Проблемы античной
демократии

ПРОВЛНМАТА
Вопросы античной
истории и культуры
Выпуск 1
Санкт-Петербургский Государственный Университет
Исторический факультет
Кафедра истории древней Греции и Рима
Центр Антиковедения
Проблемы античной
демократии
Под редакцией профессора Э.Д. Фролова
Санкт-Петербург
2010
ББК 63.3(0)32
П78
Публикуется по решению Ученого совета исторического факультета
Санкт-Петербургского государственного университета от 16 сентября 2010 г.
Рецензенты:
д.и.н. Г.Е. Лебедева
д.и.н. М.Ф. Флоринский
Редакционная коллегия:
к.и.н. К.В. Вержбицкий,
д.и.н. О.Ю. Климов,
к.и.н. А.Д. Пантелеев (ответственный секретарь),
д.и.н. Э.Д. Фролов (председатель),
д.и.н. Н.С. Широкова
Проблемы античной демократии / Санкт-Петербургский государствен-
П78 ный университет, исторический факультет; коллективная монография под
ред. проф. Э.Д. Фролова. - СПб., 2010. - 508 с. - (Серия «ПРОВАНМАТА.
Вопросы античной истории и культуры». Вып. 1).
ISBN 978-5-91918-062-3
Предлагаемая вниманию читателей коллективная монография посвя-
щена одной из самых важных тем древней истории - античной демокра-
тии. Актуальность этой темы объясняется как недостатком обобщающих
трудов, по крайней мере, в отечественной науке, так и очевидной пере-
кличкой этой темы с современностью. В книге рассмотрены вопросы
происхождения и формирования демократии в древних Афинах, где эта
форма государственного устройства нашла наиболее яркое выражение.
Прослежены судьбы демократии в античной Греции, в эпоху эллинизма,
в Риме и в сопредельном с Римом обществе кельтов. Специальному иссле-
дованию подверглись элементы демократии в раннехристианских общи-
нах. Коллектив авторов представлен ведущими сотрудниками Петербург-
ской кафедры античной истории.
Книга рассчитана на преподавателей и студентов гуманитарных фа-
культетов университетов, на всех, кому интересна история европейской
цивилизации.
ББК 63.3(0)32
Статьи публикуются в авторской редакции.
ISBN 978-5-91918-062-3
© Коллектив авторов, 2010
СОДЕРЖАНИЕ
[редисловие ............................................. 7
I. Становление полисного строя и демократических порядков
в Греции в архаический и раннеклассический периоды
I.	Архаическая революция в античной Греции (принципиаль-
1ЫЙ обзор инноваций и перемен в социально-политической
1 культурной жизни древней Греции в VIII—VI вв. до н.э.)
'Э.Д. Фролов) .......................................... 11
2.	Ранняя тирания и становление демократии в древней
Греции (С.М. Жестоканов) ................................25
3.	Раннегреческое законодательство и формирование полис-
ного строя (Л.А. Пальцева) ............................. 51
Уп. Расцвет афинской демократии
Афинская демократия (к оценке исторического феномена)
(Э.Д. Фролов) .......................................... 95
2^Псрикл и его окружение (Э.Д. Фролов) ................ 107
3.	Критики афипской демократии в конце V в. до н.э. (Псевдо-
Ксенофонт, Фукидид, Аристофан) (Е.В. Никитюк) ......... 119
4.	Античный театр и афинская драматургия, их место в жизни
демократического полиса (О.В. Кулишова)................ 159
III. Спартанская полития
Элементы демократии в политической структуре Спарты
(Л.Г. Печатнова) ...................................... 187
VlV. Кризис полиса и упадок демократии в
поздпеклассический период (конец V - IV в. до н.э.)
1. Симптомы грядущего упадка (Э.Д. Фролов) .............209
2. Кризис классического полиса (Э.Д. Фролов) ...........235
V. Судьбы античной демократии в эпоху эллинизма
1.	Утверждение демократических режимов в греческих
полисах Малой Азии при Александре Великом (М.М. Холод) . . . 265
2.	Развитие демократических институтов в федеративных
государствах Балканской Греции в эпоху эллинизма
(О.Ю. Климов) ......................................... 283
3.	Полисная демократия в городах Малой Азии эпохи
эллинизма (О.Ю. Климов) ............................... 311
VI.	Демократия в древнем Риме
1.	Подъем и упадок демократического движения в Римс
в эпоху гражданских войн (А.Б. Егоров) ................ 341
2.	Перерождение республиканского строя и подавление демо-
кратических традиций в эпоху принципата (К.В. Вержбицкий) .. 397
VII.	Мир кельтов
Особенности социально-политического строя кельтов
доримского времени (Н.С. Широкова) .....................421
VIII.	Черты демократизма в религиозных объединениях
поздней античности
1. Элементы демократии в раннехристианских общинах
(А.С. Волчков) .........................................453
2. Демократия в неортодоксальном христианстве: опыт
гностиков (А.Д. Пантелеев) .............................477
Заключение .............................................499
Список сокращений...................................... 502
Предисловие
Включенная в научный план кафедры истории древней Греции и Рима
СПбГУ тема «Античная демократия, ее сторонники и критики» без-
условно должна быть отнесена к числу наиболее актуальных тем в
современном антиковедении. Эта актуальность определяется, во-
первых, все еще недостаточной изученностью темы античной демо-
кратии в новейшей отечественной литературе, в частности, как это ни
парадоксально, советского и пост-советского периодов. Во-вторых,
очевидной является типологическая перекличка демократий антично-
го и нового времени, возможность сопоставления и исследования схо-
жих форм и, не в последнюю очередь, изучения того воздействия, ко-
торое античный опыт оказал на политологию и государственное стро-
ительство нового времени. Последнее особенно важно для понима-
ния перспектив политического развития и построения демократии в
нашей собственной стране.
Первым этапом намечаемого исследования должно стать изучение
самого происхождения и формирования демократии в античном мире,
в первую очередь в древней Греции. Вехи интересующего нас процес-
са очевидны: в Афинах, чей исторический опыт является образцовым,
это реформы Солона и Клисфена, а затем заключительные преобра-
зования классического времени (V в. до н.э.). Следующим необходи-
мым этапом работы должно быть всестороннее и обстоятельное изу-
чение самого здания античной демократии, опять-таки, в первую оче-
редь, на примере Афин в пору их наивысшего расцвета, т.е. при Пери-
кле. В этой связи необходимо еще раз обратиться к той роли, которую
в жизни античного общества, в частности и демократических Афин,
играло рабство, в какой степени плоды эксплуатации подневольного
труда чужеземцев распределялись среди свободных и полноправных
граждан и создавали условия для их политической и духовной актив-
ности. Еще одним важным аспектом исследуемой темы является про-
блема общественной жизни и духовных ценностей античного граж-
данского общества. В этой связи необходимо специально рассмотреть
7
такие вопросы, как роль досуга (схолэ) в жизни гражданина, разви-
тие особого типа гуманитарной культуры с преобладанием занятий
философией и риторикой, сохранение традиционных понятий воин-
ской доблести и гражданской добродетели (аретэ, калокагатия), на-
конец, проникающий всю общественную жизнь так называемый аго-
нальный дух, иными словами - компетитивное, состязательное нача-
ло. Равным образом требует особого осмысления связь высокоразви-
той политической формы и совершенного гражданского общежития с
искусством и архитектурой классической поры, исполненными высо-
кой гармонии и красоты.
Другой важный момент намечаемого исследования - изучение эле-
ментов демократии, присущих общественной жизни и политическо-
му строю древнего Рима. При этом надо иметь в виду особый, неод-
нозначный характер римской республики, где долго сохранялось зна-
чение аристократических слоев и соответствующих политических
форм.
Вся эта реальная сторона античной демократии получила соответ-
ствующее отражение в сфере идеологии и литературы. В частности,
античная демократия имела и своих сторонников, и критиков. К чис-
лу первых надо отнести Солона с его стихами, затем, среди афинских
драматургов, Аристофана, в какой-то степени Геродота и безуслов-
но величайшего оратора древности Демосфена. С другой стороны, не
было недостатка в критиках, среди которых надо назвать автора при-
писываемой Ксенофонту «Афинской политии», историка Фукидида и
выдающегося ритора и публициста Исократа. Критическая линия по
отношению к демократии может быть прослежена и на римском ма-
териале. Достаточно вспомнить о Цицероне, который обвинял знаме-
нитых вождей римской демократии Тиберия и Гая Гракхов в склонно-
сти к мятежу.
Бесспорный интерес представляет восприятие античного полити-
ческого опыта новым временем. Начиная с Н. Макиавелли европей-
ские мыслители и писатели пытливо изучали политические формы
античности. При этом по мере усиления оппозиции абсолютистским
режимам возрастал интерес к античной, афинской и римской, демо-
кратии. Восходящие к античности идеи получили развитие в трудах
Монтескье, затем у Руссо, а кроме того, у непосредственных твор-
цов новых демократий как в Соединенных Штатах Америки, так и
во Франции примерно в одно и то же время - в конце XVIII в. От ев-
ропейских просветителей интерес к античным республикам и древ-
ним демократиям был воспринят и представителями молодой Рос-
8
сии - декабристами. Будет интересно и важно исследовать филиацию
этих идей в общественной мысли и политической борьбе в России но-
вого времени.
Конечно, эта программа носит идеальный характер и ее реализа-
ция едва ли возможна в ближайшее время, однако намечаемая пер-
спектива может оказаться полезной при осуществлении конкретных
исследовательских задач.
Так или иначе, сказанного достаточно, чтобы понять, в какой сте-
пени обращение к античной демократии может оказаться плодотвор-
ным для историков и политологов нашего времени.
Результаты исследований, проводимых по этой теме на петербург-
ской кафедре античной истории, частично уже публиковались в виде
отдельных статей как в «Вестнике СПбГУ» в рамках особого разде-
ла «Проблемы античной демократии», так и в других изданиях. Те-
перь собрание этих статей, с необходимыми дополнениями, предла-
гается к изданию в виде большой коллективной монографии, где по-
следовательно рассматриваются рождение и судьбы античной демо-
кратии в древней Греции в классическую и эллинистическую эпохи,
затем - сходные явления в древнем Риме, в обществе древних кель-
тов и, наконец, в раннехристианских общинах. Мынадеемся, что та-
ким образом читателям будет представлен достаточно полный облик
одного из самых замечательных явлений человеческой истории - ан-
тичной демократии.
К этому надо добавить, что предлагаемая вниманию читателей
коллективная монография мыслится как первый выпуск серии по-
добных трудов, которые подготавливаются сотрудниками кафе-
дры истории древней Греции и Рима СПбГУ. Заглавие этой серии -
«ПРОВАНМАТА. Вопросы античной истории и культуры». В частно-
сти, вслед за монографией об античной демократии намечается вы-
пуск книги о феномене досуга в греко-римском мире, затем - очер-
ка о возникновении и ранней истории христианства и некоторых дру-
гих. Главной целью здесь преследуется рассмотрение наиболее ха-
рактерных для древнего мира культурных явлений в тесной связи с
историей самого античного общества. При подготовке этих моногра-
фий кафедра не собирается замыкаться в собственных рамках. Пред-
полагается привлекать к участию специалистов-антиковедов из дру-
гих учебно-научных центров. Равным образом будет обращено вни-
мание на то, чтобы среди участников были представлены не только
маститые ученые, но и молодые антиковсды, включая аспирантов. Се-
рия этих публикаций не будет носить обязательного периодическо-
9
it» характера; книги будут издаваться по мере завершения работы над
ними. В этой же серии возможно переиздание монографий сотрудни-
ков кафедры - как наших современников, так и представителей пле-
яды учителей - по наиболее интересным сюжетам античной истории
и культуры. Надеемся, что это начинание петербургской кафедры ан-
тичной истории будет встречено с интересом всеми, кого интересует
рождение и развитие классической культуры.
Доктор исторических наук, профессор Э.Д.Фролов
10 июля 2010 г.
10
I. Становление полисного строя и
демократических порядков в Греции в
архаический и раннеклассический периоды
1. Архаическая революция в античной Греции
(принципиальный обзор инноваций и перемен в
социально-политической и культурной жизни
древней Греции в VIII-VI вв. до н.э.)*
Общие контуры исторической жизни греческого народа во 2-й по-
ловине II - 1-й половине I тыс. до н.э. определялись наличием двух
циклов исторического развития и, соответственно, двух вариантов по-
строения цивилизации древними греками: микенского (во 2-й поло-
вине II тыс. до н.э.) и классического (в 1-й половине I тыс. до н.э.).
При этом является непростая для разрешения проблема. Споры ведут-
ся, в частности, по поводу характера микенской цивилизации, ее ти-
пологической близости передневосточным обществам (в отечествен-
ной литературе сторонником такого сближения был Я.А. Ленцман)
или обществу античного типа (А.И. Тюменев, С.Я. Лурье), а затем от-
носительно степени разрыва или континуитета между временем ми-
кенским и позднейшим, классическим. Вдаваться в обсуждение пер-
вой проблемы сейчас было бы, пожалуй, нецелесообразно; что же ка-
сается второй, то здесь мы придерживаемся, так сказать, срединной
позиции. По нашему убеждению, было бы нелепо отрицать наличие
в исторической жизни древних греков разрыва, обусловленного до-
рийским вторжением и последующим крушением микенской цивили-
зации. Но столь же очевидно, что от микенского времени греки уна-
следовали массу важных традиций - технологических навыков обра-
ботки земли и материалов, необходимых для занятия ремеслами, ис-
кусства мореплавания, богатых религиозных и мифологических пред-
ставлений, наконец, крепко отложившихся в народной памяти герои-
ческих преданий (в первую очередь, конечно, о великом совместном
* Первоначальная публикация: Проблемы истории, филологии, культуры.
Вып. XXI. Москва-Магнитогорск-Новосибирск, 2008. С. 182-193.
Э.Д. Фролов
предприятии ахейских владык - Троянской войне). Несомненно, весь
этот запас ценностей оказался полезен, когда, после относительного
застоя в так называемую гомеровскую эпоху или, как еще называют
это время, Темные века (с середины XII до середины IX в. до н.э.), на-
чалось новое поступательное развитие греческого общества.
Рождение города и формирование городской гражданской общины-
полиса стало главным содержанием следующего, архаического, как его
традиционно именуют, периода в истории древней Греции (VIII-VI вв.
до н.э.)1. Те факторы социального прогресса, которые были заложены в
структуре древнегреческого общества вопреки - а может быть и благо-
даря - дорийскому завоеванию, если иметь в виду высвобождение сель-
ских общин от тяжкой опеки дворцовых центров - теперь, наконец, ска-
зали свое слово, и результатом было рождение новых, гораздо более про-
грессивных форм экономических и социально-политических отношений.
С распространением железа (в XI-X вв. до н.э., по-видимому, из Малой
Азии)2 была связана подлинная технологическая революция, повлекшая
1 В представлении о революционном характере перехода от позднеродово-
го общества к классовому, античному, мы следуем взгляду, развитому советской
наукой еще в ЗО-е годы в Ходе дискуссий в ГАИМК. См.: Ковалев С.И. Пробле-
ма социальной революции в античном обществе // Карл Маркс и проблемы исто-
рии докапиталистических формаций (ИГАИМК. Вып. 90) / Под ред. Н.Я. Мар-
ра, А.Г. Пригожина. М.; Л., 1934. с. 295-328; Тюменев А. И. Разложение родово-
го строя и революция VII-Vl вв. в Греции // Там же. С. 329-377. Тезис об архаи-
ческой революции был затем обоснован и в других, более специальных истори-
ческих работах, принадлежавших перу все того же А.И. Тюменева. См. его тру-
ды: 1) История античных Рабовладельческих обществ (ИГАИМК. Вып. 111). М.;
Л., 1935. С. 42-49; 2) Революция VII-VI вв. Афины в VI в. // История Древней
Греции. Ч. I (История древцего мира / Под ред. С.И. Ковалева. Т. П). М., 1937. С.
171-205. Разумеется, дальнейшие исследования расширили наши знания и уточ-
нили представления об отдельных вехах архаической истории, однако мы не ви-
дим оснований для отказа от названного выше принципиального положения. В
общей форме революционный характер процесса, приведшего к рождению клас-
сической полисной цивилизации, признается также и в западной историографии.
Ср.: Heichelheim F.M. The Ancient Economic History. Vol. I. Leiden, 1958. P. 280 ff.;
Stan Ch.G. A History of the Ancient World. 3d ed. New York; Oxford, 1983. P. 205 ff.
2 О появлении и этапах распространения железа в греческом мире см.: Ленц-
ман Я. А. Рабство в микенской и гомеровской Греции. С. 195-196; Полякова Г.Ф.
От микенских дворцов к полису. С. 118 и 119 (с критикой и отвержением неког-
да распространенного взгдлда о связи появления железа в Греции с дорийским
завоеванием). Более подробно — в специальных работах: Burton-Brown Т. The
Coming of Iron to Greece. Wincle, 1954; Snodgrass A.M.: 1) Barbarian Europe and
12
Архаическая революция в античной Греции
ш собой интенсификацию производства как в земледелии, так и в ремес-
110. Следствием этого было углубление общественного разделения труда,
1ггдслсние ремесла от земледелия, равно как и выделение в особый вид
шпятий торговли, что привело к появлению города в современном смыс-
но слова как центра торгово-промышленной деятельности, противостоя-
щего сельской округе. При этом общий экономический прогресс и осо-
бенно развитие торгового дела нашли свое выражение как в важных тех-
нических усовершенствованиях в морском деле (изобретение якоря, по-
явление раздельных типов торговых и военных судов), так и в одновре-
менном утверждении единообразных мер веса и объема и в выпуске пра-
вильных чеканных металлических денег (в VII-VI вв., сначала в грече-
ских городах Малой Азии Эфесе и Милете, а затем на острове Эгина и в
городах Балканской Греции Аргосе, Коринфе и Афинах)3.
Технический и экономический прогресс повлек за собой резкие переме-
ны в области социальных отношений. Интенсификация производства со-
действовала рентабельности индивидуального хозяйства, что имело след-
ствием решительное утверждение принципа частной собственности. Заме-
чательным подтверждением этого явления может служить описанная в по-
эме Гесиода «Труды и дни» хозяйственная деятельность зажиточного зем-
ледельца, работающего на рынок, осознанно стремящегося к прибыли и
видящего высшую цель в скупке чужих наделов (по последнему поводу
см., в частности. Hes. Op. et dies, 340-341). Но вместе с тем стало фактом и
высвобождение личности из-под общинной опеки, иными словами - тор-
жество индивидуализма. Ярчайшим живым воплощением этого принципа
является фигура Архилоха с острова Пароса, авантюриста и поэта, сфор-
мулировавшего свое жизненное кредо в следующих замечательных стихах:
В остром копье у меня замешен мой хлеб. И в копье же -
Из-под Исмара вино. Пью, опершись на копье
(fr.2 Diehl3, пер. В.В.Вересаева).
Early Iron Age in Greece // Proceedings of the Prehistoric Society. Vol. XXXI. 1965.
P. 229-240; 2) The Dark Age of Greece. Edinburgh, 1971. P. 228 If.; Pleiner K.R.
Iron Working in Ancient Greece. Praha, 1969. P. 7-16; Waldbaum J.C. From Bronze
to Iron: the Transition from the Bronze Age to the Iron Age in the Eastern Mediter-
ranean (Studies in Mediterranean Archaeology. Vol. 54). Goteborg, 1978.
3 О начале выпуска греками правильных металлических денег ср. также: Зо-
граф А.Н. Античные монеты (МИА СССР, № 16). М.; Л., 1951. С. 23-24; Seltman
Ch. Greek Coins. 2nd ed. London, 1955. P. 13 ff; Kraay C.N. Archaic and Classical Greek
Coins. Berkeley; Los Angeles, 1976. P. 20 ff.; Starr Ch.G. The Economic and Social
Growth of Early Greece, 800-500 B.C. New York, 1977, P. 108 ff. - Для общей оценки
ср. также: Heichelheim ЕМ. The Ancient Economic History. Vol. I. P. 212-222.
13
Э.Д. Фролов
Вместе с тем началось стремительное развитие и частновладель-
ческого рабства, причем не только в сфере домашнего хозяйства, но
и в непосредственном производстве, а главное, за счет захваченных
или вывезенных из-за рубежа чужеземцев-варваров. По свидетель-
ству Феопомпа, хиосцы первыми из эллинов стали покупать за деньги
рабов-варваров для обработки своих полей (Theopomp. ар. Athen., VI,
88, р.265 b-c = FgrHist 115 F 122 а)4.
Однако на первых порах, как это не раз бывало в истории, экономи-
ческий прогресс обернулся для греческого народа и некоторыми тене-
выми сторонами, осложнениями и трудностями, преодоление которых
потребовало большого напряжения сил. Естественные в условиях част-
новладельческого хозяйства рыночная конкуренция и имущественное
расслоение имели своим следствием усиление того слоя в общине, ко-
торый, по традиции оставался главным владетелем земли - родовой зна-
ти. Напротив, большая часть рядовых общинников-крестьян, поскольку
они не могли выбиться в крепкие хозяева, беднела и разорялась, входила
в долги и, ввиду отсутствия в тот период гарантий личной свободы, по-
падала в долговую кабалу, превращалась в рабов-должников. Для под-
тверждения сошлемся еще раз на Гесиода, который в «Трудах и днях»
рисует впечатляющую картину царившего в ту пору произвола знати и,
в противоположность этому, горестного существования простых сель-
чан, вечно страшившихся разорения и долговой кабалы.
Недовольство массы общинников социальными тяготами, которые
время обрушило на их головы, находило естественное выражение в
неприязни к тем, кто оказывался в выигрыше, - к землевладельческой
аристократии. Нарастающее социальное недовольство сельчан сом-
кнулось с недовольством нового сословия горожан, утративших связь
с древними родовыми подразделениями и потому не имевших доступа
к политической деятельности, к управлению государством.
Складывавшийся против знати общий демократический фронт по-
лучал, благодаря объединению сил, большие шансы на победу. К тому
же в его пользу действовали еще два очень важных обстоятельства. Во-
первых, по мере вытеснения бронзового оружия более прогрессивным
и более дешевым железным, возрастала роль вооруженного ополчения
простолюдинов, фаланги пехотинцев-гоплитов, без которых правящая
4 См. далее: Шишова И.А. Рабство на Хиосе // Каллистов Д.П., Нейхардт
А.А., Шифман И.Ш., Шишова И.А. Рабство на периферии античного мира.
Л., 1968. С. 149-192. О развитии рабства в Греции в архаическую эпоху см.
также: Starr Ch. G. The Economic and Social Growth... P. 90-92, где, однако,
роль и значение этого феномена сильно принижены.
14
Архаическая революция в античной Греции
знать не могла уже обойтись в тогдашней, крайне осложнившейся по-
литической обстановке. Ведь в ту пору, в условиях демографического
взрыва и обострившейся вследствие этого борьбы за жизненное про-
странство, защита границ своего отечества стала делом гораздо более
трудным, чем в прежние, гомеровские, патриархальные времена5.
Во-вторых, складывавшаяся демократия тем скорее должна была об-
ратиться к решительным действиям, что у нее с самого начала не было
недостатка в политически развитых и энергичных лидерах. Ими станови-
лись выходцы из среды самой аристократии. В самом деле, верхушка гре-
ческого архаического общества также испытывала разъедающее воздей-
ствие денежного хозяйства. Естественно, что члены захиревших аристо-
кратических родов или обойденные наследством младшие сыновья знат-
ных семей также устремлялись в город, где они задавали тон оппозицион-
ным настроениям и выступлениям. Именно эти отпрыски младших ари-
стократических фамилий, достаточно образованные и предприимчивые,
близкие по своему положению и к старой родовой знати, и к новому со-
словию горожан, с общего ли согласия, по желанию ли демоса, или, нако-
нец, по собственному побуждению становились инициаторами проведе-
ния различных мер, имевших в виду преобразовать общественные отно-
шения с позиций разума, в интересах новых прогрессивных групп.
Требованиями демоса в ту пору были сложение долгов и запреще-
ние долговой кабалы, передел земли, установление политического рав-
ноправия и фиксация его гарантий в писаных законах. Обычно начина-
ли с последнего — с записи законов, как дела более легкого для осущест-
вления и вместе с тем очень важного для придания политической жиз-
ни правильного, упорядоченного характера. Античная традиция донес-
ла до нас имена целого ряда таких ранних законодателей; то были Залевк
в Локрах Эпизефирских ( в Южной Италии), Харонд в Катане (в Сици-
лии), Драконт и Солон в Афинах. Вместе с тем проводились и другие ре-
формы, включавшие облегчение положения должников и запрет кабаль-
5 Относительно перемен в военном деле подробнее см. также: Snodgrass А.
1) The Hoplite Reform and History // JHS. Vol. 85. 1965. P. 110-122; 2) Archaic
Greece. The Age of Experiment. London, 1980. P. 97-107, 223 (библиография);
о принципиальной связи фаланги с полисом - Nilsson М.Р. Die Hoplitentaktik
und das Staatswesen // Klio. Bd. XXII. 1929. H. 3. S. 240-249; Detienne M. La
phalange: problemes et controverses // Problemes de la guerre en Grece ancienne.
Paris; La Haye, 1968. P. 119-142. Для общей оценки ср. также: Яйленко В.П. Ар-
хаическая Греция // Античная Греция. Т. I. М., 1983. С. 171-173; Bengtson Н.
Griechische Geschichte. 4.Aufl.Munchen, 1969. S. 110-111, 118-119; Jeffery L.H.
Archaic Greece. The City-States c. 700-500 B.C. London, 1976. P. 41, 67-68.
15
Э.Д. Фролов
ного рабства. В этом отношении показательной была деятельность Со-
лона, запретившего рабство-должничество в своем родном городе и даже
распорядившегося выкупить на волю уже проданных и вывезенных за
рубеж бедняков-соотечественников. Этой мерой Солона был оформлен
гражданский статус афинянина. По примеру Афин такие же мероприятия
были позднее проведены во многих других городах Эллады.
Демократическая реформа была важным, но не единственным сред-
ством преобразования архаического общества. Ей сопутствовали и дру-
гие способы, а именно колонизация и тирания. Колонизация имела це-
лью освобождение формирующегося полиса от избытка аграрного на-
селения, а вместе с тем и расширение торговых связей и сферы прило-
жения экономической деятельности растущего города. Что касается ти-
рании, то это была античная разновидность бонапартизма, выросшая
на волне демократического движения. Тирания обычно истреблением
знати предуготовляла окончательное торжество демократии, которая и в
самом деле, как правило, являлась ей на смену, но лишь после того, как
обществу удавалось скинуть тяжкое ярмо тиранической опеки.
Радикальные сдвиги в фундаментальных сферах социальной жиз-
ни естественным образом влекли за собой не менее важные и ощу-
тимые перемены в области культуры. Рассмотрим наиболее значимые
инновации в этой сфере.
Первой в этом ряду должна быть названа революция свершившая-
ся у греков в области письменности. Вообще письменность у древних
греков появилась еще в микенскую эпоху, т.е. во второй половине II тыс.
до н.э. Мы имеем в виду заимствованное у древних жителей Крита так
называемое линейное письмо (Б), представлявшее собой сравнительно
примитивную систему слогового письма. Таким образом, уже тогда воз-
никла возможность накопления официальных записей, что давало точ-
ку отсчета исторической памяти. Правда, с крушением микенской ци-
вилизации традиция письменной культуры, по-видимому, прервалась,
но насколько абсолютно и на сколь долгое время - это вопрос, на кото-
рый не так-то просто ответить. Новое явление письменности у греков,
на этот раз в виде заимствованной у финикийцев более прогрессивной
алфавитной системы, может быть датировано достаточно ранним вре-
менем - не VIII столетием, как это делают сторонники примитивизи-
рующей концепции (Ч. Старр), а, во всяком случае ГХ или даже X ве-
ком ГГ. Бенгтсон)6. Более ранняя датировка выглядит предпочтительнее,
6 Подробнее об усвоении греками алфавитного письма см.: Дирингер Д.
Алфавит / Пер. с англ. М., 1963. С. 522 слл.; Jeffery L.H.: 1) The Local Scripts
of Archaic Greece. Oxford, 1961; 2) Archaic Greece. P. 25-26; HeubeckA. Schrift
16
Архаическая революция в античной Греции
тем более что представляется весьма вероятным письменное оформле-
ние героического (гомеровского) эпоса на рубеже IX-VIII вв. Последнее
предположение опирается на ряд общих соображений и подкрепляет-
ся надписью на так называемом Кубке Нестора - глиняном сосуде (ски-
фосе), обнаруженном на месте древнего греческого поселения на о-ве
Питекуссы (совр. Искья, у входа в Неаполитанский залив). Датируемая
серединой VIII в. до н.э., надпись эта содержит прямую аллюзию на
гомеровского Нестора, а главное - две строчки гекзаметрического сти-
ха, имитирующего стиль Гомера* 7. С этого же времени, т.е. с рубежа IX-
VIII вв., возобновляется и отсчет официального исторического времени,
фиксируемого в различных государственных записях.
Вообще были очевидны успехи словесности, облеченной в пись-
менную форму. Здесь имеются в виду прежде всего составление и за-
пись Гомеровских поэм «Илиады» и «Одиссеи», что приходится на са-
мое начало архаического периода; затем, развитие хронографии (начи-
ная со списков эпонимных магистратов и победителей на общегрече-
ских состязаниях) и летописания (городские хроники); наконец, состав-
ление различных официальных и, в частности, законодательных актов.
При рассмотрении культурных инноваций должна быть подчеркну-
та заглавная роль рационалистического начала в общественной жизни
древних греков. Носителями его естественно были представители скла-
дывавшейся интеллектуальной элиты. В формировании этой социаль-
ной группы важную роль сыграло Дельфийское святилище Аполлона8.
Этот древнейший религиозный центр Греции был в лице своей жрече-
ской верхушки средоточием народной мудрости, хранителем скрепляю-
щих жизнь нации обычаев и устоев, прибежищем для всех, кто нуждал-
ся в совете и поддержке. В период архаической революции Дельфий-
ский оракул вместе с тяготевшими к нему так называемыми мудрецами
(Archaeologia Homerica. Bd. III. Кар. X). Gottingen, 1979. - Для общей оценки
ср. также: Bengtson Н. GG4. S. 60-62; Starr Ch.G. A History... Р. 201.
7 Meiggs R., Lewis D. A Selection of Greek Historical Inscriptions to the End of
the V Century B.C. Oxford, (1969) 1971, № 1. В дополнение к литературе, ука-
занной у Р. Мейгтса и Д. Льюиса, укажем на работы отечественных антико-
ведов: Чистякова Н.А. Древнейшая греческая эпиграмма (надпись Нестора из
Питекусс) // ВДИ. 1975. № 4. С. 28-40; Зайцев А.И. Лексико-стилистические
особенности надписи на «Кубке Нестора» из Питекусс // Язык и стиль памят-
ников античной литературы (Philologia classica, вып. 3). Л., 1987. С. 59-65.
8 Новейшее исследование о святилище Аполлона в Дельфах: Кулишо-
ва О.В. Дельфийский оракул в системе античных межгосударственных отно-
шений (VII-V вв.до н.э.). СПб., 2001.
17
Э.Д. Фролов
(стофоь) стал своеобразным духовным координатором всех важных на-
чинаний, как личных, так и общественных, везде содействуя разумному
соотношению необходимых новаций и традиций. «Ничего сверх меры»
(р.Т)8еи ayav) - таково было важное жизненное правило, по преданию,
сформулированное кем-то из древних мудрецов и признанное в Дель-
фах. Это правило древние мудрецы положили и в основу своей обще-
ственной деятельности, добиваясь в качестве законодателей и реформа-
торов утверждения продиктованной долгим опытом и согласной с раз-
умом справедливой меры (цётрои). Простейшим конкретным воплоще-
нием этой меры и должен был стать новый полисный закон (vopo?).
Специального разъяснения заслуживает тема древних мудрецов.
Складывавшаяся в архаическую эпоху греческая интеллектуальная элита
была представлена на первых порах неспецифическими фигурами носи-
телей народной мудрости, за которыми и закрепилось по преимуществу
название мудрецов (стофоь). Позднее систематизирующий ум греков сло-
жил даже канон семи мудрецов. Платон причислял к этой ученой когорте
Фалеса Милетского, Бианта Приенского, Пиггака Митиленского, Солона
из Афин, Хилона из Спарты, Клеобула Линдского и Мисона Хенейского
(Plat. Protagor., р. 343 а). Диоген Лаэртский, автор важнейшего дошедше-
го до нас от античности труда по истории греческой философии, указы-
вает на те же имена, только вместо Мисона называет коринфского тира-
на Периандра. В канон семи мудрецов включали иногда и другого тира-
на - Писистрата из Афин, и вообще набор персонажей у разных авторов
был разный, и лишь четыре имени присутствуют непременно: Фалес, Би-
ант, Питтак и Солон9. Активно участвовавшие в политической жизни сво-
его времени, известные как законодатели, реформаторы и правители, эти
греческие мудрецы, вникая в вопросы социальной практики, естественно
переходили к рассмотрению и более широких проблем устроения и про-
исхождения мира, и в этом случае они становились первыми представи-
телями формирующейся философской мысли.
Архаическая эпоха выдвинула в Греции - нередко из числа так на-
зываемых мудрецов - целый ряд замечательных социальных посредни-
ков, законодателей и реформаторов, стараниями которых были прове-
дены первые важные преобразования, имевшие в виду превратить хао-
тически, стихийно возросшие села и посады в правильно организован-
ные полисы. Полулегендарный Ликург в Спарте, деятельность которо- * B.
9 Подробнее о формировании и составе канона семи мудрецов см.: Ваг-
kowski. Sieben Weise И RE. 2. Reihe. Bd II. Hbbd 4. 1923. Sp. 2242- 2264; Snell
B. Leben und Meinungen der Sieben Weisen. 4. Aufl. Munchen, 1971.
18
Архаическая революция в античной Греции
то древние относили к началу VIII в. до н. э., позднейшие (от VII-VI вв.),
исторически вполне достоверные Залевк в Локрах Эпизефирских (Юж-
ная Италия), Харонд в Катане (Сицилия), Драконт и Солон в Афинах,
Хилон в Спарте, Питгак в Митилене на Лесбосе - вот имена лишь наи-
более значительных и известных из этих первых устроителей греческо-
го мира. Все они, как правило, несмотря на нередко приниженный ре-
альный свой статус, были выходцами из старинных, уходящих корня-
ми в микенское время, аристократических семей, стало быть, выступа-
ли носителями древнего, устоявшегося социального опыта и мудрости.
Нередко они и сами, как было сказано, являлись, по общему призна-
нию, мудрецами (стофоО. Во всяком случае замечательно, что фигуры
л их древних законодателей и реформаторов являются в античной тра-
диции окруженными ореолом мудрости (стофьа). Замечательна также их
связь с святилищем и оракулом Аполлона в Дельфах.
Следствием преобразования социально-политического строя и вы-
работки нового правильного законодательства было формирование по-
лисной идеологии. Решающим здесь стало утверждение главных прин-
ципов гражданского общежития - свободы и равенства. Духовными
устоями греческой гражданской общины был целый комплекс представ-
лений и принципов, среди которых выделяются сознание принадлеж-
ности к общей родине, полисный патриотизм, равно как признание не-
отъемлемого права всех граждан на свободу и равенство (перед зако-
ном - исономию, и для выражения собственного мнения - исегорию).
В этом же русле происходило развитие противоположения свободных
1раждан и рабов, эллинов и варваров. В ряду социально-экономических
преобразований, осуществленных в архаический период сначала в Афи-
нах, а затем, по их примеру, и во многих других греческих общинах, осо-
бого внимания заслуживает то, которое означало решительный поворот
НВ античный путь развития, именно - запрещение кабального рабства
соотечественников, ориентация тем самым дальнейшего социально-
экономического развития на рабство экзогенное, существующее за счет
ввозимых из-за границы покупных рабов-чужеземцев. С этим было свя-
IUIO и другое - форсированная национальная консолидация греков, на-
сколько, конечно, это допускалось их полисным партикуляризмом.
Первые контуры нового этнокультурного единства греков обнаружива-
ются уже на исходе гомеровского времени: распространение в IX в. до н. э.
И'1 Аттики, а также из Арголиды и других районов юго-восточной Греции
НМ острова Архипелага и, далее, на побережье Малой Азии керамики более
или менее единого геометрического стиля свидетельствовало о прогресси-
19
Э.Д. Фролов
рутощей унификации греческой культуры, о расширении и укреплении вза-
имных связей в том лоскутном мире, который был населен греками.
Сильнейшим образом этому способствовало такое важное достиже-
ние, как возрождение у греков - примерно в то же время, на рубеже
X-IX вв., - письменности, на этот раз, как мы уже упоминали, в форме
более прогрессивного, алфавитного письма, в основе своей заимство-
ванного у финикийцев. Усвоенная первоначально, по-видимому, грека-
ми Кипра и Малой Азии и быстро распространившаяся затем по все-
му греческому миру, эта новая письменность, - простая, легкоизучимая,
доступная широким слоям общества, в чем заключалось огромное ее
преимущество по сравнению с древнейшей, усложненной, доступной
очень небольшому кругу избранных слоговой системой письма крито-
микенского мира, - эта письменность стала мощным фактором культур-
ного прогресса и духовной консолидации греческого мира.
Велико было в этой связи значение состоявшейся довольно скоро,
где-то на рубеже IX-VIII вв., письменной фиксации гомеровского эпо-
са. Письменность содействовала более широкому ознакомлению гре-
ков с этим, созданным также на малоазийской почве, героическим эпо-
сом, а вместе с тем и приобщению их всех через его посредство к той
системе высоких духовных ценностей, которой суждено было стать
подлинным фундаментом греческой духовной культуры.
Но особенно крупными успехами процесс национальной кон-
солидации греков ознаменовался в архаическую эпоху (т.е. в XIII-IV
вв.до н.э.), отлившись - именно в эту пору - в особую же диалектичсски-
заостренную форму. Именно утверждение почти повсеместно нового,
античного рабовладельческого принципа жизни, одновременно с ростом
экономических, политических и культурных связей между греческими
городами и воссозданием, в условиях рождавшейся классической циви-
лизации, древнего этнокультурного единства греческого народа привело
к появлению более или менее осознанной оппозиции эллинства и вар-
варства, оппозиции столь же национальной, сколь и социальной10. * 2
10 О росте национального самосознания греков в век архаики см.: Bengtson
Н.: 1) Hellenen und Barbaren: Gedanken zum Problem des gricchischen Nationalbe-
wusstseins // Unser Geschichtsbild / Hrsg. von K. Rtidinger. Munchen, 1954. S. 25 ff.;
2) GG4. S. 69, 86-88,100-101; Schaefer H. Das Problem der griechischen Nationalist
[1955] // Schaefer H. Probleme der alien Geschichte. Gottingen, 1963. S. 269-306.
Специально об оппозиции эллинов и варваров см. также: Jiithner J. Hellenen und
Barbaren (Das Erbe der Alten. N. F. H. 8). Leipzig, 1923; Grecs et barbares (Entretiens
sur 1 ’antiquite classique. T. VIII). Gene ve, 1962. - Для общей оценки ср.: Колобова
К.М., Глускина Л.М. Очерки истории древней Греции. Л., 1958. С. 79.
20
Архаическая революция в античной Греции
В самом деле, свойственная грекам, как впрочем и многим другим
иродам в пору быстрого возмужания, повышенная открытость к пози-
гивным контактам с соседями (подтверждением может служить практи-
<а брачных связей, в частности аристократов), несомненная готовность
к заимствованию чужих достижений (напомним о заимствовании с Вос-
тока чеканной монеты и алфавитного письма) не исключали достаточ-
но раннего зарождения и укоренения диаметрально-противоположной
ценностной установки - осознания своей особенной этнокультур-
ной исключительности. Эта иная позиция нашла яркое выражение
в греческой литературной традиции в обозначении и третировании
иноплеменников-негреков как варваров. Для суждения о возникнове-
нии понятия варваров и формировании его социокультурного смысла
в ранней греческой литературе основными опорами служат, во-первых,
Гомер, затем в какой-то степени лирическая поэзия и, наконец, первые
философы (определенного, тяготеющего к социологии типа).
У Гомера мы впервые сталкиваемся с понятием варварского, а именно
при языковой характеристике троянских союзников-карийцев, которые
аттестуются как «говорящие наречием варварским» - (ЗарРарофспрос (II.,
П, 867). То, что впервые понятие варварского встречается именно в язы-
ковом определении, представляется симптоматичным. Этот факт свиде-
тельствует в пользу высказанного уже в древности и принятого в новое
время взгляда, что первоначально слово «варвар» появилось как звукопо-
дражательное для обозначения человека с чужим, грубым говором. Од-
нако, можно утверждать, что у Гомера за языковым определением скры-
вается и некая более общая тенденция, которую можно оценить как ядро
будущей всеохватной оппозиции. В используемом отрывке из «Илиады»
не только карийцы в массе своей изъясняются по-варварски (в данном
случае неважно - на вовсе чужом наречии или же на греческом с вар-
варизмами), но и вожди их выступают на поле боя в нелепом, с точки
зрения поэта, отягощенном золотыми украшениями снаряжении (II., II,
867-875). В другом месте поэт, описывая выход для боя враждебных ар-
мий, подчеркивает - вполне в том духе, как это позднее будет делать Геро-
дот, - стройный порядок и дисциплину греков, грозное движение их мол-
чаливой рати в противовес нестройному многоголосию троянского опол-
чения, сравниваемого со стадом блеющих овец (II., IV, 422-438).
Страбон был прав, когда, полемизируя с Фукидидом (ср.: Thue., I,
3), находил у Гомера достаточно уже ясное обособление эллинов от
варваров (см.: Strab., XIV, 2, 28, р. 661). При этом он справедливо ссы-
лался на места в «Одисссс» (I, 344, и XV, 80), где слово «Эллада» опре-
21
Э.Д. Фролов
деленно обозначает страну греков вообще, в отличие от текста «Илиа-
ды» (II, 683-684 - место, которое имел в виду Фукидид), где «Эллада»
и «эллины» прилагаются, очевидно в соответствии с древнейшим, из-
начальным обычаем, лишь к области и жителям Фтиотидской Ахайи
(в юго-восточной Фессалии). Заметим также, что Гомеру известно и
понятие панэллинов (II., II, 530), т. е. что ему, во всяком случае, прису-
ще представление о греках как некой общности.
Однажды усвоенные литературной традицией греков понятия Элла-
ды и эллинов (или панэллинов) продолжают жить и в послегомеровском
эпосе (у Гесиода в «Трудах и днях»: Эллада - ст. 653, панэллины - ст.
528), и в архаической лирике (у Архилоха: панэллины - fr. 54 Diehl3). И
надо думать, что утверждению связанного с этими понятиями представ-
ления о греках как некой особенной общности способствовало именно
дальнейшее развитие оппозиции эллинов и варваров. Свою лепту здесь
должна была внести поэзия архаического времени, времени Великой ко-
лонизации, широкой экспансии греков в Средиземноморье и Причерно-
морье. Недаром у Архилоха, поэта с Пароса, ведшего жизнь свободно-
го авантюриста, участвовавшего также и в выводе паросцами колоний на
фракийские земли, мы находим не только красочные подробности этого
предприятия, но и выработку характерного стереотипа иноплеменника-
дикаря в зоне колонизации (см. fr. 79 a Diehl3, где выразительно обрисо-
ваны жестокие в обращении с пленными «чубатые фракийцы» - Орцьке?
акрокоцоь) и даже бранливые выходки по адресу этих «дикарей» (см. fr.
51,48, где брань адресована «фракийским собакам» - kvoi 0pei£iv).
Столетием-другим спустя развитие оппозиции эллинов и варваров до-
стигает большой остроты. У Гераклита (рубеж VI-V вв.) встречаем харак-
терный пассаж: «Глаза и уши - плохие свидетели у людей, имеющих вар-
варские души (Рар(3арои$- фиха?) (Heracl. ар. Sext. Emp., VII, 128 = DK. 22
[12] В 107, пер. А. Ф. Лосева). Здесь понятие варварского употреблено в
переносном смысле, но это-то и показательно. Самая метафоричность ис-
пользованного Гераклитом, этим ранним идеологом полиса, образа «вар-
варские души» предполагает большое реальное основание, широкий
спектр социокультурного, по сути классического, восприятия и трактов-
ки мира негреческого, неполисного, - стало быть, по меркам античности,
не равняющегося на разум, нецивилизованного, - как мира варварского.
Конечно, окончательно оппозиция эллины-варвары сформирует-
ся в ходе Греко-персидских войн, в результате победоносного отраже-
ния греками наступления, предпринятого на них восточной деспотией,
более же всего - вследствие развернувшейся затем, особенно усилия-
ми афинян, активной империалистической политики в сторону и за счет
22
Архаическая революция в античной Греции
восточных соседей. У греческих писателей V в. до н. э. - современни-
ка войн с персами поэта Эсхила и жившего поколением позже истори-
ка Геродота -противопоставление эллинов и варваров является едва ли
не основополагающим моментом мировоззрения. Особенно ярко это
противопоставление проводится в политической сфере, в трактовке вар-
варов как сугубых носителей деспотизма, а эллинов как защитников цар-
ства закона, республиканских и демократических начал (ср. у Эсхила в
«Персах», стихи 176—201,230—245; у Геродота, VII, 102и 104,135,139).
Естественное у греческих писателей убеждение в превосходстве эл-
линского строя жизни над варварским конкретизируется - в частности,
у того же Геродота - в описаниях военных столкновений. Не раз древ-
ний историк подчеркивает, насколько выше во всех отношениях ока-
зывались треки по сравнению с персами: и по части личной подготовки
и вооружения, и в быстроте и маневренности кораблей, и в рациональ-
ной тактике боя (ср. соответствующие реплики Геродота в описаниях
сражений: у Фермопил - VII, 211; у Артемисия - VIII, 9 -11; у Салами-
на - VIII, 86 и 89; у Платей - IX, 62-63; у Микале - IX, 90).
Это сознание абсолютного превосходства эллинов над варварами чуть
позже, у Эврипида, превращается в конкретную политическую формулу,
исполненную агрессивного панэллинского звучания: «Прилично властво-
вать над варварами эллинам» (Eur. Iphig. Aul., 1400). А в следующем IV
столетии философ Аристотель, отражая воззрения зрелого рабовладельче-
ского общества, уже без обиняков заявит, что «варвар и раб по природе
своей понятия тождественные» (Aristot. Pol., I, 1, 5, р. 1252 b 9).
Разумеется, это - суждения позднейшего времени, однако бесспорно,
что первые основания для выработки такого характерного для антично-
сти пационал-империалистского отношения к чужеземцам-негрекам,
которых стали называть и третировать как варваров, были заложены
еще в архаическую эпоху - постольку именно, поскольку самое форми-
рование рабовладельческого способа производства было осуществлено
в древней Греции, так сказать, за чужой счет, за счет других народов.
Завершая этот экскурс, попытаемся определить тс главные импуль-
сы, которые обусловили развитие первоначального простейшего, оче-
видно, по языковому признаку обособления греков от их соседей в ис-
полненную широкого социально-политического и культурного смысла
оппозицию эллинов и варваров. Как нам представляется, таких импуль-
сов в век архаики было три.
Во-первых, рано осознанный греками собственный особенный
культурный потенциал, диктовавший отношение превосходства ко
всему негреческому. Этот потенциал складывается из микенского на-
23
Э.Д. Фролов
следил и нового, найденного к началу архаики, прогрессивного пути
развития. Отражение этого раннего ощущения превосходства мы,
естественно, находим у Гомера, стоящего в преддверии новой эпохи.
Во-вторых, колонизационная практика, усугубившая это отноше-
ние греков к негрекам (карийцам, сикулам, фракийцам), как это видно,
в частности, у Архилоха применительно к фракийцам.
Наконец, начавшаяся в последний век архаики общая конфронта-
ция греков с практически единым миром варваров, объединенным под
властью персидских царей Ахеменидов. Наверное, не случайно, что с
характерным уничижительным перетолкованием понятия варварско-
го, выдававшим глубинную духовную оппозицию, мы сталкиваемся
именно у Гераклита, современника этой конфронтации.
Суммируя наши наблюдения над ходом исторического развития антич-
ной Греции в раннюю эпоху, мы имеем все основания подчеркнуть решаю-
щую роль архаического периода (УШ-VI вв. до н.э.), а более всего того ра-
дикального сдвига, свершившегося в это время, который получил название
архаической революции. К числу важнейших перемен, составивших содер-
жание этой революции надо отнести прежде всего технологическую ре-
волюцию связанную с распространением железа, рождение города в соб-
ственном смысле слова, как центра ремесла и торговли, противостоящего
сельской округе, формирование гражданского общества античного типа, то
есть общины граждан, противостоящих рабам и отличающих себя от чуже-
земцев, наконец становление античной правовой системы и соответствен-
ной идеологии. На это же время приходится впечатляющий подъем куль-
туры - распространения алфавитной письменности, дальнейшее развитие
поэтического творчества, зарождение высоких форм гуманитарной науки,
истории и философии, те. формирование всего того, что составило основа-
ние последующего расцвета культуры классицизма. Будет вполне справед-
ливо вслед за немецким историком А. Хейсом11 определить время грече-
ской архаики как особую историческую эпоху, ключевую в становлении ан-
тичной классической цивилизации.
11 Ср.: Hcuss A. Die archaische Zeit Griechenlands als gcschichtliche Ep-
oche //Antike und Abendland, Bd.II, Hamburg, 1946, S.26-62.
24
2. Ранняя тирания и становление демократии
в древней Греции
В VII - VI вв. до н.э. наиболее развитые полисы Греции были охва-
чены так называемой архаической революцией. Этот период острых
социальных конфликтов привел к серьезным изменениям социально-
политической структуры древнегреческого общества. Одним из ре-
зультатов этого процесса было свержение аристократических режи-
мов и постепенное формирование демократических основ управле-
ния полисом. Однако, практически во всех крупных центрах Греции
промежуточной ступенью при переходе от аристократического прав-
ления к демократическому послужила тирания.
Социально-политические изменения, происшедшие в полисах
Греции, были вызваны в значительной степени кардинальными пере-
менами в области экономики1. Начиная с X в. до н.э., в результате рас-
пространения железных орудий труда ремесленное производство по-
степенно превращалось из вспомогательных внутриойкосных заня-
тий в самостоятельную отрасль экономики, что в свою очередь, сти-
мулировало выделение слоя профессиональных ремесленников2.
В VIII - VII вв. до н.э. ремесленное производство в Греции достиг-
ло достаточно высокого уровня развития, о чем свидетельствуют бы-
стрый прогресс гончарного ремесла, сопровождаемый возникновени-
ем множества местных керамических школ3, появление нового типа
1 Новикова Т.Ф. Раннегреческая тирания на Коринфском перешейке //
ВДИ, 1965, № 4. С. 114, 117; Фролов Э.Д.: I) Рационализм и политика в арха-
ической Греции // Город и государство в древних обществах. Л., 1982. С. 24;
2) Рождение греческого полиса. Л., 1988. С. 95; Зайцев А.И. Культурный пе-
реворот в Древней Греции VIII-V вв. до н.э. Л., 1985. С. 31-32, 35.
2 Glotz G. Ancient Greece at Work. London, 1965. P. 12, 24; Ленцман Я.A. О
возникновении товарного производства в Древней Греции // ВДИ., 1953. №3.
С. 57; Фролов Э.Д. Рождение греческого полиса. С. 94.
3 Haywood R.M. Ancient Greece and the Near East. 2 ed. London, 1968. P.
194; Coldstream J.N. Greek Geometric Pottery. London, 1968. P. 360-383; Stan-
ch. The Origins of Greek civilization 1100-650 BC. New York, 1961. P 230-244;
С.М. Жестокапов
корабля-триеры (Thue., 1,13,2-3), важные изобретения в металлургии:
пайка металлов (Hdt., 1,25; Euseb.: Hicr., II, р. 92 Helm; Vers, arm.,II, p.
184 Karst), и художественное литье (Paus., VIII,14,8; ср. Hdt., I, 51)* 4.
В области сельского хозяйства использование железных орудий и
других достижений ремесленного производства вызвало интенсифи-
кацию земледелия и его большую ориентацию на рынок5.
Серьезный импульс успешному развитию греческой экономики
был дан начавшейся в середине VIII в. до н.э. колонизацией и возоб-
новлением прерванных в «Темные века» контактов с Востоком6. Огра-
ниченность природных ресурсов Греции, и в первую очередь земли,
способствовала установлению торговых связей с вновь освоенными
районами Средиземноморья. На смену спонтанным полупиратским
рейдам Гомеровского времени пришла регулярная морская торговля,
ставшая для эллинов более важной, чем межполисный обмен внутри
самой Греции7. На социальном горизонте отчетливо обозначилась ма-
лозаметная в более ранний период фигура торговца8. Наиболее су-
щественным показателем высокого уровня товарооборота и возник-
новения постоянно действующего внутреннего и мсжполисного рын-
ка в Греции уже в VII в. до н.э. является введение в торговые отноше-
Согомонов А.Ю. Раннегреческий полис и «героический век»: столкновение
двух эпох в VIII в. до н.э. // ВДИ. 1988. № 1. С. 231-232.
4 В приведенных выше источниках сооружение нового типа кораблей да-
тируется около 704 г. до н.э. (по мнению Плиния Старшего это были трире-
мы: VII, 56; 207), изобретение пайки металлов 693/ 691 г. до н.э.
’Halliday W.R. The growth of City-States. Chicago, 1967. P. 86-87; Sisova LA.
Ubergang von der patriarchalischen zur entwickelten antiken Sklaverei // Klio.
Bd 62, 1980. S. 161; Фролов Э.Д. Рождение греческого полиса. С. 94-100
6 Starr Ch. The Origins ... P. 117; 203-220; Boardman J. The Greek Overseas.
Harmondsworth, 1964. P. 61 ff.; Haywood R.M. Op. cit. P. 193-194, 196; Ленц-
ман Л.А. О возникновении товарного производства ... С. 56—57; Полякова Г.Ф.
От Микенских дворцов к полису // Античная Греция. Т. I. М., 1983. С. 122-123;
Яйленко В.П. Архаическая Греция //Античная Греция. Т. I. М., 1983. С. 136 слл.
7 Heichelheim P.M. An Ancient economic history from the Palaeolithic age to
the migration of the Germanic, Slavic and Arabic nations. Vol. 1. Leiden, 1958.
P. 227, 239; Тюменев А.И. Очерки экономической и социальной истории
Древней Греции.Т. 1. Пг., 1924. С. 38-40, 50-52; Лурье С.Я. История антич-
ной общественной мысли. М.; Л., 1929. С. 55; Фролов З.Д. Рождение грече-
ского полиса. С. 143-144.
8 Glotz G. Ancient Greece and Work. P. 65; Тюменев А.И. Очерки... С. 40;
Доватур А.И. Повествовательный и научный стиль Геродота. Л., 1957. С. 5.
26
Ранняя тирания и становление демократии...
ния чеканной монеты (Ephor. FGrHist 70 F 115 = Str., VIII, 3, 33; 6, 16;
Warm. Par., ep. 30; Orion., s.v. obolos; Etym. Magn., s.v. obeliskos)
Прогрессирующее развитие торговли и ремесла, выход греков к
богатым ресурсам соседних регионов сделали возможным увеличе-
ние материального благосостояния. Подобно европейскому обществу
XVI-XVII вв., зараженному после открытия Нового Света «золотой
лихорадкой», греческий мир VII-VI вв. до н.э. охватила жажда обо-
гащения9.
Тема «богатства» стала одной из ведущих в архаической лирике
(Hes, Op. et dies., 312-313; 319-320; 381-382, 685-686; Alcaeus., fr. 360
Lobel-Pagc.; Sol., fr.l Diehl3; Theogn., 174-180; 183-196; 227-230; 315-
319; 524-526; 595-596; 621-622; 699-700; 717-718; 749-753; 1115-1122;
1153-1160). Гесиод, сетуя на стремление современников к наживе, за-
мечает: «Ныне богатство для смертных самою душою их стало» (Ор.
ct dies., 685-686 Пер. В.В. Вересаева). Феогнид, обращаясь к этой же
теме, с горечью восклицает: «Деньги в почете всеобщем. Богатство
смешало породы» (189). «Всех ты божеств, о Богатство, желаннее,
всех ты прекрасней!» (1117 Пер. В.В. Вересаева).
Экономический подъем VIII-VII вв. до н.э. породил глубокие изме-
нения в социальных отношениях древнегреческого общества. Осно-
вание колоний и углубление с ними торговых связей привели к при-
току в метрополии заморского зерна. Появление на рынке более де-
шевого хлеба из колоний подрывало экономическое господство ари-
стократии, опиравшейся на крупное наследственное землевладение10.
В этих условиях часть аристократов обратилась к нетрадиционному
для их сословия занятию торговлей (например: Солон: Arist. Ath. PoL,
5, 3; 11,1; Plut. Sol., 2; Фалес: Arist. Pol., I, 4, 4, 1259a; Diog.Laert., I,
26; Демарат: Dion. Hal. Ant. Rom., Ill, 46; Str., VIII, 6, 20; Алкмсони-
ды: Hdt., V, 62; вероятно, брат Сапфо Харакс: Str., XVII, 1, 33, ср. Hdt.,
И, I35)11. Впрочем предпринимательской деятельностью занялись, по-
видимому, преимущественно младшие отпрыски знатных фамилий и
’ Тюменев А.И. Очерки... С. 55-56; Ленцман Я.А. Послегомеровский эпос
как источник для социально-экономической истории ранней Греции // ВДИ.,
1954. № 4, С. 57; Фролов Э.Д. Рождение греческого полиса. С. 104-107.
10 Sisova LA. Ubergang... S. 162; Бауэр В. Эпоха древней тирании в Греции.
СПб., 1863. С. 21; Тюменев А.И. Очерки... С. 29; Ленцман Я.А. Послегоме-
ровский эпос... С. 57-58.
11 Ср. Starr Ch. The Origins ... P. 362; Forrest W.G. The Emergence of Greek
democracy. London, 1966. P. 94; Sisova LA. Op. cit. S. 162-163; Тюменев А.И.
Очерки... С. 56; Новикова Т.Ф. Раннегреческая тирания ... С. 118.
27
С.М. Жестоканов
разорившиеся аристократы. Основная масса высшего сословия, со-
хранившая связь с землей, постаралась компенсировать ухудшающе-
еся экономическое положение усилением давления на крестьянство.
Используя политическое доминирование в полисах аристократия по-
вела наступление на земли рядовых общинников12.
Употребление специальных терминов для обозначения лиц, об-
ладавших многими наделами (polykleros - Hom., Od., XIV, 211 и не
имевших своего клера (akleros - ibid., XI, 90) в эпической поэзии ука-
зывает на то, что процесс концентрации земли начался уже в Гомеров-
ский период13. О разорении мелких земледельцев свидетельствуют в
поэмах Гомера и неоднократные упоминания о фетах, вынужденных
странствовать в поисках заработка и наниматься на сезонные рабо-
ты к знатным соплеменникам (II., XVIII, 550-551; Od., IV,644; XI,489;
XIV, 102, XVIII, 357)14.
В эпоху Гесиода численность утративших свои наделы фетов на-
столько возросла, что их труд использовался даже в хозяйствах зажи-
точных крестьян (Op. et dies, 441; 459; 573; 598; 608)15.
Таким образом, в условиях господства родовой знати развитие эко-
номики привело к резкой имущественной дифференциации общества.
Недостаток земли, пригодной для обработки, остро ощущавшийся на
протяжении всей истории греческой цивилизации, усугублялся го-
сподствующими в архаической Греции социально-политическими от-
ношениями.
Положение разорившихся земледельцев в период архаики на при-
мере досолоновской Аттики ярко обрисовал Аристотель: «Надо иметь
в виду, что вообще государственный строй был олигархическим, но
главным было то, что бедные находились в порабощении не только
сами, но также их дети и жены. Назывались они пелатами и шести-
дольниками, потому что на таких арендных условиях обрабатывали
поля богачей. Вся же вообще земля была в руках немногих. При этом
12 Halliday W.R. Ancient Greece... Р. 84-85; Finley M.I. Early Greece. The
Bronze and Archaic ages. London, 1970. P. 101; Sisova LA. Loc. cit.; Тюменев
А.И. Очерки... С. 24-28, 58-59.
13 Glotz G. Ancient Greece at Work. P. 9-10; Тюменев А.И. Очерки... С. 14-18;
Андреев Ю.Б. К проблеме гомеровского землевладения // Социальная струк-
тура и политическая организация античного общества. Л., 1982. С. 16-18, 27.
14 Ср. Glotz G. Ancient Greece at Work. P. 10,29-33; Sisova LA. Op, cit. S. 159;
Андреев Ю.В. Там же; Фролов Э.Д. Рождение греческого полиса. С. 78.
15 Ленцман Л.А. Послегомеровский эпос ... С. 61; Фролов Э.Д. Рождение
греческого полиса. С. 102-103.
28
Ранняя тирания и становление демократии...
если эти бедняки не отдавали арендной платы, можно было увести в
кабалу и их самих и детей. Да и ссуды у всех обеспечивались личной
кабалой ...» (Ath. Pol., 2,2. Пер. С.И. Радцига)16.
В задавленной нищетой и долгами крестьянской массе естествен-
но зрели недовольства правящей аристократией. Достигнув опреде-
ленного накала, накопившиеся недовольства перерастали в стихий-
ные выступления (ср. Arist. Ath. Pol., 5,1-2)17.
В борьбу крестьянства с аристократией были вовлечены также
торгово-ремесленные слои, ряды которых в условиях массового разо-
рения земледельцев постоянно пополнялись за счет выходцев из сель-
ской местности18. В результате развития торговли и ремесла многие
из представителей нового сословия приобрели значительное богат-
ство (Theogn., 53-58; 145-150; 183-196; 315; 523-526; 677-682; 1117-
1118). Однако, в полисах, где вся полнота власти принадлежала ро-
довой знати, они по-прежнему оставались гражданами второго сорта.
Недовольные несоответствием своего экономического состояния и
политического статуса богатые торговцы и ремесленники претендо-
вали на уравнение в правах с аристократией и участие в управлении
государством19.
16 Ср. Nilsson М.Р. The age of the early tyrants. Belfast, 1936. P. 11; MacLaren M.
Tyranny // The Greek political experience: Studies in honour of W.K.Prentice. Lon-
don, 1941. P. 83; Sisova I.A. Ubergang... S. 158-163; Пельман P. Очерк грече-
ской истории и источниковедения. СПб., 1910. С. 83; Тюменев А.И. Очерки...
С. 24-28, 58; Зельин К.К. Борьба политических группировок в Аттике в VI в.
до н.э. М., 1964. С. 193 сл.; Доватур А.И. Рабство в Аттике VI-V вв. до п.э. Л.,
1960. С. 7 сл.
17 Ср. Mac Laren М. Loc. cit.; Sisova LA. Ubergang... S. 165; Тюменев А.И.
Очерки... С. 58-61, 77; Лурье С.Л. История Греции. СПб., 1993. С. 151; Фро-
лов Э.Д. Рождение греческого полиса. С... I08-II2.
18 Nilsson М.Р. The age of the early tyrants. P. 11-14; Sisova LA. Ubergang...
S. 161; Новикова Т.Ф. Ранпегреческая тирания ... С. 118; Фролов Э.Д. Рожде-
ние греческого полиса. С. 115.
19 Ure. P.N. The origin of tyranny. Cambridge, 1922. P. 1-2; O'Neill J.G. Ancient
Corinth with a topographical sketch of the Corinthia. Pt. 1. Baltimore, 1930. P. 122;
MacLaren M. Loc. cit.; Cook R.M. Ionia and Greece in VUIth and Vllth centuries
BC // .JHS. Vol. 66. 1946. P. 87; Bum A.R. The Lyric age of Greece. London, 1960.
P. 186; Sisova LA. Ubergang... S. 164; Лурье С.Я. История Греции. С.151; Коло-
бова К.М. Из истории раннегреческого общества (о. Родос IX-VII вв. до н.э.).
Л., 1951. С. 155; Никольский Р.А. Раннегреческая тирания // Уч. зап. БГУ им.
В.И. Ленина. Вып. 16. Сер. истор. Минск, 1953. С. 465.
29
С.М. Жестоканов
( cpi.v iitoe влияние на исход борьбы демоса с аристократией оказа-
ли нижныс перемены в области военного дела20. В начале архаическо-
п) периода сражения представляли собой индивидуальные поединки
профессиональных воинов-аристократов. Масса ополченцев из про-
стою народа играла при этом второстепенную роль, поддерживая во-
инов стрельбой из лука и метанием камней из пращи21.
С конца VIII в. до н.э. военное искусство эллинов претерпевает
ряд изменений, которые начинаются с введения нового вооружения.
Появляется тяжелое защитное снаряжение - паноплия22. Отдельные
элементы новой военной экипировки засвидетельствованы уже в по-
следней четверти VIII в. до н.э. В одном из погребений Аргоса (око-
ло 725 г. до н.э.) в результате раскопок были найдены металлические
шлем и нагрудный панцирь23. В конце VIII в. до н.э. изображение во-
ина в гоплитском панцире появляется на Позднегеометрической ат-
тической амфоре24. На Протокоринфском арибалле из Перахоры (око-
ло 675 г. до н.э.) участники батальной сцены представлены уже с пол-
ным комплектом паноплии25. Воины, снаряженные тяжелым защит-
ным вооружением, получили название гоплитов. С их появлением
старая тактика дуэлей отдельных бойцов постепенно заменяется ата-
кой тесно сомкнутого глубокого строя-фаланги.
20 Andrewes A. The Greek tyrants. London, 1956. P. 34-38; Forrest W.G. The
Emergence ... P. 88-97; Finley M.I. Early Greece. P. 100-101 Об; Jeffery L.H.
Archaic Greece. The City-States 700-500 BC. London, 1976. P. 68; Salmon J.B.
Political hoplites? // JHS. Vol. 97. 1977. P. 84, 94-101; Murray O. Early Greece.
Brighton, 1980. P. 120-122, 136 ff.; Яйленко В.П. Античная Греция. С. 171-172;
Фролов Э.Д. Рождение греческого полиса. С. 116-118.
21 Lorimer H.L. The hoplite phalanx with special reference to the poems of
Archilochus and Tyrtaeus // BSA. Vol. 42. 1947. P. Ill ff.; Snodgrass A.M.: 1)
Early Greek armour and weapons. Edinbourgh, 1964. P. 138 ff.; 2) Arms and ar-
mour of the Greeks. Ithaca, 1967. P. 38-40; Donlan W. Archilochus, Strabo and the
Lelantine war // TAPhA. Vol. 101. 1970. P. 136-137; Holliday A.J. Hoplites and
heresies //JHS. Vol. 102. 1982. P. 99.
22 Lorimer H.L. Op. cit. P. 128; Starr Ch. The Origins ... P. 332; Snodgrass
A.M.: 1) The Hoplite reform and history//JHS. Vol. 85. 1965. P. 110-114; 2) Arms
and armour. P. 74; Donlan W. Archilochus... P. 137; Cartledge P. Hoplites and he-
roes // JHS. Vol. 97. 1977. P. 19; Murray O. Early Greece.. P. 120.
23 Courbin P. Une tombe geometrique Г Argos // BGH. T. 81. 1957. P. 332ff.;
Snodgrass A.M. Arms and armour. P. 43, 50 ff.
24 Alfbldi A. Die Henschaft der Reiterei in Griechenland und Rom nach dem Sturz der
Konige // Gestalt und Geschichte. Festschrift K.Schefold. Bcm, 1967. S. 24.94. Pl. 7.1.
25 Payne H.G., Dunbabin T.J. Perachora. Vol. 2. Oxford, 1962. Pl. 2, 27; 57, 27.
30
Ранняя тирания и становление демократии...
Изображение фаланги во время сражения на известной Прото-
коринфской ольпе из коллекции Киджи (около 650 г. до н.э.) указы-
вает на широкое распространение новой тактики к середине VII в.
до н.э.26 Однако, отдельные признаки фалангового боя, по мнению
Дж.Салмона, можно заметить на рисунках более ранних ваз27 (на-
пример, на упомянутом арибалле из Перахоры и арибалле из Фив28).
Это позволяет отнести время появления фаланги, по крайней мере, к
первой четверти VII в. до н.э.29 Предположение английского истори-
ка подтверждается описанием сражения у Тиртея (fr. 8 Diehl3), в кото-
ром большинство исследователей признает первое литературное сви-
детельство применения гоплитской тактики30. Как известно, спартан-
ский поэт воодушевлял своими стихами воинов во время Второй Мес-
сенской войны (Arist. Pol., V,6,2,1307а; Str., VIII,4,10; Paus., IV,15,2,6),
датируемой Павсанием (IV, 15,1; 23,4) 685-668 гт. до н.э.
