ГБК 84.7 (США)
Х12
Серия «Мастера остросюжетного детектива»
выпускается с 1991 года
Художник В. В. Петелин
Хаймз Честер
XI2 На игле. Детективные романы. — Пер. с англ. — «Мастера
схлросюжетного детектива». — М.: Центрполиграф, 1994. — 591 с.
Классик в жанре детективного романа Ч. Хаймз дебютировал в 1957 году. Он первый познакомил
читателя с преступным миром Гарлема. Грозд этого мира — неразлучная пара полицейских Джонс и
Джонсон, больше известных под кличками Гробовщик и Могильщик.. Они идут на все ради поимки
преступника. На горьком опыте полицейские убедились, что в бандитов, грабителей .и прочих
нарушителей закона следует без долгих разговоров стрелять. Это верный способ* избавить честных
людей от зла. которого еще так М1/ого в нашем мире.
ББК 84.7 (США)
© Перевод романов «Белое золото,
черная смерть», «И в сердце нож»,
«Слепой с пистолетом» торгово-изда¬
тельское объединение «Центрполиграф»,
1994 г.
© Состав и художественное оформление
юпи, с	торгово-издательское объединение
1^ВГ^ 5-7001-0160-2	«Центрполиграф», 1994 г.

Глава 1
Голос из динамика вещал:
— Каждая семья, независимо от количества членов, вносит
тысячу долларов. Вас привозят в Африку, дают пять акров плодо¬
родной земли, а также плуг и семена, — и все, подчеркиваю,
бесплатно. Правда, придется заплатить за коров, кур и свиней, но
очень и очень немного. Никто не собирается на вас нажимать.
Перед длинным столом, за которым сидел говоривший, ко¬
лыхалось море черных лиц — восторженных, мечтательных, серь¬
езных.
— Какая красота! — воскликнула крупная негритянка, с гла¬
зами, сверкавшими, словно звезды. — Мы возвращаемся в Африку!
Ее высокий, худой муж покачал головой и благоговейно про¬
изнес:
— Через четыре столетия, подумать только!
— Тридцать лет готовила на этих белых. Неужели это прав¬
да?! — выкрикнула маленькая сгорбленная старушка.
Лощеный оратор с честным серьезным лицом услышал ее слова
и не замедлил отозваться:
— Конечно, правда! Подходите, записывайтесь и вносите ты¬
сячу долларов. И получите билет на первый же пароход!
Вперед протиснулся старик с седой шевелюрой и ворчливо про¬
скрипел:
— Долго же нам пришлось ждать.
Две юные хорошенькие негритянки взяли бланки, ослепитель¬
но улыбаясь.
— Ты только вспомни, сколько времени понадобилось, евреям,-
чтобы уйти из Египта, — сказала одна.
— Жернова Господни мелют медленно, но верно, — отклик¬
нулась вторая.
Это был великий вечер для собравшихся здесь цветных гар¬
лемцев. После ‘ долгих месяцев гневных проповедей, бичевавших
жестокость и лицемерие белых и превозносивших до небес обето¬
ванную африканскую землю, молодой священник, преподобный
5

Дик О’Мэлли, наконец приступил от слов к делу. Он зафрахтовал
три парохода и теперь записывал желающих отправиться на них
к родным африканским берегам.
Собрание проводилось в том уголке гарлемской Долины, возле
железной дороги, где недавно были снесены трущобы застройки,
чтобы на их месте воздвигнуть новый жилой квартал. Около тысячи
человек собралось на пустыре среди обломков железобетона, кам¬
ней, куч хлама, среди собачьего помета и битого стекла, тряпья и
кустиков полыни.
В темном летнем небе полыхали зарницы, предвещая грозу.
Воздух был пропитан пылью, потом, выхлопными газами автомо¬
билей. Сильно воняло от окружающих трущоб, перенаселенных по
случаю сноса зданий, призванного разрешить жилищную проблему.
Но ничто не могло омрачить праздника собравшихся. Их окрыляла
надежда, их распирала вера в счастливое будущее.
Все было четко организовано. Стол оратора был задрапирован
полотнищем с надписью: «НАЗАД В АФРИКУ — ПОСЛЕДНИЙ
ШАНС!» За ним, возле плакатов с изображением кораблей, стоял
бронированный фургон. Его задние дверцы были распахнуты, и у них
несли караул двое темнокожих в форме цвета хаки и вооруженных
револьверами на портупее. На другом конце площадки стоял грузо¬
вичок с громкоговорителями на крыше. Молодые люди в джинсах в
обтяжку и теннисках бродили с неулыбчиво-значительным видом, го¬
товые вышвырнуть любого, кто посмеет нарушить порядок.
Впрочем, для многих, уверовавших в преподобного О’Мэлли,
это был еще и пикник. То здесь, то там мелькали бутылки с пивом,
вином и виски, и кто-то, не утерпев, пускался в пляс. Черные
лица озарялись белозубыми улыбками. Глаза говорили, тела обе¬
щали, души предвкушали — что именно, не знал никто.
В центре площадки была выкопана яма, в которой тлели по¬
ленья, накрытые железной решеткой. На этом гриле медленно под¬
жаривались длинные ряды свиных ребрышек. Жир шипел, падая
на угли, поднимая ввысь едкий пахучий дым. Время от времени
четверо работников длинными железными крюками переворачивали
свинину. Шеф-повар в белом колпаке и белом халате поливал ре¬
брышки горячим соусом из черпака на длинной ручке. Две жен¬
щины в белом, похожие на медсестер, сидели за кухонным столом,
накладывая на бумажные тарелки свинину, и, добавляя хлеб и
картофельный салат, продавали по доллару порция.
Аппетитный дразнящий аромат свинины заглушал все трущоб¬
ные миазмы. МужчинМ в рубашках с короткими рукавами, жен¬
щины в легких платьях и полуголые дети добродушно толкались,
поглощали пряное угощение и швыряли объедки на землю.
Заглушая гул транзисторов, раскаты смеха, отдельные выкри¬
ки, в динамиках гремел голос преподобного О’Мэлли:
6

— Африка — наша родина, и мы туда возвращаемся. Хва”.*/?
нам собирать хлопок для.белых, хватит нам питаться салом с ку¬
курузными лепешками...
— Верно, верно...
— Полюбуйтесь вот на это, — продолжал О’Мэлли, указуя
на деревянный щит на проволочном ограждении. Там сообщалось,
что через два с половиной года на этом месте воздвигнут жилой
комплекс, и указывались цены квартир, которые были не по кар¬
ману никому из собравшихся. — Вам придется ждать два гола,
прежде чем вы поселитесь в этих клетушках, если, конечно, су¬
меете скопить денег, а потом вносить высокую квартплату. К тому
времени те, кто переедут в Африку, будут снимать уже второй
урожай. Там вы будете жить в своих собственных домах и разво¬
дить огонь только для того, чтобы приготовить пищу, а не согреться
в стужу. Там не будет стужи, там всегда будет солнце. Там у час
будет свое, черное, правительство, свои лидеры...
— Здорово! Отлично!
Доллары лились рекой. Люди с сияющими глазами делали
ставки на надежду. По очереди они подходили к столу, вносили
по тысяче и расписывались в ведомостях. Охранники забирали
деньги и складывали их в открытый сейф в броневичке.
— Сколько? — шепотом осведомился О’Мэлли у секретарши.
— Восемьдесят семь, — также шепотом отозвалась та.
— Сегодня — последний шанс, — снова загрохотал в дина¬
миках голос О’Мэлли. — На следующей неделе я еду в другие
города, чтобы дать возможность всем нашим черным собратьям
вернуться в родные края. Господь сказал, что кроткие унаследуют
землю. Мы слишком долго были кроткими, теперь пора нам полу¬
чить причитающееся наследство.
— Аминь, преподобный О’Мэлли. Аминь!
Печальные пуэрториканцы из соседнего Испанского Гарлема,
а также алчущие бедняки из черного Гарлема, у которых не на¬
шлось тысячи долларов, собрались за высоким проволочным ограж¬
дением. Вдыхая дразнящий запах жаркого, они мечтали о том дне,
когда и они смогут победоносно вернуться в родные края.
— Кто это говорит? — спросил один из них.
— Это коммунист-христианин, проповедник, который поведет
наших назад в Африку.
У обочины стояла патрульная машина. Двое белых поли¬
цейских на переднем сиденье косо поглядывали на сборище.
— Откуда у них, интересно, разрешение на собрание?
— Спроси что-нибудь полегче. Лейтенант Андерсон велел
оставить их в покое, и точка!
— Страной нынче управляют, черномазые.
Они зажгли сигареты и стали курить в угрюмом молчании.
7

Внутри ограждения дежурили трое черных полицейских. Они
перешучивались со своими собратьями, обменивались улыбками, и
вид у них был вполне добродушный.
Улучив момент, когда оратор замолчал, чтобы перевести дух,
к его столу подошли двое цветных в темных мятых пиджаках, под
которыми угадывались револьверы в кобуре. Охрана возле броне¬
машины пришла в состояние боевой готовности. Молодые вербов¬
щики привстали со своих мест.
Но дюжие молодцы вежливо улыбнулись.
— Мы детективы из окружной прокуратуры, — сказал один
из них О’Мэлли извиняющимся тоном и вместе со своим напар¬
ником показал удостоверение. — Нам велено доставить вас туда
для допроса.
Молодые вербовщики проворно вскочили на ноги.
— Эти белые не могут оставить нас в покое, — злобно ска¬
зал один из них. — Теперь они натравливают на нас наших
братьев.
Преподобный О’Мэлли жестом велел им сесть обратно и спро¬
сил новоприбывших, есть ли у них ордер.
— Нет, но если вы пойдете с нами по доброй воле, это избавит
вас от массы хлопот, — сказал один, а второй добавил:
— Можете не торопиться и докончить выступление, но я очень
советую вам поговорить с окружным прокурором.
— Ладно, — спокойно сказал О’Мэлли. — Попозже.
Детективы отошли в сторону. Все вздохнули с облегчением.
Один из вербовщиков заказал себе порцию жаркого.
Теперь в центре всеобщего внимания оказался мясной фургон,
въехавший на пустырь. Его пропустили добровольцы-охранники,
несшие караул у ворот.
— Вовремя приехали, — крикнул черный повар белому шо¬
феру. — А то у нас кончается свинина.
Вспышка молнии осветила две улыбающиеся белые физионо¬
мии на переднем сиденье.
— Погоди, мы только развернемся, — крикнул с южными ин¬
тонациями тот, кто сидел рядом с шофером.
Фургон подъехал к самому столику. Это не вызвало ни у кого
беспокойства. Грузовичок развернулся, потом дал задний ход, про¬
кладывая дорогу в толпе.
Не обращая внимания на эту помеху, преподобный О’Мэлли
продолжал свою речь:
— Эти проклятые белые южане четыреста лет заставляли нас
на них ишачить, а когда мы попросили расплатиться, погнали нас
на север. — А эти чертовы северяне в. нас не нуждаются... — Но
он так и не докончил. Он поперхнулся посреди фразы при виде
двух белых в масках, появившихся из фургона. В руках у них
8

зловеще чернели автоматы. — А! — вскрикнул он, словно кто-то
ударил его в живот.
Затем на мгновение воцарилось молчание. Возникла немая
сцена. Взгляды были прикованы к двум черным отверстиям — ав¬
томатным дулам, откуда вот-вот могла появиться Смерть. Руки-
ноги оцепенели. Мозги засохли.
Затем голос, принадлежавший человеку, словно только что по¬
кинувшему миссисипскую глубинку, предупредил:
— Всем замерзнуть, иначе каюк!
Чернокожие охранники у бронемашины инстинктивно вскину¬
ли руки вверх. Преподобный О’Мэлли стал тихо сползать со стула
под стол. Дюжие негры-детективы, как и было приказано, мигом
замерзли.
Но молодой вербовщик, сидевший с краю и жевавший свинину,
увидел, как тает в воздухе его мечта, и протянул руку к карману
брюк, где у него был пистолет.
Раздалась автоматная очередь. В воздух, словно птицы из кош¬
марного сна, взлетели свиные ребрышки, человеческие зубы и моз¬
ги. Дико взвизгнула женщина. Молодой человек, лишившийся
половины головы, стал оседать на землю.
— Сукин сын, падла, — выругался миссисипец.
— Он бы выстрелил, — виновато ответил ему стрелявший.
— Твою мать! Бери деньги — и отчаливаем. — Огромный де¬
тина в маске повел над толпой автоматом, словно брандспойтом,
и спросил: — Кто еще хочет помереть?
Тела окаменели, шеи окоченели, взгляды застыли, но в то же
время толпа подалась назад, словно сама земля начала двигаться.
Сзади, в конце площадки, паника обрела голос, стала издавать
звуки, похожие на взрывы хлопушек.
Из фургончика вылез помощник водителя, помахивая еще од¬
ним автоматом, и толпа словно вовсе растворилась.
Двое угрюмых белых полицейских выскочили из своей машины
и ринулись к забору посмотреть, что стряслось. Но они увидели
только беспорядочное топтание и кружение толпы.
Трое цветных полицейских внутри ограждения, вытащив ре¬
вольвер, пытались пробиться сквозь толпу, но она медленно оттес¬
няла их назад, увлекала с собой.
Бандит, ранее пустивший в ход оружие, забросил автомат на
плечо и, подойдя к бронемашине, стал кидать деньги из сейфа в
джутовый мешок. \
— Боже правый! — взвизгнула женщина.
Черные охранники попятились, не опуская рук и не препят¬
ствуя белым налетчикам. Дик по-прежнему прятался под столом.
На столе валялись перепачканные в крови зубы погибшего. Цвет¬
ные детективы превратились в изваяния.’
9

За ограждением белые полицейские кинулись к своей машине.
Зарычал мотор, сирена, покашляв и постонав, завыла в полный
голос, а машина, развернувшись; поехала к воротам.
Трое цветных полицейских стали стрелять в воздух, пытаясь
расчистить себе дорогу, но только усилили панику. Черная штор¬
мовая волна захлестнула их.
Белый налетчик собрал все восемьдесят семь тысяч и прыгнул
в фургончик. Взревел мотор. Второй налетчик тоже запрыгнул в
машину и захлопнул за собой заднюю дверцу. Помощник водителя
сел уже на ходу. В ворота въехала патрульная машина, вопя си¬
реной, третируя черные фигуры, как бесплотные призраки. Черный
толстяк взлетел в воздух, словно гигантский футбольный мяч. Не¬
гритянка, задетая бампером, закрутилась волчком, словно дервиш
в экстазе. Люди бросились врассыпную и, уворачиваясь от машины,
сталкивались, падали, сбивая друг друга.
Тем временем образовалась просека для мясного фургончика.
Белые полицейские посмотрели на белого водителя и его помощ¬
ника, а те на них. После обмена взглядами полицейские поехали
дальше, ловить черных преступников. Белые налетчики преспокой¬
но выехали на улицу.
Двое черных охранников забрались в бронемашину на перед¬
нее сиденье. Двое цветных детективов вскочили на подножки с
пистолетами в руке. Дик вылез из-под стола и устроился в задней
части машины, рядом с пустым сейфом. Мотор ожил, напомнив
окружающим, что такое «кадиллак» мощностью четыреста лоша¬
диных сил. Бронемашина дала задний ход, потом двинулась было
к воротам, но притормозила;
— За ними? — весьма нерешительно спросил водитель.
— Ну да, скорее! Не дайте им уйти! — крикнул один из
детективов.
Но водитель по-прежнему колебался:
— Они же вооружены до зубов.
— ... твою мать! — крикнул детектив. — Живо, они уходят!
Мясной фургон проскочил мимо такси, выехав на Лексингтон-
авеню, помчался на север. Бронемашина ревела, как дикий зверь.
Мясной фургончик скакал вдалеке, как заяц. Патрульная машина
двинулась наперерез броневику. Перед ней выросла насмерть пе¬
репуганная женщина. Водитель резко крутанул руль, чтобы избе¬
жать столкновения, и угодил в яму, где жарилась свинина. Из
пробитого радиатора повалил густой пар, с шипением оседая на
раскаленные угли. Еще одна вспышка молнии высветила бедлам.
— Боже, земля разверзлась! — ахнул один чернокожий.
— И тогда мы увидели ад! — в тон ему откликнулся другой.
— Стой, стрелять буду! — вопил полицейский, выбираясь из
разбитой машины. С тем же успехом он мог бы приказать молнии.
Ю

Бронемашина же тем временем пропахала дорогу к воротам,
подгоняемая криками: «Держите их! Ловите бандитов!» Скрежеща
шинами, она вылетела на Лексингтон-авеню. Один из детективов
свалился с подножки, но его подбирать не стали. Мощный авто¬
мобиль наращивал скорость, рев мотора слился с раскатом грома.
За броневиком пристроилась еще одна патрульная машина.
Постучав в стеклянную перегородку, О’Мэлли передал охран¬
нику на переднем сиденье обрез и автоматическую винтовку. Де¬
тектив на подножке справа присел, левой рукой держась за борт,
а в правой сжимая кольт 45-го калибра.
Бронемашина летела с дикой скоростью. На перекрестке со
125-й улицей загорелся красный свет. С запада шел огромный ди¬
зельный грузовик. Броневик отчаянно ринулся на красный и про¬
скочил в волоске от дизеля.
Шутник на углу весело крикнул:
— Ну, сукины дети, расшалились!
А когда полицейская машина затормозила, пропуская грузо¬
вик, добавил:
— А эти вот послушные мальчики!
Шофер броневика выжимал скорость из мотора-работяги, при¬
говаривая: «Ну давай шевелись!» Но мясной фургон скрылся из
вида. Вопли полицейской сирены делались все глуше и глуше.
Фургон свернул налево, на 137-ю улицу. На повороте задняя
дверца открылась, из рук белых автоматчиков выскользнула на
мостовую кипа хлопка. Фургон резко затормозил^и дал было задний
ход, но в этот момент из-за угла с ревом выскочил броневичок,
неотвратимый, как возмездие. Мясной фургон непостижимым об¬
разом не останавливаясь изменил направление и ринулся вперед
как на крыльях.
Откуда-то из недр фургона заполыхала автоматная очередь, и
пуленепробиваемое лобовое стекло броневика покрылось звездами,
застилая обзор водителю. Он с трудом объехал кипу хлопка, решив,
что у него начинается белая горячка. Охранник стал просовывать
ствол винтовки в специальную прорезь на лобовом стекле, но из
фургона прогремела еще одна автоматная очередь и задняя дверь
захлопнулась. Никто не заметил, что детектив, примостившийся
на подножке бронемашины, исчез. Еще мгновение назад он там
был, а теперь его как ветром* сдуло.
Цветные жители окрестных домов, вышедшие на улицу из
душных квартир, стали поспешно ретироваться, толкаясь и сбивая
друг друга у дверей. Кое-кто нырял в подвалы.
Один юморист крикнул из безопасного подвала:
— В Гарлемскую больницу, и поскорее.
Другой юморист из подвала напротив добавил:
— Но сначала в морг.
• 11

Мясной фургон стал уходить в отрыв от бронемашины. У него
был такой мощный мотор, что можно было доставлять мясо в Нью-
Йорк из Техаса без заморозки.
Издалека донесся слабый отзвук полицейской сирены, словно
взывавшей: «Погодите! Подождите меня!»
Снова вспыхнула молния. И не успел грянуть гром, как хлы¬
нул ливень.
Г л а в а 2
— Черт побери, да это же Джонс! — воскликнул лейтенант
Андерсон, вставая из-за стола в кабинете капитана, чтобы пожать
руку своим лучшим детективам. И слова, и растянутые в улыбке
губы могли бы показаться притворными, но теплое выражение его
бледного худого лица и приветливый огонек в глубоко посаженных
голубых глазах ставили все по местам. — Добро пожаловать домой!
Могильщик Джонс, стиснув худую маленькую кисть лейтенан¬
та своей огромной мозолистой ручищей, весело осклабился.
— Вам надо посидеть на солнышке, лейтенант, а то вас, чего
доброго, примут за призрака, — сказал он, словно последний раз
говорил с шефом только вчера, а не полгода назад.
Лейтенант снова сел на место, пристально оглядывая Могиль¬
щика. Настольная лампа с зеленым абажуром придавала лицу лей¬
тенанта покойницкий оттенок.
— Не изменился! — подвел итог наблюдению лейтенант. —
Нам вас не хватало, Джонс.
— Хорошего человека так легко не свалишь, — подал голос
Гробовщик Эд Джонсон из глубины комнаты.
Могильщик вышел на дежурство впервые с тех пор, как его
подстрелили ребята Венни Мейсона, слишком близко к сердцу при¬
нявшего потерю большой партии героина. Три месяца Могильщик
провел в больнице, отчаянно сражаясь со смертью, а потом еще
три месяца дома, окончательно приходя в себя. Если не считать
шрамов от пуль, скрытых одеждой, и рубца с палец на затылке,
где/первая пуля опалила волосы, Могильщик выглядел, как и преж¬
де. То же темно-коричневое бугристое лицо; те же тлеющие, * как
угли, красно-коричневые глаза, та же крупная нескладная фигура
чернорабочего на литейном заводе, та же темная мятая шляпа, с
которой он не расставался ни зимой, ни летом, тот же черный
шерстяной ,костюм, под которым угадывались очертания длинно¬
ствольного с никелированной рукояткой, отделанной медью, ре¬
вольвера 38-го калибра, изготовленного по особому заказу на
основе револьвера 44-гр калибра. Револьвер, как всегда, висел на
кобуре слева под мышкой.
12

Насколько помнил лейтенант Андерсон, его асы-детективы, с
их одинаковыми револьверами, способными и разить наповал, и
разбивать непослушные головы, всегда выглядели, как два ферме¬
ра-свиновода, оказавшиеся в Большом Городе в выходной день.
— Надеюсь, это вас не очень озлобило? — поинтересовался
лейтенант.
Обожженное кислотой лицо Гробовщика задергалось, места,
где кожа была пересажена, пошли пятнами.
— Понятно, лейтенант, — буркнул он. — Хотите сказать: не
озлобило, как меня, да? — Поиграв желваками, он добавил: —
Лучше быть злым, чем мертвым.
Лейтенант покосился на него, но Гробовщик глядел прямо пе¬
ред собой. Четыре года назад хулиган плеснул ему в лицо кислотой,
после чего Гробовщик быстро заработал репутацию человека, охот¬
но пускающего в ход револьвер.
— Можете не извиняться, — буркнул Могильщик. — Нам
платят деньги за то, чтобы мы жили, а не умирали.
В зеленом свете. лампы лицо лейтенанта сделалось лиловым.
— Черт! — воскликнул он. — Вы же понимаете — я на ва¬
шей стороне. Я знаю, что такое Гарлем. Я знаю, что такое ваш
участок. Это и мой участок. Но комиссар считает, что вы отпра¬
вили на тот .свет слишком многих в этом районе... — Андерсон
поднял вверх руку, чтобы его не перебивали. — Да, конечно, кру¬
гом бандиты и вы стреляли обороняясь. Но вас то и дело вызывают
на ковер, а кроме того, на три месяца отстраняли от работы. Газеты
и так уже попискивали насчет того, что полиция бесчинствует в
Гарлеме, ну а теперь к ним присоединились и общественные ор¬
ганизации.
— Это белые полицейские бесчинствуют, удаль показыва¬
ют, — проскрежетал Гробовщик. — А мы с Могильщиком не изо¬
бражаем из себя крутых ребят. Это нам ни к чему.
— Мы и так крутые, — пояснил Могильщик.
Лейтенант Андерсон стал двигать бумажки на своем столе и
уставился на свои руки.
— Я-то понимаю, но они только и ждут зацепки, чтобы по¬
весить на вас всех собак. Мне ли вам объяснять. Я только прошу
быть поаккуратнее; Не надо зря рисковать. Не арестовывайте без
улик, не применяйте, силу, если того не требует самооборона-, и
главное, стреляйте только в крайнем случае.
— А преступники пусть делают что хотят, — вставил Эд. .
— Комиссар считает, что есть разные способы борьбы с пре¬
ступностью, кроме применения силы, — сказал Андерсон, еще
больше покраснев.
— Пусть тогда заглянет сюда и нам расскажет, — отозвался
на это Эд.
13

На шее Могильщика набухли вены, он проскрипел:
— Здесь в Гарлеме среди цветных — самый высокий уровень
преступности. И есть три выхода. Заставить преступников отвечать
за свои фокусы — этого вы не хотите. Второе: платить людям как
следует, чтобы они могли жить честно, — этого вы опять же не
хотите. И тогда остается третье: махнуть на них рукой. Пусть
пожирают друг друга.
Из дежурной части донесся взрыв брани, визги женщин, шар¬
канье ног — только что приехала машина после облавы на пуб¬
личный дом, где были в ходу и наркотики.
Из селектора на столе раздался голос:
— Лейтенант, пройдите в дежурную, у нас гости из Цирка
Большой Лизы.
Лейтенант щелкнул переключателем и сказал:
— Буду через пару минут, а пока, Бога ради, успокойте их.
Затем он поглядел на своих детективов:
— Ну и ну! Еще только десять вечера, но, судя по отчетам,
с утра происходит черт-те что. — Он стал просматривать листки
рапортов, зачитывая обвинения. — «Муж убил жену топором за
то, что она сожглг! его отбивную... Один мужчина застрелил дру¬
гого, демонстрируя ему перестрелку, свидетелем которой стал...
Один мужчина зарезал ножом другого, потому что тот пролил вино
на его новый костюм... Мужчина застрелился в баре, играя в рус¬
скую рулетку... револьвер 32-го калибра. Женщина нанесла муж¬
чине четырнадцать ножевых ранений в живот... причины
неизвестны... Женщина обварила кипятком соседку за то, что та
заговорила с ее мужем. Мужчина арестован за то, что угрожал
взорвать станцию подземки: он вышел не на той станции и не мог
получить назад свой жетон».
— И все цветные, — перебил его Гробовщик.
Андерсон пропустил это мимо ушей и продолжал:
— «Мужчина, увидев незнакомого человека в своем собствен¬
ном костюме, перерезал ему горло бритвой... Мужчина в костюме
индейца племени чероки раскроил белому бармену голову само¬
дельным томагавком. Мужчина арестован на Седьмой авеню —
охотился на кошек с собакой и дробовиком... Двадцать пять человек
задержано при попытке выгнать белых из Гарлема».
— День Независимости как-никак, — вставил Могильщик.
— День Независимости, — повторил лейтенант Андерсон и
тяжело вздохнул. Он оттолкнул от себя отчеты и отцепил бумажку,
прикрепленную скрепкой к нижнему углу журнала. — Вот ваше
задание на сегодня. От капитана.
Могильщик присел на стол и свесил голову, а Гробовщик по
привычке остался у стены в глубине комнаты, где свет не падал
на его лицо. Он так всегда делал, когда ждал непредвиденного.
14

— Вам велено охранять Дика О’Мэлли, — сообщил Андерсон.
Оба детектива вопросительно уставились на лейтенанта, но не
перебивали, давая тому возможность самому докончить шутку.
— Десять месяцев назад он освободился из федеральной тюрь¬
мы Атланты...
— Кто в Гарлеме не знает об этом? — сухо обронил Могиль¬
щик.
— Очень многие не знают, что бывший заключенный Дик
О’Хара — это преподобный Дик О’Мэлли, лидер нового движения
«Назад в Африку».
— Ближе к делу, шеф.
— Он попал в переплет. Синдикат проголосовал за его уст¬
ранение, — сказал Андерсон так, словно делился секретной ин¬
формацией.
— Ерунда! — отрезал Могильщик. — Если бы синдикат ре¬
шил его убить, он бы сейчас уже тлел в могиле.
— Может быть.
— Что значит «может быть»?! В Гарлеме всегда есть с десяток
подонков, готовых отправить на тот свет кого угодно за сотню
долларов.
— О’Мэлли убить не просто, очень не просто.
— Просто убить любого, — возразил Гробовщик, — потому-
то мы, полицейские, и ходим с оружием.
— Не понимаю, — сказал Могильщик, рассеянно похлопывая
себя по правому бедру. — Эта крыса донесла на своих прежних
хозяев, занимавшихся страховым рэкетом. Из-за него большое жю¬
ри осудило тринадцать человек, в том числе одного из наших —
лейтенанта Брендона из Бруклина.
— Черная овца! — неосторожно брякнул Андерсон.
— Это точно, — сухо отозвался Могильщик, вперив взор в
Андерсона,, отчего тот покраснел и промямлил:
— Я не в том смысле.
— Я понимаю, что вы не в том смысле, но вы не понимаете,
в каком я смысле.
— Ну так что вы думаете?
— Я думаю — зачем он это сделал?
— За вознаграждение, — сказал Андерсон.
— Точно. В мире полно людей, готовых на все ради денег.
Он решил, что ухватит полмиллиона — десять процентов от общей
суммы, скрытой от налогов. Он рассказал, как они скрыли от пра¬
вительства пять миллионов долларов. Семеро из тринадцати от¬
правились за решетку, в их числе и сам стукач. Он так распелся,
что рассказал и про себя: оказалось, он тоже не платил налогов.
Поэтому и его посадили. Он отсидел тридцать один месяц, а теперь
вот вышел. Уж не знаю, сколько сребреников ему отвалили.
15

— Около пятидесяти тысяч, — сказал Андерсон. — Причем
он все их вложил в свое дело.
— Мы с Могильщиком неплохо распорядились бы пятьюде¬
сятью тысячами, — подал голос Гробовщик из темноты. — Но мы
служим в полиции, и нам эти проценты не светят — все отберут
в какой-нибудь фонд.
— Об этом после, — сказал Андерсон. — Главное — не дать
им его укокошить.
— Значит, синдикат решил разделаться с этим крысенком, —
сказал Могильщик. — Они сказали: «О’Мэлли может сбежать, но
спрятаться не сумеет». Но О’Мэлли не побежал, а если и спрятался,
то за Библией. И он жив-здоров. Вот я и хотел бы знать, почему
это он сделался такой важной птицей, что его должна защищать
полиция, почему синдикат за десять месяцев так и не разобрался
с ним.
— Ну, во-первых, многие в Гарлеме, причем люди уважае¬
мые, серьезные — священники, политики, лидеры различных не¬
гритянских организаций, — полагают, что Дик делает много
хорошего. Он выкупил закладную на старую церковь, он стал ини¬
циатором движения «Назад в Африку».
— Настоящее движение «Назад в Африку» не желает иметь
с ним ничего общего, — перебил лейтенанта Гробовщик.
— И эти люди осаждали комиссара с просьбой приставить к
нему охрану из полиции. Они убедили комиссара, что, если сюда
пожалуют белые убийцы и застрелят его, поднимется черный бунт.
— И вы во все это верите? Вы всерьез думаете, что они убе¬
дили комиссара в этой чуши? В том, что синдикат целых десять
месяцев никак не может его убить?
— Может, этим людям понадобилось так много времени, что¬
бы убедиться в его пользе для Гарлема.
— Это другое дело, — согласился Могильщик. — Это одна
причина. Но как насчет других?
— Комиссар умолчал о них. Он далеко не всегда раскрывает
душу мне и капитану, — ответил лейтенант с легким сарказмом.
— Ну да. Лишь когда ему мерещатся кошмары насчет того,
как мы с Могильщиком убивали этих невинных бедняг, — сказал
Гробовщик.
— «Наш долг — отнюдь не вопрошать, но делать — или уми¬
рать», — процитировал Андерсон.
— Все это было, да сплыло, —.отозвался Могильщик. — Вот
начнется новая война, тогда и скажете это.
— Ладно, давайте к делу, — сказал лейтенант. — О’Мэлли
готов с нами сотрудничать.,
— Почему бы и нет?! Ему это не стоит ни гроша, а может
спасти жизнь. О’Мэллиподонок, но не дурак.
16

— Мне будет совестно нянчиться с этим уголовником, — ска¬
зал Гробовщик.
— Приказ есть приказ, — сказал Андерсон. — Может, все и
не так, как вы думаете.
— Мне неохота слушать от таких, как он, проповеди, что
преступление не окупается, — сказал Гробовщик, вставая.
— Вы знаете историю о блудном сыне? — спросил Андерсон.
— А как же?! А вы знаете историю об упитанном тельце? —
в свою очередь спросил Гробовщик.
— То есть?
— Когда вернулся блудный сын, они стали искать упитанного
тельца. Обыскали все, но без толку. Они пошли к блудному сыну
извиниться, но когда увидели, какой он упитанный, то зарезали
его и съели вместо тельца.
— Отлично, только это как раз не должно случиться с нашим
блудным сыном, — без тени улыбки сказал Андерсон.
Зазвонил телефон. Андерсон снял трубку.
— Капитан? — услышал он громкий веселый голос.
— Лейтенант.
— Не важно. Я только хочу вам передать, что земля развер¬
злась и мы увидели ад, — сказал голос и сообщил адрес места,
где проходило собрание участников движения «Назад в Африку».
Глава 3
— И тогда Иисус сказал: «Джон, если есть что-то хуже не¬
верной женщины, это неверный мужчина».
— Неужели он сказал такое?
Они стояли перед кирпичным фасадом большой Абиссинской
баптистской церкви. Мужчина рассказывал женщине сон, что видел
накануне. Во сне он вел долгий разговор с Иисусом Христом.
Это был невзрачного вида человек в синей спортивной рубаш¬
ке, поверх которой были черно-белые полосатые подтяжки, при¬
крепленные к старомодным широким коричневым брюкам. У него
была внешность вечно обманутого мужа.
Она же была ревностной прихожанкой — судя по. тому, как
поджимала губы. Взглянув на нее, можно было с уверенностью
сказать: душа ее уже спасена. На ней была широкая черная юбка
и розовая" блузка. Лицо ее осветилось праведным негодованием,
когда ее собеседник сказал:
— А я взял да спросил Иисуса: «Кто же больший грешник:
моя жена, заведшая шашни с этим человеком, или этот человек?»
Иисус ответил: «А почему ты спрашиваешь Меня об этом, Джон?
Ты случайно не задумал чего-то недоброе?» А я Ему в ответ: «Что
17

Ты, Господи, я их и пальцем не трону, но этот человек женат, я
не отвечаю за то, что может выйти между ним и его супругой».
А Иисус мне на это: «Не волнуйся, Джон, все будет в порядке».
Внезапно вспышка молнии высветила еще одного мужчину,
который стоял на коленях прямо за ревностной прихожанкой. В
руке у него была безопасная бритва. Зажав лезвие между большим
и указательным пальцем, он так аккуратно вырезал кусок юбки,
что женщина и не заметила этой операции. Сперва он взялся за
край юбки левой рукой и сделал разрез снизу до того места, где
юбка начинала обтягивать ее ягодицы. Затем он тем же манером
разрезал ее комбинацию. Зажав правую часть юбки с комбинацией
большим и указательным пальцем левой руки, он вырезал полу¬
круглый кусок и небрежно отшвырнул его к церковной стене. В
результате операции обнажилась черная ягодица в розовых шел¬
ковых трусиках, а также задняя часть массивной черной ляжки
над закатанным бежевым шелковым чулком. Женщина и понятия
не имела, что с ней происходит.
— «Тот, кто совершает прелюбодеяние, будь то мужчина или
женщина, нарушает одну из заповедей Отца Моего, — сказал
Иисус. — Как бы сладок ни был этот грех».
— Аминь, — отозвалась женщина. Ягодицы ее слегка затре¬
петали, когда она представила себе этот страшный грех.
За ее спиной коленопреклоненный начал отрезать левую часть
юбки, но дрожание ягодиц заставило его проявить больше осто¬
рожности.
— Я сказал Иисусу:,«В этом-то и беда христианства. Все при¬
ятное — грех», — сообщил Джон.
— Господи, это святая правда! — воскликнула женщина, на¬
клоняясь вперед, чтобы весело хлопнуть по плечу брата во Христе.
В руке коленопреклоненного остались левая часть юбки и комби¬
нации.
Теперь миру предстали нижние части обеих мощных ягодиц
в розовом, а также черные массивные ляжки. Они были такими
массивными, что сами по себе напоминали ягодицы человека, стис¬
нутого тисками греха. В этом «кармане» покоился кошелек, под¬
вешенный на тесемках, поднимавшихся через трусики к талии,
вокруг которых и были обвязаны.
Затаив дыхание, но уверенной рукой, словно нейрохирург, вы¬
полняющий операцию на мозге, коленопреклоненный стал срезать
тесемки.
Джон подался вперед, ласково дотронулся до плеча сестры во
Христе.
— Господь сказал мне так: «Прелюбодействуй, если очень хо¬
чется, Джон. Но будь готов жариться за это в адском огне!»
Сестрица захихикала и снова хлопнула Джона по плечу.
18

— Он пошутил. Он готов простить нам лишь один грех! —
И она повела дрожащими ягодицами, чтобы, похоже, подчеркнуть
милосердие Христово.
Тут сестрица почувствовала, что у нее тащат кошелек. Стре¬
мительно развернувшись, она ударила коленопреклоненного по
лицу.
— Мерзавец! Ты решил меня обокрасть, да?! — крикнула она.
Вспышка молнии озарила и вора, тотчас же отпрыгнувшего в
сторону, и гневно заходившие ходуном черные ягодицы в розовых
трусиках. Грянул гром. И тут же полил дождь.
Вор бросился бежать. Не успела сестрица кинуться за ним
в погоню, как тот выскочил на проезжую часть улицы, где и
угодил под невесть откуда взявшийся мясной фургон. Бедняга
пролетел метров десять по воздуху, а потом попал под колеса.
Машину резко подбросило, шофер потерял контроль. Фургон вы¬
ехал на тротуар, сбил телефонный столб, волчком завертелся на
мокром асфальте и кончил тем, что врезался в бетонное ограж¬
дение.
Сестрица побежала к изуродованному трупу вора и выхватила
из его скрюченных пальцев свой кошелек. Она не заметила фар
бронемашины, которая неслась сквозь ночь и тьму, словно сдвоен¬
ная комета. Перед водителем вдруг возник мощный розовый зад
крупной негритянки, склонившейся над чем-то, весьма напоминав¬
шим труп. Водитель еще раз подумал, что у него белая горячка.
Но попытался объехать видение, не снижая скорости на мокром
асфальте. Ничего хорошего из этого не вышло. Машина затряслась
и запрыгала так, словно танцевала шимми, выскочила на полосу
встречного движения, где в борт ей врезался грузовик, шедший в
южном направлении.
Сестрица, крепко прижимая к себе кошелек, ринулась прочь.
Возле Лексингтон-авеню мужчины, женщины и дети столпились
вокруг еще одного цветного покойника. Он лежал на мостовой, а
дождь совершал последнее омовение. Он лежал на животе перпен¬
дикулярно к тротуару, выбросив одну руку в сторону, другую при¬
жимая к себе. Пол-лица было снесено автоматной очередью. Его
оружие исчезло.
Чуть дальше, поперек улицы, стояла полицейская машина.
Один из патрульных стоял под дождем возле трупа. Другой сидел
в машине и звонил в участок.
Сестрица во Христе бежала по противоположной стороне ули¬
цы, стараясь проскользнуть незамеченной. Но дюжий чернорабочий
в комбинезоне увидел ее, отчего глаза у него вылезли на лоб, а
рот широко открылся.
— Женщина! — позвал он неуверенно, но поскольку она не
отозвалась, то крикнул еще раз: — Женщина, у вас виден зад.
19

— Не суй нос не в свои дела! — зашипела она злобно.
Он попятился, почтительно приподняв кепку:
— Я-то что! Это ваша задница...
Она продолжала свой путь, больше волнуясь, что у нее про¬
мокнет прическа, чем стесняясь выставленного напоказ зада.
На углу Лексингтон-авеню пожилой старьевщик, из тех, что
шастают по ночным улицам, подбирая макулатуру и прочий хлам,
пытался погрузить в свою тележку кипу хлопка. Дождь потоками
стекал с его мятой шляпы, превратив его потрепанный голубой
комбинезон в темно-синий. Маленькое высушенное личико окайм¬
ляли густые вьющиеся седые волосы, придавая ему весьма добро¬
душный вид. Кроме него, на улице никого не было, ни души. Все
остальные столпились вокруг убитого. Поэтому, увидев стремитель¬
но приближающуюся к нему крупную женщину, он вежливо спро¬
сил:
— Мэм, если вам не трудно, не могли бы вы помочь мне
погрузить этот хлопок в тележку?
Он не видел ее задней части и потому был удивлен весьма
враждебной реакцией.
— Что за пакость ты затеял? — спросила она, злобно глядя
на старьевщика.
— Никакую не пакость. Просто я хочу погрузить кипу хлопка
на тележку.
— Хлопок! — негодующе фыркнула женщина, подозрительно
уставившись на кипу, — Как тебе не стыдно — старый человек,
а хочешь обмануть меня и завладеть моим кошельком. Неужели
я выгляжу такой дурочкой, что готова на это клюнуть?
— Нет, мэм. Но если бы вы были настоящей христианкой, то
не говорили бы так лишь потому, что старый человек попросил
вам помочь ему с хлопком.
— Я-то и есть настоящая христианка, сукин ты сын, — от¬
резала женщина. — А вы, мерзавцы, только и думаете, как бы
меня обокрасть. Но я не столь наивна! Я знаю, что кипы хлопка
не валяются в Нью-Йорке на каждом шагу. Если бы не прическа,
я бы тебе показала, старый жулик!
Да, тяжелым выдался сегодняшний вечер для старьёвщика.
Сперва он с приятелем обнаружил бутылку, как им показалось,
наполовину наполненную виски, и не успели они присесть на кры¬
лечке, чтобы воздать должное напитку, его. приятель воскликнул:
«Нет, дружище, это не виски, это моча!» А после того как он на
последние деньги купил бутылку вина, чтобы привести в порядок
желудок, полил дождь. А теперь вот эта стерва называет его жу¬
ликом.
— Только дотронься до меня, я тебя всего разукрашу, — по¬
обещал он, сунув руку в карман.
20

Женщина отпрянула, а он повернулся к ней спиной, что-то
бормоча себе под нос. Он не видел ее промокшие теперь алые
трусики и черные ляжки, когда она побежала дальше и скрылась
в одном из домов.
Вскоре рядом с ним притормозила патрульная машина, и по¬
лицейские стали задавать негру обычные вопросы:
— Послушай, дед, ты тут не видел никаких подозрительных
личностей?
— Да нет, только безумная баба пробегала — злилась, что
намочила прическу.
Шофер только ухмыльнулся, но его напарник рядом подозри¬
тельно покосился на. плотно набитый джутовый мешок.
— А что там у тебя внутри, дед, не покойник? — спро¬
сил он.
— Это хлопок, сэр.
— Хлопок? — Это заинтересовало полицейских.
— Да, сэр. Хлопок.
— Где же ты раздобыл кипу хлопка в этом городе?
— Нашел, сэр.
— Нашел? Что ты нам морочишь голову? Где нашел? Отвечай!
— Прямо здесь!
— Прямо здесь? — недоверчиво повторил полицейский. Он
медленно вылез из машины. Вид у него был угрожающий. Он при¬
стально посмотрел на мешок, потом нагнулся и пощупал его, сунув
пальцы в прорехи джутовой упаковки. — Черт, и правда хлопок, —
сказал он, выпрямляясь. Кипа хлопка. Как она тут оказалась?
— Не знаю, босс. Я ее нашел тут — и все дела.
— Наверно, свалилась с грузовика, — предположил водитель
из машины. — Ладно, это не наше дело, пусть сами разбираются.
Полицейский, стоявший у машины, сказал:
— Значит, так, дед. Тащи этот хлопок в участок и там его
сдай. Владелец может его искать.
— Слушаюсь, босс, только я не могу погрузить его. Больно
уж он. тяжелый, этот мешок.
— Сейчас я тебе помогу, — сказал полицейский, и вдвоем
они забросили мешок на тележку.
Старьевщик покатил ее в сторону участка, а полицейский сел
в машину, и они поехали туда, .где лежал труп.'
Глава 4
Когда Гробовщик и Могильщик прибыли на пустырь, где про¬
ходило собрание участников движения «Назад, в Африку», место
было уже оцеплено полицией. Угрюмые чернокожие толпились
21

под дождем в окружении блюстителей порядка. Патрульная ма¬
шина все еще дымилась в яме, а у полицейских в черных не¬
промокаемых плащах был зловещий вид. Обожженное кислотой
лицо Гробовщика исказилось тиком, у Могильщика на шее на¬
бухли вены.
Труп молодого вербовщика лежал лицом вверх в ожидании
судмедэксперта. Он должен был констатировать смерть, после чего
за дело принялись бы сотрудники отдела по расследованию убийств.
Но они еще не приехали, и работа стояла.
Гробовщик и Могильщик подошли к убитому и коротко гля¬
нули на останки того, кто еще недавно был жив и полон надежды.
Детективы почувствовали себя так же беспомощно, как и остальные
чернокожие, стоявшие под дождем.
— Жаль, на его месте не оказался О’Мэлли, — буркнул Мо¬
гильщик. Дождь падал на его шляпу и с широких опущенных полей
стекал на мятый черный костюм.
— Вот что бывает, когда полиция миндальничает с бандита¬
ми, — отозвался Гробовщик.
— Да. Мы-то знаем, что за всем этим стоит О’Мэлли, но
наше дело отыскать того, кто нажал на спуск.
Они подошли к толпе, и Могильщик спросил:
— Кто тут у вас главный?
Вперед вышел второй вербовщик. Он был без шляпы, его мрач¬
ное черное лицо сверкало под дождем.
— Наверное, я, — сказал он. — Остальные разбежались.
Детективы отвели его в сторону и попросили рассказать, что
же произошло. Толку от него было не много.
— Наша организация состояла из О’Мэлли, двух секретарш,
меня и Джона Хилла, которого убили. Нам помогали и доброволь¬
цы, но только мы были в штате.
— А охрана?
— Те двое, что были в бронемашине? Их прислали с нею из
банка.
— Из какого?
— Африканский банк из Вашингтона.
Детективы переглянулись, но воздержались от комментариев.
— Как тебя зовут, сын? — осведомился Могильщик.
— Билл Девис.
— Сколько классов окончил?
— Я учился в колледже — в Гринсборо, штат Северная Ка¬
ролина.
— И все еще веришь в дьявола? — спросил Гробовщик.
— Оставь его, — сказал Могильщик. — Он рассказывает, что
знает. — Обернувшись к Биллу, он спросил: — А эти цветные
детективы из прокуратуры, ты их знаешь?-
22

— Первый раз увидел сегодня. Я сразу заподозрил неладное.
Но преподобный О’Мэлли спокойно к ним отнесся, а все решения
принимает он.
— Спокойно к этому отнесся, — повторил Могильщик. — Ду¬
маешь, это все подстроено?
— Тебе не пришло в голову, что они были в сговоре с О’Мэл¬
ли, чтобы помочь ему удрать с денежками?
Сначала молодой человек не понял, о чем речь. Потом ужас¬
нулся:
— Как вы можете даже предполагать такое, сэр? Преподобный
О’Мэлли — человек кристальной честности. Он фанатично предан
своему делу.
Гробовщик вздохнул, а Могильщик спросил:
— Ты видел корабли, на которых твои собратья должны были
отплыть в Африку?
— Нет, но мы все видели переписку с пароходной компанией.
Афро-Азиатская линия, с подтверждением годового фрахта, о ко¬
тором просил О’Мэлли.
— Сколько он заплатил?
— Общая сумма определялась количеством пассажиров. Сто
долларов за человека. Не думаю, что корабли были такие большие,
как показано на плакатах, но мы должны были нагрузить их це¬
ликом и полностью.
— Сколько денег вы собрали?
— Восемьдесят семь тысяч от желающих уехать, но кроме
того, мы кое-что получили и от других мероприятий — церковных
собраний, продажи жареной свинины...
— И эти четверо из мясного фургона забрали все?
— Только те восемьдесят семь тысяч, которые были внесены
подписчиками сегодня. Но только их было пятеро. Один сидел в
фургоне за баррикадой.
Детективы навострили уши.
— За какой баррикадой? — спросил Могильщик.
— Точно не могу сказать. Было плохо видно, что там, в фур¬
гоне. Какой-то ящик, покрытый мешковиной.
— Какая фирма поставляла вам мясо? — спросил Гробовщик.
— Не. знаю, сэр. Это не входило в круг моих обязанностей.
Лучше спросите повара.
Послали за поваром, и он возник промокший насквозь и взъе¬
рошенный. Белый колпак сполз на ухо. Его бесило все: бандиты,
ливень и патрульная машина, свалившаяся в его яму. Глаза его
были красными, и вопрос о фирме он воспринял как личное
оскорбление.
— Не знаю, где гуляли эти ребрышки после того, как их
отрубили от свиной туши, — сказал он сердито. — Меня наняли,
23

чтобы я их пожарил. К этим белым я не имею никакого отношения
и не знаю, сколько их было, — на мой взгляд, слишком много.
— Отпустим нашего собрата, — сказал Гробовщик. — Ему
пора.
Могильщик записал официальный адрес О’Мэлли, который и
без того знал, и в завершение допроса спросил вербовщика:
— В каких отношениях вы находились с мистером Мишо и
возглавляемым им движением «Назад в Африку»?
— Ни в каких. Преподобному О’Мэлли не было необходимо¬
сти с ними сотрудничать. Он сильно недолюбливал Луиса Мишо.
Я не уверен, что он вообще с ним хоть раз говорил.
— А тебе не пришло в голову, что все наоборот — что Мишо
не желал иметь ничего общего с О’Мэлли? Ты не подумал, что он
мог знать об О’Мэлли нечто такое, что заставило его не доверять
О’Мэлли?
— Вряд ли, — возразил Билл Девис. — С какой стати ему
не доверять О’Мэлли? Я думаю, он просто ему завидовал. Препо¬
добный О’Мэлли считал, что организация Мишо слишком медлит.
Нам надоело ждать, мы ждали слишком долго.
— И ты тоже собирался вернуться в Африку?
— Да, и по-прежнему собираюсь. Главное, вернуть назад
деньги. Вы нам поможете их вернуть?
— Если не сможем, сын, то поднимем такой скандал, что они
нас всех отправят в Африку.
— И совершенно бесплатно, — буркнул Гробовщик.
Молодой человек выразил благодарность и побрел к своим со¬
братьям, стоявшим под дождем.
— Что скажешь, Эд? — спросил Могильщик.
— Синдикат тут ни при чем, по крайней мере преступный
синдикат.
— А какие еще существуют синдикаты?
— Откуда мне знать? Я не ФБР.
Некоторое время они молчали. Дождь лил как из ведра, а они
думали о восьмидесяти семи тысячах, о семьях, что поставили свои
кровные деньги на мечту. Эти деньги им достались нелегко. Многие
копили их всю жизнь. Многие зарабатывали их тяжким трудом,
черной работой. Никто не мог позволить выбросить их коту под
хвост.
Гробовщик и Могильщик не считали этих людей простофиля¬
ми. Они прекрасно их понимали. Эти люди хотели обрести дом —
точно так же, как американские отцы основатели. Гарлем был го¬
родом бездомных. Те, кто здесь жил, покинули Юг, потому что
Юг не был их домом. Одних отправили на север южане в отместку
за введение законов о десегрегации. Другие же уехали сами, на¬
деясь, что на севере будет лучше. Но и там они не обрели родины.
24

Тогда они стали с надеждой смотреть за океан, на Африку, где
черные были сами себе хозяева. Африка стала для них землей
свободы, которую они с гордостью могли назвать родиной, ибо в
ней покоились кости их предков. В ней жили потомки тех же
общих предков, в ней оставались их корни.
— Короче, первым делом надо разыскать Дика, — подал голос
Могильщик. — Если он не имеет к этому налету никакого отно¬
шения, то по крайней мере может знать, кто это сделал.
— Да уж, лучше ему знать, — мрачно сказал Гробовщик.
Но Дик знал об этом не больше, чем они. Он потратил уйму
времени, чтобы основать Движение, и денег угрохал немало. К
церкви он обратился, чтобы спастись от синдиката. Он решил, что
если станет проповедником и пустит деньги, что получил в награду
за донос, на общественные нужды, то синдикат дважды подумает,
прежде чем решится убрать его. Но синдикат не проявил к нему
никакого интереса. Дик долго и мучительно ждал расплаты, пока
не вычислил, что синдикат просто решил не впутываться в расовые
проблемы. Больше Дик причинить им неприятностей не мог, и его,
похоже, оставили в покое.
Идея учредить движение «Назад в Африку» возникла у Дика,
когда он прочитал биографию Маркуса Гарви, негра, организовав¬
шего первое такое движение. Он узнал, что Гарви собрал больше
миллиона долларов. Его посадили в тюрьму, но многие его сторон¬
ники решительно не верили в его виновность и по-прежнему счи¬
тали его своим лидером. Дика не волновал вопрос о том, виновен
или нет Гарви. Главное, что многие по-прежнему ему верили. В
этом-то и заключается искусство настоящего мошенника: застав¬
лять простофиль верить несмотря ни на что.
Тогда-то Дик и основал свое собственное движение «Назад в
Африку». Только он решил, что, когда соберет миллион, немед¬
ленно смоется — сам отправится в Африку. С такими деньгами
там можно неплохо пожить. Дик нанял двух бандитов на роль
детективов. Им было положено изъять деньги, когда те будут со¬
браны. Тогда их не придется класть в банк и они всегда будут под
рукой.
Дик не мог взять в толк, откуда появились белые налетчики.
Сначала он решил, что их нанял синдикат. Потому-то он и спря¬
тался под столом. Но когда он увидел, что их интересуют только
деньги, то понял, что синдикат тут ни при чем. Тогда он решил
догнать их и вернуть отобранное.
Но когда они вроде бы нагнали фургон, налетчики исчезли.
Впрочем, может, это к счастью —- к тому времени его отряд понес
потери. Никто из охранников серьезно не пострадал, но одного из
детективов Дик потерял при погоне. Осмотр поврежденного фур¬
гона никак не прояснил ситуацию, а водитель грузовика, с которым
25

столкнулся их броневик, оказался назойливым склочником и
страшно мешал.
Времени было в обрез, и Дик велел своей команде разбежаться
и собираться ежедневно в три часа утра в задней комнате биль¬
ярдной на Восьмой авеню. Что касается пропавшего детектива, то
Дик обещал разобраться, что с ним стряслось.
— Надо еще посмотреть, почему исчез этот сукин сын, —
мрачно сказал О’Мэлли.
При себе у него было пятьсот долларов. Это на первых порах
достаточно. Кроме того, у него хранилось пять тысяч на счету
под чужой фамилией в банке, работавшем круглосуточно. Это
на случай внезапного побега. Дик не знал, где искать пропавшие
восемьдесят семь тысяч. Но рано или поздно появится ниточка.
Ведь это Гарлем, где все черные дружно ненавидят всех белых
и кто-нибудь что-нибудь да видел. Его волновало другое: на¬
сколько осведомлены о его делах полицейские. Он понимал, что
они с ним церемониться не станут и лучше им не попадаться,
пока он не отыщет деньги.
Но сперва надо попасть к себе домой. Взять пистолет и кое-
какие документы — фальшивый контракт с пароходной компанией,
а также поддельные бланки и бумаги движения «Назад в Африку».
Из-за них можно было снова загреметь за решетку.
Дик дошел до бара на Седьмой авеню — под предлогом не¬
обходимости позвонить в полицию, а там, не привлекая к себе
внимания, сел в такси. Доехал до церкви Святого Марка, распла¬
тился, вылез. Церковь была заперта, как он и предполагал. Но
можно было укрыться под аркой и понаблюдать за многоквартир¬
ным домом «Дорренс Брукс», где он жил.
Наблюдал он долго. Дом имел форму буквы V, выходя и на
138-ю улицу, и на Сент-Николас-авеню. Из-под арки Дик видел
вход в него и обе улицы. По соседству не обнаружилось ни поли¬
цейских патрульных машин, ни лимузинов гангстеров. Не шныряли
вокруг и подозрительные личности. Через стеклянную дверь Дик
видел вестибюль — все спокойно, ни души. Но пустота тоже на¬
стораживала.
Дик обогнул церковь, вошел в скверик на западной стороне
Сент-Николас-авеню, напротив его дома, спрятался за каким-то
сарайчиком и стал наблюдать за своими окнами на четвертом эта¬
же. В гостиной и столовой горел свет, но ни разу не промелькнула
зловещая тень. Дождь все лил, Дик промок до нитки.
Шестое чувство шепнуло ему позвонить домой из телефона-
автомата, чтобы звонок нельзя было проследить. Он вышел на
145-ю улицу и позвонил из угловой будки.
— Алло! — раздался в трубке ее голос, показавшийся ему
странным.
26

— Айрис, — прошептал Дик.
Стоявший рядом с Айрис Могильщик со значением стиснул ей
запястье. Он уже объяснил ей, что сказать, если позвонит Дик, и
пожатие означало, что шутить он не намерен.
— Ой, Бетти! — крикнула она. — Тут полиция ищет...
Могильщик врезал ей так, что она полетела на пол и призем¬
лилась на четыре точки. Ее платье задралось, обнажив черные
кружевные трусики и желтые ляжки.
Гробовщик подошел к ней. Он горой возвышался над повер¬
женной женщиной, кожа на его лице дергалась, прыгала, как жи¬
вот змеи над огнем.
— Ты хитрая стерва...
В это время Могильщик кричал в телефон:
— О’Мэлли! Мы просто хотим получить кое-какие сведе¬
ния... — но тот уже повесил трубку.
На шее Могильщика набухли вены, когда он набирал номер
участка.
В этот момент Айрис мягко, как разъяренная кошка, поднялась
с пола и ударила по лицу Гробовщика. Ослепленная яростью, она
сочла, что затрещину ей отвесил именно он.
Это была крепкая молодая женщина с желтой кожей и вос¬
хитительной фигурой. Она не носила пояса, и ее покачивающиеся
ягодицы сводили мужчин с ума. У нее было овальное личико с
высокими скулами, большой в красной помаде рот, карие в кра¬
пинку глаза за длинными ресницами. Этой секс-бомбе было три-
дцать три года, и она повидала виды. Сил в ней было хоть
отбавляй, и затрещина получилась звонкой. Чисто рефлективно
Гробовщик бросился на обидчицу и, ухватив ее за горло обеими
ручищами, перегнул назад.
— Полегче, дружище! — крикнул Могильщик, но сразу смек¬
нул, что на Эда накатила такая волна бешенства, что он уже не
слышит. Могильщик бросил телефон и, подскочив к Гробовщику,
ударил Эда по затылку ребром ладони за какую-то долю секунды
до того, как тот успел сломать ей горло.
Гробовщик упал вперед, увлекая за собой Айрис, но его руки
отпустили ее горло. Могильщик поднял его и, держа за подмышки,
оттащил к дивану. Затем подобрал с пола Айрис и усадил ее на
стул. Глаза у нее сделались огромными от страха, на горле вид¬
нелись отметины, которым суждено было вскоре превратиться в
синяки.
Могильщик стоял, смотрел на них и слушал, как трещит те¬
лефонная трубка. Доигрались, думал он. Ох уж эти стервы полу¬
кровки! Затем он вернулся к телефону, переговорил с участком и
попросил выяснить, откуда звонил О’Мэлли. Не успел он повесить
трубку, как его вызвал Андерсон:
27

— Джонс, берите Джонсона и отправляйтесь на угол 137-й
улицы и Седьмой авеню. Обе машины разбились, а люди разбе¬
жались, но там два трупа, и должны быть какие-то следы. — По¬
молчав, он спросил: — А тут как дела?
Могильщик посмотрел на обмякшее тело Эда, потом на пыла¬
ющие яростью глаза Айрис и сказал:
— Все спокойно, лейтенант.
— Я пошлю человека, чтобы он за ней присмотрел. Прибудет
с минуты на минуту.
— Отлично.
— И помните, о чем я говорил. Никакого насилия! Никого
не надо калечить, если этого можно избежать.
— Не волнуйтесь, лейтенант. Мы все равно как пастухи с
ягнятами.
Лейтенант повесил трубку.
Гробовщик очнулся и как-то по-овечьи посмотрел на Могиль¬
щика. Никто не сказал ни слова.
Затем подала голос Айрис:
— Я добьюсь, чтобы вас, легавые, выгнали с работы, чего бы
мне это ни стоило.
Гробовщик собирался что-то ответить, но его опередил Мо¬
гильщик:
— Ты вела себя не очень любезно, но и мы хороши. Так что
давай забудем об этом и начнем все сначала.
— Хрен вам, а не сначала! — огрызнулась она. — Врыва¬
етесь ко мне в дом без ордера, арестовываете меня, применяете
насилие, а потом говорите «начнем все сначала». По-вашему, я
кретинка, да? Даже если я виновна в убийстве, вам это так
даром не сойдет.
— Восемьдесят семь цветных семей, таких, как ты и я...
— Не таких, как я!
. .— ...из-за этого налета потеряли все, что сберегли за долгие
годы труда...
. — Ну и что? А теперь вы потеряете вашу хренову работу.
—. Поэтому если ты готова оказать нам содействие и деньги
будут найдены, то получишь награду — десять процентов от общей
суммы, то есть восемь семьсот.
— Долбаный легаш!: Ну на хрена мне эти бабки? Дик мне
дороже в десять раз.
— Его песенка спета. Так что забудь о нем и лучше переходи
на сторону победителей. .
Она коротко, злобно хмыкнула.
— Это вы, что ли, мордовороты, победители?
Затем она встала и подошла к дивану, где все еще сидел Гро¬
бовщик, внезапно размахнулась и ударила его кулаком по носу.
28

Из ноздрей Эда хлынула кровь, глаза наполнились слезами, но он
и бровью не повел.
— Мы квиты, — сказал он и полез за носовым платком.
В дверь постучали. Могильщик открыл и впустил белого де¬
тектива, присланного на смену. Никто не сказал ни слова.
— Пошли, Эд, — сказал Могильщик.
Тот встал, и они двинулись к дверям. Эд прижимал к носу
окровавленный платок.
Глава 5
Дождь уже перестал, мокрые тротуары снова заполнились
людьми. Казалось, они бродят в надежде найти что-нибудь смытое
дождем с небес. Детективы прошли пару кварталов к своему ма¬
ленькому черному повидавшему виды седану с форсированным дви¬
гателем. Дождь неплохо его умыл.
— Зря ты так разгорячился, Эд, — сказал Могильщик. —
Еще секунда, и ты бы ее укокошил.
Гробовщик отнял платок от носа и обнаружил, что кровь
больше не идет. Он молча сел в машину. Он был огорчен тем,
что мог вовлечь Могильщика в неприятности. За себя он не вол¬
новался.
Могильщик понимал, что творится на душе у Эда. С тех пор
как подонок плеснул Гробовщику в лицо кислотой, тот начисто
утратил снисхождение к уголовникам. Он вспыхивал как порох и
в такие моменты бывал просто опасен. Но черт возьми, мрачно
думал Могильщик, а что тут может быть еще? Эти цветные уго¬
ловники начинают уважать цветного полицейского, только когда
дашь им по башке дубинкой или всадишь в них пулю-другую.
Впрочем, рано или поздно Эд доиграется...
Грузовики стояли все там же, теперь под охраной полицейских
в форме и окруженные обычной в таких случаях мрачной толпой,
но детективы проехали дальше, к трупу. У тела псевдодетектива
они обнаружили сержанта Уайли из отдела по расследованию
убийств. Он говорил с сержантом из участка, вид у него был
усталый. Это был невозмутимый седовласый человек в темном лет¬
нем костюме. Выглядел он словно профессор.
— Все уже закончено, — сказал он им. — Ждем машину в
морг. Знаете этого? — показал он на труп.
Гробовщик и Могильщик пригляделись. Могильщик сказал:
— Не из наших краев, верно, Эд? .
Тот кивнул.
Сержант Уайли коротко изложил суть дела. Удостоверения
личности нет. Лишь фальшивые корочки сотрудника прокуратуры,
29

а также фальшивый полицейский жетон. Еще недавно это был
здоровенный верзила, но теперь на мокром уличном асфальте он
казался очень маленьким — и очень мертвым.
Они подошли к другому трупу, осмотрели его и молча пере¬
глянулись.
— Сбит мясным фургоном, — пояснил Уайли. — О чем-то
вам говорит?
— Нет. Это вор-карманник. Похоже, случайно попал под ко¬
леса. Настоящее имя Лет Гибсон, но местные зовут его Летун.
Чаще всего работал с партнером. Надо его отыскать. Вдруг наведет
на след.
— Найдите, — попросил Уайли. — И если чего узнаете, со¬
общите.
— Надо посмотреть машины.
— Давайте. Здесь больше смотреть нечего. Мы уже взяли по¬
казания у водителя грузовика, который врезался в броневик, и
отпустили его. Он только рассказал нам, что собой представляли
те трое, что были в машине.
— Еще свидетели есть? — спросил Могильщик.
— Вы же знаете этот народ, Джонс. Все разом ослепли.
— Что можно ждать от людей, к которым относятся как к
невидимкам, — грубо вставил Гробовщик.
Уайли не отреагировал на эту реплику и заметил:
— Кстати, у этих колымаг форсированные двигатели. У бро¬
невика мотор от «кадиллака», а у мясного фургона — от «крайс-
лера-триста». Я записал их номера и разослал дальше. Об этом
можете не беспокоиться.
Сержант Уайли остался ждать тру повозку, а детективы подо¬
шли к разбитым машинам. Кузов бронемашины был посажен на
раму «кадиллака» выпуска 1957 года, но это ничего не объясняло.
Мясной фургон имел двигатель от «крайслера», и его можно было
постараться вычислить. Они переписали номера машин и двигате¬
лей в слабой надежде, что найдется гараж-мастерская, где обслу¬
живались эти машины, хотя, конечно, особо полагаться на это не
приходилось.
Толпа зевак стала понемногу редеть. Полицейские, охраняв¬
шие разбитые машины до появления тягачей, выглядели усталыми
и скучающими. Дождь не ослабил жару, а лишь увеличил духоту.
Детективы чувствовали, как с них градом катит пот.
Время шло, и им не терпелось поскорее сесть на хвост Дику,
но нельзя было упускать мелочей и здесь, и потому они тща¬
тельно осмотрели машины снаружи и изнутри с карманными фо¬
нариками.
На борту мясного фургона смутно различалась надпись: «Бр.
Фрей. Мясопродукты высшего качества. Зап. 116-я улица, 173», но
30

детективы знали, что по этому адресу такой фирмы нет. Затем
фонарик словно высветил глубины сознания Гробовщика, ибо тот
воскликнул:
— Гляди!
Не успев глянуть, Могильщик уже понял по интонации: Эд
увидел что-то важное.
— Хлопок! — воскликнул он. Детективы стояли, глядели друг
на друга и безмолвно обменивались мыслями.
За болт на внутренней стороне борта зацепилось несколько
волокон хлопка. Детективы залезли в кузов и подвергли его до¬
скональному осмотру.
— Хлопок-сырец, — сказал Могильщик. — Давно я такого не
видел.
— Да ладно тебе! Ты вообще никогда не видел хлопка. Ты
же родился и вырос в Нью-Йорке.
— Я видел в школе, — усмехнулся тот. — Когда мы изучали
сельхозпродукцию Америки.
— Зачем хлопок фирме, поставляющей мясо?
— Судя по мотору, они очень боялись, что у них испортится
мясо, пока они его доставят в магазин. Только что это, интересно,
за мясо?
— Хлопок! — размышлял вслух^ Гробовщик. — Шайка белых
бандитов — и хлопок. И то и другое в Гарлеме...
— Пусть с этим разбираются криминалисты, — сказал Мо¬
гильщик, спрыгивая на мостовую. — Ясно одно: я не собираюсь
бегать ночь напролет в поисках мешка с хлопком — или того, кто
его собрал.
— Пошли к приятелю Летуна, — сказал Гробовщик.
Гробовщик и Могильщик были реалисты. Они прекрасно по¬
нимали, что у них нет второго зрения и слуха. Поэтому они ши¬
роко пользовались услугами стукачей, среди которых были и
уголовники, и честные налогоплательщики. Они так ловко работали
со своими «источниками», что ни один стукач не знал о сущест¬
вовании другого и лишь немногие были известны миру именно в
этом качестве. Но без стукачей большинство преступлений так и
осталось бы нераскрытыми.
Итак, детективы начали опрос тех «источников», кто имел
дело с мелкими жуликами. Они понимали, что эти люди не помогут
им разыскать Дика, по крайней мере сегодня. Но зато они могли
выйти на очевидцев, на тех, кто видел, как и куда разбегались
белые налетчики.
Для начала они защли в отель «Маленький рай» Большого
Уилта на углу 135-й улицы и Седьмой авеню и немного постояли
31

у стойки круглого бара. Они выпили по два виски и поговорили о
налете.
Табуретки у бар и ближние столики были заполнены броско
одетыми людьми разных цветов кожи и профессий, готовых платить
за кондиционер и профессиональные улыбки цыпочек барменш.
Толстый черный управляющий отказался взять деньги за виски, и
детективы не возражали. Они могли себе это позволить: в «Раю»
дела велись честно.
Затем они перекочевали в заднюю часть ресторана, к оркестру,
разглядывая танцующие черные и белые парочки, слушая, как пе¬
реговариваются валторны и саксофоны.
— Где-то в этих джунглях валяется ключ к нашей загадке, —
сказал Гробовщик. — Только где его искать?
— Да, это все равно как на улице: тротуары говорят на своем
языке, но его никто не может расслышать.
— М-да, — согласился Гробовщик. — Не придумали еще ал¬
фавит.
— Да уж если бы мы научились понимать этот язык, то живо
разгадали бы все преступления на белом свете.
— Пошли-ка лучше, — сказал Гробовщик. — А то джаз уж
больно разболтался.
— И дело не в том, что он много говорит, — подхватил Эд, —
а что ты не знаешь, что делать с его словами.
Они оставили парочки судорожно обниматься, разгадывая речи
саксофонов, и пошли к своей машине.
— Жизнь, конечно, прекрасна, да многовато вокруг подон¬
ков, — молвил Могильщик, усаживаясь за руль.
— И не говори, — откликнулся Гробовщик. — Как собак не¬
резаных.
Они свернули на 132-ю улицу возле нового жилого комплекса,
остановились в темном уголке, вырубили мотор, выключили фары
и стали ждать.
Минут через десять к ним подошел стукач. Это был сутенер
с блестящими волосами, в белой шелковой рубашке и зеленых шел¬
ковых брюках. Он сидел рядом с детективами в баре, повернувшись
к ним спиной, и разговаривал с коричневой блондинкой. Он быстро
открыл заднюю дверцу и нырнул в темную машину. Гробовщик
обернулся к нему и спросил:
— Летуна знаешь?
— Да. Он вор, но за последнее время ничего такого не делал...
— С кем он работает?
— С кем работает? Понятия не имею. Вроде бы один.
— Подумай хорошенько, — резко сказал Могильщик не обо¬
рачиваясь.
— Не знаю, босс. Как перед Богом, не знаю...
32

— Слышал, что случилось на 137-й? — продолжал допрос
Гробовщик.
— Слышать слышал, но не видел. Говорят, синдикат отнял у
Дика сто тысяч, какие он собрал с тех, кому не терпится вернуться
в Африку.
Все это звучало вполне искренне. Гробовщик отпустил его с
миром, напоследок сказав:
— На досуге подумай о Летуне.
— Давай порыщем на Восьмой, — предложил Могильщик. —
Летун ведь кололся.
— Да, я видел следы, — отозвался Гробовщик.
Их следующая остановка была на углу Восьмой и 112-й улиц
в грязном занюханном баре. Здесь собирались наркоманы, алкого¬
лики, бродяги — словом, вся гарлемская шушера. Тупик для про¬
ституток, западня для бедных честных трудяг, рассадник
преступности. На перекрестке стояли проститутки с пустыми гла¬
зами и обменивались непристойными репликами с наркоманами.
Воры и грабители маячили в темных подворотнях, выжидая своего
часа. Но грабить было некого, разве что друг друга. Дети бегали
по грязной улице, захламленной гнилыми овощами, невывезенным
мусором, обшарпанными контейнерами для мусора, битым стеклом,
собачьим дерьмом, — эти чертенята носились с дикими криками,
озорничали и уворачивались от тех, кто пытался их поймать. Пой¬
манным оставалось лишь молиться и надеяться на снисхождение.
Их безучастные матери стояли в дверях и судачили о мужьях, их
работе, голоде и нищете, долгах и богах, религиях и детях, недугах
и бедах, о том, как не везет в лотерею и какие сволочи белые.
Рабочие валкой походкой возвращались по домам. Полные смутной
злобы, они ругались под нос, им страшно не хотелось возвращаться
в свои квартиры-душегубки, но больше деться было некуда.
— Стать бы мне Господом на одну только секундочку, — ска¬
зал Могильщик срывающимся от ярости голосом.
— Ясное дело, — отозвался Гробовщик. — Ты бы залил бе¬
тоном матушку-землю, а белых превратил бы в свиней.
— Но я не Господь, — вздохнул Могильщик и первым вошел
в бар.
Места у стойки были все заняты. Алкоголики, немолодые шлю¬
хи, измотанные трудяги, накачивавшиеся спиртным, чтобы ощу¬
тить себя настоящими мужчинами. За столами сидели пьяные,
многие дремали, уронив голову на руки.
Детективов не узнал никто. У них был преуспевающий и трез¬
вый вид. По бару прокатилось легкое оживление. Запахло свежими
денежками! Волна алчности захлестнула пьяниц. Они зашевели¬
лись, стали озираться, чтобы не упустить момент поклянчить на
выпивку.
2
Ч. Хаймз «На игле»
33

Могильщик и Гробовщик облокотились на стойку в ожидании,
когда к ним подойдет кто-то из двух дюжих барменов;
— Ты только полюбуйся, — сказал Гробовщик, кивая на объ¬
явление у бара.
Могильщик поднял голову и прочитал: «Наркоманов не обслу¬
живаем».
— За что их так? — удивился он.
— Ничего удивительного, — отозвался он. — У этих бедолаг
все равно нет денег на виски.
К ним подошел толстый и лысый бармен. Плечищи у него
были как у лесоруба.'
— Что вам, джентльмены? — спросил он.
— Ты что, друг, спятил? — удивился Гробовщик. — Какие
здесь могут быть джентльмены?
У бармена* было плохо с: Юмором.
— Все мои клиенты — джентльмены, — отозвался он.
— Два бурбона со льдом, — сказал Могильщик.
Двойных, — добавил Гробовщик;
Бармен обслуживал их с той отработанной учтивостью; что
приберегал для состоятельных клиентов. Он выбил чек и выложил
на стойку сдачу. Затем глаза его заблистали при виде чаевых в
полдоллара.
— Спасибо, джентльмены, — сказал он и, пройдя к столикам,
мигнул красивой желтой проститутке в дальнем конце. На ней
было облегающее красное платье.
Она непринужденно отъединилась от какого-то недотепы, ко¬
торого тщетно пыталась расшевелить, и двинулась к стойке. Без
лишних слов она втиснулась между Гробовщиком и Могильщиком
и обняла своими крупными голыми желтыми руками их за. плечи.
От нее пахло немытыми подмышками, дешевыми духами и по¬
стелью. Обдав их перегаром виски, она спросила:
-т- Не желаете посмотреть на девушку?
.	¿7-= Где-тут: девушка?осведомился Гробовщик:
. ^ Мгновенно убрав рукус-его плеча, проститутка переключилась
на- Могильщика. Завсегдатаи бара с интересом следили за игрой,
ожидая, результата.
Позже,«— отрезал Могильщик. — Сперва я хочу кое-что
сказать • подручному Летуна. г/	■
— Подручному! — фыркнула девица. — Лобой сам хозяин.
— Хозяин он или подручный, мне все одно надо с ним пере¬
говорить.
— Сперва побудь со мной. А я ему все передам.
— Нет, сначала дело!	■
— Не будь таким, солнышко, — сказала она, касаясь рукой
его ноги. — Что может быть лучше постели. — Она щупала ему
34

ребра, обещая блаженство. Внезапно ее пальцы наткнулись на что-
то твердое, застыли, а потом ощупали кобуру, в которой был ре¬
вольвер 38-го калибра. Она отняла руку, словно дотронулась до
горячей сковородки. Тело ее напряглось, глаза расширились, а лицо
ее постарело лет на двадцать. — Ты из синдиката? — спросила
она напряженным шепотом.
Могильщик извлек из правого кармана пиджака бумажник и
раскрыл его. Жетон сверкнул под лампой.
— Нет, я сам по себе, — сказал он.
Гробовщик смотрел на двоих барменов. На него с Могильщи¬
ком смотрели все в баре. Проститутка попятилась, рот ее превра¬
тился в алый шрам.
— Отстаньте от меня, — взвизгнула она. — Я порядочная
дама.
Теперь взгляды завсегдатаев уставились в стаканы, словно на
донышках были ответы на все вопросы, уши захлопнулись, словно
дверцы сейфов, руки окоченели.
— Охотно поверю в это; если ты скажешь мне, где он, —
проговорил Могильщик.
Бармен сделал движение, и в руке у Гробовщика сверкнул
револьвер. Бармен застыл.
— Где кто? — завизжала проститутка. — Я не знаю, кто вам
нужен. Сижу здесь, занимаюсь своим делом, никого не обижаю, а
тут входите вы и начинаете ко мне приставать. Я не уголовница,
я честная христианка. — Голос у нее был хриплый от выпитого.
— Пошли, — сказал Гробовщик.
Один из пьяниц проснулся и вышел из бара через несколько
минут. Он нашел детективов в машине, припаркованной в темном
углу трущобного квартала на 113-й улице. Он быстро залез на
заднее сиденье, как и предыдущий стукач.
— А я-то думал, ты надрался, Братец, — сказал Гробовщик.
Братец был старик с грязными растрепанными курчавыми
волосами, подернутыми сединой, водянистыми глазами, когда-то
карими, а теперь сильно ©светлевшими, и кожей, цветом и фак¬
турой напоминавшей сушеный чернослив. Его мятый старый лет¬
ний костюм вонял мочой, блевотиной и собачьим дерьмом. Он
действительно был алкоголиком, выглядел совершенно безобид¬
ным, но был их лучшим стукачом, потому что никто не при¬
нимал его всерьез.
— Нет, босс, сидел и ждал, — ответил он плаксивым заиски¬
вающим голосом.
— Ждал, когда удастся напиться?
— Точно так, босс, точно так.
— Знаешь, с кем он работал?
— С Летуном большей частью. Они всегда работают на пару.
35

— Воруют, — резко поправил его Гробовщик. — Отбирают
кошельки. Грабят женщин.
— Ну да, босс, у них это и называется работой.
— Ну и как они это делают? Хватают кошелек и дают деру
или отбирают силой?
— За что купил, за то и продаю, босс. Люди говорят, что у
них это называется «святой сон».
— Святой сон? Это еще что за чертовщина?
— Говорят, они сами это придумали. Они выбирают прихо¬
жанку, из тех, что носит кошелек под юбкой. Лобой гипнотизирует
ее, словно змея птичку, — рассказывает ей свой святой сон. А
Летун тем временем подкрадывается сзади, встает на колени, вы¬
резает кусок юбки бритвой и срезает кошелек. Говорят, срабаты¬
вает отлично.
— Век живи — век учись, — сказал Гробовщик, а Могильщик
спросил:
— Ты кого-нибудь из них сегодня вечером видел?
— Только Лобоя. Он был какой-то ошарашенный, перепуган¬
ный. Зашел к Хайдженксу уколоться, потом спустился в бар выпить
винца. А затем в спешке убрался. Очень уж был взволнован и
суетился.
— Где живет Лобой?
— Не знаю, босс. Где-то рядом. Хайдженкс должен знать.
— А эта шлюха, она делает вид, что владеет им с потрохами?
— Вешает лапшу на уши, босс, набивает себе цену. У Лобоя
есть баба, только где-то в другом месте.
— Ладно, где найти Хайдженкса?
— В баре на углуг босс. Пройдете через бар, увидите дверь.
Пройдете ее, увидите дверь с надписью: «Кладовая». Войдете, уви¬
дите гвоздь, на нем тряпка. Нажмете на гвоздь два раза, потом
раз, потом три. Сзади откроется потайная дверь. Войдете, подни¬
метесь по. лестнице, подойдете к двери. Постучите три раза, потом
раз, потом два.
— Так сложно? Похоже, там магазин наркотиков.
— Чего не знаю, того не знаю. Но уколоться можно.
. — Ладно, Братец, бери пятерку и иди надирайся. Забудь о
нашем разговоре, — сказал Гробовщик, вручая ему банкнот.
— Благослови вас Господь, босс, — сказал Братец. Он заерзал
на заднем сиденье, пряча бумажку. Потом добавил своим плакси¬
вым голосом: — Только будьте осторожны!
’ — А то как же, — сказал Могильщик. — Умирать нам ра¬
новато.	.	..
Братец хихикнул,, вылез из машины и растаял в темноте.
Придется попотеть, — сказал Могильщик. — Хорошо бы
не зазря.
36

Глава 6
Дик не знал, что с ним говорил Могильщик, но знал, что в
трубке раздался голос полицейского. Он выскочил из телефонной
будки такг словно она загорелась. Дождь все еще шел, но О’Мэлли
и так промок. Сквозь пелену дождя он увидел такси, спускавшееся
с холма по Сент-Николас-авеню, и остановил его. Он забрался в
машину и, наклонившись к водителю, проговорил: «На вокзал
Пенн, и поскорее».
Дик выпрямился, чтобы вытереть капли дождя с лица, и его
резко отбросило назад. Молодой черный водитель рванул машину
так, словно это была ракета на небеса. Дик не возражал. Чем
быстрей, тем лучше. Он сейчас так отставал от событий, что ско¬
рость создавала впечатление, что он наверстывает упущенное. Он
надеялся, что может доверять Айрис. Впрочем, другого выбора у
него не было. Пока она хранит его документацию, он в безопас¬
ности. Но полиция, конечно же, установит за ней наблюдение,
скоро увидеться им не удастся. Он не знал, что именно полиция
имеет против него, и эта неизвестность угнетала не меньше, чем
потеря денег.
Что и говорить, грабеж был ловко задуман и смело выполнен.
Возможно, все потому так удачно и получилось у налетчиков, что
они пошли на риск. Правда, для такой малой суммы налет был
слишком уж хорошо продуман и организован. Он был спланирован
так, словно речь шла о миллионе долларов. Восемьдесят семь тысяч
можно было получить куда более простым способом. Но может,
это все штучки синдиката? Может, они хотели не только ограбить,
но и подставить его? Но если это синдикат, почему они не при¬
стрелили его?
Не успел Дик прийти к какому-то выводу, как машина подъ-»
ехала к вокзалу.
Дик подошел к ряду телефонных будок и позвонил миссис
Джон Хилл, жене того молодого вербовщика, которого застрелили
при налёте. Дик не помнил ее, только знал, что она- была его
прихожанкой.
— Вы одни, миссис Хилл? — спросил он измененным голосом.
— Да, — осторожно ответила\та и. испуганно добавила: — А
кто это?<.	•	.«*	•	’•	' •	* •
.— Преподобный О’Мэлли,.—-сказал он уже свдим голосом.
В ее голосе появилось явное облегчение.
— Преподобный О’Мэлли! Как я рада, .что вы позвонили!
— Я хотел бы выразить соболезнование. У меня нет слов,
чтобы передать, как я бесконечно огорчен случившимся. — Он
говорил как полный идиот, но для нее это должно звучать нор¬
мально.
37

— Преподобный О’Мэлли, вы так добры...
Он понял, что она плачет. Отлично!
— Могу ли я вам как-то помочь?
— Я бы хотела, чтобы вы произнесли проповедь на похоронах.
— Разумеется, миссис Хилл. Можете быть спокойны на этот
счет. Но извините за вопрос: вам не нужны деньги?
— Спасибо, но муж был застрахован, кое-что мы скопили, да
и детей у нас нет.
— Если вам что-то нужно, не стесняйтесь — скажите. Кстати,
полиция очень вам докучала?
— Они были у меня, но спрашивали только, как мы жили,
как работали и еще о Движении. Я охотно рассказала им все, что
об этом знала. — Слава Богу, ты не знала главного, подумал он. —
Потом они ушли. Это были белые, и им было наплевать. Я так
обрадовалась, когда они ушли.
— Увы, моя дорогая, надо быть готовыми к такому отноше¬
нию. Потому-то и возникло наше Движение. Признаться, я поня¬
тия не имею, кто были те наглые бандиты, что застрелили вашего
достойного... честного мужа. Я их разыщу, и Бог воздаст им за
все. Но я буду действовать один. Нельзя доверять белой полиции.
— Я понимаю.
— Они постараются непременно мне помешать.
— Ну почему все белые такие?
— Лучше об этом не думать. Надо относиться к этому как к
факту и постараться перехитрить их. Но мне понадобится ваша
помощь, миссис Хилл.
— Преподобный О’Мэлли. Я рада это слышать. Я вас поняла.
Я сделаю все, чтобы вы отыскали этих мерзких убийц и вернули
деньги.
Спасибо, что мир полон дураков и дур, подумал О’Мэлли, а
вслух сказал:
— Спасибо, миссис Хилл! У нас общая цель! Я вам доверяю
целиком й полностью.
— Ваше доверие не будет использовано в недостойных целях.
Он усмехнулся ее'’высокопарной фразе, но она говорила от
чистого сердца.
-— Мне важно не иметь дела с полицией, пока я буду вести
расследование. Они не должны1 знать ни где я нахожусь, ни о том,
что мы с вами работаем вместе над поимкой убийц. Они не должны
знать ни о нашем разговоре, ни о том, что я посещу вас.
— Я буду нема как рыба, — серьезно пообещала она.
Думаете, они еще сегодня к вам наведаются?
— Вряд ли.
— Тогда через час я буду у вас. Ваша квартира станет шта¬
бом, откуда мы и будем вести расследование. Договорились? .
38

— Преподобный О’Мэлли! У меня прямо руки чешутся, чтобы
сделать хоть что-то для поимки этих мерзавцев. Что толку сидеть
и лить слезы.
— Да, миссис Хилл, мы изобличим негодяев, и Господь их
покарает. Вы не задернете шторы перед моим приходом?
— Хорошо. И я еще выключу свет, чтобы никто вас не видел.
— Выключите свет? — Это его испугало. Он представил, как
входит в темную квартиру, где в засаде сидят детективы. Затем
Дик понял, что миссис Хилл не подкачает. — Отлично, — сказал
он. — Прекрасно. Я позвоню, прежде чем зайти, и, если у вас
будет полиция, вы скажете: «Заходите», а если нет, то скажете:
«Преподобный О’Мэлли, все в порядке».
— Все так и скажу, — возбужденно проговорила она. —
Только они не придут.
— Мало ли что может случиться, — возразил Дик. — Запом¬
ните только, что нужно сказать. Я позвоню через час.
— Запомню! До скорого свидания!
Дик повесил трубку. По его лицу катил градом пот. Он только
сейчас понял, какая в будке духота.
Дик отыскал большой мужской туалет и заказал душ. Он раз¬
делся и передал свой костюм черному служителю, чтобы его по¬
гладили, пока он будет принимать душ. Теплые иголочки приятно
кололи тело, смывая страх и отчаяние. Затем Дик включил холод¬
ную воду и почувствовал, что рождается заново. Усталость как
рукой сняло. О’Хара так легко не сдается, весело подумал он.
Подумаешь, потерял восемьдесят семь тысяч. Это ерунда, пока в
мире есть дураки.
— Костюм готов, шеф, — доложил служитель, прерывая его
мечтания.
— Спасибо, дружище!
Дик вытерся насухо, оделся, заплатил, прибавив на чай, и
присел на табуретку чистильщика обуви, читая, пока тот надраивал
ему башмаки, о налете и себе самом в утреннем .выпуске «Дейли
ньюс». Настенные часы показывали 2.21, Г( ,' ’ " ,
Миссис Хилл жила в комплексе Рйверторн, недалеко от, Гар-
лем-ривер, к северу от 135-й улицы. Она явно с нетерпением лсд^ла
его прихода. О’Хара знал этот тип: молодая, считает, себя -Хоро¬
шенькой, красивее этих белых женщин,'.Делает.преуспеть, подсо¬
знательно хочет белых мужчин и в то же время ненавидит их за
то, что они мешают ей преуспеть и не признают ее превосходства
над белыми женщинами. Ей осточертело унылое существование, и,
если нет возможности купить свой дом. в пригороде, лучше бросить
все и уехать в Африку, где ее, вне' всякого сомнения, оценят по
заслугам. Такие бабы его не волновали, .но им можно было., дове¬
рять. ’ :
39

Дик подошел* к стоянке такси. Две пустые машины с белыми
шоферами проехали мимо. Тогда цветной таксист заметил его за¬
мешательство и, проигнорировав белых пассажиров, подобрал его.
Белый полицейский на стоянке сделал вид, что ничего не заметил.
— Белый таксер в Гарлем ни за что не поедет, — сообщил
Дику водитель.
— Значит, они лишают себя заработка, а я лично плакать
из-за этого не намерен, — отозвался Дик, на что таксист только
хихикнул.
На 125-й улице Дик велел шоферу остановиться. Он позвонил
миссис Хилл, и та сообщила, что все в порядке. Как только Дик
позвонил снизу, она тотчас же нажала кнопку, отпиравшую замок
на входной двери. Дик поднялся на лифте на седьмой этаж. Она
ждала его на пороге квартиры, погруженной в темноту.
— Я так за вас беспокоилась, — сказала она. — Я думала,
вас задержала полиция.
Он одарил ее теплой улыбкой и, похлопав по руке, прошел в
квартиру. Она закрыла входную дверь и тоже вошла. Какое-то
время они стояли в темной прихожей, касаясь друг друга.
— Можно включить свет, — сказал Дик. — Все в порядке.
Она щелкнула выключателем — возникли очертания комнаты.
Занавески были задернуты, шторы опущены, и квартира выглядела
именно так, как Дик и предполагал. Из гостиной вел сводчатый
проход в маленькую столовую, за которой виднелась прикрытая
дверь в кухню. С другой стороны была дверь в спальню и ванную.
Полированная дубовая мебель с претензией на дороговизну — та¬
кая обычно продается в рассрочку. Вдоль одной из стен гостиной
стоял узкий диван, который можно было превратить в постель, что
и было сделано. Постель уже была застелена.
Увидев его взгляд, она смущенно сказала:
— Я думала, вы сперва захотите поспать.
— Весьма предусмотрительно с вашей стороны, — отозвался
Дик. — Но сначала нам надо поговорить.
— Ну конечно, — с ликованием в голосе произнесла она.
Если что и удивило Дика в квартире, то ее хозяйка. Она
действительно оказалась хороша собой. Овальное коричневое лицо,
черные вьющиеся волосы.. Томные оленьи глаза, маленький вздер¬
нутый носик, легкий черный пушок над верхней губой. Широкий
чувственный рот, тонкие розовые губы, внезапная улыбка, обна¬
жающая ровные белые зубы. Яркий синий шелковый пеньюар под¬
черкивал все изгибы и округлости соблазнительного тела.
Дик сел за маленький круглый столик, отодвинутый в сторону,
когда готовилась постель, и жестом пригласил хозяйку сесть на¬
против. Затем он заговорил с торжественной серьезностью:
— Вы сделали все, что нужно для похорон?
40

— Нет, морг пока не отдает тело, но я собираюсь поручить
все похоронному бюро мистера Клея. И еще хочу, чтобы траурная
церемония состоялась в вашей — нашей — церкви, а вы произ¬
несли проповедь.
— Конечно, миссис Хилл. К тому времени я надеюсь вернуть
украденные деньги, и тогда день скорби станет также днем благо¬
дарения.
— Зовите меня Мейбл, — вдруг сказала женщина.
— Хорошо, Мейбл. Я хочу, чтобы завтра вы пошли в полицию
и выяснили, что им известно обо всем случившемся. Это поможет
нашему расследованию. Вы будете моей Матой Хари, — добавил
он с чарующей улыбкой, — разведчицей во имя Господа. .
Ее лицо тоже осветилось улыбкой — мягкой и доверчивой.
— Я так волнуюсь, преподобный О’Мэлли, — сказала она,
невольно наклоняясь к нему.
В ее позе была такая безграничная преданность, что Дик за¬
моргал. Господи, думал он, покойник еще не успел остыть, а эта
стерва уже его забыла.
— Рад слышать это, Мейбл, — сказал он и, взяв ее руку в
свои, заглянул ей в глаза. — Я очень на вас надеюсь.
— Я сделаю для вас все, — пообещала женщина.
Ему пришлось проявить немало сил, чтобы сохранить сдер¬
жанность.
— Сейчас мы преклоним колена и помолимся за спасение ду¬
ши вашего бедного покойного мужа.
Внезапно ее жар угас, и она опустилась на колени рядом с
ним.
— О Господи, Спаситель и Повелитель, упокой душу нашего
собрата Джона Хилла, отдавшего жизнь во имя нашего общего
блага — возвращения домой в Африку.
— Аминь, — прошептала вдова. — Он был хорошим мужем.
— Ты слышишь, Господи, он был хорошим мужем и честным
человеком. Возьми его и упокой, Господи, и смилуйся над его
вдовой, которой суждено остаться в нашей юдоли слез, без вер¬
ного супруга, готового выполнять ее желания и утолять жажду
ее плоти.
— Аминь, — прошептала женщина.
— И даруй ей, Господи, новую жизнь и нового мужа, ибо
жизнь должна продолжаться наперекор смерти: ведь жизнь вечна,
Господи, а мы всего лишь люди.
— Да, да, — воскликнула женщина. — Вот именно!
Дик решил, что пора кончать-нести ахинею, а то он и опом¬
ниться не успеет, как эта баба затащит его в постель. Ему* же
хотелось лишь одного — вернуть деньги. Поэтому он сказал:
«Аминь!»
41

Они поднялись с колен, и Мейбл спросила, не желает ли он
чем-нибудь подкрепиться. Дик сказал, что съел бы омлет, тосты и
кофе выпил, Мейбл отвела его в кухню, где усадила на табуретку
за чистенький столик, а сама стала готовить еду. Кухня была в
тон остальной квартире: электрическая плита, холодильник, кофей¬
ная машина, кухонный комбайн — все электрическое, яркой рас¬
цветки и весьма гигиеничное. Дик завороженно следил за ее
колышущимися формами под синим шелковым неглиже, когда она
проворно двигалась по кухне, наклонялась, доставая из холодиль¬
ника яйца и сливки, делая несколько вещей одновременно, пока¬
чивая бедрами, переходила от плиты к столу.
Но когда она села напротив него, то застеснялась и не могла
вымолвить ни слова. От смущения ее гладкие коричневые щеки
словно зарделись. Еда была отличной: хрустящий бекон, мягкий
омлет, твердые коричневые блестящие от масла тосты, английский
мармелад и крепкий черный кофе эспрессо с густыми сливками.
Дик распространялся о достоинствах ее покойного мужа, о том,
как его будет не хватать Движению, но постепенно его охватывало
нетерпение: скорее бы уж она отправилась спать. Он с облегчением
вздохнул, когда Мейбл поставила посуду в мойку и удалилась в
спальню, застенчиво пожелав ему спокойной ночи.
Он немного подождал и, решив, что она заснула, чуть приот¬
крыл дверь спальни. Он прислушался к ее ровному дыханию, затем
включил свет в гостиной с тем, чтобы лучше ее разглядеть. Если
бы она проснулась, он бы сделал вид, что ищет ванную. Но она
крепко спала, зажав левую руку между ног, а правую положив на
обнажившуюся грудь. Он прикрыл дверь, подошел к телефону и
набрал номер.
— Будьте добры Барри Уотерфилда, — сказал он и услышал
в ответ сердитый мужской голос:
— Сейчас уже поздно звонить постояльцам. Звоните утром,
— Я только сейчас приехал, — пояснил Дик, — а рано утром,
в пять-сорок, пять, уезжаю в Атланту. У меня для него важное
сообщение.
-у Нупогодите, — .сказал человек, а вскоре в трубке, раз¬
дался. второй, подозрительный голос:
-, гКто это? ;	7 »/ :	- .•
—‘ Дик.
— О!	, Г-
— Слушай и молчи. За мной гонится полиция. Я сейчас у
вдовы одного из наших, Джона Хилла, которого сегодня застрели¬
ли. — Дик сообщил номер^те/тефоиа и адрес.- Об этом не знает
никто, кроме тебя. Звони только-в крайнем случае. Если трубку
снимет она, скажи, что это Джеймс. Я ее .предупрежу. Сегодня
сиди тихо. Теперь.повесь трубку..
42

Когда Барри повесил трубку, Дик услышал щелчок, подождал,
проверяя, не подслушивает ли кто, затем, удовлетворенный, сам
повесил трубку и пошел спать. Он выключил свет и лег. В голову
разом бросилось множество мыслей, но он быстро разогнал их и
наконец уснул.
Ему снилось, что он бежит через темный лес, объятый страхом,
но затем увидел среди деревьев луну. Оказалось, что деревья очер¬
таниями напоминают женщин с грудями, как кокосовые орехи.
Внезапно он провалился в яму, где что-то теплое и влажное обняло
его, и он почувствовал блаженство...
— Преподобный О’Мэлли! — услышал вдруг Дик. Свет из
спальни высветил ее фигуру в ночной рубашке с кружевными обор¬
ками. Одна пышная грудь выскочила наружу. Женщина дрожала,
лицо ее было в слезах.
Дик был потрясен ее видом — особенно после того, что ему
приснилось: не посягнул ли он на нее во сне? Он вскочил на ноги
и обнял ее. Теплая мягкая плоть сотрясалась от рыданий.
— Я видела страшный сон!
— Ничего, ничего, — говорил он, прижимая ее к себе. —
Сон — это всего лишь сон.
Она освободилась из его объятий и села на диван, закрыв лицо
руками и глухо говоря сквозь ладони:
— Мне приснилось, что вас тяжело ранило, а когда я поспе¬
шила вам на помощь, вы посмотрели на меня так, словно я вас
предала.
Он сел рядом и стал нежно поглаживать ее по руке.
— Я никогда такого не подумаю, — сказал он, считая про
себя количество поглаживаний. Ни одна женщина не устоит против
сотни таких поглаживаний. — Я всецело вам доверяю. Вы никогда
не причините мне вреда. Напротив, вы принесете мне радость и
счастье.
— Преподобный, мне так неловко, — пробормотала она.
Мягко, не переставая считать, он уложил ее на постель, и
сказал:
— Прилягте и перестаньте мучиться дурацким сном. Если со
мной что-то случится, значит, такова воля Божья. А теперь по¬
вторяйте за мной: если с преподобным О’Мэлли что-то случится,
такова воля Божья.
— Если с преподобным О’Мэлли что-то случится, такова воля
Божья, — послушно повторила она полушепотом.
— Мы все должны покоряться Божьей воле.
— Мы все должны покоряться Божьей воле.
Свободной рукой он раздвинул ее ноги.
— Божью волю надлежит исполнить, — сказал он.
— Божью волю надлежит исполнить, — повторила она.
43

— Такова Божья воля, внушал он, словно гипнотизер.
— Такова Божья воля, — повторила она как в трансе.
Когда он вошел в нее, она была уверена, что это Божья воля,
и воскликнула:
— А-а! Хорошо!
Глава 7
Могильщик вел машину на восток от 113-й улицы к Седьмой
авеню, и Гарлем поворачивался другой стороной. Через несколько
кварталов начиналась северная окраина Центрального парка и ла¬
гуна в форме почки. К северу от 110-й улицы был район шикарных
баров и ночных клубов — «Шалимар», «Красный петух», «Колодец
Дикки», отели «Тереза», «Парадиз», а также Национальный мемо¬
риальный книжный магазин, салоны красоты (парикмахерские), ре¬
сторанчики (домашняя кухня), похоронные бюро, церкви. Но здесь,
возле 113-й улицы, Седьмая авеню в это время ночи была без¬
людна, старинные ухоженные жилые дома стояли с потухшими
окнами.
Гробовщик позвонил из машины в участок. Трубку взял лей¬
тенант Андерсон и на вопрос, есть ли новости, сказал:
— Ребята из «убийств» вышли на цветного таксиста, который
посадил троих белых и одну цветную женщину у «Маленького рая»
и отвез их в Бруклин — на Бедфорд-авеню. По его словам, муж¬
чины не из тех, что заходят в «Парадиз», а женщина — самая
обычная проститутка.
— Дайте его адрес и фирму, на которую он работает.
Андерсон сообщил ему необходимые сведения, предупредив:
— Этим занимаются «убийства». На О’Хару у нас нет ничего.
А что у вас?
— Едем в притон Хайдженкса, хотим пощупать человека по
.имени Лобой, вдруг он что-то да знает.
— Хайдженкс? Это тот, что работает на Роджера Морриса?
— Он перебазировался на Восьмую. Почему ребята из ФБР
не накрыли его? Кому он платит?
Понятия не имею? Я всего-навсего лейтенант полицейского
участка.
— Ну ладно, ищите нас там в случае чего;
Они доехали до 110-й улицы и повернули на Восьмую авеню.
• Около 112-й улицы они нагнали старьевщика, который катил гру¬
женную доверху тележку.
— Дядюшка Бад, — сказал Гробовщик. — Немного потрясем
его?
— Зачем? Он ничего не скажет. Он хочет еще пожить.
44

Они припарковались и пошли в бар на углу 113-й улицы. У
стойки стояли мужчина и женщина. Попивая пиво, они беседовали
с барменом. Могильщик проследовал к двери с надписью: «Туалет»,
открыл ее и вошел. Гробовщик застыл. Бармен бросил быстрый
взгляд на дверь туалета и, подойдя к Гробовщику, стал протирать
и без того безукоризненно чистую стойку полотенцем.
— Что будете пить, сэр? — спросил он. Это был худой, вы¬
сокий человек с покатыми плечами, тонкими усиками, редеющими
волосами и светлой кожей. У него был очень опрятный вид в белом
костюме и черном галстуке — слишком опрятный для этих джун¬
глей, подумалось Гробовщику.
— Бурбон со льдом, — сказал Гробовщик и добавил: — Две
порции. — Бармен вздохнул с облегчением.
Когда бармен подавал стаканы, Могильщик вышел из туалета.
— Вы, джентльмены, здесь новички? — сказал бармен.
— Мы-то нет, а ты, видать, да, — буркнул Могильщик, на
что бармен безучастно улыбнулся.
— Видишь отметину на стойке? — спросил его Могильщик. —
Я сделал ее десять лет назад.
Бармен посмотрел на стойку. Она была украшена инициалами,
именами, рисунками.
— Какая отметина?
— Давай покажу, — сказал Могильщик и двинулся к концу
стойки. Бармен двинулся туда же — любопытство победило осто¬
рожность. Могильщик показал на единственное не разукрашенное
место на стойке. Бармен уставился, куда показывал клиент. Муж¬
чина и женщина у стойки замолчали и с любопытством смотрели
на бармена и Могильщика.
— Ничего не вижу, — пробормотал бармен.
— Посмотри получше, — сказал Могильщик и сунул руку в
карман.
Бармен склонился к стойке, вглядываясь в деревянную поверх¬
ность.
— Все равно ничего не вижу, — сознался он.
...— Тогда посмотри сюда, — сказал. Могильщик.
Бармен поднял голову и увидел дуло длинноствольного револь¬
вера.38-го калибра. Глаза бармена чуть не вылезли из орбит, а
сам он позеленел.
— Смотри, смотри, — сказал Могильщик.
Бармен судорожно сглотнул, но не смог ничего сказать. Па¬
рочка у стойки, решив, что это налет, растворилась в ночи. Это
случилось как по волшебству. Только что они стояли у стойки —
и вдруг исчезли.
Посмеиваясь, Гробовщик вошел в туалет, открыл дверь клат
довой и нажал на гвоздь, на котором висела грязная тряпка. Гвоздь
45

был кнопкой, включившей сигнал в холле наверху, где сидел ча¬
совой, углубившись в комикс. Часовой поглядел, не загорелась ли
красная лампочка, означавшая, что в баре чужие, но все было в
порядке. Тогда он нажал кнопку, и дверь в кладовке отворилась
с легким жужжанием. Гробовщик приоткрыл дверь в бар и поманил
Могильщика, затем кинулся к потайной двери, чтобы та не за¬
хлопнулась.
— Спокойной ночи, — сказал Могильщик бармену.
Бармен собирался что-то ответить, но в голове у него вспых¬
нули молнии, и он увидел Млечный Путь, а потом уже провалился
в черноту. Алкоголик, заглянувший в бар, увидел, как Могильщик
огрел бармена по голове и, повернувшись на одной ноге, вылетел
опрометью на улицу. Бармен сполз за стойку. Могильщик стукнул
его нежно, так, чтобы тот лишь потерял сознание. Не оглядываясь
на поверженного, он бросился к туалету, откуда последовал за
Гробовщиком в потайную дверь в кладовой, затем по лестнице на
второй этаж.
На втором этаже не было лестничной площадки и дверь была
шириной с лестницу. Спрятаться было негде.
Уже на лестнице Могильщик взял Гробовщика за рукав:
— Лучше обойтись по-тихому. Пушки могут наломать
дров.
Гробовщик кивнул.
Когда они оказались у двери, Могильщик постучал условным
стуком и встал перед зеркалом, чтобы его было видно изнутри.
За дверыр они углядели маленький холл — столик, завален¬
ный комиксами, над которым была, полка с отделениями. Туда
посетители клали свои пушки, прежде чем их пускали в притон.
У стола стояло стеганое кресло — в нем коротали время часовые.
На левой части двери было несколько гвоздей. Верхний включал
сигнал, означавший, что полиция устроила налет. Часовой, моргая,
уставился на Могильщика, поднеся палец к гвоздю. Он не знал
его в лицо.
— Кто вы такие? — спросил он.
Могильщик показал жетон.
— Джонс и Джонсон, детективы из участка.
— Что вам надо?
— Поговорить с Хайдженксом.
— Проваливайте, легавые, таких тут нет.
— Хочешь, чтобы я стал стрелять в дверь? — вспыхнул Гро¬
бовщик.
— Не смеши меня, — отозвался привратник. — Дверь пуле¬
непробиваемая, и выбить ее тоже нельзя.
— Спокойно, Эд, — обратился Могильщик к напарнику, а за¬
тем сказал часовому: — Ладно,- сынок, мы подождем.
46

— У нас сейчас маленькое молитвенное собрание с согласия
Всевышнего, — пояснил часовой; Но вид у него был обеспокоен¬
ный. '
— А кто тут Всевышний? —резко спросил Гробовщик.
— Не ты, — огрызнулся часовой.
Наступило молчание. Затем они услышали какое-то движение,
и голос спросил:
— Что там, Джо?
— Какие-то черномазые сыщики из участка.
— Я еще посмотрю на тебя, Джо, — проскрежетал Гробов¬
щик, — и мы увидим, кто из нас черномазее.
— Можешь взглянуть хоть сейчас! ~ Джо явно расхрабрился
в присутствии хозяина.	'
— Заткнись, Джо, — велел тот. Затем они услышали легкий
шорох: похоже, глазок приоткрылся. •	'	-	?	.
' Мы детективы Джонс и Джонсон, — сказал Могильщик..—
Нам нужна кое-какая информация.	- •
— Того, кого вы спрашивали,} эдёсь нет, —-' сказал Хайд-
женкс.	• •' ' •	*;-
— Это не важно, — сказал Могильщик. — Нам нужен
Лобой.
— Зачем?
— Он мог кое-что видеть при налете, когда ограбили группу
Дика-О’Хары.
— Он замешан?
— Он не замешан, — отрезал Могильщик, — но он был в
районе 137-й улицы и Седьмой авеню, когда столкнулись грузо¬
вики.
— Откуда вы знаете?
— Его партнер попал под машину налетчиков и погиб.
— Тогда... — начал было Хайдженкс, но часовой перебил
его:	'
— Не говори легавым ничего, босс...
— Заткнись, Джо. Когда мне понадобится твой совет/я к тебе
обращусь.	. .
— Мы все равно отыщем^ Лобой, даже если для этого нам
придется выбить дверь. Так что если он здесь, то вышлите его на
пару слов: вы окажете большую услугу- нам и себе тоже.
— В это время он скорее всего в-колыбельке у Сары, на 115-й
улице в Испанском Гарлеме. Знаете, где это?
— Сара наша старая подруга.
— Еще бы, — хмыкнул Хайдженкс. — Во всяком случае, я
не знаю, где он живет.
На этом разговор окончился. Благодарности - за сведения вы¬
сказано не было, да ее никто и не ждал. Работа есть работа.
47

Они поехали на 110-ю улицу мимо ухоженных домов, выхо¬
дящих на северную окраину Центрального парка и лагуну. Там
жили наиболее состоятельные цветные семьи. Это была тихая ули¬
ца — Кафедральная аллея, названная в честь Кафедрального со¬
бора Иоанна Богослова, самой красивой церкви в Нью-Йорке,
выходившей на нее. Ее западная часть у церкви была заселена
белыми, но цветные оккупировали тот отрезок, что выходил к
парку.
Выехав на Пятую авеню, они оказались на площади, за ко¬
торой начинался Испанский Гарлем. Улица сразу сделалась гряз¬
ной, населенной пуэрториканцами всех оттенков кожи. Дома были
так забиты людьми, что казалось — еще немного, и стены лопнут
под напором человеческой плоти. Английский язык сменился ис¬
панским, а цветные американцы — цветными пуэрториканцами.
Когда детективы оказались, на Мэдисон-авеню, они были уже в
пуэрто-риканском городе с пуэрто-риканскими традициями, пуэр¬
то-риканской едой, где на магазинах, ресторанах, конторах красо¬
вались испанские вывески, предлагающие пуэрто-риканские товары
и пуэрто-риканские услуги.
— Говорят, Гарлем — трущоба, — подал голос Могильщик. —
Но эти места во сто раз хуже.
— Да, но когда пуэрториканец становится достаточно респек¬
табельным, его принимают как белого, а негр всегда останется
негром, — заметил Гробовщик.
— Пусть в этом разбираются антропологи, — хмыкнул Мо¬
гильщик, сворачивая на Лексингтон-авеню.
Сара занимала верхний этаж в кирпичном доме, знавшем луч¬
шие времена. Под ней жила такая многочисленная пуэрто-рикан-
. ская семья или клан-из столь многих семей, что квартиры не могли
вместить их всех сразу, и, пока одни пили, ели, готовили еду,
спали и занимались любовью, другие ждали на улице своей оче¬
реди. Радио орало там день и ночь. В сочетании со смехом, кри¬
ками, перебранками оно заглушало все те звуки, что могли
исходить из притона Сары. Как эти семьи сводили концы с кон¬
цами, оставалось загадкой^, никого, впрочем, не интересовавшей.
Могильщик и Гробовщик вылезли из машины и двинулись к
дому Сары. Никто не обратил на них ни малейшего внимания.
Они были мужчинами, а Сару интересовали только мужчины —
белые, черные, желтые, коричневые, уголовники и честные люди.
Сара только не допускала к себе женщин: она говорила, что не
потерпит никаких извращений. Она платила кому надо за охрану.
Все знали, что она стучит в полицию, но она стучала и на поли¬
цию.
.Когда детективы вошли в тускло освещенный подъезд, им в
нос шибануло запахом мочи.
48

— Чего не хватает американским трущобам, так это сорти¬
ров, — сказал Гробовщик.
— Вряд ли они помогут, — отозвался Могильщик, вдыхая за¬
пахи прогорклого масла, спермы, кошачьей мочи, собачьего пу¬
канья, а также прокисшего вина и черного табака.
Стены были изрисованы надписями похабного содержания.
— Не удивительно, что у них рождается столько детей, —
заметил Гробовщик, глядя на эти высказывания. — Они ни о чем
другом не думают.
— О чем бы ты думал, если бы жил здесь?
Они молча поднялись наверх. К шестому этажу вонь поуба¬
вилась, стены стали менее разукрашенными, а пол борделя был
вообще почти чистым.
Они постучали в крашенную красной краской дверь. Ее сразу
же, без подглядывания в глазок, открыла улыбающаяся пуэртори¬
канка.
— Милости прошу, сеньоры, — пропела она. — Вы попали
куда надо.
Войдя в вестибюль, они уставились на крюки на стенах.
— Нам надо поговорить с Сарой, — сказал Могильщик.
Девушка махнула рукой в сторону двери:
— Проходите. Можно обойтись и без нее.
— Нам нужна именно она. А ну-ка, киска, будь паинькой и
приведи нам ее.
— А кто вы? — Улыбку девицы как ветром сдуло.
— Полиция! — Оба детектива сверкнули своими жетонами.
Девица сделала гримасу и быстро юркнула в большую гости¬
ную, оставив дверь за собой открытой. Это была приемная, как ее
называла Сара. Пол был покрыт красным линолеумом. По стенам
стояли кресла и стулья. Кресла для клиентов, стулья с прямыми
спинками для девочек. Но девочки либо сидели на коленях у кли¬
ентов, либо носили им еду и выпивку.
Девочки были в коротких платьицах, открывавших все их пре¬
лести, и туфлях на высоком каблуке разных цветов. Они были
светлокожими пуэрториканками с волосами всех мыслимых оттен¬
ков — от брюнеток до блондинок ~ и весело порхали по комнате,
рекламируя свой товар.	! г
У задней стены ярко освещенный музыкальный автомат играл
что-то испанское. Две парочки танцевали. Остальные сидели, ели,
попивали виски с содовой, приберегая силы для Главного.
За автоматом виднелся узкий коридор, где были рабочие ка¬
бинеты — спальни. Еще дальше ванная и кухня. Темно-коричневая
домашнего вида женщина жарила цыплят, накладывала картофель¬
ный салат, смешивала коктейли, зорко приглядывала за тем, кто
как расплачивается.
49

«Колыбелька»Сары . состояла из двух соединенных квартир.
Вторая служила ей резиденцией.
— Если бы наш народ не прижимали, чернокожие произвели
бы сенсацию в деловом мире — у них потрясающие организатор¬
ские способности, когда речь идет о делах незаконных.
— Этого-то и боятся белые, — отвечал Гробовщик.
Из задних комнат возникла Сара и двинулась к ним. Девицы
трепетали перед ней, как перед королевой. Это была миловидная
негритянка с белыми волосами, завитыми в кудряшки-пружинки.
У нее было круглое лицо, широкий плоский нос, толстые темные
ненакрашенные губы и ослепительная белозубая улыбка. На ней
было черное атласное . платье . с длинными рукавами и глубоким
декольте. На. запястье сверкали платиновые часы, усыпанные
брильянтами, на безымянном пальце обручальное кольцо с бриль^
ян'том с добрый желудь. На шее у нее была цепочка, а на ней
несколько ключей.
Сара подошла, улыбаясь только ртом. За стеклами без оправы
глаза, были; холодные как. лед- Она прикрыла за собой дверь.
— Привет, ребята, — сказала Сара, по очереди пожимая руки
детективам. — Как поживаете?
— Отлично, Сара. Дела идут вовсю. А у тебя? — спросил
Могильщик.
-— Тоже вовсю. Только у уголовников есть деньги, и они тра¬
тят их на девочек. Зачем пожаловали?
— За Лобоем, — коротко сказал Могильщик.
—г А что он натворил? —. спросила она уже без улыбки.
— Не твое дело, —. буркнул Гробовщик. -
— Полегче, Эдвард, — предупредила она его.
— Дело не в том, что он натворил, Сара, — примирительно
сказал Могильщик, — нас интересует, что он видел. Мы хотим
просто поговорить с ним.
— Я понимаю. Но он сейчас нервный какой-то...
— Наширялся, —вставил Гробовщик. — Впрочем, тебе это
не В диковинку. .. -Л
\ ;Сара. снова посмотрела на него в упор.
-г. Н е груби мне, Эдвард. < А то я сейчас вышвырну тебя от¬
сюда.	. . г	—
м — Ла ¿но, .Сара, не .заводись, — сказал Могильщик. — Все не
так, как ты думаешь. Сегодня на О’Хару совершили налет.
— Слышала по радио. Но неужели вы такие идиоты, что по¬
дозреваете 'Лобоя... г
— Нет, мы не такие идиоты. И плевать нам на О’Хару. Но
пропали восемьдесят семь тысяч, честно заработанных цветными
людьми. Мы хотим их вернуть/	г
— Ну а при чем тут Лобой?
50

— Похоже, он видел налетчиков. Он работал в районе, где
их машина врезалась в барьер и они разбежались.
Она бросила на него холодный изучающий взгляд, потом ска¬
зала с внезапной улыбкой:
— Понимаю. Я сделаю все, чтобы помочь бедным цветным.
— Верю, — буркнул Гробовщик.
Не говоря ни слова она удалилась в «приемную» и закрыла
за собой дверь. Вскоре она вернулась с Лобоем.
Детективы отвезли его на 137-ю улицу и велели рассказать
все, что он делал и видел, прежде чем убрался из района.
Поначалу Лобой упрямился:
— Ничего не знаю, ничего не видел, и у вас на меня нет
никаких улик. Я весь день проболел и лежал дома в постели. —
Он был такой пьяный, что говорил заплетающимся языком и чуть
не засыпал на полуслове.
Гробовщик стал лупить его по щекам, пока на глазах Лобоя
не показались слезы.
— Не имеешь права драться. Я скажу Саре. Я ни в чем не
виноват.
— Я просто пытаюсь привлечь твое внимание, вот и все, —
сказал Эд.
Внимание он привлек, но этим все и закончилось. Лобой при¬
знал, что мельком видел водителя машины, сбившей Летуна, но
не мог описать, как тот выглядел.
— Он был белый, а для меня все белые на одно лицо.
Он не видел, как налетчики вылезали из разбитого грузовичка.
Бронемашину он вообще не увидел. Когда она подъехала, Лобой
уже перепрыгнул через железную ограду церкви и несся по 136-й
улице в сторону Леннокс-авеню.
— А куда побежала женщина? — спросил Могильщик.
— Я не смотрел, — признался Лобой.
— Какая она из себя?
— Не обратил внимания. Большая, сильная...
Они отпустили его. Был уже пятый час утра. Детективы при¬
ехали в участок усталые, злые и ничего так и не выяснившие.
Лейтенант Андерсон сказал, что у него никаких новостей нет. Те¬
лефон Дика прослушивался, но никто не звонил.
— Лучше бы мы поговорили с таксистом, который вез троих
белых в Бруклин, чем тратить время на Лобоя, — буркнул Мо¬
гильщик.
— Не корите себя понапрасну, — сказал лейтенант. — Идите
лучше домой и отоспитесь.
Он и сам имел бледный вид. Ночь выдалась жаркая — как-
никак День, точнее,, ночь Независимости, когда в преступлениях
больших и малых недостатка не было и быть не могло.
51

Ему осточертела преступность, ему обрыдли и полицейские, и
воры, ему надоел Гарлем и его цветные обитатели. Лейтенант хо¬
рошо относился к цветным — они, в конце концов, не виноваты,
что родились цветными. Он был привязан к своим асам-детективам:
без Гробовщика и Могильщика он был как без рук. От них зависела
его карьера. Лейтенант был в участке вторым после капитана и
главным, когда капитан не дежурил. Без Гробовщика и Могиль¬
щика лейтенанту было бы не справиться с ночной сменой. Гарлем
был крутым местом, и, чтобы хоть как-то справляться с уголовным
элементом, нужно было вести себя круче, чем преступники. Ан¬
дерсон понимал, почему гарлемцы так круты, грубы и озлобленны.
Наверное, и он сам вел бы себя так же, окажись он на их месте.
Он понимал все беды сегрегации. Он сочувствовал цветным в его
участке, во-первых, и вообще всем цветным, во-вторых. Но сейчас
они все ему обрыдли. Андерсон хотел только одного: поскорее по¬
пасть в свой тихий уютный дом в Квинзе, поцеловать свою белую
супругу, поглядеть на своих белых детей, а потом лечь в постель
на белые простыни и заснуть.
Поэтому, когда зазвонил телефон и развеселый голос пропел:
«Там, где растут кукуруза и хло-опок!», Андерсон полиловел от
злости, рявкнул: «Ступай в цирк, клоун» — и бросил трубку.
Детективы понимающе улыбнулись. Они не слышали голоса,
но догадались, что позвонил какой-то псих.
— Со временем привыкнете, — пообещал лейтенанту Мо¬
гильщик.
— Сильно сомневаюсь, — проскрежетал тот.
Гробовщик и Могильщик отправились по домам. Они жили на
одной улице в Астории, Лонг-Айленд, и ездили на работу и обратно
в одной из своих личных машин.
Служебную машину, потрепанный черный седан с форсирован¬
ным двигателем, они держали в гараже участка. Но сегодня, когда
• они хотели поставить ее в гараж, оказалось, что машину украли.
— Приятная неожиданность, — сказал Гробовщик.
— Я скажу тебе одно, —- отозвался Могильщик. — Я и не
подумаю заявлять об этом.
— Совершенно незачем, — согласился Гробовщик.
Глава 8
На следующее утро в восемь часов грузовик с открытой плат¬
формой остановился на Седьмой авеню.
Там раньше был универмаг, но теперь у дома появился новый
арендатор и затеял переоборудование, оградив место высоким до¬
щатым забором.
52

Это’ вызвало в округе немалые пересуды. Одни говорили, что
на месте магазина будет бар, другие — ночной клуб. Но «Малень¬
кий рай» был совсем рядом, и потому знающие люди исключили
такой вариант. Кто-то сказал, что здесь самое место для парик¬
махерской или даже кегельбана. Нашлись болваны, предположив¬
шие, что это очередное похоронное бюро, как будто их и так в
Гарлеме не было на каждом шагу. Люди информированные заяв¬
ляли, что видели, как ночью в здание ввозили офисную мебель,
и что здесь будет штаб-квартира гарлемского филиала республи¬
канской партии. Но самые главные авторитеты сообщили, что ве¬
ликий баскетболист Уилт Чемберлен, купивший кабаре Смолла,
откроет здесь банк, чтобы было где хранить деньги, хлынувшие к
нему рекой.
Когда рабочие стали убирать ограждение, собралась неболь¬
шая толпа; Когда же они закончили, толпа запрудила улицу.
Гарлемцы, большие и маленькие, молодые и старые, сильные и
слабые, калеки и слепцы, мужчины и женщины, глазели разинув
рты.
— Ну и ну! — воскликнул толстяк парикмахер из салона на
этой же улице, выражая вслух то, что думали все вокруг. — Надо
же такое придумать!
Удивляться и впрямь было чему. Взорам собравшихся открылся
ослепительно сверкающий фасад из стекла и стали. Над огромной
витриной протянулся белый транспарант, на котором черными бук¬
вами было выведено:
ШТАБ-КВАРТИРА ДВИЖЕНИЯ
«НАЗАД НА ЮГ»
Торопитесь! Записывайтесь!
1000 долларов первой записавшейся семье
Огромная витрина была украшена яркими плакатами-картин¬
ками. На одних чернокожие в комбинезонах, напоминавших кос¬
тюмы из итальянского магазина, грациозно склонялись над
кустами, на которых росли большие вафельные конусы с мороже¬
ным. Чернокожие молодцы сияли белозубыми улыбками. На других
чернокожие, одетые в том же итальянском стиле, окучивали ку¬
курузу — казалось, впрочем, .что они танцуют кекуок. Их головы
были подняты к небу, рты открыты: они явно пели спиричуэл.
Была там картинка, изображавшая, развеселый отдых после тяже¬
лого трудового дня. Чернокожие лихо отплясывали твист перед ак¬
куратным рядом коттеджей. Чресла изгибались, отбрасывая
причудливые тени, зубы сверкали в лучах закатного солнца. Чер¬
53

нокожий в полосатом пиджаке играл на банджо. Старики одобри¬
тельно взирали на пляску, хлопая в ладоши и качая опрятными
белыми головами. На другом плакате высокий белый, с гривой
белых волос, белыми усами, белой эспаньолкой, в черном костюме
и с черным галстуком-шнурком, излучая розовым лицом братскую
любовь, раздавал стоявшим шеренгой и радостно ухмылявшимся
чернокожим банкноты из толстенной пачки. Надпись внизу гласи¬
ла: «Зарплата — раз в неделю». Были там плакатики поменьше,
изображавшие продукты питания и гигантов-животных с соответ¬
ствующими надписями: «Цыплята-великаны», «Молочные поросят¬
ки», «Ямс — вам-с!», «Папашино жаркое на вертеле, мамашино
рагу», «Кукурузное виски», «Пахта», «Всем патокам патока», «Ов¬
сянка-кормилица».
Этот праздник обильной пищи, веселья и высоких заработ¬
ков. перебивался фотомонтажом «Несчастная Африка». Голод в
Конго, племенные войны, грех, пороки, болезни выглядели еще
кошмарнее на фоне подборки «Счастливый Юг», где упитанные
улыбающиеся чернокожие сидели за столами, которые ломились
от еды, или разъезжали в автомобилях размером с добрый
пульмановский вагон. Черные дети учились в ультрасовремен¬
ных школах со стадионами и бассейнами, пожилые чернокожие
в костюмах от братьев Брукс и платьях от Сакса с Пятой
авеню шли в церковь, как две капли воды похожую на собор
Св. Петра в Риме.
Внизу был белый транспарант с черными буквами:
БЕСПЛАТНЫЙ ПРОЕЗД, ВЫСОКИЕ ЗАРАБОТКИ!
ПРЕДОСТАВЛЯЕТСЯ ЖИЛЬЕ!
1000 ДОЛЛАРОВ КАЖДОЙ СЕМЬЕ ИЗ ПЯТИ ЧЕЛОВЕК,
СПОСОБНЫХ СОБИРАТЬ ХЛОПОК
И никто не обращал внимания на маленький плакатик, скром¬
но притулившийся в углу: «Разыскивается кипа хлопка».
Внутри стены были увешаны похожими плакатами и лозунга^
ми. Хлопковые кусты из. папье-маше и стебли кукурузы из бамбука
украшали интерьер. В центре экспозиции гордо высилась искусст¬
венная кипа хлопка с медной табличкой, на которой было выгра¬
вировано: «Наш последний рубеж».
У стены стоял огромный письменный стол с табличкой, где
значилось: «Полковник Роберт Л. Калхун». Сам полковник восседал
за столом, курил длинную тонкую сигару и добродушно поглядывал
в. окно на собравшуюся толпу гарлемцев. Он точь-в-точь походил
на человека с плаката, что так щедро расплачивался со сборщиками
54

хлопка: то же худое ястребиное лицо, та же львиная седая грива,
те же пушистые ниспадающие усы, та же седая эспаньолка. На
этом сходство заканчивалось. Его голубые глаза были холодны как
лед, и он был прям как палка. Но одет он был в такой же черный
костюм, с галстуком-шнурком, а на безымянном пальце его левой
руки был массивный золотой перстень с инициалами.
На краю стола сидел молодой блондин в замшевом пиджаке
и покачивал ногой. У него был вид выпускника университета штата
Миссисипи.
— Ты будешь с ними говорить? — спросил он хорошо постав¬
ленным голосом с легким южным акцентом.
Полковник вынул изо рта сигару и посмотрел на кончик пепла.
Движения у него были размеренные, вид невозмутимый. Говорил
он медленно, взвешенно, с южным акцентом, таким густым, как
патока зимой:
— Нет, сынок, пусть еще побурлят. Цветных не надо торо¬
пить, когда надо, они сами придут.
Молодой человек глянул в щель между плакатами в витрине.
Вид у него был обеспокоенный.
— Мы не можем ждать вечность, — недовольно сказал он.
Полковник ослепительно улыбнулся, но глаза по-прежнему из¬
лучали холод.
— Куда ты торопишься, сынок? Тебя ждет девушка?
Молодой человек покраснел, потупил взор и виновато при¬
знался:
— От такого сборища ниггеров мне делается не по себе.
— Ничего страшного, сынок, — сказал полковник. — Помни:
это ради их же блага. Учись думать о черных с любовью и со¬
страданием.
Молодой человек саркастически улыбнулся, но промолчал.
В задней части зала стояли рядом два стола с табличками:
«Прием заявлений». За столами сидело двое чернокожих клерков.
Они бесцельно перекладывали бланки, чтобы чем-то себя занять.
Время от времени полковник кидал’ йа нйх одобрительные взгляды,
словно желая сказать: вот смотрите, до каких вйсот вы, ребята;
поднялись. Но у его помощников все равно были виноватые лица,
словно у отцов, которых застали за потрошением копилок их ма¬
лышей.	•
На улице, на тротуаре и мостовой, чернокожие выражали пра¬
ведное негодование:
— Это же Бог знает что! Такое — да в Гарлеме!
— Да покарает их Господь! -	‘	: :
— Эти долболобы сами не 'знают, чего они хотят. То они
отправляют нас на север, чтобы от нас избавиться, то начинают
заманивать обратно.
55

— Поверь белым, и ты из «кадиллака» окажешься в ка¬
наве.
— Так мы им и поверили! Скорее я поверю мокасиновой
змее.
— Сейчас я войду и скажу этому полковнику: «Хотите, зна¬
чит, чтоб я вернулся на Юг?» Он ответит: «Ну да, друг мой». Я
спрошу: «А голосовать разрешите?», и он ответит: «Голосуй сколько
хошь, только бюллетеней не бросай», а я скажу: «И позволите
жениться на вашей дочке?»
Окружающие покатились со смеху. Но одному шутнику это
показалось мало, и он сказал:
— Так что ты не идешь? Полковник тебя ждет не дождется.
Смех прекратился.
— Слушай, я же не делаю всего того, что должен был бы, —
смущенно сказал, остряк.
— Погодите, вот узнает об этом преподобный О’Мэлли, тогда
он им покажет, — сказала крупная пожилая негритянка.
Но преподобный О’Мэлли был уже в курсе. Барри Уотер¬
филд, фальшивый детектив, позвонил ему и рассказал, что к
чему. По распоряжению О’Мэлли он должен был посетить пол¬
ковника.
Барри был широкоплеч, чисто выбрит, коротко острижен. Ког¬
да он еще боксировал на ринге, ему перебили нос. На его темно-
коричневом лице сохранились и другие отметины, полученные им
за годы карьеры телохранителя, вышибалы, грабителя и, наконец,
убийцы. У него были маленькие карие глазки, едва видневшиеся
из-за шрамов, и два золотых передних зуба. Его легко было опо¬
знать, что ограничивало возможности его использования, но Дику
сейчас выбирать было не из кого.
Барри побрился, причесался, надел темный деловой костюм,
но не утерпел и добавил пестрый галстук, изображавший оранже¬
вый закат на фоне зеленых джунглей.
Когда, продравшись через толпу, он подошел к помещению
организации «Назад на Юг», люди перестали болтать и уставились
на него. Никто не знал Барри, но он надолго запоминался тем,
кто его однажды видел.
Барри направился к столу полковника и сказал:
— Полковник Калхун, я мистер Уотерфилд из движения «На¬
зад в Африку».
Голубые глаза полковника уставились на Барри, оглядывая его
с головы до пят. Полковник сразу понял, что это за птица. Он
вынул сигару изо рта, и его зубы ослепительно сверкнули.
— Чем могу быть вам полезен, мистер... как ваше имя?
— Барри Уотерфилд.
— Чем могу быть тебе .полезен, Барри?
56

— Видите ли, мы собрали группу хороших людей, желающих
вернуться в Африку...
— В Африку? — в ужасе воскликнул полковник. — Мой
мальчик, вы сошли с ума. Вырывать с корнем из родной почвы
этих бедняг? Не делайте этого — ни в коем случае!
— Видите ли, сэр, это обойдется нам недешево. — Барри про¬
должал стоять, полковник не предложил ему сесть.
— Целое состояние, друг мой, — согласился полковник, от¬
кидываясь на спинку кресла. — И кто же будет платить за это
дорогостоящее безумство?
— В том-то и все дело, сэр. Вчера вечером мы собрали всех
желающих уехать, они внесли деньги, но какие-то бандиты их у
нас отобрали. Восемьдесят семь тысяч. — Полковник тихо присви¬
стнул. — Вы, наверно, об этом слышали, сэр?
— Нет, мой мальчик, не слышал. Я слишком занят нашей
филантропией. Но мне очень жаль этих несчастных, хотя, возмож¬
но, это в конечном итоге случилось ради их же блага. Я недоволен
тобой, друг мой. Честный негр, а сбиваешь с толку своих собратьев.
Если бы ты знал с наше, ты бы и не помыслил о том, чтобы
посылать их в Африку. В этих чужих краях их ожидают болезни
и голод. Самое подходящее для них место — наш Юг. Мы любим
наших черных и печемся о них.
— Вот об этом-то я хотел поговорить с вами, сэр. Наши бед¬
няги собрались уезжать, но раз они не могут вернуться в Африку,
тогда им лучше поехать на Юг.
— Вот именно, мой мальчик. Присылай их сюда, и мы о них
позаботимся. Их настоящий дом — счастливый Юг.
Молодые чернокожие клерки, усиленно внимавшие разговору,
были потрясены, когда Барри ответил:
— Вынужден с вами согласиться, сэр.
Молодой блондин стоял у окна, вглядываясь в бурлящую
толпу. Теперь он видел ее в ином свете. Негры больше не
казались ему опасными, это были наивные, простодушные люди,
и он с трудом сдержал улыбку, думая, как легко все сработает.
Затем он что-то вспомнил, и чело его нахмурилось. Он подо¬
зрительно покосился на Барри. Этот черномазый был слишком
уж податлив.
Но полковник не ведал никаких сомнений.
— Доверься мне, сынок, — сказал он, — и мы не оставим в
беде твоих людей.
— Я-то вам верю, — сказал Барри, — Я знаю: вы не подка¬
чаете. Но наш руководитель О’Мэлли не одобрит моего прихода,
если о нем узнает. Он ведь человек опасный, сэр!
Из-под белых усов полковника сверкнули белые зубы, и Бар¬
ри вдруг подумал, что этот белый сукин сын слишком уж ка¬
57

кой-то весь белый. Полковник же продолжал как ни в чем не
бывало:
— Не волнуйся, сынок, мы разберемся с этим негром и по¬
ложим конец его антиамериканской деятельности.
Барри наклонился вперед и понизил голос:
— Видите ли, сэр, сейчас у нас восемьдесят семь крепких,
здоровых, работящих семей, готовых сняться с насиженных мест.
Они только хотят знать, готовы ли вы заплатить им их преми¬
альные.
— Их премиальные все равно что у них в кармане, так им
и передай. — Полковник покатал сигару во рту и обнаружил, что
она потухла.
Он небрежно швырнул ее прямо на пол и вынул новую из
серебряного портсигара, что держал в нагрудном кармане. Затем
он подрезал ее конец ножничками, которые извлек из кармана
рубашки, сунул в рот и стал перекатывать, пока конец как следует
не отсырел. Барри и блондин одновременно поднесли свои зажи¬
галки. Полковник предпочел огонек Барри.
— Я узнал, что хотел, сэр, — сказал Барри. — У нас готово
к отъезду более тысячи семей, и я продам вам весь список.
На мгновение и полковник, и блондин окаменели. Затем пол¬
ковник блеснул улыбкой:
— Если я не ослышался, мой мальчик, ты сказал «про¬
дам»?
— Поймите меня правильно, — начал Барри тихим хриплым
голосом. — Конечно, я хочу, чтобы мне кое-что перепало за
риск. Ведь этот список — для нашего внутреннего пользования.
У нас ушли месяцы, чтобы найти и завербовать всех этих креп¬
ких, здоровых людей. Узнай они, что я передал список вам, сэр,
они могут поднять бучу, хотя это делается для их же блага. А
я хотел бы немного отойти от дел, если вы меня правильно
понимаете, сэр. .
— Еще бы, мой мальчик, — сказал полковник, попыхивая
сигарой. Я. люблю откровенность.. Сколько же ты хочешь за
список?,* ..	’ ! ' , . ,<	■	'
Я думаю, пятьдесят долларов за семью недорого, сэр?
. —-Ты хоть и.негр, мне. нравишься, — сказал полковник,
ёлондин открыл рот, собираясь что-то сказать", но полковник не
обратил на него никакого внимания. — Я понимаю положение дел
и де хочу подвергать тебя опасности — зачем тебе еще раз при¬
ходить сюда, и рисковать быть замеченным этими цветными. Вот
что мы сделаем. Ты доставишь мне список сегодня ночью. Я буду
тебя ждать у Гарлем-ривер, у выхода из подземки в сторону ста¬
диона «Поло Граундс». Я буду в машине. Там мы и рассчитаемся.
Тебя никто не увидит. — там темно и безлюдно.
58

Барри заколебался, разрываясь между алчностью и чувством
вины.
— Неплохо придумано, но я боюсь темноты, сэр, — при¬
знался он.
— Темнота не кусается, мой мальчик, — хмыкнул полков¬
ник. — Это только негритянский предрассудок. Ты будешь как у
Христа за пазухой, честное слово.
— Ну, если вы даете слово, сэр, то, конечно, тогда со мной
ничего не приключится, — отозвался повеселевший Барри. — Буду
ровно в полночь!
Полковник махнул рукой, отпуская посетителя.
— И вы поверили этому... — начал было блондин.
Впервые полковник нахмурился в знак неудовольствия. Моло¬
дой человек разом осекся.
Выходя, Барри краем глаза увидел в витрине объявление: «Ра¬
зыскивается кипа хлопка». Зачем, удивился он.
Никто не знал, где ночует дядя Бад. В любое время ночи он
появлялся на улицах Гарлема со своей тележкой, вглядываясь в
темноту: не попадется ли что-то стоящее. У него был редкий нюх
на ценное старье, иначе он не смог бы заниматься ремеслом старь¬
евщика в Гарлеме, где никто никогда не выбрасывает то, что можно
еще продать. Но дядя Бад ухитрялся находить такое старье и за¬
рабатывать его продажей себе на кусок хлеба. На рассвете он воз¬
никал на одном из складов вторсырья, где белые люди с жилистыми
шеями и бегающими глазками платили ему гроши за те тряпки,
бумагу, бутылки, что он собирал за ночь. Летом он спал прямо в
своей тележке. Обычно он ставил ее в укромном уголке на какой-
нибудь задрипанной улочке, где никого не удивишь зрелищем
старьевщика, спящего в своей тележке, укладывался на тряпье,
покрывавшее его товар, и засыпал. Ничто не могло потревожить
его сон: ни шум машин, ни брань мужчин, ни визг детей, ни
сплетни женщин, ни вопли полицейских сирен, ни даже пробуж¬
дение мертвых.
В эту ночь его тележка была нагружена хлопком, и он откатил
ее к улочке возле моста Трайборо, поближе к складу мистера Гуд¬
мана.
Рядом с ним остановилась патрульная машина с двумя белыми
полицейскими.	'
— Что там у тебя? — спросил один из них.
Дядя Бад остановился и, почесав затылок, медленно ответил:
— Что там, босс? А бумага, картон, матрас, бутылки, тряпки
разные...
— Восьмидесяти семи тысяч часом нет? — сострил поли¬
цейский.
— Нет, сэр. Но я бы от них не отказался.
59

— Что бы ты с ними сделал?
Дядя Бад снова почесал затылок.
— Купил бы себе новую тележку. А потом подался бы в Аф¬
рику. — И добавил себе под нос: — Туда, где не будет белых
сукиных детей с их дурацкими расспросами.
Конца полицейские не слышали и, рассмеявшись над началом,
уехали.
Дядя Бад устроился у реки, возле брошенного грузовика, и
лег спать. Когда он проснулся, солнце уже было высоко. Примерно
в то время, когда Барри входил в контору полковника Калхуна,
дядя Бад подходил к складу мистера Гудмана. Там, за забором,
виднелись горы металлолома и деревянные строения, вмещавшие
прочий хлам. Дядя Бад остановился у ворот, рядом с одноэтажной
деревянной коробкой, где была контора. С той стороны забора бес¬
шумно подошла огромная черная гладкошерстая собака величиной
с дога и уставилась на старьевщика через проволочные ворота жел¬
тыми глазами.
— Хорошая собака! — сказал дядя Бад.
Собака смотрела немигающим взглядом.
Из конторы вышел небритый, плохо одетый белый, отогнал и
посадил на цепь собаку. Затем подошел к воротам.
— Ну что там у тебя, дядя Бад?
— Кипа хлопка, мистер Гудман.
— Кипа хлопка? — испуганно спросил мистер Гудман.
— Ну да,. — гордо сказал дядя Бад, показывая на мешок. —
Настоящий хлопок из Миссисипи.
Мистер Гудман отпер ворота и вышел посмотреть на хлопок.
Хлопок был в джутовой упаковке, но он просунул руку в прореху
и вытащил несколько волокон.
— Откуда ты знаешь, что он из Миссисипи?
— Миссисипский хлопок я вижу за милю, — сказал дядя
Бад, — я его столько насобирал...
— Его что-то не очень видно, — заметил мистер Гудман.
— Я . его нюхом чую, — сказал дядя Бад. — Пахнет негри¬
тянским потом.
Мистер Гудман повел носом.
— А что в нем такого ^особенного?
— От пота он только лучше делается.
- К ним,подошли двое цветных в комбинезонах, г
— Боже, хлопок! — воскликнул один.
— Плачешь по родным местам? — спросил его напарник.
—- Нет, по твоей мамаше, — откликнулся первый.
— Осторожней, дружище, — предупредил второй.
Мистер Гудман знал, что они шутят.
— Давайте его на весы, — распорядился он.
60

Кипа весила четыреста восемьдесят семь фунтов.
— Я дам тебе пять долларов.
— Пять долларов! — негодующе воскликнул дядя Бад. —
Этому хлопку цена тридцать девять центов фунт.
— Это было во время первой мировой войны, — сказал мистер
Гудман. — Теперь его раздают бесплатно.
Двое работников молча переглянулись.
— Задаром ничего не отдам, — упорствовал дядя Бад.
— Где я продам эту кипу? — осведомился мистер Гудман. —
Кому нужен необработанный хлопок? И на патроны не годится.
Да и в аптеку его не возьмут вместо ваты.
Дядя Бад хранил молчание.
— Ладно, десять долларов, — сказал мистер Гудман.
— Пятьдесят, — упрямился дядя Бад.
— Mein Gott!1 Он хочет пятьдесят долларов! — обратился ми¬
стер Гудман к своим работникам. — Я за медь плачу меньше!
Работники стояли сунув руки в карманы и безучастно молча¬
ли. Дядя Бад молчал упрямо. Все трое были настроены против
мистера Гудмана. Он почувствовал себя неловко, словно его застали
с поличным при мошенничестве.
— Раз хлопок твой, так и быть, пятнадцать долларов.
— Сорок, — буркнул дядя Бад.
— Я что, твой отец, чтобы давать тебе деньги просто так? —
вопросил мистер Гудман, махая руками. Трое цветных обвиняюще
смотрели на него. — Вы думаете, я Абрам Линкольн, а не Абрам
Гудман? — Цветные не оценили шутку. — Двадцать! — в от¬
чаянии бросил мистер Гудман, поворачиваясь, чтобы идти в кон¬
тору.
— Тридцать, — сказал дядя Бад.
Работники приподняли кипу, словно спрашивая, вернуть ли
ее дяде Баду или оставить.
— Двадцать пять, — сердито фыркнул мистер Гудман, — и
мне надо провериться у врача.
— Продано! — возвестил дядя Бад.
Глава 9>
В это время полковник закончил беседу с Барри и принялся
за завтрак. Его прислали из ресторанчика, специализировавшегося
на домашней кухне. Похоже, полковник демонстрировал цветным,
подглядывавшим в щелки между плакатами, что они могли бы есть
на завтрак, если бы записались собирать хлопок на Юге.
1 Мой Бог! (нем.)
61

Ему подали чашку овсянки, обильно политой маслом, яич¬
ницу из четырех яиц. Шесть жареных домашних сосисок, шесть
домашних бисквитов, каждый в дюйм толщиной, разрезанный
вдоль и смазанный маслом, и кувшин сорговой патоки. Возле
доверху наполненной тарелки стоял высокий стакан — бурбон с
содовой.
Наблюдая, как полковник уплетает овсянку, яичницу и соси¬
ски, черные на улице испытали легкую ностальгию. Но когда они
увидели, как он поливает еду патокой, их охватила страшная тоска
по Югу.
— Я бы не прочь ездить туда обедать, — сказал один. —
Только ночевать бы не оставался.
— От этой жратвы у меня брюхо сводит, — признался
второй.
Билл Девис, молодой вербовщик Дика О’Мэлли, вошел в
контору полковника, когда тот отправлял в рот густо политую
патокой очередную порцию овсянки, яичницы, сосисок. Он застыл
перед столом полковника с. прямой спиной и целеустремленным
видом.
— Полковник Калхун, я — мистер Девис, — представился
он. — Я из организации преподобного О’Мэлли «Назад в Африку».
Мне хотелось бы переговорить с вами.
Полковник устремил на Девиса свои голубые очи, продолжая
работать челюстями мерно и невозмутимо, словно верблюд. Но изу¬
чал он нового гостя дольше, чем Барри Уотерфилда. Прожевав, он
запил еду глотком бурбона, откашлялся и сказал:
— Заходите через полчаса, когда я позавтракаю.
— Я скажу вам прямо сейчас то, что хотел сказать, — воз¬
разил Билл Девис.
Полковник снова посмотрел на него.. Блондин, стоявший в от¬
далении, приблизился. Клерки занервничали.
— Чем могу быть полезен, мистер... как вас там?
— Меня зовут мистер Девис, и я буду краток. Так вот: уби¬
райтесь из этого города.
Блондин .стал обходить стол, и Девис приготовился было вре¬
зать ему, но полковник остановил молодого человека жестом.
—. Это все, что ты хотел сказать, сынок?
— Да, и я вам не сынок, — отрезал Билл Девис.
— Я понял, — сказал полковник и снова вернулся к еде..
Когда Билл вышел на улицу, черная толпа расступилась, про¬
пуская его. Они не знали, что он сообщил полковнику, но все
равно были на его стороне. Он выложил этому белому, что думает.
Это вызывало уважение.
Полчаса спустя появились пикетчики. Они маршировали по
Седьмой авеню со знаменами движения «Назад в Африку» и с
62

плакатами: «ПРОКЛЯТЫЕ БЕЛЫЕ, УХОДИТЕ! ЧЕРНЫЕ, ОСТА¬
ВАЙТЕСЬ!» Пикетчиков было человек двадцать пять, и сотни, три
к’ним присоединились. Образовав кружок возле конторы полков¬
ника Калхуна, они скандировали: «Белый, уходи, пока не поздно.
Белый, уходи, пока не поздно». Там был и Билл Девис, он стоял
между двух пожилых цветных.
Со всех сторон к дому стали стекаться чернокожие. Запрудив
тротуары, толпа выплеснулась на мостовую. Движение останови¬
лось. В воздухе запахло грозой. Черный юноша схватил1 кирпич и
уже собирался запустить им в витрину, но один человек из дви¬
жения «Назад в Африку» схватил его за рук-ав;и отобрал снаряд.
— Не надо, мы за мир, — сказал бн. '
— Почему? — удивился юноша.
Ответа не последовало.
Внезапно воздух огласился воем сирен. Они выли все громче
и громче, словно'грешники, сбежавшие из ада. Подъезжали поли¬
цейские патрульные машины. • ■ ’
Первая патрульная проложила путь 'сквозь толпу й; скрежеща
тормозами, остановилась на полосе встречного движения. Двое по¬
лицейских в форме и с револьверами выскочили из машийы с кри¬
ками: «А ну пошли! Очистить улицу! Марш отсюда!» Затем толпу
прорезала еще одна патрульная-машина и со скрежетом останови¬
лась. Затем третья, четвертая, пятая. Из них выскакивали белые
полицейские с револьверами, двигаясь словно танцовщики в балете
«Если ты черный, то пошел вон». •
Толпа сделалась агрессивной. Полицейский толкнул черноко¬
жего. Тот размахнулся, чтобы ударить обидчика. Вмешался второй
полицейский.
Толпа сбила с ног женщину. «Убивают! Караул!» — завизжала
она. Толпа хлынула на ее голос; увлекая за собой полицейских.
— Падлы, сволочи! — вопил молодой чернокожий; выхватив
нож.
На место прибыл капитан в фургоне, с динамиками.-
— Сотрудникам полиции немедленно вернуться* к своим’ма¬
шинам! — грохотал его голос?— НеКгедленно.' А' вЫ, граждане,
соблюдайте порядок!	*•
Полицейские ретировались.’Опасность миновала^ Кое-кто из
толпы весело улюлюкал. Мало-помалу мостовая' очистилась: Ма¬
шины и автобусы, растянувшиеся вереницей на десять кварталов,
наконец продолжили путь. Пассажиры за окнами с любопытством
взирали на чернокожих, запрудивших тротуары.	'
Капитан подошел к Биллу Девису и двум его товарищам.
— Согласно закону штата Нью-Йорк, линия пикета может
состоять лишь из девяти человек, -сказал он. — Будьте добры
уменьшить количество ваших людей.
63

Билл поглядел на своих спутников. Те кивнули. Билл буркнул:
«Ладно» — и отдал соответствующие распоряжения. Капитан зашел
в здание и, подойдя к полковнику, попросил его предъявить ли¬
цензию. Бумаги полковника были в порядке. Он получил разре¬
шение от нью-йоркских властей заниматься вербовкой поденщиков
для организации «Назад на Юг», штаб-квартира которой была в
Бирмингеме, штат Алабама.
Выйдя на улицу, капитан оставил с десяток полицейских блю¬
сти порядок, а также две патрульные машины, чтобы не было
помех уличному движению. Обменявшись рукопожатием с Биллом
Девисом, он сел в фургон и убыл.
Толпа стала расходиться.
— Я знала, что преподобный О’Мэлли этого так не оставит, —
сказала одна женщина.
— Только непонятно, победили мы или проиграли, — отозва¬
лась ее спутница. Вид у нее был растерянный.
— Ну, теперь нашей работе крышка? — спросил блондин пол¬
ковника, на что тот, жуя сигару, отозвался так:
— Это хорошая реклама, сынок.
Настал полдень, и двое цветных клерков выскользнули через
задний вход перекусить.
Позже перед конторой полковника возник один из служащих
мистера Гудмана. Он постоял, дивясь блеску стекла и стали. Он
вымылся, побрился и разоделся во все лучшее, словно коротая вре¬
мя перед субботним свиданием. Внезапно его взгляд упал на объ¬
явление: «Разыскивается кипа хлопка». Он вздрогнул и двинулся
в дом. Один из пикетчиков схватил его за руку:
— Не входи, дружище. Это все вранье.
— Я и не собираюсь на Юг. Я там в жизни не бывал. Но я
хочу кое о чем их спросить.
— О чем же?
— Правда ли, что у тамошних курочек такие большие ноги, —
сказал он, указывая на картинку.
Его собеседник согнулся пополам от смеха.
— Давай, приятель, спроси того типа, а потом скажи мне,
что он тебе ответил.
Работник вошел, подошел к столу полковника и снял кепку.
— Полковник, я тот, кто вам нужен. Меня зовут Джош.
Полковник и не пошевельнулся, но бросил на него привычный
ледяной взгляд. Рядом стоял блондин.
— Чем же ты можешь мне быть полезен, Джош? — наконец
улыбнулся полковник.
— Я могу достать вам кипу хлопка, — сказал тот.
Возникла немая сцена. Полковник застыл, так и не поднеся
сигару ко рту. Блондин окаменел вполоборота к окну. Затем мед-
64

ленно, не меняя выражения лица, полковник сунул в рот сигару
и затянулся. Блондин молча уставился на Джоша и сделал шаг
вперед.
— Вам ведь нужна кипа хлопка? — спросил Джош.
— Где же ты ее достанешь, дружок? — ровным тоном осве¬
домился полковник.
— У нас есть кипа хлопка на складе вторсырья, где я рабо¬
таю, — пояснил Джош.
Блондин разочарованно вздохнул.
— Сегодня утром нам ее продал старьевщик, — продолжал
Джош, надеясь на сделку.
Блондин опять напрягся. Но полковник, напротив, излучал
спокойствие и дружелюбие.
— Он часом ее не украл, Джош? Нам ворованное ни к
чему.
— Дядя Бад не ворует. Он где-то ее нашел, — сказал
Джош.
— Нашел кипу хлопка? — недоверчиво осведомился полков¬
ник.
— Запросто. Он всю ночь ищет-рыщет, подбирает разный
хлам. Где здесь украдешь кипу хлопка?
— А утром, значит, продал ее вам?
— Да, хозяину, мистеру Гудману. Но я могу ее вам добыть.
— Когда?
— Сейчас у нас никого нет. Мы закрываемся в субботу рано,
и мистер Гудман уходит домой. Могу привезти ее вам сегодня
вечером.
— Каким образом?
— У меня есть ключ. Можно и не беспокоить мистера Гуд¬
мана.
— Значит, так, — сказал полковник, попыхивая сигарой. —
Мы подберем тебя в нашу машину в десять вечера у станции
подземки на 125-й улице. Можешь туда подойти?
— Конечно! — с готовностью отозвался Джош, но затем за¬
колебался: — А сколько вы мне заплатите?
— Сколько ты хочешь? — спросил полковник.
— Сто долларов.
— Договорились.
Глава 10
Айрис лежала на диване в гостиной и читала журнал «Эбони»,
заедая чтение шоколадом. После налета ее стерегли круглосуточно.
Ночевала с ней сотрудница полиции, потом сидел детектив. Теперь
3 Ч. Хаймз «На игле*	65

с ней дежурил другой детектив. Ему было велено не спускать с
нее глаз. Он следовал за ней по пятам из комнаты в комнату и
не разрешал запираться в ванной, откуда убрал бритвы и прочие
острые предметы.
Он сидел в кресле, листал книгу У. С. Роджерса «Пол и раса».
Кроме этой в доме было еще две книги: Библия и «Жизнь Маркуса
Гарви». «Пол и раса» его не интересовали, равно как и Маркус
Гарви, да и Библию он уже читал.
Детектив скучал. Задание ему не нравилось. Но капитан счи¬
тал, что Дик рано или поздно попытается установить контакт с
Айрис. Телефон прослушивался, и телефонисткам было дано ука¬
зание отслеживать все звонки. В полуминуте езды от дома стояла
полицейская машина с радиотелефоном и четырьмя детективами.
Капитан жаждал Дика так, как грешники в аду хотят холодной
воды.
Айрис отбросила журнал и села. На ней было шелковое платье,
подол которого задрался, обнажив гладкие желтые ляжки над ко¬
ричневыми нейлоновыми чулками.
Из рук детектива выпала книга.
— Почему бы вам не арестовать меня — и дело с концом? —
осведомилась Айрис вульгарным низким голосом.
Этот голос действовал детективу на нервы. От ее вульгарной
чувственности ему делалось не по себе. Он был добропорядочный
семьянин, любящий муж, отец троих детей, и ее надушенное по¬
хотливое тело оскорбляло его пуританскую душу. В его воображе¬
нии ' начинали возникать разные картины, и это внушало ему
чувство вины. Но он держал себя в руках.
— Я выполняю приказ, мэМ, — кротко отозвался он. — Как
только вы пожелаете явиться в участок, я вас туда отведу...
— Иди ты... — огрызнулась она.
Детектив был сутулым, лысеющим рыжеволосым человеком
средних лет. Маленькое морщинистое личико и огромные красные
уши придавали ему сходство с обезьяной. Белая кожа была усыпана
коричневыми веснушками. Это был участковый детектив, и вид у
него был какой-то неухоженный.
Айрис бросила на него оценивающий взгляд и сказала:
— Если бы ты не был таким уродом, мы бы могли неплохо
скоротать время в постели.
Детективу подумалось, что именно из-за его внешности капи¬
тан и отправил его на это задание, и его самолюбие получило
укол. Но он улыбнулся и сказал:-.
- —- \Я могу надеть на голову пакет.
Она было ухмыльнулась, потом напряглась. В глазах загоре¬
лись огоньки.	-т
— Договорились, — сказала она, вставая с дивана.
66

— Я пошутил, — встревоженно отозвался детектив.
— Я пойду раздеваться, а ты войди в спальню в пакете, так
чтобы были видны только глаза и рот.
— Мне не положено, — виновато улыбнулся сыщик.
— Ну смотри, — сказала она. — Такие, как я, на дороге не
валяются.
Его лицо загорелось. У него был вид маленького мальчика,
которого застали за чем-то нехорошим.:
— Будьте благоразумны, мэм. Наблюдение рано или поздно
кончится, и...
Она резко повернулась на каблуках и двинулась на. кухню.
Она покачивала бедрами, словно проститутка, рекламирующая
свой товар. Сыщик слегка заволновался: а вдруг она выйдет с пи¬
столетом. Но она вышла с коричневым бумажным пакетом. Айрис
попыталась нахлобучить пакет ему на голову, но детектив отпря¬
нул, словно в руках у нее была змея.
— Я просто хотела примерить, — сказала она и примерила
пакет себе на голову. — Ты что, педрила?
Это задело его за живое, но он утешил себя мыслью о том,
что в иных обстоятельствах он бы показал этой желтой стерве,
кто он такой.
Она проскользнула мимо, искоса посмотрев на него,-и легко
задела бедром. Затем покачала ягодицами и помахала пакетом лад
головой, как приманкой. И скрылась в; спальне.
Он заколебался: пойти за ней или нет? Эта стерва слиш¬
ком много о себе понимала. Не_ одна она знает толк в любви!.
Его жена, например... Тут он перебил себя: об этом лучше, не
надо. В конце. концов он сдался и пошел в спальню. Приказ
есть приказ...
Она сидела и ножничками вырезала в пакете отверстия
для глаз. Он почувствовал, как у него запылали уши. Он
стал оглядываться в поисках телефона, но такового не обна¬
ружил..
Тем временем она вырезала отверстие для рта. Он никак ей .
не воспрепятствовал, а перевел взгляд на ее широкий чувственный
рот. Она облизнула губы и высунула кончик языка.
— Это уже выходит за рамки, мэм... — запротестовал он.
Она пропустила реплику мимо ушей, оглядывая его голову.
Затем прорезала отверстия для ушей, приговаривая: «Большие уш¬
ки — большие..', сам .знаешь что». Уши его горели ярким пламенем.
Она посмотрела на свое рукоделие. Он тоже посмотрел.'
— -Тебе надо дышать, малыш,проворковала она и вырезала
отверстие для носа.	, -	<?.
— Выйдите отсюда и ведите себя как следует, — проговорил
он заплетающимся языком. ; -
67

Она подошла к маленькому столику с проигрывателем, поста¬
вила медленный, томный блюз и стала покачиваться в такт музыке,
прищелкивая пальцами.’
— Мне придется применить силу, — предупредил он.
Она обернулась к нему и, раскинув руки в стороны, двинулась
на него:
— Давай, папочка, накажи меня хорошенько!
Он повернулся к ней спиной и остановился на пороге. Она
же, подойдя к зеркалу, стала снимать серьги, потом ожерелье,
потом провела рукой по волосам, насвистывая под музыку и не
обращая на него, внимания. Затем она сняла платье. Он обернулся
посмотреть, чем она занимается, и остолбенел.
— Не смейте! — крикнул он.
— Ты не можешь запретить мне раздеваться в моей спальне!
Он подошел, взял стул и, поставив его в дверях, плюхнулся
на него с решительным видом, потом повернулся к ней профилем
так, чтобы не выпускать ее вовсе из поля зрения.
— Пожалуйста, раздевайтесь, — буркнул он.
Она повернула зеркало так, чтобы он мог видеть ее отражение.
Затем сняла через голову комбинацию. Теперь на ней был лишь
лифчик и маленькие черные кружевные трусики.
. — Если страшно, иди домой, — съязвила она.
* Он заскрипел зубами и уставился в пространство.
Айрис сняла лифчик, трусики и воззрилась на себя в зеркало.
Она поддерживала груди ладонями и легко поглаживала их паль¬
цами. На ней были лишь пояс, нейлоновые чулки и туфли на
высоком каблуке. В этом наряде она выглядела куда более голой,
чём если бы на ней и вовсе ничего не было.
Детектив судорожно сглотнул. От шеи и выше он был объят
яростью, и негодованием, но от шеи и ниже его снедало совсем
иное пламя. Огонь обжигал некоторые части его тела. Казалось,
еще немного — и пламя вырвется наружу. Сороконожки и муравьи
ползали по его интимным местам. Он ерзал на стуле, ибо сидеть
не было никаких сил. Брюки стали слишком узкими, пиджак тоже.
Голова пылала, во рту пересохло.
Ловко, словно танцовщица в стриптизе, Айрис сняла одну туф¬
лю и швырнула ему на колени. Он судорожно отбросил ее в сто¬
рону. Затем она сняла вторую туфлю и отправила туда же. Он
вовремя удержался от того, чтобы не впиться в туфлю зубами.
Сняв чулки и пояс, Айрис двинулась к нему с явным намерением
повесить их ему на шею. .
Детектив вскочил на ноги, как чертик из коробки, проскрипев:
— Это уже чересчур.
— 'Ничего подобного, —сказала она и подступила к нему
вплотную. Он попытался оттолкнуть ее, но она* прижалась к нему,
68

обвив его ногами, прижимаясь животом. Горячий аромат женского
тела стал обволакивать детектива, лишая чувств.
— Чертова шлюха, — простонал он, толкая ее к кровати. Стя¬
гивая пиджак, он бормотал: — Я покажу тебе педа!
Впрочем, ему хватило ума повесить кобуру с револьвером на
ручку двери с той стороны. Затем он опять обернулся к ней.
— Давай, не бойся, педрила! — поддразнивала она его, раз¬
валившись на кровати, слегка расставив ноги и нацелив на него
свои груди с коричневыми сосками — ни дать ни взять та самая
Большая Шлюха, что живет в воображении всех пуритан.
Он расстегнул молнию брюк, снял их. Теряя пуговицы, стал
расстегивать рубашку. Раздевшись, он хотел было нырнуть в нее,
как в море, но она замахала руками.
— Сначала надень пакет, — сказала Айрис, поднимая его с
пола и по ошибке надевая на голову детективу задом наперед. —
Хоп!
На мгновение ослепленный, он поднял руки, чтобы сорвать
его, но она его опередила и надела пакет правильно, так что вид¬
нелись только его глаза, рот, нос и уши.
— Вперед, малыш! — хрипло проговорила Айрис.
Тут-то и зазвонил телефон.
Он выскочил из постели, словно за ним гнались фурии,
весь его ’ жар словно ветром ¿дуло. Впопыхах он перевернул
стул, все еще стоявший в дверях, ударился лодыжкой и вре¬
зался в дверной косяк. С его губ срывались проклятья, его
белое худое сутулое тело и рыжая голова мотались из стороны
в сторону, и он двигался так неуклюже, что напоминал вос¬
ставшего из могилы мертвеца.
Гибким неуловимым движением Айрис открыла потайную
дверцу столика у кровати, схватила трубку второго телефона, крик¬
нула что есть мочи: «Помогите!» — и повесила трубку.
Детектив так торопился, что не услышал ее голос. Он до¬
бежал до телефона в гостиной, задыхаясь, сказал: «Говорит Ген-
дерсон», но их уже разъединили. Он еще стучал по рычагу, а
она тихо надела спортивный халат, взяла в руки туфли. «Алло!
Алло!» — кричал он в трубку, а она босиком вышла из спальни,
закрыла за собой дверь и, пройдя на кухню, вышла из дома
через задний ход.
— Абонент повесил трубку, — услышал детектив холодный
голос телефонистки. Он сразу понял, что звонили из патрульной
машины. Он ринулся к двери, схватил кобуру, попытался открыть
дверь. Она была заперта. Он ужаснулся. Стрелять в замок он не
решился — можно было попасть в мерзкую бабу. Но в любой мо¬
мент сюда могут пожаловать его коллеги из патрульной машины,
и тогда позора не оберёшься. Онипопробовал выломать дверь, йо
69

она оказалась прочной. Плечо у него заныло. На голове у него,
по-прежнему был бумажный пакет.
Вскоре в квартире и впрямь появились детективы. Они услы¬
шали, как плачущий женский голос позвал на помощь: Бог знает
что могло произойти в этой чертовой квартирке, но они были ко
всему готовы. Они открыли дверь отмычкой и ворвались в квар¬
тиру. В гостиной никого не было. Они двинулись дальше и оста¬
новились, словно наткнувшись на невидимую стену.
В холле они увидели совершенно голого человека с бумажщяж
пакетом на голове. В руке у него был пистолет в кобуре. О|Яе?
истово колотился в запертую дверь плечом.
Неизвестно, кто первый из них разразился хохотом.
Айрис босиком спустилась по лестнице. Спортивный халат из
темно-коричневого габардина закрывал ее фигуру так, что нельзя
было предположить, что под ним у нее ничего нет. У парадной
двери она надела туфли и выглянула на улицу. Неподалеку стояла
машина с урчавшим мотором. Хорошо одетая женщина вышла из
машины й зашагала к подъезду. Айрис следила за ней, как про¬
ститутка или неверная жена. Мужчина проворковал: «Пока, ми¬
лая», женщина помахала рукой и исчезла.
Айрис направилась к машине и, открыв дверцу, плюхнулась
на сиденье, где совсем недавно сидела та женщина. Человек по¬
косился на нее и сказал: «Привет, милая» — так, словно вернулась
та, с которой он только что распрощался. Это был красивый че¬
ловек с шоколадной кожей и в сером шелковом костюме, но Айрис
лишь мельком взглянула на него.
— Поехали, папочка, — сказала она.
Он выехал на Сент-Николас-авеню и деловито осведомился:
— Бежишь — к кому-то или от кого-то?
— Ни то, ни другое, — отозвалась она и, когда они про¬
езжали церковь на 142-й улице, сказала: — А теперь налево,
на Конвент.
Он так и сделал. Машина ехала в гору и, миновав Гамиль¬
тон-террас, оказалась на тихой Конвент-авеню, к северу от Город¬
ского колледжа.
— Сюда, — распорядилась Айрис и, когда машина, свернув
на Конвент-авеню, поравнялась с большим многоквартирным до¬
мом, сказала: — Приехали. Очень хорошо, папочка.
— А лучше не будет? — спросил он.
— Попозже, — сказала Айрис и вылезла.
— Вернешься? ’— крикнул он вслед, но Айрис не расслышала.
Она уже неслась через улицу, потом влетела в подъезд
опрятного дома с двумя автоматическими лифтами. Один из них
70

стоял на первом этаже. Айрис, вскочив в него, поднялась на
четвертый, а там направилась к квартире задней части холла.
Серьезный человек в черных подтяжках, белой рубашке и об¬
висших черных брюках открыл дверь. Держался он солидно, как
дьякон.
— Чем могу помочь, молодая леди?
— Я хочу видеть Барри Уотерфилда.
— Вряд ли он захочет видеть вас. У него уже есть одна’мо¬
лодая леди, — осклабился открывший.
— Отойди, — бросила Айрис, отпихивая его с дороги, — и
не подглядывай в замочные скважины. — Она прошла к комнате
Барри, но дверь была заперта, и ей пришлось стучать.
— Кто там? — раздался женский голос.
— Айрис. Вели Барри открыть.
Дверь открылась, и за ней возник Барри в фиолетовом шел¬
ковом халате. Он сам закрыл дверь за Айрис. В кровати, накрыв¬
шись простыней до подбородка, лежала желтая девица.
Стул был завален одеждой, и потому Айрис уселась прямо на
кровать, не обращая внимания на девицу.
— Где Дик? — спросила она Барри. Тот, поколебавшись, от¬
ветил:
— С ним все в порядке. Он в безопасном месте.
— Если боишься сказать где, напиши, — велела Айрис.
— А как ты сбежала? — Он все еще колебался.
— Не твое дело, — огрызнулась Айрис.
— За тобой точно нет хвоста?
— Не смеши меня! Если бы ты понадобился легавым, они бы
сцапали тебя давным-давно, больно уж ты глуп. Скажи, где Дик,
и дело с концом.
— Я ему позвоню, — пробормотал Барри, двинувшись к
двери.
Она было двинулась за ним, но бедро ее ощутило прикосно¬
вение руки девицы, и она лишь сказала:
— Передай, что я к нему еду.
Он молча вышел и запер дверь снаружи.
— Он у Мейбл Хилл, — быстро зашептала девица в посте¬
ли, — у той, что живет в комплексе Риверторн. — И она назвала
улицу, дом и номер квартиры.
— Мейбл Хилл? Не та, что была замужем за Джоном Хиллом,
которого пристрелили? — спокойно спросила Айрис.
— Она самая, — прошептала девица.
Айрис не выдержала, и лицо ее исказила гримаса ярости.
В этот момент в комнату вернулся Барри и посмотрел на
нее.
— Что с тобой? — спросил он.
71

— Дозвонился до Дика? — ответила она вопросом на вопрос.
У Барри не хватило умения притвориться, и она поняла, что
он лжет, когда услышала:
— Дика не было, но он просил передать, что сам мне позво¬
нит. Он сменил крышу.
— Спасибо и на этом, — сказала Айрис и встала.
Девица под простыней сказала:
— Погоди, я тебя подброшу. У меня внизу машина.
— Еще чего! — сказал Барри и грубо толкнул ее назад в
постель.
Айрис открыла дверь, обернулась, сказала Барри: «Чтоб ты
провалился, ублюдок!» — и хлопнула дверью изо всех сил.
Глава 11
Дик не покинул квартиры Мейбл, но натерпелся страху. В
десять часов к Мейбл пожаловали два детектива для нового допро¬
са. Дик спрятался в шкафу. Без оружия, запертый, он чувствовал
себя голым. Он слушал их разговор, опасаясь, что оставил какие-то
следы, указывающие на его присутствие в квартире. У него уходила
душа в пятки, когда он думал, что они могут устроить тут обыск.
Он покрылся испариной в душном шкафу. Пыль лезла ему в нос,
и он закусил губу, чтобы ненароком не чихнуть.
Позже заявился мистер Клей из похоронного бюро. Дик как
раз был в спальне и быстро залез под кровать. Вдова и Клей так
долго обсуждали финансовые вопросы, что Дику показалось, что
они собираются не хоронить Джона Хилла, а выгодно продать ко¬
му-то его тело.
Затем Мейбл снова превратилась в безутешную вдову и
стала оплакивать свою горькую судьбу, проливая такое коли¬
чество слез, какого хватило бы на целый приход. Единственным
способом избавиться от этого наводнения оказалось утешение в
постели. Ему йришлось утешать ее столько раз, что он пришел
к выводу: не погибни Джон Хилл от налетчиков, он скончался
бы в постели от этой бабы. А впрочем, может, она вела себя
так именно потому, что ее обожаемый муж скончался? Вдруг
это такая странная реакция на его смерть? Или прорвался
скрытый комплекс шлюхи? Если смерть мужа разбудила в ней
такое, то ему, Дику, похоже, надо проявлять осторожность.
Или он исключение? Раз он ее пастырь, то должен ее пасти,
так, что ли? Или она считает, что если согрешит со священ¬
ником гтоБог’ее простит, и чем^сильней согрешит, тем больше
будет Его снисхождение? Или просто у нее зуд в одном месте?
Короче, Дику до смерти надоела эта страстная баба, и он
72

проклинал на чем свет стоит Джона Хилла за то, что тот дал
себя подстрелить.
Он уже был готов завыть волком, но вдовица, к счастью,
настолько успокоилась, что нашла в себе силы поехать с похо¬
ронщиком в морг за телом мужа. Это позволило Дику связаться
с Барри и двумя другими уголовниками и договориться о разборке
с полковником этой ночью. Поэтому, когда вдова вернулась в
истерическом состоянии, он был готов оказать ей достойную
встречу.
Потом он разгуливал по квартире в трусах, угощаясь виски с
содовой, а она копошилась на кухне — возможно, принимала что-
то возбуждающее. Тут-то и зазвонил телефон.
Это был Барри. Он сообщил, что Айрис с цепи сорвалась
и хочет его отыскать. Дику не хотелось видеть Айрис и тем
более не хотелось, чтобы она нашла его, — за ней мог быть
приставлен хвост. Если уж полиция ее сцапает, то пусть это
случится до того, как она разыщет его или узнает его место¬
нахождение, тогда им из нее не выбить никаких сведений. К
тому же она чересчур ревнива, а он был сыт по горло вдо¬
вицей.
Оказалось, что Мейбл, сделав себе лимонаду, тихонько при¬
мостилась на диване и прослушала весь разговор.
— Я рада, что она не заявится сюда, — сказала она.
— Ревность — большой грех, — сказал Дик.
На мгновение ему показалось, что она опять устроит исте¬
рику, но она посмотрела на него как на свою собственность и
сказала:
— Преподобный О’Мэлли, помолитесь вместе со мной.
— Позже, — отрезал Дик и встал, чтобы налить еще’виски.
Он доставал лед из холодильника на кухне, когда позво¬
нили в дверь. Кубики льда взлетели в воздух, словно перепу¬
ганные птицы. Ему некогда было их подбирать. Он пихнул
ванночку для льда назад в холодильник, захлопнул дверцу и
вылил виски в мойку. Затем ринулся к стенному шкафу на¬
против ванной, где висела его одежда, на ходу махнув рукой
Мейбл. Там он нашел старый револьвер 32-го калибра, при¬
надлежавший Джону Хиллу, и теперь, схватив его с полки,
сжимал в дрожащей руке.
Мейбл растерялась. Она не поняла по его жесту, надо ли от¬
крывать или, напротив, затаиться.
В дверь звонили снова и снова так, словно звонивший знал
наверняка, что Мейбл дома. Она решила открыть дверь. Хотя бы
на цепочку. Даже если полицейские пришли за О’Мэлли, он ведь
не сделал ничего дурного. Он, только хотел вернуть деньги бед¬
някам.' <’■
73

Она отперла замок, кто-то попытался вломиться, но помешала
цепочка. В проеме двери Мейбл увидела перекошенное от ярости
лицо Айрис.
— Открой эту чертову дверь, — сипло проговорила Айрис
сквозь влажные губы.
— Его здесь нет, — не без вызова проговорила Мейбл. — Я
имею в виду преподобного О’Мэлли, — добавила она.
— Я начну кричать, сюда явится полиция, и ты им это по¬
вторишь, — пригрозила Айрис.
— Если он тебе так дорог, — начала Мейбл, отпирая дверь, —
то входи. — Она широко распахнула дверь, пропустила Айрис и
снова ее заперла на замок и цепочку.
Айрис прошла по квартире, словно собака, выслеживающая
дичь.
— Он слышал все, что ты сказала, — крикнула вслед ей
Мейбл.
— Чертовы стервы, — пробормотал Дик и вылез из шкафа
весь в испарине, с револьвером в руке. — Ну почему ты такая? —
обратился он к Айрис, заглядывавшей в ванную.
Она развернулась, и, когда увидела его в трусах, глаза ее
почернели, а лицо исказилось гримасой ревности. Значит, он спал
с этой дрянью!
— Ах ты сволочь! — закричала она, брызжа слюной. — Ты
убираешь меня, чтобы залезть в постель к этой бабе!
— Заткнись! — угрожающе буркнул Дик. — Мне нужно было
спрятаться.
— Спрятаться? Между ног этой шлюхи?
С порога гостиной Мейбл сказала:
— Преподобный О’Мэлли пытается вернуть отнятые деньги.
Он не хочет, чтобы полиция все испортила.
— Ты, наверное, и в постели зовешь его преподобным! —
напустилась на нее Айрис. — Когда у тебя рот не занят...
— Я не такая, как ты, — возразила Мейбл. — Я занимаюсь
любовью, как завещал Господь...
Айрис бросилась к сопернице, норовя впиться ногтями ей в
лицо. Халат распахнулся, и под ним показалось голое тело. Мейбл
схватила ее за запястья и прокричала с вызовом:
— У меня будет от него ребенок.
Мейбл не могла оскорбить Айрис сильнее, ведь та была бес¬
плодна. Айрис осатанела. Она плюнула Мейбл в лицо, стала лягать
ее ногами и старалась вырваться. Но Мейбл была сильнее. Она
тоже плюнула в лицо Айрис, выпустив ее руки, вцепилась ей в
волосы. Айрис расцарапала шею и плечи Мейбл и разорвала ее
пеньюар. Мейбл в свою очередь выдернула ей с корнями прядь
волосу и от боли у Айрис потемнело в глазах.
74

