Text
ДАРВИНИЗМЪ
КРИТИЧЕСКОЕ ИЗСадОВАШЕ
Н. Я. ДАНИЛЕВСКАГО. $
ТОМЪ I, ЧАСТЬ 1.
СЪ 7 ТАБЛИЦАМИ РИСУНКОВЪ И ЧЕРТЕЖЕЙ^.
ИЗДАН1Е МЕРКУР1Я ЕЛЕАЗАРОВИЧА КОМАРОВА.
----------VJ.! •< ;<-л-------------
.1. \ Г Г. IIII ИЗ Ml.
К Р И Т И Ч Е С К О Е И 3 С Л Б Д О В A Н I Е
Н. Я, ДАНИЛЕВСКАГО.
Will without motive, power without design, thought oposed to reason, would be alnnirable in explaining a chaos, but would render little aid in accounting for anything else.
J. F. W. Herschel.
ТОМЪ I, ЧАСТЬ I.
СЪ V ТАБЛИЦАМИ РИСУНКОВЬ И ЧЕРТЕЖЕЙ.
ИЯДАП1Е МЕРКУР1Я ЕЛЕАЗАРОВПЧА КОМАРОВА.
С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
1S85.
087
Въ Государственной Типограф]'и.
Товарищу детства и искреннейшему другу Николаю Петровичу Семенову.
ТебЬ посвящаю я эту книгу—плодъ долгих* трудов* и еще бо.г6е долгихъ размышлешй. Въ некотором! отношении она тебе по праву принадлежит*. То столкновение противоположных! повидимому истинъ, которое произошло въ умЬ моемъ, съ перваго знакомства съ знаменитою Teopieio Дарвина, не давало покоя моей мысли, пока я не прпшелъ къ разрешение тревожившей меня задачи, лично меня удовлетворившему. Этимъ я бы п удовольствовался, еслибы твои непрестанные советы, попуждешя п ободрешя не возбудили во мне некоторой надежды, что пзло-жеше моихъ мыслей может* принести пользу. Это собственно и заставило меня приняться за настоящей трудъ п довести первую часть его до конца, несмотря на мпопя препятствовавппя тому обстоятельства. Я говорю—некоторой надежды, потому что, по правд!» сказать, полной надежды я п до сих* пор* пе имЬю; а началъ и продолжалъ свой трудъ более по доверенности къ тебе. ч!>мъ по внутреннему уб^ждошю въ томъ, что онъ принесен, долю пользы.
Этимъ пе ограничиваются, однако, твои права на мою книгу. Хотя въ общих* и главных* чертахъ, я давно уже пришел* къ убеждошю въ коронной ошибочности взглядов! знаменитого англшекаго ученаго, но только подробное внпкиовеше во все частности его учешя, къ которому был* вынужденъ, принявшись,
IV
по твоему настояшю, за настоящш критически трудъ, выяснило мне всю несостоятельность Дарвиновой гипотезы во всЬхъ ся частностях'ь и даже въ т£хъ основашяхъ, изъ коихъ она возникла. При этомъ мой трудъ, задуманный сначала въ размЬрахъ журнальной статьи средняго размера, разросся въ большое сочинеше, лишь первый томъ котораго теперь издаю, считая себя въ праве это сделать, такъ какъ опъ представляетъ собою нечто законченное. Такимъ образомъ я могу и долженъ сказать, что этотъ трудъ обязанъ тебе не только своимъ пачаломъ, но и своимъ расши-Р’Ьшемъ, и вотъ еще причина, по которой онъ долженъ быть тебе посвященъ.
Это посвящеше есть, кроме того, дань личной моей глубокой благодарности, ибо услуга, которую ты мнЬ оказалъ, возбудивъ къ этому труду, по истин'Ь для меня неоцененна. Только этотъ трудъ привелъ меня къ ясному полному и отчетливому воззрение на предметъ, равнаго которому, по моему убеждешю, нгЬтъ въ области т'Ьхъ вопросовъ, которыми обуревается въ наши дни мыслящая часть человечества. Поэтому, каковъ бы ни былъ успехъ этой книги, т. е. каково бы пи было вл1яше ею произведенное, я останусь съ избыткомъ вознагражденнымъ за своп уси.ня. Ни па что лучшее для себя я не могъ бы ихъ употребить.
Николаи Данилсвскш.
0ГЛАВЛЕН1Е
ПЕРВОЙ ЧАСТИ ПЕРВАГО ТОМА.
Введете .
1.
Потребность общедоступного разбора Дарвинова учешя.—Смыслъ обозвачешя его словом! «Дарвинизм!».—Оно есть особое философскос лпровоззр1ш1е.—Случайность, какъ верховный мировой принципы— Дарвинизмъ—единственно возможная поддержка матср’пыистическапипровоззрешя, хотя лично Дарвппъ—депстъ.—Двоякая адача его учетя.—Устрапеше телеолопи—главпая причина успеха Дарвинова учешя.—Цев-Ьр вое попяпе о значеши случайности.—Геккель.—Приведете Дарвинизма къ ученно о случайности недостаточно для его опровержена.—Математнчесшя пБшкп.—Необходимость опровержена извнутри, а не извне учешя.
Безпристраст1е и личное мое OTHonienic къ Дарвпнову учсн1ю.—Действительный заслуги Дарвина.—Отпошеше къ авторитетам!».—Кого я имелъ собственно въ виду при настоящем! труде.—Точки зрешя, съ которых! должно разбирать Дарвипово yienic.—Необходимость строгаго определения и уяснсшя основных! пачалъ его.— Сбивчивость господствующих! о пемъ по няни.—Механическая ли теория Дарвинизм!?—Еще Геккель.—Старый и новый Дарвинизм!.—Плапъ моего труда.
Глава I. — Изложеше Дарвинова учешя
47.
Удобства Аиглш для пзеледовашя изменены домашних! животных! п pacreiitii.— Изменчивость. — Прямое и посредственное, определенное и неопределенное вл1яи1е внешних! условш. — Главный породы домашних! ЖИВОТНЫХ!.
Причины изменчивости: 1) непосредственное и прямое действ1е внешних! вл‘1яшй; 2) употреблеше и пеупотреблеше органов!; 3) пзмепеше привычек!; 4) начало вознагражден 1я; 5J соответственная изменчивость; 6) гибридизмъ.
Роды изменчивости: 1) индивидуальпыя изменения; 2) внезаппыя самопроизвольный пзмепешя; 3) уродливости.—Относительная важность их!.
Наследственность.—Скрытые признаки и преимущественная передача.—Некоторый особенности наследственной передачи: 1) ограничение одним! поломъ; 2) перемежающаяся через! полы передача; 3) атавизм!: возвращеше къ коренным! признакам! вида пли породы и одпчаше; возвращеше къ признакам! отъ скрещиванья; 4) наследственность в! соответствующих! возрастах!.
Искусственный иодборъ: Сознательный или методический и безеозпательпый; со-храняющш и накопляющш. — Обстоятельства ему благопр!ятствующ1я.
Персходъ къ природе. — Домашню организмы пе отличаются отъ дпкихъ спс-щальною, пмъ преимущественною степенью изменчивости; дичая они пе возвращаются къ своему первообразу.—Изменчивость дикпхъ организмов!.—Сомнительные виды.— Разновидности суть начинаюпцеся виды; доказательства этого положены.
VI
Борьба за существовало» Геометрическая прогресЫя размпожешя огранизмовъ.— Главный причины, уяичтожающ!я излишекъ оргапическикъ особей: явлен!я неорганической природы, эпидем!и, взаимод$йств!е оргапизмовъ.
Естественный подборъ»—Примеры подбора простаго и сложного.—Обстоятельства благопр!ятствующ!я подбору.—Границы действительности подбора.
Расхожден1с характеров!».—Аналопя съ результатами искусственного подбора.— Разпообраз1е строешя ведетъ къ более густой населенности.—Таблица расхождешя фо рмъ.—Объяснение систематической группировки ихъ и усовершенствовала организации.—Границы разнообраз!я Формъ.—Родословное дерево оргапизмовъ.
Глава II.—Установление и уяснеше основныхъ началъ Дарвинова учешя и общаго характера его . . . .135.
Примеры сбивчивости поняпй: Геккель, Керперъ, Келлпкеръ. Установление понятая о подборе.—Неправильность отождествлешя подбора съ переживашем ь приспо-собленнейшихъ.
Необходимый для Дарвинова учешя свойства; 1) изменчивость: а) ея постепенность, б) неопределенность, в) безграничность; 2) наследственность; 3) борьба за существоваше.
Вспомогательные Факторы Дарвинизма: 1) Непосредственное saiflHie внЬшнихъ ycaoBiH.—2) Употребление и пеупотреблен!е органовъ.—Трудность отлпчешя отъ дЪй-ств*1й подбора п незначительность ихъ роли.—3) Соотносительная изменчивость.—Ея несовместимость съ учешемъ о подборе.—Отношен!е ея къ подбору.—Организмы, различные возрасты коихъ живутъ въ различной среде.—Несовместимость эта не устраняется ни однимъ изъ определены, даваемыхъ соответственной изменчивости.
06iu.iH характеръ Дарвинова ученая,—Рацюпальпость и простота, отсутств!е гино-тстпческихъ пачалъ, телеологически!, а пе каузальный характеръ.—Случайность.— Определеше случайности по огпошсн!ю къ необходимости — Отсутств1е творческаго начала и замена его критическим!»»—Мозаичность.—Бэрова оценка этпхъ свойствъ теорш. — Дарвинизмъ — нс эволюцюпная теор!я. — Переходъ къ критике основаны Дарвинова учешя.
Глава III.—Критика основами! Дарвинова учешя . .197.
Распространен!е выводовъ, полученныхъ пзъ наб.подешй надъ домашними животными и растениями, на организмы дикой природы.
Заключешя отъ изменчивости домашнихъ органпзмовъ къ таковой же у дпкихъ.
1) Сильная степень изменчивости—прирожденное свойство домашнихъ органнз-мовъ»—Для животпыхъ необходимы для одомашпеыя способность размножаться въ домашпемъ состоянш п способность приручаться, какъ предварительныя услов!я.— Слабая изменчивость некоторыхъ впдовъ зависитъ отъ ихъ прирожденпыхъ свойствъ, а пе отъ характера подбора.—Гусь.—Павлинъ.—Фазаны.—Аргусъ.—Попугаи.—Для растепш изменчивость составляем необходимое предварительное условие для выбора и еще более для укорепешя пхъ въ культуре.—Кизилъ п черешня.—Груша л крымская рябина.—Способность выносить разные климаты.
2)Услов1я одичаШя.—Невозможность отличить мпопя одпчавппя культурный расте-н!я отъ действительно дикихъ—опровергаетъ Дарвина.—КорспканскШ олень,—Сблвчд-
VII
кость поняты Дарвина объ услов'гяхъ одичашя и неосновательность его требовашй.— Разборъгппотетическаго примера капусты.—Приписывая возвращеп!е къ дикому типу впешнимъ 1шяшямъ, опъ противоречить своему положенно о певозвращенш старыхъ Формъ.—Золотыя рыбки.—O6njie выводы объ одичаши.
3) Появление полезны.™ измЬпеши у дикихъ организмовъ по аналогш съ появлс-н!емъ таковыхъ у домашнихъ.—У домашпихъ норму изменчивости даютъ большею частью пе вкусы любителем, а паоборотъ случающаяся изменения определяют ь эти вкусы,—Въ случаяхъ полезныхъ изменены определенная норма достигалась прямымъ вл!яшемъ культур ы.
4) Превосходство результатовъ естествен наго подбора надъ результатами искусствен-наго.—Неосновательность приводимыхъ въ пользу этого доводовъ.—Большая продолжительность времени—единственное преимущество, могущее быть признаннымъ па стороне природы.—Время само по себе ничего пе производить.—Сравпеше съ лотте-реей, съ машиной и съ армией.—Окончательные выводы.
Глава. IV. —Критика основам Дарвинова учета (Продолжение). 233.
Характеристичестя черты изменчивости дикихъ организмовъ до-пускаютъ ли признаке разновидностей за начппаюпреся виды?
' Что такое видъ?—ОпредЬлец!я Лшшея, БюФФОна, Кювье.—Источники повяш о посте-япстве видовъ.—Наблюдете, пи однимъ положительнымъ Фактомъ доселе пеопровергнутое.—Египетжя мумш и скульптурныя изображены; Флоридсюе кораллы; ново-орлеансше кипарисы въ дельте Миссисипи.—Древность природпыхъ разновидностей.—Изследовашя Филиппи надъ третичными сицилшскими раковинами.—Трудность и даже невозможность строгой Фактической поверки постоянства или изменчивости видовъ.—Необходимость прибегать къ замепительпымъ, вспомогательпымъ сред-ствамъ.—Onicymcmeiet или присутствиеФормъ не доказываю™п не опровергают^ видовой самостоятельности.—Оцтъика важности видового характера.— Затруднительность строгаго определены сложпыхъ поняты, каково и понят’ю впдъ.— МиддепдорФъ—о зпачешп вида.
Отношешя между видами и разновидностями но Дарвину»—Семь бюстатистическпхъ положены его.—Неверность съ теоретической точки зрешя.— Апалопя съ политическими организмами.—Шаткость и недоказуемость съ точки зрешя Фактической пер-, ваго положеыя.—Фактическая проверка вторые положения, по Флорамъ Южной-Баварш, Крыма и Лапланд’ш, опровергаю™ его.—Проверка третъяю положения па отдельпыхъ семействахъ растенШ, по отдельнымъ Флорамъ, по Продрому Декандоля, для двусемянодольпыхъ вообще, и по пекоторымъ Фаупамъ паземпыхъ моллюсковъ, не подтверждаетъ его; певерпо и его распростраиеше па домашнее организмы.—Действительная изменчивость зависитъ пе отъ величины родовъ, а отъ самой природы расте-шй, отъ местонахождетя ихъ (роды альпшек’ю, солончаковые), отъ легкости гнбри-дащи.—Субъективная причина,по которой болыше роды часто являются изменчивее малыхъ.—Четвертое положены пе более, какъ ничего пе доказывающш трюпзмъ.— Пятое положены.— Его смыслъ п зпачете.—Проверка па отдельпыхъ примерахь и общими статистическими числовыми выводами для двусемянодольпыхъ п мховъ, млекопитающихъ, пресмыкающихся вообще и черепахъ въ особенности и паземпыхъ моллюсковъ.—Шестое положены.—Точное определение его смысла и зпачеп’ы уже лишаетъ его доказательной силы.—Проверка па примЬрахъ растенШ.—Седьмое поло* женге.—Предварительный разъяспешя.—Неподходяпре подъ пего примеры растенш и жпвотныхъ.—Законы распределены впдовыхъ геограФпческпхъ группъ водныхъ животпыхъ и подведете ихъ подъ два обпця правила, лишающ’ы Дарвипово положе ше всякаго гепетическаго значешя,—Заключение,
VIII
Глава V. — Критика основапш Дарвинова учешя . . 308.
РазмЬры изменчивости домашнихъ животныхъ и культурныхъ растеши.
Достигли ли они видовой степени различ!я?—Двоякш ответь на это Дарвина.— Character non facit genus.—Признакъ это—ярлыкъ.—Дарвиново объяспеше Лннпеева афоризма.—Несообразность этого объяснена съ его же учешемъ.—Примерь верблю-довъ.—Разборъ Дарвинова объяснена безплод1я видовъ и плодовитости домашппхъ разновидностей.—Противоречия, въ которыя онъ самъ съ собою впадаетъ.—Опровержение доказательствъ несущественности значешя безплод!я видовъ сравпеюемъ съ другими Фпзюлогическимп различ’шми: съ прививкою, временемъ беременности и прорасташя семянъ, действ'юмъ ядовъ.
Предположите о видовомъ различш многихъ культурныхъ растенШ съ пхъ неизвестными дикими предками, а) Прямыя доказательства Дарвина.—Фактическое опровержен'^ мн'Ьшя о невероятности открыпя дикихъ родоначальнпковъ культу р-пыхъ pacTeniii; Андалузская и Иордманова пихты, лжекаштанъ. спрень, тубероза.— Результаты новейшихъ пзслЬдовашй АльФОнса Декандоля о происхождеши культур -ныхъ растепш.—Возможность исчезповешя дикихъ родоначальниковъ н'Ъкоторыхъ культурныхъ видовъ.—Обстоятельства сему благоприятствующая.—Съедобность незр'Ьлыхъ плодовъ, корней, стволовъ, цветовъ, семяпъ. —Примеры ослабления размножешя отъ сбора плодовъ: поленика, випоградъ.—Содействующее вл!ян1е одно-л'Ътностп, отсутств!я усовъ, клубней, ограниченности первоначальная' отечества, исключительности свойствъ местопахождешя, двудомности и роста сплошными обществами.— ПримЪпеше этихъ условш къ отдельными примерами исчезповешя дикихъ прародителей.—Неосновательность прпзнавашя четырехъ и шсстирядпаго ячменя и полбы за продукты культуры.—Шарлотъ, рокамболь, рожь.—Персикъ,—Невероятность происхождешя его отъ миндаля.—Пушистые и арабсше персики.—б) Косвепныя доказательства Дарвина —Неверность самая Факта педоставлешя культуре растеши странами совершенно некультурными и океаническими островами.—Примеры полезныхъ растепш, доставленпыхъ островами.—Примеры полезпыхъ растеши, оставшихся совершенно дикими, какъ изъ пекультурныхъ, такъ и пзъ культурныхъ странъ.—Обратное принимаемому Дарвиномъ отношение культуры къ произведешямъ страны.—Понятая Дарьина объ этомъ предмете составляют!» типический образчикъ его М1ровоззрешя.
Общш выводъ о размЪрахъ измЪпенш одомашпенныхъ организмовъ.—Опп пе достигли видовая предела.—Это одно лишаетъ уже Дарвиново учеше всякой Фактической основы.—Заключения отъ меньшая къ большему часто недопустимы съ положительной точки зрешя.— Примеры ошибочности такпхъ заключен^: качашя маятника, плапетныя возмущешя, эксцентрицитеты, паклопешя орбитъ и осей вращешя къ эклиптике, температурный изменешя.—И въ органическихъ видахъ измЬнешя суть колебашя различной амплитуды около постоянныхъ тпповъ пли нормъ.
Глава VI. —Критика основашй Дарвинова учешя (Продолжеше) 374.
Главные Факторы изменчивости'прирученныхъ животныхъ и воздЬлы-ваемыхъ растеши. —Искусственный иодборъ.
Малое значен1е, придаваемое Дарвипизмомъ всеми причпнамъ изменены, кроме подбора.—Перечислеше этихъ причини или Факторовъ: Т^Влъяте внгъшиихв условш.— Апализъ примера крыжовника.—2) Гибридизмъ. Земляника: существенныя изменен 1я ея завпеятъ пе отъ подбора.—Клематисъ.—Георгины.—Сливы.—Салатным цикорш.—
ix
3) Индивидуальным измтьненгя не суммированным подборами—Груша.—Подборъ пе игралъ роли въ произведении ея сортовъ. Нахождешс превосходныхъ сортовъ въ л!сахъ.— Груши у древпихъ.—i) Уродства, Капуста, необходимость сильнаго само-произвольнаго скачка вь измТшеши цветовъ, утолщенш стеблей или корней, для начала культуры породъ цветной капусты, кольрябш, брюквы.—5) Крупным внезапным самопроизвольным измтьненгя. Горизонтальный и пирамидальный кипарисъ.—Золотистая и нитчатая бюта.—Однолистная земляника Дюшена.—Колючая земляника.— Зеркальны) карпы, золотые лини, золотыя китайсюя рыбки.
UpmrfeHenie изложен наго къ образована голубиныхъ породъ. Bet замЪчатель-п^йш1я породы ихъ:—или уродства, пли болезни, или самопроизвольныя изменения.— Сравпеше важности первоначальпыхь самопроизвольно происшедшихъ измЪнешй съ дополнешемъ, усилешемъ ихъ подборомъ.—Оценка самимъ Дарвиномъ.—Могли ли произойти осповныя отклонения отъ типа безеозпательнымъ подборомъ?—Дарвинъ противоречить самому себе при защите этого мнешя.—Неудачные примеры.—Сбивчивость въ различенш методическаго п безеознательнаго подбора. — Некоторые результаты пзь исторш породъ: Дутыши.—Трубастые.—Турмана.—Чистые.—Гонцы.— Тоже доказываю™ породы куръ.—Происхождеше главнейшихъ породовыхъ раз-личш у лошадей, быковъ, овецъ.
MHbuie самихъ производителей о значеш'и и силе подбора. Правы они, а не Дарвинъ.—Съ другой стороны, опять таки правы естествоиспытатели-систематики, а не опъ.
Косвенное доказательство Дарвиномъ важности подбора. Изменяются те ли именно признаки, которые подбираются?—Примеры, ихъ недоказательность.—Причина иллюзш: субъективная и объективная для наблюдателя; последняя зависитъ отъ выбора породъ любителемъ или торговцемъ для сада, огорода или цветника.—Въ действительности п подбираемые и пеподбираемые изменчивы одинаково.—Груши, виноградъ, особенно персики.—Невозможность приписать у последнихъ изменения въ цветахъ и железкахъ листьевъ соответственной изменчивости.—Ошибочность предположен 1я Лепера.—Примеры изъ овощей.
Роль искусственна™ подбора должна быть значительно уменьшена. Зпачеше его, только практическое, применительное къ пуждамъ человека, а не морфологическое.
Причины, по которымъ значен£е, приписываемое Дарвиномъ искусственному подбору, нс встретило возражений. Ошибка умственной перспективы, по которой значеше всего близкаго,недавняго, современная) преувеличивается,—Преувеличенная оценка произведена съ качествами, выдающимися надъ среднею нормою.
Заключеше IV и V главы.
Глава VII. — Критика основаны Дарвинова учешя (Окончаше) . 449.
Борьба за существоваше и наследственность. Общее заключеше критики основашй Дарвинова учешя.
А) Борьба за существовало. Достаточно ли утверждена интенсивность ея геометрическою nporpeccieio размножешя оргапизмовъ? — Примеры устойчивости планетной системы, солености воды Касшйскаго моря.
X
О напряженности борьбы вообще. — Борьба получает* свойства подбора лишь при крайней напряженности.—Пояснен ie примерами села степпаго и лежащаго у большой рЪки, паруспаго судна и парохода. — Перелетпыя птицы—аисты. — Пчелы, невероятность насыщения ими медоносной производительности страны. — Лошади въ пампасах*. Оне пе вытеснили соответственна™ числа других* травоядных*, а размножились на счет* ускорешя круговращешя вещества.—Борьба за существовало пе всеобща, есть только частныя, местныя и временный войны.
Отсутствге непрерывности крайней напряженности борьбы.—Гипотетическш пример* приноровлешя къ питанпо пампасовой травой гипер'юмъ.—Biologia prophetica.— Гибель организмовъ отъ причин*, пе имеющих* отяошешя къ услов!ямъ определяющим* борьбу; оне прекращают* ее и результаты пачавшагося подбора исчезают*. — Засухи, наводнения, эпидемш и проч,—Применение къ водным* животным*.— Неосновательность Дарвиновой защиты.
Нзменчивость направлений борьбы. Предположительный пример* крестьян*, изменяющих* породы лошадей съ последовательно переменными целями.—Пример* состязательной борьбы между зайцами, при изменепш ея паправлешя относительно къ врагам*, пище, климату, болезням*.
Борьба за существовате—скорее консервативный, чемъ прогрессивный деятель.— Порто-сантск1е кролики.—Односторонняя борьба въ тесных* пределах* изолированной местности представляет* лучппя услов!я для подбора.—Противореч1е действительности выводу пзъ теорш.—Животныя пресноводный и па уединенных* островах*.
Большая напряженность борьбы не соответствуете большей определенности формъ и, на обороте, меньшая напряженность борьбы—-большей неопределенности ихъ.— Ежевики, как* наглядный пример*, что и съ точки зрешя Дарвина борьба нс могла иметь нужных* качеств* для ихъ Фпксацш, пе взирая на несомненную полезность изменявшихся признаков*.—Китообразный животныя, акулы, слоны, носороги съ одной стороны, рыбы из* семейства карпш съ другой.
Необходимость для подбора постепенности и отъединен! я каждой ступени изме-ненгя среды, применительно къ коей происходите борьба.—Еще о неудовлетворительности различешя методическаго отъ безсознательнаго подбора.—Кактусы.—Ночпыя и дневныя животныя.—Объяснеше примером* удлипешя трубочки венчиков* и хоботка насекомых*.
Б) Наследственность.—Дилемма, из* которой не удается Дарвпву выпутаться.— Давность наследственной передачи несомненно укрепляет* признаки.
Заключешя. Относительно гмменчивостгг.—тмры Дарвина лишена Фактической основы, ибо берется объяснять Факт* въ сущности мнимый, а пе реальный.—Относительно наследственности*.—вид* устойчивее индивидуальных* пзмепешй и разновидностей и сильнее передает* свои признаки.—Относительно гьскусственнаю подборах— съ приведешемъ его зпачешя въ должпыя границы, reopia писхождешя может* оставаться, но Дарвинизм* рушится.—Относительно борьбы за существовангех—опа лишена подбнрательпыхъ свойств*.
Дарвиново учете не выдерживает* пробы согласия его выводов* съ Фактами.
Переход* къ дальнейшему опровержению учен'ш не из* осповашй, а пзъ последствий его.
Прибавлеше к* VI главе............................................ 517.
Замеченный погрешности въ I части.
Недосмотры, требуюпце исправ.тешя прежде ’iTCiiiii.
Стран. Стр. Напечатано: Слтъдуетъ:
48 4 сверху: очевидность видимость
107 14 снизу: стеснен ie отенеше
141 12 сверху: естественный подборъ наследственность и естественный под-
и наследственность боръ
258 8 сверху: Crepis ... 23 — » Crepis . .. 23—26.
263 7 » обширнейшимъ более обшпрнымъ
371 2 снизу: 1876 года 1874 г.
406 6 сверху: 1861 1761
415 16 » правду девой
» 18 » точечпыхъ линш линш
426 6 » об шесть
128 5 » (въ департаменте Соны и Уазы) (въ департаменте Сены п Уазы)
0 и е ч а тки.
Стран. Стр. Напечатано: Слгьдуетъ:
IV 10 сверху: расширен1емъ расширешемъ
5 19 » последовательною тал- дюцинащею последовательной галлюцинацш
17 1 снизу въ примеч.: Allgemeinen Allgemeincr
60 2 » Mokin-Tandon Moquin Tandon
81 12 сверху: сравнивъ сравнимъ
» 16 » » »
106 7 » отделяющая вредные отделяющиеся вредные газы, не<»ть:
газы пеФть убиваетъ убпваютъ
109 6 у оттолкнуть отогнуть
127 5 снизу: трехъ русскихъ пере-водахъ трехъ издашяхъ русскаго перевода
140 въ подстрочи, примеч.: der des
141 3 сверху: лишь бы была но была бы
148 3 » опредеденнымъ определенными
223 4 снизу: вы брасываетъ выбрасываетъ
251 17 сверху: выходить восходить
Стран. Стр. Напечатано: Слгьдуетъ:
266 9 сверху: равно значительны равнозначнтельны
271 19 » раздЪленъ и въ разделенъ въ
303 3 » обозначешя п м'Ьсто- обпташя обозначешя местообитания
312 4 » разобранными разобранныхъ
380 5 снизу: надрезкп подрезки
436 19 сверху: Jadoigne Jodoigne
437 4 » назвавшийся называешься
447 18 » отъна съ отъ насъ
465 9 сверху: интерпонируетъ интерполпруетъ
469 9 снизу: Богусленп Богуслена /
480 9 » питались, какъ мы ви- дели. Караси питались. Какъ мы видели, караси
501 13 » наследства наследственности
ДАРВИНИЗМЪ.
КРИТИЧЕСКОЕ ИЗ С ЛЪДOB AHIE.
ВВЕДЕН1Е.
Потребность общедоступнаго разбора Дарвинова учен1я.—Смыслъ обозначешя его словомъ «Дарвпппзмъ».—Оно есть особое Философское шровоззр'Ъше.—Случайность, какъ верховный ьпровой припципъ. — Дарвинизм*!»—единственно возможная поддержка матер!алистическаго MipOB033p*I;Hifl, хотя лично Дарвнпъ — дсистъ.—Двоякая задача его учетпя. — Устранегпе телеолопп — тлавпая причина успеха Дарвинова учешя.— Неверное понятие о зпачеши случайности.—Геккель.—Приведете Дарвинизма къ уче-uiio о случайности недостаточно для его онровержешя. — Математическая п’Ьшкп. — Необходимость опровержения нзвпутри, а не извп*Ь учешя.
Безпрпстраспе и личное мое отпошеше къ Дарвинову учепЬо.—Действительный его заслуги. — Отпошеше къ авторитетами — Кого я пмЪлъ собственно въ виду при настоящемъ трудгЬ. — Точки зргЬшя, съ которыхъ должно разбирать Дарвиново учете. — Необходимость строгаго определенны и уясиешя основпыхъ пачалъ его. — Сбивчивость господствующих!» о иемъ попятШ. — Механическая ли теория Дарви-низмъ? — Еще Геккель. — Старый и повыи Дарвпнпзмъ. — Иланъ моего труда.
Въ настоящемъ труд'Ь я намйренъ представить чптателямъ полный п стропй разборъ Дарвинова учешя. Круп» читателей, къ которому я обращаюсь, по плану этой кппги, но долженъ ограничиваться учеными спещалистами: зоологами и ботаниками. По преимуществу пмЬю я въ виду образованпыхъ читателей вообще, для которыхъ собственно чужда зоологическая и ботаническая специальность; и прежде всего представляются мн!» вопросы: во-первыхъ,—возможно лп это, а во-вторыхъ, оправдывается ли такое намЬреше необходимостью, т. е. потребностью въ подобномъ труд4. На первый вопросъ отвечать не трудно. Самое пзложеше Дарвина въ трехъ главпыхъ сочпнешяхъ, заключающихъ въ себЬ его теорию: The origin of species (Происхож-jenie видовъ), The variation of animals and plants under domestication (Изм'Ьиеше животныхъ и растеши подъ вл!яшемъ одомашнешя) п The descent of man and selection in relation to sex (Пропсхождеше человека и подборъ по отношение къ полу), до такой степени ясно и популярно, 1
2
ДАРВИНИЗМ*
так* мало заключает* въ cool; технических* подробностей, пошпгашо которыхъ было бы недоступно не-спещалистамт», что и разбор* его учешя может* отличаться темп же качествами, если только хватить на то у меня уменья и силъ. Дарвинъ имЬлъ въ виду также не однихъ спещалистовъ, по и массу образованной публики, что доказывается превосходно составленным* толкователемъ (glossary) употреблепныхъ им* научпыхъ термпновъ, приложенным!, къ последнему изданно Origin of species п составленным!. Даллесом*.
Гораздо важнее другой вопросъ. Если бы Дарвпново учете заключалось въ какбмъ-нпбудь, хотя бы и самом* важномъ зоологическом*, пли ботапическ-омъ открытш изъ области Фактической, или теоретической,—какое собственно было бы до этого дело образованному читателю вообще? Оно могло бы заинтересовать его па некоторое время, чтобы преспокойно быть потом* отложенным* въ сторону, какъ дело, въ сущности, его пе касающееся. Мало лп было открытш чрезвычайной важности, необычайного интереса въ бюлогпческой области, открытш, которыя переворачивали вверхт. дном* Физюлогпчесшя поня-пя п убеждошя, прпнятыя всеми за аксюмы. Назову, какъ самые поразительные примеры: дпворооюдете (parthenogenesis) и перемежаемость поколптй (Generationswechsel). Организмы, уже одаренные половымъ размпожешемъ, воспроизводятся иногда без* всякаго содей-ств1я половаго элемента. Или—дети оказываются совершенно отличными отъ родителей, до того отличными, что относятся классификаторами пе къ разнымъ видамъ, родамъ пли семействам!», а къ разным* классам* жпвотнаго царства; а сходными, тождественными (въ существенных* чертахъ) являются впукп съ дедами, или правнуки ст» прадедами. Перюдъ тождественных* Форм* проявляется не каждым* поколЬшем* сравнительно съ непосредственно ему предшествовавшим*, а объемлетъ собою два, три и более рядов* поколЬшй. Что можно себе представить удивительнее этого, что болЬе противо-речащаго пе только обыкновенным* воззрешямъ, основанным* на ежедневном* опыте и здравом* смысле, но и воззрешямъ научным*^ Собственно говоря, так* называемое превращеше видов*, проис-хождеше одних* видовых* Форм*, которыя мы привыкли считать за постояпныя и неизменный, отъ других*, нимало не представляется бо.гЬе странным* или удивительным*. Съ точки зрЬпгя здра-ваго смысла и обиходнаго, не-научнаго, наблюдешя—это кажется даже гораздо менЬе странным* и удивительным*. Припомним* мне-шя необразованных* научно людей, не только крестьян*, но и многих* сельских* хозяев*, о том*, как* пшеница перерождается
ВВЕДЕН!»
3
въ рожь и т. и. Также точно, когда удалось Кювье реставрировать Формы давно нсчезнувшихъ съ лица земли жнвотныхъ чудо-вищныхъ разййровъ и Формъ, интересъ былъ возбуждепъ всеобщи!. Но въ чемъ же опъ собственно заключался? Образованные люди всйхъ спсщальпостей (кромЬ зоологовъ и геологовъ) и вовсе безъ спещальпостей какъ-бы говорили: очень, очень любопытно и интересно бы было, въ свободное отъ дЪлъ и болЬе привлекательныхъ удовольствш время, взглянуть на этихъ чудищъ, но впрочемъ, жили себб, такъ жили, и Богъ съ ними, намъ до нихъ въ сущности н!>тъ никакого дЬла. Во всйхъ этихъ случаяхъ, это былъ вовсе не голосъ невежества; иного отпошешя не только нельзя требовать, но, собственно говоря, нельзя и желать.
Но, между гЬмъ какъ всЬ эти въ высшей степени замечательный п интересный открыла такъ п остались въ области зоо-логш, ботаники, геологш, — Дарвпново учете овладело умами уче-ныхъ вс'Ьхъ спещальностей, всего образованпаго и полуобразован-наго общества, и не останется, п даже не остается уже, безъ снль-наго в.йяшя и па людей совершенно необразованныхъ.
Въ чемъ же заключается причина этого необычайпаго явле-шя? Еслп хорошенько вникнемъ, то пайдемъ ее уже въ самомъ имени, которое обгщй голосъ и учепаго Mipa и публики—даль этому учешю, назвавъ его Дарвинизмомъ. Г. Тпмирнзевъ (*) говорить: «Въ ncTopin наукъ бывали примеры, что за пзвЬстпой Teopieii, за известной гипотезой сохранялось имя ея автора, но чтобы имя человека сделалось парицательнымъ пазвашемъ для цЬ-лаго паправлешя, ц4лаго отдела знашя—подобпаго примера еще пе бывало, а между тЬмъ во многихъ библюграфическихъ указа-теляхъ, рядомъсъ заголовками: зоолойя, ботаника, геолойя, вы встретите новый—Дарвинизмъ». Еслп исключить пзъ этого мЬста слова, или скорее обмолвку, что Дарвпппзмъ сделался будто бы назва-н!емъ для цЬлаго отдела знашя, что очевидно пе вЬрно, то это совершенно справедливо. Действительно пи одно направлеше, данное какой-либо отрасли положительныхъ наукъ, или совокупности ихъ, сколько бы оно само по себ'Ь важно и плодотворно ня было— ни данное Коперникомъ астрономии, пи Галилеемъ физикЬ, ни Лавуазье хим!и, ни Жюсье ботанпк’Ь, ни Кювье зоолойп—не назывались п не называются Коперникизмомъ, Галилеизмомъ, Кювье-
(*) Чарльзъ Дарвппъ и его учете. Изд. 2, стр. 10.
4
ДАРВННИЗМЪ
ризмомъ и т. п. Но однако если хорошенько поищемъ, то найдемъ целую область знашй, и притомъ именно ту, которая, по праву или п'Ьть, считаетъ себя во главЬ всЬхъ знашй и наукъ, т. е. философпо, гдЬ такое обращеше собственна™ имени автора фило-соФскаго учешя въ нарицательное, для обозначешя цйлой философской системы, весьма обычно. Все говорятъ Картез1анизмъ, Спи-нозизмъ, Шеллингизмъ, Гегелизмъ для обозначения философскихъ учеши, творцами которыхъ были: Декартъ, Спиноза, Шеллингъ, Гегель. Такимъ образомъ, если мы причислимъ Дарвнново учеше къ философскимъ учешямъ, то подмеченная г. Тимирязевымъ ано-мал!я исчезнетъ; окажется, что учеше Дарвина получило назваше Дарвинизма не по причине особеннаго качественнаго превосходства и совершенства его, сравнительно съ прочими учетами въ области положительнаго знашя, а по общему характеру этого учешя, совершенно независимо отъ его внутренняго достоинства, характеру, по которому оно какъ-бы изъемлется изъ области поло-жительныхъ наукъ, и относится къ области философы). Оправдывается ли такое паше предположеше на деле, можетъ ли уче-нпо Дарвина быть приписанъ характеръ особаго Фплософскаго Mipo-воззрешя? Такой характеръ не только можетъ, но необходимо дол-женъ быть ему приписанъ, потому что учеше это содержитъ въ себе особое М1росозерцаше, высппй объяснительный припципъ, не для какой нибудь частности, хотя бы и самой важнейшей, но для цЬлаго м!ростроешя, объяспяющш собою всю область быт.
Всякому мыслящему человеку, какого бы онъ пи держался на-правлешя, сама собою и какъ бы насильственно навязывается мысль, что м!ръ разуменъ, и именно разуменъ какъ Фактъ, какъ результаты Если бы это было не такъ, если бы предположена этой разумности не лежало въ подкладке всего нашего мышлешя; то очевидно, что самое возникповеше какъ отдЬльныхъ наукъ, такъ и науки вообще было бы невозможно, ибо изследоваше безчисленнаго множества несвязанныхъ между собою Фактовъ было бы трудомъ не-возможнымъ и ни къ чему не ведущимъ; все равно, что счетъ песчинокъ на берегу морскомъ. Но если м!ръ разуменъ какъ Фактъ, какъ результатъ; то должна же быть тому какая нибудь причина столь же общая, какъ общъ самъ Фактъ, какъ обще и неизбежно сознаше этого Факта. И действительно, не только ученый и фи-лософъ, но и всякш человекъ даетъ себе на это какой-либо ответь. Какъ ни много, повидимому, такихъ отвйтовъ, большинство ихъ подводится собственно подъ одинъ—именно: что если разуменъ
ВВЕДЕШЕ
О
результатъ, то разумна п сама, произведшая его, причина. При составлен!!! себ Ь понят! я о свойствах! этой причины и отношен in ея къ результату—м!ру, мн1ш!я конечно расходятся. Одни упо-добляютъ отношеше этой разумной причины къ произведенному ею Mipy—отношение человека къ результатам! его художественной илн промышленной деятельности,—объяснете, дающее начало различным! Формам! деизма, по которому разумность Mipa объясняется целесообразностью замысла его устройства. Друпе признаютъ разумъ, какъ выражаются на философскомъ языке, имманентнымъ м!ру, что соответствует! различным! Формамъ пантеизма, по которому разумность м!ра объясняется внутреннею закономерностью всехъ яв-лешй его. Третьи, наконецъ, отрицая объективную разумность Mipa, вкладывают! эту разумность въ созерцающее м!ръ я,- но такъ какъ очевидно, что это созерцающее разумное я должно погибнуть, или лучше—не могло бы даже существовать среди неразумнаго Mipa,— они принуждены были отвергнуть вместе съ разумностью п самую реальность его,—что соответствует! различным! Формамъ субъек-тизнаго идеализма, который, следовательно приписывает! разумность м!ра, реально несуществующего, последовательною галлюципащею? созерцающего я, представляющейся ему разумной. ВсЬ эти три Формы м!росозерцан!я можемъ мы обозначить общпмъ именем! идеализма, ибо все они, подъ тЬмь пли другим! впдомъ, прибегают! ВЪ СВОИХ! об!яснен!я\! къ идеальному или духовному началу, господствующему надъ матер!ей, или даже совершенно ее устраняющему.
Но существует! м!ровоззр6н!е, отрицающее существование духа; оно конечно должно отрицать и всякую разумность м!ра, которая должна быть лишь чемъ-то кажущимся, а не действительным!. Но это возможно лишь въ томъ предположенш, если, какъ весь м!ръ, такъ и самъ человЬческш разумъ, созерцающ!!! в пзследую-щ!п его,—нензбвжиын, необходимый продукт! некоторых! простейших!, самнхъ по себе существующих! данныхъ, напримеръ: ма-тер!и п движешя, действующих! чисто механически, — и тогда эта-то механическая необходимость, продуктом! котором являемся н ты сами, и представляется памъ какъ разумность. Это всего лучше можетъ быть объяснепо прпмЬромъ. Перемена времен! года пмеетъ своимъ результатом! множество явлен!!!, представляющихся намъ разумными и целесообразными. Но перемена времепъ года зависит!, какъ известно, отъ паклонетя оси вращешя земли къ плоскости ея пути вокруг! солнца и отъ сохрапешя параллелизма оси самой себе на всемъ этомъ пути. Но для объяспешя этого послед-
С ДАРВИНПЗМЪ
няго иЬтъ надобности прибегать къ какому-либо особливому приспособление; для этого вполне достаточно отсутств!е всякой причины, могущей нарушить этотъ параллелизму и очевидно для такого отрицательнаго Факта никакого дальнЬйшаго объяснешя не требуется. Следовательно, всЬ разумные повидимому результаты пе-ремЬнъ временъ года суть неизбежный слГдств4я механическаго закона вращея1я земли, т. е. пеобходпмыхъ самихъ по себе свойствъ этого движешя. Такое объяснеше было бы вполне удовлетворительно, если бы оно могло быть применено ко всЬмъ Формамъ и явлешямъ неорганической и органической природы. Но въ томъ то и дЬло, что такое механическое объяснеше решительно неприложимо къ целыми обшпрнымъ категор!ямъ явлешй, и въ особенности не приложимо къ органическому Mipy, къ объяснение той безконечной разумности и целесообразности, который обнаруживаются въ приспособлены разно-образнейшихъ растительныхъ и животныхъ организмовъ къ услов!ямь неорганпческаго Mipa, другъ къ другу, и отдельпыхъ частей органпз-мовъ—органовъ къ целому. Оно до такой степени неприложимо, что не только никому пе удалось объяснить Формъ органическаго Mipa и ихъ происхождения механически, но, собственно говоря, никто никогда л не пытался предложить такого объяснешя. Только совершенно легкомысленное отпошеше къ этому вопросу, предполагающее совершенное пепонимаше значения и смысла механическаго объяснешя, позволило Геккелю, утверждать, что будто бы Дарвипъ представилъ такое механическое объяснеше (*).
Но если Дарвипъ этого и не сделали, онъ тЬмъ не менЬе оказалъ другую услугу матер!алистическому м)ровоззрЬшю, доетавпвъ ему совершенно иную точку опоры. Именно, принципъ механической необходимости онъ заменили принципомъ абсолютной случайности, которая является у него верховнымъ объяснительными началомъ той именно части Mipa, которая представлялась носящею на себе печать наибольшей разумности и целесообразности. Хотя принципъ случайности пгралъ роль въ нЬкоторыхи философскпхъ учешяхъ древности, какъ у Эмпедокла и Эпикура, но едва лп я ошибусь, сказавъ, что Дарвинъ первый провелъ его систематически съ большими остроум!емъ черезъ целую область самыхъ сложныхъ явлешй. Что таковъ именно существенный смысли всего Дарвинова учешя, постараюсь я строго показать въ посл4д-cTBin; здесь же,въ доказательство, что случайность есть именно верховный
(*) См. Страховъ. «Борьба съ западомъ въ нашей литератур!». Кн. 2-я.» Статья «Дарвипъ», гд$ эти педоразумЪшя и вепопимаше Геккеля прекрасно разъяснены.
введен!е
I
объяснительный принципъ Дарвинизма, приведу лишь слЬдуюпцй при-мЬръ. I'lcTopia развиты животныхъ, какъ она установлена трудами и открытыми въ особенности Бэра и его последователей, пред-ставляетъ намъ рядъ, въ строгой последовательности появляющихся, яюрмъ, или преобразованы, припимаемыхъ зародышами, совокупность которыхъ называется развипемъ. Причина связи этихъ послЬдова-тельныхъ Формъ совершенно неизвестна, но по крайней мЬрЬ закономерность ихъ установлена и сознана. Какъ же объясняют!, ее Дарвинисты? Они приппмаютъ, что развиве отдЬльнаго органическаго индивидуума есть повтореше въ сокращенномъ впдЬ тЬхъ Формъ, подъ которыми последовательный рядъ его предковъ жплъ во внЬшпемъ Mipb. пли какъ обыкновенно выражаются: оитогенезисъ (развиве отдЬльнаго индивидуума) есть сокращенное повтореше фимгенезиса (развит орга-иическихъ Формъ нисхождешемъ однЬхъ отъ другихъ). Но взрослый Формы произошли отъ накоплешя случайныхъ индивидуальныхъразличы, оказавшихся полезными въ борьбе за существоваше. СлЬдовательно,закономерность въ исторш развит оргапизмовъ подводится въ конце кон-цовъ подъ начало случайности, которое такпмъ образомъ и составляет!, верховный припиши., объясняющей и дивное разнообраз!е и дивную целесообразность органическаго Mipa—прпнцппъ, который уже сравнительно нетрудно распространить на прочёя менЬе сложный области быт!я.
И такъ дело очевидно въ томъ, что Дарвпново учеше есть не только и не столько учеше зоологическое и ботаническое, сколько вмЬстЬ съ темъ, и еще въ гораздо большей степени, учеше философскос. Дар-винизмъ пзмЬняетъ, переворачиваетъ не только наши ходячее п наши научные бшлогичесше взгляды и аксюмы, а вместе съ этимъ и все наше м!ровоззрЬше до самаго корня и основашя, и притомъ какъ Mipo-воззрЬше идеалистическое, такъ п матер1алистическое. До появлешя Дарвинова учешя, материалисты принуждены были основывать свой взглядъ на природу не на строгомъ основаны научныхъ данныхъ (ибо не могли объяснить всего механически), а въ значительной мЬре не смотря на нихъ, или даже вопреки имъ, не иначе, какъ сознательно пли безеозпательно отворачивая глаза отъ цЬлой категорш явлены, и притомъ, по общему поюшю, самой важнейшей—отъ явлешй Mipa органическаго. Они принуждены были ссылаться па смутность и запутанность этихъ явлены, распутать которую не удалось еще иаукЬ, но которая, по апалопи съ расширяющеюся все болЬе и болЬе сферою механическихъ объяснены, должна будетъ паконець подвести ихъ подъ одпнъ общы матер!алпстическы илп механически! взглядъ.
ВмЬсто такой неопределенной надежды на прогрессъ пауки въ из-
8
ДАРВИНИЗМ!
вЬстномъ смысле и паправлепш, Дарвипизмъ казалось даль возможность подвести и органически! м!ръ, со всеми его дивными приспособ-лешями органа къ органу и цЬлыхъ органпзмовъ къ внешней среде, подъ общее матер!алистическое воззрЬше па природу. Сама тайна про-исхождешя разнообраз1я оргапическихъ Формъ объяснялась до очевидности простыми, повсеместно наблюдаемыми, самимя по себе понятными явлешями, пли кажущимися по крайней мЬрЬ таковыми. Верховному разуму пе остается более места въ природе, пли по крайней Mipb онъ становится чемъ-то излпшнимъ, безъ котораго очень хорошо можно, а следовательно и должно обойтись. Правда, что самъ Дарвинъ и не думаетъ отвергать ни Бога, ни его творческой деятельности, не говоря уже о принимаемом! имъ сотворенш первобытной органической ячейки. Вотъ собственный слова его, сказанный поповоду постепеннаго усовершенствовали глаза на различных! ступенях! органической лестницы: «Пусть этотъ процессъ будетъ происходить въ Tenenie миллюновъ л4тъ; и въ течете каждаго года на мпллюнахъ особейразныхъ видовъ;—неможсмъ ли мы поверить, что живой оптически! инструмента могъ бы этпмъ путсмъ стать на столько совершеннее стекляннаго, на сколько дела Создателя совершеннее делъ человеческих!?»^'). Но ведь этотъ путь есть путь абсолютной случайности, а абсолютная случайность не только не предполагает! разумнаго руковождешя Божества,но напротив! того совершенно его отвергает!, п во всяком! случае не имеетъ в! немъ ни малейшей надобности. Следовательно, мыслители, естествоиспытатели и вообще люди менее благочестивые, нежели Дарвинъ могъ быть лпчно, очевидно получили логическую возможность оставаться при одной случайности (какъ бы они впрочем! ее пи называли), какъ при вполне достаточномъ объяс-нптельпомъ принципе. Когда па деле все происходить безъ разумнаго водительства, зачЬмъ же и предполагать его въ причине? По чувству пожалуй—по по разуму петь для сего необходимости.
Такпмъ образомъ матер!алпзмъ изъ непоследовательного учешя, пзъ предвзятого взгляда, невидимому одинъ только и сделался вполне последовательным!, вполне отрешеннымъ отъ всего предвзятаго, отъ всего предразеудочнаго. Напротив! того идеалпзмъ потерялъ всякую Фактическую почву, лишился главной—Фактической, положительно-научной точки опоры. Изъ последовательна™ опъ сделался непоследовательным!, могущимъ держаться именно только благодаря предвзятым! идеямъ,
(’) Darwin, Orig. of species. VI edit., p. 14G.
ВВЕДЕИ1Е
9
предразсудочпымъ поняпямъ. Ему уже приходится отворачивать глаза отъ всей области природы, собственно говоря отъ всего объектив-паго Mipa. Опорой остается ему лишь духовный субъективный м!ръ. Но во что обращается этотъ духовный м!ръ, когда главный и даже единственный наличный представитель его—человЬкъ, со всЬми его свойствами п дарами, происходить отъ обезьяновидныхъ животных ъ, безъ привнесешя, при этой медленной, постепенной метаморФОзЬ, чего бы-то ни было новаго, особеннаго,—когда человЬкъ отличается отъ своихъ родоначальниковъ только количественно, а не качественно, н когда эти родоначальники сами, нисходя пли восходя (какъ угодно, смотря по смыслу, который будетъ прпдаваемъ этпмъ словамъ) со ступени на ступень, въ концЬ концовъ происходятъ отъ паипростЬйшеп органической клЬточкп?
Правда, клеточка эта, благодаря строгимъ опытамъ Пастёра, а за тЬмъ Тиндаля и другихъ, представляетъ пе малую запинку. По выражение Дарвина, па самой последней страниц!? его знаменитой книги. The origin of species: «Есть велшпе во взгляд!? на жизнь, съ ея различными силами, по которому она была первоначально вдохнута Твор-цомъ въ немпопя, пли въ одну Форму» (*). Но велпчествепъ ли этотъ взглядъ или пЬтъ, во всякомъ случай, при такомъ взгляд!., Творцу оставалось вообще только два дЬла: дать первоначальный толчекъ мате-pin, и вдохнуть жизнь въ крошечные пузырьки пликомочки; для всего прочаго можно бы и безъ Него обойтись. Но отъ первой должности Онъ уже отстраненъ гипотезой вЬчностп и прирожден пости движешя веществу. Отъ второй его также грозить удалить тотъ Факгь, что на аэролптахъ найдены слЬды органическаго вещества. Правда, что невозможно себЬ представить, чтобы органическая жизнь была вЬчна па земл'Ь, не говоря уже о томъ, что сама земля не вЬчпа. Астропом!я и геолопя согласно утверждаютъ, что температура земли должна была быть некогда такою, что не только органическая жизнь, но и самое существоваше органическаго вещества было на ней невозможно. Но оно могло быть занесено на нее падающими аэролитами въ то время, когда она достаточно охладЬла, чтобы принять въ себя это сЬмя, занесенное изъ пространствъ вселенной. Какъ же произошла жизнь на аэро-литахъ, въ услов!яхъ несравненно мепЬе благопр!ятпыхъ, менЬе слож-ныхъ ч'Ьмъ на землЬ? Аэролиты, по крайней мЬрЬ отчасти, могутъ быть обломками планетъ. Но что же особеннаго заключали въ себЬ rh
(*) Origin of species. VI, p. 129.
10
ДЛРВВНИЗЛЪ
певЬдомыя планеты, чтобы въ нпхъ могло осуществиться то, что бы.ю невозможнымъ на землЬ? ОтвЬтъ очень просты туда они тоже были занесены аэролитами, въ свою очередь бывшими обломками еще дру-гихъ планетъ, принадлежавшихъ можетъ быть другими солнечными системамъ и т. д. до безконечностп. Или жизнь, какъ говорить Apyrie, есть свойство известной химической комбинацш—протоплазмы, которая, подобно всЬмъ другимъ химическимъ комбинатами, могла образоваться, когда наступили благопр!ятпыя для сего услов!я. Правда, до сихъ поръ неудалось еще получить этой носительницы жизни — протоплазмы—въ нашпхъ лаборатор!яхъ. Да мало ли для какихъ веществъ этого еще не удалось, по однако удалось уже для многпхъ. Во вся-комъ случай главное препятств!е къ распространенно матер!алистиче-скаго пли мелапическаго взгляда па всю природу,—дивное устройство органнческаго Mipa, устранялось Дарвинпзмомъ.
Довольно извйстенъ апекдотъ, что послй того какъ великш гео-метръ Лапласъ поднесъ свое знаменитое творение: «Exposition du syste-me du monde» (изложеше системы вселенной) Наполеону, велиюй императора прочитавъ его и встрйтивъ Лапласа, сказали ему: «я про-челъ вашу книгу, по къ моему удивленно нашелъ, что въ книге такого содержашя выпи разу не упоминаете о БогЬ». Лапласъ отвйчалъ па это: «Ваше величество, я нигде не встретили надобности въ этой гипотезе» . Съ появлешемъ Дарвиновой теорш, для принимающихъ её, перестала существовать надобность въ этой гипотезе и при изложенш системы органнческаго Mipa,—ея послйдняго повидимому убЬжпща.
Разумеется, что я здЬсь говорю о научномъ пли точнее философ-скомъ депзмЬ, пли вообще идеализме; для деизма релипознаго конечно дЬло обстоять совершеппо иначе. Онъ ни въ этомъ и ни въ йакомъ подобномъ основании не нуждается. Основатель ему служить внутреннее, непосредственное, а не логическое убйждеше.
Выражаясь словами Лапласа, матер!ализмъ можетъ теперь ответить: я пе встречаю надобности въ этой гипотезе ни для какой сФеры объективныхъ явлетй, а деизмъ или идеализмъ вообще долженъ сказать: я удерживаю свое м1ровоззрйше, не смотря на то, что также не встречаю надобности въ означенной гипотезе. Роли следовательно переменились не къ выгоде послйдняго, но переменились онЬ для обо-ихъ.
Однако же, возразить намъ, самъ Дарвинъ не атеистъ и не Marepia-листъ, какъ свидйтельствуютъ объ этомъ мнопя мйста изъ его сочинений, отчасти уже выше приведенныя. Кроме ихъ, въ заключительной главе той же книги, онъ, напримйръ, говорить: «Я но вижу основатель
введенье
It
ной причины, почему взгляды, изложенные въ этой книг!;, могли бы быть оскорбительными для чьихъ бы-то ни было релипозпыхъ чувствъ. Весьма утешительно вспомнить, какъ доказательство того, насколько преходящи подобныя впечатлен! я,—что на величайшее изъ открыли, когда-либо сдЬланиььхъ человекомъ—на законъ тяготЬшя, Леибпицъ нападалъ, какъ на подрывающее естественную религйо и непочтительное по отношешю къ религьп откровенной. Знаменитый писатель и вместе духовное лицо писалъ мне, что онъ постепенно научился видеть, что вероваше въ то, что Богъ создали небольшое число иервобытныхъ Формъ, способныхъ къ саморазвитие въ другь’я необходимый Формы, составляетъ столь же верное и столь же возвышенное понятье о Божестве, какъ и то, по которому Ему понадобились бы новые акты творчества, для возмещенья пустотъ, причиненпыхъ д4йст-вьемъ Его же закоповъ» (*). Эта выдержка изъ письма извЬстпаго писателя и духовнаго лица заключаетъ въ себе однако, замЬчу и я вслЬдь за Бэромъ, мысль о плане и предсоображенш будущаго, что уже не есть Дарвннизмъ.
Иные увидятъ можетъ быть новый прим^ръ непоследовательность! человеческой въ томъ, что и столь высокш умъ, какъ Дарвипъ, не логи вполне отрЬшиться отъ предразеудковъ воеппташя и окружающей среды. Друпе можетъ быть пойдутъ еще далЬе и прыппшутъ все это сознательными уступками этими самыми предразеудкамъ, т. е. известной степешь притворства и лпцем’Ьр1я. Но кто прочелъ и ызу-р чылъ сочынешя Дарвина, тотъ можетъ усумшыъся въ чемъ угодно,, только не въ глубокой его искренностьь и пе въ возвышенномъ благо- , родстве его души (**). \
(*) Darw. Orig. of spec. Vb edit., p. iii—422.
**) Относительно искренности Дарвинова деизма я не могу обойти одного замечанья, сдЬлапнаго Бэромъ въ его статьЪ: «Ueber Darwins Lebre» (Studien aus dem Gebiete der Naturwissenschaften. Zweiter Theil. S.-Petersb. 1876, S. 273), къ которому самъ Дарвннъ вероятно подалъ поводъ, но, какъ увидпмъ, совершенно случайно. Бэръ говорите: «Въ позднМшихъ издашяхъ Дарвипъ выпустилъ выраженье, что одна или немпопя основный Формы были вызваны къ жизни Творцомъ, потому что онъ усмот-рНлъ (darauf aufmerksam geworden scin wird), что вся его гипотеза, по возможности, устраняете (eliminirt) Творца, и что опъ, когда писалъ это Micro, былъ только увле-ченъ къ своему выражевно затрудпенЬемъ, какимъ-ннбудь образомъ добыть начало жизни.»—Въ н'Ьмецкомъ перевод^ Броппа,сдЬланномъ со второго апглЬпскаго изданья, которымъ Бэръ, кажется, преимущественно пользовался, заключительный слова Дарвина, приведенный нами выше съ послЪдняго VI апгл'шскаго издапЬя, совершенно съ ними тождественны. Но во второмъ американскомъ изданЬи, которое переведено со
12
ДАРВИНПЗМЪ
Какъ бы то ни было, этотъ Дарвиновъ деизмъ не можетъ быть обя-зателенъ для его последователен, ибо не вытекаетъ изъ его учешя, не находится ни въ какой -внутренней необходимой связи съ нимъ, а есть чисто личная субъективная его особенность, и все сказанное нами о в.йянш Дарвинизма на современное м!росозерцаше остается вполн), справедливыми.
Во всякомъ случае, вопросъ о томь, пмЬлъ ли авторъ разбираемаго нами учешя матер1алиетическш, или деистически взглядъ па природу, есть не болЬе какъ вопросъ бюграФичесюй, и совершенно второстепенный въ определен!!! того вл!яшя, которое имЬло это учете на Философское м1ровоззрЬше нашего времени. Довольно, что оно могло быть и действительно было понято въ указанномъ нами смысле огромными болыппнствомъ его последователей—и скажемъ, не обинуясь, последователей логпческпхъ.
Въ чемъ же заключается существеннейшимъ образомъ то свойство Дарвинова учешя, по которому эта, повидимому чисто зоологическая н ботаническая reopin, пмЬетъ, не въ примерь прочпмъ, такое первостепенное значеше для паправлешя общаго м1ровоззрЬшя въ известную сторону, т. е. что именно прпдаетъ этой спещально-научной теорш то огромное Философское значеше, которое она имела для сво-пхъ последователей, или лучше сказать для всего совремепнаго общества? Это совершенно ясно выражено въ слЬдующнхъ немногихъ строкахъ въ начале его введешя къ «Origin of species» (*): «Разбирая вопросъ о происхождеши видовъ, совершенно понятно, что есте
итораго же англшскаго, съ пемпогпмп прибавления, заимствованными изь третьяго англшскаго,—въ этомъ месте о Творце действительно пе упоминается, а просто говорится, что жизнь была вдохнута въ немпопя Формы, или въ одну. Но однако въ ;гЬ-которыхъ замечашяхъ, почерппутыхъ въ этомъ пздашп пзъ третьяго англшскаго пз-дашя, таже мысль приведена, только въ другомъ месте заключительной главы. Именно тамъ, гдЪ Дарвппъ говорить, что аналопя можетъ повести къ принят! ю, вместо п'Ъсколькпхъ первобытныхъ Формъ, только одной. Въ третьемъ издашп сказано: «поэтому я заключу, что вероятно все оргаппчесьчя существа, когда-либо живпия на земле, произошли отъ одной какой-нибудь первоначальной Формы, въ которую жизнь была вдохнута Создателемъ». Изъ этого видно, что деистическое воззреше никогда не покидало Дарвина, и что опъ только выражалъ его въ разныхъ местахъ своего со-чииешя. Столь же ясно выражено оно и въ его Variations under domestication (см. рус-скш переводъ, ч. II., стр. 461 и 462). Не имея подъ руками IV п V издашя, не могу проследить подвергалось ли въ пихъ какимъ-лпбо изменен!ямъ выражеше деистиче-скаго м!ровоззрен!я Дарвина. Совершенно верпымъ остается однако же утверждение Б эра, что вся гипотеза Дарвина, по возможности, устраняетъ Творца.
(*) Orig. of sp. VI, 2.
ВВЕДЕНЫ
13
ствоиспытатель, размышляя о взаимномъ сродстве органическихъ существъ, объ ихъ эмбрюлогическихъ отношешяхъ, геограФическомъ распределены, геологической последовательности и о другихъ подоб-наго рода Фактахъ, могъ бы прыти къ заключешю, что виды не были созданы независимо другь отъ друга, ио произошли, подобно разновидностями, отъ другпхъ видовъ. Однако же такое заключеше, хотя бы вполне основательное, оставалось бы неудовлетворительными до тЬхъ пори, пока они не моги бы показать, какпмь образоми безчислениые виды, населяюпце Mipn, были изменены такъ, чтобы прюбрЬсти то совершенство строешя и лриспособлетя, которое справедливо возбуждаете наше изумлеше».
Изъ этой выписки можно ясно усмотреть ту двоякую задачу, которую Дарвинъ предпрпнялъ решить. Во-первыхъ, это вопросъ о пропс-хождены разнообразныхъ органическихъ Формъ—спещально научная, спещально зоологическая и ботаническая часть задачи; во-вторыхъ это вопросъ о целесообразности въ природе—общефилософская часть задачи. Какъ пи важна сама по себе первая, съ общечеловеческими интересами она имеете только одну точку соирпкосповешя—это про-псхождеше самого человека, который, какъ бы мы па себя ни смотрели, все-такп—несомненно зоологпчесшй вндъ. Безъ этой частности, конечно имеющей для насъ огромную важность, но все таки частности, первая часть задачи могла бы оставаться п безъ сомнЬшя осталась бы въ спещальпомъ ведЬти зоологовъ п ботаппковъ. Этимъ конечно я не хочу сказать того, что если бы Дарвинъ прямо не коснулся вопроса о происхожденш человека въ одпомъ пзъ свопхъ сочинены, а ограничился бы общимъ вопросомъ, какъ онъ изложен ь въ осповномъ и капптальномъ его труде: «Origin of species»; то его учете, по крайней мЬр Ь со стороны пронсхождешя органических в Формъ, не переросло бы сФеры спещально научнаго интереса. Безъ сомпешя, если бы Дарзпнъ никогда п пе наппсалъ своего «Descent of man», то вопросъ тЬмъ не менее былъ бы рЬшонъ въ томъ же смысл!; и направлены, какъ и лослЬ категорпческаго объявлешя, что чело-вЬкъ происходить отъ обезьяпо-подобныхъ животныхъ. Решены это подразумевательно заключалось уже въ общемъ р1>шешн вопроса, какъ оно дано въ книге о пропсхождепш видовъ. Поэтому, признаюсь, что я никакъ не могу согласиться съ тЬмп противниками Дарвинова учешя и съ тЬми приверженцами его, которые хвалили его за то, что онъ обошелъ этотъ щекотливый вопросъ въ первомъ своемъ сочинены, и упрекали, зачЬмъ коснулся его въ особомъ трактате. Ведь это была бы только пустая риторическая Фигура умолчашя
н
ДАРВИНИЗМ!
и больше ничего, въ значеши которой никто не могъ бы усумниться, да и не сомневался.
Другая часть задачи, решающая вопросъ о происхождетя не видовъ, не органическихъ Формъ, а целесообразности въ природе вообще, пмЬетъ несравненно болЬе важное и глубокое Философское значеше. При рЬшешп ея въ томъ смысле, какъ её решаетъ Дарвинъ, даже вопросъ о происхождеши человека, отъ кого и отъ чего бы-то ни было, становится совершенно безразличнымъ. Еслп этотъ м!ръ не более какъ безсмысленное скоплен!е случайностей, принявшее только видъ ложнаго подобия разумности, то право, совершенно все равно, какъ и отъ чего бы пи происходил! человЬкъ, отъ обезьяны, свиньи или лягушки. Онъ во всякомъ случае происходил! бы отъ без-смысленнаго, и самъ былъ бы воюющей безсмыслицеп.
Одна пзъ причинъ и даже главная причина, по которой Дарви-нпзмъ получилъ такое широкое распространеше и такое владычество надъ умами современпиковъ, заключается именно въ томъ, что онъ устраняетъ целесообразность въ природе, или лучше сказать объ-ясняетъ её, не прибегая къ посредству пдеальнаго начала. Эта целесообразность сидела точно ббльмо на глазу у естествоиспытателей последних! пятидесяти, шестидесяти летъ, пока Дарвинъ своею искусною операщею не снялъ повидимому этого катаракта.
Здесь будетъ можетъ быть не лишнимъ сказать несколько словъ о прпчинахъ такого гонешя на телеолопю или учете о целяхъ, получившее право гражданства въ философш и науке со времени Лейбница, который возстановилъ это учете многих! древнихъ философовъ и въ особенности Аристотеля, устраненное Декартомъ. Какъ обыкновенно бываетъ, это собственная вина самой телеологш, т. е. вина пеумелыхъ ея последователей. Эго весьма ясно можно усмотреть изъ некоторыхъ прямеровъ, которые я заимствую изъстатьи Бэра: «О целесообразности и целестремлеши вообще» (*), и «О целестремленш нъ органическихъ телахъ въ особенности»^*). «Просвещенные любители естествозпашя, говорить опъ, которые пе причисляютъ себя однако собственно къ изслЬдователямъ природы, едва поверять, какое ютвращеше питаютъ мпопе цеховые естествоиспытатели къ призпа-шю целей и целесообразности въ процессахъ и устроешяхъ природы.» Ьбъясняя происхождеше этого отвращешя, опъ указываетъ на то, что человекъ прежде всего желаетъ получить ответь на самые важные я
(*) Baer. Studien aus dem Geb.'d. Nalnrw. II, 49,107.
(*‘) Baer. Studien aus dem Geb. d, Nalurw. II, 170—235.
ВВЕДЕН1Е
15
содержательные вопросы, почему и Греки, вмЬсто наблюдешя и опыта, стали придумывать все-объясняюпця гипотезы, и что, когда открыпе Америки, морскаго пути въ Индио, реФормацюнпая борьба, а болЬе всего открыйе Копернпкомъ вращешя земли около собственной осп и вокругъ солнца, въ высшей степени возбудили научный иптересъ п придали самостоятельность критике,—характеръ паучныхъ стремлешй того времени все еще продолжалъ оставаться средневЬковымъ. Характеръ этотъ заключался въ томъ, что ученые усвоили себЬ массу убЬж-дешй, принимавшихся и распространявшихся за положительные Факты, про которые однако никто по могъ сказать, на чемъ они собственно основывались, и въ томъ, что, при разсмотрЬтпн преимущественно органическаго строешя прежде всего хотЬлп узнать, въ чемъ! заключались намЬрешя Создателя. Эта последняя сторона характера I тогдашней пауки въ особенности была сильно развита въ анатомш. При изслЬдованш строешя человека, которыми съ особенною ревностью стали заниматься съ начала XVI столЬпя, всюду выступала, безъ всякаго памЬрепнаго отыскивашя, какъ бы силою навязываясь— целесообразность строешя. Поэтому, где ома не выражалась прямо и непосредственно, тамъ стали отыскивать цЬли Создателя, въ особенности съ того времени, какъ открыло микроскопа повело къ хвалебному созерцанию полноты Его могущества и высочапшаго искусства. ЦЬли, которыя подкладывали разпымъ строешямъ, не всегда выходили возвышенными, иногда даже невероятно глупыми. Такъ, наприм., человЬкъ имЬетъ болЬе сильные сЬдалпщные мускулы, чЬмъ какое-либо .животное. Нельзя сомневаться, что это отношеше необходимо, по причинамъ механическимъ или целесообразнымъ, а потому и осуществлено. Одинъ человекъ организованъ для прямаго хождешя: вся тяжесть туловища, которая, будучи предоставлена самой себе, заставила бы его перегнуться напередъ, должна держаться надъ головками сочлеиешй обоихъ бёдеръ, которыя вставлены въ два соотвЬт-ствуюиця углублошя таза. ДЬпств1е сЬдалпщныхъ мускуловъ, при-крЬпленпыхъ вверху къ тазу, а внпзу къ бедрянымъ костямъ, должно крепко удерживать тазъ падъ бедрами, и притомъ со стороны спины. Поэтому-то эти мускулы и особенно сильно развиты у человека, также какъ и iipo4ie мускулы, деятельные при прямомъ стояши, илп хождеши, какъ папр. мускулы икры, Анатомъ XVII столетия Шпигель открылъ несравненно болЬе возвышенную цЬль. Опт» полагаетъ, что человекъ потому обладаетъ самымъ сильно развитымъ сЬдалпщемъ, чтобы опъ могъ сидЬть на мягкой подушкЬ, когда раз-мышляетъ о величш Бож1емъ. Часто задаваемые себе вопросы были
16
ДАРВИНПЗМЪ
совершенно нелепы, почему и ответы не могли оказываться разумными. Такъ одинъ анатомъ спрашивалъ: почему у человека не две спины, и даетъ отвЬтъ: потому что это имЬло бы смешной видъ. Въ такомъ же духе, хотя и не всегда съ столь поразительно нелепыми заключешями, были написаны разный энтомо-теологш, ихтю-теологш, лпто-теологш, тсстацео-теологш, т. е. учешя о премудрости Бож1ей, доказываемой отъ насЬкомыхъ, отъ рыбъ, отъ камней, отъ раковинъ— сочипешя, который все отличаются своею бездарностью, а главное чисто человеческими представлешями, что каждая отдельная малЬй-шая частичка: папр. отростки, шипы раковнпъ отделаны сами по себе, какъ бы человеческою рукою.’Этотъ тесный ограниченный кру-гозоръ телеолопи выражался между прочимъ пзумлешемъ предъ большими числомъ однородпыхъ частей пли члеповъ въ пЬкоторыхъ жпвот-ныхъ, что и выставлялось, какъ черта, въ которой особенно очевидными образоми проявляется премудрость Бож!я. Этого рода созерца-шямъ си особыми паслаждешемъ предавался въ прошедшемъ сто.гЬтш энтомологи ШеФеръ. Очевидно, что осповашемъ такого взгляда служило представление, что каждая отдельная частичка должна была быть си трудомъ выделана на человеческш манерн. Но такъ какъ природа пе изготовляетъ всякую особенность или частность последовательно одну после другой, но предоставляетъ образовательными силами Формовать пластическое вещество; то число частей не имеети ровно никакого значешя, каки отчасти мы это уже видимъ и въ дйлахъ руки человеческихъ, при замене ручной работы машинной. II сравнительная апатом!я показываетъ, что большое число однород-иыхъ и сходныхъ частей есть признаки нисшей ступени органнзащи, сравнительно съ меньшими чпеломъ частей, обнаруживающихн между собою разлшпе. «Очевидно», говорить Бэрн, заключая свои разеуж-дешя, «что вп осповапш пападокъ на телеолопкг лежптъ лишь отвер-жеше известной ея Формы, при которой представляютп себе человекообразными Создателя, дЬйствующаго на пользу человека при каж-домъ отдЬльномъ процессе природы. Тогда конечно можно находить дурными, что жареные голуби не летяти прямо ви роти человеку. Тогда происходить странный взглядъ, что необходимости но могутъ служить средствами для достижешя целей. Кто же въ томи виноватъ, что эти господа исходить изъ такого жалкаго и мелочнаго взгляда, а не смотрятъ па законы природы, какъ на постоянный выражешя воли Творческаго начала?» (*).
(*) Baer. Studien aus dem. Geb. d. Naturw. П, 235.
ВВЕДЕП1Е
17
Отвергая цЬли, ничего пе остается, какъ приписать все случаю. Но приверженцы Дарвинова учешя обыкновенно съ негодовашемъ отвергаютъ взводимое на него обвинеше, что верховными началом!» своимъ оно ставить случайность, какъ я это утверждаю. Они отвергаютъ случайность вообще н говорятъ, что существуетъ только строгая, безпощадная, неизбежная необходимость. «Случая также точно нЬтъ въ прпродЬ, какъ нЬтъ въ ней и цЬлей, какъ пЬтъ въ ней такъ называемой свободы воли. Напротнвъ того, всякое дЬйств!е необходимо обусловлено предшествовавшими причинами, и всякая причина имЬетъ своимъ послЬдспломъ необходимый дЬпств!я. По нашему взгляду, мЬсто случая, также какъ и место цЬли и свободной воли, заступаем» въ природЬ абсолютная необходимость, avayzT]», восклпцаетъ Геккель, этотъ enfant terrible Дарвинизма. Остается только удивляться, что, сказавъ подобную пошлость, — я говорю пошлость, потому что вЬдь вся эта тирада ничего бол lie, какъ всякому, чуть пе съ дЬтства, известный аФорпзмъ, что пЬтъ дЬйств1я безъ причины и причины безъ дЬиств^я,—опъ могъ думать, что этимъ опъ что нибудь доказали п что нибудь опровергъ. Ведь все это отно-menie между причинами п слЬдствгямп, всякому известное, не мЬшало же однако людямъ безспорно умпымь, безспорно даже гешальнымъ п съ кругомъ лознашн также безсиорпо, по меньшей мЬрЬ, равными Геккелеву, продолжать признавать вмЬст!» съ необходимостью н случайность и цвли. Здесь пока еще пе мЬсто входить въ подробный разборъ отношены между необходимостью, случайностями и цЬле-сообразпостыо, который такт» превосходно «до оскорбительной ясности», какъ онъ самъ выражается, проведепъ знаменитыми Бэромъ въ его статьяхъ о целесообразности вообще и о целесообразности въ органическихъ тЬлахъ въ особенности, помЬщеппыхь во второмъ том!» его «Изсл'Ьдовашп изъ области естествознашя», а также въ небольшой брошюрЬ «Къ спору о ДарвпнизмЬ ( *). Въ этой вступительной главЬ, объясняя причины, заставивппя меня предпринять пастоящш трудъ, я могу только коснуться этого предмета и позволю себ!» прибавить лишь следующее. Положимъ, кто нибудь, отличный стрЬлокъ, наметившись, выстрЬливаетъ пзъ винтовки, нопадаетъ въ цептръ круга очень отдаленной мишени и вышибаетъ ф.шгь; и положимъ,
(*) К. Е. v. Baer. Studien aus dem Gebiete der Nalurwissenschaften. Zweiler Theil. И. Ueber den Zweck in den Vorgangen der Natur, s. 49 n Ueber Zielstrebigkeit in den organischen Korpernins besondere, S. 170.
«Zum Streit fiber den Darwinismus» (aus der Augsburger Allgemeineiy^eitung).
2
18
ДАРВИВИЗЛЪ
что въ другой разъ сотни стрелковъ, изъ столь же хорошихъ винтовокъ, вовсе не мЬтясь, а просто взявъ ружья на руку, какъ турки подъ Плевной, или еще лучше, совершенно зажмурясь, выпускаютъ тысячи и десятки тысячъ пуль и что одна изъ нихъ наконецъ также попадетъ въ центръ круга и вышибетъ Флагъ. Можно ли сказать, что въ обоихъ случаяхъ Флагъ былъ вышибленъ по законамъ одинаковой же необходимости, хотя безъ сомнЬшя въ обоихъ случаяхъ всякая пуля летела по самой строгой принудительной необходимости? Конечно всякий ответить, что въ первомъ случае пуля попала по самой строгой необходимости, ибо вЬрный прицЬлъ (конечно, при должиыхъ качествахъ ружья и при приняты во внимаше всЬхъ условш полета пули) влечетъ за собою попадаше въ цель по необходимости, но по необходимости целесообразной; а во второй разъ—по чистой случайности, ие смотря на необходимость, которой пули следовали въ своемъ полетЬ. Следовательно, необходимо различать между различными и не называть два совершенно разлпчпыхъ процесса общимъ назвашемъ, которое вслЬдств!е этого обращается въ пустую, ничего пе зпачущую общую Формулу.
Изложеше Дарвинова учешя покажетъ, что оно именно случайность выставляетъ верховными принципомъ, объясняющимъ явлешя целесообразности въ органическомъ Mipe, которая является только кажущеюся целесообразностью, ложнымъ видомъ ея,иллюз!ею,—почему это учеше должно назвать псевдотелеолойею. Если все таки кому нибудь не нравится терминъ«случайность»въ применены къ Дарвиновой методе объяснен!?! гармошп и взапмнаго приспособлен!;!, какъ отдельныхъ орга-новъ каждаго особаго органическаго существа, такъ и пхъ соотношеиш другъ къ другу п къ внешней прпродЬ, я на вемъ не буду настаивать, а скажу только, что разница въ объяснительныхъ началахъ того обыкновеннаго и стараго учешя, которое принимаетъ целесообразность въ природе и возводить объяспешя ея къ идеальной причине, и новаго Дарвинова учешя—та же самая, какъ и та, которая существуетъ между причинами вышиба Флага въ обоихъ приведенныхъ мною случаяхъ.
Изъ сказаннаго ясно, какой первостепенной важности вопросъ о томъ, правь Дарвинъ, пли нетъ, не для зоологовъ и ботанпковъ только, но для всякаго мало-мальски мыслящаго человека. Важность его •такова, что я твердо убежденъ, что нЬтъ другаго вопроса, который равнялся бы ему по важности, ни въ одной области нашего зиашя и ни въ одной области практической жизни. Ведь это въ самомъ деле вопросъ о «быть или не быть» въ самомъ полиомъ и въ самомъ широ-
ВВЕДШИЕ
1П
комъ смысле. Можно ли, следовательно, полагаться въ вопросе такой важности па то, что скажутъ друпе, хотя бы и самые высппе авторитеты, хотя бы даже сама современная наука, какъ любятъ у насъ выражаться. Ведь если бы современная паука решила, что намъ ничего не остается, какъ лишиться своего имущества, самыхъ доро-гихъ намъ благъ и лицъ, нашей жизни наконецъ, оставивъ намъ впро-чемъ на произволъ: исполнить ея решеше, или нетъ,—разве мы последовали бы ему, не вникнувъ самымъ внимательнейшимъ образомъ къ какому только способны и притомъ не доверившись никому—въ вопросъ: да полно, правильно ли она решила это дЬло, столь близко насъ касающееся, не ошиблась лп въ чемъ? А вопросъ, решаемый Дарвиниз-момъ, неизмеримо важнее и всего имущества, п вейхъ благъ, и жизни не только каждаго изъ насъ въ отдельности, но жизни всЬхъ насъ п всего нашего потомства въ совокупности. Дарвипизмомъ устраняются последнее следы того, что принято теперь называть мистицпзмомъ, устраняется даже мистицизмъ законовъ природы, мистицпзмъ разумности мёрозда-шя. А если разумность, то конечно и самъ разумъ, какъ божественный, такъ и нашъ человечески!, устраняется, или является однимъ изъ частныхъ случаевъ нелепости, безсмыслепности, случайности, который п остаются истинными, единственными господами мера и природы. Вотъ вопросъ, который предложенъ намъ Дарвипизмомъ! Достаточной лп онъ важности и существует!» ли важнЬйппй?
Но если все дЬло въ томъ, случайно ли произошли организмы и мы вместе съ ними, а следовательно и весь м!ръ, потому что оргаппче-CKift Mipb составляетъ, по общему сознашю, ту именно сферу, куда случайность всего менее имеетъ доступа; то мнопе можетъ быть скажутъ, что случайность, въ примепенш къ Mipy вообще и къ органическому въ особенности, представляется уже съ перваго взгляда чЬмъ-то столь песообразнымъ, что для опровержена всей теорш достаточно было бы уличить её въ прпзнаши этой случайности за основной прин-ципъ, и дело было бы кончено. Улпчить её въ этомъ весьма пе трудно, ДЛЯ ЭТОГО СТОИТЬ ТОЛЬКО её ИЗЛОЖИТЬ, И ВСЯК1Й, могущш что пибудь усмотреть—усмотритъ, что это действительно такъ. Но даже и этого делать не нужно. Teopia такъ ясно и общепонятно изложена сампмъ Дарвиномъ, что более ничего пе требуется, какъ прочесть его кнпгу. Это не какой пибудь Гегелпзмъ, пли тому подобная туманная фило-соф!я, на которой, какъ говорить пословица: «самъ чортъ ногу переломить»,—рядъ строгихъ отвлечеиныхъ выводовъ, или хитросплетен-ныхъ математическихъ выкладокъ, недоступныхъ обыкновенному уму и обиходнымъ познашямъ, который, чтобы сделаться общественнымъ
2*
20
ДАРВИНПЗМЪ
достояшемъ, должны быть прежде популязированы, ядро ихъ должно быть вылущено, истолчено и истерто, прежде чЬмъ сдЬлаться съЬдобнымъ для обыкновенпыхъ человЬческихъ зубовъ и переваримымъ для обыкновенныхъ человЬческихъ желудковъ.
Ио это столь ясное изложеше, не'говоря уже о разныхъ извлече-шяхъ и сокращешяхъ, помЬщенныхъ въ журналахъ, лежитъ передъ читателями въ сотняхъ тысячъ экземпляровъ на разныхъ языкахъ. II мы, PyccKie, въ этомъ отношены не обдЬлены сравнительно съ другими. У насъ есть три издашя знамепптаго Origin of species. СЬверо-Американцы также имЬютъ только три собственпыхъ издашя, Итальянцы, Голландцы и Шведы лишь по одному переводу, только многоученые и многочитаюпце НЬмцы недавно приготовили пятый, а Французы только еще четвертый. Сами Англичане въ шести пздашяхъ читаютъ, или уже теперь прочли двадцатую тысячу. Но, какъ пока-зываетъ само это число изданы и псреводовъ, кругъ почитателей новаго учешя все только расшпряется и расширяется, и случайность— какъ основное объяснительное начало—невидимому не только пе сму-щаетъ, но еще прпвлекаетъ. Но даже и для того читателя, котораго бы это смущало, развЬ этого достаточно*? Въ лучшемъ случай, т. е. принимая, что случайность составляетъ для него уже вполнЬ достаточный доводъ для отвержешя теорш, такой читатель находился бы въ положены человека, которому доказываютъ математическую пйшку, т. е. теорему д!аметрально противуположную той, въ истинности которой онъ убЬжденъ строгими путемъ геометрическаго доказательства. Я помню, какъ разъ мпЬ доказывали, что въ треугольникЬ можетъ быть два прямыхъ угла, и это безъ всякой помощи четвер га го измЬрешя. Все дЬло происходило въ нашемъ обыкновенномъ Эвклпдо-вомъ пространстве. Сначала я не замЬтилъ, въ чемъ заключалась штука пли Фортель. Что же бы я могъ въ такомъ положены дЬлать? Доказывать теорему обыкновеннымъ путемъ, какъ она изложена въ каждомъ учебникЬ? На это мой протпвникь пмЬлт» бы право отвечать: очень, хорошо, я съ вами вовсе п не спорю, очень можетъ быть, что ваше доказательство вЬрно, но вЬрпымъ остается п мое, пока вы не сможете его опровергнуть; а если вЬрпы оба, то я доказалъ гораздо больше, нежели сначала предполагалъ. Я было думалъ убЬдпть васъ въ неосновательности одной изъ теоремъ, принятых!» за несомненную, т. е. одной изъ вашихъ аксюмъ, а теперь выходить, что я опроверг!» ихъ вей разомъ, сколько ихъ ни есть, потому что опровергъ самую правильность и безсомнительность логическая) процесса вообще. Какая же остается логика послЬ того, какъ вы принуждены сознаться,
ВВЕДЕ01Е
21
что могутъ совместно существовать дв!> истины, взаимно псключаюгщя одна другую? Такъ точно п съ Дарвинизмомъ для человека, убЬжден-наго, что изъ безчисленнаго множества случайностей ничего разум-наго, никакого порядка и гармони не можетъ произойти—ничего, кроме хаоса и безсмыслицы—и со всЬмъ т'Ьмъ принужденная согласиться, что Т’Ьмъ не менЬе однако же вся эта разумность, эта гармошя п весь этотъ порядокъ все таки произошли не отъ чего другая, какъ именно отъ случайности, если не можетъ указать въ чемъ состоитъ «• Дарвпновъ Фортель, пли вЬрнЬе Дарвиновы ошибка или ошибки. Вотъ это-то необходимо открыть и представить читателямъ со всевозможною ясностью п полнотой. Достигнуть этого возможно, какъ для Дарвинова, такъ п для всякая другая учешя не извнЬ, т. е. не выставляя противъ пего разный друпя учешя, признаваемый за несомнЬнныя,—этимъ, собственно говоря, мы только ухудшили бы дело,—а изнутри, т. е. находя тЬ внутреншя противорМя, непоследовательности пли невозможности, которыя только заштукатурены, замазаны краской и лакомъ. Только въ эти внутреншя пустоты, происходящая отъ того, что камни, изъ копхъ возведено здаше, не прилаживаются другь къ другу, можемъ мы вложить ломъ и обратить стены въ кучи безсвяз-паго мусора.
Кому случалось читать опровержен!я разпыхъ теорш, учеши пли мпЬшй, особенно въ популярныхъ изложешяхъ, тотъ конечно замЬ-тилъ, что большею частью приступают къ этому такъ: сначала излагается сама теор!я и даже съ жаромъ и паоосомъ, такъ что находишься въ недоумЬши, сторонникъ или противнпкъ учета авторъ критики. Это открывается уже гораздо после, во второй части труда, где начинается столь же усиленное нападение, сколь усилена была, повидпмому, въ начале защита. Делается это конечно для того, чтобы придать изложение видъ полная-безпристраспя. Я поступаю совершенно иначе: съ самая начала читатель впдптъ ясно на чьей я стороне, какъ отношусь къ ученпо, которое собираюсь оценить и разобрать. Такъ поступаю я полагая, что безпристраси'е должно быть не въ Форме изложешя, а въ предварительномъ изсл'Ьдо-ваши. Я откровенно говорю, что избираю ту методу изложешя, которая, по моему мнение, всего сильнее можетъ подействовать на читателя, всего сильнее, убедить сомневающаяся, всего сильнее разубедить верующая. Но считаю себя въ правЬ такъ поступать потому, что былъ совершенно безпристрастенъ въ пзследоваши, такъ какъ производилъ его собственно для себя, а самого себя какой пнтересъ обманывать, какой интересъ прельщать разными маревами’.
22
ДАРВИНИЗМЪ
Вопросъ о происхождеши видовъ казался мне всегда самымъ кореннымъ вопросомъ, решите л ьнымъ для м!росозердашя тЬхъ, кто почерпаетъ его не изъ метаФизическихъ умствовашй, а изъ данныхъ объективнаго Mipa. Говоря это, я вовсе не думаю бросать тЬни на законность и на убедительность метафизическаго мышлешя, а полагаю лишь, что оно не должно состоять въ одномъ Формальномъ д^алектическомъ развиты мысли, а должно основываться на данныхъ самаго положнтельнаго свойства; однимъ словомъ должно служить не основашемъ, а завершешемъ каждаго мысленнаго здашя.
Когда я только началъ знакомиться съ данными естествознашя, меня привлекла къ себе ращопалистическая сторона учешя о непостоянстве органическихъ Формъ, о переходе одной въ другую въ томъ виде, въ какомъ это учеше изложено у Ламарка. Это было еще въ то время, когда гешй Кювье безспорно царилъ надъ всею сферою бюлогическихъ знашй. Ознакомившись ближе съ этой СФерой, конечно и я не могъ не убедиться во всей произвольности и несбыточности умо-зренш Ламарка, п все болЬе н более утверждался въ полной ихъ несостоятельности. Постоянство и неизменность видовъ, принимаемыхъ за коренныя, самобытныя органичесшя Формы, представились мне Фактическою необходимостью, передъ которой должно умолкнуть и смириться всякое ращоиалистическое возмущеше, какъ впрочемъ это уже пе разъ случалось въ исторш естествознашя, да думаю и въ другихъ нау-кахъ. Не то ли же было при провозглашены учешя о всеобщемъ тяготе-ши, за которое Лейбнпцъ укорялъ Ньютона, какъ за введен!е въ фило-софдо тапнствепныхъ качествъ и чудесь, или еще яснее при открыты закона эквивалентности хнмическпхъ соединены, противъ которого во имя ращоналыюсти возсталъ Бертолетъ, а также и при объясняющей этотъ эмпирически законъ атомистической гипотезе Дальтона, которая и теперь для большинства не-химпковъ кажется ужаснейшимъ противоречгемъ требовашямъ разума?
Когда появилось Дарвиново учеше, столь победоносно и тр!ум-Фально пронесшееся надъ умственпымъ м!ромъ и не менее победоносно п тр!умФальпо надъ нпмъ утвердившееся, я находился въ мгёстахъ весьма отдаленныхъ, хотя, по установившейся у насъ юридической номенклатуре, они къ таковымъ и не причисляются: на пустьш-ныхъ островахъ и берегахъ Белаго моря, на Печорё и Мурманскомъ берегу. Хотя далеко не столь важный по своими последств!ямъ, но бол Ье громюя и быстро разносяпцяся по wipy вЬсти, о покорены Шамиля, о начатой и оконченной Фрапко-Итальянской воине, столь же мало доходили до этихъ места, какъ и Дарвиново учеше. Познакомился я
ВВЕДЕШЬ
23
съ нимъ въ первый разъ въ Норвепи, изъ статьи въ Revue des deux mondes. Это было слишкомъ двадцать л'Ьтъ тому назадъ п съ т4хъ поръ я могу сказать, что мысль объ немъ меня уже не покидала. При открывшейся возможности, я ознакомился съ оригинальными сочи-нешями самого Дарвина и съ главнейшими сделанными противъ него возражешями. Къ этому ученпо приковывала мою мысль именно та, казавшаяся мне въ начале неразрешимой, дилемма, о которой я только что говорилъ. Съ одной стороны невозможно, чтобы масса случайностей, не соображенныхъ между собою, могла произвести поря-докъ, гармошю и удивительнейшую целесообразность; съ другой— талантливый ученый, вооруженный всеми данными пауки и обшир-наго лпчнаго опыта, яснымъ и очевпднымъ образомъ показываетъ вамъ, какъ просто однакоже это могло сделаться. Въ течете нЬ-сколькихъ лЬтъ я находился въ томъ самомъ положены, въ какомъ былъ въ течете нЬсколькихъ минуть, когда мне предложили пешку о двухъ прямыхъ углахъ въ одномъ п томъ же треугольнике. Только после долгаго изучения п еще более долгаго размышлешя увиделъ я первый выходъ изъ этой дилеммы и это было для меня большою радостью. Затемъ открылось такпхъ выходовъ множество, такъ что все здаше теоргп изрешетилось, а паконецъ и развалилось въ моихъ гла-захъ въ безевязную кучу мусора. Эти мои лпчныя впутреншя отпо-шешя къ Дарвинизму я описываю съ излишнею можетъ быть подробностью для того, чтобы показать, что изъ такого моего отношетя къ делу само собою следуетъ, что я вполне могу обещать безпристраспе въ томъ смысле, что я не утаю отъ читателя, какъ не утаивалъ и отъ самого себя, ничего такого, чтб, по мнЬшю автора или по моему собственному, сильнее говорить въ его пользу.
Изъ сказаннаго доселе пе трудно уже усмотреть, что я принадлежу къ числу самыхъ решптельныхъ протпвппковъ Дарвинова учешя, считая его вполне ложнымъ. Но возможно ли, скажутъ мне, чтобы учете, подчинившее себЬ весь современный мыслящей М1ръ съ такою безпрпмЬрною быстротою, не пмЬло на своей стороне всли-кихъ достоинствъ, которыя хотя отчасти оправдывали бы всеобщее имъ увлечете? Хотя пзъ исторш наукъ я могъ бы указать па Miiorie примеры учены и спстемъ, призпанпыхъ въ послЬдствш ложными, которыя однако же тЬмъ пе менЬе долго господствовали въ наукъ, и въ свое время считались торжествомъ человЬчсскаго разума;—со всемъ темь я весьма далекъ отъ мысли, чтобы учете Дарвина было лишено всякаго значешя и достоинства. Не говоря уже о томъ, что теор1я, проведенная съ последовательностью черезъ все много-
ДАРВПНПЗМЪ
24
образце явлений органнческаго Mipa, и повидпмому включившая ихъ вей въ кругь свопхъ объяснены, выведенныхъ изъ единаго начала, есть уже, во всякомъ случай, великое произведете человйческаго ума, независимо отъ его объективной истипности: мнопя стороны этого учешя должны считаться значительными шагомъ впереди, значительными вкладомъ въ науку. Но сущность этого учешя, т. е. предлагаемое ими объясноше происхождешя Формъ растптельнаго п животнаго царствъ, п внутренней и внйшней целесообразности строешя и прппаровлешя организмови—п это последнее, если возможно еще въ большей степени нежели первое—считаю я ложными безусловно.
Главнейшее достоинство и значеше Дарвинизма вижу я ви томи побочномн обстоятельств!;, что они обратили впимаше естествоиспытателей на таки называемую борьбу за существоваше, или общйе—на отношешя организмови къ внешнему Mipy, въ особенности же други къ другу. Правда, объ этомъ говорилось и до него, но за небольшими исключениями не выходило пзъ круга общпхъ мйстъ. Онъ внпкъ и заставилъ вникнуть въ тй до безконечпостп сложный условия, которыми одно органическое существо обусловливаем въ ихъ жизненной деятельности и въ ихъ распространены дру-riя существа, и въ свою очередь обусловливается ими. Это открыло цйлую новую область пзслйдовашй, въ высшей степени интересную п даже практически важную.
Было время, когда поди вляшемь толчка, даннаго Линнеемъ п Жюсье, все естествоиспытатели обратились къ собирание, точному описание и классиФикацш органическихъ Формъ. Направлеше это было очень полезно, ибо привело къ знакомству, по крайней мйрй, внешнему, съ миогообраз1емъ Формъ растеши и животныхъ; позволило распозноваться и ор5ентироваться въ нихъ; дало возможность обобщать, въ законныхъ предйлахъ, анатомичесшя и Физюлогиче-ыйя наблюдешя, и наконецъ' дало средства естествоиспытателями точно понимать другъ друга—знать веймъ и каждому, о чемъ. они говорятъ и пишутъ. Хотя это систематическое направлеше, какъ во многихъ отношешяхъ существенно полезное и необходимое, и теперь не должно быть пренебрегаемо; однако же оно не рйдко обращалось въ безплодное и сухое собпраше растеши п животныхъ, служившихъ лишь матер!аломъ для дйлашя новыхъ видовъ—къ Speciesmacherei, какъ говорятъ нймцы. Такимъ образомъ, полемъ п ареною ботаниковъ и зоологовъ стали гербарш, ящики съ наколотыми
ВВЕДЕШЕ
25
насекомыми, полки съ раковинами и бапки съ сохраняемыми въ спирту более крупными или мягкотелыми животными.
Плодотворный пзсл'Ьдовашя Кювье надъ строешемъ животпыхъ обратили внимаше зоологовъ на сравнительную апатомпо, — п анатомичесюе театры, анатомичесюе столы, или просто доски, стали главнымъ полемъ паблюдешп. Ботаники не могли последовать этому направленно, такъ какъ у растеши собственно пЬтъ внутренпихъ органовъ, а только внутреншя ткани, нЬтъ анатомической структуры, а только гистологическая текстура. Открытая Бэра обратилп внпмаше на эмбрюлогпо и вообще на исторпо разнила организмовъ, а труды другпхъ, преимущественно нЬмецкихъ, ученыхъ: Шванна, Шлейдепа, Моля—па важность пзслЬдовашя расти-тельныхъ и жпвотпыхъ тканой. Необходимое орудие для эмбр!о-логпческихъ п гистологпческихъ изслЬдованш составляетъ микро-скопъ, не употреблявшшея ни Линнеемъ, ни Кювье,—и объективный столпкъ микроскопа сталъ темъ полемъ, па которомъ преимущественно сосредоточилась деятельность естествоиспытателей. II гербарии съ ящиками п полками музеевъ, и анатомически театры, столы и доски, и объективные столики мпкроскоповъ — все это необходимый поля для наблоденш, дополняющая другъ друга, поля, который должны сохранить навсегда свою важность и свое значоше. Но тЬмъ не менее предстояла необходимость, чтобы наблюдатели обратились и къ самой живой природЬ, избрали полемъ своихъ изысканий настояния поля, лЬса и водный вместилища, дабы изучать жизнь организмовъ на тЬхъ мЬстахъ, где они живутъ, д’Ьйствуютъ и в.йяютъ другъ на друга. Это повое направление и дано было естествознашю Дарвиномъ, такъ что по характеру этого направлешя сама паука объ оргапизмахъ стала носить пазваше бюлопи, т. е. пауки о жизпи, хотя впрочемъ само слово это не ново и употреблялось изредка и прежде.
Дабы толчекъ этотъ имЬлъ надлежащую силу и сообщилъ новое паправлеше науке, дополняющее прежшя, было можетъ быть полезно и даже необходимо, чтобы зпачеше того, ч'Ьмъ Дарвинъ привлекъ своихъ последователей, было преувеличено въ громадныхъ разм’Ьрахъ.Это вза-пмодейств!е организмовъ, обусловливало пхъ другъ другомъп внешними вл1яшями, вообще названное борьбою за существоваше, должно было объяснить не только распределенie организмовъ по лицу земли, ихъ взаимную связь, но и самое ихъ происхождеше и гармонпо, или точнее целесообразность ихъ строешя. Меныпимъ можетъ быть и нельзя было достигнуть водворешя новаго направлешя въ наукЬ, которое должно су
26
ДАРВИНИЗМ!
щественно дополнить прежшя, хотя и не заменить ни одного изъ нихъ, какъ склонны думать мпопе, вдаваясь въ подобное же преувеличете.
Кроме этого полезнаго вл!яшя Дарвинизма на само естествознаше, онъ, кажется мне, имЬетъ важное значеше и для другихъ наукъ, н I даже для практических! сторонъ жизни, если будетъ понятъ въ его I законныхъ предЬлахъ и правильно применен!. Говоря это, я вовсе не имею въ виду принципа борьбы за существоваше. Борьбы этой па всЬхъ поприщахъ частной и общественной жизни довольно и безъ Дарвинова учешя;—а освящеше теорией эгоистических! инстинктовъ можетъ скорЬе иметь вредное, чемъ полезное вл!яше. Для примера полезнаго вл!яшя Дарвинова учешя въ его законныхъ предЬлахъ, t укажу на то, что оно даетъ научное основаше нацюнализму въ противоположность космополитизму. Въ самомъ деле, что такое 'нащональпость, какъ не накопившаяся черезъ наследственность < сумма Физичесдихъ, умственных! и нравственных! особенностей, .'составляющих! характеристичесмя черты народных! групп! — осо- бенностей, которыя кладут! свой отпечатокъ на ихъ политическую, промышленную, художественную и научную деятельность, и тЬмъ вносятъ элемент! разнообраз!я въ общую жизнь человечества и въ сущности обусловливаютъ возможность продолжительная прогресса? Между темъ, съ общепринятой философской точки зрЬшя, нащональ-ности оказываются скорее препятств!ями къ правильному развитие человечества, составляя ограничена, которыя путемъ развита должны быть побеждены ц сломлены. Можно указать еще на значеше Дарвинизма для педагоги, какъ указывающее на то, что личное воспиташе далеко уступает! по своему Bjinuiio тому воспитанно, которое происходило въ длппномъ ряду предков! и, передаваясь наследственно, составляет! значительную часть того, что мы называем! прирожденным! характером!, прирожденными способностями п свойствами человека. А это заставляет! обращать вппмаше на эти прирожденный п неизгладпмыя особенности п не позволяет! гнуть всЬхъ чрезъ колЬно въ одну дугу. Но какъ нп важны п пи полезны эти, такъ сказать, побочные, cioponnie результаты Дарвинизма, они не могутъ и не должны закрывать пэредъ нами его коренную ложность, обманывающую насъ кажущимся мнимыми объясиешемъ явлешй п искажающую общее м1росозерцан1е.
Я изложил! причины, побудивгшя меня предпринять настоящш трудъ. Но мне слышится, можетъ быть впрочем! неосновательно, одно возражеше: не дерзость ли поднимать руку на гиганта современной мысли н пауки человеку очень мало известному! Собственно
ВВЕДЕШЕ
такого вопроса не должно бы ожидать въ обществе, въ которомъ потрясена всякая вЬра въ авторитеты. Но на деле она вЬдь потрясена только въ некоторые изв-Ьстнаго рода авторитеты, въ друпе же напро-тивъ того она только усилена, усилена до степени, ну хоть вЬры вт, Аристотеля въ средше века. Дерзко и непочтительно отозваться о Бэре или Либихе—это дозволительно и свидетельствует!» о свободноыъ отношенш мысли къ авторитетамъ, но усомниться въ логичности, г. профессора Геккеля, Молешота, даже Бюхнера—это свидетельство тупоуипя, неразвитости (это последнее есть любимейшее выражеше, какъ будто развипе.чему пибудь поможетъ и даже возможно, когда развиваться нечему). Противопоставляя второй рядъ именъ первому, я вовсе не хочу сказать, чтобы эти последшя пе имели права на свою законную долю авторитетности, а требую, чтобы ко всЬмъ относились съ почтительною независимостью, почтительною во сколько каждый того заслуживаетъ.
Выразивъ мысль, что отношеше къ авторитетамъ должно состоять въ почтительной независимости, я пе полагаю, что выказалъ особое высокомерие, дерзая вступить въ борьбу съ зяаменитымъ ученымъ, признаннымъбольшипствомъсовременниковъ первымъ авторитетомъ въ области бюлогш, который вместе съ тЬмъ сделался и главнымъ руко-водителемъ господствующаго направлешя умовъ, въ одинаковой можетъ быть степени съ Французскими энциклопедистами для прошлаго сто-лЬпя. Въ свое извинеше я могъ бы указать на то, что я ведь становлюсь только на ту сторону, на которой стояли или стоять так!е авторитеты, какъ Бэръ, Агаспсъ, Мпльнъ-Эдвардсъ. Выборъ между теми или другими авторитетами одинаковаго значешя дозволителенъ кажется и самому скромному человеку. Но съ какой стати, и не дерзость лп уже, или по крайней мИрЬ высокомЬр1е—вмешиваться въ эту борьбу корпФеевъ науки между собой, вмЬсто того чтобы ожидать скромно, чЬмъ они между собой порешать? Вообще я уже отвЬчалъ на это выше. Вопросъ слншкомъ важенъ, слишкомъ близко касается вся-каго, кто только ясно попомаетъ о чемъ вдеть дело, чтобы предоставить связать чужимъ рукамъ свою участь, какъ бы ни были надежны эти руки. Надо, чтобы всяьШ могъ сделаться ея решнтелемъсъсоб.по-дешсмъ условия audialur el altera pars. Въ особенности же мною руководили слЬдуюпця побуждешя.
То, что мпЬ известно изъ ваписаннаго протпвъ Дарвинизма корифеями науки, какъ напр. Бэромъ, Агаспсомъ, КатрФажемъ и многими другими—было такъсказать напнсапо по поводу Дарвинизма, что лучше всего выражается немецкимъ словомъ gelegentlich. Никто изъ нихъ
28
ДАРВПНПЗМЪ
пе имгЬлъ въ виду представить полной, всесторонней критики Дарвинизма, да при ихъ собственныхъ спещальныхъ трудахъ едва ли это и было для нихъ возможно. Есть правда въ инострапныхъ литерату-рахъ и такого рода сочинешя, полнейшее и лучшее пзъ которыхъ прп-ладлежитъ,какъя думаю,профессору ботаники Марбургскаго университета Виганду (*). Оно кажется мнй довольно полнымъ и обстоятельнымъ. Но, не говоря уже о томъ, что его нельзя назвать популярными, въ настоящемъ зпачешл этого слова, такъ какъ авторъ им!>лъ преимущественно въ виду ученыхъ п науку, а ие вообще образованную публику, оно и по другпмъ причинами кажется мне не довольно убедительными; именно, Впгандн опровергаеть учете, пе становясь на его собственную точку зрЬшя, а такъ сказать извне, по крайней мере не дйлаетъ этого съ достаточною силою и ясностью, не проводить до конца техъ последствш, который необходимо вытекаютъ изъ логиче* скаго развит началъ Дарвинизма. Столь же большими недостаткомъ со стороны убедительности не для ученой, а собственно для образованной публики представляется мнй то, что нападете, таки сказать, ведепо въ разбродъ, что одна часть не поддерживаетъ другую и вей доказательства не сведены въ одно всесокрушающее целое. Конечно ученый спещалистъ, взвесивъ въ отдельности силу каждаго доказательства, можетъ этимъ удовлетвориться, но для человека не знако-маго спещально съ предметомъ необходимо ясно показать, что эти доказательства—не возражешя противъ частностей,а сливаются въ одно цельное доказательство противъ самой сущности учешя. Сила неко-торыхъ возражевш, по моему инЬтю, недостаточно оценена в пмйетъ видъ опровержешя частностей теорш, между тЬмъ какъ при доста-точиомъ ихъ проведепш они сокрушаютъ ее всю. При полноте неко-торыхъ частей, которая обыкновенному читателю можетъ показаться даже утомительной, притупляющей внимаше п потому излишней, друпя части, какъ папр. возражешя геологическая, оставлены въ тенп. Я позволилъ себе эту краткую критику сочинешя Виганда, достоинства котораго признаю вполне, потому что этимъ отвечаю па вопросъ, который дЬлалъ самому себй: вместо того чтобы писать особое критическое пзелйдоваше, не лучше ли было бы перевестп уже готовое сочинеше? Это сомнЬте разрешается впрочемъ очень краткпмъ обра-зомъ—я убежденъ,что,будучи переведено на русскш языкъ, сочинеше Виганда имело бы очень мало действия.
(*) Der Darwinismus und die Naturforschung Newton’s und Cuvier’s, v. Dr. Albert Wigand. Drei Bande 1874—1877.
ВВЕДЕШЕ
29
Будет* ли имЬть большее дЬиспйе то сочинеше, которое я предлагаю русским* читателям*? Хотя утвердительный отвЬтъ на подобные вопросы обыкновенно и нашептывается авторам* ихъ самолюб1емъ, я должен* сознаться, что пмЬю очень мало на это надежды. Опыт* ц чужой и личный, и даже несравненно важнЬйшш опыт* исторш, показывают*, что в* данное время убеждает* не истина сама по себЬ, а то случайное обстоятельство, подходитъ-ли, все равно истина пли ложь, к* господствующему въ известное время строю мысли, такъ называемому общественному мнЬшю—къ тому, что величается современным* Mipo-воззрЬшемъ современною наукою. И странным* образом*, этому эпитету ^современный»—что вЬдьто же самое, что временной, преходящий, въ примЬпенш къ моменту вастоящаго—придается хвалебное зиа-чеше; его как* бы отождествляютъ съ вЬчнымъ, неизменным*, чему но смыслу, опъ составляет* прямую противоположность. Какъ невозможно убЬдить щеголих*, щеголей и вообще свЬтскихъ людей въ пе-соотвЬтственности покроя пхъ костюмов* съ требовашямп изящпаго; также точно невозможно убЬдить людей, причисляющих* себя къ ип-теллигенщи, въ несогласш съ истиною многих* учеши, совпадающих* съ господствующим* м!ровоззрЬн1емъ, также подлежащим* своего рода модЬ, какъ платья, шляпки и башмаки. Было время, когда господствовало учеше патурФилосоФовъ, п хотя и тогда пе было недостатка въ трезвых* умах*, его отвергавших*, но до поры до времени они ничего не могли сдЬлать, идя против* течешя. Мало по малу на-'правлеше умов* изменилось,и тЬже самый возражешя и доводы,которые оказывались совершенно безсильными лЬтъ шестьдесят*, пятьдесят* тому назад*, получили вскоре затем* всепобеждающую сокрушительную силу. Другая заблуждения заняли мЬсто патуроФило-софш и столь же трудно пскореппмы въ настоящее время. Всякое временное направление умов* (которое вЬдь когда нибудь было, есть пли будет* современным*) состоит* изъ смЬшешя въ различных* про-норщяхъ истины и лжи. Но въ глазах* большинства современников* п эта доля истины и эта доля лжи одинаково священны и неприкосновенны, что впрочем* иначе и быть пе можетъ, такъ какъ он-Ь, т. с. эти доли истины и лжи, друг* отъ друга не отличаются и принимаются огульно за истину. Конечно, со временем* ложь отпадает*, хотя >и заменяется другою, а истина остается и накопляется. Это—пожа-.лун также своего рода подборъ.
ЗачЬмъ же послЬ этого прать против* рожна: для настоящаго без-полезно, а для будущаго невидимому излишне, такъ какъ вЬдь ложь, по самому существу своему, должна же исчезнуть? Копечпо, добросо-
30
ДАРВИНИЗМ!»
ватное искаше и провозглашеше истины и служить темъ именно средствомъ, которымъ устраняется въ свое время ложь; но и эта цель, стремлеше къ которой каждому дозволено и никому не можетъ нанести укора въ излишнемъ самомнепш, — представлялась мне и слиш-комъ отдаленною и пожалуй даже слишкомъ высокомерною, и не она* побудила .меня къ настоящему труду.
Если ложныя учешя п ложныя дпровоззръшя, который порожда-ютъ первый и въ свою очередь ими поддерживаются, по счастью, не вЬчны, даже не продолжительны; то они, также по счастью, не под-чпняютъ себе всЬхъ мыслящихъ людей во время ихъ временнаго господства. Одни, сравнительно немнопе, сознательно съ полнымъ п яс-пымъ понимашемъ причинъ отвергаютъ ложное учете. Для таковыхъ конечно ни моей, да и ничьей помощи не требуется. Но есть много людей, почитающихъ себя некомпетентными въ известной области знашя и, смотря по силе своихъ убеждешй въ истинахъ, вытекаю-щпхъ изъ иныхъ основашй, или безусловно отвергаютъ учете чуждое обычному кругу ихъ мышлешя и c<i>epe ихъ познашй, или же принимают!» ихъ съ чужаго голоса, изъ признаваемой ими необходимости согласоваться съ госнодствующимъ мнетемъ относительно пред-метовъ, по которымъ не считаютъ себя ни въ праве, ни въ возможности составить себе самостоятельный образъ мыслей.
Накопецъ есть и таьче, которые добросовестно обманываются, воображаютъ себе, что понимают!» дело, и увлекаются ложным!» уче-шемъ только потому, что составили собе неверное представлеше о его сущности и основашяхъ; потому что считаютъ за строго доказанную истину, противъ которой безразеудно возставать—то, что составляетъ не более какъ предположите, или даже неправпльный выводъ; потому что, съ другой стороны, на мнопе Факты и выводы, которые подорвали бы ихъ вЬру въ теор1ю, они не обращают!» внимашя, не изъ доктринерского упрямства, а просто по неведение. Воть этимъ-то тремъразрядамъ читателей хотелось бы мнЬ: первымъ дать опору, на которой они могли бы уже сознательно, ей connaissance de cause, основывать свое отрицаше Дарвинова учешя, не довольствуясь лишь однимъ его несогластемъ съ тЬмъ, что считаютъ истиною по другими соображешямъ; вторымъ дать оруж1е для освобождены себя отъ оковъ, такъ сказать, извне на нихъ наложенныхъ; третьимь иаконецъ дать возможность избавиться отъ заблуждешя, въ которое впали, при всей добросовестности и внутренней искренности, по недостаточному знакомству съ деломъ и неправильной оценке своей компетентности и своего знашя.
ВВЕДЕШЕ
31
Сверх» сего къ составлен!») вполне самостоятельнаго труда о Дар-виновомъ учеши побуждало меня еще убЬждсше, что пи одно изъ существующих» и мнй известных» опровержен!!! этого учешя, на иностранныхъ языках», не казалось мпЬ вполн I; удовлетворительным» въ томъ отношенш, что вей они имели въ виду только главное сочи-пеше Дарвина, его Origin of species, примйнеше его къ происхождение человека и половой подборъ (Descent of man and selection in relation to sex). А то сочинеше, которое содержит» въ себе Фактически основашя его теорш, «ИзмЬнешя животных» и растеши всл1>дств1е при-ручешя», оставлялось безъ должпаго впимашя. Между тБмъ мнопя основный положешя теорш только здЬсь подробно развиты, такъ что если всЬ данный и выводы, изъ нихъ сделанные, признать за вполн!; правильные, то учете Дарвина получило бы черезъ это сильное укрЬплешо и утверждеше, широкое основаше и глубокий Фундаментъ. Напротив» того, можно полагать, что если бы Дарвинъ правильнее, безпристрастнЬе, свободнее, не подъ предвзятым» уже углом» зрЬшя, обсудил» Факты, собранные въ этой!» Фундаментальном» сочпнеши, и присоединил» къ нимъ некоторые друг!е, частью ему известные, частно легко могиле быть отысканными, то едва ли бы онъ решился на столь смелое построеше своего учешя. Поэтому я счел» существенно необходимым» обратить все внимаше и па это сочипеше Дарвина. Мои V и VI главы почти исключительно посвящены разбору этого сочинешя. Много заимствовано изъ него же и въ I главЬ, излагающей Дарвиново учете, которое кажется мнй выиграло отъ этого въ обстоятельности, и во всяком» случай именно этимъ отличается отъ других» изложешй этого учешя. Наконец», какъ читатель можетъ усмотреть изъ многочпсленныхъ цитатъ, я часто обращался къ этому сочиненно и в» других» мйстахъ моего труда, и, какъ мнй кажется, пе безъ пользы для уяснешя дела.
Наконец» обстоятельство, которое внушает» мнй главным» образом» мысль, что пмйю право взяться въ этом» дйлй за перо, составляет» самый характер» учешя, которое намереваюсь разобрать. Если бы Дарвинизм» былъ учешем» основанным» на Фактах», то я не посмел» бы и думать о споре с» его автором», который был» п такпм» великим» мастером» ихъ наблюдать, и пмЬлъ такую многолетнюю опытность и столько случаев» къ наблюдение. Пе вступил» бы я также въ спор» съ его огромною эрудищею. На Факты должно отвечать Фактами же, на паблюдешя другими наблюдешями, или теми же, только точнее произведенными, подобно тому, как» въ богословских» прешяхъ на тексты возражают» текстами же.
32
ДАРВИННЗМЪ
Собственно говоря такпхъ Фактовъ, говорящих!» противъ теорш, которыхъ бы не имЬлъ въ виду и самъ Дарвинъ, я могъ собрать очень не много. Въ этомъ отношении я черпаю преимущественно изъ той самой сокровищницы, которую съ такимъ постоянными трудомъ, съ такою обширною эрудищею собрали самъ Дарвинъ и открыли въ своим» сочинешяхъ для общаго пользовашя. Только мнгЬ представляются они въ совершенно пномъ свЬтЬ, группруются въ выводы часто jia-метральпо противоположные тЬмъ, къ которыми приводить они ихъ собирателя. ЧеловЬкъ такъ уже устроенъ, что опъ никогда не отка-зывается отъ своего права мыслить независимо, если только вообще можетъ мыслить. Тутъ не страшатъ его никаюе авторитеты—всякш считаетъ,что и онь можетъ столь же правильно мыслить, какъ и друпе,п только тогда соглашается съ чужою мыслью,когда,сравнив!»еёсъсвоею, наидетъ, что онЬ совпадаютъ или что чужая мысль устрапяетъ пашу. Это право и я за собою сохраняю въ полномъ смысл Ь и въ полной м$р1».
Дарвинизмъ есть учете гипотетическое, а не положительно научное; съ этой точки зрЬшя п должно его разбирать, п только такой разборь и можетъ привести къ сколько нибудь решительному результату. Почти всякое Фактическое опровержение, самое удачное, можетъ отнять у него ту пли другую опору, можетъ заставить ирпвержелцевъ учета отступиться отъ некоторой, сравнительно небольшой, части пхъ воззр4шй и всегда оставляетъ открытыми исходи новаго наблюдешя или новаго истолковашя частнаго Факта. Въ особенности кажутся мнЬ недостаточными возражешя, дЬлаемыя съ анатомической точки зр$юя, которыя могутъ быть подведены подъ следующую общую Формулу: смотрите, какое огромное pas.inaie! какъ перешагнете вы чрезъ этотъ страшный промсжутокъ?—Да, для привыкшихъ смотрйть на дЬло съ строго Фактической, положительной точки зрЬшя промежутки действительно должны казаться неиереходпмыми—но что же значатъ они для т!>хъ, которые говорятъ вами, что одноклЬтчатый, или правильнее одноименный (*) организмъ и человекъ—только конечные пункты топ же непрерывной цЬпи развппя?
(*) Mat кажется, что употребительное у нас* выражеше «к.тточка» для обозиа-чен!я со всЪхъ сторонъ замкпутаго пузырька, составляющаго основной элемента состава ортаническихъ т$лъ,—неправильно и вовсе пе передаетъ смысла слова: «Zelle», «cellule», что значить келейка, маленькая комнатка, то есть попят!е тЬлостпое, а не плоскостное илп поверхностное. Клеткою называемъ мы п всякое перееЬчете двухъ парь параллельных* и даже непараллельных* линШ на одной и тон же плоскости (клетчатая матер!я); ячейка же есть нонят1е тФлостное и обозначает* пространство со всЪхъ сторон* ой^ниченцое станками, какъ напр. ячейка пчелппаго сота.
ВВЕДЕВ1Е
33
Я помню—это было уже очень давно, еще въ моемъ дЬтстве, т. е. далеко за сорокъ лЬтъ тому назадъ,—въ одномъ изъ тогдашнпхъ ил-люстрированныхъ издашй, въ «ЖивописномъОбозреши» или «Magazin pittoresque», былъ представленъ рядъ очерковъ, изображающпхъ незаметный переходъ отъ профиля лягушки къ профилю Аполлона Бельве- дерскаго. Сравнивая каждый изъ этихъ профилей съ непосредственно ему предшествующимъ и непосредственно послЬдующпмъ, разницы почти никакой пе замечается; между тймъ на одномъ конце—настоящая лягушка, а на другомъ—настоящш типъ человеческой красоты, Аполлоиъ Бельведерсюй. Въ отвлечспш всякш пореходъ возможенъ, какъ бы ни казались различными, противоположными и даже несравнимыми крайшя Формы целаго ряда. Поэтому меня не страшить сама по себе необозримая длина того разстояшя, которое лежить между одноячейнымъ организмомъ и челопЬкомъ. Страшить меня нечто совершенно иное; страшить меня то, что я ясно вижу па этомъ пути громадный разселпны, что я говорю разселпны?—бездонный пропасти и неизмеримый бездны, наполненный всяческими невероятностями и совершеннейшими невозможностями, чрезъ который нп перешагнуть, ни перескочить,нп перейти, хотя бы по тонкому, перетянутому канату, какъ тотъ, по которому переходплъБлондеиъ чрезъ Hiarapy, хотя бы и при помощи его искусства въ эквилибристике,—нп даже перелететь невозможно: невозможно потому, что изъ этихъ пропастей и безднъ выделяются таю я испарешя невозможности, который ошеломятъ каждаго дерзпув-шаго на это смельчака, хотя бы онъ былъ снабжепъ не Икаровымп, а настоящими орлиными или голубиными крыльями (эти последш'я оказались наиболее пригодными для совершешя этого подвига) и заставятъ стремглавъ низвергнуться въ ту пропасть и все падать п падать внпзъ безъ конца, между тЬмъ какъ онъ себе воображаетъ, что благополучно перебрался черезъ пропасть и спокойно, победоносно шест-вуетъ по пути къ своей вожделенной цели. Перейти этотъ путь есть впрочемъ одна возможность, такъ какъ путь этотъ, по счастью для предпринявшихъ это странствование, не реальный, не действительный, на которомъ, какъ верстовые столбы стояли бы Факты за Фактами въ длинномъ последовательномъ ряду, а чисто идеальный, пли лучше сказать воображаемый, Фантастический Чтобы перебраться черезъ препятств!я, какими бы невозможностями они нп были наполнены, стоить поэтому только зажмурить глаза и вообразить себе, что черезъ нихъ перешелъ, или еще лучше, закрыть глаза уже предварительно и решиться не замечать всЬхъ этихъ безднъ и пропастей и перенестись чрезъ нихъ все равно, какъ если бы ихъ и действительно пе было.-з
34
ДАРВННИЗМЪ
Такъ какъ, строго говоря, Фактами можно успешно опровергать только Факты же или выводы на нпхъ основанные, то мы и пе можемъ приписывать имъ особенной силы, какъ не прпписываетъ имъ ея и самъ авторъ, а т'Ьмъ более MHorie изъ его последователей. ВЬдьговорить же онъ: «Веями, кто имйетъ расположеше придавать более вЬса неизъяс-неннымъ трудностямъ (читай: Фактамъ, пе подходящимъ подъ теорш), ч'Ьмъ объяснение н4котораго числа Фактовъ, конечно отвергпетъ мою | теорш» (* (**)). Только къ тЬмъ Фактамъ будемъ мы прибегать, которые ’ представляютъ трудность въ объяснешп не по огромности разстояшя, которое необходимо для этого перескочить, а по своей особенности, представляющей какую нибудь крайнюю невероятность, или полную невозможность ихъ вывода изъ пачалъ Дарвиновой теорш. ТЬмъ большее внимаше должны мы обратить на основные принципы теорш, па возможность пхъ осуществлешя, на правильность общихъ выводовъ изъ этихъ началъ, па то, ведутъ ли они къ т$мъ результатамъ, которые намъ представляетъ действительность; однимъ словомъ на логическую сторону Teopin, ибо Teopin эта по сущности своей есть умозрительная, Философская гипотеза—логпческш выводъ, притомъ даже не изъ досто-вЬрныхъ, положительныхъ Фактовъ, хотя бы п въ не большомъ числе, а, какъ мы увидпмъ, лишь нзъ известной группировки этихъ Фактовъ, изъ приданнаго имъ освещешя. Не говоритъ ли самъ авторъ въ начале своей заключительной главы: «Весь этотъ томъ есть одпнъ длинный аргументъ» (*•)?