Нередко инициатива введения гоплитской тактики приписывает-
ся Фидону Аргосскому. Именно использование эффективных мето-
дов фалангового боя, по мнению ряда исследователей, позволило ар-
госскому царю проводить широкую кампанию по утверждению сво-
ей гегемонии в Пелопоннесе31. Не оспаривая этого, на наш взгляд
вполне допустимого, предположения, мы вместе с тем хотели бы ука-
зать и на определенную роль коринфян в развитии военного дела,
По-видимому, не случайно гоплитский шлем с защитной маской, по-
26 Payne E.G. Protokorinthische Vasenmalerei. Berlin, 1933. Pl. 27.
27 Salmon J.B. Political hoplites. P. 87-92: Cp. Lorimer H.L. Op. cit. P. 84,93-94,102.
28 Johansen K..J. Les Vases sicyoniennes. Paris, 1923. Pl. 31-32.
29 Andrewes A. The Greek tyrants. P. 31,33; Starr Ch. A history of the Ancient
World. Oxford, 1965. P. 210; Salmon J.B. Loc. cit. M. Детьенн датирует появле-
ние фаланги около 715 г., П. Картледж - 725-650 гг., О. Муррей - 700-650 гг.
См.: Detienne М. La phalange problcmcs et controverses // Problcmcs de la guerre
en Grece ancienne. Paris, 1968. P. 139; Cartledge P. Hoplites and heroes. P. 19;
Murray O. Early Greece. P. 125. Напротив, А.Снодграсс и Р.Сили считают, что
фаланга возникла пе ранее 650 г. до н.э. См.: Snodgrass A. The hopiite reform...
Р. 110-122; Sealey R. Ahistory of the Greek City-States c. 700-338 BC. Berkeley,
1976. P. 57.
30 Lorimer H.L. Op. cit. P. 121; Andrewes A. The Greek tyrants. P. 33; Donlan
W. Archilochus... P. 138; Cartledge P. Hoplites and heroes. P. 25 ff.; Salmon J.B.
Political hoplites. P. 90.
31 Andrewes A. The Greek tyrants. P. 40-42; Forrest W.G. The Emergence.., P.
104; Finley M.I. Early Greece. P. 101,106; Salmon J.B. Political hoplites. P. 92-93,
97; Murray O. Early Greece. P. 137-138; Holliday A.J. Hoplites and heresies. P. 99;
Фролов Э.Д. Рождение греческого полиса. С. 117-118.
31
С.М. Жестоканов
лучившим широкое распространение в Греции, был назван коринф-
ским. Уместно напомнить и то, что самые ранние и наиболее много-
численные изображения фаланги засвидетельствованы на Протоко-
ринфских вазах.
Для определения роли фаланги в социально-политическом разви-
тии греческого общества прежде всего необходимо решить вопрос о
социальном статусе гоплитов. По мнению Э. Снодграсса и Р. Дрю-
са тяжеловооруженными пехотинцами являлись исключительно обе-
спеченные аристократы, так как рядовые граждане полисов не имели
ни средств для приобретения дорогого снаряжения, ни времени для
военных упражнений32. Однако распространенное в историографии
мнение о большой стоимости гоплитского вооружения33 опроверга-
ется данными источников. Согласно декрету VI в. до н.э. о саламин-
ских клерухах, афинские колонисты должны были приобрести перед
отправкой в колонию вооружение стоимостью в 30 драхм (ML. № 14,
стк. 9-10). Если принять во внимание, что состояние зевгитов, состав-
лявших основу афинской армии, оценивалось в 200 медимнов зерна
(Arist. Ath. Pol., 7,4), а медимн зерна стоил во времена Солона одну
драхму (Plut. Sol., 23,3), то оказывается, что паноплию могли приоб-
рести не только граждане среднего достатка, но и часть фетов34. Мож-
но вспомнить также, что Архилох, постоянно сетующий на свою бед-
ность (ср. fr. 130 Bergk4), бросив щит при отступлении, отнюдь не
впадает в уныние: «И пускай пропадает щит мой, не хуже ничуть но-
вый могу я добыть» (fr. 6 Bergk4. Пер. В.В. Вересаева).
Согласиться с утверждением Э. Снодграсса и Р. Дрюса не позволя-
ют и соображения чисто технического плана. Эффективное примене-
ние фаланги в сражении предполагает участие в ней большого коли-
чества воинов. Если допустить, что в состав фаланги входили толь-
ко аристократы, успех ее использования представляется сомнитель-
ным35.
О широкой социальной основе в комплектовании гоплитской ар-
мии свидетельствует важное замечание Аристотеля: «С ростом госу-
32 Snodgrass А.М. The hoplite reform ... Р. ПО; Drews R. The First tyrants in
Greece//Historia. Bd21. 1972. P. 140-141.
33 Кроме упомянутых работ А. Снодграсса и Р. Дрюса см.: Finley M.J. Early
Greece. Р. 100-102; Salmon J.В. Political hoplites. P. 95, 98.
34 Яйленко Б.П. Архаическая Греция. С. 172; Фролов Э.Д. Рождение гре-
ческого полиса. С. 116.
35 Starr Ch. Origins... Р. 333-334; Salmon J.B. Political hoplites. P. 85; Mur-
ray O. Early Greece. P. 120.
32
Ранняя тирания и становление демократии...
дарств и тяжеловооруженная пехота получила большее значение, а
это повлекло за собой участие в государственном управлении боль-
шего числа граждан» (Pol., IV, 10,10. Пер. С.А. Жебелева). Именно го-
плитское право, по мнению философа из Стагиры, ранние греки на-
зывали демократией (ibid.).
Изложенные нами аргументы позволяют утверждать, что ядро го-
плитской армии составляли средние слои населения полисов36.
С появлением фаланги демос, недовольный засильем аристокра-
тии, получил грозное оружие для подкрепления своих требований.
Нежелание родовой знати идти на уступки приводило к ее падению.
Однако непосредственный переход от аристократического правле-
ния к демократии был невозможен. Демос не обладал еще опытом са-
мостоятельного управления государством. К тому же в условиях со-
циальной нестабильности для подавления сопротивляющейся знати
и установления внутреннего порядка была необходима, по крайней
мере, временная концентрация власти.
Определенную роль для интеграции управления полисом, воз-
можно, сыграло стремление демоса восстановить «справедливый»
строй предков - героическую монархию37. Идеалом государственного
устройства для эллинов, как, впрочем, и для других древних народов,
служили политические системы прошлого, некогда установленные их
предками, нередко к тому же освященные божественным вмешатель-
ством. В этом отношении можно вспомнить деление Гесиодом исто-
рии человечества на пять периодов, где идеальное общество — «зо-
лотой век» помещено на заре развития цивилизации, а каждый после-
дующий этап истории оказывается все более отклоняющимся от иде-
ала (Op. et dies, 108-201).
Примечательно, что даже в Афинах в период развитой демократии
сторонники той или иной политической формы правления, отстаивая
свои взгляды на государственное устройство, аппелировали ко време-
ни легендарного царя Тезея (Plut., Thes., 25).
В период архаики грекам, относительно недавно вступившим на
путь политически организованной жизни общества, были известны
лишь две формы правления: монархия и аристократия. Последняя
успела скомпрометировать себя в глазах современников, монархия же
36 Andrewes A. The Greek tyrants. Р. 34-36; Starr Ch. The Origins ... P. 315,
333-334; Murray O. Early Greece. P. 120, 137, 139; Фролов Э.Д. Рождение гре-
ческого полиса. С. 116, 118.
37 SiSova I.A. Ubergang... S. 170-171, n. 78; Лурье С.Л.: 1) История антич-
ной общественной мысли. С. 74; 2) История Греции. С. 153, 158.
33
С.М. Жестоканов
осталась в далеком прошлом и представления о ней черпались из эпи-
ческих сказаний, в которых она, как и все изображаемое в эпосе, вы-
ступала, конечно, в идеализированном виде. Кроме того среди демо-
са, вероятно, были распространены иллюзии о добром и справедли-
вом лидере, способном в силу этих своих качеств улучшить положе-
ние простых граждан. Вследствие этих причин после падения аристо-
кратии в большинстве городов Греции утвердились режимы тирании.
В начале VII в. до н. э., когда социальный антагонизм в наибо-
лее развитых полисах достиг определенного накала, честолюбивые
устремления отдельных личностей нашли благодатную почву. Объек-
тивные причины, ведущие к свержению аристократических режимов,
создали внешнюю среду, в которой при определенных условиях ста-
новилось возможным установление автократических режимов. От-
дельные личности, как правило, представители аристократии, оттес-
ненные от власти другими знатными родами или, утратившие в силу
каких-либо причин традиционную связь со своим сословием, начина-
ли выступать как «простаты-защитники» демоса, и заручившись его
поддержкой, достигали успеха в утверждении собственной власти
Важным моментом на пути этих лидеров к власти было, по-
видимому, завоевание авторитета в среде гоплитского ополчения. Не
случайно большинство ранних тиранов до переворота или занимало
командные посты в полисной армии, или прославилось во время во-
енных кампаний (Arist. Pol., V,4,4, 1305а). Так Кипсел до переворота
занимал должность полемарха, а после захвата власти, по свидетель-
ству Аристотеля, правил без личной гвардии (Pol., V, 9,21,1315b). Ор-
фагор до утверждения возглавлял сикионскую армию в войне с Пел-
леной (Ox. Pap., XI, 1365), Писистрат прославился, возглавляя афи-
нян, в борьбе с мегарянами за Саламин (Arist. Ath. Pol., 6,14; Plut.
Sol., 8), Фрасибул руководил обороной Милета от лидийцев (Hdt., I,
20-22), Питтак Митиленский отличился в столкновении с Афинами за
Сигей (Str., XIII, 1,38-39; Diog. L., 1,4,74), а Аристодем Кумский пред-
водительствовал согражданами в войне с этрусками (Diod., VII, 6).
При желании примеры такого рода можно было бы умножить.
Некоторые из тиранов опирались при осуществлении переворота
на группу ближайших сторонников-гетерию (Hdt., V, 71; Thue., I, 126,
7.9; Nic. Dam. FGrHist 90 F 57) или отряд наемников (Hdt., I, 61; III,
45; Thue., I, 126, 5; Arist. Ath. Pol., 15, 2). Однако захват власти с по-
мощью небольшой группы сторонников или наемников был возмо-
жен только при сочувствии демоса к потенциальному тирану или, по
34
Ранняя тирания и становление демократии...
крайней мере, его пассивной антипатии к правящему аристократиче-
скому режиму. В противном случае попытки утверждения единолич-
ной власти терпели полный провал, что мы видим на примере Кило-
на в Афинах (Hdt., V, 71; Thue., I, 126; Plut. Sol., 12).
В современной историографии существует несколько точек зре-
ния, по разному решающих вопрос о социально-политической при-
роде ранней тирании. Ряд исследователей полагает, что главной соци-
альной базой тиранических режимов была масса разорившихся и не-
редко попадавших в долговое рабство мелких земледельцев38. Имен-
но крестьяне недовольные политическим и экономическим господ-
ством родовой знати, по мнению сторонников данной теории, соста-
вили ту силу, с помощью которой их вожди-простаты добились успе-
ха в низвержении аристократии и утверждении собственного единов-
ластия. Такой вывод, как будто, согласуется с утверждением Аристо-
теля, что «большинство тиранов вышло, собственно говоря, из дема-
гогов, которые приобрели доверие народа...» (PoL, V, 8, 1, 1310b; ср.
V, 4, 4, 1305а; 9, 21, 1315b. Пер. С.А. Жебелева).
Согласно другой точке зрения, выдвинутой в свое время П.Н.
Юром, тираны были выразителями интересов возглавляемого ими
торгово-ремесленного сословия, занявшего в результате экономиче-
ского прогресса VII - VI вв. до н.э ведущие позиции в хозяйстве по-
лисов и, стремившегося получить доступ к их политическому управ-
лению. Более того, по мнению П.Н. Юра, будущие тираны сами яв-
лялись крупными предпринимателями: торговцами или владельцами
ремесленных мастерских39.
Весьма популярной с середины прошлого века стала теория «го-
плитской революции». Ее сторонники считают, что утвердившиеся у
власти тираны являлись предводителями гоплитского ополчения, со-
стоявшего по преимуществу из представителей «среднего класса»:
зажиточных крестьян, состоятельных торговцев и ремесленников.
Став решающей силой в военной организации полисов, они уничто-
жили ненавистную им монополию аристократов на власть и постави-
38 Meyer Ed. GdA. Bd. IIP. Stuttgart, 1954. S. 563 ff.; Will Ed. Korinthiaka.
Rccherches sur 1’histoire et la civilisation de Corinthe aux guerres mediques. Paris,
1955. P. 477 sqq; Mosse C. La tyrannie dans la Grece antique. Paris, 1969. P. 6
sqq; Amheim M.T.W. Aristocracy in Greek Society. London, 1977. P. 121 ff; Лу-
рье С.Я. История Греции. СПб., 1993. С. 153 сл.; ср. Яйленко В.П. Архаиче-
ская Греция. С. 182 слл.; Шишова И.А. Раннее законодательство и становле-
ние рабства в античной Греции. Л., 1991. С. 21 сл., 61 сл.
39 Ure P.N. The origin of tyranny. P. 2, 12ff.
35
С.М. Жестоканов
ни но inline государств своих вождей40. В качестве одного из главных
api умен юн для доказательства этой теории используется сообщение
Арисюгсля; «у древних, когда демагог становился вместе с тем и во-
еначальником, государственный строй переходил в тиранию» (Pol., V,
4, 4, 1305а. Пер. С.А. Жебелева).
Высказывались в историографии также мнения о том, что тира-
ния была следствием межнациональной напряженности, точнее борь-
бы местного порабощенного населения с пришлыми завоевателями
(дорийцами на Пелопоннесе, ионийцами и эолийцами в Восточной
Эгеиде). Так, например, Кипсела и Орфагора считали вождями до-
дорийских этнических групп, восставших против господства приви-
легированной дорийской верхушки41.
Ряд антиковедов, отрицая какую-либо роль низших сословий в по-
явлении тирании, утверждает, что возникновение тиранических ре-
жимов является результатом межклановой борьбы внутри самой ари-
стократии42. Главной силой будущих тиранов, с помощью которой
они добивались установления своего единовластия, по мнению сто-
ронников данной точки зрения, были «личные партии» - гетерии, со-
стоящие из ближайшего и, вероятно, связанного родственными уза-
ми аристократического окружения потенциальных тиранов, стремив-
шихся к единоличной власти в полисе.
Г. Берве, опровергая перечисленные теории, высказывает мнение,
что социальный аспект в появлении ранней тирании не имел перво-
степенного значения, ведущим же моментом в утверждении авто-
ритарных режимов являлось стремление отдельных честолюбивых
представителей знати к занятию лидирующего положения в государ-
стве43. Р. Дрюс, разделяя данное мнение, допускает, что многие тира-
40 Nilsson М.Р. Hoplitentaktik und Staatswesen // Klio, 1928. Bd. 22. S.
240 ff.; Andrewes A. The Greek tyrants. P. 33 ff.; Oliva P. Problematik der friihen
griechischen Tyrannis //ZfG. 1959. Bd. 7. S. 869 ff.; Forrest W. G. The Emergence
of Greek Democracy. London, 1966. P. 119 ff; Fine J. The Ancient Greeks, a critical
history. London, 1983. P. 108 ff; Murray O. Early Greece. 2nd ed. Oxford, 1993.
P. 137 ff.
41 Lenschau Th. Tyrannis // RE. VII A. 2. 1948. Sp. 1824; Wade-Gery H.T.
Growth of the Dorian States // CAH. Vol. 3. 1925. P. 549 ff.; cp. Oliva P. Rana
ftecka tyrannis. Studie k otazee vzniku satu. Praha: Akad. Ved, 1954. S. 219 ff.;
Новикова Т.Ф. Раннегреческая тирания ...С. 121 сл.
42 Sealey R. A history of the Greek City-States. P. 58 ff.; Зельин K.K. Борьба
политических группировок в Аттике в VI в. до н.э. М., 1964. С. 51сл., 148сл.
43 Berve Н. Die Tyrannis bei den Griechen. Bd 1. Munchen, 1967. S. IX ff.
36
Ранняя тирания и становление демократии...
ны даже не являлись гражданами полисов, в которых они захватили
власть, а были предводителями наемников44.
На наш взгляд, большинство теорий, рассматривающих причины
возникновения ранней тирании, не смотря на различие в своих поло-
жениях, имеют один и тот же недостаток: все они строятся на выде-
лении одной причины, которая и объявляется решающей. В реально-
сти же старшая тирания, как и большинство других важных истори-
ческих явлений была многоплановой, в ее возникновении было за-
действовано множество факторов, и в каждом отдельном полисе ме-
ханизм утверждения режима и социальные группы, на которые опи-
рался потенциальный тиран, могли быть различными. Единствен-
ное, что было общим для всех полисов накануне возникновения ти-
рании - это наличие острой социально-политической напряженности
и честолюбцев-аристократов, стремившихся к лидерству в полисной
общине.
Жажда власти и престижа были характерной чертой представите-
лей родовой знати на протяжении всей истории Греции. Однако до
периода архаической революции она нейтрализовалась конкуренцией
других не менее честолюбивых и влиятельных аристократов, ревни-
во относящихся к чрезмерному возвышению кого-либо одного из их
среды. Обострение социально-политической напряженности во вто-
рой половине VII - VI вв. до н.э. создало условия, в которых често-
любивые устремления отдельных личностей получили возможность
реализации, а выбор силы, способной привести честолюбца к власти,
зависел уже от специфики местных условий. В одних полисах такой
силой могла послужить масса разорившегося крестьянства (вероятно,
Писистрат), в других - народившаяся торгово-ремесленная верхушка
(возможно, Кипсел), в третьих - армия наемников или помощь тира-
на союзного полиса (Килон, Лигдамид) и другие силы, которые зача-
стую сложно определить вследствие немногочисленности и фрагмен-
тарности наших источников.
Не менее сложным является вопрос о происхождении самого тер-
мина, применяемого древними авторами к носителям новой автокра-
тической власти.
Согласно античной письменной традиции слово «тиран» не было
известно грекам до VII в. до н.э. (Suidas, s.v. tyrannos). Первым его
употребил Архилох применительно к власти лидийского царя Гигеса
44 Drews R. The first tyrants in Greece. S. 129 ff.
37
С.М, Жестоканов
из династии Мермнадов и, вероятно, еще до появления тирании в са-
мой Греции:
«Не заботят меня дела многозлатного Гигеса
И не ищу я великой тирании (tyrannidos)» (fr. 75 Bergk4)
Употребление термина для обозначения субъекта власти впервые
встречается в стихах Симонида Аморгского:
«Если он не тиран (tyrannos) или скиптродержец» (fr. 7 Bergk4)
Из контекста, в котором мы встречаем термин, невозможно опре-
делить, имело ли слово «тиран» с самого начала негативную окраску.
В современной историографии распространено мнение, что греки
считали первым тираном лидийского царя Гигеса45, а поскольку тот
пришел к власти в результате свержения законного правителя из рода
Гераклидов (Hdt., I, 8 - 12), то и титул «тиран», который носил Гигес
и его преемники должен заключать в себе негативный оттенок, отра-
жающий момент узурпации власти.
Однако Геродот использует титул «тиран» не только примени-
тельно к Гигесу и его наследникам, но и к свергутому ими законному
царю Лидии Мирсилу: «Кандавл, которого эллины называют Мирси-
лом, был тираном (tyrannos) Сард» (I, 7. Пер. Г.А. Стратановского). С
другой стороны галикарнасский историк называет правителей из ди-
настии Мермнадов не только тиранами, но и царями-басилеями, как и
их предшественников Гераклидов (I, 6 - 16; 25 - 26). Некоторые авто-
ры более поздней традиции также используют термин в нейтральном
смысле. Это позволяет с определенной уверенностью утверждать, что
слово «тиран» первоначально использовалось в качестве одного из
синонимов близких по смыслу терминов: basileiis, anax, monarchos,
despotes, и, возможно, других46.
Впервые отрицательное отношение к тирании мы встречаем в эле-
гиях Солона. Афинский законодатель сообщает, что мог бы стать ти-
45 Ure P.N. The origin of tyranny. P. 133 ff; Wade-Gery H.T. The Tyrants. P.
549; Andrewes A. The Greek tyrants. P. 22; Hegyi D. Notes on the origin of Greek
tyrants //Acta Antiqua Hungarica. 1965. T. 13. Fasc. 3-4. P. 310; Drews R. The first
tyrants... P. 137 ff.
46 Wade-Gery H.T. Growth of the Dorian States. P. 549; Andrewes A. The
Greek tyrants. P. 20 ff.; Hegyi D. Notes on the origin... P. 23; Forrest W. G. The
Emergence... P. 78 ff; Berve H. Die Tyrannis... S. 3; Halliday W.R. The growth of
the City-State. P. 90; Oost S.I. Cypselus the Bacchiad // CIPh., 1972. Vol. 67. P. 23;
Sealey R.A. A history of the Greek City-States. P. 38 ff; Fine J. The Ancient Greeks
P. 105; Лурье С. Я. История античной общественной мысли. С. 74; Доватур
А.И. Повествовательный и научный стиль Геродота. Л., 1957. С. 58.
38
Ранняя тирания и становление демократии...
раном, но не пожелал этого (fr. 23 Diehl3). Однако в другом отрывке
Солон показывает свое отрицательное отношение и к монархии (fr. 10
Diehl3). Напрашивается вывод, что под тиранией и монархией Солон
понимал одну и ту же форму правления, и ему ненавистна не тирания
сама по себе, а единодержавная власть в целом.
Отрицательное отношение к тирании можно заподозрить и в сти-
хах Алкея (fr. 87 Snell), но при внимательном анализе можно заме-
тить, что оно направлено не против собственно тиранического режи-
ма, а против конкретных ее представителей, причем иногда причиной
негативного отношения оказывается низкое происхождение новояв-
ленного правителя (Arist. Pol., Ill, 9, 6, 1285a-b).
Техническим термином с негативным оттенком слово «тиран» ско-
рее всего стало лишь после свержения тираний, или незадолго до их
падения. Большинство тиранов ко времени падения их режимов в
условиях возросшей оппозиции все чаще прибегало к использованию
репрессивных методов правления, способствуя тем самым закрепле-
нию за термином «тиран» негативного значения. Аналогичную эво-
люцию притерпели в римском обществе термины rex-царь и dictator.
Однако и после свержения тирании негативное значение терми-
на еще не было твердо закреплено в традиции. В качестве синонима
к слову «басилей» мы вновь встречаем его в сочинениях аттических
трагиков V в. до н.э. (Aesh. Choeph., 479; Prom., 10, 357, 761; Soph.
Antig., 1169; Trach., 217; Eurip. Andr., 3, 204, 303; Нес., 809; Hel., 478;
Hipp., 364, 538, 843; Ion, 678; Med., 877, 957, 1066, 1125, 1356).
Примечательно, что даже Геродот, враждебно относящийся к ти-
рании, часто применяет к ее носителям титул «басилей» (I, 6-16;
25 - 26). Иногда слово «тиран» прилагалось в качестве титула даже
к именам богов (Aristoph. Nubes, 564 ср. Acsch. Prom., 10, 355; Eurip.
Hipp., 538).
Окончательное закрепление негативного значения за термином
«тиран» происходит уже в IV в. до н.э., особенно в трудах Платона
и Аристотеля47. Оба философа уделяли значительное внимание раз-
работке политического учения, и для классификации известных им
форм правления необходимо было использование четкой терминоло-
гии. В учении Платона тирания еще скорее этическая категория, не-
жели отдельная форма правления, а тиран ничто иное как басилей,
47 Forrest W. G. The Emergence... Р. 82; Fine J. The Ancient Greeks, a critical
history. Cambridge; London, 1983. P. 105 ff.; Лурье С. Я. История античной об-
щественной мысли. С. 74.
39
С.М. Жестоканов
правящий подданными вопреки законам и справедливости (Plat. Poli-
tic., 291 е; 301 f; Politeia, V, 497а-502а; VIII, 565d-569c). Более последо-
вательно эта точка зрения выражена в Политике Аристотеля, где ти-
рания рассматривается как искаженная форма царской власти (Arist.
Pol., Ill, 5, 4, 1279b; IV, 2, 1, 1289a; IV, 8, 1-3, 1295a).
Таким образом термин «тиран», используемый первоначально, как
синоним к слову «басилей» приобрел негативное значение лишь к
IV в. до н.э., когда с развитием политической мысли появилась воз-
можность сравнивать формы правления прошлого и настоящего. На
формирование исключительно негативного значения термина, веро-
ятно, оказали и впечатления от тиранов эпохи кризиса полиса, совре-
менных Платону и Аристотелю48.
Не менее сложен вопрос этимологии термина «тиран». Его негре-
ческое происхождение осознавали уже в древности, но объясняли по
разному. Эвфорион Халкидский выводил слово от названия лидий-
ского города Тугга, где по преданию начал свою карьеру Гигес: «ти-
ран [происходит] от Гигеса, который из Тирры, лидийского города, в
котором он прежде правил (tyrannisantos)» (fr. 1, FHG., Ill, 72 = Etym.
Magn., s.v. tyrannos). Стефан Византийский также считал слово «ти-
ран» лидийским, но производил его от имени Тиррена, сына лидий-
ского царя Аттиса (s.v. Tyrrenia). В данной этимологии нет ничего не-
обычного, как может показаться на первый взгляд. Так хеттские цари
носили титул «табарна», который происходил от имени их родона-
чальника Лабарны49, а римские императоры принимали титулы Ав-
густ и Цезарь, также имеющие антропонимическое происхождение.
Свида, ссылаясь на Гиппия Элейского, представляет еще одну ин-
терпретацию термина: «назван же тиран от тирренов» (s.v. tyrannos).
Последняя этимология представляется нам маловероятной и, по-
видимому, возникла из-за сходного звучания двух слов: tyrannos (ти-
ран) и Tyrrenos (тиррен/тирсен — так греки называли этрусков).
Рассмотрим интерпретации интересующего нас термина совре-
менными исследователями. Т. Леншау считает, что данный термин за-
имствован из этрусского языка и происходит от слова «turan» (госпо-
дин), заключенного также в италийском имени собственном Tumus и
в слове drouna «госпожа» в лексиконе Гезихия. Напротив с названием
народа «тирренов» термин, по его мнению, не имеет ничего общего.
48 Fine J. The Ancient Greeks. P. 107 ff.
49 Маккуин Дж.Г. Хетты и их современники в Малой Азии. М., 1983. С.
172; Герни О.Р. Хетты. М., 1987. С. 60.
40
Ранняя тирания и становление демократии...
Заимствование слова Т. Леншау объясняет широким распространени-
ем этрусского влияния в архаический период50.
Э.Феттер также связывает термин с этрусским словом «turan», но
считает его заимствованным из балканского догреческого языка51.
Однако большинство исследователей вслед за А.Беком признают
за термином малоазийское происхождение52. И. Сундвалл реконстру-
ирует малоазийский прототип греческого «тиран» в форме turenni, в
которой первая часть могла иметь связь с группой слов, производи-
мых от ликийского tern «армия», а вторая - enni/anni представляет
суффикс действующего лица53. Если данная реконструкция верна, то
термин можно переводить как «военачальник/полководец». К данной
этимологии склоняется и Р. Дрюс54.
М. Римшнайдер выводит интересующий нас термин из слова
«tarawanas», встречающегося в хеттских иероглифических надписях.
Из текстов, содержащих это слово, следует что это титул важного ма-
гистрата, так как он упоминается непосредственно после царя.
Наиболее детально вопрос этимологии термина «тиран» рассма-
тривается в работе Д. Хегьи. Венгерский антиковед, вслед за И. Сунд-
валлом считает термин двусоставным, и опираясь на античную тра-
дицию возводит его первую часть к названию анатолийского города
Туга. Вторая часть слова, по мнению автора, заключает ликийский
суффикс - апла/ еппа или фригийский - anna(s). Оба суффикса разви-
лись из более раннего лувийского - wana(s), обозначающего происхо-
ждение или этническую принадлежность. Следовательнослово «ти-
ран» в своей первоначальной ликийской форме turanna (или фригий-
ской - turannas, лувийской - turawanas) могло означать «тириец/уро-
женец Тиры». Другим возможным вариантом для первой части терми-
50 Lenschau Th. Tyrannis // RE. VIIA. 2. 1948. Sp. 1822.
51 Vetter E. Turan // RE. VIIA. 2. 1948. Sp. 1370 ff.
52 Bocckh A. CIG., II. S. 807. № 3438; Bury J.B. A history of Greece to the
death of Alexander the Great. London, 1900. P. 146; Wade-Gery H.T. Growth of
the Dorian States. P. 549; O'Neill J.G. Ancient Corinth. P. 138; Andrewes A. The
Greek tyrants. P. 22; Hammond N.G.L. A history of Greece to 332 BC. Oxford,
1959. P. 145; Hegyi D. Notes on the origins of Greek tyrannis P. 315-317; Forrest
W.G. The Emergence ... P. 78; Halliday W.R. The growth of City-States. P. 90;
Bcrvc H. Die Tyrannis... S. 3; Oost S.I. Cypsclus the Bacchiad // CIPh. Vol. 67.
1972. P. 23; Drews R. The first tyrants... P. 90; Sealey R. Op. cit. P. 39; Fine J. The
Ancient Greece. P. 105.
53 Sundwall J. Die einheimischen Namcn dcr Lykicr // Klio, 1913. Bd 12. S. 138.
54 Drews R. The first tyrants... P. 138.
41
С.М. Жестоканов
на Д. Хегьи признает малоазийское слово, обозначающее «укреплен-
ное место/крепость», заимствованное греками в форме tyms/tyrsis55.
Предложенные варианты этимологии термина вполне вероятны,
однако, ни один из них не может быть в полной мере доказан. С до-
статочной степенью уверенности можно лишь утверждать, что слово
«тиран» происходит от названия какого-либо должностного лица или
титула правителя в одном из языков анатолийской группы.
Основой для принятия греками термина, вероятно, послужило
внешнее сходство режимов, появившихся в эллинском мире в ходе
архаической революции, с авторитарными режимами малоазийских
правителей, возможно, носивших титул «тиран».
Самые первые тирании, насколько это нам известно из источни-
ков, утвердились в полисах Приистмийского района. Примерно в се-
редине VII в. до н.э., по крайней мере в трех полисах этого региона к
власти пришли тираны: Кипсел в Коринфе (Hdt., V, 92; Arist. Pol., V, 9,
21, 1315b; Nic. Dam. FgrHist 90 F 57), Орфагор в Сикионе (Arist. Pol.,
loc. cit.; Ox. Pap., XI, 1365; Diod., VIII, 24) и Феаген в Merapax (Arist.
Pol., V, 4, 4, 1305a). Столь раннее утверждение автократических ре-
жимов именно в районах прилегающих к Истму было обусловлено,
вероятно, не только высоким экономическим развитием приистмий-
ских полисов и соответственно наличия в них острой социальной на-
пряженности, на что указывают многие исследователи56, но и угрозой
завоевания со стороны усилившегося в это время соседнего Аргоса57.
Знаменитый аргосский царь Фидон предпринял в VII в. до н.э. ши-
рокое наступление на соседние области под лозунгом возвращения
«наследства Темена» (Strab., VIII, 3, 33), то есть земель некогда полу-
ченных этим Гераклидом согласно известному мифу о разделе Пело-
поннеса между потомками Геракла (Apollod., II, 8, 4—5; Paus., Ill, I, 5,
IV, 3, 3-8).
Таким образом аргосская угроза послужила своего рода катализа-
тором, усилившим недовольства правящей аристократией, и потребо-
вала концентрации власти в руках лидеров, способных противосто-
55 Hegyi D. Notes on the origin of Greek tyrants. P. 315 ff.
56 Nilsson M.P. The age of the early tyrants. P. 9; Jeffery L. H. Archaic Greece.
P. 46; Fine J. The Ancient Greeks. P. 131; Новикова Т.Ф. Раннегреческая тира-
ния... С. 114; Фролов Э.Д. Рождение греческого полиса. С. 160.
57 Bradeen D.W. The Lelantine war and Pheidon of Argos // TAPhA. Vol. 78.
1947. P. 232 ff; Jeffery L. H. Archaic Greece. P. 46, 136; Жестоканов С.М. Фи-
дон Аргосский и Коринф // Мнемон. Исследования и публикации по истории
античного мира. Вып. 4. СПб., 2005. С. 69 сл.
42
Ранняя тирания и становление демократии...
ять внешней угрозе. По всей видимости, приистмийскими тиранами
стали предводители, сумевшие противостоять аргосскому наступле-
нию. На возможность развития событий в таком направлении указы-
вают, в частности, сообщения Плутарха о враждебных замыслах Фи-
дона в отношении Коринфа (Amat. Narr., 2, 772с) и Николая Дамас-
ского о гибели аргосского правителя при их реализации (Nic. Dam.
FGrHist 90 F 35).
С другой стороны аргосский фактор был одной из причин прихода
к власти тиранов из числа сателлитов Фидона. В пелопоннесской Пи-
сатиде утвердились Панталеонт и его потомки, союзники аргосского
царя в его борьбе с Элидой за право контроля над Олимпией (Paus.,
VI, 22, 2-4).
В конце VII - начале V вв. до н.э. режимы тирании утвердились во
многих районах греческого мира. В числе наиболее известных тира-
нов античная традиция упоминает Писистрата и его сыновей в Афи-
нах (Hdt., I, 59 - 64; V, 55 - 65; Thue., I, 20, 2; VI, 53 - 59; Arist. Ath.
Pol., 23,4 - 19,6), Фрасибула в Милете (Hdt., I, 20 - 23; V, 92; Arist.
Pol., Ill, 8, 3, 1284a), Поликрата на острове Самос (Hdt., Ill, 39 - 46, 54
- 57, 120 - 125), Фалариса в Акраганте (Arist. Pol., V, 8, 4, 1310b; Nic.
Eth., VII, 6 P. 1148b), Аристодема в Кумах (Dion. Hal., VI, 21,3; VII,
2, 4 - 12, 1; Liv., II, 21,5; 34,4) Гелона и его наследников в Сиракузах
(Hdt., VII, 153- 167; Thue., VI, 4, 2; 94, 1; Arist. PoL, V, 8, 19, 1312b; 9,
23, 1315b; Dion. Hal., VII, 1, 4).
К сожалению, сведения о большинстве тиранов ограничиваются
лишь перечнем их имен и городов, в которых они правили. Геогра-
фия распространения тирании впечатляющая: в числе полисов, где
она утвердилась, помимо перечисленных античная традиция упоми-
нает Халкиду, Эретрию, Крису, Эпидавр, Флиунт, Наксос, Киму, Ми-
тилену, Эрифры, Колофон, Эфес, Хиос, Кротон, Сибарис, Элею, Ре-
гий, Леонтины, Гелу, Селинунт и другие города.
В архаический период тирании избежали, по сути дела, лишь чи-
сто аграрные области, такие как Фессалия, Беотия и Лаконика58, где
наличие достаточно большого земельного фонда и отсутствие значи-
тельного торгово-ремесленного сословия препятствовали возникно-
вению взрывоопасной остроты социальной напряженности, а соот-
ветственно и реализации замыслов мечтающих о единовластии че-
столюбцев.
58 Jeffery L. Н. Archaic Greece. Р. 46.
43
С.М. Жестоканов
Придя к власти при поддержке демоса (Arist. Pol., V, 8, 2, 1310b),
тираны вынуждены были предпринять определенные действия для
улучшения жизни рядовых граждан и прежде всего наделить землей
разорившихся крестьян.
Наши источники сообщают лишь о конфискации имущества у ари-
стократов оппозиционных тирании, не упоминая о его распределении
среди беднейших граждан (Hdt., V, 92; Nic. Dam. 90 F 57, 7). Но, ве-
роятно, крестьяне хотя бы частично были удовлетворены землёй59,
иначе был бы неизбежен новый социальный взрыв, и тираны вряд
ли смогли сохранить власть в течение сколько-нибудь значительно-
го времени, к тому же в условиях еще непогасшей социальной ак-
тивности после победы над аристократией. Из традиции же нам из-
вестно, что некоторые из тиранических режимов находились у власти
не один десяток лет: Писистратиды - 35 лет, Кипселиды - более 73
лет, а Орфагориды - даже целое столетие (Arist. Pol., V, 9, 21, 1315b).
Поскольку при наличии ограниченного земельного фонда в Греции
удовлетворение потребностей всех нуждающихся в земле было не-
возможно, а оставление их без внимания грозило новыми социально-
политическими смутами, тираны прибегали к традиционному разре-
шению аграрной проблемы путем вывода части населения в колонии.
Так, например, при Кипселидах коринфяне основали ряд колоний в
Амбракийском заливе, на Левкаде, в южной части Иллирии и даже на
отдаленной Халкидике (Strab., VII, 7, 6; X, 2, 8; Nic. Dam. FGrHist 90
F 57, 7; 59, 1). Афиняне в правление Писистратидов окончательно за-
крепились на Саламине, заселили Лемнос, захватили район Сигея и
Херсонес Фракийский (Hdt., V, 94 - 95; VI, 36 - 39, 137; Str., XIII, 1,
38). При этом, в отличие от большинства колоний архаической эпо-
хи, поселения, основанные тиранами, находились в полной зависимо-
сти от метрополии и управлялись, как правило, сыновьями тиранов60.
59 Meyer Е. GdA. Bd IF. Stuttgart, 1928. S. 620 ff.; O’Neill J. G. Op. cit. P. 122;
Will E. Op. cit. P. 477-480; Hammond N. G. L. A history... P. 146; Starr Ch.
A history of the Ancient World. Oxford, 1965. P. 212; Berve H. Op. cit. S. 24;
Halliday W. R. The Growth of City-State. Chicago, 1967. P. 94; Moss6 C. Op. cit.
P. 30; Oost S. I. Op. cit. P. 28; Jeffery L. H. Archaic Greece. P. 148; Snodgrass A.
Archaic Greece. The age of experiment. Berkeley, 1980. P. 92. Fine J. The Ancient
Greeks. P. 111,131 ff.; Лурье С. Я.: 1) История античной общественной мысли.
С. 76; 2) История Греции. С. 113; Яйленко В. П. Архаическая Греция . С. 182;
60 Жестоканов С.М. Колонизационная политика коринфских тиранов //
Вестник Санкт-Петербургского университета. Сер. 2. Вып. 1. 1996. С. 93.
44
Ранняя тирания и становление демократии...
Существенное развитие при покровительстве тиранов получили
торговля и ремесленное производство61. На это указывают данные ар-
хеологических исследований: именно в правление тиранов в Афинах
и в Коринфе происходит расширение городской площади за счет уве-
личения ремесленных кварталов62. Коринфяне при Кипселидах при-
обретают доминирующее положение в торговле с Западным Среди-
земноморьем, афинянские торговцы в эпоху Писистратидов достига-
ют италийских и северопричерноморских берегов63. Естественно, по-
литика меркантилизма в области экономики проводилась не только
в интересах торгово-ремесленных слоев: из нее извлекали пользу и
сами тираны.
Часто тиранам приписывают изобретение или, по крайней мере,
введение чеканки монет64. Э. Билль, например, утверждает, что тира-
ны тем самым стремились выравнять доходы граждан65.
Большинство авторитетов в области нумизматики, действительно,
датирует начало чеканки монет временем утверждения в Греции ти-
ранических режимов66. Однако введение чеканных монет не следует
приписывать усилиям определенных лиц, также как и введение в упо-
требление огня или обработки металлов. Как справедливо отмечает
К. Моссе, появление монет - следствие развития экономики, а не акт
61 Bury J. A history of Greece to the death of Alexander the Great. London,
1900. P. 150 ff.; Ure P. N. The origin of tyranny. P. 192, 294; Nilsson M. P. The
Age of early tyrants. P. 21-23; Stan Ch. A history... P. 212; Тюменев А. И. Очер-
ки... C. 50-51; 78-79.
62 Berve H. Die Tyrannis... S. 23; Salmon J.B. Wealthy Corinth. P. 96.
63 Blakeway A. Prolegomena to the study of Greek commerce with Italy, Sicily
and France in the VUIth and Vllth centuries BC. // BSA. Vol. 33. 1932/33. P. 203-
204; Nilsson M.P. The age of the early tyrants. P. 23; Cook R. M. Ionia and Greece
in the VUIth and Vllth centuries BC // JHS. Vol. 66. 1946. P. 81-84; Boardman J.
The Greek Overseas. Harmondsworth, 1964. P. 183 ff, 260.
64 Wade-Gery H.T. Growth of the Dorian States. P. 552; Will E. Korinthiaka.
P. 490-502; Hammond N.G.L. A history of Greece to 322 BC. Oxford, 1959.
P. 146; Starr Ch. Individual and Community. New York, 1986. P. 83. Cp. Ure P. N.
The origin of tyranny. P. 2, 188.
65 Will E. Loc. cit.
66 Head В. V. Historia numorum. 2nd ed. Oxford, 1911. P. 399; Gardner P.
A history of ancient coinage. Oxford, 1918. P. 134; Seltman С. T. Greek Coins.
A history of metallic currency and coinage down to the fall of the Hellenistic
kingdoms. London, 1933. P. 37; Зограф A. H. Античные монеты. Л., 1951. С. 44.
45
С.М, Жестоканов
отдельных личностей67. Появление чеканных монет в VII в. было вы-
звано расширением и усложнением торговых отношений к этому вре-
мени. Тираны, стимулируя развитие экономики, лишь способствова-
ли их быстрейшему внедрению в торговые операции в качестве по-
средника при обмене товаров.
Многие из тиранов инициировали широкомасштабные строитель-
ные работы по благоустройству городов, возводили храмы и обще-
ственные здания, сооружали водопроводы, обустраивали городские
цитадели (Arist. Pol., V, 9, 4, 1313b)68. Цель, которую они при этом
преследовали, как нам кажется, заключалась не только в украшении
городов, и соответственно прославлении своего правления, но и в
обеспечении неимущих горожан заработком69. Позднее, когда Перикл
осуществлял грандиозное строительство на акрополе, он также стре-
мился не только к архитектурной славе Афин, но и к обеспечению
средствами городской бедноты (Plut. Per., 12).
Не была оставлена тиранами без внимания и задача по созданию
положительного образа пришедших к власти правителей и методов
их управления. Из традиции известно, что тираны охотно привлека-
ли к себе известных в Греции поэтов и вообще лиц в чем-либо выда-
ющихся (Hdt., I, 24; III, 121; Plut. Conv. Sept. Sap., 2, 146b; 18, 161a-b;
Diog. Laert., I, 1.7; Paus., Ill, 25, 7; Suidas, s.v. Anakreon, Ibykos). И
причиной этого было не только желание придать блеск своему двору,
но и стремление использовать талант авторитетных личностей в чи-
сто апологетических и пропагандистских целях. В определенной сте-
пени тираны преуспели в этом. Свидетельством этого, например, мо-
жет послужить то, что правители Коринфа Периандр и Афин Писи-
страт были включены в список Семи Мудрецов (Plat. Protag., 343а;
Paus., I, 23, 1; Diog. Laert., I, 98), а время их правления считалось воз-
вращением к «золотому веку» (Arist. Ath. Pol., 16, 7 ср. Hdt., I, 59).
67 Mosse C. La tyrannic... P. 31. Cp. Halliday W. R. The Growth of City-States.
P. 86.
68 Andrewes A. The Greek tyrants. P. 9; Roebuck C. Some aspects of
urbanization in Corinth // Hesperia. Vol. 41. 1972. P. 121-124; Fine J. The Ancient
Greeks. P. 113.
69 Ure P. N. The origin of tyranny. P. 192; Wade-Gery H. T. Growth of the
Dorian States. P. 553; O’Neill J. G. Ancient Corinth. P. 122-123; Heichelheim F.
M. An Ancient economic history. Vol. 1. Leiden, 1958. P. 289; Berve H. Die Tyran-
nis... S. 23-24; Amheim M. T. Aristocracy... P. 125; Fine J. The Ancient Greeks.
P. 113-114; Salmon J. B. Wealthy Corinth. P. 201-202.
46
Ранняя тирания и становление демократии...
В целях утверждения легитимности своей власти тираны часто ис-
пользовали сакральную сферу в жизни греческого общества: уста-
навливали тесные контакты с общегреческими святилищами в Дель-
фах и Олимпии70, даруя им богатые приношения, учреждали культы
новых божеств и героев, устраивали в их честь празднества. Наибо-
лее яркими примерами таких актов являются: подношение Кипселом
Олимпийскому святилищу золотой статуи Зевса, являвшейся до соз-
дания Фидием нового образа бога главным объектом почитания (Plat.
Phaedr., 236b; Str., VIII, 3, 30; Paus., V, 2, 3), строительство этим же ти-
раном при Дельфийском храме первой сокровищницы для священ-
ных даров (Plut. De Pyth. or., 13, 400d-e; Paus., X, 13, 5), руководящая
роль Клисфена Сикионского в Первой Священной войне (Schol. Pind.
Nem., IX, 23; Diod., IX, 16; Paus., II, 9, 6; X, 37, 6), знаменитое воз-
вращение Писистрата из изгнания в сопровождении «богини Афины»
(Hdt., I, 60; Arist. Ath. Pol., 14, 3). Нередко влиятельное жречество шло
навстречу стремлениям тиранов, о чем, в частности, свидетельству-
ет ряд благоприятных для тиранов дельфийских оракулов (Hdt., V, 92;
VI, 128; Thue., I, 126, 4; Nic. Dam. FGrHist 90 F 57).
Еще одной мерой для придания автократическим режимам проч-
ности было установление дружественных связей тиранов с аналогич-
ными режимами в других полисах Греции и с восточными правите-
лями, нередко эти связи подкреплялись еще и брачными узами (Hdt.,
Ill, 50; Thue., loc. cit; Arist. Ath. Pol., 17, 4; Diod., 1.7,1; Paus., II, 28, 8;
Diog. L., I, 94).
Деятельность отдельных тиранов была намного шире перечислен-
ных актов, проводимых большинством обладателей единоличной вла-
сти. Однако, из этого не следует делать вывод, что они были реформа-
торами по собственной воле. Все их преобразования были вынужден-
ными уступками, продиктованными стремлением закрепить свое ис-
ключительное положение в государстве. После достижения этой цели
тираны производили разоружение населения (Arist. Ath. Pol., 16, 4),
облагали граждан налогами (Arist. Ath. Pol., 15, 4; Oec, II, 2, 1) и начи-
нали все чаще использовать репрессивные методы управления. Ярко,
хотя и с преувеличением, об этом говорит Геродот, характеризуя прав-
ление второго коринфского тирана: «Всех уцелевших от казней и из-
70 Berve Н. Die Tyrannis... S. 37 ff.; Parke H.W., Wormell D.E. The Delphic
Oracle. Vol. I. Oxford, 1956. P. 114 ff; Кулишова О.В. Дельфийский оракул
а системе античных межгосударственных отношений (VII - V вв. до н.э.).
СПб., 2001. С. 161 сл.
47
С.М. Жестоканов
гнпний Кипссла теперь прикончил Периандр» (V, 92. Пер. Г.А. Стра-
пнюиского).
Одной из наиболее сложных проблем является вопрос оформле-
нии власти тиранов. К.Ю. Белох считает, что тиранам вручалась выс-
шая военная власть, либо пожизненно, либо на определенный срок с
последующими возобновлениями полномочий71. Аналогичной точки
зрения придерживается Дж. Файн72. Г. Берве и ряд других историков
полагают, что тираны вообще не занимали в полисной структуре ни-
какой официальной должности и их власть находилась как бы над об-
щиной и законом73. В отечественной историографии мнение Г. Бер-
ве разделяют А. И. Доватур и М. В. Скржинская74. Однако правление
тиранов без формального оформления законности своего руководя-
щего положения в полисе при опоре лишь на собственный авторитет
и силу представляется нам маловероятным. Тем более, что наслед-
ники не всегда могли сохранить популярность своих предшествен-
ников и подтвердить ее на практике, а незначительная гвардия тира-
нов, предназначенная скорее для подавления противников из аристо-
кратии75, вряд ли могла противостоять силе гражданского ополчения.
К тому же в древности правовые формальности были тесно связаны
с религиозным моментом и имели большое значение. Должностные
лица помимо обязанностей государственного управления выполняли
и жреческие функции (ср. Arist. Ath. Pol., 56, 3-58, 3).
Власть каждой отдельной тирании могла оформляться по-разному.
В одних полисах тираны могли принимать титул басилея (Nic. Dam.
FGrHist 90 F 57, 6) и пытались представить новый режим как вос-
становление старой монархии, некогда свергнутой аристократами76.
В других случаях тираны брали на себя титул и полномочия эсимне-
та - социального посредника, с задачами утверждения в государстве
внутреннего порядка (Suidas, s.v. tyrannos). В полисах, где актуаль-
71 Beloch К. J. GG. Bd. I2. Abt. 1. Strassburg, 1912. S. 356.
72 Fine J. The Ancient Greeks. P. 132.
73 Berve H. Die Tyrannis... I. S. 17; Halliday W. R. The Growth of City-States.
P. 90-91; Sealey R. Ahistory ofthe Greek City-States... P.39.
74 Доватур А. И. Повествовательный и научный стиль Геродота. Л., 1957.
С. 46; Скржинская М. В. Тема тирании в поэзии Феогнида // ВДИ. 1971. № 4.
С. 151.
75 Oost S. I. Cypselus the Bacchiad . P. 20.
76 Andrewes A. The Greek tyrants. P. 48; Oost S. I. Cypselus the Bacchiad. P.
21 ff.; Жестоканов С.М. Установление тирании в Коринфе // Вестник Ленин-
градского университета. Сер. 2. Вып. 2. 1991. С. 99.
48
Ранняя тирания и становление демократии...
ным был фактор внешней угрозы со стороны других греческих госу-
дарств или варваров, тираны могли выступать в качестве высших вое-
начальников (полемархов или стратегов) с широким кругом полномо-
чий. К сожалению источники не предоставляют нам в этом отноше-
нии практически никакой информации.
Тиранические режимы в греческих полисах возникли в результа-
те роста социальной напряженности в ходе так называемой архаи-
ческой революции VII-VI вв. до н.э. Являясь системой экстраорди-
нарной по своему характеру, тирания была лишь переходной формой
правления. После стабилизации внутреннего положения в полисах
дальнейшее сохранение режима, не способного к эволюции, не было
объективно необходимым. Монархические иллюзии его сторонников,
н значительной степени навеянные впечатлениями от царской власти
эпических времен, должны были рассеяться при столкновении с дей-
ствительной реальностью. Вследствие этого демос, не имевший бо-
лее опасных противников в лице аристократии, со временем начинал
тяготиться авторитарной властью своих бывших лидеров и в конеч-
ном итоге поднимался на их свержение.
Вместе с тем, несмотря на переходный характер и относитель-
ную краткость существования, тирания сыграла значительную роль в
истории греческого общества, способствуя его дальнейшей демокра-
тизации77. Во-первых, тираны путем репрессий, а подчас и прямого
физического уничтожения серьезно подорвали влияние родовой зна-
ти. Во вторых, во время их правления все сословия были практически
нивелированы по отношению к тирану, по сути дела превратились в
подданных правителя. После свержения автократических режимов в
греческом обществе, уже сжившимся с относительным равенством,
пивилирующие функции тирана была переданы закону. В-трстьих,
в ходе борьбы с аристократией тираны прибегали к помощи демо-
са, пробуждая их политическую активность и желание участвовать в
управлении. Стремясь сохранить власть и после падения аристокра-
тии, новые правители, по крайней мерс на первых порах, вынужде-
ны были идти на определенные материальные уступки, что привело
к численному увеличению среднего сословия, той силы, на которой
и будет базироваться полисный строй вплоть до эпохи его кризиса в
конце V - IV вв. до н.э. Наконец тирания представила пример, указы-
вающий на опасность сосредоточения широких полномочий в руках
77 Fine J. The Ancient Greeks. P. 133; Фролов Э.Д. Рождение греческого по-
лиса. С. 162 сл.
49
С.М. Жестоканов
одного человека, и тем самым подтолкнула общество к выработке ме-
ханизмов (таких как остракизм), препятствующих чрезмерному воз-
вышению отдельных личностей. Таким образом можно сказать, что
тирания, как бы расчистила путь для последующей демократизации
греческого общества, что без нее этот процесс был бы, по-видимому,
более длительным и сложным.
3. Раннегреческое законодательство и формирова-
ние полисного строя
1. Раннее законодательство: состав, характер и значение
Формирование греческого полиса как автономной самоуправля-
ющейся гражданской общины было неразрывно связано с процессом
становления и развития права. Важнейшим по значимости этапом это-
го процесса, обусловившим движение греческого общества к более
высокому уровню интеллектуального и политического развития, явил-
ся переход от так называемого обычного права, основанного на устной
традиции, к писаному закону. В условиях Греции с ее политическим
партикуляризмом и неравномерностью социально-политического раз-
вития отдельных областей этот переход не мог, конечно, быть одномо-
ментным. Процесс кодификации права затронул в первую очередь те
общины, которые, с одной стороны, были подготовлены к нему пред-
шествующим политическим и социально-экономическим опытом и, с
другой стороны, в силу сложившихся обстоятельств нуждались в ра-
циональной организации общественной жизни.1 Такая необходимость
возникала прежде всего там, где социальные противоречия приобрета-
ли особую остроту и где общество, очевидно, сознавало, что порожда-
емые этими противоречиями конфликты не могут быть решены иначе,
как путем введения определенных правил и норм, обязательных для
всех членов данного сообщества. В этих условиях писаный закон ста-
новился особой, весьма эффективной формой регулирования внутри-
полисных отношений. Преимущества законодательного решения об-
щественных проблем по сравнению с силовым способом постепенно
становились всё более очевидными, о чём красноречиво свидетель-
ствует тот факт, что всё большее количество греческих полисов начи-
нает вводить у себя писаные законы, заимствованные у соседей либо
созданные на месте. Процесс кодификации права, начавшийся в VII в.
1 О значении рационального момента в процессе социальных и политиче-
ских преобразований архаического периода, и, в частности, о необходимости
достижения определенного консенсуса в обществе, см.: Фролов Э.Д. Рожде-
ние греческого полиса. Л., 1988. С. 121.
Л.А. Пальцева
до н.э. лишь в некоторых городах, в VI в. до н.э. приобрёл более мас-
совый характер. Тем не менее необходимо отметить, что в ряде поли-
сов переход к писаному законодательству не был завершен даже в пе-
риод классики.2
В научной литературе последних десятилетий высказывались раз-
ные, порой диаметрально противоположные мнения о сущности и зна-
чении социально-экономических и политических процессов, на фоне
которых осуществлялось раннее греческое законодательство,3 Не углу-
бляясь сейчас в детальный разбор этой дискуссии, мы отметим вкрат-
це лишь некоторые моменты, важные для понимания особенностей и
типологических черт ранних законодательств, опираясь при этом на
предложенные ранее реконструкции, наиболее близкие нашему пони-
манию основных коллизий архаической эпохи.
Начало архаического периода практически повсеместно ознаменова-
лось ликвидацией монархии гомеровского образца и установлением без-
раздельного господства аристократии.4 Могущество аристократических
кланов опиралось как на крупное землевладение, дававшее им большие
экономические преимущества, так и на безусловное политическое пре-
восходство, вследствие чего в их руках были сосредоточены все рычаги
управления обществом, в том числе и столь важная сфера, как судопро-
изводство. В то же время исподволь развивались процессы, оказывав-
шие всё более значительное влияние на ход социально-политического
развития формирующихся полисов. Заметно увеличивается числен-
ность сельского населения, в силу разных причин лишённого земель-
2	Так, в Спарте, где вообще не было писаных законов, судопроизводство
основывалось на установлениях обычного права.
3	Ср., напр.: Колобова К.М. Из истории раннегреческого общества (о. Ро-
дос IX-VII вв. до н.э.). Л., 1951; Яйленко В.П. 1) Архаическая Греция // Ан-
тичная Греция. T.I. М., 1983. С. 128-193; 2) Архаическая Греция и Ближ-
ний Восток. М., 1990; Зайцев А.И. Культурный переворот в Древней Гре-
ции VIII-V вв. до н.э. Л., 1985; Фролов Э.Д. Рождение греческого полиса. С.
92-178; Шишова И.А. Раннее законодательство и становление рабства в ан-
тичной Греции. Л., 1991; Лурье С.Я. История Греции. СПб., 1993. С. 130-159;
173-186; Jeffery J.H. Archaic Greece. The city-states c. 700-500 B.C. London,
1976; Starr Ch.G. The economic and social growth of early Greece. 800-500 B.C.
New York, 1977; Snodgrass A. Archaic Greece. The age of experiment. Berkley;
Los Angeles, 1980.
4	Фролов Э.Д. Рождение греческого полиса. С. 108—110; Starr Ch.G. The
Decline of the Early Greek Kings // Historia. Bd.X. 1961 P. 129 ff.; Jeffery J.H.
Archaic Greece. P. 39 ff.; Amheim M.T.W. Aristocracy in Greek Society. London,
1977. P. 39 ff.
52
Рапнегреческое законодательство
ной собственности. В городах постепенно формируется слой так назы-
ваемой «новой знати», включающий людей незнатного происхождения,
сумевших повысить свой материальный статус. Вместе с тем повыша-
ется социальная активность городского демоса, что не могло не отраз-
иться на внутренней истории полисов, в том числе и на такой специ-
фической стороне общественной жизни, как законодательство. Процес-
сы, протекавшие в недрах греческого общества, принимали во многих
случаях весьма ожесточенный характер; противостояние социальных
ipynn было чревато смутами и общественными потрясениями, упоми-
нания о которых столь часты в наших источниках.5 В VII-VI вв. до н.э.
для многих полисов самыми насущными задачами, как показывает ход
исторических событий, становятся решение земельного вопроса, отме-
на долгового рабства, расширение представительства демоса в структу-
рах государственной власти и обеспечение более высокой степени объ-
ективности суда. Усовершенствования в сфере судопроизводства проис-
ходили во многих полисах, что было вызвано, видимо, массовым недо-
нольством в связи с нарушением в судах прав рядовых членов граждан-
ской общины вследствие сугубо сословного (аристократического) со-
става судейского корпуса. Средством разрешения названных проблем
но многих полисах стало либо принятие отдельных законов, либо соз-
дание целых законодательных кодексов, что говорит о высокой степени
готовности всего общества к компромиссу.6
К сожалению, свидетельства источников о характере и составе
ранних законодательств отрывочны и нередко противоречивы, что не
позволяет в полной мере выявить степень зависимости писаных зако-
нов от предшествовавших им установлений обычного права, опреде-
лить основные черты, характеризующие писаный закон и отличающие
его от закона неписаного. Зачастую не вполне ясным, а потому вызы-
вающим споры в современной научной литературе, является и вопрос
о содержании и социальной направленности того или иного закона,
о степени зависимости законодательства от конкретной социально-
5 См., напр.: Пальцева Л. А. Из истории архаической Греции: Мегары и ме-
гарские колонии. СПб., 1999. С. 242-245; 257-267.
6 Свидетельством стремления разных общественных групп преодолеть
разногласия именно путем компромисса стало возникновение института
эсимнетии. Подробнее о деятельности эсимнетов как социальных посредни-
ков см., напр.: Фролов Э.Д. Рождение греческого полиса. С. 121 сл.;ТосрДег J.
Aisymnetes (1) // RE. Bd. I. 1893. Sp. 1088-1091; Mannzmann A. Aisymnetai //
Der Kleine Pauly. Bd. I. 1979. Sp. 200; Berve H. Die Tyrannis bei den Griechen.
Munchen, 1967. Bd. I. S. 101, 107; Bd. II. S. 577 ff.; 582.
53
Л.А. Пальцева
политической ситуации, сложившейся в полисе. Тем не менее, мы по-
пытаемся, насколько возможно, ответить на некоторые из поставлен-
ных вопросов, привлекая, помимо литературных источников, тради-
ционных для данной темы, и эпиграфические памятники.
Прежде всего необходимо, очевидно, остановиться на типологии
ранних законодательств, ибо уже a priori можно полагать, что законо-
дательные акты, созданные в разное время и в разных исторических
условиях не могли быть полностью идентичными. В силу неравномер-
ности социально-экономического и политического развития отдель-
ных областей и городов Греции главные болевые точки, определявшие
общественные потребности в сфере законодательства, были неодина-
ковы. Это, по-видимому, отчетливо понимал Аристотель, в суждениях
и оценках которого уже содержатся элементы классификации древних
законодательных актов.
Давая во П-й книге «Политики» краткий обзор ранних греческих за-
конодательств, Аристотель отмечает, что они неоднородны по своему
характеру. Некоторые законодатели, подчёркивает он, вводя новые за-
коны, изменяют систему государственного управления; другие ограни-
чиваются лишь введением частных законов, не касаясь конституцион-
ных основ (Arist. Polit., II, 9,1,1273b). Из этого замечания Аристотеля
можно заключить, что важным критерием оценки законодательства для
него было отношение законодателя к существующему государственно-
му строю. К законодателям первого типа, деятельность которых имела
характер всеобъемлющей конституционной реформы, Аристотель от-
носит Ликурга и Солона, уделяя им соответственно больше внимания,
чем прочим номофетам. Предпочтение, отданное двум крупнейшим за-
конодателям и реформаторам Греции, объясняется, конечно же, тем, что
их деятельность оказала решающее влияние на дальнейшее историче-
ское развитие Спарты7 и Афин8, игравших, как известно, ведущую роль
7 Вопрос о законодательстве Ликурга и его воздействии на последующую
историю Спарты исчерпывающим образом исследован в монографии Л.Г. Пе-
чатновой, где указана и основная литература вопроса. См.: Печатнова Л.Г.
История Спарты (период архаики и классики). СПб., 2001. С. 11-56.
8 О реформаторской деятельности Солона в Афинах см.: Колобова К.М.
Революция Солона // Учен. Зап. Ленингр. Ун-та. № 39. Сер. ист. наук.
Вып. 4. 1939. С.25-72; Лурье С.Я. К вопросу о роли Солона в революци-
онном движении начала VI в. до н.э. // Там же. С. 73-88; Фролов Э.Д. Рож-
дение греческого полиса. С. 131-135; Шишова И.А. Раннее законодатель-
ство... С. 58-62; Freeman К. The Work and Life of Solon. Cardiff; London, 1926;
Woodhouse W.J. Solon the Liberator. Oxford; London, 1938; Ruschenbusch E.
54
Раннегреческое законодательство
среди греческих полисов классического периода. Понятно, однако, что
конституционные изменения коснулись не только двух названных цен-
тров. Если бы Аристотель ставил перед собою цель дать полный пере-
чень законодательств этого типа, он, безусловно, мог бы внести в него
немало имен законодателей, занимавшихся реформированием государ-
ственного устройства в разных полисах.9
Ограничив свой список законодателей-реформаторов государ-
ственного строя двумя названными именами, Аристотель вместе с тем
дает нам довольно пространный перечень номофетов, которые были
известны как создатели законов, регулирующих отношения собствен-
ности (прежде всего земельной), а также другие сферы общественной
жизни. Это Залевк из Локр, Харонд из Катаны, Оксил из Элиды, Фи-
дон и Филолай из Коринфа, Драконт из Афин, Андродамант из Регия,
Эпименид Критский и др. (Arist. Polit., II, 3, 7, 1265 b; II, 9, 5-6, 1274а;
II, 9, 8-9, 1274b; VI, 2,5, 1319а). Главной отличительной чертой их за-
конодательств, судя по отдельным высказываниям Аристотеля, было
то, что они не затрагивали основ государственного строя.10 Вместе с
тем, исходя из данных Аристотеля и других источников, можно заклю-
чить, что помимо этого общего для всех указанных номофетов каче-
ства, созданные ими законодательства имели и существенные разли-
чия, касающиеся прежде всего их состава и назначения.
В особую группу следовало бы, наверное, выделить аграрные зако-
нодательства, включавшие предписания и запреты, с помощью которых
законодатель пытался решить назревшие социально-экономические
проблемы. К законодателям этого рода относятся, в частности, Фидон,
Филолай, Оксил, а также ряд неизвестных по имени номофетов, о дея-
Solonos Nomoi. Die Fragmente der Solonischen Gesetzeswerkes mit einer Text -
und Uberlieferungsgeschichte. (Historia-Einzelschriften, H.9). Wiesbaden, 1966;
Robertson N. Solon’s Axones and Kyrbeis and the Sixth-Century Background //
Historia. Bd. XXXV. 1986. H.2. P. 147-176.
’ К законодателям этого типа можно отнести, например, Демонакта, ко-
торый провел конституционную реформу в Кирене (Herod., IV, 161). Законы,
вносящие изменения в действующую конституцию, иногда доходят до нас в
виде надписей. Это, в частности, закон критского г. Дрера (ML, №2; надпись
середины - второй половины VII в. до н.э.), а также так называемая хиосская
ретра (ML, №8; первая половина VI в. до н.э.).
10 В некоторых случаях это специально оговаривается, в других - молча-
ливо подразумевается Аристотелем. Последнее заключение можно сделать
на основании того, что к создателям политий он, как уже отмечалось, отнес
только Ликурга и Солона.
55
Л.А. Пальцева
тельности которых мы узнаем из кратких реплик Аристотеля." Появле-
ние этих законов диктовалось необходимостью нахождения путей выхо-
да из ситуации, обусловленной новыми веяниями в экономике и соци-
альной жизни. Поэтому можно полагать, что законы этого типа не были
непосредственно связаны с обычным правом. В VII в. до н.э., когда соз-
давались эти законы, обычное право оказывалось все менее пригодным
для регулирования аграрных отношений; в этих условиях законодатель
должен был найти новый, нетрадиционный путь решения аграрной про-
блемы, т.е. отойти от устоявшейся практики, от обычая, следование ко-
торому в новых условиях заводило общество в тупик. К числу таких не-
традиционных мер относились, в частности, ограничение рождаемости,
запрет на продажу первоначальных земельных наделов, а также запре-
щение ипотеки, т.е. использования земли в качестве средства обеспе-
чения договорных обязательств (Arist. Polit., 11,3, 7, 1265 b; II, 9,7, 1274
а; VI, 2, 5, 1319 а). По-видимому, данное качество, т.е. разрыв с тради-
цией, с обычаем, в полной мере присуще и законодательствам перво-
го типа, имевшим характер конституционных реформ. Отличительной
чертой аграрных законодательств было, видимо, и то, что они не преду-
сматривали каких-либо конкретных наказаний за нарушение предписа-
ний законодателя и, следовательно, не могли использоваться в судебной
практике при определении меры наказания.
Обратимся теперь к третьей группе законодательств, которые по-
являются в VII в. до н.э. и отличаются четко выраженной практиче-
ской направленностью. Это письменные законодательные кодексы,
создававшиеся для обеспечения текущего судопроизводства. Самым
ранним создателем подобного кодекса был Залевк из Локр Эпизефир-
ских - его законодательство относится, по Евсевию, к 662 г. до н.э.
(Euseb. Chron., II, р. 185 Karst). По свидетельству Эфора (ар. Strab., VI,
1, 8, р. 259), это был первый свод писаных законов. Несколько позднее
в другой западной колонии, сицилийской Катане, создал писаные за-
коны Харонд. По свидетельству Элиана, после бегства из Катаны Ха-
ронд вводил свои законы в Регии (Ael. V.H., 111,17). Законы Харонда
были приняты также в других халкидских колониях Италии и Сици-
лии (Arist. Polit., II, 9, 5, 1274а) и даже в более отдаленных областях.11 12
11 Подробнее об аграрных законодательствах см.: Шишова И.А. Раннее за-
конодательство... С. 74-86.
12 Подробнее о законодательствах Залевка и Харонда см.: Латышев В.В.
Очерк греческих древностей. Ч. I. Государственные и военные древности.
СПб., 1997. С.58-60; Яйленко В.П. Архаическая Греция. С. 176; Фролов Э.Д.
Рождение греческого полиса. С. 130; Шишова И.А. Раннее законодатель-
56
Раннегреческое законодательство
В 621 г. до н.э. в Афинах появился кодекс писаных законов, состав-
ленный Драконтом.13 Наконец, на рубеже VII-VI вв. до н.э. предложил
свои законы избранный эсимнетом Питтак Митиленский.14
Безусловно, список законодателей, вводивших в разных городах
Греции писаные законы для нужд судопроизводства, был более об-
ширным нежели тот, который мы можем сейчас восстановить: едва ли
приходится сомневаться в том, что рано или поздно процесс кодифи-
кации обычного права должен был произойти в подавляющем боль-
шинстве греческих полисов. Прекрасным подтверждением этого явля-
ется знаменитая надпись из критского города Гортины.15 По мнению
ство... С. 62-74; Строгецкий В.М. Античная традиция и современная нау-
ка о законодательстве Залевка и Харонда // Античность, средние века и новое
время: Социально-политические и этно-культурные процессы. Н.Новогород,
1997. С.68-78; Adcock ff.E. Literary tradition and Early Greek Codemakers // The
Cambridge Historical Journal. Vol. II. 1927. №2. P. 95-109; Miihl M. Die Gesetze
des Zaleukos und Charondas // Klio. Bd. XXII. 1929. H. 1. S. 105-124; H. 4.
S. 432-463; Dunbabin T.J. The Western Greeks. Oxford, 1948. P. 68-75.
13 О законах Драконта см.: Латышев В.В. Очерк греческих древностей.
С. 136-141; Фролов Э.Д. Рождение греческого полиса. С.131; Шишова И.А.
Раннее законодательство... С.56-57; Суриков И. Е. Законодательство Дракон-
та в Афинах и его исторический контекст // Древнее право. 2000. № 2 (7). С. 8
сл.; Пальцева Л.А. К вопросу о составе законодательства Драконта // Мнемон.
Исследования и публикации по истории античного мира. Вып. 6. СПб., 2007.
