многое успеть сделать. Нам нужны самолеты
скоростные, высотные, дальние. Нам их нужпо много .
Поздно вечером Губенко выехал в Смоленск. Несмотря на тяжелый разговор
с комбригом Серовым, который, по мнению Антона, не сказал главного, настроение было приподнятое, радостное: вторая награда, боепая, пахнущая порохом!
Дома без него скучали. Кирз завладела фуражкой, куклой, предусмотрительно
купленной Серовым, а затем и папиной спиной. Ей нужны были движения. Действием она выражала свое настроение, свое отношение к миру,
свою привязанность.
«Зет»—кодовое название у ч а с т и я в освободительной войне Китая.

121

- Тебе уже скоро тридцать один год,— сказала за столом Аня,— ты должен
понимать, что я тоже не очень старая и тоже хочу быть ребенком. Ты должен
и меня баловать.
- Вот сколько тебе подарков, мало?
- Ах, Антон, мне нужны не подарки. Работа — Кира, Кира — работа.
- Прости, Аня, ты права.
В приказе начальника ВВС РККА, подводившего итоги за год,
значительное
место отводилось задачам на ближайший период. Повышение боеготовности всех
частей авиации объявлялось задачей номер один.
Приказывалось
сосредоточить
внимание на высотной подготовке летчиков, организации виеаэродромиых полетов,
полетов на полный радиус, поэтапном проведении летно-тактических учений. Каждому командиру вменялось в обязанность глубоко изучить вероятного противника.
Авиационные части жили напряженной жизнью. Летчики видели, как проходила подготовка командиров запаса, наполнялись склады «НЗ», проводился учет
боекомплектов, пополнялись склады горюче-смазочных материалов...
Пришел приказ: всю секретную переписку вести не условным наименованиям
частей. На аэродромах велось боевое дежурство.
Дежурным зкипажам предписывалось:
^Вылетать навстречу воздушному противнику с целью сбить, если самолеты
иностранного происхождения, посадить, если самолеты наши, или сбить, если не
подчинятся приказу».
Организуя выполнение приказа, полковник Губенко летает по гарнизонам, учит
командиров, выступает перед личным составом. Он говорит о значении высокой боевой готовности, умении правильно построить атаку, рассказывает о своих товарищах, о таране... Особое внимание он уделяет работе с полковниками Фалалеевым,
Белецким. Им нужна самостоятельность в принятии решений, умение действевать
изолированно. Это обязательное требование военного времени.
.-.Незаметно подбиралась зима. Погода установилась ясная.
Пчлки получили
вр.!мо:ынк'ть продолжать полеты днем и ночью.
Is один из таких дней полковник Губенко прилетел на своем «11-16», поблагодарил механика и направился в штаб.
Дежурный представился как-то вяло, небрежно, с заспанными, то ли больными глазами. Хотел остановиться, сделать внушение, но передумал, решил поговорить с Худяковым. Начальник авиатыла майор Худяков нравился ему подтянутостью, исполнительностью, особой командирской корректностью.
Полковник Губенко снял реглан с меховой подстежкой, наскоро пригладил
волосы, хотел войти, но двери неожиданно отворились.
- Сергей Александрович,— радостно приветствовал Худякова Губенко,— а л
.к вам
Худяков

никак не

реагировал на шутку, чем

немало удивил.

Печальное лицо Худякова озадачило Антона.
— Товарщ полковник. Только что получено сообщение... Погиб Валерий Павлович... Погиб Чкалов...
Когда Худяков справился с собой и поднял глаза, Губенко уже не было. Губенко был у командующего.
- Я хорошо понимаю вас,— говорил комдив,— пожалуйста, поезжайте,
самолет дать не могу.
— Почему?

но

- Антон Алексеевич, поймите меня, мы несем ответственность за вас. Вы
предельно взволнованы. В таком состоянии за рулем автомашины опасно быть, а
в кабине самолета... Поезжайте поездом... постарайтесь взять себя в руки... утроч
будете в столице.
Из Москвы Губенко вернулся через пять дней. Он похудел, стал замкнутым,
сторонился людей. Смерть Чкалова глубоко потрясла его. Командующий ВВС пока
ле разрешал ему летать.

122

Новый год, 1939 год встречали в Доме Красной Армии. В этот вечер Губенко
сказал
Худякову:
- Я много думал эти дни. И часто вспоминал Дальний Восток. Как жаль,
чю вам не пришлось там служить.
- Ваше пожелание, Антон Алексеевич, я воспринимаю как приказ.
Губенко улыбнулся: жаль, что его не так понимают.
- В авиации, Сергей Александрович, должны летать все.
В ту новогоднюю ночь никто из них не мог предположить, что «пожелания»
Губенко сбудутся: через несколько лет Маршал авиации Худяков станет во главе
12 воздушной Армии и примет участие в разгроме япснских войск в Китае.
В январе Худяков сделал первый вылет. В условленный день Губенко приехал на аэродром, чтобы наблюдать самостоятельные
полеты
майора Худякова.
После третьего полета полковник сказал:
- Вы же настоящий летчик, Сергей Александрович!
Когда самолет вновь был готов, Губенко полетел сам. То, что увидел Худяков,
превзошло все границы его представления.
Губенко с изяществом,
виртуозным
мастерством выписывал фигуры высшего пилотажа. И Худяков подумал, что ему
никогда не сделать ничего подобного...
Пришло письмо от Серлва.
«Антон! Как дела?— писал он.— Много ли ты летаешь? Летай! Нам останавливаться нельзя. Авиация развивается стремительно. Сейчас готовится новый, весьма великолепный самолет в ЦАГЦ. Я обратился к наркому с просьбой разрешат;,
мне летать на нем. Ворошилов вызвал меня к себе, долго беседовал. В обращения
к правительству он написал: «Охотников среди летчиков летать на этом типе самолета много, но тов. Серов нам более подходящий...» Чкалов сообщал, что А. Тамара, L. Дубровский, М. Гир_диенко решили выполнить беспосадочный перепет Москва—Австрия, который песвящают памяти Чкалова.
Письмо заканчивалось уверенностью: «Скоро ты будешь в Москве, встретимся...»
Б середине февраля полковник. Губенко действительно был вызван в Москву.
Комбриг Серов принял его в штабе, расцеловал:
- Поздравляю.
- С чем?
- Со званием Героя Советского Союза.
— Меня?
Антон почувствовал, как закружилась голова. Такое трудно было вит п>;,
•с ходу, воспринять. Герой!..
Вечером в квартире Серова собрались летчики. Была среди них женщина, незнакомая Антону, но покорившая его как пилота одержимостью и упорством. Она
горячо доказывала, что женщины имеют право участвовать в развитии авиации
наравне с мужчинами.
- Я написала товарищу Сталину
письмо,— говорила она взволнованно.—
Прошу разрешить женскому экипажу перелет в Америку через Северный полюг.
Нам нужен международный женский рекорд дальности. Мы д о к а ж е м всему миру
наши силы и возможности.
Это была Полина Осипенко.
Серов и Осипенко работали на новых машинах. Позднее Антон узнал, что
Осипенко была принята Маршалом Ворошиловым, :i on, п о д д е р ж и в а я се пдею, убедил перенести перелет на 1940 год. Но перелет и НПО гиду уже не мог состояться: в мае 1939 года Осипенко трагически погиб..а...
В Смоленске Антона Губенко встретили с огромными почестями. На митинге
в его честь он сказал:
- Я испытываю огромное желание работать. Мне много надо сделать, чтобы
оправдать это высокое звание...
Он собирался очень многое сделать. Но небо изменило ему, воздух, на который
он оиирадся столько лет, не удержал его на этот раз.

123

- 31 марта 1939 года,— вспоминает Степан Киреев,— полковник Губенко
отдал приказание подготовить его самолет к полету со стрельбой.
Дул сильный северо-западный ветер. Вдруг потемнелв, и пошел снег.
Ми
закрыли моторы чехлами, чтобы они не остыли, примерно через полчаса снегопад
прекратился, и небо снова стало ясным. Губенко взлетел. Стал выполнять фигуры
высшего пилотажа, затем сделал заход на мишени, но не стрелял, а лишь предупреждающе покачал крыльями, давая сигнал, чтобы все покинули опасную зону.
Затем пошел на второй заход и дал короткую очередь по мишеням...
При третьем заходе самолет вышел из пике лишь у самой земли, и тут же
плашмя ударился о землю, два раза перевернулся и загорелся. Я и еще три моториста бросились к самолету и вытащили
из него Антона Губенко. Он был
мертв».
В мае 1971 года в канун Дня Победы в смоленскую газету «Рабочий путь>>
пришло такое письмо.
«На Польском кладбище города Смоленска,— п и с а л и учащиеся школы,— мы
обнаружили могилу со скромным памятником, на котгром с трудом удалось прочесть: «190* —1939, Герой Советского Союза полковник Губенко Антон Алексеевич».
Кто же он, этот человек, еще до войны удостоенный высокого звания Героя,
как он погиб, почему похоронен в Смоленске?»
Газета обратилась к горвоенкому Д. Н. Седову, ветеранам
Советской Армии,
старожилам города: напишите, совбщито.
Начался поиск.
Капитан запаса Николай Зайцев писал:
«В 193s году к нам в отряд управления ВВС Б01»0 прибыл энергичный молодой человек с орденами Ленина и Красного Знамени. В то время людей с б»евыми
наградами приходилось видеть не часто, поэтому он сразу же вызвал у всех нас большой интерес. Вскоре мы узнали, что это А. А. Губенко, новый заместитель командующего ВВС округа»...
Полковник Дмитрий Копытов вспоминал: «Мы служили с Антоном Алексеевичем на Дальнем Востоке. Он приехал в наш полк в 1Э29 году. Это действительно
был выдающийся летчик».
Писем приходило много. Пис?ли те, кто знал Антона Губенко, и те, кто не
знал, но которых взволновала его судьба. При редакции образовался совет по розыскач материалов, касающихся жизни героя.
Областной комитет КПСС, учитывая выдающиеся заслуги А. А. Губенко перед
Родиной, идя навстречу пожеланиям трудящихся, принял решение об увековечении
гшптн Героя, о перенесении праха с Польского кладбища в Кутузовский садик к
стене Героев.
13 августа 1971 года город Смоленск замер в торжественно-траурной тишине.
Медленно движется бронетранспортер, на платформе которого в бесчисленных
гирляндах цветов гроб с прахом героя. Слева и справа платформы,
чеканя шаг,
идет почетный воинский эскорт. Музыка Шопена, Баха, Моцарта сливается с шелестом листвы.
И траурной процессии идут родственники, друзья и сослуживцы Антона Губенко, воины гарнизона, представители партийных, советских, профсоюзных и комсомольских организаций города и области, студенты, пионеры, юные летчики и
космонавты как преемники боевой славы.
Отдавая последние почести праху выдающегося советского летчика, прнспущеио воинское
знамя с черной креповой лентой на древке.
Траурная колонна останавливается у Крепостной степы — священного места
герода, навсегда запечатлевшего славу и доблесть русского оружия.
Открытым']!
бойницами смотрят неприступные и непокоренные степы смоленской крепости, на
гранптном постаменте — Герои отечественной войны 1812 года.
Им, как и Антону Губенко, суждено бессмертие.

Ольга С Е Р О В А

шшшшш

К ней в таежном крае приводят тропы или заросшая, запущенная
дорога.
Но сначала
ты
идешь по этой дороге п не
знаешь, что ждет тебя. Возможно, она будет петлять п совсем исчезнет, заваленная
буреломом, или заведет в непроходимое болото, а то
и к
недоступным скалам,
к юрнсму ключу. Л может, остановит тебя перед еле приметными звериными тропами, и ты не решишь, по какой же нз них идти, могут они закружить, а обратпо не вывести. II так бывало.
Но расскажу о доброй лесной дороге, по которой хотелось идти все дальше и
дальше, не зная устали, и непременно достичь ее конца.
Стоял август. По обе стороны дороги жили древние лиственницы, остроконечные, с серебристо-полированными стволами пихты, трепетные осины, тонкие, порой
изогнутые коромыслом, березы и чуткие рябины. Тянутся здесь к солнцу светлые
шапки белоголова, кружевные высокие папоротники, как будто парящие в воздухе,
широкие темные листья аконитов. Большие пространства захватывает бадан. II там,
где он поселился, кинув по земле свои округлые хрустящие листья, не жди других поселенцев.
В зеленом царстве дороги — полумрак, прохлада, но сплошь заваль. II только
дорога, поросшая невысокой мягкой травой, дружелюбна п солнечна. А солнцу кто
не рад! Особенно лее любяг его грибы. На лесной
дороге поселились оранжсг.ьи'
тугие подосиновики на поисках, будто карандашом заштрихованных; выглядывали
шоколадные обабки. II тут же где-нибудь возле пенька, или под низко распластавшейся веткой пихты, встретится владыка грибов — боровик со слегка ШР.ДОРГШШЙ
шляпкой, стоящий на я д р е п п п кремовато-белой ножке. И до чего л; и б е л ы й г р и б
привлекателен! Смотришь на него и не знаешь: срезать или, г.дпви.п, иилшГшиа;;шись, оставить в красноватой пихтовой хвое. Пусть растет...
Всю дорогу сопровождают тебя посвисты синиц к л л п а ш п е о х а н ь е горлиц да
трубный звук выпи в соседнем болоте. Вот п е р е б е ж а л л и р и к у б у р у н д у к и струйкой
метнулся в дупло осины. Сколько еще обитателей леса, скрытых от человеческих
глаз, жило у дороги!.. А она все тянулась п тянулась. Не знаю, сколько я прошла
километров, мне показалось — не больше десяти-двенадцати, п пришла к пологой горе. Перейдя ее, спустилась в равнину, сплошь заросшую густым пихтарником, таким старым, что мох лохмами спускался с его ветве!г. Наверно, вот такой лес и
был родиной сказок, где рогатые лешие и баба-яга н кругу своих ближних совершали свой буйный шабаш...
Лохматый лес все густел. Стало страшновато.
И только дорога была моей
опорой, была со мною и наделено вела меня, отгоняя лесные страхи.
Стали появляться следы раскорчевки — вывороченные с землей пни,
зарос-

125

тис диким малинником. Я решила, это конец дороги. Хотелось повернуть обратно...
Но перед этим я сделала вперед только один шаг, перебравшись через заваль. И,
как солнце среди темных облаков, неожиданно высветилась совершенно круглая
поляна. И что за поляна!.. Ясная, открытая, вся в белоснежных, крупных ромашках,
словно приветствовала меня светло и радушно.
Я обошла поляну вокруг. По ее краям раскинулись кусты черемухи. Можно
было представить, какой белой кипенью цвели они весною, как благоухали! Туг
же, у обочины, среди розовых шариков клевера, краснела запоздалая земляника,
такая пахучая, сладкая. За поляной высилась гора, и из-под нее, в корнях богатырского кедра, выбивался родник, поивший всю низину. Не хотелось уходить с
этой поляны. Но солнце давало знать: пора! Янтарный свет, особенно яркий и сияющий в предвечерний час, залил поляну. Эти золотистые светотени, трепещущие
в белизне ромашек, чог бы увековечить только Куинджи.
...Уже много лет прошло и еще пройдет, как я получила в дар от природы
ту лесную поляну. И в самые грустные минуты, лучистый ромашковый свет вдруг
о.арит сердце и наполнит его горячей надеждой, призывом к желанным свершениям.
/Р
I
, rt4~ /lC/r4/\J~l£
^—*^

["^J'x/v(
I
fy
^-"

Начало марта. Сосновое нагорье еще в глубоком снегу. На
снег уже по-весеннему рассыпается кристаллами. Исчезли зимние сине-голуоые тона, легли сизоватые, потеплевшие.
Мы поднимаемся в тру. Солнце бьет в лицо, и снег поблескивает однотонными блестками. Так проходит час, другой, и мы уже перестаем замечать эти робкие блесточки 11 вдруг в одну секунду происходит что-то поразительное. Или кто- .
то подменил снега, или перенес нас в иной волшебный мир, только мы очутились
перед каскадом вспыхивающих на снегу фейерверков — оранжевых, голубых, яхонтовых, рубиновых, аквамариновых, янтарных... Да и не перечесть тех сплетающихся соцветий! Каждый крошечный снежный кристалл оживал, светился разноцветным сиянием, бросал снопы лучей и стремительно рвался ввысь. Некогда однотонное поле вмиг затрепетало огнями, будто невидимый ювелир, только что закончив свою искусную работу, откуда-го с небес горстями разбросал отграненную бриллиантовую россыпь.
Но... это был миг. Чуть только солнце повернуло к западу — снежная феерия
исчезла, перед нами снова простиралась однотонная, стеклышками мигающая белизна.
Никогда более в своих странствиях за прекрасным так и не удалось вновь
увлдеть этот снежный праздник. А когда я спросила фенологов — этих правдивых
констататоров фактов всех явлений природы — о сущности столь загадочного и великолепного чига, они ответили:
- Вам посчастливилось увидеть редкое явление полного свечения снежных
кристаллов. И носит оно название — Снежные розы.

i/L C&fob
_7
/
V/

ММлЛЬОтн
«у» ^ w u w c / f
/
/

Когда

перед

тобой медвяное

дыхание золотистого луга, синева
небес, блики солнца в пестром
трепете цветов, колыхание рома^
ппокачивание всздушно-белой россыпи анпшек,
манящие желтые плошечки пижмы,
са и забавно вздрагивающие серебристые хвостики цветов подорожника,— и ты
все это обнял чувством и мыслями, тогда верится, что и до тебя добралась минута,
счастья...
И кто-то шепчет тебе в этот миг. «Ведь никто другой: ни камень придорож126

яый, ии этот тихо шумящий куст вербы, ни зверь, притаившийся в кустах, ни
эта милая ласточка не могут чувствовать и наслаждаться
окружающим миром,
как ты — человек, царь природы. Цени же это великое благо, и не упускай его
мгновений, гордись своим преимуществом».
Кто-то закопошился возле моей руки. Я взглянула — кто же там со мною пососедству? Оказывается, черный, словно лакированный, жук. Он был, по-видимому, чем-то озабочен и полз по своим делам, никому не желая их открывать. Да
я ни в чем и не думала мешать ему. Пусть себе топает, куда ему надо. Мне
даже захотелось помочь жуку побыстрее передвинуться. Я протянула руку. Но
жук, приняв это за угрозу, тут же опрокинулся на спину. Окаменел.
Это. крошечное существо ловко надуло меня, царя природы.
Дескать,
ты
видишь, я мертв, зачем тебе нужен покойник, что с него возьмешь? Я отдернула
руку. И жук мгновенно ожил, перевернулся, повел усиками и стремительно кудато исчез, оставив меня с носом. Это крошечное существо своей мудростью сразило
меня. Разве я одна чувствую мир? Нет. Вот и этому жуку природа не отказала
в понимании окружающего.
Думается, сколько еще загадок и тайн прячет от нас природа и как не надо
нам возноситься над ней и кичливо мнить о своем превосходстве.
Невольно приходят на ум строки Уолта Уитмена: «Я не зову черепаху негодницей за то, что она черепаха. И сойка в лесах не учила гаммы, все же ее
трели звучат для меня хорошо, и взгляд гнедой кобылы с позором выгоняет из меня мою ^лупость...»