Дик схватил Айрис за воротник халата левой рукой, по-преж¬
нему сжимая в правой револьвер. Он не успел убрать его и теперь
боялся бросить на пол. Айрис дернулась, и ее халат остался в
руках Дика, а сама она оказалась совершенно голая, если не счи¬
тать туфель. Теперь Дику было не за что ее ухватить. Тогда он
попытался заставить Мейбл разжать руки, вцепившиеся в волосы
Айрис, но Мейбл была в такой ярости, что остановить ее было
невозможно.
— Разойдитесь, чертовы бабы! — заорал Дик и ударил ре¬
вольвером по рукам Мейбл.
Он попал ей по пальцам, а заодно Айрис по голове. Та
завопила и украсила его ребра восемью красными полосами. Он
ударил ее в живот свободной левой рукой, потом схватил Мейбл
за пеньюар, чтобы оттащить от Айрис. Пеньюар остался у него
в руке, и Мейбл тоже оказалась в чем мать родила. Айрис ца¬
рапала ее, как кошка, из царапин сочилась кровь. Мейбл при¬
гнула голову Айрис и укусила в плечо. Пальцы у нее не
действовали. Айрис завопила, и вдруг взгляд ее упал на револьвер
в руке Дика. Она выхватила его и стала стрелять в Мейбл, пока
не опустел барабан.
Все случилось так внезапно, что Дик сперва не понял, что
это убийство. Он слышал грохот выстрелов, видел удивленную
гримасу боли на лице Мейбл, когда та, отпустив голову Айрис,
стала медленно сползать на пол. Но все это было, как в ка¬
ком-то сне.
Затем пришло понимание. Осознание случившегося взорва¬
лось в его мозгу, как бомба с часовым механизмом. Мозг прон¬
зила паника, он начал действовать. Дик ударил Айрис в грудь
кулаком левой руки, а потом правой в шею. Она упала. Затем
босой ногой он ударил ее в живот, а когда Айрис согнулась
пополам, ударил ее по затылку ребром ладони, отчего она упа¬
ла лицом вниз. Внезапно паника начала усиливаться, словно
один взрыв вызывал другой. Перепрыгнув через распростертую
Айрис, он ринулся к шкафу за одеждой, затем остановился и
подобрал с пола револьвер, выпавший из руки Айрис. Он и
не посмотрел на Мейбл, понимая, что она мертва. Он вообще
старался не думать об этом. Вдруг понял, что в револьвере
нет пуль, во-первых, и что он все равно чужой, во-вторых.
Тогда Дик разжал пальцы так, словно револьвер был раскален
добела, и тот упал на пол.
Затем он бросился к шкафу. Он не мог повернуть рукоятку
двери. Половина мозга изрыгала проклятия, вторая — возносила
молитвы. Он опасался, что еще немного, и здесь будет полиция.
И до стрельбы было достаточно криков, чтобы мертвые восстали
от вечного сна. Дик понимал; что в этом благопристойном доме
75

кто-то уже позвонил в участок. Пора было сматываться, и поскорее.
Иначе каюк! Вот-вот заявится полиция. Но сперва надо было одеть¬
ся. В этом респектабельном негритянском квартале всегда найдется
ублюдок патрульный, который может остановить его, заподозрив
неладное. А он даже не вооружен.
Дик попытался быстро одеться. Скорее, скорее, сигналил мозг.
Но пальцы не слушались. Семь столетий ушло, чтобы застегнуть
рубашку, и еще лет триста, чтобы завязать шнурки.
Дик подскочил к зеркалу, проверить, нет ли предательских
следов борьбы, но, хотя лицо его и посерело, а глаза почернели,
никаких царапин не обнаружилось. Что лучше: съехать на лифте
на пять этажей, а потом пройти остаток пути пешком или вос¬
пользоваться пожарной лестницей и уйти через крышу? Дик не
знал, как устроены эти дома, на одном ли уровне крыши жилого
комплекса и можно ли по ним уйти. В глубине сознания копоши¬
лось смутное ощущение какой-то утраты. Потом он осознал, что
это Айрис. Страх шептал ему: пойди в комнату и добей ее, пусть
замолчит навсегда.
Он двинулся было в гостиную, но тут в дверь забарабанили.
Он подбежал на цыпочках к окну в ванной, выходившему на по¬
жарную лестницу, быстро открыл его и не колеблясь вылез на
лестницу. Размышлять было некогда. Он не чувствовал под собой
ног, когда спускался по железным-перекладинам лестницы. Глаза
его обшаривали окна.
Пожарная лестница выходила на маленькую частную ули¬
цу, и его могли заметить или те, кто на ней находился, или
обитатели квартир. Будучи на полпути вниз, Дик заметил край
занавески, высовывавшейся из открытого окна. Не долго думая
он нырнул в окно. Это была точно такая же квартира, как
и та, в которой он был раньше. В спальне, куда он попал,
не было никого. Он двинулся, ступая на носки и моля Бога,
чтобы в квартире никого не было. Впрочем, даже если там
свадебный пир, его это не остановит. Он вышел в холл. Из
кухни доносилось женское пение. Дик проследовал к входной
двери. Она была заперта на замок и закрыта на цепочку. Он
попытался открыть ее, не производя шума. Затаив дыхание,
он повернул замок, снял цепочку. Его закрутило, в водовороте
летящих секунд. Пение прекратилось. Он быстро открыл дверь
и пробежал через лестничную площадку к служебному входу.
Он как раз успел закрыть дверь, как женский голос воззвал:
«Генри? Ты где?»
Он ринулся вниз по лестнице, словно пикирующий бомбарди¬
ровщик;, и'остановился, лишь когда оказался в подвале. Он услы¬
шал шаги за дверью и попытался сделать невинное лицо и сочинить
исторгло, как он здесь оказался. Но^шаги смолкли. Осторожно он
76

приоткрыл дверь, заглянул в подвал. Никого. Он двинулся в на¬
правлении, откуда послышались шаги, и подошел к двери. За ней
был короткий лестничный пролет и железная дверь с замком. Он
отпер его и, приоткрыв дверь, выглянул в щелочку.
Он увидел 113-ю улицу. По ней разгуливали цветные жители
района в летних костюмах. Двое уписывали арбуз из фургона,
где их держали на льду. Вокруг тележки мороженщика собрались
дети, угощаясь наструганным мороженым, политым разноцветным
сиропом из бутылок. Другие дети играли на улице в мяч. Жен¬
щины громко переговаривались. Ругаясь на чем свет стоит, по
тротуару, шатаясь, брел пьяный. Слепой нищий, постукивая па¬
лочкой, шел по кромке тротуара, громыхая мелочью в оловянной
кружке. Собака какала на тротуаре. У церкви на ступеньках, в
тенечке, сидели негры и обсуждали взаимоотношения белых и
черных.
Дик вышел из дома, перешел улицу и вскоре растворился в
гигантском черном море, имя которому Гарлем.
Глава 12
Когда Гробовщик и Могильщик явились на дежурство в восемь
вечера, лейтенант Андерсон сказал:
— Вашу машину обнаружили на углу 163-й улицы и Эдж-
ком-драйв. Вам это что-нибудь говорит?
Гробовщик прислонился к стене в темном углу, где лейтенант
не мог видеть выражения его лица, но Андерсон услышал нечто
похожее на фырканье. Могильщик уселся на лейтенантов стол, по¬
чесывая подбородок. Со спины не видна была кобура его револьвера
под пиджаком, зато чуть согнутые плечи выглядели еще мощнее.
Он помолчал и хмыкнул:
— Мне это говорит, что ее украли. А ты что думаешь,
Эд?
— Или украли, или она уехала сама.
Андерсон недоуменно переводил взгляд с одного на другого:
— Так украли или нет?
— Ну а если украли? — снова хмыкнул Могильщик.
— Неужели это сделали наши цыплятки? — спросил Гро¬
бовщик.
Лейтенант слегка покраснел и покачал головой. Он не всегда
понимал юмор своих асов-сыщиков, и порой это ставило его в
тупик. Ему было ясно одно: они не придавали значения пропаже
машины: когда они чуяли след, атмосфера вокруг мигом делалась
наэлектризованной.	г-,.
Так и случилось, когда ¡гон сказал:	... .
77

— Мы арестовали женщину Дика О’Хары по обвинению в
убийстве.
Оба сыщика окаменели и промолчали. Они понимали, что сей¬
час услышат историю. Они замерли в ожидании.
— Ее арестовали в квартире того самого Джона Хилла из
движения «Назад в Африку», которого вчера убили. Жена Хил¬
ла Мейбл получила пять пуль. Когда приехала полиция, она
уже скончалась. Обе женщины были совершенно голые, в си¬
няках и царапинах — похоже, они сильно подрались. Соседи
вызвали полицию еще до стрельбы — когда они услышали
женский скандал. На полу нашли револьвер 32-го калибра. Из
него недавно стреляли. Похоже, это и есть оружие убийства,
но сейчас с ним разбираются баллистики. Отпечатки пальцев
Айрис были на рукоятке, отчасти они смазаны отпечатками
пальцев мужчины. Не исключено, что это и есть Дик О’Хара.
Ребята из «убийств» проверяют его по картотеке, И скоро мы
будем все знать наверняка.
Гробовщик и Могильщик обменялись взглядами, но промол¬
чали.
— Айрис утверждает, что Дика в квартире не было. Часом
раньше она покинула свою собственную квартиру — якобы что¬
бы увидеть Дика, но клянется, что его там не застала. Ойа
сбежала из-под надзора, пойдя на хитрость, -— вы еще об этом
услышите. Она утверждает, что Между ней и Хилл вышла раз¬
молвка, она вырвала револьвер у нее из руки и он случайно
выстрелил. Она говорит,' что скандал произошел по личным
мотивам й!‘ не имеет никакого отношения к налету. Причин
размолвки она не назвала.	'
Детективы переглянулись, словно их одновременно осенила од¬
на и та же идея.
— Хотите побеседовать с ней? — спросил Андерсон.
Детективы опять переглянулись, и Могильщик спросил:
— Сколько времени прошло между стрельбой и появлением
патрульных?
— Две с половиной минуты.
— Этаж?
— Седьмой, но лифт там скоростной, и он успел бы спуститься
и уйти до появления полиции, — сказал Андерсон, догадавшись,
о чем подумали его асы.
— Вряд ли, если он был тоже раздет.
— А в этом районе на улицу выходят как следует одевшись, —
добавил Могильщик.
— Целиком и полностью,- — заключил Эд.
— В ванной было открыто окно, выходящее к пожарной лест¬
нице, — сказал Андерсон, — но никто не видел, как он спускал¬
78

ся. — Он взглянул на отчеты перед ним и продолжал: — Женщина
с четвертого этажа сказала: кто-то открывал ее входную дверь, а
когда она вышла посмотреть, цепочка была снята. Из квартиры
ничего не пропало. Окно на пожарную лестницу было открыто, но
хозяйка сказала, что сама открывала его. Отпечатки, которые мог¬
ли остаться на дверной ручке, были стерты: приходил и уходил ее
сын, а подоконник она сама протерла тряпкой.
— В этом районе обожают чистоту, — сказал Могильщик.
— Благодаря чему Дик и смылся вчистую, — сострил Гробов¬
щик.
— Это неизвестно, — сказал Могильщик. — Потолкуем с ней.
Ее доставили из камеры, где она сидела в ожидании понедель¬
ника и решения суда о своей дальнейшей судьбе, в комнату для
допросов, известную в преступном мире под названием «Стукачи-
ное гнездо».
Это была звуконепроницаемая камера без окон, в центре ко¬
торой стояла прибитая к полу табуретка. Со всех сторон на нее
были направлены лампы, в свете которых даже черный-пречерный
негр делался прозрачным.
Но сейчас, когда охранник доставил Айрис, в комнате го¬
рел только верхний свет. Дверь снова закрылась, и щелкнул
замок. У табуретки поджидал ее Могильщик. Затем она уви¬
дела силуэт Гробовщика, смутно вырисовывавшийся в сумрач¬
ном углу. Его обожженное кислотой лицо походило на
карнавальную маску, которую надевают, чтобы напугать детей.
Ее охватила дрожь.
— Садись, детка, и рассказывай, — сказал Могильщик.
— В этой дыре я не скажу ни слова. Тут все в микрофонах, —
фыркнула она, продолжая стоять.
— Зачем нам микрофоны? Мы с Эдом и так запомним все,
что ты скажешь.
Гробовщик шагнул вперед с видом убийцы, восставшего из
•мертвых.
— Садись, тебе говорят, — прохрипел он.
Айрис села. Гробовщик подошел к ней, а Могильщик включил
лампы. Она заморгала. Гробовщик уже собирался дать ей пощечи¬
ну, но увидел ее лицо, и рука его застыла в воздухе.
— А ты красавица! — сказал он.
Ее кожа, еще недавно гладкая, желтая, надушенная, теперь
переливалась всеми цветами — от черного до оранжевого. Шея
распухла, одна грудь казалась раза в два больше другой, лицо,
шея, плечи были испещрены красными полосами, скрывавши¬
мися под платьем, а волосы ее были словно вымыты в реке
Стикс.	,
— Бывает и. хуже! — буркнул Могильщик.
79

— Что значит хуже? — осведомилась Айрис, щурясь от яркого
света. Казалось, синяки и царапины были нарисованы на ее про¬
зрачной коже.
— Ты и вовсе могла сыграть в ящик.
— Это, по-вашему, хуже? — слабо передернула она плечами.
— Ладно, ты еще жива, — подал голос Гробовщик, — и
можешь заработать восемь тысяч семьсот наградных, если нам
поможешь.
— А как насчет этого долбаного обвинения? — решила потор¬
говаться Айрис.
— Это твой ребенок, — сказал Могильщик.
При слове «ребенок» Айрис поморщилась. С этого-то все и
началось.
— Оно не долбаное, — возразил Гробовщик.
— Но все равно обвинение, — сказала Айрис.
— А как Дик? — спросил Гробовщик.
— Если бы я знала, где этот гад, то сказала бы, уж не со¬
мневайтесь.
— Но ты же приехала к нему на свиданку.
Она подумала, потом, похоже, приняла решение.
— Он там был. В одних трусах. Иначе с чего бы мне распси¬
ховаться и пристрелить эту стерву вдову? Но я не помню, как он
сбежал. Он стукнул меня, и я упала без сознания. — И, помолчав,
добавила: — Ума не приложу, почему он меня не убил.
— Как ты сбежала из-под надзора?
Она внезапно рассмеялась, и ее синяки и царапины приобрели
несколько иные очертания. Так бывает с картинками, которые под
одним углом выглядят невинными, а под другим оказываются не¬
пристойными.
— Такое может выкинуть только белый, — сказала она.
— Если это не имеет отношения к налету, можно об этом и
забыть, — хмыкнул Гробовщик.
— Это наша личная размолвка.
— Мы хотим знать другое, детка: в чем состоял фокус в этой
афере с движением «Назад в Африку»?
— Вы что, только сегодня родились, что спрашиваете?
— Мы все знаем. Но хотим, чтобы ты это подтвердила.
К Айрис снова вернулась прежняя самоуверенность.
— А мне что за это будет? — осведомилась Айрис.
Гробовщик подошел к ней ближе и проскрежетал:
— А ты подумай, может, догадаешься.
Она взглянула туда, откуда раздавался его голос, но свет ме¬
шал ей его разглядеть, и это особенно пугало.
— Дик хотел взять деньги и дать деру, — начала она. — Но
сперва поработать и в других городах. Он заказал бронемашину.
80

Охранники были его люди. А агенты-вербовщики и секретарши
ничего не знали. Детективы должны были задержать его и конфи¬
сковать деньги — якобы до разбирательства. Поскольку все осто¬
лопы не сомневались в его честности, бояться было некого. Его
навели на эту идею успехи Маркуса Гарви...
— Это мы знаем, — перебил ее Могильщик. — Нас интере¬
суют имена, описания внешности и так далее.
Она дала им адрес Барри Уотерфилда, он же Детка Джек
Джонсон, он же Папа Трах. Охранников бронемашины звали Че¬
тыре-Четыре и Фредди, а настоящих имен и фамилий она не знала,
как не знала их адресов. Это были люди Дика, возможно, еще по
тюрьме, и он не выставлял их на всеобщее обозрение. Покойника,
сыгравшего роль второго детектива, звали Элмер Сандерс. Он был,
как и все остальные, из Чикаго.
Сыщики услышали, что хотели, и Гробовщик помягчел, но
Могильщик спросил:
— А он часом не решил надуть своих ребят, подстроив налет?
Немного поразмыслив, она ответила:
— Нет, судя по тому, как он это воспринял, вряд ли.
— Кто они, по-твоему?
— Вроде бы из синдиката. Больше некому.
— Синдикат тут ни при чем, — отрезал Могильщик.
— Тогда не знаю. Больше он никого не боялся. Правда, всего
он мне не рассказывал...
На это Могильщик криво улыбнулся.
— Что у тебя есть на Дика? — спросил Гробовщик.
Она посмотрела туда, откуда за лампами раздавался этот го¬
лос, и снова почувствовала озноб. Наконец она односложно сказала:
— Доказательства.
Сыщики окаменели, словно надеясь услышать эхо, но на¬
прасно.
— Хочешь, чтобы мы его взяли? — спросил Могильщик.
— Хочу.
— Ну, готовься.
— Я готова.
Сыщики заглянули к лейтенанту Андерсону, попросив его при¬
ставить хвост к Барри Уотерфилду. Затем Могильщик сказал:
— Мы напустим наших голубков на Дика. Если они что-то
разнюхают, то перезвонят вам, а вы дайте знать нам.
— Ладно, — сказал лейтенант. — А я велю держать наготове
две машины с ребятами на всякий пожарный случай.
— Пожарного. случая не будет, — сказал Гробовщик, и они
ушли.	<
81

Они стали опрашивать всех своих голубков. Они получили
массу сведений о неразгаданных преступлениях и разыскиваемых
преступниках, но ровным счетом ничего о Дике О’Харе. Инфор¬
мацию они решили приберечь на потом, но всем своим стукачам
дали одно-единственное задание: разыскать О’Хару, а потом по¬
звонить лейтенанту Андерсону, передать информацию, повесить
трубку и исчезнуть.
Работа шла медленно, мучительно, но иного выхода не было.
В Гарлеме живет полмиллиона цветных и так много разных норок
и дырок, что в них терялись и трущобные крысы.
Барри позвонил Дику в квартиру Мейбл Хилл из бара
на углу Сент-Николас-сквер и 155-й улицы ровно в десять
вечера. Он дал три звонка, потом вдруг встревожился. Шестое
чувство подсказало: в доме полиция и они выслеживают, от¬
куда звонок. Он бросил трубку, словно это была змея, и по¬
спешил к выходу. Официантка, подняв брови, удивленно
посмотрела ему вслед. Он кинул пятьдесят центов на стойку
за тридцатипятицентовое пиво и быстро вышел на улицу, ози¬
раясь в поисках такси. Он поймал одно, шедшее в сторону
центра, и сказал:
— Высадите меня на 145-й у Бродвея.
Когда они свернули на 145-ю, он услышал вой полицейской
сирены и увидел машину, мчавшуюся в сторону бара Боумана.
Над его верхней губой выступили капельки пота.
Бродвей — улица пограничная. Чернокожие прочно заселили
район к востоку от нее, но западная часть еще заселена пуэрто¬
риканцами и остатками белых. Барри вылез на северо-западной
стороне перекрестка, быстро дошел до 149-й и свернул к Гудзону.
Он зашел в опрятный небольшой жилой дом и поднялся на третий
этаж. Ему открыла та светло-коричневая, почти белая девица, ко¬
торая валялась в кровати, когда пожаловала Айрис. Не успев за¬
крыть дверь, она выпалила:
— Айрис убила Мейбл Хилл сразу после того, как от нас
ушла. Здорово, да? Ее сцапали. Только что сказали по радио! —
Голос ее звенел от волнения.
— А Дик? — напряженно спросил он.
— Он успел уйти. Его ищут. Дай я сделаю тебе выпить.
Барри обвел взглядом квартиру. Она была вполне уютная, но
ему было не до уюта. Дик явно пытался связаться с ним, а его
не .было..
— Отвези меня домой, — приказал он.
Она было. надулась, но, увидев его лицо; быстро пришла в
себя.
82

Пять минут спустя цветной детектив Пол Робинсон, при¬
ставленный с Эрни Фишером следить за Барри, увидел, как он
вышел из машины у дома, где жил, и быстро стал подниматься
по лестнице. Пол сидел в черном «форде» с обычным манхэт¬
тенским номером, припаркованном на другой стороне улицы. Пол
связался по радиотелефону с лейтенантом Андерсоном и сказал:
«Он вошел».
— Продолжать наблюдение, — распорядился Андерсон.
Когда Барри вышел из лифта на четвертом этаже, на пло¬
щадке стоял молодой человек, собиравшийся ехать вниз. Это был
Эрни Фишер. Он стоял здесь уже два часа, притворяясь, что
собирается спускаться, всякий раз когда подъезжал лифт. Но на
сей раз он и впрямь спустился. Выйдя на улицу, он сел в двух¬
цветный «шевроле», стоявший у входа, и связался по радиоте¬
лефону с напарником.
Тогда Пол вышел из своего «форда», перешел улицу и вошел
в дом, не посмотрев на своего партнера. Он занял место на посту
у лифта на четвертом этаже, делая вид, что собирается ехать
вниз.
Солидный хозяин квартиры сообщил Барри, что ему звонил
несколько раз мистер Блумфилд и просил передать, что если Барри
раздумал покупать машину, то он уже нашел другого покупателя.
Барри бросился к телефону и позвонил мистеру Блумфилду.
— Блумфилд, ^— ответил голос, не имевший к этому имени
никакого отношения.
— Мистер Блумфилд, мне нужна машина. Я хочу довести
сделку до конца. Я ходил собирал деньги.
— Приезжайте ко мне в офис, — сказал голос, и связь обо¬
рвалась.
— Еду, мистер Блумфилд, —сказал Барри после того, как
связь разъединилась — исключительно для ушей хозяина квар¬
тиры.
Барри зашел к себе, нацепил кобуру с кольтом 45-го калибра
и надел просторный черный шелковый спортивный костюм, скры¬
вавший кобуру.
На лестничной площадке он увидел молодого человека, нетер¬
пеливо нажимавшего на кнопку лифта. Он не вызвал у Барри ни
подозрений, ни дурных воспоминаний. Они поехали вниз вместе.
Молодой человек вышел первым, быстро спустился по ступенькам,
вышел на улицу и перебежал через дорогу. Барри мигом забыл о
его существовании.
От тротуара отъехал «шевроле», а Барри сел в такси, занявшее
освободившееся место. Машина двинулась в сторону центра, к
125-й улице. «Шевроле» держался впереди. Черный «форд» ехал
сзади на расстоянии квартала.
83

У 125-й улицы Эрни наугад свернул налево, в сторону Вось¬
мой авеню. Такси резко свернуло направо. «Форд» приблизился
к нему.
Барри увидел черный «форд» в заднее стекло. Он велел шо¬
феру резко притормозить у бара. «Форд» просвистел мимо, водитель
и не взглянул на такси, а на развилке взял влево.
Барри велел своему шоферу развернуться и взять на вос¬
ток. Его не смутило появление «шевроле» у Восьмой авеню —-
таких «шевроле» в Гарлеме сотни — «кадиллаки» бедняков. По
его приказанию такси свернуло направо и остановилось у отеля
«Тереза» на Седьмой авеню. «Шевроле» проследовал в сторону
125-й улицы.
Отпустив такси, Барри вошел в вестибюль отеля и попросил
швейцара вызвать ему другое такси. Он и не заметил, как у бара
напротив остановился черный «форд». На этой улице всегда стояло
много машин. Такси доехало до 116-й улицы и резко повернуло
направо. «Форд» проехал прямо. По 116-й улице со стороны Лен¬
нокса двигалось немало машин, и среди них попалось несколько
«шевроле».
Такси остановилось на красный свет у Восьмой авеню, и
среди машин, шедших на север, было несколько «фордов». Гар¬
лем кишел черными «фордами» — «линкольнами» бедняков, и
Барри не придал этому никакого значения. Когда зажегся зе¬
леный, он велел таксисту свернуть направо и притормозить.
Черного «форда» рядом не оказалось. «Шевроле» проехал через
Восьмую авеню.
Пол сделал двойную парковку за углом на 117-й улице и
быстро прошел пешком назад, на Восьмую авеню. Он увидел, как
Барри вошел в бильярдную. Тогда Пол пересек Восьмую, не спу¬
ская глаз с бильярдной, и остановился на противоположной сторо¬
не. В бильярдной было полно чернокожих, накачавшихся спиртным
и наркотиками. Барри мало чем выделялся — разве что одет был
получше. Вокруг него стали виться шлюхи.
Через минуту «шевроле» выехал на Восьмую со 119-й и, про¬
ехав на юг, остановился около 116-й. Эрни совершил двойную пар¬
ковку за парочкой так же запаркованных машин.
Пол перешел улицу, сделал вид, что собирается зайти в биль¬
ярдную, потом якобы передумал и зашагал по 117-й, притягивая,
как магнит, шлюх со всех сторон.
«Шевроле» отъехал, завернул за угол 116-й, сделал двойную
парковку. Эрни позвонил лейтенанту Андерсону и сообщил: «Он
зашел в бильярдную на Восьмой» — и дал название бильярдной с
номером дома.
— Следите дальше, — сказав Андерсон и позвонил Могиль¬
щику и Гробовщику.	’	•'
84

Глава 13
Радиотелефон зазвонил, когда детективы беседовали со сле¬
пым. Тот говорил:
— В этом танке сидели пятеро белых. Одно это уже меня
насторожило. Когда он остановился, человек с эспаньолкой, что
сидел спереди, наклонился к шоферу и помахал рукой цветному,
который ошивался у станции метро. Когда дверца хлопнула, я обер¬
нулся и сделал снимок. Надеюсь, получилось.
Гробовщик вступил в связь с лейтенантом. Тот сказал:
— Они наблюдают за ним. Он в бильярдной на Восьмой, —
и сообщил название бильярдной и номер дома.
— Едем, — сказал Гробовщик. — Все будет по-тихому.
— Это ваш ребеночек, — сказал лейтенант. — Понадобится
подмога, зовите.
— Расскажешь потом, Генри, — сказал Могильщик сле¬
пому.
— О чем речь, — сказал тот и вылез из машины, надевая
темные очки.
Езды до Восьмой было пять . минут, но Могильщик уложился
в три с половиной, не прибегая к помощи сирены.
Пол сидел в «форде» напротив бильярдной. Он сказал, что
Барри внутри, а Эрни стережет с..заднего хода.
— Помоги ему, — сказал Могильщик, — а мы зайдем с этого
конца.
Они заняли место отъехавшей машины Пола и, стали
ждать.
— Думаешь, он там общается с Диком? — спросил Гробов¬
щик.
— Я не думаю, — поправил его Могильщик. — Я жду.
Время шло.
— Если бы мне платили по доллару за каждый час, что я
прождал этих подонков, — сказал Гробовщик, — я бы взял боль¬
шой отпуск и поехал удить рыбу.
— Ты мазохист, — хмыкнул Могильщик. — Если чего я не
выношу в рыбалке, так это ожидать, когда клюнет.
— Да, но зато рыба в тебя не выстрелит.
— Слушай, Эд, если тебе не нравится опасная работа, иди
собирать налоги.
Теперь уже хмыкнул Эд Гробовщик.
— Нет уж, , только не в Гарлеме. Здесь нет работы опасней,
чем собирать налоги, дружище.
Они надолго замолчали, размышляя о причинах, по которым
гарлемцы, не ..платят налогов. И;,еще они думали © восьмидесяти
семи тысячах, отнятых у этих бедняков.	: .
85

— Попадись мне этот сукин сын, я бы взял кочергу и ворочал
дерьмо в его заднице, пока он не вернул бы все до цента, — сказал
Гробовщик.
— С дерьмом у него будет туговато, — заметил Могиль¬
щик. — Теперь в моде жратва, от которой не бывает дерьма.
Из бильярдной выходили одни, входили другие. Кого-то сы¬
щики знали, кого-то нет, но никто из них им не был нужен.
Так прошел час.
— Думаешь, они смотались? — спросил Гробовщик. , ..
— Откуда мне знать? — отозвался Могильщик. — Скорее все¬
го, они затаились и ждут, как и мы.
К бильярдной подъехала машина и встала во второй ряд. Это
был черный «линкольн» четвертой модели, столь же неуместный в
этом районе, как и Пресвятая Дева.
Из «линкольна» вышел цветной шофер в форме и просле¬
довал в бильярдную. Почти тотчас же он вышел обратно, сел
за руль и включил мотор. Внезапно из бильярдной вышел Бар¬
ри. Некоторое время он стоял осматриваясь по сторонам. Гро¬
бовщик тотчас же как сквозь землю провалился, а Могильщик
так тщательно стал разыскивать знакомых у дверей подъездов
на их стороне улицы, что Барри мог видеть лишь его затылок,
каковой мало чем отличался от прочих черных затылков. Впол¬
не удовлетворенный, Барри постучал по двери, и из бильярдной
вышел еще один тип и сел рядом с водителем. Затем из дверей
пулей выскочил Дик и, протиснувшись между двух запаркован¬
ных машин, сел в «линкольн» сзади. За ним Барри. Лимузин
рванулся как ракета, но вынужден был притормозить у свето¬
фора на 125-й улице.
Могильщику пришлось разворачиваться, а к тому времени ли¬
музин уже исчез.
— Надо просить подмоги, сказал Гробовщик.
— Поздно, — буркнул Могильщик, швыряя вперед машину
мимо словно застывших других автомобилей. — Надо иметь еще
пару глаз.
— Куда мы едем? — спросил Гробовщик.
— А черт его знает, — отвечал Могильщик.
— Тьфу! — с отвращением проговорил Гробовщик. — Вчера
мы потеряли машину, а сегодня человека.
— Главное, не потерять жизнь, — крикнул Могильщик сквозь
шум и рев уличного движения.
— Притормози! — попросил Гробовщик. — А то такими тем¬
пами мы окажемся в Олбани.
Гробовщик притормозил у тротуара около 145-й улицы.
— Ладно, давай подумаем, — сказал он.
— О чем, черт возьми? — поинтересовался Гробовщик.
86

Они оказались примерно в том месте, где ему когда-то плес¬
нули в лицо кислотой. Нахлынувшие воспоминания взвинтили его
нервы, лицо задергалось в тике.
Могильщик взглянул на него и отвел взгляд. Он понимал, что
чувствует его друг, но сейчас надо было действовать. Он сказал:
— Слушай, они ехали в ворованной машине. Почему?
— Спешили на свидание или сматывали удочки, — отозвался
Гробовщик. Он снова пришел в себя.
— Где бы ты назначил свидание, если бы не был напуган? —
спросил Могильщик.
— Под мостом, — сказал Гробовщик.
— Мы-то с тобой по крайней мере не напутаны, — сказал
Гробовщик.
На переднем сиденье «линкольна» они приметили тех двоих,
что накануне были в бронемашине. За рулем сидел тот же тип,
что и вчера. Это был опытный автомобильный вор, и «линкольн»
был им украден. В конце Бредхерст-авеню он потушил фары и
свернул, остановив машину между двух опор метромоста через
155-ю улицу.
— Вы, ребята, держите машину под присмотром, а мы подо¬
ждем здесь, — распорядился Дик. Ребята осторожно вылезли, па¬
мятуя о винтовках на полу, и растворились во тьме.
Дик вынул из внутреннего кармана пиджака большой конверт
и вручил Барри со словами:
— Вот список. — Он попросил стенографистку из отеля «Те¬
реза» составить его по телефонным справочникам Манхэттена,
Бронкса и Бруклина. — Пусть разговор ведет он. Мы будем дер¬
жать вас под наблюдением.
— Мне это не нравится, — признался Барри. Он был напуган
и сильно нервничал, не понимая, чего можно ждать от полковни¬
ка. — Он же не заплатит за это пятьдесят штук, — продолжал
Барри, осторожно беря конверт и запихивая его во внутренний
карман, где уже лежал кольт.
— Конечно, не заплатит, — сказал Дик. — Но ты не спорь.
Отвечай на его вопросы и возьми то, что он тебе предложит.
— Слушай, Дик, я ничего не понимаю. Какое это имеет от¬
ношение к нашим восьмидесяти семи тысячам?
— Понимать буду я, — холодно отозвался Дик. — И отдай
мне твою пушку.
— Я что — пойду к этому психу безоружным?! Ну, это уже
слишком!
— Что с тобой может случиться? Мы будем держать вас: под
наблюдением^ Ты будешь как у Христа за пазухой.
— Он сказал мне то же самое, — вдруг вспомнил Барри, рас¬
ставаясь с оружием.	<
87

— Он сам не понимал, насколько был прав, — отозвался
Дик, вынимая кольт из кобуры и засовывая в правый карман
пиджака.
Некоторое время они молчали и размышляли каждый о своем,
потом из темноты возникли подручные Дика и сели на переднее
сиденье.
■— Они там, наверху, — сказал водитель, уверенно бросая
большую машину в темноту, словно был снабжен прибором ночного
видения.
Ночь прорезали фары грузовиков, работавших по расчистке
территории старого стадиона за мостом и станцией метро. Однажды
черный лимузин полковника оказался высвечен фарами одного та¬
кого грузовика, но он не выглядел чем-то неуместным — здесь
часто собирались архитекторы и банкиры, обсуждая план будущих
застроек на месте стадиона. «Линкольн», впрочем, старался осо¬
бенно не привлекать внимания и наконец остановился за большим
грузовиком, оставленным на ночь.
Подручные Дика подобрали винтовки и вылезли из машины,
разместившись по обе ее стороны. У них были автоматические вин¬
товки с телескопическим прицелом.
— Ну, — сказал Дик, — давай и не психуй.
Барри покачал головой, словно стряхивая дурные предчув¬
ствия.
— Мамочка такому меня не учила, — сказал он и вылез. Дик
вышел с другой стороны. Барри обогнул грузовик и двинулся впе¬
ред. Его черный пиджак и серые брюки тотчас же растворились
во тьме. Дик подошел к одному из стрелков.
— Что-нибудь видно? — спросил он.
В телескопическом окуляре Барри превратился в полсилуэта,
разделенного на четыре части. Линии видоискателя сходились на
его спине. Стрелок вел его через потемки.
— Черные на черном, — ворчал он, — но ничего, сойдет...
— Нельзя, чтобы его подстрелили, — сказал Дик.
— Все будет в порядке, — отозвался стрелок.
Барри остановился. Рядом с ним возникли еще два силуэта.
Все они напоминали обезьян. Стрелки расширили поле обзора, что¬
бы туда попал и лимузин с его пассажирами. Глаза их постепенно
привыкли к темноте.
В слабом мерцании отраженного света кое-что можно было
различить. Блондин был за рулем, а рядом с ним полковник,
по бокам у Барри оказалось двое белых, потом подошел еще
один, обыскал его и взял конверт,. который передал полковнику.
Тот не глядя сунул его в карман. Внезапно двое схватили Барри
¿а руки.; и заломили их ему за спину. Третий снова шагнул к
нему.
88

Когда сыщики подъехали к зловещей черной зоне под мостом,
Могильщик выключил фары. В слабом свете огней грузовиков тер¬
ритория выглядела как лес из железных свай и опор, несших вахту
наподобие часовых в призрачной тьме. Кожа на щеке Гробовщика
непроизвольно дергалась. Могильщик почувствовал, как ему стал
тесен воротничок.
Он остановил машину в темном месте, но не выключил
мотор.
— Надо бы зажечь фары, — сказал он.
— Я и так все вижу, — сказал Гробовщик.
Могильщик молча кивнул и вытащил свой длинностволь¬
ный никелированный револьвер 38-го калибра и первые три
патрона заменил трассирующими. Гробовщик вытащил свой ре¬
вольвер, точь-в-точь напоминавший пушку Могильщика, и один
раз крутанул барабан. Потом положил револьвер на колени.
Могильщик убрал свой в боковой карман пиджака. Они сидели
в темноте и ждали звуков, которые могли никогда и не раз¬
даться.
— Где хлопок? — спросил полковник Барри. Вопрос прозву¬
чал резко, как пощечина.
— Хлопок? — удивленно повторил Барри, и вдруг в голове
у него что-то щелкнуло. Он вспомнил маленький плакатик в
витрине конторы полковника. Господи, пронеслось у него в го¬
лове. Ужас охватил его с головы до пят, он не знал, что ответ
может спасти ему жизнь, и потому выпалил первое, что пришло
на ум:
— Он у Дика.
Все случилось как-то сразу. Полковник махнул рукой. Белые
подручные повисли на Барри. Третий выхватил из-за пояса охот¬
ничий нож. Барри рванулся в одну сторону, отбросив человека,
державшего его за правую руку. И в тот же момент ночную
тишину разорвал громкий выстрел из модной автоматической вин¬
товки, а за ним второй — и так быстро, что напомнил эхо от
первого.
Стрелок рядом с Диком прострелил сердце тому, кто оказался
перед Барри. Но крупнокалиберная пуля, пройдя насквозь, уго¬
дила затем в Барри, застряв где-то возле ключицы. Стрелок но¬
мер два поразил белого, державшего Барри за левую руку: пуля
прошла через легкое и рикошетом от ребра угодила в бедро. Все
трое упали.
Белый с ножом повернулся и бросился наутек. Огромный ли¬
музин прыгнул, словно гигантская кошка, сбил его и, переехав,
словно кочку, стал отъезжать.
— В машину! — завопил Дик, имея в виду: «Стреляйте в
машину!»
89

Но стрелки поняли выкрик как команду сесть в машину и
ринулись к «линкольну».
— Мудаки! — крикнул Дик и побежал за ними.
Могилыцик, находившийся на расстоянии трехсот ярдов от ме¬
ста перестрелки, бросил машину вперед, разрезая темноту светом
фар и крича в радиотелефон:
— Всем патрульным! Оцепить район стадиона «Поло Гра¬
ундс».
«Линкольн» на двух колесах объезжал трейлер, когда его
высветили фары машины сыщиков. Гробовщик высунулся из
окна и выстрелил трассирующей пулей. Она прочертила длин¬
ную светящуюся дугу, но «линкольн» проскочил мимо, и пуля
улетела в темноту, вонзившись в ни в чем не повинную зем¬
лю. Между машиной сыщиков и «линкольном» оказался гру¬
зовик.
— Подожди, подберем Барри! — крикнул Дик своему шо-
феру.
Тот нажал на тормоза, и машину занесло, но она остановилась.
Дик выскочил из нее и кинулся к куче тел. Белый человек, ко¬
торого переехало машиной полковника, корчился в агонии, и Дик
на ходу раскроил ему череп рукояткой кольта. Затем он стал вы¬
таскивать Барри из-под белых.
— Нет! — кричал Барри, изнемогая от боли.
— Бога ради, ключ! — кричал Дик.
— Хлопок... — прошептал Барри, и кровь хлынула из его
носа и рта. Крупное тело обмякло в объятьях смерти.
Могильщик так резко объехал грузовик, что машинд чуть
не перевернулась, а Гробовщик послал еще одну трассирующую
пулю вдогонку «линкольну». Он метил в бензобак, но угодил
в заднее ветровое стекло, отчего загорелась крыша. «Линкольн»
летел теперь как ракета и начал вилять из стороны в сторону.
Гробовщик выстрелил еще раз и пробил заднюю дверь. Он
продолжал стрелять в темноте, а «линкольн» наращивал ско¬
рость.
Могильщик остановил машину, вышел и побежал в сторону
Дика с револьвером в руке, а потом остановился. Гробовщик вы¬
скочил с другой стороны, собираясь выстрелить последней пулей.
Но в этом не было необходимости. Дик заметил их. И еще он
заметил, что «линкольн» уехал. Он бросил оружие и поднял руки.
Ему хотелось жить.
— Ты посмотри, какая встреча, — приговаривал Могильщик,
подходя к нему с наручниками.
—. Приятный сюрприз, — вторил ему Гробовщик.
— Мне надо позвонить адвокату, — пробормотал Дик.
. — Всему свое время, радость'моя, — сказал Могильщик.
90

Глава 14
Был час ночи. Ребята из «убийств» приехали и уже уехали.
Судмедэксперт констатировал четыре смерти. Трупы повезли в
морг. Ни лимузина полковника, ни «линкольна» так и не задер¬
жали. Их искали по всему городу. Семнадцать патрульных машин,
оцепивших район стадиона, вернулись к исполнению своих обыч¬
ных обязанностей. Работники, расчищавшие территорию стадиона,
снова вернулись к своим делам. Город* жил, дышал и спал, как
всегда. Люди лгали, воровали, убивали, а также молились, пели,
смеялись, занимались любовью. И еще рождались и умирали. Пульс
города Нью-Йорка оставался прежним.
Но те, кто поверил в авантюру Дика, ворочались в постелях,
гадая, получат ли они назад свои доллары.
Дик же сидел на табуретке под лампами в «Гнезде». В ярком
свете он казался хрупким и прозрачным. Его гладкое коричневое
лицо сейчас напоминало фиолетово-оранжевую физиономию накра¬
шенной и напудренной шлюхи.
— Я хочу увидеться с моим адвокатом, — в сотый раз по¬
вторил он.
— Твой адвокат сейчас спит, — отвечал как ни в чем не
бывало Гробовщик.
— Он рассердится, если мы его разбудим, — добавил Могиль¬
щик.	.( '
Лейтенант Андерсон отдал им Дика на растерзание. Детективы
были в отличном настроении. Все вышло так, как они хотели.
Но Дику было не до шуток.
— Напрасно вы так кипятитесь, — сказал он. — У вас
против меня лишь подозрения, и я имею полное право видеть
адвоката.
Гробовщик отвесил ему пощечину, придав ладони чашевидную
форму, из-за чего пощечина вышла гулкой, как разрыв хлопушки.
Голова Дика мотнулась в сторону.
— Кто говорит об убийстве? — словно не замечая этого, ска¬
зал Могильщик.
— Нас интересует только одно: кто взял деньги, — сказал
Гробовщик.
Дик выпрямился и глубоко вздохнул.
— Потому что мы хотели бы вернуть их тем беднякам, ко¬
торых ты надул, — сказал Могильщик.
— Черта с два надул, — огрызнулся Дик. — Все было совер¬
шенно законно.
Гробовщик врезал ему по уху с такой силой, что Дик со¬
гнулся, словно был из резины, а Могильщик отвесил ему вторую
пощечину. Они лупили его.с двух сторон, пока в голове у Дика
91

не помутилось. Тогда они дали ему передохнуть, после чего Мо¬
гильщик сказал:
— Поехали по новой.
В ярком свете глаза Дика сделались оранжевыми. Он прикрыл
веки. Из уголка рта потекла струйка крови. Он облизал губы и
вытер тыльной стороной ладони рот.
— Вы применяете насилие, — сказал он, с трудом ворочая
языком, — но я живой. А это главное.
Гробовщик двинулся к нему, но Могильщик взял его за рукав:
— Полегче, Эд...
— Полегче с этим сукиным сыном? — взорвался тот. — По¬
легче с этой долбаной сволочью?..
— Мы полиция, — напомнил Могильщик, — а не суд.
— Закон существует для того, чтобы защищать невинных, —
сказал Гробовщик, но волю рукам не дал.
— Слышал, парень? — хмыкнув, обратился Могильщик к
Дику.
Дик собирался уже что-то ответить, но, похоже, передумал.
— Вы тратите время зря, — сказал он вместо этого. —
«Назад в Африку» — честное движение, а насчет этой пере¬
стрелки могу сказать одно: я проходил мимо и хотел помочь
умирающему.
Гробовщик повернулся и подошел к стене. Он шлепнул по ней
ладонью с такой силой, что шлепок напомнил выстрел. Если бы
не Могильщик, он в два счета свернул бы шею этому сукину сыну.
У Могильщика на шее набухли вены.
— Дик, ты нас не доводи, — сказал он срывающимся голо¬
сом. —■ А то мы отходим тебя револьверами, пока ты не испустишь
дух, и пойдем под суд.
Судя по выражению лица, Дик ему поверил, но промолчал.
— Мы догадываемся, что это за движение. Мы подняли досье
ФБР на Четыре-Четыре и Фредди. Мы получили данные из округа
Кук на Барри и Элмера. И твое тюремное дело у нас тоже имеется.
Мы знаем, что денег у тебя нет, иначе бы тебя и след простыл.
Но у тебя есть ключ...
— Какой ключ? — спросил Дик.
— Тот, что отворяет дверь, за которой деньги.
— Я невиновен, — сказал Дик, качая головой.
— Слушай, падла, — прохрипел Могильщик, — ты все равно
сел, и крепко. У нас есть доказательства.
— От кого?
— От Айрис.
— Если она сказала вам, что «Назад в Африку» — мошен¬
ничество, то она лживая- сука, и я так ей это и скажу.
— Договорились, —- сказал- Морильщик.
92

Через минуту в камере появилась Айрис, а с ней лейтенант
Андерсон и двое белых детективов.
Она подошла к Дику, взглянула ему в глаза и сказала:
— Он убил Мейбл Хилл.
Лицо Дика исказила ярость, он кинулся на нее, но белые
детективы вовремя его удержали.
— Мейбл поняла, что «Назад в Африку» — сплошное наду¬
вательство, и собиралась рассказать об этом полиции. Она потеряла
мужа, потеряла деньги и хотела свести счеты с этим... — Она
говорила так, словно сама верила этому.
— Лживая шлюха! — крикнул Дик.
— Когда я заступилась за него, она набросилась на меня, —
продолжала Айрис. — Я стала защищаться. Он схватил меня сзади,
вложил в руку револьвер и выстрелил. Когда я пыталась отобрать
у него оружие, он сбил меня с ног, а сам убежал.
Дик позеленел. История получилась убедительная. Он пони¬
мал, что если она повторит ее в суде, скорбным голосом, запинаясь,
глядя в пол, одетая в черное, то ей поверят. Тем более, что у
него было криминальное досье, а у нее нет. Он вообразил элект¬
рический стул в Синг-Синге, а на нем себя.
— Сколько они тебе заплатили? — только и спросил он
ее.
Пропустив вопрос мимо ушей, она продолжала:
— Поддельные документы, которые подтверждают, что «Назад
в Африку» — жульничество, спрятаны в нашей квартире, под пе¬
реплетом книги «Пол и раса». Пока, говно, — сказала она Дику
и повернулась, чтобы уйти.
Белые детективы переглянулись, потом уставились на Дика.
Андерсон был явно смущен.
— Ну как, приятель? — скрипучим голосом спросил Дика
Гробовщик.
Могильщик двинулся к двери с Айрис. Передавая ее конвоиру,
он подмигнул ей. Сначала она удивилась, потом подмигнула в от¬
вет, и конвоир ее увел.
Дик совсем увял. На лице его появилось выражение не боли
и не страха, а безнадежности, как у приговоренного к смерти,
который вот-вот отправится на электрический стул. Ему бы не
помешал сейчас священник.
Андерсон и белые сыщики удалились, не глядя на Дика.
Оставшись наедине с Диком и Гробовщиком, Могильщик
сказал:
— Давай ключ — и забудем про убийство.
Дик взглянул на него, как бы издалека. Он. словно потерял
интерес к происходящему. г.
— А ну вас, — только:;и сказал он.
93

— Тогда дай нам восемьдесят семь тысяч, и мы вообще все
забудем.
— Отстаньте.
Они вызвали конвоира и велели увести Дика в камеру.
— Сдается мне, мы что-то упустили, — сказал Могиль¬
щик.
— Похоже, но что? — отозвался Гробовщик.
Они были в кабинете Андерсона и говорили об Айрис. Как
обычно, Могильщик примостился на краю стола лейтенанта, а Гро¬
бовщик держался в тени у стены.
— Ей теперь не отвертеться, — сказал лейтенант.
— Может быть, — согласился Могильщик. — Но перепугала
она его лихо.
— А что толку?
Могильщик в ответ только грустно посмотрел, а Гробовщик
признал:
— Толку никакого.
— Как неприятно смотреть, когда люди бросаются друг на
друга, как хищники, — сказал со вздохом лейтенант.
— А что вы хотите? — подал голос Могильщик. — Пока есть
джунгли, будут и хищники.
— Помните негра-таксиста, который подобрал трех белых и
одну цветную женщину у бара «Парадиз», сразу после того, как
разбились “грузовики? — спросил Андерсон, меняя тему;
— И отвез их в Бруклин? Надо бы потрясти его...
'— Бесполезно. Ребята из «убийств» уже возили его в морг.
На всякий' пожарный. И он опознал троих убитых. Он их и
вез.
Могильщик привстал, Гробовщик отделился от стены. Какое-то
время они молча размышляли над услышанным, потом Могильщик
сказал:
— Это должно что-то прояснить, но не проясняет.
— Похоже, и у них денег не было, — сказал Гробовщик.
— Кто же они такие?
— Откуда мне знать? Я не видел тех, кто успел удрать, —
сказал Гробовщик.
Андерсон стал листать отчеты у себя на столе.
— «Линкольн» нашли пустым на Бродвее, у 125-й улицы, там,
где проходит мост метро. Внутри было две винтовки. А на машине
следы от ваших пуль.
' — И1 что?
— Стрелков не нашли, но ребята из «убийств» кое-что раз¬
нюхали. Мы знаем, кто они, и далеко эти парни не ^йдут.
— Не беспокойтесь, птички не улетят, — сказал Гробов¬
щик.	-гч
94

— Они не перелетные птицы, а тюремные пташки, — добавил
Могильщик, — и пора им возвращаться домой.
— А нам идти поесть, — подхватил Гробовщик. — Мой же¬
лудок посылает сигналы тревоги.
— Верно, — согласился Могильщик. — Как заметил Наполе¬
он, женщина думает сердцем, а мужчина желудком. А нам надо
очень крепко подумать.
— Как фамилия этого Наполеона? — рассмеялся Андерсон.
— Наполеон Джонс, — сказал Могильщик.
— Ладно, Наполеон Джонс, поешьте, только не забывайте о
преступном мире, — напомнил лейтенант.
— Благодаря преступности у нас есть чем платить за еду, —
сказал Гробовщик.
Они отправились к мамаше Луис. Она переделала мясную лав¬
ку с крошечным кафе в заднем помещении в лихой гриль-бар,
работавший всю ночь. Мистер Луис отдал Богу душу, а его место
занял лощеный шикарно одетый молодой негр с блестящими рас¬
прямленными волосами. Английский бульдог, державший мистера
Луиса на привязи, был все там же, но его обязанности были давно
исчерпаны, и он явно тосковал по короткой толстой фигуре мистера
Луиса, которого с таким удовольствием пугал. Новый хозяин был
из числа тех, кого на привязи не удержать ни бульдогу, ни кому-
либо еще.
Сыщики сели . за столик в углу так, чтобы видеть весь
зал.
Справа от них был гриль, где священнодействовал шеф-повар
в белом, слева — музыкальный автомат игравший что-то Рэя
Чарльза.
Молодой друг мамаши Луис лично решил обслужить почетных
гостей.
— Добрый вечер, джентльмены, что бы вы хотели заказать? —
спросил он самоуверенным тоном.
— А что у тебя есть? — спросил Могильщик, поднимая го¬
лову.
— Ребрышки, ножки, цыплята — все жаренное на гриле, а
еще свиной сычуг и потроха, а также тушеная капуста с ушками
и хвостиками...
— Если бы у свиней было только мясо, вы бы остались не у
дел, — перебил его Гробовщик.
Молодой человек сверкнул белозубой улыбкой.
— У нас есть ветчина, кукуруза с солониной, свиные головы
с черной фасолью...
— А что вы делаете со щетиной? — осведомился Гробов¬
щик.
Молодой человек стал проявлять признаки раздражения.
95

— Все, что пожелаете, джентльмены, — сказал он с натяну¬
той улыбкой.
— Поменьше хвастайся, — порекомендовал ему Гробов¬
щик.
Улыбка молодого человека угасла.
.— Значит, принесешь нам по двойной порции ребрышек, —
быстро проговорил Могильщик, — ас ними черной фасоли, рису,
окры, капусты с луком и помидорами, а на десерт по хорошему
куску яблочного пирога и мороженое. Договорились?
Молодой человек снова заулыбался:
— Значит, легкая закусочка?
— Ну да, нам надо подумать, — сказал Гробовщик.
Молодой человек ушел, виляя бедрами.
— Мистер Луис, наверное, ворочается в могиле, — предполо¬
жил Гробовщик.
— Черт, скорее он ухлестывает за каким-нибудь ангелочком
в женском обличье, раз уж спасся от этого бульдога.
— Если он попал в рай.
— Все, кто носил юбку, были для него ангелочками.
Ресторанчик был заполнен в основном молодежью, косившейся
на сыщиков, когда те разглядывали их, наивно полагая, что эти
зеленые юнцы и понятия не имеют, кто они такие.
Внезапно они обратились в слух.
— Прее, — определил Могильщик, прислушиваясь. — И Су¬
ите.
—	‘И еще Рой Элдридж, — добавил Гробовщик. — А кто на
басе?
— Не узнаю. И гитару тоже, — признался Могильщик. —.
Просто я отстал от жизни.
— Что это за пластинка? — спросил Гробовщик у молодого
человека, стоявшего рядом с автоматом, — он-то и заказал этот
номер.
Его девица покосилась на них своими темными глазищами
так, словно они сбежали из зоопарка, но молодой человек важно
ответил:
—	«Смеяться, чтоб не плакать». Иностранная.
— Черта с два, — сказал Гробовщик.
Никто не стал ему перечить. Сыщики молчали, пока не по¬
явился официант с тарелками. Стол ломился от еды. Могильщик
усмехнулся:
— Похоже, надвигается большой голод.
'— Ничего, нас просто так не возьмешь, — отозвался Гробов¬
щик.	I
Официант подал три вида соуса — «Красный дьявол»,
«Сестренкин братишка» и «Западно-Виргинский уксус», а также
96

тарелку с желтым кукурузным хлебом и блюдечко с домашним
маслом.
— Бон апети, — сказал он на ломаном французском.
— Мерси, мусыо, — отозвался Гробовщик.
— Черный француз! — заметил Могильщик, когда официант
удалился.
— Ох уж эта Гражданская война, — сказал Гробовщик. —
Из-за нее нас и выгнали с Юга.
— А теперь белые хотят начать вторую гражданскую, чтобы
выгнать нас на Юг.
Больше они не разговаривали. Все их внимание поглотила еда:
они поливали жареные ребрышки соусами, со смаком обгладывали
кости. Шеф-повар глядел на благородных клиентов и радовался
всей душой.
Когда они наелись, из кухни вышла мамаша Луис. Она была
похожа на аэростат на двух ногах, увенчанный головой-буйком.
Круглое черное лицо под пестрым платком лоснилось от пота, но
тем не менее поверх черного шерстяного платья у нее был еще
толстый свитер. Она говорила, что, с тех пор как уехала с Юга,
все не может согреться. Ее предками были беглые невольники,
которые, присоединившись к племени южных индейцев, положили
начало новой расе, известной под названием «гичи». Ее родным
языком было сочетание хрюкающих и хрипящих звуков. По-аме¬
рикански она говорила с акцентом. Пахло от нее, как от тушеного
козла.
— Как дела, страшные фараоны? — весело приветствовала
сыщиков мамаша Луис.
— Отлично, мамаша Луис. А ты как?
— Мерзну, — призналась она.
— Неужели и твоя новая любовь не может тебя согреть? —
удивился Гробовщик.
Она метнула взгляд на надменного денди, ослепительно улы¬
бавшегося двум дамочкам за ближним столом.
— Женщины вроде меня берут, что посылает Господь, и не
ропщут, — сказала она.
— Раз ты довольна, то и нам грех жаловаться, — сказал Мо¬
гильщик.
В дверь просунулась чья-то голова и что-то сообщила молодому
красавцу, который подбежал к сыщикам и сказал:
— Вами интересуется ваше начальство.
Они вскочили и, не расплатившись, исчезли.
Ч. Хаймз «На игле»
97

Глава 15
■— На складе вторсырья нашли труп — это там, где 125-я
улица переходит в мост Трайборо, — сказал Андерсон.
— Ну и что? — отозвался Гробовщик.
— То есть как это так «ну и что?»? — вспыхнул лейте¬
нант. — Вы разве уже на пенсии? Поезжайте разберитесь. Вам
пора бы знать, что убийство — это преступление. Равно как
грабеж.
— Слушаюсь, — сказал Гробовщик, чувствуя, как у него за¬
пылали уши.
— Ну что, попало от начальника? — хмыкнул Могильщик,
выводя машину на оживленную магистраль.
— Да, босс осерчал.
— Это тебе хороший урок. Убийство надо уважать!
— Вы меня уговорили, — сказал Гробовщик.
Группу из «убийств» возглавлял сержант Уайли. Его ребята
собирали отпечатки рук-ног, щелкали вспышками. Молодой розо-
вощекии помощник судмедэксперта прикреплял на труп бирку и
весело насвистывал.
— Старые друзья, укротители львов!,— приветствовал их сер¬
жант. — Не пугайтесь, песик сдох.
Они посмотрели на труп пса, бегло осмотрелись.
— Что у вас тут? — спросил Могильщик.
— Еще один труп. Пятый за ночь, — сказал Уайли.
— Значит, вы посетили спектакль на стадионе?
— Спектакль! Когда я туда приехал, там было четыре трупа.
Единственный живой актер достался вам.
— Можем его подарить.
— Зачем? Если вам он не понадобился, какой мне от него
толк?	'
— Может, вас он полюбит больше.
Уайли улыбнулся. У него был вид профессора политологии из
университета, но Гробовщик с Могильщиком уважали его как креп¬
кого смекалистого сыщика.
— Давайте-разберемся, — сказал Уайли, направляясь к скла¬
ду, где было обнаружено тело. — В бумажнике у него была кар¬
точка соцстраха, где он обозначен как Джошуа Пивин,
проживающий по адресу: Западная Ц2-я. Удар ножом в сердце.
Вот и все, что нам известно.
Гробовщик и Могильщик тщательно осмотрели склад. Про¬
ход от двери, потом . три боковые; ответвления. Склад забит
хламом до потолка из рифленого железа. Все свободное про¬
странство — маленький пятачок у задней стены, в конце глав¬
ного прохода.
98

— Кто-то что-то забрал, — заметил Гробовщик.
— Кому что-то может отсюда понадобиться? — спросил
Уайли, махнув рукой в сторону расплющенных картонных ко¬
робок, старых книг и журналов, радиоприемников, швейных ма¬
шин, ржавых инструментов, потрепанных манекенов и горы
металлолома.
— Человека убили из-за чего-то, не из-за собаки, — заявил
Гробовщик.
— А может, это преступление на сексуальной почве, — пред¬
положил Могильщик. — Что, если он пришел сюда с белым муж¬
чиной? Такое бывает...
— Думал об этом, — сказал Уайли. — Но вот собака
почему?
— Он вполне мог убить собаку, если думал, что это поможет
замести следы, — сказал Гробовщик.
— В Гарлеме — да такая скрытность? — Уайли недоуменно
поднял брови.
— Он вполне мог это сделать, если бы дело того стоило, —
повторил Гробовщик.
— Может быть, — согласился Уайли. — Но есть тут одно
«но». В кармане у покойника мы нашли кусок мяса — похоже,
отравленный. Мы его отдадим потом криминалистам. Так что
собака уже была кем-то отравлена. Если, конечно, у него не
было изначально двух кусков такого мяса. Хотя, спрашивается,
зачем?
— Меня смущает вон тот пустой пятачок, — признался Мо¬
гильщик. — Откуда пустое место, когда все забито хламом? Что
же это было — может, что-то сбросили с фургона? Нечто, что
вполне может оказаться на складе утиля? Например, запасное ко¬
лесо.
Уайли на это лишь покачал головой.
— Вряд ли. Они могли обронить пистолет, винтовку, но ничего
такого, что можно было бы здесь продать. Ничего такого, что за¬
полнило бы вон то пустое пространство. Вы, похоже; пошли по
ложному следу..
— Есть только один способ во всем разобраться, •>— сказал
Могильщик.
Уайли кивнул. Дверь конторы была уже открыта его людьми,
но ничего заслуживающего внимания они не обнаружили. Они по¬
звонили оттуда домой мистеру Гудману в Бруклин. Тот был оша¬
рашен.
— Всегда все случается именно со мной! — причитал он. —
Такой хороший мальчик, такой честный. Мухи не обидит.
— Мы хотели бы, чтобы вы приехали и сказали нам, что
пропало со склада.
99

— Пропало? — возопил мистер Гудман. — Не хотите ли вы
сказать, что Джош погиб, защищая мою собственность? Он не был
таким идиотом!
— Мы хотим сказать одно: приезжайте и посмотрите.
— Вы думаете, воры позарились на мое добро? Что же они
украли? Брильянты? Слитки золота? Рубиновые ожерелья? Вы ви¬
дели мой утиль? Только другой утильщик может заинтересоваться
моими ценностями, да к тому же ему потребуется грузовик, чтобы
увезти товару на девять долларов.
— И все-таки мы хотели бы, чтобы вы приехали и взглянули,
мистер Гудман, — терпеливо повторил Уайли.
— Mein Gott! В такую позднотищу! Говорите, Джоша уби¬
ли?! Бедняга. У меня сердце кровью обливается. Но думаете,
я могу его воскресить, в два часа ночи? Я не воскрешаю
мертвых. А если пропал какой хлам, так глядите сами. Вы
думаете, я так разбираюсь в этой рухляди, что могу понять,
что там пропало? Хлам есть хлам. Если кто-то и взял какую-то
рухлядь, так большое ему спасибо. Если кто-то вывез целый
грузовик барахла, это и так будет видно. А впрочем, может,
там побывал какой-то псих? Ищите психа и найдете того, кто
ко мне залез. Из-за вас проснулась моя Рива. Она теперь
волнуется, что мне придется ехать глубокой ночью туда, где
бродят психи-убийцы. Она сама безумная! Отправьте тело Джо¬
ша в морг, а я заеду в понедельник подтвердить, что он —
это он.
— Нам очень важно, что вы... — Но Гудман уже по¬
ложил трубку. — Мистер Гудман, мистер Гудман, — крик¬
нул Уайли, но связь разъединилась. В трубке послышался
голос телефонистки. Уайли обернулся к Могильщику с Гро¬
бовщиком, сказал: «Он повесил трубку» — и сам сделал то
же самое.
— Надо послать за ним машину, — сказал Гробовщик.
— На каком основании? — удивленно спросил Уайли. — Что¬
бы доставить его сюда из Бруклина, мне надо получить судебный
ордер.
— Есть много способов снять с кошки шкуру, — сказал Мо¬
гильщик.
— Только не говорите об этих способах, пожалуйста, мне, —
отозвался Уайли, направляясь на двор. — Разрешите мне побыть
в неведении.
Они немного постояли у трупа собаки. Розоволицый помощник
судмедэксперта прошел мимо, весело напевая.
Гробовщик и Могильщик переглянулись. Уайли заметил это и
сказал:
— Такова жизнь.
100

— Одни умирают, другие рожают, — согласился Могиль¬
щик.
Подъехала санитарная машина из морга, и в нее погрузили
два трупа — человека и собаки. Уайли созвал своих людей. Он
собирался уехать.
— Дарю вам эту загадку, — сказал он на прошание.
— Подарок принят, — сказал Гробовщик. — Спите спокойно.
Оказавшись одни, сыщики тщательно обошли всю территорию.
Гробовщик сказал:
— В любом другом месте было бы сразу видно, если что-то
украдено. Здесь же сам черт ногу сломит.
— Хватит думать и гадать. Поехали за Гудманом.
— Правильно, — кивнул головой Гробовщик.
Они заперли склад, выключили свет и медленно двинулись
через двор к воротам. Когда они стали переходить улицу, чтобы
сесть в свою машину, стоявшую на противоположной стороне, из-
под моста, словно призрак, возник силуэт. Они толком не разо¬
брали, что это, но бросились бежать: годы работы в полиции
научили их кое-чему, и среди прочего — твердому убеждению,
что если что-то зашевелилось в темноте, то жди беды. Увидев, что
на них несется большая черная машина, они упали на мостовую.
Ночную тьму прорезали вспышки, и тишину разорвала автоматная
очередь. Над их головами просвистели пули, а чёрная машина
умчалась. Затем гул мощного мотора стих в отдалении, и снова
воцарилась тишина. Черный призрак исчез, словно его никогда и
не было.
К этому времени они уже вытащили свои револьверы, но про¬
должали лежать на мостовой, выискивая глазами живую мишень.
Таковой не обнаружилось. Затем они подползли к своей маленькой
машине и под ее прикрытием встали, по-прежнему поглядывая, не
шевелится ли новая черная тень. Они и сами превратились в тени,
когда бесшумно заползали в машину. Они тяжело дышали и все
еще озирались по сторонам. На мосту над их головами по-преж¬
нему виднелась медленно движущаяся цепочка огней от машин,
но внизу царила темнота.
— Доложи шефу, — сказал Могильщик.
Гробовщик связался по радиотелефону с участком и рас¬
сказал о происшествии лейтенанту Андерсону. Он изложил толь¬
ко факты.
— Но почему? — удивился Андерсон.
— Понятия не имею, — признался Гробовщик. — У нас нет
ничего — ни описания машины, ни тех, кто в ней сидел, ни но¬
мера — и никаких предположений.
101

— Не знаю, что вы задумали, но будьте осторожней! — пре¬
дупредил лейтенант.
— Разве полицейский может быть осторожным?
— А помочь вам не нужно?
— Разве что поскорее отправиться на тот свет? — буркнул
Гробовщик и тут же почувствовал предупреждающее пожатие
руки напарника. — Мы едем в Бруклин, к хозяину этой по¬
мойки.
— Ну, давайте, раз вам так невмоготу, но только полегче.
Бруклин не наш район, и вы можете устроить нам всем веселую
жизнь.
— Мы будем нежными, — пообещал Гробовщик и отключил
связь.
Могильщик нажал на стартер, и машина поехала по темной
улице. Он думал, хмурился и наконец сказал:
— Эд, мы что-то упустили.
— Это точно. Упустили шанс попасть на тот свет.
— Тебе разве это ни о чем не говорит?
— Говорит о том, что, пока я еще жив, надо уходить из по¬
лиции.
— Все так бессмысленно, что за этим кроется глубокий
смысл, — гнул свое Могильщик. — Только какой?
— Ты правда веришь в эту чушь? — поинтересовался Гро¬
бовщик.
— Я все думаю: ну с какой стати кому-то нужно нас убрать
только потому, что погиб негр с помойки?
— И что надумал?
— Тут дело нечисто... Непонятное убийство...
— Я этого не вижу. Разве что тут какая-то связь с тем на¬
летом. Да нет, это ерунда. В Гарлеме вечно кого-то убивают. По¬
чему среди них не оказаться нам с тобой?
— Нет, тут дело нечисто, — повторил Могильщик и умело
вогнал машину в бурный транспортный поток.
' Когда они приехали к мистеру Гудману, тот еще не спал.
Убийство Джоша сильно его расстроило. Он был в халате, из-под
которого выглядывала ночная рубашка, и вид у него был взъеро¬
шенный. Однако ехать с сыщиками он по-прежнему не желал.
— Что толку мне осматривать склад? Какой вам от этого
прок? Собаку я держал только для того, чтобы разные бродяги не
ночевали на моей территории, а старьевщики вроде дяди Бада не
таскали у меня утиль, чтобы продать кому-то еще.
— Послушайте, мистер Гудман. Вчера вечером восемьдесят
семь цветных семей при налете потеряли свои сбережения...
—г Да, как же! Читал .в газете. Они хотели вернуться в Аф¬
рику. Ну а я хочу в Израиль, где никогда не бывал. Нет, что
102

толку мечтать о больших яблоках на заморских яблонях. Здесь же
каждый свободен...
— Вы правы, мистер Гудман, — перебил его Могильщик, со¬
храняя терпение. — Но мы полицейские, а не философы. Нам
надо лишь узнать, что пропало с ваших складов. И мы не можем
ждать до понедельника, потому что за это время кто-то еще будет
убит.
— Раз надо, так надо, — смиренно произнес мистер Гуд¬
ман и с горечью добавил: — Куда катится наш мир, если
человека убивают из-за какого-то хлама, не говоря уж о бедной
собачке?
Он провел их в гостиную, а сам стал одеваться. Войдя к ним
уже полностью одетый, он заметил:
— Рива очень недовольна.
Сыщики оставили это заявление без комментариев.
Сначала мистер Гудман не заметил никаких пропаж. Все было
вроде бы нормально.
— Стоило будить человека ночью и тащить его через весь
город, — жаловался он.
— Но на этом пустом пространстве что-то явно было, —
не сдавался Гробовщик. — Зачем вы оставили это простран¬
ство?
— Разве это преступление? Я всегда оставляю место — на
всякий случай. Неужели беднягу Джоша убили за то, что я оста¬
вил здесь свободное пространство? Нет, вы мне скажите, кто из
нас ненормальный? — И вдруг он вспомнил: — Здесь была кипа
хлопка.
Гробовщик и Могильщик окаменели. Их ноздри задрожали,
как у собак, взявших след. В их головах, словно молнии, засвер¬
кали догадки.
— Утром сюда заявился дядя Бад с кипой хлопка, — продол¬
жал мистер Гудман. — Я положил ее сюда, а потом и забыл о
ней. Кто станет помнить о какой-то кипе хлопка, когда вокруг
подоходные налоги, водородные бомбы, черные революции? Дядя
Бад, старьевщик...
— Мы знаем дядю Бада, — сказал Гробовщик.
— Тогда вы должны понимать, что он отыскал эту кипу во
время своего ночного обхода. — Мистер Гудман пожал плечами и
развел руками. — Я не могу спрашивать у каждого старьевщика
квитанцию.
— Мистер Гудман, это-то мы и хотели узнать, —г сказал Мо¬
гильщик. — Мы посадим вас на такси и заплатим за- потраченное
время.
ЮЗ

— Я не хочу денег, — возразил тот. — Я хочу другого:
узнать, кому взбрело в голову убивать человека из-за кипы хлоп¬
ка. Mein Gott! Кипа хлопка!
— Мы и сами хотели бы это узнать, — сказал Могильщик и
двинулся к машине.
В половине четвертого утра сыщики были уже в участке и
обсуждали новости с лейтенантом Андерсоном. Тот распорядился,
чтобы дядю Бада разыскали и доставили для допроса. Тем временем
они пытались вычислить, что же произошло.
— Вы уверены, что этот хлопок был в фургоне налетчиков? —
спросил Андерсон.
— Мы обнаружили в нем волокна хлопка-сырца. Дядя Бад
нашел кипу на 137-й улице и продал ее Гудману. Кипа пропала,
работник Гудмана убит. Таковы факты, — сказал Могильщик.
— Но что ценного в этой кипе?
— Вдруг это улика, которая может указать на тех, кто уст¬
роил налет? — предположил Могильщик.
— Да, но собаку убили еще до появления Джоша и его убий¬
цы. Может, и хлопок к тому времени исчез?
— Верно. Но факт остается фактом: кто-то очень хотел запо¬
лучить хлопок и был готов убивать, лишь бы не оставить свидетеля,
который рассказал бы, кому попал хлопок или кто им интересо¬
вался.
— Ладно, хватит играть.в угадайку, надо найти хлопок, —
сказал Гробовщик.
Могильщик посмотрел на него, словно желая сказать: вот и
отыщи!
Посреди молчаливой паузы зазвонил телефон. Андерсон снял
трубку, сказал: «Да... да... угол 119-й и Леннокс... Да... продол¬
жайте» — и повесил трубку.
— Нашли тележку, — полувопросительно-полуутвердительно
сказал Могильщик, а лейтенант Андерсон добавил:
— Но без дяди Бада.
— Все верно, — подал голос Гробовщик. — Он небось уже в
реке.
— Так, — свирепо отозвался Могильщик. — Этот чертов хло¬
пок губил черных на Юге, а теперь губит и на севере.
— Кстати, вспомнил, — сказал Андерсон. — Дэн Селлерс из
машины девять ноль говорил, что видел вчера сразу после аварий
грузовиков, как цветной старик грузил хлопок на тележку. Воз¬
можно, это и был дядя Бад. Они допросили его и велели сдать
хлопок в участок. Дэн помог погрузить кипу. Но старик так и не
появился.
104

— Очень своевременная информация, — сказал Могиль¬
щик.
— Только сейчас вспомнил, — буркнул Андерсон, покрас¬
нев. — Впрочем, мы и не думали о хлопке.
— Это вы не думали, — уточнил Гробовщик.
— Кстати о хлопке. Что вы думаете о полковнике Калхуне,
который открыл шикарное бюро на Седьмой авеню по найму сбор¬
щиков хлопка? — спросил Могильщик. — Называется это движе¬
ние «Назад на Юг».
— Оставьте его в покое, — сказал Андерсон, с любопытст¬
вом покосившись на Могильщика. — Может, это выглядит глупо,
но тут все по закону. Капитан беседовал с ним, видел его ли¬
цензию и прочие документы. Все в порядке. И у него влиятель¬
ные друзья.
— Не сомневаюсь, — отрезал Могильщик. *— У всех южных
полковников влиятельные дружки на севере.
Андерсон потупил взор.
— Люди из движения «Назад в Африку» пикетировали его
контору, — сказал Гробовщик. — Они не хотят этого дерьма в
Гарлеме.
— Черные мусульмане пока не возникали, — напомнил Ан¬
дерсон.
— До поры до времени.
— Нашел когда открыть контору, — буркнул Гробовщик. —
Не успели грабануть деньги у тех, кто хотел вернуться в Африку,
как он начинает вербовать сборщиков хлопка — добро пожаловать
на Юг. Он доиграется.
Андерсон пролистал отчеты на столе и сказал:
— Вчера в десять вечера он позвонил и сказал, что у него
украли машину — она стояла у его конторы. Проживает он в отеле
«Дикси» на 42-й улице. Мы направили к конторе патрульную ма¬
шину, но помещение было заперто на ночь. На всякий случаи мы
позвонили в отель. Администратор сказал, что Калхун вернулся
домой в половине одиннадцатого и не покидал свой номер. С ним
его племянник.
— Какая машина? — спросил Могильщик.
— Черный лимузин, сделанный по спецзаказу. Шасси «фер¬
рари». Номер бирмингемский, штат Алабама. Оставьте его в покое.
У нас и без него дел хватает.
— Хлопок растет на Юге, — задумчиво сказал Могиль¬
щик.
— А табак на Кубе, — отозвался Андерсон. — Ступайте по
домам и поспите. То, что должно было случиться, уже случилось.
— Уходим, босс, — сказал Могильщик. — На сегодня все. Но
не пудрите нам мозги. Фокусы только начинаются.
105

Глава 16
Шесть дней в Гарлеме творится что-то несусветное, но на седь¬
мой, в воскресенье утром, люди молятся Богу. Л те, кто лишен
религиозного чувства, лежат в постелях. Проститутки, сводники,
азартные игроки, уголовники, рэкетиры наверстывают упущенное,
отсыпаясь или занимаясь любовью. Но люди набожные встают по¬
раньше, надевают все самое лучшее и идут в церковь. Бары за¬
крыты. Магазины тоже. На улицах ни души, если не считать
прихожан, идущих в церковь. И не дай Бог к ним привяжется
пьяница — с него живо слетит вся чернота.
Все воскресные газеты поместили сообщение об аресте препо¬
добного Д. О’Мэлли, лидера движения «Назад в Африку», по по¬
дозрению в мошенничестве и убийстве. Снова была пересказана
история налета, и газетные полосы украсились портретами Дика,
его жены Айрис и Мейбл Хилл.
Как следствие церковь на 121-й улице, между Седьмой и Лен¬
нокс-авеню, где служил преподобный О’Мэлли, была заполнена его
сторонниками и просто любопытными. Оказалась там и горстка
ирландцев: прочитав о Дике в «Нью-Йорк тайме», где не было
помещено фотографий, они решили, что речь идет об одном из
них.
Службу вел преподобный Т. Букер Вашингтон, не имевший
никакого отношения к своему знаменитому тезке и однофамильцу.
Сначала он помолился за участников Движения, затем за возвра¬
щение их денег, потом за грешников, праведников, ложно обви¬
ненных и, наконец, за всех чернокожих, ставших жертвами
несправедливости.
Затем он начал воскресную проповедь, спокойно, с досто¬
инством и сочувствием рассказав о налете и о трагической
кончине молодых Хиллов, прихожан этой церкви и активистов
Движения. Ему внимали затаив дыхание. Потом священник че¬
стно и открыто поведал о необъяснимых трагических обстоя¬
тельствах, возникших в жизни святого человека, преподобного
О’Мэлли. Поистине сам Господь ниспослал ему, словно Иову,
это суровое испытание, дабы проверить крепость его веры, стой¬
кость и мужество — ради великих дел. каковые суждено ему
вскоре свершить.
— Аминь, — сказала прихожанка.
Преподобный Букер Вашингтон удостоверился в правильной
реакции слушателей, прежде чем перейти к более тонким мате¬
риям.
— Всю свою жизнь этот благородный альтруист испытывал на
себе жестокость и предубеждение белых, против которых он восстал
во имя каждого из вас.
106

— Аминь! — воскликнула та же прихожанка уже громче, и
эхом ей было несколько робких «аминей».
— Я знаю, преподобный О’Мэлли не виновен ни в каких пре¬
ступлениях, — возвысил голос Букер Вашингтон, позволяя страсти
прорваться сквозь скорбно-суровые интонации. — Я бы и сейчас
доверил ему и свои деньги, и свою жизнь.
— Аминь! — воскликнула все та же прихожанка, вставая с
места. — Он хороший человек!
Зал стал закипать. Женская часть аудитории бурно выражала
согласие.
— Он посрамит лживых обвинителей, он воздаст им по за¬
слугам, — гремел Букер Вашингтон.
— Освободить его! — завизжала женщина.
— Закон освободит его! — бушевал преподобный Букер Ва¬
шингтон. — О’Мэлли вернет наши деньги и поможет нам покинуть
эту страну тиранов и вернуться в любимую Африку.
Собравшиеся повскакали со своих мест, выкрикивая «аминь»
и «аллилуйя». В их разгоряченном воображении О’Мэлли предстал
великомучеником, жертвой несправедливости белых, отважным и
благородным лидером.
— Всемогущий Господь разобьет его оковы, и он придет, чтобы
даровать нам свободу, — закончил свою пламенную речь препо¬
добный Букер Вашингтон.
Представители движения «Назад в Африку» ему верили. Они
хотели ему верить. Иного выбора у них не было.
— А теперь мы начинаем сбор пожертвований, чтобы оплатить
работу адвоката преподобного О’Мэлли, — уже спокойно сказал
преподобный Букер Вашингтон. — И попросим брата Самнерса пе¬
редать эту скромную сумму тому, кто ныне оказался в своем Геф¬
симанском саду.
Было собрано пятьсот девяносто семь долларов, каковые брату
Самнерсу надлежало передать преподобному О’Мэлли. Полицей¬
ский участок, где находился под стражей О’Мэлли в ожидании
решения суда, был в нескольких кварталах от церкви. Брат Сам¬
нере возвратился с посланием от О’Мэлли еще до окончания служ¬
бы. Его буквально распирало чувство собственной значимости,
когда он взошел на кафедру, чтобы огласить то, что поручил ему
любимый пастырь.
— Преподобный О’Мэлли в своей темнице воссылает мо¬
литвы за всех вас, его дорогих сторонников, — за всех нас,
за скорейший возврат наших денег, а также за наш переезд
в Африку. Он говорит, что в десять утра в понедельник со¬
стоится судебное заседание по его вопросу, после чего он снова
обретет свободу и вернется к вам, чтобы продолжить свою
работу.
107

— Защити и освободи его Господь! — воскликнула одна при¬
хожанка, и хор голосов воскликнул за ней: «Аминь!»
Собрание закончилось, и прихожане расходились, исполненные
веры в преподобного О’Мэлли, а также удовлетворения своей соб¬
ственной щедростью, воплотившейся в пятьсот девяносто семь дол¬
ларов.
На многих столах в Гарлеме в этот день появились жареные
куры с клецками или свинина со сладким картофелем, а преступ¬
ный мир отдыхал.
По воскресеньям Гробовщик и Могильщик всласть отсыпа¬
лись и редко вставали до шести часов вечера. Воскресенье и
понедельник были у них выходными, если они не работали
над чем-то срочным. Дело о налете они решили отложить до
понедельника.
Но Могильщику приснилось, что слепой рассказал ему о
том, как видел кипу хлопка, которую провезли по Седьмой
авеню и втащили в дом, только вот проснулся он прежде, чем
успел услышать, в какой. Какое-то воспоминание стучалось,
чтобы попасть в его сознание. Теперь он понимал, насколько
это важно, но тогда не обратил на него должного внимания.
Некоторое время он лежал, тщательно вспоминая все, что они
делали. Он так и не вспомнил того, что хотел, оно так и не
достучалось до его мозга, но Могильщиком овладело сильное
ощущение, что если он сможет припомнить это, то получит
ответ на все вопросы.
Он встал, накинул халат, пошел в кухню и вынул из холо¬
дильника две банки пива.
— Стелла! — крикнул он жене, но она куда-то ушла.
Он выпил одну банку и стал бродить по квартире, держа в
руке вторую. Он всматривался в глубь себя, прочесывая дебри па¬
мяти. Сыщик без памяти, говорил он себе, все равно что мясо без
картошки.
Его две дочери были в летнем лагере. В квартире стояла
тишина, как в гробнице. Он зашел в гостиную, сел, пролистал
воскресный выпуск «Сентинела», гарлемской газеты, выходящей
два раза в неделю и посвященной местным новостям. Почти
всю первую полосу занимал рассказ о налете. Там были фо¬
тографии О’Мэлли, Айрис, а также Мейбл и Джона Хилл. Рэ¬
кетирское прошлое О’Мэлли, а также его тюремные дни
получили самое подробное освещение. Было отмечено, что син¬
дикат приговорил его к смерти. История его движения «Назад
в Африку» изобиловала самыми рискованными подробностями,
зато одноименная организация Л. Г. Мишо изображалась в весь¬
ма уважительных тонах. О Маркусе Гарви, которому первому
пришла в голову эта блестящая идея; сообщались такие факты,
108

о которых сам он и не подозревал. Могильщик стал листать
газету дальше, и его внимание привлекла реклама Коттон-клуба
с фотографией Красотки Билли, исполняющей экзотический та¬
нец «коттон»1. Опять этот чертов хлопок, с отвращением по¬
думал Могильщик и отбросил газету.
Он подошел к телефону в холе, откуда просматривалась
вся квартира, и позвонил в участок лейтенанту Бейли, дежу¬
рившему сегодня. Бейли сказал: нет. Машину полковника не
нашли, дяди Бада не обнаружили. Двух стрелков Дика не оты¬
скали.
— Нет, нет и еще раз нет, — подытожил лейтенант.
— Ну что ж, зубы не кусаются, когда снята голова, — сказал
Могильщик.
Тут ему позвонил Гробовщик и сказал, что его жена Молли
ушла с женой Могильщика Стеллой и он сейчас подойдет.
— Только давай не будем говорить о преступлениях, — сказал
Могильщик.
— Ладно. Пойдем-ка в управление, немного поупражняемся в
тире. Я только что почистил свою старушку пушку.
— А может, выпьем виски, повеселеем и двинем в город с
супругами? — предложил Могильщик.
— Годится. Почему бы немного не повеселеть.
Не успел Гробовщик положить трубку, как телефон снова за¬
звонил. Это был лейтенант Бейли. Движение «Назад в Африку»
собиралось пройти маршем по Седьмой авеню, а это могло означать
беспорядки.
— Вы бы с Эдом подъехали, — попросил лейтенант. — Вас
там знают.
Могильщик перезвонил Гробовщику и попросил его заехать за
ним, так как Стелла забрала машину. Гробовщик погудел с улицы,
когда Могильщик заканчивал переодеваться. Он сел в серый «пли-
мут» напарника, и они поехали в Гарлем. Через сорок пять минут
после звонка они уже быстро преодолевали гарлемские воскресные
заторы, продвигаясь по Седьмой авеню на север.
На тротуаре возле одного из кафе стоял самозваный пропо¬
ведник и призывал сограждан верить Иисусу.
— Двух путей нет и быть не может, — истошно вопил он. —
Если ты не с Иисусом, то ты с Сатаной!
Несколько набожных цветных стояли и слушали. Но большин¬
ство праздных прохожих, по-видимому, выбрали Сатану и прохо¬
дили мимо.
Напротив гарлемское отделение «Черных мусульман» проводи¬
ло митинг у Национальной мемориальной книжной лавки, где раз¬
1 «Коттон» по-английски и означает хлопок.
109

мещалась штаб-квартира организации Мишо. Витрина офиса была
залеплена плакатами: «Проклятые белые! Белые жрут собак! Нет
Бога, кроме Аллаха! Черные, объединяйтесь!»
Сбоку была сооружена платформа с микрофонами. Ниже,
чуть в стороне, стоял открытый черный гроб с надписью: «Ос¬
танки Лумумбы». В гробу были фотографии Лумумбы при жизни
и после смерти, а также черный костюм, якобы бывший на нем
в час кончины, и прочие принадлежавшие ему предметы. По
краю тротуара стояли флагштоки с флагами всех государств Чер¬
ной Африки.
На тротуаре плотной толпой сгрудились сотни чернокожих. По
обочине выстроились полицейские патрульные машины, и блюсти¬
тели порядка в полной форме расхаживали взад-вперед по улице.
Черные мусульмане в красных фесках выстроились перед книжным
магазином, освободив на тротуаре узкую тропинку, как того тре¬
бовала полиция. Из динамиков доносился голос оратора: «Белые,
четыреста лет вы эксплуатировали нас бесплатно. Теперь настало
время платить...»
Гробовщик и Могильщик не остановились. Подъезжая к 130-й
улице, они увидели, как по той стороне в их направлении движется
процессия. Через пять кварталов она столкнется с митингом черных
мусульман, и начнется черт-те что. Уже кое-кто из сторонников
О’Мэлли собирали силы на 129-й улице для атаки на демонстра¬
цию. Патрульные машины стояли у тротуара по всей улице. По¬
лицейские стояли рядом.
Сыщики сразу поняли, что толпа в основном состоит из
нанятых хулиганов. Они оглашали воздух воинственным хохотом
и вели себя вызывающе. В походке их было что-то зловещее,
то там, то здесь поблескивали ножи. Возглавлял процессию пол¬
ковник Калхун, в черном сюртуке и черной широкополой шля¬
пе. Его серебряная грива, усы и бородка сверкали под
полуденным солнцем. Он как ни в чем не бывало курил сигару.
Он шел с прямой спиной, и в его высокой худой фигуре чув¬
ствовалась хозяйская покровительственность. Так обращается че¬
ловек с детьми, которые бывают временами непослушными, но
не в состоянии сделать ничего плохого. Блондин держался в
арьергарде.
Гробовщик сделал двойную парковку,- после чего сыщики вы¬
шли на скверик в центре Седьмой авеню и оценили ситуацию.
— Ты дуй на 129-ю и приведи в чувство тамошних мальчиков,
а я разберусь с этими вашими братьями, — сказал Могильщик,
на что Гробовщик ответил: «Есть!»
Могильщик прислонился к деревянному телефонному столбу,
а Гробовщик перешел улицу и встал лицом к бетонному огражде¬
нию сквера.
110

Когда демонстрация дошла до перекрестка со 130-й улицей,
Могильщик вынул свой длинноствольный револьвер 38-го калибра,
весело сверкнувший на солнце, и дважды выстрелил в столб.
— А ну-ка очухайтесь! — крикнул он во всю глотку.
Среди молодчиков в процессии началось легкое замешатель¬
ство.
Дальше по улице дважды грохнули выстрелы. Это Гробовщик
выпустил два заряда в бетонное ограждение, и его голос прозвучал
словно эхо: «А ну назад!»
Боевики, готовившие нападение на демонстрацию, попятились.
Гарлемцы были убеждены, что Гробовщик и Могильщик могут за¬
стрелить и глазом не моргнуть, если ты нарушил правила. Те, кто
в этом сомневались, не решились проверить свои сомнения на прак¬
тике.
Но полковник Калхун двинулся дальше через 130-ю не обо¬
рачиваясь. Когда он дошел до невидимой черты, Могильщик вы¬
стрелил и сбил с него шляпу. Полковник медленно вынул сигару
изо рта, обдал ледяным взглядом Могильщика, но медленно по¬
вернул и пошел за шляпой. Когда он поднял ее, новый выстрел
выбил ее у него из рук. Она полетела на тротуар, а полковник,
не оборачиваясь на Могильщика и не прибавляя шагу, двинулся
за ней. Не успел он поднять ее, как третий выстрел выбил ее на
130-ю улицу.
Молодчики топтались на месте, боясь двинуться за полковни¬
ком и не решаясь попросту разбежаться, когда вокруг свищут пули.
Блондин по-прежнему хоронился где-то сзади.
— Отделение, напра-во! — крикнул Могильщик. Все повер¬
нулись направо, но никто не двинулся. — Марш!
Хулиганы свернули направо, на 130-ю, и зашагали к Восьмой
авеню. Они миновали полковника, который стоял на середине мо¬
стовой, изучая дырки в шляпе. Пройдя полквартала, наемные бро¬
сились врассыпную. Первое, чему учит жизнь гарлемского
хулигана, — это не торопиться удирать.
Толпа на 129-й стала было поворачивать в сторону Восьмой
авеню, чтобы перехватить убегавших, но Гробовщик прочертил пе¬
ред ними двумя выстрелами воображаемую линию и скомандовал:
«Стоять!»
Полковник некоторое время разглядывал простреленную шля¬
пу, а местные жители, успевшие собраться поглазеть на спек¬
такль, стали над цим смеяться. К полковнику подошел блондин,
они повернули в сторону-Седьмой авеню и зашагали под смех
и улюлюканье цветных, двинувшихся за ними следом. Черные
мусульмане. провожали их взглядами, но не осмеливались нару¬
шить приказ Гробовщика. Потом они расслабились и стали хо¬
хотать.
111

— Вот сукины дети, — восхищенно сказал один чернокожий.
Вот черти, мать их! Они тебе что угодно отстрелят, если ты пе¬
реступишь черту, какую они начертили в уме.
— Нет, ты видел, как этот белый осел бегал за своей шля¬
пой? — подхватил второй. — Могильщик запросто отстрелил бы
ему башку, если б он пересек линию.
— Я видел, как Грободел срезал жирок с пуза одного типа,
который сделал лишний шаг.
Тут балагуры расхохотались, похлопали друг друга по плечу
и, довольные, разошлись.
Белые полицейские поглядели на Гробовщика и Могильщика
с уважением, какое оказывают обычно укротителю львов и тигров.
Они же отправились к телефону-автомату, откуда позвонили лей¬
тенанту Бейли.
— На сегодня все, — доложил Могильщик.
— Слава тебе, Господи, — облегченно вздохнул лейтенант. —
Мне только бунтов не хватало в мое дежурство.
— Ничего страшнее грабежей и убийств сегодня не ожидает¬
ся, успокоил его Гробовщик. — Комиссара беспокоить вряд ли
придется.
Бейли пропустил это мимо ушей. Он знал: оба сыщика в
свое время отстранялись от службы за то, что комиссару казалось
«неоправданным применение насилия и жестокости». Он также
знал, что цветным полицейским в Гарлеме приходится быть же¬
сткими, чтобы снискать уважение цветных правонарушителей.
Втайне он был на их стороне. Но официально соблюдал нейт¬
ралитет.
— Ну что ж, опять на хлопок! — сказал Гробовщик, когда
они возвращались к машине.
— Ты как знаешь, а я нет, — возразил Могильщик. — Мне
хочется немного понарушить закон. А то все удовольствие достается
другим!
— Точно! Поставим-ка по пятерке на лошадку!
—■ Это, по-твоему, нарушать закон? Лучше завалимся с на¬
шими дамами в такой ресторанчик, который без лицензии содер¬
жит давно разыскиваемый преступник, и будем пить ворованное
виски.
— Годится, — хмыкнул Гробовщик.
Глава 17
Телефон зазвонил в 10.25 утра. Могильщик спрятал голову
под подушку. Стелла ответила сонным голосом; Абонент, напротив,
сонным никак, не был.
112

— Это капитан Брайс. Я хотел бы поговорить с Джонсом.
Стелла стащила подушку с головы мужа.
:— Тебя капитан! — крикнула она.
Муж нащупал трубку, приоткрыл глаза.
— Джонс слушает, — пробормотал он. Три минуты он слушал
быстрый отрывистый голос капитана, а потом напряженно и совер¬
шенно не сонно бросил: «Понял» — и, не успев положить трубку,
выскочил из кровати.
— Что стряслось? — робко осведомилась жена. Ее всегда пу¬
гали эти утренние звонки.
— Дик сбежал. Убито двое полицейских. — Могильщик надел
трусы, майку и стал натягивать брюки.
Жена тоже вскочила с постели и двинулась на кухню.
— Кофе хочешь?
— Некогда, — буркнул он, надевая чистую рубашку.
— Растворимый, — отозвалась она и исчезла на кухне.
Надев рубашку, Могильщик присел па краешек кровати и
стал натягивать носки, а потом надел ботинки. Затем пошел в
ванную, умылся и расчесал короткие курчавые волосы. Его не¬
бритое лицо излучало угрозу. Он понимал, что вид у него бан¬
дитский, но что поделаешь! Бриться некогда. Он завязал черный
галстук, снял кобуру с револьвером с крюка в шкафу. Затем
выложил револьвер на столик и приладил кобуру на плече. Затем
взял револьвер и покрутил барабан. В нем всегда было пять пат¬
ронов, курок стоял против пустой камеры. Шторы были все еще
задернуты, и длинноствольный револьвер, поблескивая в свете
трех настольных ламп, сам по себе выглядел весьма зловеще.
Могильщик сунул его в кобуру, а потом начал набивать карманы
прочими необходимыми в его работе предметами: короткая ко¬
жаная дубинка с рукояткой из китового уса, наручники, блокнот,
фонарик, ручка, а также . обитая кожей металлическая коробка
с защелкивающейся крышкой, с пятнадцатью запасными патро¬
нами, которую он всегда носил в боковом кармане. Кроме того,
он с Гробрвщиком всегда держал лишнюю пару коробок с пат¬
ронами в бардачке служебной машины.
Могильщик стоял у стола на кухне, пил кофе, когда с улицы
ему погудел Гробовщик. Стелла напряглась, по ее гладкому ко¬
ричневому лицу пошли пятна.
— Береги себя, — сказала она.
Он обошел стол, поцеловал ее и сказал:
— Я всегда берегу себя.
— Так уж и всегда, — недоверчиво отозвалась жена.
Но его уже след простыл. Крупный, грубый, небритый человек
в черной шляпе, мятом черном костюме, бугрившемся слева от
кобуры с револьвером.
113

Гробовщик выглядел точно так же. Они были сделаны по одной
мерке, отлиты из одной формы, если не считать обожженного кис¬
лотой лица Гробовщика, которое дергал тик в моменты нервного
напряжения.
Вчера, воскресным днем, у них ушло сорок пять минут, чтобы
доехать до Гарлема. Сегодня они уложились в двадцать две.
— Масло подлили в огонь, — только и сказал Гробовщик.
— Пламя будет жарким, — отозвался Могильщик.
Погибло двое белых полицейских, и здание участка походило
на штаб, планирующий захват Гарлема. По всей улице стояли
полицейские машины. Там были машина комиссара, машина глав¬
ного инспектора, шефа отдела по расследованию убийств, судмед¬
эксперта и помощника окружного прокурора. Там же стояли
патрульные машины из центра, а также из всех гарлемских уча¬
стков. Движение было перекрыто. Полицейских согнали столько,
что они, не помещаясь на тротуарах, запрудили мостовую и ждали
распоряжений.
Гробовщик поставил машину у подъезда к частному гаражу,
и сыщики проследовали в участок. Высокое начальство собралось
в кабинете капитана. Дежурный лейтенант внизу сказал: «Прохо¬
дите, вас хотят видеть».
Когда они вошли в кабинет, все головы повернулись в их
сторону. На них таращились так, словно пожаловали сами пре¬
ступники.
— Нам нужен Дик О’Хара и его двое подручных. Жи¬
выми! — холодно бросил комиссар, не поздоровавшись. — Это
ваша территория, и я предоставляю вам полную свободу дей¬
ствий.
Они молча уставились на комиссара.
— Разрешите мне обрисовать им ситуацию, сэр, — сказал ка¬
питан Брайс.
Комиссар кивнул. Капитан отвел их в следственный отдел.
Белый детектив встал из-за стола в углу и подал капитану
стул. Другие детективы покивали Гробовщику с Могильщиком,
но никто не произнес ни слова. Между ними и прочими де¬
тективами участка не было особой любви, но и открытой враж¬
ды тоже не было. Кому-то не нравилось, что их так высоко
ценит местное начальство, кто-то им завидовал, молодые чер¬
нокожие детективы перед ними благоговели, но никто не про¬
являл чувств открыто.
Капитан Брайс сел за стол, Могильщик по привычке присел
на него. Гробовщик взял стул с прямой спинкой и сел напротив
капитана.
г— Дика везли в суд, — начал капитан. — Ас ним еще три¬
надцать человек. Фургон подали на задний двор — заключенных
114

стали выводить из камер в наручниках по двое, как обычно. Двое
полицейских наблюдали за погрузкой — водитель и его помощник,
а двое конвоиров выводили подопечных из здания участка и вели
их через двор к фургону. На улице, перед участком, собралось с
тысячу сторонников Дика. Они скандировали: «Нам нужен О’Мэл¬
ли! Нам нужен О’Мэлли!» — и пытались прорваться в участок
через парадных вход. Они выходили из-под контроля, и я послал
двух человек на улицу, чтобы призвать их к порядку. Начался
шум, беспорядки. Одни начали швырять камнями в окна, другие
загораживали выезд на улицу мусорными баками. Я послал двоих
с заднего двора расчистить выезд на улицу. Как только они от¬
крыли ворота, толпа набросилась на них и обезоружила, а потом
хлынула во двор. Именно в этот момент Дик и появился на дворе,
прикованный наручниками к Мэку Брозерсу, обвиняеАмому в убий¬
стве. Тут-то толпа его и увидела. Шестеро задержанных были уже
погружены в фургон. Затем, по словам одного из заслуживающих
доверия заключенных, который выглянул из окна камеры — все
полицейские были уже на улице — перед участком, сдерживали
бунтовщиков, — конвоиры закрыли и заперли черный ход, оставив
двух полицейских у фургона. В этот момент на забор заднего двора
забрались двое вооруженных людей и застрелили полицейских. Они
были в полицейской форме и потому сначала не привлекли вни¬
мания. Потом они спрыгнули во двор, посадили Дика в фургон,
заперли двери, сами залезли в кабину и выехали со двора. — Ка-
питан замолчал и поглядел на сыщиков, ожидая их реакции, но
они молчали. Капитан продолжил: — Люди из толпы облепили
фургон, кто-то вскочил на капот, на передний бампер, остальные
толпились вокруг, крича: «Дорогу О’Мэлли! Дорогу О’Мэлли!»
Фургон выехал на улицу. Толпа и вовсе обезумела, но наши со¬
трудники пользовались только дубинками, они не могли стрелять
в людей. Фургон уехал. Потом мы нашли его' через квартал от
участка. В нем никого не было. Похоже, они пересели в машину,
которая ждала их там. Всех остальных задержанных мы выловили
в считанные минуты.
— И того, к которому был прикован Дик? — спросил Гробов¬
щик.
— И его. Он бродил по улице по-прежнему в наручниках.
— Все было неплохо организовано, но им еще и повезло, —
заметил Гробовщик.
— Толпа была тоже неплохо организована, — отозвался ка¬
питан.
— Наверное, но вряд ли одно связано с другим.
— Скорее всего, там были подосланные агитаторы. Им вовсе
не обязательна было знать о налете, — сказал Гробовщик. — Они
могли надеяться освободить О’Мэлли и так.
115

— Крестовый поход, — хмыкнул Могильщик. — За правое
дело.
— У нас три сотни задержанных, — кисло заметил Брайс. —
Хотите с ними потолковать?
Могильщик покачал головой и осведомился:
— За что их задержали?
Капитан Брайс побагровел от гнева:
— За соучастие, черт возьми! За соучастие в подготовке по¬
бега и убийстве. За подстрекательские действия. Двое поли¬
цейских погибло! Я арестую всех чернокожих сукиных сынов в
Гарлеме.
— И нас с Могильщиком тоже? — осведомился Гробовщик, а
кожа на его щеке запрыгала, как змея на сковородке.
— Черт, не обижайтесь! — мгновенно остыл капитан. —
Эти психи, сами того не зная, помогают заговорщикам, а из-за
них убивают наших людей. Вы тоже, наверное, готовы на
все...
— А на что готовы вы? — спросил Могильщик. Он почувст¬
вовал, что Гробовщик смотрит на него, и легонько покачал головой.
Он знал, что Гробовщик читает его мысли и с ним полностью
согласен.
— На все, — выпалил капитан. — Если вы кое-кого из этих
подонков отправите на тот свет, я вас прикрою.
Могильщик покачал головой:
— Комиссар хочет их живыми.
— Я не о них, — неистовствовал капитан. — Стреляйте в
прочих подонков, если будут мешать.
— Спокойнее, капитан, — сказал Гробовщик.
Могильщик предупреждающе покачал головой. В комнате во¬
царилось молчание. Все обратились в слух, но Могильщик на¬
клонился к капитану и спросил так, что слышал его только
Брайс:
— Вы готовы даже на то, чтобы отдать нам Айрис? Если она,
конечно, от вас не ушла?
Капитан тотчас же отрезвел. Вид у него сделался загнанный.
Он отвел взгляд от глаз Могильщика.
— Это уж чересчур, — пробормотал он. — Вы сами это зна¬
ете. — Помявшись, он добавил: — Не могу, даже если бы очень
захотел. Ее уже зарегистрировали. Я обязан отдать ее дело в суд.
Если она не предстанет перед судом, официально это будет рас¬
сматриваться как побег.
— Она еще у нас? — гнул свое Могильщик.
’ — Все они пока у нас, — сказал капитан. — Слушания от¬
ложены. Но это не меняет дела.
Снова наклонившись к капитану, Могильщик сказал:
116

— Дайте, ей удрать.
Капитан трахнул кулаком по столу и крикнул:
— Нет, черт возьми. И кончен разговор.
— Комиссар хочет Дика и двоих убийц, — настойчиво
шептал Могильщик. — У вас было две ночи и один день,
чтобы разыскать его мальчиков, — у вас и всей нашей поли¬
ции. Но вы их не нашли. А нас только двое. Что же вы
хотите от нас?
— Сделайте что можете, — еле выдохнул капитан.
— Мы их найдем, — сказал Могильщик, — но по счету пла¬
тить будете вы.
— Я поговорю с комиссаром, — сказал капитан, вставая.
— Не надо, — возразил Могильщик. — Он скажет «нет», и
точка. Вы должны принять решение самостоятельно.
Капитан снова сел. Он немного подумал, а потом, глянув в
глаза Могильщику, спросил:
— Вам самим-то очень нужен Дик?
— Очень, — сказал тот.
— Если сможете сделать так, чтобы она исчезла, а я бы об
этом не узнал, — в добрый час, — сказал наконец Брайс. — Но
если заварится каша, расхлебывать ее будете вы сами.
Могильщик встал. На его шее набухли вены. Глаза налились
кровью. Ярость ослепляла его, и он не видел уже капитана.
— Я этого не сделал бы ни для кого — только для моих
черных собратьев, — выдавил он из себя скрипучим голосом.
Он повернулся и зашагал от стола, к нему присоединился Гро¬
бовщик. Они быстро вышли из комнаты следственного отдела, мяг¬
ко прикрыв за собой дверь.
Они взяли в гараже свою машину, после чего поехали в уни¬
вермаг Блумстайна, на 125-й улице, и проследовали в отдел жен¬
ской одежды. Могильщик купил красное платье четырнадцатого
размера, пару темных чулок, а также белую сумочку. Гробовщик
приобрел пару позолоченных босоножек седьмого размера, а также
ручное зеркальце. Сложив покупки в мешок, они отправились в
«Дом красоты» Розы Мерфи на 145-й улице, где купили косметику
и темный парик. Сложив и эти приобретения в пакет, они верну¬
лись в участок.
Все большое начальство разъехалось — кроме шефа отдела по
расследованию убийств. Но Гробовщику с Могильщиком он был ни
к чему. Большинство патрульных машин отправилось на задания,
но улица была по-прежнему перекрыта и никто не мог пройти на
территорию квартала или покинуть ее, не пройдя сквозь поли¬
цейский кордон.
Могильщик поставил машину у участка, и они с Гробовщи¬
ком вошли в здание с пакетами в руках. Они прошли через все
117

отделы, пока не оказались у клетушки начальника местного изо¬
лятора.
—• Пришли Айрис О’Мэлли в комнату допросов и дай нам
ключ, — сказал Могильщик.
Его собеседник вяло протянул руку за ордером.
— Ордера у нас нет, — сказал Могильщик. — Капитану сей¬
час некогда их выписывать.
— Без ордера не могу, — воспротивился главный тюремщик.
— Тогда дай нам ключ от «коровника», — сказал Гробов¬
щик. — Мы займемся ребятами из Движения О’Мэлли.
— Вы же знаете, что без ордера и это нельзя, — отвечал
начальник. — Что с вами сегодня?
— Ты что, с луны свалился? — спросил Могильщик. — Ка¬
питан с ног сбивается, ты это понимаешь?
Главный тюремщик покачал головой. Он не желал отвечать
за побеги.
— Ну так позвони капитану, — проскрежетал Гробовщик. —
Не можем же мы стоять тут целый день.
Начальник изолятора связался с капитаном по селектору и
спросил, можно ли разрешить Джонсу и Джонсону допрашивать
задержанных, что находятся в «коровнике».
— Пусть допрашивают, кого хотят, — рявкнул капитан, — и
больше ко мне не приставайте.
Завтюрьмой приуныл. Теперь ему надо было оказывать сыщи¬
кам содействие, чтобы не испортить с ними отношений.
— Айрис О’Мэлли хотите видеть сначала или потом?
— Сначала, — сказал Могильщик.
Зав дал им ключ и позвонил своему подчиненному на ярус,
где сидела Айрис, велев доставить ее в «Гнездо».
Конвоир доставил ее, ушел, и тогда, заперев за ним дверь,
Гробовщик с Могильщиком посадили ее на табуретку и направили
лампы. Ссадины и царапины успели подсохнуть, и синяки почти
сошли, но кожа по-прежнему была всех цветов радуги. Без кос¬
метики она выглядела какой-то бесполой. На ней была темная
тюремная форма, но без номера, поскольку она еще не прошла
через большое жюри.
— Хорошо выглядишь, — сказал Гробовщик.
— Скажи это своей мамочке.
— Дик сбежал, — сказал Могильщик.
— Вот везунчик, — отозвалась она, щурясь от света.
Могильщик выключил все лампы, кроме одной, чтобы свет не
ослеплял ее, но и не позволял скрыться в тени.
— Ты хотела бы сбежать? — спросил ее Могильщик.
— Очень даже.-А вы бы хотели меня трахнуть? Оба? Одно¬
временно?
118

— Где? — спросил Гробовщик.
— Как? — спросил Могильщик.
— Здесь. А как — это уж моя забота.
— Шутки в сторону, — начал было Могильщик, но она пе¬
ребила его:
— Я не шучу.
— Тогда секс в сторону. Где прячется Дик?
— Даже если б знала, все равно бы не сказала. По крайней
мере за просто так.
— Мы тебя отмажем, — сказал Могильщик.
— Хрен-то! Вы и себя отмазать не можете. Впрочем, я все
равно ничего не знаю.
— А ты могла бы поискать?
Она хитро улыбнулась:
— Могла бы, только если бы вышла отсюда.
— Это понятно, — сказал Могильщик.
Айрис метнула на него взгляд и спросила:
— А что я с этого буду иметь?
— Скорее всего, свободу, — отвечал он. — Когда мы возьмем
Дика, он за все ответит. Двоих его головорезов мы поджарим за
убийство наших ребят, а его самого — за Мейбл Хилл. Поможешь
нам их отыскать, деньги — получишь десять процентов от вось¬
мидесяти семи тысяч.
Ее глаза бегали. Прочитав ее мысли, Гробовщик сказал:
— Учти, киска, если ты нас надуешь, то помрешь. Мы вынем
тебя из-под земли и прикончим.
— И не надейся на пулю, — пообещал Могильщик. В
свете лампы, бившей ему в спину, лицо его приобрело зло¬
вещий садистский оттенок. — Если не понятно, могу растол¬
ковать.
Ее всю передернуло.
— А если я его не найду?
— Арестуем и повесим на тебя побег из-под стражи.
— Грязные сволочи! — яростно крикнула она.
— Лучше быть грязным, чем мертвым, — сказал Могиль¬
щик. — Ну что, договорились?
— Если б я только могла, — вспыхнула Айрис, — я бы тебе
кое-что откусила.
— Но ты не можешь. Ну, договорились?
— Договорились. Ты, мерзавец, знал, что этим все кончит¬
ся. — Немного помолчав, Айрис сказала: — Может, вы просто .ме¬
ня изнасилуете — если я не найду Дика, а?
— Найди его, и у тебя появятся более радостные перспекти¬
вы, — сказал Могильщик.
— Найду, — буркнула Айрис.
119

Глава 18
•— Покрась себя в черную негритянку и не задавай лишних
вопросов, — велел Могильщик. — В пакете ты найдешь все, что
нужно, — одежду, краску, косметику и деньги. Насчет краски не
волнуйся, она смоется.
Он включил все лампы, и они с Гробовщиком, заперев за
собой дверь, вышли. Обнаружив в пакете зеркало, Айрис взялась
за дело. Некоторое время Гробовщик стоял и прислушивался. Было
маловероятно, что она станет орать и звать на помощь, но он хотел
в этом лично удостовериться. Затем он отправился наверх и стал
ждать, когда придет Могильщик с ключом от «коровника». Они
вошли в него и допрашивали задержанных до тех пор, пока им не
попалась молодая негритянка по имени Лотус Грин. По возрасту
и росту она походила на Айрис. Они заполнили на нее карточку
и взяли в «Гнездо» для дальнейших расспросов.
— Что вы от меня хотите? — возмущалась она. — Я и так
все рассказала...
.— Ты нам понравилась, — сказал Гробовщик.
Тогда она их удивила:
— Придется заплатить. С незнакомыми мужчинами я за так
этого не делаю, — брякнула она.
— Разве мы не познакомились? — удивился Гробовщик.
Он стоял с ней у двери, выслушивая ее объяснения, почему
их знакомство нельзя считать достаточным, а Могильщик пошел
за Айрис. Она была готова — черная как смола негритянка в де¬
шевом красном платье.
— Эти говенные сандали мне велики, — пожаловалась она.
— Не ругайся и держись с достоинством, — сказал ей Мо¬
гильщик. — Ты набожная негритянка Лотус Грин и мечтаешь и
надеешься вернуться в Африку.
— Боже мой!
Он провел ее мимо настоящей Лотус, каковую Гробовщик ввел
в комнату.
— Сейчас мы посадим тебя в «коровник», а когда полицейский
вызовет Лотус Грин, ты выйдешь, — инструктировал Могиль¬
щик. — Дуйся и на вопросы не отвечай.
— Это нетрудно! — пообещала Айрис.
Гробовщик запер настоящую Лотус, сказав, что только слетает
за деньгами, а сам присоединился к Могильщику. Они отправились
к капитану и попросили разрешения взять с собой на допрос Лотус
Грин, из Движения Дика.
— Она видела, в какую дверь вошла та женщина, которую в
ночь налета обокрали, — пояснил Могильщик. — А вот номер до¬
ма не помнит. Вдруг та женщина видела налетчиков.
120

Капитана интересовали не налетчики, а Дик. Он заподозрил
нечистое, но решил не связываться.
—• Ладно, — бросил он. — Сейчас ее приведут ко мне — и
забирайте. Только помните главное задание.
— Тут все главное, — отозвался Могильщик, протягивая ка¬
питану карточку на Лотус Грин.
Они пошли к заведующему следственным изолятором.
— Хотим еще немного поработать с Айрис. Если стерва за¬
упрямится, чуток подержим ее в темноте. Если начнет вопить .и
звать на помощь, не пугайтесь. Мы проверим, чтобы она ничего
не могла с собой сделать.
— Я не знаю, что вы там делаете в «Гнезде», и знать не
хочу, отрезал тот.
— Вот и отлично! — отозвался Могильщик. Сыщики заняли
позицию у «коровника». Увидев, что конвоир ведет Айрис иод ви¬
дом Лотус к капитану, они спустились еще на этаж и, взяв из
«Гнезда» настоящую Лотус, отвели ее назад в «коровник».
— Я все жду и жду, — пожаловалась она.
— А что тебе еще здесь делать? — удивился Гробовщик. От¬
ведя ее, сыщики вернулись к капитану, получили Айрис и вывели
ее из участка. Они сели в машину и поехали.
— Теперь мы сами себе хозяева, — сказал Гробовщик.
— Да, мы сиганули в костер, — согласился Могильщик.
— Ну что, сестренка, где тебя высадить? — обратился Гро¬
бовщик к Айрис.
— На углу.
— На каком?
— На любом.
Они остановились на углу Седьмой авеню и 125-й улицы,
напротив отеля «Тереза». Они хотели, чтобы все местные сту¬
качи видели, как она выходит из машины. Они понимали, что
никто ее не узнает, но на всякий случай решили ее проде¬
монстрировать.
Гробовщик обернулся к ней и сказал:
— Когда увидишь Дика, то тебе надо...
— Если увижу Дика, — поправила Айрис.
Он пристально посмотрел на нее и сказал:
— Только без фокусов, это не поможет.
Она промолчала, а он продолжил:
— Когда увидишь Дика, то скажешь, что знаешь, где кипа
хлопка.
— Что? — не поняла она.
— Знаешь, где кипа хлопка. Пусть он ее заберет. Когда
узнаешь, где он, вели ему подождать тебя, а сама свяжись с
нами. •
121

— Вы уверены, что я должна сказать про кипу хлопка? —
недоверчиво переспросила Айрис. — Я правильно поняла, кипа...
— Она самая.
— А как с вами связаться?
— По одному из этих телефонов. — Гробовщик записал но¬
мера их домашних телефонов. — Если нас не будет, скажи, кто
звонил, мы отзвоним.
— Хрена! — отозвалась она.
— Ладно, тогда перезвонишь через полчаса, и тебе скажут,
куда нам позвонить. Скажи, что звонит Абигайль.
— Эд, ты нам прибавил мороки, — тихо прошептал Могиль¬
щик.
— Ты можешь придумать что-то получше?
— Нет, — признался Могильщик, немного помолчав.
— Ну, пока, — сказала Айрис и добавила себе под нос:
«Черные суки», вышла из машины и зашагала по 125-й на
восток.
Могильщик вывел машину на Седьмую, и они поехали на
север.
Айрис остановилась перед магазином «Юнайтед тобэкко» и на¬
блюдала за их машиной, пока та не скрылась из вида. У магазина
было пять телефонных будок. Айрис быстро вошла в одну из них
и набрала номер. Осторожный голос ответил:
— Радиомастерская Холмса.
— Я хочу поговорить с мистером Холмсом.
— Кто говорит?
— Его жена. Я вернулась.
Через мгновение другой осторожный голос спросил:
— Солнышко, ты где?
— Здесь, — ответила Айрис.
— Как ты оттуда выбралась?
Да уж, ты бы дорого дал, чтобы это узнать, сказала она про
себя, а вслух спросила:
— Ты не хочешь купить кипу хлопка?
Ответом было долгое зловещее молчание, затем голос ска¬
зал:
— Скажи, где ты, и мой шофер за тобой приедет.
— Не беспокойся, — ответила Айрис, — я торгую хлоп¬
ком.
1	— Только не торгуй бедой. — В голосе послышалась смер¬
тельная угроза.
Айрис повесила трубку. Выйдя из4 будки, она осмотрелась.
По обе стороны улицы вереницей были припаркованы машины.
Как всегда, движение было оживленным. В черном «форде» не
было ничего такого, что бы .выделяло его из всех остальных
122

машин. В нем не было никого, и казалось, вряд ли скоро
будет. Она не заметила и двухцветного «шевроле», стоявшего
чуть дальше. Но когда она пошла по улице, за ней потянулся
хвост.
Могильщик и Гробовщик приехали на своей маленькой черной
машине с форсированным двигателем в гараж на 155-й улице и
оставили ее для осмотра. Сами же сели на метро и доехали до
Коламбус-серкл, где Бродвей пересекает 59-ю улицу.
Они шли по Коламбус-авеню мимо ломбардов и магазинов
подержанной одежды, потом зашли в магазин Каца, где приобрели
черные очки и кепки. Могильщик — клетчатую, а Гробовщик крас¬
ную с длинным козырьком. Когда они вышли из магазина, то вы¬
глядели как два гарлемских наркомана.
На Бродвее в бюро проката машин они взяли черный гру¬
зовик без каких-либо знаков и надписей. Агент оформил доку¬
менты, только когда они оставили большой залог. Он взял
деньги и ухмыльнулся, явно принимая их за гарлемских рэке¬
тиров.
— И эта развалюха поползет? — осведомился Могильщик.
— Полетит стрелой! — воскликнул агент. — «Кадиллаки» бу¬
дут уступать ей дорогу.
— Это точно! — сказал Гробовщик. — Если бы у меня был
«кадиллак», я бы так и поступил.
Они сели в кабину и поехали.
— Теперь я понимаю, как выглядит мир в глазах наркома¬
на, — сказал Могильщик, сидевший за рулем.
— Жаль, нельзя перекраситься в белых, — сказал Гробовщик.
— Почему, старый Канадец Ли перекрасился в белого, когда
играл на Бродвее в шекспировской пьесе. И если он мог сойти за
белого, то мы и подавно.
Механик в гараже не узнал их, и Могильщику пришлось по¬
махать у него перед носом полицейским жетоном.
— Ну и ну! — сказал он. — Когда я вас увидел, то первым
делом побежал запереть сейф.
— И правильно сделал, — сказал Могильщик. — Мало ли кто
пожалует в таком драндулете.
Они попросили механика снять радиотелефон из их служебной
машины и установить его в грузовике. На это ушло сорок пять
минут, и Гробовщик позвонил домой. Его жена сказала, что ни¬
какая Абигайль не звонила ни ей, ни Стелле, зато из участка
звонили каждые полчаса: их разыскивали.
— Скажи им, что понятия не имеешь, где мы, — сказал Гро¬
бовщик. — Тем более что это святая правда.
123

Теперь они смогли принимать в грузовичке все поли¬
цейские звонки. Всем патрульным группам было поручено обя¬
зательно вступить с ними в контакт и велеть вернуться в
участок. Кроме того, патрульным были даны инструкции задер¬
жать стройную черную женщину в красном платье по имени
Лотус Грин.
— Сейчас уже, наверное, эта желтая киска давно смыла чер¬
ную краску, ей ведь страшно не нравится быть черной.
— И красное платье переодела, — подхватил Могильщик.
Они подъехали к бару «Белая роза» на углу 125-й и Парк-
авеню, напротив станции метро, поставили машину за двух¬
цветным «шевроле». Эрни сидел в будочке чистильщика обуви
и смотрел в сторону парка. На навесе будочки виднелась над¬
пись: «Чистка обуви «Американский легион». Двое пожилых бе¬
лых чистили обувь цветным. Через дорогу, между опорами
метромоста стояла другая будочка с надписью: «Чистка обуви
«Отец небесный». Двое пожилых чернокожих чистили обувь бе¬
лым.
— Демократия в действии, — заметил Гробовщик.
— От головы до пят.
— У пят, — поправил Гробовщик.
Эрни увидел, как они входят в бар, но и виду не подал. Они
вошли в бар, словно два бродяги, решившие промочить пересохшее
с похмелья горло. Они заказали пиво. Вскоре и Эрни вошел в бар,
протиснулся к стойке и тоже заказал пива. Белый бармен поставил
на стойку открытую бутылку и стакан. Эрни стал наливать не
глядя и пролил пиво на рукав Могильщика. Обернувшись к нему,
он сказал:
— Извини, не посмотрел.
— Это написано на большинстве могильных памятников, —
отозвался Могильщик.
Эрни захохотал, а потом чуть слышно пробормотал:
— Она у танцовщицы Билли, на 115-й улице.
— Не обращай внимания, сынок, — сказал громко Могиль¬
щик, — я пошутил. Живи дальше.
Проходивший мимо них бармен оглядел обоих, размышляя над
последней фразой. Сколько ни работай в Гарлеме, думал он, ни¬
когда не выучишь язык этих черных.
Гробовщик и Могильщик выпили пиво и заказали еще. Эрни
допил свое и вышел из бара. Гробовщик подошел к автомату и
позвонил домой. Абигайль по-прежнему не звонила, но из участка
продолжали названивать. Бармен украдкой подслушивал,, но Гро¬
бовщик не сказал ни слова, а слушал донесение жены и лишь в
конце буркнул ей: «Живи дальше». Психи, подумал бармен не без
удовлетворения.
124

Не допив пива, они вышли и сели в грузовик.
— Вот бы подключить ее тамошний телефон, — сказал Гро¬
бовщик.
— Оттуда она звонить не будет, — возразил Могильщик. —
На это у нее ума хватит.
— Надеюсь, у нее хватит ума сохранить себе жизнь, — хмык¬
нул Гробовщик.
Билли была дома одна, когда Айрис постучала молотком с
медной рукояткой в ее черно-желтую отлакированную дверь.
Билли открыла дверь на цепочке. На ней были желтые
шифоновые шаровары поверх черных кружевных трусиков. И
белая шифоновая блузка с длинными рукавами и черепаховыми
запонками на манжетах. Вид у нее был очень обиженный. Ног¬
ти ее изящных голых ног танцовщицы сверкали алым лаком.
Как всегда, она была накрашена, словно вот-вот собиралась
выйти на сцену. У нее был вид любимой наложницы султана
в гареме.
В щелочку она увидела неправдоподобно черную негритянку.
В дешевом красном платье она напоминала горничную в выходной
день.
— Вы ошиблись дверью, — сказала Билли.
— Это я, — сказала Айрис.
— Кто я? — У Билли расширились глаза. — Голос вроде зна-
комый, но все равно не узнаю.
— Я, Айрис.
Билли некоторое время оглядывала ее, затем разразилась ис¬
терическим хохотом.
— Господи, ты прямо как Топси из «Хижины дяди Тома».
Что с тобой стряслось?
— Отвори дверь и впусти меня, — огрызнулась Айрис. — Я
и без тебя знаю, на кого похожа.
Все еще хохоча, Билли впустила Айрис, снова заперла дверь
и наложила цепочку. Затем, глядя, как Айрис устремилась к ван¬
ной, она двинулась за ней со словами:
— Поняла! Ты была в тюрьме!
Когда Билли вошла в ванную, Айрис уже намазывала лицо
очищающим кремом.
— Как видишь, была, да сплыла!
— Ну и ну! — сказала Билли, усаживаясь на край ванной. —
Кто же тебя выпустил? В газетах писали, ты заложила Дика, а
теперь он удрал.
Айрис схватила чистое полотенце и стала неистово тереть ли¬
цо, чтобы понять, сошла ли краска.
125

	 Сволочи! — сказала она. — Они хотят, чтобы я навела их
на Дика.
— И ты это сделаешь? — ахнула Билли.
— Еще как! — фыркнула Айрис, стягивая с себя красное
платье.
Билли вскочила на ноги с криком:
— Я тебе не помощница. Мне всегда нравился Дик.
— Бери его, солнышко, — отозвалась Айрис, сдирая чулки. —
Я меняю его — на платье.
Билли с негодованием удалилась, а Айрис, оставшись в чем
мать родила, начала всерьез отскребать черноту. Вскоре вернулась
Билли и бросила на ванну охапку одежды. Окинув критическим
взором тело Айрис, она сказала:
— Ну и досталось тебе, детка. У тебя такой вид, словно тебя
изнасиловали трое каннибалов сразу.
— Это было бы забавно, — пробормотала Айрис, втирая в
лицо крем.
— Возьми «Понде», — посоветовала Билли, подавая ей дру¬
гую баночку. Зачем зря переводить «Шанель»...
Айрис молча взяла баночку и продолжала обрабатывать кре¬
мом руки, ноги, шею.
— Ты и правда ее убила? — осведомилась Билли.
Айрис перестала растираться и, обернувшись, вперила взор в
Билли.
— Не задавай идиотских вопросов. Еще не родился тот чело¬
век, из-за которого я бы стала убивать. — В ее голосе послышались
нотки, от которых Билли стало не по себе. Но ее одолевало лю¬
бопытство.
— И все же вы с ней...
— Заткнись, — рявкнула Айрис. — Я не знала эту стерву.
— Тебе нельзя здесь оставаться, — сказала Билли, которая
явно не верила Айрис. — Они посадят и меня, если найдут тебя
здесь.
— Не будь такой ревнивой стервой, — отозвалась Айрис,
густо намазанная кремом. — Никто не знает, что я здесь, даже
Дик.
Билли улыбнулась своим мыслям и, успокоившись, спросила:
— Как же ты собираешься увидеть Дика после того, как за¬
ложила его?
Айрис расхохоталась, словно услышала неплохую шутку.
— Я придумаю хорошую историю насчет того, где найти те
деньги, что он потерял. За деньги Дик готов простить все.
— Деньги его Движения? Господи. Они же теперь унесенные
ветром!
— Знаю без тебя. Но я хочу спалить этого мерзавца.
126

Билли снова улыбнулась своим тайным мыслям.
— Ну и ну, — сказала она. — Как ты говоришь! Можешь
его снять, — добавила она, имея в виду крем. — Я покрашу тебя
в коричневый цвет, и ты будешь как новенькая.
— Ты прелесть, — машинально отозвалась Айрис, сосредо¬
точенно размышляя, почему Дику так позарез нужна кипа
хлопка.
Пожирая глазами ее нагую фигуру, Билли сказала:
— Перестань меня соблазнять.
Глава 19
В понедельник гарлемский «Сентинел» вышел в середине
дня. Гробовщик купил газету в киоске у метро на Лексинг-
тон-авеню в половине второго, чтобы было что почитать во
время ленча. Абигайль не звонила, а Пол только что проехал
мимо, подав условный знак, что Айрис по-прежнему находится
у Билли.
Сыщики хотели поесть там, где их не заприметят свои, во-
первых, и где, во-вторых, они не покажутся ни к месту в своих
кепках и черных очках. Решено было пойти к Пятнистому, на
116-ю улицу. Там было кафе, хозяином которого был негр с бе¬
лыми пятнами на коже и супругой-альбиноской.
Пятнистый многие годы оплакивал свою судьбу, говоря, что
выглядит как переросшая овчарка, а потом примирился с судьбой
и открыл ресторанчик, где подавали ветчину, фасоль и рис. Ре¬
сторанчик расположился между церковью и фабрикой по произ¬
водству тары, боковых окон у него не было, а передние были
так плотно занавешены, что дневной свет туда совершенно не
проникал. Цены там были слишком невелики, а порции, напро¬
тив, слишком большие, чтобы хозяин мог еще позволить себе
день-деньской освещать зал электричеством. Его темный ресто¬
ранчик привлекал тех, кто укрывался от всеобщего внимания,
приверед, которых тошнило от вида мух в еде, бедняков, на¬
деющихся за свои гроши получить побольше, наркоманов, не вы¬
носивших яркого света, и слепых, которым было все равно, темно
иди светло вокруг.
Сыщики заняли столик в задней части зала, напротив двух
работяг. Пятнистый принес им рис, фасоль, ветчину, нарезанный
стопкой хлеб. Выбирать здесь не полагалось.
Гробовщик отправил в рот полную ложку и задохнулся.
— От такой еды зубы загорятся, — сказал он.
— А ты полей горячим соусом, и будет не так жарко, — по¬
советовал один из работяг совершенно серьезным тоном.
127

— Когда на дворе такая жарища, от этой еды делается про¬
хладнее, — сказал второй. — Весь жар уходит в желудок, а все
остальное охлаждается.
— А что делать с желудком? — спросил Могильщик.
— Господи, да что у тебя за жена! — удивился работяга.
Могильщик крикнул, чтобы им принесли пива. Гробовщик вы¬
нул газету и разделил ее на две части. Через черные очки он не
видел ничего, кроме заголовков.
— Что хочешь? Серединку или конец-начало?
— Ты собираешься читать в потемках? — спросил Могиль¬
щик.
— Попроси у Пятнистого свечку, — сказал работяга с непро¬
ницаемым лицом.
— Обойдемся, — сказал Могильщик. — Я одно слово читаю,
а два угадываю.
Он взял середину газеты, разложил ее на столе. Сверху ока¬
залась страница с объявлениями. Его внимание привлекло объ¬
явление в рамке: «Срочно требуется кипа хлопка. Телефон
Томкине... звонить до 19.00». Он передал газету Гробовщику. Ни¬
кто не проронил ни слова. Работяги заинтересовались, но Мо¬
гильщик перевернул страницу, прежде чем те успели что-либо
на ней углядеть.
— Ищете работу? — осведомился самый разговорчивый из
двоих.
— Угу! — сказал Могильщик.
— В этой газете ничего не найдешь, — отозвался тот.
Сыщики промолчали. Потеряв надежду удовлетворить свое лю¬
бопытство, работяги поднялись и ушли. Гробовщик и Могильщик
молча очистили свои тарелки.
— Десерт подать? — спросил Пятнистый, подойдя к сто¬
лику.
— А что у тебя?
— Пирог с черной смородиной.
— Нет, здесь слишком темно для черной смородины, — ска¬
зал Могильщик. Детективы расплатились и ушли.
С улицы Гробовщик позвонил домой, но от Абигайль по-преж¬
нему не было никаких известий. Затем он позвонил по телефону
из объявления. Голос с южным акцентом сказал:
— Бюро организации «Назад на Юг». Говорит полковник Кал¬
хун.
Гробовщик повесил трубку.
— Полковник, — обронил он Могильщику, когда они снова
сели в грузовик.
— Лучше помолчать и размышлять про себя, — отозвался Мо¬
гильщик. — Они могут прослушивать наши разговоры.
128

Проехав станцию метро на 125-й улице, они увидели двух¬
цветный «шевроле» Фишера у кафетерия. Эрни подал сигнал, что
Айрис все еще там. Они поехали дальше и увидели, что по улице
с палочкой бредет слепой. Завернув за угол, они остановились на
Мэдисон-авеню.
Вскоре с ними поравнялся слепой. Он продавал церковные ка¬
лендари. Гробовщик высунулся из кабины и окликнул его:
— Эй! Покажи-ка мне календарик!
Слепой, осторожно ощупывая дорогу палочкой, подошел к
краю тротуара. Вытащив из сумки календарь, он сообщил:
— Там есть все святые, и праздники, и числа из Апокалип¬
сиса, и еще в какие дни надо рождаться и помирать. — Понизив
голос, он добавил: — Там фотография, о которой я вам раньше
говорил.
— Как ты нас вычислил? — прошептал Гробовщик.
— Элони показал.
Удовлетворенный, Гробовщик громко осведомился:
— А сны тут не объясняются?
Прохожий услышал ропрос и остановился узнать ответ.
— Тут есть целый раздел о снах, — сказал слепой.
— Я возьму один календарь, — сказал Гробовщик.
— Ия тоже, — сказал прохожий. — А то мне вчера присни¬
лось, что я белый.
Они отъехали, свернули на 127-ю, проехали на восток и
остановились. Гробовщик дал Могильщику снимок. Там был отчет¬
ливо виден черный лимузин, за рулем блондин, рядом полковник
Калхун, сзади вырисовывались три белых силуэта. К машине под¬
ходил ныне покойный Джош. Он весело улыбался.
— Теперь он у нас на сковородке, — сказал Могильщик.
— Эта картинка, может, его и не поджарит, но попугает здо¬
рово.
— Так или иначе, хлопок ему не достался.
— Ну и что? Он вполне мог успеть забрать деньги, а кипа
хлопка — просто лишняя улика, не больше. Он мог убить парня,
только чтобы не платить ему, — возразил Могильщик.
— А сегодня дать объявление о хлопке? Давай-ка все же по¬
трясем его, а хлопок отыщем позже.
— Сначала надо взять Дика, — сказал Гробовщик. — Пол¬
ковник не убежит. За его спиной не какие-то жалкие восемьдесят
семь тысяч, а весь этот сволочной белый Юг. Он играет по круп¬
ной — что там ему один налет.
— Слепой сказал — посмотрим, — отозвался Гробовщик, и
они вернулись к «Белой розе».
5 Ч. Хаймз «На игле»	129

Пол ждал их у стойки, попивая кока-колу. Они протиснулись
к нему. Он говорил тихо, но не скрываясь:
— Нас перевели на другое дело. Капитан Брайс не знает, что
мы работаем на вас, и мы не скажем, но теперь нам велено вер¬
нуться в участок. Эрни ждет, чтобы вы его сменили. Она там
затаилась, но это не значит, что она никому не звонила.
— Понял, — сказал Могильщик. — Живи дальше.
— Слушаюсь, — сказал Пол.
К ним подошел бармен с понимающим выражением лица.
Опять эти психи, думал он. Но они ушли ничего не сказав.
Он понимающе покивал головой, словно с самого начала этого
и ожидал. Сыщики отправились на 115-ю улицу, где Эрни
сидел в машине и, делая вид, что читает газету, наблюдал в
зеркальце за входом в дом Билли. Гробовщик просигналил ему,
и тот уехал.
На углу Леннокс-авеню был бар с телефоном. Они поставили
машину так, чтобы оказаться позади Айрис, если та выйдет и ста¬
нет звонить. Могильшик вылез из машины и стал работать дом¬
кратом у правого заднего колеса, время от времени оглядываясь
на подъезд. Гробовщик, ссутулившись и натянув на самый нос свою
красную кепку с длинным козырьком, побрел к бару. Вид у него
был что надо. По их расчетам, Айрис скоро должна была начать
действовать.
Но она вышла, уже когда стало темнеть. К этому времени
люди стали покидать свои квартиры, где спасались от дневной
жары, и тротуары были полны прохожих. Айрис быстро за¬
шагала сквозь толпу так, словно эти люди и вовсе не суще¬
ствовали.
Теперь ее руки и лицо были гладкие, темно-коричневые, бар¬
хатистые, словно кожа дорогой сумочки. На ней были шелковые
розовые брюки и шелковая голубая блузка Билли. На голове был
рыжий парик, который Билли надевала во время своих некоторых
номеров. Ее бедра покачивались, как шлюпка в штормящем море,
но холодное надменное лицо не советовало лелеять напрасных на¬
дежд.
Это весьма удивило Могильщика, когда он завел свой грузовик
и двинулся вдогонку. Айрис явно хотела, чтобы ее видели! Она и
не взглянула на телефон-автомат, возле которого крутился Гробов¬
щик, а взяла курс на север. Она шагала по Леннокс-авеню быстро,
не оглядываясь. Гробовщик вернулся в грузовичок, и они двинулись
за Айрис, отставая от нее на квартал.
Затем Айрис свернула на восток, дошла до церкви О’Мэлли.
Дверь была заперта, но у нее имелся ключ.
- Могильщик остановил грузовик за углом,, на Леннокс-авеню,
они выскочили, но Айрис как сквозь землю провалилась.
130

— Проверь черный ход, — бросил Могильщик и поднялся по
ступенькам к главному входу в церковь. Заперто. Могильщик обвел
взглядом окна. Гробовщик потолкался у задней двери. Она тоже
была заперта. Тогда он занял наблюдательный пункт на кирпичном
заборе, отделявшем двор церкви от двора соседнего жилого дома.
Из укрытия под кафедрой все трое слышали, как в замке
повернулся ключ, как хлопнула дверь, снова ключ повернулся в
замке и по деревянному полу зацокали ее каблучки.
— Это она! — с облегчением выдохнул Дик.
— Тебе сильно повезло, — сказал человек с маслянистыми
волосами. В руке у него был кольт 45-го калибра. Глядя на Дика,
он похлопывал стволом кольта по левой ладони.
Дик был привязан к спинке одного из круглых стульев. По
его лицу катился пот, казалось, Дик плачет. С тех пор как семь
часов назад ему позвонила Айрис, он находился в этом положении.
Его руки были закинуты за спинку стула.
Второй бандит лежал на кровати с закрытыми глазами. Каза¬
лось, он спит.
Они молча слушали, как шаги, усиленные электроникой, про¬
грохотали у них над головой, но куда больше насторожили их
какие-то звуки у входа.
— За ней хвост, — сказал один из головорезов. Это был ко¬
ренастый светло-коричневый негр с редеющими прямыми волосами,
чуть раскосыми карими глазами и неприятным слюнявым ртом.
Пока все слушали, он сплюнул на пол.
Шаги наверху обогнули кафедру, остановились. У двери все
стихло.
— Айрис дело знает, — сказал Дик, слизывая языком капли
пота. — Она пройдет через стену и потеряет их.
— Хорошо бы она потеряла их раз и навсегда, — подал голос
бандит с койки.
Они услышали, как отворилась потайная дверь в стене, со-
единя вшей церковь с жилым домом, потом она закрылась, и снова
наступила тишина.
Стоявший бандит похлопывал стволом кольта о ладонь, словно
в замешательстве.
— Зачем ты поверил этой суке? Она уже один раз заложила
тебя полиции.
Пот попал в глаза Дику, он заморгал.
— Я ей не верю, но она обожает деньги, а потому будет
помалкивать.
— Иначе ты останешься без головы, — напомнил бандит с
кровати.
131

— Скорее бы она возвратилась, — сказал стоявший. — А то
здесь как в парилке.
— Но зато безопаснее! — с отчаянием в голосе произнес
Дик.
— Пока не отыщем деньги, лучше побыть здесь, а не ша¬
таться Бог знает где. Об этом тайнике не знает ни одна живая
душа.
— Кроме Айрис и тех, кто его построил, — сказал бандит с
кровати и сплюнул.
— Его построили белые, — произнес Дик не без превосход¬
ства. — Думали, тут будет склеп.
— Это еще что такое? — подозрительно спросил стоявший.
— Усыпальница для святых, например...
Бандит покосился на Дика, потом обвел взглядом комнату,
словно видел ее впервые. Маленькая, со звукопроницаемыми
стенами комнатка, попасть в которую можно было через за¬
днюю часть органа. В одной из стен ниша, там серебряная
икона и изображение Христа и Девы Марии. Два круглых
стула, кровать, холодильник с запасом еды и выпивки. Грязные
тарелки на столике свидетельствовали, что однажды здесь уже
ели.
Одна стела была целиком занята звукоулавливающей элек¬
тронной системой. Если включить ее на полную мощность,
можно было слышать, как крадется, церковная мышь. Напро¬
тив — стойка с двумя винтовками, двумя обрезами и автома¬
том. Дик очень гордился тайником. Он оборудовал его, когда
ремонтировал церковь. Здесь он чувствовал себя в полной без¬
опасности. Но бандит, который стоял, особого энтузиазма не
испытывал.
— Дай-то Бог, чтобы белые забыли о тайнике, — сказал
он. — И твоя стерва не привела сюда легавых. Здесь мы в такой
же безопасности, как в гробу.
— Честное слово, мы тут в безопасности, — сказал Дик.
— Мы тебя взяли, детка, чтобы получить денежки, — спо¬
койно отозвался бандит на кровати. — Мы решили так: свяжем
тебя, а потом продадим тебе твою собственную жизнь за восемь¬
десят семь тысяч. Ясно? Устраивает?
— Фредди! — воззвал Дик . к бандиту на кровати, но в
ответ получил лишь пустой взгляд, -т- Четыре-Четыре! — об¬
ратился он к стоявшему с кольтом, но и тот на него посмотрел
столь же безучастно. — Вы должны мне верить, — умоляю¬
щим голосом проговорил он. — Я никогда вас не подводил.
Дайте срок.	-	•
Даем, — сказал Фредди, подошел к, холодильнику, вынул
банку пива и хлопнул дверцей. — Но небольшой.
132

Со стены Гробовщик видел, как Айрис выглядывает из-за што¬
ры, в квартире первого этажа соседнего жилого дома. Он увидел
ее не столько зрением, сколько шестым чувством. В комнате был
полумрак, и она вырисовывалась лишь силуэтом, да и то какое-то
мгновение. Именно эта стремительность и подсказала ему, кто там:
кому еще взбредет в голову тайно выглядывать из-за шторы в это
время?
Он сразу понял, что Айрис прошла через стену. Как, не столь
важно. Он понял, что она не только узнала его тогда, но с самого
начала решила их обхитрить. Ловкая стерва, даже слишком ловкая!
Он задумался, что же делать: в открытую вломиться и взять ее
или дать ей возможность сделать свой ход. Он отправился сове¬
щаться с Могильщиком.
— Пусть погуляет, — сказал Могильщик. — Она же не в со¬
стоянии все время прятаться. Она не невидимка. Так что пусть
она погуляет. Может, она даст нам о себе знать.
Они вернулись к машине, подъехали к бару, откуда Гробовщик
позвонил домой. Жена Молли сказала, что Абигайль не звонила,
зато звонил Андерсон, который заступил на дежурство, и очень
просил позвонить.
— Позвони, — распорядился Могильщик.
— Верните Айрис, пока я дежурю, и я попробую вас при¬
крыть, — сказал Андерсон. — Иначе завтра вас найдут и ваша
карьера в полиции будет окончена. А может, дело вообще пойдет
в суд. Капитан Брайс в ярости.
— Он обо всем знает и обещал не мешать, — сказал Гробов¬
щик.
— Мне он рассказал все иначе. Он доложил комиссару, что
вы ее увели самовольно, и пышет злобой.
— Он бесится, потому что мы немного его надули, а теперь
хочет спасти свою шкуру за наш счет.
— Так или .иначе, он готов на все.
Некоторое время они провели в напряженном молчании.
— Думаешь, она может дать деру?
— У нас и без нее забот хватает, — сказал Могильщик. —
А времени нет.
— Поехали к Билли.
— Она туда больше не вернется. Лучше пойдем в церковь.
— Она и туда не вернется, — сказал Гробовщик. — Она туда
пошла, чтобы сбить нас со следа.
— Может, да, а может, нет. Дик просто так не поставит тай¬
ную дверь. Там, похоже, есть кое-что любопытное.
— Наверное, ты прав, — сказал Гробовщик после паузы.
Они поставили машину на 122-й улице и осмотрели задворки
церкви. Ее задний двор был отделен кирпичной стеной от усеянных
133

гаражами задних дворов соседних домов. Сыщики осмотрели стену,
потом замок черного хода. Заглянули в окошко, но в церкви царил
мрак.
Затем Гробовщик и Могильщик двинулись по узкой дорожке
вдоль боковой стены. Кирпичное строение было в хорошем состо¬
янии. Другим боком церковь примыкала к жилому дому.
— Если они там устроили тайник, то, конечно, оборудовали
его звукоуловителем, — рассуждал вслух Могильщик. — Не ста¬
нут же они держать круглые сутки часового?
— Ну так что будем делать? Ждать, пока она не выйдет?
— Она вернется в церковь через потайной ход. Может, уже
вернулась.
Сыщики задумчиво смотрели друг на друга.
— А что, разумно! — отозвался Могильщик, разуваясь.
Они зашли с фасада, и, когда на улице не оказалось прохожих,
подошли к двери, и Гробовщик начал ковырять замок. Со стороны
они походили на двух алкашей, решивших помочиться у церковных
дверей. Открыв дверь, Гробовщик уселся на плечи Могильщику, и
они вдвоем проникли внутрь, прикрыв за собой дверь.
В убежище ничего не изменилось. Дик был по-прежнему при¬
вязан к стулу. Четыре-Четыре поил его пивом из банки. Пиво
проливалось по подбородку Дика, капало на брюки.
— Ты что, глотать разучился? — сердито осведомился Четы¬
ре-Четыре, похлопывая себя пистолетом по бедру. Фредди лежал
на кровати с закрытыми глазами.
Внезапно они услышали, как открылась парадная дверь.
Четыре-Четыре поставил банку с пивом на стол, переложил
кольт в левую руку, а правую согнул в локте. Фредди сел, опустил
ноги на пол и слушал, разинув рот. Кто-то вошел и закрыл за
собой дверь.
— У нас гость, — сказал Фредди.
По центральному проходу послышались шаги.
— Сыщик, — сказал Четыре-Четыре, оценивая поступь.
Фредди подошел к стойке и спокойно взял обрез. Шаги обо¬
гнули кафедру, затем приблизились к органу. Фредди смотрел на
лесенку словно в трансе.
— Большой мальчик, — сказал он. — С двух мужиков. Не
пойти ли мне наверх и не укоротить ли немного?
— Укороти на голову, — хохотнул Четыре-Четыре.
— Вы же не оставите меня тут связанным, — проскулил
Дик.
— Ни за что, дружище, лучше уж пустим пулю в затылок, —
успокоил его Фредди.
134

Грузный гость подошел к органу, постоял, словно раздумывая,
потом медленно двинулся дальше, как бы внимательно осматривая
все, что попадалось по пути. Электроника позволяла им слышать
его тяжкое дыхание.
— Толстячок, и сердечко не того, — сказал Четыре-Че¬
тыре.
— Зато кишка не тонка, — возразил Дик. — Заявился сюда
один.
— У меня есть лекарство для его кишок, — сказал Фредди,
помахивая обрезом.
Гость обогнул кафедру, остановился, затем вернулся в зал,
двинулся вдоль стены. Они услышали, как он простукивает кос¬
тяшками пальцев стены. Он искал потайную дверь. Внезапно тай¬
ник потрясли жуткие удары — гость простукивал пол рукояткой
револьвера.
— Приглуши звук, — рявкнул Четыре-Четыре. — А то эта
сука услышит себя же в нашей системе!
Фредди покрутил ручку, и грохот превратился в нормальное
постукивание. Оно продолжалось, пока весь пол не был прове¬
рен. Затем наступило долгое безмолвие: гость вслушивался. По¬
том шаги направились к двери, но на полпути человек
остановился, и раздался легкий шум, словно он приложил ла¬
дони к полу.
— Что он там делает? — спросил Четыре-Четыре.
— А я почем знаю? Может, закладывает бомбу с часовым
механизмом, — отозвался Фредди и рассмеялся собственной
шутке.
— Оторвет тебе задницу, тогда посмеешься, — буркнул его
напарник.
Они услышали, как сыщик щелкнул замком и вроде бы вышел,
захлопнув за собой дверь.
— Пора бы твоей суке вернуться, — процедил Четыре-Че¬
тыре.
— Скоро вернется, — отозвался Дик.
— И пусть возвращается не. с пустыми руками, а то тебе
придется читать молитвы на наших похоронах, — предупредил
Фредди и снова захихикал.
— Засохни! — сказал Четыре-Четыре.
Глава 20
Айрис вернулась, исполненная спокойствия. Она не сомнева¬
лась, что хвоста нет и ей удалось обмануть Могильщика с Гробов¬
щиком. Она знала, где хлопок и как его достать. Теперь она могла
135

вертеть Диком как угодно. И она не сомневалась, что тот, в свою
очередь, справится со своими головорезами.
Дик и его приятели слышали, как она вошла.
— Это она, — с облегчением вздохнул Дик.
Фредди встал с кровати и снова взял обрез. Четыре-Четыре
загнал патрон в патронник кольта и снял его с предохранителя.
Оба напряженно молчали.
Дик прислушивался к ее шагам. Он почувствовал в ее поступи
уверенность и сказал:
— Она с уловом.
— Ее счастье, — буркнул Фредди.
— Я имею в виду, она знает, где искать товар, — пояснил
Дик, опасаясь, что его не так поняли, но ответа не получил.
Могильщик лежал ничком между двух скамеек, дыша в чер¬
ный платок, подсунув под себя револьвер. Его черный костюм
растворился в темноте, и Айрис не заметила его, преходя мимо.
Когда она стала взбираться на возвышение, он прополз по цен¬
тральному проходу к двери, чтобы впустить Гробовщика. Он на¬
деялся, что звуки ее шагов заглушат его перемещение. Но его
услышали.
— Кто там с ней? — дернулся Четыре-Четыре.
— Собачка, — захихикал Фредди, но, глянув на напарника,
мигом осекся.
Она тихо постучала по органной трубе, чтобы ее впустили.
Четыре-Четыре нажал кнопку, и стенка раздвинулась, открыв
взору небольшое квадратное помещение за трубами органа. Он
нажал вторую кнопку, и стальной люк открылся на лестнице,
показались ее золотые сандалии и ноги в шелковых брючках.
Когда показались ее соблазнительные ягодицы, он снова нажал
кнопку, и дверь за ней захлопнулась. Затем он поднял кольт и
нацелил на Айрис.
Она оказалась в комнате и обернулась лицом к троице. На
нее, словно Медуза Горгона, смотрел кольт. Она окаменела, только
веки чуть раздвинулись и глаза попытались выскочить из орбит.
Затаив дыхание, она уставилась в лицо Фредди, но не увидела
сочувствия. Она перевела взгляд на привязанного к стулу Дика,
пот катил градом по его искаженному страхом лицу. Затем ее
взгляд упал на обрез в руках Фредди и, наконец, на его лицо
садиста.
К горлу подступила тошнота, ее закачало как на волнах, и
она стиснула зубы, чтобы не лишиться чувств. Страх был так ве¬
лик, что у нее случился оргазм. Всю жизнь она искала острых
ощущений, но от этого радости не получила.
— Кто с тобой? — спросил Четыре-Четыре.
Она дважды сглотнула, прежде чем сумела заговорить.
136

— Никого, — выдавила она хриплым шепотом.
— Мы слышали посторонние звуки.
— За мной не было хвоста, — прошептала она. Над верхней
губой собрались капли пота, глаза ее превратились в средоточие
ужаса. — Там нет никого, клянусь. Прошу вас, верьте мне. Не
убивайте. Я не обманываю.
— Расскажи им все, да побыстрее, — пробормотал насмерть
перепуганный Дик.
— Они в хлопке, — сказала Айрис.
— И без тебя знаем, — отрезал Четыре-Четыре. — Где хло¬
пок?
Айрис судорожно сглатывала, словно невидимая рука душила
ее. Наконец она пробормотала:
— Не скажу, вы же меня убьете...
Быстрым движением, от которого она вздрогнула, Фредди по¬
ставил второй стул рядом с Диком и резко скомандовал:
— Садись!
Четыре-Четыре заткнул за пояс кольт и подобрал с пола под
стойкой моток нейлоновой веревки.
— Руки за спинку стула, — велел он и ударил ее по
лицу связкой, поскольку она не торопилась подчиниться. Затем
она заложила руки за спинку стула, и он начал ее привя¬
зывать.
— Расскажи им все, — умолял Дик.
— Расскажет, — успокоил его Фредди.
Четыре-Четыре привязывал ее стул к стулу' Дика, спинка к
спинке, когда они услышали на улице свист. Они застыли, вслу¬
шиваясь, но свист прекратился. Четыре-Четыре закончил связывать
стулья, но тут они услышали, как открылась дверь в церкви. Раз¬
дались мягкие звуки, словно вошло большое животное на мягких
лапах, и дверь опять закрылась.
— Надо взглянуть, — слегка заикаясь, сказал Четыре-Четыре,
и веки его чуть дернулись.
Слюнявый рот Фредди полуоткрылся и губы задрожали.
Он взял из-под кровати еще один кольт, загнал патрон и
щелкнул предохранителем. Движения были порывисты, но руки
не дрожали. Он сунул пистолет за пояс, а в правую руку
взял обрез.
— Пошли, — сказал он.
Могильщик и Гробовщик заняли позицию у противоположных
стен, когда из-за органа возник Фредди, поводя из стороны в сто¬
рону обрезом, словно охотник на кроликов.
Гробовщик упал на пол, но Фредди увидел метнувшуюся тень,
и тишину церкви разорвал грохот выстрела из обреза 12-го калиб¬
ра. Заряд дроби выбил большой кусок из спинки скамьи, под ко¬
137

торой укрылся Гробовщик. Могилыцик выстрелил трассирующей
пулей. Ее траектория высветила Фредди, который упал на пол, но
не успел уклониться от пули, пробившей воротник его рубашки,
а также Четыре-Четыре, выскочившего из укрытия с кольтом в
руке.
Могильщик тоже упал на пол, а потом пополз, словно краб.
От скамьи над его головой полетели щепки, когда Четыре-Четыре
всадил в нее несколько пуль из кольта. Некоторое время слышалось
копошение в потемках. Затем часть органа запылала, подожженная
трассирующей пулей.
Гробовщик выглянул через пять рядов от того места, где заряд
из обреза пробил дыру в спинке скамьи, но на возвышении у ка¬
федры никого не обнаружил. Зато он увидел макушку, высовывав¬
шуюся из-за первой Скамьи центрального прохода, и выстрелил
трассирующей пулей. Она прошла через шевелюру и ударила в
кафедру. Гробовщик упал на пол, а бандит завопил.
В зареве от горящего органа возникла фигура с пылающими
волосами и кольтом в руке. Могильщик высунул голову. Снова
грянул выстрел из обреза и пробил дыру в скамье, за которой он
скрывался, а церковь задрожала от грохота. Могильщик упал на
пол и пополз по-пластунски, удивляясь, как это ему посчастливи¬
лось уцелеть. Пули из кольта крошили скамейки вокруг, и он не
осмеливался поднять голову. Лежа на животе под скамейкой, он
вглядывался в сторону стрелявшего и наконец увидел, как в зареве
от начинающегося пожара возникли очертания ног в брюках. Он
аккуратно прицелился и выстрелил. Пуля угодила в ногу, которая
переломилась, словно сухая палка, а штанина загорелась. Вопли
впились тысячью иголок в темноту, пожирая тишину, словно пламя
древесину.
Горящий силуэт рухнул на пол между двух скамей, и Мо¬
гильщик послал в него еще две пули. Пламя вспыхнуло с
новой силой. Умирающий судорожно схватился обеими руками
за стойку с книгами, она не выдержала, и на него полетели
молитвенники.
Бандит с горящей шевелюрой лежал в проходе, лихорадочно
пытаясь затушить этот пожар обожженными руками. Гробовщик
вглядывался в пространство, выискивая жертву в алом зареве и
водя стволом револьвера.
Дым наполнял убежище. Пленников обуял ужас. Они мерзко
сквернословили, пытаясь дотянуться друг до друга.
— Продажная сволочь! Падла! Сутенер! — визжала Айрис, и
глаза ее были как у перепуганной кобылицы.
— Стукачка, шлюха, убью! — вопил Дик.
Они были связаны по рукам й ногам, но все же ступнями
касались пола и норовили ударить ими друг друга. Стулья рас¬
138

качивались, ерзали по цементному полу, мускулы натянулись,
как канаты, на шеях набухли вены, грозя вот-вот лопнуть. Тела
изгибались, груди вздымались и опускались, из раскрытых ртов
вырывалось тяжкое дыхание. Казалось, они занимаются любовью
в экзотической позе. По лицу Айрис тек пот, смешиваясь с кра¬
ской. Парик упал на пол. Дик выгибался на стуле, норовя дви¬
нуть Айрис об оружейную стойку. Ножки ее стула оторвались
от пола, и нечеловеческим усилием Дик повалил и ее, и себя.
Айрис дико завизжала. Дик упал лицом вперед, ударившись лбом
о цементный пол. Она навалилась на него сверху. Потом они
перевернулись, и теперь она уже оказалась внизу, обдирая о це¬
мент лоб и щеки. Айрис сучила ногами, чтобы оттолкнуться от
стены, а Дик извивался, словно в экстазе, чтобы прокатить ее
лицом по полу еще раз. Они раскачивались из стороны в сторону,
пока стулья не разъединились и мужчина и женщина не отка¬
тились друг от друга, обессилевшие, неподвижные. Если раньше
комнату сотрясали раскаты выстрелов, то теперь звукоуловители
фиксировали вой пожара, в тайник вовсю валил дым. Ругаться
уже не было сил, и Дик с Айрис лежали, глотая дым и зады¬
хаясь.
Наверху же, в церкви, пламя от погибшего бандита нако¬
нец высветило Могильщику фигуру второго с горящей шевелю¬
рой. Он лежал за одной из передних скамей. Могильщик
тщательно прицелился между ножек скамей в видимую ему
часть противника и нажал на спуск. Пуля угодила в живот.
Бандит взревел, как смертельно раненный зверь, и встал, стре¬
ляя наугад из кольта. Его вопли достигли неимоверной силы,
отчего сыщики ощутили противную горечь во рту. Гробовщик
всадил ему пулю в грудь. Одежда запылала. Вопль вдруг обо¬
рвался, и бандит стал тяжело оседать, застыв у скамьи в ко¬
ленопреклоненной позе, словно, в предсмертной молитве. Он был
объят огнем.
Гробовщик же, нацелив на него револьвер, кричал:
— Встань, сволочь, и умри как мужчина!
Кафедра и орган, весело потрескивая, горели, высвечивая свя¬
тых, печально смотревших на происходящее с витражей. С улицы
послышался вой сирены. К церкви подлетела первая патрульная
машина.
Могильщик и Гробовщик пробежали через огонь босиком и,
подбежав к органу, заколотили по его стенке обожженными ногами.
Но стальная дверь не шелохнулась.
Когда приехала полиция, сыщики перезарядили револьверы и
стали палить в пол, чтобы отыскать секретный замок. Снизу до¬
носились вопли, дым обволакивал сыщиков. К ним присоединились
их коллеги, и все вместе изо всех сил пытались открыть дверь, но
139

это случилось, лишь когда прибыли первые пожарники с топорами
и ломами.
Оттолкнув пожарников, Могилыцик прошел первым, за ним
Гробовщик. Он поставил стулья обратно — с привязанными плен¬
никами. Айрис смотрела на него, задыхаясь от дыма, по лицу ее
текли слезы. Прежде чем развязать ее, Могильщик наклонился и
спросил:
— Ну, сестренка, где хлопок?
За его спиной толпились пожарные и полицейские, они каш¬
ляли и что-то кричали ему сквозь густой дым.
— Освободите их и вынесите отсюда, — распорядился сержант
в форме. — А то они задохнутся.
Айрис смотрела в пол, пытаясь придумать линию поведе¬
ния.
— Какой хлопок? — спросила она, выгадывая время.
Могильщик наклонился так, что их лица почти соприкосну¬
лись. Глаза его были кроваво-красными, на шее набухли вены. Его
небритое лицо искажала гримаса ярости.
— Ты бы ни за что не пришла сюда, если бы не знала, —
прохрипел он, кашляя и ловя ртом воздух. Он поднял свой ре¬
вольвер и уставил ей в глаза.
Гробовщик вытащил свой револьвер, удерживая пожарников и
полицейских на расстоянии. Его обожженное кислотой лицо не¬
истово дергалось, в глазах было бешенство.
— Не скажешь — останешься здесь, — сказал Могильщик.
Наступило молчание. Никто не верил, что он может ее убить,
но никто не вмешивался из-за Гробовщика. Тот, казалось, был
готов на все.
Айрис посмотрела на обожженные ступни Могильщика, потом
украдкой взглянула в его красные глаза. Она поверила.
— Билли с ним танцует, — шепнула она.
— Взять их, — бросил Могильщик, и они с Гробовщиком по¬
спешили уйти.
Глава 21
Танцплощадка Коттон-клуба находится вровень со столами го¬
стей и служит также эстрадой для представлений. Сзади были за¬
навешенные двери, которые вели в гримерные.
Когда Гробовщик и Могильщик украдкой выглянули из-за
шторы, то увидели, что клуб заполнен хорошо* одетыми людьми,
белыми и цветными, сидевшими за столиками, покрытыми бело¬
снежными скатертями, их глаза сверкали, как хрусталь, а лица
казались причудливо-экзотическими в свете свечей.
140

Вовсю работало пианино, саксофон соблазнительно завывал,
контрабас на что-то тихо намекал, труба требовала, гитара умо¬
ляла. Голубое пятно прожектора сверху, над головами гостей,
высвечивало в голубой дымке коричневое тело Билли, которая
почти обнаженной танцевала вокруг кипы хлопка. Ее тело из¬
гибалось, а бедра трепетали так, словно она лениво занималась
любовью. Время от времени ее сотрясали конвульсии, она судо¬
рожно бросалась на кипу, начинала тереться о хлопок животом,
переворачивалась, терлась ягодицами, голые груди неистово тряс¬
лись. Влажный алый рот Билли был раскрыт и судорожно ловил
воздух, белые зубы сверкали в синем свете. Ноздри трепетали.
Она отдавалась хлопку.
В зале царила мертвая тишина. Женщины следили за танцем
с завистью и томлением. Мужчины взирали на Билли с вожделе¬
нием, закрывая глаза, чтобы прятать мелькающие там мысли.
Охваченная жгучим желанием, Билли повалилась на хлопок. Жен¬
щины в зале непроизвольно содрогались, снедаемые страстью. По
залу разлилась атмосфера блуда.
Танец подходил к кульминации. Бедра, все тело Билли изви¬
вались с нарастающей быстротой. Как следует поработав с хлопком,
она повернулась к залу, раскинула руки и в последний раз пока¬
чала чреслами, простонав: «О-о-о! Папочка хлопок!»
Вспыхнул свет, загремели аплодисменты. Гладкое тело Билли
сверкало, покрытое испариной, словно мечта сладострастника. Гру¬
ди приподнялись, соски, словно указующие персты, были направ¬
лены в публику.
— А теперь, — слегка задыхаясь, проговорила она, когда ова¬
ции стихли, — я хочу продать эту кипу хлопка с аукциона, а
выручку передам в Фонд помощи актерам. — Она с улыбкой по¬
смотрела на нервного белого молодого человека, который сидел со
своей девушкой за одним из ближайших столиков. — А если ко¬
му-то страшно, то лучше уйти домой. — Молодой человек покрас¬
нел, в зале захихикали. — Кто готов заплатить тысячу
долларов? — осведомилась Билли.
Воцарилось молчание.
— Тысяча долларов! — сказал кто-то сзади с южным ак¬
центом.
Взгляды устремились на голос. Худой белый человек с сереб¬
ристой шевелюрой, белыми усами и бородкой, в черном костюме
и с галстуком-бабочкой сидел за столиком с молодым блондином
в белом смокинге.
— Сволочь! — сказал Гробовщик, но Могильщик сделал знак,
чтобы он замолчал.
— Джентльмен со старого Юга! воскликнула Билли. — Вы,
наверное, полковник из Кентукки?
141

Человек встал и отвесил поклон.
— Полковник Калхун из Алабамы к вашим услугам.
Кто-то в зале захлопал в ладоши.
— Ваш брат, полковник! — радостно вскричала Билли. —
Ему тоже понравился хлопок. Встань же, братец!
Встал большой крупный негр. Цветная публика покатилась со
смеху.
— Сколько ты предлагаешь, братец? — спросила Билли.
— Он готов заплатить пятнадцать сотен, — крикнул какой-то
остряк.
— Пусть отвечает сам, — оборвала шутника Билли.
— Я ничего не предлагаю, — отозвался здоровяк. — Просто
вы мне велели встать, и я встал.
— Ну а теперь садись, — распорядилась Билли.
Чернокожий застенчиво сел.
— Торг начался, — провозгласила Билли. — Эта прекрасная
кипа алабамского хлопка идет за тысячу долларов, а может, и я
с ней в придачу. Другие предложения?
Молчание.
— Жмоты, — фыркнула Билли. — Последний шанс. Ну, за¬
кройте глаза, вообразите, что это я. Раз, два, три — продано.
Подумать только, сколько актеров от этого выгадали. — Она бес¬
стыдно подмигнула. — Полковник Калхун, прошу выйти и полу¬
чить.
— Что получить-то? — крикнул еще один остряк.
— А ты угадай, тупица, — хихикнула Билли.
Полковник встал, прошел к эстраде, высокий, прямой, уве¬
ренный в себе южанин, и вручил Билли десять стодолларовых ку¬
пюр.
— Мне выпала высокая честь, мисс Билли, приобрести этот
хлопок из рук красавицы негритянки, которая, возможно, и сама
родом из наших прекрасных мест...
— Ни в коем случае, полковник, — перебила его Билли.
— ...и тем самым сделать доброе дело для талантливых не¬
гритянских актеров, — закончил полковник.
В зале раздались аплодисменты.
Билли подбежала к кипе и стала выдергивать из нее пряди
хлопка. Полковник тотчас же напрягся, но быстро пришел в себя,
когда она подбежала к нему и украсила этими прядями его шеве¬
люру.
— Отныне я делаю вас Королем Хлопка, полковник, —
сказала она. — Пусть. этот хлопок принесет вам богатство и
славу.
— Спасибо, — сказал полковник, галантно улыбаясь. — Я
уверен, так оно и будет. — Он сделал знак в сторону двери —
142

напротив той, где стояли Гробовщик с Могильщиком. Тотчас же
оттуда появились двое цветных работников с тележкой, погрузили
на нее кипу хлопка и увезли.
Гробовщик с Могильщиком кинулись на улицу, хромая со¬
вершенно одинаково, словно близ не цы-утята. Работники погрузи¬
ли кипу хлопка в открытый грузовик, затем к ним неспешно
приблизился полковник, что-то сказал и сел в свой черный ли¬
музин.
Гробовщик и Могильщик уже сидели в своем грузовичке.
— Значит, он нашел свой лимузин, — сказал Гробовщик.
— Готов поспорить, он и не был украден.
— Это ежу понятно.
Когда фургон отъехал, они не таясь последовали за ним.
Фургон проехал по Седьмой авеню и остановился у офиса пол¬
ковника. Могильщик проехал дальше и свернул на аллею, что
вела к ремонтному гаражу, закрытому на ночь, а Гробовщик
стал возиться с замком двери, словно гараж был его. Он еще
ковырял в замке, когда подъехал лимузин, остановившись за фур¬
гоном. Гробовщик открыл замок и поднял дверь, когда полковник
отпер дверь своего офиса и работники стали заносить туда хло¬
пок. Могильщик поставил машину в гараж и встал рядом с Гро¬
бовщиком. Они постояли в темноте, приводя в боевую готовность
оружие, наблюдая, как работники вкатили тележку с хлопком в
офис и свалили его в центре комнаты. Они видели, как полков¬
ник расплатился с ними и что-то сказал блондину. Когда работ¬
ники удалились, он опять что-то сказал блондину, тот прошел
к лимузину, а полковник потушил свет, запер офис и проследовал
за ним.
Когда они отъехали, сыщики перебежали через улицу. Гро¬
бовщик стал работать над замком офиса, Могильщик его за¬
слонял.
— Ты скоро? — спросил Могильщик.
— Скоро. Это обычный замок.
— Постарайся побыстрее.
Тут же замок щелкнул, Гробовщик повернул рукоятку, дверь
отворилась. Они быстро вошли, заперли дверь и проследовали к
шкафу, где хранились метлы. Там было жарко, и они начали по¬
крываться испариной. В руках они сжимали револьверы. Ладони
сделались мокрыми. Им хотелось перекинуться словом-^другим, но
нельзя было рисковать. Они ждали, чтобы полковник лично извлек
деньги из кипы хлопка.
Ждать им долго не пришлось. Минут через пятнадцать в замке
повернулся ключ, дверь открылась, в офис вошли двое, заперли
за собой дверь. Голос полковника сказал:
— Опусти шторы.
143

Шторы на витрине и дверях были опущены, и щелкнул замок.
Затем щелкнул выключатель, и замочная скважина в шкафу обрела
очертания.
— А снаружи свет не увидят? — тревожно осведомился
голос.
— Никакого риска, сынок, все закрыто, — сказал пол¬
ковник. — И вообще чего таиться — мы платим за это по¬
мещение.
Послышался шум, похоже, кипу переворачивали.
— Дай мне нож и приготовь сумку, — сказал полковник.
Нащупав в темноте ручку двери шкафа, Могильщик изо всех
сил стиснул ее, но потянул, лишь когда услышал, как нож режет
хлопок.
В щелочку они видели, как полковник сосредоточенно работает
ножом, а потом раздвигает разрезы крюком. Блондин стоял рядом,
внимательно смотрел на полковника и держал в руках сумку. За¬
таив дыхание, Гробовщик и Могильщик следили, как разрастается
рана в кипе. Выдранный хлопок полковник бросал на пол рядом,
и образовалась уже внушительная куча. Полковник покрылся ис¬
париной. Блондин не сводил с него глаз, и на его лице появились
хмурые морщины.
— Ты режешь с той стороны? — спросил он.
— Ну конечно, — сдержанно отозвался полковник, и лишь
выражение лица и поспешность движений выдавали его растущую
тревогу. Блондин учащенно дышал.
— Пора бы уже добраться до денег, — сказал он.
Полковник прекратил раскопки. Он сунул руку в проделанное
отверстие, чтобы измерить его глубину. Потом он выпрямился и
уставился на блондина невидящим взглядом. Вид у него был за¬
думчивый.
— Невероятно! — наконец сказал он.
— Что? — выдавил из себя блондин.
— Денег там нет.
Блондин открыл рот и так застыл. Он издал такой звук, словно
его ударили в солнечное сплетение.
— Этого не может быть, — выдохнул он.
Внезапно полковник набросился на кипу хлопка с ножом так,
словно это было живое существо и он решил его убить. Он колол
ножом и рвал крюком хлопок, лицо его побагровело, на губах
проступила пена. В голубых глазах сверкало безумие.
— Говорят тебе, там нет денег, — прошипел он блондину,
словно тот был в этом виноват.
Могильщик открыл дверь шкафа и вышел. Длинноствольный
револьвер, зловеще поблескивая, был нацелен в сердце полков¬
нику.
144

— Дело дрянь, — сказал он. Гробовщик вышел вслед за
ним.
Полковник и блондин застыли на месте. Полковник первым
взял себя в руки и спросил:
— Что все это значит?
— То, что вы арестованы, — пояснил Могильщик.
— За что? За то, что готовим хлопок к завтрашнему собра¬
нию?
— Когда вы устроили налет на собрание участников движения
«Назад в Африку», вы спрятали деньги в кипе хлопка, потом ее
потеряли. Мы никак не могли понять, почему этот хлопок так
возрос в цене.
— Ерунда, — сказал полковник. — Если вы считаете меня
причастным к ограблению, то валяйте арестовывайте, но я подам
на вас и ваш город в суд за необоснованный арест.
— При чем тут ограбление? — удивился Гробовщик. — Мы
арестовываем вас за убийство.
— За какое убийство?
— За убийство работника склада вторсырья по имени Джошуа
Пивин, — пояснил Могильщик. — Он привел вас на склад Гуд¬
мана, узнав, что вы ищете кипу хлопка, и вы его убили.
— Ну что ж, пусть Гудман попробует доказать, что это его
хлопок, — с саркастической улыбкой отозвался полковник. — Из¬
вестно ли вам, что такого хлопка миллионы акров?
— Не волнуйтесь, — сказал Могильщик, — докажем. Волок¬
на от этого хлопка остались на складе Гудмана, там, где убили
его парня.
— Какие волокна? — повысил голос полковник.
— Вот эти! — сказал Могильщик, поднимая с пола хлопковые
пряди.
Полковник увял. У него в одной руке по-прежнему был нож,
а в другой крюк, но он с трудом контролировал себя. Блондин же
покрылся испариной, и его бил озноб.
— Бросьте инструменты, полковник, — велел Гробовщик, по¬
ведя револьвером.
Полковник швырнул нож и крюк в проделанную им дыру в
кипе.
— Подойдите к стене и встаньте, — продолжал Гробовщик.
— Не бойся, малыш, мы не вооружены, — презрительно бро¬
сил полковник.
Лицо Эда задергалось.
— И попрошу без хохмочек, — предупредил он.
Белый человек прочитал в его глазах предупреждение и
подчинился. Могильщик обыскал обоих и доложил, что оружия
нет.
145

— Ладно, обернитесь, — разрешил Гробовщик.
Те подчинились.
— И не забывайте, кто тут мужчины, — напомнил он.
Полковник и блондин промолчали.
— Вас видели у станции метро на 123-й улице, когда вы под¬
бирали в машину Джошуа, — продолжил Могильщик.
— Там был только слепой, — непроизвольно вырвалось у
блондина.
Полковник стремительно развернулся и ударил его по лицу.
Гробовщик хмыкнул, вынул из внутреннего кармана фотографию
и подал полковнику.
— Слепой вас увидел и сфотографировал на память.
Полковник долго смотрел на снимок, потом вернул. Рука его
не дрожала, но ноздри побелели. Он спросил:
— Неужели из-за этого снимка меня осудят?
— Мы не в Алабаме, а в Нью-Йорке, — напомнил Гробов¬
щик. — В Гарлеме белый убил цветного. У нас есть доказательства.
Мы передадим их черной прессе и черным политическим органи¬
зациям. А после этого никакой суд присяжных не посмеет вас
оправдать и ни один губернатор не отважится вас помиловать. По¬
нятно?
Полковник побелел как мел, лицо его съежилось. Он спро¬
сил:
— У каждого есть цена. Назовите вашу.
— Скажите спасибо, что после этого у вас остались зубы
и челюсти, — сказал Могильщик. — Но раз вы задали пря¬
мой вопрос, то я даю на него прямой ответ. Восемьдесят семь
тысяч.
Блондин снова открыл рот и залился краской. Но полковник
только пристально посмотрел на Могильщика, пытаясь понять, шу¬
тит он или нет. На его лице написалось недоверие, потом удив¬
ление.
— Невероятно! Вы хотите вернуть им деньги?
— Именно. Пострадавшим семьям!
— Невероятно. Это потому, что вы негры и они негры, да?
— Именно.
— Невероятно! — Полковник говорил так, словно получил
главный сюрприз в его жизни. — Если это так, то ваша взяла. А
что я с этого буду иметь?
— Двадцать четыре часа, — сказал Могильщик.
Полковник уставился на него так, словно увидел ребенка о
четырех головах.
— Вы сдержите слово?
— Да. Джентльменское соглашение.
На лице полковника появилось подобие улыбки.
146

— Джентльменское так джентльменское, — отозвался он. —
Я дам вам чек.
— А мы подождем здесь, за закрытыми шторами, пока утром
не откроются банки и вы не принесете наличные, — сказал Мо¬
гильщик.
— Я пошлю моего ассистента, — сказал полковник. — Вы
ему доверяете?
— Вопрос в другом: доверяете ли вы ему? — отозвался Мо¬
гильщик. — На карту поставлена ваша жизнь.
Глава 22
Прошел вторник. Полковник Калхун как в воду канул. Мо¬
гильщик и Гробовщик тоже исчезли. Их искала вся полиция. Гру¬
зовичок обнаружили на 155-й улице возле кладбища, но в нем
никого не оказалось. Жены были в отчаянии. Лейтенант Андерсон
лично возглавлял поиски.
На самом деле они бросили грузовик, дохромали до отеля
«Линкольн» на Сент-Николас-авеню, принадлежавшего их старому
приятелю, заказали соседние номера и завалились спать.
Утром в среду они сели в такси и прибыли в участок. Они
были в тапочках, с забинтованными ступнями.
Капитан Брайс увидел их и полиловел. Казалось, его сейчас
хватит удар. Он не пожелал с ними разговаривать. Он даже не
мог на них смотреть. Велев им ждать в следственном отделе, Брайс
позвонил комиссару. Детективы смотрели на Могильщика с Гро¬
бовщиком, сочувственно улыбались, но помалкивали, опасаясь
брякнуть что-то не то.
Когда приехал комиссар, их вызвали к капитану. Комиссар
излучал холод, но держал себя в руках. Они стояли, а он сидел
и читал их отчет. Затем он пересчитал сданные ими деньги —
ровно восемьдесят семь тысяч.
— Мне нужны факты, — сказал он с видом человека, кото¬
рому нужны совершенно определенные факты.
— Как это полковник Калхун сбежал, когда вы охраняли
его?
— Вы не совсем верно прочитали наш отчет, сэр, — сказал,
с трудом сдерживая себя, Могильщик. — Мы ждали его возвраще¬
ния, чтобы поймать на месте преступления. Но когда они стали
открывать дверь, племянник что-то ему сказал, они бросились к
лимузину и уехали. Мы пытались их догнать, но у них оказалась
слишком мощная машина. Больше мы их не видели. Наверное, на
замке было какое-то приспособление, показавшее, что его откры¬
вали чужие.
147

— Какое такое приспособление?
— Мы не знаем, сэр.
Комиссар нахмурился.
— Почему же вы не подключили к погоне полицию? У нас
есть специальные подразделения, неплохо подготовленные для ре¬
шения таких задач... Или вы иного мнения? — иронически спро¬
сил он.
— Так-то оно так, сэр, — сказал Могильщик. — Но эти под¬
разделения не поймали двух подручных Дика, хотя у них было
два дня до того, как эти подонки напали на участок, убили двух
полицейских и освободили Дика.
— Мы решили, что лучше попробовать самим, — добавил
Гробовщик с бесстрастным выражением лица. — Мы решили, что
рано или поздно они вернутся за деньгами и угодят в нашу засаду.
— Вы провели там целый день.
— Да, сэр, но это не важно, — отозвался Могильщик.
Капитан сердито прокашлялся, но не сказал ни слова. Комис¬
сар, багровый от гнева, повысил голос:
— В нашей полиции не место тем, кто любит эффектные
позы!
— Мы нашли Дика и двух его головорезов, так? — жарко
заговорил Могильщик. — Кто вернул Айрис? Мы. Кто нашел день¬
ги? Мы. Кто нашел улики против полковника? Мы. За это нам и
платят зарплату. Какие же тут эффектные позы?.
— Но как вы все это проделали?! — снова вспыхнул ко¬
миссар.
— Мы поступили так, как считали лучшим в сложившихся
обстоятельствах, — заговорил быстро Могильщик, чтобы Гробов¬
щик не успел наломать дров. — Вы же сказали, что предоставляете
нам свободу действий.
— М-м-м! — простонал комиссар, проглядывая их отчет. —
А как хлопок попал к этой танцовщице?
— Не знаем, сэр, мы ее не спрашивали, — сказал Могиль¬
щик. — Разве Айрис не созналась? Ее ведь допрашивали вчера
весь день.
— Айрис ничего не сказала, — смущенно отозвался капи¬
тан. — И мы ничего не знали о Билли.
— Где она живет? — спросил комиссар.
— Недалеко, на. 115-й улице, — сказал Могильщик.
— Доставьте ее сюда, — велел комиссар.
Капитан отправил за ней двух белых детективов, радуясь, что
так легко отделался.
Билли не успела накраситься, как она красилась для сцены,
и потому вид у нее был юный, скромный, даже невинный — как
у многих лесбиянок. Ее полные, мягкие губы были естественного
148

розового цвета, глаза без туши выглядели ярче, меньше и круглей.
На ней были черные полотняные брюки, белая блузочка, и, глядя
на нее, никак нельзя было сказать, что это исполнительница эро¬
тических танцев. Держалась она раскованно.
— Это был просто каприз, — сказала она. — Я ехала мимо
моста посмотреть на мою яхту и увидела, как дядя Бад мирно
спит в своей тележке. Его белая шевелюра напомнила мне хлопок,
я остановилась и спросила, не может ли он достать кипу хлопка
для моего танца «коттон». Он сказал: «Дайте пятьдесят долларов,
и я достану хлопок, мисс Билли». Я дала ему деньги — знала,
что клуб мне возместит расходы. И в тот же вечер он доставил
хлопок.
— Куда? — спросил комиссар.
— В клуб, конечно, — недоуменно ответила Билли. — Зачем
мне кипа хлопка дома?
— Когда? — спросил Могильщик.
— Не знаю. — Ее порядком раздражали идиотские вопро¬
сы. — До моего прихода в десять. Он оставил хлопок у входа на
сцену, и мне пришлось велеть перетащить его ко мне в уборную.
— Когда ты после этого виделась с дядей Бадом? — спросил
Гробовщик.
— Нам незачем было видеться. Я же ему заплатила.
— Но ты его потом видела? — не унимался Могильщик.
— Да с какой стати?
— Подумай, — сказал Могильщик. — Это важно.
Она подумала, а потом ответила:
— Нет, с тех пор не видела ни разу.
— Тебе не показалось, что с хлопком что-то уже делали? —
спросил Гробовщик.
— Откуда ей знать? — удивился Могильщик.
— Я вообще впервые в жизни видела настоящий хлопок, —
призналась Билли.
— Как об этом узнала Айрис? — спросил комиссар.
— Даже не знаю. Она вроде как слышала мой телефонный
разговор. Я прочитала объявление в «Сентинеле» и позвонила. Мне
ответил человек с южным акцентом. Сказал, что он полковник
Калхун из организации «Назад на Юг» и хлопок ему нужен был
для собрания. Я решила, что он хохмит, и спросила, где же он
собирается проводить собрание. Когда он сказал — на Седьмой
авеню, я совсем убедилась, что он шутит. Я сказала, что у меня
самой хлопковое собрание в Коттон-клубе на Седьмой авеню, и
пригласила его прийти. Он согласился. Я-то, конечно, пошутила,
когда запросила за хлопок тысячу долларов...
— Где была Айрис, когда вы говорили по телефону? — спро¬
сил комиссар.
149

-г- Я думала, она еще в ванной, но она, похоже, прокралась
в гостиную бесшумно, босиком. Я была в гостиной, сидела на ди¬
ване, спиной к столовой. Она вполне могла подслушивать незамет¬
но для меня. — Она снова улыбнулась своим мыслям. — Очень
похоже на Айрис. Я бы и так ей все рассказала, но она предпочла
подслушивать.
— Вы не знали, что она сбежала из тюрьмы? — мягко спросил
комиссар.
Наступило молчание, зрачки Билли расширились.
— Она сказала мне, что детективы Джонс и Джонсон выпу¬
стили ее искать Дика. Я этого не одобряла, но, в конце концов,
это не мое дело.
Воцарилось гробовое молчание. Комиссар тяжело посмотрел на
капитана, тот потупил взор. Гробовщик хмыкнул, но Могильщик
сидел с серьезным выражением лица.
Билли заметила все эти странные перемены и спросила не¬
винным голосом:
— А что это за кипа хлопка?
— В ней было восемьдесят семь тысяч долларов, похищенных у
Дика, — пояснил весело Гробовщик. — Они были спрятаны внутри.
— О-о-о! — простонала Билли, падая на пол, но Могильщик
успел ее подхватить.
Прошла неделя. Гарлем прочно занял первые страницы буль¬
варных газет. Сексапильные девицы, обезумевшие убийцы, а также
южные полковники и психи-детективы как могли развлекали поч¬
теннейшую публику. Кровавые описания убийств и грабежей изо¬
бражали Гарлем преступным адом. Дик О’Хара и Айрис
проглатывались ньюйоркцами на завтрак вместе с овсянкой, обоим
были предъявлены обвинения в мошенничестве и убийстве второй
степени. Айрис вопила со страниц газет жирными черными стро¬
ками заголовков, что ее надула полиция. Движение «Назад в Аф¬
рику» состязалось с движением «Назад на Юг» за газетное
пространство и читательские симпатии.
Погибшие стрелки были явно великими мастерами своего дела,
и Могильщика с Гробовщиком все вокруг поздравляли с тем, что
им посчастливилось уцелеть.
Полковнику Калхуну и его племяннику Рональду Компсону
было предъявлено обвинение в убийстве Джошуа Пивина, рабочего
из Гарлема.. Но штат Алабама отказался выдать их нью-йоркской
Фемиде на основании того, что убийство негра не составляет пре¬
ступления по законам Алабамы.
Семьи поборников, О’Мэлли устроили митинг в поддержку Гро¬
бовщика и Могильщика на том самом месте, где недавно были
ограблены. Шесть свиных туш были пущены на жаркое, и детек¬
150

тивам были вручены памятные карты Африки. От Могильщика
потребовали речи. Он встал, посмотрел на карту и сказал:
— Братья, карта эта постарше меня. Если вы хотите попасть
в эту вашу Африку, то это возможно только через могилу.
Никто не понял, что он имел в виду, но все равно он удосто¬
ился аплодисментов.
На следующий день оба детектива были упомянуты в приказе
комиссара как проявившие исключительную отвагу и выдержку,
но повышений не получили.
Владелец похоронного бюро Г. Исходус Клей всю неделю толь¬
ко и знал, что хоронил. Это оказалось столь прибыльным занятием,
что он выдал своему шоферу и помощнику Джексону премию,
каковая позволила последнему жениться на своей невесте, с кото¬
рой он состоял в незаконной связи уже шесть лет.
Тихим вечером в среду Гробовщик, Могилыцик и лейтенант
Андерсон сидели в кабинете капитана и пили пиво.
— Не понимаю полковника, — говорил лейтенант. — Что он
хотел — развалить Движение О’Мэлли или просто их ограбить?
Кто он — борец за идею или просто вор?
— Он борец, — сказал Могильщик. — За то, чтобы черноко¬
жие только и знали, что собирали хлопок на Юге.
— Да, полковник считал Движение таким же антиамерикан¬
ским, как большевизм, и хотел уничтожить его любой ценой, ’—
сказал Гробовщик.
— То есть, грабя, он совершал патриотический поступок? —
иронически спросил Андерсон.
— А разве не так? — удивился Гробовщик.
Андерсон покраснел.
— Господи, вы же не знаете, что это за тип, — примиритель¬
но сказал Могильщик. — Он был готов вернуть им эти деньги,
если бы они поехали на Юг и год-другой пособирали хлопок. Он
же просто благодетель.
Андерсон понимающе кивнул и сказал:
— Понятно. Потому-то он и спрятал деньги в кипу хлопка.
Это символ.
Могильщик уставился на Андерсона, потом на Гробовщика, но
тот тоже не понял, что имел'в виду лейтенант.
— По крайней мере нам было проще их отыскать, — сказал
Гробовщик.
— То есть? — спросил Андерсон.
— То есть? — эхом отозвался Гробовщик. Вопрос задел его
за живое.
— Потому что так уж мы устроены, — нашелся Могилыцик.
Тут уж лейтенант заморгал в замешательстве, а Гробовщик
хмыкнул.
151

— Я хочу есть, — сказал Могильщик, чтобы положить конец.
Мамаша Луис в их честь поджарила опоссума и подала к нему
ямс, капусту, окру и оставила их одних наслаждаться.
— Повезло, что эти южане дали полковнику столько денег,
чтобы вербовать сборщиков хлопка, а то мы бы искали эти денежки
и по сей день, — заметил Гробовщик.
— Да уж, хлопот было бы побольше, — согласился Могиль¬
щик.
— А как он вообще это вычислил? — осведомился Гробовщик.
— Неужели, по-твоему, он сразу не смекнул, что с хлопком
кто-то повозился? Чего-чего, а хлопок он знает.
— Может, нам надо было отправиться за ним?
— Но мы же вроде как вернули украденное. Как мы объясним
еще восемьдесят семь тысяч?
— Но давай узнаем, куда он делся.
Через два дня они получили подтверждение от «ЭР ФРАНС»,
что авиакомпания продала билет Париж — Дакар старому черно¬
кожему с паспортом на имя Бада Коттона.
Они связались с префектурой в Дакаре.
КАКОЙ ИНФОРМАЦИЕЙ РАСПОЛАГАЕТЕ НА СТАРОГО
НЕГРА ИЗ США... ПРИБЫВШЕГО В ДАКАР ЭР ФРАНС. Джонс.
Гарлемское отделение полиции Нью-Йорка.
Ответ не замедлил:
НЕВЕРОЯТНО, НО ФАКТ. МСЬЕ БАД КОТТОН КУПИЛ
500 ГОЛОВ СКОТА, НАНЯЛ 6 ПАСТУХОВ, 2 ПРОВОДНИКОВ,
1 ЗНАХАРЯ. УЕХАЛ ГЛУБИНКУ, ЖЕНЩИНЫ ПАДАЮТ ОБ¬
МОРОК... ПРЫГАЮТ МОРЕ. Г-н префект Дакара.
...НА МЯСО ИЛИ МОЛОКО?:. Джонс. Гарлем.
МСЬЕ, ЧТО ЗА ВОПРОС? ЧТОБ ЖЕНИТЬСЯ! НА ЧТО
ЕЩЕ? Префект Дакара.
СКОЛЬКО ЖЕН МОЖНО КУПИТЬ ЗА 500 КОРОВ? Джонс.
Гарлем.
МСЬЕ БАД КОТТОН ИМЕЕТ МНОГО ДЕНЕГ. КУПИЛ
100 ЖЕН СРЕДНЕГО КАЧЕСТВА. ТЕПЕРЬ ИЩЕТ ЭКСТРА¬
КЛАССА... Префект Дакара.
НЕМЕДЛЕННО ОСТАНОВИТЕ ЕГО. ПОМРЕТ, НЕ УСПЕВ
ИСПРОБОВАТЬ. Джонс. Гарлем.
КОГДА УМИРАЕТ МУЖ, ЖЕНЫ — ЛУЧШИЕ ПЛАКАЛЬ¬
ЩИЦЫ. Префект Дакара..
— Ну что ж, по крайней мере хоть дядя Бад попал в Афри¬
ку, — сказал Гробовщик.
— Старый хрыч ведет себя так, словно только что приехал
из Африки, — отозвался Могильщик.