Такимъ образомъ, какъ самое значеше Дарвпнова учешя, далеко переростающее зоологическую и ботаническую спещальностп, на почвЬ которыхъ оно возникло и выросло, такъ п самый способе рЬшешя его громадной задачи придаютъ ему философийй Характеръ. Но этотъ философскш характеръ учешя требуетъ самаго точнаго и строгого опредЬлешя техъ осповныхъ началъ, на которыхъ зиждется обширное и высокое здаше его выводовъ. Безъ этого мы неизбежно попадемъ въ хаосъ общихъ мЬстъ, логпческихъ неопределенностей, изъ которыхъ, съ одной стороны, намъ невозможно будетъ выпутаться п которыми, съ другом, можно производить самую смелую, но и самую безеодержа-тельную игру выводовъ и комбинацш, представляющихся и правильными и верными именно только вследств!е неопределенности п шаткости понят1й, который будемъ пмЬть объ осповныхъ началахъ теорш и о ихъ комбипащяхъ.
(*) Orig. of sp. VI,р. 422, 423.
(**) Ibid., р. 404.
ВВЕДЕШЕ
35
И действительно, хотя Дарвиново учете пользуется громадною популярностью п адептами своими считаетъ, смЬло можно сказать, большинство образованных!» люден нашего времени (между строгими учеными съ самыми громкими именами можно еще встретить серьёз-пыхъ противнпковъ Дарвинизма), попяпя о Дарвинизме именно въ этой среде самыя спутанныя и неопределенный. Обыкновенно воображаютъ себе дЬло такъ: Дарвинъ возсталъ противъ какой-то мистической теорш созданш и заменили ее строго механическимъ, на необходимости основанными, учешемъ гепеалогическаго происхождешя однЬхъ органическихъ Формъ отъ другпхъ, посредствомъ открытаго пмъ новаго Фактора или деятеля природы—естествениаго подбора, подобно тому какъ Ньютонъ открыли силу тяготЬшя и объяснили ею явлешя Mipa астрономическаго; что съ этимъ естественными подборомъ въ какой-то связи находятся изменчивость, наследственность, а главное борьба за существоваше. По что должно разуметь подъ этими поня-пями, какая между ними взаимная связь, как! я комбппацш производить ихъ взапмодЬйсше—это все покрыто туманомъ, да едва ли п считается очень важными. Главное,—борьба за существоваше, устранение аптиращональпаго постоянства видовъ, введениаго, правда, талантливыми и пожалуй гешальпыми, но пе просвещенными современною наукою (чуть было пе сказали, применяясь уже къ нашему спещально русскому жаргону—отсталыми) Линнеемъ и Кювье, и мистической теорш создашй. Я это знаю изъ личнаго опыта, изъ разго-воровъ съ людьми не только вообще образованными, но даже спещально занимающимися зоолопей и ботаникой; такъ что, пого-ворпвъ съ ними, я долженъ бывалъ прекращать разговоръ, видя, что они въ ДарвпнпзмЬ, котораго считаютъ себя убежденными и сознательными последователями, ровно ничего не поппмаютъ. Что так!я пеясныя и неопределенный попит! а господствуютъ въ образованной публикЬ, между такъ называемыми непосвященными, Laien, какъ говорятъ немцы, это еще не удивительно. Но замечательно, что такого рода вещи пе только говорятся, но даже пишутся и печатаются, и что (конечно пе въ такой степени, а иногда почти и въ такой) подобный же хаосъ и подобная же путаница царствуютъ въ головахъ защитпи-ковъ Дарвинизма, заявившпхъ своими трудами, что они могли бы или по крайней мере должны бы былп быть компетентными судьями въ этомъ дЬлЬ. Чтобы все это пе казалось голословнымъ, приведу примеры изъ достоверныхъ источнпковъ.
Самъ Дарвинъ-жалуется, что часто неясно понимаютъ зпачеше началъ его теорш. «Некоторые писатели, говорить онъ, вообразили
36
ДАРВИННЗМЪ
даже, что естественный подборъ производить иди возбуждаетъ изменчивость»(*). Правда, не самъ Дарвинъ, но ревностнЬйипе пзъ его последователей утверждають, что жизненный процессъ,или по крайней мере происхождеше безконечнаго разно образ! я органическихъ Формъ, приведены имъ подъ законы механической необходимости; между тёмъ какъ этого не сделано имъ ни для одного случая, ибо можно-ли говорить о механичоскомъ объяснено!, когда, какъ справедливо заме~ чаетъ Бэръ: «въ эту гипотезу глубоко засЬла цЬлестремительность, если она нуждается для своего построеюя въ наследственности и въ припаровлепш. Наследственность—это ничто иное какъ тенденщя илп целестремлен!е (Zielstrebigkeit) еще разъ повторить жизненный про-цессъ родителей.......; въ приспособлена же целестремлеше слпш-
комъ бросается въ глаза, чтобы для доказательства этого стоило терять слова» (**'). Но и этого мало. Дарвинъ считаетъ необходимымъ прибегать не только къ наследственности и принаровлешю, но даже, отчасти по крайней мЬре, къ такпмъ вспомогательиымъ средствамъ, какъ nisus formativus. «Эти измЬнешя, вследствие какой бы причины они ип появлялись, управляются, до известной степени, тою координирующею сплою—nisus formativus—которая действительно составляетъ остатокъ одной изъ Формъ воспроизведешя, проявляемой всеми низшими органическими существами въ ихъ способности къ размножешю почками п черезъ дЬлеше» (***). Но nisus formativus—это ведь только другимъ именемъ названная жизненная, сила—поняпе не только не механическое, но даже и не Философское, или метафизическое, а вполне п совершенно мистическое—родной братъ археямъ, жизненнымъ духамъ, арканамъ природы, aura seminalis и тому подобнымъ Парацельсовскпмъ и Ванъ-Гельмонтовскимъ принципамъ.
Наконецъ Дарвинъ, хотя онъ почти всегда ясно различаетъ между действ!ями различныхъ основныхъ принциповъ своей теорш, которые по общепринятой, хотя и неправильной, терминологш можно пожалуй назвать образующими силами, но гораздо точнее деятелями, илп Факторами, иногда самъ забываетъ эту осторожность и прямо, какъ бы для краткости, объясняетъ некоторыя явлешя естественнымъ подбо-ромъ, тогда какъ они остались бы необъяснимыми, если бы этотъ волшебный подборъ разложить на составляюпця его деятельности.
(*) Grig of sp. VI, р. 63.
(*•) Baer. Stud, aus dem Geb; d. Naturw. II, p. 280.
('*’) Прирученныя животные и раст. II, етр. 388.
ВВЕДЕН1Е
37
Этому мы будемъ иметь случай представить въ послкдствш несколько примЬровъ.
Еще гораздо удивительнее, что отъ этого неяснаго различена осповныхъ началъ Дарвинизма не всегда свободны и солиднЬйппе пзъ его противниковъ. Такъ, даже и Внгандъ, авторъ самой полной и строго проведенной критики Дарвинизма, въ изложеши развЬтвлешй, на которыя онъ разделился въ разныхъ его болЬе или менке правовкр-ныхъ послЬдователяхъ, говоритъ, доказывая, что къ числу таковыхъ не можетъ быть причисляемъ известный ботаникъ А. Браунъ (*): «Хотя опъ и приписываешь на этой почве (т. е. при объяснешп проис-хождешя видовъ) некоторое значеше и естественному подбору, но только какъ регулятору, а не какъ Формотворящему, или Формоопре-дкляющему принципу, между темь какъ только въ этомъ значенш попяпе естественного подбора имеетъ смыслъ,—и въ Дарвиновой теорш только такъ и понимается». Здесь, кажется мне, Вигандъ совершенно ошибается. Самъ Дарвинъ, по крайней мкрЬ въ сущности, никогда естествепнаго подбора въ настоящемъ и строгомъ смысле ни за что другое и не принимаешь, какъ именно за регуляторъ, и, еслп опъ и приппсываетъ ему Формоопределяющее значеше въ томъ смысле, что несоответственный внешнимъ условиями Формы погибаютъ, после того какъ уже произошли, что еще вовсе пе находится въ протнворЬ-чш съ его исключительно регулятивными характеромъ; то никогда не придаешь ему значешя Формотворящаго и Формопроизводящаго начала. На этомъ онъ неоднократно самыми категорическими образомъ настаиваетъ. Все, что можно допустить, какъ я только что заметили, это, что и онъ не всегда строго следуешь своимъ собственнымъ опре-дклешямъ, какъ бы увлеченный победоносной, все изъясняющей силою своей излюбленной идеи. Это вероятно и вовлекло Виганда въ ошибку. Ио и при самомъ разборе разлпчныхъ сторопъ теорш онъ иногда ошибается, приписывая Дарвину мнЬшя, которыхъ онъ не имели.Такъ напримеръ, при разборе расхождешя признаковъ, опъ говоритъ: «Мотпвомъ при этомъ выборе служишь пе только некоторый свойства, въ копхъ одни измкпешя имЬютъ преимущество передъ другими, въ ихъ способности къ жизни; по главными образомъ должно здесь иметь решающее значеше—расхождение характеровъ, т. с. относительно большая способность къ жизни (Exislcnzfahigkeit), придаваемая крагшимъ измпнетямъ, независимо отъ особыхъ полезныхъ
(*) Wigand. Der Darwinismus 111, 292 въ прпмйчанш.
38
ДАРВПНПЗМЪ
свойства,—одною уже этою дивергенц1ею (=*)». Это совершенно неверно. Дивергенщя потому лишь и проявляется, что при пей, т.е. при занятш Формами более удаленныхъ, не по пространству, а по жизнен-нымъ услов1ямъ, месть въ природе, должно оказаться более шансовъ къ спещальнымъ принаровлешямъ, более возможности воспользоваться неисчерпанными еще полезностями, следовательно дивергенщя вовсе не дЬйствуетъ независимо отъ особыхъ полезныхъ свойствъ, а не иначе какъ именно черезъ нихъ.
Мысль, что Дарвинъ создалъ теорпо, которая механически объяс-няетъ процесеъ происхождешя видовъ, столь распространена и между тЬмъ столь ложна и можно сказать столь нелЬпа, что объ ней необходимо Сказать здесь еще несколько словъ. «По странами Европы проносится громкая молва: тайна создашя наконецъ открыта. Подобно тому какъ Ньютонъ открылъ законы движешя небесныхъ т’Ьлъ, Чарльзъ Дарвпнъ указалъ законы, которымъ слЬдуютъ жизненный Формы, и темь осуществилъ еще болыиш прогрессъ въ науке, ч4мъ йсаакъ Ньютонъ» (**). Этими словами начинаетъ Бэръ свою статью о Дарвиновомъ учеши. Это уподоблеше Дарвина Ньютону, которымъ выражали свои восторги не только научные последователи новаго учешя, по можно сказать вся образованная публика, — очевидно заклю-чаетъ въ себе ту мысль, что, подобно тому какъ Ньютонъ открылъ ме-даничеыпе законы, управляющее движешями небесныхъ те.дъ, Дарвпнъ сдЬлалъ то же самое относительно Формъ органнческаго Mipa.
Эта общая, неясная мысль—о значении того поступательнаго шага, который сделало естествозпаше въ Дарвиновомъ учеши—пе замедлила быть и категорически высказана. Эта заслуга, ибо во всякомъ случае можно считать заслугой всякое Формулпроваше неопределенной мыслп, хотя бы она оказалась абсурдомъ, нли нелепостью, принадлежать знаменитому Геккелю. Читателей, любопытствующихъ познакомиться во всей полноте съ этимъ поразительнымъ документомъ, отсылаю къ превосходной статьЬ Н. Н. Страхова: «Дарвинъ», во второй книжке его «Борьба съ Западомъ въ пашей литературе» (стр. 136—141), статье, до очевпдпости доказывающей, что основной объяснительный прин-ципъ Дарвинизма есть именно случайность, а не что-либо иное. Я здесь только вкратце укажу па ту глубину безсмыслицы, къ которой ведетъ приписываше Дарвину механическаго объяснешя процесса происхождешя видовъ. Вотъ что говорить Геккель: «Еще большая за-
(*) Wigand. Der Darwinismus I, p. 218.
(**) Baer. Studien II Theil, p. 237.
ВВЕДЕП1Е
39
слуга великаго англшскаго натуралиста состоптъ въ томъ, что онъ въ первый разъ создалъ теорпо, которая объясняетъ механически про-цессъ происхождешя впдовъ.............Сл'Ьпыя, безсознательно и
безцйльно действующ]я силы природы, которыя, какъ доказываете Дарвинъ, составляютъ естественныя, дЬйствуюпця причины всЬхъ еложныхъ и, невидимому, столь целесообразно устроенныхъ Формъ въ животномъ и растительномъ царствахъ, суть жпзнепныя свойства наслпдственности и приспособлетя, или измпнчивости. Оба эти жизненныя свойства принадлежать всемъ органпзмамъ безъ исключения п составляют!) лишь особыя обнаружения, или частный явлешя двухъ другихъ болЬе общпхъ жпзпеппыхъ деятельностей: Отправлений размножения и питания, и именно—приспособлеше тЬспо связано съ ппташемъ, п наследственность съ разможешемъ. По, какъ всЬ явлешя нпташя и размножешя суть чисто механичесше процессы природы и производятся только одними Физическими и химическими причинами, то тоже нужно сказать и объ пхъ частныхъ явлешя хъ, объ отправле-шяхъ приспособлетя и наследственности». Что за невообразимый сум-буръ!«Какъ?—наследственность и изменчивость»,(и даже приспособление, такъ какъ вЬдь это по Геккелю синонимъ изменчивости) «суть силы природы! Большей безсмыслпцы въ уиотребленш слова сила еще не бывало» восклпцаетъ въ справедливость изумленш г. Страховъ.— «Питаше п размножеше суть чисто механичесше процессы; ио кто же п когда это доказалъ?» продолжаетъ онъ. По вЬдь и этого еще мало. Какъ! прпсиособлеше и изменчивость одно в тоже? спрошу я въ свою очередь. Ну, тогда целое и его часть также одно и тоже, ибо очевидно, что, если приспособлеше необходимо предполагаетъ изменчивость, то изменчивость никоимъобразомъ еще не предполагаетъ прпспо-соблешя. Почему далее прпсиособлеше тесно связано съ ппташемъ, а наследственность съ размножен 1емъ? Въ одномъ смысле конечно при-способлеше связано съ пнташемъ, именно тЬмъ, что если бы какое животное илп растеше перестало питаться, то умерло бы, а умершее не могло бы изменяться, а следовательно и приспособляться; но также точно оно не могло бы п размножаться, а следовательно и оставлять после себя паслЬдппковъ. Почему приспособлеше есть частный случай пнташя вообще? Если бы родъ пищи пзвЬстнымъ образомъ иззгЬнялъ организма и на этомъ в.пянш пищи была бы построена какая-либо. теортя происхождешя впдовъ, то по такой теорш это и могло бы быть/ такъ, но Teopifl эта не была бы Дарвиппзмомъ. По Дарвину, напро-’ тпвъ того, организмы размножаются въ столь сильной пропорцш, что пмъ скоро не хватило бы места въ природе, и потому погибаетъ то,
40
ДАРВИНИЗМЪ
что плоше приспособлено—а безъ этого всякое животное или растете со всЬми ихъ пзменен!ями, безотносительно къ степени ихъ приспособленности, существовало бы- въ прпродЬ; следовательно приспособ-' лете,ио этому учешю,есть именно результатъ излишнего размножения, а вовсе не питашя. Наконецъ, еслп бы даже питаше и размножеше действительно были чисто механическими процессами природы, то изъ этого ни мало не следовало бы, что и приспособление и наследственность были бы таковыми же чисто механическими процессами.Въ еамомъ дЬл!;, чрезвычайное усилен!® упругости паровъпри пагрЬваши есть безъ сомнешя уже чисто Физически! процессъ, и деятельность паровой машины, выпрядающая хлопчато-бумажную нить, очевидно также частное обнаружен!® этой расширительной силы пара; но можно ли сказать, что и выпрядающая нить машина и самое выпрядете нитей суть результаты механическихъ процессовъ — слЬныхъ, безсозна-тельно и безцЬльно действую.щихъ сплъ природы?
Необходимость определить со всею строгостью значеше ос.новныхъ началъ Дарвинизма заставляетъ меня, прежде приступлешя къ разбору этого учешя, представить чптателямъ точное и полное изложен!® этого учешя, которое должно послужить твердымъ базисомъ всего дальпЬйшаго разеуждешя. Здесь представляется па первомъ же шагу не малое затруднен!®. Излагать ли Дарвиново учете въ томъ виде, какъ оно появилось въ первыхъ издашяхъ знаменитой книги: «Origin of species», или такъ, какъ оно изложено въ послЬднемъ ея пздашп? Первоначально пользовался я вторымъ амерпканскимъ издашемъ, къ которому присоединены некоторый прнбавлешя изъ третьяго англн!-скаго. На необходимость обратить внимаше па поелЬдующ!я пздашя указали мнЬ: одно примЬчаше Дарвина въ другомъ его сочиноши: «О происхождешп человека и подборе по отношешю къ полу», и то раз-личеше, которое дЬлаетъ Вигапдъ между прежними п новыми воззрЬ-шями Дарвина. Признаюсь, я старался достать самое новое издаше Дарвина, шестое, 1878 года, какъ говорится, собственно для очнпщ-шя совести. Но, прочитавъ, я былъ изумленъ огромною разницею, существующею между.первоначальнымъ и новымъ Дарвипизмомъ. Первоначальный—каковы бы нп были его достоинства пли недостатки— былъ учешемъ строго последовательпымъ, почти всегда п во всемъ остающимся вЬрнымъ самому себе; въ новомъ же введены так!я ограничена и так!я начала, который, будучи совершенно чужды этому учешю, при ихъ логпческомъ развили, собственно говоря, уже сами по себе подрываютъ его въ еамомъ корне. Подъ этимъ я разумею вовсе не то, па что жалуется Дарвинъ, на стр. 421 шестаго издашя,
ВВЕДЕН1Е
41
говоря: «Но такъ какъ мои заключен!» были недавно изложены въ ложномъ свЬт’Ь (misrepresented) и утверждалось, что я приписываю пзм4неше видовъ исключительно естественному подбору, мне позволено будетъ заметить, что въ первомъ изданы этого труда и въ послЬд-ств!и я помЬстилъ на самомъ видномъ месте,—именно въ конце Введе-шя, сл'Ьдующгя слова: «Я убЬжденъ, что естественный подборъ былъ главнымъ, но не единственными средствомъ изменены». Но это ни къ чему не послужило». Хотя я и полагаю, что Дарвинъ придали въ посл'Ьднпхъ издашяхъ гораздо большее значеше употреблешю и неупотребление органовъ, непосредственному в.пяшю внЬшнихъ условш и тЬмъ изм'Ьнешямъ, который кажутся намъ, какъ онъ говорить, по нашему невежеству, самопроизвольными (spontaneous), подЬло вовсе не въ этомъ. Есть нечто другое, несравненно важнейшее, указывать на которое теперь не представляется пока ни возможными, ни нужными.
Въ виду этихъ соображены, я долженъ былъ держаться п при изложены Дарвинова учев1я, и при разборе различиыхъ его положены строго последовательна^), такъ сказать, правовЬрнаго Дарвинизма. Къ этому побуждало меня и то, что последователи Дарвина продолжаютъ придерживаться именно этого строгаго Дарвинизма, какъ бы не желая п знать тЬхъ ограничены, который самъ Дарвинъ счелъ нужными ввести въ свое учеше. Собственно говоря, иначе и поступать они не мо-гутъ, ибо, при допущены этихъ ограничены, не трудно было бы усмотреть, что ими подрывается вся reopia. Укажу, какъ па примерь такого изложешя Дарвинизма въ его строгой ФормЬ, на вышедшее въ 1883 году второе издаше сочинешя г. Тимирязева: «Чарльзъ Дарвинъ и его учеше»—изложенie очень вЬрноё и обстоятельное.
Но придерживаясь старыхъ изданы, я всегда привожу и тЬ измЬ-нежя, который авторъ счелъ необходимым!» и возможными допустить въ своей теорш, указывая, на сколько опп, по моему мнЬнпо, съ нею согласпмы.
Въ этомъ отношен in замечу пока вообще: Дарвинъ дЬлаетъ мнопя уступки, но какъ бы пе замЬчаетъ всей ихъ силы, всего пхъ зпачешя; какъ будто те страницы, на которыхъ онъ ихъ излагаетъ, отделены отъ всего остальнаго такими непроницаемыми даже для мысли перегородками, что на все, что написано до этого места, и на все, что написано после него, онЬ пе имеютъ никакого в.пяшя. Въ предыдущими п въ ноелЬдующемъ все остается по старому.
Я уже говорили выше, что большинство Фактовъ, которые я имели въ виду, суть те же самые, которые въ такомъ изобилы собраны Дар-впномъ для подтверждешя его теорш п изложены въ его сочинешяхъ,
42
ДАРВиНПЗМЪ
преимущественно въ «Изм'Ьненш животныхъ и растений при одомашне-ши.» Мнопе изъ этихъ Фактовъ доказывают^ по моему, совершенно противное. Но этого мало, даже некоторые изъ выводовъ, которые, по моему мнЬшю, совершенно подрываютъ его Teopiro—Дарвинъ видитъ и дЬлаетъ ихъ самъ. Но въ остальномъ все остается такимъ же, какъ если бы ихъ и не бывало. Между тймъ какъ на опровержеше многихъ возражешй, далеко не столь существенныхъ, онъ употребляетъ боль-ппя усил!я и заппмаетъ ими много страницъ,—эти онъ едва удостои-ваетъ общею Фразою, нисколькими неопределенными возражешямп. Я не могу этого приписать ничему иному, какъ уверенности автора во всесокрушающей силЬ его учешя о подборе, уверенности, которая иногда его совершенно ослЬпляетъ.
Въ заключеше моего несколько длиннаго введен!я, въ которомъ я желалъ подробно и откровенно представить, какъ мои личныя отноше-шя къ излагаемому и разбираемому ученпо, такъ и отношешя моего труда къ читателямъ, я желалъ бы изобразить весь ходъ мыслей, ко-тораго я буду держаться при исполненш моей задачи; но сделать это съ желательной полнотой и ясностью едва ли теперь возможно, п потому ограничусь самымъ общимъ. После изложешя теорш, при которомъ воздержусь вообще отъ всякой критики, за исключешемъ иногда неболыпихъ замечашй, касающихся частностей представляющихся мне неверными или сомнительными,—что составить содержаше первой главы,—перейду къ уясненно основныхъ принциповъ Дарвинова учешя, къ точному определешю значешя тЬхъ Факторовъ, комбинацш коихъ Дарвинъ приписываетъ происхождеше органическихъ Формъ черезъ пзмепеше ихъ предшественниковъ, и подвергну каждый пзъ этихъ Факторовъ критике въ отдельности. Затемъ уже перейду къ рассмотрении ихъ комбинацш или такъ сказать ихъ сложной игры, которая собственно и пораждаетъ новыя Формы въ природе, т. с. къ разбору чистаго Дарвинизма, пли учешя объ измЬнешяхъ органическихъ Формъ подъ в.пя-шемъ естественпаго подбора, какъ оно изложено въ Origin of species, съ темп подтверждешями, который составляютъ содержаше «Variation of animals and plants under domestication» (*). При этомъ я сначала
(*) Это последнее сочинеше пмЬлъ я только въ русскомъ перевод!; В. Ковалевскаго: «Прирученных жнвотпыя и возд!>лапиыя растопи». Переводъ вообще хорошъ, что очень рЪдко бываетъ съ русскими переводами ученыхъ кппгъ, между которыми мы могли бы указать на таш (хотя и сд'Ьлапныя подъ редакщею лпцъ, пользующихся заслуженною репутащею въ нашемъ учепомъ Mip!i), въ которыхъ, дабы добраться до смысла, мп'Ь приходилось переводить буквально съ русскаго обратно па языкъ оригинала. Только этимъ путемъ, и то не всегда, удавалось попять смыслъ искаженнаго текста. Но въ перевод!; г. Ковалевскаго хороша только зоологическая часть; ботапп-
ВВЕДЕН1Е
43
обращу внимаше па общую часть вопроса, дабы рЬшпть, возможно.in вообще представить себЬ происхождеше органпческихъ Формъ путемъ, предложеппымъ Дарвиномъ, а еслибы это и оказалось возможными, то
ческая же, подъ редакщею г. Герда, обпаружавастъ совершенное незнакомство именно съ теми растешямп, которыя п составляютъ предметъ этого сочппсшя, т. е. съ плодовыми, огородными и декоративными. Hanp. Hautbois такъ и осталось безъ перевода, когда это просто значить клубника, а болЬе общее Strawberry переводится часто клубникой, между тЬмъ какъ это зпачитъ земляника вообще какая бы то-пи было. Mignonette также остается безъ перевода, а это просто всемъ известная резеда. Picotees пе переводится, а пишется садовая гвоздика,п Picotec, тогда какъ это тоже наши обыкновенный голлапдскш гвоздики, только росппсапныя по светлому Фону бо.гЬе темными черточками. Muscari comosum переведено: перистый тцпптъ; Muscari не пациитъ, а comosum пе перистый—это значить махорчатое мускари. Мальва Queen of the whites наверное пе мальва, а штокъ-роза (Althaea). Пли па той же страниц!; (II. 340) «вишневое дерево изм^ппло время своего процв'Ъташя»—безъ сомпеп!я: цветешя. Пазваше Hydrangea не переведено,хотя имеется общеупотребительное русское пазваше гор гелз1я. Dianthus barbatus есть турецкая гвоздика. Laciniated leaves зпачитъ разсЪченпые или разрезные листья, а не вырезные, что имЬетъ совершенно ппой смыслъ. Brassica Napus— ptua, a Brassica Rapa—брюква. Почему Citrus medica (I. 353.) дпкШ цитропъ—когда это нашъ обыкновенный лпмонъ? Эпптегь дикИЬ гЬмъ болЬе не годится, что прочая разновидности лимона, какъ то: тонкокожей, въ торговле называемый мессинскпмъ (Citrus medica Limonum), и сладкш лпмопъ (С. medica Limetta) и мелкШ очень кислый (С. medica acida) встречаются дикими, какъ и толстокожи! (Cedratier по-Фрапцузски). Вги-gnon почти тоже, что по-аиглШскп nectarine, т. е. гладкокожей или арабский персикъ. Некоторые ограпичпваютъ это название лишь темп гладкокожими персиками, у копхъ мясо отъ косточки не отделяется. Разновидность елпвъ—gage—безъ перевода, между темъ какъ это всемь известный ренклодъ. Сикомора по-русски ппкому не попятно— это кленъ лжечипаръ(Асег pseudopIatanusJ.Cucurbita moschata вовсе не арбузъ, а мускусная тыква, арбузъ же—Citrullus vulgaris или Cucumis Citrullus Ser. minCucurbita Citrullus L. Вообще семейство тыквенныхъ особенно не удалось. Оно и теперь еще можетъ продолжать служить порицашемъ если и пе для ботапиковъ, то во всякому случае для г. переводчика п редактора ботанической части. Опъ возводить па Дарвина, да кстати ужъ и на Нодена, па которомъ Дарвинъ основывается, совершенный пебылпцы и напраслины. Такъ къразновпдностямъ тыквъ заставляетъонъпхъпричислять и всегорляп-кп и даже все дыпп. Смеемъуверить, чтодыпп,еще даже болЬе чемъ арбузъ—ие тыквы. Некоторый горлянки действительно тыквы, ио ие все, и самый замечательный пзъ пихъ, лагепарш—пе'тыквы. ОвЬ-то собственно и называются по-Фраицузскп gourdes пли calc-basses, что собственно и значить горляпки. ЗатЬмъ опъ заставляетъ говорить учепыхъ аьторовъ,что будто бы въсемействЬтыквенпыхъ признано всего иа всего только 6 впдовъ, т. е. кроме попмеповаппыхъ ими трехъ тыквъ, еще только три. Хакъ какъ мы уже бе-ремъ на себя смелость ручаться, что пн дыня, пп арбузъ, ни лагенар!п петыквы (Сисиг-bita), то въ какое же семейство должопъ попасть всемъ иамъ столь «хорошо известный огурецъ, который ведь также возделывается, п куда денутся какъ те растешя, о которыхъ у помп иаетъ Дарвппъ подъ темъ же заглав!емъ: тыквеппыя растешя, папрпмеръ хоть Tricbosanthcs anguina сь ея змеевпдпымъ плодомъ п Momordica elatcrium съ ея эластичными огурчиками, выпрыскивающими вместе съ семенами едкШ сокъ, попа-дающш иногда въ глазъ тому, кто неосторожно ихъ коснется; куда вс!» многочисленный dpionin? SolanumMelongcnano-Фраицузски obergine—такъ и по-русски переводится никому непонятной обержинкой, тогда какъ эта овощь па юге имеет ь очепь употребительное пазваше баклажана, или чисто по-русски демьяпкп (Томъ II, стр. 96). П тутъ
44
ДАРВИННЗМИ
къ какимъ должно было бы привести результатами: къ тЬмъ ли, которые намъ представляетъ действительность, или къ иными какимъ? Все это составить содержите перваго тома моего изс.гЬдоватя, вредлагае-маго теперь читателями. Онъ представить собою нечто полное и законченное, къ которому все последующее можетъ относиться какъ допол-Henie. После этого я последую за авторомъ въ разборе спещальныхъ затруднешй, а также и подтвержден!!!, которыя, по его мнЬшю, мред-ставляютъ данный инстинкта животныхъ, гпбридизма, палеонтологии, геограФическаго распредЬлеп1я, естественной классиФикацш, морфоло-rin, эмбрюлогш, рудиментарны хи органовъ оргапнческихъ существъ. Все это должно составить содержите втораго тома. За этимъ обратимся мы къ разбору гЬхъ Фактовъ, которые по мнЬтю самого Дарвина не объяснимы съ точки зрешя естественнаго подбора, а подчиняются особому началу, которое онъ назвали половыми подборомъ. Далке мы раз-береми iipiiMbueaie того и другаго къ происхождению человека. Въ на-шихъ глазахъ решете вопроса о происхождети человека совершенно завпситъ отъ того, какъ решается вопросъ о происхождении прочихъ органическихъ Формъ. НапримЬръ мнЬше Балласа (Wallace), прпшед-шаго независимо отъ Дарвина къ одинаковому съ ними взгляду па про-нсхождеше организмови, о происхождети человека поди особыми в.пя-темъ,такъ сказать води специальными покровительствомъВысшаго Существа, освобождающими его отъ необходима™ дЬйсппя естественнаго подбора, должно быть названо вполне непоследовательными и совершенно псзащнтпмымъ. Но за всеми этими, этотъ существенно важный для насъ вопроси имЬетъ столько особенностей, что онъ вполне заслу-жпвастъ особого разсмотрЬтя.
Особаго же разсмотрЬтя заслуживаетъ папгенезпсъ, выставляемый
же Pimenla vulgaris переведено стручковымъ перцомъ; впрочелъ изъ вопроснтельнаго знака, слЪдующаго за латннскпмъ назватемъ, можно скорее думать, что опо поставлено для пояснения русскаго пазвашя, правильно переведеннаго сь аиглШскаго. Какъ бы-то ни было, стручковый перецъ Capsicum annuum—травянистое одиол-Ътше растете,a Pi-menta vulgaris,—англшскш перецъ, доставляемый породою америкааскаго дерева, близкаго къ мнртамъ и иазываемаго по-апглшска all-spice. Вообще въ обЬпхъ частяхъ, KpOMt неправильностей языка, сделавшихся почти общпмп всей литератур^ послЪд-няго времени ученой и неученой, какъ-то: несклонешя нностранвыхъ нмень, хотя бы они оканчивались на ъ и ь, пеупотреблешя родительнаго падежа послЪ отрпцательпыхъ частицъ, можно заметить, что переводчнкъ канонизировалъ множество апглшскпхъ духовныхъ лицъ—именно всЬхъ, которые представили Дарвину какчя пибудь данныя, вероятно въ награду за услуги ихъ теорш. ВсЪхъ ихъ газываетъ авгоръ преподобными (reverend), что irbpiite передается словомъ досточтимый. Тоже напрасно переводится inch—вершком ъ, тЬмъ болЬе что тутъ остается мйсто coMuhniio, не приведена ли ааглшская Mtpa вь русскую, для большаго удобства читателей, такъ что остаешься въ педоум^нш, говорится ли о д'Ьйствптельпыхъ вершкахъ или о дюймахъ (inch).
ВВЕДЕШЕ
45
авторомъ за временную гипотезу для объяснешя какъ явлепш наследственности, такъ и изменчивости, безъ чего—онъ это очень хорошо и гораздо лучше своихъ последователей чувствовалъ—ни то, ни другое не можетъ считаться объясненнымъ. Мы постараемся показать, что они и при этомъ объяснен!и, не могутъ считаться результатами механически дЬйствующихъ причпнъ, и что собственно говоря этотъ пангенезисъ ровно никакого объяснения не представляетъ, и столь же, если не более, непонятенъ и загадоченъ, чемъ те явлешя, для объяснешя коихъ придуманъ. Какъ приверженцами, такъ и противниками Дарвинова учешя эта существенно важная сторона его почему-то обыкновенно оставляется совершенно безъ внимашя. Она, правда, уже совершенно выходить изъ области положительнаго естествознания; но, если держаться этого основашя, то остается только удивляться, какъ могло и все остальное быть причисляемо къ его области. Одно столь же гипотетично, какъ и другое.
Но общая сторона Дарвииова учешя, т. е. объяснеше целесообразности въ природЬ, не прибегая къ помощи пдеальнаго начала, получила такую привлекательность для современнаго направлешя мышле-шя, такъ совпала со стремлешями нашего вЬка, что учеше это было применено и къ другимъ областямъ знашя. Это примЬиеше фпло-соФскаго м!ровоззргЬшя Дарвина, которое весьма обозначптельно можетъ быть названо псевдотелеологгей, къ другимъ областямъ знашя также должно обратить па себя наше внимаше.
По разсмотрЬши Дарвинизма со вс£хъ сторопъ и во всЬхъ егопрп-мЬиешяхъ и проявлешяхъ, я считаю необходимымъ изложить и друпя теорш трансформизма или трансмутацш, какъ предшествовавппя по-йвлешю Дарвинова учешя, такъ и послЬдовавипя за пимъ. Это дастъ возможность показать отношеше разбираемой теорш къ трансформизму вообще и значеше этого посл'Ьдняго въ его общности, что важно, потому что смЬшеше этихъ попятш весьма обыкновенно.
Въ заключеше я предполагаю указать на общую философскую, метафизическую сторону морФОлогическпхъ явлешй, которыя собственно п старается объяснить Дарвинизмъ. Если по нашему убЬждешю, которое мы постараемся заставить разделить и нашпхъ читателей, Дар-виново учеше есть учеше ложное въ самыхъ основахъ его, то и ме-таФизичесше мотивы его должны быть также ложны, и эту ложность должны мы раскрыть, а сл'Ьдоватольно должны постараться твердо установить т4, которые мы считаемъ истинными. Отрицаше можно тогда только считать совершпвшимъ вполнЬ свое дЬло, вполн'Ъ закон-ченнымъ, когда оно переходить въ противоположное утверждеше.
46
ДАРВПНИЗМЪ
Предпринимая этотъ трудъ, я имЬю желаше, какъ это видно изъ изложенной въ этомъ введены цйлп, сдЬлать его вполнЬ яснымъ и об-щепонятнымъ. Поэтому мнЬ необходимо будетъ входить въ разъяспе-ше такихъ предметовъ, которые должно считать вполнЬ известными для имЬющихъ хотя общее естественнонаучное образоваше, какъ на-ирнмйръ поняпе о естественной снстемй, о главныхъ данпыхъ эмбрю-лопи (развиты зародыша), о геологическихъ Формащяхъ п т. п., безъ чего доказательства за и противъ не могутъ имйть достаточной убедительности. Такого рода объяснения покажутся конечно совершенно лишними для многихъ читателей, поэтому я полагаю излагать ихъ въ особыхъ прпбавлешяхъ. Въ этомъ первомъ томЬ мне впрочемъ прибегать къ нимъ не приходилось, потому что при общности точки зрйшя, на которой я постоянно старался держаться, мнЬ казались достаточными тй свйдЬшя, который я счпталъ себя въ праве предполагать у читателей съ общпмъ образовашемъ. Въ пйкоторыхъ случаяхъ, весьма краттпя объяснешя, въ тексте же дйлаемыя, казались мнЬ достаточными. Съ другой же стороны встретится разборъ и повйрка такихъ Фактовъ, которые, не смотря на всевозможный разъяснешя, останутся мало понятными, а главное по своей частности мало интересными для большинства читателей, и доказательная сила которыхъ распространяется лишь на небольшой кругъ явлены. Такого рода частности, которыя только напрасно задерживали бы общы ходъ моихъ разсуждешй и выводовъ, я также буду относить въ прпбавлешя. Оба эти разряда прибавление предназначаются следовательно для двухъ разлнчныхъ разрядовъ читателей. Со всймъ тймъ, въ мое нзложеше вошло много такого, что инымъ читателямъ все еще покажется слишкомъ спещаль-нымъ, пожалуй даже мелочпымъ. Но совершенно избегнуть этого было невозможно по самому характеру моего труда. Разборъ частнаго случая нередко лучше объясняетъ дйло, чймъ длинное общее разсуждеше.
Какъ при изложены Дарвппова учены, такъ п въ послйдствш, излагая его доводы въ пользу или противъ чего нибудь, я часто и даже большею частью буду приводить собственный его слова, такъ какъ при этомъ всего легче избежать иедомолвокъ, легкпхъ изменены смысла и т. п. При этомъ я долженъ просить извинения въ томъ, что нерйдко повторяю Т'Ь же самыя цитаты въ разныхъ мйстахъ моего труда. Я желалъ этимъ избавить читателя отъ труда отыскивать ихъ въ прочп-танномъ для возобновления въ памяти, тймъ болйе, что часто для ясности поппмашя было бы недостаточно одного ихъ общаго смысла.
Г Л А В A I.
ИЗЛ0ЖКН1Е ДАРВИНОВА УЧЕШЯ.
Удобства Лнглш для пзс.г1;довашя нзм'ЬнеиШ домашппхъ жпвотпыхъ и растений — Изменчивость. — Прямое п посредственное, определеннее п неопределенное вл5яше впешнпхъ условий — Главный породы домаишихъ жпвотпыхъ.
Причины изменчивости: 1) непосредственное и прямое дейспне вптлпппхъ Bjiaiiiu; 2) употреблеше п неупотреблеше органовъ; 3) пзмепеи1е привычекъ; 4) начало вознаграждена; э) соответственная изменчивость; 6)гибрндпзмъ.
Роды изменчивости: 1) индивидуальный нзмепешя; *2) впезаппыя самопроизвольный пзменеп1я; 3) уродливости. •—Относительная важность пхъ.
Наследственность,—Скрытые признаки и преимущественная передача.—Некоторый особенности наследственной передачи: 1) ограничено одпимъ поломъ; 2) перемежающаяся черезъ полы передача; 3) атавпзмъ: возвращеше къ кореппымъ прпзпакамъ вида или породы и одпчаше; возвращеше къ прпзпакамъ отъ скрещиванья; 4) наследственность въ соответствующпхъ возрастахъ.
Искусственный иодборъ: Сознательный или методически! и безеознательный; сохраняющие п накопляющш.— Обстоятельства ему благопр!ятствующ!я.
Переходъ къ природе.—Домапипе организмы пе отличаются отъ дикихъ специальною преимущественно свойственною имъ степенью изменчивости, дичая они пе возвращаются къ своему первообразу.—Изменчивость дикихъ оргапизмовъ.—Сомнительные виды. — Разновидности суть иачипаютщеся виды; доказательство этого положешя.
Борьба за существовало. Геометрическая nporpeccia размвожешя организмовъ. — Главныя причины, упичтожаюпця излишекъ органическихъ особей: явления неорганической природы, энпдемш, взаимодеиств1в оргапизмовъ.
Естественный иодборъ—Примеры подбора простаго и сложного.—Обстоятельства благоприятствующая подбору. — Границы действительности подбора.
Расхо;кдеи1е характеровъ.—Аиалопя съ результатами искусствепнаго подбора. — Разнообразие строешя ведетъ къ более густой населенности.— Таблица расхождешя Формъ. — Объяснение систематической группировки ихъ п усовершенствование организаций—Границы разнообраз!я фоомъ. — Родословное дерево оргапизмовъ.
Какъ обыкновенный, такъ сказать, обиходный взглядъ на природу, основанный на непосредственною наблюдены, безъ всякой определенной и предвзятой цЬли, такъ точно и научное наблюдете приводить оба къ одинаковому воззрЬнпо, что и растешя и жпвотныя постоянны въ своихъ Формахъ, что лошадь отъ самаго своего рождения до смерти, хотя и называется въ молодости жеребенкомъ, все таки остается лошадью, пшеница—пшеницею, дубъ—дубомъ; что и раждается отъ нихъ, какой бы длинный рядъ поколЬнш ни взять, все
48
ДАРВПНПЗМЪ
же таки лошадь, пшеница, дубъ, что въ каш бы страны мы ихъ ни перевозили и какимъ бы услов!ямъ ни подвергали, если только они при нихъ вообще могутъ существовать, то все же остаются лошадью, пшеницею и дубомъ. Но бчеввдшюйг. бываетъ обманчива. Въ этомъ сильнЬйшимъ образомъ утверждаетъ насъ примЬръ съ полнейшею очевидностью навязывающагося намъ явлешя, восхождешя и захож-дешя свЬтилъ, перемены дня и почи. Въ противность очевидности, этимъ явлешямъ было придано другое объясиеше, которое было принято всеми за долго до того времени, когда были открыты Факты, несогласные съ неподвижностью земли (параллаксы звЬздъ, аберращя свЬта, падеше тяжести въ сторону, къ востоку, отъ вертикальной лиш и, и опыты Фуко съ маятникомъ). Какое нибудь поии-зтанте происхождешя органическихъ Формъ требовалось, въ шЬко-торомъ отношеши, еще настоятельнее нашимъ умомъ, чЬмъ пони-маше движешя пебеспыхъ свЬтилъ. Для этого послЬдняго сама очевидность давала уже объясиеше, хотя и ложное. Принявъ движеше земли, собственно говоря, мы не объяснили себЬ вновь необъясненнаго, а только перемЬпплп одно объясиеше на другое. Постоянство же органическихъ Формъ заставляетъ, какъ нев'Ьже-ственнаго, такъ и ученаго человека прибегать, вмЬсто объяснешя, непосредственно къ основной первоначальной причине всякаго быпя, что и выражается словомъ—создаше. Объяснить это постоянство можно очевидно только двумя путями: или прямо показать Т'Ь внЬшшя услов!я, при которыхъ бы эти Формы необходимо образовывались, какъ напрпмЬръ тЬ, при которыхъ образуются кристаллы, хотя и это еще не было бы объяснешемъ, для котораго мало знать при какпхъ услов!яхъ что образуется, но надо еще и понимать, какъ эти услов!я дЬпствуютъ. Но даже о такомъ неполномъ объяснеши невозможно помыслить. Или показать, что постоянство органическихъ Формъ есть только видимость, кажущесть, а что въ сущности онЬ изменчивы и происходить одна отъ другой. И это, конечно еще въ большей степени чЬмъ первое, не представ-ляетъ настоящаго объяснешя, но во всякомъ случае составляетъ уже чрезвычайное упрощеше задачи, при которомъ, если бы удалось объяснить, или лучше сказать показать образование, хотя бы только одной самой простейшей органической Формы, по изъ материпскаго организма, а непосредственно изъ услов1п внешней природы,—эта задача была бы на столько же рЬшепа, какъ и для кристалловъ.
Поэтому каждый, стремящшся достигнуть объяснения кажуща-
ГЛ. I.—НЗЛОЖЕШЕ ДАРВННОВА УЧЕШЯ
гося постоянства органическихъ Формъ, долженъ, по самому существу дела, обратить свое внимаше на ту область явлешй органическаго Mipa, въ которой измЬнешя органическихъ Формъ, хотя бы сравнительно и неболышя, всего чаще встречаются. Такую область и составляютъ животныя и растешя, одомашпенныя человЬкомъ. Такъ поступилъ въ начале нынЬшняго столЬвя Ламаркъ; также точно по-ступилъ и Дарвинъ.
Для этого рода наблюдены никакая страна не представляла такихъ 'удобствъ, какъ Анюпя. Если задача могла быть решена этимъ путемъ, то она должна была быть рЬшена въ Анг.пи и Англи-чаниномъ. Какъ увидпмъ въ послЬдствш, и другая услов!я рЬшешя задачи дЬлали это возможнымъ только для анг.пйскаго направлен in ума — и это представляетъ главнейшее Фактическое доказательство, что наука пе можетъ не имЬть, а должна необходимо иметь нащональное направлеше. НигдЬ не занимались и пе занимаются' въ такихъ обширныхъ размЬрахъ и съ такимъ успЬхомъ прпна-; ровлешями растеши и животпыхъ къ потребпостямъ и вкусамъ человЬческимъ, какъ въ Англ in. Еще въ прошедшемъ столЬтш пропзвелъ въ этомъ отношены чудеса апглшскш хозяпнъ-ското-водъ, знаменитый Беквель (Bakcwell). Искусство изменять Формы животныхъ дошло до того, что скотоводы говорить: парпсуйте мп1; на доске Форму, которую желаете произвести, и я произведу её, если буду им'Ьть для этого достаточно времени. Такимъ иутемъ, болке пли менке прослЬдпмымъ, говорить, произошли сильный, тяжелый, огромный возовыя лошади, легшя п быстрый скаковыя, рогатый скотъ, дающш большое количество вкуснаго, прорЬзаннаго жиромъ мяса, или огромное количество молока, до 5 галлоновъ, или 40 пинтъ (1 ведро 8% квартъ) ежедневно (*). Но въ этомъ отношены господствуетъ не одно только практическое направлеше. Разныя любительства, то действительно краспвыхъ, то только стран-ныхъ и даже уродливыхъ Формъ млекопитающихъ, птпцъ и растеши распространены до невероятной степени. И всЬ любители одного какого нибудь цветка, одной птицы, часто даже одной только разновидности ихъ, составляютъ общества съ выставками, разда-юпця нремш, предметъ такой же гордости для получпвшпхъ её, какую составляли некогда раздаваемые вепки и воздвигаемый статуи для победителей на Олпмпшскихъ пграхъ. Не только существуютъ въ Англы
(*) Дарв. Прируч. животн. II, стр. 329.
4
50
ДАРВПНПЗМЪ
центральный и областныя общества садоводства и землед'кйя вообще, общества и клубы воспитателей отдЬльныхъ животныхъ, куръ, голубей, огдЬльныхъ видовъ растеши, по даже общества для отдЬльныхъ разновидностей, каковы напримЬръ: Ныомаркское крыжовниковое общество (Newmark goosberry society) или Хризантемовое общество Илингскаго округа (Ealing district Chrysanthemum society); клубъ любителей розановъ (Amateur Rose Club); или общество любителей отдЬльныхъ сортовъ первоцвЬтовъ (Primula), извЬстныхъ въ Англш подъ именемъ Polyanthuses, Cowslips, Oxslips, Primroses; общество любителей отдЬльныхъ сортовъ гвоздикъ: Carnation, т. е. голланд-скихъ гвоздикъ вообще (Dianthus caryophyllus) или только Picotees т. е. тЬхъ же гвоздикъ, но непременно окаймленныхъ и испещреп-ныхъ черточками другаго болЬе темнаго цвЬта по белому пли светло-желтому Фону, Pinks (Dianthus plumarius). Частныя лица соперничаю™ другъ съ другомъ въ этомъ любптельств-h, доведенномъ до крайней спещализацш. У пЬкоторыхъ есть напримЬръ отдельный великолепно выстроенный теплицы для культуры однихъ только огурцовъ, которые въ апглшскомъ климате съ прохладнымъ лЬтомъ плохо растутъ на открытомъ воздухе; такова, напримЬръ, изображенная въ садовой газетЬ Garden Chronicle, Кулингова огуречная оранжерея (Coolings Cucumberhouse). У многихъ любителей есть ташя же спещальпыя заведешя и для многихъ другихъ растешй, напримЬръ для отдЬльныхъ родовъ орхидныхъ, для непентесовъ и т. д. Столь же спещальны и выставки. НапримЬръ ежегодно бываетъ нащональная выставка тюльпановъ.
Для этихъ любителей, цЬннтелей пе только одного какого нибудь растешя или животнаго, а особой черты или особаго направлешя въ измЬнеши ихъ Формъ, существуетъ по-англшски весьма обозпачи-тельное непереводимое назваше fancier, т. е. причудникъ, Фан-тазеръ, привередникъ, заключающее въ себЬ скорЬе похвалу, чЬмъ охуждеше.
Другая черта англшскаго характера — консерватизмъ, не менЬе способсгвуетъ изыскашямъ въ томъ родЬ, которыя предпринялъ Дарвинъ. Каждая область, говорить онъ, цЬнитъ тЬ породы скота, которыя въ пей образовались. Въ переходящихъ нераздельно отъ поко-лЬшя къ поколЬппо огороженныхъ паркахъ сохраняются, съ неза-памятныхъ временъ, пЬкоторыя породы скота, представляюпця еще малоизмЬпившихся потомковъ первоначальныхъ породъ, даже, по мнЬшю нЬкоторыхъ зоологовъ, видовъ рогатаго скота (подобно БЬло-вЬжскому зубру). Такъ напримЬръ, въ обшпрпомъ Чнллингамскомъ
ГЛ. I.—ИЗЛ0ЖЕН1Е ДАРВИНОВА УЧЕВ1Я SI
парке на крайнею сЬверо-востокЬ Англш въ Нортумберландскомъ граФствЬ, о которою уже упоминается въ лЬтописяхъ подъ 1220 го-домъ, и который, по словамъ Вальтеръ-Скотта, есть остатокъ перво-бытнаго леса, тянувшагося отъ Чиллингама къ Гамильтону, т. е. почти черезъ всю ширину южной Шотландш по 551/2°шир., на протяженш 85 миль (около 130 верстъ)—сохранился еще одинъ изъ первобытныхъ его обитателей, широколобый быкъ (Bos primigenius Boj., В. latifrons Fish.).,
Легкость сношеяш со всеми частями свЬта дала Дарвину возможность получать изъ самыхъ отдаленныхъ странъ оппсашя, рисунки, кости, черепа и вообще отдельный части скелета разным, пзмйнешй домашнихъ породъ и даже живые экземпляры ихъ. Воспользовавшись, съ редкими искусствомъ, опытностью в трудолюб!емъ, всеми этими благопр1ятными обстоятельствами, Дарвинъ собралъ громадное количество Фактовъ относительно изменены домашнихъ животныхъ, которые и расположены имъ сообразно его взглядам!, въ двухъ томахъ «Variation of animals and plants under domestication», которое, хотя и вышло въ свети после его «Origin of species», послужило собственно осповашемъ, Фупдаментомъ его Teopiii.
Поэтому мне кажется песправедливымъ то мнЬше, что учеше Дарвина есть чисто дедуктивная теор!я. По ходу его изслЬдовашй мнЬ кажется напротивъ, что въ начал!, оно составлено сообразно требовашямъ индуктивной методы; иначе это было бы слишкомъ не по-англШски. Потомъ конечно, когда онъ сталъ думать, что изъ частныхъ наблюдены дошелъ до общаго вывода, онъ прибегнулъ, н долженъ былъ прибегнуть, къ дедукцш, къ выводу тйхъ посл4д-ствш, который по его мн4шю вытекали изъ получепныхъ имъ началъ, къ подведение подъ него Фактовъ, представляемыхъ природою. Правильна ли его пндукщя и дедукщя, разсмогрЬшю этого вопроса и будетъ посвящена большая часть последующихъ главъ; здесь же позволю себе пока только привести одинъ выводъ, который я случайно встретилъ по поводу разбора мнешя знаменитаго физш-лога и садовода Андрея Нейта (Andrew Knight) о томъ, что разновидности (т. е. все изменешя нашихъ культурныхъ растеши) пме-ютъ относительно лишь короткую продолжительность жизни и по необходимости, по внутренними, хотя и неизвестными намъ, причинами, вымираютъ. «Ничто не можетъ быть достовернее, что опыты делаемые, для подтверждешя теорш, какъ бы добросовестно они ни делались, дадутъ подтверждеше желаемаго. Что это имеетъ сильное и топкое вл!яте, не можетъ ни на мгновеше отрицать тотъ, кто
4*
52
ДАРВИНИЗМЪ
знакомь съ тЬмъ, что безъ непочтительности можетъ быть названо блуждашемъ зам'Ьчательныхъ людей» (*). Къ этому надо прибавить, что не только опыты и наблюдешя, но и самое собираше, а главное сопоставлеше Фактовъ и выводъ изъ нихъ заключешй находятся подъ такимъ же точно влйшемъ, чтсГнадеюсь доказать и относительно Дарвина.
Изменчивость.
Огромная масса наблюдение и собранныхъ Фактовъ дали Дарвину возможность сделать заключеше, что измЬнешя, которымъ подвергаются организмы подъ вл1яшемъ тйхъ условш, въ которыя намеренно и ненамеренно ставить пхъ челов'Ькъ, приручая и возделывая, чрезвычайно велики, значительно больше, ч’Ьмъ это представляется съ перваго взгляда, и что эти измЬнешя несравненно значительнее техъ, которыя представляютъ намъ иногда дик!е виды животныхъ и растешн. Съ ними следовательно нужно намъ прежде всего ознакомиться.
Чтобы произвести эти измЬнешя, жизненныя услов!я действуютъ, какъ кажется, двумя путями: 1) непосредственно на всю организацию, или только на нЬкоторыя ея части, и 2) посредственно, eainn на вос-производительную систему. Подъ воспроизводительной системой должно разуметь самые существенные ея элементы, т. е. женское яичко и мужски семянныя тельца (жпвчики, или, какъ ихъ прежде называли, семянныя животныя, spermatozoa) у животныхъ; а у рас-тенш яички или почечки завязи плода и цветочную пыль, пыльцу пли цветень (pollen), а не вводяпце и выводшще ихъ органы. Прямое и непосредственное дЬйств!е жпзненныхъ условШ, илп, что, въ принимаемомъ здесь смысле, тоже самое—внешнихъ вл1ян1й на потомковъ (потому что в.пяпйо па изменения сампхъ родителей Дарвинъ, въ противуположность Ламарку, совершенно справедливо пе прпппсываетъ почти никакого значешя) можетъ быть въ свою очередь определенное и неопределенное. Определеппымъ будетъ оно въ томъ случае, еслп какое-ппбудь в.йяше производить всегда п постоянно то же самое измЬнеше па различные индивидуумы того же вида, или даже на разные виды животныхъ и растешн. Въ примерь изменешй такого рода можно указать на пзменеше роста
(*) Gard. Chron. 1876. Sept. 23, pag. 396.
ГЛ. I.—ИЗЛ0ЖЕН1Е ДАРВИНОВА УЧЕШЯ 53
отъ количества и качества пищи, па утолщеше и утончеше кожи, увеличен! е и умепыпеше густоты волосъ, вслйдств!е вл!ян!я климата (См. прилож. I).
Неопредпленному вл!янпо должно приписать тй измЬнешя, которыя, происходя подъ приблизительно тождественными вл!яшями, оказываются различными у тйхъ же самыхъ, или у разныхъ видовъ, п наоборотъ оказываются сходственными при различныхъ в.йя-юяхъ. Дарвинъ, вслйдъ за Вейсманомъ, совершенно справедливо относить это къ тому, что есть два Фактора, причиняющихъ измЬ-нешя въ организмахъ, именно: природа или свойства организма, и природа вегЬшпихъ условш, изъ коихъ первый несравненно важнЬе, ибо весьма сильно обозначенный разлшпя замечаются иногда въ молодыхъ живот’пыхъ того же помета и въ сйянцахъ отъ сймянъ той же самой семянпой коробочки (плода). Вей ташя пзм'Ьпешя, будутъ ли очень слабы, или очень значительны и рйзко обозначены, могутъ быть разсматриваемы, какъ неопределенное дййств!е условш жизни на индивидуальный органпзмъ, вл!яющ!я на него почти такимъ же образомъ, какъ простуда на разныхъ людей, смотря по ихъ тЬлосложенпо и временному расположению, производя то кашель, то ознобъ, то ревматизмъ, то воспалешя различныхъ органовъ. Въ другомъ мЬстЬ Дарвинъ сравниваетъ эти в.иятя на пзмйнешя оргапизмовъ съ дййств!емъ различныхъ способовъ сооб-щешя нужной степени жара для произведен!)! взрыва пороха или другихъ взрывчатыхъ веществъ. Такъ или иначе будемъ мы высекать огонь огнивомъ изъ кремня, или бросимъ зажженую спичку, или проведемъ тлеющш фитиль, или проволоку и черезъ нее сообщник электрическую или гальваническую искру: все эти причины произведутъ взрывъ; но ни одна изъ нихъ пе определить пи качественныхъ, ни количественныхъ его результатовъ и дЬп-ствш. Они будутъ поводомъ, но ппкакъ не причиною къ произведение этихъ дййствш, характеръ которыхъ бу деть вполне зависеть отъ химическихъ свойствъ взрывчатаго вещества, отъ того, находилось ли оно на открытомъ воздухе, илп въ тЬсномъ пространстве п т. п. Въ этомъ послЬднемъ случае неопредйленнаго в.пяшя, говорить Дарвинъ: «кажется, оргапизащя становится пластическою, и мы получаемъ большое количество колеблющейся изменчивости; въ первомъ же случае природа организма такова, что оиа скоро и какъ бы охотно уступаетъ, ежели подвергается некото-рымъ услов!ямъ; и все или почти вей индивидуумы изменяются
и
ДАРВПНПЗМЪ
одпнаковымъ образомъ» (*). Ту же пластичность организма, о которой только что упомянуто, и еще въ большей степени, признаетъ конечно Дарвинъ и относительно посредственнаго д'Ьнствтя жизненныхъ усло-Biii на организмъ.
Что касается до посредственнаго, непрямаго дЬйствш черезъ пзмЬнешя, производимый внешними в.пяшями въ воспроизводительной системе, то должно заметить, что Дарвинъ принимаетъ ихъ не потому, чтобы самъ или кто-либо другой действительно наблю-далъ эти измЬнешя и определить въ чемъ они состоять, хотя бы въ одномъ случае; а лишь на основаши того Факта, что система эта оказывается бол he чувствительною, чемъ всякая другая, къ внЬшнимъ вл!яшямъ, а также изъ того, что мнопе, какъ напри-мЪръ Кёльрейтеръ (* **), заметили сходство между изменчивостью, происходящею отъ скрещпвашй различныхъ видовъ, и тою, которая наблюдается у животныхъ и растентй, воспитываемыхъ при неесте-ственныхъ услов)'яхъ. Такъ, ничего нетъ легче, какъ приручить то или другое отдельное животное, и напротивъ того, очень трудно заставить пхъ размножаться въ неволе. Напримеръ, хищныя млеко-пптаюпця, даже троппчесюя, довольно легко размножаются въ зверин-цахъ; но плюспоходяпця, т. е. семейство медведей, составляютъ изъ этого исключеше. Напротивъ того, хищныя птицы, съ самыми редкими исключешями, въ неволе не плодятся. Всемъ известно, что слоны, которые тысячи летъ составляютъ въ Индш, а прежде составляли и въ Африке (у Кареагенянъ), домашнее животное, въ неволе вовсе не плодятся, и для приручешя постоянно вновь ловятся въ лЬсахъ, такъ что, собственно говоря, приручаются только отдельный особи слоновъ, видъ же остается совершенно дикимъ. И этого нельзя приписать действий инстинкта, потому что то же самое замечается и у многихъ экзотическихъ растеши, которыя въ нашпхъ оранжереяхъ и теплицахъ растутъ и цветутъ очень хорошо, но пи семянъ, ни плодовъ не даютъ.
Со всемъ этимъ нельзя не согласиться, но я считаю нужнымъ заметить, что д&леше это на в.пяшя, действуюгщя непосредственно и посредственно (черезъ органы воспроизведения) и первыхъ на определенный и неопределенный, кажется мне въ томъ отношен!и
(’) Orig. of sp. VI ed., p. 106.
(**) Кёльрейтеръ, академикъ Императорской С.-Петербургской Академии Наукъ, я<ш)1шй въ прошедшемъ стол4т!и, занимался много опытами гибридащи, т. е. скрещи-вашемъ, какъ видовъ, такъ и разновидностей растеши.
ГЛ. J.—ИЗЛОЖЕНЫ ДАРВПНОВА УЧЕШЯ
55
неудовлетворительным!., что самый важный и существенный характер!, именно съ точки зрешя Дарвипова учета, принять здесь за критер!умъ дЬлешя на трупы второстепенной важности, и паоборотъ. Въ еамомъ д'блЬ посредственно, или непосредственно действуют! внешшя в.пяшя—это для теорш довольно безразлично; по напротивъ того весьма важно, действуют! ли они прямо, т. е. находится ли изм'Ьнеше въ тесной зависимости отъ внешпяго в.пяшя и по своему характеру (качеству), и по своей напряженности (количеству), или нЬтъ; и возбуждаютъ ли они только организмъ къ изменчивости, не определяя ни характера, ни силы его. Только въ первомъ случае въ праве мы назвать изменяющее вл!яше причиною измпнетя, ибо причина всегда должна быть причиною достаточною, т. е. заключать въ себтъ все, что находится въ следствш. Если я подымаю пять пудовъ, то въ моемъ распоряжети должна быть и пятипудовая сила; если я передвигаю тяжесть въ извЬст-помъ направлены, то и сила должна действовать въ томъ же направ-ленш, или въ моемъ распоряжети должно находиться такое устройство (машина), которое изменяет! это направлеше определенным! образом! и дозволяет! увеличивать поднимаемый весь, соответственно уменьшая скорость поднят. Во втором! же случае внешшя в.пяшя не суть причины изменешя, а только ихь поводы. И это различ!е существенно важно для Дарвинова учешя, какь увидимъ въ последствии. Безъ этого оно бы даже и не отличалось сущест-веппымъ образомъ отъ учешя Ламарка и в! особенности ЖоФФруа Сентъ-Илера и не предстояло бы надобности въ еамомъ подборе, составляющемъ самую существенную и характеристическую черту Дарвинизма. Кроме этого, отличить прямое действ!е внешних! 1шяшй отъ пепрямаго мы весьма часто, хотя и не всегда, нмеемъ возможность (какъ показано выше), но едва-ли когда можемъ сказать, подействовало ли жизненное услов!е непосредственно на организмъ, пли только черезъ посредство воспроизводительной системы. Наконец! и въ посредственном! действш теоретически можно бы отличить (хотя на деле это едва ли возможно), когда внешнее вл!я-ше произвело определенное изменеше въ воспроизводительной системе, и это определенное действ!е произвело столь же определенный изменения въ остальном! организме, и когда оно только неопределенным! образомъ возбудило ее къ изменчивости.
Такимъ образомъ, мне бы казалось, что образъ дЬйств1я внешних! вл!янш, или вообще жизненных! условШ, на изм'Ьнешя организмов! гораздо бы точнее определился, если сказать, что иногда они дей-
56
ДАРВПНИЗМЪ
ствуютъ определенно на организма (все равно на какую часть его), строго сообразно съ своими свойствами п силою, т. е. дЬйствуютъ какъ причины; иногда яге, и притомъ несравненно чаще и гораздо успешнейшими образомъ, действуютъ они неопределенно, совершенно или почти независимо отъ ихъ свойствъ и силы, т. е. дЬйствуютъ только какъ поводы. Дальнейшее же различ!е на дЬйств!е непосредственное и посредственное (черезъ воспроизводительную систему) не имЬетъ ни съ теоретической, ни съ практической точекъ зрЬи!я существенной важности.
Вопросъ объ изменчивости домашнихъ животныхъ и растешй, какъ основы всего учешя, кажется мне столь важными, что я считаю не лишними поместить въ особомъ приложен!!!, въ возможно краткомъ и сжатомъ виде, главные результаты, изложенные Дарвиномъ въ первой части его: «Variation under domestication» (см. приложен ie II). Къ этому я добавили несколько Фактовъ изъ другими источниковъ, въ особенности о китайскихъ золотыхъ рыбкахъ, измЬнешя которыхъ весьма велики. Съ несколько большею подробностью говорю я о голу-бяхъ, такъ какъ ни у какого другаго животнаго пзмЬнешя не были изучены съ такою подробностью, не проявились въ такомъ разнообра-зш и не представляютъ такихъ уклонений отъ общаго ихъ тина, всЬхъ разновидностей голубей различаютъ до 150. Притомъ же особенную важность приписываетъ Дарвинъ изменчивости голубей, какъ несомненно происходившей въ границахъ того же естественнаго вида, такъ что её можно считать, по преимуществу, исходною точкою и Фактическими базисомъ его учешя. Въ тексте я ограничусь общими результатами.
Дарвинъ болЬе или менее подробно разбираетъ 9 породъ домашнихъ млекопитающихъ: собакъ, кошекъ, лошадей, ословъ, свиней, рогатый скотъ, овецъ, козъ и кроликовъ; 8 породъ птпцъ: голубей, куръ, утркъ, гусей, павлиновъ, индпекъ, цесарокъ гг канареек»; 1 породу рыбъ: китайскихъ золотыхъ рыбок» и 2 породы насЬко-мыхъ: пчел» и шелковичныхъ червей. Изъ растенш онъ съ наибольшею подробностью говорить, изъ хлЬбныхъ растеши: о пшеницы и кукурузы-, изъ огородныхъ: о капусты, горохы и картофелы; пзъ плодовыми: о винограды, о группы померанцевых» деревьев», о персиках» (съ особенною подробностью), елггвахъ, вггшиях», яблонях» и грушахъ (о послЬд-пихъ очень мало), о земляника, крыжовника, грецком» п обыкновенном» орыхы и о тыквенныхъ растенгяхъ; изъ лЬсныхъ деревьевъ и ку-старниковъ, употребляемыми для украшешй: объ обыкновенной сосны п боярышнггкы, и о некоторыми цветахъ: розы, анютиныхъ глазкахъ
ГЛ. I.—ИЗЛ0ЖЕН1Е ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
57
(Viola tricolor), георгинахъ и йагщнтахъ; а менйе подробно и при случай и о многихъ другихъ растешяхъ и животныхъ.
Животныя, о которыхъ говоритъ Дарвинъ, разделяются, въ зани-мающемъ насъ отношеши, на двЬ группы. Одни, вей измЬнешя которыхъ приписываются изменчивости вслйдств!е вышеизложепныхъ способовъ вл!ян1я жизненныхъ условш; друпя, при измйнешяхъ которыхъ, кроме того, играла большую или меньшую роль гибридащя, т. е. скрещиваше нЬсколькихъ самостоятельныхъ природныхъ видовъ. Очевидно, первая группа пмйетъ для Дарвинова учешя несравненно большее значеше, и для нЬкоторыхъ опъ входптъ въ весьма подробный анализъ п критику вопроса: не могли лп они произойти отъ пёсколь-кпхъ естественныхъ видовъ, и рЬшаетъ его, напримеръ, для голубей п куръ отрицательно. Доказательства его по моему мнйшю вполне убедительны. Но и другая группа не лишена своего рода важности для теорш, ибо въ ней отыскпваетъ она между прочпмъ подтвержде-шя мысли, что безплод!е гибридовъ не составляетъ какой-либо особой существенной черты видоваго характера.
Ко второй группе принадлежать: собаки, свиньи, рогатый скотъ, вероятно козы п кошки, а можетъ быть даже овцы и индейки.
Какъ общш выводъ, изъ этихъ изслйдовашй Дарвина оказывается, что изменчивость домашнихъ животныхъ и растеши обнимаетъ собою все ихъ органы, мнопя Физюлогпчесшя отправлешя, привычки, правы и инстинкты. Измбнешя органовъ животныхъ столь значительны, что если бы они встретились въ дикомъ состоянш, то безъ сомиЬшя были бы признаны достаточными для установлешя, на основаши ихъ, видовыхъ и даже родовыхъ отличш. Такъ, относительно собакъ Дарвинъ приводить мнйше профессора Жерве, который въ своей естественной псторш млекопптающпхъ говоритъ: «если прппимать безъ контроля пзменешя, къ которымъ способны каждый пзъ этпхъ орга-повъ (частей скелета), то можно бы подумать, что между домашними собаками существуютъ бблышя разлшпя, чемъ тй, который отделяютъ одинъ отъ другаго виды, иногда даже роды». Самъ Кювье—этотъ высшш авторитетъ въ зоолопи, говорилъ, что черепа собакъ различаются между собою болйе, нежели черепа видовъ, принадлежащих!» къ какому-либо естественному роду. Относительно кро.шковъ Дарвинъ говорить, что Порто-Сантсшй кролпкъбылъ бы непременно возведень въ особый видъ, если бы ncropia его происхождешя въ 1418 или 1419 году пе была намъ положительно известна. Огносптельнораз-ныхъ породъ голубой опъ дЬлаетъ очень часто подобный же замйча-шя. Напримеръ: «если бы разный Формы гонцевъ и польскпхъ голубей
58
ДАРВПНИЗМЪ
существовали въ дикомъ состояши, то ни одипъ орнитологъ не помб-стилъ бы ихъ въ одинъ и тотъ же родъ другъ съ другомъ или съ полевымъ голубемъ»; или: «принимая въ соображеше наиболее отличный Формы чистыхъ голубей, можно разделить ихъ по крайпей мере иа 5 подпородъ, различающихся между собою столь важными чертами строешя, что ихъ непременно сочли бы, въ естественпомъ состояши, за самостоятельные виды». Нельзя не согласиться, что подобный же заключешя могли бы быть сделаны и относительно многихъ другихъ животныхъ. Что касается растеши, то значительность изм!шешй ихъ въ культуре, если можно, еще болЬе бросается въ глаза. Для этого стоить только указать, какъ на общеизвестное— на разлшпя между разными сортами капусты: кочанной, цветной колерабш, которыя все произошли отъ одного дикаго вида Brassica oleracea, или на безчисленные сорта плодовыхъ деревьевъ, георгинъ, астръ, левкоевъ, розановъ и т. д.
Касательно изменчивости растешй, кроме выводовъ, делаемыхъ Дарвиномъ пзъ разсмотрЬшя отдельпыхъ измЬнчивыхъ видовъ, онъ приводить еще следующее интересное общее соображеше: Альфонсъ Декандоль въ своей превосходной «Geographic botanique raisonn£e»nepe-числяетъ 157 наиболее полезныхъ культурныхъ растешй. Изъ этого числа онъ считаетъ 85 почти наверное известныхъ въ дикомъ состоя-шп, въ чемъ однакоже друг!е компетентные судьи сомневаются; 10 другихъ Декандоль считаетъ сомнительными, и только 32 совершенно пеизвестныхъ въ дикомъ состояши. Изъ этого онъ выводить слёдств5е, что культура въ редкихъ случаяхъ изменила растешя на столько, чтобы они до неузнаваемости разнились отъ своихъ дикихъ родичей. Этотъ выводъ старается Дарвинъ опровергнуть прямыми и косвенными доказательствами. Прямое заключается въ томъ, что дикари едвали бы выбирали для воздблывашя растешя рЬдко попадаюпцяся и малозаметный. И действительно, полезпыя растешя большею частдо крупны и заметно отличаются отъ другихъ, и ни въ какомъ случае не могли произойти изъ месть пустынныхъ, или изъ очень отдаленныхъ и недавно открытыхъ острововъ, а следовательно не могли бы ускользнуть отъ внимашя ботаниковъ, уже довольно тщательно изследовав-шихъ все части света, и потому остается въ высшей степени стран-нымъ и необъяснимым^ что мнопя культурныя растешя все еще вовсе неизвестны, или сомнительно известны въ дикомъ состояши. Если же принять, что эти растешя подверглись кореннымъ измене-шямъ и уклонешямъ вследств{е культуры, то затруднеше это устраняется. Мы нс находимъ ихъ потому, что не можемъ уже признать
ГЛ. I.—ИЗЛОЖЕШЕ ДАР ВИНО ВА УЧЕШЯ
59
этихъ родичей специфически тождественными съ ихъ сильно измененными потомками. Возражеше это получаетъ тЬмъ большую силу, что распространяется на гораздо большее число растеши, чемъ утверж-даетъ Декандоль, потому что онъ не вклгочилъ въ свой сппсокъ многихъ весьма изменчивыхъ Формъ, каковы: тыквы, просо, сорго, Фасоли, долихосы, стручковый перецъ, индиго и декоративныхъ растешй, пзъ которыхъ ипыя, изъ числа разводимыхъ съ давняго времени, какъ царскш вЬнецъ (Fritillaria imperialist тубероза (Polyanlhes tuberosa) и даже сирень (Syringa vulgaris), въ дикомъ состояши, по мнЬшю многихъ ботаниковъ, неизвестны.
Какъ косвенное доказательство той же мысли Дарвинъ приводить Фактъ, что мнопя обширныя страны, вообще съ богатою и разнообразною растительностью, не дали намъ нпкакпхъ полезпыхъ растеши, которыя заслуживали бы культуры. Это объясяяетъ онъ не первопа-чальпымъ отсутств!емъ въ пихъ такого рода произведешй, а тЬмъ, что крайне дпше обитатели этихъ странъ не умблп развить, такъ сказать, элемептовъ полезности, заключавшихся во многихъ изъ нихъ, до той степени, чтобы они могли обратить на себя внимаше цивилизовап-пыхъ народовъ, привыкшихъ уже къ употребление продуктовъ. полу-чаемыхъ отъ растешн, значительно усовершенствованныхъ продолжительною культурою, которая до того изменила ихъ, что оиЬ уже перестали походить на первоначальные диюе виды, отъ копхъ произошли. Иначе—полагаетъ онъ, отсутств!е дикихъ полезныхъ растешй на мысе Доброй Надежды, въ оконечности Америки къ югу отъ Лаплаты, въ Новой Голланд in, въ Новой Зеландш, на океанпческпхъ островахъ и даже во внетропическихъ частяхъ Северной Америки представляло бы странную необъяснимую аномалiro, въ сравнешп съ Европою, Asieio, некоторыми частями Африки и жаркими частями Америки, пзъ копхъ произошли наши полезный растешя. Къ более подробному изложение и къ разбору этого мнешя я возвращусь въ последствш.
Причины изменчивости.
Теперь намъ предстоитъ несколько подробнее разсмотреть причины изменчивости и роды ея. Строго распределить эти причины по тЬмъ категор!ямъ, которыя изложены въ начале этой главы, едвг^лп возможно, и Дарвинъ вовсе не пытается этого делать, потому что вообще ни по складу своего ума, ни по манере изложешя,не принадлежитъ къ числу строгихъ систематиковъ, что вообще сродно более Немцамъ,
60
ДАРВИИИЗМЪ
нежели Англичанам. Поэтому мы прямо перечислимъ эти причины, какъ он'Ь изложены не только въ V главк «Origine of species», но и въ «Прирученныхъ животныхъ и воздкланныхъ растешяхъ» т. II глав. XXVI.
1) Непосредственное прямое действье внешныхъ вмятй. Сюда должно быть по моему мйнпо отнесено и
Простое механическое давлете твердыхъ частей на соседтя мягкгя части.
2) Употребленье и неупотребленье органовъ. Сюда же можетъ быть причислена и экономья развитья, т. е. стремлеше организма постепенно уменьшать и наконецъ совершенно уничтожить органъ, потерявппй свое полезное у потреблено.
3) Измененный привычки жизни, независимо отъ употребленья или неупотребленья особенныхъ органовъ. Сюда же относитъ Дарвинъ
Акклиматизацию, хотя, кажется частью по крайней мкре, она могла бы быть отнесена и къ первой причине.
4) Начало вознагражденья, вслкдстьйе котораго, когда сильно увеличивается одна часть, то сосЬдшя части уменьшаются, такъ какъ количество питашя организма не безгранично.
5) Соответственная изменчивость, или, какъ въ первыхъ изда-шяхъ называетъ её Дарвинъ, соответствие роста (correlation of growth).
6) Гибридацгя, о которой хотя Дарвинъ и говоритъ весьма подробно, по почему-то не прнчисляетъ ее къ прпчинамъ изменчивости, между тЬмъ какъ самъ же отпоситъ мнопя измкнешя домашнихъ животныхъ и растеши, отчасти по крайней Mkpk, къ этой причине.
1) Непосредственное и прямое действье внегиныхъ в.йяньй. Выше уже было объяснено въ какомъ смысле, и, по моему мнение, совершенно правильно, понимаетъ Дарвинъ дЬйетше внкшнпхъ в.пяшй. Какъ на примерь этого рода изменчивости, можно указать на уменьшеше величины и толщины морскихъ раковинъ однихъ и тбхъ же видовъ, если ouh живутъ въ слабосолеиой воде, напр. въ Балтшскомъ море; па увеличеше разлпчныхъ органовъ растешй отъ изобил!я и качествъ удобрешя. Форбесъ утверждаетъ, что раковины на южной границе ихъ распространена, а также когда живутъ въ мелкой воде, ярче окрашены, чемъ живупця далее къ северу, или па большой глубине. Мокенъ-Тандонъ (Mokln-Tandon) даетъ списокъ растепш, у которыхъ листья несколько мясистке, когда оии растутъ у морскаго
ГЛ. I.—ПЗЛОЖЕШЕ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
61
берега, хотя въ другихъ м'Ъстностяхъ они вовсе не мясисты. Мйхъ бываетъ гуще у млекопитающихъ того же вида, живущихъ въ бол'Ье холодныхъ странахъ. Руленъ утверждаетъ, «что шкура одичалаго скота на знойныхъ Льяносахъ всегда гораздо тоньше, чЪмъ у скота живущаго на плоской возвышенности Боготы, а этотъ уступаетъ въ толщин^ кожи и густот^ шерсти тому, который одичалъ на высотахъ Парамоса». Известно также д-Ьйств1е мЬстныхъ условш окрестностей города Ангоры, въ М. Азш, на удлинеше и утопчете шерсти различныхъ животныхъ, именно: козъ, кошекъ и кроликовъ и даже собакъ, животныхъ принадлежащихъ къ разпымъ отрядамъ млекопитающихъ. Употреблеше въ пищу коноплянаго сЬмени дЬлаетъ снегирей и н1которыхъ другихъ итицъ черными. Гораздо удивительнее сл’Ьдуюгще примеры, сообщенные Валласомъ. Туземцы Приамазонскихъ странъ кормятъ обыкновенно зеленыхъ попугаевъ (Chrysotis fesliva) жиромъ большихъ сомовидпыхъ рыбъ, отчего они испещряются превосходными красными и желтыми перьями. Индейцы К). Америки вырываютъ у многихъ итицъ перья изъ той части, которую желаютъ окрасить, и прививаютъ въ свЬжую рану молочное выд'Ьлеше изъ кожи маленькой жабы. Выростаюпця перья бываютъ блестящаго желтаго цвЬта, и если ихъ вырвать вторично, то вновь выраставшая сохраняют этотъ посл’Ьдшй цвЬтъ уже безъ новой прививки. Известно дЬйств1е нЬкоторыхъ почвъ на измЬнеше цв'Ьта гортепзш пзъ розо-ваго въ сишй, хотя и не удалось до сихъ поръ определить, въ чемъ именно заключается эта особенность въ составе почвы. Хотя Дарвинъ вообще приписываетъ этому роду в.няшя весьма слабое значеше, однакоже въ последнихъ издашяхъ склоняется къ тому, чтобы признать большую роль въ изменеши животныхъ и растеши какъ за этою, такъ и за всеми другими вспомогательными Факторами, въ ущербъ главному и основному началу его теорш (*). Что касается некоторыхъ изъ самыхъ рьяпыхъ его последователей, наир. Геккеля, то они преувеличпваютъ значеше этого весьма и весьма второстепен-наго или третьестепеннаго Фактора Дарвинизма, почти до совершеп-наго уничтожешя разлпчхя между учешемъ Дарвина и учешемъ
(*) Такъ напр. въ II изд. онъ говоритъ (стр. 1*21): «Сколько прямаго дъйствгя производитъ на какое нибудь существо разлпч1е климата, пищи и пр. весьма трудно сказать. На мой взглядъ дгьйств-геэто чрезвычайно мало на животныхъ, но можетъ быть несколько значительнее па растешя», авъ VI изд.: (стр. 107): «Весьма трудно решить, па сколько измененный услов!я, какъ климатъ, пища, д'Ьствовали прямымъ образомъ. Есть основашя думать, что въ продолжеше времени дптствгя эти были больше, чемъ можетъ быть съ очевидностью доказано».
62
ДАРВИППЗМЪ
«пм’Ьвшаго Патуръ-Философское направлеше, по пеясиаго ЖоФФруа Сентъ-Илера», какъ называетъ его Бэръ. Особеннаго интереса заслужи-ваютъ въ этомъ отношеши наблюдешя Балласа надъ пзмЬпепЁями цвета бабочекъ и н'Ькоторыхъ птпцъ подъ влЁяшемъ островнаго и континен-тальнаго местообптанЁя этихъ животныхъ (*). (См. лрпложеше I).
Самый грубый видъ непосредствепнаго д'Бпстепя внЬшнихъ причипъ па изменешя организмовъ представляетъ механическое давление, которое Дарвинъ тоже указываетъ въ числе причипъ изменчивости (**'), н приводить въ примЬръ утверждеше Фромана и Вебера, что Форма таза матери пм4етъ влЁяше на Форму головы ребенка. Въ этомъ едва ли можетъ быть сомнете. Конечно такое изм'Ьнете ие передается ио наследству, точно также какъ и тй Формы череповъ, которыя происходить отъ сдавливашя ихъ дикарями въ детстве, или уродливый ноги китаянокъ. Но таково же впрочемъ должно быть и вообще всякое непосредственное и прямое дbiiciBie впйшнихъ причипъ на организмы. Они должны претерпевать измйнешя только покуда изменяющая причина дййствуетъ. Есть ли примеры передачи такихъ измЬненш по наследству въ течете продолжительна™ времени—мы пе зпаемъ и у Дарвина пе находимъ.
2) Употребление и неупотребление органовъ. Эта причина изменчивости пграетъ въ Дарвиновомъ учеши несравненно важнейшую роль, нежели первая. Вместе съ соответственною изменчивостью состав-ляеотъ они его главный вспомогательный гипотезы, которыя бу деть гораздо удобнее разсматривать въ послйдствёи, после изложешя сущности его учета, ибо тогда только мы будемъ въ состояши понять и оценить взаимодействЁе и относптельнуто важность главнаго и побоч-ныхъ Факторовъ. Здесь же приведемъ только нисколько примЬровъ влёяшя употреблешя п неупотреблешя органовъ у одомашнепныхъ животныхъ, такъ какъ у растеиЁй оно, какъ само собою разумеется, не можетъ иметьзначешя. «Такъ»,говорить Дарвинъ,«мозгъ у всехъ давно одомашнепныхъ кроликовъ пе увеличился пропорцЁонально увеличившейся длине головы или размерамъ тела, въ сущности даже уменьшился противъ того, какимъ долженъ бы быть, если бы эти животныя жплп въ природиомъ состояши »(***); и приписываетъ это тому, что, живее въ неволе, они ие имели возможности употреблять свой умъ, инстинкты, чувства и произвольный движешя. РазвптЁе мозгла пострадало, потому
(•) Gard. Chron. 18’6. Sept. 23, pag. 396.
(*•) Прпруч. живот. II, стр. 3’3.
(’**) Прируч. живот. I, стр. 131.
ГЛ. I.—ИЗЛОЖеШЕ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
63
что ему предстояло мало упражнешй. Также точно, у домашнихъ куръ, почти не летающихъ, и особенно у ткхъ породи, который почти вовсе утратили эту способность, вксъ крыловыхъ костей относительно вЬса иожныхъ костей уменьшился довольно значительно, у нккоторыхъ до 33%,сравнительно съ отпошешемъ у дпкаго прародителя куръ Gallus Bankiva; еще яснке этоуменыпеше въ гребнк грудной кости, къ которому прикрепляются мускулы, двигаюпце крыльями. Подобное же сравнеше между дикими и домашними утками показываетъ, что у послкднпхъ вксъ ножныхъ костей (такъ какъ ноги болке употребляются) увеличился сравнительно съ вксомъ ткла, а вксъ крыловыхъ костей уменьшился.
3) Измпненныя привычки жизни независимо отъ употребленгя или неупотребленгя органовъ. Известно, что разный животныя npi-учаются къ разной пищк: такъ въ Кптак и въ Полпнезш собаки питаются почти исключительно растительными веществами, и вкусъ къ такой пищк передается наследственно. У насъ по западному берегу Бклаго моря, где бываетъ большой ловъ сельдей, значительную часть корма коровъ составляютъ сельди, что не вредптъ качеству молока. Въ Астрахани и вообще въ иизовьяхъ Волги вскхъ домашнихъ жпвот-пыхъ кормили рыбою, а куръ вместо зерна лещевою икрою (когда она была еще менке ценна) и потому мясо ихъ, въ особенности свиней, для непрпвычныхъ едва употребпмо въ пищу. Малоценную рыбу (прежде даже лещей) нарочно ловили для корма свпньямъ. Это безъ сомнЬшя дкйств!я привычки, но едва ли можно сюда же отнести мнопе другие примеры, приведенные Дарвиномъ. Напр., что однолктшя расте-шя становятся въ другомъ климатк многолетними, какъ левкой и резеда въ Тасмаши, по Гукеру, и наоборотъ, какъ клещевина (Ricinus) у насъ. Это скорке должно быть приписано непосредственному дкнствпо климата.
4) Начало вознаграждетя. Оно имеетъ свое примкнете въ ткхъ случаяхъ, когда одна часть сильно увеличивается, а соседняя уменьшается вслкдств!е того, что количество питашя, добываемое или получаемое организмами, не безгранично. Это начало было выражено въ первый разъ ЖоФФруа С.-Илеромъ и Гёте, который выразилъ его такъ: «чтобы расточать съ одной стороны, природа принуждена экономничать съ другой». Мнопя дкйств1я его очевидны, хотя едва ли имкютъ сколько пибудь важное значеше. Разновидности картофеля, даюпця очень ранте клубни, ркдко цвктутъ, и Нейтъ (Knight), задер-жавъ развито клубней, заставплъ ихъ цвксти. Разновидности тыквы, даюпця болыше плоды, производятъ ихъ въ очень маломъ числк. Обрывашемъ большей части плодовъ съ дерева (напр. съ груши) зна
64
ДАРВИНИЗМЪ
чительно увеличивается вЬсъ и величина оставшихся на дереве. Полное отсутств1е масляной желЬзки у трубастыхъ голубей можетъ быть, замечаетъ Дарвинъ, находится въ связи съ величиною хвоста.
5) Соответственная изменчивость, correlated variation или, какъ Дарвинъ прежде её называлъ, соотв4тств1е роста (correlation of growth). Дарвинъ опредЬляетъ её такъ: «Я понимаю подъ этимъ выражешемъ, что вся организация такъ связана во время роста и развипя, что ежели случаются леппя измЬнешя въ какой бы-то ни было части, и накопляются, то изменяются и друпя части» (* (**)). И этому началу при-даетъ Дарвинъ въ послЬднпхъ издашяхъ больше значешя, чемъ въ пер-выхъ. По вышеизложенной причине мы откладываемъ его разсмотре-nie. Какъ самый ясный примерь такой изменчивости, приведемъ, что, вместе съ увеличешемъ или уменьшешемъ размера всего тела, известные органы также увеличиваются или уменьшаются въ числе. Такъ напр. у голубей дутышей увеличена длина ихъ туловища; соответственно этому увеличилось и число позвонковъ, и ребра сделались шире. У трубастыхъ (павлинныхъ) голубей разширился хвостъ и увеличилось число хвостовыхъ перьевъ, а съ этимъ вместе увеличилось число и величина хвостовыхъ позвонковъ. У гонцовъ удлинился клювъ, а вместе съ этимъ, хотя и не строго пропорщональпо, удлинился и языкъ; длинноклювые голуби им'Ьютъ и длинныя ноги. Другой замечательный примерь соответственной изменчивости представля-ютъ белыя кошки съ голубыми глазами, которыя вместе съ этимъ бы-ваютъ глухи; но если даже одинъ глазъ не голубой, то кошки слышать. Докторъ Спшель (Sichel) прпбавляетъ еще интересный Фактъ, что однажды къ концу четвергаго месяца отъ рождешя кошки глазъ ея сталь темнеть и кошка начала слышать (*). Этотъ странный Фактъ объясняем впрочемъ Дарвппъ довольно удовлетворительно. Котята во время первыхъ девяти дней еще глухи п, пока глаза закрыты, цветъ пхъ несомненно голубой. Следовательно, если предположить, что развппе органовъ зрйшя и слуха-остановились въ то время, когда веки еще закрыты, то глаза останутся голубыми, а уши глухими. ДЬло затрудняется однако же еще необходимостью 6'kiaro цвета, а цветъ мбха определяется за долго до рождешя; следовательно необходимо предположить связь между голубымъ цветомъ глазъ и белизною меха, п что обусловливающая её неизвестная причина действуетъ на котятъ
(•) Orig. of species VI, pag. Ш; II, pag. 130.
(**) Прир. жив. и возд. раст. II, стр. 360.
ГЛ. I.—ИЗЛОЖЕШЕ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
65
въ очень раншй перюдъ развипя. Но дело вновь затрудняется наблю-дешями Тайта, что все это соотношеше им4етъ лйсто только у котовъ, а не у кошекъ. Весьма интересенъ еще слЬдующШ прпм-бръ связи между цвйгомъ волосъ и чувствительностью организма къ ядамъ. Въ Вир-гиши всЬ свиньи черныя, и профессору Ваймену объяснили это тЬмъ, что свиньи 4дятъ корень растешя Lachnanthes tinctoria, который окраши-ваетъ ихъ кости въ розовый цвЬтъ (подобно марене) и отъ котораго отпадаютъ копыта у всЬхъ свиней, кроме черныхъ.
По размышлеши объ этихъ и подобныхъ имъ Фактахъ, оказывается, что трудно решить въ большинства случаевъ,—было ли предшествовавшее измЬнеше одной части причиною измЬнешя въ другой, или же измЗяаешя общихъ частей вызваны одновременно и, такъ сказать, независимо какою нибудь особою причиною, или даже двумя одновременно действующими причинами. Въ этомъ посл4днемъ случае очевидно, что соответственность изменешй была бы только кажущаяся. Между изменешями этого рода и настоящими соответственными изменениями было бы, собственно говоря, такое же отношеше, какъ между оптическими и действительно двойными звездами. Некоторые последователи Дарвинизма, какъ напр. Зейдлицъ, которымъ не нравился этотъ оста-токъ закономерности, действительно не гармонирующей съ духомъ теорш, принимаютъ, что между явлешями соответственной изменчивости и нетъ другой связи, кроме случайной одповремеиности появлешя этихъ признаковъ. Такое объяснеше допустимо только для случаевъ такъ сказать ложной соответственности изменешй, но не для постоянно и неизменно повторяющихся случаевъ ея.
6) Гибридизмъ. Собственно Дарвинъ нигде не выставляетъ гибри-дизма, т. е. плодотворнаго половаго соедипешя двухъвидовыхъ Формъ, результатомъ котораго бываютъ такъ называемый помеси (hybrids), или двухъ характеризованныхъ разновидностей, пропзводящихъ такъ называемыхъ ублюдковъ (mongrels) — причиною изменчивости. Это очень понятно, потому что, имея въ виду объяснить посредствомъ изменчивости происхождеше всехъ различныхъ органическихъ Формъ, онъ долженъ былъ ответить и на вопросъ: какъ же произошли те Формы, которыя черезъ свои соедпнешя образовали помеси и ублюдковъ? Но темъ не менее, и оставляя въ стороне всякую гипотезу и теорпо, остается незыблемыми Фактъ, что гибридпзмъ имЬетъ весьма значительное вл}яше на замечаемую въ прирученныхь животныхъ и возделыва-мыхъ растешяхъ изменчивость. Это признается и Дарвиномъ, такъ какъ онъ прииимаетъ, что мнопя домашшя животныя обязаны своимъ происхождешемъ несколькимъ самостоятельными видамъ, а съ другой
5
66
дарвинизмъ
стороны считаете необходпмымъ доказывать, что сильная изменчивость, замечаемая въ другихъ (напр. въ голубяхъ и курахъ), не можетъ быть отнесена къ этой причине. Только Дарвинъ принимаете, что вл!яшемъ гибридизма можно объяснить лишь средшя Формы между смешивающимися видами, или разновидностями. Такъ напримеръ, опровергая происхождеше породъ домашнихъ голубей отъ нёсколькихь дикихъ видовъ, онъ говорите, что главный домаш-шя породы голубей должны бы въ такомъ случае происходить отъ 8 плп 9, или даже 12 впдовъ, такъ какъ скрещиваше меныпаго числа не произвело бы характерпстическихъ различш, существую-щпхъ между отдельными породами, или: «Весьма неправдоподобенъ Факте, чтобы человекъ умышленно или случайно выбралъ, для одо-машнешя, именно несколько видовъ крайне ненормальныхъ по своимъ прпзнакамъ» (*). Съ особенною ясностью онъ выражаете это, говоря о собакахъ: «Часто неопределенно говорилось, что все породы нашпхъ собакъ произошли черезъ скрещиваше немногпхъ первобытныхъ впдовъ; но черезъ скрещиваше мы можемъ получить лишь Формы въ некоторой степени промежуточный между ихъ родителями и, если захотпмъ объяснить себе этпмъ процессомъ различие въ нашихъ домаш-нпхъ породахъ, мы должны будемъ принять первоначальное сущест-воваше въ дикомъ состоянш самыхъ крайнихъ Формъ, каковы: итальянская борзая, ищейка (blood hound), бульдогъ п проч.» (**).
Роды изменчивости.
За прпняпемъ всехъ этпхъ прпчпнъ, пропзводящихъ и направляю-щихъ изменчивость въ'жпвотпыхъ и растешяхъ, остается огромное большинство случаевъ пзменешй въ организмахъ, которые не могутъ быть подведены нп подъ какую определенную причину. Внешшя вл!яшя п вообще жпзненныя услов!я являются только поводомъ, возбуждающпмъ изменчивость, какъ непосредственно, такъ и черезъ посредство поло-выхъ элементовъ. Соответственно пропзводящимъ причинамъ, можно бы конечно классифицировать различные роды изменешй—на пропсхо-дяпця непосредственно отъ внбшнцхъ вл1яшй, отъ употреблешя и не-употреблешя органовъ,—на гибриды и помесп и т. д.; но это не имело бы никакого значешя, какъ потому что въ каждомъ данномъ случае почти никогда нельзя определить, подъ какой именно разрядъ онъ под
(*) Прир. живот, и воздал, раст. I, стр. 204.
(**) Orig. of species VI, pag. 15.
ГЛ. I.—ИЗЛОЖЕШЕ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ.
67
ходить, такъ и потому, что большинство случаевъ относилось бы кт> той неопределенной категорш, которая, какъ мы видели, составляетъ реакщю организма по поводу какого-либо вн4шняго или внутренняго вл!яшя. Гораздо важнее разделеше изменены по степени силы пли размеровъ, которыхъ достигаетъ каждый отдельный случай.
Въ этомъ отношены мы можемъ различать: 1) те мелю я, почти не заметныя измепетя, которыя составляютъ отличительный признаки каждаго животнаго и растительпаго индивидуума отъ всехъ прочпхъ индивидуумовъ того же вида, той же разновидности, подразновпдпостп или породы, и которыя мы поэтому и должны назвать: индивг^уам-ными измпнетями. Давно известно и обратилось даже въ пословицу илп поговорку, что иетъ двухъ лпстьевъ на дереве, вполне похожпхъ одпнъ на другой; тЬмъ менее можно найдти два дерева, два куста, две травки до неотличимости сходныхъ между собою. Относительно высшихъ животныхъ и человека конечно не можетъ существовать ни малейшаго сомнешя въ индивидуальныхъ разлшпяхъ каждаго изъ нпхъ. Такъ наир. Дарвинъ приводить замЬчаше Линнея: «что Лапландцы узнаютъ п называютъ особымъ именемъ каждаго оленя, хотя, я, говорить Линней, решительно не понимаю, какъ можно среди такого множества отличить ихъ одипъ отъ другаго, потому что ихъ было, какъ муравьевъ въ муравейнике». — «Въ Германы пастухи выпгрываютъ пари, узнавая каждую овцу въ стаде изъ ста головъ, хотя никогда не видывали этого стада раньше двухъ недель до пари» (*). Я съ своей стороны могу представить еще, можетъ быть, более удивительный примерь въ этомъ роде, хотя онъ собственно относится ие до индивидуальных^ а до мелкихъ отличы подпородъ или расъ. Мне случилось въ 1867 г. ехать по земле Черпоморскаго (Кубанскаго) войска съоднпмъ казацкимъ ОФИцеромъ, уже не состоявшимъ на действительной службе, а занимавшимся сельскимъ хозяйствомъ на своемъ хуторе, рыболов-ствомъ и вообще промышленными предпр1япямп. Мы ехали въ тарантасе по отличной гладкой дороге довольно скоро, ни какъ не менее 12 верстъ въ часъ, такъ какъ и лошади были со станцш, которую содер-жалъ мой спутники. Мы разговаривали, и по этому повернулись другъ къ другу, каждый лпцомъ внутрь тарантаса. По дороге обгоняли мы воловш обозъ, котораго я сначала пне заметилъ, дорога была широка, и онъ намъ задержки не делалъ. Въ это время мой спутнпкъ случайно повернулся на право (онъ сидЬлъ съ правой стороны) и въ то же мгно-
(*) Прир. живот, и возд. раст. II, стр. 273.
5»
68
ДАРВПНИЗМЪ
веше крикнулъ: «стой!» выскочилъ изъ тарантаса и, схвативъ одного вола за ярмо, закричалъ стоявшему возле чумаку: «это мои волы, ихъ украли у меня два года тому назадъ, и вотъ тебе доказательство: съ той стороны (т. е. съ правой, отъ насъ отвращенной) у него на та-комъ то месте должно быть такое-то тавро. Где ты ихъ досталъ?» Посмотрели, и действительно на указанномъ месте находилось то самое тавро.—Чумакъ уверялъ, что онъ купилъ ихъ въ Екатеринославской или Воронежской губерши (что и оказалось справедливымъ). Въ во-ловьемъ довольно болыиомъ обозЬ было только две пары украденныхъ воловъ, на одну изъ которыхъ случайно, при быстрой езде, безъ вся-каго подготовлешя, при разговоре о совершенно другомъ предмете, упалъ взглядъ моего спутника,—а волы эти были украдены два года тому назадъ. Я конечно спросилъ его, какъ онъ могъ это узнать, не было ли какой отметины на этихъ волахъ? Отметины, отвечалъ онъ мнЬ, не было никакой, по цвету (сивому и однообразному у всей черкасской породы), Форме роговъ они были совершенно похожи на всехъ черноморскихъ воловъ, но на каждомъ хуторе они имеютъ некоторый особенности, не передаваемыя словами, но по которымъ я своего вола узнаю где бы-то ни было изъ тысячи.
То же самое должно существовать и у низшихъ животныхъ, напр. у насекомыхъ. Дарвинъ приводить слЬдуюпцй сделанный имъ опытъ въ подтверждеше этого. «Несколько разъ я переносилъ муравь-евъ того же вида (Formica rufa) изъ одного муравейника въ другой, обитаемый десятками тысячъ, повидимому, подобныхъ же муравьевъ; но чуийе были тотчасъ же узнаваемы и убиваемы. Тогда я поместилъ на сутки муравьевъ, взятыхъ изъ очень болыпаго муравейника, въ бутылку, сильно пропитанную запахомъ асса-Фетиды, и потомъ отнесъ ихъ домой. Товарищи стали вначале угрожать имъ, но скоро признали за своихъ и пропустили въ муравейникъ» (*). Эти индивидуальный раз лич! я не ограничиваются внешними признаками, но относятся также и къ такимъ, которые считаются зоологамии ботаниками важными. Такъ напр. развЬтвлешя главнаго нерва, близь болыпаго центральнаго нервнаго узла насекомыхъ, представляютъ индивидуальный различ!я, по наблюдешямъ Луббока, въ видахъ рода Coccus. Точно то же замечается въ мускулахъ личинокъ некоторыхъ насекомыхъ.
Второй родъ измЬнешй назовемъ мы 2) внезапными, самопроизвольными измпнетями (spontaneous varations). Они отличаются отъ
(*) Прир. жввот. и возд. раст.П, стр. 273.
ГЛ. I.—ИЗЛОЖЕШЕ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
69
первыхъ тЬмъ, что весьма значительное и резкое различ!е возникаетъ тутъ разомъ, такъ что можетъ считаться уже внезапно возникшею новою породою. Какъ на примерь, можно указать на Мошанскихъ овецъ. «Въ отчете присяжныхъ всемирной выставки 1851г. упоминается о появленш мериносоваго ягненка во Франщи на Фермё Мошанъ, въ 1828 году, зам4чательнаго по своей длинной, мягкой, прямой и шелковистой шерсти. Г. Гро развелъ такихъ барановъ и черезъ нисколько л4тъ могъ уже продавать ихъ на племя. Шерсть этой породы такъ хороша, что продается на 25% дорожелучшей мериносовой шерсти (*). Въ растешяхъ таюя внезапныя изм!>нешя встречаются довольно часто.
3) Какъ третш родъ изменешй можно считать уродливости, которыя Дарвинъ опредЬляетъ, какъ некоторое значительное отклонеше строешя вообще, вредное или безполезное для вида. Таковы напр. Ан-консюя овцы, происшедппя отъ ягненка, родившагося въ 1791 г. въ Масачузете, съ короткими кривыми ногамп и длинной спиной, напомп-навшаго Форму таксъ между собаками. Такъ какъ овцы эти не могли прыгать черезъ заборы, то вначале возлагали на нихъ много надеждъ; но въ послйдствш оне были уничтожены и заменены мериносами. Таковою же уродливою породою долженъ считаться и Шатскш скотъ, признаки и происхождеше котораго приведены въ приложены II.
Эти различные роды изменены могутъ появляться иногда прямо на взросломъ уже недЬлимомъ, какъ напр. возвращеше естественной окраски у портосантскаго кролика, прожившаго четыре года въ Лондон-скомъ зоологическомъ саду (см. прилож. II). Но такого рода измЬне-шя не имеютъ никакого значешя въ занимающемъ насъ вопросе про-исхождешя видовъ, хотя главнейше на нихъ и основалъ Ламаркъ свою теорпо трансмутацш органическихъ Формъ. Въ большинстве же случаевъ появляются они на новыхъособяхъ, происходящпхъ или путемъпо-ловаго размножешя, или размножешемъ почковымъ. Первое составляетъ вообще наиболее обыкновенный, а у большинства животныхъ, за исклю-чешемъ лишь самыхъ низшихъ, единственный способъ появлешя инди-видуальныхъ и другихъ изменешй. Примеры почковыхъ изменешй были наблюдаемы доселе собственно только у растешй, и вотъ некоторые изъ наиболее замечательныхъ и вполне достоверныхъ случаевъ, извЬстныхъ у англшскихъ садовниковъ подъ именемъ sports (игры). Въ Родфор-де, въ Девоншире, персиковое дерево, купленное за сортъ называемый Chancellor было посажено въ 1815 г. и давало настояпце персики, т. е.
(*) Прируч. живот, п возд. раст. I, стр. 101.
70
ДАРВИНИЗМЪ
съ кожею покрытою пушкомъ, а въ 1824 г. на одной ветке его оказалось 12 арабскихъ перспковъ, т. е. гладкокожихъ (которые некоторыми ботаниками принимаются даже за особый видъ). Въ 1825 г. та же ветка дала 26, а въ 1826 г. 36 арабскихъ персиковъ и 18 обыкновенныхъ, одинъ изъ посл4днихъ былъ съ одной стороны совершенно гла-докъ. Въ Бекльсй персиковое дерево, Royal George, дало плоды, три четверти которыхъ походили на обыкновенный персикъ, а остальная четверть на арабскш; лиши, раздЬлявппя ихъ, шли вдоль плода. Вкусъ этихъ частей былъ также совершенно различный. Бывали и обратные случаи, что арабсше персики стали давать обыкновенные. Эти примеры имйютъ ту важность, что эти сорта, происшедппе первоначально отъ почковыхъ изменешй, передавались потомъ семенами. Линдлей оппсываетъ замечательный случай крыжовника, одинъ кустъ котораго прнносплъ четыре сорта ягодъ: красныя волосатыя, красныя гладшя, мелгая зеленый и желтыя съ серо-краснымъ отливомъ. Знаменитая груша Воуеппё gris (деканская сёрая), лучшая изъ всЬхъ старинныхъ грушъ, произошла такимъ же образомъ почковымъ изменешемъ отъ белой (Doyenn6 Шанс), которая уступаетъ ей вкусомъ и тремя неделями плимесяцемъ раньше доспеваетъ. Известный плодоводъ Мортилье говорптъ: «Дерево, на которомъ я это наблюдалъ, живо и теперь (въ 1870 г.) въ саду одного изъ моихъ друзей; хотя къ нему никогда ничего не было привито, кроме белой деканской груши, каждый годъ маленькая вЬтка, всегда та же самая, производить сЬрыя декансшя груши (*).
«Изъ вс'Ьхъ трехъ родовъ изменешй, которыя мы замечаемъ въ до-машпихъ животныхъ и растешяхъ, говорить Дарвинъ, безъ всякаго сравнешя самыя важный, и которыя должны преимущественно обратить на себя наше внпмаше, суть те мелюя индивидуальный разлшпя, 'которыя представляютъ намъ въ пеисчислимомъ количестве все животные п растительные виды, какъ въ домашнемъ, такъ и въ дикомъ со-стояиш». На нпхъ собственно и возведено все здаше Дарвиновой теорш. Уродливости не могутъ тутъ играть никакой роли, ибо, не будучи сохраняемы человЬкомъ, неминуемо должны бы погибнуть въ природе. Такъ папр. Шатсгай скотъ кормится также какъ и обыкновенный, срывая траву языкомъ и пебомъ, если трава на пастбищахъ достаточно длинна; но во время болыпихъ засухъ онъ непременно погибъ бы безъ
(*) Mortillet. Les meilleurs fruits. Ill, p. 240.
ГЛ. I.—ПЗЛ0ЖЕН1Е ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
7t
помощи человека (*).—Что касается до самопроизвольныхъ изм'Ьне-шй, то они составляютъ лишь исключеше и также, какъ доказываетъ Дарвинъ, не могутъ служить матер!аломъ для объяснения пронсхожде-шя т1>хъ многообразныхъ Формъ, который мы видимъ въ природе. Съ этими доказательствами ознакомимся мы въ концЬ этой главы, ибо, чтобы понять ихъ, должны еще познакомиться съ прочими элементами Дарвинова учешя, кроме изменчивости, и съ ихъ взапмодейст-в!емъ.
Наследственность.
Само собою понятно, что мелшя индивидуальный пзм4нешя такими бы всегда и оставались, какими первоначально появились, и никакъ не могли бы накопляться въ должной степени, для произведешя тЬхъ значительныхъ и многообразныхъ отличШ, которыя пред-ставляютъ намъ породы домашнихъ растеши и животныхъ, если бы они не сохранялись, а исчезали, заменяясь новыми въ каждомъ по-коленш. «Всякое изменеше, которое не наследуется», говоритъ Дарвинъ, «для насъ не важно». Но число и разнообразие наследуе-мыхъ отклонение въ строешп, какъ ничтожной, такъ и значительной Физюлогической важности,—безконечно. Ни одинъ скотоводъ не сомневается въ силе стремлешя къ наследственности; что подобное произведено подобными—это составляетъ его вЬроваше. СомнЬшя относительно этого начала возникали только у теоретическихъ писателей. «Ежели какое-нибудь отклонеше часто появляется и мы ви-днмъ его въ родителяхъ и въ детяхъ, мы конечно не можемъ утверждать, не зависитъ ли это отъ того, что одна и та же причина подействовала на тЬхъ и на другпхъ; но если между особями, подверженными, повидимому, темъ-же условиями, мы усматриваешь какое-нибудь редкое отклонеше, зависящее отъ какого-нибудь необычайнаго со-впадешя обстоятельствъ въ родителе—скажемъ въ одномъ между мил-люнами различныхъ индивидуумовъ—и если оно вновь появляется въ его сыне или дочерп, то уже одно ученге о впроятностяхъ почти при-нуждаетъ насъ приписать появлеше его вновь—наследственности. Каждый слышали о случаяхъ альбинизма, колючей кожи, покрыто^ волосами теле и проч., появлявшихся между членами того же семейства. Но если странпыя и рЬдшя отклонешя въ строешп действительно
(•) Прир. живот, и возд. рает. I, стр. 94.
72
ДАРВИНИЗМЪ
наследуются, то менее странный, рЬдк!я и обыкновенный отклонешя могутъ уже гораздо легче быть признаны наследственными. Можетъ быть правильное воззреше на этотъ предметъ состояло бы въ томъ, чтобы считать наследственность, съ какими бы-то ни было признаками, за правило, а ненаслбдственность—за исключеше» (*).
Но затруднеше заключается тутъ въ томъ, что считать по преимуществу подлежащимъ унаследован !ю: обпця ли видовыя свойства, или индивидуальный отъ нихъ отлич!я; ибо если наследуются эти последил, то не наследуются те признаки, отъ которыхъ они уклонились. Эти вопросы очень затруднительны; на нихъ, какъ мы увидимъ, Дарвинъ собственно не даетъ определеннаго ответа. ЗдЬсь мы приве-демъ только ту Формулу наследственности, на которой онъ останавливается, воздерживаясь пока отъ всякой ея критики: «Веб каше бы-то ни были признаки, какъ древнте, такъ и недавно прюбретенные, стремятся къ передаче; но можно принять за общее правило, что те, которые уже долго успешно сопротивлялись противодеиствующимъ вл1яшямъ, будутъ и впредь также успешно сопротивляться имъ, а следовательно будутъ прочно передаваться потомству» (**).
Хотя законы, управляютще наследственностью, по словамъ Дарвина, большею частью неизвестны, однако же изъ некоторыхъ Фактовъ, часто повторяющихся, онъ считаетъ себя въ праве вывести несколько общихъ правилъ, имеющихъ большое значеше для некоторыхъ весьма важныхъ положений его теорш. Въ этомъ отношеши два ряда Фактовъ должны обратить на себя наше внимаше, такъ какъ они, хотя и малопонятные сами по себе, служатъ однакоже объяснешемъ многихъ явлешй—это: передача признаковъ потомству въ скрытомъ состояши и преимущественная передача признаковъ однимъ видомъ (при помесяхъ), или одною разновидностью (при ублюдкахъ), пли однимъ иоломъ (при соединен!!! неделимыхъ той же породы) передъ другимъ видомъ, другою разновидностью, или другимъ поломъ. Существоваше скрытыхъ признаковъ всего лучше подтверждается темъ, что у неделимыхъ одного пола развиваются въ известномъ возрасте, пли при пзвъетныхъ обстоятельствахъ, признаки другаго щ>ла; следовательно должно признать, что пока они не развились— фМ существовали въ скрытомъ состояши. Такъ у куръ, Фазановъ, куропатокъ, цесарокъ, утокъ, въ старости, или при некоторыхъ опе-
(’) Grig. of sp. VI, р. 10.
('*) Прируч. живот, и возд. раст. II, стр. 260.
ГЛ. I.—ИЗЛОЖЕШЕ ДАРВИНОВА УЧЕН1Я
73
ращяхъ, появляются некоторые мужсюе признаки. Одна утка десять л4тъ сряду принимала совершенно зимнее и летнее опереше селезня. У одной курицы, которая перестала нестись, появились опереше, голосъ, шпоры и драчливое расположен!е петуха. Подобное же случается и съ самцами. Если охолостить молодаго петуха, то онъ перестанетъ пЬть, гребень, серьги и шпоры не выростаютъ до должной длины; каплунъ начинаетъ высиживать яйца и выводить цыплятъ. Безплодные мужсше гибриды отъ Фазана и курицы поступаютъ точно также: они подстерегаютъ, когда курица сойдетъ съ яицъ и съ наслаждешемъ принимаются ихъ высиживать. Но не одни половые признаки могутъ находиться въ такомъ скрытномъ состоянш. При скрещиваши двухъ различно окрашенныхъ голубей, дети ихъ бываютъ въ начале одного цвЬта, а черезъ годъ или два npio6pi-таютъ цветъ другого родителя. У безрогихъ породъ скота въ старости развиваются-иногда неболыше рога. Особенно замЬчателенъ слЬдующш совершенно достоверный случай. У одной Сибрайтовой золотистополосатой бентамки, всл'Ьдств}е болезни яичниковъ, появились мужсюе признаки, но не т4 только, которые свойственны этой породе (см. прилож. II, куры}, но также и дугообразный хвостъ изъ серповидныхъ перьевъ въ целый Футъ длиной, характеристи-ческ!я перья поясницы и серповидныя перья шеи, которыя могли быть ей переданы только отъ отдаленныхъ ея предковъ (не менее какъ за 60 летъ)—отъ простой бентамки, пли польской курицы, отъ скрещиванья которыхъ Сибрайтовы бентамки произошли. Следовательно признаки эти должны были находиться въ скрытомъ состоянш въ течете всехъ промежуточныхъ поколешй Сибрайтовыхъ бентамокъ. Изъ этихъ Фактовъ Дарвинъ заключаетъ, что передача признаковъ по наследству и развипе ихъ въ видимые признаки, нравы, инстинкты у наследовавшаго ихъ потомка суть две совершенно различный вещи.
Другое отличаемое Дарвиномъ начало есть неравномерная, а преимущественная передача особенностей однимъ изъ родителей. Когда соединяются два индивидуума той-же породы, (.но достаточно различные по ихъ индивидуальнымъ признакамъ, для того чтобы ихъ можно было отличить другъ отъ друга, или когда скрещиваются две резшя породы, или два вида, то ие всегда бываетъ, что потомки пер-ваго поколешя представляютъ промежуточное строеше между обоими родителями, или походятъ на одного по однимъ частямъ, а на другаго по другимъ. Часто случается, что извЬстныя особи, породы и виды обладаютъ преимущественною способностью передачи своихъ признаковъ. Сюда принадлежитъ, напр. въ человеческомъ роде,резкая харак
74
ДАРВИИПЗМЪ
теристика въ физюномш нйкоторыхъ семействъ, какъ Габсбурговъ и Бурбоновъ, несмотря на то, что мужсюе члены этихъ динаспй вступали въ браки съ принцессами разныхъ домовъ и даже разныхъ нащональностей. Но всего яснее проявляется это при скре-щиваши разныхъ породъ, причемъ эта способность къ преимущественной передаче оказывается совершенно различною отъ силы наследственности самой породы, ибо некоторый породы животныхъ строго сохрапяютъ своп признаки, при соединена съ особями той же породы, но вовсе не передаютъ ихъ, или только въ очень слабой степени, при скрещиванш съ другими породами. Напримеръ англш-ская короткорогая порода скота, несмотря на недавнее происхождеше, отличается сильною способностью передавать свои признаки, за что и высоко ценится для вывоза заграницу. Особенною слабостью въ передаче своихъ призпаковъ отличается порода голубей, называемая трубачами. Она известна уже по крайней мере 130 летъ и размножается прочно. Особенности ея заключаются въ своеобразномъ пучке перьевъ надъ клювомъ, въ хохле на голове и въ совершенно особенномъ вор-ковашп, заслужившемъ ей назваше трубачей. Только после трое-кратнаго скрещиванья ублюдковъ трубачей и другихъ породъ последовательно въ каждомъ поколЬши все съ трубачами же, т. е. когда въ нихъ имелось уже только %в посторонней крови, появился хохолокъ, но они все еще не трубили. Шелковистыя куры, при скрещивании, не передаютъ страннаго строешя своихъ перьевъ, а шелковистая подразновидность трубастыхъ (павлинныхъ) голубей неизменно передаетъ эту шелковистость. Еще должно заметить, что полы одной и той же породы обладаютъ различною способностью къ передаче прпзнаковъ по наследству. Самецъ безхвостой кошки (неимеющей хвоста и съ длинными задними ногами), скрещенный съ обыкновенною кошкою, произвелъ 23 котенка, изъ копхъ 17 были безхвосты; а у кошки безхвостой породы съ простымъ котомъ вей котята имели хвосты, хотя KopoTKie и несовершенные. Дарвинъ полагаетъ, что, въ нйкоторыхъ по крайней мере случаяхъ, это зависитъ отъ того, что у родителя, обладающаго преимущественною передачею, передаваемый признакъ существуетъ въ развитомъ-явпомъ состояши, а у другаго въ скрытомъ, тогда очевидно, что этотъ признакъ, въ сущности находящшся у обоихъ родителей, долженъ передаваться въ преимущественной степени. Но мы не можемъ воздержаться, чтобы не заметить здесь, что преимущественно передаваемый признакъ принадлежитъ часто къ числу основпыхъ видовыхъ характеровъ, и онъ замйщаетъ собою те признаки, которые образовались вслйдств1е изменчивости. Такъ при
ГЛ. I.—ИЗЛОЖЕШЕ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
75
водимые Дарвиномъ примеры, что все домашше голуби имЬютъ скрытую способность становиться сизыми, лошади булаными, овцы темными (*), очевидно объясняются тЬмъ, что таковъ цвЬтъ ихъ дикихъ родичей. Эта способность къ преимущественной передаче признаковъ и скрытая передача ихъ можетъ служить къ объяснешю слйдующихъ весьма важныхъ проявлены наследственности:
1) Ограниченье наследственности однимъ поломъ, прпчемъ признаки, появляющееся часто только у одного пола, иногда передаются исключительно, или по крайней Mipb въ гораздо большей степени, только тому же полу. Такъ въ семействе Ламбера рогоподобные выступы кожи передавались отъ отца только мужскимъ, а пе женскимъ потомкамъ. Тоже замечалось относительно некоторыхъ болезней, напр. слепоты къ краскамъ (дальтонизмъ), которая вообще чаще первоначально появляется у мущинъ, нежели у женщинъ. Докторъ Ирль приводить, что въ 8 родственныхъ семействахъ, состоявшихъ въ пяти поколешяхъ изъ 61 члена, у 32 мущипъ—18, а пзъ 29 жен-щинъ только 2 не могли различать красокъ. Но извЬстенъ случай, въ которомъ слепота къ краскамъ появилась въ первый разъ у женщины и была передана въ течете 5 поколешй 13 женскимъ потомкамъ.
Этотъ предметъ имеетъ вообще большую важность при объяснены половаго подбора.
2) Перемежающаяся передача признаковъ, появившихся случайно въ одномъ поле, или составляющихъ характерпстичесше признаки одного пола—черезъ индивидуумовъ другаго пола, совершенно лишен-ныхъ этого признака или свойства. Такъ расположеше къ кровеизль яшю изъ некоторыхъ рапъ никогда не наследуется сыновьями прямо отъ отцовъ, п одпе только дочери передаютъ скрытую наклонность къ этой болезни своимъ мужскимъ потомкамъ. Такъ отецъ, внукъ и праправпукъ могутъ представлять эту особепность, переданную дочерью и правнучкою. Эго было бы следовательно родъ перемежаемости поколешй. Но и этотъ предметъ преимуществеппо относится къ половому подбору, где онъ собственно представляетъ нормальное правило. Гораздо важнее въ общемъ значеши:
3) Атавизмъ, т. е. возвращеше къ призпакамъ более или менее отдаленнаго предка, когда промежуточный поколешя были ихъ лишены. Простейппй случаи атавизма будетъ заключаться въ перемежающейся передаче признаковъ, напр. когда дитя похоже не на отца пли мать, а на дбда или бабушку. При атавизме должно отличать:
(*) Прир. жив. и возд. раст. II, стр. 73.
76
ДАРВПНПЗМЪ
а) Возвращение чистыхъ или нескрещенныхъ индивидуумовъ къ утраченнымъ признакамъ. Таково напр. случайное появлеше въ различно окрашенныхъ породахъ голубей — сизыхъ птицъ со всЬми отметинами, характеризующими дикаго полеваго голубя (Columba livia L.). Галловейская и Суффолькская породы рогатаго скота не им'Ьютъ роговъ въ течете послйднихъ 100 или 150 л!тъ, но иногда раждается теленокъ съ рогами, но только слабо прикрепленными къ коже. Сюда относится весьма важный вопросъ объ одичанш.