/J

Никто из нас w иррцставлял, на каких высочайших отвесах растет
это лесное диво.
Свидеться
с
ним
довелось
жарким августовским днем. Такой день хоть кого доймет, если даже ты идешь по
ровному асфальту, в тени городской аллеи. А тут пришлось карабкаться на крутую
гору, по обе стороны которой выступали каменные утесы с редкими соснами. Стояло полное безветрие. Но вот и сосны остались позади, и только с к / i . i u теснились
к нам, обдавая жаром. Такая крутизна, что отдыхаем через каждые пятнадцать мин>т. Сердце трепещет, пот застилает глаза.
- Потерпите еще немного,— ободряет Эрих Эдуардович. II мы терпим.
Но вот и вершина. Л на ней всегда ветерок, всегда прохладно. Ид''п, можно
присесть и взглянуть вниз, близко почувствовать небо и белизну облаков и увидеть распростертую солнечную долину.
Мы не раз приходили в горы, чтобы почувствовать торяа'пчнчшую красоту
вершин. Но сейчас присоединилось еще и другое — хотелось м'идпь, как растет
загадочный скальный лук.
Мы шли по гребню скал, но лук не желал нам открыться.
- Вот что,— сказал нам Эрих Эдуардович,— вы немного посидите, а я сбегаю в разведку.
Вскоре он вернулся. Его улыбка извещала: лук найден.
И мы пошли за ним, обшаривая взглядом выступы с к а л .
- Не туда смотрите! Взгляните-ка на отвесные у г е с ы , видите, вон какие
высокие луковые перья!
Теперь и мы увидели. Прямо на обрывистых скалах, в горсточках наносной
земли, а иногда и просто в расщелинах, росли и упруго поднимались вверх высокие сизо-зеленые перья лука, будто выхоженные рачительным огородником на удобренной пышной гряде. Виднелись и оэна;кенные беловатые луковицы размером в
добрый кулак.
— Да... близок локоть, да не укусишь,— сказала я, разглядывая скальногопоселенца.
I
/

f)F\4~i J
J^
UIЪГ\ЛТ\ЛЛ.
/

i / 1/11 У
(ГС^СтС 1Ал*Ь?

127

\ ^\f»n тш<л tt

Gn&finorr»a<pMfi

»
Андрей Б Е Л О У С О В .
доктор ф и л о л о г и ч е с к и х наук

Следуя

советам

А.

М.

Горького

(о р о м а н е И. Чернена «Семейщина»)
В 1933 году иркутский прозаик П. Петров обратился к Л. М. Горькому с пнсьмом, в котором подробно информировал
великого писателя о работе сибирских литераюров, об активной подготовке их к
Первому съезду писателе!!.
На письмо П. Петрова, затронувшею
широкий круг вопросов литературной жизни Восточной Спбирп, А. М. Горький дал
обстоятельный оавет с просьбами и пожелапиями, адресованными по существу
всем писателям края.
ll. Горький также просил выслать ему
ЕСЙ вышедшие номера журнала «Будущая
Сибирь», выяснить, что могут дать micaтели-сибиряки для альманаха «Год шестнадцатый», передать пожелания всем делегатам, избранным па съезд, тщательно
продумать и подготовить свои выступления,
«Ваше предложение о посылке вещей
для альманаха и выступлении сибиряков
на съезте литераторов горячо встречено нашим Оргкомитетом ц группой иркутян,—
отвечал П. Петров А. М. Горькому,— Сибирякн крепко любят Вас, Алексей Максимович, крепко, по-сибирски»'.
В следующем письме, выяснив возможностп литераторов Иркутска, П. Петров
сообщал Горькому:
«Ваше предложение товарищам о по1

кого. 2
128

сылкс материала в «Год IG-ii» тоже передал. Б результате чего Илья Чернев послал
для альманаха повесть «Пасынки Екатерииыл, а молодой сибиряк Константин Седых попросил меня послать Вам вот эту
поэму «Аргунь». По-моему, парень этот
с хорошими задатками (он казачонок и
батрак из Забайкальских станиц 2 ),
Названная в письме П. Петрова повесть
П. Чернова ни в альманахе «Год шестнадцатый», ни в каком-либо другом повремснном издании той поры не появилась. Huчего не было известно и об отзыве вс.тикого писателя, очевидно, познакомившегося
с рукописью «Пасынки Екатерины»,
И лишь спустя почти 20 лет, 31 августа 1932 года, в автобиографической
справке автор «Семеищины» с благодарностыо вспоминает об отзыве А. М. Гор ь кого, вдохновившего его на создание трилогпи.
«Работая в Улан-Удэ и Иркутске,—
сообщает II. Чернев,— я неоднократно
выезжал к забайкальским староверам —
семейским, на родину моего отца. Бывал я
у семейских и раньше: в детстве и в студенческпе годы. В 1931 году начал писать
в Иркутске роман «Семейщина». Первая
книга этого объемистого романа была издана в Москве «Советским писателем» в 1935

Письмо П. Н. Петрова А. М. Горькому от 10 апреля 1933 г. Архив А, М. ГорьАрхив А. М. Горького.

году. О ней положительно отозвался А. М.
1
Горький, читавший ее еще в рукописи» .
В 1960 году, в заключительном, четвертом выпуске «Летописи жизни и творчества А. М. Горького» сказано о получении М. Горьким 1 июня 1934
года
письма писателя И. Чернева, «который сообщает о переработке своего романа «Пасынки Екатерины» по указаниям Горького.
Новый вариант романа называется «Семен4 2
типа ) .
Упоминание II. Черневым об отзыве
А. М. Горького на «Пасынков Екатерины»
в автобиографической справке, его обращение с письмом к великому писателю в
1934 году, в котором сообщалось о переработке произведения в соответствии с его,
горьковскими, замечаниями н пожеланиями, свидетел! ствовалн о наличии подробного отзыва- рецензии Горького на рукопись повести сибирского писателя.
Однако отзыв А. М. Горького на повесть
%<Пасннкн Екатерины» И. Чернева оставался до сих пор неизвестным. Поиски
привели автора этих строк в дом ныне
уже умершего писателя Александра Андреевича Леонова (Ильи Чернева).
В беседе с вдовой писателя А. А. Леоновой удалось установить, что в личном
архиве И. Чернева хранится копия рецензии А. М. Горького на первую часть ромапа «Семейшинао («Пасынки Екатерины»).
Местонахождение оригинала пока пе у с т а новлено.
Рецензия А. ~М. Горького представляет
обстоятельный разбор рукописи «Пасынки Екатерины-.
Одобрив творческий
замысел молодого
литератора, великий писатель в то же время указал и на существенные просчеты
и недостатки произведения.
«Историческая достоверность этой повести,—писал М. Горький,—а также и предисловие к ней,— требуют значительных
поправок. Старообрядцы начали уходить
за Урал — «за камень»— еще в XVII веке при Петре и уже в конце этого века селились на Алтай. Екатерина «переселяла»,
но не ссылала староверцев, ни Щапов, п
как-будто никто не говорит о ссылке, ссылались
изуверские»
секты, например,
скопцы
в
Якутию,
хлысты,
бегуны
и так далее. Староверы же пересе-

лялись, например, из Верхнего и Среднего Поволжья, как «элемент, способный к
освоению Сибири»...
М. Горький упрекал автора повести «Пасынки Екатерины» в недостаточном знании быта «семейских», в злоупотреблении
диалектизмами, засоряющими литературный
язык, указывал н на другие недостатки
повести.
«Заголовок «Пасынки Екатерины»,—
по мнению Горького,—не пригоден».
Не отвергая художественного замысла,
М. Горький настоятельно рекомендовал
«автору — способному человеку»—дать
более четкую историческую огранку произведению, основательно познакомиться с
историей раскола на Руси, устранить анахронизмы, языковые погрешности и «переписать всю повесть 'другим языком..,
чтобы придать повести,— сказано в рецензии,— более солидный и типичный характер».
С благодарностью восприняв советы и
наставления великого писателя, II. Чернев действительно переписал все произведение «другим языком», о чем он и сообщил А. М. Горькому летом 1934 года.
«В прошлом году,— уведомлял II. Чернев М. Горького,— Вы читали в рукописи мой роман «Пасынки Екатерины». Мне
передали Ваш отзыв в редакции альманаха «Год шестнадцатый». Замечания Ваши
я целиком реализовал, снова поработав над
романом... Все замечания — вплоть до необходимости изменить заглавие. Теперь роман называется «Семейщина». После правки я отдал роман в издательство МТП» 3 .
В процессе переработки повести «Пасынки Екатерины» созрел и окончательный
замысел произведения — дать более широкую картину жизни расколннчьего села,
показать его
обитателей в исторической
динамике XX века. Войны и бедствия начала века, Октябрьская революция и гражданская война, грозным испепеляющим валом прошедшая по селам и улусам Забайкалья, коллективизация, сходная по своим
масштабам и характеру социальных потрясений с
очистительной борьбой за
власть Советов,— таковы
этапы романа
«Семейщина», определившие его исторпко-хронологичсские рачки, композицию,
идейно-художественную суть.

'• Летопись жизни и творчества А. М. Горького, выпуск, 4, М. Изд. АН СССР,
1960, стр. 365.
- А р х и в писателя И. Чернева
3
Архив А М. Горького. МТП — Московское товарищество писателей, с 1935 г.—
издательство «Советский писатель».
9. «Байкал» № 5

520

В центре повествования романа-трилогии «Семейщина» семья исконных жителей Никольска — Леоновых. Глава семьи
Иван Финогеныч на всю жизнь запомнил
рассказы своего прадеда Мартына о том,
как «пригнала семсйщину царица Екатерина... от самых польских земель, за Байкал, в горы да степи, к Хилку и Селенге,
на край света... За старую веру, за старые книги, за двуперстие муку приняли,
- шли покорно, а зловредным никониандам не покорились. Крепки в вере! Целыми родами, большими семьями везли их
сюда, за многие тысячи верст, царевы
слуги,—оттого и стали они, люди старой
веры, прозываться гемейскими, а про себя
попросту — еемейншной» 1 .
Хорошо и привольно зажила семейщина,
«земля жирная, кормит без отказа; зверя
и птицы перелетной,
непуганой — хоть
палкой бей».
«Так бы и жить никольцам,—с грустью
размышляет Иван Финогеныч,— в ^сытности, в согласии, в старой крепкой вере,
без вина, без лихования. АН нет...»
Пытливо и вдумчиво наблюдая за жизнью села, его обитателей, старых и молодых, Иван Финогеныч заметил и первые
признаки упадка нравов, раздоры и жадность, разъедающие слаженную,
устоявшуюся крепость Никольска. Рушилось corласие никольцев. Те, которые посильней,
стали тянуть загребущие руки к чужой
земле, к покосам, приумножать скот, нанимать работников. Другие же стали заметно сдавать, потянулись на отхожие промыслы, на заработки. Возвращались
отходники из дальних мест, с Олекмы, с приисков не только «в высоких подкованных
сапогах с ремешками, в висячих шароваpax», но и с новыми взглядами и настроениями, вносили путаницу и раздор
в веками устоявшуюся жизнь.
Странная, непонятная жизнь
Никольска, словно подхваченная неведомой силой, закружилась в водовороте
больших
и малых дел, пугающих правоверных своей
неизвестностью. Все чаще стал уходигь
Иван Финогеныч в тайгу, на охоту, уединяться в лесной тиши, находя здесь забвенье и покой от мирской суетной жизни. А
потом и совсем решил он расстаться с опыстылевшим селом, навсегда уединиться в
лесной тиши, заняться
охотой и рыбной
ловлей.

«У лобастых сопок, покрытых густы»
сосняком, на излучине резвой черновотнон речки поставил Иван Финотеныч свое
зимовье. Зимовье уперлось пряслами двора в мокрый травянистый берег. Кругомвысятся, замыкая со вгех сторон небо,
мохнатые лесистые к р я ж и . Ель, лпственница, а больше всего сосна. Вверху гудят
мягким гудом сосны, внизу без умолку шебаршит по каменьями Ог.ро».
Устроив свои семейные, хозяйственные
а, Иван Финогеныч выдал семнадцадел
тилетнюю дочь Ахимыо замуж, определил
обязанности по двору на сыновей Демени Андрея и «подался с бабой на Обор,
Т1Ш
на облюбованное место»,
Кыл Иван Финогеныч еще не стар, а
выглядел в свои сорок с лишним лет сомоложаво. «Темнорус, бородка, сревсем
занным клином, глаза на продолговатом,
чуть скуластом лице — маленькие, серые,
острые, пристальные, но добрые. На высоком ло-у большая в волосьях зализина. Руки
долгие, узловатые — широкая кость»,
По душе пришлось ему это лесное, оборское житье, отъеденепное от суетной повседневности никольцев. Так бы и жить
Ивану Финогенычу привольной, ничем не
потревоженной жизнью наедине с природои, со своими делами и заботами,
Но благоденствие оказалось не столь >гж
прочным и устойчивым. Вскоре через Обор
проложили почтовый тракт, и лесная тишь
была потревожена непрерывным
движением обозов, говором и каждодневным шумои людских толп. Уединенная лесная
заимка стала обрастать невыми постройв почтовый полустака ми и превратилась
происшедшие на Оборе,
Н ок. Изменения,
втянули в свой беспокойный водоворот и
стареющего Ивана Финогеныча. Не уберег,
как ни старался старик, от «греха лютого
и себя, и детей».
Старший сын Дементей стал прибирать
хозяйство семьи в свои руки, притеснять
отца и ближних, год от году ожесточаясь
в ненасытной жадности.
Любимого сына
Андрея, призванного в армию, осудили за
политическую неблагонадежность и сослали на далекий и неведомый острее Сахалин. Умерла Пелагея Федоровна, тихая и
безропотная женщина, близко принимавшая к сердцу беды и несчастья семьи.
Далекие войны сначала на Востоке, а
потом и на Западе рушили устои семей-

1
Здесь и далее роман «Семейщина» цитируется по последнему
«Художественная литература», 1963.

изданию: М.,

ского села. Солдатские семьи разорялись, геныча — показана
главным
образом в
приходили в упадок и обнищание. И лишь
бытовой обстановке, в окружении многонемногие, обойденные милостиво войной, численных детей, в суетной сельской поврасширяли посевы, увеличивали поголовье седневности, предельно ограничившей нескота, богатели за счет скудеющих семей, заурядные способности этой женщиныКулацкая верхушка, руководимая котруженицы.
варным и злобным уставщиком Ипатом,
06 д химье Ивановне сказано, что елазабирала власть в свои руки, обездолива- вилась.то она в деревне «необычайной
ла темную и послушную
массу жителей
плодовитостью: каждый год почти
своей
Никольска.
приносила
Анохе Кондратьичу нового
она
Познав на собственном житейском опы- жителя в ДОМ) и каждый раз это была
те несостоятельность своих религиозных, девка Если бы не памятливость, ни в
нравственных взглядов и убеждений, Иван жизнь бы не упомнить ей всех своих деФиногеныч все чаще стал задумываться вок по порядку . Подумать только: за триднад злом жизни, над ее непримиримыми цать с тшт]Я лет вырастила она трипротиворечиями. Природный ум и пытли- надцать девок,— те, что умирали, не в
вая наблюдательность труженика,
полу- счет
чающего ктемуж, ежедневные уроки о, ' '
^f п
сооственаогп сына, неудержимо рвущегося
.

I :=K±=2£ 4SS2
в

г: 1т.ГнГ'аа«,т. ",гго:±
к стихийному протесту против зла жизни,
к пониманию правого
дела
борцов за
„
власть Советов.