Глава 1
14 июля, среда, четыре часа утра. Гарлем. США. Седьмая
авеню своей пустотой и чернотой напоминала склеп, где если кто
и бывает, то разве что привидения.
Цветной человек украл мешок с деньгами.
Это был небольшой белый парусиновый мешочек, перевязан¬
ный шнурком. Он лежал на переднем сиденье «плимута», стояв¬
шего бок о бок с другой машиной недалеко от входа в
бакалейный магазин «А&Р», расположенный в средней части
квартала между 131-й и 132-й улицами. «Плимут» принадлежал
управляющему бакалеей. В мешке была мелочь для сдачи. Вдоль
всего тротуара стояли большие сверкающие машины, и управля¬
ющий был вынужден сделать двойную парковку — он хотел от¬
переть магазин и положить деньги в сейф. Он не собирался
напрасно рисковать и идти по ночному Гарлему с мешком денег
в руках.
Когда управляющий подъезжал к магазину, возле него
обычно дежурил цветной полицейский. Полицейский и сейчас
караулил коробки и ящики с консервами и прочими припасами.
Их доставил к магазину фургон, и теперь они были свалены
на тротуар.
Но управляющий был белым. Он не верил в безопасность в
Гарлеме, даже когда рядом полицейский.
И правильно делал.
Пока он стоял у дверей и вынимал из кармана ключ, а по¬
лицейский находился в двух шагах от него, вор бесшумно под¬
крался к «плимуту», сунул свою длинную черную руку в окно и
схватил мешок.
Управляющий оглянулся в тот самый момент, когда вор, сде¬
лав свое грязное дело, крадучись и согнувшись, проводил отступ¬
ление.
— Держи вора! — крикнул управляющий, исходя из об¬
щего убеждения, что в это время только вор может ошиваться
у машин.
155

Не успели эти слова сорваться с его губ, вор задал стрекача.
На нем была потрепанная темно-зеленая тенниска, слинялые си¬
ние джинсы и заляпанные грязью парусиновые туфли. В соче¬
тании с цветом кожи и темным асфальтом это делало его почти
невидимым.
— Где он? — крикнул полицейский.
— Вон там! — раздался голос откуда-то сверху.
И полицейский и управляющий услышали эти слова, но вверх
не посмотрели. Увидев, что темное пятно исчезло за углом 132-й
улицы, они не сговариваясь одновременно ринулись в погоню.
Голос принадлежал человеку с третьего этажа. Он стоял у
единственного освещенного окна во всем квартале, состоявшем из
пяти- и шестиэтажных домов.
Из-за его спины, из невидимых глубин квартиры, слабо
доносились звуки джаза. Саксофон охотно откликался на топот
ног по мостовой, басы пианино поддакивали сухой барабанной
дроби.
Силуэт в окне стал укорачиваться: человек все дальше и
дальше высовывался, наблюдая за погоней. То, что сначала ка¬
залось фигурой высокой и худой, превратилось в приземистого
коротышку. Силуэт все продолжал укорачиваться. Когда поли¬
цейский и управляющий свернули за угол, человек высунулся
из окна по пояс.
А потом, словно две волны, в комнатном свете очертились его
ягодицы, и ноги взмыли вверх. Какое-то мгновение в желтом пря¬
моугольнике они чернели, а потом исчезли, когда их хозяин начал
стремительное падение.
Человек и в полете продолжал «высовываться», отчего его тело
медленно перевернулось в воздухе. Он пролетел мимо окна, на
котором черным было выведено: «РАСПРЯМИСЬ И ЛЕТИ! ЯБ¬
ЛОКИ ЛЮБВИ ПОЛЕЗНО СМАЗЫВАТЬ СНАДОБЬЕМ ПАПЫ
КУПИДОНА.
МАЗЬ АДАМА — ПАНАЦЕЯ ОТО ВСЕХ ЛЮБОВНЫХ НЕ¬
ДУГОВ».
Рядом с ящиками и коробками стояла длинная большая кор¬
зина со свежим хлебом. Большие мягкие ноздреватые батоны, за¬
вернутые в вощеную бумагу, были уложены аккуратными рядами,
словно ватные тампоны. Человек упал спиной на матрас из мягкого
хлеба. Батоны взлетели, словно брызги, а он погрузился в мягкую
булочную пучину.
Наступила полнейшая тишина. Теплый предутренний воздух
словно застыл.
В освещенном окне наверху никого не было. На улице ни
души. Вор и его преследователи растаяли в гарлемской ночи.
Время шло.
156

Затем хлебная поверхность медленно зашевелилась, один ба¬
тон встал торчком и вывалился через край корзины. За ним по¬
следовал второй, раздавленный. Казалось, хлебное варево стало
закипать.
Человек выбирался из корзины, словно призрак из могилы.
Сначала показалась голова, потом плечи. Он ухватился руками за
края корзины, туловище приняло вертикальное положение. Затем
он осторожно поставил ногу и пощупал носком тротуар. Тротуар
выдержал. Тогда он переместил центр тяжести на эту ногу. Тротуар
и на этот раз не подкачал. Человек перебросил через край корзины
вторую ногу и встал.
Первым делом он поправил сползшие с носа очки в зо¬
лотой оправе. Затем похлопал по карманам брюк, проверяя,
не пропало ли чего. Все было на месте: ключи, бумажник,
Библия, платок, нож с убирающимся лезвием, а также буты¬
лочка настойки, которую он принимал от нервов и несварения
желудка.
Он лихорадочно стал отряхивать одежду, словно батоны при¬
липли к брюкам и рубашке, а потом приложился к бутылочке.
Лекарство было горько-сладким и отнюдь не безалкогольным. Он
вытер губы тыльной стороной ладони.
Затем он глянул вверх. Окно было по-прежнему освещено, но
оно показалось ему похожим на жемчужные врата.
Глава 2
Южанин орал хриплым басом: «Давай, дружище, давай скорее
к Иисусу-у-у!» Его мясистые черные пальцы летали по клавишам
большого рояля с поразительной быстротой.
Сузи Окей лупил в барабан.
Поросенок дул в саксофон.
Большая, шикарная гостиная квартиры на Седьмой авеню была
набита битком родственниками и друзьями Большого Джо Пуллена,
кончину которого они собрались оплакать.
Мейми Пуллен, вдова в черном, следила за подачей на¬
питков.
Дульси, теперешняя жена приемного сына усопшего, Джонни
Перри, бесцельно бродила по комнате, выполняя чисто декора¬
тивные функции, а его прежняя жена Аламена пыталась чем-то
помочь.
Куколка, цыпочка из кордебалета, влюбленная в брата Дульси
Вэла, пришла на-людей посмотреть и себя показать.
Чарли Чинк Доусон, влюбленный^ Дульси, вообще не должен
был здесь находиться, но пришел.
157

Прочие оплакивали покойника по доброте душевной, по пьян¬
ке, а также потому, что царившая в комнате духота этому никак
не мешала.
Сестрицы во Христе из Первой церкви Святого Экстаза
всхлипывали, причитали и вытирали красные глаза платками с
черной траурной каймой. Официанты вагонов-ресторанов превоз¬
носили добродетели скончавшегося шефа. Содержательницы пуб¬
личных домов обменивались воспоминаниями о бывшем клиенте.
Профессиональные игроки заключали пари, попадет он в рай с
первой попытки или нет.
Кубики льда позвякивали в больших высоких стаканах с бур¬
боном, имбирным элем, кока-колой, ромом, джином с тоником. Все
ели и пили. И еда и выпивка были бесплатными.
Воздух напоминал по густоте гороховый суп, от сизого табач¬
ного дыма, аромата дешевых духов, запаха потных тел, алкоголя,
жаркого, гнилых зубов можно было рехнуться.
Между роялем и этажеркой с телевизором и радиолой стоял
покрашенный бронзовой краской гроб. Подковообразный венок ли¬
лий украшал его, словно шею лошади, выигравшей Кентуккийское
дерби и совершающей теперь круг почета.
Мейми Пуллен сказала юной супруге Джонни Перри:
— Дульси, я хочу с тобой поговорить.
— Господи, — фыркнула Дульси. — Неужели, тетя Мейми,
вы не можете оставить меня в покое?
Худая, длинная, изможденная годами тяжкого труда фигура
Мейми в черном шелковом платье, шлейф которого волочился по
полу, окаменела от решимости. У Мейми был такой вид, словно
ее окатило всеми водами на земле и тем не менее не запачкало
грязью.
Она решительно схватила Дульси за руку, отвела в ванную и
закрыла дверь на задвижку.
Куколка внимательно следила за ними через комнату. По¬
кинув Чарли Чинка, она подошла к Аламене и отвела ее в сто¬
ронку.
— Видала?
— Что видала? — не поняла Аламена.
— Мейми отвела Дульси в сортир и заперла дверь.
Аламена уставилась на нее с любопытством и спросила:
— Ну и что?
— Что это у них завелись за секреты?
— Откуда мне знать?
Куколка нахмурилась, из-за чего наивное выражение, обычно
не сходившее с ее лица; исчезло. У нее была коричневая кожа,
стройная фигура и неплохая смекалка, которую она скрывала за
глуповатой миной. На ней было оранжевое шелковое платье в об-
158

тяжку, а бижутерия могла утянуть ее на дно, случись ей оказаться
в воде. Она танцевала в кабаре отеля «Парадиз», и вид у нее был
преуспевающий.
— Это просто смешно — в такой момент, — сказала она
и лукаво осведомилась: — А Джонни что-нибудь получит по на¬
следству?
Аламена воздела брови. Не имела ли Куколка виды на
Джонни?
— Спроси у него сама, солнышко, — посоветовала Аламена.
— Зачем? Я лучше спрошу Вала.
Аламена зловредно улыбнулась:
— Осторожнее, подруга. Дульси очень следит за девочками
своего брата.
— Эта стерва лучше пусть занимается своими делами. Она
так виснет на Чарли, что это просто неприлично!
— Теперь, когда умер Большой Джо, у нее только прибавится
прыти, — сказала Аламена, и на лицо ее упала тень.
Когда-то она была такой же, как Куколка, но десять лет сде¬
лали свое дело. Она по-прежнему выглядела очень неплохо в фи¬
олетовом шелковом платье с высоким воротом, но глаза говорили,
что их хозяйке уже на все наплевать.
— Вэл не годится против Джонни, а Чарли не дает Дульси
покоя и рано или поздно доиграется.
— Вот этого-то я и не понимаю, — озадаченно проговорила
Куколка. — Чего это он так выставляется? Разве что он хочет
завести Джонни.
Аламена вздохнула, и пальцы ее затеребили воротник платья.
— Надо, чтобы кто-то сказал ему: у Джонни в черепе сереб¬
ряная пластинка и она, похоже, сильно давит ему на мозги.
—• Разве можно что-то втолковать этому желтому негру? —-
возразила Куколка. — Ты только посмотри на него.
Они проводили взглядом крупного желтокожего мужчину. Он
пробирался к двери, расталкивая гостей так, словно его что-то разъ¬
ярило. Потом он вышел и хлопнул дверью.
— Притворяется, что недоволен тем, что Дульси и Мейми
заперлись в сортире, а на самом деле он просто хочет убраться от
нее подальше, пока не пришел Джонни.
— Почему бы тебе не догнать его и не смерить ему темпера¬
туру? — коварно предложила Аламена. — Ты весь вечер не вы¬
пускала его руки.
— Меня совершенно не интересует этот любимец пьяниц, —
сказала Куколка.
Чинк работал; барменом в Университетском клубе на Восточной
48-й улице. Он неплохо зарабатывал, общался с гарлемскими пи¬
жонами и мог иметь десятки таких, как Куколка.
159

— С каких это пор он тебя не интересует? — саркастически
осведомилась Аламена. — С тех пор как он ушел и хлопнул
дверью?
— Так или иначе, мне надо найти Вэла, — буркнула Кукол¬
ка. Она отошла от Аламены и вскоре удалилась из квартиры.
Мейми Пуллен сидела на опущенной крышке унитаза и гово¬
рила:
— Дульси, детка, держись подальше от Чарли Чинка. Я очень
за тебя волнуюсь.
Дульси скорчила рожицу своему собственному отражению в
зеркале. Она стояла прижавшись к краю раковины, отчего ее
облегающее платье соблазнительно натянулось на круглых яго¬
дицах.
— Я стараюсь, тетя Мейми, — сказала она, похлопывая по
своим желто-оранжевым кудряшкам, окаймлявшим ее оливковое
личико, похожее на сердечко. — Но вы же знаете Чарли. Он по¬
стоянно маячит у меня перед глазами, хоть и знает, что мне до
него нет дела.
Мейми скептически хмыкнула. Она не одобряла нынешнюю
гарлемскую моду на чернокожих блондинок. Ее тревожные стар¬
ческие глаза уставились на вызывающую пестроту Дульси: пере¬
ливающиеся всеми цветами радуги туфли на высоченном каблуке,
ожерелье из розового жемчуга, часики с брильянтами, браслет с
изумрудом, еще один тяжелый браслет из золота, два брильянтовых
кольца на левой руке и рубиновое кольцо на правой. Розовые жем¬
чужины в серьгах походили на окаменевшие и увеличенные до
невозможности икринки.
Окончив осмотр Дульси, Мейми изрекла:
— Могу сказать одно, милочка: зря ты так сегодня расфуфы¬
рилась...
Дульси яростно взметнула свои глаза с длинными ресницами,
но, натолкнувшись на критический взгляд старухи, тут же их опу¬
стила, уставилась на простые мужские туфли Мейми, видневшиеся
из-под черного длинного шелкового платья.
— Чем плох мой вид? — воинственно осведомилась Дульси.
— Твоя одежда ничего в тебе не скрывает, — сухо заметила
Мейми и, прежде чем Дульси успела что-то ответить, спросила: —
Что произошло между Джонни и Чинком у Дики Уэллса в про¬
шлую субботу?
Над верхней губой Дульси показались капельки пота.
— Все одно и то же. Джонни так меня ревнует, что когда-
нибудь он на этой почве рехнется.
— А зачем ты его подзуживаешь? Разве обязательно вертеть
задом перед первым встречным мужчиной?
Дульси изобразила праведное негодование.
160

— Мы с Чинком дружили еще до того, как я познако¬
милась с Джонни. Я не понимаю, почему я не имею права
с ним поздороваться. Джонни, между прочим, не забывает сво¬
их прежних пассий, а у нас с Чинком вообще ничего не
было...
— Детка, ты же не хочешь сказать, что весь сыр-бор разго¬
релся только потому, что ты поздоровалась с Чинком?
— Хотите верьте, хотите нет. но это так. Я. Вэл и Джонни
сидели за столом, а потом подошел Чинк и спросил меня: «Ну
что, твоя золотая жила еще не иссякла?» Все в Гарлеме знают,
что Чинк зовет Джони «моей золотой жилой», и если у Джонни
в башке было бы хоть две извилины, он бы только посмеялся. Но
он вскочил, вынул ножик и стал орать, что научит сукина сына
правилам хорошего тона. Тогда и Чинк вытащил ножик. Если бы
их не разняшг Вэл, Джо Тернер и Цезарь, Джонни бы наломал
дров. А так ничего не случилось, если не считать поваленных сто¬
лов-стульев. Никто ничего бы не заметил, но нашлись истерички,
которые подняли жуткий крик: им показалось, что вот-вот начнется
настоящее кровопролитие.
Вдруг она хихикнула. Мейми вскинула голову и строго заме¬
тила:
— Ничего смешного тут нет.
Дульси помрачнела.
— Я не смеюсь, — сказала она. — Я боюсь. Джонни его
убьет.
Мейми окаменела. Прошло несколько десятков секунд, прежде
чем она заговорила. В ее голосе был страх.
— Он сам тебе это сказал?
— Все и без слов ясно. Я это почувствовала.
Мейми встала и обняла Дульси за талию. Они обе дро¬
жали.
— Надо обязательно его остановить, детка!
Дульси снова обернулась к зеркалу, словно вид себя в нем
придавал ей силы. Она открыла свою розовую соломенную сумочку
и начала поправлять грим. Рука с помадой дрожала, когда она
накрашивала себе рот. Закончив, она сказала:
— А как его остановишь? Как бы самой на тот свет не от¬
правиться!
Рука Мейми соскользнула с талии Дульси.
— Господи, — сказала она, непроизвольно ломая руки, —
скорее бы приехал Вэл.
— Уже четыре двадцать пять, — сказала Дульси, взглянув на
свои часики. — Джонни сам будет с минуты на минуту. — И
спустя мгновение добавила: — Ума не приложу, где Вэл. .
в
Ч. Хаймз *На игле»
161

Глава 3
Кто-то громко забарабанил в дверь.
В квартире был такой шум, что стука никто не услышал.
— Откройте дверь! — донесся крик.
Кричали так громко, что Мейми и Дульси услышали через
закрытую дверь ванной.
— Кто это? — удивилась Мейми.
— По крайней мере, ни Джонни, ни Вэл, — ответила Дульси.
— Может, какой-то алкаш?
Кто-то из пьяных гостей сказал голосом комедианта с эстрады:
— Ричард, открой дверь!
Так называлась популярная в Гарлеме песня, название которой
возникло из скетча двух черных артистов из театра «Аполло», где
пьяный негр приходит домой и требует, чтобы слуга Ричард отво¬
рил ему дверь.
Другие пьяные гости захохотали.
Аламена пошла на кухню.
— Посмотри, кто там, — велела она Сестренке.
Та подняла голову от раковины, в которой мыла тарелки.
— От этих алкашей меня уже тошнит.
Аламена окаменела. Сестренка была нанята помогать по дому
и не имела права критиковать гостей.
— Веди себя прилично, — осадила ее Аламена, — и не за¬
бывайся. Открой дверь, а потом убери эту грязь.
Сестренка окинула взглядом перевернутую вверх дном кухню,
злодейски сверкнув своими раскосыми глазами. Стол, полки, а так¬
же весь пол были заставлены пустыми и полупустыми бутылка¬
ми — из-под виски, джина, рома, кока-колы, приправ, а также
сковородками, кастрюлями и тарелками с едой — в одной из ка¬
стрюль виднелись остатки картофельного салата, в другой полу раз¬
валившиеся куски жареной рыбы, в третьей — жареной курятины,
в четвертой — свиные отбивные. Были там и противни с бискви¬
тами и остатками пирога, и таз, где в мутной воде плавали кусочки
льда. Повсюду, на полу, на столе, на полках, валялись недоеденные
куски пирога и бутерброды.
— Такое мне в жизнь не убрать, — пожаловалась Сест¬
ренка.
— Иди открывай, — резко сказала Аламена.
Сестренка с трудом проталкивалась через галдящую пьяную
толпу в гостиной.
— Кто-нибудь откроет или нет? — кричал голос из-за
двери.
— Иду! — крикнула Сестренка. — Потерпи немного.
— Ну-ка пошевеливайся, — отозвался голос.
162

— Там за дверью, наверное, холодище, — пошутил кто-то из
пьяных.
Сестренка подошла к двери и, не открывая ее, крикнула:
— Ну что ты так стучишь — хочешь дверь сломать, что ли?
Кто там?
— Преподобный Шорт! — был ответ.
— А я царица Савская, — отозвалась Сестренка, согнувшись
от смеха и колотя себя по бедрам. Она обернулась к гостям, чтобы
и те посмеялись. — Говорит, что он преподобный Шорт.
Кое-кто из гостей дико заржал.
Сестренка повернулась к дверям и сказала:
— А ну-ка еще раз назовись, только не говори, что это сам
святой Петр пожаловал за Большим Джо.
Три музыканта продолжали наяривать вовсю, безучастно гля¬
дя в пространство, словно видели землю обетованную за рекой
Иордан.
— Повторяю: я преподобный Шорт, — сказал голос.
Сестренка внезапно перестала смеяться и осерчала:
— Хочешь, скажу, почему я сразу поняла, что ты не препо¬
добный Шорт?
— Очень хочу, — сердито отозвался гость.
— Потому что преподобный Шорт уже здесь, — торжеству¬
ющим голосом объявила Сестренка. — Стало быть, ты кто-то
другой.
— Господи Боже, — отозвался ее собеседник. — Дай мне тер¬
пение! — и нетерпеливо забарабанил в дверь опять.
Мейми Пуллен открыла дверь ванной.
— Что происходит? — спросила она, высунув голову. Увидев
перед входной дверью Сестренку, она осведомилась у нее: — Кто
пришел?
— Какой-то алкаш. Говорит, нахал, что он преподобный
Шорт, — доложила Сестренка.
— Я и есть преподобный Шорт! — взвизгнул человек за
дверью.
— Этого не может быть! — отрезала Сестренка.
— Ты часом не напилась, дорогая? — спросила у нее Мейми,
направившись в комнату.
Аламена крикнула из кухни:
— Это, наверное, Джонни решил пошутить.
Мейми подошла к двери, отпихнула Сестренку и открыла
дверь.
Через порог переступил преподобный Шорт. Он шатался, слов¬
но собирался вот-вот упасть. Его худое лицо с пергаментной кожей
искажала гримаса ярости. За очками в золотой оправе полыхали
огнем красноватые глаза.
•-Г63

— Батюшки светы! — ахнула Сестренка. Ее лицо посерело,
глаза засверкали белками так, словно она увидела призрак. — Это
и правда преподобный Шорт.
— А я что говорил! — прошипел тот.
Рот у него был как у зубатки. Заговорив, он обрызгал слюной
Дульси, которая подошла и стала рядом с Мейми, положив ей руку
на плечо.
Она сердито отпрянула и вытерла лицо маленьким черным
кружевным платочком — то была единственная деталь ее туалета,
указывавшая на траур.
— Хватит на меня плевать, — фыркнула Дульси.
— Он не нарочно, — примирительно сказала Мейми.
— Грешник, объятый дро-о-ожью! — выводил Южанин.
Преподобный Шорт вдруг дернулся так, словно у него начи¬
нался припадок. Собравшиеся смотрели на него с интересом.
— Стоит трепещет, дядя Джо-о! — вторил Южанину Окей.
— Мейми Пуллен, если вы не велите перестать им коверкать
замечательный спиричуэл, клянусь Всевышним, я не произнесу
проповедь на похоронах, — проскрежетал преподобный Шорт сры¬
вающимся от злости голосом.
— Они хотят выразить свою благодарность, — выкрикнула
Мейми, пытаясь перекрыть и музыку, и общий гвалт. — Большой
Джо вывел их на путь к успеху, когда они выпрашивали на чай,
играя в притоне Эдди Прайса. А теперь они провожают его в путь
на небеса.
— Так на небеса не провожают, — отозвался преподобный
охрипшим от криков голосом. — От их воплей скорее мертвые
восстанут из гробов.
— Ладно, сейчас я их остановлю, — пообещала Мейми и, по¬
дойдя к оркестру, положила свою черную морщинистую руку на
мокрое плечо Южанина. — Все было отлично, мальчики, а теперь
немного передохните.
Музыка прекратилась так внезапно, что в наступившей тиши¬
не явственно послышался шепот Дульси:
— Почему вы разрешаете этому грошовому проповеднику вме¬
шиваться в ваши дела?
Преподобный Шорт посмотрел на нее с нескрываемой зло¬
бой.
— Прежде чем упрекать меня, сестрица Перри, стряхните
грязь с ваших юбок, — проскрежетал он.
Молчание сделалось напряженным.
Сестренка воспользовалась тишиной и спросила громким пья¬
ным голосом:
— Скажите, преподобный, как вы оказались за дверью?
Напряжение как рукой сняло. Все захохотали.
164

— Меня вытолкнули из окна спальни, — сообщил преподоб¬
ный, еле скрывая злобу.
Сестренка схватилась за живот и принялась было хохотать,
но, увидев лицо преподобного, осеклась.
Кое-кто тоже было рассмеялся, но тут же умолк. Гробовое
молчание, словно саван, окутало пьяную компанию. Гости, выпу¬
чив глаза, таращились на преподобного. Их рты хотели смеяться
и дальше, но сознание говорило: тпру! С одной стороны, лицо
преподобного искажала ярость, понятная в человеке, которого вы¬
пихнули из окна, но с другой стороны, на его теле не было при¬
знаков падения с третьего этажа на бетонный тротуар.
— Это сделал Чарли Чинк. — проскрежетал преподобный.
— Кто-кто? — ахнула Мейми.
— Вы шутите? — резко спросила Аламена.
Первой опомнилась Сестренка. Она издала пробный смешок и
одобрительно пихнула преподобного в бок.
— Ну, вы даете, — сказала она.
Преподобный ухватился за ее руку, чтобы не упасть.
На ее лице написалось идиотское восхищение одного шутника
перед другим.
Мейми яростно обернулась к ней и влепила пощечину.
— Марш на кухню! — велела она. — И не смей больше брать
в рот ни капли!
Лицо Сестренки сморщилось, словно черносливина, и она за¬
плакала в голос. Это была крепкая, как лошадь, крупная молодая
женщина, и ее плачущая физиономия придавала ей совершенно
идиотский вид. Она ринулась было на кухню, но споткнулась о
чью-то ногу и пьяно грохнулась на пол. На нее, впрочем, никто
не обратил внимания, ибо преподобный Шорт, лишившись в ее
лице опоры, тоже начал падать.
Мейми успела подхватить его и усадила в кресло, пригова¬
ривая:
— Посидите отдохните и расскажите, что с вами стряслось.
Он схватился за сердце, словно оно причиняло ему дикую
боль, и сказал еле слышно:
— Я пошел в спальню,- чтобы подышать свежим воздухом. А
пока я стоял у окна и смотрел, как полицейский гонится за вором,
сзади подкрался Чарли Чинк и вытолкнул меня из окна.
— Боже! — воскликнула Мейми. — Он пытался вас убить?
— Вот именно!
Аламена посмотрела на дергающееся от ярости лицо преподоб¬
ного и уверенно сказала:
— Мейми, он просто пьян.
— Ничего подобного, — запротестовал преподобный. — Я в
жизни не брал в рот ни капли пагубного зелья.
165

— А где Чинк? — спросила Мейми, озираясь по сторонам. —
Чинк! Эй, кто-нибудь! Разыщите Чинка.
Он ушел, — сообщила Аламена. — Он ушел, когда вы с
Дулъси заперлись в сортире.
— Этот проповедник все придумал, — сказала Дульси. — По¬
тому что они с Чинком повздорили из-за гостей.
— А чем плохи мои гости? — спросила Мейми преподоб¬
ного.
Она спрашивала Шорта, но за него ответила Дульси:
— Он сказал, что здесь не должно быть никого, кроме при¬
хожан, а также собратьев Джо по ложе. А Чарли напомнил, что
Джо был профессиональный игрок...
— Я не говорил, что Большой Джо никогда не грешил, —
возвестил преподобный звучно, словно с кафедры, совсем забыв,
что он жертва покушения. — Но он двадцать лет работал поваром
на Пенсильванской железной дороге и являлся членом Первой цер¬
кви Святого Экстаза. Таким и видит его Господь.
— Но здесь все его друзья, — смущенно возразила Мейми, —
те, кто работал с ним, кто был с ним все эти годы...
Преподобный Шорт поджал губы.
— Не в этом дело. Нельзя окружить его этим развратом и
грехом и надеяться, что Господь призовет его к себе.
— Это в каком смысле? — вспыхнула Дульси.
— Оставь его, — посоветовала Мейми. — Только еще ссоры
нам не хватало.
— Если он не перестанет делать грязные намеки, Джонни ему
задаст, — пробурчала Дульси вроде бы только для ушей Мейми,
но ее услышали все.
Преподобный Шорт посмотрел на нее со злобным ликованием.
— Угрожай сколько угодно, Иезавель, но от Всевышнего не
утаить, что из-за твоей бесовщины Джо Пуллен раньше времени
оставил сей мир.
— Ничего подобного, — возразила Мейми. — Ничего не рань¬
ше времени. Он уже много лет засыпал с сигарой во рту. Когда-то
он должен был ею подавиться и задохнуться.
— Если вы готовы слушать этого горе-проповедника, то на
здоровье, — сказала Дульси. — Но с меня хватит. Я пошла до¬
мой. Можете так и сказать Джонни, когда он придет и спросит,
где я.
В наступившем молчании она вышла и хлопнула за собой
дверью.
— Жаль, здесь нет Вэла, — вздохнула Мейми.
— Этот дом — притон убийц! — воскликнул преподобный.
— Не надо так говорить, даже если вам не по душе Чарли
Чинк, .— сказала Мейми.
166

— Господи! — вспылила Аламена. — Если бы он и правда
выпал из окна, то лежал бы на тротуаре мертвый!
Преподобный Шорт окинул ее невидящим взглядом. В уголках
рта собралась пена.
— Я вижу нечто ужасное, — пробормотал он. — Ужасное ви¬
дение.
— А вот это правда, — согласилась Аламена. — У вас одни
сплошные видения.
— Я вижу человека с ножом в сердце, — упорствовал препо¬
добный.
— Давайте-ка я дам вам рюмочку на сон грядущий и уложу
в постельку, — предложила Мейми, — а ты, Аламена...
— Хватит ему пить, — оборвала та Мейми.
— Господи, да перестань же! Лучше позвони доктору Рэмси
и попроси приехать.
— Он не болен, — отозвалась Аламена.
— Я не болен, — подал голос преподобный Шорт.
— Он просто пытается устроить скандал.
— Я ушибся, — сказал Шорт. — Вы бы тоже ушиблись, если
бы вас выбросили из окна.
Мейми взяла Аламену за руку и попыталась увести.
— Пойди позвони доктору.
Но Аламена стояла на своем:
— Полно ребячиться, Мейми Пуллен! Если бы он выпал из
окна, то разве смог бы подняться на третий этаж? Он еще скажет,
что упал на колени Всевышнему.
— Я упал в корзину с хлебом, — сообщил преподобный
Шорт.
Гости облегченно рассмеялись. Теперь им стало ясно: препо¬
добный шутит. Даже Мейми не удержалась от улыбки.
— Ну, теперь вам все ясно? — спросила Аламена.
— Преподобный, как вам не совестно нас обманывать, — ска¬
зала Мейми негодующим тоном.
— Не верите — сходите посмотрите на корзину, — предло¬
жил преподобный.
— Какую корзину?
— Ту, в которую я упал. Она на тротуаре перед входом в
бакалею. Господь поставил ее, чтобы избавить меня от гибели.
Мейми и Аламена переглянулись.
— Я пойду взгляну, а ты вызови доктора, — сказала Мейми.
— Я тоже хочу взглянуть.
Взглянуть захотели все.
Громко вздохнув, словно покоряясь воле безумца, Мейми по¬
шла первой.
Дверь спальни была закрыта. Открыв ее, Мейми воскликнула:
167

— А свет-то горит!
С иарастающи.м волнением она подошла к окну и глянула
вниз. К ней подошла и Аламена. Остальные с трудом втиснулись
в небольшую комнату. Немногим счастливчикам удалось просунуть
голову над плечами Мейми и Аламены.
— Ну что, есть там корзина? — спросил кто-то сзади.
— Увидели, да?
— Какая-то корзина и правда стоит, — сказала Аламена.
— Но вроде хлеба в ней нет, — дополнил мужчина, выгля¬
дывая из-за ее плеча.
— Она не похожа на хлебную корзину, — сказала Мейми,
близоруко вглядываясь в утренние сумерки. — Скорее, эта из тех
корзин, в каких уносят покойников.
К тому времени острое зрение Аламены приспособилось к по¬
темкам.
— Это действительно хлебная корзина. Но в ней лежит че¬
ловек.
— Пьяный! — облегченно вздохнула Мейми. — Его-то и уви¬
дел преподобный и решил немного похморочить нам голову.
— Не похож он на пьяного, — возразил мужчина. — Он ле¬
жит прямо, а пьяный лежит скрючившись.
— Господи! — испуганно воскликнула Аламена. — Из него
торчит нож!
Мейми испустила долгий протяжный стон.
— Господи, защити нас! Ты не видишь его лица, детка? А то
я такая старая, что ничего не могу разобрать в потемках.
Аламена обняла Мейми за талию и медленно отвела ее от
окна.
— Это не Чинк, — сказала она. — Это, кажется, Вэл.
Глава 4
Гости ринулись к двери, чтобы поскорее оказаться внизу. Но
не успели Аламена и Мейми выйти, как зазвонил телефон.
— Кто это так поздно? — удивилась Аламена.
— Спускайся, я сниму трубку, — сказала Мейми.
Аламена молча вышла.
Мейми зашла в спальню и сняла трубку с телефона на ночном
столике.
— Алло! — сказала она.
— Вы миссис Пуллен? — спросил мужской голос, причем та¬
кой неотчетливый, что она так и не разобрала, кто это.
- Да.
— Перед вашим домом лежит покойник.
168

Мейми была готова поклясться, что в голосе послышалась
усмешка.
— Кто вы? — подозрительно спросила она.’
— Никто.
— Ничего в этом смешного нет, это не повод для шуток.
— Я не шучу. Не верите — подойдите к окну и убедитесь.
— Почему, черт возьми, не позвать полицию?
— А может, вы бы не хотели, чтобы об этом узнала поли¬
ция?
Внезапно разговор утратил всякий смысл для Мейми. Она по¬
пыталась собраться с мыслями, но так устала, что у нее гудела
голова. Сначала преподобный Шорт выкинул фортель, потом вы¬
яснилось, что Вэл лежит с ножом в груди. А Джо лежит в гробу.
Этого ли не достаточно, чтобы рехнуться.
— Почему, черт возьми, я могу не хотеть, чтобы об этом
узнала полиция? — свирепо спросила она.
— Потому что он из вашей квартиры.
— Откуда вам это известно? Я его у себя сегодня не
видела.
— Зато я видел. Я видел, как он выпал из вашего окна.
-г- Что? А, так это преподобный Шорт. И вы видели, как он
падал?
— Ну да. А теперь лежит в корзине у бакалеи. Он погиб.
— Ничего подобного. Он даже не ушибся. Преподобный Шорт
поднялся обратно.
Собеседник промолчал, и она продолжала:
— Это не Шорт, это Вэл. Вэлентайн Хейнс. Его зарезали
ножом.
Она подождала ответа, но в трубке было лишь молчание.
— Алло! — крикнула она. — Алло! Вы слушаете? Если вы
такой приметливый, как же вы этого не заметили?
Она услышала тихий щелчок.
— Подлец повесил трубку, — пробормотала она себе под
нос. — Странно все это — ни в какие ворота не лезет.
Мейми постояла некоторое время, пытаясь понять, что к чему,
но мозги упорно отказывались работать. Затем она подошла к ту¬
алетному столику и взяла коробку с нюхательным табаком. По¬
нюшка немного привела ее в порядок, и острое чувство паники
прошло. Из уважения к гостям она не нюхала табак весь вечер,
хотя обычно постоянно прибегала к этому средству.
«Господи, если бы был жив Джо, он бы знал, что делать», —
подумала она, медленной шаркающей походкой двинувшись в го¬
стиную.
Комната была заставлена грязными стаканами, тарелками с
остатками еды, пепельницами, полными тлеющих окурков. На
169

вишневом ковре была невообразимая грязь. Сигареты прожгли дыр¬
ки в обивке стульев, оставили отметины на столешницах. На рояле
лежала тлеющая сигарета. Это было похоже на ярмарку, когда
уехал цирк. Пахло смертью, ландышами, едой, потом, и все это
в совокупности создавало в душной комнате невообразимую атмо¬
сферу.
Мейми проковыляла через комнату и остановилась у бронзо¬
вого гроба, где лежал ее супруг.
Большой Джо был одет в кремовый летний костюм, светло-
зеленую крепдешиновую рубашку, шелковый коричневый галстук
с ангелами и подковообразной заколкой с брильянтами.
Его крупное широкое коричневое лицо было чисто выбрито,
от большого рта лучами разбегались морщины. Похоже, ему не¬
давно был сделан массаж. Жесткая седоватая курчавая шевелюра
Джо была после его смерти, коротко острижена, и теперь он был
тщательно причесан. Это сделала Мейми. Она же обрядила его в
последний путь. Руки Джо были сложены на груди так. что вид¬
нелись алмазный перстень на левой руке и масонский с печаткой
на правой.
Мейми сняла кольца, положила их в глубокий передний кар¬
ман своего длинного черного шелкового платья, которое волочилось
по полу. Затем закрыла гроб.
— Ну и поминки! — сказала она вслух.
— Он отошел в мир иной, — скрипучим голосом произнес
преподобный Шорт.
Мейми вздрогнула. Она его не заметила.
Он сидел ссутулившись в пухлом кресле, уставясь в противо¬
положную стену.
— А что вы думаете?! — вспыхнула она. Смерть Вэла заста¬
вила ее забыть всю светскость. — По-вашему, я бы похоронила
его и живым?
— Я это видел, — произнес преподобный Шорт, не обращая
внимания на ее слова.
Она удивленно уставилась на него.
— Это вы про Вэла? — догадалась она.
— Женщина, полная похоти и блуда, поднялась из геенны
огненной и ударила его ножом в сердце.
Не сразу Мейми поняла смысл его фразы.
— Женщина?
— Вы это видели?
Мейми почувствовала, как комната накренилась.
— Да смилуется Господь, — сказала она.
Она вдруг увидела, как Большой Джо в гробу, рояль, а также
телевизор с радиолой начали медленно возноситься к небесам. Тем¬
но-красный ковер тоже стал подниматься, он раскинулся перед ее
170

взором словно бескрайний вишневый океан, куда она и рухнула
лицом вниз.
— Грех, похоть, мерзость перед лицом Всевышнего, — про¬
хрипел преподобный Шорт, а потом добавил уже шепотом: — Она
всего-навсего шлюха, о Господи!
Глава 5
Автоматический лифт стоял на первом этаже, и большинство
скорбящих гостей не стали дожидаться, пока он поднимется, а ри¬
нулись вниз по лестнице. Но их уже успели опередить.
По обе стороны корзинки с трупом стояли Дульси и Чинк и
смотрели друг на друга. Чинк был крупным желтым мужчиной,
несмотря на молодость уже сильно располневший. На нем был бе¬
жевый летний костюм. Он склонился над корзиной.
Первый из гостей услышал, как Дульси воскликнула:
— Тебе незачем было его убивать.
На что Чинк ответил страстно:
— Даже из-за тебя? — Но тут он осекся и процедил сквозь
зубы: — Замолчи и оглохни.
Она больше не сказала ни слова, пока гости не окружили
корзину, высказываясь насчет того, кто в ней находится:
— Это же Вэл!
— Если это не он, то тогда святой Петр.
Аламена протиснулась поближе, чтобы лучше разглядеть по¬
койника. Официант вагона-ресторана сказал:
— Убили вроде бы одним ударом, причем прямо тут...
Голос за спиной Аламены отозвался:
— Не иначе. Больше крови нет нигде.
Покойник вытянулся во всю длину на матрасе из мягкого хлеба
так, словно корзина была предназначена именно для него. Левая ру¬
ка, на которой сверкало золотое кольцо, лежала ладонью вверх на
груди, под ней виднелся черный вязаный шелковый галстук и песоч¬
ного цвета шелковая летняя рубашка. Правая рука лежала ладонью
вниз, прикрывая среднюю пуговицу оливкового габардинового пид¬
жака. Ступни смотрели носками вверх и врозь, выставляя напоказ
резиновые подошвы почти не ношенных легких английских туфель.
Нож вонзили чуть ниже левого нагрудного кармана пиджака,
из которого высовывалась белая полоска носового платка. Нож был
с костяной ручкой и кнопкой, выбрасывающей лезвие, — таким
охотники свежуют дичь.
Рубашка, галстук и пиджак были в пятнах крови. Кровь по¬
пала и на вощеную бумагу, в которую были завернуты батоны, и
на бок плетеной корзины. На тротуаре крови не было.
171

На лице застыло выражение крайнего удивления. Слегка вы¬
пученные глаза уставились куда-то чуть выше ног.
Лицо было красивое, с гладкой коричневой кожей, и его черты
слегка напоминали лицо Дульси. Голова была непокрытой, с кур¬
чавыми черными, обильно напомаженными волосами.
После обмена репликами наступила гробовая тишина: всем
стало ясно, что убийство было совершено прямо здесь.
— Какой у него удивленный вид! — сказала, глядя в про¬
странство, Дульси.
— Ты бы тоже удивилась, если бы тебе в сердце всадили
нож, — мрачно отозвалась Аламена.
Внезапно у Дульси началась истерика.
— Вэл! — закричала она. — Вэл, милый, я ему покажу...
Она бы упала на грудь покойнику, если б Аламена быстро не
оттащила ее в сторону, а там уже гости занялись ею, не пуская
к корзине.
Она отбивалась от них и кричала:
— Отпустите меня, сволочи! Это мой брат, и один гад за это
ответит.
— Бога ради, замолчи! — прикрикнула на нее Аламена.
Чинк уставился на нее, лицо его было искажено гримасой
ярости. Аламена замолчала и взяла себя в руки.
Из дверей соседнего дома появился цветной полицейский.
Увидев толпу, он выпрямился и начал приводить в порядок свою
форму.
— Что случилось? — спросил он громким, но неуверенным
голосом. — Кто-то пострадал?
— Даже очень, — фыркнул остряк из толпы.
Полицейский протиснулся к корзине и уставился на труп. Во¬
ротник его синей форменной рубашки был расстегнут, и от него
разило потом.
— Кто его зарезал? — спросил блюститель порядка.
— Какой ты любопытный! — высоким фальцетом отозвался
Поросенок.
Полицейский поморгал, потом вдруг улыбнулся, обнажив ряд
желтых зубов.
— Ты не с эстрады, дружище?
Все взгляды устремились на него. В сером рассветном полу¬
мраке лица превратились в темные пятна. Всем хотелось знать,
что он будет делать.
Но полицейский стоял ухмыляясь и не делал ровным счетом
ничего. Он не знал, что делать, и не очень из-за этого волно¬
вался.
Где-то вдалеке послышалась сирена. Толпа стала таять.
— Всем оставаться на месте, — скомандовал полицейский.
172

На Седьмой авеню замигал красный глаз патрульной машины.
Она со скрежетом развернулась и сделала двойную парковку. С
противоположной стороны выскочила вторая, а из-за угла, со 132-й
улицы, и третья, чуть было не столкнувшись со второй. Четвертая
вылетела на Седьмую со 129-й и, визжа сиреной, помчалась совсем
в другую сторону.
В пятой патрульной прибыл белый сержант из участка.
— Никому не расходиться, — зычно распорядился он.
К этому времени из окон стали высовываться полуодетые жи¬
тели окрестных домов. Кое-кто выбежал на улицу.
Сержант приметил белого человека в белой рубашке с корот¬
кими рукавами и брюках хаки, стоявшего чуть поодаль.
— Вы работаете в этой бакалее? — спросил его сержант.
— Я управляющий.
— Тогда откройте магазин. Мы соберем там подозреваемых.
— Я протестую, — заявил управляющий. — Меня сегодня
обокрал черномазый прямо у меня на глазах, а полицейский его
не смог задержать.
Сержант уставился на цветного полицейского.
— Это был его дружок, — донес управляющий.
— Л где он сейчас? — спросил сержант.
— Понятия не имею. Мне пришлось вернуться, чтобы открыть
магазин.
— Вот и открывайте, — буркнул цветной полицейский.
— Если что-то пропадет, отвечать буду я, — добавил сержант.
Управляющий молча пошел открывать.
К обочине в конце квартала незаметно подрулил черный седан,
и из него тихо вышли двое высоких чернокожих в черных костю¬
мах. У костюмов был такой вид, словно в них спали. Чернокожие
вышли и зашагали к месту происшествия. Слева пиджаки у них
оттопыривались. Сверкающие ремни портупеи пересекали перед си¬
них рубашек.
Один из них с обожженным кислотой лицом задержался у
дальнего края толпы, второй прошел вперед.
Внезапно кто-то громко крикнул:
— Смир-рно!
— Рассчитайсь! — добавил второй.
— Детективы Могильщик Джонс и Гробовщик Джонсон по
вашему приказанию явились, генерал, — пробормотал Поросе¬
нок.
— Господи! — ахнул Чинк. — Нам только не хватало этих
головорезов.
Сержант сказал, подмигнув белому полицейскому:
— Ведите их в магазин, Джонс и Джонсон. Вы-то знаете, как
с ними обращаться.
173

Могильщик мрачно на него покосился.
— Для нас они все одинаковые, комиссар, — буркнул он, —
черные, белые, голубые, пегие. — И, обернувшись к толпе, доба¬
вил: — А ну вперед, братцы кролики.
Пока полицейские загоняли в стойло подозреваемых, к ма¬
газину подъехал и затормозил большой кремовый «кадиллак» с
откидывающимся верхом. Сейчас, впрочем, верх был опущен.
На каждой дверце было изображено по игральной карте. В
уголках каждой из них были нарисованы соответственно пики,
черви, трефы и бубны. Каждая дверца была величиной с дверь
амбара.
Одна из дверец распахнулась, и из «кадиллака» вылез человек.
Он был высок ростом, но его шесть футов не производили особого
впечатления из-за покатых плеч и длинных рук. На нем был се¬
ро-голубой шелковый костюм, светло-желтая шелковая рубашка,
на галстуке было вышито оранжевое солнце на синем утреннем
небе. Туфли натащенные, темно-коричневые, на резиновой подо¬
шве, заколка для галстука в виде маленькой десятки червей — с
опаловыми червами. Три кольца, в том числе массивный золотой
масонский перстень, алмаз желтой воды в золотой оправе, а также
большой пестрый камень неизвестной разновидности, также в зо¬
лотой оправе. Запонки — золотые квадратики с брильянтовыми
глазками. Столь большое количество золота он носил на себе не
из тщеславия. Он был профессиональным игроком, и это был его
портативный банк, которым можно было воспользоваться в случае
крайней необходимости.
Голова его не была покрыта. Курчавые подернутые сединой
волосы были коротко острижены. В рассветном сумраке его
крупное узловатое лицо напоминало, что его хозяин повидал
виды. Посредине лба виднелся сизый чуть вздутый шрам, от
которого отходили ответвления, напоминавшие щупальца осьми¬
нога. Это придавало ему выражение постоянного неудовольствия,
способного перейти в ярость. Это впечатление усиливали карие
мутные глаза, в которых тлели угольки, готовые вспыхнуть
настоящим пожаром.
У него был вид крепкого, крутого, уверенного в себе человека,
которому сам черт не брат..
— Джонни Перри! — воскликнули, или пробормотали, или
произнесли про себя все собравшиеся здесь гарлемцы. Его знали и
потому побаивались.
Дульси помахала ему рукой из магазина.
Джонни подошел к полицейским, стоявшим у дверей. Походка
у него была пружинистая, и ступал он на носки, словно боксер на
ринге. Полицейские слегка занервничали.
— Что стряслось? — спросил он сержанта.
174

Наступила мимолетная пауза.
Затем сержант кивнул в сторону корзины на тротуаре:
— Человека убили. — Казалось, слова эти исторг из него
огонь, загоревшийся в глазах вновь прибывшего.
Джонни посмотрел на корзину, подошел и пристально уста¬
вился на труп. Минуту-другую он стоял как вкопанный. Когда он
вновь подошел к дверям, лицо его приобрело фиолетовый оттенок
и щупальца осьминога, казалось, ожили. Глаза тлели, словно про¬
мокшая древесина, прежде чем загореться ярким пламенем. Но в
голосе были те же ровные интонации игрока:
— Кто его убил?
Сержант посмотрел ему в глаза и ответил:
— Мы пока не знаем. А вы?
Джонни выбросил вперед левую руку, потом быстро убрал се
в карман. В другой карман пиджака он сунул правую руку. Он
промолчал.
Дульси протиснулась к витрине и постучала по стеклу.
Джонни бросил на нее взгляд, затем сказал сержанту:
— Там моя жена. Выпустите ее.
— Она в числе подозреваемых, — безучастно отозвался
тот.
— Убили ее брата, — пояснил Джонни.
— Вы можете увидеться с ней в участке. Сейчас подъедет
машина, — все так же безучастно сообщил сержант.
В мутных глазах Джонни заплясали язычки пламени.
— Отпустите ее, — сказал Могильщик. — Он сам ее приве¬
дет.
— А его кто, черт возьми, приведет? — рявкнул сержант.
— Мы с Эдом, — сказал Могильщик.
На Седьмой авеню показался первый из полицейских фурго¬
нов. Сержант распахнул дверь бакалеи и сказал:
— Ну ладно, давайте их выводить.
Дульси оказалась третьей. Она стояла, а полицейские обы¬
скивали двоих мужчин перед ней. Один из полицейских по¬
просил ее сумочку, но она бросилась мимо него в объятья
Джонни.
— Джонни, — повторяла она сквозь рыдания, пачкая его ко¬
стюм помадой, краской для ресниц и орошая его слезами.
Он обнял ее с нежностью, неожиданной для человека его на¬
ружности.
— Не плачь, детка, — сказал он. — Я найду эту сволочь.
— Лучше залезайте в фургон, — сказал один из белых по¬
лицейских, подходя к Дульси. Могильщик жестом руки велел ему
отойти. Джонни повел Дульси к своему «кадиллаку» так, словно
она сделалась инвалидом.
175

Из магазина вышла Аламена и, пройдя к «кадиллаку», села
рядом с Дульси. Никто не сказал ей ни слова.
Джонни завел мотор, но перед ним как раз остановилась ма¬
шина от коронера. Из нее вышел помощник коронера с черным
чемоданчиком и двинулся к трупу. Из подъезда вышли двое по¬
лицейских, а с ними Мейми Пуллен и преподобный Шорт.
— Идите к нам! — крикнула им Аламена.
— Слава Богу! — произнесла Мейми п, медленно протиснув¬
шись между машинами, села на заднее сиденье «кадиллака».
— Преподобный Шорт! — крикнула Аламена. — Вам тоже
есть местечко!
— Я не поеду с убийцей, — проскрежетал он и заковылял к
только что подъехавшему второму фургону.
Полицейские как по команде посмотрели сначала на него, за¬
тем на «кадиллак».
— Снимите с меня ваше проклятье! — пронзительно крикну¬
ла Дульси, снова впадая в истерику.
— Замолчи, — велела Аламена.
Джонни, не глядя по сторонам, двинул машину вперед, и свер¬
кающий «кадиллак» поехал. Маленький черный седан с Гробовщи¬
ком и Могильщиком следовал за ним.
Глава 6
Предварительный, допрос проводил другой сержант — детек¬
тив Броди из отдела по расследованию убийств, а помогали ему
участковые детективы Гробовщик и Могильщик.
Допрос проводился в звуконепроницаемой камере без окон на
первом этаже участка. Гарлемский преступный мир называл ее
«Стукачиным гнездом». Поговаривали, что, каким бы крутым ни
было яичко, стоило ему повариться в этой камере, из него вылуп¬
лялся стукач.
Трехсотваттовый прожектор был направлен на деревянную
табуретку, наглухо приклепанную к доскам пола в центре ком¬
наты.
Сиденье было до блеска отполировано брюками и юбками тех,
кому пришлось отвечать здесь на вопросы детективов.
Сержант Броди сидел поставив локти на большой обшарпан¬
ный стол, стоявший у стены возле двери. Стол находился за пре¬
делами круга света, в котором поджаривались допрашиваемые.
У одного конца стола примостился полицейский стеногра¬
фист с блокнотом в руке. Гробовщик маячил длинной призрач¬
ной тенью в углу. Могильщик стоял у другого конца стола,
водрузив ногу на единственный пустой стул. Оба детектива бы¬
176

ли в шляпах. Главные действующие лица, родные и близкие
Вэла — Джонни и Дульси Перри, Мейми Пуллен. Аламена.
преподобный Шорт и Чинк Чарли, — находились в следствен¬
ном отделе этажом выше.
Прочих загнали в «коровник» в подвале и выводили по четыре
человека.
Вид покойника и поездка в полицейском фургоне выбили
хмель из многих голов. Усталые разноцветные лица мужчин и
женщин выглядели под прожектором зловеще, словно африканские
военные маски.
После того как записывались их имена, фамилии и адреса,
сержант Броди задавал обычные в таких случаях вопросы безуча¬
стным полицейским голосом:
— Не ссорился ли кто-то на поминках? Не дрался? Никто при
вас не упоминал Валентайна Хейнса? Кто из вас видел, как уходил
Чарли Чинк Доусон? Когда? Один или нет? Когда ушла Дульси?
До него или после?
Кто из вас видел, как уходила Дульси Перри? До того или
после того, как вернулся преподобный Шорт?
Сколько времени прошло между возвращением преподобного
Шорта и тем, когда все пошли посмотреть на корзину? Минут
пять? Больше? Меньше? Кто-нибудь уходил в этом промежутке?
Были ли у Вэла враги? Никто не питал к нему злобы? Не было
ли у него неприятностей?
Среди задержанных было семь человек, не присутствовавших
на поминках. Броди поинтересовался, не видели ли они, как кто-то
падал с третьего этажа, не проходил ли кто-то мимо этого дома,
не проезжал ли на машине. Никто ничего не видел. Все клялись,
что были дома в постелях и вышли на улицу, лишь когда приехали
полицейские.
— Никто из вас не слышал никаких выкриков? — продолжал
допрос Броди. — Не слышали ли шума машины? Или вообще ка¬
ких-то подозрительных звуков.
Ответы на все эти вопросы были отрицательными.
— Ладно, — прорычал он. — Все вы крепко спали сном пра¬
ведников, видели во сне ангелов небесных, ничего не видели, ни¬
чего не слышали, ничего не знаете. Отлично...
Каждому из допрашиваемых Броди предъявлял нож, извлечен¬
ный из тела убитого. Никто его не опознал. .
В промежутках между вопросами и ответами было слышно,
как скрипит перо стенографиста, изводящего лист за листом.
Когда вводили очередную группу, содержимое карманов
каждого вываливали на стол. Сержанта интересовали только
ножи. Если лезвие оказывалось длиннее двух дюймов, разре¬
шенных законом, он вставлял их в ложбинку между крышкой
177

стола и верхним ящикОхМ и легким нажатием ломал их. По
мере того как допрос продолжался, в ящике росла горка сло¬
манных лезвий.
Покончив с последней группой, Броди взглянул на часы.
— Два часа семнадцать минут, — подвел он итог, — а вы¬
яснил я всего-навсего, что в Гарлеме живут столь респектабельные
люди, что руки у них всегда чистые.
— А что вы ожидали? — спросил Гробовшик. — Что кто-то
возьмет да расколется?
— Мне прочитать стенограмму? — спросил стенографист.
— Ну ее к черту. В отчете коронера сказано, что Хейнса
убили там, где и был обнаружен его труп. Но никто не видел, как
он туда прибыл. Никто точно не помнит, когда Чинк ушел из
квартиры. Никто не знает, когда ушла Дульси. Никто точно не
может сказать, выпадал преподобный Шорт из окна или нет. Ну,
можно в это поверить?
— Почему бы нет, — сказал Гробовщик. — Это Гарлем, а в
нем всякое бывает. Гарлемцы совершают нелепые поступки по са¬
мым невероятным причинам.
— Мы, гарлемцы, готовы поверить во что угодно, — сказал
Гробовщик.
— Вы надо мной не смеетесь?
— Нет, просто пытаемся объяснить вам, что эти люди не та¬
кие простачки, — сказал Гробовщик. — Вы хотите найти убийцу?
Отлично. Я верю, что это мог сделать любой из них, только вот
надо найти улики.
— Ладно, — вздохнул Броди. — Давайте сюда Мейми Пуллен.
Гробовщик ввел в комнату Мейми Пуллен, поставил свободный
стул у стола так, чтобы она могла опереться на него рукой, а
также повернул прожектор, чтобы тот не бил в глаза.
Первое, что бросилось в глаза Броди, — это черное шелковое
платье, шлейф которого волочился по полу, — форма хозяек пуб¬
личных домов в двадцатые годы. Затем его взгляд упал на мужские
ботинки, видневшиеся из-под платья, остановился на платиновом
кольце с брильянтом в два карата на ее скрюченном коричневом
пальце, потом задержался на белом яшмовохм ожерелье, опускав¬
шемся почти до пояса, с черным ониксовым крестиком. Затем сер¬
жант уставился на коричневое старое морщинистое лицо, на
котором страх и горе оставили свой след, на стянутые в пучок
прямые седоватые волосы.
— Это сержант Броди, тетушка Мейми, — пояснил Могиль¬
щик. — Он должен кое-что у вас спросить.
— Здравствуйте, мистер Броди, — сказала она, протягивая
через стол свою узловатую правую руку без колец.
— Скверное дело, — отозвался сержант, пожимая руку.
178

— Смерть одна не ходит, — отозвалась Мейми. — Так было
всегда. Умирает один, потом другой и так дальше. Похоже, так
угодно Всевышнему. — Затем она подняла голову, чтобы взглянуть
на полицейского, который был с ней так учтив, и воскликнула: —
Господи, да это же маленький Джонс! Я помню, когда ты еще
мальчишкой бегал по 116-й улице. Я не знала, что это тебя зовут
Могильщиком.
Могильщик смущенно улыбался, словно мальчишка, которого
застали, когда он воровал яблоки.
— С тех пор я маленько вырос, тетушка Мейми...
— Как бежит время! Как говорил Большой Джо, его не до¬
гонишь. Тебе сейчас лет тридцать пять.
— Тридцать шесть. А это Эд Джонсон, мой партнер.
Гробовщик вышел из укрытия. Мейми чуть не ахнула, увидев
его лицо.
— Боже, что... — начала она и осеклась.
— Один подонок плеснул мне в лицо кислотой, — сказал Гро¬
бовщик, пожимая плечами. — Профессиональный риск, тетя Мей¬
ми. Я как-никак полицейский. Без этого нельзя...
— Я помню, читала об этом в газетах, только не знала, с
кем именно это случилось. Я все больше сижу дома. Выходила
только с Джо, но теперь вот его не стало... — Затем она добавила
с чувством: — Надеюсь, того, кто это сделал, посадили в камеру,
а ключ выбросили.
— Его давно похоронили, — буркнул Гробовщик.
— Эду пересаживают кожу с бедра, — пояснил Могильщик. —
Но на это нужно время. Не меньше года, говорят.
— Ну а теперь, миссис Пуллен, — твердо сказал сержант, —
я бы хотел услышать от вас, что же произошло в вашей квартире
вчера вечером, а точнее, сегодня утром.
— Расскажу, что знаю, — вздохнула она.
Когда она закончила свой рассказ, сержант сказал:
— Ну что ж, по крайней мере теперь хоть понятно, что про¬
изошло в вашем доме после возвращения преподобного Шорта и
до того, как обнаружили труп. Кстати, как по-вашему, он дейст¬
вительно выпал из окна спальни?
— Ну да. А то зачем же ему было говорить, что он выпал,
если бы он никуда не выпадал? Да и как он мог оказаться за
дверью? Разве что выскользнул незамеченным.
— Но вам не кажется это странным? Выпал из окна третьего
этажа...
— Ничего странного, сэр. Он человек болезненный, и у него
еще бывают трансы...
— Он эпилептик?
— Нет, религиозные трансы. Его посещают видения...
179

— Какие?
— Да всякие! Он рассказывает о них в своих проповедях. Он
вылитый пророк, Иоанн Богослов.
Сержант Броди, будучи католиком, ничего толком не понял,
и Могильщик стал объяснять:
— Иоанн Богослов — пророк, который видел семь завес и
четыре всадника Апокалипсиса. Гарлемцы очень уважают святого
Иоанна. Это единственный пророк, который в своих видениях уви¬
дел выигрышные номера. Апокалипсис — это Библия гадалок и
предсказателей, — добавил Могильщик.
— И не только это, — возразила Мейми. — Святой Иоанн
видел, как прекрасен рай и как ужасен ад.
— Хорошо, но вернемся к убийству. У Чинка были какие-то
основания пытаться убить преподобного Шорта, — спросил Бро¬
ди, — кроме того, что тот был пророком?
— Нет, сэр, абсолютно никаких. Просто от падения у препо¬
добного помутилось в голове и он не очень соображал, что го¬
ворит.
" — Но до этого у них с Чинком, кажется, была ссора?
— Да никакая это не ссора. Просто преподобный и он не
сошлись во взглядах на тех, кого я пригласила на поминки. Но
это вообще-то не их дело!
— А что за раздоры были между Дульси и Шортом?
— Да ничего особенного. Просто преподобный считает, что
Дульси надо беречься от греха, а она постоянно его осаживает.
Но я-то думаю, что он тайно в нее влюблен и очень этого стес¬
няется, ведь он как-никак проповедник, а она замужняя жен¬
щина.
— В каких отношениях преподобный был с Джонни и
Вэлом?
— Они уважали намерения друг друга — вот и все.
— Сколько времени прошло между уходом Дульси и вашим
заходом в спальню?
— Да нисколько! — уверенно отвечала Мейми. — Она еще
не успела спуститься.
Броди задал еще несколько вопросов насчет.гостей, но ситуа¬
ция с Вэлом не прояснилась.
Тогда Броди зашел с другой стороны:
— Вы не узнали того, кто звонил вам, когда вы уже увидели
покойника?
— Нет. Голос был далекий и невнятный.
— Но так или иначе звонивший знал, что в хлебной корзине
лежит труп?
— Нет, все было не совсем так. Тот, кто звонил, и словом
не обмолвился насчет Вэла. Он говорил о преподобном Шорте. Он
180

видел, как выпал из окна преподобный, и решил, что он помер.
Потому-то он и позвонил.
— Откуда он мог знать, что тот помер, если он не подходил
к корзине?
— Не знаю, сэр. Он, похоже, просто решил, что раз человек
упал с третьего этажа, так и помер. Особенно если лежит и не
шевелится.
— Но, согласно показаниям потерпевшего, преподобный Шорт
встал и поднялся в квартиру сам.
— Не знаю. Я рассказываю, как все было. Кто-то позвонил,
сказал насчет покойника, а когда я сказала, что это Вэл, то человек
тут же повесил трубку. Видать, удивился.
— Это не Джонни?
— Нет, сэр. Тут уж я могу сказать точно. Его голос я бы
обязательно узнала.
— Он ваш крестный сын или пасынок?
— Ни то, ни другое. Но мы относились к нему, как к сыну.
Когда он вышел из тюрьмы...
— Из какой?
— Из тюрьмы штата Джорджия. Он там отсидел...
— За что?
— Убил человека, который избивал его мать... Своего отчима.
Они жили в гражданском браке. Его мать была беспутной особой,
но Джонни вырос хорошим мальчиком. Ему дали год каторжных
работ.
— Когда это случилось?
— Он вышел на свободу двадцать шесть лет назад. Пока он
сидел, его мамаша уехала с другим мужчиной, а мы с Джо как
раз собирались на север. Мы и захватили его с собой. Тогда ему
было двадцать лет.
— Значит, сейчас ему сорок шесть.
— Ну да, а Джо нашел ему работу на железной дороге.
— Официантом?
— Нет, на кухне. Джонни не мог обслуживать клиентов из-за
шрама.
— Из-за какого шрама?
— Из-за того, который он получил в драке, когда еще сидел.
Он подрался с другим заключенным. Они играли в карты, и тот
сказал, что Джонни обманом выиграл у него никель. А Джонни
всегда был честный, как не знаю кто. Вот они и взялись за
кирки...
— Когда он открыл здесь свой игорный клуб? .
— Клуб «Тихуана»? Лет десять назад. Большой Джо дал ему
денег. Но до этого у него было другое, маленькое игорное заведе¬
ние.
181

— Он женился на Дульси, когда открыл клуб «Тихуана»?
— Нет-нет, он женился на ней всего полтора года назад. Это
было второго января прошлого года. А’ до этого он был женат на
Аламене.
— Он официально женат на Дульси или просто с ней жил? —
Броди понимающе посмотрел на Мейми.
Она выпрямилась на стуле:
— Все совершенно законно. Мы с Большим Джо были свиде¬
телями. Они поженились в Сити-Холле1.
— В Гарлеме тоже женятся, — мягко напомнил хмыкнувшему
было сержанту Могильщик. Сержант почувствовал себя на тонком
льду и сменил тему:
— Джонни обычно носил при себе много денег?
— Не знаю.
— А сколько у него в банке? Сколько вложено в недвижимость?
— Не знаю, сэр. Большой Джо, может, знал, но мне не го¬
ворил.
Сержанту пришлось оставить эту тему.
— Не могли бы вы тогда мне сказать, что за важный вопрос
вы обсуждали с Дульси... с миссис Перри, до того важный, что вы
для этого заперлись в ванной?
Мейми растерянно посмотрела на Могильщика. Тот сказал:
— Мы ничего не имеем против Джонни, тетя Мейми. Нас не
интересует ни его клуб, ни его доходы, ни что-то другое в этом
роде, это все заботы федерального правительства. Мы просто пы¬
таемся понять, кто убил Вэла.
— Господи, для меня это тайна тайн. У Вэла не было ни
одного врага во всем мире.
Сержант оставил это без комментариев и спросил:
— Так вы с Дульси говорили не о Вэле?
— Нет, сэр. Я просто спросила у нее о размолвке, что про¬
изошла между Джонни и Чарли Чинком в клубе Дики Уэллса в
субботу вечером.
— Из-за чего? Из-за денег? Из-за игорных долгов?
— Нет, сэр, Джонни страшно ревнует Дульси. Рано или поз¬
дно из-за нее он кого-нибудь убьет. А Чинк считаетчто для жен¬
щин он — дар небес. Он постоянно вертится вокруг Дульси. Люди
говорят, что просто так. но...
— Какие люди?
— Вэл, Аламена, да и сама Дульси. Но поди разбери, что на
уме у мужчины, когда он вертится вокруг женщины. А Джонни
такой горячий, такой необузданный, что я боюсь, не ровен час,
будет кровопролитие.
1 Сити-Холл — здание муниципалитета.
182

— Какую роль во всем этом играл Вэл?
— Вэл всегда был миротворцем. И поддерживал Джонни.
Большую часть времени он тратил, чтобы уберечь его от непри¬
ятностей. Но и он ничего не имел против Чинка.
— Значит, враги Джонни — это враги Вала?
— Нет, сэр, я бы так не сказала. Вэл не из тех, у кого есть
враги. Он и с Чинком всегда прекрасно ладил.
— Что за женщины у Вэла?
— Никакой постоянной женщины у него нет. По крайней
мере я о такой не слыхала. Хотя бывали у него увлечения. По¬
следней вроде была Куколка. Он говорил, что никому не даст
себя захомутать.
— Скажите мне вот что, миссис Пуллен. Вам не показалось
ничего странного в позе убитого?
— Ну, я не знаю. — Она наморщила лоб. — Вроде нет. Близ¬
ко я не подходила. Видела из окна. Но ничего такого...
Сержант пристально на нее посмотрел.
— А вам не показалось странным, что он лежал с ножом в
сердце?
— Это вы в том смысле, что, мол, странно, что его заре¬
зали? Ну да, это, конечно, странно. Кому могло взбрести в голову
убить Вэла?!
— Если бы на его месте оказался Джонни, вас бы это не так
удивило?
— Нет, сэр.
— И еще. Вам не показалось странным, что он лежит в той
самой хлебной корзине, куда незадолго до этого упал из вашего
окна преподобный Шорт?
Впервые за это время в ее глазах показался страх.
— Да, сэр, — прошептала она, схватившись рукой за
стол. — Очень даже странно. Одному Господу известно, как он
там оказался.
— И еще убийце.
— Да. Но имейте в виду одно, мистер Броди. Джонни, может,
не пылал любовью к своему шурину, но терпел его из-за Дульси.
И он бы не позволил никому его обидеть — и сам бы никогда на
него не поднял руки.
Броди вынул из ящика орудие убийства и положил на
стол.
— Вы когда-нибудь видели этот нож?
Она посмотрела на нож скорее с любопытством, чем со стра¬
хом.
— Нет, сэр.
' Сержант оставил и эту тему.
— А когда у вас похороны?
183

— Сегодня в дза часа.
— Ладно, можете идти. Вы нам очень помогли.
’ Она медленно встала и протянула руку сержанту с чисто юж¬
ной учтивостью.
Сержант к этому не привык. Он представлял собой закон.
Люди по ту сторону стола обычно находились и по ту сторону
закона. Он так смутился, что вскочил, повалил стул и начал трясти
ее руку, покраснев, как свежесваренный рак.
— Надеюсь, ваши похороны пройдут как надо, миссис Пул¬
лен... Я хотел сказать, похороны вашего мужа.
— Спасибо, сэр. Нам остается лишь опустить его гроб в мо¬
гилу и надеяться на лучшее.
Гробовщик и Могильщик почтительно проводили ее до выхода,
распахнув перед ней дверь. Шлейф длинного платья Мейми воло¬
чился по полу, подметая пыль.
Сержант Броди не вздохнул. Он гордился, что никогда не
вздыхает. Но он поглядел на часы с таким видом, словно ему очень
хотелось бы вздохнуть.
— Двадцать минут одиннадцатого. Думаете, к ленчу упра¬
вимся?
— Давайте поскорее, — буркнул Гробовщик. — Я не спал
ночь и помираю с голоду.
— Тогда тащите проповедника.
Увидев отполированное сиденье табуретки в- кругу ослепляю¬
щего света, преподобный Шорт остановился на пороге и вздрогнул,
как овца, в которую вонзили нож.
— Нет, — прохрипел он, пятясь в коридор. — Я туда' не
пойду.
Двое полицейских в форме, доставивших его из камеры для
задержанных, схватили преподобного под руки и силком ввели в
комнату.
Он сопротивлялся, делая такие движения, словно танцевал ба¬
летную партию. На его висках вздулись вены. Глаза за золотыми
очками выпучились, как у жука под микроскопом, кадык прыгал,
как поплавок на волнах.
• — Нет-нет, здесь витают призраки христиан-мучеников! —
вопил он.
— Давай, дружище, входи и кончай представление, — бурк¬
нул один из конвоиров, грубо толкая его. — Здесь христианами и
не пахло.
— Да-да! — хрипел Шорт, — я слышу их стенания. Это за¬
стенок инквизиции. Я чую запах крови невинно убиенных муче¬
ников.
— Это потому, что у тебя шла носом кровь, — сострил второй
полицейский.
184

Его подняли под мышки в воздух, отчего его ноги задерга¬
лись словно у марионетки, и, пронеся по комнате, усадили на
стул.
Трое инквизиторов стояли не шелохнувшись и глядели на него.
Стул, на котором сидела миссис Пуллен, снова превратился в под¬
ставку для ноги Могильщика. Гробовщик удалился з свой темный
угол.
— Цезари! — хрипел преподобный.
Полицейские стояли справа и слева от него, положив руку на
плечо.
— Кардиналы! — вопил тот. — Господь — мой пастырь! Я
страшусь...
В его глазах появился безумный блеск.
На лице сержанта не дрогнул ни один мускул, он лишь
сказал:
— Здесь только мы, цыплятки, преподобный.
Тот, подавшись вперед, стал вглядываться во тьму, пытаясь
разглядеть темный силуэт.
— Если вы сотрудники полиции, то заявляю: Чарли Чинк
умышленно вытолкнул меня из окна, чтобы я погиб, но Всевышний
поместил Тело Христово, чтобы смягчить мое падение...
— Это была корзина с хлебом, — поправил сержант.
— Тело Христово, — упорствовал преподобный.
— Ладно, преподобный, хватит ломать комедию. — сказал
Броди. — Если вы хотите сказать, что психически больны и не
отвечаете за ваши поступки, так это ни к чему. Никто ни в чем
вас не обвиняет.
— Его заколола Иезавель. Дулъси Перри. Заколола ножом,
который вручил ей Чарли Чинк.
Броди чуть наклонился вперед.
— Вы видели, как он передавал ей нож?
— Да.
— Когда?
— На следующий день после Рождества. Она сидела в ма¬
шине, возле моей церкви. Она думала, что ее никто не видит.
Он подошел, сел рядом, вынул нож и показал, как им пользо¬
ваться.
— А где находились вы?
— Смотрел в щелочку окна. Я понял, что она приехала в
мою церковь совсем не за тем, чтобы отдать какую-то старую одеж¬
ду на благотворительные цели.
— Она и Джонни были прихожанами вашей церкви?
— Они считали себя таковыми, потому что Большой Джо был
членом секты, но они никогда не приходили. Им не нравилось
пребывать в святом экстазе.
185

Могильщик понял, что Броди в замешательстве, и поспешил
на выручку:
— В этой церкви прихожане, когда входят в экстаз, начинают
кататься по полу.
— С чужими женами, — добавил Гробовщик.
Лицо Броди как-то обмякло, а стенографист разинул рот и
перестал писать.
— Они не раздеваются, -- пояснил Могильщик. — Просто ка¬
таются по полу в конвульсиях — поодиночке и парами.
Стенографист был явно разочарован.
— Кгм-кгм, — прокашлялся Броди. — Значит, когда вы
выглянули из окна, то увидели, что в корзинке с хлебом ле¬
жит Вэл с ножом в груди. Вы поняли, что это тот самый
нож, который Чарли Чинк вручил в свое время Дульси Перри,
так?
— Хлеба там тогда не было, — заявил преподобный.
— Что же там было? — спросил, моргая, Броди.
— Бельш человек и цветной полицейский. Они погнались за
вором.
— А, это вы, значит, видели, — облегченно проговорил Бро¬
ди, решив, что теперь ему есть за что ухватиться. — Значит, вы
видели, как совершилось убийство?
— Я видел, как она его зарезала, — заявил преподобный.
— Вы не могли это видеть, потому что она еще была в квар¬
тире.
— Тогда я не видел, правильно. Меня вытолкнули из окна.
Я увидел это, когда уже вернулся обратно в комнату.
— В какую?
— В ту, где стоял гроб.
Броди посмотрел на него, наливаясь краской.
— Слушайте, преподобный, мы собрались не шутки шутить.
Мы расследуем убийство.
— Я не шучу, — сказал тот.
— Ладно, значит, вам все это пригрезилось?
Преподобный выпрямился и негодующе посмотрел на
Броди.
— Мне было видение.
— Ив нем вас вытолкнули из окна?
— Оно меня посетило уже после того.
— Видения бывают у вас часто?
— Постоянно, и они всегда говорят правду.
— Ладно, как же она его убила?
— Она спустилась на лифте, а когда вышла на улицу, там в
корзине, куда я упал, лежал Вэлентайн Хайнс.
— Вы же сказали, там не было корзины.
186

— Сперва не было, но затем Тело Христово превратилось в
корзину с хлебом. Он лежал в корзине, а она вытащила нож и
вонзила в него.
— Что он там делал?
— Лежал и ждал, когда она выйдет.
— Чтобы она его зарезала?
— Он не ожидал, что она его ударит ножом. Он понятия не
имел, что у нее есть нож.
— Нет, этот номер не пройдет. Лучше скажите, не уходил ли
кто из квартиры — по-настоящему, не в видении, а пока вы были
внизу?
— Мои глаза застилала пелена. Я понимал, что надвигается
видение.
— Ладно, преподобный, я вас отпускаю, — сказал Броди,
оглядывая содержимое карманов преподобного, лежащее на сто¬
ле. — Но для человека, именующего себя проповедником Священ¬
ного писания, вы не очень-то помогаете нам.
Преподобный Шорт не шелохнулся.
Броди толкнул Библию, бумажник, связку ключей и платок
через стол по направлению к владельцу. Бутылка, однако, вызвала
его интерес. Он открыл ее, понюхал, удивился, затем поднес к
губам, попробовал и сплюнул на пол.
— Господи! — воскликнул он. — Персиковый бренди и на¬
стой опия. И вы это пьете?
— Успокаивает нервы, — пояснил преподобный Шорт.
— И вызывает видения? Если бы я хлебнул такого, у меня
тоже появились бы видения. — Обернувшись к полицейским, Бро¬
ди с отвращением сказал: — Уведите его.
Внезапно преподобный Шорт завопил:
— Не отпускайте ее! Арестуйте! Сожгите! Она ведьма. Она
действует по научению дьявола. А Чинк ее сообщник.
— Мы ею займемся, — обещал один из полицейских, уводя
Шорта. — У нас есть специальное местечко для ведьм и колдунов
тоже, так что смотрите!..
Преподобный вырвался из их объятий и упал на пол. Он стал
кататься по полу, молотить руками и ногами, на губах у него
появилась пена.
— Теперь я понял, что такое святой экстаз, — сказал Броди.
Стенографист хихикнул.
— Похоже, у него сейчас появится видение, — сказал Мо¬
гильщик с невозмутимым лицом.
Броди уставился на него, но тот замолчал.
Полицейские взяли Шорта за руки и за ноги и вынесли его
из камеры. Вскоре один из них вернулся за собственностью препо¬
добного.
187

— Он псих или притворяется? — спросил Броди.
— Похоже, и то, и другое, — сказал Могильщик.
— Вообще-то, может, что-то в его бреднях и правда, — сказал
Могильщик. — Я помню, что все пророки в Библии были либо
эпилептики, либо психи.
— Кое-что из им сказанного я готов принять, — буркнул Бро¬
ди. — Мне только не нравится, как он это выразил.
— Кто следующий? — спросил Могильщик.
— Давайте первую жену Джонни, — сказал Броди.
Аламена вошла кротко, нервно теребя высокий воротник
платья, словно девочка, которая хорошо помнила, как ее здесь
высекли за плохие отметки.
Она села на табурет в кругу света, положив руки на колени.
Украшений на ней никаких не было.
— Как вас звать? — спросил Броди.
— Просто Аламена.
— Ладно. Быстро расскажите мне про Вэла и Дульси.
— Тут особенно нечего рассказывать. Пару лет назад она ста¬
ла петь в кабаре Смолла, через полгода заарканила там Джонни.
И накрепко. Вэл пришел на свадьбу сестры — и так в семье и
остался.
— Кто были кавалеры Дульси до замужества?
— Она их быстро меняла, все выбирала... Искала золотую
жилу.
— Как насчет Вэла? Он тоже искал золотую жилу?
— Зачем? Ему уже застолбили участок.
— Он помогал в клубе? — спросил Броди.
— Не то чтобы помогал... Короче, Джонни никогда не доверял
ему свои деньги.
— Так что же произошло между Дульси, Вэлом, Джонни и
Чинком?
— Вроде бы ничего.
— Так-так. У Вэла были враги?
— Не было. Он не так устроен.
Лицо Броди пошло пятнами.
— Черт, но не сам же он всадил себе нож в сердце?
— Такое тоже бывало, — заметила Аламена.
— Не тот случай. Это уже ясно. Он не был ни пьян, ни под
действием наркотиков. Конечно, это пока предварительное заклю¬
чение, все покажет вскрытие, но почему он оказался в корзине в
это время суток?
— .Может, его ударили ножом и он в нее упал?
— Нет, его зарезали, как раз когда он в ней лежал. По
-состоянию хлеба он явно понимал, что в ¿корзине уже кто-то до
него побывал. Может, он даже видел, как падал в нее из окна
188

преподобный Шорт. Вот я и хочу задать один простой вопрос.
Почему он спокойно там лежал, почему позволил кому-то на¬
клониться и вонзить в него нож и не оказал ни малейшего со¬
противления?
— Он не ожидал, что такое может сделать друг. Он, воз¬
можно, решил, что с ним хотят пошутить, — отозвалась Ала-
мена.
Все три детектива внутренне напряглись.
— Думаете, это друг? — спросил Броди.
— А вы так не думаете? — отозвалась Аламена, пожимая пле¬
чами и слегка разводя руками.
Броди вынул из стола нож. Аламена спокойно посмотрела на
него, словно видела сотни таких ножей.
— Это он?
— Похож.
— Вы его раньше видели?
— Вроде нет.
— Вы бы узнали его?
— В Гарлеме все ходят с ножами. Как их отличишь?
— Такие ножи в Гарлеме очень у немногих, — возразил Бро¬
ди. — Это нож ручной работы, шеффилдской стали, сделанный в
Англии. Его можно купить в Нью-Йорке лишь в одном месте —
«Аберкромби и Фитч», Мэдисон-авеню. Он стоит двадцать долла¬
ров. Разве может обычный гарлемский бандит поехать в центр
Нью-Йорка за импортным охотничьим ножом, выложить двадцатку
и оставить его торчать в теле жертвы?
Лицо Аламены приобрело странный желтоватый оттенок, а в
ее темных глазах появился страх.
— Почему бы нет? — прошептала она. — Как говорится, мы
в свободной стране.
— Вы свободны, — отрезал Броди.
Они молча, не шелохнувшись смотрели, как Аламена встала,
оправила платье и странной напряженной походкой лунатика вы¬
шла из камеры.
Броди вынул из кармана трубку и пластиковый кисет. Он дол¬
го набивал ее, потом чиркнул кухонной спичкой о край стола и
стал раскуривать трубку.
— Кто это полоснул ее по горлу? — спросил Броди сквозь
клубы дыма, держа трубку во рту.
Гробовщик и Могильщик старались не смотреть друг другу в
глаза. Вид у них внезапно сделался смущенный.
— Джонни, — наконец сказал Могильщик.
Броди напрягся, но тотчас же расслабился.
— Она подавала на него в суд?
— Нет, дело обставили как несчастный случай.
189

Стенографист перестал смотреть в свои бумаги и уставился на
них.
— Она сказала, что он просто валял дурака. Шутил...
— Хорошие шутки, — заметил стенографист.
— Почему? — удивился Броди. — Почему он это сделал?
— Она слишком к нему прилепилась, — пояснил Могиль¬
щик. — Ему нравилась Дульси. А Аламена его не отпускала.
— Она все еще его не отпускает?
—, Ну да. Он чуть не перерезал ей горло и теперь привязан
к ней на всю жизнь.
— Странный способ привязать к себе человека.
— Наверное. Но это Гарлем. Здешние люди рады, что еще
живут.
Глава 7
Затем вызвали Чинка.
Он заявил, что начал вечер с маленькой дружеской игры в
покер у себя в квартире. В половине второго игра кончилась, и
на поминки он приехал в два часа ночи. Он ушел без пяти
четыре, ибо у него было назначено свидание с Куколкой в со¬
седнем доме.
— Перед уходом вы не посмотрели на часы? — спросил
Броди.
— Я сделал это в лифте.
— Где был преподобный Шорт, когда вы уходили?
— Преподобный? Черт, я не заметил. — Он немного помол¬
чал, словно припоминая, потом сказал: — Кажется, стоял возле
гроба, но я могу и ошибиться.
— Что происходило на улице, когда вы вышли?
— Да ничего. У бакалеи стоял цветной полицейский, охранял
коробки и ящики. Может, он меня припомнит.
— С ним кто-нибудь был?
— Разве что призрак.
— Ладно, дружище, давайте-ка оставим' комедию и перейдем
к фактам, — раздраженно буркнул Броди. -
Чинк доложил, что ждал Куколку в вестибюле, но, когда они
поднялись на второй этаж, где была ее квартира, она что-то рас¬
кисла, и тогда он пошел за марихуаной к знакомому, который жил
на той же улице.
— Где? — спросил Броди.
— Угадайте сами, — предложил Чинк.
Броди пропустил вызов'мимо ушей?
— На улице были какие-то прохожие? — спросил он.
190

— Когда я вышел, то увидел, что из дома появилась Дульси.
И тотчас же мы увидели тело Вэла в корзине.
— А до этого вы видели корзину?
— Да. В ней был самый обыкновенный хлеб.
— Когда вы встретили Дульси, вокруг не было никого?
— Нет.
— Как она себя повела, увидев труп брата?
— Закатила истерику.
— Что она сказала?
— Не помню.
Броди предъявил ему нож.
Чинк признал, что примерно так же выглядел нож, торчащий
в груди Вэла, но сказал, что до этого его не видал.
— Преподобный Шорт показал, что на следующий день после
Рождества вы передали этот нож Дульси возле его церкви и по¬
казали, как им пользоваться, — сказал Броди.
Потное желтое лицо Чинка побледнело так, что сделалось по¬
хожим на грязную простыню.
— Этот сукин сын напился допьяна своим чертовым зельем, —
прорычал Чарли. — Я не давал Дульси никакого ножа, а этот
вижу в первый раз.
— Но вы преследовали ее по пятам, как кобель, — сказал
Броди. — Об этом говорят все.
— За это не вешают, — буркнул Чарли.
— Нет, но вы вполне могли убить ее брата, если он вам
мешал, — сказал Броди.
— Вэл не мешал, — пробормотал Чарли Чинк. — Если бы
он так не боялся Джонни, то помог бы мне.
Броди вызвал полицейских в форме.
— Задержите его, — распорядился он.
— Я хочу вызвать моего адвоката, — заявил Чарли.
— Пусть вызывает, — разрешил Броди и спросил поли¬
цейских, задержали ли они Куколку Гривес.
— Давным-давно, — последовал ответ.
— Ведите сюда!
На Куколке было платье, выглядевшее как замаскированная
ночная рубашка. Она села на табуретку под прожектором и заки¬
нула ногу на ногу так, словно ей нравилось быть в этой камере в
обществе трех детективов.
Она подтвердила показания Чинка, только, по ее версии, он
пошел не за марихуаной, а за бутербродами.
— Разве вас плохо покормили на поминках? — удивился
Броди.
— Мы разговорились, а от этого у меня появляется ап¬
петит.
191

Броди спросил, в каких она отношениях с Вэлом, на что Ку¬
колка сказала, что они помолвлены.
— И вы принимали у себя другого мужчину в такое время
суток?
— Ну и что? Я ждала Вэла до четырех, а потом решила, что
он бегает за юбками. — И, хихикнув, она добавила: — Что можно
гусю, можно и гусыне.
— Теперь его нет — или вы это забыли? — спросил Броди.
Куколка вдруг сразу утратила беззаботность и сделалась, как
положено, скорбящей.
Броди поинтересовался, не видела ли она кого-нибудь, когда
ушла с поминок. Она припомнила цветного полицейского и белого
управляющего бакалеей, который только-только приехал. Управля¬
ющего она узнала, потому что бывала в этом магазине, а с поли¬
цейским просто была знакома. Оба с ней поздоровались.
— Когда вы в последний раз видели Вэла? — спросил
Броди.
— Он заходил ко мне примерно в половине одиннадцатого.
— А на поминках он был?
— Нет, он сказал, что поедет из дома. Я позвонила мистеру
Смоллу и отпросилась на вечер, чтобы побывать на поминках. Я
ведь обычно работаю с одиннадцати до четырех. Потом мы с Вэлом
сидели и разговаривали до половины второго.
— Вы уверены насчет времени?
— Ну да. Он посмотрел на часы и сказал, что уже полвторого
и ему надо идти. Он хотел до поминок побывать в клубе у Джонни,
а я сказала, что съела бы жареного цыпленка...
— Вам не нравится, как готовит Мейми Пуллен?
— Очень даже нравится, просто я проголодалась.
— Вы всегда голодны?
Она хихикнула:
— От разговоров мне жутко хочется есть.
— Куда же вы поехали за цыплятами?
— Взяла такси и отправилась в «Колледж Инн», на углу 151-й
и Бродвея. Мы провели там около часа, потом Вэл поглядел на
часы и сказал, что уже полтретьего, ему надо к Джонни и мы
увидимся через час на поминках. Мы взяли такси, он высадил
меня у Мейми, а сам поехал дальше.
— Какой у него рэкет? — спросил Броди.
— Рэкет? Никакого. Он джентльмен.
— Враги?
— Не было. Разве что Джонни...
— Почему Джонни?
— Джонни могло надоесть, что Вэл все время рядом. Джонни
странный. И страшно вспыльчивый.
192

— А как насчет Чинка? Вэла не раздражала фамильярность
Чинка с его невестой?
— Он об этом не догадывался.
Броди показал ей нож. Она сказала, что видит его в первый
раз.
Броди отпустил ее.
Следующей ввели Дульси. С ней был адвокат Джонни Бен
Уильямс.
Бен был сорокалетний коричневый слегка располневший чело¬
век с аккуратно уложенной прической и большими усами. На нем
был двубортный серый костюм, очки в роговой оправе и строгие
черные туфли делового человека из Гарлема.
Броди опустил привычные вопросы и сразу спросил Дульси:
— Вы первой обнаружили тело?
— Вы не обязаны отвечать на этот вопрос, — быстро сказал
ей адвокат.
— Это еще почему? — рявкнул Броди.
— Пятая поправка, — напомнил адвокат.
— Это не комиссия по расследованию антиамериканской дея¬
тельности, — отозвался Броди. — Я могу задержать ее как глав¬
ного свидетеля, и тогда ей придется отвечать большому жюри, если
вы на это напрашиваетесь.
— Ладно, ответьте ему, — сказал адвокат после небольшой
паузы, как бы поразмыслив, после чего он умолк, полагая, что
честно отработал свои деньги.
Дульси сообщила, что, когда она вышла из дома, у корзины
уже стоял Чинк.
— Вы уверены? — спросил Броди.
— Я не слепая. Я потому-то и подошла узнать, на что это
он уставился, — и увидела Вэла.
Броди оставил на время эту тему и поинтересовался, как
она начинала свою карьеру в Гарлеме. Ничего нового он не
услышал.
— Ваш муж платил ему жалованье? — спросил Броди.
— Нет, он просто вынимал деньги из кармана и давал взаймы,
когда Вэл просил. Иногда он давал ему выиграть. Ну и я помогала
как могла...
— Давно он помолвлен с Куколкой?
— Помолвлен! — саркастически воскликнула Дульси. — Он
просто давно бегает за этой стервой.
Броди оставил эту тему и стал задавать вопросы о рэкете Вэла,
о его врагах и о том, были ли у него при себе в тот день большие
деньги. Он также попросил ее описать, какие при нем были цен¬
ности. Она сказала про наручные часы, золотое кольцо и запонки.
Это соответствовало тому, что было обнаружено на покойнике.
7
Ч. Хай.мз «На игле»
193

Дульси сказала, что в бумажнике и правда могло быть только
тридцать семь долларов.
Затем Броди взялся прорабатывать вопрос времени. Если ве¬
рить Дульси, Вэл ушел из дома часов в десять. По ее словам,
Вэл хотел посмотреть шоу в театре «Аполло», где оркестр Билли
Экстайна выступал вместе с братьями Николс. Он пригласил ее
тоже, но у нее была назначена встреча с парикмахером. Поэтому
он решил заехать в клуб, взять Джонни, а потом уже ехать на
поминки.
Она же вернулась домой в двенадцать часов ночи с Аламеной,
которая снимала комнату этажом ниже в том же доме.
— Сколько времени вы с Мейми провели в ванной? — спросил
Броди.
— Полчаса. Может, больше, может, меньше. Когда я посмо¬
трела на часы, было четыре двадцать пять. Тогда-то и начал ко¬
лотить в дверь преподобный Шорт.
Броди показал ей нож и повторил, что сказал о нем препо¬
добный Шорт.
— Этот нож вам дал Чарли Чинк? — спросил он.
Адвокат подал голос, сказав, что ей не стоит отвечать на этот
вопрос.
Дульси вдруг разразилась истерическим смехом и лишь
минут через пять настолько пришла в себя, что смогла про¬
изнести:
— Ему бы следовало жениться. А то смотрит на этих кату нов
каждую субботу и мечтает сам побарахтаться.
Броди покраснел.
Могильщик хмыкнул:
— А я-то думал, проповедник церкви Святого Экстаза просто
обязан кататься по полу вместе с сестрицами во Христе.
— Большинство из них и катается, — призналась Дульси. —
Но у преподобного Шорта так часто бывают видения, что он если
и катается, то с призраками.
— Ладно, пока все, — сказал Броди. — Я вас отпускаю под
залог в пять тысяч долларов.
— На этот счет не волнуйтесь, — поспешил успокоить Дульси
адвокат.
— А я и не волнуюсь, — отозвалась Дульси.
Джонни опоздал на пятнадцать минут. Его адвокат стал ула¬
живать вопрос об освобождении Дульси под залог, а Джонни от¬
казался отвечать на вопросы без своего юрисконсульта. I
Не успел Броди задать свой первый вопрос, как адвокат
передал ему письменные показания двух помощников Джонни,
Кида Никеля и Пони, согласно которым Джони ушел один
из своего клуба «Тихуана» на углу Мэдисон-авеню и
194

124-й улицы. Вэл, по их словам, за вечер в клубе та£; ¿г не
появился.
Не дожидаясь ’ вопросов, Джонни сообщил, что последний
раз видел Вэла в девять часов вечера накануне у него на
квартире.
— Как вы относились к шурину, который брал деньги и ничего
не делал? — спросил Броди.
— Мне было все равно, — отвечал Джонни. — Она так или
иначе давала бы их ему. Мне хотелось, чтобы она к этому не
имела отношения.
— Вас это не раздражало? — спросил Броди.
— Мне было все равно, я уже сказал, — повторил Джон¬
ни равнодушным голосом. — Он был ни то ни се — ни жу¬
лик, ни честный трудяга. Он не умел играть, не умел
сводничать. У него не было своего рэкета. Но я не имел ничего
против того, чтобы он был под рукой. Он всегда был готов
пошутить, посмеяться.
Броди предъявил нож. Джонни взял его, открыл, закрыл, по¬
вертел в руках и вернул.
— Хорошая штучка, — сказал он.
— Вы раньше этот нож видали? — спросил Броди.
— Если бы видал, то купил бы себе такой же.
Броди передал ему слова Шорта насчет Дульси, Чарли Чинка
и ножа. Когда он закончил, на лице Джонни не отразилось никаких
чувств.
— Этот проповедник спятил, — сказал он все так же равно¬
душно.
Он и Броди обменялись холодными невозмутимыми взгля¬
дами.
— Ладно, дружище, можете идти, — сказал Броди.
— Хорошо, — сказал Джонни, вставая, — только не назы¬
вайте меня «дружище».
— Как же прикажете вас называть, мистер Перри? — уди¬
вился сержант.
— Все вокруг зовут меня Джонни — чем плохо?
Броди встал, посмотрел на Могильщика, потом на Гробовщика.
— Ну, кто у нас кандидат в убийцы?
— Можно попробовать выяснить, кто купил нож, — сказал
Могильщик.
— Это мы уже сделали утром, «Аберкромби и Фитч» год назад
закупили шесть таких ножей и пока не продали ни одного.
— Ну, это не единственный магазин в Нью-Йорке, где про¬
даются охотничьи принадлежности, -г возразил Могильщик.
195

— От этого все равно мало толку, — подал голос Гробов¬
щик. — Пока мы не поймем, почему его убили, мы не найдем
убийцу.
— Дело непростое, — сказал Могильщик. — Полные по¬
темки.	ш
— Я не согласен, — сказал Броди. — Уже одно нам понятно:
убили его не из-за денег. Значит, дело в женщине. Шерше ля фам,
как говорят французы. Но это не означает, что убила его не жен¬
щина.
Могильщик снял шляпу и почесал макушку.
— Мы в Гарлеме, — сказал он. — Другого такого места на
всей земле не сыскать. Гарлемцы все делают не так, как остальные.
Сам черт их не разберет. Вот, например, жили-были двое трудяг,
двое отцов семейств, так они повздорили и порезали друг друга в
баре на углу Пятой авеню, около 118-й улицы, — не могли ре¬
шить, Париж ли во Франции или Франция в Париже.
— Это еще что! — рассмеялся Броди. — Двое ирландцев в
Адовой кухне1 поспорили и застрелили друг друга, потому как не
сумели договориться, ирландцы произошли от богов или боги от
ирландцев.
Глава 8
• Аламена сидела на заднем сиденье «кадиллака», Джонни и
Дульси спереди, а адвокат примостился рядом с Ала меной.
Проехав совсем немного, Джонни подрулил к обочине и обер¬
нулся, чтобы видеть одновременно и Дульси и Аламену.
— Слушайте, женщины, я хочу, чтобы вы помалкивали обо
всем этом. Мы едем к Толстяку, и не вздумайте поднимать там
волну. Мы понятия не имеем, кто это сделал. Ясно?
— Это Чинк, — решительно сказала Дульси.
— Ты этого не знаешь.
— Черта с два не знаю.
Джонни уставился на нее так пристально, что она заерзала
на сиденье.
— Если ты знаешь, кто это сделал, то должна знать и почему
он это сделал.
Она откусила кончик наманикюренного ногтя и сказала с уг¬
рюмым вызовом:
— Нет, не знаю!
— Тогда заткнись и помалкивай. Пусть этим занимаются ле¬
гавые. Им за это платят.
1 А д о в а кухня — район Ныо-Йорка.
196

Дульси заплакала.
— Тебе наплевать, что его убили, — сквозь слезы прогово¬
рила она.
— Ничего не наплевать, просто я не хочу, чтобы это повесили
на того, кто ни в чем не виноват.
— Ты всегда изображаешь из себя Иисуса Христа, — прохны¬
кала Дульси. — Почему мы все должны терпеть от этих поли¬
цейских, если я знаю: это сделал Чинк?
— Потому что это мог сделать совсем другой. Вэл всю свою
жизнь на это напрашивался. Да и ты, видать, тоже.
Наступило молчание. Джонни по-прежнему смотрел в упор на
Дульси. Она откусила еще кончик ногтя и отвернулась. Адвокат
крутился на сиденье так, словно в брюки ему заползли муравьи.
Аламена безучастно смотрела на профиль Джонни.
Джонни снова взялся за руль, включил мотор, и машина плав¬
но поехала.
У «Домашнего ресторана» Толстяка был узкий фасад. Стек¬
лянная витрина была занавешена шторами, неоновая вывеска изо¬
бражала мужчину, похожего на гиппопотама.
Не успел большой «кадиллак» остановиться, как его уже
окружила стайка полуголых тощих негритят. Они выкрикивали:
«Джонни Четыре Туза! Джонни Перри Рыбий Хвост!»
Они дотрагивались до «кадиллака», до сверкающих фар с та¬
ким благоговением, словно это был не автомобиль, а алтарь.
Дульси выскочила из машины и, расталкивая детей, бы¬
стро направилась к стеклянным дверям, сердито стуча каблуч¬
ками.
Аламена и адвокат двинулись куда медленней, но и они даже
не подумали улыбнуться детям.
Джонни не торопясь выключил зажигание, положил в карман
ключи, поглядел на ребятишек, поглаживающих машину. На лице
его по-прежнему было написано бесстрастие, но в глазах засвер¬
кали довольные искорки. Он вышел из машины, оставив верх от¬
кинутым под палящими лучами солнца, и попал в окружение
детворы. Озорники теребили его за пиджак, путались под ногами,
мешая ему войти в ресторан.
Он похлопал по головкам девчонок и мальчишек и, прежде
чем войти, порылся в кармане, вытащил гору мелочи и бросил
на мостовую. Детвора устроила кутерьму, ловя и подбирая мо¬
неты.
В ресторане было прохладно и так темно, что Джонни снял
черные очки. Его обдало неповторимым ароматом виски, духов и
шлюх, отчего он сразу расслабился.
Настенные лампы мягкими пятнами высвечивали ряды буты¬
лок на полках бара, где всем заправлял чернокожий гигант в белой
197

спортивной рубашке. Увидев Джонни, он застыл, перестав вытирать
полотенцем стакан.
Трое мужчин и' двое женщин на высоких табуретах у стойки
обернулись, чтобы поздороваться с Джонни. В них безошибочно
угадывались профессиональные игроки и их подруги-проститутки.
— Смерть одна не ходит, — с сочувствием произнесла пред¬
ставительница гарлемского полусвета.
Джонни стоял полностью расслабившись.
— На повороте легко разбиться, — сказал он.
Они все говорили одинаковыми глухими монотонными голоса¬
ми. Так было принято у людей их ремесла.
— Жаль Большого Джо, — сказал один из игроков. — Его
нам будет не хватать.
— Это был настоящий мужчина, — заметила вторая прости¬
тутка.
— Это точно! Верно! — закивали другие.
Джонни через стойку обменялся рукопожатием с гигантом бар¬
меном.
— Как дела, Малыш?
— Вот стою и попискиваю, Папаша. — Он повел рукой со
стаканом. — Что будем пить, Папаша? Заведение угощает.
— Принеси-ка нам кувшин лимонада.
.Джонни повернулся к арке, что вела в обеденный зал.
— Увидимся на похоронах, Папаша, — сказал бармен ему в
спину.
Джонни не ответил, потому что уткнулся в живот заго¬
родившего путь субъекта, напоминавшего воздушный шар, ко¬
торый оказался в стратосфере и обнаружил, что она на
несколько сотен градусов горячей, чем хотелось бы. На нем
была старомодная белая шелковая рубашка без воротничка, за¬
стегнутая на пуговицу-запонку с брильянтами, и черные шер¬
стяные брюки. Он был такой тучный, что ноги казались
сросшимися воедино, а брюки напоминали юбку. Его круглая
коричневая голова смачивала на буек и была чисто выбрита.
Ни единого волоска не виднелось на его лице, шее, подбо¬
родке, ноздрях, ушах, бровях, веках. Создавалось впечатление,
что его голову как следует ошпарили кипятком, словно свиную
тушу при разделке.
— Ну что, все обыгрываешь нас, Папаша? — просипел он,
протягивая большую влажную руку.
— Пока карты не розданы, грех роптать на судьбу, — сказал
Джонни. — А потом уж поглядим, что у нас на руках.
— И начнем торговлю. — Субъект опустил голову, но его
огромный живот заслонял от его взора ступни в фетровых башма¬
ках. — Очень жаль, что не стало Большого Джо.
198

— Потеряли вашего лучшего клиента? — предположил
Джонни.
— Знаешь, а ведь Большой Джо никогда здесь не обедал. Он
приходил поглядеть на курочек, поговорить о еде. — Толстяк по¬
молчал и добавил: — Но это был человек.
— Джонни, Бога ради, поскорей, — крикнула из зала Дуль-
си. — Похороны начнутся в два, а теперь уже почти час. — Она
не сняла темных очков и в своем розовом шелковом платье вы¬
глядела очень по-голливудски.
Зал был маленький, и восемь квадратных кухонных столиков,
покрытых красно-белой клетчатой клеенкой, стояли на полу, густо
усыпанном опилками.
Дульси уселась за столик в углу между Аламе ной и адво¬
катом.
— Сейчас я вас покормлю, — сказал Толстяк. — Ты небось
помираешь с голоду.
— Как всегда.
Джонни с удовольствием ощущал под подошвами туфель опил¬
ки и думал о том, как хорошо ему жилось в Джорджии, пока он
не убил того человека.
В дверном проеме, что вел в кухню, показалась голова повара.
Он крикнул:
— Привет, Папаша.
Джонни помахал ему рукой.
За тремя другими столиками сидели клиенты — сплошь игро¬
ки и проститутки высшего класса. Других сюда не пускали. Все
прекрасно знали друг друга. Они говорили вслед проходившему
Джонни:
— Жаль, что Большого Джо больше нет.
— Игра продолжается, хотя и нет банкомета.
О Вэле не было сказано ни слова. Было известно, что
его убили, но неизвестно, кто это сделал. Это было дело
Джонни, Дульси и полиции, и никто не собирался совать сюда
свой нос.
Джонни сел. Официант подал меню, а Малыш принес и по¬
ставил на стол большой кувшин с лимонадом, в котором плавали
куски лимона и кубики льда.
— Я хочу «Сингапур», — сказала Дульси, а когда Джонни
на нее косо посмотрел, добавила: — Тогда бренди с содовой. От
холодных напитков у меня расстраивается живот.
Официанты принесли тарелки, ножи, вилки, салфетки, ста¬
каны, Аламена подала адвокату меню. Он с улыбкой стал его
читать:
«Главные блюда:
Хвост аллигатора с рисом.
199

Запеченный окорок — сладкий картофель и суккоташ1.
Потроха — капуста и окра.
Цыплята с клецками — рис или сладкий картофель.
Жаркое на ребрышках.
Свиные ножки.
Шейные хрящики с мамалыгой (горячие лепешки или куку¬
рузный хлеб).
Гарниры:
Капуста — окра — черная фасоль — рис — кукуруза в по¬
чатке «суккоташ» — огурцы и помидоры.
Десерт:
Домашнее мороженое — сладкий пирог с картофелем — пер¬
сиковый пирог — арбуз — пирог с черной смородиной.
Напитки:
Чай со льдом — пахта — шалфеевый чай — кофе».
Но, подняв голову, адвокат увидел мрачные лица своих спут¬
ников, и его улыбку как ветром сдуло.
— Я еще не завтракал, — сказал он официантке. — Я бы
съел яичницу с мозгами и лепешки.
— Да, сэр.
— А мне жареных устриц, — сказала Дульси.
— Устриц сейчас нет, не сезон, — сказала официантка, бро¬
сив на Дульси слегка иронический взгляд.
— Тогда цыпленка с клецками. Но только ножки! — надмен¬
но сообщила Дульси.
— Да, мэм.
— А мне ветчины, — сказала Аламена.
— Да, мэм, — отозвалась официантка и, глядя на Джонни с
телячьей преданностью, спросила: — А вам как обычно, мистер
Джонни?
Он кивнул. Его завтрак неизменно состоял из большой тарелки
риса и четырех кусков жареной свинины. Все это он обильно по¬
ливал сорговой черной патокой. Кроме того, ему всегда подавали
тарелку с восемью домашними лепешками, каждая в полтора дюй¬
ма толщиной.
Он шумно и молча жевал. Дульси выпила три бренди с содовой
и сказала, что есть не хочет.
Джонни перестал жевать, чтобы сказать:
— И все-таки ты поешь.
Она лениво клевала еду на своей тарелке, поглядывая на дру¬
гих обедающих, прислушиваясь к обрывкам их разговоров.
Из-за дальнего стола поднялись двое. Официантка стала уби¬
рать посуду. В зал вошел Чинк с Куколкой.
1 Суккоташ — блюдо из зеленых бобов и кукурузы.
200

Она переоделась в розовое полотняное платье. На ней были
большие черные очки в розовой оправе.
Дульси уставилась иа нее. источая ненависть. Джонни выпил
подряд два стакана лимонада.
В зале воцарилось молчание.
Внезапно Дульси встала.
— Ты куда? — спросил Джонни.
— Хочу поставить пластинку. Что, нельзя?
— Сядь. — ровным голосом приказал он. — И не валяй ду¬
рака.
Дульси села и снова стала грызть ноготь.
Аламена теребила высокий ворот платья и смотрела в та¬
релку.
— Скажи официантке, — посоветовала она Дульси. — Она
поставит.
— Я думала поставить песенку Ролла Мортона «Я хочу, чтобы
маленькая девочка меня полюбила».
Джонни поднял голову и посмотрел на нее. В его глазах бу¬
шевала ярость.
Дульси подняла свой стакан, чтобы спрятать за ним лицо, но
рука ее дрожала, и она пролила бренди себе на платье.
С другого конца зала Куколка громко сказала:
— В конце концов, Вэл был мой жених.
Дульси напряглась.
— Ты лживая дрянь! — крикнула она в бешенстве.
Джонни грозно на нее посмотрел.
— На самом-то деле его и убили, чтобы он на мне не же¬
нился, — сказала Куколка.
— Его от тебя тошнило, — сказала Дульси.
Джонни ударил ее по лицу так, что она полетела со стула и
осела на пол у стены.
Куколка пронзительно расхохоталась.
Джонни откинулся на стуле так, что тот закачался на задних
ножках.
— Пусть эта стерва помолчит, — сказал он.
К столику подковылял Толстяк и положил свою пухлую руку
Джонни на плечо.
Малыш вышел из-за стойки бара и застыл в проходе.
Дульси молча встала с пола и села обратно на стул.
— Пусть лучше твоя помолчит, — отозвался Чарли Чинк.
Джонни встал. Вокруг заскрипели стулья — все, кто сидел
рядом со столиком Чарли, сочли за благо убраться подальше. Ку¬
колка вскочила и бросилась на кухню. МаЛыш подошел к Джонни.
— Тихо, Папаша, — сказал он.
. Толстяк проковылял к столику Чинка и сказал:
201

— Бери ее, уходи и больше никогда сюда не показывайся.
Ишь заявился на мою голову...
Чинк встал. Его желтое лицо потемнело и распухло.
Куколка вышла из кухни и присоединилась к нему. Уходя, он
обернулся и бросил через плечо Джонни:
— Мы еще поговорим, дружок.
— Давай поговорим сейчас, — ровным голосом отозвался
Джонни, двинувшись в его сторону. Шрам на его лбу ожил, заиграл
щупальцами. Малыш заслонил ему дорогу:
— Об этого ниггера не стоит и руки марать, Папаша!
Толстяк пихнул Чинка в спину.
— Тебе повезло, гаденыш, ох как повезло, — просипел он. —
Сматывайся, пока везение не кончилось.
Джонни посмотрел на часы, потеряв интерес к Чинку.
— Пора, похороны уже начались, — возвестил он.
— Мы все придем, — сказал Толстяк, — но ты давай вперед,
ведь ты там второй человек.
Глава 9
Черный сияющий лаком катафалк испускал жар, как печка.
Он стоял перед Первой церковью Святого Экстаза на углу 143-й
и Восьмой авеню. Тощий черный мальчуган, сверкая белками глаз,
дотронулся рукой до раскаленного крыла и тотчас же ее отдернул.
В закрашенных черной краской окнах церкви, ранее бывшей
супермаркетом, отразились три черных «кадиллака»-лимузина и ве¬
реница роскошных машин, гуськом расположившихся за «кадилла¬
ком», словно куры-несушки за петухом.
Люди всех цветов и оттенков кожи в пестрых одеждах запру¬
дили улицу, чтобы поглазеть на сливки гарлемского преступного
мира, почтившего своим присутствием похороны Большого Джо.
Черные женщины защищались от палящего солнца яркими зонти¬
ками и зелеными козырьками.
Эти люди угощались красными арбузами, выплевывали черные
семечки и потели под вертикальными лучами июльского солнца.
У многих в руках были большие винные и пивные бутылки и
бутылки поменьше — с шипучкой или кока-колой, приобретенные
в соседней засиженной мухами бакалее. Они лизали покрытые шо¬
коладом брикеты мороженого, подававшиеся с тележки, уплетали
сандвичи с жареной свининой и кидали обглоданные косточки на
мостовую веселым кошкам и собакам, а крошки нахальным гар¬
лемским воробьям.
Ветер гонял мусор по грязной улице, пускал пыль в глаза,
пачкал лица. Громкие голоса, раскаты смеха, колокольчики улич¬
202

ных торговцев сливались со звуками заупокойной службы из от¬
крытых дверей церкви и гулким летним грохотом автомашин на
улице.
Получился отменный пикник.
Потные полицейские на лошадях, пешие полицейские с рас¬
стегнутыми воротниками форменных рубашек, а также патрульные
машины с опущенными стеклами управляли толпой.
Когда Джонни поставил свой длинный «кадиллак» на отве¬
денное место и вылез вслед за Дульси и Аламеной, по толпе
прокатился легкий гул. То здесь, то там вслух называли его
имя.
В церкви было жарко, как в духовке. Грубые деревянные ска¬
мейки были до отказа заполнены друзьями Большого Джо — там
собрались игроки, сутенеры, проститутку!, официанты вагонов-ре¬
сторанов, поборники Святого Экстаза, масоны — они пришли про¬
водить его в последний путь и теперь поджаривались на медленном
огне.
Джонни со своими женщинами протиснулся вперед. Они усе¬
лись рядом с Мейми, Сестренкой и теми, кто должен был нести
гроб, — были там белый стюард из вагона-ресторана, Великий Ма¬
гистр ложи, к которой принадлежал Большой Джо, разодетый в
роскошную красно-белую золоченую форму, седой плоскостопый
официант, известный как дядя Джин, и два дьякона из церкви
Святого Экстаза.
Гроб Большого Джо, уставленный корзинами с розами и лан¬
дышами, занимал почетное место перед кафедрой проповедника.
Над гробом летали зеленые мухи.
За гробом, на кафедре метался преподобный Шорт, словно под
его ногами был не пол, а раскаленная плита.
Его костлявое лицо горело религиозным жаром, и с него градом
лил пот, стекавший за целлулоидный воротничок на черный шер¬
стяной костюм. Очки в ч золотой оправе запотели. Пиджак и брюки
были в пятнах пота.
— И сказал Господь, — верещал он, отмахиваясь от зеленых
мух, что норовили сесть ему на лицо, и брызгая слюной, как са¬
довая лейка. — «Тех, кого Я люблю, Я упрекаю и наказываю».
Вы меня слышите?
— Слышим! — отвечали хором прихожане.
— Так проявите усердие и покайтесь...
— ...покайтесь...
— Я обращаюсь к Книге Бытия...
— Бытия...
— Господь создал Адама по образу и подобию своему...
— По образу и подобию...
— Я ваш проповедник и хочу рассказать притчу...
203

— Проповедник расскажет притчу...
— Вот лежит в гробу Большой Джо Пуллен, такой же
человек, как и Адам, так же созданный по образу и подобию
Господа...
■ — Большой Джо... по образу и подобию Господа...
— АдахМ родил двух сыновей, Каина и Авеля.
— Каина и Авеля.
— Каин восстал против своего брата и вонзил ему нож в сер¬
дце и убил его.
— Иисус Спаситель... убил его...
— Я вижу, как Спаситель покидает небеса, одевается в одеж¬
ды вашего проповедника, лицо Его становится черным, Он грозит
перстом нераскаявшимся грешникам и говорит: «Кто с мечом при¬
дет, тот от меча погибнет».
— От меча погибнет. Спаситель...
— Я вижу, как Он грозит перстОхМ и говорит: «Живи АдахМ
сейчас, он бы ныне лежал в гробу и его звали бы Большой Джо
Пуллен».
— Смилуйся, Господи...
— И был бы у него сын Авель...
— Сын Авель.
— И он женился бы на дочери Каина.
— На дочери Каина.
— Ия вижу, как Он выходит и говорит...
— И говорит...
Брызжа слюной, разевая свой рыбий рот, он ткнул своим дро¬
жащим пальцем в сторону Дульси:
— Я слышу, как Он вопрошает: «О сестра Каина, зачем убила
ты своего брата?»
Гробовое молчание окутало, словно саваном, разгоряченное со¬
брание. Все взоры устремились на Дульси. Она заерзала на скамье.
Джонни быстро вскинул глаза на проповедника, и шрам у него на
лбу снова ожил.
Мейми привстала с места и крикнула:
— Это не так, вы же знаете, это не так!
Тогда в углу вскочила сестрица, простерла руки к потолку,
растопырила пальцы и завизжала:
— Господи, смилуйся над бедной грешницей!
В церкви начался бедлам. Поклонники Святого Экстаза по¬
вскакивали с мест и, повалившись на пол, стали кататься в кон¬
вульсиях.
— Убийца! — неистово визжал преподобный Шорт.
— Убийца! — хором вторили ему прихожане.
— Неправда! — кричала Мейми.
— Распутница! — визжал преподобный.
204

— Распутница! — вторил хор.
— Лживый подлец! — обрела наконец дар речи Дульси.
— Пусть покричит! — ровным голосом отозвался Джонни. Его
лицо было непроницаемо.
— Прелюбодеяние! — верещал преподобный.
При упоминании прелюбодеяния собрание и вовсе обезу¬
мело.
Братья и сестры добавили жару: перекатываясь с боку на бок,
они молотили руками и ногами и с пеной у рта вопили:
— Прелюбодеяние!
Мужчины и женщины катались по полу. Скамейки трещали.
Церковь шаталась. Гроб ходил ходуном. Запахло потными телами.
«Прелюбодеяние! Прелюбодеяние!» — взывали религиозные без¬
умцы.
— Я ухожу! — объявила Дульси, вставая с места.
— Сядь, — приказал Джонни. — От этих святош можно
ждать чего угодно.
Церковный органист заиграл «Роберту Ли», чтобы как-то вое- '
становить порядок, а толстый официант запел высоким тенором
«Дорога длинная лежит передо мною...».
Услыхав про длинную дорогу, фанатики стали подниматься с
пола. Они отряхивали одежду, смущенно поправляли сдвинутые, а
где и поломанные скамейки, а органист играл «Кати свои воды,
Иордан».
Но преподобный Шорт уже не был властен над собой.
Он сбежал с кафедры и, оказавшись перед гробом, стал тыкать
пальцем в Дульси. Тогда два помощника хозяина похоронного
бюро повалили его на пол и держали, придавив коленями,
пока он не успокоился. Затем траурная служба пошла своим
чередом.
При звуках гимна «К Тебе, Господь» собравшиеся встали с
мест и вереницей двинулись мимо гроба, чтобы в последний раз
взглянуть на бренные останки Большого Джо Пуллена. Последними
подошли родственники, а когда гроб накрыли крышкой, Мейми
Пуллен упала на него с криком:
— Не уходи, Джо, не оставляй меня одну!
Хозяин похоронного бюро с трудом оттащил ее от гроба, а
Джонни обнял за талию и повел к выходу. Но владелец похоронной
конторы потянул его за рукав:
— Не уходите, мистер Перри. Вы понесете гроб.
Джонни передал Мейми на попечение Дульси и Аламены.
— Будьте с нею, — распорядился он.
Затем он присоединился к остальным пятерым. Они подняли
гроб, пронесли его по проходу мимо полицейского кордона и по¬
грузили на катафалк.
205

Собратья Большого Джо по ложе стояли на улице в полном
параде: алые мундиры с золотом, голубые брюки с золотыми лам¬
пасами. Впереди шел оркестр ложи.
Оркестр заиграл «Пришествие Иоанна», и люди на улице стали
подпевать.
За марширующими братьями двинулась и похоронная про¬
цессия.
Дулъси и Аламена сидели по обе стороны от Мейми в первом
из трех черных лимузинов. Джонни ехал за третьим из них в
своем огромном «кадиллаке» с открытым верхом.
Через две машины от него ехали в голубом «бьюике» Куколка
и Чарли Чинк.
Оркестр играл старый похоронный марш в ритме свинга, тру¬
бач посылал в раскаленный гарлемский воздух высокие ясные ак¬
корды. Толпа была наэлектризована до предела. Люди входили в
экстаз, пританцовывая. Они двигались в самых разных направле¬
ниях — вперед, назад, кругами, зигзагами, покачиваясь под воз¬
действием синкопов. Они шли по мостовой, по тротуарам,
протискивались между стоявших машин. Порой начинали кружить¬
ся парочки, но чаще каждый танцевал сам по себе, иногда и не
в такт, но, подчиняясь магии музыки, в конечном счете они дви¬
гались вместе с процессией.
Процессия прошла по Восьмой авеню до 125-й улицы, двину¬
лась на восток к Седьмой авеню, свернула у отеля «Тереза» и
пошла в северном направлении к мосту на 155-й улице в сторону
Бронкса.
На мосту оркестр остановился, масоны тоже, процессия стала
редеть. За мостом Гарлем кончался, и туда двинулись лишь глав¬
ные участники. Они отправились в долгий путь по Бронкс-парк-
роуд мимо зоопарка к кладбищу «Вудлоун».
Проигрыватель, встроенный в катафалк, начал играть пла¬
стинку с органной музыкой. Процессия прошла в арку и оказа¬
лась на огромном кладбище. Вскоре они окружили свежевырытую
могилу с горой желтой глины. Шестеро мужчин выгрузили гроб
из катафалка и поместили его на приспособление, с помощью
которого гроб медленно опустился в могилу. Орган на пластинке
заиграл «Опускается твоя колесница», и толпа скорбящих стала
с завываниями подпевать. Преподобный Шорт, уже полностью
овладев собой, стоял у могилы и хриплым речитативом читал
молитву.
Когда гроб опустился на дно могилы, Мейми зарыдала и по¬
пыталась сама последовать за гробом. Внезапно Дульси зашаталась,
стала оседать и чуть было не рухнула в могилу. Аламена обхватила
ее за талию, но Чарли Чинк подошел сзади и, вовремя подхватив
Дульси, уложил ее на траву. Джонни увидел это краем глаза, сдал
206

Мейми на руки одному из дьяконов и двинулся в сторону Чинка.
Лицо его пожелтело от злости, а шрам опять ожил, щупальца
осьминога запрыгали.
Увидев Джонни, Чинк попятился и попытался выхватить
нож. Но • Джонни сделал выпад и левой ногой заехал Чинку
по правой голени. Острая боль заставила Чинка согнуться по¬
полам. Не давая ему опомниться, Джонни ударил Чинка пра¬
вой рукой в ухо, а когда тот полетел на землю, попытался
левой ногой ударить ему по голове, но промазал и попал по
плечу.
Затем, увидев в руках могильщика лопату, Джонни вы¬
хватил ее и ударил, метя лезвием по шее Чинка. Крошка-
Великан из ресторана Толстяка успел схватить Джонни за
Руку.
В результате удар пришелся плашмя по затылку, отчего Чинк
полетел в могилу и упал на гроб.
Затем Крошка-Великан и с полдюжины помощников разо¬
ружили Джо и отвели его подальше от Чинка.
Там его взяли в кольцо темные личности, его дружки по клу¬
бу. Толстяк просипел:
— Черт побери, Джонни, хватит нам покойников. Зря ты так
рассвирепел.
Джонни, отмахиваясь от их сдерживающих рук, стал оправ¬
лять растрепанную одежду.
— Я не хочу, чтобы этот ублюдок полукровка до нее дотра¬
гивался, — сообщил он своим привычным ровным голосом.
— Господи, да она же грохнулась в обморок, — сказал Тол¬
стяк.
— Даже если бы отдала Богу душу, — отчеканил Джонни.
Друзья только покачали головами.
— На сегодня с него хватит, шеф, — заметил Кид Никель.
Ему здорово досталось.
— Я больше его не трону, — пообещал Джонни. — Где там
мои женщины? Я отвезу их домой.
Он двинулся к своей машине. Тут же прекратилась музыка.
От могилы убрали лебедку. Могильщики стали закапывать гроб.
Собравшиеся молча побрели к своим машинам.
Мейми, сопровождаемая Дульси и Аламеной, подошла к ма¬
шине Джонни и села на заднее сиденье. За ней последовали Ала-
мена и Сестренка.
— Господи, господи, — горестно произнесла Мейми. — Это
не жизнь, а сплошные неприятности. Но ничего, я не долго задер¬
жусь в этом. мире.
207

Глава 10
После похорон процессия распалась, каждый поехал своей до¬
рогой. Машина Джонни, не доезжая до моста, за которым начи¬
нался Гарлем, угодила в пробку. Болельщики разъезжались с «Янки
стэдиума» после бейсбола.
Он и Дульси, а также другие известные гарлемские сводники,
игроки, проститутки жили в комплексе Роджер Моррис на шестом
этаже. Дом стоял на углу 187-й улицы в Эджком-драйв, и из него
открывался вид на стадион «Поло Граундс», реку Гарлем и улочки
Бронкса за рекой.
В семь вечера роскошный «кадиллак» Джонни остановился у
комплекса Роджер Моррис.
— Я слишком далеко ушел от сборщика хлопка в Алабаме,
чтобы тащиться обратно на Юг, — сказал он.
Все в машине посмотрели на него, но только Дульси спро¬
сила:
— Это ты о чем?
Джонни промолчал.
Мейми стала подниматься, отчего ее суставы затрещали.
— Вылезай, Сестренка, — распорядилась она, — мы возьмем
такси.
— Зайдите к нам поужинать, — сказал Джонни. — Сестренка
с Аламеной приготовят поесть...
Но Мейми покачала головой:
— Мы с Сестренкой едем домой. Только меня еще тут не
хватало.
— Мы будем только рады, — сказал Джонни.
— Я не хочу есть, — сказала Мейми. — Я хочу поехать до¬
мой и лечь спать. Я страшно устала.
— Сейчас не надо оставаться одной, — сказал Джонни. —
Лучше побыть на людях.
— Со мной будет Сестренка, Джонни, и я страшно хочу
спать.
— Ладно, я вас отвезу, — сказал Джонни. — Пока у меня
есть машина, вам не придется ездить в такси.
Никто не пошевелился. Тогда Джонни сказал Дульси:
— Вы с Аламеной вылезайте. Я не сказал, что повезу еще и
вас.
— Мне осточертели твои окрики, — надувшись, проговорила
Дульси, вылезая из машины. — Я тебе не собачка.
Джонни грозно на нее посмотрел, но не сказал ни слова.
Аламена вылезла, а Мейми перебралась на переднее сиденье.
Сев рядом с Джонни, она прикрыла рукой глаза, чтобы как-то
забыться, — день выдался жуткий.
208

По дороге домой и Мейми и Джонни молчали.
Когда они подъехали и Сестренка вылезла из машины, Мейми
подала голос:
— Джонни, ты очень уж суров с женщинами. Ты хочешь,
чтобы они держались, как мужчины.
— Просто я хочу, чтобы они делали то, что им велено, и то,
что надо.
— Так и поступают большинство женщин, — отвечала Мейми
с протяжным и грустным вздохом, — только у каждой из них есть
свои способы.
Некоторое время они сидели и молча глядели на прохожих,
сновавших по тротуару в наступающих сумерках.
Это была улица контрастов: матери-одиночки, жившие од¬
ними молитвами, баюкали своих младенцев, жирные черные рэ¬
кетиры проезжали в разноцветных сверкающих автомобилях с
откидным верхом, с кошельками, набитыми долларами, и с по¬
дружками в золоте и брильянтах, работяги стояли в подворотнях
и рассуждали о том о сем громко, никого не боясь, — здесь их
не услышат белые хозяева, — хулиганы-подростки готовились к
большой драке и накачивались марихуаной для храбрости. Ни¬
кому не сиделось в душных квартирах-клетушках, все искали
спасения от жары на жарких улицах, где было больше выхлопных
газов от машин, чем воздуха.
Наконец Мейми сказала:
— Не убивай его, Джонни. Послушай меня, старуху: это со¬
вершенно ни к чему.
Джонни ответил, глядя на поток машин:
— То ли он от нее не может отстать, то ли она сама его
подзуживает. Во что прикажете мне верить?
— Все не так просто, Джонни, ты уж меня послушай. Все не
так просто. Ты придираешься к пустякам. Он просто любит повы¬
пендриваться, а ей нравится немного внимания..»
— Он будет хорошо смотреться в гробу, — буркнул
Джонни.
— Ты послушай меня, старуху, — повторила Мейми. Уделяй
ей побольше внимания. У тебя много дел — твой клуб и все такое
прочее; а у нее нет ничегошеньки...
— Тетя Мейми, она точь-в-точь как моя мамаша. Пит работал
не покладая рук, но она была недовольна и только и знала, что
крутила романы с другими. Мне пришлось убить его, иначе он бы
убил ее за все эти дела. Но я всегда знал, что не права-то она,
моя мать...
— Я понимаю, Джонни, но Дульси не такая. Она ни с кем
не крутит романы, и ты уж будь к ней снисходительней. Она
совсем девочка. Ты же это знаешь.
209

— Не такая уж она девочка, — отозвался Джонни своим ров¬
ным голосом, по-прежнему не глядя на Мейми. — И если она не
крутит с ним роман, тогда выходит, он крутит с ней роман. Треть¬
его не дано.
— Прояви терпение, Джонни, — проговорила Мейми. Поверь
ей.
— Бог свидетель, как я хочу ей верить, — сказал Джон¬
ни. — Но ни ей, ни кому-то другому не сделать из меня по¬
смешище. Уж это точно. Я не из тех, кто откармливает лягушек
для змей.
— Джонни, хватит нам покойников, — жалобно проговорила
Мейми, всхлипывая и утирая слезы черным кружевным платоч¬
ком. — Не убивай его. Неужели тебе этого мало?..
Впервые Джонни обернулся и посмотрел на нее.
— Я понимаю, что тогда ты не мог удержаться, — сказала
Мейми... — Когда убил того человека. Но больше не надо. — Она
пыталась скрыть свой страх, но ее голос был слишком напряжен
и говорила она чересчур быстро.
— Вы не об этом, — сказал Джонни. — Вы имели в виду
Вэла.
— Я о нем ничего не говорила. •
— Но подумали.
— Я о нем вовсе не думала, — поспешила возразить
Мейми. — Просто мне кажется, слишком много уж пролито
крови и...
— Можете не стесняться того, о чем вы думали, — ровным
голосом сказал Джонни. — Можете назвать Вэла по имени. Да,
его закололи ножом вот здесь, на тротуаре. Ну и что? Меня это
не пугает.
— Ты знаешь, что я хотела сказать, — упрямо проговорила
Мейми. — Я не хочу, чтобы из-за нее опять пролилась кровь,
Джонни!
Он посмотрел ей в глаза, но она отвела взгляд.
— По-вашему, это я его убил? — спросил Джонни.
— Я этого не говорила.
— Но подумали?
— Ничего такого я не сказала, и ты это знаешь.
— Я не о том, что вы сказали. Я хочу понять другое: почему
вы уверены, что это я его убил?
— Джонни, — плачущим голосом проговорила Мейми. — Я
и в мыслях не держала, что это сделал ты.
— Я не об этом, тетя Мейми. Скажите мне: из-за чего, по-
вашему, я мог его убить? Меня не интересует, считаете вы меня
виновным или нет, меня интересует другое: по какой причине я
мог его убить?
210

Она посмотрела ему прямо в глаза и ответила:
— Я не вижу такой причины. И это святая правда.
Наступила пауза.
— Джонни, в этой нашей жизни надо давать людям столько,
сколько ты от них просишь взамен, — сказала Мейми. — И тот,
кто не рискует, не выигрывает.
— Знаю, — сказал Джонни. — Это старое правило игроков.
Но я каждый день провожу по восемь часов у себя в клубе. Вы¬
ходит, восемь часов меня нет дома. А это значит, у нее полно
возможностей водить меня за нос.
Мейми протянула свою старческую сухую руку, чтобы взять
ладонь Джонни, но тот убрал свою руку.
— Я не прошу снисхождения, — резко сказал он. — Но я и
не хочу ни с кем воевать. Если она без него не может, пусть
уходит. Я его за это не убью. Но если он ей ни к чему, пусть
оставит ее в покое. Я готов проиграть. Все игроки время от времени
проигрывают. Но я не потерплю, чтобы меня обманывали.
— Я тебя понимаю, Джонни, — сказала Мейми. — Но
ты должен научиться доверять ей. Ревнивец не выигрывает ни¬
когда.
— Рабочий человек не может играть, а ревнивый не может
выиграть, — произнес Джонни давнюю игроцкую поговорку, потом
добавил: — Если все на самом деле так, как вы думаете, ни с кем
не случится ничего плохого.
— Пойду лягу спать, — сказала Мейми, медленно выбираясь
из машины. Затем, не закрывая дверцу, она спросила: — А кто
произнесет проповедь на его похоронах? Ты не знаешь проповед¬
ника?
— Пригласите Шорта, —? предложил Джонни. — Он обожает
проповедовать на чужих похоронах...
— Может, ты с ним поговоришь?
— Ни за что. После всего, что он сегодня нес!..
— Пожалуйста! — попросила Мейми. — Хотя бы ради
Д улье и.
Джонни ничего не ответил, и Мейми тоже промолчала. Когда
она скрылась в подъезде, Джонни завел мотор и медленно поехал
к Первой церкви Святого Экстаза на Восьмой авеню.
Преподобный Шорт жил в задней части церкви, там, где
раньше был склад. Парадная дверь не была заперта, Джонни
вошел без стука и направился по проходу мимо сдвинутых и
поломанных скамей. Дверь, что вела в спальню преподобного
Шорта, была приоткрыта. Окна фасада были на три четверти
закрашены изнутри черной краской, но в церковь проникало до¬
статочно света, чтобы высветить золотые очки преподобного,
смотревшего в щелку.
211

Затем очки исчезли, а дверь закрылась. Когда Джонни обогнул
кафедру и подошел к двери, он услышал, как щелкнул замок.
Джонни постучал и стал ждать. Его окутывало гробовое мол¬
чание.
— Я Джонни Перри, преподобный, — сказал он. — Мне надо
поговорить с вами.
Изнутри раздался такой шорох, словно там забегали крысы,
затем послышался скрипучий голос преподобного Шорта:
— Не думайте, что я вас не ждал.
— Вот и хорошо, — сказал Джонни. — Я насчет похорон.
— Я знаю, зачем вы пришли, и я готов к этому, — проскре¬
жетал преподобный.
День выдался для Джонни тяжким, и нервы его были на пре¬
деле. Он подергал за ручку: дверь была заперта.
— Откройте, — резко сказал он. — Как можно говорить о
делах через закрытую дверь?
— Меня так не проведешь! — прохрипел преподобный, не со¬
бираясь отпирать дверь.
Джонни нетерпеливо стал дергать за ручку.
— Послушайте, проповедник, — сказал он, — меня прислала
Мейми Пуллен. Я вам за это заплачу, так какого черта вы валяете
дурака?
— Значит, я должен поверить, что набожная христианка
Мейми Пуллен прислала вас... — начал было хрипеть преподоб¬
ный, но Джонни, потеряв всякое терпение, стал пытаться выбить
дверь.
Угадав его намерения, преподобный заговорил сипящим вы¬
соким голосом, в котором яду было больше, чем у гремучей
змеи:
— Не вздумайте сломать дверь!
Джонни отдернул руку от дверной ручки, словно это и была,
гремучая змея.
— В чем дело, преподобный? У вас там женщина?
— Ах вот что вас интересует. Вы, значит, пришли за убий¬
цей...
— Господи, вы что, рехнулись? — спросил Джонни, совер¬
шенно потеряв над собой контроль. — Неужели мне стоять весь
вечер под дверью и слушать этот бред?
— Бросьте оружие, — крикнул Шорт.
— У меня нет никакого оружия. Вы совсем спятили? —
Джонни услышал щелчок — похоже, преподобный готовился к
бою.
— Предупреждаю! Бросьте оружие! — прохрипел Шорт.
— Ну и черт с вами,— рявкнул Джонни и повернулся, чтобы
уйти. Но тут шестое чувство предупредило его об опасности, и он
212

упал на пол, прежде чем выстрел из двустволки 12-го калибра
проделал в верхней части двери дыру с тарелку.
Джонни упруго вскочил с пола, словно был резиновый, и
ударил в дверь плечом с такой силой, что вышиб ее с грохотом,
напоминавшим раскат от выстрела дробовика. Преподобный бро¬
сил двустволку и вытащил из кармана нож, причем так быстро,
что лезвие заблестело в его руке еще до того, как ружье упало
на пол.
Джонни же, продолжая двигаться по инерции, схватил левую
руку с ножом преподобного, а правой ударил его в солнечное спле¬
тение. Золотые очки слетели с лица Шорта, как птичка с ветки,
а сам он рухнул навзничь на неубранную белую железную кровать.
Джонни упал на него, как ягуар с дерева, и, отобрав нож, стал
душить поверженного противника.
Обхватив колени и поясницу преподобного, Джонни всей тя¬
жестью тела навалился на противника. Близорукие глаза препо¬
добного полезли из орбит, словно бананы из кожуры. Он видел
только багровый шрам на лбу у Джонни, который бешено водил
щупальцами. Осьминог словно норовил схватить добычу.
Но преподобный не выказывал никаких признаков страха.
Джонни чуть было не сломал тощую шею поверженного су¬
постата, но вовремя спохватился. Он глубоко вздохнул, и все его
тело вздрогнуло, словно от удара током. Он отнял руки от горла
преподобного, выпрямился и, не слезая с него, уставился на поси¬
невшее лицо Шорта.
— Слушайте, — медленно проговорил он. — Неужели вы хо¬
тите, чтобы я вас прикончил?
Преподобный смотрел на него и ловил ртом воздух. Когда он
наконец наладил дыхание, то сказал с вызовом:
— Меня убить нетрудно. Но ее это не спасет. Полиция все
равно выведет ее на чистую воду.
Джонни слез с кровати, встал на ноги, наступив при этом на
очки преподобного. Он сердито отпихнул ногой их останки и снова
уставился на проповедника, лежавшего в том же положении.
— Я хочу задать вам один-единственный вопрос, — про¬
изнес он ровным голосом игрока. — Ну зачем ей убивать род¬
ного брата?
Преподобный злобно посмотрел на него и прошипел:
— Сами знаете зачем!
Джонни словно окаменел; он стоял и смотрел на преподобного.
Наконец он сказал:
— Вы чуть было меня не ухлопали. Но я закрою на это глаза.
Вы назвали ее убийцей. Я и это готов забыть. По-моему, вы все-
таки не псих, а потому я вас спрашиваю последний раз: с какой
стати ей было убивать?
213

В близоруких глазах преподобного была ничем не разбавлен¬
ная злоба.
— Это могли сделать только двое, — прошелестел он тонким
злобным голосом. — Она или вы. Если это не вы, стало быть, она.
Если вы не можете понять, зачем она это сделала, пойдите и
спросите у нее. А если вам кажется, что, убив меня, вы спасете
ее, то давайте убивайте.
— Карты у меня скверные, — сказал Джонни. — Но игра
есть игра.
Он повернулся и пошел, огибая скамейки, к выходу из церкви.
Через верхнюю часть окон фасада пробивался свет уличных фо¬
нарей и освещал ему дорогу.
Глава 11
Было восемь часов вечера, но все еще светло.
— Поедем прокатимся, — сказал Могильщик Гробовщи¬
ку, — посмотрим на пейзаж. Полюбуемся на коричневых ку¬
рочек в розовых платьицах, подышим ароматом маков и
марихуаны.
— И послушаем воркование наших голубков стукачей, — до¬
бавил Гробовщик.
Они ехали в южном направлении по Седьмой авеню в малень¬
ком черном, видавшем виды седане. Могильщик, сидевший за ру¬
лем, пристроился за большим - грузовиком, а Гробовщик
внимательно следил за тротуаром.
Субъект, ошивавшийся у входа в парикмахерскую мадам По¬
мадки, помахивал бумажками с выигравшими номерами подполь¬
ной лотереи. Увидев, что на него из машины в упор глядит
Гробовщик, он сунул бумажки в рот и стал жевать их, словно это
были тянучки. Двигаясь под прикрытием грузовика, они застали
врасплох марихуанщиков, стоявших у бара на углу 126-й улицы.
Восемь молодцов 'улиганского вида, в черных брюках в обтяжку,
соломенных шляпах с разноцветными лентами, остроносых туфлях,
ярких рубашках и темных очках, очень напоминали стайку экзо¬
тических кузнечиков-переростков. Они уже выкурили одну само¬
крутку и собирались пустить по кругу вторую, как один из них
крикнул:
— Атас! Кинг-Конг и Франкенштейн!
Тот, кто курил самокрутку, проглотил ее так быстро, что не
успел потушить. Огонь опалил ему пищевод, и он согнулся пополам
в приступе кашля.
Один из молодцов, по кличке Джиголо, крикнул:
— Спокойно, без паники. Главное, чтоб мы были чистыми!
214

Ребята поспешно побросали свои ножи на тротуар у бара, один
из них проворно сунул две оставшиеся самокрутки в рот, готовый
в случае необходимости проглотить их.
Могильщик мрачно ухмыльнулся, глядя на кашлявшего.
— Я бы мог врезать ему по животу, и он наблевал бы улик
ровно на год тюряги.
— Как-нибудь в следующий раз мы покажем ему этот фо¬
кус, — сказал Гробовщик.
Два наркомана заколотили пострадавшего приятеля по спине,
остальные стали преувеличенно громко обсуждать проблему про¬
ституции — исключительно с научной точки зрения. Джиголо с
вызовом смотрел на детективов.
На нем была шоколадного цвета соломенная шляпа с желтой
в голубой горошек лентой. Когда Гробовщик поднес к правому
лацкану руку, тот сдвинул шляпу на затылок п сказал:
— Хрен им, ребята, мы с вами чистые, как стеклышки!
Могильщик медленно проехал дальше, не останавливаясь, и
в зеркало увидел, как молодой человек вытащил из-за щеки
мокрые самокрутки и стал дуть на них, чтобы поскорее высу¬
шить.
Они доехали до 119-й улицы, свернули в сторону Восьмой
авеню, проехали по ней дальше и остановились у обшарпанного
жилого дома между 126-й и 127-й улицами. Пожилые чернокожие
расположились на стульях и табуретках у стены дома, прямо на
тротуаре.
Детективы поднялись на четвертый этаж по темной лестнице.
Гробовщик постучал четыре раза с десятисекундным интервалом
между каждым стуком.
С минуту за дверью было тихо. Потом дверь вдруг приоткры¬
лась внутрь на пять дюймов. Замок не щелкал, дверь удерживали
снизу и сверху два железных стержня.
— Это мы, Мамаша! — сказал Могильщик.
Тогда дверь открылась полностью. За ней обнаружилась ма¬
ленькая худая седая чернокожая женщина. На вид ей было лет
девяносто. Одета она была в длинное черное платье до полу. Она
отступила в сторону, а когда сыщики, прошли в темный холл, снова
закрыла за ними дверь.
Затем они молча проследовали за ней в конец холла. Она
открыла дверь и сказала:
— Он там.
Гробовщик и Могильщик вошли в маленькую спальню и при¬
крыли за собой дверь.
На краю кровати сидел Джиголо. Его щегольская шляпа была
сдвинута на затылок. Он сидел и кусал ногтя. Коричневое лицо
его лоснилось от пота, зрачки были расширены.
215

Гробовщик сел перед ним, оседлав единственный в комнате
стул с прямой спинкой, а Могильщик посмотрел сверху вниз и
сказал:
— Ну что, герой, нагеропнился?
Джиголо пожал плечами. Под желтой рубашкой заходили ху¬
дые плечи.
— Не волнуй его, — сказал Гробовщик. Но затем довери¬
тельно спросил у Джиголо: — Кто грабанул деньги вчера, дру¬
жок?
Джиголо задергался так, словно ему в штаны кто-то сунул
раскаленную кочергу.
— У Бедняка вообще-то завелись деньжата, — быстро и еле
слышно проговорил он.
— Какие деньги? — спросил Могильщик.
— Монеты.
— А бумажки?
— Бумажек я не видел.
— Где его сейчас можно найти?
— В бильярдной Туза-Валета. Он на бильярде помешан.
— Та его знаешь? — спросил Могильщик Гробовщика.
— Гарлем полон таких Бедняков, — сказал тот и обратился
к стукачу: — Какой он из себя?
.— Худой, черный. Спокойный такой. Держится в тени. Вы¬
глядит примерно как Деревенщина, до того как его посадили.
— Как он одет? — спросил Могильщик.
—. Как я сказал. Старается не светиться. Ходит в старых
джинсах, в тенниске, в парусиновых туфлях. Вид у него обтрепан¬
ный.
— Партнер?
— Утюг. Вы его знаете?
Могильщик кивнул.	,
— Но он вроде ни при чем, — сказал Джиголо. — Сегодня
его что-то не было видно.
— Ладно, приятель, — сказал Гробовщик, вставая. — Брось
ты героин, пока не поздно.
Джиголо опять задергался.
— А что мне делать? Если кто-то узнает, что я для вас
стучу, мне и на улицу-то высунуться будет страшно. Тут уж
головой не покачаешь... — Джиголо имел в виду старую гар¬
лемскую шутку про двоих чернокожих, устроивших драку с брит¬
вами." Один из ‘ них сказал: «Нет, ты меня не порезал»; на что
второй ответил: «Если не веришь, то покачай головой — она у
тебя отвалится».
. — От героина у ,тебя башка скорей отвалится, — сказал Гро¬
бовщик.
216

Выходя, он сказал старушке:
— Хватит потчевать Джиголо, а то от героина он сыграет в
ящик, и очень скоро.
— Господи, а что, я — доктор? — захныкала та. — Откуда
мне знать, сколько им нужно. Я продаю им столько, за сколько
они платят. Я же сама его не ем.
— Все равно хватит его кормить, — сказал Гробовщик. — Мы
ведь почему тебя еще не прикрыли — потому что ты наших го¬
лубков обслуживаешь.
— Если бы не голубки стукачи, вы бы вообще оказались без
работы, — возразила Мамаша. — Если вам чего не скажут, так
вы сами в жизнь не догадаетесь.
— Ну хотя бы разбавляй героин содой, — посоветовал Мо¬
гильщик. — И выпусти нас из этой дыры поскорей, нам некогда.
Она обиженно зашаркала по темному холлу, а потом беззвучно
открыла три тяжелых замка на двери.
— Эта карга действует мне на нервы, — пожаловался Мо¬
гильщик, усаживаясь за руль.
— Тебе нужен отпуск, — сказал Гробовщик. — Или слаби¬
тельное.
На это Могильщик только хмыкнул.
Они доехали до пересечения 137-й улицы и Леннокс-авеню,
вылезли из машины напротив «Савоя» и стали подниматься по
узкой лестнице на второй этаж, где была бильярдная Туза-Валета
над баром «Хлопковая коробочка».
Сперва был отгорожен закуток деревянной стойкой. За ней
сидел лысый коричневый толстяк в зеленых очках, в шелковой
рубашке без ворота и черной жилетке с дешевой золотой цепочкой.
Он сидел на высоком табурете у кассы, оглядывая время от времени
шесть бильярдных столов в длинном узком зале.
Когда Гробовщик и Могильщик поднялись на площадку второго
этажа, он приветствовал их низким басом, каким обычно говорят
владельцы похоронных бюро:
— Здравствуйте, джентльмены, как поживает полиция в этот
прекрасный летний день?
— Отлично, Туз, — отвечал Гробовщик, оглядывая столы. В
эту жару грабежей, драк и убийств куда больше, чем в обычную
погоду.
— От жары люди делаются нервными, — отозвался Туз.
— Сущая правда, — сказал Могильщик. — А что делает
Валет?
— Отдыхает, как обычно, — сказал Туз. — По крайней мере,
так говорят люди.
Валет был прежний хозяин бильярдной, и скончался он ровно
двадцать один год назад.
217

Тем временем Могильщик обнаружил того, кто был им нужен,
за четвертым столом и двинулся туда по узкому проходу. Он при¬
сел у одного края стола, а Гробовщик у другого.
Бедняк играл в пул по двадцать центов очко с ловким мулатом
и уже проигрывал сорок долларов.
Они как раз устанавливали шары для новой партии. Разби¬
вать должен был Бедняк, и он мелил свой кий. Он покосился
сначала на одного детектива, потом на другого и снова принялся
мелить кий. Он делал это так долго, что его партнер запальчиво
сказал:
— Кончай тянуть, давай разбивай. У тебя на кие столько ме¬
ла, что хватит на три партии.
Бедняк поставил шар-биток на место, долго водил кием взад-
вперед по подставке из пальцев и ударил так неловко, что чуть
не порвал концом кия бильярдное сукно, оставив на нем длинную
белую полосу. Шар-биток еле-еле покатился вперед и слегка до¬
тронулся до пирамиды.
— Мальчик нервничает, — заметил Гробовщик.
— Плохо спал, — отозвался Могильщик.
— Лично я не нервничаю, — сказал партнер Бедняка.
Он ударил так, что положил в лузы сразу три шара. Он набрал
сто очков без перерыва, за один прием, и, когда это случилось,
остальные игроки оставили свои партии и подошли посмотреть на
это чудо.
Ас бильярда гордо поглядел на детективов и сообщил им:
— Ну что, видно теперь, что я не нервничаю?
— Ты, видать, новичок в Гарлеме. — ответил Гробовщик.
Когда маркер поставил мешочек со ставками на стол, Гробов¬
щик встал со стула и взял его.
— Деньги мои, — сказал ас бильярда.
К компании подошел и Могильщик, а Бедняк и ас оказались
между ним и Гробовщиком.
— Не бойся, друг, — сказал он асу. — Мы только поглядим,
что это за денежки.
— Самые обыкновенные американские деньги, — фыркнул
ас. — Вы что, никогда их не видали?
Гробовщик открыл мешок и высыпал его содержимое на стол.
Монеты в десять, двадцать пять и пятьдесят центов образовали
сверкающую гору на зеленом сукне. Был там и комок бумажных
долларов.
— Ты в Гарлеме новичок, — повторил он асу.
— Он здесь долго не задержится, — уверил партнера Могиль¬
щик. Отделив бумажный комок от серебряной горки, он сказал: —
Вот твои деньги, парень. Бери их и кати в другой город. Ты слиш¬
ком ловкий для нас, гарлемских сыщиков-простофиль. — А когда
218

ас открыл рот, чтобы возразить, Могильщик грубо добавил: — И
помалкивай, а то проглотишь зубй.
Лс положил деньги в карман и мгновенно растаял. Бедняк
помалкивал.
Гробовщик стал набирать пригоршни мелочи и класть обратно
в мешок. Могильщик тронул за плечо Бедняка:
— Пошли, парень. Прокатишься с нами.
Гробовщик прошел вперед. Толпа расступилась.
Они посадили Бедняка в машину на переднее сиденье меж¬
ду собой, отъехали за угол, где Могильщик снова остановил
машину.
— Выбирай, что хочешь, — предложил ему Гробовщик. —
Год в федеральной тюрьме Оберн или месяц в местной каталажке.
Бедняк покосился на него своими грязноватыми глазами и
спросил с интонациями уроженца Джорджии:
— Это как понимать?
— А так, что ведь это ты ограбил управляющего бакалеей на
Седьмой?
— Нет, сэр, я и близко к этой бакалее не подходил. Я честно
заработал эти деньги — чистил обувь у станции подземки на 125-й
улице.
Могильщик взвесил на руке мешок.
— Да здесь добрая сотня долларов, — сказал он.
— Мне просто повезло. Давали четвертаки и полтинники, —
сказал Бедняк. — Можете спросить людей.
— Пойми, парень, одну простую вещь, — сказал Могиль¬
щик. — Если ты украл больше тридцати пяти долларов, это счи¬
тается крупной кражей, а стало быть, тяжким преступлением, и
за это полагается от года до пяти федеральной тюрьмы. Но если
ты готов нам помочь и признаешься в мелкой краже, судья тоже
пойдет тебе навстречу: ведь ты экономишь государству расходы на
процесс с присяжными, на назначение тебе адвоката и так далее.
Тогда ты получишь месяц исправительных работ. Так что думай
сам.
— Я ничего не крал, — упрямился Бедняк. — Я заработал
деньги, чистил обувь...
— Боюсь, что патрульный Харрис и управляющий расскажут
другую историю на завтрашнем опознании, — сказал Могиль¬
щик. — Лучше помоги нам.
Бедняк стал усиленно размышлять. На лбу, под глазами и на
плоском носу появились капельки пота.
— А как я могу вам помочь? — наконец спросил он.
— Кто был в машине Джонни Перри, когда он проехал по
Седьмой авеню за несколько минут до того, как ты украл ме¬
шок? — спросил Могильщик.
219

Бедняк фыркнул носом так, словно до этого сдерживал ды¬
хание.
— Я вообще не видел машины Джонни Перри, — сказал он
с явным облегчением.
Могильщик нагнулся, включил зажигание и завел мотор.
— Плохое у тебя зрение, парень, — сказал Гробовщик. —
Это обойдется тебе в одиннадцать месяцев/
— Клянусь Господом, я два дня уже не видел «кадиллака»
Джонни, — сказал Бедняк.
Могильщик вырулил на середину улицы и повел машину в
сторону полицейского участка на 126-й улице.
— Я говорю правду, — хныкал Бедняк. — На всей Седьмой
тогда не было ни души.
Гробовщик поглядывал на пешеходов, на тех, кто стоял на
тротуаре или сидел на крылечках и ступеньках. Могильщик смот¬
рел на дорогу.
— Честное слово, на Седьмой не было ни машин, ни людей, —
скулил Бедняк. — Только подкатил тот тип из бакалеи, да еще
стоял полицейский. Он там всегда стоит.
Могильщик подъехал к тротуару и притормозил перед самым
поворотом на 126-ю.
— Кто был с тобой? — спросил он.
— Ей-богу, никого.
— Плохо твое дело, — изрек Могильщик, снова наклоняясь,
чтобы включить мотор.
— Погодите, — сказал Бедняк. — Я правда отделаюсь ме¬
сяцем?
— Это зависит от того, какое у тебя было зрение в четыре
тридцать утра и насколько хорошая память сейчас.
— Я ничего не видел, — сказал Бедняк. — Я схватил ме¬
шок и дал деру. Где уж тут что увидеть. Но может, Утюг что-то
углядел. Он прятался в подворотне на 132-й.
— А где ты был?
— На 131-й. Мы договорились, что, когда подъедет тот тип
из бакалеи, Утюг станет кричать «караул», чтобы отвлечь поли¬
цейского. Но он не пикнул, и мне пришлось все сделать одному
и бежать.
— Где сейчас Утюг? — спросил Гробовщик.
— Не знаю. Я его сегодня не видел.
— А где он обычно околачивается?
— В бильярдной у Туза. Или внизу, в «Коробочке».
— А где он живет?
— У него комната в отеле «Маяк» на углу 123-й и Третьей аве¬
ню. А если его там нет, значит, он на работе. Щипет цыплят у Голд¬
стайна на 116-й улице — иногда они работают до двенадцати.
220

Когда они подъехали к участку, Бедняк спросил:
— Вы не обманете? Если я признаюсь, то получу только ме¬
сяц, да?
— Все зависит от того, что увидел твой дружок, — сказал
Могильщик.
Глава 12
— Не люблю я этих чертовых тайн, — сказал Джонни. Его
мощные мускулы напряглись под желтой рубашкой, когда он с
грохотом поставил на стол стакан с лимонадом. — Это уж точно, —
добавил он. — Не люблю.
Он сидел подавшись вперед в самом центре зеленого плю¬
шевого дивана, поставив ноги в шелковых носках на ярко-
красный ковер. Вены на висках набухли, словно корни
деревьев, а шрам на лбу напоминал клубок сердитых змей.
Его темно-коричневое бугристое лицо было напряжено и по¬
крыто испариной. Глаза в красных прожилках тлели недобрым
огнем.
— Я уже тысячу раз тебе говорила: понятия не имею, по¬
чему этот черномазый проповедник распускает обо мне эти не¬
былицы, — сердито повторила Дульси. Она посмотрела на его
напряженное лицо и поспешила перевести взгляд на что-то менее
мрачное.
Но в этой цветастой комнате ничто не успокаивало нервы.
Светлая мягкая мебель с обивкой горохового цвета плохо гармо¬
нировала с ярко-красным ковром.
Это была большая комната. Два окна смотрели на Эджком-
драйв и одно на 159-ю улицу.
— Мне надоели твои вопросы, а тебе, наверное, уже надоели
мои ответы, — пробормотала Дульси.
Стакан с лимонадом треснул в руке Джонни. Он швырнул на
пол битый стакан и налил лимонаду в новый.
Дульси сидела на желтой оттоманке лицом к комбайну. Те¬
левизор и радиола — на этажерке перед закрытым камином.
— Ты чего дрожишь? — спросил Джонни.
— Здесь адский холод, — пожаловалась Дульси.
Она сидела в одной комбинации, с голыми руками и ногами.
Ногти на руках и ногах были покрыты ярко-красным лаком. На
ее гладкой коричневой коже показались мурашки, но над верхней
губой скопились капельки пота, подчеркивая едва заметные усики.
За ее спиной, в окне, вовсю работал большой кондиционер, а на
батарее крутился вентилятор, обдавая ее волнами холодного воз¬
духа.
221

Джонни осушил стакан и поставил его на стол с аккуратностью
человека, который очень гордится тем, что в любых обстоятельст¬
вах держит себя под контролем.
— Ничего странного, — заметил он. — Ты бы взяла да оде¬
лась.
— В одежде слишком жарко.
Джонни налил себе еще лимонаду и залпом осушил стакан.
Он словно опасался, что у него перегреются мозги.
— Учти, детка, я не спятил, — сказал он. — Я хочу знать
три простые веши.
— Это для тебя они простые, — жалобно произнесла
Дульси.
Его жаркий взгляд подействовал на нее, как пощечина.
— Я ума не приложу, почему преподобный Шорт так меня
ненавидит.
— Послушай, детка, — ровным тоном продолжал Джонни. —
Объясни, ради Бога, почему Мейми вдруг начинает тебя защи¬
щать, хотя я и в мыслях не держал подозревать тебя? Это мне
непонятно.
— Откуда мне знать, что творится в голове у тети Мейми. —
запальчиво сказала Дульси.
Увидев, как лицо его вновь потемнело от ярости, словно летнее
небо от грозы, Дульси сделала большой глоток из стакана с бренди
и поперхнулась.
Спуки, черный спаниель, лежавший у ее ног, попытался вско¬
чить ей на колени.
— И перестань так много нить, — сказал Джонни. — Ты на¬
пиваешься и несешь что ни попадя.
Она стала озираться с виноватым видом, куда бы поставить
стакан, двинулась к телевизору, поймала недовольный взгляд
Джонни и поставила стакан на пол.
— И перестань держать эту псину на коленях, — ни унимался
Джонни. — Мне надоело, что ты вся в собачьей слюне.
— Брысь, Спуки, — сказала Дульси, сталкивая собачку с
колен.
Спуки угодила лапой в стакан с бренди и опрокинула его.
Джонни посмотрел на расплывающееся на ковре пятно, и на
лице его заиграли желваки.
— Все знают, что я человек разумный, — продолжал он. —
И я хочу знать всего-навсего три простые вещи. Во-первых, почему
проповедник рассказал в полиции историю о том, как Чинк дал
тебе этот нож.
— Джонни! — воскликнула Дульси, закрывая лицо руками.
— Пойми меня правильно. Я не сказал, что поверил этому.
Но даже если этот су кий сын тебя ненавидит...
222

В это время на телеэкране пошла реклама, и четыре хоро¬
шеньких блондиночки в свитерах и шортах запели рекламную
песню.
— Убери этот чертов телевизор! — рявкнул Джонни.
Дульси встала и убрала звук, но квартет блондинок продолжал
свою веселую пантомиму.
На лбу Джонни стали набухать вены.
Внезапно Спуки залаяла, словно гончая, которая загнала на
дерево енота.
— Перестань, Спуки, — крикнула Дульси, но было уже
поздно.
Джонни вскочил с дивана как безумный, опрокинул столик
и кувшин с лимонадом и ногой ударил собаку в бок. Та взле¬
тела в воздух и задела красную стеклянную вазу с искусст¬
венными розами, стоявшую на зеленом полированном столике.
Ваза ударилась о батарею, разлетелась вдребезги. Бумажные ро¬
зы усыпали ковер, а нашкодившая собака, поджав хвост и
громко тявкая, удрала на кухню. Стекло соскользнуло с по¬
качнувшегося столика и разбилось о лежавший на боку кувшин.
Осколки смешались с кубиками льда в большой лимонадной
луже на ковре. Джонни повернулся и, стараясь не угодить в
лужу, вернулся на диван с видом человека, который очень
гордится тем, что в любых обстоятельствах держит себя под
контролем.
— Слушай, детка, — сказал он Дульси. — У меня большое
терпение, у меня здравый смысл, но я хочу знать...
— Три простые вещи, — тихо пробормотала Дульси.
Он глубоко вздохнул и пропустил ее слова мимо ушей...
— Я хочу знать, с какой стати этот чертов проповедник мог
такое придумать.
— Ты готов верить всем, кроме меня, — буркнула Дульси.
— И почему он твердит, что это сделала ты, — продолжал
Джонни, не отреагировав на ее реплику.
— Черт, ты действительно думаешь, что это я?
— Да не в этом дело, — отмахнулся Джонни. — Меня вол¬
нует другое: почему он убежден, что это ты? Какие у него причины
думать, что ты тут замешана?
— Ты говоришь о тайнах, так вот и я тут вижу кое-какие
тайны, — заговорила Дульси с истерическими нотками в голо¬
се. — Как это случилось, что ты не видел Вэла вчера вече¬
ром? Он точно сказал мне, что обязательно заедет в клуб и
вместе с тобой приедет на поминки. Если бы он туда не со¬
бирался, то не стал бы меня осуждать в обратном. Разве это
не тайна?
Джонни задумчиво на нее посмотрел. После паузы сказал:
223

— Если ты будешь возникать с этой дурацкой идеей, нам всем
будет плохо.
— Ну а зачем тогда ты лезешь ко мне с этим идиотским
предположением, будто это я убила его? — перешла в атаку
Дулъси.
— Меня не волнует, кто его убил, — отозвался Джонни. —-
Его нет — и дело с концом. Меня волнует другое: что это за
страшные тайны вокруг тебя? Ты-то не умерла и пока что оста¬
ешься моей женой. И мне хочется знать, почему посторонние люди
могут думать о тебе такое, что мне в голову не приходило, а ведь
как-никак я твой муж...
Из кухни появилась Аламена. Она безучастно посмотрела на
осколки и черепки. Она так и не переоделась, только надела крас¬
ный моющийся фартук. Собака выглянула из-за ее ног, пытаясь
угадать, не прошла ли гроза, но, решив, что пока что нет, сочла
за благо не высовываться.
— Вы так и будете сидеть и препираться до утра или что-то
съедите? — равнодушно осведомилась Аламена, словно ей было со¬
вершенно наплевать, будут они есть или нет.
Какое-то время они оба молча на нее смотрели. Затем Джонни
встал.
Считая, что Джонни не видит, Дульси быстро взяла стакан,
который опрокинула Спуки, и наполнила его до половины бренди
из бутылки, стоявшей за телевизором.
Джонни шел уже на кухню, но внезапно обернулся и не
останавливаясь выбил у нее из руки стакан. Бренди выплеснулся
ей в лицо, а стакан, описав в воздухе дугу, упал на пол и
разбился.
Быстрым движением, словно кошка, ловящая рыбу, она уда¬
рила его по лицу кулаком правой руки. Удар получился сильным,
и у Джонни на глазах показались слезы.
Охваченный яростью, он обернулся к ней и, схватив за плечи,
стал трясти так, что у нее застучали зубы.
— Женщина! — произнес, он совсем другим голосом. Каза¬
лось, он исходил из самых его глубин и подействовал на нее воз¬
буждающе. — Женщина!
Дульси вздрогнула и как-то обмякла. Глаза у нее сдела¬
лись влажными, рот тоже, и внезапно она тесно прижалась
к нему.
Джонни тоже вдруг стал мягким, как аптечная вата, и, при¬
жав ее к себе, стал целовать ее нос, рот, шею, впадины возле
ключиц.
Аламена повернулась и прошагала на кухню.
— Ну почему ты мне не веришь? — проворковала Дульси в
его бицепсы.
224