Одкчаш. Въ самомъ деле, если бы наши, такъ сильно пзмЬнив-ппяся, породы домашнихъ животныхъ и возд'Ьланныхъ растеши сохраняли свои признаки только до тЬхъ поръ, пока они продолжаютъ подвергаться неестественнымъ услов!ямъ жизни въ домашнемъ состоя-ши, а, будучи возвращены въ те услов!я, при которыхъ живутъ въ природе, принимали бы черезъ некоторое число поколений все признаки дикаго прародительскаго вида, утрачивая все прюбрЬтенное культурой; то вся изменчивость домашнихъ животныхъ и возделываемыхъ растешй лишилась бы почти всего своего значешя и едва ли бы могла служить основашемъ для заключешй объ изменчивости организмовъ въ природномъ состоянш. Но Дарвинъ утверждаетъ, что, несмотря на распространенность этого мнЬшя, даже между самыми авторитетными писателями, — вера эта, въ возвращеше одичавшихъ животныхъ къ первоначальному видовому типу, основана на чрезвычайно маломъ числе доказательствъ. Въ подтверждеше этого онъ приводить следую-пце Факты и соображешя:
1) Мнопя изъ домашнихъ животныхъ не могли бы существовать въ дикомъ состоянш, какъ напр. овцы, а потому и опыта надъ ними не могло быть сделано.
2) Въ другихъ случаяхъ дикШ родичъ намъ совершенно неизве-стенъ, и потому мы не можемъ сказать, возвратилась ли одичавшая порода къ своему видовому типу.
3) Когда животныя дичали, то неизвестно, одна ли какая порода или разновидность попала на свободу, или несколько разомъ; — въ этомъ последнемъ случае взаимное скрещиваше повело бы къ уничтожение характериетическихъ признаковъ, прюбрЬтепныхъ въ домашнемъ состоянш.
Разборъ отдельныхъ случаевъ одичашя приводить Дарвина къ такимъ же заключешямъ. Такъ лошади, одичавппя въ Южной Америке, буровато-гнЬдын, а въ Азш буланыя; какая же изъ этихъ мастей принадлежала коренному виду? Собаки ничего не могутъ доказать, ибо произошли отъ различныхъ коренныхъ видовъ, и следовательно
ГЛ. I.—ИЗЛОЖЕШЕ ДАРВИНОВА УЧЕНЫ
77
вполнЬ не могутъ возвратиться ни къ одному изъ нихъ. Домашше кролики, дичая въ ЕвропЬ, принимаютъ правда цвЬтъ дикихъ кроли-ковъ, по это объясняется гЬмъ, что окрашенные страннымъ неестест-вениымъ цв’Ьтомъ болЬе заметны, и потому чаще делаются добычею хищныхъ зверей, или попадаютъ подъ пули охотниковъ; но одичав-inie на Порто-Санто и въ ЯмайкЬ приняли новые цв$та и некоторые друпе признаки. Цесарки, одичавппя въ Вестъ-Индш, стали гораздо изм'Ьнчив'Ьб, ч$мъ домашшя. Наиболее известный случай возвращешя къ типу дикаго вида, на которомъ главиЬйше и основывается это мн$-ше — представляютъ свиньи. Они одичали въ Вестъ-Индш, Ю. Америк^ и на Фалклапдскихъ островахъ, и вездЬ прюбрЬли темный цвЬтъ, толстую щетину и болыше клыки дикаго кабана, а поросята стали раждаться покрытые продольными полосами, какъ кабанята. Но и тутъ есть исключешя. Свиньи, одичавппя въ Луиз!анЬ, хотя и отличаются многимъ отъ домашнихъ, но не вполн-Ь похожи па дикаго европейскаго кабана, такъ что Дюро-де-ла-Маль заключаетъ, что ошЬ не произошли отъ европейскихъ свиней (Sus scrophaL); южно-амери-кансшя одичалыя свиньи, по словамъ описавшаго ихъ Рулена, также различаются во многихъ отношешяхъ.
Относительно одичавшихъ растеши, Гукеръ тоже сильно настаи-ваетъ на томъ, что в'Ьроваше въ силу возвращения къ первоначальному дикому типу основывается на весьма слабыхъ доказательствахъ. Дарвинъ приводить примерь относительно пацинтовъ, что б4лые и желтые пацинты, при разведенш Семенами, хорошо воспроизводятъ свой цв$тъ, а напротивъ того розовые и голубые оказываются непостоянными. Такимъ образомъ, по словамъ Мастерса, производившаго эти опыты: «мы видимъ, что садовая искусственная разновидность можетъ быть бол'Ье постоянною, чЬмъ естественный видъ, ибо естественный цвйтъ пацинтовъ голубой». На это позволю себЬ заметить, что въ одномъ запущенномъ, не мен$е тридцати л$тъ, саду южнаго берега Крыма, именно въ Куреиз4, въ 1864 и 1865 году я находилъ одичавппе ria-цпнты, которые всЬ безъ исключешя были лиловато-голубаго п,в!>та. Можетъ быть это происходило отъ того, что климатъ и вообще услов!я южнаго берега Крыма бол'бе подходятъ къ климату родины дикаго ria-цинта, нежели Англ1я; а также вероятно еще и потому, что услов!я одичашя въ запущенномъ саду были ближе къ услов!ямъ произраста-шя въ дикомъ состояши, чЬмъ при искусствепныхъ опытахъ. Цветки также уменьшились и цвЬторасположеше стало р4же, т. е. и въ этомъ отношен!и одичаше полнее, такъ что сначала я съ трудомъ призналъ эти цв4ты за обыкновенные садовые пацинты.
78
ДАРВИНИЗМЪ
б) Возвращение къ признакамъ, заимствованнымъ отъ скрещиванья породъ, разновидностей и видовъ. Вотъ нисколько интересныхъ прим'Ьровъ. Сука понтеръ ощенилась семью щенками, четверо изъ которыхъ имели спзыя и бЬлыя отмЬтины, что столь необыкновенно у понтеровъ, что её заподозрили въ связи съ борзымъ кобелемъ и приказали уничтожить весь пометъ. Но л4спич!й сохранилъ одного щенка, какъ редкость. Два года спустя пр!ятель хозяина, увидавъ его, утвер-ждалъ, что это совершенный портретъ его старой суки Сяфо, едпнст-веннаго чистокровнаго понтера белая съ сизьтмъ, котораго онъ когда-либо видЬлъ. Прп разбор!» родословной оказалось, что заподозренная сука была правнучкою Сифо, такъ что содержала только у1е ея крови, а въ щенке было только y3i. На одномъ птичьемъ дворЬ Дарвинъ за-м4тилъ куръ, похожихъ на малайскихъ, и хозяпнъ сообщилъ ему, что 40 летъЧому назадъ онъ скрестилъ своихъ куръ съ малайскими, и хотя потомъ и пробовалъ освободиться отъ этой примеси, но решительно отчаялся въ этомъ успеть, ибо малайсше признаки постоянно появлялись вновь.
Между любителями п хозяевами скотоводами пдутъ безконечные споры о томъ, черезъ сколько поколешй, после одинъ разъ произведенная скрещиванья, можно считать породу совершенно освободившеюся отъ его вл1яшя, и не опасаться более возвращешя. Никто не думаетъ, чтобы это могло произойти раньше, чемъ черезъ 3 поколЬтя, другие полагаютъ, что нужно 6, 7 или даже 8 поколешй. Дарвинъ останавливается на томъ мнеши, что «если порода была скрещена только одинъ разъ съ какою-либо другою породою, то потомки ихъ выказы-ваютъ иногда въ течете многихъ поколешй стремление возвратиться къ характеру чуждой породы — некоторые утверждаютъ, что черезъ дюжину, пли даже черезъ два десятка поколешй. После двенадцати по-коленш, пропорщя крови, какъ обыкновенно выражаются, переданная однимъ предкомъ, составляетъ только Vso«s> и одпакоже, какъ мы ви-димъ, обыкновенно принимается, что стремлеше къ возвращению удерживается этимъ остаткомъ чуждой крови. Но въ породе, которая не была скрещена и въ которой оба родителя потеряли какой нибудь признакъ, принадлежавши ихъ предкамъ, сильное пли слабое стремлеше воспроизвести потерянный характеръ можетъ быть передаваемо почти черезъ какое бы-то ни было число поколевш (*)».
Говоря объ этомъ предмете, нельзя не упомянуть о томъ, что
(*) Orig. of sp. IV, р. 126.
ГЛ. I.—ИЗЛОЖЕШЕ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
79
скрещиванье различныхъ породъ бываетъ причиною возвращешя признаковъ, принадлежавшихъ некогда той коренной Форме, отъ которой эти породы или разновидности произошли. Внимаше Дарвина на этотъ предметъ было обращено сочипешемъ Буатара и Корбье о домашнихъ породахъ голубей. Всл4дств1е сего и самъ онъ сталъ производить относящееся къ этому предмету опыты, результатомъ которыхъ было то, что отъ голубей, принадлежащихъ къ старымъ и прочнымъ породамъ, не представлявшнмъ никакого сл'Ьда сизаго цвкта или ха-рактеристическихъ (для дикаго вида) полосокъ на хвосте и крыльяхъ, при повторенномъ скрещиванш ублюдковъ, происходили птицы сизаго цв$та, п вообще съ ясными признаками цвЬта и строешя дикаго голубя. Этотъ же способъ употребилъ Дарвинъ для опредЪлешя того дикаго вида, отъ котораго произошли породы домашнихъ куръ. И здесь MHorie ублюдки, напр. потомки чернаго испанскаго петуха и белой шелковой курицы получили окраску точь въ течь такую, какъ у дп-каго Gallus Bankiva. Здесь пршбрктенпыя въ домашнемъ состоянш отлич!я и особенности какъ-бы взаимно нейтрализуются, и черезъ это дозволяютъ выступать признаками коренной Формы, сколь бы давно они ни были утрачены.
Передача признаковъ посредствомъ наследственности представляетъ еще одну черту,—только отчасти объяснимую существовашемъ скры-тыхъ признаковъ. Это:
4) Наслндственность въ соотвптствующге nepiodbi жизни, т. е. появлеше у потомковъ признаковъ, прюбрЬтенныхъ предками въ тотъ именно возрасти, въ которомъ они у него впервые появились, или нисколько ранее. Мнопе относящееся сюда Факты совершенно очевидны. Такъ папр. зерна различныхъ гороховъ, “Фасолей, кукурузъ, отличающаяся Формой, цвЬтомъ, величиною, появляются во время созревашя ихъ плодовъ, тогда какъ сами растешя ихъ лроизводяпця, по ранке появляющимся органами, стеблями, листьями, цветами, почти вовсе между собою не разнятся; но бываетъ и наоборотъ, что схож!я скмена даются растешями, разными по листьями, цветами пт. п. Такъ и у животныхъ. Напр. шелковичныя бабочки, весьма слабо различающейся въ крылатомъ, т. е. зреломъ состояши, передаютъ чрезвычайно прочно и постоянно различную величину, цветъ и Форму япчекъ, также некоторый отметины на гусеницахъ, напр. черную черту, похожую на бровь, величину, цвктъ и Форму кокоповъ, а также и различный качества шелка. Но не те только особенности передаются въ соответствующей возрасти, которыя органически съ этимъ возрастомъ связаны, а и совершенно отъ возраста независимый. Напр. у пестрыхъ
80
дарвивизмъ
турмановъ красота оперешя проявляется только после 2-го или 3-го линяшя. Въ 1798 г. близъ ЧальФОнта было замечено семейство дикихъ грачей, въ которомъ до 1837 г. (когда была напечатана объ этомъ статья) постоянно имелось по нискольку пйгихъ грачей въ каж-домъ выводке, но эта пестрота всегда исчезала после перваго линяшя.
Эта передача призиаковъ въ известный возрастъ особенно ясно замечается на нЬкоторыхъ бол4зняхъ. Въ семействе некоего Леконта слепота наследовалась въ течете 3-хъ поколешй, и 37 детей и вну-ковъ было поражено ею въ возрасте между 17 и 18 годомъ. Или еще, одинъ отецъ и 4 сына ослепли на 21-мъ году; два брата, ихъ отецъ и дедъ оглохли на 40-мъ году. Иногда бываетъ, что болезнь появляется у ребенка раньше, чемъ у родителя, но очень редко появляется болезнь позже. Относительно рака докторъ Паджентъ сообщает^ что въ 9 случаяхъ изъ 10 последующее поколете начинаетъ страдать отъ этой болезни въ болЬе раннемъ возрасте, чемъ предыдущее. Эта наследственность въ соответствующемъ возрасте пмеетъ чрезвычайно важное значеше для Дарвинова учета, именно для объяснешя многихъ Фактовъ эмбрюлопи, какъ увидимъ въ своемъ месте, а также и техъ случаевъ, когда зародышъ, или вообще не развитая еще Форма ведетъ независимую жизнь, т. е. становится темъ, что называется личинкою, которой приходится приспособляться къ совершенно ипымъ внешнимъ услов!ямъ, нежели те, въ которыхъ живутъ ихъ взрослые и вполне развитые родители.
Слбдуя Дарвину, мы изложили довольно большое число Фактовъ, доказывающихъ изменчивость, существующую между почти всеми домашними животными и возделываемыми растешямп. Показали также, что разъ прюбретенныя отлич!я не исчезаютъ безследно съ следующими поколениями, а сохраняются наследственностью. Но такъ какъ наиболее обыкновенный и частыя изъ этихъ изменешй состоять въ техъ незначительпыхъ отличьяхъ, который должно назвать индивидуальными особенностями; то какимъ же образомъ они не только сохраняются, но и накопляются до такой степени, чтобы произвести таюя значительный разности, какъ замечаемый у многихъ породъ голубей, куръ, кроликовъ и пр., разности, которыя, будучи разсматриваемы отдельно и безъ предварительпаго знакомства съ истор!ею ихъ происхождешя, заставили бы натуралистовъ принимать ихъ, по словамъ Дарвина, не только за особые виды, но даже за особые роды? Этимъ могущественнымъ средствомъ оказывается подборъ.
ГЛ. I.—ИЗЛОЖЕШЕ ДАРВПНОВА УЧЕШЯ
81
Искусственный подборъ.
Некоторая доля изменчивости домашнихъ животныхъ и растешй можетъ быть приписана, какъ мы видЬли, постоянному действие внЬш-нпхъ условй!, другая—привычкамъ, но, продолжаетъ Дарвинъ,«очень смЬлымъ былъ бы тотъ человЬкъ, который объяспилъ бы намъ дЬй-ств!емъ этпхъ агентовъ различ!я, существуюппя между возовою и скаковою лошадью, борзою собакой и ищейкой (Blood hound), гонцомъ и турманомъ. Одна изъ замечательиыхъ чертъ нашихъ домашнихъ породъ заключается въ томъ, что мы видпмъ въ нихъ приспособление, хотя и не къ собственному благу этихъ животныхъ и растеши, по къ потребностямъ или вкусамъ человека. НЬкоторыя пзъ этихъ измЬнешй могли произойти внезапно (какъ то намъ напр. известно относительно Анкоискихъ и Мошанскихъ овецъ); ио если мы, сравним/ скаковую и возовую лошадь, дромадера съ двугорбымъ верблюдомъ, различный породы овецъ, пригодныя пли для обработанных!, местностей, пли для горныхъ пастбпщъ, съ шерстью у одной породы годною для одной, у другой для совершенно иной цели, если, сравпий/бойцоваго петуха, столь упорпаго въ битве, съ другими въ высшей степени миролюбивыми породами, съ постоянно кладущими япца и никогда ие выказывающими желашя ихъ высиживать, и съ бентамками столь маленькими и элегантными; если взглянемъ па цЬлую арм!ю полевыхъ,огородныхъ,садовыхъ и цвЬтниковыхъ породъ растешй, полезныхъ для человека въ различный времена года и для различныхъ цЬлей, или столь краеивыхъ для глаза:—мы должны, думаю я, отыскивать эту причину въ чемъ-либо иномъ, а не въ одной изменчивости. Ключъ къ этой задаче находится въ способности человека къ накопляющему подбору. Природа даетъ последовательные ряды пзмеиешй, человЬкъ суммпруетъ ихъ въ опре-делеяпыхъ паправлешяхъ для него полезныхъ. Въ этомъ смысле опт. можетъ сказать, что самъ создалъ для себя полезный породы».
Великое могущество начала подбора не какое-либо предположение. Достоверно, что некоторые изъ замечательпыхъ апглШскпхъ воспитателей домашнихъ животныхъ, какъ напр. Беквель, Коллпнсъ п друпе, въ течете жизни своей, изменили до значительной степени породы рогатаго скота и овецъ. Юатъ говорить объ этомъ въ следующпхъ вы-ражешяхъ: «Начало подбора даетъ скотоводу возможность не только изменить несколько характеръ своего стада, но совершенно переменить его. Это магпческшжезлъ, коимъ онъ можетъ вызвать къ жизни какую ему угодно Форму». Лордъ Соммервиль говорить о сделапномъ воспитателями относительно овецъ: «кажется, какъ будто они нарисовали с»
82
ДАРВПНПЗМЪ
м$ломъ ва clint Форму совершенную саму по себЬ, п потомъ дали ей бьте». Въ Саксоши важность принципа подбора до такой степени признается, что мериносовые бараны ставятся на столъ, и изучаются какъ картины знатокомъ; делается это три раза черезъ промежутокъ въ нисколько м'Ьсяцевъ, и такпхъ барановъ отм’Ьчаютъ, классифицируютъ, и только самые лучшие изъ нихъ выбираются для размножешя породы.
Важность подбора заключается въ огромпомъ д-Ьпствш, произво-димомъ накоплешемъ въ одпомъ направлении, въ течете Н’Ьсколькихъ пос.гЬдовательпыхъ поколыши, отлпчш совершенно пезамБтныхъ для непр^ученнаго долгпмъ упражнешемъ глаза—отлпчш, которыя самъ Дарвинъ, наблюдатель столь тоикш и искусный, напрасно старался, какъ онъ самъ говорить, приметить и оценить. «Между тысячью чело-в'Екъ н'Ьтъ и одного обладающаго достаточною верностью взгляда и суждешя, чтобы сделаться замЬчательпымъ скотоводомъ. Если одаренный этими способностями будетъ изучать свой предметъ годами, съ несокрушимымъ упорствомъ, то будетъ вмйть успЬхъ и достпгпетъ болыппхъ усовершенствовать. Неннопе повърятъ тому, катя нужны способности и сколько л’Ьгъ практики, чтобы сделаться хотя бы только искуснымъ любптелемъ голубей» (*).
ТЬмъ же пачаламъ слЬдуютъ и садоводы. «Никто не полагаетъ, что наши избранп'Ьйпйя пропзведешя произошли разомъ,однимъ изм'Ьне-шемъ первоначальной породы, и есть доказательства, что д’Ьло не такъ шло во многихъ различныхъ случаяхъ. Какъ на примЬръ, можетъ быть указано на постоянно возрастающую величину ягодъ крыжовника.
Следующая таблица показываетъ ходъ увеличешя в4са ягодъ (**).
Годы. Назван1я сортовъ. В'Ьсъ ягодъ. Граны. Во сколько разъ увеличился в'Ьсъ сравнит, съ предъиду-щпмъ.
Дпкш крыжовппкъ . . 120 —
Въ 1786. на выставка .... 240 въ 2 раза.
» 1817. Highwayman 641 » 2,С7 »
» 1825. Roaring Lion 760 » 1,17 »
» 1830. Teazer 781 » 1,03 »
» 1841. Wonderful 784 » 1,00 »
» 1844. London » 852 » 1,00 »
» 1845. » id 870 » 1,02 »
» 1852. » id | 895 » 1,03 »
С) Orig. of sp. VI, р. 22, 23.
(**) Прир. жив. и возд. раст. I, стр. 378 п 379.
ГЛ. I.—ПЗЛ0ЖЕН1Е ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
83
Такимъ образомъ противъ веса первоначальна™ дпкаго крыжовника ягоды увеличились постепеннымъ подборомъ почти въ 7‘/, разъ.
Правила подбора я нахожу очень хорошо изложенными въ одномъ старомъ англшскомъ журнале, и потому приведу пхъ въ извлечешп:
«Все искусство улучшешя любагорастешя заключается прежде всего въ томъ, чтобы составить въ своемъ уме планъ того, чего желаешь достигнуть, и затймъ старательно поддерживать всяки! шагъ впередъ въ этомъ направлен^. Начнемъ съ гвоздики. Желательно было избавиться отъ зубчатаго края лепестковъ, что составляетъ естественную Форму цветка. Чтобы достигнуть этого должно собрать сЬмена съ цветка, представляющаго наибольшее приближеше къ лепесткамъ съ краями, похожими на лепестки розановъ, каковы бы ни были проч!я качества. Первый и главный пунктъ состоитъ въ томъ, чтобы добыть семена, отъ цвЪтовъ съ наилучшими лепестками, будь они простые, махровые пли полумахровые. Отъ нихъ естественно ожидать нечто лучшее, ч'Ьтдъ у родителя, хотя бы среди болыпаго числа гораздо худшаго. Но по несчастью случается, что кроме такихъ, которые могли бы быть оценены за улучшенную Форму лепестковъ, встречается много п такпхъ цв-Ьтовъ, лепестки которыхъ вовсе не улучшились, по которые столь же хороши и даже лучше старыхъ сортовъ въ другихъ отношешяхъ, такъ что соблазнъ произвести новый сортъ слишкомъ силепъ, чтобы возможно было ему противиться, а черезъ это действительный про-грессъ замедляется. Если бы все цветы съ зубчатыми краями были выброшены съ самаго начала, то приближеше къ совершенству шло бы гораздо быстрее»......«Посмотримъ на Анютины глазки стараго
времени. Предположимъ, что вместо круглой Формы были бы приняты за образецъ совершенства цветы съ длинными узкими лепестками, и каждый посевъ могъ бы доставить цветы съ лепестками несколько длиннее и уже, чемъ у пхъ родителей, пока», говоритъ авторъ съ ужа-сомъ, «Анютины глазки не были бы приведены къ Форме пятикрылаго колеса ветряной мельницы» (*).
Относительно растеши употребляется еще другой способъ подбора, именно: «Когда порода растешй уже хорошо утвердилась, то производители семянъ не выбираютъ лучшихъ растешй, но только осматри-ваютъ свои грядки и вырываютъ «дрянь» (rogues), какъ они называютъ растешя, который отклоняются отъ образца. Этотъ родъ подбора употребляется въ сущности также и для животныхъ, такъ какъ едва ли
(*) The gardner and practical florist. 1842. Sept., p. 31.
6*
81
ДАРВИННЗМЪ
кто столь безпеченъ, чтобы производить племя отъ худшихъ животныхъ» (*).
Въ результате мы замЬчаемъ удивительное улучшеше во многихъ любительскихъ цвЬтахъ, въ такъ называемыхъ Англичанами florists flowers, если сравнить теперешше съ рисунками, сделанными не бол'Ье какъ двадцать или тридцать лЬтъ тому назадъ. «Относительно растешй есть еще другой способъ наблюдать накоплеше результатовъ подбора, именно сравнивая разнообраз!е цвбтовъ различныхъ разновидностей того же вида и разлшпе плодовъ того же вида въ плодовомъ саду, сравнительно съ нхъ же листьями и цветами. Вы увидите, какъ различны листья капустъ и какъ необыкновенно сходны ихъ цветы; какъ непохожи цветы Анютиныхъ глазокъ и какъ похожи ихъ листья; какъ сильно различаются ягоды сортовъ крыжовника по величине, цвету, Формв и волосатости, тогда какъ цветы ихъ представляютъ лишь лег-шя разлшпя. Поэтому въ общемъ нельзя сомневаться, что непрестанный подборъ легкихъ измЬнешй, будетъ ли то въ листьяхъ, цветахъ или плодахъ,—произведетъ различный породы, главпейшимъ образомъ именно въ подбираемыхъ прпзнакахъ».
Изъ этого обстоятельства, также какъ изъ многнхъ другихъ анало-гическпхъ Фактовъ, напр. пзъ разбора признаковъ, меняющихся у различныхъ домашнихъ животныхъ, Дарвинъ выводить, что «та часть, или тотъ признаки, который более всего ценится, будутъ ли то листья, стебли, клубни, луковицы, цветы, плоды, семена у растешй, или ростъ, спла, быстрота, свойства шерсти, или смышленость — у жи-зотныхъ, почти неизменно будутъ представлять наиболее различай, какъ въ количествепномъ, такъ и въ качественномъ отпошешяхъ» (**), и это завпсптъ не отъ того, чтобы у известпаго растешя или живот-наго однЬ части были изменчивы, а друпя нЬть; а отъ того, что въ течеше длпннаго ряда поколешй человЬкъ сохранялъ полезный для себя изменен!/!, а прочими пренеброгалъ. Но съ другой стороны, Дар-впнъ говорить, что только те части, которыя подбираются, представляютъ постоянство, что только подборъ Фиксируетъ изменчивые признаки, а напротпвъ того ие подбираемые признаки выказываютъ наибольшую изменчивость. Напр. «у большей части курпныхъ породъ, говорить онъ, обращали внимаше на Форму гребня и на цветъ перьевъ, но у Доркингскпхъ никогда не требовалось однообраз!я гребня пли цвета, и у ппхъ преобладаетъ величайшее разпообраз!е въ этомъ отно-
(") Grig. of sp. VI, р. 24.
(“) Прируч. живот, и возд. раст. II, стр. 240.
ГЛ. I.—ПЗЛ0ЖЕН1Е ДАРВИНОВА. УЧЕНЫ
8S
шеши: гребни двойные, въ Форме розы, въ Форме чаши, и всевозможный цв^тъ оперешя встречаются у чистокровныхъ и близко родствен-ныхъ Доркингскихъ куръ; между тЬмъ какъ друпе признаки, на которые обращалось внимаше, какъ напр. общая Форма тЬла, добавочный палецъ—у нихъ неизменны» (*). Но противореч!е это только кажущееся. Дарвинъ собственно хочетъ сказать, что различный породы отличаются между собою преимущественно тЬми признаками, на которые былъ направленъ подборъ, и следовательно въ этихъ отношешяхъ будетъ существовать большое разнообраз!е Формъ; но каждая такая Форма въ отдельности, въ грашщахъ той же породы, будетъ представлять большое постоянство по подобранному признаку.
Описанный здесь и объясненный примерами изъ растптельнаго и животнаго царства подборъ, заключающейся въ тщательномъ подме-чанш мал Ьйшихъ и тончайшихъ измЬнешй оргапизмовъ, въ выборе изъ нихъ,для размпожешя породы, техъ, который лежатъ въ направлении иапередъ составленная себе воспитателями образца пли идеала и хотя на едва заметный шагъ къ нему приближаются, и въ тщательномъ устранеши отъ скрещивашя всехъ прочихъ неделимыхъ— составляетъ еще только одинъ видъ подбора, который Дарвинъ назы-ваетъ сознательными или методическимъ подборомъ. Начала этого подбора были подведены подъ методичеыйя, практически правила едва ли более трехъ четвертей столе™ тому назадъ; по совершенно неверно полагать, что начало это составляетъ открыве новейшихъ временъ. Можно бы представить много примеровъ въ сочпиешяхъ глубокой древности, въ которыхъ важность его вполне признается. Принципы подбора ясно указаны въ одной китайской энциклопедш, и ясно выраженныя правила его изложены у некоторыхъ класспче-скихъ рпмскихъ писателей.
Но есть и другая Форма подбора, которую Дарвинъ счптаетъ гораздо более важною для своей теорш,т.е. для объяспешя происхождешя раз-пообразпыхъ органическихъ Формъ въ природе,—это подборъ безсо-знательный. Его придерживается человекъ, который сохраняетъ более ценпыхъ и уничтожаетъ менее ценныхъ домашнихъ животныхъ, безъ особеннаго намерешя изменить породу этимъ путемъ, и въ этой последней черте, т. е. въ отсутствш плана и образца совершенства, и заключается сущпостъ разлшпя между обоими видами подбора; дру-гаго различ!я, кроме того, что въ одномъ случае человекъ дей-
(*) Прир. жив. и возд. раст. II т., стр. 258 и 259.
86
ДАРВЦЦНЗМЪ
ствуетъ съ намЬрешемъ, а въ другомъ безъ намерен!»! — нйтъ между обоими видами подбора. Вотъ какъ опредйляетъ их.ъ самъ Дарвинъ: «Между систематическпмъ и безсознательнымъ подборомъ мало разницы, кромй того, что въ одномъ случай человйкъ дЬпствуетъ съ намйрешемъ, а въ другомъ безъ намйренш» (*). Но строго говоря, изъ приводимыхъ имъ примйровъ и разъяснены выходитъ, что на-мйреше есть въ обоихъ случаяхъ, по въ одномъ намйреше определенное: достигнуть известной цйли; а въ другомъ совершенно неопределенное: сохранить лучшее, н потому безсознательный подборъ переходить въ сознательный и методический такъ незаметно, что почти нйтъ возможности пхъ разграничить. Въ обоихъ видахъ подбора главное средство состоитъ въ устранены скрещиванш между теми отлшпямп, которыя хотятъ сохранить, съ прочими индивидуумами той же или другихъ породъ. Но это достигается въ весьма различной степени при методическомъ и при безсознательномъ подборе; притомъ, при первомъ, поняпе о томъ, въ чемъ именно заключается свойство, которое должно быть сохранено или усилено, гораздо точнее и строже, чемъ во второмъ. Черезъ это методический подборъ действуете гораздо быстрее, такъ что, между темъ такъ Беквель и Кол-линсъ, действуя методически, значительно изменили качества своего скота даже въ короткое время своей жизни,—безсознательнын подборъ достигаетъ подобной цели лишь въ течете многихъ столйтш. Для уяснешя этого лучше всего привести рядъ примйровъ различныхъ видовъ подбора. Самую первоначальную Форму подбора можемъ мы видеть въ елйдующемъ, хотя только и предполагаемомъ, но почти пеобходимомъ случай. «Ежели существуютъ дик!е, стояние па столь низкой степени, что имъ даже никогда не приходить на умъ наследственность признаковъ въ ихъ домашнихъ животныхъ, то все же однако всякое животное въ особенности имъ полезное, для какой бы-то ни было цели, было бы тщательно сохраняемо во время голода пли дру-гпхъ бйдствш, которыми дшие такъ подвержены, и таюя привилегированный жпвотныя вообще будутъ оставлять болйе многочисленное потомство, чймъ худппя, о сохранены которыхъ въ то время вовсе не заботились. Слйдовательно, такое безеознательпое сохранеше лучшпхъ будетъ уже некотораго рода безсознательнымъ подборомъ».
Въ грубыя времена апглыской ncTopin пзбранныя жпвотныя были часто привозимы и были издаваемы законы, запрещаюпце пхъ вывози. Также повелйвалось иногда уничтожете лошадей ниже извйстнаго рос
(') Прируч. живот, и возд. раст. И, стр. 230.
ГЛ. I.—ИЗЛОЖЕШЕ ДАРВПНОВА УЧЕШЯ
87
та, что можетъ быть сравниваемо съ выдергпвашемъ «дряни» (rogues) садовниками. Волки въ Англш всЬ уничтожены, олени стали попадаться редко, быковъ перестали травить—и эти перемены отразились на соотв'Ьтствующихъ породахъ собакъ. Но можно быть увЬрену, что никто не говорилъ себе, когда перестали травить быковъ: теперь я стану разводить собакъ меньшаго роста и этимъ образую новую (теперешнюю) породу бульдоговъ. Но по мВрЬ изм'Ьнешя обстоятельствъ, люди безсознательно и медленно изменяли свой подборъ, т. е. переходили отъ одпихъ подобранныхъ качествъ къ другимъ. Самый замечательный случай подбора у полуцивплпзоваппаго народа, пли даже вообще у какого бы-то ни было народа, приводимый Гарциласомъ-де-ла-Вегою, потомкомъ Инковъ, производился въ Перу, до покорешя Испанцами. Ежегодно устраивались больппя охоты, на которыхъ всЬ дик!я животныя сгонялись съ огромнаго пространства къ одному пункту. Сначала уничтожались хищные звЬри; дикихъ гуанако п вигоней стригли; старыхъ самцовъ и самокъ убивали, другпхъ же отпускали на свободу. Осматривали различные виды оленей и также убивали старыхъ самцовъ и самокъ, но молодыхъ самокъ п некоторое число самцовъ, выбранныхъ изъ самыхъ краспвыхъ и снльныхъ, выпускали на свободу. «Такимъ образомъ, говоритъ Дарвинъ, Нпкп следовали системе совершенно противуположной той, которой следуютъ шот-ландсюе охотники, постоянно убиваюпцс лучшпхъ оленей, п тЬмъ обусловлпваюпце вырождеше этой породы (*)».
Подобные же примеры прпводитъ Дарвинъ и относительно растешй: «Никто не будетъ ожидать получить перворазрядный цвЬтокъ Анютиныхъ глазокъ или георгинъ отъ семянъ дикаго растешя. Никто не будетъ надеяться вывести первостепеннаго качества тающую грушу пзъ семянъ дикой груши, хотя можно въ этомъ успптъ отъ жалкого дикорастущаго спянца, если онъ произошелъ отъ садового сорта. Груша, хотя культивируется со времени Рпмлянъ, судя по oimcaniio Zinnia, была плодомъ весьма низкаго достоинства. Но достмжеше т Ьхъ ве-лпколепныхъ результатовъ, которыми мы теперь изумляемся, пзъ столь бЬдныхъ матер!аловъ, заключается въ весьма простомъ средстве, которому следовали безсознательно, именно: въ постоянной культуре всегда лучшпхъ пзъ извЬстныхъ сортовъ, въ посЕвЕ ихъ сЬманъ, п если получалась несколько лучшая разность—въ выборе ея, п въ продолжмтель-номъдействш все по этому же пути.Но садовники класспческаго перюда,
(*) Прир. жив. п возд. раст. II, стр. 227.
88
ДАРВШШЗМЪ
сажавшее лучппя груши, как) я только могли достать, никогда и не помышляли о техъ великолЬпныхъ плодахъ, которые мы йдимъ, хотя мы и обязаны нашими безподобными плодами въ некоторой малой степени тому, что они, какъ это весьма натурально, выбирали и сохраняли лучппя разновидности, каюя только могли найти» (*).
Съ другой точки зрешя можно разделить подборъ на сохраняющей и накопляющей, что почти совпадаетъ съ безсознательнымъ и съ мето-дическимъ подборомъ. «Когда животныя или растешя оказываются съ какимъ-нибудь, выдающимся и прочно передающимся по наследству, новымъ признакомъ, то подборъ ограничивается только сохранешемъ подобныхъ особей и устранешемъ скрещивашй». Это и можетъ быть названо сохраняющими подборомъ. «Объ этомъ предмете незачемъ более и распространяться», говоритъ Дарвинъ (**). «Но въ большинстве случаевъ новый признакъ, или какое-нибудь усовершенство-sianie въ старомъ, сначала возникаетъ только слабо и передается по наследству не прочно, и тогда-то испытывается вся трудность подбора», который въ этомъ случае, полагаю я, можно назвать подборомъ накопляющим?,, и для пего-то необходимы, въ занимающихся воспита-шемъ pacTeniii и въ особенности животныхъ, те редшя качества, о которыхъ было говорено выше.
Этотъ интересный предметъ не будетъ исчерпанъ, пока не упомя-немъ о техъ обстоятельствахъ, который благопр!ятствуютъ искусственному подбору. Это суть:
1) Большое число разводимыхъ индивидуумовъ, ибо такъ какъ полезный илп нравяпцяся человеку изменешя происходить только случайно, то вероятность появлешя ихъ значительно усиливается большими числомъ разводимыхъ особей. Поэтому напр., владельцы большпхъ торговыхъ заведешй для продажи живыхъ растешп и семянъ пмЬютъ гораздо болышй уснЬхъ въ произведении новыхъ цве точпыхъ разновидностей, нежели любители.
2) Легкость п удобство разведешя животныхъ или растепш по кли-матическимъ пли другимъ причииамъ.
3) Спосоопость размножаться въ раннемъ возрасте и черезъ корот-Kie перюды, иоо чемъ чаще происходить новыя поколЬшя, т^мъ больше шансовъ для происхождешя новыхъ пзмененш и отклонен!!!. Поэтому, говоритъ Дарвинъ, нельзя считать случайностью, что большая часть нашихъ огородныхъ и хлебныхъ растешй суть однолетшя
(") Orig. of sp. VI, р. 27.
{**) Прируч. живот, и возд. раст. II, стр. 212.
ГЛ. I.—И3.10ЖЕШЕ ДАРВИНОВА УЧЕНЫ
89
или двухлетия растешя; такъ что, по его словамъ, только морская капуста (Crambe marilima — любимая англшская овощь), спаржа, артишокъ, земляная груша (*), картофель и лукъ многолетни; но и этотъ послЬдшй размножается въ огородахъ, какъ однолетнее растете, и ни одно изъ нихъ не дало болЬе одной или двухъ разновидностей, за исключешемъ картофеля.
4) Легкость надзора за спариваньемъ и предупреждешемъ скре-щивашй, что особенно важно въ странЬ, уже переполненной другими породами того же вида. ПримЬръ представляютъ голуби, у которыхъ ' самецъ и самка спариваются на всю жизнь, такъ что въ той же голубятнЬ можно содержать много породъ, не опасаясь смЬшнванья между ними.
5) Ценность, придаваемая человЬкомъ различнымъ свойствамъ животныхъ и растешй, будетъ ли то ради пользы, или ради удовольствия изъ нихъ извлекаема™, что и превлекаетъ на себя его внимание, безъ чего ничто не можетъ быть произведено.
Конечно противоположный этому обстоятельства замедляютъ подборъ, или даже препятствуютъ ему. «Такъ, хотя я и не сомневаюсь, говоритъ Дарвинъ, что некоторый домашшя животныя изменяются менее, нежели друпя; однако же редкость или недо-статокъ отдЬльныхъ породъ кошекъ, ословъ, павлиновъ, гусей и пр. можетъ быть главнЬйше приписанъ тому, что подборъ не былъ пущенъ въ ходъ: относительно кошекъ—по трудности ихъ спариванья вслЬдств!е ихъ бродячаго и почнаго образа жизни (4-ое обстоятельство); относительно ословъ—потому, что они содержатся въ неболь-шомъ числЬ особей бедными людьми (1); относительно павлиновъ— ио трудности ихъ содержать и воспитывать въ неблагопр!ятномъ для нихъ климате (2); относительно гусей—по ихъ пригодности только для двухъ целей: на убой и для перьевъ, въ особенности же отъ того, что не чувствовалось удовольствгя въ выводЬ различныхъ породъ (5).
Этпмъ оканчиваю я изложеше изменчивости, наследственности и подбора у домашнихъ животныхъ п растеши. Многимъ можетъ быть покажется, что я слишкомъ распространился объ этихъ пред-
(*)«Въ Прируч. жив.и возд. раст.». II, стр.256, переведено—1ерусал им скш артишокъ. Этимъ именемъ называются по-французски два растения: земляная груша (Helianthus tuberosus) и родъ тыквы, называемой также турецкой чалмой. Очевидно, что тутъ разумелось первое изъ этихъ растенш, такъ какъ другое—тыква, растенхе однолетнее; вообщеже назваше 1ерусалимсюй артишокъ по-русски вовсе не употребительно.
90
ДАРВИНИЗМЪ
метахъ. Но я считаю это необходимым!», потому что собственно въ данныхъ, собранныхъ Дарвнномъ относительно изменчивости, наследственности и подбора, заключается вся Фактическая основа его учешя, на которой построено все здаше его теорш. На сравнительно немногихъ странпцахъ, посвященныхъ этому предмету, я постарался представить въ сжатомъ виде все существенное, пространно изложенное Дарвиномъ въ I п V главахъ его «Origine of species» и въ двухъ томахъ его сочинешя «Прпрученныя животныя и возделанныя растешя», за исключешемъ пяти главъ о гпбрпдпзме н главы XXVII о пангенезисе, которыя будутъ разсмотрЬны въ по-слЬдствш.
Переходъ къ природ^.
Факты, собранные Дарвиномъ съ такимъ трудолюб!емъ, эру-дищею п искусствомъ, касательно изменчивости домашнихъ жпвот-ныхъ и растешй, признавались п прежде всеми естествоиспытателями; оип пе открыты Дарвиномъ, а только такъ сказать концентрированы имъ въ одно целое, которое поэтому и поражаетъ насъ гораздо сильнее, чЬмъ когда они представлялись въ отдельности. Уве-личивъ этимъ путемъ значеше изменчивости прирученныхъ организмовъ, онъ еще усилилъ его тЬмъ, что старался показать тща-тельнымъ анализомъ Фактовъ, что все это разнообраз!е Формъ не можетъ быть вполне приписано ни кореннымъ разлшпямъ техъ дикихъ впдовъ, которые были приручены человекомь, ни помесямъ отъ нихъ пропсшедшимъ путемъ гибридацш, какъ это принималось многими естествоиспытателями, и что даже тамъ, где вл!яше этого Фактора и по его мненпо имело место, все же большая доля должна быть отнесена къ дЬйств1ю другпхъ причинъ, главною п преобладающею между которыми долженъ быть призпанъ искусственный, сознательный и безсозпательный, подборъ. Но, еслп и не въ такой степени, все же однако и до Дарвина всеми естествоиспытателями признавалось, что домашшя животныя и растешя были въ чрезвычайной степенп изменчивы; одпакоже, пе смотря па это, они не считали себя въ праве применять это къ органпзмамъ, живу-щпмъ въ естествепныхъ, природныхъ услов!яхъ, — заключить изъ изменешй домашнихъ животныхъ и растешй,—изменешй пропсхо-дящпхъ или происшедшихъ на нашпхъ глазахъ, пли по крайней мере на глазахъ исторш, более или менЬе постепенными переходами отъ одной Формы къ другой, — что такимъ же способомъ
ГЛ. I.—ИЗЛОЖЕШЕ ДАРВИНОВА УЧЕНЫ
91
произошло и то безконечно большее разпообраз!е и различие Формъ, которое поражаетъ насъ въ природ!». Прштп къ этому выводу препятствовало то, что различ1я между естественными разновидностями (т. е. темп пзм4нен!ямп, который считаются результатомъ внешних! вл!яп!й) очень слабы; между тЬмъ какъ различая между видами того же рода значительны, а между видами различныхъ родовъ даже очень велики, и еще неизмеримо болышя между видами разныхъ семействъ, отрядовъ, классовъ.—Совершенно на-цротпвъ почти все принимали, что вл!яше человека на подчиненные ему организмы составляетъ явлеше совершенно особенное, исключительное,— видели въ одомашненныхъ органпзмахъ не аналогий, а напротивъ того противоположность тому, что представ-ляетъ намъ природа. Какому же пути следуетъ Дарвинъ, чтобы перейти отъ только что разсмотренныхъ нами явлешй, въ подчиненном! человеку Mipe домашнихъ животныхъ и pacTeniii, къ явлешямъ Mipa свободной природы? Дабы получить ясное представ-леше объ этомъ, мы должны 1) изложить доводы, приведенные Дарвпномъ въ пользу того, что результаты, добытые изъ наблю-денш надъ домашними породами, могутъ быть распространены и на организмы въ нхъ естественном! состояшп; 2) представить Факты изменчивости у дикихъ животныхъ п растеши и показать незаметный, или, лучше сказать, ничемъ существенным! не разграниченный переход! от! мепЬе важных! къ болЬе важным! измЬ-нешямъ,—от! такъ называемыхъ разновидностей, пропсшедшихъ, по общему признашю, подъ в.пяшемъ жизненныхъ условш,—къ видам!, считающимся постоянными и неизменными типами организ-мовъ; и наконец! 3) показать, что заменяет! въ природе ту главную причину различи, замечаемыхъ въ домашнихъ породах!, которую Дарвинъ видитъ въ искусственном! подборе.
1) Пзмпнчивостъ домашнихъ животныхъ u pacmeniil составляетъ ли достаточное основание для заключенья объ измтьнчивости и дикихъ видовъ?
Чтобы утвердительно отвечать на это положеше, необходимо доказать: а) что сами прирученныя животныя и возделываемый растешя не отличаются по природе своей никакими особенным! характером! имъ исключительно, пли хотя бы даже только преимущественно, свойственным!, въ сравнени съ организмами, не прирученными человеком!.
б) Что изменчивость, свойственная домашним! животным! и
92
ДАРВПНПЗМЪ
растешямъ, не представляетъ никакой такой особенной черты, которая накидывала бы на нее печать ненормальности.
Въ первомъ отношепш (п. а) делается следующее возражеше: «часто утверждали, что человекъ избралъ для одомашнешя т'Ь именно жпвотныя и растеюя, которыя были одарены необычайным!», при-рожденнымъ имъ, стремлешемъ изменяться и противостоять влияние различныхъ климатовъ». Если бы эти свойства составляли на самомъ д'Ьл4 особенность одомашненпыхъ животныхъ, то конечно изъ изменчивости ихъ нельзя бы выводить заключепш о таковой же и у дпкпхъ впдовъ... «Я не оспариваю», говоритъ по этому случаю Дарвинъ, «чтобы способность эта не увеличивала въ значительной мере достоинства большей части нашихъ одомашненпыхъ органпз-мовъ. Но какая была возможность дикому знать, когда онъ въ первый разъ прпручплъ животное—будетъ ли оно изменяться въ ирследующихъ поколЬшяхъ, и будетъ ли выдерживать вл!яше другихъ климатовъ? Разве слабая изменчивость осла и гуся, или слабая способность северпаго оленя переносить тепло, а обыкновенного верблюда—холодъ, помешалп ихъ одомаш нетто? Я не могу сомневаться, что, если бы другтя жпвотныя и растешя, въ одинаковомъ числе съ нашими домашними и принадлежатщя одинаково различ-нымъ классамъ и странамъ, были бы взяты изъ природнаго состо-яшя и могли бы быть размножаемы въ одинаковомъ числе поколепш, подъ вл!яшемъ приручешя; то они изменились бы среднпмъ числомъ въ такой же степени, въ какой изменились прародители ныне суще-ствуюшпхъ одомашненпыхъ видовъ (*)».
Другое возражеше, касающееся втораго пункта (п. б.),заключается въ томъ, что если домашшя разновидности дичаютъ, то неизменно возвращаются къ характеру ихъ первобытнаго родича (дикаго вида). Это значило бы, что все пзменешя, прюбретеняыя подъ влтянтемъ одомашнешя, составляютъ не более какъ внешнюю оболочку, такъ сказать искусствепную одежду, въ которую дик!й впдъ прп-нужденъ былъ облечься подъ влтяшемъ неестествепныхъ условш, въ которыя опъ былъ поставлепъ, но которую онъ сбрасываетъ подъ напоромъ некоей внутренней, присущей ему, сплы п возвращается къ своему природному, прирожденному, въ сущности остававшемуся непзменнымъ, первообразу. Объ этомъ предмете— одичаши—мы уже говорили выше и видели, что Дарвинъ отвер-
(*) Orig. of sp. VI, р. 13.
ГЛ. I.—ПЗЛ0ЖЕН1Е ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
93
гаетъ справедливость только что изложенная мнЫя о возвращеши домашнихъ животныхъ и растешй къ Форме ихъ дикаго прародителя, и относягщеся къ этому Факты подводитъ подъ вл!яше внЬш-нихъ условШ, которыя, если изменяются (сравнительно съ г1,мп, которыя вл!яли на организмъ въ состояши одомашнешя), то конечно должны измениться и сами организмы, но что это измЬнеше не идетъ неизменно въ направлении возврата къ дикой Форме, какъ это должно бы быть по изложенному мнешю.
2) Изменчивость животныхъ и растений въ дикомъ состояли.
Мы видели, что по мнешю Дарвина выводы, къ которымъ опъ пришелъ анализомъ Фактовъ изменчивости въ одомашненныхъ животныхъ л растешяхъ, могутъ быть распространены и па живущихъ въ естественпомъ состояши, что для этого, такъ сказать, нЬтъ теоре-тическихъ препятствий въ особенностяхъ тЬхъ и другихъ; но дабы иметь право действительно приступить къ этому распространен^ выводовъ, необходимо еще убедиться въ томъ, имеется ли для такого распространешя достаточное основаше, т. е. представляютъ ли дитя животныя и растешя изменчивость подобную, хотя бы и не столь сильно п резко выраженную, какъ встречаемая у домашнихъ животныхъ и растеши. Только въ этомъ последнемъ случае могла бы и опа подлежать объяснешю тЬмъ же путемъ, который былъ примененъ къ объяснешю различай, встречающихся у домашнихъ организмовъ. Крупныя различ!я, которыя мы называема видами, родами, семействами и пр., представляютъ задачу, вызывающую на разрешеше; но задача это конечно оказалась бы неразрешимою, по крайней мбрЬ тЬмъ же путемъ, которымъ объяснены различ!я домашнихъ животныхъ и растешн, еслп и у дикихъ не нашлось бы изменешй и отклонешй, хотя и более мелкпхъ, по подобиыхъ темъ, которыя послужили средствомъ для объяснешя у первыхъ. Однимъ словомъ, прежде чемъ приступить къ самому объяснешю, надо убедиться, существуетъ ли въ природе необходимый запасъ материала для этого объяснешя, находится ли строительный матер!алъ для возведешя здашя теорш?
Ие можетъ быть сомнЬмя въ томъ, что въ природе случаются внезапный самопроизвольный измЬнешя, напр. деревья пирамидальной Формы—какъ пирамидальный дубъ, встречаюгщпся дикпмъ въ лЬсахъ Калабрш, пли дубъ съ перисто-разрезпымп листьями въ лЬсахъ Вели-
94
ДАРВППИЗМЪ
каго герцогства Баденскаго и центральной Францш (*). Также точпо замечаются п уродливости. Но ни те, ни друпя не представляютъ важности въ занимающемъ насъ отношеши. Въ домашнемъ состоянш встречаются иногда уродливости, который соответствуютъ нормальной структуре другихъ видовъ, какъ напримеръ свиньи съ хоботкомъ. Если бы какой-нибудь дикш видъ свиньи обладалъ такимъ признакомъ, то, говоритъ Дарвинъ: «можно бы было утверждать, что онъ появился у него первоначально какъ уродливость». Но после тщательныхъ розысковъ ему пе удалось отыскать случаевъ уродлпвостп, походящихъ на нормальное строеше близкихъ видовъ, которое одно только и могло бы иметь значеше. Къ тому же «если бы уродливыя Формы этого рода и встречались въ природе и были способны къ размножешю (что не всегда бываетъ), то все-же, такъ какъ оне встречаются очень редко п единично, сохранеше пхъ зависело бы отъ необычайпаго стечет я благопр!ятпы\ъ обстоятельствъ; кроме того, въ первомъ же, или въ последующпхъ поколЬшяхъ, оне должны бы потерять черезъ скрещиванье свой природный характеръ» (**).Что касается до значительныхъ внезапныхъ, самопроизвольныхъ нзмЬнешй, не посящнхъ на себе характера уродлпвостп, то Дарвинъ не полагаетъ, чтобы и они когда-нибудь постоянно размножались въ природе, и слЬдующимь замеча-тельнымъ и совершенно правильнымъ разсуждешемъ отвергаетъ значеше этого рода изменешй для его теорш. «Почти каждая часть каждаго органнческаго существа такъ превосходно соотнесена къ сложными услов1ямъ жизни, что кажется столь же невероятнымъ, чтобы какая-нибудь часть могла быть внезапно произведена совершенною, какъ если бы сложная машина была изобретена человекомъ сразу въ состоянш совершенства» (***).
Поэтому самое важное, даже единственно важное значеше тйютъ только те мелюя измепешя, которыя называются индивидуальными, и вотъ определеше, которое имъ даетъ Дарвинъ: «Мнопя легкая разлшпя, появляющаяся между детьми техъ же родителей, плп про которыя можно предположить, что они такъ произошли, потому что наблюдаются въ индивпдуумахъ того же вида, живущпхъ въ той же ограниченной местности, могутъ быть названы индивидуальными отличгями. Они-то имеютъ великую для насъ важность», продолжаетъ Дарвинъ, «потому что, какъ каждому
I*} De Candolle. Prodromus. pars XVI, sect, poster., p. 6 и 9. (’*) Orig. of spec. VI, p. 34.
(**•) Ibid. p. 33, 3i.
ГЛ. I.—ПЗЛ0ЖЕН1Е ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
9э
должно быть известно, часто наследуются, п этимъ представляютъ необходимый матер!алъ для постепеннаго накоплешя» (*) въ более крупныя разности, называемый вар!ащями и разновидностями. Что эти индивидуальный различ!я касаются самыхъ важныхъ признаковъ— этому мы видели выше примеры въ разветвлены нервовъ червецовъ (Coccus) и въ мускулахъ лпчинокъ П'Ькоторыхъ пасЬкомыхъ. О тЬхъ отлич1яхъ, которыя представляются разными полами животныхъ, мы здесь говорить еще пе будемъ.
Накопляясь, этп индивидуальный различ!я образуютъ то, что на-зываютъ вар!ащями п разновидностями. Подъ первыми разумеются тЬ измепешя, зависяпця отъ прямаго 1шяшя Фпзпческпхъ условш, которыя по наследству не передаются, если услов!я изменяются, таковы напр. мепьппй ростъ и большая топкость морекпхъ раковинъ, живу-щихъ въ слабосолепоп воде. Разновидностями же называются те Формы, которыя произошли пли могутъ считаться происшедшими также подъ влышемъ внешипхъ илп внутрепипхъ жизненпыхъ усло-вш и передаются по наследству въ течете неопределенно длиннаго ряда поколешй. Дарвинъ считаетъ разлпчеше это не строгпмъ, говоря: «Кто можетъ сказать, что карликовыя раковины въ солонцеватой воде Балтшскаго моря и т. п. Bapiapin не наследовались бы въ течете по крайней мере немногихъ поколешй?» (**). Но если бы наследствен-; ность ограничивалась только немногпмъ, а пе неопределенно боль-шимъ чпсломъ поколешй, то этимъ разлшпе было бы уже достаточно мотивировано. Подобнымъ же образомъ отрицаетъ онъ и различие между разновидностями и видами. «Ни одно определеше поняпя вида не удовлетворяетъ естествоиспытателей», говоритъ онъ. «Вообще тер-минъ этотъ включаетъ въ себе неизвестный элементъ отдельнаго*акта творешя. Почти столь же трудно определить и выражеше разновидность-, но тутъ почти всегда подразумевается общность происхождешя, хотя и редко можетъ быть доказана» ('***). Мысль автора кажется мнй тутъ не совсемъ ясною, ибо общность происхождешя предполагается у всехъ иеделимыхъ составляющихъ видъ. По общепринятому, до появлешя Дарвинова учешя, взгляду,—поняпе вида предполагаетъ общность происхождешя въ соединены съ безграничною абсолютною устойчивостью въ томъ, что касается его существенныхъ
(*) Orig. of sp. VI, р. 34.
(»‘) Ibid., р. 33.
(***) \Ibid.
96
ДАРВИНИЗМЪ
характеровъ; а поняпе разновидности — также общность происхождения, но подъ вл1яшемъ жизненныхъ условш въ соединеши только съ значительным^ но пикакъ пе съ безграничным^ абсолютнымъ посто-янствомъ. Свое убйждеше о несуществоваши определенной границы между видами и разновидностями, что составляетъ положеше, необходимое для его теорш, Дарвинъ доказываетъ такъ называемыми сомнительными видами. Такими называетъ онъ Формы, которыя, обладая въ значительной степени характерами видовъ, однако же близко по-ходятъ па друпя Формы, или столь тесно соединены съ ними промежуточными звеньями, что на деле трудно решить: действительно ли то виды или разновидности. На практике, когда натуралистъ можетъ соединить две Формы, то считаетъ одну разновидностью другой, большею частью принимая наиболее обыкновенную, иногда же просто раньше описанную, за типически видовую, а другую за разновидность ея (*). Но встречаются случаи, когда весьма трудно решить, составляютъ ли эти близтая Формы разновидности или виды; иная Форма принимается за разновидность «даже и
(*) Для уяспен!я этого предмета, па которою Дарвинъ осповываетъ некоторые ,пзъ своихъ выводовъ, я считаю необходимые нисколько ближе разсмотреть это обстоятельство. Действительно, мпопе натуралисты такъ поступаютъ, т. о. принимают?» одно изъ измепешй вида какъ бы за его типическую Форму, а все прочая—какъ бы за уклонены отъ типа, и, описавъ видь, ставятъ всл'Ьдъ за этимъ описатемъ прЯхМО греческую букву £ и т. д. Собственно говоря поступать такъ р!;дко есть основаше, разве когда таьчя Формы суть явпыя уродливости или особенности, напрпмеръ пнрампдаль-пыя, плакуч1я, разс'Ьчепполистыя, пестролистый пли тому подобный Формы, которыя встречаются очень редко, въ псключптельпыхъ услшйяхъ. При этомъ очевидно предполагается, что основная видовая Форма сохранилась во всей своей типичности, съ самаго момента своего пропсхождешя. Вообще же, когда встречается несколько Формъ, включевиыхъ въ границы одного вида, гораздо проще принять, чтовпдъ, сообразно внешпимъ условымь, пли какнмъ бььто пи было причивамъ, разбился па несколько второстепеипыхъ отлпчШ, что п выражается тъмъ, что все эти Формы включаются безразлично въ число разновидностей, и персчпслеше пхъ начинается съ обозначения одной пзъ нихъ, наиболее обыкновенной пли ставшей ранее известною, первою буквой греческаго алфавита а. При этомъ ничего пс предрешается и эта разновидность а, за которую прппимаютъ самую обыкновенную Форму я которую пазы-вають communis, vulgaris, vera и т. п., можетъ быть пли типическою непзмеппв-шеюся, плп также отклонившеюся и принявшею некоторые особые более спещалпзи-ровапные характеры сверхъ общевпдоваго. Надо впрочемъ заметить, что иногда первый способь обозпачешя прямо съ буквы /? принимается только ради краткости и сохранения места. Строго говоря, это всегда неправильно, ибо вздъ долженъ заключать въ себе только те характеры, которые общп всемъ его подразделешямъ, какъ родъ только те, которые общи всемъ его впдамъ. Потому некоторые выводы, которые делаетъ Дарвипъ, принимая попят!е о разновидности исключительно въ первомъ смысле, какъ скоро увидимъ,—неосновательны.
ГЛ. I.—ИЗЛ0ЖЕИ1Е ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
97
при отсутствш соединительныхъ звеньевъ, единственно потому, что аналопя заставляетъ думать, что где-либо существуют!), пли по крайней мере существовали соединительный Формы; причемъ конечно произволу открыты широт двери» (*).
На некоторые пзъ примЬровъщриведенныхъ Дарвиномъ въ подтверждено такого взгляда, я здесь укажу: Ватсонъ составилъ для Дарвина списокъ 182 растущпхъ въ Великобриташи растеши, которыя обыкновенно почитаются разновидностями, но которыя всЬ считались некоторыми ботаниками за самостоятельные виды. Также въ родахъ, заключающихъ въ себе самые изменчивые мпогоФорменные виды, Бабингтонъ насчитываетъ въ своей Британской ФлорЬ 251 видъ, а Бентамъ только 112, что даетъ разность въ 139 сомпительныхъ Формъ.
Весьма замечательный прпм'Ьръ даютъ намъ изследовашя Валласа пасЬкомыхъ и преимущественно бабочекъ Малайскаго архипелага. Онъ отличаетъ въ нихъ: пзменчивыя Формы, местные Формы, геогра-Фичесшя расы или подвиды, и накопецъ настоящее замЬщающ!е виды (representative species).
Первыя очень изменчивы внутри границъ того же самаго острова. Вторыя довольно постоянны п различны между собою па томъ же островЬ, по если сравнить всЬ Формы съ разлпчныхъ острововъ, то различ!я оказываются очень легкими и постепенными, такъ что невозможно пхъ определить п описать, хотя крайшя Формы и достаточно различны. Третьи, т. е. подвиды, суть местныя Формы вполне уста-новивпйяся и отъединенный, но такъ какъ не различаются строго обозначенными п важными признаками, то только личное мнеше мо-жвтъ решить, которыя пзъ нихъ принимать за виды, а которыя за разновидности. Накоиецъ замещакпще виды имЬютъ на каждомъ острове тоже значеше, какъ и предыдущее (т. е. геограФичесше расы или подвиды), но такъ какъ они отличаются между собой большею суммою различи!, то принимаются почти всеми натуралистами за на-столице виды. При этомъ Дарвинъ былъ поражепъ еще тЬмъ Фактомъ, что ежели какое-либо дикое животное или растеше очень полезно человеку, или почему бы-то ни было привлекаетъ на себя его внимаше, то въ описашяхъ его всегда можно встретить упоминовеше объ его разновпдностяхъ.
Такимъ образомъ, «конечно никакой ясной разграничительной лиши
(*) Orig. of spec. VI ed. pag. 37.
7.
98
ДАРВИНИЗМЪ
до сихъ поръ не было проведено между видами п подвидами, т. е. Формами, которыя по мйнзю нЬкоторыхъ натуралистовъ весьма близко подходятъ, но однако же не вполне достигаютъ значешя вида; плп также между подпородами и хорошо обозначенными разновидностями, или между более легкими разновидностями и индивидуальными отлп-ч!ями. Этп различ!я смешиваются между собою нечувствительными рядами отступлешй, а таше ряды возбуждаютъ въ уме идею о действительною переходе» (*).
Индивидуальный отлич!я, представляются слабый интересъ для натуралистовъ систематиковъ, получаютъ огромную важность въ учеши Дарвина, потому что представляютъ первые шаги къ тЬмъ легкимъ разновидностямъ, которыя едва удостопваются упоминовешя въ есте-ственно-историческихъ сочинешяхъ, а «разновидности въ какой-либо малой степени более отличаемыя и постоянный суть шаги къ резко уже обозначенными и постоянными разновидностямъ, а эти ведутъ къ подвидами, а затемъ и къ настоящими видами» (**). Въ результате выходить, какъ Дарвинъ это положительно высйазываетъ, что «выра-жеше вмдб есть произвольное, даваемое ради удобства совокупности педелимыхъ близко похожихъ други на друга, и ничемъ существенными не отличается отъ выражешя разновидность, которое придается менее различными и более колеблющимся Формами. Выражеше разновидность, опять таки въ сравнении съ индивидуальными разлпч!ямп, прилагается также произвольно, ради удобства» (***).
Но если индивидуальный различ!я, всегда п постоянно встречаемый во всехъ организмахъ, суть начинаюпцяся вар!ацш, а эти—начи-наюпцяся разновидности, а разновидности—начинающееся виды, то, не говоря о первыхъ, на которыя мало обращалось впимашя, (да по ничтожности ихъ и трудно заметить и подвестп подъ кашя-либо обпця правила), по крайней мере последшя, т. е. характерный разновидности и виды, должны носить на себе некоторые следы своего происхождешя, выказывать некоторый свойства, пропстекаклщя пменно пзъ этого перехода первыхъ во вторыя, п происхождешя вторыхъ отъ первыхъ. Действительно, Дарвинъ находить несколько такихъ свойствъ или признаковъ, встречающихся, по самому характеру ихъ, преимущественно въ растешяхъ. Мы ихъ здесь перечислимъ:
(*) Orig. of sp. VI, pag. 41.
(**) Ibid., 41, 42.
(’**) Ibid., 42.
ГЛ. I.—ПЗЛОЖЕШЕ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
99
1) Наиболее процвтътающге или господствующее виды въ извтьст-ной страию чаще другихъ дают* происхождение хорошо обозкачен-иымъ разновидностям* или зачинающимся видам* (*). Подъ господствующими видами должно понимать следующ’ш трояшя отношен!», которыя могутъ пли совпадать между собою, илп встречаться въ отдельности. Именно сюда относятся:
а) Виды имеюпце обширное распространите по земному шару, хотя бы они нигде не были очень обыкновенны.
б) Виды обыкновенные, т. е. заключавшее въ себе очень большое число пнднвидуумовъ. Таковы напр. некоторый изъ нашихъ травъ и деревьевъ, тростинки (Phragmites communis), ель, береза, верески (Calluna vulgaris).
в) Впды весьма разданные въ известной стране, хотя бы географическое распространеше ихъ и число индивидуумовъ пе было очень велико. Сюда относятся растешя наименее взыскательный къ качествамъ почвы, къ степени влажности, отенеиностп и т. п. Напр. обыкновенная полевая гвоздика (Dianthus delloides). Она нигде не встречается въ очень болыпомъ числе экземпляровъ, но растетъ повсеместно, где только не слишкомъ сыро; географическое распространеше ея также довольно велпко.
Сравнивать изменчивость такихъ видовъ можно конечно только съ растешями, относящимися къ тому же семейству, илп по крайней мере классу, а не явнобрачныя съ водорослями напримеръ, какъ замечаем Дарвинъ. Ихъ сильная изменчивость выводится изъ следующихъ соображешй. Если растете сделалось господствующими, то значить вытеснило много другихъ; но и разновидности, чтобы достигнуть известной степени устойчивости, должны быть также победоносными въ этой борьбе, следовательно те, которыя произойдутъ отъ господствую-щихъ видовъ, съ некоторыми изменетями, пмеютъ большую вероятность унаследовать отъ своихъ предковъ, между прочими, и те качества, которыя доставили этими последними ихн господство.
2) Въ каждой cmpaim большге роды представляют* большую пропорцию господствующих* видов*, нежели малые роды (**). Если растешя какой-либо Флоры разделить на две почти равныя долп, такъ чтобы ки одной были отнесены виды болыпихъ, а ки другой меныпихи родовъ; то между первыми оказывается несколько большая
(’) Orig. of. sp. VI, pag. 43.
(”) Ibid., 44.
100
ДАРВПНПЗМЪ
пропорщя господствующих! видовъ. Мнопя обстоятельства впрочем! маскирують это явлеше; напр. водяныя растешя и тайнобрачпыя вообще очень далеко и равномерно распределены, следовательно представляют! большую пропорцпо господствующих! видов!, совершенно независимо отъ того, принадлежать ли они къ большимъ родамъ или нетъ.—Это вл!яше болыпихъ родовъ объясняется очень просто темъ, что ежели какой-нибудь родъ имеетъ въ стране много представителей, то значить, что органичесюя и неоргавичесюя услов!я ея благоприятствуют! роду, а следовательно должно ожидать, что между видами его найдется значительная пропорщя господствующих!.
3) Въ каждой странп виды, пргтадлежащ1е къ большимъ родамъ, болпе измтъниивы, шьмъ виды малыхъ родовъ (*). Если принимать виды за резко обозначивппяся и хорошо опредЬливппяся разновидности, то виды больших! родов! должны представлять большее ихъ число, чемъ виды малыхъ родовъ, потому что гдЬ образовалось много близко сродныхъ видовъ, тамъ должно вообще и теперь образовываться много разновидностей, т. е. начинающихся впдовъ. Где растетъ много болыпихъ деревьевъ, тамъ конечно ожидаем! мы встретить и много молодыхъ порослей, илп где, если можно так! выразиться, Фа-брикащя видовъ была въ еильномъ ходу, тамъ можно ожидать, что опа и теперь продолжаетъ быть деятельною. Этотъ общш Фактъ пли за-конъ, принимаемый Дарвиномъ, имеетъ большое значеше для всей его теорш, ибо естественный подборъ (какъ мы это вскоре увидимъ), действуя не иначе, какъ черезъ посредство выгодъ или преимуществъ, которыя одна Форма прюбр'Ьтаетъ надъ другими,—не можетъ упустить техъ выгодъ, которыя известная группа Формъ уже имеетъ на своей стороне. Самая же обширность группы (рода напр.) уже есть такое преимущество, ибо показываетъ, что виды, къ ней принадлежа-пце, получили отъ своего общаго предка какое-нибудь полезное свойство, дозволившее имъ достигнуть этой обширности, т. е. многообраз!я Формъ. Следовательно и въ будущемъ они же должны еще далее развиваться и получать все большее и большее численное превосходство; между темъ какъ группы (роды) мелюя, имея, говоря вообще, на своей стороне некоторую общую всемъ невыгоду, будутъ вытесняться и заменяться первыми. Но это не можетъ быть правиломъ, не имЬющимь исключешй, потому что изъ геологш известно, что мнопя группы, прежде чрезвычайно многочисленныя, въ последствии уменьшались и
(') Orig. of sp. VI, pag. 44, 45.
ГЛ. I.—ИЗЛОЖЕШЕ ДАРВИНОВ! УЧЕШЯ
101
даже совершенно исчезали, и паоборотъ очень малыя разрастались и достигали болыпаго разнообраз!я Формъ (видовъ). Но при этомъ мы всегда въ прав!) предположить значительный, хотя можетъ быть и очень медленный, изменеНя въ жизненныхъ услов!яхъ.
4) Многге виды, включенные въ большге роды, похожи на разновидности, потому что ггмгыотъ между собою весьма ттьсное сродство^). Фрисъ зам4тилъ относительно растешй, а Вествудъ относительно нас$комыхъ, что въ большихъ родахъ различш между видами весьма мало’. Но разли'йя между видами и разновидностями относительны, и естествоиспытатели, за недостаткомъ или неизвестностью промежуточпыхъ звеньевъ, принуждены, въ случае сомнительности видовъ, решать вопросъ о пхъ видовомъ достоинстве на основаиш того, достаточна ли для сего сумма ихъ различш. Следовательно виды большихъ родовъ более похожи на разновидности, чемъ виды малыхъ родовъ; или, какъ выражается Дарвинъ: въ большихъ родахъ,—въ которыхъ Фабрикуются разновидности, или начинаюгщеся виды, въ боль-шемъ противу средняго числе,—и готовые, сфабрикованные уже, виды все еще до некоторой степени похожи на разновидности, ибо отличаются между собою меньшею суммою различш, нежели средняя сумма видоваго различая вообще.
5) Виды большихъ родовъ относятся другъ къ другу, какъ разновидности одного вида между собою. Разстояше между видами (т. е. величина пхъ различш) одного рода, по общему признашю зоологовъ и ботаниковъ,—неодинаковое, и потому они подразделяются на подроды п вообще мёнышя группы. А Фрисъ замЬтилъ, что маленыбя группы вндовъ обыкновенно скучены, подобно спугникамъ вокругъ некоторыхъ (типическихъ) видовъ. А что же такое разновидности, прибавляетъ Дарвинъ, какъ не группы Формъ, неодинаково относящихся (разлпче--ствующихъ) другъ къ другу и скученные вокругъ нЬкоторыхъ Формъ, т. е. родптельскпхъ видовъ?
6) Виды, имюющге весьма близкое сродство съ другими видами, и этимъ поход ягцге на разновидности, часто ггмгьютъ очень ограниченное распространенге. Разновидности также весьма часто имеютъ очень ограниченное распространено, что впрочемъ Дарвинъ считаетъ трюизмомъ, ибо если бы разновидность получила более ооширное распространено, нежели ея предполагаемая коренная Форма (видъ), то ее бы стали называть видомъ, а типическую Форму разжаловали бы въ
(*) Orig. of sp. VI, pag. 45.
102
ДАРВПНПЗМЪ
разновидность. ЗдЬсь очевидно Дарвинъ руководствуется вышеизложенными мною въ примЬчаши на стр. 96 поняпемъ объ отношешяхъ между видами и разновидностями, которое не всегда принимается естествоиспытателями и, какъ я думаю, въ большинства случаевъ неверно. Въ доказательство Дарвинъ приводить исчислешя Ватсона, по которому 63 растешя, вероятно изъ окрестностей Лондона, которыя по лондонскому каталогу принимаются за виды, но которыя онъ принимаетъ за сомиительныя Формы, по причин!» ихъ близкаго сродства съ другими, — распространяются на 6,9 провинщй изъ чпела тЪхъ, на которыя Ватсонъ раздЬляетъ въ ботанико-геограФИческомъ отношеши Великобриташю. Въ томъ же каталог!» 53 призпанныхъ разновидностей распространяются средними чпсломъ на 7,7 провинщй, тогда какъ среднее распростраиеше видовъ, къ которыми он4 принадлежать, состав л яетъ 1£,з. Это, какъ Дарвинъ замЬчаеть, очевидный трюизмъ,—областью распространения всегда должно считать ие только область, гдЬ жнветъ типическая Форма, а и отклонешя отъ вея; а съ другой стороны за типическую принимается одна Форма, пмепно по ея распространенности. Къ этому же разряду доказательствъ относится:
Наконецъ 7} Если насколько близко-сродныхъ видовъ живут» въ двухъ различныхъ странахъ, то мы почти неизманно находимъ, что и насколько тождественныхъ видовъ общи обаимъ странам». Потому что, по словамъ Дарвина, существоваше близко-сродныхъ, пли такъ называемыхъ представительныхъ видовъ, предполагаетъ, по теорш нисхождешя, сопутствуемаго изменчивостью, что некогда существовала въ об4ихъ м'Ьстностяхъ вс'Ьмъ имъ общая прародительская Форма (*).
Птакъ, изъ всЬхъ этихъ соображений Дарвинъ приходить къ заклю-чешю, что выводы, полученные изъ наблюдешй надъ домашними животными и растешями, могутъ быть см4ло распространены на дпюе виды, и что эти послЬдше въ природномъ состоянш представляютъ намъ, въ ихъ индивидуальныхъ измёпешяхъ и разновпдностяхъ, достаточный матергалъ для объяснешя тЬмъ же путемъ, которыми объяснено происхождеше, т!хъ огромныхъ различШ, которыя представляютъ домашше виды, если только мы и тутъ найдемъ подобный же путь, подобный же средства. Для домашнихъ впдовъ этимъ путемъ илп средствомъ послужили Дарвину: искусственный, сознательный (методп-ческш) и безсознательный, подборъ. Что же зам4няетъ его въ прпродЬ?
(*) Orig. of spec. VI, pag. 419.
Г.1. I.—нзложен5е дарвинова учены
103
Борьба за существоваше.
Всякое органическое существо размножается въ такой сильной пропорцш, что ежели бы не было въ значительной мере уничтожаемо, то земля скоро наполнилась бы потомствомъ, происшедшимъ отъ одной пары. Даже были примеры удвоешя народонаселешя черезъ 25 летъ въ столь медленно размножающемся человеческою роде. По этой прогресыи черезъ тысячу л4тъ людямъ не хватило бы места не только чтобы жить, но чтобы только установиться столь же тЬсно, какъ стоять напримеръ въ церкви. Линней вычислили, что ежелп бы однолетнее растете производило только два семени (а нЪтъ ни одного растешя дающаго столь мало сЬмянъ), а эти сеянцы въ свою очередь преизвели бы на слйдующш годъ тоже только по два семени пт. д., то черезъ 20 летъ было бы более миллюна растешй (220=1.048.576). Слонъ, говоритъ Дарвинъ, считается наиболее медленно размножающимся^ животнымъ. Если принять, что онъ начинаеть размножаться 30-ти летъ и продолжаетъ до 90, и въ этотъ перюдъ произведетъ только 6 слоненковъ, живетъ же до 100 лЬтъ, то черезъ 740 или 750 летъ произошло бы отъ одной пары 19.000.000 живущихъ слоновъ.
Удивительное размножеше неболыпаго числа лошадей и рогатаго скота въ Пампасахъ Южной Америки, а въ последнее время рогатаго скота и овецъ въ Австралш, представляютъ Фактичесюе примеры этой необычайной способности къ быстрому размножение даже и медленно размножающихся породъ, каковы безъ сомнешя лошади и рогатый скотъ. Также точно быстро распространился кардонъ (Cynara Cardun-culus), завезенный въ южную часть Южной Америки. Онъ занимаетъ мнопя квадратный мили, съ исключешемъ почти всякаго другаго растешя. Некоторый растешя, завезеппыя изъ Америки въ Остъ-Индпо распространились отъ мыса Коморина до Гималайскаго хребта. Едва ли нужно упоминать о низшихъ животныхъ. ВсЬмъ известны прискорбные примеры—кузьки (Anisoplia Austriaca), который неудержимо размножился въ несколько летъ по всей южной Росши до размЬ-ровъ общественнаго бедств!я, несмотря на все мЬры, принимаемый къ уничтожение этого жука, и Филлоксеры, уничтожившей более полумиллюна десятинъ виноградниковъ во Франщи въ какпхъ-нпбудь 20 летъ. Сусликъ также составляетъ народное бедств!е; мне самому случилось встретить въ Манычской степи целый обозъ переселен-цевъ, бежавшихъ или спасавшихся отъ сусликовъ за Донъ (съ западной его стороны на восточную). Кому пе известны также пзумитель-
104
ДАРВИНИЗМЪ
ине примЬры внезапнаго размножешя саранчи, летящей въ течеше многихъ часовъ непрерывно стаею, или лучше сказать слоемъ въ несколько верстъ ширины и десятковъ саженъ толщины, такъ что затмеваетъ собою солнце. Но самые удивительные примеры способности къ неимоверному размножение представляютъ все таки рыбы. Въ большой треске насчитываютъ до 9.000.000 икринокъ. При наследовали Бэромъ касшйскаго рыболовства, нами было найдено въ севрюге обыкновенной величины до GOO.OOO икринокъ, въ весившей 11 пудовъ белуге 2.400.000 икринокъ, икры было въ ней около трехъ иудовъ. Если принять во внимаше, что бываютъ белуги отъ 80 до 100 пудовъ, и что четверть ихъ веса составляетъ икра, мы придемъ къ изумительному числу почти 20.000.000 икринокъ въ одной рыбе. Во второмъ поколешй это дало бы уже 400 биллюновъ белугъ, для которыхъ не только пищи, по и места далеко бы не хватило въ Касшй-скомъ море; ибо если принять, въ круглыхъ числахъ, поверхность его въ 8.000 □ миль, а глубину въ 50 саженъ (что слишкомъ много), то на каждую кубическую сажень воды пришлось бы по 400 белугъ. При этомъ надо твердо помнить, что это изумительное количество зародышей пе составляетъ главнаго условия быстроты размножешя, какъ отчасти уже видно изъ предыдущихъ примеровъ; ибо, при геометрической прогрессии возрасташя, самый слабо размножакищйся организмъ потребовалъ бы сравнительно только не много лишнихъ летъ, чтобы достигнуть того же результата, какъ и наиболее- быстро размножаюпцйея—т. е. переполнешя собою земнаго шара.
Въ действительности численность какого-либо вида лишь весьма косвеннымъ п посредственнымъ образомъ зависитъ отъ производимаго имъ числа зародышей. Кондоръ, говорить Дарвинъ, кладетъ только два яйца, страусъ же около двухъ десятковъ, а кондоръ едвали не многочисленнее страуса (въ этомъ примере дЬло идетъ объ америкап-скомъ страусе, сравнительную численность котораго съ кондорами нашъ авторъ пмелъ самъ случай наблюдать). Истиппое значеше и важность числа спосимыхъ яйцъ заключается въ вознаграждеши, или въ уравновешпваши значптельнаго уничтожешя, претерпеваемаго разными видами въ некоторые—обыкновенно ранше—перюды ихъ жизни. Если же животное можетъ какимъ-нибудь образомъ охранять свои яйца или своихъ детенышей, то численный уровень его можетъ поддерживаться па определенной высоте и при малочисленности его произрождешй.
Но такъ какъ въ природе не одинъ впдъ, а великое множество— несколько сотъ тысячъ, наверное более полумиллиона различныхъ
ГЛ. I,—ПЗЛОЖЕШЕ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
103
растительныхъ и животныхъ оргапизмовъ, а между тЬмъ каждый изъ нихъ въ отдельности скоро переполнилъ бы землю; то очевидно, что вс4 они не иначе мбгутъ продолжать свое существоваше, какъ ограничивая другъ друга, такъ сказать, непрестанною борьбою между собою. «Ничего не можетъ быть легче», говоритъ Дарвинъ, «какъ признать на словахъ истину всеобщей борьбы за существоваше, и ничего труднее, какъ постоянно пмЬть её въ виду. Если однако она не вкоренится въ наше сознаше, то вся эконом!я природы, всякш Фактъ распределения оргапизмовъ, ихъ редкости, пзобил!я, исчезновешя и изменчивости будетъ нами только очень туманно, или даже совершенно ложно пони-маемъ. Мы видимъ лице природы светлымъ отъ радости, часто впдимъ пзбытокъ изобилия пищи, но не видимъ илп забываемъ, что птицы, праздно поющ1я вокругь насъ, большею частью живутъ на счетъ насекомыхъ или сЬмянъ, и такимъ образомъ непрестанно уничтожаютъ жизнь; илп забываемъ,въ какой сильной степени сами эти певцы, или ихъ яйца, илп ихъ птенчики уничтожаются хищными птицами плн зверями; мы не всегда имеемъ въ виду, что хотя теперь можетъ быть п нзбытокъ въ пищЬ, но что это бываетъ не во всЬ времена года и не во всяки годъ» (*).
Намъ надо теперь перечислить главные разряды тЬхъ обстоя-тельствъ, которыя уничтожаютъ излишекъ неделимыхъ каждаго вида и темъ держать въ определенныхъ границахъ численность каждаго пзъ нихъ. Предметъ этотъ вообще очень теменъ, и хотя нЬкоторыя изъ причинъ очевидны, друпя—важнЬйппя намъ совершенно неизвестны, даже для человеческаго рода, наиболее въ этомъ отношеши изследо -ваннаго. Такъ напр., мы принуждены ограничиваться лишь соображе-шями самаго общаго свойства, когда хотимъ указать на то, почему въ одной странЬ, часто при весьма пеблагопр1ятныхъ ус.юв1яхъ, какъ напр. въ Ирлапдш, паселеше возрастаетъ очень быстро, а въ другой, напротивъ того, при обстоятельствахъ благопр!ятныхъ, весьма слабо, какъ напр. во Франщи, по всей вероятности самой богатой стране въ Mipb. Часто прибегаютъ для объяснешя этого къ развращенно нравовъ, но эта причина можетъ относиться только къ большими городами, которые впрочемъ также не развращеннее, чемъ въ другихъ странахъ; въ деревняхъ же населеше и нравственно, и релипозно на столько же, какъ и въ большей части другихъ странъ (**).
(*) Orig. of sp. VI, pag. 49.
. (**) Причины эти относительно Фрашца довольно точно известны. ОпЪ заключаются преимущественно въ намВрепномъ огпаничешн числа рождений при бракахъ,
106
ДАРВНННЗМЪ
ГлавнейшЬя изъ видимыхъ причпнъ суть:
1) В мяте неорганическом мгра, которое чрезвычайно могущественно, напр. высыхаше мЬси», где выметана икра водяпыхъ животныхъ, упичтожаетъпхъ часто, мало сказать, миллюпами и мнллЬардами. Таково же в.пяше климата, необычайныхъ холодовъ, засухъ, жаровъ, дождей, урагановъ, землетрясешй, изверженш, особенно подводныхъ, когда, отделяющая вредные газы, нефть убива^гъ большое количество водяныхъ животныхъ, какъ это случается въ окрестностяхъ Баку. Изъ болЬе обыкновенныхъ случаевъ укажемъ на то, сколько напр. сЬмянъ уносится в4тромъ въ таюя непригодный места или почвы (воду пли сушу, смотря потому принадлежать ли они къ сухопутнымъ или водянымъ растешямъ), где опи не могутъ расти. Въ этомъ отношенш надо однако заметить, что очень часто влЬяшя, которыя съ перваго взгляда мы склонны приписать непосредственному действии Физиче-скпхъ услов!й, въ значительной мЬре собственно не отъ нихъ зависать, а отъ взаимодЬйствЬя оргапизмовъ, о которомъ будемъ сейчасъ говорить подробнее. Такъ папр., кажется, что опереше сЬмянъ обыкновеннаго одуванчика имЬетъ отношение лишь къ вЬтру, однако же преимущество, доставляемое оперенными семенами, находится безъ сомнЬшя въ тЬснейшемъ соотношеши съ тЬмъ обстоятельствомъ, что семя, далеко уносимое, получаетъ возможность упадать на незанятую другими растешямн почву, которыя тамъ, где они густо застилаютъ землю, не допустили бы его до роста.
2) Разныя эпидемги, которыя въ настоящее время подводятся подъ действ!е паразитовъ, и следовательно подъ категор!ю взаимодейств!я организмовъ на организмы. Всему этому подвержены не только человекъ и одомашненные пмъ организмы, но и организмы въ дпкомъ прп-родномъ состоянш.
3) Взаимодпггствге органическихъ существъ однихъ на друйя. Эта причина, по совершенно справедливому мнЬнцо Дарвина, есть самая могущественная изъ всЬхъ, по конечно и она была известна задолго до него, пбо всякш, кто говорилъ напримеръ, что урожай хлЬбовъ плохъ, потому что посевы заглушены сорными травами, указывали па Фактъ сюда относящшся. Уже Августъ-Ппрамъ Декандоль, въ своей обширной физюлопи растеши, и Ляйель весьма обстоятельно разбирали этотъ предметъ; темъ не менее заслуга Дар
лаже крестьянъ въ большинства департаментов!,, я именно самыхъ богатыхъ. См. Charles Bichet: «L’accroissetnent de la population francaise». Revue des deux mondes. 1882.1 Juin, p. 587—616 п также 15 Avril, pag. 900—932.
ГЛ. I.—ПЗЛОЖЕШЕ ДАРВННОВА УЧЕШЯ
107
вина несомненно очень велика въ томъ отношены, что онъ обратнлъ внимаше естествоиспытателен на эту сторону явлешй въ природе, хотя, какъ это весьма часто встречается въ псторш наукъ, онъ до-стнгъ этого именно тЬмъ, что припнсалъ ей ташя вл1ян!я, которыхъ она произвести не можетъ, и тЬмъ преувеличилъ значеше этого Фактора.
Въ этомъ взаимод'Ьйствш организмовъ можно отличить:
а) Пищу, которая вЬдь безъ исключешя прямо или косвенно доставляется однимъ организмамъ—другими организмами, такъ какъ даже необходимая для растешй примесь угольной кислоты въ воздухе поддерживается въ должной пропорщи дыхашемъ животныхъ, а чистота воздуха, т. е. количество въ немъ кислорода определяется растешями; азотпстыя вещества также извлекаются животными пзъ растешй и возвращаются этимъ последннмъ въ значительной мере животными, въ впдЬ удобрешя. Друпс примеры более пепосредственнаго питашя однихъ организмовъ на счетъ другихъ слншкомъ пзвЬстны п очевидны, чтобы нужно было о нихъ говорить. Количество пищеваго запаса определяетъ для каждаго вида крайнюю границу, до которой онъ можетъ размножаться.
Ь) Более непосредственно воздЬйств1е одного вида на другой тЬмъ, что одни слушать добычей для другихъ, и эти послЬдше бол Ье непо-средственнымъ образомъ опредЬляютъ чпеленность первыхъ.
с) Некоторые более сложные и потому труднее уловимые способы взаимодейств!я организмовъ. НапримЬръ, большая часть молодыхъ растешй, уже проросшихъ изъ семени, не могутъ продолжать расти, потому что попадаютъ па почву уже такъ сказать насыщенную растительностью, или где имъ вредно излишнее лте^пеше, или наоборотъ излишне непосредственное действ1е солпечныхъ лучей, напр. для лесныхъ растешй. Это относится и къ взрослымъ растен^ямъ. Такъ, еслп лугъ былъ въ течеше долгого времени постоянно скашиваемъ, или трава его поедаема пасущимся скотомъ по мВрб ея выросташя, то более крЬпшя растешя уничтожать слабейппя, еслп дозволить траве луга вполне вырастать. Дарвинъ приводить интересный результатъ сделаннаго имъ опыта. Изъ 20 видовъ, растущихъ на маленькомъ куске (въ 12 □ Футъ) постоянно скашнваемаго луга, погибло 9, когда дозволено было траве вырастать до ея полнаго роста. Другой приводимый Дарвиномъ примерь столь любопытепъ, что я считаю пе лишнимъ привестп его вполне. Вь имеши одного его родственника, въ СтаФФордшейре (въ западной части средней Англы) находилось обширное совершенно безлесное, поросшее верескомъ пространство (heath), до котораго не касалась
108
ДАРВИНИЗИЪ
рука человека. Часть его, нисколько сотъ акровъ (десятина заключаетъ въ себй почти 2% акра), была огорожена и засажена обыкновенною сосною (Pious sylvestris) 25 лйтъ тому назадъ. Перемена въ растительности, отъ этого происшедшая, была значительнее, чймъ при переходе съ одной почвы на другую. Не только изменилась пропорция между видами, но появилось двенадцать растешй (не считая злаковъ и осокъ), которыхъ на неогороженномъ мйстй вовсе не расло. B.iinnie на иасй-комыхъ должно было быть еще значительнее, ибо въ плантацш сосенъ сделались весьма обыкновенными шесть иасйкомоядныхъ нтицъ, которыхъ пе было йа пространстве, поросшемъ верескомъ, посйщаемомъ двумя другими насекомоядными птицами. Все эти из-мйнешя произошли отъ того, что скотъ не могъ входить въ загороженое место.
Еще большую сложность взаимодйпств!я организмовъ представляетъ другой примйръ отчасти гипотетический, но совершенно вероятный. Въ ийкоторыхъ странахъ света пасекомыя обусловливаю™ существоваше скота. Въ Парагвае ни рогатый скотъ, ни лошади, пи собаки никогда пе дичали и не дичаютъ, хотя къ северу и къ югу эти одичавппя жнвотпыя живутъ въ огромномъ количестве. Азара и Ренгеръ показали, что это зависитъ отъ многочисленности одного вида мухъ въ Парагвае, который кладетъ яйца въ пупки только что родившихся животныхъ. Но что-нибудь должно же задерживать размножеше и этой мухи, вероятно какое-нибудь паразитное животное. Ежели бы некоторый насекомоядный птицы уменьшились въ Парагвай, вероятно паразиты насйко-мыхъ умножились бы, это уменьшило бы число мухъ, кладущихъ яйца въ пупки, тогда рогатый скотъ и лошади одичали бы, а это въ свою очередь чрезвычайно изменило бы характеръ растительности (какъ это и замечено Дарвиномъ въ другихъ частяхъ Ю. Америки), что сильно повл!яло бы на насекомыхъ, а это, какъ въ СтаФФордшейрй, па иасекомоядныхъ птицъ, и такъ все далйе и далйе, въ кругахъ воз-ростающей сложности. Битвы въ битве должны непрестанно происходить, а все же силы такъ тонко уравновешены, что фпзюгпом!я природы остается неизменною въ течеше долгихъ перюдовъ, хотя безъ со-мпйшя совершенная безделица могла бы доставить победу одному органическому существу надъ другимъ. Вотъ еще замечательный примйръ везде приводимый, какъ доказательство глубины и плодотворности Дар-впнова взгляда на природу: «Посйщеше пчелами необходимо для опло-дотворешя ийкоторыхъ видовъ клевера. 20 головокъ ползучаго бйлаго клевера (Trifolium repens L.) дали 2290 сймянъ, тогда какъ друпя 20,-которыя были защищены отъ прилета насйкомыхъ, пе дали нп одного;
II. I.—ИЗЛОЖЕШЕ ДАРВИИОВА УЧЕШЯ
10fr
100 головокъ краснаго луговаго клевера (Trifolium pratcnse L.) дали 2700 семянъ, а 100 защищепныхъ головокъ—ни одного. Но красный луговой клеверъ посещается исключительно шмелями, потому что друпя пчелы не могутъ достать нектара, вероятно пе могутъ этого сделать и маленыпя бабочки, не смотря на пхъ длинный хоботокъ, потому что ихъ весъ недостаточенъ, чтобы отмякнуть боковые лепестки—такъ называемые крылышки—чтб необходимо, дабы проникнуть до сладкаго сока, паходящагося, какъ это зпаютъ все дети, у основашя венчика. Поэтому весьма вероятно, что ежели бы весь родъ шмелей исчезъ, пли сделался очень редокъ въ Англш, то и луговой клеверъ (а также п Анютины глазки, тоже посещаемые только шмелями) сталъ бы очень редокъ, или совершенно бы исчезъ. Но число шмелей зависитъ въ значительной степени отъ числа полевыхъ мышей, разоряющихъ ихъ соты п гнезда, и полковники Ныоманъ, долго наблю-давшш нравы шмелей, думаетъ, что две трети ихъ уничтожаются мышами въ Англш. Но число мышей въ сильной мере зависитъ отъ числа кошекъ, и Ныоманъ говорить, что около деревень и маленькихъ горо-довъ онъ находилъ гораздо больше шмелиныхъ гнездъ, чемъ въ другихъ мЬстахъ, что онъ прпппсываетъ большему числу кошекъ, уничто-жающихъ мышей. Такимъ образомъ совершенно вероятно, что при-сутств1е какой-нибудь кошачьей породы можетъ определить количество некоторыхъ цвЬтовъ въ пзвестномъ округе, черезъ посредство сначала мышей, а затЬмъ шмелей (*').
Естественный подборъ.
Все эти примеры и разсуждешя показываютъ намъ огромное зпа-чеше борьбы за существоваше, какъ Фактора, регулирующаго относительное число неделимыхъ въкаждомъ виде животныхъ и растеши. Они объясняютъ, какпмъ образомъ определяется ею распределено органи-ческпхъ Формъ въ развыхъ странахъ, почему напр. некоторый растешя и животныя, могуопя жить по климатическими услов!ямъ въ какой-нибудь стране и действительно въ ней живупця, повидимому безъ всякой особой заботы человека, безъ охраиешя ихъ отъ излишняго холода или жара въ садахъ, пли па супился на лугахъ,—не могутъ однакоже одичать. Некоторая весьма значительная доля общей гармоши природы, установившагося въ ней порядка, находятъ себе достаточное объяснеше въ этомъ явлешй, на которое действительно обращалось
(’) Относительно взаимодействуя организмовъ см. Orig. of spec. VI, pag. 55—58.
110
ДАРВПНПЗМЪ
слишкомъ мало впимашя до Дарвина. Но какимъ же образомъ объ-ясняеть оно намъ накоплеше мелкпхъ ипдпвидуальныхъ разлпчш въ те крупный, поражаюпря наше внимаше, разлн’пя, которыя мы обозна-чаемъ терминами: разновидностей, видовъ и т. д.? Это происходить, по Дарвину, слЬдующимъ образомъ:
Нужно отличать два вида борьбы за существоваше: одинъ происходить непосредственно между какими-либо органическими существами и внешними вл!яшями неорганической природы, или другими организмами, отъ которыхъ опп защищаются пли своимъ строешемъ, или своимъ пнстпнктомъ. НапримЬръ волкъ старается поймать зайца, чтобы его съесть, а заяцъ старается спастись быстрыми б4гомъ, прыжками въ сторону, гЬмъ, что старается достигнуть горки илп холма, вверхъ по которыми его длинныя задшя поги позволяютъ ему лучше бежать, нежели волку, илп тЬмъ, что притаится за кустикомъ въ лесной чаще. Этимъ конечно отчасти определяется съ одной стороны число зайцевъ, съ другой же и число волковъ, на сколько опп добываюсь свою ппщу на счетъ зайцевъ. Но, кроме этой, такъ сказать, внешней войны между волками и зайцами, ведется, въ то же время и въ томъ же самомъ отношеши, другая междуусобная война волковъ съ волками п зайцевъ съ зайцамп. Положпмъ, что путемъ изменчивости произошло такое индивидуальное измЬнеше въ известномъ числе волковъ, по которому глаза ихъ стали нисколько зорче, чемъ глаза обыкновенныхъ волковъ, илп онп получплп возможность несколько быстрее бегать, пли какое-либо выгодное отпошеше между пхъ передними п задними ногами доставило имъ возможность быстрее взбегать на горы;—этп волки будутъ добывать больше зайцевъ, чёмъ друпе, и ежели въ какой-либо стране зайцы составляютъ главную, преимущественную пищу волковъ, то онп будутъ среднимъ чпсломъ сильнее другихъ волковъ, а следовательно и лучше переносить зпмшй голодъ, и лучше избегать нападенш, преследующпхъ пхъ враговъ, и даже успешнее противостоять разнымъ болезпямъ, такъ что въ конце концовь онп будутъ и сильнее размножаться, чемъ nponie волки, и такимъ образомъ съ течешемъ времени заменять ихъ собою. Но по совершенномъ до-стиженш этой победы, или даже п прежде этого, между этими улучшенными волками можетъ произойти еще какое-либо пз-менеше, усиливающее этп выгоды. Тогда въ междуусобной борьбе между волками, этп последше получать такой же перевесь надъ ними, какой сами победители преяшпхъ волковъ некогда получили надъ этими последними, и процессъ этотъ можетъ последовательно повторяться несколько разъ, пока не образуется новая
ГЛ. I.—ПЗЛ0ЖЕН1Е ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
111
разновидность волковъ, отъ которой зайцамъ пришлось бы гораздо хуже, чЬмъ отъ прежнихъ волковъ. Но тоже самое будетъ и съ зайцами, если и между ними будутъ появляться полезный для нихъ пзмЬнешя, увеличиваюпря ихъ средства спасешя отъ волковъ какимъ бы-то ни было образомъ. Этп изменешя подобнымъ же образомъ будутъ накопляться, нарастать, такъ что въ конце концовъ отношен!я между волками п зайцами нисколько пе изменятся; та же пропорщя зайцевъ будетъ становиться добычею волковъ, какъ и прежде; но сами зайцы и сами волки будутъ уже не те, что были прежде, а измененные, улучшенные волки п зайцы, однимъ словомъ новыя ихъ разновидности.
Этотъ видъ борьбы, въ отлшпе отъ предыдущая, можетъ быть иазванъ копкурренщею, сопернпчествомъ, илп точнее п обозначите льнее—компетицгею, состязатемъ. Впрочемъ п въ промышленной борьбе, которая вероятно и возбудила у Дарвина первоначальную мысль о применеши борьбы, какъ принципа совершепствовашя орга-нпзмовъ, должно отличать два вида ея: борьбу въ тесномъ смысле этого слова, между покупателями и продавцами, которая определяетъ цену товаровъ; и борьбу, или точнее соперничество (конкурренщю), или состязаше (компетицпо) между производителями, которая собственно совершенствуетъ ихъ продукты, причемъ производители дурныхъ или дорогихъ продуктовъ побиваются, разоряются и должны уступить место более искуснымъ противниками. Между борьбою промышленною и борьбою въ органпческомъ млр'Ь замечается еще и другая аналопя: это состязаше въ большинстве случаевъ борьбы экономической и почти никогда въ борьбе органической не поселяетъ вражды въ незаметно для самихъ себя состязающихся индивидуумахъ. Аналопя эта можетъ быть проведена еще далее: какъ въ промышленной борьбе самое сильное соперничество суще-ствуетъ между производителями одпнаковыхъ и близкихъ по своимъ свопствамъ и назначешю земледельческихъ, Фабричныхъ или реме-сленныхъ произведен!!!; такъ п внутренняя междуусобная борьба, пли состязаше между организмами, всего сильнее должно проявляться между видами того же рода, между разновидностями того же вида, а въ особенности между индивидуальными различ!ями той ясе разновидности, ибо они находятся, и по отношешю своего местонахожде-шя, и по роду ихъ пищи, или добычи, которую стараются захватить, н по опасностямъ, которыхъ имъ предстоитъ избегать,—въ самыхъ тесныхъ, въ самыхъ близкихъ и сходныхъ между собою отношешяхъ. Такъ напр. недавнее распространеше одной ласточки по некоторымъ частямъ Соедпненныхъ Штатовъ причинило уменыпеше въ числен
112
ДАРВВНИЗМЪ
ности другой породы ласточекъ: рыжекрылая везде почтя уничтожила прежнюю бурокрылую. «Въ Poccin маленькш аз!атскш тараканъ (вероятно здесь разумеется рыжш Blatta germanica) везде вытесняли своего крупнаго родича (вероятно Blatta orientalis—черный тара-каиъ) (*). Въ Австралш домашняя пчела быстро упичтожаетъ маленькую туземную пчелу, не имеющую жала. Мы можемъ смутно понимать, почему соперничество или состязаше должно быть сильнее между близко сродными Формами, занимающими приблизительно тоже самое место въ экономш природы; по едва ли, хотя въ одиомъ случае, можемъ опредЬлительно сказать, почему одинъ впдъ остается победи-телемъ надъ другимъ въ великой битве жизни» (=**).
Если обобщимъ эти примеры, то можемъ сказать, что, «благодаря борьбе за существоваше, всяюя изменешя, какъ бы они ни были малы и отъ какой бы причины ни происходили, если только они въ какой-бы то ни было степени выгодны для неделимыхъ извЬстнаго вида, въ его безконечно сложныхъ отношешяхъ къ другимъ оргапи-ческимъ существамъ, или къ Физическимъ условиями жизни,—будутъ стремиться къ сохранение такихъ неделимыхъ, и будутъ вообще наследоваться нхъ потомками. Потомки эти также будутъ иметь больше вЬрояпя пережить другихъ,. такъ какъ ведь изъ многихъ неделимыхъ каждаго вида, перюдически раждающихся, только небольшое число можетъ остаться въ живыхъ» (***). Следовательно по сходству явлешй, замечаемыхъ въ домашнихъ животныхъ и расте-шяхъ, у которыхъ. вследств!е подбора человекомъ тЬхъ изменешй, которыя онъ считаетъ для себя пригодными, они все более и более приближаются къ его нуждамъ, можно и это дЬйствге борьбы за существоваше назвать естественнымъ подборомъ. Выражеше часто употребляемое Гербертомъ Спевсеромъ: переживите приспособленнтьй-гиихъ (survival of the fittest) кажется Дарвину точнее и иногда столь же приличными.
II такъ, подъ именемъ естественная подбора, пли переживания приспособленнпйшихъ должно разумЬть: «сохранение блаюпргятныхъ инднвидуалъныхъ особенностей и измпненгй и уиичтожете тпхъ, которыя вредны» (****), ибо по темъ же самыми причинами, по кото-
(*) Прим^ръ этотъ п« вИренъ: об а таракана преблагополучно продолжаютъ совместно существовать въ Poccin. ,
(’*) Orig. of spec. VI, pag. 59.
(***) Ibid., 59.
Ibid., 63.
ГЛ. I.—ИЗЛОЖЕШЕ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
113
рымъ выгодно измЬпенныя неделимый должны сохраняться въ боль-шемъ числе, чЬмъ оставшаяся неизмененными;—измененный въ невыгодному вредномъ направлеши должны погибать въ сравнительно еще болыпемъ количестве. «Если иметь въ виду, какъ безконечно сложны и въ то же время тесно принаровлены взаимныя отношешя органическихъ существъ, и следовательно кагбя безконечно разнообразный различая въ строеши могутъ оказаться полезными каждому существу, при изменяющихся услов!яхъ жизни, то можетъ ли казаться невЬроятнымъ, что отъ времени до времени станутъ происходить измЬнешя въ чемъ-нибудь полезныя въ великой и сложной битве жизни для самихъ индивидуумовъ, когда мы видимъ же, что так!я полезныя, хотя и не для нихъ самихъ, а для человека, изменешя происходить у домашнихъ животныхъ и растеши» (*). ОдноничЬмъ пе менее вероятно другаго. Что касается «до измпненШ ни полезныхъ, ни вредныхъ, то они не подлежать дгъйствио естествепнаю подбора, и останутся колеблющимся элементомъ, какъ можетъ быть мы это видимъ въ такъ называемыхъ многоформенныхъ или полиморф-ныхъ видахъ» (**). Къ этимъ многозначительнымъ, какъ увидимъ въ последствш, словамъ добавлено въ новомъ изданш: «.или наконецъ установятся, фиксируются, благодаря природа оргапизмовъ и природа условгй» (***). Мы уже сказали, что объ этой природе организма будемъ говорить въ последствш, но я думаю и теперь для всякаго не предубежденна™ читателя ясно, что первая часть подчеркнутаго места заключаете въ себЬ ясный и определенный смыслу вполне согласующшся съ поняпемъ о подборе; тогда какъ вторая его половина есть нЬчто неопределенное, туманное, есть приставка, не только никакого отношешя не имеющая къ подбору, чуждая ему, но даже и ему противоречащая.
Но, если естественный подборъ можетъ действовать только сохраняя и накопляя полезныя для самаго существа измЬнешя, то онъ безъ сомнЬшя «не можетъ изменить строешя какого-нибудь вида единственно для блага другаго вида, не представивъ въ то же время непосредственной пользы для него самого, и хотя такого рода утверждешя и могутъ быть найдены въ естественно-историческихъ сочинешяху «я», говорите Дарвинъ, «не могъ найти ни одного такого случая, который вы-держалъ бы критику» (****).
(*) Orig. of spec. VI, pag. 102.
(”) Ibid., II, pag. 78.
(’**) Ibid., VI, pag. 63.
(****) Ibid., VI, pag. 67, 68.
8
Ill
ДАРВИНПЗМЪ
Говоря о пользе и выгоде изменешй, которыя только и могутъ доставить победу въ борьбе за существоваше и, следовательно, дать подбору возможность действовать, надо всегда иметь въ виду, что тутъ разумеется не одна положительная польза или выгода, какъ напр. увеличеше способности добывать себе пищу, находить её въ месте другимъ организмомъ не занятомъ, спасаться отъ враговъ и т. п.; но и выгоду отрицательную, заключающуюся въ органической экономш. Если напр. какой-нибудь органъ илп сложное устройство его теряетъ свое значеше, вслЬдств1е изменешя условш, къ которымъ было приспособлено какое-либо животное или растете; то очевидно, что для пего будетъ выгодно, если органъ этотъ упростится и даже вовсе исчезнетъ, ибо этимъ экономизируется и матер!алъ и экономическая работа, необходимые для его образования и поддержашя. Если бы напр. животное исключительно травоядное было приспособлено къ употреблешю вполне или отчасти животной пищи, то разныя услож-нешя пищеварительныхъ органовъ, необходимый для пзвлечешя пита-тельпыхъ частей изъ малопитательнаго матер!ала, какъ напр. большая длина кишечнаго капала, сложность желудка и т. п., сделались бы излишними, и укорочеше кишекъ и вообще упрощеше пищеварительныхъ органовъ составило бы для животиаго несомненную выгоду и, следовательно, могло бы доставить ему победу надъ теми изъ ближайшихъ его родичей,у которыхъ изменчивость не направилась бывъ эту сторону.
Для лучшаго объяснешя действ!я подбора, какъ существеннаго начала всего Дарвинова учешя, я думаю, не лшпнимъ будетъ привести некоторые примеры, которыми онъ самъ счелъ нужными пояснить его. «Возьмемъ волковъ, охотящихся на разлпчныхъ животныхъ и добывающпкъ однихъ хитростью, другихъ силой, третьихъ быстротой, и предположили далее, что самая быстрая добыча, олени напр., увеличились въ числе, вследств!е какой-либо причины, случившейся въ стране, или что другаго рода добыча уменьшилась въ числе въ то самое время года, когда волки более всего терпятъ отъ голода. Тогда наиболее быстрые и легкие волки будутъ иметь наиболее вероятностей пережить другихъ, и такими образомъ быть подобранными (предполагая конечно, что они сохранили при этомъ достаточно силы, чтобы справляться и съ другою добычею, въ то же илп въ другое время года). Нетъ причины въ большей мере сомневаться, что таковъ именно будетъ результатъ, чемъ въ томъ, что человекъ имеетъ возможность увеличить быстроту своихъ борзыхъ тщательными методическими подборомъ, или темъ безсознательнымъ подборомъ, при которомъ всякШ старается постоянно всегда держать лучшихъ собакъ, хотя
ГЛ. I.—ИЗЛОЖЕШЕ ДАРВШ1ОВА УЧЕШЯ
115
бы и безъ всякой мысли изменить породу. Но примерь этотъ, продолжаетъ Дарвинъ, не совершенно воображаемый, такъ какъ по Пирсу (Pierce) въ Катскильскихъ горахъ Соедпненныхъ Штатовъ (въ Нью-1оркскомъ штате между Нью-1оркомъ и Альбани, ближе къ последнему) живутъ двЬ разновидности волка: одна, имеющая стройную Форму борзыхъ, преследуетъ оленей, а другая болЬе плотная, съ более короткими ногами, чаще нападаетъ на стада овецъ» (*).
Другой болЬе сложный примерь взятъ изъ растительнаго царства. «НЬкоторыя растешя выделяютъ сладкш сокъ разными органами: иЬкоторыя бобовыя—железками при основаши прилистниковъ, обыкновенный лавръ—нижнею поверхностью листа ;насёкомыя отыскиваютъ ого, по это остается безъ пользы для растешя. Но предположимъ, что этотъ сокъ или иектаръ выделяется внутри цветка некоторыми только растешямп какого-нибудь вида. НасЬкомыя, отыскивая нектаръ, опылятся цветочною пылью и перенесутъ её на друпе цветки, черезъ это два различныхъ индивидуума, того же вида, скрестятся, а скрещива-nie между близкими Формами, какъ это можетъ быть вполне доказано (**), производить больше здоровыхъ сеянцовъ, чемъ при само-опылешп. Потомки этихъ особей, следовательно, будутъ иметь наиболее верояНя пережить другихъ. Растешя, которыя произвели цветы съ самыми большими нектарниками, выделяющими наиболее нектара, будучи чаще посещаемы насекомыми, будутъ поэтому и чаще скрещиваться, съ течешемъ времени получать перевесь и образують местную разновидность» (***).
«Можно бы взять еще примерь насекомыхъ, посЬщающихъ цветы ради собирашя цветочной пыли вместо нектара. Уничтожеше ея представляется чистою потерею для растешя; но если небольшая часть этой пыли будетъ при этомъ переносима питающимися ею насекомыми съ
(*) Orig. of spec. VI, pag. 71.
;(**) Мы будемъ говорить объ этомъ предмете въ послЬдствш, именно въ главЬ о гпбрпдизмЬ.
(**•) Orig. of spec. VI, pag. 73.
ЗамЬтимъ во-первыхъ, что пе видно почему—местную, такъ какъ болыше нектарники могутъ произойти безразлично во многихъ местностяхъ; а во-вторыхъ, что цвЪты съ наибольшими нектарниками вовсе пе будутъ чаще посещаться пасЬкомымп, а скорее наоборотъ. Найдя много сладкаго сока, насекомое долго остается на цвЪткЬ, и другимъ не будетъ мЬста на немъ; напротивъ того, если они будутъ обманываться въ своихъ ожидашяхъ, не найдя нектара, чего впередъ знать пе могутъ, то одни за другими будутъ прилетать на этотъ цвЬтокъ и скоро улетать, причемъ все-таки запачкаются пылью и опылять бблыпее число цвЬтовъ. Я привожу это въ доказательство шаткости всЬхъ подобныхъ прпмЬровъ.
8*
lift
ДАРВПНПЗМЪ
цвЬтка па цвЬтокъ, хотя бы и девять десятыхъ цветочной пыли или уничтожалось, все таки это хпщеше можетъ быть очень полезно для растешй, и неделимый, все болйе и болЬе производяпця цветочной пылииболЕе крупные пыльники, будутъ подбираемы» (*). Этотъ процессъ опылешя насекомыми, по мнёшю Дарвина, ведетъ даже постепенно къ разд4лен!ю половъ у растешй, т. е. къ ихъ однодомности и двудомности, что должно предоставить растешямъ большую выгоду, ибо у такихъ растенш оплодотвореше иначе уже и не можетъ происходить, какъ путемъ скрещиванья разныхъ пндпвндуумовъ во вто-ромъ случаЬ, и разныхъ цвЬтовъ того же самаго экземпляра въ пер-вомъ (**).
Все досел’Ь приведенные примеры довольно просты, ибо здЬсь происходить ириспособлеше одного животнаго или растешя къ другому (волковъ къ зайцамъ и зайцевъ къ волкамъ, волковъ къ оленямъ, цветовъ къ насекомымъ). Подобные же примеры различныхъ индиви-дуальныхъ измЬнепш одного вида, почему-либо полезныхъ въ борьбе съ Физическими услов!ями неорганической природы, и подбора, осно-ваннаго на ней, также привести не трудно. Таково напр. приводимое Дарвиномъ наблюдете, что на неболыпихъ островахъ, какъ на Мадере, много безкрылыхъ жуковъ, что онъ объясняетъ тЬмъ, что имйвпйе крылья и употреблявппе ихъ для леташя были въ ббльшемъ числе сносимы въ море. Относительное число индивидуальныхъ измененiii техъ же видовъ, которыя потеряли желаше летать, черезъ это увеличивалось, и эти неделимыя оставляли большее число потомковъ, у которыхъ неупотреблеше, или дальнейшее усилеше полезной неспособности къ леташю, привело къ срощепйо надкрылш, пли вообще къ потере крыльевъ.
Но есть несравненно сложнейшее дЬйств!е подбора, при кото-
(*) Orig. of spec. VI ed., pag. 73.
Позволяю себ$ заметить, что и въ этомъ я весьма сомневаюсь. На южном ь берегу Крыма яшветъ въ изобилш жукъ Cetonia stictica L., который иногда появляется въ болыппхъ количествахъ и вы’Ьдаетъ у розановъ, пюновъ, трушъ, яблонь (миндалеи, персиковъ, абрикосовъ, вишепь, сливъ опъ пе трогаетъ, потому что т$ отцв$таютъ раньше его появлешя) тычинки и столбики п такпмъ образомъ уничтожаютъ цйлые урожаи. Очевидно, что если бы эти растешя должны были размножаться отъ своихъ С'Ьмянъ, то какимъ бы инымъ путемъ они нп оплодотворялись, напр. вЪтромъ, илп даже если бы оплодотворенie каждаго’плодннчка происходило нылыо своихъ же тычинокъ; то, не взирая на пользу отъ скрещпвашя, опп жила бы при бол$е выгодиыхъ услов!яхъ безъ этого жука, Ч’Ьмъ при пемъ. Такпмъ образомъ и это доказываете шаткость такого рода прпмЪровъ.
(**) Orig. of spec. VI ed., pag. 74.
ГЛ. I.—ИЗЛОЖЕЕПЕ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
117
ромъ два различные пзмЬняюпцеся организма, взаимными дйп-ств1емъ други па друга, обусловливаютъ свое постепенное прпна-равливаше други ки другу. Для объяснешя этого сложпаго случая Дарвини пользуется примЬромъ клевера и шмелей, уже употреблен-наго ими для показашя тЬхъ сложныхи путей, которыми борьба за существоваше определяете количественный отношешя между организмами, независимо оти подбора. Каки примири, весьма важный и для моей цЬли, я приведу его буквально:
«Я моги бы представить», говорити Дарвини, «много Фактови,пока-зывающихи, си какою заботливостью стараются пчелы сохранить время; такови папр. ихи обычай прорезывать дырочки и сосать пектари у основашя нЬкоторыхъ цвЬтковъ, ви которые они могли бы проникнуть си несколько большими трудомн черезн верхнее отверстие. НмЬя это ви виду, можно поверить, что, при некоторыхн обстоятель-ствахи, индивидуальный различая ви кривизне или длине хоботка, слишкоми слабыя, чтобы быть замеченными нами, могутъ служить кн выгоде какой-нибудь пчелы, или другаго насекомаго, такъ что некоторый неделимый могли бы добывать свою пищу скорее, нежели друпя; а черезъ это общины (ульи), къ которыми они принадлежатъ, будутъ процветать и выпускать много роевъ, унаследовавшихъ те же особенности (*). Трубочки венчиковъ обыкновенна™ краснаго
(*) Но если дЬло идетъ о пчелахъ, то собираютъ медъ рабоч!я безполыя пчелы и следовательно особенности этой въ изгибе ихъ хоботка непосредственно передавать пе могутъ. И кроме того, въ начале примера говорится, что это есть индивидуальная особенность немногихъ пчелъ, а далее предполагается, что бдльшая часть пчелъ улья обладаетъ уже этою особенностью; но отъ десятка—другаго немного лучше устроенныхъ пчелъ, въ числе десятковъ тысячъ обыкповевпыхъ, пЪтъ причины ульямъ процветать; процесса же, которымъ эти десятки превращаются въ тысячи и десятки тысячъ, не указано, да онъ и немыслимъ путемъ подбора, еслп польза отъ десятковъ совершенно не ощутительна, какъ оно п есть па самомъ дЬле,—Такимъ образомъ и посредственная передача, чрезъ то, что ульи съ матками илп трутнями, имеющими въ начале некоторую слабую способность отъ времени до времени производить рабочихъ пчелъ съ особенно выгодно согнутыми хоботкомъ, будутъ сравнительно съ другими ульями более процветать — становится также немыслимою. Наконецъ, если уже есть отдельный пчелы съ более выгодною кривизною хоботка, то почему же п пе быть въ томъ же улье пчеламъ съ несколько менее выгодною кривизною хоботка, и тогда выгоды, доставляемый однемн, уравновешиваются невыгодами, доставляемыми другими, какъ п въ человЬческихъ обществахъ—выгода доставляемая сильными, ловкими, здоровыми, нравственными, умными людьми (выше уровня), съ избыткомъ вознаграждается невыгодою, доставляемою слабыми, больными, неискусными, глупыми, безнравственными людьми. Сделанное здесь при случае беглое замЬчаше будетъ въ своемъ мЬстЬ подробно развито, ибо касается одного изъ коренныхъ недостатковъ Дарвинова учешя.
118
ДАРВИИПЗМЪ
и алаго клевера (Trifolium pratenseaL. н Т. incarnation L.) при бЬгломъ взгляд!; невидимому не отличаются по длин!; однакоже обыкновенная пчела можетъ легко высасывать нектаръ изъ алаго клевера, но пе изъ обыкновеннаго краснаго, луговаго, который посещается только шмелями, такъ что целые поля краспаго клевера напрасно представляютъ обильный запасъ драгоц!ннаго нектара пчеламъ. Что пчелы очень любять этотъ нектаръ—это достоверно, потому что я неоднократно вид!лъ, но только осенью, многихъ пчелъ, высасывающихъ его цветки черезъ дырочки, пробитыя у основашя трубочекъ шмелями. Различ1е въ длин! в!нчиковъ обоихъ видовъ клевера, которое опред!ляетъ посЬщеше ихъ пчелами, должно быть самое ничтожное, потому что меня уверяли, что когда клеверъ скошенъ, то цв!тки втораго урожая несколько мельче, и они уже посещаются многими пчелами. Я не знаю, в!рно ли это показаше, а также и того, можно ли положиться на другое утверждеше, именно, что Лигуршская пчела, которая вообще считается только разновидностью обыкновенной и свободно съ нею скрещивается, — можетъ достигать до нектарника и высасывать нектаръ его изъ краснаго луговаго клевера. Такимъ образомъ въ стран!, гд! изобильно растетъ красный клеверъ, могло бы быть большою выгодою для пчелы им!ть несколько длинпЬйшш, или иначе устроенный хоботокъ. Съ другой стороны, такъ какъ плодородие этого клевера абсолютно зависитъ отъ посещешя его цветовъ пчелами, то если бы шмели сделались редкими въ какой - либо стран!, было бы большою выгодою для растешя иметь бол!е короткш, или глубже разрезанный в!нчикъ, такъ чтобы пчела могла сосать изъ него нектаръ. Такимъ образомъ я могу понять, какимъ способомъ цветокъ и пчела могутъ медленно, одновременно нлн последовательно, изменяться и прилаживаться другъ къ другу наисовершенн!йшимъ образомъ, постояннымъ сохра-нешемъ вс!хъ индивидуумовъ, представляющихъ леппя отклонешя въ строешяхъ взаимно благопр!ятныхъ другъ другу» (*).
Ознакомившись съ т!мъ, въ чемъ собственно заключается естественный подборъ, надо бы было всл!дъ за Дарвиномъ перечислить и объяснить тй обстоятельства, которыя благопр1ятствуютъ подбору, но я сделаю это весьма кратко, потому что въ посл!дствш намъ пред-стоитъ обратить все наше внимаше на этотъ предметъ. Таюя благоприятный обстоятельства, по мн!шю Дарвина, составляютъ:
(•) Orig. of spec. YI, pag. 74, 75.
ГЛ. I.—ПЗ.ЮЖЕ1ПЕ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
119
1) Большое число индивидуумов^ какого-нибудь вида илп разновидности, потому что оно представляетъ больше вероятностей появ-лешя благопр!ятныхъ измененш, и этимъ вознаграждаетъ редкость, или малый итогъ изменчивости въ каждомъ отдельномъ недели-момъ. Это составляетъ весьма важный элементъ успбха.
2) Гермафродизмъ, соединенье половъ на всю жизнь (какъ напр. у голубей), малая подвижность и быстрота размноженья, потому что все это, въ более или менее значительной степени, осла-бляетъ в.пяше скрещиванья, или содействуетъ образовашю новыхъ местныхъ измененш, которыя, разъ образовавшись-въ—определенной местности, могутъ уже после того распространяться и вступать въ борьбу съ своею коренною Формою, уже довольно рЬзко и полно обозначившись.
3) Отъединеше. Потому что «въ ограниченной и уединенной стране, если она не слишкомъ велика, органпчесшя и неоргани-чесшя услов1я жизнп будутъ стремиться изменить всехъ варш-рующихъ педелимыхъ того же вида на тотъ же ладъ; а скрещиванье съ обитателями окружающихъ странъ будетъ предотвращено» (*).
4) Обширность страны нмеетъ однако еще большую важность для произведешя новыхъ видовъ, чемъ отъединеше, потому что разнообраз5е условш представляетъ больше вероятностей для происхождешя благопр!ятныхъ измененш. Большее число состязающихся органическихъ Формъ имеетъ еще то вл!яше, что если которая изъ нихъ изменится и усовершенствуется, то и друпя должны соответственно улучшиться, или будутъ уничтожены въ борьбе за существоваше. Прнтомъ Формы, происшедппя на большихъ простран-ствахъ, на материкахъ, должны быть резче определены и устойчивее, потому что подвергались более упорной борьбе; поэтому на остро-вахъ и вообще въ уедпненныхъ местностяхъ должно было происходить и менее измененш, а главное менее уничтожений, такъ что старыя малоизмененныя и мало усовершенствованный архаичесшя Формы должны были преимущественно сохраниться въ неболь-шихъ уединенныхъ областяхъ, какъ напр. на островахъ, въ пресныхъ водахъ.
f) Darw. Orig of spec. ed. VI, р. 81. Здесь не могу пе заметить, что пзменев!е па одинъ и тотъ же ладъ могло бы иметь место въ томъ .лишь случай, еслибы изменчивость зависела отъ внешнихъ вл!янШ какъ отъ. причины, а не какъ отъ повода только.