С. 195 сл.; Ruschenbusch Е. Phonos. Zum Recht Drakons und seiner Bedeutung
ftir das Werden athenischen Staates // Historia. 1960. Bd. IX. H. 2. S. 129-154;
Stroud R.S. Drakon’s Law on Homicide. Berkley; Los Angelos, 1968; Gagarin M.
Drakon and Early Athenian Homicide Law. New Heaven, 1981.
14 О деятельности Питгака как социального посредника и законодателя
см.: Пальцева Л. А. Питгак Митиленский (к вопросу об эсимнетии в арха-
ической Греции) // Античное государство. Политические отношения и госу-
дарственные формы в античном мире. СПб., 2002. С. 21 сл.; Schachermeyr F.
Pittakos // RE. Bd. XX. Hbbd. 40. 1950. Sp. 1862-1873.
15 Надпись неоднократно становилась предметом исследования архе-
ологов и историков. См., напр.: Baunack Joh., Baunack Th. Die Inschrift von
Gortyn. Leipzig, 1885 (Hildesheim, 1972); Biicheler ff., Zitelmann E. Das Recht
von Gortyn. Frankfurt, 1885 (Aalen, I960); Willets R.F. The Law Code of Gortyn.
Berlin, 1967 (= Kadmos. Supplement I). Наиболее фундаментальное издание
надписи осуществлено М. Гвардуччи в IV томе «Inscriptiones Creticae» (IC.
IV. №72). К надписи неоднократно обращались и отечественные исследова-
тели. См., напр.: Колобова К.М. Войкеи на Крите // ВДИ. 1957. №2; Казама-
нова Л.Н. Очерки социально-экономической истории Крита (V-IV вв. до н.э.).
57
Л.А. Пальцева
М. Гвардуччи, надпись может быть датирована 480—460 гг. до н.э.16 К
большой надписи V в., так называемой «Гортинской правде»17, близ-
ки по содержанию несколько более ранних надписей и фрагментов с
записью текстов законодательного характера (IC. IV. № 1—71). Самые
ранние из них датируются концом VII - началом VI в. до н.э. Сличение
фрагментов древнейшего гортинского законодательства с надписью V
в. показывает, что позднейшая надпись, как и ранний законодательный
кодекс, посвящена разработке норм частного права и представляет со-
бою, видимо, несколько переработанный и расширенный вариант ар-
хаического законодательства.18
Безымянные законодатели Гортины, создавшие один из самых ранних
греческих законодательных памятников, по характеру своей деятельно-
сти могут быть поставлены в один ряд с Залевком, Харондом, Драконтом
и Питгаком. Названные законодательства, которые мы условно относим к
третьей группе, в значительной степени основываются на обычном пра-
ве, непосредственно связаны с ним, хотя, как нам представляется, это их
качество нельзя переоценивать.19 В конечном счете и здесь законодатель
вынужден был вводить элементы нового, поскольку само появление пи-
саных законодательных кодексов было вызвано стремлением преодолеть
свойственную обычному праву сословную ограниченность.
В этой связи следует обратить внимание на то, что древние авторы,
как правило, связывают появление ранних законодательств с обостре-
нием социальной напряженности. Так, по сообщению Аристотеля, за-
коны Залевка были введены в Локрах Эпизефирских после волнений,
М., 1964; Казанский Н.Н. Диалекты древнегреческого языка. Учебное посо-
бие. Л., 1983. С. 56-67.
16	Р. Мейггз и Д. Льюис считают эту дату несколько завышенной (ML №41)
17	Гортинское законодательство первой половины V в. до н.э. изложено в
большой надписи, состоящей из двенадцати столбцов текста, некогда начер-
танного на стене круглого в плане здания (предположительно - дикастерия).
18	Казаманова Л.Н. Очерки социально-экономической истории Крита. С. 34,41.
19	В.В. Латышев, выражая распространенный взгляд на деятельность ранних
законодателей, писал: «Их дело состояло, по-видимому, не столько в сочинении
новых уставов для жизни, сколько в выборе и письменном закреплении тех поло-
жений обычного права, которые казались им наиболее разумными и справедли-
выми». См.: Латышев В.В. Очерк греческих древностей... С. 58. Несколько ина-
че трактует этот вопрос И.А. Шишова, отмечающая различие между обычным
и кодифицированным правом применительно к Локрам Эпизефирским: «Зако-
ны Залевка имели целью кодифицировать “обычное право”, существовавшее в
метрополии, внеся в него ряд измсний, отражавших особенности колониального
статуса». См.: Шишова И.А. Раннее законодательство... С. 66.
58
Раннегреческое законодательство
возникших в этой южноиталийской колонии (Arist. fr. 548 Rose3). Зако-
нодательство Харонда было принято в Катане и других сицилийских
колониях, возможно, под воздействием путча Панэтия в Леонтинах.20
В сложной социальной обстановке создавались, как известно, законы
Драконта и Солона в Афинах. На Крите, где законодательная деятель-
ность была особенно интенсивной, тоже нередко происходили обще-
ственные потрясения. Аристотель сообщает о том, что в критских го-
родах часто имели место столкновения аристократических кланов, в
которых принимало участие и рядовое население острова (Arist. Polit.,
II, 7, 7, 1272 b). В «Гортинской правде» есть пункты, позволяющие
предположить, что принятию этого законодательства предшество-
вал приход к власти какой-то новой политической группировки. Все
это показывает нам, что в условиях роста социальной напряженности
кодификация права зачастую рассматривалась как средство, которое
могло усмирить накал общественных страстей.
Нормы обычного права, сложившиеся в период безраздельного го-
сподства родовой аристократии, не будучи конкретно сформулирован-
ными и чётко зафиксированными, допускали произвольное толкова-
ние при применении их в судах. О том, какую реакцию в обществе
могло вызывать произвольное толкование этих норм, даёт представле-
ние поэма Гесиода «Труды и дни». Гневное обличение поэтом непра-
ведного суда является, по существу, протестом против старых форм
судопроизводства, основанных на неписаных законах.21 В этих усло-
виях особенно большое значение, наряду с записью обычного права,
имело введение фиксированных наказаний за каждый вид правонару-
шений, что создавало определенную гарантию от судебного произво-
ла, уравнивая (по крайней мере, формально) перед судом всех граж-
дан, независимо от их имущественного и социального положения.
По свидетельству Эфора (ар. Strab., VI, 1, 8, р. 260), Залевк пер-
вым определил меру наказания за каждый вид преступлений в самих
законах, в то время как прежние законодатели оставляли это на усмо-
трение судей. Немногочисленные свидетельства о законах Залевка
дают основание полагать, что за те или иные конкретные преступле-
ния законодателем предусматривались такие наказания, как смертная
20 Подробнее см.: Фролов Э.Д. Рождение греческого полиса. С. 171-178.
21 Подробнее об этом см.: Пальцева Л.А. Суд у Гомера и Гесиода // Мне-
мон. Исследования и публикации по истории античного мира. СПб., 2002. С.
21 сл.; Яйленко В.П. Архаическая Греция и Ближний Восток. С. 53-58; Bonner
R.J., Smith G. Administration of Justice from Homer to Aristotle. Vol. I. Chicago,
1930; Gagarin M. «Dike» in the «Works and Days» // CPh. 1973. Vol. 68. P. 81 ff.
59
Л.А. Пальцева
казнь, увечье и атимия. При этом следует иметь в виду, что мы, види-
мо, имеем далеко не полный перечень наказаний, предлагавшихся За-
левком (Arist., fr. 548 Rose3; fr. 600 Rose3; Dem., XXIV, 139-141; Ephor
ap. Strab., VI, 1, 8, p. 259-260; Polyb., XII, 16; Diod., XII, 12,1; 19, 3-21;
Ael. VH., II, 37; Athen., X, 33, 429a; Clem. Alex. Strom., I, 79).
Определение в законе фиксированных наказаний за конкретные
правонарушения, впервые введенное Залевком, стало важнейшим
принципом, который позднее стал использоваться законодателями,
создававшими свои кодексы для непосредственного применения в су-
дебной практике. Можно, в частности, полагать, что фиксированные
наказания предусматривались в законодательстве Харонда. К такому
выводу приводит сообщение Аристотеля о разных размерах штрафов,
определенных законодателем для лиц, уклоняющихся от исполнения
судейских обязанностей (Arist. Polit., IV, 10, 6, 1297а). Более опреде-
ленно можно говорить о фиксации мер наказания в законодательстве
Драконта. Данные литературных источников здесь дополняются афин-
ской надписью 409/8 г. до н.э., содержащей текст законов Драконта об
убийстве (ML, № 86). Несмотря на установившееся в древности мне-
ние о чрезвычайной суровости этого законодательства (Arist. Polit., II,
9,9, 1274b), известно, что помимо смертной казни оно предусматрива-
ло такие наказания как атимия, изгнание и штраф (Arist. Athen. Pol., 4,
1; 41,2; Andoc., I, 81-83; Dem., XLIII, 57; Plut. Sol., 17; Pollux., VIII, 42;
IX, 61). Созданные несколько позднее законы Питтака Митиленско-
го, о которых сохранились очень скудные свидетельства источников,
тоже, по-видимому, точно фиксировали меру наказания. Свидетель-
ством этого может служить отмечаемая Аристотелем особенность за-
конодательства Питтака, заключавшаяся в том, что для лиц, совершив-
ших правонарушение в пьяном виде, полагалось более суровое наказа-
ние, чем для трезвых (Arist. Polit., II, 9, 9, 1274 b).
Обратившись к законам Гортины, мы увидим, что и они основаны на
соблюдении принципа точной фиксации размеров наказания. Это отно-
сится как к архаическим законам Гортины, так и к кодексу V в. до н.э.
Основным видом наказаний в Гортине на рубеже VII-VI вв. до н.э. яв-
лялись штрафы, исчисляемые в «котлах» и «треножниках».22 Размеры
22 Необычная форма взимания штрафа в архаической Гортине долгое вре-
мя была предметом научной дискуссии. Часть исследователей полагала, что
котлы и треножники служили средством обмена и уплаты разного рода пла-
тежей и штрафов, т.е. служили как бы заменителями денег. Другая точка зре-
ния сводилась к тому, что уплата штрафов производилась монетами с изо-
бражением котлов и треножников. Согласно третьей гипотезе, котлы и тре-
60
Раннегреческое законодательство
штрафов дифференцировались в зависимости от тяжести правонару-
шений: минимальный штраф составляет один «котел», максимальный
- сто «котлов» (что касается «треножника», то он упоминается лишь в
одной надписи). В V в. до н.э., когда на Крите, и в том числе в Гортине,
начинается монетная чеканка, исчисление штрафов производится уже в
денежной форме. В «Гортинской правде» размеры штрафов варьируют-
ся от пяти до ста статеров. Минимальная упоминаемая в надписи сум-
ма - одна драхма (такую сумму полагалось выплачивать, помимо штра-
фа в пять статеров, за каждый день просрочки исполнения решения суда
об освобождении незаконно захваченного чужого раба).
Отмеченные выше особенности, присущие законодательствам рас-
сматриваемого типа, позволяют, как нам представляется, заключить, что
введение фиксированных наказаний за разные виды правонарушений
являлось одной из общих закономерностей, присущих процессу коди-
фикации права.
По-видимому, важнейшим элементом этого процесса можно счи-
тать и стремление законодателей к выработке точной юридической
терминологии. Аристотель, давая краткую характеристику законода-
тельства Харонда, подчеркивает, как одну из его особенностей, точ-
ность определений и формулировок (Arist. Polit., II, 9, 8, 1274 b). По-
видимому, это же имел в виду Эфор, одобрительно отзывавшийся о
простоте законов Залевка, регулирующих договорные обязательства
граждан (ар. Strab., VI, 1, 8, р. 260). Эта простота достигалась, видимо,
более четким изложением и точностью формулировок, что облегча-
ло толкование закона. В законах Драконта появляется четкое разделе-
ние убийств на три категории: предумышленное, непредумышленное
и дозволенное, и столь же четкое определение процедуры судопроиз-
водства по каждому роду убийств.23 Немало примеров употребления
точных юридических терминов можно найти и в Гортинских законах,
как в раннем архаическом законодательстве, так и в кодексе V в. до н.э.
Появление отмеченной тенденции уже на самом раннем этапе ко-
дификации права следует, видимо, рассматривать как результат созна-
ножники служили на Крите эквивалентом стоимости других предметов, сво-
его рода счетной единицей, как это было в гомеровской Греции. Подробнее
см.: Казаманова Л.Н. 1) К вопросу о «котлах» и «треножниках» в архаических
критских надписях // СА. Вып. 28. 1958; 2) Очерки социально-экономической
истории Крита... С. 35-39.
23 Подробнее см.: Stroud R.S. 1) Drakon’s Law... 2) Aristotle and Athenian
Homicide//Aristote et Athenes. P., 1933. P. 203 ff.; Gagarin M. Drakon... P. 65 ff.;
Bonner R.J., Smith G. Administration of Justice... Vol. II. Chicago, 1938. P. 203.
61
Л.А. Пальцева
тельного стремления законодателей преодолеть неопределенность и
расплывчатость обычного права, допускающего двойное толкование.
Стремление к точности формулировок закона, являясь, несомненно,
важнейшим условием развития законодательного процесса, в конеч-
ном счёте создавало предпосылки для совершенствования судопроиз-
водства, вынесения судебных решений, более точно соответствующих
обстоятельствам дела.
При всей фрагментарности наших знаний о ранних законодатель-
ствах не может вызывать сомнений особое внимание законодателей к
сфере судопроизводства. Связь раннего законодательства с новация-
ми в области судебной процедуры будет более подробно рассмотрена
нами в следующем разделе, здесь же отметим лишь некоторые основ-
ные тенденции в этой сфере. Как уже отмечалось, в законодательстве
Драконта совершенно четко прослеживается стремление упорядочить
судопроизводство по делам об убийстве путём введения чётко пропи-
санной в законе процедуры досудебных и судебных действий. В дру-
гих ранних законодательствах мы сталкиваемся с усилением роли сви-
детелей в судебном процессе. Эта тенденция проявляется уже в зако-
нодательстве Залевка.24 Ещё более значительным шагом вперёд было
введение судебного преследования за дачу ложных свидетельских по-
казаний, впервые, по сообщению Аристотеля, предпринятое Харон-
дом (Arist. Polit., II, 9,8, 1274 b). Роль свидетелей особенно отчетливо
выступает в «Гортинской правде», где свидетельские показания рас-
сматриваются как важнейшее основание для вынесения приговора. В
надписи неоднократно оговаривается количество свидетелей, необхо-
димое в каждом конкретном случае. Отметим, однако, что при этом
Гортинское законодательство не предусматривает привлечения к от-
ветственности за лжесвидетельство. Возможно, в этом отражается
одна из особенностей менталитета критского общества, где дольше,
чем где-либо, сохранялись устаревшие представления и отношения:
клятва, даваемая свидетелями и так называемыми «соприсяжными»,
вплоть до V в. до н.э. рассматривалась здесь как достаточная гаран-
тия объективности даваемых показаний.25 В других областях Греции,
как будет показано ниже, преследование за лжесвидетельство стало
реальностью уже к концу VII в. до н.э. Все это, в совокупности с от-
меченными ранее особенностями рассматриваемой группы законода-
24 Лурье С.Я. История Греции. С. 152; Шишова И.А. Раннее законодатель-
ство... С. 113.Прим. Ill; PringsheimP. The Greek Law of Sale. Weimar, 1956.P. 16.
25 Ср.: Казаманова Л.Н. Очерки социально-экономической истории Кри-
та... С. 45.
62
Раннегреческое законодательство
тсльств, в определённой степени способствовало повышению объек-
тивности суда, что, несомненно, соответствовало интересам широких
слоев общества.
Отметив некоторые закономерности, присущие процессу кодифи-
кации права в Греции, укажем еще раз на значение кодификации в
коде социально-политических преобразований архаического периода.
В политическом отношении введение писаных законодательств, в зна-
чительной степени обусловленное ростом социальной напряженности
a VII-VI вв. до н.э.,26 являло собою особый тип компромисса между
противоборствующими социальными группами. Как уже не раз спра-
ведливо отмечалось исследователями, переход от устного обычного
права к писаным законодательным кодексам способствовал утвержде-
нию приоритета закона в общественной жизни и явился важнейшим
фактором в процессе становления суверенной гражданской общины,
т.е. полиса.27 Не будет преувеличением сказать, что кодификация права
создала необходимый фундамент для формирования в будущем основ
античной демократии.
2.	Законодательство и суд
Одним из важнейших институтов власти демократического поли-
са периода классики был суд. Эволюция этого института, появивше-
гося в Греции уже на заре ее истории, заняла не одно столетие. Наи-
более важные изменения в этой сфере, во многом определившие осо-
бенности функционирования судебных учреждений крупных городов
Греции, приходятся на период поздней архаики. В это время в процес-
се становления полисного строя изменяется социальный и численный
состав судов, и в связи с этим - сам характер их деятельности, поря-
док досудебных действий и судебная процедура. Эти изменения имели
26	Отметим, однако, что в научной литературе иногда высказывается мне-
ние, на наш взгляд едва ли основательное, о том, что кодификация права свя-
зана главным образом с повышением уровня образованности рядового насе-
ления Греции. См., напр.: Thomas C.G. Litteracy and the Codification of Law
// Studia et documenta historiae et juris. Roma, 1977. XLII. P. 455 ff. Распро-
странение грамотности было, разумеется, необходимой предпосылкой коди-
фикации, но не основным побудительным мотивом. Поэтому нам представ-
ляется совершенно справедливой критика данной точки зрения, содержаща-
яся в работе И.А. Шишовой. См.: Шишова И.А. Раннее законодательство...
С. 104—105. Прим. 44.
27	Фролов Э.Д. Рождение греческого полиса. С. 67, 120-121; Яйленко В.П.
Архаическая Греция и Ближний Восток. С. 58; Шишова И.А. Раннее законо-
дательство... С. 58.
63
Л.А. Пальцева
чрезвычайно важные последствия во всех сферах общественной жиз-
ни, они шли параллельно и были тесно связаны с законодательством,
ростом общественного правосознания и постепенным возрастанием
роли закона в жизни греческого общества28.
Уже в самых ранних произведениях греческой литературы - в поэ-
мах Гомера и в дидактическом эпосе Гесиода - можно встретить изо-
бражение суда как обычного способа решения спорных вопросов29. У
Гомера суд предстаёт как обязательный атрибут нормально устроен-
ного человеческого сообщества. Особенно показательно в этом пла-
не противопоставление формирующегося полиса обществу диких ци-
клопов, не знающих ни совещательных собраний на агоре, ни судов,
ни того, что Гомер обозначает как Oepi? - устных неписаных законов,
обычаев, на которых основывается правосудие (Homer. Od., IX, 112;
189; 215).) В поэмах Гомера встречается немало упоминаний о судеб-
ной деятельности и о лицах, к ней причастных (см., напр.: Homer. II.,
I, 237-239; II, 205-206; XVI, 387, 542; XVIII, 497-508; Od„ XI, 185-186;
XII, 439-440; XIX, 109-114). Вместе с тем в некоторых высказываниях
поэта уже можно уловить протест против неправедного суда (Homer.
IL, XVI, 387-392). Еще более определенно протест против злоупотре-
блений в сфере суда звучит у Гесиода, который, как известно, благо-
даря тяжбе с братом имел собственный опыт общения с правосудием.
Негативное отношение к суду, где царят беззаконие и произвол, крас-
ной нитью проходит через поэму «Труды и дни».
Гомер и Гесиод, таким образом, дают нам некоторое представле-
ние о суде в эпоху господства устного обычного права. Опираясь на
28	Взаимообусловленность названных процессов особенно наглядно про-
является в Афинах. См., напр.: Hignett Ch. A History of the Athenian Constitution
to the end of the V century B.C. Oxford, 1952; Jones J.W. The Law and Legal
Theory of the Greeks. Oxford, 1956; Harrison A.R.W. The Law of Athens. Vol. I-II.
Oxford, 1968-1971; Gamer R. Law and Society in Classical Athens. Sydney, 1987.
29	О суде в период ранней архаики см.: Латышев В .В. Очерк греческих древ-
ностей. Ч. I. Государственные и военные древности. СПб., 1997. С. 33; Андре-
ев Ю.В. Раннегреческий полис (гомеровский период). Л., 1976. С. 62; Яйлен-
ко В.П. Архаическая Греция и Ближний Восток. М., 1990. С. 53 сл.; Пальце-
ва Л.А. Суд у Гомера и Гесиода. С. 21 сл.; Hoffman W. Die Polis bei Homer //
Festschrift Bruno Snell. Munich, 1956; Wolff H.J. Beitrage zur Rechtsgeschichte
Altgriechenlands und des hellenistisch-romische Agypten. Weimar, 1961. S. 6-33;
Luce J.V. The Polis in Homer and Hesiod // Proceedings of the Royal Jrish
Academy. Section C - archaeology, Celtic studies, history, linguistics, literature.
Vol. 78. № 1. Dublin, 1978. P. 3 ff; Gagarin M. Early Greek Law. Berkeley; Los
Angeles; London, 1986. P. 19 ff.
64
Раннегреческое законодательство
чти источники, можно утверждать, что судебные полномочия как в на-
чале VIII в., так и в конце этого столетия находились всецело в руках
представителей высшего слоя родовой знати - царей и геронтов. По-
следние, насколько можно судить по имеющимся данным, были до-
статочно свободны в своих решениях - ни нормы обычного права, ни,
тем более, общественное мнение не являлись гарантией от судебного
произвола. Судебные решения имели обязательный характер, несмо-
тря на то, что обращение к суду для решения спорных вопросов для
обеих сторон было делом добровольным30. Круг вопросов, рассматри-
вавшихся судами, ограничивался, по-видимому, делами имуществен-
ного характера, в то время как преступления против личности не влек-
ли за собой обязательной реакции со стороны официальных органов
власти 31. В целом, как представляется, судопроизводство было доста-
точно консервативной областью общественной жизни. К концу VIII в.
произошли лишь незначительные изменения судебной процедуры, ка-
сающиеся порядка привлечения свидетелей и их роли в судебном про-
цессе. Свидетельские показания в век Гесиода скрепляются клятвой и
валяются важным основанием для вынесения приговора. Но, как неод-
нократно с горечью отмечает поэт, клятвы свидетелей нередко бывают
ложными, а вынесенные на этой основе приговоры - несправедливы-
ми (Hesiod. Op. et Dies, 193-194; 282-283).
В дальнейшем становление суда как одного из важнейших инсти-
тутов власти происходило под непосредственным влиянием кодифи-
кации права, начавшейся в VII в. до н.э. Как уже было отмечено выше,
первые писаные законодательства, создававшиеся для непосредствен-
ного использования в судебной практике, в той или иной мере затраги-
вали вопросы судебной процедуры. В некоторых случаях законодате-
ли шли ещё дальше, учреждая новые судебные органы, принципы де-
ятельности которых существенно отличались от тех, на которых осно-
вывались суды старого типа. К концу VII в. до н.э. уже определились
многие основополагающие черты, присущие судебной процедуре по-
следующего периода. В VI в. до н.э. процесс законодательного регули-
рования в области судопроизводства был продолжен, охватив новые
регионы Греции.
Итак, каковы же были основные направления развития судебной про-
цедуры в послегесиодовское время? Следует сразу же подчеркнуть, что
30 Gagarin М. Early Greek Law. Р. 33 ff.
31 Ср., однако: Edwards M.W. The Iliad: a Commentary / Ed. by G.S. Kirk. Vol.
V: books 17-20. Cambridge, 1991. P. 215 ff.
65
Л.А. Пальцева
имеющаяся в нашем распоряжении источниковая база не позволяет в
полной мере рассмотреть изменения в судебной процедуре какого-либо
отдельно взятого полиса (даже для Афин эти возможности ограничены).
Литературные источники дают нам лишь разрозненные факты, харак-
теризующие отдельные элементы судебной процедуры в разных обла-
стях Греции. Надписи в известной степени дополняют эту картину, не-
сколько расширяя географический ареал и раскрывая перед нами новые
аспекты влияния законотворческой деятельности на формирование су-
дебной системы полиса. Взятые в совокупности, эти факты дают доста-
точно ясное представление об изменениях и нововведениях в области
судопроизводства (включая досудебные процедуры), что позволяет вы-
явить некоторые общие тенденции в этой сфере общественной жизни.
Следует сразу отметить, что законодательству и формированию су-
дебной системы Афин будет посвящён специальный раздел, посколь-
ку этот материал требует к себе отдельного внимания. В этом же раз-
деле мы рассмотрим те процессы, которые происходили за пределами
Аттики и которые, можно полагать, оказали определенное влияние на
формирование судебной системы Афин.
Как уже отмечалось, все основные изменения, происходившие в су-
дебной системе в VII в. до н.э., напрямую связаны с производившейся в
это время кодификацией права. Обращаясь в этой связи к законотворче-
ской деятельности ранних греческих номофетов, мы будем показывать нс
столько социальную направленность и состав их законодательств, сколь-
ко тот вклад, который был внесен ими в реформирование судопроизвод-
ства. Даже те отрывочные данные, которыми мы располагаем, достаточно
убедительно показывают, что новации в сфере судопроизводства занима-
ли важное место в законодательной деятельности этого периода.
В законодательстве Залевка, принятом в Локрах Эпизефирских в
662 г. до н.э. ( Euseb. Chron., II, р. 185 Karst) можно найти несколько
положений, вносивших существенные изменения в процесс и харак-
тер судопроизводства. О наиболее важном нововведении Залевка со-
общает Страбон со ссылкой на Эфора ( Strab., VI,1,8, р. 260): «В то
время как прежде предоставляли судьям определять меру наказания
за каждое преступление, он определил это в законах, полагая, что ре-
шения судей не одинаковы в одинаковых случаях, хотя должны быть
одинаковыми».
По своему значению это нововведение Залевка может быть призна-
но поистине революционным: законодатель впервые вторгся в устояв-
шуюся с гомеровского времени практику судопроизводства, определив
66
Раннегреческое законодательство
и письменно зафиксировав в законах меру наказания по каждому виду
правонарушений. Практическая сторона нового положения очевидна:
судьи не могли теперь назначать наказания, исходя в каждом конкрет-
ном случае из собственных оценок и предпочтений, что являлось, не-
сомненно, важной предпосылкой для вынесения более объективных
приговоров32. Предлагаемое Эфором объяснение мотива, которым ру-
ководствовался Залевк - «решения судей не одинаковы в одинаковых
случаях, хотя должны быть одинаковыми» - достаточно красноречиво,
на наш взгляд, характеризует состояние правосудия в период господ-
ства обычного права. В этих условиях законодатель, по-видимому, со-
знательно стремился к ограничению чрезмерного влияния судей на ис-
ход судебного процесса33, т.е. фактически к ослаблению субъективно-
го фактора в судопроизводстве за счет усиления роли закона.
Ещё одним важным нововведением Залевка явилось расширение
сферы компетенции суда. Известно, что в составленном Залевком кодек-
се был закон о нанесении увечий, основанный на принципе jus talionis.
Закон, излагаемый Демосфеном в речи против Тимократа (Dem., XXIV,
140-141), предписывает нанесение равного возмездия за причиненный
физический ущерб, и, несомненно, производит впечатление весьма ар-
хаичного установления обычного права. Согласно этому закону, вызвав-
шему немало споров в научной литературе, человек, выбивший кому-
либо глаз, должен был понести равноценное наказание, т.е. лишиться
таза. Тот, кто выбивал глаз одноглазому, в наказание лишался обоих
глаз.34 Как нетрудно заметить, данный закон Залевка в передаче древ-
них авторов содержит явные элементы исторического анекдота, что вы-
зывает у многих авторов сомнение в достоверности этого сообщения.35
32 Ср.: Шишова И.А. Раннее законодательство... С. 68; Dunbabin T.J. The
Western Greeks. P. 70; Gagarin M. Early Greek Law. P. 64.
33 M.Гагарин допускает, что даже один и тот же судья при отсутствии пи-
саных законов мог принимать значительно различающиеся решения по ана-
логичным делам. Тем не менее он высказывает сомнение в том, что ограниче-
ние судебного произвола входило в намерения законодателя. См.: Gagarin М.
Burly Greek Law. Р. 64.
34 Ср.: Diod.,XII, 17, 4-5, где аналогичный закон приписывается Харонду;
Aclian. V.H., XIII, 24; Arist., fr. 600 (61) Rose - где то же наказание иредписы-
яистся за воровство либо прелюбодеяние.
35 Ср.: Шишова И.А. Раннее законодательство...С. 68; Dunbabin T.J. The
Western Greeks. P. 68-75; Adcock ff.E. Literary Tradition and Early Greek Code-
Makers // Cambridge Historical Journal. 1927. Vol. 2. P. 95 ff; Compemolle R.,
viin. La legislation aristocratique de Locres epizephyrienne, dite legislation de
67
Л.А. Пальцева
Действительно, в том виде, в каком до нас дошёл этот закон, он
вряд ли может быть признан аутентичным, хотя бы потому, что в ре-
альной жизни — и во времена Залевка, надо полагать, тоже - преду-
сматриваемая законом ситуация является чрезвычайно редкой и едва
ли требующей специального законодательного регулирования. Вме-
сте с тем нет и достаточных оснований для отрицания исторической
основы в сообщении Демосфена, поскольку здесь вполне отчетливо
просматривается восходящий к древнейшим временам принцип «око
за око», на котором основывался древний обычай равного возмездия
за нанесённый ущерб. По-видимому, в этом случае можно говорить о
введении в письменный кодекс закона, основанного на данном прин-
ципе. Образное выражение «око за око» в дальнейшем, как это неред-
ко случалось, могло трансформироваться в полуанекдотические рас-
сказы о странных установлениях ранних законодателей.
Древний обычай был возведён Залевком в ранг закона с той, одна-
ко, разницей, что, если раньше возмездие осуществлялось заинтересо-
ванными лицами без участия суда, то теперь дела такого рода подле-
жали судебному разбирательству. Фактически это означало установ-
ление государственного контроля над теми сторонами общественной
жизни, которые ранее регламентировались только обычаем. В круг
рассматриваемых судами вопросов были введены дела, связанные с
преступлениями против личности, в чём можно усматривать еще один
кардинальный сдвиг в развитии судопроизводства со времен Гомера и
Гесиода, когда дела такого рода находились вне юрисдикции.
Данный закон интересен и с другой точки зрения. Наверное, в этом
случае впервые можно говорить о введении в судебную практику си-
стемы принудительного судебного преследования за совершенное
преступление. Если в предшествующий период судебное разбиратель-
ство производилось лишь по обоюдному согласию сторон, или, в неко-
торых случаях, под давлением общественного мнения, то теперь, ког-
да действующее законодательство четко очерчивало круг наказуемых
деяний и определяло наказания за них, общество получало не толь-
ко ясный ориентир относительно того, что именно и в какой мерс яв-
лялось наказуемым, но и определенный импульс к пресечению и на-
казанию противоправных действий. Произведенная Залевком фикса-
ция преступлений и наказаний должна была содействовать осозна-
нию того, что человек, совершивший правонарушение, противостоит
Zaleukos // L’Antiquite Classique. 1981. Т. 50. Р. 759 ff.; Gagarin М. Early Greek
Law. P. 66. Note 63.
68
Раннегреческое законодательство
не только родичам пострадавшего, но и обществу в целом, потенци-
ально опасен для него. Иными словами, законодательный кодекс За-
левка, фиксировавший, среди прочих законоположений, преступления
против личности, можно считать отправной точкой в процессе пере-
хода от добровольного обращения к суду к принудительному судебно-
му преследованию со стороны государства36. Этот процесс предпола-
гал (и вместе с тем стимулировал) усиление роли суда в общественной
жизни, а также создание государственных структур, призванных обе-
спечивать деятельность системы правосудия (тюрьмы, стража и т.д.).
Все эти изменения, касающиеся в первую очередь общественного пра-
восознания, но вместе с тем требующие как материальных затрат, так
и организационных усилий, не могли, конечно, происходить одномо-
ментно. Как отмечает М.Гагарин, даже в Афинах с их развитой су-
дебной системой вплоть до IV в. до н.э. государство не всегда брало
па себя обязанность преследования преступника.37 Тем более вероят-
ным представляется отступление от предложенного Залевком принци-
па в небольших отдаленных городах периода архаики. Важно, однако,
подчеркнуть, что уже на раннем этапе кодификации права проявилась
тенденция, получившая в дальнейшем развитие в судебной практике
многих городов Греции.
Не менее важное значение имело и непосредственное обращение
законодателя к вопросам процедурного характера. Известен один из
таких законов, регламентирующий досудебные отношения сторон,
заявляющих претензию на владение каким-либо объектом собствен-
ности. В передаче Полибия (Polyb., XII, 16, 4) он звучит так: « Тот
из спорящих относительно собственности должен удерживать ее до
суда, у кого эта собственность была отнята». В отличие от других за-
конов Залевка, регулирующих отношения собственности в форме пря-
36 По мнению М.Гагарина, самым ранним документом, дающим явные
свидетельства существования системы принудительной судебной процеду-
ры, является закон Драконта об убийстве. См.: Gagarin М. Early Greek Law. Р.
112. Действительно, нельзя отрицать того, что именно этот документ деталь-
но разрабатывает процедуру привлечения убийцы к судебной ответственно-
сти. Но, как нам представляется, афинский законодатель действовал в рус-
ле уже сложившейся в судебной практике тенденции, диктующей необходи-
мость вмешательства государственных судебных органов в дела подобно-
го рода. Ср.: Wolff H.J. The Origin of Judicial Litigation among the Greeks //
Traditio. 1946. № 4. P. 32 ff.; Harrison A.R.W. The Law of Athens. Vol. 2. Oxford,
1971. P. 69 ff.
37 Gagarin M. Early Greek Law. P.l 14. Note 37.
69
Л.А. Пальцева
мого запрета (Arist. Polit., II, 4, 4, 1266 b) либо через введение нака-
зания (Arist., fr. 600 Rose), данный закон определяет порядок дей-
ствий сторон в имущественном конфликте на досудебном этапе, ког-
да с обеих сторон уже заявлены претензии на обладание определен-
ной собственностью.38 Регламентируя действия сторон в подобной си-
туации, законодатель, видимо, стремился ввести конфликт в опреде-
ленное правовое русло, минимизировать его возможные негативные
последствия и тем самым создать наиболее оптимальные условия для
суда, который должен был поставить точку в этом споре.39 Регламен-
тирование процедуры - будь то взаимоотношения спорящих субъек-
тов или порядок судопроизводства - в дальнейшем становится одним
из важных направлений законотворчества.40
Во второй половине VII в. до н.э. к вопросам судебной процеду-
ры обращался также Харонд из Катаны, законы которого были приня-
ты многими городами Сицилии, Южной Италии, а затем и других об-
ластей античного мира. Восстановление состава законодательства Ха-
ронда весьма затруднено вследствие скудости и противоречивости до-
шедшей до нас традиции.41 К интересующему нас сюжету имеют от-
ношение два сообщения Аристотеля, достоверность которых призна-
ется всеми исследователями.
Так, во П-й книге «Политики» Аристотель сообщает, что законода-
тельством Харонда впервые были предусмотрены меры против лжес-
видетельства (Arist. Polit., II, 9,8, 1274 b) в форме ётот]ф19 - формаль-
ного привлечения свидетеля к судебному разбирательству за дачу лож-
ных показаний. С такой инициативой могло, видимо, выступать лю-
бое заинтересованное лицо (так, по крайней мере, начиналась процеду-
ра ’ел1окг|\|/Ц в афинском праве)42. Причина этого нововведения понят-
38 В рассказе Полибия поводом к цитированию древнего закона Залевка
послужил спор двух людей из-за раба (Polyb., XII, 16, 1-5).
39 Ср.: ШишоваИ.А. Раннее законодательство. ..С. 114. Прим. 115; Gagarin
М. Early Greek Law. Р. 74.
40 Gemet L. Anthropologic de la Grece antique. Paris, 1968. P. 217; Gagarin M.
Early Greek Law. P. 72 ff.
41 Древние авторы нередко приписывали Залевку и Харонду одни и те же
законы. И.А. Шишова высказывает предположение, кажущееся вполне ре-
зонным, о возможном заимствовании Харондом некоторых законоположений
своего предшественника. Уже Аристотелю была знакома традиция, по кото-
рой Харонд был учеником Залевка (Arist. Polit., II, 9,1274 b, 5-7). См.: Шишо-
ва И.А. Раннее законодательство... С. 69 сл.
42 Harrison A.R.W. The Law of Athens. Vol. II. P. 192 ff.
70
Раннегреческое законодательство
ни - еще Гесиод, на личном опыте знакомый с судебной системой свое-
IV времени, писал, что клятвы, даваемые свидетелями в подтверждение
правдивости показаний, часто бывали ложными. По-видимому, за деся-
тилетия, отделяющие Гесиода от Харонда, проблема лжесвидетельства
н судах приобрела еще большую остроту. Такое положение неизбежно
должно было порождать судебные ошибки, рост числа недовольных, и
и результате - падение авторитета судов. Ответом на это и явилась мера,
предложенная Харондом, очевидная цель которой - повысить объектив-
ность судебных решений и тем самым сделать суд более эффективным
механизмом для улаживания споров и конфликтов.
Другое замечание Аристотеля касается порядка комплектования
суда, учреждённого Харондом. В IV-й книге «Политики», рассматри-
иия способы привлечения граждан к участию в общественной жизни,
Аристотель упоминает введённый Харондом закон, устанавливающий
размеры штрафов для граждан за отказ исполнять должность судьи. В
законе, как подчёркивает Аристотель, предусматривались разные раз-
меры штрафов для богатых и для бедных (Arist. Polit., IV, 10,6).
Последнее обстоятельство обычно рассматривается исследователя-
ми как указание на проведение Харондом тимократической реформы,
разделившей граждан на имущественные классы.43 Вместе с тем крат-
кое упоминание Аристотеля о законе Харонда представляет интерес и
с другой точки зрения - оно раскрывает перед нами механизм форми-
рования судебного учреждения принципиально нового типа, возник-
новение которого можно отнести к последней четверти VII в. до н.э.
Качественно новым явлением была прежде всего возможность ис-
полнения судейских должностей представителями разных имуще-
ственных классов, что отличает суд Харонда от старых аристократи-
ческих судебных учреждений. Не менее важным представляется и то,
что закон говорит о выборном судебном органе, который должен пери-
одически замещаться новыми судьями. На это, как нам кажется, ука-
зывает сам факт издания закона, призванного побудить граждан ак-
тивно участвовать в работе суда. В свою очередь, необходимость ак-
тивизации граждан указывает на то, что суд, учрежденный Харондом,
был достаточно многочисленным по составу и, поскольку требовалось
его периодическое обновление, у законодателя возникали трудности
с комплектованием состава судей. Наконец, необходимость введения
штрафа в вышеозначенной ситуации можно рассматривать как указа-
43 Шишова И.А. Раннее законодательство... С. 69 сл.; Dunbabin T.J. The
Western Greeks. P. 72.
71
Л.А. Пальцева
ние на то, что в судьи мог быть избран человек, не желавший или нс
имевший возможности заниматься судейской деятельностью. Такая
ситуация возможна, скорее всего, при избрании с помощью жеребьёв-
ки, в которой должно было участвовать всё гражданское население.
Перечисленные выше изменения порядка формирования суда явля-
ются настолько значительными, что рассматриваемый закон с полным
правом может быть назван частью обширной судебной реформы, про-
веденной в Катане и, по-видимому, в других городах, принявших зако-
нодательство Харонда.
Можно, таким образом, констатировать появление на исходе VII в.
до н.э. тенденции к увеличению численного состава судов и к расшире-
нию участия в них представителей разных слоев общества. Эта тенден-
ция, заметим, проявилась не только в законодательстве Харонда, но и, в
определённой степени, у афинского законодателя Драконта, и особенно
у Солона, созданная которым афинская гелиэя стала наиболее ярким во-
площением новых идей в сфере формирования судебных органов.
Изменения в области права и судопроизводства происходили и в
других районах Греции. Ценную информацию об этом даёт Гомеров-
ский гимн Гермесу, время сложения которого, по мнению исследовате-
лей - вторая половина или конец VII в. до н.э.44 В географическом пла-
не гимн ближе всего связан с Беотией, в меньшей степени в нем отра-
жены реалии центрального Пелопоннеса. Скорее всего именно в этих
областях Балканской Греции автор гимна получил представление о со-
временной ему судебной процедуре.
Основная коллизия гимна - ссора Гермеса с Аполлоном, вспыхнув-
шая после того, как Гермес тайком увел и спрятал в пещере принадле-
жавшее Аполлону стадо коров. Узнав о пропаже, Аполлон поступает
так, как, видимо, было принято в подобной ситуации - он обращает-
ся в суд. Автор гимна здесь явно использует взятую из реальной жиз-
44 Так, Г. Ивлин-Уайт датирует гимн Гермесу рубежом VII-VI вв. до н.э.
Е. Рабинович, опираясь на исторические реалии, отмеченные еще Т. Алле-
ном, несколько удревняет предложенную им дату (конец VII в.) и относит
создание гимна к 40-м годам VII в. Особую позицию занимает Р.Янко, ко-
торый склонен датировать гимн Гермесу концом VI в., что в свете истори-
ческих реалий, содержащихся в произведении, представляется неубедитель-
ным. См.: Гомеровы Гимны / Пер. с древнегреч., предисловие, вступительные
статьи и примеч. Е. Рабинович. М., 1995. С. 108 сл.; Homeri opera / Rec. Th.
W. Allen. Oxford, 1911; Hesiod, the Homeric Hymns and Homerica / Transl. by
H.G. Evelyn-White. London, 1936. P. XXXVIII ff.; Janko R. Homer, Hesiod and
the Hymns: Diachronic Development in Epic Diction. Cambridge, 1982. P. 140 ff.
72
Раннегреческое законодательство
ни модель поведения потерпевшего. Аполлон, выступающий в роли
истца, приводит Гермеса к судье (каковым является Зевс) и предъяв-
ляет ответчику обвинение в краже скота. Стороны обмениваются ре-
чами, при этом истец излагает дело по существу, в то время как ответ-
чик, понимая шаткость своей позиции, пытается перевести разговор в
другую плоскость, делая в своей защитной речи акцент на нарушении
Аполлоном принятых процессуальных норм (стк. 370-374):
«Только что солнышко нынче взошло, и приходит вот этот
В дом наш, и ищет каких-то коров, и притом не приводит
Вместе с собой ни свидетелей, ни понятых из бессмертных.
Дать показанья приказывал мне с принужденьем великим
И многократно грозился швырнуть меня в Тартар широкий»
(Пер. В.В. Вересаева)
Последовавшее затем заявление Гермеса показывает, что ответчик,
видимо, понимает всю меру ответственности за дачу ложных показа-
ний. Он заявляет, что не приводил в свой дом никаких коров, и удосто-
веряет правдивость своих слов клятвой, как того требует судебная про-
цедура. Клятва Гермеса не является ложной - действительно, в свой дом
он коров не приводил. Хотя уловка ответчика в данном случае очевид-
на: он излагает в своей речи лишь то, что может, не погрешая против ис-
тины, удостоверить клятвой, но при этом умалчивает о существе дела.
Вся эта сцена представлена автором гимна со значительной долей
иронии - это своего рода пародия, в которой изображены все несураз-
ности современного автору суда и лазейки, которыми могут восполь-
зоваться, в обход закона, хитроумные обвиняемые вроде Гермеса.
Как уже отмечалось, в описанной выше сцене находят отражение
некоторые правовые и процедурные нововведения второй половины
VII в. до н.э. Очевидно, что ко времени сложения гимна в судебной
практике уже сложился четкий порядок привлечения подозреваемо-
го лица к суду и проведения обыска в его доме. Для этого необходимо
было иметь свидетелей преступления (цартирас;), поскольку вторже-
ние в чужой дом должно быть мотивированным. Обыск должен был
проводиться в присутствии понятых, или наблюдателей (католтах).
Нельзя было принуждать предполагаемого преступника к даче показа-
ний и угрожать ему.45 Эти нормы, призванные защитить подозреваемо-
45	Ленцман Я.А. Послегомеровский эпос как источник для социально-
экономической истории ранней Греции // ВДИ. 1954. № 4. С. 70. Для сравне-
ния заметим, что в Афинах в классический период тоже требовалось соблю-
дение формальных процедур при обыске. См.: MacDowell D.M. The Law in
Classical Athens. London, 1978. P. 148.
73
Л.А. Пальцева
го от произвола и насилия, могли, конечно, нарушаться (как это видно
из описанного выше эпизода). Важно, однако, что нарушение прав по-
дозреваемого рассматривается уже как нечто неправомерное. Именно
поэтому в ответ на обвинение в краже скота Гермес выдвигает встреч-
ное обвинение в несоблюдении истцом законной процедуры обыска и
насильственных действиях по отношению к подозреваемому.
Наконец, в гимне Гермесу отчетливо проявляется одна из основ-
ных черт греческого правосудия, а именно - право истца и ответчи-
ка на свободное отстаивание своей позиции в суде. Суд здесь мыслит-
ся как состязание сторон, своего рода агон, предполагающий откры-
тые судебные дебаты. Особенно ярко эта черта проявляется в афин-
ском правосудии классического периода, но в зачаточной форме мы
встречаем ее уже в гомеровской «Илиаде» и, позднее, в гимне Герме-
су. По-видимому, это связано с тем, что, как уже отмечалось, суд в Гре-
ции с самого начала имел характер третейского суда, к которому кон-
фликтующие стороны обращались добровольно для разрешения воз-
никших разногласий. Такая форма суда, видимо, изначально предпо-
лагала свободное право сторон на предъявление претензий к против-
нику и защиту своей позиции. Открытые прения сторон (как черта,
унаследованная от третейских судов древности) получили в дальней-
шем особое развитие в Афинах.
Ценное дополнение к литературным свидетельствам дают эпигра-
фические памятники VII-VI вв. до н.э., имеющие отношение к сфере
суда и права. Надписи содержат некоторые дополнительные сведения
о законодательном регулировании судопроизводства, в частности, дея-
тельности судей, равно как и иных должностных лиц.
Древнейшие документы такого рода были найдены в критских го-
родах Дреросе и Гортине, где законодательная деятельность отлича-
лась особой активностью начиная со второй половины VII в. до н.э.
Одна из дреросских надписей, в отличие от других полностью сохра-
нившаяся, особенно важна в свете интересующего нас вопроса. При-
ведём перевод основной части надписи (ML. № 2; вторая половина
VII в. до н.э.): «Так постановил полис. Человек, занимавший долж-
ность косма, не может быть космом вновь в течение десяти лет. Если
же он займёт должность косма и вынесет судебное решение, сам дол-
жен будет уплатить присуждённую сумму в двойном размере, и поте-
ряет право занимать должность в течение всей жизни. И все решения,
принятые им как космом, потеряют силу. Клятву же пусть принесут
действующие в полисе косм, коллегия дамиев и коллегия двадцати».
74
Раннегреческое законодательство
В научной литературе весьма оживлённую дискуссию вызвал во-
прос о должностных функциях упоминаемых в конце надписи кол-
легиальных органов46. В то же время закон вполне определённо ука-
зывает на должностные полномочия косма, заключающиеся в реше-
нии судебных дел. Как полагает М. Гагарин, рассматриваемое поста-
новление представляет собою лишь одну часть из созданной в Дреро-
се серии законов, регулирующих судебную деятельность косма.47 За-
кон, как видно из приведённого выше текста, создан с целью предот-
вратить насильственный захват судебной власти отслужившими свой
должностной срок космами, отказывающимися сложить с себя пол-
номочия по истечении законного срока. По-видимому, попытки тако-
го рода уже имели место, чем и была вызвана необходимость создания
подобного закона.48
Рассматриваемый закон даёт некоторое представление об особен-
ностях государственного устройства, и, в частности, о судопроизвод-
стве в Дреросе во второй половине VII в. до н.э. Основной смысл дан-
ного закона заключается в утверждении и закреплении на законода-
тельном уровне принципа периодической ротации судей, который, как
свидетельствуют источники, примерно в то же время утверждается и
В других греческих городах - Катане и Афинах. За нарушение ука-
занного принципа создателями закона предусмотрены специальные
санкции - денежный штраф, запрет впредь занимать государственные
должности и отмена всех судебных решений, принятых за время неза-
конного пребывания в должности косма.
К названному закону Дрероса близка по смыслу одна из гортин-
ских надписей первой половины VI в. до н.э. (IC. IV. 14 g-p). Это фраг-
мент закона, регулирующего деятельность городских магистратов. В
числе последних упоминается косм как представитель судебной вла-
сти, которому закон предписывает не только выносить судебные ре-
шения, налагая на виновных штрафы, но и самостоятельно взыски-
вать их. В случае неисполнения этого требования косм, согласно зако-
ну, должен сам внести необходимую сумму. Кроме того, в гортинском
законе определяются сроки, в течение которых запрещалось повторно
занимать ту или иную должность. В частности, для космов этот срок
46 Demargne Р., Effenterre Н. Recherches a Dreros // ВСН. Т. 61. 1937
Р. 342 ff.; Erenberg V. An Early Source of Polis Constitution // CQ. Bd. 37.
1943. P. 14 ff.; Willets R.W. Aristocratic Society in Ancient Crete. London, 1955.
P. 167 ff.
47 Gagarin M. Early Greek Law. P. 84.
48 Gagarin M. Early Greek Law. P. 85.
75
Л.А. Пальцева
составляет три года, в то время как для других должностных лиц речь
идёт о более длительных сроках (десять лет для гномонов и пять лет
для ксениев).
Для критских городов, таким образом, мы имеем достаточно убеди-
тельные эпиграфические свидетельства, подтверждающие общую для
рассматриваемого периода тенденцию к законодательному регулиро-
ванию судебной деятельности, т.е. фактически - к установлению об-
щественного контроля над судебной властью. Можно, конечно, пред-
положить, что названные законы были продиктованы не абстрактным
стремлением к совершенствованию судопроизводства, а необходимо-
стью обеспечения для противоборствующих аристократических кла-
нов равного доступа к высоким должностям, прежде всего судебным.
Но в любом случае это способствовало развитию тех начал, которые
со временем станут неотъемлемыми атрибутами полисного строя.
Законы, регулирующие судебную деятельность, создавались нс
только в критских городах. В качестве примера приведём две извест-
ные надписи.
Одна из них, датируемая 550-525 гг. до н.э., содержит тексты че-
тырёх законов Эретрии (IG. IX. 1273-74).49 Несмотря на плохую со-
хранность надписи в целом, два закона вполне поддаются восстанов-
лению. В одном из них излагаются общие положения, касающиеся су-
дебной процедуры и порядка приведения в исполнение вынесенных
судебных решений: « Суд следует вершить после принесения клятвы.
Штрафы платить на третий день настоящими деньгами. Кто не упла-
тит штраф, подлежит изгнанию». Все три положения, сформулирован-
ные в этом законе, могли в полной мере относиться ко всем судебным
делам, а не к какой-либо одной их категории. Это касается как требо-
вания принесения судейской клятвы, так и определения сроков упла-
ты присуждённых штрафов и введения санкции за неуплату штрафа.
Упоминаемые в данном законе судебные наказания - штраф и изгна-
ние - были, по-видимому, основными мерами воздействия, к которым
прибегали местные судьи, причём изгнание явно рассматривалось как
высшая мера наказания.
В той же надписи, в законе, посвящённом, видимо, какому-то част-
ному вопросу, указывается размер штрафа за конкретное правонару-
шение: «...пусть будет должен десять статеров», после чего следуют
предписания: «если же не уплатит, пусть власти действуют по зако-
49 Jeffery L.H. The Local Scripts of Archaic Greece. Oxford, 1961. P. 84;
Vanderpool E., Wallace P.W. The Sixth Century Laws from Eretria//Hesperia.
Vol. 33. 1964. P. 381 ff.
76
Ранпегреческое законодательство
ним. А кто этого не сделает, сам должен [уплатить штраф]». Эрстрий-
ский закон, таким образом, провозглашает тот же принцип личной ма-
териальной ответственности судебных властей за исполнение выне-
сенного приговора, который несколько ранее появился в Гортинс. Вве-
дение указанного принципа, как уже отмечалось ранее, свидетельству-
ет о тенденции к установлению законодательно оформленных требо-
ваний к судебным органам, об усилении общественного контроля над
ними.
Одним из наиболее известных эпиграфических памятников, по-
свящённых вопросам судопроизводства, является хиосская надпись,
гик называемая «хиосская ретра», датируемая 575-550 гг. до н.э. (ML.
№ 8).50 Несмотря на то, что исследователи, занимавшиеся восстанов-
лением текста надписи, расходятся в некоторых частных вопросах,51
общий характер текста не вызывает сомнений - это закон, принятие
которого связано с необходимостью совершенствования деятельности
судебной системы.
Надпись содержит уникальные сведения о государственном
устройстве и судопроизводстве на Хиосе. Правом выносить судебные
решения здесь обладали «цари», составлявшие коллегиальный судеб-
ный орган, и дсмарх. Первых исследователи нередко сопоставляют с
афинскими царями, упоминаемыми в законе Драконта об убийстве, а
также в литературных источниках (Pint. Sol., 19).52 Афинская коллегия
царей, обладавшая судебными полномочиями, включала, как извест-
но, архонта-басилея и четырёх филобасилесв. По-видимому, на Хиосе
коллегия царей имела столь же древние корни, как и в Афинах, и обла-
дала унаследованной от древних царей судебной властью. Упоминае-
мый в хиосской надписи дсмарх, возможно, обладал судебными пол-
номочиями как представитель демоса.
Несмотря на утрату значительной части текста можно понять, что в
двух первых частях надписи (А - В) определялись меры наказания для
судей, злоупотреблявших своим положением. Сохранившиеся части
фраз дают представление о характере этих злоупотреблений: «если
50 Jeffery L.H. The Courts of Justice in Archaic Chios // BSA. Vol. 51. 1956.
P. 157 ff.
51 Jeffery L.H. The Courts of Justice in Archaic Chios. P. 157-167; Oliver J.
Text of the So-called Constitution of Chios from the First Half of the Sixth
Century B.C. //AJP. Vol. 80. 1959. P. 296-301; Wadc-Gery H.T. Essays in Greek
History. Oxford, 1958. P. 198 ff.
52 Jeffery L.H. The Courts of Justice in Archaic Chios. P. 161; Gagarin M. Early
Greek Law. P. 91.
77
Л.А. Пальцева
кто-либо, исполняя должность демарха или басилея, будет подкуплен
взяткой...», «если подвергнется несправедливости в суде демарха...»,
«за оскорбления - двойной штраф».
Закон не только определяет санкции для недобросовестных судей
в виде штрафов, но и вводит в судебную систему Хиоса новую про-
цедуру, обеспечивающую возможность пересмотра судебных дел. В
третьей части надписи (часть С) содержатся следующие указания:
«Пусть обратится с жалобой в Народный Совет ([ЗоХт) 8т)цосит|). На
третий день после праздника EpSopaia пусть соберётся Народный Со-
вет, имеющий право налагать наказания, избранный по 50 человек от
филы. Пусть он исполнит другие общественные дела и рассмотрит су-
дебные дела, апелляции по которым поступили в течение месяца...».
Упоминание о Народном Совете, принимающем апелляции по де-
лам, ранее рассмотренным в судах первой инстанции, т.е. царями и де-
мархом, натолкнуло исследователей на мысль об определённом сход-
стве хиосской апелляции (SiKai ёккХцтоь) с афинской процедурой
ёфесп.?, введённой Солоном незадолго до создания хиосской ретры.53
Можно полагать, что создатели хиосского закона вполне осознанно
копировали афинское нововведение, видимо, уже успевшее доказать
свою эффективность.
Таким образом, на Хиосе мы видим примерно ту же ситуацию, что
в Эретрии и городах Крита. Характерное для ранней архаики самовла-
стие судей постепенно сменяется установлением контроля общества
над судебными органами, что достигается путём создания серии спе-
циальных законов, регулирующих деятельность должностных лиц, об-
ладающих судебными полномочиями. Целью этих законодательных ак-
тов, как было показано выше, было ограничение судебного произвола,
вызывавшего общественное недовольство; вместе с тем нельзя полно-
стью исключить и наличие межклановых интересов, что в особенно-
сти характерно для городов Крита. Однако независимо от того, кем и
с какой целью предлагались эти законы, объективно они способство-
вали появлению нового типа отношений между обществом и властью,
что имело большое значение для формирования основ полисного строя.
53 Вместе с тем нельзя не заметить и некоторое различие организационно-
го порядка: в Афинах апелляции рассматривались в гелиэе, т.е. в специально
для этого созданном судебном органе, в то время как на Хиосе роль апелляци-
онного суда была возложена на Совет. О возможном противостоянии Народ-
ного Совета и Совета аристократического толка (подобного афинскому Арео-
пагу) см. в комментарии к ML. № 8. Р. 16.
78
Раннегреческое законодательство
В заключение необходимо еще раз подчеркнуть, что в VII-VI вв.
до н.э. происходят заметные изменения как в области права, так и в
сфере его применения, т.е. в судопроизводстве. Попробуем выделить
основные направления в развитии судебной системы в это время. Пре-
жде всего необходимо отметить расширение компетенции суда, с чем
связано, в частности, появление у судебных учреждений новой для того
времени функции принудительного судебного преследования лиц, со-
вершивших правонарушение. В то же время наблюдается стремление
ограничить волюнтаристские проявления в судах строгими рамками за-
кона, предписывающего конкретные наказания по каждому виду пре-
ступлений. В том же контексте, очевидно, следует рассматривать появ-
ление особой категории законов, регламентирующих некоторые сторо-
ны деятельности судей и других полисных магистратов. В некоторых
случаях законодательное регулирование судебной деятельности приво-
дит к полномасштабной судебной реформе, в результате которой появ-
ляется принципиально новый тип судебного учреждения с выборным,
периодически обновляемым составом судей, представляющих разные
слои населения. Заметные изменения происходят и в правосознании об-
щества, что привело, в частности, к созданию системы мер, направлен-
ных на защиту прав обвиняемых. В русле указанных тенденций, проя-
вившихся в VII-VI вв. до н.э. как в Балканской Греции, так и за ее преде-
лами, развивалась, как будет показано ниже, и судебная система Афин.
3.	Раннее законодательство и судебная система в Афинах
Ранний этап истории афинского государства, охватывающий так
называемые «тёмные века» и архаический период, был временем за-
рождения важнейших государственных институтов, которые, посте-
пенно развиваясь и видоизменяясь, составили основу демократиче-
ской конституции Афин V -IV вв. до н.э.
Одним из самых влиятельных институтов власти, игравших едва
ли не самую заметную роль в жизни афинского демократического по-
лиса, был суд. Формирование афинской судебной системы началось за-
долго до создания в Афинах первых писаных законов. К VII в. до н.э.,
когда впервые производится запись действовавших в Афинах положе-
ний устного обычного права, система правосудия здесь уже приобре-
ла вполне осязаемые очертания. Она была представлена, с одной сто-
роны, тремя архонтами - носителями высшей исполнительной власти,
и, с другой стороны, единственным на тот момент совещательным ор-
ганом - советом Ареопага, а также четырьмя филобасилсями. Одна из
особенностей афинского правосудия на этом этапе заключалась в не-
79
Л.А. Пальцева
расчленённости ветвей власти, в отсутствии государственных инсти-
тутов, созданных специально для целей судопроизводства.
В VII в. до н.э. в Афинах, как и во многих греческих полисах, проис-
ходят значительные изменения в области права и правосудия. Началь-
ный этап этих изменений связан с появлением в афинской государствен-
ной системе должности фесмофетов. Учреждение этой магистратуры
Аристотель относит к тому периоду, когда срок полномочий должност-
ных лиц был сокращен до одного года (Arist. Athen. Polit., 3,4). С другой
стороны, известно, что во время Килоновой смуты фесмофеты в числе
девяти архонтов возглавляли осаду Акрополя (Thue., I, 126, 8). Следо-
вательно, появление должности фесмофетов можно отнести к периоду
с 682 по 636 гг. до н.э., скорее всего, ближе к первой из названных дат.
О полномочиях фесмофетов Аристотель сообщает следующее
(Arist. Athen. Polit., 3,4): «фесмофеты...были избраны..., чтобы, запи-
сав беоща , хранить их для решения судебных споров».
В современной научной литературе данное сообщение Аристоте-
ля получило неоднозначную оценку. По мнению ряда исследователей
предлагаемая Аристотелем мотивация избрания фесмофетов не мо-
жет внушать доверия. Заявление Аристотеля, по их мнению, - не бо-
лее чем предположение, основанное на названии должности.54 В то же
время другие полагают, что сообщение Аристотеля о ранних фесмофе-
тах заслуживает самого пристального внимания.
Из цитированного выше сообщения Аристотеля следует, что фес-
мофеты избирались для письменной фиксации и хранения Оесгцса,
причем эти последние предполагалось использовать в суде. Слова
Оесгцб? и Оесгцюр достаточно часто встречаются в источниках. Как по-
лагает М. Оствальд, чаще всего этими словами обозначались законы,
ниспосланные богами либо установленные законодателем, наделён-
ным особыми полномочиями, в силу чего его установления восприни-
мались как данные свыше.55 Предлагались, однако, и другие трактовки
этого слова в приведённом выше контексте, что, соответственно, вли-
яло на понимание смысла деятельности ранних фесмофетов.
Вместе с тем в англо-американской литературе последних десяти-
летий получило широкое распространение понимание слова Оёсщлор в
54 Sanctis G., de. Atthis: Storia della Repubblica Ateniese. Ed. 2. Torino, 1912.
P. 133; Latte K. Thesmotheten // RE. 2-te Reihe. Bd. VI. Hbbd. 11. 1936. Sp. 33.;
Hignett Ch. A History of the Athenian Constitution .. .P. 76.
55 Ostwald M. Nomos and the Beginnings of Athenian Democracy. Oxford,
1969. P. 18 ff.
80
Раннегреческое законодательство
значении «судебный приговор».56 В основе данного утверждения лежит
принимаемый в качестве непререкаемой истины тезис о том, что соз-
дававшаяся фесмофетами правовая база судопроизводства (именно эту
роль должны были играть упоминаемые Аристотелем Oecrpta) основы-
валась на записи принимаемых судами решений. При подобном подходе
судебный прецедент возводился в ранг единственного источника права
В формирующейся правовой системе Афинского государства.
Против подобной трактовки Оёсгцкт, однако, вполне обоснованно,
на наш взгляд, высказывались К. Латте и Г. Бузольт.57 Для создания
правовой основы судопроизводства, что составляло основной смысл
деятельности фссмофетов, необходимо было письменно зафиксиро-
вать неписаные правила и нормы, которые с древнейших времён ре-
гулировали жизнь общества. Иными словами в записываемых фесмо-
фетами Оёсгцкт следует видеть прежде всего нормы обычного права.58
Вместе с тем есть основания полагать, что наряду с древними уста-
новлениями обычного права фесмофсты могли в определенных слу-
чаях создавать новые нормативные акты, фактически являющиеся
законами. Об этом свидетельствует цитируемый Аристотелем ран-
ний афинский закон против тирании (Аристотель относит его к числу
Оёсгрьа) : «Если кто-либо станет устанавливать тиранию или способ-
ствовать установлению тирании, пусть и сам он, и род его подвергнут-
ся атимии» (Arist. Athen. Polit., 16, 10). Данный закон возник, как спра-
ведливо полагают многие исследователи, как закономерная реакция на
попытку захвата власти Килоном в 636 г. до н.э.59
По мнению М.Гагарина, которое представляется нам вполне убе-
дительным, закон был создан фесмофетами в период между Килоно-
вой смутой и законодательством Драконта, т.е. сразу по следам собы-
тий, произошедших в Афинах. Известно, что подавлением мятежа ру-
ководили девять архонтов, в числе которых были шесть фесмофетов
(Thue., I, 126, 8). Последние, по-видимому, как единственная в то вре-
56 См., напр.: Hignett Ch. A History of the Athenian Constitution ...P. 76.;
Gagarin M. 1) The Thesmothetai and the Earliest Athenian Tyranny Law // ТАРА.
Vol. 111. 1981. P. 71; 2) Early Greek Law. P. 56.
57 Latte K. Thesmotheten. Sp. 33 ff.; Busolt G. Griechische Staatskunde. S. 802.
58 См. подробнее: Пальцева Л.А. Фесмофеты и раннее афинское законода-
тельство // Мнемон. Исследования и публикации по истории античного мира.
Вып. 5. СПб, 2006. С. 211.
59 Ostwald М. The Athenian Legislation against Tyranny and Subversion // ТАРА.
Vol. 86. 1955. P. 106 ff.; Gagarin M. The Thesmothetai... P. 74; Gallia A.B. The
Republication of Draco's Law on Homicide // CQ. Vol. 54. № 2. 2004. P. 458 ff.
81
Л.А. Пальцева
мя коллегия с соответствующими полномочиями, создали спустя неко-
торое время закон (Oecrpiov), направленный против тирании.60
Учреждение должности фесмофетов стало в истории Афин пер-
вым опытом создания специальных институтов, связанных со сферой
права и судопроизводства. Записанные фесмофетами бёоща включа-
ли, наряду с древними установлениями обычного права новые, про-
диктованные жизненной необходимостью нормативные акты, по су-
ществу приближающиеся уже к законам. Тем не менее первым зако-
нодателем, давшим Афинам писаные законы, традиция, как известно,
называет Драконта. В то время, как фесмофеты записывали беоща ис-
ключительно для служебного пользования, как подспорье для работы
суда, Драконт не только создал свод законов, но и обнародовал их, сде-
лал их общественным достоянием. Именно поэтому, надо полагать,
его деятельность имела более широкий общественный резонанс.
Таким образом, деятельность афинских фесмофетов в VII в. до н.э.
следует рассматривать лишь как первый, подготовительный этап коди-
фикации права. Тем не менее можно утверждать, что эти усилия были
не напрасны. Драконт, будучи одним из фесмофетов (Paus., IX, 36,8),
и имея, следовательно, доступ к их записям, не мог не использовать
все то, что было наработано его предшественниками. В определенном
смысле можно сказать, что Драконт как бы подвел итог предшествую-
щей деятельности фесмофетов.
Аристотель относит законодательство Драконта к году архонта
Аристэхма (Arist. Athen.PoL, 4,1; 5,1; 41,2), время архонтства которого,
впрочем, неизвестно. Более конкретные указания имеются в поздней
традиции. Клемент Александрийский и Свида относят деятельность
Драконта к 39-й Олимпиаде, т.е. к периоду с 624 по 621 г. до н.э. (Clem.
Alex. Strom., 1,16; Suid.Lex. s.v. Дракащ). «Хроника» Евсевия (армян-
ская версия) указывает точную дату - 621 г. до н.э.61
Краткие свидетельства античной традиции о законодательстве Дра-
конта дают, тем не менее, основание полагать, что оно охватывало доста-
точно широкий круг вопросов. Не затрагивая их во всей совокупности,62
отметим лишь некоторые моменты, позволяющие судить о новых прин-
ципах, появившихся в афинском законодательстве и судопроизводстве.
60 Gagarin М. The Thesmothetai... Р. 77.
61 Подробнее о времени создания законодательства Драконта см.: Stroud
R.S. Drakon’s Law on Homicide. Berkeley; Los Angeles, 1968. P. 66 ff.
62 Подробнее см.: Пальцева Л. А. К вопросу о составе законодательства
Драконта // Мнемон. Исследования и публикации по истории античного
мира. СПб., 2007. Вып. 6. С. 195 сл.
82
Раннегреческое законодательство
Как известно, древние авторы нередко упрекали Драконта в излиш-
ней суровости его законов. Между тем, представление об их чрезмер-
ной жестокости опровергается целым рядом источников. Чаще всего в
качестве наказаний за нарушение закона источники упоминают лише-
ние гражданских прав и изгнание - то есть те виды наказаний, кото-
рые использовались в судебной практике Афин в классический пери-
од. Знаменитый закон Драконта об убийстве, например, демонстриру-
ет удивительную мягкость и терпимость по отношению к убийце: за-
конодатель предусматривает для него лишь изгнание; кроме того, ого-
варивается возможность примирения убийцы с родственниками жерт-
вы. Правда, следует иметь в виду, что дошедший до нас текст закона
касается лишь непредумышленных убийств. Впрочем, если следовать
интерпретации М.Гагарина, изгнание в равной степени полагалось и
за умышленное убийство.63
Изгнание и атимия практиковались Драконтом и за другие виды
преступлений. Плутарх, излагая закон Солона об амнистии, перечис-
ляет ряд правонарушений, совершенных до архонтства Солона, вино-
вные в которых были осуждены по прежним законам, т.е. ещё по зако-
нам Драконта (Plut. Sol., 19, 4). Речь идёт об осуждении за убийство,
за участие в массовых кровопролитиях и за стремление к тирании. За-
метим, что в этом перечне названы преступления, направленные фак-
тически на дестабилизацию государственного порядка, т.е. традици-
онно относящиеся к самым серьёзным государственным преступлени-
ям. Тем не менее во всех названных случаях наказанием для виновных
служили изгнание и атимия.
Поллукс упоминает ещё одно наказание, применявшееся в зако-
нах Драконта - штраф в двадцать быков (е1косга|3о1ои), не называя, од-
нако, соответствующее этому штрафу правонарушение (Pollux., IX,
61). Имевшие место попытки как-то связать этот штраф с законами
об убийстве64 (с несохранившейся их частью) едва ли могут быть при-
няты, поскольку во всех известных случаях наказанием за убийство у
Драконта является изгнание. Штраф в натуральной форме, скорее все-
го, был предусмотрен за какой-то другой вид преступлений.