— Я хочу верить, детка, — сказал Джонни. — Но это так
непросто.
Ее руки упали по бокам, он разжал объятья, суйул руки в
карманы, и они пошли на кухню.
С левой стороны холла были две спальни, разделенные ванной,
справа — столовая и кухня. Дальше начинался коридор. В его
конце был выход на черную лестницу. В кухне был также выход
на служебный ход.
Втроем они уселись на пенопластовые крытые пластиком та¬
буретки за стол, накрытый красно-белой клетчатой скатертью, и
стали ужинать. На столе стояли дымящееся блюдо с окрой, капу¬
стой и свиными ножками, миска с черной фасолью и тарелка с
кукурузным хлебом.
Была там и бутылка с бурбоном, но женщины к ней не про¬
явили интереса, а Джонни осведомился, не осталось ли лимонаду.
Аламена вынула большую бутылку из холодильника и налила
в стеклянный кувшин. Ели они молча.
Джонни поливал содержимое своей тарелки острым красным
соусом из бутылочки, на этикетке которой два ярко-красных
рогатых чертенка отплясывали в языках пламени. Он съел две
полных тарелки, шесть кусков хлеба и выпил полкувшина ли¬
монада.
— Здесь адова жарища, — пожаловался он, встал и включил
большой вентилятор на потолке. Потом вынул зубочистку из ба¬
ночки, стоявшей среди бутылок и бутылочек с приправами, и начал
ковырять в зубах.
— Что толку от вентилятора, когда ты налопался этого соу¬
са? — фыркнула Дульси. — Когда-нибудь ты сожжешь себе все
кишки и никаким лимонадом не зальешь пожара в животе.
— Кто произнесет проповедь на похоронах Вэла? — спросила
Аламена.
Джонни и Дульси молча на нее уставились.
— Если бы я не почуял, что этот сукин сын будет стрелять, —
заговорил Джонни, — я бы сейчас с вами не сидел.
— Ты имеешь в виду преподобного Шорта? — спросила Ала¬
мена. — Он в тебя стрелял?
Джонни не обратил внимания на ее вопрос и снова взялся за
Дульси:
— Но не это меня беспокоит, а другое. Почему он это сделал?
Дульси продолжала молча есть. На лбу у Джонни набухли
вены.
— Слушай, девочка, — сказал он, — я хочу понять: почему?
— Господи! — взорвалась Дульси, — если мне придется от¬
вечать еще и за этого психа, то лучше уж сразу отдать Богу
душу.
8
Ч. Хаймз «На игле»
225

В этот момент в дверь позвонили. Спуки залаяла.
— А ну перестань, Спуки, — велела Дульси.
Аламена встала и пошла к двери.
Затем вернулась и молча села за стол.
В дверях стояла Куколка.
— Не надо церемоний, — сказала она. — Я почти что член
семьи.
— У тебе нервы как у бронзового истукана, — крикнула
Дульси, вставая из-за стола. — Но ничего, я тебя сейчас заставлю
заткнуться.
— А ну-ка сядь и замолчи, — прикрикнул Джонни.
Дульси на мгновение замялась, словно размышляя, не ослу¬
шаться ли его приказа, но затем решила нс спорить и села. Но
если бы взгляды убивали, Куколка упала бы замертво.
Джонни, слегка повернув голову к дверям, спросил:
— Что ты хочешь?
— То, что мне причитается, — ответила Куколка. — Мы с
Вэлом были помолвлены, и я хочу часть его наследства.
Джонни уставился на нее. Дульси и Аламена тоже.
— УА ну-ка повтори еще раз, — попросил Джонни. — Что-то
я не уловил.
Куколка махнула рукой, отчего на руке ее сверкнул брильянт
в золотой оправе.
— Если вам требуется доказательство, то вот кольцо. Он мне
подарил его при помолвке.
Дульси громко и презрительно рассмеялась.
— Если это подарок Вэла, — сказала она, — то это не бриль¬
янт, а стекляшка, можешь быть уверена.
— Заткнись, — сказал ей Джонни, а затем обратился к Ку¬
колке: — Мне не нужно доказательств. Я тебе и так верю. Ну и
что?
— А то, что как его невеста я имею право на часть наслед¬
ства, — сказала Куколка.
— Он оставил нам только этот большой мир, — сказал
Джонни.
Глуповатое личико Куколки нахмурилось.
— Он ведь оставил какую-то одежду, — сказала она.
Дульси снова расхохоталась, но, увидев выражение лица
Джонни, замолчала. Аламена опустила голову, чтобы скрыть
улыбку.
— А ценные вещи? Часы, кольца и все такое? — не унималась
Куколка.
— Это не к нам, — сказал Джонни. — Все забрала полиция.
Иди к ним. Расскажи, что к чему.
— Обязательно расскажу, — пообещала Куколка.
226

— Меня это не беспокоит, — отрезал Джонни.
— Л как насчет десяти тысяч, которые ты хотел ему дать,
чтобы он смог открыть винный магазин? — спросила Куколка.
Джонни замер. Его тело словно превратилось в мрамор. Он
уставился на нее и смотрел, пока она не стала переминаться с
ноги на ногу. Наконец он сказал:
— Ну так что?
— Я все-таки была его невеста. А он мне говорил, что ты
обещал ему десять тысяч на магазин. Выходит, у меня как у вдовы
есть кое-какие права...
Дульси и Аламена молча и с любопытством уставились на
Куколку. Джонни тоже не спускал с нее глаз. Ей стало невмоготу
под их изучающими взглядами.
— Когда же он тебе это сказал? — поинтересовался
Джонни.
— На следующий день после смерти Большого Джо. Позавче¬
ра. Мы с ним обсуждали, какой у нас будет дом, и он сказал, что
ты обещал ему десять тысяч.
— Ты в этом уверена? — осведомился Джонни. Интонации
у него были все те же невозмутимые, но вид сделался озада¬
ченный.
— Еще как! — сказала Куколка. — Готова поклясться на мо¬
гиле моей матери.
— И ты ему поверила? — не отставал Джонни.
— Почему бы нет. Он сказал, что Дульси выбьет эти деньги
из тебя.
— Ах ты сволочь, — крикнула Дульси, и не успел Джонни
глазом моргнуть, как она вскочила со стула и бросилась на Ку¬
колку.
Тогда и он проворно вскочил из-за стола и растащил их,
ухватив каждую за шиворот.
— Тебе это так не пройдет, — кричала Куколка, на что Дуль¬
си плюнула ей в лицо. Джонни толкнул ее так, что она полетела
через всю кухню. Затем она схватила острый как бритва кухонный
нож и ринулась в атаку. Джонни отпустил Куколку и обернулся
навстречу Дульси. Он схватил ее за запястье левой рукой и, по¬
вернув кисть, заставил выронить нож.
— Если она не уберется, я ее прикончу, — бушевала
Дульси.
Аламена спокойно встала, прошла к входной двери и закрыла
ее, затем вернулась, села и равнодушно произнесла:
— Она уже ушла. Она прочитала твои мысли.
Джонни снова сел за стол. Из-за плиты вышла Спуки и стала
лизать босые ступни Дульси.
— Отстань, Спуки, — сказала Дульси и тоже села.
'	227

Джонни налил себе стакан лимонаду.
Дульси налила полстакана бурбона и выпила залпом. Джонни
молча за ней наблюдал. Он был настороже, но на лице его было
удивленное выражение. Дульси поперхнулась, в глазах ее показа¬
лись слезы. Аламена уставилась в свою тарелку.
Джонни поднес ко рту стакан с лимонадом, передумал, вылил
лимонад обратно в кувшин и наполнил стакан на треть виски. Но
пить не стал. Он лишь уставился на него. Никто не произнес ни
слова.
Затем он встал, так и не выпив виски, сказал: «Ну вот, еще
одна чертова тайна» — и вышел из кухни, мягко ступая ногами
в носках.
Глава 13
В восьмом часу вечера Гробовщик и Могильщик подъехали на
своей машине к магазину Голдстайна на 116-й улице, между
Третьей и Лексингтон-авеню.
Фамилия хозяина была выведена тусклыми золотыми буквами
над грязной витриной. Под прямым углом к ней торчала вывеска
с изображением цыпленка, на которой значилось: «КУРЫ».
На тротуаре у магазина стояли одна на другой, в шесть рядов,
куриные клетки, связанные воедино цепочками. Те, в свою оче¬
редь, были прикреплены к специальному приспособлению на стене
магазина. Почти все клетки были пустые.
— Голдстайн не доверяет своих курочек этим ребятам, — за¬
метил Гробовщик, когда детективы вылезли из машины.
— Разве он не прав? — отозвался Могильщик.
В самом магазине также было полно клеток — уже с курами.
Мистер и миссис Голдстайн, а также юные члены их семейства
продавали кур запоздалым покупателям, в основном владельцам
гриль-баров, ночных клубов и кафе.
К ним направился мистер Голдстайн, потирая руки, словно
пытаясь отмыть их в скверно пахнущем воздухе.
— Чем могу быть полезен, джентльмены? — осведомился он.
Голдстайн всегда вел дела честно, с законом неприятностей не имел
и потому не знал детективов в лицо.
Могильщик вынул из кармана свой жетон и показал Голд¬
стайну.
— Полиция, — сообщил он.
Мистер Голдстайн побледнел:
— Разве мы делаем что-нибудь не так?
— Нет-нет, вы оказываете обществу большую услугу, —
успокоил его Могильщик. — Просто мы ищем парня по про¬
228

звищу Утюг. Он у вас работает. Вообще-то его фамилия Иб¬
сен.
— Ах, Ибсен, — облегченно вздохнул мистер Голдстайн. —
Он ощипывает кур в служебном помещении. — Тут его снова
охватило беспокойство: — Вы не собираетесь его арестовать? А то
у нас сегодня уйма заказов и...
— Мы только хотим задать ему несколько вопросов, — успо¬
коил его Могильщик.
Но мистер Голдстайн не успокоился.
— Только, пожалуйста, не задавайте ему слишком много во¬
просов, — попросил он. — Ибсен, видите ли, не в состоянии
думать о нескольких вещах сразу. К тому же, похоже, он вы¬
пил...
— Мы не будем его утомлять, — пообещал Гробовщик.
Детективы прошли через входную дверь в служебное по¬
мещение. Спиной к двери у разделочного стола стоял голый
по пояс мускулистый широкоплечий парень. Пот градом катил
с его черных-пречерных плеч. Его руки работали, как шатуны
паровоза, мокрые куриные перья летели в большое ведро на
полу.
Парень работал и напевал подвыпившим голосом.
На столе в ряд на спинках лежали куры, уткнув голову под
крылышко, воздев лапки вверх. На ножке у каждой виднелась
бирка.
От упаковочного стола к широкоплечему подошел молодой че¬
ловек в очках. Он равнодушно покосился на детективов и спросил
подозрительным тоном, ткнув в сторону большого плимутрока без
бирки с краю:
— Что там делает вон тот цыпленок, Ибсен?
Ибсен повернулся к очкарику. В профиль его голова напо¬
минала утюг — выдававшаяся вперед нижняя челюсть образовы¬
вала с плосконосым лицом и покатым лбом угол градусов в
тридцать.
— Вон тот? — переспросил он. — Так это цыпленок мисс
Клайн.
— Почему на нем нет бирки?
— Она еше не решила, будет брать заказ или нет. Она пока
не пришла.
— Ладно, — сварливо отозвался очкарик. — Работайте, Иб¬
сен, у нас заказов невпроворот, некогда разговаривать.
Парень повернулся к столу, и опять его руки заработали, как
шатуны паровоза. Он снова запел. Детективов, стоявших у двери,
Утюг не приметил.
Могильщик незаметно показал в сторону двери. Гробовщик от¬
ветил кивком согласия. Оба беззвучно удалились.
229

Когда они оказались в зале, мистер Голдстайн оставил клиента
и подошел к ним.
— Я рад, что вы его не арестовали, — сообщил он, снова
умывая руки воздухом. — Он хороший работник — и главное,
очень честный.
— Да, мы уже обратили внимание, что вы ему доверяете, —
сказал Гробовщик.
Они сели в машину, отъехали чуть дальше, остановились и
стали ждать.
— Готов поспорить на пинту виски, он его прикарманит, —
сказал Могильщик.
— Тоже мне пари! — фыркнул Гробовщик. — Этот парень
спер столько кур, что сам на четверть превратился в цыпленка. Я
готов поспорить, что он украдет цыпленка прямо из яйца и не
повредит скорлупы.
— Скоро мы все увидим.
Они чуть было его не упустили. Утюг вышел через заднюю
дверь и появился на улице из проулка перед машиной.
На нем была просторная оливкового цвета куртка армейского
образца со шнурками снизу, а на голове армейский же картуз,
надетый задом наперед, козырьком назад. От этого его сходство с
утюгом сделалось еще более отчетливым. Собственно, у него был
такой вид, словно он попытался проглотить утюг и тот застрял у
него под нижней челюстью.
Он вышел на Лексингтон-авеню и пошел по ней слегка поша¬
тываясь, стараясь не задевать прохожих. Он насвистывал «Рок
круглые сутки».
Детективы двигались за ним в машине. Когда парень свернул
на 119-ю улицу и пошел на восток, они объехали его, остановили
машину, вылезли и загородили ему дорогу.
— Каким ветром тебя сюда занесло, Утюг? — спросил Мо¬
гильщик. Тот попытался понять, кто это такой. Его большие мут¬
ные, слегка раскосые глаза никак не могли поймать Могильщика
в фокус. Когда же наконец это случилось, обнаружилось, что Утюг
сильно косит.
— Почему вы ко мне пристаете, ребята? — спросил он
пьяным голосом и опять пошатнулся. — Я ничего такого не
сделал.
Гробовщик протянул руку и быстрым движением расстегнул
молнию на куртке Утюга до самого низу. Заблестела черная мус¬
кулистая грудь, но там, где полагалось быть животу, показались
черные и белые перья.
, В уютном гнездьпцке. у живота лежала курочка, мирно скре¬
стив желтые лапки, сунув голову под крылышко и очень напоминая
покойника.
230

— Что ты делаешь с курицей? —■ спросил Гробовщик. Нян¬
чишь ее?
— Курица? — удивился Утюг. — Какая курица?
— Ладно, только не пудри мне мозги пудрой с доброго старого
Юга, — предупредил его Гробовщик. — Я тебе не Голдстайн.
Могильщик чуть подался вперед и длинным пальцем припод¬
нял куриную голову.
— Мы про этого цыпленка тебя спрашиваем, — пояснил
он.
Курица нахохлилась и испуганно посмотрела на детективов
сначала одним глазом, потом повернула голову и поглядела
другим.
— Ну прямо как моя теща, когда я ее бужу, — признал Мо¬
гильщик.
Внезапно курица заквохтала и стала бить крыльями, пытаясь
освободиться из плена.
— Ну вылитая теща, — подтвердил Могильщик.
Курица оттолкнулась от живота Утюга и прыгнула в сторону
Могильщика, неистово кудахтая и махая крыльями, словно оби-
дившись на сравнение.
Утюг повернулся и пустился наутек, выбежав на середину ули¬
цы. На нем были грязные парусиновые туфли, похожие на те, что
носил Бедняк. Он летел, словно черная молния.
Не успел Утюг пуститься бежать, Гробовщик уже достал свой
длинноствольный поблескивающий никелем револьвер, но его обуял
такой приступ смеха, что он никак не мог крикнуть: «Стой». На¬
конец он обрел дар речи, крикнул: «Тпрру, дружок» — и трижды
выстрелил в воздух.
Из-за курицы Могильщик вытащил свой револьвер — такой
же, как у Гробовщика, — чуть позже, чем его партнер. Кроме
того, ему пришлось огреть курицу по голове — она была нужна
как вещественное доказательство. Когда же он поднял голову, то
увидел, что Гробовщик выстрелил еще раз и попал Утюгу в правую
туфлю. Пуля 38-го калибра оторвала подметку, а Утюг поскольз¬
нулся и проехался на заду. Оказалось, что, хоть подметка и от¬
летела, нога цела и невредима, хотя Утюг упал, решив, что его
ранили.
— Убивают! — вопил он. — Полицейские убивают!
Стала собираться толпа.
Подошел, помахивая револьвером, Гробовщик. Он взглянул на
ногу Утюга.
— Вставай, — сказал он, хватая его за шиворот. — На тебе
нет ни царапинки.	/
Утюг осторожно поставил ногу на мостовую и обнаружил, что
она и правда цела и невредима.
231

— Значит, меня ранили куда-то в другое место, — продолжал
он упрямиться.
— Никуда тебя не ранили, — сказал Гробовщик, взяв его за
руку и толкая по направлению к машине, -г- Поехали отсюда, —
сказал он Могильщику. Тот поглядел на толпу зевак и сказал:
— Да, нам пора.
Они посадили Утюга на переднее сиденье между ними, курицу
бросили на заднее и поехали по 119-й улице на восток, к забро¬
шенному пирсу на Ист-ривер.
— Ты можешь получить тридцать дней в каталажке, — ска¬
зал Могильщик. — А можешь получить назад своего цыпленка и
идти домой его жарить, — сказал Могильщик, — все будет зави¬
сеть от тебя.
Утюг посмотрел сначала на одного детектива, потом на другого
и сказал:
— Я не знаю, о чем вы, начальник.
— А ну кончай прикидываться дядей Томом, — сказал Гро¬
бовщик. — Так будешь говорить с белыми. На нас это не дейст¬
вует. Мы знаем, ты человек темный, но не полный болван. Поэтому
отвечай как есть, понятно?
— Да, начальник.
— Я разве тебя не предупреждал? — удивился Гробовщик.
— Кто был в машине с Джонни Перри, когда он рано утром
ехал по 132-й перед тем, как Бедняк ограбил бакалейщика? —
спросил Могильщик.
Утюг прищурился, подумал и ответил:
— Не понимаю, о чем вы, начальник. Я никого не видел. Я
все утро крепко спал в своей постели, а потом пошел на работу.
— Ладно, парень, — сказал Могильщик, — раз так, то ты
заработал свои тридцать дней...
— Начальник, клянусь... — начал было Утюг, но Гробовщик
его перебил:
— Слушай, сука, мы уже взяли Бедняка, и завтра утром он
пойдет в суд. Он показал, что ты стоял в подворотне на 132-й
улице недалеко от Седьмой авеню. Так что мы все про тебя знаем.
Мы знаем, что Джонни Перри проезжал как раз в это время по
132-й улице. Мы не хотим повесить на тебя эту кражу, нам только
надо знать, кто был в машине с Джонни Перри.
На плоском лице Утюга выступили капли пота.
— Начальники, — сказал он, — я не хочу неприятностей с
Перри. Лучше уж отсижу месяц.
— Не бойся, — успокоил его Могильщик. — Нас интересует
не Джонни, а тот, кто с ним сидел в машине.
—* Он ограбил Джонни — отобрал две тысячи и смылся, —
солгал Могильщик. Обман подействовал.
232

Утюг присвистнул.
— Я так и понял, что там неладно, раз они остановились так,
словно не хотели, чтобы их кто-то видел.
Гробовщик и Могильщик обменялись взглядами. Сидевший
между ними Утюг тупо смотрел то на одного, то на другого.
— Тогда все встает на свои места, — сказал Могильщик. —
Они с Взлом остановились на 132-й незадолго до того, как Бедняк
ограбил бакалейщика. — Он снова обратился к Утюгу: — Они вме¬
сте вышли из машины или только Вэл?
— Начальник, я видел только то, что рассказал. Клянусь... —
забормотал Утюг. — Когда Бедняк дал деру, а бакалейщик и по¬
лицейский припустились за ним, из окна выглянул один тип, а
когда они свернули за угол, он высунулся еще дальше, чтобы по¬
смотреть, куда они делись. Тут-то он и вывалился из окна. Ну,
я, понятно, стал уходить по Седьмой — не хватало мне только,
чтобы набежали легавые и стали задавать всякие вопросы.
— Ты не заметил, сильно он ушибся? — спросил Могильщик.
— Нет, я решил, что он разбился насмерть, — сказал Утюг. —
Ну и удрал от греха подальше. Я ведь не такая шишка, как Перри.
Полиция запросто могла сказать, что это, мол, я вытолкнул его
из окна, доказывай им потом...
— Ты меня огорчаешь, парень, — сказал без тени улыбки
Могильщик. — Полицейские не такие мерзавцы.
— Мы бы с удовольствием отпустили тебя с твоим цыпленком
домой, — сказал Гробовщик, — но штука в том, что сегодня утром
зарезали Валентайна Хейнса и мы вынуждены задержать тебя как
главного свидетеля.
— Понятно, — смиренно сказал Утюг. — Этого-то я и боялся.
Глава 14
В четверть одиннадцатого вечера Гробовщик и Могильщик ре¬
шили навестить Чарли Чинка.
Но сперва им пришлось посостязаться в беге наперегонки с
молодым человеком, продававшим кошек за кроликов. Старушка
покупательница посмотрела на лапку, заподозрила неладное и об¬
ратилась в полицию.
Потом им пришлось допрашивать двух пожилых школьных
учительниц с Юга. Они приехали на летние курсы в Нью-Йоркский
университет, остановились в отеле «Тереза» и отдали свои деньги
человеку, представившемуся местным детективом и вызвавшемуся
положить их сбережения в сейф.
Они оставили машину у бара на углу 146-й улицы и Сент-
Николас-авеню.
233

Окно комнаты Чинка на четвертом этаже выходило на Сент-
Николас-авеню. Он выбрал для комнаты черно-желтую гамму и
обставил ее в ультрасовременном стиле. Ковер был черным, стулья’
желтыми, тахта покрыта желтым покрывалом, комбайн — телеви¬
зор плюс радиола — был черным снаружи и желтым изнутри. Што¬
ры были полосатые, черно-желтые, а комод и туалетный столик
черными.
У проигрывателя лежала стопка пластинок — джазовая клас¬
сика. Проигрыватель работал: Кути Уильямс исполнял соло на тру¬
бе в «Садись на поезд» Дюка Эллингтона. На подоконнике
открытого окна вовсю крутился большой вентилятор, втягивая в
комнату выхлопные газы, пыль, жаркий воздух, а также громкие
голоса проституток и пьяных, толпившихся перед баром внизу.
Чинк стоял у окна в свете настольной лампы. Его лоснящееся
желтое тело было совсем обнажено, если не считать голубых бок¬
серских трусов. Из-под трусов виднелся край большого красно-ли¬
лового шрама — след ожога кислотой.
Куколка стояла в центре комнаты и отрабатывала танцеваль¬
ные па. На ней не было ничего, кроме черного лифчика, черных
нейлоновых новых трусиков и красных туфель на высоком каблуке.
Она стояла спиной к окну, глядела на свое отражение в зеркале
на туалетном столике. Она там отражалась как раз до начала ля¬
жек и на фоне тарелок с остатками обеда, принесенного из ресто¬
рана на первом этаже, — фасоль и тушеные потроха — выглядела
так, словно ее тоже подали к столу в виде кушанья — только без
ног. Под просвечивающими трусиками на ягодицах отчетливо вид¬
нелись три шрама.
Чинк рассеянно смотрел на ее покачивающиеся ягодицы и го¬
ворил:
— Не могу этого понять. Если Вэл и правда думал получить
от Джонни десять тысяч и не вешал тебе на уши лапшу...
— Что с тобой? — вспылила Куколка. — По-твоему, я
уже не в состоянии понять, когда мне говорят правду, а когда
нет?
Чуть раньше она рассказала Чинку о своем разговоре с
Джонни, и теперь они прикидывали, как бы лучше на него на¬
давить.
— Сядешь ты наконец или нет? — прикрикнул на Куколку
Чинк. — Не могу сосредоточиться...
Он замолчал и посмотрел на дверь. Куколка застыла на месте,
не доделав пируэт.
Дверь тихо открылась, и в комнату вошел Могильщик. Пока
Чинк и Куколка стояли и дивились, он подошел к окну и опустил
жалюзи. Тут же в комнату вошел и’Гробовщик, прикрыл дверь и
оперся о нее.
234

Могильщик примостился на столике у окна, там, где стояла
лампа.
— Продолжай, друг, — сказал он. — Так что ты там гово¬
рил?..
— Почему вы вламываетесь ко мне без спроса? — взъярился
Чинк. Его желтое лицо потемнело от злости.
Вентилятор бился о жалюзи и страшно шумел. Могильщик
протянул руку и выключил его.
— Что ты сказал, парень? — спросил он. — Я не расслышал.
— Он недоволен, что мы не постучались, — пояснил Гробов¬
щик.
Могильщик развел руками.
— Твоя хозяйка сказала, что у тебя гостья, но мы реши¬
ли, что в такую жарищу вы вряд ли будете заниматься чем-то
этаким...
— Послушайте, легавые, — завопил Чинк с перекошенным
от ярости лицом. — Вы переступили мой порог без спросу, а это
все равно, как если бы вломились ко мне грабители. Я имею право
вынуть пистолет и продырявить вам головы.
— Не очень разумное желание для человека, которого первым
обнаружили на месте убийства, — сказал Могильщик.
Гробовщик подошел к комоду, выдвинул верхний ящик и, по¬
рывшись под стопкой носовых платков, извлек «смит-вессон» 38-го
калибра.
— У меня есть на него разрешение! — запальчиво выкрикнул
Чинк.
— А то как же — твои белые дружки в клубе, где ты поишь
их виски, охотно оказали тебе такую услугу.
— Да, а теперь я попрошу их заняться вами, черномазые
легавые.
Гробовщик положил «смит-вессон» обратно и начал было: «По¬
слушай, сволочь», но Могильщик его перебил:
— Ладно, Эд, не надо так сердиться. Ведь эти двое не какие-
нибудь черные негритосы, как мы с тобой.
Но Гробовщик уже так разозлился, что не воспринял шутку.
Он продолжал кричать Чинку:
— Ты выпущен под залог, но ты главный свидетель. Мы тебя
можем упрятать в любой момент обратно за решетку. Мы пошли
тебе навстречу, а за это ты нагло врешь. Не хочешь говорить здесь,
так поговоришь у нас в «Стукачином гнезде».
— Значит, если я протестую против вашего хамства здесь, в
моей комнате, вы можете отвести меня в участок и хамить там
совершенно безнаказанно, — злобно проговорил Чинк. — Да после
этого ты и есть чудовище Франкенштейна, которому на людей
начхать.
235

Обожженное кислотой лицо Гробовщика исказила гримаса яро¬
сти. Не успел Чинк закрыть рот, как он сделал два шага в его
сторону и врезал ему так, что тот полетел на тахту. Гробовщик
двинулся к тахте, чтобы отлупить его револьвером, но Могильщик
схватил его за руку.
— Это я, Могильщик, — сказал он примирительным голо¬
сом. — Не надо калечить парня. Послушай меня, Эд.
Потихоньку лицо Гробовщика обмякло, желание калечить и
убивать оставило его.
— Он дерьмо и подонок, — продолжал Могильщик, — но не
надо его убивать.
Гробовщик сунул револьвер в кобуру, молча вышел из ком¬
наты и постоял в коридоре. По его лицу текли слезы. Когда он
вернулся, Чинк сидел на тахте и мрачно курил.
Могильщик ему втолковывал:
— Если ты соврал насчет ножа, то мы тебя распнем, парень.
Чинк молчал.
— Отвечай, гад! — крикнул Гробовщик.
— Я ничего не знаю ни о каком ноже, — буркнул Чинк.
Могильщик не смотрел на своего партнера. Куколка забилась
в угол кровати и сидела на краешке с таким видом, словно та в
любой момент могла взлететь на воздух.
Внезапно Гробовщик спросил ее:
— Какой рэкет вы замышляли с Вэлом?
Куколка подскочила так, словно кровать действительно взор¬
валась.
— Рэкет? — тупо переспросила она.
— Ты прекрасно знаешь, что такое рэкет, — не отпускал ее
Гробовщик. — Тебе ли не знать!
— Это вы в том смысле, торговал он наркотиками или нет,
да? Нет, он никогда ничего такого не позволял.
— На что же вы, птичка, собирались жить? На твое жалованье
хористки или ты собиралась еще немного подрабатывать на стороне,
крутя задницей?
Куколка была слишком напугана, чтобы изобразить возмуще¬
ние. Она слабо возразила:
— Вэл был джентльменом. И еще Джонни обещал дать ему
десять тысяч на винный магазин.
Чинк обернулся к ней, источая жгучую ненависть. Но детек¬
тивы молча смотрели на нее, внезапно окаменев.
— Я сказала что-то не то? — испугалась она.
— Нет, это мы уже слышали, — сказал Могильщик, покосив¬
шись на Гробовщика.
— Она это все сочинила, — быстро сказал Чинк.
— Заткнись, — оборвал его Гробовщик.
236

— Мы все никак не можем взять в толк, с какой стати? Джон¬
ни настоящий игрок и на такой блеф не поддастся.
— Ну, во-первых, Вэл — брат Дульси, — гнула свое Кукол¬
ка. — А кроме того, что плохого в винном магазине?
— А то, что Вэлу все равно не дали бы лицензии, — пояснил
Могильщик. — Он отсидел год в тюрьме штата Иллинойс, а со¬
гласно закону штата Нью-Йорк, лица с уголовным прошлым не
имеют права на такие лицензии. Джонни и сам сидел, а значит,
не мог открыть магазина на свое имя. Стало быть, им нужен был
бы кто-то третий, на имя которого и был бы открыт магазин. При¬
быль пришлось бы делить, и ни Вэлу, ни Джонни не удалось бы
забирать все себе.
Могильщик объяснял, а глаза Куколки расширялись, пока не
превратились в чайные блюдца.
— Он мне поклялся, что Дульси обещала достать ему деньги.
А я знала, что он не врет. Он был у меня на крюке.
Следующие полчаса детективы допрашивали Куколку и Чинка
о прошлом Дульси и Вэла, но ничего нового не обнаружили. Уже
уходя, Могильщик сказал:
— Не знаю, в какую игру ты играешь, киска, но по крайней
мере ты отвела все подозрения от Джонни. Он, конечно, парень
крутой и может убить под горячую руку, но Вэла зарезали с хо¬
лодным расчетом. К тому же раз известно, что он хотел вытрясти
из Джонни десять тысяч, убивать его Джонни — все равно что
оставить на месте преступления свою визитку. Джонни не такой
простачок.
— Ничего себе! — воскликнула Куколка. — Я объясняю, по¬
чему Вэла мог убить Джонни, а вы переворачиваете все вверх
тормашками и говорите, что именно поэтому он тут ни при чем!
— Лишнее свидетельство глупости всех легавых, — хмыкнул
Могильщик.
Детективы вышли в холл, закрыв за собой дверь. Коротко
переговорив с хозяйкой, они направились к двери и вышли.
Чинк и Куколка молчали, пока не услышали, как хозяйка
запирает парадную дверь. Но детективы, выйдя из квартиры, тот¬
час же в нее вернулись. Пока хозяйка запирала дверь, они распо¬
ложились у двери комнаты Чинка. Через тонкую деревянную
перегородку им было прекрасно слышно все, что говорилось в ком¬
нате.
Чинк вскочил и стал кричать на Куколку:
— Какого хрена ты рассказала им о десяти тысячах! Идиотка!
— Да ну тебя! — отмахнулась от него Куколка. — По-твое¬
му, я должна была выходить за нищего?
Чинк схватил ее за горло и приподнял с тахты. Услышав, как
чье-то тело гулко ударилось об пол, детективы переглянулись. Гро¬
237

бовщик вопросительно поднял брови, но Могильщик покачал голо¬
вом. Вскоре они услышали сдавленный голос Куколки:
— За что ты хочешь меня убить, мерзавец?
Чинк отпустил ее и подошел к холодильнику за бутылкой
пива.
— Ты выпустила гада из ловушки, — упрекнул он Ку¬
колку.
— Если не он убивал, то кто же? — удивилась она, но, за¬
метив выражение его лица, только и сказала: — Ой!
— Кто бы ни убил, роли сейчас не играет, — сказал Чинк. —
Мне надо знать одно: что он знал про Джонни.
— Я тебе сказала все, что мне известно.
— Слушай, дрянь, если ты что-то скрываешь... — начал
Чинк, но она его перебила:
— Это ты от меня что-то скрываешь. Я рассказала все, что
знаю.
— Свои подозрения лучше держи при себе, — угрожающе
буркнул Чинк.
— Я буду молчать, — пообещала она и тут же пожалова¬
лась: — Ну почему мы с тобой ссоримся? Нас же не волнует, кто
убил Вэла, верно? Наше дело — придумать, как вытрясти из
Джонни деньги. — В ее голосе появились доверительные и даже
любящие нотки: — Милый, продолжай на него давить, он не
выдержит и поддастся.
— В этом можешь не сомневаться, — пообещал Чинк. — Я
буду давить на него, пока не выдавлю его нервы.
— Только не перетруждайся, милый, — сказала Куколка, —
потому что с нерва ми у него как раз порядок.
— Этот мерзавец меня не путает, — отозвался Чинк.
— Ой, ты посмотри, который час! — воскликнула Куколка. —
Мне надо бежать. Я и так опаздываю.
Могильщик кивнул головой в сторону двери. Оба сыщика на
цыпочках подошли к ней, а хозяйка тихо их выпустила.
— На днях мы получим ответ из Чикаго, — сказал Могиль¬
щик. — Интересно, что они там раскопали.
— Не опоздать бы, — вздохнул Гробовщик.
— В цепочке нет одного звена, — сказал Могильщик. — Что
Вэл раскопал про Джонни и почему это стоило десять тысяч. Если
бы мы знали, все бы стало на свои места.
— Да, но, пока цепочка не связана, собачка бегает на воле, —
сказал Гробовщик.
— Что бы нам не помешало, так это как следует напиться, —
сказал Могильщик другу, а тот потер свою обожженную кислотой
щеку и сказал негромко:
— Это святая истина.
238

Глава 15
В 23.32 Джонни остановил свой сверкающий «кадиллак» на
Мэдисон-авеню, вылез и, свернув за угол, направился по 124-й .
улице, а там прошел в дверь и поднялся по своей личной лестнице
на второй этаж в клуб.
На черной стальной двери было выведено «Тихуана».
Он нажал кнопку справа от ручки, и тут же в отверстие в
букве «у» появился глаз. Дверь отворилась, и Джонни вошел в
кухню трехкомнатной квартиры.
Худой лысый коричневый человек с мягкими повадками,
в штанах цвета хаки и линялой фиолетовой рубашке «поло»
сказал:
— Плохи дела, Джонни. Две смерти одна за другой.
— М-да, — отозвался тот. — Как идет игра, Набби?
Набби ткнул культяшкой левой руки, ампутированной выше
кисти, в ладонь правой и сказал:
— Нормально, Никель за всем приглядывает.
— Кто выигрывает?
— Я не смотрел. Я принимал ставки на сегодняшние бега в
Йонкерсе.
Джонни принял ванну, побрился и переоделся в розовую ру¬
башку и светло-зеленый шелковый костюм.
На стене зазвонил телефон. Набби хотел было снять трубку,
но Джонни остановил его:
— Я отвечу.
Звонила Мейми Пуллен. Она хотела узнать, как чувствует
себя Дульси.
— Допилась до бесчувствия, — сообщил Джонни. — Я оста¬
вил с ней Аламену.
— А ты как?
— Пока живой. Ложитесь спать и не беспокойтесь.
Когда Джонни повесил трубку, Набби сказал:
— Ты что-то не в форме, босс. Почему бы тебе не отправиться
в свое гнездышко? А мы уж приглядим за делами.
Джонни молча двинулся к своему кабинету в первой из двух
спален, слева от кухни. Там был старомодный письменный стол с
убирающейся крышкой, маленький круглый столик, шесть стульев.
Комната напротив содержала в себе большой стол и являлась за¬
пасным игорным залом.
Джонни аккуратно повесил свой пиджак на вешалку рядом со
столом, открыл сейф и вынул пачку денег, перевязанную корич¬
239

невой бумажной лентой, на которой было написано: «1000 долла¬
ров». ,
За кухней была ванная, а затем холл заканчивался входом, в
большую гостиную с трехоконной лоджией, выходившей на Мэди¬
сон-авеню. Окна были закрыты и шторы задернуты.
Вокруг большого обитого сукном круглого стола сидело де¬
вять человек. Они и играли в карточную игру под названием
«скин».
Кид Никель тасовал только что распечатанную колоду. Это
был приземистый коротыш с коротко стриженными волосами, крас¬
ными глазами и лицом в оспинах. На нем была красная шелковая
рубашка.
Джонни вошел в комнату, бросил на стол пачку и сказал:
— Я займусь сам, Кид.
Кид Никель встал и уступил ему свой стул.
Джонни похлопал рукой по пачке:
— Вот свежие денежки, никем не запачканные.
— Эх, мне бы они достались, — ухмыльнулся Дурной Глаз
Льюис.
Джонни стасовал колоду. Сидевший справа от него Караул
снял.
— Кто тянет? — осведомился Джонни. Трое игроков вытащи¬
ли из колоды по карте, показали их друг другу во избежание
совпадения, а потом выложили перед собой рубашкой вверх.
Джонни потребовал по десять долларов за участие в игре.
Теперь нужно было сказать «да» или «пас». Все трое сказали
«да».
В «скине» масти значения не имеют. Бубны, червы, трефы
и пики равны между собой. Все дело в достоинстве карты. В
колоде карты тринадцати достоинств — от туза до короля. Сле¬
довательно, в игре участвуют тринадцать карт. Каждый выбирает
себе карту. Когда из колоды открывается карта того же досто¬
инства, игрок проигрывает. Его карта отправляется на «свалку».
Она «падает».
Смысл игры в том, чтобы твоя карта упала позже, чем карты
твоих соперников. Если игрок, скажем, выбирает семерку, а карты
прочих достоинств выйдут по два раза до того, как появится сле¬
дующая семерка, игрок получает весь банк.
Джонни бросил на стол верхнюю карту из колоды лицом вверх.
Она упала перед Доком, сидевшим напротив Джонни. Это была
восьмерка.
— Моя беда, — сказал Дурной Глаз.
— Моя беда — только смерть одна, — отозвался Док. — Да¬
вайте ваши деньги.
Игроки передали ему ставки.
240

Джонни выровнял колоду и поместил ее в специальную коро¬
бочку, открытую с одной стороны, с отверстием для большого паль¬
ца, чтобы можно было выталкивать карты.
Себе он сдал тройку.
Зашелестели карты, они шлепались на стол лицом вверх в
дымном освещении, и воздух то и дело оглашался тихими про¬
клятьями. Всякий раз, когда карта падала, игрок платил проигрыш
и выбирал новую карту из колоды.
Тройка Джонни так и не «упала» ни разу за всю сдачу. Он
поставил двенадцать раз по десять долларов и заработал сто три¬
дцать.
Вдруг в комнату, размахивая пачкой денег, ввалился Чарли
Чинк.
— А ну-ка пропустите мастера! — сказал он пьяным голосом.
Сидевший спиной к двери Джонни и не подумал обернуться.
Он перемешал колоду, выровнял ее и положил на стол.
— Сними-ка, — сказал он одному из партнеров.
Игроки поглядели на Чинка, потом на Джонни, потом вообще
перестали глядеть по сторонам.
— Не понимаю, почему мне не дают поиграть? — удивился
Чарли.
— Все, у кого есть деньги, имеют право на игру, — ответил
Джонни. — Пони, уступи место игроку.
Пони встал, и на его стул плюхнулся Чинк.
— Сегодня мне должно повезти, — сказал Чинк, швыряя пач¬
ку денег на стол перед собой. — Я хочу выиграть десять тысяч.
Что, друг Джонни, готов ты расстаться с такой суммой?
Снова игроки посмотрели сперва на Чинка, потом на Джонни,
а потом уставились на свои карты.
На лице Джонни не дрогнул ни один мускул. Голос его тоже
не изменился.
— Я играю только на выигрыш, парень, — сказал он. — Это
знают все. В моем клубе ты можешь играть, пока у тебя есть
деньги, а если выиграешь, все останется у тебя. Ну, кто тащит? —
спросил он партнеров.
Никто не протянул руку к колоде.
— Не надо меня пугать, — сказал Чинк и вытащил карту
из-под низу.
Джонни объявил, что ставка — сто долларов. Когда Чинк внес
деньги, у него осталось лишь девятнадцать долларов.
Джонни открыл даму. Док сказал «да».'
Чинк поставил десятку против дамы.
Выпала вторая дама.
— «Черный червяк гложет мне сердце», — пропел кто-то из
игроков.
241

Чинк забрал десять долларов Дока.
Джонни сдал себе тройку пик.
— Молния не бьет дважды в одно место! — изрек Дурной
Глаз Льюис.
— Не надо молнии, дружище, — сказал Караул. — Мы в
самом центре грозы.
Джонни открыл двойку треф Доку, который, как проигравший,
имел право выбирать карту.
Док, скривившись, уставился на двойку.
— Пусть лучше меня укусит в задницу боа-констриктор, чем
я поставлю хоть цент на черномазую двойку, — наконец сообщил
он партнерам.
— Пасуешь? — спросил его Джонни.
— Ни за что! — отозвался Док. — Ставь деньги, желтый, —
сказал он Чинку.
— Это обойдется тебе в двадцать долларов, — сказал тот.
— Деньгам не больно, — сказал Док, отсчитав две десятки.
Джонни передал Доку пятнадцать долларов и начал метать
карты. Игроки брали их в молчании. Напряжение нарастало. Джон¬
ни и Чинк выигрывали.
— Иду против тебя, игрочок! — сказал Джонни Чинку.
— Ставь деньги, — отвечал тот.
Джонни сказал «сто долларов». Чинк принял вызов. У него
еще оставались деньги.
Джонни бросал на стол карту за картой. Вены набухли у него
на лбу и висках, снова ожил шрам-осьминог. Чинк сидел бледный,
лицо его превратилось в желтый воск.
— Продолжим, — сказал Джонни.
— Ставь деньги, — просипел, теряя голос, Чинк.
Джонни не сводил глаз с оставшихся у Чинка долларов. Он
было вытащил карту из колоды, потом быстро загнал ее назад.
— Еще, игрочок? — спросил он.
— Заказывай, — отвечал тот.
Джонни предложил пятьдесят долларов.
Чинк взял двадцать девять, остальное вернул.
Джонни выбросил на стол карту. Семерка бубен сверкнула под
лампой и упала рубашкой вверх.
— Покойники падают лицом вниз, — хмыкнул Дурной
Глаз.
Кровь прилила к щекам Чинка, на лице заиграли желваки.
— Проиграл? — спросил Джонни.
— Откуда ты знаешь? У тебя что, карты меченые? — глухо
спросил Чинк.
— Проиграл, конечно, — повторил Джонни. — Это и уже по¬
нятно.
242

Лицо Чинка сделалось пепельно-серым. Джонни перевернул
карту, лежавшую перед Чинком. Это была семерка пик.
Джонни потянул' к себе кучку денег.
— Ты передернул, — сказал Чинк. — Передернул. Ты уви¬
дел, что это семерка, когда вытащил ее из колоды.
— Скажи это еще разок, — попросил Джонни. — Только по¬
том тебе придется доказать сказанное.
Чинк безмолвствовал.
— Играешь быстро — в кармане чисто, — сказал Док.
Чинк встал и молча удалился.
После этого Джонни стал проигрывать. Он проиграл весь свой
выигрыш и еще семьсот долларов из банка. Затем он встал и сказал
Никелю:
— Замени меня, Кид.
Он прошел к себе в кабинет, вынул из сейфа револьвер 38-го
калибра и сунул за пояс, слева от пряжки, потом надел свой зе¬
леный пиджак. Перед уходом он сказал Набби:
— Если я не вернусь, пусть Кид возьмет деньги с собой домой.
Пони зашел на кухню спросить, не нужен ли он. но Джонни
уже и след простыл.
— Ох уж этот Чинк, — сказал Пони. — По нитке ходит.
Глава 16
Дверь открыла Аламена.
Чинк сказал:
— Мне надо с ней поговорить.
— Ты спятил, — сказала Аламена.
Черный спаниэль у ног Алахмены яростно залаял.
— Что ты разлаялась, Спуки? — заплетающимся языком про¬
говорила Дульси из кухни.
Спуки никак не могла уняться.
— Лучше не мешай мне, Аламена, — сказал Чинк, протал¬
киваясь мимо нее, — предупреждаю по-хорошему. Мне надо по¬
говорить.
Но Аламена стояла не шелохнувшись и не пускала его.
— Дура, Джонни ведь дома, — сказала она.
— Ничего подобного, — возразил Чинк. — Я только что ви¬
дел его в клубе.
— Ты у него был в клубе? — удивленно спросила Аламена,
и зрачки ее расширились.
— А почему бы и нет? Я не боюсь Джонни.
— С кем это ты там разговариваешь, Мена? — поинтересо¬
валась Дульси, с трудом ворочая* языком.
243

— Ни с кем, — отрезала та.
— Это я, Чинк, — подал голос Чарли.
— Ах, это ты, — продолжала Дульси, с трудом выговари¬
вая слова. — Тогда входи — или уходи. А то моя Спуки
волнуется.
— Черт с ней, с твоей Спуки, — буркнул Чинк и, отпихнув
Аламену, вошел в кухню.
Аламена закрыла входную дверь и тоже пришла на кухню.
— Если Джонни вернется и застанет тебя здесь, он тебя при¬
кончит, — предупредила она Чинка.
— К черту Джонни, — вспыхнул Чинк. — У меня про него
есть такое, что стоит мне рассказать — и он запросто может за¬
греметь на электрический стул.
— Расскажешь, если доживешь, — уточнила Аламена.
Дульси пьяно хихикнула.
— Меня боится Джонни, — пояснила она Чинку.
И Аламена и Чинк уставились на нее.
Она сидела на табуретке, закинув ноги на стол. На ней была
только комбинация.
— И не стыдно подсматривать, — хихикнула она, поймав
взгляд Чинка.
— Если бы ты не была пьяной, я бы тебе показала, — сказала
Аламена.
Дульси сняла ноги со стола и попыталась сесть прямо.
— Ты просто злишься, что Джонни на мне женился, — с
пьяным лукавством произнесла она.
Аламена сразу угасла, отвела глаза.
— Ты бы вышла и дала нам поговорить, — сказал ей Чинк. —
У меня важное дело.
— Я пойду в гостиную, посмотрю, не подъедет ли Джонни, —
сказала Аламена со вздохом.
Чинк пододвинул к себе табуретку, но не сел, а только по¬
ставил на нее ногу.
Когда он услышал, что Аламена пошла в гостиную, то быстро
подошел к двери кухни, закрыл ее и вернулся на место.
— Слушай меня внимательно, — сказал он. — Или ты
достанешь мне десять тысяч, что обещала Вэлу, или я устрою
скандал.
— Бах! — вдруг крикнула Дульси. Чинк вздрогнул. Дульси
захохотала. — А ты напуга-ался! — пьяно проговорила она.
— Я пришел не шутки шутить, — с угрозой в голосе произнес
Чинк. Его лицо пошло красными пятнами.
Вдруг, словно забыв об его присутствии, Дульси стала неистово
чесать голову. Потом вскинула взгляд на Чинка и, увидев его не¬
годующее лицо, пояснила:
244

— Это все блохи от Спуки. — Чинк заиграл желваками,
но Дульси не заметила этого. — Спуки! — крикнула она. —
Пойди посиди у мамочки на коленях! ’— Собака подошла к ней
и стала лизать ее босую ступню. Дульси подобрала Спуки и
усадила к себе на колени. — Это одна из твоих черных блошек,
да? — спросила она, наклоняясь к собаке, чтобы та могла лиз¬
нуть ей лицо.
Резким движением Чинк скинул собаку на пол так, что она
ударилась о ножку стола и забегала по кухне, жалобно тявкая и
не зная, как убраться.
— Ты будешь меня слушать или нет? — сказал Чинк, зады¬
хаясь от злости.
Лицо Дульси потемнело. Она попыталась встать, но Чинк по¬
ложил руки ей на плечи и усадил обратно.
— Не смей бить мою собаку, — крикнула Дульси. — Я ни¬
кому этого не разрешаю. Я тебя за это убью...
— Замолчи, — перебил ее Чинк. — И послушай меня.
Тут в кухню ворвалась Аламена и, увидев, что Чинк схватил
Дульси за плечи, не давая ей встать, сказала:
— Оставь ее, ниггер, в покое. Разве ты не видишь, что она
пьяна?
Чинк убрал руки и буркнул:
— Я просто хочу, чтобы она меня выслушала.
— Это твоя проблема, — сказала Аламена. — Ты же лучший
друг пьяниц. Вот и сделай так, чтобы она протрезвела.
— Хочешь, чтобы тебе еще разок перерезали горло? — злобно
осведомился Чинк.
Она спокойно выслушала это и сказала:
— Такому, как ты, это не удастся. И я больше пятна¬
дцати минут караулить у окна не буду. Так что объясняйся
поживей.
— Ты вообще можешь не караулить, — сказал Чш1к. — Мне
это не нужно.
— Не волнуйся, ниггер, я делаю это не ради тебя. Пойдем,
Спуки, — позвала Аламена, вышла из кухни и отправилась на
свой наблюдательный пост. Собака вышла за ней следом.
Чинк сел и вытер пот со лба.
— Слушай,'киска, ты не так уж пьяна, — сказал он.
Дульси снова хихикнула, только на этот раз получилось у нее
немного натянуто.
— Ты сам пьян, если считаешь, что Джонни даст тебе десять
тысяч, — сказала она.
— Не он их мне даст, а ты, — поправил ее Чинк. — А ты
возьмешь деньги у него. Хочешь, я объясню тебе, киска, почему
ты это сделаешь?
245

— Погоди, сперва я сниму с себя сотенные бумажки, какие,
по-твоему, на мне растут. — отозвалась Дульси, с каждой минутой
все сильнее трезвея.
— Есть две причины, почему ты это сделаешь, — продолжал
Чинк. — Во-первых, его зарезали твоим ножом. Тем, что я пода¬
рил тебе на Рождество. И не говори, что ты его потеряла. Я-то
знаю, куда он делся. Ты не носила бы его с собой, если бы не
собиралась пустить в ход. Ты боялась, что Джонни его увидит.
— Нет-нет, — отозвалась она. — Ничего у тебя не выйдет.
Это твой нож. Ты забыл, как рассказывал, что человек из твоего
клуба по фамилии Бернс привез из Лондона два таких ножа. Ты
их мне показывал. И он еще сказал, что один нож для тебя, а
другой для твоей подружки, если ты слишком заиграешься своим
ножом. Я берегу'Тот, что ты мне подарил.
— Ну-ка дай взглянуть.
— Сначала дай взглянуть на твой.
— Ты же знаешь, что я не ношу его с собой. Слишком он
большой.
— С каких это пор ты не носишь?
— Я никогда его не носил. Он у меня в клубе.
— Отлично. Л мой на берегу морском.
— Я не шучу.
— Если ты думаешь, что я шучу, то ты сильно ошибаешься.
Я могу достать нож в любой момент. А если ты от меня не от¬
станешь, то я могу тебя им зарезать. — Весь хмель выветрился
из ее головы.
— Не угрожай мне, — сказал Чинк со злобной гримасой.
— Сам не угрожай.
— Если твой нож у тебя, почему же ты не рассказала легавым
о моем ноже?
— Чтобы потом Джонни взял мой нож и перерезал горло сна¬
чала тебе, а потом и мне? — пылко осведомилась Дульси.
— Если ты так боишься, почему же ты от него не избавишься?
Почему ты ждешь, чтобы Джонни нашел его и начал резать им тебя?
— И чтобы ты потом настучал, что Вэла зарезали моим но¬
жом, да? Нет, милый, я не такая дура.
Лицо Чинка потемнело, но он сдержал свою ярость.
— Ладно, предположим, нож был не твой, — сказал он. —
Я-то знаю, что твой, но допустим, это не так.
— А ну-ка все хором, — перебила его она. — Вра-нье!
— Это не вранье. Вы с Вэлом хотели вытрясти из Джонни
десять тысяч^ Я это точно знаю.
— А я точно знаю, что пили мы с тобой не из одной бутыл¬
ки, — сказала Дульси. — Ты, видно, пил золотистое пиво, что
тебе всюду мерещится золото.
246

— Лучше послушай, что я тебе скажу, — продолжал Чинк.
— Слушаю, слушаю, — сказала она, — но ничего разумного
пока не услышала.
— Я не утверждаю, что план придумала ты, — сказал
Чинк. — Но ты была готова его выполнить. Это точно. А это
означает лишь одно. Вы знали о Джонни кое-что такое, что и
правда стоит десять тысяч. Иначе у вас не хватило бы духу за¬
икаться о них.
Дульси рассмеялась театральным смехом. Получилось очень
неестественно.
— Что же такое мы могли знать о Джонни?
— Сейчас расскажу. Я не знаю, что именно вы знали, но
знали — а это главное. Ну а в сочетании с ножом, который
якобы хранится у тебя, но ты его не хочешь показать, полу¬
чается, что один из вас явно мог убить. Не знаю, кто именно.
И знать не хочу. Если тебе это до лампочки, черт с тобой. Ты
говоришь «пас», и я иду к Джонни. Если он будет грубить, я
пойду к двум гарлемским детективам. Одного зовут Могильщик,
другого Гробовщик. Понятно? Джонни — парень крутой, но они
еще круче.
Дульси встала, пошатываясь, подошла к буфету, налила в ста¬
кан на два пальца бренди и выпила не разбавляя. Она пошатнулась
и, чтобы не упасть, плюхнулась на другой стул.
— Слушай, Чинк, — сказала она. — У Джонни и без
того проблем хватает. Если ты будешь на него давить, он
взбеленится и убьет тебя, даже если за это ему придется гореть
в аду.
Чинк попытался сделать вид, что его это не пугает.
— Джонни не дурак, дорогая. У него в голове серебряная пла¬
стинка, но это не значит, что он готов жариться в аду из-за меня
или кого-то еще.
— Все равно у Джонни нет таких денег.. Вы все думаете,
у Джонни есть сад, а в нем деревья, на которых растут дол¬
лары. Он не лотерейщик. У него только клуб, где играют по
маленькой.
— Не так уж по маленькой, — возразил Чинк. — А если у
него таких денег нет, пусть их одалживает. П вообще ему мало
помогут его деньги или связи, если я подниму вонь.
— Ладно, — сказала Дульси, обмякнув. — Дай мне два дня.
— Если ты готова достать деньги через два дня, то можешь
достать их и завтра, — ответил Чинк.
— Ладно, завтра, — уступила Дульси.
— А половину сейчас.
— Ты прекрасно знаешь, что Джонни не станет держать дома
пять тысяч.
247

— Ну а как насчет тебя? — не унимался Чинк. — Неужели
ты столько не наворовала?
Она посмотрела на него с презрением.
— Я бы зарезала тебя за такие слова, если бы ты был насто¬
ящим мужчиной. Но о такого, как ты, и мараться не хочется.
— Не морочь мне голову, киска. У тебя кое-что явно при¬
прятано. Ты не из тех, кто допустит, чтобы их в один прекрасный
день прогнали в чем мать родила.
Дулъси хотела было возразить, но передумала.
— У меня есть долларов семьсот, — призналась она.
— Ладно, я возьму семьсот, — согласился Чинк.
Она встала и, пошатываясь, пошла к двери. Он тоже встал,
но Дульси предупредила его:
— Не ходи за мной, ниггер.
Он хотел было пойти за ней, но передумал и сел на табурет.
Аламена услышала, как Дульси вышла из кухни, и пошла
посмотреть, в чем дело, но Дульси крикнула:
— Не волнуйся, со мной все в порядке.
Вскоре Дульси вернулась в кухню с пачкой долларов. Она
бросила их на стол и сказала:
— Вот, ниггер, все, что у меня есть.
Он начал было подбирать деньги, но от вида зеленого пятна
на красно-белой скатерти Дульси охватил приступ тошноты, и, не
успел Чарли Чинк забрать добычу, Дульси согнулась над столом,
и ее стало рвать прямо на доллары.
Внезапно в кухню ворвалась собака и стала страшно лаять на
дверь черного хода. Собака услышала, как в замочной скважине
неслышно повернулся ключ.
Чарли схватил Дульси за руки и усадил на табурет, страшно
ругаясь. Потом подобрал перепачканные в блевотине доллары и
стал отмывать их под краном.
В кухню вбежала Аламена. Ее лицо сделалось серым.
— Это Джонни! — прошептала она, прижимая палец к губам.
Чинк пожелтел так, словно у него давно уже была желтуха.
Он стал запихивать мокрые банкноты, с которых капала вода, в
карманы, но руки его дрожали, и он никак не мог с ними совла¬
дать. Затем он стал испуганно озираться, словно был готов вы¬
прыгнуть в окно.
Дульси расхохоталась.
— Ну, кто кого испугался? — проговорила она сквозь смех.
Аламена испуганно и сердито поглядела на нее, взяла Чарли
Чинка за руку и повела к выходу.
— Ради Бога, заткнись, — прошептала она Дульси.
Собака продолжала неистово лаять.
Затем, на черной лестнице послышались голоса.
248

Как только Джонни повернул ключ в замке, Гробовщик и
Могильщик возникли буквально из ниоткуда. Те, кто был в кухне,
услышали, как Гробовщик окликнул Джонни:
— Минуточку, не могли бы мы поговорить с вами и вашей
супругой?
— Не надо так кричать, — сказал Джонни. — Я не глухой.
— Это у нас профессиональное, — пояснил Могильщик. —
Полицейские говорят гораздо громче, чем игроки.
— У вас есть ордер? — спросил Джонни.
— Зачем? Мы хотим задать несколько вопросов, но по-дру¬
жески, — пояснил Могильщик.
— Моя жена пьяна, а я не в настроении, — сказал Джонни.
— А ты не напрасно хорохоришься? — спросил его Гробов¬
щик.
— Я не хорохорюсь и не поднимаю волну. Просто я устал, —
сказал Джонни. На меня давят со всех сторон. Я плачу деньги
адвокату, чтобы он объяснялся за меня в суде. Если у вас есть
ордер, забирайте нас, если нет, оставьте в покое.
— Ладно, Джонни, — сказал Гробовщик. — День сегодня у
многих трудный.
— Пушка у тебя при себе? — спросил Могильщик.
— Да. Лицензию показать?
— Нет, я знаю, она у тебя есть, — отозвался Могильщик. —
Просто я хотел тебе сказать: не волнуйся.
— Ладно, — буркнул Джонни.
Тем временем Аламена вывела Чинка из квартиры и закрыла
за ним дверь. Джонни вошел в кухню.
Аламена мыла клеенку. Собака лаяла. Дульси истерически хо¬
хотала.
— Оказывается, это папочка, — заплетающимся языком про¬
говорила Дульси. — А я-то думала, это мусорщик.
— Она пьяна, — быстро сказала Аламена.
— Почему ты не уложила ее спать? — спросил он.
— Она отказалась.
— Если Дульси не хочет баиньки, ее никому не загнать в
постельку, — сообщила Дульси.
Собака лаяла.
— Ее стошнило на клеенку, — объяснила Аламена.
— Поезжай домой, — сказал Джонни. — И забери с собой
эту шавку.
— Пошли, Спуки, — сказала Аламена.
Джонни взял Дульси на руки и отнес в спальню.
У лифта к Чинку подошли Гробовщик и Могильщик.
— Дрожишь, — заметил Могильщик.
— И вспотел, — добавил Гробовщик.
249

— Простудился, — пояснил Чинк.
— Это точно, — согласился Могильщик. — Самый верный
способ простудиться — это валять дурака с чужой женой, да к
тому же в доме ее мужа.
— Я занимался своими делами, — сообщил Чинк. — Почему
бы и вам, полицейским, так не поступить?
— И это благодарность за то, что мы тебя спасли? — удивился
Могильщик. — Мы же задержали его и дали тебе удрать.
— Хватит толковать с этим гадом, — жарко произнес Гробов¬
щик. — Если он скажет хоть слово, я выбью ему все зубы.
— Только пусть сначала все-таки поговорит, — сказал Мо¬
гильщик. — А то без зубов он будет шамкать и нам его не понять.
На этаже остановился лифт. В него вошли все трое.
— Это нападение? — спросил Чинк.
Гробовщик ударил его в солнечное сплетение. Могильщику
пришлось вмешаться, чтобы его партнер не наломал дров. Когда
Чинк вышел из лифта между двоих детективов, он держался за
живот так, что словно боялся, что тот выпадет.
Глава 17
Чинк сидел на табуретке под прожектором в «Стукачином
гнезде», где детектив Броди из отдела по расследованию убийств
допрашивал его накануне утром.
Но теперь его допрашивали гарлемские детективы Могильщик
Джонс и Гробовщик Джонсон, и это было не одно и то же.
Пот градом катил по его восковому лицу, а его бежевый ко¬
стюм можно было хоть выжимать. Он глядел на кучку мокрых
банкнотов на столе больными, красными глазами.
— Я имею право на адвоката, — сказал Чинк.
Могильщик сидел на краешке стола перед ним, а Гробовщик
таился в тени.
— Уже пять минут третьего, и пора бы нам получить ответы
на наши вопросы.
— Но я имею право на адвоката, — умоляющим тоном про¬
изнес Чинк. — Сегодня утром сержант Броди сказал, что при до¬
просе может присутствовать адвокат.
— Послушай, парень, — сказал Гробовщик. — Броди — из
центрального управления и расследует убийства, как предписывает
закон. Если за это время еще кого-то ухлопают, тем хуже для
жертвы. Но мы с Могильщиком — деревенские сыщики из Гарле¬
ма, и нам не нравится, когда в нашей деревне кого-то убивают.
Глядишь, укокошат кого-то из наших. Поэтому мы стараемся сде¬
лать так, чтобы людей поменьше убивали;
250

— А времени у нас в обрез, — добавил Могильщик.
Чинк вытер лицо платком.
— Если вы думаете, кто-то может убить меня... — начал он,
но Гробовщик его перебил:
— Если бы тебя убили, я бы и пальцем не пошевельнул...
— Спокойно, Эд, — подал голос Могильщик, а затем обра¬
тился к Чинку: — У нас к тебе всего один вопрос, но нам нужен
честный ответ. Ты действительно дал Дульси нож, которым заре¬
зали Вэла? Преподобный сказал правду?
Чинк выдавил из себя усмешку:
— Говорят вам, я впервые слышу об этом ноже.
— Потому что, если ты действительно дал ей нож, — мягко
продолжал Могильщик, — а Джонни нашел его и убил Вэла, он
и ее убьет, если мы не вмешаемся. Это ясно, как Божий день. А
потом, глядишь, он и до тебя доберется.
— Вы, полицейские, думаете, что Вэл был черным Дилинд-
жером или Аль Капоне, — сказал Чинк с ухмылкой, но его зубы
стучали изо всех сил.
Могильщик перебил его опять, продолжая говорить мягко,
вкрадчиво:
— Мы знаем, у тебя есть кое-что на Дульси, иначе она бы
тебя и на порог не пустила в дом Джонни и не рискнула бы
толковать с тобой тридцать три минуты по часам. И она бы не
дала тебе семьсот двадцать долларов, чтобы ты помалкивал. — Он
потрогал мокрую кучку долларов, потом убрал руку и вытер ее
платком. — Грязные денежки-то! Кто из вас их облевал?
Чинк попытался ответить взглядом на взгляд, но не выдержал
и отвел глаза, уставившись на большие плоские ступни Могиль¬
щика.
— Есть две возможности, — продолжал тот. — Либо ты
дал ей нож, либо узнал, что Вэл знал о ней такое, что по¬
зволило ему требовать десять тысяч с Джонни. Вряд ли ты
узнал это после нашей с тобой беседы: мы следили за тобой
и знаем, что от себя ты поехал в клуб Джонни, а потом сюда,
к нему домой, чтобы увидеть Дульси. Поэтому ты, скорее все¬
го, знаешь о ноже.
Могильщик замолчал и стал ждать ответа Чинка.
Чинк безмолвствовал.
Внезапно без слов Гробовщик выступил из темноты и ударил
Чинка по затылку ребром ладони. Удар оглушил Чинка, заставив
его податься вперед, и Гробовщик подхватил его под мышки, чтобы
тот не упал.
Могильщик проворно выскочил из-за стола и надел наручники
на лодыжки Чинка, еле-еле застегнув их. А Гробовщик закинул
руки Чинка за спину и тоже надел на них наручники.
251

Молча они открыли дверь, подняли Чинка со стула и подве¬
сили его на двери за скованные наручниками лодыжки, спиной к
двери, так что засов вонзился ему в позвоночник.
Затем Могильщик наступил носком на левую подмышку Чин¬
ка, Гробовщик на правую и они одновременно нажали.
Чинка не оставляла мысль о десяти тысячах, которые он по¬
лучит от Дульси, он исполнился решимости вытерпеть пытку. Он
попытался закричать, но явно опоздал. Язык вывалился наружу,
и он никак не мог его убрать. Глаза полезли из орбит. Он стал
задыхаться.
— Можно снимать, — сказал Могильщик.
Чинка сняли, поставили на ноги, но стоять он не мог. Он
покачнулся и стал падать лицом вперед, но Могильщик вовремя
подхватил его и усадил на табуретку.
— Ну, говори, — сказал Гробовщик. — Выкладывай все на¬
чистоту.
— Ладно, — сказал Чинк, делая судорожное глотательное
движение. — Нож ей дал я.
Обожженное лицо Гробовщика исказила судорога. Чинк ма¬
шинально отпрянул, но Гробовщик только сжал и разжал ку¬
лаки.
— Когда ты дал ей нож? — спросил Могильщик.
— Тогда, когда сказал преподобный, — признался Чинк. —
Один из членов нашего клуба, мистер Бернс, привез его из Лондона
и подарил мне на Рождество, а я подарил ей.
— Зачем? — удивился Гробовщик.
— Ради хохмы. Она так боится Джонни, что я решил: это
будет неплохая шутка.
— Шутка неплохая, — согласился Могильщик. — Ты бы это
понял, когда нож оказался бы у тебя меж лопаток.
— Я думал, она сумеет утаить его от Джонни, — буркнул
Чинк.
— Откуда ты знаешь, что он его нашел? — спросил Гробов¬
щик.
— Учти, мы не в угадайку тут играем, — напомнил Могиль¬
щик.
Они сняли с рук и ног Чинка кандалы и оформили арест по
подозрению в убийстве.
Затем они попытались найти мистера Бернса, чтобы тот под¬
твердил историю с ножом. Но дежурный в Университетском клубе,
куда они позвонили, сообщил, что сейчас мистер Бернс где-то в
Европе.
Они поехали на дом к Джонни и долго звонили в дверь. Никто
не открыл. Они зашли с черного хода. Могильщик слушал, при¬
жавшись к двери ухом.
252

— Тишина, как в могиле, — сообщил он.
— Что же случилось с собакой? — осведомился Гробовщик.
Сыщики переглянулись.
— Входить без ордера на обыск опасно, — сказал Могиль¬
щик. — Если он убил ее, нам придется прикончить его. Ну а если
они там оба в добром здоровье, а мы вломимся, будет жуткий
скандал. Он подаст жалобу, и нас, чего доброго, переведут в пат¬
рульные.
— Очень бы не хотелось, чтобы Джонни убил свою старушку
и попал на электрический стул из-за такой мрази, как Чарли
Чинк, — сказал Гробовщик. — Она вполне могла убить Вэла, но
если к тому же Джонни узнает, что нож ей дал Чинк, за жизнь
ее я не дал бы и ломаного гроша.
— Чинк мог наврать, — предположил Могильщик.
— Если он наврал, тогда лучше бы ему исчезнуть с земного
шара, — прорычал Гробовщик.
— Давай лучше зайдем с парадного хода, — предложил Мо¬
гильщик. — Если Джонни залег в засаде, то нам проще действовать
оттуда. Там прямой коридор.
Дверь была обшита с низа, верха и боков стальными поло¬
сами, и выбить ее было невозможно. Кроме того, на ней было
три замка.
Гробовщик затратил семь минут, работая тремя отмычками,
прежде чем ему удалось открыть ее.
Они встали по обе стороны двери с взведенными револьверами,
а Могильщик отворил ее ногой. В темном холле было тихо.
— Цепочка снята, — сказал Могильщик. — Значит, его нет
дома.
— Не надо рисковать, — сказал Гробовщик.
— Что за глупости! Джонни не псих, — сказал Могиль¬
щик и вошел в холл. — Джонни, ты где? Это Могильщик и
Гробовщик, — негромко сказал он и, нащупав выключатель,
щелкнул им.
В глаза им бросился большой висячий замок на главной спаль¬
не. Гробовщик закрыл входную дверь, они тихо подошли к спальне
и, прижавшись к двери, стали слушать. Из спальни доносились
звуки музыки. По радио шла ночная джазовая программа.
— По крайней мере они живы, — сказал Могильщик. —
Джонни не стал бы запирать труп.
-г- Значит, он что-то вынюхал — или просто распсиховался, —
сказал Гробовщик.
— Давай осмотрим квартиру, — предложил Могильщик.
Они обошли комнаты, перешли в кухню. Комнаты были не
убраны. Ковер в гостиной был ло-прежнему усеян осколками
стекла.
253

— Похоже, они тут повоевали, — хмыкнул Гробовщик.
— Ей, видать, досталось, — отозвался Могильщик.
Спальни на другой стороне холла были разделены ванной,
из нее в каждую из них вели двери. Та, что вела в маленькую
спальню, которую обычно занимал Вэл, была приоткрыта, вто¬
рая заперта на задвижку. Могильщик отодвинул засов, и они
вошли.
Шторы были опущены, и в комнате было темно. Только горела
шкала радиоприемника.
Гробовщик включил свет.
Дулъси лежала на боку, подтянув колени, спрятав руки между
ног. Она сбросила простыню, и ее голое темное тело поблескивало,
словно было из металла. Она беззвучно дышала, но лицо было
покрыто потом, а в уголках рта скопилась слюна.
— Спит, как младенец, — сказал Могильщик.
— Пьяненький младенец, — поправил Гробовщик.
— Ну и перегар, — повел носом Могильщик.
На ковре у кровати лежала пустая бутылка из-под бренди, а
рядом опрокинутый стакан в мокром пятне.
Гробовщик подошел к окну, за которым находилась пожарная
лестница, и распахнул шторы. Железная решетка за окном была
тоже на замке.
Гробовщик вернулся к кровати.
— Как, по-твоему, спящая красавица знает, что ее запер¬
ли? — спросил он.
— Трудно сказать, — отозвался Могильщик. — А ты что ду¬
маешь?
— Мне сдается, Джонни что-то задумал, причем он толком
сам не знает, что именно. Он рыщет где-то, что-то ищет, а ее
запер на всякий случай, вдруг найдет что-то такое...
— Думаешь, ему известно про нож?
— Если да, то тогда он ищет Чинка, — сказал Гробовщик.
— Ладно, посмотрим, что она нам скажет, — буркнул Мо¬
гильщик, тряся Дульси за плечо.
Она проснулась и стала сонно тереть лицо рукой.
— Проснись, сестренка, — сказал Могильщик.
— Уходи, — пробормотала она не открывая глаз. — Я же
отдала тебе все, что у меня было. Почти все. — Тут она хи¬
хикнула: — А этого тебе не получить, ниггер. Это только для
Джонни.
Гробовщик и Могильщик переглянулись.
— Ничего не понимаю, — сказал Могильщик.
— Может, нам ее забрать? — предложил Гробовщик.
— Можно, конечно, только если выяснится, что мы ошиблись
и у Джонни против нее нет ничего, кроме ревности...
254

— Что, по-твоему, обычная ревность? — перебил его Гробов¬
щик. — Запирать жену на замок — это, выходит, обычная рев¬
ность?
— Для Джонни — обычная, — подтвердил Могильщик. — А
если он заявится домой и увидит, что мы вломились в его квартиру
и арестовали его жену...
— По подозрению в убийстве, — опять перебил друга Гро¬
бовщик.
— И даже это не спасет нас. Отстранят от службы как пить
дать. Мы же не подобрали ее на улице. Мы вломились в ее
дом, причем в этом доме нет признаков совершенного преступ¬
ления. Даже если речь идет об убийстве, нам все равно нужен
ордер.
— Значит, нам надо найти Джонни. Пока он не нашел то,
что ищет, — сказал Гробовщик.
— Да, и причем побыстрей, потому как время не ждет, —
отозвался Могильщик.
Сначала они посетили гараж на 155-й улице, где Джонни дер¬
жал свой «кадиллак», но Джонни там не оказалось. Затем они
проехали мимо его клуба. Окна были темные, дверь заперта.
Они прочесали кабаре, игральные заведения, ночные кафе.
Они говорили, что ищут Чарли Чинка.
Бармен отеля «Парадиз» сказал:
— Я сегодня вообще Чинка не видел. По-моему, он в тюрьме.
Вы там его не искали?
— Черт! Заглянуть в тюрьму никогда не приходит в голову
полицейским, — усмехнулся Могильщик.
— Может, он поехал домой? — предположил наконец Гробов¬
щик.
Они снова оказались в доме Джонни, позвонили в дверь. Когда
им никто не открыл, они вошли тем же способом. Все было, как
и в тот раз.
Дульси спала в той же позе. Все так же играло радио.
— Четыре часа, — сказал Гробовщик, взглянув на часы. —
Ничего не попишешь, пора закругляться.
Они поехали в участок,, подали отчет. Дежурный лейтенант
попросил их не уходить, пока не прочитает их донесение.
— А может, надо было все-таки задержать жену Перри? —
сказал он.
— Без ордера никак нельзя, — ответил Могильщик. — Мы
не можем проверить историю с ножом, что рассказал Чарли Чинк.
И если он солгал, она может подать на нас в суд за необоснованный
арест.
— Подумаешь, — фыркнул лейтенант. — Она что, миссис
Вандербильт?
255

— Может, она и не миссис Вандербильт, но Джонни Перри в
Гарлеме кое-что да значит, — сказал Могильщик. — Да и к тому
же они живут не в нашем участке.
— Ладно, я позвоню в их участок и попрошу, чтобы послали
двух ребят, — сказал лейтенант. — Пусть арестуют Джонни, когда
он вернется. А вы отправляйтесь спать. Вы заслужили отдых.
— Есть какие-нибудь новости из Чикаго насчет Вэла Хейн¬
са? — спросил Могильщик.
— Пока никаких, — ответил лейтенант.
Когда они вышли из участка, небо было в тучах. На улице
было жарко и душно.
— Похоже, будет ливень, — сказал Могильщик.
— Пускай, — отозвался Гробовщик.
Глава 18
Когда зазвонил телефон, Мейми Пуллен завтракала. Перед
ней стояла тарелка, полная вареного риса и жареной рыбы, и она
макала домашнюю лепешку в смесь растопленного масла и патоки.
Сестренка позавтракала часом раньше. Она наливала Мейми
кофе из кофейника, кипевшего на плите.
— Пойди сними трубку, — распорядилась Мейми. — Не стой
как столб.
— Что-то я сегодня никак не могу прийти в себя, — провор¬
чала Сестренка, направляясь из кухни в спальню.
Когда она вернулась, Мейми отхлебывала из чашки черный
кипяток, которым было впору ошпаривать кур.
— Это Джонни, — сказала Сестренка.
Мейми встала из-за стола. У нее перехватило дыхание.
Она была одета в красный полинявший фланелевый халат и
ботинки Большого Джо. На голове у нее был черный чулок, за¬
вязанный узлом и свешивавшийся на затылок.
— Что ты так рано? — удивилась Мейми. — Или ты не ло¬
жился?
— Я в Чикаго, — пояснил Джонни. — Я вылетел туда рано
утром.
Мейми задрожала всем своим старческим тощим телом, теле¬
фон в ее руках заходил ходуном.
— Верь ей, сынок, — пробормотала она в трубку. — Верь ей.
Она тебя любит.
— Я и так верю, — ровным голосом отозвался Джонни. —
Больше, чем я, верить нельзя.
— Оставь ее в покое, — пробормотала Мейми. —Она твоя,
чего же тебе еще надо?
256

— Вот этого я и не знаю. Вот это я как раз и хочу выяснить.
— Не стоит копаться в прошлом, — отозвалась Мейми.
— Скажите, в чем дело, и я перестану копаться.
— Что тебе сказать, сынок?
— То, в чем вся загвоздка. Если бы я знал, то не полетел
бы в Чикаго.
— Что ты хочешь узнать?
— Я хочу узнать, за что, она думает, я готов заплатить десять
тысяч долларов.
— Ты напрасно, Джонни, — простонала в трубку Мейми. —
Это все выдумала Куколка. Если бы Вэл был жив, он бы сказал
тебе, что она все выдумывает.
— Может быть, но он умер. А значит, мне самому придется
разбираться, врет она или нет.
— Но Вэл, наверное, что-то тебе говорил. — Сухая грудь
Мейми содрогалась от еле сдерживаемых рыданий. — Он тебе
что-то должен был сказать, иначе... — Тут она поперхнулась,
словно проглотила слова, которые могли вот-вот вылететь на¬
ружу.
— Что иначе? ’— ровным голосом осведомился Джонни.
Она судорожно глотала воздух, но наконец сказала:
— Наверное, ты поехал в Чикаго вовсе не потому, что Ку¬
колка что-то там наплела.
— Ну а вы? — спросил Джонни. — Вы-то не выдумываете.
Так почему вы все время заступаетесь за Дульси?
— Просто мне хочется, чтобы все жили мирно, — отвечала
Мейми. — Мне не хочется, чтобы опять лилась кровь. Что было,
то быльем поросло, теперь она принадлежит только тебе, ты уж
мне поверь.
— Вы мне только добавили загадок, — отозвался Джонни.
— Никаких загадок не было и нет. По крайней мере с ее
стороны.
— Ладно, пусть это я напустил туману, — уступил Джон¬
ни. — Оставим это. Я звоню по другому поводу. Я запер ее в
спальне.
— Господи! Это еще зачем? — воскликнула Мейми.
— Слушайте меня внимательно, — ответил Джонни. —
Спальня заперта на замок. Ключ от него на кухонной полке.
Поезжайте к ней, дайте ей что-нибудь поесть, а потом опять
заприте.
— Господи, твоя власть, — охнула Мейми. — И сколько же
ты намерен держать ее под замком?
— Пока не разгадаю все загадки. Надеюсь сделать это сегодня.
— Имей в виду одно, сынок. Она тебя любит.
— Угу, — буркнул Джонни, и связь прекратилась.
9
Ч. Хаймз «На игле*
257

Мейми быстро надела свое черное длинное платье, свои соб¬
ственные мужские туфли, положила за нижнюю губу добрую пор¬
цию нюхательного табака и взяла с собой табакерку.
Небо было черным-пречерным, словно при солнечном затме¬
нии, горели фонари. Ни пылинки, ни бумажки не пролетало по
улице — воздух словно застыл. Люди шествовали медленно и без¬
молвно, словно призраки. Да и кошки с собаками перебегали от
мусорного бака к мусорному баку чуть не на цыпочках, словно
опасаясь, что их услышат. Пока Мейми не поймала такси, она
чуть было не задохнулась от выхлопных газов, стелившихся по
улице.
— Скоро польет как из ведра, — сообщил ей цветной так¬
сист.
— Дай-то Бог, — отозвалась Мейми.
У Мейми были свои ключи, но она долго провозилась с зам¬
ками, потому что Гробовщик с Могильщиком так и оставили дверь
незапертой, и Мейми впопыхах сначала заперла дверь, думая, что
открывает ее, и лишь потом исправила ошибку.
Когда наконец она проникла в квартиру, то решила не¬
много посидеть на кухне и унять дрожь в руках. Затем взяла
с полки ключ и открыла дверь в спальню со стороны холла.
Она машинально зафиксировала в сознании тот факт, что дверь
из ванной в спальню открыта, но и не подумала воспользо¬
ваться этим.
Дульси все еще спала.
Мейми накрыла ее простыней, убрала бутылку и стакан. Что¬
бы немного отвлечься от мрачных мыслей, она стала убирать
квартиру.
Без десяти двенадцать, когда она мыла пол в кухне, началась
гроза. Мейми закрыла шторы, убрала швабру и ведро, села за стол
и, наклонив голову, начала молиться.
Раскаты грома разбудили Дульси. Она встала, вышла из спаль¬
ни и побрела на кухню, испуганно зовя собаку:
— Спуки! Где ты? Ко мне!
— Спуки здесь нет, — подала голос Мейми, поднимая голову.
Увидев ее, Дульси вздрогнула:
— Это вы?! А где Джонни?
— Разве он тебе не сказал?
— Чего?
— Что он летит в Чикаго. *
Ужас .отразился в глазах Дульси, и лицо ее стало бледно-жел¬
тым. Она упала на табурет, но тут же встала, вынула из шкафа
бутылку бренди и стакан и выпила не разбавляя, чтобы унять
дрожь. Но она по-прежнему дрожала. Тогда она встала, взяла бу¬
тылку опять и налила себе еще полстакана. Она уже пригубила
258

бренди, но, поймав взгляд Мейми, снова поставила стакан на стол.
Рука ее так дрожала, что стакан застучал об эмалированную по¬
верхность стола.
— Оденься, детка, ты вся дрожишь, — сочувственно прогово¬
рила Мейми.
— Мне не холодно, тетя Мейми. Мне страшно, — призналась
Дульси.
— Мне тоже, но все равно оденься. Так ходить неприлично.
Дульси молча встала, пошла в ванную, где надела желтый
фланелевый халат и в тон ему шлепанцы.
Затем она взяла стакан и осушила его, задохнулась и долго
не могла прийти в себя.
Мейми снова взялась за табакерку.
Они молча сидели, не глядя друг на друга.
Дульси налила себе еще.
— Не надо, детка, — проговорила Мейми. — Это никогда и
никому не помогает.
— А ты нюхаешь табак, — напомнила Дульси.
— Это не одно и то же, — возразила Мейми. — Табак очи¬
щает кровь.
— Похоже, ее забрала Аламена. Я имею в виду Спуки, —
добавила Дульси.
— Неужели Джонни тебе ничего не сказал? — удивилась
Мейми, а когда новый раскат грома заставил ее вздрогнуть, про¬
стонала: — Господи, это прямо конец света!
— Я не помню, что он говорил, —: призналась Дульси. —
Последнее, что я помню, — это как он прокрался на кухню с
черного хода.
— Ты была одна? — спросила Мейми.
— С Аламеной. Она, наверное, и забрала к себе Спуки. —
Затем внезапно смысл вопроса Мейми дошел до Дульси: —
Господи, тетя Мейми, вы думаете, я шлюха? — воскликнула
она.
— Просто я пытаюсь понять, почему ни с того ни с сего Джон¬
ни полетел в Чикаго.
— Чтобы проверить насчет меня, — с вызовом проговорила
Дульси, осушая стакан. — Зачем же еще? Он всегда за мной сле¬
дил. Других дел у него нет — только, следить за мной. — От
раската грома затряслись стекла в рамах. — Боже, не могу слушать
этот гром, — сказала она, вставая. — Пойду лягу.
Взяв бутылку и стакан, Дульси удалилась в спальню. Она
приподняла крышку телерадиокомбайна и поставила пластинку, за¬
тем легла в постель и укрылась с головой.
Мейми последовала. за ней, и уселась на стул возле кро¬
вати.
259

Заглушая шум дождя, колотившего в окна, в комнату ворвался
голос Бесси Смит:
Когда пять дней подряд гремит гроза,
Когда пять дней подряд гремит гроза,
То, значит, надвигается,
То, значит, надвигается,
То, значит, надвигается беда.
— Почему он все-таки тебя запер? — спросила Мейми.
Дульси протянула руку и приглушила звук радиолы.
— Что-что? — переспросила она.
— Джонни запер тебя на замок. А потом позвонил мне из
Чикаго и попросил выпустить тебя.
— Ничего странного. Он меня и к кровати привязывал, —
отозвалась Дульси.
Мейми тихо заплакала.
— Детка, что происходит? — спросила она. — Почему он
вдруг ни с того ни с сего полетел в Чикаго?
— Ничего не происходит, — угрюмо буркнула Дульси. Потом
добавила: — А вы знаете про нож?
— Про какой нож?
— Про тот, которым зарезали Вэла, — прошептала Дульси.
Снова грянул гром, и Мейми опять вздрогнула. Дождь лупил
в окно изо всей силы.
— Чарли Чинк подарил мне такой же, — сообщила Дульси.
Затаив дыхание, Мейми выслушала рассказ Дульси о двух
ножах, из которых Чинк один подарил ей, а второй оставил
себе. Затем она так глубоко вздохнула, что вздох очень на¬
помнил стон.
— Слава Богу, теперь ясно, что это сделал Чинк, — пробор¬
мотала Мейми.
— Я это все время говорила, — отозвалась Дульси, — но ни¬
кто мне не верил.
— Но ты можешь это легко доказать, — сказала Мейми. —
Покажи свой нож полиции, и тогда станет ясно, что Вэла зарезали
ножом Чинка.
— Но у меня его нет, — призналась Дульси. — Потому-то
мне так страшно. Я всегда держала его у себя под бельем, а недели
две назад гляжу — его нет. А спросить, куда делся нож, я побо¬
ялась.
Лицо Мейми сделалось пепельно-серым и как-то съежилось.
Взгляд стал измученным и больным.
— Его мог взять и не Джонни, — сказала она.
Вот именно. Но кто — Аламена?' Не знаю, зачем ей могло
это понадобиться. Может, она просто не хотела, чтобы Джонни его
нашел. А может, чтобы иметь кое-что против меня. ’
260

— К вам еще ходит уборщица, — напомнила Мейми.
— Она тоже могла взять нож...
— На Аламену не похоже, — проговорила Мейми. — Ты
мне скажи, детка, кто у вас убирает, и я заставлю ее вернуть
нож...
Обе женщины обменялись испуганными взглядами.
— Нет, тетя Мейми, мы просто обманываем сами себя, —
сказала Дульси. — Это сделал Джонни.
Мейми посмотрела на нее, и по ее дряблым морщинистым
щекам покатились слезы.
— Детка, неужели Джонни мог убить Вэла? — спросила она.
— Из-за чего?
— В том-то вся и штука. Я не знаю.
Дульси почти вся ушла под простыню, но и теперь она
не могла заставить себя взглянуть Мейми в глаза. Она отвела
взгляд.
— У него не было причин ненавидеть Вэла, — сказала она. —
Джонни его любил.
— Скажи мне правду, детка.
— Если он что-то и узнал про Вэла, — прошептала Дульси, —
то не от меня.
Пластинка кончилась, и Дульси снова ее поставила.
— Ты не просила у Джонни десять тысяч, чтобы избавиться
от Вэла? — спросила Мейми.
— Господи, нет, конечно! — крикнула Дульси. — Эта шлюха
нагло врет.
— Ты от меня ничего не скрываешь? — спросила Мейми.
— Я могу спросить то же самое у вас.
— То есть?
— Как мог Джонни что-то узнать, если вы ему ничего не
говорили?
— Я правда ничего не говорила, — сказала Мейми. — И
Большой Джон тоже. Он узнал об этом перед самой смертью —
он просто не успел бы никому рассказать.
— Но кто-то же ему сообщил...
— Может, Чинк?
— Нет. Чинк тоже не знал, — сказала Дульси. — Чинку из¬
вестно только про нож, потому он и хотел содрать с меня десять
тысяч, сказал, что если он не получит денег, то все сообщит Джон¬
ни. — Дульси разразилась истерическим смехом. — Какая разни¬
ца! Если Джонни узнает о том самом...
— Перестань смеяться, — крикнула Мейми и залепила ей по¬
щечину. — Джонни его убьет, — добавила она.
— И. на здоровье, .— злобно отозвалась Дульси. — Если он
не узнает о том самом, тогда все не так страшно.
261

— Но ведь должен быть какой-то выход, — сказала Мейми. —
Неужели Господь не покажет нам свет? Убийством ничего не ре¬
шишь...
— А вдруг он уже все знает? — пробормотала Дульси.
Снова кончилась пластинка, и снова Дульси поставила ее.
— Господи, неужели ты не можешь поставить что-нибудь дру¬
гое? — простонала Мейми. ■— От этой песни мне делается не по
себе.
— А мне она нравится, — возразила Дульси. — Как раз по
настроению.
Они сидели и слушали завывание певицы и раскаты грома за
окном.
Время шло, Дульси то и дело прикладывалась к бутылке, и
уровень бренди в ней стремительно понижался. Мейми нюхала та¬
бак. Время от времени кто-то что-то спрашивал и кто-то безучастно
отвечал.
Никто не звонил ни в дверь, ни по телефону.
Дульси снова и снова ставила одну и ту же пластинку.
— Господи, скорее он вернулся бы и убил меня, раз уж у
него так чешутся руки, — тоскливо проговорила она.
Загремел замок парадной двери, и вошел Джонни. Он пока¬
зался в спальне в том же самом зеленом шелковом костюме и
розовой рубашке, в которой был накануне в клубе. Только рубашка
была несвежей и мятой. Правый карман пиджака бугрился от пи¬
столета 38-го калибра. В руках у него ничего не было. Глаза горели
как угли, но взгляд был усталым, на седеющих висках, словно
корни деревьев, выступали вены. Шрам на лбу набух, но осьминог
пока дремал. Джонни был небрит, и седые волоски в щетине вы¬
делялись на темной коже. Лицо было непроницаемо.
Увидев Дульси и Мейми, он хмыкнул, но ничего не сказал.
Обе женщины с испугом наблюдали за его движениями. Он вы¬
ключил проигрыватель, затем подошел к окну, распахнул шторы,
поднял раму. Дождь кончился, и дневное солнце отражалось в ок¬
нах противоположного дома.
Наконец он подошел к кровати, поцеловал Мейми в лоб и
сказал ровным голосом:
— Спасибо, тетя Мейми, можете ехать домой.
Мейми не шелохнулась. Она с испугом посмотрела на него
своими старческими глазами с голубоватыми белками, но его лицо
оставалось непроницаемым.
— Нет, — сказала она. — Раз уж я здесь, давай поговорим.
— О чем? — удивился Джонни.
Мейми посмотрела на него'в упор.
— Ты разве меня не поцелуешь? — с вызовом спросила
Дульси.
262

Джонни поглядел на нее изучающим взглядом, словно в мик¬
роскоп, и сказал ровным тоном:
— Сначала протрезвей.
— Не надо делать ничего такого, Джонни, — сказала Мей¬
ми. — Умоляю тебя на коленях!
— Чего не делать? — спросил Джонни, не отводя глаз от
Дульси.
— Не надо смотреть на меня так, словно я распяла Иисуса
Христа, — плачущим голосом сказала Дульси. — Делай, что за¬
думал, только не смотри так.
— Я не хочу, чтобы ты считала, что я воспользовался твоим
пьяным состоянием, — сказал Джонни. — Протрезвеешь, тогда
разберемся.
— Сынок, послушай... — начала было Мейми, но он ее пе¬
ребил:
— Сейчас я хочу спать. Вы думаете, человек может жить без
сна? Напрасно...
Он вынул пистолет, положил его у подушки и начал снимать
пиджак. Мейми встала со стула.
4— Отнесите на кухню, — попросил он, передавая ей почти
совсем пустую бутылку и стакан.
Она молча взяла их и вышла. Джонни складывал одежду на
стул, на котором сидела Мейми. Его тяжелое мускулистое тело
было покрыто шрамами. Раздевшись догола, он поставил будильник
на десять и улегся рядом с Дульси. Она погладила его, но он ее
отпихнул.
— Во внутреннем кармане пиджака десять тысяч сотенны¬
ми, — сказал он ей. — Если это то, что тебе так необходимо,
бери и уматывай, пока я не проснулся.
Мейми еще не успела уйти, а Джонни уже крепко спал.
Глава 19
Когда Чинк вошел в квартиру, где снимал комнату, зазвонил
телефон. Чинк был грязный, небритый, а у его бежевого костюма
был такой вид, будто в нем спали.
Желтая кожа лица Чинка была как пергамент.
Под его мутными глазами виднелись большие синяки.
Чтобы добиться освобождения под залог, его адвокат внес все
деньги, что Чинк получил от Дульси. Теперь он чувствовал себя,
словно побитая, обиженная собака. Его отпустили, но он не мог
понять, не лучше ли ему было вообще остаться в тюрьме. Если
полицейские не задержали Джонни, ему лучше было бы куда-ни¬
будь смыться, но нигде в Гарлеме он не мог почувствовать себя в
263

безопасности. Теперь, когда он раскололся, все будут настроены
против него.
— Тебя к телефону, Чинк, — крикнула хозяйка.
Он вошел в спальню, где она держала телефон с замочком на
диске.
— Алло, — сказал он недовольным голосом и сделал гримасу,
чтобы хозяйка не стояла рядом и не подслушивала.
— Это я, Дульси, — услышал он голос в трубке.
— Ох! — только и сказал он, и его руки задрожали.
— Я достала деньги.
— Что? — сказал Чинк таким голосом, будто кто-то сунул
ему в живот пистолет и предложил поспорить, заряжен он или
нет. — Его арестовали? — непроизвольно вырвалось у Чинка,
прежде чем он успел спохватиться.
— Арестовали? — В ее голосе зазвучало подозрение. — Это
еще почему? Разве что ты настучал про нож.
— Ты прекрасно знаешь, что я не стучал, — крикнул он в
трубку. — Я не такой дурак, чтобы лишиться десяти тысяч. Просто
я его весь день не видел.
— Он летал в Чикаго, проверить насчет нас с Взлом.
— Откуда же у тебя десять тысяч? — поинтересовался Чинк.
— Не твое дело.
Он заподозрил ловушку, но мысль о десяти тысячах заглушила
чувство предосторожности. Надо было держать себя в руках. Его
так и распирало ликование. Всю жизнь он мечтал стать большим
человеком, и вот до счастья было рукой подать. Надо только пра¬
вильно разыграть хорошие карты.
— Ладно, — сказал Чинк. — Мне плевать, как ты их добы¬
ла — украла или зарезала его, главное, деньги у тебя.
— У меня, — подтвердила она. — Но если хочешь полу¬
чить их, покажи мне нож.
— За кого ты меня принимаешь? — вспылил он. — Приноси
деньги — и потолкуем о ноже.
— Нет, приезжай ко мне — получишь деньги, если покажешь
нож.
— Я еще не совсем спятил, — крикнул Чинк. — Я не боюсь
Джонни, но зачем же самому нарываться на неприятности? Это
твой хвост в капкане, так что изворачивайся сама.
— Слушай, у меня все спокойно, — сказала Дульси. — Его
нет, и раньше чем завтра вечером он не вернется. У него уйдет
весь завтрашний день, чтобы выяснить все, что он хочет. А когда
он вернется, меня уже не будет.
— Я ничего не понимаю, — буркнул Чинк.
— Значит, ты не такой смышленый, как я думала. Когда он
наведет все справки, то поймёт, почему Вэла не стало...
264

Внезапно Чинк стал соображать, что к чему.
— Выходит, это ты...
— Какая разница, — перебила его Дульси. — Когда он вер¬
нется, меня не будет. Только я оставлю ему сувенир...
Чинк вдруг просиял:
— А, так ты хочешь, чтобы я в его доме...
— В его собственной постели, — подтвердила Дульси. — Су¬
кин сын ревновал меня, и совершенно напрасно. А теперь вот я
ему за это отплачу.
— Мы ему вместе отплатим, — злобно усмехнулся Чинк.
— Ну так поторапливайся.
— Буду через полчаса.
Дульси отключила телефон в спальне и говорила с телефона
на кухне. Повесив трубку, она пробормотала:
— Ну что ж, ты сам напросился, солнышко.
Когда Чинк вышел из лифта, Дульси уже смотрела в глазок
и открыла, прежде чем он успел позвонить.
Под халатом у нее ничего не было.
— Входи, солнышко, — сказала она. — Теперь мы тут хо¬
зяева.
— Я знал, что рано или поздно до тебя доберусь, — хо¬
хотнул Чинк и попытался ее ухватить, но она извернулась и
сказала:
— Отлично, но не надо мешкать.
Чинк заглянул на кухню.
— Если ты боишься, можешь обыскать всю квартиру, —
усмехнулась Дульси.
— Кто боится? — окрысился он.
Маленькая спальня, в которой жил Вэл, была рядом с кухней,
а затем через ванну была большая спальня, за которой распола¬
галась гостиная.
Дульси повела было Чинка в комнату Вэла, но он прошел
дальше,, заглянул в гостиную, затем замешкался у двери в большую
спальню. Дульси заперла ее на тот самый висячий замок, каким
недавно воспользовался Джонни.
— Что там? — спросил Чинк.
— Там жил Вэл.
— А почему замок?
— Полицейские заперли. Если хочешь, можешь сломать дверь
и посмотреть.
Он засмеялся и вошел в ванную. Ванна наполнялась водой.
— Сначала я приму ванну, — пояснила Дульси. — Если, ко¬
нечно, ты не против.
— Ты баба первый сорт, — сказал он, беря ее за руку и
толкая по направлению спальни Вэла, а там укладывая на кро¬
265

вать. — Я знал, что ты настоящая баба, но не подозревал, что
такая...
Он начал ее целовать, но она сказала:
— Дан сперва вымыться. А то я вся потная.
Чинк расхохотался, словно только что удачно пошутил.
— Настоящая стопроцентная баба, — сказал он и вдруг спо¬
хватился: — А где деньги?
— А где нож?
Чинк вынул из кармана нож. Дульси показала на конверт на
стойке.
Он взял его одной рукой, по-прежнему держа в другой нож,
и вытряс на покрывало кровати банкноты. Она тихонько вынула
нож из его ладони и сунула в карман халата. Чинк не обратил на
это внимания. Он уткнулся носом в деньги, словно свинья в помои.
— Убери их и раздевайся, — сказала Дульси.
— Пусть лежат —. приятно посмотреть. — отозвался Чинк.
Она присела за туалетный столик и массировала лицо, пока
он не разделся.
Вместо того чтобы забраться под покрывало, Чинк остался ле¬
жать на нем, время от времени осыпая себя долларами, будто па¬
дающими листьями.
— Приятного времяпрепровождения, — сказала Дульси и вы¬
шла в. ванную, прикрыв за собой дверь. Ей было слышно, как Чинк
то и дело разражался приступами хохота.
Она же быстро перелезла через ванну и вошла в большую
спальню. Джонни спал на спине, закинув одну руку на одеяло, а
другую спрятав на животе. Он тихо похрапывал.
Дульси затворила дверь в ванную, быстро прошла к радиопри¬
емнику и поставила его так, чтобы он включился через пять минут.
Затем она быстро оделась в красный брючный костюм — прямо
на голое тело, накинула поверх него халат и вернулась в ванную.
Ванна уже наполнилась чуть не до краев. Дульси выдернула за¬
тычку, закрыла кран и пустила душ.
Затем она вышла в холл, прошла на кухню, взяла с полки
кожаную сумочку и вышла через черный ход.
Спускаясь по лестнице, она плакала и не заметила, как стол¬
кнулась с двумя полицейскими в форме. Те расступились, давая
ей пройти.
Глава 20
В комнате заорало радио. Оркестр играл рок-н-ролл. Джонни
проснулся так, словно его укусила змея, выскочил из постели и
схватил пистолет.
266

Затем он понял, что это радио. Он смущенно хмыкнул и за¬
метил, что Дульси уже встала. Он пощупал внутренний карман
пиджака левой рукой, не выпуская пистолет из правой, и обнару¬
жил, что конверт с десятью тысячами исчез.
Он машинально похлопывал рукой по пиджаку на стуле, но
глаза его были устремлены на пустую кровать. Он часто дышал,
но лицо оставалось непроницаемым.
— Ушла, — пробормотал он. — Выходит, проиграл.
Радио так орало, что он не услышал, как открылась дверь в
ванную. Джонни пойхмал какое-то мелькание краем глаза и резко
обернулся.
В дверях стоял Чинк в чем мать родила. Глаза его были как
блюдца, рот широко открыт.
Они уставились друг на друга в оцепенении.
Затем на висках Джонни вены набухли так, что казалось, еще
немного — и они лопнут. Осьминог ожил на лбу, и щупальца
устроили такую пляску, словно собирались спрыгнуть со лба. В
мозгу взорвалась бомба.
Дальше Джонни уже ничего не помнил.
Он стал стрелять в грудь, живот, голову Чинка и нажимал
на спуск, пока не расстрелял всю обойму. Затем он подбежал
к распростертому телу и стал его топтать, пока два зуба не
вонзились ему в пятку. Тогда он нагнулся и стал лупить по
лицу Чинка рукояткой пистолета, превращая его в кровавое
месиво.
Он не ведал, что творил.
Первое, что он осознал после всего этого, — это то, что его
держат за руки двое полицейских в форме, что труп Чинка лежит
на полу, частично в спальне, частично в ванной, и что душ по¬
ливает пустую ванну.
— Пустите, я оденусь, — ровным голосом сказал Джонни. —
Вы же не потащите меня в тюрьму нагишом.
Полицейские отпустили его, и Джонни стал одеваться.
— Мы позвонили в участок, и они вызвали ребят из
«убийств», — сообщил один из них. — Никому звонить не будете,
пока они еще не подоспели?
— А зачем? — ровным голосом спросил Джонни.
— Мы услышали выстрелы, а задняя дверь была открыта, вот
мы и вошли, — сказал второй полицейский извиняющимся то¬
ном. — Мы думали, вы стреляете в нее.
Джонни промолчал. Когда он полностью оделся, приехали со¬
трудники отдела по расследованию убийств. Они оставались с ним
до приезда сержанта Броди.
— Вы его убили, — сказал Броди.
— Похоже, убил, — отозвался Джонни.
267

Для допроса его отвезли в участок на 116-й улице: этим делом
занимались Гробовщик и Могильщик, а они работали в этом уча¬
стке.
Как и тогда, Броди сидел за столом в «Стукачином гнезде».
Могильщик примостился на краешке стола, а Гробовщик затаился
в тени.
На часах было 20.37, на улице еще не стемнело, но в камере
все равно окон не было.
Джонни сидел на табуретке под прожектором в центре ком¬
наты, лицом к Броди. Вертикально падающий свет причудливо
очерчивал шрам на лбу и вены на висках. Но большое муску¬
листое тело Джонни было расслаблено, а на лице ничего не от¬
ражалось. У Джонни был вид человека, сбросившего с плеч
тяжкую ношу.
— Почему вы не хотите, чтобы я рассказал то, что мне из¬
вестно? — ровным тоном осведомился он. — Если вам этого не
будет достаточно, можете продолжать допрос.
— Ладно, говорите, — разрешил Броди.
— Начнем с ножа, — сказал Джонни. — Я нашел нож у нее
в ящике недели две назад. Во вторник. Я решил, что она купила
его, чтобы в случае чего защититься от меня. Я положил его в
карман и взял с собой в клуб. Затем я стал думать, как поступить,
и решил было вернуть на место, но он попался на глаза Большому
Джо. Если она так меня боялась, что держала в ящике под бельем
охотничий нож, каким свежуют добычу, на здоровье, думал я. Но
Большому Джо нож приглянулся. Он сказал, что хотел бы иметь
такой, и я ему его отдал. С тех пор ножа я больше не видел.
Потом вы выложили его на этот вот стол и сказали, что этим
ножом убили Вэла и что преподобный видел, как Чинк давал этот
нож Дульси.
— Вам не известно, что делал с ножом Большой Джо? —
спросил Броди.
— Нет. Он только сказал, что боится носить его с собой.
Не дай Бог, говорит, выйду из себя, выхвачу его и зарежу ко¬
го-нибудь. Он говорил, что этим ножом можно запросто отсечь
человеку голову, даже если захочешь только легонько пометить
его.
— Вы когда-нибудь такие ножи видели? — спросил Броди.
— Точно такие — нет. Похожие видал. Но вот точно такие —
не приходилось.
. Как и в тот раз, Броди вынул из ящика стола нож и подтол¬
кнул его через стол к Джонни.
—- Это и есть тот самый нож?
Джонни наклонился вперед и взял его.
— Да, но я понятия не имею, как им могли убить Вэла.
268

— Это не тот нож, которым убили Вэла, — сказал Броди. —
Этот нож обнаружили в вашем кухонном шкафу с полчаса на¬
зад. — Он выложил на стол второй нож. — Вэла зарезали вот
этим.
Джонни смотрел то на один нож, то на другой и молчал.
— Что вы можете сказать по этому поводу? — спросил
Броди.
— Ничего, — ровным голосом произнес Джонни.
— Не могло так случиться, что Большой Джо когда-нибудь
забыл его у вас в доме, а кто-то нашел и положил на полку?
— Если и забыл, то я про это слышу впервые.
— Ладно, нам все понятно, — сказал Броди. — Теперь вер¬
немся к Вэлу. Когда вы видели его в последний раз?
— Без десяти четыре, когда я вышел из клуба. Я выигрывал,
и партнеры никак меня не отпускали, вот я и припозднился. Вэл
сидел в машине и ждал меня.
Броди удивленно посмотрел на него.
— Почему он не зашел в клуб?
— Ничего странного в этом нет, — ответил Джонни. — Он
любил вот так сидеть в моем «кадиллаке» и слушать радио. И у
него, и у нее были запасные ключи. Так, на всякий пожарный
случай. Я никогда не пускал его за руль. Он сидел в машине
часами. Он вроде как чувствовал себя большим человеком. Уж не
знаю, сколько он тогда просидел. Я не спрашивал. Он сказал, что
был у преподобного Шорта и хочет мне кое-что передать. Но было
уже поздно, и я боялся, что поминки вот-вот закончатся...
— Он сказал, что говорил с преподобным Шортом? — пере¬
спросил Броди. — В такое время ночи — или даже утра?
— Да, но меня тогда это не удивило, — ответил Джонни. —
Я велел ему погодить и рассказать мне позже, но не успели мы
доехать до Седьмой авеню, Вэл сказал, что ему не хочется ехать
на поминки. Он сказал, что уезжает утренним поездом в Чикаго,
а там, мол, видно будет. Поэтому он попросил, чтобы я его
выслушал, потому что это важно. Я притормозил и остановил
машину возле дома Большого Джо. Вэл сказал, что был у препо¬
добного в церкви, если это можно, конечно, назвать церковью.
Это было в два часа ночи, и у них вышел долгий разговор. Но
не успел Вэл продолжить, как я заметил типа, который проби¬
рался по улице, прячась за машинами. Я понял, что он задумал
ограбить бакалейщика. Я сказал Вэлу: погоди, сейчас будет ко¬
медия. Рядом с бакалейщиком стоял цветной полицейский, Хар¬
рис, а из окна спальни Большого Джо кто-то высовывался —
тоже, видать, решил поглядеть на комедию. Тип вытащил мешок
из машины бакалейщика, но тот увидел и вместе с патрульным
побежал его догонять.
269

— Это нам известно, — перебил его Броди. — Что произошло
после того, как преподобный Шорт вернулся в квартиру?
— Я понял, что это преподобный, только когда он вылез из
корзины, — пояснил Джонни. — Потеха, и только. Он вылез и
стал отряхиваться, как кошка, которая угодила в навозную кучу.
Когда я понял, кто это, я сообразил, что он перебрал своего
зелья — смесь бренди и опиума. Потом он еще разочек приложился
к бутылке и пошел обратно. Он ступал осторожно и то и дело
отряхивался — кошка, да и только.
Вэл тоже посмеялся. Сказал, что пьяных ангелы носят. Тогда
я решил, что можно неплохо схохмить. Я велел Вэлу лечь в кор¬
зину, а сам отправился в ночное кафе Окорока, откуда позвонил
Мейми и сказал, что в хлебной корзине под ее окнами покойник.
Кафе Окорока на углу 135-й и Леннокс-авеню, и на звонок у меня
ушло бы никак не больше пяти минут. Но какая-то цыпочка го¬
ворила по телефону, и я боялся, что, когда я дозвонюсь, кто-нибудь
уже обнаружит Вэла и шутка пропадет.
— Как вы добрались до кафе? — спросил Броди.
— На своей машине. Доехал до 135-й и развернулся. А когда
позвонил Мейми, то оказалось, что Вэла убили. Мейми сама ска-
,зала мне по телефону.
— Когда вы ехали по Седьмой, выходил ли кто-нибудь из
дома? Никто не попался вам на улице?
— Ни души.
— Вы назвались, когда звонили Мейми?
— Нет, я попытался изменить голос. Если бы она меня узнала,
шутка пропала бы.
— Но вы уверены, что она вас не узнала?
— По-моему, не узнала, — сказал Джонни. — Хотя, конечно,
не поручусь.
— Ладно, с этим все ясно, — сказал Броди. — А зачем вы
ездили в Чикаго?
— Пытался понять, что хотел мне рассказать Вэл перед смер¬
тью, — сказал Джонни. — После того как Куколка заявилась ко
мне и сообщила, что Вэл собирался получить с меня десять тысяч
и открыть винный магазин, я решил узнать, что же такое было
ему известно, за что я выложил бы десять тысяч. Он не успел мне
сказать, а стало быть, мне пришлось разбираться самому.
— .Ну и что, выяснили? — спросил Броди, чуть подаваясь
вперед.
Могильщик тоже подался вперед, а Гробовщик шагнул из тем¬
ноты.
— Да, — ровным голосом ответил Джонни, и лицо его не
изменилось. — Вэл был ее мужем. Он, похоже, хотел десять тысяч,
чтобы уехать. С Куколкой...
270

Трое детективов слушали в таком напряжении, словно пыта¬
лись уловить сигнал тревоги.
— Вы собирались дать ему деньги? — спросил Джонни.
— Как видите, нет, — ответил Джонни.
— Это была его идея или ее?
— Понятия не имею. Я не Господь Бог.
— Она могла бы достать деньги для него, если бы он попросил
или заставил? — не отставал Броди.
— Нс знаю.
— Она могла его убить?
— Не знаю.
— Что делал в вашем доме Чарли Чинк? Он пришел шанта¬
жировать из-за ножа?
— Не знаю.
— По всей маленькой спальне были разбросаны сотенные бу¬
мажки — всего на десять тысяч долларов, — сказал Броди. — Он
пришел, чтобы их получить?
— Вы знаете, что он получил, — отозвался Джонни.
— Но это ваши деньги? — продолжал свое Броди.
— Нет, ее, — возразил Джонни. — Я привез их ей, когда
вернулся из Чикаго. Если от меня ей были нужны только они,
что ж, пожалуйста. Мне легче было одолжить для нее десять ты¬
сяч, чем убить ее.
— Куда, по-вашему, она могла податься?
— Понятия не имею. У нее есть своя машина. «Шевроле» с
откидным верхом. Я подарил ей его на Рождество. Она могла по¬
ехать куда угодно.
— Ладно, Джонни, на сегодня все, — сказал Броди. — Мы
вынуждены арестовать вас по обвинению в непредумышленном
убийстве и по подозрению в убийстве умышленном. Можете по¬
звонить адвокату. Вдруг ему удастся добиться вашего освобождения
под залог.
— Зачем? — спросил Джонни. — Сейчас я хочу одного: не¬
много поспать.
— Спать лучше дома, — сказал Броди. — Или по крайней
мере в отеле.
— Мне и в тюрьме будет спаться неплохо, — сказал Джон¬
ни. — Не то что тогда, в первый раз.
Когда Джонни увели, Броди сказал:
— Похоже, она главная героиня. Неужели она убила своего
законного мужа, чтобы он не мешал ей жить припеваючи? А затем,
выходит, она устроила ловушку для незаконного мужа, чтобы он
убил Чарли Чинка и тем самым сел на электрический стул вместо
нее.
— А нож? — напомнил Гробовщик.
271

— Либо у нее были оба ножа, либо этот она получила от
Чинка и перед уходом нарочно оставила на кухне, — сказал
Броди.
— Но зачем ей оставлять нож там, где его найдут? — уди¬
вился Гробовщик. — Если она и правда заполучила второй нож,
проще от него избавиться. Тогда на Джонни точно повесили бы
убийство Вэла. Ему было бы невозможно доказать, что он подарил
нож Большому Джо, — тот ведь уже умер. Если бы не второй
нож, дело Джонни было бы совсем скверно.
— Может, Джонни нашел второй нож и сам его выложил? —
предположил Могильщик. — Джонни из них самый сообразитель¬
ный.
— Надо было сделать, как я предлагал, и арестовать ее вче¬
ра, — сказал Гробовщик.
— Что толку гадать, надо брать ее сейчас, — сказал Могиль¬
щик.
— Ладно, — сказал Броди, — а я пока прочитаю ваши от¬
четы.
— Пусть только вас не пугают плохие слова. Их там полным-
полно, — сказал Гробовщик с серьезным видом.
— Да, — столь же серьезно заметил Могильщик, — и поосто¬
рожнее с действующими лицами, а то они в любой момент готовы
ожить и пырнуть вас ножом, стоит только отвернуться.
— А! — отмахнулся покрасневший Броди. — Вы, ребята, бу¬
дете гоняться за самой сексапильной курочкой в Гарлеме. Я вам
очень завидую.
Глава 21
Когда они пришли, Мейми гладила одежду, выстиранную с
утра Сестренкой. В кухне стоял пар от двух больших утюгов, на¬
калявшихся на электрической плите.
Они рассказали Мейми, что Дульси исчезла, а Джонни убил
Чарли Чинка и теперь находится в тюрьме.
Мейми села и заплакала.
— Господи, я так и знала, что будет еще кровь, — прогово¬
рила она.
— Куда она может поехать теперь, когда Вэла и Чинка нет
в живых, а Джонни за решеткой? — спросил Могильщик.
— Одному Богу известно куда, — простонала Мейми. — Мо¬
жет, к преподобному?
— К преподобному Шорту? — испуганно переспросил Могиль¬
щик. — Это еще зачем?
Мейми удивленно посмотрела на него:
272

— Как зачем? С ней случилась беда, а он служитель Господа
Бога, Дульси в глубине души очень религиозна. Она вполне могла
обратиться к нашему Создателю в горькую минуту.
— Если это так, то остается надеяться, что преподобный не
спятил окончательно, — буркнул Гробовщик.
Пять минут спустя они уже крались на цыпочках по темной
церкви. Дыра от выстрела в двери, что вела в комнату преподоб¬
ного, была заделана куском картона, загораживая свет. Из комнаты
доносился скрипучий голос Шорта. Сыщики бесшумно подкрались
к двери и стали слушать.
— Но, Господи, зачем вы его убили? — раздался приглушен¬
ный женский голос.
— Ты блудница, — проскрипел преподобный Шорт. — Я дол¬
жен спасти твою душу. Я убил твоего мужа. Теперь я предам тебя
в руки Господа.
— Чистый псих, — громко сказал Могильщик.
Внезапно в комнате раздался шорох.
— Кто там? — по-змеиному просвистел преподобный Шорт.
— Полиция! — крикнул Могильщик, прижимаясь к стене воз¬
ле двери. — Детективы Джонс и Джонсон. Выходите с поднятыми
руками.
Не успел он договорить, как Гробовщик кинулся к выходу,
чтобы зайти сзади и блокировать окна комнаты Шорта.
— Вам ее не получить, — проскрипел Шорт. — Отныне она
принадлежит Господу.
— Нам нужна не она, — сказал Могилыцик. — Нам нуж¬
ны вы.
— Я орудие Всевышнего, — пояснил преподобный.
— Я в этом и не сомневаюсь, — ответил Могильщик, он от¬
влекал преподобного, давая время Гробовщику добежать до окон. —
Наше дело доставить орудие Господа целым и невредимым в руки
правосудия.
Грянул выстрел из дробовика — внезапно, без предупрежда¬
ющего клацания затвора, и в центре двери образовалась дыра.
— Мимо! — прокомментировал Могильщик. — А ну-ка еще
разок из другого ствола!
В комнате опять послышался шорох, и Дульси взвизгнула. Тут
же со двора грянули два выстрела из револьвера 38-го калибра.
Могильщик развернулся и ударил в дверь левым плечом. Дверь
распахнулась, и он влетел в комнату, размахивая рукой со своим
револьвером 38-го калибра. Преподобный Шорт перегнулся через
стул, пытаясь поднять с пола дробовик, нашаривая его левой рукой.
Правая безжизненно свисала вдоль тела.
Могильщик подался вперед и ударил преподобного по затылку
рукояткой длинноствольного поблескивающего никелем револьвера
273

с такой силой, чтобы оглушить его, не повредив мозга. Когда же
преподобный упал со стула на пол, Могильщик переключился на
Дульси. Она лежала на кровати на спине, привязанная за руки и
за ноги к изголовью и изножью. На ней были только брюки от
красного костюма. Из впадины между грудей торчал нож. Она гля¬
дела на Могильщика огромными перепуганными насмерть глазами.
— Плохо мое дело? — спросила она шепотом.
— Не думаю, — сказал Могильщик и, приглядевшись к ней,
заметил: — Ты слишком хороша собой. Плохо дело уродливых и
старых.
Гробовщик сдирал проволочную решетку с окна. Могильщик
подошел к окну и поднял раму. Гробовщик залез в комнату.
— Ну что, надо отправлять голубков в больницу, — сказал
Могильщик.
Преподобного Шорта отправили в психиатрическое отделение
больницы «Бельвю» на углу Первой авеню и 29-й улицы. Ему
сделали укол, и, когда детективы пришли к нему подводить итоги
расследования, он вел себя тихо и вполне вменяемо.
Вместе с Гробовщиком и Могильщиком приехал и сержант
Броди. Он сел у кровати и начал допрос. Рядом с ним сидел сте¬
нографист.
С другой стороны кровати сидел Гробовщик, уставившись в
табличку на кровати. Могильщик примостился на подоконнике и
смотрел на снующие по Ист-ривер буксиры.
— Несколько мелких вопросов, преподобный, — жизнерадо¬
стно начал Броди. — Во-первых, почему вы его убили?
— Господь повелел мне это сделать, — тихо и спокойно ото¬
звался Шорт.
Броди посмотрел на Гробовщика, но тот не заметил его взгля¬
да. Могильщик проявлял живой интерес к буксирам.
— Большой Джо Пуллен выяснил, что Вэл ее муж и они
живут в грехе, хотя ей положено было жить уже с Джонни Пер¬
ри, — начал преподобный.
— Когда он это выяснил? — спросил Броди.
— Во время последнего рейса, — спокойно отвечал преподоб¬
ный. — Он собирался поговорить с Вэлом — велеть ему убираться
в Чикаго, там тихо оформить развод и исчезнуть. Но Джо Пуллен
не успел поговорить: он скоропостижно скончался. Когда я пришел
помочь Мейми с похоронами, она мне все это и рассказала. Она
спросила у меня совета. Я сказал, что сам этим займусь, поскольку
я как-никак был духовным наставником ее, Большого Джо, а также
Дульси и Джонни Перри, хотя они не ходили в мою церковь. Я
позвонил Вэлу, сказал, что хочу с ним поговорить. Он ответил,
что ему некогда разговаривать с разными там проповедниками.
Мне пришлось объяснить, о чем у нас будет разговор. Тогда он
274

сказал, что приедет ко мне в церковь вечером во время поминок.
Мы договорились на два часа ночи. Похоже, он собирался что-то
со мной сделать, но я был начеку и сразу его предупредил. Я дал
ему двадцать четыре часа, чтобы убраться из города. В противном
случае я обещал все рассказать Джонни. Он согласился. Я был
рад, что все так получилось, и поехал к Мейми скрасить ее по¬
следние часы с бренными останками ее супруга. Там-то Господь и
повелел мне его убить.
— Как это случилось? — мягко поинтересовался Броди.
Преподобный Шорт снял очки, отложил их в сторону, провел
рукой по худому лицу, затем снова надел.
— Я нередко получаю повеления от Всевышнего и никогда не
оспариваю их. Я был в гостиной, где стоял гроб с останками Боль¬
шого Джо, и вдруг почувствовал, что меня тянет в спальню. Я
понял, что Господь пожелал, чтобы я исполнил Его волю. Я пошел
туда, закрыл дверь. Тогда я почувствовал желание посмотреть вещи
Большого Джо.
Гробовщик медленно обернулся в его сторону. Могильщик за¬
был про буксиры на Ист-ривер и тоже посмотрел на него. Стено¬
графист оторвал взгляд от блокнота и снова опустил его.
— Мне попадались безопасные бритвы, потом попался нож.
Господь повелел мне взять его. Я взял, а затем Он приказал мне
подойти к окну и выглянуть на улицу. Я подчинился. Затем Гос¬
подь повелел мне упасть из окна...
— Помнится, вы раньше говорили, что вас вытолкнул из окна
Чарли Чинк, — сказал Броди.
— Так мне тогда показалось, — тихим, спокойным голосом
отозвался преподобный Шорт. — Но позже я осознал: это сам Гос¬
подь послал меня... Я испытывал желание ринуться вниз, но что-то
меня удерживало, вот Господь и решил меня подтолкнуть. Он же
поставил эту хлебную корзину, чтобы смягчить удар.
— Раньше вы говорили, это было Тело Христово, — снова
напомнил Броди.
— Верно, — признал Шорт, — но с тех пор я пообщался со
Всевышним и понял: то был хлеб. Когда я очутился в корзине и
понял, что цел и,невредим, мне стало ясно: Господь уберег меня
от гибели, ибо, по Его замыслу, я должен совершить нечто — я
не знал, что именно. Я спрятался в вестибюле внизу и ждал, когда
же Господь надоумит меня, что делать. Я стоял сокрытый от по¬
сторонних взоров.
— Вы небось решили чуток отлить, верно? — спросил Гро¬
бовщик.
— И. это тоже было, — признал Шорт. — У меня слабый
пузырь.
— Не удивительно, — буркнул Могильщик.
275

— Пусть продолжает, — сказал Броди.
— Пока я ждал, что Господь меня надоумит, я увидел, как
по улице идет Вэлентайн Хейнс. Я понял, что Господь хочет, чтобы
я что-то сделал с ним. Я стоял и смотрел. Вдруг он подошел к
корзине и лег в нее, словно решил поспать. Он лежал, словно
покойник в гробу. Тут-то мне все стало ясно. Я открыл нож, спря¬
тал его в рукав и вышел на улицу. Вэл увидел меня и сказал: «Я
думал, вы там, на поминках». Я ответил: «Нет, я ждал тебя». —
«Зачем?» — удивился он. «Чтобы убить тебя во имя Господа», —
сказал я, нагнулся и ударил его ножом прямо в сердце.
Броди обменялся взглядами с Гробовщиком и Могильщиком.
— Ну что ж, теперь все понятно, — заметил сержант и, по¬
вернувшись к Шорту спиной, цинично заметил: — Понятное де¬
ло — уцепиться за свое безумие.
— Я не безумен, а свят, — отозвался преподобный.
•— Ясно, — сказал Броди и, обратясь к стенографисту, распо¬
рядился: — Подготовьте экземпляр его показаний, чтобы он рас¬
писался.
— Будет сделано, — отозвался тот. Закрыл блокнот и быстро
удалился.
Броди позвонил конвоиру и вышел из камеры с Гробов¬
щиком и Могильщиком. В коридоре он обернулся к Могильщику
и сказал:
— Вы правы: в Гарлеме люди совершают невероятные поступ¬
ки по невероятным мотивам.
Могильщик только хмыкнул.
— Он действительно псих? — спросил Броди.
— Бог его знает, — отозвался Могильщик.
— Это зависит от того, что, по-вашему, означает быть пси¬
хом, — уточнил Гробовщик.
— Он был сексуально озабочен и хотел замужнюю женщи¬
ну, — сказал Могильщик. — Когда смешивается воедино секс и
религия, получается безумие.
— Если он будет придерживаться этой версии, то выйдет су¬
хим из воды, — сказал Броди.
— Да уж, — с горечью произнес Гробовщик. — Если бы кар¬
ты легли чуть иначе, Джонни Перри загремел бы на электрический
стул.
Дульси попала в гарлемскую больницу. Рана оказалась неглу¬
бокой, нож застрял в грудине. Но она была готова платить, и ее
оставили полежать.
Она позвонила Мейми, и та немедленно к ней приехала. Дуль¬
си рассказала все и вдосталь выплакалась у нее на плече.
276

— Но почему ты раньше не избавилась от ВЭла, детка? —
спросила Мейми. — Почему ты его не прогнала?
— Я не спала с ним, — сказала Дульси.
— Ну и что! Он был твоим мужем и жил в одном доме с
тобой.
— Мне его было жалко, — призналась Дульси. — Он был
такой никчемный, но мне все равно было его жалко...
— Господи, — простонала Мейми, — ну почему ты не рас¬
сказала полиции, что у Чинка второй нож? Почему ты подстроила,
чтобы Джонни его убил?
— Наверное, надо было рассказать, — согласилась Дульси. —
Но тогда я совсем запуталась.
— Ну а почему ты не пошла и не призналась во всем Джонни?
Почему не спросила у него совета? Он ведь твой единственный
заступник.
— Пойти к Джонни? — рассмеялась Дульси, и в ее голосе
послышались истерические нотки. — Ну как мне было рассказы¬
вать такое Джонни? Я-то думала, это он убил Вэла.
— Он бы тебя выслушал, — сказала Мейми. — Ты просто
плохо его знаешь, детка.
— Не в этом дело, — проговорила Дульси сквозь слезы. —
Выслушать он, может, и выслушал бы. Но уж возненавидел бы
меня — это точно.
— Не плачь, — сказала Мейми, поглаживая ее волосы. —
Все уже позади.
— Вот именно — все позади, — горько сказала Дульси. Она
закрыла лицо руками и горько зарыдала. — Я люблю этого него¬
дяя. Но как мне это доказать?
Утро выдалось жаркое. Дети играли на улице.
Адвокат Бен Уильямс добился освобождения Джонни под залог.
Из гаража прислали его «кадиллак» прямо к тюрьме. Джонни вы¬
шел, сел за руль, рядом с ним сел его адвокат, а водитель, при¬
гнавший машину, устроился сзади.
— Мы добьемся отмены обвинения в непредумышленном
убийстве, — сказал адвокат. — Тут не о чем беспокоиться.
Джонни завел мотор, и огромный «кадиллак» медленно тро¬
нулся.
— Я беспокоюсь совсем о другом, — сказал Джонни.
— О чем же? — спросил Бен Уильямс.
— Тебе не понять.
Чернокожие дети бежали за «кадиллаком», любовно-благого¬
вейно касались его п кричали:
— Джонни Четыре Туза! Джонни Перри Рыбий Хвост!
.277

Джонни приветственно вскинул левую руку.
— Попробуй мне втолковать, — сказал адвокат. — Я как-ни¬
как твой мозг.
— Как может выиграть ревнивец? — спросил Джонни.
— Доверившись своему счастью. Ты прекрасно это знаешь.
Ты же игрок.
— Что ж, дружище, — сказал Джонни, — дай Бог, чтобы ты
оказался прав.

Глава 1
— Ведь ты мне друг, а? — спросил великан.
Его плаксивый голос завывал, точно пила, которой пилили
сучковатое сосновое полено.
— Кому нужен друг ростом с небоскреб? — пошутил кар¬
лик.
— Говори, друг или нет? — не отставал великан, исполин¬
ского роста негр-альбинос с розовыми глазками, потрескавшимися
губами, изуродованными ушами и густыми, курчавыми, кремового
цвета волосами. Он был в белой майке, засаленных черных брюках,
подвязанных веревкой на поясе, и в синих холщовых туфлях на
резиновой подошве.
Карлик изобразил на лице крайнюю озабоченность, оттянул
рукав и посмотрел на светящийся циферблат ручных часов. Два¬
дцать две минуты второго ночи. Время еще есть.
У карлика было сморщенное, крысиное личико грязно-желтого
цвета, темнее, чем у альбиноса, и маленькие бегающие глазки-бу¬
синки. В отличие от великана, он был одет в синюю льняную
рубашку, шерстяной костюм, до блеска начищенные штиблеты, а
на голове у него красовалась черная шляпа с бледно-оранжевой
лентой.
Его бегающий взгляд на мгновение остановился на веревке,
которой был подпоясан великан и которая находилась на уровне
его глаз. При желании великан мог стереть его в порошок, но
карлик его не боялся. Ростом-то он с небоскреб, а мозгов — кот
наплакал.
— Ты же знаешь, старый Джейк тебе друг. Закадычный
друг. — Карлик говорил низким, хриплым голосом, почти всегда
из осторожности шепотом.
Белое, в шрамах лицо великана помрачнело, и он, насупив¬
шись, оглядел тускло освещенный квартал Риверсайд-драйв. Справа
за стеной тянулись большие погруженные во мрак здания — ни
одного освещенного окна; слева чернел парк: в темноте проступали
очертания деревьев и скамеек, пахло цветами и недавно политой
281

травой. Вдалеке вырисовывался массивный памятник Гранту1. Но
ни парк, ни памятник не интересовали великана.
Внизу, за парком, проходило Западное шоссе, по которому в
сторону Уэстчестерского округа проезжали, поблескивая фарами,
редкие машины, а за шоссе мерцал Гудзон, на противоположном
берегу которого, примерно в миле отсюда, начинался уже другой
штат — Нью-Джерси. Но великана не интересовало и это: Нью-
Джерси, Древний Рим — какая разница!
Он положил свою огромную, величиной с окорок ладонь на
худенькое плечико приятеля, и карлик под ее весом согнулся в
три погибели.
— Брось мне голову дурить, — сказал великан. — Тебя по¬
слушаешь, так ты всем «закадычный друг». Мне-то ты друг, на¬
стоящий друг? Говори!
Карлик с раздражением повел плечами, и его глаза-бусинки,
пробежав по могучей белой руке, остановились на бычьей шее ве¬
ликана. Тут только он сообразил, что, кроме него и этого громад¬
ного придурка альбиноса, на темной улице нет ни души.
— Послушай, Мизинец, разве Джейк тебя хоть раз подвел? —
с чувством спросил он. Великан тупо заморгал, словно ему что-то
привиделось. Изрезанные шрамами желваки задвигались, словно
копошащиеся под землей черви, изуродованные уши навострились,
а из-под толстых, разъехавшихся в гримасе, потрескавшихся губ
сверкнул, словно маяк в ночи, ряд золотых зубов.
— При чем тут «подвел — не подвел», — огрызнулся он и
совершенно машинально сдавил плечо карлика еще сильнее.
Карлик взвыл от боли, метнул было взгляд на встревоженное
лицо великана, но тут же поднял глаза еще выше — на уходящий
в небо купол Риверсайдскрй церкви с двадцатиэтажный дом. В его
глазах мелькнул страх.
— Друг — это тот, кто из беды выручит, — бубнил свое ве¬
ликан. — В огонь и в воду пойдет.
Вдали завыла сирена. Приближалась пожарная машина.
«В огонь и в воду»... Тут только карлика осенило.
— Отпусти меня, кретин! — закричал он. — Мне пора. Надо
бежать.
Но великан и не думал его отпускать:
— Бежать ему надо. Разбежался! Останешься здесь, ты мне
нужен. Скажешь им, что я тут ни при чем.
— Кому «им», кретин?
— Пожарным, кому ж еще. Скажешь, что моего папу соби¬
рались ограбить и прикончить.
Улисс Симпсон Грант (1822—1885) — американский генерал, во время
Гражданской войны 1861 —1865 гт. — главнокомандующий* армией северян.
282

— Черт! — Карлик еще раз попытался вырваться. — Ничего
твоему Гасу не грозит, пойми ты, придурок.
Но великан еще крепче стиснул карлика за плечо и вдобавок
легонько обхватил ему горло двумя пальцами, большим и указа¬
тельным.
Карлик завизжал, как свинья в мешке. Его охватила паника,
маленькие черные глазки-бусинки вылезли из орбит.
— Отпусти меня, ублюдок паршивый! — завопил он, тыкая
своими крошечными кулачками в могучую грудь великана. — Ты
что, оглох? Не слышишь сирену? Нельзя, чтобы нас с тобой на
этой богатой улице вместе видели. А то заметут как пить дать. Я
уже три раза сидел, с меня хватит!
Великан опустил голову и придвинулся к карлику вплотную.
Шрамы на его грязно-белом лице извивались, точно змеи на ско¬
вороде. Все его тело тряслось, ноздри раздувались, а глаза, кото¬
рыми он поедал карлика, были похожи на раскаленные угли.
— Теперь понял, почему я говорил тебе про огонь и воду? —
угрожающе прошипел он.
В это время, разрывая ночную тишину оглушительным воем
сирены, в конце улицы показались пожарные и полицейские ма¬
шины.
Тут карлик, перестав колотить в грудь, Стал вдруг лихорадочно
выуживать из карманов какие-то бумажные пакетики и один за
другим засовывать их в рот. Вскоре лицо его побагровело, он начал
задыхаться.
Пожарные на ходу попрыгали с машин и, размахивая то¬
пориками, бросились к церкви. Одни врывались внутрь с фасада
и разбегались по погруженному во мрак главному нефу высотой
в двести пятнадцать футов, натыкаясь на скамьи и колонны и
ища глазами загоревшиеся балки, а другие огибали церковь
справа и слева, пытаясь проникнуть в нее с противоположной
стороны.
Капитан пожарной службы уже стоял на улице перед церковью
и отдавал в мегафон приказы.
На пороге храма появилась фигурка церковного сторожа, ко¬
торый все это время скрывался в нише, за огромными входными
дверьми.
— Это он дал ложную тревогу, — крикнул сторож, показывая
пальцем на исполина-альбиноса.
Капитан увидел сторожа, но что тот сказал, не расслышал.
— Уведите из опасной зоны этого человека! — гаркнул он.
Двое полицейских выскочили из патрульной машины и схва¬
тили сторожа за руки.
— Эй, друг, отойди в сторону, — крикнул один из поли¬
цейских.
283

— Вы что, не слышите, что вам говорят? — проворчал сто¬
рож. — Вот тот верзила дал сигнал тревоги.
Полицейские отпустили сторожа и направились к великану.
— Что здесь происходит? — гаркнул второй полицейский. —
Ты зачем душишь эту козявку?
— Он мой друг, — огрызнулся великан.
Лицо полицейского стало наливаться краской.
Карлик захрипел и закатил глаза.
Полицейский перевел взгляд с великана на карлика, по-види-
мому решая, кого из них бить. Выбрать было сложно,, вид был
подозрительный у обоих.
— Признавайтесь, ребята, кто из вас дал сигнал тревоги? —
спросил полицейский.
— Он, — ответил церковный сторож, снова показывая на ве¬
ликана.
Полицейский еще раз смерил сторожа взглядом и решил по¬
звать капитана пожарной службы.
— Мы задержали человека, который дал тревогу, сэр, — до¬
ложил он.
— Спросите его, где горит, — отозвался капитан.
— «Горит»?? — Великан сделал вид, что не понимает, о чем
идет речь.
— Ничего не горит! — не выдержал сторож. — Говорю же
вам: никакого пожара нет.
Полицейские переглянулись. «Пожарные, значит, приехали, а
пожара нет». Один из них по ассоциации замурлыкал песенку Луи
Армстронга1 «Мяса полно, а картошки-то нет».
Рассвирепев, капитан бросился на великана с кулаками.
— Это ты вызвал пожарную команду? — закричал он дрожа¬
щим от бешенства голосом, выставив вперед челюсть.
Великан отпустил карлика:
— Расскажи им, как было дело, Джейк.
Карлик бросился было бежать, но кто-то из полицейских в
последний момент поймал его за шиворот.
— Я сам видел, это он, — подтвердил церковный сторож.
Капитан резко повернулся к нему:
— А раз видел, почему не остановил? Ты что, не знаешь,
сколько стоит городу поднять по тревоге пожарные машины?
— Погляди на него, — сказал сторож. — Такого остано¬
вишь!
Все поглядели на великана и сразу поняли, что сторож имел
в виду. Один из полицейских вытащил фонарь и, посветив им
1 Луи Даниел Армстронг (1900—1971) — американский трубач и джазовый
певец, автор джазовых песен.
284

великану в лицо, обнаружил, что это негр с белым лицом и белыми
волосами. Негра-альбиноса он видел впервые.
— Ты кто, черт возьми, такой? — не без удивления спросил
полицейский.
— Его друг, — ответил великан, показывая на карлика, ко¬
торого по-прежнему держал за шиворот второй полицейский. Кар¬
лик отчаянно вырывался.
— Господи, да это же черномазый?! — воскликнул капитан,
не веря своим глазам.
— И точно черномазый. Надо же! — сказал первый поли¬
цейский. — Ас виду — белый. Обхохочешься.
Улучив момент, карлик вырвался, обежал капитана и бро¬
сился на другую сторону улицы, чуть не попав под колеса резко
затормозившего автомобиля, который на большой скорости несся
к церкви.
Два высоких, широкоплечих негра в одинаковых темных ста¬
рых шляпах и в помятых черных летних костюмах, как по команде,
хлопнув дверцами, выскочили с двух сторон из машины, малень¬
кого черного седана, и бросились на карлика. Один негр, Эд Джон¬
сон по кличке Гробовщик, крепко схватил карлика за руку, такую
худенькую, что казалось, она вот-вот оторвется, и развернул его
к себе лицом.
— Это Джейк, — сказал второй негр, Сэм Джонс по кличке
Могильщик.
— Посмотри на него, — сказал Гробовщик.
— Он съел все, что у него было, — заметил Могильщик.
— Съел, но переварить не успел, — откликнулся Гробовщик,
заламывая карлику руки.
Могильщик ударил карлика в живот.
Карлика вырвало.
Могильщик вынул носовой платок и расстелил его на мостовой.
Карлика вырвало на платок пережеванными бумажными
пакетиками, а также вареным языком и маринованным укро¬
пом.
Вдруг карлик упал и потерял сознание. Гробовщик перенес его
с мостовой на газон, а Могильщик аккуратно свернул носовой пла¬
ток с блевотиной и вложил его в толстый коричневый конверт,
который сунул в боковой карман.
Оставив карлика лежать на газоне, они направились к стол¬
пившимся возле церкви полицейским и пожарным выяснить, что
произошло.
— Джейк все тебе расскажет, командир. Он мой друг, — твер¬
дил альбинос капитану пожарной службы.
— Джейк молчит как рыба, — сказал Могильщик.
Великан тупо уставился на него.
285

— Он недоумок, не видишь, что ли, — подал голос один из
полицейских.
Теперь великан стоял в окружении нескольких полицейских
и пожарных.
— Чтобы ответить на мой вопрос, большого ума не надо, —
сказал капитан, сверля альбиноса воспаленными глазами. — Гово¬
ри, приятель, зачем вызвал пожарных?
По скулам великана, точно слезы, текли крупные капли пота.
— Пойми, командир, — заныл он. — Мне отца спасать надо
было. Его хотели убить и ограбить. Что мне было делать...
Могильщик и Гробовщик переглянулись.
— Где? — спросил Могильщик.
— Этот альбинос работает на управляющего жилым домом в
трех шагах отсюда, — вступил в разговор церковный сторож.
— Управляющий — мой отец, — сказал великан.
— Заткнитесь вы все, дайте мне его допросить, — взревел
капитан и придвинулся к великану вплотную. Капитан был шести
футов роста, но макушкой доставал альбиносу только до подбо¬
родка. — Я хочу знать, как ты здесь оказался и почему вызвал
пожарных. Только не прикидывайся дурачком: прекрасно ведь
знаешь, что эта церковь старинная и в ней проведена сигнали¬
зация.
— Он же тебе все .объяснил, — сказал Гробовщик.
Капитан пожарной охраны пропустил его слова мимо ушей.
От злости он так сильно стиснул зубы, что над лиловым подбо¬
родком вздулись желваки.
— Чего ж ты тогда не позвонил в полицию? Почему нажал
на кнопку «пожар», а не на кнопку «полиция»? И почему именно
в церкви? Почему, наконец, просто не позвал на помощь?
Великан изобразил недоумение. Его плоское светлое лицо
стало подергиваться. Розовым языком он облизнул бесцветные
губы.
— Эта кнопка была ближе всего, — сказал наконец он.
— От чего?! — рявкнул капитан.
— От его дома, надо понимать, — сказал Могильщик.
— Не лезь не в свое дело! — оборвал его капитан.
— Если речь идет об убийстве или ограблении, это наше де¬
ло, — возразил Могильщик.
— И вы поверили этому придурку? — с презрением спросил
полицейский.
— Это ведь несложно выяснить, — сказал Гробовщик.
— Для начала я выясню, какого, черта он нажимал на кнопку
«пожарная тревога» и устроил весь этот переполох, — сказал ка¬
питан и, протянув руку, хотел было схватить великана за шиворот,
но не смог: майка обтягивала его мощное тело, а потная белая
286

кожа была слишком скользкой. В результате капитан так и остался
стоять, выбросив вперед руку, словно собирался ударить альбиноса
в грудь.
— Кто хочет ограбить твоего отца? — быстро спросил Мо¬
гильщик.
— Африканец и моя мачеха, они между собой сговорились, —
захныкал великан.
Капитан толкнул его в грудь:
— Но ты же знал, что никакого пожара нет.
Великан беспомощно осмотрелся по сторонам, однако на по¬
мощь ему никто приходить не собирался.
— Нет, командир, не знал. Точно я этого не знал, — сказал
он и, заглянув капитану в глаза, извиняющимся тоном добавил: —
Но сам я пожара не видел.
Не выдержав, капитан изо всех сил ударил альбиноса в живот.
С таким же успехом он мог ударить кулаком по колесу грузовика.
Не испытав ни малейшей боли, великан с удивлением уста¬
вился на капитана.
— Зачем ты его бьешь? — спросил Гробовщик. — Он же го¬
ворить не отказывается.
Капитан пожарной службы не обратил на его слова никакого
внимания.
— Берите его, ребята, — распорядился он.
Один из пожарных схватил великана за правую руку, и ка¬
питан во второй раз ударил его в тугой, пружинящий живот.
Великан хрюкнул и левой рукой взял капитана за горло.
— Эй, ты, полегче! — крикнул Могильщик. — Так ведь и
задушить недолго.
— Не вмешивайся, — предупредил его полицейский, вытаски¬
вая пистолет.
Капитан выпучил глаза и высунул язык.
Один из пожарных ударил великана по спине топориком. Изо
рта великана вырвался звук, похожий на мокрый кашель.
Занес топор и другой пожарный.
В последний момент Могильщик успел перехватить у него то¬
пор и одновременно выхватил из-за пояса длинноствольный нике¬
лированный револьвер 38-го калибра. Просунув ствол между
пальцами великана, он попытался разжать их. Почувствовав боль,
альбинос стиснул кадык своей жертвы ёще сильнее. В глазах ка¬
питана потемнело.
Наконец пальцы альбиноса разжались, и капитан упал.
После этого страсти разгорелись не на шутку.
Пожарный вырвал из рук Могильщика свой топор и замах¬
нулся: еще секунда, и он раскроил бы Могильщику череп, но тут
в темноте блеснул револьвер Гробовщика.
287

— Не теряй голову, приятель, — предупредил он пожарно¬
го. — А то потеряешь жизнь.
Пожарный взмахнул топориком и ударил великана по за¬
тылку.
Великан закричал, как взбесившийся жеребец, и начал драть¬
ся. Стоявшего справа от него пожарного он ударил локтем в че¬
люсть, отправив его в нокаут, а левой рукой уложил двух
пожарных с топорами.
Тогда пожарные, перехватив топоры за лезвие и размахивая
деревянными топорищами, пошли в атаку. На великана посыпался
град ударов, и на его нежной белесой коже загорелись красные
рубцы. Великан отбивался отчаянно, и перед ним, как во время
побоища, образовалась целая груда тел, сбитых с ног его могучими
кулаками. Но пожарные продолжали наступать. Великан не про¬
явил никаких признаков усталости, только лицо его потемнело, из
белого стало черно-синим.
Церковный сторож бегал вокруг и, сокрушенно заламывая ру¬
ки, призывал рассвирепевших пожарных к христианскому смире¬
нию.
— Успокойтесь, джентльмены, — повторял он. — Простите
ближнего своего.
Могильщик и Гробовщик тоже делали все возможное, чтобы
остановить потасовку.
— Эй, хватит! — говорил Могильщик.
— Пусть с ним полиция разбирается! — уговаривал Гробов¬
щик.
Но их никто не слушал.
Изловчившись, один из пожарных ударил великана по ногам,
и тот упал. Пожарные окружили его и стали выкручивать ему
руки, но ничего не получалось: под потной, покрытой лиловыми
кровоподтеками кожей перекатывались твердые как камень бицеп¬
сы. Схватить альбиноса было не легче, чем вымазанную жиром
свинью на ярмарке.
Великан встал на четвереньки, рывком вскочил на ноги, стрях¬
нув с себя пожарных, точно собака — капли воды, и, вобрав голову
в плечи, под градом ударов бросился бежать.
— Вот сукин сын, откуда только силы берутся, — пожаловал¬
ся один из пожарных.
Великан пересек улицу и, прыгнув на траву, случайно насту¬
пил лежавшему без сознания карлику на живот. Изо рта Джейка
фонтаном брызнула рвота. Но никто этого не заметил.
Великан перемахнул через капот пожарной машины и по¬
бежал дальше, еще больше оторвавшись от своих преследова¬
телей.
— Держи его! А то уйдет! — закричал полицейский.
288

Могильщик и Гробовщик бросились великану наперерез.
Великан остановился как вкопанный и затравленно уставился
на них. Избитый, в кровоподтеках, с окровавленным лицом, он в
этот момент был похож на израненного пикадорами быка.
— Будем брать? — спросил друга Гробовщик.
— Черт с ним, пусть убегает, — откликнулся Могильщик. —
Убежит — его счастье.
Они расступились и пропустили великана.
Полицейские и пожарные, обогнув с обеих сторон пожарную
машину, бросились в погоню. Автомобиль чернокожих детективов,
маленький черный седан, стоял на противоположной стороне ули¬
цы, боком, а рядом были припаркованы две патрульные поли¬
цейские машины.
Великан вскочил на капот седана, а оттуда перепрыгнул на
крышу черно-белого патрульного джипа. Установленный на по¬
жарной машине прожектор на какое-то мгновение выхватил из
темноты его застывшую, напряженную, нелепо скрюченную фи¬
гуру.
И тут совершенно машинально один из полицейских вытащил
пистолет и прицелился в великана. В ту же секунду, как по
команде выхватив свой длинноствольный вороненый револьвер,
Гробовщик ударил им по пистолету полицейского. Пистолет вы¬
стрелил. Великан взмыл в воздух и, ломая сучья, исчез в листве
парка.
От звука выстрела и вида падающего с машины великана все
на мгновение замерли. У всех промелькнула одна и та же мысль:
альбинос убит. Каждый реагировал на это по-своему, но оцепене¬
ние на какую-то долю секунды охватило всех, и полицейских, и
пожарных, и детективов.
Молчание прервал Гробовщик:
— Нельзя убивать человека только за то, что он дал ложный
сигнал тревоги, — сказал он стрелявшему.
Но полицейский не собирался убивать великана и поэтому
воспринял упрек Гробовщика близко к сердцу.
— Ты бы молчал! — огрызнулся он. — Кто убил человека
только за то, что тот воздух испортил, а?
Изрезанное шрамами лицо Гробовщика перекосилось от яро¬
сти. Эта история, единственное позорное пятно на его биографии
сыщика, никак не шла у него из головы.
— Ты врешь, ублюдок! — закричал он, и в темноте угрожа¬
юще блеснул вороненый ствол его револьвера.
— Ты что, спятил, Эд? — крикнул другу Могильщик; он ус¬
пел схватить револьвер за дуло и отвести ствол в сторону, а самого
Гробовщика повернуть к себе лицом. — Держи себя в руках. Это
же шутка.
ю
289
Ч. Хаймз «На игле»

— Эти двое черномазых совсем спятили, — прохрипел поли¬
цейский, которого, в свою очередь, крепко держали за руки сослу¬
живцы.
— Никакая это не шутка, — буркнул Гробовщик, но со¬
противляться Могильщику, который оттащил его в сторону, не
стал.
В свое время Гробовщик действительно убил человека, но
не за то, что тот испортил воздух, а потому, что попытался
плеснуть сыщику в лицо духами. Гробовщик выстрелил, решив,
что во флаконе не духи, а кислота: однажды его уже обливали
кислотой, о чем свидетельствовали многочисленные шрамы на ли¬
це. Могильщик понимал, что спорить с белыми полицейскими
бесполезно: в полиции ведь знали, как в действительности было
дело, и перевирали эту историю нарочно, чтобы Гробовщика по¬
дразнить.
Перепалка продолжалась не больше минуты, но за это время
великан успел уйти. Со стороны Риверсайд-драйв парк был ухо¬
женным и хорошо просматривался, однако, плавно спускаясь под
гору, туда, где проходила шестизарядная Западная автомагистраль,
а за решеткой тянулась железная дорога, по которой из Нью-Йорка
шли товарные поезда, превращался в настоящие джунгли.
Полицейский услышал, как великан продирается сквозь густой
кустарник, и закричал:
— Он побежал к реке!
Погоня возобновилась. В историю об ограблении и убийстве
не поверил никто.
— Пусть сами его ловят, — не без злорадства сказал Могиль¬
щик.
— Пусть, я не против, — откликнулся Гробовщик. — Он так
далеко оторвался, что им его все равно не поймать.
Могильщик снял фетровую шляпу и отер ладонью пот, высту¬
павший из-под коротко остриженных курчавых волос.
Они обменялись взглядом людей, привыкших за много лет со¬
вместной работы понимать друг друга с полуслова.
— Думаешь, тут что-то есть? — спросил Могильщик.
— Попробуем выяснить. Вот будет фокус, если за то время,
пока разыгрывалась вся эта комедия, кого-то действительно граби¬
ли и убивали.
— Представляю, какой тогда подымется шум.
Гробовщик подошел к газону, посмотрел на карлика, нагнулся
и пощупал ему пульс:
— Ну, что скажешь про своего дружка, Джейк?
— Он никуда отсюда не денется. Еще успеешь с ним погово¬
рить, — сказал Могильщик. — Пошли. Ведь не исключено, что
этот полоумный верзила по кличке Мизинец говорит правду.
290

Глава 2
К этому' времени Риверсайд-драйв окончательно пробудилась
ото сна. Из выходящих на улицу темных окон высовывались по¬
хожие на привидения испуганные жильцы; квартиры окнами во
двор, наоборот, были ярко освещены, как будто только что началась
война.
Дом, который искали детективы, оказался девятиэтажным кир¬
пичным зданием со стеклянными дверьми, за которыми виден был
тускло освещенный вестибюль. Дверь была на ночь заперта. Рядом
с блестящей хромированной табличкой «Управляющий» торчала
кнопка звонка. Гробовщик уже протянул к звонку руку, но Мо¬
гильщик, покачав головой, его остановил.
Несмотря на то что улица была забита пожарными и патруль¬
ными машинами, полшхейскими в форме и пожарными в касках,
выглядывавшие из окон жильцы смотрели на двух чернокожих с
нескрываемой опаской.
Гробовшик заметил это и сказал:
— Они, наверное, приняли нас за взломщиков.
— А за кого, по-твоему, они должны принять двух цветных,
которые забрели ночью в белый район? — усмехнулся Могиль¬
щик. — Если б я в это время суток увидел в Гарлеме двух белых,
то наверняка решил бы, что они блядей ищут.
— И был бы прав.
— Не больше, чем жильцы этого дома.
Справа от подъезда за железной оградой протянулась в обход
дома узкая бетонная дорожка. Ограда была заперта.
Могильщик схватился за верхнюю перекладину, поставил ногу
на среднюю, подтянулся и перелез через ограду. Гробовщик после¬
довал его примеру.
Откуда-то сверху послышался злобный шепот, но сыщики ре¬
шили им пренебречь.
Пройдя по бетонной дорожке футов сто, они увидели под¬
вальное зарешеченное окно, откуда, отражаясь фиолетовым
квадратом на стене соседнего здания, пробивался свет. Сыщики
на цыпочках подошли к окну и, встав на колени, заглянули
внутрь.
Комната была забита скарбом, оставшимся от многих поколе¬
ний квартиросъемщиков. Чего здесь только, не было! По стенам
громоздились комоды, высокие и низкие, а между ними стояли
мраморные статуэтки, напольные часы, декоративные тумбы в виде
жокея на лошади, пустые клетки для птиц, аквариум с разбитым
стеклом и три изъеденные молью чучела, два т— беличьих и одно,
полинявшее, — совы. У окна стоял круглый обеденный стол,
окруженный ветхими стульями и покрытый выцветшей красной
•	291

шелковой занавеской. В простенке между двумя дверьми, одна из
которых вела на кухню, а другая — в спальню, возвышался ста¬
ринный орган, на котором были расставлены фарфоровые безде¬
лушки. Напротив органа, один на другом, стояли два телевизора,
а на верхнем — еще и допотопный радиоприемник. Почти вплот¬
ную к этой пирамиде, чтобы можно было не вставая включать и
выключать телевизор, были придвинуты диван и два кресла, из
которых торчала вата. На крытом линолеумом полу лежали вы¬
тертые циновки.
На низком комоде стояла лампа синего цвета, а на обеденном
столе — красного. В душном воздухе едва слышно стрекотал сто¬
ящий на высоком дубовом комоде маленький вентилятор.
Телевизор был выключен, а радио работало. Шла программа
для полуночников, из металлического динамика раздавался голос
Джимми Рашинга. «Старая, как мир, любовь в сердце моем...» —
пел он.
На диване, вполоборота, повернув голову к столу и похотливо
улыбаясь, сидел с бутербродом в руке молодой негр в грязно-белой
чалме и в длинном пестром балахоне.
Вокруг стола, сжимая в руке высокий стакан с темным ямай¬
ским ромом, танцевала хорошенькая мулатка в платье, очень по¬
хожем на мешок с прорезями для рук и головы. Это была высокая,
худощавая женщина с узкими бедрами сборщицы хлопка и боль¬
шими, налитыми грудями кормилицы. Она шаркала босыми ногами
по циновке и вздрагивала всем телом. Спереди из ее «мешка» то
и дело показывались худые острые коленки, сзади, точно у курицы,
что откладывала яйца, — узкие, подрагивающие ягодицы, а свер¬
ху, словно рыльца голодных поросят, выглядывали готовые выпрыг¬
нуть наружу тугие груди.
У мулатки было длинное скуластое лицо с плоским носом,
тяжелым подбородком и узкими желтыми глазами. На плечи
падали густые, волнистые, густо смазанные бриолином черные
волосы. Танцуя, она время от времени строила африканцу
глазки*
Могильщик постучал в окно.
Мулатка вздрогнула и вылила ром на шелковую занавеску.
Первым увидел сыщиков африканец. Его зрачки побелели.
Затем, повернувшись к окну, заметила их и мулатка. Ее боль¬
шой широкий рот с полными губами скривился от злобы.
— Убирайтесь отсюда, черномазые, а то полицию вызову, —
закричала она глухим, срывающимся, голосом.
Могильщик вынул из бокового кармана пиджака кожаный, на
войлочной подкладке бумажник и показал ей свой полицейский
жетон.
Мулатка помрачнела.
292

— Черномазые легавые, — злобно сказала она. — Только и
умеете, что шлюх гонять. Чего вам надо?
— Войти, — сказал Могильщик.
Она посмотрела на стакан рома с таким видом, словно не
знала, для чего он нужен, а потом, помолчав, сказала:
— Вам здесь делать нечего. Мужа все равно дома нет.
— Ничего, с тобой поговорим.
Она повернулась к африканцу. Тот заерзал на диване, явно
собираясь ретироваться.
— Ты тоже останься. Поговорим с вами обоими, — сказал
Могильщик.
Мулатка снова повернулась к окну и, прищурившись, окинула
сыщиков быстрым взглядом:
— А он-то вам зачем сдался?
— Где дверь, женщина? — оборвал ее Гробовщик. — Вопросы
будем задавать мы.
— Сзади, где ж еще, — буркнула она.
Сыщики пошли в обход дома.
— Давно я не видел такой хорошенькой киски, — заметил
Гробовщик.
— А мне такой и задаром не надо, — заявил Могильщик.
— Не зарекайся.
Сыщики спустились по ступенькам в подвал, к выкрашенной
в зеленое двери. На пороге, уперев руки в боки, их поджидала
мулатка.
— Что-то случилось с Гасом, да? — спросила она. Впрочем,
тревоги в ее желтых глазах не было. Зато был грех.
— А кто такой Гас? — спросил Гробовщик, остановившись на
последней ступеньке.
— Это мой муж, управляющий.
— А что с ним могло случиться?
— А я почем знаю? Это уж вас надо спросить. Не зря же вы
здесь ночью шастаете... — Она осеклась, ее желтые глазки-щелоч¬
ки злобно блеснули: — Только бы эти белые скупердяи не обви¬
нили нас в воровстве. Специально, чтоб мы не смогли уехать в
Гану, — добавила она своим глухим, развязным голосом. — С них
ведь станется.
— В Гану?! — воскликнул Могильщик. — В Африку? Вы уез¬
жаете в Гану?
На ее лице появилось самодовольное выражение:
— Говорю же, в Гану, сколько можно повторять.
— А кто это «мы»? — поинтересовался Гробовщик, выгляды¬
вая из-за плеча Могильщика.
— Я и Гас, кто ж еще.
— Пошли в квартиру, там разберемся, — сказал Могильщик.
293

— Если думаете, что мы что-то украли, то вы пришли не по
адресу, — сказала мулатка. — Нам чужого не надо.
— Пошли, пошли.
Она резко повернулась на каблуках и двинулась по ярко
освещенному коридору с побеленными стенами, вобрав голову в
квадратные костистые плечи и вертя маленькими крепкими ягоди¬
цами, которые, точно головастики, сновали у нее под платьем.
У стены, рядом с шахтой лифта, стоял массивный тем¬
но-зеленый сундук, на котором значилось: «Пароход «Королева
Мария». Не кантовать». Ручки сундука были перевязаны ве¬
ревкой.
Сыщики переглянулись. С каждой минутой становилось все
интереснее.
Оказалось, что забитая рухлядью квартира домоправителя вы¬
ходила прямо в вестибюль. Войдя, они увидели, что африканец
сидит на кончике стула со стаканом рома в руке и дрожит мелкой
дрожью.
Радио было выключено.
Мулатка повернулась закрыть за собой дверь, и тут в дверях
кухни появилось чудовище.
У обоих сыщиков от ужаса зашевелились на голове волосы.
Сначала им показалось, что это львица. У зверя была золо¬
тистая шерсть, огромная голова, стоящие торчком уши и сверка¬
ющие глаза. Таинственный зверь зарычал, и только тогда стало
ясно, что это не львица, а громадная собака.
Гробовщик выхватил револьвер из кобуры.
— Она не укусит, — с презрительной улыбкой процедила му¬
латка. — Привязана цепью к плите.
— Вы что, с собой ее везете? — не скрывая удивления, спро¬
сил Могильщик.
— Это не наша собака. Ее хозяин — негр-альбинос по кличке
Мизинец, он на Гаса работает.
— Мизинец, значит. Не твой ли он сын? — ввернул Могиль¬
щик.
— Мой сын! — Мулатка взорвалась. — Сколько ж мне, по-
твоему, лет? Да он, если хочешь знать, старше меня.
— Почему ж тогда он называет твоего мужа отцом?
— А я почем знаю? Никакой Гас ему не отец. Муж где-то
подобрал его и над ним сжалился.
Гробовщик незаметно толкнул Могильщика в бок, показав ему
глазами на, четыре коричневых чемодана из искусственной кожи,
которые стояли у стены под обеденным столом.
— А где Гас? — спросил Могильщик.
Мулатка опять насупилась.
— Откуда я знаю. Пошел, наверное, на пожар поглазеть.
294

— А он случаем не за наркотиками отправился? — сделал
предположение Могильщик, вспомнив карлика Джейка.
— Гас?! За наркотиками?! — Мулатка задохнулась от возму¬
щения. — Нет у него такой привычки. Нет и никогда не было. К
чему он привык, так это в церковь ходить. — Она помолчала и
добавила: — Наверное, спустился в каптерку за сундуком, а его
кто-то в коридор выставил.
— У Гаса, говоришь, такой привычки нет? А у кого есть? —
не отставал Гробовщик.
— У Мизинца. Он героин употребляет. Я точно знаю.
— А откуда у него на героин деньги?
— Почему ты меня об этом спрашиваешь?
Могильщик перевел взгляд на перепуганного африканца.
— Что этот человек здесь делает? — внезапно спросил он.
— Это африканский вождь, — с гордостью сказала мулатка.
— Охотно верю, но на мой вопрос ты не ответила.
— Он продал Гасу ферму.
— Какую еще ферму?
— Соевую плантацию в Гане, куда мы едем.
— Твой муж купил у африканца соевую плантацию? — не¬
доверчиво переспросил Гробовщик. — Что-то не верится.
— Покажи ему паспорт, — сказала африканцу мулатка.
Африканец выудил паспорт из складок своего балахона и про¬
тянул его Могильщику.
Могильщик не обратил на паспорт никакого внимания, зато
Гробовщик взял его и, прежде чем вернуть владельцу, долго с
любопытством изучал.
— Я одного не пойму, — сказал Могильщик и, сняв шляпу,
почесал голову. — Откуда у вас такие деньги берутся? Твой муж
на зарплату домоуправляющего покупает в Гане плантацию. Ми¬
зинец героином балуется...
— Откуда деньги у Мизинца, я понятия не имею, — сказала
мулатка. — А у Гаса незаконных доходов нет. Его жена умерла
и оставила ему в Северной Каролине табачную ферму, а он ее
продал.
Могильщик и Гробовщик опять переглянулись.
— А я думал, его жена — ты, — сказал Могильщик му¬
латке.
— Да, сейчас — я, — с победоносным видом ответила та.
— Выходит, он — двоеженец?
— Уже нет. — Она захихикала.
Могильщик покачал головой:
— Везет же людям.
С улицы послышался рев моторов, пожарные машины возвра¬
щались в гараж.
295

— Где был пожар? — спросила мулатка.
— Пожара не было, — ответил Могильщик. — Это Мизинец
дал ложный сигнал тревоги. Он хотел вызвать полицию.
Из узких желтые глаза мулатки сделались величиной с мин¬
даль:
— Вот как? А зачем ему понадобилась полиция?
— Говорит, что вы вместе с этим африканским вождем гра¬
били и убивали его отца.
Ее лицо приобрело землистый оттенок, а африканец, вскочив
на ноги, как будто его укусила в задницу оса, начал что-то быстро
лопотать в свое оправдание на непонятном гортанном английском
языке.
— Да заткнись ты! — в сердцах перебила его мулатка. — Гас
сам с ним разберется. Альбинос поганый! Сколько мы ему добра
сделали, а он, скотина, подгадить нам норовит. Да еще накануне
отъезда!
— А зачем ему было на вас наговаривать?
— А затем, что он африканцев на дух не переносит. Завидует
им. У него ведь кожа ни то ни се, даром что негр.
Могильщик и Гробовщик, не сговариваясь, покачали голо¬
вами.
— Давайте разберемся, — сказал Могильщик. — Сегодня
ночью альбинос по кличке Мизинец дал ложный сигнал тревоги,
сообщил, что горит Риверсайдская церковь, в результате чего сюда
съехалась половина всех нью-йоркских пожарных и вся полиция
района. Спрашивается, почему он это сделал?
— А все потому, что негров с темной кожей не любит, —
съязвил Гробовщик.
— Почему же, интересно, он невзлюбил негров с темной ко¬
жей? От жары, что ли?
В этот момент раздался длинный, пронзительный звонок в
дверь. На кнопку жали с таким остервенением, как будто пытались
вдавить ее в стену.
— Кого еще черти принесли? — буркнула мулатка.
— Может, это Гас? — предположил Гробовщик. — Может, он
ключ потерял?
— Если этот придурок снова пожарных вызвал, пусть лучше
мне на глаза не попадается, — пригрозила мулатка.
Она вышла в вестибюль и в сопровождении обоих сыщиков
поднялась по лестнице к входной двери.
Сквозь стекло они увидели наряд полиции.
Мулатка распахнула дверь.
— Чего вы тут забыли? — крикнула она.
Белые полицейские с интересом оглядывали чернокожих сы¬
щиков.
296

— Жильцы жалуются, что возле дома ошиваются двое подо¬
зрительного вида цветных, — громко, с вызовом сказал один из
полицейских. — Вам об этом что-нибудь известно?
— Подозрительные цветные — это мы, — сказал Могильщик,
предъявляя свой полицейский жетон. — Это мы здесь ошиваемся.
Полицейский покраснел.
— Простите, ребята, — сказал он. — Наша вина: надо было
сначала эти жалобы проверить.
— Бывает, — сказал Могильщик. — В такую жару мозги ни
у кого не работают.
Могильщик и Гробовщик ушли вместе с полицией и отправи¬
лись в сторону церкви посмотреть, что с Джейком. Но его на газоне
не было. Сидевший в патрульной машине полицейский сообщил,
что карлика увезли в больницу.
Пожарные уехали, но у тротуара еще стояло несколько пат¬
рульных машин: полицейские безуспешно прочесывали парк в по¬
исках альбиноса-исполина по кличке Мизинец.
Гробовщик взглянул на часы:
— Двенадцать минут третьего. Эта история уже битый час
длится.
— Бары закрылись, — сказал Могильщик. — Надо бы, преж¬
де чем сдавать дежурство, заглянуть в Долину, ты не находишь?
— А как же Джейк?
— Никуда твой Джейк не денется. Давай-ка сперва прока¬
тимся — посмотрим, что еще в этом пекле творится.
И они вразвалочку направились к своему маленькому черному
седану. Со стороны их можно было принять за двух фермеров,
которые впервые приехали в столицу.
Глава 3
В полицейский участок они вернулись только в половине чет¬
вертого утра.
А все из-за жары.
Даже в половине третьего ночи Долина, район Гарлема в
низцне, к востоку от Седьмой авеню, напоминала раскаленную
скрвороду. Асфальт нагрелся и разбух, от него в воздух поды¬
мался нестерпимый жар, а атмосферное давление прибивало этот
жар обратно к земле — как крышку от стоящей на огне каст¬
рюли.
Цветное население Долины бодрствовало даже в это время
суток — в перенаселенных многоквартирных домах, в ночных ба¬
рах, в борделях, вело жизнь, приправленную пороком, болезнями
и преступлениями.
297

Над этой раскаленной сковородой в жарком, неподвижном воз¬
духе низко стоял густой, терпкий запах шашлыка, опаленных во¬
лос, выхлопных газов, гниющего мусора, дешевых духов, немытых
тел, разрушенных зданий, собачьих, крысиных и кошачьих ис¬
пражнений. Запах виски и блевотины. Запах бедности — застаре¬
лый и высушенный.
Полуголые люди сидели у открытых окон, толпились на чер¬
ных лестницах, шаркали взад-вперед по тротуарам, носились по
черным улицам на разбитых машинах.
Из-за жары невозможно было спать, из-за разлитого в воз¬
духе греха — любить, из-за шума — мечтать о прохладных
водоемах и тенистых аллеях. В ночном воздухе надрывались,
стараясь перекричать друг друга, бесчисленные радиоприемники,
оглушительно визжали возившиеся на улицах кошки; тишину
разрывали истерический смех, какофония автомобильных гудков,
грубые ругательства, громкие споры, истошный визг поножов¬
щины.
Бары закрылись, и пили поэтому прямо на улице’, из горлыш¬
ка. Мучась от жары, хлестали дешевое крепкое виски, еще больше
мучились от жары и шли драться или воровать.
Могильщик и Гробовщик столкнулись с массой крупных и мел¬
ких преступлений.
Грабители вломились в супермаркет и украли пятьдесят фун¬
тов парной говядины, двадцать фунтов копченой колбасы, двадцать
фунтов куриной печенки, двадцать девять фунтов маргарина, три¬
дцать два фунта топленого жира и один телевизор.
Какой-то пьянчуга забрел в похоронное бюро и отказывался
уйти, пока его не обслужат «по первому разряду».
Мужчина зарезал женщину за то, что та «не давала, ну хоть
тресни».
Женщина зарезала мужчину, который, как она уверяла, пре¬
больно наступил ей на мозоль.
Во второразрядном ресторанчике на углу Восьмой авеню и Сто
двадцать шестой улицы завязалась драка. Началась драка с того,
что в задней комнате ресторана во время игры в кости один негр
набросился с ножом на другого. Тот не долго думая выскочил на
улицу и вооружился обломком железной трубы, которую, прежде
чем пойти играть в кости, он предусмотрительно припрятал в му¬
сорном баке. Негр с ножом, увидев, что его обидчик возвращается
с железной трубой, вскочил и, развернувшись на сто восемьдесят
градусов, ретировался в противоположном направлении. Тогда его
приятель бросился с бейсбольной битой на негра с трубой. После
этого негр с ножом вернулся и пришел на помощь негру с бейс¬
больной битой. Увидев, что двое напали на одного, из кухни, раз¬
махивая топором, выскочил повар, тоже негр, после чего между
298

негром с ножом и поваром завязалась ожесточенная схватка один
на один.
' Когда Могильщик и Гробовщик вбежали в ресторан, спертый
воздух сотрясался от криков и звона холодного оружия.
Не вступая в разговоры, Гробовщик рукояткой пистолета стал
бить по голове негра с ножом. Тот, пошатываясь, выбежал из ре¬
сторана и, прижимая к груди нож, который он боялся пустить в
ход, забормотал:
— У меня голова крепкая — не пробьешь...
Левой рукой Могильщик стал хлестать по лицу негра с бейс¬
больной битой, а правой — размахивать пистолетом, разгоняя со¬
бравшуюся на тротуаре толпу.
— Разойдись! — кричал он.
— Получай, красноглазый! — кричал Гробовщик. — Чтоб в
следующий раз руки не распускал!
Со стороны Могильщик и Гробовщик ничем не отличались от
дерущихся и зевак: у них были такие же воспаленные глаза, такие
же сальные, потные и злые лица. Как и большинство обитателей
Гарлема, оба они были высокие, широкоплечие, подвижные, реши¬
тельные. Их лица, как и у любого пьянчуги из Гарлема, были
испещрены шрамами и рубцами. На лице Могильщика видны были
следы от многочисленных ударов тяжелыми предметами, а лицо
Гробовщика было покрыто густой сетью шрамов от швов, наложен¬
ных после ожога кислотой.
Отличались сыщики, во-первых, тем, что у них было огне¬
стрельное оружие, а во-вторых, потому что в Гарлеме их все знали
и называли «хозяевами».
Воспользовавшись всеобщим замешательством, повар юркнул
обратно на кухню и спрятал топор за плиту, а негр с железной
трубой сунул свое оружие под брючину и быстро, словно участвуя
в соревновании инвалидов по бегу, заковылял к выходу.
Вскоре страсти улеглись, и Могильщик и Гробовщик, не сказав
ни слова и даже не обернувшись, сели в машину и поехали в
полицейский участок.
Перечитав то место в их рапорте, где жена управляющего
объясняла, почему Мизинец вызвал пожарных, лейтенант Андерсон
недоверчиво спросил:
— И вы этому поверили?
— Да, — ответил Могильщик. — Я буду верить в эту версию,
пока не появится другая, более убедительная.
Андерсон покачал головой:
— Хорошенькие же у этих людей мотивы для преступлений.
— Их мотивы ничем не хуже любых других, если вдумать¬
ся, — рассудительно сказал Гробовщик.
Лейтенант вытер потный лоб грязном носовым платком.
299

— Ты рассуждаешь, как будто ты не полицейский, а психи¬
атр, — сказал он.
Могильщик подмигнул Гробовщику/
—	«Белый — дело делай», — продекламировал он первую
строчку школьного стишка.
—	«Мулат — сам не рад», — подхватил Гробовщик.
—	«Черный — сиди в уборной», — закончил Могильщик.
Лейтенант Андерсон покраснел. Он привык, что его лучшие
детективы постоянно над ним подсмеиваются, но каждый раз не¬
много смущался.
— Может, вы и правы, — помолчав, сказал он. — Но эти
преступления стоят налогоплательщикам денег, и немалых.
— Что верно, то верно, — согласился Могильщик.
Гробовшик сменил тему:
— Его поймали, не знаешь?
Лейтенант Андерсон покачал головой:
Кого только за эту ночь не поймали: бродяг, гомиков, шлюх
вместе с клиентами. Даже монаха-отшельника одного где-то отко¬
пали, а вот Мизинца — нет.
— А ведь такого, как Мизинец, найти не сложно, — сказал
Могильщик.
— Да, верзиле-альбиносу трудно превратиться в чернокожего
карлика, — улыбнулся Гробовщик.
— Ладно, пошутили — и хватит, — сказал Андерсон. — Что
там с этим торговцем наркотиками?
— Это один из основных поставщиков героина цветному на¬
селению. Но парень он не глупый и Гарлем старается обходить
стороной, — объяснил Могильщик.
— Когда мы увидели, что Джейк задыхается, то сразу сооб¬
разили, что он попытался проглотить героин, и приняли меры.
Улики налицо, — продолжал Гробовщик.
—• В конверте, — уточнил Могильщик, кивком головы пока¬
зывая на стол. — Он хотел проглотить пять или шесть упаковок
героина, эксперты смогут сами в этом убедиться.
Андерсон приоткрыл толстый коричневый конверт, который в
качестве вещественного доказательства предъявили сыщики, вы¬
тряхнул оттуда сложенный носовой платок и развернул его.
— Бр-р! — воскликнул лейтенант, отшатнувшись от стола. —
Ну и вонь!
ч — Сам торговец воняет еще сильней, — успокоил его Могиль¬
щик. — По мне, лучше убийца, чем торговец наркотиками.
— А что там еще? — спросил Андерсон, брезгливо ткнув ка¬
рандашом в развернутый платок.
Гробовщик хмыкнул:.
— Он ведь в тот вечер не одними уликами питался.
300

Андерсон нахмурился:
— Я, конечно, понимаю, вы хотели как лучше. Но нельзя же
людей, даже если это преступники, бить ногой в живот для полу¬
чения вещественных доказательств. Вам известно, что этого типа
увезли в больницу?
— Не волнуйся, такой, как он, жалобу писать не станет, —
сказал Могильщик.
— Это не в его интересах, — поддержал друга Гробовщик;
— Вы забыли, что вы не в Гарлеме. Это здесь вам все сходит
с рук, а в других районах у вас могут быть неприятности.
— Могу поручиться, что у этой истории последствий не бу¬
дет, — сказал Могильщик. — Если я ошибаюсь, то готов съесть
содержимое этого платка.
— Кстати о еде, — спохватился Гробовщик. — Мы же с тобой
еще не обедали.
Мейми Луиз была больна, а в другие ночные забегаловки и
закусочные идти не хотелось. В конце концов решено было по¬
обедать в ночном клубе «Настоящий мужчина» на Сто двадцать
пятой улице.
— Люблю рестораны, где пахнет женским потом, — изрек
Гробовщик.
На улицу выходил бар, а кабаре находилось сзади и предна¬
значалось только для членов клуба; стоило членство два доллара.
Детективы предъявили свои полицейские жетоны и были приняты
в члены «Настоящего мужчины» бесплатно.
В кабаре было жарко, шумно, в нос ударил терпкий запах
пота. Помещение за плюшевой занавеской было так мало и пере¬
полнено, что сидевшие за соседними столиками касались друг друга
спинами. Лица плавали в тусклом свете, словно в людоедской по¬
хлебке, — видны были только глаза и зубы. На стене, под самым
потолком, красовались почерневшие от дыма изображения обна¬
женных красоток, а ниже, вперемежку с фотографиями великих
джазистов с их автографами, были развешаны рисунки многочис¬
ленных гарлемских знаменитостей. На задней стене — без особого,
впрочем, эффекта — работал вентилятор.
— Ты хотел, чтобы пахло женским потом? — спросил Мо¬
гильщик. — Пожалуйста.
— Одного запаха мне мало, — усмехнулся Гробовщик.
— Я заплачу только за два виски, слыхали! — истошно кри¬
чал какой-то псих. — Больше я ничего не пил. А кто у вас украл
еще три — понятия не имею!
За танцплощадкой, на которой могли поместиться, да и то с
трудом, две пары ног, лоснящийся от пота негр в белой шелковой
301