НР™а, ,„. „. , Г.Р»ансИВ ,.й,у »
2

-р ^——г

А

-*•

ХИМЬЯ не погрязла в домашней суетности,
не растерялась от обилия каждодневных
забот и обязанностей, свалившихся на ее
_,
плечи.
j годами подрастали помощницы

„±;рфГгу™сьГ-»„,." " - «»w — " »вд -"— •*Если жизнь Де.е„те>
от первых и до '" ~«» Па1шш' ™ по™се' на за""«е
а ,
СО СКОТОМ».
последних дней, была нацелена на нажи™
Жизнь в
ву и обогащение, то совсем по-иному она
непрерывном, никогда, ни на
о д и н де нь не
сложилась у Андрея.
„
прекращающемся труде, как
Андрей Леонов, пройдя тяжкие испы'„ семеиные заботы и f лопоты ' чудесным
образом предохраняют Ахимьго от преждеВ ЦаРСК И аРМИИ> С< ЫЛКа
ня г;« йн
°
;
временной старости,
сохраняют в душе

гочисленной деревенской родней, а потом опять метался по амурским рыбалкам
и сибирской тайге в поисках удачи, а чаще скитался и бедствовал. Не нажил
Андрей богатства, не выбился
в состоятельные люди. Постоянное же общение с
людьми труда, с политическими ссыльными не прошло даром. И когда грянула
гражданская война на великих просторах
Сибири и Дальнего Востока, Андрей без
сомнений и колебаний стал на сторону
борцов за власть Советов.
В борьбе за
освобождение родного Забайкалья от белогвардейских полчищ и погиб он, Андрей
Леонов.
Ахимья Ивановна — дочь Ивана Фино-

9*

М

У весело светятся зеленоватые глаза, вы°е ' ~ В батьку Иваиа Фи»ог«"',ча
ЛЩ
Н6 3Hae T
6Ще М РЩИН
°
°
' Не Г0рбится
R
еще
а
ВыСОКаЯ
азмаши а
™ '
' Р
" я- <™роТЯНуТ

Ахимья Ивановна не только хозяйка до> HO и глава семьи. Не подавляя своего
м
У ж а Аноху, не унижая достоинств этого
Д° б Рого и работящего человека, но неДалекого по своим суждениям, по хозяйским
Д елам ' она ?мело и тактично направляет
ей
' I во
. сказали бы мы, хозяйственной деятельности,
«Главенствует она над Анохой так, чтоон и не замечает... Умно, ловко так, будто совет держа с хозяином, наталкивает
ма

131

она сто на нужное дело, на удачную
будила в их душах лучшие человеческие
мькмь...»
качества: душевную щедрость и бескорыеО д н а к о природный ум Ахимьи, ее само- тие, честность и смелость, коллективизм
стоятч'льность, чувство собственного досто- и взаимовыручку в труде,
инства не простирались дальше мирских,
Все они, дети ее, дружные и жизнерахозяиственных дел. В этом-то и зак.почадостные, здоровые и статные, трудолюбилась страшная сила духовного закабалевые и рачительные в хозяйских делах,
ния человека, безропотно исповедующего и есть «молодые хозяева земли», представеру ^праведную». «Здесь был предел раз- вители третьего поколения ветвистого и
думью и сомненьям, во все это надо было могучего крестьянского древа Леоновых. 1C
верить, как верили отцы и деды. И Ахимья
этому же поколению Леоновых принадлеНпаипвна боялась сглазу не хуже других жит и очкастый инженер — сын Андрея,
баб, верила в магическую силу наговоров,
от лица которого и ведется повествование.
.. Так и л;и.та Ахимья Ивановна, будто Человек пытливый и наблюдательный, он
дне д ) ш н у нее: одна мирская, бойкая,
отчетливо видит далекое и недавнее прош>ми,г.1, другая -- старая, суеверная, боюлое, представляя это в живых и непребоязненная».
рывно меняющихся картинах жизни родHi'un.KiiHHbiii природный ум, наклонное- лого села,
ти к самостоятельности суждений помопи
,
f
этой неграмотной, обремененной предрагсудками женщине понять народную сущСоздав впечатляющие картины семейность Октябрьской революции. Ахимья с
i-коги быта, дореволюционной жизни з.и
глубокой благодарностью восприняла ря- байкальских раскольников, казалось, прччдостную весть о признании советской влано обособившихся от общерусского демостыо прав жеищин-крестьянок на землю, кратического движения, автор умело, худо«Пришла революция и девок землей наде- жественно убедительно
показал процесс
лили.
Не за что,
выходит, революцию вхождения обитателей села Никольска в
клясть,— напротив, благодарить приходитбурный и стремительный XX век.
ся».
Революционные преобразования в деренНе поступаясь своей набожностью, Ахине автор проследил наиболее ярко и впемья не отгораживается от всего
новот.
чатляюще на жизни одной семьи, взятой в
Она убедила своего нерешительного мулл
трех ее поколениях. Хроника жизни семьи
вступить в числе первых в колхоз. В полЛеоновых прослежена И. Черневым с конца
ной исправности они сдали
весь земле80-х годов прошлого века до дней сплошдельческин инвентарь, семенное зерно и ной коллективизации 30-х годов,
все, подлежащее обобществлению, поголоРоман-трилогия
«Семейщина»
имеет
вье скота.
подзаголовок — «Летопись родного села».
Ахичья Ивановна решительно, не боясь Это определило и композицию произведепересудов, осуждает неразумность сопро- Ния, и характер художественного повесттнвления именитых никольцев в постройке вования. Следуя советам А. М. Горького,
школы, в обучении грамоте детей.
его художественному опыту,
И. Чернев
— Какой же грех ребятишек грамоте
создал яркую, жизненно-убедительную хуучить?— недоумевающе спрашивает
она дожественную летопись знакомого ему с
женщин. И тут же, не таясь, высказыва- детских лет семейского села, его житеет как самую желанную и сокровенную лей — исконных сибирских хлеборобов,
мечту — видеть своих детей грамотными,
На глазах читателя преображается жизнь
образованными людьми.
семейского села.
С приходом Советской
Ахимья Ивановна является подлинной власш рушатся старые крепй уходят в
хранительницей и продолжательницей TPV„ ,
довых крестьянских традиций леоновского прошлое о бособленнос и> и разъединенность
рода.
Обаятельная и мудрая труженица
жителей Никольска, где каждый дом, об. все вынесла на своих плечах, никогда не несенный высоким забором, жил своей
роптала на свою бабью долю, на тяготы
жизнью, своими бедами и печалями и дадеревенской жизни. Она поставила на ноги же
семьи хранилась в т а й н е от
многочнсленнух
детвору — тринадцать
„
соседеи
от
дочерен и двух сыновей,-привила им на'
односельчан.
Наметились и
выки и любовь к крестьянскому земле- новые отношения между людьми. Совместдельческому труду, к родному краю, проная обработка полей, посев и жатва, об-

132

молот хлебов, общие земледельческие интересы порождали
подлинный коллективизм в труде и отдыхе. Люди стали общительней, жизнерадостней, исчезло взаи.мное недоверие и настороженность, нередко
приводившие к вражде
и междоусобице
соседей, жителей соседних улиц.
С организацией
машинно-тракторной
станции стали складываться живые и непосредственные связи между селами и улусами района.
0 тракторах никольцы, как о всем невиданном, говорили с опаской и нсдоверием, ждали и настораживались. Появились
же они как-то вдруг и неожиданно, глубокой ночью, оглушая окрестности гулом
моторов, мерным перестуком разбуженной
степи.
«...гул по мере их приближения к доревне нарастал, и, когда они пересекали
речку у мельницы, на низу Краснояра задрожали неостановимой дрожью стекла в
рамах, задрожали, будто заныли».
Полусонные люди торопливо соскакпвали с кроватей, напряженно вглядываясь
в темноту ночг, наблюдали за движением
тракторной колонны, совершающей
своп
первый путь от железнодорожной станции
до центральной усадьбы МТС.
Внучка Ивана Финогеныча - - Лампгл
вместе с мужем Епихой, председателем колхоза, и золовкой Груней, будущей трактористкой, взобравшись на крышу амбара, с
волнением наблюдали за движением тракторов, прорезающих ночной мрак светом
своих огней, тревожа просторы Тугнуя ниумолимым гулом моторов.
«Значит, прибыли!— безотрывно следя
за движением огнен, восторженно пр mienтал Епиха,— не зря, выходит, променяли
большевики ситец на железо!..»
Волею партии большевиков в темную и
отсталую деревню пришли тракторы, осветпли преобразующим светом своим просторы Забайкалья, как и необъятные просторы всей страны.
* *

ется с описания времени года, сезона работы по сельскому календарю — начала
сева, уборки.окончания полевых работ. Чаще всего мы и встречаемся с такими временными зачинами в повествовании: <^Понад снегами шагала ночь», «Словно невзначай подкралась весна», «Стояла прозрачная осень», «Зима выдалась буранная,
снежная...» «Три года проскочили незаметно».
Описание различных времен года, связывающих отдельные части хроникального
романа в единое повествование,
создает
динамику жизни, ее круговорот в пространстве и времени. Сказав, например, о
наступлении зимы, автор тут же создает
выразительный зимний пейзаж,
«Зима
выдалась буранная,
снежная,
мягкая. Нахохлились охлопни изб, лебл;кьим пухом прикрылись сараи и омшаники,
Сопки еще более округлились, одутловато
вспузырились назьмы на гумнах и за околицей, а в степи белым бело».
Пейзаж, в романе не простое обрамление глав, не нейтральные картины природы, украшающие повествование. Он выступает в произведении в разнообри;<ш,!\.
функциях, раскрывающих и движение врьмени, и душевный мир человека - - его
радости и печали, различные нюансы в
его переживаниях и настроениях (воспринимаемый читателем как параллельная
или контрастирующая
психологическая
картина).
Пейзаж первых глав романа всем споим
стилистическим строем подчеркивает нецггп'.пжность, застойность сечейской ;кнзщ;, отделенной от смут и неурядиц беспскш'шого века. «Своим чередом,— гоннрит
автор,— брели не спеша месяцы и годы»,
Ж и з н ь никольцсв подобна извечному теченпю неторопливого Обора, < по закраинам
отороченного синей льдистой к р о м к о й , лепечущего по каменьям все ту же песнь,
Как десять, двадцать... двести лет назад»,
А там, где речь идет о революционных
преобразованиях в деревне, изменяется и
самый стиль повествования, меняются и
«Семейщина» представляет собою роман- временные зачины ынп и характер пейхронику, в которой, подобно
летописи,
зажа. Теперь уже не длительные временпрослеживается жизнь Леоновых, а рядом пые периоды, не десятилетия, а точно нас ними и жизнь односельчан-никольцев на
званные месяцы и годы отмечают соверпротяжении
длительного
исторического шающиеся перемены в жизни обитателей
периода. Целая эпоха, насыщенная всемирсела Никпльг.ка.
но-историческими событиями, прослежена
Заключительные главы романа опредепо годам, по временам года, по месяцам,
лены точными временными ориентирами:
а иногда и дням недели.
Большинство
«Весною тридцатого года...»,
".Девятьсот
глав и разделов романа обычно и начинатридцать четвертый год был для николь-

133

цен, для всей гемейщины совсем отменний», «Лето тридцать
пятого выдалось
сырое н холодное...», «Лето тридцать шеетого года стояло ветряное и знойное».
Восъмая глава второй книги, посвященная коренному перелому в жизни крестьянства села Никольска (как и крестьянства всей страны), предваряется характерным лирическим зачином, вводящим в
самую суть происходящих событий.
«Весною тридцатого года, в голубой апрель... снег еще лежал в лощинах и распадках, в затенье,— над бурым Тушуем,
над колючими жнивниками гуляли неугомонные ветры, скучно шуршали по жнивьям, в голых ветках придорожных лесков,
Хоть и высоко ходит солнце,
но не
ласковое, не веселое,— холодно и скучно
кругом».
Это «неуютное» обновление природы наводит на «смутные» размышления никольских «крепышей», предчувствующих свой
неизбежный конец.
Прямым контрастом этим «неуютным >
пейзажам являются яркие живописные
картины забайкальской природы, рисующие просторы колхозных полей, обильно
плодоносящих, несущих людям изобилие и
радость жизни.
«Хороши осенние утренние зори на
Тугнуе! Солнце еще не вставало, а восток
уже зарделся трепетным теплым румянцем.
Легкие туманы в низинах дрогнули и, клубясь и растекаясь белыми прядами в прозрачном воздухе, покинули землю. Ночные
тени бесшумно воровато скользнули на
запад —к Майдану. И вдруг золотые стрелы пронизали весь видимый мир».
На фене осеннего пейзажа с его утренними зорями, с легкими туманами, таящими в прозрачном воздухе, дана впечатляющая картина уборки урожая. С восходом солнца по пшеничным полям поплыли
высокне комбайны, «оставляя за собою
широченные щетинистые прокосы... Повсюду в полях, залитых осенним солнцем,
весело кипела спорая работа». Росли
хлебные клади, пошел поток полновесного
зерна».
И уже прикидывали артельные
счетвводы:
— Не меньше семи-восьми кило трудодень нынче потянет».
Своеобразен и язык романа. Говор семейской деревни и поныне отличается от
общесибирской речи и своим архаическим
1

строем, и наслоениями более поздних времен, связанными е длительным проживанием раскольников в Западной Белоруссии, наличием полонизмов и других языковых примесей.
Охраняя, казалось, в полной неприкосновенности свои нравы и обычаи, обособляясь от русского сибирского и тем более
от бурятского населения, семейские Забайкалья и при этой замкнутости немало
позаимствовали слов и выражений от коренных сибиряков и от бурят, особенно
связанных с ведением животноводства, с
названием мест и урочищ, а иногда и с обиходными словами повседневного быта. Достаточно перечислить лишь некоторые слова бурятского происхождения, встречающиеся в романе, как: дабан — крутой
подъем, хребет; тулун — кожаный мешок;
тала — друг, приятель; нойон — богач из
родовитой знати; яман — козел; куцан баран и многие, многие другие, чтобы хоть
сколько-нибудь представить языковую пестроту русского населения Забайкалья,
Кстати сказать, подобного рода слова и
выражения настолько прочно вошли в
русский лексикон, что никто из старожилов-сибиряков и не осознает их иноязычного происхождения.
» *
Первая книга «Семейщины», изданная
«Советским писателем» в 1935 году, была положительно встречена читателем. О
книге молодого сибирского прозаика писал Ефим Пермитин в своей рецензии,
опубликованной в журнале «Октябрь».
«Необъятность захваченного материала,— утверждал рецензент,—бесчисленное
количество случаев из жизни героев побудили малоопытного автора вести
бегло
свое повествование, создали довольно растянутую летопись рождений, смертей, поверхностное описание ряда исторических
событий.
И все-таки, даже и при перечисленных
недостатках, первая книга Ильи Чернева
не рядовая,
безрадостно-серая книжка,
Знание народа «до дыхания», о котором
автор пишет, порою свежесть и экономичность изображения — несомненные свидете ли способности у Ильи Чернева к литературной работе» 1 .
Отметив и остроту глаза молодого литератора, и уменье создавать запоминающие-

Е Пермитин. Рукою бесстрастного летописца. Журнал «Октябрь», К>36, № 6,
стр. 238-239.

134

«я образы героев, рецензент выразил уверевность, что начинающий писатель продолжит свое повествование о забайкальских старообрядцах «и покажет людей, которых он так хорошо знает и любит, чтоб
зтой любовью и ненавистью был заражен
1
и читатель» .
Эта строгая, но доброжелательная крятика оказала несомненную помощь лисателю в работе над завершением трилогии.
Бе
отступая от первоначального замысла - романа-хроники о семье Леоновых,автор создал подлинную картину времени
со всеми его противоречиями и конфликтами - от первых дней советской власти
до полного завершения коллективизации в

заслуживает внимания массового читателя,
Это полезная и нужная книга. Появление
ее накануне тридцатой годовщины советского государства особенно своевременно,
ибо в ней очень убедительно л ярко рассказано, как самые глухие «медвежьи углы» стали советскими колхозными селами».
опубликованной в этом
в другой с
«Литературной
газеты», бурятже номере
. у ланов благодарит р у с _
ский литератор А

Забайкалье.
Работа над «Семеищинои» была завершега писателем уже в послевоенный период, трилогия была издана
«Советским
писателем» в 1947 году. «Литературная газета» откликнулась на выход в свет романа обстоятельной рецензией А. Макарова «Конец «семейщины».
«История прибайкальского староверского села рассказана в книге,- но верному
утверждению А. Макарова,— правдиво и
толково человеком, который сам вышел из
круга «семейских*>, как именовали себя
раскольники.
История эта интересна и занимательна».
Главное достоинство романа рецензент
видел в том, что «история эта является
читателю не в виде общих, отстоявшихся
формул, а в ее живом и своеобразном преломлении в самобытных условиях раскольничьего села, богатого разнообразными, незаурядными характерами. К тому же характеры эти и изображены далеко незаурядно — летописцем, хорошо помнящим
героев и преступников и умеющим воз2
дать каждому по заслугам» .
Заслуга писателя, было подчеркнуто в
рецензии, состоит еще и в том, что он
впервые в художественной литературе осветил такие исторические события,
как
создание буферной Дальневосточной реепублики в 1920—1922 годах, спровоцированный китайской военщиной конфликт
на КВЖД, а также попытку
кулацкого
•мятежа в годы коллективизации в Мухоршибири.
В заключение была выражена уверен«ость в том, «что «Семейщина» вполне

доверия, всячески разжигаемого кулацкой

ского писателя (статья так и озаглавлена
<<ТовариЩ

еское спасибо русскому

лю>)) за впервые

по

дружбы и б

я
м

писате-

в литературе
ш и g

в прошлом разобщенных г л у х о й стеной н е

ве

ушкой

сел

_

и

(<0 жизни нашего

народа с русскими,справедливо утверждал А. Уланов,- ншсто
Д° Пльи Чернева еще не рассказывал,
Мне
хочется, чтобы книга И. Чернева
была
замечена читателем, как книга, правД™° Рассказывающая на малом примере
большую тему советского братства нароД°в».
И читатель не прошел мимо правдивой
и доброй книги И. Чернева.
Накануне
третьего съезда писателей страны жители
села
Никельска
обратились с Открытым
письмом (опубликовано в газете «Правда
Бурятии» в апреле 1959 года) к писателю-земляку, в котором не только сердечно
поблагодарили за его труд, но и высказали СБОИ
пожелания, адресованные и Чернев
>'> и всем литераторам:
«Мы благодарны,— писали никольцы,—
нашему земляку-писателю
Илье Черневу.
Правдиво и честно он рассказал о конце
угрюмой
семейщины и рождении новой
жизни. Из книги молодежь узнает, каким
было Никольское на заре нового века, поймет, что все, чем она обладает, не пришло
само собой, а рождалось в муках, в крови
и пламени. Зная прошлое одного из самых диких уголков Забайкалья, можно ценить все величие происшедших перемен...
Мы признательны Илье Черневу за его
т р уд. Но нам бы хотелось прочитать и о семейщине, сбросившей заскорузлую кору
предрассудков и суеверий, о семейщине,
расправившей плечи. Было бы неплохо,
если бы наш уважаемый земляк посетил

1

Е. Пермитин. Рукою бесстрастного

2

А. Макаров. Конец «еемвйщины». «Литературная газета», № 50 от 29 октября

летописца. Журнал «Октябрь», 1966, № 6,

1047 г.
135

село, где продолжают жить и трудиться
герои его романа, их сыновья и дочери».
Письмо колхозников села Никольска обратило на себя внимание и редакции газеты «Литература и жизнь».
«Взволнованное письмо героев романа,—
писала тогда
газета,— способно вызвать
болыние раздумья читателя о судьбах народа. Оно вместе с тем напоминает и писателям об их большом долге перед нашим
современником. II не случайно письмо адресуется предстоящему съезду писателей»,
Роман И. Чернева «Семейщина» доброжелательно и заинтересованно, кал
следует из сказанного, был принят читателем и критикой. За минувшее десятилетие
«Семейщина» вышла в свет в издательстве «Художественная литература», в серии «Библиотека сибирского романа»,
в
текущем году
переиздается
«Советским
писателем».
Произведение, замеченное и одобренное
М. Горьким, было горячо поддержано А.
Фадеевым.
А. А. Фадеев, человек большой и
щедрой души,
умевший откликаться на
все лучшее, что появлялось в литературе,
прочитав роман И. Чернева, пришел к выводу: «Книгу эту надо обязательно издать».
Об этом удивительном умении А. Фадеева вовремя заметить талантливое произведение, уберечь его от несправедливой,
заушательской критики и поддержать добрым словом товарища по перу, говорилось
с трибуны Третьего съезда писателей стряны.
_
«Вспомните,— обращаясь к делегатам
съезда, говорил тогда известный писатель
С. С. Смирнов,— скольких из присутствующих в этом зале он ободрил, поддержал,
внушил им веру в свои силы. Вспомните,
у скольких из нас, бывало, в час-два ночи раздавался звонок Фадеева, и Фадеев
говорил человеку, который встал с постели: «Дорогой, простите, извините, но я
только что прочитал вашу книгу - - это
хорошо! Я поздравляю вас с успехом!»
II человек этот потом, может быть, до
утра не мог заснуть, он был счастлив,
Ему хотелось работать больше, лучше и
оправдать эти слова руководителя Союза,
которые ко многому его обязывали!» 1 .
Прочитав роман И. Чернева, А. Фадеев,
несмотря на крайнюю занятость, нашел