63 Gagarin М. Drakon and Early Athenian Homicide Law. New Heaven, 1981
P. 65 ff.
64 Ruschenbusch E. <t>ONOS. Zum Recht Drakons und seiner Bedeutung fur
das Werden athenischen Staates // Historia. 1960. Bd. IX. H. 2. S. 136 ff; Sealey R.
Regionalism in archaic Athens // Historia. Bd. 9. Heft 2. 1960. P. 157, n. 18.
83
Л.А. Пальцева
Самое суровое наказание - смертная казнь - полагалось за хище-
ние чужого имущества. Наиболее известное сообщение об этом при-
надлежит Плутарху, который пишет, что по законам Драконта кража
овощей и плодов каралась смертной казнью; такое же наказание по-
лагалось и грабителям, посягавшим на храмовую собственность (Plut.
Sol., 17,1). Законы Драконта о кражах (в том же контексте) упомина-
ют и некоторые другие авторы (Philodem. Оес., Со1.7,14-21; Aul.Gell.
N.A., 11, 18, 3; Alciphron. Ер., 2,38; Tzetzes. Chil., 5, 342-344). Любопы-
тен, однако, излагаемый Ксенофонтом закон о кражах, совершаемых
слугами в доме хозяина: «...За кражу следует нести следующие нака-
зания: схваченный на месте преступления заключается в оковы; ока-
зывающий сопротивление приговаривается к смертной казни» (Хеп.
Оес., XIV, 4-5). Этот закон, связываемый с именем Драконта, позво-
ляет заключить, что, по крайней мере, в некоторых его законах про-
является уже дифференцированный подход к преступлениям в зави-
симости от степени их тяжести. Смертная казнь, согласно этому зако-
ну, полагается лишь за кражу с отягчающими обстоятельствами. В то
же время за обычную, неотягощённую кражу, предусматривается бо-
лее мягкое наказание.
В законодательстве Драконта, по-видимому, не только определя-
лись разные виды преступлений, но и назначались конкретные нака-
зания за каждое из них, что должно было облегчить и унифицировать
работу судей. Для развивающегося афинского судопроизводства боль-
шое значение имела также разработка вопросов судебной процедуры,
которым в законодательстве Драконта было уделено особое внима-
ние (что, впрочем, свойственно и другим ранним законодательствам).
Подтверждением сказанного является, в частности, эпиграфический
вариант закона Драконта об убийстве (IG. I. № 115 = ML. № 86). Как
уже не раз подчеркивалось исследователями, этот закон имеет по пре-
имуществу процедурный характер.65 Цель законодателя в данном слу-
чае состоит в тщательной проработке процедурных вопросов, а имен-
но: в определении полномочий судей (царей и эфетов), в выработке
условий примирения убийцы с родственниками убитого и мер защиты
убийцы от самовольной расправы.66
65 Stroud R.S. Drakon’s Law on Homicide. P. 31 ff.; Gagarin M. Early Greek
Law. P. 64; 86 ff; 115.
66 См., напр.: Шишова И.А. Раннее законодательство и становление раб-
ства в античной Греции. Л., 1991. С. 56 сл.; Суриков И.Е. 1) Законодательство
Драконта в Афинах и его исторический контекст // Древнее право. 2000. № 2
(7). С. 8-18; 2) Проблемы раннего афинского законодательства. М., 2004. С.
84
Раннегреческое законодательство
Возможно, одной из мер, направленных на совершенствование
суда, явилось введение Драконтом в судебную процедуру клятвы су-
дей, содержащей требование проявлять равную благосклонность к
участникам судебного процесса (Lucian. De calumn., 8; ср.: Schol. ad
II,, XV,36). Регламентирование судебной процедуры, одним из эле-
ментов которой была приносимая судьями клятва, по-видимому, было
продиктовано стремлением законодателя повысить степень объектив-
ности принимаемых судьями решений.67
Не ограничиваясь отдельными процедурными нововведениями,
Драконт учреждает в Афинах новый судебный орган, т.е. фактически
проводит судебную реформу, логически связанную с новым подходом
К уголовному законодательству. Мы имеем в виду создание коллегии
эфетов, появление которой ещё более усложнило систему судебных
органов, сложившихся в Афинах к концу VII в. до н.э.
Немногочисленные источники, содержащие сведения об этой кол-
легии, по большей части дают информацию об эфетах конца класси-
ческого периода. Это, прежде всего, «Афинская полития» Аристотеля,
где содержится достаточно подробный очерк о судебной деятельно-
сти эфетов в IV в. до н.э. (Arist. Athen. Polit., 57, 2-4). В речах Демос-
фена, в особенности в известной речи против Аристократа (Demosth.,
XXIII, 22 - 99) определяется место эфетов в процессах по делам об
убийствах. В то же время Плутарх, цитируя закон об амнистии, со-
хранил ценные сведения об афинском суде до Солона ( Plut. Sol., 19).
Некоторые дополнительные данные о коллегии эфетов даёт Поллукс
(Pollux., VIII, 118 - 120). Особое значение в данной связи имеет над-
пись 409/8 г. до н.э. с текстом закона Драконта об убийстве (IG. I. №
115 = ML. № 86). Надпись даёт важные сведения для определения ме-
ста эфетов в судебной системе Афин конца VII в. до н.э.
О времени учреждения суда эфетов сообщает Поллукс в VIII кни-
ге «Ономастикона»: «Эфетов в количестве пятидесяти одного, изби-
раемых из знати, учредил Драконт» (Pollux., VIII, 125). Хронологиче-
ское указание Поллукса вызвало, однако, сомнение у некоторых учё-
ных, доказывавших, что должность эфетов появилась в Афинах ещё
30 сл.; Ruschenbusch Е. ФОЬЮЕ. Zum RechtDrakons... S. 129 ff.; Stroud R.S. 1)
Drakon’s Law on Homicide...; 2) The Axones and Kyrbeis of Drakon and Solon.
Berkeley; Los Angeles, 1979; Gagarin M. Drakon and Early Athenian Homicide
Law; Gallia A.B. The Republication of Drako’s Law on Homicide. P. 451 ff.
67 Подробнее о клятвах, приписываемых Драконту, см.: Пальцева Л.А. К
вопросу о составе законодательства Драконта. С. 210.
85
Л.А. Пальцева
до Драконта.68 Одним из аргументов, выдвигаемых в пользу этой точ-
ки зрения, является то, что в надписи с текстом закона об убийстве нет
упоминаний о создании нового судебного института. Но, как мы уже
отмечали ранее,69 нельзя ожидать предписаний такого рода в законе,
регулирующем конкретную область уголовного права - непредумыш-
ленные убийства. Создание нового судебного органа относится к иной
сфере деятельности законодателя - реформе судопроизводства, кото-
рая должна была закрепляться особым законодательным актом. У нас
нет никаких оснований ожидать включения положений этого законо-
дательного акта в издаваемые законодателем конкретные законы.
Трудно согласиться и с не имеющей подкрепления в источниках
гипотезой, сторонники которой видели в эфетах древний аристокра-
тический совет Афин, преобразованный Драконтом в судебную кол-
легию.
Как нам представляется, для решения вопроса о времени появле-
ния эфетов наибольшее значение имеет сам факт упоминания об этой
коллегии в законе Драконта, коль скоро мы не располагаем ни одним
свидетельством в пользу более раннего возникновения данного ин-
ститута. Свидетельство Поллукса, напрямую связывающее появление
эфетов с деятельностью Драконта, является дополнительным поводом
к тому, чтобы признать первого афинского законодателя создателем
нового судебного органа. Именно эта точка зрения, представленная в
работах ряда исследователей,70 представляется нам наиболее убеди-
тельной.
Как отмечалось ранее, в Афинах до Драконта уже сложилась опре-
делённая система органов правосудия. Учреждение коллегии эфетов,
несомненно, говорит о новых задачах, которые ставил перед собою за-
конодатель в области судопроизводства.
Обращает на себя внимание и то, что, в отличие от ранее действо-
вавших органов власти с судебными полномочиями, новая коллегия
не совмещала свои судебные функции ни с исполнительными, ни с со-
68 Miller J. Ephetai (ёфётаь) // RE. Bd. V. 1905. Sp. 2824 - 2826; Busolt G.
Griechische Staatskunde. S. 803; Hignett Ch. A History of the Athenian
Constitution...?. 310.
69 Пальцева Л.А. Коллегия эфетов в архаических Афинах // Исто-
рия. Мир прошлого в современном освещении. СПб., 2008. С. 115 сл.
70 Day J., Chambers М. Aristotle’s History of Athenian Democracy. Berkeley;
Los Angeles, 1962. P. 164; ; Ruschenbusch E. 4>ONOS. Zum Recht Drakons...
S. 153; Sealey R. The Athenian Courts for Homicide // Classical Philology. 1983.
Oct. Vol. 78. № 4. P. 288 ff.
86
Раппегреческое законодательство
вещательными функциями, т.е. являла собою именно судебный орган,
что позволяет говорить о начале формирования в Афинах собствен-
но судебной ветви власти. Для Афин конца VII в. до н.э. принципи-
ально новым явлением было создание судебного органа, состоявше-
го из пятидесяти одного члена, что было первым шагом в сторону соз-
дания ещё более массового судебного учреждения (гелиэи) в начале
VI в. до н.э.
Объем полномочий созданной Драконтом коллегии эфетов можно
частично восстановить по надписи 409/8 г. до н. э., дополняемой ци-
татами из законов Драконта, сохранившимися в речах Демосфена. За-
кон предусматривает участие в судебном процессе не только эфетов,
но также царей (басилеев), составлявших особую судебную корпора-
цию, имевшую юрисдикцию в делах об убийстве. В состав этой корпо-
рации входили архонт-басилей и четыре филобасилея, судебные пол-
номочия которых восходили к древнейшим временам.
Эфетам закон вменяет в обязанность принятие решения по прин-
ципиальному вопросу о наличии умысла в действиях убийцы - этим,
видимо, предопределялся весь дальнейший ход процесса. Эфеты вы-
бирают десятерых членов фратрии для участия в процедуре проще-
ния убийцы, они же выносят решение в случае убийства человека, ко-
торому было предъявлено обвинение в убийстве, то есть в том случае,
когда речь шла фактически о рецидиве кровной мести. В этой ситуа-
ции эфеты, видимо, должны были определить, выполнял ли убитый
налагавшиеся на него до суда ограничения, как-то: нс посещать агору,
не участвовать в состязаниях и т. п. Введение перечисленных в зако-
не ограничений, налагаемых на человека, объявленного убийцей, за-
ставляет предположить, что последний мог до суда находиться на сво-
боде, но при этом фактически подвергался атимии. От решения эфе-
тов по этому вопросу, по-видимому, зависели дальнейшие действия,
связанные с возможностью привлечения мстителя к суду по закону об
убийстве.
Таким образом, при Драконте впервые в истории Афин судопро-
изводство как бы разделилось на два этапа: досудебная фаза сбора и
оценки доказательств и собственно судебное заседание. Чем можно
объяснить внимание законодателя к первой, досудебной фазе? Надо
полагать, необходимость возложенных на эфетов действий возникла
в связи с введением в уголовное законодательство Драконта таких ка-
тегорий, как предумышленное, непредумышленное и так называемое
«дозволенное» убийство (или убийство, нс преследуемое законом),
87
Л.А. Пальцева
что требовало создания гарантий правильной квалификации каждого
конкретного случая. Ко времени Драконта, по-видимому, клятва обви-
няемого, бывшая некогда основным критерием оценки доказательств,
полностью изжила себя ввиду неэффективности. Вспомним, что уже
Гесиод в конце VIII в. до н. э. сетовал на ложность клятв, даваемых в
судах, а автор Гомеровского гимна Гермесу явно иронизирует по это-
му поводу. Гораздо более надежным инструментом получения объек-
тивной информации по делу мог стать специальный коллегиальный
орган, члены которого, исходя из своего жизненного опыта, давали бы
оценку ситуации. Такова, по-видимому, одна из возможных причин
создания Драконтом коллегии эфетов.
Особо важным моментом представляется то, что указанные дей-
ствия были возложены на коллегиальный орган, имеющий большой
численный состав (51 человек). С чем связана численность эфетов, не-
возможно сказать с уверенностью.71 Можно полагать, что в Афинах
конца VII в. до н. э. это был самый представительный орган власти.
Обращает на себя внимание также возраст членов коллегии - по све-
дениям лексикографов, эфетов избирали из людей старше пятидесяти
лет (Phot., Suid., Etym. М., s. v. ёфётси). Оба указанных фактора долж-
ны были, видимо, обеспечить максимальную объективность и компе-
тентность при рассмотрении дела.
Учитывая сказанное, можно, видимо, говорить о том, что законо-
дательство Драконта внесло серьезные изменения в афинскую судеб-
ную систему. В начале VI в. до н.э. ещё более значительные перемены
в этой сфере были произведены Солоном.
Законодательная деятельность Солона, как часто отмечают древние
авторы, по своему размаху и значению превзошла всё то, что было соз-
дано другими греческими законодателями. Аристотель, давая краткий
обзор ранних законодательств, ставит вровень с Солоном только Ли-
курга, в соответствии с тем вкладом, который был внесён ими в рефор-
мирование своих государств (Arist. Polit., II, 9,1,1273b). Действитель-
но, законотворчество Солона коснулось самых разных областей госу-
дарственной жизни - экономики, системы государственного управле-
ния, суда и права. Многие установления Солона, как известно, продол-
жали действовать в V-IV вв. до н.э.
К числу последних относятся в первую очередь нововведения за-
конодателя в судебно-правовой сфере, затрагивающие разные отрас-
71 См. обзор мнений по этому вопросу: Miller J. Ephetai (ёфётсп) // RE. Bd.
V. 1905. Sp. 2824-2826.
88
Рапнегреческое законодательство
ли права и регулирующие многие стороны общественной жизни. Сре-
ди законов Солона, использовавшихся в судебной практике, были за-
коны, касающиеся уголовного права, семейного права, общественной
морали, торговли, земельных отношений и пр. Вместе с тем законо-
дательство Солона содержало целый ряд важных процедурных нов-
шеств, введение которых в практику афинского судопроизводства соз-
дало предпосылки для коренного изменения судебной системы Афин.
Многие современные исследователи связывают эти нововведения
Солона с проведённой им судебной реформой, которая, наряду с про-
цедурными законами включала и создание нового судебного органа -
Гелиэи.72 К сожалению, древние авторы дают очень мало информации о
раннем периоде существования этого судебного института. Аристотель
В «Афинской политии» подчёркивает значение учреждённого Солоном
суда для последующей демократизации государственного строя и уси-
ления политического влияния народной массы, ничего не сообщая об
устройстве нового судебного органа (Arist. Athen. Pol., 7,3; 9,1; ср.: Pol.,
II,9,2,p. 1273b 35 - 1274a 21). В том же ключе, видимо, с опорой на Ари-
стотеля, упоминает о Солоновой гелиэе и Плутарх (Plut. Sol., 18, 2-3).
Таким образом, нам неизвестны такие важные характеристики ранней
гелиэи, как численность, представительство социальных групп (имуще-
ственных классов), структура, порядок и частота заседаний и пр.
По всем указанным вопросам в научной литературе высказывались
различные предположения. В частности, многие авторы справедливо по-
лагают, что известный нам численный состав гелиэи периода классики
(6000 человек) мог утвердиться лишь после деления первоначально еди-
ного судебного органа на десять судебных палат.73 Солоновская гелиэя не
могла быть столь многочисленной, но в то же время она, безусловно, не
могла быть и слишком узкой по составу. К началу VI в. до н.э. тенденция
72	О судебной реформе Солона см., например: Фролов Э.Д. Рождение гре-
ческого полиса. Л., 1988. С. 134; Кудрявцева ТВ. Народный суд в демократи-
ческих Афинах. СПб., 2008. С. 18 сл.; Bonner R.J., Smith G. The Administration
of Justice... P. 160 ff.; Hignett C. A History of the Athenian Constitution... P. 97;
Ruschenbusch E. Solonos Nomoi. Die Fragmcnte des Solonischen Gesetzcswcrkes
mit einer Text- und Uberlieferungsgeschichte // Historia (Einzelschriften. H. 9).
Wiesbaden, 1966; MacDowell D.M. The Law in Classical Athens. L., 1978.
P. 30; Hansen M.H. The Athenian Heliaia from Solon to Aristotle // Classica et
Mediaevalia. T. 33. 1981-82. P. 27 ff.; Ostwald M. From Popular Sovereignty to the
Sovereignty of Law. Berkeley;Los Angeles;London,1986. P. 9 ff.
73	Кудрявцева ТВ. Народный суд... С. 28 сл.; Bonner R.J., Smith G. The
Administration of Justice... P. 195 ff.; Hansen M.H. The Athenian Heliaia... P. 36.
89
Л.А. Пальцева
укрупнения судебных органов проявилась как в самих Афинах (коллегия
эфетов), так и за пределами Афин (суд Харонда в Катане). Трудно пред-
положить, что Солон проигнорировал бы эту тенденцию, тем более что
она вполне соответствовала общей направленности его судебной рефор-
мы, одной из целей которой было расширение участия в судебной дея-
тельности представителей демоса. Сообщая, что Солон предоставил воз-
можность участвовать в суде низшему имущественному классу (фетам),
Аристотель и Плутарх рассматривают это как важное социальное дости-
жение законодателя (Arist. Athen.Polit.,7,3; Plut. Sol., 18,2-3). He будь уча-
стие фетов достаточно представительным, подобная оценка вряд ли была
бы возможна. Если учесть при этом, что кроме фетов право участия в ра-
боте гелиэи получили, безусловно, и представители более высоких иму-
щественных классов (пентакосиомедимны, всадники и зевгиты), и в про-
центном отношении они едва ли уступали фетам (скорее наоборот!), то
следует заключить, что Солонова гелиэя являлась весьма крупным, по
меркам того времени, судебным органом.
Объём полномочий гелиэи тоже, надо полагать, изложен в источ-
никах не в полном объёме. И Аристотель, и Плутарх связывают появ-
ление гелиэи с введением процедуры апелляции (ефеаь?), но остаёт-
ся неясным, обладал ли при этом созданный Солоном суд полномочи-
ями по рассмотрению определённой категории дел в качестве первой
инстанции. Такое сочетание двух судебных функций представляется
вполне возможным.74 Например, в упоминавшейся нами ранее хиос-
ской надписи (ML. № 8) избираемому в качестве апелляционного суда
Народному Совету вменяется в обязанность рассмотрение и каких-то
иных дел, что, надо полагать, повышало эффективность этого нового и
достаточно крупного (200 человек) органа судебной власти.
Важной составляющей судебной реформы Солона являлись проце-
дурные нововведения, связанные с изменениями в сфере права. Сре-
ди них следует в первую очередь отметить ёфещ? - право апелляции.
Введение новой для Афин процедуры апелляции, собственно, и вызва-
ло необходимость создания гелиэи, основным качественным отличи-
ем которой от прежних судов стало наделение её полномочиями апел-
ляционного суда. Аристотель относит право апелляции к числу трёх,
по его мнению, наиболее демократичных установлений солоновского
законодательства (Arist. Athen.PoL, 9,1; ср.: Plut. Sol. 18). В общепри-
нятом понимании процедура ефесп? заключалась в передаче дел, рас-
74	Ср.: Лурье С.Я. История Греции. СПб., 1993. С. 193; Bonner R.J., Smith G.
The Administration of Justice... P. 223 ff.; Hignett C. A History of the Athenian
Constitution....?. 217 ff; OstwaldM. From Popular Sovereignty... P. 48, 75.
90
Раннегреческое законодательство
смотренных судами первой инстанции, на новое рассмотрение в апел-
ляционном суде, в случае несогласия проигравшей стороны с вынесен-
ным приговором.75 Остаётся, однако, неясным, распространялась ли
эта процедура на все судебные дела либо на определённую категорию
дел, рассматривавшихся в определённой судебной инстанции. В досо-
лоновских Афинах судебными полномочиями обладали многие колле-
гиальные органы и отдельные магистраты - архонт-эпоним, полемарх,
архонт-царь (последний участвовал в судебных заседаниях вкупе с че-
тырьмя филобасилеями), Ареопаг, коллегия эфетов.76 Для ответа на по-
ставленный выше вопрос можно, казалось бы, опереться на слова Плу-
тарха, который заявляет: «даже по тем делам, которые он передал для
решения должностным лицам (таи dpxais), равным образом и о них
он дал желающим право апелляции в суд» (Plut. Sol. 18). Исходя из это-
го современные авторы, как правило, говорят о том, что процедура апел-
ляции распространялась на приговоры, вынесенные должностными ли-
цами, т.е. архонтами (поскольку о юрисдикции колакретов и других не-
многочисленных магистратов того времени вообще ничего не извест-
но). Между тем слова Плутарха вовсе не исключают, как кажется, пред-
положения о том, что и решения коллегиальных органов - Ареопага и
эфетов - могли быть обжалованы в гелиэю. По-видимому, целью зако-
нодателя было установление своего рода народного контроля над всеми
ранее сформировавшимися судебными инстанциями. Благодаря проце-
дуре апелляции гелиэя, представляющая все слои населения Афин (в от-
личие от выше перечисленных сугубо аристократических органов), по-
лучила реальную возможность противопоставить совокупное мнение
народа решениям старых аристократических институтов власти.
Среди наиболее демократичных мероприятий Солона Аристотель,
наряду с правом апелляции, называет и новую процедуру судебного пре-
следования лиц, совершивших правонарушение («разрешение любому
желающему заступаться за обижаемых» - Arist. Athen.Pol., 9,1). Плу-
тарх даёт несколько расширенную трактовку этого нововведения, пояс-
75 См., например: Лурье С.Я. История Греции. С.193; Латышев В.В. Очерк
греческих древностей. Государственные и военные древности. СПб., 1997.
С. 146; Кудрявцева Т.В. Народный суд... С. 30 сл.; Bonner R.J., Smith G. The
Administration of Justice... P. 159; Wade-Gery H.T. Essays in Greek History.
P. 74 ff.; MacDowell D.M. The Law in Classical Athens. P. 30 f; Ostwald M.
From Popular Sovereignty... P.12.
76 Подробнее см.: Пальцева Л.А. Формирование судебной системы Афин
(до конца VII в. до н.э.) // Вестник Санкт-Петербургского университета.
Сер.2. История. Вып.2. СПб., 2009.
91
Л.А. Пальцева
няя, что любой гражданин мог выступить в защиту человека, подверг-
шегося насилию и призвать обидчика в суд, требуя его наказания (Plut.
Sol. 18). Интересно также суждение Демосфена о мотивах введения но-
вой процедуры — Солон, по его мнению, тем самым показывал, что лю-
бое насилие опасно для общества в целом, в том числе и для тех, кто нс
был непосредственно затронут совершённым злом (Demosth., XXI, 45).
Многие современные исследователи, однако, склоняются к мнению
о весьма ограниченных масштабах применения новой процедуры во
времена Солона. Считается, что законодатель установил эту меру для
тех случаев, когда пострадавший человек по какой-либо причине был нс
в состоянии сам начать судебный процесс против обидчика.77 Предпола-
гается, в частности, что первые процессы, начатые по инициативе «лю-
бого желающего», возникли в тех случаях, когда афинский гражданин,
проданный в рабство за долги, в силу своего рабского статуса не мог за-
тевать судебный процесс. Допускается также использование этой про-
цедуры в случаях плохого обращения с родителями или с сиротами, ко-
торые не могли самостоятельно защитить свои интересы в суде.
Примечательно, однако, что источники не дают оснований для по-
добных предположений. Плутарх говорит лишь о том, что новая про-
цедура судебного преследования могла применяться, если кого-нибудь
били, учиняли над ним насилие или причиняли ему вред (ттХттуёрто?
ётёрои ка! ршабеито? ц (ЗХарёито?), не называя конкретную катего-
рию лиц, на которых распространялось действие соответствующего
закона. Скорее всего в законе Солона, вводящем эту процедуру, фор-
мулировка была столь же общей, как у Плутарха. Ещё одна неясность
связана с тем, в какую судебную инстанцию полагалось обращаться
в подобных случаях. Не было ли это процедурное новшество, как и
апелляция, ориентировано на гелиэю? Если учесть, что судебная ре-
форма Солона фактически создавала некий противовес ранее суще-
ствовавшим судебным органам, можно предположить, что и эта про-
цедура, демократическая по своей сути, должна была укрепить влия-
ние и общественный вес народного суда.
Как бы то ни было, высокая оценка, которую дают этому нововве-
дению Солона древние авторы, не случайна. Развязывая инициати-
77 Кудрявцева Т.В. Народный суд... С. 27; Glotz G. La solidarity de la
famille dans le droit criminal en Grece. Paris, 1904. P. 371 ff.; Ruschenbusch E.
Untersuchungen zur Geschichte des athenischen Strafrechts. Koln, 1968. S. 48-53;
Rhodes P.J. A Commentary on the Aristotelian Athenaion Politeia. Oxford, 1981.
P. 160; Gagarin M. Legal Procedure in Solon’s Laws // Solon of Athens. New
historical and philological Approaches. Leiden; Boston, 2006. P. 263.
92
Раннегреческое законодательство
iy граждан, давая им возможность активно влиять на общественную
жизнь, законодатель тем самым создавал условия для формирования в
Афинах гражданского общества. В классический период предложен-
ное Солоном расширенное толкование права судебного преследования
стало одним из краеугольных камней афинской демократии.78
Помимо двух указанных процедурных нововведений, Солон, по сви-
детельству Аристотеля, особым законом утвердил процедуру исанге-
лии (Arist. Athen.PoL, 8,4). В IV в. до н.э. исангелия состояла в доне-
сении, сделанном гражданином в Народном собрании, о государствен-
ной измене или о заговоре с целью ниспровержения демократии. При
Солоне исангелия имела такой же политический характер, с той, одна-
ко, разницей, что дело разбиралось Ареопагом. В современной науч-
ной литературе предлагаемая Аристотелем мотивировка введения исан-
гелии - борьба с заговорами против демократии (топ? еле катаХшес
той бт)цои стишсгтацёцои? - Arist. Athen.PoL, 8,4) обычно отвергается
как анахронизм, хотя в целом факт введения Солоном этой процедуры
не оспаривается.79 Наиболее вероятным мотивом для введения исанге-
лии некоторые авторы считают противодействие возможным попыткам
изменения государственного устройства и тираническим проявлениям.80
Передавая дела этой категории именно Ареопагу, Солон, видимо, учи-
тывал уже сложившуюся к его времени репутацию этого аристократи-
ческого совета как хранителя основ государственной власти. В дошед-
шем до нас законе Солона об амнистии, в котором названы судебные
органы, действовавшие до Солона, и указана область их компетенции,
Ареопаг выступает в качестве инстанции, осуждавшей на изгнание при-
частных к попыткам установления тирании (Plut.SoL,19).81
78 Об использовании данной процедуры в классических Афинах см.: Ку-
дрявцева Т.В. Народный суд... С. 181 сл.
79 Кудрявцева Т.В. Народный суд... С. 273; Bonner R.J., Smith G. The
Administration of Justice... P. 298; Hignett Ch. A History of the Athenian
Constitution ...P.90; Harrison A.R.W. The Law of Athens. Vol. II. P. 52; Ostwald
M. From Popular Sovereignty... P. 7, 9; Rhodes P.J. A Commentary... P. 156;
Gagarin M. Legal Procedure... P. 264.
80 Кудрявцева Т.В. Народный суд... С. 272; Rhodes P.J. A Commentary...
Р. 156; Gagarin М. Legal Procedure... P. 264.
81 См. подробнее: Пальцева Л.А. Коллегия эфетов в архаических Афи-
нах //История. Мир прошлого в современном освещении. СПб., 2008. С. 122;
Ruschenbusch Е. 4>ONOS. Zum Recht Drakons... S. 135; Hignett Ch. A History of
the Athenian Constitution.. .P. 90; Ostwald M. From Popular Sovereignty. ..P. 7, 9.
93
Л.А. Пальцева
Введение исангелии, как нетрудно заметить, стоит в одном ряду
с ранее нами рассмотренной процедурой инициации судебного пре-
следования по делам, связанным с преступлениями против личности.
В обоих случаях инициативу мог проявить любой афинский гражда-
нин, не согласный с нарушениями прав личности (даже если эти на-
рушения затрагивали других людей) или желавший предотвратить го-
сударственное преступление. Обе процедуры создавались с очевид-
ной целью - расширить влияние рядовых граждан в системе афинско-
го правосудия и в конечном счёте повысить их политическую актив-
ность. Устанавливая новые процедурные нормы, Солон выводил тем
самым афинское судопроизводство на путь постепенного изменения
и усложнения судебной системы. Названные процедурные изменения
не исчерпывают всех нововведений Солона в этой области, но именно
они оказали наиболее сильное воздействие на правосознание и обще-
ственную позицию афинского демоса.
Если оценивать в целом основные тенденции развития афинской
правовой системы в архаический период, можно заметить, что они во
многом, если не во всём, аналогичны процессам, происходившим в
других греческих городах во второй половине VII - VI вв. до н.э. Пра-
вовые нововведения Солона тоже, до известной степени, соответству-
ют этим тенденциям. Вместе с тем следует признать, что во многих от-
ношениях Солон пошёл дальше своих предшественников на ниве за-
конодательства, создав предпосылки для становления афинского де-
мократического полиса в V-IV вв. до н.э.
94
П. Расцвет афинской демократии
1.	Афинская демократия
(к оценке исторического феномена)*
I.	Постановка проблемы. Дискуссия вокруг афинской демократии
В историографии нового времени афинская демократия обычно рас-
сматривалась как совершенная форма государства, созданного классиче-
ской древностью. На Западе этот взгляд утвердился в значительной степе-
ни благодаря Дж. Гроту, выдающемуся английскому историку либераль-
ного направления, автору широко известной «Истории Греции».* 1 В Рос-
сии убеждишым проповедником этого воззрения стал основоположник
русской университетской школы антиковедения, петербургский профес-
сор М. С. Куторга.2 Обоснованное историками XIX в., это представление
нашло соответствующее отражение и в публицистике и в философской
литературе. Сошлемся для примера на популярную книгу Ф. Энгельса
«Происхождение семьи, частной собственности и государства» (1884),
где высоко оценивается политический опыт древних афинян, а возник-
новение государства у них признается «в высшей степени типичным при-
мером образования государства вообще».3 Разумеется, и тогда, в век рас-
цвета западного либерализма, не было недостатка в попытках критиче-
ской переоценки, но даже суровая и во многом справедливая критика, ко-
торой подвергли афинскую демократию ряд ученых и среди них - круп-
нейший специалист по истории древней Греции K.-IO. Белох,4 не повлия-
* Первоначльная публикация: Вестник СПбГУ, 1993, сер.2, вып. 1 (№ 2), с. 3-11.
1 Grote G. Ahistory of Greece. Vol. I - XII. London, 1846 - 1856.
2 См. в особенности его посмертно опубликованный труд «Афинская граж-
данская община по известиям эллинских историков». Ч. I - II (Куторга М. С.
Собр. соч. Т. I - II. СПб. 1894 - 1896).
3 Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Изд. 2-е. Т. 21. М., 1961, с. 119.
4 Beloch К. J. 1) Die attische Politik seit Perikles. Leipzig, 1884; 2) Griechische
Geschichte. 2. Aufl. Bd. I - IV. Berlin; Leipzig, 1924 - 1931.
Э.Д. Фролов
ла радикально на общее убеждение. Подтверждением могут служить ра
боты ридного русского историка В.П.Бузескула, выступившего горячим
защитником афинской демократии и ее лидера Перикла.5
Вс£ же за годы (почти столетие!), отделяющие нас от времени пу-
бликации классических трудов Белоха и Бузескула, много воды утек-
ло: наука об античности сильно раздвинула свои горизонты, углуби-
лась трактовка отдельных вопросов, обогатились наши представления
о путях и формах развития античного общества. Спрашивается: до ка-
кой степени остается оправданным традиционное отношение к афин-
ской демократии как к наиболее типической, или совершенной, фор-
ме античного государства в классический период его существования?
Вопрос этот не досужий. Его постановка вполне оправдывается ре-
ально идущей дискуссией, которая отличается широтой размаха: от
спороР о степени нормативности афинской демократии (что это - ва-
риант, норма или исключение из общего правила развития полисно-
го строя?) до сомнений в принципиальном характере становления и
даже ₽ самом факте существования радикальной демократии в Афи-
нах в собственно классический период. За примерами далеко ходить
не надо - ими изобилует новейшая историография: если К. М. Коло-
бова считала спартанскую олигархию и афинскую демократию двумя
вариантами греческого полиса,6 то Ю. В. Андреев решительно объя-
вил нормой полиса демократию, которая у него оказалась равно пред-
ставленной и Афинами и Спартою (в последней он находит в архаиче-
ский период «крестьянскую демократию»).7 Что же касается сомнений
в принципиальном характере афинской демократии, то показательно
развитие скептического направления такого рода в новейшей западной
историографии (Г. Шефер, И. Мартин, К. Кинцль).8
5 Бузескул В.П. 1) Перикл. Харьков, 1889; 2) История афинской демокра-
тии. СПб., 1909.
6 Колобова К. М. Возникновение и развитие рабовладельческих полисов
в Греции (Лекции по истории Древней Греции, IV). Л., 1956, с. 43; Колобо-
ва К. М-, Глускина Л. М. Очерки истории Древней Греции. Л., 1958, с. 74 сл.
7 Андреев Ю. В. 1) Античный полис и восточные города-государства //Ан-
тичный полис / Под ред. Э. Д. Фролова. Л., 1979, с.25; 2) Спарта как тип по-
лиса // Античная Греция / Под ред. Е.С.Голубцовой и др. T.I. М., 1983, с. 215
(здесь, впрочем, та же мысль выражена в более осторожной форме и с ого-
ворками).
в Schaefer Н. Besonderheit und Begriff der attischen Demokratie im 5.
Jahrhundert (1948) // Schaefer H. Probleme der alten Geschichte. Gottingen,
1963, S- 136 - 152; Martin J. Von Kleisthenes zu Ephialtes: zur Entstehung der
96
Афинская демократия
II.	Становление афинской демократии
На наш взгляд, нет никаких оснований ставить под сомнение прин-
ципиальный характер как становления, так и самого существования
и Афинах V в. до н. э. строя развитой, или радикальной, демократии.
И пользу этого свидетельствуют такие отчетливо зафиксированные в
градиции моменты, как наличие исходного противостояния демоса и
тати (в архаический период), последовательность и, можно сказать,
стремительность демократических преобразований, наконец, целост-
ная система демократических институтов и норм, достигшая высокой
степени самовыражения уже к середине V в. до н. э.
Эти положения необходимо развернуть подробнее. Прежде всего
выделим главное - исходное противостояние демоса и знати. Его на-
личие засвидетельствовано величайшим авторитетом древности Ари-
стотелем - постольку, конечно, поскольку необходимо считаться с
этим авторитетом, в чем мы следуем за таким знатоком античной ли-
тературной традиции, каким был в отечественном антиковедении про-
фессор А.И.Доватур.9 Но если это так, то модные рассуждения запад-
ных критиков об отличии субъективных намерений аристократиче-
ских реформаторов и деятелей VI - V вв. до н. э. от известных (толь-
ко ли известных?) объективных демократических последствий теряют
смысл. В самом деле, развитие афинской демократии свершалось неу-
клонно и - после Клисфена - стремительно в одну, вполне определен-
ную сторону: от первоначальной, весьма умеренной еще республикан-
ской политии к радикальной демократии завершенного типа.
Основы афипского республиканского демократического строя были
заложены Солоном: им были сформулированы и внедрены в обще-
ственную жизнь Афин основополагающие принципы гражданской сво-
боды, правоспособности и самодеятельности, хотя и с некоторыми еще
athenischen Demokratie // Chiron. Bd.IV. 1974, S. 5 - 42; Kinzl К. H. Demokratia:
Studio zur Fruhgeschichtc des Begriffcs // Gymnasium. Bd.85, 1978, S. 117 - 127,
312 - 326. Ср., одпако: Hansen M. H. Was Athens a Democracy? (Historisk-
filosofiske Meddelclser, 59), Copenhagen, 1989 (с новой защитой традицион-
ного воззрения).
9 См. выразительные свидетельства Аристотеля о смутах в Афинах и пре-
жде всего о распрях между демосом и знатью в архаический период: Ath.
pol., 2 (после Килоновой смуты), 5 (накануне выступления Солона), 13 (по-
сле реформ Солона). Для общей оценки Аристотеля как исторического ис-
точника ср.: Доватур А. И. 1) «Политика» и «Политии» Аристотеля. М.; Л.,
1965; 2) «Политика» Аристотеля // Аристотель. Сочинения. T.IV. М., 1983,
с. 38-52.
97
Э.Д. Фролов
ограничениями вследствие сохранения известной реальной силы за ро-
довой знатью и утверждения новых порядков поначалу в ограниченном,
цензовом виде. Однако после нивелирующей работы, проделанной ре-
жимом тирании, дело пошло именно стремительным образом. Клис-
фен, довершивший своею административно-территориальной рефор-
мой расщепление и умаление знати, упорядочивший государственное
навершие демократии и изыскавший для нее гарантии против непомер-
ных притязаний личности (закон об остракизме), по праву должен счи-
таться отцом афинской демократии. Затем однажды заложенные прин-
ципы были развиты с редкой последовательностью: форсирование мор-
ской программы при Фемистокле развязало потенцию демократической
массы, рядом мер был утвержден практически неограниченный урав-
нительный принцип в отправлении гражданских прав и в то же время
реформою Ареопага (по инициативе Эфиальта в 462 г.) были сняты по-
следние стеснения с воли суверенного демоса. Наконец, при Перикле
целым рядом мер были созданы материальные гарантии для утвержден-
ных законом демократических порядков.
Таким образом, формирование и утверждение в Афинах в класси-
ческий период демократического строя есть бесспорный историче-
ский факт. Более того, массовость и значимость в гражданском обще-
стве Афин слоя мелких свободных собственников,10 высокая степень
политической и духовной самодеятельности гражданской массы и, как
отражение этого, исключительная интенсивность письменного твор-
чества служат порукою тому, что афинская демократия (не спартан-
ская полития!) была высшей нормой выработанного греками полис-
ного строя.
III.	Внутренние коллизии в Афинском демократическом полисе
Сказанное не исключает признания за афинской демократией це-
лого ряда черт, которые, как это и естественно для раннеклассового
общества, могут свидетельствовать об известной неразвитости фун-
даментальных социальных принципов, о сословно-классовой и госу-
дарственной ограниченности античной демократии, об исторической
ущербности и неполноценности этой столь привлекательной в ретро-
спективе формы. К числу таких черт в Афинах надо отнести, в част-
ности, ряд весьма показательных коллизий: демократической граж-
10 Эту черту как важнейший критерий, позволяющий говорить о существо-
вании демократии именно в Афинах, но никак не в Спарте, справедливо под-
черкивает Д. Лотце (Lotze D. Aktuclle Aspekte der antiken Demokratie // Die
Antike in der sozialistischen Kultur. Jena, 1974. S. 62 - 64).
98
Афинская демократия
данской массы с ее аристократическими лидерами, прокламирова-
ния и осуществления принципов свободы для собственных граждан
с утверждением и обоснованием рабства для чужеземцев (варваров)
и проведением откровенно империалистической политики в отноше-
нии как варварской периферии, так и родственных эллинских городов.
Эти положения также заслуживают более развернутой характе-
ристики. Начнем с первой коллизии - гражданской массы с ее ли-
дерами. Эта тема - ненадуманная для древних Афин (как и вообще
для античного мира). Она находит объективное обоснование в высо-
ком, хотя и не исключительном, значении и роли аристократической
личности в политической жизни афинского демократического поли-
са. Ведь уже радикализм Клисфеновых реформ - административно-
территориального деления (ради раздробления знатных родов) и
остракизма (ради пресечения индивидуального честолюбия) — объяс-
нялся как естественной реакцией гражданского общества на тиранию
Писистратидов, так и личной честолюбивой волей Алкмеонида Клис-
фена (сошлемся здесь на свидетельство Геродота об исходных личных
мотивах обращения Клисфена к демократии - Her., V, 66). Это застав-
ляет нас внимательнее присмотреться к соотношению общественного
и личного моментов - демократического полиса и политического лиде-
ра в истории Афин собственно классического времени.11
В судьбе афинских политиков классического времени можно разли-
чить следующие показательные черты.
Прежде всего очевидна социально-политическая заданность дея-
тельности афинских лидеров — она естественна в силу их происхожде-
ния из знати, их воспитания в традициях аристократического често-
любия, ориентировавшего их на борьбу за первенство с другими, себе
подобными, но, в условиях уже победившей в принципе демократии,
лишь при помощи суверенного народа (характерный пример - высту-
пления Перикла против Кимона и Фукидида, сына Мелесия).
Отсюда политическая ориентация и стиль деятельности этих поли-
тиков: претензия на лидерство в демократическом обществе оборачи-
валась необходимостью служить державным интересам демоса, а со-
ответственно и личное поведение политика приобретало черты дема-
гогии (как позднее в Римс у нобилей «популярской», или, как теперь
бы сказали, популистской ориентации).
11 Ср. нашу более раннюю работу, где эта проблема рассмотрена подроб-
нее: Фролов Э. Д. Политические лидеры афинской демократии // Политиче-
ские деятели античности, средневековья и нового времени / Под ред. В. Г. Рс-
вуненкова. Л., 1983, с. 6-22.
99
Э.Д. Фролов
Далее, осуществления честолюбивой мечты можно было достичь
только одним путем - посредством официального назначения в архоп
ты или стратеги (именно так, что бы там ни доказывал Г. Берве),12 но
это высокое назначение и последующие успехи влекли за собой, как
правило, перерождение политика из высокого слуги народа в фигуру
княжеского типа. Можно выделить следующие линии такого перерож
дения:
а)	развитие крайнего самомнения (пример - Фемистокл);
б)	стремление к обогащению (тот же Фемистокл);
в)	обзаведение личным княжеским доменом (Мильтиад);
г)	«подстраховка» личными связями (дружескими и династически-
ми) за пределами родного государства (Мильтиад, Фемистокл, воз-
можно также и Кимон).
Следствием являлся, как правило, более или менее резкий кон-
фликт между суверенным демосом, иначе полисом, и политически
значимой личностью, который разрешался политическими процесса-
ми, влекшими за собой обыкновенно устранение гражданством вну-
шающей страх личности. В самом деле, для всех выдающихся поли-
тиков классического времени можно констатировать развитие такого
конфликта. В общей форме это вылилось в рассказах - своего рода
традиции - о недоброжелательности и неблагодарности афинского на-
рода к своим вождям (см., в частности, Theopomp. apud Athen., XII, 43,
р. 532 b = FgrHist 115 F 105), а применительно к отдельным персона-
жам это выглядит так:
-	Мильтиад пережил два судебных процесса (за Херсонес и Парос);
-	Аристид - остракизм;
-	Фемистокл - остракизм, а затем и процесс;
-	Кимон - процесс (за Македонию), а затем и остракизм;
-	Фукидид, сын Мелесия, - остракизм;
-	Перикл - два процесса (накануне и в начале Пелопоннесской во-
йны).
Соответственно рисуется и проблема взаимоотношений афинской
демократии и ее руководителей. И прежде всего надо подчеркнуть, что
лидеры афинской демократии в собственно классический период явля-
лись скорее политическими, нежели социальными руководителями на-
12 Подчеркивая значение аристократических суперменов в жизни грече-
ского полиса, Г. Берве утверждал, что «в отличие от того, как это было в Риме,
в греческом городе-государстве занятие должностей играло лишь второсте-
пенную роль» (Berve Н. Fiirstliche Herren zur Zeit der Perserkriege (1936) 11
Berve H. Gestaltende Krafte der Antike. 2.Aufl. Munchen, 1966, S. 246).
100
Афинская демократия
|юда (это верно даже в случае с Фсмистоклом, как здесь именно спра-
ведливо отмечено Берве).13 В силу их аристократических претензий
дистанция между ними и народом всегда сохранялась (притом даже не-
взирая на их, впрочем, по существу аристократическую демагогию), и
(«першением их карьеры чаще всего была личная катастрофа.
Далее, афинская демократия постоянно пользовалась услугами
своих аристократических лидеров, но достигала сознания подлинной
суверенности своих прав именно посредством и в результате последо-
вательного устранения этих ею же вознесенных политиков.
Наконец, очевидным парадоксом и действительной исторической
трагедией было то, что демократия в Афинах нс могла достичь пол-
ной зрелости иначе, как под руководством и одновременно при устра-
нении своих аристократических лидеров. Исчерпание кадров этих по-
следних (в этом отношении показателен вакуум после Перикла) не слу-
чайно, по-видимому, совпадает с началом упадка афинской демократии.
Иными словами, трагедия афинской и вообще античной демократии со-
стояла в том, что она нс обладала возможностями подготовить необхо-
димых ей лидеров из собственной, народной среды, что объяснялось,
a частности, отсутствием в античности таких характерных для нового
времени школ политического воспитания, как профессиональные сою-
зы и массовые политические партии. Полисный принцип «согласия»,
т. е. социально-политического компромисса, доставлял народной мас-
се, или, лучше сказать, гражданскому коллективу, необходимых полити-
ческих лидеров из верхушечного слоя, однако элементарное чувство са-
мосохранения диктовало этому коллективу также и необходимость ис-
требительной борьбы против указанных лидеров, поскольку последние
в своих претензиях и влиянии преступали диктуемую полисом норму.
Замечательны были последствия этой борьбы: аристократические
политики, поскольку им удавалось уцелеть, вырождались в бесприн-
ципных авантюристов (типа Алкивиада), между тем как на авансце-
ну социально-политической жизни все более выступала фигура соб-
ственно демагога - выскочки из общественных низов (Клеон, Гипер-
бол, Клеофонт), которого умаляло нс отсутствие благородных манер,
что именно и бросалось в глаза в первую очередь (ср. характеристику
Клеона у Аристотеля и Плутарха), а неспособность наметить ориги-
нальную политическую перспективу. Таким образом, демократия тя-
готела к охлократии, а государство клонилось к упадку.
13 Ibid. S. 250-251.
101
Э.Д. Фролов
Но проблема взаимоотношений демократии с аристократией не ис-
черпывалась в Афинах одной лишь коллизией демократической мас-
сы с аристократическими лидерами. Она решалась еще и в другом,
так сказать, институционализированном аспекте - во взаимодействии
основного массива демократического строя с таким своеобразным
«вечным» пережитком аристократической поры, каким был комплек-
товавшийся путем кооптации из бывших архонтов Совет Ареопага.14
Действительно, еще Солон не решился посягнуть на “отеческую” роль
этого древнего института: создав новый государственный Совет Четы-
рехсот, он оставил за Ареопагом важные функции охраны законов и
надзора за государственным порядком.
В дальнейшем отношения демократии с Ареопагом отнюдь нс
определялись однозначно взаимными стремлениями к подавлению
соперника. Противостояние и борьба не исключали известной ори-
ентации на взаимодействие. Так, возвышение Ареопага в ходе Пер-
сидских войн и победа, очевидно, при его поддержке консервативной
группировки Аристида и Кимона не означали свертывания державных
устремлений Афин. Наоборот, как известно, именно Аристид и Ки-
мон явились строителями Афинской морской державы (архэ). В свою
очередь, реформа Эфиальта, хотя и ослабила существенно Ареопаг, нс
была для него, как это нередко утверждают, смертельным ударом. Во
всяком случае, в дальнейшем, в периоды острых гражданских кризи-
сов, заметно возрождение политического значения и роли Ареопага
как своеобразного «отеческого» опекуна - до такой степени, что в IV
в. до н. э., в эпоху кризиса полиса, идеологи полисной элиты стали
связывать с этим древним институтом надежды на оздоровление хи-
реющего гражданского общества (свидетельство — памфлет Исократа,
посвященный прославлению Ареопага, Isocr. Or. 7).
Конечно, нельзя отрицать отличий в существе самого Ареопага в
разные исторические периоды: до Солона это был чисто аристокра-
тический институт, затем — орган знатной и состоятельной верхушки
рождающегося полиса, еще позднее, после реформ архонтата в пер-
вой половине V в., — скорее консервативная корпорация. Так или ина-
че, показательно сохранение этой особенной корпорации в рамках дс-
14 Для оценки места и роли Ареопага в политической жизни Афин ср.:
Коршунков В. А. 1) Афинский Ареопаг: аристократический совет в демокра-
тическом полисе. Автореф. канд. дис. Л., 1989; 2) Ареопаг и афинская де-
мократия // Античность и современность. Доклады конференции. М., 1991,
с. 50-52; для более подробного ознакомления с историей Ареопага см.:
Wallace R. W. The Areopagos Council to 307 В. C. Baltimore; London, 1989.
102
Афинская демократия
Мократической конституции Афин. Возникает естественное предполо-
жение: не заключалась ли причина столь странного, с первого взгляда,
целения в более или менее осознанном стремлении афинского народа
укрепить или подстраховать на всякий случай недостаточно прочную
Конструкцию своей демократии таким более устойчивым и более на-
дежным как раз в силу своей патриархальности и консервативности
Институтом, каким был Совет Ареопага? Нам кажется такое предпо-
ложение достаточно вероятным. А известной (хотя и весьма далекой
Во времени) параллелью может быть особенное положение Верховно-
го суда в государственной структуре современных Соединенных Шта-
тов Америки.
Но вернемся к политической жизни древних афинян. Другая харак-
терная для нее коллизия, а именно - свободы для собственных граж-
дан с подавлением чужеземцев, носила еще более фундаментальный
Характер. Здесь надо иметь в виду прежде всего выработанную исто-
рически и затем вполне осознанную ориентацию афинской демокра-
тии на собственную исключительную этно-социальную корпоратив-
ность. Подтверждениями могут служить принятый по инициативе Пе-
рикла чрезвычайно жесткий закон о гражданстве и вся система пра-
вовых ограничений для рабов и переселенцев из других городов (ме-
теков). Побудительная причина здесь была очевидна: создать макси-
мум возможностей для своих граждан - коренных жителей Аттики, но
Только для них и за счет других.
Этот же мотив обусловил тесную связь развития демократии в
Афинах с империалистической внешней политикой Афинского госу-
дарства, с созданием Афинской морской державы. Это отлично пони-
мали уже древние (и, в частности, автор приписываемой Ксенофон-
ту «Афинской политии», равно как и Фукидид, Исократ, Аристотель
Н др.), и это же справедливо подчеркивают ученые нового времени.15
Созданная афинянами в ходе войн с персами обширная морская дер-
жава буквальным образом стала фундаментом афинской демокра-
тии. Укажем, как на это указывали уже и древние (тот же Аристотель,
Arist. Athen. pol., 24, 3), на осуществление в Афинах многоразличного
«кормления» (трофт)), т. е. социального обеспечения своих граждан за
счет союзников. Причем во внимание должны идти не только формен-
Ные выплаты жалованья и пособий, но и такие косвенные, но не менее
15 См., в частности: Кондратюк М. А. Архэ и афинская демократия // Ан-
тичная Греция. T.I. М. 1983, с. 327 - 365; Шуллер В. Афинская демократия и
Афинский морской союз // ВДИ, 1984, № 3, с. 49 - 59; Pecirka J. Die athenische
Demokratie und das athenische Reich//Klio. Bd.57. 1975. H. 2, S. 307-311.
103
Э.Д. Фролов
важные формы вспомоществования гражданам, как организация стро-
ительных работ в Афинах или вывод военно-земледельческих колоний
афинян (клерухий) на земли союзников.
Это социал-империалистское качество афинской демократии нахо-
дит выражение в распространении среди современников взгляда на дер-
жавный демос и его политику как на вид тирании (ср. отражение такого
взгляда у Фукидида, Аристофана, Исократа, Аристотеля).16 В особенно-
сти важно мнение такого безусловно современного, весьма вдумчиво-
го и достаточно объективного наблюдателя, каким был историк Фуки-
дид. Оно сводится к двум положениям: державная политика афинян от-
личалась инициативностью (ттоХштра'уцосплт]), а по существу в отноше-
нии прочих эллинов оказывалась тиранией (Tupavvi?). Поскольку пер-
вое определение по смыслу своему несколько нейтрально и толкование
его в худшую сторону обусловлено главным образом его связью со вто-
рым определением, это второе, т. е. сопоставление афинской державной
политики с тиранией, заслуживает особого внимания. У Фукидида это
сопоставление встречается впервые в выступлении недругов афинян -
коринфян (Thue., I, 122, 3; 124, 3), но затем также, что особенно важно,
в оценочных суждениях самих афинян - Перикла, Клеона, Эвфема (см.
соответственно: II, 63; Ш, 37, 1-2; VI, 85, 1).
При этом замечательна глубокая трактовка этой темы Фукидидом
с точки зрения, так сказать, тиранической типологии. В речах выводи-
мых им исторических персонажей выстраивается целая цепь взаимос-
вязанных положений: власть афинян есть тирания (признание факта);
хотя форма эта несправедлива, но избавиться от нее уже невозможно;
более того, неизбежно усугубление насилия; все же оправдание может
быть найдено в престижном результате, в славе (в чем, возможно, надо
видеть последствие агональной ценностной установки). Впрочем, по-
следний пункт - тема оправдания - трактуется у Фукидида еще и в бо-
лее общем контексте естественного права сильного на власть, толкуе-
мого в духе модной тогда социологической доктрины софистов (в ди-
алоге афинян и мелосцев, V, 104 - 105). А что все это сопоставление с
тиранией не есть плод досужего размышления, а идея, действительно
бытовавшая в общественном сознании древних греков, доказывается
характерными параллельными примерами, идущими как из лагеря не-
другов афинской демократии (см., например, у Плутарха в «Перикле»,
16 Ср. также: Schuller W. Die Stadt als Tyrann — Athens Herrschaft fiber seine
Bundesgenossen (Konstanzer Universitatsreden, 101). Konstanz, 1978.
104
Афинская демократия
12), так и из среды ее приверженцев (хор у Аристофана во «Всадни-
ках», 1111-1114 и др.).
Возникает вопрос, насколько корректно было это сопоставление
державной политики Афин с тиранией? Современный, новейший
историк, выступающий в роли стороннего судьи, должен вниматель-
но рассмотреть этот вопрос. Оказывается, что по ряду линий и в са-
мом деле обнаруживается разительное соответствие афинской поли-
тики тираническому режиму. Именно бросаются в глаза такие черты
сходства, как:
а)	резкое выдвижение одной политической индивидуальности (лич-
ности или государства) над сонмом ей подобных в качестве безуслов-
ного главы, или властителя;
б)	обострение социально-политической ситуации как необходимое
условие или основание для такого выдвижения (смута или война);
в)	характерная комбинация демагогии и террора как ведущий стиль
Политики новоявленного абсолютного лидера;
г)	известные попытки подкрепить эту новую систему новым управ-
ленческим аппаратом;
д)	гораздо более эффектные внешние жесты или узоры, направлен-
ные на возвеличение и прославление творца этой новой системы, - ти-
рана или державного полиса.
Складывается, таким образом, парадоксальное положение: после-
довательное развитие нормативного для полиса демократического
принципа, как оно ярче всего представлено афинским опытом, буду-
чи воплощенным в жизнь, оборачивается своей социологической про-
тивоположностью - тиранией. Поэтому неизбежно столкновение это-
го крайнего вида античной демократии с прочим миром эллинских по-
лисов, и в выступлении Спарты под флагом защиты свободы эллинов
(в Пелопоннесской войне) надо видеть не одну только коварную де-
магогию и пропаганду. Другое дело, что логика вооруженной борьбы
привела Спарту не к подлинному освобождению зависимых от афинян
городов, а лишь к собственному утверждению в качестве державного
опекуна эллинов вместо Афин.
/К Война как фактор существования античной демократии
Причина этого трагического парадокса — превращения демократии
в силу последовательного своего воплощения в тиранию - очевидна:
ее надо искать в форсированной, чисто внешними способами, за чу-
жой счет, реализации высокого социологического принципа, до кото-
105
Э.Д. Фролов
рого по существу античность не доросла. И здесь самое время подчер-
кнуть значение этих самых «внешних» способов, которые столь ре-
шительно компрометировали политическое творчество афинян. Мы
должны всегда помнить, что развитию радикальной демократии в
Афинах содействовали самым решительным образом такие факторы,
как война с персами с ее ближайшими последствиями в виде морской
программы Фемистокла, как стимулированное войною утверждение
античной (т. е. экзогенной, за счет чужеземцев) формы рабства и со-
ответственное укоренение этно-социальной корпоративности в афин-
ском народе, как, наконец, развязанное все той же войною построение
Афинской морской державы.
Но эта же исключительная роль войны как условия для формирова-
ния в Афинах строя радикальной демократии придает достаточно ис-
кусственный характер этой системе, как и всей античной цивилизации
в целом. И здесь, таким образом, как и во многих других случаях, мы
убеждаемся в глубинной противоречивости античности, в той особен-
ной ее трагедии, которая состояла в резкой антитезе блестящей иде-
альной внешности и коренной порочности основания, высоких дости-
жений в области политических и культурных форм и варварской при-
митивности глубинных общественных устоев.
Разумеется, необходимо учитывать все эти обстоятельства, однако
их учет не должен заслонять от нас ни нормативного - для своего вре-
мени - значения афинской демократии, ни величия - опять же по тем
временам - ее политических и культурных достижений. Осознанное
восприятие античного политического опыта должно быть непремен-
ным условием для плодотворного обращения Нового времени к насле-
дию классической древности, для корректного продолжения никогда
не угасающего диалога современности с античностью.
106
2. Перикл и его окружение*
Одним из самых примечательных явлений в общественной жизни
Афин V в. до н.э. был кружок выдающихся общественных деятелей
и представителей культуры, сложившийся вокруг признанного лиде-
ра афинской демократии Перикла. Обычно этот кружок рассматрива-
ют в контексте именно культурной жизни, расцвету которой так силь-
но способствовала утвердившаяся в Афинах демократия. Однако при
ближайшем рассмотрении можно убедиться, что дружеское сообще-
ство, сплотившееся вокруг несменяемого руководителя Афинского го-
сударства, было столь же особенным, по многим линиям бросавшим
вызов традиции, сколь необычным было и положение самого его гла-
вы - Перикла.* 1
В самом деле, в личности и положении Перикла (около 490-
429 гг.) видно соединение разных элементов, смущавшее уже его
соотечественников и современников. Принадлежа по рождению к
знатной аристократической среде (его мать Агариста приходилась
племянницей знаменитому афинскому реформатору Клисфену из
рода Алкмеонидов, а отец Ксантипп, достаточно видный политик
начала V в., также был знатного происхождения), Перикл рано свя-
зал свою судьбу с афинской демократией. Его политическое разви-
тие было сходно с карьерой его знаменитого деда по материнской
’ Первоначальная публикация: Фролов Э.Д., Никитюк Е.В., Петров А.В.,
Шарнина А.Б. Альтернативные социальные сообщества в античном мире.
СПб., 2002, с.24-37
1 Из большого числа новейших работ о Перикле и афинском обществе его
времени назовем лишь наиболее важные: Бузескул В.П. 1) Афинская политая
Аристотеля как источник для истории государственного строя Афин до конца
V в. Харьков, 1895и, с.412-448; 2) История афинской демократии. СПб., 1909,
С.146 слл.; Bengtson Н. 1) Griechische Geschichte, 4.Aufl., Miinchen, (1950)
1969, S.201 ff.; 2) Griechische Staatsmanncr des 5. und 4.Jh. v. Chr., Miinchen,
1983, S.109-146; Homo L. Pericles: Une experience de democratic dirigee. Par-
is, 1954; Schachermeyr F. 1) Perikles. Stuttgart, 1969; 2) Geistesgeschichte des
perikleischen Zeit. Stuttgart, 1971; Bowra C.M. Periclean Athens. London, 1971;
Levi M.A. Pericle: un uomo, un regime, una cultura. Milano, 1980.
Э.Д. Фролов
линии. Вступив в политику в середине 60-х годов, он втянулся в со-
перничество с вождем консервативно-аристократической группи-
ровки Кимоном и, как и Клисфен в борьбе с Исагором, логикой это-
го соперничества был принужден искать опоры у противной пар-
тии, у демократии. Более того, подобно своему великому сороди-
чу, он оказался достаточно дальновидным и принципиальным, что-
бы навсегда остаться верным однажды сделанному выбору. В кон-
це 60-х годов он действовал вместе с Эфиальтом против Ареопага и
Кимона, а с гибелью Эфиальта (461 г.) стал единоличным лидером
афинской демократии.
С этого времени Перикл на протяжении более трети века власт-
но направлял курс афинской политики: осуществлял дальнейшую
демократизацию государственного строя, в связи с чем был оформ-
лен допуск граждан третьего имущественного класса зевгитов к
должности архонта; инициировал целый ряд социальных мер, на-
правленных на материальную поддержку демоса, и в том числе -
выплату жалованья судьям, учреждение фонда зрелищных денег,
вывод военно-землледельческих колоний-клерухий; реализовал
широкую строительную программу, включавшую завершение со-
оружения пояса укреплений вокруг Афин и Пирея и, что особен-
но впечатляло, грандиозную реконструкцию Акрополя; наконец,
решительно отстаивал державные интересы Афин, не останавли-
ваясь перед открытым военным конфликтом со Спартою. Его по-
литическое влияние и авторитет достигли своего апогея в 40-30-с
годы: с изгнанием его нового соперника Фукидида, сына Мелесия
(443 г.), Перикл надолго остался безраздельным хозяином полити-
ческих дел в Афинах, что внешне выражалось в непрерывном пе-
реизбрании его в должности стратега вплоть до первых неудач в
Пелопоннесской войне, когда его положение несколько - впрочем,
только временно - пошатнулось.
Уже современникам бросалась в глаза необычность положения Пе-
рикла в Афинах: в условиях развитой полисной демократии, одним
из фундаментальных принципов которой было пресечение чрезмерно-
го возвышения одной личности, при строгом соблюдении ежегодной
отчетности должностных лиц и тенденции не допускать неоднократ-
ного переизбрания одних и тех же политиков на ответственные госу-
дарственные посты, Перикл умудрился более тридцати лет непрерыв-
но оставаться у кормила правления и, более того, во вторую половину
этого долгого периода - четырнадцать раз подряд избираться в глав-
108
Перикл и его окружение
ную правительственную коллегию стратегов, где он, благодаря своему
авторитету, занимал положение фактического главы.2
Уже Фукидид, оценивая в целом политический режим в Афинах при
11срикле, замечал: «По имени это была демократия, на деле же власть
принадлежала первому гражданину» (еу'гурето те Xoyip pev бюрократ
1а, ёруы 8ё итто топ ттрытои avSpds архл, Thue., II, 65, 9). Оценка Фу-
кидида - не только объективная, но и доброжелательная, как это и сле-
довало ожидать от человека умеренной ориентации, с неприязнью от-
носившегося к крайней, радикальной демократии и с похвалой отзывав-
шегося о правлении Пяти тысяч (в 411-410 гг.) как идеальном смеше-
нии олигархии и демократии (VIII, 97). Иным было отношение к пол-
но- и долговластию Перикла со стороны таких ревнителей демократи-
ческих устоев, какими выказывали себя некоторые из авторов Древней
Аттической комедии. Плутарх упоминает о «злобных выходках комеди-
ографов, которые называют друзей Перикла новыми Писистратидами
(Пеюютрат'ьба? цёои?), а от него самого требуют клятвы, что он не бу-
дет тираном (цт] TupavvT]creLv), так как его выдающееся положение не-
сообразно с демократией и слишком отяготительно» (Plut. Per., 16, 1).
Что касается самого Плутарха, то он судит об этом предмете в полном
согласии с традицией, указывая, что Перикл, в особенности во вторую
половину своего правления, приобрел постоянную единоличную власть
сродни тирании (бецрект] кас piav oLoa... apyf]v каь SuvaoTeiav ктт]
adpevos, Per., 16, 3).
Фукидид, а за ним и другие вдумчивые и объективные историки
(можно сослаться на Диодора и Плутарха) указывают на целый ряд
важных моментов объективного и субъективного плана, обеспечив-
ших Периклу возможность достижения столь исключительного поло-
жения. Среди них называют знатность, богатство и поддержку вли-
ятельных друзей, несомненную последовательность избранного по-
литического курса, ориентированного на отстаивание интересов де-
мократии при соблюдении надлежащей нормы и баланса во внутрен-
ней и внешней политике, личную честность и неподкупность, доста-
вившие почет и уважение среди сограждан, наконец, исключительную
прозорливость суждений и ораторское мастерство, обеспечившие Пе-
риклу возможность практически непререкаемого руководства наро-
дрм. Однако приобретение Периклом такого положения в афинском
2 По поводу политического положения Перикла см. также дискуссию в на-
учной литературе нового времени: Morrison J.S., Gomme A.W. Pericles Monar-
chos // JHS, Vol.70, 1950, p.76-77; Berve H. Die Tyrannis bei den Griechen, Bd.I-
11, Munchen, 1967 (I, S.197-198; II, S.627-628).
109
Э.Д. Фролов
обществе достойными, подобающими средствами, как это справедли-
во подчеркнуто у Фукидида (11,65, 8) в отличие от повторяющего на-
веты олигархической публицистики Аристотеля (Ath. pol., 27), не ис-
ключает признания созданной им системы режимом личной власти,
напоминавшим, как то понимали многие, монархию или даже тира-
нию. Такая ситуация в корне противоречила принципам демократиче-
ского строя, а потому неизбежно была чревата конфликтом между об-
ществом и его авторитетным лидером.
Сказанное вполне приложимо и к так называемому кружку Перик-
ла. Разумеется, Периклу, как и любому другому афинскому гражда-
нину, не возбранялось иметь личных друзей, однако сложившееся во-
круг него сообщество по своему составу и значению далеко превосхо-
дило любое частное содружество. Античная традиция с явным инте-
ресом относилась к этому личному окружению знаменитого полити-
ка и донесла до нас длинный ряд имен людей, стоявших рядом с ним
и помогавших ему своими советами и сотрудничеством. В этом ряду
прежде всего можно выделить группу интеллектуальных наставников
' и советников Перикла. Это, во-первых, афинянин Дамон, сын Дамо-
нида, из дема Ои, официально занимавшийся обучением музыке, а на
Самом деле более всего интересовавшийся и занимавшийся политиче-
скими делами, отчего его по справедливости относили к кругу софи-
стов. Он и Перикла обучал музыке, но еще более наставлял его в по-
литическом искусстве (Plut. Per., 4, 1-4, где Дамон назван тренером и
наставником Перикла в политике - тыр ttoXltlkgw аХеьтттт]? ка1 8i8
аакаХо?). Если верить Аристотелю, именно этот Дамон дал Периклу
совет, как превзойти Кимона в искусстве демагогии: «Совет этот со-
стоял в том, что раз Перикл не обладает такими же личными средства-
ми, как Кимон, то надо давать народу его же собственные средства. Из
этих соображений Перикл и ввел жалованье для судей» (Aristot. Ath.
pol., 27, 4; Plut. Per., 9, 2).
Наряду с Дамоном античная традиция называет в качестве настав-
ников Перикла выдающихся представителей древней натурфилосо-
фии - Зенона из Элеи (ок. 490-430 гг.) и Анаксагора из Клазомен (ок.
500-428 гг.). Первый приобрел известность опровержением обыден-
ного мнения о множественности и изменяемости вещей и в этой свя-
зи - разработкою искусства логического рассуждения, техники опро-
вержения и доказательства, вследствие чего Аристотель признавал его
изобретателем диалектики (Diog. L., VIII, 2, 57). Второй, продолжая
дело ионийских натурфилософов, развил оригинальное учение о стро-
110
Перикл и его окружение
опии материи, а именно - о сложении всех чувственно воспринима-
емых вещей из однородных элементов - гомеомерий (подобных ча-
стиц). Кроме того, он выдвинул положение об упорядочивающей ма-!
тсриальный мир силе, которую он называл «умом» (vou?), - положе-'
ние, чреватое отходом от материалистического монизма. Как бы то ни
было, он решительно высказывался за естественную природу небес-
ных светил и атмосферных явлений, лунных и солнечных затмений и
падения метеоритов, чем и дал позднее повод к обвинению себя в ре-
лигиозном нечестии.
Перикл несомненно многое должен был воспринять от этих своих
наставников: от Зенона - искусство формальной логики, умение рас-
суждать и особенно опровергать доводы оппонентов (см.: Plut. Per.,
4, 5); от Анаксагора - общий высокий строй мыслей, привычку лю-
бой предмет рассматривать с естественно-научной точки зрения и лю-
бую речь направлять на выяснение существа дела, обстоятельств, при-
ведших к той или иной коллизии, и рационального способа ее разре-
шения (ibid., 4,6; 5-6; 8, 1-2). Особенно сблизился Перикл с Анаксаго-
ром, влияние которого на афинского политика было, по мнению древ-
них авторитетов, решающим. По словам Платона, на мнение которо-
го ссылается и Плутарх, «сблизившись с Анаксагором... Перикл пре-
исполнился познания возвышенного и постиг природу ума и мышле-
ния, о чем Анаксагор часто вел речь; отсюда Перикл извлек пользу и
для искусства красноречия» (Plat. Phaedr., 270 а).