рубашке что было сил колотил по клавишам крошечного пианино,
а худая, гибкая негритянка в огненно-красном вечернем платье, с
голой спиной танцевала между столиками, громким голосом пела:
«Мани-мани-мани» — и, извиваясь змеей, то и дело задирала юб¬
ку, под которой у нее ничего не было. Всякий раз, когда ей про¬
тягивали деньги, она выразительно раскланивалась и вместо
«Мани-мани-мани» принималась петь «О, дэдди, мани мейкс ми
фил со фавни».
Хозяин кабаре усадил детективов за угловой столик в глубине
комнаты, убрал грязную посуду и широко улыбнулся, продемонст¬
рировав многочисленные пломбы на все вкусы:
— Мое правило: живи сам и давай жить другим. Что будете
заказывать, джентльмены?
В этот вечер можно было заказать жареного цыпленка, ре¬
брышки и рагу по-новоорлеански.
Детективы выбрали рагу по-новоорлеански из свежей свинины,
куриных потрохов, вымени и гигантской креветки со стручками
бамии и сладким картофелем, с двадцатью семью видами всевоз¬
можных приправ, соусов и трав — фирменное блюдо этого заве¬
дения.
— Даю гарантию: рагу по-новоорлеански вас как следует
остудит, — похвастался хозяин.
— Надеюсь, не до посинения? — буркнул Могильщик.
Хозяин вновь продемонстрировал многочисленные и разнооб¬
разные пломбы и коронки.
Покончив с рагу, они заказали по здоровенному ломтю ледя¬
ного арбуза с черными косточками.
В это время на танцплощадку вышли четыре упитанные смуг¬
лые девицы и начали, повернувшись к залу спиной, в унисон вих¬
лять бедрами; когда они выбрасывали вперед ноги, крепкие
лоснящиеся ягодицы под купальниками перекатывались, точно сто¬
фунтовые мешки с коричневым сахаром.
— Брось мне ножку — подержаться! — крикнул кто-то.
— Такая ножка не долетит — слишком много весит, — подал
голос Гробовщик.
В душном, переполненном кабаре началось форменное бе¬
зумие.
' Искушение было слишком велико, и Гробовщик, не удер¬
жавшись, набрал полный рот арбузных косточек и начал ими пле¬
ваться, целясь в голые ляжки танцовщиц. До танцплощадки было
не меньше пятнадцати футов, и, пока Гробовщик пристрелялся,
несколько косточек угодило в затылок сидящих вокруг сцены за¬
всегдатаев, так что с трудом удалось избежать скандала. Некоторые
из пострадавших полезли было в драку, но тут Гробовщик наконец
пристрелялся, и косточки начали попадать в цель. Девицы, то одна,
302

то другая, словно ужаленные, принялись подпрыгивать на месте и
хвататься за голые ляжки. Собравшиеся же решили, что так за¬
думано, и громко зааплодировали.
Кто-то, не выдержав, вскочил и экспромтом исполнил песенку
«Оса в трусах».
Но тут одна из девиц, после того как очередная косточка уго¬
дила ей в кремовую ягодицу, сообразила, в чем дело, и повернулась
к зрителям.
— Какой-то подонок стреляет в меня арбузными косточка¬
ми! — заявила она, злобно сверкая глазами. — Сейчас выясним,
кто это.
Остальные трое тоже осмотрели косточку, после чего все чет¬
веро сбежали в зал и с остервенением домработницы, которая, стоя
на коленях, драит пол, стали продираться между столиков, разы¬
скивая того, кто заказал арбуз.
Могильщик не растерялся и быстро убрал со стола тарелки
с арбузными корками и спрятал их под стол, поэтому Гробов¬
щик, хотя арбуз заказывали только они одни, обнаружен не
был.
Когда наконец танцы возобновились, Могильщик облегченно
вздохнул.
— Кажется, пронесло, — сказал он.
— Пошли скорей, пока нас не поймали, — сказал Гробовщик,
вытирая губы тыльной стороной ладони.
— Нас?! Чтобы нас — и поймали?! — вскричал Могиль¬
щик.
Хозяин проводил детективов до двери и наотрез отказался
брать с них деньги. Напоследок он хитро подмигнул, давая этим
понять, что целиком на их стороне, и сказал:
— Мой девиз: живи сам и давай жить другим.
— Верно, только не думай, что ты нас купил своим новоор¬
леанским рагу, — процедил, выходя из кабаре, Могильщик.
Когда они вышли на улицу, было почти пять утра. Их дежур¬
ство кончилось час назад.
— Давай-ка еще раз поищем Гаса, — предложил Могиль¬
щик.
— Зачем? — удивился Гробовщик.
— На всякий случай.
— Вечно ты перестраховываешься! — пожаловался Гробов¬
щик.
Было пять минут шестого, когда Могильщик, проехав мимо
дома на Ривесайд-драйв, в котором они побывали несколько
часов назад, развернулся и остановил машину на противопо¬
ложной стороне улицы, недалеко от памятника Гранту. Из-под
низкого, обложенного тучами неба пробивался серый рассвет, и
зоз

уже работали разбрызгиватели, поливавшие порыжевшую траву
на газоне парка.
Детективы уже собирались выйти из машины, как вдруг уви¬
дели африканца, который вышел из дому, ведя на длинной тяжелой
цепи громадную собаку. Надетый на собаку железный намордник
напоминал забрало средневекового рыцаря.
— Сиди и не двигайся, — шепнул другу Могильщик.
Африканец посмотрел по сторонам, а затем пересек улицу и
углубился в парк. В серой осенней листве его белый тюрбан и
разноцветный балахон как-то особенно бросались в глаза.
— Если бы мы не были в Нью-Йорке, — первым нару¬
шил тишину Могильщик, — его можно было бы принять за
вождя зулусов, который вышел поохотиться со своим ручным
львом.
— Пойдем за ним? — спросил Гробовщик.
— С какой стати? Чтобы посмотреть, как его собака нужду
справляет?
— Но ты ведь сам хотел поискать Гаса?
Друзья замолчали. Они неподвижно сидели в машине, не сводя
глаз с двери дома, откуда вышел африканец. Прошло несколько
минут.
— Может, заглянем к мулатке? — прервал молчание Гробов¬
щик. — Поглядим, что у нее делается.
— Не вижу смысла. Если Гаса еще нет, ничего, кроме гряз¬
ного постельного белья, ты там не увидишь, — возразил Могиль¬
щик. — А если он дома, его может заинтересовать, какого черта
мы среди ночи врываемся в его квартиру, да еще когда наше де¬
журство кончилось.
— Какого же тогда дьявола мы снова сюда приезжали? —
вспылил. Г робовщик.
— Говорю же, на всякий случай. Интуиция.
Оба замолчали.
На ведущей в парк лестнице снова появился африканец.
Гробовщик взглянул на часы. 5.27.
Собаки с африканцем не было.
Они с любопытством следили за тем, как африканец перешел
улицу и нажал на кнопку звонка. Потом повернул ручку двери и
вошел внутрь. Они переглянулись.
— И как, по-твоему, надо это понимать, черт возьми? —
спросил Гробовщик.
— А так, что он от собаки избавился.
— Но с какой целью?
— И, главное, каким образом?
— Ты меня спрашиваешь? — сказал Гробовщик. — Откуда
я-то знаю? Я ведь не ясновидящий.
304

— Ладно, черт с ним, поехали домой, — неожиданно решил
Могильщик.
— Ты только на меня, старик, не рычи. Ты же сюда ехать
надумал, а не я.
Глава 4
Мизинец заглянул в окно прачечной на углу Двести двадцать
пятой улицы и Уайт-Плейнз-роуд. Внутри, на дальней стене, ви¬
сели часы. Три часа тридцать три минуты утра.
На небе сгустились тяжелые, свинцовые тучи. Воздух, как
всегда перед грозой, был неподвижен и раскален. Сверху, над из¬
вивающейся Уайт-Плейнз-роуд, завис едва заметный е предрас¬
светных сумерках мрачный, массивный метромост. Улицы были
абсолютно пусты. Стояла мертвая, какая-то неестественная ти¬
шина.
На то, чтобы добраться сюда, в Бронкс, из Манхэттена с Ри-
версайд-парк, у него ушло больше часа — и это при том, что
часть пути он проехал на дрезине, на которую вспрыгнул на Цен¬
тральном вокзале, зато потом пришлось долго плестись по беско¬
нечным улицам спящего города, всякий раз прячась, если кто-то
попадался на пути.
Теперь ему стало немного спокойнее. Однако он продолжал,
словно в лихорадке, дрожать всем телом.
Он повернул на восток, в сторону итальянского квартала.
Вскоре многоэтажные жилые дома уступили место окрашенным
в пастельные тона итальянским виллам с садиками и статуэтками
святых. Затем виллы стали появляться реже, потянулись огороды
и заросшие травой пустыни, где спали бродяги и паслись козы.
Теперь он был у цели: в конце незастроенной еще улицы, на
пустыре, куда сваливали мусор, стоял небольшой одноэтажный кот¬
тедж с розовыми оштукатуренными стенами и несообразно высокой
остроконечной крышей. Находился коттедж за металлической
оградой, в глубине сада, заросшего сорняками, выжженной травой
и увядшими цветами. В нише над входной дверью виднелось бело¬
мраморное распятие. Христос был как-то особенно худ, изможден
и вдобавок сильно загажен птицами. В других нишах стояли увитые
плющом, аляповато раскрашенные фигурки святых, которых так
любят итальянские крестьяне.
Мизинец перемахнул через забор и пошел вокруг дома по
извивающейся среди высоких сорняков тропинке, старательно об¬
ходя попадавшиеся ему на пути бетонное корыто с налитой для
птиц водой, статую Гарибальди и большую декоративную вазу с
искусственными розами.
305

За домом находился большой задний двор, окруженный высо¬
ким деревянным забором. Задняя дверь коттеджа выходила прямо
на увитую виноградными лозами беседку: из пыльной листвы вы¬
глядывали тяжелые кисти крупного лилового винограда. У забора,
рядом с курятником и крольчатником, примостился полусгнивший
сарай, откуда за Мизинцем печальными мудрыми глазами наблю¬
дала привязанная к. тумбе коза. За сараем раскинулся большой
умирающий от жажды и хозяйской нерадивости огород, зато вдоль
забора, за гаражом из рифленого железа, буйно росла политая и
ухоженная конопля.
Мизинец остановился в темноте возле беседки и прислушался.
Затем глубоко, со свистом втянул в себя воздух, и по его щекам
побежали слезы.
Теперь музыка звучала как-то особенно громко и вызы¬
вающе, причем к пианино, по клавишам которого били изо
всех сил, присоединился еще какой-то странный звук, как буд¬
то то ли скребли, то ли постукивали по деревянной стиральной
доске.
Оба чердачных окна были подняты; в левом окне, с того места,
где находился Мизинец, виден был черный бок пианино, на кото¬
ром стояли керосиновая лампа и початая бутылка джина. Мизинец
присмотрелся: в окне возникла и потянулась к бутылке черная
рука с толстыми, скрюченными пальцами; бутылка исчезла, после
чего музыка изменилась: раньше играли двумя руками, причем
басы перемежались с высокими регистрами, теперь же правая рука
бездействовала, зато левая пробегала по всей клавиатуре, с силой
ударяя по клавишам.
Но вот рука с бутылкой появилась снова, потом исчезла, а
бутылка осталась — количество джина в ней заметно поубавилось.
Опять забасили нижние регистры, а высокие постукивали им в
унисон, точно капли дождя по рифленой крыше.
Затем, с противоположной стороны, появилась другая рука, и
бутылка исчезла опять. Снова зазвучали басовые ноты, постуки¬
вание прекратилось. Потом рука и бутылка появились вновь, а
скрежещущий звук, словно терли по стиральной доске белье, за¬
метно усилился, участился.
В правом окне видны были раскачивающиеся под музыку муж¬
чины в рубашках с короткими рукавами и тесно прижимавшиеся
к ним женщины с голыми черными плечами. Несмотря на посто¬
янные сбои ритма, пары танцевали медленно, плавно — кто «бэр-
хаг», кто «Джорджиа-грайнд». Блестящая черная кожа танцующих
переливалась в тусклом, мерцающем желтом свете керосиновой
лампы.
— Маса Мизинец, — послышался вдруг у него за спиной ти¬
хий, тоненький голосок.
306

От неожиданности Мизинец даже подпрыгнул на месте и резко
повернулся.
В темноте проступило маленькое черное личико с огромными
сверкающими в темноте глазами. На худенькой босоногой фигурке
мешком висел залатанный мужской свитер.
— Ты что это не спишь, парень? — бросил в темноту Мизи¬
нец.
— Пожалуйста, сэр, пойдите наверх и купите у Небесной для
дяди Бада две порции небесного порошка.
— Л почему ты сам не хочешь пойти?
— Я бы пошел, только ведь она мне не продаст. Скажет, мал
еще.
— Почему ж тогда дядя Бад не сходит?
— Ему плохо, вот он меня и послал.. Он опять веру утратил.
— Ладно, давай деньги.
Мальчик протянул ему два зажатых в потной ладошке долла¬
ровых банкнота.
Мизинец обогнул беседку и постучал в заднюю дверь коттеджа.
— Кто там? — раздался изнутри чей-то срывающийся голос.
— Это я, Мизинец.
В прихожей на мгновение вспыхнул свет, щелкнул замок,
дверь распахнулась, и в дверном проеме возникла фигура дряхлого,
седого как лунь старика в синей холщовой ночной рубахе. В правой
руке старик сжимал поблескивавшую в темноте двустволку.
— Как дела, Святой? — вежливо приветствовал его Мизинец.
— Скрипим понемножку, — еле слышно ответил старик. Впе¬
чатление было такое, будто он стоит не рядом, а на другом конце
комнаты.
— Я. хотел подняться наверх к Небесной.
— Ноги есть — подымайся. — Казалось, голос старика доно¬
сится из подвала — такой он был низкий, далекий.
Мизинец почтительно хмыкнул и, пройдя через кухню, под¬
нялся по задней лестнице на чердак. Небесная, бесформенная, оде¬
тая в какое-то тряпье, восседала на высоком, похожем на трон
стуле, подальше от света.
У ее ног на носилках лежал больной.
Небесная была целительницей, и Мизинец не осмеливался за¬
говорить с ней, пока она ворожит.
— Все будет у тебя хорошо, — мурлыкала она своим старче¬
ским, надтреснутым голоском, в котором слышалась еще мелодич¬
ность. — Все будет хорошо — главное, веру обрести.
Она раскачивалась на стуле под размеренную, ритмичную му¬
зыку.
— Я обрел веру, — слабым голосом отозвался лежавший на
носилках больной.
307

Небесная сползла со стула и опустилась перед носилками на
колени.
Ее худая, прозрачная, похожая на клешню рука поднесла к
лицу больного серебряную ложечку с каким-то белым порошком.
— Вдыхай! — велела она. — Вдыхай небесный порошок в са¬
мое сердце.
Больной приподнял голову и послушно, четыре раза подряд,
глубоко, с каждым разом все глубже, вдохнул порошок полной
грудью.
Небесная снова опустилась на свой трон.
— Теперь ты поправишься, — торжественно пропела она.
Мизинец терпеливо ждал, пока целительница соизволит обра¬
тить на него внимание. Прерывать сеанс строго запрещалось.
Небесная гордилась тем, что исцеляла старинными, испытан¬
ными методами: прибегала к помощи старомодных пьющих джин
музыкантов, заставляла своих пациентов танцевать старомодные
медленные танцы. Это считалось первой стадией исцеления, кото¬
рую Небесная называла «деинкарнацией».
Коротышка Ки появился пятнадцать лет назад, а Стиральная
Доска Уортон гораздо позже. И тот и другой давно пережили свое
время. Коротышка Ки был виртуозным пианистом, а Стиральная
Доска Уортон сидел рядом с ним, зажав между ногами стиральную
доску, и бренчал на ней кроличьими костями. Оба пили джин.
Только им во всей «небесной клинике» разрешалось пить джин.
Они вообще жили в свое удовольствие, зато Небесной приходилось
трудиться изо всех сил, исцелять больных, которые приходили к
ней за «небесным порошком» — кокаином.
— Чего тебе, Мизинец? — неожиданно спросила она.
Альбинос вздрогнул, он не подозревал, что Небесная его уви¬
дела.
— Ты должна помочь мне, Небесная. — прохрипел он. — Я
попал в беду.
Она подняла на него глаза:
— Тебя избили.
— Как ты заметила в такой темноте?
— Белизна с тебя сошла, вот и заметила, — буркнула Не¬
бесная и, спохватившись, добавила: — Если тебя отделала поли¬
ция, проваливай. Я с фараонами связываться не намерена.
— Это не полиция, — уклончиво сказал Мизинец.
— Тогда потом поговорим. Сейчас мне некогда.
— Як тебе еще по одному делу. Мальчишка просит две пор¬
ции небесного порошка для дяди Бада.
— Я молокососам кокаин не продаю, — отрезала она.
— Так это ж для дяди Бада. Хочешь, я сам ему передам.
—- Давай деньги, — с нетерпением сказала Небесная.
308

Он протянул ей два доллара.
— Я, к твоему сведению, больше кокаином по доллару не
торгую. Тем более глубокой ночью. — И, вытащив откуда-то
из-за пазухи маленький бумажный пакетик, Небесная протянула
его Мизинцу: — Передашь это Баду и скажешь, что одна пор¬
ция стоит теперь два доллара. Всего за доллар исцелиться хо¬
тят, — проворчала она, — не понимают, что цены с каждым
днем растут.
— И еще, — нерешительно проговорил Мизинец. — Мне са¬
мому наркотик нужен. Смерть как нужен.
— Вот и ступай к своему дружку, — отрезала Небесная. —
Он тебе ссудит.
— Он мне больше не друг. Он за решеткой.
Небесная заерзала на троне.
— Только не говори мне, что ты вместе с ним в переделку
попал. Если тебя разыскивает полиция, я сама тебя выдам, учти.
— Когда Джейка забирали, меня рядом не было, — уклончиво
сказал Мизинец.
Небесная пристально смотрела на него, как будто видела в
темноте.
— Так и быть, — смягчилась она, — спустись вниз и возьми
из кролика таблетку. Но только одну — там двойная порция. И
смотри закрой кролика как следует. Шприц у меня в ящике.
Когда Мизинец направился к двери, Небесная крикнула ему
вдогонку:
— "Л не д^маи, что тебе удалось меня провести. Я еще с тобой
разберусь. Будет время — поговорим.
— У меня тоже к тебе разговор есть, — сказал Мизинец.
Лежавший на носилках подергивался в такт музыке.
— Мне хорошо, — пропел он голосом новообращенного. —
Господи, как мне хорошо. Небесная, я обрел веру. Истинную
веру.
Левой рукой Коротышка Ки что было сил колотил по басам,
а пальцы правой, едва касаясь клавиш, бегали взад-вперед по всей
клавиатуре. Стиральная Доска Уортон барабанил обеими руками
по своей доске, утробно урча, словно боров в окружении свиней.
В неподвижном душном воздухе стоял терпкий запах пота, рас¬
пухших лимфатических желез.
Но Мизинцу было безразлично, что играют, чем пахнет. Он
с трудом сдерживал слезы, думая только о том, как бы поскорее
сесть на иглу. Он спустился по лестнице и прошел по коридору
на кухню.
В темноте маячила фигура Святого с двустволкой.
— Я сейчас вернусь, — сказал Мизинец. — Небесная послала
меня в крольчатник.
309

— Какая мне разница, кто тебя куда послал, — отозвался
Святой, отпирая дверь. Его голос звучал как из преисподней.
Негритенок в мужском свитере ждал Мизинца в беседке. Он
смотрел на пышные гроздья винограда, но сорвать хотя бы одну
ягоду не решался.
— Ну что, маса Мизинец, принесли? — робко поинтересовал¬
ся он.
Мизинец вытащил из кармана бумажный пакетик.
— Вот, отдашь дяде Баду и скажешь, что теперь это стоит
вдвое дороже. Небесная предупредила, что даром никого исцелять
не собирается, так ему и передай.
Мальчик нехотя взял порошок. Он знал: дядя Бад побьет его
за то, что он принес ему только одну порцию, но делать было
нечего.
— Да, сэр, — сказал он, повернулся и растворился во мраке.
Когда мальчик ушел, Мизинец направился к крольчатнику,
продел между прутьями руку, одной рукой схватил кролика за
уши, а другой ловко отлепил у него между ног изоляционную
ленту и выдернул похожую на затычку в умывальнике длинную
резиновую пробку с маленькой металлической ручкой.
Кролик не шелохнулся: он не мигая смотрел на Мизинца ог¬
ромными, расширенными от страха глазами. Мизинец сдавил кро¬
лику живот, и оттуда выпала маленькая металлическая капсула.
.Мизинец сунул капсулу в карман брюк и заткнул кролика пробкой.
Интересно, есть ли у Небесной другие тайники? Хотя он был
ее племянником, единственным живым родственником, она никогда
ничего ему не говорила. Скорее этого кролика съест, чем выдаст
свои секреты!
В кухне он опять обменялся любезностями со Святым.
— Пойду в комнату Небесной, на иглу сяду.
— По мне, хоть на раскаленную сковороду садись, — провор¬
чал, будто из дымохода, Святой. — Я. тебе не священник, чтобы
передо мной исповедаться.
Мизинец знал, -что Святой прикидывается: если не преду¬
предить его, куда идешь, он такой крик поднимет — на всю жизнь
запомнишь.
Трясущимися от возбуждения руками он выдвинул верхний
ящик бюро. Игла для инъекций лежала среди множества шприцев,
термометров, булавок, заколок, щипчиков, ножниц, шнурков и ста¬
ромодных бутылочек с разноцветными ядами, которых хватило бы,
чтобы отравить целый полицейский наряд по борьбе с наркотиками.
В углу, на столе с мраморной крышкой, стояли спиртовка, ста¬
ренький чайник для заварки и поднос с грязными пробирками.
Чайная ложка торчала из сахарницы, стоявшей на ночном столике
у кровати.
310

Мизинец зажег огонь спиртовкой и прокалил на пламени иглу.
Затем высыпал из алюминиевой капсулы в чайную ложечку белый
порошок кокаина и героина, растопил его на огне, набрал жидкость
в шприц и, держа иглу в правой руке, вколол еще совсем теплый
наркотик в вену левой.
— А... — едва слышно произнес он, чувствуя, как наркотик
всасывается в кровь.
После этого Мизинец потушил под спиртовкой огонь и поло¬
жил шприц обратно в ящик.
Двойная порция подействовала моментально. В кухню он воз¬
вращался словно по воздуху.
Мизинец знал, что Небесная еще не освободилась, и решил
пока перекинуться словами с ее старым охранником.
— Ты когда это чревовещать научился, Святой? — спро¬
сил он.
— Слушай, парень, я свой голос так давно выблевал, что сам
не знаю, где он теперь, — ответил Святой. Казалось, он говорит
из комнаты, где Мизинец только что побывал. Неожиданно он рас¬
смеялся своей же собственной шутке: «Ха-ха-ха». Впечатление бы¬
ло такое, будто смех раздается откуда-то со двора.
— Смотри, если каждый день блевать, можно и совсем голоса
лишиться, — сказал Мизинец.
— А тебе-то какое дело? Я что, собственность твоя, что ли? —
обидевшись, проворчал Святой замогильным голосом.
Наверху Коротышка Ки вновь импровизировал левой рукой,
а правой, вероятно, держал за горлышко бутылку джина. Стираль¬
ная Доска Уортон, должно быть, трясется под музыку, гремя, точно
скелет, костями, и ждет, когда надо будет вступить самому.
Мизинец прислушался к равномерному шарканью ног по де¬
ревянному полу у себя над головой. Теперь все опять.стало ясно.
Он знал, что ему делать. Только бы не опоздать.
Глава 5
Наконец клиенты разошлись.
Небесная сидела на кровати в розовой ночной рубашке с обор¬
ками и кружевами. Парик она еще не сняла, и на плечи спадали
длинные вьющиеся, отливающие в темноте синевой искусственные
волосы.
Она была так стара, у нее было такое сморщенное, высушен¬
ное, изрезанное морщинами личико, что она походила на обезьяну.
Белки у нее отливали эмалью, зрачки были цвета выцветшей охры
с белыми пятнышками; во рту же красовались идеально подогнан¬
ные белоснежные искусственные зубы.
311

В молодости лицо и руки Небесной были черными, однако за
пятьдесят лет каждодневного втирания отбеливающего крема за¬
метно посветлели, приобрели цвет свиной кожи. Тощие локти, тор¬
чавшие из-под коротких рукавов ночной рубашки, были лиловыми,
а пальцы восковыми и такими хрупкими, что казались прозрач¬
ными.
В одной руке, отставив, как положено, мизинец, она держала
чашку дымящегося чаю «сассафрас», а в другой — маленькую
изящную пенковую трубку с длинным искривленным мундштуком
и резной головкой. Небесная курила марихуану — мелко толчен¬
ные корешки конопли — единственный порок, которому она пре¬
давалась.
Мизинец сидел рядом, на обитом зеленой кожей табурете, и
нервно теребил свои похожие на окорок белые руки.
В тусклом свете стоявшего у постели ночника с розовым аба¬
журом разбитое белесое лицо Мизинца окрасилось в экзотический
цвет какого-то неведомого морского чудовища.
— С чего ты взял, что они собираются его прикончить? —
спросила Небесная низким, слегка надтреснутым голосом.
— Чтобы заполучить его ферму в Гане, — плаксиво отозвался
Мизинец.
— Ферму в Гане! — пренебрежительно хмыкнула она. — Ес¬
ли у Гаса есть ферма в Гане, то у меня — место в раю.
— У него действительно есть ферма. Я сам бумаги видел.
— Даже если у него и есть ферма, во что я ни за что не
поверю, как можно заполучить эту ферму, убив его? Объясни
мне.
— Да он ведь жене эту ферму завещал.
— Жене! Она такая же его жена, как ты — его сын. Если
они его пришьют, ферма перейдет к его родственникам — если
таковые найдутся.
— Она — его жена. Честное слово. Я видел свидетельство о
браке.
— Все-то ты видел. Ну ладно, убили они его, и что дальше?
На ферме ведь они все равно жить не смогут — туда легавые
первым делом нагрянут.
Мизинец понял, что номер с фермой не прошел, и решйл
переменить тактику:
. — Не из-за фермы убьют, так из-за денег. Заберут его де¬
нежки и смоются.
— Деньги, ты тоже скажешь! Я слишком стара и у меня слиш¬
ком мало времени, чтобы выслушивать всю эту дребедень. У Гаса
в-жизни гроша ломаного не было.
'•— Нет, деньги у него есть. Много денег. — Мизинец от¬
вернулся, голос у него переменился: — Его жена, та, что в Се¬
312

верной Каролине жила, в Файетвилле, умерла и оставила ему
большую табачную плантацию. Гас эту плантацию продал и раз¬
богател.
Небесная затянулась, затем, опустив трубку на колени, отпила
из чашки и с издевкой посмотрела на Мизинца своими старыми
выцветшими глазами:
— Скажи лучше, зачем ты мне голову дуришь? — заметила
она, выпуская из легких дым.
— Я тебе голову не дурю. И не думал даже.
— А чего ж тогда несешь ахинею про какую-то там жену,
ферму, про наследство? Ты, видать, не в себе.
— Да это чистая правда, — сказал Мизинец, отводя глаза. —
Клянусь.
— Клянется он! Сколько я знаю Гаса, он никогда себя брач¬
ными узами не связывал. Если же ты думаешь, что на свете най¬
дется хотя бы одна идиотка, которая оставит ему что-то после
своей смерти, то ты ничего в женщинах не смыслишь.
— Одна вещь у него все-таки есть, — доверительно сообщил
Мизинец. — Он взял с меня слово, что я никому не скажу, но
что они ищут, я знаю.
Небесная ядовито улыбнулась:
— Чего ж ты тогда сам у него эту вещь не отнимешь, раз
она такая ценная? Тебе бы, нищему, она пригодилась, а? — В ее
голосе зазвучали иронические нотки.
— Не могу ж я Гаса грабить. Он единственный, кто не при¬
чинил мне зла.
— Раз ты так его оберегаешь, забрал бы у него эту вещь —
пусть бы они тогда тебя, а не его грабили и убивали.
На лице Мизинца появилось выражение полного отчаяния. По
лбу струился пот, в глазах стояли слезы.
— Ты вот сидишь тут и шутишь, — укоризненно проговорил
он своим плаксивым голосом, — а его, может, уже и в живых
нет.
Небесная медленно поставила чашку на ночной столик, опу¬
стила трубку на колени и испытующе посмотрела на альбиноса.
Что-то его явно тревожит. И тут, к своему удивлению, она нео¬
жиданно поняла, что Мизинец говорит совершенно серьезно.
— А я разве плохо с тобой обращалась? — притворно-ласково
произнесла она. — Разве я не относилась к тебе, как к родному
сыну?
1— Конечно, мэм, конечно, — с готовностью согласился он. —
Но ведь Гас меня приютил, сыном называл.
— Разве я не повторяла тебе, что ты мой единственный на¬
следник? — настаивала она. — Разве я тебе не говорила, что после
моей смерти все мое будет твоим?
313

— Верно, но сейчас-то ты мне не помогаешь.
— У тебя не должно быть от меня никаких секретов. Бог тебя
за это накажет.
— Никаких секретов у меня от тебя нет, — плаксивым голо¬
сом проговорил Мизинец. Вид у него был затравленный. — Просто
я дал слово молчать.
Она подалась вперед и пристально, в упор посмотрела на него
своим гипнотическим взглядом.
— Эта вещь в сундуке?
В этот момент ее глаза были похожи на два огненных шара.
— Нет, я ее видел не в сундуке.
— В мешке?
Он почувствовал, что долго сопротивляться не сможет.
— Нет, не в мешке.
— Спрятана в доме?
Он отрицательно покачал головой.
— В чулане?.. Под полом?.. В стене?
От ее жгучего взгляда у него закружилась голова.
— Нет, там тоже нет.
— С собой носит? — догадалась она.
— Да, мэм, в поясе. — Выдерживать на себе ее испепеляю¬
щий взгляд он был больше не в силах.
На ее желтом, сморщенном, как чернослив, лице изобразилась
глубокая мысль.
— Значит, драгоценности, — заключила она. — Он украл
драгоценности. Бриллианты?
Мизинец подался вперед и глубоко вздохнул.
— Это не драгоценности. Это карта, — произнес он. — Карта
закопанных в Африке сокровищ.
Ее глаза, казалось, сейчас выскочат из орбит.
— Карта сокровищ! И ты до сих пор, как ребенок, веришь в
закопанные сокровища?
— Я понимаю, это звучит смешно, но дело обстоит именно
так, — упрямо повторил он.
Небесная еще раз устремила на него пронзительный взгляд,
от которого он сник окончательно.
— Ты сам-то эту карту видел? — спросила она после паузы.
— Да, мэм. Сокровища закопаны на берегу реки, в том месте,
где река впадает в море.
— На берегу реки! — Ее глаза сверкнули. Мозг лихорадочно
работал. — А откуда он эту карту взял?
— Не знаю. Она у него всегда была.
Ее глаза сузились:
— Когда он тебе ее показывал?
Мизинец ответил не сразу:
314

— Вчера вечером.
— Только ты один знаешь про эту карту?
— Его жена и африканец тоже знают. Гас собирался отдать
ее грузчикам, которые должны были сегодня утром приехать за
сундуком. Хотел отправить эту карту в Гане, чтобы здесь ее не
украли. Но я знаю: эта женщина и африканец собираются убить
Гаса и забрать карту до прихода грузчиков — может, они егр уже
убили.
— Почему ж тогда ты не остался с ним и не защитил его?
— Я ему предлагал, но он отказался — сказал, что у него
дела. И ушел — неизвестно куда. Вот я и дал сигнал пожарной
тревоги.
— На какое время вызваны грузчики?
— На шесть утра.
Небесная вытащила из-за пазухи старинный амулет с часами
на тонкой золотой цепочке. Часы показывали 5.27.
Она вскочила с кровати и начала быстро одеваться. Первым
делом она сорвала с головы черный парик и вместо него напялила
седой.
— В ящике бутылка с зеленой жидкостью, — сказала она. —
Можешь воспользоваться. Это тебя успокоит, а то ты от кокаина
какой-то дерганый стал.
Пока Мизинец кололся, она поспешно оделась, не обращая на
него никакого внимания.
Поверх многочисленных нижних юбок Небесная надела широ¬
кое платье, черные туфли на низком каблуке и длинные, до локтя,
черные шелковые перчатки. Маленькую, тоже черную соломенную
шляпку она приколола к седому парику длинной металлической
заколкой.
— Иди заводи машину, — велела она Мизинцу.
Подождав, пока тот черным ходом выйдет во двор, она взяла
большую расшитую бисером сумку, достала из чулана черно-белый
в полоску зонтик от солнца и спустилась на кухню.
Святой тоже уже был готов: он облачился в черный форменный
костюм шофера и водрузил на голову старомодную фуражку два¬
дцатых годов, которая была ему так велика, что сваливалась на
глаза.
— Ты все понял? — резко спросила она.
— Да, я слышал ваш разговор, — ответил Святой своим за¬
могильным голосом. — Если Гас на вырученные денежки сумел
ферму купить, то везет он туда уж никак не корм для цыплят,
можешь мне поверить.
— Кажется, я знаю, что это, — сказала Небесная. — Только
бы не опоздать.
— Тогда поехали.
315

Она вышла на улицу. Святой прихратил стоявшую в углу дву¬
стволку и последовал за ней, предварительно закрыв и заперев
дверь. Он вдоволь накурился марихуаны и был, как говорится, на
седьмом небе.
Хотя уже начинало светать, Мизинца видно не было. Его было
слышно. Вцепившись обеими руками в створки ворот гаража, он
стоял на коленях и, пытаясь подняться, хрипло и тяжело дышал.
Мышцы у него на шее, руках и груди вздулись, вены напоминали
корабельные канаты.
— Здоров как бык, — сказал Святой.
— Тсс, — прошептала Небесная. — Он еще слышит.
В этот момент Мизинец слышал как никогда хорошо, он
слышал каждое их слово, как будто они громко кричали. Го¬
лова работала как часы. «Она дала мне смертельную дозу», —
пронеслось в мозгу. Сознание покидало его, в этот момент он
ощущал себя потерпевшим кораблекрушение пароходом, который
медленно погружался на дно. Наконец колени у него подогну¬
лись, и он рухнул головой вперед, на грязный каменный пол
гаража. Как к нему подошли Небесная и Святой, он уже не
слышал.
Святой вошел в гараж и, повернув выключатель, осветил сто¬
явший внутри черный «линкольн-континентэл» 1937 года.
Они молча переступили через лежащего на их пути Мизинца
и подошли к машине. Небесная села назад, а Святой положил
двустволку на пол, под переднее сиденье, и пошел открывать двой¬
ные ворота.
Машина выехала на грязную дорогу и, подпрыгивая на рыт¬
винах и ухабах, со скоростью пятьдесят миль понеслась через за¬
брошенный пустырь. Садовник в нижней рубахе и в соломенной
шляпе доил привязанную к дереву козу и на проехавший мимо
черный лимузин внимания не обратил — привык, а вот молочник
и мусорщик, уже приступившие к работе, проводили глазами про¬
мчавшийся автомобиль с некоторым удивлением: выехав на покры¬
тые щебенкой улицы, Святой увеличил скорость до семидесяти —
семидесяти пяти миль в час.
Глава 6
Святой неподвижно сидел в «линкольне», не сводя глаз с подъ¬
езда дома, где жил Гас. Машину он поставил на' том самом месте,
откуда меньше часа назад отъехали Могильщик и Гробовщик.
Небесная пошла в дом искать Гаса. История про закопанные
сокровища, которую рассказал Мизинец, показалась Святому со¬
мнительной. Про себя он решил, что Гас работает на контрабан-
316

листов, занимающихся провозом бриллиантов, а возможно, и зо¬
лота.
Небесная предположила,’что Гас носит ценности с собой. Свя¬
той же придерживался на этот счет другого мнения: свой капитал,
будь то картина или драгоценности, Гас наверняка хранит в сун¬
дуке. Раз контрабандисты прибегли к услугам старого Гаса, значит,
они ему доверяют. А где, как не в сундуке, провозить запрещенный
товар? Ведь ни одному даже самому догадливому сыщику, самому
опытному таможеннику никогда не придет в голову, что конт¬
рабандист воспользуется старым обшарпанным сундуком. На этом-
то, вероятно, и решено было сыграть. Какой же нормальный
человек заподозрит, что контрабанду по старинке провозят в сун¬
дуке?
Обдумав все это, Святой решил во что бы то ни стало сун¬
дуком завладеть.
На Небесную он ишачил без малого тридцать лет, был ее
телохранителем, поваром, сиделкой, шофером, приживалом — всю
грязную работу всегда брал на себя. А до этого был ее любовником,
одним из немногих. Когда же она бросила его, он, точно бездомный
пес, остался при ней. Единственное чувство, которое он к ней
испытывал, была ненависть, но расстаться с ней он не мог — уйти
ему было некуда, и она это знала.
Поэтому Святой и решил перебежать ей дорогу, завладеть
имуществом Гаса и смыться. «Я убегу, а она пусть расхлебыва¬
ет», — прикидывал он.
Тут он заметил, что у подъезда остановился крытый транс¬
портный фургон. Вместо привычного «Рейлуэй-экспресс» на зеле¬
ном брезенте большими буквами значилось «Экми-экспресс».
Из кузова вылезли двое белых мужчин в полосатых фир¬
менных рубашках и синих бейсбольных кепках, один — худой
и высокий, а второй — коренастый, среднего роста. Оба чисто
выбриты, без очков. Больше ничего Святому в глаза не бро¬
силось.
Грузчики покосились на «линкольн-континентэл» — остальные
стоявшие перед домом машины были пусты. Впрочем, старый негр
в форменной фуражке подозрений у них не вызвал.
Когда грузчики повернулись к нему спиной и направились к
подъезду, Святой кисло улыбнулся: «Думаю, я такой же старый
осел, как Гас. С одной стороны, конечно, обидно, зато с другой —
мне это только на руку».
Дождавшись, пока они вошли в подъезд, Святой включил за¬
жигание. «Надо будет этим фургоном заняться. Конечно, не тут,
прямо под окнами, — местность открытая, да и потом,' какой-ни¬
будь любопытный как пить дать смотрит сейчас на «линкольн»
из-за занавески и думает: что, интересно, делает здесь этот чер¬
317

номазый в такой ранний час? Только бы Небесная не нарушила
мои планы».
А Небесная в это время сидела на спинке дивана в гостиной
управляющего, направив на жену Гаса и африканца дуло револь¬
вера 38-го калибра. В подъезде раздался звонок.
— Пойду открою, — сказала мулатка. — Это, должно быть,
Гас.
Она стояла рядом с сидевшим за столом африканцем, куда
попятилась, когда в квартиру с револьверохм в руках ворвалась
Небесная.
. — Чем языком болтать, нажми-ка лучше кнопку домофона, —
сказала Небесная, показывая дулом пистолета на входную дверь. —
Пусть войдут^ тогда и узнаем, кто это.
Мулатка неохотно двинулась к двери, шаркая по полу голыми
ступнями, и нажала на кнопку домофона. Снаружи щелкнул замок.
На мулатке было все то же похожее на мешок платье, только оно
было сильно измято, как будто она каталась в нем по полу. Лицо
было сальное, а узкие желтые глазки злобно поблескивали.
— Тебе все равно ничего не обломится, — буркнула она Не¬
бесной своим низким, с хрипотцой голосом. — Так и знай.
— Возвращайся к столу и заткни пасть, — огрызнулась Не¬
бесная, и дуло револьвера, который она не выпускала из рук, опи¬
сало в воздухе угрожающую дугу.
Мулатка, шаркая голыми ступнями, вернулась к столу7 и опять
заняла свое место рядом с африканцем.
Подавшись вперед и опустив плечи, словно подтаявшая вос¬
ковая кукла, африканец, выпучив побелевшие от ужаса зрачки,
не сводил взгляда с направленного на него револьвера. Казалось,
он находится под гипнозом.
Все трое с нетерпением ждали звонка в дверь. В наступившей
тишине слышно было только тяжелое, прерывистое дыхание.
Но грузчики, увидев стоявший в коридоре возле лифта сун¬
дук, решили хозяев не будить и понесли его, даже не позвонив
в дверь.
Святой видел, как из подъезда выносили большой темно-зеле¬
ный корабельный сундук, обвешанный и обклеенный необходимыми
для перевозки бирками и ярлычками, ставили сундук в кузов фур¬
гона, закрывали дверцы. Перед тем как сесть в машину, грузчики
снова покосились на стоявший у дома черный «линкольн».
Сделав вид, что он их не замечает, Святой высунулся из окна
и задрал голову, как будто слушал, что ему кричат из окна треть¬
его этажа.
Грузчики тоже задрали головы, но ничего не увидели.
— Слушаюсь, мэм, — крикнул Святой подобострастным, ла¬
кейским голоском. — Еду, мэм.
318

И с этими словами, объехав фургон, Святой медленно, со ско¬
ростью двадцать пять миль в час, покатил по Риверсайд-драйв.
Грузчики поднялись в кузов, водитель завел мотор, и фургон,
набирая скорость, поехал за «линкольном».
Следя за фургоном в зеркало заднего вида, Святой тоже при¬
бавил скорость, но потом притормозил: расстояние между ним и
грузовиком, чтобы не вызывать подозрений, должно было то уве¬
личиваться, то опять сокращаться.
Он понимал, что затеял опасную игру, ведь, ко всему прочему,
он был один. Но он был очень стар, всю жизнь прожил на острие
бритвы и смерти не боялся. Дело он задумал, конечно, рискован¬
ное, но надеялся на то, что его никто не знал. Кроме Мизинца и
Небесной, никто не знал даже его настоящего имени; в последние
годы мало кто видел его при свете дня. Если он выполнит заду¬
манное и скроется, только эти двое поймут, чья это работа, однако,
где он скрывается, не смогут сказать даже они.
Сообразив, что грузчики направляются в центр, он вновь
прибавил скорость и постепенно от фургона оторвался. Когда же
расстояние между «линкольном» и фургоном достигло двух квар¬
талов, он подъехал к яхт-клубу на Семьдесят девятой улице и,
свернув на боковую аллею, остановился в парке под раскидисты¬
ми деревьями. Когда фургон проехал мимо, Святой вновь выехал
на Риверсайд-драйв и, держась за хлебовозом, двинулся следом
за грузчиками, пока фургон не свернул на Семьдесят вторую
улицу.
С Семьдесят второй фургон повернул на Девятую авеню,
которая шла на юг, проходя под Гудзоном через туннели «Лин¬
кольн» и «Холланд». В это время Десятая авеню уже была забита
грузовыми машинами, отчего задача Святого упрощалась: у транс¬
портного фургона «Экми-экспресс» было только одно боковое зер¬
кало заднего вида — слева, поэтому, чтобы оставаться
незамеченным, Святой держался правее и по возможности за ка¬
кой-нибудь машиной.
На Пятьдесят шестой улице фургон повернул к реке, и «лин¬
кольн» на несколько секунд оказался в поле зрения грузчиков;
однако затем фургон снова поехал на юг, вдоль эстакады, по ко¬
торой проходила Центральная нью-йоркская железная дорога, и
автомобиль Святого для них опять скрылся из виду.
Вдоль широкой, мощенной кирпичом улицы по всей длине ре¬
ки тянулись бесконечные доки, у причалов стояли громадные оке¬
анские лайнеры. Под эстакадой ровными рядами выстроились
тысячи грузовиков и трейлеров. Ведущая на набережную узкая
улица была запружена направляющимися в порт машинами.
Когда над верфью появились трубы «Королевы Марии»,
фургон внезапно свернул к бровке и притормозил за черным
319

«бьюиком», стоявшим примерно в пятидесяти ярдах от выхода
на пристань.
Произошло это так неожиданно, что Святой не успел остано¬
виться за фургоном, и припарковаться пришлось перед «бьюиком».
Фургон, «линкольн» и «бьюик» стояли под знаком «остановка
запрещена», и двое полицейских, медленно проехавших мимо в
патрульной машине, со значением посмотрели в их сторону, но,
поскольку одна из машин была транспортным фургоном, а за
рулем черного «линкольна» сидел шофер в фуражке и форме,
полицейские решили санкций к нарушителям не применять и
двинулись дальше.
Двое сидевших в «бьюике» мужчин в темных костюмах и в
соломенных шляпах проводили патрульную машину угрюмым
взглядом, после чего один из них, тот, что сидел справа, открыл
дверцу и двинулся по тротуару к выходу на пристань. Это был
широкоплечий черноволосый человек с обрюзгшим желтым лицом
и большим животом, в черном застегнутом на нижнюю пуговицу
однобортном пальто.
Впрочем, «бьюик» Святого не интересовал, он внимательно
следил в зеркало заднего вида за грузчиками в фургоне.
Водитель «бьюика» сидел неподвижно, его правая рука лежала
на руле, а левая свисала из открытого окна.
Когда толстяк поравнялся с «линкольном», он вдруг изменил
направление и с удивительной для его массивной фигуры ловко¬
стью мягко, по-кошачьи подскочил к машине. Левой рукой он
уперся в крышу, а правую, расстегнув пальто, сунул за пазуху.
Револьвера, крупнокалиберного короткоствольного с шести дюймо¬
вым глушителем, за распахнувшимся пальто видно не было, со
стороны казалось, что толстяк, просунув голову в приоткрытое
окно «линкольна», разговаривает с седым негром-шофером. Не
говоря ни слова, он поднял револьвер и прицелился Святому пря¬
мо в лоб. Его неподвижные темные глаза решительно ничего не
выражали.
Внезапно где-то сзади послышался глухой голос:
— Хватай их — или буду стрелять!
Толстяк не заметил, как едва заметно шевелятся у Святого
губы, и машинально обернулся. Его голова ударилась о дверцу
машины, а соломенная шляпа упала на сиденье.
Святой мгновенно протянул руку к лежавшей под сиденьем
двустволке.
Толстяк резко повернулся назад и, выпучив глаза, уставился
на направленное на него дуло ружья.
Оба выстрелили одновременно;
Еле слышный —- из-за глушителя — сухой щелчок револьвер¬
ного выстрела, потонул в оглушительном ружейном залпе.
320

От ужаса Святой выстрелил сразу из двух стволов.
Лицо толстяка исчезло, а сам он отлетел от «линкольна* на
несколько ярдов — двустволка была заряжена двенадцатикалибер-
ными патронами.
У грузовика, стоявшего под эстакадой посреди улицы, поче¬
му-то погасли задние габариты.
В воздухе запахло порохом и горелым мясом. Водитель «бью¬
ика» высунулся из окна и разрядил в «линкольн» свой автомати¬
ческий пистолет, который держал в правой руке.
Несколько пуль пробили крышку багажника, треснуло боковое
зеркало.
Сам же Святой не пострадал, только его седые курчавые во¬
лосы встали торчком, точно гвозди, к которым сверху поднесли
магнит.
Где-то невдалеке пронзительно, раскатисто завизжала жен¬
щина.
У Святого голова шла кругом.
Послышались громкие голоса, автомобильные гудки, заливи¬
стые трели полицейских свистков, глухой топот ног.
Обе машины, «линкольн» и «бьюик», сорвались с места одно¬
временно.
Слева в это время их объезжал трейлер, а навстречу, со сто¬
роны доков, ехало такси. По тротуару бежали носильщики и пор¬
товые рабочие, сквозь толпу протискивался полицейский в форме,
с пистолетом в руках.
У Святого потемнело в глазах. Мозг отказал, он ехал со¬
вершенно машинально, как бежит лисица, за которой гонятся
собаки.
Слева от него был грузовик, впереди — такси; оценив обста¬
новку, он резко вывернул руль вправо и въехал на тротуар. Бегу¬
щие по тротуару люди бросились врассыпную, чтобы не попасть
под колеса рванувшемуся вперед «линкольну» и следующему за
ним по пятам, бампер в бампер, «бьюику».
У входа на пристань носильщик выгружал из такси чемо¬
даны и складывал их на четырехколесную тележку. К «лин¬
кольну» носильщик стоял спиной и увидел автомобиль только
тогда, когда тот врезался в тележку. Носильщик взмыл в воз¬
дух, не выпуская чемодана из рук, как будто торопился на
идущий по небу поезд, другие чемоданы разлетелись в разные
стороны, как испуганные птицы, а тележка покатилась по при¬
стани и нырнула в море. Носильщик, перевернувшись в возду¬
хе, упал ногами вперед на ехавший за «линкольном» «бьюик»,
сделал еще одно великолепное сальто и приземлился на чемо¬
дан — черная физиономия перепугана, глаза выпучены, улыбка
широкая, белозубая.
и
Ч. Хаймз «На игле»
321

Впереди, напротив въезда в гавань, была узкая улочка. Свя¬
той, обнаружив ее, резко повернул руль, совершенно забыв про
идущий слева от него трейлер, тот самый, который Он только что
объезжал по тротуару. Маневр Святому удался, но он проскочил
так близко от трейлера, что грузовик передним бампером едва не
помял «линкольну» левое заднее крыло, а сам «линкольн», вильнув
вправо, чуть было не врезался в бетонный парапет железнодорож¬
ной эстакады.
Водитель грузовика в последний момент нажал на пневмати¬
ческий тормоз, по сухому кирпичному покрытию зашуршала ре¬
зина, отчаянно взвыл гудок. Но «бьюик», который свернул налево
вслед за «линкольном», все это не спасло — трейлер врезался в
него на полном ходу. Раздался скрежет металла, а следом —
оглушительный крик и топот ног.
Трейлер перевернул «бьюик» на крышу и проехал по нему
передними колесами. Сотни людей, окончательно потеряв голову,
неслись со всех сторон к месту аварии.
А Святой был уже далеко.
Аварии он не видел, не слышал даже грохота столкнувшихся
машин. Он ехал в сторону центра по совершенно пустой улице.
По привычке он глянул в зеркало заднего вида. Сзади тоже было
пусто.
В том месте, где произошла авария, транспорт был остановлен,
две тут же подъехавшие полицейские машины перегородили набе¬
режную. Про «линкольн» в первый момент забыли, а когда начали
опрос свидетелей, Святой уже миновал Сорок вторую улицу. Никто
из свидетелей не обратил внимания на марку машины, никому не
пришло в голову записать ее номер, описания внешности водителя
не совпадали.
Подъехав к въезду в туннель «Линкольн», Святой вдрут обна¬
ружил, что попал в пробку. Все три полосы были плотно забиты
машинами, и свернуть в боковую улицу было невозможно.
Он подъехал вплотную к стоявшему впереди рефрижератору
и заглушил мотор. Теперь вместо панического ужаса Святой ис¬
пытывал злорадство, потаенный страх. То, что он убил человека,
нисколько его не волновало. «Думали черномазого дурня голыми
руками взять», — бормотал он себе под нос.
С ним произошла неожиданная перемена, он почему-то вспом¬
нил про легендарного дядюшку Тома, старого чернокожего чудака,
шута, над которым смеялись белые, подобострастного седого негри¬
тоса, жившего чужим умом.
Перед шлагбаумом сгрудившиеся у въезда в туннель машины
то и дело останавливались, и во время одной из таких остановок
Святой опять спрятал двустволку под сиденье, а соломенную шляпу
толстяка поднял и перекинул назад.
322

Въезд в туннель напоминал вход в подземный ракетодром во
время войны: рядом со сторожевыми будками на мощных мотоцик¬
лах сидели полицейские в сапогах и в защитных шлемах; за шлаг¬
баумом стояли черно-белые патрульные машины.
Охранник, взяв со Святого пятьдесят центов за въезд, махнул
ему рукой, чтобы тот проезжал, но тут один из полицейских слез
с мотоцикла и направился к «линкольну».
— Что это у тебя за дырки на крыше багажника, приятель?
Святой улыбнулся, обнажив гнилые желтые зубы, и хитро при¬
щурил водянистые воспаленные глазки.
— Дыры от пуль, сэр, — с гордостью ответил он.
— Что?! — Полицейский нг ожидал такого ответа, он думал,
Святой начнет выкручиваться. — Дыры от пуль, говоришь?
— Так точно, сэр. Они самые.
Полицейский смерил Святого суровым взглядом:
— Ты сам, что ли, стрелял?
— Нет, сэр. Наоборот, в меня стреляли, сэр.
Охранник не мог сдержать улыбки, а полицейский насу¬
пился:
— Кто стрелял?
— Мой хозяин, сэр. Мистер Джефферс. Его работа.
— Ив кого же стрелял твой хозяин?
— В меня, сэр. Он в меня всегда стреляет, когда выпьет лиш¬
него. Зато не бьет, хи-хи-хи.
Охранник, не выдержав, громко загоготал, но полицейскому
все это явно не нравилось.
— Откати в сторону и подожди, — приказал он, показывая
пальцем на стоянку для полицейских машин.
Святой въехал на стоянку. Сидевшие в патрульных машинах
полицейские с любопытством его разглядывали.
Полицейский, который задержал Святого, зашел в застеклен¬
ную будку и изучил список разыскиваемых машин. «Линкольна»
среди них не было. Минут пятнадцать он с недовольным видом
листал какие-то бумажки, а затем спросил охранника:
— Как думаешь, задержать его?
— За что? — удивился охранник. — Самое большое преступ¬
ление, на которое старикан способен, — это украсть бутылку виски
у своего хозяина.
Полицейский вышел из будки и махнул Святому рукой —
можно ехать.
В результате Святой попал в Джерси-Сити только в четверть
восьмого.
Свернув с бульвара на первом же повороте, он поехал на север
по разбитым портовым улочкам. Теперь он ехал медленно, акку¬
ратно, соблюдая знаки, и до моста Джорджа Вашингтона добрался
323

только через час. Переехав через мост, он попал в Манхэттен, а
еще через пятнадцать минут через реку Гарлем вернулся обратно
в Бронкс.
Перед домом Небесной он выбросил из машины шляпу уби¬
того,- опять вытащил из-под сиденья двустволку, перезарядил ее и
спрятал.
«Посмотрим, куда теперь подует ветер», — сказал он вслух.
Была половина девятого утра. Впрочем, часы в машине не
работали, не было у Святого и наручных часов. Время его не
интересовало.
Глава 7
Могильщик крепко спал.
Его разбудила жена:
— Тебя к телефону. Капитан Брайс.
Могильщик протер кулаками глаза. Когда он работал, то всегда
был начеку. «Один раз моргнешь — убьют», — как-то пошутил
по этому поводу Гробовщик. «А два раза моргнешь — похоро¬
нят», — отпарировал Могильщик. Дома же Могильщик, наоборот,
совершенно расслаблялся. Жена даже прозвала его соней.
Еще не вполне проснувшись, он взял трубку и сердито бурк¬
нул:
— Слушаю.
Капитан Брайс любил порядок. С людьми, которые служили
под его началом, он никогда дружбы не водил, любимчиков не
терпел. Брайс был начальником полицейского участка в Гарлеме,
поэтому Могильщик и Гробовщик ему подчинялись, хотя из-за ноч¬
ных дежурств видели капитана довольно редко.
— Умер Джейк Кубански, — сообщил равнодушным голосом
Брайс. — Мне приказано привести вас обоих в девять утра к спе¬
циальному уполномоченному.
Могильщик сразу же проснулся:
— Гробовщик извещен?
— Да. Жаль, что нет времени встретиться и поговорить —
приказ я получил только что. Так что приедете прямо на Сентр-
стрит.
Могильщик посмотрел на часы. Десять минут девятого.
— Слушаюсь, сэр, — сказал он и повесил трубку.
Жена с тревогой посмотрела на него:
— У тебя неприятности?
— Пока не знаю.
На свой вопрос она ответа не получила, но приставать с рас¬
спросами у них в семье было не принято.
324

Могильщик и Гробовщик жили в районе Астория, на Лонг-
Айленд, в соседних домах. Гробовщик уже ждал друга в своем
новеньком «плимуте».
— Сейчас нам с тобой дадут прикурить, — сказал он.
— Ничего, прикурим, не впервой, — ответил Могильщик.
В рубашках с короткими рукавами были все: специальный
уполномоченный, его заместитель, инспектор, отвечающий за ра¬
боту сыскного отдела, помощник окружного прокурора, заместитель
старшего медэксперта, капитан Брайс и лейтенант Андерсон из
гарлемского полицейского отделения, а также трое пожарных и
двое полицейских из тех, что ночью приехали на Риверсайд-драйв
по ложному сигналу тревоги.
Разбирательство проходило в большой совершенно пустой ком¬
нате, в пристройке Центрального управления, на противоположной
от него стороне улицы. Началось разбирательство в 9.55. Сейчас
было 11.13.
Все три окна выходили на юг, на Сентр-стрит, и солнце палило
нещадно. В комнате нечем было дышать.
В связи со смертью Джейка Гробовщику и Могильщику было
предъявлено обвинение в «необоснованной жестокости».
Первым взял слово заместитель старшего медэксперта. Вскры¬
тие, сообщил он, показало, что Джейк умер от разрыва селезенки,
вызванного сильными ударами в область живота. По мнению экс¬
пертов, Джейка били в живот ногами или же каким-то тяжелым
тупым предметом.
— Так сильно я его не бил, — подал голос Могильщик, ко¬
торый присел на подоконник.
Гробовщик, стоявший в дальнем углу комнаты прислонившись
к стене, промолчал.
Специальный уполномоченный, призывая к тишине, поднял
РУку.
Лейтенант Андерсон прочитал вслух письменный отчет Гро¬
бовщика и Могильщика и предъявил переснятые страницы журна¬
ла, куда был записан рапорт.
Капитан Брайс объяснил, что Гробовщик и Могильщик ведут
ночное патрулирование по его приказу; в их задачу входит объезд
всех «горячих» точек Гарлема.
Трое пожарных и двое полицейских хоть и неохотно, но
подтвердили, что были свидетелями того, как Гробовщик зало¬
мил Джейку назад руки, а Могильщик ударил его ногой в
живот.
А потом Могильщик и Гробовщик выступили в свою защиту.
— Ничего предосудительного мы не делали, — начал Мо¬
гильщик. — Часто торговцев наркотиками приходится брать
прямо на улице, когда они сбывают свой товар. Либо их при¬
325

ходится задерживать, когда товар еще у них в кармане, либо
полицейский должен доказать, что видел, как происходила куп¬
ля-продажа. Если же торговец видит, что его вот-вот возьмут
и избавиться от товара он не успеет, он сует наркотик в рот
и глотает его. Все они носят с собой слабительное, которое
принимают вскоре после ареста, в результате чего улики вы¬
ходят через задний проход...
Уполномоченный улыбнулся.
— Бывает, точно знаешь, что они сбывали наркотик, видишь
даже, как это происходило, но доказать ничего не можешь, —
продолжал Могильщик. — В таких случаях мы с Гробовщиком
бьем их в живот, чтобы вызвать рвоту, прежде чем они успеют
принять слабительное и избавиться от улик.
На слове «избавиться» уполномоченный улыбнулся снова.
— Сегодня мы избиваем торговца наркотиками, — заметил
помощник окружного прокурора, — а завтра будем бить в живот
шофера, который ведет машину в нетрезвом состоянии.
— А почему бы и нет, тем более если он насмерть сбил
человека? — сказал Могильщик охрипшим, срывающимся го¬
лосом.
— Вы забываете, что вы не солдаты, а полицейские, — на¬
помнил Могильщику помощник окружного прокурора. — Ваше
дело — следить за порядком, а наказывать нарушителей будет
суд.
— Порядок — но какой ценой? — вставил Гробовщик, а Мо¬
гильщик глухо добавил:
— Вы что ж, полагаете, что если дать преступникам волю,
то в городе наступит порядок?
Помощник окружного прокурора покраснел.
— Я не о том, — резко сказал он. — Вы убили человека по
подозрению в мелком правонарушении и к тому же не в целях
самообороны.
Наступило гнетущее молчание.
— По-вашему, значит, торговля наркотиками — мелкое пра¬
вонарушение? — спросил Могильщик, слезая с подоконника.
При звуке его низкого, хриплого голоса все находившиеся в
комнате повернулись в его сторону. От гнева вены на шее у него
вздулись, на висках пульсировали жилы:
— Каких только преступлений не совершают наркоманы: кра¬
жи, насилия, убийства... Сколько загубленных жизней... Сколько
отличных парней сломались на этой привычке... Всего три недели
на игле — и жизнь, считай, кончена... Господи, этот проклятый
наркотик убил больше людей, чем Гитлер. А вы еще говорите «мел¬
кое правонарушение». — Голос Могильщика звучал так глухо, буд¬
то он говорил сквозь вату.
326

Лицо помощника окружного прокурора покраснело снова.
— Джейк был всего-навсего мелким разносчиком.
—	«Мелким разносчиком»?! — взревел Могильщик. — А кто
еще, интересно, торгует этой отравой? Через мелкого разносчика
все дела и делаются. Он-то, мерзавец, людей и губит. Собствен¬
ными руками. Это он заглядывает людям в глаза и вкладывает
им в руку яд. Это из-за него люди хиреют, превращаются в
собственную тень. Из-за таких, как он, мальчишки становятся
ворами и убийцами, а молоденькие девчонки идут на панель.
Ведь наркотики денег стоят, и немалых! Тут не захочешь —
убийцей станешь.
— Смотрите, что получается, — сказал Гробовщик, пытаясь
хоть как-то разрядить обстановку. — Все мы знаем, как орудуют
акулы наркобизнеса. Наркотик — в основном героин — они поку¬
пают за границей, его вывозят из Франции, из Марселя, по цене
пять тысяч долларов за килограмм. Воспрепятствовать вывозу нар¬
котика французы, как видно, не в состоянии. Героин доставляется
в Нью-Йорк, где оптовики выкладывают за него уже не пять, а
пятнадцать, даже двадцать тысяч долларов. Американские феде¬
ральные власти тоже не способны этому противодействовать. После
этого торговцы разбавляют героин лактозой или хинином, и из
восьмидесятипроцентного он делается в лучшем случае двухпро¬
центным, а его продажная стоимость соответственно возрастает до
полумиллиона долларов за один килограмм. Все это, впрочем, вы
и без меня знаете. Спрашивается, как мы, Могильщик и я, можем
этому помешать? Только одним способом: обезвреживать торговцев
наркотиками на нашем участке в Гарлеме. Без травм, само собой,
не обходится...
—	...и без убийств, — добавил помощник окружного проку¬
рора.
— В данном случае убийство — случайность. — попытался
оправдаться Гробовщик. — Кстати, еще неизвестно, отчего Джейк
умер. В этой суматохе его могли и затоптать.
Уполномоченный взглянул на него:
— Что за суматоха?
— Пожарные пытались поймать поджигателя, но он скрылся.
— А, знаю... — Уполномоченный перевел взгляд с лейтенанта
Андерсона на краснолицых пожарных.
— Мы этих детективов накажем, — заявил помощник окруж¬
ного прокурора. — Полиция в Гарлеме бесчинствует — к нам по¬
ступает много жалоб.
Уполномоченный сложил пальцы пирамидой и откинулся на
стуле.
— Дайте нам время провести более тщательное расследова¬
ние, — сказал он.
327

— Какое вам еще нужно расследование? — недовольным го¬
лосом проговорил помощник окружного прокурора. — Они же сами
признались, что били Джейка.
Уполномоченный помолчал, а потом сказал:
— Вплоть до дальнейших распоряжений Джонс и Джонсон из
полиции увольняются. Капитан Брайс, — добавил он, повернув¬
шись к капитану, — отберите у них полицейские жетоны и вы¬
черкните их имена из списков.
Губы на распухшем лице Могильщика побелели, а пересажен¬
ная кожа у Гробовщика под глазом стала нервно подергиваться.
— И все из-за этого ублюдка, — сказал, жмурясь на солнце,
Могильщик лейтенанту Андерсону, когда они втроем вышли на
улицу.
— Ничего не поделаешь, очередная газетная кампания — ле¬
том ведь новостей мало, вот журналистов и охватил очередной
приступ человеколюбия, — утешил друзей лейтенант Андерсон. —
Не волнуйтесь, скоро эта история забудется.
— Хорошенькое человеколюбие, — съязвил Могильщик. —
Если убивают для острастки несколько цветных — это в порядке
вещей, но попробуйте хоть пальцем тронуть белого подонка, ко¬
торый героином торгует.
Лейтенант Андерсон поморщился: хоть он и привык к подоб¬
ным высказываниям своих подчиненных, это замечание показалось
ему особенно обидным.
Глава 8
Святой долгое время провел в гараже, прежде чем набрался
смелости войти в дом.
Дыры от трех пуль он зашпаклевал и покрасил быстро высы¬
хающей черной эмалью. Но оставались еще две глубокие вмятины
на кузове и длинная царапина на левом заднем крыле, скрыть
которые было невозможно. Кроме того, у него треснуло левое зер¬
кало заднего вида, а запасного не было, поэтому пришлось снимать
оба, и треснувшее левое, и целое правое, и закрашивать следы от
болтов, но дыры на месте шурупов бросались в глаза все равно.
Проблемы не было только с номерными знаками: у Святого были
припасены несколько номеров, все фальшивые, и нью-йоркский но¬
мер он заменил на коннектикутский.
После этого он решил было перекрасить всю машину целиком
или по крайней мере верхнюю часть кузова, но вскоре пыл у него
прошел, и Святой занервничал снова. Если он будет волноваться,
Небесная это заметит, и тогда ему несдобровать, поэтому он решил
идти в дом и во всем повиниться.
328

Скорее всего, она уже его хватилась. Двадцать пять лет она
распоряжалась им, как своей собственностью, и теперь, когда он,
беспомощный и бездомный, попал в переделку, бегать от полиции
в одиночку, прятаться он не станет — в случае чего отвечать они
будут вместе. В конце концов, идея с сундуком принадлежала ей,
а он только выполнял задание.
И Святой крадущейся походкой двинулся по тропинке к дому,
пряча двустволку за спиной, как будто выслеживал врага.
Закрыта, да и то неплотно, была только внутренняя дверь.
Святой насторожился. Когда же он заглянул на кухню, то от удив¬
ления даже зажмурился. Небесная сидела на кухонном столе, пила
чай «сассафрас», курила марихуану и была явно довольна жизнью.
В первый момент Святой подумал, что она нашла то, что искала,
и в глазах у него потемнело от злости, но затем он сообразил, что
это маловероятно. Он переступил через порог и закрыл за собой
дверь.
В кухне было два окна, сбоку и сзади, но оба из-за жары
были наглухо закрыты ставнями, поэтому дневной свет пробивался
только сквозь жалюзи на внутренней, выходившей на задний двор,
двери. Покрытый черно-белой клеенкой кухонный стол был вплот¬
ную придвинут к боковому окну. Газовая плита стояла у задней
стены, а под вторым окном стояла заправленная армейским одея¬
лом койка Святого.
Небесная была в том же самом широком черном платье, что
и накануне. Она сидела на краю стола положив ногу на ногу и
демонстрируя кружевные оборки своих многочисленных нижних
юбок. В одной руке она держала трубку, а в другой — как всегда,
отставив мизинец — чашку горячего чая. Рядом с ней на столе
лежала ее черная вышитая бисером сумка, а черно-белый полоса¬
тый зонтик стоял в углу.
На холодильнике работал маленький электрический вентиля¬
тор, который разгонял терпкий запах жженых листьев конопли и
нежный аромат чая «сассафрас».
Небесная с любопытством взглянула на Святого из-за дымя¬
щейся чашки.
— Явился наконец, — процедила она.
Святой кашлянул.
— Как видишь, — буркнул он.’
Напротив Небесной за столом сидел Мизинец, который был
настолько выше ее, что казалось, будто у стола, взобравшись на
стул, стоит богатырского сложения карлик. Мизинец перевел взгляд
с Небесной на Святого.
— Ты Гаса видел? — спросил он Святого своим плаксивым
голосом.
— Сказала же: все сейчас расскажу, — огрызнулась Небесная.
329

Святой не мог понять, что она затеяла, и решил поэтому пока
помолчать. Он сел на койку, рядом положил двустволку и, нагнув¬
шись и сунув под кровать руку, достал оттуда ржавую железную
коробку, где хранилось все его имущество. Из кармана брюк он
извлек ключ, свисавший с пояса на длинной медной цепочке, и
вставил его в огромный висячий замок, на который была заперта
коробка.
Две пары глаз внимательно следили за каждым его движением,
но Святой этого не замечал. У него была своя собственная спир¬
товка, своя чайная ложка, свой шприц — чужим он не пользо¬
вался.
Они молча следили за тем, как он смешал порцию героина с
порцией кокаина, зажег под спиртовкой огонь, поднес ложку с
порошком к пламени, набрал наркотик в шприц. Укол пришелся
в левую руку, чуть повыше запястья. Когда игла вошла в вену,
его желтые гнилые зубы обнажились в зверином оскале, а когда
вышла — вялый, мокрый рот приоткрылся, издав едва слышный
вздох облегчения.
Небесная допила чай и, глубоко затягиваясь сладким дымом
марихуаны, в упор смотрела на Святого, дожидаясь, пока наркотик
на него подействует.
— Что с сундуком? — спросила она наконец.
Святой обвел глазами комнату, как будто рассчитывал найти
сундук здесь. Никакой истории в свое оправдание он не приду¬
мал, да и взгляды, которые он украдкой бросал на Небесную,
ничего ему не говорили: со стороны она выглядела совершенно
спокойной, даже равнодушной, однако по опыту он знал, что
это ничего не значит. Придется выдумать все от начала до конца.
Мало того что он упустил , этот проклятый сундук, он еще вдо¬
бавок пристрелил какого-то брюхастого подонка, и тут уже ничего
не попишешь. Ну и наплевать, черт возьми, стар онй чтобы вол¬
новаться по пустякам.
Облизнув пересохшие губы, Святой пробормотал:
— Мы с тобой пошли по ложному следу. В сундуке ни черта
не было. Грузчики приехали, взяли его, отвезли на пристань и
там оставили. Я поехал за ними, но, увидев, что в сундуке ничего
нет, подумал, что произошла ошибка, и погнал назад, к тебе, но
тебя уже не было. Вот я и решил, что ты уже нашла то, что
искала, если вообще было что искать.
— Я тоже подумала, что мы с тобой только время зря поте¬
ряли, — загадочно произнесла Небесная.
•Разбитое лицо Мизинца скривилось от злобы:
— Вы искали карту Гаса. Потому и вкололи мне такую дозу.
Вы с самого начала хотели выкрасть у Гаса карту сокровищ, вот
и подговорили жену его убить.
ззо

— Никто твоего Гаса не убивал, — спокойно возразила Не¬
бесная. — Я сама видела, как он разговаривал с грузчиками,
когда...
— Видела живого Гаса?! — воскликнул Мизинец, таращась от
ужаса.
— Не только видела, но и касалась его рукой, — продолжала
Небесная, не обращая никакого внимания на слова Мизинца. —
Когда грузчики приехали за сундуком, он отправил вместе с ними
свою карту.
Мизинец недоверчиво уставился на нее.
— Ты видела, как Гас давал им карту сокровищ?! — тупо
переспросил он.
— А что ты так удивляешься? Ты же сам говорил, что он
собирался отправить карту в Гану по почте.
— Но ведь я-то думал, что его уже в живых нет, — пробор¬
мотал, окончательно растерявшись, Мизинец.
Святой переводил остекленевший взгляд с одного на другую.
Он не верил своим ушам.
— Сейчас-то его, может, и убили, — сказала Небесная, —
но, когда я туда приехала, он был жив. А Джинни и африканец
складывали вещи. Джинни убирала квартиру — сегодня ведь дол¬
жны были въехать новые жильцы.
Мизинец был потрясен. Он разинул рот — хотел что-то ска¬
зать, но тут с улицы послышался автомобильный гудок.
— Это Анджело, — равнодушным голосом сказала она, оки¬
нув Мизинца и Святого быстрым, проницательным взглядом.
Вид у обоих сделался почему-то вдруг виноватый, затравлен¬
ный.
Небесная криво улыбнулась.
— Сидите тихо, — сказала она. — А я пойду узнаю, что ему •
в такую рань понадобилось.
— Но ведь сегодня ж не его день, — плаксивым голосом про¬
изнес Мизинец.	„ _
Святой бросил на него злобный взгляд.
— Конечно нет, — так же спокойно сказала Небесная, слезаг
со стола.
Переднюю дверь всегда держали на запоре, поэтому она вышла
сзади и по тропинке обогнула дом. Ее длинная юбка цеплялась за
высокую высохшую траву, к подолу приставали шипы и колючки,
но Небесная всего этого не замечала.
За рулем сверкающей черной спортивной машины с белыми
матовыми дисками на колесах сидел смуглый черноволосый крепыш
в голубой соломенной шляпе с серой шелковой лентой, в зеленых
солнечных очках в толстой оправе фирмы «Полароид», в темно¬
сером чесучовом костюме, в белой шелковой рубашке и вязаном
331

темно-вишневом галстуке. Это был Анджело, местный детектив,
сержант полиции.
Когда он увидел Небесную, его скуластое загорелое лицо рас¬
плылось в широкой белозубой улыбке.
— Как успехи, Поднебесная? — весело спросил он.
— Как обычно. — Она положила руку в длинной черной
перчатке на приоткрытую дверцу машины и с недоумением по¬
смотрела на сержанта. Ее черная приколотая к седому парику
соломенная шляпка переливалась на солнце, точно откормленный
таракан.
— Ты в этом уверена? — Сержант явно что-то скрывал.
— На что ты намекаешь?
— Я из отделения, — сказал он. —- Как только увидел ордер
на арест, сразу к тебе. По старой дружбе.
Небесная всмотрелась в темно-зеленые стекла очков в надежде
увидеть его глаза, но увидела лишь свое отражение. Она испытала
неприятное предчувствие и на всякий случай огляделась по сторо¬
нам — нет ли за ними слежки.
В вилле напротив, единственной в квартале, не считая дома
Небесной, жила многодетная итальянская семья, которая настолько
привыкла к тому, что у ворот Небесной чуть ли не каждый день
останавливается роскошный спортивный автомобиль, а в ее доме,
особенно по ночам, творится что-то и вовсе непонятное, что уже
давно перестала обращать на все это внимание. Сейчас никого из
итальянцев видно не было.
— Хватит говорить загадками, — сказала Небесная. — Вы¬
кладывай, зачем приехал.
— Слушаюсь, — хмыкнул сержант. — Так вот, сегодня
утром, примерно в половине седьмого, в районе гавани из дву¬
стволки был убит человек. — Он внимательно следил за Не¬
бесной из-под затемненных стекол, но выражение ее лица не
изменилось. — Как свидетельствуют очевидцы, сидевший в ма¬
шине выстрелом из двустволки уложил наповал стоявшего на
тротуаре. Возле трупа был найден короткоствольный крупнока¬
либерный револьвер с глушителем, из которого недавно стреля¬
ли. По мнению полиции, вооруженный револьвером пытался
пристрелить сидевшего в машине, но нарвался на пулю сам.
Револьвер с глушителем выдает в нем профессионала. Как бы
то ни было, — с расстановкой добавил он, выжидая, как от¬
реагирует Небесная, — убийце удалось скрыться.
Небесная никак не отреагировала.
— А я-то тут при чем? — только и сказала она.
Анджело пожал плечами:
— Какая-то темная история. Описания машины, в которой
сидел убийца, да и самого убийцы противоречивы. Удалось, правда,
332

установить, что это черный лимузин, но какой марки, никто не
заметил. Вместе с тем один свидетель утверждает, что в машине
сидел маленький, щуплый негр с седыми курчавыми волосами, в
старомодной фуражке шофера.
— Так вот ты куда клонишь! — взвилась Небесная. — Кра¬
сиво, ничего не скажешь.
— Никуда я не клоню. Все это сплошные домыслы. Пока из¬
вестно одно: на машине остались следы от пуль. Дело в том, что
сзади стояла еще одна машина, где сидел друг убитого. Увидев,
что его приятель упал, он открыл огонь по передней машине и
всю ее изрешетил. Это единственная улика, которой располагает
полиция.
— А что со вторым бандитом? — помолчав, спросила она. —
Он тоже скрылся?
— Нет. Тут, надо сказать, убийце повезло. Второй бандит
погнался за ним на «бьюике», столкнулся с грузовиком и тоже
отправился на тот свет.
Лихорадочно соображая, как вести себя дальше, Небесная,
словно в задумчивости, прикрыла свои водянистые, с желтоватым
отливом глаза.
— Их кто-нибудь опознал? — спросила она, выдержав паузу.
— Бандитов? Пока нет. Но я же тебе говорю, оба они —
профессиональные преступники и опознать их будет несложно.
— Ладно, — вздохнула она. — Уговорил. Сколько это будет
стоить?
Анджело не торопясь вытащил из нагрудного кармана черный
кожаный портсигар, извлек оттуда маленькую черную манильскую
сигару и медленно поднес к ней французскую золотую зажигалку
фирмы «Фламминер». Казалось, он позирует фотографу из модного
журнала.
— Значит, так, — изрек он наконец, — поскольку за ложный
сигнал тревоги разыскивается еще и твой любимый племянник,
думаю, что полторы тысячи — это не так уж много. Заодно за¬
платишь мне за следующий месяц. Раз пошла такая стрельба, кто
знает, что с нами со всеми через месяц будет.
— Две тысячи! — ахнула она. — Тогда уж лучше заби¬
рай их обоих. Хоть сейчас увози. Они вдвоем таких денег не
стоят.
Анджело выпустил дым и улыбнулся:
— Ты, видно, плохо меня поняла. Полиция ведь копать будет.
Что ж, по-твоему, они настолько наивны, что думают, будто во
всей этой истории замешан только один старый негр?
Она не спорила. Спорить было бесполезно.
— Пойду посмотрю, есть ли у меня такая сумма, — буркнула
Небесная и направилась к дому.
333

— Уж, пожалуйста, посмотри хорошенько. И поторопись, —
крикнул сержант ей вдогонку.
Она остановилась как вкопанная.
— В твоих краях прячется один беглый преступник, — пояс¬
нил Анджело. — За его поимку отвечаю я. Очень скоро начальство
начнет задавать вопросы, и я, черт побери, должен знать, как на
них отвечать.
Небесная двинулась по тропинке к дому, снова цепляясь длин¬
ной юбкой за траву и колючки. Привязанная к забору коза громко
блеяла от жажды, и Небесная, остановившись, ее отвязала. Пройдя
через выжженный солнцем сад, ступая прямо по сгнившим овощам,
она заглянула в гараж. Одного взгляда на «линкольн» было доста¬
точно.
«Думал, что это сойдет ему с рук», — буркнула она про себя,
а затем вслух добавила:
— А я оказалась права, черт возьми.
Она вернулась в дом и вошла в свою комнату.
Святой и Мизинец исчезли.
Небесная встала на колени перед комодом, достала связку
ключей, выбрала из нее один и открыла им нижний яшик. Под
ящиком находился встроенный сейф. Она повернула диск кода и
открыла маленькую прямоугольную дверцу. Затем выбрала из связ¬
ки другой ключ, открыла внутреннее отделение сейфа, набитое
пачками банкнотов, взяла две верхние пачки, заперла все три зам¬
ка и вышла из комнаты.
У дверей ее ждал высокий, очень худой, броско одетый негр
в модном летнем костюме «палм-бич» и в твердой соломенной шля¬
пе с красной лентой. Небесная быстро спрятала деньги под платье.
— Сейчас у меня небесного порошка нет, Скелет, — сказала
она. — Позже приходи.
— Но мне сейчас нужно, — не отставал Скелет.
— Говорю же, сейчас нет, — отрезала Небесная и, оттолкнув
его, вышла на улицу.
Скелет потащился за ней.
— А когда будет? — спросил он.
— В час, — бросила она через плечо.
Скелет посмотрел на часы.
— Сейчас только полдесятого. Три с половиной часа, значит,
ждать, — ныл он, идя следом за ней по тропинке.
— Проваливай, — огрызнулась Небесная.
Скелет перевел взгляд с Небесной на сидящего в машине де¬
тектива. Анджело слегка повернул голову и сделал ему знак боль¬
шим пальцем. Скелет повернулся и пошел по улице, ускоряя шаг.
Когда он свернул на пустырь, Анджело, следивший за Скелетом в
зеркало заднего вида, повернулся .к Небесной.
334

— Ушел, — сказал он.
Тогда Небесная вынула из-под платья две пачки банкнотов и
положила их сержанту на ладонь. Анджело тщательно пересчитал
деньги, даже не глядя по сторонам и не принимая никаких мер
предосторожности. В каждой пачке было по десять стодолларовых
кредиток. Убедившись, что все правильно, он небрежно сунул день¬
ги во внутренний карман пиджака.
— Скоро на «ягуар» накопишь, — съязвила Небесная.
— Смотри не сглазь, — откликнулся Анджело.
Взревел мощный мотор, и сержант, на большой скорости
въехав задним ходом в переулок, развернулся и умчался.
«У Мизинца ведь был ключ, — вспомнила она. — Как бы
этот ключ у него отобрать?»
Вместо того чтобы вернуться на кухню, она пошла к кроль¬
чатнику проверить, не взял ли Мизинец в ее отсутствие еще одну
дозу двойного наркотика. Кролик лежал в углу клетки и смотрел
на нее расширенными от ужаса глазами. Она притянула к себе
кролика за уши и вынула у него из заднего прохода пробку. Три
капсулы с кокаином и героином, которые еще должны были оста¬
ваться, отсутствовали.
«Теперь понятно, почему он нес такую околесицу, — подума¬
ла она. — Должно быть, не в себе был — по небу летал».
Она сунула кролика обратно в клетку и медленно направилась
в сторону кухни, держа пробку в руке.
«Сделаю вид, что ничего не знаю, — решила она, — и по¬
смотрю, что он после двойной порции еще выкинет».
Глава 9
Подвального помещения в доме не было. Виллу строили италь¬
янские эмигранты, которые не привыкли к холодным нью-йоркским
зимам и которым такая роскошь была не по карману.
Дом делился на две части: в одной были комната Небесной и
кухня, а другая состояла из большой гостиной, которую обычно
держали на запоре, и крошечной задней комнатки, которую Не¬
бесная использовала под ванную.
Из кухни через небольшую прихожую, которой тоже никогда
не пользовались, на чердак вела разборная лестница, под которой
находился подпол.
Вернувшись на кухню, Небесная, не обращаясь ни к кому в
отдельности, громко произнесла:
— Можете выходить, его нет.
Низ разборной лестницы отъехал в сторону, и в отверстии в
полу появилась покрытая паутиной курчавая голова Мизинца. На
335

его разбитом лице, расписанном всеми цветами радуги — от тем¬
но-фиолетового до густо-желтого — застыло выражение полного
идиотизма. Альбинос был настолько широк в плечах, что в люк
не проходил, и, чтобы вылезти, ему пришлось просунуть сначала
одну руку, а затем другую. В эти минуты он походил на какое-то
пробудившееся от спячки доисторическое животное.
Затем из люка появились сначала двустволка, а следом, словно
повиснув на ней, и сам Святой.
Мизинец развернул лестницу в прежнее положение и, подойдя
к Святому, встал с ним рядом, как будто искал у него моральной
поддержки.
Оба старались не смотреть Небесной в глаза.
— Невинные овечки! Люди с чистой совестью так себя не
ведут, — не удержалась от колкого замечания она.
— Какой смысл на рожон-то лезть, — тупо отозвался Святой.
Небесная извлекла свои старинные часы с амулетом:
— Без четверти десять. А что, если мы, все втроем, съездим
сейчас в порт проводить Гаса и Джинни?
Ее слова произвели эффект разорвавшейся бомбы.
У Святого внезапно разыгрался острый сердечный приступ:
глаза закатились, слюнявый рот приоткрылся, наружу вывалился
язык. Схватившись левой рукой за сердце, он, качаясь, зашаркал
к своей койке, не выпуская при этом из правой руки двустволку.
В это же время у Мизинца начался эпилептический припадок.
Он рухнул на пол и забился в конвульсиях. На руках и ногах
судорожно вздувались и подергивались мышцы, на губах выступила
пена.
Чтобы не попасть в живую мясорубку из разбросанных по
полу громадных рук и ног, Небесная предусмотрительно выбралась
из опасной зоны и спряталась за газовую плиту.
Мизинец уставился в одну точку, спина его напряглась, ноги
судорожно вздрагивали, а руки, точно крылья взбесившейся мель¬
ницы, рассекали воздух.
Небесная с восхищением за ним наблюдала.
— Знай я, что ты такие кульбиты умеешь выделывать, ты бы
уж давно мне в исцелениях помогал, — сказала она.
Увидев, что Мизинец сыграл лучше, чем он, Святой поднялся
со своей койки, тараща глаза и судорожно двигая челюстью.
— Никогда бы не подумал, — с завистью пробормотал он себе
под нос.
Небесная повернулась к нему:
— Ну, как твое сердце?
Святой отвел глаза.
— Сильно прихватило, — сказал он. — Бывает. Сейчас уже
лучше.
336

Он решил, что теперь самое время улизнуть — пусть Мизинец
старается за двоих.
— Пойду заведу машину, — сказал он. — Как' бы не при¬
шлось везти его к врачу.
— Давай, — сказала Небесная. — А я останусь при нем.
Святой бросился к гаражу, по-прежнему не выпуская из рук
заветной двустволки. Подойдя к «линкольну», он поднял капот и
отсоединил распределитель зажигания, а затем сел за руль и стал
заводить мотор.
Хотя Мизинец громко скрежетал зубами, до Небесной донес¬
лись характерные звуки вхолостую щелкающего стартера, и она
сразу же поняла, что Святой вывел машину из строя.
Она терпеливо ждала.
Наконец пробегающие по телу судороги стихли, и Мизинец,
выгнув спину, застыл на полу. Небесная переступила через него
и заглянула в его выпученные глаза. Зрачки так расширились,
что глаза стали похожи на докрасна раскаленные металлические
шары.
Тут вошел Святой сказать, что машина не заводится.
— Оставайся дома и присмотри за Мизинцем, — распоряди¬
лась Небесная, — а я возьму такси и поеду на пристань
— Положу-ка я ему на голову льда, — спохватился Святой
и полез в холодильник.
Небесная промолчала. Она взяла свою черную вышитую би¬
сером сумку и черно-белый полосатый зонтик и вышла через зад¬
нюю дверь.
Телефона у нее не было. Если кому-то нужен был ес товар,
он мог прийти и приобрести его за наличные — никаких предва¬
рительных заказов и покупок в кредит. Полиции она выплачивала
ежемесячную мзду, и поэтому ее не трогали. Небесная умела обе¬
зопасить себя от любых неожиданностей.	\
Она раскрыла зонтик, по заросшей сорняками тропинке обо¬
шла дом и, выйдя за ворота, зашагала по пыльной, залитой солн¬
цем улице в сторону стоянки такси.
Крадясь точно индеец из племени ирокезов и по-прежнему
сжимая заряженную двустволку в правой руке, Святой перебегал
от окна к окну, наблюдая за тем, как Небесная, никуда не сво¬
рачивая и не оглядываясь назад, удаляется в направлении Уайт--
Плейнз-роуд.
Убедившись, что Небесная уже не вернется, Святой вошел на
кухню и сказал лежавшему на полу эпилептику:
— Ушла.
Мизинец тут же вскочил.
— Мне надо рвать когти! — воскликнул он своим плаксивым
голосом.
337

— Рви. Что тебе мешает?
— Цвет кожи. Меня задержит первый же фараон. Я ведь в
бегах, ты забыл?
— Раздевайся, — сказал Святой. — Сейчас что-нибудь при¬
думаем.
Больше всего на свете ему хотелось поскорей остаться од¬
ному.
Небесная шла прямо только до тех пор, пока ее могли увидеть
из дома, а потом тут же свернула в переулок и по параллельной
улице двинулась в обратном направлении.
Поблизости от нее, на той же стороне улицы, но в соседнем
квартале, жила бездетная итальянская пара, ее близкие друзья.
Муж недавно открыл продуктовую лавку и большую часть дня
отсутствовал.
Когда Небесная вошла, жена итальянца была на кухне, она
цедила и разливала по бутылкам вино.
Небесная попросила разрешения посидеть на чердаке. Она это
часто делала. Из чердачного окна хорошо просматривался ее дом,
и, когда ей хотелось проверить, чем в ее отсутствие занимается
Святой, она приходила к соседям и часами просиживала у них
наверху. Пожилые итальянцы специально для нее даже поставили
у окошка кресло-качалку.
Небесная поднялась по лестнице, открыла ставни и откинулась
в кресле.
На чердаке было жарко, как в парилке, но Небесную это не
смущало: жару она любила и никогда не потела. Тихонько пока¬
чиваясь взад-вперед на качалке, она приступила к наблюдению за
своим собственным домом, находившимся в глубине соседнего квар¬
тала.
Через час Святой сказал Мизинцу:
— Ты уже высох, надень на себя что-нибудь и уходи.
Но переодеться Мизинцу было не во что, одежда Святого ему
не годилась: он был его вдвое больше, а его собственные черные
брюки и майка, которые он с себя снял, были испачканы кровью
и грязью.
— Что ж я надену? — спросил он.
— Посмотри в свадебном сундуке, — посоветовал Святой.
Свадебный сундук стоял на чердаке, под маленьким слуховым
окном.
— Возьми стамеску, он заперт, — крикнул снизу Святой, ког¬
да Мизинец стал подыматься по лестнице.
338

В кухне стамески не оказалось, в гараж идти Святой не за¬
хотел, а Мизинец не мог — он был абсолютно голый, поэтому
вместо стамески пришлось вооружиться кочергой.
Это был допотопный корабельный сундук с куполообразной
крышкой, перетянутой деревянными обручами. На сундуке лежал
толстый слой пыли, и, когда Мизинец вставил кочергу в старый
ржавый замок, пыль, которая в косых солнечных лучах очень на¬
поминала искрящиеся конфетти, поднялась в воздух. После ночного
сеанса все окна, чтобы днем в доме было не так жарко, позакры¬
вали, и теперь внутри к запаху пыли примешивался терпкий запах
пота, оставшийся после танцев. Лицо Мизинца покрылось испари¬
ной. Падающие на пыльный сундук ..апли пота были похожи на
чернильные брызги.
— Эй, с меня краска слезает! — в панике крикнул Мизинец
стоявшему внизу Святому.
— Не слезет, — успокоил его Святой. — Это излишек.
Основная краска останется.
С неожиданной поспешностью Мизинец надавил на кочергу,
и замок отлетел. Альбинос поднял крышку и заглянул в сундук.
В сундуке, который в доме назывался «свадебным», хранилась
одежда, оставшаяся от бывших любовников Небесной. Мизинец
стал в нем рыться, перебирая брюки, рубашки и полотняные тру¬
сы, но все ему было мало. Судя по всему, Небесная предпочитала
мужчин невысоких, стройных. После долгих поисков Мизинец на¬
ткнулся наконец на старомодные, узкие внизу и широкие в та¬
лии, летние брюки «палм-бич», которые носил если не плотный,
то, во всяком случае, достаточно высокий мужчина. Он влез в
полотняные трусы до колен, а сверху натянул брюки «палм-бич»,
которые на нем смотрелись как бриджи для верховой езды. Затем
он занялся поисками рубашки и вскоре обнаружил красную три¬
котажную фуфайку, в которой в начале тридцатых годов щего¬
лял, должно быть, какой-то тогдашний модник. Фуфайка тоже
была ему маловата, но она растягивалась, и он хоть и с трудом,
но смог ее натянуть. А вот подходящей обуви Мизинец так и
не нашел, и пришлось снова надевать старые синие холщовые
туфли.
— А шляпа где? — спросил Святой, когда Мизинец, закрыв
сундук, спустился вниз.
Пришлось снова лезть на чердак и рыться в вещах. Единст¬
венным подходящим по размеру головным убором оказалась белая
соломенная шляпа с черной резинкой, широкой болтающейся лен¬
той и высокой конусообразной, как у мексиканских крестьян,
туЛьей.
— Посмотри, нет ли там темных очков, — крикнул снизу
Святой.
339

Очков оказалось много, коробка из-под обуви была доверху
набита ими, но почти все они тоже были Мизинцу малы, и при¬
шлось довольствоваться неказистой белой целлулоидной оправой и
уродливыми синими стеклами.
Когда Мизинец наконец спустился вниз, Святой придирчиво
оглядел его с ног до головы.
— Даже родная мать тебя б не узнала, — сказал он, гордясь
своей работой, и напоследок предупредил: — Только не стой на
солнце — а то станешь фиолетовым.
Небесная не верила своим глазам. Она перестала раскачивать¬
ся в кресле и подалась вперед.
По двору ее дома шел самый черный негр на свете, а уж
она на своем веку повидала немало негров. Этот же был таким
черным, что на солнце его кожа, точно влажный только что
положенный асфальт, приобретала какой-то фиолетовый оттенок.
Мало того что это был самый черный на свете негр — это
был еще и самый модный негр. Со времени фестивалей негри¬
тянских песен она ни разу не видела, чтобы цветной был так
разодет.
Шел он очень быстро и чем-то — пожалуй, походкой —
неуловимо напоминал ее давнего любовника по кличке Черныш,
хотя у этого негра ноги были гораздо толще, чем у Черныша.
В точно такой же, как у него, красной фуфайке ходил когда-то
Коротышка Кейнз... А эта шляпа, большая, соломенная, с ре¬
зинкой и высокой тульей... Эти солнечные очки в белой оправе,
с синими стеклами... Такую шляпу носил только один человек —
Шепелявый Шеппард.
«Господи! — воскликнула она, вдруг узнав, кто это. — Да это
ж Мизинец! Выходит, он рылся в моем свадебном сундуке!»
Ее ум лихорадочно заработал... Итак, Мизинец изменил внеш¬
ность. От него многого можно было ожидать, но что он так исхит¬
рится... Изменил внешность и решил проверить тайник — в этом
можно было не сомневаться.
Она вскочила с такой поспешностью, что качалка перевер¬
нулась. Старая итальянка стала уговаривать ее остаться попро¬
бовать домашнего вина, но Небесная как ошпаренная вылетела
из дому, обогнула его и из-за. зеленой ограды увидела, как
мимо прошествовал переодетый Мизинец. Ее он, по счастью,
не заметил.
Сложив зонт, чтобы не привлекать к себе внимания, она
устремилась за ним.
Мизинец подошел к станции метро «Уайт-Плейнз-роуд» и пс
ступенькам поднялся на перрон. Задыхаясь от быстрой ходьбы, под¬
340

бежала к турникету и Небесная. Она сделала вид, что Мизинца
не узнала, и прошла в конец платформы.
Зато Мизинец ее узнал. Узнал и весь затрясся от ужаса. Спря¬
таться было некуда. У него оставался единственный шанс: вести
себя так, словно ничего не произошло. Все с интересом наблюдали
за ним. Повернула голову в его сторону и Небесная. Он встретился
с ней глазами, спрятанными за синими стеклами. С минуту она с
любопытством разглядывала его, но затем, притворившись, что не
узнает, отвернулась и стала смотреть на приближающийся поезд.
Мизинец ехал во втором вагоне. Небесная — в пятом; оба
стояли — на остановке каждый должен был успеть подойти к две¬
рям и убедиться, не выходит ли другой. Но друг друга они не
видели.
Так они доехали до «Таймс-сквер». Мизинец выскочил на пер¬
рон в последний момент, перед самым отходом поезда. Когда Не¬
бесная увидела его на платформе, было уже поздно — двери
захлопнулись. Она заметила, что он остановился и, когда ее вагон
проехал мимо, посмотрел прямо на нее.
Она вышла на станции «Тридцать четвертая улица» и верну¬
лась на «Таймс-сквер», но Мизинец исчез. Й тут только она по¬
няла, что он попробовал ее перехитрить: на «Таймс-сквер» он
решил сойти на тот случай, если она его все же узнала, — чтобы
запутать следы. Думает, что теперь он в безопасности. Но тайник
ведь может быть только в одном месте — в квартире на Ривер¬
сайд-драй в.
Она поймала такси и велела шоферу ехать как можно быстрее.
Шофер откинулся на сиденье и посмотрел на нее в зеркало
заднего вида. «Надо же, — подумал он, — еще не махнула
на себя рукой. Упустить боится. Раньше, бабуля, думать надо
было».
Небесная попросила таксиста остановиться возле Риверсайд-
ской церкви. Она вышла, расплатилась, но таксист не уезжал;
сделав вид, что списывает показания счетчика, он внимательно
посмотрел ей вслед. «Странно, — подумал он. — Заставила
меня гнать как на пожар, а оказалось, всего-навсего в церковь
ехала».
«Эти старухи совсем спятили — думают, все им обязаны», —
с раздражением пробормотал он и выжал сцепление.
Небесная подождала, пока такси скрылось из виду, а затем
перешла улицу, спустилась в парк и села на скамейку, откуда,
если только Мизинцу не взбредет в голову рыскать по парку и
искать ее, она могла бы незаметно наблюдать за входом в квартиру.
Только она села, в церкви ударил колокол. Небесная вынула
из кармана часы-амулет проверить, не отстают ли они. Часы по¬
казывали ровно полдень.
341

Глава 10
Ровно в полдень Гробовщик выехал на Бродвей и поехал в
сторону Гарлема.
— Что прикажешь делать двум уволенным из полиции детек¬
тивам? — спросил он друга.
— Постараться вернуться обратно, — отрезал Могильщик сво¬
им низким, с хрипотцой голосом.
Всю оставшуюся дорогу он не проронил ни слова — сидел и
молча злился.
Была половина первого, когда они входили в гарлемское по¬
лицейское отделение, чтобы сдать капитану Брайсу свои поли¬
цейские жетоны.
Выходя, они остановились на ступеньках, наблюдая за тем,
как по улице мимо полиции снуют негры, жители Гарлема, каждый
раз шарахаясь, когда навстречу им шли направлявшиеся в отде¬
ление белые полицейские.
Раскаленное солнце стояло в зените.
— Первым делом надо найти Мизинца, — сказал Могильщик.
Если он признает, что Джейк торговал героином, а не просто хра¬
нил наркотики, наше с тобой положение улучшится.
— Надо еще, чтобы он захотел говорить.
— «Захотел говорить»! А с чего ты взял, что он будет мол¬
чать?! Все мы любим поговорить по душам. Неужели среди дружков
покойного Джейка не найдется ни одного, кто бы согласился рас¬
сказать о нем?
Через четверть часа они остановили машину перед домом на
Риверсайд-драйв.
— Узнаешь? — спросил Гробовщик, выходя из машины.
— Это их работа, сразу видно, — сказал Могильщик.
Собака лежала перед железными воротами, ведущими на за¬
дний двор. Лежала на боку, спиной к воротам, разбросав лапы.
Казалось, она спит. Вертикальные лучи солнца падали на ее густую
желтовато-коричневую шерсть.
— На такой жаре она может заживо свариться, — сказал Гро¬
бовщик.
— Или замертво.
Собака была в том же, что и накануне, железном наморднике
и в медном ошейнике с длинной цепью.
Детективы, не сговариваясь, подошли ближе.
Когда они приблизились, собака приоткрыла лихорадочно бле¬
стевшие глаза, и у нее из горла вырвалось глухое, как далекий
раскат грома, рычание. Однако она даже не пошевелилась.
Из грязной открытой раны у нее на голове сочилась кровь,
вокруг вились большие зеленые мухи.
342

— Некачественная работа, — заметил Могильщик.
— Может, африканец поторопился поскорей вернуться в
дом?
Могильщик нагнулся и взялся за цепь возле самого ошейника.
Большая часть цепи была под собакой. Он легонько потянул, и
собака медленно, с трудом поднялась, как верблюд, сначала на
задние, а потом на передние лапы. Поднялась, покачнулась и вяло
огляделась по сторонам.
— Еле жива, — сказал Гробовщик.
— Будешь тут еле жив, если лупят по голове, а потом еще
в реку бросают.
Собака покорно поплелась за детективами, которые вернулись
к подъезду и позвонили в звонок под фамилией управляющего.
Ответа не последовало. Гробовщик подошел к почтовым ящикам и
нажал на несколько кнопок домофона наугад.
Задвижка, отодвинувшись, щелкнула с громким, продолжи¬
тельным гудением.
— Все кого-то ждут.
— Наверное.
— Слушай, а что, если там засада? — сказал Гробовщик, ког¬
да они спустились по ступенькам в подвал.
Оба они были без формы, в рубашках с короткими рукавами;
сегодня утром, выходя из дома, они впервые не взяли с собой
пистолеты.
— Не забудь, пожалуйста, — хрипло проговорил Могильщик,
чувствуя, что вновь начинает злиться, — что из полиции мы уво¬
лены и пользоваться оружием не имеем права.
— Разве такое забудешь? — с горечью сказал Гробовщик.
Сундука в коридоре не было — на это они обратили внимание
сразу.
— Похоже, мы опоздали.
Могильщик промолчал.
В квартире управляющего на звонок никто не ответил. Мо¬
гильщик взглянул на допотопный врезной замок, передал цепь, на
которой держал собаку, Гробовщику и вытащил из кармана брюк
перочинный нож.
— Только бы внутри не было задвижки, — проговорил он,
открывая лезвие с отверткой.
— Скажи лучше: только бы нас никто не застукал, — попра¬
вил его Гробовщик, с опаской озираясь по сторонам.
Могильщик вставил отвертку между дверным косяком и зам¬
ком, медленно отодвинул собачку замка и распахнул дверь.
Оба даже вскрикнули от ужаса.
Посреди комнаты на голом линолеуме в неестественной позе
лежал с перерезанным горлом африканец. Рана уже перестала кро¬
343

воточить, и кровь запеклась в углах рта, отчего покойник сильно
смахивал на вурдалака.
Кровь была повсюду: на мебели, на полу, на белом тюрбане
и смятом балахоне убитого.
В течение нескольких секунд слышны были только прерыви¬
стое дыхание детективов да гудение неизвестно где находившегося
вентилятора.
Затем Гробовщик потянул за цепь, затащил собаку в комнату
и закрыл входную дверь. Щелчок захлопнувшегося замка вывел
их из оцепенения.
— Да, убийца шутить не любит, — веско проговорил Могиль¬
щик. Он больше не злился.
— Сколько я на своем веку повидал трупов — не сосчитать,
а каждый раз оторопь берет, — признался Гробовщик.
— Меня тоже. Звери, а не люди.
— Скажи лучше, что делать будем? — сказал, задумавшись,
Гробовшик.
— Искать убийцу.
В это время собака незаметно шагнула вперед, и Гробовщик,
опустив глаза, вдруг увидел, что она нюхает перерезанное горло
и лижет кровь.
— Отойди, черт тебя побери! — закричал он, дергая за цепь.
Собака подалась назад и съежилась.
Тут только они обратили внимание, что вся комната была
перевернута вверх дном: циновки разбросаны, ящики комода вы¬
двинуты и опустошены, а их содержимое вывалено на пол; чучела
птиц и зверей выпотрошены, статуэтки расколоты, материя на
диване и стульях исполосована, а обивка вырвана и свисает
клочьями; оба телевизора и радиоприемник взломаны, корпус ор¬
гана продавлен.
Не сказав ни слова, Гробовщик привязал цепь к дверной ручке
и вместе с Могильщиком пошел осматривать квартиру, стараясь
переступать через лужи крови. Из гостиной дверь вела на кухню
и в спальню, за которой находилась ванная комната. Везде царил
такой же беспорядок. Вернувшись в гостиную, они вновь остано¬
вились перед окровавленным трупом.
Атмосфера была тем более жуткой, что где-то поблизости без¬
остановочно жужжал электровентилятор. Могильщик нагнулся и
скользнул глазами по полу под испачканной кровью, разбитой ме¬
белью. Вентилятор лежал под обеденным столом, за треснувшим
телеэкраном. Могильщик нащупал в стене розетку и выдернул
штепсель.
Наступила тишина. Время было обеденное, и подвал опустел.
Казалось, каждый из них слышит не только дыхание другого,
но и его мысли.
344

— Если жена управляющего говорила про Мизинца правду,
зарезать африканца мог он, — высказал Гробовщик свою мысль
вслух.
— Сомневаюсь, — возразил Могильщик. — Что ему было
здесь искать?
— Ты меня спрашиваешь? А мулатка? Такие кошечки глотки
резать умеют.
— Предположим, но для чего ей обыскивать собственную
квартиру? — сказал Могильщик.
— Мало ли зачем... Чего только из-за этой жары не сделаешь.
Может, она решила, что ее муж что-то от нее прячет.
— Зачем ей было убивать африканца? Мне показалось, они
заодно. Он спал с ней, это ведь сразу видно.
— Даже не знаю, что и думать, — честно признался Гробов¬
щик. — Ясно одно: кто-то что-то искал, но не нашел.
— Да, это очевидно. Если б нашел, по крайней мере одно
место в комнате уцелело бы — мы бы видели, где поиски прекра¬
тились.
— Верно, но что, черт возьми, было такого уж ценного в
квартире, ради чего пришлось пойти на убийство? Что могло быть
у старого чернокожего управляющего, сам подумай?
Могильщик задумался: не было ли убийство совершено из ре¬
вности?
— Ты считаешь, управляющий — старик? А из ревности он
не мог убить африканца? А может, он обнаружил, что африканец
и его жена что-то против него замышляют?
— Вряд ли. Насколько я понимаю, Гас — человек немолодой.
А старики, известное дело, редко идут на риск.
— С чего ты это взял?
— Как бы то ни было, вопросов тут чертова прорва, — сказал
Гробовщик.
Не сговариваясь, они сделали шаг в сторону трупа. Переступив
через лужу крови, Гробовщик скорчил гримасу, щека у него начала
подергиваться.
Могильщик поднял руку африканца, держа ее двумя пальцами,
большим и указательным, за запястье. Поднял и уронил. Хотя
кровь свернулась, тело еще не окоченело.
— Чем это можно объяснить? — спросил Гробовщик.
— Возможно, тем, что сейчас очень жарко. В такую жару
трупное окоченение наступает далеко не сразу.
— А может, все дело в том, что его недавно убили?
Они переглянулись, пораженные одной и той же мыслью. Ка¬
залось, из окна пахнуло ледяным холодом.
— Думаешь, своим приходом он помешал поискам? И поэтому
его замочили?
345

__ Похоже, — сказал Гробовщик.
— А раз так, когда мы пришли, убийца мог еще поиски не
закончить...
— Или убийцы. Их ведь могло быть несколько.
— А значит, они, и это вполне вероятно, прячутся где-то
здесь, в подвале.
Гробовщик ответил не сразу. По его лицу пробежала судорога,
начался тик.
Несколько секунд они простояли неподвижно, затаив дыхание
и напряженно вслушиваясь в тишину. С улицы доносились едва
слышный шум машин, далекая корабельная сирена — тысячи при¬
глушенных, неразличимых звуков огромного города, которые обыч¬
но не замечаешь. Над головой застучали по коридору женские
каблучки, загудел подымающийся наверх лифт. А в подвале было
тихо: на солидной Риверсайд-драйв были в основном жилые дома,
и в этот час большинство жителей, взрослые и дети, разошлись на
обед.
И Могильщик и Гробовщик пытались представить себе распо¬
ложение подвала, в котором они были всего один раз. Спустившись
сюда ночью, они обратили внимание, что прачечная находится
справа от заднего входа и выходит в коридор, идущий параллельно
задней стене здания. За дверью, ведущей в прачечную, был лифт,
затем — подымавшаяся в передний холл лестница, дальше — вход
в мастерскую и, наконец, дверь в квартиру управляющего, а на¬
против тянулась белая глухая оштукатуренная стена кладовой,
вход в которую находился с противоположной стороны. Был в доме
и задний холл — он, по всей видимости, шел параллельно пере¬
днему вдоль всего дома и соединялся с ним боковыми проходами.
Оба детектива заметили также, что за передним холлом находится
дверь в котельную.
— Будь я вооружен, я бы чувствовал себя куда увереннее, —
признался Могильщик.
— А у меня такое чувство, что мы с тобой делаем из мухи
слона, — откликнулся Гробовщик.
— И все-таки давай примем меры предосторожности, — ска¬
зал Могильщик. — Человек, который перерезал этому парню глот¬
ку, шутить не любит.
Гробовщик снял цепь с ручки двери, приоткрыл дверь и вы¬
глянул наружу.
— Смех, да и только, — сказал он. — Вроде бы считаемся
не робкого десятка, а боимся высунуть голову в коридор одного из
самых благополучных жилых домов города.
— По-твоему, это тоже признак благополучия? — хмыкнул
Могильщик, показывая пальцем на запекшуюся кровь. — Посмот¬
рим, как ты будешь смеяться, если тебе отстрелят голову.
346

—■ Черт, не можем же мы сидеть взаперти, точно крысы в
подвале, — сказал Гробовщик и широко распахнул дверь.
Могильщик отскочил в сторону и прижался спиной к стене, а
Гробовщик остался стоять в дверном проеме.
— Ты напоминаешь мне испанского капитана у Хемингуэя, —
с отвращением процедил Могильщик. — Этот капитан вообразил,
что все солдаты противника погибли, и решил атаковать блиндаж
в одиночку. При этом он бил себя в грудь и громко кричал: «Вы¬
ходите!», чтобы доказать, какой он смелый. И знаешь, чем это
кончилось: один из солдат вылез-таки из блиндажа и убил его
наповал.
— Посмотри сам, похож этот коридор на вражеский блин¬
даж? — засмеялся Гробовщик.
За дверью в обе стороны тянулся ярко освещенный, чисто вы¬
мытый и абсолютно пустой коридор с белыми оштукатуренными
стенами. Дверь в прачечную была открыта, а двери в мастерскую
и котельную закрыты; из-за расположенной под потолком венти¬
ляционной решетки не раздавалось ни звука. Тихо, как в склепе.
Мысль о том, что где-то здесь в засаде притаились убийцы, пока¬
залась Гробовщику смехотворной.
— Пойду посмотрю, что там делается, — сказал он, выходя
в коридор.
Но Могильщик был по-прежнему настороже.
— Не ходи, ты же невооружен. — ИМут его осенило: — Да¬
вай-ка лучше пошлем на разведку собаку.
Гробовщик с грустью посмотрел на раненое животное.
— С таким намордником она и мухи не обидит.
— Это поправимо, — сказал Могильщик, подошел к собаке,
снял с нее намордник и отстегнул цепь.
Затем он вытолкнул собаку в коридор, но та повернула к
нему морду и жалобно на него посмотрела — просилась обратно
в квартиру. Тогда Могильщик осмотрелся по сторонам, в поисках
какого-нибудь предмета, который можно было бы бросить, но все
вокруг было перепачкано кровью, поэтому он снял шляпу и
швырнул ее в противоположный конец коридора, под дверь ко¬
тельной.
— Взять! — приказал он.
Но собака почему-то поджала хвост и, повернувшись, за¬
трусила на кухню. Слышно было, как она лакает воду из
блюдца.
— Надо бы позвонить в полицию, —• сказал Могильщик. —
Телефон в квартире есть, ты не обратил внимания?
— Есть. На кухне.
— Нет, там внутренний.
Гробовщик вышел в коридор и осмотрелся.
347

— Вон у той двери телефон-автомат. У тебя есть десять цен¬
тов?
Могильщик порылся в карманах:
— Да, нашел.
Это был телефон-автомат старого образца, с трубкой, подве¬
шенной к стене на высоте пяти-шести футов. Могильщик зашел
за угол, поднял трубку и бросил монету, а затем приложил трубку
к уху в ожидании длинного гудка.
—' Пойду в мастерскую, запасусь парочкой гаечных ключей
или какими-нибудь еще тяжелыми предметами, — сказал Гробов¬
щик, направляясь к мастерской.
— А не лучше ли подождать, пока приедет полиция? — бурк¬
нул через плечо Могильщик.
Но Гробовщика трудно было переспорить. Он распахнул дверь
в мастерскую и заглянул внутрь, шаря рукой по стене в поисках
выключателя.
Удар был такой силы, что ему показалось, будто у него в
голове разорвалась бомба.
Услышав длинный гудок, Могильщик поднес указательный па¬
лец правой руки к цифре «семь» на телефонном диске, но тут до
него донесся глухой звук, какой бывает, когда бьют тупым пред-
метОхМ по черепу. Ошибиться Могильщик не мог: этот звук он слы¬
шал далеко не впервые. Он резко повернул голову и прислушался:
за ударом последовало вроде приглушенного хлопка.
Поворот головы его и спас: пуля, которая должна была попасть
ему в висок, попала в телефонную трубку и вдребезги разбила ее,
сам же Могильщик отделался ожогом — ему опалило затылок.
Гангстеру следовало отдать должное: огнестрельным оружием
он владел виртуозно. Стрелял он из «деринджера», короткост¬
вольного крупнокалиберного револьвера с отпиленным стволом и
глушителем, из такого же, которым был вооружен убитый Свя¬
тым толстяк. Услышав, как Гробовщик открывает дверь в мас¬
терскую, он вышел из котельной и прицелился Могильщику в
голову, подложив под дуло локоть левой руки. А поскольку из
«деринджера» промахиваются даже самые меткие стрелки, в левом
кулаке у него на всякий случай был зажат полицейский кольт
38-го калибра.
У Могильщика разом онемели левая рука и вся левая сторона
лица — ощущение было такое, будто его ударил копытом мул. Но
контужен он не был. В следующую секунду он рванулся вперед,
точно вылетевшая из часов пружина, и, согнувшись в три погибели,
метнулся к открытой двери в квартиру управляющего.
На гангстера он даже не взглянул: его глаза, ум, напрягшиеся
мышцы, все пять чувств сконцентрировались только на одном —
как бы спастись. И тем не менее у него в мозгу каким-то образом
348

запечатлелось лицо бандита: мертвенно-бледное, с бесцветными гу¬
бами, ощерившимся ртом, маленькими желтыми зубками и гро¬
мадными, похожими на мишени в тире, глубоко запавшими
глазами с расширенными черными зрачками. Лицо наркомана.
Гангстер выбросил вперед левую руку и выстрелил из поли¬
цейского кольта 38-го калибра.
Пуля попала в Могильщика, когда тот находился на вираже,
почти параллельно полу. Она вошла ему под левую лопатку и
вышла на три дюйма выше сердца.
Могильщик, словно раненый кабан, издал горлом хриплый
звук и рухнул лицом вниз. Однако сознание не потерял. Он по¬
чувствовал, что его щека касается гладкой холодной поверхности
линолеума, и понял, что находится уже в квартире. Быстрым, су¬
дорожным движением, отнявшим у него последние.силы, он, точно
кошка, перевернулся на спину и поднял левую ногу, пытаясь за¬
хлопнуть ею входную дверь. До двери нога не дотянулась и зависла
в воздухе. Последнее, что мелькнуло перед его затухающим взо¬
ром, были его собственная нелепо задранная вверх нога и дуло
направленного на него полицейского кольта.
«Твоя песенка спета, Могильщик», — успел — без страха, и
сожаления — подумать он и погрузился во мрак.
Накачавшийся наркотиками гангстер шагнул вперед и уже со¬
бирался разрядить свой кольт в неподвижно лежащее тело, но тут
второй гангстер, который стоял в дверях мастерской, закричал:
— Ты что, черт побери, совсем, что ли, спятил — из обеих
пушек палить?!
Первый, тот, что явно был на игле, пропустил его слова
мимо ушей. Ему не терпелось выпустить в свою жертву еще
одну пулю.
И вдруг невдалеке раздался женский крик. Истошный, душе¬
раздирающий крик. Только чернокожая могла кричать так громко,
с таким неподдельным ужасом. Гангстер за всю свою жизнь ни
разу не слышал такого пронзительного крика, и это вывело его из
равновесия.
Он подпрыгнул на месте и бросился бежать, сам толком не
зная куда. Промчавшись по коридору, он угодил в объятия второго
гангстера, и между ними завязалась потасовка.
Посреди коридора стояла чернокожая служанка, она только
что спустилась на лифте в подвал. Перед ней на полу лежала
перевернутая корзина с грязным бельем, которая выпала у нее из
рук. Служанка застыла как вкопанная, с широко разинутым ртом,
по величине и по форме напоминавшим страусиное яйцо. Рот де¬
вушки был раскрыт настолько широко, что видны были кончики
задних зубов и белый язык, прижатый к нёбу, похожему на кро¬
ваво-красные сталагмиты. Жилы у нее на шее вздулись, как ка¬
349

наты. Выпученные глаза были устремлены в одну точку. Крик,
который безостановочно рвался наружу из ее глотки, был надрыв¬
ным и совершенно непереносимым.
Второй гангстер высвободил левую руку и дважды наотмашь
ударил первого по физиономии.
В расширенных зрачках первого гангстера на мгновение мель¬
кнуло сознание, а затем от ужаса они расширились еще больше.
Кольт 38-го калибра он спрятал в кобуру под пиджак, «де-
ринджер» сунул в правый боковой карман, после чего понесся вверх
по лестнице с такой скоростью, будто за ним гнались привидения.
— Наширялся, а теперь бегаешь как безумный! — крикнул
ему вдогонку второй гангстер. — Из дома выходи шагом, не
беги!
Глава 11
«Королева Мария» отплывала ровно в полдень.
Работники судоверфи говорили, что никогда еше при отплытии
океанского лайнера не было столько накладок.
Во-первых, столкнулись два буксира, которые должны были
помочь «Марии» сняться с якоря, в результате чего один из сто¬
явших на палубе моряков, человек физически крепкий, вылетел
за борт, а капитан одного из буксиров подавился вставной челю¬
стью.
Во-вторых, с пристани свалились в воду два дородных бизнес¬
мена, праздновавших отъезд своих жен, а также одна толстая дама,
которая провожала дочь, и пароходу, прежде чем их выловили,
пришлось подавать назад.
Кроме того, толпа смела полицию, не пускавшую провожаю¬
щих за турникеты; то и дело вспыхивали потасовки, несколько
человек затоптали. Всего в порту в то утро собралось шесть с
половиной тысяч человек: полторы тысячи пассажиров на борту и
пять тысяч провожающих на пристани. С буксиров раздавались
заливистые свистки, с борта лайнера выкрикивались громкие
команды, шесть с половиной тысяч глоток хором кричали «до сви¬
дания» — шум стоял такой, что можно было разбудить мертвецов
на кладбище.
По мнению руководства порта, все эти накладки были вызваны
чудовищной жарой. Гроза прошла стороной, небо было безоблач¬
ным, нещадно палило солнце.
В такой суматохе никто, разумеется, не обращал на Мизинца
внимания. В порту, как всегда, у всех на уме были далекие страны
и экзотические народы, поэтому Мизинца принимали за африкан¬
ского политика, за кубинского революционера, за заклинателя змей
350

из Бразилии или же за самого обыкновенного чистильщика обуви
из Гарлема.
А Мизинец искал сундук.
Пока на пристани творились все эти беспорядки, он незаметно
зашел в пакгауз в самом конце верфи и стал осматривать сложен¬
ный там груз.
За этим его и застал вернувшийся в пакгауз охранник.
— Ты что здесь забыл, приятель? Тебе здесь делать нечего.
— Я ищу Джо, — ответил Мизинец, вертя головой и притан¬
цовывая как полоумный.
Мизинец, как и все цветные, хорошо знал, что, если вести
себя по-дурацки, любой белый сочтет тебя безвредным идиотом.
Охранник посмотрел на Мизинца, с трудом сдерживая улыбку.
Мизинец сильно вспотел, и в тех местах, где с него сошла
краска, появились фиолетовые подтеки. Подтеки были на красной
фуфайке, на груди и под мышками, а также сзади, на светлых
брюках «палм-бич». Ручейки пота сбегали по его лицу, собирались
на завязанной под подбородком шляпной резинке и капали на пол.
— Какого еще Джо? — спросил охранник.
— Носильщик Джо. Неужели не знаешь?
— Посмотри наверху, где хранится пассажирский багаж, —
здесь носильщики не работают.
— Спасибо, сэр, — сказал Мизинец и потащился на второй
этаж.
— Видал? — спросил первый охранник второго. — Чернцма-
зого в белой соломенной шляпе и в красной фуфайке?
Второй охранник послушно посмотрел вслед Мизинцу.
— У него вместо пота — чернила, — сказал первый охран¬
ник.
Второй охранник только снисходительно улыбнулся.
— Честное слово, — сказал первый охранник. — Посмотри
на пол. Видишь, что с него натекло?
Второй охранник посмотрел на фиолетовые пятна на сером
бетонном полу и недоверчиво хмыкнул.
— Что, не веришь? — Первый охранник разозлился. — Пой¬
ди тогда сам на него посмотри.
Второй охранник закивал головой — верно, мол.
Первый охранник немного успокоился:
— Я и раньше слышал, что у чернокожих вместо пота чер¬
нила, — сказал он. — Но вижу впервые.
Сундук Мизинец заметил сразу, как только подошел к секции
с багажом, предназначавшимся для погрузки в трюм. Сундук стоял
в стороне от уже сгруженных на тележку чемоданов и тюков.
Мизинец даже не подошел к сундуку. Он полюбовался им
издали.
351

Теперь предстояло найти африканца.
Для этого он зашел под железнодорожную эстакаду и, спря¬
тавшись за бетонной стеной, стал следить за уходящими с приста¬
ни. «Отыскать африканца в толпе будет несложно, — размышлял
Мизинец. — Он сразу бросается в глаза — как муха в стакане
молока».
Мизинец простоял без толку целый час. Ждать надоело. Если
африканец и провожал Гаса и Джинни, он, вероятно, уже ушел.
Тогда Мизинец решил поехать на квартиру, которую снимал
африканец. Может, домохозяйка что-нибудь про него знает?
Жил африканец на углу Сто сорок пятой улицы и Восьмой
авеню. Добраться туда было несложно — только бы по дороге по¬
лиция не сцапала! Мизинцу вдруг пришло в голову, что из-за
фиолетовых подтеков на одежде он обращает на себя внимание.
Кроме того, у него было только пятнадцать центов, и взять такси,
даже если бы водитель согласился его подвезти, он не мог.
Пока он все это обдумывал, ему на глаза попался обвешенный
рекламными щитами старик, который, еле волоча ноги, шел вдоль
пристани и с печальным видом заглядывал во все попадавшиеся
ему на пути бары и закусочные. За сегодняшнее утро Мизинец в
общей сложности вколол себе четыре двойных порции наркотика,
и голова у него теперь работала превосходно.
На рекламных щитах, висевших у старика на груди и на спи¬
не, Мизинец прочитал следующее объявление:
БУРЛЕСК МИСТЕРА
БЛИНСКИ
Джерси-Сити
50 бесподобных красоток 50
10 непревзойденных мастериц стриптиза 10
6 умопомрачительных комиков 6
НЕЗАБЫВАЕМОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ
Внизу какой-то остряк приписал красным фломастером: «Такое
и Пикассо не снилось».
Мизинец внимательно осмотрел старика. Видавшая виды соло¬
менная шляпа, красный нос картошкой, седая щетина, обтрепанные
манжеты висящих мешков брюк и разбитые ботинки с отстающими
подошвами — при ходьбе одна из них болталась и хлопала под
щитом. «Безработный из Хобокена, не иначе», — решил про себя
Мизинец.
Он перешел улицу и догнал старика.
— Тут у тебя правда написана? — спросил он, пританцовы¬
вая, как полагалось истинному сыну дяди Тома. — Я только что
из Миссисипи и хочу знать, это правда?
352

Старикан поднял на него свои слезящиеся, бесцветные глаза.
— Что правда? — переспросил он пропитым голосом.
Мизинец облизнул фиолетовые губы большим розовым языком:
— Правда, что белые женщины голышом бегают?
Старикан хмыкнул, обнажив желтые, цвета куриного помета,
кривые зубы.
— В чем мать родила! — заверил он Мизинца. — У них к
тому же и растительность сбрита.
— Да ну?! Вот бы на них посмотреть! — воскликнул Мизинец.
Это навело старика на мысль. Он с раннего утра шатался по
пристани, рекламируя товар мистера Блински водителям грузови¬
ков и портовым рабочим, и в закусочную не зашел ни разу — с
этими щитами его туда не пускали.
— Подержи-ка эти штуки, — сказал он Мизинцу. —А я зай¬
ду в бар, там у меня друг работает, может, он тебя на стриптиз
сводит.
— Давай, — согласился Мизинец и помог старику снять через
голову оба щита.
Старикан побежал в ближайшую закусочную, а Мизинец —
в противоположную сторону и на первом же перекрестке свернул
за угол. Там он остановился и надел щиты на себя. Ходить в них
было нелегко: они жали в подмышках и торчали спереди и сзади,
точно модные теперь плавательные пузыри, — зато под щитами
фиолетовых разводов на фуфайке и брюках видно не было. Придер¬
живая щиты локтями, Мизинец бодро направился через Коламбус-
серкл к станции метро «Бродвей».
Он вышел из метро на углу Сто сорок пятой улицы и Лен¬
нокс-авеню и тут же сбросил с себя раскрашенные доски. В Гарлеме
они были ему не нужны.
Мизинец свернул на Восьмую авеню и подошел к подъезду
рядом с баром «Серебряная луна».
— Эй! — окликнул его чей-то голос.
Мизинец обернулся и увидел старую негритянку, которая по¬
манила его пальцем. Он подошел.
— Не ходи туда, — предупредила старуха. — Там двое белых
фараонов.
Старуха никогда Мизинца в глаза не видела, но у черного
населения Гарлема существует неписаное правило: предупреждать
друг друга, если поблизости находятся белые полицейские. Кого
разыскивает полиция, значения не имело.
Мизинец огляделся, нет ли рядом патрульной машины. Он
весь напрягся, подобрался, готовый в случае чего быстренько ре¬
тироваться.
— Они в штатском, — пояснила старуха. — Сыщики. И при¬
ехали в самом обыкновенном «форде».
12
Ч. Хаймз «На игле»
353

Мизинец покосился на стоявший у подъезда «форд»-седан и,
даже не поблагодарив старуху, быстро зашагал по Восьмой авеню.
Его посвежевшие от наркотиков мозги работали как часы. «Скорее
всего, фараоны заявились сюда в поисках африканца, — рассуждал
он. — Тем лучше». Плохо только, что они хватились его слишком
рано. А это означает, что африканец натворил что-то, чего он,
Мизинец, еще не знает.
Удалившись от дома на два квартала, Мизинец решил, что
теперь он в безопасности и можно пойти в бар. Но тут он вспомнил,
что у него нет с собой денег, и решил отправиться на Сто тридцать
седьмую улицу, где его друг под вывеской табачного магазина дер¬
жал воровской притон, в котором торговцы наркотиками сбывали
школьникам старших классов марихуану и уже разбавленные по¬
рошки героина.
Его друга звали Папаша, это был старый негр с белыми, по¬
хожими на проказу пятнами на сморщенной коричневой коже. В
маленькой, тесной табачной лавке нечем было дышать, однако на
Папаше был толстый коричневый свитер и черная касторовая шля¬
па, так низко надвинутая на глаза, что она касалась дужек черных
дымчатых очков. В первый момент Папаша Мизинца не узнал.
— Чего тебе, приятель? — подозрительно шурясь, спросил он
тоненьким, дребезжащим голосом.
— Ты что, ослеп, — сердито сказал Мизинец. — Не узнаешь?
Это же я, Мизинец.
Папаша внимательно посмотрел на него сквозь дымчатые очки.
— Да, верно, рожа у тебя, как и у Мизинца, кирпича просит.
Да и ростом ты не меньше. Только вот почему ты почернел, никак
не пойму. В черничном отваре, что ли, выкупался?
— Я покрасился. Меня легавые ищут.
— Тогда уходи отсюда, — испуганно проговорил Папаша. —
Ты что, хочешь, чтобы меня за решетку посадили?
— Не бойся, никто не видел, как я сюда зашел, — возразил
Мизинец. — И потом, меня же невозможно узнать, ты сам только
что в этом убедился.
— Ладно, говори, зачем пришел, и проваливай, — проворчал
Папаша. — С тебя краска ручьями течет, поэтому долго ты так
не проходишь, не думай.
— У меня к тебе просьба. Пошли испанца на угол Сто сорок
пятой улицы. Пусть встретит африканца и предупредит его, чтобы
тот не возвращался домой — его полиция ищет.
— Гм! А как, интересно, он узнает этого африканца в лицо?
— Да это проще простого. На голове у африканца будет по¬
лотенце, а поверх штанов — разноцветные простыни.
— А что тот африканец натворил?
— Ничего он не натворил. Он так всегда одевается.
354

— Да я не о том. Что он такого сделал, что его полиция
разыскивает?
— А я-то откуда знаю? — Мизинец даже обиделся. — Просто
не хочу, чтобы его сцапали, вот и все.
— Дело в том, что Испанец сейчас на винте, — сказал Па¬
паша. — Так наширялся, что простыню от платья не отличит.
Может вместо твоего африканца какую-нибудь старуху остановить.
— А я-то думал, ты мне друг, — плаксивым голосом прого¬
ворил Мизинец.
Старик посмотрел на его перемазанное фиолетовой краской
нахмуренное лицо и передумал.
— Испанец! — крикнул он.
Из задней комнаты вышел очень худой, черный, как вакса,
парень с вытянутой, похожей на яйцо головой и косящим взглядом
карих, с расширенными зрачками глаз. Одет он был так же, как
любой гарлемский подросток: белая майка, джинсы, спортивные
тапочки. Вот только волосы у него почему-то были не короткие и
курчавые, а длинные и совершенно прямые.
— Чего тебе? — спросил он резким, неприятным голосом.
— Говори ты, — велел Папаша Мизинцу.
Мизинец описал Испанцу ситуацию.
— А что, если легавые его уже поймали? — спросил Испанец.
— Тогда рви оттуда когти — и все дела.
— Ладно, — сказал Испанец. — Давай бабки.
— Расплачусь сегодня вечером у Небесной, — пообещал Ми¬
зинец. — Если меня не будет, обратись к Святому: я оставлю ему
для тебя десятку.
— Договорились, старичок, — сказал Испанец. — Только
смотри, чтобы мне не пришлось искать тебя.
Испанец вытащил из кармана дымчатые очки, надел их, сунул
обе руки в задние карманы джинсов, распахнул ногой дверь и
вышел на улицу.
— Ты только на него особенно не рассчитывай, — преду¬
предил Мизинца Папаша.
— Да я и не рассчитываю, — сказал Мизинец и вышел вслед
за Испанцем.
Но пошли они в разные стороны.
Глава 12
«Меня не обманешь, — проворчал Святой, выкапывая спря¬
танную под полом гаража бутылку нитроглицерина. — Корчит из
себя невинную овечку. Думает, Святого легко провести. Слава Бо¬
гу, я эту лису не первый день знаю».
355

Работая, он все время что-то бормотал себе под нос. Он
ужасно спешил, хотя с этой штукой приходилось быть настороже.
Мизинец ушел всего пять минут' назад, но, когда вернется Не¬
бесная, он не знал, а до ее возвращения надо было успеть все
сделать и сбежать.
«Пойду, говорит, провожу Гаса. Так я тебе и поверил! За всю
жизнь ни разу слова правды не сказала, сука паршивая. Могла,
кстати, и в полицию на меня заявить, с нее станется. Ей это
выгоднее, чем сбывать ворованное».
Нитроглицерин был налит в зеленую бутылку, плотно заткну¬
тую резиновой пробкой, чтобы туда не попал воздух. Бутылку эту
Святой закопал в гараже пятнадцать лет назад, еще до того, как
Небесная под влиянием своего тогдашнего любовника, который по¬
чему-то Святого невзлюбил, впервые стала подумывать о том, как
бы от него избавиться.
«Ты хочешь от меня избавиться — пожалуйста, — бубнил
он. — Но сначала придется заплатить за двадцать пять лет безу¬
пречной службы».
В свое время он завернул бутылку в кусок старой камеры,
перевязав ее изоляционной лентой. Земля за пятнадцать лет
осела, и бутылка оказалась глубже, чем он ожидал. Сначала
он копал яму лопатой, поминутно измеряя ее глубину де¬
ревянной складной линейкой. Бутылка была закопана на глу¬
бине двух футов. Выкопав ямку глубиной двадцать дюймов,
Святой отложил лопатку и вооружился столовой ложкой, од¬
нако, прежде чем он нащупал сверток, пришлось выкопать еще
десять дюймов земли, что оказалось делом непростым — сто¬
ловой ложкой особенно не покопаешь. Время шло. Он бук¬
вально обливался потом, в старомодном шоферском пиджаке с
галунами и в форменной фуражке он чувствовал себя как в
парилке.
Откопав сверток, он начал медленно, осторожно счищать с
него ложкой грязь.
За долгие годы изоляционная лента и камера пришли в полную
негодность и при первом же прикосновении рассыпались, как гни¬
лая пробка. Боясь разбить бутылку ложкой, Святой работал теперь
с особой осторожностью.
«То-то старая ведьма обрадуется, — бормотал он. — Вернется
домой — а я уже на том свете. Даже хоронить не придется. Только
прах развеять, и все».
Наконец блеснуло зеленое стекло бутылки. Когда он осторож¬
но, дюйм за дюймом, вынимал ее из ямы, верхушка гнилой пробки
отвалилась и осталась только та ее часть, что застряла в горлышке.
Затаив дыхание, он вынул бутылку наружу и только тогда с об¬
легчением вздохнул.
356

Заряженная двустволка лежала рядом, на бетонном полу га¬
ража. Держа бутылку нитроглицерина в правой руке, он, дотя¬
нувшись до двустволки, взял ее в левую руку и медленно, точно
тяжеловес, отрывающий от земли тонну металла, поднялся на
ноги.
Чтобы нитроглицерин не пропал на солнце, он сунул бутылку
под пиджак, поближе к сердцу, и на несгибающихся ногах, боясь
споткнуться о кочку, двинулся к дому через выжженный солнцем,
заросший сорняками сад. Пот струился из-под фуражки, заливал
глаза. В эти минуты он был похож на канатоходца, балансирую¬
щего на проволоке над Ниагарским водопадом.
Подойдя к кухонной двери, он прислонил двустволку к стене
и, приоткрыв дверь правой рукой, протиснулся внутрь левым бо¬
ком, чтобы по случайности не ударить бутылку о дверной косяк.
Войдя на кухню, он осторожно прикрыл за собой дверь и огляделся
по сторонам, соображая, куда бы поставить бутылку. «Лучше все¬
го — на стол», — решил он и установил бутылку в самом центре
покрытого клеенкой стола.
Теперь надо было возвращаться в гараж за еще одним свер¬
тком, где хранились электрическая дрель со сверлом, снабженным
алмазным наконечником длиной три восьмых дюйма, а также
запал длиной двенадцать дюймов и четверть дюйма резиновой
трубки.
Сверток находился в целлофановом пакете, а сам пакет был
припрятан в старой подвешенной к потолку автопокрышке. Дрелью
и огнепроводным шнуром он запасся через одиннадцать лет после
того, как закопал в гараже бутылку с нитроглицерином, во время
второй крупной размолвки с Небесной. Эта размолвка произошла
оттого, что Небесная сделала вывод: если бы не Святой, который
постоянно болтается у нее под ногами, она смогла бы завести но¬
вого, постоянного, любовника.
Он вышел из кухни всего на несколько минут, но за время
его отсутствия туда, открыв головой дверь, проникла коза; она
подошла к столу и стала с аппетитом уплетать клеенку. Проев в
клеенке дыру шириной в несколько дюймов, коза медленно тянула
клеенку на себя. Бутылка сдвинулась не меньше чем на шесть
дюймов от центра и уже приближалась к краю стола, но, по сча¬
стью, не падала.
Коза уже собиралась отхватить очередной кусок клеенки, как
вдруг услышала за спиной грубый окрик. Она медленно поверну¬
лась к Святому, окинула его ледяным взглядом своих прозрачных
желтых глаз, а затем вновь решила продолжить трапезу.
Святой поднял двустволку и прицелился козе в голову.
— Пошла отсюда, — дрожащим от злобы голосом проговорил
он, — или я отстрелю тебе твою поганую башку!
357

Он чувствовал, как от напряжения ему на ладони из-под ру¬
кавов сбегают ручейки пота, но стрелять не решился.
Коза снова повернула голову и взглянула на него. Она не
знала, что стрелять Святой боится. Судя по его виду, он готов был
выстрелить, и она ему поверила.
Сохраняя полное спокойствие, она с достоинством вышла из
кухни, распахнув дверь головой. А он не посмел даже дать ей
ногой под зад.
Когда коза удалилась, Святой поставил бутылку нитрогли¬
церина в центр стола, рядом положил сверток с дрелью и запа¬
лом, а сам сел на койку, вытащил из-под нее свою заветную
коробку, снял висячий замок, вынул спиртовку и чайную ложеч¬
ку и, чтобы немного успокоиться, набрал в шприц героин. Руки
у него тряслись, рот ходил ходуном, однако он не проронил ни
звука.
«А-ах!» — промычал он, втыкая иглу в вену над запястьем,
после чего убрал все вещи обратно в коробку, запер ее, затолкал
под койку и застыл в ожидании действия героина.
«Интересно, где она берет наркотик? — опять забормотал Свя¬
той. — А мне-то какая разница? Эта пронырливая сука может
распятие из-под Христа выкрасть, и тот даже не заметит. — Он
захихикал. — Ничего, старый Святой себя в обиду не даст».
Постепенно руки у него дрожать перестали, голова проясни¬
лась. Теперь он ощущал себя игроком в кости, который способен
набрать «четверку» с первого раза.
Он встал, раскрыл сверток и привернул к электрическому свер¬
лу дрель с алмазной головкой. Держа дрель в правой руке, он
сделал шаг к койке, взял в левую руку двустволку и отправился
в комнату Небесной.
Войдя, он положил двустволку на пол перед комодом, а затем
вынул из розетки шнур ночника и вставил вместо него провод от
дрели.
С внешним замком он справился без труда, просверлив вокруг
него несколько дырок, пока не отвалился щиток. Затем он начал
сверлить дырку в сейфе, в дюйме от наборного диска. Стальная
дверца поддалась туго, и алмазная головка сточилась почти до
основания, однако дырку просверлила.
Теперь предстояло самое сложное. В дырку три восьмых дюйма
шириной он вставил резиновую трубку толщиной четверть дюйма
и стал заталкивать ее внутрь, пока кончик трубки не коснулся
задней стенки сейфа. Остаток трубки, длиной около фута, свеши¬
вался снаружи, и Святой его отрезал, а на кончик, торчащий всего
на дюйм, надел бумажную воронку.
Проделав все это, он опять пошел на кухню, взял бутылку
нитроглицерина и вернулся обратно. Поддев кончиком булавки гни¬
358

лую пробку, он откупорил бутылку и, с величайшей осторожно¬
стью, закусив от напряжения язык, тонкой струйкой вылил нит¬
роглицерин в воронку, после чего поставил пустую бутылку на пол
и издал глубокий вздох облегчения.
Настроение у него поднялось. Главное — позади. Он снял с
конца резиновой трубки воронку и на ее место надел запал. По¬
добрал с пола дрель и пустую бутылку, но затем раздумал: «Какого
черта?!»
Он поднял заряженную двустволку и только чиркнул о коробок
спичкой, как услышал, что кто-то топчется возле кухонной двери.
С двустволкой наперевес он вышел на кухню и опять обнаружил
там козу. Внезапно рассвирепев, он схватил ружье за ствол и начал
было колотить козу прикладом по голове, но одумался.
«Ты хочешь зайти — заходи», — со зловещим видом пробор¬
мотал он и широко распахнул перед козой дверь.
Коза окинула его оценивающим взглядом, а затем медленно
вошла внутрь и огляделась по сторонам, словно была здесь
впервые.
Злобно хихикая, Святой вернулся в комнату Небесной и зажег
спичку. Коза из чистого любопытства увязалась за ним и, просунув
голову ему между ног, с интересом наблюдала, как вспыхнул запал.
Святой не заметил, что коза последовала за ним в комнату. Как
только запал занялся, он развернулся и бросился бежать. Решив,
что за ней гонятся, пустилась наутёк и коза. Но — в противопо¬
ложную сторону, а когда Святой это увидел, было уже поздно: он
столкнулся с козой и головой вперед рухнул на пол.
— Коза, берегись! — крикнул он, падая.
Святой забыл поставить на предохранитель двустволку, кото¬
рую он по-прежнему держал дулом назад, ведь козу он бил при¬
кладом.
Когда он упал, приклад ударился об пол и ружье, сразу из
двух стволов, выстрелило крупной дробью в сейф, где в данный
момент находилось полпинты нитроглицерина.
По странной случайности на во.здух взлетели только три части
дома: передняя, задняя и верхняя. Переднюю часть унесло через
дорогу, и такие предметы домашнего обихода, как кровать, столы,
комод и раскрашенный от руки эмалированный ночной горшок,
врезались в стену дома напротив. Многочисленные платья Небес¬
ной — некоторые были куплены еще в двадцатые годы — пере¬
летев через забор, устлали улицу многоцветным волшебным
ковром. Задняя часть дома, а с нею кухонная плита, холодильник,
столы и стулья, койка Святого и его заветная коробка, а также
посуда и вся кухонная утварь перелетели через забор и оказались
на пустыре, благодаря чему облюбовавшие этот пустырь бродяги в
течение полугода жили припеваючи и кормились со всеми удобст¬
359

вами. Железную крышу гаража снесло и отбросило футов на сто,
и «линкольн-континентэл» остался стоять под открытым небом. Что
же касается верхней части дома, в том числе и чердака вместе с
пианино, троном Небесной и свадебным сундуком, то все это под¬
нялось на воздух, и грохот взрыва давно уже стих, а старенькое
пианино все еще тихонько что-то играло само по себе.
Передняя дверца сейфа была взорвана и улетела на пустырь
вместе с плитой, а задняя, стальная, лопнула в нескольких местах,
точно бумажный пакет, по которому, предварительно надув его,
изо всех сил ударили кулаком. Сейф же как таковой вылетел в
сад, в воздух, точно листья во время урагана, взвились обрывки
стодолларовых кредиток. Через несколько часов люди подбирали
их в десяти кварталах от места взрыва, а некоторые, пытаясь их
склеить, провозились с долларами всю зиму.
Зато пол почему-то остался цел. В результате взрыва с него
смело весь сор, бумажки, булавки, иголки: нигде не осталось ни
пылинки, но сам пол, и деревянный настил и линолеум, совершен¬
но не пострадал.
Куда унесло Святого и козу, сказать трудно, однако, куда бы
их ни унесло, улетели они в одном направлении, ибо два ассистента
из Медицинской экспертизы Бронкса, как ни бились, не смогли
отличить козьи останки от человеческих — а ничего, кроме обго¬
ревших кусочков мяса, ни от козы, ни от Святого не осталось.
На свою беду, Святой никогда раньше не взрывал сейфов. В
противном случае он бы знал, что для уничтожения сейфа, где
хранила свои сбережения Небесная, нужна не бутылка нитрогли¬
церина, а чайная ложка.
Глава 13
Небесная сидела в парке напротив Риверсайдской церкви и
думала, как выйти из создавшегося положения. «Если Мизинец в
ближайшее время не объявится, — решила она, — я вернусь домой
и скажу Святому, что сама все нашла, тогда уж Мизинцу не от¬
вертеться».
Вдруг она услышала .выстрелы. Пистолетный выстрел — это
пистолетный выстрел, его ни с каким другим не спутаешь, и Не¬
бесная, которая за свою долгую жизнь привыкла к пистолетной
стрельбе, ошибиться не могла.
Она заерзала на скамейке и стала вертеть головой во все сто¬
роны.
Затем до нее донесся истошный женский крик. «Что ж, в этом
есть своя логика, — с присущим ей цинизмом подумала она. —
Когда мужчины стреляют, женщины кричат».
360

Приходили ей в голову и другие, менее отвлеченные, мысли.
«Если в доме кого-то убили, — прикинула она, — то лучше дер¬
жаться отсюда подальше».
В это время из подъезда вышли двое мужчин. Небесная на¬
ходилась от них на почтительном расстоянии и черты их лиц ра¬
зобрать не могла, тем более что у них на глаза были надвинуты
шляпы. И тем не менее было в этой парочке что-то запоминаю¬
щееся.
Один был толстяком, с круглым, сальным, не смуглым лицом.
Широкоплечий, он, как видно, обладал большой физической силой.
На нем был темно-синий дакроновый однобортный костюм. Своего
спутника он держал под руку и как будто даже слегка его под¬
талкивал.
Второй, наоборот, был худ, с белым, как бумага, изможденным
лицом и темными кругами под глазами. Даже издали видно было,
что это кокаинист. На нем был светло-серый летний костюм. Он
еле волочил ноги и дрожал, словно от озноба, всем телом.
Они вышли из дому, завернули за угол и сели в «бьюик»
защитного цвета, ничем не отличавшийся от любого другого авто¬
мобиля этой же модели. Разобрать номер машины Небесной не
удалось, но номера были нью-йоркские — это она заметила.
«Ценная информация, — подумала она. — Ее можно будет
неплохо продать. Подождем, что будет дальше».
Ждать пришлось недолго. Не прошло и двух минут, как к
дому подкатили две патрульные машины, а еще через пять минут
вся улица была запружена полицейскими автомобилями, среди ко¬
торых были и два фургона «скорой помощи». Полиция оцепила
дом.
Теперь можно было подойти поближе. Она увидела, как из
подъезда кого-то вынесли на носилках и быстро погрузили в «ско¬
рую помощь». Третий санитар шел рядом, держа в руке бутылку
с плазмой. Завыла сирена, и «скорая помощь» умчалась.
Небесная узнала лежавшего на носилках.
— Могильщик, — прошептала она.
По спине у нее пробежали мурашки.
Следом из дому вышел Гробовщик; его поддерживали под руки
два санитара, а он пытался вырваться. Хоть и не без труда, сани¬
тарам удалось усадить его во вторую «скорую», и Гробовщика увез¬
ли тоже.
Небесная уже начала выбираться из толпы, как вдруг услы¬
шала поблизости чей-то голос:
— Там еще один... африканец, с перерезанной глоткой.
Небесная заторопилась. Когда она отошла немного в сторону,
к дому подъехали два больших черных лимузина, набитые детек¬
тивами в штатском, лз уголовной полиции города.
361

Да, как выяснилось, она располагала ценной информацией.
Сверхценной. За такую никаких денег не жалко. Не жалко даже
глотку перерезать.
Небесная быстрым шагом двинулась в сторону Бродвея, пыта¬
ясь поймать такси. Она была так потрясена увиденным, что забыла
даже раскрыть зонтик, с помощью которого сохранялся натураль¬
ный цвет кожи.
Только когда такси остановилось, когда она села на сиденье,
а шофер включил зажигание, она вновь почувствовала себя в без¬
опасности.
Теперь необходимо было как можно скорее избавиться от Свя¬
того и от пробитого пулями черного «линкольна» — а то беды не
миновать.
Когда она подъезжала к дому, то увидела, что ее улица забита
пожарными и полицейскими машинами, каретами «скорой помо¬
щи», а также бедно одетыми людьми, в основном итальянцами и
чернокожими, которые, рискуя получить солнечный удар, толпи¬
лись под раскаленным полуденным солнцем, чтобы удовлетворить
свое болезненное любопытство.
«Весь город сошел с ума, — подумала она. — Что богатые,
что бедные».
Когда такси подъехало ближе, она вытянула шею, иша глазами
свой дом. Но дома не было. Из окна машины за сгрудившейся у
ворот толпой виднелся совершенно пустой, если не считать пере¬
ливающегося на солнце черного «линкольна», палисадник. Дом
словно по волшебству исчез.
Она велела таксисту остановиться, не доезжая до полицейского
оцепления, и подозвала прохожего.
— Что там случилось?
— Взрыв! — захлебываясь от возбуждения, ответил ей смуг¬
лый работяга без шляпы — по-видимому, итальянец. Дышал он
так тяжело, словно не мог удержать обжигающий воздух в лег¬
ких. — Дом взорвался. Погибли хозяева, пожилая пара, святые,
говорят, люди были. Ничего от них не осталось. Наверное, пожар
вспыхнул...
За ее реакцией итальянец не следил; он, как и многие другие
вокруг, шарил по земле руками и подбирал какие-то обрывки бу¬
маги.
— Красиво, ничего не скажешь, — прошептала она. а затем,
уже громче, обратилась к таксисту: — Посмотри, что они там
ищут.
Таксист вышел из машины и попросил какого-то парня пока¬
зать ему бумажку, которую тот только что подобрал. Это был
обрывок стодолларового банкнота. Таксист отобрал у него находку
и понес Небесной. Парень, забеспокоившись, побрел за ним.
362

— Сотенная, — пояснил он. — Фальшивые деньги небось пе¬
чатали.
— Это конец, ‘— пробормотала Небесная.
Оба, и таксист и парень, с изумлением уставились на нее.
— Верни ему этот хлам, — сказала она таксисту.
Она сразу же поняла, что Святой попытался взорвать сейф.
Впрочем, это ее нисколько не удивило. «Атомную бомбу, что ли,
он подложил? — подумала она. — Тоже мне шутник нашелся».
Таксист сел за руль и подозрительно посмотрел на нее:
— Вы, значит, в этот самый дом ехали?
— Не валяй дурака, — огрызнулась она. — Не могу ж я
ехать в дом, которого нет.
— Хотите, может, что-то сообщить полиции? — настаивал
таксист.
'— Я хочу, чтобы ты развернулся, отвез меня на Уайт-Плейнз-
роуд и высадил у входа на спортивную площадку.
В это время дня спортивная площадка, где не было ни единого
деревца, пустовала. Ямы для прыжков и металлические горки рас¬
калились от жары. Нагрелась от солнца и спинка скамейки, на
которую откинулась Небесная, однако она этого не заметила.
Она вынула трубку, набила ее мелко растолченными кореш¬
ками конопли, которая хранилась у нее в клеенчатом кисете, и
закурила от старой, с выбитыми золотом инициалами зажигалки.
Затем раскрыла черно-белый зонтик, переложила его в левую руку,
в правую взяла трубку и глубоко затянулась сладким, едким дымом
марихуаны.
Небесная была фаталисткой. Если бы она когда-нибудь читала
рубаи Омара Хайяма1, ей бы, возможно, вспомнилось сейчас сле¬
дующее четверостишие:
Рука на небесах расписывает судьбы,
Изящен почерк, безупречен слог;
Поститесь, умничайте.
Лейте слезы —
Перечеркнуть нс сможете тех строк.
Но Хайяма она не читала и думала поэтому совсем о другом:
«Ну вот, опять все начинать сначала. Ничего, стоять с про¬
тянутой рукой все же лучше, чем протянуть ноги».
Жизнь научила Небесную не плакать. Кому нужна плачущая
шлюха? — а ведь она была шлюхой, с этого начинала. Пятнадца¬
тилетней девчонкой она убежала из лачуги издольщика, где юти-
О м а р Хайям (ок. 1048—1122) — персидский поэт, математик, философ;
известен философскими четверостишиями (рубаи).
363

лась ее семья, и стала проституткой, потому что была слишком
сообразительна и ленива, чтобы мотыжить пшеницу и собирать
хлопок. Сводник, соблазнивший ее и надоумивший бежать из дому,
объяснил ей, что ее «товар», в отличие от пшеницы и хлопка, на
рынке не залеживается. Она не могла вспоминать о нем без улыб¬
ки. «Большой был болван, хотя и славный... Славный-то славный,
а вышвырнул меня коленом под зад, прямо на улицу. Другие,
впрочем, оказались не лучше...»
«Что же, от времени любой товар портится, — цинично по¬
думала она, — не только хлопок или пшеница...»
Зато потом, став целительницей, она вышла в люди, ни в чем
себе не отказывала, вместо потрохов и свиных хвостов лакомилась
свиными котлетками да бифштексами. Тут уж она стала хозяйкой
положения, теперь не ее гнали в шею, а она сама, когда любовники
ей надоедали, беспардонно выставляла их за дверь.
Небесная выбила трубку и спрятала ее в сумку. Ее желтые
зрачки расширились, застыли, темная морщинистая кожа пошла
розовыми пятнами.
Когда она подымалась по Уайт-Плейнз-роуд, ей начало ка¬
заться, что серые стены домов переливаются на солнце раз¬
ноцветными бликами. За последние двадцать лет она ни разу
не накуривалась до такого состояния. Ей чудилось, что она
плывет по воздуху, однако голова у нее, как всегда, работала
прекрасно.
«Вероятно, я с самого начала ошиблась в расчетах, — решила
она. — Почему, черт возьми, я вбила себе в голову, что это партия
героина?»
«Какая там, к черту, карта сокровищ! Пираты и сокровища
остались в прошлом веке».
«А вдруг все-таки карта? Могла же какая-то банда закопать
сокровища и отметить это место на карте... Но о каких сокровищах
идет, черт возьми, речь? И потом, как эта карта могла попасть в
руки олуха Гаса, бестолкового старого управляющего?»
От марихуаны мысли ее плясали, точно лихие танцоры под
зажигательную музыку. Она зашла в супермаркет и заказала в
закусочной чашку черного кофе.
— Простите, вы случайно не манекенщица? — спросил ее си¬
девший рядом мужчина, на которого она поначалу не обратила
никакого внимания.
Небесная бросила на него рассеянный взгляд. Похож на ком¬
мивояжера, из тех, что таскаются по домам с каталогами.
— Да, позирую дьяволу за сходную цену, — буркнула она.
Мужчина покраснел.
— Извините. А я подумал, что вы работаете манекенщицей
в каком-нибудь рекламном агентстве. — И он закрылся газетой.
364

Это был дневной выпуск «Джорнэл Америкен», и ей в глаза
сразу же бросился крупный заголовок:
ДВОЕ ГАРЛЕМСКИХ ДЕТЕКТИВОВ УВОЛЕНЫ
ЗА ЖЕСТОКОСТЬ
Под заголовком были помещены фотографии Могильщика и
Гробовщика, которые абсолютно ничем не отличались от парочки
гарлемских грабителей. Такие фотографии печатаются обычно в
рубрике «Их разыскивает полиция».
Прежде чем коммивояжер сложил газету, Небесная успела
просмотреть заметку.
«Значит, Джейка убили. Возле Риверсайдской церкви. Тогда-то
Мизинец, наверное, и дал сигнал пожарной тревоги».
Мысли путались. Она мучительно пыталась вспомнить все, что
говорил ей Мизинец, как он выглядел, как держался. Кое-какая
догадка у нее возникла, но до разгадки было еще далеко...
Небесная неожиданно вскочила на ноги. Коммивояжер испу¬
ганно отпрянул от стола, но она расплатилась, выбежала из мага¬
зина и заспешила к ближайшей стоянке такси.
Когда такси остановилось напротив Риверсайдской церкви, она,
заплатив по счетчику, раскрыла свои старинные часы-амулет. Часы
показывали тридцать семь минут четвертого.
Она огляделась по сторонам. Патрульные машины уехали, по¬
лиции не было — правда, в стоящем у подъезда черном седане
сидели какие-то люди.
От мысли, что, возможно, она уже опоздала, у нее начало
сосать под ложечкой.
Она раскрыла зонтик и, держа его в левой руке, повесила
вышитую бисером сумку на локоть правой, подхватила свободной
рукой длинную юбку и, слегка ее приподняв, поплыла по улице
в сторону дома.
У входа дежурил белый полицейский, высокий, плечистый па¬
рень. При виде Небесной он вытаращил от удивления глаза.
— Куда это вы, мэм? Сюда нельзя, — остановил он ее и,
подумав, добавил: — Если здесь проживаете — дело другое.
— А что произошло? — удивилась она. — Карантин, что ли?
— А вы по какому вопросу, раз здесь не проживаете?
— Собираю средства на дом для престарелых, — вежливо
разъяснила она. — На чернокожих стариков.
Но полицейский попался дотошный.
— А лицензия у вас есть? — поинтересовался он. — Или, на
худой конец, какое-нибудь удостоверение, чтобы знать, кто вы та¬
кая будете.
Небесная удивленно подняла брови:
365

— Какое еще удостоверение? Я ведь спонсор. Финансирую
строительство.
— Боюсь, вам придется прийти еще раз. Сейчас в доме обыск,
и посторонние не допускаются.
— Обыск?! — Небесная изобразила на лице ужас. — И что
же ищет полиция? Уж не труп ли, зарытый в подвале?
Полицейский улыбнулся. Небесная напомнила ему героиню
популярной пьесы.
— Не труп, а сокровища, — уточнил он.
— Господи помилуй! — ахнула она. — Что ж это творится?!
Полицейский улыбнулся еще шире:
— Кошмар, правда?
Она повернулась к выходу.
— Что ж, если клад найдете, не забудьте про престарелых
негров.
-г- Можете быть спокойны. — Теперь он смеялся в голос.
Небесная зашла в соседнее здание и расположилась в вести¬
бюле у окна, наблюдая за тем, что происходит в доме Гаса. Про¬
ходившие мимо жильцы с любопытством ее разглядывали, но она
не обращала на них никакого внимания.
«Ясно одно: если тайник в доме, полиция его обнаружит. Но
почему тогда его не нашли те два гангстера? Они-то знали, зачем
приходили».
Голова у нее шла кругом.
«Господи, знать бы еще, что ищешь, — совсем было бы хо¬
рошо», — подумала она.
В это время к дому подъехал крытый фургон с буквами «ОЗЖ»
на брезенте.
«Это еще что такое?»
Из кабины выпрыгнули и вошли в дом два рыжих молодца в
кожаных перчатках и длинных белых плащах.
Через несколько минут они вернулись обратно, ведя на цепи
Шебу, собаку Мизинца.
И тут вдруг ее осенило. Как же она раньше не догадалась?!
Сколько времени потеряно зря!
Теперь все встало на свои места.
Собаку посадили в фургон с буквами «ОЗЖ» на брезенте и
увезли. Небесную подмывало броситься за машиной, позвать соба¬
ку, предъявить на нее права. «Чистое безумие! — урезонила она
себя. — Собаку все равно не получишь, а за решетку как пить
дать угодишь!» Она мысленно сравнила себя со стоящим на берегу
человеком, который видит, как волны уносят его друга, а сделать
ничего не может.
Она попыталась сообразить, что означает «ОЗЖ». «Отделе¬
ние»... Нет, вряд ли в полиции есть особое отделение, которое
366

занимается надзором за домашними животными. Ведь ловить без¬
домных собак может любой полицейский, без всякого отделения.
И тут она догадалась: Общество защиты животных. Где-то она
слышала про такое.
Небесная выбежала из подъезда, направилась на Бродвей и
вошла в первый попавшийся бар. Найти номер телефона манхэт¬
тенского отделения Общества защиты животных было делом не¬
скольких минут.
В трубке раздался вежливый женский голос.
— Я слышала, вы продаете бездомных собак, — сказала Не¬
бесная. — Я хотела бы приобрести собаку.
— Как правило, тех собак, что к нам поступают, мы не про¬
даем, — разъяснил вежливый голос. — Мы подыскиваем им под¬
ходящих хозяев, с которых берем два доллара на нужды общества.
— Вот и прекрасно. Я готова внести два доллара. У вас в
данный момент есть на примете собака, которую вы бы хотели
пристроить?
— Да, есть, а какую вы бы сами хотели?
— Мне нужна большая собака. Величиной с льва, — сказала
Небесная.
— Такие у нас редко бывают. — В вежливом голосе прозву¬
чало сомнение. — Кроме того, нам далеко не безразлично, кому
мы отдаем животных. Не могли бы вы сказать, для чего вам такая
большая собака?
— Видите ли, у меня дом в Нью-Джерси, недалеко от Хобо¬
кена, а место это — может, слышали — не самое спокойное. Уча¬
сток у меня большой, огороженный, так что собаке привольно
будет. Кормить ее буду мясом, костями — этого добра хватает.
— Насколько я понимаю, вам нужен сторожевой пес?
— Именно. И чем больше, тем лучше. Наша последняя собака
была ростом с теленка. Немецкая овчарка. Его бандиты убили.
— Вы сказали «его». А если это будет сучка?
— Не важно. Главное, чтобы побольше.
— Знаете, вы вовремя позвонили. Через несколько дней нам
должны привезти очень большую собаку. Будьте любезны, продик¬
туйте мне вашу фамилию и адрес.
— Только через несколько дней! — В голосе Небесной про¬
звучала полная безысходность. — А я так надеялась взять собаку
сегодня. Понимаете, я уезжаю на две недели в отпуск и хотела
оставить в доме сторожа с собакой.
— Нет, сегодня, боюсь, это невозможно, мы же еще должны
их проверить... хотя... подождите... не вешайте, пожалуйста, труб¬
ку...
Небесная вцепилась в трубку обеими руками.
Через минуту в трубке послышался вежливый голос:
367

— Алло, вы слушаете?
— Да, конечно.
— Не исключено, что вы сможете получить собаку уже
сегодня, как вы и хотели. Сделаем для вас исключение... Бук¬
вально только что пришли... Вы не перезвоните мне через час?
Хорошо?
— Хорошо, — сказала Небесная и положила трубку.
Она посмотрела на часы. Три минуты пятого.
Ровно в пять она снова набрала тот же номер, однако вежли¬
вый голос, извинившись, сказал, что за это время пришли из по¬
лиции и собаку увели.
Только сейчас Небесная впервые поняла истинный смысл вы¬
ражения «собачья жизнь».
Глава 14
Гробовщик чуть не плакал от ярости. На его обезображенном
ожогами лице застыла гримаса невыразимого и беспомощного бе¬
шенства.
«Сволочи поганые, — бормотал он сквозь стиснутые зубы. —
Ублюдки, сукины дети, паразиты, скоты, недоноски, прохвосты,
сифилитики! Наширялисъ, говноеды, и стреляют безоружному в
спину из своих самодельных пушек. Ничего, мы еще с вами раз¬
беремся...»
Он говорил сам с собой.
На стене в самом конце ослепительно чистого больничного
коридора висели часы. Двадцать шесть минут третьего.
«Вот ведь как бывает, — с горечью думал он. — Нас уволили
за то, что мы избили сбывавшего наркотики ублюдка, а не прошло
и трех часов, как Могильщика подстрелил вооруженный наркоман».
У Гробовщика из глаз лились слезы, они струились по
избороздившим его дщо шрамам, и казалось, что плачет сама
кожа.
Медицинские сестры и практиканты обходили его стороной.
Но хуже всего было то, что он себя чувствовал винова¬
тым. «Если б я не поторопился, послушался Могильщика и
дождался ребят из уголовной полиции, Могильщик мог бы из¬
бежать пули».
А Могильщик лежал за закрытой белой дверью на операци¬
онном столе. Он был на волосок от смерти. Понадобилось пере¬
ливание крови, а в больнице имелась всего одна пинта крови
его группы. Такая кровь была только в Бруклинском Красном
Кресте, и туда уже выехала полицейская машина в сопровожде¬
нии двух мотоциклистов. Быстрее их по забитым транспортом
368

городским магистралям не мог бы проехать никто — но времени
было в обрез.
Гробовщику сказали, что его группа Могильщику не подходит.
«Ну вот, даже этим я не могу ему помочь, — думал он. —
В одном можешь быть уверен, старина: если ты отправишься на
тот свет, они последуют за тобой».
У него у самого на затылке, за левым ухом, была громадная
шишка величиной с гусиное яйцо, а голова раскалывалась от не¬
выносимой боли, шедшей откуда-то из-под глаз. Врачи сказали,
что у него сотрясение мозга, и попытались уложить его в постель.
Однако он отбивался с какой-то слепой, почти неуправляемой яро¬
стью, и в конце концов от него отстали.
В больницу они попали первоклассную, оборудованную по по¬
следнему слову техники, и Гробовщик не сомневался: если только
Могильщика можно спасти, он спасен будет. И тем не менее ужас¬
но злился — прежде всего на самого себя.
Увидев в конце коридора свою жену и жену Могильщика,
подымавшихся по лестнице, он вскочил и бросился в противопо¬
ложную дверь, которая вела в процедурную, пустую и темную.
Жене Могильщика он боялся посмотреть в глаза, не хотелось
встречаться и со своей женой. Его дочка находилась в летнем ла¬
гере в Кэтскилских горах, и дома, по счастью, сейчас никого не
было. «И на том спасибо», — подумал он.
В операционную женщин не пустили. Они стояли в коридоре
за дверью, с застывшими, как у деревянных идолов, коричневыми
лицами. Жена Могильщика то и дело подносила к глазам носовой
платок. Обе молчали.
Гробовщик осмотрелся по сторонам. Дверь напротив была за¬
перта. Он подошел к окну процедурной и поднял приспущенное
матовое стекло. Прямо под окном оказалась пожарная лестница.
Он вылез из окна и начал спускаться вниз. Из соседнего корпуса
на него с любопытством смотрели студенты-медики. Гробовщик
их не заметил. Спустившись на первый этаж, он спрыгнул на
асфальтированную дорожку, ведущую на задний двор, к запас¬
ному входу.
Гробовщик вышел на улицу и направился на Риверсайд-драйв,
где стояла его машина. Он был без шляпы, полуденное солнце
палило нещадно, и перед глазами все плыло. Голова болела так,
будто у него было воспаление мозга.
Через полчаса он притормозил перед своим домом в Астории,
на Лонг-Айленде. Как он доехал, ему и самому было непонятно.
В больнице ему дали успокоительную микстуру. «Одна чайная
ложка каждый час» — значилось на бутылке. Перед тем как войти
в дом, он вытащил флакон с микстурой из кармана и швырнул
его в мусорный бак.
369

Начал он с того, что пошел на кухню и поставил на огонь
кофеварку «Сайлекс», насыпав в нее столько кофе, сколько не пил
за неделю. Затем разделся, сложил одежду на стуле у кровати,
пошел в ванную, отыскал в аптечке бензедрин, положил под язык
две таблетки и запил их, подставив ладонь под льющуюся из крана
воду. Из ванной он услышал, что кофе закипает, побежал на кухню
и потушил под кофеваркой огонь.
После этого он опять вернулся в ванную и принял контрастный
душ. От ледяной воды захватывало дыхание, стучали зубы, в тело
впивались иголки. Голова раскалывалась на части, в глазах рябило,
зато вялость, расслабленность прошли.
Он растерся полотенцем, пошел в спальню, надел длинные, в
обтяжку трусы, нейлоновые носки, легкие черные туфли на эла¬
стичной подошве, брюки от только что купленного темно-серого
летнего костюма и лемно-синюю шелковую рубашку с воротничком
на пуговицах. Галстук он надевать не стал — «может помешать,
когда буду вытаскивать револьвер».
Кобура висела на задней стороне двери встроенного бельевого
шкафа, а в кобуре лежал сделанный по специальному заказу длин¬
ноствольный никелированный револьвер 38-го калибра, который
наводил ужас на весь Гарлем. Гробовщик вынул револьвер из ко¬
буры, повертел барабан, привычным движением выбил пять пат¬
ронов, после чего револьвер прочистил и смазал, а затем
перезарядил, вставив в последнюю камеру трассирующую армей¬
скую пулю и оставив пустой камеру под курком — чтобы револь¬
вер не выстрелил, если вдруг придется действовать им как
дубинкой.
Положив револьвер на кровать, он снял с крюка кобуру,
достал из шкафа банку тюленьего жира, смазал им толстую под¬
кладку кобуры, вложил револьвер в кобуру, чистым носовым
платком отер излишки жира, бросил носовой платок в корзину
с грязным бельем и накинул наплечный ремень, к которому при¬
стегнул кобуру, после чего надел на левое запястье часы с се¬
кундомером.
Теперь предстояло выбрать дубинку. Их у него в комоде хра¬
нилась целая коллекция, и Гробовщик подобрал дубинку из мягкого
свинца, с оплеткой из воловьей кожи и с ручкой из китового уса.
Ее он опустил в набедренный карман, специально для этого пред¬
назначенный.
В левый карман брюк он положил перочинный нож, а в за¬
дний, после минутного размышления, сунул и пристегнул к поясу
тонкую, плоскую охотничью финку с рифленой резиновой рукоят¬
кой, в ножнах из мягкой свиной кожи.
«Осталось только живой воды выпить — знать бы только, где
такая течет», — мрачно пошутил он сам с собой.
370

Теперь можно было надевать пиджак. Он специально выбрал
этот костюм, потому что по размеру он был у него самый большой;
кроме того, пиджак был сшит с таким расчетом, чтобы под ним
на плечевом ремне поместилась кобура.
В левый обшитый изнутри кожей карман пиджака Гробовщик
опустил коробку с патронами, а в правый, тоже кожаный, — не¬
сколько патронов с трассирующими пулями.
Одевшись, он пошел на кухню и выпил две чашки креп¬
чайшего, обжигающе горячего кофе, который на пустой желудок
произвел эффект ледяной воды, вылитой на раскаленную кон¬
форку. От кофе Гробовщика чуть не вывернуло наизнанку. Он
с утра ничего не ел, но бензедрин убил аппетит, оставив во рту
сухой отвратительный привкус. Но этого привкуса он тоже не
замечал.
Когда Гробовщик уже был в дверях, раздался телефонный зво¬
нок. Несколько секунд он колебался — подойти к телефону или
нет, но в конце концов все же вернулся в спальню и снял трубку.
— Джонсон слушает, — сказал он.
— Говорит капитан Брайс, — раздался голос на другом конце
провода. — Вами интересуется лейтенант Уолш из уголовной по¬
лиции. Хотите моего совета? Не лезьте вы в эту историю. Сидите
дома. Пусть это дело полиция расследует. Имейте в виду: если вы
опять нарветесь, я вас вытаскивать не буду. — Он сделал паузу
и добавил: — И никто не будет.
— Да, сэр, — откликнулся Гробовщик. — Вас понял. Лейте¬
нант Уолш, сэр.
— Кстати, кровь из Бруклина доставили, — сказал капитан,
помолчав.
Гробовщик прижал трубку к уху, но от волнения задать вопрос
не решился.
— Пока жив, — сказал капитан Брайс, словно читая его
мысли.
— Да, сэр, — отозвался Гробовщик.
Не успел он положить трубку, как телефон зазвонил снова.
— Джонсон слушает.
— Эд, это лейтенант Андерсон.
— Как дела, лейтенант?
— Это тебя надо спросить.
— Он все еще держится, — сказал Гробовщик.
— Я сейчас туда еду, — сказал Андерсон.
— Какой смысл? Он ведь все равно никого не узнает.
— Согласен. Подожду. — Последовала пауза. — Не лезь в
это дело, Эд. Я все понимаю, но лучше держись в стороне. Сейчас
ведь у тебя никаких прав нет, поэтому ты хоть на уши встань —
только хуже будет.
371

— Да, сэр.
— Что? — Андерсон удивился. Никогда раньше Гробовщик не
говорил ему: «Да, сэр».
Но Гробовщик уже повесил трубку.
Он набрал номер уголовной полиции Уэст-Сайда и попросил
к телефону лейтенанта Уолша.
—- Кто его спрашивает?
— Эд Джонсон.
Через минуту в трубке послышался спокойный, солидный
голос:
— Джонсон, я хотел бы знать, что вы обо всем этом думаете.
— До того, как мы обнаружили труп африканца, я об
этом ничего не думал. По правде говоря, мы не знали даже,
с какого боку к этой истории подступиться. Ну а когда они
подстрелили Могильщика, ситуация изменилась. Их вроде бы
было двое...
— Это нам известно, — перебил его лейтенант Уолш. — Двое
профессиональных гангстеров. Наши ребята всю квартиру перевер¬
нули вверх дном, но ничего найти не удалось, абсолютно ничего.
Из-за чего был убит африканец, как вы считаете? Если б мы знали
хотя бы это, уже было бы проще.
— Полагаю, из-за героина. Из-за партии героина.
— Мы об этом думали. Ребята из отдела по борьбе с нарко¬
тиками уже работают в этом направлении. Но ведь партию героина,
даже неразбавленного, не так-то легко спрятать. По-настоящему
ценная партия героина, такая, ради которой идут на убийство,
никак не может быть, вместе с упаковкой, меньше футбольного
мяча. А такой сверток ребята наверняка бы нашли.
— Но ведь это мог быть не сверток, а ключ от тайника, где
героин прячут.
— Ключ от тайника? Не знаю, как ребята, а мне это в голову
не пришло. Возможно, вы и правы. Поделюсь вашей догадкой с
коллегами. Впрочем, они собираются искать до тех пор, пока не
убедятся, что в квартире ничего нет.
— Кроме героина, мне ничего в голову не приходит.
— Понятно. Кстати, как вы думаете, что случилось с управ¬
ляющим и его женой? Гас и Джинни Харрис — так их, кажется,
зовут? С ними и с их подручным, бывшим боксером по кличке
Мизинец?
— Гас и Джинни должны были сегодня днем отплыть на «Ко¬
ролеве Марии», а Мизинец скрывается от полиции.
— Верно, у них были на сегодня билеты, но на пароход они
не явились. Все трое где-то прячутся.
— Не могут же они прятаться вечно.
— Почему ж, могут — если на дне реки лежат.
372

Гробовщик промолчал. Все, что он обязан был рассказать, он
рассказал.
' — Пока вроде бы все, Джонсон. Не пропадайте. Вы нам мо¬
жете понадобиться в самое ближайшее время. И еще, Джонсон...
— Да, сэр?
— Не лезьте вы в это дело. Предоставьте его нам, хорошо?
— Да, сэр.
Гробовщик пошел на кухню и налил себе холодной воды из
холодильника. В горле у него пересохло.
Затем он пошел в гараж, сунул испачканный краской комби¬
незон, оставшийся после ремонта, в большой мешок, положил этот
мешок в багажник, сел в машину и подъехал к дому Могильщика
на той же улице.
Он знал, что входная дверь заперта, поэтому обогнул дом и
с помощью отмычки открыл кухонное окно. Теперь он двигался с
такой легкостью, что буквально не чувствовал тела. «Убью — и
не замечу», — подумал он.
Соседские дети, мальчик и девочка, игравшие во дворе напро¬
тив, с укором смотрели на него.
— Зачем ты без спросу лезешь в дом мистера Джонса? —
крикнул ему мальчик, а затем громко позвал мать: — Мама, мама,
к мистеру Джонсу грабитель забрался!
Как раз когда'Гробовщик занес ногу, чтобы перелезть через
подоконник, в дверях соседнего дома появилась женщина.
Он кивнул ей, и она улыбнулась в ответ. На этой улице жили
одни негры, и взрослые хорошо знали друг друга; дети же редко
видели детективов, которые обычно днем отсыпались.
— Это друг мистера Джонса, — объяснила женщина детям. —
Мистер Джонс тяжело ранен, — добавила она, как будто детям
это могло быть интересно.
Гробовщик запер окно изнутри, вошел в спальню и открыл
встроенный шкаф. На дверце, на таком же, как и у него, крюке, в
такой же кобуре лежал точно такой же длинноствольный никелиро¬
ванный револьвер 38-го калибра. Он вынул револьвер, машинально
покрутил барабан — проверить, заряжен ли, а затем сунул его дулом
вниз за пояс брюк так, чтобы ручка револьвера была слева.
«Почти все готово», — вслух произнес он и поморщился от
очередного приступа головной боли.
Из спальни он прошел в гостиную, порылся в столе, нашел
лист почтовой бумаги и написал на нем: «Стелла, я взял пистолет
Могильщика. Эд».
Взял записку и положил ее на туалетный столик.
Гробовщик уже собирался уходить, когда ему в голову пришла
неожиданная мысль. Он подошел к стоявшему у кровати телефону,
снял трубку и снова позвонил в уголовную полицию.
373