120
ДАРВПНПЗМЪ
По веко этимъ соображеюямъ должно заключить, что, «хотя век неделимый того же вида и отличаются другъ отъ друга въ некоторой слабой степени, часто пройдетъ много • времени (it would often be long before), прежде чкмъ случатся различ!я должнаго свойства (of the right nature) въ разныхъ частяхъ организма. Результата будетъ въ сильной степени замедляться свободнымъ скре-щиваньемъ. Я вкрю, продолжаетъ Дарвинъ, что естественный подборъ будетъ вообще дпйствоватъ очень медленно, и только черезъ длинные промежутки времени, и только на небольшое число обитателей той же страны* (*).
Я уже коснулся исчезновешя, уничтожешя впдовъ и вообще органическихъ Формъ, что будетъ подробнее разсмотркпо вскорк, когда буду говорить о расхождеши характеровъ, и о степени какъ подтвержден!!! (по мнкюю Дарвина), такъ и опровержена! излагаемая учешя, доставляемыхъ геолопею п палеонтолопей; но долженъ уже теперь обратить внимаше читателей на то, что это есть одно изъ необходимыхъ послкдствш теорш подбора. Въ самомъ дклк, при геометрической nporpeccin размножешя органическихъ существъ, всякая страна должна быть уже наполнена обитателями до насыщения (fully stocked), а такъ какъ благопр!ятствуемыя Формы увеличиваются въ числк, то менке благопр!ятствуемыя должны вообще уменьшаться въ числк и становиться болке редкими; ркдкость же, какъ показываетъ геолопя, есть предшественница конечная уничтожешя. «Прн этомъ Формы, которыя находятся въ самомъ ткснкйшемъ соперничеств^ съ ткми, которыя подвергаются измкнешямъ и улучшешямъ, естественно должны наиболее терпеть и исчезать, заменяясь этими болке счастливыми прогрессивными соперниками. Всякая новая разновидность, или видъ, во время хода своего образовашя должны сильнкйшимъ образомъ напирать на ближапппя сродный имъ Формы (ибо, какъ мы видкли, между ними-то и идетъ самая напряженная борьба) й стремиться ихъ уничтожить» (**).
Но, допуская дкйств!я естественнаго подбора, какъ процесса аналогическаго съ изучепнымъ уже намп искусственнымъ подборомъ, мы не можемъ не остановиться на вопроск, каше же положены ему пределы, можетъ лп онъ достигать только ткхъ же гра-ницъ какъ послкдшй, илп далеко переступать за нихъ и какъ далеко?
(•) Orig. of spec. VI, pag. 84, 85.
Г) Ibid., pag. 85, 86.
Г.1. I.— ИЗЛОЖЕШЕ ЛАРИОНОВА УЧЕШЯ
121
Въ ответь на этотъ столь естественный вопросъ, Дарвинъ дЪлаетъ сравиеше между дЬйств1ямн и в.пяшями человека н природы въ этомъ отношеши, и приходить къ тому заключенно, что действ!я естественнаго подбора должны быть на столько же сильнее действия подбора искусственна™, насколько вообще дЬнств1я природы могущественнее и совершеннее действий человека. Отдельный доказательства я разберу въ последствии, а пока приведу только общи! его выводы
«Метафорически можно сказать», говорить Дарвинъ, «что природа ежедневно и ежечасно подмЬчаетъ во всемъ м1реъгалей1шя изменена, отбрасываетъ негодный, сохраняетъ и прилаживаетъ одно къ другому хороппя, молчаливо и непрестанно работая, когда только и гдЬ только представляется къ тому случай, надъ усовершенствовашемъ всякаго органическаго существа, въ отношешп къ органическимъ и неоргапи-ческимъ услов!ямъ его жизни».
«Дабы какое-нибудь значительное количество измтънетй всегда могло быть достигнуто—разновидность., однажды образовавшаяся, должна опять, можетъ быть послт долгого промежутка времени, ггзмтыгггться въ томъ оюе направлети, т. е. представить индггви-дуальныя различая того же благопргятпаго свойства, какъ и прежде; гг они опять долоюны быть сохранены, и т. д. шагъ за шагомъ. Видя, что индивидуальная изменешя того же рода постоянно возвращаются, таковое возвращеше едва ли можно считать бездо-казательнымъ предположешемъ» (*).
Подчеркнутое место весьма ясно, верно и точно заключаетъ въ себе въ сжатомъ виде всю сущность Дарвинова учешя о естествен-номъ подборть, и потому приведено здесь въ заключено моего изложешя этого корениаго основашя Дарвинизма. Довольствуясь пока приведенными здесь доказательствами того, что результаты естественна™ природнаго подбора должны въ неизмеримой степени превосходить результаты искусственнаго человеческаго подбора, мы необходимо приходимъ къ Дарвинову заключены: «что обыкновенное убЬждеше, шо сумма возможныхъ измпненгй—строго ограниченное количество—есть пе болпе какъ простое предполо-жете» (**).
Но по устранеши этого, такъ сказать теоретическаго, сомнешя въ возможности безграничной изменчивости впдовъ, все еще
(*) Orig. of spec. VI, pag. 65, 66.
(*’) Ibid., pag. 66.
122
ДАРВИНПЗМЪ
трудно постигнуть, какими путями происходить тЬ крупный раз-лич!я, которыя мы встречаемъ между животными и растешями, и называемы видовыми, родовыми, семействовыми, отрядовыми, классовыми различ!ями, хотя бы мы и понимали происхождение природныхъ разновидностей. Ответь на это даеть Дарвинъ посредствомъ того, что онъ иазываетъ расхождешемъ характеровъ.
Расхождеше характеровъ.
Подъ этимъ назвашемъ опять таки не должно разуметь какого-либо особаго начала плп принципа, отличнаго отъ техъ Факто-ровъ, объясиешемъ д4йств5я которыхъ мы доселе занимались. Совершенно напротивъ, расхождеше характеровъ должно ’ необхо-димымъ образомъ проистекать пзъ взапмод$йств1я всЬхъ этихъ Факто-ровъ, если мы только постараемся вникнуть въ пхъ взапмныя отноше-п1я и способы дЬйств1я.
Хотя разновидностей, говоритъ Дарвинъ, и нельзя строго отличить отъ видовъ, однако же достоверно, что опЬ гораздо менЬе между собою отличаются, чемъ хорош!е виды; тЬмъ не менЬе однако же разновидности должны, по его учешю, быть начинающимися видами, — видами въ процессе образовашя. Какимъ же образомъ эти мелюя раз-лич!я выраетаютъ въ болышя видовыя разлпч1‘я? Ключемъ къ pirne-нпо этой задачи послужили Дарвину, какъ и обыкновенно, домашшя животныя и растешя. Такъ какъ невозможно приписать случайному накопление, въ течете многихъ поколет й, однородныхъ между собою изм4ненш, образоваше породъ столь различныхъ, какъ скаковыя и ломовыя лошади, или разный породы голубей; также точно невозможно приписать случаю последовательное образоваше видовъ, ро-довъ, семействъ и т. д. Эти сильно отличакнщяся и резюя, но соединенный между собою промежуточными Формами, породы домашнихъ животныхъ объясняются свойствами и характеромъ человека, и въ особенности, такъ называемыхъ, любителей-причудниковъ,—свойствами, которыя очевидно должны отпечатлеться на результатахъ производимая ими подбора. Относительно полезныхъ свойствъ мЬть граничь желашю у однихъ охотниковъ разводить лошадей или собакъ по возможности все более и более быстрыхъ, у другихъ—лошадей и собакъ все более и более маесивныхъ и сильныхъ, или въ одномъ случае овецъ съ чрезвычайно тонкимъ, въ другомъ съ чрезвычайно длинными руномъ.
ГЛ. I.—ПЗЛОЖЕШЕ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
123
Ио когда дЬло идетъ о животныхъ, разводпмыхъ для удовольств1я, то это стремлеше къ крайностям д^йствуетъ еще сильнее, потому что вкусы любителей-причудпиковъ подлежать модЬ, а мода есть ничто иное, какъ переходъ отъ крайностей къ крайностямъ, (кринолины, а затЬмъ обтянутый спереди и собранный сзади платья) обыкновенно даже безъ всякаго внимашя къ требовашямъ красоты и изящества. Поэтому все произведешя этихъ любителей, особенно апглш-скихъ, суть большею частью более пли мейе отвратительный уродства (дутыши, гонцы, коротколицые турмана, польсшя куры, лопоу-xie кролики, бульдоги, даже зваменитыя" скакбвыя тгошади) именно потому, что онп суть преувеличешя п односторонности. Фергус-сонъ, говоря о курахъ, замечаетъ: «ихъ особенности, катя бы ой пи было, должны быть непременно резкими, слабая особенность не состав-ляетъ ничего, кроме безобразия, такъ какъ она нарушаетъ законъ симметрш» (*). (Съ точки зрЬшя изящнаго надо бы конечно сказать совершенно противное). Говоря о бельпйскихъ любптеляхъ, Брентъ утверждаешь: «любители всегда доходятъ до крайностей, они не цЬ-пятъ нерезкихъ свойствъ». Дарвинъ, разсуждая объ образовали гоп-цовъ, польскпхъ и чистыхъ голубей, которые по его ийтю произошли отъ одной породы съ промежуточными свойствами, говорить: «Характеристичесюя различ!я между ппмп произошли по всей вероятности отъ того, что любители въ прежнее время увлекались различными чертами строешя и затемъ, верные своей любви къ крайностямъ, постоянно разводили самыхъ лучшихъ» (въ сущности самыхъ уродливыхъ) «птицъ, какихъ только могли, безъ всякой однакоже определенной цели: любители гонцовъ предпочитали длинные клювы п много бородавчатой кожи, любители польскихъ голубей — коротки! толстый клювъ, тоже съ большимъ пространетвомъ, покрытымъ бородавчатою кожею вокругъ глазъ, а любители чистыхъ, пе обращая внимашя пи на клювъ, нп на голую кожу, заботились единственно о величине и вЬсе тела. Этотъ подборъ самыхъ резкихъ Формъ повелъ къ пренебрежение и наконецъ къ совершенному исчезновешю преж-нихъ не столь резкихъ и промежуточныхъ Формъ, такъ что въ настоящее время эти три породы голубей въ Европе отличаются между собою резко и не представляютъ переходовъ другъ къ другу» (**).
Такимъ образомъ становится понятнымъ, что скаковыя и ломовыя
(’) Прируч. живот, и возд. раст. II, стр. 260 и 261. (”) Тамг же, I, стр. 223.
124
ДАРВИНИЗМ!
лошади, борзый собаки и бульдоги совершенно противоположны другъ другу своими Формами, и что столь различный породы, какъ кохин-хинсшя куры и бентамки, длпнноклювые гонцы и короткоклювые турмана столь рйзко между собою отличаются, хотя и произошли отъ одного дикаго вида куръ и голубей (*).
«Подборъ, какъ методпческш такъ и безсознательный, по всегда стремящшся къ крайнему пределу, вмйстЬ съ пренебрежешемъ и медленным! угасашемъ промежуточных! и менее ценных! Формъ — вотъ ключъ къ тапнЬ, какимъ образомъ человек! достпгъ такихъ бле-стящихъ и поразительныхъ результатовъ» (**). Этотъ же ключъ, по мнешю Дарвина, отпираетъ п тотъ ящикъ природы, въ которомъ заключена тайна разнообраз!я прпродныхъ Формъ и ихъ группировки по возрастающим! ступеням! видовыхъ, родовыхъ, семействовыкъ, отрядовыхъ, классовых!, а можетъ быть даже и типовых! различ!п. «Тотъ же принципъ преимущественнаго сохранешя крайних! Формъ зависитъ отъ того простаго обстоятельства, что чемъ различнее становятся потомки какого-либо вида въ строошп, Физюлогическомъ сло-жешп (constitution) и правахъ, тймъ лучше будутъ они приспособлены къ захвату многихъ и разнообразных! м$стъ въ экономш природы, п черезъ это къ тому, чтобы получить возможность возрастать въ числе» (***). Другими словами, кажется мнй, можно это выразить такъ: сильно различающаяся между собою Формы удаляются другъ отъ друга на такое разстояше, что борьба между ними должна ослабнуть, и потому они размножатся до возможнаго пмъ предала; тогда какъ промежуточный Формы, какъ подлежапця самой упорной борьбй и съ коренною, и съ болйе удалившимися отъ нея пропзводнымп Формами, уничтожаются этою обоестороннею борьбою.
Все это легко пояснить примерами. «Возьмемъ случай хищнаго млекопитающаго, давно уже достигшаго той численности, которую некоторая страна можетъ поддерживать. Если его дальнейшее природное стремлеше къ размножение можетъ получить возможность действовать, то не иначе какъ посредством! такихъ изменешй потомков! его (предполагая, что сама страна не подвергается пзмйнешю в! условиях! жизни), при которыхъ они были бы въ состояши овладеть местами, занятыми въ настоящее время другими животными, т. е. еслп
() Относительно кохинхинскихъ куръ самъ Дарвинъ въ этомъ нисколько сомпЪ-вается. См. Прируч. живот, и возд. раст. I, стр. 266.
(") Прируч. живот, и возд. раст. II, стр. 261.
С’*) Orig. of sp. VI, pag. 87.
ГЛ. I.—ПЗЛОЖЕШЕ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
123
бы некоторые пзъ нихъ получили способность питаться новыми родами живой пли мертвой добычи, друrie — возможность занять ппыя мЬсто-обиташя, напр. лазить по деревьямъ, ходить въ воду; третьи, наконецъ, сделались бы менЬе хищными. Одними словомъ, ч'Ьмъ разнообразнее стали бы нравы и строешя потомковъ нашего хищнаго млекопитаю-щаго, тЬмъ большее чпсто мести въ природе будутъ они въ состояши занять» (*).
Известно изъ опыта, что если засеять кусокъ земли однимъ впдомъ травы, а другой, подобный ему, различными родами травъ, то съ послЬдняго соберется больше ciua,- чЬнъ-съ перваго (ири прочнхъ равныхъ обстоятельствахъ, конечно). По такъ какъ тоже самое замечается и относительно разлпчныхъ разновидностей того же вида травъ, и такъ какъ «каждый видъ и каждая разновидность травы разсееваютъ ежегодно почти безчисленное количество семянъ и, следовательно, стремится съ величайшимъ папряжешемъ размножиться; то въ течете иЬ-сколькихъ тысячъ поко.гЬнш, наиболее отличаюпцяся между собою разновидности будутъ иметь наиболее шапсовъ успеть въ этомъ стремле-ши къ размножешю и этимъ вытеснить разновидности менее отличительный, а разновидности, ставппя очень отличными другъ отъ друга, получаютъ значеше видовъ» (**').
Этотъ принципъ выражаеть Дарвинъ вкратце такъ: «.наибольшее колгтество жизни поддерживается наиболыиимъ разнообраз1емъ строения. Такъ на очень маломъ пространстве, открытомъ для притока населешя и где борьба между индивидуумами должна быть очень напряженная, мы всегда находимъ большое разнообраз!е въ обита-теляхъ». Напр,, на кускЬ луговой земли въ 12 кв. футъ, которая была подвержена въ течете многихъ лЬтъ все темъ же внешнимъ услов!ямъ, Дарвинъ насчяталъ 20 видовъ растепш, принадлежащихъ къ 18 различными родамъ и къ 8 семействами. Тоже замечается съ насекомыми и растешями на маленькихъ однообразныхъ островкахъ ц въ неболыпихъ прудахъ. «Наконецъ тоже начало обнаруживается при переселеши однихъ растеши черезъ посредство человека въ отдаленный страны, такъ что Альфонсъ Декандоль въ своей «Geographic botani-que raisonn^e» заметили, что Флоры прюбрЬтаютъ черезъ переселешя большую пропорцйо новыхъ родовъ, нежели новыхъ видовъ сравнительно съ существовавшнмъ въ стране отношешемъ между родами и
(*) Darw. Orig. of sp. VI ed., pag. 88, 89.
(*’) Ibid., pag. 88.
126
ДАРВПНПЗМЪ
видами. Аса Грей въ своей ФлорЬ Соединенныхъ Штатовъ принимаете, что 260 видовъ натурализовались въ этой страну которые принадлежать къ 162 родамъ, следовательно они представляютъ весьма разнообразный характеръ между собой, и кромЬ того весьма различны отъ туземныхъ растеши, потому что изъ 162 пришлыхъ родовъ — 100 не расли прежде въ Соединенныхъ Штатахъ. СлЬдовательно, прибавлеше родовъ значительнее, чемъ прибавлеше впдовъ къ Флоре Соединенныхъ Штатовъ. Между темъ казалось бы, что можно ожидать более успешпаго водворешя въ новой страпЬ именно тЬхъ растеши, которыя по строение своему наиболее близки къ туземнымъ» (*'). Группа жи-
(*) Orig of spec. VI, pag. 88, 89.
Примпм. Это можетъ зависать отъ совершенно другой п весьма простои причины, пе имеющей ничего общаго съ расхождешемъ характеровъ. Если въ тЬхъ стра-иахъ, откуда растешя этп переселились въ С. Америку, число видовъ прнпадлежа-щпхъ къ родамъ пе общимъ обеимъ странамъ — значительнее числа впдовъ изъ родовъ имъ общихъ, то, само собою разумеется, что, уже по одному численному превосходству первыхъ, па ихъ стороне больше шансовъ переселиться въ Америку, т. е. если такихъ впдовъ % общаго числа, то вероятно, что и въ переселявшихся пропорщя эта 3:1 приблизительно сохранится, если персселешс происходило случайно.
Даже прпм’Ьръ куска луга въ 12 кв. Футовъ очень мало доказываетъ въ пользу Дарвина, ибо большое число родовъ (18 на 20 видовъ), занявшихъ этотъ кусокъ, есть неизбежное следствие двухъ Фактовъ, ясныхъ самихъ по себЬ: 1) того, что площадь распространена родовъ больше площади распространен!я видовъ 2) того, что на какое бы число частей пли областей мы ни разделили известную страну— въ каждыхъ двухъ, или даже несколькихъ пзъ нихъ,—некоторые виды будутъ общими для пихъ, но одпакоже пе для всехъ. Пзъ сего необходимо следуетъ, что въ каждой части число видовъ, приходящихся на родъ среднчмъ чпеломъ, будетъ меньше, чемъ въ целой стране, и постоянно уменьшаясь съ умепынешемъ пространства или области, при прочихъ равныхъ обстоягельствахъ, должно пакопецъ достигнуть предела этого уменьшения, т. е. дойти до отношешя 1: 1. Пусть въ какой-либо стране будетъ 1600 видовъ растенш, распределепныхъ на 400 родовъ. РаздЬлпмъ эту страну примерно па 10 областей и пусть въ каждой пзъ пихъ будетъ кругомъ приблизительно по 500 видовъ. Kaiue - нибудь 4 вида a, Ь, с, d, принадлежащее къ одному роду А, будутъ распределены въ роде слЬдующаго: а паоримеръ будетъ расти въ областяхъ 1, 2, 3 и 4; Ъ во 2, £, 5 п7; с въ 6, 7 н 8; d въ 5, 9 и 10. Такимь образомъ области: 1, 3, 6, 8, 9 л 10 не будутъ иметь общихъ видовъ этого рода, но все one будутъ иметь этотъ родъ А общпмъ; по такъ какъ то же самое будетъ иметь место вообще и для всехъ родовъ, заключающихъ въ себе болЬе одного вида, то необходимо, чтобы въ каждой области число видовъ, приходящихся на родъ, было меньше чемъ въ целой стране, где въ пашемъ примере оно равняется 4. При некоторой малости области или части, это отношение числа родовъ къ числу видовъ должно приблизиться къ равенству, что и случилось па 12 Футовомъ куске луга. Что различ1‘е въ способахъ пользовашя внешними услов’шми тутъ почти ни причемъ, становится очевиднымъ, если принять во впимаше, что те различ!я въ строешя растенш, которыя характеризируютъ роды, семейства и вообще систематичесшя группы, почти ничего не имеютъ общаго съ способами пользовашя внешними вл1яшями или защиты
ГЛ. I.—ИЗЛОЖЕШЕ ДАРВИИОВА УЧЕШЯ
127
вотныхъ съ мало диФФеренцированнымъ строешемъ едва ли бы могла поэтому успешно состязаться съ группою бол4е разнообразнаго строе-шя. Такъ напр. весьма сомнительно, чтобы австралшсюя двуутробки, которыя разделяются на группы, мало отлпчаюпцяся другъ отъ друга, п слабо выражаюгщя собою нашихъ хпщныхъ, отрыгающихъ жвачку, и грызуновъ,— могли съ успЬхомъ состязаться съ этими хорошо развитыми отрядами, если бы посл$дше были переселены въ Австралпо п одичали тамъ въ достаточномъ количестве, не смотря на то, что двуутробки должны были быть спещально применены къ услов!ямъ Австралш. Въ этихъ австралшскпхъ млешшитятщпхтъ глкпрптт, Дяр-вянъ, застигли мы процессъ оразноображешя на ранней и не совершенной ступени развипя.
Bci эти разсуждешя о расхождснш характеровъ, п какъ оно ве-детъ къ образованно хорошихъ и резко отличающихся между собою видовъ, родовъ, семействъ, путемъ накоплешя пндивидуальныхъ пзме-пешй, естествепнымъ подборомъ, производящими сначала разновидности и исчезповешя промежуточныхъ Формъ—старается Дарвинъ представить со всевозможною ясностью, прибегая къ помощи схематическаго чертежа. Этотъ чертежъ и пространное къ нему объяснеше необходимо изучить всякому, кто желаетъ составить собе вполне ясное и точное nonaTie о Дарвиновымъ учеши происхождешя видовъ. Не желая еще увеличивать объема этой и безъ того столь обширной главы, и въ виду того, что MHorie могли ознакомиться съ этимъ предметомъ въ имеющихся трех^фусскихь перевода^кглавнаго сочинешя Дарвина, я помещаю это объяснеше въ приложеши III., вместе съ перепечатанными чертежомн. Объяснеше это есть почти буквальный переводи си немногими лишь выпусками и съ самыми ничтожными измЬнешями апглшскаго текста.
Расхождеше характеровъ и вообще естественный подборъ прпво-
оть ппхъ, и вообще съ услотиямп среды. Пе паходимъ лп въ тЬкъ же родахъ растешн съ корнями глубоко сидящими въ почв!; п поверхностными, съ Фиброзными и клубневыми, съ ползучими корнями и стеблями п съ вертикально нисходящими пли поднимающимися? Не встрЪчаемъ ли въ т!»хъ же родахъ растешй водныхъ, любящихъ влажную и сухую почву, и также почвы различный по ихъ Физическимъ и хпмнче-спимъ своиствамъ и т. д? Также и па оборотъ, пе встрЪчаемъ ли совершенно сходныхъ въ этихъ отношенгяхъ растешй, прпнадлежащихъ однако къ совершенно разнымъ родамъ и семепствамъ? Вотъ еслибы Дарвинъ показалъ, что его 20 впдовъ, занявшихъ 12 Футовой кусокъ луга, были различны въ этихъ отпошешяхъ, т. е. по способамъ пользовашя внешними условиями — его прпмЪръ щгёлъ бы доказательную силу касательно выгоды расхождешя характеровъ, Но разлпч1я спстематическаго сродства тутъ пи причемъ. Но конечно тогда онъ п не доказалъ бы того, чтд ему именно надо было доказать.
128
ДАРВПНЦЗМЪ
дитъ еще къ нЬкоторымъ довольно общимъ выводамъ, которые, по мнешю Дарвина, находятъ свое подтверждеше въ Фактахъ классифика-щи органическихъ Формъ, сообразно законамъ естественной системы, и въ свою очередь служатъ имъ объяспешемъ. Все, что мы называемъ сродствомъ, т. е. различною степенью близости органическихъ Формъ, и что составляетъ основаше всЬхъ зоологическихъ и ботаническихъ классификации, получаетъ свое объяснеше въ той генеалогической связи, въ которой находятся между собою всЬ животныя и всЬ растешя.
Если виды одного рода, напр. всЬ олепп, всЬ лошади (лошадь, оселъ, зебръ, квагга и пр.), всЬдубы, всЬ сосны—сходны между собой въ большомъ числЬ признаковъ; то это потому, что всЬ эти обпце признаки унаследованы ими отъ ихъ общаго прародителя, который всЬ пхъ пмЬлъ; всЬ же особенности каждой характерной Формы, каждаго вида (какъ мы пхъ называемъ): оленей, лошадей, дубовъ, сосенъ—npi-обрЬтены ими путемъ накоплешя, подборомъ мелкихъ, полезныхъ индп-видуальныхъ измененш, каковыя особенности заменили тЬ, которыя были у общаго ихъ прародителя, но исчезли, потому что были менЬе выгодны для него, чЬмъ тЬ, кбторыя постепенно появлялись у его по-томковъ. Связывавппе же ихъ некогда переходы также исчезли, какъ мы впдЬли, вслЬдств1е взаимпаго соетязашя Формъ, обладавшихъ близкими другъ другу оттЬнками организащи; такъ что въ результате они намъ представляются (съ исключешями конечно) хорошо другъ отъ друга отграниченными. КромЬ того, обпце всЬмъ видамъ такъ называемые родовые признаки, унаследованные отъ прародителя, должны быть болЬе постоянны, чЬмъ вновь прюбрЬтенные видовые, какъ потому, что если они долго не менялись, то значить изменчивость долго пе была направлена въ сторону ихъ измЬнешя, а следовательно и впредь вероятно сюда не направится; такъ и потому, что необходимо предположить, что признаки обпце всему роду были и остались полезными какъ самому прародителю, такъ и всЬмъ потомкамъ его, въ другихъ отношешяхъ измененными.
Также точно всЬ признаки, обпце видамъ цЬлаго семейства напр. полорогихъ отрыгающихъ жвачку млекопитающихъ (наз-ванныхъ такъ потому, что рога ихъ полые внутри конусы, насаженные на костяныя конусы лобной кости), куда принадлежать быки, овцы, козы и антилопы (сайгакъ, серна и множество другихъ), или бобовыхъ растешй (горохъ, клеверъ, такъ называемый акацш и проч.) — также унаследованы отъ вида, бывшаго общимъ предкомъ всЬхъ видовъ семейства. Но число общесемействовыхъ прп-знаковъ гораздо меньше, чЬмъ число общеродовыхъ, потому что общш
ГЛ. I.—ИЗЛОЖЕНИЕ ДАРВИНОВА УЧЕНЫ
129
лредокъ семейства гораздо отдаленнее, и тЬмъ же путемъ подбора, при расхожденш характеровъ, этихъ признаковъ гораздо болЬе утерялось и заменилось вновь прюбрЬтенными,—и т. д., до тЬхъ поръ пока мы наконецъ не придемъ къ общимъ прародителямъ цЬлыхъ ти-повъ животнаго и растптельнаго царствъ (*), которыхъ и десятка не насчитывается, прародителямъ, которые должны были быть организмами съ самымъ элементарнымъ и простЬншимъ строешемъ. Наконецъ, съ некоторою нерешительностью считаетъ Дарвинъ воз-можнымъ и эти немнопя Формы вывести изъ одного простЬйшаго ОДНОКЛ'ЬтОЧНаГО организма—общаго прарпдито«я рр^уъ •л.-ипптптлут, и растеши. « Я полагаю, что жпвотныя произошли—самое большее— отъ четырехъ илп пяти только прародителей, а растешя отъ одина-коваго же или еще мепыпаго числа. Аналогия повела бы меня еще на шагъ дальше, именно къ предположена (belief), что всЬ живот-ныя и растешя произошли отъ одного какого-нибудь прототипа. Но аналопя можетъ быть обманчивыми руководителемъ» (только прп этомъ крайнемъ выводЬ пришло это ему на мысль!) Но сейчасъ же онъ отгоняетъ прочь и это сомнЬше и, приведя разныя обпця черты между различнейшими животными и растешями и между самими этими отделами организмовъ, приводить замЬчаше Аза Грея: «споры и друпя воспроизводительный тЬльца многихъ низшихъ водорослей могутъ пмЬть притязаше въ начале на характеристически животное, и за гЬмъ на несомненно растительное существоваше» и продолжаетъ: «по сему на основаши принципа естественнаго подбора и расхождешя характеровъ, не кажется невероятными, что отъ такой низкой и промежуточной Формы могли развиться и животныя и растешя; и если мы примемъ это, то должны также принять, что все органпчесюя существа, когда-либо живппя на этой землЬ, могли произойти отъ одной первобытной Формы. Но этотъ выводи главными образомъ основанъ на авалогш» (а на чемъ же и все
{*) Типами называются главныя дЪдешя животнаго и растптельнаго царствъ, какъ напр. въ животномъ царств!»: Позвоночных, пмЪюппя внутреннш скелетъ— млекопитаюпця, птйцы, пресмыкающаяся, земноводный (лягушки, саламандры) и рыбы; Членистыя, тгЬло которыхъ разделено всегда на кольца—пасЬкомыя, пауки, ракп п разные червп; Слизни, т. е. двустворчатыя п витыя раковины, каракатицы п вЪкоторый друпя мен'Ье общеизвестный; и Пучиспгыя — коралообразпыя, пглокоабя и акалеФЫ пли медузы. Вь растительномъ царств!;: Пчеистыя растешя (водоросли); Сосудистых безцвгътныя—папоротники, хвощп; Сосудистых явноцвгътныя—ъа^ наши обыкновенный травы и деревья, должны также быть названы типами. Грибы должны быть отнесены къ особому типу.
9
130
ДАРВПНИЗМЪ
остальное въ теории основано?) «и не существенно, будетъ ли онъ принята или нЬтъ» (*). Такимъ образомъ, та идеальная связь, которая соединяетъ въ одно гармонически расчлененное целое весь органически м!ръ, обращается въ реальную родословную связь общаго ихъ пропсхождешя.
Но между этими безчисленными Формами замечается не только разнообразная связь и сродство, но и прогрессивное отношеше простЬй-шаго къ сложнейшему,менЬесовершеннагокъболее совершенному, крайними пределами котораго являются на одномъ конце живая клеточка пли комочекъ, а на другомъ человйкъ. И въ этомъ Дарвиново учеше от-даетъ отчетъ посредствомъ того же подбора и расхождения характеровъ. Именно: «такъ какъ естественный подборъ действуетъ исключительно сохранешемъ и накоплешемъ измЬненШ благопр!ятныхъ по отношение къ неорганпческимъ и органическимъ услов1ямъ, коимъ подвержено каждое существо во веб перюды его жизни; то конечный результата этого будетъ тотъ, что каждое существо стремится стать въ лучгшя отношения къ своимъ жизненпымъ услов!ямъ. Это улучшеше неизбежно ведетъ къ постепенному прогрессу организации большинства живыхъ существъ во всемъ Mipe» (*’).
Но ежелп организмы совершенствуются, все лучше и лучше применяясь къ жизненнымъ услов1ямъ, то какимъ же образомъ остается столько простейшихъ и менее совершенныхъ Формъ, какъ вообще между организмами, такъ и въ каждомъ значительномъ отделе ихъ въ особенности? А также, если принять во внимаше съ одной стороны стремлеше подбора и расхождешя характеровъ увеличивать разно-образ!е Формъ и применять ихъ къ различнымъ жизненнымъ услов!ямъ, а съ другой—чрезвычайное, почти безконечное, разнообраз!е этихъ условш; то, какъ замЬтилъ одинъ изъ приверженцевъ Дарвинова учешя—Ватсонъ, почему же не произошло безконечнаго числа впдо-выхъ Формъ?
Разсмотреше перваго изъ этихъ вопросовъ, т. е. постепеннаго возвышения уровня организаций отъ менее къ болЬе совершенному, и сосуществовашя, на ряду съ усовершенствованными Формами, самыхъ простейшихъ малоразвитыхъ организмовъ, какъ и вообще отношешя Дарвинова учешя къ естественной классиФикащи животныхъ и растешй—мы оставимъ до будущихъ главъ. На возражеше же Ватсона
(*) Orig. of spec. VI ed., pag. 421—423. Во II америк. изданш стр. 420 эта мысль выражена еще определеннее.
(“) Orig. of spec. VI, 97.
ГЛ. I.—ПЗЛ0ЖЕН1Б ДАРВИНОВА УЧЕНЫ
131
ответь Дарвина кажется мне совершенно удовлетворительным!, и я приведу его здЬсь. Хотя нельзя утверждать, чтобы даже страны, отличающыся наибольшим! разнообраз!емъ своихъ произведена, каковы напр., относительно растенш, Мысъ Доброй Надежды и Австрал1я, были совершенно, такъ сказать, насыщены видовыми Формами, ибо мяопя, переселивпляся туда велЬдъ за человЬкомъ, растешя нашли же тамъ себе мЬсто; мы видимъ однако, что съ начала третичнаго перюда число раковинъ весьма мало или даже вовсе не возрасло. Следовательно такому возрасташю долженъ существовать предЬлъ. Обусловливается онъ следующими причинами; !) Что касается да неизмЬнныхъ условш жизни, то весьма вероятно, что уже сколько-нибудь значительное число видовъ, такъ сказать, исчерпало бы все случаи приспособлешя ко всЬмъ вл!ятельнымъ разлшпямъ условш тепла, сырости, освЬщешя, качествъ почвы и т. п. 2) Количество жизни (т. е. число могущих! существовать индивидуумовъ, а не число видовъ), которое можетъ быть поддерживаемо на данномъ пространстве, должно иметь свой предЬлъ; следовательно, если на немъ будетъ существовать мйого видовъ, то каждый изъ нихъ долженъ будетъ заключать въ себЬ лишь небольшое число неделимых!; небольшое же число легко уничтожаемо случайными соединешями неблагопр!ятныхъ обстоятельств!. Процесс! такого уипчтожешя может! быть очень быстр!, тогда какъ процессъ образовали новыхъ видовъ всегда очень медленъ, такъ что нельзя расчитывать на вознаграждеше одного другпмъ. Представим! себе, говоритъ Дарвинъ, крайшй случай, что въ Англш было бы столько же видовъ, сколько индивидуумовъ, то первая сильная, зима уничтожила бы тысячи тысячъ видовъ. 3) РЬдк1е виды (а всЬ были бы редки, если бы состояли изъ неболыпаго числа педЬлпмыхъ), им'Ьютъ очень мало шанеовъ произвести въ данный пе-рщдъ времени полезный индивидуальный изменешя, и этимъ процессъ образования новыхъ видовъ былъ бы до крайности замедленъ. 4) При небольшом! числе индивидуумовъ, размножеше въ тЬсныхъ пределах! было бы неизбежным!—а это, как! мы уже видели и еще подробнее увидим! в! послЬдствш, составляетъ обстоятельство въ высшей степени содействующее безплоддо, а следовательно и уничтожешю вида. Этимъ объясняется папр. слабое размножеше зубра въ Беловежской пуще, не смотря на принимаемыя объ немъ заботы—заготовку сЬна на зиму и т. п. 5) Наконецъ господствуюпре виды, какъ многократные и обычные победители въ борьбе за существоваше, стремятся еще сильнее размножиться и одерживать новыя победы, замещая собою своихъ слабыхъ соперниковъ; такое же д Ьйств4е могутъ оказывать и
9*
132
ДАРВПНИЗМЪ
переселенцы изъ другихъ странъ. Такъ напр. Гукеръ показали, что въ юго-восточиомъ углу Австралш эндемичесюе (местные) австралш-cKie виды очень уменьшены въ числительной силе такими переселенцами изъ разныхъ странъ свЬта.
Я изложили, кажется мнЬ, съ достаточною, можетъ быть съ излишнею, подробностью всю сущность Дарвинова учешя: тотъ процессъ, которымъ по мнешю его произошло все разнообраз!е органическихъ Формъ, населяющихъ и населявшпхъ землю, изъ немногпхъ, даже изъ одной основной Формы, и привели все гЬ основашя, на которыхъ онъ возвели свое здашс; причемъ я часто буквально приводили собственный слова автора, и еще гораздо чаще лишь нисколько сокращали самыя характерный места изъ т$хъ двухъ его сочиненш, которыя самыми непосредственными образомъ касаются нашего предмета. Трудъ мой состояли доселе только въ возможно систематическомъ и послЬдователь-номъ расположена и сопоставленш обильнаго матер!ала, заключающаяся въ этихъ сочинешяхъ. Не думаю, чтобы мною было выпущено что-либо существенное пли ослаблена сила доводовъ въ пользу теорпт; и я не могу лучше завершить этого изложешя какъ приведя заключеше IV главы «Нроисхождешя видовъ», трактующей объ естествен-номъ подборЬ: «Сродство всЬхъ существъ одного и того же класса было иногда представляемо въ образе болыпаго дерева. Я полагаю, что подоб!е это близко подходитъ къ истине: зеленые п даюпце почки побеги могутъ изображать существующее виды, а побеги произведенные въ прежше годы—длинный последовательный рядъ видовъ исчезнув-шихъ. Въ каждый перюдъ роста, всЬ раступця ветки стремились разветвляться во всЬ стороны—перерасти, убить окружакнщя ветки п вБтвп, подобно тому какъ виды и группы видовъ во все времена пересиливали друпе виды въ великой битве жизни; главные отделы ствола, разделенные на болышя ветви, а эти на все менышя и менышя ветки—были некогда сами, когда дерево было еще молодо, зелеными, носящими почки, побегами, п связь между прежними и теперешними почками посредствомъ разветвляющихся ветвей можетъ хорошо изобразить классиФИкащю всехъ печезнувшпхъ п живыхъ впдовъ группами подчиненными группами; Изъ многихъ ветвей про-цветавшихъ, когда дерево было еще только кустомъ, только две или три, разросшись теперь въ болышя ветви, существуютъ до сихъ поръ, служа основашемъ другимъ ветвями. Такъ и съ видами, жпвшимп въ течеше давно прошедшихъ геологическихъ перюдовъ. Очень пемпопе изъ нихъ оставили живыхъ и пзмененныхъ потомковъ. Со времени перваго прорасташя дерева, много членовъ и вЬтвей засохли и отва
ГЛ. I.—113Л0ЖЕШЕ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
133
лились, п этп отпавпня ветвп различныхъ размЬровъ могутъ изображать тЬ цЬлые отряды, семейства и роды, которые не пмЬютъ уже теперь живыхъ представителей и известны намъ только въ пскопаемомъ состоянш. Какъ мы видимъ тамъ и сямъ тонкую отдельно растущую ветку, которая выходить изъ развилины пня далеко внизу и, благо-пр!ятствуемая какимъ-либо случаемъ, еще до сихъ поръ жива у верхушки; такъ видимъ мы иногда какое-нибудь животное, въ роде утконоса (Ornithorhychus) или Лепидосирена (*), которое въ слабой степени соединяетъ своимъ сродствомъ две болышя жизненныя ветви, и которое какъ бы спаслось. ОТЪ ГубиТАДВПЙГД-СПР.ТЯдап!^ А<Дптая пт.
нибудь охранеппой местности. Подобно тому, какъ почки, вырастая, производить св’Ьж!я почки, а эти, если сильны и здоровы, разветвляясь, вытесняютъ и переростаютъ со всехъ сторопъ много слабЬпшихъ в'Ь-токъ, такъ, думаю я, было п съ великимъ древомъ жизни, которое на-полняетъ своими мертвыми и сломанными ветвями кору земли, а своими вЬчно разделяющимися и прекрасными разветвлешямп по-крываетъ ея поверхность» (* **).
Это уподоблеше между прочимъ хорошо показываетъ и.то, какъ, съ точки зрешя Дарвина, объясняются съ одной стороны различ!я, а съ другой — сходства въ различныхъ систематпческихъ группахъ. Разлшпя между разновидностями одного и того же вида состоять пзъ техъ изменешй, которымъ подвергался видъ, следовательно изъ того, что оне благопрюбрЬли посредствомъ подбора; сходство же въ томъ, что все оне вообще унаследовали отъ вида и сохранили въ неприкосновенности. Тоже самое будетъ относительно видовъ того же рода. Все видовые признаки, каждому виду въ особенности принадлежапце, были прюбретены пли какъ новые надбавочные признаки, пли какъ старые, но только измененные. Все же всемъ имъ общее родовое (представляемое въ подобш дерева общимъ стволомъ ветви до ея развет-вленш на мельчайппя п новеГпшя ветки) унаследовано отъ общаго прародителя родовъ одного семейства, семействъ одного отряда, отрядовъ одного класса п классовъ одного типа. Это последнее общее всемъ членамъ группы составляетъ то, что называется типпче-скимъ единствомъ группы, илп наконецъ всего царства—пожалуй даже всего органическаго Mipa. Все же различное въ каждой группе получилось путемъ подбора, т. е. путемъ прилажешя, прпнаровлешя,
{*) Lepidosiren—рыба, представляющая мной черты оргавпзацш амФпбШ, напр. плавательный пузырь, обращенный въ ячеистое легкое.
(**) Danv. Orig. of spec. VI. ed., pag. 104 и 105.
134
дарвпнизмъ
приспособлешя, совершенно самостоятельно п независимо отъ проис-ходящихъ измбненШ, къ услов!ямъ существования. Но то, что въ на-стоящш моментъ можетъ считаться принадлежащимъ къ области единства типа и сохраняется и объясняется наследственностью, было также нЬкогда пргобр'Ьтено путемъ приспособлешя къ жизненнымъ условь ямъ. «Поэтому, говоритъ Дарвинъ, законъ условШ существовала есть по истине выспий законъ, такъ какъ включаетъ въ себя черезъ унаследование прежнихъ пзменешй и приспособивши законъ единства типа» (*). Эти многозначительный слова никогда не должно упускать изъ вида при обсуждении Дарвинова учешя.
(*) Orig. of spec. VI., pag. 167.
ГЛАВА II.
Установление и уяснен!е основныхъ началъ Дарвинова ученш и
ОБЩАГО- ХАРАКТЕРА ЕГО.-------------------------------------------------
Примеры сбивчивости попятШ: Геккель, Кернеръ, Келлпкеръ. Установлено поня-т‘1я о подбор!;. Неправильность отождествлея!я подбора съ переживашемъ приспо-собленшБпшпхъ.
Необходимый для Дарвинова учеп!я свойства; 1) изменчивость: а) ея постепен* лость, б,1 неопределенность, в) безграничность; 2) наследственность; 3) борьба за суще-ствоваи1е(
Вспомогательные Факторы Дарвинизма: 1) Непосредственное вл!яп1е впЪшппхъ условШ, 2) Употреблен1е и неупотреблеше органовъ. Трудность отличешяотъ дШтвШ подбора и незначительность пхъ роли.—3) Соотносительная изменчивость. Ея несовместимость съ учешемъ о подбора.—Отношеше ея къ подбору.—Организмы, различные возрасты коихъ живутъ въ различной средЪ.—Несовместимость эта не устраняется ни однимъ пзъ опредЪленШ, даваемыхъ соответственной изменчивости.
ОбщШ характеръ Дарвинова учешя. Ращональность и простота, отсутств!е гипо-тетическихъ началъ, телеологическш, а не каузальный характеръ.—Случайность,— ОпредЪлеше случайности по отношение къ необходимости.
Отсутств1е творческаго начала и замена его критическими—Мозаичность.—Борова оценка' этихъ свопствъ теор!и.—Дарвинпзмъ—не эволюцюнная Teopia.—Переходъ къ критике основами Дарвинова учешя.
Нельзя не сознаться, что первое впечатлите, производимое Дарвп-повымъ учешемъ, чрезвычайно располагаем въ его пользу: такъ просто, ясно и безъ натяжки все невидимому объясняется пзъ явлены, хотя въ сущности и непонятныхъ (каковы и изменчивость п наследственность), но по крайней мерЬ для всЬхъ совершенно привычныхъ и ежедневно встречающихся. ВпечатлЬше это у многпхъ, какъ ученыхъ спещалистовъ, такъ и вообще образованныхъ людей, остается на всегда, и они видятъ въ немъ решете великой задачи, тревожившей умъ человека съ самаго того времени, какъ онъ началъ наблюдать природу и размышлять о ней, и если бы представленное мною пзложеше этого учешя не производило того же действ!я на читателя, то я считали бы, что дурно исполнилъ свою задачу.
Но не должно забывать, что самъ Дарвинъ считаетъ свое учете гипотезой н говоритъ: «Но верна ли гипотеза, мы можемъ судить
13G
ДАРВПНИЗМЪ
только потому, на сколько она согласуется съ явлешями природы и насколько она ихъ объясняется (*). Или еще определеннее: «Действительно ли естественный подборъ такъ действовалъ, прилаживая различный Формы жизни къ различнымъ услов^ямъ и местообпташямъ, объ этомъ должно судить по общему содержание и балансу доказа-тельствъ» (за и противъ), «представленныхъ въ следующихъ гла-вахъя (**). Къ разбору этихъ доказательству какъ доселе прйведен-ныхъ, такъ и заключающихся въ остальныхъ главахъ и въ другихъ сочинешяхъ Дарвина, и следовало бы теперь перейти. Но я считаю не-обходимымъ предварительно установить, съ величайшею строгостью и ясностью,роли, принадлежащая въ этомъ учеши различнымъ его Факто-рамъ, дабы устранить всякую въ этомъ отношеши сбивчивость поняпи.
До какой степени можетъ доходить эта сбивчивость и путаница понятш, всего лучше показываете Геккель, считаемый однимъ пзъ ко-риФеевъ Дарвинизма—«Немецкимъ Дарвиномъя, какъ называете его Вигандъ. Не имея подъ руками сочинешя Геккеля, я привожу лишь те выписки, которыя буквально цитируются Вигандомъ; ихъ вполне достаточно, чтобы представить примеръ невообразпмаго хаоса, который можетъ происходить въ голове человека, прюбревшаго себе репутацпо замечательна™, во мнеши же его многочисленныхъ привер-женцевъ, даже первоклассна™ ученаго, изъ игры основными началами Дарвинова учешя, которыя у самого Дарвина всегда сохраняютъ разъ приданный имъ смыслъ и значеше, и весьма редко, больше на сло-вахъ, чемъ на деле, оказываются не точно отграниченными одно отъ другаго.—«Приспособление есть первое предварительное услов!е вся-каго прогрессая. Что это значите?—когда приспособлен!е органической Формы совершилось, то совершился п органическш прогрессъ. — Чего же еще нужно? и какъ можете достигнутый результате быть предварительнымъ условтемъ достижешя того же самаго результата? Ведь это все равно что сказать: славный и выгодный миръ есть предварительное yc.iOBie победоносной войны, къ такому миру ведущей! . . . «Черезъ посредство приспособлешя совершаются все измй-нешя, которыя претерпеваютъ органпчесшя Формы, подъ вл!яшемъ внешнихъ жизненныхъ условш. Оно есть настоящая причина каждаго изменешя. я—Приспособлеше, принаравлпваше, прплаживаше должно быть причиною изменешя!—читаешь и едва веришь, что человекъ
(*) Orig. of spec. VI, pag. 66.
(*‘) Ibid., pag. 103.
ГЛ. II.—УСТАНОВЛЕНА П УЯСНЕНА ОСНОВЯ. НАЧАЛЪ ДАРВИН. УЧЕШЯ 137
въ здравомъ умЬ могъ написать подобную безсмыслицу, и еще болЬе, что умъ, одаренный такой логикой, можетъ пользоваться авторптетомъ. Надо еще имЬть въ виду, что все это разумеется въ строго механпче-скомъ смысле. Съ телеологической, идеальной точки зрЬшя, конечно, если я пристругиваю две доски, то плотное прилаживаю е ихъ другъ къ другу составляешь действительно настоящую причину отдЬлешя мною рубанкомъ стружекъ; по ведь потому только, что рубанокъ направляется рукой, управляемой въ свою очередь разумомъ. А если бы рубанокъ такъ себе, зря, стругалъ потому только, что надавливался и подвигался внередъ какою-нибудь^механическою сплою, каг.пмъ . бы образомъ плотное прилегаше досокъ могло обусловливать отделеше стружекъ? И это не случайная обмолвка, не какой-нибудь lapsus calami. «Приспособлеше есть одна изъ двухъ Фундаментальныхъ механиче-скихъ прпчинъ отношешй между органическими Формами,—другая причина есть наследственность». Вотъ еще цитаты: «Когда, подъ вл1я-шемъ борьбы за существоваше, отношешя между наследственностью и приспособлешемъ вступаютъ въ теснейшее взаимодЬпств1е; то необходимо должны происходить измЬнешя, полезныя для самихъ органпз-мовъ». Да ведь приспособлеше п есть ничто иное, какъ изменеше для самаго организма полезное, а если оно уже тутъ на лицо, ну такъ конечно оно тутъ на лицо и есть. Но что же этой Фразой сказано, и катя измЬнешя должны тутъ необходимо происходить, когда онп уже произошли, и приспособлеше уже готово? II для чего тутъ, п что тутъ дЬлаетъ борьба за существоваше? «При впдоизмене-ши организмовъ борьбою за существоваше, наследственность и приспособлеше, въ ихъ различныхъ взаимодЬйств!яхъ, действуютъ, какъ видоизменяющая причины». Въ одномъ и томъ же предло-жеши, восклицаетъ Вигандъ, то борьба за существоваше, то наследственность вместе съ приспособлешемъ являются видоизменяющими причинами! «Посредствомъ борьбы за существоваше происходить изъ пндивидуальнаго измЬнешя, по законами наследственности и приспособлетя, новыя разновидности». Законы наследственности въ самомъ благопргятномъ случае могутъ повести только къ тому, что индивидуальное изменеше вполне передается потомками, но все же останется не более какъ индивидуальнымъ нзмЬнешемъ; а каше таше законы приспособлетя?—они ни въ чемъ иномъ не состоять, какъ въ томъ, что изменеше оказалось соответственнымъ данными услов!ямъ, а не въ томъ, чтобы существовала какая-либо особенная сила—sui generis, которая обращала бы несоответственное пли безразличное изменеше въ соответственное и для организма полезное. Ни борьба за суще-
138
ДАРВПНИЗМЪ
ствоваше сама по себе, ни наследственность, нп мнимо, или, лучше сказать, какимъ-то немыслпмымъ образомъ само по себе существующее приспособлеше ничего тутъ сдЬлать не могутъ;—не могутъ обратить индивидуальнаго изменешя въ разновидность, которая пред-полагаетъ накоплеше изменены все въ томъ же благопр!ятномъ смысле, т. е. noBTopeHie не тождественныхъ, а новыхъ пндивидуальныхъ изменены, усиливающихъ, дополняющихъ это первое индивидуальное измените. «Естественный подборъ основывается на взаимодействш прпнаровлея!я п наследственности»—совершенно наоборотъ: приспо-co6.ienic есть результата естественнаго подбора. Искусственный же подборъ, который и до Дарвина всЬми былъ ясно понимаемъ, Геккель объясняетъ такъ: «искусственный подборъ целесообразно употребляетъ отношешя наследственности и приспособлешя къ пзмЬнешю Формъ», между тЬмъ какъ очевиднейшими образомъ дЬло происходить совершенно наоборотъ, именно: искусственный подборъ употребляетъ целесообразно изменешя (совершенно независимо отъ него происходящгя), наследственно передаваемый (столь же независимо отъ него какъ и первый), къ приспособление Формъ (для нуждъ человека конечно). II въ другомъ месте: «искусственный подборъ состоитъ въ томъ, что человекъ ставить животныхъ и растешя, которыя онъ желаетъ изменить— въ иовыя, обладаюпця большими в.пяшемъ, услов1я существовашя, и происходяпця отъ сего изменешя тщательно выбираетъ п посредствомъ наследственности укрепляетъ и усиливаете» (т. е. должно полагать накопляетъ). Здесь, что ни слово то вздоръ и противорЬч!е Дарвпну. Наследственность можете только сохранять, а ничего не накопляетъ. Эго такъ—не только по поняпямъ Дарвина, но п по общему понятно; по Дарвину же, она даже ничего и не укрепляетъ, по крайней мЬрЬ укреплеше это онъ считаете чрезвычайно сомнительнымъ. «Я не желаю оспаривать, говоритъ онъ, что наследственность усиливается просто вследств!е продолжительности, я сомневаюсь однако, чтобы это можно было доказать» (*), а затемъ приводить целый рядъ Фактовъ, несогласпыхъ съ этимъ, п доканчпваетъ свое разеуждеше объ этомъ предмете уже выше приведенными словами: «По моему инЬтю все признаки всякаго рода, какъ новые, такъ п старые, стремятся къ наследственной передаче» (**). Еще въ большей степени противоречите Дарвину мысль, что человекъ ставить намеренно животныхъ и
(*) Прпр. живот, и возд. раст. II, стр. 65.
(“) Тамъ же, стр. 68.
ГЛ. II.—УСТАНОВЛЕНА П УЯСНЕНА ОСНОВН. НАЧАЛЪ ДАРВИН. УЧЕШЯ 139 растешя въ условия сильно пхъ измЕняюпця. «ЧеловЕкъ не пытается произвести изменчивость, говорить онъ, но ненамеренно вызываетъ её, подвергая организмы различнымъ услов!ямъ существования.... Но при данной изменчивости онъ можетъ производить чудеса» (* (**)). «Такимъ образомъ» восклицаетъ Вигандъ, оканчивая этотъ рядъ выпи-сокъ, «пошгпя приспособлешя, наследственности, естественнаго подбора, борьбы за существоваше, преобразовашя Формъ слЕпо и хаотически перепутываются, чтобы одинъ разъ такъ, а другой разъ иначе комбинироваться, и это-то называютъ философскимъ изслЕдо-BaHieMb природы»-^ -.-Пр кроме путаницы поплтш видно, что съ-каждымъ изъ нихъ не соединяется никакого определеннаго представле-шя,что не только не съчЕмъ тутъ соглашаться, но нечему и возражать, пбо, собственно говоря, ничего понять нельзя; мало того, что все это неверно, ложно, вздорно,—это просто—ровно ничего. Говоря ббразнымъ языкомъ Карлейля—это сорочье стрекотанье, а не членораздельная человеческая рЕчь.—Вотъ именно для того, чтобы было противъ чего возражать, и необходимо точно уяснить и строго установить тЕ поняла, на которыхъ зиждется Дарвиново учеше. Для тЕхъ же, которые могутъ довольствоваться Фразами въ родЕ Гекке-левскихъ и пмп убЕждаться, наша книга не писана.
Вотъ и еще примЕръ неяснаго понпмашя началъ Дарвинова учешя, которое не знаю собственно кому приписать: самому ли Виганду пли Кернеру, котораго онъ разбираетъ. «Есть двЕ точки, въ которыхъ Кернеръ прорываетъ кругъ настоящаго Дарвинизма, очерченный началомъ подбора: изъ опытовъ и наблюдешй полученный взглядъ, что измЕненныя жизненныя условия не могутъ составлять прямаго побуждешя къ превращение одного растительнаго вида въ другой, но что еслп онп даже и могутъ дать толчекъ къ происхождешю инди-впдуальныхъ измЕнешй и благопр!ятствовать изменчивости, то настояпця причины этихъ измЕнешй скорЕе внутренней, доселЕ не пзвЕстной природы» (***).—Самъ ли Кернеръ считаетъ, что выраженный въ этихъ словахъ взглядъ отличается отъ взгляда Дарвина, или же таково мнЕше Виганда,—во всякомъ случаЕ это взглядъ совершенно невЕрный, ибо другаго поняйя о вл!янш внЕшнпхъ условш и самъ Дарвинъ не имЕетъ, какъ это нами изложено съ достаточною полнотою и ясностью въ первой главЕ.
(*) Прируч. живот, и возд. раст. II, стр. 211.
(**) Веб эти цитаты заимствованы у Виганда: der Darwinismus. R. Ill, s. 239—241.
("”*) Wigand. der Darwinismus III. B. s. 151.
140
ДАРВПНПЗМЪ
II такой основательный ученый, какъ Кёлликеръ, пе пзбЬгъ очевидной неясности и сбивчивости въ понимаши основныхъ началъ Дарвинова учешя. Такъ, разсуждая совершенно справедливо о трудности объяснить, съ Дарвиновой точки зрЬшя, происхождеше новыхъ органовъ, а не изменеше только старыхъ, уже существующихъ, онъ говоритъ: «Можно конечно сказать, что поняпе изменчивости должно быть шире понимаемо, чЬмъ это приличествуетъ собственному значении этого слова. Но тогда нужно бы было привести доказательства, что такая изменчивость посредством* внпитихъ e.iinuiu (св-Ьтъ, теплота, пища, обраэъ жнэпп н проч.) возможна. Ибо только въ этомъ случае могла иметь место Дарвинова гипотеза, которая исключаетъ все внутренняя воздействия, все преобразовали отъ внутреннпхъ причинъ (von innen heraus). Правда и Дарвинъ,и последователи его прибегаютъ при объяснеши изменчивости къ внутреннимъ причинами, но, делая это, они покидаютъ почву своей гипотезы и становятся на сторону тЬхъ, которые принимаютъ законъ развппя и выставляютъ внутрен-шя въ самихъ организмахъ лежапця причины, какъ основашя для ихъ преобразовашй» (*).
Более невернаго представлешя о Дарвиновомъ учеши нельзя себе сделать. По Дарвину внЬшшя в.пяшя ни малейшимъ образомъ не отражаются въ изменешяхъ, ими возбуждаемых*, но никак* не причиняемых*. Если въ пояснительномъ примере Дарвина порохъ взрывается искрою, горешемъ, сообщаемымъ Фитилемъ, проводникомъ электричества или возвышешемъ температуры; то взрывается онъ конечно по внутреннимъ причинами своего химическаго состава; но только эти изменешя не следуютъ какому-нибудь определенному внутреннему закону и не приводятъ къ какому-либо предопределенному результату, какъ это бываетъ наприм. при эмбрюлогическомъ развили индивидуума. Но также точно или еще болёе независимы они отъ обусловлена ихъ характеромъ, свойствами внешнихъ вл!янш; поэтому и нЬтъ никакой надобности, какъ того требуетъ Кёлликеръ отъ Дарвинова учешя, что бы оно показало что такое-то и такое-то изменеше возможно посредством* внешних* вмятй. По ясно и определенно выраженному мнешю Дарвина, посредством* этихъ в.пяни1 возможны только самыя ничтожныя изменешя. После этого неудивительно, что Геккель п мнопе друпе приверженцы Дарвина слпваютъ
(*) Kolliker, Morph, und Entwickel. gesch.dc/PannatulidenStammesnebstallg. Betracht. zur Descendenzlehre. 1872, s. 29.
ГЛ. IL—УСТАНОВЛЕНА П УЯСНЕНА ОСНОВЫ. НАЧАЛЪ ДАРВИН. УЧЕШЯ 1-11
его ученее съ учешемъ ЖоФФруа Сентъ-Плера, остаются какъ бы равнодушными къ смыслу учешя своего учителя, заботясь лишь о томъ, чтобы только, какъ ей тамъ себ'Ь угодно,’ляшь бы/бша изменчивость н происхождеше Формъ отъ Формъ, хотя бы п посредствомъ взаимно псключающихъ другъ друга деятелей и процессовъ. Не могу не заметить, что Бэръ и Вигандъ (за псключешемъ немногихъ и яеважныхъ приведенныхъ мною скорее описокъ, чЬмъ ошнбокъ) л г. Тимирязевъ гораздо строже въ изложеши Дарвинова учешя, всегда понимая Дарвина, какъ онъ самъ себя понимаетъ.
Еще въ другомъ~мЕсгЬ той же брошюры Келликерь дЬлаегь опять-ошибку (стр. 3), ставя_ на одну доску: изменчивость, борьбу за существоваше,^естественный подборъ й ; наследственность. и называя ихъ извпстными /акторами Дарвинова учешя, тогда какъ очевидно что только три первые заслуживаюсь это пазваше, какъ я это сепчасъ неопровержимо докажу.
У станов лете понятия о подбор^.
Осповныхъ и простыхъ Факторовъ, посредствомъ которыхъ опе-рируетъ, по MabHiio Дарвина, природа, производя все разнообраз!е Формъ органнческаго Mipa, только три: 1) изменчивость, 2) паслпд-ственностъ и 3) борьба за существоваше — для организмовъ живу-щпхъ самостоятельно на лоне природы, и искусственный подборъ— для находящихся подъ вл!яшемъ человека въ одомашненномъ состояв)и. То, что Дарвинъ безразлично называетъ естественнымъ подборомъ, пли переживашемъ приспособленнейшихъ, есть уже Факторъ сложный—результатъ взаимодейств!я трехъ первоначальныхъ простыхъ и основныхъ деятелей. Всего проще убедиться въ этомъ можно изъ того, что каждый изъ трехъ простыхъ Факторовъ могъ бы существовать безъ сод'Ьпств1я остальныхъ, совершенно отъ нихъ независимо; между тЬмъ какъ естественный подборъ, при отсутствии любаго изъ нихъ, становится совершенно немыслимымъ.
Что препятствуетъ существование изменчивости безъ передачи изменешй наследственно, и безъ всякой борьбы за существоваше? Не только ничто этому не препятствуетъ теоретически, но такая изменчивость и въ действительности несомненно существуетъ. РазвЬ каждая особенность родителей (которая вЬдь есть результатъ изменчивости) передается детямъ? Даже есть целые разряды явлепш, которыя, какъ мы докажемъ ниже, представляютъ одну лишь индивидуальную изменчивость безъ наследственной передачи. Таковы напр. сорта
142
ДАРВПНИЗМЪ
многихъ плодовъ, въ особенности грушъ. Что можетъ существовать и наследственность безъ изменчивости — это тоже совершенно ясно. Сюда принадлежитъ даже большая часть явлешй наследственности, то, что преимущественно всеми подъ нею понимается, именно: строгая передача осповныхъ характеровъ видовъ, родовъ, семействъ и т. д., хотя можетъ быть въ действительности и нельзя представить примЬ-ровъ такой наследственности въ чистомъ виде, потому что индивидуальный особенности всегда встречаются и, отчасти по крайней мЬре, передаются потомству. Наконецъ, что борьба за существоваше ни въ какой необходимой связи съ изменчивостью и наследственностью не состоитъ—это ясно само собою, ибо необходимость этой борьбы зависть исключительно отъ геометрической прогрессш размножешя организмовъ. Если бы каждое животное и растете, достигнувъ известной численности, только вознаграждало бы парождешемъ новыхъ индп-видуумовъ убыль, происшедшую въ немъ отъ естественной или насильственной смерти; то они могли бы изменяться и передавать своп изменешя по наследству съ какою угодно напряженностью, и все таки никакой еще борьбы за существоваше изъ сего не проистекло бы; и наоборотъ: организмы могли бы вовсе не меняться—дЬти быть похожими на родителей, какъ двЬ капли воды,—или измЬнешя эти могли бы вовсе не передаваться потомкамъ по наследству,—это ровно никакого вл!яшя на борьбу за существоваше не имело бы, если бы размножение продолжало идти въ геометрической прогрессш.
Совершенно иное дЬло естественный подборъ. Чтобы убедиться въ его несамостоятельности, въ его производномъ характере изъ взаимо-дЪйствдя, комбинацш трехъ вышеупомянутыхъ Факторовъ, стоить только мысленно устранить каждый изъ нихъ, чтобы увидеть, что при такомъ устранеши никакого подбора уже не можетъ произойти. Въ еамомъ деле попробуемъ исключить изменчивость. Что будетъ тогда подборъ подбирать, не имея материала, накоплешемъ котораго онъ долженъ возводить свое здаше? Борьба за существование будетъ происходить при прогрессивности размножешя; но борьба между все темп же самыми Формами должна иметь своимъ результатомъ численное между ними разновесе, пожалуй исчезновеше некоторыхъ пзъ нихъ, хуже приспособленныхъ къ одной и той же среде, нежели друпя,—и ничего болЬе. Безъ изменчивости очевидно не было бы возможности производить новыя Формы и путемъ искусственнаго подбора. Такъ понимаетъ это дело и самъ Дарвинъ, безпрестанно повторяющей во всЬхъ своихъ сочинешяхъ, что безъ изменчивости подборъ безеиленъ. «Некоторые писатели, говорить онъ, представили въ ложномъ виде
Г.1. И.—УСТАНОВЛЕНА П УЯСНЕШЕ ОСНОВН. НАЧАЛЪ ДАРВИН. УЧЕНЫ 143
естественный подборъ, некоторые вообразили даже, что подборъ воз-буждаетъ (induce) изменчивость, между тЬмъ какъ онъ предполагаетъ только сохранеше такихъ изменешй, которыя случаются (сами по себЬ происходить) и которыя полезны для существа при его жпзненныхъ услов!яхъ» (^.«Если таковыя (т. е. благопр!ятныя изменешя) не случатся, то естественный подборъ не можетъ ничего сделать» (8). «Что относится къ одному животному (т. е. чЬмъ разнообразнее строен!е л нравы хищнаго животнаго, тЬмъ больше месть можетъ оно занять въ природЬ), то относится ко всемъ и во вей времена,—т. е. ежели они изменяются; ибо~иначс сстсспъвеппып—юодборо—пишет пе—люлеето сделать» (3). Следовало бы точнее выразиться: ибо иначе и подбора никакого не будетъ. «Впродолженш этой главы (XXI объ пскусствен-номъ подборе) и въ другихъ мЬстахъ я говорилъ о подборе, какъ о главномъ деятеле, но его дЬиствтя безусловно зависать отъ того, что мы въ нашемъ невежестве называемъ произвольною или случайною изменчивостью» (4). «Да и человекъ самъ по себе не можетъ сделать ничего, если эти части (перья крыльевъ и пальцы) случайно не изменятся въ домашнемъ состояши (5)». Всего определеннее высказана эта мысль следующими словами: «Изменчивость есть необходимое основаше для действ!я подбора и совершенно отъ него независима (6)».
Устранить наследственность, т. е. более или менЬе полную передачу детямъ, а черезъ нихъ и дальнейшему потомству разъ прюбрЬ-тенныхъ изменешй, и вся изменчивость ограничится первоначальною ея ступенью — изменчивостью индивидуальною. Неделимый будутъ различаться между собою,—но вотъ и все; накоплять ихъ уже не представится никакой возможности ни посредствомъ борьбы за существоваше, ни посредствомъ безеознательнаго и даже системати-ческаго подбора. На этомъ и останавливаться нечего. «Очевидно, говорить Дарвинъ, что изменчивость не наследственная не проливаетъ никакого свЬта на происхождеше видовъ, и совершенно безплодна для человека, за исключешемъ случаевъ многолетнихъ растеши, которыя могутъ быть размножаемы почками (')».
Orig. of spec. VI, р. 63.
(2) Ibid., р. 64.
(а) Ibid., р. 88.
(*) Прир. живот, и возд. раст. II, стр. 270.
(s) Прир. живот, и возд. раст. II, стр. 226.
(6) The descent of man. and selection in relation to sex. 1871. II, p. 398.
(’) Прир. живот, u возд. раст. II, стр. 1 и 2.
ш
ДАРВПНПЗМЪ
Устранимъ наконецъ борьбу за существоваше. Формы изменялись бы, а изменешя этп передавались бы наследственно, но никогда не накоплялись бы въ какомъ бы-то ни было направлены, оставались бы шаткими, переливаясь незаметными оттенками одна въ другую, не переходили бы къ Формамъ строго отграниченнымъ. При этомъ безконечно разнообразномъ калейдоскопе Формъ, мы никогда не могли бы придти и къ мысли о расположены ихъ по впдамъ, родамъ, семейст-вамъ и вообще по категор!ямъ, все больше и больше одна отъ другой отличающимся. Все сливалось бы неуловимыми для нашего наблюдении оценками, ибо ни одинъ изъ нихъ (разве случайно какъ-нибудь) не устранялся бы. Никакой признакъ не им4лъ бы бблыпаго постоянства чёмъ другой, не имЬлъ бы устойчивости, не могъ бы Фиксироваться. Все хорошо и дурно приспособленное могло бы существовать, если бы только оно вообще въ какой-нибудь степени было способно къ жизни, ибо за отсутств!емъ борьбы не было бы для однихъ победы, а для другихъ поражешя. О целесообразности органическихъ существу о пхъ приспособленности къ окружающей природе органической и неорганической не могло бы быть и речи, или это имело бы место только въ самой слабой уже крайне необходимой степени. Следовательно о выборе, избраны не было бы и помину, ибо такъ точно, какъ при отсутствш изменчивости не было бы матер!ала, объекта подбора, такъ, при отсутствш борьбы за существоваше, не было бы избирающего деятеля (*). И опять самъ Дарвинъ понимаетъ дело это въ этомъ именно смысле. Но прежде, чЬмъ подтвердить это его собственными словами, я долженъ заметить, что въ разграничены поняты подбора искусственного и естественнаго, борьбы за существоваше п переживашя приспособленнейшпхъ п у Дарвина замечается некоторая сбивчивость и неясность выражены, что и содействовало тому ложному представлешю о подборе, на которое онъ жалуется (**). «Я назвалъ тотъ принцппъ, по которому всякое легкое измёнеше сохраняется, если оно полезно, естественнымъ подбором», дабы показать его соотношеше къ способности подбора, которою обладаетъ человекъ. Но часто употребляемое Гербертомъ Спенсеромъ выражеше: переживате приспособленнпйшаго или пригодипйшаю точнее п
(*) Само собою разумеется, что я разсуждаю здесь съ Дарвнновой точки зр$шя. При предустановленной целесообразности все это конечно существовало бы и безъ борьбы и безъ подбора.
(’') Darw. Orig. of sp.^VI, p. 63. Some writers have misaprehended the term natural selection.
ГЛ. II.—УСТАНОВЛЕНА И УЯСНЕНА ОСНОВЫ. НАЧАЛЪ ДАРВИН. УЧЕШЯ 113
иногда столь же прилично (*)». Но подборъ (какой бы ни былъ, естественный или искусственный; и переживаше прпспособленнЬйшихъ или пригоднЬйшихъ совсЬмъ не одно и то же, и одно вмЬсто другаго не можетъ быть употребляемо, не производя путаницы въ поняпяхъ. Подборъ есть процессъ, а переживаше прпспособленнЬйшихъ илп при-годнЬйшпхъ есть результатъ этого процесса. Какой-нибудь воспитатель рогатаго скота или овецъ, одаренный тонкою наблюдательностью, изощренною продолжительною опытностью — напр. Беквель — замЬчаетъ въ своемъ стадЬ барана и овцу, представляющихъ Некоторое желательное—ему—качество—вч.—аЬкоторон пиаш.____еще
слабой степени, обыкновенно только памекъ на это качество. Онъ выбираетъ ихъ изъ всего стада и совокупляетъ между собою. Это подборъ. Проходптъ нисколько мЬсяцевъ, пока овца оягнится и еще по крайней мЬрЬ годъ, или еще болЬе, пока ягненокъ станетъ взрослымъ бараномъ или овцею и разовьются всЬ его качества, которыя, предпо-ложимъ, вполнЬ соотвЬтствуютъ ожидашямъ хозяина. Онъ сохранить его и всЬхъ подобныхъ овецъ и барановъ для дальнЬйшаго размноже-шя, прочихъ же продастъ илп порЬжетъ. Это будетъ переживание приюднпйшихъ, которое слЬдуетъ за подборомъ черезъ болЬе или менЬе продолжительное время, какъ результатъ его. Этому-то процессу подбора и соотвЬтствуетъ въ неподчиненной человеку вольной при-родЬ—борьба за существоваше, которая собственно и производить подборъ, конечно если есть что подбирать, т. е. если есть передаваемый наследственно полезный для органнческаго существа измЬ-нен!я;—производить его тЬмъ, что не имЬюпця этихъ выгодныхъ признаковъ недЬлимыя гибнуть въ нисколько большей пропорцш, чЬмъ обладаюпця ими, и потому со временемъ, болЬе или менЬе, но всегда продолжительными является въ результатЬ переживате приспособленнтьйшихъ. Такимъ образомъ для одомашненныхъ живот-иыхъ и растешй мы имЬемъ:
1) Отъ какихъ бы-то ни было причинъ появляющаяся различный по направленно и силЬ, излтнетя, между прочимъ и таюя, которыя въ нпсколъко большей степени- соотвптствуютъ потребностямъ и вкусамъ человпка.
2) Передачу этихъ измЬнешй съ большею или меньшею полнотою дЬтямъ и вообще потомкамъ наслпдственностью.
3) ПодмЬчаше этихъ полезныхъ для человЬка и потомственно
(*) Orig. of species VI ed., pag. 49.
146
ДАРВИНИЗЯЪ
передающихся изменен!й, и болЬе или менЬе строгое отдЬлеше такимъ образомъ измЬненныхъ недЬлимыхъ, съ цЬлью болЬе или менЬе исклю-чительнаго допущешя ихъ къ размножение породы, т. е. искусственный подборъ, и какъ результата всего этого:
4) Переживанье пригоднпйшихъ для человека индивидуумовъ, постепенно образующихъ определенный расы накопленгемъ подобран-ныхъ признаковъ, при уменыпенш числа, и наконецъ вымираши тЬхъ, которые не были подобраны.
Для дикнхъ животныхъ п растеши, въ ихъ природною состоянш, мы такясе точно пмЬомъ:
1) Различный, по направлен!» и-силЬ, измЬнешя существующихъ Формъ, и между ними отъ времени до времени появляющаяся измененья полезныя для самою существа по отношен!» къ органическимъ и неорганическими условхямъ его существовашя.
2) Передачу этихъ измЬнепш наследственностью.
3) Борьбу за существоваше, при которой неизмененные, или въ невыгодномъ направивши измененные, индивидуумы гибнутъ въ болыпемъ числЬ, чЬмъ измененные въ благопр!ятномъ смысле, и какъ результата всего этого:
4) Переживанье приспособленнейшихъ.
Въ этихъ двухъ рядахъ, изъ производящихъ причинъ или Факто-ровъ, первые и вторые термины тождественны, тождественъ также и четвертый терминъ—результатъ (съ тЬмъ лишь различ!емъ, что въ первомъ ряду нормою служить польза человека, а во второмъ польза для самого существа). Следовательно долженъ быть тождественъ и третш терминъ, т. е. что борьба за существоваше есть Факторъ, заменяющей для дикихъ животныхъ п растеши—подборъ у домашнихъ животныхъ и растеши. Поэтому будетъ гораздо правильнее считать синонимомъ подбора—борьбу за существоваше, а не переживаше приспособленнейшихъ, и прямо называть ее естественнымъ подборомъ. Но, возразятъ мнЬ, это неправильно, потому что борьба за существоваше, кроме того, что можетъ вести къ образованно новыхъ разновидностей, видовъ и т. д., имЬетъ и друпе результаты, какъ напр. численную гармонпо между различными организмами. Это совершенно вЬрно, но потому, что какъ одна борьба, такъ и одинъ подборъ, хотя бы даже искусственный, не могутъ иметь своимъ результатомъ переживашя приспособленнейшихъ (или пригоднейшихъ для человека), которое есть результатъ всЬхъ трехъ Факторовъ, а не одного подбора (или заменяющей его борьбы за существоваше). С лЬдовательно возражеше это заключаетъ въ себе опять то же смЬшеше понят!й о соб-
Г1. II.—УСТАН0ВДЕН1Е И УЯСНЕН1Е ОСНОВН. ЦДЧАЛЪ ДАРВИН. УЧЕН1Я 147
ственномъ подборе и о переживаши приспособлеинЬйшихъ. Борьба за существоваше есть пе только подборъ, по въ числе своихъ свойствъ заключаете въ себе, по мнЬшю Дарвина, между прочимъ и подбирательпую способность, если будутъ на лицо и друг!е необходимые для сего Факторы: изменчивость и наследственность.
Выражеше: переживаше приспособленнЬйшихъ, которымъ Дарвинъ въ новЬйшихъ издашяхъ иногда неправильно заменяете выражеше: естественный подборъ или просто подборъ—есть въ сущности только сокращенная Формула для обозначешя действ1я трехъ основ-пыхъ Фактбровъ~ето теорш, п ничего едмосгимтельиаго, инециФИче-скаго въ себе не заключаете, какъ это обыкновенно себб представляютъ образованные люди, не спещалисты—die Laien, какъ говорятъ Немцы, а часто и писатели за и противъ Дарвина, на что онъ самъ жалуется.
Имея въ виду представленное нами разграничено понятш о подборе отъ понятш о переживаши приспособленнейшихъ, не трудно убедиться, что Дарвинъ приписываете самой борьбе за существоваше, т. е. процессу естественнаго подбора, накоплеше признаковъ, веду-щихъ къ образованно разновидностей, видовъ и т. д., иуничтожеше промежуточныхъ Формъ, ведущее къ более или менее строгому и рбзкому отлич!ю другъ отъ друга, и къ установке, Фиксацш признаковъ. Укажу только на два следуюпця места: «лдп> нтьтъ подбора (пскусственнаго), тамъ пигдю и никогда ие образуются различных породы. Если на какую-нибудь часть тЬла, или на какое-пибудь качество не обращаютъ внимашя» (при естественномъ подборе, или борьбе за существоваше надо бы сказать: если они не представить полезныхъ впдоизменешй), «такъ какъ трудно обращать внимаше на все, то они или остаются неизмененными или изменяются колеблющимся образомъ» (*). Гораздо определеннее еще следующее место: «Есть обстоятельство связанное съ индивидуальными различ!ями, которое чрезвычайно смутительно (perplexing): я разумею те роды, которые были названы протейными или полиморфными, въ которыхъ виды представляютъ необычайное число разновидностей, напримеръ: Rubus, Rosa, Hieracium между растешями, мнопе роды насекомыхъ и раковины руконогихъ слизней (Brachiopoda)»......Эти Факты очень смутительны, потому что они
повидимому указываютъ на то, что этотъ сортъ изменчивости незави-симъ отъ условш жизни. Я склоненъ подозревать, что мы видимъ, по
(•) Прир. животв. и возд. раст. И. стр. 2G9.
10*
ДАРВВНИЗЛЪ
118
крайней мЬрЬ въ нЬкоторыхъ изъ этихъ полпморфпыхъ родовъ, измЬ-нешя, которыя не представляютъ ни выгодъ, ни невыгодъ для видовъ и которыя следовательно не были захвачены и сдЬланы определенными естественными подборомъ» (*) (т. е. собственно борьбою за существоваше). Сюда же относится уже выше приведенное место изъ II издашя Origin of species (стр. 78) (**): «На изменешя ни полезный, ни вредныя естественный подборъ не будетъ имЬть в.пяшя, и останутся они, какъ колеблющшся (fluctuating) элементъ, что мы можетъ быть и видимъ въ полиморфныхъ (многоФорменныхъ) родахъ».
Но для полнаго понимашя Дарвинова учешя недостаточно еще строгаго и яснаго различешя значешй или ролей, принадлежащихъ въ отдельности каждому изъ Факторовъ, производящихъ по его MHiniro разнообраз!е органическихъ Формъ; надо еще определить и постоянно им4ть въ виду некоторый особыя свойства, которыми эти Факторы должны необходимо обладать, чтобы не только привести къ этому результату, но еще удовлетворительно объяснить изумительную и глубокую целесообразность всехъ животныхъ и растешй.
Свойства изменчивости.
Что касается до изменчивости, то она должна быть: 1) постепенною, т. е. переходить, отъ одного почти незаметнаго индивидуальнаго изменешя къ другому, столь же мало заметными, самыми небольшими шагами, а не крупными скачками; 2) неопределенною, не имеющею пзвестнаго, такъ сказать предназначеннаго, предопределеннаго на-правлешя, которому бы она, хотя бы и шагъ за шагомъ, неуклонно следовала; 3) неограниченною или почти безграничною, т. е. могущею переступать все границы, какъ бы онЬ намъ ни казались неперехо-димыми, отъ одноклЬточнаго организма до человека.
1) На постепенной изменчивости самъ Дарвинъ во многихъ местахъ настаиваетъ, и необходимость ея выводить следующими образомъ: «Почти каждая часть каждаго органнческаго существа такъ превосходно прплажена къ сложными условиями его жизни, что кажется столь же невероятными, чтобы какая-нибудь часть внезапна произошла совершенною, какъ то, чтобы сложная машина могла быть изобретена человекомъ въ совершенномъ состоявши (***). «Есте
(*) Orig. of spec. VI, р. 35-
(") Въ VI изд., стр. 63, мйсто это нисколько изменено сделанными къ нему допол-иейемъ.
(”*) Or. of sp. VI, р. 33 и 34.
Г1. II.—УСТАНОВЛЕНА П УЯСНЕН1Б ОСПОВН. НАЧАЛЪ ДАРВЙН. УЧЕВ1Я 149
ственный подборъ действуетъ только сохранешемъ и накоплешемъ мелкихъ насл’Ьдуемыхъ изменешй, пзъ коихъ каждое выгодно для сохраняемая существа, и подобно тому, какъ новейшая reojoriu изгнала ташя представлешя, какъ вырыпе большой долины одною дилкшальною волною, такъ и естественный подборъ пзгоняетъ в!>ро-ваше въ продолжающееся твореше новыхъ органическихъ существъ, или въ кашя-либо крупный, и внезапный измпнетя ихъ строепгяъ «Важность великаго начала подбора главнымъ образомъ основывается на этой способности подбирать едва замЬтныя различ!я» ((*) **). «Однако ВЪ большей ЧИСТИ, а мОЖсгь иьпь и ии ииЬхь илу'таило лиг м л рлзли— Ч1Я, характеризуются индивидуальное животное пли растете, достаточны, чтобы образоватъ новыя породы» (***).
Необходимость постепенности изменены для объяснешя происхождешя разнообраз!я Формъ органическаго Mipa и ихъ целесообразная припаровлешя другъ къ другу и къ неорганическими жизненными условтямъ, ви смыслЬ Дарвинизма, можетъ быть строго выведена изи следующихъ соображены. Число комбинацш различныхн степеней тепла и холода, влажности и сухости климата, жидкаго и твердаго, света и тени, различныхн воздушпыхъ давлены, Физиче-скихн свойствъ и химическая состава почвъ, и въ особенности число различныхъ комбинацш въ отношешяхи растенш и животныхъ между собою, по услов!ямъ борьбы за существоваше,—принимая въ расчетъ лишь Ti изъ этихъ комбинацш, которыя достаточно сильны, чтобы обусловить собою преимущество одной органической Формы надъ другою, и такими образомъ действовать, какъ определяющее начало подбора,—должно бытыочень велико. Ташя комбинацш, каждая изъ коихъ составляетъ то, что Дарвинъ называетъ местомъ въ природе, могущими быть занятыми особою разновидностью или видомъ,—конечно должны считаться десятками, можетъ быть, сотнями миллюновъ. Но если мы съ другой стороны обратимъ внимаше на число индивпдуальныхъ различш во всехъ видахъ животныхъ и растенш, ныне существую-щихъ и прежде существовавшихъ, различи!, изъ коихъ каждое могло бы служить исходною точкою для образовашя новой разновидности, а затемъ и вида, то легко усмотреть, что число ихъ должно быть еще неизмеримо больше. Чтобы убедиться въ этомъ,стоить только принять во внимаше число людей на земномъ шаре, какъ единственная вида,
(*) Or. of sp. VI, р. 7э и ’76.
(*•) Пр. жив. и возд. раст. И. стр. 212.
(**•) Тамъ же, стр. 264.
150
ДАРВИНИЗМЪ
численность котораго намъ хотя приблизительно известна. Число это лучшими статистиками определяется въ 1,400,000,000. Примемъ въ соображеше, что это число не могло быть многимъ меньше въ течеше посл4днихъ трехъ или даже четырехъ тысячъ л^тъ, потому что въ этотъ перюдъ времени собственно только центры населенности перемещались, а едва ли увеличивалось чувствительнымъ образомъ общее число народ онаселешя. Очевидно увеличилось населеше въ последшя столепя въ средней и въ северной Европе и въ Соединепныхъ Шта-тахъ, но зато уже въ южной Европе оно во многихъ мЬстахъ несомненно уменьшилось. На Пиринейскомъ полуострове живетъ теперь около 17,000,000, а во время владычества Аравитянъ насчитывалось до 40,000,000; тоже самое окажется и на Балканскомъ полуострове и въ Малой Азш сравнительно съ цвЬтущимъ временемъ Визанпйской Имперш, а въ еще большей степени относительно северной Африки во времена Аравитянъ, Рима и Кареагена. Населеше Римской имперш во времена Трояна определяютъ въ 120,000,000 въ странахъ, которыя она занимала, принимая ея границами: Рейнъ, Дунай, ЕвФратъ и Атласскш хребетъ. Немногими больше насчитывается на этомъ пространстве и теперь, и если западная часть стала населеннее, то восточная обезлюдела. Въ еще более отдаленныя времена, почти пустынный теперь—Cnpia, Месопотам1я, Hepcia (съ Афганистаном!,) и Египетъ (съ Нуб1ей), были центрами огромиаго скоплешя населен! я; также средняя Аз!я была несравненно населеннее теперешняго; въ Африке несколько столепй продолжавшаяся торговля невольниками могла только ослабить населенность. Во времена Ацтековъ и Инковъ теплыя страны Америки были конечно населеннее теперешняго. Что же касается до Китая, Индш и Яноши, населеше которыхъ равняется, если не превосходить половины всего паселешя земнаго шара, то едва ли можно принять, чтобы оно непрерывно возрастало въ течете последпихъ 3000 л4тъ. Здесь можно только допустить колебашя. Итакъ въ течеше 100 или даже 120 поколешй можно принять, что общее число ♦ людей на земномъ шаре не изменилось значительно, а это даетъ намъ отъ 130 до 150 мил.пардовъ человеческихъ индивиду-умовъ.
При общепризнанной въ настоящее время древности человеческаго рода, не будетъ поэтому преувеличено, если мы оценимъ число людей со времени происхождешя человеческаго рода въ 200 или даже въ 300 милл]‘ардовъ. Едва ли не останемся мы ниже истины, если примемъ число видовъ животныхъ и растешй,населяющихъ и населяв-шихъ земной шаръ, съ появлешя на немъ органической жизни, въ
ГЛ. И.—УСТАНОВЛЕНА И УЯСВЕН1Е ОСНОВН. НАЧАЛЪ ДАРВИН. УЧЕШЯ 131
одинъ миллюнъ, и конечно останемся неизмеримо ниже ея, если численность челов4ческаго рода примемъ за среднее число недЬлимыхъ въ виде вообще (припомнимъ лишь численность нЬкоторыхъ породъ рыбъ: сельдей, трески,—множества насЬкомыхъ, раковинъ, а главное нпзшихъ оргапизмовъ и общественныхъ растешй). Мы входимъ такимъ образомъ, по скромному счету, въ триллюны и въ квадриллюпы. Если следовательно каждая такая индивидуальность (представляющая вЬдь некоторую особенность) могла служить точкою исхода для достаточно отличной Формы (разновидности или вида), чтобы занять свое особое мЬсто въ деёяткахъ или сотнякъ мил.нонъвь мЬсгь, имеющихся вь-природе, мы будемъ по крайней мЬрЬ иметь огромный запасе индивидуальностей для тЬхъ безчисленныхъ случаевъ, которыя пли не произвели имЬющихъ какое бы-то ни было значеше измЬненш, или произвели измЬнешя, которыя оказались непригодными прп занЬщешп этихъ вакантныхъ местъ. Но если придется ограничиться одними крупными скачками, теми измЬнешями, которыя Дарвинъ называете внезапными самопроизвольными измЬнешями, полудесятка которыхъ, или даже менЬе, последовательно въ томъ же направлении происшед-шихъ, было бы достаточно для наполнешя промежутка, заключающа-гося между двумя видовыми Формами и которыя случаются весьма редко; следовательно менее чемъ полудесяткомъ миллюновъ скачковъ, т. е. числомъ, которое если не меньше, то во всякомъ случае никакъ уже не больше числа техъ комбинащй жизненныхъ условш, о которыхъ мы говорили выше, какъ объ опредЬляющихъ собою то, что можетъ быть названо местомъ въ природЬ, прилажеше къ коему органическихъ. Формъ производить видь; то какъ объяснить целесообразность безъ ея предустановленна? Каждое пзъ такихъ крупныхъ, внезапныхъ, самопроизвольныхъ измЬнешй должно бы уже прямо занять свое мЬсто. Въ такомъ случае нечему бы было и погибать въ борьбе за существоваше (разумЬя конечно не индивидуумы, а цЬлыя Формы, группы),—не было бы и подбора; а целесообразность въ принаровлеши органическихъ существъ не могла бы быть объяснена иначе, какъ разумнымъ предустановлешемъ, т. е. тЬмъ именно, для устранешя чего и придумана вся Teopia Дарвина.
Впрочемъ на этотъ счетъ Дарвинъ такъ определенно выражается, что не можетъ быть ни малЬйшаго сомнЬшя. въ томъ, что онъ самъ считалъ постепенность изменчивости не только существеннымъ, но и неизбежно необходимымъ элементомъ своего учешя. «Въ прежпихъ издашяхъ этого труда, говоритъ опъ, я слпшкомъ низко оцЬнивалъ, какъ это теперь кажется вЬроятнымъ, частость и важность измЬнешй,
152
ДАРВИНИЗМЪ
одолженныхъ своимъ происхождешемь внезапной изменчивости. Но невозможно приписать этой причине безчисленныя cmpoenin столь хорошо приноровленный къ образу жизни каждою вида» (*).
2) Но неопределенность изменчивости, отсутств!е неизмениаго направления, въ которомъ бы она происходила, хотя бы и самыми малыми шагами, со всевозможною постепенностью, есть столь же необходимое требоваше Дарвинизма, какъ и эта последняя. Если бы изменчивость была определеннаго паправлешя, то надо бы указать причину этого паправлешя въ томъ, а не въ другомъ смысле, законъ, которому слЪдуетъ изменчивость, и тогда эта причина и этотъ законъ и были бы настоящею причиною, производящею различныя Формы организмовъ. Причина эта, по необходимости, должна бы быть разумною, если результаты ея разумны, такъ какъ не было бы убежища куда спастись отъ этого вывода, убежища, заключающагося въ следующемъ разсуждеши. Разумныя, т. е. целесообранныя изменешя, и неразумный, т. е. нецелесообразный, происходить одинаково и совершенно безразлично, но только первыя несравненно реже, потому что они составляютъ лишь частные случаи изменешй вообще, какихъ бы-то ни было. Но эти неразумный, нецелесообразпыя изменешя гибнуть въ борьбе за существоваше и не подбираются; подбираются же, какъ само собою разумеется, одни целесообразный. Эту необходимость неопределенной изменчивости для своей теорш Дарвинъ также вполне понимаетъ и очень ясно высказываетъ, особенно въ следующихъ мЬстахь: «Эти Факты (геологичесше) хорошо согласуются съ нашею Teopieio, которая пе включаетъ въ себя никакихъ определенныхъ за-коновъ развита, которые бы требовали, чтобы все обитатели извест-наго пространства изменялись внезапно, или одновременно, или въ одинаковой степени. Процессъ изменчивости долженъ быть очень мед-ленъ п вообще проявляться одновременно лишь въ неболыпомъ числе видовъ, потому что изменчивость каждаго вида независима отъ изменчивости всехъ остальныхъ (**)». Въ первыхъ издашяхъ мысль эта выражена еще резче: «Я не верю ни въ какой определенный законъ развита (***)...........» Но всего определеннее, яснее и именно
въ томъ особомъ смысле, въ которомъ я здесь употребляю выражеше неопределенность изменчивости—мысль эта выражена въ заключеши къ его «Прирученнымъ животнымъ и возделаннымъ растешямъ».
(') Darw. Orig. of species ed. VI, p. 171.
C") Ibid., VI, p. 291.
н Ibid., II, p. 274.
Г1. II.—УСТАНОВЛЕНА И УЯСНЕНА ОСНОВН. НАЧАЛЪ ДАРВИН. УЧЕШЯ 153
«Какъ бы намъ ин хотелось, мы не можемъ согласиться съ проФессо-ромъ Аза-Грейемъ въ его убеждены: что изменчивость была направлена по опредЬленнымъ полезнымъ путямъ, подобно потоку, который отводятъ для орошешя по определеннымъ направлешямъ. Если мы допустима что каждое ничтожное уклонеше было уже отъ века предопределено, то пластичность организмовъ, часто вызывающая вредныя уклонешя, равно какъ чрезмерно изобильная способность къ вос-произведешю, влекущая за собою борьбу за существоваше и естественный подборъ, или сохранеше совершеннейшихъ, должны показаться намъ совершенно излишними, Оезиилезными заъинлми—прмридши
3) Третье требоваше теорш отъ изменчивости, чтобы она была безгранична, такъ очевидно, что на немъ нечего и останавливаться. Изменчивость въ пзвЬстныхъ границахъ принпмаютъ все, и поэтому-то и отличаютъ разновидности отъ впдовъ. Мнопе естествоиспытатели не-Дарвинисты, и даже раньше появлешя Дарвинизма, принимали и принимаютъ значительное число перечисляемыхъ въ систематическикъ сочинешяхъ видовъ лишь за временные, провизуарно установленные и также приписываю™ происхождеше ихъ изменчивости (отъ чего бы и какъ бы это впрочемъ ни происходило) настоящихъ, естественныхъ видовъ. Такъ напр. д-ръ Регель считаетъ нашъ обыкновенный вино-градъ, Vitis vinifera, и друпе вцды этого рода изменениями одного ко-реннаго естественнаго вида. Подобный же мысли объ ограниченной изменчивости, проведенныя далее того, что обыкновенно называется видомъ, высказывалъ п Бэръ, за что и былъ, противъ его воли, насильственно привлеченъ въ лагерь Дарвинистовъ. Но Дарвинизмъ останавливается лишь передъ необъяснимымъ и опровергаемымъ всеми точными изслЬдовашями самопроизвольнымъ зарождешемъ, т. е. передъ происхождешемъ простейшей органической клеточки или органическаго комочка изъ веществъ и силъ неорганическаго Mipa; следовательно имеетъ своею задачею объяснить посредствомъ изменчивости проявлявшееся въ безчисленныхъ переходахъ происхождеше самыхъ высшихъ органическихъ Формъ съ человекомъ включительно отъ простейшихъ одноклеточныхъ, или другихъ какихъ, одинаково или еще более простыхъ, организмовъ, напр. отъ глубокоживки Геккелевой (Bathybius Heckelii), если только она организмъ (**). Хотя собственно
(’) Прируч. живот, и возд. раст., II, стр. 462.
(’*) Bathybius Heckelii мнимое простейшее органическое существо, живущее на дне моря. Вотъ что говорить объ этомъ Милънъ Эдвардсъ (Lecons d A.nat. et de Phys. comp. t. XIV, p. 308). «Недавно одинъ изъ замЪчат ельнейшихъ зоологовъ
154
ДАРВИНИЗМ!
не было бы и надобности приводить цитатъ въ доказательство, что такова мысль Дарвина, ибо всЬ сочпнешя его представляютъ такую цитату, мы приведем! однако же следующее мЬсто, въ которомъ опъ высказывается о такъ называемыхъ естественных! видахъ: «Некоторые замечательные натуралисты обнародовали въ недавнее время свое убЬ ждете въ томъ, что множество видовъ каждаго рода, считавшихся настоящими, не суть настоящее виды; но что друпе виды суть настоящее, г. е. независимо созданные. Это кажется мнЬ страннымъ заключешемъ. Они принимают!, что множество Формъ, которыя до ие-давняго времени они сами считали за особыя создашя, которыя и теперь считаются таковыми большинством! естествоиспытателей и которыя следовательно имЬютъ все внЬшйя характеристичесшя черты настоящих! видовъ—были произведены изменчивостью; по отказываются распространять тотъ же взгляд! на друпя слабо различный Формы. ТЬмъ не менее однако они не утверждают!, что въ состоянш определить или даже предположить, которыя изь жизненных! Формъ созданы и которыя произведены вторичными законами. Они принимают! изменчивость, какъ vera causa въ одномъ случае, и произвольно отвергают! в! другом!, не указывая ни на какое различ!е между обоими случаями. Придетъ день, когда это будет! выставляться, какъ любопытный примерь слепоты предвзятых! мнЬшй» (*).
Значеше этого мЬста ясно, но только пашъ авторъ ошибается, утверждая, что такое мнЬше произошло недавно, какъ бы своего рода Тихо-де-Брагова система, стремящаяся примирить учете Коперника съ привычными воззрЬшями о неподвижности земли. Известный бота-никъ Дюпаль, въ составленном! имъ для Декандолева «Продрома» описаши семейства картофельных! (Solanaceae), во многихъ местахъ ясно выражаетъ мысль о такъ называемыхъ естественных! видахъ.
Авглш (Гукслей) полагалъ, что открылъ между предметами, собранными па боль-швхъ глубипахъ Атлаптическаго океана, протоплазматическое безФормепное существо, которое осуществляло бы Океневу морскую слизь (Meerschleim), и которое, нйкоторымъ образомъ, устилало бы все морское дно. Опъ далъ ему названге Batbybius Heckelii; но послй тщательнйишаго изслйдовашя узнали, что означенное вещество было только химическимъ осадкомъ, произведеннымъ въ морской вод'Ь дййств!емъ алькоголя, употребленного какъ предохранительное средство. Пзъ уважешя къ автору, на которого я памекнулъ, мало говорили объ этой ошибкй, и ежели я упоминаю здйсь объ этомъ, то только, чтобы показать, какъ легко прпнимаютъ приверженцы трансформаций мнимые Факты, которые кажутся благо. пр!ятными для ихъ любимыхъ теорш».
(*) Orig. of spec. VI, р. 423.
ГЛ. И.—УСТАНОВЛЕНИЕ К УЯСНЕН1Е ОСНОВ!!. НАЧАЛЪ ДАРВИН. УЧЕШЯ 135
Напримеръ, описавъ предварительно три вида Помидора (Lycopersicum Tourn.) онъ говоритъ: «Помпдоръ грушевидный (L. pyriforme Dun.), вишнеобразпый (L. cerasiforme Dun.) и съедобный (L. esculentum Miill.), чрезвычайно схожи по волосистому покрову и по всЬмъ растительпымъ частямъ (т. е. не принадлежащимъ къ цвЬту и плоду). Не составляютъ ли они различныхъ Формъ одного естественнаго вида?» (*) Дюна ль значить употребплъ и самое назваше естественный видъ, а эта часть Продрома вышла 10-го мая 1852 года, т. е. за 7% л4тъ до перваго издашя Дарвинова «Origin of species». Немного дальше въ этомъ отношеши идутъ ьэръ и Линнеи, которые-преимущеывении micir граФическаго распределена организмовъ заключили, что виды одного и того же рода произошли путемъ изменчивости (отъ какихъ бы-то ни было причипъ), а прародителей этпхъ видовыхъ Формъ, такъ сказать коренные виды, признаютъ созданными. Мн!>шя Бэра объ этомъ предмете более или менЬе известны. Именно, онъ предполагает^ что все или мнопе виды одного и того же рода, напр. всЬ олени или антилопы произошли отъ одной Формы (**), но положительно отвергаетъ происхождеше всЬхъ животныхъ такимъ же путемъ. «Напротивъ того я не могу», говоритъ опъ «отыскать вероятностей, которыя говорили бы въ пользу того, чтобы все животныя развились черезъ превращен! я однихъ изъ другихъ» (***). Замечательный же слова Липнея, приведенный Бэромъ, суть: «Долго питалъ я подозрЬше, котораго не смею однако выдавать за несомненную истину, по предлагаю какъ гипотезу, что все виды того же рода въ начале составляли только одинъ видъ и произошли впоследствш путемъ гибриднаго размножешя» (****). Следовательно и эти велите ученые могли бы быть обвинены въ той же непоследовательности, какъ и приверженцы естественныхъ видовъ. Можно конечно возразить, что опи останавливаются по крайней мЬрЬ на определенной ступени—па роде. Но, съ точки зр£шя Дарвинизма, это оправдаше должно считаться ничтожнымъ, потому что, если разновидности—начппаюпцеся виды, то также точно и виды будутъ начинающимися родами, какъ мы видели при изложеши ученая о расхождеши характеровъ, и все те упреки, которые можно сделать зоологамъ и
(’) Lycopersicum pyriforme, cerasiforme el esculentum simillima iudumento et omnibus partibus vegetationis. An formae diversae specie* naluralis unicae? De Cand. Prodr. XIII sectio prior., pag. 26. И еще: Solanum Aethiopieum,S. Gilo, S. racemiflorum et Salanum Zuccagnianum—forsan varietates unicae speciei naturalis?—pag. 351.
(”) Baer. Reden. I Theil. 1864, .s. 55.
(*”) Baer. Ibid, s. 56. РЬчь эта была произнесена въ январь 1834 года.
Baer. Studien aus dem. Geb. d. Naturwissen. II Theil. 1876, s. 256.
156
ДАРВИНИЗЯЪ
ботаникамъ за неопределенность видоваго поштя, относятся въ топ же силе, илп даже въ еще большей, къ неопределенности родоваго поняпя. Что одинъ авторъ отделяетъ въ особый родъ, то другой соеди-няетъ въ одинъ. Но несправедливо и то, что будто бы, какъ уверяетъ Дарвинъ, приверженцы естественныхъ видовъ не могутъ указать ни на какое различ!е между тЬми видами, самобытность которыхъ они признаютъ, и теми, которые они считаютъ образовавшимися путемъ изменчивости. Они признаютъ производными виды мало между собою отличаюпцеся, те группы видовъ, про которыя Дарвинъ говоритъ, что инм скучены около одного гшшческаго вида, подобно спутникамъ около планеты. Если эти понятая пе строги, не определенны, то въ той же мере, въ которой и вообще не строги и пе определенны попяпя всехъ систематическихъ категорш, на которыя разделяются животное п растительное царства, со включешемъ и самихъ категорш этихъ двухъ царствъ. Однимъ словомъ, логически строгимъ, въ смысле Дарвинизма, можетъ быть только принят изменчивости совершенно безграничной.
Свойства наследственности и борьбы за существоваше.
Наследственность должна также обладать известными свойствами, для произведешя желаемаго Дарвпномъ результата. Но каковы должны быть эти свойства, это очень неясно и неопределенно выражено въ его «Прирученныхъ животныхъ и возделанныхъ растешяхъ», где объ этомъ предмете подробно трактуется, и цитаты откуда объ этомъ предмете уже были мною приведены; въ «Происхождеши видовъ» объ этомъ почти вовсе не упоминается, такъ что приступить къ определенно этихъ свойствъ наследственности невозможно, имея исключительно въ виду лишь изложеше и уяснеше началъ Дарвинова учешя, что составляетъ исключительный предметъ настоящей главы, и потому этотъ вопросъ я долженъ отложить до следующихъ главъ, где будетъ представлена критика началъ Дарвинизма.
Что касается наконецъ до борьбы за существованхе, то и она должна отличаться особыми свойствами, дабы мочь занять ту роль, или получить то значеше, которое относительно домашнихъ животныхъ и растешй имеетъ искусственный подборъ. Дарвинъ считаетъ за такое необходимое свойство только крайнюю ея напряженность, а эта последняя является по его мнешю необходимыми последствии геометрической прогрессш, въ которой идетъ размножеше каждаго даже
ГЛ. И.—УСТАНОВЛЕНИЕ Н УЯСНЕН1Е OCHOBH. НАЧАЛЪ ДАРВИН. УЧЕШЯ 157
слабейшимъ образомъ размножающагося вида. Пока, сообразно съ характеромъ настоящей главы, мы п тутъ должны ограничиться этимъ единственнымъ указашемъ. Справедливо ли это и не требуется ли отъ борьбы за существоваше еще другихъ какпхъ-либо свойствъ для произведешя желаемаго результата—въ этомъ также можемъ мы удостовериться лишь въ последствш.
Вспомогательные факторы Дарвинизма.
Намъ предетоптъ еще определить значеше вспомогатсльныхъ Факторовъ Дарвинова учешя, именно: непосредственпаго и прямаго вл!яшя внешнихъ жизненныхъ условш, употребления и неупотреблев!я органовъ, и соответственной изменчивости, въ отношеши къ главному деятелю—подбору. Что подъ этими поняпями разумеется, видели мы уже выше; теперь намъ необходимо только вникнуть въ степень ихъ самостоятельности,—на сколько они могутъ, независимо отъ подбора, участвовать сами по себе, непосредственнымъ такъ сказать образомъ, въ изменеши организмовъ, насколько они могутъ помогать подбору, насколько этотъ последней утратилъ бы изъ своего вл!яшя и могущества безъ этихъ союзниковъ. При этомъ опять таки мы будемъ пока придерживаться собственныхъ мнЬшй Дарвина, определенно имъ выраженныхъ, или по крайней мерк духа его учешя.
1) Непосредственное вмяте внпшнихъ условгй. Говоря въ первой главк объ изменчивости вообще, мы уже отчасти видели, какъ трудно бываетъ решить: должно ли приписать каюя-нибудь изменешя живот-наго или растешя прямому определенному Bjinniio внешнихъ условШ, при которыхъ оно действовало бы какъ причина, или вл!яшю косвенному, при которомъ оно действуетъ только какъ неопределенный поводъ, возбуждающш организмъ къ изменчивости. Теперь, послЬ изложешя значешя подбора, предметъ этотъ намъ более уяснится. Положимъ напр., замечается Фактъ, что у соболей, чемъ холоднее климатъ, въ которомъ они живутъ, темъ мехъ гуще, тоньше, теплее и следовательно ценнее. Это можетъ происходить отъ того, что холодъ какимъ-нибудь, впрочемъ въ сущности совершенно непонятнымъ для насъ образомъ, действуетъ на накожную систему животнаго и застав-ляетъ ее производить этотъ лучшаго качества мЬхъ. Но можно объяснить себе дело и иначе: между соболями, где бы они ни жили, происходятъ индивидуальный изменешя, между прочимъ п ташя, которыя касаются ихъ меха; у однихъ мЬхъ несколько лучше (гуще,
158
ДАРВИНИЗМЪ
темнее, теплее) среднего, у другихъ нисколько хуже. Эти худппя изменены, въ климате относительно умеренномъ, существенно не вредятъ животному, не ставятъ его въ невыгодное положеше сравнительно съ остальными соболями въ ихъ состязанш (борьбе) по защите отъ впЫнихъ климатическихъ вл!янш; можетъ быть даже ставятъ ихъ въ немного лучшее, выгоднейшее положеше, потому что имъ все еще достаточно тепло зимой, но не такъ жарко лЬтомъ. Но для тЬхъ соболей, которые живутъ въ холоднейшей части области ихъ распространена, неопределенная изменчивость, давшая некоторымъ индиви-дуумамъ нисколько теплейшую одежду, оказала имъ существеннейшую услугу, которая доставитъ имъ победу въ борьбе за существоваше (конечно если вообще такого рода победа возможна, но съ Дарви-новой точки зрЬшя, на которой мы теперь стоимъ—это не только возможно, но необходимо). Новое пзменеше въ томъ же направлен! и еще усилить победоносность этихъ счастливцевъ, давъ имъ преимущество не только надъ соболями съ среднимъ уровнемъ качества меха, но и надъ прюбретшими уже первую ступень усовершенствована, и т. д. Такимъ образомъ произойдутъ геограФпчесша или климатичесНя разновидности, пли только вар!ацш соболей съ более ценными и съ менее ценными мехами, не вследств!е прямаго и определенна™ дЬйств!я внЬшнихъ вл!яшй, а вследств!е подбора, т. е. вследств!е совокупна™ дЬйств!я постепенной и неопределенной изменчивости, наследственности и борьбы за существоваше, и получится явлеИе, названное переживаИемъ приспособленнейшихъ.
Но далее замечается, что такое улучшеше качествъ меха въ холод-дыхъ странахъ относится не къ однимъ соболямъ, но и къ другимъ пушнымъ зверямъ, не только разныхъ родовъ, семействъ, но даже и отрядовъ. Северная лисица, северный песецъ (Canis lagopus), сибирская белка лучше, нежели эти звери изъ более южныхъ странъ. Но и это не составляетъ еще причины, по которой мы необходимо должны бы признать прямое и определенное действ!е внЬшнихь вл!яшй. Та же неопределенная индивидуальная изменчивость, можетъ быть, производить во всехъ этихъ животныхъ, черезъ посредство подбора (борьбы за существование), те же результаты, т. е. переживаше приспособленнейшихъ. Этого мало. Если бы даже мы могли удостовериться непосредственными наблюдешями или опытами (которыхъ, насколько мне известно, никогда произведено не было), что самые лучппе соболп, песцы и проч., переселившись изъ холоднейшихъ странъ въ теплейппя, утрачиваютъ качества меха, но не скоро, а только после довольно длиннаго ряда поколешй; то и въ этомъ случае
Г1. II.—УСТАНОВЛЕНА И УЯСНЕШЕ ОСНОВН. НАЧАЛЪ ДАРВИН. УЧЕШЯ 139 мы еще не были бы въ прав!» заключить, что тутъ дЪйетвуетъ прямое и определенное вл!яше климата, ибо все та же неопределенная изменчивость, соединенная съ наследственностью, при борьбе за существоваше, могла бы намъ объяснить этотъ Фактъ. Следовательно съ точки зрешя Дарвинизма и тутъ не предстояло бы еще необходимости отступиться отъ его общаго принципа—естественнаго подбора—въ пользу прямаго и определеннаго дейсшя жизненныхъ условш.
Но безъ сомнешя есть п таше Факты, которые яснымъ образомъ указываютъ на это слЬдств!е прямаго и определеннаго действ!я жизненныхъ условШ. Всего очевиднее мижеиь мы уОЬдты.д ы> лишь постояннымъ переходомъ отъ в.пяшй, дЬиствующихъ на одинъ и тотъ же индивидуумъ въ течете его жизни, къ такимъ, которыя оказы-ваютъ подобное дейсте на рядъ поколенш. Самый простейший и очевиднЬйппй случай перваго видимъ мы при излишке и при недостатке питашя. Всякое отдельное животное отъ недостаточности питашя худбетъ, а при излишке его жирЬетъ. Затемъ видимъ мы, что какъ животныя,такъ и люди, принужденные вести известный образъ жизни, бываютъ худы, а ведупце другой образъ жизни—толсты и жирны, напримеръ, все почтовыя лошади худы, а лошади нашихъ купцовъ жирны. У людей образъ жизни часто совпадаетъ съ сослов!ями, къ которымъ они принадлежатъ. Такъ между нашими солдатами, когда служба продолжалась 25 лЬтъ, едва ли можно было встретить изъ миллюна индивидуумовъ одного жирнаго (за исключешемъ разве вахтеровъ и т. п.), между темъ какъ между купцами и особенно между купчихами большинство толсто и жирно.
Г. Михенъ, по словамъ Дарвина, заметилъ (*), сравнивая 29 амери-канскихъ родовъ деревьевъ съ ближайшими ихъ европейскими родичами, росшими въ томъ же саду, что у первыхъ листья осенью раньше опадаютъ и передъ опадешемъ принимаютъ более яркш оттенокъ, что почки ихъ меньше, что деревья более раскидисты и имЬютъ меньше малепькпхъ веточекъ, что листья ихъ менее вырезаны и зазубрены. Про эти признаки,обпце съ одной стороны американскимъ, а съ другой европейскимъ деревьямъ, Дарвинъ говоритъ, что такъ какъ деревья эти принадлежатъ къ разнымъ семействамъ, то ихъ нельзя приписать уиаследовашю отъ общаго всемъ американскимъ и отъ другого, общаго всемъ европейскимъ деревьямъ, прародителя; а такъ какъ они растутъ въ чрезвычайно различныхъ местностяхъ, то нельзя предположить,
(’) Прируч. живот, и возд. раст. II, стр. 308.
160
ДАРВИНИЗМЪ
чтобы особенности эти были спещально полезны съ одной стороны деревьямъ Стараго, а съ другой Новаго Св1>та, а следовательно нельзя приписать происхождеше пхъ подбору; а это ведетъ, говорить онъ, къ заключению, что они появились вслЬдств1е продолжительнаго непо-средственнаго д!йств!я климата обоихъ материковъ.
Принимая въ соображеше сказанное здЬсь объ этомъ предмет!», мнЬ кажется, что самый точный и верный критер!умъ, для различешя непосредственнаго в.йяшя жизненныхъ условш отъ д4й-ств!й подбора, будетъ заключаться въ наблюдены хотя бы самыхъ слаоыхъ измънеши, производимыхъ жизненными условиями на отдельный индивидуальный организмъ, или по крайней мЬрЬ на коротшй рядъ поколешй. Но ташя вл!яшя всегда очень ничтожны, и следовательно путемъ прямаго и определенна™ вл!яшя жизненныхъ условш на организмъ можно объяснить очень немного явлены изменчивости и самыя неважный; такъ что это самый слабый, ничтожный и ненадежный союзникъ. Такимъ считаетъ его вообще и самъ Дарвинъ. Относительно домашнихъ животныхъ это выражено имъ такъ. «Сумма изменены, которыя претерпели животныя и растешя при одомашнены, не соответствуетъ степени, въ которой они подвергались измененными обстоятельствами. Такъ, относительно птицъ, родословная которыхъ лучше известна, мы видимъ, что голубь изменился въ Европе более всякой другой птицы, однако же онъ принадлежитъ туземному виду и пе былъ подверженъ необыкновенной перемене въ услов!яхъ (*). Куры изменились наравне или почти наравне съ голубями (но не более ихъ), хотя суть уроженки жаркихъ долинъ Индш. Павлинъ, уроженецъ той же страны и цицарка, обитательница сухихъ степей Африки, не изменились нисколько, или изменились только по цвЬту. Индейки изъ Мексики изменились только немного. Съ другой стороны утки, уроженки Европы—въ Европе же дали несколько хорошо отмЬченныхъ породъ. Но, будучи водяною птицею, онй должны были подвергнуться гораздо значительнейшей перемене въ образе жизни, чемъ голубь
(*) Заключев1е это впрочемъ не вполне строго, потому что голубь не исключительно европейски! впдъ, а пмеетъ весьма обширное распространен!е въ дикомъ состоят и, и неизвестно, европейскато ли происхождешя главнейшая его домашшя породы. Следовательно, можно себе представить, что особенно сильному изменен^ ихъ въ рукахъ европемскихъ любителей содействовало то, что въ Европу привезена была первоначально порода персидскаго, египетскаго иди индейскаго происхождешя, которая потому именно и сильнее изменялась, чемъ остававшаяся въ своемъ отечестве.
ГЛ. И.—УСТАНОВЛЕНА И УЯСНЕНА ОСНОВН. НАЧАЛЪ ДАРВИН. УЧЕШЯ 161 или даже курица, которые изменились однако въ гораздо большей степени. Гусь, европейскш уроженецъ, и живущш подобно утке, въ воде, изменился меньше всякой одомашненной птицы, за исклю-чешемъ павлина» (*). Къ этому прибавлю, что золотыя рыбки, измЬнивппяся не меньше, если даже не больше голубя, претерпели всЬ этп измЬнешя въ Китаб же, котораго онЬ уроженки.
Еще решительнее выражаетъ онъ эту мысль въ следующемъ месте того же сочинешя: «Если бы требовалось изменить растете такимъ образомъ, чтобы приспособить его къ перенесешю изъ безвод-наго въ сырое место, то нЬтъ никакого основашя предполагать, что изменешя желаемаго рода случались бы чаще, еслп бы родительское растеше расло въ несколько болЬе влажномъ мЬсте, чемъ обыкновенно (здесь само собою разумеется, что не предполагается предшествовавшаго подбора, уже несколько применившая растеше къ этой более влажной местности). Все равно, будетъ ли место необыкновенно сухо, или влажно,—случайно будутъ появляться изменешя, въ незначительной степени примепяюпця растешя къ прямо противуположному образу жизни, какъ мы имеемъ основашя предполагать изъ того, что знаемъ о другихъ случаяхъ» (**). Яснее невозможно заявить, какъ мало расчитываетъ Дарвинъ на прямое дЬй-CTBie внешнихъ условШ для объяснешя многообраз1я Формъ органическаго Mipa. Это же высказываетъ онъ п прямо: «Такимъ образомъ мы принуждены заключить, что, въ большей части случаевъ, усло-в!я существовашя играютъ второстепенную роль въ обусловливали какого-нибудь особеннаго изменешя,—въ роде той, какую играетъ искра, когда вспыхиваетъ масса горючаго вещества, такъ какъ свойство пламени зависитъ отъ горючаго вещества, а никакъ не отъ искры» (***).
Къ такому же выводу и къ тому же самому сравпешю съ искрой приходитъ Дарвинъ изъ наблюдений надъ почковыми измбнешями. «Изъ того, что отдельная почка изъ многихъ тысячъ, производи-мыхъ изъ года въ годъ на томъ ate дереве, при однообразныхъ условзяхъ, внезапно принимаетъ новый характеръ; а также изъ того, что почки на разныхъ деревьяхъ раступця, при весьма разлпч-ныхъ услов!яхъ, иногда производили почти ту же разновидность, напр. почки перспковаго дерева производили арабсше персики, а
(") Прируч. живот, и возд. рает. т. II, стр. 314. (") Тамъ же, стр. 318.
(“•) Orig. of spec. VI, р. 8.
11
162
ДАРВИНПЗМЪ
почки обыкнотенныхъ розаповъ — мшистые розаны, — мы ясно видимъ, что свойство условий нвйетъ совершенно второстепенную важность при оиред$леши каждаго отд^льнаго изменешя, въ сравнена съ природою организма, можетъ быть не большую, ч4мъ внутреннее свойство искры, зажигающей массу горючаго матер!ала, въ определены свойства пламени» (*).
Но если таково мнЬше самого Дарвина о прямомъ и опредЬлен-номъ действш вн4шнпхъ в.пяинг, то некоторые пзъ последователей его, и притомъ самый вл!ятельный изъ нпхъ въ Гермаши, а следовательно п у насъ, — Геккель, придаютъ этому внешнему вл!янпо самое сильное значеше, до совершеннаго вытеснешя основнаго принципа Дарвинизма — подбора, и черезъ это возвращаются на давно отвергнутую почву учешя ЖоФФруа Сентъ-Илера и отчасти даже Ламарка. Поэтому-то нужно было определить съ некоторою подробностью отношения этого вспомогательнаго деятеля къ естественному подбору и въ особенности выяснить мнеше самого Дарвина относительно этого предмета.
2) Влгянле употреблетя и пеупотреблепгя органовъ. Известно, что упражнеше укрепляетъ, а бездеятельность ослабляетъ каждый органъ. Но что значить укрепить органъ? Руки укреплены работой: мускулы ихъ представляются утолщенными и на ощупь отверделыми. Значить увеличилось число элементарныхъ волоконъ, Фибръ, изъ которыхъ мускулъ состоитъ; но эти новыя Фибры расположились не какъ-нибудь, а следуя тому же порядку, въ которомъ они были расположены въ прежнемъ, не укрепленномъ еще мускуле. Почему все эти новыя элементарный образовашя располагаются въ долж-помъ порядке, это мы также мало понимаемъ, какъ и то, почему они первоначально, при самомъ образованы органнческаго существа, такъ, а не иначе какъ-нпбудь расположились. Очевидно, что это укреплеше органовъ—явлеше однородное съ возстановлешемъ орга-новъ, совершенно утраченныхъ несчастными случаемъ, илп ампу-тащею, у нИЗшихъ животныхъ: клешня рака заменяется клешнею же, хвостъ ящерицы хвостомъ же, п т. д. «Спаланцани отрезывалъ ноги и хвостъ у саламандры и въ течеше 3-хъ месяцевъ собралъ 6 перемени этихъ органовъ, такъ что въ это время было произведено животными 687 костей и всегда такпхъ, которыя соответствовали своему месту» (**). Для объяснешя этого и всехъ подобныхъ
(*) Прлр. жпв. и возд. раст. II, стр. 319.
(”) Тамъ же, стр. 322.
ГЛ. П.—УСТАНОВЛЕНА П УЯСНЕНА ОСНОВЕ. НАЧАЛЪ ДАРВИН. УЧЕШЯ 163
тому явлешй, а также и самаго первоначальная образовашя всякаго органическаго существа, было придумано — ио причина, не гипотеза—а просто слово: nisus formativus. Знименитый въ свое время ученый ФабрицШ Аквапепденте, первый занявппйся ncTopieii раз-випя цыпленка изъ яйца, счелъ нужными прибегнуть для объяснешя замечеппыхъ пмъ при этомъ явлешй къ шести самостоятельными силами—sui generis, а именно къ силами: 1) изменяющей (facultas im-mutatrix), 2) образующей (f. formalrix), 3) притягивающей (f. atlract-rix), 4) удерживающей (f. retentrix), 5) обработывающей или переваривающей (f. concoctrix), и наконецъ 6) выталкивающей (f. expult-rix). При этомъ Бэръ, у которая это заимствовано (*), замЬчаета: «что ежели надо изобретать совершенно произвольный силы, то и одной было бы достаточно для настоящаго случая, подобно тому какъ впоследствш Блуменбахъ для объяснешя такого рода явлешй прибеги вообще къ образовательному стремление (nisus formativus)». Признаюсь, на меня это делаетъ противуположпое впечатлЬше: такъ какъ сила должна всегда действовать одинаковымъ манеромъ, а пе разъ такъ, разъ иначе, то казалось бы, что шести силъ мало, по вероятно мало было бы и шести тысячъ. ВЬдь каждый отдельный элемента, располагающиеся особымъ образомъ, требуетъ съ этой точки зрен!я п особой силы. Въ самомъ Д’ЬлЬ, какое можно себе составить попяпе о силе, которая въ одномъ случае образуетъ ногу, а въ другомъ хвостъ (и тоже самое будетъ относительно каждой частички ноги и хвоста), не говоря уже о различныхъ существахъ, на каждое изъ коихъ должны быть столь же многочисленный (лучше безчисленныя) полчища такихъ силъ въ орга-низмахъ?