К трем вышеназванным представителям древней учености, кото-
рых традиция определенно называет наставниками Перикла, надо до-
бавить еще одного - корифея старшей софистики Протагора из Абдер
(ок. 480-411 гг.). О нем известно, что он разрабатывал и преподавал
новую социологическую науку - «мудрость в домашних делах, то есть
как наилучше управлять своим собственным домом, и мудрость в го-
сударственных делах, то есть как искуснее всего действовать и гово-
рить в отношении государственных дел» (Plat. Protag., 318 е).
Интересуясь главным образом искусством достижения поставлен-
ной цели, он полагал человеческий разум единственным условием
успеха и критерием истины и в своей рационалистической критике су-
щего или принятого доходил до опасной черты релятивизма. «Чело-
век есть мера всех вещей, - возглашал Протагор, - существующих, что
они существуют, и несуществующих, что они не существуют» (Sext.
Emp. Adv. math., VII, 60). Последовательно держась этого принципа,
он без стеснения подвергал сомнению и отвергал вес то, что не могло
111
Э.Д. Фролов
ыть объяснено средствами разума, в том числе и самих богов: «О бо-
гах> - признавался он, - я не могу знать ни того, что они существую !,
ни того, что их нет, ибо многое препятствует знать это: и неясность во-
проса, и краткость человеческой жизни» (Diog. L., IX, 8, 51).
Лено, что такие воззрения и высказывания должны были доставить
ротатору репутацию еще более отъявленного безбожника, чем даже
наксагор. Д между тем этот софист входил в ближайшее окружение
/' рикла и относился к числу наиболее ценимых им собеседников. По
' свидетельству Плутарха, когда какой-то атлет нечаянно брошенным
\ дР°Тиком убил одного из зрителей, Перикл «потратил целый день, рас-
/ сУждая с Протагором о том, кого по существу следует считать вино-
вником этого несчастного случая, - дрот, или бросавшего, или распо-
рядителей состязания» (Plut. Per., 36, 5).
^РУг интеллектуалов, с которыми Перикл находился в постоян-
ном общенИи, не исчерпывался только что названными лицами. К ним
надо добавить влиятельного в Афинах прорицателя Лампона (Plut.
ег-> 6) и прославленного драматурга, но к тому же еще и видного по-
литика и военачальника Софокла (ibid., 8, 8). К тому же кругу, должно
ыть, принадлежал и Гипподам из Милета, известный проектировщик
идеальных, построенных на принципах рационализма, моделей горо-
дов и государств, чьи градостроительные планы были реализованы
при реконструкции Пирея и застройке выведенной на запад при Пе-
рикле Новой колонии Фурий. Не исключено, что к Периклу был бли-
зок и историк Геродот, восславивший в своем труде успехи афинской
демократии,3 а находившийся тогда в начале своих философских ис-
кании и также прошедший через увлечение Анаксагором Сократ рано
стал завсегдатаем собраний в доме Перикла, где его привлекала, поми-
мо прочего, возможность побеседовать с очаровательной и остроум-
ной подругой хозяина - Аспасией (Plut. Per., 24, 5). Близость Сократа
Дому Перикла засвидетельствована также и Ксенофонтом, который
своих «Воспоминаниях» приводит беседу философа с младшим сы-
ном Перикла - тоже Периклом (Xen. Mem., III, 5).
^РУЖок друзей Перикла не исчерпывался чистыми интеллектуала-
ми - наставниками, советниками и собеседниками. Сюда входили и
люди практической Ориентации, бывшие для Перикла полезными со-
трудниками в самых разнообразных сферах, да и среди названных ип-
теллектуалов были такие, которые отлично совмещали отвлеченные
вероятной принадлежности Геродота к кружку Перикла см.: Лу-
рье С.Я. Геродот. М.-Л., 1947, с. 16 слл.
112
Перикл и его окружение
шнятия с чисто практической деятельностью. Так, Софокл был коллс-
П)й Перикла по стратегии в войне с самосцами (441-439 гг.); в той же
войне, когда дело дошло до осады города Самоса, при Перикле посто-
янно находился искусный механик Артемон, конструировавший но-
вые осадные машины (Plut. Per., 27, 3-4). Протагор, Гипподам и Геро-
дот приняли участие в основании Фурий (444/3 г.) - акции, бывшей
важным элементом державной политики Перикла.4 При этом Протаго-
ром были составлены законы для нового города (Diog. L., IX, 8, 50), а
1'ипподамом был набросан план его общей застройки (ср.: Diod., XII,
10,7; Hesych., s.v. I ттттобацои рёцт]<л$-). Большая дружба связывала
Перикла с знаменитым скульптором Фидием, которого он сделал глав-
ным надзирателем (ёттссткотто?) и фактическим распорядителем работ
на Акрополе — при сооружении храма Афины Девы Парфенона, поме-
щения для мусических состязаний Одеона и роскошных ворот Пропи-
леев (Plut. Per., 13, 6. 14-15). Среди друзей Перикла были и такие, ко-
торые выступали его агентами в народном собрании, где он сам, ста-
раясь на чисто монархический лад сохранять дистанцию между собою
И народом, появлялся нечасто и выступал лишь по самым важным по-
водам (ibid., 7, 7-8).
В заключение этого перечня ближайших советников и сотрудни-
ков Перикла надо назвать еще одного человека, стоявшего к нему бли-
же всех остальных как раз в те годы, когда он практически единолич-
но руководил Афинским государством, - его подругу Аспасию. Она
была родом из Милета, по свидетельству античной традиции, кото-
рое необязательно опровергать, - гетерой, но незаурядной, образо-
ванной и честолюбивой, умевшей заводить связи с высокопоставлен-
ными людьми. Перикл страстно влюбился в эту женщину; он развел-
ся со своей законной женой, от которой у него уже было двое сыно-
вей, взял к себе Аспасию и сделал ее полной хозяйкой в своем доме.
Умная, хорошо разбиравшаяся в политике, в совершенстве владев-
шая искусством беседы на самые разнообразные темы, она стала сво-
еобразным центром притяжения для афинских политиков и деятелей
культуры, которые ради нее с еще большей охотой посещали дом Пе-
рикла и даже приводили туда своих жен. От Аспасии у Перикла был
4 Бузескул В.П. История афинской демократии, с.166-167; Лурье С.Я. Ге-
родот, с.24 слл.; Строгецкий В.М. Политика Афин в Западном Средиземно-
морье в середине V в. до н.э. и проблема основания Фурий // Город и государ-
ство в античном мире. Л., 1987, с.55-79; Ehrenberg V. The Foundation of Thurii
(1948) // Ehrenberg V. Polis und Imperium. Ziirich-Stuttgart, 1965, p.298-315;
Bengtson H. GG4, S.206.
113
Э.Д. Фролов
еще один сын - Перикл Младший, считавшийся, по афинским поняти-
ям, незаконнорожденным-нофом, которому отец позднее, когда чума
унесла у него старших, законных сыновей, испросил у народного со-
брания права гражданства (Plut. Per., 24 и 27).
С именами Перикла и Аспасии связано в истории античности рож-
дение нового института - открытого литературно-политического
салона, которому суждено было сыграть важную роль также и в об-
щественной жизни новой Европы. Это была бросавшаяся в глаза но-
вация, и, как это всегда бывает, она дорого обошлась своим инициа-
торам. Открытая связь с бывшей гетерой, пестрый круг друзей, вклю-
чавший, помимо афинских граждан, большое число чужеземцев, не-
прерывная череда встреч и собраний в доме, доступ в который не был
заказан ни одному мало-мальски оригинальному человеку, - все это
резало глаза и вызывало неодобрение у ревнителей благочинной ста-
рины. Но самое главное состояло в непрерывном росте влияния и ав-
торитета сложившегося вокруг Перикла кружка. Исходившие от его
членов новые интеллектуальные веяния, социальные и политические
инициативы, строительные и художественные проекты будоражили
афинскую жизнь, возбуждая подозрения и опасения в консервативной
массе народа. Напомним в этой связи о позиции Древней аттической
комедии, этого рупора народных настроений: она пеняла на несооб-
разное с демократией авторитарное положение самого Перикла, а его
друзей и соратников прямо именовала новыми Писистратидами!
Этим стихийным недоверием к Периклу и его кружку со стороны
значительной части афинского общества отлично воспользовались по-
литические недруги несменяемого стратега.5 Возможно, первым объ-
ектом их нападок стал политический наставник и советник Перикла
Дамон, считавшийся инициатором учреждения жалованья судьям и
других денежных выплат демосу. Согласно античной традиции, Да-
мон был подвергнут остракизму, что могло произойти еще на рубеже
50-40-х годов как одно из следствий политической дуэли Перикла и
Кимона. Но массированный характер атаки на Перикла приобрели во
второй половине 30-х годов, когда его авторитарное положение нача-
5 Об оппозиции Периклу и процессах против людей из его окружения
см.: Бузескул В.П. История афинской демократии, с.241-243; Корзун М.С.
Социально-политическая борьба в Афинах в 444-425 гг. до н.э. Минск, 1975,
с.40 слл.; Bengtson Н. GG4, S.215; Frost F.J. 1) Pericles, Thucydides Son of Milc-
sias, and Athenian Politics before the War // Historia, Bd.XIII, 1964, H.4, p.385-
399; 2) Pericles and Dracontides // JHS, Vol.84, 1964, p.69-72; Andrewes A. The
Opposition to Pericles // JHS, Vol.98, 1978, p.1-8.
114
Перикл и его окружение
110, наконец, ощущаться как тягостное и стало вызывать недовольство
В самых различных слоях и группировках, - в среде постепенно воз-
рождавшейся олигархической оппозиции так же, как и у безусловных
демократов. Олигархическая группировка вновь обрела своего лиде-
ра Фукидида, сына Мелесия, срок изгнания которого истек в 433 г., а
недовольных демократов возглавил новый политик радикального тол-
ка Клеон, сын Клеэнета. Не решаясь критиковать политику Перикла
По существу, поскольку было трудно найти ей разумную альтернати-
ву, оппозиционные группы на первых порах ограничивались личными
нападками на главу государства, а еще более - на людей из ближайше-
го его окружения, стараясь так или иначе скомпрометировать их и та-
ким образом подорвать личный авторитет их патрона - основу его ав-
торитарного положения.
Начавшиеся против друзей Перикла судебные процессы носили
тем более острый характер, что они опирались на достаточно широ-
ко распространенное в афинском обществе враждебное отношение к
этому кружку, чья новаторская деятельность бросала вызов традици-
онному укладу жизни. Теперь общественная критика обрушилась на
все сферы практической и просветительской деятельности, равно как
и на образ жизни соратников Перикла. Одним из первых был предан
суду скульптор Фидий, обвиненный в утайке драгоценных материа-
лов (золота и слоновой кости), отпущенных на сооружение колоссаль-
ной статуи богини Афины, предназначенной для Парфенона. Когда же
факт хищения доказать не удалось, ему было предъявлено новое об-
винение в преступлении против религии, поскольку на щите Афины,
где была представлена битва афинян с амазонками, художник наря-
ду с мифологическими персонажами посмел изобразить себя самого и
своего патрона. Фидий был заключен в тюрьму, где и умер от болезни,
так, по-видимому, и не дождавшись суда. Между тем народное собра-
ние даровало донесшему на него Менону (одному из его помощников,
по-видимому, метеку) освобождение от всех повинностей (ателию) и
поручило стратегам заботиться об его безопасности, - решение, кото-
рое нельзя было расценить иначе как подтверждение вины Фидия и
выражение недоверия Периклу (Diod., XII, 39, 1-2; Plut. Per., 31, 2-5).
Другая атака повелась на просветительские идеи, распространяв-
шиеся интеллектуалами из окружения Перикла. По предложению из-
вестного истолкователя оракулов, заклятого врага новых идей Диопи-
фа народное собрание приняло постановление о том, «чтобы люди, не
верующие в богов или распространяющие учения о небесных явлени-
115
Э.Д. Фролов
ях, были привлекаемы к суду как государственные преступники» (Plut.
Per., 32, 2-3). Постановление прямо метило в Анаксагора, который и
был привлечен к суду по обвинению в религиозном нечестии. Процесс
был громким, поскольку в нем оказались задействованы протагонисты
тогдашней политической жизни. По одной версии, обвинителем Анак-
сагора выступал Клеон, а защитником - сам Перикл, который, одна-
ко, не сумел помешать осуждению своего друга. Последний был при-
сужден к уплате штрафа в 5 талантов и изгнанию из Афин. По другой
версии, Анаксагора привлек к суду известный противник Перикла Фу-
кидид, причем не только за нечестие, но и за дружбу с персами. Про-
цесс был заочным, так как философ еще раньше успел покинуть Афи-
ны; тем не менее вердикт судей был суровым: они заочно приговори-
ли Анаксагора к смертной казни (Diog. L., И, 3, 12-14, где приводятся
и другие версии; ср. также: Diod., XII, 39, 2; Plut. Per., 32, 5).
Но самый болезненный удар постиг Перикла в связи с грязным
процессом, куда вовлекли его подругу Аспасию: ей также было предъ-
явлено обвинение в нечестии, а кроме того, еще и в сводничестве, по-
скольку, как утверждал ее обвинитель (известный своими нападками
на Перикла комедиограф Гермипп), «к ней ходят свободные женщины,
которых она принимает для Перикла» (Plut. Per., 32, 1). Лишь с боль-
шим трудом, лично взявшись защищать любимую женщину и, по сви-
детельству древних авторов, «очень много слез пролив за нее во время
разбирательства дела», Перикл сумел упросить судей прекратить по-
зорное дело (ibid., 32, 5).
Трудно сказать, как дальше развивались бы события в Афинах и ка-
ких еще успехов добились бы противники Перикла, придерживаясь
столь эффективной тактики (когда-то, кстати, опробованной самими
Периклом и Эфиальтом в борьбе с Ареопагом), если бы не разрази-
лась новая война со Спартой и Пелопоннесским союзом, перед лицом
которой, по крайней мере на некоторое время, должны были утихнуть
внутренние страсти. Не исключено, как это предполагали уже в древ-
ности (ср.: Diod., XII, 38-39; Plut. Per., 31-32), что неуступчивость в
конфликтах с Коринфом и Мегарами, проявленная Периклом накану-
не войны, объяснялась как раз его желанием форсировать начало воен-
ных действий, чтобы таким образом погасить огонь внутренней сму-
ты и по необходимости заставить народ вновь сплотиться вокруг сво-
его испытанного лидера.
Однако, если таков именно был тайный расчет Перикла, то его надо
признать весьма рискованным: он мог оправдаться только в том слу-
116
Перикл и его окружение
ЧИС, если бы война оказалась для афинян успешной. Между тем уже
и самого начала обнаружились слабые места в стратегическом плане
Перикла, и первая же крупная неудача - чума в Афинах, спровоци-
рованная повторными вторжениями пелопоннесцев и бегством массы
населения под защиту городских стен - немедленно поколебала дове-
рие сограждан к своему лидеру, пошатнула его авторитет и доставила
ат политическим недругам желанный повод для возобновления кри-
1нки и судебного преследования.
Летом 430 г. Перикл впервые за последние пятнадцать лет не был
переизбран в стратеги. Мало того, по предложению известного попи-
шка Драконтида (он был эпистатом пританов в 446/5 и стратегом в
433/2 гг.), он был привлечен к судебной ответственности за вероятные
преступления по должности. Во всяком случае от него потребовали
отчитаться за все суммы, которыми он распоряжался в бытность свою
стратегом. При этом, по дополнительному предложению другого вид-
ного политика Гагнона (также неоднократно исполнявшего обязанно-
сти стратега), суд должна была вершить представительная комиссия,
составленная из гелиастов трех судебных палат, т.е. из 1500 человек.
Среди обвинителей, по некоторым источникам, был также и Клеон. В
итоге разбирательства Перикл был признан виновным и присужден к
штрафу то ли в 15, то ли в 50, а по некоторым источникам даже в 80
Галантов (Thue., II, 65, 3; Diod., XII, 45, 4; Plut. Per., 32, 3-4; 35, 4-5).
Как водится, афиняне вскоре раскаялись в учиненной ими по отно-
шению к Периклу несправедливости. Не видя ему достойной смены,
они реабилитировали опального политика и в следующем году вновь
избрали его в стратеги, но он уже не успел толком воспользоваться но-
там своим назначением, так как спустя короткое время (еще в том же
ищу) стал жертвою очередной вспышки эпидемии. Как бы то ни было,
история с Периклом и его кружком чрезвычайно поучительна. Она по-
казывает зыбкость древней демократии и неизбежность трансформа-
ции авторитарного политического лидерства в режим личной власти.
Форсированное разрешение внутренних социально-политических
конфликтов и столь же решительная державная политика были обу-
словлены жизненными интересами афинской демократии, но этим же
было предопределено и перерождение конституционного назначения
Перикла в квази-монархическую власть. Соответственно и кружок
друзей Перикла типологически предварял собою те придворные об-
щества или советы друзей, которые станут важными элементами но-
вой политической структуры, возникавшей в позднеклассическое и
117
Э.Д. Фролов
раннеэллинистическое время в тиранических или собственно монар-
хических государствах. Демократическое общество чувствовало угро-
зу традиционному порядку, исходившую от его собственного порож-
дения, от Перикла и его окружения, и этим объясняются возникший н
конце концов конфликт и те судебные процессы, которые пошатнули
положение самого знаменитого политика и обернулись трагедией для
некоторых из наиболее близких к нему людей.
ж
118
3. Критики афинской демократии в конце V в. до н.э.
(Псевдо-Ксенофонт, Фукидид, Аристофан)
I. Псевдо-Ксенофонт
Вопрос об авторстве «Афинской политии» затрагивали в той или
иной степени все исследователи, обращавшиеся к этому сюжету. В
поздней античности, по-видимому, существовала твердая уверенность
в авторстве Ксенофонта, по крайней мере три источника прямо об этом
свидетельствуют (Diog. Laert., II, 6, 13; Poll. Onom., IX, 43; Stob. Flor,
43, 50). Но после того как на основании тщательного филологического
анализа исследователями нового времени было окончательно отвер-
гнуто авторство Ксенофонта, автора «Афинской политии» стали на-
зывать Псевдо-Ксенофонтом или еще чаще Старым олигархом. Но во-
прос о возможном авторстве продолжал волновать исследователей, ко-
торые выдвигали разные точки зрения, приписывая это сочинение раз-
личным видным писателям или политическим деятелям конца V- на-
чала IV в. до н.э. - известному софисту и одному из Тридцати тиранов
Критию, лидеру олигархической группировки, известному как другу
союзников Афинской архе, опытному мореплавателю и оратору Фуки-
диду, сыну Мелесия, Алкивиаду, Антифонту, Фриниху (как ответное
выступление на заседании олигархической гетерии на «Обращение к
гетайрам» Крития), и даже самому Фукидиду.1 Но поскольку ни одна
из гипотез не является до конца убедительной, придется только в оче-
редной раз констатировать анонимность этого сочинения и бесспор-
ность афинского происхождения автора.2 По-видимому, этот чело-
1 Подробный разбор мнений, разработанных до 1913 г. см.: Kalinka
Е. Die Pseudo-Xenophontische ATENAION POLITEIA: Einleitung, Ubersetzung,
Erklarang. Lpz.; Berlin, 1913. S. 17-21; cp.: Hohl E. Zeit und Zweck der
pseudoxenophontischen ATENAION POLITEIA// CPh, Vol. 45, 1950, №1. S. 27.
2 Так считает большинство антиковедов, к которым присоединяется и
мы. Впрочем, у некоторых исследователей возникают в этом сомнения, осно-
ванные на том, что несмотря на хорошее знание афинских государственных
реалий, Псевдо-Ксенофонт часто занимает позицию стороннего наблюдате-
ля, так что, скорее всего, по их мнению, он является олигархом из какого-либо
Е.В. Никитюк
век получил хорошее образование, поскольку, например, перечисляя
местности при описании походов афинского войска, он демонстриру-
ет неплохое знание географии (II, 7). Сам текст доставляет дополни-
тельные сложности - характерная для него недосказанность, некото-
рая конспективность изложения, форма антитезы, когда рациональное
объяснение становится очень похожим на апологию и выглядит более
основательным и аргументированным, чем первоначальный критиче-
ский постулат, ставший начальной точкой всего рассуждения - все это
не позволяет окончательно определиться ни с именем, ни с политиче-
ской позицией автора.
Относительно политической позиции автора «Афинской политии».
Первоначально в исследовательской литературе превалировала точка
зрения, что Псевдо-Ксенофонт был афинским олигархом, яростно на-
падавшим на демократию родного полиса. Но в новое время посте-
пенно стала усиливаться позиция тех исследователей, которые в мень-
шей степени склонны видеть в Псевдо-Ксенофонте олигархически на-
строенного аристократа и все больше и больше подчеркивают его по-
ложительную оценку демократического строя в Афинах. Так, если
И.Накатегава пишет, что Псевдо-Ксенофнт испытывает определенные
симпатии по отношению к афинскому демосу, оправдывая его ото всех
обвинений,3 то С.Хорнбловер уже напрямую называет его сторонни-
ком демократического государственного устройства.4 Некоторые ис-
следователи занимают промежуточную позицию. Так, например,
Х.Туманс полагает, что «нет оснований считать Псевдо-Ксенофонта
ни «молодым», ни «старым», ни вообще олигархом, а скорее демокра-
том аристократического, или, если угодно, олигархического происхо-
ждения» и поскольку речь идет о системе взглядов «можно сказать,
что демократами или олигархами не рождаются, а становятся».5 Как
нам представляется, в этом утверждении несколько смещены акцен-
союзного города, см.: Mattingly Н.В. The date and purpose of Pseudo-Xenophon
Constitution of Athens // CQ, Vol. 47, 1997, № 2. P.355.
5 См., например: Nakategawa Y. Athenian Democracy and the concept of
Justice in Pseudo-Xenophon's Athenaion Politeia // Hermes, Bd. 123, 1995, Hft.l.
S. 39.
4 Homblower S. The Old Oligarch (Pseudo-Xenophon's Athenaion Politeia)
and Thucydides. A Fourth-Century Date for the Old Oligarch? // Polis and Politics.
Studies in Ancient Greek History: Presented to M.H.Hansen on his sixtieth
birthday / Ed. P. Flensted-Jensen et al. Copenhagen, 2000. P. 363-384.
5 Тумане X. Псевдо-Ксенофонт - «старый олигарх» или демократ? И ВДИ,
2004, №3. С.27.
120
Критики афинской демократии в конце V в. до н.э.
ты - можно родиться аристократом и придерживаться олигархической
позиции, что вполне будет естественным проявлением происхождения
и полученного воспитания, или даже демократической, если аристо-
кратом преследовались конкретные цели или он действовал в своих
корыстных интересах. А как можно быть «демократом олигархическо-
го происхождения», тем более, как утверждает исследователь, что «де-
мократами или олигархами не рождаются»?
С нашей точки зрения такая интерпретация политической позиции
11севдо-Ксенофонта противоречит его собственным словам в самом на-
чале сочинения, которые были процитированы выше, где совершен-
но четко он пишет, что не одобряет афинскую демократию и подроб-
но объясняет причины своего негативного отношения (1, 1). При этом
и впоследствии он неоднократно и в разных выражениях, высказывает
свою политическую позицию, например: афиняне «заводят у себя по-
рядки, которые представляются ненормальными с точки зрения осталь-
ных греков» (1, 1), «у простого народа - величайшая необразованность,
недисциплинированность и низость» (1, 5), «людей простых толкают
на позорные дела скорее бедность, необразованность, невежество» (1,
5; cf. 1, 7), «не такие порядки нужны для того, чтобы государство мог-
ло сделаться наилучшим» (1, 8), народ не добивается принятия «пре-
красных законов», и до существующих «плохих законов ему мало дела»
(1,8), «безумцы» являются членами Совета и управляют государством
(1, 9), люди при демократии безответственны, поскольку всегда есть
возможность свалить ответственность за неудачные политические ре-
шения на других (2, 17), «чтобы улучшился государственный порядок,
можно многое придумать, но чтобы существовала демократия и чтобы в
го же время было лучшее правление - найти удовлетворительное реше-
ние этого нелегко» (3,9) и т.д. Кроме того, три раза он открыто и недвус-
мысленно выражает свое мнение - что он не одобряет демократическое
устройство афипского государства (1, 1; 3, 1; 3, 10). При этом в тексте
используется даже местоимение первого лица. В изданиях XIX в. его,
правда, предлагали убрать, считая, что местоимение было использовано
здесь ошибочно позднейшими переписчиками, но современные издате-
ли его сохраняют.6 Трудно представить, как можно после этого, вопреки
столь очевидной высказанной политической позиции автора объявлять
его демократом. И вообще автор очень субъективен и пристрастен, что
очевидно по всему тексту - он явно высказывает или свое собственное
6 См. одно из последних изданий текста «Афинской политии»:
Bowersock G.W. Pseudo-Xenophon // HSCP, Vol. 71, 1967. P. 47-55.
121
Е.В. Никитюк
мнение, или, скорее, мнение группы своих сограждан, а не пишет исто-
рическую монографию, претендуя на объективность, как Фукидид.7 По-
этому он не стремится просветить кого-то, подробно описывая афип-
ское государственное устройство, ему важно аргументировать свою
точку зрения, для этого он четко расставляет акценты.
Показательно в этом смысле и последние фразы трактата - практи-
чески они выглядят как напутствие своим соратникам - что афинскую
демократию нелегко будет свергнуть, причины чего он ранее подроб-
но объяснил. Трудно представить, что демократ стал бы так спокойно
об этом рассуждать. Контекст скорее восстанавливается следующим
образом: демократия не является «лучшим» государственным строем
и ее следовало бы уничтожить, но это трудно, а в данный момент и не-
возможно, поскольку Псевдо-Ксенофонт перечислил все причины, по
которым она слишком сильна. Логика рассуждения истинного демо-
крата, скорее всего, была бы иной: «мы такие сильные, что просто не-
возможно свергнуть нашу власть, так что нет никакой необходимости
еще и разъяснять причины нашего могущества». Как нам представля-
ется, это еще одно, может быть, и косвенное свидетельство олигархи-
ческих предпочтений автора.
Отмечая негативные черты афинской демократии, Псевдо-Ксенофонт
свидетельствует, что афиняне вполне адекватно оценивали своих демо-
кратических лидеров. Это подтверждают и комедии Аристофана. Так,
во «Всадниках» персонифицированный Демос - главное действующее
лицо и автор не скупится на детали, описывая его невежество, легкове-
рие и слабость, в «Облаках» он нападает на лидера афинской демокра-
тии Клеона, высмеивая его поведение и нелепые политические предло-
жения, в «Осах» подвергаются острой критике афинские суды. Причем
надо отметить, что Псевдо-Ксенофонт и Аристофан почти единодушны
в выборе сюжетов для критики - это специфические особенности демо-
са и запутанность и медлительность афинского судопроизводства. Дру-
гое же часто встречающееся в адрес афинской демократии обвинение
в тираническом обращении с союзниками Псевдо-Ксенофонт, по сути,
просто отметает - слегка попеняв афинянам за то, что они преследуют
«благородных» в союзных городах, он тут же их и оправдывает, доказы-
вая, что они поступают так вынужденно, но, тем не менее, обоснованно.
Эти и подобные им выпады уравновешиваются спокойным, мож-
но даже сказать, академическим объяснением успешности функциони-
рования афинской демократии. Однако, Псевдо-Ксенофонт опять дис-
7 GommeA.W. The Old Oligarch//Harvard Studies, Suppl. I, 1940. P. 211.
122
Критики афинской демократии в конце V в. до н.э.
ннщиируется от афинской демократии и сам заранее отвечает на воз-
можные возражения - «уж раз у них это было принято в таком виде, я
постараюсь доказать, что они удачно сохраняют свое государственное
устройство »(1,1) или «конечно, не такие порядки нужны для того, что-
бы государство могло сделаться наилучшим, но зато демократия скорее
всего может сохраниться при таких условиях. Народ ведь желает вовсе
нс прекрасных законов в государстве, когда при этом ему самому при-
дется быть в рабстве, но хочет быть свободным и управлять, а до пло-
хих законов ему мало дела. Ведь от порядка, который ты считаешь нехо-
|н)шим законодательством, народ сам получает силу и бывает свободен»
(1,8). Он твердо убежден в том, что никакими реформами невозможно
изменить к лучшему общий характер афинской демократии: «...ввиду
этого я не считаю возможным, чтобы в Афинах дела шли иначе, чем те-
перь: разве только в чем-нибудь незначительном можно одно выкинуть,
другое прибавить, а многое изменить нельзя, не отнимая в то же время
чего-нибудь у демократического строя. Конечно, чтобы улучшился го-
сударственный порядок, можно многое придумать, но чтобы существо-
ипла демократия и чтобы в то же время было лучшее правление, - найти
удовлетворительное решение этого нелегко; разве только, как я только
•по сказал, можно в мелочах что-нибудь прибавить или отнять» (3, 8-9).
Поскольку мы, как и все, обращавшиеся к теме «Афинской поли-
гии» Псевдо-Ксенофонта, имеем право на собственное мнение, попро-
буем охарактеризовать автора с политической точки зрения. Мы счи-
таем, что автор текста - это образованный, но не воинствующий ари-
сюкрат, который, видя, что в его родных Афинах, несмотря на слав-
ное аристократическое прошлое, в данный момент процветает демо-
кратия, захотел разобраться в причинах этого явления. И признание
целесообразности и успешности действий демократического прави-
тельства еще не делает самого Псевдо-Ксенофонта демократом. В го-
роде всегда было много представителей аристократических семейств,
игравших заметную роль в афинском государстве. Причем среди них,
псроятно, было немного таких «научно-абстрагированных», что со
всей очевидностью продемонстрировали события 411 и 404 гг. При-
чем «лучшие», которых Псевдо-Ксенофонт так расхваливает за то,
что «лучшие люди очень редко допускают бесчинство и несправедли-
вость, но зато самым тщательным образом стараются соблюдать бла-
городные начала» (1, 5), действовали в периоды олигархических пе-
реворотов по тем же самым принципам, что и демократы - руковод-
ствовались не принципом справедливости, а правом сильного на вы-
123
Е.В. Никитюк
году и устройство всех дел в своих политических и имущественных
интересах (ср. рассуждение Псевдо-Ксенофонта о том, что всякий че-
ловек «изыскивает благо для самого себя и для себе подобных» (1, 6),
«каждому простительно заботиться о самом себе» (2, 20)). Источни-
ки (cf. Xen.; Lys.; And.) рисуют страшную картину террора во время
правления Тридцати тиранов, направленного против собственных со-
граждан - казни, конфискации, убийства - опровергая тем самым те-
зис Псевдо-Ксенофонта о том, что «лучшие» олицетворяют собой ари-
стократический идеал добродетели (arete) и подтверждая другой тезис
о превалировании собственных интересов.
Таким образом, еще раз отметим, что выбранная афинянами форма
правления заслуживает, с точки зрения Псевдо-Ксенофонта, только не-
одобрение. Однако он считает своим долгом показать, что меры по се
поддержанию вполне целесообразны и афиняне просто принуждены к
ним и поэтому не заслуживают того порицания, с которым к ним отно-
сятся другие греки. Псевдо-Ксенофонт не ставит своей целью хвалить
или ругать демократию, он стремится разобраться и понять ее особен-
ности. В результате рассмотрения всех «за» и «против» он сам приходит
к выводу и пытается его доказать, что и внутренняя и внешняя полити-
ка этой демократии и должна быть по своей сути именно такой, какая
существует в современных ему Афинах, раз уж граждане сами выбра-
ли такой политический строй. Но Псевдо-Ксенофонт еще может понять
приверженность простых людей к демократии, но понять и тем более
простить, что некоторые аристократы живут в Афинах - нельзя, можно
только попытаться объяснить - как и в остальных пассажах он анали-
зирует причины всем известного факта (2, 20). Афинская история V в.
дает немало примеров переходов в противоположный политический ла-
герь и сам Псевдо-Ксенофонт признает, что все знают, что «некоторые,
стоящие в самом деле за народ, по происхождению вовсе не демократы»
(2, 19), если человек не «из народа», но предпочитает жить в демокра-
тическом государстве, то он, с точки зрения нашего автора, преступник
или мошенник (2, 20). Г.Матгинли даже выдвинул предположение, что
Псевдо-Ксенофонт намекает персонально на Алкивиада.8
II. Фукидид
Фукидид, сын Олора, родился, по-видимому, в 464 г. в Афинах, в
деме Галимунт, а умер - в 400 г. Семья Фукидида была знатной и со-
стоятельной, владевшей золотыми рудниками во Фракии (IV, 105, 1).
8 Mattingly Н.В. The date and purpose of Pseudo-Xenophon Constitution...
P.356.
124
Критики афипской демократии в конце V в. до н.э.
«История» Фукидида является одним из самых важных источников для
изучения греческой истории V в. до н.э. Текст труда Фукидида дошел
до нас в неплохой сохранности, но, тем не менее, он неоднократно ста-
новился предметом острых научных дискуссий. Даже сам жанр его со-
чинения вызывает споры у исследователей9 - то ли скрупулезно напи-
санная историческая работа, то ли художественное произведение. Сам
Фукидид в самом начале своего сочинения дает точную характеристи-
ку своему труду: «Мое исследование при отсутствии в нем всего бас-
нословного, быть может, покажется малопривлекательным. Но если кто
захочет исследовать достоверность прошлых и возможность будущих
событий (могущих когда-нибудь повториться по свойству человеческой
природы в том же или сходном виде), то для меня будет достаточно,
если он сочтет мои изыскания полезными. Мой труд создан как достоя-
ние навеки, а нс для минутного успеха у слушателей» (I, 22,4).
Как и в Гомеровском вопросе, в Фукидидовском также есть два на-
правления, по разному оценивающие текст «Истории» - аналитики и
уиитарии. Унитарии считают, что труд Фукидида относительно одно-
роден по содержанию, а методы его работы и взгляды кардинально не
менялись за вес время написания труда.10 Аналитики обосновывают те-
орию двух редакций - ранней (одновременной событиям) и поздней
(включающей изменения, внесенные автором в текст уже после завер-
шения войны в 404 г.).11 Сопоставляя отдельные высказывания и пасса-
жи, они пытаются выявить противоречия, которые продемонстрирова-
ли бы изменение мировоззрения Фукидида, как в силу объективных, так
и субъективных причин. Или даже более того, наличие различных ран-
них и поздних слоев, каждый из которых характеризует отдельные эта-
пы жизни Фукидида и этапы развития событий Пелопоннесской войны.
В последнее время стала появляться и средняя позиция - умеренные
уиитарии, которые признают некоторую правку текста Фукидидом, но
не столь кардинальную, как считают аналитики.12 Но до сих пор прий-
ти исследователям к окончательному единому мнению так и не удалось.
Спор о том, как относился Фукидид демократическому строю вооб-
ще и афинской демократии в частности, ведется давно. Еще Т.Хоббс в
середине XIX в., выпустивший первый английский перевод сочинения
Фукидида, нс давая самому автору политической характеристики, счита-
ст, что весь контекст его сочинения убеждает в том, что олигархическая
’ Grant J.R. Toward knowing Thucydides // Phoenix, Vol. 28, 1974, №1. P.81-94.
’° Finley A. The unity of Thucydides. London, 1940. P. 419.
11 Andrews A. Thukydidcs on the causes of the war// CQ, Vol. 9, 1959. P.238 ff.
12 De Romilly J. L’ imperialisme athcnicn. Paris, 1971. P. 420 ff.
125
Е.В. Никитюк
форма правления имеет много преимуществ перед демократической."
В литературе же нового времени спектр оценок политических взглядов
Фукидида весьма широк - от признания его истинным патриотом демо
кратических Афин до причисления к членам олигархической партии."
Некоторые исследователи считают, что Фукидид вообще не противопо
ставлял эти две формы правления друг другу, и единственное, что вы-
зывает его возмущение - это раскол в гражданском коллективе.13 14 15 Таким
образом, ответ на вопрос об отношении Фукидида к демократии явля-
ется одной из частей так называемого Фукидидовского вопроса. И все
вновь появляющиеся работы увеличивают число сторонников то одно
го, то другого взгляда, не помогая решить вопрос окончательно. Общее
количество исследований, посвященных этому автору, огромно, тем не
менее, многогранность его труда заставляет вновь и вновь обращаться
к этой теме. Таким образом, задача данной работы еще раз попытаться
ответить на два главных вопроса: во-первых, как Фукидид относился к
афинской демократии и каких политических взглядов он сам придержи-
вался, во-вторых, какое представление о реальной афинской демокра-
тии можно составить по описанию этого автора.
И действительно, единственный труд, оставшийся от Фукидида,
его «История», не определяет однозначно политических пристрастий
автора, как это легко сделать со Старым олигархом, автором «Афин-
ской политии», или даже с Ксенофонтом. Иногда, правда, Фукидид
наряду с подробным описанием военных действий вставляет в текст
небольшие пассажи, посвященные характеристике государственной
структуры, ее учреждений, или отдельным политическим деятелям.
Эти пассажи различны по объему - от одной-двух фраз до достаточ-
но обширного описания, они имеют аналитический характер и, каза-
лось бы, должны четко определять позицию самого Фукидида, одна-
ко, они всегда вкладываются в уста конкретных политических или во-
енных лидеров, и поэтому трудно определить, являются ли они выра-
жением мировоззрения самого автора или приблизительным изложе-
нием действительно произнесенной данным персонажем речи, как он
сам уверяет читателя (I, 22, I).16
13 Hobbes Т. English works I Ed.by W.Molesworth. London, 1843; Цит no:
Pope M. Thucydides and democracy // Historia, Bd.37, 1988, Hft.3. S.276.
14 Pope M. Thucydides and democracy ... S. 276-277.
15 См., например: Ibid. S. 277.
16 О структуре и роли речей в изложении Фукидида подробнее см.:
Arnold Р.Е. The persuasive style of debates in direct speech in Thucydides //
Hermes, Bd.I20, 1992, Hft. 1. S. 44-57.
126
Критики афипской демократии в конце V в. до н.э.
Стремясь к объективности изложения, Фукидид нигде не выступает
пи яростным защитником афинской демократии, ни приверженцем ла-
конофильских тенденций. Пассаж, который обычно понимают, как яв-
ное предпочтение Фукидидом олигархической формы правления - это
описание переворота в Афинах в 411 г. Олигархический заговор начался
на Самосе и затем его сторонники отправили « в Афины Писандра и по-
ловину послов с поручением устанавливать на пути в зависимых горо-
дах олигархическое правление» (VIII, 64, 1). Прибыв в город, они узна-
ли, что члены гетерий «почти уже завершили задуманный переворот»,
убив Андрокла и некоторых других вождей демоса, а также внеся пред-
ложение в народном собрании об ограничении числа граждан, участву-
ющих в государственных делах пятью тысячами и об отмене оплаты
должностей (VIII, 65, 1). Фукидид прекрасно осознает скрытый смысл
подобных поправок демократической конституции: «На деле, однако,
эти предложения были лишь благовидным предлогом, предназначен-
ным ввести в заблуждение большинство граждан, не принадлежавших
к тайным обществам, так как заговорщики, естественно, желали полно-
стью взять власть в свои руки» (VIII, 66,1). И далее приводит краткое, но
очень образное описание ситуации, сложившейся в городе: хотя народ-
ное собрание и Совет продолжали собираться, но они обсуждали толь-
ко вопросы, заявленные заговорщиками по инициативе ораторов из их
же среды, «никто из прочих граждан не осмеливался им возражать из
страха перед многочисленностью заговорщиков» и угрозой расправы,
так как «убийц нс разыскивали и подозреваемых нс привлекали к суду»,
«народ хранил молчание, и люди были так запуганы, что каждый счи-
тал уже за счастье, сели избежал насилия», считалось, что даже многие
из демократов участвуют в заговоре, и, в конце концов, «сильно преуве-
личивая действительную численность заговорщиков, афиняне стали па-
дать духом» (VIII, 66, 1-3).
После же поражения афинского флота при Эрстрии в 411 г. и вос-
стания на Эвбее афиняне, только получив это известие, сразу же, по
словам Фукидида, созвали народное собрание на Пниксе, в первый
раз после долгого перерыва. На этом собрании они отстранили от вла-
сти правительство Четырехсот и провозгласили новую форму государ-
ственного устройства. Фукидид очень высоко оценивает это нововве-
дение: «Этот государственный строй (по крайней мере, в ранний пе-
риод) представляется самым лучшим у афинян (во всяком случае, на
моей памяти). Действительно, это было благоразумное смешение оли-
гархии и демократии. Таким образом, это государственное устройство
127
Е.В. Никитюк
впервые вывело афинское государств из того тяжелого состояния, в ко-
тором оно находилось» (VIII, 97, 2; cf. VIII, 67, 2-3). Под «самым луч-
шим» Фукидид понимает в данном случае государственное устрой-
ство, при котором: 1) вся полнота власти передана пяти тысячам граж-
дан; 2) в число этих пяти тысяч включены только те афиняне, кото-
рые были в состоянии на свои средства приобрести тяжелое воору-
жение, т.е. служить в войске в качестве гоплитов; 3) отменены все су-
ществовавшие тогда государственные должности; 4) отменена оплата
всех должностей под угрозой проклятия. В качестве первого шага эта
новое правительство постановило разрешить вернуться некоторым из-
гнанникам и, в том числе, Алкивиаду.
Действительно ли Фукидид в данном контексте признается в своих
антидемократических симпатиях и восхваляет установившуюся уме-
ренную олигархию? Нам представляется это не совсем верным. Ин-
терпретация текста зависит от перевода слова цётрю? которым Фу-
кидид определяет устанавливаемый государственный строй (в пере-
воде Г.А. Стратановского - «лучший»). Но прилагательное цетрю?
являлось первоначально производным от существительного цётрог и
поэтому предпочтительнее перевод «взвешенный», «пропорциональ-
ный» или даже «гармоничный»,17 т.е., исходя из такого перевода, мож-
но сделать вывод, что Фукидид квалифицирует правление Пяти тысяч
не как наилучшую политическую систему вообще, а только опреде-
ляет ее как форму реального управления государством, приведшую к
гражданскому согласию, хотя и временному и сопровождаемому боль-
шими жертвами.
Рассказы Фукидида и Аристотеля о событиях в Афинах в 411 г. раз-
личны. Но в некоторых деталях они совпадают - по мнению обоих
авторов началось все с назначения синграфеев для выработки новой
конституции (Thue.VIII, 67, 1; Arist. Ath.Pol., 29, 2). Изменение формы
правления было принято афинянами почти добровольно, с использо-
ванием традиционных политических институтов. Оба автора сообща-
ют также, что первым шагом была отмена графе параномон — одной из
главных гарантий демократии (Thuc.Vni, 67, 2; Arist. Ath.Pol., 29, 4),
после чего афиняне мирно и спокойно разошлись с народного собра-
ния.
Но есть и отличия, прежде всего то, что у Аристотеля события опи-
сываются как поэтапное реформирование государственного строя,
у Фукидида же — как олигархический переворот. Аристотель пишет,
17 LSJ, s.v.; см. также: Pope М. Thucydides and democracy... S. 288.
128
Критики афинской демократии в конце V в. до н.э.
•гго «афиняне были вынуждены отменить демократию» под натиском
юррора (29,1), т.е. тем самым оправдывает их и снимает с них всю
ответственность.18 У Фукидида же события развиваются более дина-
мично. Он описывает, практически лишь упоминает, о террористиче-
ских выходках заговорщиков (VIII, 65, 2), основное внимание уделяя
пропаганде Писандром нового государственного устройства и реак-
ции афинян на нее. В частности он указывает, что лишь немногие из
афинян воспротивились нововведению, но не нашли поддержки сре-
ди своих сограждан.
Таким образом, хотя Фукидид и уверяет читателя, что было трудно
покончить с афинской демократией (VIII, 68, 4; cf. 70, 1), само описа-
ние им событий противоречит этому утверждению. Именно из-за сла-
бой оппозиции народа, причиной которой была не только его запуган-
ность, но и прямая заинтересованность в персидских деньгах, кото-
рые посулил от имени царя Писандр, заговор имел успех. Фукидид
пишет: «Как только народное собрание без возражений утвердило эти
предложения, оно было распущено» (VIII, 69, 1). Поэтому основную
ВИПу, судя по контексту, Фукидид возлагал все же на афинян.19 Хотя,
возможно, некоторым, хотя и слабым, оправданием для них Фукидид
считает то, что заговор организовали и осуществили способные руко-
водители. Он дает очень лестную характеристику Антифонту - «это
Пыл человек, талантом и нравственными качествами не уступавший
Никому из своих современников, человек глубокого ума и выдающий-
ся оратор» (VIII, 68, 1), что неудивительно, так как, возможно, он был
•го учителем. Особым образом отмечает также Фриниха, проявивше-
П» «величайшее рвение во время переворота» и оказавшегося весьма
стойким в опасностях (68, 3), и Ферамена, также «человека выдающе-
юся ума и ораторского дарования» (68, 4). Но чуть позже он призна-
tr, что успех таких лидеров в условиях демократического государства
может быть только временным, поскольку попытки совместить фор-
мильное следование хотя бы части принципов демократического го-
сударства и личного стремления к власти обречены в конечном ито-
IV па провал: «Правда, они (сторонники Ферамена - Е.Н.) не возра-
жали против господства олигархов, но настаивали на том, что следует
на деле, а не только на словах установить правление Пяти тысяч и бо-
ЛСС соблюдать исономию. Это были, однако, лишь пустые слова, когда
” Rhodes P.J. A commentary on the Aristotelian Athenaion Politeia. Oxford,
IW. ad. loc.
19	Taylor M.C. Implicating the demos: A reading of Thucydides on the rise of
lhe Four Hundred // JHS, Vol. 122, 2002. P. 94.
129
Е.В. Никитюк
они так ревностно хлопотали о правах граждан, на деле большинство
этих людей руководствовались личным честолюбием и корыстными
побуждениями, отчего обычно и гибнет олигархический режим, вы-
шедший из демократии. Все подобные люди с первого же дня установ-
ления олигархии не только не желают равенства с прочими, но каж-
дый сам хочет, безусловно, первенствовать» (VIII, 89,2-3). И постепен-
но недовольство афинян правлением Четырехсот привело к их смеще-
нию (У1П, 92, 1 - 93, 3).
По мнению некоторых исследователей, переворот был осуществлен
олигархически настроенными афинянами с помощью политической
комбинации с использованием силы, террора и обмана.20 Однако Пи-
сандр был, по описанию Фукидида, вполне откровенен в отношении
планов переустройства общества. И речь шла именно об ограничен-
ной олигархии, т.е. утверждать, что афиняне были обмануты, у нас нет
оснований. Кроме того, Фукидид подчеркивает откровенность перво-
начального обращения олигархических лидеров к войску на Самосе,
поскольку они, по-видимому, будучи прекрасно осведомлены о ситу-
ации, не ожидали серьезного сопротивления не только в самих Афи-
нах, но даже со стороны афинского флота - средоточия демократиче-
ских сил. По-видимому, после провала Сицилийской экспедиции и це-
лой серии восстаний союзников Афины отчаянно нуждались в сред-
ствах, а персидский царь в данной ситуации воспринимался как потен-
циальный союзник, а не враг, хотя идея мести за персидскую войну все
еще была жива в обществе. Фукидид демонстрирует, как постепенно
война сделала демократию ненужной для воинов, которых интересу-
ет только плата за службу, вне зависимости от того, из каких источни-
ков она поступает.21 Некоторые исследователи осуждают афинян еще
более сурово и считают, что основной причиной падения демократии
была обычная корысть.22 Феты, бывшие в основном моряками, легко
предают демократию, так как не видят больше в ней для себя преиму-
ществ. Фукидид описывает их как легкомысленных и неосведомлен-
ных, мало приверженных к демократии и полностью ответственных за
потерю свободы: «Простые воины сначала были недовольны тайными
переговорами, но затем, однако, успокоились в приятной надежде по-
лучать жалованье от царя» (VIII, 48, 3). Богатые же могли рассчиты-
вать на сохранение своих привилегий и при олигархии.23
20	Kagan D. The fall of the Athenian Empire. Ithaca, 1987. P. 145.
21	Ibid. P. 96.
22	Ibid. P. 121.
23	Taylor M.C. Implicating the demos ... P. 96.
130
Критики афинской демократии в конце V в. до н.э.
В описании обращения олигархов к флоту на Самосе Фукидид не
употребляет само слово «олигархия», хотя явственно свидетельству-
ет, что речь идет именно об уничтожении демократии (VIII, 48,1-7;
енр. 2). В речи же Писандра в Афинах все еще менее расплывчато: он
демагогически убеждает афинян, «что союз с царем , конечно, невоз-
можен, если мы не примем более разумный государственный строй,
приближающийся к олигархии, чтобы царь проникся к нам довери-
ем» (VIII, 53, 3), т.е. речь, как будто бы, идет все равно о демократии,
но несколько видоизмененной. Хотя чуть позже он открыто говорит,
ЧТО должности должны перейти в «руки немногих», и то, что он ого-
ииривается, что «только в большей» степени, не должно было нико-
ц» обмануть. Впрочем, Фукидид специальным образом и не подчер-
мивает, что это был обман. Писандр, по его словам, говорил ясно обо
всех предполагаемых изменениях (аафы? ёХеуеп). Поэтому даже са-
мые политически необразованные граждане должны были понять, что
речь идет в действительности об олигархии. Фукидид пишет, что афи-
няне, в отличие от моряков на Самосе, сначала пытались отказываться
иг предлагаемых изменений,24 но в итоге дали себя убедить Писандру
и том, что иного пути спасения у них нет. Кроме того, как он их убеж-
дал, в будущем они вольны в любой момент вернуть прежний поли-
тический строй (VIII, 53, 3). Фукидид только кратко отмечает, что оп-
позиция была, но не приводит, как мы могли бы ожидать от него, ни
речи кого-либо из представителей оппозиции, ни собственных патри-
отических высказываний, ни пространного рассуждения в защиту де-
мократии. Вместо этого он подробно излагает речь Писандра, т.е. соз-
дастся впечатление, что демократия с ее традиционным духом свобо-
ды уже к тому времени умерла как в Афинах, так и на Самосе.25 При
ггом Фукидид подчеркивает демагогическую обходительность Писан-
дра, его сочувственный к бедствиям соотечественников тон и твердую
убежденность в правильности подобного выхода из затруднительного
положения. Фукидид описывает, ту атмосферу «панического спокой-
ствия» или «спокойной паники», когда даже убийства и преступления
ИС расследовались,26 а известные демократы подозревались в измене,
24 Для обозначения этого вялого противостояния Фукидид дважды упо-
гребляет слова аптгХеуоптып и dvTiXoylav (VIII, 53,2), а чуть ниже от-
мечает, что афинский народ хаХепы? сфере то тгер'ь тт)? бХьуарх'ю? (V
111,54,1).
25 Taylor М.С. Implicating the demos ... P. 101.
26 Но при других обстоятельствах, до разгрома в Сицилии, афиняне пред-
приняли энергичное расследование в 415 г. по делу гермокопидов и профана-
131
Е.В. Никитюк
что, в итоге, «афиняне потеряли всю веру в себя», смирились и приня-
ли олигархию (VIII, 66,1-5).
При описании же собрания в Колоне и окончательном утвержде-
нии правления Четырехсот в тексте нет и намека о каком-либо запу-
гивании (67, 1-3). Более того, любой гражданин мог выдвинуть лю-
бое предложение, т.е. Фукидид хочет как бы в очередной раз подчер-
кнуть всю нелепость пассивного поведения афинян. Собрание прост»
проголосовало за предложение Писандра без оппозиционных высту-
плений. Позиция афинян еще более показательна в отношении смеще-
ния демократического Совета новым правительством (69, 1-4). Четы-
реста явились в здание Совета с кинжалами под одеждой и в сопро-
вождении 120 молодых воинов, поскольку, по-видимому, все же ожи-
дали сопротивления и были готовы с оружием в руках его отразить.
Но отставные булевты, дождавшись платы за оставшийся срок их пол-
номочий, спокойно ушли без каких-либо возражений, в то время как
остальные граждане также сохраняли полную невозмутимость (VIII,
70, 1). В этом контрасте ожидаемого сопротивления и его полного от-
сутствия также проскальзывает у Фукидида осуждение афинских де-
мократов.
Создается даже впечатление, что Фукидид этим подробным описа-
нием хочет подчеркнуть нехарактерное для афинян поведение, кото-
рые по его же словам рождены, чтобы не знать покоя самим и не да-
вать его другим (I, 70, 8). Некоторые исследователи сурово обвиняю!
афинян, считая, что при небольшой доли храбрости и должном рассле-
довании они вполне могли быстро справиться с олигархами и отстоян,
демократию, поэтому основная причина успеха переворота - это тру-
сость и истерия афинского демоса.27
Как нам представляется, афиняне действительно прекрасно по-
нимали суть предлагаемых изменений, но поддались панике, будучи
всегда чрезвычайно эмоциональными и подпадавшими под влияние
демагогов,28 кроме того, в данный момент они вполне могли еще со-
хранять остатки обычного высокого мнения о собственном могуще-
стве, и считать эти изменения лишь временным отступлением. И та-
кое поведение афинского демоса тем удивительнее, что обычно для
торов мистерий, хотя в этом случае дело касалось не самого факта существо-
вания демократии, а «только» оскорбления богов и неясных подозрений в ти-
ранических наклонностях Алкивиада.
27 Taylor М.С. Implicating the demos ... Р. 102.
28 Latham К. J. Hysteria in history: some topoi in war debates of Homer, Herodotus
and Thucydides // Museum Philologum Londiniense, Vol.5,1981. P.54-67.
132
Критики афипской демократии в конце V в. до н.э.
Ilci'O был характерен панический страх перед тиранией и олигархией
после правления Писистрата и его сыновей. Кроме того, впоследствии
временное улучшение военной ситуации действительно показало, что
был и другой выход, но обычная для афинян импульсивность и убеж-
длемость в данном случае сыграла с ними злую шутку.
Как было уже давно замечено, для Фукидида характерно частое ис-
пользование этниконов - наряду с индивидуумами действующей си-
лой в «Истории» выступают лакедемоняне, коринфяне, мелосцы и т.д.
В связи с этим возникает вопрос - синонимичны ли термины «афиня-
не» и «афинская демократия», а также насколько значима, с точки зре-
ния Фукидида, роль персонального фактора в развитии событий. Ког-
да Фукидид говорит «афиняне», что он имеет в виду - коллективное
мнение всего афипского населения в совокупности с мнением жите-
лей Аттики, мнение народного собрания или мнение исполнительной
власти, прежде всего, Совета. То, что это не всегда одно и тоже ярко
демонстрируют уже рассмотренные события 411г. Как нам представ-
ляется, чаще всего этникон «афиняне» Фукидид использует для обо-
Шачения всего афинского государства в целом - так, например, афи-
няне проводят продуманную и целенаправленную политику в отноше-
нии мелосцев (V, 87-111), организуют регулярные военные экспеди-
ции вокруг Пелопоннеса (I, 108, 2; III, 7, 1 etc.), делают ряд распоря-
жений относительно союзников после провала Сицилийской экспеди-
ции (VIII, 15), организуют сбор фороса (III, 19,1; IV,75,1) и т.д. Фуки-
дид при этом обычно нс называет конкретных имен и если в отноше-
нии фороса из-за экономической заинтересованности в нем всех сло-
ев афинского населения, можно предположить хоть какое-либо едино-
душие, то при решении других вопросов, например, таких, как судь-
ба Митилсны (III, 36-39), должны были проявляться особенности
Морально-этических установок или политические симпатии каждого
отдельного члена общества и, таким образом, это мнение единым уже
НС могло быть. Болес того, сама афинская государственная практика
свидетельствует о большом значении персонального фактора в приня-
тии важных для жизни полиса решений. Любой гражданин вне зави-
симости от его имущественного и социального статуса мог возбудить
иск по графе параномои, и таким образом активно влиять на государ-
ственную политику. Именно поэтому именно эта статья была в пер-
вую очередь отменена при олигархическом перевороте 411 г. Однако
Фукидид не часто упоминает имена инициаторов тех или иных пред-
ложений. У подобного безличного описания событий может быть две
133
Е.В. Никитюк
причины. Одна заключается в том, что, возможно, он это делает в силу
своей неосведомленности из-за недостатка информации в результате
ссылки и тогда она носит объективный характер. Если же он не назы-
вает имен умышленно, то это может быть умолчание оценочного ха-
рактера, когда он не хочет возлагать ответственность на конкретные
лица, а считает ответственным за принимаемые решения демократи-
ческое государство в целом. Если в данном пассаже речь идет о «делах
несправедливости», то в этом можно усмотреть и осуждающий афип-
скую демократию оттенок.
Излагая события в Сицилии, Митилене и на Мелосе, Фукидид от-
мечает множество неверных политических решений афинян, прояв-
ление ими нерешительности и недальновидности, а порой и описы-
вая злодеяния. Всего этого в совокупности вполне достаточно, что-
бы вынести осудительный вердикт афинской демократии, но сам Фу-
кидид явственно этого не делает, он не только не обвиняет афинян, по
сознательно или подсознательно в параллель приводит описание про-
ступков спартанцев. Например, злодеяния афинян на Мелосе как бы
уравновешиваются действиями спартанцев в Платее (111,68,2) и Гисис
(V,83,2). Показателен в этом плане сюжет с Керкирой (III, 81-84), в ко-
тором Фукидид, описывая ужасы резни, которые учинили демократы,
отмечает, что тогда до такого ожесточения партийная борьба дошли
впервые, впоследствии «весь эллинский мир был потрясаем борьбой
партий ... когда в каждом городе вожди народной партии призывали
на помощь афинян, а главари олигархов - лакедемонян» (82, 1). Он с
осуждением пишет, что «благочестие и страх перед богами были для
обеих партий лишь пустым звуком и те, кто совершал под прикрыти-
ем громких фраз какие-либо бесчестные деяния, слыли даже более до-
блестными» (82, 8). В этом пассаже Фукидид не делает никакого раз-
личия между олигархами и демократами, обвиняя и тех и других я
одинаковых преступлениях перед человеческим сообществом.
Согласно Фукидиду именно греческий город в целом является ис-
точником реальной политики. Как было отмечено исследователями,1*
Фукидид около 80 раз использует слова 8океь и уьуршсткш, большая
часть которых имеет отношение к коллегиальному решению, принято-
му в Афинах, Спарте, других греческих городах, и только в нескольких
случаях эти слова относятся к конкретным людям, причем всегда эп>
именно греки. И только в редких случаях коллегиальное решение от-
делялось от решения, принимаемого тоже коллегиально, но только ча-
29 Pope М. Thucydides and democracy ... S. 281.
134
Критики афинской демократии в конце V в. до н.э.
стью афинян, а не от имени всего гражданского коллектива. Это, пре-
жде всего, случаи назначения стратегов-автократоров (т.е. независи-
мых от Совета и народа), например, для командования эскадрой в Си-
цилии.
И все же, по мнению Фукидида, роль персонального фактора чрез-
вычайно важна, но только в конституционных государствах, причем
вне зависимости от того, кто находится у власти - по политической
Терминологии того времени «многие» или «немногие» - т.е. это де-
мократическое или олигархическое государство. Таким образом, оли-
гархию и демократию объединяет тот факт, что ответственность явля-
ется коллегиальной, в отличие от тирании и правления династов (ср.
Фивы - III, 62,3). В конституционном же государстве гражданский
Коллектив должен регламентировать деятельность отдельных инициа-
тивных личностей и нести за нее коллективную ответственность. Фу-
кидид даже при описании причин провала Сицилийской экспедиции,
оказавшего столь пагубное влияние на дальнейший ход событий Пе-
лопоннесской войны, не называет конкретно, кто именно выступил
С предложением вернуть Алкивиада на суд, считая виновными, по-
мадимому, всех афинян. Однако чуть позже тот же Фукидид возлагает
НВ Никия всю ответственность за промедление, результатом которого
была гибель афинской эскадры в Сицилии, именно потому, что он по-
лучил экстраординарные полномочия стратега-автократора.
Но в период Пелопоннесской войны Фукидид не видит достойных
Политических лидеров. Его идеал лежит в прошлом - это, конечно,
Же Перикл. Фукидид восхищался Периклом и явно не одобрял Кле-
она, хотя оба были представителями одной и той же политической
системы - демократии, что, таким образом, не является однознач-
но определяющим фактором его политических симпатий.30 Для него
большее значение имеет, чьи интересы представляет тот или иной ли-
дер. Это может быть - ttoXlj (город), ттХрОо? (население), 8fjp.o9 (на-
род), бхХо? (толпа). Первые три термина обозначали в очень широ-
ком смысле все население.31 Обращение ко всему населению требова-
ло сбалансированного решения, учитывавшего в той или иной степе-
ни интересы всех групп. Например, Перикл, выступая перед народом
В начале войны, говорит то, что было чрезвычайно важно для всех -
что для се ведения не потребуется дополнительного налогообложения
(1Г141.2-5: II. 62. 5). Фукидид подчеркивает, что Перикл является оли-
30 Об отношении Фукидида к Клеону подробнее см.: Woodhead A.G.
Thucydides’portrait of Cleon//Mnemosyne, Vol. 13, 1960. P.289-318.
31 Pope M. Thucydides and democracy ... S. 284.
135
Е.В. Никитюк
цетворением демократических принципов, считая, что каждый граж-
данин является судьей в политических вопросах (II, 40,2), в противо-
положность, например, Афанагору, который говорит, что только бога-
тые могут быть хорошими советчиками (VI,39,1). Но самое главной
положительное качество Перикла как государственного деятеля, с точ-
ки зрения Фукидида, его умение должным образом обращаться с на-
родом (II, 59, 3). Перикл сам умеет решать государственные вопросы
и разъяснять их народу, что является очень важной частью политики
именно в демократическом государстве (II, 60, 5).
В отличие от Перикла Клеон обращается к демосу. Слово
Sfjp.os' неоднозначно, поскольку может иметь и широкий и узкий
смысл.32 В этом случае показателен сюжет о судьбе города Митиле-
на на Лесбосе (Ш, 39,6).33 От понимания того, в каком значении упо-
треблено это слово, может зависеть судьба его населения - если «де-
мос» - все население, и решение об отложении было принято едино-
гласно, то и ответственность и наказание возлагается на город в це-
лом, если «демос» - большинство, т.е. «многие», обманутые мень-
шинством, те «немногими», то возможно, они заслуживают некоторо-
го снисхождения. Впрочем, согласно Фукидиду, речь здесь идет о дру-
гом - не о персональной виновности и ответственности, а о пример-
ном наказании союзников.
Осталось затронуть еще один вопрос, поставленный в начале ра-
боты, т.е. может ли служить текст Фукидида источником для изуче-
ния афинской демократии как политической системы. И несмотря па
все богатство изложения мы будем вынуждены дать на него отрица-
тельный ответ. Для подтверждения этого достаточно только отметить,
что, например, несмотря на то большое значение, которое Фукидид
придает коллегии стратегов, информация о них не носит исчерпываю-
щего характера - нет даже упоминания о важнейшем событии афин-
ского гражданского года - выборах стратегов, или о том. что это одна
из немногих магистратур, выбиравшихся хейротонией (Arist. Ath. Pol,,
61, 1), вследствие чего стратеги должны были отвечать требованиям
большинства.34 Фукидид при описании военной кампании также ни-
когда не приводит имена всех десяти членов этой коллегии, а только
32 1) народ, жители страны; 2) простой народ, демос (живший в сельской
местности, а не в городе), см.: LSJ. s.v.
33 Gillis D. The revolt at Mytilene //AJPh, Vol.92,1971. P.38-48.
34 О значении коллегии стратегов в военной и политической жизни клас-
сических Афин см.: Fomara Ch.W. The Athenian board of generals from 501 to
404. Wiesbaden, 1971.
136
Критики афинской демократии в конце V в. до н.э.
юх, кто непосредственно участвует в событиях. И это вполне оправ-
данно, так как его сочинение посвящено не конституции Афин, как
юпрая часть «Афинской политии» Аристотеля, а Пелопонесской во-
йне, и подробные экскурсы могли бы помешать целостному восприя-
тию его главного сюжета.
Таким образом, составить полное представление об афинской де-
мократии в последней четверти V в. на основе текста Фукидида невоз-
можно, поскольку он опускает всю общеизвестную с его точки зрения
информацию и приводит конкретные детали только в том случае, если
происходит что-либо неординарное по отношению к государственной
структуре, например, смещение Совета в 411 г. Четырехстами. Попыт-
ки домыслить сказанное Фукидидом обычно приводят только к недо-
разумениям. Например, при описании дебатов по поводу судьбы Ми-
гилены Фукидид пишет, что «власти» должны были собрать народное
1’нбрание на следующий день (111,36,5). Мнения комментаторов раз-
делились. Так, А.Гомм, составивший комментарий к этому пассажу,
считает, что речь идет о стратегах35. Ему вполне резонно возражает
Л.Эпдрюз в комментарии к пятой книге (V, 27,2), что это были, конеч-
но же, пританы, во-первых, потому, что это было их прямой обязанно-
стью, а во-вторых, вопрос не касался непосредственно военного ко-
мандования, а был связан с политической практикой отношений Афин
о союзниками.36
Итак, подведем некоторые итоги. Фукидид признавал положитель-
ное качество афинской демократии при сильном лидере, таком, как
Перикл. Но после начала войны и смерти Перикла, когда нс нашлось
достойных преемников, он постепенно изменяет свою точку зрения,
Йолсс критично оценивая все недостатки демократического полити-
ческого устройства, оставаясь при этом по-прежнему патриотом сво-
ею города. Сам Фукидид пишет, что начал свой труд сразу после на-
чала военных действий, будучи уверенным в большом значении имен-
но этой войны в судьбе Эллады (I, 1, 1) и у нас нет оснований не дове-
рить его словам. Фукидид собрал и изложил в своей «Истории» огром-
ный фактический материал, что заняло, безусловно, много лет. Фуки-
ДИЛ описывает, какие изменения происходили с другими из-за ужасов
Мойны, в том числе даже в столь традиционно консервативной сфере,
мак религиозные представления, вызвавшие моральный и этический
1Шгилизм. Сам Фукидип эмоционален, это очень часто читается меж-
” Gomme A.W., Andrewes A., Dover K.J. A historical commentary on
Uliicydides. Oxford, 1981. ad loc.
16 Ibid, ad loc.
137
Е.В. Никитюк
ду строк его «Истории». Так почему же он, несмотря на всю внешнюю
беспристрастность, не может разочароваться и изменить свое мнение
относительно афинской демократии. Однако доказать с помощью ана-
лиза текста подобные изменения не удается. Поэтому мы можем толь-
ко присоединиться к одной из сторон дискуссии о характере труда Фу-
кидида. В данном случае мы поддерживаем мнение умеренных анали-
тиков.
III. Аристофан
Еще одним автором, без которого нельзя говорить о реакции обще-
ственного мнения в Афинах на реалии политической жизни, являет-
ся Аристофан. О жизни самого Аристофана у нас очень мало сведе-
ний. Родился он примерно в 446 г. или 445 г. в афинском деме Кидате-
ны. Его родители были, по всей видимости, полноправными, но небо-
гатыми афинскими гражданами. Его отец владел небольшим участком
земли на расположенном недалеко острове Эгина (Ach., 653; Schol. ad
loc.). Однако, судя по множеству мелких деталей, большую часть жиз-
ни Аристофан провел в Афинах - отсюда хорошее знание повседнев-
ной политической жизни города и быта своих сограждан.37
Свою литературную деятельность Аристофан начал в довольно
раннем возрасте, представив свое первое сочинение (несохранившая-
ся комедия «Пирующие») на суд афинской публики в 427 г., а послед-
няя его комедия «Плутос» датируется 388 г. Таким образом, период
активной деятельности Аристофана совпал с очень сложным сорока-
летним периодом афинской истории - это и Пелопоннесская война, и
борьба различных политических группировок, и дважды устанавлива-
емое олигархическое правление в 411 и 404 годах, крах афинской мор-
ской державы и потеря Афинами лидирующей позиции во всех обла-
стях. Это был период усиления кризисных явлений в полисной струк-
туре, затронувших все сферы жизни в Афинах.
В научной литературе ведется оживленная дискуссия о том, были у
самого Аристофана какие-либо собственные политические взгляды или
он просто карикатурно отображал все недостатки афинской политиче-
ской жизни. Эта дискуссия ведется уже очень давно. Особую интенсин-
ность она приобрела после публикации еще в начале XX века моногра-
фии М.Круазе, специальным образом посвященной политической по-
зиции различных групп афинского населения в целом, и Аристофана, к
37 См. старые специальные работы: Kent R.G. The date of Aristophanc»'
birth // CR, Vol. 19, 1905, № 3. P. 153-155; idem. When did Aristophanes die? II
CR, Vol. 20,1906, № 3. P. 153-155.
138
Критики афипской демократии в конце V в. до н.э.
честности.38 Диапазон точек зрения чрезвычайно широк - от признания
Аристофана олигархом, призывающим своей критикой существующего
режима к смене политического строя до оценки его комедий как сред-
ства для увеселения афинской публики. Но к какому бы окончательному
выводу не пришел каждый из исследователей, всем им приходится при-
шать, что сами комедии в высшей степени политические.39
Гораздо труднее ответить на другой вопрос - отражали ли эти ко-
медии персональные взгляды самого Аристофана или взгляды прева-
лирующей части афинской публики. Как верно отмечают исследовате-
ли, комедии Аристофана вообще невозможно рассматривать вне ори-
тинального гражданского контекста, в пределах которого и для которо-
IV они были созданы. Поскольку, в данном случае, этот контекст, как
мы знаем, демократический, это позволяет расценивать многие пасса-
жи комедий Аристофана именно как форму политической критики.40
Таким образом, уже само содержание комедий Аристофана свидетель-
ствует в пользу того, что Аристофан хорошо знал и активно откликался на
реалии афинской политической жизни. В этом случае полным абсурдом
будет утверждать, что автор политических комедий сам был аполитичен.