Когда к телефону подошел лейтенант Уолш, Гробовщик спро¬
сил его, что случилось с собакой управляющего.
— С собакой? Ах да. Ее отвезли в Общество защиты живот¬
ных. А что?
— Я вдруг вспомнил, что собака тоже пострадала, и хотел
узнать, оказали ли ей помощь.
■— Вот об этом я спросить забыл, — сказал лейтенант
Уолш. — Кстати, вам случайно не известно, откуда у нее на голове
рана?
— Мы с Могильщиком видели, как сегодня утром африканец
водил ее в парк, к реке, но домой вернулся без нее. Было еще
совсем рано, шестой час утра. Мы не придали этому значения и,
где собака, расспрашивать его не стали. Когда же мы вернулись
на Риверсайд-драй в в районе часа, собака уже лежала у калитки
с пробитой головой.
— Все ясно, — сказал Уолш. — Как там Джонс, не знаете?
— Пока дышит. Полчаса назад был еще жив.
— Понятно.
Они положили трубки одновременно.
Гробовщик позвонил в больницу.
— Скажите, как состояние детектива Джонса? — спросил он,
назвавшись.
— Тяжелое, — ответил ему ледяной женский голос.
От сильного головного спазма перед глазами опять все по¬
плыло.
— Это мне известно, — процедил Гробовщик сквозь стисну¬
тые зубы, пытаясь сдержать вновь подкатившую к горлу ярость. —
Сейчас хуже, чем было?
Голос немного смягчился:
— В данным момент он находится в кислородной палатке и
впал в кому. Мы делаем все, что в наших силах.
— Я знаю, — сказал Гробовщик. — Спасибо.
Он положил трубку, вышел из дому через переднюю дверь,
захлопнул ее за собой и сел в «плимут».
Завернув за угол, он притормозил у аптеки купить лактозу.
Гробовщику нужно было четыре с половиной фунта, но у аптекаря
нашлось всего три, и Гробовщик попросил его разбавить лактозу
хинином.
Аптекарь от страха и удивления выпучил глаза.
— Это я своего друга разыграть решил, — пояснил Гробовщик.
— А, понятно. — Аптекарь немного успокоился и, ухмыль¬
нувшись, добавил: — Между прочим, смесь лактозы с хинином
хорошо при простуде помогает.
Гробовщик попросил аптекаря хорошенько завернуть покупку
и все швы на свертке залепить скотчем.
374

Из аптеки он поехал в Бруклин и остановился возле спортив¬
ного магазина. Там он купил квадратный ярд прорезиненного шел¬
ка, в который с помощью продавца еще раз завернул сверток с
лактозой. Швы они заклеили резиновым клеем.
— Теперь даже на дне моря не промокнет, — с гордостью
сказал продавец.
— Это мне и надо, — отозвался Гробовщик.
Еще он купил небольшую холщовую хозяйственную сумку
синего цвета, куда положил сверток с лактозой, а также приобрел
очки с темно-зелеными стеклами и мягкий шерстяной шотланд¬
ский берет — на размер больше, чтобы не задевал шишки на
затылке.
Теперь, если бы не оттопыренный нагрудный кардан и обе¬
зображенное тиком и болью лицо, он был бы похож на битника
из Гринвич-Виллидж.
— Желаю удачи, сэр, — сказал продавец.
— Спасибо, сегодня удача мне пригодится как никогда, — от¬
кликнулся Гробовщик.
Глава 15
Это было одно из тех больших, солидных четырехэтажных
зданий, каких так много на Сто тридцать девятой улице, между
Седьмой и Восьмой авеню, с известняковыми фасадами, иониче¬
скими колоннами и массивными входными дверьми красного дере¬
ва, с узором ручной работы и хрустальными покрытыми черной
эмалью панелями. Сбоку от дома тянулась аллея к бывшему ка¬
ретному сараю, перестроенному теперь под гараж.
Много лет назад, когда здесь жили нувориши, улица считалась
престижной; затем, в двадцатые годы, один расторопный черноко¬
жий, агент по продаже недвижимости, продал старые особняки пре¬
успевающим неграм, и в Гарлеме этот район прозвали
«Страйверс-роу»1.
Но во время Великой депрессии тридцатых годов на преуспе¬
вающих негров, как стая саранчи, посыпались невзгоды, они об¬
нищали и съехали, а особняки превратились сначала в доходные
дома, а затем — в публичные.
Гробовщик остановил «плимут» перед домом, вышел, открыл
заднюю дверцу и, потянув за цепь, вывел из машины громадную
собаку. Она опять была в наморднике, однако теперь рана на голове
была аккуратно перебинтована, и вид у собаки был более пристой¬
ный.
1 Букв. «Дома старателей».
375

Ведя собаку на цепи, он обогнул здание и позвонил с черного
хода. Дверь была двойная, внешняя — заперта, зато внутренняя,
ведущая на кухню, — широко распахнута.
— Господи, да это ж Гробовщик! — воскликнула толстуха в
пестром кимоно. Она отперла дверь, но, увидев собаку, испуганно
отшатнулась: — А это еще что?
— Собака.
Толстуха подняла брови. Волосы у нее были выкрашены хной
под цвет глаз, а усыпанная веснушками кожа покрыта толстым
слоем пудры «Макс Фактор» и бесцветным кремом от загара. Звали
толстуху Рыжая Мэри.
— Она не кусается? — спросила Рыжая Мэри. Голос у тол¬
стухи был такой, словно у нее в горле что-то застряло, а из-под
густо накрашенных сальных губ выглядывали испачканные помадой
золотые зубы.
— Рада бы, да не может, — сказал Гробовщик, протискиваясь
мимо толстухи на кухню.
Кухня была суперсовременной и ослепительно чистой. Молодая
шлюха, еще активная и конкурентоспособная, мечтает о мехах и брил¬
лиантах. А шлюха старая, утратившая активность и конкурентоспо¬
собность и превратившаяся либо в беззубую грымзу, либо в богатую
домовладелицу, мечтает© подобной кухне. Здесь были все технические
усовершенствования, которые только можно себе представить, в том
числе белые крытые эмалью электрические часы над плитой.
Гробовщик взглянул на часы. Двадцать три минуты пятого.
Времени оставалось не много.
Сбоку, на небольшом, тоже покрытом эмалью столике стоял
телевизор с корпусом из светлого дуба, а на телевизоре — радио¬
приемник. Телевизор работал, но звук был выключен.
За большим белым кухонным столом на металлическом стуле
сидел, подперев голову руками, широкоплечий сутулый мужчина
с короткими курчавыми рыжими волосами, растущими вокруг лы¬
сины, точно репейник.
— Только что по радио передали, что Могильщика подстре¬
лили, а вас обоих уволили из полиции, — сообщил он.
Эта информация его явно устраивала — впрочем, не настоль¬
ко, чтобы рисковать вставными зубами.
Гробовщик остановился посреди кухни и немного ослабил цепь,
на которой держал собаку.
— Значит, так, — сказал он. — Если не хотите неприятностей,
говорите, где мне найти Мизинца. И поживей. — Голос у него сры¬
вался, как будто в горле першило, по лицу пробегала судорога.
Мужчина посмотрел на него, потом вновь опустил глаза на
бутылку виски, стоявшую перед ним на столе, и кончиками паль¬
цев погладил горлышко бутылки.
376

У него было широкое, плоское лицо, грубая красноватая кожа
и маленькие слезящиеся красные глазки. Звали его Рыжий Джонни.
Он мог знать, где находится Мизинец.'
На нем были белая шелковая рубашка с открытым воротом,
красно-зеленые подтяжки, светло-коричневые габардиновые брюки,
желто-белые кроссовки, а на пальцах, как и у всякого преуспева¬
ющего сводника, много золотых колец: одно кольцо было с каким-
то огромным дымчатым камнем, другое — с желтым бриллиантом
в три четверти карата, а третье, печатка, представляло собой рас¬
кинувшую крылья золотую сову с рубиновыми глазами.
Он переглянулся с Рыжей Мэри, стоявшей слева, за спиной у
Гробовщика, а затем растопырил толстые пальцы и уставился на
кобуру, выпиравшую из-под пиджака детектива.
— Мы чисты, — пробормотал он. — От капитана мы отма¬
зались, а ты нам теперь не указ.
— И не знаем мы никакого Мизинца, — подхватила Рыжая
Мэри.
— Вам же будет хуже, — сказал Гробовщик. Он пытался
взять себя в руки, но ничего не получалось: челюсть от тика ходила
ходуном, щека подергивалась. — Прятать Мизинца вам нет ника¬
кого резона. Просто вы меня, как всякого полицейского, ненави¬
дите. И пользуетесь тем, что меня уволили. Но это с вашей
стороны большая ошибка.
— Почему ж ошибка? — спросил Рыжий Джонни, пренебре¬
жительно скривив губы.
— Тебе ведь уже за пятьдесят, — сказал Гробовщик. — Из
них тринадцать лет ты просидел за решеткой по мокрому делу.
Сейчас, не спорю, дела у тебя идут неплохо. Ты приобрел под
бордель отличный дом, а бывшую шлюху сделал содержательницей.
Я вам обоим цену знаю. Она ведь тоже свое отсидела за то, что
в свое время малолетнюю проститутку ножом чуть не убила, а
когда вышла на волю, работала на сводника по кличке Красавчик,
которого прирезали за игру в очко краплеными картами. Теперь-то
у вас у обоих полный порядок, не жизнь, а малина. Шлюх полно,
да и в клиентах недостатка нет. Гребете деньги лопатой. Полицию
вы купили, сидите и в ус не дуете. Но одну ошибку вы совершаете.
— Повторяешься. Какую ошибку?
Гробовщик опустил поводок, и цепь упала на пол.
— Я ведь не шучу, — сказал он.
Рыжий Джонни скрестил на груди руки и откинулся на стуле.
Теперь его взгляд был направлен на пояс Гробовщика, из-за ко¬
торого торчал второй пистолет.
— А я тебе еще раз говорю, — начал было он, — что ты
никакого права не имеешь врываться ко мне в дом. И отвечать на
твои вопросы я не обязан...
377

— Только не трогай его, Джонни, — предупредила, подойдя
к столу, Рыжая Мэри.
— А я его не трогаю, но и себя трогать не дам. Я уже один
раз ему сказал: никакого Мизинца я знать не знаю, и пусть он
катится к...
Рыжий Джонни так и не договорил, куда Гробовщик должен
был «катиться», ибо тот, с искаженным от судороги лицом, опустил
правую руку за пазуху. Рыжий Джонни тут же, поняв, точно зверь,
что ему угрожает опасность, привстал, резко повернул голову, сле¬
дя глазами за рукой противника, и левым локтем машинально
прикрыл лицо от удара. Но он не уследил за левой рукой Гробов¬
щика, которая внезапно вылетела вперед с зажатым в ней револь¬
вером Могильщика, и дуло со всего размаха врезалось Рыжему
Джонни прямо в приоткрытый рот.
Удар был такой силы, что передние верхние зубы провалились
Рыжему в рот, два нижних, как пробка от шампанского, вылетели
наружу, а сам Джонни рухнул вместе со стулом навзничь, глухо
стукнулся затылком об пол, а взлетевшими в воздух ногами вре¬
зался снизу в крышку стола. В результате стоявшая на столе бу¬
тылка виски подпрыгнула на шесть дюймов в воздух и,
опустившись, вдребезги разбила стакан.
Страшный грохот перепугал собаку. Перескочив через голову
лежавшего на полу Джонни, она метнулась в соседнюю комнату.
Джонни же решил, что собака хочет перегрызть ему глотку, и
попытался закричать, но из разбитого рта не вылетело ни звука,
выступила только кровавая пена.
Гробовщик, впрочем, всего этого не видел. Резко повернувшись
на каблуках, он направил револьвер в живот Рыжей Мэри, и та
в ужасе застыла, выбросив вперед правую руку, откинув назад
левую и балансируя толстым, рыхлым телом на одной ноге. По¬
лучилась сногсшибательная пародия на «Лебединое озеро».
Но никто не смеялся. Лицо толстухи было искажено от ужаса,
а у Гробовщика, похожего в этот момент на убийцу-маньяка, —
от тика и ярости.
Скрипнул стул — это Рыжий Джонни скатился с него, хва¬
таясь обеими руками за горло и делая судорожные движения ртом.
В голове у Гробовщика бушевал пожар, ему вдруг почудилось,
что Рыжий Джонни потянулся за пистолетом, и он с разворота
ударил его ногой в челюсть.
— Ух! — хрюкнул Рыжий и лишился чувств.
В это время дверь в соседней комнате распахнулась, и собака,
со звоном волоча за собой цепь, побежала по коридору.
Рыжая Мэри, чтобы не потерять равновесие, вцепилась паль¬
цами в стол, но рука соскользнула, и она тяжело свалилась на
пол.
378

Откуда-то из глубины дома послышался женский крик.
Гробовщик стоял посреди кухни с длинноствольным никели¬
рованным револьвером в одной руке и с дубинкой в другой. Вид
у него при этом был такой, как будто с ним только что провели
сеанс шоковой терапии.
На экране телевизора в бешеном темпе, положив локти на
плечи друг другу, танцевали трое сумасшедших. Их сплюснутые
фигурки бегали взад-вперед, они закатывали глаза и разевали
рты — и все это без единого звука.
Неожиданно Гробовщик почувствовал, что голова у него
прояснилась, остался только тоненький, едва слышный свист в
ушах.
Он вложил дубинку в нагрудный карман, заткнул револьвер
за пояс, нагнулся и перевернул Рыжего Джонни на живот.
— Господи, не убивай его, — взвыла Рыжая Мэри. — Я все
тебе расскажу.
— Дай ложку и заткнись, — рявкнул Гробовщик. — Он сам
все мне расскажет, скотина.
Она отползла на четвереньках от стола и достала из кухонного
шкафа чайную ложку.
— Неси ее сюда, — велел Гробовщик, опускаясь перед Рыжим
Джонни на колени и приподымая ему голову.
Рыжий Джонни проглотил язык. Гробовщик вставил ему чай¬
ную ложку в рот и с ее помощью вытащил наружу кончик языка,
который попытался ухватить другой рукой. От крови язык был
такой скользкий, что удержать его пальцами было почти невоз¬
можно, но наконец это удалось, и язык встал на место. По пальцам
Гробовщика на пол стекала кровь, изо рта Джонни вывалились
четыре выбитых зуба.
— Эй, ты, придерживай ему теперь язык ложкой, пока он не
раздышится, — крикнул он Рыжей Мэри и, передав ей ложку,
встал, подошел к раковине, смыл водой кровь с рук и вытер их
кухонным полотенцем. Маленькое пятнышко крови осталось на ру¬
каве рубашки, но его он смывать не стал.
Гробовщик вернулся к лежавшему на полу Джонни и скло¬
нившейся над ним Рыжей Мэри.
— А теперь я буду задавать вопросы, — сказал он.
— Я сама тебе отвечу, — сказала Мэри.
— Нет, пусть отвечает он. Если «да» — кивнешь головой. Ты
меня слышишь?
Рыжий Джонни кивнул головой.
— А если «нет» — отрицательно покачаешь головой, ясно? И
больше ошибок не допускай.
Рыжий Джонни кивнул снова.
— Ему больно, — сказала Рыжая Мэри.
379

— И хорошо, что больно, — отозвался Гробовщик. — Нарко¬
тики сбываете?
Рыжий Джонни утвердительно кивнул.
— Ничего мы не сбываем, — попыталась оправдаться Рыжая
Мэри. — Просто некоторые клиенты, те, что этим делом побало¬
ваться любят, приносят наркотики с собой.
— Л не приносят, так здесь покупают, — вставил Гробов¬
щик.
Рыжий Джонни отрицательно покачал головой.
— Смотри, если врешь...
— Упаси Бог, — взвыла Рыжая Мэри. — Мы сюда торговцев
не пускаем. Наши клиенты приносят наркотики с собой. Некоторые
колются, но нерегулярно, разбавленным героином. Настоящих нар¬
команов среди них нет. Большинство травку курят. Да и то не по
привычке, а чтобы кайф словить. Нет, такими делами мы не про¬
мышляем. Наш бизнес — девочки.
— Мизинец ведь наркоман.
— Да, но...
. — Пусть Джонни ответит.
Рыжий Джонни утвердительно кивнул головой.
Гробовщик отступил на шаг — по полу растекалась лужа
крови.
— Пусть Господь проклянет меня, если я лгу, но Мизинец
сюда не за этим приходит, — сказала Рыжая Мэри. — Наркотики
и выпивка его не волнуют. Он девочками интересуется...
— Постоянная у него есть?
— Откуда? Разве таким уродом кто увлечется? Он как
Иисус — всех их любит одинаково.
— Сегодня он здесь был?
Рыжий Джонни отрицательно покачал головой.
— А вчера вечером?
Снова отрицательный ответ.
— Где он живет, знаешь?
Та же реакция.
— Ты ведь порывалась сама все рассказать — рассказывай, —
сказал, обращаясь к Рыжей, Гробовщик.
— Мы про Мизинца ничего не знаем, вот тебе крест... Сюда
он приходит с девочкой побаловаться, и, Господь свидетель, луч¬
ше б он куда-нибудь в другое место ходил. Мне его деньги не
нужны, а от его рожи меня воротит.
— Где он еще бывает, не знаешь?
— Где еще? — Рыжая Мэри попыталась было уклониться от
ответа, но, украдкой взглянув на Гробовщика, поняла, чем это
чревато, и залопотала: — Мне только одно место известно: спорт¬
зал Малыша Блэки. Один раз я слышала, как Мизинец говорил,
380

что только что оттуда. А у кого он еще бывает, я понятия не
имею. А ты, Джонни?
Рыжий Джонни отрицательно покачал головой.
— Ладно, — сказал Гробовщик, — я специально привез сюда
собаку Мизинца. Пройду с ней по всему борделю — пусть приню¬
хается. Если окажется, что ты соврала...
— Господь свидетель... — заверещала было Мэри, но Гробов¬
щик ее перебил:
— Ладно, слыхали. Интересно, почему это все старые пота¬
скухи так чтят Господа Бога?
— Не Бога, — совершенно серьезно возразила Мэри, — а
Иисуса.
Гробовщик так и не понял, что она хотела этим сказать.
Он распахнул дверь и, двинувшись по коридору, стал звать
собаку.
— Она здесь! — раздался откуда-то сверху женский голос.
Гробовщик поднялся по лестнице и, заглянув в одну из спален
второго этажа, увидел, как чернокожая шлюха в неглиже кормит
собаку через намордник шоколадными конфетами. Собака урчала
от удовольствия.
Гробовщик поднял с пола цепь и вывел собаку обратно в ко¬
ридор. Он шел наугад, даже не зная толком, что ищет. Поиски,
как и следовало ожидать, закончились безрезультатно; из комнат
в адрес Гробовщика сыпались отборные ругательства: он отрывал
девушек от работы.
— Мать твою! — взвилась одна из проституток, когда ее
белый клиент, увидев в дверях высокого негра с громадной со¬
бакой, неожиданно растерял весь свой любовный пыл. — Сколько
времени понадобилось, чтобы распалить этого ленивца, — и на
тебе...
Гробовщик увидел в холле телефон-автомат и позвонил в боль¬
ницу.
Там все было без изменений.
В кухне, через которую он проходил на обратном пути, ни
Рыжего Джонни, ни Рыжей Мэри уже не было.
Обойдя растекшуюся по полу лужу крови, он вышел с заднего
хода, опять обогнул дом и, никого не встретив, вернулся к машине.
Весь квартал словно вымер.
Посадив собаку на заднее сиденье и сев за руль, Гробовщик
посмотрел на часы. Без девяти пять.
Неожиданно его охватил панический страх. А что, если он
ищет иголку в стоге сена? Напрасно тратит время? Время же сейчас
было на вес золота.
381

Глава 16
Малыш Блэки был низкорослым, лысым, похожим на старую
обезьяну негром. Обнаженный до пояса, он стоял посреди малень¬
кого душного спортзала. В полумраке видны были его большие,
как у женщины, дряблые, похожие на тыквы груди с красными
сосками. Вялые мышцы, точно тряпки, повисли у него на костях,
а брюхо у Малыша было таких размеров, словно он собирался
родить тройню.
Продев большие пальцы рук под грязные подтяжки, которые
поддерживали неглаженые, висящие мешком брюки с оттопырен¬
ными карманами, он жевал кончик сигары и наблюдал за тем, как
два шоколадного цвета парня обмениваются ударами, прыгая по
грязному брезентовому настилу.
— Подожди минутку, Эд, — сказал он Гробовщику и засви¬
стел в свисток, висевший у него на груди.
Боксеры перестали колотить друг друга и повернулись к
нему.
Малыш нырнул под канаты и, отведя в сторону одного из
боксеров, встал в стойку.
— Смотри, — сказал он и, даже не выплюнув сигары, ударил
левой рукой парня в лицо.
Когда тот автоматически закрылся, Малыш сымитировал удар
правой в живот; парень опустил правое плечо и собирался ударить
Малыша обводящим хуком справа, но Блэки, опередив его, нанес
ему молниеносный удар левой в челюсть. Парень сел на ринг и
тупо уставился на Малыша.
Блэки повернулся к другому боксеру:
— Понял, как это делается?
Второй парень молча кивнул.
— Попробуй.
Парень нанес ему резкий удар левой в голову, но Малыш
ушел от удара, нырнул под перчатку противника и, тоже левой,
ударил его по корпусу, а когда парень, слегка нагнувшись, опустил
левую руку и попытался нанести встречный удар правой, но за¬
мешкался, Малыш прямым ударом-правой в челюсть отправил его
в нокдаун.
Сплюнув желтую от табака слюну прямо на ринг, он перелез
через канаты и подошел к Гробовщику.
— Сопляки! — пожаловался он, окинув Гробовщика тусклым
взглядом своих печальных карих глаз. — Эти цыплята, похоже,
никогда из скорлупы не вылупятся.
Когда-то Малыш Блэки был чемпионом мира по боксу в легком
весе. Ходили слухи, что он промотал больше миллиона на женщин
и «кадиллаки» и, судя по всему, не жалел об этом.
382

— Все вы, старики, одинаковы, — возразил Гробовщик. —
Ворчите, недовольны. Разные эти цыплята бывают — одни получ¬
ше, другие похуже. Не всем же быть такими, как ты.
— Может, ты и прав. — Малыш посмотрел, как юные боксе¬
ры, помогая друг другу, с трудом подымаются на ноги. — Зачем
пожаловал?
— Мизинца ишу.
Блэки почесал лысину.
— Не ты один. Только что, минут десять назад, сюда прихо¬
дила какая-то девица, тоже его искала. Глазищи желтые — как у
кошки.
Гробовщик весь напрягся. Опять задергалась от тика щека.
— Она была одна?
Малыш Блэки не смотрел на Гробовщика, но перемену в голосе
почувствовал.
— Понимаешь, — сказал он. — Заходила-то она одна, но,
увидев ее, я подумал: «Неспроста Мизинца такая сучка ищет —
не иначе что-то замышляет», и поэтому, когда она ушла, я вы¬
глянул в окно. Смотрю, она садится в машину, а с ней вместе
двое белых, на вид — настоящие уголовники...
Гробовщик почувствовал, как у него сжалось сердце, перехва¬
тило дыхание. «Напал я все-таки на ваш след, гады», — мелькнула
радостная мысль. Кровь вновь бросилась ему в голову, судорогой
свело лицо.
— Ты их разглядел? — спросил он Малыша срывающимся от
волнения голосом.
— Не особенно. Пойдем посмотрим, может, они еще здесь.
Они подошли к закопченному, засиженному мухами окну и
выглянули на Сто шестнадцатую улицу.
— Машина — серый «бьюик». — произнес Малыш Блэки. —
Малолитражка.
Высунувшись из окна, они пробежали глазами ряды припар¬
кованных у бровки автомобилей.
Солнце находилось на юге, и улица лежала в тени. По ши¬
роким тротуарам взад-вперед сновали чернокожие, одетые в свет¬
лую, летнюю одежду. Из-под головных уборов различных фасонов
и размеров виднелись лоснящиеся от пота черные лица, из хол¬
щовых рукавов платьев и рубашек торчали черные руки.
На мостовой, за пустым рефрижератором, примостилась двух¬
колесная тележка, груженная ломтями арбуза, которые были упа¬
кованы в целлофан со льдом и покрыты влажными джутовыми
мешками от солнца. Сбоку на тележке от руки было написано:
«САХАРНЫЙ АРБУЗ ИЗ ДЖОРДЖИИ», причем буква «С» была
изображена шиворот-навыворот. Сзади на тротуар капала с тележ¬
ки вода.
383

Еще дальше какой-то старик торговал шербетом в стаканах.
На маленькой тележке лежала глыба льда, покрытая мокрой газе¬
той, а вокруг были расставлены разноцветные бутылочки. За те¬
лежкой на тротуаре стоял открытый лоток, с которого продавались
жареные сосиски; на лотке, точно солдаты на параде, выстроились
большие запотевшие бутылки с ледяной водой, подкрашенной
апельсиновым сиропом.
Бары и закусочные отгородились от улицы спущенными жа¬
люзи. На вывесках у входа в кинотеатр из огромных револьверов
перестреливались кровожадного вида гангстеры, а перед киноте¬
атром, подставив шоколадные спины под струю бьющей из по¬
жарного крана ледяной воды, визжали ребятишки в набедренных
повязках.
Гробовщик оставил собаку в машине, и теперь она высу¬
нула голову наружу и, тяжело дыша от жары, озиралась по
сторонам. Вокруг «плимута» посмотреть на громадного зверя со¬
бралась небольшая толпа. Несмотря на то что собака была в
наморднике, зеваки держались от нее на почтительном рассто¬
янии.
Какой-то мальчуган поднял на руки свою дворняжку, чтобы
та полюбовалась на большую собаку, однако зрелище это удоволь¬
ствия дворняжке не доставило.
Серого же «бьюика» видно не было.
Малыш Блэки покачал головой:
— Наверное, уехали.
Где-то внизу, в баре, заиграла пластинка. На грязном окне
жужжала большая навозная муха.
— Значит, говоришь, ты их не разглядел? — снова спросил
Гробовщик, стараясь скрыть разочарование.
— Толком нет, — признался Малыш. — Эти двое — самые
обыкновенные уголовники. Один, если мне не изменяет память, —
тощий, с белым, болезненным лицом, судя по лицу, наркоман.
Другой — толстый, светлый, скорее швед какой-нибудь, чем
итальяшка. Оба в соломенных шляпах и в дымчатых очках. Зна¬
ешь их?
— Похоже, это те самые ублюдки, что стукнули меня и под¬
стрелили Могильщика.
Малыш Блэки прищелкнул языком.
— Бедняга Могильщик. Думаешь, выживет?
В голосе Малыша сочувствия не было, но не потому, что он
Могильщика недолюбливал; наоборот, Могильщик был ему симпа¬
тичен; просто, как и всякий немолодой уже человек, Блэки радо¬
вался, что умирает не он, а кто-то другой.
Гробовщик все это хорошо понимал.
— Пока трудно сказать, — буркнул он.
384

— Жаль, что ничем не могу тебе помочь, старина. Девица
была модно одета, в светло-зеленом костюме...
— Я ее знаю.
—. Больше я ничего не заметил.
— Спасибо, в таких случаях важна любая мелочь. А самого
Мизинца ты не видел?
— Последние несколько дней — нет. Что от него хотят эти
уголовники?
— То же, что и от меня.
Малыш Блэки мельком взглянул на Гробовщика.
— Не повезло этому орангутангу, — сказал он. — Если б не
кожа, Мизинцу на ринге не было бы равных.
— А что у него с кожей? — рассеянно спросил Гробовщик. В
этот момент он думал о жене управляющего — ему в голову вдруг
пришла одна идея.
— Синяки на теле остаются — вот что, — ответил Малыш. —
Пальцем ткнешь — уже синяк. Посмотреть на него на ринге —
живого места нет, а на самом деле — как огурчик. Помню, оста¬
новил как-то судья бой, а Мизинец даже не...
— У меня мало времени, Малыш, — перебил его Гробов¬
щик. — Не подскажешь, где его можно найти?
Блэки почесал свою лоснящуюся от пота лысину.
— Где-то на Риверсайд-драйв у него, кажется, берлога есть.
— Знаю, но ведь сейчас он в бегах.
— Правда? Тогда ничем не могу помочь. — Малыш прищу¬
рился и испытующе посмотрел на Гробовщика: — Тебя, значит,
ни о чем спрашивать нельзя, да?
— Не в том дело, Малыш, — сказал Гробовщик. — Просто
у меня сейчас времени нет.
— Я слышал, что у него где-то в Бронксе тетка живет, —
помолчав, сказал Малыш. — По кличке Небесная. Когда-нибудь
слышал о такой?
Гробовщик задумался:
— Имя знакомое. Слышать-то слышал, а вот встречаться не
приходилось.
— Много потерял: говорят, она родилась в один год с Колум¬
бом. Целительница. И содержит притон.
— Наркотики?
— Героин.
В раскалывающейся от боли голове мысли бегали, точно му¬
равьи на раскаленной сковороде. «Все в этом деле начинается и
кончается героином», — подумалось Гробовщику.
— И где же она ворожит? В собственном храме?
— Чего не знаю, того не знаю. — Малыш Блэки покачал
головой. — По словам Мизинца, денег у нее куры не клюют, но
13
Ч. Хаймз «На игле»
385

ему она каждый цент считает. Наверняка есть у нее какой-то шал¬
ман.
— А где, не в курсе?
— Где-то в этих краях, надо полагать.
— Легко сказать «в этих краях» — весь же Бронкс не обой¬
дешь!
Малыш Блэки решил наконец расстаться со своей сигарой. Он
выплюнул окурок на пол и стал выковыривать табак, забившийся
между редких кривых зубов.
— Ее адрес Папаша может знать, — сказал он после паузы. —
Знаешь такого? И где его найти тоже знаешь?
— Да, — сказал Гробовщик, направляясь к двери. — Пока.
— Только не говори ему, что это я тебя надоумил.
— Не скажу.
Все это время Малыш Блэки незаметно разглядывал своего
гостя. От его умных старых глаз ничего не могло скрыться —
ни револьверы, ни дубинка. «Дело пахнет керосином», — решил
он.
Когда Гробовщик уже вышел на лестницу, Малыш окликнул
его:
— Постой. У тебя на рубашке кровь.
Его подмывало спросить, чья это кровь, но задавать такой
вопрос впрямую было рискованно.
Гробовщик даже не взглянул на рубашку.
— Да, — сказал он не останавливаясь и не оборачиваясь. —
То ли еще будет.
Глава 17
Марихуана, в отличие от опиума и кокаина, вызывает беше¬
ный аппетит.
Небесная только что разговаривала с Папашей, и после его
рассказа об очередной бредовой идее Мизинца ей вдруг безумно
захотелось съесть что-нибудь такое, чего она никогда раньше не
пробовала. Она так проголодалась, что была совершенно не в со¬
стоянии думать, не могла представить себе, что еще выкинул этот
тип.
Спустя двадцать пять минут она вышла из машины у входа
в маленький грязный ресторанчик под вывеской «Домашняя кух¬
ня», где у нее был знакомый повар. Ресторан находился за мага¬
зином, где, если верить рекламе, можно было приобрести «ДАРЫ
МОРЯ — ВОСТОЧНЫЕ СЛАДОСТИ».
Небесная заказала полдюжины сырых устриц в раковинах, бу¬
тылку черной патоки, три сырых яйца и стакан простокваши.
386

Хозяйке ресторана, толстой высокой' негритянке, пришлось,
чтобы выполнить ее заказ, посылать официанта в «Восточные сла¬
дости». Она стояла перед столиком Небесной и смотрела, как та
поливает патокой устрицы и смешивает сырые яйца с простоква¬
шей.
— Если б я тебя не знала, дорогая, — сказала хозяйка ре¬
сторана, — я бы решила, что ты залетела.
— Верно, залетела — только в другом смысле, — сказала Не¬
бесная, а про себя подумала: «Так далеко, как я, еще никто не
залетал».
Вдруг она вскочила и, вылетев пулей из ресторана, побежала
по дорожке к ограде, где ее вырвало. Вырвало чем-то таким, чего
не стали бы нюхать даже самые голодные собаки. Вернувшись, она
заказала жареного цыпленка.
— Я же говорю, залетела, — сказала толстуха негритянка.
Покончив с цыпленком, Небесная отодвинулась от стола
и раскрыла свою черную вышитую бисером сумочку. Помимо
косметики в сумке лежали бумажник с пятью стодолларовыми,
тремя десятидолларовыми и двумя однодолларовыми кредитка¬
ми, горсть гремящей на дне мелочи, трубка и кисет с мари¬
хуаной, брелок с тринадцатью ключами, стрелявший пулями
«дум-дум» револьвер 38-го калибра с отпиленным дулом, в ви¬
де совы, длиной всего в один дюйм; острый как бритва нож
с костяной ручкой, колода гадальных карт с надписью: «Не¬
бесная — целительница», три пахнувших лавандой носовых
платка с вышитыми на нем инициалами, три французские за¬
колки, похожие на миниатюрные бусы из медвежьих зубов,
фотография негра с прилизанными волосами и лошадиными зу¬
бами, с надписью: «Чуче от Хучи» и подделанный значок за¬
местителя шерифа.
«Теперь я даже не шлюха, — с горечью проговорила она. —
Я — никто».
Она не думала ни о Святом, ни о взорванном сейфе, ни о
том, что у нее нет больше дома. Она была слишком стара, чтобы
горевать.
Время — вот что тревожило ее больше всего. Дорога была
каждая минута. «Либо я в самое ближайшее время отправлюсь на
тот свет, либо за решетку, — подумала она. — Если легавые еще
не опознали пробитый пулями «линкольн», то вот-вот опознают.
Если до утра я не добьюсь успеха, будет поздно. До начала сле¬
дующего дня необходимо исчезнуть отсюда».
После разговора с вежливой дамой из Общества защиты жи¬
вотных Небесная догадалась, что сыщик, который забрал собаку,
ищет Малыша. Она же, наоборот, искала Малыша в надежде найти
собаку.
387

На очереди был визит к Малышу Блэки.
Она наняла старый «меркьюри», принадлежавший бандитского
вида негру, который занимался частным извозом без лицензии. Это
был тощий, долговязый парень, с подвижным, нервным лицом, ка¬
кой-то черно-бурой кожей и живыми красными глазами. Он курил
марихуану, а потому, по мнению Небесной, заслуживал всяческого
доверия.
Когда она вышла из ресторана и села на заднее сиденье, дол¬
говязый, накурившись травки, мирно посапывал за рулем.
— Развернись и поезжай в сторону Леннокса, — распоряди¬
лась Небесная.
Долговязый отжал сцепление и мастерски развернулся прямо
из правого ряда.
— Я знаю, водить ты умеешь — каждый раз можешь мне
свое искусство не демонстрировать, — съязвила она.
Долговязый ухмыльнулся ей в зеркало заднего вида, чуть
не сбив при этом женщину с коляской, которая переходила
дорогу.
Только они миновали поворот на Восьмую авеню, Небесная
совершенно случайно заметила, что из проезжавшего по противо¬
положной полосе «плимута» высунулась та самая собака, которую
она искала.
— Шеба! — завизжала она. — Разворачивайся!
Долговязый, который накурился до одури, от этого пронзи¬
тельного крика совершенно, потерял голову. Он знал, что его зовут
не Шеба, но не знал, кто такая Шеба. «Впрочем, — подумал он, —
старая ведьма испугалась Шебы, и этого достаточно».
И, даже не повернув головы, он с остервенением стал вертеть
руль влево.
Завизжали тормоза. Закричали люди. Две ехавшие сзади ма¬
шины столкнулись. Мчавшийся навстречу городской автобус так
резко затормозил, что пассажиры попадали со своих мест.
«Меркьюри» накренился и, не вписавшись в поворот, въехал
на тротуар. Какой-то инвалид, подпрыгнув, как кенгуру, метнулся
к двери закусочной. Проповедник в черной сутане с криком «Гос¬
поди, помилуй и спаси!» сбил с ног пожилую даму.
Передним бампером «меркьюри» опрокинул деревянный лоток
с религиозной литературой, и на тротуар высыпались двадцать че¬
тыре «штакета» с марихуаной.
Но долговязый ничего этого' не видел. Он доверял судьбе и
своему автомобилю.
— Езжай за той машиной! — закричала Небесная.
— За какой?! — На улице действительно машин было
много.
— Она свернула на Восьмую!
388

В, этот момент он уже проскочил поворот на Восьмую авеню
и ехал в правом ряду со скоростью пятьдесят миль в час, однако
все это не помешало ему сделать еще один совершенно умопомра¬
чительный разворот, «подрезав» такси и проскочив перед самым
носом у крытого фургона. Зашуршали шины, послышались руга¬
тельства, однако «меркьюри», чуть не оседлав старый седан с от¬
кидным верхом, до отказа набитый женщинами и детьми, уже
мчался по Восьмой авеню. Женщины, сидевшие в седане, громко
заголосили от ужаса.
Где-то сзади раздалась заливистая трель полицейского свистка.
— Не останавливайся! — закричала Небесная.
— А я разве останавливаюсь?! — буркнул долговязый через .
плечо и, впритирку объехав седан, нажал на педаль газа.
— Смотри, куда едешь, черномазый псих! — крикнул вслед
ему водитель седана, многодетный отец с глазами навыкате.
Но «меркьюри», оторвавшись, уже догонял «плимут» Гробов¬
щика.
— Это он! — заорала Небесная. — Не подъезжай слишком
близко!
— Черт, тогда я лучше его обгоню, — откликнулся долго¬
вязый.
Гробовщик обратил внимание на обогнавший его старый, по¬
битый «меркьюри». В другое время он взял бы на себя обязанность
дорожного полисмена и догнал бы нарушителя, но сейчас времени
не было.
«Очередной лихач, какой-нибудь чернокожий Стерлинг Мосс,
испытывающий машину перед гонками. В Гарлеме таких полно.
Накурятся травки и носятся как безумные на своих колымагах. —
Ему показалось, что, кроме водителя, в «меркьюри» никого нет. —
Черт с ним, если сам не разобьется, все равно рано или поздно в
полицию попадет», — подумал Гробовщик и выбросил «меркьюри»
из головы.
Когда он подъехал к табачной лавке Папаши, «меркьюри»
скрылся из виду.
Как и у табачных магазинов компании «Юнайтед тобэкко
сторз», входная дверь в лавчонку Папаши была выкрашена в
ярко-красный цвет. Папаша, правда, называл свое заведение
«Риюнайтед тобэкко сторз»1, и ничего нельзя было с этим по¬
делать.
Шторы на витрине были задернуты.
То есть не «Объединение табачных магазинов», а «Новое объединение табачных
магазинов».	х
389

Гробовщик взглянул на часы. Семь минут седьмого. Тень от
доходного дома напротив падала на табачную лавку. «Что-то ра¬
новато они сегодня закрылись», — подумал Гробовщик’, и от тре¬
вожного предчувствия у него засосало под ложечкой.
Он вышел из машины, подошел к двери и подергал ее. За¬
перта. Какое-то шестое чувство подсказывало ему, что надо бы
стереть с ручки двери свои отпечатки пальцев, сесть в машину и
уехать — здесь ему делать нечего. Он ведь уволен из полиции и,
как любое гражданское лицо, расследовать преступление не имеет
права, тем самым он нарушает закон. «Позвони в полицию, сообщи
им о своих подозрениях, сам же ничего не предпринимай», — шеп¬
нул ему внутренний голос.
Нет, этого он допустить не мог. Он ведь в это дело замешан,
влез в него с головой. Назад, как самолету, пролетевшему над
океаном больше половины пути, возврата нет. Он вспомнил про
Могильщика, но отогнал эту мысль, так она была мучительна.
Он вдруг поймал себя на том, что уже привык к сверлящей
головной боли и привкусу во рту, как будто страдал этим всю
жизнь.
Он глубоко вздохнул и огляделся по сторонам, нет ли побли¬
зости полиции, а затем достал перочинный нож, открыл лезвие с
шилом и стал ковырять им в дверном замке.
Через минуту дверь открылась — уходя, ее просто захлопнули.
Гробовщик зашел внутрь, закрыл за собой дверь, защелкнул замок
и, пошарив по стене рукой, нащупал выключатель.
Ничего неожиданного он не увидел.
За стеклянным прилавком лежало тело Папаши. Во лбу у него
зияла дыра с запекшейся, почерневшей кровью, а кожа вокруг,
примерно на дюйм в диаметре, была опалена порохом. Гробовщик
поддел носком ботинка плечо убитого и слегка приподнял тело,
чтобы виден был затылок. На шее, под волосами, в том месте, где,
выйдя из черепа, застряла пуля, виднелась небольшая твердая опу¬
холь.
«Чистая работа, — совершенно равнодушно подумал он. — Ни
крови. Ни шума. Кто-то поднес пистолет с глушителем ко лбу
Папаши и спустил курок. Пистолет находился от него всего в не¬
скольких дюймах, но Папаша почему-то этого не заметил. И по¬
платился».
Лавку явно обыскали — поспешно, но тщательно. Полки, ящи¬
ки, коробки, пакеты были выдвинуты, раскрыты, вывернуты, а их
содержимое разбросано по полу. Среди нераспечатанных блоков
сигарет, сигар, спичечных коробков, зажигалок, кремней, газовых
баллонов, трубок и мундштуков то тут, то там валялись аккуратно
сложенные упаковки с героином и тщательно свернутые «штаке-
ты» — каждая сигарета с марихуаной была величиной с подводную
390

лодку. В спертом, вонючем воздухе до сих пор слабо пахло поро¬
хом.
Переступая через разбросанные по полу предметы, он подошел
к внутренней двери и, открыв ее, проник в чулан, где стояли два
подбитых войлоком стула с прямыми спинками. От дыма мариху¬
аны в комнате щипало глаза. И здесь тоже все было перевернуто
вверх дном.
По всей вероятности, искавшие не нашли того, чего искали.
«Погибло уже двое. А Могильщик?.. Кто бы это мог быть:
дешевые гарлемские шлюшки, промышляющие продажей наркоти¬
ков? Или какие-нибудь цветные подонки, готовые за доллар при¬
шить первого встречного? Но каким образом они в эту историю
замешаны? Нет, это дело рук профессиональных убийц, наемных
гангстеров какого-то мафиозного синдиката...»
О том, что случилось со Святым, Гробовщик, естественно, да¬
же не подозревал, иначе бы он знал, что в этой истории уже
насчитывается не два трупа, а целых пять.
Он задумался, не стоит ли, пока не поздно, отступить. Пусть
с этими убийствами разбирается уголовная полиция или же отдел
по борьбе с наркотиками. А если сами не справятся, пусть армию
вызывают.
Но тут ему пришло в голову, что, если он сообщит об убийстве
Папаши в полицию, его задержат, станут допрашивать, а началь¬
ство поинтересуется, какого черта он влез в эту историю, ведь его
предупредили о последствиях.
«Это им вряд ли понравится, Эд», — заговорил сам с собой
Гробовщик.
А с другой стороны, они ведь все равно его выследят. Да он
и не пытался скрываться — где только нет его отпечатков пальцев!
Они найдут свидетелей, которые подтвердят, что он здесь был.
Словом, один вариант плох, а второй еще хуже.
Он опять подумал о Могильщике. Придется теперь срабаты¬
ваться с новым партнером — если, конечно, его возьмут обратно
в полицию. Без Могильщика гарлемский преступный мир вздох¬
нет свободно. Ему вспомнилось, как Могильщик поймал бандита,
который плеснул ему, Гробовщику, в лицо кислотой, как Мо¬
гильщик прострелил этому подонку оба глаза. Чтобы другим не¬
повадно было. Нет, если сейчас он отступит, этого ему не
забудут.
В этой лавке делать больше нечего. Все, что мог, он уже
выяснил.
«Раз я сам их найти не могу — пусть они меня ищут», —
подумал он, вышел на улицу и захлопнул за собой дверь.
Возле «плимута», открыв заднюю дверцу, стояла девочка
лет двенадцати и пыталась выманить собаку наружу. Но про¬
391

сунуть руку в машину и потянуть за цепь девочка боялась —
она стояла поодаль на тротуаре и говорила: «Шеба, Шеба, ну,
иди сюда».
Это Гробовщику показалось странным: девочка знала имя со¬
баки, но с самой собакой была незнакома.
Раздумывая над этим, Гробовщик краем глаза увидел, что
на противоположной.стороне, на углу Восьмой авеню и Сто три¬
дцать седьмой улицы, стоит и смотрит в небо какой-то парень.
Смотрит с таким видом, будто на небе было что-то необычно
интересное.
— Не дразни собаку, — сказал Гробовщик девочке и захлоп¬
нул дверцу машины.
Девочка повернулась, убежала, и Гробовщик тут же про нее
забыл.
Он обошел машину, как будто собирался сесть за руль. Открыл
дверцу, но затем, сделав вид, что передумал, снова ее закрыл,
повернулся и направился на противоположную сторону Восьмой
авеню.
На перекрестке показались две машины, и пришлось подо¬
ждать, пока они проедут.
Парень повернулся и медленно, словно прогуливаясь, двинулся
по Сто тридцать седьмой улице в сторону Сент-Николас-авеню.
На углу находился маленький продовольственный магазин.
Гробовщик направился к магазину, хотя знал, что в шотландском
берете, зеленых очках и в костюме он мало похож на жителя
Гарлема, вышедшего купить съестного к обеду. Но чтобы нагнать
парня, не вызвав у него подозрений, надо было наметить какую-то
конкретную цель — угловой магазин, например.
Парень ускорил шаг. Это был черный как вакса, худой как
спичка подросток с продолговатой, похожей на яйцо, головой и
длинными прямыми черными волосами. На нем была белая майка,
джинсы, полотняные туфли и дымчатые очки. От всех остальных
гарлемских подростков этот отличался только тем, что следил за
Гробовщиком. Обычно гарлемские подростки старались держаться
от Гробовщика подальше.
Чем ближе они подходили к Сент-Николас-авеню, тем больше
становилось вокруг жилых домов. Время было обеденное, и к за¬
паху пота и выхлопных газов примешивался запах стряпни. По¬
лураздетые люди стояли в подъездах, сидели, развалившись, на
ступеньках: в окнах верхнего этажа переливались на солнце обна¬
женные черные тела; блестели длинные грязные женские волосы,
по шее стекал бриолин.
Обитатели Сент-Николас-авеню только и ждали, чтобы что-то
произошло, поэтому,. когда Гробовщик крикнул парню: «Стой!»,
все навострили уши.
392

Парень побежал. Он бежал по тротуару, ловко уворачиваясь
от шедших навстречу прохожих.
Гробовщик на бегу вытащил из-за пояса револьвер Могильщи¬
ка, потому что он мешал ему, однако дать предупредительный
выстрел в воздух не решился — боялся привлечь внимание поли¬
ции. С каких это пор он стал бояться полиции! Смех, да и только.
Смешного, впрочем, было мало.
Бежал он тяжело, с трудом подымая ноги, словно подошвы
прилипали к асфальту. Хорошо еще, что туфли были легкие, на
каучуке, но в костюме, с двумя револьверами и дубинкой особенно
не побегаешь, да и голова была как паровой котел, каждый шаг
отзывался острой болью в затылке.
В отличие от него худой, проворный парень бежал легко, сво¬
бодной, пружинистой походкой, ловко маневрируя среди высыпав¬
ших на улицу зевак.
Зрительские симпатии разделились.
— Беги, парень, быстрей! — кричали одни.
— Лови его, дед! — отзывались другие.
— Ох уж эти мне черномазые! Украдут, а потом гоняйся за
ними! — прокаркала какая-то толстая старуха.
— Смотри пушку не потеряй, приятель! — крикнул про¬
бегавшему мимо Гробовщику какой-то тип, накурившийся ма¬
рихуаны.
Двое мужчин выскочили из машины, стоявшей на углу Сент-
Николас-авеню, и бросились ловить парня в белой майке. Они
ничего против него не имели — просто захотелось принять участие
в общем веселье.
Парень вильнул вправо, и один из шутников, растопырив ру¬
ки, бросился, как в бейсболе, ему наперерез. Парень нагнулся и
нырнул ему под руку, но второй мужчина успел подставить ему
ножку.
Парень со всего размаху полетел на асфальт, ссадив себе кожу
на руках и ногах. Подбежал Гробовщик.
Теперь шутники решили вступиться за парня; самодовольно
улыбаясь, они повернулись к Гробовщику, и один из них кривляясь
произнес:
— Какие проблемы, ветеран?
В этот момент у обоих вытянулись лица: один увидел направ¬
ленное на него дуло пистолета, а другой узнал в «ветеране» Гро¬
бовщика.
— Господи, да это же Гробовщик! — прошептал первый.
Каким образом жители оживленной улицы услышали его сло¬
ва, осталось загадкой, но как бы то ни было, собравшаяся вокруг
толпа стала редеть. Ретировались, разбежавшись в разные стороны,
и шутники.
393

Когда Гробовщик, нагнувшись, схватил парня за майку и рыв¬
ком поднял его на ноги, улица уже опустела; лишь самые любо¬
пытные с опаской выглядывали из-за стены углового дома.
Гробовщик схватил парня за локоть и повернул его к себе
лицом. На него не отрываясь смотрели большие черные глаза с
расширенными зрачками. Ужасно хотелось схватить пистолет Мо¬
гильщика за дуло и проломить мальчишке череп.
— Слушай, глазастый, — сдавленным голосом проговорил
Гробовщик. — Пойдешь назад к машине. Ты — впереди, я — сза¬
ди. А если вздумаешь бежать, получишь пулю под лопатку.
Парень двинулся назад той неуверенной, подпрыгивающей по¬
ходкой, какая бывает после марихуаны. С его разбитых локтей
капала на тротуар кровь. На этот раз за ними наблюдали молча,
без комментариев.
Они перешли Восьмую авеню и остановились возле «плимута».
Собаки внутри не было.
— Кто ее увел? — еле ворочая языком, спросил Гробовщик.
Парень взглянул на искаженное судорогой лицо Гробовщика
и ответил:
— Небесная.
— А не Мизинец?
— Нет, сэр, Небесная.
— Ладно, тебе, значит, виднее. Обойди машину и садись впе¬
ред, рядом со мной — поедем поговорим без свидетелей.
Парень послушно повернулся, чтобы обойти машину, но Гро¬
бовщик снова схватил его за локоть.
— Ты ведь хочешь со мной поговорить, правда, сынок?
Парень еще раз взглянул на искаженное судороТой лицо Гро¬
бовщика и выдохнул:
— Да, сэр.
Глава 18
— Вот здесь, — сказала Небесная долговязому.
Он остановил «меркьюри» перед гарлемской больницей, прямо
у выкрашенного в красный цвет пожарного крана, заглушил мотор
и провел пальцем за ухом, нащупывая припасенный окурок «шта-
кета».	'
— Ты что, псих? — возмутилась Небесная. — Отъехай от по¬
жарного крана. Хочешь, чтобы тебя легавые сцапали?
— Пожарного крана? — Долговязый повернул голову и, вы¬
пучив глаза, уставился на пожарный кран. — А я его и не заметил.
И он как ни в чем не бывало завел мотор, отжал сцепление
и проехал немного вперед, на свободное место.
394

— Следи, чтобы собаку не украли, — сказала ему, выходя,
Небесная.
Она не слышала, как он сквозь зубы пробормотал: «Кому сда¬
лась твоя собака», перешла через улицу и исчезла за стеклянной
дверью чистенькой, беленькой аптеки при больнице.
Аптека уже закрывалась, но Небесная объявила белому про¬
давцу, что до завтра она ждать не может.
Она попросила принести ей большую упаковку ваты, бутылку
хлороформа, скальпель, длинные, до локтя, резиновые перчатки,
прорезиненный фартук до пола, клеенку и большой эмалированный
таз.
— Вы забыли хирургические щипцы, — сказал продавец.
— Мне щипцы не нужны.
Продавец оглядел ее с ног до головы, Небесная, как всегда,
не расставалась с вышитой бисером сумкой и зонтиком от солнца,
на этот раз нераскрытым. Вид старой негритянки показался про¬
давцу подозрительным, и он постарался ее запомнить на тот слу¬
чай, если к нему обратится полиция.
— Предоставьте это хирургам, — серьезно сказал он. — В
городе есть специальные больницы, где в случае необходимости
делают подобные операции.
Он решил, что она собирается делать аборт. Небесная сразу
же сообразила, на что он намекает.
— Это моя дочь, — сказала она. — Я все сама сделаю.
Продавец пожал плечами и завернул покупки. Небесная рас¬
платилась, взяла сверток и ушла.
Когда она вернулась к «меркьюри», собака жалобно скулила —
то ли от жажды, то ли от голода. Небесная села в машину, поло¬
жила сверток на пол и погладила собаку по голове.
— Теперь уже недолго, — сказала она ей и велела долговя¬
зому ехать на Сто двадцать пятую улицу.
— Подожди, сейчас вернусь, — сказала она, когда подъехали
ко второразрядной гостинице, находившейся в квартале от желез¬
нодорожной станции.
Через криво повешенную стеклянную дверь виден был длин¬
ный, узкий коридор с вытертым линолеумом под ногами и рваными
обоями на стенах. Внутри пахло мужской мочой, женским потом,
засохшей блевотиной и самыми дешевыми на свете духами. На
обрывках обоев были начертаны надписи, которые бы вогнали в
краску продавцов неприличных открыток на Монмартре.
В конце коридора, под лестницей, за старой деревянной стой¬
кой стоял стул с мягким сиденьем, за которым на стене висела
доска с совершенно одинаковыми дешевыми ключами. На стойке
стоял колокольчик, сбоку, на стене, была кнопка, а под ней над¬
пись: «НОЧНОЙ ЗВОНОК».
395

Ни в коридоре, ни за стойкой не было ни души.
Небесная похлопала перчаткой по колокольчику, но тот не
издал’ни звука. Она подняла его и заглянула под купол — язычок
отсутствовал. Она надавила большим пальцем на кнопку ночного
звонка. Безрезультатно. Тогда ручкой зонтика она изо всех сил
ударила по колокольчику. Раздался звук, похожий на пожарную
сирену.
Спустя несколько минут, не раньше, дверца в стене приот¬
крылась и оттуда показался кряжистый негр средних лет с пры¬
щавым лицом, покрытой лишаем головой и мутными карими
глазами. Из-под раскрытой на груди рубашки без воротничка вид¬
нелась могучая мохнатая грудь.
Прыщавый тяжело подался вперед и облокотился обеими ру¬
ками о стойку.
— Что прикажете, мадам? — заговорил он нараспев на удив¬
ление хорошо поставленным голосом оперного певца.
Впрочем, удивляться Небесная давно уже перестала.
— Мне нужна тихая комната с надежным замком, — сказала
она.
— У нас все комнаты тихие, — заявил прыщавый. — Что же
касается надежности, то здесь вам будет надежней, чем у Христа
за пазухой.
— У вас есть свободные номера?
— Да, мадам, у нас всегда есть свободные номера.
— Догадываюсь, — буркнула Небесная. — Подождите, я схо¬
жу за вещами.
Она вышла, расплатилась с долговязым, одной рукой взяла
собаку за ошейник, другой — сверток и вернулась в гостиницу.
Прыщавый ждал ее на лестнице.
Он хромал на одну ногу — вероятно, после полиомиелита, и
по лестнице подымался точно паук. Небесная терпеливо следовала
за ним.
На втором этаже за одной из дверей громко ссорились:
— Да ты знаешь, с кем говоришь, черножопый ублюдок?
— Заткнись, шлюха поганая. На себя посмотри: у тебя кожа
цвета кошачьей мочи!
За другой дверью слышался грохот кастрюль. Пахло требухой
и вареной капустой.
За третьей дверью шла драка: трещала мебель, падали на пол
предметы, раздавалось шарканье ног, тяжелое дыхание, а затем
все эти звуки перекрывал пронзительный женский голос:
— Ну, погоди, гад...
А владелец гостиницы ковылял себе по ступенькам, не обра¬
щая на весь этот шум никакого внимания, как будто был абсолютно
глух.
396

Они медленно поднялись на третий этаж, и прыщавый, открыв
дверь одним из одинаковых десятицентовых ключей, сказал:
— Ну вот, мадам. Это самый тихий номер в гостинице.
Комната выходила на Сто двадцать пятую улицу. Был час
пик. Через открытое окно врывался шум транспорта. Прямо под
окном находился бар «Белая роза», оттуда рвался истошный голос
Джея Хоникса. За стенкой орало включенное на полную мощность
радио.
Обстановка комнаты состояла из кровати, одного стула, комо¬
да, шести вбитых в стену гвоздей для верхней одежды, а также
ночного горшка и умывальника с двумя кранами.
Небесная прошлась по комнате и покрутила краны. Холодная
вода шла, горячая — нет.
— Кому в такую жару нужна горячая вода? — могучим ба¬
ритоном пропел прыщавый, прижимая к лицу грязный носовой пла¬
ток.
— Я беру эту комнату, — сказала Небесная, бросая сверток
на кровать.
— С вас три доллара, — сказал прыщавый.
Небесная отсчитала ему три доллара мелочью.
Прыщавый поблагодарил, подергал замок, давая этим понять,
что он вполне надежен, и захромал прочь.
Она закрыла за ним дверь, заперла ее изнутри и задвинула
задвижку. Затем положила сумку и зонтик на кровать рядом со
свертком, скинула шляпу и парик, села на кровать и сняла туфли
и чулки, после чего, босая и лысая, встала снова.
Собака опять заскулила.
— Сейчас, милая, потерпи, — сказала Небесная.
Она вынула трубку, набила ее мелко растертыми корешками
конопли и прикурила от золотой зажигалки. Собака положила го¬
лову ей на колени, и Небесная стала ласково ее гладить, глубоко
затягиваясь дымом марихуаны.
Кто-то постучал в дверь, и послышался вкрадчивый, ласковый
голос:
— Эй, старичок, дай курнуть, а? Будь другом.
Небесная даже не пошевелилась. Через некоторое время тот
же человек, но уже не вкрадчивым, а резким, раздраженным го¬
лосом проговорил за дверью:
— Ну и жмот же ты, приятель. Вот попадешь легавым в лапы,
тогда узнаешь.
Небесная докурила трубку и убрала ее. Затем закатала юбку,
обнажив свои тощие, птичьи ноги, и подколола ее булавками выше
колен. Сняла шелковые перчатки, вместо них натянула резиновые,
после чего надела через голову длинный прорезиненный фартук и
тщательно завязала его сзади.
397

Затем взяла упаковку ваты, бутылку хлороформа и села на
стул у открытого окна.
— Иди сюда, Шеба, — позвала она.
Собака подошла и ткнулась мордой в ее голые ноги. Небесная
накинула поводок на щеколду, оторвала кусок ваты, полила ее
хлороформом и ткнула собаке в нос. Шеба резко мотнула головой
и сорвала поводок со щеколды. Небесная кинулась за собакой, пой¬
мала ее за загривок и сунула пропитанную хлороформом вату под
намордник. Собака протяжно взвыла и рванулась к окну. В по¬
следний момент Небесная, подняв волочившийся по полу поводок,
оттащила собаку от окна, схватила открытую уже бутылку с хло¬
роформом и вылила ее содержимое собаке на нос. Вой прекратился.
Собака судорожно глотнула воздух и, раскинув лапы, повалилась
на пол. Разинула пасть, уставилась в одну точку, передернулась
и замерла.
Небесная быстро расстелила клеенку посреди комнаты, поста¬
вила на нее эмалированный таз, втащила Шебу на клеенку, по¬
ложив ее таким образом, чтобы голова свешивалась в таз, рассекла
ей скальпелем горло, после чего подняла ее за задние ноги, чтобы
кровь стекала в таз побыстрей.
Потом вылила наполнившийся кровью таз в умывальник, пу¬
стила воду, поставила пустой таз обратно на клеенку и стала со¬
баку потрошить.
Работа была не из приятных: кровь, грязь, вонь. Она вспорола
собаке живот и стала копаться в кишках. Запах стоял такой, что
Небесную дважды вырвало прямо на собачьи внутренности. Но она
продолжала работу.
Внизу в баре по-прежнему играла пластинка, за стеной
орало радио. С улицы доносились громкие голоса, гудки за¬
стрявших в пробке машин. По тротуару сновали чернокожие
обитатели Гарлема, бары были переполнены, в кафе напротив
выстроилась очередь.
От спертого, вонючего воздуха, запаха крови, хлороформа и
собачьих внутренностей мог задохнуться любой нормальный чело¬
век. Любой — но не Небесная. Ради денег она была готова на все.
Окончательно убедившись, что в собаке, кроме крови и кишок,
ничего нет, она бросила скальпель на искромсанный труп и вслух
произнесла: «Красиво, ничего не скажешь».
Потом с трудом доползла до окна, рухнула на стул, положила
руки на подоконник и с наслаждением, полной грудью вдохнула
горячий, пропахший бензином воздух улицы.
Потом встала со стула, сняла окровавленный фартук, накрыла
им Шебу, стянула резиновые перчатки и бросила их рядом. Кле¬
енка была залита кровью и испачкана грязью, виднелись пятна
крови и на линолеуме.
398

«Ничего, приходилось делать кое-что и похуже», — подумала
Небесная.
Она подошла к умывальнику, вымыла руки, шею, ноги. Вы¬
нула из сумки чистый носовой платок, надушила его и протерла
им лысую голову, лицо, шею, руки и ноги. Затем напудрила лицо,
натянула на голову седой парик и черную соломенную шляпку,
села на кровать, надела чулки и туфли, опустила юбку, взяла
сумку и зонтик и вышла из комнаты, заперев за собой дверь и
спрятав ключ в карман.
Выходя из гостиницы, она столкнулась с прыщавым.
— Вы забыли собаку, — пропел он.
— Я еще вернусь.
— А она в ваше отсутствие спокойно будет себя вести?
Впервые за тридцать лет в голосе Небесной прозвучали исте¬
рические нотки:
— «Спокойно»?! Да это самая спокойная собака в городе!
Глава 19
Первым делом Гробовщик и парень в белой майке по кличке
Испанец отправились в Бронкс посмотреть на то, что осталось
от дома Небесной. Улица была оцеплена, и эксперты до сих пор
что-то искали в развалинах. Гробовщик все понял с первого
взгляда.
После этого в сопровождении Испанца Гробовщик совершил
экскурсию по злачным местам Гарлема. Будучи посыльным Па¬
паши, Испанец имел доступ всюду, и Гробовщик этим восполь¬
зовался.
Толкая парня перед собой дулом направленного ему в спину
револьвера и заставляя его звонить в звонок и называть пароль,
Гробовщик врывался во все самые низкопробные гарлемские при¬
тоны, шалманы и вертепы, где «торчали», «садились на иглу», «за¬
бивали косяки», «дули», «кумарили» и «ширялись», где продавцы
и потребители наркотиков собирались, чтобы покурить, поколоться,
посмотреть стриптиз и послушать джаз.
Он входил, держа в каждой руке по длинноствольному револь¬
веру, и в глазах его стояла смерть.
Он заставал врасплох популярных джазовых, всемирно зна¬
менитых эстрадных певцов,, интеллектуалов — белых и черных,
крупных общественных деятелей обоего пола, которые прожигали
жизнь вместе с рэкетирами и картежниками, шлюхами и вора¬
ми — отбросами общества. И тех и других неудержимо манили
«жидкое небо» и «голубой ангел», попойки и групповой секс «под
винтом».
399

Ему попадались наркоманы тихие и наркоманы буйные, «рес¬
пектабельные» дамы, которые заливались слезами; напыщенные
хлыщи, которые угрожали ему высокими покровителями; те, кому
было наплевать, поймают их или нет, и те, которые не сомнева¬
лись, что в крайнем случае смогут откупиться.
Его приход сеял панику, вызывал ужас, возбуждал гнев. Скры¬
вавшиеся от полиции при его появлении выпрыгивали из окна,
владельцы заведений кричали, что вызовут полицию, их жены пря¬
тались под кроватью, а одурманенные наркотиками головорезы
угрожали ему оружием.
Он укрощал буйных и успокаивал тихих. Он не состоял
в подразделении по борьбе с наркотиками, он вообще не со¬
стоял в полиции, у него даже не было полицейского жетона,
и врываться в питейные заведения и притоны он никакого
права не имел. Он действовал по праву сильного — и без¬
успешно.
Он оставлял за собой истерику, истошные вопли, разбитые
головы и расквашенные носы, однако так ничего и не добился,
ничего нового не узнал. Ровным счетом ничего.
Никто не желал признаваться, что в этот день видел Мизинца.
Никто не признавался, что видел мулатку с желтыми кошачьими
глазами, в зеленом костюме и в сопровождении двух белых ганг¬
стеров. Никто понятия не имел, кто такая Небесная. Никто ничего
не знал. А задержать их, выбить из них информацию в участке
он сейчас возможности не имел.
А между тем он знал, что далеко не все говорили ему
правду. После разговора с Малышом Блэки сомнений не было:
Джинни, жена управляющего, и двое белых бандитов колесят
по Гарлему с той же целью, что и он. Возможно, они опере¬
жали его; возможно, он опережал их; не исключено даже, что
их дороги пересекались — и не один раз. Но он так нигде
их и не застал; больше того, оставалось неясным, кто кого
опережает — они его или он их. Несколько раз он возвра¬
щался в места, откуда только что выехал, и устраивал там
засаду — безрезультатно.
Было уже одиннадцать часов вечера. Он сидел в своем
«плимуте» на Сент-Николас-авеню, напротив парка. Хотя Ис¬
панец находился как минимум в двух футах от него, на со¬
седнем сиденье, Гробовщик чувствовал, как тот дрожит всем
телом. Слышно было, как у него стучат в темноте зубы. Хмель
от марихуаны выветрился, и теперь парень был охвачен непод¬
дельным ужасом.
Пошарив в темноте, Гробовщик нащупал ручку радиоприем¬
ника и включил его, чтобы послушать одиннадцатичасовые но¬
вости.
400

Приторный мужской голос с интонациями популярного диктора
коротко сообщил о событиях в стране, о «холодной войне», о том,
что делается в Африке, о борьбе за гражданские права, а также о
драке двух киноактеров в Марокко.
Гробовщик слушал невнимательно, однако приторный баритон
так действовал на нервы, что начинала трястись челюсть. В голову
словно забивали молотком гвозди. Хотя дымчатые очки он давно
снял, в глазах рябило по-прежнему.
Он пытался сосредоточиться, но мысли носились в голове, точ¬
но загнанные лошади по кругу. «Действуй по принципу: тебя не
трогают — и ты не трогай», — нашептывал ему внутренний голос,.
однако такая логика вызвала у него приступ слепой ярости. Он
мысленно представил себе, как перестреляет этих подонков одного
за другим.
«Хватит парить в небесах, сынок, — приструнил сам себя
Гробовщик, чувствуя, что начинает бредить. — На земле дел
хватает».
Им предстояло съездить еще в одно заведение, которым за¬
правляла тертая дамочка по кличке мадам Грош. Подступиться к
ней было непросто, и Гробовщик решил оставить это визит напо¬
следок. Если и там его подстерегает неудача, значит, положение
безвыходное.
— Ты сказал, что дашь мне на билет в Чикаго, — послышался
из темноты хриплый, срывающийся голос.
— Дам, — рассеянно ответил Гробовщик, а у самого в голове
мелькнуло: «Парень, наверное, думает, что это очень дорого».
— А я смогу заехать домой взять вещи?
— Ну конечно, — машинально ответил Гробовщик, хотя во¬
проса как такового не слышал. Чикаго ассоциировалось у него с
двумя гангстерами, за которыми он охотился. — Этих подонков
растереть в порошок мало, — помолчав, добавил он.
Испанец погрузился в молчание.
— «...когда карета королевы Елизаветы помчалась по мос¬
ту...» — продолжал бубнить диктор. Гробовщику послышалось:
«когда королева Елизавета помочилась под мост», и он задумался,
зачем она это сделала.
— Ты зайдешь со мной ко мне в комнату? — просительно
пробормотал Испанец.
— Это еще зачем?
— А то они меня подстерегут и убьют. Сам же знаешь, что
убьют. Ты обещал, что защитишь меня. Сказал: «Если поводишь
меня по бардакам, никто тебя пальцем не тронет». А теперь под¬
ставляешь... — Его голос задрожал.
Гробовщик откинулся на сиденье, вяло повернулся к парню и
дал ему увесистую пощечину.
401

Голос смолк. послышалось глухое сопенье.
По радио передали, что дежурный полицейский обнаружил в
гарлемской табачной лавке тело Папаши.
— «...скончался от пулевых ран, полученных сегодня утром
во время перестрелки в подвале жилого дома на Риверсайд-
драйв... — услышал вдруг Гробовщик и похолодел. — Сыщик
Джонс, известный в Гарлеме по кличке Могильщик, работал в
паре с другим знаменитым сыщиком — Эдом Джонсоном по
кличкеГробовщик. Сегодня утром оба сыщика были временно
отстранены от службы в полиции за нанесение телесных по¬
вреждений задержанному по подозрению в распространении нар¬
котиков Джейку Кубански, который скончался от травмы в
местной больнице. Стрелявший (или стрелявшие) в Джонса по¬
ка не найдены. Эго сообщение мы получили из уголовной по¬
лиции...»
Гробовщик — совершенно машинально — протянул руку и
выключил радио. Как будто ничего не было.
Услышанное не укладывалось в голове. Он сидел не двигаясь,
не дыша. И только спустя минуту осознал смысл происходящего.
— Вот такие дела, — вслух произнес он.
Испанец не слушал радио. В этот момент он думал только о
себе:
— Ты ведь отвезешь меня на вокзал, а? Посадишь на поезд?
Гробовщик медленно повернул голову и посмотрел на него.
Лицо детектива ходило ходуном, зато движения были замедленные,
как у лунатика.
— Ты такой же, как они, — проговорил он срывающимся го¬
лосом. — Сегодня ты еще куришь травку, а через месяц-другой
колоться начнешь. Ради наркотиков воровать будешь, грабить и
убивать, как они.
Голос у Гробовщика становился все громче, а Испанец,
напротив, с каждым его словом словно бы уменьшался в раз¬
мерах.
— Я никого не ограбил, — заскулил он, забившись в угол
машины. — И ничего не украл. Я просто работал на Папашу. И
никому ничего плохого не сделал.
— Покамест я тебя не убью, — сказал Гробовщик. — Но и
отпустить не отпущу. Ведь ты единственный из их банды, кого
мне удалось сцапать. Если же нам с тобой и у мадам Гром ничего
не обломится — я тебе не завидую. Вылезай.
Гробовщик вышел из машины и, обходя ее, вдруг испытал
странное чувство, как будто из парка за ним кто-то следит. Он
ступил на тротуар, повернулся направо и, почти одновременно раз¬
вернувшись и выхватив из промасленной кобуры револьвер, окинул
взглядом противоположную сторону улицы, вдоль которой тянулся
402

низкий каменный парапет, а за ним, на горе, за скалистой, по¬
росшей густым кустарником территорией парка, мерцали огоньки
Гамильтон-террас.
По тротуару прогуливались парочки, а в парке на скамейках
еще сидели пожилые люди в рубашках с короткими рукавами и
полотняных платьях. С наступлением темноты жара не спадала, и
уходить домой не хотелось. Как Гробовщик ни вглядывался в по¬
груженные во мрак каменистые дорожки парка, ничего подозри¬
тельного он не заметил.
— Мне уже привидения мерещатся, — вслух проговорил он,
спрятал револьвер обратно в кобуру и, подталкивая Испанца в
спину, направился к стеклянной двери жилого дома.
Это был старый, но хорошо сохранившийся дом с лифтом.
Мадам Грош, Гробовщик запомнил это, жила на последнем этаже.
Входная дверь оказалась на замке. Гробовщик пробежал глазами
по списку жильцов и в конце концов нажал кнопку домофона
против таблички «Дж. С. Дуглас. Доктор медицины».
Услышав в микрофон голос доктора, Гробовщик быстро зата¬
раторил:
— Доктор, осмотрите меня. Я вляпался в историю.
— Успеется, — отрезал доктор. — Завтра утром приходите.
— Завтра будет поздно. У меня свидание. Я заплачу, чего
боитесь? — Гробовщик старался говорить погрубее.
— А кто вы такой? — поинтересовался доктор.
— Эд Томпсон, — ответил Гробовщик, назвавшись именем
знакомого сводника.
— За ночь, Эд, я все равно тебя не вылечу. Два дня как
минимум.
— Дайте мне, черт возьми, все лекарства сразу. Связался сду¬
ру с одной блядью — от нее и подцепил. Не убивать же ее теперь?
Слышно было, как доктор хмыкнул, а потом сказал:
— Ладно, Эд, подымайся, попробую тебе помочь.
Замок, щелкнув, открылся. Гробовщик распахнул дверь и
втолкнул Испанца в вестибюль. Они сели в лифт и поехали на
последний этаж.
Дверь мадам Грош была покрыта черным лаком и находилась
прямо против лифта.
— Бывал здесь? — спросил Испанца Гробовщик.
— Да, сэр, по поручению Папаши. — Парень дрожал всем
телом, как будто и ему тоже померещились привидения.
— Звони, — сказал Гробовщик, а сам отошел в сторону и
прислонился к стене.
Через некоторое время, далеко не сразу, изнутри со слабым
хлопком приоткрылся глазок. Испанец увидел в нем свое собст¬
венное сплюснутое отражение.
403

— Чего тебе, парень? — Женский голос за дверью был злой,
раздраженный.
— Это я, Испанец, меня Папаша послал.
-— С того света он тебя, что ли, послал? Говори, зачем
пришел.
Гробовщик понял, что свалял дурака.
— Мы вдвоем, — сказал он, подходя к двери.
Он по-прежнему был в берете, и мадам Грош поэтому его
сразу узнала:
— Господи, Эд, это ты? Какими судьбами?
— Поговорить надо.
— Чего ж тогда сам не позвонил? Зачем взял с собой этого
сопляка?
— Для страховки.
— Ладно, пущу тебя, но не как полицейского, учти.
— Меня из полиции уволили. Ты что, не знаешь?
— Слышала.
На двери было два замка, нижний и верхний. Оба действовали
совершенно бесшумно, и Гробовщик даже не заметил, как мадам
Грош их отперла.
-— А этот босяк пусть на лестнице подождет, — поставила
условие она.
— Нельзя, он — мой талисман.
Мадам Грош окинула Испанца брезгливым взглядом и от¬
ступила от двери, чтобы тот, входя, нечаянно к ней не притро¬
нулся.
По обеим сторонам широкого короткого коридора находи¬
лись две закрытые двери, двустворчатая стеклянная дверь по¬
середине вела в гостиную, а слева куда-то уходил узкий
коридорчик. Из гостиной доносились приглушенные мужские и
женские голоса, звуки джаза. В квартире, точно в церкви, сто¬
ял слабый запах ладана. Все дышало подчеркнутой респекта¬
бельностью.
Заперев за ними оба замка, мадам Грош впустила их в пра¬
вую дверь, и Гробовщик, вслед за Испанцем, очутился в ма¬
ленькой гостиной, которая использовалась совсем для других
целей. Вдоль стены, за низким стеклянным столиком для кок¬
тейлей, на котором были веером разбросаны порнографические
журналы, находилась низкая кушетка, снабженная всевозможны¬
ми устрашающего вида ремнями. Напротив кушетки стояли два
кресла с подставкой для ног недвусмысленного назначения. Под
.окном, между телевизором и радиоприемником, был установлен
кондиционер. В трехъярусном книжном шкафу стояли неприлич¬
ные статуэтки, а на стене, друг против друга, висели две напи¬
санные маслом обнаженные натуры: грудастая негритянка и
404

богатырского сложения негр, которого богато одарила природа.
Кондиционер был выключен, и в воздухе стоял сладковатый запах
опиума.
Мадам Грош вошла в комнату вслед за ними, заперла дверь
и дежурно-похотливым взглядом окинула искаженное судорогой ли¬
цо Гробовщика.
Это была полногрудая аппетитная креолка с томным взгля¬
дом сонных карих глаз, с черными затянутыми в пучок воло¬
сами и пробивающимися над верхней губой черными усиками.
На ней было ярко-красное вечернее платье с открытой спиной
и глубоким вырезом, черные туфли на высоком каблуке, на
шее и на пальцах переливались драгоценности. На вид мадам
Грош было никак не меньше сорока пяти, однако сохранилась
она отлично. Впрочем, тембр ее голоса совершенно не соответ¬
ствовал ее томному взгляду.
— Что тебе надо, Эд? Предупреждаю заранее: публика у меня
приличная, уголовщиной и не пахнет.
— Пришел задать тебе пару вопросов, — сказал Гробовщик
хриплым голосом. — Не вздумай только мозги мне пудрить.
От внезапно нахлынувшей ярости ее лицо почернело.
— А не много ли ты на себя берешь, черномазый ублюдок.,. —
начала было она, но тут в дверь постучали.
— Это я, Джинни, — послышался из прихожей ровный, без
модуляций голос. — Интересно, кто-нибудь меня отсюда выпустит?
— Одну минутку, милочка, — мгновенно переменив тон, ска¬
зала мадам Грош и двинулась было к двери, но тут вдруг обна¬
ружила, что у нее запрокинута голова, в спину уперлось колено,
а к горлу приставлено лезвие ножа.
— Выглянешь наружу и позовешь ее сюда, — прошептал ей
на ухо Гробовщик, подтащив ее за волосы к двери и немного опу¬
стив колено, чтобы она могла двигаться.
Мадам Грош не шелохнулась. Ее лицо превратилось в черно¬
серую маску, вены на висках пульсировали, точно артезианские
насосы. За эту минуту она постарела лет на двадцать.
— Ты сильно рискуешь, — процедила она сквозь стиснутые
зубы. — В гостиной сидят мой телохранитель Самец и муж. У
мужа в кармане пушка сорок пятого калибра, а в ящике комода
припрятан дробовик с отпиленным стволом. С ними Рамсей, он
тоже вооружен. Тебе мало?
— Я давно подозревал, 41*0 Рамсей подкуплен, — прохрипел
Гробовщик.
— Правильно подозревал.
— Да, но тебе-то я перерезать глотку всегда успею.
Кивком головы он сделал Испанцу знак, чтобы тот открыл
дверь, но парень от ужаса не мог рукой пошевелить. Его расши¬
405

ренные тусклые зрачки уставились в одну точку, лицо приобрело
землистый оттенок.
— Никого я звать не буду, — прошипела мадам Грош.
— Тогда прощайся с жизнью, — сказал Гробовщик и еще
дальше запрокинул ей назад голову.
Мадам Грош покосилась на Испанца, а затем, повысив голос,
сказала:
— Сейчас, Джинни, иду.
Скрипнула ведущая в гостиную дверь, и из прихожей раздался
мужской голос:
— Что такое, детка? Самец, пойди посмотри, что там дела¬
ется. — Последнюю фразу он произнес тите.
Гробовщик перехватил волосы мадам Грош зубами, освободив¬
шейся левой рукой выхватил из-за пояса револьвер Могильщика,
а правой по-прежнему прижимал к ее горлу нож.
Когда она сдвинулась с места, сдвинулся с места и он — в
этот момент они были похожи на чудовищных сиамских близ¬
нецов.
Мадам Грош подошла к двери, приоткрыла ее и громким го¬
лосом, чтобы муж слышал, сказала:
— Все в порядке, милый. Это я гостей пускала. — А затем,
понизив голос, добавила: — Джинни, зайди сюда.
Джинни увидела через дверь застывшее лицо Испанца и за¬
колебалась, но затем все же вошла.
В ту же секунду Гробовщик захлопнул ногой дверь, отшвырнул
от себя мадам Грош, приставил лезвие ножа к горлу Джинни и,
закинув ей назад голову, зажал рот локтем другой руки.
Она почувствовала острие ножа, в рот забился рукав его ру¬
башки, а прямо перед глазами мелькнуло громадное дуло револь¬
вера, зажатое в могучей черной руке. У нее подогнулись колени,
и она стала оседать на пол.
Мадам Грош быстро шагнула к двери, открыла ее и вышла в
прихожую. Самец стоял под дверью и хотел заглянуть внутрь, но
она прикрыла за собой дверь и тихо сказала:.
— Не мешай им, — после чего повернулась на каблуках и
крикнула: — Позовете меня, когда будете уходить.
Затем ее шаги удалились, и двустворчатая дверь в гостиную
закрылась.
Зубы у Испанца стучали от ужаса, как кастаньеты.
— Встать! — гаркнул Гробовщик в ухо Джинни.
Мулатка выпрямилась и попыталась что-то сказать, но только
мотнула головой, отчего ее длинные черные блестящие волосы за¬
бились ему в рот.
— Молчать! — прохрипел он, задыхаясь от густых надушен¬
ных грязных волос.
406

Их тела тесно прижимались друг к другу, и они оба одновре¬
менно испытали острое, невероятно сильное вожделение.
— Раздень ее, — приказал Гробовщик Испанцу.
Ей показалось, что его голос дрожит от страсти, и она решила,
что он собирается ее изнасиловать.
— Не надо... — пробормотала она, снова мотнув головой. Ис¬
панец тупо уставился на Гробовщика.
— Раздеть? — отозвался он, словно не понимая, чего от него
хотят.
— Да, раздеть! Сними с нее эти вонючие тряпки, — процедил
Гробовщик сквозь стиснутые зубы. — Ты что, женщину никогда
не раздевал?
Испанец приблизился к Джинни, дрожа всем телом, как
будто ему велели отобрать львенка у львицы. Но она не со¬
противлялась, вяло подняла сначала одну ногу, затем другую.
В полной тишине он снял туфли и чулки. Слышно было толь¬
ко, как тяжело дышит Гробовщик и как громко стучат у Ис¬
панца зубы. Парень так долго возился с ее модным
габардиновым костюмом и бежевым бельем, что молчание сде¬
лалось непереносимым.
Когда Джинни была наконец раздета донага, Гробовщик ее
отпустил.
Она повернула голову и тут только поняла, кто устроил ей
засаду.
— Это ты! — резким, лающим голосом выкрикнула она.
— Да, я.
Она упала на колени и обхватила его ноги:
— Пожалуйста, только не делай мне больно!
— Проклятье! — взревел он и, схватив ее за волосы, потащил
на кушетку.
Она набрала в рот воздуха, хотела закричать, но не решилась.
Полный, чувственный рот исказила гримаса.
Он перевернул Джинни на спину и внимательно осмотрел ее
кожу — нет ли следов от уколов... Следов не было.
— Привяжи ее, — приказал он Испанцу.
Испанец двигался как робот.
— Достань у нее из сумки пудреницу, — велел Гробовщик,
когда Джинни была привязана к кушетке, а затем нагнулся, снова
схватил ее за волосы, откинул ей назад голову и провел по горлу
ножом, оставляя тонкий кровавый след.
Джинни боялась пошевелиться, вздохнуть. В подернутых сле¬
зами выпученных глазах сквозил дикий ужас.
— Дай сюда пудреницу, — сказал Испанцу Гробовщик и под¬
нес зеркальце к глазам Джинни: — Посмотри на свое горло.
Она увидела кровь и потеряла сознание.
.407

Он отшвырнул пудреницу и, задыхаясь от бессильной злобы,
сказал:
— Чужой крови вы не боитесь, не то что своей собственной!
А затем стал бить ее по щекам, пока она не пришла в
себя.
Он знал, что перегнул палку, перестарался, что ведет себя
непростительно, но выслушивать ложь ему надоело.
Она лежала неподвижно, глядя на него со страхом и ненави¬
стью.
— Ав следующий раз я тебе нож по рукоятку в глотку вго¬
ню, — пригрозил он.
По ее телу пробежала дрожь, как будто кто-то занес ногу над
ее могилой.
— Ладно, — сказала она. — Я все расскажу. Расскажу, как
найти то, что ты ищешь. Ты ведь этого от меня добиваешься?
Гробовщик молча поедал ее глазами.
— Мы поделимся, — продолжала она. — Все разделим на три
части: тебе, твоему партнеру и мне. Можешь и меня взять в при¬
дачу. Я тебе понравлюсь, уж ты мне поверь. Такому научу, что
тебе и ле снилось. Вы легавые, вам бояться нечего. Они вас не
тронут, вы же сами можете их пристрелить.
Ему вдруг стало ужасно обидно.
— Господи, неужели на этой проклятой земле нет ни одного
честного человека?! — буквально взвыл он. А затем едва слышно
добавил: — Значит, по-твоему, раз я легавый, значит, меня мож¬
но купить, да? Ошибаешься, красотка. От тебя я хочу получить
только одно — правду. И ты скажешь мне всю правду, иначе
я сейчас так тебя вот этим ножом разукрашу, что ни один муж¬
чина к тебе на пушечный выстрел нс подойдет, ясно? Имей в
виду, я не шучу.
— Они убьют меня.
— Они тебя все равно убьют, если сначала не убью их я.
Ровно через двадцать три минуты он знал всю историю, от
начала дэ конца. Покамест приходилось верить ей на слово.
Гробовщик взглянул на часы. Без трех минут двенадцать.
Он развязал Джинни и велел ей встать и одеться.
Теперь ему было известно как никогда много. Всего этого он
раньше не знал, хотя, если то, что она ему рассказала, правда,
его предположения оправдывались. Если же она соврала, им всем
конец — и ему и им.
Пока она одевалась, он прислушивался к доносившимся из
гостиной звукам музыки. Пластинка играла в гостиной и раньше,
но он ее не слышал.
Лестер Янг исполнял соло на саксофоне. Мелодию Гробовщик
не помнил, но почерк мастера он узнал сразу. У него засосало под
408

ложечкой. В мелодии слышался смех приговоренного к смерти.
Смех сквозь слезы. Негритянский смех.
Ему вспомнились тридцатые годы. Великая' депрессия. Тогда
они с Могильщиком учились в полицейской школе на Сто двена¬
дцатой улице и ходили в «Аполлон» послушать Лестера с группой
«Каунт-Бейзи». Лестер играл на саксофоне, Хершел Эванс — на
трубе. Мастер, одно слово. Лучше Янга не играл никто!
— Я готова, — сказала Джинни.
— Открой дверь и позови мадам Грош.
Когдамадам Грош вошла в комнату, Гробовщик внима¬
тельно ее оглядел и, убедившись, что та не вооружена, сказал
Джинни:
— Выходи первая, а я за тобой. А ты, — добавил он, обра¬
щаясь к Испанцу, — пойдешь последним и, если увидишь кого-
нибудь с пушкой, кричи во всю глотку.
Мадам Грош презрительно поджала губы:
— Если б мы хотели тебя убить, то давно бы убили. У нас
тебе ничего не грозит.
Гробовщик молча спрятал нож, заткнул за пояс револьвер Мо¬
гильщика и снова посмотрел на нее.
— Могильщик умер, — сказал он и, вздохнув, добавил: — А
вот ты — жива.
Потом махнул рукой, и они цепочкой вышли из комнаты.
Мадам Грош стояла в дверях и, когда Гробовщик проходил
мимо, тихо сказала:
— Я тебе этого не забуду.
Он не ответил.
Когда они спускались на лифте, он чувствовал, как обоих, и
Джинни и Испанца, буквально трясет от страха.
«За свою жизнь трясутся, а на чужую им наплевать», — со
злобой подумал он.
Перед тем как подойти к машине, он на минуту остановился
в подъезде и, сжимая в руке револьвер, осмотрел улицу. На всякий
случай — вооруженной засады он не боялся. Если Джинни гово¬
рила правду, бандиты теперь находились отсюда далеко. Но меры
предосторожности принять стоило — жизнь научила Гробовщика,
особенно в минуту смертельной опасности, на слово не верить ни¬
кому.
Никого и ничего подозрительного на улице не было.
Обратно к машине они двинулись в том же порядке, в каком
выходили из притона мадам Грош. Гробовщик сел вперед, а Джин¬
ни и Испанец — назад, причем парень — с краю.
«Могильщика бы сюда», — почему-то вдруг подумалось Гро¬
бовщику.
Больше эта мысль ему в голову не приходила.
409

Глава 20
До места они доехали всего за семь минут, и то не спеша.
Спешить теперь было некуда.
На Сент-Николас-авеню Гробовщик развернулся, выехал на
Сто двадцать пятую улицу и повернул на запад, в сторону
Гудзона.
Здесь еще тянулись негритянские кварталы. В барах с неоно¬
выми вывесками гремела музыка, по тротуару болтались, громко
переругиваясь, бродяги. Перед кафе «Даун-бит» толпились гомо¬
сексуалисты, что-то оживленно обсуждая своими бархатисто-неж¬
ными голосами; возле бильярдной «Попс-парлор» жестикулировали
любители покурить травку. А дальше, за забором, тянулась погру¬
женная во мрак строительная площадка.
Со Сто двадцать пятой улицы Гробовщик свернул на Брод¬
вей, затем опять на запад, на Сто двадцать четвертую улицу,
поднялся по крутой Клермонт-авеню, объехал Интернешнл-хаус,
снова свернул к реке — выехал на Риверсайд-драй в, прямо рядом
с церковью.
Всю дорогу он внимательно следил в зеркало заднего вида,
нет ли хвоста, но никто за ним не следил.
И на том спасибо.
Гробовщик остановил «плимут» перед домом Гаса и, потушив
фары, некоторое время просидел в машине, наблюдая за улицей.
Все было тихо, с реки дул слабый ветерок. Машины стояли по
обеим сторонам, хотя со стороны парка стоянка запрещалась. Вы¬
ходя из автомобиля, Гробовщик держал пистолет наготове — мало
ли что.
Следом за ним вышли Испанец и Джинни. Опять выстроив¬
шись цепочкой, они подошли к дому, и Джинни собственным клю¬
чом открыла входную дверь.
Гробовщик пропустил их вперед, вошел сам, сказал: «Ждите
здесь», направился к шахте лифта вызвал лифт на первый этаж.
Когда кабина остановилась, он открыл дверь, заглянул внутрь, по¬
том закрыл дверь кабины и внимательно осмотрел дверь шахты.
Дверь как дверь — ничего примечательного. Пол кабины находился
на одном уровне с полом коридора, а дверь лифта — вровень с
дверью шахты.
После этого Гробовщик вернулся назад, сказал: «Ладно, по¬
шли», и они из вестибюля спустились в коридор цокольного этажа.
Свет в коридоре, как полагалось, горел, но Гробовщик на минуту
остановился и прислушался. Он вновь увидел дверь в квартиру
управляющего, мастерскую, лестницу, лифт, прачечную, а также
дверь, выходившую на задний двор. Не было слышно ни звука,
тишина стояла не только внутри, но и снаружи. Его взгляд на
410

мгновенье задержался на приставленной к стене, прямо под огне¬
тушителем, лесенке. Должно быть, она стояла здесь и утром —
просто он ее не заметил.
В конце коридора у стены были свалены дешевые старые че¬
моданы, сундуки и мебель нового управляющего, но в квартиру он
с семьей не въехал — дверь была опечатана полицейской печатью.
Гробовщик достал свой перочинный нож и сорвал им печать.
Джинни открыла ключом дверь, переступила через порог и вклю¬
чила свет.
— Господи помилуй! — вскричала она, отпрянув. — Что это
значит?!
За то время, что Гробовщика здесь не было, в квартире ничего
не изменилось — не было только трупа африканца.
— Это значит, что твоему дружку перерезали глотку, — ска¬
зал Гробовщик.
Джинни расширившимися от ужаса глазами смотрела на по¬
черневшую, запекшуюся кровь на полу и стенах. У Испанца опять
застучали зубы.
— Какого же черта вы так перепугались? — съязвил Гробов¬
щик, обращаясь к ним обоим одновременно. — Это ведь чужая
кровь, не ваша.
Джинни позеленела, ее могло вырвать в любой момент.
— Неси ключи, быстро! — крикнул он ей.
За ключами надо было идти на кухню. Джинни подобрала
юбку и, держась за стены, как на корабле в шторм, пошатываясь,
пошла по коридору.
Когда она вернулась со связкой ключей, Гробовщик сказал
Испанцу:
— Останешься здесь.
Испанец покосился на запекшуюся кровь, окинул взглядом
разгромленную квартиру, и его лицо приобрело какой-то немыс¬
лимый для чернокожего светло-серый оттенок.
— Это обязательно?
— Дело твое, хочешь — ступай домой.
Испанец остался.
Гробовщик вытолкнул Джинни в коридор, запер Испанца в
квартире, а затем подошел к ведущей во двор задней двери и
закрыл ее на засов. Джинни ждала его у лифта, без него она
боялась сдвинуться с места.
— Стой тут, — распорядился Гробовщик, садясь в лифт.
— А ты меня не бросишь? — На ее лице появился испуг.
— Не бойся, — сказал Гробовщик и захлопнул дверь шахты
у нее перед носом.
Подымаясь наверх, он слышал, как она что-то кричит ему
снизу, но не обратил на это .никакого внимания.
411

Он вышел из лифта на первом этаже и, сбежав по ступенькам,
столкнулся с Джинни, которая подымалась ему навстречу.
— Ты куда это, детка? — спросил он, разворачивая ее в об¬
ратном направлении.
— Если ты думаешь, что я... — начала было она, но Гробов¬
щик грубо перебил ее, схватив за локоть:
— Чем болтать, показывай, где вырубается эта штука. — И
он ткнул пальцем в сторону лифта.
— Ладно, ладно, мог бы и повежливей разговаривать, — про¬
ворчала мулатка, но спорить не стала.
Она показала ему короткий квадратный ключ от шахты
лифта.
— Нажмешь на кнопку — и лифт встанет, — сказала она.
Гробовщик сбежал в подвал, открыл ключом дверцу в шахте
и нажал кнопку на распределительном щите.
— Имей в виду, того, что ты ищешь, здесь нет, — преду¬
предила Джинни. — Они мне рассказывали, что в шахте тоже
искали. — Она говорила негромко, но не шепотом.
Гробовщик заглянул в черный провал шахты.
— Заткнись. Посвети-ка мне лучше.
— Внутри есть лампочка. Выключатель где-то здесь, на вы¬
ступе.
Он нащупал в темноте маленький выключатель, и, осветив
бетонный колодец глубиной в шесть футов, на дне зажглась голая
лампочка, от которой по залитому маслом полу тянулся к розетке
длинный шнур.
В центре колодца из темноты возник массивный стальной блок
с пружинистым амортизатором, а сзади него — электрический мо¬
тор и катушка с тросом, рядом с которым помещались распреде¬
лительный щит и рычаги для регулировки кабины.
Гробовщик спрыгнул в шахту, подобрал какую-то грязную,
засаленную тряпку и, стерев пыль с двух медных табличек на
моторе и под рычагами, изучил инструкцию. С помощью одного
из рычагов можно было подымать и опускать кабину, если та за¬
стрянет между этажами.
Дернув рычаг на себя, он опустил кабину на три фута,
затем вылез из колодца и, оставив внизу свет, захлопнул двер¬
цу шахты.
Затем, нажав на кнопку на распределительном щите, он снова
включил электромотор и спустил лифт в подвал. Теперь пол ка¬
бины находился на три фута ниже подвального помещения, и мож¬
но было, поднявшись на дверь шахты, перелезть оттуда на крышу
лифта.
Он взял стоявшую у стены лестницу, приставил ее к сетке
шахты и поднялся наверх.
412

— Видишь? — крикнула снизу Джинни, затаив дыхание.
Он ничего не ответил, просунул голову и плечи под сетку,
поднялся на последнюю ступеньку лестницы и, подтянувшись,
вполз на животе на крышу кабины.
— Нашел? — с тревогой переспросила она.
— Заткнись ты! — огрызнулся он, шаря рукой в поисках си¬
ней холщовой сумки. Наконец нащупал, подтянул ее к себе по¬
ближе, а затем перевернулся на спину, вытащил оба револьвера и
в тусклом, пробивающемся снизу, из-под кабины, свете осмотрел
их. Оружие было в полном порядке.
А затем, по-прежнему лежа на спине и подталкивая сумку
локтем, медленно, дюйм за дюймом, пополз обратно ногами
вперед.
— Ее там нет? — спросила Джинни. От волнения голос у нее
срывался и хрипел.
— Заткнись, слышишь! Дай поискать! — злобно крикнул он.
Ее хриплый срывающийся голос действовал ему на нервы.
Наконец он нащупал ногами лестницу. Теперь снизу просмат¬
ривалась вся нижняя часть его тела, не видны были только голова,
шея и руки с револьвером. В этот момент он и сбросил вниз, на
пол, синюю холщовую сумку.
— Он нашел ее! — громко закричала Джинни и нырнула в
лифт.
Секундой позже Гробовщик, по-кошачьи перевернувшись в
воздухе, спрыгнул с лестницы на пол.
И тут же перед ним, сбежав по ступенькам, вырос тот самый
тощий бандит с изможденным лицом наркомана.
Оба выстрелили одновременно. Гробовщик стрелял из револь¬
вера Могильщика левой рукой, да еще от бедра, чего он терпеть
не мог. Тощий же стрелял правой рукой через левое плечо, из
«деринджера» с глушителем, а в левой руке у него был зажат
полицейский автоматический пистолет.
Сухой хлопок «деринджера» с глушителем потонул в громовом
раскате длинноствольного револьвера 38-го калибра.
Пуля 38-го калибра с медной насадкой угодила тощему прямо
в рот, откуда фонтаном брызнула кровь и посыпались зубы, а пуля
44-го калибра, выпущенная из «деринджера», проделав дырку в
рукаве Гробовщика, чиркнула ему по левой руке, повыше локтя.
Кожу обожгло словно раскаленным утюгом.
Прежде чем второй бандит, толстяк, сбежал с лестницы, Гро¬
бовщик, широко расставив ноги и подавшись вперед, чтобы не
упасть, успел выпустить в тощего еще две пули, отчего тот, под¬
прыгнув, исполнил в воздухе данс-макабр.
Пытаясь притормозить и выстрелить одновременно, толстяк
выбросил вперед руку с автоматическим пистолетом 38-го калибра
413

и выпустил две пули — одну в потолок, другую в огнетушитель.
Гробовщик же, выстрелив из двух револьверов сразу, вогнал тол¬
стяку в брюхо две пули.
В следующее мгновение с головы Гробовщика, точно ракета,
плавно взмыл в воздух шотландский берет, а секундой позже вы¬
пущенная сзади пуля 45-го калибра в медном цилиндре угодила
ему в лопатку и сбила с ног.
Когда Гробовщик свалился лицом вниз, в дверях прачечной с
армейским кольтом 45-го калибра в руке появился еще один бан¬
дит. Но выстрелить в третий раз он не успел — из всех дверей,
щелей и углов высыпались детективы в штатском, поднялась
стрельба, и третий бандит, изрешеченный сразу тринадцатью пу¬
лями, рухнул рядом с Гробовщиком.
Вся перестрелка продолжалась двадцать семь секунд.
В воздухе плавал синий дым, в узком коридоре стоял
удушливый запах пороха, в ушах звенело от оглушительной
пальбы.
Два бандита, наркоман и толстяк, лежали.рядом. Тощий скон¬
чался на месте, а толстяк, у которого вывалились внутренности, с
простреленной печенью и разорванной селезенкой, был еще жив.
Один из детективов, склонившись над ним, пытался его допраши¬
вать, но умирающий только тяжело стонал.
Другой детектив вытащил Джинни из лифта и надел на нее
наручники, а третий вывел из квартиры Испанца. Всего поли¬
цейских было девять: трое из уголовной полиции, трое из отдела
по борьбе с наркотиками (ОБН) и еще трое, специализирующихся
на марихуане.
Гробовщик, скрипя зубами от боли и опираясь на левую руку,
попытался встать на ноги. Двое детективов помогли ему подняться;
а третий подошел к телефону-автомату в конце коридора и, по¬
звонив в ближайшее отделение, вызвал две санитарные машины л
две кареты «скорой помощи».
— Я цел, — сказал Гробовщик. — Где мой револьвер?
Револьвер Могильщика он по-прежнему держал в левой руке,
а вот собственный выронил, когда в лопатку попала пуля 45-го
калибра.
Один из детективов, улыбнувшись, расстегнул ему пиджак и
вложил револьвер обратно в кобуру, а револьвер Могильщика Гро¬
бовщик сам засунул себе за пояс. Детектив застегнул ему пиджак
на нижнюю пуговицу и перевязал раненую руку.
Капитан из отдела по борьбе с наркотиками подкинул на
руке синюю холщовую сумку и вопросительно посмотрел на Гро¬
бовщика.
Но с вопросом его опередил лейтенант уголовной полиции:
— Как ты догадался, что сумка на крыше кабины?
414

— Ничего он не догадался, — обиделся капитан ОБН. — Про¬
сто нашел. Мы, между прочим, там тоже искали.
— Рассказывай, — хмыкнул Гробовщик. — Я ведь сам сего¬
дня днем эту сумку сюда подбросил. С этого начал.
— Выходит, это была приманка?
— Вроде того. Это единственное, что мне пришло в голову.
С минуту все молча разглядывали его покрытое ожогами, ис¬
каженное судорогой лицо. Зрелище было не из приятных.
— У меня идея, — сказал детектив из подразделения по борь¬
бе с марихуаной (ПБМ). — Один раз они уже попали на удочку —
возможно, попадутся во второй. На улице за памятником Гранту
сидит в машине с шофером Бенни Мейсон и наблюдает за домом
в полевой бинокль. Мы ведь этого Мейсона давно пасем.
— Да, и она тоже сказала, что Мейсон будет где-то по¬
близости, — припомнил Гробовщик, показывая на мулатку гла¬
зами.
— А ты сам как считаешь? — спросил капитан.
— Пусть она с этой сумкой в руках пойдет по улице, только
не к машине, а в противоположном направлении. Мейсон попыта¬
ется сумку отобрать и...	*
— И что дальше? — перебил его лейтенант. — В сумке-то
ничего нет. А отягчающие улики как же?
Детектив улыбнулся:
— А мы туда что-нибудь положим. Мы ведь, со своей сто¬
роны, тоже готовили засаду и прихватили с собой небольшой
сверток с двумя килограммами чистого героина. Положим героин
в сумку...
— ...и пусть Мейсон эту сумку берет?
— Вот именно. Должны же мы оправдать надежды мистера
Мейсона.
— Тогда надо торопиться, — сказал лейтенант. — А то через
две минуты вся улица будет забита полицейскими машинами.
— Мистер Мейсон сейчас «на винте», и ему на полицию на¬
плевать, но особенно тянуть действительно не стоит.
Второй детектив из ПБМ достал сверток с героином; из сумки
вынули лактозу, вместо нее положили героин, после чего сняли с
Джинни наручники.
— Не пойду, — сказала она.
Все уставились на нее тем же неподвижным взглядом, каким
обычно смотрят на задержанного полицейские, если тот отказыва¬
ется подчиняться.
— Что ей вменяется в вину? — спросил один из детективов.
— Укрывательство, — ответил Гробовщик.
— И убийство, — совершенно спокойно, не шелохнув бровью,
добавил лейтенант. — Это она убила африканца.
415

— Я не убивала! — завопила Джинни. — Ложь это! Гнусная
ложь!
— У нас есть доказательства, — тем же ровным голосом воз¬
разил лейтенант.
— Клевета! Подставить хотите!
— Старая песня. На суде оправдываться будешь — может,
там тебе и поверят.
— Подонки! — выдохнула она.
— Дайте мне тридцать секунд, и я ее успокою, — сказал
Гробовщик.
Джинни мельком посмотрела на Гробовщика, и у нее тут же
пропала охота качать права.
— Ладно, давайте вашу проклятую сумку, — сказала она.
Глава 21
Когда Джинни вышла из подъезда, в темных открытых окнах
застыли тени, издалека доносился переливающийся в ночной ти¬
шине вой сирены, однако поблизости никого не было.
Мулатка повернулась и быстро пошла в сторону Риверсайдской
церкви. Сумку она старалась держать от себя подальше, будто в
ней лежал не героин, а начиненная микробами бомба.
В это же время в четырех кварталах к северу, там, где
посреди улицы напротив парка стоял памятник Гранту, от
бровки, с выключенными фарами, отъехал длинный черный
«линкольн». Приборная доска не горела, в кабине было темно;
в слабом свете уличных фонарей можно было, да и то с
трудом, разобрать силуэты двух мужчин в черных шляпах на
переднем сиденье. Орлиные черты лица мужчины, сидевшего
от шофера справа, были скрыты за массивными черными оч¬
ками, а лицо шофера в фуражке издали походило на круглое
белое пятно.
«Линкольн» набрал скорость, но почти тут же притормозил,
пропуская выехавшую из-за церкви полицейскую машину со сле¬
пящим, точно адское пламя, ярко-красным сигнальным фонарем
на крыше.
Джинни видела, что «линкольн» едет за ней, и метнулась
в сторону спасительной полицейской машины. Однако до пат¬
руля было довольно далеко, и мулатка бросилась бежать, как
вдруг из подъезда соседнего дома раздался ласковый, с хрипот¬
цой голос:
— Детка.
От неожиданности Джинни вздрогнула всем телом, повернула
голову и, резко остановившись, стала всматриваться в темноту.
416

— Это я, Небесная, — вновь раздался надтреснутый притор¬
ный голосок.
Джинни замерла на месте.
— Какого черта тебе надо? — злобно прошипела она. .
В это время мимо пронеслась полицейская машина, на мгно¬
венье осветив их лица ярко-красным вращающимся фонарем, и
резко затормозила у следующего дома. Полиция не обратила на
них внимания.
— Иди сюда, детка. У меня для тебя кое-что есть, — позвала
Небесная, стараясь говорить как можно более ласково. Джинни
сразу поняла, что Небесной нужно. «Пусть старая ведьма подавится
этой сумкой», — решила мулатка.
Она резко повернулась и вошла в темный подъезд.
— Держи, — тем же вкрадчивым голосом проговорила Небес¬
ная, вонзая Джинни в сердце длинный, острый как бритва нож.
Джинни, не издав ни звука, даже не вздохнув, замертво рух¬
нула на землю, а Небесная выдернула сумку из ее скрюченных
пальцев и, выбежав из подъезда, заторопилась в том же направ¬
лении.
Все произошло как в сказке. Только что по тротуару с
синей сумкой в руке бежала молодая женщина в зеленом ко¬
стюме, а спустя минуту с точно такой же сумкой в ту же
сторону спешила старуха в длинном черном платье и в черной
соломенной шляпке.
Детективы, которые наблюдали за улицей из стоявшего у вхо¬
да в парк черного «крайслера», не знали, что думать.
Шофер Бенни Мейсона насторожился.
— Должно быть, они поменялись сумками, — сказал он хо¬
зяину.
Бенни направил на сумку свой мощный полевой бинокль:
— Ерунда, просто она отдала сумку кому-то другому.
В это время двое полицейских выскочили из патрульной ма¬
шины и, перекрыв видимость детективам в штатском, ворвались в
подъезд дома, где пряталась Небесная. В какой-то момент на улице
не оказалось ни одного полицейского.
«Линкольн» набрал скорость. От бровки отъехал и устремился
за ним черный «крайслер». В конце улицы показался вращающийся
сигнальный фонарь еще одной стремительно приближающейся пат¬
рульной машины. Кругом, разрывая ночную тишину, выли сире¬
ны — со всех сторон на Риверсайд-драйв съезжались полицейские
машины, санитарные фургоны, кареты «скорой помощи».
— Быстрей! — скомандовал Бенни.
«Линкольн» пересек улицу по диагонали, резко затормозил пе¬
ред Небесной, и ей навстречу с большой черной дубинкой в руке
выскочил из кабины шофер.
н
Ч. Хаймз «На игле»
417

Краем глаза Небесная видела, как «линкольн» остановился
и из него выпрыгнул человек, но шаг нс замедлила. Обе сумки —
свою, вышитую бисером, и холщовую синюю — она несла в ле¬
вой руке, а в правой вместо черно-белого зонтика, который ку¬
да-то подевался, завернутый в черный платок пистолет 38-го
калибра с отпиленным дулом, напоминающим по форме совиную
голову.
Не поворачиваясь и даже не останавливаясь, она подняла пи¬
столет и выпустила четыре пули «дум-дум» шоферу в живот.
— Господи помилуй! — воскликнул Бенни и, быстрым,
плавным движением выхватив из кармана автоматический «валь-
тер» 38-го калибра, дважды выстрелил в открытую дверцу ма¬
шины.
Одна пуля попала Небесной в левый бок ниже ребер и за¬
стряла в позвоночнике, а другая пролетела мимо. Старуха упала
боком на мостовую. Пошевелиться она не могла, однако сознание
не потеряла и отчетливо видела, как Бенни Мейсон вылезает из
машины, делает несколько шагов в ее сторону и целится ей в
голову.
«Красиво, ничего не скажешь»,.— успела подумать она, преж¬
де чем пуля вошла ей в висок.
Бенни Мейсон выхватил из ее разжавшейся руки сумку и,
бросившись к машине, сел за руль. Вокруг него в темноте мерцали
сигнальные фонари патрульных машин, голова кружилась от за¬
ливистого воя сирен. Перед глазами все мелькало, плыло. Он тро¬
нулся с места с открытой дверцей.
«Линкольн» врезался в перегородивший ему дорогу «крайслер».
Оттуда выскочили детективы и окружили машину Мейсона. Мейсон
схватил сумку и попытался ее выбросить, но один из детективов,
опередив его, просунул в открытое окно руку и схватил его за
запястье.
— Тебе предстоит долгий путь, сынок, — сказал Мейсону де¬
тектив.
— Свяжитесь с моим адвокатом, — сказал Бенни Мейсон.
В подвал дома Гаса набилось с десяток полицейских в форме,
которым абсолютно нечего было делать.
С Гробовщика сняли пиджак и вставили ему правую раненую
руку за ворот рубашки. В ожидании «скорой помощи» детективы
разорвали рубашку на спине и чистым носовым платком, действуя
им как тампоном, попытались остановить кровотечение. От потери
крови лицо Гробовщика бледнело с каждой минутой.
Никто не знал, чем кончилась история с синей сумкой, и лей¬
тенант уголовной полиции решил отложить допрос Гробовщика до
тех пор, пока ему не обработают рану. Поэтому все стояли и молча
ждали «скорую помощь».
418

Но Гробовщику хотелось поговорить.
— Вы, значит, тоже предположили, что они сюда вернутся? —
поинтересовался он.
— Ничего мы не предположили, — возразил лейтенант. —
Мы это сами подстроили. Мы же знали, что ты рышешь по всему
городу, а они сидят у тебя на хвосте. Такая погоня могла продол¬
жаться всю ночь. Поэтому необходимо было заманить тебя сюда —
мы ведь тоже понимали, что они пойдут за тобой.
— Выходит, это вы меня сюда заманили? Каким же образом?
Лейтенант покраснел:
— Ты уже знаешь, что Могильщик жив?
Гробовщик потерял дар речи.
— Жив?! Но ведь по радио передавали...
— В этом-то и состояла наша хитрость. Мы специально сооб¬
щили по радио о смерти Могильщика, зная, что тогда ты обяза¬
тельно попробуешь их сюда заманить и убить. Ты уж на нас. не
обижайся.
— Жив! — Все остальное Гробовщик пропустил мимо ушей.
Из его воспаленных, красных глаз ручьем лились слезы. Он
плакал навзрыд и не стыдился этого. «Умереть-мне на этом месте!»
В голове у него творилось такое, будто мозги поджаривались на
медленном огне. Но это его не волновало.
— Теперь уж он выживет, — произнес, он вслух.
Лейтенант похлопал его по здоровому плечу с такой осторож¬
ностью, будто оно было сделано из шоколадной глазури.
— Другого способа прикрыть тебя у нас просто не было, —
сказал он. — Не можем же мы бросаться лучшими людьми. —
Лейтенант едва улыбнулся. — Разумеется, мы не ожидали, что все
кончится таким спектаклем.
Гробовщик улыбнулся.
— Я тебя понял, приятель, — сказал он. — Но спектакль,
по-моему, еще продолжается.
И с этими словами Гробовщик, ко всеобщему удивлению, вдруг
упал и потерял сознание.
Глава 22
Шел третий час утра. Патрульные машины, санитарные фур¬
гоны и кареты «скорой помощи» уехали, и респектабельная улица,
если не считать черных лимузинов, где притаились сыщики в штат¬
ском, да солидных машин, принадлежащих жителям окрестных до¬
мов, опустела и вновь погрузилась в тишину.
В доме побывали и уехали медэксперты, и шесть трупов были
увезены в морг. Толстяк умер еще до приезда медэкспертов и был
419

отправлен на вскрытие. Умер он, так ничего и не сказав. Сейчас
на тех местах, где расстались с жизнью шесть человек, оставались
лишь пятна запекшейся крови.
Испанец сидел в тюрьме, и теперь его жизни ничего не угро¬
жало.
Только в подвале жилого дома на Риверсайд-драйв еще про¬
должалась активная деятельность: шли допросы, снимались пока¬
зания, стенографировались жуткие подробности, которые должны
были повергнуть в страх будущие — и, надо надеяться, более
благополучные — поколения.
Обеденный стол из квартиры управляющего вынесли в кори¬
дор, и вокруг него, на перепачканных кровью стульях, расселись
лейтенант уголовной полиции, капитан из отдела по борьбе с нар¬
котиками, а также детектив из подразделения по борьбе с мари¬
хуаной. Чуть поодаль пристроилась стенографистка, которая вела
протокол.
Гробовщик сел напротив. Его отвезли в больницу «Политэк-
ник клиник», где извлекли из плеча пулю и перевязали рану.
Лейтенант уголовной полиции отобрал у него оба револьвера, ду¬
бинку и охотничью финку. В больницу его сопровождал поли¬
цейский. Формально Гробовщик находился под арестом по
обвинению в убийстве и утром должен был предстать перед судом
магистратов.
Врачи попробовали уложить его в постель, но он наотрез
отказался и вернулся в подвал дома на Риверсайд-драйв. Вместо
окровавленной рубашки на нем была теперь заправленная в брю¬
ки больничная сорочка, а раненая рука висела на черной хлоп¬
чатобумажной перевязи. Забинтованное плечо издали напоминало
горб.
— Прямо кровавая баня, — сказал капитан из ОБН.
— Огнестрельное оружие — бич двадцатого века, — глубоко¬
мысленно заметил лейтенант уголовной полиции.
— Ладно, перейдем к делу, — нетерпеливо сказал капитан. —
История ведь еще не кончилась.
— Давай-ка, Эд, послушаем твою версию, — сказал лейте¬
нант.
— Я начну с жены управляющего и повторю то, что она го¬
ворила мне. Кое-что я уже сообщал в письменном рапорте. Можете,
если хотите, сравнить и сопоставить.
— Валяй.
— По ее словам, ей было известно только одно: исчез Гас. В
половине двенадцатого ночи, оставив в квартире ее и африканца,
он. куда-то ушел, сказав, что вернется через час, но так и не
вернулся.
— А где был в это время Мизинец?
420

— Она сказала, что последний раз видела Мизинца часов в
пять вечера. О том, что он дал ложный сигнал пожарной тревоги,
она узнала от нас.
— Стало быть, Мизинца поблизости не было?
— Неизвестно, может, и был. Просто жена управляющего его
не видела. Когда же она узнала, что Мизинец скрывается от по¬
лиции, а Гас куда-то пропал, она забеспокоилась, как быть с со¬
бакой. Ее они с собой не брали, Гас ее никуда не пристроил, а
про Общество защиты животных мулатка понятия не имела. Она
собиралась, если Мизинец объявится, вызвать полицию. Под утро,
когда ни Мизинец, ни Гас не появились, она послала африканца
утопить собаку в реке.
Как раз в это время мы с Могильщиком сидели в моей
машине перед домом и видели, как африканец уводил собаку в
парк. Когда он вернулся один, без собаки, нам пришла в голову
мысль, что он мог ее утопить, но, в конце концов, нас это не
касалось, больше ничего подозрительного мы не заметили и пог
этому уехали, африканца не допросив. А вскоре после нашего
отъезда приехала Небесная, с которой мы разминулись буквально
на двадцать минут.
Старуха пришла без десяти шесть и сказала, что ищет Гаса.
Джинни, так звали жену управляющего, уверяет, что заподозрила
недоброе, но больше ничего из Небесной вытянуть не смогла.
Потом, в шесть часов, раздался звонок. Джинни понятия не име¬
ла, кто это мог быть, но тут вдруг Небесная вытащила из су¬
мочки пистолет и велела Мулатке нажать на. кнопку домофона,
открыть входную дверь и сидеть тихо. Вероятно, старуха рассчи¬
тывала, что звонивший зайдет прямо на квартиру. Но это были
грузчики, они взяли стоявший возле лифта сундук и ушли. Когда
Небесная выглянула в коридор и обнаружила, что сундука нет,
она, не сказав ни слова, выбежала из дома; Больше Джинни ее
не видела.
— А какова дальнейшая судьба сундука? — спросил лейте¬
нант.
— Джинни уверяет, что ей о сундуке больше ничего не из¬
вестно.
— Ладно, сундуком мы займемся завтра.
— Что-то я плохо понял, кто куда уезжал, — сказал капитан.
— Джинни с Гасом, управляющим, должны были ехать в Га¬
ну. Они купили у африканца соевую плантацию.
Капитан присвистнул: -
— Где ж они взяли столько денег?
— Если верить Джинни, первая жена Гаса умерла и оста¬
вила ему табачную ферму в Северной Каролине, а он эту ферму
продал.
421

— Все это есть в твоем первом рапорте, — с нетерпением
сказал лейтенант. — Скажи лучше, какое отношение имеет ко
всей этой истории африканец?
— Никакого. Он вообще тут ни при чем. Когда сундук
унесли, а Гас не объявился, Джинни, разволновавшись не на
шутку, послала африканца, через полчаса после ухода Небес¬
но)!, на поиски мужа. Африканец ушел, было уже поздно, и
Джинни начала одеваться. Из-за сундука им надо было на
пристань заранее.
— По правилам, они должны были доставить сундук на па¬
роход не в день отплытия, а накануне, — вставил капитан.
— Верно, но она этого не знала. Больше всего ее беспокоило
отсутствие Гаса, и она очень рассчитывала, что африканец вскоре
найдет его и на пароход они успеют. Но африканец не возвра¬
щался. Только она кончила одеваться, как в квартиру заявились
двое бандитов, те самые, что ездили потом с нею по Гарлему.
Войдя, они сказали, что Гас попросил их отвезти ее на пристань.
Она им поверила, оставила африканцу записку, а бандиты снесли
вниз ее вещи и усадили к себе в машину. За руль сел толстый,
а тощий, наркоман, сел назад рядом с Джинни и, достав пис¬
толет, заявил, что ее муж попал в беду и что они везут ее к
нему.
— А ей не показалось* странным, что эти люди вооружены?
— Не знаю. Мне она сказала, что приняла их за сыщи¬
ков.
Лейтенант покраснел.
Гробовщик продолжал:
— Они привезли ее в Гринвич-Виллидж, в квартиру окнами
на железную дорогу, на верхнем этаже дома без лифта, на Десятой
улице, связали ее, заткнули ей рот кляпом и привязали к кровати.
Сначала обыскали ее вещи, а потом вынули кляп изо рта и спро¬
сили, что она сделала с товаром. Она ответила, что не понимает,
о каком товаре идет речь. Тогда они снова заткнули ей кляпом
рот и начали ее мучить.
Реакция слушавших резко изменилась. На лицах появилось
выражение, какое бывает, когда рассказывают о бессмысленной же¬
стокости.
— Благородные души! — воскликнул капитан.
— Когда они вынули у нее изо рта кляп во второй раз,
она взмолилась о пощаде, — продолжал Гробовщик. — Сначала
сообщила им, что Гас «товар» заложил, а потом, сообразив, что
такой ответ их не устраивает, сказала, что муж отвез товар в
Чикаго и там продал. Тут, вероятно, они окончательно убедились,
что Джинни не в курсе дела. Один из них пошел в соседнюю
комнату и кому-то .— скорее всего, Бенни Мейсону — позвонил
422

по телефону, а когда вернулся, они снова заткнули ей кляпом
рот и ушли — вернулись в квартиру Гаса и устроили там по¬
вальный обыск.
— И убили африканца.
— Нет, тогда, думаю, они его не убивали. Дело в том, что
квартиру они, по моим расчетам, обыскивали дважды, а между
обысками ездили за инструкциями к шефу.
— А он, конечно же, отослал их обратно и велел им найти
товар любой ценой, — подхватил капитан. — Еще бы! Если в
упаковке действительно было два килограмма героина, «товар» сто¬
ил больших денег.
— Да. Когда они вернулись, африканец, должно быть, нахо¬
дился в квартире либо пришел уже во время обыска — как бы то
ни было, это стоило ему жизни.
— Думаешь, они пытались заставить его говорить?
— Кто знает? Во время обыска мы с Могильщиком их
накрыли — с этого и начались большие гонки. Кстати, если
бы я послушался Могильщика и до прихода полиции не высо¬
вывался, мы никогда бы не сообразили, что тут без героина
не обошлось.
— Не скажи, — возразил капитан. — Наша служба распола¬
гала сведениями, что сюда из Франции переправлена партия геро¬
ина. Правда, мы не знали, когда героин придет и в чем его
доставят. Французы потеряли след контрабандистов где-то между
Марселем и Гавром.
— Мы этим всю прошлую неделю занимались, — заговорил
детектив из подразделения по борьбе с марихуаной. — Вели работу
вместе с портовой полицией — в строжайшей тайне. Весь при¬
брежный район обыскали.
— Как выяснилось, не весь, — сказал Гробовщик. — Но об
этом позже. Так вот, на квартиру в Гринвич-Виллидж бандиты
вернулись вместе с Бенни Мейсоном. Когда они в очередной раз
вынули у Джинни изо рта кляп, с ней началась форменная ис¬
терика. Потом она рассказала мне, что Бенни подсел к ней и
стал ее утешать. Он даже вызвал врача, который дал ей тран¬
квилизатор.
— Какого врача?
— Она не сказала, а я не спросил. Когда врач ушел, Бенни
пообещал ей, что ее не тронут, если она согласится сотрудничать.
В общем, расположил ее к себе: уселся рядом с ней на стуле вер¬
хом, разоткровенничался...
— ...а сам задумал ее убить, — вставил капитан.
— Да, но она, по глупости, его не раскусила. Он' же рас¬
сказал, что возглавляет крупный наркосиндикат, что на него ра¬
ботают люди, которые провозят из-за границы героин, и что Гаса
423

он иногда использовал в качестве передаточного звена или гонца,
поэтому у него и нашлись деньги на ферму в Гане. Джинни
была потрясена: она же верила в брехню Гаса о первой жене и
наследстве. Мейсон на это и рассчитывал: он хотел, чтобы Джин¬
ни припомнила все, что говорил и делал в последние дни Гас.
Еще Мейсон рассказал, что он проверил Гаса самым тщательным
образом и убедился, что тот не наркоман, просто хочет на нар¬
кобизнесе руки нагреть. Джинни с ним согласилась, но, к чему
он клонит, не поняла. Он сообщил ей, что в полночь Гас получил
партию героина, которая стоит больше миллиона, и должен был
передать товар дальше, по цепочке, в сундуке, который увезли
в порт в шесть часов утра.
— Получил от кого? — спросил капитан.
— Мейсон сказал Джинни, что героин был провезен в страну
на французском пароходе.
— Да, на этой неделе в нью-йоркской гавани действительно
стал на якорь французский пароход. Мы его подвергли тщатель¬
ному осмотру.
— Осмотр не мог ничего дать, поскольку упаковку наркотика
сбросили с борта парохода в маленькую моторную лодку, которая
позавчера, около одиннадцати вечера, прошла не останавливаясь
под носом корабля.
— Мои люди наблюдали за лодкой в ночной бинокль — в нее
ничего с борта не сбрасывали, — сказал детектив из ПБМ.
— Возможно, сверток уже находился в воде. Я ведь повторяю
только то, что, по словам Джинни, сказал ей Мейсон. Бенни послал
Гасу карту с Джейком, торговцем наркотиками, из-за которого нас
с Могильщиком отстранили от службы.
Представители городской полиции смутились, но детективы из
отдела по борьбе с наркотиками и из подразделения по борьбе с
марихуаной ничего не заметили,
— На карте указывалось точное место, куда должны были
выбросить с лодки сверток, — это на берегу реки, в парке, в десяти
минутах ходьбы отсюда. Лодка должна была проплыть не останав¬
ливаясь. Бенни знал, что Гас подобрал сверток, потому что, во-
первых, за управляющим следил человек Мейсона и видел, как
тот дожидается на берегу, и, во-вторых, когда лодка вернулась в
гавань, береговая полиция тщательно обыскала ее, однако ничего
не нашла.
— Господи, эта моторная лодка у нас уже давно на заметке! —
восклшснул детектив из ПБМ. — Она принадлежит таксисту по
имени Скелли. Он ночной рыбной ловлей увлекается. — Детектив
повернулся к одному из своих агентов: — Скелли и всех, кто его
знает, задержать.
Агент бросился к телефону.
424

— Бенни сказал, что, когда его люди овладели сундуком,
героина там не было, — продолжал Гробовщик, — и Джинни
решила, что Гас присвоил наркотик и бежал, ведь героин сто¬
ит больших денег. Он куда-то ушел часов в одиннадцать ве¬
чера и больше не появлялся, что показалось ей странным:
близких друзей, где бы он мог заночевать, у мужа не было,
идти ему было некуда. Но Бенни ответил, что Гас героин не
присваивал и не убегал, что его нашли, что Гас ранен и не
в состоянии говорить и что, по всей видимости, его кто-то
ограбил.
— Но ведь сверток, прежде чем за ним приехали люди Мей¬
сона, пробыл у Гаса шесть часов, — удивился лейтенант. — Не
было ли это со стороны Бенни опрометчиво?
— Нет, у Гаса сверток был в полной безопасности. Во-пер¬
вых, люди Мейсона установили за управляющим слежку; во-вто¬
рых, Гас должен был на следующий же день отплыть в Африку,
поэтому идея подложить наркотик в сундук себя оправдывала.
Кроме того, Бенни ничем не рисковал: за квартирой управляю¬
щего всю ночь следил его человек, который видел, что Гас вер¬
нулся в квартиру после встречи на берегу и что после этого
никто из дома ни с каким свертком не выходил. Он видел, как
приходили после пожарной тревоги мы с Могильщиком, как по¬
шел гулять с собакой, а вернулся без нее африканец; видел он
и Небесную, когда та рано утром ненадолго заходила в квартиру.
Нет. Бенни мог быть уверен, что сверток с героином никто из
квартиры не вынес.
Детективы переглянулись.
— Значит, сверток и сейчас здесь, — сказал лейтенант уго¬
ловной полиции.
— Это исключается, — возразил капитан. — Мы весь
дом прочесали вдоль и поперек. Другие жильцы, уверен, не
имеют к этому делу никакого отношения. Мы же собственно¬
ручно проверили всех на входе, осмотрели в кладовке каждый
сундук, каждую коробку, всю старую мебель. Мастерскую бук¬
вально перевернули вверх дном, разобрали топливную форсун¬
ку, стиральные машины, выгребли золу из мусоросжигателя,
заглянули в канализационную трубу, даже камеры из двух ав¬
топокрышек вынули. Во что превратили квартиру управляюще¬
го, вы видели сами. При таком обыске иголка бы нашлась,
не то что сверток.
— Бенни прекрасно отдавал себе в этом отчет. Такой сверток
не спрячешь, поэтому избавиться от него Гас мог, только передав
его кому-то в доме.
— А Мейсон не говорил, большой это был сверток? — полю¬
бопытствовал детектив из ПБМ.
425

— Говорил: в свертке было пять килограммов восьмидесяти¬
двухпроцентного героина.
Все присутствующие присвистнули одновременно.
— Ничего себе! — хмыкнул лейтенант уголовной полиции.
— Сейчас посчитаем, — оживился детектив из ПБМ. — За
килограмм чистого наркотика он платит примерно пятнадцать ты¬
сяч долларов. То есть около семидесяти пяти тысяч за сверток.
Потом разбавляет героин лактозой и, таким образом, имеет с каж¬
дого килограмма порядка полумиллиона долларов, а значит, два с
половиной миллиона за сверток.
— Иными словами, мотив для убийства имелся, — сказал
лейтенант.
— И все-таки куда делся героин? — отозвался капитан из
отдела по борьбе с наркотиками.
— Именно этот вопрос Мейсон и задал жене управляюще¬
го, но Джинни ничем не могла ему помочь. Она сказала, что
Гас не водил дружбы с жильцами, скорее даже не ладил с
ними.
— Ничего удивительного, — сказал капитан. — Он же мес¬
том управляющего не дорожил.
— Затем Бенни спросил ее про Мизинца, и она рассказала
все, что про альбиноса знала, но подробности жизни Мизинца Мей¬
сона, как вы догадываетесь, не интересовали. Он хотел знать толь¬
ко одно: мог ли Мизинец взять у Гаса сверток и припрятать его
где-то в доме. На это Джинни ответила, что лучше дождаться,
пока Где сможет говорить, и спросить об этом его самого — ведь
она ни мужа, ни Мизинца с полуночи не видала. Тогда Мейсон
признался, что, не найдя в сундуке свертка, его люди Гаса убили,
а труп сбросили в реку.
— Что-то не верится, — сказал детектив из ПБМ и, повер¬
нувшись к капитану, спросил: — А ты веришь?
— Конечно нет, черт побери! Какой им был смысл убивать
Гаса, пока не найден пятикилограммовый сверток с героином?
— Мне тоже так кажется.
— Где же тогда Гас?
— Кто знает!
— Может, он прячется где-то в доме? — предположил лейте¬
нант уголовной полиции.
— Нет, — отрезал капитан,
— Тогда, может, Бенни сказал правду?
— Нет. скорее всего, он просто пытался мулатку запугать, —
заметил лейтенант.
— И запугал не на шутку, — сказал Гробовщик. — А
потом предложил ей пять тысяч, если она поможет найти Ми¬
зинца.
426 V . ••

— Щедрый какой! — сказал детектив из ПБМ.
— Тогда-то она перешла на их сторону, — продолжил
свой рассказ Гробовщик. — Ведь теперь, когда Гас был мертв
и когда замаячили пять тысяч от Мейсона и ферма по наслед¬
ству, она могла выйти замуж за африканца. Она же не знала,
что того уже нет в живых. Тут ова напряглась и припомнила,
что до вчерашнего дня сундук стоял не в коридоре, а в кла¬
довке. В коридор его перетащили накануне, она обратила на
это внимание. А тяжелые вещи, как правило, таскал у них
Мизинец. Поэтому она высказала предположение, что сверток
мог быть у Мизинца.
Но Мейсон эту гипотезу отверг. Мизинца, как и Гаса, он
тщательно изучил и пришел к выводу, что альбинос придурок
и не будет знать, что с таким количеством героина делать. На
это Джинни возразила, что Мизинец колется сам и мог взять
героин для собственных нужд. Но следивший за домом видел,
как Мизинец, прежде чем дать сигнал пожарной тревоги, вы¬
ходил из подъезда в драной майке, под которой даже носовой
платок невозможно было спрятать. А обратно он с тех пор не
возвращался.
Тогда Джинни вспохмнила про приход Небесной и объяснила
Мейсону, что Небесная — тетка Мизинца и что она под видом
исцеления верой торгует героином. Тут Бенни, в свою очередь,
припомнил, что Небесная вышла из квартиры вскоре после отъ¬
езда фургона с сундуком, и признал, что Джинни, возможно,
права: Небесная и Мизинец могли быть заодно и Мизинцу —
кто заподозрит придурка? — старуха могла поручить выкрасть
сверток.
После этого они посадили Джинни в машину и все вместе
поехали в Бронкс искать Небесную. Но оказалось, что дом Небес¬
ной взорван, а сама Небесная куда-то пропала. Правда, они узнали,
что произошло со Святым, и увидели изрешеченный пулями «лин¬
кольн». Выяснилось, что человек, которого Святой пристрелил в
гавани, был подручным Бенни, и ситуация стала понемногу про¬
ясняться.
— Мы в курсе дела, — кивнул лейтенант уголовной поли¬
ции. — После того как парень по кличке Испанец опознал труп
Небесной, мы связали убийство в порту с кражей героина. Ч^о же
касается убийства в порту, то мы получили рапорт о машине Свя¬
того патрульного полицейского в туннеле «Линкольн».
— Так вот, побывав в Бронксе, Мейсон и его люди решили,
что Небесная овладела свертком и взорвала свой дом, чтобы убрать
Святого и,запутать следы...
— В действительности же. старикан просто попытался взорвать
ее сейф, — сухо сказал лейтенант. — Это установили эксперты.
427

. — Да, Мейсон тоже довольно скоро это понял. Ведь его люди
целый день следили за домом Гаса, и один из них вспомнил, что
Небесная рыскала здесь уже после того, как был ранен Могильщик.
Из этого Бенни заключил, что выкрасть героин ей не удалось.
Тогда-то и начались поиски Мизинца.
— С этого момента мы и установили слежку за всеми вами, —
сказал лейтенант. — Поэтому сейчас нет необходимости вдаваться
в подробности.
— У меня к тебе всего один вопрос, Эд, — сказал детектив
из ПБМ. — Почему они не засекли тебя, когда ты прятал сумку
на крыше лифта?
— Они меня видели, но не узнали. Дело в том, что в дом я
не входил. Я зашел в соседнее здание, поднялся на чердак и по
крыше перешел сюда. Сумку я сбросил в шахту лифта с самого
верха. Кроме того, на мне был комбинезон маляра, а синюю сумку
я положил в большой перепачканный красный мешок, который
остался у нас дома после ремонта. С этим же мешком в руках я
вышел на улицу — тем же путем, что и вошел.
— Ты, конечно, молодец и заслуживаешь похвалы, — сказал
капитан. — Но где, черт возьми, героин?!
— Ты единственный из нас, кто знал Мизинца, — сказал
Гробовщику детектив из ПБМ. — Думаешь, он на это спо¬
собен?
— Трудно сказать, — ответил Гробовщик. — Я тоже считаю
его придурком. Но ведь и Аль Капоне был придурком.
— Из всего этого следует только одно, — сказал капитан. —
Это дело еще далеко не закончено. Мы еще попотеем — шутка
лй, два с половиной миллиона!
— Да, для нас эта история только начинается, — сказал де¬
тектив из ПБМ.
— А вот у меня предчувствие, что мы все-таки найдем геро¬
ин, — вдруг сказал Гробовщик.
— Предчувствие? Какое предчувствие? — удивился лейтенант
уголовной полиции.
— Если скажу, вы будете смеяться.
— Смеяться?! — не скрывая своего раздражения, хмыкнул
лейтенант. — Хорошенький смех! В этом деле уже насчитывается
одиннадцать трупов, по Нью-Йорку гуляют пять килограммов ге¬
роина, а мы все никак не раскачаемся. А ты говоришь — сме¬
яться. Ты в своем уме? Ну-ка выкладывай, какое у тебя там
предчувствие!
— У меня предчувствие, что Гас вернется и скоро мы узнаем,
где героин.
Наступила мертвая тишина. Все, как один, застыли на месте
и тупо уставились на Гробовщика.
428

Молчание прервал детектив из ПБМ.
— Как видишь, никто не смеется, — сказал он Гробов¬
щику.
Глава 23
— У подъезда остановился фургон «Рейлуэй-экспресс», — до¬
ложил дежуривший у входа сыщик. — По-моему, они сюда что-то
привезли.
— Быстро расходимся, — шепотом скомандовал лейтенант
уголовной полиции.
— Если хотите моего мнения, то надо убрать из коридора
стол, — сказал Гробовщик.
Детективы с изумлением на него посмотрели, но сделали так,
как он предлагал. Стол и стулья быстро отнесли обратно в квартиру
управляющего и разделились на две группы. Одни скрылись в квар¬
тире, другие — в прачечной в конце коридора. Затаив дыхание,
детективы прислушались, но звука шагов не услышали. Хлопнула
входная дверь, и наступила тишина.
Потом, спустя несколько секунд, в коридоре скрипнул лино¬
леум и послышался слабый стук, как будто на пол осторожно опу¬
стили какой-то небольшой предмет.
Распахнув двери, детективы, с пистолетами наготове, ринулись
было в коридор, но тут же замерли на месте, словно перед ними
выросла невидимая стена.
Возле лифта, склонившись над большим темно-зеленым кора¬
бельным сундуком, стоял черный как вакса великан. Самый черный
и самый большой человек на свете.
Детективов потряс не только цвет кожи и исполинский рост
негра, но и то, как он был одет. На нем была форма компании
«Рейлуэй-экспресс», но костюм был ему настолько мал, что пиджак
не застегивался, рукава доходили лишь до середины руки, а брюки
едва прикрывали икры. Лилово-черные ноги были обуты в синие
полотняные спортивные тапочки на резиновой подошве, а из-под
сбившейся на затылок форменной фуражки торчали курчавые, то¬
же лилово-черные, волосы.
Великан вздрогнул, его маленькие розовые глазки забегали, и
он пустился наутек.
— Стой! — крикнули несколько человек одновременно.
Но великан остановился лишь после того, как раздался голос
Гробовщика:
— Бежать некуда, Мизинец! Ты окружен!
— Мизинец! — воскликнул лейтенант уголовной полиции. —
Господи, неужели это Мизинец?
429

— Он покрасился, — пояснил Гробовщик. — На самом деле
он альбинос.
— Бывает же такое, — вырвалось у детектива из ПБМ.
— Это еще не все, — предупредил его Гробовщик.
Детективы окружили Мизинца, и лейтенант уголовной поли¬
ции защелкнул на его запястьях наручники.
— Теперь мы во ьсем разберемся, — сказал он.
— Сначала надо открыть сундук, — предложил Гробов¬
щик. — Давай ключ, Мизинец!
— У меня ключа нет, — плаксивым голосом сказал Мпзн-
нец. — Ключ у африканца.
— Тогда придется взламывать.
Полицейский принес из мастерской лом и открыл замок.
Первое, что они увидели, подняв крышку, был ворох грязного
белья, а под бельем лежал труп небольшого седого негра с малень¬
ким, сморщенным, смышленым лицом. На седом негре был чис¬
тенький синий хлопчатобумажный комбинезон и высокие
резиновые сапоги.
Все заговорили одновременно.
— Это Гас. — сказал Гробовщик.
— У него сломана шея, — сказал детектив из ПБМ.
— Это уже двенадцатый труп, — подсчитал лейтенант уго¬
ловной полиции.
— Может, героин внизу под телом? — предположил детектив
из ПБМ.
— Ерунда, — возразил капитан из отдела по борьбе с нарко¬
тиками. — Неужели бы тогда Бенни Мейсон этот сверток не на¬
шел? Сундук ведь находился у него несколько часов.
— Сбылось твое предчувствие? — спросил Гробовщика лейте¬
нант.
— Отчасти да.
— Как же ты догадался?
— Скоро узнаешь.
— Зачем ты убил его? — спросил лейтенант у Мизинца.
— Не убивал я, — опять заныл Мизинец. — Его прикончили
африканец и эта женщина.
— Зачем же тогда ты принес сюда труп? — спросил Гробовщик.
— Чтоб их наказали, вот зачем, — проговорил Мизинец сво¬
им высоким плаксивым голосом. — Они убили моего папочку и
должны быть наказаны.
Гробовщик повернулся к лейтенанту:
— Теперь понял, почему я догадался? Даже если б Мизинец
знал о героине, зачем ему было давать пожарную тревогу? Нет,
тревогу он дал только по одной причине — чтобы жену Гаса и
африканца обвинили в убийстве.
430

— Это их рук дело, — твердил Мизинец. — Я точно
знаю.
— Ладно, об этом потом, — перебил его лейтенант. — Рас¬
сказывай лучше, где ты сундук нашел?
— На пристани, где же еще. Они собирались погрузить сундук
на пароход и сбросить тело в океан, чтобы никто не знал, что они
с ним сделали. Но я им помешал.
— Этого мы и не сообразили, — сказал лейтенант. — Когда
Бенни узнал, что в сундуке, кроме трупа, ничего нет, он велел
отвезти сундук на пристань.
— Давайте сначала выясним, что альбинос сделал с герои¬
ном, — с нетерпением сказал детектив из ПБМ. — Сейчас каждая
минута дорога.
— Не все сразу, — сказал Гробовщик.
— Африканец и жена управляющего мертвы, Мизинец, —
спокойно сказал лейтенант. — И нам известно, что они Гаса не
убивали. Остаешься только ты.
— Мертвы? Оба?! Точно?
— Абсолютно, — сказал Гробовщик. — Мертвей не бы¬
вает.
— Давай-ка рассказывай, зачем ты их убил, — сказал лей¬
тенант.
Мизинец взглянул на труп, и на его розовые глазки наверну¬
лись слезы:
— Я не хотел... Папа,, я не хотел тебя убивать... — заныл
он, обращаясь к трупу, после чего умолк, сначала посмотрел на
лейтенанта уголовной полиции, затем на другие застывшие белые
лица. Наконец его взгляд упал на обезображенное, измученное
черное лицо Гробовщика. — Гас уезжал в Африку, а меня с собой
брать не хотел. Я его просил, умолял, а он ни в какую. Эту
желтоглазую шлюху он с собой брал, а меня, своего приемного
сыночка, — нет.
— Поэтому ты его и убил?
— Я не хотел его убивать. Но он меня вывел из себя.
Последний раз я его попросил перед тем, как он пошел рыбу
ловить...
— Рыбу ловить?
Все почему-то напряглись.
— В котором это было часу? — быстро спросил лейтенант.
— Где-то, наверное, в полдвенадцатого. Надел свои высокие
сапоги, взял удочку и пошел ловить угрей. Это-то меня и взбесило:
угрей ловить по ночам он готов, а меня выслушать — нет. Тогда
я дождался, пока он вернется, и стал снова его упрашивать. А он
мне говорит: «Убирайся, оставь меня в покое. Не приставай со
своими глупостями».
431

— А угрей он поймал?
— Поймал — пять здоровенных черных рыбин. Уж не знаю,
как он успел, но угри лежали у него в сетке. Наверное, он их
еще раньше отловил и на берегу припрятал — угри-то совсем до¬
хлые на вид были.
— Большие, говоришь?
— Большие. Фунта два-три, не меньше.
— Угри, нашпигованные героином. Неплохо придумано, —
сказал детектив из ПБМ. — Такое может прийти в голову только
французам.
— А что Гас делал, когда ты с ним в последний раз раз¬
говаривал? — продолжал осторожно выспрашивать Мизинца лей¬
тенант.
— Что-то искал в сундуке. Он его открыл и внутрь заглянул,
я опять стал его просить, чтобы он взял меня с собой, а он пово¬
рачивается и говорит: «Пошел вон». Я тогда его встряхнул — не
сильно, чтобы он меня выслушал, — смотрю, а у него шея сломана.
— После этого ты положил труп в сундук, сверху набросал
грязного белья из прачечной и вынес сундук в коридор. А потом
пошел и дал сигнал пожарной тревоги, чтобы в убийстве обвинили
жену Гаса и африканца.
— Они в душе хотели его убить, — сказал Мизинец. — Ес¬
ли б не эта случайность, они б его все равно убили. Из-за карты.
Я сам слышал, как они между собой сговаривались его убить. Соб¬
ственными ушами слышал, Богом клянусь.
— Из-за карты? Ты эту карту видел?
— Гас дал мне ее перед тем, как идти рыбу удить. Там, го¬
ворит, показано, где в Африке сокровища зарыты. Слово с меня
взял, что никому не скажу.
Детективы молча переглянулись.
— А Джинни и африканец знали об этой карте? — спросил
лейтенант.
— Наверное. Из-за этого и убить его хотели.
Лейтенант повернулся к Гробовщику:
— Ты этому веришь?
— Нет, конечно. Он это выдумал, чтобы себя оправдать.
— Давайте вернемся к угрям, — сказал детектив из ПБМ. —
Скажи, Мизинец, где были угри, когда ты с ним разговаривал?
— На полу, возле сундука лежали. Он бросил их на пол,
когда вошел.
— И что ж ты потом с этими угрями сделал?
— Что сделал? Я решил, что, если они останутся, будет ясно,
что он уже с рыбной ловли вернулся.
— Да-да. Но что ты с ними сделал?
— С угрями этими дохлыми? Выбросил я их.
432

— Куда?! Куда выбросил?!
— Куда? В мусоросжигатель, куда ж еще? Там было полно
бумаги всякой, мусора. Я бросил туда угрей и сжег их.
Детектив из подразделения по борьбе с марихуаной буквально
зашелся от смеха:
— Сжег! Три миллиона сжег! — Он закашлялся, из глаз у
него лились слезы.
Мизинец непонимающе уставился на него.
— Это ж были дохлые угри, — плаксивым голосом проговорил
он. — Таких и в пищу не употребишь.
Детективы захохотали так, будто в жизни не слышали ничего
смешнее.
Мизинец, обидевшись, надул губы.
— А почему он отказывался взять тебя с собой в Африку,
Мизинец? — полюбопытствовал Гробовщик. — Из-за того, что ты
наркотики употребляешь?
— Нет, не в наркотиках дело. То, что я ширяюсь, его не
волновало. Он говорил, что для Африки у меня слишком светлая
кожа. Африканцы, говорит, не любят, когда у цветных светлая
кожа, и убьют тебя.
— Интересно, что на все это скажет суд? — сказал лейтенант
уголовной полиции.
Глава 24
Гробовщик был признан невиновным.
По дороге домой из суда они с женой заехали в больницу к
Могильщику, но повидать его не удалось. Он был уже вне опас¬
ности, но в это время отдыхал, и их к нему не пустили.
А в дверях больницы они столкнулись с лейтенантом Андер¬
соном, который тоже приехал навестить Могильщика.
Они сообщили ему, что Могильщику лучше и что он спит, и
все вместе зашли в маленький французский бар на Бродвее, во
французском квартале.
Гробовщик, у которого поднялось давление, позволил себе две
рюмки коньяка, и жена на этот раз ничего против не имела. Себе
она заказала бокал «дюбонне», а Андерсон, за компанию с Гро¬
бовщиком, выпил пару рюмок «перно».
— Больше всего в этой истории меня огорчает отношение к
полицейским, как мы с Могильщиком. Никто почему-то не верит,
что основная наша цель — обеспечить безопасность жителям го¬
рода. Другой вопрос, как мы добиваемся этой цели. Все почему-то
считают, что нам доставляет удовольствие ругаться, стрелять, пу¬
скать в ход кулаки и дубинки.
433

Жена погладила Гробовщика по его большой, мозолистой руке:
— Пусть думают что хотят. Занимайся своим делом и не об¬
ращай внимания.
Андерсон решил переменить тему.
— Специальный уполномоченный наверняка примет во вни¬
мание, что ты помог распутать это дело, — сказал он с одобри¬
тельной улыбкой.
— Это все ерунда, — сказал Гробовщик. — Главное, что Мо¬
гильщик остался жив.

Глава 1
Есть на 119-й улице старый кирпичный дом в три этажа. В
одном из его нижних окон виднеется плакат: «ОРГАНИЗАЦИЯ
ПОХОРОН». Лет пять назад дом признали непригодным для жилья.
Деревянные ступеньки, ведущие к обшарпанной парадной двери,
так прогнили, что подниматься по ним столь же опасно, что по
бревну переходить через реку. От бетонных карнизов под верхними
окнами давным-давно ничего не осталось, а из фасада время от
времени выпадают кирпичи, создавая смертельную угрозу прохо¬
жим. Почти все окна остались без стекол и теперь затянуты ко¬
ричневой оберточной бумагой. С крыши свисает линолеум, которым
когда-то пытались заделать дыру. Никто не знал, что творится в
этом доме, да и, признаться, никого это не интересовало. Может,
в доме и в самом деле проводились похоронные службы, а может,
и нет, но жителям 119-й улицы про то ничего известно не было.
Ежедневно мимо дома курсировали полицейские в патрульных ма¬
шинах и равнодушно смотрели на эти руины. Похороны не вызы¬
вали у них ни малейшего интереса. Не привлекал дом и работников
коммунальных служб: в доме давным-давно были отключены и газ,
и электричество и показания счетчиков снимать не требовалось.
Однако жители 119-й улицы видели, как коротко стриженные чер¬
нокожие монахини, одетые опять же во все черное, входят и вы¬
ходят из дома в любое время дня и ночи, осторожно пробираясь
по прогнившим ступенькам, словно кошки по раскаленной крыше.
Цветное население квартала пришло к выводу: в доме, судя по
всему, находится монастырь, а его жалкий вид определяется тем,
что это монастырь для черных. Негры были убеждены, что белые
католики ничем не отличаются от белых некатоликов.
Однажды в окне появился еще один плакат: «ПЛОДОВИТЫЕ
И БОГОБОЯЗНЕННЫЕ ЖЕНЩИНЫ — МИЛОСТИ ПРОСИМ».
Тут окружающие немного призадумались. Когда мимо дома в
очередной раз проезжал полицейский патруль, курсировавший по
этому маршруту уже год, полицейский, сидевший рядом с водите¬
лем, воскликнул:
437

— Ты только погляди, что там неписано!
Водитель нажал на тормоза и дал задний ход, чтобы прочитать
плакат, повергший в изумление его напарника.
— Плодовитые женщины, — прочел он вслух и замолчал.
Зачем монастырю плодовитые женщины? — одновременно по¬
думали оба полицейских. Казалось бы, совсем наоборот, плодови¬
тые монастырю вовсе ни к чему.
Полицейский, сидевший рядом с водителем, открыл дверцу,
вышел из машины, поправил кобуру с револьвером и отстегнул
клапан. Водитель тоже покинул машину и, подойдя к партнеру,
проделал те же самые манипуляции с кобурой.
Они бесстрастно изучили плакат, посмотрели на заклеенные
коричневой бумагой окна и уставились на обветшалый фасад так,
будто видели его впервые.
— Вперед! — скомандовал первый полицейский второму, мот¬
нув головой.
Тот двинулся за своим приятелем, но приятель поднялся на
одну ступеньку, на вторую — и тут дерево затрещало и нога его
провалилась по колено.
— Господи! — рявкнул он. — Тут же все прогнило...
Второй не счел нужным комментировать вещи очевидные, по¬
правил ремень и сказал:
— Давай попробуем зайти с черного хода.
Они двинулись в обход по колено в траве, в которой их под¬
жидали всевозможные ловушки и капканы: битые бутылки, кон¬
сервные банки, ржавые пружины с кроватей, сломанные точильные
камни, собачий помет, дохлые кошки, а также горы гниющих пи¬
щевых отбросов, над которыми кружили мухи всех видов и раз¬
меров, москиты и комары.
— Ума не приложу, как можно жить в такой помойке, — с
отвращением буркнул первый полицейский. — Что это за люди!
Впрочем, никаких людей они пока не видели. Зайдя с тыла,
они обнаружили, что часть стены рухнула, обнажив одну из комнат
на втором этаже. К распахнутой двери черного хода можно было
подойти, лишь покорив гору мусора. Полицейские осторожно пре¬
одолели это препятствие из битых кирпичей и кусков штукатурки
и, поднимая тучи серой пыли, проникли в дом.
Когда они оказались в кухне, то увидели толстого, голого по
пояс негра. Тот равнодушно посмотрел на них своими мутными
глазами, которые были выпучены так, что казалось, вот-вот спрыг¬
нут с его лоснящейся физиономии, и продолжил заниматься своим
делом. На дощатом полу стояли четыре кирпича, а на них ржавое
железное днище легкового автомобиля. В центре был сооружен кир¬
пичный очаг, на котором стоял огромный бурлящий котел. В таких
прокопченных котлах прачки на Юге обычно кипятят белье. В
438

котле, испуская тошнотворный запах, тушилось нечто вроде рагу,
а толстяк негр помешивал его с меланхолической невозмутимостью.
Торс повара напоминал кусок грубой резины причудливой формы.
Лицо у него было круглое, черное как деготь. И еще была у него
заячья губа, из-за чего изо рта у него постоянно текли слюни.
Голова была серовато-сизая, начисто выбритая.
С серой штукатурки клочьями свисали желтые обои в ржавых
подтеках. Местами штукатурка осыпалась, обнажив коричневые де¬
ревянные доски.
— Эй, кто тут хозяин? — крикнул первый полицейский.
Толстяк невозмутимо продолжал мешать варево.
Полицейский побагровел. Он вынул револьвер и ткнул толстя¬
ка стволом в ребра.
— Ты оглох?
Черпак совершил несколько медленных круговых движений в
котле, потом столь же неторопливо поднялся и огрел полицейского
по голове. Второй полицейский подскочил к повару и ударил его
по затылку рукояткой своего револьвера. Тот испустил странный
звук, похожий на хрюканье, и рухнул на железный настил у самого
очага.
Из проема еще одной распахнутой двери появилась черная
монахиня, увидела поверженного повара, двух полицейских с ре¬
вольверами и истошно завопила. На ее вопль сбежались другие
монахини, а за ними куча черных ребятишек. Полицейские на¬
столько остолбенели от этого нашествия, что им захотелось повер¬
нуться и бежать отсюда без оглядки. Первый полицейский проворно
ринулся к выходу, споткнулся на горе мусора и съехал на заду с
высокой кучи в траву. Второй развернулся и наставил на черную
орду револьвер.
Ему померещилось, что он вдруг оказался где-то в дебрях
Конго.
Его напарник тем временем встал и стал отряхиваться.
— Держи их, а я позвоню в участок, — сказал он. — Смо¬
жешь?
— Конечно, — отозвался второй с ни на чем не основанной
уверенностью. — Подумаешь, какие-то ниггеры!
Когда первый позвонил из машины в гарлемский участок и,
потребовав подкрепления, вернулся в дом, на кухню вышел очень
старый чернокожий в белом пятнистом халате и разогнал женщин
с детьми. Он был чисто выбрит, и его сухая, похожая на пергамент
кожа на лице напоминала черную маску. Морщинистые веки при¬
крывали молочно-голубоватые глаза, придавая старику сходство со
старой черепахой. В его надтреснутом голосе прозвучал легкий
упрек, когда он сказал:
— Он не хотел ничего плохого. Просто он кретин.
439 !