Такими образомъ, въ конце концовъ, сколько существуетъ элементарней шихъ процессовъ и образовашй во всехъ органическихъ существахъ, столько же нужно бы и силъ для ихъ объяснешя. Да эти силы нужно еще между собою координировать, такъ что въ сущности ровно никакого объяснешя не получится, а только къ каждому элементарному процессу будетъ прибавлено слово спла илп способность—facultas. Поэтому весьма странно, что Дарвинъ, перечисляя всЬ законы, которыми по его мийтю следуетъ изменчивость, говорить между прочими: «Эти изменешя, вслЬдств!е какой бы причины они ни появились, управляются до известной степени
(’) Baer. Studien. zvv. Theil. 18'6, s. 66.
11*
164
ДАРВПНИЗМЪ
тою координирующею сплою, nisus formativus, которая действительно составляетъ остатокъ одной изъ Формъ воспроизведешь, проявляемой всеми низшими органическими существами, въ пхъ способности къ размножешю почками п черезъ д-Ьлеше» (*). Признаюсь, что этихъ словъ, столь ясно излагающаго Дарвина я вовсе не понимаю, ие понимаю, почему nisus formativus проявляется только у низшихъ организмовъ, при пхъ размножеши почками п д4лешемъ. Очень странно видеть отмежеванпымъ хотя и самый крошечный уголокъ для nisus formativus въ учеши, которое, по крайней мере у его приверженцевъ, считается торжествомъ и пес plus ultra механи-ческаго объяснешя самыхъ сложныхъ и такъ сказать таинствеп-ныхъ явлешй природы. Но, упомянувъ объ немъ, мы можемъ оставить его безъ внпмашя, такъ какъ собственно въ изложеши своей теорш Дарвинъ нигде къ этому nisus formativus не прибегаете
Для насъ важно теперь то, что упражнеше и бездеятельность органовъ пе только ведетъ, хотя и въ сущности совершенно непонятными для насъ образомъ, въ первомъ случай къ укрЬплешю и увеличение, а во второмъ къ ослабление п умепьшешю органовъ, и что эти увеличеше и уменыпеше въ некоторой мере передаются наследственностью, и следовательно могутъ дополняться, при повторещп действ!я тйхъ же причинъ. Но, какъ и при прямомъ опредбленномь дййствш внешнихъ условш, такъ и здесь является трудность отличить накопленное действ!е употреблешя и неупотреблешя, отъ действ! я подбора, накопляющаго самопроизвольный изменешя. Такъ, работа утолщаетъ кожу па ладоняхъ, а хождеше—на пяткахъ, и у зародышей человека, за долго до рождешя, кожа бываетъ толще на этихъ, чемъ на другихъ частяхъ тела. Можно пожалуй приписать это наследственно передаваемому вл!яшю продолжительнаго употреблешя, но также и подбору, ибо такое увеличеше толщины было не маловажными преимуществомъ для техъ, у кого оно первоначально появилось. Что же касается до того, какъ же жили люди (а можетъ п не люди еще, а предки ихъ еще не человеческой Формы) безъ утолщешя кожи на ладоняхъ и подошвахъ, при техъ усло-в!яхъ, въ которыхъ они необходимо должны были находиться, то затруднеше это одинаково въ обоихъ случаяхъ: все равно подборомъ или употреблешемъ объяснять прюбрйтеше этихъ свойствъ кожи.
(*) Прируч. живот, п возд. раст. II, стр. 388.
ГЛ. П.—УСТАНОВДЕШЕ И УЯСНЕН1Е OCHOBII. НАЧАЛЪ ДАРВИН. УЧЕШЯ 163
То же замЬчаетъ п самъ Дарвинъ о копытахъ некоторыми четвероно-гихъ и склоняется въ пользу укрЬплешя пхъ подборомъ.
Изсл'Ьдовашя надъ домашними животными привели Дарвина къ отнесение некоторыми изменены ихъ на счетъ дЬйств!я употребле-шя и неупотреблешя. Такъ, у домашняго кролика, при общемъ увеличены вЬса и длины тела, ни кости ногъ, нп кости лопатокъ не увеличились въ длинЬ соразмерно увеличение остальпыхъ частей скелета, а черепъ сталъ уже вслЬдств1е относительнаго уменыпешя мозга. Но ведь мы можемъ предположить, что при начале приру-чешя этого животнаго те, которыя были поумнЬе, въ бблыпемъ числе убегали, и все болЬе п болЬе оставалось отъ природы глу-пыхъ, что и передавалось по наследству; также точно и долгонопе болЬе убЬгалн, а оставались приземистые пизконопе, слабые ногами; совершенно такъ, какъ Дарвинъ объясняетъ причину возвращешя одичавшихъ кроликовъ къ цвету дикой породы тЬмъ, что кроликовъ съ более отличительными цветами легче замечали и преимущественно убивали охотники и ловили хищные звЬрп.
Относительно домашнихъ утокъ Дарвинъ утверждаетъ, что кости крыльевъ уменьшились въ вЬсе и длинё, а кости ногъ удлинились п отяжелели сравнительно съ дикими; также уменьшился и гребень грудной кости (къ которому прикрепляются самые сильные мускулы, двиганные крыльями). Но кто мешаетъ предположить, что тЬ утки, у которыхъ такихъ изменены (для нихъ вредныхъ, а для человека полезныхъ) пе происходило,—въ болыпемъ числе улетали, а которымъ это и не удавалось, хотя онЬ и оказывали къ тому поползновеше, техъ преимущественно рЬзали, и во всякомъ случае отъ утокъ съ такими наклонностями не брали яицъ для вывода утятъ? Подобное разсуждеше можно применить и ко всемъ прочпмъ случаямъ, такъ что и употреблеше п неупотреблеше, практически по крайней мЬрЬ, должно быть признано д4ятелемъ весьма неважными для объяснешя той огромной суммы измЬпешй, которую необходимо принять для построешя органнческаго Mipa по началами Дарвинова учешя. Для дикихъ животныхъ действ!е этого вспомогательнаго начала еще сомнительнее и ограниченнее, чЬмъ для домашнпхъ, какъ это прпзнаетъ и самъ Дарвинъ. «Мы однако же должны быть осторожны, распространяя это заключеше (отъ домашнихъ животныхъ на ведущихъ свободную жизнь), потому что они иногда подвергаются, въ течете мнб-гихъ последовательныхъ поколЬнш, сильному состязанпо. Для дпкихъ животныхъ въ борьбЬ за существоваше было бы выгодно, если бы каждая лишняя особенность въ строены была отстранена, или погло
166
ДАРВПНПЗМЪ
щена. У откармливаемыхъ же до сыта домашнихъ животныхъ нЬтъ никакой экоиомш роста, ни малейшаго стремлешя къ устранение (собственно—нн малёйшей выгоды отъ устранешя) легкихъ и сделавшихся безполезными особенностей строешя» (*). Зам1>чательп'1>йшш примерь представляютъ въ этомъ отношешн слЬпыя жпвотныя, жпву-пця въ темныхъ пещерахъ или расщелинахъ въ земле, не выходящнхъ почти вовсе на дневной свЬтъ. Но и тутъ трудно сказать пропадаютъ ли у нихъ глаза постепенно по причине неупотреблешя, пли же къ услугамъ животнаго явилась изменчивость, при которой глаза стали уменьшаться, слабее развиваться, какъ это вЬдь случается и у жпву-щихъ при свете неделимыхъ. Но тамъ, это вредное для последнпхъ изменеше, было бы полезно вследствие экономш роста, и следовательно могло бы подбираться. Что касается до растешй, то само собою разумеется, что разсматрпваемое нами начало никакого применешя иметь не можетъ, и это также можетъ служить доказательствомъ пе-важностп его значешя.
3) Соотносительная изменчивость. Въ противуположпость двумъ первыми вспомогательнымъ началами, соответственная пли соотносительная изменчивость имеетъ очень большое значеше—есть союзники очень могущественный, но, какъ и вообще могущественные -союзники, можетъ сделаться п очень опаснымъ противникомъ, если допустить его забрать слишкомъ большую волю и силу. Дело въ томъ, что эта соответственная изменчивость заключаетъ въ себе нечто совершенно чуждое и совершенно протпвуречивое всему остальному содержание Дарвинизма. Хотя вообще изменешя происходятъ и подъ в.ияшемъ внЬшнпхъ условш, но въ сущности отъ нихъ независимы. Также точно нетъ вообще и внутренней связи въ последовательности и совместности различныхъ пзмененш. Кювье выставили принципъ соответственности частей или органовъ, correlation des organes, и это понятное, неизбежное следств!е его понимашя организма, какъ осу-ществлешя закономерно действующей, въ себе самой цельной и гармонической идеи. Организмъ по этому взгляду, какъ и вообще по взгляду всей идеалистической школы, все равно, какъ бы последователи ея ни представляли себе природы верховнаго идеальнаго начала, —есть некоторыми образомъ художественное произведете, въ которомъ все должно быть гармонически слито, въ которомъ не только когда-нибудь, время отъ времени, въ той или другой частности, каюя-
(*) Прируч. живот, и возд. раст. II, стр. 328.
ГД. И.—УСТАНОВЛЕНИЕ II УЯСНЕН1Е ОСНОВЕ. НАЧАЛЪ ДАРВИН. УЧЕШЯ 167 нибудь две пли нисколько чертъ организацш могутъ оказаться между собою связанными, такъ что ни одна изъ нихъ не можетъ проявиться, не потянувъ за собою и остальныхъ,—но всегда все цельно и неразрывно, какъ бы вылитое изъ одного плавильнаго горшка въ одну целостную Форму. Поэтому Кювье и его последователи, найдя челюсть пли ногу ископаемаго животнаго, старались определить по этимъ ча-стямъ все строеше его скелета и даже одеть его мускулами и кожею,— однимъ словомъ реставрировать животное, какъ архитекторы реставрп-руютъ здашя изъ ихъ развалинъ. Конечно, такая реставращя совершается ие на основанш какпхъ-либо теоретпческихъ законовъ или общихъ Формулъ, определяющпхъ сосуществоваше такпхъ-то, а не другихъ Формъ;—нетъ, сравнительная анатошя и вообще органическая морфолопя ие достигла, да, смело можно сказать, никогда и не достпгнетъ необходимой для сего степени совершенства. Это делалось гораздо проще, посредствомъ сравнешя определяемыхъ Формъ съ систематизированными уже известными Формами, что также требуетъ и огромнаго запаса знашя и необыкновеннаго остроумия и проницательности. Особенно требовались эти качества въ необычайной степени вначале, при проложены этого новаго научнаго пути Кювье. Но темъ пе менее, самая мысль приступить къ такому труду, какъ возстановле-nie псчезнувшпхъ животныхъ Формъ по обломкамъ пхъ скелета, предполагаетъ уже веру пли убеждеше въ гармоничности организма, въ взаимной обусловленности всехъ его частей. СмЬло можно сказать, что такая идея не могла бы появиться, если бы во время создашя велпкимъ Кювье двухъ новыхъ наукъ: сравнительной анатомы и палеонтологш,—господствовалъ Дарвнновъ взглядъ на природу. Въ еамомъ деле, допустпмъ, что мы находимъ челюсть, которая по строе-шю своему подобна челюсти грызуна. Какое право имели бы мы думать, что все животное, все остальныя части его скелета былп устроены по тппу грызуновъ? Ведь легко могло бы быть, что челюсть успела уже измениться въ этомъ направлены, а остальныя части скелета сохранили еще характеръ, ну хоть напр. двуутробки, или наоборотъ, челюсть отстала въ общемъ развиты. Только по исключешю, а не по правилу, могла бы существовать между челюстью и ногами, напрп-мбръ, какая-нибудь связь, потому что они,—такъ случилось на этотъ разъ,—соответственно изменились, а могли ведь и не соответственно изменяться. Необходимо требуется лишь одно, чтобы и челюсть и все остальное были полезны для организма, и это не какъ-нибудь абсолютно, или въ очень высокой и определенной степени полезно, а только на столько, чтобы обладатель этихъ частей могъ прюбрести, пли даже
168
ДАРВИНИЗМЪ
только удержать свое мЬсто въ борьбе за существоваше; а чЬмъ определить эту мЬру илп степень полезности? Это, по сложности отноше-шй органическихъ существъ къ внешнему Mipy, и въ особенности другъ къ другу, почти непзслЬдимо. Тутъ повторился можно сказать тотъ же процессъ мысли, который заставилъ Кеплера отыскивать законы, управляюпце движешями небесныхъ тЬлъ. Онъ былъ убЬж-денъ предварительно въ ихъ закономерности и гармоничности и потому не побоялся пуститься въ страшно трудный и долпй путь (особенно при тЬхъ вспомогательныхъ средствахъ, которыя могли ему доставить математичесшя науки его времени) веруя, что онъ не будетъ безплоденъ. Но если бы Кеплеръ имелъ объ устройстве и происхожде-ши Mipoearo здашя ту напримЬръ идею, что солнечная система есть комбинащя случайностей, пзъ которой постепенно выделяется то, что менЬе устойчиво, какъ напримЬръ думаетъ Г. Дю-Прель, авторъ книги «Борьба за существоваше въ небЬ», то едва лп бы и предпринялъ свой трудъ.
Пзъ этого видно, что соответственная изменчивость не есть начало, вытекающее пзъ духа Дарвинова учешя, а некоторый принципъ, заимствованный отъ чуждаго ему м!ровоззрЬшя, доля котораго должна быть по возможности мала, никакъ не болЬе того, что неизбЬжнымъ образомъ навязывается Фактами. Что тутъ дЬлать, когда бЬлыя, да притомъ голубоглазый кошкп, оказываются всегда глухими? Значить тутъ есть внутренняя связь, по которой глухота непзмЬнно появляется совместно съ бЬлизною мЬха п голубоватостью глазъ. Собственно говоря, Дарвинова теория, въ самой внутренней сущности своей, при-знаетъ своею задачею устранение принциповъ подобныхъ соответственности частей, которую онъ и перепменовываетъ сначала въ «соответственность роста», а потомъ (въ позднЬпшихъ пздашяхъ) въ «соответственность изменчивости», какъ бы нечувствительно ослабляя значеше этого начала. Въ самомъ дЬлЬ, Фактъ, который берется объяснить Дар-вннъ, плп по крайней мЬрЬ наибольшая и важнейшая доля этого удивп-тельнаго Факта—собственно п состоитъ въ соответственности частей, какъ каждаго отдЬльнаго организма, такъ п всего органпческаго Mipa. Если признать, что это завпсптъ отъ изменчивости организмовъ, да и не отъ какой-нибудь, а именно отъ соответственной, то и объяснять собственно ничего не остается. Если процессъ заключается въ соотвЬт-ственномъ измЬнеши, то само собою разумеется, что онъ и приведетъ къ соответственному строение организмовъ и уже никакого подбора и ничего инаго не потребуется для достижешя этого результата. Но конечно и объяснешя никакого не будетъ, а будетъ тавтолопя. Дарвинъ
ГЛ. II.—УСТАН0В.1Е1ПЕ И УЯСНЕН1Е 0CH0B1I. НАЧАЛЪ ДАРВИН. УЧЕШЯ 169
конечно отлично понимали это и потому соответственной изменчивости отвелъ самый ничтожный уголокъ, при построенш здашя своей Teopin, и прибегали къ ней, когда ничего другаго дЬлать пе оставалось, и въ последнихъ издашяхъ гораздо чаще, чЬмъ въ первыхъ, маскируя ее другими словами, какъ напр. природа организма. Но, по мЬрЬ того, какъ будетъ возрастать значеше, придаваемое этой соответственной изменчивости въ ходе объяснешя явлены по Дарвиновой Teopin,—значеше самой этой Teopin должно ослабевать и близиться къ окончательному упразднение. Учеше о подборе и соответственная изменчивость суть, собственно говоря, начала несовместимыя, другъ друга исключаюпця. Поэтому на дВлЬ, въ свопхъ прпмЬрахъ, Дарвинъ старается какъ можно рЬже прибегать къ соответственной изменчивости н ничего особенно важнаго и не приписывав™ ей. Что таковъ именно взглядъ Дарвина, что онъ не относить къ этой причине круп-ныхъ чертъ строешя въ разныхъ группахъ животныхъ и растеши, видно не только пзъ общаго смысла его Teopin, но положительно имъ выражено въ нЬкоторыхъ мЬстахъ, напр.: «Существую™ пзвЬстныя особенности строешя, которыя въ обширныхъ группахъ животныхъ» (прпбавпмъ п растешй, напр. у губоцвВтныхъ съ известной неправильною Формою венчика соединено прпсутств!е четырехъ односВмян-пыхъ плоднпковъ и одного двураздЬльнаго столбпка, двухъ длпнныхъ и двухъ короткпхъ, илп только двухъ, при педорасташп, тычппокъ, четвероугольнаго стебля и противуположныхъ лпстьевъ), «всегда сопровождаю™ другъ друга. Такъ напр. своеобразная Форма желудка и зубы известной Формы суть строешя, которыя могутъ быть названы соотносительными. Но эти случаи (заметьте—случаи) не имеютъ никакой необходимой связи съ тЬмъ общимъ закономъ, который мы раз-сматриваемъ; такъ какъ намъ неизвестно, были ли связаны между собой первичныя или начальный изменешя этихъ частей» (*).
Въ другомъ месте онъ подобными же образомъ говорить: «Мы можемъ ошибочно приписать соответственной изменчивости строешя, которыя общи цЬлымъ группамъ видовъ и которыя на самомъ дЬлЬ зависятъ только отъ наследственности. Какой-либо древшй прародитель могъ прюбрЬсти естественнымъ подборомъ некоторое изменеше въ строеши, и затЬмь, после тысячъ поколешй, какой-либо другой тоже прюбрЬтаетъ совершенно независимое измене Hie, и оба эти измЬнешя, будучи переданы цЬлой группе потомковъ, съ различными образомъ
(*) Прируч. живот, и возд. раст. II, стр. 351.
170
ДАРВИНПЗМЪ
жизни, будутъ естественно принимаемы за состояния другъ съ другомъ въ какомъ-нибудь необходимом! соотношешп, (т. е. случайность признана за закономерность). Некоторый друпя соответственности по-видимому одолжены своимъ происхождешемъ тому способу, которымъ подборъ только и можетъ действовать. Напр. Альфонсъ Декандоль заметили, что крылатый семена никогда не встречаются въ плодахъ, которые не раскрываются. Я объяснилъ бы это правило возможностью для семянъ становиться постепенно окрыленными, путемъ естественнаго подбора, лишь въ томъ случае, еслп семянныя коробочки раскрываются; потому что лишь въ этомъ случае могли бы семена, несколько лучше приспособленный къ разнесешю ихъ вЬтромь,—получить преимущество передъ другими менее годными для дальняго разсЬевашя (*)».
Очевидно, Дарвинъ и не могъ признать эти и тому подобные примеры сосуществовашя признаковъ за результатъ соответственной изменчивости, не отказавшись отъ всего своего учешя, ибо въ такомъ случае появившееся изменеше, необходимо влекущее за собою другая пзмЬнешя такой первостепенной важности, было бы такъ сказать только приманкой, некоторыми соблазномъ, употребленными природою для проведешя ея гармоническихъ комбинацш. А такъ какъ въ нихъ-то вся сущность и заключается, такъ какъ они и суть то именно; что требуется объяснить, то эту приманку можно п совсемъ въ сторону отбросить, ибо дело не въ ней, а именно въ той неразрывной связи всЬхъ частей организма, которую, если разъ прпзнаемъ, то п безъ этой приманки все дело сладится. Но строго говоря оно пе объяснится пи въ томъ ни въ другомъ случае, то есть нп при этой приманке (по-лезномъ признаке), выводящей за собою какъ на буксире все это гармонически связанное целое, нп безъ нея. Прпзнавъ эту связь, мы теми самыми прямо перешли бы къ соотношение органовъ—coordination des organes, въ смыслё Кювье, какъ въ благонадежное п безмятежное пристанище. Происхождеше разнообраз!я организмовъ п пхъ целесообразность, въ особенности внутренняя, остались бы по прежнему необъяснимыми и таинственными и безъ помощи разумной идеальной причины даже совершенно немыслимыми. II такъ, явлешя, объясняемый соответственною изменчивостью, не могутъ принадлежать къ особенно важными чертами организмовъ, если Дарвпнизмъ хочетъ оставаться Дарвинизмомъ. Къ этому присоединяется еще то обстоятельство, что, какъ относительно двухъ другихъ вспомогательныхъ Факторовъ под
(") Orig. of spec. VI, р. 116 и-117.
ГЛ. И.—УСТАНОВЛЕНА П УЯСНЕНА ОСНОВН. НАЧАЛЪ ДАРВИН. УЧЕШЯ 171
бора, такъ и относительно соответственной изменчивости, практически, въ каждомъ отдельномъ случае, почти невозможно решить: «какая пзъ сопряжепныхъ частей обусловила перемену другой, илп же из-мЬнешя въ обЬихъ были вызваны одновременно какою-нибудь особою причиною (*)», въ каковомъ случае вовсе не будетъ соответственной изменчивости, а только обманчивое подоб!е ея.
Но обратимся къ нашему главному предмету, къ разъяснешю отно-шешй этого вспомогательная деятеля къ основному началу Дарвинизма—подбору. Очевидно, что признакъ появпвшшся не самостоятельно вслЬдств!е произвольной п неопределенной изменчивости, а вызванный появлешемъ другихъ призпаковъ, можетъ быть и полез-нымъ, и вреднымъ, и безразличнымъ. Если онъ полезенъ, то нЬтъ и надобности, чтобы онъ былъ вызываема другпмъ также полезнымъ, но самостоятельно появившимся характеромъ; онъ и безъ этой связи и поддержки сохранится подборомъ если появится, а не появиться ему не более причинъ, чемъ этому последнему. Если темъ не менЬе онъ на деле появился именно этимъ путемъ, то этого никоимъ образомъ распознать нельзя, да и особаго объяснешя для своего появлешя опъ не потребуетъ. СлЬдовательно, практически все равно, произошелъ лп онъ вслЬдств1е соответственной изменчивости, или пнымъ какимъ путемъ. Если напротивъ того онъ вреденъ, то долженъ погибнуть въ борьбе за существоваше, быть отмЬненъ подборомъ, и если вредъ его больше, чЬмъ польза признака его вызвавшаго, а связь между ними неразрывна, то увлечь въ свою гибель и его, такъ что самъ носитель ихъ, т. е. органическое существо, погибнетъ, если па помощь ему не подоспЬетъ вовремя изменчивость, которая, въ болЬе или менЬе близкихъ къ нему потомкахъ, устранить ихъ обоихъ вмЬстЬ. Значить и .объ этомъ случае говорить нечего. Если однако вредъ соответственно появившаяся признака меньше пользы вызвавшаго его, самобытно появившаяся; то онъ конечно будетъ продолжать существовать, но вообще шансы къ по-бЬдЬ ихъ носителя въ болЬе или менЬе значительной степени уменьшатся, и ему придется уступить болЬе счастливому сопернику изъ другаго напр. близкаго вида, занимающая тоже или близкое мЬсто въ природЬ, но въ которомъ подобной связи полезная съ вреднымъ пе существуетъ. Напр. между кошками такой видь, у которая белый цветъ шерсти, могущш быть полезнымъ зимой для безопасности отъ враговъ и для незамЬтнаго подкрадыванья къ добычЬ, хотя и влекъ
(*) Прируч. живот, и возд. раст. II, стр. 13э.
172
ДАРВПНПЗМЪ
бы за собою, положишь, безразличный голубой цвЬтъ глазъ, но не былъ бы, въ совокупности съ этимъ последними, необходимо сопряженъ съ глухотой,—побЬдилъ бы въ борьбе за существоваше белую голубоглазую и глухую разновидность нашей кошки (будь она дикая, а не домашняя) и въ томъ даже случае, если бы глухота была менЬе вредна, чемъ бЬлый цвЬтъ полезенъ. Поэтому весьма вероятно, что подобный разновидности, съ относительно вредными результатами соответственной изменчивости, не долго бы просуществовали п окончательной победы не одержали бы.
Наконецъ, черта организма, вызванная соответственною изменчивостью, можетъ быть безразлична, и это и есть та именно сфера, въ которой этотъ вспомогательный дЬятель Teopin долженъ оказывать свою помощь для объяснешя Фактовъ, иначе Teopiero иеобъясняемыхъ. «Вопросъ о соотносительной изменчивости чрезвычайно важенъ, говорить Дарвинъ, потому что мы почти неизменно находимъ, что вмЬстЬ съ этимъ (т. е. съ изменешямп, имевшими полезную цель)изменились и друпя части, безъ всякой видимой пользы отъ изменешя.......
и мы можемъ думать, что ташя изменешя произошли вслЬдств!е со-отношешя съ другими болЬе полезными измЬнешями» (*).
Если бы такихъ характеровъ было немного, если бы они составляли исключешя изъ правила и принадлежали къ числу маловажныхъ признаковъ, то конечно услуги этого союзника были бы драгоценны для подведешя подъ теор!ю Фактовъ, не поддающихся объяснешю, и въ то же время онъ былъ бы и совершенно безопасенъ для Teopin, т. е. со-хранилъ бы свое подчиненное второстепенное значеше; но за то въ противномъ случае, т. е. при многочисленности и важности Фактовъ такого рода—соответственная изменчивость, призванная на помощь для поддержашя Teopin, обратилась бы, какъ мы показалп выше, въ кювьеровское начало correlation des organes, которое, въ соеди-пенш съ нисхождешемъ однихъ видовыхъ Формъ отъ другихъ, повело бы къ Teopin закономЬрнаго развипя органическихъ Формъ, что, какъ мы впдЬли, противоречить самымъ основашямъ Дарвинова учешя и составляетъ совершенно особую теорпо, о которой буду говорить въ послЬдствш. Здесь же ограничусь повторешемъ, что соответственная изменчивость есть начало разнородное съ Дарвинизмомъ, un pis alter, къ которому можно прибегать лишь въ крайнемъ случае, отмежевавъ ему по возможности не широкш участокъ.
(*) Прир. живот, и возд. раст. П, стр. 38".
Г.1. И.—УСТАНОВЛЕНЬЕ II УЯСНЕН1Е ОСНОВП. НАЧАЛЪ ДАРВИН. УЧЕШЯ 173
По этого мало. Чуждый п въ сущности противоречивый ученпо прннципъ пе можетъ безнаказанно быть включенъ въ него, какъ нечто вспомогательное. Въ топ или въ другой области опъ выкажетъ свою несовместимость, п пли должспъ быть отброшенъ (подъ опасешемъ оставлешя значительной доли Фактовъ не объясненными), или теор!я будетъ содержать внутреннее противоречие, т. е. окажется вообще невозможною. Такое противореч1е действительно п существуетъ между соответственною изменчивостью и изменчивостью неопределенною, которая, какъ мы видели изъ собственным, положительныхъ словъ Дарвина, есть необходимая, коренная, основная черта всего его учешя. Случайность характернзуетъ собою эту последнюю и весь основанный на пакоплеши такихъ случайностей (если они почему-либо выгодны для организма) подборъ; а соответственная изменчивость предпола-гаетъ строгую закономерность. Если ни одна часть не можетъ измениться, не вызвавъ изменешй въ другихъ частяхъ, значитъ онЬ связаны внутреннимъ закономъ организма. Но въ такомъ случае ни одио измЬнеше само по себе и появиться не можетъ, никакая черта строешя не можетъ выйти изъ закономерной связи, въ которой состоитъ со всемъ оргапизмомъ, если совместно опъ весь не изменится. И далЬе, необходимо допустить, что если измеиеше одной части ведетъ къ изменена цЬлаго, то и требовашя этого целаго могутъ воспрепятствовать изменение части, т. е. другими словами, что пзмЬнешя не могутъ происходить въ нсопределенномъ смысле; что любая часть не можетъ влечь за собою всего организма по любому пути изменешй; но что эти пути всегда предписаны, предопределены общимъ строемъ организма. Вотъ лучшее Фактическое доказательство несовместимости этого начала съ общимъ духомъ теорш: Дарвинъ приводить примерь насЬ-комыхъ, личинки которыхъ живутъ въ воде, т. е. подъ совершенно другими услов!ями, чЬмъ совершенное животное, и говоритъ: «Естественный подборъ можетъ изменить и принаровить личинку насекомаго къ десятку другому (to a score) обстоятельствъ совершенно различныхъ отъ техъ, которыя имеютъ отношеше къ взрослому насекомому. Эти изменешя безъ сомнЬшя воздействуютъ, посредствомъ закона соответственности, на строение взрослаго, и вероятно—въ случае тЬхъ насЬ-комыхъ, которыя живутъ только несколько часовъ и никогда не едятъ— значительная доля пхъ строев!я есть только соответственный результатъ постепенныхъ изменешй въ строении ихъ личи-нокъ. Такъ и наоборотъ, изменешя взрослаго насЬкомаго будутъ часто в.пять (думаю, не часто, а безусловно всегда) на строеше
171
ДАРВИНИЗМЪ
лпчинокъ (*)». Я спрашиваю, какая же вероятность, чтобы пз-мЬнеше выгодное для веден!я воднаго образа жизни личинки, переданное черезъ посредство соответственности роста, ничего общаго съ полезностью не имеющей,—произвело полезность такъ сказать пророчески для совершенно иныхъ и даже противуположныхъ жизненныхъ условш? Какая вероятность, чтобы изменен!я, принаров-ленныя къ водной жизни личипокъ, отразились соответственною изменчивостью сколько нибудь удачиымъ манеромъ на насекомыхъ, живу-щихъ въ воздухе? Не все ли это равно, что черезъ сильное упражнеше въ плаванш получить способность отлично ходить по канату? Не забудемъ, что все это должно происходить при отсутствш разумнаго плана развипя. Этотъ путь могъ бы повести только къ гибели существъ, отданныхъ на произволъ изменчивости съ одной стороны неопределенной, а съ другой соответственной. Отъ этого затруднешя Дарвинъ отделывается очень легко. «Но во всйхъ случаяхъ, говоритъ онъ, естественный подборъ устроить такъ (ensure), чтобы измЬнешя, явивппяся какъ сл,Ъдств1я другихъ измененш, въ другомъ перюд'Ь жизни (прибавимъ: и въ другихъ услшяяхъ жизни) ни въ малейшей степени не были вредны, ибо если бы они сделались таковыми, то это повело бы къ уничтожение вида» (**)!!! Конечно повело бы и не могло бы не повести! Странное доказательство! Дарвинъ какъ бы говоритъ:— однако таюе виды существуютъ, значить подборъ въ состоянш это устроить. Но мы можемъ сказать съ такимъ же, или съ болыпимъ правомъ: значить не подборъ это устраиваеть! Онъ какъ бы полагаетъ, что эти неудачный, приспособлешя къ воздушной жизни черезъ изменешя выгодныя для водяной жизни, и наоборотъ, составляютъ не более какъ исключешя, которыя подбору не слишкомъ трудно устранить. Но очевидно, что это не исключеше, а общее правило. Очевидно, шансовъ на то, что изменешя отразятся соответственностью развп-пя вреднымъ образомъ на жизнь въ другихъ услов!яхъ, въ миллюны разъ больше, чемъ шансовъ на то, что они отразятся полезнымъ или даже только безразличнымъ образомъ.
(*) Darw. Orig. of spec. II Amer, ed., pag. 82. Въ VI изд., стр. 67, место это, какъ очень опасное, значительно сокращено; тамъ, сказанное о насекомыхъ, живущпхъ короткое время, выпущено. Но сущность дела все таки осталась.
(**) Darw. Orig. of spec. II ed., pag. 82. Въ VI изд. и это сокращено, но смыслъ его однако остался непзменнымъ, именно здесь сказано только: «Но во всехъ случаяхъ, естественный подборъ устроить, чтобы опи не были вредны, пбо если бы они были таковыми, видъ вымеръ бы».
ГЛ. II.—УСТАНОВЛЕНА И УЯСНЕНА ОСНОВЫ. НАЧАЛЪ ДАРВИН. УЧЕШЯ 173
ДалЬе Дарвинъ согласуете самыми легкими образомъ всЬ эти про-тиворЬч1я, заключающаяся уже не въ этомъ только частномъ случаЬ; онъ говоритъ вообще: «Естественный подборъ измЬняетъ строеше детенышей въ отношеши къ родителями п родителей въ отношены къ дЬтепышамъ» (*). Но это достигается ведь только темъ, что ради краткости допущена метафора: естественный подборъ принимается за особое деятельное начало—подборъ измпняетъ строение; тутъ какъ бы забывается, что подборъ, какъ подборъ, ничего изменить не можетъ, онъ можетъ только принять или отвергнуть предложенный ему изменешя, такъ какъ онъ только критическое, но пе творческое начало, и притомъ начало пе самостоятельное, а только сложный результатъ нЬсколькихъ другихъ (**). Изменеше детенышей произвело соответственностью роста измЬнеше въ взросломъ организме. Будетъ огромная вероятность, что оно окажется пе прнгоднымъ для него, и онъ более или менЬе постепенно и медленно долженъ гибнуть; и тоже самое относится и до незрЬлыхъ организмовъ, измЬненныхъ соответственною изменчивостью, вслЬдсппе изменешя какой-либо черты взрослаго организма, и гибель этимъ еще ускорится. Итакъ, по крайней мере всЬ тЬ организмы, различные возрасты которыхъ живутъ въ различныхъ средахъ, должны бы исчезнуть съ лица земли, вследствие взаимодЬйсшя и игры тЬхъ явлешй, которыя въ своей совокупности обусловливаюсь съ одной стороны естественный подборъ, а съ другой соответственность роста. Ибо, если пзвестныя измЬнешя необходимо слЬдуютъ за другими, совершенно независимо отъ того, полезны они или вредны сами по себе, если далее отделаться отъ нихъ невозможно, такъ какъ они влекутся другими, а этп послЬдше укрЬпляются,
(*) Darw. Orig. of spec. VI ed., p. 67.
(**) Какъ часто, п очевидно безъ памгЬрешя п вопреки смыслу, который самъ Дарвииъ прпдаетъ естественному подбору—метафорическое употреблеше этого слова сбпваетъ многихъ съ толку! НапримЬръ, разъясняя расхождеше признаковъ (И изд., стр. 105), опъ говоритъ: «Что относится къ одному животному, то будетъ относиться во все времена ко всемъ жпвотнымъ, но только ежели они изменяются, ибо иначе естественный подбора не можетъ ничего сдгълатъ». Точнее было бы сказать: ибо иначе естественный подборъ вовсе и не появляется, вовсе и не существу етъ. Дарвипъ очевидно это и им’Ьлъ въ виду; но въ ирнведенпомъ обороте заключается для недостаточно внпкающаго въ дело, какъ бы мысль, что естественный подборъ существует^ какъ нечто особое, и только не можетъ производить своего дгЬиств1я. Нетъ, его вовсе нетъ, онъ только результатъ изменчивости, наследственности и борьбы. Нетъ котораго-либо изъ этихъ условш, н£тъ и подбора. Это необходимо постоянно иметь въ виду. Когда говорятъ: подборъ стремится къ тому-то и тому, то надо всегда разлагать его на составные Факторы, п часто окажется, что некому и не къ чему стремиться.
176
ДАРВПНИЗМЪ
Фиксируются подборомъ (выгодою, доставляемою въ борьбе за существоваше) для совершенно иной среды; то что же остается несчастному существу, растягиваемому противуположными родами изменчивости, какъ не погибнуть подобно князю Игорю, привязанному Древлянами къ согнутымъ вершинамъ деревъ?
Но жизнь некоторыхъ личинокъ въ воде, а взрослыхъ насекомыхъ въ воздухе, есть только крайни случай общаго правила, что услов!я жизни выгодный для детенышей вредны для взрослыхъ, и наоборотъ; и если принаровлешя производимый естественнымъ подборомъ въ одномъ возрасте, отражаются, посредствомъ соответственной изменчивости, известнаго рода изменешями на другомъ возрасте,—то вся вероятность на той стороне, что эти последшя не будутъ для него пригодны и поведутъ къ гибели вида. Для большей ясности переведемъ это на совершенно другую категорно явлешй. Пусть издаются два журнала противуположпыхъ направлены на такихъ странныхъ усло-В1яхъ, чтобы всякая статья, присылаемая для помЬщешя въ одномъ изъ нихъ, передавалась на критику редакцш другаго, которая можетъ вычеркивать изъ нея все, что ей не по вкусу, п вставлять все, что ей нравится, п это все опять переходить на такую же критику, псправле-ше и добавлеше первой редакцш. Много ли, спрашивается, останется смысла въ этой статье и будетъ ли она когда-нибудь пригодна для печати, а если напечатается, найдетъ ли себЬ читателей (иначе, какъ для насмешки и глумлешя)—другими словами: можетъ ли такая статья получить литературную жизненность?
Все это необходимо следуетъ, если соответственной изменчивости придадпмъ тотъ смыслъ, который вытекаетъ изъ даннаго ей Дарвиномъ опреде.тешя. «Я разумею подъ этимъ выражешемъ то, что вся организащя такъ связана во время ея роста и развийя, что если случаются легюя изменешя въ любой части ея и накопляются естественнымъ подборомъ, то п друпя части изменяются» (*). Если одна часть изменяется такъ, что это изменеше можетъ накопиться подборомъ, но при этомъ необходимо влечетъ за собою изменешя во всехъ остальныхъ чертахъ строешя организма, и эти последо-вательныя, неизбежный, такъ сказать на привязи выступаюнця изменешя, должны соответствовать услов!ямъ жизни организма,—то неизбежно одно изъ двухъ: или что организмъ такъ сказать скрытно гармонически предустроенъ, такъ что выступающая наружу одна черта этого
(*) Orig. of spec. VI ed., p. 11 i.
ГЛ. IL—УСТАНОВЛЕНИЕ П УЯСНЕШЕ ОСВОВН. НАЧАЛЪ ДАРВИН. УЧЕШЯ 177
строешя выводитъ за собою ц$лую вереницу гармонически съ нею и между собою связанных* черт*, но тогда гдЬ же Дарвинизм*?—всЬ основы его испарились съ принятием* этого предположешя; пли, случайно, но необходимо вызванный и никакою разумною связью между собою не соединенныя черты строенia должны находиться, въ неизмеримо болыпомъ числй случаевъ, съ нею и между собою въ противореча; и органпзмъ долженъ олицетворить намъ Крыловскш возъ, въ который запряжены щука, ракъ и лебедь.
Не знаю, сознательно или безсознательпо,—но это противореч!е въ теорш чувствовалось однако некоторыми, по крайней мере, изъ последователей Дарвина, и определение имъ данное, опять таки не знаю, намеренно или случайно, было изменено. Такъ напр. г. Тпмирязевъ следующим* образомъ видоизменяет* Дарвиново опредЬлеше: «Наконец*, благодаря одному свойству органических* существ*, которое Дарвинъ называет* соотпошеигемъ развитья, отбор* можетъ иногда упрочивать п так!я свойства, которыя не приносят* даже косвенной пользы организму. Сущность этого закона заключается въ томъ, что между некоторыми частями организма, между отдельными органами существует* какая-то скрытая связь, всл4дств1е которой пзугЬ-неше одной части сопровождается пзм1шешямп другой; причина этой связи, въ большей частп случаевъ, для насъ темна, по темъ не менее самый Фактъ не подлежитъ сомнЪшю» (*). Легко усмотреть, что оба эти опредЬлешя Дарвиново и г. Тимирязева разнятся другъ отъ друга совершенно: чтЬ у перваго является действительно нЪюимъ законом*, обусловливающим* собою организмы, то становится у другаго неважною частностью, неопределенным* наблюдешемъ, которыя онъ лишь напрасно называет* законом*. Въ самом* деле, что же это за законъ, который гласит*: ипкоторыя, но неизвестно кашя, части организмовъ 'или вЬрнЬе черты строешя) влекутъ за совой иногда, но
(*) Тнмир. Чарльзъ Дарвинъ и его учете. II изд., стр. 128.
ЗдЪсь кстати замечу, что г. Тпмирязевъ считаетъ бол!е правильпымъ переводить слово selection отбором! нежели подбором!. Если принимать во впимаше процессъ, происходящШ по мн!шю Дарвина въ природ! и названный пмъ natural selection, то г. Тпмирязевъ будетъ правъ. Но вЬдь это уже переносное значеше этого термина и по моему мн!шю перенесенное совершенно ошибочно, такъ какъ я думаю, что въ природ! ки подбора пп отбора п!тъ. Какъ бы-то пибыло, надо избрать для обозиачен!я природного процесса тотъ термппъ.коцмъ обозначается тппическш процессъ, коему опъ уподобляется, къ коему онъ (справедливо илп п!тъ) приравнивается. Но этотъ прототнпъ, selection, въ настоящемъ зпачеши слова есть конечно подборъ, а не отборъ, ибо и сам-цовъ и самокъ другъ къ другу подбираютъ.
12
178
ДАРВШШЗМЪ
неизвестно когда, некоторые измененгя, но неизвестно как!я, въ некоторыхъ другихъ, и опять таки неизвестно въ какпхъ частяхъ или чертах» организма?
Оставляя въ стороне это неправильное прпменеше слова законъ, несомненно, что опредЬлеше, даваемое соответственной изменчивости г. Тимирязевыми, гораздо сообразнее съ духомъ теорш, чемъ опреде-леше самого Дарвина. Въ сущности п онъ такъ его понимаетъ, какъ его последователь; но счелъ нужными и возможными выразиться такъ сказать болЬе научно. Но при этомъ последпемъ определен! п является у насъ другое недоумЬше. Читатели припомпятъ, какъ осуж-даетъ Дарвипъ техъ естествоиспытателей, которые вздумали отличить отъ обыкновенныхъ видовъ такъ называемые естественные виды. Они полагаетъ, что прпдетъ день, когда это будетъ выставляемо какъ любопытный примВри слепоты предвзятых» мненШ. По неужели того же самаго упрека п по топ же самой причине пе заслужпваетъ и это разде-'леше появлешя признаковъ: въ одномъ случае по неопределенной изменчивости, прпчемъ опп накопляются и упрочиваются подборомъ ^вследст1Йе пхъ выгодности въ борьбе за существоваше}, а въ другомъ по соответственной изменчивости совершенно безотносительно къ пхъ пользе, вреду пли безразлично, а только по какой-то необходимой пхъ связп съ некоторыми пзъ признаковъ перваго разряда? Скажутъ, что первые именно и отличаются своею пользою для организма, а вторые отсутств!емъ ея, и что для недающагося иными образомъ объяснешя этихъ пос.г1>днпхъ придумана соответственная изменчивость, такъ сказать съ отчаяшя,—съ этими я не спорю. По какое же есть основаше утверждать, что этою связью могутъ быть вызваны на свети Божш только безразличные п въ некоторой слабой степени вредные признаки, по иикакъ пе полезные? Еслп же могутъ быть вызваны по связп п этп послЬдше, то въ какомъ количестве, какой важности и какъ пхъ отличить отъ пропешедшпхъ не по этой связп, а прямо и просто по неопределенной изменчивости? Ведь еслп пхъ будетъ очень много и они могутъ быть очень важными, то, какъ я уже заметили, устраняется и вся надобность въ подборе. Во всякомъ же случае, еслп на все этп вопросы теор!я ответить пе можетъ, то она п вообще но можетъ класть неопределенную изменчивость и подборъ въ фундамента всего возводпмаго ею здашя, пбо не знаетъ, что собственно ей прпнадлежптъ, а что соответственной изменчивости. Ведь роли легко могутъ перемениться, и основашемъ органическаго здашя, прп такой неизвестности, можетъ стать соответственная изменчивость, т. е. прп такомъ возрастапш ея размеровъ п значешя—само Кювьеровское соггё-
ГЛ. II.—УСТАНОВЛЕНА. П УЯСНЕН1Е ОСПОВП. НАЧАЛЪ ДАРВИН. УЧЕН1Я 179
lalion des organes; неопределенная же изменчивость (следовательно и подборъ) получить значеше служебное, не второстепенное, а какое нибудь десяти пли двадцатпетепенпое, т. с. то значеше, наконецъ, въ которомъ её никто нс отказываетъ, то, по которому ей предоставляется, вместе съ внешними в.пяшямп, производить индивидуальный особенности п разновидности отклонения отъ впдовыхъ тпповъ. Такими образомъ, и при смягченпомъ определены соответственной изменчивости теор1я ничего не вынгрываетъ.
Изъ всего этого следуетъ, что соответственная изменчивость есть Ахиллесова пята Teopin, что чемъ менее она къ пей прпбегаегь, темъ для нея лучше, что можетъ быть еще было бы лучше и вовсе къ neii пе пробегать, а сознаться, что такое-то и такое-то явлеше для пея, па настоящей по крайней мЬре ступени ея развппя, необъяснимо. На это тЬмъ скорЬе можно бы было согласиться, что и прп ея помощи многое остается все таки необъяснимыми. Во всякомъ случае, какой ужъ это союзники, въ которомъ таптся самый коварный и самый опасный враги?
Общгй характеръ Дарвинова учешя.
Мы изложили съ безиристраспемъ, въ надлежащей полноте и въ снстематичсскомъ порядке, все главный положешя Дарвинова учешя, весь тотъ процессъ, которыми, по мпЬпйо знаменптаго апг.йпскаго ученаго, произошли всЬ разнообразный Формы органическаго Mipa отъ паппростейшихъ одноячейныхъ организмовъ до человека включительно, и кроме того старались съ возможною строгостью определить свойства и долю учаспя каждаго изъ прпнимаемыхъ имъ главныхъ и вспомога-тельныхъ началъ, илп Факторозъ, въ произведена! этого результата. Теперь мы можемъ следовательно уже определить общш характеръ этого учешя.
Съ одной стороны оно поражаотъ насъ своею рацюнальноетыо и простотой, ибо стремятся решить свою громадную задачу, не прибегая ни къ какими особымъ силами, спещальпо придуманнымъ для даннаго случая, ни къ какими гипотетическими деятелями. Лейель старается объяснить всЬ геологпчесшя явлешя теми самыми процессами, которые и теперь деятельны на земномъ шарЬ, измЬпяютъ незаметными и пеощутительнымъ образомъ впдъ земной поверхности, производятъ повыя наслоешя, размываютъ старый, поднимаютъ и опускаютъ почву, обращаютъ дно морское въ части материковъ и острововъ, и части суши покрывании соленою илп пресною водою; онъ даже пе считаетъ нуж-12’
180
ДАРВИНИЗМЪ
пымъ прибегать къ усиленно напряженности этихъ процсссовъ въ былыя времена. • Такъ точно п Дарвинъ, любящш сравнивать свое учеше съ Лейелевымъ, ничего другаго пе требуетъ для своей несравненно обширнейшей, сложнейшей и труднейшей задачи, какъ тЬхъ же обыкновенныхъ началъ, явлешй, Фактовъ и процессовъ: индивидуальной изменчивости, наследственной передачи и жизненной борьбы, которые ежедневно происходят передъ нашими глазами и едва обращаютъ на себя ваше внимаше. Знаменитый Французом й хпмпкъ и фнзюлогъ, врачъ, революцюнеръ и сощалпстъ Распапль (*) еще въ начале тридца-тыхъ годовъ говорилъ, въ своей Physiologic vegetale, что, подобно Архимеду, сказавшему: «дайте мне точку опоры, и я переверну зпръ», физюлогъ долженъ мочь сказать: дайте мнЬ организованную ячейку и я возвращу вамъ весь органическш м!ръ (donnez moi uno vdsicule organist el je vous rendrai le monde organist tout entier). разумея это въ Физюлогическомъ смысле, и конечно самъ этой задачи не выполнилъ. Дарвинъ невидимому могъ бы сказать съ большимъ правомъ, въ смысле морфологическомъ: «дайте мне простейшее живое существо, и я возвращу вамъ весь органическш м!ръ, и прошедшш, и настоящш, со всЬмъ его невообразим ымъ разнообраз!емъ и изумительною внутреннею и внешнею целесообразностью». Этою-то простотой и ращональностью Дарвинъ и привлекъ въ значительной степени на свою сторону такое огромное число последователей, какъ между учеными, такъ и между образованною публикою вообще.
Въ этомъ отношеши можно даже сказать, что rcopin его пмЬегь преимущество (если только это преимущество) передъ большею частью нашихъ Физпческихъ теорш, каковы: теор!я тяготЬшя, теория волненш эоира, атомистическая теор!я, все—учешя отчасти мистпчесшя, въ основанш которыхъ лежатъ предположена, недоказуемый пепосред-
(*) Интересно заметить, что этотъ странный, безпокойный, но безъ сомнйшя чрезвычайно даровитый человЪкъ выражалъ и доказывала какъ позволяло тогдашнее со-CTOanie паукъ, въ двадцатыхъ, тридцатыхъ и въ первой половипЪ сороковыхъ годовъ, мн’Ьн1я, считавпняся тогда непозволительными ересями, но которыя въ посл'Ьдствш были приняты, какъ научпыя истины, утвержденпыя преимущественно Лнбихомъ, Шванномъ, Пастёромъ и другими. Такъ напр. онъ утверждалъ и доказывалъ, въ своихъ «Cbimie organique, Physiologic vegetale et Histoire naturelie de la sante et de la ma-ladie chez l’homme,les animaux et les vegetaux», что всЪ растешя и жпвотпыя состоять пзъ пузырьковъ пли замкнутыхъ ячеекъ, какъ ихъ теперь пазываютъ; что неорганическая вещества, извлекаемый изъ почвы, пм1>ютъ первостепенное значеше для органпз-мовъ, что бЪдковпнныя вещества у животныхъ п растепш тождественны, что болезни какъ животныхъ, такъ и растеши главн^йше производятся растительными и животными паразитами, и свойствами ихъ объяснялъ передачу и распространеше разныхъ заразъ и эпидемш, что длярЬшешя вопросовъ Физюлогпческоп хпмш надо перепости лабораторпо на предметный столикъ микроскопа.
ГЛ. II.—УСТАНОВЛЕНА И УЯСНЕНА ОСНОВЕ. НАЧАЛЪ ДАРВИН. УЧЕШЯ 181
ственнымъ наблюдешемъ и даже по сущности своей вовсе ему непод-лежапця: движете планетъ, падете т4лъ объясняются особеннымъ таинствепнымъ свойствомъ матер]"п — притяженгемъ (въ чемъ Лейб-пицъ и Картез1анцы упрекали Ньютона); явлешя свЬта—гшютетичес-кимъ эоиромъ; соедпнешя веществъ въ определенной иропорцш— существовашемъ абсолютно простыхъ неделимыхъ частицъ матерш, атомовъ. Дарвиново же учеше пн къ чему подобному не прпбЬгаетъ. Но зато Физическая теорш объясняютъ все подлежапця имъ явлешя причинно, каузально и прп томъ механически, на что Дарвпнизмъ даже п не покушается. Фундаментальное начало его—изменчивость, ни въ общемъ, пп въ отдельномъ какомъ-лпбо случае, не выводится пзъ какой бы-то пп было причины. Если п говорится о прпчинахъ изменчивости, то только съ той общей точки зрен!я, по которой мы говоримъ, что пЬтъ действ1я безъ причины; ио образъ действтя всехъ этихъ внЬшнихъ и внутреннихъ, посредствепныхъ и пепосредственныхъ, определенным и неопределенныхъ причипъ остался столь же непзвЬстнымъ после Дарвина, какъ и до пего. Собственно говоря, имъ дано только пазваше причипъ. Впрочемъ считаю нужными оговориться, что изъ этого я пп малейшаго упрека теорш пе делаю, по прпчинамъ, которыя будутъ изложены въ своемъ месте. Тоже самое относится п къ наследственности (теорпо пангенезиса я оставлю пока въ стороне). Центръ тяжести теорш и не лежптъ вовсе въ прпчинахъ, производящихъ разнообрази1 органическихъ Формъ, ибо Формы эти объусловливаются и определяются вовсе не причинами ихъ производящими, а тЬмъ, достигаютъ ли оне или петъ целей, совершенно вне этихъ причини лежащихъ, совершенно отъ нихъ независимыхъ и даже ни въ какой связи съ ними не состоящих!.. Правда, цели эти не суть напередъ установленный, но тЬмъ не менее оне определяютъ собою весь характеръ п все свойства органическихъ существъ.
Почему, спросите вы, такое-то животное, напр. жирафа имеетъ такую Форму, такое внутреннее строеше, такой цвЬтъ и т. д.? Потому, ответить вамъ теор1я, что место занимаемое жирафою въ природе определилось безжалостнымъ уничтожешемъ всехъ изменешй, которыя ему ие соответствовали и сохранешемъ ныне существующихъ, какъ единственныхъ оказавшихся къ ними прилаженными. Если накопецъ некоторый свойства жпраФЫ не прямо этимъ путемъ установились, то были унаследованы отъ предковъ, а у предковъ именно такимъ же путемъ были определены. Въ прпчинахъ же, производившпхъ изме-пешя, такого определешя ни въ малейшемъ количестве не заключалось.
Следовательно Дарвинова теор!я, въ противоположность вышеупо-мянутымъ Физическийъ теор!ямъ, есть теор!я телеологическая, а не каузальная, чтб опять таки я вовсе ей въ упреки не ставлю, а просто
182
ДАРВПНПЗМЪ
устанавливаю, какъ Фактъ. Но какпмъ же образомъ достигаются эти цели, или правильнее, какпмъ образомъ этп цЬли определяют!, обусловливают! органпчестя Формы? Ответь на этотъ вопросъ характеризует! собою другую сторону Дарвинова учешя, ту, которую мпопо склонны принимать, и я въ томъ числе, за оборотную сторону медалп.
Съ этой другой стороны столь же несомненно, что характеристическими чертами Дарвинова учешя должно признать сл'Ьдуюпця свойства: 1) Случайность, 2) Отсутствгс всякого творческого начала и зампну его исключительно началось критическимъ п 3) Мозаичность. Вотъ этими-то тремя путями, а пе другими какими, не механическою необходимостью, какъ утверждаютъ некоторые, определяется и обусловливается, всегда внешпимъ образомъ, характеръ каждой определенной Формы п все разнообраз!е органическаго Mipa въ цЬломъ п въ частяхъ.
1) Случайность, какъ основная характеристическая черта Дарвинова учешя.
Чтобы убедиться въ справедливости, прпппсываемаго мною Дар-вннову ученпо свойства, необходимо прежде всего определить, что такое случайность? Для этого я ничего лучшаго пе могу сделать, какъ привести следующее место пзъ статьи Бэра о цЬляхъ въ процессах! прпроды, где это понята установлено С! такою ясностью, что ничего лучшаго пе оставляет! желать. «Невинная случайность также пе должна существовать (см. Введете, стр. 17,место, цптуемое изъ Геккеля). Хотя я это уже часто читалъ, но никогда пе могъ попять, пли скорее, иначе себе объяснял!. Если я прохожу мимо дома и съ крышп падаетъ черепица, то для меня это ведь все таки случайность, упадетъ ли она мне на голову, или кь мопмъ ногам!. Для черепицы падете конечно не случайность, а необходимость, лишилась ли опа своего прпкреплешя, плп имела какую-нибудь другую прпчпну къ падешю; но для нея также случайность, что я какь разь вь это самое время прохожу внизу, если только она не была брошена вь меня съ намерением!. Случайность есть вообще—чтобы попытаться дать ей Философское определеше—совершеше, совпадающее съ другимъ совершешемъ (Gescheheu), съ которымъ оно не состоптъ въ причинной связи. Случайности следовательно будутъ не совсемъ-то редко случаться въ природе, т. е. совпадешя двухъ процессовъ, не имеющихъ одной и той же причинной связи. Совершенно отдельных! случайностей конечно не можетъ быть, и это просто мыслительная лень, если мы называем! случайностью какое-нибудь явлеше, коего обусловливающую причину мы не тотчасъ усматриваем!. Для самого себя ничто не можетъ быть случайностью, но только для чего-нибудь посторонняго. Можетъ ли изъ случайностей, плп соедпнешя случайностей произойти что-нибудь разум-
Г.1. II.—УСТАНОВЛЕНА U УЯСШЕШЕ ОСНОВЕ. ПАЧАДЪ ДАРВИН. УЧЕШЯ 183
нос?—это другой вопросъ, па который я долженъ отвечать отрицательно, а этотъ вопросъ п составляетъ настоящее ядро нашего спора» (*).
После этого, очень простаго п убЬдптельнаго, разъяснен!/!, не можетъ быть сомнЬшя, что случайность действительно существует., не смотря на всеобщее господство необходимости. Однако п протпвъ такого опред4лешя случайности можно возразить, и действительно возражаютъ, что съ точки зрЬнтя единства общей причины всего быт! я (монизма), какая бы она впрочемъ ни была, всЬ явлешя находятся въ общей связи, хотя бы и очень отдаленной. Но, такъ какъ нп впдЬть этой связи, пи тЬмъ менЬе провести ее въ отдЬльныхъ случаяхъ абсолютно невозможно, то п возражеше это есть въ сущности пе болЬе. какъ общее мЬсто. Но это было бы такъ сказать только практпческпмъ опровержешемъ сдЬлапнаго возражешя, оспованнаго па детерминизм!;. МнЬ кажется, что можно провести его и теоретически, то есть показать, что п прп строгой необходимости все такп будетъ мЬсто случайности и мЬсто весьма обширное, — что эти пошгпя пе исключают другъ друга. Въ матер!альпомъ порядкЬ вещей, если какое-нибудь явлеше произошло, то, хотя бы оно состояло въ совпадеши двухъ явлешй, общей прпчппы невидимому пе пмЬющихъ, — оно должно было произойти необходимо, но необходимо единственно только при томъ без-конечномъ рядЬ явлешй, который ему въ действительности предшествовали. Пусть изменится, пли будетъ отсутствовать въ этомъ рядЬ любое какое-нибудь явлеше, плп прибавится какое-либо новое; то его уже не произойдет. Такое явлеше—не смотря па его необходимость— назову я случайными. Если же напротивъ того, одно или нЬсколько пзъ предшествовавшпхъ обусловливающпхъ явлешй пмЬюгь такое преобладаше, что прп пзмЬнешп, отсутствш пли зам'ЬнЬ многихъ пзъ нихъ, результатъ, пе смотря па это, все таки произойдет; то тогда только, можно, пе играя словами, назвать его необходимыми. Напр. въ жпзнп человЬка могутъ измениться всЬ условш п обстоятельства, отъ самаго момента его рождешя; по опъ все такп смерти не пзбЬжптъ. Точно также около какой-нибудь внЬтропической мЬстностп сЬвернаго полушартя могутъ подняться и съ сЬвера, и съ юга, п съ востока, и съ запада цЬлыя альпы, или вмЬсто материка образоваться моря; сама местность можетъ подняться пли опуститься и климат ея черезъ это измениться до чрезвычайности: но все таки лЬтомъ въ полЬ будетъ въ ней теплее, чЬмъ зимой въ январЬ; на отношешя же между длиной дня и ночи всЬ эти перемЬны и вовсе никакого в.пяшя пмЬть не будутъ. Мнопя перемЬпы могутъ случиться
I.) Baer. Stud, aus dein Geb. der Naturw. II Th. S. 70, 71.
184
ДАРВИНИЗМЪ
въ солнечной систем!; Юпитеръ можетъ лопнуть и распасться на астероиды или превратиться въ метеорическую пыль, — земля по прежнему будетъ вращаться около солнца; во временахъ года, въ длин! сутокъ никакого изменешя не произойдетъ. ТакЬя явлешя мы можемъ по праву называть необходимыми. Но совершенно другое при падеши кирпича на голову прохожему. Случись одно измененье въ непрерывной цЬпи предшествовавшихъ явлешй п этого совпадешя уже не будетъ. Оно необходимо лпшь при безконечно длинномъ ряде явлешй, не находящихся въ определенной зависимости другъ отъ друга, и пзъ которыхъ каждое имеетъ одинаковое значеше и силу для ироизведешя нзвЬстнаго результата. Этотъ результатъ есть последнее звено безконечно длинной цепи, но н!тъ необходимой для сего последовательности звеньевъ—она для всякаго явлешя, называема™ нами случайнымъ, бываетъ всякЬй разъ иная, ничто не заставляетъ ее повторяться. Въ пекоторомъ смысле отношенье между случайными явленьями и явленьями необходимыми можно сравнить съ отношенЬемъ между числами первыми между собою и числами, имеющими общихъ множителей. Общими между первыми суть только составляющЬя ихъ единицы. ЯвленЬя случайный суть явлешя ничего общаго между собою не имЬющЬя, явленЬя песократимыя, т.акъ сказать первыя между собою, не подлежащЬя никакому общему закону и потому необходимый лишь при абсолютпомъ тождестве последовательности всехъ явленЬй, съ самаго ихъ начала, при ряд Ь совершенно особомъ для каждой случайности. Если бы всЬ явленЬя были случайными, хотя бы и необходимыми, то есть не безпричинными, мы получили бы абсолютный хаосъ,—абсолютный безпорядокъ. И въ хаосЬ положенье частей относительно другъ друга и последовательность явленЬй — если угодно — необходимы. Но есть же разница между хаосомъ и космо-сомъ, и разница эта состоитъ въ томъ, что въ хаос! всякая часть до послбднихъ границъ дЬленЬя, всякое явленЬе абсолютно равны между собою по силе, значенью и влЬянЬю ихъ какъ причинъ. ВсякЬй рядъ явленЬй есть поэтому особый, не повторяющЬйся, вполне самостоятельный, т. е. случайный; въ космосе же все Ьерархпческп соподчинено. Два случайно совпадающЬя между собою явленЬя состоять между собою въ такомъ же отношенья, какъ два луча, исходящЬе отъ звезды, не имеющей параллакса, и падающЬе на различный точки земли. Они сходятся въ одну точку и следовательно образуютъ собою некоторый уголъ, но мы все таки не можемъ принимать эти лучи иначе, какъ за параллельные. Тутъ это конечно зависитъ отъ недостаточности нашихъ измЬрительпыхъ средствъ; но еслибы звезда находилась отъ насъ действительно на безконечномъ разстоянЬп, то лучи были бы и въ самомъ деле строго параллельными. Но безконечные ряды причинъ,
ГЛ. II.—УСТАНОВЛЕН»: ц УЯСНЕН1Е ОСНОВН. НАЧАЛЪ ДАРВИН. УЧЕШЯ 185
обусловливающее совпадете двухъ явлешй, в$дь п действительно могутъ сходиться только на безконечномъ разстояши, въ концЬ безко-нечнаго преемственнаго ряда ихъ, а потому мы имЬемъ полное право не практически только, но и теоретически считать ихъ другъ отъ друга независимыми, то есть абсолютно случайными, несмотря на необходимость каждаго изъ нихъ, и это при еамомъ строгомъ детерминизм!;.
Еслп мы стасуемъ колоду картъ, то расположеше этпхъ картъ послЬ тасовки все называютъ случайнымъ, хотя расположеше ихъ относительно другъ друга зависитъ отъ первоначальнаго пхъ расположения до тасовки, отъ различш въ мускульныхъ сокращешяхъ тасующихъ рукъ, отъ числа тасовашй п конечно также отъ несовершенно одинаковой толщины отдЬльныхъ картъ и неодинаковой ихъ гладкости; но еслп бы эту последнюю категор!ю причинъ, которая есть особая для каждой карты, и устранить, то расположеше пхъ после тасовкп все таки осталось бы случайнымъ. Между тЬмъ можно сказать, что, при дапныхъ услов!яхъ предшествовавшаго расположена и тасовкп, всякая карта заняла свое место относительно другихъ по строгой необходпмоетп; но необходимость эта объемлетъ собою только именно этотъ одинъ случай и ничего бол be. Карты расположены случайно пе только по отношение расположешя другихъ картъ между собою, но и по разлп'ию места, которое она сама запимаетъ каждый разъ въ глубине колоды, и потому нельзя пе видеть разлшпя между расположешями картъ вслЬдств!е тасовки и расположешя ихъ по какому-либо предварительному плану, гдй необходимость распространяется на весь разрядъ явлешй, т. е. въ настоящемъ случае на расположеше картъ. Какъ же примирить эту очевидную случайность съ одной стороны и столь же очевидную необходимость съ другой? МнЬ кажется очень просто:—тЬмъ что случайность п необходимость вовсе пе противоположный другъ другу попяпя, точно также какъ не протпвуположпы необходимость и целесообразность (что доказывается Бэромъ въ топ же статье). Необходимости противоположна свобода, самопроизвольность; случайности же противуположна закономерность, которая можетъ проявляться, какъ возвращеше явлешй, или во времени по болЬе или менЬе простому или сложному типу перюда, или въ пространстве по болЬе илп менЬе сложному типу порядка, системы, или по обоимъ типамъ совместно. Такимъ образомъ характеристикою случайности было бы отсутств!е всякой пертодичности во времени и въ пространстве.
Теперь, если будемъ разематривать съ этой точки зрЬшя явлешя н собыпя природы, то найдемъ, что большинство ихъ представляютъ смЬшеюе въ различной пропорцш закономерности п случайности.
186
ДАРВПНПЗМЪ
Напр. возьмемъ падете снЬжннокъ во время мятелп. Въ тЬхъ путяхъ, которые оппсываютъ отдЬльныя снЬжинкп, мы напдемъ ту закономерность, что всЬ ohL направлены сверху внвзъ п наклонены (хотя . и подъ разными углами) въ сторону, куда дуеть вЬтеръ. Во всемъ остальномъ опЬ безъ сомнЬшя окажутся безъ всякаго порядка, какъ въ одновременному такъ п въ послЬдовательномь пхъ расположены относительно другъ друга п въ Фигуре тЬхъ лппш, по которыми онй пролетаютъ. Следовательно случайность будетъ имЬть очень большое, даже преобладающее значеше въ падешп спЬжппокъ. Ио въ расположены плапетъ солнечной системы, въ пхъ движении, въ возвращении дня п ночи, временъ года, царствуетъ почти абсолютная закономерность; доля случайностей если пе совершенно, то почти доведена до нуля. Я говорю почти, потому что можно собе вообразить, что среда, въ которой движутся планеты, какою бы редкою мы себЬ её нп представляли, все же можетъ иметь нисколько различную плотность въ разныхъ точкахъ пространства, можетъ быть различно сгущена, въ ней могутъ происходить различные токи, какъ напр. въ жидкости, въ которой таетъ соль плп сахаръ, хотя бы п неизмеримо слабые. II этп разлшпя могутъ быть первоначальными, пли происходящими отъ безчпслепнаго множества причинъ, впЬшнпхъ для самой солнечной системы и . пе представлять никакой правильности, никакого порядка п системы въ своемъ расположены, однимъ словомъ никакого перюда въ пространстве и времени. Черезъ это, движете планетъ необходимо должно бы сдЬлаться пе абсолютно равномерными п въ какое-нибудь данное время, папр. въ часъ, въ сутки, пробегать пе вполне съ тою скоростью, которую бы пмъ предписывали второй Кепплеровъ законъ, а на какую-нибудь триллюппую илп квадрпллюнпую долю секунды быстрЬе плп тише. На противополож-номъ конце ряда, определяемаго смЬшешемъ закономерности и случайности, можно поставить расположеше картъ въ тасуемой ко-лодЬ. ЗдЬсь почти абсолютная случайность и доля закономерности почти доведена до нуля. Опять таки говорю почти, потому что если бы два человека стали огромное число разъ стасовывать двЬ колоды, съ первоначально одинаковыми расположешемъ картъ (въ томъ напр., какъ онЬ лежать въ запечатанныхъ колодахъ), и после всякаго стасо-вашя записывалось расположеше картъ; то не совсЬмъ невероятно, что получился бы какой-нпбудь чрезвычайно слабо намеченный тппъ въ расположены картъ каждаго пзъ тасовальщиковъ, при разборе мпл.поновъ отдЬльныхъ случаевъ тасовашя. И это должно бы зависеть отъ несколько отлпчной методы, несколько различнаго такъ сказать ритма въ тасованы. Еще вероятнее, что если бы первоначальное рас-
Г.1. И.—УСТАИ0В.1Е1ПЕ II УЯСНЕШЕ 0CU0B1I. ПАЧАДЪ ДАРВИН. УЧЕШЯ 1S7 положеше картъ было различное въ двухъ колодахъ, то это первоначальное расположеше очень долго давало бы себя нисколько чувствовать.
ПрпмЬнпмъ теперь сказанное нами къ происхождений оргаппчес-кпхъ Формъ путемъ Дарвинизма. Пзъ его определения изменчивости,, непременно, какъ мы видели, неопределенной, явствуетъ, что индивидуальный пзмепетя, пзъ которыхъ слагаются всЬ болЬе крупный (впдовыя, родовыя пир.) разлпч!я, не могутъ считаться закономерными, не смотря па необходимость каждаго пзъ нихъ—п следовательно суть ничто иное какъ случайности, по крайней мЬре въ чрезвычайно преобладающей степени. Съ другой стороны, п тЬ внЬшшя услов5я неорга-ппческаго п органпческаго Mipa, приспособлешемъ, прппаровлешемъ, прплажпвашемъ къ которымъ определяется пхъ сохранеше или уппчто-жешс, п въ первомъ случае пхъ накоплеше, также въ значительной степепп случайны, хотя пе въ такой степени, какъ сами пзмЬпешя. В г> особенпостп мнопя изъ псорганпческпхъ условш, иапр. клпматъ, закономерны п въ своей последовательности п въ своемъ пространственном ь расположены. Но для пасъ не важно, если бы п всЬ они были безпри-мкно закономерны. Поэтому, въ прплажпвашп, применены почти вполне случайныхъ изменены къ отчасти случайными внешними усло-в!ямъ, проявляется уже во всей сплЬ сугубая случайность въ томъ смысле, какъ ее прпнпмаетъ Бэръ, ибо опп пе связаны между собой общею причинною связью, такъ какъ вЬдь вп'Ьшшя услов!я суть только поводы, а не причины изменчивости. Отговорка, что ведь въ копцЬ концовъ все завпептъ отъ единой общей причины, не имЬетъ никакого значешя, потому что чемъ отдаленнее причинная связь—а она отдалена во всякомъ случае на неизеледимое и неизмеримое разстояше— тЬмъ слабее должно быть B.iianie ея, и на деле, въ действительности, доводится до пуля, плп, если угодно, до безконечно малой величины, точно также какъ въ паденin черепицы па голову прохожего.
Въ сущности такъ собственно понпмаетъ самъ Дарвпиъ свое учеше; а это пока и составляетъ для меня все, что я желалъ показать. «Прямое действ!е условш существовашя, ведетъ лп оно къ определеннымъплп неопределенными результатамъ, совершенно отлично отъ посл Ьдствш естественнаго подбора, потому что естественный подборъ зависитъ отъ пере-жпвашя, прп различпыхъ и сложныхъ обСтоятельствахъ, наиболее прн-способленныхъ особей, но не импетъ никакою соотношения съ первоначальною причиною какого-либо измпненгл въ строенги» (*), т. е. будетъ все таки случайностью по определений Бэра, хотя бы сами изменешя не только были необходимы, но даже п закономерны. Еще гораздо
(") Прпруч. жав. и возд. раст. II, стр. 29”.
188
ДАРВВННЗМЪ
яснЬе и определеннее выражаетъ эту же мысль Дарвинъ въ слЬдую-щемъ месте: «Я говорилъ о подборе, какъ о главномъ дЬятелЬ, но его дЬйств1я безусловно зависать отъ того, что мы, въ пашемъ невежестве, называемъ произвольною пли случайною изменчивостью. Заставимъ архитектора построить здаше изъ пеобтесанныхъ камней, скатившихся съ обрыва. Форма каждаго обломка можетъ быть названа случайною; однако же она была определена силою тяжести, свойствомъ скалы и покатости обрыва» (это, какъ мы виделп, не находится вовсе въ противоположности съ случайностью, которая вовсе не синонимъ безпри-чпппости)—«nponcinecTBiff и обстоятельства, которыя все зависать отъ естественныхъ закоповъ, хотя и нптъ никакого соотношетя между этими законами и ирьлью, для которой эти камни употребляются архи тектором о » (въ этомъ всей дело). «Равнымиобразомъизменешя каждаго существа определяются неизменными законами; но это не импетъ никакого отношенья съ живымъ строетемъ, которое медленно созидается посредствомъ подбора, какъ естественного, такъ и искусственнаго» (*).
Признаетъ ли после этого Дарвинъ случайность основашемъ своего учешя, пли нетъ? Очевидно, что онъ не только не отвер-гаетъ случайности вообще, какъ Геккель, но и поиимаетъ её точно также, какъ Бэръ. Но напрасно онъ изменеше каждаго существа признаетъ результатомъ изменчивости—случайной только понашему невп-жеству; она осталась бы случайной и при еамомъ полномъ и глубо-комъ знаши причпнъ (виешнпхъ и внутреннпхъ) его пропзводящихъ, до техъ поръ пока самъ Дарвинъ или его последователи считали бы возможными основывать па ней свою теорпо. Перестань она быть случайною, то сделалась бы определенною и закономерною, т. е. вступила бы въ те предначертанные пути оросительпыхъ потоковъ, о которыхъ говоритъ Аза Грей и которыхъ Дарвинъ не хочетъ признать. Случайна изменчивость не вследств!е нашего невежества, а совершенно отъ него независимо, вследств!е требовашй и определешй самой теорш. Перестань она быть случайною, какъ опять таки замЬчаетъ самъ Дарвинъ въ томъ же месте, где возражаетъ Аза Грею, упразднилась бы вся надобность въ сугубо-случайномъ подборе. Всякая Форма зависела бы тогда отъ хода закономерной изменчивости, какъ напр. прп образовали цыпленка изъ зародыша—какъ бы впрочемъ медленно и постепенно эта изменчивость ни действовала. Она, эта закономерная изменчивость, а не борьба за существоваше, не подборъ— определяла бы происхождеше, строеше и целесообразность существъ.
Г) Прируч. живот, п возд. раст. II, стр. 270.
ГЛ. И.— УСТАНОВЛЕНА И УЯСНЕНА ОСЙОВН. НАЧАЛЪ ДАРВИН. УЧЕШЯ 189
По какъ бы тамъ пи было, для утверждешя Факта, что Дарвинъ самъ считаетъ свое учеше основаннымъ на случайности, для насъ съ избытком!» достаточно модчеркнутыхъ слови въ нашпхъ выппскахъ. особенно въ последней.
2) Отсутствге творческого начала и замена ею исключительно началомъ критическимъ.
Подъ творческимъ началомъ, какъ въ обшпрпомь смыслЬ, когда мы относпмъ его къ деятельности верховпаго идеальнаго начала въ природе, (какъ бы мы впрочемъ его себ!» пи представляли, хотя бы и подъ видомъ Гартмановскаго безсозпательнаго), такъ и въ болЬе тЬсномъ, когда мы относпмъ его кт> научной, художественной плп промышленной деятельности человека,—нельзя разуметь ничего инаго, какъ явно илп скрыто разумной деятельности, согласующей части съ цЬлымъ и цЬ-лое съ частями и съ внЬшними услов!ями творпмаго, пли производима™. Но въ Дарвиновомь ученш вся сумма свойствъ органпзмовъ (за псключешемъ жизненности первобытной ячейки) скопилась пзъ мелкихъ индивидуальныхъ измЬнешй; измЬнешя же эти предполагаются всяческими: и полезными, и вредными, п безразличными, пи съ чЬмъ не-соображепнымп, не имеющими никакого отношешя къ происходящему пзъ пихъ результату и не следующими сами по себЬ никакой закономерности, ибо изменчивость неопределенна. Вся разумность, целесообразность, проявляющаяся въ организмахъ, приписывается исключительно подбору. «Если бы нашему архитектору, продолжаети сравнение Дарвинъ, удалось построить благородное здаше, употребляя грубые обломки..............мы бы восхищались его пскусствомъ еще болЬе,
чЬмъ если бы онъ употребилъ камни, нарочно отесанные для этой цЬлп. Тоже можно сказать о подборе, будетъ ли онъ примЬняемъ человЬкомъ плп природою. Потому что, хотя изменчивость необходимо нужна» (ибо доставляетъ матер!алъ, который — пе забудемъ — печати разумности, а слЬдовательпо и творчества на себе пе носить, подобно грубыми и случайными обломкамъ камня), «ио когда мы глядимина какой-нибудь ви высшей степени сложный и превосходно приспособленный орга-пизми, важность изменчивости переходить на совершенно второстепенное место, въ сравнении съ подборомъ; такими же образомн, какь Форма каждаго обломка, употреблениаго нашими вымышленными зодчими, маловажна сравнительно си его искусствоми» (*)•
Не очевидно ли, что вся разумность результата, Дарвпномн прп-
(*) Прир. живот, и возд. раст. II, стр. 2’0—271.
190
ДАРВЦНПЗМЬ
зиаваемаго п всегда съ особепнымъ усерд!емъ выставляемаго—полагается въ подборе, который что же, какъ пе критическое начало, отвергающее съ ппмъ несогласное, и принимающее ему соответственное? А критерхумъ этой соответственности, этого соглаыя, заключается въ прп-наровленпостп къ впешнпмъ услов!ямъ. Я говорю, подборъ—начало исключительно критическое, потому что онъ ровно ничего самъ по себе сделать не можетъ, не можетъ пп изменить, нп прибавить, пп убавить ни юты. Все делаегъ неразумная п случайная изменчивость, подборъ же можетъ только отвергать, или принимать ему предлагаемое. Апалопя съ архитекторомъ и обломками свалившихся съ утеса камней хороша, по пе проведена до конца. Надобно, чтобы архптекторъ могъ безъ малейшей притёски, а при помощи одной лпшь критики, т.е. отбрасывашемъ кеподходящпхъ обломковъ, такъ приладить остальные другъ къ другу, чтобы пе оставалось въ возводимыхъ имъ сгйпахъ, шпицахъ, сводахъ, карнизахъ, пплястрахъ, колонпахъ и пр. пп пустотъ внутри, пп выдающихся снаружи реберъ, угловъ, пп вдающихся впадппъ, потому что ведь па скрепляющей цемептъ и па сглаживающую штукатурку тутъ раз-счптывать нельзя. Откуда бы имъ въ еамомъ де.гевзяться?Еслпэто возможно, то я скажу: да, творчество есть лишнее требоваше; во всемъ п всегда можно,еслп только времени хватить, обойтисьоднойкритикой. Но замЬтпмъ, что архптекторъ не только но можетъ обтесывать или притесывать обломковъ, опъ пе можетъ даже п отыскивать подходящихъ, а долженъ довольствоваться тЬмъ, что ему, безъ ого ведома, предлагается, въ пастоящемъ случае лпшь тЬмъ, что скатывается къ его погамъ.
3) Мозаичность.
Эта последняя характеристическая черта вытекаете необходимо изъ двухъ предыдущих!» и пзъ требований постепенной изменчивости. Какъ я уже говорилк, пп одно органическое существо пе вылито цЬлпкомъ нзь одной массы въ полную п цельную Форму, какъ статуя, а сложено пзъ кусочковъ, которые даже нельзя пришлифовывать другъ къ другу, какъ это делается съ мозаикой. Все что допускается — это посто-лепная замена одппхъ кусочковъ другими. Только этимъ мозаичная Фигура медленно совершенствуется и пе только достпгаетъ накопецъ высокой, изумительной степени законченности п художественности, ио п во все время своего образовашя должна всегда быть и закончепою и относительно совершенною. Что это не напраслина мною возводимая, и даже не мой личный, болЬе или мепЬе верный, выводъ пзъ моего понимашя Дарвинова учешя, а его собственное представлеше о происхождении органическихъ существъ, это опять докажу выписками:
ГЛ. II.—УСТАИ0В.1ЕШЕ U УЯСНЕШЕ OCIIOBII. НАЧАЛЪ ДАРВИН. УЧЕШЯ 191
«Я закончу эту главу пЬсколькпмп замЬчашямп объ одномъ важ-номъ предмете» (значить это нс вскользь сделанное замЬчаше). «У животныхъ, подобпыхъ жпраФЬ, у которыхъ все стросше превосходно приспособлено для пзвЬстныхъ целей, всЬ части тела, какъ по-лагаютъ, должны были измениться одновременно; а это, говорили мпопе, едва лп допускается началомъ естественнаго подбора........
Безъ сомшЬшя, если бы шея животнаго вдругъ сильно удлипиплась, то одновременно съ этимъ и передшя ноги и спина его должны бы были укрепиться п измениться; по нельзя отрицать, что шея, или голова, или язык», или переднее члены животнаю могли удлиннитъся въ весьма незначительной степени, безъ всякого соотвгътствующаго из-мпненгя въ остальных» частях» тпла-» (значить п соответственная изменчивость тутъ роли нс играла); «а во время засухи жпвотпыя, слегка пзмЬпеипыя такпмъ образомъ, имели бы легкое преимущество и поддерживали бы свое существоваше дольше, имея возможность объедать более высошя ветви. Жизнь пли смерть особи обусловливалась бы ежедневною разницею въ песколькихъ глоткахъ. Всл-едспме иовтореюя тЬхъ же причппъ, и всл'Ьдств1е случайныхъ скрещпванш между пережившими животными, появилось бы наконецъ некоторое приближеше, сначала медленное, колеблющееся, къ превосходно приспособленному строение жирафы» (*). Этотъ примЬръ Дарвппъ подтверждаетъ тЬмъ, какъ по его мпЬшю произошел!» коротколицып турмапъ путемъ пскусственпаго подбора: «въ этомъ случае, говорить онъ, мы знаемъ, что неопытные заводчики принуждены обращать внп-xianie на одинъ пунктъ послть другого, и не должны пытаться улучшить заразъ все строеше» (*'*). И еще: «если бы мы могли проследить длинным рядъ предковъ первостатейной борзой собаки, до ея дпкаго волкоиодобнаго прародителя, то увпдЬлп бы безкопечное число самыхъ пезаметпыхъ ступеней то въ одномъ признаки, то въ другомъ, ведущпхъ къ ея настоящему совершенному тппу» (•***).
Подобное же разеуждеше прилагаем» Дарвппъ къ образованно Ирландского торФяпаго оленя, во пзбЬжаше необходимости прибегнуть къ помощи соответственной изменчивости, и не придать ей слишкомъ большого, какъ мы видели опаспаго для теорш, значешя. «Гербертъ Спепсеръ замЬчаетъ, что когда Ирлапдскш олень прюбрЬлъ своп чудовищные рога, вЬсомъ болЬе чЬмъ въ сто Фунтовъ, то явилась пеобхо-
(*) Прпруч. жпвот. п возд. раст. II, стр. 510 п 211.
(**) Тамъ же, II, стр. 211.
(***) Тамъ же, 11, стр. 211.
192
ДАРВПНПЗМЪ
дикость въ многочисленныхъ соотносительныхъ измЬнешяхъ» (необходимость положимъ явилась, но кто же пмЬетъ обязанность ей удовлетворять? Дарвинъ по крайней мЬрЬ очень хорошо понимаетъ, что нвкто); «а именно понадобились: утолщенный черепъ, чтобы поддерживать рога, усиленные шейные позвонки для поддержки шеи, н могучая ноги и голени, и всЬ эти части должны быть снабжены подходящими мускулами, кровеносными сосудами и нервами. Какпмъ же образомъ могли быть прюбрЬтены всЬ эти превосходно координированный измЬнешя въ строенш? Я придерживаюсь того мнЬшя, что огромные рога у самцовъ оленя образовались постепенно п медленно вслЬд-cTBie половаго подбора, т. е. вслЬдств!е того, что лучше вооруженные самцы побеждали хуже вооруженныхъ и оставляли наибольшее число потомковъ. Ио я не вижу необходимости, чтобы все части тела изменялись одновременно. Каждый олень представляетъ индивидуальным различ!я, и тЬ изъ животныхъ той же области, которыя храбрее осталь-ныхъ илп пмЬютъ более тяжелые рога, пли болЬе крЬшйя шеи, плп вообще сильнее другихъ, захватываю™ себЬ наибольшее число самокъ, и слЬдовательно оставляю™ наибольшее число потомковъ. Этп потомки наследую™ въ большой пли меньшей степени эти самыя качества, п иногда скрещиваются между собой плп съ другими особями, изменяющимися такимъ же благопр!ятнымъ образомъ; а изъ ихъ потомковъ, лучше одаренные въ какомъ бы-то нп было отношеши, продолжаю™ размножаться. ДЬло идетъ такимъ образомъ все совершенствуясь то въ одномъ, то въ другомъ направлены, пока не достигнетъ превосходно координированиям строешя самца оленя». И затЬмъ,'сославшись, подобно тому какъ для жира®ъ на коротколицыхъ турмановъ, па примерь ломовыхъ и скаковыхъ лошадей въ виде объяснешя, продолжав™: «Если бы мы могли обозреть разомъ весь рядъ промежуточныхъ Формъ между однимъ пзъ нашпхъ теперешнихъ животныхъ (лошадей) и ого раннимъ пеусовершепствованпымъ прародителемъ, то увидели бы огромное число животныхъ, каждое поколете которыхъ не было бы одинаково улучшено по своему строешю, но которыя представляли бы некоторое усовершенствованге иногда въ одномъ пункте, иногда въ другомъ, въ общей же сложности постоянно бы приближались къ при-знакамъ нашей теперешней породы скаковыхъ и ломовыхъ лошадей, которыя такъ превосходно приспособлены, въ одномъ случае для быстроты, въ другомъ для перевозки тяжестей» (*).
Г) Прируч. жввотн. и воздал, раст. П, стр. 363 и 366.
Г.1. II.— УСТАНОВЛЕНА П УЯСНЕНА OCHOBII. НАЧАЛЪ ДАРВИН. УЧЕШЯ. 193
Мозаика это, пли нЬтъ?
Подобно тому какъ случайность тЬсно связана съ требовашемъ неопределенности изменчивости, такъ точно мозаичность взгляда тесно связана съ требовашемъ постепенности изменчивости. Поэтому сверхъ лрпчпнъ уже указанныхъ, по которымъ постепенность изменчивости составляетъ необходимое услов1е процесса образовашя новыхъ органп-ческихъ Формъ по Дарвпнову учешю, я могу указать и еще на одну, которая будетъ памъ теперь вполне понятна. Въ еамомъ д1гЬ, постепенность изменчивости, проявляющаяся въ пндивидуальныхъ от.тшпяхъ, необходима для его теорш, не только какъ объяснеше целесообразности, что было показано выше, но и для самой возможности существовашя образующихся видовъ; ибо только эта' постепенность даетъ возможность животному пли растепно (въ особенности первому, какъ более объединенному, концентрированному существу), претерпевшему какое-либо изменеше, ждать необходима™ изменешя въ другомъ органе, въ другой части своего тела, или другаго инстинкта въ направлены, ведущемъ къ достижешю известной цели — именно цели, состоящей въ доставлены организму возможности занять новое, или лучше наполнить старое место въ природе. Особенно необходимо это въ томъ случае, когда дЬлу не помогаетъ соответственная изменчивость. Въ еамомъ деле, что пришлось бы делать Ирландскому оленю съ его сто-фунтовыми рогами, еелп-бы они появились вдругъ, внезапно самопроизвольною изменчивостью, безъ соответственна™ укрЬплешя черепа, шеи, спины и ногъ; или жирафе съ вдругъ удлинившеюся шеею, безъ соответствующаго изменешя другихъ частей организма?— Ничего более, какъ гибнуть, ибо эти одностороншя изменешя стали бы уже вредными уклонешями отъ типа — уродливостями. Къ соответственной изменчивости прибегать нельзя, ибо опасно — куда девается подборъ, а съ нимъ и вся Teopia, которая, какъ мы уже говорили, заменилась бы тогда принципомъ Кювье п въ соединены съ Teopiero нисхождешя, т. е. происхождешя видовъ отъ предшествовавшпхъ Формъ, какою-либо теор!ею закономерна™ развийя, какъ мы это уже видели. Поэтому, хотя Дарвинъ и не упустилъ изъ виду и более крупныхъ скачковъ, такъ называемыхъ самопропзвольныхъ внезаппыхъ изменены, но не могъ предоставить имъ сколько-нибудь значительной роли въ процессе образовашя органическихъ Формъ.
Соединеше этихъ трехъ характерпстическихъ свойствъ Дарвинова учешя метко и остроумно, хотя и саркастически, выставлено Бэромъ 13
19 £ ДАРВПППЗЧЪ
въ его статье, появившейся въ Аугсбургской Всеобщей газета (*). «Туманно возникаетъ во мнЬ воспоминаше, что я уже однажды чпталъ или слышалъ о стремленш достигнуть п'Ьлесообразпаго, даже глубоко-мы'слеппаго, посредствомъ устранешя непригоднаго» (т. е. одной критикой)—«происходящая) посредствомъ случайной изменчивости» (случайность). «Между тЬмь какъ я стараюсь перетянуть это темное вос-помипаше черезъ порогъ сознашя, возстаетъ оно передо мною, какъ живое! Одинъ философъ Лагадскоп академш, исходя изъ совершенно вЬрпой мысли, что вся доступная человеку мудрость можетъ вЬдь быть выражена только словами, наппсалъ на кубпкахъ всЬ слова своего языка, во всЬхъ ихъ грамматическихъ Формахъ» (мозаичность) «пизо-бр!;лъ машину, которая пе только переворачивала все эти со всЬхъ сторопъ исписанные кубики, но еще вдвигала ихъ въ ряды. После каждаго поворота машины, прочитывались слова, и если три илп четыре изъ нихъ представляли вместе какой-нибудь смыслъ, такая последовательность словъ записывалась, чтобы такимъ путемъ достигнуть всевозможной мудрости, которая вЬдь- только словами и можетъ быть выражена. Устранение взаимно не прплажпвающагося шло и тамъ чисто механически, по безконечно скорЬе, чЬмъ въ борьбе за существоваше. Чего же достигли тамъ съ течешемъ времени? Къ сожалЬшю объ этомъ не имЬемъ мы св'ЬдЪтй. Единственный историкъ Лагадскоп академш есть Лемуэль Гулливеръ въ своихъ путешеств!яхъ къ отдален-нымъ народамъ, а именно въ своемъ третьемъ путешествш. Въ бытность его тамъ, наполнили уже несколько ФО.паптовъ отдельными пред-ложешями, но желали, въ интересахъ публики и ея просвЬщешя, построить и привести въ движете, па казенный счетъ, еще 500 такихъ машинъ! Долго считали повествователя шутникомъ......; но теперь
предстоять необходимость признать, что философъ этотъ былъ глубо-кимъ мыслителемъ, который предвидели тр!умФы, празднуемые современною наукою».
Изъ изложенныхъ мною недостатков!) теорш по одному взгляду, достоинствъ по другому, вообще же несомнЬнпыхъ свойствъ ея, оказывается, что напрасно прпчисляютъ ее къ числу leopiii развитая — Teopiii эволюцюнныхъ. Подъ развипемъ разумеется рядъ пзмЬпенш, необходимо одно изъ другаго проистекающихъ, какъ бы въ силу определеннаго, постояннаго закона, хотя бы въ сущности мы этой необхо
(*) Baer. Zum Streit fiber den Darwinisnjus, отдельный оттискъ изъ Augsburger All-gemeiner Zeitung, 1873 г. стр. G.
ГЛ. И.—УСТАНОВЛЕНА П УЯСНЕН1Е OCHOBH. НАЧАЛЪ ДАРВИН. УЧЕШЯ 195
димости п не понимали, какъ на дкгЬ действительно почти никогда и ие понимаемъ, а заключаемъ о ней лпшь пзъ постоянства повторена ряда. Такъ развивается бабочка пзъ куколки, куколка пзъ гусеницы и вообще всяшп органически! индивидуумъ изъ зародыша. Но ничего подобнаго у Дарвина нЬтъ. У него вместо развитая по некоторому закону— пакоплеше случайныхъ мелкихъ изменен!!! подъ вл!яшемъ не внутренней, а внешней причины, отвергающей одни и принимающей друпя.
Но не заслуживаю ли я, при моемъ изложенш учешя, упрека въ непоследовательности самому себе? Намереше, прямо мною выраженное, состояло въ определен!!! въ настоящей главе характерпстиче-скихъ чертъ Дарвинова учешя, а я вместо этого вдался въ его критику—могутъ сказать тЬ, которые въ случайности, отсутствш творчества и замене его критикою и въ мозаичности усмотрятъ осуждеше теорш. II съ моей точки зр1>н1я — это осуждеше, но такой упрекъ едва ли возможенъ со стороны считающихъ себя убежденными въ истине Дарвинизма и вместе понимающихъ сущность его. Я полагаю, что всяки! добросовестный, понимающи! дЬло Дарвинистъ, и безъ моего указашя, очень хорошо зналъДчто таковы именно характеристп-ческ!я черты прпнятаго имъ учешя; по крайней мбрЬ я доказалъ, не случайно выхваченными обмолвками, а длинными связными выписками вполне обдуманныхъ разсуждешп, что таково мнЬте самого Дарвина о своемъ учепш. А еслп это такъ, то значить можно оставаться Дарвп-пистомъ, не отрицая этихъ свойствъ теорш, не видя въ нихъ непременно печати ложности. Съ моей стороны это только развит! е той дилеммы математпческихъ пешекъ, о которой я упоминалъ во Введешп. Не могутъ ли въ еамомъ дЬле Дарвинисты отвечать: философсшя требо-вашя закономерности (въ противоположность случайности), явной или скрытой разумности творчества (въ противоположность исключительно критическаго начала) и цельности (въ противоположность мозаичности) могутъ быть не более, какъ привычными, предвзятымъ мнешемъ, пред-разеудкомъ, въ виду того, что задача решена, не смотря на полное ихъ отвержеше? Не могутъ ли они сказать: смотрите, вотъ Факты и наше ихъ объяснеше? Въ последствии, когда вы перейдете къ разсмотрЬтю выводовъ п примЬненш теорш, вы увидите множество Фактовъ, получа-ющихъ свое объяснеше все изъ техъ же простыхъ, всемъ обычныхъ и знакомыхъ, ежедневно передъ нашими глазами совершающихся явлешй: постоянной, неопределенной, безграничной изменчивости, наследственности и борьбы за существоваше. Въ такой предполагаемой речи была бы правда одна неверность: безграничной изменчивости нп еже-13*
196
ДАРВПНПЗМЪ
дневпо, ни ежегодно, ни даже ежетысячелйтне ни передъ чьими глазами не совершалось, но действительно только ея одной. Но какое же имеется основаше, могли бы они продолжать, полагать ей пределы, говорить: доселе, по не далее? Разве, не смотря на эти антиФилосоФ-ск!я, по мнешю многихъ, характеристичесшя черты нашего учешя, мы не сдержали слова, не возвратили вамъ органическаго Mipa со всемъ его разнообраз!емъ прошедшимъ, настоящимъ и безъ сомиешя буду-щимъ, исходя изъ дапнаго намъ простейшаго, одноячейнаго организма, одареннаго жизненностью? Въ виду такого рода возражешй, чтобы выпутаться изъ дилеммы, мне ничего не остается, не смотря на то, что фплософсюя аксюмы на моей стороне, какъ приступить къ раз-смотрбшю вопроса: действительно ли задача решена п вЬрно ли ея ре-nieEie? — къ чему теперь и перехожу. Прежде всего я долженъ проверить все, до спхъ поръ подробно нзло женныя и, могу сказать, съ тщательностью установленныя и другъ отъ друга отграниченный, начала Дарвинова учешя, чтб составить обширный предметъ пяти сле-дующихъ главъ.
ГЛАВА III.
КРИТИКА ОСНОВАМИ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ.
Распространен выводом,, получеппыхъ пзъ паблюдепШ надъ домашними животными п растеп1ями, па организмы дикой природы.
Заключения отъ изменчивости домашппхъ оргапизмовъ къ таковой же у дпкпхъ.
1) Сильная степень изменчивости—прирожденное свойство домашнихъ организ-иовъ.—Для животныхъ необходимы для одомашнен 1я способность размножаться въ домашнемъ состоянш и способность приручаться, какъ предварительный услов'ш.— Слабая изменчивость некоторыхъ впдовъ зависать отъ пхъ прирождеппыхъ свойствъ, а пе отъ характера подбора.—Гусь.—Павлпнъ.—Фазаны.—Аргусъ.— Попугаи.—Для растешй изменчивость составляетъ необходимое предварительное условие для выбора и еще более для укоренегпя ихъ въ культуре.—Кпзилъ и черешня.—Груша п крымская рябппа.—Способность выносить разные климаты.—
2) J’caoBia одичаШя.—Невозможность отличить мнопя одичавнпя культурный растешя отъ действительно дпкихъ—опровергаетъ Дарвина.—Корспкапскш олень.— Сбивчивость поняты Дарвина объ услов!яхъ одпчашя и неосновательность его тре-бовашй.—Разборъ гппотетическаго примера капусты.—Приписывая возвращеше къ дикому типу виЬшппмъ вл’1яп1ямъ, онъ противоречить своему положенно о певозвращепш старыхъ Формъ.—Золотыя рыбкп.—Общ’ге выводы объ одпчанш.
3) Появлен1е полезныхъ измЪнеп1п у дикпхъ организмовъ по аналопи съ появлеи1емъ таковыхъ у домашппхъ, — У домашнихъ норму изменчивости даютъ большею частью не вкусы любителей, а паоборотъ случаюпцяся изменешя определяютъ этп вкусы.—Въ случаяхъ полезвыхъ изменешй определенная норма достигалась прямымъ вл1яшемъ культуры.
4) Превосходство результатовъ естественна™ подбора надъ результатами искусственна™. — Неосновательность прпводимыхъ въ пользу этого доводовъ. — Большая продолжительность времени,—едппственпое преимущество, могущее быть прпзнанымъ на стороне природы. — Время само по себе ничего пе производить. — Сравпеше съ лоттереей, съ машиной и съ армией.—Окончательные выводы.
Въ двухъ предыдущихъ главахъ я изложилъ основан! я Дарвп-пова учешя и установилъ взаимный отношешя между главными его Факторами. Этп основашя группируются самымъ естествеп-нымъ образомъ въ четыре категорш доводовъ, последовательно комбинирующихся въ логическое построеше этого учешя: Во-пер-выхъ изъ наблюдешй надъ домашними животными и возделанными растешями выводится, что изменен! я постепенныя, неопределен-
198
ДАРВИНИЗМ!
ныя и неограниченный (до известной степени), передаваемый наследственностью, сортируемый и накопляемый пскусственнымъ подборомъ,—производят! ташя различи въ Формахъ, которыя, если бы были встречены въ природе, считались бы различ!ями не только видовыми, но иногда даже родовыми. Во-вторыхъ доказывается, что имеется полное право выводы, полученные изъ этихъ наблю-денш, распространять и на организмы, живуюпце на лоне вольной природы. Въ-третьихъ, что действительно не только пропсходятъ п существуют въ природе изменешя аналогическая съ темп, которыя представляютъ намъ домашшя животный и растешя, но что характеръ этихъ. изменений, этихъ различай таковъ, что приводить къ заключешю, что виды образовались въ природе тЬмъ же точно путемъ, которымъ образовались и образуются разновидности, что эти последшя суть следовательно начпнаюпцеся виды. Наконецъ въ-четвертыхъ, что всЬ эти изменешя дикихъ животныхъ и растен1й, какого бы ни было объема и значешя, т. е. степени (разновидностямя, видовыя, родовыя, отрядовыя и т. п.), происходят! вполне аналогическим! путемъ съ происходящими въ домашнихъ животныхъ и растешяхъ, т. е. также путемъ подбора, который проявляется во всеобщем! Факте борьбы за существоваше.
Но критическая поверка этих! четырехъ разрядов! доказательств!, въ этомъ ихъ естественном! порядке, была бы однакоже на деле неудобна; ибо изменчивость, наследственность п подборъ какъ у домашнихъ, такъ и у дикихъ животныхъ и растешй, во пзбЬжаше напрасных! иовторешп, а главное во избежите переры-вовъ въ ходе идей,—гораздо лучше излагать въ непосредственной последовательности одно за другимъ; а потому, принявъ за доказанное все. выводы Дарвина относительно первыхъ (т. е. одомашненныхъ организмовъ), сначала приступим! кь поверке того, допустимо ли п въ какой мере, распространеше этихъ выводовъ и на вторые (т. е. дише организмы), т. е. къ поверкЬ второй и третьей категорш доводов!, а за тЬм! уже перейдем! къ первой и четвертой.
На доказательства правильности заключешй отъ изменчивости домашнихъ организмовъ къ таковой же у дикихъ Дарвинъ не особенно напираетъ, вероятно предоставляя себе развипе пхъ въ одномъ пзъ будущих! своих! сочинешй, подобно тому, какъ сделалъ это относительно изменчивости, наследственной передачи, гибридацш и подбора домашнихъ организмовъ, но къ сожалешю не успелъ исполнить этого; тЬмъ не менее онъ очевидно сознаетъ необходи
Г.1. Hl.—КРИТИКА 0СН0ВАН1Й ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
199
мость пополнить этотъ пробЬлъ и вкратце дЬлаетъ это. Эти доказательства слЬдуюпця:
1) Сильная степень изменчивости, замечаемая у домашнихъ животныхъ и растеши, не составляетъ какой-либо особенности видовъ, подпавшпхъ подъ зависимость человека, а есть общее, хотя и въ различной степени присущее всемъ впдамъ вообще свойство, совершенно независимо отъ пхъ прирученности пли дикости.
2) Одичаше домашнихъ животныхъ и pacTeniii не ведетъ къ возвращешю пхъ къ первоначальному типу, отъ котораго приру-чеше п возделывайте пхъ отклонило, что необходимо должно бы случаться, еслп бы этотъ типи обладалъ особенною устойчивостью, какъ бы упругостью, въ сущности не побеждаемою тЬми неестественными ycjOBiflMii, въ которыя видъ былъ поставленъ, п которая должна бы воспрянуть, съ удалешемъ, не допускавшпхъ до сего, препятствие
3) Если между пзмЬнешями домашнихъ животныхъ и растешй часто встречаются полезный для человека, то было бы весьма необычайно, еслп бы у дикихъ организмовъ не случалось отъ времени до времени изменешй, полезныхъ для нихъ сампхъ.
4) Если накоплешемъ изменешй домашнихъ организмовъ слабыми усил1ямп человека достигаются результаты столь поразительные, то какпхъ нельзя ожидать результатовъ отъ могущественной деятельности природы въ томъ же еамомъ отношении?
Все эти положешя надо намъ проверить.
1) Особенно сильная степень изменчивости составляла ли прирожденное свойство одомашнепныхъ животныхъ и pacmeniU, обусловившее ихъ приручете? — Вотъ собственный выражешя Дарвина относительно этого пункта. «Часто утверждалось, что человЬкъ избрали для одомашнешя животныхъ п растешя, имЬющихъ необыкновенно сильныя прирожденный стремлешя изменяться и противостоять различными климатами. Я не оспариваю, что способности эти придали много цены большей части нашихъ домашнихъ произве-дешй; но какими образомъ могъ дикш человеки знать, когда онъ впервые приручали животное, будетъ ли оно изменяться въ после-дующихъ поколешяхъ и будетъ ли выдерживать чуждые ему климаты? Разве слабая изменчивость осла или гуся и малая способность севернаго оленя выдерживать тепло, или верблюда холоди, предотвратили ихъ одомашиеше? Я не могу сомневаться, что если бы друг!я животныя и растешя, въ одинаковомъ числе съ тепереш-
200
ДАРВПНПЗМЪ
ними нашими одамашненными видами, и прппадлежапця одинаково различнымъ климатами и странами, были бы взяты изъ ихъ природнаго состояшя п если бы можно было ихъ заставить размножаться одинаковое число поколпнШ подъ влгятемъ одомаитетя, они изменились бы въ общемъ среднемъ результате столько же, сколько изменились и прародительсше виды нашихъ домашнихъ породъ» (*). -Ту же мысль выражаетъ Дарвинъ по другому случаю въ другомъ своемъ сочинешп: «Припомнивъ, что каждое растете было возделано вначале, потому что его находили полезными для человека, а изменешя его происходили позднее, и часто даже гораздо позднее, мы увидимъ невозможность объяснить наибольшее разнообраз!е въ изменепныхъ частяхъ предположен!емъ, что уже первоначально выбирались виды, одаренные склонностью изменяться какими-нибудь особенными образомъ.................Отсюда мы мо-
жемъ заключить, что прп помощи продолжптельнаго подбора мы могли бы получить отъ каждаго растен!я породы, также различа-юпряся другъ отъ друга по какому угодно признаку, какъ оне различаются теперь по темъ частями, за которыя растете это ценится п возделывается» (**).
Дело это не такъ легко и просто решается, какъ представлялось Дарвину. Чтобы основательно разобрать этотъ вопросъ, мы должны разсматривать отдельно поводы къ первоначальному одомаш-нешю растенш и животныхъ. Мы увидимъ, что поводы эти, въ разсматриваемомъ нами отношенш, очень различны, хотя общш для техъ п другихъ и самый первый поводи конечно заключается въ томъ, чтобы животное пли растете было полезно. Но прп приручешп жпвотнаго въ самомъ же начале вопросъ объ изменчивости его ставится па ту же доску, на тотъ же уровень, какъ и сама полезность его. Я разумею: 1) ту изменчивость въ его природныхъ нравахъ, которая, въ непосредственно лп приручаемомъ индивидууме (напр. слонъ), илп въ его потомстве, позволяетъ ему привыкнуть къ человеку, жить въ тесномъ съ ними общенш; 2) ту, которая допускаетъ животное свободно размножаться въ домашнемъ состоянш. Не имей животное этихъ двухъ свойствъ, илп по крайней мере не представь оно, въ очень скоромъ времени, благопр!ятныхъ изменешй въ этомъ направлеши, то, сколько бы ни было оно полезно, приручеше вида становится невозможпымъ, а следовательно невозможна бу-
(’) Darw. Orig. of spec. VI, p. 13.
(*') Дарв. Прируч. живот, и возд. раст. II, стр. 239.
ГЛ. III.—КРИТИКА 0СН0ВАН1Й ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
201
детъ п вея та изменчивость Формъ, которая является уже его результатов. А такъ какъ отсутств!е способности изменяться именно въ этомъ направлен»! во многихъ случаяхъ несомненно, что сейчасъ докажемъ многими примерами, то вообще выводъ изъ изменчивости домашнихъ животныхъ о таковой же дикихъ совершенно иеиравиленъ; ибо очевидно, что наибольшую изменчивость представить те виды, которые уже были первоначально одарены способностью къ изменчивости въ особенно сильной степени по двумъ означенными направлешямъ ея. Поэтому включать уело-Bie, подчеркнутое въ первой выписке, по законами логики, Дарвинъ не им4лъ никакого права, пбо это составляетъ уже предрЬшеше вопроса и всему его доказательству прпдаетъ следующую ничего пе доказывающую Форму: что если бы друпя животныя въ одпнаковомъ числе и пр...................были бы
взяты изъ прпродпаго состояшя и были бы въ одинаковой степени изменчивы съ теми, которыя действительно были взяты, то въ общемъ и среднемъ результатахъ они изменились бы столько же, сколько изменились прародительсюе виды этихъ по-следппхъ. Это пе болЬе какъ тавтолопя, въ которую мы имЬемъ полнейшее право обратить Дарвиново разсуждеше, потому что изменчивость въ означеппыхъ направлешяхъ есть необходимое предварительное условие всякой другой изменчивости въ домашнемъ состоянш.
Сомневаться въ томъ, что нЬкоторыя животныя способны размножаться въ домашнемъ состоянш, а друпя неспособны — нЬтъ никакой возможности, и Фактъ этотъ принимается самимъ Дарвп-номъ, какъ въ своемъ месте было указано, напр. относительно хищ-ныхъ млекопитающихъ и хпщпыхъ птицъ п относительно слона, который хотя и домашнее животное въ Пндш, а въ прежшя времена былъ и въ Африке, но въ домашнемъ состоянш не размножается, и видъ остается не прпрученпымъ, хотя отдельные индивидуумы вида и приручаются. Сообразно этому, въ домашнемъ слоне пзмЬнен1й, расъ, породъ и не наблюдается, да и быть ихъ не можетъ.
Но и въ другомъ отпошенш, т. е. по способности привыкать къ человеку, даже я при существоваши способности размножаться въ домашнемъ состоянш, животныя весьма различны. Такъ, никашя уси.пя человЬка пе могли доселе обратить Фазана въ настоящую домашнюю птицу, хотя онъ и принадлежать къ куриному семейству вообще легко приручаемому, и хотя всЬ виды Фазановъ со вклю-чешемъ обыкновенна™ Фазана (Phasianus Colchicus), и качествомъ
202
ДАРВПНПЗМЪ
мяса, и въ особенности красотою далеко превосходить прародительский видъ нашихъ куръ Gallus Bankiva. Все, чего могли достигнуть столктшя, а можетъ быть и тысячелетия усил1я, ограничилось ткмъ, что Фазаны живутъ въ паркахъ, т. е. въ огороженныхъ рощахъ п лЬсахъ съ весьма разнообразною растительностью, которыхъ они не стремятся, да и съ трудомъ могутъ покинуть, потому что и въ при-родномъ состояиш рЬдко и дурно летаютъ. Если за это считать Фазана домашнею птицею, то съ такимъ же правомъ можно бы считать домашними п разные виды оленей, содержимыхъ въ паркахъ, и даже самаго зубра. Неспособный къ приручешю Фазанъ оказался сообразно этому и малоизмЬнчивымъ, также точно какъ и товарищи его по паркамъ разные олени, каковы: благородный олень (Cervus Elaphus), Дама (Cervus Daina, неправильно иногда называемый ланью, что собственно озиачаетъ самку благороднаго оленя), дикая коза (Cervus Capreolus).
Также точно, еслп лошади и ослы были приручены въ незапамятный времена, т. е. народами, находившимися еще на весьма первобытной ступени образовашя, то почему же зебры и кваги не были приручены дикими народами южной Африки, между которыми, положимъ, Готтентоты и Бушмены находятся на столь низкой ступени, что можно допустить неспособность ихъ къ этому, но Кафры представляютъ для дикихъ весьма высокую ступень развипя, позволяющую имъ не безъ успЬха воевать съ всемирными цивилизаторами—Англичанами, п даже побеждать ихъ, а прежде съ Голландцами. Трудно приписать это чему-либо другому, кроме прирожденной неприручимости, а следовательно и неспособности къ изменчивости южно-африканскихъ лошадиныхъ видовъ. Тоже должно сказать п объ аз!атскомъ дикомъ лошадиномъ виде—EquuS hemionus.
Для животныхъ этою стороною изменчивости, допускающею ихъ приручеше и размножеше въ домашнемъ состояши, действительно и ограниваются требовашя человека, еслп только животное полезно. Въ дальнейшей изменчивости животныхъ человекъ, собственно говоря, не нуждается, пока его потребности ограничиваются пзвлечешемъ изъ животнаго пользы, а не переходить въ область изящнаго,—вкуса, пли причуды. Такъ, въ числе прирученныхъ животныхъ есть и малоизмкн-чивыя, но очень полезный—напр. гусь, постоянство котораго опять таки нельзя ничему иному приписать, какъ природной неподатливости. Желая избегнуть этого вывода, который конечно ослабилъ бы век его заключешя отъ домашнихъ животныхъ къ дикнмъ, Дарвинъ старается приписать неизмкнчивость, напримкръ, гуся, характеру подбора,
ГЛ. in.—КРИТИКА ОСНОВАМИ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ 203
которому подвергалась эта птица. Онъ говоритъ: птицы, распадаюпця-ся па много породъ, ценятся большею частно ради украшешя или забавы, «но никто не вздумаетъ держать для этой цЬли гуся. Самое пазваше его составляетъ на многихъ языкахъ бранный терминъ. Гусь ценится за величину и вкусъ, за бЬлизну перьевъ, за плодородие и добродуппе. Во всехъ этихъ отпошешяхъ домашнш гусь отличается отъ дикаго—и это единственный статьи, къ которымъ былъ примЬненъ подборъ» (••).
Значить, попадись только гуси въ руки любителей-причудниковъ, и мы имели бы гусей съ павлиньими хвостами, съ росписными перьями, съ хохлами на головЬ, пмЬли бы гусей карликовыхъ въ роде бентамокъ; попадись они въ руки любителей птичьихъ боевъ—у нихъ развились бы шпоры, пли другое какое-нибудь оруд!е. Ио ведь объяснение это болЬе чЬмъ странно и совершенно произвольно. ВЬдь и куръ безъ сомнЬшя сначала никто для красоты не держалъ, а только для пользы, т. е. для мяса и яицъ, на что гусь столь же пригоденъ, какъ и куры, да сверхъ того обладаетъ еще полезными перьями и пухомъ. Но у куръ, при содержали только для пользы, появились разныя замечательный особенности, которыя привлекли на себя внимаше любителей, встречающихся, по словамъ Дарвина, у самыхъ дикихъ племенъ; ну, пхъ и старались сохранить, а безсознательнымъ подборомъ удалось и накопить. А у гуся этого рода особенностей именно и не появилось, потому что онъ пе изменчивый видъ. Если же бы они появлялись и у гусей, то какой бы былъ расчетъ также точно не сохранять и не накоплять ихъ, какъ и у куръ? Тогда и гусь точно также сделался бы любительскою птицею. Очевидно, что Дарвинъ перепутываетъ тутъ причину п слЬдствте: не потому остался гусь не изменеинымъ, что не попалъ въ число любительскпхъ птицъ, цЬнимыхъ за красоту и странности Формъ и оперешя; а потому не сделался любительскою птицею, подобно голубямъ и курамъ, что былъ п остался неизмЬнчивымъ по природе своей. Наконецъ Дарвину неизвестно, что гуси служатъ, или по крайней мере служили въ Poccin, для такой же точно забавы, какъ петухи въ Англш. Я знаю, что въ Ельце купцы охотники платили по сотпямъ рублей за хорошихъ гусаковъ-драчу-новъ. Бой состоя лъ въ томъ, что гуси захватывали другъ друга за крыло, мяли и кусали его до крови въ течете цЬлыхъ часовъ. Побе-дителемъ оставался тотъ, который долЬе не отступалъ, со стоическимъ (*)
(*) Прируч. живот, и возд. раст. I, стр. 299.
204
ДАРВиНПЗМЪ
терпЬшемъ, какъ Муцш Сцевола, вынося боль. И все же никакой особенности въ строешп черезъ это не образовалось. У гусей клювъ съ роговыми пластинками, какъ бы зубами,—но эти зубы не окрЬпли, не увеличились, чтб давало бы такой породЬ перевЬсъ въ бояхъ; пле-чевыя части крыла не покрылись какимъ-либо твердымъ роговыми щитомъ, чтб дало бы имъ возможность долЬе выдерживать боль; одними словомъ ни наступательнаго, ни оборонительнаго оруж!я у нихъ не произошло, п не усплилпсь существовавппя, какъ бы то следовало по требовашямъ пскусственнаго подбора. Также, если гусь у иныхъ наро-довъ до того презирался, что имя его служить браннымъ словомъ, то зато у другихъ такъ уважался, что посвящался высшими божествами, за что гуси и отплатили спасешемъ Капижпя, но все таки не изменились.
Но пусть гусь по недостатку красоты не попали въ руки любителей и потому не изменился; то уже конечно Фазаны и павлины должны бы были попасть въ ихъ руки, но и они остались неизменными п для любителей недоступными. Для павлина есть отговорка, что ему европейскш климатъ пеблагощйятенъ. Но вбдь куры изъ топ же Индш происходить, какъ п павлины; да почему же бы и въ самой Индш не найтись любителями и даже причудниками? Ведь нашлись же они для голубей, хоть напр. въ лице Великану Могола Акбара? И почему бы не найтись имъ между Китайцами, которые по любительству п причудливости вкусовъ и самимъ Англичанами не уступить? Посмотрите, что сделали они съ теми же курами, а еще болЬе съ золотыми рыбками. Почему бы пмъ напримЬръ не попробовать своего терпЬшя и искусства, которыхъ имъ не занимать стать, пади такими великолепными объек-томъ, каки аргусп, если бы только они быль вь некоторой степени податливъ? Почему наконецъ не появилось домашнихъ разновидностей между попугаями, содержимыми въ столь неестественномъ состоянш— въ клЬткахъ, и цивилизованными пародами, и туземными дикарями, между которыми даже есть любители-причудники, какъ видно изъ того, что онп даже производятъ надъ попугаями нЬкоторыя операцш для пзмЬнешя цвета пхъ перьевъ? Если бы попугап обладали одинаковою степенью изменчивости съ голубями или курами напримЬръ, какъ было не применить хотя бы безсознательнаго подбора къ ихъ способности подражать человЬческой рЬчи, способности отлично извЬстной Американскимъ дикарями, какъ это видно изъ знаменитаго примера попугая, оставшагося единственными представителемъ, говорившемъ на языкЬ исчезнувшаго племени?
ГЛ. Ш.—КРИТИКА ОСНОВАШЙ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
205
Очевидно, что главное и существенное дЬло—прирожденная изменчивость—принадлежать къ видовому характеру, и что домашними сделались те изъ полезныхъ животныхъ, которыя обладании этимъ свой-ствомъ, этою видовою особенностью въ высшей степени. Изменчивость животныхъ, въ двухъ по крайней мере отношешяхъ, составляющпхъ необходимое предварительное услов!е прпручешя, служить уже руча-тельствомъ за изменчивость ихъ и въ прочихъ отношешяхъ.
Въ растешяхъ выказывается это еще въ сильнейшей степени. Въ еамомъ деле, для одомашнешя растешя также необходимо, чтобы оно способно было существовать при услов!яхъ человеческой культуры, жить вне своихъ обычныхъ условш. Но обстоятельство это не пред-ставляетъ большой важности, ибо только пемпопя растешя выказы-ваютъ въ этомъ отношеши особую прихотливость, какъ a.ibniiicKie и солончаковые виды, и какъ напр. знаменитый своею красотою и необычайностью Формы благородный ревень (Rheum nobile Hook), который только после многихъ попытокъ, при всехъ матер!альныхъ средствахъ, при опытности и знаши завбдующихъ ботаническимъ садомъ въ Кью, удалось кое-какъ заставить тамъ жить. Но съ другой стороны, какая нужда безпечному и ленивому дикарю брать па себя трудъ культуры, хотя бы и самой первобытной, растешя, которое прп этой культуре не выказываетъ никакихъ улучшенш сравнительно съ своими дикими братьями, хотя бы само по себе оно было очень полезно? Не гораздо ли и легче, и пр1ятнЬе, и сообразнЬе съ привычками не только дикаря, но даже оседлаго жителя, отправиться въ лесъ собирать диме ягоды, орехи и плоды, чбмъ совершенно напрасно возиться съ ихъ культурою: садить, пересаживать, размножать, поливать и т. п., безъ всякаго особенно полезнаго результата? Другое дело съ животнымъ; если оно полезно п настолько изменчиво, что пр!учается размножаться въ домашнемъ состояши, то это—все, что нужно; ибо этимъ достигается та выгода, что животное можно иметь всегда подъ руками, тогда какъ въ природе оно или только временами появляется, или очень трудно, да п не всегда возможно его добыть, когда чувствуется въ иемъ потребность. Кроме того, животныя, служапця для работы или езды, только въ прирученномъ состояши и могутъ оказывать пользу. Тутъ дальнейшее улучшеше было бы уже роскошью, а не существенною необходимостью. Растете же, если оно при возделываши не изменяется, не улучшается, то въ глазахъ дикаго человека не имеетъ никакого преимущества передъ дикимъ, даже имеетъ сравнительно съ нимъ невыгоды, ибо принуждаетъ къ тягостному, непривычному, непр!ятному труду.
206
ДАРВПНПЗМЪ
Но какпмъ образомъ могъ дикарь знать, начиная возделывать какое-нибудь растете, что оно будетъ изменчиво въ полезномъ для пего смысле? Знать этого онъ не могъ, да въ этомъ знашй и не предстояло надобности; достаточно того, что пе улучшаюпцяся растешя забраковывали, переставали возделывать, такъ что опп и не одомашнились, или одомашнились въ очень слабой степени, именно потому, что были не-измЬнчивы ио свойствам!» своимъ. Наконецъ, изменчивость могла появляться п безъ сомнЬшя появлялась въ самой природе. Между многими дикими грушами плп вишнями могло встретиться одно дерево съ особенно крупными илп вкусными плодами, и пересадить его была достаточная причина. Въ лёсу его могли друпе срубить плп обрывать плоды его раньше, чемъ успЬетъ воспользоваться ими заметивши! ихъ особенный качества. Наконецъ, дающихъ таюе лучпйе плоды де-ревьевъ было одно или очень мало, и следовательно стоило ихъ размножить, по мпеппо какого-либо наблюдательна го и умпаго дикаря. А нахождеше такого природнаго отлшвя въ плодахъ уже было признаком!» изменчивости растешя, сознавать которое для дикаря не было никакой надобности. Наконецъ тоже могло случиться прп случайной пересадке плп случайном!» выходе изъ семени растешя, вблизи жилища дикарей, на удобренной различными отбросками почвЬ, и быть замЬчепнымъ. Но и это могло случиться лишь съ растешем!» отъ природы изменчивымъ.