Исли же предположить, что он сам придерживался кардинально проти-
воположных, по отношению к своим персонажам, взглядов, то придется
допустить, что мы имеем дело с крайне беспринципным писателем, что
НС соответствует нашему представлению об Аристофане. С нашей точки
урсния, у любого человека, как члена социума есть какие-то, хотя бы ми-
нимальные, политические предпочтения, тем более бессмысленно отри-
цать наличие более четко оформленной системы политических взглядов
у автора, по всеобщему признанию исследователей, острой политической
ИОмсдии.41 Трудно даже себе представить, что такой талантливый драма-
|ург, умный, по всей видимости, неплохо образованный человек, мог нс
иметь собственных политических пристрастий.
Как любой другой человек, Аристофан не мог, да, по-видимому, и
НС стремился быть абсолютно объективным - многих своих соотече-
ственников он не любил, или по политическим или по личным причи-
нам, сейчас это в ряде случаев уже невозможно выяснить. Чаще всс-
IV мысли самого автора пьесы высказывались в парабасе - свособраз-
” Croiset М. Aristophane et les partis a Athcnes. Paris, 1906.
39	См., например: Edmunds L. The Aristophanic Cleon's 'disturbance' of
Athens //AJA, Vol. 108, 1987, № 2. P. 233-263.
40	Ober J. Political dissent in democratic Athens: Intellectual critics of popular
ftllc. Princeton, 1998. P.123.
41	Gomme A.W. Aristophanes and politics // CR, Vol. 52, 1938, № 3. P. 97-109.
139
Е.В. Никитюк
ном программном обращении комедиографа к своим зрителям.42 В не-
которых же сочинениях Аристофана используется даже две парабасы,
в которых автор от лица хора имеет возможность более подробно рас-
сказать о своем замысле.
Среди действующих лиц комедий Аристофана встречаются персона-
жи, идентифицированные с реальными афинянами, например, Клисфсп
- изнеженный и избалованный человек (Av., 831), Клеоним - часто упо-
минаемый объект насмешек, гуляка и обжора (Av., 289), Диитреф - про-
давец глиняной посуды (Av., 798). Кроме того, ряд имен, несмотря на все
усилия исследователей, так и не удалось успешно идентифицирован*.
Но наиболее яростно, безусловно, Аристофан нападал в своих комеди-
ях на общественных деятелей, которых мы сейчас назвали бы профес-
сиональными политиками.43 Например, яростные нападки в нескольких
комедиях на Клеона вполне можно объяснить тем, что в 426 г. тот подал
на него иск в суд после постановки комедии «Вавилоняне» обвиняя п
подрыве авторитета Афинского государства и дискредитации магистра-
тов (esp. Ach. 376-382; Eq. passim; Nub. 581-594; Vesp., 1284-1291). В чем
именно Клеон обвинял комедиографа Аристофан конкретно не сообща-
ет зрителям, по всей видимости это им было и так хорошо известно. Со-
временные исследователи на основании намеков Аристофана полагают,
что это было обвинение по урафт| ^evla?. В комедии «Ахарняне», в са-
мом начале, есть намек на остров Эгину (652-654; Schol. ad. loc.), а н
схолиях отмечается, что поэт мог иметь собственность на Эгине и, та-
ким образом, не был афинским гражданином и не имел права участво-
вать в драматическом агоне на Великих Дионисиях.44
Но, с другой стороны, уже полностью оформившийся и юридиче-
ски обоснованный жанр театральных постановок должен был накла-
дывать определенные ограничения на индивидуальность поэта. А фак!
длинной и успешной карьеры Аристофана означает соответствие этим
требованиям.45 Каждый писатель или автор театральных пьес должен
быть хотя бы в известной степени тщеславным, чтобы рассчитывать и*
победу в театральном агоне, которой невозможно было бы достичь 6ci
соблюдения определенных условий. Во-первых, надо было получип
42 Bowie А.М. The parabasis in Aristophanes: Prolegomena, Achamians // CQ,
N.S., Vol. 32, 1982, №1. P. 27-40.
43 Jackson C.N. The Decree-Seller in the Birds, and the Professional Politicimii
at Athens // HSCPh, Vol. 30,1919. P.89 sqq.
44 Подробнее о дискуссии о возможной статье обвинения см.: Halliwell N,
Aristophanes' Apprenticeship // CQ, N.S., Vol. 30, 1980, № 1. P. 33-45.
45 Ober J. Political dissent... P.124.
140
Критики афинской демократии в конце V в. до н.э.
разрешение на постановку своей пьесы у архонта-эпонима, что уже из-
начально могло означать определенные пристрастия этого магистрата.
Поскольку последнему было необходимо в конце года сдавать обяза-
тельный для всех должностных лиц отчет, он не мог бы себе позволить
дать разрешение на постановку автору, неугодному афинскому народу.
Кроме того, поскольку театральные постановки оплачивались из госу-
дарственной казны, то народ мог с особым пристрастием следить за вы-
бором автора, который должен был соответствовать его политическим
взглядам. Второе условие - одобрение публики и магистратов уже во
время представления пьесы, что позволяло претендовать на получение
треножника в виде награды. Таким образом, авторы пьес не были аб-
солютно независимыми в выборе сюжета и манере его интерпретации.
Однако и преувеличивать эти ограничения тоже не стоит, лишая, таким
образом, Аристофана индивидуальности и самобытности.
Из приписываемых ему 44 комедий на данный момент мы имеем
одиннадцать полностью сохранившихся: «Ахарняне» (425 г), «Всад-
ники» (424 г.), «Облака» (423 г.), «Осы» (422 г.), «Мир» (421 г.), «Пти-
цы» (414 г.), «Женщины на празднике Фссмофорий» и «Лисистрата»
(411 г.), «Лягушки» (405 г.), «Женщины в народном собрании» (392
Г,), «Плутос» (388 г); от остальных уцелело лишь около 900 мелких
фрагментов. Не излагая подробно содержание всех комедий Аристо-
фана, рассмотрим только отдельные сцены, подчеркивая лишь некото-
рые важные для нашей темы аспекты.
Уже во второй своей комедии «Вавилоняне», посвященной очень бо-
лезненному для многих греков, а не только афинян, вопросу - о вза-
имоотношениях афинян и их союзников по Афинской архс, Аристо-
фан основное свое внимание акцентирует на характеристике афинских
магистратов.46 Считая сам принцип взимания фороса, а, следователь-
110, и финансовую эксплуатацию вполне закономерной, Аристофан, по-
видимому, так реалистично представил и так яростно нападал на афин-
ских должностных лиц за их злоупотребления в этой сфере и, особен-
но, на лидера радикального крыла демократической партии Клеона, что
пл; как уже отмечалось выше, подал против него иск в суд за оскор-
бление народа и умаление авторитета его представителей перед союз-
никами. Однако наши источники нс сообщают никаких подробностей
НИ об обстоятельствах судебного разбирательства, ни о его результатах.
Мы можем только предположить, что каких-либо серьезных послед-
1ИИИЙ оно нс имело, поскольку всего через два года, в 424 г., Аристофан
46 Поставлена в 426 г., до нашего времени нс сохранилась.
141
Е.В. Никитюк
опять выводит на сцену в комедии «Всадники» персонаж, пародирую-
щий все того же Клеона, а еще спустя два года была поставлена коме-
дия «Осы» (422 г.), где также появляется персонаж, прототипом которо
го был тот же Клеон. Аристофан изображает Клеона испорченным по
литическим деятелем, использующим свою власть в собственных ко-
рыстных интересах. Он, по намекам Аристофана, шантажировал и за
висимых от Афин союзников, и влиятельных сограждан, пользуясь каж
дой возможностью, чтобы присвоить общественные деньги.47 И толь-
ко в трех отдельных случаях комедиограф дает конкретную ссылку на
инцидент. Это обвинения в получении взятки от милетян (Eq., 932), 01
митиленцев (Eq., 835) и какие-то 5 талантов, которые Клеон не сумел
удержать (Ach., 6). События, насколько мы знаем, развивались следу-
ющим образом: в 439 г. Милет должен был платить 5 талантов форо-
са, а в 421/420 г. - уже 10 талантов, что могло быть связано с переоцен-
кой фороса в 425/424 г. Кроме того, у Аристофана есть намек, что Кле
он рассчитывал получить взятку в 1 талант за более благоприятную пе-
реоценку, но, судя по сумме, эта финансовая махинация по неизвестным
для нас причинам оказалась неудачной. Подозрение в получении взят-
ки от Митилены в 40 мин может относиться к периоду после капитуля-
ции Лесбоса в 427 г., когда решался вопрос о дальнейшей судьбе его на-
селения, поскольку именно Клеон был инициатором предложения каз-
нить всех взрослых мужчин и главным противником отмены этого ре-
шения. И даже если Клеон отклонил подобное предложение лесбосских
послов, это дало повод его врагам с удвоенной силой обвинять его в ко
рыстолюбии. В последнем случае с 5 талантами, по сообщению схолиа-
ста, речь также идет о пересмотре размера фороса для Островного окру-
га. В литературе IV в. обвинение в продажности было общим местом,
по-видимому, ситуация была примерно такой же и в последней четвер-
ти V в. У нас нет никаких сомнений, что в этих, как, впрочем, и во мно-
гих других случаях, такому влиятельному демагогу как Клеон неодно-
кратно предлагались взятки, но нет ни одного конкретного факта в ис-
точниках, подтверждающего их получение.
Комедия «Всадники» была поставлена в 424 г. и, безусловно, яв-
ляется откликом Аристофана на одно из событий идущей в это вре-
мя Пелопоннесской войны - на успешно завершившийся в предыду-
щем году захват острова Сфактерия и взятие в плен 120 спартанцев,
причем из числа самых знатных и состоятельных. Реальная подоплека
47 Dorey Т.А. Aristophanes and Cleon // G&R, Second Series, Vol. 3, 1956,
№ 2. P. 135.
142
Критики афинской демократии в конце V в. до н.э.
фабулы этой комедии заключалась в том, что Клеон практически при-
своил себе все привилегии, предоставлявшиеся народом полководцу-
победителю (бесплатные обеды в Пританее, почетное место в театре -
Eq., 703; 763-765). Однако на самом деле успех этой военной опера-
ции был планомерно и тщательно подготовлен Демосфеном, бывшим
В это время одним из стратегов (ясный намек на это - Eq., 50-60). Одно
такое недоразумение еще не имело бы такого уж большого значения,
если бы не знаменовало собой совершенно новый этап во внутренней
И внешней политике Афин - периода превалирования наглости, коры-
столюбия и несправедливости, отныне ставших характерными черта-
ми афинских военных и политических деятелей. Для Аристофана все
эти негативные качества соединялись в одном человеке - в Клеоне.
Для того, чтобы они выглядели еще более омерзительными, Аристо-
фан противопоставляет Клеона герою Персидских войн Фемистоклу,
0 которым пафлагонец самонадеянно себя сравнивает,48 соперничая в
благодеяниях, оказанных афинскому народу.49
Итак, сюжет комедии следующий: у некого афинского старика с
говорящим именем Демос было два раба и жизнь протекала доста-
точно мирно и спокойно. Но, получив лишнюю «копейку»50, Демос
решил прикупить себе еще одного раба и выбор его пал на кожевника-
пафлагонца, страшного мошенника и отъявленного негодяя (45-46).
Аристофан не скупится на отрицательные характеристики самого Де-
моса: он и «бобов грызун, сварливый, привередливый, народ афин-
ский, старикашка глухонький» (41-42), «старик совсем помешан... от-
упел совсем» (61) и т.д. О восприимчивости афинского демоса к убеж-
дениям демагогов Аристофан говорит открыто и, в данном случае, Де-
мос стал во всем слушаться Пафлагонца.
Это одна из самых острых в политическом отношении комедий Ари-
стофана, практически без иллюзорных намеков, с персонажами, безо-
шибочно отождествляемыми афинской публикой с конкретными поли-
тическими деятелями. Не только имена и прозвища, которые зафикси-
рованы текстом комедии, но вероятно еще и то, что осталось для нас не-
уловимым контекстом - судя по аттической вазописи с сюжетами из ко-
48 Anderson С.А. Themistocles and Cleon in Aristophanes' Knights, 763ff //
AJPh, Vol. 110, 1989, № 1. P. 10-16.
49 Marr J. History as Lunch: Aristophanes, Knights 810-19 // CQ, N.S., Vol. 46,
1996, № 2. P. 561-564.
50 Возможно, намек на введенную по инициативе Клеона оплату должно-
стей.
143
Е.В. Никитюк
медии 51 актеры во время игры повторяли какие-то специфические же-
сты или изображали характерные особенности своих прототипов. Ари-
стофан даже хотел заказать специальную маску с чертами лица Клеона,
но ни один мастер не осмелился на это, вполне обоснованно опасаясь
мести со стороны Клеона. Поэтому Аристофану пришлось самому изо-
бражать этот персонаж, по-видимому, в обычной комедийной маске (ср.
230-234).52 Как полагают исследователи, Аристофан разработал осо-
бую схему расположения реплик персонажей, благодаря которой зри-
телю становилось понятно, что далее следует пародия.53 54 Это было не-
обходимо, поскольку далеко не все персонажи были так легко узнавае-
мы даже читателями нынешнего века. Некоторые персонажи, которые,
по-видимому, не считались достойными такой убийственной критики,
как Клеон, обозначены лишь намеком и их идентификация была воз-
можна только современниками - зрителями театра Диониса, знакомы-
ми со всеми перипетиями афинской общественной и политической жиз-
ни и наслышанные о сплетнях относительно разных влиятельных лиц.34
В некоторых случаях идентификация затруднена в силу специфическо-
го метра, используемого Аристофаном. Поэтому у некоторых исследо-
вателей даже возникают сомнения в правильности традиционного рас-
пределения реплик между персонажами.55
В комедии «Ахарняне» (425 г.) отразилось стремление простого кре-
стьянина к мирной и спокойной жизни, несмотря на призывы демаго-
гов соблюдать полисный патриотизм и поддерживать продолжение во-
йны, от которой все выгоды доставались только торгово-ремесленным
слоям афинского населения.56 Нелепость афинской морской политики
в сцене собрания представлена как видимая только одному главному
герою Дикеополю, а хор, представляющий, вероятно, по мысли Ари-
стофана весь афинский народ, находится в полном неведении и недо-
умении. По мнению исследователей, использование сюжетов и мето-
дов трагедии позволяло Аристофану через имитацию серьезной литс-
51 Sparkes В. A. Illustrating Aristophanes // JHS, Vol. 95, 1975. P. 122-135.
52 Marr J. History as Lunch... P. 563.
53 Schlesinger A.C. Indications of Parody in Aristophanes // ТАРА, Vol. 67,
1936. P. 296-314.
54 Schlesinger A.C. Identification of Parodies in Aristophanes //AJPh, Vol. 58,
1937, № 3. P. 294-305.
55 Dover K.J. Aristophanes, Knights 11-20 // CR, N.S., Vol. 9, 1959, № 3.
P. 196-199.
56 Fisher N. R. E. Multiple Personalities and Dionysiac Festivals: Dicaeopolis
in Aristophanes' 'Achamians' // G&R, Second Series, Vol. 40,1993, № 1. P. 31-47.
144
Критики афинской демократии в конце V в. до н.э.
рптуры заставлять свою политическую сатиру казаться сопоставимой
сому, что зрители традиционно принимали от трагических поэтов, в
юм числе, Эврипида, т.е., иными словами, авторитет трагедии в афин-
ском обществе должен был гарантировать серьезное восприятие слу-
шателями основных идей комедии.57 Однако, сам Аристофан уверяет
своего зрителя, что не будет делать из Дикеополя настоящего трагиче-
ского героя. И это обыгрывается в чисто комедийном духе - через про-
рехи торжественного костюма Телефа проглядывают элементы коме-
дийного костюма Дикеополя (Ach., 435). Причем надо отметить инте-
ресную деталь сценического действия - дырявый хитон виден только
1рителям, но и хор и Ламах остаются в полном неведении и обмануты
грагическим костюмом Телефа-Дикеополя (558; 578).
В отличие от других комедий Аристофана, в «Осах» (422 г.) толь-
ко один главный сюжет - это яростная критика афинской гелиэи. Глав-
ные действующие лица комедии «Осы» носят имена, по которым зри-
телю с первых же строк становится ясно их отношение к Клеону, за-
нимавшему в это время лидирующее положение в афинской политиче-
ской жизни: Филоклеон (Клеонолюб) и Бдилеклеон (Клеононенавист-
ник). Хор представлен стариками-судьями, которые поддерживают Фи-
поклеона и безжалостно наносят удары своими осиными жалами про-
тивнику судов, «врагу демократии» и «стороннику тирании» Бдилекле-
ону (411, 474, 465). Хотя, на первый взгляд, Филоклеон и хор выступа-
ют на одной стороне, на самом деле их разделяет непреодолимая про-
пасть. Филоклеон относительно богат, его семья имеет нескольких ра-
бов (433), скотину (169-196), участок земли (449-450), его сын предло-
жил ему жизнь, окруженную роскошью в его собственном доме в обмен
НВ обещание изменить образ жизни и нс бегать каждый день на судеб-
ные заседания только ради своей прихоти (341, 506). Чтобы отец не за-
скучал без любимого занятия, сын устраивает для него судебный про-
цесс над вором, кидафинейским псом (т.е. Клеоном), укравшим и съев-
шим в одиночку кусок сицилийского сыра. Таким образом, тема воров-
ства тоже оказывается очень важной - фактически каждый персонаж
Комедии, кроме Бделиклеона, имел отношение к подобному преступле-
нию (449, 1200-1201, 1345-1346, 1446-1447), в том числе сам Филоклеон
(354-357) и хор гелиастов (236-238). Причем создается впечатление, что
воровство было обычным явлением повседневной афинской жизни, по-
скольку главные герои, рассказывая о подобных своих деяниях в моло-
57 Foley Н.Р. Tragedy and Politics in Aristophanes' Achamians // JHS, Vol. 108,
1988. P.39.
145
Е.В. Никитюк
дости, делают это весело и без каких-либо угрызений совести. Т.е. Афи-
ны в конце 20-х годов V в. можно даже образно назвать не демократией,
а клептократией.58 Демагоги же и, в том числе Клеон, подвергаются та-
кому яростному нападению Аристофана (и афинян) не из-за самого фак-
та подобного преступления, хотя оно, конечно же, наказывалось в соот-
ветствии с афинскими законами, а из-за того, что своей деятельностью
наносят непоправимый вред не частным людям, а государству в целом.
Хористы же, в отличие от Филоклеона, являются отчаянно обеднев-
шими и нуждаются, чтобы только выжить, в тех несчастных трех обо-
лах, которые они получают каждый день как присяжные заседатели
(300-316; cf. Ach., 460-461). Поэтому первоначально, еще до того, как
Бдилеклеон приводит все свои доказательства против Клеона, судьи-
осы поддерживают последнего в благодарность за увеличение жалова-
нья за одно заседание с двух до трех оболов (cf. Eq., 255-256). Аристо-
фан не скупится на негативные характеристики для них - они отлича-
ются острым и безжалостным характером (223-224,251-258), принима-
емые ими решения необъективны и часто вызваны просто бессильной
злобой на богатых сограждан (552, 576), которым можно хоть так испо-
ртить жизнь. При этом гелиасты ощущают свою значимость и всесиль-
ность, что доставляет им, по словам Аристофана, огромное наслажде-
ние от унижений и просьб о снисхождении обвиняемого, который, же-
лая привлечь судей на свою сторону, всячески старается их ублажить и
развлечь (552-582). Таким образом, Аристофан рисует афинский суд не
как основное место исполнения гражданского долга всех членов афин-
ского полиса, а как место развлечений и получения удовольствий, срод-
ни театру. Кроме того, причинами вынесения такими судьями обвини-
тельного приговора богатым, помимо морального удовлетворения, были
и откровенно корыстные побуждения, поскольку выплата им жалова-
нья в ряде случаев производилась из конфискованного имущества (241,
287-288, cf. Eq., 259-263). Однако, время их власти безвозвратно уходит,
ведь их молодость пришлась на время персидских войн (236-238). Сим-
волично в этом плане представлена передача стариком Филоклеоном
контроля над своим собственным домом сыну Бделиклеону (67-70,442,
612-613), которая может символизировать постепенную потерю гели:»-
ей своего значения как суверенного демократического органа.59 В своей
речи Бделиклеон пытается доказать своему отцу и остальным старикам-
58 Olson S.D. Politics and poetry in Aristophanes' Wasps // ТАРА, Vol. 126,
1996. P. 147.
59 Konstan D. The Politics of Aristophanes' Wasps // ТАРА, Vol. 115, 1985.
P.30-31.
146
Критики афинской демократии в конце V в. до п.э.
юлиастам, что суверенный демократический суд - это самообман (650-
704). Во-первых, демос, который воображает себя всесильным госпо-
дином, обеспечившим своими победами в Персидской войне процве-
гипис государства (235-337, 354-355, 1092-1101, 1188-1189), на самом
деле исполняет как раб приказания наглых молодых людей, выступа-
ющих в суде обвинителями (518, 686-691, 712). Кроме того, из тех бо-
I птств, которыми владеют Афины как гегемон Морского союза - форо-
VII, таможенных сборов в афинских гаванях, и других государственных
доходов, лишь малая часть идет на оплату гелиастам, которые в данном
контексте идентифицируются со всем афинским демосом (656-665).
Львиную долю этих денег забирают себе демагоги и их приспешники,
которые не только получают на законном основании жалованье, при-
чем даже большее, чем гелиасты, но и облагают взятками как налогом,
всех ответчиков в суде (665-667, 682-683, 691-695). За свою же роль не-
ких судебных статистов гелиасты, по словам Бделиклеона, получают не
более 150 талантов из 2000 (660-665). Но эти политические мошенни-
ки нс только обманывают демос в отношении денег, но, считая его глу-
пым и недальновидным, представляясь его защитниками, на самом деле
управляют делами города почти исключительно для своей собственной
выгоды и смеются над народом за его же спиной (515-516; cf. Ach., 124-
127; Eq., 713-721, 802-807). Они ведут роскошную жизнь, имея в изоби-
пии «засоленную рыбу, вино, ковры, сыр, мед, семена сезама, подушки,
прекрасные плащи, гирлянды, ожерелья, кубки» (676-677). Этот пере-
чень, по-видимому, был характерен для афинских симпозиумов и ото-
ждествлялся бедными афинянами с беззаботной и веселой жизнью бо-
гптых аристократов.60 Афинский же демос, заработавший всю эту ро-
скошь, имеет только «головку чеснока» (688-689; cf. 672, 674). Причем
Цдсликлеон считает, что при желании демагоги могли бы обеспечить та-
кую же роскошную жизнь всему афинскому демосу, например, заставив
кпждый союзный город содержать на свой счет 20 афинян, в результа-
IC чего 20 тысяч вели бы такую же роскошную жизнь, «окруженные мя-
сом кролика и гирляндами, молочной сывороткой и сливочным сыром»
(708-712). Но демагоги, по уверениям Бделиклеона, не поступают так
не только из жадности, но и исходя из других соображений - поддержи-
впя только нищенский уровень жизни демоса, они заставляют его слепо
себе верить и подчиняться (512-514, 712, 719-721).
А в 414 г., вскоре после Сицилийской катастрофы, Аристофан ста-
вит первую свою «утопическую» комедию «Птицы», где основным
60 Olson S.D. Politics and poetry in Aristophanes'Wasps ... P. 135.
147
Е.В. Никитюк
сюжетом является основание нового города Тучекукуевска в неведо-
мых землях, а точнее - в небесных высях. Возможно, в этом фанта-
стическом элементе рассказа читается неверие некоторых слоев афин-
ского общества в возможность освоения Сицилии в собственных тор-
говых и политических интересах. В связи с резкой критикой западной
политики Афин возникает фигура возглавлявшего поход Алкивиада/'1
чьи личные качества (корыстолюбие, индивидуализм, политическая
беспринципность, пренебрежение полисными традициями) способ-
ствовали провалу экспедиции и гибели афинского флота.61 62
Еще один очень важный повод для критики относится к области
внутренней политики - это безудержное корыстолюбие афинских ма-
гистратов различных рангов. В одной из сцен (903-1057) главный ге-
рой Писфетер устраивает жертвоприношение богам-покровителям
будущего города Тучекукуевска. Аристофан поочередно выводит не-
сколько персонажей, претендующих на участие в этом ритуале, под-
черкивая каждый раз, что их интересует при этом исключительно лич-
ная прибыль. Поэт, навязчиво предлагая гимны во славу города, вы-
клянчивает одежду (935,937,945,957). Предсказатель, апеллируя к ав-
торитету Бакида и предрекая различные беды лично Писфетеру, нагло
требует «плащ ненадеванный», обувь и часть жертвенного мяса (973).
Приходит и персонаж с именем известного в Афинах астронома и гео-
метра Метона, который, восхваляя свою науку и пользу от нее, так и нс
успевает что-либо выпросить у Писфетера (993). А некий безымянный
магистрат, как он сам признается, проходом из дома на народное со-
брание, решил заскочить к Писфетеру и получить жалованье, при этом
он с важностью говорит, что назначен по записочке Телея, и на этом
основании претендует на две бочки денег (1022). Последним прихо-
61 В тексте комедии Аристофана «Лягушки» (697 sqq.; cf. 727), постав-
ленной уже в 405 г., некоторые исследователи также видят ссылку на ошиб
ку афинян, практически изгнавших Алкивиада из города после обвине-
ний в нечестии в 415 г., см.: Sheppard J.T., Verrall A.W. Politics in the Frogs of
Aristophanes // fflS, Vol. 30, 1910. P. 253-254. Возможно, что современники
именно так понимали намеки Аристофана, но нам аргументы, приводимые н
этой статье, не представляются убедительными.
62 Vickers М. Alcibiades on stage: Aristophanes’ Birds // Historia, Bd. 38,1989.
S.267-299; idem. Alcibiades at Sparta: Aristophanes Birds // CQ, N.S., Vol. 45,
1995, № 2. P. 339-354; см. также: Bloedow E.F. «Not the son of Achilles, but
Achilles himself»: Alcibiades entry on the political stage at Athens II // Historia,
Bd. 39, 1990, Hft.l. S. 1-19.
148
Критики афинской демократии в конце V в. до н.э.
диг продавец декретов,63 который тоже не успевает ничего потребо-
ипть у Писфетера, так как тот его прогоняет (1034). По-видимому, про-
давец законов признается виновным уже в силу своего занятия — про-
дажи новых законов ( в данной сцене он предлагает закон, по которо-
му тучекукуевцам следует пользоваться беотийской метрической си-
стемой). При характерной для афинян повышенной законодательной
активности деятельность подобных «законодателей» приводила не к
конкретизации системы наказаний за конкретные преступления, а к
01цс большей неразберихе, что, безусловно, вызывало озлобление. Вес
тги персонажи являются полноправными афинскими гражданами 64 и,
таким образом, каждый из них представляет типичную группу в соста-
ве афинского населения, которая своей ролью в общественной жизни
вызывает неодобрение, а порой и острое осуждение Аристофана. Пис-
фстср принимает их по-разному — поэта, назвав мошенником и обман-
щиком, все же одаривает и прогоняет, остальных бьет. Даже Метон, к
Которому он хорошо относится, не удостаивается снисхождения, не
останавливает Писфетера также и ожидаемое, казалось бы, благого-
вейное преклонение перед жрецом и его священными функциями.65
Таким образом, Писфетер, выполняя принятое при основании ново-
го города решение бить всех мошенников (987), является воплощени-
ем принципа всеобщей справедливости и равенства всех перед зако-
ном, сохранившихся в реальной афинской жизни только в теории, а
на практике повсеместно нарушаемых. Кроме того, такой дифферен-
цированный подход демонстрирует, что его обвинения не являются
огульными, а только предполагают наказание по заслугам - поэт и со-
чинитель гимнов в меньшей степени наносит вред государственной
Жизни, чем остальные, претендующие на более активное в ней уча-
стие и, соответственно, заслуживают хотя бы какого-то снисхождения.
В этой комедии Аристофан в очередной раз возвращается к теме, уже
Неоднократно им затрагиваемой - теме корыстолюбия и взяток долж-
ностных лиц и общественных деятелей. Эти негативные проявления по-
литической жизни Афин хорошо известны нам не только по издевкам
63 В оригинале используется слово фцфьстр.атотгшХ.Т]? (в переводе
С.Апта - Собиратель законов). Само это слово «пссфисматопол» нигде бо-
лее в греческой литературе не встречается и, скорее всего, было придумано
Самим Аристофаном, см.: Jackson C.N. The Decree-Seller in the Birds ... P. 89.
64 Кроме, возможно, Метона (cf. 1015).
65 Фукидид, описывая последствия чумы в начале Пелопоннесской войны,
уже для того времени отмечает, как ослабла вера афинян в олимпийских бо-
гов (II, 53).
149
Е.В. Никитюк
Аристофана, но и по другим источникам, в частности, по речам аттиче-
ских ораторов V-IV вв. до н.э. Источники свидетельствуют, что практи-
ка подкупа должностных лиц и политических деятелей была очень ши-
роко распространена в конце V и в IV вв.66 Обвинение во взяточниче-
стве - самое часто упоминаемое обвинение против ораторов и полити-
ков. Аристофан с издевкой замечает, что рты политиков наполнены мел-
кими монетами (Plut., 379) и ораторы IV в. часто повторяют эту тему
(Isocr. Antid., 30; Dinarch. С. Dem., 4; 28). Ораторы - это худший класс н
государстве (cf. Isocr. De расе, 129; Dem., ХХШ, 146) и Аристофан даже
приводит старую пословицу, где сравнивает оратора со скорпионом, ко-
торый может ужалить из-под каждого камня (cf. Thesm., 530). Причем
надо заметить, что эти самые ораторы довольно часто были виновны н
том же, в чем обвиняли своих предшественников. Эта тема была очень
болезненной для афинян, которые пытались законодательно решить
эту проблему, но безуспешно. Так, как передает Плутарх, еще Анахар-
сис смеялся над Солоном, считавшим, что непорядочность и жадность
его сограждан может быть ограничена письменными законами (Sol., 5),
Фукидид, описывая печально знаменитые Митиленские дебаты, в речи
Клеона и Диодота включает сетования на то огромное влияние, кото-
рое приобрели ораторы в государстве на формирование общественной)
мнения и принятие решений (П1,37; 42). Причина их власти над толпой
заключается, прежде всего, в способности ввести в заблуждение своих
слушателей, очаровывая их словами, в чем можно видеть влияние со<
фистического учения, столь распространенного в Афинах того времени,
Не случайно поэтому в своей комедии «Облака» Аристофан представил
сатиру на Сократа, которого из-за его своеобразного метода обучения я
Афинах тоже часто называли софистом. Это представляло особую опас-
ность для сохранения традиционного государственного строя в Афинах,
поскольку именно ораторы, а не стратеги или какие-либо другие офици-
альные лица, становятся настоящими профессиональными политиками,
Часто выступая в дикастерии или на заседании экклесии, они прекрас-
но знали процедуру и правила споров, имели большой политический
опыт. И, по сути дела, именно они, хотя и без официального положения,
управляли государственными делами посредством решений народною
собрания, принятых под их влиянием. Подобные ораторы почти вссг-
да ставили свои интересы выше государственных, они сами доминиро-
66 Harvey F.D. Dona ferentes: some aspects of bribery in Greek politics II
CRUX: Essays presented to G.E.M. de Ste Croix on his 75th birthday / Ed. by
P.A.Cartledge and F.D.Harvey. Exeter; London, 1985. P.76-117; Perlman S. On
bribing Athenian ambassodors // GRBS, Vol. 17, 1976. P.223-233.
150
Критики афипской демократии в конце V в. до н.э.
кили над политикой и манипулировали согражданами и государством,
И поэтому неудивительно, что они вызывали всеобщее негодование и
отвращение. У Аристофана часто встречаются разнообразные бранные
определения ораторов - для них характерна мерзость и безнравствен-
ность (Eq., 880; cf. Nub., 1093; Eccl., 113), бесстыдное хвастовство (Eq.,
,125), склочность и гневливость (Ach., 38; Eq., 358). Картину дополня-
ют ораторы IV в., называя своих предшественников и коллег «дурны-
ми» и дерзкими (тгоиррое; тоХцт)ро1 - Aesch. Ill, 324; Isocr. De pace, 129),
достойными проклятия и враждебными богам (катйратос ка! Ocol?
ixOpoi - Dem., XXIII, 201; cf. XXV, 97). Против ораторов Аристофан
выдвигает многочисленные обвинения, которые можно свести к деся-
ти основным пунктам и которые были поддержаны и авторами IV-III
вв.: 1) они морально испорчены и непатриотичны; 2) они руководству-
ются только личными интересами в своей общественной деятельности;
I) они предлагают и затем продвигают законы и псефизмы исключи-
тельно в целях получения наибольшей личной прибыли; 4) они вино-
вны в казнокрадстве и растратах; 5) они действуют исходя только из
собственных корпоративных интересов; 6) они постоянно запимают-
СИ взаимным восхвалением и поддержкой; 7) они составляют неглас-
ную корпорацию с самыми влиятельными магистратами, чтобы полу-
чить контроль над государством; 8) они одобряют и поддерживают во-
йну, а не мир; 9) они безответственные и могущественные, полностью
безразличные к благосостоянию остальной части населения; 10) и, на-
конец, они дают дурные советы и поэтому являются злейшими врагами
юсударства в целом, а нс только отдельных граждан.67 Показательно,
ЧТО почти во всех пунктах обвинения указывается на их алчность. Для
фсков вообще было характерно отрицательное отношение к торговцам
(ер., например: Eq., 129-143), ораторы же практически торговали одним
ИЗ главных достижений афинской демократии - волеизъявлением наро-
ди, выраженном в псефизме.
Комедия «Женщины в народном собрании» (392 г.) - одна из наибо-
ПСС неоднозначных пьес Аристофана. Некоторые исследователи даже
оценивают ее не как политическую комедию, а как образец драмати-
ческого абсурда.68 И действительно, с первого взгляда, в ней меньше
критики конкретных политических деятелей или реалий афинской
жизни. Сюжет этой комедии фантастичен для патриархальных Афин
конца V - начала IV вв. до н.э. - женщины во главе со своей предводи-
67 Jackson C.N. The Decree-Seller in the Birds ... P.92-94.
*• Ober J. Political dissent... P.127-128.
151
Е.В. Никитюк
тельницей Праксагорой решили взять власть в свои руки, изменить го-
сударственный строй в Афинах и обеспечить всем гражданам счастли-
вую жизнь в городе. Однако, именно в данном историческом контексте
эта комедия очевидно политическая и чрезвычайно актуальная. К мо-
менту ее постановки прошло всего чуть более десяти лет со времени
переворота 404 г., потрясшего основы афинского государства и обще-
ства. Урон, нанесенный афинскому полису в политическом, социаль-
ном, психологическом и моральном планах, был значительно больше,
чем при предыдущем установлении олигархической формы правления
в 411 году. Восстановление демократии в 403 г. не вернуло афинскому
обществу даже иллюзорного гражданского согласия прежних времен.
Даже формально процесс примирения проходил вплодь до 401 г., он нс
удовлетворил многих афинских граждан и принес острое понимание
несостоятельности прежнего демократического устройства.
Аристофан пишет в основном, если не исключительно, для муж-
ской аудитории, поскольку на постановки комедий женщин, соглас-
но афинским традициям, не допускали. Воспринимать все детали опи-
сываемого Аристофаном «идеального государства», организуемой)
женщинами, конечно же, нельзя - необходимо постоянно спрашивать
себя, до какой степени автор хотел произвести комический эффект ин
зрителей.69 Комизм ситуации заключался уже в том, что афинские жен-
щины вели относительно замкнутый образ жизни, в любом случае, об
общественных и государственных делах знали немного. Подтвержде-
нием этому служит множество деталей в так называемых «женских»
комедиях Аристофана («Женщины на празднике Фесмофорий», «Ли-
систрата», «Женщины в народном собрании»), свидетельствующих о
сохранении патриархальных отношений в Афинах V в. и соответству-
ющего повседневного поведения женщин. И даже позволяя себе неод-
нократно уничижительную, даже с неприличными намеками, критику
в адрес своих мужских персонажей, Аристофан не допускает никаких
резких или непристойных шуток в отношении женщин.70 Уже в самом
начале комедии обыгрывается ситуация, как женщины втайне одева-
ются в мужскую одежду и собираются на собрание, поскольку любое
их участие в политической жизни как ттоХётаь было незаконно и могло
быть наказано не только мужьями, но и государством.71
69	Haley H.W. The Social and Domestic Position of Women in Aristophanes II
HSCPh, Vol. 1,1890. P. 159.
70	Ibid. P.171.
71	Harrison AR. W. The law of Athens: The family and property. Oxford, 1965. P.10X,
151.
152
Критики афинской демократии в конце V в. до н.э.
Вряд ли проекты по переустройству государства во главе с жен-
щинами, как альтернатива существующему порядку, могли рассматри-
ваться серьезно. Поэтому комедию «Женщины в народном собрании»
следует оценивать скорее не как утопическую программу, а как крити-
ку реального состояния афинского государства в начале IV в., облачен-
ную в специфическую и фантастическую форму. «Назначение» же на
роль благодетелей и законодателей женщин было связано, возможно,
О реальной озабоченностью в обществе сложившейся ситуацией. Ис-
точники свидетельствуют, что относительное гендерное равновесие
Довоенного времени было кардинально нарушено в результате значи-
тельных потерь во второй период войны и зрелых женщин в 390-х гг.
было значительно больше, чем мужчин. Это должно было неизбежно
Повысить роль женщин в повседневной домашней и даже, возможно,
зкономической жизни.72
Греческая цивилизация - это объединение двух взаимосвязанных
структур - оско? и ттоХс?. В рационально устроенном и полноценно
функционирующем государстве должно соблюдаться определенное со-
отношение частных и общественных интересов. Рассказывая об устрой-
стве домашнего хозяйства Праксагора говорит, а собравшиеся женщины
соглашаются, что в домашнем ойкосе еще сохранилось хоть какое-то, в
отличие от полиса, равновесие. В полисе же этот баланс был нарушен,
К связи с чем Праксагора резко критикует мужчин, от которых и зависит
порядок в государстве - они злоупотребляют вином (130-140), они изне-
жены и феминизированы (112, 168, 602-604), в народном собрании они
принимают такие решения, что можно подумать, что они пьяные или
безумные (137-139), но самое главное - у них частные интересы одер-
живают вверх над государственными и забота об общем благе являет-
ся формальным лозунгом (380-382, 388-393, cf. 547-550, 778-779).73 Та-
ким образом, в комедии «Женщины в народном собрании», точно так-
же как в «Лисистрате», движение женщин в публичную жизнь пред-
ставлено как ответ на провал мужчин в выполнении их главных обяза-
12 Показательна в этом плане история Аристарха, у которого из-за военных
неурядиц оказалось на иждивении 14 свободных родственниц. По совету Со-
ipma он покупает шерсть, организует небольшое ткацкое производство и, та-
1нм образом, только благодаря труду свободных женщин решает свои эконо-
мические проблемы, причем сам Аристарх не принимает непосредственно-
HI участия в работе, только исполняя роль управляющего (Хеп. Mem., II, 7).
" О специфике системы ценностей в целом см.: Humphreys S.C. Public
etui private interests in classical Athens // CJ, Vol.73, 1977/8. P.97-104; Creed J.L.
Moral values in the age ofThucydidcs // CQ, Vol. 23, 1973, №2. P.213-231.
153
Е.В. Никитюк
тельств, хотя этот провал мог отражать пренебрежение интересов как
полиса, так и ойкоса. Таким образом, Праксагора, провозгласив основ-
ным принципом создаваемого государства равную пользу для всех, не
выдумывает ничего нового, а просто предлагает восстановить забытый
принцип равновесия частных и общественных интересов.
Еще один очень важный сюжет связан с законодательной базой но-
вого государственного строя. Так, многие сцены этой комедии, вероя т-
но, являются откликами на обсуждение в афинском обществе пересмо-
тра соотношения между законом (нбцо?) и постановлением (фт^фюца).
По-видимому, в результате того, что в последней четверти V в. дваж-
ды устанавливалось олигархическое правление, возникла необходи-
мость пересмотра всего корпуса законов афинского государства. ('
этим было связано создание и функционирование комиссии Никоми-
ха, первый этап деятельности которой приходится на 411-410 гг., а вто-
рой - на 403-402 гг. Проблема соотношения закона и псефизмы были
очень важна для сохранения демократического строя, поскольку со-
гласно афинским установлениям закон мог приниматься только через
вырабатываемую Советом пробулевму, которую затем только утверж-
дало или отклоняло для переработки народное собрание. Псефизми
же была, собственно говоря, решением самого народного собрания и
придание ей большего политического и юридического значения озна-
чало поддержание одного из основных принципов функционирования
демократии - суверенитета демоса. Однако в комедии, согласно тре-
бованиям жанра, проблема обсуждалась в несколько иносказательно^
смысле - кто есть 8еап6тт|? - не только в семье, но и в государстве."
ЕСЛИ таким 8еспг6тТ)9 является весь афинский народ, что и под-
разумевает демократический политический строй, то это означает И
коллективную ответственность за все, что происходит в государстве,
Однако афиняне постоянно искали, и чаще всего, находили, виновных
за свои политические и военные промахи, и таковыми в разные пери-
оды оказывались демагоги, ораторы, Алкивиад, стратеги при Аргипу-
сах и т.д.
Комедия «Плутос» (388 г.). Некоторые исследователи считают, что по-
следняя из сохранившихся комедий Аристофана отличается от других ciu
пьес упрощенной схемой сценического действия и менее яркими харах-
74 Foley Н.Р. The «Female Intruder» Reconsidered: Women in Aristophanc»1
Lysistrata and Ecclesiazusae // CPh, Vol. 77, 1982, № 1. P. 3-4.
75 Olson S.D. Anonymous Male Parts in Aristophanes' Ecclesiazusae and tin
Identity of the Деотго-щд // CQ, N.S., Vol. 41, 1991, № 1. P. 36-40.
154
Критики афинской демократии в конце V в. до н.э.
гсристиками персонажей.76 Как нам представляется, это слишком суро-
шш и неправомерная оценка, поскольку Аристофан при написании этой
комедии использовал другие выразительные приемы, создав по своему
сложную и тщательно разработанную пьесу.77 Бесспорно, это уже нс ис-
крометная острая сатира, как в ранних комедиях, а горький и безнадеж-
ный юмор, когда у главных героев, и следовательно, у зрителей, остает-
ся единственная надежда, да и та на чудо. Изменения в стиле могли иметь
различные причины - и субъективные, поскольку с момента постановки
даже первой сохранившейся и датированной комедии прошло уже 37 лет
и сам Аристофан, безусловно, изменился, и объективные - государствен-
ная и общественная жизнь в городе претерпела значительные изменения,
иыдвинув на первый план иные проблемы. В это время - в начале и пер-
шах десятилетиях IV в. - жизнь в Афинах становится все более трудной
для всех слоев населения.78 Последствия Пелопоннесской войны (воен-
ные, экономические, политические, социальные) и ликвидация Первого
Афинского союза с его ежегодным форосом чрезвычайно негативно ска-
тлись на состоянии афинского населения. Социальное и экономическое
неравенство, которое и прежде было серьезной проблемой при попытках
сохранить корпоративное единство в рамках полисной организации, те-
перь резко усилилось и стало причиной целого ряда социальных вспы-
шек по всей Греции. В качестве примера можно вспомнить печально из-
вестный аргосский скитализм, когда разъяренная толпа избила до смерти
дубинками более тысячи богатых сограждан, выдвигая обычные для бсд-
Н1п ы требования отмены долгов и передела земли (Isocr. Philip., 52; Diod.
XV, 57). Подобного социального взрыва в Афинах не произошло, но ситу-
ация, по-видимому, была тоже достаточно сложной. Отголоски этих про-
блем и требований простых афинян можно видеть в планах главной ге-
роини комедии «Женщины в народном собрании» Праксагоры по обоб-
ществлению имущества (394-426, 591-593).
В комедии «Плутос» представлена жизнь бедного крестьянина Хре-
мила, который отчаявшись выбраться из нищеты, решился вмешаться
я судьбы самих богов и вернуть зрение Богу богатства Плутосу, по-
См., например: Sommcrstein А.Н. Aristophanes and the Demon Poverty //
I'(J, N.S., Vol. 34, 1984, № 2. P. 314. Как нам представляется, это слишком су-
ронпя и неправомерная оценка.
" Olson S.D. Economics and Ideology in Aristophanes' Wealth // HSCPh,
Vol. 93, 1990. P. 223.
Очень подробно, с использованием большого количества источников,
Нот сюжет рассмотрен в монографии Б.Штраусса: Strauss B.S. Athens after the
I'i'loponnesian war: Class, faction and policy 403-386 B.C. Ithaca, 1986.
155
Е.В. Никитюк
скольку он, как и многие его бедные сограждане, первоначально был
убежден, что только таким физическим недостатком бога можно объ-
яснить неравномерность и несправедливость распределения имуще-
ства и достатка между людьми (28-38). Хремил затевает с Бедностью
спор о несправедливости порядка, когда «хорошие» всегда бедны, а
«плохие» всегда богаты.79 В ответ на его возмущенную тираду Бед-
ность начинает рассуждать, доказывая в софистической манере свою
необходимость и пользу, поскольку без нее, если все станут богаты-
ми, никто не будет заниматься ни ремеслом, ни торговлей (468-485,
508-609). Однако, из дальнейшего разговора героев становится ясно,
что Плутос не случайно обделяет бедных богатством, так как только
«дурные» богаты и только «хорошие» бедны (87-98) и, таким образом,
это является неким основополагающим принципом устройства соци-
альной структуры современного Аристофану общества. С помощью
перемещения акцентов Аристофану удается показать в иносказатель-
ной форме, что постепенно исчезают даже остатки прежней системы
полисных ценностей века Перикла. Вместо них распространяются но-
вые представления и принципы жизни, что и стало одной из причин
появления политиков и демагогов «нового вида».80
Аристофан дает очень яркое описание ужасного и унизительного
положения афинских бедняков, которые в это время составляли если
не большинство, то значительную часть населения и, соответственно,
зрителей. Хремил, обвиняя во всех своих несчастьях Бедность, описы-
вает изнурительный ежедневный труд (555), обеспечивающий только
скудное пропитание для всей семьи, и разваливающийся дом без мебе-
ли, непригодный для проживания (535-547). И такая нищета и разру-
ха царит во всей стране - дети и старики голодают (535), а мужчины,
по словам друга главного героя, тоже бедного земледельца Блепсидс-
ма, даже заложили свое оружие (450-451), что уже наносило сокруши-
тельный удар не только по жизни отдельных граждан, но представля-
ло опасность для безопасности страны в целом.
Особую ненависть Хремила вызывают даже не традиционно состоя-
тельные слои афинского населения - представители старинных аристо-
кратических семейств, а разбогатевшие за счет всевозможных махина-
79 Эта тема не нова для греческой литературы, ср.: noXXol toi ттХоътойа1
какое, dyaSol 8е пёрортае (Theogn., 315). О соотношении богатства «внеш-
него» и «внутреннего», т.е. этического совершенства, много рассуждали Со-
крат, Платон, Аристотель и другие авторы конца V-IV вв.
80 Olson S.D. Cario and the New World of Aristophanes' Plutus // ТАРА,
Vol. 119,1989. P. 193-194.
156
Критики афинской демократии в конце V в. до н.э.
ЦИЙ «новые богатеи».81 Всех жителей города Хремил делит практически
на две части, которые противопоставляет друг другу. Одна часть - это
труженики, к которым он относит земледельцев (passim, esp. 223), ре-
месленников (903-905) и простых торговцев (160-167). Другая часть -
«воры» и «грабители», главные враги Плутоса, незаинтересованные в
ого прозрении (202-207), к которым Хремил причисляет, прежде все-
10, ораторов, которых Аристофан обвиняет с прежней силой в коры-
столюбии и казнокрадстве (567-571), политиков (174-176), сикофантов
(869; 939). Однако Хремил, т.е. Аристофан, не считает деньги абсолют-
ным злом, он ратует только за изменение способа их распределения. Бо-
лее того, он признает, что деньги являются основным мотивом жизни
(146), из-за них развивается ремесло и торговля (160-167; 177; 407-409),
ОНИ инициируют политическую жизнь, поскольку экклесия собирается
только из-за оплаты (170; 174-176; cf. Eccl., 300-310; 380-393), и даже в
войне побеждает более богатый (172; 178; 184). Всевластие денег объ-
ясняется тем, что они приносят людям все вещи - как хорошие, так и
плохие (143; 182) и поэтому их всегда мало (193-197; cf. Arist. Pol. 1257
b). Хремил так увлекается восхвалением денег, что забывает о том, что
Чуть ранее возмущался тем, что они достаются «плохим» и согласен
Тоже ради них стать одним из них, утратив свои добрые качества, под-
давшись развращающему воздействию денег (567-571) - он публично
Признается, что любит деньги больше, чем свою семью (251) и даже
Готов поступать справедливо и несправедливо, лишь бы их заполучить
(233). При этом Хремил убеждает зрителей, что он в данном случае по-
ступает как и все остальные обычные люди. Хремилу удается выпол-
нить свой замысел и после прозрения Плутос создает новый порядок
Государственной и социальной жизни, при котором бедные становятся
богатыми, а богатые - бедными. Этот новый мир является ностальгиче-
ским видением утраченного Золотого века; он аполитичен, основу соци-
Сдьной и экономической жизни в нем составляет индивидуальный ой-
ПОс, существующий на условиях автаркии, когда все хорошие вещи вхо-
дят в дом, но ничего не выходит из него (791-793).82
Таким образом, несмотря на большое разнообразие мелких дета-
лей, критическое отношение Аристофана вызывали, прежде всего, два
Основных явления афинской общественной жизни. Одно из них имеет
Отношение к внутренней политике афинской демократии - это изме-
81 Casson L. The Athenian Upper Class and New Comedy // ТАРА, Vol. 106,
1976. P. 29- 59.
82 Olson S.D. Economics and Ideology ... P. 239.
157
Е.В. Никитюк
нение качественной характеристики тех, от кого зависела судьба афин-
ского государства, прежде всего, гелиастов, демагогов и политических
лидеров различных группировок. Особую ненависть Аристофана, как
и многих его сограждан, вызывали их алчность, продажность, то, что
во всей их деятельности личная выгода главенствовала над обще-
ственной пользой. Второе явление, критикуемое Аристофаном, име-
ет отношение к внешней политике - это осуждение афинской импери-
алистической политики в ее различных проявлениях (отношение к со-
юзникам по Первому Морскому союзу, непродуманная политика рас-
ширения влияния на запад), в основе которой была все та же корысть.
Впрочем, его сочинения не позволяют утверждать, что Аристофан был
принципиальным противником афинской демократии как политиче-
ской структуры. Он хотел ее исправить и вернуть времена былого рас-
цвета афинского государства временй Фемистокла и Перикла.
Итак, три разных автора второй половины V - начала IV вв. до н.э. -
разных по своему происхождению, взглядам, судьбе. Три отличных друг
от друга жанра - политический памфлет, историческое повествование,
комедии. И несмотря на это, есть нечто общее, объединяющее их всех.
Это, прежде всего, живая реакция на афинскую политическую жизнь, к
разной степени, но критическое к ней отношение. Каждый из этих ав-
торов пытался дать ответ прежде всего на вопрос, от правильного ре-
шения которого зависела дальнейшая судьба государства, т.е. вопрос -
можно ли совместить эгоистические частные интересы и обществен-
ные. Одной из основ афинской демократии был принцип двойной иден-
тичности — гражданской и личной — всех членов полиса. Только соблю-
дение баланса между частным и общественным в рамках сплоченно-
го гражданского коллектива могло придать устойчивость всей государ-
ственной структуре в целом. История распорядилась так, что в V в. до
н.э. Афины последовательно пережили период наивысшего расцвета го-
сударства и культуры, а затем период тяжелейших испытаний во всех
сферах жизни во время Пелопоннесской войны, закончившийся поте-
рей могущества и лидирующего положения в Элладе. И, как свидетель-
ствуют Псевдо-Ксенофонт, Фукидид и Аристофан, крах афинской демо-
кратии был во многом связан именно с отрицательным ответом на этот
жизненно важный для любого общества вопрос.
158
3. Античный театр и афинская драматургия,
их место в жизни демократического полиса
Древнегреческий театр является одним из самых органичных и
блестящих изобретений античности, вечным объектом рецепции и не-
пременным элементом актуализации античного наследия. Античная
драма оказывается неисчерпаемым источником, на протяжении столе-
тий питающим европейскую культуру, а сам театр отстоял свое место
в нелегкой борьбе с мощной индустрией развлечений и зрелищ совре-
менного общества.
Неудивительно, что театр традиционно оказывается и одним из
наиболее интенсивно изучаемых феноменов античного мира1. Одна-
ко в последние десятилетия заметен настоящий всплеск интереса к
этой теме, особенно к проблемам происхождения театра, его функ-
ционирования и роли в жизни античной гражданской общины. Осо-
бенное внимание к теме античного театра проявляется, прежде все-
го, в необыкновенно возросшем количестве работ, посвященных ан-
тичному театру, - монографий, сборников и отдельных статей. Осо-
бенно характерными для новейшего времени являются многочислен-
ные сборники, отражающие как многообразие подходов, так и интер-
национализацию исторической науки и, в целом, гуманитарного зна-
ния. Перечислим лишь некоторые из тех, которые вышли за послед-
ние два десятилетия: «“Ничего общего с Дионисом?”: Афинская дра-
1 Литература по театру очень обширна, и здесь мы ограничимся лишь ука-
чанием на важнейшие работы (до начала новой волны интереса к театру в по-
следние десятилетия): Picard-Cambridge А. 1) Dithyramb, Tragedy, Comedy /
Rev. 2nd ed. by T. Webster. Oxford, 1962 (1st ed.- 1927); 2) Dramatic Festivals of
Athens / Rev. 2nd ed. with suppl. by J. Gould, D. Lewis. Oxford, 1988 (1st ed. -
1968). В отечественной науке до настоящего времени сохраняют свою цен-
ность пособия по театру В.В. Латышева, Б.В. Варнеке, Д.П. Каллистова, см.:
Латышев В.В. Очерк греческих древностей. В 2 ч. Ч. 2: Богослужебные и сце-
нические древности / Под науч. ред. Е.В. Никитюк; Общ. ред. Э.Д. Фролова.
СПб., 1997 (первое изд. - 1899); Варнеке Б.В. История античного театра М.;
Л., 1940; Каллистов В.П. Античный театр. Л., 1970.
О.В. Кулишова
ма в ее социальном контексте» (1990)2, «Трагедия, комедия и полис»
(1990)3, «Греко-римская комедия и трагедия» (1995)4, «Поэт, публика и
перформанс в античной Греции» (1997)5, «Греческая трагедия и исто-
рик» (1997)6, «Греческие и римские актеры» (2002)7, «Греческий те-
атр и праздники» (2007)8 и многие другие9. Отражением возросшего
внимания, причем не только со стороны ученых, но и общества в це-
лом, стал выход посвященных театру сборников в серии «Cambridge
Companion», которая в определенном смысле популяризирует самые
важные и находящие широкий отклик в современном обществе про-
блемы античной истории и культуры10. Еще одним важнейшим показа-
телем особого интереса современных исследователей к античному те-
атру является все увеличивающееся разнообразие научных подходов к
изучению этой темы.
Обращаясь к мощному потоку новейшей научной продукции, по-
священной древнегреческому театру, укажем, что необходимость
осмысления результатов этой активной работы уже отмечалась в по-
следние годы, предпринимались и попытки определенной системати-
зации, как правило, при изучении частных аспектов общей темы11. В
данном очерке мы попытаемся обозначить и в общем виде охаракге-
2 ‘Nothing to Do with Dionysos?’: Athenian Drama in Its Social Context / Ed.
by J. J. Winkler, F.I. Zeitlin. Princeton, 1990.
5 Tragedy, Comedy and the Polis / Ed. by A.H. Sommerstein, S. Halliwell,
J. Henderson, B. Zimmermann. Bari, 1990.
4 Griechische-romische Komodie und Tragodie, Drama 3 I Hrsg. von
B. Zimmermann. Stuttgart, 1995.
5 Poet, Public and Performance in Ancient Greece / Ed. by L. Edmungs, R.W.
Wallace. London, 1997.
6 Greek Tragedy and Historian I Ed. by C. Pelting. Oxford, 1997.
7 Greek and Roman Actors: Aspects of an Ancient Profession / Ed. by P.E. East-
erling and E. Hall. Cambridge, 2002.
8 The Greek Theatre and Festivals. Documentary Studies / Ed. by P. Wilson.
Oxford, 2007 (Oxford Studies in Ancient Documents).
9 Theatre and Society in the Classical World / Ed. by R. Scodel. Michigan,
1993; Ritual, Finance, Politics: Athenian Democratic Accounts Presented to David
Lewis / Ed. by R. Osborn, S. Homblower. Oxford, 1994; History. Tragedy. Theory:
Dialogues on Athenian Drama/Ed. B. Goff. Austin, 1995.
10 The Cambridge Companion to Greek Tragedy / Ed. by P. Easterling. Cam-
bridge, 1997; The Cambridge Companion to Greek and Roman Theatre I Ed. by
M. McDonald, J.M. Walton. Cambridge, 2007.
11 См., например: Родс П.Дж. Афинский театр в политическом контексте //
ВДИ. 2004. № 2. С. 33-56 (пер. с англ. С.Г. Карпюка); Green R. Theatre Produc-
160
Античный театр и афинская драматургия
ризовать, прежде всего, наиболее влиятельные направления новейших
исследований о театре, так как даже простое перечисление опубли-
кованных работ заняло бы не одну страницу. Важным и актуальным
подобный обзор представляется для российской науки об античности
Ollie и потому, что интерес к античному театру, столь характерный для
западной историографии, в отечественном антиковедении не столь за-
метен* 12.
Прежде всего, отметим, что в исследованиях по театру сохраняет
свое значение традиционный филологический подход с акцентом на
изучении текста. По справедливому замечанию Питера Родса, «лите-
ратурный» подход был типичен для середины XX в.13 В последние де-
сятилетия это направление было активно дополнено так называемым
Новым критицизмом, что открыло широкий путь новым методологи-
ям, которые, по словам Питера Уилсона, стремятся понять текст дра-
матических произведений внутри «многочисленных оригинальных
античных контекстов»14.
Однако подробнее мы остановимся на характеристике тех подходов,
которые возникли и получили широкое распространение относитель-
но недавно. С конца 1970-х гг. большой популярностью пользуется на-
правление, начало которому положил Оливер Тэплин и которое обозна-
чается в современной западной литературе как «performance-analysis»
и «reconstruction»15. Согласно этому подходу, древнегреческую драму
Поп: 1987-1995 // Lustrum. Vol. 37. 1998. Р. 7-202; Wilson Р. Introduction: From
the Ground Up // The Greek Theatre and Festivals... P. 1-16 et al.
12 Укажем на некоторые вышедшие за последние десятилетия работы, по-
священные отдельным вопросам этой большой темы: Маринович Л.П. Граж-
данин на празднике Великих Дионисий и полисная идеология // Человек и об-
щество в античном мире. М., 1998. С. 295-362; Янковский А.И. Раннегрече-
ская тирания и возникновение трагедии // Античный мир: Проблемы истории
и культуры. Сб. научных статей к 65-летию со дня рождения проф. Э.Д. Фро-
лова / Под ред. И.Я. Фроянова. СПб., 1998. С. 109-116; Суриков И.Е. Эволю-
ция религиозного сознания афинян во второй половине V в. до н.э.: Софокл,
Нврипид и Аристофан в их отношении к традиционной полисной религии.
М., 2002; Бондарь Л.Д. Афинские литургии V-FV вв. до н.э. СПб., 2009 (см.
раздел о хорегии).
13 Родс П.Дж. Афинский театр... С. 33.
14 Wilson Р. Introduction... Р. 1.
15 Taplin О. The Stagecraft of Aeschylus. Oxford, 1977; Wiles D. 1) Tragedy in
Athens: Performance Space and Theatrical Meaning. Cambridge, 1997; 2) Greek
Theatre Performance: An Introduction. Cambridge, 2000; Rehm R. The Play of
Space. Spatial Transformation in Greek Tragedy. Princeton, 2002 et al.
161
О.В. Кулишова
нужно рассматривать как произведение для театральных подмостков,
представление, действие, что предполагает, кроме исследования этот
феномена, также воссоздание реального, живого перформанса. Непре-
менным основанием подобной реконструкции, по мнению привержен»
цев этого направления, является учет особенностей восприятия театра
древними греками в условиях открытого пространства и в контексте об-
щественного и религиозного значения театра.
Традиционные вопросы устройства древнегреческого и римскою
театра - организация театрального пространства, архитектура театра,
скена, театральная машинерия и др. - вновь оказываются предметом
пристального изучения с учетом особенностей нового подхода. Каи
известно, театр уникален по характеру воздействия на человека - он
одновременно включает в себя и поэзию, и музыку, и танец, и художе-
ственные искусства (в архитектурном оформлении пространства те-
атра, в декорациях и костюмах и пр.). Поэтому значительное мест
приверженцы указанного направления отводят анализу этих разноо-
бразных способов презентации в рамках театральных представлений,
Предметом реконструкции выступают танец, музыка, хор, актерский
техника, маски, костюмы, спецэффекты и др. Характерным для такоти
подхода к изучению театральных постановок может служить пример
Грегори МакКарта, почти два десятка лет руководившего работой по
постановке древнегреческих трагедий и комедий с элементами рекон-
струкции, прежде всего, в отношении древнегреческих масок16. По-
добные исследования, по мнению Г. МакКарта, способствуют не толь-
ко проникновению в античную театральную практику, но и более глу-
бокому пониманию сути того, что Аристотель называл бфь?, или, вы-
ражаясь современным языком, визуализации перформанса17.
Еще одним важным комплексом задач в рамках такого подхода яв-
ляется изучение вопросов организации театральных зрелищ, прежде
всего в социологическом ключе. При этом в центре внимания оказы-
ваются проблемы финансирования постановок, источники, размеры и
структура расходов, одна из важнейших афинских литургий - хорегия,
16 McCart G. Masks in Greek and Roman Theatre I I The Cambridge Companion
to Greek and Roman Theatre. R 247-267. Подробнее о целях и задачах, методах
и общих методологических установках, а также результатах этой работы над
постановкой античных драм (трагедий Софокла «Царь Эдип», «Эдип в Коло-
не» «Антигона», «Филокгет» и «Аякс», Еврипида «Медея» и «Вакханки», х
также комедий Аристофана «Женщины на празднике Фесмофорий» и «Лиси-
страта») см. также: www.playingwithtragedy.usq.edu.au
17 McCart G. Masks... Р. 247.
162
Античный театр и афинская драматургия
1,0., используя современные понятия, менеджмент, патронаж, спон-
сорство применительно к театральным представлениям.
Скрупулезное исследование деталей организации и функциониро-
мпия театра дает основание приверженцам восприятия античной дра-
мы как театрального представления сделать выводы, касающиеся важ-
нейших характеристик и античной культуры в целом. Прежде всего,
rit) суждение о том, что драматизация и перформанс - категории, ко-
юрыс можно отнести не только к театру, но и практически ко всем
сферам и уровням жизни античного общества: к судебному процессу,
иыступлениям ораторов, религиозным обрядам, повседневной жизни
и т.д.18, что позволяет говорить об универсальности перформанса для
античности. Культура перформанса в широком смысле в связи с теа-
фильными постановками является предметом рассмотрения во всех
новейших сборниках статей по театру. Во Введении к одному из них -
и|^)сческий театр и праздники», вышедшему в 2007 г. в серии «Oxford
Nludies in Ancient Documents», П. Уилсон подчеркивает не только по-
грсбность в дальнейших теоретических изысканиях в этом направле-
нии, но и необходимость систематического внимания к источникам,
документальной основе исследуемой темы, что автор понимает не как
|ггступление к наивному эмпиризму, а как приведение обновленной
Источниковой базы в соответствие с новыми методологиями19. Таким
образом, в поле зрения приверженцев универсальности перформанса
оказывается как практическое воплощение выбранной методологиче-
ской установки, так и разработка теоретических вопросов.
Наконец, обратимся еще к одному направлению в изучению теа-
Гра, которое весьма популярно в новейших антиковедческих штуди-
ях, В 1980-х гг. внимание исследователей стал привлекать более ши-
рокий политический и социальный контекст древнегреческого театра,
tit) в значительной степени произошло под влиянием имеющей мно-
ЮЧисленных последователей так называемой Парижской школы Жан-
Пьсра Вернана и Пьера Видаль-Наке20. В последние 30 лет исследова-
11 Hall Е. Lawcour Dramas: The Power of Performance in Greek Forensic Ora-
tory // Bulletin of Institute of Classical Studies. 1995. Vol. 40. P. 39-58; Perfor-
mance Culture and Athenian Democracy / Ed. by S. Goldhill, R. Osbome. Cam-
bridge, 1999; Martin R.P. Ancient Theatre and the Performance Culture // The
t'umbridge Companion to Greek and Roman Theatre. P. 36-54.
19 Wilson P. Introduction... P. 3.
20 Vemant J.-P., Vidal-Naquet P. Myth and Tragedy in Ancient Greece. Cam-
bridge, 1988 (оригинальное издание на французском языке см.: Vemant J.-R,
Vidal-Naquet Р. Mythe et Tragedie en Grece anciennc. 2 vol. Paris, 1972-1986).
163
О.В. Кулишова
ние классической драмы как полисного института переживает настоя*
щее возрождение и расцвет.
Анализ аттической драмы в политическом контексте, изучение дрен-
негреческого театра в связи со становлением, развитием и распростри*
нением полисной модели, в частности в ее демократическом афинском
варианте, гражданская интерпретация театра имеет множество привср*
женцев среди современных исследователей21, однако есть и те, которые
выражают сомнения в целесообразности подобного подхода22. Важное
место в этой дискуссии занимает уже упомянутый сборник «‘Nothing to
Do with Dionysos?’: Athenian Drama in Its Social Context» (1990), в кото-
ром было поставлено большинство из обсуждавшихся затем вопросов,
Кроме того, античная поговорка, ставшая частью его названия, - «ничс*
го общего с Дионисом», употребляемая со знаком вопроса или без него,
стала широко использоваться участниками дискуссии после выхода это-
го сборника статей и потом на разные лады неоднократно повторялась
в названии их работ23. Однако актуализация этой фразы в современных
исследованиях привела к неожиданному результату - скепсис исследо-
вателей был перенесен на решение проблемы истоков древнегреческо-
21 Родс П.Дж. Афинский театр... С. 33-56; Goldhill S. 1) Reading Greek
Tragedy. Cambridge, 1986; 2) The Great Dionysia and Civic Ideology // Noth-
ing to Do with Dionysos? P. 97-130 (более ранняя версия - The Great Dionysin
and Civic Ideology // JHS. 1987. Vol. 107. P. 58-76); 3) Civil Ideology and the
Problem of Difference: The Politics of Aeschylean Tragedy, Once Again // JHS,
2000. Vol. 120. P. 34-56; Meier C. Die politische Kunst der griechischen Tragodic.
Munchen, 1988 = Meier C. The Political Art of Greek Tragedy I Transl. A. Web-
ber. Cambridge, 1993; Hall E. 1) Inventing the Barbarian: Greek Self-Definition
Through Tragedy. Oxford, 1989; 2) The Theatrical Cast of Athens: Interactions
between Ancient Greek Drama and Society. Oxford, 2006; Seaford R. Reciproc-
ity and Ritual: Homer and Tragedy in the Developing City-State. Oxford, 1994;
Rhodes P.J. Nothing to Do with Democracy: Athenian Drama and the Polis // JHS.
2003. Vol. 123. P. 104-119; Henderson J. Drama and Democracy // The Cambridge
Companion to the Age of Pericles I Ed. by L.J. Samons II. Cambridge, 2007.
P. 179-195 et al.
22 См., в частности, мнение Дж. Гриффина: Griffin J. 1) The Social Function
of Attic Tragedy // ClQu. 1998. Vol. 48. P. 39-61; 2) Sophocles and the Democratic
City // Sophocles Revisited: Essays Presented to Sir Hugh Lloyd-Jones. Oxford,
1999. P. 73-94.
23 Rhodes P.J. Nothing to Do with Democracy...; Sourvinou-Inwood C. Some-
thing to Do with Athens: Tragedy and Ritual // Ritual, Finance, Politics: Athenian
Democratic Accounts Presented to D. Lewis I Ed. by R. Osbom, S. Homblower.
Oxford, 1994. P. 269-290.
164
Античный театр и афинская драматургия
IV театра. Так, С. Скаллион, в частности, утверждает, что и происхожде-
ние драмы не имеет «ничего общего с Дионисом»24.