— Что ж вы не научили его, как вести себя с сотрудниками
полиции? — недовольно буркнул полицейский. — Теперь от меня
несет так, словно я выкупался в дерьме.
— Это еда для детей. Иногда у нее бывает странный запах, —
признался старик.
— Пахнет фекалиями, — сообщил второй полицейский, посе¬
щавший Сити-колледж.
В этот момент в кухню вошла одна из монахинь и негодующе
сказала:
— Не все такие богатые, как вы, белые. Чем можем, тем и
питаемся.
— Будет тебе, Лютик, — сказал старик. — Джентльмены не
собирались делать никому ничего плохого. Они просто не знали,
как реагирует наш Бубер, когда ему мешают.
— А что им вообще тут понадобилось? — буркнула женщина,
но, поймав взгляд старика, моментально ретировалась.
— Вы тут, стало быть, главный? — спросил первый поли¬
цейский.
— Да, я преподобный Сэм.
— Вы монах? — осведомился второй полицейский.
— Нет, я мормон, — с улыбкой отвечал старик.
— Что же тогда тут делают все эти монахини? — спросил
первый полицейский, почесывая затылок.
— Они мои жены, — последовал ответ.
— Ну и ну! Негр-мормон, у которого куча черных жен-мо¬
нахинь. А дети откуда? У вас часом не приют?
— Нет, это все мои дети, и я воспитываю их, как только
позволяет мне Господь.
Полицейские мрачно на него уставились. У них возникло по¬
дозрение, что он просто валяет дурака.
— Вы хотите сказать, внуки, — поправил его первый поли¬
цейский.
— Вернее, правнуки, — уточнил второй.
— Нет, они зачаты от семени чресел моих.
Полицейские выпучили на него глаза.
— Сколько же тебе лет, дядя? — спросил первый.
— Если я не ошибаюсь, мне сто лет.
Тут полицейские уставились на него, разинув рты. Из глубин
дома доносились крики и хохот детей и голоса потише — это ма¬
маши предлагали им замолчать. Перебивая запах варева, в кухню
заползал иной запах — настолько знакомый, что полицейские ста¬
ли теряться в догадках, откуда же они его так хорошо знают.
Черный толстяк зашевелился на полу, и полицейский привел
свое оружие в состояние боевой готовности. Толстяк перекатился
на спину и лежал, поглядывая то на полицейского, то на старика.
440

— Папа, он меня ударил, — промычал он слюнявым ртом.
— Папа сейчас прогонит плохих людей, и ты будешь иг¬
рать, — проговорил старик, благожелательно глядя на кретина.
— Папа? — повторил полицейский, удивленно моргая. — Он
тоже твой сын?
Внезапно второй полицейский щелкнул пальцами и восклик¬
нул:
— Это же дурдом!
— Господь создал всех нас, — кротко напомнил ему препо¬
добный Сэм.
— Если верить тебе, то эти пять десятков чертенят создал
как раз ты, — возразил полицейский.
— Я лишь был инструментом Создателя.
Тут первый полицейский вспомнил, почему они вообще здесь
оказались.
— У тебя в окне, дядя, плакат, который приглашает плодо¬
витых женщин. Разве их у тебя мало?
— У меня их только одиннадцать. А надо двенадцать. Одна
умерла. Ей нужно подыскать замену.
— Кстати сказать, у тебя еще один плакат. Организация по¬
хорон. Что это?
Старик посмотрел на него с легким удивлением.
— Ну да, я организовал ее похороны.
— Но этот плакат торчит тут не один год. Я это прекрасно
помню.
— Правильно, — сказал старик. — Все мы рано или поздно
умрем.
Полицейский снял фуражку и почесал свою блондинистую го¬
лову. Он вопросительно посмотрел на напарника.
— Лучше подождем сержанта, — сказал тот.
Когда подоспело подкрепление во главе с сержантом детек¬
тивов, они обнаружили, что прочие помещения дома мало чем
отличаются по сохранности и чистоте от кухни. Пузатые печки,
уставленные на листах ржавого железа в холлах этажей, обес¬
печивали тепло. Лампы были самодельные, изготовленные из
пустых бутылок из-под виски. Жены спали на тюфяках, по
шесть в каждой комнате. За ними располагалась комната препо¬
добного, где имелись двойная кровать, ночной горшок и кое-что
еще. На втором этаже была большая комната, окна которой
были наглухо заклеены бумагой. Весь пол был устлан хлопком
в фут толщиной. На этих останках от набивки матрасов спали
дети.
Когда прибыло подкрепление, дети как раз обедали. Трапеза
состояла из тушеных свиных ножек с потрохами — их-то и готовил
кретин Бубер в котле. Все это было поровну разлито в три длинные
441

корыта, стоявшие в большой комнате на первом этаже. Дети на
четвереньках лакали, как поросята.
Всего там детективы насчитали пятьдесят ребятишек не старше
десяти лет и в целом вполне здорового вида. Они были весьма
упитанными, но у некоторых на голове были следы парши. Кое у
кого из десятилетних половые органы выглядели великоватыми для
такого возраста.
Монахини же собрались в большой комнате за голым столом.
Они деловито перебирали деревянные четки и пели псалмы мело¬
дичными голосами. Получалось на удивление гармонично, хотя
слов разобрать было невозможно.
Кретин валялся на спине на щербатом полу кухни.
Голова его была замотана грязной белой тряпкой с пятнами
йода. Он мирно спал, и его храпение напоминало крики, донося¬
щиеся откуда-то из-под воды. Мухи и комары самых разных раз¬
меров угощались слюной, что вытекала из его изуродованного рта,
явно предпочитая ее остаткам рагу.
Преподобный Сэм находился в маленькой комнатке, которую
он называл своим кабинетом. Его допрашивали с пристрастием
все двенадцать полицейских. Преподобный Сэм отвечал на во¬
просы вежливо и невозмутимо. Да, он действительно священник.
Кем посвящен в сан? А Всевышним, кем же еще. Да, монахини —
это его жены. На вопрос, как объяснить, что вообще-то монахини
дают обет целомудрия, он отвечал, что монахини бывают белые
и черные. Какая разница? А такая, что о белых монахинях пе¬
чется церковь, обеспечивая их пищей и кровом, черным же мо¬
нахиням приходится, так сказать, заботиться о себе самим. Но
ведь религия воспрещает монахиням вступать в брак или в какие
бы то ни было половые сношения. Верно, но монахини, собст
венно, все девственницы. Как же они могут быть девственницами,
если родили ему полсотни детей? А-а, тут штука тонкая, и им,
полицейским, постоянно пребывающим в мире греха, наверное,
трудно понять, что утром его жены просыпаются девственницами,
а когда наступает ночь, под ее покровом они выполняют свои
супружеские обязанности. Значит, по-твоему, получается, что они
утром девственницы, днем монахини, а ночью мужние жены?
Если угодно, то можно сказать и так, просто не надо забывать,
что у каждого человека есть два естества — физическое и ду¬
ховное, и неизвестно, какое главнее. Можно лишь, благодаря же¬
сткой дисциплине, держать их раздельно. Так он и поступает со
своими женами. Почему его дети ходят голыми? Так удобнее,
да и одежда стоит денег. А почему не едят как люди — за
столом, ножами и вилками? Ножи и вилки опять же стоят денег,
а корыта куда удобнее. Белые джентльмены, блюстители порядка,
должны понять, что он имеет в виду.
442

Белые джентльмены и блюстители порядка покраснели все до
одного. Сержант — а вопросы задавал в основном он — попробовал
сменить тактику. Зачем еше одна жена? Преподобный Сэм удивлен¬
но взглянул на него из-под полуопущенных век. Странный вопрос,
сэр. Неужели надо на него отвечать? И снова сержант покраснел.
Слушай, дядя, мы не шутим. И я тоже, уверяю вас, сэр. Так что же
случилось с последней? С которой последней? Да с той, что умерла.
Она умерла, сэр. Как, черт возьми, умерла? Насмерть, сэр. Причина?
Так захотел Господь. Слушай, дядя, ты доиграешься. Говори: отчего
она умерла — от болезни, голода, приступа? Рожала и умерла, сэр.
Сколько, ты говорил, тебе лет? Вроде бы сто, сэр. Ладно, пусть сто.
так что же ты с ней сделал? Похоронил. Где? В земле. Слушай, дядя,
ты законы знаешь: где у тебя разрешение на похороны? Есть законы
для белых, сэр, и есть законы для черных, сэр. Ладно, ладно, законы
идут от Бога. Да, но есть белый Бог и есть черный Бог, сэр.
Сержант потерял всякое терпение. Полицейские продолжали-
расследование без помощи преподобного Сэма. Вскоре они устано¬
вили, что деньги на жизнь достают женщины, которые ходят мо¬
нахинями по Гарлему и собирают пожертвования. В подвале они
также обнаружили три подозрительных холмика, разворошив ко¬
торые увидели останки трех женщин.
Глава 2
В Гарлеме было два часа ночи. Стояла дикая жара. Те, кто
не чувствовал этой жары, сами могли догадаться о ней по тому,
как вели себя остальные. Тела находились в движении, железы
выделяли секреты, мозги стрекотали в черепных коробках, словно
зингеровские швейные машинки. Никто не хотел уступить своего.
Лишь один был явно не у дел. Белый фраер.
Он стоял в углублении входа в магазин «Юнайтед тобэкко»
на северо-западном углу 125-й улицы и Седьмой авеню и смотрел,
как на противоположной стороне, в закусочной в здании отеля
«Тереза», резвятся мальчики. Стеклянная дверь была раздвинута,
и прилавок был виден с улицы.
Белого возбуждали мальчики. Они были черными и в основном
свеженькими. У них были распрямленные волосы, гладкие, как шелк,
и волнистые, как море. Длинные накладные ресницы, подкрашенные
глаза и полные губы в коричневой помаде. Глаза смотрели нагло,
откровенно, бесстыдно, порочно, алчно, как у гурманов с дурными
наклонностями. У них были пастельных тонов брюки в обтяжку,.ко¬
роткие спортивные рубашки с короткими рукавами, обнажавшими
черные руки. Одни сидели у стойки на табуретах, другие облокачи¬
вались им на плечи. Голоса вибрировали, тела тоже. Они призывно
443

шевелили бедрами и закатывали глаза. На коричневых потных лицах
сверкали белозубые улыбки, глаза дымились в черных чашах. Они
легонько касались друг друга кончиками пальцев, восклицая легким
фальцетом: «Крошка...» Их жесты были плотоядны, непристойны,
дерзки, красноречиво свидетельствовали о тех оргиях, что бушуют
в их мозгах. Жаркая гарлемская ночь сулила любовь.
Белый жадно следил за ними. Он подрагивал всем своим телом
так, словно стоял на муравейнике. Чело дергалось в самых нео¬
жиданных местах — тик на лице, судорога в правой ноге. Брюки
сделались темными в промежности. Он прикусил язык, один глаз
выпучился. Кровь играла. Он уже не мог держать себя в руках.
Он сделал шаг и покинул свое убежище.
Поначалу никто не обратил на него внимания. Еще один свет¬
ловолосый белый в серых летних брюках и белой спортивной рубаш¬
ке. На этом перекрестке по вечерам такие попадаются часто. На всех
четырех углах стояло по яркому фонарю, и поблизости всегда име¬
лись полицейские. Белые были здесь в такой же безопасности, как
и на Таймс-сквер. Более того, здесь их ждали куда больше.
Но белый мужчина почему-то имел вид виноватый и испуган¬
ный. Он устремился через улицу, словно мотылек на огонь. Он
двигался боком, словно краб, как бы подставляя всепоглощающему
пламени страсти лишь часть тела. Он так загляделся на развеселых
мальчиков, что чуть было не угодил под такси, шедшее на большой
скорости в восточном направлении. Взвизгнули тормоза, и черный
шофер сердито крикнул:
— Ну что, козел, петухов не видел?
Белый прыгнул на тротуар. Лицо его пылало. Все петушки,
как один, уставились на него.
— О-о! — крикнул фальцетом один из них. — Леденчик!
Он дернулся, отскочив на край тротуара.
— Не беги, мамочка, — услышал он голос. Белые зубы осле¬
пительно сверкали за толстыми коричневыми губами. Белый опу¬
стил глаза и продолжал двигаться по кромке тротуара, завернул
за угол 125-й улицы и вышел на Седьмую авеню.
— Вы поглядите, как она покраснела, — услышал он хихи¬
кающий голос.
Белый смотрел прямо перед собой, словно не замечая весель¬
чаков в баре, но, когда он дошел уже до конца его длинной стойки,
большой, грузный и совершенно серьезный человек, сидевший воз¬
ле двух пустых стульев, стал подниматься, чтобы уйти. Восполь¬
зовавшись тем, что внимание было отвлечено, белый устремился
к месту, которое он освободил, и сел.
— Кофе! — громким, но сдавленным голосом пройзнес он.
Ему хотелось дать понять всем вокруг, что ничего, кроме кофе,
ему не требуется.
444

Бармен понимающе кивнул.
— Я знаю, что вам нужно.
Белый нашел в себе смелость взглянуть в наглые глаза бармена
и ответил:
— Только кофе, и больше ничего.
На губах бармена возникла пренебрежительная усмешка.
Белый заметил, что они тоже были накрашены коричневой
помадой. Он исподтишка покосился на других «красоток» у стойки.
Их крупные мягкие коричневые губы выглядели на редкость со¬
блазнительно.
Бармен решил напомнить о своем существовании.
— Котлетки? — хрипло прошептал он.
Белый дернулся, как испуганная лошадь.
— Я ничего не хочу есть.
— Я понимаю.
— Кофе.
— И котлетку?
— Без молока.
— Черную котлетку. Ой, все вы, белые, одинаковы.
Белый решил избрать тактику невинности. Он сделал вид, что
понятия не имеет, на что намекает бармен.
— Это что, дискриминация? — буркнул он.
— Боже упаси. Значит, котлетку, вернее, черный кофе. Сию
же секундочку!
На свободное сиденье рядом с белым опустился молодой че¬
ловек и положил ему руку на бедро.
— Пойдем со мной, мамочка.
Белый отпихнул его руку, окинув его надменным взглядом.
— Мы разве знакомы?
— Можем познакомиться, — ухмыльнулся его собеседник.
— Не приставай к моим клиентам, — окликнул юношу бар¬
мен от кофейной машины.
— Вот, значит, какие дела? — откликнулся тот, давая понять,
что у него с барменом есть контакт.
— Господи, что происходит? — пробормотал белый.
Бармен подал ему кофе и тихо проговорил:
— А то вы не понимаете!
— Это что за тип?
— Разве они не прелесть?
— Кто?
— Эти наши горячие котлетки?
Белый снова покраснел. Неверной рукой он поднял чашку к
губам, но рука так дрожала, что кофе капал на стойку.
— Не надо волноваться, — успокоил его бармен. — Дело в '
шляпе. Платите деньги и. выбирайте.
445

С другой стороны на свободный табурет опустился еще один
чернокожий. Худой, с продолговатым гладким лицом. На нем бы¬
ли черные брюки, черная рубашка с длинными рукавами, с чер¬
ными пуговицами и яркая красная феска. Вокруг фески была
черная широкая лента с белыми буквами: «Власть черными. Его
можно было бы счесть черным »мусульманином, если бы не то
обстоятельство, что черные мусульмане избегали подобных ком¬
паний и никогда не заходили в этот бар. Книжный магазин на
Седьмой авеню, где черные мусульмане проводили свои митинги,
был закрыт со вчерашнего вечера, а их мечеть была з:1 девять
кварталов отсюда, на 116-й улице. Но он был черен и одет, как
одевались черные мусульмане. Наклонившись к белому, он про¬
шептал ему на ухо:
— Я знаю, что вам надо.
Белый, услышав это, решил: все они говорят на своем тайном
языке. Ему хотелось лишь одного: оказаться в постели с одним из
этих юношей, сорвать с себя одежду и отдаться страсти. От этой
мысли он сделался мягкий как воск, кости словно растворились,
голова пошла кругом. Больше ни о чем ему думать не хотелось.
Но бармен и этот ужасный негритос мешали, охлаждали его пыл.
Он вдруг рассердился.
— Оставьте меня в покое, я сам знаю, что мне надо, — бур¬
кнул он.
— С пылу, с жару, — сказал черный сосед.
— Котлетки, — вторил ему бармен.
— Скоро завтрак, — сказал сосед. — Клиент хочет хорошей
пищи. Без косточек.
Сердитым движением белый вынул из заднего кармана -бумаж¬
ник. Из толстой пачки банкнотов он извлек десятку и бросил ее
на прилавок.
Все вокруг уставились на десятку и на сердитое раскраснев¬
шееся лицо белого клиента.
Бармен окаменел. Не притронувшись к купюре, он спросил:
— А помельче не найдется?
Белый стал шарить в карманах. Бармен и чернокожий в феске
украдкой переглянулись. Поиски белого закончились ничем.
— Мельче нет, — сообщил он.
Бармен взял десятку, похрустел ею, потом посмотрел на свет.
Удовлетворенный, он бросил ее в ящик кассы, затем стал набирать
сдачу. Он шлепнул деньги на стойку перед белым и, подавшись к
нему, прошептал:
— Можете идти с ним. Тут все безопасно.
Белый покосился на своего черного соседа. Тот подобострастно
улыбнулся. Белый стал собирать сдачу. Там не хватало пяти дол¬
ларов. Держа деньги в руке, он взглянул в глаза бармену. Тот
446

смело встретил его взгляд, пожал плечами и облизнул языком губы.
Белый улыбнулся сам себе, почувствовав прилив уверенности.
— Котлетки, — подтвердил он.
Черный, сидевший рядом, встал и пошел, всей своей пла¬
стикой напоминая старого преданного слугу-негра. Он двинулся
по Седьмой авеню мимо входа в отель «Тереза», а белый от¬
правился следом, быстро поравнялся с ним, и они пошли рядом,
о чем-то мирно беседуя: чернокожий, одетый в черное, в красной
феске с черной лентой, на которой белыми буквами было выве¬
дено: «Власть черным», и светловолосый белый в серых брюках
и белой рубашке.
ИНТЕРЛЮДИЯ
Место, где 125-я улица пересекает Седьмую авеню, — это
гарлемская Мекка. Для обыкновенного гарлемца обосноваться
там — все равно что попасть в землю обетованную, даже
если он обосновался на тротуаре.
125-я улица соединяет мост Трайборо на востоке с быв¬
шим гудзоновским паромом в штат Нью-Джерси на западе.
Городской автобус курсирует по ней с интервалом в десять
минут. Белые автомобили, пользующиеся мостом Трайборо,
чтобы попасть из Бруклина, Квинза или Бронкса к парому,
Бродвею или прочим точкам, проезжают через Гарлем, вместо
того чтобы ехать через Ист-Сайд-драйв.
Седьмая авеню идет от северной части Центрального пар¬
ка к мосту на 155-й улице, через который автомобилисты,
следующие на север, в округ Уэстчестер и дальше, пересекают
Гарлем-ривер и попадают в Бронкс и Г ранд-Ко нко рс. Автобусы,
обслуживающие Пятую авеню, курсируют по этому отрезку
Седьмой и выезжают на Пятую авеню через 110-ю улицу у
Центрального парка и далее следуют по Пятой до Вашинг¬
тон-сквер.	'
В связи с этим большое количество белых — в автомоби¬
лях или на автобусах — ежедневно посещает этот уголок Гар¬
лема. Более того, большинство из коммерческих заведений —
магазины, бары, рестораны, театры, — а также многие зда¬
ния принадлежат белым.
Но все равно это Мекка чернокожих. Там все их, родное —
смех, голоса, жара, пульс жизни города, где есть драмы и ме¬
лодрамы. Тут живут их надежды, планы, тут возносятся их
молитвы и раздаются протесты. Они тут менеджеры, клерки,
таксисты, клиенты, покупатели, они здесь работают, но хо¬
зяева тут не они. Поэтому вполне естественно, что белым
небезразлично, как ведут себя черные, ведь владеют всем этим
447

они, белые. Впрочем, эта самая собственность доставляет
удовольствие черным. У них есть прошлое, есть настоящее,
и они надеются на будущее:
Вот старый отель «Тереза», где величайшие представи¬
тели мира чернокожих останавливались в номерах люкс, вы¬
ходящих на разделенную зеленым бульваром Седьмую авеню,
где в большом обеденном зале или в уютном полумраке бара
можно было видеть самых знаменитых певцов, джазовых му¬
зыкантов, политиков, университетских профессоров, боксеров,
рэкетиров, сутенеров и проституток. Память подсказывает
такие имена, как Джозефина Бейкер, Флоренс Миллс, Лейди
Дей, Боджанглс Билл Робинсон, Берт Уильямс, Чик Уэбб, Ле¬
стер Янг, Джо Луис, Генри Армстронг, конгрессмены Доусон
и Де Прист, преподаватели и просветители Букер Т. Вашинг¬
тон и Чарлз Джонстон, писатели Бад Фишер, Клод Маккей и
Каунти Каллен, а также многие, многие другие — всех их не
перечислишь. И еще их белые друзья и спонсоры — Карл Ван
Вехтен, Ребекка Уэст, Додд, Додж, Рокфеллер. И еще актеры
всех цветов кожи, и среди них незабываемые Канада Ли и Джон
Гарфилд.
Глава 3
Автомобилисты, следовавшие по 125-й улице от моста Трай-
боро в западном направлении, могли видеть оратора на платформе
старого военного грузовичка, стоявшего у желтого фонаря на углу
Второй авеню. Рядом с грузовичком виднелся плакат: «КУРИНОЕ
СТРАХОВАНИЕ АВТОМОБИЛЕЙ. СИМУР РОЗЕНБЛЮМ». У
проезжавших не было ни времени, ни охоты разбираться с этими
странностями. Бедные автомобилисты были уверены, что оратор
рекламирует страховую компанию Симура Розенблюма. В этом не
было ничего удивительного. Эпитет «куриное» вполне мог восхо¬
дить к популярному в Гарлеме выражению «куриная езда». Именно
так водили машины многие гарлемцы.
На самом же деле это была часть прежнего плаката, сообщав¬
шего о «курином кафе», каковое успело разориться и закрыться за
несколько месяцев до этого, и новая вывеска была просто повешена
поверх старой. Оратор и не думал рекламировать страхование ав¬
томобилей, к которому он имел столь же отдаленное отношение,
как и к куриной кухне. Просто он выбрал именно этот перекресток,
надеясь, что тут его не потревожит полиция. Оратора звали Маркус
Маккензи, и он был серьезным молодым человеком. Он был молод,
строен и пригож и в то же время серьезен, как методистский свя¬
щенник, стоявший одной ногой в могиле. Маркус Маккензи на¬
448

деялся спасти мир. Но сперва было необходимо решить Негритян¬
скую Проблему. Маркус Маккензи был уверен: обе цели могут
быть достигнуты через братское единение людей. Он собрал группу
молодых белых и черных, чтобы пройти маршем по 125-й улице
с востока на запад — от Второй авеню до Конвент-авеню. Он го¬
товил этот марш более чем полгода. Он начал подготовку в про¬
шлом декабре, сразу после возвращения из Германии, где два года
отслужил в армии США. В армии он освоил все необходимые при¬
емы. Отсюда военный грузовик. Командовать народом лучше с
платформы грузовика. Собственно, для того-то они и существуют.
С возвышения лучше руководить. Кроме того, в машине будут все
необходимые вещи для оказания первой помощи: плазма, хирур¬
гические инструменты, нитки из кошачьих кишок для наложения
швов, средство от змеиных укусов, которое, как он надеялся, будет
столь же эффективно для оказания помощи укушенным крысами,
которых в Гарлеме хоть отбавляй. Были там также плащи на слу¬
чай дождя и черный грим — если потребуется, его белые сторон¬
ники оперативно загримируются под чернокожих.
Многие из молодых демонстрантов были одеты в шорты и
тенниски. Как-никак стоял июль. Пятнадцатое число, день па¬
мяти Ната Тернера. Всего собралось сорок восемь человек. Это
было, конечно, не много, но Маркус верил: из маленьких желудей
вырастают могучие дубы. Он давал своим людям последнее бурное
напутствие. Он стоял на платформе и говорил в мегафон. Впро¬
чем, останавливались послушать его и прохожие. В основном это
были местные — и черные и белые, поскольку к востоку от
125-й улицы был район, где жили и те и другие. Его слушали
пожилые люди, главы семейств, и двадцатилетние парни. Были
там проститутки, педерасты, карманники и домушники, мошен¬
ники, наводчики, сутенеры, в изобилии населявшие эти места, —
они все обслуживали железнодорожный вокзал, находившийся со¬
всем неподалеку. Но эти людишки не вызывали снисхождения у
Маркуса.
— Братская любовь — это величайшее благо для человечест¬
ва, — вещал он. — Братство! Оно питательнее, чем хлеб. Согре¬
вает лучше вина. Доставляет наслаждение куда большее, чем секс,
убаюкивает надежней, чем колыбельная, приносит больше пользы,
чем наука, и исцеляет вернее, чем медицина. — Метафоры, воз¬
можно, не отличались убедительностью и образы выглядели не¬
сколько ходульно, но Маркус не получил хорошего образования.
Впрочем, искренности ему было не занимать. У слушателей даже
начинало щемить сердце. Она покоряла каждого, кто слышал его
призывы. — Любовь к ближнему! Поверьте, она сильнее всех ре¬
лигий мира, вместе взятых. Крепче, чем объятья всех богов. Это
величайшее...
15
Ч. Хаймз «На игле»
449

Никто не возражал. Серьезность его речей не вызывала со¬
мнений. Но один пожилой чернокожий, в серьезности не уступав¬
ший Маркусу, вдруг сказал:
— Так-то оно так, сынок. Но вот как та самая любовь может
сработать?
Этот вопрос выразил чувства всех остальных.
— Мы устроим марш! — звенящим голосом воскликнул Мар¬
кус.
Трудно сказать, являлось ли это ответом на вопрос старика,
но это было ответом на размышления самого Маркуса Маккензи.
Он очень долго думал над этим вопросом. Получалось так, что вся
его жизнь являлась одним большим ответом. Он сохранил детские
воспоминания о детройтских беспорядках в том самом 1943 году,
когда Соединенные Штаты сражались против иных форм расизма,
имевших место в чужих странах. Но тогда он был слишком мал,
чтобы осознать всю иронию этого поворота истории. Он только
помнил, как его отец постоянно выходил и возвращался в их квар¬
тиру в гетто, помнил крики и выстрелы на улице, помнил, как
его старшая сестра сидела в гостиной их квартиры, где двери были
заперты, а окна закрыты ставнями, и смотрела на входную дверь,
а на коленях у нее лежал большой черный револьвер. Ему было
тогда четыре года, а ей семь. Они были в квартире одни все то
время, пока их отец вызволял других чернокожих из полиции.
Мать их умерла. Когда Маркус настолько повзрослел, что научился
отличать Юг от Севера, он просто пришел в ужас. В основном
из-за того, что Детройт находился на дальнем-предальнем севере.
А между тем он, Маркус, сносил все те же обиды и унижения,
как и его черные собратья на Юге. Ксю свою жизнь он прожил в
трущобах для черных, ходил в школу для черных, а окончив ее,
получил работу, типичную для черных, — на фабрике. Затем его
призвали в армию и отправили в Германию. Там-то он и освоил
технику марша, хотя служил санитаром в родильном отделении
американского военного госпиталя в Висбадене. Там ему. было
очень одиноко: других негров в госпитале в ту же смену не ока¬
залось. Он читал Библию и думал, думал. К нему очень неплохо
относились и белые врачи с медсестрами, и будущие матери, в
основном жены офицеров, многие с Юга. Он знал, что в армии
интеграция черной и белой расы минимальна. Негритянская Про¬
блема существовала там так же, как и повсюду. Но лично к нему
относились неплохо. И Маркус пришел к выводу, что Проблема
решится, если черные и белые лучше узнают друг друга. Он во¬
обще-то не отличался особыми интеллектуальными способностями
и получил эту работу благодаря привлекательной наружности. Он
был высок, строен, кожа у него была темно-коричневая, а лицо
продолговатое. Карие глаза, короткие волосы, у корней прямые.
450

Он всегда был очень серьезен, не позволяя себе никаких фриволь¬
ностей. Проведя два года в армии, общаясь по службе большей
частью с белыми, которые относились к нему хорошо, много вре¬
мени проводя за чтением Нового и Старого заветов, Маркус пришел
к выводу, что христианская любовь и есть решение Негритянской
Проблемы. Кроме того, он узнал, что такое марши. Некоторое вре¬
мя он лелеял надежду вернуться в Соединенные. Штаты и утвер¬
дить идею христианской любви во всех американцах. Потом
выяснилось, что доктор Мартин Лютер Кинг уже опередил его на
этом поприще. Тогда он стал искать что-нибудь другое, не менее
грандиозное.
Демобилизовавшись, он поехал в Париж и решил жить там,
пока не истратит все деньги. Так поступали очень многие, слу¬
жившие в американской армии в Европе. Он снял номер в отеле
на рю Шаплен, недалеко от бульвара Распай и Монпарнаса, в двух
шагах от Дома и Ротонд. Он делил номер еще с одним негром-от¬
ставником. Отель был популярен у демобилизованных солдат-не¬
гров отчасти из-за местоположения, отчасти из-за того, что вокруг
работала армия проституток, подчинявшаяся столь же строго дис¬
циплине, что была в настоящей армии. Там он общался исключи¬
тельно с такими же демобилизованными — они узнавали друг
друга с первого взгляда, независимо от того, встречались раньше
или нет. Они создавали своеобразный клуб, они говорили на одном
языке, ели одну пищу, ходили в одни и те же места — в дешевые
ресторанчики днем, а вечером в кинотеатр или в Розочкин курят¬
ник. Они собирались у кого-то в номере и обсуждали, что проис¬
ходит дома, в Америке. В основном речь шла о собратьях, которым
улыбнулась удача и они разбогатели благодаря Негритянской Про¬
блеме. Большинство из них не имели никакого специального об¬
разования, не владели никакими профессиями. Но они очень
хотели отыскать для себя золотую жилу, не сомневаясь, что Не¬
гритянская Проблема послужит хорошим толчком, чтобы заполу¬
чить выгодные места на государственной службе или в частном
бизнесе. Нужна была лишь начальная идея. «Поглядите на Мар¬
тина Лютера Кинга! Что он такого сделал?» — «Он разбогател!
Вот что!» Но Маркус не любил цинизма. Он считал это святотат¬
ством. Он был на редкость чист сердцем и душой. Он хотел, чтобы
негры распрямились. Он хотел вывести их из пропасти в землю
обетованную. Беда его состояла в том, что он не был умен.
Затем однажды вечером в баре Розочки он познакомился со
шведкой Биргит, которая была знаменитой производительницей
стеклянных изделий и заходила к Розочке посмотреть на черных
братьев. Биргит и Маркус нашли друг в друге родственные души.
Они оба были людьми серьезными, ищущими — и очень глупыми.
Но она научила его братской любви, хотя и вкладывала в это
451

понятие не совсем тот смысл, что он. У нее было немало черных
братьев любовников, и со временем она стала большой поборницей
братской любви. Но у Маркуса возник светлый образ всеобщего
Братства.
В тот вечер, когда Маркус познакомился с Биргит, он отка¬
зался от идеи христианской любви. Розочка располагалась за боль¬
шим столом, откуда хорошо просматривались и вход, и бар, и
танцплощадка. Вокруг нее вились лизоблюды и приживалы. Она
восседала словно наседка, окруженная выводком мокрых утят и
цыплят. Она увидела, что и Маркус и Биргит — люди серьезные
и ищущие, и познакомила их. На одном конце длинного стола
белый толстяк эрудит, приехавший в отпуск из Африки, где он
что-то преподавал, распространялся об экономике молодых афри¬
канских государств. Чувствуя, что этот тип пользуется слишком
большим вниманием Биргит, и не зная о ее склонности к братской
любви, Маркус заволновался. Он поспешил перевести разговор с
Африканской Экономики на Негритянскую Проблему в США, на
которой он собаку съел. Он и впрямь был готов съесть собаку ради
Биргит. Он не знал, что она и без того положила на него глаз.
Внезапно он перебил оратора. Его подмывало поговорить самому.
С его груди свешивался золотой крестик. Христианская любовь бук¬
вально распирала его. «Ну что это для вас означает?» — спросил
он толстяка, собираясь ознакомить присутствующих со своими ге¬
ниальными соображениями по данному вопросу. Но тот посмотрел
сначала на крестик, потом на Маркуса и печально улыбнулся. «Для
меня ровным счетом ничего, — признался он. — Потому как я
еврей». И тогда Маркус оставил мысль о Христианской Любви.
Когда Биргит отвезла его к себе, он был готов для Братской Любви.
Но он оставался серьезным.
Биргит увезла его с собой на юг Франции. Там у нее было
неплохо налаженное производство изделий из стекла. Но Негри¬
тянская Проблема интересовала ее куда больше, чем стекло. Она
оказалась превосходной аудиторией для сумасбродных идей Мар¬
куса. Когда они не спали, то с жаром обсуждали пути разрешения
Негритянской Проблемы. Как-то она заявила, что когда еще боль¬
ше разбогатеет и прославится, то отправится на американский Юг,
устроит пресс-конференцию и объявит во всеуслышание, что живет
с негром. Но Маркус не пришел в восторг от этой идеи. Он пред¬
почитал держать Биргит в тылу, взяв на себя командование. Ра¬
зумеется, между этими двумя столь безудержными личностями
должны были возникать недоразумения. Но основное сводилось
лишь к тому, как правильно стоять на голове. Биргит предложила
свой вариант. Маркус его забраковал. Они поспорили. Он проявил
упрямство. Она напомнила, что будет постарше, чем он. Он оставил
ее и вернулся в Детройт. Она села на самолет, прилетела в Детройт
452

и забрала его обратно во Францию. Тогда-то он и убедился в эф¬
фективности Братской Любви. Однажды он проснулся с мыслью о
Братстве. Оно должно решить все его проблемы. В армии США он
научился маршировать. Если сложить Братскую Любовь и Марш,
то дело будет сделано, мыслил Маркус.
Неделю спустя он и Биргит прилетели в Нью-Йорк и сняли
номер в отеле «Техас» недалеко от вокзала на 125-й улице. Маркус
занялся организацией Марша Братьев.
Теперь решающий момент настал. Биргит стояла рядом с ним
на платформе грузовика. Она вздернула свою полосатую широкую
юбку, сшитую ее соотечественницей Катей, и гордо оглядывала
присутствующих, возбужденно улыбаясь. Но для собравшихся эта
улыбка показалась скорее натужным оскалом шведской крестьянки
в холодном сортире шведской зимой. Биргит еле сдерживала свой
экстаз при виде обнаженных черных рук и ног в янтарном свете
фонарей. У нее были лицо, шея и плечи скандинавской богини,
но затем все было не так шикарно: плоская грудь, огромные бедра,
ноги, напоминавшие телеграфные столбы. Она получала наслаж¬
дение от того, что находилась бок о бок с любимым человеком,
который сейчас поведет черных отстаивать свои гражданские права.
Она любила цветных людей. Эта любовь светилась в ее голубых
глазах. Когда же ее взгляд падал на белых полицейских, на губах
появлялась презрительная усмешка.
Когда марш вот-вот должен был начаться, появились патруль¬
ные машины. Полицейские смотрели на мужчину и женщину на
открытой платформе грузовика. Они смотрели на них поджав губы,
но никаких действий не предпринимали. У Маркуса имелось офи¬
циальное разрешение.
Демонстранты построились в колонну по четыре человека на
правой стороне улицы. Они должны были двинуться в западном
направлении. Грузовик возглавлял процессию. Замыкали ее две по¬
лицейских машины. Еще три размещались через равные интервалы
на улице от начала марша до вокзала. Несколько других курси¬
ровали в потоке машин — двигались сначала на запад, потом сво¬
рачивали на север у Леннокс-авеню, двигались на восток по 126-й
и возвращались на 125-ю через Вторую авеню, а потом начинали
все сначала. Начальство не хотело беспорядков в Гарлеме.
— Шагом марш! — скомандовал Маркус.
Черный юноша, сидевший за рулем грузовика, включил сцеп¬
ление. Белый юноша, сидевший рядом, поднял вверх соединенные
в пожатье руки в знак братства. Старый военный грузовичок дер¬
нулся и поехал. Сорок восемь черно-белых демонстрантов двину¬
лись за ним, черно-белые руки-ноги мелькали в свете желтых
фонарей. Шелковистые и курчавые головы поблескивали в янтар¬
ном зареве. Маркус тщательно отбирал участников — черные были
453

черные как смоль, белые — белые как снег. Контрастное сочетание
черного и белого создавало иллюзию обнаженности. Сорок восемь
молодых людей, марширующих в такт; вызывали ассоциации с ор¬
гией. Зрелище черной и белой плоти на оранжевом фоне наполняло
черных и белых зрителей чувством странного возбуждения. Оста¬
навливались машины, белые выглядывали из окон. Черные пеше¬
ходы улыбались, выкрикивали что-то ободряющее. Казалось,
невидимый оркестр грянул «Диксиленд». Цветные на тротуарах
подпрыгивали и вопили, словно сошли с ума все разом. Белые
женщины в проходящих автомобилях визжали и махали руками.
Их мужчины наливались краской, словно омары. Полицейские ма¬
шины включили сирены, чтобы расчистить проезжую часть, но это
лишь привлекало прохожих.
Когда демонстранты поравнялись с вокзалом у Парк-авеню, к
процессии из сорока восьми юношей присоединился хвост из припля¬
сывающих, хохочущих, вопящих черных и белых добровольцев. Из
зала ожидания вокзала выходили черные и белые и глядели во все
глаза на удивительное зрелище. Черные и белые выходили из баров,
из темных вонючих подъездов и подворотен, из блошиных отелей,
из кафе, из закусочных, из бильярдных — педерасты, проститутки,
алкоголики, а также самые рядовые граждане, зашедшие перекусить.
Честные обыватели, заглянувшие сюда в поисках острых ощущений,
воры и бандиты, выискивающие жертв, — все смешались воедино,
глядя на этот карнавал. Ночь выдалась жаркая. Одни были пьяны,
другие маялись от тоски. Они вливались в демонстрацию в убежде¬
нии, что она направляется на религиозное собрание, половую оргию,
бал гомосексуалистов, пивной фестиваль, бейсбольный матч. Белые
привлекали черных. Черные манили белых.
Маркус глянул со своего командного пункта и увидел, что
вокруг бушует черно-белое людское море. Он ликовал. Он добился
своего. Он не сомневался, что людям нужно лишь одно: шанс
узнать и полюбить друг друга.
Он ухватил Биргит за бедро и прокричал:
— Дело сделано, малютка! Ты только полюбуйся. Завтра обо
мне напишут все газеты.
Она посмотрела на бурлящую толпу и, любовно поглядев на
Маркуса, проговорила:
” — Милый, какой ты умный. Это же прямо Вальпургиева ночь.
Глава 4
Детективы-негры Могильщик Джонс и Гробовщик Эд Джонсон
совершали последний круг по Гарлему в своем черном старом «пли-
муте» с неслужебным номером, который они использовали в слу¬
454

жебных целях. Днем, может, машину кое-кто сумел бы опознать,
но ночью она была неотличима от многочисленных помятых об¬
шарпанных старых черных колымаг, находящихся в собственности
гарлемцев. Они тихо ехали по 123-й улице в западном направлении
с потушенными огнями, как они делали всегда в темных проулках.
Несмотря на обшарпанный вид, машина двигалась почти бесшумно,
мотор работал ровно, не издавая лишних звуков. Машина напоми¬
нала призрак, невидимая и с невидимыми пассажирами. Последние
казались невидимками по двум причинам. Во-первых, их кожа бы¬
ла черна как ночь, во-вторых, они были одеты в черные костюмы
и черные рубашки с расстегнутыми воротничками. Хотя все гар¬
лемцы из-за жары ходили в рубашках, детективы носили пиджаки,
чтобы прятать под ними большие, с никелированными рукоятками
револьверы 38-го калибра. Они держали их в кобуре слева под
мышкой. В темноте они оба видели, как кошки, но их самих было
различить очень трудно, и слава Богу, потому что иначе торговцы
грехом застеснялись бы их присутствия и понесли бы такие чудо¬
вищные убытки, что были бы вынуждены существовать на пособие
по безработице.
Собственно, Гробовщика с Могильщиком не особо волновали
проститутки, не имеющие лицензии клубы, торговцы спиртным,
мелкое жульничество, воровство. Им было плевать на педерастов:
если они никому не причиняли вреда, то могли педерастировать
сколько душе угодно. Гробовщик с Могильщиком не. считали себя
арбитрами в сексуальных вопросах. Кому что нравится. Лишь бы
не возникало проблем.
Если белые остолопы посещают Гарлем в поисках удовольст¬
вий, пусть закладываются на такие неприятности, как шанс схва¬
тить триппер или риск остаться без кошелька. Гробовщик и
Могильщик относились к этому спокойно. Их долг — оберегать
жителей и гостей Гарлема от насилия.
Они ехали по темной улице с выключенными огнями, чтобы
застать врасплох бандитов, грабителей, насильников, убийц.
Они знали, что если попробуют не допускать белых в Гарлем
с наступлением темноты, то первыми на них набросятся прости¬
тутки, сводники, содержательницы публичных домов, хозяева ноч¬
ных баров, большинство из которых платили дань их коллегам из
полиции.
Гарлем был удивительно тих и мирен для такой душной ночи.
Никаких погромов, никаких убийств. Лишь украдено несколько ма¬
шин, что опять же не интересовало Гробовщика с Могильщиком.
И еще парочка домашних скандалов с поножовщиной. Никаких
причин волноваться.
— Тихая ночка, — удовлетворенно пробурчал Гробовщик, си¬
девший справа от водителя.
455

— Постучи по дереву, — откликнулся водитель, он же Мо¬
гильщик, лениво держась за руль одной рукой.
— В этой жестянке нет дерева.
— А как же бейсбольная бита, которой тот тип лупил свою
супругу?
— Черт, да их же теперь делают из пластика. Жаль, мы не
оторвали ему башку.
— Ладно, таких вокруг хоть пруд пруди. Следующего я аре¬
стую.
— Как тебе вон тот?
Могильщик глянул перед собой и увидел, как впереди бежит
человек во всем черном и в красной феске. Человек не мог заме¬
тить их приближения, но все равно бежал, словно скрываясь от
погони. Пара серых брюк была переброшена у него через руку,
отчего штанины на ходу болтались в воздухе, словно они тоже
бежали, причем чуть-чуть быстрее, чем тот, кто их нес.
— Ты посмотри, как несется этот парень. Словно бежит по
раскаленной крыше.
— Может, задать ему пару вопросов? — осведомился Гробов¬
щик.
— Зачем? Чтобы услышать наглую ложь? Тот белый, которо¬
му они принадлежали, зря их снимал.
Эд Гробовщик хмыкнул и сказал:
— Но ты же сам сказал: следующего задержим.
— А ты сказал, что ночка тихая. Пусть она и остается тихой.
Подумаешь, невидаль: черный братец украл штаны у белого, ко¬
торый трахает где-то черную шлюху.
Они расслабились. Они были спокойны. Они не собирались
гоняться за брюками белого болвана, который позволил, чтобы их
у него украли. Они знали немало историй, когда белый фраер
снимал брюки, вешал их на стул, оставив в кармане бумажник, и
входил в комнату к девке.
— Если ты отправился трахаться, самое главное — решить,
где держать деньги, — изрек Гробовщик.
— Все очень просто, — сказал Могильщик. — Излишки
оставляй дома.
— Чтобы на них наложила лапу старуха? Это то же самое.
Пока они балагурили, человек в красной феске скрылся из
вида. Внезапно Эд буркнул:
— Тишина вся кончилась.
В тусклом свете фонаря из темноты материализовался белый
с непокрытой головой. Он пытался бежать туда же, куда и негр в
красной феске. Но ноги у него заплетались, словно он крепко вы¬
пил. Они отчетливо видели его ноги, потому что он был без штанов.
Впрочем, и трусов на нем тоже не было, и все желающие могли
456

полюбоваться белыми ягодицами, видневшимися из-под подола бе¬
лой рубашки.
Могильщик включил фары и нажал на акселератор. Машина
подъехала к белому без штанов и со скрежетом остановилась.
Два дюжих детектива одновременно выскочили из двух дверей,
словно бродяги с движущегося товарного поезда. В тишине послы¬
шался гулкий топот их больших ботинок, и они сомкнулись с ша¬
тающимся незнакомцем. Подошедший спереди Могильщик вытащил
фонарик. Движение получилось стремительным и грозным. Свет
упал на лицо белого. Могильщик резко выпрямился. Подбежавший
сзади Гробовщик схватил человека за руки.
— Держи его, — говорил Гробовщик, выуживая свой поли¬
цейский значок и направляя на него фонарик. — Мы из полиции.
Не надо бояться. Все в порядке.
Он говорил и чувствовал, что говорит чушь. Вся грудь белого
была в крови. Кровь хлестала на рубашку из раны на шее. У него
была повреждена яремная вена.
Белый дернулся в конвульсиях и стал оседать на землю. Гро¬
бовщик держал его под мышками. Он не видел, что тот истекает
кровью, и потому спросил:
— Что там с ним?
— Перерезано горло.
Рот белого, был стиснут так, словно удерживал за зубами
жизнь. Через короткие промежутки из разреза выбивалась новая
струя крови. Кровь также капала из носа. Глаза начали стекле¬
неть.
— Положи его на спину, — сказал Могильщик.
Гробовщик осторожно опустил человека на грязную мосто¬
вую. Детективы понимали, что жить тому осталось недолго. В
свете фар бедняга представлял собой жуткое зрелище. Спасти его
не представлялось возможным. Тут можно было не торопиться.
Но возникла другая неотложная нужда. Она дала о себе знать
в глухом резком вопросе Могильщика, склонившегося над уми¬
рающим:
— Быстро! Быстро! Кто это сделал?
Но в остекленевших глазах зарезанного была уже пустота. Он
лишь еще сильнее стиснул губы.
Могильщик наклонился ближе, боясь не расслышать то, что
эти плотно сжатые губы могут прошептать. В лицо ему брызнуло
очередной порцией крови. Сладкий, тошнотворный запах вызвал
спазм в горле. Но он продолжал смотреть на человека так, словно
от пристальности взгляда зависела жизнь несчастного. .
— Ну, быстро! Кто это? — взывал он. — Имя! Как его зовут?
В глазах умирающего возник последний проблеск жизни. На
какое-то мгновение зрачки слегка сузились. Человек сделал отча¬
457

янную попытку заговорить. Это было видно по тому, как дрожали
мускулы лица и шеи.
— Ну, кто это? Имя! — побуждал его Могилыцик. Его черное
лицо было испачкано кровью и искажено.
Стиснутые губы белого вдруг задрожали и приоткрылись, слов¬
но дверь, которой почти никогда не пользуются. Изо рта вырвался
клокочущий звук, который тотчас же утонул в хлынувшем потоке
крови.
— Иисус? — повторил расслышанное слово Могильщик, вы¬
прямляясь. — Иисус, твою мать! Иисус, а что дальше?
Гробовщик был тоже мрачнее тучи.
— Черт возьми, — взорвался он. — Ну, Иисус, а что ты еще
хотел услышать? Иисус Христос Аллилуйя? Сукин сын доигрался.
Вот они, черные шлюхи...
— Почему ты думаешь, что это сделала черная шлюха?
— Не важно кто. Главное, его укокошили.
— Ладно, давай звонить в участок, — задумчиво сказал Мо¬
гильщик, направляя фонарик на труп белого. — Пол мужской,
волосы светлые, глаза голубые. Разрезана яремная вена. Скончался
на 123-й улице. — Посмотрев на часы, добавил: — В три один¬
надцать утра.
Гробовщик двинулся к машине, чтобы позвонить по радиоте¬
лефону.
— Без штанов, — добавил он.
— Об этом позже.
Пока Гробовщик сообщал о случившемся в участок, из подъ¬
ездов темных домов стали появляться цветные в разной степени
раздетости. Черные женщины в махровых халатах, с намазанными
кремом лицами, с распрямленными волосами, собранными в ко-
I сички, как у Топси из «Хижины дяди Тома», коричневые женщины
с пышными формами, в ярких нейлоновых неглиже, их полурас-
прямленные волосы висели космами, обрамляя сонные припухшие
лица, высокие желтокожие девицы в шелках и бигудях. Не было
недостатка и в мужчинах — молодых, старых, плешивых и кур¬
чавых, заспанных, с полосами от подушек, завернутых в простыни,
одеяла, плащи, в старых помятых пижамах. Они вышли поглазеть
на покойника. Это нездоровое любопытство придавало собравшимся
довольно глупый вид. Впрочем, осознание того, что умерли не они,
а кто-то совсем другой, похоже, вселяло силы, успокаивало. Обыч¬
но покойники в этих краях бывали цветными. А на сей раз вот
попался белый. Ради этого стоило подниматься с постели глубокой
ночью и вылезать на улицу. Никто не интересовался, кто его за¬
резал и за что. Люди только глазели на покойника и радовались,
что не оказались на его месте. Нет, вы только полюбуйтесь на
сукина сына... Понятно, зачем его сюда занесло...
458

Гробовщик передал лейтенанту Андерсону краткое описание
покойника и более подробное того негра в красной феске, которого
они видели бегущим с брюками в руке.
— Вы полагаете, у убитого оказались запасные штаны? — ос¬
ведомился Андерсон.
— Он вообще был без штанов, — ответил Гробовщик.
— Что за чертовщина! — не выдержал лейтенант. — Что вы
там утаиваете? Ну-ка выкладывайте все, как есть.
— На человеке не было ни штанов, ни подштанников.
— М-да. Хорошо, Джонсон. Оставайтесь там с Джонсом, а я
свяжусь с ребятами из «убийств» и с окружным прокурором и глав¬
ным судмедэкспертом. Пусть присылают людей. А мы начинаем
поиски того парня. Как вы думаете, надо оцепить квартал?
— Зачем? Если он и убил, то, пока вы оцепите квартал,
его и след простынет. А если преступник кто-то другой, его и
подавно ищи-свищи. Если что и можно сделать, так это набрать
пару машин свидетелей — может, удастся установить, где именно
это произошло.
— Ладно, это потом, а пока вы с Джонсом оставайтесь на
месте — вдруг удастся что-то разузнать.
— Что сказал босс? — осведомился Могильщик, когда Гробов¬
щик вернулся к месту, где лежал труп.
— Как всегда. Скоро приедут специалисты. А нам велено по¬
разнюхать, что к чему, не покидая нашего приятеля.
Могильщик повернулся к молчаливой толпе.
— Кто-нибудь может что-то сказать по делу? — спросил он.
— Мистер Клей тут владеет похоронной конторой... — от¬
кликнулся один черный собрат.
— Ты считаешь, сейчас это самое важное?
— Почему бы нет? Если человек помер, то его надо похоро¬
нить.
— Меня интересует другое: кто его убил? — продолжал Мо¬
гильщик, обращаясь к остальным.
— Я видел, как шептались белый и черный.
— Где?
— На Восьмой авеню, около 15-й улицы.
Гарлемцы всегда опускают сотню, называя улицы, поэтому
110-я улица у них идет как 10-я, 125-я как 25-я, а 115-я
как 15-я. Вроде бы получалось не совсем точно, но зато всем
понятно.
— Когда же, сестренка?
— Ой, не помню, позавчера вечером, кажется.
— Ладно, забудем об этом факте. Идите спать.
В толпе произошло шевеление, но никто не ушел.
— ...! — выругался кто-то.
459.

— Подмога не торопится, — заметил Эд Гробовщик.
Могильщик начал предварительный осмотр трупа. На тыльной
стороне левой кисти он обнаружил порез. Более глубокий порез
имелся на ладони правой руки между большим и указательным
пальцами.
— Он попытался парировать удар, потом схватился за лез¬
вие, — прокомментировал Могильщик. — Похоже, он не очень
испугался.
— Почему ты так думаешь?
— Господи, если бы он бросился бежать, если бы стал увора¬
чиваться, то порезы были бы на предплечьях и на спине — разу¬
меется, если бы сперва ему не перерезали глотку. Но ты сам
видишь, что это случилось уже потом.
— Ясно, Шерлок Джонс. Тогда скажи мне вот что. Почему
его половые органы целы и невредимы? Если это преступление на
сексуальной почве, им должно было крепко достаться.
— Почему ты думаешь, что это преступление на сексуальной
почве? Почему не просто ограбление?
— Не станете же вы отрицать, коллега, что на человеке не
оказалось штанов?
— Правильно, но это же Гарлем. Для начала я бы вообще не
пускал сюда этих остолопов — несутся навстречу опасности...
— Мало им нашей кровушки, — раздался голос из гущи тол¬
пы, и ответом ему стал неразборчивый ропот.
Гробовщик обернулся и неожиданно рявкнул:
— А вы лучше мотайте отсюда подобру-поздорову, а то белая
полиция оторвет вам кое-что...
Послышался нервный топот, словно в темном лошадином стой¬
ле, затем кто-то сказал:
— За что отрывать-то? Я, например, здесь живу.
— Дело хозяйское, — равнодушно отозвался Гробовщик. —
Только не говорите, что я вас не предупреждал.
Могильщик пристально посмотрел на тротуар, на мостовую,
где в увеличивающейся луже крови лежал труп. Фары их «пли-
мута» четко высвечивали этот кусок улицы до линии полуразва¬
ливших ся домов, некогда находившихся в частном владении. Толпа
расположилась на другой стороне улицы, за черной машиной де¬
тективов. Лица оставались в тени, и лишь виднелась стена из ржа¬
во-коричневых ног с огромными черными ступнями. Типичная
гарлемская улочка, мелькнуло в голове у Могильщика, черные ла¬
пы и черная кровь. И еще покойничек. На сей раз белый, а во¬
обще-то обычно такой же черно-коричневый, как ноги тех, кто
собрался на него поглазеть. Сколько же он видел вот таких по¬
койников на улице? Невозможно точно сосчитать. Он только по¬
мнил, что почти все они были черные. Вот так лежали они на
460

грязных тротуарах и мостовых, среди плевков, оберток из-под кон¬
фет и мороженого, старой жвачки, сигаретных окурков, обрывков
газет, обглоданных костей, собачьего помета, подтеков мочи, пив¬
ных бутылок, банок из-под помады для волос, в пыли и грязи,
овеваемые всеми ветрами.
— Все есть, только нет старых презервативов, — заметил он,
оглядывая освещенное пространство.
— Наши женщины очень азартны, — отозвался Гробов¬
щик. — Секс им не в радость, если нет риска.
— Это точно, — согласился Могильщик. — Но ты погляди по
сторонам и увидишь, сколько раз они ошибались.
Раздался вой сирены.
— Наконец-то, — сказал Гробовщик.
Толпа зашевелилась.
ИНТЕРЛЮДИЯ
— Нравится? — спросил доктор Мубута.
— Просто прелесть, — ответила белая женщина.
— Заверните его и забирайте с собой, — сказал доктор
Мубута, и на его лице появилось подобие ухмылки.
Женщина густо покраснела.
Доктор Мубута подозвал кретина. Тот был вполне готов
завернуть спящую прелесть в простыню и выдать кому поло¬
жено.
— Вынеси к машине и положи в багажник, — распорядился
доктор Мубута. Затем, обернувшись к смущенной, утратившей
дар речи миссис Доусон, он сказал: — Теперь, мадам, он на
вашей ответственности. Я надеюсь, что, как только вы по¬
внимательней вглядитесь в это чудо и удостоверитесь, что
это не обман, вы перешлете мне необходимые денежные сред¬
ства.
Она быстро закивала головой и вышла. Они смотрели ей
вслед и молчали. Никто из прохожих даже не обернулся и не
остановился посмотреть на кретина с заячьей губой, когда он
укладывал нечто завернутое в простыню в багажник роскош¬
ного «кадиллака» с кондиционером. Это происходило в Гарлеме,
где ничему удивляться не приходится.
Глава 5
— Вы пытались обхитрить белых, но из этого ничего не вы¬
шло, потому как они похитрее вас, — вещал нараспев доктор Му-
бута. Его тяжелая нижняя челюсть совершала мерные движения,
461

напоминавшие непристойно покачивающиеся бедра шлюхи. И голос
и лицо отличались крайней серьезностью, а глаза его были как у
религиозного фанатика.
— Да. — Челюсть, словно большая ягодица, на мгновение за¬
стыла, после чего снова продолжилось ее непристойно-монотонное
вихляние. — Вы пытались превзойти белых во лжи, а поняли, что
ложь придумали именно белые, и тут их не переплюнуть.
Белая девочка-подросток вдруг хихикнула, словно ее уличили
в легкой шалости. Все остальные смотрели на оратора разинув рты,
словно он перед ними раздевался.
— Да-да, вы думали удивить белых вашей хитростью, а вы¬
яснилось, что белые украли и этот ваш талант, как украли они у
вас все остальное.
При этих словах мистер Сэм открыл свои мутные глаза и
посмотрел на доктора Му буту, но тотчас же закрыл их, словно не
одобрил то, что увидел. Дик медленно качал головой, и на его
лице появилась гримаса — смесь боли и цинизма. Анни улыбалась
краешками губ. Лакомка сидела с отстраненным видом, словно ее
все это не касалось. Ван Рафф словно обмозговывал фантастиче¬
скую кражу. Белая девочка-подросток снова хихикнула и попыта¬
лась поймать взгляд доктора Мубуты. Внезапно он посмотрел прямо
на нее, его взгляд потерял туманность, сфокусировавшись на ней.
Его блестящие красные глаза раздевали ее, смотрели прямо между
ее расставленных коленей.
— Да! — воскликнул он, и она виновато вздрогнула и со¬
мкнула колени.
Мистер Сэм, казалось, спал — может, даже вечным сном.
Затем все снова обратилось в слух. Они удивительно походили
на пассажиров автобуса, несущегося неизвестно куда и готового в
любой момент покинуть грешную землю.
У доктора Мубуты опять сделался отсутствующий взгляд, слов¬
но он высказал самое сокровенное и теперь мог успокоиться.
— Вы все поддакивали белым, а теперь они вам поддакивают,
и нельзя понять, кто кому поддакивает сильнее...
— Дерьмо! — отчетливо произнес кто-то из собравшихся. Но
все по-прежнему продолжали глядеть как загипнотизированные на
нижнюю челюсть доктора, исполнявшую танец живота. Сам оратор
был незаметным, словно серая тень в ярко освещенной комнате.
— Вы слышали выстрелы? — осведомился оратор, проигнори¬
ровав восклицание.
Вопрос носил явно риторический характер. Все прекрасно слы¬
шали выстрелы и знали, что это бушует черная молодежь на Седь¬
мой авеню. Ответ тут не требовался.
— Кидают камнями в полицейских, — нараспев протянул
доктор Му бута. — Словно полицейские сделаны из стекла.
462

Он немного помолчал, словно ожидая откликов на эту репли¬
ку, но ответом ему было молчание. Никто не понимал, к чему
клонит доктор, хотя и без него было ясно, что полицейские не
сделаны из стекла.
— Я нашел решение Негритянской Проблемы! — провозгла¬
сил доктор Мубута. Он снова сделал паузу, но никто не осведо¬
мился, в чем же заключается это решение. Тогда он сказал сам: —
Мы переживем этих белых. Пока они на все лады выдумывали
новые способы вызвать смерть, я размышлял о том, как удлинить
жизнь. Они будут умирать, а мы жить вечно, и старейший,среди
нас. мистер Сэм, доживет до того дня, когда чернокожее население
составит на этой земле большинство.
Белая девочка-подросток уставилась на доктора Мубуту так,
словно была готова умереть за дело черных в любую секунду. Ина¬
че был настроен Джонсон Икс, водитель мистера Сэма. Он был не
в силах сдержать свои чувства.
— Офонареть! — крикнул он, и трудно было понять, что
это — восклицание или приказ. — Офонареть! Неужели кто-ни¬
будь в здравом рассудке, с необходимым количеством шариков в
башке, правильно привинченной к шее, — я, вы, они — все вокруг
готовы поверить в эту дерьмовую чушь?! — Его отвисшие губы
выбрасывали каждое слово вместе с брызгами слюны. Они откры¬
вали и закрывали белые передние зубы, словно затвор камеры,
фотографирующей ракеты, посланные в космос.
— Я верю в это, — прохрипел мистер Сэм, глядя на Джон¬
сона своими мутными старческими глазами.
— Ты?! — воскликнул Джонсон Икс, не веря своим ушам.
Слово прозвучало как обвинение.
Все уставились на мистера Сэма, словно ожидая дальнейших
признаний.
— Негры готовы поверить во что угодно, — фыркнула Виола.
Никто не возразил ей.
Джонсон Икс презрительно посмотрел на мистера Сэма через
толстые стекла очков в черной оправе. Это был высокий угловатый
человек в шоферской униформе. Маленький бритый череп, орга¬
нично переходящий в огромный нос, придавал ему сходство с че¬
репахой, которая надела очки, чтобы выдать себя за человека. Он
порой бывал невыносим, но в глупости его никто не решился бы
упрекнуть. Он был друг мистера Сэма.
— Мистер Сэм, — говорил между тем он, — я скажу тебе
это прямо в лицо. Ты псих. Ты утратил весь свой ум, с каким
появился на свет Божий.
На сморщенном лице мистера Сэма глаза превратились в мо¬
лочно-голубые щелочки.
— Люди знают далеко не все, — прошептал он.
463

— Я помогаю старым и немощным, — упорствовал доктор
Мубута. — Я омолаживаю престарелых.
— Чушь! А ты, мистер Сэм, посмотри на себя. Тебе девяносто
лет.
— Больше, — поправил его мистер Сэм.
— Вот видишь: даже больше. Ты уже одной ногой в могиле,
а все балуешься с женщинами. Ты балуешься с ними шестьдесят
пять лет.
— Куда больше.
— Ты сводничал и держал бордель с незапамятных времен.
С тех пор как только услышал, что это дело выгодное...
— Дешево купить, дорого продать всегда выгодно, как говорят
евреи.
— Всю свою жизнь ты жил с женщинами и еще не насытился.
Тебе скоро стукнет сто, а ты хочешь пойти против установленного
Создателем порядка.
— Вовсе нет.
— Вовсе нет? — Джонсон Икс с трудом сдерживал себя. —
Мистер Сэм, ты в Бога веришь?
— А то как же! Я верю в Него, вот уже шестьдесят девять
лет. Я поверил в Него, когда ты еще не родился.
Джонсон Икс был в замешательстве.
— А ну-ка еще разок. Что-то я не понял.
— Господь заботится о тех, кто сам о себе заботится.
Джонсон Икс выпучил глаза и гневно закричал:
— Выходит, ты всю жизнь мошенничал, воровал, обманывал,
а теперь еще ждешь, что о тебе позаботится Господь?
— Ничто, как Бог, — нараспев произнес доктор Мубута
и, словно сочтя, что хватил через край, добавил: — Разве что
деньги.
— Возьми вот тот саквояж, — прохрипел мистер Сэм.
Доктор Мубута взял небольшой кожаный саквояж, стоявший
рядом с его докторским чемоданчиком.
— Загляни в него, — распорядился мистер Сэм.
Доктор Мубута послушно заглянул внутрь, и впервые его лицо
и впрямь изменилось, а глаза чуть не полезли на лоб.
— Что ты там увидел? — не унимался мистер Сэм.
— Деньги, — ответил доктор Мубута.
— Как, по-твоему, этих денег хватит, чтобы стать Богом?
— Похоже, да. По-моему, это очень большие деньги.
— Все, что у меня есть.
Ван Рафф встал. Виола заволновалась.
— И деньги эти твои, — сообщил мистер Сэм доктору.
— Ничего подобного, — возразил Ван Рафф.
— Я пошел за полицией, — объявил Джонсон Икс.
464

— Сядь! — прохрипел мистер Сэм. — Это я вас проверял.
Там просто бумаги.
Лицо доктора Му бу ты захлопнулось, словно Библия.
— Я хочу взглянуть, — сообщил Ван Рафф.
— Ну так деньги это или нет? — осведомился доктор Мубута.
— Это пора прекратить, — подала голос Анни. — Все это
нехорошо.
— Занимайся своими делами, — огрызнулся ее муж.
— Извини, что еще живу, — отозвалась она, кидая на него
испепеляющий взгляд.
— Его надо посадить в дурдом, — сказала Виола. — Он псих.
— Я все-таки взгляну, — сказал Ван Рафф, вставая и на¬
правляясь к саквояжу.
— Я вас всех вывел на чистую воду, — сказал мистер Сэм.
— Теперь, когда все высказались, могу ли я продолжать? —
осведомился доктор Мубута.
— Плюнь! — сказал Джонсон Икс Ван Раффу. — Все равно
саквояж никуда не убежит.
— Черта с два, — угрюмо пробормотал Ван Рафф, неохотно
возвращаясь к себе на место.
Ни одна из девочек-подростков не вымолвила ни слова.
В напряженном молчании доктор Мубута открыл свой чемо¬
данчик и извлек из него банку с мерзкого вида жидкостью и по¬
ставил ее на столик у кровати мистера Сэма. Все подались вперед,
вглядываясь в мутно-белую жижу.
Мистер Сэм вытянул шею, выпучив блестящие старческие гла¬
за, напоминая любопытного петуха с тощей шеей.
— Это оно л есть? — спросил он.
— Это оно и есть.
— Ия стану молодым?
— Для того оно и сделано.
— А что это в ней такое мутно-белое?
— Альбумин. Это примерно то же, что и основа спермы.
— А что такое сперма?
— То, чего у тебя нет.
Внезапно с белой девочкой-подростком сделалась истерика.
Она захохотала и долго смеялась так, согнувшись чуть не пополам
и побагровев лицом. Все уставились на нее, а когда она пришла
в себя, снова воззрились на банку.
— А это что за черные шарики такие там плавают? — про¬
должал допрос мистер Сэм.
— Это только на вид они черные шарики, а вообще-то взято
у бабуина, самого сексуального из двуногих.
Веки мистера Сэма дернулись.
— И это взяли у живого бабуина?
465

— Живого и здорового.
— Неплохо! Но ему это не понравилось?
•— А тебе бы понравилось, если бы у тебя такое взяли пол¬
сотни лет назад?
— М-да. А что это такое похожее на перья?
— Это и есть части перьев. С бойцового петуха, который
оплодотворял яйца с расстояния в три фута.
— Я знал одного человека, так женщины беременели от од¬
ного его взгляда.
— У него был похотливый глаз. Сюда добавлен один такой.
— Так-так. Да тут, значит, все на свете. Шарики, перышки,
глазки и так далее? А это что за странные штучки?
— Детородные органы орлов, кроликов и моллюсков.
Доктор Мубута сообщил все это и глазом не моргнув.
Зато у его слушателей глаза полезли на лоб. Учитывая особые
обстоятельства — Гарлем, жару, освещение, — они миновали по¬
рог рационального мышления. Это оказалось нетрудно. Теперь
можно было поверить и в омоложение, и в грядущее равенство
всех народов.
— Лихая смесь, — отозвался мистер Сэм. — Жуть, что по¬
лучится, если все составные части заработают одновременно. Ну а
что это такое склизкое и черное на самом дне?
— Секрет, — отвечал доктор Мубута, невозмутимый, как
сова.
— Секрет? А по-моему, свиное дерьмо.
— Это вещество приводит в действие все остальные компо¬
ненты, и они заряжают половые железы — так же, как заряжают
севшую батарею.
— Вот, значит, как?
— Вот, значит, так.
— А как это снадобье называется?	7
— Спермоэликсир.
— Красиво. А он подействует?
Доктор Мубута презрительно посмотрел на мистера Сэма.
— Ты сам знаешь, что спермоэликсир подействует, иначе не
вызвал бы меня и не решился бы заплатить мне, несмотря на все
свое скупердяйство.
— Я знаю лишь то, что слышал, — недовольно отозвался ми¬
стер Сэм.
— Ты слышал! — презрительно повторил доктор Мубута. —
Ты видел людей, на которых он подействовал. Ты шептался, вы¬
спрашивал, шпионил за моими клиентами с того самого дня, как
я вернулся из Африки.
— Мне стыдно за тебя, мистер Сэм!, — негодующе воскликнул
Джонсон Икс. — Ты всегда был известен как человек, живущий
466

в свое удовольствие. Ты никогда никому не завидовал. А теперь
ты сидишь на мешке денег, какой заработал на том, что другие
совершали грех, и так завидуешь всем остальным, кто получает
плотские удовольствия, что готов отдать все свое состояние, лишь
бы снова получить возможность грешить, хотя ты стар, как не
знаю кто...
— Дело не в этом, — возразил мистер Сэм. — Просто я хочу
снова жениться.
— А я его невеста, — вдруг сообщила белая девочка-подро¬
сток. Это хладнокровное сообщение, переданное голосом с интона¬
циями, вызывающими в памяти хлопковые поля Юга, произвело
эффект разорвавшейся гранаты и удивило присутствующих не
меньше, чем чудодейственный спермоэликсир.
Виола так побагровела, что стала похожа на огромного насо¬
савшегося крови клопа.
— Ты дрянь! — взвизгнула она, но кого именно имела в виду,
не уточнила.
— Не волнуйся, это он просто так говорит, — попытался
успокоить ее Ван Рафф, хотя сам взволновался не на шутку.
Что касается Анни, то она вдруг страшно застыдилась. Заметив
это. Дик резко сказал:
— Он, значит, помолодеет и сделается слишком хорош для
своей расы.
Внезапно маска отрешенности упала с лица доктора Мубуты.
Вид у него сделался чрезвычайно глупый.
— Ха, значит, ты решил жениться на этой молодой особе?
— А что в ней плохого? — с вызовом спросил мистер Сэм.
— С ней-то все в порядке, а вот с тобой — не знаю. Боюсь,
тебе понадобится куда больше эликсира, чем я предполагал.
— По-твоему, я об этом не подумал?
— Более того, — продолжал доктор Мубута, — если гарлем¬
ская молва не врет — ас чего ей тут врать, — то у тебя, на¬
сколько я понимаю, уже есть одна жена. А на двух жен тебе этого
эликсира будет маловато.
— Ну так дай эликсиру и моей старухе, — предложил ми¬
стер Сэм. — Глядишь, помолодеет и пойдет на панель торговать
собой.
Белая девочка-подросток снова истерически захохотала.
Тут Виола выхватила из своей сумочки кнопочный нож, щелк¬
нула лезвием и двинулась к девочке. Ван Рафф так опешил, что
не мог пошевелиться. Девочка бросилась за кровать мистера Сэма,
словно он мог ей помочь. Но Виола изменила направление атаки
и двинулась на мистера Сэма. Доктор Мубута обхватил ее сзади
за талию. Джонсон Икс шагнул в их сторону. Ван Рафф вскочил
на ноги. Виола попыталась ударить ножом доктора Мубуту, но он
467

подставил руку, и его ладонь обагрилась кровью. Он попытался
завладеть саквояжем, но тут Ван Рафф со словами «Нет! Не вый¬
дет!» выхватил саквояж у него из руки. В этот момент Виола
ударила доктора Мубуту ножом в спину. Но этого оказалось не¬
достаточно, чтобы помешать ему перейти в наступление. С нали¬
тыми кровью глазами он бросился в наступление, протянул
окровавленную руку и выхватил у нее из руки нож, словно со¬
сульку. Ее серые глаза расширились от гнева и ужаса, рот рас¬
крылся было в крике, обнажив розовую глотку, но крикнуть она
не успела. Доктор Мубута всадил нож ей в сердце, а затем сразу
же ударил и Ван Раффа, на сей раз в голову, но лезвие сломалось
о его череп. Ван Рафф вдруг на глазах постарел лет на сто, лицо
его исказилось гримасой боли и ужаса, и саквояж выпал из его
разжатых пальцев на пол.
Кровь хлестала из спины и руки доктора Мубуты, словно от¬
крылись все его вены и артерии, но он схватил саквояж и ринулся
к двери. Дик и Анни исчезли, а Джонсон Икс стоял, крестообразно
раскинув руки, в проходе лицом к выходу. Доктор Мубута ударил
его в спину сломанным лезвием, и тот полетел в столовую, словно
ракета. Доктор Мубута оставил нож в спине Джонсона Икса и
бросился к кухонной двери. Дверь открылась сама собой, и на
пороге появился невысокий черный человек в красной феске.
В руке у него был нож с лезвием в шесть с половиной дюймов.
Доктор Мубута остановился как вкопанный, но это ему не помогло.
Черный человек в красной феске умело обращался с холодным
оружием, и не успел доктор Мубута и пикнуть, как нож вошел
ему в сердце.
Глава 6
На перекрестке 135-й улицы и Седьмой авеню на перевернутой
бочке стоял человек и монотонно взывал:
— Власть черным! Власть черным! Так или не так? Так или
не так? Мы пройдем сегодня... когда святые в рай. Да, мои дорогие.
Сегодня мы пройдем маршем...
С его губастого рта во все стороны летели слюни. Вислые щеки
ходили ходуном. Коричневая кожа покрылась каплями пота. Крас¬
ные глаза смотрели устало.
— Мистер Чарли боялся власти черных с сотворения мира.
Потому-то Ной во времена потопа и ртвез нас в Африку. И мы
смеялись, чтобы не плакать...
Он вытер лоб красным платком, рыгнул и судорожно сглотнул,
застыв с опустошенным взглядом и открытым ртом, словно ожидая,
когда придут нужные слова.
468

— Не могу, — прошептал он. — Нет сил. — Но никто его
не услышал, никому до него, собственно, не было дела. Он еще
раз судорожно сглотнул и истошно завопил: — Сегодня или ни- '
когда! Вперед! На охоту на белого кита. Вы понимаете меня, ре¬
бята?
Это был большой, полный мужчина. Была ночь, но жара стоя¬
ла, как днем, разве что было не так светло. Его белая рубашка с
короткими рукавами промокла насквозь. Его черные шерстяные
брюки промокли у пояса, словно его большой живот начал вдруг
таять или плавиться.
— Хотите хороший дом? Идите охотиться! Хотите хорошую
машину? Идите охотиться! Хотите хорошую работу? Идите охо¬
титься! — Его курчавые волосы взмокли. Для такого крупного пол¬
ного мужчины, которому самое место за покерным столом, он был
чересчур взбудоражен. Он размахивал руками, словно мельница
крыльями. Он приплясывал, он боксировал с тенью. Он вопил,
брызгая слюной:
— Охота на кита! На кита! На кита! Эй, белые, сила за нами!
Мы черные, мы сила!
Вокруг собралась толпа гарлемцев, одетых по-праздничному.
Они стояли на тротуаре, но кое-кто вышел и на мостовую,
мешая движению. Их цветастые наряды напоминали по колеру
южноамериканские джунгли. Казалось, дело происходит на бе¬
регах Амазонки, усеянных экзотическими цветами, орхидеями
всех видов. Впрочем, в отличие от орхидей, гарлемцы не без¬
молвствовали.
— О чём это он? — спросила высокая желтая цыпочка с ры¬
жими волосами и в зеленом платье, едва прикрывавшем ягодицы,
высокого худощавого чернокожего с чеканным профилем.
— Помолчи, дай послушать, — крикнул он на нее, и в его
миндалевидных глазах вспыхнула ярость. — Он говорит о том, что
такое власть черных.
Она удивленно посмотрела на него большими зелеными в ко¬
ричневую крапинку глазищами.
— Власть черных? А мне-то что до нее. Я не черная.
Его красивые губы сложились в презрительную усмешку:
— Ну и кто же в этом виноват?
— Черные — это сила. Вперед же, в бой!
Когда же миловидная шоколадная мисс подошла к группе ве¬
сельчаков у отеля «Парадиз», повторяя: «Пожертвуйте на борьбу,
джентльмены», один курчавый шутник в красной шелковой рубаш¬
ке с длинными рукавами нахально спросил:
— На какую, дьявол, борьбу? Если у черных такая сила, то
зачем же еще воевать? Почему бы черной силе не пожертвовать
что-то мне?
469

Коричневая мисс, оглядев шутника и его друзей с головы до
пят, невозмутимо ответила:
— Ступай к своим белым шлюхам. Мы, черные женщины,
будем драться.
— Ну так и давай дерись, — буркнул шутник, отворачива¬
ясь. — В этом-то ваша беда. Вы, черные бабы, только и знаете,
что деретесь.
Но другие молодые женщины, занимавшиеся сбором пожерт¬
вований, действовали успешнее. Среди отдыхающих хватало людей
серьезных, сознающих важность фонда борьбы. Они верили в ло¬
зунг «Власть черным». По крайней мере ни во что другое они уже
давно не верили. Все остальное успеха не принесло. Они бросали
в корзинки монеты и бумажки. В конце концов, мало ли на чтр
уходят деньги: на квартплату, церковь, еду, выпивку. Так
хуже «Власть черным»? Что они от этого потеряют? Ничего. А
глядишь, вдруг что-то и выиграют. Кит проглотил Иону. Моисей
сделал сушею Красное море. Христос восстал из мертвых. Линкольн
освободил рабов. Гитлер убил шесть миллионов евреев. Африканцы
пришли к власти — по крайней мере кое-где в Африке. Русские
и американцы запускали спутники на Луну. Какой-то чудак изго¬
товил искусственное сердце. Так что ничего невозможного нет.
Молодые сборщицы опрокидывали содержимое своих корзинок
в позолоченный бочонок с флажком «Власть черным». Он стоял на
столике рядом с бочкой оратора. За столиком восседала полная,
суровая седовласая матрона в черном форменном платье с золотыми
пуговицами и золотой оторочкой. Казалось, платье вот-вот заго¬
рится. Принеся очередную порцию денег, сборщицы снова возвра¬
щались собирать пожертвования.
Оратор же продолжал неистовствовать: Черная Сила. Опасная,
как темнота, загадочная, как ночь. Наше наследие. Наше прирож¬
денное право. Хватит нам мыкаться на привязи в большом коррале.
— Парень что-то совсем зарапортовался, — шепнул один чер¬
ный собрат другому.
Те немногие белые, что с трудом продвигали свои автомобили
через толпу, высыпавшую на Седьмую авеню, приоткрывали окна,
но, услышав слова «Власть черным», спешно нажимали на акселе¬
раторы.
Впрочем, толпа вела себя дисциплинированно. На улице вид¬
нелись полицейские патрульные машины, но блюстителям порядка
пока делать было нечего, разве что уклоняться от испепеляющих
взглядов. Большинство полицейских были белыми, хотя многие из
них заметно покраснели, слушая вопли оратора с монотонными
заклинаниями: «Власть черным, власть черным!»
Черный сверкающий «кадиллак» подъехал к тротуару и оста¬
новился там, где парковка была строго запрещена и была остановка
470

городского автобуса, в двух шагах от бочонка оратора. Впереди
сидели двое грозного вида чернокожих в черных куртках и фу¬
ражках, какие носили боевики организации «Власть черным». Они
сидели неподвижно, с каменными лицами. На заднем сиденье рас¬
положился статный пожилой седовласый чернокожий. Он сидел
между двумя худощавыми коричневыми молодыми людьми, одеты¬
ми, как одеваются священники. У седовласого была гладкая бар¬
хатистая черная кожа, которую, казалось, недавно обработал
массажист. Седые курчавые волосы были коротко подстрижены,
светло-карие глаза смотрели из-под тяжелых черных бровей на
удивление по-молодому. Длинные черные ресницы придавали
взгляду сексапильность. Но тем не менее ни в его внешности, ни
тем более в поведении не было ничего, что напоминало бы томную
расслабленность. Он был одет в темно-серый летний костюм. На
нем были черные ботинки, темный галстук, белая рубашка и ни¬
каких украшений — цепочек, колец, перстней. Часов и тех не
было. Он держался спокойно, властно, в глазах мелькало что-то,
напоминавшее снисходительность, но губы были плотно сжаты.
Одетый в кожу негр выскочил из машины и распахнул заднюю
дверцу. Сначала вышел одетый как священник, за ним седовласый.
Оратор оборвал свою речь на полуслове и спустился с бочонка.
Он подошел к седовласому с таким почтительным видом, что просто
не верилось, как он мог минуту назад громогласно прославлять
власть черных. Он даже не осмелился обменяться с седовласым
рукопожатием.
— Доктор Мур, — забормотал он, — меня бы надо сменить.
Я весь выдохся.
— Поработай еще, Джей, — отозвался доктор Мур. — Скоро
тебя сменит Эл. — Голос у него был ровный, произношение четкое,
манера говорить приятная, но за этим стояла непреклонная вла¬
стность.
— Я жутко устал, — пожаловался Джей.
Доктор Мур резко посмотрел на него, потом смягчился и по¬
хлопал по плечу.
— Мы все устали, сын мой, — сказал он. — Потерпи еще
немного, и сможешь отдохнуть. Если еще хоть одна живая душа, —
тут для выразительности он поднял палец, — уяснит, что к чему,
труды наши не пойдут прахом.
— Есть, сэр, — кротко отозвался толстяк и опять взгромоз¬
дился на бочонок.
— Так, а что у вас, сестра Зет? — обратился доктор Мур к
матроне в черном, восседавшей у золоченого бочонка с флажком
«Власть черным».
Она улыбнулась, и во рту ее вспыхнуло золото.
— Бочонок наполнен почти доверху, — сообщила она.
471

Доктор Мур с каким-то сожалением поглядел на ее золотые
зубы, затем кивнул своему похожему на духовное лицо спутнику.
Тот открыл багажник машины и вынул большой кожаный чемо¬
дан. Кожаный тип взял бочонок и высыпал из него пожертво¬
вания в чемодан, в котором уже имелся достаточный запас монет
и купюр.
Гарлемцы взирали на эту процедуру в полном молчании.
Полицейские из участка на 135-й улице бросали на чемодан
любопытствующие взгляды, но оставались на местах. Никто не об¬
ратил внимания на то, что лимузин нарушил правила парковки.
Никто не поставил под сомнение право доктора Мура забирать
деньги. Никто не заподозрил во всем этом чего-то странного. И
тем не менее очень многие черные — и все до единого белые
полицейские — понятия не имели о том, кто такой доктор Мур и
чем он занимается. У него был такой убедительный, авторитетный
вид, что никому и в голову не приходило оспаривать его право
забирать пожертвования, да и черный лимузин-«кадиллак», запол¬
ненный людьми в черной форме — даже если двое выглядели как
священники, — сразу ассоциировался с движением «Власть чер¬
ным».
Когда доктор Мур снова занял место в машине, он сказал
водителю через переговорное устройство:
— Поезжай в центр, Би. — Потом, глянув на затылок води¬
теля, поправился: — Нет, кажется, ты Си.
Шофер обернулся и сказал:
— Да, сэр, я Си. Би умер.
— Умер? Когда же? — В голосе доктора сквозило легкое удив¬
ление.
— Два с лишним месяца назад.
Доктор Мур откинулся на подушки сиденья и вздохнул.
— Жизнь коротка, — заметил он.
Остаток пути они проделали молча. Они остановились на Лен¬
нокс-авеню, в квартале, где жили представители среднего класса.
Дом был высокий, семнадцатиэтажный, из красного кирпича, в
форме буквы «и». Сквер перед домом был разбит так недавно, что
трава еще толком не выросла, а у только что посаженных деревьев
и кустов был увядший вид, словно они выдержали страшную за¬
суху. В центре скверика была детская площадка с горками, каче¬
лями и песочницами. Все было такое новенькое, что казалось,
никаких детей тут не было и быть не могло.
На той стороне Леннокс-авеню в направлении Седьмой тяну¬
лись традиционные трущобы с квартирами полными крыс' и без
горячей воды. На первых этажах размещались супермаркеты, гряз¬
ные витрины которых были украшены плакатами, выполненными
от руки: «Окорок копченый — 55 центов/фунт, разреш. прав-вом
472

США», «Дезодорант «Голубой лед» — 75 ц.», «Калифорнийский
виноград без косточек — 49 ц/ф», «Королевские крабы» — 49
ц/ф», «Мороженые потроха и прочие деликатесы». Галантерейные
магазинчики с россыпями ниток, иголок, булавок, парикмахерские,
табачные магазины. Рекламы виски и пива, париков и поли¬
тических деятелей, баллотирующихся в Конгресс. Похоронные бю¬
ро, ночные клубы, объявления: «Преподобный Айк: не упустите
возможность послушать этого молодого посланника Всевышнего. Он
молится за здравие болящих и успокоение скорбящих. Вы прихо¬
дите с горестями, а уходите с песней». Черные гарлемцы, сидящие
на лавочках у своих убогих жилищ... бездельники, ошивающиеся
у баров и покуривающие марихуану. Пыль, грязь, мусор, которые
разносят порывы ветра и шаги прохожих. Такова жизнь в трущо¬
бах, но состоятельные обитатели домов по другую сторону Лен¬
нокс-авеню никогда не глядят в том направлении.
Черный «кадиллак» затормозил у чахлого газона. Странным
образом лозунг сзади, на котором раньше было написано: «Власть
черным», теперь гласил: «Братство!» Двое в черной коже, что си¬
дели спереди, вылезли и встали у задних дверец. Вдали от пестрой,
шумной толпы 135-й улицы и Седьмой авеню, в этом тихом, рес¬
пектабельном районе они выглядели крупнее, крепче и гораздо
опасней. Выпуклости под пиджаками слева обозначились еще от¬
четливей. На этой тихой, спокойной улице в них безошибочно
угадывались телохранители. Хорошо одетые люди, входившие и
выходившие из подъезда, посматривали на них не без удивления.
Впрочем, и без враждебности. Доктора Мура здесь знали и почи¬
тали. Все ценили его усилия по интеграции людей разного цвета
кожи, одобряли его разумные, чуждые насилию методы. Когда из
машины появился сам доктор в сопровождении двух «священни¬
ков», жители дома приподнимали шляпы и заискивающе улыба¬
лись.
— Пойдемте со мной, мальчики, — сказал он свите и дви¬
нулся к подъезду быстрой походкой. Свита устремилась за ним. В
том, как он держался, чувствовались уверенность в себе и умение
повелевать. У него был вид человека, который ставит цели и до¬
бивается их осуществления. Жильцы дома, встречавшиеся на его
пути, кланялись. Он любезно улыбался. Лифтер держал для него
лифт. Доктор Мур поднялся на третий этаж. Там он отпустил
телохранителей, оставив с собой двух «священников».
Холл квартиры был роскошен. На полу лежал огромный
фиолетовый ковер. У вешалки висело зеркало в полный рост, рядом
была стойка для зонтиков. По другую сторону от входной двери
имелся низкий столик для шляп. На краях его стояли лампы-близ¬
нецы с абажурами. С каждого конца стола стояло по креслу из
какого-то экзотического дерева, со стегаными, ручной вышивки
473

сиденьями. Но доктор Мур не задержался в холле. Мельком глянув
в зеркало, он отправился в большую гостиную окнами на улицу.
«Священники» двинулись за ним. Если не считать белых венеци¬
анских жалюзи, прозрачных занавесок и фиолетовых гардин, в
комнате ничего не было. Не задерживаясь там, доктор и его свита
проследовали в столовую. Там были точно такие же жалюзи, за¬
навески и гардины и так же точно ничего другого не имелось.
Доктор Мур и там не задержался. Он и его свита молча просле¬
довали дальше, на кухню. На кухне, по-прежнему молча, «свя¬
щенники» сняли черные сюртуки, воротнички, надели белые
куртки и поварские колпаки. Доктор Мур открыл холодильник и
заглянул в него.
— Есть шейные позвонки, — объявил он. — Сделайте их с
рисом. Кроме того, где-то тут должны быть желтый ямс и капуста.
— А как насчет кукурузного хлеба? — осведомился один из
поваров-«священников».
— Ладно, пусть будет кукурузный хлеб, если, конечно, есть
масло.
— Есть маргарин.
Доктор Мур скривился от отвращения.
— Человеку надо что-то есть, — сказал он. — Поищите как
следует.
Он быстро прошествовал назад в холл и открыл дверь в первую
спальню. Там тоже было пусто, если не считать двойной кровати,
а также некрашеного стенного шкафа.
— Люси! — позвал он.
Из ванной высунула голову женщина. Лицо молодое, с гладкой
коричневой кожей. Черные распрямленные волосы косо пересекали
лоб и закрывали правое ухо. Лицо было красивое: прямой широкий
-нос, широкий рот с полными, мягкими, упругими коричневыми
губами. Карие глаза, казавшиеся особенно большими за стеклами
очков без оправы, напоминали об эротических утехах.
— Люси нет, зато есть я, — сообщила женщина.
— Барбара? С тобой кто-то есть? — Его голос упал до шепота.
— Нет, конечно. Ты думаешь, я таскаю их сюда? — произ¬
несла она хорошо поставленным голосом, имитируя крайнее изум¬
ление.
— А что ты тогда, твою мать, тут делаешь? — спросил он
громко и грубо, сразу превратившись в совершенно иного челове¬
ка. — Я же отправил тебя работать на коктейль в «Американе».
Она вошла в комнату, а с ней ворвался и запах женской плоти.
Она набросила на себя розовый шелковый халат, в прорези кото¬
рого виднелся коричневый живот и черный лобок.
— Я там была, — обиженно проговорила женщина. — Но в
«Американе» слишком много конкуренток — любительницы острых
474

ощущений из высшего общества. Они прямо облепили этих белых,
как мухи сахар.
Доктор Мур сердито нахмурился:
— Ну и что? Ты боишься любительниц? Какая же ты про¬
фессионалка?
— Ты смеешься? Куда мне против этих баб? Ты когда-нибудь
видел мадам Томасину, которой захотелось белого мяса?
— Послушай, шлюха, это твоя проблема. Я плачу не для того,
чтобы на коктейлях эти стервы тебя обыгрывали в игру, в которую
ты обучена играть. Я хочу, чтобы ты выигрывала. Как — это уже
твое дело. Если из-за этих дамочек ты не можешь заарканить
белого Джона, я найму другую шлюху.
Она подошла к нему вплотную. Его обволакивал терпкий жен¬
ский запах.
— Не надо говорить со мной, Эл, детка, таким тоном. Разве
от меня было мало проку? Просто на этих утренниках стервы дают
себе волю. Но ничего, вечером я отыграюсь. — Она попыталась
обнять его, но он грубо ее оттолкнул.
— Да уж, постарайся, — сказал он. — За квартиру не пла¬
чено, и у меня есть кое-какие должки.
— А разве твои фокусы тебе мало приносят?
— Конечно мало. Делиться приходится слишком со многими.
Да и эти гарлемцы больно легкомысленны. Им бы только валять
дурака... — Помолчав, он задумчиво добавил: — Нет, если их,
конечно, расшевелить, тогда можно кое-что заработать.
— Ну а разве твои шимпанзе не способны на такое? Пусть
расшевеливают. За что тогда ты им платишь деньги?
— Нет, в таком деле от них толку мало, — медленно произнес
он. — Тут нужен покойник.
Глава 7
Судмедэксперт сильно смахивал на студента Сити-колледжа.
Легкий костюм был весь помят, густую каштановую шевелюру дав¬
но следовало бы постричь, а очки с толстыми стеклами — проте¬
реть. У него был тот самый унылый вид, какой, наверное, и должен
быть у человека, изо дня в день по долгу службы имеющего дело
со смертью.
Окончив осмотр трупа, он выпрямился и вытер руки о брюки.
— Все ясно, — обратился он к сержанту из отдела по рас¬
следованию убийств. — Мы знаем точно время смерти: местные
детективы видели, как он скончался. И причина смерти понятна —
перерезана яремная вена. Значит, белый, пол — мужчина, воз¬
раст — около тридцати пяти лет...
475-

Сержант, однако, остался недоволен этой информацией. Сер¬
жанта вообще раздражали все без исключения судмедэксперты.
Это был высокий, угловатый человек в голубом накрахмаленном
костюме из сержа. У него были волосы самого отталкивающего
рыжего цвета, коричневые веснушки, похожие на бородавки, а
также большой острый нос, напоминавший киль гоночной яхты.
В его маленьких, близко посаженных голубых глазках светилась
досада.
— Отличительные приметы имеются? Шрамы, родинки?
спросил он медика.
— Черт, вы видели то же, что и я, — буркнул тот и не¬
осмотрительно ступил в кровавую лужу. — Ну что за невезение! —
в сердцах воскликнул он.
— При нем. как назло, нет ничего, чтобы помогло удостове¬
рить личность, — посетовал сержант. — Ни бумажника, ни доку¬
ментов. А на одежде нет ярлыков прачечной или химчистки.
— А как насчет ботинок? — осведомился Гробовщик.
— Думаете, там могут быть какие-то подсказки?
— Почему бы и нет?
На это представитель окружной прокуратуры кивнул головой,
хотя было неясно, что означал этот кивок. Это был человек средних
лет, с мучнистым цветом лица и аккуратно расчесанными седею¬
щими волосами. Одутловатое лицо, выдающееся брюшко, помятый
костюм и нечищеные ботинки придавали ему вид законченного
неудачника. Позади него толпились ребята из «скорой помощи» и
полицейские из патрульной машины, словно хоронясь за ширмой
его нерешительности. Сержант из отдела по расследованию убийств
и судмедэксперт стояли поодаль.
Сержант покосился на фотографа, которого он привез с собой,
и сказал:
— Сними с него башмаки.
— Пусть это сделает Джо, — заартачился тот. — Я снимаю
покойников.
Джо был детектив первого класса, который привез сержанта.
Это был квадратный здоровяк славянского происхождения, с ко¬
ротко стриженной головой, и волосы его напоминали иголки дико¬
браза.
— Давай, Джо, — распорядился сержант.
Джо молча опустился на колени и стал расшнуровывать ко¬
ричневые замшевые туфли покойника. Затем он поочередно снял
их и, поднеся к свету, заглянул внутрь. Сержант тоже наклонился,
чтобы посмотреть, нет ли там чего-то полезного.
— Фирма «Бостониан», — прочитал Джо.
— Тьфу, черт! -г- презрительно фыркнул сержант и гневно
посмотрел на Гробовщика. Затем он страдальческим голосом обра-
476

тился к судмедэксперту: — Вы можете сказать, вступал он в по¬
ловые сношения или нет — я имею в виду недавно?
Судмедэксперту все это давно и сильно осточертело.
— Вскрытие позволяет установить это с точностью до часа, —
сообщил он, а себе под нос пробурчал: — Что за вопрос?!
Но сержант его услышал.
— Это существенно, — решил он оправдаться. — Нам же на¬
до знать о нем . хоть что-то. Иначе как же мы установим, кто его
убил?
— Можно взять у него отпечатки, — подал голос Гробовщик.
Сержант посмотрел на него с прищуром, словно подозревая,
что тот его подначивает. Ну разумеется, они возьмут и отпечатки,
и все, что положено по схеме Бертильона для идентификации лич¬
ности. Что он, собственно, возникает, злобно размышлял сержант.
— Так или иначе, половая связь у него была не с женщи¬
ной, — сообщил судмедэксперт, невольно покраснев. — По край¬
ней мере способ был неестественный.
Все посмотрели на него, словно ожидая продолжения.
— Верно, — согласился сержант, кивая головой с видом зна¬
тока. Впрочем, ему самому хотелось спросить, как тот это уста¬
новил. Тут внезапно подал голос Могильщик:
— Лично я знал это с самого начала.
Сержант покраснел так, что веснушки стали похожи на шра¬
мы. Он слыхал об этих двух гарлемских детективах, но видел их
впервые. Но он уже чувствовал, что с ними каши не сваришь. Они
действовали ему на нервы.
— Тогда, может, вы заодно скажете и почему его убили? —
саркастически осведомился он.
— Это элементарно, — невозмутимо, сказал Могильщик. —
Есть две причины, по которым белые гибнут в Гарлеме: деньги и
страх.
Этот ответ застал сержанта врасплох.
— А не секс? — спросил он, сразу утратив саркастичность.
— Секс? Господи, у вас, белых, одно на уме. Раз Гарлем, то,
значит, секс. Впрочем, вы, в общем-то, правы, — продолжал он,
прежде чем сержант смог вставить хоть слово. — Все это так. Но
секс — это товар. Так что зачем убивать’ курицу, которая несет
золотые яйца?
Кровь отхлынула от лица сержанта. Побелев как мел, он злоб¬
но осведомился:
— Значит, по-вашему, в Гарлеме не бывает убийства на сек¬
суальной почве?
— Я говорил только, что белые не гибнут на сексуальной по¬
чве, — возразил Могильщик. — По крайней мере, на моей памяти
такого не случалось..
477

Кровь опять прилила к щекам сержанта. Под воздействием
различных комплексов лицо его меняло окраску, как хамелеон.
— И не случается ошибок? — продолжал он уже по инер¬
ции.
— Черт возьми, сержант, любое убийство — ошибка, — снис¬
ходительно заметил Могильщик. — Вам ли этого не знать.
Да, с этими сукиными сынами надо держать ухо востро, по¬
думал сержант, а потом угрюмо заговорил, сменив тему:
— Может, тогда вы скажете, кто его убил?
— Это нечестный вопрос, — отозвался Гробовщик.
— Сдаюсь! — вскинул руки вверх сержант.
Вокруг покойника собралось человек пятнадцать, в том числе
полицейские из патрульных — в основном белые. Лишь четверо
были цветные. Все облегченно рассмеялись. Смерть белого в Гар¬
леме всегда была делом щекотливым. Независимо от того, работали
люди в полиции или нет, они обычно в таких случаях занимали
позиции в соответствии с расовой принадлежностью. Никому это
не доставляло удовольствия, но и оставаться равнодушным никто
тоже не мог. Это затрагивало самые основы.
— Вас еще что-нибудь интересует? — осведомился судмедэк¬
сперт.
Сержант резко посмотрел на него, пытаясь понять, не ирони¬
зирует ли тот, но иронии не углядел.
— Разумеется, — ответил он. — Меня интересует все: кто
он, кто его убил и почему. Но прежде всего меня интересует, кто
его убийца. Такая уж у меня работа.
— Что ж, это ваш ребеночек, — равнодушно отозвался суд¬
медэксперт. — Завтра, точнее, сегодня утром вы получите резуль¬
таты вскрытия. А пока я еду домой. — Он заполнил бирку,
привязал ее к большому пальцу на правой ноге трупа и кивнул
шоферу и его напарнику из труповозки: — Везите его в морг,
ребята.
При насильственных смертях ведущую роль, естественно, иг¬
рали представители отдела по расследованию убийств, и старший
из этого отдела делался главным. Все остальные — патрульные,
детективы из местного участка и так далее — как бы ему подчи¬
нялись. Им это очень не нравилось. Но Гробовщику и Могильщику
было наплевать, кто тут главный. «Пусть разводят свою бюрокра¬
тию, — как-то раз заметил Могильщик. — Нам главное докопаться
до убийцы».
Но существовали определенные формальности, оберегающие
права граждан, и Гробовщик с Могильщиком не могли наброситься
на подозреваемых и выколотить из них нужные показания, хотя
в их глазах это и было лучшим и самым дешевым способом раз¬
гадывать кровавые преступления. Кому это не нравится, думали
478

они, пусть сидит дома. Но поскольку о такой атаке не приходилось
и мечтать, детективы решили отойти от места происшествия.
— Пошли, — сказал Гробовщик, кивая в сторону сержанта, —
а то этот и нас, чего доброго, задержит.
— Ты погляди, как разбегаются братцы кролики, — хмыкнул
Могильщик. — А я ведь их предупреждал!
Они отошли к одному из многоквартирных домов, где стояли
переполненные мусорные баки, и остановились, чтобы понаблюдать
за происходящим на месте убийства. Отсюда их никто не видел,
только вот слишком уж благоухали мусорные баки.
— И кто это сказал, что мы, цветные, голодаем? — заметил
Могильщик.
— Нет. Белых удивляет другое, — возразил Гробовщик. —
Они не могут взять в толк, как раз почему мы еще не помираем
с голоду.
Первых очевидцев стали загружать в фургон. Но зато подо¬
спели новые любопытствующие.
— Что тут происходит?
— Понятия не имею. Говорят, пришили белого.
— Застрелили?
— Зарезали.
— Нашли убийцу-то?
— Шутишь? Они хватают нас всех подряд. Ты же знаешь,
как действуют белые легаши.
— Надо отваливать!
— Поздно! — сказал белый полицейский, беря каждого из
черных собратьев за руку.
— Он думает, что удачно пошутил, — пожаловался первый.
— А что, он разве не шутит? — осведомился второй, глядя
на ручищи полицейского, стиснувшие черные запястья.
— Джо и Тед, тащите сюда прожектора, — распоряжался сер¬
жант, перекрывая стоявший гул. — Похоже, тут кровавый след.
Полицейские потащили переносные прожектора, питавшиеся
от батареи, а сержант двинулся за ними следом, во двор, где пахло
помойкой.
— Тут мне понадобится ваша помощь, — примирительно
буркнул он. — Вроде как след идет сюда.
Местные жители сгрудились на ступеньках у соседнего жилого
дома, пытаясь понять, что делают полицейские. К тротуару подъ¬
ехала еще одна патрульная машина. Двое полицейских в форме
на переднем сиденье с интересом уставились на происходящее.
— Вы бы лучше отогнали народ, — недовольно крикнул сер¬
жант новоприбывшим.
— Эй, ну-ка отойдите подальше, — крикнул один из них. Он
и его напарник были явно недовольны.
479

— Я здесь живу, — с вызовом бросила миловидная светло-
коричневая женщина в золотых шлепанцах и запачканной голубой
ночной рубашке. — Я просто вылезла из постели, чтобы узнать,
почему такой шум.
— Вот и узнала, — хмыкнул фотограф из «убийств».
На это женщина отозвалась благодарной улыбкой.
— Ну сколько раз вам повторять, — сердито крикнул поли¬
цейский в форме, вылезая из машины. — Отойдите!
Женщина гневно затрясла косичками:
— Как вы смеете мне приказывать отойти! Я стою на сту¬
пеньках собственного дома.
— Правильно, сестрица Берри, выдай им, — подзуживал сто¬
явший за ее спиной чернокожий собрат в пижаме.
Полицейский налился краской. Его напарник, сидевший за ру¬
лем, тоже вылез из машины и подошел к женщине.
— Что ты сказала? — осведомился он.
Она посмотрела на Гробовщика и Могильщика в поисках
поддержки.
— Можешь на меня не смотреть, — сказал Могильщик. — Я
из той же фирмы.
— И это называется негр! — презрительно фыркнула женщи¬
на, отступая под натиском блюстителей порядка.
— Так, а теперь давайте свет сюда, — распоряжался сержант,
возвращаясь к черневшему пятну застывшей крови там, где скон¬
чался белый.
Прежде чем присоединиться к остальным детективам, Могиль¬
щик подошел к их машине и включил фары.
След был вполне отчетливый. Создался своеобразный орна¬
мент. Пунктир из маленьких темных точек каждые три-четыре
шага упирался в большое пятно — очередной выброс крови из
разрезанной вены. Освободив улицу от местных жителей, детекти¬
вы двигались быстро. Впрочем, они по-прежнему чувствовали не¬
зримое присутствие гарлемцев за обветшалыми каменными
фасадами жилых домов. То здесь, то там за темными окнами свер¬
кали белки глаз, безмолвие было зловещим.
Кровавый след свернул с тротуара в проулок между двумя
домами. Детективы миновали плакат: «Комнаты с кухней — все
уд-ва», двинулись дальше. Проулок оказался таким узким, что идти
можно было лишь гуськом. Отобрав прожектор у Джо, сержант
возглавил процессию. Асфальт вдруг резко пошел под уклон, и он
чуть было не споткнулся. Наконец они подошли к зеленой двери.
Прежде чем попытаться ее открыть, он направил свет на приле¬
гающие строения. Все «комнаты с кухней» имели окна, но лишь
три из них не были закрыты железными решетками и не завешаны
шторами. В примыкающем доме имелась череда черных отверстий
480

снизу доверху — возможно, это были окна ванных, но ни в одном
из них не горел свет, а стекла были такие пыльные, что не бле¬
стели в лучах прожектора.
У зеленой двери кровавый след кончался.
— А ну выходите, — скомандовал сержант.
Ответа не последовало.
Он повернул ручку и толкнул дверь от себя. Она открылась
так легко и внезапно, что он чуть не упал. Внутри была черная
пустота.
Гробовщик и Могильщик прижались к стене по обе стороны
двери, и в их руках сверкнули длинноствольные револьверы 38-го
калибра.
— Что за черт! — начал было сержант. Его помощники от¬
прянули назад.
— Это Гарлем, — проскрежетал Гробовщик, а Могильщик до¬
полнил:
— Мы не доверяем дверям, которые легко открываются.
Пропустив мимо ушей эти слова, сержант направил фонарь в
черноту. Они увидели осыпающиеся кирпичные ступеньки, которые
вели вниз, к зеленой решетке.
— Самая обычная бойлерная,.— сказал сержант и двинулся
вперед. — Эй, есть тут кто-нибудь? — крикнул он, но ответом
ему было лишь молчание.
— Давай вперед, Джо, — сказал сержант. — Я тебе посвечу.
— Почему я? — удивился Джо.
— Пойдем мы с Могильщиком, — сказал Гробовщик. — Там,
похоже, нет ни одной живой души.
— Я сам пойду, — буркнул сержант. Все это его порядком
раздражало.
Лестница спускалась вниз на глубину примерно восьми футов
от уровня первого этажа. Перед бойлерной начинались два кори¬
дорчика направо и налево от лестницы. Оба заканчивались дере¬
вянными некрашеными дверями. Под ногами, на лестнице и в
коридорчиках, хрустели песок и мелкие камешки, но в целом грязи
не было. В коридоре также отчетливо виднелся кровавый след, а
на одной из стен дверей красовался кровавый отпечаток пятерни.
— Только ни к чему не прикасайтесь, — предупредил сер¬
жант, вынимая из кармана носовой платок, чтобы взяться за ручку
двери.
— Сейчас я пойду вызову криминалистов, — предложил свои
услуги фотограф.
— Нет, ты мне понадобишься здесь, — возразил сержант. —
Лучше пусть это сделает Джо. А вы, местные детективы, пока
побудьте на улице. Тут так тесно, что мы, чего доброго, в толчее
уничтожим улики.
16 Ч. Хэймз *На игле*
481

— Мы с Эдом будем стоять здесь как вкопанные, — пообещал
Могильщик, а Гробовщик только хмыкнул.
Позабыв об их существовании, сержант толкнул дверь. За ней
оказалась черная пустота. Сначала он обвел лампой дверь и ко¬
ридор в поисках выключателя. Справа от обеих дверей имелось по
таковому. Стараясь не ступать в кровь, сержант по очереди щелк¬
нул каждым выключателем, но они не работали.
— Пробки, что ли, перегорели, — бормотал он, выбираясь
назад.
Гробовщик и Могильщик прекрасно видели с улицы, что было
в открытой комнате. Комната, похоже, первоначально предназна¬
чалась для дворника или слесаря, присматривающего за бойлером.
Но потом она была переоборудована в притон. От первоначального
устройства в ней остались разве что отгороженный сортир в одном
конце и умывальник в другом. С бойлерной комнату соединяло
небольшое отверстие, забранное металлической сеткой, служившее
как для вентиляции, так и для отопления. Там имелись туалетный
столик с ^трельяжем, большая кровать с синелевым покрывалом,
разнообразных форм и размеров подушки из пенорезины, три жел¬
тых коврика. На белой штукатурке стены были изображены кра¬
ской черно-бурые силуэты, занимающиеся любовью в самых
рискованных позах, большинство из которых мог воплотить в
жизнь дуэт мужчин-акробатов. Стены, кровать и ковры были
обрызганы кровью. Впрочем, обстановка не была в том беспорядке,
который случается после неистовой драки, — только кровь.
— Сукин сын стоял и тихо ждал, когда ему перережут гор¬
ло, — заметил Могильщик.
— Да нет, — поправил его Гробовщик. — Просто это для
него стало сюрпризом.
Фотограф начал щелкать маленьким портативным аппаратом,
но сержант послал его взять из машины большую камеру. Гро¬
бовщик и Могильщик вышли из подвала осмотреть обстановку
вокруг.
Дом был шириной в одну комнату и высотой в четыре этажа.
Фасадом он выходил на тротуар, а к подъезду вело крыльцо в две
ступеньки. Дорожка, что вела от тротуара, резко брала вниз, так
что с той стороны вход находился примерно шестью1 футами ниже
уровня тротуара. Подвал, в который можно было попасть через
дверь в торце, располагался ровно под помещениями первого этажа.
Дом состоял именно из комнат, а не квартир. На каждом этаже
было три спальных комнаты, выходящих в общий коридор, в конце
которого находились ванна и туалет — по одной на каждом этаже.
На каждом этаже, следовательно, жило по три семьи. Двери их
комнат были снабжены петлями для висячих замков снаружи и
задвижками и цепочками изнутри. Двери были в шрамах и зазуб¬
482

ринах — или по причине потери ключей, или из-за попыток про¬
никновения внутрь лихих людей. Все указывало на постоянную
войну между обитателями квартир, с одной стороны, и грабителя¬
ми, обезумевшими мужьями и любовниками или домовладельцем,
желающим получать квартплату, — с другой. Стены были изри¬
сованы непристойными картинками — гигантские половые органы,
раздвинутые ноги, исписаны грубыми стишками, номерами теле¬
фонов, непристойными намеками, хвастливыми утверждениями,
неуместными или уместными комментариями о сексуальной жизни
жильцов, их отцов-матерей, а также дискуссией о законном про¬
исхождении их детей.
— А здесь ведь живут люди, — печально произнес Могиль¬
щик.
— Во всяком случае, для этого дом и существует.
— Как личинки в черном мясе.
— Дом и правда прочервивел.
К стене парадного вестибюля было приколочено двенадцать
почтовых ящиков. Наверх вела узкая лестница. Задняя дверь вы¬
ходила на двор, где у стены стояло четыре переполненных мусор¬
ных бака.
— Сюда может зайти кто угодно и когда угодно, — сказал
Могильщик. — Шлюхам хорошо, да детям вот не очень.
— Да уж, будь у меня враги, я бы не стал здесь жить, —
признался Гробовщик. — Тут даже в сортир выйти жуть берет.
— Зато центральное отопление.
— Лично я предпочел бы подвал. Там по крайней мере от¬
дельный вход и можно регулировать котел.
— Тогда тебе придется выносить мусорные баки.
— Те, кто населяли это гнездо разврата, и не думали этим
заниматься.
— Ну что ж, пошли будить наших собратьев на первом этаже.
— Если они уже давно не проснулись сами.
Глава 8
— По-вашему, я преступница, потому что замужем за негром
и живу в негритянском квартале? — с дрожью в голосе произнесла
Анни. У нее был по-прежнему ошалелый вид от зрелища крови и
слишком большого скопления негров, да и эти двое громил детек¬
тивов ни в чем не шли ей навстречу. Она сидела в «Стукачином
гнезде» на привинченном к полу табурете, в сиянии ярких ламп,
как и полагалось всем подозреваемым. Впрочем, она успела при¬
выкнуть к свету, и выводила ее из себя лишь унизительность по¬
ложения, в котором она оказалась.
483

Гробовщик и Могильщик стояли чуть поодаль, в тени, и она
не видела их лиц.
— Ну как дела? — спросил Могильщик.
— Я понимаю, к чему вы клоните, — отозвалась Анни. —
Но это нечестно.
— Сейчас уже за полночь, — сообщил Гробовщик, — а к
восьми утра тебя отпустят.
— Это,он в том смысле, что к тому времени мы из тебя
выжмем все нужные сведения, — пояснил Могильщик.
— Я мало что знаю, — отозвалась она. — Спросите лучше
моего мужа.
— Всему свое время, а пока нас интересуешь ты, — сказал
Гробовщик.
— Все началось с того, что мистер Сэм пожелал омолодиться.
' — И ты в это поверила? — спросил Могильщик.
— Вы говорите прямо как его шофер, Джонсон Икс, — бурк¬
нула Анни.
Могильщик не стал спорить. Вместо этого он сказал:
— Все цветные говорят одинаково..
На ее бледном лице появился слабый румянец.
— Поверить было нетрудно, — призналась она. — Я поверила
скорее, чем муж. Видите ли, за последнее время я научилась верить
в самое невероятное.
— Когда тебе про это стало известно? — продолжил допрос
Могильщик. — Про то, что мистер Сэм решил омолодиться?
— Пару недель назад.
— Кто сказал? Мистер Сэм?
— Нет, муж...
— Что он по этому поводу думает?
— Он сказал, что это, похоже, шутка, которую его отец -за¬
думал сыграть со своей женой, Виолой.
— То есть?
— Он хочет от нее избавиться.
— Убить?
— Нет, просто избавиться. Он прознал, что у нее роман с его
адвокатом Ван Раффом.
— Ты его хорошо знала?
— Нет, он считал меня собственностью своего сына и не со¬
бирался строить куры.
— Но вообще-то был бы не прочь?
— Может, и так. Но он очень старый... Потому-то и решил
омолодиться.
— И жениться на тебе?
— Нет, у него есть уже одна. Ему что одна белая женщина,
что другая... Только та помоложе.
484

— Это Милдред?
— Да, маленькая шлюха. — Она сказала это без злобы, про¬
сто констатировала факт.
— Да уж, она. не старушка, — подтвердил Гробовщик.
— А он, значит, решил, что его жена и его адвокат хотят
заполучить его деньги? — спросил Могильщик.
— С этого-то все и началось, — согласилась она и, под тя¬
жестью нахлынувших воспоминании, закрыла лицо руками. — Это
было ужасно! — проговорила она сквозь рыдания. — Они вдруг
набросились друг на друга, как дикие звери.
— Это же джунгли, — буркнул Гробовщик. — Чего еще ты
тут ожидала?
— Кровь, кровь, — стонала она. — Море крови...
Могильщик и Гробовщик переглянулись, ожидая, пока она
придет в себя. Обе думали — может, выйдя за негра, она посту¬
пила правильно и в этом решение черной проблемы. Только при¬
шла ли пора? Где должна начаться сексуальная интеграция — с
гетто или из-за его пределов? Но она все никак не могла прийти
в себя, и Могильщик спросил:
— Ну а кто начал резню?
— Жена мистера Сэма попыталась ударить ножом маленькую
шлюху, но потом вдруг набросилась на доктора Мубуту. По-моему,
все дело в деньгах.
— В каких деньгах?
— У мистера Сэма была сумка с деньгами под кроватью. Он
хотел отдать их доктору Мубуте, если тот его омолодит.
Детективы окаменели. Из-за денег в Гарлеме проливалось мно¬
го крови, куда больше, чем из-за чего-то еще.
— Сколько же там было денег?
— Мистер Сэм сказал, что это все его сбережения.
— Ты слышал о деньгах? — спросил Могильщик Гробовщика.
— Нет. Может, в «убийствах» знают. Надо связаться с Ан¬
дерсоном.
— Потом. — Обернувшись к Анни, он спросил: — Деньги ви¬
дели все?
— Они лежали в саквояже. Он предложил доктору Мубуте
убедиться, что деньги там имеются, но остальные этого не видели.
Но у доктора Мубуты сделался такой вид, словно, деньги он увидел
большие.
— Сделался вид?
— Да, он страшно удивился.
— Удивился? Чему? Деньгам?
— Ну да, их количеству. Ван Рафф потребовал, чтобы ему
показали деньги, но мистер Сэм.— а может, кстати, и не он, а
доктор Мубута — захлопнул саквояж. задвинул ^его. обратно .род
.485

кровать. Мистер Сэм сказал, что там вообще бумага и он просто
пошутил. Но после этого все страшно изменились. Насилие прямо
повисло в воздухе. Мистер Сэм попросил доктора Мубуту продол¬
жать эксперимент. Он очень хотел стать молодым и снова женить¬
ся. Затем маленькая шлюха сообщила, что она невеста мистера
Сэма. Тогда Виола, жена мистера Сэма, вскочила, выхватила из
сумочки нож и бросилась на девчонку. Та юркнула под кровать
мистера Сэма. Тогда Виола набросилась на доктора Мубуту. А ми¬
стер Сэм выпил эликсира и стал выть, как собака. Доктор явно
не ожидал этого и страшно побледнел. Но ему хватило духа пих¬
нуть мистера Сэма обратно на кровать и крикнуть, чтобы мы бе¬
жали...
Могильщик словно проснулся и спросил:
— Почему?
— Что почему?
— Почему бежали-то?
— Он сказал, что прилетела «Птица юности».
Гробовщик и Могильщик уставились на Анни.
— Сколько тебе лет?,— спросил Гробовщик.
Она так заплутала в дебрях воспоминаний, что не услы¬
шала вопроса. Она не видела детективов. Она все глубже увя¬
зала в той жуткой сцене. Она смотрела невидящим взглядом,
как слепая.
— А потом Джонсон Икс, шофер мистера Сэма, тоже стал
выть. До этого он казался самым здравомыслящим из всех присут¬
ствовавших. И мы бежали...
— К себе домой?
— И заперли дверь.
— И вы не видели, что случилось с деньгами?
— Мы вообще ничего не видели.
— А когда наверх поднялся Ван Рафф?
— Позже... Когда точно, не знаю. Он долго стучал, прежде
чем ему открыли. Дик, мой муж, глянул в щелочку и увидел, что
тот лежит на полу без сознания. Мы внесли его внутрь.
— Саквояж с деньгами был при нем?
— Нет, у него были раны на голове и...
— Это мы знаем. А кто еще был в этом клоповнике?
— Я, Дик. Это мой муж...
— Об этом мы уже слышали. Муж так муж, и хватит об
этом, — перебил ее Гробовщик.
Она попыталась увидеть его лицо через пелену темноты. Мо¬
гильщик подошел к стене и убрал свет.
— Так лучше?
— Лучше, легаши.
— Да-да, мы черные легаши, — сообщил Гробовщик.
486

— Вижу, что черные, ну и хватит об этом, — отозвалась она
в тон им, явно обретая уверенность.
Гробовшик хмыкнул и продолжил:
— Твой муж — так что он?
— Мой муж, — гордо сказала Анни, — сын мистера Сэма,
как вам уже известно.
— Известно.
— А жена мистера Сэма Виола, и его адвокат Ван Рафф, п
шофер мистера Сэма Джонсон Икс, и эта маленькая шлюха —
невеста мистера Сэма Милдред...
— Что ты против нее имеешь? — перебил Анни Гробовщик. —
Ты сменила расу?
— Оставь ее в покое, — вмешался Могильщик.
— Да, сменила, но не на вашу. На нормальную челове¬
ческую.
— Это его обрадует, — хмыкнул Могильщик, глядя на Гро¬
бовщика.
— Ничего подобного, — буркнул тот. — Меня не приводят в
восторг белые женщины, которым ничего не стоит из белой расы
перескочить в человеческую, — нам, цветным, такое не под силу.
— Позже, приятель, — сказал Могильщик. — Сейчас о главном.
— Разве это не главное?
— Ладно, ладно, только не все сразу...
— Почему?
— Он прав, — сказала Анни. — Нам это действительно раз
плюнуть.
— А я про что, — буркнул Эд и, удовлетворенный, отступил
в тень.
— А что доктор Мубута? — продолжал допрос Могильщик.
— А, сейчас... Просто если вас интересует мое отношение к .
Милдред, то лично против нее я ничего не имею, но если такая’
соплячка заводит шашни со стариком, чтобы немножко его подоить,
так она шлюха и больше никто.
— Понятно, — отозвался Могильщик.
— И еще Лакомка...
— Это ее отправили в больницу? А как ее настоящее имя?
— Не знаю, все зовут ее Лакомка.
— Это другая несовершеннолетняя, только цветная, — пояс¬
нил Гробовщик. — Но она, выходит, не шлюха? Почему ты так
считаешь? (
— Не знаю, но она не шлюха.
— У меня есть дочка, так вот, ее в детстве тоже так звали, —
сказал вдруг Гробовщик.
— Это не ваша дочь, — отрезала Анни, глядя на него в
упор. — Она больна.
487

Гробовщик так и не понял, хотела она сказать ему что-то
приятное или поддеть.
— Она не родственница мистера Сэма? — спросил Могиль¬
щик.
— Вряд ли. Вообще ума не приложу, почему она там оказа¬
лась.
— Может, она родственница доктора Мубуты?
— Всякое может быть. Не знаю. Про нее говорят, что она «с
прикрытием». Вроде бы она подруга местного босса из синдиката.
Кажется, это теперь так называется. Короче, он тут хозяин.
— Как ты с ней познакомилась?
— Я ее, в общем-то, и не знаю. Иногда она заглядывала в
квартиру, особенно когда не было Дика. Наверное, босс из синди¬
ката в это время сидел внизу у мистера Сэма.
Могильщик медленно кивнул. В сознание стучалась одна до¬
гадка, пытаясь проникнуть, хотя пока у нее это не получалось.
Он посмотрел на Гробовщика и увидел, что Эда тоже гложет ка¬
кая-то мелочь. Вообще-то синдикат такие штучки не должны были
интересовать. Если старик с хитрой женой-обманщицей решил до¬
вериться такому шарлатану, как доктор Мубута, это его личное
дело. Но синдикат посылает в дом людей, тут должно быть что-то
посерьезнее.
— Значит, в последний раз вы видели саквояж с деньгами,
когда доктор Мубута поставил его обратно под кровать? — спросил
он Анни, а Гробовщик кивнул.
— Он там был все время — и когда Виола набросилась на
Милдред, и когда она передумала и бросилась на доктора, и когда
он крикнул нам: «Бегите!»
— Может, его унесла эта самая «Птичка юности»? — пред¬
положил Гробовщик.
— Ты ведь знаешь, что и его убили, доктора то бишь?
- Да.
— Кто тебе сказал?
— Да вы же и сказали. Разве не помните? Сразу, как привели
меня сюда с Диком. Вы спросили его, был ли он там, когда убили
доктора.
— Точно, а я забыл, — смущенно признал Гробовщик.
— Мне было его так жалко... Жалко, что его убили. Он, ко¬
нечно, был шарлатан...
— Откуда тебе это известно?
— Это и так понятно. Но он меня тронул...
Оба детектива уставились на нее с новым интересом.
— Как тебя прикажешь понимать? — спросил Могильщик.
— Он сказал мистеру Сэму, что нашел решение Негритянской
Проблемы. Он сказал, что черные должны пережить белых.
488

Они с любопытством посмотрели на нее.
— Ты странная женщина, — отметил Гробовщик.
— Потому что меня тронула эта идея? .— спросила Анни. —,
Нет, мне просто стало стыдно...
— Теперь он нашел окончательное решение, — буркнул Мо¬
гильщик.
Затем они стали допрашивать Дика. На вопросы тот отвечал
с вялым безразличием. Его, похоже, совершенно не огорчили
смерть отца и мачехи тоже, ну а об остальных он тем более не
собирался горевать. Да, он знал, что доктор Мубута шарлатан.
Разумеется, и отец это знал. Возможно, он вообще вступил в сговор
с доктором, чтобы припрятать денежки. Отец его, конечно, глубо¬
кий старик, но простофилей он не был. Он знал, что. его жена и
Ван Рафф хотели его обдурить. В саквояже, конечно же, были
настоящие деньги. Только что-то в конце пошло не так. Тут дол¬
жен был появиться кто-то еще.
— Кто же? — спросил Могильщик.
— Откуда я знаю! — отозвался Дик.
Лично он никогда не участвовал в рэкете отца. Ему только
известно, что тот вроде как был главным в четырех лотерейных
конторах. Он появлялся, когда выписывались квитки и выплачи¬
вались выигрыши. Но настоящими хозяевами были совсем другие
люди. Подпольные лотерейные конторы в наши дни напоминали
брокерские фирмы с Уолл-стрит. Там сидели девицы с калькуля¬
торами и клерки, и в каждой такой конторе был свой главный,
кто руководил всей работой. Курьеры забирали ставки у кассиров
и передавали им выигрыши для выплаты угадавшим игрокам, а
персонал контор никогда и в глаза не видел игравших. Тамошние
служащие зарабатывали очень даже неплохо, покупали машины,
квартиры в кредит и жйли на широкую ногу. Отец служил ширмой,
и если возникали неприятности с законом, то он должен был нести
ответственность. Настоящие хозяева были из синдиката. Он не
знал, был ли его отец на зарплате или получал комиссионные, но
для своих лет выступал неплохо. Синдикат брал сорок процентов...
— Неплохо, — сухо согласился Могильщик.
— Миллионные дела, — отозвался Дик.
— А почему ты не играешь в эту игру? — полюбопытствовал
Гробовщик.
— Я музыкант, — отозвался Дик, словно это что-то объясняло.
О Лакомке он ничего не мог сказать. Впервые видел ее на
этом самом сеансе. Откуда он знает, как ее зовут? Слышал, как
называла ее Анна.
— Твоя жена хорошо разбирается в гарлемской жизни? —
спросил Могильщик.
Впервые Дик задумался.
489

— Даже не знаю, — наконец признался он. — Она все боль¬
ше сидит дома. Вечерами смотрит телевизор. А что делает днем,
я толком не знаю. Я либо сплю, либо ухожу. Может, у нее бывает
Виола. Но вообще я не знаю, с кем она там видится.
— Ты ей доверяешь? — спросил Гробовщик. — Прямо за уг¬
лом бар Смоллса, а по Седьмой авеню весь день разъезжают в
«бьюиках» и «кадиллаках» лихие ребята, которых хлебом не корми,
а подай блондинку-южанку.
— Господи, если так волноваться из-за белой бабы, то лучше
на ней не жениться, — буркнул Дик.
— А Лакомку, значит, ты впервые увидел вчера? — не уни¬
мался Могильщик.
— Если вас так интересует эта цыпочка, почему бы вам не
пойти к ней в гости? — сварливо осведомился Дик.
Гробовщик посмотрел на свои часы и сказал:
— Три четырнадцать.
— Сегодня уже поздно, — сказал Могильщик.
Дик смугценно посмотрел на одного детектива, потом на дру¬
гого и спросил:
— Это вам, значит, поручено расследовать убийство?
— Нет, это не наш ребеночек, — отозвался Могильщик. —
Нам с Эдом велено выяснить, кто устроил беспорядки.
Дик вдруг истерически захохотал, что вовсе не вязалось с его
циничным безразличием.
— Вот откуда берется перхоть, — сказал он сквозь смех.
ИНТЕРЛЮДИЯ
Добрые люди, пищу помогают усваивать различные желудоч¬
ные соки. На каждую пищу есть свой сок. Есть сок на мясо, есть
сок на картофель. Есть сок на потроха, есть сок на пироги. Есть
сок на пахту, есть сок на виски. Но иногда случается вдруг пута¬
ница, и соки усваивают не то, что им положено. Берешь, напри¬
мер, початок вареной кукурузы прямо из кастрюли, а он такой
горячий, что ты обжигаешь себе язык. А язык подает неправиль¬
ный сигнал желудку. А желудок высылает сок не для кукурузы, а,
скажем, для кайеннского перца. Тут происходит расстройство
пищеварения, и кукуруза ударяет в голову. Возникает высокая
температура. В организме такой жар, что кукуруза жарится,
прыгает, подскакивает и идет прямо в голову, а там смешивает¬
ся с корнями волос. Вот откуда берется перхоть.
Дасти Флетчер.
Из его выступления в театре «Аполлон»
на 125-й улице в Гарлеме.
490

Глава 9
В храм Черного Иисуса вошел человек. Это был толстяк ко¬
ротыш с заячьей губой. Лицо его было мокрым от пота, таким
мокрым, что казалось, в нем образовалась какая-то течь. Круглая,
как шар, голова была покрыта такими густыми черными волосами,
что они казались искусственными. Туловище смахивало на до от¬
каза надутый резиновый манекен. На нем был небесного цвета
голубой костюм с отливом. Вид у толстяка был взволнованный, но
он сохранял спокойствие.
Чернокожие у входа смотрели на него с благоговейным ужасом.
— Сын Хама, — прошептал кто-то, на что последовал ответ:
— Нет, это сын Иисуса.
Чернокожий вошел в пахнущий мочой вестибюль, миновал ги¬
гантского гипсового Иисуса Христа, подвешенного на канате за
шею. Другой конец был закреплен на осыпавшемся потолке. Чер¬
ное лицо Христа было искажено гримасой ярости, зубы оскалены.
Руки были раскинуты в стороны, пальцы сжаты в кулаки. Из крас¬
ных отверстий от гвоздей сочилась черная кровь. Внизу была над¬
пись: «ОНИ МЕНЯ ЛИНЧЕВАЛИ!»
Собратья в это верили.
Храм Черного Иисуса располагался на 116-й улице,, к востоку
от Леннокс-авеню. 116-я и параллельные ей грязные, раскаленные
трущобные улицы вели в Испанский Гарлем. Они кишели грязны¬
ми, распаренными черными обитателями, которые весьма напоми¬
нали тараканов. От их шагов вздымалась обильная пыль. Волосы
плавились, сбегали, словно потоки жира, по потным черным шеям.
Полуодетые люди ругались, кричали, смеялись, пили крепкое ви¬
ски, ели жирную пищу, вдыхали трущобные миазмы, потели, во¬
няли и веселились.
Это была долина. А Гефсимань находилась на холме. Там было
прохладнее. Эти люди веселились круто. Жара запекала мозги,
размягчала черепа, вызывала перхоть. Обычная жизнь была так
полна страхов и убожества, что праведники получались, как ки¬
пяток. Был день памяти Ната Тернера. Кто он, собственно, такой?
Одни считали, что джазист, который учит ангелов настоящей му¬
зыке, другие думали, что он боксер, тренирующий самого сатану.
Но большинство сходилось на том, что самое ценное в его жизни —
смерть, благодаря чему у них теперь появился выходной.
Невзрачного вида сутенер заталкивал свою двухдолларовую
шлюху в старый рыдван, чтобы везти ее на работу в Центральный
парк. Ее черное лицо было густо покрыто белой пудрой, ее накра¬
шенные глаза поражали тупостью, ее полные губы сверкали, как
красная пожарная машина. Она ехала ловить белых возле Лагу¬
ны — заставать их врасплох, брать тепленькими.
491

Одиннадцать черных монахинь вышли из обшарпанного вет¬
хого дома, в витрине которого была вывеска: «ОРГАНИЗАЦИЯ
ПОХОРОН». Они несли медную кровать так, словно это был гроб.
На кровати был матрас, а на матрасе завернутый в грязную про¬
стыню старик с растрепанной шевелюрой. Он лежал неподвижно,
словно покойник. Никто не удивлялся, никто не задавал никаких
вопросов.
В ресторанчике «Серебряная луна» какой-то шутник крикнул
официанту:
— Ну-ка принеси мне чашку кофе крепкого, как Мухамед
Али, и фрицбургер.
—Это что такое?
— Фрицбургер? Котлета с капустой. Как любят фрицы!
У входа в кинотеатр стоял человек с жаровней, сделанной из
ванны и поставленной на колеса от детской коляски. На ней, шипя
и прыская жиром, жарились свиные ребрышки. Над жаровней стоял
сизый дым, пахло жареной свининой, отчего у прохожих текли
слюнки. Полуодетые чернокожие покупали нарасхват куски сви¬
нины с пылу, с жару на ломтях светлого хлеба, хрустели полу-
прожаренными косточками.
Еще один старик забрался на купол кинотеатра. Вооружившись
удочкой и леской с крючком, он забрасывал снасть, как заправский
рыболов. Как только продавец отворачивался, тот быстро опускал
удочку и, поддев на крючок ребрышко, поднимал добычу. Все,
кроме продавца, видели, что происходит, но никто не выдавал ста¬
рика. Они ухмылялись друг другу, но стоило продавцу свинины
взглянуть на них, улыбки как по команде исчезали.
Продавец почуял что-то неладное. Он сделался подозритель¬
ным. Он понял, что ребрышки исчезают бесследно. Он сунул руку
под жаровню и вытащил железную кочергу.
— Кто из вас таскает ребрышки? — обратился он к собрав¬
шимся вокруг. Он вдруг стал мрачным и грозным.
Ответом ему было молчание.
— Если кого поймаю, сразу вышибу мозги, — пообещал
он.
Гарлемцы — люди веселые. Они любят хорошую шутку. Они
верят в пророка по имени Хам. Они рады приветствовать у себя
черного Иисуса. Белый Иисус проявлял к ним равнодушие.
Когда пророк Хам вошел в церковь, он, как и ожидал, увидел
в ней полно проповедников. В духоте их лица сверкали, как рас¬
крашенные черные маски. Пахло потом, дезодорантами и гнилыми
зубами. Но никто не курил. Пророк Хам занял пустой стул на
сцене и поглядел на море черных лиц. На его лице появилось
выражение той кротости,., какое только может быть при заячьей
губе. Собравшиеся проповедники.притихли в ожидании чего-то та¬
492

кого. Оратор, статный чернокожий в черном костюме, мгновенно
прервал свой поток красноречия — словно закрыл кран — и по¬
чтительно поклонился’пророку.
— А теперь вот к нам пожаловал наш Пророк! — провозгла¬
сил он, выпучив глаза. — Наш современный Моисей, который вы¬
ведет нас из пустыни. Итак, пророк Хам.
Собравшиеся позволили себе несколько отойти от приличий и
устроили бурную овацию с криками «аминь», словно наемные эн¬
тузиасты на собрании «возрожденцев». Пророк Хам выслушал все
это нахмурившись. Он был очень недоволен. Он встал и вышел
вперед, бросая свирепые взгляды на аудиторию.
— Не называйте меня пророком, — начал он. Сердясь, он
сильно шепелявил и брызгал слюной. А сейчас он как раз был
очень сердит. — Вы знаете, кто такой пророк? Это чудак с гал¬
люцинациями. Испокон века пророки были эпилептиками,- сифи¬
литиками, шизофрениками, садистами и вообще страшными
монстрами. У меня всего-навсего заячья губа, так что до пророка
далеко.
Его красные глазки сверкали, его голубой костюм блестел, его
черное лицо лоснилось, большие желтые зубы над алыми деснами
свирепо скалились.
Никто не осмелился ему возразить.
— И никакой я не современный Моисей, — продолжал он. —
Во-первых, Моисей был белым, а я черный. Во-вторых, Моисей
водил свой народ по пустыне, пока те не взбунтовались. Он завел -
их туда и заставил голодать и питаться акридами. Моисей был
остолоп. Вместо того чтобы уводить свой народ из Египта, ему
надо было захватить там власть, и тогда все их проблемы решились
бы сами собой.
— Ты — вождь расы, — крикнул из зала проповедник.
— Ничего подобного, — возразил оратор. — Разве я похож
на вождя? Беда с неграми как раз и состоит в том, что они по¬
стоянно ищут вождей и лидеров. Они хотят обогнать белых. Един¬
ственное место, где это можно легко сделать, — беговая дорожка
стадиона. В беге на сто метров с барьерами мы затыкаем их за
пояс шутя, но на этом все и заканчивается. И к тому же побеждаем
не мы, а наши дети. А что получают они от нас в награду? Чушь
о вождях расы?
— Ладно, если ты не пророк и не вождь расы, то кто же
ты? — не унимался тот же голос из зала.
— Я солдат. Самый обыкновенный солдат. Я сражаюсь за на¬
ши планы. Зовите меня генерал Хам. Я. ваш командир. Мы будем
сражаться — и не на беговой дорожке.
Эти слова внесли в аудиторию успокоение. Значит, он не про¬
рок и не вождь расы, но генерал. Отлично.
493

— Генерал Хам, дорогой, — крикнул молодой проповедник,
выразив всеобщее отношение к оратору. — Ты командуй нами, а
мы сделаем все, что ты прикажешь.
— Первым делом мы берем в нашу армию Иисуса. — Он
поднял руку, чтобы предотвратить возможные возражения. — Мол¬
чите! Я знаю, что вы скажете. Вы скажете, что другие чернокожие,
с большим числом сторонников, уже пользовались услугами Иису¬
са. Вы скажете, что в течение многих лет наши собратья просили
у Иисуса пищи, здоровья, справедливости и всего прочего. Но это
две большие разницы. Они обращались к белому Иисусу и молили
Его о милосердии. Вы это прекрасно знаете. Вы сами проповедники.
На вас лежит этот грех — молить о снисхождении. Просили Его
решить ваши проблемы. Заступиться за вас перед белыми. А Он
советовал вам подставить другую щеку. Неужели вы думали, Он
посоветует вам самим давать пощечины? Он же тоже белый! Белые
Его братья. Они-то, собственно, Его и изобрели. Неужели вы на¬
деетесь, Он заступится за вас перед теми, кто Его создал? Напрасно
надеетесь, друзья. Напрасно молитесь — Он оглох.
Проповедники весело рассмеялись. Они-то не оглохли, и слова
оратора до них дошли.
— Мы поняли, генерал Хам. Ты прав на все сто. Мы молились
не тому Иисусу. Теперь мы будем молиться черному Иисусу.
— Вот вы, так называемые негры, всегда такие, — шепе¬
лявил, брызгая слюной, генерал Хам. — Вы вечно молитесь.
Вы верите в любовь и всепрощение. Мы победим любовью?
Нет, для вас этот номер не пройдет. Это ловушка белых. Белые
изобрели ее так же, как и белого Христа. Мы больше не будем
молиться.
Эти слова были встречены молчанием. Собравшиеся были шо¬
кированы. В конце концов, они все были проповедники. А до того,
как сделались проповедниками, молились Богу как прихожане. Они
просто не знали, что сказать.
Наконец заговорил все тот же молодой проповедник. Он был
достаточно молод, чтобы рискнуть, ведь старые молитвы не при¬
носили новых удач. Он не боялся перемен.
— Командуй нами, генерал, — повторил он. — Мы бросим
молиться. Но что будем делать взамен?
— Мы не станем молить черного Иисуса смилостивиться, —
заявил генерал Хам. — Мы вообще ничего не станем у Него про¬
сить. Мы просто скормим Его белым. Мы заменим ту пищу, что
поставляли на стол белых с тех пор, как они сделали нас рабами.
Все эти годы мы кормим белого человека. Благодаря этому он
растолстел и разбогател. Но теперь мы покормим его черным Иису¬
сом. Вы и без меня прекрасно понимаете, что эта пища перевари¬
вается очень плохо. Белые не сумели толком переварить даже
494

белого Христа за почти две тысячи лет. А ведь они вкушают Его
каждое воскресенье. Ну а плоть черного Христа будет усвоить по¬
труднее. Это, братья, и есть наше тайное оружие! — вдруг крикнул
он и выпустил фонтан слюней. — Вот так мы вступим в бой с
белыми и одержим победу. Мы будем кормить их, пока они не
сдохнут от запора, если, конечно, до этого не поперхнутся.
Проповедники постарше были в шоке.
— Неужели нужны человеческие жертвоприношения? — ис¬
пуганно спросил один.
— Будем делать облатки? — поинтересовался другой.
— Кормить так кормить, но как? — осведомился молодой про¬
поведник.
— Мы будем устраивать демонстрации со статуей черного
Иисуса, пока белые не начнут блевать, — сказал генерал Хам.
Вспомнив статую черного Иисуса, жертвы суда Линча, пропо¬
ведники поняли, к чему клонит генерал Хам.
— Что же нужно для демонстрации? — спросил молодой про¬
поведник. Он был человек практичный.
Генерал Хам оценил это его свойство.
— Для демонстрации нужны демонстранты, — сказал он. —
А кроме того, деньги. Поэтому, если у нас не окажется достаточ¬
ного количества добровольцев, мы просто достанем денег и купим
демонстрантов. Что ж, молодой человек, я делаю вас своим заме¬
стителем. Как вас зовут?
— Преподобный Дьюк, генерал.
— Отныне вы полковник, преподобный Дьюк! Итак, полков¬
ник Дьюк, я хочу, чтобы к десяти часам у этого храма собрались
демонстранты.
— У нас слишком мало времени, — сказал полковник. — На¬
род празднует...
— Тогда пусть это будет продолжением праздника, — ото¬
звался генерал Хам. — Достаньте знамена с надписью: «Детка
Иисус». Людей напоить вином, и пусть поют «Иисус Спаситель».
Соберите девиц. Скажите, они нужны, чтобы исполнить танец. Ес¬
ли спросят какой, скажите — веселый. Куда пойдут женщины,
туда же отправятся и мужчины. Помните это, полковник. Это пер¬
вая заповедь для всякой демонстрации. Вы меня поняли, полковник
Дьюк?
— Так точно, генерал.
— Тогда встретимся на демонстрации, — сказал генерал и
удалился.
На улице у тротуара стоял сиреневый «кадиллак» с откидным
верхом. Его корпус был отделан желтым металлом, прохожие ду¬
мали — золотом. За рулем сидела белая женщина с голубовато¬
седоватыми волосами, зелеными глазами, широким плоским носом.
495

Она была в оранжевом шифоновом платье с декольте. Огромные
розовые груди, словно раздувшись от жары, лежали на рулевом
колесе. Когда генерал Хам подошел к машине и открыл дверцу
переднего сиденья, она улыбнулась ему так, что ночь превратилась
в день. Ее верхние два резца были из золота, а между ними ис¬
крились брильянты.
— Папочка! — воскликнула она. — Почему так долго?
— Стряпал кушанье из Иисуса, — прошепелявил генерал
Хам, усаживаясь рядом.
Она захихикала. Ее смех напоминал бульканье жира в котле.
Она выехала на полосу движения прямо перед автобусом и рванула
вперед так, словно черные пешеходы были невидимками. Они ша¬
рахались во все стороны, чтобы не попасть под колеса.
Глава 10
Сержант Райан поднялся из подвала, чтобы заняться допросом.
Он захватил фотографа Теда, сделавшего все необходимые снимки.
Надо было освободить место криминалистам, приехавшим снимать
отпечатки.
Комнаты были маленькие. В каждой имелись умывальник,
гардероб, батарея отопления, а также двойная кровать и туалет¬
ный столик под дуб. Все ставни были закрыты, и в комнатах
было невыносимо душно. Все они были одинаковы,, кроме перед¬
ней комнаты, в которой имелось второе окно, выходившее на
улицу. Появление четырех детективов создало впечатление пере¬
полненности.
Переднюю комнату занимала парочка — мистер и миссис
Тола Онан Рамсей. Тола работал гладильщиком в химчистке в
центре города, а его жена Би гладила рубашки в соседней пра¬
чечной. Окна были так низко, что из помещения можно было
без труда стаскивать с прохожих шляпы, каковые удачно допол¬
нили бы весьма обширный гардероб из костюмов и рубашек,
имевшийся в комнате. Но, услышав эту реплику, Тола обиженно
отозвался, что костюмы и рубашки его и куплены на потом за¬
работанные денежки, а шляпы ему совершенно не нужны. Мест¬
ные детективы промолчали, хотя им и показалось странным, что
Тола переплачивает за комнату с окнами на улицу, хотя вполне
мог бы удовольствоваться и более дешевым жильем с окнами на
задний двор.
Если они воровали только у своих хозяев, то лишнее окно на
улицу означало лишний расход. Би отозвала Гробовщика в сто¬
ронку и осведомилась, не желает ли он приобрести рубашки по
дешевке, а ее муж тем временем категорически отрицал, что видел,
496

слышал или узнал что-либо в связи с убийством. Он сообщил сер¬
жанту, что он и его супруга Би крепко спали, намаявшись за день,
а потому не слышали ни соседей в коридоре, ни прохожих на
улице, хотя обычно и те и другие страшно топали, словно ходили
прямо через комнату.
Вскоре сержант Райан потерял к ним интерес. Они показались
ему слишком невинными. Он что-то пробормотал насчет «самых
честных, законопослушных и безобидных чернокожих из всех, что
когда-либо встречал». На это Могильщик и Гробовщик и бровью
не повели.
В средней комнате жили мистер и миссис Сократ Икс Гувер.
Он был высокий, худой, с выступающими зубами и сероватыми
курчавыми волосами. На длинных руках дергались мышцы, словно
умирающие змеи, а красноватые глазки возбужденно горели под
пристальными взглядами детективов. Он сидел на кровати в одних
джинсах, которые успел надеть, когда пошел открывать дверь по¬
лиции, а его жена лежала голой на кровати, до подбородка за¬
крывшись простыней. Это была крупная желтая женщина с
рыжими распрямленными волосами, которые торчали во все сто¬
роны.
Мистер Сократ Икс Гувер начал с того, что предупредил не
пугаться запаха — это он курил кубеб от астмы. А жена его до¬
бавила, что лично она занималась тем, что разглаживала волосы
вон тем утюгом. Видя, что Могильщик не утратил недоверчивого
вида, она вспылила и сказала, что если он вынюхивает, не зани¬
малась ли она любовью с законным мужем, то это, между прочим,
вполне естественное занятие. Что касается запахов, так это разве
что белые, по ее словам, умеют заниматься любовью так, чтобы
не пахло.
Сержант Райан густо покраснел.
Сократ сообщил, что он честно зарабатывает свой хлеб на
автостоянке «Янки стэдиума». Прошлой зимой? Он не жил здесь
прошлой зимой. Сержант Райан оставил эту тему и спросил,
чем занимается супруга. Она сказала, что у нее встречи. Какие
встречи? Самые обыкновенные. Сержант Райан попытался пой¬
мать взгляды Гробовщика с Могильщиком, но они смотрели в
сторону.
Насчет того, что творится в доме или на улице этой ночью
или любой другой ночью, они знали меньше первой пары. Они
сказали, что всегда опускают шторы и закрывают окна, чтоб в
комнате не было так шумно. Нет, они сегодня не слышали ничего
такого, даже у соседей. Сержант Райан замолчал, и в комнате
стало слышно, как у соседей отодвигают ящик комода и раздаются
голоса. Но он не стал это комментировать. Ну а если кто-то из
них идет в туалет? —’ Предположил сержант/Пун так разволно¬
497

валась, что даже села, отчего обнажились ес большие отвислые
груди с красными круглыми отметинами от лифчика и с твердыми
коричневыми сосками, похожими на черенки тыкв, которыми они
крепятся к стеблям. Ходить в сортир? Это еще зачем? Нет, они
не маленькие дети и не мочатся в кровать. Могильщик так выра¬
зительно покосился на умывальник, что ее лицо прямо-таки рас¬
пухло от негодования и она вообще откинула простыню, представ
перед взорами детективов в чем мать родила. Тотчас же комнату
заполонил резкий запах многократных половых сношений. Сержант
Райан воздел руки вверх.
Когда все немного успокоились, он выслушал их показания.
Они понятия не имеют о том, что случилось в подвале. Они смутно
помнили в торце какую-то дверь, но ничего определенного сказать
не могли. Что с того, что их комната помещалась как раз над
подвалом и бойлерной, — они никогда ничего такого не слыхали.
А зимой они тут не жили. Они понятия не имеют, кто жил здесь
до них. Они не видели, чтобы кто-то входил или выходил из той
двери. Они не видели никаких подозрительных белых в этом рай¬
оне. И белых женщин тоже не видели.
К тому времени, когда сержант добрался до последней комна¬
ты, он совсем пал духом. Обитатели последней кохмнаты называли
себя мистер и миссис Букер Т. Вашингтон. Букер сказал, что он
управляющий в развлекательном центре в верхней части Седьмой
авеню. Что это за развлекательный центр? Ну, где люди отдыхают,
развлекаются. Как они развлекаются? Во что играют? А в бильярд.
Значит, вы промышляете в бильярдной? Я менеджер. Ладно, а как
зовут вашу жену? Мадам Букер, отвечала та сама. Это была еще
одна полногрудая желтокожая бабища с распрямленными рыжими
волосами. Муж был худ, черен и красноглаз, как и его сосед. Что
же представляют собой-эти худые, с красными глазами и голодным
взглядом мужчины, вдруг подумал сержант, если они так нравятся
желтокожим толстухам? Ну а как зарабатывает на жизнь мадам
Букер? Ей нет в этом никакой необходимости, ее задача — уха¬
живать-за мужем. Но время о'г времени она занимается гаданием —
так, чтобы как-то скоротать вечера, когда муж на работе. Сержант
посмотрел на телевизор и на транзистор на туалетном столике, но
промолчал. Ну а кто ее клиенты? Люди. Какие именно? Да всякие.
Мужчины, женщины? И те и другие. Есть ли среди ее клиентов
белые мужчины? Нет, чего нет, того нет. Она никогда не гадала
белым. Почему же так? Неужели гарлемские авгуры не котируются
у прочих ньюйоркцев? Насчет авгуров она не в курсе, а вот гадать
белым не приходилось. -
Дальнейшие расспросы показали, что эта парочка видела, слы¬
шала и узнала еще меньше, чем две другие вместе взятые. Они
не желали иметь ничего общего с прочими жителями этого дома —
498

не потому что высокомерны, а потому что тут живут очень плохие
люди. Кто именно? Ну, они точно не знают, как их зовут. А где
они живут, на каком этаже —- первом, втором, третьем? Точно
неизвестно, но где-то в этом доме. Откуда же они знают, что это
плохие люди? По лицам понятно. Сержант Райан напомнил, что
они только что утверждали, что никого и в глаза не видели из
соседей. Они это сказали в том смысле, что они сталкиваются с
разными людьми в коридоре или вестибюле, откуда им знать, кто
откуда. А не попадались ли им там белые мужчины? Нет, только
раз в месяц появляется какой-то белый — взимать квартплату. Ну
и как же его фамилия? — быстро спросил сержант, надеясь, что
вышел на какой-то след. Они не знали. Выходит, вы платите че¬
ловеку и не знаете даже, кто он такой? Может, они и не знали
его фамилии, но зато не сомневались, что он делает то, что ему
положено. Он приходит регулярно раз в месяц. А давно они тут
живут? А три года. Значит, они прожили тут зиму? Целых две.
Тогда, выходит, они знают про подвал? Известно ли им, что в
доме есть подвал? Разумеется. А как же иначе отапливать дом?
Сержант отметил, что это вопрос, а не ответ, и сам спросил, кто
же тут техник-смотритель. Лукас Кови, он из Вест-Индии. Он
цветной? Цветной. А разве в Вест-Индии есть белые? Сержант
согласился, что они правы. Ну а что, этот мистер Кови живет в
бойлерной? В бойлерной? Господи, да где же ему там жить? В
котле, что ли? А как насчет пустой комнаты? Пустой комнаты?
Там есть пустая комната? А когда они были в подвале в последний
раз? А они там вообще никогда не были. Они только знают, что
раз в доме центральное отопление, то горячая вода откуда-то дол¬
жна поступать.
Сержант вытащил из кармана носовой платок, чтобы оте¬
реть пот со лба, но, вспомнив, что брался им за запачканную
кровью ручку двери, снова убрал назад. Он вытер потный лоб
рукавом. Где же тогда живет мистер Кови, если в подвале он
не живет? — осведомился сержант с отчаянием в голосе. Он
живет в другом своем доме, на 122-й улице. Знают ли они
номер дома? Номер они не знают. Помнят только, что это
такой же кирпичный дом, только раза в два больше. Вроде бы
второй от угла — от Восьмой авеню. Там еще написано над
входом название: «КОЗИ ФЛЭТС»1.
Сержант решил, что с него достаточно. Он не видел оснований
никого задерживать. Надо было найти этого Лукаса Кови. Но когда
оци вышли в коридор, фотограф обнаружил, что у него пропала
карманная камера. Тогда они вернулись к Вашингтонам. Без толку.
Потом перешли к Гуверам.
1 «Уютные квартиры».
499

— Батюшки светы! — воскликнула Пун. — А я-то удивля¬
лась, откуда тут взялся кодак. Хотела взять сигарету и вижу —
валяется на полу.
Багровый от злости, фотограф положил камеру в карман и
открыл было рот, чтобы прокомментировать это, но его опередил
Могильщик.
— Можешь загреметь на три месяца, — сообщил он Сократу.
— За что?
.— Ладно, хватит, — сказал сержант. — Пошли.
Они вышли на улицу и стали ждать криминалистов, которые
закончили работу и поднимались из подвала.
— Вы верите в это дерьмо? — спросил сержант цветных де¬
тективов.
• — Не в этом дело, верим мы или нет, — сказал Могиль¬
щик. — Мы застали их в постелях. Похоже, они спали. У нас нет
возможности доказать, что они видели или слышали то, что нас
интересует. Поэтому нам приходится верить им на слово.
— Нет, я про то, чем они занимаются.
— Если это вас волнует так сильно, то лучше идите домой, —
посоветовал Гробовщик.
— Как и во всем остальном, что они говорили, тут есть и
правда, есть и вранье, — примирительно сказал Гробовщик. — Мы
знаем, что Букер ошивается в бильярдной и зарабатывает тем, что
ставит шары на полку, когда не ворует кошельки. Мы знаем также,
что Сократ Гувер следит, чтобы из машины на стоянке у стадиона
не стащили то, что он и сам не прочь стащить. Ну а чем могут
заниматься эти две толстые желтые шлюхи, кроме как торговать
собой? Поэтому их мужья и не бывают дома вечерами. Но Тола
Рамсей и его жена занимаются именно тем, что нам сообщили.
Это легко проверить. Только вот возникает вопрос: для чего им
рубашки и костюмы, которые им не подходят по размеру?
— Но по крайней мере, никто из них не работает на кухнях
у белых, — грубо буркнул Эд.
Их белолицые спутники стали вдруг краснолицыми.
— С какой стати честные люди будут здесь жить? — продол¬
жал Могильщик. — Или скажем по-другому: как, живя здесь, люди
могут оставаться честными? Этот дом прямо-таки создан для по¬
рока: чтобы шлюхи торговали тут собой, а воры прятались. — Он
немного помолчал. Вокруг все тоже замолчали, и он осведомил¬
ся: — Еще есть вопросы?
Сержант решил оставить эту щекотливую тему. Он велел кри¬
миналистам следовать за ним, и они тронулись в путь. Замыкал
процессию черный «плимут» Гробовщика* с Могильщиком. Три ма¬
шины проследовали по 122-й улице бесшумно, как крысоловы, но
вокруг не было ни одной живой души —в том числе ни одной
500

крысы. Гробовщик посмотрел на часы. 3.37. Он связался с лейте¬
нантом Андерсоном в участке.
— Это мы с Могильщиком, шеф. Ну что, не нашли никого- в
красной феске?
— Нашли, целых семнадцать человек. Но лишних штанов ни
у кого не обнаружено. Вы все еще с Райаном?
— Едем за ним.
— Что-нибудь обнаружили?
— Ничего полезного.
— Ладно, оставайтесь с ним.
Отключив связь, Гробовщик проворчал:
— Что он думает, мы едем на рыбалку, что ли?
Могильщик только хмыкнул.
Если взять два заброшенных, приходящих в упадок, перена¬
селенных кирпичных дома вроде того, что они только что посе¬
тили, проложить их посредине узким вестибюлем, добавить у
входа две бетонные колонны, между ними большую стеклянную
дверь, а над ней надпись: «КОЗИ ФЛЭТС», получится вонючий
сандвич — инкубатор нищеты и порока. Тут, собственно, соби¬
рались самые разные извращенцы: лесбиянки, педерасты, нарко¬
маны, уличные шлюхи и их дебильного вида сутенеры, спавшие
в той же постели, где и проворачивали свои делишки. Короче,
не было извращения, не было сексуальной забавы, которую тут
нельзя было бы получить.
Впрочем, детективы обнаружили только запертые двери, запа¬
хи сортиров, марихуаны, хрипы и стоны совокупляющихся лесби¬
янок и гомосексуалистов, а также тихие звуки блюза. Рисунки на
стенах вестибюля напоминали творчество первобытных народов, в
основном пигмеев, завороженно вычерчивающих на камнях гигант¬
ские члены. У лестницы детективы увидели маленькую зеленую
дверь с надписью: «Техник-смотритель». Чуя носом запахи, на ко¬
торые намекали рисунки, сержант цинично заметил:
— Греши не хочу. Дешево и сердито.
— Скорее сердито, — резко ответил Могильщик. Детективы
пять минут барабанили в дверь, после чего ее отворил техник-
смотритель. Вид у него был заспанный. На нем был голубой старый
фланелевый халат с потертым поясом, а под халатом сине-красная
полосатая пижама. Короткие курчавые волосы, свалялись от тесного
контакта с подушкой, а гладкая черная кожа лица покрылась'мор¬
щинами. В правой руке он держал автоматический кольт 45-го
калибра, нацелив его в живот первому из детективов. Он смотрел
на непрошеных гостей мутными красными глазами.
— Что надо?
— Полиция, — сказал сержант, поспешно вытаскивая значок.
-г- Ну и что? Зачем разбудили? ‘
501

— Отлично, — сказал Могильщик. — Теперь нам все ясно.
Медленно человек убрал кольт в карман халата, но по-преж¬
нему'держал его в руке.
— Вы мистер Кови, техник-смотритель? — осведомился сер¬
жант.
— Он самый.
— Вы всегда открываете дверь с пистолетом в руке?
— Откуда мне знать, кто стучит в такое время?
— Отойди в сторону, приятель, дай пройти, — сказал Мо¬
гильщик.
— Вы полиция, — вздохнул тот, повернулся и пошел впереди
гостей по кирпичным ступенькам, что вели вниз.
Могильщику показалось, что этот человек держится слишком
нахально для техника-смотрителя такого притона, если, конечно,
его обитатели на него не работают, как мальчишки в «Оливере
Твисте» работали на Фейджина. Тогда, конечно, все становится
на свои места. Черный Фейджин и должен держаться нахально.
Это был высокий самоуверенный негр с длинным узким гладким
лицом и головой, представлявшей эллипсоид. У него были толстые
губы, широкий рот и ослепительные белые зубы. Глаза у него
были с легким монгольским разрезом. В нем было что-то афри¬
канское, что-то нордическое и что-то восточное одновременно. Он
был хорош собой и надменен, но в его манере держаться было
что-то женственное. Выглядел он в высшей степени самоуверенно.
В его облике не было одного — замешательства человека, под¬
нятого ночью с постели. Отворив пальцем дверь своей комнаты,
он сказал:
— Антре!
В комнате стояла большая кровать со смятыми простынями,
бюро с убирающейся крышкой — на нем стоял телефон, а возле
него стул. Были там также ночной столик с пепельницей, телеви¬
зор, напротив которого стояло пухлое кресло на подставке, туа¬
летный столик с черными и белы nui куклами по обе стороны
зеркала. За бойлерной была кухня-столовая, а рядом с ней ванная
с туалетом.
— Уютно устроились, — сказал сержант Райан. Фотограф
и криминалист, которых он захватил с собой, послушно улыб¬
нулись.
— Это вас огорчает? — с вызовом спросил Кови.
Сержант отбросил церемонии и стал задавать вопросы. Кови
сообщил, что был в театре «Аполлон», где смотрел гангстерский
фильм «Все или ничего», а потом концерт, где участвовали группы
«Сьюпримз», «Ванделлас» и телевизионный комик Билл Косби, а
также местный оркестр. Затем он зашел в бар ресторана Френка,
съел сандвич и пошел домой пешком по Восьмой авеню.
502

— Можете это проверить? — обратился Райан к местным де¬
тективам Гробовщику и Могильщику.	у''"
— Это непросто, — отозвался Могильщик. — В «Аполлоне»
бывает пол-Гарлема, а бар Френка в это время так переполнен,
что запоминаются там лишь знаменитости.
Кови не увидел никого у дома, а поскольку он жил один, то,
спустившись в свой подвал, он также никого не мог видеть до
утра. Если бы не необходимость выставлять мусорные баки, вонь
от которых могла сделаться невыносимой, то никто в доме не за¬
метил бы его отсутствия — он мог бы умереть, и никто об этом
не догадался бы. Какие еще у него есть обязанности, кроме мусора?
Зимой он топит котел. Есть ли у него родственники? Полным-пол¬
но, но все они на Ямайке, и он не видел их уже три года, с тех
пор как переехал в Нью-Йорк. Есть ли у него друзья? Деньги —
лучший друг человека. Женщины? Что за вопрос, фыркнул Эд,
разглядывая кукол, а сержант покраснел. Кови с достоинством от¬
ветил, что женщины есть везде. Это точно, согласился Могильщик.
Сержант сменил тему. А кто убирает в доме? У дверей сами жиль¬
цы, а на улице ветер выносит пыль и грязь. А известно ли ему
про подвальное помещение в том, в другом, доме? А что такого
там, в подвале? Комната. Про комнату ему известно. Как-никак
он и там работает. Кому он ее сдает? Сдает? Никому не сдает.
Тогда кто в ней живет? Летом никто. Фирма оборудовала ее для
того, чтобы зимой там ночевал человек, который следит за котлом.
Какая фирма? «Акме риэтли». Ей принадлежит множество домов
в Гарлеме. И он работает техником-смотрителем во всех? Нет,
только в этих двух. Знает ли он служащих фирмы «Акме»? Нет,
только управляющего и сборщика квартплаты. Где находится фир¬
ма? У них офис в нижней части Бродвея, Никербокер-билдинг, к
югу от Кэнел-стрит. Как зовут тех, с кем он имеет дело? Мистер
Шелтон — это управляющий, а квартплату собирает Лестер Чем¬
берс. Они тоже из Вест-Индии? Нет, они белые. Так, ну а насчет
той комнаты, что в подвале, — мог ли кто-то жить там без его
ведома? Вряд ли. Он там бывал ежедневно, выставлял мусорные
баки. Ну а все-таки это возможно? Все в этом мире возможно,
только маловероятно, потому как для этого надо проникнуть
внутрь, а у него оба ключа от английского замка. Он подошел к
стене, снял связку и продемонстрировал два медных ключа. А если
бы кто-то попытался вломиться, он бы сразу заметил это. Но разве
нельзя изготовить еще один ключ? — продолжал сержант. Кови
провел рукой по шевелюре, осведомившись, что имеет в виду сер¬
жант. Тот ответил вопросом на вопрос: когда он в последний раз
заглядывал в подвал? Кови нервно оглянулся, встретился взглядом
с Гробовщиком и поспешил отвести глаза. Зачем? — также во¬
просом на вопрос ответил он. Подвал используется только зимой, а
503

летом все двери на запоре, чтобы подростки-бандиты не насиловали
там девиц. Очень уж вы недоверчивы, заметил сержант. Дверь
открываете с пистолетом, в подростках подозреваете насильников.
Цветные детективы снисходительно улыбнулись вслед за Кови.
Сержант обратил на это внимание, но сделал вид, что ничего не
заметил. Известно ли Кови, что за люди живут в этих двух домах?
Разумеется, он же техник-смотритель. В них живут честные тру¬
женики, как и во всех домах, принадлежащих фирме «Акме». Сер¬
жант был сама недоверчивость. Он не мог понять, издевается над
ним Кови или нет. Могильщик и Гробовщик сохраняли непрони¬
цаемые лица. Короче, подвел итог сержант, в подвальной комнате
кто-то жил. Это исключено, тут же возразил Кови. Если бы кто-то
там жил, верхним жильцам об этом стало бы известно — через
пол-потолок слышно так же, как через стены. Значит, жильцы
лгут, потому что в комнате не только кто-то жил, но и совсем
недавно там убили человека. Зрачки Кови слегка расширились, а
потом и все его лицо слегка исказилось.
— Вы шутите? — прошептал он судорожно.
— Какие тут шутки, — отозвался сержант. — Человеку пе¬
ререзали горло.
— Я был там вчера утром.
— А теперь снова туда попадете. Одевайтесь. И отдайте мне
пистолет.
Кови послушно передал пистолет — словно тарелку. Вид у
него был ошарашенный.
— Этого не может быть, — прошептал он. Но когда он увидел
комнату, остолбенение сменилось яростью.
— Эти сволочи наверху все слышали, — бушевал он. —
Нельзя зарезать человека так, чтобы наверху не услышали.
Его отвели наверх и устроили ставку с каждой из трех паро¬
чек. Сержант не узнал ничего нового, кроме разве что отборного
сквернословия? Он не смог разрушить их версию, по которой они
ничего не слышали, а они, в свою очередь, не сумели опровергнуть
показания Кови — что он понятия не имел о том, кто может
находиться в подвальной комнате.
— Давайте проведем эксперимент, — сказал сержант. — Тед,
возьми этого человека — как его зовут? Стен? Возьми, стало быть,
Стена и спустись с ним в подвал. Там вы поднимите крик, а мы
будем слушать вас в каждой из трех комнат.
Припав к доскам пола в комнате Сократа Гувера, они стали
напряженно слушать. Они услышали какие-то слабые звуки. Они
ничего не услышали из второй и третьей комнаты, как ни при¬
слушивались. Из кухни тоже ничего слышно не было. Зато в ко¬
ридоре слышимость оказалась куда лучше и, как ни странно, в
сортире тоже.
504

— Что ж, круг свидетелей суживается до тех, кто в это время
не спал в Гарлеме, — с отвращением процедил сержант. — Мо¬
жете отправляться спать, — сказал он жильцам.
— Ас этим что делать? — спросил кто-то из белых детекти¬
вов, показывая на Кови.
— Отвезем его назад и на этом закончим. Никто из них ни¬
куда не денется, а завтра, может, у меня лучше будут работать
мозги.
Когда Кови был уже в дверях дома «Кози Флэте», Гробовщик
выскочил из машины и крикнул ему вслед:
— Эй, я забыл у тебя в квартире свой звукомер.
Но Кови его не услышал.
— Сходи за ним, я тебя подожду, — отозвался Могильщик.
Белые детективы непонимающе переглянулись. Они не видели
у Гробовщика никакого звукомера. Но им не было до этого дела,
им хотелось поскорее разъехаться по домам. Но сержанту хотелось
еще переговорить с гарлемскими детективами, а потому кримина¬
листы уехали, а он и двое его недовольных ассистентов, фотограф
Тед и водитель Джо, остались поджидать их возвращения. Гробов¬
щик удивился, увидев незапертой дверь, ведшую вниз, к комнате
Кови, но мешать не стал, а быстро спустился и, не постучавшись,
открыл дверь комнаты Кови и вошел. Кови, сидевший в кресле у
стола, ухмыльнулся:
— Я так и знал, что ты пойдешь за мной, старый лис, —
думал застукать меня, когда я буду звонить по телефону? Но я
ничего не знаю об этом деле. Я ни в чем не виноват, я безгрешен,
как член проповедника.
— Хреново твое дело, — сказал Гробовщик, и щека его за¬
дергалась. В руке его заблестел длинноствольный револьвер. —
Придется тебе за это заплатить, приятель.
Могильщик не хотел общаться с сержантом, а потому связался
по радиотелефону с лейтенантом Андерсоном в .участке.
— Это я, Могильщик.
— Что нового?
— Отсчитайте девяносто секунд.
Без возражений Андерсон начал отсчет:
— Раз... Два... Три...
При слове «девяносто» Могильщик вылез из машины на тро¬
туар и двинулся к «Кози Флэге», на ходу вынимая длинностволь¬
ный револьвер.
— Эй! — окликнул его сержант, но Могилыцйк сделал вид,
что его не слышит, и, войдя в подъезд, стал спускаться по сту¬
пенькам. Когда он вошел в комнату Кови, то хозяин лежал на
кровати и на лбу его рдел длинный рубец, глаз был закрыт и
кровоточил, а верхняя губа -распухла до размеров велосипедной
505

шины. Гробовщик, упершись коленом в солнечное сплетение Кови,
самозабвенно душил его. Могильщик схватил друга за воротник и
с трудом оторвал от жертвы.
— Он должен еще кое-что нам рассказать, — буркнул он Эду,
который посмотрел на распухшее лицо Кови и спросил:
— Ну что, будешь говорить, мамочка?
— Ну, сдал бизнесмену... вполне приличному человеку... —
прохрипел, задыхаясь, Кови. — Милый человек... просто хотел
комнату для отдыха... в дневное время... зовут Джон Бабсон...
— Белый?
— Цветной... Коричневый.
— Кличка?
— Кличка? — не понял Кови.
— Любовное, ласкательное имя?
— Я сказал... все... что знаю...
Гробовщик отвел правую руку назад, словно собираясь уда¬
рить, Могильщик, стоявший чуть сзади, у изголовья кровати,
ударил Кови стволом своего револьвера с такой силой, что его
рука по инерции въехала в рот технику-смотрителю, и так
резко, что Могильщик вскрикнул от боли — в тыльную сто¬
рону кисти впились зубы, уже расшатанные Гробовщиком. В
комнату ворвался сержант, а за ним его ассистенты с вытара¬
щенными глазами.
— Что тут происходит? — осведомился сержант.
— Фашисты! — крикнул Кови, увидев белых. — Расисты.
Черные скоты.
~ Уведите сукина сына, пока мы его не убили, — сказал
Могильщик.
Глава 11
Когда они вернулись после допроса Дика, их уже поджидал
капитан Брайс. Он сидел откинувшись в кресле, положив ноги в
лакированных туфлях на стол. В шерстяном костюме от братьев
Брукс, в голубом шелковом галстуке, с аккуратным пробором он
походил на средней руки банкира, только что вернувшегося с муж¬
ской вечеринки. Через стол от него на стуле для посетителей сидел,
ссутулясь, Андерсон.
— Как было шампанское, сэр? — подпустил шпильку Могиль¬
щик.
— Очень неплохое, очень неплохое, — промурлыкал Брайс,
не поддаваясь на провокацию. Но было понятно, что он явился
в участок в три ночи отнюдь не для того, чтобы немного от¬
дохнуть.
506

— Лейтенант Андерсон сказал мне, что вы допрашивали двух
важных свидетелей! убийства на Шугар-Хилл, — сказал он.
— Да, сэр, там был сеанс омоложения, но вы, похоже, знаете
больше нашего, — сказал Могильщик.
— Слышал я про такие сеансы. А где случился этот? Куда
ведут следы?
— Следы ведут к Иисусу Христу, — и глазом не моргнув,
сказал Могильщик. — Но в связи с этим мошенничеством кое-что
всплыло, в чем следовало бы разобраться.
— Пусть люди из «убийств» в этом и разбираются, — буркнул
Брайс. — Вы-то работаете в местной полиции.
— Пусть объяснят, что имеют в виду, — вставил лейтенант
Андерсон.
— Мы и так все время мешаем действовать отделу по рассле¬
дованию убийств, — гнул свое Брайс. — А это создает нам плохую
репутацию.
— Я задержал их как важных свидетелей, и они пробудут у
нас, пока суд не решит, какой должен быть внесен залог, — сказал
лейтенант Андерсон, выгораживая своих асов. — Я и велел, чтобы
они допросили свидетелей.
Капитан Брайс решил, что не время для препирательств с
лейтенантом.
— Ладно, — сказал капитан Брайс, оборачиваясь к Могиль¬
щику. — Что же такое надо прояснить, до чего не докопались
люди из «убийств»?
— Мы не знаем, что известно людям из «убийств», — сказал
Могильщик, — но мы хотели бы знать, куда делись деньги.
Капитан Брайс убрал ноги со стола и сел прямо.
— Какие деньги? — спросил он.
Могильщик рассказал о показаниях свидетелей насчет саквояжа
с деньгами. Капитан Брайс подался вперед и наставительно заметил:
— Насчет денег забудьте. У Сэма их быть не могло, а даже
если и оказались, это все равно всплывет.
— Кто-нибудь из свидетелей видел деньги? — с нажимом
спросил лейтенант Андерсон.
— Нет, но оба были убеждены по причинам, о которых я
охотно могу рассказать вам отдельно, если хотите, — на это лей¬
тенант Андерсон помотал головой, — что в саквояже деньги бы¬
ли, — спокойно продолжал Могильщик.
— Забудьте о деньгах, — повторил капитан Брайс. — Думает,
я так долго капитан этого участка и понятия не имею, кто за¬
правляет на моей плантации?
— Что же случилось с саквояжем?
— Еще не факт, что он вообще существовал. У вас есть только
показания двух свидетелей: его сына и его невестки. Которые, кста¬
507

ти, являются наследниками его состояния, опять же если таковое
имеется.
— Если саквояж существовал, он еще всплывет, — сказал
лейтенант Андерсон.
Капитан Брайс извлек кожаный портсигар из внутреннего кар¬
мана, достал из него толстую сигару. Никто не предложил ему
спички. Все смотрели, как он откусил кончик сигары, вставил ее
в рот и стал перекатывать из угла в угол. Затем он нашарил в
карманах спички и закурил. Тогда лейтенант Андерсон вытащил
трубку и стал тщательно ее набивать. Гробовщик подошел к нему
и поднес зажженную спичку. Капитан Брайс побагровел, но
остальные сделали вид, что не заметили его реакции. Впрочем,
Могильщик укоризненно покосился на. друга. Лейтенант Андерсон
скрылся за дымовой завесой.
— Ваш второй вопрос? — ледяным тоном осведомился Брайс.
— Кто убил доктора Мубуту?
— Господи, как кто? Шофер. Не усложняйте это дело.
— Джонсон Икс не мог этого сделать, — возразил Гробовщик
исключительно из желания противоречить капитану Брайсу и не
имея в своем распоряжении никаких фактов.
— Ребят из «убийств» он вполне устраивает, — сухо бросил
капитан Брайс, стараясь не вступать в полемику с двумя неграми.
— Они рады-радешеньки навесить убийство на любого, кого
зовут Икс1, — буркнул Гробовщик.
— Ладно, пока рано спешить с выводами, — примирительно
сказал Могильщик. — Криминалисты сделали анализ эликсира?
— Тут все ясно, — сказал Андерсон. — Я по запаху понял,
что это цианистый калий.
— Необычный яд для черных, — проворчал Гробовщик.
— Но по крайней мере он сделал дело, — резко сказал
Брайс. — От Сэма было много хлопот.
— Работал на синдикат? А почему вы допускали это на на¬
шей, как вы выражаетесь, плантации? — поинтересовался Могиль¬
щик. ,
— У .него было официально разрешенное дело — ссуды, зай¬
мы... У него было законное право открывать конторы в неограни¬
ченном количестве. Так что я ничего не мог сделать.
—. Ну что ж, доктор Мубута решил за вас эту проблему,
осталось лишь разобраться с синдикатом, — вставил. Могильщик.
Капитан Брайс стукнул кулаком по столу с такой силой, что
сигара вылетела у него из руки и, описав дугу, приземлилась у
ног Гробовщика.
Имеется и виду лидер негритянского националистического движения
Малькольм Икс.	*•
508

— Плевать я хотел на синдикат! Через неделю я выставлю
из Гарлема всех лотерейщиков.
У Могильщика был весьма скептический вид.
Гробовщик подобрал сигару и вернул капитану с такой изыскан¬
ной вежливостью, что казалось, он просто валяет дурака. Капитан
не глядя швырнул ее в плевательницу. Лейтенант Андерсон осторож¬
но выглянул из-за дымовой завесы, чтобы понять, нет ли грозы.
— Чем нам заниматься сегодня вечером? — не без подтекста
осведомился Могильщик, напоминая тем самым, что подпольная
лотерея была дневным рэкетом.
— Я хочу, чтобы вы продолжали заниматься беспорядками, —
сказал капитан. — Вы два моих лучших сотрудника, и я хочу,
чтобы вы очистили этот район от всякой швали. Я согласен с лей¬
тенантом: кто-то тихой сапой науськивает недовольных. Надо, что¬
бы вы нашли, кто это.
— Итак, большая уборка, — усмехнулся Гробовщик.
— Давно пора этим было заняться, — сказал лейтенант. Ка¬
питан Брайс задумчиво поглядел на Гробовщика и спросил:
— Вам, по-моему, это не по душе? — В его голосе чувство¬
вался вызов.
— Что делать, это работа, — загадочно протянул Эд.
— Почему вы не даете нам допросить остальных свидетелей,
капитан? — поинтересовался Могильщик.
— Окружная прокуратура специально держит людей, которые
занимаются исключительно убийствами, — сыщиков, следователей,
криминалистов — полный комплект, — терпеливо растолковывал
Брайс. — Неужели вы, местные детективы, надеетесь откопать не¬
что такое, что не заметили эти асы?
— Конечно надеемся. Именно потому что мы местные. То,
что для человека постороннего — сущий пустяк, для нас может
оказаться важной уликой и выведет на след...
— На след тех, кто организовал беспорядки?
— Очень может быть, — сказал Могильщик.
— Нет, этот номер у вас не пройдет. Я вас знаю! Вам только
дай волю, и вы начнете палить из ваших пушек направо-налево
и разбивать головы всем подряд. А потом выяснится, что вы не¬
множко ошиблись, и начальство и пресса поднимут вой. Вам-то на
это чихать, но я через год ухожу на пенсию, и мне ни к чему
лишние неприятности. Я хочу уйти на покой с чистой совестью,
оставить нормальный участок и дисциплинированных сотрудников,
которые выполняют приказания и не пытаются всем заправлять
сами.
— Вы хотите, чтобы мы не копали, потому как можем рас¬
копать то, что лучше скрыть от:, всего мира? — поинтересовался
Могильщик.
509

— Он хочет, чтобы оставили все как есть и не впутали нас
в крупные неприятности, — пояснил лейтенант Андерсон. Могиль¬
щик поглядел на него, словно желая сказать: «И ты, Брут!»
— Я хочу, чтобы вы делали то, что вам поручил лейтенант, —
сказал капитан Брайс, — а все прочее предоставили бы людям
более подготовленным. Собственно, то, что вам поручено, требует
куда большей смелости и решительности, раз уж вам хочется кру¬
тых подвигов... Уверяю вас, когда вы ввяжетесь в это, то быстро
потеряете интерес к тому, что вас не касается.
— Ладно, капитан, — сказал Могильщик, — только не обес¬
судьте, если мы найдем неправильные ответы.
. — Мне не нужны неправильные ответы. Найдите правильные.
— Но правильный ответ как раз может оказаться абсолютно -
неправильным.
Капитан Брайс бросил взгляд на лейтенанта Андерсона и ска¬
зал:
— Отвечаете за все вы, лейтенант. — Затем он поглядел сна¬
чала на Гробовщика, потом на Могильщика и процедил:
— Если бы вы были белые, я бы отстранил вас от исполнения
служебных обязанностей за несоблюдение субординации.
Сильнее оскорбить черных детективов было невозможно. Они
наконец-то поняли, что он решил напялить на них намордники до
конца их службы. Они оказались между двух огней. Андерсон, их
друг и защитник, дал им невыполнимое задание. Капитану лишь
оставалось процедить, чтобы они им занимались. Когда капитан
уйдет на пенсию — с набитыми добычей карманами, — Андерсон
должен сменить его на посту начальника участка. Еще ни один
начальник участка не умер в нищете. А потому в интересах не
только Брайса, но и Андерсона было удержать их от раскачивания
лодки.
— Вы не возражаете, если мы перекусим? — саркастически
осведомился Могильщик. — Официально разрешенными продук¬
тами?
Капитан промолчал. Андерсон посмотрел на электрические ча¬
сы на стене за спиной капитана и сказал:
— Только сперва сдайте дежурство.
Они поднялись в следственный отдел, сдали дежурство, прошли
через задний выход мимо дежурного, спустились по кирпичной
лестнице на задний двор, обнесенный кирпичной стеной. Там был
гараж. Двор был ярко освещен — это делалось с тех пор, как
оттуда сбежал Дик О’Мэлли. В свете прожекторов Андерсон вы¬
глядел хрупким и беззащитным.
— Не сердитесь, — сказал он. — Я так и знал, что это слу¬
чится.
— Все из-за вас, — сухо бросил Гробовщик.
510

— Я понимаю, что вы думаете, но это ненадолго. Немного
потерпите. Капитан не хочет уходить на пенсию в разгар волнений.
Его можно понять.
Два черных детектива переглянулись. Их черные волосы бы¬
ли подернуты сединой, и они заметно потолстели в талии. Их
лица были в шрамах и ссадинах, полученных за время службы
в гарлемской полиции. С тех пор как двенадцать лет назад они
стали детективами первого класса, их больше не повышали. При¬
бавки к зарплате не компенсировали рост цен. Они еще не вы¬
платили пай за свои квартиры. Их машины были куплены в
кредит. И тем не менее они не взяли ни у кого ни цента. Их
долгая полицейская карьера была одним сплошным сражением.
Когда они не получали синяков от хулиганов, им доставались
шишки от начальства. Теперь оно мешало им делать дело, впро¬
чем, не в первый раз.
— Мы ни в чем не виним капитана, — сказал Могильщик.
— Мы просто ему завидуем.
— Скоро я займу его место, — попытался утешить их Андер¬
сон.
— Это точно, — отрезал Гробовщик, не поддаваясь на сочув¬
ствие.
Андерсон покраснел и отвернулся.
— Приятного аппетита, — бросил он через плечо, но никакого
ответа не получил.
Глава 12
Они стояли на цыпочках, напряженно вглядываясь в даль.
— Дай-ка посмотреть.
— Смотри.
■— Что ты видишь?
В этом-то и заключался вопрос, ибо никто и не видел ничего.
Затем неожиданно с трех сторон появились три группы демон¬
странтов. Люди шли по 125-й улице с востока на запад, по се¬
верной стороне. Процессию возглавляла невообразимого вида
военная машина. Она была такая грязная, словно выехала из
Ист-ривер. За рулем сидел голоногий черный молодой человек.
Было видно, что он голоног, потому что дверец у машины не
было. С ним обнимку сидел голоногий белый юноша. Объятия
были братские, но, поскольку исходили они от белого, было в
них что-то эротическое. Если голоногий чернокожий выглядел го¬
лоногим, и точка, его белый собрат- казался совершенно голым.
Оптический обман, характерный для Гарлема. На Юге все вос¬
принимается наоборот.
511

За этими черно-белыми братьями сидел очень красивый юноша
с темно-коричневой кожей и таким напряженным выражением ли¬
ца, словно он сидел на горшке. Рядом с ним находилась пожилая
белая женщина в платье подростка. У нее тоже было на лице
некоторое напряжение, словно ее тревожил запор. Между ними
был плакат с надписью: «БРАТСТВО = БРАТСКАЯ ЛЮБОВЬ —
ЭТО ВСЕ!»
За машиной следовали голоногие демонстранты — двенадцать
рядов по четыре человека в шеренге. Над каждой шеренгой реяло
по плакату с тем же содержанием, что и плакат в машине. Чер¬
нокожие юноши выглядели невероятно черными, а белые — чрез¬
вычайно, даже чересчур белыми.
За ними катилась хохочущая, пляшущая, целующаяся и об¬
нимающаяся лавина черных и белых всех возрастов и полов. Еще
полчаса назад они впервые увидели друг друга. В своей совокуп¬
ности они представляли собой страшный сон поборника расовой
сегрегации. Впрочем, и гарлемцы глядели на все это без особого
восхищения.
— Это же просто оргия! — заявил один из них.
Другой, не желая оставаться в долгу, крикнул:
— Мамочка такого здесь не допустит.
— Белая шваль, — фыркнула величественная черная дама.
Ее не менее величественного вида спутник, с трудом подавив
усмешку, отозвался так:
— Кто еще может быть с этими черными гуталинщиками?
Впрочем, враждебности никто не выказывал. Да и особого
удивления тоже. Праздник есть праздник.
Но когда с юга появилась другая процессия, у черных зрителей
от удивления глаза полезли на лоб. Демонстранты шли по восточ¬
ной стороне Седьмой авеню, мимо бара-ресторана «Шехерезада»,
мимо церкви, на которой висел плакат: «ГРЕШНИКИ — ОСТО¬
ЛОПЫ. НЕ ВАЛЯЙТЕ ДУРАКА!»
Гарлемцы были повергнуты в смятение, ибо впереди процессии
следовал сиреневый с золотом открытый «кадиллак», за рулем ко¬
торого восседал толстый чернокожий с заячьей губой, в голубом с
металлическим отливом шелковом костюме. На переднем бампере
автомобиля была укреплена статуя черного Иисуса. По его раски¬
нутым в стороны рукам стекала черная кровь. Вокруг сломанной
шеи была обвязана белая веревка. От его страшного оскала в жилах
застывала кровь, даже смешанная с большим количеством алкоголя.
К его скрещенным черным ногам был гвоздями прибит плакат:
«ОНИ МЕНЯ ЛИНЧЕВАЛИ!» В «кадиллаке» сзади стояли двое
чернокожих с другим плакатом: «НЕ БОЙТЕСЬ!» За «кадиллаком»
тянулась вереница очень легко одетых чернокожих девиц всех от¬
тенков кожи, толстых и худых, высоких и низеньких, под руку с
512

несметным количеством чернокожих молодых людей в теннисках.
На черных лицах сверкали белки глаз, блестели зубы. У одних
были плакаты: «ЧЕРНЫЙ ДЕТКА ИИСУС», у других: «ДАВИ ИХ,
ГОСПОДИ!» Они пели: «Не бойтесь мертвых... выше голову... выше
голову, друзья!» Казалось, они были на седьмом небе от радости,
что им позволено шествовать за таким жутким Иисусом. Замыкали
шествие солидные черные проповедники с плакатами: «НАКОРМИ,
ИИСУС! И ПУСТЬ ИХ ВЫРВЕТ!»
Честный, но вдребадан пьяный христианин, выйдя из бара
«Шехерезада» и увидев это, решил, что на него движется адская
колесница, ведомая дьяволом в огнеупорных одеждах.
— Я уже видел это во сне! — крикнул он на всю улицу. —
Я знал, что они распнут Его еще раз!
Но большинство гарлемцев ошеломленно молчали. Контраст
между ужасным обликом черного Христа и заразительным ве¬
сельем, источаемым морем черных девиц и парней, заставил их
судорожно морщить лоб, дабы понять, на каком свете они на¬
ходятся.
Но тут с Седьмой авеню, севернее перекрестка, раздался гро¬
хот. С севера двигалась еще одна демонстрация, возглавляли ко-,
торую дюжие чернокожие молодцы в кожаных куртках с поясами,
сильно напоминавших фантазию на тему СС в черной гамме. За
ним следовали двое безмолвных молодых людей, одетых как свя¬
щенники, — это они занимались стряпней в квартире доктора Му¬
ра. За ними шел высокий толстяк, который стоял на бочонке на
перекрестке 135-й улицы и Седьмой авеню и произносил истери¬
ческие речи о власти черных. На безопасном расстоянии от них
двое крепких голых до пояса парней катили странное приспособ¬
ление на колесах, напоминавшее паровозный котел. В нем что-то
булькало, грохотало и озаряло их лица вспышками пламени, по¬
очередно высвечивая белки глаз, сверкающие зубы и мощные чер¬
ные мускулы их торсов, словно в адском калейдоскопе. За ними
шествовали двое, несшие большой белый плакат, на котором было
написано: «ЧЕРНЫЙ ГРОМ! ЧЕРНАЯ ВЛАСТЬ!»
Далее виднелась толпа черных мужчин и женщин, одетых во
все черное. При более внимательном рассмотрении они оказались
все внушительных габаритов. Они несли плакаты, на которых были
лишь два слова: «ВЛАСТЬ ЧЕРНЫМ». В сумрачном освещении
они казались очень серьезными. Если власть определялась исклю¬
чительно физической силой, то они ею обладали вполне. Первыми
прокомментировали это любители марихуаны, ошивавшиеся у
бильярдной, к северу от 126-й улицы.
— Эти кошки накурились до опупения, — сказал один из
них. — Поделились бы со мной.
— Парень, ты уже в порядке. Но они такие тихие. Почему?
17
Ч. Хаймз «На игле*
513

— Откуда мне знать? Спроси их сам.
— Эй, ребятишки, — крикнул первый, — скажите-ка нам
что-нибудь.
— И дайте курнуть, — попросил второй.
— Не обращайте внимания на этих болванов, — сказал своим
высокий толстяк.
— Ну, ребята, поговорите так, чтобы мы поняли — это и есть
черная власть, — не унимался первый. Дюжий демонстрант не
вытерпел и крикнул:
— Я скажу вам кое-что неприятное, наркота вшивая. Я вас
всех...
— Черная сила! — захохотала женщина.
— Вот именно. Я им покажу, что такое черная сила, мать
их...
— Спокойно! — вмешался высокий толстяк. — Наш враг —
белые.
— Мамочка! — воззвал марихуанщик. — Берегите ваш ста¬
рый горшок. А то глядите: взорвется, чего доброго!
Стоявшие рядом рассмеялись. Все-таки это было очень смешно.
Сразу три демонстрации в одном месте.
— Моя тетя Лу говорила, что на похоронах дяди Бена играли
три оркестра, — весело крикнула одна женщина.
Выглядело все это занятно. И черный Иисус, похожий на бег¬
лого невольника, и стройный чернокожий, разъезжающий в воен¬
ном грузовике со своей иностранной белой женщиной и
проповедующий всеобщее братство. И наконец, эти поборники
«Власти черным» — крепкие, опасные, непримиримые, словно
религиозные фанатики. С их странным котлом, в котором бурчал
черный гром. Да, такого шоу давно не видели в Гарлеме. Правда,
люди степенные смотрели на это поджав губы, но все прочие, кто
вышел на улицу хорошо провести время и отметить праздник, были
довольны. Двое чернокожих во всем черном, которым, по всему,
следовало находиться в рядах сторонников власти черных, вместо
■этого сидели на переднем сиденье черной обшарпанной машины и
смотрели на демонстрантов. Старый черный седан стоял у тротуара
возле Африканского мемориального книжного магазина. Он выгля¬
дел совершенно неуместно среди роскошных сверкающих разно¬
цветных автомобилей, разъезжавших этим вечером по Гарлему. Да
и любые два человека, безучастно сидевшие и не знавшие, чем
заняться в праздник, вызывали большие подозрения. Более того,
они были в черных костюмах и черных шляпах, которые они так
надвинули на лоб, что в скудном освещении, проникавшем через
стекла машины, их было просто невозможно разглядеть, не то что
опознать. Обычному прохожему они могли показаться двумя бан¬
дитами, ждущими удобного момента, чтобы ограбить ювелирный
514

магазин. Рядом с машиной на тротуаре стоял хрупкого вида чело¬
век приличной наружности.
— И это еще не все. — сообщил он сидящим в машине.
— Не понял, — отозвался Гробовщик.
— Еще не все демонстрации.
Гробовщик вылез из машины и встал рядом с человеком, от¬
чего тот еще более уменьшился в размерах. Могильщик вылез тоже.
Они увидели процессию, двигавшуюся по Седьмой авеню.
— Ничего себе флотилия, — пробормотал Могильщик. В этот
момент Гробовщик увидел, как военный грузовичок поравнялся с
ювелирным магазином.
— Это не флотилия, — поправил он друга.
— Это армия, — хмыкнул Могилыцик, тоже увидев грузови¬
чок. — А возглавляет ее генерал со своей генеральшей.
— В честь чего этот карнавал, Ломакс? — обратился Гробов¬
щик к человечку, что стоял с ним рядом.
— Это не карнавал, — отозвался тот.
— Тогда что это, черт возьми? — громко спросил Могильщик,
стоявший с другой стороны машины. —1 Это же твой район, ты
тут все знаешь.
— Я не знаю этих людей, — отозвался Ломакс. — Они не
местные. Но выглядят они внушительно.
— Внушительно? Это клоуны. Или же ты видишь больше, чем
мы...
— Дело не в том, что я вижу, а в том, что я чувствую. Так
вот, они настроены серьезно. Они не валяют дурака.
Гробовщик хмыкнул, а Могильщик забрался на передний бам¬
пер, чтобы лучше видеть демонстрантов. Он посмотрел на черного
Иисуса, прикрепленного к «кадиллаку», потом на серьезного мо¬
лодого человека в открытом кузове военного фургончика. Он уви¬
дел первые шеренги черно-белых поборников братства всех
народов. Он увидел заячью губу водителя «кадиллака» и смеющие
еся лица черных парочек, идущих в обнимку под лозунгами чер¬
ного Иисуса. Он увидел одетых в кожу штурмовиков, сторонников
движения «Власть черным». Он услышал, как Ломакс взволнованно
воскл^гкнул:
— Они же сейчас все столкнутся.
Гробовщик залез на бампер, потом на капот с другой сто¬
роны: Опасаясь, что капот не выдержит, Могильщик перебрался
на крышу.
— Что это они все разом высылали демонстрировать? —
услышал он голос Гробовщика.
— Не совсем так, — поправил его Ломакс. — Они давно хо¬
тели о себе напомнить. Вот и напомнили. Решили сделать заявле¬
ние.
515

— Заявление? Какое такое заявление?
— У каждого из них свое заявление.
Могильщик услышал, как один из кожаных штурмовиков
крикнул:
— А ну-ка вытрясем дерьмо из этих сволочей.
— Если они не успокоятся, начнется большая заваруха, —
сказал Могильщик Гробовщику. — Пожалуй, надо доложить лей¬
тенанту.
В обычных обстоятельствах он вытащил бы свой большой ре¬
вольвер и выстрелил бы в воздух, чтобы осадить поборников черной
власти, но у него на сей раз были строжайшие инструкции при¬
менять оружие исключительно в целях предотвращения преступ¬
лений, связанных с насилием. Такие же инструкции были у белых
полицейских. Гробовщик спрыгнул на землю и сел в машину. Он
начал лихорадочно устанавливать связь с участком. Тем временем
двое кожаных штурмовиков в сопровождении одетых в черное мо¬
лодчиков бросились к бетонному ограждению бульвара в центре
Седьмой авеню. Они направлялись прямо на черно-белых демон¬
странтов, двигавшихся по 125-й улице. Могильщик тоже спрыгнул
на землю и бросился наперерез, размахивая руками и выкрикивая:
— Остановитесь! Назад!
— Ату их! — крикнул какой-то шутник с тротуара.
В этот момент Гробовщик наконец дозвонился до участка.
— Лейтенант? Это я, Эд!
Одновременно с этим полицейские машины начали свое дви¬
жение. Взревели моторы, завизжали сирены. Увидев машины, люди
на тротуарах стали что-то выкрикивать и заполнять улицу.
— Я вас не слышу! — кричал в трубку лейтенант Андер¬
сон. — Что там происходит?
— Отзовите полицейских! Начинается паника!
— Что-что? Не слышу! Что происходит?
Гробовщик слышал вопли, крики и вой сирен.
— Уберите овчарок! — крикнул он в трубку.
— Ничего не слышу. Что там у вас?
— Уберите полицейских...
— Что там у вас за шум?
— Белые полицейские только...
— Работайте с полицией в тесном контакте. Сохраняйте спо¬
койствие...
— ...разрешите", оружие...
— Спокойствие... никакого оружия... поддерживать порядок...
— ВЫ ЧТО, ОГЛОХЛИ?
— Главный комиссар... его зам... все будут на месте...
— Черт знает что, — пробормотал Гробовщик, отключил
связь и выскочид^из машины. На перекрестке он увидел людей —
516

среди них кожаных штурмовиков и Могплыцика. Он двинулся
туда же.
Поборники «Власти черным» вступили в кулачный бой с чер¬
но-белыми поборниками Братства. Боевики окружили грузовичок
и вытащили из кабины водителя и его напарника. Остальные пы¬
тались стащить с платформы белую женщину и ее чернокожего
спутника. Молодой человек лягался, отбиваясь от наседавших. Бе¬
лая женщина размахивала деревянным шестом.
— А ну-ка задайте им жару! —кричала толстая негритянка.
— Надавайте им хорошенько!
Черные и белые юноши сражались бок о бок: Противник
превосходил их массой, но они противопоставили силе мастерство.
Поборники «Власти черным» продвигались медленно, но верно,
получая фонари под глазами и разбитые носы.
Толпа гарлемцев выплеснулась на улицу и мигом заблоки¬
ровала движение транспорта. Полицейские машины утонули в
потном человеческом море. Эти люди не пытались понять, кто
прав, кто виноват в разразившемся побоище, им просто не тер¬
пелось задать жару белым полицейским. Полицейским же очень
не хотелось вылезать из машин, не имея возможности пустить
в ход огнестрельное оружие.
С помощью отряда хохочущих черных девиц заячьегубый
водитель сумел поставить черного Иисуса заслоном для поли¬
цейских автомашин. Но те, впрочем, и так увязли в толчее, а
черный Мессия стал разваливаться на куски, захваченный челове¬
ческим водоворотом. Давка получилась такая, что полицейские не
сумели бы выбраться из машин, даже если бы очень того захотели.
Один полицейский опустил стекло, высунул голову из окна — и
тут же получил по лицу сумочкой от какой-то черной женщины.
Лишь потасовка между сторонниками «Власти черным» и по¬
борниками Братства всех народов имела какой-то смысл и цель.
Когда боевики первой организации пробили оборону второй, они
принялись избивать педерастов и проституток с таким упоением,
что это выглядело просто неприлично.
Что же касается Гробовщика с Могильщиком, то они вступили
в бой с кожаными штурмовиками, молчаливыми «священниками»
и другими их соратниками. Вскоре оба детектива оказались на
земле, но затем, воспользовавшись тем, что их оппоненты пытались
бить их ногами, сумели так запутать эти лягающиеся ноги, что
враги стали валиться на землю в разорванной одежде, с кровото¬
чащими носами, в синяках и шишках. Они поднялись на ноги и
стали демонстрировать свое кулачное искусство. Револьверы в
длинных кобурах были выставлены на всеобщее обозрение, но де¬
тективы не имели права пускать оружие в ход. Впрочем, под гра¬
дом ударов их было и так невозможно вытащить. Но нет худа без
517

добра: всякий раз, когда черный собрат ударял по револьверу, его
кулак выходил из строя. Драка получилась отменная, хотя никто
и не падал.
— Раз, — задыхаясь, проговорил Могильщик.
— Два... — отозвался после паузы Гробовщик. Вместо того
чтобы крикнуть «три», они, прикрыв головы руками, ринулись в
направлении тротуара. По спинам и головам детективов дубасили
кулаки, но, как только они оказались на тротуаре у ювелирного
магазина, выяснилось, что никто не бросился за ними вдогонку.
Их оппоненты были, похоже, удовлетворены тем, что убрали их с
дороги. Они сосредоточили все свое внимание на защитниках во¬
енного грузовичка.
Ломакс по-прежнему стоял у их машины. Пока он с интересом
следил за потасовкой, к нему присоединились несколько черных
мусульман из книжного магазина. Они уставились на спасшихся
бегством детективов. Те подходили к своей машине во всем вели¬
колепии: заплывшие глаза, разбитые носы, головы в шишках, лица
в синяках, порванная одежда и зачехленные револьверы. Они тя¬
жело дышали. Их лица были серьезны.
— Какого черта вы не стреляли? — удивился Ломакс.
— Разве можно стрелять в тех, кто вышел сообщить о своих
проблемах? — отозвался Могильщик, вытаскивая из кармана но¬
совой платок.
— Слава Аллаху! — отозвался черный мусульманин.
— Какие тут, к черту, проблемы, — фыркнул Ломакс. — Это
все сплошные жулики.
— Шутники, — сказал черный мусульманин.
— Можно сказать и так, — сказал Гробовщик. — Хотя у них
есть свои резоны.
— Давай отчаливать, — сказал Гробовщик. — Время не ждет.
Но Ломакс был не прочь подискутировать.
— Какие там резоны? — спросил он.
— Они хотят справедливости, как все остальные, — напомнил
Гробовщик. Ломакс презрительно расхохотался:
— Неужели ты все еще веришь в эту чушь после стольких
лет в Гарлеме? Неужели эти клоуны похожи на жаждущих спра¬
ведливости?
— Господи, что ты споришь с этим стукачом? — крикнул
партнеру Гробовщик, садясь в машину и захлопывая за собой двер¬
цу. — Он просто хочет потянуть время.
Могильщик быстро открыл свою дверцу и устроился на води¬
тельском месте.
— Он представитель народа, — пояснил он.
— Туда-то этот народ, — откликнулся Гробовщик. — К тому
же сейчас главное не справедливость, а порядок.
518