время написать и обстоятельный отзыв,
вдохновляющий автора на новые творческие свершения. Рецензия А. Фадеева на
«Семейщину» неизвестна широкому кругу
читателей и даже литературоведам. Она
была напечатана в книжке «Письма дальневосточникам», изданной небольшим тиражом во Владивостоке в 1960 году, и поэтому мы считаем необходимым подробней
остановиться на ее содержании,
В рецензии А. Фадеева глубоко и обстоятельно раскрыта
идейно-художественная
суть этого самобытного произведения, оеобенности его фабулы и композиции, подчеркнута новизна материала, впервые введенного в повествование трилогии.
Первая же фраза рецензии начинается с
утверждения, что «Семейщина» - «Чрезвычайно интересное и самобытное произведение о прибайкальской деревне. Роман
представляет собой как бы художественную
историю прибайкальского, староверского
__ от дореволюционного времени... ,w
села
полного становления колхозной жизни».
Кратко охарактеризовав содержание частрилогии и прийдя к выводу о нетед
обходимое™ издания книги И. Чернева,
д. Фадеев раскрывает идейно-художественные достоинства трилогии,
«Это,— утверждает А. Фадеев,— одна
немногих книг о том, как старая депз
р е в ня стала советской колхозной деревней,
g Iie;j подробно прослежены все перипетии
классовой борьбы в деревне, ее наиболее
и самые сокровенные
п р я мые и открытые
кулаи Хитрь1е формы. Лицо деревенского
чества показано в книге так развернуто,
как в редких книгах советских писателей
о деревне. В том, как советский строй приводит старозаветное лсемеиское» село к
колхозу, вовлекает в свое русло все более
широкие слои народа, от представителей
самого старого «отравленного» поколения
до масс молодежи, для которой уже и нет
иного пути,— в этом проявляется необычайная жизненность и сила советского
строя. То, что Леонов-Чернев увидел и показал это на примере особенно отсталой,
реакционной, насквозь пронизанной специфическими религиозными предрассудкастароверской
деревни,— это большая
ми
заслуга автора. Сам выходец из этих крунаписал это с исклюГов, Леонов-Чернев
чительным знанием материала, с подробностью, иногда даже излишней. Но можно-

1
Третий съезд писателей СССР. Стенографический отчет. М., «Советский яисатель», 1959, crpj 184.

133

без преувеличения сказать, что, кроме него, некому было осветить жизнь этих кругов в старой и новой России, а между
тем старообрядцев в России -- миллионы,
и эта тема немаловажная».
В рецензии А. Фадеева не только не остались незамеченными отдельные авторские просчеты и недостатки, но и указаны пути их устранения. Так, в первой
части трилогии была замечена чрезмерная
увлеченность автора диалектизмами, еловами сугубо местного, забайкальского происхождения, языковым мусором, названным рецензентом * дурной метафорической
вбразностью», обременяющей художественное певествование.
Особое, принципиальное значение, и не
'юлько для автора книги, имеет заключительная часть рецензии, относящаяся к
проблеме дружбы русских и бурят, частныч и общим аспектам этой глубоко волнующей темы, проходящей через все части трилогии. Это не только совет и тставление опытного литературного мастера,
но и крупного партработника, философски
осмысливающего проблему дружбы и братства народов нашей страны, учитывающего се конкретное выражение в произведении, ее возможное восприятие читателем, в зависимости от уровня его подготовки, умения соотносить прочитанное со
временем, с обстановкой и средой, воепроизводимой автором.
А. Фадеев настоятельно рекомендует автору по-иному оформить эпизоды, рисующие взаимоотношения кулацкой верхушки
села с оедняцкои0 частью улуса, изменить
в отдельных случаях и стиль повество-

емом стилизации. Оба эти недостатка те-.г
более легкоисправимы, что автор с симпатией относится к бурятам, играющим в
сюжетном ходе романа большую роль,
Повторяю: все эти недостатки могут и
должны быть исправлены. А роман надо
1
издать» .
Рецензия А. Фадеева не только оградила талантливое произведение и его автора
от озлобленных нападок, но и помогла ппсателго «подняться на ноги», поверить в
свои силы.
Тронутый вниманием и заботой руководителя Союза писателей, автор с увлечением приступил к доработке романа о
учетом замечаний, советов и пожелании
А. А. Фадеева.
В середине мая 1950 года И. Чернев
сообщил А. Фадееву:
«Затянувшаяся работа над «Семейщнон» наконец-то закончена. Правда
я
Н
обещал тебе сделать это в течение меся, но просидел над книгой свыше четыца
рех МОСЯ цев. Получилось это потому, ч го
работой, рассуждая- «Делать,
я у в л е кся
по-настоящему, в полную
так у ж д е л а т ь
знает, может, я
меру СВ(ШХ
С И л,—кто
с
дний
раз
в
жизни
возвращаюсь в
П0 ле
«Семейщине». На мой взгляд, теперь погораздо лучше, чем было раньлучилось
ше

^

Ты Прос1!л меня дать роман тебе на пр

°смотр прежде, чем посылать его в пздаЭто
я
и
хочу
сделать.
Прошу
тельство
„ к а к отправить тебе русообщить
куда
. '.
jvUliilLb/J

.Пигсьмо заканчивалось словами искр,
ней благодарности за сердечное поздравление писателя с о 0-летием - - «...ты
«Следует убрать,—советует Фадеев,- быд единствснным
поздравил меня
К то
грубые высказывания о бурятах в устах ( еще та[ШМ ч у д е с н ы м образом!) в день
сволочной угнетательской верхушки ста- моего пятидесятилетия-»,
роверческой деревни: можно не сомнеЧерез несколько дней А. Фадеев отвеваться, что эти люди так и относились к
*у
хг
тил
бурятам, но можно иными путями показать их угнетательскую по отношению к
«В первых
числах июня я... возьму
бурятам сущность, не прибегая к словам, рукопись «Семейщины» на прочтение. Ш
которые, хотя и вложенные в уста врагов, дожидаясь этого, сдавай рукопись в Из
могут задеть национальное достоинство бу- дательство (примерно числа 22-го на}
рят-монгольского народа. В равной степе- или т. Корневу или т. Чагину. На имя их
ни не надо передавать речь бурят в ло- обоих я завтра пошлю почтой письмо
маной русской транскрипции — это и просьбой рассмотреть рукопись и с ооенатуралистично и трудночитаемо - - надо щанием прочесть ее (для них). Советую
представить эту речь более тонким при- приложить копию моего старого отзыва i
1

Оригинал рецензии А. Фадеева хранится в архиве И. Чернена.
Архив писателя. Письмо было адресовано в Барвиху ( Додмосковье), где
пору отдыхал А. А. Фадеев.
2

137

записку от себя, что роман переделан с враждебность, насаждаемые кулацкой вер1
учетом также и моих старых замечаний» , хушкой,
подкрепляемые религиозными
В 1952 году роман был переиздан в но- убеждениями уставщиков и лам, возвели,
вой авторской
редакции
издательством казалось,
глухую
стену отчужденности
«Советский писатель».
между простыми хлеборобами и скотоводами
Но
аз
мная
Социально-бытовой роман, изображаю"
Р У
жизнь, организуемая волей па
и
щий эволюцию семьи на протяжении неР™ коммунистов (и это показано
в
скольких поколений,— широко распростра«Семейщине» на бесчисленных примерах
ярких>
стове
ных и ПОТОМ
бе
и
ненная в русской и западно-европейской
'
Д°
Р
У У Д "
тельн
литературе конца XIX -- начала XX века
ых), разрушала
все преграды
на
пути
форма романа. Достаточно назвать такие
взаимопонимания. Искусственные препятствия
классические образы, как: «Господа Горушились, укреплялись дружеские связи
ловлевы» Салтыкова-Щедрина,
«Будден> Добрые взаимоотношения, исброки» Томаса Манна с характерным под- токн КОТ°РЫХ. не пробиваясь открыто назаголовком «Упадок одной семьи» — р у ж У' имели свои Д авние традиции.
В
«Сага о Форсайтах» Джона Голсуорси' и
Ф ина льной сцене романа дана впечатляюш ая
наконец, «Дело Артамоновых» А Горького'
.
картина митинга,
посвященного
в котором
дана
принципиально новая
десятилетию республики. На деревенском
трактовка неизбежной
гибели Артамоно- ми™ге впервые в жизни выступил ставых и восхождение рабочей династии Мо- Р ый чабан ДыД™ от артельщиков колхоза
розовых,
подлинных строителен нового
«Красный Тугнуй».
С глубоким
социалистического уклада жизни.
волнением, навеянным и необычностью обРоман о нескольких поколениях одной се- становки ,и нахлынувшими горькими воспомьи,
в обновленной горьковской форме,
минаниями прошлого, старик выразил оополучил свое продолжение в современной ^ee мнение колхозников — русских и бусоветской литературе.
«Она (литературР ят ная форма), -- по верному слову критика
«Сегодня,—волнуясь, сказал чабан,А.
Макарова,— оказалась
чрезвычайно ваш и наш праздник... Много-много годов
плодотворной для выражения идеи пре- жили мы рядом: улус и деревня,
бурят
емственности
революционных поколений, и семейскнй. Много годов, а лошто ни радля показа того, как наследуются, развизу не был у нас один праздник? А потому
ваются и проявляются на протяжении трех
не был вместе, что лама не пускал. Да
появлений качества и навыки, приобрета- «а -- один бог, уставщик - другой
емые в ходе
борьбы за революционную Теперь нету лам, нету уставщиков... есть
перестройку общества, за создание новой
советская власть и колхоз. Потому вмес
морали» 2 .
те...»
В сибирской советской литературе эта
Цыдып назвал и близких всем сельских
повествовательная форма нашла свое проактивистов, ставших жертвами
кулацкого
должение, вслед за И. Черневым, в ромаразбоя. «Давно они говорили,— вспомнне Анатолия Иванова «Повитель», и поснает старый чабан под общий одобрительледний тому пример
«Разрыв-трава»
ный гуд,— что бурят ли, русский ли Исая Калашникова о трех поколениях Ро- в се едино люди, что улусный пастух
и
диеновых и тоже о жизни забайкальских
семейский пастух — братья, у них одна
семейских,
прослеженной писателем от
доля. Тогда никто не верил. А теперь и
первых дней
революции и гражданской
сами кругом видим»,
войны до конца Отечественной войны.
Праздничная встреча тружеников полей,
В «Семейщине», кажется, впервые
в
русских и бурят, вместе отмечающих персоветской литературе в живых, запоминавое десятилетие своей республики, воспригощихся картинах показаны истоки дружнимается как апофеоз дружбы и братства.
•5ы русских и бурят. Взаимное недоверие,
народов, переделывающих жизнь во имя
ааствроженность, переходящие порою во добра и счастья, во имя социализма.
1
2

Архив И. Чернева.
А. Макаров. Идущим вослед. AL, «Советский писатель», 1969, стр. 77U.

Валентин Г Р И Ц К Е В И Ч .

«ПОРОДНЕННЫЙ

С

(Очерк об О. М.
145 лет тому назад один молодой человек писал из бурятской юрты своему брату
в далекий Петербург: «На дворе буря не
умолкала; порывистые ветры уносят с собою громады снега к цепи гор, идущей по
берегу р. Селенги. Мои окна, подобно китайским, заклеенные бумагою, едва не вылетают, и я, сидя у маленькой печи, застывающими от холода чернилами пишу к тебе сии
строки
разостлав на полу медвежью
шкуру и обвязав шею ходаками (священными полотенцами), я чуть дышу и собственным дыханием моим
согреваю для тебя замерзшие чернила» 1 .
Автор письма общался повседневно с бурятами: «Живу здесь среди добрых бурятов, всегда готовых помочь в моих научных
занятиях. С ними читаю, разговариваю, а
свободное время провожу в ближайших кочевьях... на молебнах или в дружеских беседах... Мой скромный стол не закрыт для
степных гостей, с которыми делюсь куском
хлеба, лопаткой баранины и чашкой чая».
Исследователь писал о своих беседах с бурятами: «Для разнообразия и из нужды завязывалея разговор; что-нибудь скажешь и
что-нибудь услышишь... у кого-нибудь вырвется из уст новое слово или поймаешь новый оборот, выражение и вбросишь
в свой
дорожный мешок со словарем»2.
В письме «Игры в бурятских степях» путешественник писал о том, как певец-импровизатор пел в его честь только что сложенную песню, и заключал: «Сегодня под ясным небом южной Сибири, среди бурятской
долины, породненный с кочевниками языком,
проникнутый характером их местности, живу запалом моих собеседников».
Этим «породненным» с бурятами челове[«ом был молодой исследователь бурятского

КОЧЕВНИКАА\И».

Ковалевском)
и монгольского языков Осип (Юзеф-Щепан)
Михайлович Ковалевский — в будущем прнзнанный «отцом отечественного монголоведения».
Родился Осип Михайлович Ковалевский
28 декабря 1800 года в селении Большая
Берестовица под Гродно в семье униатского
священника из дворян. Как известно, униаты были православными (здесь: белоруссами), признававшими власть римского папы.
В 1809 г. его отдали в Гродненскую гимназию в местечке Свислочь. Здесь Осип Ковалевский проучился до конца 1817 года,
После окончания гимназии он едет в Вильно
и поступает в известный во всей Восточной
Европе университет.
Виленский университет был в то время
крупным центром научной и общественной
мысли. Молодежь, учившаяся там, с интересом следила за развитием национальноосвободительного движения в странах Западной и Южной Европы: в Италии, Испании, Греции, Германии. Их современник, декабрист Николай Тургенев, записывал в это
время в дневнике: «Что ни почта, то революция».
В конце 1817 года передовые, стремящиеся деятельно служить отчизне студенты, в
числе которых был будущий великий польский поэт Адам Мицкевич, основали тайное
«Общество филоматов» («любящих науку»),
Показательно, что это общество возникло
почти одновременно с первыми декабристскими организациями в России. Более того,
филомат М. Рукевич и другие студенты университета активно участвовали в «Обществе
военных друзей», основанном в Литве и Белоруссии декабристами Бестужевым, Рюминым и Луниным,
Некоторые филоматы выступали за осво-

1

Пребывание у бурятов (из писем г. Ковалевского). «Молва», 1833, № 147,
[ стр. 585.
2
«Игры в бурятских етепях» «Молва» 1833, № 153, стр. 702.
139

вождение крестьян. Ян Чечот говорил: «Ни
просвещение страны, ни земледелие не могут двигаться быстрым шагом вперед, пока
не будет уничтожено позорнейшее, многими
веками и предрассудками укорененное прспятствие — неволя крестьян, столь противная естественному
праву, здравому рассудку».
Осип Ковалевский не остался в стороне
от своих прогрессивных товарищей. 25 ноября 1817 года, по предложению Адама Мицкевича, он был принят в члены «Общества
филоматов».
В 1821 году О. Ковалевский получил степень «кандидата философии». Он переводил
со")инения греческих и римских поэтов, ораторов, историков (в том числе трактат Лонгина «О высоком» и шесть книг поэмы Овидя «Метаморфозы»). Часть переводов он издал в 1822—23 гг.
В мае 1823 года, за полтора года до воестания декабристов, в Вильне начала свою
деятельность следственная комиссия под начальством сенатора Новосильцева: царские
власти напали на след филоматско-филаретских организаций. Сенатор послал наместнику Александра 1 в западных губерниях
цесаревичу Константину Павловичу рапорт
«Об открытых в Виленской губернии, в
г. Вильне и Свислочи обществах тайных и
политических под названием променистов
(лучезарных) и филаретов».
14 августа 1824 г. царский указ определил наказание О. Ковалевскому и девяти
его товарищам: высылка во внутренние губернии Российской империи.
Еще до следствия О. Ковалевский и двое
его д р у з е й - Я н Берниковский и Феликс Кулаковскии - «объявили желание обучаться
восточным языкам, с намерением вступить
в службу в иностранную коллегию», как писал сенатор Цесаревичу Константину Павловичу 13 мая 1824г. «О них,-продолжал Новосильцев,- полагаю я в особенности, что
можно будет снестись с г. Министром духовных дел и просвещения, для отправлен.
йх в Казанский университет, где могут е
™Т11еТи»СТвОВаТЬ
"° преДНамере"НОИ

О. Ковалевский изучал прошлое Татарии и
написал историю Казанского ханства,
В Казань О. Ковалевский попал как раз
тогда, когда в противовес Магницкому и его
клике, начинал свою деятельность в университете передовой ученый, гениальный математик Н. И. Лобачевский, который, став
ректором в 1827 году, решительно взялся за
укрепление кафедр
университета.
При
Н. И. Лобачевском при философском факультете был создан восточный разряд с
шестью востоковедческими кафедрами, во
главе которых стояли крупнейшие ученые
страны. На средства университета молодых
востоковедов направляли в различные восточные страны.
Попечителем Казанского учебного округа
в это время работал М. Н. Мусин-Пушкин,
поддерживавший
энергичные начинания
Н. И. Лобаческого. При активной поддержке Н. И. Лобачевского в Казанском университете была открыта кафедра монгольского
языка. Дело было новое, и Н. И. Лобачевский предложил О. Ковалевскому и студенту
А. В. Попову отправиться в Иркутск для
обучения языку, с тем, чтобы они впоследствии преподавали в университете монгольский язык.
26 мая 1828 года О. Ковалевский и А. ПоП ов покинули Казань, а в июле 1828 года в
Иркутске их тепло встретил известный монголовед-практик А. В. Игумнов. Он помогал
молодым людям усваивать неизвестный им
язык, давал им свои рукописи и книги 1 ,
в начале 1829 года О. Ковалевскому удалось побывать в столице Монголии Урге
(ныне Улан-Батор).
после возвращения в Иркутск О. КоваИгумновым и А. Пол е в с к и й вместе с д в
*ти„
„рактип
е
по ВС £ Й Б
„ монгольском языке»,
ческю £ у п р а ж н е н и й
20
та 182д
они о
авились в Верх.
Посетив Чжанск ( н ы н е Улаи.улз^
д. Игумнов и двое его
гос'
айские х р а м ь
„ че * иков пр,Гбь|ли 30 марта на равнину
Тамчин-тала, в Гусиноозерский дацан, в реглавы бурятского ламаистского
зиден ц„ ю
духовенства - «бандидо-хамбо-ламы» Данц-

В Казанский университет, подальше от
родных мест, и были высланы по окончании
следствия О. Ковалевский и двое его друзей.
В октябре 1824 года О. Ковалевский и
его друзья покидают Вильну. В декабре
О. Ковалевский и его спутники прибывают
в Казань. Еще накануне их приезда тогдашний попечитель Казанского учебного округа,
известный реакционер Магницкий обязал
власти Казанского университета установить
«строжайший за ними надзор». Их поселили
на квартире инспектора студентов, которому поручили особый надзор за ними.
В Казани О. Ковалевский принялся со
всем упорством за изучение восточных языков. Он выучил татарский язык и стал даже составлять русско-татарский словарь.