Вообще, следует отметить, что сосуществование и взаимодействие
ризничных подходов и методов - неотъемлемая часть постмодсрнист-
икой парадигмы, общее явление для всех отраслей гуманитарного зна-
ния в XX - начала XXI в. Эта указанная множественность подходов,
кпк правило, приветствуется большинством современных исследова-
телей. Так, по мнению Ричарда Мартина, понимание трагедии, коме-
дии и сатировской драмы прежде всего как представления, перфор-
манса вовсе не означает отвержения того обстоятельства, что они яв-
ляются произведениями «художественной словесности», текстами,
ведь именно в этом качестве драма воспринималась читателями со
времен поздней античности25. Типичное заявление в этом отношении
делает П. Родс: «Я нс думаю, что любая из вышеуказанных точек зре-
ния имеет монополию на истину. Есть свои достоинства в традицион-
ном литературном подходе, есть свои достоинства и в рассмотрении
театральных постановок как драматического представления, и я очень
рад видеть интерпретацию афинского театра как созданного для по-
лиса и им обусловленного»26. Однако такая поддержка множественно-
сти подходов вовсе не исключает весьма острых дискуссий по целому
ряду ключевых вопросов.
Среди сторонников гражданской интерпретации драматических
представлений предметом спора является, прежде всего, проблема
«драма и демократия»27. Общеизвестно, что расцвет театра в Афинах
корреспондирует с бурным развитием демократии в V в. до н.э., осо-
бенно в век Перикла и Афинской империи. Поэтому естественно, что,
обращаясь к рассмотрению истоков, обстоятельств становления, а за-
тем расцвета и распространения театра, исследователи задаются во-
просом, каким образом они были связаны с развитием демократии в
Афинах. Отвечая на него, одни склонны все успехи театра связывать с
демократический характером Афинского полиса, другие же (и эта по-
зиция представляется нам более убедительной и обоснованной), - ско-
рее, с универсальной полисной основой вне зависимости от се харак-
24	Scullion S. ‘Nothing to Do with Dionysus’: Tragedy Misconceived as Rit-
unl // ClQu. 2002. Vol. 52. P. 102-137; см. об этом: Родс П.Дж. Афинский те-
ятр... С. 33.
25	Martin R.P. Ancient Theatre... Р. 36.
26	Родс П.Дж. Афинский театр... С. 34.
27	Подробности этой дискуссии обстоятельно изложены П. Родсом, см.:
Родс П.Дж. Афинский театр...
165
О.В. Кулишова
тера и формы. В контексте решения этой общей проблемы рассматри-
ваются и более частные вопросы о том, обязано ли демократии или
просто особенному влиянию Афин распространение театра в афип-
ских формах в греческом мире; были ли институциональные рамки,
внутри которых проводились афинские театральные представления,
демократическими как по форме, так и по существу и т.д.
Всеми исследователями не ставится под сомнение то, что театр н
Афинах тесно связан с демократией. Расцвет афинского театра прихо-
дится на V в., почти все дошедшие до нас трагедии Эсхила, Софокла и
Еврипида, а также комедии Аристофана были поставлены в демократи-
ческих Афинах. Явные аллюзии на Афины и на демократию, безуслоп-
но, содержатся даже в некоторых трагедиях, еще теснее, чем трагедия,
с политической жизнью Афин была связана древняя комедия. Однако
сторонники «демократической» интерпретации афинской драмы наста-
ивают на более фундаментальной связи между театром и демократией2*.
Приведем лишь наиболее характерное суждение С. Голдхилла, который
указывает, что отправной точкой последних работ по трагедии Являю г-
ся утверждения о признании театральных праздников V в. в Афинах
событием политическим, а их оформление (специфические ритуалы и
язык) интегрально демократическим. С. Голдхилл подчеркивает, что те-
атральный праздник, и сам по себе, и его организация и структура, не-
взирая на более раннее происхождение и последующее развитие, явля-
лись в V в. в полной мере институтом демократического полиса28 29 30.
Напротив, П. Родс в статье «Афинский театр в политическом контек-
сте» рассматривает «афинский театр как отражающий полис в целом н
гораздо большей степени, чем демократический полис в частности»’",
Обращаясь, прежде всего, к характеру институциональных рамок теа-
тральных представлений, он подчеркивает, что «демократические дета-
ли являются сравнительно маловажными для понимания театральных
постановок на фестивалях; много важнее то, что их институциональное
обрамление более полисное, нежели демократическое. Таким образом,
в данном случае мы можем скорее наблюдать полис в действии, чем спе-
циально демократию в действии»31. Джеффри Хендерсон также полага-
28 См. подборку суждений сторонников такого мнения у Дж. Гриффина,
который сам отвергает этот подход: Griffin J. Sophocles and the Democratic
City. P. 74-75. На эту подборку ссылается и П. Родс, см.: Родс П.Дж. Афин-
ский театр... С. 34-35.
29 Goldhill S. Civil Ideology... Р. 35.
30 Родс П. Афинский театр... С. 55.
31 Там же. С. 47.
166
Античный театр и афинская драматургия
вт, что «драма едва ли была выпестована демократическими Афинами:
каждая из драматических форм (трагедия и сатировская драма, коме-
дия и дифирамб) засвидетельствована до демократии, равно как и в дру-
гих греческих областях», подчеркивает, что «в своей институциональ-
ной структуре ... афинская драма приспособила к демократическим ин-
ститутам традиционную практику, унаследованную от эпохи Писистра-
гй и/или характерную для греческого полиса в целом»32.
Подробности этой бурной полемики не раз разбирались на страни-
цах работ ее многочисленных участников. Они касаются, прежде всс-
п), истоков и сути хорегии33, вопроса о связи с театральными поста-
новками предварявших их гражданских церемоний, которые включа-
IIи шествие сирот - детей граждан, павших на поле боя, вручение дани
союзниками, провозглашение почестей, которые оказывали иностран-
цем и афинским гражданам34 и целого ряда других элементов орга-
низации праздников, в программу которых были включены драмати-
ческие представления. Предметом споров является также интерпрета-
ция содержания и тематики дошедших до нас драматических произве-
дений (особенно трагедий), характер и степень их связи с установка-
ми демократических Афин. Именно идеологическая динамика траге-
дии и, в меньшей степени, комедии оказались в центре внимания мно-
гих исследователей. В целом ряде работ драма выступает как средство
своеобразного отражения и разрешения социально-политических кон-
фликтов как во внутриполисной жизни, так и за пределами полиса.
Н частности, в контексте империалистической политики Афин драма
оказывается специфическим средством достижения афинской куль-
|урной гегемонии, что осуществляется навязыванием интерпретации,
которая предлагается драмой в отношении мифологического наследия
и образа героев35.
32 Henderson J. Drama and Democracy. P. 179; 181; 191.
33 О хорегии см.: Wilson Р. The Athenian Institution of the Khorcgia: the Cho-
rus, the Sity and the Stage. Cambridge, 2000.
34 Об этом см. также: Goldhill S. The Great Dionysia and Civic Ideology.
I1, 97-130; Cole S.G. Procession and Celebration at the Dionysia // Theatre and
Society... P. 25-38; Sourvinou-Inwood C. Something to Do with Athens...;
Maurizio L. Panathenaic Procession: Athens’ Participatory Democracy on Dis-
play // Democracy, Empire, and the Art in Fifth-Century Athens / Ed. D. Boedeker,
K, Raaflaub. Harvard, 1998. P. 297-317.
35 Kowalzig B. An Empire of Heroes // Drama III: Studies in Honor of Kevin
Lee / Ed. by P. Wilson, F. Mueke, J. Davidson. (Bulletin of the Institute of Classical
Studies. Suppl. 87.) London, 2006. P. 79-98.
167
О.В. Кулишова
Нельзя не заметить, насколько новейшие подходы современного гу-
манитарного знания тесно связаны с характеристиками современной)
общества, с его новыми вызовами, если воспользоваться популярным
сейчас выражением. Однако, как представляется, не всегда такая связь
оказывается безусловно положительным стимулом изучения древно-
сти. В нашем случае следует указать, как кажется, на два подобных
обстоятельства. Во-первых, демократия и либерализм как важнейшие
ценности западного мира во многом определяют апологетический топ
в оценке афинской демократии и стремление отнести на ее счет все са-
мое примечательное и значительное из античного наследия, так что
настойчивое желание повсюду обнаружить ее благотворный след за-
ставляет вспомнить еще одну греческую поговорку - «не без Тесея».
Подобные опасения, и опять-таки в связи с оценкой афинской демо-
кратии, мы встретили в недавно опубликованной работе Т.В. Кудряв-
цевой, посвященной афинской гелиэе36. Во-вторых, общее стремление
к перформансу и визуализации (а также реконструкции и даже созда-
нию виртуальной реальности), которое пронизывает не только совре-
менное искусство, но и, пожалуй, все сферы жизни, дает явный допол-
нительный импульс развитию новых методик и методологий изучения
«культуры перформанса» в античную эпоху. И вновь, как это часто бы-
вает, именно в античности пытаются отыскать подтверждение универ-
сальности той или иной характеристики современного общества.
В богатой научной продукции последних десятилетий, посвящен-
ной театру, мы попытались выделить лишь наиболее значительные
подходы современной науки и отметить важнейшие проблемы, кото-
рые оказались в центре внимания исследователей. Мы вовсе не ста-
вили задачи сделать этот краткий обзор исчерпывающим, поэтому
многое (и в тематике, и в проблематике, и в методологических уста-
новках) осталось за пределами нашего внимания (например, иссле-
дование Аристотелевой теории происхождения драмы, рассмотре-
ние древнегреческой трагедии в широком историческом контексте37 и
многое другое). Однако даже этот беглый взгляд показывает, насколь-
ко многообразны в современной науке подходы к изучению темы теа-
тра. Стремление создать многоплановое и объемное представление об
этом замечательном феномене античности во многом обогатили наши
представления о нем, за последние десятилетия было сделано множс-
36 Кудрявцева Т.В. Народный суд в демократических Афинах. СПб., 2008.
С. 5-8.
37 History. Tragedy. Theory: Dialogues on Athenian Drama I Ed. B. Goff. Aus-
tin, 1995; Pelling C. Greek Tragedy and the Historian. Oxford, 1997.
168
Античный театр и афинская драматургия
ство важных наблюдений как по частным, так и по более общим во-
просам, связанным с историей и функционированием театра в грече-
ском обществе, хотя создание окончательного образа еще далеко от за-
вершения, а само научное сообщество - от консенсуса по всем важ-
нейшим вопросам этой темы.
В данном очерке подробнее мы остановимся лишь на одном, но,
как нам представляется, чрезвычайно значимом аспекте данной темы:
особенностях организации афинских драматических постановок в
Контексте проблемы «драма и демократия».
Относительно самого раннего периода развития древнегреческой
драмы свидетельства традиции не вполне определенны, однако имею-
щиеся указания позволяют отнести начало представления трагедий во
время Великих Дионисий к периоду тирании в Афинах.
Хотя нет прямых указаний на особое покровительство Великим
Дионисиям со стороны Писистрата, именно в VI в. до н.э. культ Дио-
ниса, с которым связано рождение драматических представлений, по-
лучил, по-видимому, широкое распространение в Аттике, о чем сре-
ди прочего свидетельствует и роспись аттических ваз, на которых все
чаще изображаются сцены с участием Диониса38.
Согласно сохранившимся свидетельствам, первым поставил драму
во время Великих Дионисий Феспид, произошло это в 61-ую Ол. (536-
532 гг.) (Suid., s.v. Оёсттп?; Mann. Par., FgrHist 239 А 43). Большинство
современных исследователей разделяют этот традиционный взгляд39.
Однако отметим характерную тенденцию, которая встречается во мно-
жестве новейших работ, и не только в связи с ранними страницами исто-
рии древнегреческой драмы, - стремление к пересмотру устоявшихся и
Некоторое время назад не подвергавшихся сомнению взглядов на то или
иное, как правило, ключевое установление или явление античной ци-
вилизации. Так, С. Скаллион, например, скептически относится к дати-
ровке драматических представлений до 500 г., подчеркивая, что надеж-
но драма засвидетельствована на Великих Дионисиях лишь после это-
38 Эндрюс А. Тирания Писистрата // Кембриджская история древнего
Мира. Т. III. Ч. 3. Расширение греческого мира VIII-VI вв. до н.э. / Под ред.
Дж. Бордмэна и Н.-Дж.-Л. Хэммонда; Пер. с англ., предисл., прим. А.В. Зай-
кова. М., 2007. С. 500-501 со ссылками на специальную литературу.
39 Укажем лишь на некоторые последние работы отечественных исследо-
вателей, в которых нашла отражение эта традиционная точка зрения: Мари-
новин Л.П. Гражданин на празднике Великих Дионисий... С. 303 и др.; Ян-
ковский А.И. Раннегрсческая тирания и возникновение трагедии... С. 110;
(Суриков И.Е. Эволюция религиозного сознания афинян... С. 202.
169
О.В. Кулишова
го времени.40 Сторонники «демократической» интерпретации афинско-
го театра настаивают, что с формированием демократического полиса и
Афинах неразрывно связаны не только становление и расцвет, но и само
происхождение драмы. Например, У.Р. Коннор настаивает на том, что
в этом плохо сохранившемся месте Паросского мрамора речь идет не
о Городских Дионисиях, а о драматических представлениях, организо-
ванных Феспидом первоначально в сельской местности. Этот исследо-
ватель полагает, что введение нового праздника в честь Диониса Элсн-
терия целесообразнее связать с празднованием освобождения Афин от
тирании и установления демократии после реформ Клисфена, и, следо-
вательно, отнести к концу VI в. до н.э.41
Однако особенное покровительство старым праздникам и введение
новых, так же как и поддержка новых культов в пику старым, были ха-
рактерными мероприятиями для любой власти. В качестве примера
приведем действия тирана Клисфена Сикионского, который во время
войны с Аргосом запретил рапсодам устраивать состязания в Сикио-
не, потому что в эпических песнях Гомера почти всюду воспеваются
аргосцы и Аргос, почитание аргосского героя Адраста тиран пытался
заменить на культ фиванского Меланиппа, а трагические хоры вместо
прославления Адраста должны были славить Диониса (Herod., V, 67).
Поэтому выше приведенный аргумент в пользу демократии не кажет-
ся убедительным. В оценке гипотезы У.Р. Коннора мы вполне солидар-
ны с П. Родсом, суждение которого и процитируем здесь: «Даже если
и можно предположить, что театр и театральные фестивали последо-
вательно и близко ассоциированы с демократией, из этого не следусг,
что их происхождение обязательно связано с чествованием нарожда-
ющейся демократии, и опровергать свидетельства древних авторов и
передатировать зарождение афинского театра на основе этого предпо-
ложения совершенно немыслимо»42. Таким образом, и Великие Дио-
нисии, и театральные представления на них появились в Афинах ранее
изгнания тиранов и предшествовали утверждению там демократии.
Исчерпывающей информации о ранней истории драмы, по-
видимому, не имели и сами древние, по крайней мере, к тому времени,
когда начали интересоваться происхождением драмы и осмыслять се
истоки. Во всяком случае, Аристотель в «Поэтике», обращаясь к это-
40 Scullion S. Nothing to Do with Dionysus...
41 Connor W.R. City Dionysia and the Athenian Democracy // Aspects of Athe-
nian Democracy / Ed. J.R. Fears. Copenhagen, 1990. P. 7-32. О сторонниках та-
кого мнения см.: Родс П.Дж. Афинский театр... С. 34-35.
42 Родс П.Дж. Афинский театр... С. 36-37.
170
Античный театр и афинская драматургия
му вопросу, упоминает несколько версий происхождения театрального
действия, которые не связывали его с Афинами: «... заявляют доряне
СВОИ притязания на трагедию и комедию; на комедию - мегаряне как
здешние, [утверждающие], будто она у них явилась вместе с народов-
ластием, так и сицилийские, ибо оттуда был родом поэт Эпихарм на-
много раньше и Хионида и Магнета, а на трагедию - некоторые из пе-
лопоннесских дорян» (Aristot. Poet., 1448 а 30-38, пер. М.Л. Гаспаро-
ва). Даже если это только претензии, то они являются косвенным сви-
детельством существования драматических представлений в довольно
раннее время и вне Афин. Каждая из драматических форм (трагедия и
Овтировская драма, комедия, дифирамб) засвидетельствована и в дру-
гих греческих областях. Добавим к тому же, что драматические пред-
ставления не потеряли своей популярности и после того, как афинская
демократия утратила свою былую силу.
Как уже говорилось, важным аспектом данной темы является про-
блема характера и формы институциональных рамок афинских теа-
тральных представлений. Каким образом демократия повлияла на их
форму, была ли сама эта форма обязана исключительно демократиче-
скому устройству Афин? Мы нс будем останавливаться на описании
организации и порядка проведения театральных состязаний во всех
подробностях, так как они детально разобраны в научной литерату-
ре XIX-XXI вв. В центре нашего внимания окажутся лишь те стороны
Институциональной формы драматических агонов, которые особенно
1Начимы для решения вопроса об их связи с демократическим харак-
тером афинского полиса.
Несомненно, без театральных зрелищ невозможно представить
Жизнь демократических Афин. Однако обращаясь к основам организа-
ции драматических представлений, следует заметить, что основы эти
|овсе не были связаны исключительно с демократической традицией,
имели глубокие аристократические корни и во многом определялись
древними религиозными обычаями и представлениями. Как извест-
но, в Афинах театральные представления были включены в структу-
ру праздников, которые, выступая важнейшей частью отношений об-
щины с миром богов, прежде всего, являлись религиозным действом.
В то же время в соответствии с общим значением религиозного осно-
вания жизни античной общины праздники в честь богов были неот-
ъемлемой частью государственной жизни полиса. В Афинах драма
была связана с двумя организованными в государственном масштабе
ежегодными праздниками, посвященными Дионису: на весну прихо-
171
О.В. Кулишова
дилось Городские, или Великие, Дионисии (в месяце Элафеболионс),
на зиму - Леней (в месяце Гамелионе). Особенным блеском и пыш-
ностью отличались драматические постановки на Великих Диониси-
ях. Кроме того в масштабе демов, прежде всего, самых богатых, кото-
рые имели даже собственные театральные сооружения, организовыва-
лись Сельские, или Малые Дионисии. По-видимому, театральные по-
становки некогда осуществлялись во время еще одного посвященного
Дионису праздника - Анфестерий, но со временем от этой практики
отказались, и представление комедий на Анфестериях было возобнов-
лено лишь во 2-й половине IV в., к тому же сохранившиеся свидетель-
ства традиции об этих постановках довольно скудны.
Вполне справедливым кажется широко распространенное в совре-
менной историографии суждение о том, что роль ритуальных черт и
сакральной основы театральных представлений со временем падаа
и на первый план выступает их гражданское звучание. Однако связь
драматических постановок с религиозными установлениями вполне
определенно осознавалась самими древними и в эпоху, когда время
возникновения и становления театра относилась в далекое прошлое,
Так, в середине IV в. до н.э. об том свидетельствуют рассуждения Де-
мосфена в речи «Против Мидия о пощечине», которая была состав-
лена в связи со скандалом во время организации праздника Великих
Дионисий. Демосфен заявляет, что его обидчик должен быть привле-
чен к суду не по делу об оскорблении насилием, а как совершивший
святотатство, так как сам Демосфен претерпел обиду, когда исполнял
обязанности хорега. Оратор напоминает афинянам: «...все эти хоры и
гимны вы посвящаете божеству, не только в согласии с законами, по
которым справляется праздник Дионисий, но и согласно прорицани-
ям» (XXI, 51, пер. В.Н. Боруховича, ср.: 54), после чего приводит не-
сколько пророчеств из Дельф и Додоны, где устанавливается порядок
различных религиозных действий во время праздника (52-53). Все это
совершенно определенно указывает на то, что организация драмати-
ческих представлений в Афинах глубоко укоренена в общегреческой
практике, в соответствии с которой религиозные процедуры устанав-
ливались согласно божественным предписаниям, происходящим из
панэллинских пророческих центров, подобных оракулам в Дельфах
или Додоне, которые имели приоритет в установлении культа и свя-
занных с ним ритуальных действий.
По предположительным подсчетам современных ученых, только в
V в. до н.э. члены гражданского коллектива численностью не более
172
Античный театр и афипская драматургия
чем 30-50 тыс. человек осуществили постановку около 2 тыс. дифи-
рамбов, 1250 трагедий, 650 комедий.43 Драматические праздники были
для афинян одним из наиболее масштабных, впечатляющих и дорого-
стоящих дел общины, их подготовка предполагала участие значитель-
ного числа организаторов, рабочих сцены, распространителей билетов
И исполнителей, включая для каждых Городских Дионисий пример-
но 28 поэтов и 28 хорегов, 24 протагониста, 1165 танцоров и огром-
ное число музыкантов.44 Не только подготовка, но и само театральное
действо было беспрецедентным по своему масштабу событием в жиз-
ни общины. Специально предназначенный для драматических поста-
новок Театр Диониса, в котором могли разместиться, по крайней мере,
17 тыс. зрителей, в одном месте в одно и то же время собирал намно-
го больше населения Аттики, чем любое другое общественное собы-
тие. Вспомним, что в отношении народного собрания, которое соби-
ралось на холме Пникс, упоминается о 6 тыс. человек (независимо от
Того, считать ли это необходимой общей численностью или кворумом
ДЛЯ афинской экклесии).
Следует заметить, что основания, во многом определившие форму
Театральных представлений в Афинах, безусловно, восходят к аристо-
кратическим ценностям. Прежде всего, это состязательность, которая
Пронизывает все стороны жизни и представлений древних греков уже
I поэмах Гомера и Гесиода. Наиболее ярким проявлением агонально-
го духа, присущего жизни древних греков,45 были панэллинские ре-
лигиозные праздники, непременно сопровождавшиеся всевозможны-
ми видами соревнования, призванного выявить сильнейшего: конны-
ми ристаниями, состязаниями атлетов, самими известными из кото-
рых были игры в честь Зевса в Олимпии, мусическими агонами, осо-
бенно прославлявшими Аполлона на Пифийских играх в Дельфах.
43	Henderson J. Drama and Democracy... P. 180. Ср.: Kannicht R. Dikaiopolis.
Von der Schwierigket, ein recht zu sein // Literatur in der Demokratie. Fiir Walter
Jens zum 60. Gcburtstag I Hrsg. von W. Bamer ct al. Munich, 1983. S. 246-257;
Cohen E. The Athenian Nation Princeton, 2000. P. 17; 65.
44	Henderson J. Drama and Democracy... P. 180.
45	Об агональном духе и его роли в жизни древних греков см.: Зайцев А.И.
Культурный переворот в древней Греции VIII-VI вв. до н.э. Л., 1985. С. 75
0ЛЛ. (2-е изд. СПб., 2001. С. 105 слл.); Фролов Э.Д. Рождение греческого по-
лиса. 2-е изд. СПб., 2004. С. 233; Burckhard J. Griechischc Kulturgeschichte.
Bd. I. Berlin, S.a. ; Berve H. Vom agonalen Geist der Griechen [1965] 11 Berve
II. Gestaltende Krafte der Antikc. Aufsatze und Vortrage zur gricchischen und
rtmischen Geschichte. Munchen, 1966. S. 1-20.
173
О.В. Кулишова
Драматические представления в Афинах, рождение которых связа-
но с праздниками в честь бога Диониса, также представляли собой
агон. Первоначально между собой соревновались хореги, а также по-
эты, авторы пьес, затем состязания проводились также и среди испол-
нителей постановок. На ранних этапах развития афинской трагедии,
во всяком случае, со времени Эсхила, драматический агон предпола-
гал, что каждый из поэтов представлял три трагедии (трилогию), а
также в заключение - сатировскую драму, что вместе и составляло те-
тралогию. Первоначально трилогия была объединена общим содержа-
нием. Таковы некоторые трилогии Эсхила: так, в 467 г. им были пред-
ложены для постановки трагедии, представлявшие сюжеты фиванско-
го цикла мифов («Лай», «Эдип», «Семеро против Фив»), а также са-
тировская драма «Сфинкс», в 458 г. - единственная дошедшая до нас
полностью трилогия «Орестейя» («Агамемнон», «Хоэфоры», «Эвме-
ниды») и сатировская драма «Протей». Еще один подобный пример
- трилогия, посвященная мифу о 50 дочерях Даная, время постановки
которой является предметом научной дискуссии:46 трагедии «Проси-
тельницы», «Египтяне», «Данаиды» и сатировская драма «Амимона»
Но еще в 472 г. Эсхил поставил тетралогию, отдельные пьесы которой
относились к различным преданиям («Финей», «Персы», «Главк» и са-
тировская драма «Прометей»). У последователей Эсхила возобладала
именно эта «свободная» форма. Порой поэт обходился вообще без са-
тировской драмы, а иногда вместо нее ставил четвертую трагедию (так
сделал в 438 г. Еврипид, поставив свою «Алкесту»). Как правило, ав-
торы комедий представляли только одну пьесу.
Первоначально на Великих Дионисиях и Ленеях ставились, пре-
жде всего, новые драмы, но уже и в V в. до н.э. постановки могли воз-
обновляться, как это следует из замечания Геродота. «Отец истории»,
повествуя о трагической судьбе Милета после разгрома Ионийскоп)
восстания и о настроении скорби и подавленности в Афинах в связи с
этими событиями, рассказывает о сильном впечатлении, которое про-
извела на афинян постановка трагедии Фриниха «Взятие Милета». Ге-
родот завершает свой рассказ следующим образом: «Фриних же был
присужден к уплате штрафа в 1000 драхм за то, что напомнил о несча-
стьях близких людей. Кроме того, афиняне постановили, чтобы никто
не смел возобновлять постановку этой драмы» (VI, 21, пер. Г.А. Стра-
таковского). С середины IV в. до н.э. повторное представление пьес
46	Из последних отечественных работ по проблеме датировки см.: Сурикои
И.Е. Трагедия Эсхила «Просительницы» и политическая борьба в Афинах //
ВДИ. 2002. № 1. С. 15-24.
174
Античный театр и афинская драматургия
Исликих трагиков предшествующего столетия стало непременной ча-
стью драматического агона, однако эти постановки, по-видимому, не
участвовали в состязании. Обычай возобновления старых комедий
утвердился еще позднее, примерно со второй половины III в. до н.э.
Напротив, на Сельских Дионисиях с самого начала предлагались пье-
сы, уже представленные ранее в городе.
В н. V в. до н.э. к каждому состязанию на Великих Дионисиях до-
пускалось по три трагика, в 486 г. добавилось представление комедий,
количество которых со временем увеличилось до 5. По свидетельству
фадиции, в 388 г., когда Аристофан поставил переработанную коме-
дию «Плутос», с ним состязалось еще четыре поэта.
У нас нет бесспорных сведений о распределении пьес по отдель-
ным дням празднеств, так же как и о том, сколько дней продолжались
представления, тем более что с течением времени в организации со-
стязаний происходили довольно существенные изменения. Согласно
фадиционной точке зрения, в V в. на Великих Дионисиях драматиче-
ские представления продолжались три дня, но некоторые исследовате-
ли полагают возможным увеличить этот срок до четырех дней.47 Тог-
да вероятно, в первый день давалось три комедии, а в следующие - по
одной тетралогии. Для 2-й половины IV в., как правило, предлагается
Следующий порядок состязаний: 1-й день - сатировская драма и ста-
рая трагедия, а также 5 комедий (хотя некоторые исследователи пола-
гают, что комедии представлялись в последний, 4-й день), а во 2-й и
J-й дни - по 4-5 новых трагедий.
Итак, еще раз подчеркнем, что представление драматических по-
становок в Афинах, несмотря на различные изменения с течением вре-
мени, осуществлялось именно в форме соревнования, что говорит о
Несомненном использовании традиционной практики, наследуемой от
Предыдущей эпохи и характерной для греческого полиса в целом.
Суждение о том, что архаические установления были приспособле-
ны к новому демократическому вектору развития, как представляет-
ся, вполне справедливо и в отношении хорегии, которая имела в виду
расходы на подготовку хора для драматических или мусических аго-
ИОВ во время общественных праздников и была, пожалуй, наиболее
обременительной из всех общественных повинностей - литургий. Хо-
рсги, которых можно назвать, пользуясь современными понятиями,
47 См. подробнее: Никитин П.В. К истории афинских драматических со-
стязаний. СПб., 1882. С. 98 слл.; Латышев В.В. Очерк греческих древностей.
Ч. 2. С. 276 слл.; Варнеке Б.В. История античного театра. С. 19; Марино-
аич Л.П. Гражданин... С. 300
175
О.В. Кулишова
состоятельными «продюсерами», в V - IV вв. до н.э. брали на себя
бремя основных расходов по постановке драмы. Заметим, что осталь-
ные расходы приходились на долю театральных откупщиков (напри-
мер, содержание театра) и государственной казны (по-видимому, воз-
награждение актеров, а также некоторые другие расходы, о которых
мы еще упомянем).
Первоначально, по-видимому, хорегия была установлена только
для трагических представлений, и лишь затем - для представления ко-
медий. При этом подготовка трагического хора в сравнении с комиче-
ским стоила дороже. Хорегия была особенно дорогостоящей литурги-
ей, которая требовала значительных денежных затрат. Поэтому хоре-
ги назначались архонтом из списка лиц, которые были достаточно со-
стоятельными, чтобы исполнить довольно обширный круг обязанно-
стей по подготовке хора.
Вот как описывает Аристотель назначение хорегов архонтом-
эпонимом: «... он назначает хорегами для представления трагедий
троих наиболее богатых из всех афинян. Прежде же он назначал и пи
представление комедии пятерых, но теперь их избирают филы. Да-
лее, он принимает хорегов, избранных филами на Дионисии для хо-
ров взрослых и мальчиков (на Дионисии они избираются по одному
на каждую филу, на Фаргелии же - по одному для двух фил; каждая из
двух фил представляет их по очереди)...» (Aristot. Ath. pol., 56, 3, пер.
С.И. Радцига)
Здесь, кроме некоторых указаний Аристотеля на ряд изменений в
развитии драматических представлений, о которых мы уже упомина-
ли, содержится важное свидетельство о том, что драматические Хоро-
га назначались не по филам, как для музыкальных хоров, а «из всех
афинян» (ё£ аттартсор ’ AOqvaliov). Обращаясь к разбору этого пасса-
жа Аристотеля, В.В. Латышев справедливо указывает, что еще ранее
находки «Афинской политии» П.В. Никитин в своей работе «К исто-
рии афинских драматических состязаний» (СПб., 1882) на основании
эпиграфических надписей доказал, что драматические хорегии ис-
полнялись не по филам.48 Правда, ко времени Аристотеля это правило
осталось непреложным только для трагедии, в то время как для коме-
дии действовало представительство от филы.
Обязанности хорега состояли в том, чтобы набрать и подготовить
хор(Aristoph.Nub., 338 etSchol.;Ach., 1155; Antiph., VI, ll;Xen.Hier.,
48 Латышев В.В. Очерк греческих древностей. В 2 ч. Ч. 1: Государственные
древности. СПб., 1997. С. 268, прим. 2.
176
Античный театр и афинская драматургия
9, 4; Mem. Socr., Ill, 4, 4), который включал 12 или 15 участников для
трагической тетралогии, 24 для комедии. Участники хоров набирались
НС посредством какого-либо гражданского механизма, но самими хо-
рсгами, по-видимому, на основе личных знакомств и связей. По мне-
нию П. Родса, подобный порядок свидетельствует о том, что в инсти-
туциональных формах, регулирующих театральные представления,
демократический принцип избрания не был единственным.49
При этом хорег должен был предоставить хору место для репети-
ций, обеспечить его участникам содержание и жалование во время об-
учения, особое внимание уделяя, в частности снабжению хора той пи-
щей, которая усиливала голос (Ps.-Xen. Ath. pol., I, 13; Athen., XIV, p.
617 b; Plut. De glor. Athen., 6; Cato Min., 46), В обязанности хорега вхо-
дило и приглашение специального учителя (хоробьбасгкаХо?) для под-
готовки хора, если поэт или его помощник не брался выполнять эти
обязанности. Кроме того, хорег зачастую решал различные техниче-
ские и организационные вопросы, которые возникали во время подго-
товки драматического представления, в частности приобретение доро-
гостоящих костюмов и масок, необходимой машинерии и др.
Заметим, что хорег и сам должен был явиться на представление в
роскошном праздничном одеянии и с венком на голове (Dem., XXI,
22, 55, 64; Athen., XII, р. 534 с). А сделать это, как следует из остро-
ты, сохранившейся в комедии, было весьма не просто. Афиней цити-
рует строки из комедии Антифана, поэта IV в., времени так называе-
мой Средней комедии:
... хорегия
Оденет хор в багрец, хорега - в рубище...
(III, 62, р. 103 f, пер. Н.Т. Голинкевича под ред. М.Л. Гаспарова)
Однако хорегия, несмотря на весьма обременительные затраты,
была, несомненно социально востребованной и почетной обязанно-
стью. Часто издержки неоправданно возрастали именно потому, что
хореги, не жалея собственных средств, соревновались друг с другом.
Но замечанию В.В. Латышева, это происходило «отчасти из тщесла-
вия. .. отчасти же из благочестия.. .».50 Действительно, мотивом для та-
кого соперничества выступала, несомненно, филотимия, стремление
отличиться, исполняя хорсгию, и тем самым завоевать особую попу-
лярность и вес во мнении сограждан. Ведь, по словам Плутарха, рас-
сказывающего о хорегии Фемистокла, участвовавшего в постановке
49 Родс П.Дж. Афинский театр в политическом контексте // ВДИ. 2004.
№ 2. С. 41.
50 Латышев В.В. Очерк греческих древностей. Ч. 2. С. 280.
177
О.В. Кулишова
трагедии Фриниха, «это состязание уже тогда было предметом често-
любивого соревнования» (Plut. Them., 5, пер. С.И. Соболевского). Бо-
лее идеальным, но от этого не менее значимым, основанием представ-
ляется желание организовать драматические состязания в честь богов
наилучшим образом, не считаясь с затратами. На присутствие в отно-
шениях хорег - драматург личных отношений и симпатий неоднократ-
но предполагал и И.Е. Суриков, указывающий на пример с Фемисто-
клом, который, возможно, дважды выполнял хорегию при постанов-
ке пьес Фриниха: не только в 476 г., но и в 492 г., а также на взаимоот-
ношения Эсхила и Перикла, который выступал хорегом для постанов-
ки «Персов» в 472 г. до н.э.51 52 При этом в обоих этих случаях, по мне-
нию исследователя, далеко не последнюю роль сыграли симпатии дра-
матургов к политической линии знаменитых политиков. Пример Фе-
мистокла может навести также на мысль о том, что хорегия могла ис-
пользоваться политиками даже как средство в политической борьбе?'
Если же хореги проявляли неоправданную скупость, то архонт мог
их принудить к большей щедрости, к тому же такое поведение делало
исполняющего общественную повинность предметом насмешек и не-
уважения со стороны сограждан (Xen. Hier., 9,4), иногда архонту при-
ходилось применять строгие меры в отношении скупых хорегов.
Победа в драматическом состязании была чрезвычайно почетной
для хорега. Он получал в качестве награды венок, подобно победи-
телям знаменитых панэллинских игр. Кроме того, победитель имел
право увековечить свое имя в специальной надписи, которая содер-
жала также имя автора драматического сочинения и архонта. Плутарх
приводит образец подобной древней надписи: «Фемистокл фреарри-
ец был хорегом, Фриних - автором пьесы, Адамант - архонтом» (Plut,
Them., 5, пер. С.И. Соболевского). Здесь важно обратить внимание нп
некоторое различие в почестях, которые в случае победы воздавали
хорегу, подготовившему драматический хор, и тому, который испол-
нял данную литургию в отношении хора, одержавшего победу на со-
51 Суриков И.Е. 1) Перикл и Алкмеониды И ВДИ. 1997. № 4. С. 23; 2)
Ксантипп, отец Перикла: Штрихи к политической биографии // ПИФК. 2000.
Вып. 8. С. 106; 3) Трагедия Эсхила «Просительницы» и политическая борьб»
в Афинах // ВДИ. 2002. № 1. С. 19-24. Об этом см. также: Бондарь Л.Д. Афин-
ские литургии V-IV вв. до н.э. СПб., 2009. С. 50-51.
52 Например, по предположению В.В. Шувалова, «Фемистокл, возможно,
рассчитывал вернуть свои позиции, напомнив гражданам о персидской угро-
зе». См.: Шувалов В.В. Морская программа Фемистокла // ВДИ. 2006. № 2,
С. 31.
178
Античный театр и афинская драматургия
провождавших различные праздники, в том числе и в честь Диони-
се, музыкальных состязаниях. Последние проходили между филами,
II все почести в результате победы доставались, прежде всего, филе,
н только потом - хорегу, который выступал ее представителем. Хо-
рог драматического хора назначался не от филы, и поэтому все поче-
сти присуждались ему лично (см. уже упомянутую надпись после по-
беды хорега Фемистокла в драматическом состязании, где фила вооб-
ще не упоминалась).
Обращаясь к сущности и роли литургий, современные исследова-
нии, вслед за античными авторами, рассматривают это установление,
прежде всего, как выражение эгалитарных тенденций демократиче-
ского государства, как механизм, заставляющий богатых людей пере-
давать часть имущества в пользу более бедных сограждан. Аристотель
полагает литургии скрытым способом изъятия части собственности и
доходов у состоятельных граждан (Pol., V, 11, р. 1309 а 17-19). Ав-
юр трактата «Афинская полития», традиционно именуемый Псевдо-
Ксснофонтом или Старым олигархом, называя важнейшие афинские
литургии, - хорегию, гимнасиархию, триерархию, подчеркивает, что
ихорегами являются богатые, а народ лишь нанимается на службу в
«орсгиях, что гимнасиархами и триерархами являются богатые, народ
«о получает выгоды от триерархий и гимнасиархий». Он продолжа-
ет' выражать свое неудовольствие по поводу такого положения вещей:
«Народ, во всяком случае, хочет получать деньги и за пение, и за бег, и
ш танцы, и за плавания на кораблях, чтобы и самому иметь прибыль и
чтобы богатые становились беднее» (2, 13, пер. С.И. Радцига).
Однако, подчеркивая лишь эту функцию хорегии, как и системы
литургий в целом, современные исследователи часто не вполне спра-
ведливо оценивают ее как специфически демократический институт53.
Однако мы встречаем и не столь однозначные решения этой пробле-
мы. П. Уилсон, автор одного из последних исследований на тему хо-
рсгии, также характеризуя эту литургию как демократическое уста-
новление, тем не менее, признает существование хорегии и при тира-
нии54. П. Родс, разбирая данный сюжет, обращает внимание на приво-
” Goldhill S. 1) Reading Greek Tragedy. Cambridge, 1986; 2) The Great Dio-
nyaia and Civic Ideology // Nothing to Do with Dionysos? P. 97-130 (более ранняя
креня - The Great Dionysia and Civic Ideology//JHS. 1987. Vol. 107. P. 58-76);
I) Civil Ideology and the Problem of Difference: The Politics of Aeschylean Trag-
edy, Once Again // JHS. 2000. Vol. 120. P. 34-56.
54 Wilson P. The Athenian Institution of the Khoregia: the Chorus, the Sity and
Ihc Stage. Cambridge, 2000. P. 7.
179
О.В. Кулишова
димые П. Уилсоном свидетельства традиции, в которых можно усмо-
треть следы существования этого вида литургии и в «недемократиче-
ских государствах» (в Спарте, Эгине, Регии и др.)-55
В научной литературе последних десятилетий роль литургий спра-
ведливо рассматривается в социологическом контексте понятия «дар»
в древних обществах, в связи с теорией, согласно которой «дар» вы-
ступает в качестве универсального механизма установления отноше-
ний и достижения социального мира в архаических обществах. Этот
подход именно в связи с хорегией был подробно разобран в уже упо-
минаемой работе Л.П. Маринович «Гражданин на празднике Великих
Дионисий и полисная идеология». Она справедливо полагает, что ли-
тургии могут рассматриваться в качестве «дара» в отношении граж-
данского коллектива, ориентированного не на отдельных индивиду-
умов, а на коллектив граждан в целом. Отмечая, что «дар» налагает
на принявшего его определенные обязательства, исследовательница
именно с этой точки зрения проанализировала отразившиеся в судеб-
ных речах IV в. до н.э. претензии состоятельных граждан, исполняв-
ших литургии, на снисхождение в суде и другие проявления блап>-
склонности афинского демоса. Она пришла к выводу, что в данном
случае мы сталкиваемся с «архаической системой мышления, вопло-
щенной в концепции дара и взаимных обязательств дарителя и реци-
пиента, возникающих в результате акта дарения»56.
Итак, афинская драма и организация театральных представлений и
этой стороны была фактически традиционным делом элиты, что было
использовано демократией в угоду народу, ведь организаторов драма-
тических состязаний необходимо было избирать из состоятельной и
культурно развитой страты афинского общества. Как представляется,
хорегия была частью целой системы взаимодействия между демосом
и элитой, которая приняла в классических Афинах конкретные исто-
рические, в данном случае - демократические, формы, но в целом, это
лишь частный пример более широкого феномена, характерного для
полисной системы в целом.
Отметим, тем не менее, что своего расцвета система литургий до-
стигла, безусловно, в период господства демократии в Афинах.57 К
тому же, роль и содержание института хорегии в древнегреческой об-
55	Родс П.Дж. Афинский театр... С. 38.
56	Маринович Л.П. Гражданин на празднике Великих Дионисий... С. 31К
слл.
57	Родс П.Дж. Афинский театр... С. 39; Ober J. Mass and Elite in Democratic
Athens. Priceton, 1989. C. 67.
180
Античный театр и афинская драматургия
щинс, как кажется, со временем претерпели значительные измене-
ния. Если ранее она была естественным следствием больших полити-
ческих прав привилегированной части общины, то затем, несомнен-
ным образом, оказывается тесно связанной с эгалитарными тенден-
циями демократического государства. Со временем хорегия становит-
ся нее более обременительной для граждан. В конце Пелопоннесской
яойпы, вследствие общего обнищания и разорения, мы видим измене-
ния, которые могли отчасти облегчить эту ношу, что, впрочем, харак-
терно и для других литургий. Одним из таких средств стало исполне-
ние обязанностей хорега двумя лицами вместо одного (Schol. Aristoph.
Mun., 404). Хоры со временем становятся все большей роскошью для
драматических постановок. В правление в Афинах Деметрия Фалер-
УКого (317-307 гг. до н.э.) вместе с ослаблением демократических тен-
денций ситуация с подготовкой хоров изменилась самым решитель-
ным образом: сам народ стал номинально принимать на себя хорегию,
я для непосредственной организации состязаний стал избираться аго-
нофст сроком на один год. Так как по окончании этого срока он должен
Пыл отчитываться в совершенных расходах, это означало, что часть
средств для подготовки хоров он получал из государственной казны,
что, конечно, не исключало и собственных затрат, порой также весь-
МП значительных.
В период расцвета театра в Афинах руководство подготовкой к
празднику, несомненно, осуществлялось в государственном масшта-
бе, Театральными представлениями на Великих Дионисиях заведовал
ярхонт-эпоним, на Ленсях - архонт-басилевс. На Малых Дионисиях,
иггорые проводились по демам, всем распоряжался демарх, «сельский
староста», как называет его Б.В. Варнеке.58
Подготовка театральной постановки начиналась с того, что драма-
тург, желавший поставить на сцене написанную им тетралогию или
яомсдию, заранее должен был обратиться к архонту с просьбой дать
яму хор (xopov SiSovai). Удовлетворить или отклонить это ходатай-
ство драматурга зависело всецело от архонта, что вовсе не выгля-
ди! выражением демократического принципа. До нас не дошло опре-
деленных свидетельств о том, на каких основаниях архонт произво-
дил отбор пьес для постановки. Во всяком случае, традиция сохра-
нила указание на то, что в расчет принимались не только талант и из-
мстность автора. Так, у Афинея со ссылкой на Кратина читаем о слу-
чае, когда архонт, отвергнув притязания Софокла, дал хор менее до-
Варнеке Б.В. История античного театра. С. 17.
181
О.В. Кулишова
стойкому поэту Гнесиппу (XIV, р. 638 f). Выражение «дать хор» поэзу
означало, что архонт обеспечивал поэту посредством усилий хорега я
подготовке и обучении хора возможность подготовить драматический
спектакль для представления в театре. Аристотель в «Поэтике» сооб-
щает, что «хор для комедий архонт стал давать [лишь] очень поздно,
а [раньше он составлялся] из любителей» (V, р. 1449 а 40 - 1449 b 1,
пер. М.Л. Гаспарова). В последнем замечании ряд исследователей ви-
дят вполне определенное указание на то, что в то время как трагедия
уже была предметом государственного интереса, постановка комедии
оставалась еще некоторое время частным делом.
Как уже упоминалось, государство несло и часть расходов на под-
готовку и проведение драматических состязаний, в частности воз-
награждение актеров. Особенно же ощутимыми затратами для го-
сударственной казны стали так называемые «театральные деньги»
(та Оешрска). По-видимому, сначала вход на театральные представ-
ления был свободным, и зрители должны были приходить рано, что-
бы занять удобные места. Затем было решено брать плату за вход, что
обеспечивало зрителю определенное место, при этом условия опре-
деляли те, кто занимался арендой театра, и, возможно, билеты могли
приобретать не только граждане, но и иностранцы. Наконец, было вве-
дено возмещение гражданам расходов на театр, при этом выплаты осу-
ществлялись на основе списков дема ([Dem.], XLIV, 37). Некоторые
авторы приписывают введение этого обычая Периклу в V в., другие
Агиррию (390-е гг.). Так как основные сведения по этому вопросу про-
исходят от схолиастов и лексикографов, то не все подробности того,
как оплачивалось посещение театра и осуществлялся вход на драма-
тические представления, до конца ясны.59 В IV в. это государствен-
ное вспомоществование становилось все более значительным, во вре-
мена Евбула была оформлена даже специальная зрелищная касса, ко-
торая была неприкосновенной для всех других расходов под страхом
смертной казни.
Как любое состязание, драматический агон имел свой механизм
определения победителей. Так как замечания античных авторов по
этому поводу весьма отрывочны, они допускают различную интер-
претацию. Однако общие принципы можно считать установленны-
ми. Списки кандидатов на должность судей заранее формировались
по филам. На выбор кандидатов, возможно, какое-то влияние оказы-
59	См. подробный разбор этих свидетельств: Pickard-Cambridge A.W,
The Dramatic Festivals of Athens P. 265-268; 270-272.
182
Античный театр и афинская драматургия
ноли хореги, которые присутствовали при этом. П. Родс заключает по-
грому, что «на этой стадии действовал не случайный, а сознательный
иыбор»,60 с чем в определенной степени можно согласиться. Список
но каждой филе хранился в запечатанном сосуде на Акрополе, и в день
состязаний архонт вытаскивал имя одного кандидата из каждого сосу-
да (Lys., IV, 3; Isocr., XVII, 33-34; Plut. Cym., 8, 7-9).61 . Они под при-
сягой клялись судить по справедливости, а затем занимали предназна-
ченные для них места. На особой табличке судьи писали имена участ-
ников, размещая их сообразно достоинству их выступлений. Оконча-
тельное же решение, по-видимому, выносилось на основании мнения
лишь пяти судей, которые выбирались повторной жеребьевкой. После
подсчета голосов объявлялись победители в состязании хорегов, по-
пов и актеров. После окончания празднеств Дионисий в театре про-
водилось специальное народное собрание, где «подводились итоги»:
чествовались и награждались магистраты за успешную подготовку и
проведение состязаний, выслушивались жалобы на злоупотребление
судей и т.д. Кроме того, после праздника по приказу архонта составля-
ли список участников состязаний, и эти списки (дидаскалии) переда-
вались на хранение в государственный архив: они вырезались на кам-
нях и выставлялись для всеобщего обозрения вокруг храма Диониса.
Они в значительном количестве, хоть и поврежденные, уцелели до на-
шего времени и составляют во многом основу наших представлений о
драматических агонах в Афинах и древнегреческом театре вообще. Та-
ким образом, на каждом из этапов подготовки и проведении драмати-
ческих представлений несомненно самое пристальное внимание госу-
дарства к их организации, а также очевидна их органичное включение
Я систему традиционных государственных мероприятий.
Вместе с тем, как мы уже пытались показать, вряд ли можно рас-
сматривать влияние демократических институтов и государственных
интересов демократического полиса единственным и исключитель-
ным фактором развития и функционирования афинского театра. Об-
ратимся еще к одному обстоятельству. Как известно, в дополнение к
представлению самих драматических состязаний, Великие Донисии
были поводом как для религиозных церемоний (молитв, процессий,
жертвоприношений и др.), так и для весьма значимых гражданских ак-
ций: торжественного оглашения декретов о почестях и наградах граж-
60	Родс П. Афинский театр... С. 40.
61	Pickard-Cambridge A.W. The Dramatic Festivals of Athens P. 95-99.
183
О.В. Кулишова
данам, шествия детей-сирот, родители которых пали на поле боя, сда-
чи взносов в союзную казну (фороса) полисами-союзниками на орхе-
стре и др. То, что перед началом драматических представлении осу-
ществлялись различные религиозные и политические акции, важные
для демократического полиса, часто рассматривается в качестве под-
тверждения особенной и органичной связи этих представлений с де-
мократией. Однако, как нам кажется, следует учесть и возможность
иных объяснений. Так, П. Родс замечает, что эта связь может быть обь-
яснена вполне практическими основаниями: речь могла идти о наи-
более подходящем времени (например, для союзников) и подходящем
месте (беспрецедентное по многочисленности собрание граждан и во-
обще жителей) для проведения подобных акций.62
Кроме того, сторонники «демократической» интерпретации грече-
ского театра утверждают, что в ее пользу говорит содержание и те-
матика пьес афинских драматургов. П. Родс, суммируя такие приме-
ры, указывает, что в некоторых пьесах без сомнения содержатся яв-
ные аллюзии на Афины и/или демократию63: демократические идеи
и, возможно, нарождающуюся концепцию демократии можно найти
в «Просительницах» Эсхила (приблизительно 464/3 г.), в его же «Эв-
менидах» (459/8 г.) идет речь (неважно, с каким намерением) о Совею
Ареопага вскоре после того, как Эфиальт лишил этот орган реальной
власти. Еврипид в своих «Просительницах» (возможно, конец 420-д
годов) защищает идеалы демократических Афин, хотя действие про-
исходит во время правления легендарного царя Тесея; и конечно же,
Аристофан и другие авторы древней комедии именно в демократиче-
ских Афинах жили и рассматривали в числе прочего в своих пьесам
их институты и политическую жизнь. Действительно, на этом уровне
связь между драмой и демократическими Афинами не подлежит со-
мнению.
Демократия вовсе не стала единственной идеологической темой
или нормативным, дидактическим стержнем драматических предел пи-
лений, по крайней мере, трагедийных. В противоположность комедии,
презентация полиса в трагедии осуществлялась через категории, ско-
рее, универсальные для полиса в целом, чем специфически приложи-
мые к особым его формам, например, демократическим. Трагически!
поэты обращались к мифологическим сюжетам и к вечным темам.
51Л
[еюшим высокий уровень генерализации, избегающим каких-либо
62	Родс П. Афинский театр. С. 43-46; Rhodes Р. Nothing to Do with Demon*
racy... P. 111-113; Henderson J. Drama and Democracy. P.182-183.
63	Родс П.Дж. Афинский театр... С. 34.
184
Античный театр и афинская драматургия
ссылок на современные события и прямых связей с ними. В то же вре-
мя трагедия (и сатировская драма) отличались от эпоса, из которого
она широко черпала мифологические сюжеты, привнесением в них
черт полисной жизни, причем, не обязательно исключительно афин-
ской. Т.е. в выборе сюжетов и тех акцентов, которые аттическая драма
я них делала, заметно влияние жизни полиса, его потребностей и ин-
горссов. Заметим, что собственно аттические мифы выбирались неча-
ст, за исключением, конечно, темы Тесея; часто предпочтение отда-
валось мифам традиционно панэллинского статуса и универсальным
проблемам.
В заключение мы хотели бы еще раз указать на следующие, наибо-
лее значимые, по нашему мнению, обстоятельства. Несомненно, осно-
вы организации драматических представлений в Афинах были глубо-
ко укоренены в общегреческой религиозной практике, при этом связь
ио и впоследствии вполне осознавалась древними греками и была
действенным аргументом в политических и судебных спорах. Теа-
ipiuibHbic зрелища, особенный подъем которых приходится на эпоху
расцвета демократии в Афинах, своим успехом были обязаны не толь-
ко демократической парадигме общественного развития. Они имели
ыубокие основания в аристократической системе ценностей пред-
ыдущей эпохи, прежде всего, это касается принципа состязательно-
УГИ, который характеризовал как саму форму драматических представ-
испий, осуществлявшихся в форме агона, так и отдельные институ-
циональные установления, связанные с организацией афинской дра-
мы» особенно хорегию. Как известно, становление демократии в Афи-
нах и радикализация демократического устройства афинского полиса
были процессами, в ходе которых прежняя элита была не уничтоже-
на» а, скорее, аккомодирована в новую систему. Дж. Хендерсон пола-
1ЙСТ, что состязания, подобные драматическому агону, демонстрируют
фипсформацию традиционного соперничества элиты и перехода это-
10 соперничества из области тиранических устремлений в сферу граж-
дйпских/демокрагических интересов.64 В то время как драматические
Праздники вполне отвечали правилам, управляющим всем обществен-
ным дискурсом, их организация и характер, предполагающие состяза-
ние хорегов, поэтов, актеров за личное первенство и престиж, сохра-
нила элементы аристократического прошлого.
Как представляется, в Афинах середины V в. до н.э., в эпоху рас-
цаега демократии, традиционные драматические жанры и формы ор-
м Henderson J. Drama and Democracy... P. 181.
185
О.В. Кулишова
ганизации драматических представлений, находящиеся в фокусе уни-
версальной полисной жизни, с удивительной энергией и творчеством
были приспособлены к демократическому варианту полисного устрой-
ства. Во многом именно в этом можно найти объяснение тому обстоя-
тельству, что драма обладала уникальным, поистине неограниченным
диапазоном в представлении как традиционного, мифического, так и
животрепещущего, злободневного, что делало театральные представ-
ления уникальными в ряду других общественных собраний как с точ-
ки зрения их масштаба и массовости, так и в отношении предлагаемых
решений тех проблем, которые волновали общество.
186
Ш. Спартанская полития
Элементы демократии в политической структуре
Спарты
Уже в древности не было единого мнения относительно того, к ка-
кому типу государств следует отнести Спарту. Так, для сторонников
оиигархической формы правления как в Афинах, так и в других грече-
ских полисах Спарта была символом и образцом для подражания. Они
ИО сомневались, что спартанцы изобрели лучший из возможных вари-
антов правления. Иного вывода и нельзя было сделать о государстве,
ЮПНрос всегда поддерживало олигархические режимы и подавляло
Демократические (Xen. Hell. II. 2. 5 - 9; Diod. XII. 11; XIII. 104; Plut.
I .ус, 13). Недаром Критий у Ксенофонта говорит, что «наилучший го-
сударственный строй - это лакедемонский» (Hell. II. 3. 34: КаХХьсттт]
ydp Srprov боке! iroXiTeia elvai f] AaKeSaipoviiov). Став во гла-
М одной из самых одиозных коллективных тираний - тирании Трид-
цати, Критий, пусть на короткий момент, но сумел учредить в Афи-
нах олигархию со «спартанским выражением лица». Он вполне созна-
нпп.по имитировал некоторые черты спартанской политической си-
номы: так, эфорами были названы члены комитета, готовившего пе-
репорот; правящий совет, по аналогии со спартанской герусией, состо-
им из 30 членов; ограничение числа полноправных граждан тремя ты-
|^ЧПми примерно совпадало с численностью спартиатов, каким оно
ЛЫМ) во времена Крития; преследование богатых метеков, возможно,
имело своим образцом спартанскую ксенеласию (Lys. XII. 6-7; Diod.
MV. 5. 5). Попытка Крития воплотить свои теоретические положе-
нии на практике, взяв за образец олигархическую Спарту, - свидетель-
иио того, какое огромное впечатление на весь греческий мир оказа-
ли успехи Спарты в Пелопоннесской войне. Спарта тем самым проде-
«ннстрировала эффективность как своей политической системы, так и
Л.Г. Печатнова
всего образа жизни. Но если в сознании греков Спарта была бесспорно
олигархическим полисом, и именно такое ее восприятие зафиксирова-
но в трудах греческих историков, то, напротив, в произведениях древ-
них философов перед нами предстает несколько иная картина.
Уникальность Спарты уже в древности смущала теоретиков поли-
са и затрудняла идентификацию ее политического строя с какой-либо
известной «простой» политической формой. Так, уже Платон, взяв за
образец Спарту, более или менее четко сформулировал новый взгляд и
новое отношение к чистым политическим формам: по его мнению, ис-
ключительное преобладание демократии или аристократии одинако-
во гибельно для полиса, ибо только смешение лучших элементов, взя-
тых из всех известных политических систем, может придать государ-
ству необходимую прочность и устойчивость. Теоретики полиса, на-
чиная с Платона и Исократа, сделав Спарту прообразом своих иде-
альных политических построений, препарировали спартанский строй
таким образом, что он оказался у них плодом смешения чуть ли не
всех известных им чистых политических форм. Однако, как не раз уже
отмечалось, древние социологи прекрасно отличали реальную Спар-
ту от придуманной ими ее идеальной модели. Это особенно хороню
видно на примере Аристотеля. В его «Политике» можно найти диа-
метрально противоположные высказывания по поводу политическо-
го строя спартанского государства. Франсуа Олье, автор «Спартанско-
го миража», усматривал в этом чередовании позитивных и негативных
оценок непоследовательность и противоречивость взглядов Аристоте-
ля на Спарту. По мнению Фр. Олье, при чтении «Политики» создаст-
ся впечатление, что Аристотель говорит о «двух Спартах»,1 которые
находятся в оппозиции друг другу. В этом сказывается общая пробле-
ма - невозможность точных формулировок там, где идет речь о спар-
танском строе.
Аристотель в «Политике» чаще, всего относит ликургову Спарту к
безусловно аристократическим государствам (1316 а 29 - 35). Как вер-
но заметил А. И. Доватур, для Аристотеля «вся эволюция спартанской
жизни происходила в границах аристократического строя, хотя и сво-
дилась к усилению олигархических черт».2 По-видимому, Аристотель
все политическое развитие Спарты воспринимал как ряд отклонений
от строго аристократической конституции Ликурга. То, что Аристо-
тель нигде не называет Спарту «чистой» олигархией, А. И. Доватур
1	Ollier Fr. Le Mirage Spartiate. T. I. Paris, 1933. P. 315 ff.
2	Доватур А. И. Политика и Политии Аристотеля. М.; Л., 1965. С. 249.
188
Элементы демократии в политической структуре Спарты
объясняет тем, что для Аристотеля даже современная ему Спарта про-
должала оставаться аристократией, несмотря на концентрацию земли
В руках немногих и коррупцию властей.3
Однако это не мешало Аристотелю с точки зрения политической
теории применять к Спарте дуальную схему, оценивая ее как государ-
ство олигархическое, но отклоняющееся в сторону демократии (Pol.
1293 b; 1294 Ь). Для него Спарта - это «пример... прекрасного смеше-
ния олигархического и демократического строя» (1294 b 13 - 19). На
демократических принципах, по мнению Аристотеля, основывалась
Вся общественная жизнь в Спарте: общие обеды (сисситии) для взрос-
лых и эгалитарное воспитание для детей и подростков. Этими сторо-
нами общественного бытия спартанцев занималось исключительно
государство. По словам Аристотеля, «в Лакедемоне дети богатых жи-
вут в такой же обстановке, что и дети бедных, и получают то же самое
воспитание, какое могут получать и дети бедных» (Pol. 1294 b 23 - 25).
Для Аристотеля - это первая и главная демократическая черта спар-
танского государственного устройства.
Высказанное впервые Платоном4 и развитое Аристотелем (Pol. 1294
Ь), затем положение о смешанном государственном устройстве приме-
нительно к Спарте не раз повторялось в античной литературе (Isocr.
Panath. 153; Polyb. VI. 10; Archyt. Tarent. ap. Stob. Flor. IV. 1. 138). Так
Полибий, применив первым для характеристики римской конституции
учение о смешанной форме правления, рассматривал Спарту и Рим
Как примеры смешанного государственного устройства, где политиче-
ское равновесие обеспечивалось «счастливым» сочетанием трех про-
стых форм: в Спарте монархический элемент представляли цари, ари-
стократический - герусия и демократический - эфорат, в Риме - соот-
ветственно консулы, сенат и комиции вместе с народными трибунами
(Polyb. VI. 10-18).
3	Там же.
4	Процитируем этот отрывок, ибо он, взятый в качестве образца, в даль-
нейшем будет широко растиражирован древними политологами: «Чужезе-
мец, размышляя о государственном устройстве Лакедемона, я не могу так вот
Сразу указать, к какому роду его следует причислить. Оно похоже даже на ти-
ранию, так как власть эфоров в нем удивительно напоминает тираническую.
А иной раз мне кажется, что моя родина похожа на самое демократическое
ИЗ всех государств. В свою очередь было бы во всех отношениях странным
Не признать в ней аристократию. Впрочем, есть у нас и пожизненная царская
власть...» (Plat. Legg. IV. 712 d. Пер. А. Н. Егунова).
189
Л.Г. Печатнова
По поводу восприятия древними спартанского строя и спартанско-
го образа жизни очень точно высказался И. Е. Суриков: «В целом нс*
трудно заметить, что древнегреческих авторов Спарта просто-таки
ставила в тупик. Она не укладывалась в их стройные схемы, причем
именно потому, что была в греческом мире уникальным явлением, по
имевшим близкого сходства с остальными полисами.5
♦ ♦ ♦
Однако если не иметь в виду теоретические построения греческих
философов, для которых Спарта была исходной моделью в их теории о
смешанном правлении, то окажется, что как в древности, так и в наши
дни Спарту воспринимали и продолжают воспринимать как государ-
ство по преимуществу олигархическое. И это по большому счету вер-
но. Правда Спарта стала олигархическим полисом далеко не сразу, толь-
ко в эпоху поздней классики и эллинизма. Несмотря на укоренившееся
еще в древности представление о Спарте как государстве, где в течение
столетий ничего не менялось, при ближайшем рассмотрении оказывает-
ся, что спартанская политическая система не оставалась неизменной ни
протяжении веков, а эволюционировала, правда в неожиданную, на пер-
вый взгляд, сторону. В этом, как и во многих других отношениях, Спар-
та не вписывается в привычную картину развития классического гре-
ческого полиса. Она стоит особняком, отличаясь от прочих греческих
государств целым рядом параметров, начиная с огромной территории
и заканчивая уникальной социальной структурой. Столь же уникальпл
была и политическая организация Спарты. Вторым по значимости го-
сударством в Греции управляла очень малочисленная элита, состоящая
всего из 35 человек (двух царей, двадцати восьми геронтов и пяти эфо-
ров). Число высших «управленцев» оставалось неизменным практиче-
ски на протяжении всего существования независимого спартанского пь
сударства, что, конечно, свидетельствует о крайней неразвитости и кон-
сервативности социальной организации Спарты. Только в конце Пело-
поннесской войны к правящей корпорации добавилась новая высшая
военная магистратура - навархия, но значимость ее после развала спар-
танской державы свелась практически к нулю. Из трех основных струк-
турообразующих элементов спартанского государственного устройстве
два - двойная царская власть и эфорат - были нетипичны для тради-
ционных полисов, как демократического, так и олигархического толка
Подобных магистратур не знала классическая Греция. Да и спартанская
5 Суриков И. Е. Античная Греция. Политики в контексте эпохи. Архаика и
ранняя классика. М., 2005. С. 228
190

Л.Г. Печатнова
началу VI в. до н. э. Это еще один парадокс: отсталая Спарта на полто-
ра - два века ранее прочих греческих государств приняла новую кон-
ституцию и сохранила ее в письменном виде. Еще удивительнее со-
держание Большой ретры. В ней наряду с прочими пунктами говори т -
ся о народном собрании как высшей и последней инстанции, которой
должны подчиняться все остальные органы власти. Так во всяком слу-
чае обычно понимают краткую фразу в конце ретры (Plut. Lyc. 6. 2),
Перед нами, пусть изложенный в лапидарном стиле и не совсем ясным
языком, политический акт, которому имманентно присущи некоторые
демократические черты.
Вторым шагом в этом направлении было создание новой коллеги-
альной магистратуры - эфората. В государстве, где правящая верхуш-
ка состояла из двух царей, ведущих свое происхождение от Геракла, и
герусии, куда входили старшие по возрасту представители аристокра-
тических семей, появился новый орган власти, демократический по
способу избрания, составу участников и сроку службы. Это была уже
настоящая республиканская магистратура. Как и Большая ретра, эфо-
рат появился очень рано, скорее всего, во 2-й половине УШ в. до н. >.
Но какую бы дату ни предпочесть (в науке датировка колеблется от на-
чала VIII до середины VI вв. до н. э.), это в любом случае институт,
возникший еще в период архаики.
Таким образом, некоторые инновации в политическом устройстве
архаической Спарты, конечно, с известными оговорками, можно рас-
сматривать как демократические в своей основе. Рассмотрим подроб-
нее два важнейших для нашей темы события: издание Большой ре
тры и учреждение эфората. Что касается последнего, то древние авто-
ры единодушно считали эфорат единственным по-настоящему демо-
кратическим элементом среди прочих правящих институтов Спарты.
Законодательство Ликурга и Большая ретра
Практически все исследователи, несмотря на разный подход как х
хронологии, так и к пониманию отдельных пунктов Большой ретры,
согласны в одном - она отражает политическое решение, которое из-
менило вектор развития спартанского государства и дало возможность
миновать стадию ранней тирании. Как заметил Ю. В. Андреев, «перед
нами - древнейшая в истории греческого государственного права фор-
мулировка принципа народовластия».6 Действительно, первая в грс-
6 Андреев Ю. В. Цена свободы и гармонии. Несколько штрихов к портре-
ту греческой цивилизации. СПб., 1998. С. 94
192
Элементы демократии в политической структуре Спарты
ческой истории «гоплитская конституция»,7 в которой записано было,
что «у народа же да пребудут власть и сила» (Plut. Lyc. 6. 2), казалась
если не демократической, то, по крайней мере, либеральной и про-
фсссивной. В результате, по словам Дж. Хаксли, «была создана го-
сударственная система управления, более либеральная, чем где-либо
N материковой Греции до Солона».8 Уже не раз отмечалось в истори-
ографии, что включение всех спартанских граждан в состав военной
1ЛИТЫ и обеспечение их достаточным земельным владением было ре-
зультатом сознательной законотворческой деятельности одного или
нескольких законодателей. В этом контексте Большая ретра традици-
онно рассматривается как первая в мире писаная конституция, став-
шая тем первоначальным толчком, который привел к качественному
изменению всего спартанского общества.9
Правовое, а отчасти и экономическое равенство всех граждан отрази-
лось в появлении нового неформального термина - «равные» или в гре-
ческом варианте - «гомеи» (бр.0101) (Xen. Lac. pol. 13. 1 и 7). Это слово
возникло в среде самих спартиатов и использовалось членами граждан-
ской корпорации для горделивого подчеркивания своего особого ари-
стократического равенства. Его возникновение свидетельствует о тор-
жестве новой идеологии, согласно которой все граждане стали осозна-
вать себя членами аристократической корпорации. Исократ, как и мно-
гие его современники, с завистью смотревший на редкий для Греции
фожданский мир, царивший внутри Спарты, традиционно рассматри-
вал его как результат древнего законодательства. По словам Исократа,
сохранение корпоративного единства было главной целью законодате-
ля: «Лишь для себя они установили равноправие и такую демократию,
Какая необходима для тех, кто намерен навсегда сохранить единодушие
фождан» (Panath. 178. Пер. И. А. Шишовой). Исократ, не будучи по-
клонником Спарты, тем не менее, признает высокие качества спартан-
ской государственной системы. В «Ареопагитике» он пишет: «Я знаю,
ЧТО... и лакедемоняне наилучшим образом управляют своей страной
потому, что они как раз и являются наиболее демократичными. И при
7 Andrewes A. Greek Tyrants. London, 1956. Р. 74.
1 Huxley G. L. Early Sparta. London, 1962. P. 47.
• См., например: Cartledge P. Sparta and Lakonia. A Regional History 1 ЗОО-
ИЗ В. C. London, 1979. P. 131; Hodkinson St. The Development of Spartan
Koclcty and Institutions in the Archaic Period // The Development of the Polis in
Archaic Greece I Mitchell L. G. and Rhodes P. J. (edd.). London; New York, 1997.
I* * 46; Raaflaub K. A., Ober J., Wallace R. W. Origins of Democracy in Ancient
(Irooce. London, 2007. P. 37.