Сравнивъ дикую вишню илп даже черешню съ дикпмъ кпзпломъ (Cornus mascula), всяки! знакомый съ ними согласится, что ягоды кизила гораздо вкуснее, и величиной не меньше черешепь. Если бы польза была исключительной причиной выбора растешй для возделывания, то кизилъ долженъ бы быть выбранъ преимущественно передъ вишнею и черешней, п однако черешня есть одно изъ первейшпхъ нашихъ плодовыхъ деревьевъ, а на кизилъ мало кто внимаше обращаете И въ самомъ деле, дпюп кизилъ ничемъ не уступаетъ культурному; зачемъ же его культивировать? Житель города илп селешя можетъ видеть достаточно для этого побуждешй въ томъ, чтобы иметь его всегда близко около себя въ своемъ распоряжеши, тогда какъ въ лесъ пожалуй не пустятъ, если онъ чужой. Но для крымскаго татарина какая же пужда держать его въ саду, где онъ только напрасно собою место занимаетъ? И все это потому, что кизилъ по природе своей малоизмепчивый видъ: ягоды его изменились въ цвете — есть и желтый кизилъ, но отъ этого онъ не сталъ ни вкуснее, да и не красивее; также увеличилась крупнота ягодъ, но собственно вкусъ крупнаго кизила хуже, чемъ у обыкновенна™ лЬснаго и менее
ГЛ. HI.—КРИТИКА 0СН0ВАН1Й ДАРВИНОВА УЧЕШЯ 207
ценится для варенья—почти едипственнаго употреблешя кизила. Сказанное о кизил!» относится вполне и къ мушмулЬ (Mespilus gennaniea), плоды которой только увеличились, но нисколько не улучшились культурою, и къ тому же въ дикомъ состоянш по вкусу (когда ио-спЬла, размякла, поздней осенью) гораздо вкуспЬе лЬсныхъ яблокъ и групп». Но зачЬмъ же было ее возделывать? Кто сдЬлалъ случайно такую попытку, тотъ и оставилъ се, ибо неизмЬнчивость мушмулы делала его грудь напрасным!». Хотя не въ такой степени, по тоже самое относится и до айвы сравнительно съ грушею и яблокомъ. Весьма интересное подтверждение моего взгляда на этотъ предмет!» представляетъ одно замечание Декена () па опнсаше и рпсупокъ одного плода, иайдепиаго Освальдомъ Геромъ (Osv. aid Heer) въ свай-ныхъ постройкахъ Швейцарш, счптаемаго имъ за дикую г]>ушу. Декенъ сомневается въ верности этого оиредЬлешя, какъ по ФормЬ чашечки, такт» главным!» образомъ ло однородности мяса, которое у всЬхъ грушъ, а въ особенности у дикихъ, отличается зернистостью строешя и каменистыми крупинками, которыя и въ обуглившемся состоянии должны бы сохраниться даже преимущественно передъ прочими частями. Поэтому Декенъ считаетъ этотъ плодъ не грушею, а крымскою рябиною (Sorbus domestica). Если это такъ, то нельзя не заметить, что дикая крымская рябина есть несравненно вкуспейшш плодъ, нежели дика,! груша, если только она размякла и мякоть ея побурела, безъ чего вЬдь и дикая груша не съедобна. Культура ничего не прибавила къ достоипетвамъ этой рябины, и весьма естественно, что дише обитатели свайныхъ построекъ обратили преимущественное внимаше на нее, а не на грушу, собирая плоды въ лЬсахъ; но возделывать ее не стали, потому что она неизменчива и лесная столь же хороша, какъ и домашняя—зачЬмъ же трудиться?—и поэтому рябина, если и была принята въ культуру, скоро должна была уступить мЬсто грушЬ, которая быстро изменчива, и сверхъ того (какъ показали опыты Ваиъ Мопса и Декена, да и самый Фактъ на-хождешя отличныхъ сортовъ грушъ въ лЬсахъ) даетъ xoporaie и крупные плоды прямо отъ сЬмянъ. Какъ только это было случайно замечено, понятно, что груши вошли въ культуру и получили свое огромное значеше, а крымская рябина осталась по прежнему дпкимт» деревомъ, какъ рЬдкость иногда сажаемымъ съ садахъ. Значить не природным видимыя достоинства, не непосредственная польза дикаго (*)
(*) Decaisne. Jardin fruitier du Museum. Vol. I.
208
ДАРВПНИЗМЪ
плода, а такъ сказать ея внутреншя достоинства, выказываюпцяся прирожденною ей изменчивостью, ввели грушу въ культуру и возвели на степень перваго плодоваго дерева.
Изъ этихъ немногихъ примЬровъ, которые можно бы было значительно увеличить, совершенно ясно, что изменчивость растешя должна была составлять, хотя и не абсолютно необходимое, но чрезвычайно важное услов!е, если не первоначальнаго выбора, то во всякомъ случае укоренешя его въ культурЬ, что для нашей цЬли имеетъ одинаковое значеше, ибо доказываешь, что домашшя растешя (а по другимъ причинамъ п животныя) должны были непременно обладать высшею степенью изменчивости, чтобы попасть въ культуру, и что следовательно распространено, наблюдаемой въ нихъ степени изменчивости, на дише виды вообще совершенно неправильно.
Но также какъ п относительно животныхъ, можно представить примеры и растешй, мало изменившихся въ культуре, пе смотря на чрезвычайно различный услов!я, которымъ они подвергались въ течеше долгаго времени. Таковъ напр. Cajanus indicus Sprengel, чрезвычайно распространенная овощь тропическихъ странъ, про которую Альфонсъ Декандоль говоритъ: «Странная вещь—для вида распростра-неннаго на трехъ матерпкахъ: разновидности его не многочисленны. Указываютъ на две, основываясь единственно на желтой или красной окраске цветовъ». Следуя учешю Дарвина, онъ продолжаешь: «Небольшое число полученныхъ измЬпешй даже въ томъ органЬ, ради котораго растеше культивируется, составляетъ признаки не очень древней культуры». Но къ этому совершенно основательно прибавляешь: «однако же это именно надо стараться отыскать». И изъ своихъ нзслЬдовашц заключаете такъ: «Въ конце концовъ я сомневаюсь, чтобы видъ былъ действительно дикимъ въ Азш и чтобы онъ находился тамъ более 3000 лЬтъ (въ культуре)» (*). Но сравнительно съ другими растешямп, времени этого кажется достаточно, чтобы произвести культурный разновидности, прп томъ разнообразии условш, которымъ онъ долженъ былъ подвергаться въ трехъ' различныхъ мате-рнкахъ. Следовательно будетъ гораздо вероятнее заключить, что растеше это не изменчиво по природе своей. МнЬ, можетъ быть, поставите въ противорЬч1е, что съ одной стороны я утверждаю, что изменчивость составляетъ одно изъ существеннЬйшпхъ свойствъ прп выборе растешй для культуры, а съ другой самъ выставляю,
(*) Alph. Decandole. Origine des planles cultivees, p. 266 и 267.
ГД. III.—КРИТИКА 0СН0ВАН1Й ДАРВИНОВА УЧЕНЫ 209
какъ бы въ опровергнете своей мысли, примеры непзменчпвостп культурныхъ видовъ. Но противорЬ'пе это только кажущееся, ибо я не утверждаю, чтобы сильная способность къ изменчивости была услов1емъ sine qua non для введешя растешя въ культуру, а только что это есть весьма важное yc.ioeie, одна изъ существеннейших!, причинъ принят ихъ въ культуру преимущественно передъ неизменчи-вымп видами. Иное растете могло быть принято въ культуру, только по причине редкости его въ природе, или спорадичности роста, при полезности конечно, совершенно независимо отъ изменчивости. Но такое растете какъ Cajanus наприм. п осталось неизменчивымъ. Но темъ не менее, говоря вообще, изменчивость оказывается одною пзъ причинъ и притомъ весьма важною для введешя растешй въ культуру.
Правда, что способность растеши и животныхъ выдерживать различные климаты не могла быть принимаема въ расчетъ, ни при выборе, ни при укоренены пхъ въ культуре; ибо какая надобность жи-телямъ известной страны, воздёлывающимъ какое-либо растете, чтобы оно расло и въ такихъ странахъ, где они не живутъ? Но за то самая способность выносить различные климаты есть уже ручательство съ одной стороны за изменчивость впда (ибо его природа такова, что допускаетъ вл!яше па себя множества разнообразный условш), а съ другой за то, что онъ распространится и останется въ культуре. Тутъ тоже пдетъ, если угодно, своего рода борьба, только не за существоваше, а за сохранеше въ культуре между культурными видами. Если какое-нибудь животное или растете весьма ограничено въ своемъ распространены климатическими и другими услов!ями; то вместе съ племенемъ приручившимъ, или начавшимъ возделывать его, плп даже съ переменою въ племени вкусовъ и потребностей, должно и оно погибнуть. Следовательно и съ этом точки зрёшя должно признать за животными и растешями, подпавшими подъ власть человека, значительно большую долю прирожденной изменчивости, сравнительно съ видами, оставшимися дикими.
. 2) Усмтя одичатя. Мы видели, что Дарвинъ считаетъ мн1.ше, многими положительно высказанное, что одичавшия животныя и растешя неизменно возвращаются къ своему видовому типу, если выходятъ пзъ культуры, основаннымъ на весьма маломъ числе доказательствъ, и въ опровержеше его приводить несколько Фактовъ, какъ папр. свиней одичавшпхъ въ Южной Америке и Луиз1анЬ (*), цпцарокъ на
О Прируч. живот, и возд. раст. И, стр. 34—35.
14
210
ДАРВШШЗМЪ
Ямайке и С. Доминго, прпчемъ размеры ихъ уменьшились и ноги пхъ стали черными вместо сЬрыхъ, какъ у кореннаго а®риканскаго вида (*), Порто-Сантскихъ кроликовъ (**) (см. Прил. II). Но во всехъ означенныхъ случаяхъ животныя эти попали въ совершенно иныя услотпя климата и местностей, чЬмъ въ ихъ первопачальпомъ отечестве, и если внешшя услов5я имЬютъ какое-либо прямое, или даже косвенное вл!яше па организмы, почему бы имъ не оказывать его и въ такпхъ случаяхъ одичашя? Но въ тоже время онъ самъ приводитъ примеры возвращешя лучшихъ разновидностей анютиныхъ глазокъ (Viola tricolor) къ Формамъ совершенно дикихъ растешй, какъ по листьямъ, такъ и по цвЬтамъ, приписывая это недавности образовашя этихъ садовыхъ разновидностей (***), а также описанные (Годрономъ примеры возвращешя въ дикое состоите турнепса, моркови и сельдерея, объясняя это незначительностью измёнешй этихъ растенш въ культуре, ограничившихся увеличешемъ сочности и размеровъ некоторыхъ частей (****).
Прежде чемъ разбирать мысли Дарвина объ этомъ предмете, покажемъ, что мнёте о возвращеши культурныхъ Формъ къ ихъ дикому первообразу основано вовсе не на такомъ маломъ числе доказательствъ, какъ утверждаетъ Дарвинъ, въ особенности относительно растешй, которымъ предстояло больше случаевъ возвращаться въ лоно природы, ускользая изъ рукъ человека. Случаевъ этого одп-чашя такъ много, что вопросъ о происхожденш и первоначальномъ отечестве культурныхъ растешй и въ особенности о первоначальной площади распространена дикихъ прародителей ихъ, въ очень боль-шомъ числе случаевъ, остается не вполне разрешенпымъ именно потому, что нельзя определить: непосредственные ли потомки перво-бытнаго дикаго вида, (отъ коего произошли и культивируемый породы) находимыя въ лесахъ, поляхъ и вообще вне культуры растешя, или же они одичавшие потомки уже культурныхъ? Въ настоящемъ случае особенную важность имеютъ для насъ те примеры, когда первоначальный дикш видъ несомненно существуетъ, и следовательно есть возможность сравнить эти несомненно днюя растешя съ теми, которыя можно считать только одичавшими. Очевидно, что этого затруднешя не было бы, если бы одичавшее растеше принимало не вполне характеръ исконп
(*) Прируч. живот, и возд. раст. I, стр. 304.
(’*) Тамъ же, I, стр. 119.
(***) Тамъ же, Л, стр. 32.
(**“) Тамъ же, П, стр. 35.
ГЛ. in.—КРИТИКА ОСНОВАШИ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
211
дикоп Формы. Недавно вышедшее сочпнеше столь опытнаго ботаника какъ Альфонсъ Декандоль: «Origines des planles cultivees», свидетельство котораго подлежитъ т4мъ меньшему сомн'Ьнпо, что авторъ принадлежитъ къ числу приверженцевъ Дарвинова учешя, доставляетъ изобильный источникъ подтверждающихъ это прпмЬровъ. Я приведу здесь лишь тотъ общш выводъ, въ которомъ авторъ резюмируетъ свои изслЬдовашя въ этомъ паправлеши: «Неизвестны», говоритъ онъ, «отличительные признаки растешй одичавшихъ, происшедшихъ въ течете Н'Ьсколькихъ поколЬшй отъ экземпляровъ, находящихся въ культуре, отъ дикихъ растеши, происшедшихъ отъ предковъ издревле дикихъ» (’). Для желающихъ ближе ознакомиться съ основашями этого важнаго для нашей цели вопроса, привожу списокъ техъ растенш, которыя всего более ведутъ къ этому заключешю—съ относящимися сюда выписками и пояснительными примЬчашями (см. Прилож. IV), а относительно животныхъ приведу следующШ замечательный примерь. «Въ наши дни находится въ Корсике олень, Формы коего заставили сравнить его съ таксами (basset) и рога котораго отличаются отъ роговъ европейскаго оленя. Когда Бюффонъ добыть молодаго оленя этого мнимаго вида и поместилъ въ своемъ парке, онъ въ четыре года превзошелъ ростомъ и красотою более старыхъ Французскихъ оленей, считавшихся рослыми. Прибавимъ, что положительный свидетельства Геродота, Аристотеля, Полиб1я и Плишя утверждаютъ, что при ихъ жизни не существовало оленей, ни въ Корсике, ни въ Африке. Не очевидно ли, что олень былъ перевезенъ съ материка на островъ, что подъ вл!яшемъ новыхъ условш видъ временно изменился морфологически, не потерявъ однако способности снова принять своп первобытные характеристичесюе признаки на своей родине?» (**) Если такое возвращеше къ типической Форме могло произойти после изменен^, произведенпыхъ вл!яшемъ климатическихъ и местныхъ условш Корсики, то почему столь же внешшя вл!яшя одомашнешя могли бы препятствовать такому же возвращешю, после ихъ прекращешя?
Вообще должно заметить, что мнешя Дарвина объ этомъ предмете очень неясны и неопределенны; такъ онъ оканчиваетъ свое разсуж-деше объ этомъ предмете следующими словами: «ТЬмъ не менее я не сомневаюсь, что уже самый Фактъ одичашя животныхъ и растенш доказываешь некоторое стремлеше возвращаться къ коренному состоять), хотя это стремлеше и сильно преувеличивалось некоторыми писа-
(’) Alph. Decand. Origine des plantes cultivees. p. 372.
('») Quatrefage. L’espece humaine. V edit. 1879 p. 71.
14*
212
ДАРВПНПЗМЪ
телами» (*). Неопределенность своихъ заключены объ этомъ предмете приписываетъ Дарвинъ трудности определить, что въ случаяхъ оди-чашя должно быть отнесено къ силе, стремящейся возвратить организмъ къ первоначальному типу, и что къ непосредственному и прямому дЬйств!ю впЬшнихъ в.пянш. Это выражено имъ въ слЬдующемъ замЬ-чательномъ мъстЬ, которое собственно и должно составить предметъ нашего разбора: «Было бы необходимо (при одичаши) въ предупреж-ден!е вл1ян1я скрещивав1я, чтобы только одна разновидность была выпущена па свободу въ своемъ новомъ отечестве. ТЬмъ не менее, такъ какъ достоверно, что наши разновидности иногда случайно возвращаются, въ нЬкоторыхъ изъ своихъ характеровъ, къ прародительскимъ Формамъ, то мне кажется не невероятным^ что ежели бы намъ удалось натурализировать (т. е. заставить жить вне всякой культуры), илп возделывать въ течете многихъ поколешй различный породы, напр. капусты въ очень тощей почве (въ каковомъ случав однако же некоторое дЬйств1е должно бы быть приписано опредюлеиному вл!янпо тощей почвы), то оне въ значительной степени или даже вполне возвратились бы къ Форме ихъ дикаго родоначальника. Но удался бы этотъ опытъ или нЬтъ—это не составляло бы большой важности для хода нашихъ доказательствъ, потому что самимъ опытомъ жизненный услов!я были бы уже изменены. Если бы могло быть показано, что наши домашшя разновидности обнаруживаютъ сильное стремлеше къ возвращение (въ дикую Форму), т.е. къ утрате прюбрЬтенныхъ ими свойствъ, при содержаши ихъ въ тЬхъ же услов1яхъ и въ значитель-номъ числе экземпляровъ, дабы свободное скрещиванье могло уничтожать, посредствомъ взаимнаго смЬшенш всякое легкое отклонеше въ строеши, то въ такомъ случае я соглашаюсь, что мы ие могли бы дплатъ никакихъ выводовъ о прироЬныхъ видахъ изъ домагикихъ разновидностей. Но н'Ьтъ и тени доказательствъ въ пользу такого взгляда: утверждать, что мы не могли бы размножать нашихъ ломовыхъ и скаковыхъ лошадей, длпннорогаго и короткорогаго скота, различный породы домашнихъ птицъ и овощей въ течете неопределенно болыпаго числа поколоти—было бы противорЬч!емъ всему, что намъ показываетъ опытъ» (**). Эта выписка, кажется мне, обна-руживаетъ, что мысли Дарвина объ этомъ предмете какъ нельзя болЬе сбивчивы и спутаны. Онъ точно безпокоится о томъ, какъ бы’ п въ самомъ деле не явился опытъ, который подорветъ всю его теор!ю,
(*) Прируч. живот, и возд. раст. II, стр. 34.
(**) Orig. of spec. VI, р. 11.
ГЛ. III.—КРИТИКА OCHOBAHlii ДАРВИНОВА УЧЕНЫ 213
и предупреждаем» этотъ результате», напередъ соглашаясь съ нпмъ, и вместе стараясь лишить его всякой доказательной силы, ставя для него совершенно невозможный и даже ненужный услов!я.
Огранпчивъ возможность успеха опыта услов!ями, при которыхъ удача его очевидно невозможна, Дарвинъ торжествуетъ пойду. Въ еамомъ дйле, справедливы ли эти услов!я, вытекаютъ ли они изъ самой сущности, are they fair, какъ онъ сказалъ бы самъ? Что представляютъ услов!я культуры относительно изменешй, при нихъ происшедшихъ? Если не полныя причины, то во всякомъ случай поводы, при которыхъ они совершились. Если они были достаточны, дабы произвести или возбудить въоргаппзмахъ эти изменешя, заставить видовой тппъ уклониться отъ своей нормы; то тЬмъ болЬе конечно будутъ они въ состояши удержать его въ этомъ уклоненш, когда оно ихъ же вл!яшемъ уже образовалось. И развй пе справедливо, пе само собою разумеется требоваше— устранить этп причины пли поводы, чтобы измененный Формы могли возвратиться къ своему типу? Но, говоритъ Дарвинъ, въ такомъ случай, что же будетъ препятствовать приписывать такое возвращеше (въ которомъ онъ самъ въ сущности не сомневается) исключительно дййств!ю сампхъ внйшнпхъ условш, а не присущей видовому типу силй? Препятствовать этому будетъ следующее неопровержимое соображеше. Измйнешя, соглашается Дарвинъ съ проФессоромъ Вейсмапомъ (*), определяются двумя Факторами: природою изменяющегося организма и природою условШ. Теперь, изъ первоначальной Формы дикой капусты (Brassica oleracea), положпмъ А, образовавшейся п существовавшей при какихъ-нибудь услов!яхъ а, воздййств!емъ (отчасти какъ причина, большею же частью какъ поводъ) другихъ внйшнпхъ условш Ь, с, d, мы произвели разнообразный породы пашпхъ ого-родныхъ капустъ В, С, В а проч., природа которыхъ уже пе такова какъ природа А, а кромй того и природа капустъ В, С, В, также п между собою различна. Прюбрйтешя, сдйланныя этими овощами, могутъ быть сравнены—Дарвинъ вйдь любить сравнешя, заимствованный пзъ области политической экопомш—съ прюбрйтеннымъ капиталомъ, т. е. накопленнымъ трудомъ, и очевидно, что состояше отрасли промышленности, обладающей каппталомъ, уже пе то, каково было до его прюбрйтешя. Мы подвергаемъ затймъ этп Формы В, С, D действие внйшнпхъ условш а, по возможности тождественныхъ съ тймп, при которыхъ существовала дикая капуста А, и получаемъ въ результате первоначальную Форму А. Разве можно принять это за результатъ пс-
(*) Orig. of spec. VI ed., р. G.
214
ДАРВННПЗМЪ
ключптельнаго или хотя бы только преимущественпаго дЬйствп! этихъ впЬшнихъ условш а? Очевидно нетъ, ибо природа организмовъ, на которые они действовали, стала совершенно иною. Это тоже самое, что утверждать, что если мы д4йств1емъ температуры кипешя воды изменили природу яичнаго бЬлка и изъ полужидкаго, тягучаго, прозрач-наго, растворимаго въ воде, заставивъ свернуться, обратили въ твердую, белую, непрозрачную массу; то стоить только охладить белокъ до первоначальной температуры, чтобы онъ снова сделался полужид-кпмъ, тягучпмъ, прозрачнымъ и растворимымъ. Этого, какъ всякому известно, не произойдетъ, потому что прежняя прохладная температура будетъ уже действовать на совершенно иное тело, нежели опо было до свертывашя жаромъ. Конечно, обративъ жаромъ воду въ паръ, мы снова можемъ холодомъ обратить паръ въ воду, но это потому, что теплотою или жаромъ мы нисколько не изменимъ природы воды, что все пзменеше ограничилось тутъ расшпрешемъ, удалешемъ частичекъ воды, посредствомъ теплоты, другъ отъ друга, однимъ словомъ потому, что въ этомъ изменеши участвовала лишь природа внешпихъ условш (изменение температуры), а не природа воды. Но ведь этого для орга-нпзмовъ Дарвинъ не допускаетъ, иначе учеше его было бы учешемъ ЖоФФруа С.-Илера. Органичесюя Формы превращались бы одна въ другую по прямому и определенному действ!ю внешнихъ причинъ, неизбежными' образомъ, и подбору нечего было бы делать; ибо если бы Форма и выходила негодною и подборъ (борьба за существоваше) уничтожили бы ее—новой более пригодной произойти бы не могло, такъ какъ действ!я жизненныхъ условш были бы уже пе поводами, а причинами прямыми и непосредственными, следств!я которыхъ должны быть постоянны, неизменны, тождественны, пока сама причина не изменится. Следовательно, и то приблизительное возвращеше къ дикому типу, которое мы въ столь многихъ случаяхъ замечаемъ, уже доказываешь преобладающую силу видоваго типа, заставляющую культурный Формы возвращаться къ себе—силу, безъ которой это возвращеше было бы необъяснимо. Въ самомъ деле, безъ этой возвращающей силы впдоваго тина должно бы было произойти продолжение видопзмепешя организма въ какомъ-нибудь пеопределенномъ направлешп, но отлпч-номъ и отъ того, въ которомъ онъ изменился при культуре, и отъ того, которое приближаетъ его къ прежнему дикому типу.
Если возвращеше это оказывается пе совершенно полпымъ, какъ въ прпведеппыхъ Дарвиномъ примерахъ, свиней, цицарокъ и кроликовъ, то очевидно вследсте нетождественности условш, прп которыхъ они дичали, съ теми, при какихъ жили въ своемъ отечестве до
Г.1. III.—КРИТИКА OCHOBAHlii ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
215
своего одичашя, различие которыхъ и не могло остаться безъ в.пяшя, ибо это влiflHie, въ известной мере, не отвергается ни Дарвиномъ, пи защитниками постоянства видовъ. Следовательно, ничего пе остается, какъ приписать и ту степень возвращешя къ первоначальному видовому типу, которая безъ сомпЬшя всегда болЬе плп менее ясно замечается, не иному чему, какъ именно этой преобладающей силе впдоваго типа. Такимъ образомъ условная уступка Дарвина, мною подчеркнутая въ приведенной выше выписке, о неправильности, недопустимости за-ключешй отъ домашнихъ породъ къ дикимъ видамъ, должна получить значеше безусловное.
Разсуждеше мое можно представить еще въ следующей болЬе разительной Форме. Пусть некоторый видъ 2V, давно исчезнувший, произвели, при воздЬиствш на него разныхъ естественпыхъ жизненныхъ yc.iOBiii п, возбудившихъ его изменчивость, прп содействии наследственности и борьбы за существоваше, дикую капусту (Brassica oleracea) А, прародителя нашихъ огородпыхъ капустъ В, С, D......, ко-
торыя произошли отъ А подъ вл!яшемъ внешнихъ условш культуры Ь,с, d\ теперь, вл!яшемъ, обратнымъ этимъ последнимъ услов^ямъ—b—с,—d (т. с. тощею почвою и т. п.), которыя предполагаются почти одинаковыми съ услов!ями п, прп коихъ первоначально образовалась и жила капуста А — этп огородпыя Формы возвращаются къ типу А. Если бы все дело заключалось въ этихъ внешппхъ в.йяшяхъ, т. е. если бы п = — Ь, — с, — d (тощей почвы и т. п.), то очевидно должно бы заключить, что взаимоденете природы организма N и впЬшнихъ вл!яшй п, какъ бы N. п (въ совокупности съ борьбой за существоваше), совершенно тождественно съ взаимодЬйств1емъ В, С, D и того же п (почти тождественпыхъ съ — Ь, — с, — d), т. е. какъ бы съ (В С D) п пбо какъ тою такъ и другою совокупностью взаимодЬйствш оргапизмовъ и впЬшнихъ вл1янш, въ одпомъ случае N. п, въ другомъ (В С D) п, произведешь тотъ же результатъ А (дикая капуста). Неужели же это вероятно?? А именно это должно бы пмЬть мЬсто, если бы возвращение культурной капусты (хотя бы и не совершенно полное) къ дикому типу было единственно результатомъ внЬшнихъ в.пяшй. Если бы это было вероятно или только возможно, тонерЬдко должно бы случаться, чтораз-лпчныя животныя и растительный Формы, будучи подвергнуты па удачу разной совокупности вл!янш, должны бы давать въ результате одинаковый растительныя и жпвотныя Формы, при чемъ старый Формы могли бы возвращаться, а Дарвпнъ считаетъ это педопустимымъ. Вотъ место, где эта мысль выражена съ совершенною точностью п определенностью, п действительно необходимо слЬдуетъ пзъ его учешя: «Мы можемъ
216
ДАРВПНИЗМЪ
ясно понять, почему видъ однажды исчезнувши!» (хотя капуста Вг. oleracea, наше А, и не исчезла, но это нисколько не измйняетъ д'Ьла, ибо все же она заменена огородными капустами—нашими В, С, D, замостившими ее въ культурЬ) «никогда не возвращается, даже еслп бы возвратились тЬ же самыя органпчесшя и неоргапичесюя уелов!я жизни» (какъ это бываетъ весьма приблизительно при одичаши), «ибо хотя потомки одного вида и могли бы быть приспособлены (и нЬтъ сомнйшя, что это случалось въ безчисленпыхъ случаяхъ) занять мОсто дру-гаго вида въ экопомш природы» (въ нашемъ случай это были бы однчавппе потомки В, С, D, занимающее снова мйсто А, происшедшаго отъ N) «и этимъ замЬстить его; однакоже обЬ Формы—старая» (Brassica oleracea А, происшедшая отъ N) «и новая» (также Brassica oleracea А, только происшедшая обратнымъ путемъ изъ огородныхъ овощей В, С, D) «не будутъ тождественны, потому что обгъ навпрное унаслп-дуютъ различные характеры отъ своихъ различныхъ прародителей» (т. е. въ одномъ случай отъ N, а въ другомъ отъ В, С, D), «а организмы уже различные» (каковы безъ сомнйшя съ одной стороны N, а съ другой В, С, D) «« измпняться будутъ различнымъ образомъ» (заметьте, прп тождественныхъ услов!яхъ) Изъ этого всего слйдуетъ, что п приблизительное возвращеше къ типической Формй свидйтель-ствуетъ о преобладающей силй этой последней, которая начинаетъ действовать съ устранешемъ внйшнпхъ условш культуры, и что требоваше, чтобы организмы принимали свою дикую типическую Форму и при сохранены этихъ условш—для доказательности Фактовъ одичашя— пичймъ пе оправдывается п вовсе излишне. Слйдовательно, опять таки ничего не остается какъ принять, что при одичашп дйнствуетъ глав-иымъ образомъ преобладающая сила видоваго типа, а вовсе не исключительно внйшшя в.йяшя.
Относительно этого вопроса мы можемъ указать еще на другаго рода непоследовательность Дарвина. Изслйдуя вероятности происхождешя домашппхъ голубей п куръ отъ одного или отъ нйсколькихъ коренныхъ видовъ, онъ между прочпмъ приводить въ пользу перваго предположена такое доказательство: «При скрещпванш различныхъ породъ голубей п куръ, получаются голуби п куры съ характеристическими чертами окраски днкаго голубя (Columba livia) и дикой курицы (Gallus Bankiva» ((*) **).Но что же означаетъ это явлеше какъ не то, что скрещи-вашемъ различныхъ породъ вообще усиливается изменчивость и прп-
(*) Orig. of spec. VI, р. 292.
(“) Прируч. жив. и возд. раст.П, стр. 198—201 и 241—247.
ГЛ. III.—КРИТИКА ОСНОВАНЫ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ 217
водитъ голубей и куръ къ т'Ьмъ видоизмЬнешямъ окраски, къ которымъ пхъ побуждаете стремлеше возвращаться къ свойствамъ впдоваго типа; пли, что признаки отчасти противуположнаю направлены, характеризующие породы, какъ это и должно быть вс.гЬдств!е расхождешя характеровъ, взаимно нейтрализуясь,уничтожаются, какъ болЬе илп менЬе случайный наслоешя, а природа типа всплываетъ при этомъ наружу.
Кроме сего, для доказательности опытовъ одичашя Дарвинъ поста-вляетъ еще ограничительное услов!е. Онъ требуетъ, чтобы опытъбылъ произведенъ съ одною разновидностью, при большомъ числЬ особей; ибо при нЬсколькихъ породахъ онъ опасается, чтобы смЬшеше ихъ не повело къ появлении прародительскихъ признаковъ, какъ у голубей п куръ. На это требоваше смело можно согласиться, ибо гораздо вЬроят-и’Ье, что постоянная гибридащя будетъ только усиливать изменчивость и производить хаосъ Формъ, а пе возвращеше къ видовому типу. Въ этомъ удостовЬряютъ насъ положительные опыты, какъ прямые, такъ и обратные, съ золотыми рыбками, уклонешя которыхъ могутъ, по меньшей мЬрЬ, считаться равносильными съ голубиными, какъ это было указано въ своемъ м'ЬстЬ (см. Прплож. II). Сначала посмотрпмъ, какъ произошло это удивительное разнообраз!е Формъ въ золотыхъ рыбкахъ. «Китайцы думаютъ, что можно изменять п умножать до безконечностп разновидности золотыхъ рыбокъ. Искусство занимающихся этимъ со-стоитъ въ соотвЬтственномъ смЬшешп породъ въ гЬхъ водахъ, где онЬ размножаются». СлЬдовательно эти удивительный изменешя, прп которыхъ изменяется вся Форма тЬла: одни плавники сливаются, друпе разделяются на два, или вовсе исчёзаютъ, положеше внутренностей становится неправильнымъ и т. д. — получаются вовсе не путемъ подбора, а гибридащею какимъ-либо путемъ первоначально происшедшпхъ разновидностей, очевидно гораздо менее рЬзкихъ, ибо иначе Китайцы пе давали бы имъ смешиваться, а держали бы отдельно, какъ любители голубей своихъ турмановъ и дутышей.
Но вотъ что произошло въ Европе въ параллель съ пронсходя-щимъ въ Китае: «Теперь всЬ эти разновидности, которыя сначала были привезены въ Европу, произвели длинные ряды поколЪшй, на которые человекъ не оказывалъ своего вл!яшя, озаботясь разделен!емъ разлпч-ныхъ породъ, чтобы сохранить пхъ неизменными (т. е. прпмЬнплъ начало подбора). Прп этомъ достигли того любопытнаго для фплософ-скаго изучешя видовъ Факта, что мало-по-малу Форма, которую создала природа для этого карася (*), пластическою силою своего развипя
(*) Золотая рыбка принадлежит, къ роду карасей.
218
ДАРВИНПЗМЪ
восприняла свои первобытный типъ, такъ какъ въ водныхъ бассейнахъ, гдЬ мы оставили ихъ размножаться, мы впдимъ уже только рыбъ, устроенныхъ какъ и всё прочее караси» (*).
Резюмируемъ теперь наши выводы о важномъ вопросе одичашя, который, по собственному выражешю Дарвина, могъ бы подорвать все его учеше:
1) Опытъ съ одною разновидностью (золотыхъ рыбокъ), что по мнЬшю Дарвина составляетъ услов!е, противодействующее возвращение старой Формы, т. е. выгодное для его положешя, говоритъ однако же противъ него, такъ какъ коренная Форма при этомъ возвращается.
2) Положеше Дарвина, что старыя Формы пе возвращаются, при возвращены старыхъ условш, такъ какъ если услов!я и будутъ преж-Н1Я, то самъ организмъ, на который они дЬйствуютъ, уже другой— новый—оказывается невЬрнымъ, ибо и Анютины глазки, и морковь, и сельдерей, и турнепсъ Фактически возвращаются къ своимъ кореннымъ видовымъ типамъ, а про капусты Дарвинъ не сомневается, что онЬ возвратились бы, если подвергнуть ихъ тЬмъ же вл1яшямъ, при которыхъ растетъ дпкш видъ.
3) Требуемыя услов!я, для доказательности этого возвращешя,— совершенно произвольны, неосновательны, и составляютъ то, что можно и должно назвать пустою отговоркою,, un faux fuyant, какъ это очень мЬтко говорится по-Французски.
1) Что касается до недавности происхождешя садовыхъ Формъ Анютипыхъ глазокъ, то это нисколько не умепьшаетъ доказательности Факта пхъ возвращешя къ дикой ФормЬ, потому что, какъ мы уже впдЬлп и еще увидимъ при разборе наследственности, постоянство признаковъ, по мнЬшю Дарвина, не зависитъ отъ древности наслЬдо-вашя ихъ (**).
5) Культурный Формы возвращаются къ кореннымъ Формами даже при услов!яхъ, далеко не тождественныхъ съ тЬми, прп которыхъ существуютъ эти послЬдшя, но только нисколько имъ подобныхъ, что доказываютъ примеры, приводимые Дарвиномъ: свиней одичавшпхъ въ Луиз1анЬ и южной Америке, цпцарокъ въ ЯмайкЬ и Санъ-Доминго, кроликовъ въ ЯмайкЬ и въ Порто-Санто. Если же они представляютъ некоторый не важныя отлич!я отъ ихъ дпкихъ родичей, то иначе это и быть не могло, ибо новыя услов1я, въ которыя они попали, не могли остаться на нихъ безъ в.ияшя. Это
(*) Cuv. et Valone. Hist. nat. des poissons. XVI, p. 107, 120.
(**) Прпруч. живот. п возд. раст. II, стр. 65—67 u 68.
ГЛ. BI.—КРИТИКА ОСНОВАН1Й ДАРВИНОВА УЧЕНАЯ
219
могло бы служить возражешемъ лишь противъ тЬхъ, кто сталъ бы утверждать, что стремлеше возвращешя къ дикому типу столь сильно, что уничтожаетъ уже совершенно вл!яше виЬшнпхъ условш, чего никто не утверждаетъ и что само по себе нелепо, ибо въ такомъ случаЬ домаш-шя разновидности вовсе и произойти не моглибы. Следовательно и та степень возвращешя къ коренной Форме, которая замечается у названныхъ животныхъ при ихъ одичаши, имеетъ полную доказательную силу.
6) Дарвинъ самъ себе противоречить, доказывая, что типи-чесшя черты вида не возвращаются, а между тймъ своими же опытами устанавливаетъ это возвращение прп скрещпванш породъ, которое ведь ничему иному приписать нельзя, какъ сплЬ пормальиаго типическаго видоваго характера. На этомъ основашп и выставляетъ опъ совершенно произвольное требоваше, чтобы предоставлять одпчашю только одну породу; ио и это, какъ мы видели, его дЬлу не поможетъ.
7) Дарвинъ еще более себе противоречить, съ одной стороны доказывая, что и при тождественныхъ услов!яхъ старыя Формы не могутъ повториться,—ибо эти услов!я действуютъ уже не на прежнюю, а на измененную природу существа; а съ другой стороны приписывая возвращеше породъ, пропсшедшпхъ при одомашнеши, къ дикому типу именно этой тождественности внЬшнпхъ условш, которыя однако вЬдь и тутъ действовали уже на измененную природу организмовъ.
8) Наконецъ Дарвинъ еще разъ себе противоречить, приписывая внешнимъ услов!ямъ такую силу, что они могутъ обратить культурную Форму въ дикую, и въ тоже время пе хочетъ признать, что именно это различ!е внешнихъ условШ составляетъ настоящую причину того, что пныя одичавппя животныя (свиньи, цицарки, кролики) не вполне возвратились къ своему типу. Такимъ образомъ онъ меряетъ двумя мерами, обсуждая полезные для его теорш и вредные для пел Факторы—образъ действ!я, съ которымъ мы еще не разъ встретимся.
Значить при всякпхъ услов!яхъ: и прп дЬйствш гпбрпдацш породъ (у голубей, куръ) и безъ нея (у золотыхъ рыбокъ), н прп большомъ сходстве условш съ геми, въ которыхъ жпветъ коренной видъ, и прп нЬкоторомь только подобш ихъ, при жизни въ лоне совсЬмь другой природы—стремлеше возвратиться къ коренному типу несомненно существуетъ. Но понятно—это возможно не иначе, какъ при ирекра-щешп техъ вл!янш, которыя произвели (будетъ ли то, какъ причина, или только какъ поводъ) культурное пзмЬнеше, ибо само собою разумеется, что еслп они возмогли произвести большее—изменить Форму, то возмогутъ и меньшее—сохранить её. Повалить человека конечно труднее, чемъ поваленному не дать встать, не смотря па все его барах-
220
ДАРВПНИЗМЪ
тапье. Капусту такъ сказать повалили культурой; какъ же требовать, чтобы, когда продолжаютъ держать её за шиворотъ и иапираютъ колонкой въ грудь тою же культурою, она встала на ноги, т. е. прп культуре одичала; и изъ того, что при этомъ она не дичаетъ—заключать, что у ней нОтъ и стремлешя возвратиться къ своему первообразу. Это последнее невозможное требоваше происходить очевидно изъ смЬшешя двухъ совершенно противоположныхъ вещей: мн’Ьшя, общаго большинству естествоиспытателей, что домашше организмы возвращаются въ первобытное состояше съ прекращешемъ культурныхъ в.пя-нш, и мяйшя Нейта о вымираши (а вовсе не объ неустойчивости) породъ, о кратковременности ихъ существовашя. Въ самомъ Д'ЬлЬ, что значить иначе слова Дарвина: «утверждать, что мы не могла бы размножать въ продолженге неопредпленно большого числа поколп-нш нашихъ скаковыхъ гг ломовыхъ лошадей и пр..........противорть-
читъ всему, что намъ показываетъ опыте». Кроме Нейта и его прп-верженцевъ никто этого и не утверждаетъ, и никакого отношешя къ возвращение къ коренной Форме, вс.йдств5е одичашя, это не имЬетъ. Одно действительно противоречить всякому опыту, а другое вполне имъ подтверждается.
3) Аналоггя появленгя полезпыхъ измтъненгй у домашнихъ и у дикихъ организмовъ.
Если между домашними животными и растешями появлялись изменешя полезныя для человека, которыми онъ и воспользовался для накоплешя ихъ подборомъ, и безъ самопроизвольпаго появлешя которыхъ онъ, при всемъ своемъ искусстве, ничего не могъ бы сделать; то какъ же не допустить, чтобы подобный, хотя и въ другомъ смысле, благопр1ятныя изменешя не происходили, отъ времени до времени, и у дикихъ организмовъ, именно въ смысле полезности ихъ для самаго изменяющегося организма? И действительно, па это не было бы никакого резона, если бы не существовало совершенно особаго обстоятельства, которое огранпчпваетъ эту аналогпо весьма незначительными кругомъ явленш и даже лишаетъ её почти всякаго значешя.
Самые удивительные и поразительные результаты подбора основаны, какъ свидетельствуетъ весь первый томъ «Прггрученныхъ жи-вотныхъ и воздтъланныхъ растенггп Дарвина, на т4хъ изменешяхъ, которыя совершались въ направлеши особенностей вкуса разныхъ любителей-прпчудниковъ; те же, которыя собственно соответствовали действительными нуждамъ человека, далеко пе имЬють того же значешя, по отношешю къ уклонешю домашнихъ породъ отъ ихъ нормальней типа. Такъ, къ числу первыхъ относятся всЬ самыя рЬзк^я
ГЛ. Ш.—КРИТИКА OCUOBAHlii ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
22t
отлшпя голубей и куръ, наиболее пзмЬнчпвыхъ пзъ животныхъ. Но развЬ вкусы любителей имЬютъ какую-нибудь предсуществующую неизменную норму, къ которой породы животныхъ и расте-нш должны бы были прилаживаться, т. е. производить измЬнешя именно въ этомъ, само по себЬ существующемъ, направлены? Ни чуть не бывало, измЬнешя эти происходятъ безъ всякой правильности, такъ сказать, самымъ капризнымъ образомъ; а разъ происшедши, обраща-ютъ на себя внимаше любителей, которые на основании ихъ и строятъ уже свои причудливыя требовашя. СлЬдовательно, требовашя эти определяются тЬми измЬпешями, которыя почему бы-то ни было и какъ бы-то ни было уже произошли, а не они пхъ опредЬляютъ. Они не составляютъ первобытныхъ и самобытныхъ образцовъ, по которымъ производилась бы сортировка изменешй, опредЬленныхъ критпче-скихъ началъ, по соответственности съ коими измЬнешя принимались бы для пакоплешя подборомъ, пли отвергались. Появится ли замечательно коротки! клювъ у породы голубей—и одни любители восхищаются этимъ и подбираютъ по этому признаку; появится ли необыкновенно длинный—восхищаются другие любители и также начинаю™ подбирать: и такъ со всЬми признаками, Karie бы ни появились, какъ съ действительно красивыми, такъ и съ уродливыми, болезненными. Что же тутъ удивительнаго, что появляются признаки, приходящееся по вкусамъ любителей, когда въ сущности этп вкусы любителей приходятся по появившимся признакамъ, прилаживаются къ нимъ, каковы бы они ни были, а не наоборотъ?
Но въ природЬ, при борьбе за существоваше, дело идетъ вовсе пе такъ: тутъ нормы, къ которымъ volens nolens должны применяться организмы, подъ страхомъ смерти и гибели, существую™ самобытно. Пришлось по нимъ измЬнеше—хорошо, оно получаетъ право жпть и накопляться; не пришлось—оно безпощадио обрекается на погибель. Очевидно, что тутъ пдетъ экзаменъ чрезвычайной строгости, между которымъ нЬтъ никакой аналогш съ темъ, какой производится любителями-причудниками, въ сущности все одобряющими (то одинъ, то другой), что бы ни появилось.
Что касается до действительно полезныхъ для человЬка прпзна-ковъ, то тутъ также конечно существуетъ самостоятельная и самобытная норма для прпняпя пли отвержешя появляющихся изменешй; но надо полагать, что эти действительно полезныя человЬку измЬнешя въ значительной мЬрЬ обусловливаются характеромъ внЬшнпхъ в.пяшй культуры, которому подвергаются организмы прп приручеши и воздЬ-
222
ДАРВПНПЗМЪ
лываны. Въ еамомъ дЬле, въ чемъ заключаются главнейшими образомъ всЬ отли'пя культурныхъ огородныхъ и плодовыхъ растешй?—въ увеличены, утолщены полезныхъ частей: корней, стволовъ (спаржа, брюквенная капуста, овощной ревень), листьевъ, цвЪточныхъ головокъ (артишоки), плодовъ, семянъ; въ увеличены нежности ихъ ткани п переполпешя соками, п весьма часто въ ослаблены спльнаго специФИ-ческаго вкуса (цикорный салатъ), аромата (тепличный ананасъ, который говорятъ менее ароматпченъ, ч$мъ дико растущы, но за то гораздо сочнее). Но это все таюя качества, которыя необходимо должны происходить отъ углублешя почвы, утучнешя ея удобрешемъ, частой и обильной поливки. Напротивъ того культурой, такъ сильно увеличившей напр., размеры и Форму цвйтовъ(махровостью—расширешемъ и закруг-лешемъ лепестковъ), ни одному отъ природы непахучему цветку не придано запаха, иначе какъ гибридащей съ душистыми видами. НапримЬръ въ некоторыхъ разновидностяхъ лозинокъ (Clematis), обыкновенно пе душистыхъ, разновидность Fair Rosamund, имеющая за-пахъ <ыалки, получила его отъ естествепнаго пахучаго вида Ci. Fortune! (*). Также точно, особенно сильно д-Ьпствующ1я л-Ькарствениыя п друг!я вещества не усиливаются культурою, исключая случаевъ переноски сЬвернаго растешя въ южныя страны, какъ напр. мака въ Инд1ю, гдЬ опъ даетъ бблыпш процентъ опгума, что конечно зависитъ отъ непосредственнаго д1>йств1я внЬшнихи условш. Въ этомъ отношены культура не только безеильна, но даже ухудшаетъ дело, почему и предпочитаютъ собирать лекарственным и вообще специфически действу югщя растешя по лесами, горамъ и полямъ, напр. знаменитый Перейдены порошокъ, котораго приготовляется не менЬе 40,000 ®ун-товъ въ некоторыхъ мЬстахъ Эрпванской губерши, получается сбо-ромъ дикой Персидской ромашки (Pyrethrum roseum Р. earneum) и меня уверяли, что, будучи возделываема въ садахъ, она много теряетъ изъ своихъ свойствъ. Говоря это, я вовсе не имЬю въ виду доказывать, что культурой и подборомъ невозможно достигнуть такихъ-то, или такихъ-то результатовъ, а только то, что результаты, достигнутые въ разряде полезныхъ изменены, были, въ огромномъ большинстве случаевъ, прямымъ результатомъ способовъ культуры, т. е. внешнпхъ условй, съ изменешемъ которыхъ и они конечно были бы друпе. Следовательно въ этихъ случаяхъ собственно пе происходило полез-иыхъ индивидуальныхъ изменешй, которыя бы человеки подметилъ и накопилъ, а они были неизбежными последствии внешнихъ вл!яшй.
(4) The clematis by Th. Moure and George Jackman. p. 19 и 95.
Г.1. Ш.—КРИТИКА ОСНОВАН!!! ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
223
ГлавнЬйппя изъ полезиыхъ измЬнешй домашнихъ животныхъ лежать въ томъ же паправлепш: увелпчеше роста, количества мяса, молока, числа прппосимыхъ яицъ; увеличение жирности и нЬжности мяса. Все это очевидно находится въ прямой зависимости отъ увеличешя пп-ташя, улучшенпаго ухода, устранения усталости п пзнурешя. ВсЬ эти измЬнешя конечно накоплялись и усиливались подборомъ, но вЬдь безъ появлешя измЬнешй подборъ, по словамъ самого Дарвина, ничего произвести не можетъ; а появились то они безъ сомнЬшя подъ прямымъ воздЬйств!емъ означенныхъ вл!яшй, и имъ въ значительной мЬрЬ определились и усилились.
И такъ, въ одномъ случай полезный пзмйпешя состояли въ томъ, что сами эти измЬнешя, каковы бы они ни были, приняты за нормы вкуса—нормы, въ направлеши которыхъ должно было совершиться дальнейшее развипе; а въ другомъ эти пзмйнешя въ большинстве случаевъ были очевидно произведешямн прямаго, определеннаго, пепосредствеп-наго дййсшя внЬшнихъ условш. Случаи же действительно полезиыхъ для человека индивпдуальныхъ измененш, случившихся въ течете культуры, такъ сказать предложенныхъ ему природою, независимо отъ его воздййств!я на домашше организмы, и которыми опъ воспользовался для подбора,—въ сущности очень редки и немногочисленны. Тоже следовательно должно быть и въ природе, если измЬнешя организмовъ случайны. Полезность измЬнешя есть весьма частный, рЬдк!й случай въ числе безчисленныхъ безразличныхъ и вредныхъ. Это должны быть чрезвычайно рйдшя исключешя, на которыя расчитывать нельзя, гораздо менее напримЬръ, чЬмъ на обогащеше владельца лот-терейнаго билета выигрышемъ, потому что при лоттереЬ на кого нп-будь выигрышъ долженъ же вЬдь пасть — почему же слЬдовательно и не на него,—а тутъ благопр!ятнаго измЬнешя можетъ и вовсе не произойти. Во всякомъ случае лоттерея эта гораздо мепЬе благопр!ятна, чЬмъ полагаетъ Дарвинъ по аналоги съ домашними организмами, ибо у этихъ послЬднихъ она въ значительной степени подтасована, шансы выигрыша преувеличены въ огромныхъ размЬрахъ, такъ какъ часто, чтб ни тиражъ, то и выигрышъ, что ни появившейся признакъ, то и соотвйтсше со вкусами причудниковъ; илп же само лоттерейное колесо такъ устроено(внЬшнимъ непосредственнымъ вл!яшемъ культуры), что вьь-брасываетъ преимущественно выигрыши: слЬдовательно на сколько же уменьшается вЬроят!е его теорш въ примЬнеши къ дикимъ органпзмамъ, гдЬ нЬтъ пи этой подтасовкп, нп этого особеннымъ образомъ устроеннаго колеса!
ДАРВННИЗМЪ
224
к) Результаты естественного подбора должны въ чрезвычайной степени превосходить результаты искусственного подбора. Полное, совершенно убедительное доказательство противополож-наго положешя, т. е., что естественный подборъ никогда не можетъ достигнуть результатовъ пскусственпаго подбора, могу я представить только въ последствш и притомъ во многихъ мЬстахъ этого нзслЬдо-вашя, потому что долженъ буду разбирать именно этотъ вопросъ, въ которомъ собственно и заключается вся сущность дела, съ разныхъ точекъ зрЬшя. Теперь же ограничусь частными возражешямн на тЬ доводы, которые выставлены Дарвиномъ, по этому предмету.
а) «Человекъ можетъ действовать только на внЬшше и видимые характеры; природа же, если мнЬ будетъ дозволено олицетворить естественное сохранеше, пли переживаше приспособленнейшихъ, ни сколько пе заботится о внешности, разве только если она полезна какому-нибудь существу. Она можетъ действовать на каждый внутреп-нш органъ, на каждый оттенокъ конституцюнальпаго различ!я, на весь жизненный механизмъ» (*).
Конечно человекъ можетъ действовать только на ощутительный для него изменешя, т. е. на привлекаются чемъ нибудь его внимаше,' но такъ какъ, если и не все, то огромное большинство внутреннихъ изменешй чЬмъ-нибудь да проявляется наружу; то и несправедливо, чтобы онъ могъ действовать только на внЬшн1е признаки въ тесномъ смысле этого слова. Такъ напримеръ, появляется ранняя или поздняя разновидность какого-нибудь плода — разве это внешнее свойство, а не зависящее отъ внутренней конститущи растешя? Появляется порода винограда, лучше сопротивляющаяся Филлоксере или ощцуму; человЬкъ можетъ подбирать эти свойства и со временемъ, можетъ быть, образовать выносливую породу;—разве это внешшй характеръ? Происходитъ лошадь, конечно въ соответствующей сему породё, съ необычайною силою и массивностью мускуловъ, и постепеннымъ накоплешемъ изменешй, повторяющихся въ этомъ же направлеши, образуется Англшская ломовая лошадь, у которой не только мускулы, по и кости конечно получили очень сильное развппе; разные ихъ бугорки п гребни увеличились, расширились, возвысились, связки окрепли, сочленешя углубились, плп иначе усовершенствовались—внешшя ли это изменешя?
(*; Orig. of spec. VI, p. 65.
Г1. III.—КРИТИКА 0СН0ВАН1Й ДАРВИНОВА УЧЕШЯ 225
Такъ же точно, не допуская до летания, убивая, преимущественно передъ другими, пытающихся летать, онъ уменьшаете. кости крыльевъ и гребень грудной кости у своихъ куръ и утокъ; — разве это будутъ внЬпт-ше признаки? Курица отучается сид Ьть на яйцахъ и не перестаетъ весь годъ класть ихъ: значить изменились инстинктъ ея и физюлоги-ческ!я отправлсшя; — внешнее ли это измЬнеше? Врентъ говоритъ: «НовЬйппе заводчики совершили болышя улучшешя въ анатомш плеча Кеттонскихъ короткорогихъ быковъ и коровъ тЬмъ, что исправили не-достатокъ въ суставе, или плечевой связке и вложили головку плеча болЬе плотно въ лопатку, наполнивъ такимъ образомъ пустоту позади ея»(*). Неужели же и это внЬшнее измЬнеше? Оно непосредствен-иымъ образомъ наружу даже вовсе и не проявляется. Что такое кувырканье турмаиовъ на воздух!; или даже на полу, какъ пе результате, какой-то внутренней нервной болЬзни?—Желтые коконы шелковичнаго червя обращены въ белые, «свекловица стала, со времени воздЬлыва-шя ея во Фрапцш, давать вдвое болЬе сахару, чемъ прежде» (**), значить изменился химическш составь ея соковъ, что уже нпкакъ не вп!;-шшй характеръ.
б) Человёкъ подбираетъ только для собственнаго блага, природа же только для блага самаго существа.
Но человЬкъ съ избыткомъ возиаграждаетъ это тЬмъ, что онъ печется о благЬ техъ, которыхъ измЬняетъ не въ ихъ собственную, а въ свою пользу: припасаетъ кормъ на зиму, охраняетъ отъ вредныхъ клп-матическихъ вл!яшй, отъ враговъ, лЬчитъ во время болЬзней, однимъ словомъ доетавляетъ своимъ избранникамъ несравненно ббльшую охрану и больше удобствъ, чЬмъ могли бы это сделать изменешя, сохраненный и накопленный природою къ пхъ собственному благу. Другими словами, произведенный человЬкомъ породы (хотя бы въ сущности и невыгодныя) одерживаютъ болЬе полную побЬду въ борьбе за существование, чЬмъ могли бы ее одержать породы въ дикомъ состояши, при самыхъ благопр!ятныхъ измЬнешяхъ, что неопровержимо доказывается большими размпожешемъ и распространешемъ домашнихъ животныхъ и растешй, сравнительно съ дикими, вытЬснешемъ первыми посл$днихъ въ чрезвычайпыхъ размЬрахъ. Следовательно, что же пре-пятствуетъ имъ изменяться все дальше и дальше, такъ какъ человЬкъ, по любви къ новому, поддержите. эти изменешя, каковы бы они ни
(*) Прир. животи. и возд. раст. II, стр. 213.
(**) — ibid. — И, стр. 220.
15
226
ДАРВПНПЗМЪ
были въ сущности, доставить имъ победу, и съ этой точки зрЬн5я въ чемъ же заключается преимущество природы?
в) Человекъ держитъ уроженцевъ разныхъ климатовъ въ той же стране, природа же—всегда въ томъ климате, который соотвЬтствуетъ имъ.
Доказательство странное, ибо съ одной стороны, если человекъ подвергаетъ своихъ домашнихъ животныхъ и своп возделанный растешя весьма разлпчнымъ климатическпмъ вл1яшямъ, то этимъ самымъ содЬиствуетъ ихъ изменчивости въ гораздо большей степени, чемъ природа; съ другой же—вредъ, могущш произойти отъ сего для организмовъ, устраняется уходомъ, теплыми помещениями на зиму, луч-шимъ и обилыййшпмъ кормомъ и т. д. Кроме того, даже почти всегда онъ разводить свои породы въ благопр!ятныхъ для нихъ климатахъ, такъ напр. тонкоруппыхъ овецъ въ степяхъ южной Росши, а длинно-шерстыхъ, доставляющихъ лучине и самые теплые полушубки — Романовскихъ—въ Ярославской губернш. Мало того, нередко человекъ ставить животныхъ въ лучпня климатичесшя услов!я, чемъ это сделала сама природа, какъ это часто доказываем самъ Дарвинъ, приводя примеры необычайного размножешя лошадей и рогатаго скота въ пампасахъ Ю. Америки и овецъ и рогатаго скота въ Австралш, разныхъ растешй, вытЬспяющихъ туземныя въ Ю. Америке, Австралш и Новой Зеландш.
г) ЧеловЪкъ редко упражняем каждый подобранный характеръ ка-кимъ-либо особеннымъ и приличествующимъ ему способомъ, кормим длинноклюваго и короткоклюваго голубя темъ же кормомъ и т. п.
Трудно понять настоящш смыслъ и этого доказательства: кормле-nie столь различныхъ, напримеръ, голубей одинаковымъ кормомъ должно ли иметь вредное вл!яше на ихъ организмъ? Но опытъ показываем, что такого вреда не оказывается? Или свойства однихъ кормовъ содействуютъ удлинешю клювовъ, а другихъ ихъ укорочивашю? Но такое утверждеше было бы совершенно произвольно и во всякомъ случае относилось бы къ прямому и определенному дЬйствдо внешнихъ условш, а не къ подбору. Илп наконецъ сама необходимость питаться длин-ноклювымъ одного рода кормомъ, а короткоклювымъ кормомъ другаго рода, обусловливала бы известную Форму борьбы за существоваше и, следовательно, служила бы причиною подбора, все усиливая и усовершенствуя этп качества по закону расхождешя характеровъ? Но человекъ съ избыткомъ заменяем это своимъ тщательнымъ, до мелочности изощренпымъ внимашемъ къ каждому отклонение въ сторону удлинена или укорочивашя клювовъ. Такъ что ни съ какой изъ этихъ трехъ
ГЛ. III.—КРИТИКА ОСНОВАШИ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
227
точекъ зрЬшя по возможно усмотреть преимуществъ на сторон'Ь природы. Что же касается вообще до пеупражнешя каждаго подобран-наго характера, то всЬ известные Факты говорятъ совершенно противное. ЧеловЬкъ часто упражняетъ ихъ гораздо энергичнее и целесообразнее, чемъ природа. Производя быстрыхъ лошадей, онъ безпрестан-по пспытываетъ и упражняетъ ихъ быстроту, отмечая малЬйппе въ ней оттенки и принимая ихъ во внимаше при подборе; производя массивныхъ ломовыхъ, упражняетъ ихъ въ возке огромныхъ тяжестей и увеличиваетъ весь ихъ, по мЬрЬ появлешя более сильныхъ лошадей путемъ подбора, а вмЬстЬ съ тймъ усиливаетъ и дачу корма. Между тЬмъ въ природе почти всЬ лошади ведутъ одинаковый образъ жизни. Выносливость верблюда, способность его выносить жажду, при переходе караванами необозримыхъ пустынь, упражняется въ гораздо большей степени, чемъ она упражнялась, когда верблюдъ оставался въ дикомъ состоянш. При этомъ обнаружпваетъ свои дЬпств1я и борьба за существоваше, или лучше сказать жизненное состязаше, потому что, очевидно слабейшие верблюды устилаютъ костями своими пути карава-повъ преимущественно предъ сильнейшими и выносливейшими, что прп естественномъ образЬ жизни, имело бы мЬсто въ гораздо слабейшей степени, и борьба была бы но столь напряженною, ибо верблюды не пускались бы елпшкомъ въ глубь безводныхъ и безкормныхъ пустынь.
д) Опъ не дозволяетъ сильнейшими самцамъ бороться изъ-за са-мокъ.—Правда, но зато самъ выбираетъ для нихъ сильпЬйшихъ, здо-ровЬйшихъ самцовъ, и слЬдовательно сила эта передается потомству— въ техъ случаяхъ, когда имЬется въ виду именно сила; а въ другихъ случаяхъ избирается другое качество. СлЬдовательно, природа стремится передавать наследственностью одну силу, • что и человЬкъ дЬ-лаетъ, когда нужно; но передаётъ подборомъ самцовъ и другая качества, что очевидно увеличиваетъ разяообраз!е и усиливаетъ изменчивость, а не ослабляетъ ее.
е) ЧеловЬкъ не уничтожаетъ всЬхъ худшихъ животныхъ, но охра-няетъ всЬ произведен!я своп, на сколько въ состояши это сдЬлать, въ течете каждаго измЬняющагося времени года, тогда какъ природа въ этомъ отношеши безжалостна.—Это уже всего удивительнее слышать отъ Дарвина. Если это такъ, то въ чемъ же состоптъ искусственный подборъ? Не говоря уже о подборе методпческомъ, при которомъ допускаются къ спариванью только пзбранныя животныя— и слЬдовательно совершенно безразлично, остаются ли въ жпвыхъ или нЬтъ къ размножение не допускаемый—въ чемъ же и состоитъ безеознательный подборъ, какъ не въ болыпемъ сохранены хорошихъ породъ и особей сра-15*
228
ДАРВИНИЗМ!
внительно съ дурными? Какъ бы стали садовники выдергивать, не под-ходяпця подъ образецъ, растешя (rogues)) нзъ грядокъ, если бы человЬкъ доставляли всЬмъ своимъ произведешямъ одинаковую охрану и защиту? ВЬдь эти не подходящ!» подъ образецъ растешя—не сорныя травы кашя-нибудь, а ими же посЬянные цвЪты или овощи. Или что такое королевсше указы объ уничтожеши въ Англии лошадей ниже из-вЬстнаго роста? Что значить наконецъ приводимый Дарвиномъ отвЬтъ лорда Риверса на вопросъ: «какимъ образомъ ему всегда удается имЬть первостатейных! борзыхъ?» отвЬтъ, въ которомъ какъ бы заключается весь секреть подбора «я развожу многой многихъ впшаю (*). Не Дарвинъ ли пишетъ: «Если существуютъ дикари столь грубые, что никогда не думають о наследственных! свойствах! своихъ домашнихъ животных!, тЬмъ не менЬе однако же всякое животное, особенно для них! полезное для какой-нибудь цЬли, было бы тщательно сохранено во время голода, или при других! несчастных! случайностях!, которым! так! подвержены дик!е, и эти избранный животныя оставить потому болЬе многочисленное потомство, нежели худппя» (=**). ВЬдь и природа дЬйствуетъ не радикальнЬе англшскихъ королевскпхъ указовъ и дикарей, а образованный нацш и въ особенности любители, типомъ которыхъ можетъ служить лордъ Риверсъ, дЬйствуютъ уже гораздо радикальнее и решительнее. Въ чемъ же преимущество природы передъ человеком! и въ этомъ отношеши?
ж) Человекъ часто начинает! подборъ съ какой-нибудь полуурод-ливой Формы, или по крайней мЬрЬ съ измЬнешя достаточно выдающаяся, чтобы обратить на себя его внимаше; а въ природЬ самое легкое отлшпе въ строении или конституцш организма можетъ перетянуть чашку тонко уравновЬшенныхъ вЬсовъ въ борьбе за жизнь, и быть такимъ образомъ сохранено.—Но вЬдь рЬчь идетъ не о качестве или достоинстве естественных! и искусственныхъ отличш, а о количественном! между ними различш; слЬдовательно исхождеше человЬ-комъ часто отъ полууродлпвыхъ Формъ (т. е. съ сильныхъ отклоненш отъ типа) можетъ только усилить, а не ослабить эту сумму различш. Что же касается живучести такимъ образомъ происходящих! породъ, какъ напр. Катскаго скота, то человЬкъ и охраняетъ ихъ искусственно, находящимися въ его рукахъ могущественными средствами. Что же касается до мельчайшихъ характеровъ, то и человЬкъ, какъ съ особен
(’) Прир. жив. и возд. раст. 1(, стр. 256.
(**) Darw. Orig. Of spec. VI, p. 26.
ГЛ. HI.—КРИТИКА ОСНОВАШЯ ДАРВИНОВА УЧЕНЫ 229
ною силою настаиваетъ па этомъ самъ Дарвинъ, часто беретъ точкою исхода подбора едва уловимые признаки, подмЬтить которые, по его словамъ, едва ли въ состояши одинъ изъ тысячи.
з) Какъ мимолетны желашя и у сил i я человека! Какъ коротко время, которымъ дано ему распоряжаться и, следовательно, какъ бедны должны быть и результаты, въ сравнены съ накопляемыми природою въ течете цЬлыхъ геологическихъ перюдовъ (*), говоритъ Дарвинъ п этимъ заключешемъ заканчиваетъ рядъ своихъ доказа-тельствъ. Противъ этого конечно нельзя спорить.
Следовательно, на стороне деятельности природы въ этомъ отношены, сравнительно съ деятельностью человека, остается лишь большая продолжительность времени. Но время, какъ время, само по себе, не имеетъ ни малейшаго значешя и ровно никакихъ изменены не производить. Кому не известно, что, говоря о вл!яши времени, мы выра-жаемъ этимъ не более какъ метаФору, столь всемъ известную, что она и разъяснешя никакого не требуетъ. Это не только Дарвину безъ вся-каго сомнешя известно, но даже и прямо имъ высказано: «Одно продолжен! е времени, само по себе, ничего не производить, ни въ пользу ни противъ естественнаго подбора. Я определенно выражаю это, потому что ошибочно утверждалось, что я будто бы принимаю, что элементъ времени игралъ всемогущую роль въ изменены видовъ, какъ если бы жизненныя Формы необходимо подвергались пзменешямъ по некоторому прирожденному имъ закону. Продолжительность времени важна лишь на столько—и въ этомъ отношены важность его огромна— что она даетъ больше вероятш происхождешю благопр!ятныхъ изменешй и ихъ подбору, накопленной установлены) (Фиксацш)» (**). Значить все дело въ увеличены вероятностей, и если бы речь шла объ обыкновенной лоттерее, то конечно, чемъ большее число разъ я могу вынимать билетикъ изъ урны, темъ более увеличиваются мои шансы на выигрышъ. Но ведь тутъ, въ вопросе объ изменчивости и о подбор!, идетъ истор!я совершенно особаго рода. Въ обыкновенной лоттерее только два рода бплетиковъ: выигрышные и невыигрышные; здесь же кроме того есть еще и билеты прямо проигрышные. Представимт же себе лоттерею, при которой мне можетъ выпасть №, даюгщй 1.000 р. выигрыша, №, при которомъ я ничего пе выигрываю, и №. при которомъ я проигрываю 1.000 рублей. Можно ли тогда будетъ
(*) Orig. of spec. VI, р. 65.
(**) Ibid. VI, р. 82.
230
ДАРВИНИЗМЪ
сказать, что при увеличены числа вынимашй изъ урны увеличиваются шансы мои на выигрышъ? Безъ сомнЬшя нетъ. А если этихъ про-игрышныхъ (не невыигрышныхъ только, а прямо проигрышныхъ) бплетовъ несравненно больше, чЬмъ выпгрышныхъ; то очевидно, что чЬмъ чаще я буду играть въ такую лоттерею, тЬмъ въ сильнейшей чропорцш рискую проиграть свое состояше. Продолжая нашу аналопю, можемъ сказать, что здЬсь собственно вынпмаютъ билеты случаюгщяся неопределенный пзмЬнешя, и очевидно въ выигрыше остается то, что бплетовъ вовсе не вынпмаетъ, то, что остается неизменными, т. е. основная, коренная Форма, разъ какимъ бы-то ни было путемъ происшедшая. Это теми несомненнее, что пропгрышныя изменены (т. е. неудачныя) не мгновенно погнбаютъ, а свой проигрышъ перено-сятъ на выигрышный благопр!ятныя изменешя посредствомъ скрещиванья съ ними, ибо неудачныя гораздо чаще удачныхъ. Если же предположить, что неучаспе въ этой природной лоттерее есть уже само по себе проигрышъ, т. е. что сохранение признаковъ становится невы-годнымъ съ пзменешемъ обстоятельствъ, то опасность гибели вида будетъ очень велика, а вероятность на его улучшеше случайнымъ выигрышемъ (благопр!ятными изменешямп) очень мала. Напротивъ того при искусственномъ подборе, лоттереи, собственно говоря, нетъ— тутъ, если только произойдетъ благощйятное (для человека) изменеше, выигрышъ его уже обезпеченъ, намеренными устранешемъ всехъ неблагопр!ятныхъ шансовъ целесообразною деятельностью человека.
Посмотримъ на это услов!е времени еще съ другой стороны. Само увеличеше шансовъ съ увеличешемъ времени оказывается чисто мнимы мъ, ибо прп искусственномъ подборе случившееся благопр!ятное изменеше уже никакъ не пропадаетъ, а сохраняется до появлешя новаго такого же дальнейшаго благопр!ятнаго изменешя, соединяется съ нимъ, и следовательно изменешя непременно накопляются. Уже при безсознательномъ искусственномъ подборе дело, по словамъ самого Дарвина, пдетъ гораздо медленнее; йри естественномъ же подборе, производимомъ чрезвычайно запутанными действ!емъ борьбы за существоваше, дело замедляется въ тысячи и тысячи разъ. Такъ что какая-нибудь сотня летъ искусственнаго подбора будетъ соответствовать мил-люнамъ летъ естественнаго подбора. Выигрышъ, долженствуюпцй проистечь отъ большей продолжительности времени, умаляется следовательно до ничтожества.
II это все еще при предположены, что естественный подборъ можетъ, хотя и гораздо медленнее, привести къ тЬмъ же результатамъ, какъ и искусственный,—предположены въ сущности вовсе не допусти-
ГЛ. Ш.—КРИТИКА ОСНОВАН1И ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
231
момъ. Въ самомъ деле, что такое искусственный подборъ? Онъ есть, въ полномъ значеши этого слова, хитро устроенная машина, ибо машину, въ общемъ значеши этого понятая, можно определить, комбика-цгею природныхъ элементовъ для произведения папередъ расчитаи-наго дпйствгя. Для сего вовсе не нужно, чтобы части машины находились въ матер!альномъ, непосредственномъ соприкосновен! и между собою. Такъ мы говоримъ о государственной машине, или объ армш, какъ о машине военной. Можно ли себе вообразить, чтобы напр. сложное устройство новейшихъ армш и ихъ разделеше на роды вопскъ (пехота, кавалер!я, артилер!я, инженеры), и каждаго на правильный группы; ротъ, батальоновъ, полковъ и проч., могло произойти естественнымъ путемъ подбора, т. е. темъ, что тотъ народъ, у котораго случайно завелось несколько лучшее расчленеше боевыхъ силъ, оставался победителемъ, и въ свою очередь побеждался сделавшимъ въ этомъ деле еще случайный шагъ впередъ;—но все это непременно безъ малейшаго учаспя мысли и сознашя цели, а только однимъ по-вторешемъ ряда победъ, происходившпхъ вследств!е случайнаго применена означеннаго принципа расчленешя и взаимной поддержки расчленепныхъ частей. После этого можно утверждать, что природа могла бы составить паровую машину, которая далеко не такъ хитро устроена, какъ большинство организмовъ, на томъ основаши, что нроявлешя расширительной силы пара въ природе несравненно могущественнее, чемъ въ рукахъ человека; ибо ей напримеръ приписы-ваютъ землетрясешя, которыя бываютъ чувствуемы (Лиссабонское) на сотни тысячъ квадратныхъ миль; и еще на томъ, что природа имеетъ много времени для производства своихъ случайныхъ комбинации явлешй упругости пара. Очевидно, что никакая продолжительность времени не замЬнитъ тутъ разумной намеренности. Совершенно то же самое относится и къ искусственному подбору, сравнительно съ естествеп-нымъ, ибо первый есть машина—целесообразный механизмъ, въ своемъ роде не менее сложный, чЬмъ самый лучили локомотивъ.
И такъ нашъ разборъ вопроса о праве распространена выводовъ, сделанныхъ изъ наблюдеши надъ домашними организмами на растешя и на животныхъ, живущихъ вне подчинешя человеку, приводить насъ къ заключешямъ отрицательными, а именно:
1) Домашшя животныя и растешя, дабы соответствовать порво-начальнымъ потребностямъ первыхъ ихъ приручателей, должны были обладать изменчивостью въ чрезвычайной степени, значительно превосходящей среднюю ея норму.
2) При одомашнеши несомненно проявляется стремлеше оргаппз-
232
ДАРВПНИЗМЪ
новъ возвращаться къ своему видовому типу, а выставляемый Дарвиномъ требовашя, посредствомъ которыхъ онъ желаетъ избегнуть, имъ самимъ признаваемыхъ, последствие этого Факта для его теорш, совершенно произвольны, неопределенны и сбивчивы.
3) Аналогш между появлешемъ пригодныхъ для человека измЬ-иошп у домашнихъ и появлешемъ полезныхъ изменешй у дикихъ организмовъ—провести нельзя, частью потому что не изменешя домашнихъ организмовъ прилаживаются къ норме человеческаго вкуса, а большею частью это бываетъ наоборотъ; частью же потому что большая доля собствепно полезныхъ для человека измененш домашнихъ организмовъ носить на себе очевидный отпечатокъ прямаго и опред Ь-леннаго действ!я ненормальныхъ жизненныхъ условш, въ которыя они были поставлены приручешемъ п возделывашемъ.
4) Сравнеше могущества вл!яшя человека съ вл!яшемъ природы на изменешя и подборъ, съ одной стороны домашнихъ, а съ другой дикихъ животныхъ и растешй, не говоритъ въ пользу большей действительности природныхъ действий Въ еамомъ дЬле въединственномъ пункте, въ которомъ преимущество природы неоспоримо, т. е. въ большей продолжительности времени, находящаяся въ ея распоряженш, преимущество это совершенно уничтожается большею медленностью природная действия, увеличешемъ по мере удлинешя времени числа неблагопр1ятныхъ шансовъ въ сильнейшей степени, чемъ благощнят-ныхъ, и наконецъ темъ, что большая напряженность и продолжительность действш природы вовсе не можетъ служить ручательствомъ образовашя техъ сложныхъ комбинацш, которыя производить искусственный подборъ, действующей съ более или менее ясно сознанными намеренностью п расчетомъ, и который поэтому можетъ по справедливости быть приравненъ къ тому, что мы называемъ машиною.
Теперь разберемъ, верны ли те Факты, которые, по мнешю Дарвина, представляетъ намъ природа, для заключешя по нимъ о деятельности въ сФере ея тбхъ же или подобныхъ агентовъ, которые привели къ изумительнымъ результатамъ въ Mipb домашнихъ животныхъ и растешй, приписываемыми Дарвиномъ искусственному подбору.
ГЛАВА IV.
КРИТИКА ОСНОВАШЙ ДАРВИНОВА УЧЕШИ.
(Продолжен1е).
Характеристически черты изменчивости дикихъ организмовъ допускаютъ ли признаке разновидностей за начинающееся виды?
Что такое видъ? — ОпредЬлешя Линнея, БюФФОпа, Кювье. — Источники поняпя о постоянства впдовъ. — Наблюдете, ни однимъ положптельпымъ фяктомъ досол! не опровергнутое. — Египетская мум’ш и скульптурный изображен!/!; Флорпдсше кораллы; повоорлеансше кипарисы въ дельт! Миссисипи. — Древность природпыхъ разновидностей. — ИзслЬдован1я Филиппи надъ третичными сицплШскими раковинами.— Трудность и даже невозможность строгой Фактической повЬркп постоянства или изменчивости видовъ.— Необходимость прибегать къ замЬпнтельпымъ, вспомо-гательнымъ средствами». — Отсутствье или npucymcmeie переходныхъ Формъ не доказываю™ н пе опровергаю™ видовой самостоятельности. — Оценка важности видовою характера. —Затруднительность строгаго определены сложпыхъ поняты, каково и поняпе видъ. — МнддепдорФъ — о значеши вида.
Отношешя между видами и разновидностями по Дарвину.—Семь бюстатистпческнхъ положешй его.— Неверность съ теоретической точки зрЬшя.—Хналопя съ политическими организмами.—Шаткость и недоказуемость съ точки зрЬшя Фактической первого положенья. — Фактическая проверка второго положенья, по Флорамъ Южной Баварш, Крыма и Лапландш, опровергаю™ его. — Проверка третьяго положетя на отдЬльныхъ семействахъ растешй, по отдЬльпымъ Флорамъ, по Продрому Декандоля, для двусЬмянодольныхъ вообще и по нЬкоторымъ Фаунамъ наземныхъ моллюс-ковъ, не подтверждаетъ его; невЬрно и его распространение па домашв!е организмы.— Действительная изменчивость зависптъ не отъ величины родовъ, а отъ самой природы растеши, отъ местонахождения ихъ (роды альпшск1е, солончаковые) отъ легкости гибридацш. — Субъективная причина, по которой болыше роды часто являются изменчивее малыхъ. — Четвертое положенье— не болЬе, какъ ничего лэ доказывающие трюпзмъ. — Пятое положен(е.— Его смыслъ и значеше. — Проверка на отдЬльныхъ приыЬрахъ и общими статистическими числовыми выводами для двусЬмянодольныхъ и мховь, млекопитающихъ, пресмыкающихся вообще и черепахъ въ особенности и наземныхъ моллюсковъ. — Шестое положенье. — Точное опредЬлеше его смысла и значешя уже лишаетъ его доказательной силы.—Проверка на примЬрахъ растенш. — Седьмое положенье. — Предварительныя разъяснены. —Неподходящие подъ него примеры растешй п животныхъ.— Законы распредЬлешя впдовыхъ гсограФическихъ группъ водныхъ жпвотпыхъ и подведете ихъ подъ два обнця правила, лшлающ’ы Дар-виново положите всякаго генетпческаго зпачен1я. — Заключеи1е.
Главный, основной предметъ, подлежащей нашему разсмотрЬнпо въ этомъ отношеши, есть вопросъ о видк Если бы вопросъ о постояв-
234
ДЛРВИНПЗМЪ
ствЬ видовъ стоялъ внЬ всякаго сомнешя, то конечно не могло бы быть и рЬчи ни о какой теорти постепенной трансмутацш органическихъ Формъ. Но мы видЬли, что Дарвинъ принимаетъ, что между видомъ и разновидностью существуетъ только количественное, а пе качественное разлшпе, что разновидность есть пачпнающ1йся видъ—начало же это (т. е. разновидность) принимается всеми за результатъ пзмЬнчпво-стп, подъ в.пяшемъ внЬшнихъ и внутреннихъ причпнъ, и каково начало, таково же должно быть и продолжеше.
Такой взглядъ на характеръ и значеше видовъ Дарвинъ основы-ваетъ какъ на неудовлетворительности опредЬлешя поняпя видъ, такъ и на несоглаыи между натуралистами въ практическомъ применеши этого поняпя, шаткость котораго всего яснее выражается въ такъ па-зываемыхъ сомнительныхъ видахъ. Вполне разобрать этотъ вопросъ можемъ мы только въ послЬдстви; здесь же обратимъ наше внимаше только на недостаточность и неудовлетворительность опредЬлешя понятая видъ, на тЬ слЬдств1я, которыя изъ этого выводить Дарвинъ, и на значеше практическихъ трудностей при определена вида въ отдЬль-ныхъ случаяхъ.
Дарвинъ не приводить опред$лешя вида въ томъ смысле, въ какомъ его понимаютъ приверженцы его неизменности, и несостоятельность котораго онъ старается доказать, а ограничивается лишь замЬчашемъ, что естествоиспытатели не согласны въ этомъ отношеши между собою, что ни одно изъ сд'Ьланныхъ опредЬлешй вообще не удовлетворительно, и что терминъ видъ включаетъ въ себя неизвестный элементъ—«отд Ьль-наго творческаго акта» (*).
Это последнее утвержден1е едва ли верно. Знаменитое выраже-ше Линнея: Species tot nwmeramus, quot diversae formae in principle sunt creatae (**) — можно принимать за краткое афористическое (въ каковой Форме и написана вся его Philosophia botanica) утверж-деше постоянства видовъ, объясненное сравнешемъ, какъ бы такъ: виды суть Формы столь постоянный, какъ они должны бы были быть въ томъ случае, если бы каждая изъ нихъ была отдельно создана. Таковъ смыслъ, который можно придавать Линиееву определенно; ибо, хотя постоянство и есть одинъ изъ атрибутовъ созданности въ противоположность производности, но постоянство можно себе представить и безъ созданности въ строгомъ смысле этого слова. Постоян-
(’) Orig. of sp. VI, р. 33.
;•*) Видовъ столько считается, сколько различныхъ Формъ въ начала было создано.
ГЛ. IV.—КРИТИКА ОСНОВАНЫ! ДАРВИНОВА УЧЕНЫ 235
ство и есть слЬдовательно тотъ элемсптъ, который необходимо вклю-чаетъ въ себя поняпе о виде, а вовсе не отдельный творчески! актъ. Въ самомъ дЬлЬ, если бы напримеръ виды происходили другъ отъ друга, однажды только для каждаго пзъ ппхъ случившимся рождешемъ разновидпаго отъ разновиднаго, то поняпе о виде осталось бы совершенно тождественнымъ съ тЬмъ, которое теперь о немъ имЬютъ приверженцы неизменности видовъ, — и пзъ опредЪлешя Линнея нужно бы выкинуть только слова in principio. Между постоянствомъ Формъ, составляющихъ вндъ, и отдельным!» актомъ творчества, его произведшим^ существуетъ совершенно то же отношение, какъ между пап-ностыо (эквивалентностью) химическихъ соединен!!! и атомистическою теор!ею. Атомистическая теор!я объясняетъ эту эквивалентность; также и творчество, если и не объясняетъ, то выставляетъ причину постоянства пзвЬстнаго круга органическихъ Формъ, называемаго видомъ. II какъ неправильно сказать: что термина «химическое соединение» (въ противоположность простому см'Ьшешю) предполагаешь атомизмъ— вмпсто предполагаешь эквивалентность (плп пайность); также точно неправильно сказать, что терминъ «видь» предполагаешь отдельный актъ творчества — вмпсто предполагаешь совершенное постоянство, при всевозможныхъ услов!яхъ, при коихъ только онъ вообще можетъ существовать. Впдъ умираетъ, но не изменяется—можно бы сказать, пародируя известное пзречеше Камброна прп Ватерлоо: La garde meurt, mais ne se rend pas (*). Въ опредЬлешя Кювье, счнтаемаго другими главными защитникомъ или даже вместе съ Линнеемъ основателемъ догмата о неизменности видовъ, мы уже не встрЬчаемъ вовсе поняпя о созданш или сотвореши. «Видъ должно определить, говоритъ опъ, совокупностью индивидуумовъ, происшедшпхъ одинъ отъ другаго, или отъ общихъ родителей, и отъ тЬхъ, которые столько же на нихъ похо-дятъ, сколько они похожи между собой» (**'). О дополненш, которое это определено требовало бы вслЬдств!е Фактовъ, представляемыхъ перемежаемостью поколЬшй, здесь нбтъ надобности говорить, ибо существенно они его не измЬняютъ. Не будетъ пзлипшимъ здЬсь добавить, что напрасно приписываютъ Линнею и Кювье установлеше учешя о постоянстве вида, что теперь поставляется пмъ въ укоръ. У Бюффоня— этого противника Линнея, встрЬчаемъ совершенно ту же мысль: «Долж
(*) Гваръя умираетъ, но не сдается.
(**) Cuv. Regne animal. Ill edition. Bruxelle 1836. On doit definir 1’espece: la reunion des individus descendus 1’un de I’autre ou des parents communs et de ccux qui leur rcssemblent autant qu’ils se ressemblent entre eux.
236
ДАРВПНИЗМЪ
но считать т4мъ же видомъ тотъ, который посредствомъ совокуплешя постоянно продолжается и сохраняетъ свое видовое сходство, а за разные виды тЬ, которые этимъ же средствомъ ничего произвести .между собою не могутъ» (*).
Но откуда же взято это поняпе о неизменности и постоянстве ви-довыхъ Формъ? Оно взято изъ непосредственнаго наблюден!я, изъ всемъ извЬстпаго Факта, что, насколько мы можемъ проследить ряды поколешй известныхъ органическихъ Формъ, опЬ остаются въ сущности неизменными. Это даже не спещально научный, а общеизвестный Фактъ. Конечно видимость можетъ быть и часто бываетъ обманчива; но во всякомъ случае за таковую обманчивую она должна и можетъ быть признана не иначе, какъ если эта обманчивость будетъ доказана; до того же времени эта видимость съ полными правомъ должна считаться эмпирическою истиною. Въ начале нынешняго стол&пя были подвергнуты сравнительному изслЬдовашю, такимъ мастеромъ своего дела, какъ Кювье, египетсшя мумш многихъ животныхъ, древность которыхъ восходить до четырехъ и пяти тысячи лЬтъ; такому же тщательному наследование были подвергнуты и изображешя животныхъ и pacTeniii на древнихъ египетскихъ памятнпкахъ. Результатъ этого изслЬдован!я подтвердили общепринятое мнете о неизменности видо-выхъ Формъ.
Но несколько тысячел’Ьтш—слишкомъ малый промежуток времени, говорить противники постоянства видовъ, сравнительно съ геологическими перюдами, въ течеше которыхъ организмы жили и изменялись. И это возражеше приверженцы неизменности видовъ не оставили безъ побЬдоноснаго ответа.
СлавнЬйппй изъ учениковъ Кювье, знаменитый Агасисъ приводить следующее неопровержимое доказательство несравненно продолжительнейший) сохранешя постоянства видовыхъ Формъ, нежели то, которое доказывается египетскими мум!ями и скульптурными изображешями. Результатъ, къ которому пришелъ Агасисъ, столь замЬчателенъ, что все место, где онъ говорить объ этомъ предмете, приведу вполне (**): «Мнопя обстоятельства въ еамомъ
(*) Buffon. Hist. gen. des Animaux, ddit. de 1749, S. II, p. 9. изъ M. Edw. Lecons d' Anat. et de Phys. T. XIV, p. 298, rem. 1. On doit regarder comme la meme espfece celle qui au moyen de la copulation se perpetue et conserve la similitude de cette espece; et. comme des especes differentes celles qui par les memes moyens ne peuvent rien produce ensemble.
(**) Agaslz. De I’espece (trad, francaise 1869), p. 80 et 81.
Г.1. IV.—КРИТИКА ОСНОВАШЙ ДАРВИНОВА УЧЕН!Я
237
дЬлЬ показываютъ, что нынЬ живупця жпвотныя обитаютъ на землЬ въ течете гораздо болЬе продолжительная времени, чЬмъ обыкновенно преднолагаютъ. Была возможность определить способъ образовашя коралловыхъ рпфовъ—именно Флоридскпхъ—съ точностью, которая позволяет!, утверждать, что нужно около 8,000 лЬтъ, чтобы одинъ изъ этихъ риФовъ поднялся со дна океана до его поверхности. Но южная оконечность Флориды окружена четырьмя такими риФами, концентрически расположенными одинъ внутри другаго, и относительно которыхъ можно доказать, что образова-ше ихъ происходило последовательно. Это заставляегь принять первоначальное происхождеше этихъ риФовъ слишкомъ за 30,000 .гЬтъ до настоящаго времени. II такъ вотъ Фактъ, доставляющие доказательства—способомъ столь прямымъ, какъ это только возможно въ какой бы-то ни было отрасли Физическихъ пзслЬдовашй, — что по крайней мЬрЬ некоторые изъ нынЬ живущихъ впдовъ считаютъ болЬе 30,000 лЬтъ существовашя, не претерпЬвъ въ течете всего этого времени ни самаго малЬйшаго измЬнешя».— Въ подстрочныхъ примЬчашяхъ къ этому мЬсту Агасисъ прибавляете «Новое излЬдоваше Флоридскихъ риФовъ убЬдило меня, что эта оцЬнка ниже действительности. Среднее время развит корал-ловъ, определенное изъ непосредствепныхъ наблюденш, и на половину не столь быстро, какъ я сначала предположилъ. Я теперь убЬжденъ, что можно безъ преувеличешя принять возрастъ этихъ рпфовъ въ 100,000 лЬтъ!!» ЗатЬмъ авторъ продолжаетъ. «И еще эти четыре кон-центрическ!е рифа суть только самые ясные въ этой странЬ; немного далЬе къ сЬверу есть еще и друпе, до сихъ поръ не хорошо наследованные. Въ действительности весь Флоридсюй полуостровъ и состоитъ только изъ коралловыхъ риФовъ, соединенныхъ одинъ съ другимъ въ течете вЬковъ, и которые не содержатъ ничего, кромЬ остатковъ корал-ловъ, раковинъ и другихъ животныхъ, тождествепныхъ съ тЬмп, которыя и нынЬ живутъ по берегамъ этого полуострова. Предположпвъ, что пространство въ 5 геограФическихъ миль (60 въ градусЬ) состав-ляетъ среднюю мЬру развит коралловаго рифа въ тЬхъ услов!яхъ, при которыхъ слЬдуютъ другъ за другомъ концентричесюе рифы Флориды, и что правильные ряды ихъ продолжаются до озера Огичоби, на разстояшп двухъ градусовъ широты, мы получили бы около 200,000 лЬтъ (число рпФовъ=^тр=21; 8,000 лЬтъХ24 192,000 годамъ), какъ перюдъ времени, потребный для выступлешя изъ-подъ волнъ океана части Флоридскаго полуострова къ югу отъ озера
238
ДАРВПНИЗМИ
Огпчоби, такъ что въ течете этого огромнаго промежутка времени не произошло бы никакого измЬнешя въ признакахъ животныхъ, обитающихъ въ Мексиканскоми заливЬ». Но, замЬчаетн Агаеисъ, это время должно быть по крайней мЬрЬ удвоено. Согласно вышеприведенному имъ замЬчашю, собственно следовало -бы его утроить (вместо 30,000 лЬтн онъ принимаетъ для 4 риФОвъ 100,000 лЬть). Но во всякомъ случай мы имЬемъ примЬри неизмЬннаго существо-уувашя вида въ течете отъ 200,000 до 600,000 лйтп. Сколько же еще надобно Дарвинпстами? Правда, они могутъ сослаться на неизменность внйшнихъ условШ; но почему бы услов!я Мексиканскаго залива составляли въ этомъ отношеши исключение? ВЬдь эти сотни тысячъ лЬтъ захватывании вероятно уже ледниковый перюдъ, когда Гольф-стрбма вероятно не существовало или онъ имЬлъ другое направлеше,—какая же это неизменность условШ? Но допустимъ и неизменность. Это значило бы, что животныя Мексиканскаго залпва уже давно отъ 200 до 600 тысячъ лЬтъ въ абсолютной степени хорошо применены къ условиями своего существовашя, ибо, безъ этого, случающаяся непрестапно п постоянно индивидуальный измЬнешя могли и должны бы были бороться между собою и подбираться. Значить опять исключеше. Удивительная теорЬя! какъ только отыскивается Фактъ, въ которомъ можно бы искать ея под-тверждешя—онъ непременно ее опровергаетъ, что намъ еще не разъ встретится впереди.—Поэтому и доказательность Факта отвергается, какъ выводъ изъ неблагощпятпаго исключешя! Но съ такими свойствами неприспособленности къ Фактами возможна ли побЬда въ борьбе за существование между теориями?
Приведемъ еще примЬръ изъ растительнаго царства. Диксонъ и Браунъ нашли въ Лупз1анЬ десять, другъ надъ другомъ лежащихъ, слоевъ ископаемыхъ стволовъ повоорлеанскаго кипариса, ныне еще растущаго въ той же местности (Tax0(lium distichum), разделен-ныхъ одинъ отъ другаго прослойками земли. Между ними встречаются стволы въ 10 Футовъ въ поперечнике, возрасти которыхъ былъ опредЬленъ по числу годичныхъ колецъ (концентрпческпхъ слоевъ парасташя) въ 5,700 лйтп. Надъ последними пзъ этихъ слоевъ растутъ вЬчно зеленые дубы, возрасти которыхи принимаюти вп 1,500 лЬтъ. Основываясь на такихн данныхи, Доулери дЬлаети слЬду-ющш хронологически выводи. Наносами рЬки образовавшаяся почва производила сначала только рослыя травы—это было болото. Лишь по мЬрЬ того, каки она становилась болЬе твердою и возвышалась, могла она поростп кипарисовыми лЬсомъ. Но известно изи наблю-
ГЛ. IV.—КРИТИКА 0СН0ВАН1Й ДАРВИНОВА УЧЕШЯ 239
дешй надъ ниломЬромъ, упоминаемыми еще Страбономъ, что въ течете послЬдпихъ 17 сто.гЬтШ, Нили возвышаетъ почву Египта своими наносами только на 5 англшскихъ дюймовъ въ сто.гЬпе. Если принять тоже мЬрило для Миссисипи, то необходимо было бы по крайней мЬрЬ 1500 лЬтъ, чтобы достаточно поднять болотистую почву, дабы на ней могъ расти кипарисовый лЬсъ. Ежели дал-Ье вспомнить, что отдЬльныя деревья въ этихъ лЬсахъ достигали 5,700 лЬтняго возраста, и принять во внимаше, что тамъ, гдЬ существуетъ слой ископаемыхъ деревьевъ, каждый разъ могло вырастать нисколько поколЬнш кипарисовъ, низвергаться па землю и сгнивать, прежде чЬмъ начинали развиваться донынЬ сохранившиеся стволы; то не покажется преувеличенными, если для каждаго слоя принимать по край-пеп-мЬрЬ два такихъ поколЬшя. Следовательно, каждый лЬсъ, отъ котораго произошли этп слои, имЬлъ средними числомн по меньшей мЬрЬ 11,400 лЬтъ, прежде чЬмъ почва снова начала опускаться и лЬсъ были постепенно покрываеми волнами рЪки. ЗатЬми наносы ся образовали повое болото и новую лЬсную почву. Вырастали новый кипарисовый лЬсъ и роси столько же лЬтъ, пока опять не погружался и процессъ этотъ повторялся 10 рази. Для послЬдяяго раза будеми им'Ьть:
Для образовашя травянистаго болота. . . . 1,500 лЬтъ.
Для двухъ поколешй Taxodium’a.................... 11,400 —
Для дубоваго’ лЬса (послЬ росшаго когда почва
стала слишкомъ суха для Н. Орлеанскаго кипариса) . 1,500 —
Итого 14,400 л'Ьтъ.
Правда, въ первые 9 разъ не было подняла и обсушки почвы, послЬ развит кипарисовыхъ лйсовъ дубы не росли надъ пимп въ течете стодЬпй; но, такъ какъ опускание почвы, прекращавшее каждый разъ ростъ кипарисовъ, между прочими могло доходить до гораздо большей глубины нежели уровень травянистаго болота, то и эти 1,500 лЬтъ могутъ быть удержаны п для всЬхъ прежнихъ девяти перюдовъ, и мы получпмъ такими образомъ для образовашя этихъ слоевъ съ кипарисами: 11 X 14,400 = 158,400 л4тъ.
Хотя въ этомъ исчислеши есть и гипотетичесюе элементы, все же,
240
ДАРВИНИЗМЪ
замЬчаетъ Броннъ, оно свидЬтельствуетъ о чрезвычайной продолжительности времени послЬ дилув!альнаго перюда (*).
Но этотъ же самый впдъ Таксод1ума росъ, по Гепперту, прежде и въ ЕвропЬ со времени верхняго мюценоваго перюда (**). Одно ископаемое хвойное, названное Libocedrites salicornioides жило въ течете всего третичнаго времени и безъ сомнЫн живетъ и теперь, потому что оно совершенно не отличимо отъ растущаго въ Чили туевиднаго дерева Libocedrns Chilensis. Есть и множество раковинъ, оставшихся неизмененными съ разныхъ перюдовъ третичной Фор-мащи.
Въ этомъ отношен!и весьма поучительны изслЬдовашя Филиппи надъ раковинами, живущими еще теперь въ Сицилш и южной Италш, сравнительно съ Фауною третичнаго перюда въ этихъ же странахъ. Изъ нихъ оказывается, что изъ 537 нынЬ живущихъ видовъ, которые могли по ихъ твердымъ частямъ сохраниться въ пскопаемомъ состоянш, 368 жили въ третичный перюдъ. Следовательно, такая продолжительность жизни видовъ не есть исключеше, а правило. Но не только виды им'Ьютъ столь продолжительное существоваше, но даже и разновидности, признаваемый всЬми за Формы, образующаяся подъ вл!яшемъ внешнихъ условш, иногда имЬютъ чрезвычайно продолжительное существоваше или точнее—иногда продолжительность эта можетъ быть доказана. Такъ напр. въ томъ же сочинеши Филиппи представлено тому несколько примЬровъ. Двустворчатая раковина Solen slrigilatus L. представляетъ разновидности а и р, живппя уже въ третичный времена, и притомъ не въ самое новейшее третичное время, а въ слояхъ около Палермо, въ которыхъ уже считается до 23% совершенно исчезнувшихъ къ настоящему времени видовъ (***). Также точно Pecten polymorphic Broun разновидности -у и 5, и разновидности а и р Р. hyal'mus Phil, находятся въ третичныхъ слояхъ, въ коихъ число исчезнувшихъ моллюсковъ состав-ляегь еще 11 процентовъ. Rulla Hydalis L. р находится въ третичныхъ слояхъ съ 23% исчезнувшихъ видовъ; Rissoa truncata Phil, а и р—первая разновидность въ новыхъ слояхъ, где только 3% исчезнувшихъ
(*) Bronn. Entwickel. Gesetze der organ. Welt., S. 304—306.
(**) Части этого растешя находятъ сохранившимися въ яптарЪ, со всЬми тонкостями строешя и ткани; такъ что ни малФйшаго сомнЪшя въ верности видоваго опредЪлешя не можетъ быть.
(***) Philippi. Enumeratio molluscorum Siciliae. I, pag. 67, 8o, 123, 155, 192, 227, 237 et 249. Относительно пропорцш исчезнувшихъ видовъ въ слояхъ, гдЪ находятся эти разновидности см. Т. П, р. 257—271.
ГЛ. IV.—КРИТИКА ОСНОВАМИ ДАРВИНОВА УЧЕШИ
241
видовъ, а вторая где 11%; Turritella triplicata Slud. въ слояхъ съ 6% исчезнувших! видовъ, про нее прибавлено: «omnino cum vivis conveniunt»; Turritella terebra Вгос. а и у въ слояхъ съ 8 до 23% исчезнувшихъ; Buccinum neriteum L. аир въ слояхъ, где число нсчезнувшихъ видовъ составляетъ до 14%, Суртаеа Coccinella Lam. а, р и у въ слояхъ, где число исчезнувшихъ видовъ меняется отъ 5 до 23%. Balanus tulipa Banz, а, р и у въ слояхъ съ 6% исчезнувшихъ видовъ; Balanus balanoides Banz, разновидности а и р въ слояхъ, гдЬ отъ 15 до 23% исчезнувшихъ видовъ. Изъ этого видимъ, что ле только виды, но и разновидности часто чрезвычайно древни, такъ что время ихъ существовашя считается не тысячами, а сотнями тысячъ летъ; въ послЬдствш увидимъ примеры сему и пзъ высшихъ животныхъ.
И такъ, положительные Факты указываютъ на постоянство видо-выхъ Формъ, не на нашихъ глазахъ только, не въ течете какихъ-либо тысячелЬтш, подлежащихъ в-бдЬшю исторш, а въ течете сотень тысячъ, а иногда можетъ быть и миллюновъ лЬтъ доисторическаго, геологическаго времени.
Противъ этихъ Фактических! доказательств! постоянства п неизменности по крайней мере некоторых!, но однакоже довольно многочисленных! видовъ, какъ животныхъ—такъ и растительныхъ, какой Фактъ могутъ выставить приверженцы противоположнаго мнЬшя? Ни одного, буквально ни одного дЬйствительнаго Факта, а одни лишь только умозр!>шя и мнимыя требования логики, какъ сл!>дств1я теорш развипя, которая сама не им4етъ Фактической основы, а главное ложно применена.
Что касается собственно Дарвина, то мы видели, что онъ основывает! свою аналогий между видами и разновидностями, т. е. Формами, происходящими Фактически или предположительно путемь разделешя или отклонешя видоваго типа, подь вл!яшемъ какимъ бы-то ни было образомъ действующих! (определенно и неопределенно, непосредственно и посредственно) жизненных! условш — главным! образомъ на несогласш естествоиспытателей въ применении ихъ поняпя о виде къ отдЬльнымъ частным! случаям!. Но какое же можетъ иметь значение этотъ Фактъ? Кювье, сейчас! после вышеприведенной цитаты изъ его R&gne animal, оценивает! его совершенно верно: «хотя эго определите, говоритъ онъ, строго (rigoureuse), однакоже понятно, что примкнете его къ известными ипдивпдуумамъ можетъ быть очень затруднительно, ежели необходимые для сего опыты не были
16
2i2
ДАРВИНИЗМ!»
сдЬланы» (*). Какого же рода должны быть эти опыты? И на это Кювье даетъ тутъ же самый положительный и единственно возможный ответы «Воспроизведете (рождеше) есть единственный способъ узнать пределы, до которыхъ могутъ простираться разновидности» (т. е. изменчивость видовъ). Въ еамомъ дкгЬ, попяпе о виде заклю-чаетъ въ себе поняпе о неизменности и постоянстве, следовательно въ каждомъ сомнительномъ случае это постоянство, эта неизменчи-вость должны быть подвергнуты испытанию. Что же для этого требуется? Невероятная масса непрерывныхъ, систематически, въ течете цЬлыхъ вековъ, произведениюхъ наблюдешй, прп почти неосу-ществимыхъ услов!яхъ. Для этого нужно подвергнуть каждый впдъ въ течете длиннаго ряда поколенШ самымъ разнообразнымъ услов!ямъ содержатя и культуры, а для растеши различныхъ почвъ, различной сыростп почвы и воздуха, различной степени света и отенешя, атмосФернаго давлетя, теплоты п холода, т. е. разлпчнаго климата; только для температурныхъ в.пянш надо бы производить этп опыты по крайней мЬрЬ въ пяти различныхъ пунктахъ области возможпаго геограФПческаго распространена каждаго впда, именно: въ пунктахъ съ наибольшею п съ наименьшею суммою тепла, съ наибольшею и съ наименьшею равномерностью его распределена и съ нормальнымъ для вида сочеташемъ этихъ условш. Для животныхъ эти опыты должны бы производиться, при различпомъ корме, къ которому только оно можетъ привыкнуть, а также при различныхъ способахъ ухода; и для техъ и другихъ при большомъ количестве особей, ибо только въ такомъ случае могутъ встретиться шапсы изменчивости въ достаточпомъ числе. Еслп взять только сто поколешй для этпхъ опы-товъ, чего вероятно еще слишкомъ мало, дабы можно было съ некоторою уверенностью положиться на результаты ихъ, то для однолбт-нихъ растешй потребовалось бы столько же летъ, а для многолетнихъ и древесныхъ, а также и для многихъ животныхъ несколько столе™ и даже тысячелЬ'пй.Притомъ виды,въ особенности растительные, должны бы быть предохранены отъ вл!яшй гпбридащп, которая съ своей стороны потребовала бы столь же длпннаго ряда отдельпыхъ опытовъ. Но при всехъ старашяхъ большое число растптельныхъ видовъ и еще гораздо большее животныхъ, по условтямъ ихъ жизни (напр. все морсгая животныя и растешя, все неподдаюпцяся культуре и заключешю) вовсе пе могли бы быть подвергнуты этого рода наблюдешямъ. А ведьо
(•) Cuv. Le Regno animal, troisieme edit. Bruxelles. T. I, p. 10.
гл, iv.—критика ocaoBAiiiii дарвинова учешя 243
только это могло бы убЬдить какъ въ постоянства п неизменности, такъ и въ непостоянстве и изменчивости видовъ до степени смЬше-шя ихъ предЬловъ. Но, скажу тъ, таше опыты, хотя и не систематп-necKie и для относительно неболыпаго числа видовъ — были произведены въ течете столЬпй и тысячелЬтш надъ домашними организмами и доказали изменчивость впдовъ.
Въ томъ-то и дело, что нетъ; онп показали въ сущности большую изменчивость для однихъ, малую для другихъ и почти никакой изменчивости для третьихъ, напр. для осла, гуся, цицарки, павлина. Также, много ли изменились пЬкоторыя огородный растешя, напр. укропъ, пли некоторый плодовыя, папр. Фисташка, даже некоторые цветы, напримЬръ столь давно и повсеместно возделываемый ли.пн? Кроме того я показалъ, что въ одомашненное состоите, по самой сущности дела, необходимо должны были попасть самыя измЬнчивыя по природе своей растешя и животныя. Наконецъ и самыя изменчивыя пзъ нихъ нигде не переступали видовой границы, какъ нп громадны, невидимому, разлпшя, до коихъ дошли голуби, куры п т. п. Но объ этомъ предмете не будемъ здесь распространяться, такъ какъ скоро должны къ нему возвратиться.
Изъ невозможности строгой повЬркн постоянства и неизменности видовъ, необходимо вытекающей изъ самаго главнаго, можно сказать, едицственнаго крптер!я видоваго понят! я (ибо какъ удостовериться въ постоянстве и неизменности вида или чего бы-то пи было, иначе, какъ подвергая его въ течете долгаго времени всемъ возможпымъ измЬняющимъ обстоятельствамъ?), — слЬдуетъ:
1) Что непосредственное впечатлЬше постоянства п неизменности основныхъ (видовыхъ) органическихъ Формъ, получаемое пзъ доступной намъ области наблюдешй надъ жпвою природою, — должно для положительнаго естествознашя сохранять всю свою силу и все свое значеше до тЬхъ поръ, пока небудетъ поколеблено положительными Фактами. УмозрЬшя не имЬютъ тутъ никакой доказательности. «Требовашя логики», справедливо замечаетъ Бэръ, «тогда только имЬютъ право на удовлетвореше, когда она принимаетъ во внимаше п признаетъ то, что Фактически можетъ быть указано» (*). Такъ, пока у животныхъ съ раздельными полами всЬ известные намъ Факты указывали на то, что всякому размножешю предшествуетъ соедипеше двухъ половъ — мы могли считать это все-общимъ закономъ природы и по требовашямъ логики предполагать
(•) Baer. Studien. II, S. 277.
18*
ДАРВИНИЗМЪ
Ш
такое сое ди кеше половъ и тамъ, где не было его наблюдаемо; но съ тйхъ поръ, какъ стали известны случаи партеногенезиса, требоваше это потеряло свою всеобщность. Это непосредственное впечатлите1 постоянства и неизменности къ тому же не только не было поколеблено, но напротивъ того значительно подкреплено какъ историческими, такъ и геологическими свидетельствами.
2) Что за невозможностью строгой поверки въ каждомъ дапномъ случае видоваго или разновпдностнаго характера известной Формы, приходится вместо вея довольствоваться разными заменительными и вспомогательными средствами и приближешями, которыя никогда не могутъ заменить собой основнаго критер!я неизменности известнаго итога признаковъ, составляющихъ видовую сущность. Посему виды, отграниченные при ихъ помощи, необходимо должны иметь характеръ временной, провизуарный.
Эти вспомогательный средства суть:
a) Omcymcmsie или присуmcmeie переходнынсъ формъ между двумя, видами. Но отсутств5е ихъ не есть еще полное доказательство самостоятельности видоваго характера Формы, ибо соеди-някшце переходы могутъ отсутствовать только случайно. Также и присутств!е переходныхъ Формъ, кажется мнЬ, не указываетъ еще, что соединяемыя ими Формы непременно не самостоятельны— непременно разновидности, а не виды; ибо тутъ можетъ явиться, сомнете, решаемое различно, смотря по субъективнымъ взгля-дамъ . изслЬдователя. Такъ напр., относительно систематическихъ группъ высшаго порядка, Гукслею степень сродства въ организацш человека и обезьяны могла показаться достаточною для соединешя пхъ въ одинъ отрядъ, чтб для другихъ естествоиспытателей кажется неосновательнымъ и невозможнымъ. Очевидно, что тате же, въ сущности недостаточные, переходы или соединительныя звенья могутъ показаться иному достаточными для слипя двухъ видовъ въ одинъ, для признания ихъ разновидностями одного видоваго типа, тогда какъ друпе будутъ продолжать считать ихъ видами. Такъ напр. Ага-сись говоритъ: «Я взялъ на себя трудъ сравнивать между собою тысячи особей того же вида; въ одномъ случай я простеръ мелочную точность до того, что расположили другъ около друга 27.000 экземп-ляровъ той же раковины, виды которой (рода Nerelina) очень близки между собою. Я могу заверить, что изъ этихъ 27,000 экземпляровъ я не нашелъ и двухъ, которые бы были вполне тождественны между собою; по изъ этого болыпаго числа я также не нашелъ ни одного, который бы отклонился отъ видоваго типа на столько, чтобы сделать
ГЛ. IV.—КРИТИКА ОСНОВАН1Й ДАРВИНОВА УЧЕШЯ 245
сомнительными границы вида» (*) Другие нашли бы тутъ безъ сомне-шя обильные документы для доказательства переходовъ п неустойчивости видоваго типа. Посему и существоваше переходовъ, если только они не сливаются столь незаметными оттенками другъ съ другомъ, что ихъ различеше становится невозможным!, — не составляетъ еще строгаго доказательства сл!яшя двухъ Формъ въ одну—въ одинъ видъ, ибо и неширокая раздельная полоса можетъ быть пропастью, непреодолимою преградою. Допустимъ, что два вида изменяются подъ в.ня-шемъ какихъ бы-то ни было причинъ. Изменешя эти могутъ идти, между прочимъ, и на встречу другъ къ другу и следовательно представлять собою рядъ переходовъ; но темъ не менЬе мы можемъ себе представить, что ближайппя къ другому виду соединительный, невидимому, разновидности остановились на некоторомъ разстояши, перешагнуть котораго не въ состояши, п если бы мы могли приложить къ нимъ единственный рЬшающш дЬло опытъ, то обе навстречу одна другой варшруюпця Формы все же бы остались несоединимыми, т. е. остались бы самобытными видами. При этомъ надо помнить, что абсолютная величина промежутковъ между систематическими группами разнаго порядка весьма различна въ различныхъ группахъ животнаго и растительнаго царствъ. Такъ напр. то, чтЬ въ семействе зонтичныхъ почитается достаточпымъ для отграничешя родовъ, можетъ въ другомъ семействе составлять едва видовое различ!е. Также, число плодниковъ или столбиковъ пестика, принимавшееся Линнеемъ какъ признаки, определявшей собою отряды (ordines) растешй, сохранило и въ естественной системе довольно важное значеше во многихъ семейст-вахъ, но въ роде боярышника (Crataegus) напримеръ, или риттершпоры (Delphinium) считаются лишь видовымъ признакомъ (**). Но и крите-рш oTcyrcTBin или присутств!я переходовъ, на практике не прпменимъ въ огромномъ числе случаевъ, какъ напр., при недостаточномъ изслЬ-доваши Флоры и Фауны, при незнакомстве съ растительностью и съ животными соседнихъ, а часто и отдаленныхъ странъ, пмеющихъ обпце виды съ наследуемою страною; — и тогда ничего не остается, какъ прибегнуть:
б) Къ оцпнкп важности видоваго характера. Это не только затруднительно, но въ большей мЬре предоставляетъ просторъ субъективному взгляду, таланту и опытности систематика. Но можно ли изъ
(*) Agassiz. De I’espece. р. 380.
(**) Въ род! Delphinium нормальное число плодниковъ—три,но въ садовой и полевой риттершпор! (Delphinium Ajacis и D. consolida), имеется только по одному плоднику.
246
ДАРВПНПЗМЪ
ошибокъ, по самой сущности тутъ неизбежныхъ, изъ господствую-щаго, по необходимости, въ этомъ д Ьл Ь нЬкотораго произвола,—заключать, что поняпе о виде не точно, не строго, не определенно, потому что не точенъ, не строгъ и не опредЬлененъ самый Фактъ, изъ кото-раго это noHHTie извлечено, какъ это дЬлаетъ Дарвинъ и его последователи? «Пора бы», справедливо восклицаетъ Вигандъ, «перестать повторять этотъ трив!альный аргументъ»! Или какъ говорить Агасисъ: «Я не думаю, чтобы можно было считать доказательствомъ общности происхождешя нЬкоторыхъ видовъ» (что можно или даже должно допустить, если они только разновидности) «ошибки зоологовъ, которые то тамъ, то сямъ, а въ нЬкоторыхъ групахъ довольно часто ошибались, основывая опред'Ьлеше видовыхъ характеровъ на Фактахъ слиш-комъ малочисленныхъ, или дурно наблюденныхъ. Точно съ такимъ же правомъ можно бы было заключить изъ дурно сдЬланнаго химическая) анализа о тождестве веществъ, не хорошо различенныхъ хими-комъ» (*).
ПргЬзжающш на южный берегъ Крыма черезъ Чатырдагъ, какъ впрочемъ п при всякомъ внезапно открывающемся виде на море съ дальняя) разстояшя, особенно же съ горы, поражается открывающимся на точке перевала видомъ безпредельной синевы. Мнопе не хотятъ верить, что передъ ними лежитъ море, и спрашиваютъ, где же оно?—потому что думаютъ, что передъ ними только синева неба, почти неотграниченная отъ синевы моря. Только постепенно, когда глазъ привыкнетъ, различ!е моря и неба несколько проясняется, вполне же яснымъ становится оно только по мере опускатя съ горы и при-блпжешя къ берегу. Но следуетъ ли изъ этого, что море и небо одно и то же, что они переходятъ другъ въ. друга незаметными переходами и оттенками?
Что касается наконецъ до страннаго вывода о несуществовашп видовъ въ природе изъ того, что естествоиспытатели не могли доселе согласиться въ определеши поняпя вида—я замечу, что строгое опре-делеше всякаго поняпя, обусловливаемаго не однимъ какпмъ-либо, а несколькими взаимно перекрещивающимися и перепутывающимися услов!ями—всегда затруднительно до неисполнимости. Чего кажется проще понят1я домъ? Но попробуйте дать ему строгое определеше. Въ поняпе о доме, во-первыхъ, входить обитаемость его людьми, а затЬмь, что это есть зданге, только пзвестнымъ образомъ п пзъ пзвест-
(») Agassiz. De Гезрёсе. р. 384.
ГЛ. IV.—КРИТИКА 0СП0ВАН1П ДАРВИНОВА УЧЕШЯ 247
ныхъ матер!аловъ возведенное. Поэтому, если вы скажете, что домь есть руками человеческими приготовленное (въ OT.inqie отъ естествен-ныхъ пещеръ) человеческое жилище—вы включите въ поняпе о домЬ: кибитки, чумы, палатки, шалаши. Если вы скажете, что это есть каменное, деревянное или наконецъ железное здаше, воздвигнутое для постояннаго обиташя въ немъ людей, — вы исключите пзъ числа домовъ разныя казенный и общественный здашя: министерства, кан-целярш, конторы, банки, клубы, помещающееся въ отдЬльныхъ строе-шяхъ, ибо люди въ нихъ постоянно не живутъ, а только на время туда приходятъ. Если же исключить изъопредИленгя признаке постоянной обитаемости, то включатся театры, церкви, куда тоже собираются люди для пзвестныхъ целей, на известное время. Но не смотря на затруднительность дать строгое олределеше понятию домъ— дома не только въ действительности существуютъ, но на практике ипкто даже не затруднится назвать или не назвать известное здаше домомъ.
Въ заключение вопроса о виде приведемъ слова естествоиспытателя, академика Миддендорфа, который сильно возставалъ противъ чрезмернаго дроблешя видовъ: «По всей вероятности и организмы земнаго шара постепенными развипемъ и преобразова-шемъ своими обязаны той же самой закономерно действующей силе, которая управляла геологическими переворотами; но мы не должны забывать, что смутную догадку эту пока еще нельзя доказать положительными данными. Если мы не хотимъ морочить себя и другихъ, то намъ, какъ естествоиспытателями, необходимо остановиться на томи, что действительно есть множество вндовъ животныхи и растешй, которые свидетельствуютъ о переходахъ отн одного вида ки другому, и допускаюти возможность предположить, даже пожалуй доказать косвенными образомъ, что въ течете времени, вследств!е изменешй, пзъ одного какого-либо вида образовались два или три различныхъ вида. Это встречается чаще; по бываютъ и таюе случаи, изъ которыхъ можно заключить съ некоторымъ вероят!емъ, что сродные виды сливаются между собой, и притоми до такой степени, что естествоиспытателю поневоле приходится предположить помЬсь.................
Но при всеми томи несравненно большая часть видовъ имЬетъ свои определенныя и резко очерченный границы. ВсЬ эти виды не сливаются между собою, а отделены другъ отъ друга огромными промежутками, между которыми нйтъ никакихъ соединительныхъ звеньевъ. Поэтому и видодйлатели и впдохранители, т. е. зоологи-практики всехъ возможныхъ школъ, до поры до времени, не могутъ не соста
248
ДАРВИНВЗМЪ
вить союза противъ Дарвина, который, будучи самъ отступникомъ, присталъ къ партш спекулятивныхъ зоологовъ, положивъ въ основу своей теорш о видоизмЬнешяхъ способность видовъ легко и сильно подвергаться изменешямъ,—способность, которою, какъ доказано опытами, лишь немнопе виды отличаются отъ общей массы пхъ» (*).
Разновидности суть ли начинающееся виды?
Къ вопросу о значении вида, о его неизменности и постоянстве мы еще вернемся въ последствш; теперь же разберемъ те выводы, которые считаетъ возможными сделать Дарвинъ изъ свойствъ или характеровъ, представляемыхъ, по его мнешю, изменчивостью видовъ п преимущественно видовъ растительныхъ въ природе, именно изъ отношешй, которыя онъ находить между разновидностями и видами въ родахъ различнаго свойства. Выводы эти, прпводяпце его къ заклю-чешю, что разновидности суть начинающееся виды, считаются имъ столь важными, что онъ неоднократно на нихъ опирается въ дальней-шемъ развита своего учешя. Мы разберемъ ихъ въ томъ же порядке, которому следовали при излож.еши ихъ въ I главе.
1) Наиболпе проивптающге или господствующее виды въ извпст-иой страна» чаще другихъ даютъ происхожденье хорошо обозначен-нымъ разновидностямъ (**).
Положеше это представляется мне неверными, и съ теоретической, и съ Фактической стороны.
а) Теоретически съ Дарвиновой точки зрешя можно бы полагать, что если видъ сделался господствующимъ (обыкновенными, широко распространеннымъ, объемлющими большое число особей), то ведь пе по чему иному, какъ потому, что опъ въ весьма совершенной степени применился къ услов!ямъ своего существовашя, къ своей среде, а слЬ-довательно всякое новое пзмЬнеше его должно иметь очень мало шап-совъ превзойти свою коренную Форму и удержаться въ борьбе за существоваше противъ той, которая въ столькихъ уже случаяхъ оказывалась победительницею. Ведь онъ прямо же высказываетъ эту мысль, говоря о наследственной передаче видовыхъ признаковъ. Если метода Наполеона I побеждать доставила ему господствующее поло-
(*) А. МпддоидорФъ. llyiemecTBie па сЪверъ и востокъ Сибири. 4.1, Огд. V, стр. 14 и 15.
("*) Orig. of spec. VI, р. 43.
Г.1. IV.—КРИТИКА ОСНОВАШЙ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
249
жеше, то для чего нужно, чтобы въ ней происходило множество измЬ-пешй? Совершенно напротивъ, если она столько разъ оказывалась хорошей, то отступлешя отъ нея, по всей вероятности, произвели бы невыгодные результаты. ИзмЬнешя въ ней могли бы потребоваться лишь съ измЬнешемъ условШ войны (напр. въ свойствахъ огнестрЬль-наго оруж!я), т. е. тогда, когда метода эта перестанетъ быть господствующею. Такъ и господствующее виды. Если бы изменились услов1я органической жизни, наступили бы напр. новый геологически nepi-одъ—ледники, что ли, стали бы снова распространяться—тогда конечно, чтобы сохранить свое гбёподство7-(шй“доляшь1^ы“былй’изменяться, производить множество разновидностей или уступить свое место другими; но безъ этого все ихъ индивидуальный измёнешя должны погибать безследпо, безрезультатно, и именно у нихъ не должно бы быть хорошо обозначенныхъ разновидностей.
Напротивъ того, видъ малочисленный, малораспространенный указываешь на то, что принаровленность его еще илп ужё весьма слаба. Въ последнею, случае онъ будетъ вымирать, если почему-либо поте-рялъ способность къ изменчивости, но зато въ первомъ случае изменешя, въ немъ происходящая, должны иметь много шансовъ на увели-чеше степени ихъ приспособленности, потому что, по Французской пословице, въ царствё слепыхъ—кривые короли. Следовательно, въ этихъ плохо прилаженныхъ къ услов!ямъ своего бьгпя впдахъ много шансовъ индивидуальнымъ пзмЬнешямъ (недостатка въ которыхъ ведь никогда не бываетъ) попасть на ступень хорошо обозначенной разновидности, ибо победа для сего потребная сравнительно легка. Въ полку, где мало ОФИцеровъ—производство идетъ быстро, где же ихъ много, тамъ долго сидятъ въ техъ же чинахъ, при одинаковыхъ заслу-гахъ.
«Если видъ сделался господствующимъ, значить много изменялся и много побЬждалъ», говоритъ Дарвинъ. Это такъ. «Значить и впредь будетъ онъ много изменяться и много побеждать!» НЬтъ, это не такъ. Изменяться онъ будетъ по прежнему много, но столько же будетъ изменяться и видъ самый не господствующи, ибо въ инднвидуальныхъ отлич!яхъ недостатка не бываетъ; но съ числомъ одержанныхъ побЬдъ увеличивается приспособленность, а следовательно все болЬе и болЬе затрудняются, уменьшаются шансы новыхъ побЬдъ. Все слабое уже побеждено, а осталось одинаково сильное. Тамъ же, гдЬ побЬдъ было мало—это вовсе не резонъ, чтобы и новыя измЬнешя удержали тотъ же характеръ. Напротивъ победа для нихъ легка, потому что врагъ, противъ котораго имъ приходится бороться—коренной видъ—плохъ и слабъ, а
250
ДАРВПНВЗЧЪ
слЬдовательно и шансы побЬды велики, т. е. тутъ-то н широкое поле для происхождешя хорошо обозначенныхъ разновидностей.