3

J

' т р о е исследователей побывали
гусиноозерских храмах'. Оттуда
они о т п р а в и л и с ь к б ^ рятам Дорийского окпоехали к реке
p y r a i кяхтинским бурятам,
о'нон, в округ Агу и вернулись в Верхнеудинск, пробыв в путешествиях год. Молопутевые
дой у ч е ный помещал свои отчеты,
заметки и письма в журналах и газетах КаПетербурга, Москвы, Парижа. О бу3aHHt
было известно не
р я т а х и их стран е тогда
так у ж м н о г о — преимущественно из описапутешественников. Чаще всего авторы
ний
описаний Бурятии изображали ее жителей
как дикарей без культуры и традиций. О. Ковалевский, как и его современники-декабристы, отнесся к ним не посторонний наблюдатель, а как друг, стремящийся понять,
марта

£

1
Л. С. Пучковский. Александр Васильевич Игумнов. «Очерки по истории русского
востоковедения». Сб. 3, Москва, 1960, стр. 174.
2
О. Ковалевский. Извлечение из дневника, веденного за Байкалом в марте месяце
1829 г. «Сын отечества» и «Северный архив». СПБ, 1830, т. IX, ч. 6.

140

чем жив этот народ, в чем его особенности.
И О. Ковалевский сделал все возможное в
современных ему условиях, чтобы поднять
культурный уровень бурят.
Без всякого предубеждения, характерного для некоторых его современников, О. Ковалевский описывает внешность бурят: «Нередко встречаются лица довольно приятные
и благородные; женский пол от природы не
лишен прелестей и пленящего взора. Может быть, не одна бы бурятская девица
способна не последнее место занять между
красавицами европейскими».
В одном из неизданных дневников, хранящимся в библиотеке Вильнюсского университета, О. Ковалевский подробно описывал праздничный наряд буряток: «Женщины отличались богатством своих нарядов и
статностью быстрых иноходцев под краенвыми коврами и седлами, осыпанными маржаном в серебряной оправе. Четыре черных
косы, как тушь, отпущенные по две в ряд,
струятся на румяных ланитах, отягощенные
дорогим убором розовых кораллов, а две подобных — вдоль по стану под плоскими перлами и разноцветными шелками... Потупленный взор иногда обращают они на спутников с милой улыбкою простоты и откровенности».
Среди описаний О. Ковалевским быта бурятского народа встречаются руссистские
утверждения, вроде: «Здешние жители живут в полной гармонии с природой», или:
«Образ жизни... у бурят очень простой, совершенно противоположный нашему... Бурят... дышит чистым воздухом; необмежеванные степи и дикие горы составляют его
единственное удовольствие».
Но вместе с тем О. Ковалевский довольно четко отмечал социальное неравенство
среди бурят: «Между бурятами отличить
можно четыре класса народа: 1) чиновники,
почти на правах дворянства... 2) казачье
войско, ... содержащееся на своем иждивении, освобожденное от податей; 3) духовенство штатное..., свободное от податей, и
сверхкомплектное; 4) простолюдины, кои платят подати за себя и чиновников, содержат
многочисленное духовенство... Чиновники
по своему произволу налагают на них количество податей, разделяют пастбища не по
числу душ, по по числу скота... Духовенство,
наводняющее бурятскую страну, не сообразно с числом прихожан, содержится коштом
их; ... а честолюбие чиновников еще
более
1
угнетает этот несчастный народ...» .
Не удивительно было, что буряты старательно избегали царских чиновников, вымогавших у них денег и овец: «Лишь только
увидит он (бурят) приезжающего иностранца, тем более чиновника, немедленно скрывается в ущельях гор. Отчего это происходит? Легко отгадать».
Зато к человеку, пришедшему в степи с
открытым сердцем, отношение бурят было
противоположным. Поэтому О. Ковалевский
мог писать в университет, что «буряты как
светские, так и духовные, часто меня лосе-

щающие, а иногда проводя со мною по нескольку дней, служили мне единственными
помощниками в занятиях. Постоянно с ними разговаривая по-монгольски, приобретаю
я новые слова и выражения, равно как и
изъяснения в сомнительных случаях, особенно при чтении книг богословского седержания».
Своему старому учителю по гимназии
Я. Крусиньскому он позднее писал, как ему
приходилось изучать «языки, которые не
имели ни грамматики, ни словаря, хотя обладают чрезвычайно богатой литературой.
Каждое выражение надо было вырывать из
уст живого (человека), оценить его, перевести и со всем филологическим аппаратом
поместить в словарь. Надо было составить
грамматику и научиться всем диалектам
живого языка в степях, дремучих лесах
без дороги, взбираться на скалы, чтобы найти кочевья, и в закопченных юртах искать
людей; знакомиться с ламами, ездить с ними на богослужения в святыни и монастыри,
везде добывать что-то полезное для себя и
переписывать старинные рукописи, корпеть
над ними день и ночь. Тем временем, обривши голову и закутавшись в монгольский
халат, я должен был довольствоваться тарелкой так называемого кирпичного чая (с
бараньим салом и молоком) и куском печеной на огне баранины без хлеба и соли,
Сколько же месяцев я должен был спать
на обледеневшей земле, засыпанной снегом,
среди верблюдов и оленей! Разве можно на
этом листке тонкой бумаги перечислить все
печальные и веселые приключения?»,
О. Ковалевский писал о физической закалке бурят, об остроте их зрения, способности ориентироваться в бескрайних
степях: «Бурят с малолетства упражняет
более телесные, нежели умственные свои
силы. к а Борьба,
верховая езда, стреляние
из л
У
( та к. чтобы не только попадать
в
ел
Ч ь назначенную, но и пустив одну
стрелу
вверх, перешибить ее другою,
всле
Д за ней пущенною) — вот предмет
их
занятий. Бурят отличается почти невероятною остротою зрения и слуха. Он
издали различает предметы, цвет их и
Ф°рму,
указывает птицу или зверя там.
г
Дева мы при помощи зрительной трубки
е
Д П замечаем,
и прочее. Ночью напрааляет
ТЬ по
У
звездам,
для которых удер
жал Ос
°оь1е названия. Пастух, имея многочисленные у себя стада, тотчас примечает
потерю и подробно рассказывает все
ее приметы».
v
подчеркивал чистоту
о
Ковалевский
«Весьма редко у бурят
нравов
бурят .
встречается обыкновение брать по нестаршая из них vnс к о л ь к у жен; тог да
хозяйством... Буряты, женясь" в
равляет
летах, не подвергают сильным
молодых
порывам любви и разврата; в беседах
не употребляют слов неприличных. Язык
их даже заключает в себе очень мало
нескромных и ругательных слов»,
Как представитель передовой частя русской интеллигенции, О. Ковалевский с

1
О. Ковалевский. О забайкальских бурятах. «Казанский вестник». 1829, ч. 27, кн.
XI и XII.

141

удовлетворением отмечает
благотворные
ми силами стараются иметь оные в сво
изменения, которые происходили в про- ей душе». Позже, у селенгинских бурят
цессе сближения с русскими в хозяйстве
он слушал улигеры — «повести о воплон культуре бурят. «Народ... по связям с щениях различных богов, о героях, кот
русскими перенимает
много образоваслава наполнила десять стран света, пЛ
ния,— записывает он в своем дневнике.—
остроумных юношах».
Не токмо строят уже дома деревянные в
О. Ковалевский подчеркивал хорошую
зимних и летних кочевьях, но даже во
память бурят: «Для бурята довольно один
многих юртах заведена опрятность и по- раз услышать песню или повесть в стихах,
рядок, столь редкий в Монголии под
чтобы ее повторить».
владычеством маньчжуров.
Мало-помалу
В 1830 году должна была произойти
распространяется земледелие, и многие смена состава русской духовной миссии
буряты привыкли к хлебу, а в странах, в Пекине. Еще по договору с Петром I
прилегающих к нашей границе, даже моинесколько православных миссионеров доголам передают приобретенные познания пускались в Пекин. Раз в десять лет соев земледелии. Это предзнаменование по- тав миссии обновлялся,
лезного
переворота
в Забайкальском
По просьбе О. Ковалевского М. Мусинкрае между кочевыми жителями».
Пушкин ходатайствовал перед МинистерВоспитанный на просветительских идеством иностранных дел и Синодом и доях, О. Ковалевский выступал за немел- бился посылки О. Ковалевского в качестве
ленное просвещение бурятского народа,
письмоводителя при приставе одиннадцакоторое уже «начинает действовать на ум
той духовной миссии. Ровно год: с 30
и сердце чад степных».
августа 1830 года по 3 сентября 1831
Уже в статье «О забайкальских бурягода О. Ковалевский провел в путешесттах» он предлагал расширить приходское вии по Монголии и Китаю,
училище при Селенгинской бурятской дуЧлены смененной Десятой русской думе (управлении бурятами): «Весьма же- ховной миссии отправились в Петербург,
лательно, чтобы сие училище, в Селен- а О. Ковалевский остался в Забайкалье
гинских родах единственное, увеличилось, изучать дальше язык и литературу мони под руководством надежного наставголов и бурят. В 1832 году он отправилника распространило более и более свое
ся в новую поездку по Бурятии,
влияние на инородцев».
Вероятно, именно к этой поездке отноС его участием была создана в 18Я1 сится его знакомстве с сосланными в Загоду в Троицкосавске войсковая русскобайкалье декабристами. В его записной
монгольская школа для детей русских и книжке появляются автографы декабрисбурятских казаков. Он составил «Проект
тов: Трубецкого. Волконского, Оболенскоположения» об этой школе,1 организовал
го, Давыдова, Батенькова и еще девяти
запись бурятских хроник « Б и ч и х а н •—
человек.
записки о происхождении селенгинцев,
5 июня 1832 года О. Ковалевский в дохоринцев, тункинцев и прочее, с легенлине у Гусиного озера посетил интересдами» на монгольском языке и перепис- ный
праздник — освящение
каменного
ку местных летописей и книг. Поэтому
столпа — «обо». Он сравнивал религиопнеслучайна признательность к нему буные праздники бурят с олимпийскими игрят. Так, 25 сентября 1832 года восемрами у греков, так как в забайкальских
надцать бурятских родов преподнесли ему степях в это время происходили скачки,
письменную благодарность за успехи в
спортивные и поэтические состязания,
изучении бурятского языка, совершенное
О. Ковалевский сближался не только
знание монгольских книг, искусство, про.
с простыми скотоводами — он вынужден
явленное им при «переводе оных на рвебыл сближаться и с ламами, поскольку
сийский язык» и «за ласковость в обраони, в силу обстоятельств, были в осщении с нами».
новном носителями книжных знаний среБольшое внимание О. Ковалевский удеди бурят и монголов. Ученый постоянно
лял народному творчеству бурят. Он соподчеркивал тунеядство и аморальность
бирал предания и песни бурят, о чем пи- лам. При описании долины Тамчин-Тала
сал в отчете Совету Казанского универказанский адъюнкт заметил: «Здесь возситета еще в 1829 году: «Хорошему расвышаются и красивые деревянные домиположению ко мне бурят я обязан ныки, построенные для лам благочестивыми
нешним собранием (около 40) песен, со- прихожанами. Здесь праздное и обремечиненных в честь бурханов,
в похвалу
няющее простой народ духовенство пробелому царю и степным витязям, отливодит жизнь в удовольствиях и роскочившимся в скачке или борьбе. Это суть
ши».
единственные литературные произведения
О. Ковалевский предлагал ограничить
наших монголо-бурят».
власть лам: «Власть хамба-ламы должна
Востоковед подчеркивал
популярность быть ограничена строгими мерами, и нзсреди бурятского народа его героическо- лишнее количество духовенства
надо
го эпоса «Гэсэр»: «Сколько мне известно,
уничтожить.
Для
получения духовных
буряты во всякое время с удивительным
степеней назначить условия — например,
удовольствием читают и слушают повес- совершенное знание
тибетского и монти в Гэсэр-хане; знатнейшие из них все- гольского языков, а чиновники по сей ча1
Ленинградское отделение института востоковедения АН СССР. Архив востоковедов. Фонд 29, опись 1, дело 22.

142

сти должны изучить русский язык... Сверх
В 1843 году в Казани побывал И.
сего не дозволять строить более копищ,
Юренский. Он встречался там с О. Кокоих нынешнее число очень достаточно,
валевским и обсуждал вопросы просвесмотря по народонаселению».
щения бурят. О. Ковалевский хвалил ус14 марта 1833 года О. Ковалевский и пехи талантливого
бурятского ученика
А. Попов были в Казани. Вскоре они ДОржи Банзарова
поехали в Петербург, чтобы сдать экзая 1844 года М. Зензинов по20 о к т я б р
мен по монгольскому языку. О результа- слал о Ковалевскому тунгусский словарь
так экзамена весьма требовательный мои- и п и с а л п р и этом. ж П о желанию племянголовед академик Шмидт писал М Муси- н и к а (Ивана Александровича Юренского)
ну-Пушкину 9 июня 1833 года: «Мне оспосылаю вам тунгусского языка словарь,
тается только поздравить Казанский уни- собранный его трудами. Вы изволили выскаверситет и отечество с приобретением ЗЬ1ваться
племяннику о бедном буряте
выходящих из недр одного
и другого
Цыбике Онгодоеве, сыне одной бурятской
двух молодых людей, подающих необыквдовы, чтобы по времени доставить его
новенные надежды к успешному ходу на „ Казань для обучения на счет казенный,
почти вовсе новом и довольно трудном то я д ОЛГОМ моим считаю объяснить вам,
ученом поприще».
что Цыбик Онгодоев
имеет не совсем
25 июля 1833 года Министерство про- быстрые способности... А я со своей стосвещения распорядилось учредить в Кчроны рекомендую вам... похлопотать лучзанском университете кафедру монгольше о 15-летнем сыне здешнего второго
ского языка во главе с О. Ковалевским, таити агинских бурят Тугултура Тобоева,
с которого был снят надзор. И 11 сентяб- Радне-Базаре
Тугултурове, который жнря того же года он впервые в учебных вет у меня на квартире и обучается, казаведениях
Европы начал преподавать
жется, 3-й год в Нерчинском
уездном
монгольский язык.
училище»
В сентябре 1834 года адъюнкт О. Коеля 1845 года М. Зензинов бла8 апр
валевский был избран экстраординарным,
арил О. Ковалевского за содействие в
год
а в августе 1837 года ординарным про- просвещении бурят: «В особенности трофессором монгольского языка. Его заня- гает меня ваше благородное, патриотития со студентами были увлекательными, ческое содействие в отношении образоно готовиться к этим занятиям воспитан- вания детей кочующих. Я не могу приникам О. Ковалевского было трудно. Не искать даже слов, чтобы достойным
оббыло общедоступных монгольских учеб- разом благодарить вас за это»1,
никое, словарей, печатных текстов. О. Коо. Ковалевскому
писал и бурятский
валевский издал подготовленную еще во
общественный деятель Тугултур Тобоевг
время азиатских странствий «Краткую
«...я решился обратиться к вам с моею
грамматику монгольского книжного языпокорнейшею просьбою, прошу вас пока» (1835). В 1836—1837 годах выходит
корнейше удостоить меня высылкою мне
«Монгольская хрестоматия» в двух томах.
монголо-французского словаря в 6 экТак как наборщиков, знавших монгольземплярах...»
ский язык, в Казани не было, ученый сам
Работая в Казани, О. Ковалевский занабирал текст своих книг.
ложил основы для научного монголоведеРоссийская Академия наук присудила
ния в России. Главным его трудом был
автору «Монгольской хрестоматии» пол- трехтомный «Монгольско-русско-французную Демидовскую премию, а 4 декабря
ский словарь» (1844—1849), который не
1837 года избрала его своим членом-кор- потерял своего значения и сейчас. Акадереспондентом. В 1840 году О. Ковалевский мия Наук удостоила «Словарь» полной
становится действительным членом ОбщеДемидовской премией — (как и его же
ства истории и древностей
российских
«Монгольскую
хрестоматию»).
Ученый
при Московском университете, его избипишет «Сравнительную грамматику монрают почетным членом Азиатских обществ
голо-тюрко-финскую» и «Опыт монгольв Париже, а затем в Лондоне. Немецкие ской семантики», погибшие в 1863 году,
востоковеды пользуются книгами О. КоЕго рукопись «Опыт монгольского корвалевского для изучения монгольского
неслова», долго остававшаяся неизвестязыка.
ной, попала впоследствии в Улан-Удэ и
была
Несмотря на отдаленность Казани от
обнаружена в 1947 году Г. Н. РуЗабайкалья, О. Ковалевский продолжал
мянцевым. Другая его рукопись «История
поддерживать
связи с представителями
монголов» в двух томах явилась, по его
этого края — с бурятским тайшой, корсловам, продолжением «предметов моих
респондентом
Вольного
экономического занятий в Казани при изучении других
общества Тугултуром Тобоевым, с истовосточных языков и поводом к переводу
риком-краеведом
М. А.
Зензиновым
Абулгази-багадур-хановой
летописи и
(1805—1873), его
племянником И. А.
ДРУ™х
татарских
отрывков историчеЮренским (умер в 1868), с поэтом Д. П. ских». Она хранится в Архиве востокоДавыдовым (1811 — 1888) — автором сти- тведов
Ленинградского отделения Инстихотворения «Думы беглеца на Байкале»
У та востоковедения АН СССР.
(«Славное море — священный Байкал»)
Большая заслуга ученого—введение в
и другими.
научный оборот множества неизвестных
1

Ленинградский университет. Библиотека. Отдел редкой книги. Фонд Ковалевского, папка № 1, № 122, л. 196 об.