193
Л.Г. Печатнова
избрании должностных лиц, и в повседневной жизни, и во всех осталм
ных занятиях мы можем видеть, что равенство в правах и обязанностях
у них имеет гораздо большее значение, чем у других» (Areopag. 61. Пер,
К. М. Колобовой). Как верно заметил автор статьи о «равных» в Реалм
ной энциклопедии О. Шультесс, «то, что Исократу, выросшему при до<
мократии, кажется демократическим равенством, в действительносм
является равенством чисто аристократическим, в сравнении с которым
демократия - это копия».10 Недаром Аристотель, имея в виду Cnapiy И
Карфаген, говорил, что «при некоторых видах государственного устрой*
ства демоса нет, нет и обыкновения созывать народные собрания, за ии<
ключением чрезвычайных случаев» (Еviai? [ттоХстеьси?] yap оик 1<3
tl Stags'...) (Pol. 1275 b 6 - 8).11
Это очень важное наблюдение Аристотеля. Конечно с некоторы*
ми оговорками, но мы рискнем утверждать, что внутри спартанской)
гражданского коллектива не было демоса в античном понимании это»
го слова.12 На это уже не раз обращалось внимание. Так, по мнению
М. Т. Арнхейма, суть законодательства Ликурга состояла в том, чтобы
раздвинуть границы аристократии, включив, по крайней мере de jure,
в ее состав всех полноправных граждан под единым названием «рай»
ные», или «спартиаты».13 Термин «равные», как никакой другой, ука*
зывает на сущность компромисса между спартанскими «патрициями*
и «плебеями», компромисса, благодаря которому возникла уникальна!
для греческого мира политическая структура. Уже во времена Тирго!
все гражданское общество Спарты представляло собой военную эли*
ту, внутри которой постепенно вырабатывались особый стиль жиши
и особая шкала ценностей. Это вовсе не означает, как полагают нега»
торые ученые, что в постликурговой Спарте вообще исчезла родона!
аристократия, полностью слившаяся, по их мнению, с основной миф
10 Schulthess О. Homoioi // RE. Bd. VIII. 1913. Sp. 2254.
11 Здесь и далее перевод С. А. Жебелева.
12 Собственно говоря, «народом» для спартанцев стали периеки. Но и|
положение вовсе не совпадало с положением демоса внутри гражданском
коллектива любого другого греческого полиса. Периеки, по-видимому, были
гражданами своих собственных лаконских общин, подчиненных Спарте, и I
правовом отношении рассматривались как иностранцы. О спартанских пери*
еках см. работы А. В. Зайкова, в частности: Зайков А. В. К вопросу о сипу*
се лакедемонских периэков // Исседон. Т. II. 2003. С. 16 - 44; Том III. 200J,
С. 69-85.
13 Arnheim М. Т. W. Aristocracy in Greek Society. New York, 1977. P. 109.
194
Элементы демократии в политической структуре Спарты
иою граждан.* 11 * * 14 Весь массив древних источников свидетельствует, что
Спирта имела богатую земельную аристократию, и, несмотря на силь-
нейшие эгалитарные тенденции в области экономики, политики и осо-
бенно идеологии полного слияния народа с аристократией так никогда и
по произошло.15 Ведь равенство гомеев в известной степени было фор-
мильным даже в момент возникновения самого понятия «равные». Од-
Ийко специфика спартанского «народовластия» как раз и заключалась в
Н)М, что демос, с одной стороны, переносил на себя аристократические
Институты,16 а аристократия, наоборот, ради гражданского мира пошла
Ий целый ряд уступок, в том числе отказалась от публичной демонстра-
ции богатства и согласилась на образ жизни, не провоцирующий у со-
1риждан социальную зависть. Фукидид (I. 6. 4), говоря об этом, упо-
фсбляет слово laoStaLTOi (доел, «равные по образу жизни»). Принятые
•щс в период архаики т. н. Малые ретры, которые можно считать спар-
1йнской разновидностью законов против роскоши (Arist. ар. Plut. Cleom.
V - fr. 539 Rose3;Plut. Lyc. 13; Ages. 26), создали благоприятный климат
дли возникновения действительно сплоченного политического организ-
Мй. Вся идеологическая машина, направленная на формирование устой-
чивых стереотипов, поддерживала в рядовых спартиатах эту приятную
иллюзию равенства. Эгалитаризм, хотя отчасти и формальный, проник
М) все сферы жизни спартанцев. Он стал основой идеологии Спарты и
шинной национальной идеей.
Законодательство Ликурга и Большая ретра - свидетельства спо-
иобпости и решимости спартанской аристократии пойти на компро-
мисс, связанный с неизбежным умалением их клановых интересов
ради спасения целого. Самым важным для Спарты результатом вовре-
мя принятых правовых актов было создание первой и единственной в
141 [аличие знати внутри сословия «равных» отрицали, например, Эд. Мей-
и (Meyer Ed. Lykurgos von Sparta // Idem. Forschungen zur alten Geschichte.
Rd. I. Halle, 1892. S. 255), В. Эренберг (Ehrenberg V. Der Damos im archaischen
Hnarta // Hermes. 68. 1933. S. 290) и Г. Мичелл (Michell H. Sparta. Cambridge,
IU52. P. 43). Они, конечно, правы в том смысле, что родовая аристократия пе-
рйитала быть правящим сословием, но полностью она не исчезла.
11М. Арнхейм обратил внимание на то, что остаточные следы неравенства
й ('парте проявлялись главным образом в исключительном доступе аристо-
йратии в герусию. Аристократический совет старейшин был противовесом
•демократической» диктатуре эфоров (Amheim M.T.W. Aristocracy in Greek
Hiwioty. P. 88).
'* Суриков И. E. Функции института остракизма и афинская политическая
иита И ВДИ. 2004. N 1. С. 20.
195
Л.Г. Печатнова
Греции армии, полностью состоящей из гоплитов-граждан. «Элитар»
ное сословие гомеев начало свое существование».17
Как сами спартанцы называли созданный Ликургом политический
строй, мы не знаем. Учитывая обычную для спартанцев манеру искус»
ственно архаизировать и стилизовать под старину даже революции)!*
ные инновации, они могли сохранить для характеристики созданной
Ликургом политии слово евномия (euvopia), т. е. благозаконие.18 Тпи
называлась поэма Тиртея, прославлявшая политический строй Спар*
ты (название засвидетельствовано Аристотелем (Pol. 1306 b) и Стра*
боном (VIII. 4. 10)), и одна из наиболее известных элегий Солона (Sol,
3 Diehl3). Этот же термин или производные от него употребляют Гсро*
дот (I. 65. 2 - 66. 1) в своем рассказе о политических преобразованиях
Ликурга и Фукидид (Ш. 18. 1), говорящий о том же самом, но без упо<
минания имени Ликурга. В слове е wo|ila' удачно сочеталось два важ*
ных момента: представление об исономии (loovopla),19 т. е. равенство
всех перед законом, и представление о хороших законах в пандан пло-
хим (какономии) или даже анархии (дисномии). Возможно, сами спар-
танцы никакого иного названия для характеристики своей политиче-
ской системы не использовали.
Большая ретра оказалась слишком демократичным для своего вре-
мени документом. При первой же возможности - длительном пребыва-
нии в состоянии войны - в ретру внесли некоторые изменения явно ре-
акционного характера. Началось движение в обратную сторону - от ли-
беральной конституции, давшей значительные права народу, в сторо-
ну конституции олигархической. Знаменитая поправка, или добавление
к Большой ретре, которую, как правило, считают принятой при царях
Феопомпе и Полидоре,20 скорректировала первоначальную ликургову
17 Cartledge Р. Sparta and Lakonia. Р. 135.
18 О значении этого термина существует обширная литература. См., в част-
ности, комментарии по поводу значения слов eivopla и euvopeiaOai у Л,
Гомма (Gomme A. W. A Historical Commentary on Thucydides. Vol. I. Oxford,
1945. P. 128) и H. Хэммонда (Hammond N. G. L. The Creation of Classical Sparta
// Idem. Studies in Greek History. Oxford, 1973. P. 71 - 72, n. 1).
19 Имеется в виду, конечно, аристократическая исономия. Геродот впервые
использовал это слово в ином значении - как синоним демократии (Ш. 82. 6),
Об исономии см.: Ehrenberg V. Origins of Democracy//Historia. Bd. 1.1950. HI'.
4. P. 526, 530 ff.
20 Некоторые исследователи, вопреки объяснению Плутарха, считают по-
правку интегральной частью Большой ретры. Литературу по этой пробле-
ме и ее обсуждение см.: Wees Н. van. Tyrtaeus' Eunomia: Nothing to Do with
196
Элементы демократии в политической структуре Спарты
шституцию в сторону ослабления в ней демократического потенциала
(Phil. Lyc. 6. 7 - 8). По-видимому, слишком большие права, данные на-
ушному собранию в Большой ретре, вызвали ответную реакцию со сто-
|ИН1Ы традиционных аристократических структур. В результате свобо-
да речи в апелле была ограничена. Цари и геронты, вероятно, получили
пряно veto.21 М. Арнхейм, оценивая значение поправки, заявляет: «По-
нрппка, по-видимому, переместила баланс назад в пользу аристократи-
ческой герусии».22 Принципиальное ограничение суверенитета апеллы,
но-нидимому, не вызвало каких-либо серьезных возражений со сторо-
ны рядовых граждан: в течение длительных Мессенских войн спартан-
цы жили по законам военного времени, что только усиливало «полити-
ческий инфантилизм»,23 столь характерный для спартанского общества
• целом. Однако не стоит преувеличивать уровень давления традицион-
ных властей на спартанскую апеллу. Введение поправки вовсе не озна-
чило, что с этого момента граждане стали пассивными участниками на-
рпдного собрания. Нс исключено, что в классической Спарте гипотети-
ческая возможность обсуждения все же оставалась, но как часто рядо-
вые спартиаты ею пользовались, неизвестно.
Ответным ходом на принятие поправки, по-видимому, стало учреж-
дение новой полисной магистратуры - эфората. И не важно, по чьей
инициативе была создана эта должность и с какими первоначальными
шдачами. Как только эфоры сменили царей в качестве председателей
народного собрания (а это произошло, скорее всего, в середине VI в.
до н. э.), поправка к Большой ретре потеряла свою силу.
Эфорат как демократический элемент в структуре правления
Из-за эфората не только древние авторы иногда отзывались о Спар-
IV как о демократическом государстве (Isocr. Panath. 178; Arist. Pol. 1270
I» 17), но и некоторые современные исследователи продолжают рассма-
фивать Спарту как демократический полис. Во многом таким взглядом
ни политическое устройство Спарты мы обязаны Аристотелю. Так, в сво-
Ihc Great Rhetra // Sparta: New Perspectives / Hodkinson St., Powell A. (edd.).
London, 1999. P. 20 ff.)
21 Нововведение заключалось в лишении народа права на свободное и ни-
чем не ограниченное обсуждение вносимых герусией предложений. Теперь
кшько герусия была вправе решать, продолжать дискуссию в апелле или пре-
кратить ее и распустить собрание.
22 Amheim М. Т. W. Aristocracy in Greek Society. P. 90.
23 Wade-Gery H. T. The Growth of the Dorian States // CAH. Vol. III. 1925.
I’. 561.
197
Л.Г. Печатнова
ей краткой реплике об эфорате Аристотель допускает парадоксальное на
первый взгляд утверждение, что эфорат - институт демократический,
Судя по контексту, Аристотель имел в виду исключительно способ отбора
эфоров, который он называет «слишком уж ребяческим» (ттаьбарпЬбт^ -
Pol. 1270 b 28). Вероятно, решение принималось в зависимости от силы
крика,24 и такой способ голосования, хотя на первый взгляд и кажсгса
вполне демократичным, на самом деле легко поддавался манипупиро1и1>
нию (Pol. 1265 b 35-40; 1270b 16-26; 1294b 19-31).25 По мнению Ари-
стотеля, эта важнейшая магистратура действовала как противовес чист
аристократическим институтам и гарантировала Спарте политическую
стабильность, столь ценимую во времена Стагирита. «Этот правитель-
ственный орган, придает устойчивость государственному строю, пого-
му что народ, имея доступ к высшей власти, остается спокойным» (Pol,
1270 b 18 - 19). Аристотель полагал, что эфорат самим фактом своего су-
ществования внес существенные изменения в политическое устройство
Спарты. По его словам, «из аристократии возникала демократия» (8тщо
кратка артотокрсгКа? crwe|3aivev —Pol. 1270 b 16- 17). Однако но
стоит абсолютизировать эту краткую и допускающую различные трак-
товки формулировку и на ее основании делать излишне радикальные вы-
воды. Обратим внимание на то, что сказуемое owe|3aivev в этой фра ю
стоит в имперфекте. Этот имперфект переносит нас из области единич-
ного конкретного действия в область возможных повторяющихся ситуа-
ций. В общем плане это можно понять так, что время от времени в ари-
стократическую конституцию Спарты вносились отдельные демократи-
ческие элементы, которые не меняли сущности самой политической си-
стемы. Смысл фразы Аристотеля, буквально означающей, что «демокра-
тия из олигархии случалась», по-видимому, заключается в том, что вмо-
24 Укажем на возможную параллель. Судя по этимологии слова suffiagiuin
(от fragor - шум, громкие рукоплескания), голосование в комициях в царский
период также могло производиться с помощью крика. На это сходство рим-
ской и спартанской практик обратила внимание И. Л. Маяк (Маяк И. Л. Рим
первых царей. МГУ, 1983. С. 236).
25 Поскольку никаких иных данных о способе избрания эфоров у нас не I,
кроме краткого и не совсем ясного свидетельства Аристотеля, в науке нередки
высказывались сомнения в самой возможности т. н. демократического выбо-
ра эфоров. Так, известный отечественный антиковед и медиевист В. Г. Васи-
льевский еще в середине XIX в. писал: «Избрание их попадало тем или дру-
гим путем в руки господствующей олигархии; эфоры избирались из среды
всех, но не всеми» (Васильевский В. Г. Политическая реформа и социально!
движение в древней Греции в период ее упадка. СПб., 1869. С. 130).
198
Элементы демократии в политической структуре Спарты
*IV с усилением эфората аристократическое правление в Спарте приобре-
ло некоторые демократические черты.
За дополнительным разъяснением обратимся к Плутарху, который
|«кжс писал о сущности эфората, но в несколько ином ключе: в его
биографии Ликурга мы находим по сути дела комментарий к выше-
приведенной фразе Аристотеля. Вот как он характеризует имманент-
ную сущность эфората: «Создание должности эфоров послужило не
ШШаблению, но упрочению государства: оно лишь на первый взгляд
Мчалось уступкой народу, на самом же деле - усилило аристокра-
ЖЮ» (Plut. Lyc. 29. 11). Стоит напомнить, что основным источником
ДНЯ Плутарха при написании им биографии Ликурга была «Лакеде-
монская полития» Аристотеля. Именно из нее, по мнению А. И. До-
МПура, Плутарх цитировал текст Большой Ретры.26 И оценка эфората,
Приведенная Плутархом, также, скорее всего, имеет своим источником
Именно этот трактат. Аристотель, по-видимому, рассматривал эфорат
МК институт только кажущийся демократическим, а в действитель-
ности укрепивший существующий строй путем придания устойчиво-
МТИ правящей аристократической корпорации. Хотя формально эфо-
ром мог стать любой спартиат, но больше шансов, конечно, было у
Яристократов.27 По словам Эд. Билля, «в эфорат аристократы пытались
"проталкивать” своих».28 На рубеже V - IV вв. до н. э. в число эфоров,
lio-видимому, все чаще начинают попадать богатые и знатные спарти-
ВГЫ. Для них это было принципиально важно, ибо только эфоры мог-
НИ инициировать процесс принятие нужных им законов (Plut. Agis 5).
Ко времени Аристотеля эфорат давно уже вошел в иерархию выс-
ших полисных должностей, потеряв свое первоначальное качество оп-
Шпиционной царям и геронтам магистратуры. А еще позже, во 2-й по-
моиине III в. до н. э., эфорат превратился в «аристократический запо-
ведник», в котором ничего не осталось от прежней демократичности
И оппозиционности. О деградации этого института ярче всего свиде-
1’вльствует поведение эфоров в период реформ Агиса и Клеомена. Все
«НВртанские цари, вовлеченные в этот конфликт, использовали эфорат
кик безотказный инструмент в их борьбе друг с другом.29
и Доватур А. И. Политика и Политии Аристотеля. С. 222.
11 Rahe Р. A. The Selection of Ephors at Sparta// Historia. Bd. 29.1980. Hf. 4. P. 387.
11 Will Ed. Le monde grec et 1’Orient. T. I. Paris, 1972. P. 439.
” Эфорат прекратил свое существование в 227 г. до н. э. Хотя цари-
|Юформаторы то с помощью насилия, то используя подкуп с необычайной
нвгкостью устраняли неугодных им эфоров и назначали на эту должность
199
Л.Г. Печатнова
Благодаря бесспорному авторитету Аристотеля представление <4
эфорате как демократическом элементе в конституции Спарты доводы
но часто встречается в историографии нового времени. Это стало чу!Ь
ли не обязательным штампом при любом упоминании эфората. Сама
наличие этого квазидемократического органа власти продолжает сму<
щать ученых и не позволяет им прийти к единому мнению относится!»»
но того, к какому типу государственного устройства можно отнести
спартанский вариант полисного строя. Еще в XIX веке высказывались
мнения, что поскольку эфорат - институт скорее демократический, то
и спартанское государственное устройство нельзя безоговорочно он ив
сить к олигархиям. Так, например, Н. Кареев в своем известном посо»
бии по античному государству и праву писал: «Нельзя не отметить чю
это учреждение (эфорат - Л.П.) выросло в Спарте тоже на демократ и»
ческой основе, поскольку, конечно, о таковой можно говорить по отно-
шению к Спарте».* 30 31 32 Той же точки зрения придерживался и автор статьи
об эфорах в «Реальной энциклопедии». По его словам, «эфорат в ис пн
рическое время представлял власть народа против царской власти и ciu
можно понимать в известном смысле как демократический элемент»,11
Уже без каких-либо оговорок эфорат за демократический орган в госу»
дарственном устройстве Спарты принимает Бертран Рассел, автор уж*
давно ставшей классической работы по истории западной философии.11
Оценка спартанской политической системы в историографии
нового и новейшего времени
Но если эфорат, в представлении современных ученых, на опре-
деленных этапах своего развития заключал в себе демократический
потенциал, то Спарту в целом за демократический полис принимаю!
очень редко. Такой взгляд высказывается чаще всего в работах общыи
характера, причем, как правило, заключающих в себе определенный
политический подтекст. Так, о Спарте как демократическом государ-
стве писал Эд. Мейер. Он верил, что в Спарте родовая аристократия и*
имела никаких дополнительных политических прав и была полностью
уравнена с рядовыми гражданами. «Все древние авторы без исклю-
чения сообщают, что спартиаты, пока они не лишились своих граж-
своих ставленников, но, в конце концов, даже такой «карманный» эфорат но
казался Клеомену обузой, и он избавился от него (Plut. Cleom. 10. 1).
30 Кареев Н. Государство-город античного мира. СПб, 1903. С. 122, прим,
31 Szanto. Ephoroi //RE. Bd. V. 1905. Sp. 2861.
32 Рассел Б. История западной философии. Изд. 3. Новосибирск, 2001. С. 141 сл
200
Элементы демократии в политической структуре Спарты
Цпских прав, были совершенно равны между собой: поэтому Спар-
Л- демократия».33 К демократическим государствам причислял Спар-
ту и Иоганн Хазебрёк, автор нескольких общих трудов, посвященных
Проблемам греческой экономики.34 Но, как справедливо отмечал Ю. В.
Андреев, некоторые высказывания И. Хазебрёка крайне политизиро-
ваны и доведены в своей прямолинейности до абсурда. Так, по словам
ю. В. Андреева, «совершенно парадоксально звучит утверждение Ха-
Юбрёка, что именно в Спарте в ходе реформ VI в. сложилась античная
демократия в наиболее радикальной ее форме, так как только здесь и
ИВ Крите было достигнуто абсолютное политическое и социальное ра-
венство всех граждан».35
В 90-х годах прошлого века некоторые европейские и американ-
ские ученые, с энтузиазмом отнесшиеся к бесспорной, как им тогда
Казалось, победе западной демократии над «империей зла», склонны
были воспринимать и Спарту как демократию, поскольку Спарта об-
ладала самым главным в их глазах достоинством - это был полис ев-
ропейского образца.36 Приведем наиболее типичные высказывания на
Сей счет. Так, британский историк С. Хорнблауэр в своей статье, во-
шедшей в сборник, посвященный развитию западной демократии, пи-
шет: «История европейской демократии начинается, есть основание
думать, ... в Спарте».37 Известный датский исследователь М. Хансен,
33 Meyer Ed. Lykurgos von Sparta. S. 255. Anm. 2.
34 Hasebroek J. Griechische Wirtschafts- und Gesellschaftsgeschichte bis zur
I’crserzeit. Bd. I. Tubingen, 1931. S. 202.
35 Андреев Ю. В. Мужские союзы в дорийских городах-государствах
(Спарта и Крит). СПб., 2004. С. 31 сл.
36 Другую крайность в отношении к Спарте мы находим в частности у из-
вестного западного политолога Карла Поппера. Его точка зрения также во
многом продиктована современными ему реалиями - противостоянием за-
падной демократии восточному тоталитаризму в лице главным образом Со-
истского Союза. В своем знаменитом сочинении «Открытое общество и его
ираги» Карл Поппер характеризует спартанское политическое устройство как
«застойный олигархический племенной режим, ...исключительно враждеб-
ный по отношению к личности». Он обвиняет Платона в том, что тот, «подоб-
но другим милитаристам восхищается Спартой» и в своих «Законах» копиру-
ет установления спартанского тоталитарного полиса (Поппер К. Р. Открытое
общество и его враги. Т. I. М., 1992. С. 141, 223).
37 Homblower S. Creation and Development of Democratic Institutions in
Ancient Greece // Democracy: The unfinished journey 509 B.C. to A.D. 1993 /
Dunn J. (ed.). Oxford, 1993. P. 1.
201
Л.Г. Печатнова
опять же в сборнике, посвященном развитию демократии в древнос ти,
замечает, что, «если Ретра - это подлинный документ VII века, то нам
нет нужды верить Аристотелю и всем другим источникам IV века, ко-
торые считали Солона ответственным за введение демократии в Афи-
нах в начале VI века».38 Даже наличие двух царей вместо одного ино-
гда рассматривают «как шаг в сторону демократии».39
Но в работах, более свободных от политической конъюнктуры,
строй Спарты оценивается с известной осторожностью. Как прави-
ло, современные исследователи склонны видеть в спартанском госу-
дарственном устройстве только отдельные элементы демократии. В
любом случае о Спарте как демократическом государстве всегда го-
ворят с большой осторожностью и многочисленными оговорками.
Это характерно как для западной, так и для отечественной историо-
графии. Так, П. Картлидж, автор целого ряда исследований, непосред-
ственно посвященных Спарте, считает, что политический строй Спар-
ты, конечно, нельзя приравнивать к демократиям афинского образца.
Но, с другой стороны, «спартанская олигархия, — такая, какой она
была в реальности, — являлась до некоторой степени более открытой
и “народной”, чем олигархии других государств, даже в классический
период».40 Оксфордский профессор Освин Мюррей усматривает при-
знаки демократии в том, что «спартанцы были явно свободны в крити-
ке своих царей... и были способны отстранить или изгнать их».41 Бо-
лее осторожно, только о «протодемократических» чертах в спартан-
ской политической системе, говорит Курт Раафлауб.42 43
В отечественной историографии также весьма осторожно высказы-
ваются о Спарте как государстве, в котором присутствуют только от-
дельные признаки демократического устройства. Так, по словам И. Е.
Сурикова, «в этом жестком, военизированном государстве элементы
демократии (весьма умеренной, а не радикальной) хотя и были, но ото-
двигались на задний план принципами дисциплины и иерархии...».41
38 Hansen М. Н. The 2500th Anniversary of Cleisthenes’ Reforms and the Tradition
of Athenian Democracy // Ritual, Finance, Politics. Athenian Democratic Accounts
Presented to David Lewis / Osborne R., Homblower S. (edd.). Oxford, 1994. P. 33.
39 Jones N. F. Politics and society in ancient Greece. New York, 2008. P. 45.
40 Cartledge P. Spartan Reflections. Berkeley, 2001. P. 33, n. 63.
41 Murray O. Early Greece. 2d ed. Cambridge, 1993. P. 162.
42 Raaflaub K. A., Ober J., Wallace R. W. Origins of Democracy... P. 40.
43 Суриков И. E. Динамика гендерной ситуации в аристократических и
демократических Афинах И Адам и Ева. Альманах гендерной истории. М„
2007. № 14. С. НО.
202
Элементы демократии в политической структуре Спарты
1b, что «спартанский полис выглядит более демократичным, чем ти-
пичная олигархия», он объясняет слишком большим для образцовой
олигархии значением спартанской апеллы: «Речь идет, в частности, о
роли народного собрания, которая в Спарте была не такой уж малой и,
сймос главное, очень рано институционально закрепленной.. .».44
Как правило, исследователи по-разному оценивают политический
отрой Спарты до и после Пелопоннесской войны. Так, Ю. В. Андре-
ек, бесспорный авторитет в области спартанской истории, не раз в сво-
их работах указывал на известный демократизм ликурговой конститу-
ции, воплощенной в Большой ретре. По его словам, «рассматриваемая
иод определенным утлом зрения Ликургова Спарта, пожалуй, может
показаться даже более радикальной формой демократии, чем Афины
времен Перикла. Именно здесь, а не в Афинах был проведен в жизнь
ййжнейший лозунг греческого демократического движения - “всеоб-
щий передел земли”».45 В более ранней своей работе Ю. В. Андреев не
«овеем, правда, корректно, назвал Спарту архаического периода «кре-
стьянской демократией».46 Он полагал, и с этим мы вполне согласны,
•по Спарта до своего перерождения на рубеже V - IV вв. до н. э. пред-
ставляла собой «гоплитскую политию», т. е. разновидность умеренной
демократии.47 О форсированном образования у дорийцев гражданской
общины и возможности существования в ранней Спарте «гоплитской
демократии» говорит также Э. Д. Фролов.48 Правда, всякий раз, когда
речь идет о Спарте, элементы демократии обнаруживают только в ран-
ний период развития этого государства.
* * *
Традиционным в современной историографии является взгляд на
Спарту как изначально аристократическое государство, чья полити-
ческая система постепенно выродилась в олигархию самого жесткого
образца. Так, Энтони Эндрюс, автор давно ставшей классической
статьи о системе управления в Спарте, оценивал Большую ретру как
документ, который учредил в Спарте «форму правления, обычную для
44	Суриков И. Е. Античная Греция ... С. 227.
45	Андреев Ю. В. Цена Свободы и гармонии... С. 94.
46	Выражение это не очень удачное, поскольку спартанских граждан менее
исего можно причислить к крестьянам. Они жили на ренту и непосредствен-
ного отношения к обработке земли не имели.
47	Андреев Ю. В. 1) Античный полис и восточные города-государства //
Античный полис. Л., 1979. С. 25; 2) Спарта как тип полиса // Античная Гре-
ция. Т. I. М., 1983. С. 209, 215 и прим. 75
48	Фролов Э. Д. Рождение греческого полиса. 2-е изд. СПб., 2004. С. 236.
203
Л.Г. Печатнова
Греции, но скорее в олигархической, чем демократической версии».*’
По поводу слов Исократа, что Спарта - это демократическое государ*
ство, живущее в полной гармонии (Panath. 178), Э. Эндрюс замен ил,
что описывать внутренние основы спартанской политии как демокри-
тические — сознательный парадокс.49 50 Приведем еще несколько подоб-
ных суждений. Так, по словам известного комментатора Фукидида Л
Гомма, «политическая конституция Спарты... за исключением аномп-
лии двух царей была обычного аристократического типа».51 П. Kapi-
лидж, иногда склонный усматривать в спартанской конституции не-
которые демократические черты, тем не менее, анализируя ее судеб-
ную систему, приходит к выводу, что спартанский «демос как таковой
формально был исключен из правового процесса». Далее П. Картлидж
пишет: «На практике поэтому нет смысла называть Спарту демокра-
тией, даже если иметь в уме самые умеренные подвиды демократии
у Аристотеля... Конечно, все три института - цари, герусия, эфора!,
- как мне кажется, должны рассматриваться как формирующая чае гк
спартанской олигархии, даже если это была во многом олигархия sui
generis. Судопроизводство было соответственно олигархическим, т. с.
не- или скорее антидемократическим».52
И такой подход к Спарте как государству по преимуществу олигар-
хическому кажется нам верным, однако только в том случае, если реп.
идет о позднеклассической или эллинистической Спарте. На необхо-
димость подходить к спартанскому политическому устройству диф-
ференцированно указывал, в частности, Ю. В. Андреев. «Что каса-
ется Спарты, - писал он, - то обычное в нашей литературе зачисле
ние этого государства в разряд олигархий, причем наиболее крайних,
основано, как нам представляется, на недоразумении. В подтвержде-
ние этого тезиса обычно приводятся свидетельства авторов IV в., ко
торые застали Спарту в состоянии кризиса и упадка, когда олигархи
ческие элементы в ее конституции уже начали одерживать верх над
демократическими».53
Подобно древним авторам, которые избегали прямо называть Спар-
ту олигархическим государством, современные исследователи так-
49 Andrewes A. Greek Tyrants. Р. 73.
50 Andrewes A. The Government of Classical Sparta // Idem. Ancient Society
and Institutions. Oxford, 1966. P. 16.
51 Gomme A.W. A Historical Commentary on Thucydides. Vol. I. P. 129.
52 Cartledge P. Spartan Justice? Or «the State of the Ephors»? II Dike: Rivista di
storia del diritto greco ed ellenistico (Milano). T. 3. 2000. P. 21 f.
55 Андреев Ю. В. Античный полис и восточные города-государства. С. 25
204
Элементы демократии в политической структуре Спарты
затрудняются безоговорочно отнести к олигархии тот строй, кото-
рый сложился в позднеклассичсской Спарте. О спартанской олигар-
хии, как правило, говорят со всякого рода уточнениями и разъяснени-
ями, смысл которых совершенно ясен - уж слишком далек был спар-
танский вариант олигархии от се классических образцов. Так, по мне-
нию американского историка Д. Доусона, специалиста по античной
уцшии, «Спарта была олигархией, хотя и с некоторыми особенны-
ми чертами».54 П. Картлидж, называя Спарту олигархией, добавляет,
что это была «своеобразная» (sui generis) олигархия. На спартанскую
олигархию как нетипичную для Греции обратил внимание И. Е. Су-
риков: «Если Спарту и можно считать олигархией, то, во всяком слу-
чис, придется согласиться с тем, что это была какая-то странная, нсха-
рпктерная олигархия, очень уж отличавшаяся от типичных олигархи-
ческих режимов наподобие тех, которые установились, скажем, в Ко-
ринфе или Мсгарах...».55 По-видимому, и Спарта, и Афины, несмотря
пи свою несхожесть, являют собой две модели греческого полиса в его
крайних проявлениях. Как выразился прекрасный знаток спартанских
реалий Стивен Ходкинсон, спартанское общество, которое мы видим
«стоящим на одном конце спектра греческих полисов, в какой-то мере
•шляется экстремальным, но возможно не более чем демократические
Афины, стоящие равно твердо на другом конце этого спектра».56
Иногда желание дать как можно более точное определение приво-
дит к курьезам. Так, профессор Сорбонны Николя Рише, автор наибо-
лее полного исследования о спартанских эфорах, политический строй
Спарты характеризует как «тоталитарную демократию олигархов».57
Конечно, подобная дефиниция неприемлема, но она отнюдь не слу-
чайна.
★ ★ ★
«Аристократия? Олигархия? Демократия? Тяжело наклеить этикет-
ку на спартанскую конституцию V века».58 Конечно, действительность
всегда сложнее теорий, и «чистых» политических форм никогда не су-
ществовало в природе. В тот момент, когда Спарта только появляется
на исторической арене, она, вероятно, была государством по преиму-
54 Dawson D. Cities of the gods: communist utopias in Greek thought. Oxford,
1992. P. 27.
55 Суриков И. E. Античная Греция... С. 226.
56 Hodkinson St. The Development of Spartan Society and Institutions... P. 53.
57 Richer N. Les Ephores. Etudes sur 1’histoire et sur 1’image de Sparte (Ville -
Hie siecles avant Jesus-Christ). Paris, 1998. P. 301.
58 Will Ed. Lc monde grec et 1’Oricnt. T. 1. P. 440.
205
Л.Г. Печатнова
ществу аристократическим. Ликург, внеся радикальные изменении |
ее конституцию, направил политическое развитие в сторону демокрш
тии, не уничтожив однако прежних социальных различий.
Если позволительно говорить о демократических элементах в полщ
тическом устройстве Спарты, то они «не пережили раннего детства»,*
Даже эфорат постепенно «встроился в олигархическую иерархию»*
и стал выражать интересы не всего общества, а только его части •
аристократическо-олигархической верхушки, т. е. интересы не столы
ко апеллы, сколько герусии. Подобное перерождение эфората, как уж<
было не раз замечено,61 согласуется с развитием Спарты в сторону
олигархии. На эту особенность развития Спарты в обратную от мсйн»
стрима сторону обратил внимание И. Е. Суриков. Действительно, ди«
намика развития спартанской государственности шла в ином напраи-
лении, чем, например, в Афинах. «В Спарте, в которой первоначаль-
ные элементы демократии были довольно сильны, постепенно шел,
напротив, процесс усиления олигархических начал, и чем дальше, чем
больше».62 К концу V в. до н. э. уже ничего не осталось от социал!»
ного равновесия, которым так гордились спартанцы. К этому време-
ни набралось слишком много «погрешностей» в законсервированной
социально-политической структуре Спарты.
В период классики спартанская государственная система постепен-
но эволюционировала от традиционной «гоплитской политии» к кли-
новой, или, как ее иногда называют, «кастовой»63 олигархии, при кото-
рой правящая элита стала гораздо менее зависима и подотчетна рядо-
вым членам гражданского коллектива, чем это было раньше. Исполни-
тельной власти в Спарте были даны слишком широкие полномочия, не
ограниченные какими-либо законами. В результате произошла факт и-
ческая узурпация власти царями и геронтами, т. е. теми, кто принадле-
жал к самым знатным и богатым гражданам Спарты. Появление в кон-
це V в. т. н. малой экклесии (Xen. Hell. П1. 3. 8), функционирующей ря-
дом с обычной, большой, возможно, является симптомом окончатель-
ного отделения верхов общества от его низов. Именно этот процесс,
вероятно, имел в виду Аристотель, когда говорил, что «олигархия раз-
рушается. .., когда в ней образуется другая олигархия» (Pol. 1306 а 13
16). На рубеже V - IV вв. до н. э. распад гражданского коллектива ни
59	Raaflaub К. A., Ober J., Wallace R. W. Origins of Democracy ... P. 41.
60	Cartledge P. Spartan Reflections. P. 26.
61	См., например: Hammond N. Studies in Greek History. Oxford, 1973. P. 55.
62	Суриков И. E. Динамика гендерной ситуации.. .С. 110.
63	Фролов Э. Д. Рождение греческого полиса. С. 237.
206
Элементы демократии в политической структуре Спарты
Мвколько неравноправных групп уже приобрел вполне зримые чер-
iM Из числа полноправных граждан были исключены т. н. гипомейо-
иы (Ьттор-бсоре? - дословно «младшие», «меньшие», «опустившиеся»)
|Х«п. Hell. III. 3. б).64 Случилось то, о чем говорил Аристотель и на что
й* риз обращали внимание современные ученые: «из узкой олигархии
ншргиатов возникла еще более узкая олигархия гомеев».65 Для IV- III
И до н. э. гомеи - это уже не все спартиаты, а только «лучшая», т. е.
имущая их часть.
К такому результату привело искусственно замороженное древ-
ИИ законодательство с его разрушительной для гражданского коллек-
1ИИи идеей всеобщего равенства. Аристотель отметил, что обязатель-
ность равного взноса в сисситии при кажущемся его демократизме
Аыли собственно недемократической мерой: «Так что получается ре-
|уш>тат, противоположный намерению законодателя. Последний же-
ццсг, чтобы институт сисситий был демократическим, но при суще-
ушующих законоположениях он оказывается менее всего демократи-
ческим. Ведь участвовать в сисситиях людям очень бедным нелегко»
(Arist. Pol. 1271 а 27 - 36). Это замечание Аристотеля свидетельствует
о понимании им социальной сущности спартанского государства: там,
Iдо правовое равенство зависит от равенства экономического, с нару-
шением последнего дает трещину и вся социальная система. Сохра-
нение архаичного ценза при определении гражданских прав, и это в
условиях резко возросшего к концу Пелопоннесской войны экономи-
ческого неравенства, привело к тому, что Спарта за полтора века прак-
1ичсски осталась без полноправных граждан, т. е. без тех, кто мог на-
ткать себя «равными». Такой ситуации, при которой всей полнотой
|рцжданских прав пользовалось, по всей видимости, не более одно-
it) процента от общей численности свободного населения, не было ни
U одном греческом полисе. Как заметил Ю. В. Андреев, подобное го-
сударство, «в понимании древних, едва ли могло претендовать на то,
чтобы считаться настоящей демократией».66
Спарта, начав с принятия весьма либеральной и даже демократич-
ной по своему внутреннему потенциалу конституции, в дальнейшем
отказалась от движения в сторону демократии. Даже эфорат, первона-
чально функционирующий как орган спартанского народовластия, на-
ходящийся в резкой оппозиции к традиционным аристократическим
64	О гипомейонах см.: Печатнова Л. Г. Гипомейоны и мофаки (Структура
|ражданского коллектива Спарты) // ВДИ. 1993. № 3.
65	Ehrenberg V. Sparta // RE. 2.Reihe. Bd. III. 1929. Hbbd. 6. Sp.1402.
66	Андреев Ю. В. Цена Свободы и гармонии... С. 95.
207
Л.Г. Печатнова
институтам, уже к концу классического периода растерял все сноп
демократические черты, став интегральной частью правящей исрар»
хии олигархов. Если позднюю Спарту и можно назвать демократичен
ским полисом, то только по сравнению с восточными деспотиями. КнИ
верно отметила И. А. Шишова, «спартанская “община равных”, но*
сомненно, была неизмеримо демократичнее любого древневосточно»
го общества. Однако демократизм Спарты никогда не только не дос ги"
гал, но даже не приближался к тому уровню, которого достигло разни«
тие демократии в тех греческих полисах, где демос одержал полную
победу над родовой знатью».67
67 Шишова И. А. Раннее законодательство и становление рабства в ангич
ной Греции. Л., 1991. С. 103, прим. 38.
208
IV. Кризис полиса и упадок демократии в
позднеклассический период
(конец V - IV в. до н.э.)*
1. Симптомы грядущего упадка
Характерной формой организации древнегреческого общества был
Полис - город-государство. Самое слово «полис» означает по-гречески
«город». Семантически оно вполне соответствует этому русскому по-
нятию, обладая схожим кругом более конкретных, исторически раз-
вившихся значений. Действительно, в соответствии с уровнем разви-
тия древнегреческого общества слово «полис» могло означать и про-
сто огражденное, укрепленное место, оплот племени во время войны,
Постепенно становившийся его постоянным административным цен-
тром, - «городище»; и более развитое торгово-ремесленное поселе-
ние, выросшее под защитою этого древнего городища, которое теперь
стало называться верхним городом - акрополем, т. е. город в его но-
вейшем значении поселения, отличного от сельской округи; и государ-
ство, поскольку в классической древности оно обычно совпадало с го-
родом; и, наконец, - и, с точки зрения существа античной цивилиза-
ции, самое главное, - коллектив граждан, представляющий это госу-
дарство и совпадающий с ним.* 1
В этом своем качестве «полис» означал политически организован-
ную гражданскую общину, противостоящую не только другим, по-
’ Первоначальная публикация: Фролов Э.Д. Греция в эпоху поздней клас-
сики (общество, личность, власть). СПб., 2001, с.9-64.
1 Таково, по сути дела, определение полиса у самого выдающегося из гре-
ческих теоретиков классической эпохи -Аристотеля. Полис, согласно Ари-
стотелю, есть некое объединение (Koivuvia), по типу своему наивысшее, или
важнейшее (по сравнению с семьей и селением), а по природе политическое,
или гражданское, состоящее из известного числа свободных, участвующих в
ваконосовещательной и судебной власти людей - граждан (kolvuvIci itoXituv)
(см: Arist. Pol., I, 1, и III, 1; ср. также: Доватур А.И. «Политика» и «Политии»
Аристотеля. M.-JL, 1965, с. 7 слл.).
Э.Д. Фролов
добным же общинам, но, в рамках своего города-государства, также и
остальным, неполноправным или вовсе бесправным группам насело*
ния-переселенцам из других городов и ввезенным из-за границы ри*
бам. Объединяя в общину привилегированное свободное населенно
данной области, полис был,таким образом, формой организации пи-
тичной рабовладельческого общества, но формой, так сказать, патри-
архальной. Ведь эта форма сложилась в условиях существования oi-
дельных, независимых этнических групп, тяготевших каждая к своему
городскому центру, групп, где основное население отчетливо помнил»
о своем этническом и культурном единстве и сознавало свое отличи»
от эллинов, живущих в соседних общинах, и, тем более, от чужаки»-
варваров. В глазах греков, гордившихся своею принадлежностью I
гражданским общинам, где еще в архаическое время в результате дли-
тельной внутренней борьбы были выработаны гарантии свобод!ил»
существования для коренного населения, - в глазах этих свободш-iii
граждан чужеземцы-неэллины выглядели людьми второго сорта, кали-
лось, самою природою предназначенными для обращения в рабство,
Подчеркнем, что взгляд этот не был следствием какого-либо ичп»-
чально заложенного в греках сознания своей высокой исторической
миссии. Его развитию в древнегреческом обществе способствовали
вполне реальные, исторически обусловленные факторы - утвержден»»
в греческих городах принципов гражданской свободы в такой же степе-
ни, как и развитие крупнособственнического, нуждавшегося в рабской
силе хозяйства.
Классическая цивилизация гражданских городских общин- поли-
сов складывалась в Древней Греции на протяжении длительного вре-
мени, в течение так называемого гомеровского, а затем архаическою
периодов, что в совокупности составляет свыше полутысячи лет v
середины XII по VI в. до н. э. Здесь не место прослеживать истоки
этой цивилизации, представлять во всех подробностях формирована»
греческого полиса. Это -предмет специальный, к которому не раз уж»
обращалась мысль исследователей античности, и который, несмотр»
на это, до сих пор остается далеко не исчерпанным.2 Нам важно сей-
2 Этим мы не хотим сказать, что названная проблема не становилась прел
метом обсуждения. Существует обширная литература по отдельным вопри
сам, в частности, об истоках полисной цивилизации, о гомеровском протопо
лисе, об архаической революции VII-VI вв. до н. э., в ходе которой сверши
лось становление полиса, о сопутствующем процессе колонизации и явив-
нии тирании и пр. В отечественной историографии можно указать, в частно-
210
Симптомы грядущего упадка
4>с выделить те главные основания, на которых покоилась полисная
организация древнегреческого общества, и размывание и разрушение
кпорых на исходе V столетия до н. э. привели к острому социально-
политическому и идеологическому кризису, вызвавшему к жизни как
Новые политические формы, и среди них авторитарные тиранические
режимы, так и новые идейные движения - нравственную проповедь
Сократа и последующую деятельность писателей-теоретиков по вы-
вти, на следующие работы (называем только важнейшие): Тюменев А.И. Ре-
волюция VII-VI вв. Афины в VI в. // История Древней Греции, ч.1 (История
древнего мира / Под ред. С.И.Ковалева, т.П), М., 1937, с. 171-205; Колобова
КМ 1) Из истории раннегреческого общества (о. Родос IX-VII вв. до н. э.).
II,, 1951; 2) К вопросу о минойско-микенском Родосе и проблема «переход-
ного» периода в Эгеиде (1100-900 гг. до н. э.) // Учен. зап. Ленингр. ун-та, №
192, серия ист. наук, вып. 21, 1956, с.21-52; Папазоглу Ф. К вопросу о преем-
ственности общественного строя в микенской и гомеровской Греции И ВДИ,
1961, № 1, с. 23—41; Андреев Ю.В. Раннегреческий полис (гомеровский пе-
риод). Л, 1976; Яйленко В.П. 1) Греческая колонизация VII—III вв. до н. э. (по
данным эпиграфических источников). М., 1982; 2) Архаическая Греция // Ап-
ГИЧная Греция, т.1, М., 1983, с.128-193; 3) Архаическая Греция и Ближний
Восток. М., 1990. Среди работ зарубежных ученых выделим: Heuss A. Die аг-
uhaische Zeit Grriechenlands als geschichtliche Epoche (1946) // Zur griechischen
Itaatskunde / Hrsg. von E.Gschnitzer (Wege der Forschung, Bd.96). Darmstadt,
1969, S.36-96; Mazzarino S. Fra Oriente c Occidentc. Ricerche di storia Greca
aioaica. Firenze, 1947; Finley M.J. 1) The World of Odysseus. New York, 1954; 2)
Barly Greece. The Bronze and Archaic Ages. London, 1970; Starr Ch.G. l)The Or-
igins of Greek Civilization, 1100-650 B.C. New York, 1961; 2) The Economic and
Social Growth of Early Greece, 800-500 B.C. New York, 1977; Snodgrass A. 1)
The Dark Age of Greece. An Archaeological Survey of the 11th to the 8th Centuries
B.C. Edinburgh, 1971; 2) Archaic Greece. The Age of Experiment. London, 1980;
larkady J. Outlines of the Development of Greek Society in the Period between the
|2lh and 8th Century B.C. //Acta Antiqua, t.XXIII, 1975, fasc.1-2, p. 107-127; Jef-
fcty L.H. Archaic Greece. The City-States ca. 700-500 B.C. London, 1976. Одна-
10 фундаментального обобщающего исследования по проблеме формирова-
ния греческого полиса пока еще нет ни в зарубежной, ни в отечественной ли-
ГОратуре. Нашу собственную работу «Рождение греческого полиса» (Л, 1988;
КД. 2-е, СПб., 2004) мы рассматриваем всего лишь как опыт принципиально-
го исторического обзора, не более того.
211
Э.Д. Фролов
работке позитивной альтернативы охваченному разложением полис-
ному строю.3
Основанием полиса было прежде всего, в сфере собственно эконо-
мической, элементарное единство города и непосредственно примы-
кающей к нему сельской округи, единство, которое в условиях сла-
боразвитого межплеменного и межобластного обмена обеспечивало и
стимулировало самодовлеющее, автаркичное существование данной)
полиса. Далее, в сфере социальной важно было своеобразное сотруд-
ничество главных, составлявших гражданский коллектив групп сво-
бодного населения - сравнительно немногочисленной знатной про-
слойки крупных собственников, рабовладельцев, и основной массы
простого народа, демоса, «вынужденных, - по выражению К. Марк-
са и Ф. Энгельса, - перед лицом рабов сохранять эту естественно воз-
никшую форму ассоциации».4 Именно этим объясняется стойкое со-
хранение в греческом городе-государстве общинных форм организа-
ции и контроля в условиях индивидуального хозяйства и частной соб-
ственности. Отсюда - такие характерные проявления корпоративною
духа, как целый ряд ограничительных мер для предпринимательской
деятельности людей состоятельных и весьма разработанная система
вспомоществования для бедных.
Что же касается главного, на чем основывалось единство полиса,
внутреннего социального сотрудничества, - то оно находило выраже-
ние для людей среднего и малого достатка в своеобразном налоге кро-
вью - обязанности служить в войске и, таким образом, защищать об-
щее дело полиса, а для богатых еще и в исполнении целого ряда мп-
3 Нижеследующий обзор основных черт полисной организации опи-
рается в первую очередь на достаточно богатую уже отечественную исто-
риографию вопроса. См, в частности: Тюменев А.И. Рабовладельческий
город-государство И История Древней Греции, ч.П (История древнего мир»,
т.Ш / Под ред. С.И. Ковалева). М., 1937, с.37-67; Утченко С.Л. 1) Идейно-
политическая борьба в Риме накануне падения республики. М., 1952, с.7 слл.;
2) Кризис и падение Римской республики. М., 1965, с.З слл ; Колобова К.М
Возникновение и развитие рабовладельческих полисов в Греции (Лекции по
истории Древней Греции, IV). Л., 1956, с. 43-49; Блаватский В.Д. Античный
город // Античный город. М., 1963, с.7-30; Кошеленко Г.А. 1) Греческий по-
лис на эллинистическом Востоке. М., 1979, с.3—22; 2) Древнегреческий по-
лис // Античная Греция, т.1, с.9—36.
4 Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология (1845-1846) И Соч., изд. 2-е,
т.З, М., 1955, с.21.
212
Симптомы грядущего упадка
Термальных повинностей, литургий, которые служили способом опре-
деленного перераспределения прибылей, получаемых крупными соб-
ственниками от своих рабов, в пользу всего гражданского коллектива.
Названные экономические и социальные особенности диктовали и
соответствующие политические последствия: каждая гражданская го-
родская община конституировалась как независимая, автономная еди-
ница, как суверенное государство с характерным республиканским
устройством, очевидно, лучше всего отвечавшим общинному, коллек-
тивистическому принципу полисной организации. Соответственно и в
самой высокой сфере, в области идеологии, все это дополнялось целой
Системой характерных понятий и идей, в которых находили выраже-
ние и получали обоснование устои полисной жизни. Это, во-первых,
Понятие гражданства, противостоящего, в качестве корпорации сво-
бодных людей по преимуществу, всем остальным группам населения,
НС имеющим счастья принадлежать к коренной этнической общности.
Это, далее, другие и как бы иллюстрирующие указанное главное каче-
ство понятия гражданского единства, согласия, и гражданского равен-
ства, исономии (равенства перед законом) и исегории (равной свобо-
ды слова), что, впрочем, более было характерно для демократических
Полисов. И наконец, как следствие всего этого, понятие полисного па-
триотизма, сознание принадлежности своей не только к общей роди-
не и общему единству эллинов, но и к данному, особенному этнополи-
тическому единству, к данной общине, к данному городу, что только и
делало человека в глазах древних греков вполне правоспособным, ак-
тивным членом общества.
Таковы были главные основания полисной системы в том виде, как
Она сложилась у древних греков к исходу архаической эпохи (рубеж
VI-V вв. до н. э. ). Нехитрое переплетение охарактеризованных выше
Свойств создавало особенное социологическое качество - сравнитель-
но простое, но именно в силу этой элементарной простоты и удиви-
тельно жизнестойкое единство, способное вновь и вновь возрождать-
ся к жизни в совершенно, казалось бы, новых условиях. Греческому
Полису, как и римской civitas, в качестве гражданской городской об-
щины была уготована долгая жизнь. После блестящего классического
Периода, когда вся античная цивилизация воплощалась в микрокосме
Свтаркичных и автономных городов-государств, полис стал фундамен-
том новых державных образований вроде Сицилийского государства
Дионисия, затем, после Александра Великого, явился одним из глав-
ных - если не самым главным - контрагентов монархии в эллинисти-
213
Э.Д. Фролов
I
ческих царствах и, наконец, в качестве муниципия остался важнейшей
элементарной ячейкой мировой Римской империи.
Но все это - позднейшие стадии существования полиса, а нас ссй*
час интересует классический период (V-IV вв до н. э.) - время, испои*
ненное, как это становится ясно при ближайшем рассмотрении, глуби*
чайшей внутренней диалектики. Ведь, как это ни парадоксально, по
в тот самый момент, когда важнейшие черты полисной системы до*
стигают наиболее полной формы самовыражения, обнаруживаются И
первые признаки опасного соскальзывания за грань допустимого этой
системой.
В самом деле, пора высшего расцвета в Древней Греции полисной
цивилизации - эпоха так называемого Пятидесятилетия, т. е. время of
решающих побед греков в борьбе с персами и до начала междоусоб*
ной Пелопоннесской войны (479 - 431 гг. до н. э.), совпадает с началом
развития и таких тенденций, которые скоро должны были подточить
самый фундамент этой цивилизации. Скажем яснее: Греко-персидски*
войны, в ходе которых полисный строй столь убедительно продемон*
стрировал свои преимущества перед восточной деспотией, резко сти*
мулировали общественный прогресс, а в этом прогрессе и были зало*
жены исторические основания кризиса полиса.5
Прежде всего войны сильно ускорили внутреннее развитие грсчо*
ских общин, как экономическое, так и политическое. Открыв перед
греческими городами новые возможности для сбыта своей продукции
и для приобретения сырья и рабочей силы (рабов-варваров), войпм
5 Для знакомства с общей историей Греции в классическую эпоху до спи
пор полезны старые переводные труды: Белох К.Ю. История Греции, г.1 /
Пер. с нем. М.О.Гершензона. М., 1897 (гл. XII-XIV); Пёльман Р. Очерк гр»
ческой истории и источниковедения / Пер. с 4-го нем. изд. С.А.Князьком
СПб., 1910 (гл. VII). Для оценки тенденций социально- экономического pin*
вития особенно важны произведения советской/российской историо1ря-
фии: История Древней Греции, Ч.1-П (История древнего мира, Т.П - III)
М., 1937 (ч.1, DI.VIII, написанная К.М.Колобовой, и ч.П, гл.Х1, написания*
А.И.Тюменевым); Древняя Греция / Под ред. В.В.Струве и Д.П.Каллистоия
М, 1956 (статья «К вопросу об экономической жизни Греции классическош
периода», составленная Н.А.Машкиным на основе только что названной ря*
боты К.М.Колобовой); Кошеленко Г.А. Греческий полис и проблемы разви-
тия экономики // Античная Греция, т.1, с.217-246. Из новейшей зарубежно*
литературы особенно полезны: Bengtson Н. Griechische Geschichte, 4.Aufl,
Munchen, 1969 (раздел III) и Will Ed. Le Monde Cree et 1'Orient, t.I, Paris, 1972,
где, помимо обстоятельного фактического обзора, содержатся ценные указ»-
ния на дискуссионные проблемы и литературу вопроса.
214
Симптомы грядущего упадка
оплодотворили греческое ремесло и торговлю, равно как и некоторые
(опорные отрасли земледелия (производство вина и масла), всюду сти-
мулируя рост крупного рабовладельческого хозяйства. К этому времс-
ИИ относится возникновение крупных состояний в Элладе, как об этом
Можно судить на примере афинянина Каллия, разбогатевшего за счет
Добычи, взятой у персов при Марафоне (ср. свидетельства древних ав-
Ифов: Lysias, XIX, 48; Plut. Aristid., 5,6- 8).
()днако, содействуя росту богатства, развязывая конкуренцию и, как
Мсдствис, способствуя поляризации собственности, войны ускорили
Шественный процесс социальной дифференциации, что было чрева-
to опасными последствиями для гражданского единства. Конечно, та-
*)с развитое полисное государство, как Афины, могло до поры до вре-
мени сглаживать острые углы, с одной стороны, энергично побуждая
богачей к несению литургий, а с другой, в видах помощи беднякам,
организуя вывод военно-земледельческих колоний (клерухий), разви-
Ми строительство, вводя дополнительные денежные раздачи. Одна-
Mt Афины были полисом-гегемоном, руководителем обширной поли-
ГИчсской системы - Афинского морского союза, и в их распоряжении
были дополнительные источники доходов в виде военной добычи от
мрваров и союзных взносов. Другой лидер греческого мира, консер-
мтивная Спарта, в свою очередь, долго могла сопротивляться разлага-
ющему воздействию экономического прогресса посредством жесткой
системы регламентации, запрещая внутри спартанской общины хож-
дение золотой и серебряной монеты, затрудняя передачу наслсдствен-
ИЫх земельных надслов сторонним лицам и т. п. Ну, а что оставалось
делать остальным греческим полисам, с меньшими политическими и
1Кономическими возможностями, чем у Афин, и с менее развитой си-
стемой регламентации, чем в Спарте?
Наряду с социально-экономическими, в ту же пору обозначились и
мжные политические сдвиги. Активная внешняя политика, связанная
0 продолжающейся борьбой с варварами или с обозначившимся уже
соперничеством из-за гегемонии в Элладе, способствовала длитель-
ному сохранению у кормила правления одних и тех же авторитетных
политиков, а в отдельных случаях и превращению их в единоличных
нождей. Правда, во всех таких случаях гражданский коллектив, поль-
юсь установлениями типа афинского остракизма или как-нибудь ина-
че, мог пресечь - и действительно пресекал - слишком опасные авто-
ритарные тенденции. Тем не менее временами эти тенденции получа-
ли достаточно яркое выражение, так что, к примеру, уже современни-
215
Э.Д. Фролов
ки Перикла задавались вопросом: чем, собственно, было его правда-
ние в Афинах - демократией или монархией?6
С другой стороны, в ту же славную для полиса эпоху явственно
проступили признаки начавшегося его преодоления и извне. Разни-
вающиеся между греческими городами все более оживленные тори)-
вые сношения подрывали устои автаркичного существования, между
тем как крепнущие соответственно политические связи, приведшие *
созданию такого сравнительно развитого и устойчивого единства, как
Афинский морской союз, поставили под вопрос возможность сохране-
ния целым рядом полисов своей автономии.
Параллельно со всем этим шло наступление на полисную идеологию
Не софисты, как нередко думают (они выступили позднее), а практиче-
ские деятели раннеклассического времени, вроде Фемистокла в Афины
или Павсания в Спарте, были теми, кто первым выказал пренебрежение
к таким классическим полисным нормам, как верность отеческим усы-
новлениям и враждебность всему чужеземному. Пример таких деятелей
и стимулировал развитие аполитичных (в буквальном смысле слова, т. е
отрицающих полис) настроений, поощрил индивидуалистические и кос-
мополитические наклонности античных суперменов и в конечном сче-
те способствовал формированию соответствующих софистических док-
трин, например, о праве сильного от природы на власть.
Впрочем, не только отдельные личности, но и целые государств»,
и в первую очередь Афины и Спарта, своею великодержавною, импе-
риалистскою политикой в самой Элладе способствовали разложению,
казалось бы, устоявшихся навеки норм полисной морали и полисной
идеологии. До известной степени верно будет сказать, что эти государ-
ства сами вызвали к жизни те опасные, разрушительные течения, с ко-
торыми им пришлось вести борьбу на рубеже V-IV вв.
В качестве стимулятора всех этих исподволь развивавшихся, край
не опасных для полиса процессов исключительную роль сыграла Пе-
лопоннесская война (431-404 гг. до н. э.).7 Война эта явилась круп-
6 Напомним знаменитое суждение Фукидида: «Перикл, опираясь на свой
престиж и ум, будучи, очевидно, неподкупнейшим из граждан, свободно
сдерживал народную массу, и не столько она руководила им, сколько он сю
<...>. По имени это была демократия, на деле власть принадлежала перво-
му гражданину» (П, 65, 8-9, пер. Ф. Г. Мищенко - С. А. Жебелева). Ср. так-
же подборку мнений и обсуждение этого вопроса у Плутарха (Pericl., 15-16)
7 Для истории Пелопоннесской войны, помимо литературы, указанной
выше, в прим. 6, см. также: Ленцман Я. А. Пелопоннесская война И Древня»
Греция. М. 1956, с.267-348.
216
Симптомы грядущего упадка
МОЙшим столкновением не только двух наиболее значительных поли-
вов - Афин и Спарты, но и двух важнейших политических и социаль-
ных систем - Афинской архэ (державы) с Пелопоннесскою лигой, де-
мократии с олигархией. Глобальный этот конфликт, затянувшийся на
долгие годы, резко и непоправимо нарушил равновесие межграждан-
дкой и межполисной жизни и уже современниками был воспринят как
вобытие катастрофического характера, как небывалое бедствие, имев-
шее роковые последствия для всех эллинов, для всей существовавшей
тогда системы отношений. Так именно характеризует Пелопоннес-
скую войну ее историк, сам бывший очевидцем и участником описы-
ваемых им событий, афинянин Фукидид. Характеристику эту, вырази-
тельную и верную по существу, легшую в основу всех последующих
оценок Пелопоннесской войны, стоит привести целиком.
«Из прежних событий, - пишет Фукидид, - самое важное - Персид-
ские войны. Тем не менее и они решены были быстро двумя морскими
И двумя сухопутными сражениями. Напротив, эта война затянулась на-
долго, и за время ее Эллада испытала столько бедствий, сколько не ис-
пытывала раньше в равный промежуток времени. Действительно, ни-
когда не было взято и разорено столько городов частью варварами, ча-
стью самими воюющими сторонами (в некоторых городах после заво-
евания их переменилось даже население), не было столько изгнаний и
смертоубийств, вызванных или самою войною, или междоусобицами.
Что рассказывается о прошлом на основании преданий и на деле под-
тверждается слишком редко, то стало теперь несомненным: землетрясе-
ния, охватившие разом и с ужасною силою огромную часть земли, сол-
нечные затмения, случавшиеся чаще сравнительно с тем, как переда-
ют по памяти о прежних временах, потом засухи и, как их следствие,
жестокий голод, наконец, заразная болезнь, причинившая величайшие
беды и унесшая немало людей. Все это обрушилось зараз вместе с этой
войной» (Thue., 1,23,1-3, пер. Ф. Г. Мищенко - С.А. Жебелева).
Присмотримся внимательнее к тому воздействию, которое эта во-
йна оказала на жизнь полисных греков. Сделать это необходимо, что-
бы представить себе хотя бы в главных чертах характер той приме-
чательной эпохи, когда на авансцену политической жизни выступили
честолюбивые политики и полководцы, готовые при удобном случае
подмять под себя общество и государство, а с другой стороны, в пол-
ную силу развернулась деятельность философских школ, подрывав-
ших традиционную полисную идеологию, - софистов, а затем Сокра-
та и его школы.
217
Э.Д. Фролов
Прослеживая шаг за шагом развитие кризисных явлений в древне-
греческом обществе сначала в период самой Пелопоннесской войны, I
затем и в ближайшие за нею десятилетия IV в. до н. э., мы тем самым
приблизимся к пониманию тех объективных импульсов, которые вы-
зывали к жизни новые политические формы, а вместе с тем возбужда-
ли движение теоретической мысли, снабжая ее актуальными темами
и подсказывая возможное направление их разработки. При этом, как
для времени Пелопоннесской войны, так и для последующего пери-
ода будем держаться одного плана, того, которому мы уже следовали
при рассмотрении интересующих нас тенденций в эпоху Пятидесяти-
летия. Начнем с основы основ - с области социально-экономической,
затем перейдем к проблемам политическим, а завершим все обзором
перемен в сфере идеологии.
Итак, прежде всего Пелопоннесская война резко нарушила и 6ci
того достаточно зыбкое равновесие в социально-экономической струк-
туре полиса. Война дала резкий толчок развитию крупного ремеслен-
ного производства, в особенности связанного с выполнением военным
заказов. Недаром первое по времени упоминание в источниках о круп-
ной рабовладельческой мастерской, и притом именно специализиро-
вавшейся на производстве оружия, связано с периодом Пелопоннес-
ской войны. Это - хорошо известный рассказ оратора Лисия о том,
как в конце войны, во время свирепствовавшего в Афинах олигархи-
ческого террора, у него и его брата Полемарха - богатых афинских ме-
теков (переселенцев) сицилийского происхождения - была конфиско-
вана, наряду с прочим имуществом, большая оружейная мастерская о
уже изготовленными 700 щитами и всеми работавшими на ней раба-
ми (Lysias, ХП, 8. 12. 19).
Надо думать, что развитие такого рода производства, в свою оче-
редь, сильнейшим образом стимулировало рост торговых и кредитных
операций. В этой связи следует отметить значение и такого немало-
важного фактора, как введение в обращение долговременных государ-
ственных накоплений, ранее отложенных в качестве сокровищ. Так,
Афины к началу войны имели солидный валютный запас в б тыс. та-
лантов чеканной монеты и на 500 талантов нечеканного золота и сере-
бра (Thue., П, 13,3-4; о денежно-весовой системе у древних греков см,
ниже, гл.2, с.00, прим.2). И вот все эти огромные суммы были пущены
в оборот и истрачены, т.е. по большей части осели в карманах различ-
ного рода поставщиков, в первые же годы войны.
218
Симптомы грядущего упадка
При всем том не следует заблуждаться относительно общего ха-
рактера экономической жизни в греческих городах в последней трети
V в. до н. э. Гипертрофированное развитие отдельных видов крупно-
IV ремесленного производства, рост крупной оптовой торговли и ро-
стовщических операций были лишь одной стороной медали. Другой
было разорение мелких предпринимателей, ремесленников и торгов-
цев, в особенности тех, кто занимался изготовлением и сбытом не-
рентабельных в условиях военного времени видов продукции. В па-
родийном преломлении эта тема рентабельности ремесленного про-
изводства в зависимости от связи его с военным делом нашла отраже-
ние в пьесе знаменитого афинского комедиографа Аристофана «Мир»
(421 г. до н. э.). Здесь не раз подчеркивается, что война выгодна лишь
гем ремесленникам, которые специализируются на изготовлении ору-
жия, тогда как мастерам, производящим орудия труда или предметы
обихода, она несет лишь разорение. Ситуация, естественно, может из-
мениться только с переходом от войны к миру. В сцене, следующей за
вызволением заключенной в пещеру богини мира (в русском перево-
де А.И.Пиотровского - Тишины), главный герой, афинский земледе-
лец Тригей, и прислужник богов Гермес такими грубоватыми реплика-
ми комментируют воображаемую реакцию зрителей на явление мира:
Тригей
Теперь взгляни на зрителей! Написано
У них на лицах ремесло.
Гермес
И верно ведь.
Тригей
Сидит там, видишь, мастер оружейных дел
И рвет в печали волосы.
Гермес
А рядом с ним
Мотыжник плюнул в рожу оружейнику.
Тригей
Ковач плугов, ты видишь, как доволен он,
В ребро он двинул мастера копейного.
(Aristoph. Pax, 543-549, пер. А. И. Пиотровского)
А в конце пьесы кузнец, пришедший на свадьбу Тригея с Опорою,
богинею, олицетворяющей сбор урожая, выражает свою благодар-
ность герою, вернувшему людям мир, в таких прочувствованных сло-
нах:
219
Э.Д. Фролов
Тригей, дружок любезный! Сколько радости
Принес ты нам, вернувши Тишину! Никто
И за полушку кос не покупал у нас.
А ныне за пять драхм я продаю косу.
А тот три драхмы за кувшин берет.
Прими ж в подарок лучшую косу, Тригей,
Кувшин возьми, бери и это! Даром все!
Мы разжились в торговле. И за то теперь
К тебе пришли на свадьбу с подношеньями.
(Рах, 1198-1206).
Кузнецы и горшечники радутся, зато печалятся мастера оружейных
дел, изготовители и продавцы копий, панцирей, шлемов и прочих во*
инских принадлежностей; для них всех прекращение войны означало
утрату возможностей для обогащения.
Если, таким образом, известные слои городского населения могли
выиграть от войны, то среди сельчан таких счастливцев практически
не было. В отдичие от городского, сельское хозяйство только постра-
дало от войны: военные действия велись в основном на сельской тер-
ритории, и от вражеских вторжений страдали в первую очередь хо-
зяйства земледельцев. С другой стороны, военная служба, постепен-
но превращавшаяся в постоянную, надолго отрывала земледельцев от
их занятий, и это тоже самым отрицательным образом сказывалось
на их хозяйствах. Семьи многих земледельцев переселялись в города,
где зачастую пополняли массу деклассированного люмпенпролетарн-
ата, а их заброшенные участки скупались за бесценок спекулянтами-
нуворишами. Известный пассаж о спекуляции земельными участками
в трактате Ксенофонта «Экономик» («Об управлении хозяйством»), к
которому мы еще вернемся ниже, по-видимому, не случайно соотно-
сится со временем Пелопоннесской войны: он опирается на реально
возникшую в конце V столетия ситуацию в афинском сельском хозяй-
стве.
Способствуя обогащению одной части гражданства и разорению и
обнищанию другой, и притом гораздо большей, война, таким образом,
сильно ускорила процесс социальной дифференциации, что в конеч-
ном счете должно было поставить под вопрос сложившуюся, жизнен-
но важную для полиса систему внутреннего равновесия. Во всяком
случае все больше сомнений должна была вызывать способность мас-
сы беднеющего народа и впредь нести службу в гражданском ополче-
нии, а стало быть, и далее играть роль активного члена полисного со-
220
Симптомы грядущего упадка
дружества. Ведь из действительного гаранта традиционной полисной
системы эта масса стала превращаться в тягостное для государство
бремя. Так или иначе, углубление имущественной и социальной диф-
ференциации в гражданском обществе вело к обострению внутренней
обстановки в каждом отдельном полисе, к нарастанию напряженности
в отношениях между бедными и богатыми гражданами, на практике
также - между народом и правительством.
Это был вдвойне опасный процесс, поскольку конфликты в граж-
данской среде развивались перед лицом огромной, в сравнении с чис-
лом граждан, массы рабов. Между тем эти последние именно теперь
стали представлять особую опасность для полиса. С одной сторо-
ны, сама ситуация военного времени должна была развязывать и по-
ощрять опасную для гражданского общества активность рабов, пре-
доставляя им возможности для бегства к неприятелю, вовлекая их в
участившиеся внутренние смуты и т.п. С другой - изменились и сами
рабы, ибо прекращение наступления на варварскую периферию и обо-
стрение межэллинского антагонизма поощряли практику обращения в
рабов военнопленных греков. Для примера сошлемся на случай, о ко-
тором упоминается в «Греческой истории» Ксенофонта (I, 6, 14 -15):
в 406 г. до н. э., после взятия спартанцами города Мефимны на Лесбо-
се, с аукциона были проданы не только те, кто и раньше был р