Китай давно установился и достигъ господства въ значительной части А.зи,—есть слЬдовательно Форма господствующая; каше же шансы, чтобы разныя части его обособились, восторжествовавъ надъ коренною и основною государственною Формою (конечно безъ вмешательства существенно новыхъ условш)? И действительно, опъ вотъ уже тысячелЬпя торжествуетъ надъ всЬмп возникающими среди его измЬнешями. Напротивъ того, между племенами,, занявшими разныя провинцш Римской Имперш (возникающими государствами—обозна-чивающимися разновидностями, подготовляющимися обратиться въ установивппеся политичесюе виды) нп одно не было господствующимъ, и потому то одно, то другое получало перевЬсъ: то Вестготы, то Остготы, то Лонгобарды, то Франки одерживали легкую поб'Ьду; они то дробились, то соединялись. Такъ и въ среднЬе вЬка господствующихъ государствъ не было, всЬ они были плохо приспособлены къ политической жизни, и потому происходившая въ нихъ измЬнешя легко достигали преобладающаго значешя. У однихъ развивался духъ Римскаго императорства—и они получали господство (Гермашя); затЬмъ у другихъ королевская власть раньше начала усиливаться—и они торжествовали (Франщя); у третьихъ постоянная война съ Маврами возбуждала духъ смЬлости и предпршмчивости, случайный заокеан-сюя открыли увеличивали богатство и они получали преобладало (Испашя); у четвертыхъ островное мЬстоположеше доставляло безопасность, и давало морское и торговое господство, и они явились первенствующею державой (Анг.пя). Когда въ Poecin не было еще гос-подствующаго общерусскаго типа, то разныя его измЬнешя, Юевсшй, Суздальскш, Владим1рскш, Галичскш, Новгородски, Тверской, Литовски обособливались, становились въ нашемъ метаФорическомъ упо-доблени хорошо обозначенными разновидностями. Но, съ преоблада-шемъ Москвы, развился общерусски господствующи типъ, господствующи видъ, и шансы на обособленность среди него новыхъ измЬ-нени совершенно исчезли. Очевидно, Дарвинъ смЬшиваетъ здЬсь двЬ вещи, поб'Ьду въ войнЬ внЬшней и поб'Ьду въ войнЬ междуусобной. Видъ сталъ господствующимъ, потому что оставался побЬдителемъ во многихъ встрЬчахъ съ другими видами и болЬе или менЬе вытЬснялъ ихъ; но для того, чтобы могли въ немъ образоваться мнопя характерный разновидности, подготовляющаяся перейти на ступень видовъ, надо одержать поб'Ьду въ войнЬ междуусобной, противъ той самой Формы, которая оказалась побЬдительною. Это требовашя между
ГЛ. IV.—КРИТИКА 0СН0ВАП1Й ДАРВИНОВА УЧЕШИ
251
собою противоречивый; господство внЬшнее можетъ быть достигнуто только при преобладаю!! надъ всЬми внутренними отщепенцами, возобладаше же этпхъ послЬднихъ возможно лпшь прп слабости, а не при господСТВ'Ь.
Что показываютъ полптичесше организмы, тоже должно имЬть-мЬсто н въ организмахъ растительныхъ и животныхъ. Однимъ сло-вомъ, недостатокъ принаровленности, который выражается или въ числительной слабости Формы, пли въ исключительности условш, при которыхъ видъ можетъ существовать, или въ ограниченности области распространена—суть признаки,’’чтод^ПГэтйхъ Формъ прогрессивная изменчивость существенно необходима, и что всякое прогрессивное нзмЬпеше, даже посредствсннаго достоинства, имЬетъ много шансовъ утвердиться и занять выгодное положеше по отпошешю къ коренной Форме, т. е. по Дарвинову ученно—стать хорошо обозначенною разновидностью, сделаться начинающимся видомъ. А для господствую-щнхъ видовъ, давно достигшихъ уже этого счастливаго положешя, будетъ совсЬмъ наоборотъ; изменешя пе должны бы всходить въ нихъ. на ступень хорошо обозначенныхъ разновидностей, а оставаться на ступени возникающихъ и исчезающихъ индивидуальныхъ особенностей.
б) Фактически и подтвердить, п опровергнуть Дарвпново положеше одинаково трудно, потому что въ редкихъ Флорахъ, а еще менее въ Фауиахъ, найдемъ мы точное обозначеше признаковъ, по которымъ могли бы определить степень господства видовъ, и вместе съ-тЬмъ полное перечислеше разновидностей каждаго вида. Напримеръ у Ледебура «Flora rossica», въ некоторыхъ семействахъ по крайней мере, съ величайшею подробностью перечислены разновидности (семейства Alsineae и Salsolaceae), но вовсе нетъ указашй, по которымъ можно бы было решить, каше изъ этихъ видовъ господствуюпце и каше нетъ. Напротпвъ того въ Крымской Флоре Стевена очень подробно указаны степень обыкновенности, распространенности и числительной силы видовъ, также какъ и въ Валленберговой «Flora Lapponica», или у Зендтнера «Vegetations Verh&Itnisse Siidbayerns»;HO только случайно у немногихъ видовъ перечислены ихъ разновидности. Однакоже относительно некоторыхъ видовъ, несомненно господствующихъ въ странахъ, где они растутъ—хорошо известна и степень ихъ изменчивости, и эти отдельные примеры не говорятъ въ пользу Дарвина.
Напримёръ, обыкновенная сосна (Pinus sylvestris L.) есть конечно во всехъ отношешяхъ господствующ^ во всей северной Европе (до Альпъ) и северной Азш видъ, а много лп она представляетъ природ-
252
ДАРВПНПЗМЪ
пыхъ разновидностей? Также точно и ель (Picea excelsa Link.) въ природ! мало изменяется, несмотря на то, что въ культур! представила множество изм!нешй, что доказываете изменчивость ея природы. Если же и при такой изменчивой природ! она въ дикомъ состоянш, при всемъ своемъ господствующемъ положены, все таки не произвела хорошо обозначенныхъ разновидностей, то это т!мъ сильнее говоритъ противъ Дарвинова положешя. Тоже самое относится и къ осин! (Populus tremula L.). Напротивъ того гораздо менке господствующее ильмъ и вязъ (Ulmus campestris L. и Ulmus effusa WilkL),.—ибо и на с!веръ и па горы не идутъ они столь далеко и высоко и не представляютъ такихъ сплошныхъ насаждены, какъ только что названный деревья, а попадаются лишь кое-гд! въ л!сахъ, спорадически между другими деревьями,—гораздо изм!нчив!е, и произвели разновидности, считаемыя многими даже за виды (Ulmus montanaWith., U. suberosa, U. suberosa pumila, U. glabra, U. campestris macrophylla и проч.). Также точно у вовсе уже не господствующихъ видовъ Aconitum variegatum L. расту-щаго только въ Швейцары, и Aconitumpaniculatum Lam., означено въ Продром! Декандоля по 7 разновидностей,!, е. гораздо больше средняго числа, приходящагося на видъ вообще въ этомъ измкнчивомъ род!. Aconitum JNapellus L., столь обыкновенный въ садахъ, также едва ли можно считать гдк-либо господствующимъ. Область его распространена очень ограничена: во всей Европейской Россы, на Кавказ! и въ Скандинав!и его н!тъ, въ южной Европ! также иЬтъ. Онъ распространенъ лишь по Альшйской ц!пи; вн! ея находится какъ ркдкость, что видно изъ тщательнаго обозначешя его м!стонахождешя во Флорахъ, напр. въ Англы «Time Herfordshire, Denbigshire and Monmouthshire. Below Sta-verton Bridge, Devon». Въ Германы «EifelJ)ei Priirn». Зат!мъ означенъ Успенскимъ у Екатеринбурга, что сомнительно, на Алта!, близъ Красноярска и у Бшска. Но многочисленный разновидности его, во вся-комъ случа!, отличены не въ Сибири, а въ Европ!, и зд!сь растетъ онъ только близъ ручьевъ и въ сырыхъ мЬстахъ горъ, слЬдовательно и м!сто-пахождеше его весьма тксное. Между т!мъ это одно изъ самыхъ изм!н-чпвыхъ растенш, такъ какъ въ Декандолевомъ Продром! перечислено 29 его разновидностей. Также Alsine pinifolia Fenzl. растетъ только на вершин! Чатырдага, въ немногихъ м!стахъ Кавказа, на вертикальной высот! отъ 2% до 3-хъ версте; между т!мъ этотъ видъ представляетъ 7 разновидностей. Arenaria graminifolia Schrad. растете по всей Россы и въ Сибири до Камчатки, на Кавказ!, и въ Европейской Россы, по крайней м!р!, встр!чается очень часто и въ болыпомъ количеств! въ губершяхъ Вологодской и Орловской, сл!довательпо можете причис
ГЛ. IV.—КРИТИКА ОСНОВАМИ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
23J
ляться къ видамъ господствующим^ по представляетъ только 3 разновидности. Къ тому же семейству принадлежащая Stellaria dichotoma, встречаемая лишь въ Алтае, Яблонномъ хребтЬ и Даурш, представляетъ 10 разновидностей. Столь обыкновенная во всей ЕвропЬ и Poccin Stellaria nemorum L. и Stellaria graminea L.,которыя сверхъ сего обыкновенны и въ Сибири, и составляютъ вездЬ конечно одни пзъ самыхъ господствующихъ видовъ—имЬютъ только по 3 разновидности, озна-ченныхъ у Фенцеля (Ledeb. Flora Rossica), столь тщательно указывающая всЬ отклонешя отъ впдовыхъ типовъ. Конечно можно бы представить примеры и въ противуположномъ смысле, по это ничея не говоритъ противъ меня, ибо противнаго Дарвинову положешя я вовсе не утверждаю. Для моей цЬли вполне достаточно, что при неверности самаго теоретическая основашя этого положешя Дарвина (съ его точки зрЬн1я) едвали можно сдЬлать другое заключеше, какъ то, что изменчивость видовъ вообще зависитъ отъ особой природы организма и отъ разнообраз!я условш, представляемыхъ тою местностью, гдЬ видъ обитаетъ, а вовсе не отъ его господства.
Въ приведенпомъ уже выше мною мЬстЬ изъ новейшая изданы Origine of species самъ Дарвинъ приходитъ въ сущности къ тому же результату; па той же странице, на которой высказываетъ разбираемое теперь положеше, онъ говоритъ, что переходъ отъ одной ступени развит!я къ другой (пндивидуальныхъ измененш, разновидностей, видовъ) во многихъ случаяхъ—простой результатъ природы организма. Я думаю только, что оно п во всехъ случаяхъ такъ и есть для индивидуальныхъ особенностей и разновидностей, по крайней мере, такъ какъ объ изменешяхъ переходящихъ видовую границу мы Фактически ничего не знаемъ.
2) Въ каждой страпгь больгиле роды представляютъ большую пропорцию господствующихъ видовъ, нежели малые роды.
Чтобы Фактически проверить это положеше имЬемъ мы болЬе данныхъ, чемъ для перваго. Флоры болыпихъ странъ, какъ Poccin, Германш, Франщи, Англш, Скандинавш для этой цели не годятся, ибо авторы ихъ, не имЬя возможности лично ознакомиться съ растительностью столь обшириыхъ областей, обыкновенно ограничиваю™ свои показашя только распрострапешемъ растешй по всей стране, или въ отдЬльныхъ ея частяхъ, не обозначая числительной сплы видовъ, что необходимо для составлешя понятгя о господствующемъ характере ихъ. Гораздо лучшую услугу оказываютъ въ этомъ отношешп Флоры отдЬльныхъ не елишкомъ болыпихъ местностей, хорошо отграничен-пыхъ естественными границами. Посему для проверки этого Дарви-
234
ДАРВШШЗМЪ
нова положев1я я нзбралъ трп попавппяся мнЬ подъ руку Флоры, удовлетворяюпця требуемымъ для этой цЬли услов!ямъ: Флору южной Бавары, по правому берегу Дуиая Зепдтнера, Флору Крымскаго полуострова Стевепа п Флору Лаплапдш Валенберга (*).
По методЬ, указываемой для этихъ исчислены Дарвиномъ, я раз-дЬлилъ общее число явнобрачпыхъ этихъ Флоръ на двЬ группы, по возможности равночисленный, большихъ и малыхъ родовъ. Результаты этой провЬркп оказались вкратцЕ слЬдуюпце:
Въ ФлорЬ южной Бавары изъ 1,640 видовъ_.оказа.1ось 792 вида, относящихся къ 69 большимъ родамъ, и 848 видовъ, относящихся къ 451 малымъ родамъ; въ первыхъ—отношеше господствующихъ видовъ къ негосподетвующимъ составило 1041 : 1000, а во вторыхъ 1048 : 1000.
Въ Крымской ФлорЬ на 1641 видъ, къ 93 большимъ родамъ при-надлежитъ 795 видовъ, а къ малымъ 846. Въ первыхъ отношеше числа господствующихъ видовъ относится къ числу негосподствую-щихъ какъ 392:1000, а во вторыхъ, какъ 394:1000.
Наконецъ во ФлорЬ Лапландш на 495 видовъ, къ 31 большому роду принадлежптъ 233 вида, а къ 199 малымъ 262 вида, и въ первыхъ отношеше господствующихъ къ негосподетвующимъ составляетъ 958:1000, а во вторыхъ 1015:1000.
И такъ всЬ три разсмотр-Ьнныя мною Флоры странъ чрезвычайно различныхъ, и по климату и по топограФическимъ услов!ямъ, одинаково показываютъ, что пропорщя господствующихъ видовъ къ негос-подствуюшимъ не находится ни въ какомъ отношены къ числу видовъ, заключающихся въ родахъ. Впрочемъ, какъ мы видЬли, Дарвинъ самъ говоритъ, что такое множество причинъ стремится замаскировать делаемый пмъ выводъ, что онъ удивляется, какъ еще показываютъ его таблицы даже и слабое большинство на сторонЬ большихъ родовъ. На основами нашихъ таблицъ этого большинства вовсе не оказывается, а напротивъ того оказывается слабое меньшинство. Следовательно Дарвиновы результаты, также какъ и мои, моглп происходить чисто отъ случайности, столь легко возможной въ дбл'Ь, гд'Ь субъективный взглядъ авторовъ Флоръ, по необходимости пмЬетъ такое большое зна-
(*) Olio Sendtner. Die Vegetations-Verhallnisse Siidbayerns. Munchen 1834.
Chr. Steven. Verzeichniss der auf der Taurischen Balbinsel wildwachsenden Pflanzen. Bulletin de Ja Societe taper, des naturalistes de Moscou. T. XXIX. 1856. № II, III et IV; T. XXX. 1857. № II et III.
Georgii Wahlenberg. Flora Lapponica. Berol. 1818.
ГЛ. IV.—КРИТИКА ОСНОВАШЙ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
255
чеше. Следовательно и результатъ этотъ, будучи чисто мнимымъ, ие можетъ служить подтверждешемъ Дарвинова учешя, хотя по тЬмъ же самымъ причинамъ я и не утверждаю, чтобы онъ доказывалъ противное.
Для моей цЬли этого вовсе и не требуется, для меня вполне достаточно, что сделанная проверка приводить къ заключенно, что численая сила родовъ не находится ни въ какой связи съ господ-ствующимъ или пегосподствующимъ характеромъ видовъ, принадле-жащихъ къ теми п другими, и что следовательно этими соображешямн нельзя доказать, чтобы въ природТГдъло шло такъ, какъ того требуетъ Дарвинова Teopia, на основам п которой онъ однакоже считаетъ воз-можнымъ даже предсказать свое положеше.
Изложеюе методы, которой я следовалъ прп этой проверке, и вообще подробности и частные выводы помещены въ Приложена V.
Считаю нужными здесь еще прибавить, что если распределить роды не па два только, а на несколько разрядовъ по числу заключающихся въ пихъ впдовъ, то не оказывается ни малейшей правильности въ распределешп чпселъ господств у ющихъ видовъ къ негосподствую-щимъ, по такимъ разрядами родовъ, какъ это показываютъ таблицы, помещепныя въ Приложеши V.
3) Въ каждой страна виды принадлежащее къ большим родамъ болпе измпнчивы (т. е. представляютъ большее число разновидностей), чпмъ виды малыхъ родовъ.
Желая проверить и этотъ выводи илп точнее положеше Дарвина (потому что тЬхъ Фактовъ, изъ которыхъ оно было бы выведено, мы у него пе встрЬчаемъ)—я обратился къ- разпымъ имевшимся у меня Флорамъ. Но къ сожалЬшю пашелъ, что пли па разновидности въ нихъ обращено очень мало внимашя, какъ папр. въ знаменитой Германской Флоре Коха; или хотя они часто обозначены, но матер!алъ, на основами котораго Флора составлена, слишкомъ перавномерепъ для разныхъ семействъ и разныхъ местностей, какъ напр. у Ледебура, въ его «Flora rossica». У пего некоторый семейства представляютъ обильный въ этомъ отношешп матер!алъ, въ особенности семейства Alsineae и Salsolaceae, а друпя же весьма скудный. Не обращено па разновидности болыпаго внимашя и въ Англшской Флоре Гуккера и Арнотта п въ вышеупомянутыхъ Флорахъ Зендтнера, Стевепа и Валенберга. Но если таковъ должепъ быть характеръ видовъ, принадлежащпхъ къ большими н малыми родамъ въ каждой отдельной стране, то я не вижу причинъ, почему это не могло бы относиться въ такой же мере п къ
256
ДАРВИНВЗМЪ
растительности всего земнаго шара. Если родъ великъ, то значить вообще существуютъ на землЬ услов!я для него выгодный и не только теперь, а уже давно; ибо иначе онъ не успЬлъ бы въ относительно короткое время, посл1>дплув1альное напримеръ, оразнообразиться въ столь сильной степени отъ своего единаго родоначальника (ибо каждый родъ, какъ мы видЬли, при изложенш учешя о расхождешп признаковъ, происходить всегда отъ одного прародительскаго вида; схождешя, копвергенцш характеровъ, прп которомъ первоначально различный Формы, варшруя навстречу другъ другу, могли бы слиться въ одну группу, Дарвинъ пе допускаетъ). Следовательно, мы имЬемъ, я думаю, право вмЬсто родовъ какой-нибудь страны обратиться ко всЬмъ родамъ, вообще на земле растущпмъ. Также точно: справедливое для цЬлоп Флоры должно оказаться справедливым. и для отдЬль-ныхъ семенствъ этой Флоры. Руководствуясь этими двумя соображе-шямп, я просмотреть въ этомъ отношен!и на удачу мнопе изъ боль-шихъ, среднихъ и малыхъ родовъ по Декандолеву Продрому, въ по-слЬднихъ томахъ котораго па разновидности обращено большое внп-ман!е, а также и па некоторые роды и цЬлыя семейства Ледебуровоп «Flora rossica», Флоры Германской Коха и Британской Флоры Гуккера и Арнотта. Результаты и здЬсь оказались неопределенные, большею частью даже прямо противные Дарвинову положешю. Представимы нЬсколько примеровъ сначала изъ Продрома Декандоля, который въ данное время представляетъ собою сумму нашихъ свЬдЬшй по систематической ботанике двусЬмянодольныхъ растешй. Самый обширный родъ явнобрачныхъ растешй, а если разделить родъ грибовъ Agaricus па нЬсколько родовъ, какъ дЬлаютъ мнопе ботаники, то и во всемъ рас-тительномъ царстве есть пасленъ (Solanum) съ 851 видомъ (съ недостаточно же известными 912)—при этихъ видахъ означено 249 разновидностей. Родъ этотъ описанъ Дюналемъ, какъ видЬли выше, привер-женцемъ такъ называемыхъ естественныхъ видовъ, слЬдовательно склонными соединять Формы п считать разновидностями то, что дру-rie ботаники сочли бы видами. Въ томъ же семействЬ въ родЬ Lycium съ 37 только видами перечислено 29 разновидностей, т. е. на 100 вп-довъ 78 разновидностей. Второй по объему родъ молочай (Euphorbia) па 693 вполне описанныхъ видовъ (всего же перечислено 721) приведено 200 разновидностей, или на 100 видовъ тоже 29 разновидностей; а въ маленькомъ родЬ Aconitum, въ которомъ по Продрому считается только 22 вида, означено 86 разновидностей, или на 100 видовъ 391 разновидность, т. е. слишкомъ въ 13 разъ больше, нежели у двухъ самыхъ обширпыхъ родовъ pacTeniii. И въ томъ же семействЬ Лютико-
ГЛ. IV.—КРИТИКА ОСПОВАШЙ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ 237
выхъ, къ которому принадлежптъ Aconitum, въ обширномъ родЬ Ranunculus на 149 вполне пзвЬетныхъ впдовъ только 80 разновидностей, т. е. на 100:54, пли почти въ восемь разъ меньше. Въ слЬдующемъ за двумя упомяпутьпш, трстьемъ по обширности, родЬ крестовике (Senecio) на 561 (всехъ перечпсленныхъ 601) впдъ—215 разновидностей (на 100:36).
Если обратимся къ отдЬльнымъ Флорамъ, встрЬтпмъ подобные же Факты, которыхъ здЬсь не привожу, но желающихъ подробнее ознакомиться съ ними отсылаю къ Прпложешю VI.
Къ тому же результату прпдемъ, еслп будемъ брать во внимаше не отдельные роды, а, слЬдуя Дарвпновоп методе, разд ьлпмъ всЬ виды одного семейства на двЬ группы приблизительно равный, относя къ одной больные роды, а къ другой малые, что представить большую точность тЬмъ, что устранить неверность, могущую произойти отъ намеренно пли даже случайно подобранпыхъ прпмЬровъ. Но прп этомъ нельзя, кажется мне, упускать пзъ виду слЬдующаго обстоятельства. Еслп чпсло разновидностей зависеть отъ возбуждешя организма вида различными внЬшипмп в.пяшямп, что прпзнаетъ вЬдь п Дарвинъ, то простая вероятность заставляетъ насъ принять, что въ роде, заклю-чающемъ въ себе большое число видовъ, хоть какой-нибудь да будетъ пзмЬнчпвъ, или по особенно склонной къ изменчивости природе своей (природа голубя папр. очевидно изменчивее природы гуся), .или потому, что подлежитъ очень разнообразнымъ внЬшнимъ услов!ямъ. Между тЬмъ въ малыхъ родахъ и особенно въ состоящихъ изъ едини ч-пыхъ видовъ весьма легко можетъ случиться, что варшрующихъ впдовъ вовсе не будетъ. Поэтому для верности сравнешя необходимо исключить пзъ обёихъ сравниваемыхъ группъ тЬ роды, у которыхъ все виды не представляютъ никакой изменчивости. Справедливость этого услов!я доказывается п темъ, что самъ. Дарвинъ, развивая далЬе свой тезпсъ о преимущественной изменчивости впдовъ, прпнадлежащпхъ къ большимъ родамъ, прпзнаетъ это услов!е, говоря: «Сверхъ сего виды техъ болыппхъ родовъ, которые вообще представляютъ какую-либо ивмпнчивостъ, непременно представляютъ и большее среднее число разновидностей, чЬмъ виды малыхъ родовъ» (*).
Для примера возьмемъ семейство сложноцветныхъ . въ Русской ФЛорЬ Ледебура. Опо представляетъ слЬдуюпце результаты:
Группа болыппхъ родовъ состоитъ изъ 13 родовъ:
(*) Orig. of spec. VI, р. 45.
17
238
ДАРВПНПЗМЪ
Artemisia . . . 83 вида J b разновидностей
Centaurea . . . 61 —— 22 —
Senecio .... 52 — 26 —
Cirsium .... 51 — 22 —
Saussurea . . . 32 — ‘ 19 —
Pyrethrum. . . 29 — 5 —
Hieracium . . . 25 — 8 —
Crepis 23 ’— я. —
Jurinea .... 20 — » —
Cousinia. . . . 20 — 1 —
Scorzonera. . . 19 — 2 —
Carduus.... 19 —• 3 —
Inula 19 — 9 —
453 вида 208 разновидностей.
Группа малыхъ родовъ состоитъ пзъ 125 родовъ и 437 видовъ только съ 129-ю разновидностями. Но если пзъ числа этихъ пос.гЬд-нихъ псключпмъ 84 рода съ 119 видами, которые вовсе не представляютъ разновидностей п соответственно этому йсключимъ и изъ первой группы роды: Jurinea, Cousinia, Scorzonera и Carduus съ 78 видами и только съ 6 разновидностями, то получимъ:
болып. роды— 9 род. 375 вид. 202 разн. па 100 вид. 54 разн.
малые роды—41 — 218 — 136 — — 100 — 62 —
Друпя семейства даютъ нерЬдко больше относительное число разновидностей въ видахъ малыхъ родовъ, даже безъ исключешя родовъ, вовсе впдовой изменчивости не представляющихъ, напр. семейство Лютиковыхъ. Въ немъ большие роды:
Ranunculus . . 64 вида 18 разновидностей.
Thalictrum... 26 — 5 —
Delphinium. . . 21 — 15 —
111 видовъ 38 разновидностей.
Малые роды заключаютъ 117 видовъ съ 54 разновидностями, такъ что въ первомъ случае на 100 видовъ приходится 34 разновидности, а во второмъ—46.
Друпе примеры относимъ въ Приложеше VII.
Это положеше Дарвинъ дополняетъ или лучше сказать представ-ляетъ еще въ другомъ виде. Именно, онъ говоритъ, какъ сейчасъ ви-
ГЛ. IV.—КРИТИКА 0СН0ВАН1Й ДАРВИНОВА УЧЕШЯ 259
дЬли, что ежели виды большаго рода вообще представляютъ какую-нибудь изменчивость, то среднее число разновидностей у нихъ больше, чЬмъ въ видахъ малыхъ родовъ. Но, разсматривая роды, виды коихъ представляютъ наибольшее число разновидностей, ни въ ПродромЬ Декандоля, пи въ отд4льныхъ Флорахъ, я не нашелъ болыпихъ родовъ, которые въ этомъ отношенш могли бы сравняться съ некоторыми изъ малыхъ родовъ.Самые изменчивые изъ болыпихъ родовъ не достигаютъ изменчивости, представляемой родомъ Aconituni, у котораго, какъ мы видбли, приходится кругомъ почти 4 разновидности на видъ. Въ отдельпыхъ Флорахъ также ни одинъ большой п средшй родъ не превосходить этой пропорцш. Между тЬмъ малые роды представляютъ примеры еще более сильной изменчивости видовъ. Такъ Salicornia herbacea, единственный растуццй въ Россш видъ этого рода, представляетъ 7 разновидностей, Euphrasia officinalis—5.
Желая на сколько возможно уяснить себе этотъ предметъ, я решился, не смотря на вышеприведенную недостаточность, а главное неравномерность указашй относительно разновидностей какъ въ от-дбльныхъ Флорахъ (о Фаунахъ и говорить нечего), такъ и въ общихъ еистематнческпхъ сочппешяхъ,—подвергнуть разбираемое положеше Дарвина возможно строгой числовой повЬрке, и просмотрели съ этою целью Флоры: Русскую—Ледебура, Англшскую Гуккера и Арнотта, весь Продромъ Декандоля, Синопсисъ лпственныхъ мховъ Мюллера и некоторый семейства по ФлорЬ тайнобрачныхъ Гермаши Рабенгор-ста, что потребовало не мало времени и труда. Результаты этихъ ботанико - статистическихъ изсл'Ьдовашй помещены въ Приложешп VIII (*).
Обпце результаты этой проверки могутъ быть выражены такъ: по ФлорЬ Россш Ледебура виды болыпихъ родовъ представляютъ немного большую, а по ФлорЬ Великобриташи Гуккера и Арнотта значительно большую изменчивость, чЬмъ виды малыхъ родовъ, если не обращать впимашя па сделанное выше замЬчаше о необходимости исключать изъ обоихъ разрядовъ тЬ роды, виды которыхъ никакой изменчивости не представляютъ. Если же мы примемъ это обстоятельство, указанное самимъ Дарвиномъ, въ расчетъ, какъ это и необхо
(*) Ledebour. Flora rossica. Vol. I—IV.—Wil. Jacks. Hooker and. George A. Walker Arnott. The British Flora. 1860. 8 edit.—Do Candolle. Prodromus Vol. I—XVII.— C. Muller. Synopsis muscorum. frondosarum. Vol. I et II.— L. Rabenhorst. Deutschlands Kryptogamen Flora. Vol. II et III.
17*
260
ДАРВПНПЗМЪ
димо дЬлать, то дТио совершенно изменится п перевЬсъ изменчивости перейдетъ на сторону малыхъ родовъ.
Для двусЬмянодольныхъ растенш земнаго шара вообще, разсмот-рЬпныхъ съ этой точки зрЬшя по Продрому Декандоля, также оказывается нисколько большая изменчивость для болыпихъ родовъ; но тутъ не представляется надобности даже прибегать къ исключешю родовъ вообще непзмЬнчивыхъ, чтобы убедиться, что это происходить отъ совершенно посторопнихъ и случайпыхъ причинъ, а пе отъ действительно присущей большпмъ родамъ большей изменчивости. Именно оказывается, что по мЬрЬ пакоплешя ботаническаго материала и большей тщательности обработки,—ставшей въ послЬднихъ томахъ Продрома монографическою,—эта кажущаяся большая изменчивость боль-шнхъ родовъ исчезаетъ, сглаживается, такъ что семейства, описанныя въ последнихъ 9-ти томахъ этого обширнаго сочинешя, представляютъ намъ уже некоторый перевесь изменчивости въ малыхъ родахъ, пли оба разряда родовъ въ этомъ отношешя сравниваются. Что это не зависитъ отъ какого-либо спещальнаго свойства тЬхъ семействъ, которыя обработаны въ последнихъ томахъ, видно пзъ того, что и первым 11 семействъ I-го тома Продрома, которыя были более подробно обработаны въ другомъ, начатомъ только, сочипеши старшаго Декандоля (Regni vegetabilis syslema naturale) представляютъ такое же отлич!е отъ прочихъ семействъ этого тома.
Желая разработать это и для тайнобрачныхъ растешй, я раземо-трЬлъ въ этомъ отношен1п мхи по синопсису лиственныхъ мховъ Карла Мюллера, и результатъ оказался резко противорЬчащимъ Дар-вппову положешю. Малые роды въ этомъ классе растенш оказываются съ гораздо большею изменчивостью, чемъ болыше роды. Чтобы еще более убедиться въ этомъ, я разделилъ всЬ мхи на три приблизительно равномерные разряда—на болыше, средше и малые роды—и результатъ оказался все тотъ же, т. е. что наибольшую изменчивость (число разновидностей) представляютъ малые роды, затемъ средше, а самую малую—болыше роды.
Подобные же результаты получнлъ я, подвергая такому же сравнение печеночные мхи(Нерайсае)и высппя, преимущественно морешя, водоросли по Рабенгорстовой тайнобрачной Флоре Германии. Низппя водоросли я не могъ принять во внимаше, по недостаточности изслЬ-довашя ихъ, такъ какъ во многихъ родахъ виды лишь просто обозначены безъ всякаго описашя. Если бы я ихъ принялъ въ расчетъ, то результатъ оказался бы еще болЬе несогласный съ положешемъ Дарвина.
ГЛ. IV.—КРИТИКА ОСНОВЛШН ДАРВИНОВА УЧЕ111Я 261
Что касается до животныхъ, то я просмотре.™ два спстематпче-сшя сочинешя о моллюскахъ, какъ такихъ животныхъ, доставляемый которыми матер!алъ для коллекщй настолько пзобиленъ, что авторы обозначаю™ у нихъ обыкновенно съ некоторою подробностью вар!ащи, представляемый видами: именно моллюсковую Фауну Сицплш Филиппи и Фауну наземныхъ и прйсноводныхъ моллюсковъ Францш Мокенъ-Тандона. Это последнее сочинеше даетъ результаты согласные съ положешемъ Дарвина, а первое ему решительно противоречить.
Изъ всего этого, кажется мне, мы въ праве заключить, что виды принадлежал^ къ большимъ родамъ пе обладаютъ сильнейшею изменчивостью, т. е. большимъ средни»™ числомъ разновидностей, чемъ виды малыхъ родовъ, и что чемъ обильнее матер!алъ наследованы, чемъ онъ подробнее и точнее (какъ для первыхъ 11 семействъ Ложе-цветныхъ, второй половины вепкоцветпыхъ и всехъ однопокровныхъ и голосемянныхъ растешй Продрома Декандоля), тЬмъ более сглаживаются различ!я между видами большихъ и малыхъ родовъ въ этомъ отпошеюи. Но перевесь, часто падающш на виды малыхъ родовъ, точно также не можетъ, конечно, привести къ заключенно д!аметраль-по противоположному Дарвинову. Почему, при менее тщательной и подробной обработке матер!ала и при меныпемъ его изобилш (т. е. при меныпемъ числЬ известныхъ видовъ въ какомъ-либо отделе) оказывается часто перевесь изменчивости у видовъ большихъ родовъ,—мы сепчасъ увидимъ.
Такую же большую степень изменчивости видовъ большихъ родовъ приписывав™ Дарвинъ не только организмамъ, живущими въ лоне природы, но и тЬмъ, которые подпали подъ вл1яше человека. «Виды, принадлежапце къ небольшимъ родамъ, обыкновенно даютъ меньше разновидностей въ естественномъ состояши, нежели тЬ, которые принадлежать къ большимъ родамъ. Отсюда становится вероятными что виды маленькпхъ родовъ произведу™, при возд-елываши, меньше разновидностей, нежели уже изменчивые виды большихъ родовъ» (*). Легко представить примеры противорЬчапце этому положе-ипо, по всемъ разрядами возделываемыхъ растешй, а также и приру-ченныхъ животныхъ. Въ числе огородныхъ растешй—капуста, принадлежащая къ небольшому роду Brassica (въ Продроме перечислено съ невполне известными только 36 впдовъ), представляв™ безъ сомнй-
(*) Прируч. живот, и возд. раст. II, стр. 289.
262
ДАРВИНиЗМЪ
шя больше разновидностей, чЬмъ обыкновенный лукъ (Allium Сера L.) (пе говоря уже о чеснокЬ (A. sativum) и другихъ воздЬлываемыхъ видахъ),—принадлежащей къ большому роду Allium, который сравнительно мало измЬнчивъ, не смотря на давность культуры, и измЬнешя котораго далеко не имЬютъ такого морфологическаго значешя, какъ разновидности капусты. Также точно и тыквы, представляюпця тысячи измЬнешй, принадлежатъ къ небольшому сравнительно роду Cucurbita, но превосходятъ изменчивостью едвали не все огородный овощи, за исключешемъ разве картофеля, изменешя котораго ограничиваются впрочемъ неважными признаками клубней,—тогда какъ у тыквъ изменешя касаются всЬхъ органовъ и чрезвычайно значительны. Изъ плодовыхъ растешй одно изъ самыхъ измЬпчивыхъ есть земляника (Fragaria), принадлежащая къ очень малочисленному роду. Она безъ сомнешя превосходить числомъ своихъ разновидностей малину, принадлежащую къ обширному и очень изменчивому въ дикомъ состояши роду ожина (Rubus). Смоковница или винная ягода (Ficus carica L.), хотя возделывается съ незапамятныхъ временъ и принадлежишь къ чрезвычайно обширному роду, значительно усту-паетъ одпако же въ изменчивости и грушЬ, и яблоне, и персику, принадлежащими къ гораздо меньшему роду Pyrus1 и къ малому роду Amygdaltis. Персикъ также превосходить въ этомъ отношенш кизилъ (Cornus mascula L.), принадлежащий къ гораздо обширнейшему роду Cornus. Изъ цвЬточныхъ растешй—столь необычайно измЬнчивыя георгины принадлежатъ къ очень малому роду Dahlia, заключающему въ себе I или о видовъ, и не смотря на недавность воздЬлывашя, превосходящему почти все друг!е цвЬты въ этомъ отношенш. Также точно принадлежащш къ небольшому роду пациптъ, разновидности котораго считаются сотнями, если не тысячами, далеко превосходить своею изменчивостью лилно, принадлежащую къ обширному роду. Тоже самое можно сказать о китайской астрЬ (Callistephus chinensis Nees.), принадлежащей къ роду заключающему въ себЬ 3 или i вида, о левкоЬ (Matthiola), желтоФЮлЬ (Cheiranthus), тюльпанахъ, трубкоязычникЬ (Salpiglossis) (всего 1 видъ), принадлежащихъ къ очень малочислен-нымъ родамъ, сравнительно напримеръ съ лил!ями, пли съ василькомъ (Centaurea), всЬ измЬнешя котораго ограничиваются цвЬтомъ вЬнчи-ковъ, изъ голубыхъ делающихся бЬлыми, лиловыми и розовыми, хотя онъ принадлежишь къ одному изъ самыхъ болыпихъ родовъ растительнаго царства. Изъ находящихся въ культурЬ хвойныхъ деревьевъ ни одно не варшруетъ столько, какъ восточная туя (Biota orientals), составляющая единственный видъ своего рода.
ГЛ. IV.—КРИТИКА ОСНОВАШЙ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ 263
Между животными, куры, принадлежапця къ очень малому роду Gallus (съ 5 или 6 видами), конечно превосходить изменчивостью утку, принадлежащую къ обширному роду. Прирученпыхъ млекопнтающихъ слишкомъ мало, чтобы представить подобные нримЬры, но во всякомъ случаЬ можно сказать, что свиньи и овцы, принадлежанця къ очень малочисленнымъ родамъ, изменились не менЬе, если нс болЬе другихъ домашнихъ млекопнтающихъ,относящихся къдобширнЬишимъ родамъ, какъ напримЬръ оселъ.
Такимъ образомъ п относительно домашнихъ животныхъ и расте-нш, и относительно дикихъ, мы видимъ изъ приведенныхъ Фактовъ, что величина родовъ не пмЬетъ вл!яшя на изменчивость припадлежа-щихъ къ нимъ видовъ, и что эта последняя завпсптъ пли отъ особыхъ спещальныхъ свойствъ — отъ природы каждаго вида, — ши отъ жп-зпенныхъ условш, въ которыхъ они находятся. Иногда можно даже прямо указать, въ чемъ именно эти услов!я состоять. НапримЬръ, особенно сильною изменчивостью отличаются роды: Hieracium (на 188 видовъ 359 разновидностей означенныхъ въ ПродромЬ), Saxifraga (на 150 видовъ 147 разновидностей), Aconitum (на 22 вида 88 разновидностей). Но это—роды альшйсюе, горные, следовательно подверженные чрезвычайному разнообразию впЬшнихъ вл!янш, тепла и холода, (по возвышешю надъ уровнемъ моря, близости къ ледпикамъ), свЬта, атмосФернаго давлешя, отЬнешя, орошешя, .влажности воздуха, хн-мическихъ свойствъ почвы—все такихъ условш, которыя въ равни-нахъ несравненно однообразнее. Независимо отъ какой бы-то ни было Teopin очевидно, что горные виды, принадлежать ли они къ болыпимъ или къ малымъ родамъ, должны представлять большую изменчивость. Также точно должны оказывать большую изменчивость растешя, свойственный солончакамъ, потому что соль бываетъ прпмЬшана къ почвЬ въ очень различныхъ пропорщяхъ и составь это почвенной соли въ свою очередь очень различенъ, смотря по источнпкамъ происхождешя ея. ЗатЬмъ солончакъ можетъ быть сухимъ, влажнымъ, или даже солянымъ болотомъ; сама почва, къ которой примешивается соль, можетъ быть также весьма различна (песчаная, глинистая, известковая). Между тЬмъ преобладающее вл!яше соли такъ велико, что обусловливаете возможность произрасташя того же вида при всЬхъ этихъ услов!яхъ, отчего и виды эти становятся полиморфными, какъ Salicornia, Salsola.
Другая причина изменчивости, о которой подробнее будемъ говорить послЬ, есть способность видовъ гибридироваться съ другими видами того же рода, что зависите отъ множества условш, — способность, па которую самъ Дарвинъ обратилъ внимаше ботанпковъ. Если
265
ДАРВПНИЗМЪ
растеше привлекаетъ много насЪкомыхъ, если оплодотвореше у него полбе затруднено, чЬмъ у другихъ видовъ—случаи гибридащи должны быть чаще. Мнопя, пзъ происходящихъ такимъ образомъ въ дикомъ состояши гибридныхъ Формъ, будутъ конечно приниматься ботаниками за разновидности. Но кромб того известно изъ культурныхъ опытовъ, что гибрндащя сама по себе составляетъ уже причину изменчивости; она, такъ сказать, нарушаетъ внутреннее равновбше организма и пред-располагаетъ его къ уклонен 1ямъ въ разныя стороны.
Наконецъ по отиошешю къ значительному числу разновидностей, замечаемому въ видахъ многихъ большихъ родовъ, можно представить причину, лежащую пе въ еамомъ предмете, т. е. не въ растешяхъ или животныхъ, къ нимъ принадлежащихъ, а въ ихъ изеледователяхъ, т. с. причину не объективную, а субъективную. Въ еамомъ деле, какъ уже было замечено въ I-й главе, и какъ сейчасъ подробнее увидимъ,— разлише между видами большихъ родовъ, говоря вообще, слабее, чемъ между видами малыхъ родовъ. Если естествоиспытатель-система-тикъ, который пишетъ монограФно такого рода, не любить увеличивать числа видовъ, полагаетъ, что для характеристпки вида необходимы крупный различ1я (какъ напр. Гуккеръ или Бентгамъ), ему будетъ предстоять обширное поле для соединешя многихъ впдовъ, вообще мало между собою отличающихся, и эти, присоединенные имъ къ одному типу, виды назоветъ онъ разновидностями, число которыхъ такимъ образомъ онъ значительно увеличить. Но,странпымъ образомъ, тотъ же результатъ получится, если изеледователь будетъ иметь противуположную склонность, если будетъ стараться возводить въ впдовыя различгя всякш замеченный имъ характеръ, какъ скоро опъ имеетъ хотя некоторое постоянство и можетъ сколько-нибудь точно и определенно быть обозначенъ. Для этого ему необходимо изучать вей малбйппя особенности Формъ, принадлежащихъ къ большому роду, п, открывая, въ числе ихъ, удовлетворяюпця сколько-нибудь требовашямъ постоянства и уловимыя для ботанической терминоголш,—онъ необходимо найдетъ значительное число другихъ признаковъ, уже совершенно неудовлетворяющнхъ этимъ услов!ямъ (вспомнимъ примерь съ 27000 экземпляровъ раковины Nerelina) и перечислить ихъ какъ разновидности, число которыхъ опять таки возрастетъ, хотя значеше разновидностей въ обоихъ случаяхъ будетъ весьма различное. Въ малыхъ родахъ, съ признаками видовъ болёе резкими, ни тотъ, ни другой не впадутъ въ означенный крайности. Первому нельзя будетъ соединять видовъ различающихся крупными характерами; второму не будетъ надобности въ изучеши мелочныхъ чертъ строешя для характеристики
Г.1. IV.—КРИТИКА ОСНОВАШИ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
265
Фор.мъ, рЬзко отчекапепныхъ, хотя эти мелкЬя отличЬя существуютъ и у этихъ видовъ, принадлежащпхъ къ малымъ родамъ. Прп подробной, тщательной, монографической и такъ сказать безпристрастноЬЬ обработка предмета, это различье необходимо сглаживается, и въ видахъ малыхъ родовъ всЬ видоизмененья ихъ также будутъ обозначаться. Вотъ почему, думается мнЬ, въ болЬе тщательно и подробно обрабо-танпыхъ томахъ Продрома, малые роды оказались столь же, а иногда и бол Ье изменчивыми, чЬмъ виды болыпихъ родовъ.—Еще съ несравненно большего рЬзкостыо проявляется это во мхахъ.
4) Мшпле виды, включенные въ большее роды, похожи на разновидности, потому что имтыотъ между собою весьма ттъснос сродство.
Противъ этого положешя спорить невозможно. Оно несомненно вЬрпо, но столь же иесомнЬпно ровно ничего и нс доказываетъ въ пользу Дарвина, ничего не говоритъ о тождественности видовъ и разновидностей (начинающихся видовъ),—о томъ, что виды болыпихъ родовъ менЬе постоянны, чЬмъ виды малыхъ родовъ, хотя различье между первыми действительно меньше, или лучше сказать, хотя первые труднЬе между собою различимы, чЬмъ вторые, потому что они стоять ближе другъ къ другу. Ничего такого положенье это не доказываетъ, потому что оно естьтрюизмъ—вещь сама собою разумеющаяся,которая иначе и быть не можетъ,—и это совершенно независимо отъ всякой теорЬи происхожденья видовъ. Пусть виды произошли тЬмъ путемъ, который указываетъ Дарвинъ, пусть произошли они гетерогенезисомъ, какъ полагаетъ Кёлликеръ, пусть будутъ они созданы и навсегда остаются постоянными, не сливаясь другъ съ другомъ, не изменяясь ни постепенно, ни быстро скачками и не переходя въ другЬе виды, какъ думалъ Кювье:—при всехъ этихъ предположенЬяхъ, виды боль-шихъ родовъ должны представлять меньшее между собою различье, быть более похожими другъ на друга, чЬмъ виды малыхъ родовъ, и это по следующей весьма простой причине. Въ самомъ дЬлЬ, что такое родъ? Будетъ ли это нечто независимо отъ насъ существующее—нЬчто объективно данное, или только ухищрепЬе нашего ума, для подведенья разнообразныхъ Формъ природы подъ некоторый болЬе или менЬе определенный категорЬи, для легчайшего ихъ обзора, во всякомъ случае, родъ будетъ представлять собою некоторую Сферу признаковъ известной: обширности, хотя впрочемъ и не строго определенной, не всегда равнаго размера, особенно въ различныхъ группахъ (высшихъ категорЬяхъ деленья). Признаки, принимаемые во вниманье для обозначенья этихъ группъ, берутся, въ цЬлыхъ обширныхъ отдЬлахъ организмовъ, отъ
266
ДАРВПНПЗМЪ
тЬхъ же самыхъ органовъ и по возможности отъ той же степени различая этихъ органовъ. Такъ напримЬръ: во всЬхъ явнобрачныхъ расте-шяхъ за родовые признаки принимаются извЬстныя степени различ1я въ строеши частей цветка или плода.. Систематики всегда стараются, чтобы признаки этп были по возможности одинаковаго достоинства, одинаковой степени важности, чтобы родъ былъ такъ сказать равепъ по значешю другому роду. Конечно нельзя сказать, чтобы это всегда достигалось, чтобы всЬ роды, точно также какъ п всЬ друпя степени дЬ-лешя, были между собою равно значительны; въ особенности этого нельзя сказать про роды, установленные разными авторами. Когда все растительное п животное царство обозревается однимъ гешальнымъ учеными, какъ папр. Линнеемъ, илп, если хотя и не все, то большая часть животнаго царства—однимъ учепымъ, какъ Кювье; то равномерность, равнозпачптельность родовъ лучше достигается, чемъ при обработке различныхъ классовъ или семействъ различными учеными. Во всякомъ случае къ этой равноценности родовъ, по крайней мЬре, стремятся систематики, какъ зоологи, такъ и ботаники. Но—и это для насъ въ настоящемъ случае главное—при установлена обширности СФеры ро-доваго поняпя, никогда хорошимъ систематикомъ не принимается во внимаше числительная сила рода (число заключающихся въ немъ видовъ) . Во многихъ случаяхъ, даже въ большинстве, она и не могла быть принимаема во внимаше, ибо первоначально, при установлена рода, вовсе не была известна. Иная Форма растительная или животная, признанная достаточно отличною отъ другихъ известныхъ Формъ, чтобы быть отнесенною къ новому роду—лишь въ последствш, при изследоваши дальнихъ сгранъ, оказывалась богатою видовыми разли-ч!ями. Если теперь въ эти сферы известной средней величины (т. е. роды), хотя и не строго одинаковой, и могупця, положимъ, превосходить другъ друга иногда вдвое или втрое, будетъ размещено, совершенно независимо отъ этой ихъ не всегда равномерной величины, крайне различное число Формъ (видовъ): въ иную по паре, по полудесятку или дюжине, а въ другую по нескольку сотенъ Формъ, сходныхъ по известнымъ признакамъ (родовымъ), и различныхъ по другимъ (ви-довымъ); не необходимо-ли, чтобы различ!я эти оказались менее значительными тамъ, где въ сФеру рода попадетъ несколько сотъ видовъ, чемъ тамъ, гдЬ ихъ попадетъ несколько единицъ, или немного десятковъ? Можетъ конечно случиться, при неравномерности родовъ, что большее число видовъ попадетъ въ родъ, представляющш собою и болЬе обширную СФеру, а малое число видовъ въ родъ съ тесною сферою; можетъ конечно случиться и наоборотъ: но и то и другое будетъ част-
ГЛ. IV.—КРИТИКА ОСНОВАМИ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
267
нымъ случаемъ, вообще же,—среднимъ чпсломъ,—гдЬ число Формъ, включенныхъ въ одну сферу, больше, тамъ п сродство между этими Формами, т. е. близость между ними, будетъ значительнее, и следовательно различеше между ними труднее. Пусть, напримЬръ, виды двухъ родовъ различаются между собою, преимущественно, по Формамъ листьевъ. Если въ одномъ роде пять-шесть, десять пли дюжина видовъ; конечно листовыя различ!я могутъ тутъ быть характернее, резче, очевиднее, чемъ, если для взаимнаго различешя какихъ-нибудь двухъ или трехъ сотъ видовъ, нужно будетъ подметить столько же разлшпй въ лпстовыхъ Формахъ. Сказанное о листьяхъ относится и ко всякому другому органу и къ могущимъ встретиться комбпнащямъ ихъ, которыя, не должно забывать, пе всЬ возможны, пли по краннеп мЬрЬ пе все встречаются, хотя бы вслЬдств!е некоторой соответственности роста. Дело это столь просто и ясно, что дальнЬйшпхъ разъяснены, пожалуй, и не требовало бы; пояснимъ однако же его прпмеромъ. Роды Кресто-цвЬтвыхъ Arabis и Turritis различаются между собою лпшь тЬмъ, что у перваго семена въ каждомъ гнездышке стручка (разделеннаго продольною перегородкою на два отдЬла гнЬздышка) расположены въ одинъ рядъ, а у втораго въ два ряда; nponie признаки плода и цветка у обопхъ сходны. Очевидно следовательно, что родовыя сФеры ихъ одинаково обширны, признаки, служащее для ихъ различения, взяты отъ однихъ н техъ же органовъ и одинаковой важности, п нельзя придумать нп малЬйшаго резона, почему бы одна пзъ этихъ сФеръ, одинъ изъ этихъ родовъ способенъ бы былъ заключать въ себе большее число разнообразпыхъ и хорошо отличимыхъ Формъ, нежели другой. Но въ первомъ роде перечисляетъ Декандоль въ Продроме 66 видовъ, а во второмъ только 3. Очевидно, что, прп прочихъ равныхъ услов!яхъ, будетъ легче различить между собой эти три Формы, чЬмъ тЬ шестьдесятъ шесть, и оно действительно такъ и есть: три вида Turritis отличить очень не трудно, по весьма опредЬленпымъ признаками, а у многихъ видовъ рода Arabis отлич!я весьма трудно выразить словами, какъ на-примбръ у Ar. alpina L. и Ar. albida Slev., у Ar. sagittala Вс. и Аг. hirsuta Scop, и т. д. Въ большомъ родЬ следовательно легче сделать ошибку, признать видомъ то, что въ действительности составляетъ только разновидность, или наоборотъ отнести действительный видъ къ разновидиостямъ одного вида. Но затруднеше это понятно само по себе, и не ведетъ ни къ какому заключешю о способе происхождешя видовъ, о ихъ тождестве съ разновидностями, потому что затруднеше это, зависящее отъ близости Формъ, неизбежно во всякомъ случаЬ, какимъ бы путемъ виды ни произошли. Такъ ста овцамъ будетъ во всякомъ случае
268
ДАРВНННЗМЪ
тЬснЬе, чЬмъ десяти, въ хлЬвахъ одпваковаго размбра, все равпо отъ того лп ихъ стало сто, что первоначально загнали въ хлЬвъ сотню штукъ, пли отъ того, что пхъ столько наягнилось отъ первоначальна™ гораздо меныпаго числа. ТЬенота, близость по пространству соответствует^ въ этомъ нисколько грубомъ но вЬрномъ примере, тому, что мы называемъ близостью сродства, необходимо ведущею за собою трудность отличимости между видами рода. Какъ въ примере овецъ ничего нельзя заключить о первоначальной, илп въ послЬдствш только происшедшей причинЬ тЬсноты ихъ помЬщешя, такъ и по меньшей различимости видовъ большпхъ родовъ, нельзя заключить о способе происхождешя Формъ, объ отношенш между видами н разновидностями.
о) Виды большпхъ родовъ относятся другъ къ другу, какъ разновидности одного вида междгу собою.
Независимо отъ меныпаго различая между видами большпхъ родовъ,—сравнительно съ видами малыхъ родовъ,—только что нами ра-зобраннаго, Дарвппъ впдитъ еще то сходство между видами большпхъ родовъ съ одной стороны, п разновидностями одного вида съ другой, что различш между первыми, такъ сказать, не распределены равномерно между всеми, а сгруппированы такъ, что образуютъ группы между собою теснее соединенный, более сходныя, болЬе сродныя, чЬмъ виды одной группы съ видами другой. Черезъ это проявляется пменно тотъ образъ сродства, который онъ графически изобразилъ въ своей таблице расхождешя характеровъ. Одинъ видъ, изменяясь въ разныя стороны, произвелъ разновидности и другой видъ также. Затемъ раз-лич!я этихъ разновидностей, черезъ длинный рядъ поколешй, усилились и достигли видоваго значешя, — мнопя промежуточный Формы исчезли, и виды явились достаточно отграниченными между собой; но все такп, происшедппе отъ одного вида сохраняютъ более сродства между собою, чЬмъ съ тЬми, которые произошли отъ другаго,—и вотъ мы получаемъ въ роде то, что называется подродами (Subgenus). Существоваше этихъ подродовъ само по себе еще ничего не говоритъ въ пользу Дарвина, потому что такой порядокъ, такое размЬщеше органическихъ Формъ, есть необходимое требоваше всякой системы, есть то, чтб мы называемъ перархизащей Формъ. Въ самомъ делЬ, если бы различ)я между видами одного рода не были меньше, слабее различш ихъ съ видами другаго рода, то не было бы ни надобности, ни возможности установливать родовъ;—все виды равномерно распределялись бы (по степени ихъ сродства или различ1я) по всему семейству, п, проведя
ГЛ. IV.—КРИТИКА OCIIOBAHlii ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
269
•наше требование равномерности отлпчш далйе, мы такпмъ же путемъ дошли бы до ненадобности и невозможности установлен!»! семействъ, отрядовъ, классовъ; такъ что въ копцЬ концовъ ни растешя, ни животным пе представляли бы никакой системы, никакой группировки. Об-разцомъ пхъдолжпа бы въ такомъ случай служить толпа народа, собранная на площади, а не арм!я, расположенная по корпусамъ, дивпз!ямъ, полкамъ, баталюиамъ, ротамъ, взводамъ. По п арм!я не можетъ еще служить вполпЬ вйрною эмблемою плп пзображешемъ естественной системы. Въ армш все симметрично: одна рота равна всякой другой и солдаты одной роты относятся другъ къ другу также точпо, какъ солдаты всякой другой роты. Такой спмметрш мы не въ правй ни ожидать, нп требовать отъ группировки оргапизмовъ въ прпродй; и какъ существоваше перархизацш вообще, такъ и отсутств!е спмметрш по состав-ляетъ еще доказательства, что дТ.ло происходило именно такъ, какъ говоритъ Дарвинъ, и пе въ этомъ заключается доказательная сила прп-водпмаго имъ положешя. Онъ говорптъ, что эта неравномерность сродства, это распредйлеше п эта перархпзащ’я видовъ на подчиненный родамъ группы и подгруппы преимущественно свойственны большими родамъ; а въ большпхъ родахъ первоначальный характеръ разновидностей (которые суть начинающиеся виды) должепъ быть еще въ значительной степени присущи видамъ, п потому эти новые виды, педав-Hie, такъ сказать еще пе отрйшпв!шеся отъ своего разновидностпаго характера, преимущественно заключающееся въ большпхъ родахъ,— должны еще, подобно пастоящимъ разновидностямъ (около пхъ типи-ческпхъ видовыхъ Формъ) сохранять свою группировку, чтб и даетъ происхождеше подродамъ. Таковъ безъ сомнйшя ходъ мыслей Дарвина, развитый во всей полнот!..
Да, это действительно должно бы быть такъ; но неумолимые «пакты опять несогласны съ этимъ выводомъ, пли лучше сказать съ этимъ требовашемъ Teopin. На дйлй, какъ болыше, такъ и малые роды иногда делятся на подроды, а иногда нйтъ; хотя,—надо п здйсь заметить,— старашя ботаниковъ и зоологовъ направлены именно на раздйлеше большпхъ родовъ на таюя группы, чтобы мочь совладать съ огром-нымъ числомъ заключающихся въ нихъ видовъ и расположить ихъ въ естественный порядокъ. Такъ поступаютъ они и теперь, такъ поступали и прежде, когда еще не было на свйтй Дарвинова учешя. Между тЬмъ относительно малыхъ родовъ, виды которыхъ легко обозрйть у систематиковъ гораздо меньше побуждены поступать такимъ образомъ; п если п въ нихъ отмечаются подроды, или такъ называемый секцш, то единственно потому уже, что они сами собой бросаются въ глаза.
270
ДАРВИНИЗМ*
Пусть говоритъ за насъ въ этомъ д!л!, опытнЬйшш въ систематиче- • ской ботаник! изъ современных* ученыхъ Альфонсъ Декандоль: «Роды замечательнейinie по числу подродовъ суть:
Begonia съ 61 подродомъ на 354
Erica (верескъ) » 49 » » 429
Phyllanthus » 44 » » 438
Centaurea (василек*) 31 » » 236
вида.
))
»
»
Напротивъ того: Astragalus (244 вида), Acacia (258), Mesembryanthe-mum (316), Senecio (601)— роды не менее естественные и съ многочисленнейшими видами, не представляютъ никакого д!лешя на секщи, или подроды, пли, что тоже самое, другими словами — состоятъ изъ одного подрода», (т. е. различ!е между видами ихъ почти равномерно, не соподчинено, не перархизовано). «Вообще же обил!е родовъ безъ раздЬлешя на подроды указывает* на несовершенное состоите науки (заметим*—вообще родовъ, а не большихъ только). По м!р! хода нашего труда число подродовъ возрастало, п всл!дств!е того рЬже стали предлагаться роды съ ничтожными характерами и безъ пользы меняться назван!я» (*).
Относительно рода Senecio (крестовики), третьяго по числу видовъ, замечательны слова Августа Пирама Декандоля, доказывавшая, что съ его стороны не было недостатка въ стараши подразделить этотъ родъ на подроды. «Въ этомъ роде, говоритъ онъ, по числу видовъ еамомъ большомъ въ семейств!, после повторенныхъ усилш естественнаго расположешя ихъ, оказавшихся тщетными, я принялъ просто географи-ческшпорядок*, чтобы не содействовать Фальшивой группировке» (* **).
И действительно, родъ Senecio вместо группъ, основанных* на ка-кихъ-либо признаках*, разделен* на отделы, озаглавленные: Кавказ-Kie, Китайсюе, KancKie, Австралшсюе, Чилшсше, Бразильские и пр.— Изъ очень большихъ родовъ сюда же принадлежат* еще Piperomia съ 389 видами, Eupatorinm 302, Baccharis—229. Вообще я насчитал* въ Продроме 27 родовъ (изъ 93) имеющих* болЬе 100 видовъ, и 54 (изъ 145), имеющих* отъ 50 до 100 впдовъ, которые не делятся на подроды или секщи, а только на совершенно искусственные отделы, помогавшие при опредЬлеши, но никакого естественно-систематическаго значешя не имеюпце.
Можетъ быть, мало знакомые съ требовашями научной система
(”) Decand. Prodromus XVII, р. 312.
(**) Ibid. VI, р. 341.
ГЛ. IV.—КРИТИКА ОСНОВАШИ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
271
тики сочтутъ произволомъ съ моей стороны приняпе однихъ делешй: на подроды (Subgenera), секцш (Sectiones) за соотвЬтствуюпця требо-вашямъ, выраженнымъ Дарвиномъ въ разбираемомъ положеши его, а другихъ: на cepin (Series), просто на параграфы (§§) или на подраздЬ-лешя, обозначенный буквами или другими знаками,—за песоотв-Ьтству-юпця его мысли. Между тЬмъ этотъ послЬднШ разрядъ дЬлешй весьма часто употребляется въ болыпихъ родахъ и чрезвычайно р’Ьдко въ малыхъ; такимъ образомъ выходило бы, что этимъ произвольнымъ npie-момъ я опровергаю Дарвиново правило. Такого рода возражеше было бы совершенно неосновательно. ДЬлешя втораго разряда не имЬють никакого значешя, кромЬ искусственпаго средства, придуманнаго ради удобства, распутаться въ очень большомъ числЬ предметовъ или ради облегчешя при опредЬлснш пли запоминай. Очевидно, что таюя д-Ь-лешя, нс имЬюпря никакого внутренпяго существеннаго значешя, можно сдЬлать всегда и во всемъ, ибо все можно разделить, припявъ любой признакъ за положительный, а все подъ него неподходящее за отрицательный. Чтобы не выдумывать примЬра, я возьму действительный. Родъ Bertya изъ семейства молочайпыхъ (Euphorbiaceae) раздЬ-ленъХвъ ПродромЬ такъ:
а) Листья по Форм'Ь различные, только пе узко линейные.
б) Листья узколинейные.
Очевидно, что такое д-Ьлеше никакого систематическаго значешя пе имЬетъ и что при такой метод’Ь отсутств!е или присутств1е д-Ьлешя въ большомъ или маломъ родЬ можетъ быть только произвольнымъ.
Но не только такое дплеиге всегда возможно—почти всегда возможна и такая группировка. Невозможна была бы она только въ томъ почти невозможномъ случай, если бы относяпцеся къ одному роду виды (илп вообще предметы) совершенно равномерно другъ отъ друга отличались, по всЬмъ своимъ признакамъ, со всЬхъ сторонъ, ибо тогда, очевидно, должно бы быть столько же группъ, сколько группируемыхъ предметовъ. СлЬдовательно очевидно, что, выражая свои положешя, Дарвинъ ничего пнаго не могъ имЬть въ виду, какъ дЬлешя естественный на такъ называемый секцш или подроды, а не искусственный, такъ сказать мнемоничесшя дЬлешя, придуманныя единственно для об-легчешя пользовашя систематическими сочинешями. Но если бы даже это было и не такъ, то очевидно, что и во всякомъ маломъ родЬ, если онъ состоитъ по крайней мЬрЬ изъ двухъ видовъ, можно сдЬлать такое дЬлеше, можно установить татйя группы, что и д'Ьлается въ тЬхъ Флорахъ, которыя пишутся для начинающихъ, и носятъ назваше апалптп-ческпхъ ключей (clavis analytica).
ДЛРВПНИЗМЪ
272
КромЬ сего есть еще много болыпихъ родовъ, которые, хотя и имЬютъ подроды и секцш, но ихъ очень мало п они такъ неравномерно распределены, что большинство видовъ ихъ принадлежит! къ одной и той же секц!п, такъ что виды вовсе нельзя считать сгруппированными около какого-нибудь типа. Такъ напр. родъ Artemisia (полынь) имЬетъ всего 4 секцш на 185 видовъ, а родъ безсмертиковъ ‘(Gnaplia-lium) 2 секцш на 107 видовъ, большой родъ колокольчиковъ (Campanula) на 182 вида имЬетъ только 2 секцш. Вь родЬ Lobelia изъ 176 видовъ, сгруппированныхъ въ 3 секцш—на одну изъ пихъ приходится 112 вида; въ родЬ Ipomaea изъ 282 видовъ, сгруппированныхъ въ 3 секцш, на одну изъ нихъ приходится 219; въ родЬ Psycholria 177 видовъ дЬлятся па два параграфа, пзъ копхъ въ псрвомъ 15 видовъ, а ио второмъ 162, прочее же дЬленте географическое, что конечно вовсе не подходить подъ мысль, выраженную Дарвиномъ.
Съ другой стороны, роды съ очень малымъ числомъ видовъ имЬютъ часто весьма значительное число подродовъ плп секцш, хотя по предыдущему положенно Дарвина этп виды всего болЬе должны быть различны отъ разновидностей, и потому менЬе всего должны бы группироваться по подродамъ, какъ бы около своихъ тпповъ, или по крайней мЬр'Ь въ гораздо меньшой степени, чЬмъ въ большпхъ родахъ. Такпхъ родовъ, пмЬющпхъ не болЬе 10 видовъ (следовательно меньше средпяго числа, приходящагося на родъ вообще, и гораздо меньше, если исключить одновидные роды, которые конечно секцш имЬть не могутъ (*)),но делящихся на двЬ или болЬе секцш, я насчиталъ 264, съ 624 секщями, п сверхъ сего имЬющихъ отъ 11 до 15 видовъ, и по крайней мЬрЬ съ 3 секщями, еще 24, съ 85 секщями. Очень часто они имЬютъ столько ;ке видовъ, сколько и секцш, напр. въ родЬ Sloanea (Tiliaceae) каждый пзъ 5 видовъ принадлежитъ и къ особой секцш, и вообще отношеше чпсла секцш къ числу видовъ въ этихъ неболыпихъ родахъ гораздо спльнЬе, Ч'Ьмъ въ болыпихъ.
Наконецъ есть еще много среднихъ родовъ отъ 16 видовъ и выше, (по еще ие могущихъ быть причисленными къ болыпимъ родамъ, т. е. пмЬющимъ не менЬе 48 видовъ,) которые заключают! въсебЬчрезвы-чайно большое число секцш — относительно гораздо большее, чЬмъ болыше роды. Изъ этихъ послЬднихъ, какъ мы видЬли, самое большое какъ абсолютное, такъ и относительпое число секцш или подродовъ 1
(*) Одновпдпыхъ родовъ въ Продром! 1779. Следовательно остальныхъ остается 3350, и среднее количество видовъ на родъ будетъ 17.
Г.1. IV.—КРИТИКА ОСНОВАМИ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
273
имЬеть родъ Begonia, у котораго все же приходится не менее 6 видовъ па каждую такую группу, а напрпмЬръ родъ Bernardia (Euphorbiaceae) имйетъ 7 секцш на 21 видъ, Pera (Euph.) 5 на 17, Trigonostemina даже 7 на 16. Я отмЬтилъ такихъ 18 родовъ, имбющихъ 122 секщи (подробности см. Приложеше IX).
Изъ сказаннаго мы впдимъ, по крайней мЬрЬ, что изъ положешя Дарвина есть столько исключенш, что его нельзя признать за правило. По этого мало, оно оказывается совершенно несостоятельнымъ, если подвергнемъ его нисколько строгой количественной поверке. Въ еамомъ дЬлЬ, что хотЬлъ сказать Дарвинъ своимъ положешемъ?Одно изъ двухъ: или, что между большими родами пропорщя такихъ родовъ, въ которыхъ виды группируются на подроды или секщи, значительнее, чЬмъ между малыми; пли что виды большихъ родовъ (будучи болЬе схожими съ разновидностями) пмЬютъ такъ сказать большее, преимущественное стремлеше группироваться въ промежуточный группы—подроды или секцш. Но первое есть необходимый результатъ простой числовой вероятности, независимо отъ какого бы-то пи было особенно спещаль-иаго свойства большихъ или малыхъ родовъ; а второе неверно — неверно въ поразительной степени.
Въ еамомъ деле, при первомъ предположеши, оказывается, что большихъ родовъ, заключающихъ въ себе болЬе 50 впдовъ, 239, и если исключить все роды, имЬюппе только одинъ видъ, то они будутъ включать въ себе немногимъ болЬе половины всЬхъ видовъ двусЬмяподоль-ныхъ. Если бы они все безъ исключешя делились на подроды или секцш, то, чтобы и малые роды представляли такую же пропорщю родовъ, делящихся на подроды, надо, чтобы они все—3111—имели это свойство; но тогда мы должны бы были прямо сказать, что виды малыхъ родовъ имеютъ несравненно большую склонность группироваться па подроды и секцш, чемъ больнпе, представляя по меньшей мЬре 6222 секцш, считая по две на каждый, какъ возможный мпнимумъ. Но счету же всехъ подродовъ или секцш большихъ родовъ оказывается только 937, т. е. слишкомъ въ шестеро меньше. Итакъ, принимая, что дЬлеше на подчиненный группы, стояпця между родами и видами, не составляютъ особенности ни большихъ ни малыхъ родовъ,— необходимо допустить, что пропорщя большихъ родовъ, делящихся на секщи, должна уже, по одной числовой вероятности, быть гораздо больше, чЬмъ въ малыхъ родахъ.
Если же смотреть на этотъ вопросъ съ другой точки зрешя (при второмъ предположеши), т. е. стараясь определить: выказываютъ ли виды большихъ родовъ большее стремлеше или склонность груп-18
274
ДАРВИНВЗЧЬ
пароваться въ подчиненный группы—секщи или подроды, мы должны бы сказать, что эти склонности ихъ или стремлешя былп бы равны въ томъ случа'Ь, если бы на число видовъ всЬхъ малыхъ родовъ приходилось бы столько же секцш или подродовъ, сколько приходится пхъ на число видовъ всЬхъ большпхъ родовъ (по равенству распредЬ-лешя видовъ между тЬми и другими). Но это не только такъ и есть, а виды малыхъ родовъ имЬютъ въ этомъ отношенш даже большое преимущество передъ большими. Въ самомъ дЬлЬ, мы видЬли, что всЬ болыше роды имЬютъ въ совокупности только 937 секцш; между тЬмъ какъ изъ малыхъ родовъ. только тЬ, о которыхъ мы упомянули выше, даютъ уже 831 подродовъ или секцш. Если присоединить сюда всЬ роды съ 11—15 видами съ 2 только подродами (имЬкище болЬе двухъ включены уже въ число 831) и всЬ остальные роды съ 16— 47 видами, съ невыдающимся чрезвычайно числомъ подродовъ; то мы получили бы по крайней мЬрЬ въ полтора раза большее число подродовъ для малыхъ родовъ, чЬмъ для большпхъ. Результатъ этотъ столь ясень, что я не счелъ нужпымъ этого просчитывать, что напрасно заняло бы много времени.
Такимъ образомъ мы въ правЬ сказать, что и это положеше Дарвина установлено имъ безъ доказатсльныхъ основаши, и не вы-держиваетъ критики; что группировка видовъ по секщямъ или подро-дамъ не зависитъ отъ величины родовъ, а зависитъ опять-таки отъ ихъ спещальныхъ свойствъ или природы. Въ нЬкоторое доказательство зависимости этого свойства именно отъ природы организмовъ могу указать на семейство Begoniaceae. Оно состоитъ всего изъ трехъ родовъ, изъ коихъ большой родъ Begonia представляетъ наибольшее число подродовъ, именно 61 на 355 видовъ, но и два остальные рода имЬютъ еще большее относптельное число этихъ подчиненныхъ дЬлешй, чЬмъ бегошя, именно Casparya 8 секщй на 22 вида и Mezierea 2 секщи на 3 вида.
Строгой численной повЬркЬ подвергъ я еще разбираемое теперь положеше Дарвина, на основаши матер!ала, представляемаго Синопси-сомъ мховъ Мюллера. Эта повЬрка, подробности которой приведены въ Приложенш X, показываешь, что, какъ разъ наоборотъ, малые роды представляютъ гораздо большее число подродовъ и секщй, чЬмъ болыше роды, и это еще въ гораздо сильнЬйшей степени, чЬмъ дву-сЬмянодольныя явнобрачныя растешя по Декандолеву Продрому.
Такой же выводъ представляютъ намъ и роды животнаго царства, только здЬсь, по несуществовашю общаго систематическаго сочинешя въ родЬ Продрома, мы можемъ представить лишь отрывочные Факты
Г.1. IV.—КРИТИКА ОСНОВАШЙ ДАРВИНОВА УЧЕНЫ 273
изъ разныхъ классовъ животныхъ. Такъ по Гибелю (*) число нын4 живущихъ млекопнтающихъ составляетъ 1368 видовъ, распредЬлен-ныхъ на 255 родовъ. Вычтя изъ этого числа 101 одновидный родъ, получимъ 1267 видовъ и 154 рода, что дастъ среднимъ числомъ не-многимъ болЬе 8 впдовъ на родъ. Половина всЬхъ видовъ заключается въ 21 родЬ, имЬющихъ 17 и болЬе видовъ (**)—число, которое мы и можемъ принять для обозначешя болыпаго рода. Изъ болыпихъ родовъ найдемъ, что ни бЬлки (Sciurus), ни мыши (Mus), ни полевыя мыши (Arvicola), ни роды летучихъ мышей, Dysopes и Phyllostoma, ни гры-зунъМепопез не подразделяются па характерный группы (***); также и близко къ послЬднему подходяпце по числу впдовъ роды Nycticejus (изъ летучихъ мышей) съ 15 видами и Lepus (заяцъ) съ 14 видами, тоже не допускаютъ иного дЬлешя, кромЬ геограФическаго. Напротивъ
(*) Giebel. Die Saugethierc.
(**) Эти болыше роды суть:
1) Vespertilio (родъ летуч, мышей)............ 70 видовъ
2) Antilopa (антилопа)........................ 62 —
3) Sciurus (белка)............................ 59 —
4) Fells (кошка).............................. 35 —
5) Mus (мышь)................................. 33 —
6) Cervus (олень)............................. 32 —
7) Ilcsperomys (запади, или америк. мышь). . 31 —
8) Didelphys (родъ двуутробокъ)............... 30 —
9) Pteropus (плодоядная летуч, мышь) .... 30 —
10) Macropus (кенгуру)......................... 28 —
И) Dysopes (родъ летуч, мышей)................. 24 —
12) Herpestes (фараонова мышь)................. 22 —
13) Hapale (родъ америк. обезьянъ)............. 22 —
14) Arvicola (полевая мышь).................... 21 —
15) Cercopithecus (родъ обезьянъ).............. 21 —
16) Sorex (землеройка)......................... 20 —
17) Spermophilus (сусликъ)..................... 19 —
18) Canis (собака)............................. 19 —
19) Pliyllostoma (родъ летуч, мышей)......... 19 —
20) Merionos (родъ степныхъ грызуповъ) ... 17 —
21) Miistola (хорекъ).......................... 17 —
631 видъ.
(***) Делеше на мышей и крысъ япч'Ьмъ не характеризуется, ибо п величина и длина хвоста изменяются незаметными переходами. Такъ Mus Dombeensis Riippel, причисляемая къ крысамъ, имеетъ хвостъ въ W* дюйма длины, а причисляемая къ мышамъ Mus imberbis въ 5 д. Причисляемая къ крысамъ Mus leucosternus Riippel имеетъ хвостъ въ 3% дюйма; а у мышей: Mus dolichurus Smuts хвостъ въ 5/2 дюймовъ, у Mus arborareus Pet. даже въ 6 дюймовъ. П другаго делешя, кроме геограФическаго, принять нельзя.
18’
276
ДАРВИННЗМЪ
того очень многие малые роды разделяются на хорошо характеризуемые подроды, напр. кабарга (Moschus) им4етъ £ вида группирующихся въ 3 подрода, двуутробки Petaunis и Dasyurus имеютъ на 5 видовъ по 3 подрода; обыкновенные тюлени (Phoca) и къ тюленямъ же принад-лежапцй родъ Leptonyx на 4 по 2, грызунъ Loncheres на 6—3 и т. д. И здесь на малые роды въ совокупности приходится более подродовъ,. чемъ на болыше.
Пресмыкаюпцяся и земноводный по Дюмерилю и Биброну (*) даютъ результатъ въ общемъ согласный съ положешемъ Дарвина, но съ весьма слабымъ преимуществомъ для болыпихъ родовъ въ числе подродовъ. Притомъ же число подродовъ и другихъ подраздЬлешй родовъ, принятыхъ въ этомъ сочипеиш, вообще незначительно. Въ обоихъ этихъ классахъ описано въ означенномъ сочинены 373 рода съ 1400 видами, разделенныхъ на 108 подчиненныхъ группъ (изъ коихъ пе более 66 могутъ быть приняты действительными естественными подродами). Вычтя 178 одновидныхъ родовъ, будемъ иметь 195 родовъ съ 108 подродами и 1232 видами. Изъ нихъ 40 болыпихъ родовъ имеютъ 59 подродовъ съ 616 видами; 155 малыхъ родовъ— 49 подродовъ также съ 616 видами. Но и относительно этихъ двухъ классовъ исключешя очень обильны. Такъ весь отрядъ черепахъ не подходить подъ Дарвиново положеше; именно на 2 болыпихъ рода, заклю-чающихъ въ себе почти половину всехъ видовъ черепахъ (56) перечислено лишь 3 подрода въ роде Testudo; а въ 14 малыхъ (6 одновидныхъ, какъ само собою разумеется, изъ расчета исключаются) на 58 видовъ установлено 9 подродовъ или вообще подчиненныхъ дйленш. Разбирая отрядъ черепахъ по более новому сочинешю Штрауха, нахо-димъ, что число видовъ увеличилось съ того времени почти вдвое, и отрядъ делится на 29 родовъ, (изъ коихъ 9 одновидныхъ) съ 203 видами. Более половины всехъ видовъ заключается въ трехъ родахъ: Clemmys (62 вида), Testudo (28 видовъ) и Trionyx (20 видовъ), что составляетъ НО видовъ и кругомъ по 37 видовъ на родъ. Малыхъ родовъ будетъ 17 съ 94 видами. Число всехъ подродовъ или подразделешй, принимавшихся разными авторами за роды или подроды и самимъ академикомъ Штраухомъ большею частью отвергаемыхъ, будетъ 32 (**), которыхъ какъ разъ по ровну,—по 16, приходится какъ на болыше, такъ и на малые роды, чтб, принимая число видовъ каждаго изъ этихъ
(*) Dumeril et Bibron. Erpetologie generate. 9 vol.
(") A. Strauch. Chelonologische Stadien. St. 6 A. 1862.
ГЛ. IV.—КРИТИКА OCHOBAHlii ДАРВИНОВА УЧЕШЯ 277
отдкювъ за 1000, составить для большихъ родовъ 145, а для малыхъ 170; такъ что въ этомъ отряди виды малыхъ родовъ имели бы большее стремлеше группироваться въ подчиненныя группы, чЬмъ виды большихъ.
Разберемъ съ этою целью нЬкоторыя сочинешя о моллюскахъ, именно кроме упомянутой Фауны Мокенъ-Тандона еще общее сочи-пеше ПФейФера о земляныхъ моллюксахъ вообще. Мы опять полу-чимъ тЬ же результаты, которые дали намъ растешя и млекопитаю-гщя животныя. Именно у Мокенъ-Тандона 4 большихъ рода съ 130 видами подразделены на 34 подрода; а 21 малый родъ (за исклю-чешемъ одновидныхъ), съ 133 видами,—на 42 подрода. По моногра-ф!ямъ ПФейФера въ 80 родахъ (за исключешемъ 8 одновидныхъ) перечислено и описано 6,410 видовъ и эти поелЬдше сгруппированы въ 507 подчиненные отделы, по не только въ настояпце подроды, а въ большинстве случаевъ въ друпя более или менее искусственный группы. Немногимъ более половины всехъ видовъ—3,243—приходится на два рода: Helix (съ 2,143 видами) и Bulimus (съ 1,100 видами), сгруппироваиныхъ въ 201 подчиненную группу; тогда какъ 78 малыхъ родовъ (на которые здесь приходится все еще кругомъ по 37 видовъ), съ 3,167 видами, подразделены на 306 такихъ же подчинен-ныхъ группъ.При этомъ не лишнимъ будетъ заметить, что именно въ такихъ родахъ какъ Helix и Bulimus употреблены зоологами систематиками все возможный усилгя для ихъ разделешя на подчиненныя группы, чтобы иметь возможность разобраться въ этомъ наплывк Формъ, тогда какъ въ малыхъ родахъ можно бы сделать совершенно подобный же делешя, но это опускается, собственно по отсутствию всякой практической надобности.
Изъ сопоставлешя всехъ приведенныхъ Фактовъ кажется можно вывести утвердительно, что и это положеше Дарвина объ аналогии видовъ большихъ родовъ съ разновидностями, заключающееся въ группировке первыхъ въ группы около одного типическаго вида, подобно тому какъ группируются разновидности около типической Формы,—въ большинстве случаевъ на деле не подтверждается. Такое мнеше можетъ конечно легко образоваться при первомъ взгляде на огромное число подродовъ или группъ, представляемыхъ иными большими родами, какъ Begonia между растешями съ 61 секщею, или Helix съ 135 группами. Но и малые роды съ видами, по мнешю Дарвина, более определенными и резкими, не только делятся точно также на подроды и вообще подчиненныя группы, но обыкновенно еще даже въ сильнейшей степени, чемъ болыше роды; такъ что можно бы
278
ДАРВПНВЗМЪ
сказать, что виды малыхъ родовъ имеютъ еще большее стремлеше группироваться такимъ образомъ, чЬмъ виды болыпихъ родовъ.
6) Виды, импюире весьма близкое сродство съ другими видами, и тгьмъ походящге на разновидности, часто импютъ очень ограниченное распространение.
Подвергнуть это положеше строгой повЬркЬ чрезвычайно трудно, почти невозможно, потому что пе говоря уже о животныхъ, но и для растешй нйтъ для этого достаточно точнаго матер!ала. Прежде всего нужно бы определить, каше виды считать весьма близкими? Всего лучше кажется будетъ признать таковыми тЬ, которые считаются одними авторами за виды, а другими, столь же основательными, за разновидности, ибо это безъ сомнЬшя указываетъ на ихъ близость. Мы и разсмотримъ распространеше нЬсколькихъ такихъ видовъ, но только въ виде примЬровъ, потому что полное изслЬдоваше этого вопроса, такое, которое могло бы дать числовые результаты, хотя бы только для однихъ растешй, потребовало бы громадпаго труда, который едвалп бы оправдался полученными результатами. Но прежде, чемъ представить обещанные примеры, сделаемъ несколько замечаний, которыя покажутъ, какъ неверно поставленъ Дарвиномъ самый вопросъ, который онъ решаетъ въ смысле, соотвЬтствующемъ требова-шямъ его теорш.
Во-первыхъ, относительно самихъ разновидностей, онъ принимаете, что типическая разновидность, обозначаемая по принятому обычаю буквою а, или вовсе не обозначаемая,—всегда имеете обширнейшее распространеше, чЬмъ прочтя разновидности, обозначаемый другими буквами греческой азбуки, и считаете это даже трюизмомъ, потому что ту Форму и приняли за типическую, нормальную, которая наиболее распространена, наиболее обыкновенна. Но это для многихъ случаевъ не верно, ибо за типическую разновидность часто была принимаема та, которая илп одна только и растете въ первоначально наследованной стране, где видъ былъ прежде всего найденъ, или въ ней наиболее распространена. Съ пахождешемъ вида въ другихъ стра-нахъ, весьма часто должно случаться, и действительно случалось, что друпя разновидности, считавппяся отклонешямп отъ типа, оказывались гораздо распространеннее типической. Первый наудачу взятый мною примеръ показываете это. Видъ Polygonum Bellardi (Беллардова гречиха) установленъ итальянскими ботаникомъ Аллюнп для Пьемонта. Типическая разновидность его а распространена въ юго-западной Европб и въ Сирш, р за Кавказомъ, въ Малой Азш, въ Синайской
ГЛ. IV.—КРИТИКА OCHOBAHlii ДАРВИНОВА УЧЕНЫ
279
пустынЬ, въ Среднеаз1атскихъ степяхъ, на Алтай п въ Забайкальскихъ странахъ; а 5 въ южной ЕвропЬ и на КавказЬ. Очевидно, что ни про одну пзъ нихъ нельзя сказать, что она менЬе распространена чЬмъ остальныя, п даже разновидность Р очевидно распространенное чЬмъ а. Подобныхъ прпмЬровъ можно представить въ какомъ угодно количество.
Во-вторыхъ, весьма часто разновидности не суть геограФпчесюя, а топограФичесгая, т. е. распространены не по различнымъ страпамъ, а по различнымъ мОстпостямъ и почвамъ; и въ этомъ случаО, еслп какая-нибудь почва пли местность (напримЬръ сырая болотистая) занимаетъ въ одной странО большее пространство, чОмъ проч!я, то и разновидность будетъ распространенное, а въ другой странО это можетъ быть иаоборотъ. Въ чпслО этихъ различныхъ мОстностей есть сравнительно всегда очень мало распространенный,—и они-то именно всегда почти обладаютъ особыми характеристическими разновидностями, таковы: высоюя части горъ, морсшя прибрежья п т. п. Какъ прнмЬръ приведу чрезвычайно распространенное растете Polygonum amphibium. Оно растетъ во всей ЕвропО и Сибири, въ.КптаЬ, Индш, въ СОверной АмерпкО, въ МексикО и на мысО Доброй Надежды. Типическая разновидность a natans растетъ въ самой вод!>, р coenosum по краямъ водъ, 7 terrestre по неглубокимъ рвамъ и рытвпнамъ, 3 mariti-тит въ приморскпхъ болотахъ около Балтшскаго моря, е Miihlenbergii въ арктической и умеренной Северной Америк!; и въ МекспкЬ. Очевидно, что первый четыре распространены па столько, на сколько многочисленны тЬ местности, въ которыхъ онЬ растутъ. Что же касается до последней, которая есть разновидность географическая, то область распространена ея чрезвычайно обширна. Но все же, скажутъ, менЬе обширна, чЬмъ любая изъ первыхъ трехъ. Конечно, по это потому что первоначально изслЬдовали Европу, а потомъ уже Америку; если бы было паоборотъ, то эта разновидность г была бы разновидностью а и считалась типическою и отклонешя отъ нея были бы болЬе распространены. Некоторые ботаники считаютъ эту разновидность г за особливый видъ. Въ такомъ случай это будетъ видъ близюй къ Polygonum amphibium, а между тймъ очень распространенный. Совершенно такое же замйчаше можно сдЬлать относительно необычайно рас-пространенныхъ растешй Polygonum aviculare и Polygonum persi-caria.
Въ-третьихъ, приведенный Дарвиномъ примЬръ пзъ Британской Флоры,—что, по исчислешю Ватсона, 53 разновидности занимаютъ среднимъ чпсломъ 7,7 ботанико-геограФическнхъ областей, на которыя
280
ДАРВПНПЗМЪ
разделяется Великобриташя, а 63 близкихъ вида только 6,э областей, видъ же вообще распространенъ на 14,з областей,—ничего не доказывает^ потому что, и эти близше виды, и эти разновидности не принадлежать исключительно Великобритании, а въ другихъ странахъ можетъ быть имЬютъ гораздо обширнейшее распространеше. Сверхъ сего мнопя изъ этихъ разновидностей безъ сомнешя топографическая и следовательно, если какая-нибудь местность или почва сама по себе мало распространена, и не находится во многихъ ботанико-геограФи-ческихъ областяхъ Великббрпташи, то въ нихъ конечно будетъ недоставать и соответствующихъ разновидностей.
Въ-четвертыхъ, если разематривать разновидности не какъ уклонения отъ типа, а какъ Формы, на которыя типъ, видъ, разделяется подъ вл!яшемъ внешнихъ условш, то каждая разновидность конечно будетъ вообще иметь меньшее распространено, чемъ видъ вообще (т. е. все разновидности вместе). Такъ какъ это само собою разумеется, то не это, конечно, имелъ въ виду Дарвинъ, устанавливая свое по.то-жеше. Но пзъ этого необходимо следуетъ, что если то, что онъ назы-ваетъ близкпмъ видомъ, есть неправильно отделенная отъ вида разновидность, то она конечно будетъ иметь меньшее распространеше, чемъ вообще видъ, отъ котораго она отделена и котораго она состав-ляетъ только часть, точно также какъ виды, отделенные отъ родовъ и возведенные въ самостоятельные роды, будутъ иметь меньшее распространеше, чемъ те роды, отъ коихъ они отделены и чемъ роды вообще. Но это трюизмъ равнозначительный аксюме, что часть меньше цЬлаго, и потому также ровно ничего не доказываетъ. Другое дело конечно, если видъ, хотя и близкш, но настоящш и правильно отграни-ченъ отъ соседнпхъ видовъ.
После этихъ общихъ замечашй, подрывающихъ все значеше Дарвинова положешя, представимъ примеры несомненно близкихъ видовъ, нмеющихъ однако громадное распространеше. Обыкновенная ель (Picea exelsa Link.) и ель сибирская (Picea obovata Led.) суть безъ сомнешя весьма близше виды. Первая изъ нихъ растетъ во всей северной и средней Европк и Европейской Poccin, на Пиренеяхъ, Альпахъ, Кар-патахъ, Кавказе; а вторая въ восточной части скверной Poccin, въ восточномъ Финмаркене и во всей Сибири, Мапджурш и на Куриль-скихъ о-вахъ. Лиственница европейская, сибирская и даурская состав-ляютъ конечно весьма близше виды; области ихъ распространешя однако же очень и притомъ одинаково обширны. Сосна корсиканская (Pious Laricio Poir.) и сосна австрйская (Р. austriaca Hoess.) принимаются также иными за виды, другими за разновидности. Первая распростра-
Г.1. IV.—КРИТИКА ОСНОВАМИ ДАРВИНОВ* УЧЕШЯ
281
пена на югЬ Европы, отъ Ю. В. Испапш до Грецш, а вторая отъ Кала-брш, черезъ всю Австрию, Европейскую Турщю и Грещю до Малой Аз1и. Но у этой сосны есть действительно разновидность съ весьма ограни-ченнымъ распространешемъ, именно крымская сосна (Pious Taurica). Кипарисъ горизонтальный и пирамидальный (Cupressus sempervirens L. и С. horizontalis Mill.) почитаются некоторыми (по моему мнЬшю несправедливо) видами, а другими разновидностями—распространены въ дикомъ состоянш въ горахъ Крита, М. Asin, Сирш, Персш и на Гималае. Juniperus phoeenicea L.nJ. turbinata Guss.,считаемые иными ботаниками за разновидности, растутъ совместно по всей южной Европе и северной Африке и наКанарскихъ о-вахъ. ЛЬтшй и зимшй дубы—Quercus pedun-culata Hoffm. и Q. sessiliflora Salisb.—виды очень близюе и почитаемые Декандолемъ Младшимъ лишь за разновидности Линнеевскаго Quercus Robur, распространены одинаково по всей ЕвропЬ и Закавказью и 3. Азш, но такъ, что первый идетъ нЬсколько далее на сЬверъ, а второй на югъ и востокъ. Третья Форма Quercus pubescens Willd., принимаемая многими ботаниками за самостоятельный видъ, также имЬетъ огромное распространеше по всей Ю. ЕвропЬ, Крыму, Закавказью и' М. Asin, па северЬ доходить только до сЬверной Франщи, Бадена, Богемш и Подольской губерши. Другие три вида дуба Q. lusitanica, Q. infectoria и Q. Mirbeckii Dur., тоже считаемые иными ботаниками за разновидности перваго, растутъ первый въ Испаши и въ части М. Азш (въ древней Памфилш) безъ промежуточнаго соединешя; второй во Франки, всей Малой Asin, въ Сирш и на острове КипрЬ, a третш въ Ю. Испаши и въ С. Африке, такъ что не уступаютъ другъ другу въ распространенности. Вечнозеленый дубъ Q. Ilex L. и Q. Ballota Dest., считаемый разновидностью перваго, растутъ первый въ странахъ сЬвер-наго и восточнаго прибрежья Средиземнаго моря, а второй отъ Испаши вдоль западнаго и южнаго его прибрежья. Изъ березъ, виды Betula alba L., В. papyrifera и В. pubescens Ehrh., считаемыя и разновидностями, первая распространена по средней и скверной ЕвропЬ, Ю. Сибири, Япоши и также по горамъ Закавказья; вторая по всей С. Америке и отчасти восточной Сибири; третья по сЬверной и средней ЕвропЬ и Азш и въ С. АмерикЬ,—все слЬдовательно близше виды съ одинаково огромяымъ распространешемъ. Ольхи, Alnus cordi-folia Fen. и A. subcordata Mey. растутъ объ въ Италш и въ Закавказье. Тополи, Populus alba L., Р. nivea, считаемые видами и разновидностями, растутъ первый въ Европе, южной Сибири, Кавказе п сЬверной Персш, а второй въ Индш, въ Закавказье, Малой Asin, Сибири, Джунгарш, Швейцарш, Корсике и въ Алжире. Populus
282
ДАРВИНИЗМЪ
balsamifera Mich, и P. suaveolens Loud., вады или разновидности P. balsamifera L., растутъ первый въ восточной п средней Северной Америке и въ Камчатке, второй въ западной части Северной Америки, на Амуре, у Байкала и на Алтае. Два лютика, Ranunculus Flammula и R. reptans, хотя оба и установлены Линнеемъ, но различаются только стволами — прямостоячпмъ, пли ползущимъ и пускающими корпи, почему и соединяются, какъ двЬ разновидности одного вида; но оба эти вида пли разновидности одинаково широко распространены по северной и средней Европе п Poccin, по Сибири и Северной Америке. Число этихъ прпмЬровъ можно увеличить безъ конца, а результатами всего этого выходить, что близше виды, конечно хорошо установленные, едва-ли имеютъ меньшую географическую распространенность, чемъ npouie виды, конечно если они не связаны съ исключительными мало распространенными мЬстонахож-дешями; но тачными числовыми данными это положеше сталь же трудно будетъ доказать, какъ и опровергнуть.
7) Если, нпсколько близко сродныхъ видовъ живутъ въ двухъ различныхъ странахъ, то мы почти всегда неизмпнно находимъ, что и нпсколько тождественныхъ видовъ общи обпимъ странамъ.
Это седьмое положеше не такъ прямо и непосредственно ведетъ къ следствию, что разновидности суть начинавшиеся виды, какъ первый шесть. Поэтому оно и не помещено Дарвиномъ въ числе этихъ доказательствъ, а приведено совершенно въ другомъ месте. Но не трудно усмотреть, что въ сущности и оно должно вести къ тому же заключешю. Въ самомъ деле, если виды—разошедппяся, опредЬлив-ппяся, охарактеризовавппяся разновидности, то они должны были произойти тамъ, гдЬ прародительски! видъ на нихъ разделялся, и или самъ этотъ прародительскш видъ, или какая-нибудь изъ разновидностей его, обратившаяся въ видъ, будутъ соединять мЬстообиташе и прочихъ разновидностей, обратившихся въ виды. Совершенно было бы невероятно, чтобы каждая изъ пихъ обратилась въ видъ только въ отдельной местности. Такимъ образомъ это нахождеше общихъ близкихъ видовъ въ странахъ, характеризуемыхъ нахождешемъ въ нихъ такихъ видовъ, болЬе или менее обширными группами, служило бы указашемъ на способъ ихъ происхождешя. Поэтому и это доказательство, имеющее также статистический характеръ, я счелъ за лучшее разобрать заодно съ прочими бюстатистическпмп доказательствами.
Это положеше столь мало согласно съ истиною, что находишься въ затруднеши выбирать примеры противнаго, такъ они часты и обыкно
Г.1. IV.—КРИТИКА OCHOBAHlii ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
283
венны—on n’a que Tembarras du choix, какъ говорить Французы. Не только мы пе паходимъ этого почти неизмтъппо, ио едва ли исключе-шя пе многочисленнее правила. Но и здесь необходимы предварительный замЬчашя.
Во первыхъ: ежели въ какомъ-либо родЬ есть, хотя бы только одинъ, очень распространенный видъ, какъ напр. нЬкоторыя гречихи: Polygonum amphibium L., Р. aviculare L., или некоторые лютики— какъ Ranunculus repens L., то само собою разумеется, что въ этомъ родЬ, или по крайней мЬрЬ въ этомъ отдЬлЬ рода, онъ будетъ служить соедипительнымъ звеномъ всЬхъ ботанико-геограФическихъ областей, по которымъ распределяются виды этого рода; но, какъ нЬчто само по себЬ разумеющееся,—это ничего и не доказываете Однако же такихъ видовъ вообще немного. ЗамЬтимъ еще, что Дарвиново положеше оправдалось бы не только въ томъ случае, если бы геограФическГя группы видовъ соединялись такъ, чтобы одпнъ впдъ соедпнялъ ихъ все или несколько изъ нихъ непосредственно, во и когда они соединялись бы только посредственно, напримЬръ, еслп бы группа европей-скихъ впдовъ и не имела бы общаго вида съ группою амерпканскихъ видовъ, а только съ группою восточно-аз!атскихъ, а эта имела бы общш видъ съ американскою. Изъ этого видно, что условия, при которыхъ положеше Дарвина оправдывалось бы, не затруднительны, и если тЬмъ не мепЬе оно не оправдывается въ огромномъ числЬ случаевъ, то мы смело можемъ заключить о его невЬрности.
Во вторыхъ, фито-, или зоо-геограФичесшя области не должно принимать слишкомъ тесными, ибо, такъ какъ виды имеютъ весьма неравномерное распространено, то, при тЬсныхъ областяхъ, одной этой неравномерности было бы уже достаточно для требуемаго Дарвино-вымъ положешемъ соединена группъ—прп какомъ бы-то нп было образе происхождешя органическихъ Формъ. Такое соединено общими видами разныхъ геограФическпхъ группъ, будучи прямымъ и необхо-дцмымъ слЬдств!емъ неравномерности занимаемыхъ различными видами площадей—конечно ровно ничего бы не доказывало.
Въ третьихъ, виды обпце нЬсколькимъ областямъ и тЬмъ соеди-няюпце живупця въ нихъ группы близкихъ органическихъ Формъ, чтобы мочь служить подтверждешемъ Дарвинова положешя,—должны быть уже распространенными на эти области, прежде образовашя видовъ ихъ составляющихъ; ибо само собою попятно, что еслп это распространено произошло после того, какъ эти близше виды уже произошли и стали жить въ занимаемыхъ ими областяхъ, то тане обпце имъ виды, после разселивплеся, въ занимающемъ пасъ отно-
284
ДАРВИПИЗМЪ
шеши, никакого значешя иметь не могутъ. Такъ напр. разселеше крысы пасюка (Mus decumanus Pali.) почти по лицу всей земли, произошло не ранЬе прошлаго стол4т1я, такъ какъ Палласъ сообщаетъ, что оне появились въ Астрахани изъ Прикумскихъ степей только осенью 1729 года, после бывшаго тамъ землетрясешя и стали большими стаями переправляться черезъ Волгу (*). То же самое относится и къ обыкновенной мыши, которая также на памяти людей и при ихъ посредстве разселилась по множеству странъ, гдй прежде ея не было; это относится можетъ быть и до нЬкоторыхъ другихъ мышей, которыя также живутъ въ домахъ и тоже могли следовательно разселяться при помощи человека. Такъ напр., по свидетельству Палласа же, лёсная мышь—Mus sylvaticus L.—жила въ его время въ домахъ въ Крыму и въ Царицыне, где изгонялась обыкновенною крысою Mus rattus L., въ свою очередь изгоняемою пасюкомъ (Mus decumanus) (**). Так1я разселевдя животныхъ и растешй могли и должны были происходить, не будучи замечаемы человекомъ, и прежде человека. Соеди-нешя и разделешя матерпковъ, изменешя течеш’й и множество другихъ обстоятельствъ причиняли его или содействовали ему. Следовательно и несомненное существоваше близкихъ видовъ въ двухъ раз-личныхъ бю-геограФическпхъ областяхъ, не всегда можетъ иметь генетическое значеше относительно соэдиняемыхъ ими видовыхъ группъ, даже съ Дарвиновой точки зрешя.
Я приведу въ тексте только немпопе примеры изъ разныхъ отде-ловъ растешй и животныхъ, а большинство отнесу въ Приложеше, чтобы не наскучить читателямъ. Возьмемъ сначала семейство хвой-ныхъ. Въ подроде пихтъ (Abies), считаемомъ часто и за родъ, насчи-тываетъ Парлаторе въ Продроме 18 видовъ, а разделяя некоторые изъ нихъ по Каррьеру—получимъ 24 вида. Они распределены такъ:
Въ КалиФоршп и С. Америке къ западу отъ скали-
стыхъ горъ . . . . 5 видовъ.
Въ восточной С. Америке . . 2 »
» Мексике и Гватимале . . . 1 »
» Средней Европе и на Кавказе. 2 ))
» Сибири и С. В. европ. Россш . • 1 »
» Грещи . . . 1 »
» Андалузш и северной Африке. 2 »
(•) Pallas. Zoograpbia Rosso-asiatica I, pag. 163. (“) Ibid.
ГЛ. IV.—КРИТИКА ОСНОВАШЙ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ 285
въ М. Азш, Ливан!; и Афганистан!; . . i впдовъ.
» Япоши . ’................................... 5 »
» Ю. В. Манджурш ... 1 »
» ГималаЬ...................................... 2 »
Между всЬми этими И областями нЬтъ ни одного общаго вида и только въ средней Европ!» и на КавказЬ есть общш видъ Abies pectinata Dec. и спещальный для Кавказа A. Nordmanniana Spach., а также для Андалузш и северной Африки A. Pinsapo Boiss. и спещаль-ный для Африки A. numidica de Lann. Но эти Формы счптаетъ Парла-торе лишь разновидностями.
Родъ ели—Picea. Онъ распространенъ въ 6 областяхъ. Для четырехъ пзъ нихъ: КалиФорши и западной части С. Америки—2 вида, для восточной части С. Америки—3, для Японш 2 и для Гималаи 1 нЬтъ общихъ видовъ; но для двухъ прочихъ областей есть, именно для западной части С. Америки и Сибири общш видъ Picea Menziesii Carr, для Сибири же и Европы Picea exelsa Link.
Семь видовъ рода Araucaria растутъ: 2 вида въ Новой Голлан-дш, 2 въ Н. Каледонш, 1 на о-вЬ НорФолькЬ, 1 въ южномъ Чили и 1 въ Бразилш и Болпвш; следовательно эти области общихъ видовъ пе имЬютъ. Тоже относится и къ роду Dammar а.
Родъ Widringtonia имЬетъ 3 вида въ южной АфрпкЬ и 1 на о-вЬ Св. Мавриюя.
Изъ всЬхъ хвойпыхъ только одинъ родъ можжевелъпикъ (Juniperus) вполнЬ подходптъ подъ Дарвиново положеше, ибо пе только япон-ск!е и китайсйе виды соединяются съ индийскими, южноевро-пейсше съ сибирскими, эти послЬдше съ индийскими, но даже и можжевельники Стараго СвЬта соединяются съ можжевельниками С. Америки посредствомъ Juniperus Sabina L. Только мекспкан-CKie и калиФорнсше виды не имЬютъ общихъ ни съ восточною Америкою, нп съ восточною Asieio.
Torreya имЬетъ въ КитаЬ, въ Японш, въ КалиФорши и во Флорид!» по одному виду.
Чрезвычайно интересно распредЬлеше обширнаго рода Podocarpus—eg видовъ. Отечество двухъ изъ нихъ неизвЬстно, nponie же раздЬлены такъ: Зондсюе о-ва 11, Н. Гвинея 2, Н. Каледошя 5, Н. Голланд1я 7, Н. Зелаид4я 5, о-ва Фиджи 1, Филиппинсюе о-ва 1, Япошя, Китай и Корея 8, Инд!я 3, М. Доброй Надежды и Ю. Африка I, западная тропическая Африка 1, Чили, Перу и Болпв!я 7, Бразилia 2, скверная часть тропической южной Америки 3, Антильсше о-ва 3, и всЬ эти 15 болЬе или менЬе обширныя обла
'286
ДАРВИПИЗМЪ
сти, съ спещальнымп ямъ видами, не имеютъ ни одного соедини-телыааго вида — возможно ли большее противорйч!е Дарвинову положению?
И такъ, во всемъ семействй хвойныхъ (принимая во внимаше пе только здйсь поименованные роды, по и приведенные въ При-ложеши XI) только одинъ родъ — можжевельники совершенно согласуется въ своемъ распространен!!! съ положешемъ Дарвина, одинъ Ephedra (см. Приложеше XI) на половину его подтверждаетъ и на половину опровергаетъ и 3 рода (Picea, Pinus и Tsuga) вообще съ нимъ не согласные, представляютъ однакоже пеболышя исключешя въ пользу его; распредйлеше же видовъ всехъ прочихъ родовъ решительно противоречить Дарвинову положен!».
То же встрЬтимь и въ другихъ семействахъ, причемъ будемъ выбирать растешя замечательный по внешнему виду, преимущественно деревья, о которыхъ можно полагать, что географическое распространеше ихъ точнее и подробнее обозначено, чймъ для неболь-шихъ травяпистыхъ растешй. Въ тексте помещаю я лишь несколько примйровъ, относя проч!е въ Прпложеше XI.
Magnolia. Изъ 22 видовъ растутъ въ С. Америке 8, въ Китай 5, въ горахъ Индш I, въ Япоши 3 (*), въ Мексике, на о-вй Амбоине и въ Кохинхине по одному. Между семью мйстонахождешями ни одного общаго вида. Проч1е роды этого великолйпнаго семейства представляютъ подобные же примеры; такъ Michelia изъ 16 видовъ имеетъ на материке Индш И видовъ, на Цейлоне 3, па Амбоине 1, на Иль-де-Франсе 1. Illidum (дающш такъ называемый звездчатый анисъ) имеетъ во Флориде 2 вида, въ Япоши и Китае 2, въ Индш 1. Грецклй орпхъ—Juglans. Въ Бирманш, Китай, Индш, Белуджистане, Афганистане, Псрсш, Закавказье, М. Азш 1, въ Бирманш 1 въ Манд-журш 1, въ вост. С. Америке 2, въ КалиФорши 1, въ Мексике 1 и на Ямайке 1, только двЬ первый области соединены распространяющимся до Бирманш пашимъ обыкповенпымъ грецкимъ орйхомъ. Въ очень большомъ роде—дубъ, Quercus, съ 281 видомъ, если взять болышя области, то также общихъ видовъ не будетъ; хотя конечно въ каждой области будутъ некоторые виды съ малымъ распростра-нешемъ, некоторые съ большимъ (иначе же вйдь быть не можетъ), которые конечно и будутъ соединять сравнительно пеболышя страны или области. Дубы распределены по следующими областямъ:
(*) По ФЛОр'Ь Tranchel и Savatier насчитывается въ Япоши 8 видовъ, все ей спещальныхъ.
ГЛ. IV.—КРИТИКА 0СЯ0ВАН1Й ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
287
Европа, западная Аз!я, Перс!я и С. Африка 42 вида; Япошя, Китай, Мапджур!я, Даур!я и вост. Монгол!» 36 видовъ; оба ИндЬйскихъ полуострова п Зондск!е о-ва 75 видовъ; Филиппинсше о-ва 5 видовъ, востокъ С. Америки 23 вида; КалиФоршя и западъ С. Америки 13; Мексика и Центральная Америка 82; Эквадоръ и Новая Гренада 4 вида; — итого 8 областей, не соединеиныхъ между собою общими видами, за единственнымъ исключешемъ областей Китая и Индш, соединеиныхъ общею разновидностью Q. serratae Thunb.—(5 Roxburgii, которую иные припимаютъ за особый пицъ.-Мушкатный оргьхъ—Myristica съ 84 видами; большинство ихъ сгруппировано въ Загангскомъ полу-островЬ Индш, па Зопдскихъ, Молукскихъ и Фплппппнскихъ остро-вахъ. Изъ нихъ некоторые имЬютъ обширное распространеше, а дру-rie малое, но отъ нихъ совершенно отделены: ИндЬйсше виды (по сю сторону Ганга)—6, Н. Гвинейсше 4, И. Голландские 2, о-вовъ Фиджи 2, Дружбы и Мореплавателей 2, Бразильские, Н. Гревадскю и Перуансюе 19, Гвинепсше 3, Мадагаскаре!;!!! 1 п Маскареискихъ острововъ 2, итого 10, не соединеиныхъ между собою областей. Кленъ, Acer; Европа, Кавказъ, М. Аз!я и С. Перс!я, Иид!я имЬютъ 9, Китай и Япошя 15 (*), Зондсше о-ва 2, вост. С. Америка 8, запади. С. Америка 6, Мексика 1, Кохинхина 1, итого 58 видовъ, раздЬлеп-ныхъ на 8 областей безъ соединяющихъ видовъ. Ясенъ, Fraxinus, изъ отдЬла Ornus (цвЬтущая ясень), 18 видовъ. Въ ЕвропЬ н па ВостокЬ 2, въ Индш 4, въ КптаЫ, въ Япоши 2, въ вост. С. Америки 1 и въ КалиФорши 1; изъ отдЬла обыкновенной ясени, Fraxi-naster, (25) востокъ С. Америки 10, Мексика 2, южная и средняя Европу, С. Африка и 3. Аз!я 10, Китай 1, Япошя 2. Оливка, Olea, 29 видовъ. Берега Средиземнаго моря 1, Ипд!я, оба полуострова 13, Молуксше о-ва 1, Китай 2, Н. Голланд!я 1, Мадагаскаръ и Маска-рапсше о-ва 3, М. Доброй Надежды 7 и востокъ С. Америки 1. Возьмемъ изъ травяппстыхъ растешй родъ Asarum, 10 видовъ. Европа и Сибирь 1, востокъ С. Америки 4, Инд!я 1 и Япошя 4. Родъ Salvia, 410 видовъ. Огромное число видовъ этого рода, по Дарвинову положенно, должно разсматривать лишь по подродамъ, т. е. принимать во внимаше только близк!е виды. НЬкоторые пзъ этихъ подродовъ даютъ слЬдуюпце результаты: sectio Heteros-phace, 20 видовъ. Египетъ и Абиссишя 1, М. Доброй Надежды и
(*) Въ упомянутой Ф.юрЬ Транше, и Саватье въ Яноши означено 22 вида, между коими обпце будутъ лишь съ соседними Китаемъ и Амурскимъ краемъ. Tranche!, et Savatier. Enumeratio plantarum in Japonia sponte crescentium. 1874. Paris.
288
ДАРВПНПЗМЪ
Ю. Африка 15, востокъ С. Америки 3, Инд1я 1; отдЬлъ Ilymenos-phace (22),—изъ пихъ въ бассейнЬ Средиземнаго моря до Пер-сш 9, въ Ю. АфрикЬ 12, на Канарскихъ о-вахъ 1. Родъ Senecio (Кре-стовикъ) съ G01 видами раздЬленъ, какъ мы видели, чисто географически и притомъ въ большинства принятыхъ областей общихъ видовъ нЬтъ.
ВсЬхъ этихъ примЬровъ, помЬщенныхъ, какъ въ текст Ь, такъ и въ Приложенш по необходимости взятыхъ совершенно наудачу, кажется достаточно. Перейдемъ теперь къ животнымъ. Изъ млекопнтающихъ носорогъ (Rhinoceros) въ К). АфрикЬ 2, въ Ю. Абиссинш 1, на материкЬ Индш 1,иа о-вЬ СуматрЬ и Малаккскомъ полуостров!» 1, па о-вЬ ЯвЬ 1; на 5 отдЬльныхъ областей ни одного соединительпаго вида.
Олени (Cervus) въ числЬ 35 видовъ живутъ въ 11-ти различныхъ областяхъ, именно: въ ЕвропЬ и С. Азш 5, въ Индш по сю сторону Ганга 7, по ту сторону Ганга! и на ИндЬйскихъ о-вахъ 3, ктри послЬдшя области имЬютъ общш видъ въ С. Aristotelis). На Мар1анскцхъ о-вахъ 1, въ Япоши 1, въ равипнахъ Ю. Америки 3, па Апдахъ Ю. Америки 3, въ антарктической части Ю. Америки 1, вь МексикЬ 1, въ С. АмерикЬ 4. СЬверо-американыйе имЬютъ съ сЬверо-европейскими и аз!атскими одинъ общш видъ сЬвернаго оленя С. Tarandus; и одинъ общш съ восточною .Сибирью— Cervus Canadensis, но такъ какъ онъ принадлежитъ къ особому отдЬлу отъ прочихъ въ этихъ областяхъ живущихъ оленей, то въ Дарвиновомъ смыслЬ не можетъ считаться соединительпымъ ,зве-номъ, такъ что только для трехъ ИндЬйскихъ областей есть соединительный видъ. Родъ Бплка (Sciurus) (съ 58 видами) раздЬляется на 12 областей: Европа и Сибирь съ 1 видомъ, Cnpia и М. Аз1я 1, Пнд1я и Ю. Китай 15 (изъ коихъ 11 на о-вахъ и па Загангскомъ полуостровЬ), Вост. Африка 6, Зап. Африка и о-въ Фернандо-По 7, Ю. Африка 2, о-въ Мадагаскаръ 1, востокъ Ю. Америки 5, западъ за Андами Ю. Америки 1, востокъ С. Америки И, Калп-Форшя и западъ С. Америки 6, Мексике 2. Эти три послЬдпш области имЬютъ общш видъ S. aurogaster, соединяющш мексикан-скихъ бЬлокъ съ калиФорнскими и S. texanus, соединяющш мексикан-скихъ съ восточно-сЬверо-американскими. СлЬдовательно изъ 12-тп областей три соединены, а девять не соединены общими видами. Если изъ рода мышей (Mus) исключить три космополитическихъ вида: обыкновенную мышь (Mus musculus L.), крысу (М. rattiis L.) и пасюка (М. decumanus Pall.), которыя, по вышеприведенному замЬчатю, не могутъ имЬть въ занимающемъ насъ отношении
ГЛ. IV.—КРИТИКА OCHOBAHlii ДАРВИНОВА УЧЕШЯ 289
значешя — соедпнптелытаго звена для разныхъ эндемпческпхъ группъ мышей; то п этотъ родъ будетъ находиться въ протпво-рЬчш съ Дарвиповымъ положешемъ. Въ еамомъ д1;л1> 30 впдовъ мышей распределяются такъ: въ ЕвропЬ, Спбирп п прилегающей части Китая 5, въ Индш 3, па Зондскихъ о-вахъ 1, въ СВ. АфрпкЬ, Абпссипш, Аравш и Cupin 8, въ ЮВ. АФрикЬ (Мозамбпкскш берегъ) I, въ Ю. Африке 2, въ С. Африке (Алжиръ) 1, въ II. Гол-лапдш 2, въ Бразилш 1. Американская или западная мышь Ilespe-romys Waterh. преимущественно распространена въ Бразилш, Парагвай, УрагваЬ и Аргентинской республик^, гдЬ живутъ 23 вида, въ средней и Ю. Патагоши 3, въ Чили 3, па о-вЬ ЧатамЬ Галопагской группы 1 и въ С. Америк^ 1, а общихъ этимъ областямъ видовъ нетъ. Если разделить собственно Бразплпо отъ Прилаплатскихъ странъ, то эти двЬ сосЬдшя области будутъ представлять соединительные виды, именно собственно въ Бразилш 15 видовъ, въ Лап-латскихъ странахъ до гранпцъ Патагоши о, и соединительныхъ видовъ, распространяющихся отъ Бразилш до Лаплатскихъ странъ, 3. Собаки (Canis), даже не принимая во внимаше домашнихъ собакъ, хорошо подходятъ подъ положеше Дарвина: въ отделе лисицъ — черезъ обыкновенную лисицу, распространенную по всей Европе, Азш, С. Америке и С. АФрикЬ; а въ отдЬлешп волковъ — черезъ обыкновенна™ волка и шакала, соединяющихъ и южно-африкап-CKie виды. Только лисицы южно-американсюя остаются безъ общаго вида, который соединялъ бы ихъ съ группами прочихъ областей. Вонючки, Mephitis (исключительно американскш родъ)—въ Соединен-ныхъ Штатахъ живетъ 3 вида, въ Мексике 4, въ восточной части 10. Америки 2, въ Чили и Перу 1 и въ Патагоши 2—пяти несоединен-ныхъ областяхъ. Изъ насЬкомоядныхъ: ежъ, Erinaceus, въ Европе до Урала 1, въ восточной части IO. Poccin, средней Азш п южной Сибири 1, въ М. Азш 1, въ Индш 1, въ С. Африке 3, въ Ю. АФрикЬ 1-Изъ летучихъ мышей въ болыпомъ роде Vespertilio некоторые виды съ обширнымъ распространешемъ цепеобразно соединяютъ виды, живупце въ болйе тёсныхъ областяхъ Европы, северной и средней Азш, Индш, Япоши, С. иЮ. Африки; но какъ отъ этихъ 51 вида, такъ п между собою совершенно разделены 5 видовъ—С. американскпхъ, 1 видъ—Антильскихъ о-вовъ, 9 Южной Америки и 4 Новой Голландш; но довольно большой родъ Nycticejus представляетъ 9 совершенно раз-деленныхъ областей (съ небольшимъ конечно числомъ видовъ въ каждой) мЬстообпташя его видовъ, именно: Ю. В. Африка (Мозамбикский берегъ) 2, Ю. Африка 1, С. В. Африка (КордоФанъ) 1, Сене-19
290
ДАРВПННЗМЪ
галъ 1, о-въБурбонъ 1, материкъ Индш 3, Зон деме о-ва 1, С. Америка 3, Ю. Америка 2. Столь же раздЬленъ по мЬстообиташю родъ Megaderma, Geoffr.—въИндш1, па о-ве Яве 1, на Филнппинскпхъ о-вахъ 1, въ Сепегамб1и, Египта п Нубш 1. Обширное распространено вида Rhinolophus ferrum equinum, отъ западной Европы, по всей Аорик Ь, Сирш и даже Японш, соединяетъ въ этомъ роде большую часть отдЬль-пыхъ местообитанш; но все же 1 видъ спещалепъ о-ву Фернандо-По, 4 Индш и Зопдскимъ о-вамъ п 1 Молукскимъ о-вамъ. Обезьяны представляютъ менЬе прим$ровъ раздельности мЬстообиташя, такъ какъ большинство пхъ принадлежитъ—одной южной Америке 56 впдовъ и 20 Мадагаскару, и потому только между обезьянами Стараго СвЬта и встречаются роды и виды, имЬюире раздельное мЬстообиташе. Напрп-мЬръ: Мандрилъ, Cynocephalus Briss. въ С. В. АФрикЬ и Аравш 3, въ Гвинее 3, на мысе Доброй Надежды 1,п на Зондскихъ, Филиппинскихъ и Молукскихъ о-вахъ 1. Мартышки, Jnuus Cuv. въ С. Африке и Гибралтаре 1, Япоши 1, Индш по сю сторону Ганга 2, па о-ве Цейлоне 2, на полуострове МалаккЬ и Зондскихъ о-вахъ 2. Морская кошки, Cercopithecus Erxl. все афрпкапсшя, нопмЬють па этомъ материке 4 раздельный области распространена, именно: Гвинея съ 7 видами, 10. В. Африка, Зангвебаръ, Мозамбикъ, до земли каФровъ 5 впдовъ, Сенегалъ 4, п внутренняя часть С. В. Африки, Абиссишя, Hy6ia, Сенааръ, КордоФапъ п ДарФуръ 1 видъ, но этотъ пос.йдшй живетъ и въ Сенегамбш, такъ что все такп остаются три области не соединенный общими видами. У рода Semnopithecus Cuv. виды разделены cjijy-ющпмъ образомъ: на Зондскихъ о-вахъ и Малаккскомъ полуострове 7, на материке Индш п о-вЬ Цейлоне 5, въ Кохинхине 1, въ восточной части тропической Африки и въ Гвинее 2, общпхъ впдовъ нетъ. Наконецъ изъ человекоподобныхъ обезьянъ Pithecus Geoffr. два вида горилла и гиббонъ живутъ въ Гвинее, а орангъ-утангъ на о-вахъ Борнео и Суматре. Итакъ мы видимъ, что и распределено млекопптающихъ животныхъ по областямъ ихъ место-обиташя, въ большинстве случаевъ, не согласуется съ Дарвино-вымъ положешемъ. Само собою разумеется, что мнопе роды не могли войти въ этотъ сппсокъ (помещенный въ тексте и въ прилс-жеши) какъ или одновидные илп таНе, виды коихъ живутъ въ одной местности.
Птицы, какъ животныя въ высшей степени подвижныя, не постоянно живугщя въ стране, а одаренныя инстинктомъ перелета, не могутъ служить для нашей цели. Напротивъ того пресмыкакищяся и
ГЛ. IV.—КРИТИКА ОСНОВАНЫ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ 291
земноводный также представляютъ намъ множество примйровъ пе ср-гласныхъ съ Дарвиновымъ положешемъ (*).
Такъ напримЬръ большой родъ черепахъ Testudo, если оставить безь внимашя странный Фактъ нахождешя одного и того же вида Testudo sulcata не только въ различныхъ частяхъ Африки (СепегалЬ, мысЬ Доброй Надежды и Абиссинш), но и въ Патагонш, нарушающш правильность распредЬлешя видовъ этого рода (**), то всЬ 25 видовъ его, отечество которыхъ известно, распределятся такъ: Ю. Африка и Мадагаскаръ и сЬверная тропическая Африка 8 (Мадагаскаръ и Ю. Африка имЬютъ и спещальные имъ виды, Testudo sulcata соединяетъ эти области съ сЬверно-тропическою Африкою), о-ва Мозамбикскаго пролива 1, южная часть западной Азш 1, С. Африка, Ю. Европа и Кавказъ 3, Инд1я 5, 10. Америка и Антпльсюе о-ва 2, С. Америка 2, Галлопагсше о-ва 2, Н. Зеланд1я 1. Родъ ящерицъ Eremias Fitz, въ распределены своемъ совершенно противорЬчптъ положешю Дарвина; отечество пеболь-шаго числа видовъ составляетъ мысъ Доброй Надежды и Ю. Африка— 8 видовъ, 3 живутъ въ ЕгиптЬ и С. АфрикЬ и 2 въ степяхъ Прикасшп-скихъ и въ Крыму безъ соединешя общими видами. Изъ змЬй родъ Tijphhps въ Ипдш па Зондскихъ и Филиппинскихъ о-вахъ 7, въ восточной части бассейна Средиземнаго моря и на Кавказе 1, на Антильскихъ о-вахъ 3, и въ Ю. АмерикЬ 1. Общихъ видовъ нЬтъ. Подродъ Elaphis рода Elaphis—Соединенные Штаты 5,10. Америка 1, Мексика 1, К). Европа 2, Япошя 2 и страны Прикасшйсюя п Ю. Сибирь 2. Подродъ Ablates рода Ablates—Соед. Штаты 2, Ю. Америка 1,10. Африка 1, Ю. Poccin, Далмащя и Морея 1, Китай 2 и Зон дыбе о-ва 1. Подродъ Enicognathus—Антильстие о-ва и Ю. Амерпка 2, Мадагаскаръ 1 п Ява 1. Родъ Dipsas Boie въ восточной части Ю. Америки и въ МексикЬ 4, въ Чили 1, въЮ. АфрикЬ 2, на о-вахъ Мадагаскаре и БурбонЬ 1, въ Ипдш и на о-вахъ Ю. Asin 2. Прочее примеры изъ этого класса см. Приложите XI.