143

.in MHO монгольских источников. Много
UUMI.IJI О. Ковалевский и для улучшения
р.и'хпы Казанского университета, помо1аи в этом деле Н. И. Лобачевскому.
Востоковеда пять раз избирали деканом
философского факультета
университета,
а в 1844 году назначили одновременно и
директором 2-й Казанской гимназии и управляющим школами
Казанской губернии.
Когда во второй половине 1854 года
ректор университета И. М. Симонов тяжело заболел, О. Ковалевскому пришлось
исполнять обязанности ректора, но на утвержде.'.ие его в этой должности
одно
время не давал согласия министр просвещения А. Норов, который не забывал о
том, за что О. Ковалевским был сослан
на Волгу. Однако один из непосредственных начальников О. Ковалевского, попечитель учебного округа В. П. МолостBOB, ссылаясь на хорошие отзывы об
ученом М. Мусина-Пушкина, писал А. Норову: «Влияние его на находящееся во
вверенном
мне университете польское
юношество (т. е. студентов из Литвы, Белоруссии, Украины и Польши — В. Г.),
как я несколько раз имел случай убедиться, полезно». Император дал 3 мая ISdo
года согласие на назначение ректором знаменитого монголоведа.
Шли годы. В России развивались революционные выступления в период политического кризиса 1859—1861 годов. Студенты Казанского университета не остались
в стороне. Новый ректор не мог, а может
быть, и не хотел подавлять студенческие
беспорядки. Министр просвещения написал
письмо царю о беспорядках в Казанском
университете, и царь утвердил увольнение
Ь. Ковалевского с должности ректора.
Два года О. Ковалевский пробыл ч Казани без службы. В 1862
году он был
приглашен на должность профессора всеобщей истории в Варшавскую Главную
школу (с 1869— университет).
На свое
горе, ученый перевез большую часть своего
архива в Варшаву как раз накануне воестаиия 1863 года.
19 сентября 1863 года мимо дворца Замойских, в котором жил старый ученый,

проезжал царский наместник граф Берг,
известный своими расправами с подпольщиками и повстанцами. Из окна дворца в
сатрапа полетела бомба. Ответом на это
был приказ уцелевшего от возмездия графа — сжечь дворец. Казаки выполнили
приказ.
О. Ковалевский бросился умолять пощадить его богатый архив, и ччсть его удалось спасти. Но большинство материалов
архива и библиотеки исчезло в огне. Это
была четвертая по счету потеря О. Ковалевского: в 1812 году его имущество было
разграблено наполеоновскими солдатами в
Свислочи, спустя 11 лет — его дела были
разгромлены во время новосильцевского
следствия, третий же раз его переводы
истории Геродота и «Параллельных жнзнеописаний» Плутарха и сочинение о стиле Дионисия Галикарнассого пропали со
смертью Я. Кулаковского, которому были
переданы на хранение при отъезде в Забайкалье. О последней потере О. Ковалыский с горечью писал востоковеду В. В.
Григорьеву 27 марта 1872 года,
Умер ученый 20 октября
1878 года в
здании
университета — спустя
полгода
после того, как «был отпразднован пятидесятилетний юбилей его деятельности», о
чем оповещала газета «Варшавская почта» от 16 марта того же года
Хотя О. Ковалевский в зрелом возрасте
целиком посвятил себя научной и педагогической работе, сердцем он оставался с
друзьями своей
молодости.
В письме
своему другу он писал в 1856 году:
«...Часто делаю отчет перед своей совестью, чтобы все сосчитать, что сделал
на этой земле. Впрочем, ты нашел бы меня таким же, каким ты меня видел 23
года тому назад».
В одной из его записных книжек, храняшихся в отделе рукописей библиотеки
Вильнюсского университета, был обнаружен двадцать первый по счету список известного письма В. Г. Белинского к Н. В.
Гоголю, выписки из журнала «Современник» эпохи Н. Г. Чернышевского и Н. А.
Добролюбова, из статей А. И. Герцена и
Н. П. Огарева в «Колоколе», за чтение
которых царизм подвергал преследованиям.

Евгения Т Ы Х Е Ш К И Н А

СВЯЗЬ
Читая пьесы Н. Балдане 1 , будто перелистываешь страницы художественной летописи жизни бурятского народа: это и добровольное вхождение Б у р я т и и в состав Российского государства, и первые революционные бури над Забайкальем, и трудовые
будни наших современников.
Сборник избранных пьес дает представление о творческом пути писателя. Говоря
о творчестве драматурга, не обойтись без
слева «первый»: Н. Балдано — автор либретто первой бурятской оперы, ему же принадлежит заслуга создания первой в национальной драматургии народно-героической
эпопеи, первой п и есы о Великой Отечественной войне.
Известно, что именно пьесами Н. Балдано
начинал в тридцатые годы свою творческую
биографию Бурятский театр драмы имени
Хоца Намсараева. Драматургические произведения Н. Балдано заслужили одобрение
взыскательных московских зрителей в дни
первой и второй декад бурятского искусства
и литературы (1940 и 1959 г.г.).
Проходят годы и десятилетия, но пьесы
не стареют, они идут на сценах театров Бурятии, с интересом воспринимаются новым
поколением. Истоки такого успеха надо искать в тесной связи драматурга с жизнью,
его превосходном знании фольклора и истории бурятского народа, в стремлении писателя шагать «в ногу со временем».
Фольклор — живительный родник, который питает произведения драматурга, придавая им истинно национальный колорит.
Так, драмы-легенды «Энхэ Булат-батор» и
«Бабжа Барас-блтор» о п и р а ю т с я на фольклорную основу. К образу за пни пика народа, каким является Энх! Булаг-блтор, драматург обратился не случайно. Н а к а н у н е
Великой Отечественно* itoiiiiu, .1 |.н,жг в годы ее патриотH'ici'K.iH H-M.I обрела в советской д р а м а т у р г и и троимое чнлчсмис.
Именно в это время появляются такие про-

ВРЕМЕН
изведения, как наредно-героическая драма
«Богдан Хмельницкий» А. Корнейчука, трагедия «Ливонская война» И. Сельвинското,
драма «Полководец» К. Тренева.
В опубликованной в 1967 году «Истории
бурятской советской литературы» отмечается, что «основные идейные мотивы, образы,
коллизии и ситуации» драмы «Бабжа Барас-батор» (1943) «были созвучны явлениям,
событиям периода Великой Отечественной
войны и способствовали воспитанию чувства советского патриотизма, мужества и
дружбы народов нашей страны».
Естественно, что, следя за ходом мыслен
художника, мы соотносим созданные Н. Балдано произведения со временем их написания. Процесс художественного осмысления
прошлого предстает перед нами во временной перспективе, в динамике.
В первой по времени написания (из помещенных в сборнике) драме Н. Балдано «Энхэ Булат-батор» трагедия героя в его «знатном» происхождении. Когда же Булат-батор
узнает, что он — «сын простого, честного
отца», к нему приходит радость единства с
народом. В отличие от Энхэ Булат-батора,
главный герой драмы «Бабжа Барас-Оатор»
изображен признанным вождем бурятских
племен. Эта пьеса — еще один шаг вперед на
пути художественного осмысления истории
бурятского народа. Б у р я т с к и й нар.и смог и !бежать иноземного порабощении и супсл сохранить свою целостность бл.ноларя поддержке и помощи братского рмч'кпго народ а — такова главная мысль проиян'яенин.
В драматической поэме « П о П р а ш м ы » тема дружбы с т а н п н ш с и основном. На смену
несколькв а б с т р а к т н о м у обр.пу русского
i i o r i u ' i . i . ' i M i i i h . i H i «b.HMi.i Барас-батора» в
пьесе « П о б р а т и м ы » появляются конкретные
герои. Эю — глава русских гостей Дубов и
молодой K . i t a K Демьян.
Стремление к союзу с русским народом
прсднодитсли хоринских племен Булган-

1
Н. Б я л д л н п 11 |Г>рлни"< ч Пьесы (и переводе па русский язык). Бурятское книжное
издательство, Улан-Удэ, 1973.

10. «Байкал» № 5

145

Табиты и завоевательские намерения нойона Борбона — два полюса драмы, между которыми мечется сын Булган-Табиты Мунко.
Мучительный процесс поиска правды героем,
отражавший настроение определенной части
бурятского населения, находит свое логическое завершение в понимании необходимости единства с русским народом.
Закономерен и символичен финал пьесы:
«в знак нерушимой дружбы и вечного побратимства Булган-Табита и Дубов обмениваются поясами. Все славят дружбу с великим русским народом».
В художественной ткани поэтических произведений Н. Балдано внимание читателей,
несомненно, привлекут своеобразные и интересные метафоры и сравнения:
«...У подножья гордой высоты
Табунятся красные цветы»,
или:
«Мы рады Вам. Сердца наши открыты,
Как наши юрты, дорогим гостям».
Пьссы «Пламя;, и «Забайкальская быль»,

вошедшие в сборник, составляют группу иеторико-революционных драм. В них получили художественное
выражение события»
1918—1920 годов.
Важной чертой творчества Н. Балдано является историзм. Создание пьес связано у
писателя с тщательным изучением материалов и документов. Историческая деиствительность получает в драмах Н. Балдано
достоверное воплощение. Так, некоторые из
героев пьесы «Пламя» имеют реальных прототипов:
председателя
Прибайкальского
подпольного
большевистского
комитета
А. Вагжанова, командира 27 американского
стрелкового полка Морроу.
Пьесы «Эржэн» и «Рыбаки Байкала» завершают сборник избранных пьес.
Подобно тому, как воздействие хорошегоспектакля не кончается с падением эанавеса, действие этой книги не кончается с закрытием последней страницы. В нас продолжают жить идеи пьес драматурга, волнуют
прекрасные художественные картины, величественные образы героев.

НАШИ

ЮБИЛЯРЫ
Писателю, заслуженному работнику культуры Бурятской АССР Михаилу Николаевичу Степанову исполнилось 60 лет. В поздравлении юбиляру секретариат правления
Союза писателей РСФСР отмечает большие
заслуги писателя в переводческой деятельности и укреплении братства литератур многонациональной России.
Михаил Степанов, автор романа «Ночь
умирает с рассветом», «Байкальской повести» и многих рассказов, более тридцати
пяти лет плодотворно трудится над переводами бурятской литературы на русский
язык. Им переведены роман основоположника бурятской советской литературы Хоца
Памсарасоа «На утренней заре», сборник
рассказов «Так было», две книги романатрилогии Чимита Цыдсндамбаева «Доржи.
сын Банзара», «Вдали от родных степей»,
повесть «Бурятка», сборники рассказов «Новый дом», «Ливень в степи», «Бурятские
узоры»; роман Балдана Санжина «Путь
праведный».
Книги бурятских писателей в переводе
Михаила Степанова издавались тридцать
шесть раз, их общий тираж превысил миллион экземпляров.
Указом Президиума Верховного Совета
РСФСР Михаилу Степанову в связи с 60-летием присвоено звание заслуженного работника культуры РСФСР.
Сейчас писатель работает над переводом
новых произведений, одно из которых мы
предлагаем вниманию читателей журнала.

Чимит

ЦЫДЕНДАМБАЕВ

ЯЮР

РИСУЕТ

ПТИЧЬИ

ПЕСНИ

РАССКАЗ
В старой избушке огородника Самбу бабая нас было двое, два дед у ш к и н ы х гостя. Два поэта. Одному — сорок два г о д а - - э т о мне, значит... Я, выходит, успел у ж е написать сорок дне с т р а н и ц ы тон заветной
книги, которую судьба завещала мне написать. Ну а второму поэту всего пять лет. Мы с н и м в этой избушке, как два ореховых ядрышка в одной скорлупке.
Старший всегда завидует младшему — у того ведь вес самые лучшие песни еще не спеты. Все его к н и г и еще не н а п и с а н ы . И песни, и книги приютились у него в том i не.здышке, которое возле самого сердца.
Мне думается, что это его песни и к н и г и куда прелестнее, куда звонче,
чем мои, которые уже разлетелись по вольному голубому небу.
10*

147

Да, хорошо маленькому Аюру. Его жизнь только начинается.
Дедушка Самбу загремел ведрами, засобирался на совхозный
огород.
- Проголодаетесь, тут у меня много чего 'наготовлено... Ешьте,
что понравится. Погулять захотите — можете в лес, а то на речку. Или
еще чем займетесь... Я приду к вечеру, не раньше. Весною огород не любит отпускать меня от себя,— так сказал нам Самбу бабай на прощанье.
В избушке остались мы с Аюром. Сидим-посиживаем возле неширокого стола, на некрашенных табуретках, поглядываем в единственное
окошко.
В избушке уже темновато. То ли солнце в наше окошко еще не заглядывает, то ли оттого, что стены в избе давненько не белены: с бревен
кое-где свисает бахрома пакли и мха. На стенах — ни одной картинки.
Висит, правда, вырезанный из «Огонька» портрет молодого, красивого
Гагарина. У дедушки не было, видно, ни маленьких гвоздиков, ни клея,
портрет прилеплен хлебным мякишем.
Становится все темнее. Может, оттого, что за окном теперь моросит
дождь. Интересно: и солнышко, и дождик. Я распахиваю окошко, чтобы
дождь стало слышнее.
Ладно, д о ж д ь — э г о ничего. Скоро, наверное, появится радуга когда дождь и солнце, всегда играет радуга.
- Аюр,— говорю я своему другу.— Пойдем, сейчас солнце и дождь
вместе радугу рисуют. Пойдем, поглядим.
Взявшись за руки, мы выходим. И верно: совсем неподалеку бледно
светит какая-то совсем жидкая радуга! Не широкая, с ладонь, и пока
еще не я р к а я . Видно, не разгорелась. Но все равно — первая радуга в
этом году! И к а к а я близкая: она нависла, покачивается, вздрагивает
между избушкой Самбу бабая п загородкой, за которой начинается совхозный огород. Прямо рукой можно достать.
- Аюр, красивая радуга? — спрашиваю я, а зачем спросил — непонятно: каждый ведь знает, что некрасивых радуг не бывает.
Аюр молчит. Он меня, видно, даже не слышал. Смотрит на радугу,
как зачарованный. Тронул его легонько за худенькое плечо. Он вздрогнул, будто проснулся.
— Возьми в избе два чистых стакана,— сказал я Аюру.— Потихоньку подберись к радуге, зачерпни там краску, синюю и оранжевую. Или
вместо оранжевой возьми красную.
Аюр смотрит на меня. А я предупреждаю:
Тихо подбирайся, не спугни радугу. Обратно побежишь, краску
не раснтещи. Попадет на рубашку, после не отстирается.
Аюр п о б е ж а т к избушке, вернулся с двумя фарфоровыми, с а м ы м и
лучшими дедушкиными стаканами.
Радуга все ярче., все красивее, разгорается, сияет. И поле с нежной зеленой травой стало как живое, цветы подняли головки, распрямили листики. На сине-голубом небе тоже все преобразилось: радуга
полыхала уже в полнеба — от избушки до самой дальней горы.
Аюр стоял, не мог отвести глаз, будто впервые видел такую красоту.
А может, это и в п р я м ь с а м а я первая радуга в его жизни? Он ее запомнит навсегда и никогда не спутает ни с какой другой. Ведь человек хранит в памяти самые до удивления простые вещи: первого увиденного
в далеком детстве воробья или первый подснежник.
Дождь перестал как-то вдруг. И тут кто-то невидимый стал протирать лоскутом пушистого белого облака голубое небо, яркую радугу, зеленую траву, листья на деревьях, синюю воду в реке, синие горы. 'Все
вокруг заулыбалось, зацвело.
А потом вдруг ни с того, ни с сего торопливо начало гаснуть. Небо
задернулось сероватой пеленой, облака чуть окрасились розовым, ра148

дуга начала таять, бледнеть. А листья, трава скоро стали почти черными. И у нас в душе что-то померкло. Постояли еще немного и молча вошли в избушку.
Аюр, оказывается, вымок под теплым дождем — и голова, и плечи —• все. Но это для него чепуха, плохо вот, что так скоро угасла радуга,
так поспешно закончился этот удивительный праздник. Он пожаловался
мне, что так и не успел зачерпнуть красок той красивой радуги, даже
дедушке Самбу не сможет показать, какая она была...
- А ты, Аюр, умеешь рисовать? У тебя есть цветные карандаши,
бумага?
Аюр живо кинулся к шкафу, притащил альбом в замасленной обложке, полную горсть карандашей. В альбоме не нашлось ни одной чистой страницы, весь был изрисован. Ладно, что у меня в портфеле нашлась бумага!
- Ну, что ты будешь рисовать? Радугу, однако?
Аюр неожиданного ответил:
- Нет, сначала не радугу. Птичьи песни буду рисовать.
Я удивился и сразу даже не понял: как это, рисовать птичьи песни?
Почему вдруг? Аюр заметил мою растерянность, взял за руку и потащил
к окну. А тут... После теплого дождя, солнечных веселых лучей, после
праздничной нарядной радуги вокруг вдохновенно пели, щебетали, пересвистывались птицы.
«Ну и что? — подымал я.— Так и должен был ответить настоящий
поэт. Мог еще сказать, что будет рисовать холодную воду или горячее
молоко»...
— Нарисуй-ка дедушкину избушку,— попросил я.
Аюр рисует, пожалуйста. Но дом получается какой-то странный,
Аюр глядит на него, удивляется и смеется. Но все же ничего получилось:
деду вполне можно жить. Только вот двери низковаты, да порог высоковат — деду трудно будет перелезать через такой высокий порог. А если
с полным ведром воды — и того хуже: разольет всю воду. Аюр подумал,
и коричневым карандашом срубил нескладный порог. Вот и все, теперь
дедушке легче попасть домой.
Аюр еще раз поглядел на рисунок, лукаво взглянул на меня.
- А теперь вместе нарисуем радугу. Ладно, дядя Чимит?— И начал
красным карандашом обводить на бумаге дедушкино блюдце. Кособокая изба оказалась как раз в серединке красного круга. Аюр принялся
за другие карандаши. Вышло не совсем ровное цветастое колесо.
Аюр, как-то даже испуганно разглядывая это косоватое колесо,
удивлялся:
— Что-то не совсем круглая радуга получилась. Сейчас налажу.—
И снова п р и н я л с я за дело.— Вот тут зеленый остров будет... a HOI и радура. Видите, какая она теперь круглая?
Радуга ему нравится. Он что-то старательно п р п л а ж п н л п иозлс
избушки.
- Это цветок. Видите, он плачет: крыльцо ножку ему п р н д я п н л о .
- Мы сейчас это дело поправим,— проговорил я, с.чм у н . ч е к я я с ь
его выдумкой.— Давай крыльцо немножко отодвинем. -,\> В и д и ш ь , цветок
уже не плачет, а смеется.
Аюр захлопал в ладоши. Потом посмотрел H.I м е н я и ипчжорщпцкн
спросил:
- А что у вас в этом?..— Он п о к а ч а л па мой r i i i p u f i пузатый
портфель.
Я таинственным шепотом о гнети л:
— Волшебная белая бумага.
•— Волшебная?
•— Волшебная. Мы с тобой вечером будем записывать дедушкины