До того как они успели отъехать, Ломакс крикнул им вслед
с неприкрываемым злорадством:
— А все-таки здорово они вас потрепали!
— Это только на первый взгляд, — огрызнулся Гробовщик.
— Заедем им с тыла, — сказал Могильщик, имея в виду сра¬
жающиеся отряды.
Единственная свободная полоса вела на север. Доехать до
130-й улицы, которая, он надеялся, открыта для движения, потом,
проехав на восток, до Парк-авеню, снова выехать на 125-ю и с
нее вернуться на Седьмую.
Но, отъезжая от тротуара, он увидел в зеркальце военный
грузовичок, за рулем которого сидел лидер движения Братство всех
народов. Грузовичок ехал по левой стороне Седьмой авеню. Въехав
на тротуар, он двинулся прямо на большую витрину бильярдной.
Зеваки и марихуанщики разбегались кто куда. Белая женщина,
сидевшая сзади, судорожно вцепилась в спинку переднего сиденья.
Но детективам уже было трудно развернуться и прийти им на
помощь. Могильщик поехал на север. Он лихо вырулил на 130-ю
улицу, так что завизжали шины, надеясь вовремя успеть обратно.
В середине квартала между Седьмой и Леннокс-авеню они догнали
грузовичок-фургончик. По привычке они прочитали то, что было
написано на одной из стенок: «ЛУНАТИК ЛИНДОН. Я ДОСТАВ¬
ЛЯЮ И УСТАНАВЛИВАЮ ТЕЛЕВИЗОРЫ В ЛЮБОЕ ВРЕМЯ
ДНЯ И НОЧИ. Мой телефон...» Гробовщик оглянулся, чтобы по¬
смотреть номер. Освещение было слишком скудное, он лишь понял,
что номер манхэттенский.
— Ну и народ, — сказал он. — Покупают телевизоры ночью.
— Может, он как раз забирает старый? —> предположил Мо¬
гильщик.
— Это одно и то же.
— Черт, этот лунатик не такой уж дурак. Днем люди рабо¬
тают. чтобы скопить на телевизор.
— Я не об этом. Я хочу сказать, что в Гарлеме все дела
делаются ночью.
— Это понятно. Негры же черные. А вот белые свои делишки
обделывают днем, когда они уже невидимы.
На это Гробовщик только хмыкнул.
Когда они выезжали на Парк-авеню, на 125-й улице на¬
чались грабежи магазинов. Рейд военного грузовичка вызвал
такое смятение, что белые полицейские повыскакивали из ма¬
шин и начали стрелять в воздух. Воспользовавшись неразбери¬
хой, предприимчивые молодые люди начали крушить витрины
и хватать все, что плохо лежит. Увидев, как они бегут с
полными охапками награбленного, окружающие в испуге броси¬
лись врассыпную.
519

Глава 13
— Правильно. Белый сукин сын сунулся сюда в поисках раз¬
влечении, его зарезали, а мы, представители низшей расы, ломаем
головы, кто же его укокошил, — размышлял вслух Могильщик,
возвращаясь со своим напарником в участок в своей личной ма¬
шине.
— Жаль, на этих извращенцев нет закона, — отозвался Гро¬
бовщик.
— Ладно, ладно, Эд, будь терпимым. Нас сампх народ считает
извращенцами, потому как мы легавые. — Пересаженная кожа на
лице Гробовщика стала дергаться в тике.
— Так-то оно так, но мы по крайней мере не половые извра¬
щенцы.
— Ладно, Эд, не будем рассуждать о морали, — сказал Мо¬
гильщик миролюбиво, щадя чувства своего друга. Он знал, что
гарлемцы называли его черным чудовищем Франкенштейна, а Мо¬
гильщик очень переживал. Если бы он не лез из кожи вон, чтобы
сыграть крутого парня, тот подонок не смог бы плеснуть в лицо
Эду кислотой. — Пусть себе живут и помирают, — закончил он.
Накануне они разъехались по домам прямо из «Кози Флэте»
и с тех пор не виделись. Они понятия не имели, что случилось с
техником-смотрителем Лукасом Кови, которого они чуть не забили
до смерти.
— Небось люди из этой самой «Акме» его уже вызволили, —
сказал Гробовщик, словно отвечая на их общие молчаливые раз¬
думья.
— Ничего, он уже сказал все, что мог.
— Джон Бабсон! Это что, настоящее имя? По-моему, Кови
просто валял дурака.
— Очень может быть.
Без десяти восемь вечера они появились в раздевалке поли¬
цейского участка, чтобы переодеться в черные костюмы, в которых
обычно работали. Лейтенант Андерсон сидел за столом капитана.
Как всегда, он выглядел обеспокоенным. Отчасти это объяснялось
тем, что Андерсон большую часть времени работал в помещении
и оттого кожа его приобретала нездоровый бледный оттенок, а от¬
части и тем, что лицо у него было слишком выразительным для
полицейского. Но они успели к этому привыкнуть, они знали, что
на самом деле лейтенант внутренне гораздо спокойней, чем кажет¬
ся, и неплохо соображает, что к чему.
— Слава Богу, комиссар терпеть не может педерастов, — ска¬
зал он вместо приветствия.
— Что, котел закипел? — кротко осведомился Могильщик.
— Побежал через край.
520

— Кто стал возникать? — спросил Гробовщик.
— Фирма «Акме». Их адвокаты раскричались про рукопри¬
кладство, произвол, жестокость, беспредел и все такое прочее. Они
подали официальную жалобу. И если полиция своими силами не
наведет порядок, то обещали обратиться в суд.
— А что сказал старик?
— Сказал, что разберется, и подмигнул окружному прокурору.
— Бедные мы, несчастные, — сказал Могильщик. — Стоит
нам нежно коснуться кого-то из граждан костяшками пальцев, ад¬
вокаты начинают выводить: «Беззаконие! Беззаконие!», словно гре¬
ческий хор.
Андерсон опустил голову, пряча улыбку.
— Только не играйте роль Тезея, — сказал он.
Могильщик с удовольствием покивал головой, но Гробовщик
думал об иных материях.
— Они, надо думать, захотят, чтобы нашли убийцу, — сказал
он. — Раз уж человека зарезали в их доме.
— А кто он, кстати? — встрепенулся Могильщик. — Его уже
вычислили?
— Да, это некто Ричард Хендерсон. У него квартира на Пятой
авеню, около Вашингтон-сквер. — Андерсон вдруг сделался очень
сухим и официальным.
— Неужели он не мог отыскать то, что хотел, там, по со¬
седству?
— Женат, — продолжал Андерсон, словно не расслышав. —
Детей нет.
— Не удивительно.
— Ставит пьесы для Бродвея. Для этого нужны деньги.
— Тем больше причин им хотеть, чтобы нашли его убийцу, —
задумчиво сказал Могильщик.
— Если под словом «им» вы имеете в виду комиссара или
окружного прокурора, то безусловно. Если хозяев трущоб, то у
них есть возражение. Им не хочется, чтобы в процессе нахождения
убийцы убивали их сотрудников. Им это ни к чему.
— Что ж, босс, как говорят французы, чтобы сделать рагу,
надо порубить мясо.
— Эго не значит, что его надо перемалывать в фарш.
— Чем тоньше перемолоть мясо, тем быстрее оно прожарится.
Наш приятель, похоже, был прожарен как следует.
— Это точно. Они добились его освобождения из-под стражи.
Кажется, его отправили в какой-то частный госпиталь.
Оба детектива уставились на лейтенанта.
— Вы не знаете в какой? — спросил Могильщик.
— Нет, да и знал бы — не сказал. Оставьте его в покое. От
него одни лишь неприятности.
521

— Такая уж у вас профессия. Неприятности, и ничего больше.
— От него неприятности всем вокруг. (
— Ничего, ребята из «убийств» его достанут. Он им приго¬
дится.
— Займитесь другими свидетелями.
— Не надо нам бросать кости, босс. Если кто-то из задер¬
жанных вчера знал, они разбежались и постарались это забыть.
— Кроме того, есть люди в красных фесках.
— Послушайте, лейтенант. Большинство гарлемцев, которые
ходят в красных фесках, — это черные мусульмане, а они-то как
раз очень против этого самого... Или же они притворяются черными
мусульманами и с риском для жизни бегают по улицам с укра¬
денными штанами.
— Может, да, а может, нет. По крайней мере действуйте тихо.
Не разгребайте слишком много грязи.
У Могильщика набухли вены на шее, а щека Гробовщика за¬
дергалась в тике.
— Послушайте, лейтенант, — глухо сказал Могильщик. —
Этого белого сукина сына убивают в наше дежурство, а вы хотите,
чтобы мы все спустили на тормозах.
— Я вовсе не говорю, что надо спускать все на тормозах, —
сказал Андерсон, порозовев лицом. — Просто чем меньше трогать
дерьма, тем меньше вони.
— Понятно, босс. Белые не воняют. Мы пойдем в парк и
будем смотреть, как там цветут анютины глазки.
— Не удобренные навозом, — добавил Гробовщик.
В девять вечера детективы сидели в баре-закусочной отеля
«Тереза» и смотрели, как гарлемцы снуют туда-сюда через пере¬
кресток Седьмой авеню и 125-й улицы.
— Два сандвича с бифштексом, — заказал Могильщик.
Женоподобный бармен с блестящими локонами посмотрел на
них и поморгал ресницами. До гриля было всего два шага, но он
ухитрился повилять бедрами. У него была изящная тонкая шея,
гладкие шоколадные руки и полная задница в белых джинсах в
обтяжку. Он поджарил два гамбургера и, вложив каждый между
двумя половинками булки, поместил на бумажные тарелки и по¬
ставил их перед клиентами.
— Капуста или кетчуп? — осведомился он, соблазнительно
прикрыв длинными черными ресницами влажные карие глаза. Мо¬
гильщик посмотрел сначала на гамбургеры, потом на длинные рес¬
ницы бармена и сказал агрессивным тоном:
— Я заказывал бифштексы.
— Это и есть бифштексы, — сказал тот, и его ресницы снова
затрепетали. — Только рубленые.
— А я хочу натуральный бифштекс.
522

Бармен бросил на него оценивающий взгляд.
— Мне нужен хороший говяжий бифштекс, — сказал Могиль¬
щик. — Без всяких фокусов.
Бармен посмотрел на Могильщика в упор широко раскрытыми
глазами.
— У нас нет натуральных бифштексов, — сказал он.
— Не серди его, — предупредил Гробовщик бармена, на что
тот ослепительно улыбнулся и сказал:
— Понял.
— А раз понял, так тащи кетчуп и черного кофе, — буркнул
Гробовщик.
Когда бармен, виляя бедрами, отошел, Могильщик подмигнул
партнеру и сказал громко, чтобы отвлечь внимание бармена:
— А мы правильно сделали, что зашли сюда, на площадь
Малькольма Икса.
— Ты бы еще сказал — площадь Хрущева или улица Кастро, —
отозвался Гробовщик, подключаясь к игре.
— Нет, Малькольм Икс — чернокожий и мученик дела черных.
— Пойми одну простую вещь: пока он ненавидел белых, то
был в безопасности. Белые не смели его и пальцем тронуть. Они
даже позволили ему разбогатеть. Но вот когда они стали относиться
к нему как к представителю человеческого рода, тут ему и настал
конец. Это наводит на размышления.
— Точно. Это означает одно: белые не желают иметь отно¬
шения к роду человеческому, если к нему причислены и черные.
Только кто это, по-твоему, они?
— Они, дружище, — страшные люди. Они убьют и нас с то¬
бой, если перестанем быть черными легавыми.
— Их можно понять, — отозвался Гробовщик. — Тут сам
черт ногу сломит, если попробует разобраться. — Увидев, что бар¬
мен весь обратился в слух, он спросил его: — А ты что думаешь
по этому поводу, Рафинад?
Тот презрительно оскалился и пробурчал:
— Я не Рафинад. У меня есть имя.
— Ну и как же тебя тогда зовут?
Бармен криво улыбнулся и спросил:
— А почему это вас так интересует?
— Интересно знать, такое же милое у тебя имя, как ты сам?
— Ладно, будет вам! Я знаю, кто вы такие. Учтите, я здесь
работаю и не сую нос в чужие дела.
— Молодец, зайчик! Было бы здорово, если бы все так жили.
Но наша работа как раз — совать нос в чужие дела. Потому-то
мы и суем нос в твои дела.
— Давайте валяйте. Я пищать не буду. Расколоть орех —
невелик грех.
523

Могильщик несколько замешкался, но на выручку ему пришел
Гробовщик.
— Что тут у вас едят черные мусульмане?
— Черные мусульмане? — удивился бармен.
— Они самые. Они же сюда заходят?
— Эти фраера? Как же! Они едят только свою пищу, все
остальное для них непотребно.
— А может, им тут не нравится кое-что другое?
— В каком смысле?
.— Ну почему бы им не питаться у вас, ведь кормят тут де¬
шево и вкусно.
Бармен был сбит с толку. Он подозревал, что Гробовщик на
что-то намекает, но на что, так и не мог понять. Он сердито
нахмурился и отвернулся. Он двинулся вдоль длинной стойки,
чтобы обслужить клиента, зашедшего со стороны 125-й улицы.
В общей сложности за стойкой было трое клиентов, но бармен
упорно держался подальше от детективов. Он глядел на прохо¬
жих, на проезжавшие автомобили, но потом вдруг развернулся,
подошел к детективам и, положив руки на бедра, посмотрел на
них в упор.
— Дело не в этом. Дело в их религии, — сказал он.
— Чьей?
— Черных мусульман.
— Точно. Но, наверное, ты видел многих шутников, которые
одеваются точь-в-точъ_ как черные мусульмане?
— Конечно. — Он поднял голову и кивнул в сторону книж¬
ного магазина на другой улице. Там на тротуаре стояли несколько
чернокожих в красных фесках. — Вон они.
Гробовщик посмотрел туда, куда показывал бармен, и перевел
взгляд на него:
— Нас такие не интересуют. Нам нужны не настоящие му¬
сульмане, а поддельные.
— Какие?
—- Поддельные, говорю.
Внезапно бармен расхохотался. Он снисходительно посмотрел
на них сквозь длинные ресницы:
— Вы, полицейские, сами не знаете, чего вам надо. Кофе?
Пирога? Мороженого?
— Кофе у нас есть.
— Может, хотите еще кофе? ~	"
Их внимание привлекла спортивная машина иностранной мар¬
ки, выехавшая на Седьмую авеню со 125-й улицы и медленно
двинувшаяся в южном направлении. В машине сидели две женщи¬
ны с мужеподобными шоколадными лицами и короткой стрижкой.
Та, что сидела за рулем, была в мужской зеленой крепдешиновой
524

рубашке и желтом вязаном галстуке. Та, что сидела рядом с ней,
была в платье с таким большим декольте, что с улицы казалась
вообще голой. Они посмотрели на стойку.
— Твои подружки? — спросил Могильщик бармена.
— Эти лесбиянки?!
— Правда? А я подумал, что за рулем мужчина. И очень
миловидный.
— Господи, это самые настоящие лесбиянки.
— Откуда ты знаешь? Ты с ними знаком?
— Зачем оскорбляете? Я не имею ничего’ общего с такими
шлюхами.
— Не встречаетесь на вечеринках в саду? На балах?
Бармен скривил губы. Он хорошо играл в эту игру.
— Фи, как грубо! — воскликнул он.
— А где все ваши? — осведомился Гробовщик, пытаясь вы¬
зволить Могильщика из сложного положения. Бармен, впрочем,
был согласен на ничью.
— В это время у нас всегда Затишье, —:пояснил он. Но Гро¬
бовщик не собирался отпускать его так легко.
— Я спрашиваю: где все ваши? — повторил он.
— Это как вас прикажете понимать? — В глазах бармена
вспыхнул враждебный огонек.
— Очень просто. Где все?
— Я, например, здесь. — Бармен внезапно сделался поклади¬
стым. — Разве этого вам не достаточно?
— Не достаточно для чего?
— Не прикидывайтесь простачком.
— Не забывай, что мы из полиции.
— Я обожаю полицию.
— И тебе не страшно?
— Я ни в чем таком не замешан.
— Полицейские такие звери...
Бармен удивленно вскинул брови:
— Прошу прощения, не понял.
— Говорю, мы такие звери.
— Ты разжигаешь его любопытство, — сказал партнёру Мо¬
гильщик.
Бармен посмотрел на Могильщика и ухмыльнулся:
— Вы знаете все. Так скажите, о чем я думаю?
— Когда ты заканчиваешь смену? — спросил Могильщик.
— В двенадцать, — ответил бармен, и ресницы его задрожали.
— Значит, тебя не было вчера здесь после двенадцати?
Бармен вдруг помрачнел.
— Ну, сукины вы дети, — пробормотал он.
— Значит, ты не видел Детку Иисуса, когда, он сюда заходил?
525

— Не понял.
— Детку Иисуса знаешь?
Ни один из детективов не уловил во взгляде бармена пони¬
мания. Казалось, он не понял, о ком идет речь.
— А кто такой Детка Иисус?
— Твой дружок.
— Дружок, да не мой. Первый раз о таком слышу.
— Знаешь, знаешь. Только боишься сознаться.
— Иисуса я люблю, и Он меня любит.
— Я в этом не сомневаюсь.
— Я человек набожный.
— Ладно, ладно, хватит дурака валять. Ты прекрасно знаешь,
кого мы имеем в виду. Он цветной и живет тут, в Гарлеме. —
Они заметили легкую перемену в его интонациях, хотя и не могли
объяснить, чем это вызвано.
— Так вы про него? — Детективы ждали продолжения.
Быстрота, с которой он произнес эти слова, настораживала. —
Это вы про того, кто живет на 116-й улице? Он вам, что ли,
нужен?
— Где именно он живет?
— Где? — Бармен пытался выглядеть человеком информиро¬
ванным. — Вы сами знаете где. Между кинотеатром и баром есть
маленькая дверь. Да вы меня разыгрываете?
— На каком этаже?
— Войдете в дверь и найдете его.
У детективов возникло большое подозрение, что их водят за
нос, но иного выбора у них не оставалось. Могильщик продолжал:
— Как его настоящее имя?
— Детка Иисус...
— Если мы его не найдем, то вернемся сюда, — пригрозил
Гробовщик.
Бармен улыбнулся самым соблазнительным образом:
— Вы его непременно найдете. Передайте от меня большой
привет. И конечно же, возвращайтесь сюда. Мы вам будем только
рады.
Они отыскали дверь точно по описанию бармена. Она вела в
подъезд жилого шестиэтажного дома. Прямо по фасаду красовалась
железная пожарная лестница, заканчивавшаяся над витриной за¬
кусочной, где на электрогриле жарились свиные ребрышки. Детек¬
тивы не без труда побороли искушение подкрепиться ими и вошли
в подъезд. Внутри все было как обычно: стены разукрашены по¬
хабными рисунками, воняло мочой и готовкой. Пыль всюду была
месячной давности, а спертый воздух недельной. Из холла вел
проход к храму Черного Иисуса. В большой квадратной комнате
детективы увидели гипсовую статую черного Христа, подвешенную
526

за шею к потолку с осыпающейся штукатуркой. Черное лицо Иису¬
са было искажено яростью. Руки были раскинуты в стороны, паль¬
цы рук сжаты в кулаки, пальцы ног подогнуты. Капли крови из
черной штукатурки стекали из красных дырочек от гвоздей на
руках и ногах. Внизу была дощечка с надписью: «ОНИ МЕНЯ
ЛИНЧЕВАЛИ!»
Детективы решили войти в храм. У дверей стоял человек,
оглядывал желающих войти и взимал входную плату. Это был
приземистый толстячок с заячьей губой. По его лицу катил гра¬
дом пот. Короткие черные волосы росли на его круглой, словно
сильно надутый шар, голове так густо, что напоминали синте¬
тические. Туловище его тоже казалось раздутым, словно он весь
был резиновый. Небесного цвета костюм сверкал металлическим
отливом.
— Два доллара, — сказал он детективам.
Могильщик вручил ему два доллара и прошел в комнату. За
ним двинулся Гробовщик, но толстяк остановил его:
— Два доллара.
— Мой товарищ заплатил.
— Правильно. Заплатил за себя. Теперь с вас два доллара, —
сообщил толстяк, брызгая слюной. Гробовщик капитулировал и то¬
же уплатил два доллара.
Внутри было так мало света и так много черноты от одежды,
кожи, волос собравшихся, что детективы лишь видели, как при¬
чудливо поблескивают белки глаз собратьев, словно в произведении
поп-арта. А затем они увидели металлические отблески голубого
костюма, когда его обладатель, толстяк с заячьей губой, занял ме¬
сто на возвышении и начал проповедь: «Мы накормим их плотью
черного Иисуса так, что их будет рвать...»
— Иисус Детка! — крикнул кто-то из зала. — Я тебя слышу.
— Вы ведь прекрасно сами знаете: черного Иисуса белому не
переварить, — продолжал металлический толстяк. — Они так и
не сумели переварить плоть своего белого Иисуса, хотя и вкушают
ее каждое воскресенье.
Детективы повернулись и ушли. Им нужно было как-то убить
время до полуночи. Они заглянули в закусочную и заказали по
две порции свиного жаркого с гарниром из капусты, лука, моркови
и с картофельным салатом.
В двенадцать они были снова на площади Малькольма Икса.
Обстановка и там, и в закусочном баре заметно изменилась. Пе¬
рекресток был заполнен людьми, возвращавшимися с шоу в «Апол¬
лоне» и с киносеансов у Лоу и Р. К. О. Улицы были заполнены
автомобилями, сновавшими во всех направлениях. У стойки бара
толпились голодные мужчины и женщины, кто парочками, кто по¬
одиночке. Работали новый бармен и две коричневые официантки.
527

Вид у официанток был злобный — исключительно по той простой
причине, что им приходилось работать изо всех сил. Новый бармен
тоже выглядел очень женственно. Детективы хотели потолковать
и с ним, но тут к ним подошел их старый приятель. Он уже
сменился, он снял фартук и расстегнул белую куртку, так что
была видна его голая грудь. Он облизывал губы, улыбался и тре¬
петал ресницами. Детективы заметили, что он уже успел намазать
губы коричневой помадой.
— Ну что, нашли его? — спросил он у детективов.
— А то. как же! — уверил его Могильщик.
— Вы сказали ему, что я его люблю?
— Не могли. Мы не знали, как тебя зовут.
— Жаль, что я его вам не сообщил.
— Так скажи нам его сейчас. Скажи свое настоящее имя. То,
которое ты вынужден сообщить полиции, даже если она тебя не
любит.
— Разве вы меня не любите? — заморгал бармен.
— Мы-то любим. Потому и вернулись. Ну как тебя зовут?
— Джон Бабсон, — застенчиво сказал бармен.
Детективы окаменели. Потом Могильщик сказал:
— Ну что ж, Джон Бабсон, дружище, надевай свои самые
красивые штанишки, составишь нам компанию.
Глава 14
У жилого комплекса Амстердам Апартментс на 126-й улице,
между Пятой и Мэдисон-авеню, остановился грузовик-фургон. В
тусклом свете уличных фонарей с трудом читались слова на борту:
«ЛУНАТИК ЛИНДОН. Я ДОСТАВЛЯЮ И УСТАНАВЛИВАЮ ТЕ¬
ЛЕВИЗОРЫ В ЛЮБОЕ ВРЕМЯ ДНЯ И НОЧИ».
Из фургона вылезли двое служащих в фирменной униформе.
Подсвечивая фонариком, они стали разбирать адрес в журнале до¬
ставки. На какой-то момент их темные лица в лучах фонарика
превратились в африканские маски, но затем виденье исчезло. Они
оглядели улицу. На ней не было ни души. Черные геометрические
. формы домов выделялись на более светлой черноте неба. Нью-
йоркские улицы, пересекающие авеню, особенно темны ночью.
Но тут в черных прямоугольниках окон забелели щелочки
глаз, зажелтели полумесяцы зубов. Словно тыквы в праздник Хэл-
лоуна, за стеклами замаячили головы.
— Кого ищете-то?
Водитель поднял голову и;крикнул:
— Где тут комплекс Амстердам Апартментс?
— А вот прямо перед вами.
528

Ничего на это не сказав, водитель и его напарник стали вы¬
гружать деревянный ящик. На боку его имелась надпись: «АКМЕ.
Телевизор «Спутник», кв. 406».
— Что это там за номер? — спросил кто-то из жильцов.
— Четыреста шесть, — откликнулся самый востроглазый.
— Что в ящике-то? — крикнул еще один жилец.
— Телевизор, — коротко отозвался водитель.
— Кому это понадобился телевизор ночью?
Водитель промолчал.
— Может, это та птичка, что живет на четвертом этаже? —
предположил мужской голос. — Та, к которой шастают мужчины.
— Тоже мне птичка! — презрительно фыркнула женщина. —
Если она птичка, тогда я рыбий глаз. У меня у самой дочка уже
крутит романы.
— Пусть смотрит телевизор на здоровье, — крикнул мужской
голос. — Пока вы, старые карги, скандалите из-за швабр.
— А вы только послушайте этого героя-любовника. Когда у
тебя была последняя любовь?
— Спорим, у него ее никогда и не было?
— И не будет, помяни мое слово.
— По крайней мере в этой жизни.
— Вы прямо меня удивляете, — сказала женщина с улицы. —
Мы ищем покойника, а вы говорите о какой-то ерунде.
Двое из фургона молча тащили тяжелый ящик, но небольшая
толпа у дома им мешала.
— Эй, дамы, уберите ваши прелести и поищите покойника
где-нибудь еще, — сказал водитель. В его голосе чувствовалась
ничем не прикрытая злоба.
— Прошу прощения, — откликнулась одна из женщин. — А
он часом не у вас?
— Я что, похож на человека, который таскает трупы в кар¬
мане?
— Покойник? Какой такой покойник? — с любопытством вос¬
кликнул человек из окна. — В какую это вы игру играете?
— Ни во что мы не играем, — сердито возразила женщина. —
Он был такой же человек, как и мы.
— Кто?
— Покойник, вот кто.
— Такой же, как и мы? Это в каком смысле? Чем он про¬
мышляет?
— Ничем. Он помер.
— Посадим на могилке цветочки.
— Это не ты, мамочка, заказала телевизор? Ну-ка слови что-
нибудь лихое.
— У тебя на уме только женщины и хиты!
13 Ч. Хаймз «На игле*
529

— А что в этом плохого?!
— Где ваша совесть? Белые полицейские убили одного из на¬
ших, а вы несете околесицу! — упрекнула их женщина с улицы.
— Где убили-то?
— А мы откуда знаем? Вот и ищем где.
Грузчики тем временем подтащили ящик к подъезду и поста¬
вили его, чтобы перевести дух.
— Лучше помогите кто-нибудь втащить его, — сказал води¬
тель. — Все равно ведь не спите.
В покойника никто как-то не верил, а вот телевизор выглядел
вполне правдоподобно. Из окна на первом этаже выбрался на улицу
здоровяк в голубом джинсовом комбинезоне.
— Ладно, давайте помогу, — сказал он. — Я техник-смотри¬
тель. Куда тащить-то?
— Четвертый этаж. Мисс Барбара Тайнс.
— Что я вам говорила! — ликующе воскликнула женщина.
— Почему бы тебе не приобрести такую же штучку? — спро¬
сила женщина, говорившая презрительным голосом. — Или у вас
с ней разные вкусы?
— Видать, разные, — захихикала еще одна женщина.
— Оставьте мою жену в покое, — проворчал из темноты муж¬
чина.' — У нее есть все, что полагается.
— Мужу виднее!
В темном холле возникла фигура в белой ночной рубашке. На
яйцевидной голове поблескивали, как отполированный темный ме¬
талл, волосы.	. '
— Давайте я вам помогу, — сказал человек.
— Такие помощники ей ни к чему, Слик, — донесся отку¬
да-то сверху лукавый женский голос. — Она любит беленькое, так
что ты тут ни при чем.
— На мне есть кое-что белое, — парировал Слик.
— Ладно, ребята, взялись, — сказал водитель, приподнимая
ящик.
Четверо мужчин подняли ящик и втащили его в вестибюль.
— Этот чертов телевизор сделан из свинца, — пожаловался
здоровяк техник.
— Ты, видать, слишком сильно трудился ночью, — пошутил
водитель. — Хозяйка из тебя все соки выжала.
— Может, это не телевизор, а золотые слитки, — сострил
кто-то из зрителей. — Дела у нее явно в порядке.
— Давайте распакуем и поглядим, — предложил кто-то из
темноты.
— Вот доставим хозяйке, тогда откроем ящик, и вы все уви¬
дите, — пообещал водитель. — Нам все равно надо; забрать об¬
ратно старый телевизор.
530

— Первый раз такое вижу. Чтобы телевизоры привозили и
забирали ночью! — Женщина была явно оскорблена в лучших чув¬
ствах.
— Разве это преступление? — не преминул уколоть кто-то.
— Я этого не говорила, — возразила женщина. — А от кого
ей этот телевизор?!
— От Лунатика Линдона, — сообщил водитель.
— А, тогда все понятно, — смягчилась женщина. — Кто же
еще может заявиться с телевизором в такое время в Гарлеме.
Лифт, как обычно, не работал, и четверке грузчиков пришлось
тащить ящик по лестнице. Они потели, задыхались, ругались. За
ними следом тащились любопытные зрители, желавшие всласть по¬
любоваться необычным зрелищем.
— Ф-фу! Давайте передохнем, — сказал Слик, когда они
поднялись на площадку второго этажа. Затем он посмотрел на
толпу любопытных и, презрительно ухмыльнувшись, сказал: —
Ну, вы даете! В Гарлеме даже нельзя расстегнуть ширинку.
Тут же соберутся зеваки посмотреть, что человек вынет из
штанов.	;
— Откуда нам знать, что он вынет, — хихикнул мужчина. —
А вдруг нож?
— Лично у меня в штанах, ножа нет, — сказал Слик.
— Жаль, — сказала женщина. — Лучше бы он был. А куда
вы идете-то?
Тут снова подала голос та самая женщина с улицы, которая,
по ее словам, искала покойника.
— Что вы, негры, за народ! Тут человека убили, а они об¬
суждают, что у кого в штанах спрятано.
— Ступай, милая, обратись , в похоронное бюро, может, там
он и находится, — предложил кто-то.
— Нет, этой бабе нужен не покойник, а живой мужик, чтобы
она заткнулась.
— Живой и крепкий.
— Ладно, ребята, поехали, — сказал водитель, обхватывая
ящик, словно японский борец соперника. — Словами груз не под¬
нять.
Когда они наконец поставили ящик в холле четвертого этажа,
водитель снова развернул журнал доставки.
— Вот будет смеху-то, если он ошибся адресом, — хихикнула
женщина.
Не обращая, внимания на эти инсинуации, водитель постучал
в дверь мореного дуба.
.— Кто.там? — раздался за дверью женский голос.
— Лунатик Линдон. Мы привезли телевизор для мисс Барбары
Тайнс.
531

— Это я, — признала женщина. — Подождите минутку, я
что-нибудь на себя наброшу.
— Это необязательно, — уверил ее один из любопытствую¬
щих.
За дверью зазвенел смех. Собравшиеся тоже заулыбались.
— Готовь свой клинок, дружище С лик, — крикнул кто-то.
— Он у меня всегда наготове, — уверил его Слик.
— Ну, ребята, подходите, — сказал водитель. — Сейчас мы
откроем ящик и посмотрим на золотые слитки.
— Да я просто так, в шутку, — пошел на попятный остряк.
Водитель злобно покосился на него и буркнул:
— Это точно. Половина покойников на кладбищах тоже вот
один раз так пошутила.
На верхней стороне ящика было обозначено: «ВЕРХ». Водитель
извлек откуда-то из-под куртки небольшой ломик и стал отбивать
доски на стороне, обращенной к зрителям. Они увидели темный
стеклянный экран.
— Это телевизор? — удивленно воскликнул здоровяк тех¬
ник. — Это скорее похоже на витрину банка!
— Если ей надоест смотреть на него, она всегда может зайти
внутрь и посмотреть на нас, — сказал кто-то из зрителей.
Водитель и его напарник возгордились так, словно совершили
маленькое чудо. О покойнике все сразу позабыли.
В двери мореного дуба щелкнул замок. Она начала откры¬
ваться. Все взгляды устремились на нее. Дверь отворила женская
рука с красными ногтями. Затем в проеме показалась женская
голова. Молодое лицо, кожа гладкая, шоколадная, волосы черные,
распрямленные, тугая прядь тянулась наискось через лоб, закры¬
вая правое ухо. Лицо было миловидным, рот не накрашен, губы
широкие, мягкие, коричневые. Карие большие глаза ее за стек¬
лами очков без оправы сделались еще больше при виде собрав¬
шихся жильцов. Она не видела, что находится в ящике, экран
был с той стороны. Она видела только ящик и осклабившегося
мужчину.
— Мой телевизор, — воскликнула она и упала на пол, по¬
крытый зеленым ковром. Розовый шелковый халат, обтягивавший
ее соблазнительные бедра, поднялся, обнажив длинные коричневые
ноги и черное пятно курчавых волос.
У собравшихся глаза полезли на лоб.
Водитель и его напарник ворвались в квартиру и набросились
на лежавшую хозяйку,' словно собаки на мясистую кость.
— Сердце! :— воскликнул водитель.
Собравшиеся сочувственно покривились.
— Нужно побольше воздуха, — крикнул один доброхот.
Собравшиеся гурьбой ввалились в квартиру.
532

У окна стояла узкая софа. Возле нее помещался столик со
стеклянной крышкой. С одной стороны софы стояло кресло, с дру¬
гой — белая дубовая тумбочка для телевизора. В самом центре
комнаты стоял стол из сосны с четырьмя стульями с прямыми
спинками. Все торшеры в комнате горели. На софе валялась муж¬
ская соломенная шляпа, но никакого мужчины видно не было. Из
комнаты вело четыре двери, куда — неизвестно. Все они были
закрыты.
— Позовите врача! — крикнул водитель.
Все стали озираться в поисках телефона. Такового не оказа¬
лось.
— Где тут, черт побери, аптечка? — вскричал кто-то в па¬
нике, словно миротворец при виде перерезанного горла.
Поиски оказались безуспешными. Все двери, кроме первой,
оказались запертыми.
Только здоровяк техник не потерял присутствия духа.
— Что вы принимаете в таких случаях, дама? — спросил он.
То ли она услышала вопрос, то ли просто простонала, но из
горла ее вырвалось судорожное:
— Виски!
. На лицах собравшихся изобразилось облегчение. Если ей мо¬
жет помочь виски, значит, все в порядке. Мгновение спустя ком¬
ната превратилась в винный магазин.
Она судорожно схватила первую поднесенную бутылку и стала
пить прямо из горлышка, так, словно это была вода. После каждого
нового глотка на лице ее появлялось новое выражение. Потом она
с трудом проговорила:
— Мой телевизор! Его взломали.
Нет, мэм! — воскликнул водитель. — С ним'все в порядке.
Это я открыл ящик!
— Открыли ящик с моим телевизором? Я позову полицию.
Эй, кто-нибудь! Позовите полицию!
Толпа стала на глазах таять. То ли люди пошли звать поли¬
цию, то ли по своим квартирам. Еще совсем недавно комната была
заполнена мужчинами и женщинами. Они угощали хозяйку виски
и смотрели на ее промежность. Женщины для сравнения. Мужчины
с другими целями. Теперь же все они исчезли.
Кроме нее в комнате остались водитель и его напарник. По¬
следние двое закрыли и заперли входную дверь. Через полчаса они
отперли и отворили ее. Они внесли все тот же деревянный ящик.
Он снова был заколочен и не стал ни капельки легче. Водитель
шел впереди, напарник сзади. Они пошатывались под тяжестью
ноши.
Никто не вышел помочь им/ Никто не вышел даже поглазеть. .
Холл четвертого этажа был пуст. Лестница тоже. Равно как и
'533

вестибюль. На улице не было ни души. Водитель и его напарник
не удивлялись. Слово «полиция» обладает чудодейственной силой
в Гарлеме. Стоит его произнести, и перенаселенные дома и квар¬
талы становятся безлюдными.
Глава 15
— Садись между нами, детка, — сказал Могильщик, похло¬
пывая по сиденью автомобиля.
Джон Бабсон посмотрел на него, потом на стоявшего рядом
Гробовщика и игриво осведомился:
— Это прогулка, а не арест, я надеюсь?
Он был поистине великолепен в белой шелковой рубашке с
длинными рукавами и сидевшими в обтяжку, как перчатки, атлас¬
ными брюками телесного цвета. Он и помыслить не мог, что это
арест.
Могильщик оторвал взгляд от руля и с интересом покосился
на него.
— Давай садись, — сказал Гробовщик, беря его под руку,
словно женщину. — Ты же говорил, что любишь полицейских.
Бабсон забрался с грацией женщины и прижался к Могиль¬
щику, чтобы оставить место для Гробовщика.
— Потому что если это арест, то я хотел бы связаться с моим
адвокатом, — продолжал он шутить.
Прежде чем включить зажигание, Могильщик осведомился:
— А у тебя есть адвокат?
— У фирмы есть адвокат. — Джону Бабсону вдруг надоела
затянувшаяся шутка.
— Кто он?
— Ой, не знаю. Я как-то обходился без него.
— Ты и сейчас без него можешь свободно обойтись, если,
конечно, не жаждешь его компании.
— Вы мне нравитесь больше.
— Скоро мы понравимся тебе еще больше, — пообещал Мо¬
гильщик, заводя машину.
— Куда вы меня везете?
— В одно знакомое тебе местечко.
— Можем поехать ко мне.
— Мы и так едем к тебе.
Машина остановилась у дома, где был убит белый.
Гробовщик вышел из машины и сунул руку, чтобы вытащить
Джона. Но тот в йспуге прижался к Могильщику.
— Я тут не живу! — воскликнул он. — Куда вы меня при¬
везли?
534

— Давай, давай вылезай, — сказал Могильщик. — Тебе тут
понравится.
Гробовщик вытащил обмякшего от испуга Джона на тротуар.
— Прогуляемся в подвал, — сказал Гробовщик, беря его за
правую руку. Подошедший с другой стороны машины Могильщик
взял его за левую.
Джон дернулся раз, другой, но сопротивляться не стал.
— А что, там все тихо, спокойно? — осведомился он.
— Главное, ты сам веди себя тихо, — доверительно шепнул
ему Могильщик, когда они спускались по узкой дорожке к зеленой
двери. Она была заперта и опечатана.
— Тут закрыто! — воскликнул Джон.
— Тс-с! — прошипел Могильщик. Из открытого окна сосед¬
него дома кто-то крикнул:
— Эй, вы, негры, осторожнее! За вами следят легавые.
Внезапно Джон напрягся и испуганно спросил:
— Что вы хотите со мной сделать?
— Разве это не твои хоромы? — удивился Гробовщик.
В темноте блеснули белки глаз Джона.
— Да я живу в Гамильтон-террас! А здесь я вообще в первый
раз.
— Значит, мы дали маху, — хмыкнул Могильщик, крепко
держа его за руку. Он чувствовал, как сотрясается в ознобе Бабсон.
— Может, ему здесь понравится, — подал голос Гробовщик.
Он хотел, чтобы слова прозвучали весело. Получилось, однако, в
высшей степени зловеще.
Внезапно Джон Бабсон совсем обмяк. Ему явно стало страшно.
— Мне туда не хочется, — сердито буркнул он. — Оставьте
меня в покое.
— Оставьте его, — крикнул кто-то из окна. — Иди сюда,
малыш, я тебя защищу. И приголублю.
— Я не хочу иметь дело с вами, — повысил голос Джон. —
Отвезите меня обратно.
— Ну, пошли, — сказал Могильщик, подталкивая его в сто¬
рону улицы.
— А ты вроде говорил, что мы тебе нравимся, — сказал Гро¬
бовщик, двинувшись за ними следом.
Оказавшись на тротуаре, Джон Бабсон почувствовал себя уве¬
реннее. Он попытался освободиться от тисков Могильщика.
— Я ничего такого не говорил, — крикнул он. — За кого вы
меня принимаете? Я не такой...
Могильщик передал его Гробовщику, а сам подошелук машине.
— Забирайся, — сказал Гробовщик,, пихая его в машину.
.Могильщик, оказавшись.'за рулем, дернул Джона за рукав,
усаживая на сиденье.
535

— Мы только проедем мимо «Кози Флэте», а потом отвезем
тебя домой.
— Там и’отдохнешь, — сказал Гробовщик, усаживаясь рядом.
— Зачем мне в «Кози Флэте»?! — взвизгнул Джон. — .Выса¬
дите меня здесь. По-вашему, я пед? Я не пед.
— Значит, гомик, — сказал Могильщик.
— Я такой же, как все. Я очень нравлюсь женщинам. Честно!
Я не пед. Вы ошиблись.
— А что ты так раскипятился? — грозно спросил его Могиль¬
щик, делая вид, что рассердился. — Что ты имеешь против «Кози
Флэте»? Или ты там боишься кое-кого увидеть?
— Я не знаю ни «Кози Флэте», ни тех, кто там живет. От¬
пустите, мне больно.
Могильщик двинул машину вперед.
— Прошу прощения, — сказал Гробовщик, отпуская руку
Джона. — Просто я очень сильный.
— Это меня не возбуждает, — фыркнул Джон.
Машина подъехала к «Кози Флэте» и остановилась.
— Узнаешь дом? — спросил Джона Гробовщик.
— Первый раз вижу.
— Здесь работает техником Лукас Кови.
— Ну и что? Я не знаю никакого Лукаса Кови.
— Зато он тебя знает.
— Меня знает много людей, а я их не знаю.
— Это точно.
— Он сказал, что сдал тебе комнату, — сообщил Гробовщик.
— Какую?
— Ту, что мы недавно пытались посетить.
— Это вы про запертый подвал? — Джон переводил взгляд с
одного черного лица на другое. — Вы что, хотите меня подставить?
Эх, если бы я сразу догадался, то потребовал бы адвоката.
— Ты даже не знаешь, как его зовут, — напомнил Могиль¬
щик.
— Я бы позвонил к нему в офис.
— Сейчас там никого нет.
— Вы грязные садисты.
— Где твои очаровательные манеры? Против тебя мы, собст¬
венно, ничего не имеем. Просто нам назвал твое имя Лукас Кови.
Он сказал, что сдавал комнату цветному молодому человеку по
имени Джон Бабсон. И еще он сказал, что Джон Бабсон мил и
сладок. Ну разве это не ты?
-т- Кончайте вешать лапшу на,.уши, — сказал Джон, хотя на
лице его выразилось удовольствие. — Вы все придумали. Я в жиз¬
ни не встречал Лукаса Кови. Покажите мне его, и я спрошу у
него...
536

— Ты же вроде бы не хотел заходить в дом, — напомнил
Гробовщик. — По крайней мере с нами.
— Может, он назвался как-то иначе, — предположил Гробов¬
щик.
— Ну, давайте я у него спрошу...
— Его там нет.
— Как он выглядит?
— Высоки»!, чернокожий. Лицо узкое. Голова как яйцо. Он
из Вест-Индии.
— Такого не знаю.
— Не ври, детка. По глазам вижу, ты его узнал.
— Черт! Дались вам мои глаза!
— Разве тебе это не приятно?
— Но людей с такой внешностью хоть пруд пруди.
— Это такой же пед, как и ты.
— Не валяйте дурака. Я же сказал, что никакой я не пед.
— Ладно, ладно. Нам все равно известно, что вы знаете друг
друга.
— Ну как мне убедить вас? — взмолился Джон.
— Ты, кажется, сказал, что не пед...
— Я не про то...
— Ладно, вступим в переговоры.
— Какие?
— Такие, какие ведут Запад с Востоком. Нам нужна инфор¬
мация.
Джон ухмыльнулся и ответил без прежней злости:
— Значит, тогда вы Запад. Ну а что- я с этого буду иметь?
— Нас двое, а потому можешь удвоить цену.
Бабсон не выдержал и пал духом. Казалось, он вот-вот рас¬
плачется. С ними шутки были плохи. Ему хотелось во всем при¬
знаться, но было страшно. Он обессилел и порядком струхнул.
— Черт бы побрал вас, садистов, — сказал он.
— Слушай, парень, нам нужна информация об этом человеке,
и если ты нам не выдашь ее по-хорошему, то мы тебе надерем
задницу...
— Не надо так возбуждать его, — предупредил партнера Гро¬
бовщик. — Ему это доставит удовольствие. — Обернувшись к
Джону, он сказал: — Слушай меня внимательно, красавчик. Я
повыбиваю твои белые зубки и обработаю твои томные глазки.
Когда я закончу, тебе дадут кличку Уродец.
Джон перепугался не на шутку. Он стиснул коленями руки.
— Клянусь, я ничего такого не знаю. — В голосе его было
отчаяние. — Вы возите меня по местам, 'где7 я не быт?/*и 'спраши¬
ваете о 'человеке, которого я не знаю и кбторый похож на кого
угодно...
537

— Ну а что ты скажешь насчет Ричарда Хендерсона?
Джон осекся на полуслове. Челюсть его отвисла.
— А, теперь теплее?
Джон никак не мог взять себя в руки. От такого неожиданного
перехода он просто развалился на куски. Он не знал, радоваться
ему или ужасаться. Он не понимал, как себя повести: сознаться в
знакомстве или отрицать все до конца.
— Вы имеете в виду мистера Хендерсона, который режиссер?
— Он самый. Белый режиссер, который обожает хорошеньких
цветных мальчиков.
— Я не знаю его близко... Мне только известно, что он ставит
пьесы. Я сам играл в одной. Он ставил на Второй авеню в центре.
Называлась она «Милые люди».
— Небось получил главную роль?
Джон Бабсон улыбнулся чему-то своему.
— Хватит скалиться, лучше расскажи, где мы можем его оты¬
скать.
— Он, наверное, у себя дома. У него есть жена...
— Его жена нас не волнует. Где он обычно околачивается?
— В Гринвич-Виллидж. Ну а сейчас, может, на Сент-Маркс...
— Что там есть кроме «Файв спот»?
— Много чего. Только надо знать...
— Отлично, ты нам и покажешь.
— Когда?
— А сейчас.
— Сейчас не могу никак. Мне пора домой.
— Тебя там кто-то ждет?	’
— Меня всегда кто-то ждет, — улыбнулся Джон, томно за¬
трепетав ресницами. Он был очень хорош собой и прекрасно это
знал.
— Значит, придется нам тебя умыкнуть, — сказал Могиль¬
щик.
—. Не хватай меня своими ручонками, — брезгливо преду¬
предил Бабсона Гробовщик.
— Ох какой чистюля, — презрительно отозвался Бабсон.
Проехав через Центральный парк, машина выскочила на 59-ю
улицу и двинулась в сторону Третьей авеню. Возле Третьей авеню
начался район дорогих шикарных домов, потом потянулись анти¬
кварные магазины и французские рестораны. В этих местах — ко¬
нец сороковых — начало пятидесятых улиц — курсировали
дорогие педерасты. Машина выехала на огромное черное пустое
пространство Купер-сквер, и путешествие закончилось. Детективы
вспомнили, как в свое время со станции надземки Третьей авеню
- бродяги из Бауэра мочились на проходящие внизу автомашины, но
делиться воспоминаниями не стали, дабы не отвлекать своего пас¬
538

сажира. Тот был охвачен каким-то неожиданным возбуждением:
на Сент-Маркс-плейс внешне все было вполне заурядно. Эта самая
обыкновенная улица, узкая, грязная и мрачная, была продолже¬
нием 8-й улицы, между Второй и Третьей авеню. В западной части,
между Пятой и Шестой авеню, 8-я улица была центром Гринвич-
Виллидж. Там, на углу Пятой авеню, жил в роскошном доме Ри¬
чард Хендерсон. Но Сент-Маркс-плейс к роскоши никакого
отношения не имела.
На одном углу было расположено джаз-кафе «Файв спот».
Оно было открыто. На другом — уже закрытая кулинария с пив¬
ными банками в витрине. Перед кафе остановился белый «мер¬
седес». За рулем белая женщина в белой куртке, с белыми
волосами. Рядом с ней негр с бородкой и в клоунском колпаке.
Поцеловав ее, он вышел из машины и направился в «Файв спот».
«Мерседес» отъехал. «Белая стерва», — проворчал Джон. На дру¬
гой стороне, у кулинарии, появилось двое чернокожих юношей
в голубых джинсах, черных рубашках, серых туфлях. На лицах
следы от оспы и шрамы от бритвенных порезов. Спутанные не¬
чесаные волосы. Всем двадцать с небольшим. С ними три белые
девицы, похожие на ведьм космического века. Совсем юные —
шестнадцать—семнадцать лет. Ведьмы в наше время сильно по¬
молодели. Длинные спутанные каштановые волосы. Лица грязные,
неумытые. Глаза темные. Рты вялые. Все трое в запачканных
черных джинсах. Движения медленные, словно все они накача¬
лись наркотиков. От одного взгляда на компанию у Могильщика
закружилась голова.
— Кто был твой папочка, черныш? — спросила одна из девиц.
— Бедняк из Джорджии, — отозвался черный юноша. — Но
он подыскал мне работу.
— На своей плантации? — хихикнула девица.
— Старый маса Макберд, — отозвался, чернокожий.
Все громко и безудержно расхохотались.
— Ну что, пойдем в «Файв спот»? — спросил Джон.
— Думаешь, он там? — спросил его Могильщик, отметив про
себя, что если это и так, то им предстоит встреча с призраком.
— Ричард сюда вообще-то заходит, но сейчас для него рано¬
вато.
— Ричард. Если вы так коротко знакомы, почему ты не зо¬
вешь его Диком?
— Дик? Но это звучит так вульгарно.
— Где же он еще бывает?
— Мало ли где. Он ходит повсюду, ищет актеров.
— Всё ясно, — сказал Могильщик и, показав на дом рядом
с «Файв спот», спросил: — А как насчет этого отеля? Тебе он
знаком?
539

— «Аликанте»? Тут бывают только наркоманы, проститутки,
сбытчики, а также марсиане, если судить по их внешнему виду.
— Хендерсон сюда заглядывал?
— А зачем? Там не бывает никого из тех, кто ему мог бы
понадобиться.
— Никаких, значит, милых людей? Он не кололся?
— Да вроде нет. Иногда баловался марихуаной.
— А ты?
— Я? Я даже не пью.
— Я не о том. Ты там бывал?
— Господи, нет, конечно!
— По тебе видно, что* не бывал.
Джон улыбнулся и хлопнул себя по бедру.
Рядом, по направлению к Второй авеню, виднелось заведение,
именовавшееся бани «Арабские ночи».
— А как насчет этого садка для рыбок?
Джон поморгал, но не ответил.
— Хендерсон сюда заходил?
Джон пожал плечами.
— Зайдем посмотрим, может, он там?
— Хочу вас предупредить, — вдруг сказал Джон. — Там лю¬
бят фокусы.
— Мы сами с усами, — отозвался Гробовщик.
Джон хихикнул.
Они поднялись по ступенькам и прошли через короткий
коридор, освещенный голой, засиженной мухами лампочкой. Пе¬
ред раздевалкой в клетушке сидел за столом толстяк с потным
сальным лицом. На нем были грязная белая рубашка с отре¬
занными рукавами, промокшие от пота подтяжки и легкие брю¬
ки в пятнах размером на слона. Он представлял собой большой
ком жира, промокший от пота. О лице напоминали только очки
в черной оправе, за которыми виднелись большие и не очень
трезвые глаза.
Он выложил на стол три ключа.
— Вешайте одежду в шкафы. Если при вас есть что-то ценное,
лучше оставьте у меня.
— Мы только хотим'посмотреть, — сказал Могильщик.
Человек покосился на наряд Джона и буркнул:
— Положено раздеваться.
Джон вдруг прикрыл рот рукой, словно в ужасе.
— Вы меня не поняли, — сказал Могильщик, — мы из по¬
лиции. Мы детективы, ясно? — Он и Гробовщик показали свои
значки.
— Полицейские — мои лучшие клиенты, — невозмутимо ото¬
звался толстяк.
540

— Могу себе представить, — усмехнулся Могильщик.
Он и толстяк имели в виду совсем разные вещи.
— Скажите, кто вам нужен. Я всех тут знаю.
— Дик Хендерсон, — сказал Джон Бабсон.
— Детка Иисус, — сказал Могильщик.
Толстяк отрицательно покачал головой. Детективы двинулись
к банной комнате. Джон замешкался.
— Я, пожалуй, разденусь, — пробормотал Джон Бабсон, гля¬
дя поочередно то на Могильщика, то на Гробовщика. — Зачем
портить людям праздник?..
— Мы не хотим тебя потерять, — сказал Могильщик.
— А это непременно произойдет, если ты покажешь миру свои
прелести, — сказал Гробовщик.
Джон надул губки. Оказавшись в знакомой обстановке, он по¬
зволил себе сказать, что думал:
— Старые злыдни.
Из густого, как туман, пара просвечивали нагие тела. Худые
и толстые, черные и белые. На вошедших одетых людей устреми¬
лись злобные взгляды.
— А зачем им цепи? — осведомился Могильщик у Джона.
— Вы удивительно наивны для сыщика, — буркнул тот.
— Я всегда считал, что они пользуются розгами.
— Это было давно.
Если Джон и увидел кого-то из знакомых, то не подал вида.
Детективы, впрочем, и не ожидали кого-то там встретить. Ока¬
завшись снова на улице, они некоторое время молча стояли, гля¬
дя в сторону Второй авеню. На углу висела вывеска-реклама
мороженого и шоколада. Рядом была стеклянная дверь — похоже,
какого-то зрительного зала. Плакаты в витрине сообщали, что
Марта Шлам поет еврейские народные песни и зонги Бертольда
Брехта.
— Здесь обычно выступает цирковая труппа Ганглера, — ска¬
зал Джон.
— Секс-шоу? — удивился Могильщик.
— Что за грязные мысли! Нет, это цирк, только без сло¬
нов со львами. Труппа состоит из братьев Ганглер, собаки,
петуха, осла и кота’ Они разъезжают в красном с золотом
фургоне.
— Оставим цирк детям, давайте закончим с этим, — нетер¬
пеливо сказал Гробовщик.
Здесь люди сильно отличались от обитателей Гарлема. Даже
собратья по расе. Там, в Гарлеме, у каждого была цель, дурная
или достойная — не столь существенно. Но здесь люди блуждали
в странном оцепенении, словно не знали, на каком свете находятся.
Они двигались в замедленном темпе. Грязные и равнодушные ко
541

всему вокруг. Немытые и нелюбопытные. Недовольные жизнью.
Своей и чужой.
— Да. По сравнению с этим местом Гарлем — просто вос¬
кресная ярмарка, — сказал Могильщик.
— Такое впечатление, что мы просто заезжие провинциалы.
— Точно, точно.
Они перешли улицу, пошли по другой стороне и вскоре ока¬
зались у большого деревянного строения, выкрашенного в красный
цвет с зеленой каймой. Над входом вывеска гласила: «DOM POLSKI
NARDOWY».
— Что это за пожарище, сынок? — спросил Гробовщик.
— Это? Польский народный дом, — сообщил Джон.
— Для престарелых?
— Я там видел только цыган, — признался Джон и, помол¬
чав, добавил: — Я люблю цыган.
Внезапно всех троих затошнило от этой улицы. Не сговари¬
ваясь, они двинулись к «Файв спот».
ИНТЕРЛЮДИЯ
— Я так понимаю: вы обнаружили инициатора беспоряд¬
ков , — сказал лейтенант Андерсон.
— Мы его знали с самого начала, — сказал Могильщик.
— Только мы с ним ничего не можем сделать, — продол¬
жил Гробовщик.
— Почему, черт возьми?
— Потому что он умер, — сказал Гробовщик.
— Кто он?
— Линкольн, — сказал Могильщик.
— Ему не следовало освобождать нас, если он не собирался
распорядиться, чтобы нам давали поесть, — сказал Гробов¬
щик. — Любой из нас мог бы ему это сказать.
— Ладно, ладно, многие из нас размышляли, как бы он
оценил последствия, — сказал Андерсон, — но теперь уж его
решение не изменишь.
— Все равно ни один суд не осудил бы его, — сказал Мо¬
гильщик.
— Потому как он мог бы сослаться на отсутствие
злого умысла, — пояснил Гробовщик. — Еще никто не осу¬
дил ни одного белого, который ссылался на отсутствие
злого умысла.
— Хорошо, хорошо, но как насчет сегодняшней ночи? Кто
мутит народ в Гарлеме? Кто толкает их на эти беспорядки?
— Цвет кожи, —• сказал Могильщик.
542

Глава 16
С той точки, где они находились, беспорядки напоминали ре¬
петицию современного балета. Молодые люди внезапно появлялись
из черных подъездов жилых домов, из проулков, из подвалов, из-за
припаркованных машин, наступали на ряды полицейских, бросали
в них гнилые помидоры, комья грязи, а также камни и кирпичи,
если таковые подворачивались под руку, а иногда и тухлые яйца.
Впрочем, последнее случалось совсем уж редко, потому как в Гар¬
леме яйцо должно слишком уж протухнуть, чтобы его. сочли не¬
доброкачественным. Чернокожие дали выход эмоциям. Они
выкрикивали оскорбления в адрес полиции, корчили рожи, высо¬
вывали языки, скандировали: «УМРИ, БЕЛЫЙ!» Тела двигались в
каком-то особом ритме — легкие, гибкие, заряженные нездоровым
возбуждением.
Потные краснолицые полицейские в синей форме и белых шле¬
мах рассекали душный вечерний воздух своими длинными белыми
дубинками, словно исполняли какой-то полицейский вариант танца
из «Вест-Сайдской истории». Они уворачивались от запущенных в
них снарядов, в основном чтобы грязь не попала в глаза. Затем
наступала их очередь атаковать, и черные юноши мгновенно рас¬
творялись в темноте, из которой появлялись.
Представители отделения Национальной Ассоциации Содейст¬
вия Цветным, расположенного на 125-й улице, стояли с мегафо¬
нами на полицейских грузовиках и уговаривали молодых буянов
разойтись по домам, напоминая им, что иначе это может дорого
обойтись их несчастным родителям-беднякам. Призывам внимали
лишь белые полицейские. Гарлемская же молодежь плевать на них
хотела.
— Для них это вид спорта, — сказал Гробовщик.
— Ничего подобного, — возразил Могильщик. — Они таким
образом делают политическое заявление.
Пока полицейские возились с группой юношей и девушек, на
125-й улице отряд молодых людей постарше, вооружившись бу¬
тылками и железными прутьями, вынырнув из темноты, взял курс,
на супермаркет в середине квартала. Раздался звон бьющихся вит¬
рин. Молодые люди ворвались внутрь, хватая все что ни попадя,
напоминая воробьев, поспешно клюющих крошки, пока не опом¬
нились птицы покрупнее.
— Какое такое заявление? — осведомился Гробовщик у при¬
ятеля.
Гробовщик 'выпрямился на сиденье.- До этого они оба сидели
совершенно неподвижно. Он/> заметил, что краснолицые поли¬
цейские устремили свои взоры в направлении супермаркета. Он
задумчиво произнес:
543

— Это предупреждение: может случиться кое-что очень не¬
приятное.
Один полицейский вытащил револьвер и выстрелил в воздух.
До этого прохожие постарше взирали на происходящее доста¬
точно индифферентно. Одни останавливались посмотреть, другие
шли своей дорогой, выражая свое неодобрение в основном неже¬
ланием встать на чью-либо сторону. Но внезапное спокойное дви¬
жение прохожих прекратилось. Они почуяли неладное.
Молодые люди снова отступили в темноту 124-й улицы. По¬
лицейские начали преследовать их. Послышался грохот мусорных
баков, выбрасываемых на улицу.
В потемках 124-й улицы грянул еще один выстрел. Люди по¬
старше начали двигаться на звук выстрела вроде бы без опреде¬
ленной цели, но их пластика и мимика свидетельствовали о
неодобрении действий полиции.
Могильщик взялся за ручку дверцы. Он сидел с правой сто¬
роны, за рулем на сей раз был Гробовщик.
Четверо тощих чернокожих ребят окружили машину.
— А вы что тут делаете, мамаши? — осведомился один из
них.
В темной впадине подъезда, чуть сзади, Могильщик увидел
приземистого пожилого чернокожего в красной феске, какие любят
надевать черные мусульмане. Он убрал руку с дверной ручки.
— Просто сидим, — сказал он.
— Бензин кончился, — добавил Гробовщик.
— Вы, мамаши, шутки шутите, — пробормотал еще один
юнец.
— Это вопрос или утверждение? — поинтересовался Могиль¬
щик.
Никто из юнцов не улыбнулся. Их серьезный вид несколько
обеспокоил детективов. Все прочие воевали с полицией скорее по¬
техи ради, но у этих явно имелась какая-то своя цель.
— Почему вы сидите сложа руки и не сражаетесь с белыми? —
спросил молодой человек.
— Боимся, — развел руками Могильщик.
Прежде чем кто-то из парней успел ответить, Могильщик по¬
смотрел через плечо. Человек в красной феске вроде бы не поше¬
велился, но четверка ретировалась без лишних слов.
— Сдается мне, что за этими маленькими шалостями таится
что-то серьезное, — сказал Могильщик. .
— Очень может быть.
Могильщик связался по рации с гарлемским участком и по¬
просил лейтенанта Андерсона. Когда Андерсон вышел на связь,
Могильщик сообщил:
— У меня есть кое-какие соображения.
544

— Нам нужны факты, — отрезал Андерсон.
Могильщик окинул взглядом авеню. Люди постарше собира¬
лись в кучки на перекрестке со 124-й улицей. Полицейские осто¬
рожно отступали. В руках у них ничего не было, но в любой
момент могло оказаться оружие. С крыши одного из жилых домов,
описав огненную дугу, спикировал молотовский коктейль. Бутылка
разбилась о мостовую, не причинив никакого вреда. Пока горела
зажигательная смесь, были видны сверкающие глаза, лоснящиеся
лица, но потом все снова утонуло в темноте, словно камешки в
море.
— Боюсь, с фактами будет непросто, — предупредил Могиль¬
щик Андерсона.
— Что-то да проявится, — возразил тот.
Гробовщик посмотрел на Могильщика и покачал головой.
— Так что, босс, нам покататься и поглядеть, что к чему? —
спросил Могильщик.
— Нет, не высовывайтесь. Пусть с этим разбираются черные
лидеры. Нам нужно только знать самое главное. Главное — про¬
сечь основу.
Могильщика так и подмывало спросить: в каком смысле? —
но, поймав взгляд друга, он воздержался от вопроса. Их очень
смешило, как Андерсон прикидывался крутым сыскарем, но они,
разумеется, не сообщали ему об этом.
— Усекли, босс, — отозвался Могильщик в тон Андерсону, но
тот иронии не уловил.
Отключив связь, Могильщик фыркнул:
— Хорошенькое дело. Идут беспорядки, на улицах полно по¬
лиции, а они понятия не имеют, как это все началось и кто за¬
чинщик.
— Мы тоже не знаем.
— Но мы-то тут не были.
— Лейтенант хочет, чтобы мы торчали тут, пока нам все не
станет ясно.
От 125-й улицы, опасливо озираясь, продвигался худой негр
в белой шляпе с большими полями. Он держал за руку коричневую
женщину в платье без рукавов. Они вели себя так, будто находи¬
лись в необитаемых землях. Поравнявшись с машиной, они осто¬
рожно посмотрели на двух чернокожих, в ней сидевших, потом
покосились на белых полицейских на улице и отвели глаза.
Полицейские патрульные и конная полиция активно пытались
восстановить движение транспорта. Надрывались громкоговорители.
Веселые ребята толпились у дверей бара, из которого доносились
звуки народных песен.
— Бунт не самого крупного калибра, — заметил Гробовщик.
— Да, есть в нем какая-то дряхлость.
545

— В этой чертовой стране компьютеров зачем им нужны еще
мы с тобой?
— Господи, компьютеры в этих краях не работают.
Гробовщик посмотрел на Могильщика и сказал:
— Он исчез.
Он имел в виду человека в красной феске.
Вдруг на той стороне улицы началась суматоха. Пятеро моло¬
дых людей, ранее подходивших к машине детективов, снова по¬
явились со стороны 125-й улицы. Они толкали перед собой шестого.
Один заломил руку юноши за спину, остальные пытались стащить
с него штаны. Он отчаянно отбивался, лягался и кричал:
— Пустите меня, пустите! Я не трус!
Двое мужчин постарше, силуэты которых очерчивались в свете
уличного фонаря, стояли на перекрестке и с интересом следили за
развитием событий.
— Отрежем-ка ему яйца, — предложил один из мучителей.
— И додарим белому, — подхватил другой.
— Белому нужен член!
— Давай и член отрежем.
— Оставьте его в покое, — голосом старшего брата сказал
Могильщик.
Двое молодых людей сделали шаг назад и, вытащив ножи,
щелкнули лезвиями.
— А ты кто такой?
Могильщик вылез из машины, подошел к юнцам и освободил
руку жертвы. Еще три ножа сверкнули в ночи, и пятерка окружила
Могильщика. Тут ночную тишину нарушил звук второй открыва¬
емой дверцы автомобиля, и это на какое-то мгновение отвлекло
внимание молодых людей.
Могильщик двигался под прикрытием освобожденной жертвы,
но в его больших руках оружия не было.
— Что он такого сделал? — спросил он ровным голосом.
К нему присоединился Гробовщик, и шайка несколько расте¬
рялась.
— Он струсил, — наконец отозвался один из юных хулиганов.
— Что вы заставляли его делать?
— Кидать камнями в белых полицейских.
— Учтите, ребята, что у белых полицейских есть пушки.
— Они не решаются пускать их в ход.
— Эти мамочки сами признались, что боятся, — крикнул еще
один юнец, показывая на детективов.
	Верно, — признал Гробовщик. — Боимся, но не вас.
— А если вы бойтесь белых, тб',' выходит, вы дерьмо.
— Когда я был в твоем возрасте, то за такие грубые слова в
адрес взрослых получал по зубам.
546

— Попробуй ударь, мы из тебя кишки выпустим.
— Ладно, мы вам верим, — сказал Могильщик. — А теперь
ступайте по домам и оставьте в покое этого парня.
— Ты что, наш папаша, что ли? Ишь распоряжается!
— Если бы я был вашим папашей, вас бы здесь не было.
— Мы из полиции, — сообщил Гробовщик, чтобы прекратить
дальнейшие препирательства.
На них уставились шесть пар осуждающих глаз.
— Значит, вы на стороне белых?
— Мы на стороне ваших лидеров.
— Они все дяди Томы! — презрительно фыркнул один
юнец. — Они все перекинулись к белым.
— Идите по домам, — сказал Могильщик, подталкивая пар¬
ней и не обращая внимания на их ножи. — Когда подрастете, то
поймете, что есть лишь одна сторона.
Молодые люди стали угрюмо отступать назад, к 125-й улице,
а Гробовщик все подталкивал их, словно вдруг осерчал. У тротуара
притормозила патрульная машина, белые полицейские, сидевшие
в ней, были готовы оказать помощь, но Могильщик сделал вид,
что не замечает их, и вернулся к Гробовщику. Некоторое время
они молча сидели, вглядываясь в недобрую гарлемскую ночь. Все
бунтовщики в округе разошлись, и добропорядочные горожане с
ханжеским благочестием на лицах разгуливали под гневными взо¬
рами белых полицейских.
— Все эти шпанята должны сидеть дома и учить уроки, —
недовольно пробурчал Гробовщик.
:— У них есть свои резоны, — возразил Могильщик. — Что
такого они выучат в школе, чего уже не знают.из жизни?
— Рою Уилкинсу и Уитни Янгу1 их выступления не понра¬
вились бы.
— Верно, но это все равно льет воду на их мельницу.
Из-за занавешенного окна синагоги осторожно глянуло на них
черное с серой бородой лицо раввина. Впрочем, они его не увидели,
потому что в этот момент на крышу их машины упал какой-то
тяжелый предмет и тотчас же вокруг забушевало пламя.
— Сиди не высовывайся, — крикнул Могильщик, но Гробов¬
щик уже открыл дверь и нырнул ласточкой на тротуар, обдирая
ладони о бетон и перекатываясь с боку на бок. Горящая смесь уже
попала на концы брюк, но когда он расстегнул пояс и ширинку,
чтобы быстро стащить их, то увидел, что на Эде, обегавшем ма¬
шину, загорелся пиджак. Когда тот поравнялся с окном, • Могиль¬
щик вскочил и.ухватил его за^шиворот-. Одним резким движением
он вырвал.горящую часть'и швырнул-на мостовую. Но его собст¬
1 Рой У и л к и и с’, ' У и т н и Янг — негритянские лидеры тех лет.
547

венные брюки, упав вниз, продолжали гореть, испуская едкий за¬
пах паленой шерсти. Исполнив причудливый и быстрый танец, что¬
бы освободиться От этих горящих пут, Могильщик выскочил из
машины в своих фиолетовых трусах, оглядывая Эда, не горит ли
он. Тот же заткнул револьвер за пояс и стал неистово срывать с
себя остатки пиджака.
— Хорошо, твоя шевелюра не сгорела, — заметил Могиль¬
щик.
— Она у меня огнеупорная, — буркнул Гробовщик.
В зареве горящей машины они представляли собой дурацкое
зрелище. Один, в пиджаке, рубашке, галстуке, без брюк и в фи¬
олетовых трусах, нелепо переступал огромными ступнями в носках
с подвязками. Второй без пиджака, с пустой кобурой на плече и
с револьвером за поясом.
Навстречу им спешили пешие полицейские и патрульные ма¬
шины. Кто-то кричал:
— Отойдите подальше! Отойдите подальше!
Как по команде, они двинулись от машины, на ходу огля¬
дывая крыши соседних домов. В окнах появились головы жильцов,
заинтересовавшихся происходящим, но на крышах никого не было
видно.
Глава 17
Снаружи «Файв спот» ничем не выделялся. Две огромные стек¬
лянные витрины, как у супермаркета, выходили и на Сент-Маркс-
плейс, и на Третью авеню. Но за витринами начиналась вторая
стена, в которой были проделаны овальные отверстия, позволяющие
увидеть фрагменты внутреннего интерьера. Они напоминали кар¬
тины Пикассо: в овалах виднелись белые зубы, красные губы, каш¬
тановая прядь и накрашенный глаз, бокал с коктейлем и рукав,
короткие черные пальцы, бегающие по белым клавишам пианино.
Эти отверстия были закрыты особыми стеклами, в которых
посетители могли видеть только собственное отражение.
Звуконепроницаемость была поразительная. Если дверь была
закрыта, то на улице не было слышно ни звука. В этом были свои
резоны. Звуки, раздававшиеся внутри, слишком дорого стоили, что¬
бы их можно было бесплатно дарить прохожим.
Когда двое рослых крепких детективов вошли в клуб со своим
маленьким другом, все звуки издавали исключительно музыканты,
игравшие что-то очень эксцентрически-современное. Лица их были
сердиты. У слушателей лица были такие серьезные, словно они
присутствовали на похоронах. Но молчали они вовсе не потому,
что увидели двух черных громил и их педерастического вида спут¬
548

ника. Детективы слишком хорошо знали обычаи этой части города
и не удивлялись тому, что белые наслаждались джазом в абсолют¬
ном молчании. Впрочем, в зале хватало и черных лиц, словно на
Ассамблее ООН. Но чернокожие проявляли сдержанность и стара¬
лись не нарушить царившего вокруг безмолвия.
Блондин в черном костюме провел их на места у эстрады, под
самым гонгом. Места были на таком заметном месте, что, похоже,
их держали про запас для подозрительных посетителей. Детективы
улыбались про себя при мысли о том, за кого приняли их самих
и их нового друга. Неужели они похожи на эту категорию чело¬
вечества?
Не успели они расположиться за столиком, как началось ве¬
селье. За соседним столиком сидели две те самые женщины, кото¬
рые сегодня проехали мимо бара-закусочной в спортивном
автомобиле иностранной марки и которых Джон Бабсон обозвал
лесбиянками. Словно наконец дождавшись детективов, одна из них
вскочила на столик и начала неистово исполнять танец живота.
Казалось, она поливает аудиторию невидимыми очередями из ав¬
томата, спрятанного под мини-юбкой, короткой, словно набедрен¬
ная повязка. Эта юбка из золотой парчи выглядела как-то
удивительно непристойно на фоне ее гладких золотистых ляжек.
Длинные, совсем не мускулистые ноги были в серебристых парчо¬
вых носочках- и золотых сандалиях. С голого живота неприлично
подмигивал пупок, упругие грудки колыхались в золотой сетке-
блузке, словно детеныши тюленя.
При ближайшем рассмотрении она оказалась гораздо более
хрупкой и женственной, чем тогда в машине. В новом ракурсе
снизу вверх она представлялась высокой, соблазнительной, пре¬
красной, словно мечта во плоти. Лицо сердечком, губы смелые,
полные, волосы, короткие и кудрявые, поблескивали, словно воро¬
неная сталь. Ресницы длинные, глаза янтарные, обведенные черной
тушью, над глазами голубой козырек. Она так увлеклась ролью
секс-бомбы, что ее номер уже подпадал под статью о непристойном
оголении.
— Бросай свои прелести на шарап, поймаем! — раздался
крик, явно исходивший от цветного братца. Белому и в голову не
пришло бы такое: разве можно бросать наугад подобную красоту?
— Давай наяривай, Кэт! А это уже был кто-то из ее зна¬
комых, похоже, белых знакомых — он знал, как ее зовут.
Расстегнув молнию на мини-юбке, она позволила ей медленно
сползти вниз. Внезапно спутник Гробовщика с Могильщиком вско¬
чил. Они удивленно посмотрели на него. Из-за этого они не уви¬
дели, как вторая лесбиянка вскочила тоже.
— Извините, — пробормотал Джон. — Мне надо поговорить
с одним человеком.	-
549

— Я так и понял, — отозвался Гробовщик.
— Что, невмоготу стало? — поинтересовался Могильщик.
Джон скорчил гримасу.
Блондин в черном, глупо суетясь, пытался вернуть юбку на
место. Гости встретили это залпом хохота, а женщина, устроившая
этот стриптиз, закинула длинную шоколадную ногу ему на шею,
накрыла его голову мини-юбкой и прижалась к его лицу промеж¬
ностью.
Сердитые музыканты и бровью не повели. Они как ни в чем
не бывало выдавали современный вариант «Не уходи, Джо», словно
блондины тыкались носом в промежность шоколадной девицы каж¬
дый день. Вокруг возвышения расхаживал человек в зеленой шел¬
ковой рубашке с длинными рукавами, оранжевых полотняных
брюках и тирольской красно-черной шляпе. Всякий раз, проходя
мимо пианино, он наклонялся и, протянув руку через плечо пиа¬
ниста, брал аккорд.
Клуб превратился в бедлам. Те, кто держались с достоинством,
мигом его утратили. Те, кто был серьезен, развеселились. Все были
счастливы. Кроме музыкантов. Администрации тоже вроде следо¬
вало бы радоваться, но не тут-то было. Длиннолицый лысый че¬
ловек бросился на выручку утонувшему в ляжках шоколадной
красавицы. Трудно сказать, хотел он, чтобы его освободили, или
нет. Но как бы он к этому ни относился, другие белые зрители
испускали залпы хохота.
Лысый охватил гладкую шоколадную ногу. Тотчас же красотка
обвила ею шею лысого. Теперь у нее под юбкой оказались сразу
две мужские физиономии.
— Угощайтесь! — крикнул один весельчак.
— Поделите ее поровну, — посоветовал другой.
— Но и нам немножко оставьте, — предупредил третий.
Шоколадная женщина разволновалась. Она стала изо всех сил
трясти бедрами. Не без усилий пленникам удалось освободиться.
Лица у них были красные, как у вареных омаров. Мини-юбка
упала на стол. Шоколадные ноги выбрались из нее, а краснолицые
белые попятились. Ловким быстрым движением шоколадная жен¬
щина сорвала с себя черные кружевные трусики и победно зама¬
хала ими. Густые черные завитки образовывали пятно с перчатку
бейсболиста, оттенявшее шоколадный живот.
Зрители рычали, хохотали, аплодировали, вопили:
— Урра! Оле! Браво!
Вдруг отворилась входная дверь и в клуб ворвались вопли по¬
лицейской сирены. Гробовщик и Могильщик вскочили из-за стола
и стали озираться в поисках их приятеля. Но вокруг были люди
в состоянии близком к паническому. Веселая музыка, исполняемая
сердитыми музыкантами, прекратилась. Голая любительница
550

стриптиза завизжала: «Пат! Пат!» Ответом ей был вопль многих
глоток — голос тревоги. Детективы еще не успели выйти на улицу,
как Могильщик сказал:
— Опоздали!
Они сразу все поняли. Они и все остальные. Их друг Джон
Бабсон лежал скорчившись, как зародыш. Он был мертв. Его за¬
резала лесбиянка Пат, которая вышла за ним на улицу всего не¬
сколько минут назад. Он был так страшно изрезан, что не имел
ничего общего с тем красавчиком педерастом, каким был совсем
лишь недавно.
Тем временем «скорая», стоявшая у тротуара, забирала убий¬
цу, которая также была сильно порезана, особенно руки и лицо.
Кровь стекала на ее черные свитер и брюки. Это была крупная
женщина, сложением напоминавшая водителя грузовика или же
кормилицу. Но от потери крови она сильно ослабла. Санитары,
оказав первую помощь, укладывали ее на носилки на колесиках.
Полицейские патрульные стояли у тротуара на Третьей авеню
и Сент-Маркс-плейс. Собралась толпа — люди появлялись из со¬
седних домов, из машин, остановившихся на проезжей части, под¬
ходили с ближайших улиц. На перекрестке образовалась пробка.
Полицейские в форме ругались и вопили, свистели в свистки, пы¬
таясь расчистить путь для судмедэксперта, представителя прокура¬
туры и сотрудников отдела по расследованию убийств, в
обязанности которых входило осмотреть место происшествия, со¬
ставить протокол, опросить свидетелей и констатировать смерть.
Только после этого тело может быть увезено.
Гробовщик и Могильщик поехали вслед за «скорой» в больницу
«Бельвю», но им не позволили допросить пострадавшую женщину.
Только детективу из «убийств» разрешили переговорить с ней. Она
повторяла лишь одну фразу: «Я его порезала». Потом врачи за¬
брали ее к себе.
Гробовщик и Могильщик поехали в полицейский участок на
Лафайет-стрит. Труп уже увезли в морг, но шел допрос свидетелей.
Когда они сообщили, что сами являются свидетелями, капитан по¬
зволил им присутствовать при допросе. Трое белых девиц, похожих
на космических ведьм, и двое черных юношей, которых детективы
заметили, когда подъехали к «Файв спот», оказались главными рас¬
сказчиками. По их словам, они шли по Сент-Маркс-плейс от Вто¬
рой авеню, когда увидели, как тот тип выскочил из клуба и двинул
по улице, виляя своей задницей. Он явно собирался в «Арабские
ночи». А куда же еще? С такой-то походочкой. А потом она вышла
следом за ним и побежала вдогонку, словно разъяренная медведи¬
ца, с криками «Стукач! Наседка! .Шпион-педрила!» и. еще кое-что,
только они этого не могут повторить. Что именно? Кое-что насчет
его сексуальных наклонностей, его мамаши, его анатомии. Ничего
.551

особенного, короче, она не сказала. Она догнала его и со всей силы
ударила ножом по заднице, разрезав ее, словно сардельку. А потом
добавила еще и еще. В общем, когда он вытащил свой собственный
нож, было уже поздно.
— Она его обработала будь здоров, — с благоговением в го¬
лосе сказал черный юноша.
— Раскромсала его по всем правилам, — добавил второй.
— Вас двое ребят, почему же вы ее не остановили? — спросил
ведший допрос лейтенант.
Могильщик покосился на Гробовщика, но промолчал.
— Испугался, — виновато произнес один из молодых людей.
— Напрасно ты так этого стесняешься, — ободрил его при¬
ятель. — Когда мужчина и женщина устраивают поножовщину,
между ними лучше не встревать.
Лейтенант покосился на первого юношу.
— Это было так смешно, — простодушно признался он. —
Она махала ножом, как прямо дирижер какой, а он плясал как
оглашенный.
— Чем вы, ребята, занимаетесь? — спросил лейтенант.
— Учимся, — сказал юноша.
— В университете, — уточнила девица.
— Все?
— Ну да. А почему бы нет? — удивилась космическая ведьма.
— Мы вызвали полицию, — сообщила ее подруга.
Любительница стриптиза в мини-юбке была допрошена следу¬
ющей. Она сидела так тесно сжав колени, что было непонятно,
сумела она снова надеть трусики или нет. Держалась она, несмотря
на жару, очень холодно. Она сообщила, что ее зовут миссис Кэтрин
Литтл и живет она на Леннокс-авеню в Клейтон Апартментс. Муж
ее занимается бизнесом. Каким? Делает и расфасовывает колбасу
и поставляет ее розничным торговцам.
Она и ее подруга Патриция Дэвис были на дне рождения в
Доззер-клубе, в верхней части Бродвея, а потом решили заехать
в «Файв спот», чтобы услышать выступление Телониуса Монка и
Леона Бабба. Гробовщик и Могильщик знали Доззер-клуб, который
гарлемцы именовали «Клубом бульдозеров», но они пришли сюда
слушать, а не комментировать. На дне рождения не произошло
ничего такого, что бы объясняло поступок ее подруги. Там не было
никаких мужчин. Устраивалось празднование в узком кругу. Она
понятия не имеет, почему ее подруга набросилась на этого человека
;.с ножом., Возможно, он попытался ее изнасиловать — или же про-
сто оскорбил, быстро поправилась онэ, сообразив, насколько нелепо
прозвучало первое предположение. .Ее подруга — человек темпе¬
раментный и легко обижается. Нет,..насколько ей известно, ранее
она никому не наносила ножевых ранений, хотя случалось, выта¬
552

скивала нож, когда слышала в свой адрес оскорбления от мужчин.
Какие оскорбления? Ну, те, что мужчины обычно отпускают по
поводу женщин такой вот наружности. Между прочим, это ее лич¬
ное дело, как одеваться. Она одевалась вовсе не для того, чтобы
доставлять удовольствие мужчинам. Нет, она не мужеподобна, про¬
сто самостоятельна. Нет, лично она не знала пострадавшего и даже
никогда раньше его не видела. Она понятия не имеет, что он мог
сказать или сделать, чтобы спровоцировать стычку, но она уверена,
что начала все это не Пат. Пат — Патриция — может, конечно,
вытащить нож, но пустить его в ход — это совсем другое дело.
Да. они давно знакомы. Еще до того, как она вышла замуж. Она
замужем девять лет. А сколько ей лет? А разве не видно? И кроме
того, не все ли равно?
Гарлемские детективы задали только один вопрос.
— Это случайно был не Детка Иисус? — осведомился Мо¬
гильщик.
Она уставилась на него испуганными, широко раскрытыми гла¬
зами:
— Детка Иисус? Вы не шутите? Разве бывают такие имена?
Вопрос ее остался без ответа.
Лейтенант сказал, что вынужден задержать ее как основ¬
ного свидетеля. Но не успели ее отвести в камеру, как по¬
явился ее муж с адвокатом и предписанием об освобождении
ее из-под стражи. Это был пожилой толстяк-коротыш. Он явно
проводил много времени в помещении, потому что кожа его
приобрела какой-то пятнисто-коричневый оттенок. На макушке
у него образовалась лысина, седоватые волосы были коротко
подстрижены. Карие глаза тускло поблескивали, словно цукаты.
Веки были толстые и морщинистые. Он смотрел на мир из-под
этих век грустными и равнодушными глазами, словно давая
понять, что его уже нечем удивить. Рот у него был широкий,
тонкогубый, мокрый, нижняя челюсть выступала вперед, как у.
борова или обезьяны. Но костюм на нем был дорогой, двубор¬
тный. Говорил он тихим голосом, глотая звуки, как уверенный
в себе, хоть и не очень-то образованный человек. Зубы у него
были гнилые.
Глава 18
Когда Могильщик и Гробовщик появились в квартире Барбары
Тайнс в Амстердам Апартментс, та занималась уборкой? Когда она
открыла дверь, то они увидели, что на ней мокрый от пота розовый
шелковый халат, волосы перехвачены зеленым шарфом, а в руках
мочалка для посуды. —	'
553

Обе стороны были сильно удивлены встречей. Когда Гробовщик
сказал, что они могут почиститься у кузины его жены, он и не
предполагал, что Барбара Тайнс может выглядеть, как домработ¬
ница. Могильщик же никак не мог поверить, что у жены друга
есть кузина, которая живет Амстердам Апартментс и от которой,
несмотря на странный вид, за милю несет ее профессией. Еще от
нее несло потом, который так пропитал ее розовый халат, что он
облепил ее формы, ничего не скрывая. Запахи пота, профессии и
духов сочетались, удачно дополняя друг друга.
Ее бурлящая женственность не оказала никакого воздействия
на Гробовщика, который только сильно удивился, застав ее за убор¬
кой в такое время ночи. Зато в Могильщике прямо-таки забил
вулкан сексуальности.
Она, со своей стороны, никогда до этого не видела Могиль¬
щика, да и Эда узнала не сразу. Его обожженное кислотой лицо
с пересаженной кожей было ей смутно знакомо, хотя она с трудом
поняла откуда. Сейчас оно к тому же было в синяках, ссадинах и
кровоподтеках. Этот странный человек был в порванной перепач¬
канной одежде, и к тому же с ним был еще один тип, малоотли¬
чимый от него. Ее зрачки испуганно расширились, рот открылся.
Казалось, было видно, как в глотке образовался крик, который
вот-вот вырвется наружу. Но он так и не слетел с ее губ, потому
что Гробовщик, воспользовавшись щелью между приоткрытой
дверью и косяком, провел аперкот и его кулак угодил ей в сол¬
нечное сплетение. Судорожно всхлипнув, Барбара рухнула на пол
навзничь. Ее розовый шелковый халат распахнулся, и она раздви¬
нула ноги, словно это и было самой естественной реакцией на удар
кулаком. Могильщик успел отметить, что волосы на причинном
месте были у нее цвета старой ржавчины,— то ли от несмытого
мыла, то ли от несмытого пота. Гробовщик схватил со столика
бутылку виски и поднес к ее губам. Барбара сделала глоток, по¬
перхнулась, и в лицо ему полетели коричневатые брызги. Она на
какое-то мгновение утратила зрение: глаза ее были полны слез, а
очки запотели.
Могильщик закрыл входную дверь, посмотрел на напарника и
покачал головой. Барбара тем временем сказала:
— Драться было вовсе не обязательно.
— Ты бы подняла крик, — буркнул Гробовщик.
— Господи, а что в этом такого? Вы бы лучше на себя по¬
смотрели.
— Мы просто хотели немного .привести себя в порядок, —
пояснил Могильщик и добавил: — Эд говорил, что вы не будете
возражать.
— Я и не возражаю, — откликнулась Барбара. — Только на¬
до было меня предупредить. Вы же выглядите как пара громил. —
554

Она говорила, не выказывая ни малейшего желания подниматься
с пола. Ей там, похоже, очень нравилось.
— По крайней мере все живы, — заметил Гробовщик и при¬
ступил к церемонии представления: — Мой партнер Могильщик —
кузина моей супруги Барбара.
У Могильщика был такой вид, словно ему нанесли обиду.
— Давай, дружище, чиститься и побежим. Мы не в отпуске.
— Знаете, где ванная? — крикнула им вслед Барбара.
Гробовщик сначала хотел было ответить отрицательно, но за¬
тем сказал:
— Разберемся. Ты бы не могла нам одолжить рубашки твоего
мужа?
Могильщик кисло на него покосился.
— Ты что, дружище? Если у этой особы есть муж, то у меня
он тоже имеется.
Гробовщик отозвался не без обиды в голосе:
— А что тут такого? Мы же не клиенты!
Не обращая внимания на этот обмен репликами, хозяйка ска¬
зала, по-прежнему сидя на полу:
— Можете забрать хоть всю его одежду. Он ушел.
— Насовсем? — испуганно осведомился Гробовщик.
— Дай-то Бог, — отозвалась женщина.
В поисках ванной комнаты Могильщик забрел на кухню. Он
заметил, что черно-белые клетки линолеума были недавно вымыты.
У раковины стояло ведро, полное мыльной пены, а рядом с ним —
швабра на длинной рукоятке, обернутая тряпкой. Но это его не
удивило. Шлюха, в конце концов, может заниматься чем угодно,
думал он.
— Сюда! — услышал он призыв Эда и пошел к нему в ван¬
ную.
Гробовщик приладил свой револьвер на дверной ручке, раз¬
делся до пояса и стал умываться в раковине, забрызгав грязной
водой безупречно чистый пол.
— Ну, ты набрызгал все равно как поливальная машина, —
пробормотал Могильщик, тоже раздеваясь.
Когда они закончили, Барбара провела их к стенному шкафу
в спальне. Каждый выбрал по полосатой спортивной рубашке и по
клетчатому пиджаку. Собственно, ассортимент был невелик, но
пиджаки оказались достаточно просторными, чтобы вместить ре¬
вольверы в кобуре.
— Ты выглядишь, словно лошадь под попоной,. — сказал
партнеру Гробовщик.
— Ничего подобного, — возразил тот. — Никакая лошадь не
выдержит такого украшения.
Барбара вышла из гостиной с пыльной тряпкой в руке.
555

— Отлично! — сказала она, придирчиво оглядывая детекти¬
вов. — Вам очень идет.
— Теперь-то понятно, почему твой старик от тебя смылся, —
сказал Могильщик, обращаясь к Барбаре.
Увидев ее удивленный взгляд, Гробовщик пояснил:
— В такую жаркую ночь занимаешься уборкой.
— Потому-то и занимаюсь, — пробормотала она.
— Потому что жарко? — теперь уже удивился Гробовщик.
— Потому что муж смылся, — был ответ.
На это Могильщик хмыкнул. Оказавшись в гостиной и услы¬
шав явно негритянский голос, громко сказавший: «Только спокой¬
ствие!», они повернулись к цветному телевизору. На экране они
увидели белого, который, стоя на платформе полицейского грузо¬
вика, говорил в мегафон:
— Расходитесь! Все уже кончено. Маленькое недоразумение.
Затем его лицо с острыми, совершенно не негритянскими чер¬
тами заполнило весь экран. Он уже говорил, обращаясь к телезри¬
телям. Затем возник общий план: перекресток Седьмой авеню и
125-й улицы, где колыхалось море разноцветных лиц. Если бы не
преобладание чернокожих и полицейских в форме, можно было бы
подумать, что это сцена из голливудского фильма на библейскую
тему. Но в Библии не так много чернокожих, да и тогдашние
блюстители порядка мало походили на нынешних. На самом деле
речь шла о гарлемском бунте. Впрочем, сейчас никто не бунтовал.
Если и шло сражение, то за место перед объективом телекамеры.
Белый оратор между тем вещал:
— ...вовсе не метод бороться с несправедливостью. Мы, цвет¬
ные, должны находиться в первых рядах защитников закона и по¬
рядка.
Камера быстро показала улюлюкающих людей, затем быстро
переключилась на другие грузовики-платформы, на которых, по
всей видимости, находились негритянские лидеры, а также белые,
среди которых Могильщик и Гробовщик узнали главного инспек¬
тора полиции, комиссара, окружного прокурора, конгрессмена, чер¬
нокожего заместителя комиссара, а также капитана Брайса,
начальника гарлемского полицейского участка. Лейтенанта Андер¬
сона, своего непосредственного* начальника, детективы не увидели.
Зато на одной из платформ они заметили трех чернокожих, уди¬
вительно смахивающих на типических представителей расы из му¬
зея восковых фигур. Первый был негр с заячьей губой, в голубом
костюме с металлическим отливом. Второй — юноша с узким ли¬
цом и продолговатой головой, словно воплощавший собой негри¬
тянскую молодежь, не способную себя реализовать. Третий был
красивый, хорошо одетый седовласый человек, напротив, символи¬
зировавший успех и процветание. Каждый из них показался де¬
556

тективам смутно знакомым, только они никак не могли припом¬
нить, где они их встречали. Впрочем, детективам сейчас было не
до воспоминаний.
— Странно, почему наш главный не кричит во всеуслышание
о том, что преступление не окупается и все такое прочее? — уди¬
вился Гробовщик.
— Да уж, — согласился Могильщик. — Теперь не скоро у
него будет такая большая аудитория.
— Похоже, нашего босса они оставили в лавке.
— Как всегда.
— Пойдем позвоним ему.
— Лучше прямо поедем туда.
Когда они спускались вниз, Могильщик спросил:
— Где ты ее раскопал?
— На работе, где же еще!
— Ты что-то скрываешь.
— Конечно, я не все тебе рассказывал.
— Это я понимаю. Но в чем ее обвиняли?
— Несовершеннолетняя преступность...
— Господь с тобой, Эд, она достигла совершеннолетия, когда
ты еще ходил в школу.
— Это было давно. Она пошла по кривой дорожке, а я помог
ей выйти на прямой путь.
— Это я вижу, — хмыкнул Могильщик.
— А ты хочешь, чтобы она всю жизнь скребла полы? — за¬
пальчиво осведомился Гробовщик.
— Но она и так их скребет.
, — Мало чем проститутка может заниматься после полуно¬
чи, — фыркнул Гробовщик.
— Я просто подумал, какую роль ты тут играешь...
— Да ну тебя, я просто вытащил ее из передряги, когда она
была несовершеннолетней. Теперь она сама решает, как жить.
Они вышли на улицу, сильно смахивая на двух работяг, ре¬
шивших сыграть роль сутенеров и очень недовольных поведением
своих девочек.
— Надо успеть вернуться в участок, пока нас никто не уде¬
лал, — пробурчал Могильщик, залезая в машину и усаживаясь за
руль.
— Просто не надо ехать туда, где бунтуют, — отозвался Гро¬
бовщик, усаживаясь рядом с партнером.
Они были в раздевалке, собираясь переодеться, когда в ком¬
нату вошел лейтенант Андерсон. Вид у него был самый испу¬
ганный.
— Можете ничего неь говорить,— махнул рукой Могиль¬
щик. — Мы — последние из могикан.
557

— Присаживайтесь, джентльмены, — сказал Андерсон, улыб¬
нувшись.
—- Мы не поломали себе кости, — сказал Могильщик.
— Мы их просто потеряли, — подхватил Гробовщик.
— Ладно, джентльмены. Когда будете в состоянии, загляните
ко мне в кабинет.
— Мы сейчас вполне готовы, — сказал Могильщик, а Гробов¬
щик уточнил:
— Готовы не в смысле померли, а в смысле можем продолжать
жить.
Детективы закончили перекладывать все необходимое для ра¬
боты из карманов одолженных пиджаков в свои запасные костюмы
и двинулись вслед за лейтенантом Андерсоном в кабинет капитана.
Могильщик присел на край большого письменного стола, а Гробов¬
щик отошел в темноту и оперся о стену так, словно поддерживал
падающее здание.
Андерсон сидел за столом, и зеленый абажур лампы окрашивал
его лицо в загадочно призрачный цвет.
— Ну, давайте выкладывайте, — сказал лейтенант. — А то
по вашим ухмылкам я вижу: вы что-то такое узнали, о чем мы
не подозреваем.
— Узнали, — сказал Могильщик.
— Только сами не понимаем, что это значит, — в тон ему
добавил Гробовщик.
Короткий обмен репликами насчет проститутки настроил их
мозги на общую волну так точно, что они читали мысли друг
друга, словно свои собственные.
Но Андерсон привык к таким репликам.
— Шутки в сторону, —-начал было он, но Гробовщик перебил
босса:
— Мы не шутим.
— Тутьничего смешного нет, — ухмыльнулся Могильщик.
— Хорошо, хорошо. Как я понимаю, вы знаете инициатора
беспорядков. Кто он?
— Одни называют его так, другие иначе, — сообщил Гробов¬
щик.
— Одни называют его неуважением к закону, — продолжал
Могильщик, — другие отсутствием возможностей, третьи библей¬
ским учением, четвертые грехами отцов. Кто-то называет это не¬
вежеством, кто-то нищетой, кто-то смутьянством. Мы с Эдом
считаем, что его надо_ понять. Все мы-;его жертвы.
— Жертвы чего? — глупо спросил Андерсон.
— Жертвы вашего цвета кожи, —злобно крикнул Гробовщик,
отчего его собственная пересаженная кожа неистово задергалась..
Андерсон побагровел.
558

— Этот-то сукин сын и куролесит, — сказал Могильщик. —
Из-за него-то эти люди и бесчинствуют на улицах.
— Ладно, ладно, не будем о личностях, — забормотал Андер¬
сон.
— Ничего тут личного нет, босс. Мы не имеем вас в виду,
босс, — сказал Могильщик. — Просто цвет вашей кожи...
— При чем тут цвет...
— Вы же хотите, чтобы мы нашли зачинщика.
— Хорошо, — сказал Андерсон, вскидывая руки вверх. — Со¬
гласен, с вашим народом обходились несправедливо, не по прави¬
лам.
— Какие тут правила! Это же не карточная игра, а жизнь, —
фыркнул Гробовщик.
— Дело в законе. Если он не накормит нас, так кто же? —
добавил Могильщик.
— Не будет закона — не будет порядка, — сказал Гробов¬
щик.
— Вы что, устраиваете спектакль? — осведомился лейтенант
Андерсон.
— Это не спектакль, — возразил Гробовщик. — По крайней
мере не мы его устраиваем. Мы даем только факты.
— А один из фактов состоит в том, что первое, что делают
цветные при беспорядках, это начинают грабить магазины, — ска¬
зал Могильщик. — И виной тут вовсе не отдельные подстрекатели.
Это случалось всегда и везде.
— Кому же вы хотите предъявить обвинение в подстрекатель¬
стве к грабежам? — спросил лейтенанта Гробовщик.
Глава 19
Гарлемские детективы хорошо знали этого человека. Они по¬
смотрели на него, а~он глянул на них своими тусклыми старче¬
скими глазами. Никто не сказал ни слова. Все было ясно и так.
Джонас Литтл, он же Толстяк Литтл, приехал в Нью-Йорк
из Колумбуса, штат Джорджия, тридцать лет назад, когда ему
было двадцать девять. Тогда Гарлем был открытым городом. Белые
гурьбой наводняли его — послушать веселый джаз из Нового Ор¬
леана, поглядеть на беззаботных чернокожих, пляшущих смешные
танцы. Чернокожие были только рады доставить удовольствие го¬
стям. Сияя улыбками, Они работали в домах белых, принимали от ■
хозяев разные милости, в том нисле и такие, которые приводили
к появлению' в черных семьях детей-полукровок. Гарлемцы доволь¬
ствовались; кишащими крысайми трущобами, хлопчатобумажными
платьями и комбинезонами, рагу из требухи и костей. Они жили
559

в невежестве и надеялись на Иисус;) Христа. Казалось, в Гарлеме
Толстяк Литтл нашел свой второй дом. Он знал такую жизнь. Он
знал гарлемцев как свои пять пальцев, это были его братья и
сестры.
Трудовую деятельность в Нью-Йорке он начал чистильщиком
обуви у парикмахерской на станции метро «Таймс-сквер». Но его
соседи по меблированным комнатам на 117-й улице очень полю¬
били домашнюю колбасу, которую он делал для своей хозяйки,
тетушки Синди Лу. Он доставал свиные обрезки от торговцев сви¬
ниной с западных сороковых улиц (возле товарной железнодорож¬
ной станции). Они снабжали его свининой по субботам, прежде
чем закрыться на уик-энд. Другие домовладельцы и владельцы за¬
кусочных прослышали про чудо-колбасу. Она была полна специй
и прямо-таки таяла во рту. Его домохозяйка предоставила капитал,
мясорубку, кухню, и они основали фирму «Домашняя колбаса Син¬
ди Лу». Они упаковывали колбасы в коричневые бумажные пакеты
и продавали их ресторанчикам, магазинам и организаторам семей¬
ных обедов. Вскоре он прославился и стал разъезжать по Гарлему
в лимузине с гербом в виде свиных голов на обеих передних двер¬
цах. На его пальце красовался крупный брильянт в массивной зо¬
лотой оправе. Гарлемцы стали называть его Колбасный Король.
Все это было задолго до бунтов, борьбы за гражданские права и
движения «Власть черным». Человек в лимузине и с белой жен¬
щиной и так обладал достаточной властью. Впрочем, Толстяк Литтл
не интересовался белыми женщинами. Он любил мальчиков.
Не было ничего удивительного в том, что он проявил интерес
к подпольной лотерее. Когда был убит Голландец Шульц, то любой
гарлемец, кто мог наскрести две монеты по двадцать пять центов,
завел лотерейный бизнес. В отличие от большинства, Толстяк
Литтл не разорился, в основном потому, что не перестал делать
колбасу. Он расширил дело, взял в аренду угольно-дровяной склад
в верхней части Парк-авеню, у железнодорожного моста. Когда
тетушка Синди Лу скончалась, Толстяк Литтл стал единственным
владельцем колбасной фабрики. Он выдержал дольше конкурентов,
потому что сразу же договорился с синдикатом и платил его пред¬
ставителям сорок процентов дохода, что позволило ему жить-по-
живать. Толстяк Литтл преуспел лучше своих самолюбивых
собратьев, потому что не питал никаких иллюзий на свой счет.
Но синдикат выжимал из него соки, и скоро Толстяк понял, что
колбаса приносит ему больше прибыли, чем подпольная лотерея.
Но синдикат не хотел терять хорошего человека, который знал
свое место и не создавал проблем, поэтому Литтла сделали главным
в Гарлеме по торговле героином. Тогда-то он и женился на высокой
шоколадной лесбиянке, работавшей ^ористкой в ресторане отеля
«Парадиз». Она и теперь оставалась его супругой. Дел у него было
560

немало: разбираться со своими мальчиками и девочками жены, ру¬
ководить производством и продажей колбасы, а также распределе¬
нием героина между гарлемскими сбытчиками. Последнее означало
постоянный риск. Он еле-еле успел отделаться от месячной партии
героина, отправив ее в мясорубки вместе с колбасным фаршем.
Толстяк понимал, что его сердце вряд ли выдержит подобные при¬
ключения, и потому с горя он занялся торговлей ЛСД. Теперь он
если что себе и позволял, то загул с очередным мальчиком с ЛСД
на десерт.
Он держался как респектабельный, достопочтенный гражда¬
нин, но никогда не переступал порог полицейского участка без
своего адвоката. Его адвокат Джеймс Каллендер был бел, бодр и
деловит. Он протянул лейтенанту предписание об освобождении
из-под стражи. Толстяк сказал: «Пошли, Кэти», взял высокую шо¬
коладную, пылкую, но невозмутимую секс-бомбу в мини-юбке за
локоть и повел ее к выходу. Они вдвоем походили на Красавицу
и Чудовище из сказки.
Детективы Гробовщик и Могильщик показали, что привезли
покойного в центр, надеясь, что он поможет им отыскать преступ¬
ника по кличке Детка Иисус. Но, как признал Могильщик, гово¬
ривший от имени их двоих, они не нашли, кого искали, а кроме
того, понятия не имеют, почему их спутник был отправлен на тот
свет. Они не имели информации о том, что их спутник и его
убийца знают друг друга. Он отрицал факт знакомства, да и она,
мельком на него взглянув, ничем не выказала этого. Они не за¬
метили, как она вышла из клуба, потому что их внимание отвлекла
женщина по имени миссис Кэтрин Литтл, исполнявшая стриптиз.
Теперь-то ясно, что она сделала это, чтобы прикрыть выход своей
подруги, но как это доказать? Они также затруднялись предполо¬
жить, знала ли она о планах своей подруги или просто догадалась.
Одно было ясно: Джон Бабсон умер, был зарезан женщиной по
имени Патриция Боулз. Сейчас невозможно было сказать со всей
определенностью, что это — умышленное убийство или самозащи¬
та. Приходилось ждать, пока самочувствие Патриции Боулз позво¬
лит полиции ее допросить.
С утра они побывали в суде, где дали необходимые показания,
после чего отправились в родной гарлемский участок. Лейтенант
Андерсон сидел в кабинете капитана Брайса и просматривал ут¬
ренние таблоиды. Там было сообщение о последнем убийстве, равно
как и заметка о Хендерсоне. Заголовок статьи гласил: «Опасная
ночь». В ней делались немалые упреки гарлемской полиции, весьма
лениво расследовавшей убийство белого человека. Утверждалось,
что она «мышей не ловит».
— Чтобы узнать, чем вы занимаетесь, мне приходится читать
газеты, — сообщил им вместо приветствия лейтенант.
19 Ч. Хлймз «На игле*	561

— Мы только и делаем, что теряем свидетелей, — признал
Могильщик. — Мы невезучие, как забеременевшие проститутки.
Сначала мы выходим на Лукаса Кови, который сдавал комнату,
где был зарезан Хендерсон, но его освобождают из-под стра¬
жи — и теперь его ищи-свищи! У Джона Бабсона такая же
кличка, что у того типа, которому Кови, по его признанию,
сдавал комнату в подвале. Но его убили. Его зарезала лесби¬
янка, которая якшается с женой Толстяка Литтла, а это из¬
вестный гарлемский рэкетир и сам извращенец. Никому из них
мы даже не смеем сказать «доброе утро». А газеты поднимают
вопль о том, что полиция «мышей не ловит». Мы сами в
мышеловке.
— Для того мы и держим детективов, чтобы они расследова¬
ли, — напомнил Андерсон. — Если бы все сами признавались в
совершенных преступлениях, то мы бы вполне обошлись одними
тюремщиками.
— Ясно, босс. И потому у детективов есть лейтенанты, чтобы
было кому разъяснять им, глупым, что делать.
— У вас разве нет стукачей? — осведомился Андерсон.
— Стукачи — это из другой оперы.
— Тут все из другой оперы. Вы просто слишком давно рабо¬
таете в Гарлеме. Тут преступления совершаются просто. Насилие —
и все тут. Если бы вы поработали в центре города, то убедились
бы, что там все куда сложнее.
— Может быть, но от этого нам не легче. Нам надо понять,
кто убил нашего малыша. Вернее, наших малышей. А для этого
нам надо потолковать со свидетелями. Какие- еще живы.
— Я начинаю подозревать, друзья, что вы ненавидите всех
белых, — вдруг выпалил Андерсон.
Оба детектива замерли, словно прислушиваясь к звукам ти¬
хим, почти неразличимым, но предупреждающим об опасности и
потому требовавшим к себе внимания. Они внимали Андерсону,
жадно ловя каждое его слово, что могло слететь с его уст.
Но он только грустно сказал:
— Очень на то похоже. Могу побиться об заклад.
— Только не ставьте слишком много денег, — предупредил
Могильщик, на что Андерсон лишь покачал головой.
— Тогда почему нам нельзя потолковать с Кови? — не уни¬
мался Могильщик. — Нравится ему или нет, но мы бы показали
ему покойника.
— Вы уже с ним потолковали, в этом-то вся беда.
— Черт! Он же после этого не ослеп. Так что он в состоянии
увидеть труп. Он должен на него посмотреть.
	 Ему показали снимки убитого, сделанные полицейским фо¬
тографом, и он сказал, что никогда до этого его не видел.
562

— Тогда пусть из «убийств» нам пришлют снимки Бабсона.
А мы покажем их Кови, где бы он там ни прятался.
— Нет, это не ваше дело. Пусть этим занимается отдел по
расследованию убийств.
— Вы же знаете: если мы очень захотим, то сами отыщем
Кови. Он где-то в Гарлеме.
— Я же сказал вам: оставьте его в покое.
— Ладно, тогда мы поработаем над Толстяком Литтлом. Убий¬
ца Бабсона была с его женой в «Файв спот».
— И от Литтла с женой тоже отстаньте. Из того, что вы мне
рассказали, вовсе не следует, что она причастна к убийству. Ну а
Литтл занимает высокое положение в Гарлеме, слишком высокое.
— Мы знаем.
— В таком случае, вы, наверное, знаете, что он один из глав¬
ных спонсоров выборных кампаний в Конгресс?
— Отлично, тогда предоставьте нам двухнедельный отпуск,
мы поедем половить рыбку.
— Когда убийства так и не раскрыты? Вы шутите?
— Босс, мы не можем работать в лайковых перчатках. Нас
вяжут по рукам и ногам на каждом шагу.
— Вы должны сделать все, что в ваших силах.
— Вы говорите, как конгрессмен, босс.
— Не поднимайте волну и мотайте себе на ус.
— Между нами, девочками, босс: у нас возникает ощущение,
что никто не заинтересован в том, чтобы убийца Хендерсона пред¬
стал перед судом, потому как может всплыть гомосексуальный
между расовый скандал, который никому не нужен.
Андерсон порозовел.
— Пусть летят щепки, коль скоро надо рубить лес, — про¬
бормотал он.
На лице Могильщика написалось презрение, а Гробовщик сму¬
щенно отвел взгляд. Бедняга босс! Сколько всего ему приходится
терпеть от его собратьев по расе.
— Мы вас поняли, босс, — сказал Могильщик.
На этом они и расстались.
На следующее утро детективы отправились в суд, где в отсут¬
ствии Патриции Боулз было принято решение о передаче ее в
ведение большого жюри и освобождении под залог в пять тысяч
долларов. В участке они появились только в девять вечера. Их
встретил лейтенант Андерсон.
— Пока вы спали, дело закрыли. Все ваши неприятности по¬
зади.
— Как это так?
— Сегодня часов в десять появился Лукас Кови со своим ад¬
вокатом и заявил, что прочитал в газетах об убийстве человека
563

по имени Джон Бабсон. Он изъявил желание взглянуть на покой¬
ника и понять, тот ли это Джон Бабсон, который снимал у него
комнату, где, похоже, был убит Хендерсон. Джон Бабсон был из¬
вестен также как Детка Иисус и имел обыкновение приглашать в
эту комнату белых мужчин. Капитан, отдел по расследованию
убийств и прочие имеющие к делу отношение убеждены, что имен¬
но он и убил Хендерсона. Они вполне этим удовлетворены.
— Удовлетворены? Обрадованы?
— Но дело же тем самым закрывается.
— Если вы удовлетворены, то кому прикажете заявить про¬
тест? Женщина, надо полагать, убила его в порядке самообороны?
— На этот счет у нас нет никаких сведений. Но ее освободили
под залог в пять тысяч долларов, предложенных Толстяком Литт¬
лом. Из тюремной палаты больницы «Бельвю» ее перевели в част¬
ные апартаменты за сорок восемь долларов в день.
— Это кое-что да значит.
— Единственной ложкой дегтя стало появление в семь часов
человека по имени Деннис Холман. Он сообщил, что является хо¬
зяином квартиры Джона Бабсона в Гамильтон-террас и Джон Баб¬
сон не мог никого убить, потому что провел дома весь вечер и он,
Деннис Холман, может поручиться за каждую минуту.
— Еще бы.
— Ни капитан, ни ребята из «убийств», ни прочие заинтере¬
сованные лица не пришли от этого в восторг.
— Все небось мечтали, чтобы он взял и растворился, — хмык¬
нул Гробовщик.
— Что-то вроде того. Но он был очень убедителен. Сказал,
что Джон Бабсон был ему как брат. Сказал, что он снимал у него
комнату три года и что он содержал его жену и ребенка.
— Погодите, погодите. Кто чью жену содержал?
— Жена и ребенок Джона Бабсона.
— Он сам был хорошей женушкой.
— Может быть.
— Не может, а точно.
— А Деннис Холман их содержал.
— Если все это так, то что-то не верится, что Деннис Холман
мог позволить Джону Бабсону крутить задом перед белыми мужи¬
ками.
— Капитан и «убийств» другого мнения. Хотите с ним пере¬
говорить?
— Почему бы нет?
Детективы спустились вниз, забрали Холмана из камеры и
отвели в «Стукачиное гнездо» — звуконепроницаемую комнату без
окон, с привинченной к полу табуреткой, на которую были на¬
правлены мощные лампы. Там полагалось сидеть допрашиваемым.
564

Деннис уже побывал здесь — его трясли люди Брайса — и был
вовсе не счастлив опять туда вернуться. Это был крупный, рыхлый
человек в промокшей от пота белой рубашке с закатанными ру¬
кавами и черных брюках, сползавших с весьма заметного брюшка.
У него было круглое детское лицо, гладкая черная кожа и большие,
чуть выпученные глаза. Его нельзя было назвать уродом, он просто
выглядел необычно, словно принадлежал к семейству человекоме-
дуз. Рядом с ним не было заступника — белого адвоката, и с ним
уже обошлись неласково. Гробовщик и Могильщик тоже не соби¬
рались с ним церемониться. Они включили лампы, и в ярком свете
Холман превратился в тень, в дым.
— Это необязательно, — выдавил из себя он. — Я буду го¬
ворить.
Он работал шофером у очень состоятельного белого, который
в основном находился за границей, так что работы у него было
немного. Ежедневно часов в пять, после того как Джон уходил на
работу, Холман посещал шикарную квартиру своего босса на Пятой
авеню удостовериться, что ее не ограбили. Но большую часть вре¬
мени он проводил у себя, он человек домашний. Домом служила
четырехкомнатная квартира на углу Гамильтон-террас и 142-й ули¬
цы, Джон Бабсон снимал одну комнату и столовался с ним, когда
не ел на работе. Он, Деннис, сам готовил и убирал, а также вы¬
носил мусор. Джон терпеть не мог никакой работы по дому — ему
хватало всего этого в закусочной.
— Ему это было слишком низко?
— Нет, он вообще-то хороший мальчик, очень симпатичный.
Просто немного ленивый.
— Но вы ладили?
— Да, мы очень хорошо ладили. Мы никогда не ссорились.
— Он был женат?
— Да, у него была жена и маленькая дочка. Но зря он же¬
нился на этой женщине.
— И вообще зря женился?
— Но особенно на этой женщине. Она дрянь. Самая обыкно¬
венная дешевая шлюха.
— Ребенок его?
— Она утверждает, что его. Он на это вполне способен, если
вас это интересует. Он мужчина как мужчина.
— Точто?
— Ну, по крайней мере в этом смысле — да.
— Сколько ей лет?
— Кому?
— Его дочке.
— Вроде бы три с половиной годика.
— Сколько он у тебя прожил?
565

— Года четыре.
— Значит, он ушел от жены еще до рождения дочери?
— Да; он переехал ко мне.
— Стало быть, ты его увел от жены?
— Ничего подобного. Он сам от нее ушел.
— Но она знала про вас?
— Знала с самого начала. И ничего не имела против. Она
была готова принять его, если бы он захотел вернуться, или со¬
гласилась бы делить его со мной, если бы он стал настаивать.
— Ей было, выходит, все равно?
— Что вы хотите от женщин? — фыркнул Холман. — Они
на все способны.
— Ладно, давай вернемся к тому дню, когда погиб Хендерсон.
— Хендерсон?
— Ну, тот белый.
— А, я читал...
— Это нас не интересует...
— Ну, Джон ушел на работу в четыре. Он обычно работает
с четырех до двенадцати.
— Значит, он опоздал?
— Это не важно. В четыре часа там работы мало.
— Как он добирался до работы?
— Обычно ходил пешком. Это недалеко.
— А ты оставался дома?
— Нет, я отправлялся в центр, проверял квартиру босса, по¬
купал что-нибудь на ужин. Джон старался не есть это барахло у
себя в закусочной.
— Нежный желудок, да? — хмыкнул Гробовщик.
— Даже не знаю, — пожал плечами Деннис. — Просто я
обычно к его возвращению готовил ужин. Тогда я сделал крабы —
их мне дал один шофер с Лонг-Айленда, а также блюдо из вареной
кукурузы — оно очень популярно у нас в Вест-Индии — и окру.
Я приучил Джона к окре...
Детективы насторожились.
— Ты из Вест-Индии? — быстро осведомился Могильщик.
— Да, я родился в горах, над Кингстоном.
— Ты знаешь многих выходцев оттуда?
— Я? Нет, а зачем они мне?
— А откуда Джон?
— Из Алабамы.
— Ты разбираешься в водуизме?
— Только не говорите, что это все ерунда. Это вещь серьез¬
ная.
— Верю, — отозвался Могильщик.
— Почему она его убила? — спросил Гробовщик.
566

— Я и сам пытаюсь это понять, — отозвался Деннис. —
Господь свидетель, ничего не могу придумать. Он был совершенно
безобидным человеком. Он был как ребенок. Ни о ком плохо не
думал. Ему нравилось доставлять другим удовольствие.
— Это точно.
— Он в жизни бы не напал ни на женщину, ни на кого-то,
одевающегося как женщина.
— Но он вроде бы терпеть не мог женщин?
— Мне кажется, тут произошла какая-то ошибка, — сказал
Деннис. — Либо она приняла его за кого-то другого, либо не так
поняла намерения.
— Какие там намерения! Он просто шел по улице.
— Господи, но что же тогда случилось?! — воскликнул Ден¬
нис. — Я просто ума не приложу.
— Они что-то не поделили.
— Он бы не стал с ней воевать. Он бы повернулся и убежал.
— Возможно, это ему не удалось.
— Да, когда я увидел его в морге, то понял, что она напала
на него сзади и ударила ножом так, что он уже не мог толком
сопротивляться.
Внезапно он обхватил лицо руками, и его грузное рыхлое тело
затряслось в сухих рыданиях.
— Она просто чудовище! — воскликнул он, и слезы покати¬
лись у него между пальцев. — Бездушное- чудовище! Хуже, чем
гремучая змея! Самая настоящая мерзавка! Почему вы не заставите
ее говорить? Избейте ее! Растопчите!
Впервые в жизни детективы были сбиты с толку проявлением
эмоций допрашиваемого в «Стукачином гнезде». Гробовщик даже
чуть попятился от Денниса, словно от какого-то противного чер¬
вяка. Могильщик машинально убавил свет, но на его шее набухли
вены от бессильной злобы.
— Мы не можем до нее добраться. Ее выгораживает Толстяк
Литтл.
— Толстяк Литтл?
— Ну да.
— Зачем ему это надо?
— Черт его знает.
— ... с ним, — буркнул Гробовщик. — Лучше поговорим о
тебе. Как ты- узнал, что его убили? Кто-то позвонил?
— Прочитал в утреннем выпуске «Ньюо>... Часов в пять утра.
Когда Джон не вернулся, я сходил к его бару. Мне сказали, что
его забрали вы, полиция. Вас там хорошо знают. Я решил, что вы
отвезли его в участок. Я двинул туда, навел справкй у дежурного,
но вас там никто не видел. Тогда я отправился обратно в бар, но
и там вас не оказалось, потому как вы уже отбыли оттуда. Я не
567

мог вообразить, что вам от него понадобилось, но решил, что раз
он с вами, то с ним ничего не произойдет.
— Зачем, по-твоему, он мог нам понадобиться?
— Ну, я думал, вы проверяете...
— Что?
— Я и сам не знал.
— Ладно, что потом?
— Потом я отправился к театру «Аполлон», побывал в мага¬
зине грампластинок и разных других местах в том же районе.
— Места, где пасутся педрилы.
— Если угодно, можете называть их так. Короче, вас там
никто не видел, и я отправился домой. Ждал-ждал, но уже на
рассвете вдруг подумал, не случилось ли с Джоном чего-нибудь
такого — может, попал под автомобиль... Короче, я отправился
сюда.
— У тебя разве нет телефона?
— Он не работает.
— Ладно, что было потом?
— Я купил утренний выпуск «Ньюс» на станции метро на
Восьмой авеню. Там-то в колонке самых последних новостей и
увидел сообщение об убийстве Джона Бабсона. После чего я что-то
делал, но что именно, не могу припомнить. Я запаниковал. Помню
только, -как колотил в дверь квартиры на Сент-Николас-плейс, где
живет жена Джона, и как ее злюка хозяйка сообщила через дверь,
что ее нет дома. Сам не знаю, зачем я туда пошел. Наверное,
хотел, чтобы она опознала покойника — ведь официально они бы¬
ли по-прежнему женаты.
— Тебя удивило, что в такое время ее нет дома?
— Ничуть не удивило. Меня больше удивило бы, если бы она
оказалась дома. Когда живешь в одной комнате с ребенком, трудно
принимать клиентов.
— Почему же ты сам не поехал на опознание?
— Я не мог заставить себя взглянуть на мертвого Джона. А
ей, я знал, все равно — если не считать того, что она получала
от нас деньги.
— Но ты знал, что покойника все равно кто-то должен опо¬
знать?
— Не в том дело... Я просто хотел удостовериться.
Затем днем на углу 145-й и 8-й он купил еще одну газету и,
стоя на перекрестке — опять-таки он не помнил, как именно там
оказался, — прочитал, что тело Джона было опознано техником-
смотрителем из Гарлема по имени Лукас Кови. Этот Кови заявил,
что Джона он знал также по кличке Детка Иисус и что он сдавал
ему комнату, в которой два, нет, три дня назад был убит белый
человек.
568

— А ты знал это имя?
— Какое имя?
— Лукас Кови.
— Я не знал этого человека и впервые узнал имя Кови из
газеты.
— Ты знал Джона Детку Иисуса?
— Никогда. И я никогда не слышал, чтобы кто-то его так
звал. Никогда не слышал ни о Лукасе Кови, ни о Детке Иисусе,
ни о комнате. Да и об этой Пат Боулз, что убила его, тоже слышу
впервые. Джон никогда про нее мне не говорил. Наверное, он во¬
обще с ней не был знаком, просто она его с кем-то перепутала.
Его убили по ошибке, она приняла его за кого-то другого. Ну а
когда Лукас Кови заявил, что сдавал Джону комнату, где и был
убит этот белый, я понял, что тут имеет место еще одна ошибка.
Или же Кови просто врет. Я стоял на тротуаре под палящим солн¬
цем и на какой-то момент отключился. Да, жизнь наша жутко
непрочна, так легко ее потерять из-за чьей-то оплошности. Ну а
когда вышла неприятность с-этим белым, Джон был дома, в по¬
стели.
— Ты готов подтвердить это под присягой?
— Под присягой? Да я присягну на кипе Библий в девять
футов высотой! Тут все ясно: он никого не мог убить той ночью,
кроме разве что меня. Я могу рассказать, где он был и что делал,
по минутам. Он был рядом со мной всю ночь. ,
— В постели?
— Да, мы провели ночь в одной постели.
— Значит, вы любовники?
— Да, да, да! Если вы так хотите это знать, то пожалуйста —
мы были любовниками. Любовниками, мужем и женой — как вам
угодно!
— Его жена об этом знала?
— Айрин? Ну конечно. Она, кстати, могла бы развеять все
подозрения насчет того, что Джон имел кличку Детка Иисус и
убил этого белого. В тот вечер она зашла к нам в дом. Мы были
в постели. Она села на краешек и сказала, что хотела бы посмо¬
треть, как мы занимаемся любовью.
— А вы что?
— Нет, мы не такие... Я сказал, что, если ей так хочется
полюбоваться на это зрелище, пусть поставит зеркало, когда у нее
появится мужчина.
— Ты нашел ее?
— В каком смысле?
— Нашел сегодня?
— Нет, когда я заходил, ее не было дома. Ее квартирная
хозяйка присматривает за девочкой. Поэтому мне пришлось самому
569

ехать опознавать Джона. Тогда-то я и убедился, что убийство слу¬
чилось по ошибке. Уж больно он был порезан. Он был страшно
изранен со спины — он не мог спастись бегством. Он был обречен.
Подтвердить, что случилось, может лишь... В общем, вам надо
поговорить с этой женщиной, что его зарезала.
— Мы не можем до нее добраться.
— Это вы говорили. Значит, вы не можете допросить ее.
А я с великим трудом добился в морге разрешения взглянуть
на тело, хотя я... его единственный друг. Вот что бывает,
когда ты беден. Полиция не поверила ни единому моему сло¬
ву. Они притащили меня сюда и с тех пор держали в оди¬
ночной камере. Но я могу доказать, что все до единого
слова — правда.
— Как?
— Ну, с помощью его жены. Если она даст показания. Ей
они обязаны поверить. Официально она по-прежнему его жена. И
опять-таки официально она имеет право затребовать его тело, хотя
за похороны и все прочее заплачу, конечно, я.
— А как насчет твоей собственной жены? Как она относится
к твоим любовным похождениям? У вас есть жена?
— Жена? Я оставил ее давно. От нее никакого толку не бы¬
ло... А вот жена Джона может помочь.
— Ладно, попробуем разыскать жену Джона, — сказал Мо¬
гильщик, записывая адрес Айрин Бабсон на Сент-Николас-плейс. —
И еще нам надо, чтобы ты встретился с Лукасом Кови.
— Пожалуйста. Я поеду с вами.
— Нет, ты останешься здесь, а мы приведем его сюда.
— Я тоже хочу поехать.
— Нет, здесь тебе будет спокойнее. Мы не хотели бы потерять
и тебя — по ошибке.
ИНТЕРЛЮДИЯ
На двери было выведено темной краской слово «ЛЮБОВЬ».
В комнате пахло порохом.
На ковре под прямым углом к кровати, откуда оно свали¬
лось, лежало тело.
— Опоздали, — сказал Могильщик.
Этого они никак не ожидали. Они были обескуражены.
— Из револьвера с любовью, — буркнул Гробовщик.
Лукас Кови покинул этот мир. Причем отнюдь не по соб¬
ственному желанию. Кто-то прижал револьвер малого калибра
к его левому виску и нажал на спуск. Тут мог сработать именно
револьвер. Автоматический пистолет может и выстрелить,
если дуло прижать к . телу в упор. Когда Кови рухнул на пол,
570
убийца наклонился и выстрелил вторично в затылок, но уже
с некоторого расстояния, слегка опалив волосы.
В комнате работал телевизор. Сладкий голос расхваливал
колготки, которые никогда не растягиваются. Гробовщик по¬
дошел к телевизору и выключил его. Могильщик выдвинул ящик
ночного столика и увидел кольт 45-го калибра.
— Так и не смог до него добраться, — заметил он.
— Его застали врасплох, — сказал Гробовщик. — Похоже,
кто-то, кого он хорошо знал, приставил револьвер к его виску,
заглянул в глаза и прострелил башку.
— Судя по всему, так оно и есть, — кивнул Могильщик. —
Он решил, что с ним шутят.
— То же самое думало большинство из безвременно погиб¬
ших в этом мире.
ИНТЕРЛЮДИЯ
А затем маленький мальчик-сирота задал вопрос, не да¬
вавший покоя им всем:
— Почему? Почему? Почему?
— Это был Господь во мне, — торжественно отвечал он.
Глава 20
Если не считать происшествия с белым сексуальным извра¬
щенцем, случившегося при активном участии уличной шайки
«Крутые мусульмане» и цветных девиц-подростков, среди которых
была и его собственная дочь Лакомка, Гробовщик не соприкасался
с подростковой преступностью. Те сопляки, с которыми они время
от времени сталкивались, были самыми обыкновенными хулигана¬
ми, какие есть у всех наций и рас. Но вот новое поколение цветной
молодежи с принципами и повадками космического века было для
них неизвестной величиной «икс».
С одной стороны, они бунтовали, бросали вызов белой по¬
лиции, а с другой — сочиняли такие стихи и прозу, что могли
озадачить любого гарвардского интеллектуала. Все это нельзя бы¬
ло объяснить бедностью, отсутствием перспектив, дискримина¬
цией, с одной стороны, и гениальностью — с другой. Гении
подчас были выходцами из трущоб, где таланту было трудно раз¬
гуляться, а погромщики, напротив, — из вполне зажиточных и
благополучных семей. Все они — хорошие и плохие, умные и
глупые, агрессивные и послушные — были частью массы, забро¬
дившей на дрожжах расовой однородности. Они все были в оп¬
позиции. Так что было бы бессмысленно искать кого-то одного,
571

виновного в сложившейся ситуации. Такого человека не было и
быть не могло.
Гробовщик поделился своими размышлениями с Могильщиком,
когда они ехали на работу.
— Что нашло на этих молодых людей, пока мы гонялись за
хулиганами и бандитами, которые годятся им в отцы?
— Пойми, Эд, слишком много воды утекло с тех пор, как мы
сами были подростками. Эти мальчишки родились после того, как
закончилась война против одного вида расизма, война за четыре
свободы.
• — А мы с тобой родились после того, как наши папаши отвое¬
вались за торжество демократии. Только вся разница между ними и
нами состоит в том, что, когда мы повоевали против нацизма в рядах
армии, где черным полагалось свое место, мы уже не верили во всю
эту словесную чушь. Мы оказались поумнее. Мы выросли в годы де¬
прессии, а потом пошли воевать под командой одних лицемеров про¬
тив других лицемеров. Мы тогда уже твердо знали: все белые —
лжецы. Может, наши родители и наши дети и попадают на удочку
белых, но нас не проведешь: разница между местными расистами и
заморскими расистами заключается только в том, что у одних есть
негры, а у других нет. Наши расисты победили и получили право
талдычить сколько душе угодно, что они обязательно сделают нас
равными — когда мы к этому будем готовы.
— Пусть говорят что хотят. Они ведь убеждены, что сделать
нас равными белым куда труднее, чем дать нам свободу.
— Может, они и правы, Эд. Может, на этот раз они не так
уж и врут.
— Да нет, они и теперь нагло лгут. Это абсолютно точно!
— Может, и так. Ведь что спасает наше поколение — мы их
словам не верим. А те, что моложе, верят, верят, а потом начинают
бунтовать.
Лейтенант Андерсон сразу не смекнул, что сегодня его лучшие
сыщики не в самом дружелюбном настроении, а потому он поскорее
услал их к книжному магазину посмотреть, как там ведут себя
черные мусульмане.
— Почему именно черные мусульмане? — осведомился Мо¬
гильщик.
— Если кто-то начнет какать на улицах, вы, белые, сразу
заподозрите черных мусульман, — проскрежетал Гробовщик.
— Боже праведный! — воскликнул Андерсон. — Когда-то вы
были сыщики как сыщики, а теперь стали расистами.
— Все дело в задании. Зря вы нам такое поручаете. Кому-
кому, а вам должно быть известно: мы не любим церемониться.
572

Мы люди крутые. Если мы увидим, что кто-то агитирует этих
юнцов, и мы узнаем, кто он, и он попадет нам в руки, то живым
ему не уйти.
— Этого мы не можем допустить.
— Вот видите: этого вы не можете допустить!
— Ограничьтесь наблюдением, — приказал Андерсон.
Этот книжный магазин специализировался на литературе чер¬
ных всех времен и стран. Он выполнял примерно те же функции,
что черная магия, черный джаз и черный национализм. Магазин
держала черная супружеская пара, которой помогали другие чер¬
нокожие, и, помимо продажи книг черных авторов черным чита¬
телям, магазин этот являлся штаб-квартирой всех черных
националистических движений Гарлема.
Магазин был весь завален книгами. Когда детективы вошли в
магазин с центрального входа, с Седьмой авеню, то увидели книги
по стенам, книги на полках в центре зала, только на потолке книг
не было.
— Если бы я прочитал все эти книги, я бы не стал поли¬
цейским, — пробормотал Гробовщик.
— Уж это точно, — загадочно отозвался Могильщик.
Их встретил невысокий коренастый хозяин, мистер Грейс.
— Что привело представителей закона в наше мирное местеч¬
ко? — поинтересовался он. — Кто вам понадобился?
— Не вы, мистер Грейс, — отозвался Могильщик. — С точки
зрения властей, вы самый законопослушный человек в Гарлеме.
— Знакомства в высших сферах — великая вещь, — пробур¬
чал себе под нос Гробовщик.
— Да, меня знают, — произнес мистер Грейс, услышав слова
Гробовщика. — Что правда, то правда. — Детективы не поняли,
что это — подтверждение реплики Эда или угроза.
— Мы надеемся на вашу помощь: мы бы хотели погово¬
рить с Майклом Иксом из гарлемской мечети, — сказал Гро¬
бовщик.
— Почему же вы не направились в мечеть? — спросил мистер
Грейс.
— Вы же знаете, как они относятся к полиции, — пояснил
Могильщик. — А мы не собираемся подогревать страсти. Наша
задача, напротив, — их охлаждать.-
— Даже не знаю, смогу ли я вам помочь, — вздохнул мистер
Грейс. — Последний раз я говорил с Майклом Иксом неделю назад.
По его словам, он решил на недельку исчезнуть: ЦРУ что-то стало
вынюхивать вокруг да около. Но с вами он, возможно, согласится
встретиться. А что вам от него надо?
— Мы бы хотели знать: не известно ли ему, кто раздувает
все эти нынешние страсти? Наш босс считает, что все это дело
573

рук одного человека, и ему кажется, что Майкл Икс может сказать,
кто это такой.
' — Сильно сомневаюсь, что Майкл в курсе, — отозвался ми¬
стер Грейс. — На него вообще любят вешать всех собак. Что бы
ни происходило в Гарлеме, всегда винят его.
— Именно это я и сказал боссу, — буркнул Гробовщик.
Мистер Грейс погрузился в раздумья, затем сказал:
— Я понимаю, что вы-то в это не верите. Вы слишком давно
и хорошо знаете Гарлем, чтобы приписывать все выходки против
белых деятельности черных мусульман. Но я, право, не знаю, где
Майкл сейчас.
Детективы отлично знали, что мистер Грейс находится в по¬
стоянном контакте с Майклом Иксом, где бы тот ни «находился, и
что он был глазами и ушами Майкла Икса. Но они понимали, что
силой от него ничего не добьешься. Они, конечно, могли отпра¬
виться в мечеть сами, вломиться в нее, но все равно найти Майкла
Икса им вряд ли удалось бы. Такое самоуправство сошло бы им
с рук по одной простой причине: в полицейских кругах черные
мусульмане расположением не пользовались. Тем более Гробовщи¬
ку с Могильщиком не хотелось играть на этом, и потому оставалось
лишь просить о содействии мистера Грейса.
— Если он придет сюда, мы здесь и поговорим, — пообещал
Могильщик. — А если вы нам не доверяете, то отдадим вам наше
оружие на время переговоров.
— И можете позвать каких угодно свидетелей, — добавил
Гробовщик. — Пусть все говорят, что сочтут нужным.
— Нам нужно лишь одно: показания Майкла Икса, которые
мы могли бы предъявить боссу, — пояснил Могильщик, уповая на
тщеславие Майкла Икса. — Мы-то не верим всей этой ерунде, но
Майкл Икс сможет убедить нашего босса куда лучше, чем любой
из нас.
Мистер Грейс знал, что Майкл Икс вряд ли упустит шанс
передать свою точку зрения полиции через двух чернокожих де¬
тективов, которым вполне можно доверять, поэтому он сказал:
— Ну что ж, попробую его разыскать, а вы проходите.
Детективы прошли за ним в комнату в задней части магазина,
служившую ему кабинетом. В центре стоял большой письменный
стол, заваленный книгами. Вокруг высились стопки книг и коробки,
содержимое которых им не удалось угадать. Алюминиевые кассеты
с кинопленкой виднелись среди предметов, которые могли бы ис¬
пользовать в своей деятельности африканские шаманы или носить
африканские воины: кости, перья, причудливые головные уборы,
одежда, маски, скипетры, копья, щиты, картонка каких-то руко¬
писей на чужом языке, чучела змей, камни, браслеты всех видов,
цепи и кандалы, использовавшиеся работорговцами. Стены были
574-

увешаны фотографиями с автографами практически всех знамени¬
тых цветных людей из мира искусства, театра, политики — из
Соединенных Штатов и других стран, а также неподписанные фо¬
тографии и портреты всех чернокожих, имеющих отношение к дви¬
жению аболиционизма, а также разных африканских вождей,
осуждавших работорговлю или, напротив, сказочно на ней разбо¬
гатевших. В этой комнате легко было поверить в Мир Черных, и
черный расизм казался чем-то вполне нормальным.
Потолок был из матового стекла с витражами, но в полутьме
их было трудно разглядеть. Комната, судя по всему, переходила в
крытый двор, соединяясь с ним потайной дверью. Детективы вы¬
числили это, сидя на пухлых креслах с прямыми спинками, пред¬
ставлявшими какой-то африканский антиквариат, и слушая, как
мистер Грейс умышленно набирал один неправильный номер за
другим, наивно полагая, что может их тем самым ввести в за¬
блуждение.
Когда прошло время, необходимое, по мысли хозяина, для при¬
дания спектаклю правдоподобия, они услышали, как Грейс сказал:
— Майкл, я тебя ищу повсюду. С тобой очень хотят погово¬
рить детективы Могильщик и Гробовщик. Они у меня... Их босс
полагает, что все эти беспорядки устроил кто-то один, и было бы
неплохо, если бы ты сделал по этому поводу заявление. Они го¬
ворят, что не верят в то, что ты или черные мусульмане имеют
к этому какое-то касательство, но им надо предъявить шефу хоть
какие-то доказательства. — Мистер Грейс кивнул и сказал детек¬
тивам: — Майкл Икс может быть здесь через полчаса.
— Мы подождем, — сказал Могильщик.
Мистер Грейс передал его слова абоненту и повесил трубку.
Затем он начал демонстрировать гостям равные диковинки, связан¬
ные с работорговлей: объявления, картинки кораблей с рабами в
трюмах и невольничьих аукционов, железный брусок, служивший
валютой при купле-продаже рабов, африканский бич из шкуры
носорога, которым пользовались надсмотрщики, перегоняя караван
рабов к побережью, серебряное клеймо, плетку-девятихвостку, ко¬
торой пороли невольников на корабле, щипцы для вырывания зу¬
бов, назначение которых, впрочем, осталось непроясненным.
— Мы сами знаем, что наши предки — рабы, — резко сказал
Гробовщик. — Чего, собственно, вы хотите нам доказать?
— Будьте свободны, раз у вас есть возможность, — загадочно
отозвался мистер Грейс.
Майкл Икс был высокий худой человек с коричневой кожей,
с узким и умным лицом. Из-за очков без оправы зорко смотрели
маленькие глазки/не пропуская ничего. У него был вид младшего
брата Билли Холлидея. Мистер Грейс встал и предложил ему стул
у стола.
575.

— Если хочешь, я »могу остаться, — сказал мистер Грейс. —
И Мери Луизу тоже могу позвать.
Мери Луиза была его жена, в ведении которой и находился
магазин.
— Как хочешь, — ответил Майкл Икс. Он чувствовал себя
хозяином положения.
Мистер Грейс тихо примостился на один из старинных стульев,
предоставив гостю распоряжаться.
— Насколько я понимаю, ваше начальство считает, что за
всеми беспорядками стоит один человек? — обратился Майкл Икс
к детективам.
— В общем-то, да, — отозвался Могильщик. Они с Гробов¬
щиком не надеялись на богатый улов. Они лишь выполняли приказ.
— Есть такой мистер Биг1, — сказал Майкл Икс. — Он ве¬
дает наркотиками, взятками, проституцией, а также числовой ло¬
тереей для синдиката.
— Это мистер Сэм? — спросил Могильщик, подаваясь вперед.
За очками их собеседника сверкнули глаза. На лице появилось
подобие улыбки, впрочем, тут легко было ошибиться.
— Вы шутите? Разве вы не знаете, что Сэм — это так, для
отвода глаз?
— Кто же тогда? — не отставал Могильщик.
— Спросите вашего босса, раз вас это так интересует. Он-то
знает, — сказал Майкл Икс и замолчал.
— Очень многие уверены, что за этими волнениями стоят чер¬
ные мусульмане, — сказал Гробовщик.
Майкл Икс снова улыбнулся, показав белые ровные зубы.
— Они все белые: мистер Биг, Синдикат, Газетчики, Работо¬
датели, Домовладельцы, Полиция. Я не о вас лично, вы люди
маленькие... Правительство... Мы не расисты, просто мы не верим
белым. А вы?
Детективы промолчали.
Майкл Икс снял свои сверкающие очки. Без них он казался
очень молодым и очень уязвимым. Он поглядел на детективов не
без вызова.
— Дело в том, что большинство из нас не умеет делать того,
чего ожидают от американского негра: мы не танцуем, не поем,
не играем на музыкальных инструментах. Мы не умеем быть лю¬
безными и услужливыми. Мы просто не знаем, как это делается.
Этого-то белые не могут понять: есть негры, которые не способны
ублажать белого. Собственно г — усмехнулся он, — кое-кто не сме¬
ет улыбнуться, потому как у него плохие зубы и нет денег на
дантиста и плохо пахнет изо рта.
1 По-английски «большой».
576

Детективы не собирались дискутировать с Майклом Иксом, им
лишь хотелось узнать, кто же такой мистер Биг, но он всякий раз
отвечал с улыбкой:
— Спросите вашего босса. Он знает.
— Будете говорить в таком духе, проживете недолго, — за¬
метил Могильщик.
Майкл Икс снова надел сияющие очки и иронически спросил:
— А что, кто-то собирается меня убить?
— Людей убивали и за меньшее, — буркнул Могильщик.
Глава 21
Слепой очень не хотел, чтобы его считали слепым. Он не
пользовался ни тросточкой, ни собакой-поводырем, и тот, кто по¬
рывался перевести его через улицу, в награду получал оскорбления.
К счастью, он сохранил некоторые воспоминания с тех времен,
когда еще видел, и они ему помогали. Он пытался вести себя, как
нормальный человек, и это стало причиной всех бед. Ослепну в, он
сделался суровым и молчаливым. Его кожа напоминала коричневую
оберточную бумагу. Нечесаные волосы с рыжиной, как с подпали¬
нами. Незрячие немигающие глаза с красными ободками смотрели
по-змеиному, что в сочетании с молчаливостью производило пуга¬
ющее впечатление.
Он не обладал крепким телосложением, и если бы не этот
жутковатый взгляд, то выглядел бы куда более беззащитно.
Он был высок и нескладен. Казалось, ему не раздавить и
клопа. На нем был запачканный легкий пиджак с порванным
правым рукавом, грязная белая нейлоновая рубашка, мятые ко¬
ричневые брюки, стоптанные, давно не чищенные армейские
ботинки. Денег у него было кот наплакал, но все же он не¬
изменно выкраивал средства, чтобы играть в кости. Когда он
выигрывал, то лихо повышал ставки. Впрочем, выигрывал он
очень редко.
В настоящий момент он как раз играл в кости в «Клубе для
джентльменов» на третьем этаже дома без лифта на углу 135-й
улицы и Леннокс-авеню. Клуб принадлежал человеку по кличке
Четыре-Четыре.
Раньше это было кухней квартиры без горячей воды, которую
позже Четыре-Четыре переоборудовал в «спортивный клуб». В кух¬
не еще сохранилась раковина, где проигравшие могли помыть руки,
но газовая плита была убрана и на месте стоял бильярдный стол,
на котором и прыгали кости. В «клубе» было жарко, как в духовке.
Черные собратья сгрудились вокруг стола и, обливаясь потом, сле¬
дили за пляской кубиков мутными, покрасневшими, но зоркими'
577

глазами. Им было не до смеха. Дело принимало серьезный оборот.
Они ставили свои кровные.
Слепой стоял во главе стола, там, где прежде всем заправлял
еврей Аби. Он выигрывал раз за разом, пока один черный мусуль¬
манин не перерезал ему глотку, потому что тот не принял ставку
в один никель. Слепой бросил на стол последние деньги и с вызовом
произнес:
— Четыре к одному на одиннадцать.
Может, еврей Аби и принял бы ставку, но черные собратья —
люди суеверные и опасаются, что слепому может выпасть что угод¬
но и когда угодно, если он только этого пожелает.
Наконец кто-то, стоявший сзади, вынул десятку, и игра пошла.
Метавший раньше вложил кости в правую ладонь слепому. Кости
утонули в его руке, словно яйцо в скорлупе. Он потряс их, про¬
бормотал: «Кости, миленькие!» — и выпустил их в зеленый загон.
Он услышал, как кости одна за другой стукнулись о борт стола,
и затем главный воскликнул:
— Пять и четыре, стало быть, девять. Еще один бросок, ми¬
стер Игрок. Еще одна попытка.
Слепой снова поймал брошенные ему кости, потом обвел не¬
зрячим взглядом лица столпившихся у стола игроков, как бы по¬
переменно всматриваясь в каждого из них. Затем он сказал с
вызовом в голосе:
— Четыре к однрму, я сейчас наберу не меньше.
Возможно, еврей Аби и принял бы такое пари, но слепой
прекрасно понимал, что никто из его черных собратьев не пой¬
дет на такой риск. Он, собственно, и предложил-то это иск¬
лючительно из духа противоречия. Мерзавцы, сволочи, думал
он, только и ждут, чтобы его обжулить. Но ничего, это им
дорого обойдется.
— Бросай, приятель, — рявкнул главный. — Хватит их щу¬
пать, это не женские груди.
С надменным видом слепой бросил кости. Они покатились по
столу.
— Семь! — вскричал главный. — Четыре—три. То есть семь.
Опять мимо!
— Кости меня не любят! — грустно произнес слепой. Затем,
подумав, добавил: — Эй! Дайте-ка мне на них посмотреть.
Всем своим видом выражая презрение, главный бросил кости
слепому. Тот поймал их, ощупал и сказал:
— Какие-то они горячие!
— Я же говорил тебе, это не женские груди. — И крикнул
всем остальным: — Следующая игра! Кто бросает?
. — Десять долларов в центр. Будешь ставить?
Слепой имел право на отыгрыш, но отыгрываться было нечем.
578

— Я пас, — сказал он.
— Выбыл, — крикнул главный. — Самое грустное слово на
земле и на воде. Кто желает еше проиграть, милости просим.
Слепой подошел к умывальнику вымыть руки. Затем он по¬
кинул клуб. Спускаясь по лестнице, он столкнулся с парой негри¬
тянок, которые, напротив, поднимались по ступенькам, и даже не
подумал отойти в сторону. Он просто прошел дальше, не извинив¬
шись и вообще не проронив ни слова.
— Что за манеры! — пропела задастая сестрица.
— Ну почему наши мужчины такие? — удивилась ее худо¬
щавая спутница. — В них нет ничего христианского.
— Он просто проигрался в этом притоне, — сказала толсту¬
ха. — Я-то знаю...
— Почему никто не заявит в полицию? — удивилась худая
сестрица. — Это же стыд и срам!
— Это верно. Но тогда они пришлют сюда этих белых суки¬
ных сынов, прости меня, Господи, Ты ведь тоже белый.
Слепой услышал это и пробурчал себе под нос, на ощупь спу¬
скаясь дальше по лестнице:
— Это точно. Потому-то вы, черные стервы, так Его обо¬
жаете...
Ему очень понравилась эта мысль, отчего он потерял осторож¬
ность и, оказавшись на улице, столкнулся с черным собратом, спе¬
шившим на похороны.
— Смотри, куда идешь, падла, — рявкнул тот. — Тебе нужен
весь тротуар?
Слепой остановился и обернулся к обидчику.
— Хочешь поссориться, гад? — осведомился он.
Тот бросил взгляд на не сулящее ничего доброго выражение
лица оппонента и поспешил убраться подобру-поздорову. Некогда
тут со всяким выяснять отношения, думал он, я тут лишь мимо¬
ходом.
Когда слепой двинулся дальше, к нему подошел один из
малолетних бунтовщиков, одетый легче, чем дитя бушменов, и
спросил:
— Я могу вам помочь, сэр?
Он поспорил со своими приятелями-малолетками на крышку
от пепси-колы, что подойдет и заговорит со слепым, и те теперь
пристально следили за их диалогом с безопасного расстояния — от
задней двери Либерийской Первой Баптистской церкви.
— Помочь? В чем? — запыхтел слепой.
— Помочь перейти улицу, сэр, — храбро продолжал малыш.
— Проваливай-ка поскорее, черномазый ублюдок, пока я тебя
не угрохал, — крикнул слепой. — Я могу перейти улицу лучше
тебя.
579

Чтобы подтвердить свои слова, он тотчас же двинулся через
Леннокс-авеню, пренебрегая всеми правилами. Глядя прямо перед
собой, он двигался как ни в чем не бывало, своей высокой не¬
складной фигурой напоминая зомби. Завизжали тормоза, запахло
паленой резиной. Машины врезались одна в другую с диким гро¬
хотом и скрежетом. Прохожие с ужасом взирали на слепого, а тот,
слыша все это, просто решил, что на улице слишком много плохих
водителей.
Он обогнул киоск и, держась за перила, стал спускаться в
метро. Угадав по звону монет кассу, слепой направился к ней,
наступив на любимую мозоль высокой элегантной седовласой свет¬
локожей негритянке, которая испустила вопль:
— Ой! Ой! Ой! Чертов недоносок, говноед! Ты что, ослеп?!
Из глаз ее брызнули слезы боли и гнева. Слепой как ни в
чем не бывало двинулся дальше. Он твердо знал, что ее слова
обращены не к нему. Он-то ничего такого не сделал.
Он сунул в окошечко четвертак, получил жетон и никель сда¬
чи и, пройдя турникет, двинулся на платформу, ориентируясь по
звуку шагов. Но вместо того, чтобы попросить кого-то ему помочь,
он безрассудно шел сам, пока не оказался на краю платформы.
Стоявшая поблизости почтенная белая дама охнула и схватила его
за рукав, чтобы спасти от неминуемого падения. Но он резко вы¬
рвал руку и злобно крикнул:
— Убери руки, жулье поганое! Я те покажу, как по карманам
шарить!
Женщина густо покраснела, отпустила его рукав и хотела было
спастись бегством. Но не успела она сделать несколько шагов, как
ее охватил такой приступ ярости, что она плюнула и крикнула:
— Ниггер! Ниггер! Ниггер!
Какая-то белая шлюха надрывается, подумал он и услышал
шум подходящего поезда. Он вошел со всеми остальными, на¬
щупал свободное место у прохода и уселся с прямой спиной и
таким выражением на лице, которое, как он надеялся, помешает
прочим захотеть сесть рядом. Пошарив ногой, он понял, что на
скамейке у стены между ним и дверью сидят двое, но они по¬
малкивали.
Первое, что слепой различил помимо обычных звуков в ва¬
гоне, это вполне отчетливый ропот чернокожего собрата, который
сидел впереди и бубнил сам себе, но громко, не стесняясь
окружающих:
— Помой пол, Сэм, подстриги газон, Сэм, поцелуй меня в
задницу, Сэм, удобри розы дерьмом, Сэм. Как грязная работа, так
Сэм... твою мать!
Слепой рассудил, что этот громкоголосый чернокожий собрат
сидит на первой скамейке через проход, против хода поезда. Сле¬
580

пой слышал недовольство в голосе оратора, но не мог, естественно,
видеть, как горели злобой его маленькие красные глазки или как
кривились белые пассажиры. Словно нарочно сделав так, чтобы'
глаза у него покраснели, оратор торжествующе произнес:
— Да этот негр опасен, у него красные глаза! А! Красноглазый
негр! — Он стал оглядываться, чтобы проследить за реакцией бе¬
лых пассажиров, но они смотрели по сторонам.
— Что это ты такое сказал, Сэм? — произнес он нарочито
приятным фальцетом, кого-то передразнивая, скорее всего свою
белую хозяйку.
— Мэм?
— Ты сказал нехорошее слово, Сэм.
— Ниггер-то? Да вы же все говорите это постоянно.
— Я не про это.
— А про что же?
— Не валяй дурака, я тебя слышала!
— Это насчет дерьма? Так ведь, мэм, вы же сами велели
удобрить дерьмом розы.
— Я отчетливо слышала, как ты произнес плохое слово.
— Да, мэм, но если бы вы не слушали, то ничего бы и не
услышали.
— Нам приходится слушать, чтобы понять, что у вас, черных,
на уме.
— Ха-ха-ха! Вот это и есть самое настоящее дерьмо, — сказал
Сэм уже своим нормальным голосом. — Подслушивать, шпионить,
вынюхивать. Говорят, что терпеть не могут негров, но заставляют
их ишачить на себя. Не отстают ни на шаг. Дышат в затылок. Но
это пока ты на них ишачишь. Ну дела!
Он злобно уставился на двух пожилых белых пассажиров, си¬
девших на скамейке у стены с его стороны. Сэм проверял, не
косятся ли они на него. Но оба смотрели в пол. Его зрачки сузи¬
лись, потом расширились.
Этот чернокожий братец был толст, красноглаз и красногуб.
Казалось, с губ его только что содрали кожу. Его пухлое лицо
взмокло от пота. Его тучное, с выпирающим пузом тело было втис¬
нуто в красную спортивную рубашку с расстегнутым воротом и
мокрую под мышками. Короткие рукава лишь подчеркивали мощ¬
ные бицепсы под лоснящейся черной кожей. Но ноги у него были
такими худыми, что вся фигура казалась деформированной. Брюки
обтягивали ножки, как шкура сосиски. Они страшно жали в паху,
где бугрилось нечто, похожее на свинью в мешке. Тряска и качка
в вагоне, похоже, причиняли ему, учитывая покрой штанов, не¬
малые неудобства.
Вид у него был несчастный, как у человека, который никак
не может решить, в чем именно источник его несчастий — в чер¬
581

товой жаре, в поганых тесных штанах, мерзавке жене или сволоч¬
ных белых.
Дюжий белый здоровяк, сидевший через проход и выглядев¬
ший так, словно с пеленок водил двадцатитонные грузовики, обер¬
нулся и посмотрел на чернокожего толстяка с нескрываемым
отвращением. Толстяк поймал этот взгляд и дернулся так, словно
белый его ударил. Быстро озираясь в поисках собрата по расе,
чтобы как-то умиротворить громилу белого, Сэм увидел слепого,
сидевшего лицом к нему через дверь. Тот смотрел на Сэма в упор
суровым взглядом человека, у которого немало своих забот. Сэм,
как и другие чернокожие собратья, терпеть не мог, когда на него
таращатся, а этот негодяй таращился с таким видом, что у Сэма
кровь забурлила в жилах.
— Ну что ты уставился, сукин сын? — воинственно осведо¬
мился Сэм у слепого.
Слепому было невдомек, что Сэм обращается именно к нему.
Он только понял, что сукин сын, который до этого громко бубнил
на весь вагон о своих дурацких делах, решил поссориться с другим
сукиным сыном, который на него таращится. Он только не пони¬
мал, почему этот сукин сын сердится: небось поймал свою закон¬
ную с белым. Ну что ж, и поделом, без сочувствия подумал он,
надо впредь быть предусмотрительнее. Если уж она так устроена,
за ней нужен глаз да глаз. Или по крайней мере пусть муж учится
держать свои беды при себе. Машинально он повел рукой, словно
желая сказать: полегче, дружище!
Этот жест подействовал на толстяка Сэма, словно удар мол¬
нии. Его прямо-таки всего перекосило, все-то в душе у него пе¬
ревернулось. Чертов сукин сын махает ему, как какой-то
паскудной собаке! На глазах у этих белых дьяволов! Улыбки
белых бесили его куда больше, чем этот жест чернокожего, хотя
он и подозревал, что тот слеп. Значит, белые пинают его в зад¬
ницу со всех сторон, злобно думал он, а тут возникает его собрат
по расе и, по сути дела, говорит: не вертись, друг, пусть они
тебя пинают и дальше.
— Значит, тебе не нравятся мои слова, сукин ты сын? — яро¬
стно крикнул он слепому. — Ну так поцелуй мою черную задницу!
Я знаю таких, как ты! Все вы дерьмовые дяди Томы! Небось счи¬
таешь, что такие, как я, позорят расу, да?
Слепой впервые осознал, что слова эти обращены к нему, лишь
когда одна негритянка запротестовала:
— Разве можно так говорить со старым человеком? Как тебе
не стыдно? Он же ничего тебе не сделал!
Слепого не столько задели слова Сэма, сколько заступничество
негритянки, обозвавшей его «старым человеком». Если бы не это,
он бы промолчал. Но тут он рявкнул:
582

— Плевать мне на то, позоришь ты расу или нет, сукин ты
сын! — И, помолчав, добавил, не зная, что еще тут сказать: —
Мне нужно только одно: хлеб!1
Крупный белый мужчина бросил на толстяка Сэма негодую¬
щий взгляд, словно тот был пойман с поличным при попытке обо¬
красть слепого.
Толстяк Сэм уловил этот взгляд и оттого еще больше рассер¬
дился на слепого.
— Какой такой хлеб? — яростно осведомился он.
Белые пассажиры стали смущенно переглядываться, пытаясь
понять, что могло случиться с хлебом старого слепого. Но следу¬
ющая его реплика несколько их успокоила.
— Тот хлеб, которого вы лишили меня! И ты, и эти сукины
дети! — сердито буркнул он.
— Я? — удивленно воскликнул толстый Сэм. — Обманом ли¬
шил тебя хлеба? Да-я тебя, сволочь, вижу-то впервые.
— Если ты не видел меня до этого, скотина, то почему же
говоришь со мной?
— Я не говорю с тобой, падла! Я просто спросил тебя, почему
ты на меня уставился, а ты объясняешь всем этим белым людям,
что я тебя надул.
— Белым? — возопил слепой. Он заволновался бы гораздо
меньше, если бы толстый Сэм сказал, что вагон полон, змей. —
Где они? Где?
— Где? — ликующе крикнул толстый Сэм. — А всюду!
Другие чернокожие в вагоне потупили взоры, словно’и не ви¬
дели своих собратьев, но белые исподтишка подсматривали.
Полный белый мужчина почему-то решил, что они говорят о
нем на своем тайном языке, и покраснел от ярости.
Только тут гладкий полный желтокожий священник в черном
костюме и безукоризненном воротничке, сидевший рядом с пол¬
ным белым мужчиной, почувствовал, что нарастает расовое на¬
пряжение. Он осторожно опустил читаемую им «Нью-Йорк тайме»
и бросил взгляд через край страницы на своих собратьев-спор¬
щиков.
— Братья! — провозгласил он. — Всегда можно решить все
разногласия не прибегая к насилию.
— Какое тут насилие! — рявкнул полный белый. — Если что
этим неграм и нужно, так умение себя вести в обществе.
— Дождешься, сукин сын, ох дождешься! — сообщил слепой,
и, хотя было непонятно, кого он предупреждал — белого или Сэма,
в его голосе прозвучала такая неприкрытая угроза, что священник
мигом скрылся за газетным листом.
1 На сленге «хлеб» означает «деньги».
583

Но толстяк Сэм воспринял это как угрозу в свой адрес. Он
вскочил на ноги и спросил:
— Это ты мне, сукин сын?
Мгновение спустя вскочил на ноги и белый, пхнув Сэма назад
на место.
Услышав этот шум, слепой тоже быстро встал. Он не хотел,
чтобы его застали врасплох сидящим.
Увидев это, белый здоровяк крикнул ему:
— А ты тоже сядь!
Слепой не обратил на него никакого внимания, потому как
решил, что слова относятся не к нему.
Белый здоровяк быстро подошел к нему и пихнул на сиденье.
Слепой явно испугался. Но все бы кончилось миром, если бы здо¬
ровяк вдобавок не дал ему пощечину. Слепой понял, что пихнул
его на сиденье белый, но он решил, что ударил его черный собрат,
воспользовавшись вспышкой гнева белого.
— За что ты ударил меня, гад? — спросил он Сэма.
— Если ты не угомонишься, то получишь еще, — услышал
он голос белого здоровяка.
Тут слепой смекнул, что ударил его все-таки белый. Нашари¬
вая рукой спинку сиденья, чтобы не потерять равновесия, он сказал
медленно и злобно:
— Если ты, белопузый, еще раз меня ударишь, то я тебя
убью.
Белый здоровяк несколько опешил, ибо он знал, что старик
слеп.
— Ты мне угрожаешь? — удивленно спросил он.
Толстяк Сэм встал у двери, чтобы в случае чего первым выйти.
Не отказавшись от роли миротворца, священник подал голос
из-за газеты:
— Смиритесь, братья! Господь благосклонен ко всем расам!
— Правда? — рявкнул слепой и, вытащив из старого пиджака
кольт 45-го калибра, выстрелил в белого здоровяка.
Грохот выстрела потряс вагон, ударил по барабанным пере¬
понкам, по рассудку и рефлексам. Белый здоровяк мгновенно пре¬
вратился в карлика, выдохнув воздух, как лопнувший шар.
Мокрая черная кожа толстяка Сэма как по волшебству высох¬
ла и посветлела.
Но пуля из кольта, слепая, как и сам стрелок, в соответствии
со всеми законами баллистики пробила страницы «Нью-Йорк тамс»,
а затем сердце толстого желтокожего священника. Его преподобие,
коротко прохрипев, отправился к Создателю.
Гробовое молчание, установившееся в вагоне, было вполне
уместным, хоть и не умышленным. Просто на какое-то мгновение
выстрел пронзил всех пассажиров сразу.
584

Люди ожили, когда от порохового дыма стало першить в горле,
заслезились глаза, защекотало в носу.
— Слепой с пистолетом! — завопила негритянка, вскочив на
ноги. Она завопила так, как только может сделать представитель
этой расы с четырехсотлетним печальным опытом. Ее рот превра¬
тился в эллипсоид таких размеров, что казалось, способен прогло¬
тить кольт. В овальном отверстии были хорошо видны резцы с
коричневыми пятнами, белесый язык, спереди распластавшийся за
нижними зубами, а сзади бугром поднимавшийся к нёбу, язычок
которого дрожал, словно алый камертон.
— СЛЕПОЙ С ПИСТОЛЕТОМ! СЛЕПОЙ С ПИСТОЛЕТОМ!
Этот крик вывел остальных пассажиров из оцепенения. Под¬
нялась невообразимая паника.
Белый здоровяк ринулся вперед, столкнулся со слепым, чуть
не выбив у того из руки кольт, затем, завидя смертоносное оружие,
резко отпрянул назад, отчего ударился позвоночником о металли¬
ческую трубу. Сочтя, что его кто-то атаковал сзади, он снова ри¬
нулся вперед. Коль пришел смертный час, лучше встретить
погибель лицом к лицу.
Когда же на слепого вторично навалилось огромное потное
тело, он решил, что на него набросилась банда линчевателей. Про¬
падать, так с музыкой, мелькнуло у него в голове. Кое-кого я
захвачу на тот свет с собой. И он дважды выстрелил наугад.
Этот новый залп оказался для пассажиров слишком тяжким
испытанием. Их реакция не заставила себя долго ждать. Одни со¬
чли, что настал конец света, другие — что на землю напали мар- '
сиане или венериане. Кое-кто из белых решил, что черные подняли
восстание. Кое-кто из черных подумал, что пора подниматься на
бой за свои права.
Но толстяк Сэм был реалистом. Он знал одно: главное — во- .
время смыться. Он опрометью ринулся в стеклянную дверь. На его
счастье, поезд выскочил на станцию — «125-я улица» — и со скре¬
жетом стал тормозить. Сэм вывалился на платформу. В порванной
одежде, с кусками стекла, впившимися в черную, залитую алой
кровью кожу, он напоминал сюрреалистический вариант француз¬
ского забора.
Остальные ринулись за ним, но остатки стекла не пускали их.
Когда же поезд остановился и двери отворились, бедняги были
немилосердно изрезаны этими ножами. Бедлам выплеснулся на
платформу. Люди сталкивались, падали, в ужасе сучили ногами.
Они пытались поскорее выбраться на улицу, спешно поднимались
по лестнице, падали, переступали друг через друга и снова падали..
Крики лишь увеличивали панику. Все та же негритянка продол¬
жала истошно вопить:
— СЛЕПОЙ С ПИСТОЛЕТОМ!!!
585

Слепой же лихорадочно ощупывал одной рукой пространство
вокруг себя, находя лишь поваленные тела сограждан. Вторая рука
бесцельно водила пистолетом, словно его дуло могло помочь что-то
увидеть.
— Куда? — горестно взывал слепой. — Куда идти?
Глава 22
Гарлемцы пришли в такое бешенство, на которое только и
способны жители этого района. Нью-йоркские власти распорядились
о сносе трущоб в кварталах на северной стороне 125-й улицы, в
районе Седьмой авеню. Жителям некуда было податься. Другие
гарлемцы были недовольны, потому что понимали: переселенцы из
этих домов появятся у них и их районы тоже станут трущобами.
В квартале хватало маленьких магазинов, кафе и прочих коммер¬
ческих заведений, и их владельцы тоже были недовольны: арендная
плата в новых дома была слишком высокой.
То же самое можно было сказать и о квартирной плате, но
пострадавшие квартиросъемщики даже не успели об этом подумать.
Необходимость поскорее подыскать жилище как-то заслонила от
них все остальное. Они неохотно расставались с домами, в которых
многие из них родились, женились, рожали детей, где умирали их
родные и близкие. Их мало утешал тот факт, что эти дома были
признаны негодными для проживания. Обстоятельства принуждали
их жить там, пока они сами не деформировались настолько, что
и жилища и жители стали прекрасно подходить друг для друга.
Теперь же их выгоняли из привычных берлог, и этого было доста¬
точно, чтобы взбунтоваться.
Какая-то негритянка, наблюдавшая за происходящим с проти¬
воположной стороны улицы, мрачно заметила:
— Это они называют программой жилищного развития. По-
моему, это программа жилищного уничтожения.
— Почему бы ей не заткнуться, — хихикнула молодая и на¬
хальная чернокожая особа, — что толку чесать языком.
— Она похожа на старый облезлый матрас, — фыркнула ее
столь же молодая и нахальная подруга.
— И ты тоже заткнись, — обрезала ее спутница. — Дожи¬
вешь .до ее лет — сама станешь матрасом.
Двое молодых людей, только что вышедших из спортзала
ХАМ Ла1, остановились у витрины Африканского мемориального
книжного магазина, расположенного рядом с ювелирным магази¬
ном.
1 ХЛМЛ — Христианская ассоциация молодых людей.
586

— Они и магазин, глядишь, снесут, — сказал первый. — Они
не оставят нам ничего.
— Подумаешь, — отозвался его спутник. — Лично я не чи¬
таю.
Его друг удивленно уставился на него:
— Что ты говоришь! Тебе надо непременно научиться читать!
— Ты не понял меня, старина. Я не сказал, что не умею
читать. Я сказал, что не читаю. Ну зачем мне читать всю эту
чепуховину?
На это его спутник только хмыкнул, и они удалились.
Но большинство чернокожих братьев и сестер стояли и рав¬
нодушно смотрели, как огромные металлические шары врезаются
в дряхлые стены домов. День выдался жаркий, и гарлемцы покры¬
вались обильным потом и вдыхали воздух, отравленный выхлоп¬
ными газами и белесой пылью от штукатурки.
Дальше на восток, на другом конце обреченного квартала, где
125-ю улицу пересекает Леннокс-авеню, стояли Могильщик и Гро¬
бовщик и стреляли из своих больших никелированных револьверов
38-го калибра в огромных серых крыс, что разбегались из-под сно¬
симых домов. Всякий раз, когда стальной шар врезался в стену,
на улицу выбегало несколько крыс, и вид у них был куда более
недовольный, чем у выселяемых жильцов.
Здания покидали не только крысы: стаи перепуганных клопов
ползли по руинам, а жирные черные тараканы совершали массовые
самоубийства, прыгая из окон.
За подвигами детективов с удовлетворением наблюдали завсег¬
датаи бара на углу. Им страшно нравилось смотреть и слушать,
как ухают револьверы.
— Не постреляйте кошек по ошибке, — сострил один из зри¬
телей.
— Кошки слишком маленькие, — отозвался Эд Гробовщик. —
Эти крысы скорее похожи на волков.
— Я про двуногих кошек.
В этот момент из-под стены выскочила большая крыса и по¬
бежала по тротуару.
— Эй! Крыса, а крыса! — крикнул Гробовщик, словно торе¬
адор, пытаясь обратить на себя внимание быка.
Чернокожие зрители безмолвно следили за происходящим.
Внезапно крыса обернулась и уставилась на Гробовщика злоб¬
ными красными глазками. Тот выстрелил. Пуля угодила зверьку
прямо в лоб, отчего его тело буквально вылетело из шкуры.
— Оле! — воскликнули зрители.
Четверо белых полицейских в форме, стоявших на противопо¬
ложном тротуаре, перестали болтать и начали тревожно озираться.
Они стояли у своих машин, размещенных по обе стороны 125-й
587

улицы в районе сноса, словно в их задачу входило не допустить
бывших обитателей этой трущобы в фешенебельные кварталы
Лонг-Айленда, через мост Трайборо.
— Он просто застрелил еще одну крысу, — прокомментировал
действия Гробовщика первый полицейский.
— Жаль, это была не чернокожая крыса, — буркнул его на¬
парник.
— Займись этим сам, — Отозвался первый полицейский.
— С удовольствием, — буркнул второй. — Я не боюсь.
— Крысы такие жирные, что негры вполне могли бы жарить
их и есть, — цинично заметил третий полицейский.
— И не требовать пособия, — заметил второй.
Все трое рассмеялись.
— Похоже, эти крысы сами жарили и ели негров, оттого-то
так и растолстели, — продолжал полицейский номер три.
— И не смешно, — попытался осадить его полицейский номер
четыре.
— А чего же ты сам тогда смеялся? — осведомился второй
полицейский.
— Я просто икад.
— Вы, лицемеры?, только и умеете икать, — изрек поли¬
цейский номер два.
Третий полицейский краешком глаза уловил какое-то движе¬
ние и быстро повернулся. Он увидел, как из выхода подземки
появился толстый негр, залитый кровью, потом и слезами. За ним
на волю вырвался кошмар. Трутне окровавленное люди озирались
по сторонам с таким ужасом, словно только что спаслись бегством
от самого дьявола.	'
Но именно вид окровавленного негра-толстяка заставил поли¬
цейских начать действовать. Чернокожий, который бежит и весь в
крови, означал опасность, и нужно было подумать о том, как лучше
защитить белую расу. Выхватив револьверы, они побежали в че¬
тырех направлениях.
Гробовщик и Могильщик удивленно наблюдали за их маневрами.
— Что там стряслось? — спросил партнера Гробовщик.
'	— Видишь толстяка негра, он весь в крови, — ответил Мо-
’ гилыцик.
— Если бы что-то было серьезное, он бы так далеко не убе¬
жал, — отмахнулся Гробовщик.
— Ты не понимаешь, Эд, — возразил Могильщик. — Белая
полиция вознамерилась защищать белых женщин.
Увидев, как белый, полицейский резко остановился и двинулся
ему наперерез, чернокожий толстяк направился к Гробовщику с
Могильщиком. Он не знал их, но они были вооружены, и этого
ему было достаточно.
588

— Уходит! — крикнул первый полицейский из-за его спины.
— Я его успокою! — пообещал тот его напарник, что выска¬
зал гипотезу о неграх, которые едят крыс.
В этот момент, пыхтя и отдуваясь, по лестнице подземки стал
подниматься белый здоровяк, из-за которого и заварилась вся каша.
У него был вид человека, который добился цели.
— Это не тот ниггер! — крикнул он.
Третий полицейский остановился. Вид у него сделался расте¬
рянный.
Тут по лестнице стал подниматься слепой, постукивая кольтом
по перилам. Белый здоровяк в ужасе отскочил в сторону.
— Ниггер с пистолетом! — завопил он, показывая на слепого,
который напоминал призрак, поднимающийся со дна Ист-ривер.
Услышав его голос, слепой остановился и замер.
— Ты еще жив, гад? — спросил он. В голосе его было удив¬
ление.
— Скорее застрелите его! — крикнул белый здоровяк встре¬
воженным белым полицейским.
Словно решив, что призыв относится именно к нему, слепой
поднял кольт и второй раз за это время выстрелил в белого здо¬
ровяка. Крупный грузный мужчина подпрыгнул в воздухе так,
словно ему в зад угодила шутиха.
Но пуля, предназначавшаяся ему, угодила в лоб второму по¬
лицейскому, целившемуся в слепого. Он был убит наповал.
Негры, доселе не без удовольствия наблюдавшие за фокусами
белых полицейских, разбежались кто куда.
Когда трое уцелевших полицейских окружили слепого, он все
еще нажимал спуск кольта, но обойма была уже пуста. Они быстро
и хладнокровно расстреляли его.
Черные собратья, успевшие спрятаться в подворотнях и за уг¬
лами домов, высунули головы, чтобы узнать, чем все это кончи¬
лось.
— Господи, Боже мой! — воскликнул один из них. — Эти
сволочи легавые застрелили ни в чем не повинного бедолагу.
Голос у него, как у многих негров, был очень громкий, и те,
кто не видел случившегося, услышали комментарий. Услышали и
поверили.
Словно пожар, стали распространяться слухи:
УБИЛИ ЧЕЛОВЕКА! УБИЛИ ЧЕЛОВЕКА!
ПОЛИЦЕЙСКИЕ УБИЛИ ЧЕРНОКОЖЕГО!
КТО, КТО? ПОЛИЦЕЙСКИЕ, КТО ЖЕ ЕЩЕ!!! АТУ ИХ!
А НУ-КА ДАЙТЕ Я ТОЛЬКО ВОЗЬМУ МОИ ПИСТОЛЕТ!
Через час лейтенант Андерсон вызвал по рации Могильщика.
— Вы не можете остановить эти беспорядки? — спросил он.
— Они вышли из-под контроля, босс, — сообщил Могильщик.
589

—	Ладно, я высылаю подкрепление. Кто их начал?
—	Слепой с пистолетом.
—	Кто, кто?
—	Слепой с пистолетом!
—	Но это же какая-то чушь! Это абсурд.
—	Сущая правда, босс!

СОДЕРЖАНИЕ
БЕЛОЕ ЗОЛОТО, ЧЕРНАЯ СМЕРТЬ
Роман
Перевод с английского С. Белова
5
И В СЕРДЦЕ НОЖ
Роман
Перевод с английского С. Белова
155
НА ИГЛЕ
Роман
Перевод с английского А.Ливерганта
281
СЛЕПОЙ С ПИСТОЛЕТОМ
Роман
Перевод с английского С. Белова
437

Литературно-художественное издание
Хаймз Честер
НА ИГЛЕ
Детективные романы
Редактор И. К. Попова
Художественный редактор Л. И. Моисеев
Технический редактор В. Ф. Нефедова
Корректор Н. Н. Замятина
Л РАЙ 070243 от 21.11.91 г.
Подписано к печати с готовых диапозитивов 10.10.94.
Формат 60х84'/|б. Бумага книжно-журнальная офсетная.
Гарнитура «Таймс». Печать офсетная. Усл. печ. л. 34,41.
Уч.-изд. л. 40,36. Тираж 50 000 (1-й завод 1—30 000) экз.
Заказ Ай 3202
Оригинал-макет подготовлен ТОО «Макет*
141700, М.О., г. Долгопрудный-!, а/я Ай 31;
тел.: (095) 408-71-63
Торгово-издательское объединение «Центрполиграф»
127018, Москва, Октябрьская ул., 18
ГИПП «Нижполиграф»,'603006, Нижний Новгород,
Варварская ул., 32