149

сказки-улигеры. Он много сказок знает. Станет рассказывать, мы и запишем волшебные сказки на мою волшебную бумагу.
- А мышеловка есть в этом? — совсем нежданно спросил Аюр.
- Мышеловки нет. Я ее в деревне соседскому коту подарил. В день
его рождения. Такой ленивый кот, не хочет ловить мышей.
,
- А магнит там есть? — Он показал глазами на портфель. И тут
же с сожалением вздохнул:—Магнита, значит, нет... А бинокль?
- Зачем нам бинокль? Мы с тобой и так все звезды на небе видим,— попытался вывернуться я.— Гляди-ка что есть в портфеле! — Я
достал книжку своих стихов.— Вот стихи. Это я сам написал. Послушай...
Я нашел «Красное и голубое», начал читать.
В стихотворении говорилось о том, что у маленького Доржи было
двенадцать красок, полная новенькая коробочка. А у сестренки Нимацу.
которой всего пять лет, вовсе не было красок. Доржи очень берег свои
краски, даже в руки сестренке не давал. А тут вдруг расщедрился:
возьми, мол, насовсем две краски. Какие захочешь. Нимацу обрадовалась. Но какие выбрать из двенадцати? Только не белую, конечно, что
ей нарисуешь?
Я читаю, а маленький Аюр слушает, обеими р у к а м и подперев подбородок.
А черная? На что она?
Ее из грязи делают!
Не выбирает Нимацу
Ни черную, ни белую.
Зато вот эти хороши:
Оранжевые, синие,
Коричневые, желтые —
Одна другой красивее...
Как трудно выбрать только две!
Читатель подскажи?
- Да не копайся, Нимацу! Поторопил Доржи.
Выбор сделан, наконец:
Эта и вой та.
К р а с н а я и голубая Л у ч ш и е цвета!
Когда я закончил, Аюр потрогал меня за рукав, проговорил:
— А г а , к р а с н а я и г о л у б а я . Над сельсоветом флаг красный. А небо
голубое. И цветы голубые. И все птицы голубые...
Интересные у нею глаза: задумчивые и в то же время озорные. Вот
он поморщил лоб, подумал, протянул мне свой рисунок с радугой.
- Возьмите, дядя Чимит. Я всегда буду отдавать вам свои картинки. А вы их в свою книжку печатайте, в которой стихи. Хорошо
J
будет, правда"
— Спасибо, дорогой Аюр. Хорошо будет. Отнесу стихи в издательство, а это, с к а ж у , нарисовал маленький Аюр. Вот посмотрите: голубое
небо, голубая река, голубые птицы. А вот красный пионерский галстук,
красный флаг над школой. Хорошо, правда? Он все прямо из жизни
срисовывает. Хотите, может вам птичьи песни нарисовать?..
Когда выйдет из печати наша общая книжка, все мальчишки, все
девчонки обрадуются: ведь мой маленький Аюр — настоящий поэт и художник.
Авторизованный перевод с бурятского. Мих. Степанова.

1ЯО

"(Страница kpaeB&^a

Михаил МАЛИКОВ, юрист

РЫБОЛОВСТВО
Рыболовство на Байкале зародилось с незапамятных времен, о чем свидетельствуют
археологические находи древних стойбищ
человека: рыболовные крючки, гарпуны, грузила от неводов и сетей.
Протепоп Аввакум в своем «Житие» так
характеризовал рыбные богатства Байкала:
«Рыба в нем — осетры, таймени, и омули,
« сиги и прочих родов много... Во окиане
море большом, живучи на Мезени, таких не
видал».
С развитием путей сообщения, с заселением Прибайкалья и развитием торговли
экономическое значение рыболовства возрастает.
В X V I I I и XIX столетиях лучшие промысловые водоемы и участки принадлежали монастырям, а последние сдавали их в аренду
крупным рыбопромышленникам. Арендаторы извлекали громадные прибыли путем
хищнического использования рыбных запаления Ж е С Т О К О Й Э К С П Л у а т а Ц И И местного насе«В 70-х годах X V I I I столетия рыбные богатства Байкала приобретают широкую известность в Европейской России. Позднее,
значительная часть промысловых участков
озера арендовалась графом Шуваловым, известным владельцем тюленьих и рыбных
промыслов на Белом
море и побережье Ледовитого океана» 1 .
Довольно подробное описание рыбного
промысла на Б а й к а л е в 70-е годы X V I I I столетия дано П. С. Палласом в «Путешествии
по разным с т р а н а м и провинциям Россииского государства».
Врач Кирилов, командированный в семтябре 1881 года на Селенгинские рыбные
-промыслы, в своем отчете описал м р а ч н у ю
картину хищнического истребления омуля в
Байкале. «При всей неблагоприятной обстановке жизнь омуля была уравновешена,
Когда же на сцену выступил еще хищный
•человек, шансы переменились, омуль не сумел усилить свою способность к размноже•иию, стал неминуемо редеть в неравной

НА

БАЙКАЛЕ

борьбе... В начале ловли человек, по моему
предположению, ловил полмиллиона пудов
омуля, а через сто лет добыча составила
лишь 167 тысяч пудов рыбы... Хищническая
масса лодок, гораздо более сотни, переловить их нет возможности ввиду большого
числа различных проток, где стоят сетовщики».
К. Пантелеев в статье «Рыболовство в
Байкальском бассейне», опубликованный в
бюллетене Иркутского губпродкома в 192)
году, пишет, что в 1840 году вылов омуля
в Байкале достигал более 87 тыс. центнеров,
При этом значительный процент вылавливаемой тогда на Байкале рыбы составляла
молодь.
g t883 год у в Иркутске была зарегистрикомпания из тринадцати рыбопроров ана
мышленников, которая арендовала все рыбдо Верхней
ные npOMb,CJIbl „т Листвянки
Ангары (кроме Селенгинского).
Насколько широк был размах деятельности
-""«пании, можно судить хотя бы по тоМ
что
У'
Т°льк° в У стье Р еки Ве Р хняя Анга Р а
стояло 50
"«одов.
Тяжела была жизнь рабочих, продававши
* за бесценок свою рабочую силу рыбопромышленникам.
Н. Сабуров в статье «Об омуле и рыбопромышленности на Байкале», опубликованной в Известиях ВСИОРГО за 1899 год,
так описывает подневольную жизнь рыбаков. «...Жизнь рабочих действительно такова, что непривычный человек не вынес бы
тяжелого положения ангарщины. Обыкновенная пища их — сухой хлеб да кирпичный
чай; даже рыба дается не всегда. Но особенно поражает в положении рабочих неудовлетворительность жилища, собственно
отсутствие жилища, так как большая часть
артелей, виденных мною, помещаются в
корьевых балаганах; эти балаганы вполне
не iaтишают ни от ветра, ни от дождя, ни
от холода, не имеют ни малейших приспособлений ни для сидения, ни для лежания,

1
М Г Асчасп. А. Г. liropon «К истории рыболовства в системе оз. Байкал». Труды БКНИИ СО АИ СССР № 5, 1961, стр. 149.

151

и весь комфорт в них — разложенный на
земле огонек, который своею теплотой должен защищать рабочих от всех невзгод переменчивой прибайкальской погоды»...
Рыба вылавливалась без учета ее воспроизводства. И. В. Сельский описал лов омуля в период захода его в р. Селенгу на нереет. «Когда омули огромными косяками
вошли в устье Селенги, русло реки в полном
смысле было загромождено рыбою.
„
,
„
По жребию на первый лов вышла артель
Каргинска!, когда она закинула сети, то
столько попалось рыбы что едва вытащили
двойным комплексом рабочих; в эту первую
тоню было добыто 200 бочек, в засол пошло
2500 омулей в каждую бочку. За Каргинскою следовала Култукская артель, которая на одном и том же пространстве устья
добывала также в одну тоню 150 бочек и
потом третья Березовская - 100 бочек. Количество рыбы на этот раз было так велико,
что у рыбопромышленников не доставало ни
бочек, ни соли, и целые
груды рыбы были
орошены на берег»1.
В течение продолжительного времени на
Байкале не предпринималось никаких мер
но охране нереста промысловых рыб. Начиная с 70-х годов прошлого столетия, были
сделаны первые попытки в разработке правил рыболовства на Байкале. Однако «эти
правила имели ряд оговорок и дополнений,
которые давали повод, в первую очередь
крупным рыбопромышленникам, по-прежне-

му применять
хищнические способы лова
2
рыбы» .
Особенно активно истреблялись ценнейшие промысловые рыбы Байкала — осетр.
омуль, запасы которых в XIX и в начале
х х веков
сильно сократились. Если в сороновых годах XIX столетия товарным вылов
омуля в бассейне
Байкала достигал 87 тысяч в Г
то в
°Дначале XX века он \ пал до
738
то есть более чем в
° ч.
Десять раз. Валевый вылов байкальского осетра в отдельдостигал 3000 ц, к 1921 году
ные
до ста центнеров. В десятки раз
снизился
ы и других промысловых
сократиДись запас
Q
Октябрьской социалистиПосле В е л и к о й
, к о г д а и р и родные богатческой революшш
перешли в р у к и т р у д я щ и х с я , Советская
' необходимые меры по восвласт|> п р и н и м а е т
запасов рыбы,
становлению
;1онах Байкала появляются
в
ых
аводы, строятся рыборазводные предрыбз
^ р и я т и Я 1 устанавливается запрет лова ому£ BQ „
, издаются и проводятся
л
нереста
р а в и л а рыболовства и рыв жизнь другие П
боохраны, направленные на воспронзводство омуля и других видов рыбы. Вместо антисанитарных «рыб-делов» строятся рыбообрабатывающие предприятия, где рыбу солят, коптят и изготовляют из нее консервы,
За период Великой Великом Отсчественной войы Байкал дал стране СОО.ООО ц рыбы, чем оказал существенною помощь фронту.

1
И. В. Сельский. Примечание к статье П. Пежеискою. Вестник РГО, т. VIИ, кн.
IV, 1853.
2
М. Г. Асхаев, А Г. Егоров. Указанная работа, стр. 149.

Спорт

Дальний Х В А Н

(с открытого ncp/iciu itia no боксу на приз журнала «Байкал» 1974 г.)
дает по праву должное своими аплодисментами красоте и слаженности поединка.
А Шин уходил с ринга под аплодисменты
после того, как выиграл не у кого-нибудь,
а у кумира болельщиков — Сергея Железняка. Его финальный бой с другим сильным
бурятским боксером В. Плюсниным тоже
не оставил сомнений у судейского квартета,
равно как и у всего зрительного зала. Что
же такое подкупает в этом парне?
Мнения здесь разные, но все сходятся в
(ином: классный боец! А в чем же классность? Это, прежде всего, умение запро|раммировать себя на бой. Ведь противникто разный, вот и плети искусную импровишцию, конечной целью которой является
подчинить себе противника, навязав ему
спою тактику.
У Железняка Шин выиграл бой, мощно
контратакуя левой. Железняк, что говорится, не подарок для любого, но против ударов Шина ничего не мог сделать. Узбекский
боксер атаковал легко, словно пантера, передвигался по рингу, наносил четкий укол
пр.'пюй, и тут же посылал широким аперк о ю м левую, словно в подкрепление. И леп,|н перчатка часто, очень часто находила
сопернике,
ЗАПОМНИТЕ ЭТО ИМЯ!
У И л ю ш и н а же Шин выиграл только в
ipi-тьем раунде (первые два были равны),
Владимир Шин—бесспорно, у к р а ш е н и е
нос»'-| ми 1,1 счет режпх прямых ударов
очень сильной узбекской команды, при:i|i,umii. В л а д и м и р Шин имеет рост свыше
ехавшей со своим наставником, известным
ISO см, вес 71 к и л о г р а м м , бой ведет на дисв прошлой мастером ринга И. Будманом.
i . i n n i i i i , н вот где-то в середине третьегоВсе ребята в этой команде хороши, но Шин,
p.miji.i последовало три-четыре броска нодпо мнению самих узбеков, лучший. Гму :тр ч л . -)ш несколько очков (ибо правая дока 20 лет. С учетом боев на приз « Б а й к а л а » с г л л а Плюснина) и решили исход инпровел уже 86, из них 75 выиграл. Володя
тересною финала в первом среднем весе.
сразу стал популярным среди в I M C K , ц е л ь После этого финала и сказал мне другой
ной улан-удэнской публики, которая и юн- >збекский тренер Б. Норкин: «Шин. Зако мыслит в сложных коллизиях боя, и от- помните это имя!» Что можно подразуме-

Каждый новый т \ р н н р r.i нрш «Байкала» вызывает все б о л ь ш и й шнерес. Подтверждением тому и м(п.Л1.'.1нип. грошедший
этой весной в Улан-У.чз. В и-'кмнк1 всех четырех турнирных днем i;i>.--pi .in.iu.ui и уныние табличка «Билеты проданы» для не попавших во Дворец К у л м л р м JIIH'.'l... Десятки известных в миро шжш имен — не
только участников, но и судей, м н е н и е И)
которых совершили т ь к м ч е к н л о м п р о н ы е
марш-броски самолетом с .i.m.i u и lOia 11.1
Восток... И даже сам сияющий белшной
квадрат ринга радовал гла >. к,IK р л л о п л л н
ставшие уже доброй традицией р а д у ш и е н
гостеприимство многих у л а н - у д л и к и ч п р с п приятий и организаций, шефствовавших и м
участниками — гостями турнира.
Я не ставлю целью сделать с к р у ш . ч г ш ы й
анализ прошедших поединков, то VAC c u r лано моими коллегами в газетах, на p,i;i"<>
и по телевидению. Остановлюсь на пскотрых моментах турнира, расскажу о тех мрких индивидуальностях, которые .мномпнлись и без которых, собственно, не (iu.'io
бы яркого и праздничного фона самою форума на приз «Байкала».

15S

вать под этой фразой? Что при должной
последующей работе Владимир может стать
классным боксером, продолжить эстафету
лучших представителей узбекского бокса, не
раз поднимавшихся на высшие ступеньки
пьедестала в чемпионатах страны. К 20 годам у Шина уже приличные послужные
успехи. Он серебряный призер первенства
Вооруженных Сил СССР, Чемпионата &збекистана среди взрослых. Несомненно, турнир на приз «Байкала» станет очередной
ступенькой на его пути к другим почетным
пьедесталам.
Вдаднмир Шин—лучший в команде Узбекской республики, но есть и еще хорошие
мастера ринга. Взять хотя бы такого маетера, как Халматжон Садыков. Кстати, он
уже приезжал к нам в Улан-Удэ в 1971 году. И он стал чемпионом Бурятии 1974 года,
завоевал приз журнала «Байкал» в самом
«последнем тяжелом весе, где его перевес
над читинцем А. Софиным был бесспорен.
Начинается раунд, пошла первая секунда,
а «тяж» Садыков подобно тому, как классный форвард хлестким ударом вонзает мяч
в сетку ворот, успевает нанести кинжальный удар правой. Так было все три раунда.
Узбекский тяжеловес на вид неповоротливый, да что там — н е у к л ю ж и й какой-то. Но
вот бой — и он преображается. Атакует с
изяществом и быстротой легковеса. Иногда
трудно понять, почему вот этот боксер понравился публике, этот — нет. Может, Садыков уже знаком, он второй раз в реепублике. Может, симпатию вызывает его
тактика «первого укола» с первой же секунды, хотя отмечу, и вся манера его боя
•сходна: атака, атака, атака... А может, его
34 года (возраст для боксера необычный!)
« победа над более молодым, и не менее
.олытным, крепким, вызывают симпатию. Но

154

Халматжон
Садыков пришелся по душе
*а™™ским болельщика»,
У Почему я так подробно пишу о наших узбекских гостях? Тому много причин. Бурят, збекская Ш К О лы бокса во-многом
ская и
и обе л о д арили большому советскосхожи
спорту немало славных имен. Ну, к при»
почти н и один год ч е м п и о н ата СССР
не обходится без завоевания золотой медал и ч е м п и о н а т а представителем Узбекистана,
Так б ы л о и на ПОС леднем, когда Руфат Рисчемпионом Союза, а
киев с т а л в т о р и ч н о
призерами пертрое его товаршцеи стали
венства. В соревнованиях же на приз«Байкала» обе команды конкурировали между
собой, ибо наряду с москвичами были наиболее сильными. О всех узбекских боксерах
нет надобности писать, но вот сказать, что
все они очень подружились с представителями Бурятии, упомянуть необходимо. Да и
наши ведущие тренеры уже несколько лет
связаны узами крепкой и, главное, деловой
дружбы с узбекскими коллегами, помогая
дпуг другу консультациями и советом. И
Шин, и Садыков, и совсем юный — ему лишь
в этом году стало восемнадцать — Бахтияр
Латыпов отмечали полезность соревнований
на приз «Байкала», говорили, что для них
турнир — не только участие в спортивных
боях, но и важное средство общения с бурятскими друзьями. Юный Бахтияо очень
был удивлен, когда в один из дней пребывания в Улан-Удэ, к нему подошел местныи
житель — старик и что-то спросил узбекского юношу по-бурятски. Рассказал об
этом товарищам, а они ему: «Ты ж, БахТИЯ
Р, самый что ни на есть настоящий бурят!»
Но вот
паренек был уже не на шутку
растроган, когда на улице Ленина подошли
к нем
У лвое бурятских ребят и пожали ру"У' Tt, П о
— Ты, Латыпов, очень хорошо вел бон

прогнв Зориктуева. Не беда, что проиграл.
Все еще впереди! — сказали ребята гостю.
О дружбе представителей разных народов
можно говорить по-разному. Но вот такие
короткие слова многое значат, они по-своему отражают то великое, что мы называем интернационализмом...
МОСКВА И МОСКВИЧИ...
Что и говорить, отрадно то, что открытое
первенство Бурятии на приз журнала «Байкал» интересует ныне не только сибиряков
и представителей бокса Средней Азии. Столица направила на этот раз в Бурятию отличных спортсменов. Среди них были известные наши земляки: Валерий Стрельников, воспитанник заслуженного тренера
РСФСР А. А. Атарханова, Доржи Зориктуев и Александр Дугаров.
Надо сказать, что наши земляки преуспевают не только на ринге. Чемпион страны
1971 года Валерий Стрельников в скором
будущем станет специалистом в области педагогики. Он сейчас занимается в аспирантуре при московском государственном институте физической культуры. Доржи Зориктуев и Юрий Шеваров учатся в том же
институте на 3-м курсе. Оба — в группе
специализации бокса, где еще вместе с ним
пятнадцать одаренных спортсменов — мастеров с черта и кандидатов в мастера.
А о Дугарове скажем несколько позже,
ибо этот восемнадцатилетний' боксер претендует на особый разговор. Из Москвы
прибыл еще один интересный представитель, победитель Всесоюзного первенства
общества «Зенит» 1972 года и Международного турнира в Болгарии двадцатидвухлетпий Юрий Гагарин. Это очень высокий

ростом (192 см), но тонкий и стройный,
словно гимнаст, приветливый и скромный
молодой человек.
Тренер Петр Петрович Митин, тоже москвич, обладающий высоким титулом судьи
Всесоюзной категории, так представляет
своего воспитанника.
— Юре приходится выдерживать немалую физическую и нервную нагрузку. Поясню подробнее. Физическую, ну, это понятно. Рост большой, сила еще не развита. Молод. А противники в полутяжелом весе, сами знаете, какие! Парень выкладывается
весь, каждым микроусилием мускулов, всем,
на что способен. А нервной энергии много
уходит, потому что имя такое... Ко многому
обязывает это имя: Юрий Гагарин. Помнится, однажды на чемпионате Москвы
Юрий боксировал против очень сильного
боксера. Тот и боев имеет на сотню больше (у Гагарина их пока 63), и весом на
пятнадцать килограммов больше. Не шел
бой у моего подопечного. А тут кто-то с галерки и крикни:
- Эй, Гагарин! Не посрами фамилии.
Вперед!
Юра бой выиграл. Но как раз после того
боя и чуть не бросил бокса. «Не могу, говорит, боксировать плохо, не имею права».
Гагарин — очень перспективный боксер. У
него великолепная правая, при его росте
она достигает соперника очень часто. Но,
главное, удар силен. В чем-то Юрий похож
на другого улан-удэнского гостя — Вячеслава Тарасова из Читы. Оба жилистые,
сухощавые (Тарасов — 2-й полусредний, до
67 кг). У обоих отлично поставленный удар
правой. Пару таких ударов, а на третий
механически — «нокдаун»... Это и привело
обоих — москвича и читинца — к победе.
В финале Гагарин победил читинца Шемя-

155

кина, зато Тарасов взял реванш за земляка, взял верх над мастером спорта из
Киргизии Полтавским.
217-й свой бой провел в финале и Стрельниквв, за счет более отточенной техники
победивший улан-удэнца Каурова. Добавлю, что это 194-я по счету победа Валерия,
что он не оставил еще мысли сдублировать
свой успех трехлетней давности на ринге
в Вильнюсе, когда стал чемпионом СССР.
и что участие в призе «Байкала» для него
так же близко сердцу, как и чемпионат Советского Союза
Московская команда потерпела небольшой
урон - лишь Шеваров в предварительных
боях, проиграв нашему Николаю Антонову,
выбыл из финальных поединков. Три моековских участника в финале выиграли свои
поединки: Д. Зориктуев, В. Стрельников,
KJ. I агарин.
Увы, это стало лишь вторым местом для
гостей, уступившим «командную гонку» хоО БУРЯТСКОЙ КОМАНДЕ
Вот уже третий раз подряд этот боксерский коллектив выигрывает соревнования в командном зачете. Не побоюсь еледующего сравнения, но мне бурятская
команда представляется этаким монолитом,
где усилия каждого сливаются з единое целое, словно разрозненные шарики серебристой ртути в один комок. И это, прежде
всего, итог кропотливой деятельности таких
наших тренеров, как А. Атарханов, А. Ринчинов, В. Кондаков, В Ильин.
Разумеется, Бурятия выставила гораздо
больше боксёров чем, скажем, Киргизия
или Узбекистан. Но, в конечном счете, побеждают, как говорится, не числом, а уменяем. А то, что большинство номеров
команды дали свой «зачет», поднявшись на
первую и вторую ступеньки пьедестала почета, говорит об этом самом умении.
А сейчас о тех, кто дарит нам интересные
мгновения от соучастия в турнирных боях.
Владимир Султумрв и Павел Федотов... Ооа
стали (в который уж раз!) победителями
этого турнира, приоавив к грузу своих медалей еще одну. Один в наилегчайшем первом, другой в первом полусреднем. Обч
имеют в пас юрте отметку: «Год рождения1944». Так ведь это же целых тридцать! А
эба напористы, сильны, я бы сказал, злы до
победы.
Оба не просто известные мастера ринга,
многократные чемпионы Бурятии, но и люди, не избравшие спорт основным профессиональным занятием. Этой темы разговор
еще коснется, но сейчас сообщу любителям
бокса, что Султумов один из лучших бурятских врачей, работает в Улан-Удэ во
врачебно-физкультурном диспансере, а его
коллега по команде — преподаватель Вое-

точно-Сибирского технологического института.
Интересно было наблюдать бой двух легковесов в финале. Оба представителя Бурятии оба
'
одногодки —с 1948 года. Оба лю6 T
" - очень любят атаковать - квинтэссеиия
«
бурятской школы бокса-и не любят
пропускать много ударов. Но Николаи Мониеа
пропустил их поболее, чем Виктор Авя.юшев,
завоевав «серебро».
Если в
„
узбекской команде лучшим_ был
Владимир Шин то, бесспорно, в нашей, бурятскои, это Николаи Антонов. Ему и
достался приз «Лучшему боксеру». Достал* трн т р у д н ы х боя,
ся ло п о л н о м у п р а в у 3
к
J
/
большому счету. JСуо ц е н е н н ы х су ьям и n o
'
са
к акие п р о т и в н и к и б ы л и на nyT H
чемпиона Бурятии во вток э
среднем весе. Это очень сильный мас£ ер „з Киргизии И. Мезенцев, призер последнего чемпионата Москвы Ю. Шеваров,
1970 года,
чемпнон
ы
ди ю н о ш е й
значительных турниров,
победнтель
ряда
мастер спорта К. Коробов. И все они былипобеждены. Манера боя Антонова напоминает
взрывной, резкий штурм двухкратного
чемпиона СССР в тяжелом весе Горсткова
из Орска. Бывает, что и пропустит серию
ударов — техника еще хромает. Но зато как
он атакует! Обрушивает шквал ударов,
сильных, молниеносных. Про Николая я не
раз с л ы ш а л : «Отличный боксер, но вот не
везет»... Говорят, что он принял участие во
многих соревнованиях, но, увы, в большинс т в е из
"»х не достиг мастерской нормы —
то
судей Всесоюзной категории не хватало,
то еш е
- что-либо. Пока он кандидат в масте
Р а ' но именно это «пока», потому что по
силе и
мастерству ему пора менять свой
зна
"°" а мастерский.
В
инале
ни
„ СТ* ЯЛ тнУР
Р а и з я 2 2 боксеров 9
аш
"?и ?™
"
У
Р«публику. Это боль"° У с п е х бурятского бокса, к месту замесвою С Н Л
°
У бурятский боксерский
*°^™* У в е Р е н н ° подтвердил и на поrS
"^ п с °Р евн ° ааниях ~ чемпионате
Си
^ири и Д ал <>него Востока.
Не все в команде стали чемпионами. Но
несомненно, есть перспективы роста,
вс
разговор о выступлении буи
заканчивая
первенстве,
р я т с к о й к о м а нды на открытом
несколько добрых слов об Олеге
ск
Тонкопрядченко, боксиповавшем в полулегкйргиком весе п
)в маст(;ра спорта из
з и и И в а н а Г р у з д о в а . Олег не стал чемпиона «чуть-чуть»
ном
в р а в н о м бою, где
Р
он уступил первое
Г р у з д о в был сильнее,
„оказал, что в
место гостю
Но этот бой
л и ц е т о н к о п р я д ч енко мы имеем очень перспектизного спортсмена. Кстати, Иван Груздов из десятка сильных мастеров ринга
Киргизии был единственным, кто поднялся
на вершину пьедестала почета. И этот факт
отражает многое... И то, что победа команды Бурятской АССР была закономерной, и
то, что мы на равных можем «работать» со
сборными уже не автономии и областей, а
и союзных братских республик.

. 1.
Ч

f
ф
Ц Ц k ^в*"- '(* А-^£.Т^.
л}гъпл •*** жи
& v.4=v^
•'//
ч1$^йЗ-}яь
к/ш
^^В

IVM gn *

Jg!

Цыден-Жап Ж И М Б И Е В

M<yeHb*fUU

ЛбЛлЛ

W

Взбежишь на холм н ахнешь,
глянув:
Такая ширь со всех сторон!
В степи баранов-великанов
Пасет малютка Долсорон.
Покорен мальчику рысак:
Пришпорит — ускоряет шаг,
В таком нам'ете стелется,
Что ветерок в ушах.

» *

^L». "C--~
•fiHJfc ^^
_^е.
^ч
>^1
'"' ^ii^^^^^l }
^f^*/^fKr
\^J
&•>• VT^^J
jfcjу>* jf
/f^v^^^^—
^^Рт*У/1№э ^\
•^^ \ \\J/i
\^ ^N
\tyfsy
I^V \

Уход такой уж, что ли?
Иль сил невпроворот?
Постыл покой им, что ли?
Да кто ж их разберет!
Затеяна, однако,
В степи баранья драка.
Вот сшиблись драчуны Два яростных врага На то им н даны
Могучие рога.
Бараны фыркают сердито,
Взрывают дерн степной копыта.
Башкой в башку как трахнут враз—
Аж искры сыплются из глаз!
И звук немножко странный Как будто деревянньп"!.
Но т \ т как тут и Долсорон:
Отару у с м и р я е т он,
Велит в \ г л у к о ш а р ы п с ы и»,
Прикрикивает г р о и ю :

\fj&»y ' Y V v
N|%^^
-J
^^^^>V^v5^ifc.
,у ^г^ЙС^Ч? Ч^Л-. ^Шг? F/ 7*г2>^**^
^ЛВУъ**** I / ^
^ ^* ./f-.У
^С* V'
£/"'&' ^^ 4 ЧУ
ч
*-<^'

Т | > \ д п а \ с i рш а,чя раГюта:
('о .'lua с к ' к а ш г r i p s i ' i k i i пога.
''" м ; | < " | 0 1' "•' р а б о ч у жаден.
Он загорел —
Л|1ЦО
- к ; 1 К модьБ а р а н о в иосч^и^есят за день
' Г / М У приходится раздеть.
N ' i - т а л н люди — гаснет смех...
Л тут еще — ну как на грех!—

157

^•Mk»
дг
ТЩ'^ТЙ^'
1

(^/РЗя^т!^

t&f^Sffi^f*

,ь-

;

j^V^jL -

Все, как один, они в обновах —
В костюмчиках нарядных, новых,
И любо-дорого взглянуть
^

а малыше

И он идет
С
Но

Буянят средь загона
Бараны Долсорона.
А к ним п о п р о б у й подступись —
Рога тебе н а в с т р е ч у
Баран их г р о л ю взбросит ввысь:
Не трогай изувеч\!
Шагнешь поближе 1! не рад
Отпрыгнешь с у ж а с е назад.
Взметнется
м о щ н ы е рога
Иль жизнь тебе не дорога?
- Хулай!—
Кричит ю п е н - ч а б а п .
И тут
смиряется баран.
Дивятся люди:
Вот б а р а н —
Меж великанов великан!
Такая важная персона
С рогатой головы до ног...
Со всей отары Долсорона
Настригли шерсти
целый стог.
И стригали

Отара племенная.

И осень золотая.
Ребята в школу держат путь —
Успели славно отдохнуть.

й

вот

б е

Р

6 ДИ
а

Р

ебяТ

-

За ним вослед
Бежит его отара,
Спешит за ним Отбою нет!
Х о з я и н а не отпуская,
Они дорогу запрудили.
И кутерьма вокруг такая!
Трубят машины
в тучах пыли.
Затор.
Тревожные гудки.
Остановилась
вся громада.
Могучие грузовики
Столпились,
как баранье стадо.
Эй, Долсорон!
Одно словцо И за тобой
Бараны в степь
трусят гурьбой.
Заблеяли бараны дружно,
Глядят издалека:
Ведь как-никак,
а В се же нужно
Напутствовать дружка!

-<^у

.^jijS^!

.•*-. _ .i^^^/

/

. j^lC 3?V

-"m^\^^^i
вуШ; - •'" 5^с-

Перевел с бурятского В. Семенов^
Художник Р. Жимбиева.

Вышла б а б у ш к а из избушки — снегу в ведерко набрать. Слышит —
за спиной г р о м к и й свист. З а к а ч а л и с ь деревья, посыпался с них пушистый снег. Обернулась она, испугалась, даже ведерко выпало из рук. А
перед ней, не то — человек, не то — птица. За п л е ч а м и голубые к р ы л ь я паруса, ш а п к а снежными звездами разукрашена, а кудри — что радуга
семицветная.
- Здравствуй, бабушка! Что это ты делаешь?
Бабушка собралась с духом, ответила:
— Снег в ведерко н а б и р а ю .
— Зачем тебе снег, бабушка?
— Водички н а т а ю .
— Что ж ты с ней будешь делать?
— Посуду помою, фартучек постираю. Да кто же ты такой, гость
нежданный, невиданный, негаданный?
- Я? Я — Любопытный Ветер.
Только и опросить успела, зачем он к ней прилетел, как заколыхались голубые паруса, хлопнул он в ладоши, засвистел и исчез в дымке
лазоревой.
Рассердилась бабушка, крикнула ему в след:
- Пип» ты, к а к о й Л ю б о п ы т н ы й ! Летаешь, людей пугаешь. Знать
работать мс любишь — бездельник!
По Ветер ее слов не расслышал, п е р е п о р х н у л в соседний днор
П о к р у ж и л с я , п о к р у ж и л с я над крышей, видит: кот на л а н а л и н к с
лежит. Г.ч.-и;) 11|)1пп\|111/1, л а п к и п о д ж а л , с п и н к у п . ш г и у л , как будто к
прыжку п р и : п м ж п л г я .
Спустился к н е м у B e i e p и с п р а ш и в а е т :
- 4-ю -i i,i, I l o i . n i , i i c i i, д е л а е ш ь ?
Поднялся мм, ильгропш/к'я:
— М я у - м я у , не ишачит .(.1м\ррл1,1кл.'1, с y.'MMuriini'M рассматрипая
незнакомца. M I т и п л и п . п о .
— З а ч е м они
п н и тс-бг?
— Чтоб i по-1110.11.с не . ( . - м и л и , п р о д у к т ы нс портили. Л ты кто
такой?
- я;> Я — Любопытный Ветер.
159

- Ну и ступай своей дорогой, не мешай мне охотиться.
Обиделся Любопытный Ветер, свистнул так, что кот с з а в а л и н к и
•кувырком перевернулся и спрятался под крыльцом, полетел в лес.
Видит: дятел на дереве сидит, клювом по стволу стучит:
— Что это ты, Дятел, делаешь?
— Разве не видишь? Короедов ищу.
- Короедов? Да зачем они тебе?
— Короеды дерево портят. Вот выловлю всех, оно расти лучше
будет, мне спасибо скажет. А ты кто такой?
— Я — Любопытный Ветер.
- Ну и лети своей дорогой, не мешай работать.
Задумался Любопытный Ветер. Почему же меня никто не спрашивает, зачем я летаю, что ищу? Хлопнул он в ладоши, свистнул. Закачались ветки, еле удержался на них Дятел. А Любопытный Ветер полетел
дальше.
Видит: Ворона над ним кружит, кружит и кричит:
— Кар, кар! Здравствуй, Любопытный Ветер! Что ты здесь летаешь,
кого гоняешь?
— Никого я не гоняю, добрая Ворона-санитар! Летаю, тучи собираю.
— Кар, кар! — рассмеялась Ворона,— зачем ты их собираешь?
- Вот, видишь, сколько маленьких тучек? Соберу я их в одну
большую тучу. Много снегу выпадет. Ребятишки будут на сайках кататься, снежную бабу лепить. А весной солнышко пригреет, земля снеговой водички напьется, вырастет хороший урожай: на лугах — много
сочной травы, красивых цветов, на полях — хлеб, в садах — фрукты, ягоды, в огородах — овощи, картошка.
- Кар, к а р ! Молодец ты, Любопытный Ветер. Хорошее дело придумал. Полечу-ка и я, соседний двор почищу.
А Любопытный Ветер полетел к тучкам, собрал их в одну большую,
хлопнул в ладоши, п из тучи посыпал к р у п н ы м и хлопья-ми снег. Сбежались ребятишки, разыгрались: «то в снежки, кто бабу снежную лепит, кто катается на санках.
Тут выглянуло Солнышко, улыбается:
- Спасибо тебе, добрый Ветер! Освободил ты меня из-под серых
туч. Теперь я согрею землю своими лучами. Пусть все зеленеет п
цветет.
Расстаял снег, потекли быстрые ручейки: зеленеет т р а в а на л у г ах ,
расцвели цветы, з а к р у ж и л и с ь над ними бабочки, мотыльки, прилетели
птицы. Поют, веселятся.
Но вот снова появились на небе маленькие тучки. Заслонили Солнышко, все умолкло. Натянул свои голубые п а р у с а Любопытный Ветер и полетел к т у ч к а м — небесным странникам. Собрал п ч в большую
тучу, метнул в разные стороны свои радужные кудри — засверкала молния, загремел гром и полил на землю густой, теплый дождь.
Умылось Солнышко дождевой водой, еше г о р я ч е е стали его золотистые лучи.
Заколыхались хлебные колосья па полях, 'В огородах поспевает капуста, морковка, будет чем полакомиться кроликам. А бабушка вышла
на крылечко и радуется: вот ты какой, Любопытный Ветер. Напрасно
я бранила тебя. II подставила свое ведерко под желобок.