Классъ земноводныхъ представляетъ также много прпмЬровъ родовъ, у коихъ распредЬлеше видовъ нс согласно съ Дарвиновымъ положешемъ, такъ что и тутъ является оно развЬ какъ исключеше. НапримЬръ: лягушка Rana L. — въ ЕвропЬ, С. АфрикЬ и Азш, за псключешемъ
(*) Herpelologie generalc. Dumeril et Biberon, и Strauch, Chelenologische Studien. Mem. de FAcadem. Imp. des Sciences de St. Petersb. VII Serie. T. V. № 7.
(**) Подтвердился ли этотъ Фактъ въ послйдствш, мн!> неизвестно, но у академика Штрауха, въего, къ сожалЪнпо, слишкомъ краткихъ географическихъ обозаачен1яхъ, мЪстонахождешемъ этого вида обозначена лишь одна Африка.
19*
292
ДАРВИНПЗМЪ
Индш 3; на материке Индш и на южно-аз1атскихъ о-вахъ 7, въ Сенегале 1, на мысе Доброй Надежды и въ Ю. Африке 3, на Маскаренскихъ и Сешельскихъ о-вахъ 1, въ восточной части С. Америки 5. Древесный, лягушки, Hyla Laurenti: главное местообиташе пхъ составляетъ Бра-зил!я и Гв1ана 17 (половина всехъ видовъ), въ G. Америке 4, въ Мексика 1, въ Перу 1, въ Аргентипской республик!» и УрагваЬ 3, въ Н. Гол-ландш 6 (одинъ изъ этихъ видовъ живетъ на Н. Гвине!» и на Тиморе), на Ванъ-Дименовой земле 1, въ Европе, С. Африке, М. Азш, Закавказье и въ Япоши 1. Жаба, Bufo Laurenti. Европейсше, западно-аз!атсюе и все африкансгае виды, также какъ и японсюе соединяются общими видами цепеобразно—ихъ впрочемъ всего только три вида; на материке Индш 2, на Зондскихъ о-вахъ, преимущественно на Яве 3, въ тропической части Ю. Америки и на Антильскихъ о-вахъ 6, въ Чили 1, въ Аргентинской республике 2, въ С. Америке 2.
Посмотримъ теперь на географическое распределено морскихъ животныхъ, у которыхъ всего скорЬе можно бы ожидать такого распре-дЬлешя видовыхъ группъ, которое согласовалось бы съ положешемъ Дарвина, и на которыя, въ особенности на рыбъ, я поэтому обращу особенное внимаше.
Для поверки этого положешя, относительно распределешя рыбъ по геограФическимъ группамъ ихъ видовъ въ каждомъ роде, я воспользовался общимъ сочинешемъ Кювье и Валансьена, въ которомъ обращено большое внимаше на местообиташе рыбъ, и исчерпана вся тогдашняя литература этого предмета. Къ сожалГшю сочинеше это не было окончено и въ немъ недостаетъ еще обширныхъ семействъ: тресковыхъ, камбальныхъ, угревыхъ, аномальныхъ Формъ пучкожаберныхъ, срост-ночелюстныхъ и всехъ хрящевыхъ. Этотъ последшй пробГлъ можно было отчасти пополнить, для акулъ и скатовъ, по сочиненно Мюллера и Генле. Такимъ образомъ я пересмотрелъ географическое распреде-леше почти 4.500 видовъ рыбъ. Если просто суммировать результаты этого изследовашя, то окажется что положеше Дарвина верно. Но еслп обратить внимаше на то, кашя именно изъ геограФпческихъ видовыхъ группъ каждаго рода соединены общими видами и кашя не соединены, то получимъ совершенно противоположный выводъ. Мы увидимъ, что соединены общими видами только те видовыя группы одного и того же рода, которыя обитаютъ въ местностяхъ, находящихся по своему географическому положешю въ такомъ взаимномъ отношеши, что виды легко могли и даже должны были переплывать изъ одной въ другую: именно получаются сл4дующ1е выводы, совершенно согласные съ общими законами зоологической геограФш морскихъ животныхъ:
ГЛ. IV.—КРИТИКА ОСНОВАШИ ДАРВИНОВА УЧЕНЫ 293
1) Отдельный видовыя группы родовъ, которыя распределены по различнымъ м'Ьстпостямъ тропическихъ частей ИндЬйскаго п Тихаго океановъ, отъ восточныхъ береговъ Африки до восточнЬйшихъ Полине-зшскихъ острововъ, какъ-то: 1) у Мадагаскара и Маскаренскихъ остро-вовъ, 2) въ Красномъ море, 3) у береговъ материковой Индш, 4) въ южно-аз!атскомъ архипелаге, 5) у Молукскихъ острововъ и Новой Гвинеи, 6) у Филиппинскихъ острововъ, 7) у Мар1анскихъ, 8) у Каролинскихъ, 9) у береговъ тропической Новой Голлапдш, 10) у Новой Ирландш, Новой Британш, Новыхъ Гибридскихъ, Ново-Луиз1анскихъ, Саломоновыхъ острововъ и у Новой Каледоши, И) у острововъ Фиджи, 12) у острововъ Дружбы, 13) у острововъ Товарищества и 14) у острововъ Ипз-менныхъ или Помату—оказываются почти все соединенными общими видами: или такъ, что одинъ, пли несколько широко распространенныхъ видовъ живутъ на всемъ этомъ огромномъ пространстве; пли такъ, что одинъ видъ общъ нЬкоторымъ изъ этихъ группъ, напримеръ Маскарен-скимъ островамъ, Красному морю и Индш, а другой соединяетъ по-добнымъ же образомъ видовыя группы индЬйсшя съ зондскими, трепй эти послЬдшя съ тихоокеанскими, такъ что образуется соединеше не прямое и непосредственное, а такъ сказать цепеобразное. Но и въ этомъ пространстве более отдаленные и уединенные Сандвичевы острова представляютъ группы видовъ, уже часто не соедпненныя съ другими географическими группами (*).
(*) Въ примЬръ приведу огромный родъ Serranus съ 112 видами. У Мадагаскара, Маскаренскихъ, Сешельскихъ острововъ и въ Красномъ морЬ (которое имЬетъ нисколько спещальныхъ ему видовъ, а друпе обпце съ африканскою частью ИндЬйскаго океана) живетъ 27 видовъ; у Малабарскаго и Коромандельскаго береговъ Индш и у Цейлона 18; въ водахъ южно-аз1атскаго архипелага 5; у Молукскихъ острововъ, Новой Гвинеи, острова Вайну и Новой Ирландш 9; у Мар*1аяскихъ острововъ 1; у острововъ Дружбы и Товарищества 5; въ Японш 4, у Сандвичевыхъ острововъ 1 и того 70 видовъ ИндЬйскаго н Тихаго океановъ. ВсЬ эти группы соединены общимъ всЬмъ этпмъ во-дамъ видомъ Serranus Мегга. КромЬ того восточно-африканская группа соединена съ индийскою общимъ видомъ Serranus foveatus. 4 япопскихъ вида соединены съ индийскими общимъ видомъ Serranus semipunctatus, съ которыми будетъ всего 73 вида. Но живущш у Сандвичевыхъ острововъ имъ спещаленъ, и общихъ съ другими местностями здесь не найдено. Подобное распредЬлеше видовъ можно считать за общее правило для тропическихъ частей ИндЬйскаго и Тихаго океановъ. Но и тутъ есть много псклю-чепш. НапримЬръ въ большомъ родЬ Lethrinus съ 39 видами (которые за псключешемъ одного, живущаго у острововъ Зелепаго мыса, всЬ принадлежатъ къ ФаунЬ ИндЬйскаго п Тихаго океановъ) въ Красномъ морЬ живетъ 9 видовъ; у Бурбона 1; у Сешельскнхъ острововъ 4; у береговъ Нпдш 3; у Цейлона 5; у Явы 4; у Новой Гвинеи и Вайну 4; у Новой Ирлапдш 1; у Каролинскихъ острововъ 3; у острововъ Бонинъ-Сима 1; у Японш 1; у острововъ Дружбы 1 и у острововъ Товарищества 3; ивсЬ эти 13 группъ не соединены общими видами, за единственпымъ псключешемъ 4 явапскихъ н 3 остро-
ДАРВПНИЗМЪ
294
2) Группы видовъ того же рода, живущихъ у южпыхъ береговъ Австралш и у Ванъ-Дименовой земли, съ одной стороны и у береговъ Япоши и Средняго Китая съ другой, бываютъ уже гораздо рЬже соединены общими видами съ группами троппческихъ частей ИндЬп-скаго и Тихаго океановъ (*).
3) Группы видовъ, живущихъ у западныхъ береговъ Америки, хотя и въ тропической части океана, не соединены общими видами съ группами впдовъ тЬхъ же родовъ, живущихъ въ ИндЬйскомъ п Тпхомъ океанахъ, до восточп'Ьйшихъ острововъ Океаши (**).
4) Группы видовъ, живущихъ въ водахъ ИндЬйскаго и Тихаго океановъ, не соединены общими видами съ группами видовъ тЬхъ же родовъ, живущихъ въ Атлантическомъ океан!;, нп черезъ мысъ Доброй Надежды, ни черезъ мысъГорпъ (***).
вовъ Товарищества, между коими есть общш видъ Lethrinus olivaceus. Подобное исключительное для Индепскаго и Тихаго океановъ распределение представляютъ еще роды Dentex (18 видовъ въ этихъ моряхъ), Pentopus ^),Myrispristis(lli), Apistus(li), Gaily о-don (7), и Mnorie друпе. Обширный родъ Scams съ 85 видами, пзъ коихъ 66 въ Ипдей-скомъи Тихомъ океане изъ 11 геограФическихъ группъ имеетъ три соединенпыхъ и восемь несоединенпыхъ, именно: у Мадагаскара, Маскаренскихъи Сешельскихъ острововъ И; въ Красномъ море, изобилующею кораллами, коими этп рыбы питаются 21; у береговъ Индш 3; эти группы (въ совокупности съ 38 видами) соединены общимъ видомъ, обитающимъ па всемъ этомъ пространстве: Scarus Harid Forsk.; по проч!я группы: у береговъ САама 1, у Зондскихъ острововъ, преимущественно у Явы 8 (изъ коихъ 1 доходитъ до южнаго Китая), у Новой Гвинеи, Молукскихъ острововъ 3; у Новой Ирландш 2; у Каролипскпхъ острововъ 8; у о-въ Товарищества 3; у Сапдвпч-евыхъ 2, остаются отделенными. Есть также примеры отдельныхъ видовыхъ группъ, нс соединенпыхъ общими видами и въ Красномъ море; такъ 9 красноморскихъ видовъ рода Chaetodon не соединены съ прочими 39 индейскими и тихоокеанскими видами. Также и родъ Ародоп имеетъ 6 видовъ въ Красномъ море не соединенпыхъ съ 11 прочимо, живущими въ песколькихъ местахъ Пндейскихъ морей, по соединенпыхъ между собою общими видами.
(*) Такъ родъ Platycephalic имеетъ 14 видовъ, живущихъ отъ Мадагаскара и Краснаго моря до Ново-Гибрпдскихъ острововъ, местный группы которыхъ все соединены общими видами; по 4 вида съ юга Повой Голлапдш и Тасманш, и также 3 япопскпхъ, отъ нихъ и между собою совершенно отделены.
(**) Какъ примеръ приведу опять родъ Semnus,% вида котораго живутъ у береговъ Чили совершеннымъ особнякомъ. Также въ роде Gerres отъ Краснаго моря до Новыхъ Гибридскихъ острововъ живетъ 9 видовъ разными группами, соединенными общими видами, но у береговъ Перу 1 и у западныхъ береговъ Мексики 2 вида отделены отъ пихъ. Подобные же примеры представляютъ роды Pelamys, Trachinotes, Atherina Mugil (имеющш также особую группу видовъ и у Нов. Голландш) Pholis, Solarius, Clinus.
(***) Въ приведепномъ уже роде Serranus, кроме ’73 восточныхъ видовъ, еще 39 живетъ въ А.тлантическомъ океане и въ соединенныхъ съ нимъ моряхъ, но нетъ ни одного соединяющаго ихъ вида. Также въ роде Sphyrena 5 атлантическихъ видовъ пе соединены съ 5 индейскими и тихо-океанскими. Въ роде Upeneus въ Индейскомъ и
ГЛ. IV.—КРИТИКА ОСПОВАШЙ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
295
3) Группы видовъ, живущихъ у восточныхъ т. е. у европейских!» и афрпкаискпхъ береговъ Атлаптическаго океана, включая сюда и Средиземное море, съ группами видовъ того же рода, живущихъ у западныхъ амернканскихъ его береговъ, почти никогда не имЬютъ
Тихомъ океана 25 видовъ, въ Атлаптическомъ 5; соединяющпхъ видовъ нЬтъ. Таковы же роды Holocentnis,Polynetfvu,s, Chrysophris. У этого посдЬдняго 12 индЬйскихъ и тихо-океапскихъ видовъ не соединены съ 9 атлантическими. Изъ обширнаго рода Chaetodon почти всЬ виды живутъ въ ИндЬйскомъ и Тихомъ океана, но 3 антдльскихъ вида отъ пихъ совершенно отдельны, тоже и въ родЬ того же семейства Holacanthus. Родъ Trachinotes имЬетъ па 12 атлантическпхъ 10 ппдЬйскихъ и тихоокеапскихъ совершенно отдЬльныхъ видовъ. Carangus 21 индЬйскихъ п тпхоокеапскпхъ (для краткости буду ихъ называть восточными) и 8 атлантическпхъ. AcaMurus 43 вида восточныхъ и 3 совершенно отдЬльныхъ у амерпканскпхъ береговъ Атлаптическаго океана. Atherina 18 атлантическпхъ и 11 восточныхъ. Mugil (Ке<т>аль) 19 атлант, и 26 восточныхъ. Gunellus 7 впдовъ въ сЬв. части Атлаптическаго океана отъ Греплапдш до Ламапша и 8 сЬв. частей Тихаго океана у Алеутскихъ и Курильскихъ остро-вовъ; общихъ между ними нЬтъ. Clinus 14 въ Атлант. океанЬ и 7 въ Тихомъ у береговъ Перу и Чили; общихъ нЬтъ. У бычка, Gobius 56 восточныхъ впдовъ не соединены общими видами съ 33 атлантическими. У Eleotris 15 видовъ восточныхъ и 6 атлант. У Calyoninius Ч атлант, и 10 восточныхъ. У Ckironectes 8 атлантическихь и 17 восточныхъ, также пе соединены общими видами. Въ родЬ Julis восточныхъ 66 видовъ, атлант. 19. У Xyrichtys 14 впдовъ распредЬлепы по 10 различпымъ мЬстопахож-дешямъ Атлаптическаго, ИндЬцскаго и Тихаго океановъ, которые общими видами вовсе не соединены. Въ родЬ Scarus 22 атлантическпхъ вида пе соединены съ восточными, о коихъ говорилось уже выше. Пзъ морскихъ щукъ, Belone, атлантическпхъ 15 а восточныхъ 10 видовъ, не соединенныхъ общими видами. Albula 4 атлант, и 5 восточныхъ видовъ распредЬлены на 7 географическихъ группъ, пе соединенныхъ между собою общими видами. Clupea (сельдь) имЬетъ 9 атлант, и 2 восточныхъ вида, таковы же отдЬлеяпые отъ сельдей роды: Sardinella, Harengula, Pristigaster, Meletta, Pellone, Spratella, имЬюпце по нЬскольку атлантическпхъ и восточныхъ группъ, пе соедппен-пыхъ общими видами. Сельдей, идущихъ метать пкру въ рЬки, Alosa 9 атлант, и 13 восточныхъ видовъ, также совершенно раздЬльпыхъ. Виды скатовъ и акулъ, жп-вупце преимущественно въ открытомъ морЬ, имЬютъ пе смотря па это, по большей части, такое же раздЬльпое распредЬлеп1е па геограФнчестя группы: такъ у Carcharias 14 восточныхъ видовъ пе соединены общими видами съ 7 атлантическим я. У Scyllium атлант. 2 вида, восточныхъ 3 и жпвущихъ въ водахъ мыса Доброй Надежды 7, также остаются раздЬльными. Тоже относится и къ скатамъ: Raja въ водахъ Атлант, океана 17, въ восточныхъ 3. Pristis атлант. 3, восточныхъ 2.
ГлавнЬйппя исключешя изъ этого правила представляютъ: Uranoscopus. Одинъ видъ Uranoscopus scaber L. встрЬчается кромЬ Средиземпаго моря и у береговъ Пидш, хотя и пе живетъ въ Атлантическомъ океанЬ. Тупецъ, Thynus, изъ 11 впдовъ есть 2 общихъ Атлантическому и Тпхому океанамъ. Seriola пзъ 14 впдовъ—одинъ S. cosmopolita живетъ у обоихъ береговъ Атлантического океана и въ ПндЬпскнхъ водахъ, по онъ составляетъ особое подотдЬлеше, какъ бы подродъ въ своемъ родЬ, п потому не можетъ собственно служить соедипительнымъ звепомъ въ смыслЬ разбирае-маго Дарвинова положешя. Coryphaena 4 восточныхъ вида, 8 атлаптическихъ и 1 С. equisetis L. общш этимъ водамъ, но и Coryphaena родъ пелагическш. Анчаусъ Engraulis около 20 видовъ, живущихъ вдоль атлантическпхъ береговъ Америки, у
29(1
ДЛРВИНПЗМЪ
общихъ обоимъ берегамъ океана видовъ, которые бы соединяли эти группы (*).
береговъ Индш, Явы, Иль-де-Франса, новой Зеланд'ш соединены общимъ всЬмъ этимъ мЬстпостямъ космополитпческимъ видомъ Е. Brawnii. Одинъ видъ рода Scopelus, найденный Куа и Геймароыъ у Сешельскихъ острововъ, тождественъ съ живущимъ въ южпыхъ частяхъ Атлантическая океана. Въ чпслЬ акулъ и скатовь есть некоторые виды весьма широко распространенные, по нельзя собственно сказать, чтобы они соединяли между собою геограФпчссшя группы видовъ того же рода, когда только одинъ такой видъ и живетъ въ данной местности. Напримеръ родъ Rhinobatis имЬетъ 15 видовъ, распредЬлеппыхъ по 8 различнымъ областямъ, которыя всЬ не соединены между собою общимп видами; по пзъ 3 видовъ Средиземпаго моря, одинъ встречается и въ Красномъ; но нельзя сказать, чтобы онъ соединялъ собою каюя-ппбудь группы, ибо въ Красномъ море только одппъ опъ и живетъ. Тоже относится къ родамъ: Chilo scy Ilium, Sphyrna, Acanthias, Anacanthus, Aitobatis, такъ что собственно только два рода ninpoKopoTbm>(Plagiostomi) составляютъ исключеше пзъ настоящая правила, т. с. распределены согласно Дарвпнову положенно, а именно: Trigon, съ б восточными и 8 атлантическими видами, имеетъ одппъ общШ Антпльскпмъ островамъ и водамъ Китая, и Alylobatis, коихъ въ ПндЬйскомъ океане и Красномъ море 3, въ Атлантп-ческомъ океане 1 п кроме сего 1 видъ общш Средиземному морю, водамъ Индш и Новой Голлапдш. Все же проч! о 27 родовъ акуловыхъ п скатовыхъ рыбъ (имЬющпхъ болЬе одного вида) противоречить свопмъ распредЬлешемъ Дарвипову положенно.
(*) Въ родЬ Serranus 10 впдовъ европейскихъ и африканскихъ и 29 тропическпхъ американскихъ атлаптпчсскпхъ видовъ, общихъ же для обоихъ береговъ океана пЬтъ. Labrax 2 восточпыхъ и 1 западный атлантическш видъ (такъ буду впредь для краткости пхъ называть). Mesoprion западныхъ тропическихъ 17, у береговъ Сепе-гамбш 3. Sphyrena восточпыхъ 2, западныхъ 3. Scorpaena 3 восточпыхъ, 5 западныхъ. Otolithes америк. 7, африканскихъ 1. Corvina восточпыхъ 4, западныхъ 3. Ombrina въ Средиз. морЬ 1, у америк. береговъ 6. Pristipoma американскихъ 12, африканскихъ 7; Sargus средпземно-морскпхъ п восточпыхъ 4, американскихъ 6. Chrysophrys восточпыхъ 8, западныхъ 1. Pagrus вост. 6, запади. 1. Pagellus въ этомъ исключительно атлаптпческомъ родЬ восточпыхъ 8, западныхъ 3. Smarts воет. 8, антиль-скпхъ 2; Gems афрпк. 1, америк. 5. Cybium африк. 1, америк. 6. Trachinotes тропич. америк. 8, сепегамбскихъ 4. Сагапх восточпыхъ въ томъ числЬ и у о-ва Св. Елены 9, американскихъ 10. Atherina восточпыхъ и средиземно-морскпхъ 8, западныхъ 10. Mugil восточн. и средиз.-морск. 14, америк. 6. Blennius восточп. п средиз.-морскихъ 22, американскихъ 5 и среди Атлант, океана 3. Gobius вост. 21, запади. 12. Lophius вост. 6, америк. 1. Batrachus афрпк. 3, америк. 6. Ctenolabrus восточпыхъ 5, западныхъ2; Mis восточп. 5, у о-вовъ Св. Елены, Вознесешя и Тристанъ д’Акунья 5, америк. 9; Xyrichtys вост. 1, запади. 5. Scarus въ Средиземпомъ морЬ и у афрпк. береговъ 2, американскихъ 20. Belone восточн. 4, у о-ва Вознесешя 1, американскихъ 10. Albula вост. 2, запада. 2. Clupea у вост, береговъ съ внутренними морями 3, америкапскпхъ б. Harengula вост. 3, западныхъ 3. Sardinella въ Средиз, морЬ 2, америк. 1. МеШаъост. 3, запади. 3. Alosa восточн. 4, америк. 7. Изъ акулъ л скатовъ Carcharias восточн. 2, америк. 5. Rhinobates вост. 5, западн. 3. Тгудоп Средиз. море п европ. берега 3, Бразил!я и Аптильсше острова 5.
ГлавпЫшпя изъ этого правила исключешя представляютъ роды: Glyphisodon у Мадеры 1, у береговъ Америки 2 и одинъ изъ нихъ G. saxatilis Lac. живетъ у острововъ Зеленая мыса, о-ва Вознесенья, у Антильскихъ о-вовъ и у береговъ Бразилш. Скумбргя, макрель или баламутя — Scomber, у европейскихъ и аФрикан-
rj. IV.—КРИТИКА OCHOBAHlii ДАРВИНОВА УЧЕН1Я • 297
6) Группы впдовъ, живущихъ въ Средиземномъ морЬ, большею частно соединены общими видами, съ группами видовъ тЬхъ же родовъ, живущими у европейскихъ береговъ Атлантическаго океана, п нисколько р4же съ живущими у сЬверныхъ аФриканскихъ его береговъ до Мадеры и Канарскихъ острововъ (* *)•
скихъ береговъ и въ Средиз. море 4, у американских* 2, по эти распространены до о-ва Св. Елены и мыса Доброй Надежды. Хотя они такимъ образомъ живутъ и у обоих?» береговъ Атлантическаго океана, но нельзя сказать, чтобы они соединяли собою две геограФическ’гя группы, такъ какъ въ Америке другихъ макрелей н$ть. Это просто широко распространенные виды, ничего собою пе соедпняюнце. Также и родъ Lichia имеет* 4 вида общихъ Средиземному морю, восточным* и западным* берегам* Атлантическаго океана, но и они никаких* географических* группъ собою пе соединяют*, а суть все широко распространенные виды. Seriola один* космополитически! видъ соединяет* аФриканск!е виды съ американскими также какъ съ лидийскими и тихоокеанскими. Solarius. S. Atlanliens живетъ въ тропических* частях* какъ вос-точнато такъ и западнаго прибрежья Атлантическаго океана, но собственно никаких* географических* видовыхъ группъ собою не соединяет*. Clinus въ Средиземном* море и у африканских* береговъ 8, у американских* 5. Один* видъ общш бразильским* и сенегамбскимъ берегам*. Eleolris. Американских* 6, один* вид* Е. guavina встречается и у Сенегамбш, но, будучи тут* единственным*, географических* группъ собою не соединяет*. Hemiramphus. Въ американских* водах* 4, въ Средиз. море 1. Н. Brawnii соединяет* пхъ, доходя до Канарскихъ острововъ, где встречается съ средиземно-морским* видомъ. Raja у восточных* береговъ до 17, у бразпль-скихъ 1. Есть 2 вида общихъ северным* частям* европейскаго и американская побережья Атлантическаго океана, но и они никаких* группъ не соединяют*, ибо в* сев.-американских* водах* кроме ихъ другихъ видовъ нетъ. Изъ этого видно, что собственно только два рода Clinus и Hemiramphus составляют* действительное исключеше, подходя подъ Дарвипово положеше.
(*) Trigla 9 видовъ большею часпю общихъ Средиземному морю и прилежащей части Атлантическаго океана. Sargus общихъ 4. Chrysophrys 2. Pagrus въ Средиземном* море и къ югу до Сенегамбш 4. Scorpaena общихъ Средиземному морю и европейской части Атлантическаго океана 3. Cantharus в* Средиземном* море 3 и 1 общш съ берегами Францш. Scomber въ Средиземном* море 3 и один* пзъ нихъ и в* Атлан-тическомъ океане съ одной стороны до Исландш, а съ другой до Канарских* острововъ. Сагапх въ Средиземном* море 5, общихъ с* Атлантическим* океаном* 3. Zeus общих* съ прилежащею частью Атлантическаго океана 2. Mugil в* Средиземном* море 8, изъ нихъ 3 п въ Атлантическомъ океане до Норвегш. Blennius въ Средиземном* море 19, изъ нихъ несколько и въ северной прилежащей части океана, и только 1 и къ югу до Мадеры. Labrus въ Средиземномъ море 10, в* европейскихъ водах* Атлантическаго океана до Норвегш 2 и общихъ этой части океана и Средиземном) морю 2. Crenilabrus (зеленушка) въ Средиземномъ море 17, въ европейских* водах* Атлантическаго океана до Норвегш 8 и одипъ изъ пихъ С. Melops общш этпмъ морям*.
Реже видовыя группы Средиземнаго моря не соединены общими видами съ группами прилегающих* частей Атлантическаго океана. Trachypterus въ Средиземном* море 1, въ северной европейской части Атлантическаго океана 1. Gobius (бычекъ) въ Средиземномъ море 15 (въ Черном* также несколько особых* видовъ) въ северной прилегающей части Атлантическаго океана 4, у Мадеры!. Общихъ нет*. Belon? (морская щука) въ Средиземномъ море 2, въ северной европейской части Атлантиче-
298
ДЛРВПННЗМЪ
7) Между видовыми группами Средиземного моря и прилегающей части Атлаптическаго океана съ одной стороны, и видовыми группами тЬхъ же родовъ, живущими у тропическихъ и внЬ-тропическихъ (южпаго полушария) Атлантическпхъ береговъ Африки, общш соединительные виды составляют редкое исключеше, состоящее почти только пзъ космополитических! пелагическихъ видовъ (*).
На американскою берегу Атлантическаго океана—Антильское внутреннее море составляетъ, по распредЬлешю живущихъ въ немъ рыбъ, противоположность съ Средиземным! въ томъ смыслЪ, что:
8) Живугщя въ этомъ внутреннемъ морЬ группы видовъ всегда
екаю океана 1. Argentina въ Средиземномъ море 2, у Апглш 1,у Порвегш 1. Argyropele-cus въ Средиземномъ море 1, въ части Атлантическаго океана, отъ Азорскихъ остро-вовъ къ югу 3. Общихъ нетъ. Smarts въ Средиземномъ море 5, у Мадеры 2.
(*) Наприм'Ьръ въ роде Serranus изъ 7 видовъ живущихъ въ Средиземномъ море, одинъ распространепъ въ океан!? до Канарскпхъ острововъ, но уже у береговъ Сенегамбш живутъ 3 совершенно особыхъ вида. Chrysophrys въ Средиземномъ море и прилегающей части океана 2, исключительно въ Средиземномъ мор!? 1, у острововъ Зеле-наго мыса 1. Scorpaena имеетъ отдельный видъ у береговъ Сепегамбш. Pagellus въ Средиземномъ море и прплегающихъ частяхъ Атлантическаго океана 6, у Сенегамбш 1, у М. Доброй Надежды 1. Box въ Средиземномъ мор!? 2, у Сенегамбш 1. Smarts въ Средиземномъ море 5, у Сенегамбш 1. Blennius изъ 19 видовъ Средиземнаго моря и прилегающей части океана, соединенныхъ общими видами въ одну географическую группу, ни одинъ не доходить южнее Канарскихъ острововъ,—но въ Сенегамбш живетъ особый видъ. Labrus въ Средиземномъ море и въ европейской части Атлаптическаго океана до 14, у острововъ Зеленаго мыса 2 особыхъ вида, пе соединенныхъ съ первыми общими видами. Belone въ Средиземномъ мор!? 2, у Сенегамбш 1. Albula и Meletta по 1 виду въ Средиземномъ море и у береговъ Сенегамбш. Alosa въ Средиземномъ мор!? и въ европейской части Атлантическаго океана 2 и у береговъ Сенегамбш 2.
Немнопя псключешя составляютъ: Pa-grus 4 вида, живущихъ въ Средиземномъ море, распространены до Сенегамбш, по никакихъ географическихъ группъ собою не соединяютъ, ибо спещальпыхъ Сенегамбш видовъ пе известно. Lichia изъ 4 видовъ, распрострапенпыхъ у Сепегамбш п вообще въ троппческихъ частяхъ Атлантическаго океана, 3 живутъ п въ Средиземномъ мор!?; по кроме того, что Средиземное море спещальныхъ ему видовъ пе пм!>етъ, родъ Lichia принадлежит^ какъ видели выше, къ числу пемпогпхъ, пмйющпхъ общ!е виды по обопмъ берегамъ океана, п означенные виды суть только широко распространенные, а не представляютъ собою соединительныхъ звеньевъ между отдельными географическими группами видовъ. Сатапх этотъ родъ представляетъ, напротивъ того, настоящее исключеше пзъ правила, и распред!?лепъ согласно Дарвипову положешю, именно: въ Средиземномъ море спещальпый ему видъ 1 и у Сенегамбш 1, а 3 вида общихъ этимъ местностями Тоже должно сказать и о роде Mugil, въ Средиземпомъ море 4 вида ему спещальпыхъ, 3 «му общихъ съ европейскою частью Атлантическаго океана, 1 общш ему съ тропическими берегами Сенегамбш и Гвинеи (М. Cephalus); но въ водахъ Сенегамбш живутъ еще 3 вида имъ спещальныхъ.
ГЛ. IV.—КРИТИКА ОСНОВАМИ ДАРВИНОВА УЧЕП1Я 290
почти соединены общими видами, съ группами тЬхъ же родовъ, живущими у береговъ Гв!аны и Бразп.пи, часто до устьевъ Лаплаты, и
9) Напротпвъ того, соединен!»! общими видами съ группами, живущими вдоль береговъ Соединенпыхъ Штатовъ—встречаются очень рЬдко (*).
(*) Такимъ, пормальнымъ для этихъ м-Ьстпостей, образомъ распределены гео-графичесюя видовыя группы сл-Бдующихъ родовъ :Labrax въ Мексикапскомъ заливе 1, у береговъ Соедипеиныхъ Штатовъ 2. Общихъ пЪтъ. Serranus у Соединенпыхъ Штатовъ 1, въ Антидьскомъ море 16, у береговъ Бразилш И, но пзъ этихъ последпихъ одинъ п въ Антильскомъ море п доходптъ до береговъ южной Каролины. Mesoprion 17 впдовъ въ Аптильскомъ море п у береговъ Бразилш. Centropristis у Антильскихъ острововъ п береговъ Бразилш 4, у южныхъ Соедипеиныхъ Штатовъ 1 и у с'Ьверпыхъ 1. Ilolocentrus въ Антпльскихъ водахъ п у береговъ Бразилш 3. Sphyracna въ техъ же местпостяхъ 3, Priacanthus тоже. Polynemus у Аптпль-скихъ острововъ п береговъ Гв1апы 1, у береговъ Соедипепныхъ Штатовъ 1. Upeneus у Антпльскихъ острововъ и береговъ Бразилш 4. Prionotus у береговъ Соединенпыхъ Штатовъ 3, у Аптильскпхъ острововъ и Бразплш 1, Scorpaena у Антпльскихъ острововъ и Бразплш 5. Otolithus, у Соедппеппыхъ Штатовъ до яоваго Орлеана 2, въ Антильскихъ водахъ, озере Маракайбо, у береговъ Гв1аны и Бразилш 5. Johniux у береговъ Соединенпыхъ Штатовъ 1, у Антильскихъ острововъ 1. Haemulon у Аптпль-скихъ острововъ 8, у береговъ Бразилш 2, по соединены однимъ общимъ видомъ. Holacanthus въ Антпльскпхъ водахъ и у Бразплш 2. СуЫтп у береговъ Соединенныхъ Штатовъ 2, у береговъ Мексики 1, у Аптплъскпхъ острововъ и у Бразилш Б. ('horinemus у Антпльскихъ острововъ п Бразплш 5. Trachinotes у Соедипеиныхъ Штатовъ 1, у Антильскихъ острововъ п Бразплш 6, у береговъ Аргентинской республики 1. Carangus у Антильскихъ острововъ п Бразплш 5, у Соедиыепныхъ Штатовъ 1. Coryphaena у береговъ Соедппеппыхъ Штатовъ 1, у Антильскихъ островов ь н Бразплш 5. Rhombus у Антильскихъ острововъ и Бразилш 2, у Соединенпыхъ Штатовъ 2. Gobius у Соединенныхъ Штатовъ 1, у Антильскихъ острововъ и Бразилш И. Rleotris у береговъ Бразилш, Гв1аны, Антильскихъ острововъ и Мексики 6. Chironectes* у Бразилш, Гвианы, Аптильскпхъ острововъ 5. Julis въ водахъ Бразилш, Шаны, Антильскаго моря 9. Scarus у береговъ Бразплш, Гв1апы и Антильскихъ острововъ (какъ спещальныхъ каждой изъ этпхъ Mt сто остей, такъ и общихъ всемъ или нЬко-торымъ изъ нихъ) 20. Belone у Соедипеиныхъ Штатовъ 1, у Антильскихъ острововъ 5, у береговъ Бразплш 4. Бразильсйе п Аптпльмпе соединены общимъ видомъ В. hians. Hemi-ramphus у Бразплш и Антильскихъ острововъ 4. Alosa въ Антпльскихъ водахъ 1, у береговъ Соединенныхъ Штатовъ 5. Carcharias у Бразилш и Антильскихъ острововъ 4Г (какъ почти всегда есть виды спещальные для той и другой местности, но есть п общ!е соединявшие эти группы). Try доп у Бразилш и Антильскихъ острововъ 5.
Исключеше изъ правила составляютъ въ двухъ различныхъ отношешяхъ:
1) Tt роды, видовыя группы копхъ живутъ у Антильскихъ острововъ п въ другихъ тропическпхъ америкапскпхъ местностяхъ Атлантическаго побережья, по соединены при томъ общими видами и съ группами живущими вдоль береговъ Соедппеппыхъ Штатовъ, таковы: Corwina у Бразилш, Гв1апы, Антпльскпхъ острововъ, въ озере Маракайбо и у Соединенпыхъ Штатовъ 3, соединявший все эти местности видъ есть С. Argyropelecus. Pristipoma у Антильскихъ острововъ и у Бразилш 10 (согласно правилу) у Соедипендыхъ Штатовъ 2, пзъ коихъ 1 общш съ Антильскими. Gerres у береговъ Бразилш, у Аптильскпхъ острововъ и до южпой Каролины 5. Lobotes
300
ДАРВПНПЗМЪ
10) Группы видовъ, живущпхъ въ антарктических! моряхъ обособлены одна отъ другой, то есть не соединены общими видами (*).
ВсЬ эти десять выводовъ могутъ въ свою очередь быть подведены подъ два обпря правила:
1) Вдоль непрерывной лиши береговъ, илп прерывчатаго рас-положешя о-вовъ, пЬкоторые виды, свойственные пзвЬстной мЬст-иостп, распространяются въ местности, обитаемый другими видами того же рода, если климатичесюя услов!я пе противупоставляютъ пмъ для сего преграды. Подъ это правило подходятъ выводы №№ 1, 2, 6, 7, 8 и 9.
въ американскпхъ водахъ Атлантпческаго океана 2, изъ нихъ одинъ L. Surinamensis живетъ отъ Бразилш до Ныо-1орка, следовательно это—широко распространенный вндъ, а не соединительное звено между отдельными географическими видовыми группами. Тоже и родъ Ephippus съ 2 видами распространенными отъ Ныо-1орка до Буэносъ-Айреса. Seriola у Соедппеппыхъ Штатовъ 4, у Аптпльскихъ острововъ 1, у Бразилш 1, у береговъ Аргентинской республики 1, но все эти виды соединены въ одну группу черезъ посредство широко распространенпаго вида S. cosmopdita, о коемъ уже было упомянуто, какъ о редкомъ примере рыбы, живущей и въ Атлаптпческомъ п въ Пнденскомъ океапе. Acanlhurus у береговъ Бразилш, Антиль-скпхъ острововъ и Соединеппыхъ Штатовъ до Ныо-1орка 3, изъ коихъ собственно одинъ Ac. phlebolomus распространенъ по всему этому пространству и следовательно настоящаго соединительнаго звена между местными группами пе составляетъ. Mugil отъ Лаплаты до Нью-Торка 6 и объ этомъ роде должно заметить тоже, что и о предыду-щемъ. Meletta у Антильскихъ острововъ и береговъ Соединеиныхъ Штатовъ 3.
2) Второй рядъ исключенш составляютъ те роды, видовыя группы которыхъ, обитая и въ Антильскомъ море и у южно-америкапскихъ тропическихъ береговъ, не соединены общими видами, и следовательно находятся уже въ прямомъ песогласш съ Дарвпновымъ положешемъ, независимо отъ какого бы-то ни было его толковашя, таковы: Umbrina у Соединеиныхъ Штатовъ до Флориды и Бермудскихъ острововъ 1, у Антильскихъ острововъ 2 и у береговъ Бразилш 3. Egues у Антильскихъ острововъ 2, у береговъ Бразилш 1. Sargus у Соединеиныхъ Штатовъ до Новаго Орлеана 1, у Антильскихъ острововъ 1, у Бразилш 4. Pomacentris у Антильскихъ острововъ 1, у Бразилш 1. Pagellus у Антильскихъ острововъ 1, у Бразилш 2. Thynus у Антильскихъ острововъ!, у Бразилш 2. Сагапх у Антильскихъ острововъ 5, у Бразилш 2. Atherina у Соедннепныхъ Штатовъ 3, у Антильскихъ острововъ 1, у береговъ Бразилш 3, у береговъ Аргентинской республики 3. Все отдельный группы пе соединенный общими видами. Clinus у Антильскихъ острововъ 3, у береговъ Бразилш 2. Agrichtys у Бразилш 1, у Гв1аны 1, у Аптпльскихъ острововъ 3. Callyodon у Антильскихъ острововъ 1, у береговъ Бразилш 1.
(*) Notothenia Richardson у Кергуленовоп земли и Аукландскихъ острововъ 3, у мыса Горна, Огненной земли и Фалклапдскихъ острововъ 6, у Полярной земли Впк-торш 1. Galaxis у Патагонш, Огненной земли и Фалкландскихъ острововъ 2, у Новой Зелапдш 3, у Тасмапш и Южной Новой Голлапдш 3, у Аукландскихъ острововъ 2. Cheilodactylus у мыса Доброй Надежды 2, у острова Тристанъ д’Акунья 1, у Новой Зеландш п южной Новой Голлапдш 1, у острова Хуанъ-Фернапдеца 3.
Данныя объ антарктпческихъ рыбахъ почерпнуты изъ Richardson Ichthyology of the voyage of IL M. S. Erebus and Terror, bond. 1844—1848.
ГЛ. IV.—КРИТИКА ОСНОВАШЙ ДАРВИНОВА УЧЕНЫ
301
2) Въ моряхъ, находящихся въ одинаковыхъ клпматпческпхъ (температура воды) услов!яхъ, преградою распространена впдовъ, въ большинстве случаевъ непреодолимою, служатъ обшпрныя пространства открытаго безостровнаго моря. Подъ это правило подходятъ выводы №№ 3, 4, 5 и 10.
Оба эти правила совершенно тождественны съ тЬми, которыя признаны въ зоологической геограФЩ для морскихъ животныхъ, п были установлены на основанш изслЬдовашй геограФическаго распространена высшихъ раковъ Мильпъ-Эдвардсомъ. Но хотя результаты и оказались одинаковыми—точка зр-Ьтя, пзъ которой я псходилъ, была совершенно различная. МнЬ предстояло разсмотр-Ьть не то: группируются ли рыбы въ пхъ геограФИческомъ распространен^ на достаточно самостоятельные отделы въ различныхъ частяхъ океановъ и въ разныхъ моряхъ, для того чтобы можно было приписать имъ характеръ отд'Ьль-ныхъ самобытныхъ Фаунъ, т. е. такихъ группъ, большинство членовъ которыхъ принадлежитъ исключительно известной местности и вовсе пе соединены, или соединены сравнительно неболыпимъ числомъ близкихъ видовъ съ другими Фаунами;—а совершенно другой вопросъ: какъ распределены видовыя группы одного и того же рода по различными местностями, соединены ли оне и насколько видами общими разными местными группами? Поэтому я и не моги довольствоваться выводами зоологической геограФШ, ибо, въ самомъ деле возможно, что две Фауны должны считаться недостаточно самостоятельными, потому что соединены общими видами съ другими областями; между теми какъ большинство видо-выхъ группъ отдельныхъ родовъ этихъ областей окажутся безъ соеди-нительныхъ звеньевъ. Это будетъ въ томъ случае, если соедипеше Фаунъ происходитъ, или черезъ посредство широко распространенныхъ видовъ, принадлежащихъ къ одно видными или миловидными родамъ, какъ напр. Temnodon saltator, который живетъ въ Средиземномъ и Черпомъ моряхъ, у береговъ Америки отъ Нью-1орка до Монтевидео, у М. Доброй Надежды, у Мадагаскара, у Молукскихъ о-вовъ, у береговъ Н. Гол-ландш; или черезъ посредство видовъ, принадлежащихъ къ пелагиче-скимъ космополитическимъ родамъ, какъ напр. летучая рыба Exocoetus, или наконецъ посредствомъ одного или немпогихъ видовъ, хотя бы и обширнаго рода, но огромное большинство видовъ котораго живетъ въ совершенно другихъ водахъ. Но и наоборотъ, двЬ или несколько Фаунъ могутъ считаться вполне самостоятельными, какъ слабо соединенный общими видами; а мнопе изъ составляющихъ ихъ родовъ будутъ заключать въ себе геограФичесгая видовыя группы, связанный соединительными звеньями, то есть общими видами (какъ этого тре-
302
ДАРВИНПЗПЪ
буетъ Дарвипово положеше). Это будетъ въ томъ случай, если многовидные роды, состояние пзъ видовъ большею частью мйстпыхъ, эпде-мпческихъ, включаютъ въ себя одпакоже одинъ или немного и такихъ впдовъ, которые широко распространены.
По этой прпчпнЬ я не удовольствовался разсмотрйшемъ распредй-лешя географическихъ видовыхъ группъ морскихъ животныхъ въ одномъ классй рыбъ, но провйрплъ оказавшееся соглаые между распред'Ьлешемъ пхъ на Фауны, п распредЬлешемъ впдовыхъ группъ отдйльпыхъ родовъ по областямъ,—и на высшпхъ ракахъ (*). Въ распредйлешп раков ь оказалось то лишь разляч!е, что у нихъ вообще чаще встречаются отдельный, не соединенный общими видами, геограФичесшя группы: въ Средиземномъ морЬ п въ европейской части Атлантическаго океана; въ различныхъ мЬстностяхъ тропическаго Ипдйпскаго и Тихаго океановъ, какъ напримеръ у Маскеренскихъ о-вовъ, въ Красномъ море, у береговъ Ипдш, и южно-аз!атскпхъ о-вовъ, и у разныхъ океаппче-скихъ архипелаговъ, а также п въ тропическпхъ частяхъ Атлантп-ческаго океана, между Антальскими водами, и берегами Бразил!и. Какъ примерь нормальпаго распредЬлешя въ обширпомъ роде, возьмемъ родъ Xantho. Въ Средиземномъ море и у атлантическихъ европейскпхъ береговъ 2 вида, у береговъ Бразилш и въ Аптильскихъ водахъ 2, у Маскаренскпхъ о-вовъ 6, въ Красномъ море 3, у береговъ Ипдш и у Зондскихъ о-вовъ 3, у И. Голландии 1, у береговъ Чили 2, у береговъ Перу 1. Или родъ Lupea: въ Средиземномъ море 1, у Атлантическпхъ береговъ С. Америки 1, у Аптильскихъ о-вовъ 1, у береговъ Бразилш 4, у Маскаренскпхъ о-вовъ, въ Красномъ море и у Ипдш 6, все не соединенныхъ общими видами.
Вообще па 64 рода раковъ, представляющихъ те же соединен!)! п раздйлешя местностей, которыя оказываются нормальными для рыбъ— всего только 3 родовъ, въ которыхъ празпла эти нарушаются (**).
(*) Miln-Edwards. Hist, naturelle des Crustacees.
(“) Эти исключен!#, встречаемый впрочемъ, какъ мы видели, п у рыбъ, представляютъ роды: Grapsns въ Новой Голландш и въ Чили 3 вида, такъ что одинъ видъ соедп-няетъ Чили съ Новой Голланд1ею; uponie виды этого рода распределены правильно. Plagusia въ Новой Голландш, Новой Зеландш, и у острова Вапикуро (въ архипелаг!: Санта Круцъ) 1, у Индш, новой Гвинеи и Китая 1, въ Красномъ море и у Индш 1. Следовательно местности отъ Краснаго моря до Новой Голландш, Океанш и Китая соединены въ одну географическую группу—что, кроме Китая, нормально, по одинъ общш видъ находится и у Мыса Доброй Надежды и у береговъ Чили. Осурода у бере-товъ северной Америки 1, у Антильскихъ острововъ и Бразилш 1, въ Индш 1, но Бразилия н Индгя имЪютъ еще 1 видъ общш, Пль-де-Франсъ 1, Средиземное море и острова. Зелепаго мыса 1, но еще въ Средиземномъ море, Иль-де-Франсе и Новой
ГЛ. IV,—КРИТИКА OCUOBAHlii ДАРВИНОВА УЧЕШЯ 303
Для другихъ классовъ морскихъ животныхъ, въ имеющихся у меня псточпикахъ, я не нашелъ достаточнаго матер!ала, т. е. достаточно точпаго обозначешя \мЪстообиташя каждаго вида.
Но если морсшя животныя распределены соответственно двумъ вышеизложеннымъ правиламъ, то встречаюпцяся соедпнешя геогра-Фическихъ группъ того же рода общими видами становятся сами собою понятными изъ самыхъ общихъ, очевидныхъ соображенш. Въ самомъ д4.тЬ, мы знаемъ, что пелагичесюя Формы, т. е. сильные пловцы, живупце въ открытомъ море, паходягще въ немъ свою пищу и способные переплывать огромныя разстояшя, довольно редки между всЬми классами морскихъ животныхъ, даже между рыбами. Въ большинстве случаевъ, они живутъ около береговъ материковъ или острововъ на сравнительно мелкпхъ мЬстахъ, гдЬ находятъ себе пищу, илп непосредственно на счетъ организмовъ прикреплепныхъ ко дну, каковы водоросли и кораллы, или насчетъ пеболыппхъ животныхъ, хотя и свободныхъ, но въ свою очередь прикрепленныхъ необходимостью питашя къ этимъ подводяымъ растительнымъ и жпвотнымъ лесамъ. Однако разныя случайности: погоня за добычей; стараше въ свою очередь ускользнуть отъ гоняющихся за ними враговъ; постоянный илп случайный (происходящая отъ спльныхъ п долго въ томъ же паправленш дующпхъ ветровъ) течешя, заставляютъ иногда удаляться отдёльныхъ индивидуумовъ, или неболышя стада какого-нибудь пла-вающаго животнаго изъ его родины. Если при этомъ они попадаютъ въ обширныя пространства открытаго моря, или въ воды другаго климата, сильно отличакищяся своею температурою, или не представляющая обычной для нихъ пищи, то ташя неделимыя или стада погибаютъ. Если же, напротивъ того, они попадутъ въ условия подобный существую-щимъ въ ихъ родине, каковыя именно и представляются вдоль береговъ тянущихся по тому же климатическому поясу, илп въ группахъ острововъ лежащихъ въ томъ же поясЬ и не слишкомъ отдалеппыхъ одна отъ другой, то они легко освоятся съ своимъ новымъ местообп-ташемъ, размножатся тамъ и станутъ постоянными членами новой области, въ которую случайно попали. Такимъ образомъ понятно, что могли происходить случайный переселешя отъ восточпыхъ береговъ
Голландии имеется 1 общш впдъ и наконецъ въ Океании 1. Такимъ образомъ и амерп-кансшя, и африканская, и ппдепск'ш, и средпземно-морсйя местности цепеобразно соединены между собою. Squilla—въ ИндВйскихъ моряхъ 6, у береговъ Чплп 2, но одинъ видъ пзъ нихъ общш. Распределеше по друтимъ областямъ пормальвое. Goniodaclylus въ Чили 1, въ нпдЪйскпхъ водахъ 1 и 1 видъ общШ Средиземному морю и теплымъ частямъ Атлантпческаго, Индийского н Тихаго океановъ.
304
ДАРВПНИЗМЪ
тропической Африки къ берегамъ Мадагаскара, къ Маскаренскимъ островамъ, вдоль Африканскаго берега въ Красное море, оттуда вдоль береговъ Аравш, Белуджистана, черезъ посредство Маледив-скихъ и Лакедивскихъ острововъ по Малабарскому берегу, откуда мимо Цейлона по Коромандельскому берегу, далее по берегу Бенгаль-скаго залива къ берегамъ Инд1и по ту сторону Ганга, къ Андаман-скимъ и Никобарскимъ островамъ, къ Малаккскому полуострову, къ Зондскимъ и прочимъ южно-аз1'атскимъ островамъ до новой Гвинеи и береговъ Австралшскаго материка и наконецъ отъ одного архипелага Океанш къ другому. Также точно могли и должны были переселяться рыбы, раки и друпя морсюя животныя изъ Средиземнаго моря въ европейсюя или въ сЬверо-аФриканыйя части Атлантическаго океана и на оборотъ, но не къ берегамъ тропической Африки; изъ Мексикан-скаго залива къ берегамъ Гв1апы и Бразилш, и паоборотъ, но гораздо реже изъ Антильскихъ водъ къ берегамъ Соединенныхъ Штатовъ. Во вс^хъ такихъ местностяхъ должны следовательно встречаться въ каж-домъ роде, кроме местныхъ эндемическихъ видовъ и таюе, которые общи областямъ, переходъ между коими свободенъ и легокъ. Совсемъ другое должно было встретиться и действительно встречается тамъ, где этимъ случайнымъ переселешямъ положены преграды, или клима-тичесюя, какъ между холоднымъ и умереннымъ поясами съ одной и тропическимъ съ другой стороны; или топограФичесшя, обширными пространствами открытаго моря. Такъ, между островами Океанш и берегами Перу и Чили, между восточными африканскими и европейскими и западными американскими берегами Атлантическаго океана, между Индейскимъ и Тихимъ океанами съ одной стороны и Атлан-тическимъ съ другой переселенш вообще не могло происходить.
Следовательно, и присутств5е соединительныхъ звеньевъ между географическими группами видовъ одного и того же рода, и отсутств!е пхъ, объясняемыя совершенно удовлетворительно только что приведенными очевидными и простыми соображешями, не должны и не могутъ служить ни основашемъ, ни подтверждешемъ какихъ бы-то ни было генетическихъ условш. Въ еамомъ деле, какъ бы ни произошли виды— постоянными и медленными превращешями однехъ Формъ въ друпя; быстрыми ли перерождешями одной Формы въ другую, или независи-мымъ создашемъ, при совершенномъ постоянстве вида:—эти соеди-нешя геограФическихъ видовыхъ группъ водныхъ животныхъ того же рода общими видами для однехъ местностей, и отсутств!е общихъ Формъ для другихъ местностей, должны бы иметь место во всякомъ
ГЛ. IV.—КРИТИКА 0СН0ВАН1Й ДАРВИНОВА УЧЕШЯ 305
случае, и такимъ именно образомъ, какъ это въ действительности существуетъ.
Мы находими въ песколькихъ языкахи неизвестна™ намъ проис-хождешя нисколько, пожалуй даже довольно много общихъ словъ и притомъ такъ, что одни изъ этихъ словъ принадлежать всеми этимъ языкамъ, друпя общи языкамъ А и В, третьи В и С. и т. д. Конечно, это могло бы служить основашемъ для предположеши, что языки эти одного корня и генетически связаны между собою. Но ежели изъ исторш этихъ народовъ мы видимъ, что они часто приходили во взаимное прикосновеше, торговое, военное, релипозное (посредствомъ миссюнеровъ); а пзъ разбора общихъ словъ находимъ, что общи именно тЬ слова, которыя cootbIt-ствують, въ каждомъ данномъ случае, именно тому роду сношешй, въ которыхъ эти народы между собою находились; то не должны ли мы пршти къ тому заключен™, что все равно, связаны ли эти народы между собою генетически, или не связаны,—эти слова во всякомъ случай должны оказаться общими въ ихъ языкахъ. Правда, что полученные черезъ такое изсл$доваше результаты не составятъ еще опро-вержешя генетической связи между народами, говорящими означенными языками; но, во всякомъ случай, эти обпця слова не могутъ уже бо.гбе служить ни основашемъ, ни подтверждешемъ предположена объ пхъ общемъ происхождеши. Пока намъ этого и довольно и ббль-щаго мы не намеревались и достигнуть тЬми соображешями, которымъ посвящена настоящая глава.
Этимъ я окончилъ длинный разборъ т4хъ положешй, которыми Дарвинъ доказываеть тождественность, или пожалуй однородность понятш вида и разновидности, то, что они отличаются между собою не существенно, а только количественно, такъ что видъ есть доразвпв-шаяся разновидность, а разновидность зачиняюпрйся видъ,—положения, которыя, всл4дъ за г. Тимирязевыми можемъ назвать доказательствами статистическими (*). Не смотря на то, что оактичесшя основашя моихъ выводовъ я большею частью относилъ въ приложешя, т4мъ пе менее опасаюсь, что утомили этими сухими предметомн своихъ читателей—себя же много затруднилъ, находясь въ необходимости пересмотреть, страница за страницею, около ста томовъ разныхъ спстема-тическихъ и бюгеографическихъ сочиненш. Но это казалось мнЬ необходимыми, потому что эти положешя составляютн, вн глазахи самого Дарвина и его последователей, одну изи Фактпческихи основъ его
(’) Тимирязевъ: Чарльзъ Дарвинъ и его учете. 1883 г., стр. 83.
20
306
дтппизмь
учешя, доказывающих! косвенным! путемъ. что различный геогра-Фичесшя и статистическая отношешя между разновидностями, видами и родами именно таковы, какими они должны бы быть, если бы не-больппя индивидуальный отклопешя организмовъ, постепенно накопляясь, произвели то, что мы называемъ разновидностями, видами и родами. Если бы это было не верно, то этимъ самымъ отпадала бы одна изъ причинъ, заставляющих! искать объяснешя систематических! группъ въ постепенных! пзмЬнешяхъ Форм!, мало того, строго говоря, не имелось бы даже п права придумывать объяснения для Фактовъ, которые илп пе существуют!, илп по крайней мЬрЬ сомнительны. Въ самомъ Д'ЬлЬ, если органичесшя Формы распространены по областям! и М’Ьстопахождешямъ, соединены въ группы бЬлыиаго и меныпаго объема (разновидности въ виды, виды въ роды), отделены другъ отъ друга степенями различш, связаны въ областяхъ ихъ обиташя общими Формами, не такъ, какъ того бы требовала генетическая гипотеза ихъ происхождешя; то само собою разумеется, что сама эта гипотеза потеряла бы значительную долю правъ на свое существоваше. Во всякомъ случай права эти должны уже быть основаны на другихъ соображениях!, опираться на друпя опоры, буде таковыя имеются, когда прежшя опоры отняты, рухнули, илп по крайней мере твердость п устойчивость ихъ стали сомнительными.
Разсмотримъ яге въ немногих! словахъ те результаты, къ которымъ привела насъ поверка вышеизложенных! Дарвиповых! положешй. Оказывается, что положешя 2-е п 5-е Фактически неверны; 3-е также неверно илп по меньшей мйре сомнительно; 4-е пе болёе, какъ ничего не доказывающей трюизмъ—справедливый во всякомъслучаЬ при любой Teopin происхождешя органическихъ Формъ. 6-е въ большом! числе случаев! не верно, въ другихъ же есть опять таки трюизмъ ничего не доказывающие 7-е или неверно, или же, гдЬ верно, объясняется вполне удовлетворительно независимо отъ какой бы-то ни было генетической гипотезы, а следовательно ни подтверждать, ни служить одпнмъ пзъ ея основан!й не можетъ. Наконецъ 1-ое—шатко и нетвердо въ своемъ теоретическом! основан!и съ самой точки зрешя Дарвина, Фактически часто неверно, въ большинстве же случаев! ни pro, ни contra его не могутъ быть доказаны.
Такимъ образомъ я показалъ съ одной стороны, что каковы бы ни оыли въ сущности изменешя, происшедппя въ домашнихъ животныхъ и возделываемых! растешяхъ, мы не имеемъ еще права дЬлать по нимъ заключешй объ изменчивости дикихъ организмовъ въ природе; а съ другой, что самый характеръ изменчивости, замечаемый въ при
ГЛ. IV.—КРИТИКА ОСЯОВАШИ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ 307
роде, не даетъ намъ права приравнивать виды къ разновидностямъ и заключешя, которыя могли бы быть сделаны относительно этихъ посл'Ьднихъ, переносить на первые.
Теперь мы должны приступить къ еще несравненно важнейшей части нашего изслЬдовагпя,—къ определенно самаго характера и раз-м4ровъ изменчивости домашнихъ животныхъ и возделываемыхъ растешй, и причинъ, которымъ должно ихъ преимущественно приписать.
- — —
20*
ГЛАВА V.
КРИТИКА ОСНОВАМИ ДАРВИНОВА УЧЕНЫ.
Размеры изменчивости домашпихъ животныхъ и культурныхъ растенш.
Достигли ли они видовой степени различ!я? — Двоякш ответь на это Дарвина. — Character non facit genus. —Признакъ это —ярлыкъ.—Дарвиново объяснен!е Лин-неева афоризма. — Несообразность этого объяснешя съ его же учешемъ. — ПримЪръ верблюдовъ. —Разборъ Дарвинова объяснешя безплод*1я видовъ и плодовитости домашнихъ разновидностей. — Противоречия, въ которое онъ самъ съ собою впадаетъ. — Опровержено доказательствъ несущественности значешя безплод’ы видовъ сравнешемъ съ другими я изюлогическими различ!ями: съ прививкою, временемъ беременности и прорасташя еЬмянъ, действ!емъ ядовъ.
Предположение о видовомъ различш многихъ культурныхъ растеш’и съ ихъ неизвестными дикими предками. ъ)Прямыя доказательства Дарвина.—Фактическое опровержено мнешя о невероятности открыпя дикихъ родоначальниковъ культурныхъ растенш: Андалузская и Нордманова пихты, лжекаштанъ, сирень, тубероза.—Результаты новейшихъ наследованы АльФОиса Декандоля о происхождеши культурныхъ растешй. — Возможность исчезновешя дикихъ родоначальниковъ некоторыхъ культурныхъ видовъ. — Обстоятельства сему благопр1ятствуюпця. — Съедобность незрелыхъ плодовъ, корней, стволовъ, цветовъ, семяпъ.—Примеры ослаблешя размножены отъ сбора плодовъ: поленика, виноградъ. — Содействующее вл!яше од полетности, отсутств!я усовъ, клубней, ограниченности первоначальнаго отечества, исключительности свойствъ местонахожден!я, двудомности и роста сплошными обществами. — Применено этихъ условш къ отдельнымъ примерамъ исчезновешя дикихъ прародителей.—Неосновательность признавашя четырехъ и шестиряднаго ячменя и полбы за продукты культуры.—Шарлотъ, рокамболь, рожь.—Персикъ.—Невероятность происхождешя отъ миндаля. — Пушистые и арабск!е персики. — б) Косвенный доказательства Дарвина.—Неверность самаго Факта недоставлешя культуре растенш странами совершенно некультурными п океаническими островами. — Примеры полезныхъ растенш, доставленных! островами. — Примеры полезныхъ растешй, оставшихся совершенно дикими, какъ изъ некультурных!, такъ и пзъ культурныхъ странъ. — Обратное принимаемому Дарвипомъ отношеше культуры къ произведешямъ страны. — Поняпя Дарвина объ этомъ предмете составляютъ типическш образчикъ его м!ровоззрешя.
Общш выводъ о величине измененш одомашпеипыхъ оргапизмовъ. — Опп не достигли видоваго предела. — Это одно лишаетъ уже Дарвиново учеше всякой Фактической основы. — Заключешя отъ мепыиаго къ большему часто недопустимы съ положительной точки зрешя. — Примеры ошибочности такихъ заключешй: качашя маятника, планетныя возмущешя, эксцентрицитеты, наклонешя орбитъ и осей вращешя къ эклиптике, температурныя изменешя. — И въ органическихъ видахъ изменешя суть колебашя различной амплитуды около постоянныхъ типовъ или нормъ.
Въ этой и въ следующей главе намъ предетоитъ определить, во пер-выхъ, размерь, величину техъ отклоненш, которыя были произведены
ГЛ. V.—КРИТИКА OCHOBAHlii ДАРВИНОВА УЧЕШЯ 309
вл!яшемъ культуры въ организмахъ, доставленныхъ человеку природою,—предметъ настоящей главы; а во-вторыхъ, выяснить и оценить ту степень учаспя, которую принимали различные Факторы въ произведены этихъ изменешй, и въ особенности разобрать вопросъ: имЬлъ ли въ этомъ д4лЬ такъ-называемый искусственный подборъ то преобладающее значеше, которое приписываетъ ему Дарвинъ—предметъ следующей главы.
Очевидно, чтобы судить на сколько изменешя, замечаемый въ организмахъ, подпавшихъ подъ вл!яше человека, могутъ служить основашемъ для распространешя выводовъ, полученныхъ изъ наблю-денш надъ ними, къ объяснешю безконечпаго разнообраз!я и почти не-измеримаго различая, замечаемыхъ въ органическихъ Формахъ вообще, необходимо составить себе, по возможности, точное поняпе о величине, о размерахъ изменешй домашнихъ животныхъ и культурныхъ растешй. Но размеры различш между организмами определяются не иначе, какъ отнесешемъ ихъ къ различнымъ категор!ямъ делешй, принятыхъ въ зоологической и ботанической систематике. Чтобы определить степень различ!я, мы говоримъ: между этими Формами еуще-ствуетъ различ!е видовое, родовое, отрядовое и т. д. Хотя ташя iepap-хичесшя степени не строго определенны, не то что метры и километры, граммы и килограммы, но, за неимешемъ другихъ, мы должны ими довольствоваться. Итакъ, наша задача приводится собственно къ вопросу: можемъ ли мы признать, что въ какомъ-либо домашнемъ животномъ или культурномъ растеши полученное различ!е Формъ достигло видовой степени? Посмотримъ, какой ответь даетъ на этотъ вопросъ самъ Дарвинъ. Относительно техъ животныхъ, которыя онъ спещально изследовалъ въ этихъ отношешяхъ и которымъ онъ посвя-тилъ наиболее труда и внимашя, какъ на представляющихъ уклонешя и различ!я наиболее сильныя,—именно относительно куръ и въ особенности голубей—ответь Дарвина собственнно двоякш. Разбирая отдельные признаки голубиныхъ породъ, онъ говоритъ: «Я нисколько пе сомневаюсь, что мнопя домашшя породы полеваго голубя отличаются другъ отъ друга по внешнимъ признакамъ, по крайней мере, столько же, какъ различные естественные роды». Но сейчасъ же и прибав-ляетъ: «Я нисколько не желаю утверждать, что домапшя породы отличаются другъ отъ друга по всей своей организащи столько же, какъ и наиболпе отличные естественные роды» (*). И въ другомъ месте:
(*) Дарв. Прируч. живот, и возя. раст. I, стр. 138.
ДАРВИНВЗМЪ
310
«Можно принять за общее правило, что прирученныя породы различаются между собою въ меньшей степени, чёмъ виды, а если и проявляются болЬе значительный разлпч'ш, то они не столь постоянны» (*) (а въ постоянстве вЬдь и главное дЬло). Однако это замЬчаше, изъ коихъ первое дЬлается на той же странице столь высоко добросовЪст-нымъ родоначальникомъ учешя, обыкновенно забывается его последователями. Такъ напр. г. Тимирязевъ въ недавно вышедшемъ сочинсши: «Чарльзъ Дарвинъ и его учеше», въ которомъ онъ, по моему мнЬшю, хорошо и точно излагаетъ учеше Дарвина въ его строгой и правоверной Форме, говоритъ: «Словомъ, разлпч!е между породами голубей такъ резко, что если бы они были найдены въ дикомъ состоянш, то, безъ всякаго сомнешя, были бы отнесены къ различ-нымъ видамъ; болЬе того, пи одинъ орнптологъ не рЬшился бы даже соединить всЬ упомянутыя породы въ одинъ родъ» (**). II ничего больше. Орнитологи этотъ, скажемъ отъ себя, на основаны впрочемъ приведеннаго замЬчашя самого Дарвина, былъ бы пли очень плохой, или очень невнимательный, плп принужденный къ очень спЬшной работе; во всякомъ случае забывппй правило Линнея: Character nonfacit genus—правило, всю силу котораго конечно признаетъ и Дарвинъ. Такъ въ другомъ своемъ сочинсши онъ же говоритъ: «Мы можемъ понять, почему классификация, основанная на одномъ характере или органе— будь онъ даже столь изумительно сложенъ и важенъ, какъ мозгъ....
почти наверно окажется неудовлетворительною» (***). Но Дарвинъ смЬ-ло могъ бы пойти и далЬе, замЬпивъ послЬдшя слова первой цитаты: естественные роды—словами естественные виды. Въ сущности (мы осмеливаемся это утверждать) онъ держится пменпо того мнЬ-шя, что ни куры, пи голуби, не говоря уже о другихъ менЬе изменившихся животныхъ, не переступили въ своихъ измЬнешяхъ видоваго предела. Это видно изт> того, что по его мнЬшю и куры и голуби не только произошли отъ одного дикаго вида, по и до сихъ поръ составляют^ одинъ видъ, потому что первый Фактъ онъ доказываете главнымъ образомъ не ипымъ чЬмъ, какъ именно послЬдннмъ. Въ самомъ дЬлЬ, въ числе этихъ доказательствъ онъ приводите, что «всЬ домашшя породы весьма охотно скрещиваются между собою, и, что одинаково важно, помЬси ихъ совершенно плодовиты..........Я допускаю мпЬше Пал-
ласа, что близше виды, будучи до извЬстпой степени безплодны при
(*) Дарв. Прируч. живот. и возд. раст. I, стр. 443.
(’*) Тимирязевъ. Дарвинъ и его учете. 1883 г., стр. 64.
(“’) Darw. The descent of man and selection in relation to sex. 1871.1, p. 188.
ГЛ. V.—КРИТИКА OCHOBAHlii ДАРВИНОВА JЧЕН1Я 3! i
скрещпванш въ дикомъ состояши, утрачиваютъ это безплод1е, въ случай продолжительная прпручешя; однако, принимая во внимаше значительное разлшпе между такими породами, какъ дутыши, гонцы и пр. мы должны будемъ сознаться, что ихъ совершенная или усиленная плоден витость, при еамомъ сложномъ скрещиваши, составляетъ сильный аргумента въ пользу пхъ происхождешя отъ одного вида» (*). Безъ сомий-шя не только въ пользу этого, прибавлю я, а и въ пользу того, что п до сихъ поръ они составляютъ одинъ видъ. Вйдь, по учешю Дарвина, и вообще вей виды каждаго рода произошли отъ одного прародительская вида; по это пе помйшало имъ разойтись до того, что они перестали быть плодовитыми между собою и поэтому стали наконецъ самостоятельными видами, а не разновидностями: домашшя же породы голубей, не смотря па вей ихъ различая, не перешли еще той грани, которая,—все равно, считать ли ее, пли нс считать теоретически за существенпййшую характеристику вида,—тймъ не менйе принадлежать огромному, подавляющему большинству естественныхъ видовъ, такъ что псключешя изъ этого правила, хотя и отыскиваются съ вели-чапшимъ тщашемъ, но почти никогда не находятся. Такъ и Дарвинъ говоритъ: «Что касается безпло.ря при скрещиваши домашнихъ породъ, то въ этомъ отношеши мнй неизвйстно ни одного положительнаго случая у животныхъ» (**). Вслйдъ за епмъ, по случаю разсказа Юатта объ уничтоженш черезъ безплод!е породы, происшедшей отъ смйшешя длиннорогая и короткорогаго скота онъ прибавляетъ: «Предполагая даже, что Юатта доказалъ справедливость разсказапнаго случая, можно бы предположить, что безплод!е зависало отъ того, что обй ро-дительсюя породы произошли отъ двухъ коренныхъ различныхъ видовъ» (***). Не значить ли это, въ примйнеши къ голубямъ, что вей измйношя и отклонешя ихъ достигли только степени породъ или разновидностей? Въ другомъ мйстй онъ напротивъ того говорить: «Но когда мы выходимъ пзъ предйловъ того же вида, свободному скрещиванпо препятствуетъ законъ безплод!я» ( ****). Не значить ли это опять другими словами, что прп всей измйнчивости, постигшей голубей при пхъ приручешп, они все таки не вышли изъ предйловъ своего вида? И дйй-ствительно, это безплод5е гибридовъ можно по праву назвать закономъ, то есть Фактомъ такой общности, что для животныхъ опъ не пред-
(*) Прируч. живот, и возд. раст. I, стр. 193.
(") Прир. живот, п возд. раст. П, стр. 110.
("•) Ibid., стр. 111.
(*"**) Ibid., стр. 191.
312
ДАРВПНПЗМЪ
ставляетъ ни единаго исключетя, а для растешй всего-па-все только одно положительно констатированное: «Ни въ одномъ изъ предыдущихъ случаевъ» (гибридизма между животными и растительными видами, разобранным»’КатреФажемъ) «гибридащя въ какой бы-то ни было степени, говоритъ онъ, не произвела ряда индивидуумовъ, происшедшихъ другъ отъ друга и сохранившихъ тбже характеры. Однако известно одно исключеше изъ этого общаго Факта. Оно единственное и произошло въ растительномъ царствб, при скрещиваши пшеницы съ Aegilops ovata». Во второмъ томб моего труда я буду подробно говорить объ ублюдкахъ и помбсяхъ, но настоящш случай столь интересенъ, что приведу теперь же вполнб начатую мною цитату: «Гибридъ первой крови (т. е. непосредственно происшедппй отъ обоихъ видовъ) отъ этихъ двухъ видовъ происходить иногда въ природб, и былъ сочтенъ Рекв1апомъ (Requien) за видъ. Фабръ, также встрбтивппй его въполяхъ, усмотрблъ въ этомъ начало превращешя эгилопса въ пшеницу. Позже четырехстепениый гибридъ, случайно полученный и культивируемый въ течете нбсколькихъ лбтъ, далъ ему потомковъ, похожихъ на Ыё tou-selle въюжной Франщи (вероятно полба). Это былъ результатъ возвращены; но Фабръ, который не узналъ гибридащи, повбрилъ въ превраще-ше и полагалъ, что открылъ дик!й первообразъ пшеницы въ эгилопсб».
«Напротивъ того, г. Годронъ понялъ природу явлешя и доказалъ это путемъ опыта. Онъ скрестилъ пшеницу съ эгилопсомъ и получилъ первое растете Рекв1ана, Aegilops triticoides Фабра. Онъ снова скрестилъ этотъ гибридъ съ пшеницею и произвелъ мнимую искусственную пшеницу Монпельерскаго ботаника. Онъ назвалъ его Aegilops speltaeformis».
«Эту-то последнюю Форму, имеющую % крови пшеницы и У4 эгилопса и культивируетъ г. Годронъ въ Нанси съ 1857 года. Искусный натуралистъ, ее произведппй, полагаетъ, что у него не было случаевъ возвращешя, каковыя оказывались въ Монпелье и у Фабра. Но въ то же время онъ объявляетъ, что только лишь особыя и мелочныя заботы могутъ сохранить это искусственное растете. Земля должна быть приготовлена съ величайшею тщательноспю п каждое зернышко отъ руки посажено въ должномъ положенш. Положенный въ землю безъ старашя и брошенныя въ парникъ, обмена эти никогда пе прорас-таютъ. Г. Годронъ полагаетъ, что Aegilops speltaeformis исчезъ бы совершенно, можетъ быть, въ одинъ годъ, будучи предоставлепъ самому себ’Ь» (*).
(*) Quatrefage. L’espece humaine. V ed. 1879, p. 57.
ГЛ. V.— КРИТИКА ССН0ВАН1Й ДАРВИНОВА УЧЕНЫ 313
Спещалыю относительно голубей Дарвинъ продолжаетъ:«Аргумента этотъ» (т. е. что они всЬ между собою плодородно скрещиваются), «становится еще сильнее, когда мы узнаемъ, что едва ли существуетъ котя одинъ примйръ» (а опытовъ было делано много—взложешемъ ихъ наполнены два столбца мелкой печати у Дарвина), «чтобы ублюдки отъ двухъ разныхъ видовъ голубей» (прибавимъ—невидимому гораздо мен4е между собою различныхъ, ч4мъ породы домашнихъ голубей) «были плодовиты между собою, или со своими чистыми родителями». Но п этого еще мало. «Г.г. Буатаръ и Корбье утверждаютъ, на основан!и своей долголетней опытности, что, ч4мъ различнее скрещенный породы (голубей), темъ плодовитее ублюдки ихъ» (*).
По совершенно справедливому мн$шю Дарвина, некоторое разли-
(*) Прируч. живот, и возд. раст. I, стр. 192 и 194. Этотъ чрезвычайно неудобный для Teopin Фактъ, какъ устанавливающие, что бы тамъ пи говорили, весьма резкую грань между видомъ и разновидностью, было бы конечно приверженцамъ ея весьма желательно устранить, и поэтому всякш случаи, указывающш невидимому на безграничное плодородие гибридовъ принимается ими какъ Фактъ. Впрочемъ странно, какъ могъ г. Ти-мпрязевъ (стр. 74) говорить: «наиболее известная помесь между зайцами и кроликами, разводимая въ последнее время во Францш подъ назвашемъ лепоридовв», когда самъ Дарвинъ признаетъ недостоверность этого Факта. «Въ IV главе 1 тома я съ некоторымъ сомпен!емъ говорилъ о повои породе называемой leporides,...которая будто бы
оказалась способною къ размножешю. Въ настоящее время положительно утверждаютъ, что это была ошибка» (Прир. жив. и возд. раст. II, 105). Ботъ что находпмъ мы объ этомъ предмете у КатреФажа въ только что приведенпомъ сочипенш, стр. 55. «Эта пропорция крови % + % повидимому очень благопрштна для сохранешя гибридныхъ породъ, потому что она характеризуетъ знаменитыхъ лепоридовв . . . Эти гибриды, о копхъ столько говорилось, сохраняются ли, не представляя явлешй возвращешя? Свидетельства техъ, которые проверяли п оспаривали мнешя гг. Ру и Гайо, не остав-ляютъ на этотъ счетъ никакого сомнешя. Исидоръ ЖоФФруа, веривппй сначала ихъ постоянству, и говоривший объ этомъ какъ о прюбретенш, не колеблясь призналъ въ последствш возвращеше. Фактъ этотъ былъ констатпрованъ въ аклиматизащопномъ саду.... Наблюдешя и опыты, произведенные въ парижскомъ обществе аклиматизацш, ясно доказываютъ, что лепориды, присланные самими производителями ихъ, совершенно возвратились къ типу кроликовъ». Объ этихъ лепорпдахъ и некоторыхъ другихъ скрещивашяхъ между близкими видами говоритъ и Мпльпъ Эдвардсъ въ последнемъ томе своей большой сравнительной апатомш и фпзюлогш (стр. 300 и 301). «Флурапъ удостоверился во взаимной плодовитости собаки и шакала до четвертаго поколешя; у другихъ млекопнтающихъ, родившихся отъ скрещивания козъ и барановъ, какъ п у лепоридовъ, родившихся отъ соединешя кролика и зайца, способность къ воспроизведение продолжается еще долее, но въ этихъ последнихъ случаяхъ, пропзведешя, представляюпця вначале смешеше характеровъ, свойствеппыхъ обопмъ пропзводптс-лямъ, становятся все более п более похожими на одного изъ нихъ, такъ что туп» является возвращение къ одному изъ первобытныхъ зоологическпхъ типовъ, а не произведете промежуточного типаъ Про гибриды козъ и барановъ, пазываемыхъ пелло-нами, разведешемъ копхъ занимаются въ Чили, добавлено: «темъ не менее, кажется, что плодовитость пхъ сохраняется только въ течеше небольшого числа поколешй».
314
ДАРВПНИЗМЪ
xiie между родителями усиливаете плодовитость ихъ соединешя, но только пока разлпч!е это находится на степепп разновидностной, передовой; когда ясе оно усиливается до степени видовой, то, какъ всЬмъ известно, плодовитость эта изчезаеть. Приведемъ еще цитату собственно о скрещиваши домашнихъ голубей съ вяхиремъ (Columba oenas). «Однако онъ скрещивается охотно съ настоящими полевыми голубями—потомки этого скрещпвашя безплодные гибриды» (*).
Изъ всего этого съ очевидною ясностью следуете, что видовое различие предполагаете такую степень разлшпя организацш, при которой—будетъ-ли то по закону соответственности роста (correlation of growth), илп по закону соподчинены признаковъ Кювье, или по какой бы-то пи было иной причине, —воспроизводительная система оказывается на столько обособленною, спещалпзпрованною, что уже не можете производить плодородпаго потомства съ другими видами. А такъ какъ это именно и замечается у породъ домашнихъ голубей (а у прочпхъ прирученныхъ организмовъ и подавно), то это значите, что они не только произошли отъ одного дпкаго вида, но и по сей депь, не смотря па всЬ изменен! я и уклонен! я отъ типа, продолжают» составлять одинъ видъ.
Но признаки плодовитости и безплод!я суть не единственные, приводимые Дарвиномъ въ пользу происхождешя домашнихъ голубей отъ одного вида, а по точному смыслу его доказательствъ и въ пользу принадлежности ихъ и нынЬ къ одному виду. Вотъ еще весьма замечательное место: «За нсключешемъ пзвестныхъ характеристическихъ различш, главный породы во всЬхъ отношешяхъ чрезвычайно схожи между собою п съ Columba livia». Сходства эти перечисляются, н Дар-впнъ затЬмъ продолжаете: «Въ тЬхъ породахъ, которыя отличаются какимъ-лпбо замечатольнымъ уклонешемъ въ строены, какъ напр. трубастые—хвостомъ, дутыши—зобомъ и проч., друпя части остаются почти неизмененными. Всякш натуралисте конечно знаетъ, что едва ли возможно подобрать, въ какомъ бы-то ни было семействе, дюжину естествснныхъ впдовъ, которые, сходясь между собою по привычкамъ и по общему строенйо, отличались бы весьма значительно только не многими признаками» (**). Въ этомъ-то несомненно п заключается смысл того афоризма, который выразплъ Лпнней своимъ лапидар-иымъ слогомъ: «Character non facit genus»—non facit speciem, familiam
(•) Прируч. живот, и возд. раст. I, стр. 183.
(”) Прируч. живот, и возд. раст. I, стр. 195.
Г.1, V.—КРОТИКА ОСНОВАШИ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ 313
ordinem, конечно съ такимъ ate правомь можно бы прибавить. Въ самомъ дЬлЬ, чтб такое character—признакъ? Это ярлыкъ, это этикетка, по которымъ мы распознаемъ Формы, которые обозначают то, что болЬе бросается въ глаза, пли что легче выразить словами, по возможности краткою Фразою. Ярлыкъ можетъ однако вЬдь быть и невЬрно прпвЬшенъ, т. е. не обозначать существенно различнаго въ органической ФормЬ—такого, что заслуживало бы пазваше вида, различнаго отъ другихъ по всему существу своему Но это различ!е весьма трудно поддается определенно, трудно выразимо словами, почему п приходится часто довольствоваться ярлыкомъ, т. е. характс-ромъ, признаками; хотя никогда не должно прпвЬпшвать ярлыки, т. с. придавать признаку видовое (родовое п пр.) значеше, если нЬтъ этпхъ существенныхъ, хотя и трудно уловпмыхъ словами разлпчш. НапримЬръ, всякш, вовсе не будучи зоологомь, увпдавъ совершенно для него новую, н очень уклоняющуюся отъ всЬхъ впдЬпныхъ имъ породъ, собаку, напр. голую американскую, илп кривоногую таксу, съ перваго взгляда скажетъ:—это собака; а увпдавъ лисицу, хотя бы п прирученную, пе назоветъ ее такъ. Между тЬмъ по описательной ФразЬ разлшпе между лисицею п похожею па нее собакою будетъ казаться гораздо меныпимъ, чЬмъ, по такому же описашю, между бульдогомъ и левреткой.
Дарвинъ объясняетъ только что приведенный его слова о единичности, отдЬльности измЬнешй такъ: «Фактъ этотъ объясняется дЬй-ств1емъ естественнаго подбора, въ силу котораго каждое послЬдова-тельное измЬнеше строешя во всякомъ естественномъ впдЬ сохраняется только потому, что оно полезно, а накоплеше подобныхъ измЬнешй производить большую первмппу въ привычкахъ, которая въ свою очередь ведетъ къ другпмъ измЬнешямъ строешя во всемъ оргаппзмЬ» (*). Признаюсь, я этого объяснешя съ Дарвпновой точки зрЬшя не понимаю, пли лучше сказать нахожу, что оно вовсе пзъ его учешя не выте-каетъ. Въ самомъ дЬлЬ, полезное измЬнеше можетъ ограничиваться однимъ органомъ п накопляться все въ одпомъ и томъ же направлены, и вовсе не влечь за собою перемЬнъ въ образЬ жизни. ЗатЬмъ самое измЬнеше прпвычекъ, какъ таковое, вовсе не ведетъ къ другпмъ пзмЬ-нешямъ. По теорш Ламарка это было бы такъ, но пе по Дарвину. ИзмЬнешя происходить независимо отъ внЬшнпхъ условш, сами по себЬ, и только сохраняются, если къ нимъ прилажены; въ против-
(*) Прнруч. живот, и возд. раст. I, стр. 193.
316
ДЛГВПНПЗМЪ
номъ же случай исчезаютъ; но могутъ и не появиться, ибо нйтъ необходимости, чтобы организмы находились въ абсолютной идеальной гармоши съ услов!ямп среды, — по Дарвину достаточно, если между ними (т. е. организмомъ и средой) устанавливается сносный modus vivendi.
Но общими выражешями легко все объяснить. Возьмемъ конкретный примйръ. Пусть какой-нибудь одногорбый верблюдъ получить зачатокъ другаго горба (допустивъ, что прародитель обоихъ верблю-довъ былъ одногорбый; если же принять, что это было наоборотъ, илп что прародитель былъ вовсе безгорбый — для нашей цйли это будетъ совершенно безразлично), и пусть это измйнеше оказывается почему-либо для него полезнымъ, напр. въ томъ отношеши, что увеличиваетъ запасъ жпра, который поддерживаетъ животное въ его странствова-шяхъ по пустынямъ, при безкормицй. Тогда этотъ признакъ будетъ постепенно развиваться подъ вл1яшемъ подбора и наконецъ произой-детъ новый видъ—верблюдъ двугорбый, который также будетъ жить въ пустыняхъ, какъ и первый, только почему-то въ болйе холодныхъ. Если бы затймъ его шерсть сделалась гуще, или ступни обросли твердыми копытами, что помогало бы ему отыскивать пищу подъ снйгомъ тебеневкой, какъ дйлаютъ киргизсюя лошади, мы бы сказали — да! действительно! эти новые признаки зависели отъ перемены въ образй жизни, обусловленной въ свою очередь нарасташемъ втораго горба (хотя собственно и оставалось бы непонятнымъ, почему второй горбъ заставляетъ жить въ более холодныхъ странахъ). Но этой связи могло ведь и не быть, а второй горбъ могъ произойти напримеръ оттого, что такое измйнеше въ горбахъ, сначала въ слабой степени, какъ индивидуальное измйнеше, выпало прямо на долю индивидуума, жившаго уже у озера Лобъ-Норъ, а не въ Аравш или въ Африке. Ведь для индивидуальныхъ измйнешй, въ буквальномъ смысле, законъ не пиеанъ—въ одномъ мйстй случилось, въ другомъ нйтъ, да и все тутъ. Но въ этомъ случае густота шерсти, изменеше въ копытахъ не явилось бы уже результатомъ появлешя втораго горба, ни прямо, нп косвенно черезъ измйнеше привычекъ. Но дйло все еще не въ этомъ. Мы зпаемъ, что у дромадера во время течки, то выпускается изо рта, то втягивается перепончатый пузырь, а у двугорбаго верблюда такого пузыря нетъ; у дромадера есть миндалевидная косточка между отверстии въ грудобрюшной преграде для прохода нижней полой вены и пищевода; а у двугорбаго верблюда вместо этой косточки есть маленькое костяное кольцо, окружающее отверепе, черезъ которое проходить
Г.1. V.—КРИТИКА ОСНОВАНШ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
317
полая вена. Я спрашиваю, вслЬдств!© какой перемены въ привыч-кахъ, происшедшей отъ нарасташя втораго горба, произошли означенныя изменешя въ организме, или если угодно на обо-ротъ—всл$дств!е какой перемены въ привычкахъ, происшедшей, отъ потери пузыря или замены миндалевидной кости кольцеобразною, произошли перемены организма, произведппя второй горбъ? Очевидно, что вопросъ, поставленный применительно къ верблюду, могъ бы быть точно также сдЬланъ применительно къ каждому животному и къ каждому растению. Да и у верблюдовъ есть много другихъ чертъ организацш, которыя могли бы составить предметъ подобныхъ же вопросовъ, и всЬ они показываютъ, что изменена, пли лучше сказать различна въ значительной степени вся орга-низащя, что и дЬлаетъ изъ верблюдовъ два настоящихъ вида, для которыхъ одинъ и два горба составляютъ только character или по нашему ярлыкъ. Не мене© несомненно и то, что пи па одинъ изъ этихъ или подобныхъ вопросовъ не можетъ отвечать ни одинъ Дарвинистъ въ смысле вышеприведенной цитаты, которая следовательно остается не болеё, какъ общею Фразою.
Конечно у Дарвинистовъ остается рессурсъ (о которомъ уже подробно говорилось во II главе)—это «соответственность роста», который или имеетъ очень малое значеше, или уничтожаетъ всю тео-piio (см. стр. 166 и след.). Но теперь этотъ принципъ соответственности роста или развит важенъ для насъ въ другомъ отношенш. Я не имею ни малейшихъ основанш оспаривать этого рода связь (совершенно впрочемъ антидарвинистическую), предположенную между числомъ горбовъ съ одной стороны и пузыремъ и Формою косточекъ съ другой, ибо я, — впрочемъ какъ и все ученые и неученые,—ровно ничего объ этомъ не знаю. Но однако же, не смотря на это мое незнание, считаю себя въ праве заметить, что если уже прибегать къ этой ultima ratio, къ соответственности роста, то я не вижу, почему бы съ укорочешемъ клюва у коротколицыхъ турмановъ, или съ удлинешемъ его у Неймейстерова гонца, или съ увеличеюемъ числа рулевыхъ перьевъ у трубастаго, или съ раз-випемъ зоба у дутышей, не произошло бы подобныхъ же пзм'Ь-иенШ и во всемъ строенш означенныхъ голубей, что обратило бы пхъ въ пастояпце виды. Я понимаю, что голуби, пе смотря па изменешя, происшеднпя въ организацш, не могутъ изменить своего образа жизни и привычекъ, и следовательно признаю, что у нихъ не могло появиться техъ измененш организма (по крайней мере, что они не могли Фиксироваться, если бы и появились), которыя
318
ДАРВППИЗМЪ
должны бы считаться послЬдств!ями изменешя привычекъ; но такъ какъ этою переменою привычекъ въ большинства случаевъ не объясняются и тЬ измЬнешя въ организмахъ дикихъ впдовъ, (какъ видно изъ примера верблюдовъ), которыя сопровождаюсь отклонешя действительно полезный, почему собственно и приходится прибегать къ соответственности роста: то для последней совершенно безразлично— произошло ли пзмепеше, влекущее за собой рядъ другихъ изменешй, путемъ естественнаго, или путемъ искусственнаго подбора. ДЬло очевидно лишь въ томъ, чтобы оно произошло, а разъ происшедши, дожно уже одинаково пли не влечь за собой другпхъ измененш, или влечь какъ значительный, такъ и незначительный измЬвен1я, находящаясясъ нимъ «ъ этой таинственной связи, въ обоихъ случаяхъ, т. е. и при естествен-помъ и прп пскусственномъ подборе, и слЬдовательно видовая степень различ!я могла бы произойти въ обоихъ случаяхъ.
Разбираемое замечаше Дарвина пмЬетъ, во всякомъ случае, тотъ смыслъ, что, какъ бы пи были велики измЬнешя, достигаемый путемъ искусственнаго подбора, они никогда пе могутъ выйти пзъ грапицъ вида, потому что, по сущности этого подбора, ограничиваются отдельными признаками, а не измЬняютъ всего организма, и слЬдовательно относительно животныхъ, по крайней мЬрЬ, даже наиболее изменившихся въ домашнемъ состоянш, какъ куры и голуби—Фактъ, что эти изменешя пе достигаютъ видовой границы, не только доказанъ, но даже самимъ Дарвиномъ признанъ. ВкратцЬ собственный выводъ Дарвина относительно породъ домаш-иихъ голубей, кажется мне, могъ бы быть Формулировать такъ: ВсЬ они происходить отъ одного дикаго вида, потому что п до сихъ поръ продолжаютъ составлять одинъ видъ, не смотря на уклонения въ неко-торыхъ признакахъ, которые, будучи взяты въ отдЬльностп, могли бы заставить предположить между ними даже родовое различие.
Затруднешя для теорш, Фактическими основашемъ которой должны служить измЬнешя въ домашнихъ животныхъ п возделы-ваемыхъ растешяхъ, пропстскаюпця изъ того, что, не смотря на кажущуюся значительность этихъ измЬнешй, они пе достигаютъ видоваго предала но главному его критер!уму,— хорошо понимались самимъ Дарвиномъ, и онъ старается выпутаться пзъ нихъ при помощи разныхъ соображеши (*), но какъ Mni кажется совершенно неудачно, ибо впадаетъ въ несогласимыя противореча. Пусть
(*) Прнруч. живот, и возд. раст. II, стр. 208, 209 н 210.
ГЛ. V.—КРИТИКА ОСНОВАШЙ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ 319
судить читатель. Изложивъ, въ нЬсколькихъ, спещально посвящен-пыхъ этому предмету, главахъ, огромное число Фактовъ по скрещи-вашю видовъ и разновидностей, онъ говоритъ: «Приступаемъ пако-иецъ къ предмету, подлежащему теперь нашему непосредственному разбору. Какпмъ образомъ случается, что собаки, куры, голуби, некоторый Фруктовый деревья, овощи и вообще, за нисколькими исключешямп въ случай растеши (*), всЬ одомашненныя разновидности, которыя различаются между собою по внЬшнимъ признакамъ гораздо больше, чЬмъ некоторые виды, вполнЬ п даже иногда излишне плодовиты при скрещивашяхъ; тогда какъ близко родственные виды почти неизменно бываютъ болЬе или менЬе без-плодны»? Изъ этихъ словъ мы видимъ, что Фактъ этотъ очень затрудняли Дарвина, и вотъ что онъ приводить въ его объясиеше: «Оставляя въ сторонЬ тотъ Фактъ, что количество впЬшнихъ различи! между двумя видами не составляетъ вЬрнаго указан!я на степень пхъ взаимнаго безплод!я и слЬдовательно, и, въ.случаЬ одомашненпыхъ разновидностей, подобный различ!я не составляли бы вЬрнаго указателя; мы знаемъ, что эта причина безплод!я у видовъ зависите единственно отъ различгя въ ихъ половомъ сложении». Да, первая половина этого предложешя безусловно справедлива и ее-то нельзя оставлять въ сторонЬ, ибо въ ней и заключается настоящее, единственно возможное объясиеше Факта. Но каковъ ея емыслъ? Смыслъ опять тотъ же, что .character non facit genus (speciem и пр.), т. е. что всЬ эти болышя повидимому различ!я, въ отдЬльности взятыя, не составляют еще видоваго различ!я, если пе влекутъ за собою соотвЬтственнаго различ1я во всей органи-защи, а въ томъ числЬ и въ половомъ сложеши. Въ томъ и дЬло, что видъ, плп вообще органическая Форма—нс мозаика, или точ-нЬе не калейдоскопная Фигура, какою опа является у Дарвина, т. е. она не случайное сбчеташе признаковъ, возникающихъ изъ случайныхъ индивидуальныхъ особенностей, а затЬмъ пакопля-емыхъ и сохраняемыхъ опять таки по ихъ случайной соотвЬтствен-ностп виЬшнимъ услов1ямъ. Эту калейдоскопичносгь Дарвинъ старается, или точнЬе принуждается нЬсколько исправить тЬмъ, что называет соотвЬтств!емъ роста, по по требовашямъ своей Teopin отмежевывает ей самое ничтожное мЬсто; а должное мЬсто, т. е. мЬсто связующаго весь организмъ начала, получает она
(*) Мы вид'Ьли, что и для растенш есть всего только одно действительное исклю-чеше.
32G
ДАРВПНИЗМЪ
только тогда, когда обратится въ Кювьеровское subordination des organes, вместе съ чемъ, какъ мы уже и выше заметили, конечно должно рушиться и все Дарвиново учеше. Встречаются наприм^ръ шестипалые люди, но это конечно не мешаетъ имъ быть плодовитыми съ обыкновенными пятипалыми, но потому только, что эта шестипалость есть случайно появившийся признаки, никакой за собою перемены въ цёломъ организме (въ томъ числе и въ половомъ сложеши) не влекущш, поэтому этотъ признаки, характеръ и не составляетъ въ этомъ случае видоваго ярлыка. Но будь эта шестипалость нормальною—весь организмъ былъ бы до того измененъ, что эти шестипалыя существа составляли бы не только отдельный видъ, но особый отрядъ, или скорее классъ (ибо у всехъ извест-пыхъ Формъ позвоночныхъ, имеющихъ настояпце пальцы, они не превосходить числа пяти), а тогда уже и речи конечно не могло бы быть о взаимной плодовитости ихъ съ людьми.
Странно выражеше: причина безплодгя зависитъ единственно отъ различгя въ половомъ сложети!—Съ одной стороны это не более какъ трюизмъ. Конечно половыя явлешя зависятъ и отъ организацш половой системы, точно также какъ явлешя питашя отъ строешя системы питательныхъ органовъ. Если одно животное питается травой, а другое мясомъ, то это оттого, что такъ у нихъ устроены и зубы, и желудокъ, и кишечный каналъ, и находящаяся съ ними въ связи железки. Но если известными образомъ устроена система органовъ питашя, то соответственно имъ устроены и органы движешя и органы чувствъ; однимъ словомъ вся организащя въ це-ломъ безъ малейшаго исключешя. Тутъ это очевидно, но не менее достоверно и то, что несомненная для системы питательныхъ органовъ связь со всемъ организмомъ, — столь же несомненна, хотя и не столь очевидна, и для строешя половой системы: и она въ каж-домъ существе находится въ столь же тесной п необходимой связп со всемъ организмомъ. Но еслп организмъ не мозаика, не калейдоскопическая Фигура, то съ другой стороны онъ и пе меха-ничесюй приборъ. Въ механическомъ приборе, напр. въ часахъ, каждый винтикъ, колесцо, зубчикъ такъ прибраны и прилажены, что малейшая въ нихъ порча или изменеше останавливаетъ правильный пхъ ходъ, совершенно нарушаетъ деятельность прибора. Въ организме не такъ, —онъ обладаетъ более широкимъ просторомъ. Въ немъ могутъ происходить отдельный изменешя и довольно значительный, подъ вл!яшемъ различныхъ обстоятельствъ, и не влечь за собою общаго растройства въ его Функщяхъ. Character поп
ГЛ. V.—КРИТИКА ОСНОВАМИ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ 321
facit genus:—и потому въ домашнихъ животныхъ и воздЬлывае-мыхъ растешяхъ многое могло измениться, но не повлекло за собою общей перемЬиы въ строешп этихъ животныхъ п растентй, и они остались тЬмп же видами, не смотря на внЬшшя весьма важный невидимому различая, не потеряли способности къ взаимному оплодотворепйо. Въ этомъ и заключается единственно возможное и разумное объяспеше Факта, и оставлять его въ сторон!; нельзя, ибо кроме него никакого другаго объяснешя и нЬтъ.
Пойдемъ далЬе. «Если мы допустпмъ теорпо Палласа объ унпчто-жешп безплод!я» (надо-бы сказать вмЬсто уничтожешя—ослабления) «посредствомъ одомашпешя, а мы едва ли можемъ отвергнуть ее, то станетъ въ высшей степени певЬроятпымъ, что одни и тЬ же обстоятельства могли одновременно и вызывать и уничтожать ту же самую склонность» (=’*), или какъ въ другомъ мЬстЬ Дарвппъ еще опредЬлеп-нЬс выражается: «Отсюда (т. с. изъ прпнимаемаго Дарвпномъ Палла-сова мпЬшя) нелогично было бы ожидать, чтобы породы, пропзведеп-ныя въ состоянш прпручешя, upioopkni бы это свойство безпло.ря. между тЬмъ какъ прпручеше унпчтожаетъ (опять надо бы сказать ослабляетъ) его у сстественпыхъ видовъ» (**). Во-нервыхъ, это игра словъ: «одни и тЬ же обстоятельства». Но вЬдь обстоятельствъ, состав-ляющихъ одомашнеше и притомъ не только просто одомашнеше, по еще и причину т!!хъ значптельпыхъ измЬнешй, которыя произошли въ пЬко-торыхъ одомашпепныхъ организмахъ (чего простое одомашнеше еще вовсе не предполагает^ какъ показываютъ примЬры гусей п пр.)—очень много — и одни изъ нихъ могутъ ослаблять, а друпя (именно тЬ, которыя произвели измЬнешя)—вызывать ту же самую склонность къ безплодпо. Одомашнеше, т. е. доставлеше разныхъ удобствъ, усиление питашя, лучшая почва (Палласъ пмЬлъ въ виду собственно растешя устраните пеблагопр!ятныхъ в.пянш можетъ, допустпмъ, въ пзвЬстной степени ослаблять безплод!е между естественными видами. Но къ одомашношю присоединяется подборъ, сохраняющие п накопляющш случакшцяся измЬнешя до степени повидимому равной видовому раз-лпчпо; почему же нелогично бы было принять, что это, хотя и прп одомашнеши происходящее, но однакоже совершенно отличное отъ непосредственпаго его в.пяшя, обстоятельство, повлечетъ за собою безплод!е, если измЬнеше для сего достаточно? Во-вторыхъ, какъ же это согласить съ сказаннымъ въ первомъ томЬ: «Я допускаю мпЬше
(*) Дарв. Прнруч. жив. и возд. раст. т. И, стр. 208.
(’*) Ibid, стр. 441.
21
322
ДАРВИПНЗМЪ
Палласа................. однако, принимая во внимаше значи-
тельное разлшие между породами (голубей), мы должны будемъ сознаться, что ихъ совершенная плодовитость составляетъ сильный аргументъ въ пользу ихъ происхождешя отъ одного вида» . . ? Почему в.пян1е одомашпешя но могло бы и тутъ ослабить или, какъ Дарвинъ говоритъ, уничтожить безилод!е между этими нисколькими предполагаемыми дикими видами, какъ оно уничтожаетъ же его между производными Формами, достигшими видоваго разлшпя, или даже превзошедшими ого? Если справедливо сказанное во второмъ томй, то сильнейшее доказательство того, что голуби произошли отъ одного впда, обращается въ ничто, ибо съ одомашпешемъ и. разные виды могли бы потерять свое бозпло.йо. Еслп же разлшпе между ними было бы столь велико, что нс смотря на одомашнеше (такъ какъ Палласово мнете относится только къ очень близкими' видами) они все таки не могли бы потерять своего безплод!я (что повидимому, по цитате изъ перваго тома, Дарвинъ собственно и полагали); то, прюбрйтя эти важный различая, они должны бы были прюбрйети и безплод!о, и въ такомъ только случай сравнялись бы въ степени своего органическаго разлшпя съ настоящими видами. Въ еамомъ деле, ведь разеуждеше Дарвина пмЬеть елйдующш смысли: Породы голубей столь различны, что ежели бы эти разлшйя составляли принадлежность самостоятель-кыхъ дикихъ видовъ (отъ которыхъ будто бы они произошли), то не смотря на некоторое ослаблеше безплод!я при одомашненш, — оелаб-лешя этого оказалось бы недостаточно, п одомашненные потомки пхъ всстаки должны бы остаться между собою безплоднымп. Между тЬмъ опп не безплодны, потому что этп разлшпя прюбрнли уже впоелйд-ствш, а происходить они первоначально все таки отъ одного впда. С.й-довательпо, говорю я, этп прюбрйтенныя впослйдствщ разлшйя не равняются т'Ьмъ первоначальными разлшйямъ, которыя необходимо бы было предположить въ коренныхъ видахъ, отъ коихъ они могли бы произойти. Следовательно, продолжаю я, эти разлшйя суть только призрачным, случайным, сравнительно ничтожным, а не существенным, и именно потому призрачным, случайным, сравнительно ничтожным, что не повлекли за собою пзмйнешп во всемъ организме, а въ томъ числе и въ половомъ сложеши, и наконецъ, еще разъ следовательно,— вей эти измйнешя не достигли видовой ступени.
Но справедливъ ли, или правильнее, имеетъ ли общее значеше Фактъ, что одомашнеше ослабляетъ безплод!е между видами? Общаго значешя этотъ Фактъ конечно не имеетъ; иногда это такъ, а иногда совершенно наоборотъ. На техъ же страницахъ Дарвинъ говоритъ:
ГЛ. V.—К1Ч1ТЛКА OCHOBAHlii ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
323
«Мы зиаемъ, какъ часто дикая жпвотныя п растешя становятся без-плодпымп въ певолЬ». Какъ общеизвестный прпмЬръ можно привести слоповъ. Неверно также п то положеше Дарвина, что «уеловгя, которымъ подвергались одомашненный жпвотныя и возделываемый растешя, не вели къ такимъ пзмЬпешямь воспроизводительной системы, слЬд-ств1емъ которыхъ бываетъ уменыпеше плодовитости». Некоторый пзъ этихъ условш, особенно у растенш, очень часто именно къ этому и ведутъ: таково чрезмерное усилеше ппташя. Всемъ известно, что махровость происходить, главнымъ образомъ, отъ излишка ппташя, а махровость есть безплод!е, плп по крайней мере значительное ослабле-uie плодовитости. Образоваше безсемяпныхъ плодовъ есть тоже безплод!е, а въ культуре такпхъ много известно: груша безсЬмяпка, мушмула безъ косточекъ, впноградъ кшпмпшъ и коринка.
Но оставляя въ стороне эти исключительные Факты, какому садовнику неизвестно, что сильное удобреше, усиливая и ускоряя ростъ плодовыхъ деревьевъ, замедляетъ время пхъ цвЬтешя и плодопошешя п даже уменьшаетъ количество плодовъ?Я читалъ въ Garden Chronicle, по къ сожаление пе могу теперь цитировать года и №, что одинъ садовники хотЬлъ выкопать яблонь, въ течете многихъ лЬтъ пе приносившую плода. Начавши выкопку, прпчемъ обрубплъ уже кругомъ корни, одумался и рЬшплъ еще па время се оставить; па слЬдующш годъ яблоня дала обильный урожай п затЬмъ давала постоянно плоды. Обрубкою корней онъ конечно уменьшать ея nirranie. Впро-чемъ это Фактъ елншкомъ известный, чтобы нужно было его подтверждать спещальнымп цитатами. У себя въ саду я едблалъ то же самое пе падъ одной, а надъ тридцатью елншкомъ сливами, и черезъ годъ one мне принесли небывалый урожай, тогда какъ прежде только обильно цвЬлп, по плодовъ пе завязывали. Чтобы получить скорее плоды отъ сЬяпцевъ и скорее узнать качество плодовъ, могущпхъ образовать новую ц1;нную разновидность, пересажпваютъ пхъ два п три раза и получаютъ плоды, уже па седьмой плп даже па шестой годъ, какъ папрпмЬръ Вапъ-Мопсъ, занимавшийся въ течете всей своей жпзни пропзведешемъ новыхъ сортовъ грушъ, яблонь п другихъ плодовыхъ деревьевъ, и произведши! пхъ въ болыпемъ числе, чЬмъ можетъ быть все остальные плодоводы въ совокупности. Но пересадка ослабляетъ ипташе дерева. Это же замечается отчасти п у животныхъ, именно у домашнихъ птицъ, которыя несутъ безплодныя, такъ называемый жиро-выя, яйца и вообще мало несутся прп елпшкомъ спльномъ кормлеши. Если этого не замечается у домашппхъ млекопнтающихъ, то вероятно потому что опп, за исключешемъ откармлпваемыхъ па убой, не полу-
32i
ДАРВПНИЗМЪ
чаютъ большаго питашя, чемъ въ дикомъ состояши. Правда, что въ дикомъ состояши они иногда подвергаются совершенному голоду и вымираютъ въ большомъ числе, по обыкновенно, имЬя въ своемъ распоряженш обшпрныя пастбища (какъ напр. одпчавппя лошади и рогатый скотъ въ Пампасахъ), опп питаются вдоволь. Следовательно нельзя видеть въ одомашнеши причину, всегда усиливающую плодовитость и этимъ объяснять плодотворность скрещиванья домашнихъ разновидностей, невидимому столь же пли даже более отлпч-ныхъ, чемъ естественные виды. Еслп одомашнеше могло произвести полное безплод!е, или ослабить плодовитость одной и той же породы, почему оно не только не могло бы произвести того же вл!яшя па скре-щиваше разныхъ породъ, по должно было еще устранять это безпло-,(ic, между Формами настолько другъ отъ друга уклонившимися, что случись они въ дпкомъ состояши, то наверно были бы безплодными т. е. былп бы видами?
«Настоящая трудность вопроса, говоритъ Дарвинъ, по моему, заключается пе въ томъ, почему одомашненныя разновидности не сделались взаимно безплоднымп при скрещиваши, но почему это такъ постоянно случается съ естественными разновидностями лишь только оне изменились достаточно, чтобы сделаться постоянными видами» (*). Оставпвъ въ стороне все, что тутъ есть гппотетпческаго, т. е. постепенное образоваше видовъ изъ разновидностей, мне кажется, что тутъ нетъ никакого затрудпешя. Именно виды безплодны потому, что различ}я между ними заключающаяся, во всемъ пхъ строешп, а пе въ пхъ отдельпыхъ характерахъ, для этой цели достаточны; домашшя же разновидности не достаточно для этого изменились— опять таки въ целомъ, въ сущности, а не въ отдельпыхъ призна-кахъ.
Какъ бы чувствуя всю слабость своихъ доводовъ, Дарвинъ старается ослабить вообще значеше плодовитости и безплод!я при скре-щивашп разновидностей и видовъ, хотя, какъ мы видели, самъ прп-даетъ ему большое значеше, когда ему нужно доказать происхождеше всехъ породъ домапшнхъ голубей отъ одного вида. Эту сравнительную, по его мненпо, неважность Факта взаимнаго безплод!я видовъ и плодовитости разновидностей доказываетъ онъ, приводя въ параллель съ. ними некоторый друпя Фпзшогичесшя различ!я, которыя характери-зуютъ виды того же рода, по не встречаются между разновидностями того же вида и затемъ, отрицая важность этихъ последнихъ, говорить;
(*) Дарв. Прир. жив. и возд. раст. т. И, стр. 209.
ГЛ. V.—КРИТИКА 0СН0ВАП1Й ДАРВИНОВА УЧЕНЫ
32')
«Я пе вижу, почему имъ (т. е. безплодпо и плодовитости) приписываютъ такую первостепенную важность въ сравнешп съ другими разлшпями въ отправлешяхъ» (*). Но некоторый изъ этихъ другихъ различи!, мо-гущихъ подобно безплодпо также быть причисленными къ характерп-стическимъ особенпостямъ оргапизмовъ, очень важны п только усплп-ваютъ то значеше, которое мы должны придавать видовой ступени раз-лпчш; друпя же действительно не важны, по Дарвпнъ ошибочно и принимаегь ихъ за видовыя особенности. Къ такимъ важиымъ отлп-Ч1ямъ принадлежатъ: 1) Что некоторые родственные виды деревьевъне прививаются другъ къ другу, а все разновидности того же вида къ этому способны. Это представляется мп'Ь весьма важиымъ, какъ указывающее на то, что между разновидностнымъ и видовымъ разлшйемъ есть значительный промежутокъ—какъ бы скачекъ. Между видами иногда только возможны прививки, а между разновидностями всегда возможны. Если неспособность къ прививке п не составляетъ всегда видоваго свойства, то способность къ прививке есть постоянное свойство разновидностей, какъ бы one по впЬшнпмъ признакамъ между собой ни отличались, п это показываетъ, что органическое различие между ними незначительно. Въ послЬдствш, при спещальномъ разборе вопроса о гпбридащи, мы подробнее раземотрпмъ этотъ предметъ, пока же заметимъ, что пзъ аналоги съ прививкою Дарвпнъ выводить совершенно неправильное заключеше: что «пе болЬе причинъ полагать, что виды были снабжены особою способностью къ различной степени без-плод1я для предотвращешя пхъ скрещивашя п см4шешя въ природе, чЬмъ думать, что деревья были спещально одарены различными степенями затруднительности къ взаимной прививке, дабы предупредить пхъ срощеше въ пашихъ лесахъ» (**). Да полагать этого вовсе и но нужно. То и другое, т. е. неспособность къ прививке и безплод!е гнб-ридовъ, суть результаты известпаго раз.пгйя въ строешп, устанавлп-вакище явную грань между растительными Формами, — грань зависящую относительно гпбридовъ въ большей степени, а относительно прививки въ меньшей степени отъ систематическаго сродства ихъ. Эта различная степень зависимости также весьма понятна. Для прививки это зависитъ главнымъ образомъ отъ различая въ строешп раститель-ныхъ органовъ, и именно ствола, а для гпбридацш отъ различ!я въ орга-нахъ воспроизведешя; а на этпхъ-то последнпхъ систематическое
(*) Дарв. Прир. жив. а возд. раст. т. II, стр. 210.
(**) Darw. Orig. of spec. VI cd., p. 262.
326
ДАРВПНПЗМЪ
сродство существенным* образомъ и основывается, какъ на таких* частяхъ организма, на которыя впЬшшя вл!яшя мепбе непосредственно действуют*, и в* которыхъ поэтому выражается прямбе п сильнее внутренняя сущность организма. Сверх* сего, первое пе имЬетъ въ прпродЬ никакого значешя, а последнее имЬетъ своимъ несомненным* результатом*—сохранеше раздельности и чистоты видовых* Формъ, следовательно и составляет* вЬрнЬйппй крптерш видоваго различ1я. Пзъ этого попятно, почему связь между безплод1емъ п систематической группировкой органических* «корм* гораздо ближе и тЬснЬе, чЬмъ между этою последнею и способностью къ прививке. Это соотпошеше, эта связь между способностью къ безграничной плодовитости въ членах* однЬхъ группъ п безплод!емъ пхъ съ членами другихъ группъ, весьма хорошо выражена Мпльнъ Эдвардсом*, въ заключеше разбора вопроса о гибридацш: «Неспособность содействовать физюлоги-ческому труду, результатом* котораго является новый индпвидуумъ, предполагаетъ существенный разлшпя въ природЬ организмовъ; также точно какъ способность воспроизводиться между собою предполагает!» такое сходство въ пхъ природе, значеше котораго огромно. Но ежедневное наблюдете научает* нас*, что эта способность никогда не бываетъ у животных*, которыя много другъ отъ друга отличаются в* ихъ строенш; следовательно мы въ правЬ заключить, что одушевленный существа, очень различный между собою по строешю, не принадлежать къ одному зоологическому виду» (*).
2) Перюдъ беременностп обыкновенно бываетъ различен* у разных* впдовъ, по подобпаго разлпч1я не замечаем* у разновидностей. II это различ!е очень важно, потому что перюда беременностп нельзя ни удлинить, нп укоротить въ сколько-нибудь значительной степени внешними в.пяшями. Если бы это было возможно, то прп подбор!; давно бы обратплп на это внимаше, пбо практическая польза отъ уко-рочешя очевидна.
Съ другой стороны къ неважным* особенностям* принадлежать: 1) время потребное для прорасташя скмянъ, пбо мы знаем*, что оно и ускоряется п замедляется по произволу, до пзвЬстной степенп конечно, съ увелпчешем* пли съ уменыпешемъ температуры, илп ускоряется при помощи различных* средств*: прибавившем* напр. кислоты къ вод'Ь, въ которой намачиваются прорастающ!я обмена, или обдавашемъ кипятком* ебмянъ акацШ и другихъ бобовых*.. Но напрасно говоритъ
(’) М. Edw. Lecons de Phys, et d’Anat. comp. t. XIV, p. 29".
ГЛ. V.—КРИТИКА OCHOBAHlii ДАРВППОВА УЧЕШЯ
327
Дарвинъ, будто «время потребное для прорастания семянъ различается подобнымъ же образомъ (т. е. какъ перюдъ беременности для впдовъ); по я не слыхалъ, чтобы кто-нибудь заметили какое-нибудь различие въ этомъ отношеши у разновидностей». Да это столь обыкновенное явлеше, что тутъ и слышать не объ чемъ, п только удивительно, какъ могъ объ этомъ забыть Дарвпнъ. ЧЬмъ тверже, плотнее оболочка— скорлупа семени, тЬмъ медленнее ироникаетъ сквозь нее необходимая для прорасташя влажность п тЬмъ сильнее должно разбухать ядро, чтобы заставить скорлупу раздаться п позволить выптп ростку. Поэтому, чтобы ускорить прорастание, скорлупу подпплпваютъ, п у сЬ-мянныхъ торговцевъ такимъ образомъ обработанный сЬмепа называются—семенами подготовленными—zubereitete Saamen. Но это под-готовлеше къ скорейшему прорасташю совершается самою природою во всЬхъ тЬхъ разновидностяхъ, все равно прпродныхъ пли домашппхъ. у которыхъ утонена скорлупа. Напрпм'Ьръ: въ тонкокожпхъ мпндаляхъ. amandier des dames, Princessen Mandeln и другихъ—сравнительно съ обыкновенными твердоскорлупчатыми, или въ тонкокожихъ л'Ьсныхъ орЬхахъ, каковы такъ называемые въ Россш волошсше орЬхп, а въ Крыму Фундуки: Трапезундъ, Бадемъ, Корасундъ—сравнительно съ обыкновенными лЬснымп; въ разновидности грецкаго opixa, называемой des mdsanges потому, что скорлупа его такъ тонка, что легко пробивается клювомъ спничекъ—въ сравненш съ дпкпмъ лЬснымъ грецкими орЬхомъ.
2) Къ такимъ же неважнымъ отлич!ямъ принадлежптъи чувствительность къ ядамъ. «До новЬйшаго времени, говоритъ Дарвинъ, не знали подобнаго случая (т. е. различной степени чувствительности) у разновидностей; теперь же доказано, что безопасность отъ дЬГклтая какого-нибудь яда находится иногда въ соотношении съ цвЬтомъ волосъ». Не говоря о томъ, что это замечается лишь относительно немногихъ жп-вотныхъ (свиней и барановъ) п немногихъ ядовъ (корень растешя Lachnantlies ядовитъ для б4лыхъ, но не для черныхъ свиней), и въ этпхъ немногихъ Фактахъ, которые очень интересны сами по себе, пе было надобности, чтобы судить о ничтожности этого признака, t какъ видовой или разновидностной особенности, потому что всякому известно, что даже различные индивидуумы обладаютъ весьма различною чувствительностью къ действии нЬкоторыхъ ядовъ. Ядовитые грибы, прпчиняюпце однимъ сильные припадки и даже смерть, съедаются другими безъ малейшихъ вредныхъ последствш. Mnorie постепенно щйучаютъ себя къ прпниманпо значительна™ количества столь силь-ныхъ ядовъ, какъ мышьякъ и морфппъ. Очевидно, что такое свойство,
328
ДАРВИНИЗМЪ
которое каждый пндпвпдуумъ можетъ развпть у себя въ значительной степени, пе можетъ служить отличительною особенностью вида и ничего аналогпческаго съ безплодтемъ впдовъ пе имеете. Если белый свиньи оказываются чувствительными къ яду корней лахпантеса, то известно, что белый цвЬтъ шерсти, если онъ пе составляетъ характеристической окраски вида, свидетельствует!) о некоторой слабости организма, и потому неудивительно, что вредное белымъ свиньямъ— безвредно для черныхъ.
II такъ, заключу я, всЬмп этими соображешямп Дарвину пе удалось ослабить значешя безплод^я между видами и плодовитости разновидностей. Признака этотъ остается достаточно точнымъ и определен-нымъ крнтер1емъ для обозначешя техъ степеней органнческаго раз-лпч!я, которыя мы называемъ видовыми и разновидностными, и столь же достаточными должны считаться доказательства того, что всЬ изменешя, происшедшая при одомашнении животныхъ, не достигли видовой ступени различ!я, а остались на ступепп разновидностей. Кроме этого важнаго различ!я между настоящими видами п темп пзменешями, которыя произошли въ животныхъ, подъ в.йяшемъ приручения, заклю-чающагося во взапмпомъ безплодш (полпомъ илп огранпченномъ) пер-выхъ и въ плодовитости последнихъ; между ними существуете еще и другое пе менее важное. Именно, между темъ какъ виды остаются въ существенныхъ своихъ признакахъ постоянными, какимъ бы внЬшнимъ в.пяшямъ они не подвергались, если только могутъ ихъ вообще перенести, изменешя, достигнутый прп приручены подборомъ ли пли пнымъ образомъ, исчезаютъ прп несколько значптельномъ изменены условш, прп коихъ онп произошли и сохранялись. Мы впдкш выше примеры одичашя, которые Дарвппъ оспарпваетъ въ смысле возвра-щешя Формы къ ея нормальному видовому типу. Я показали несправедливость его возражений, но пусть будетъ это по его желашю. Тотъ Факте остается несомнепнымъ, что признаки, приобретенные прп одо-машненш, теряются, хотя бы заменялись н другими, а не нормальными видовыми. И этого уже достаточно для заключешя, что всЬ изменешя домашнихъ животныхъ видовой степени не достигли, пбо точно такъ, какъ къ этой степени принадлежите Фпзюлогпческое свойство безпло.ря съ другими видами, ей же принадлежите и морфологическое свойство сохранешя всехъ существенныхъ черте строешя, при всевозможныхъ обстоятельствахъ. Это признаете п Дарвинъ, говоря: «Можно принять за общее правило, что приручеппыя породы различаются между собой въ меньшей степени, чемъ виды, а если и проявляются более значи-
ГД. V.—КРИТИКА ОСНОВАМИ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ 329
тельныя разли'пя, то опп не такъ постоянны (*)». Въ различныхъ мЬстахъ этого труда представлено много прнмЬровъ такого непостоянства. Поэтому ограничусь здЬсь прпведешемъ одного, чрезвычайно спльпаго, о которомъ упомянуто въ Приложили II. Изъ Японш была привезена порода домашней свппьп, показавшейся столь отличною, что MHoric апглшсше зоологи сочлп пеобходпмымъ прпзнать ее за особый видъ Sus pliciceps, голова которой изображена п въ русскомъ перевод!; «Прирученныхъ жпвотныхъ п воздЬланныхъ растешй», Т. I, стр. 72. Но, несмотря на давность одомашнешя свиней въ тЬхъ странахъ, признаки этой свиньи оказались пспостояппымп п «потомки пары этпхъ жпвотпыхъ, воспитывавшихся въ звЬринцЬ иарижскаго сстественпо-псторичеекаго музея, пе замедлили потерять своп характерпстпчесшя черты» (**). Съ кптайскпмп золотыми рыбками сделалось тоже самое.
Я должепъ зд’Ьсь предупредить возражеше, которое можетъ быть мнЬ сделано. Именно могутъ сказать: прп пзмЬпсшяхъ, пропсшедшпхъ путемъ искусственнаго подбора, пмЬлась въ виду пе польза самого животпаго, а совершенно постороння для пего пужды человека, и потому неудивительно, что они преходящи, тогда какъ признаки составлявшие характеристику вида постоянны, какъ приобретенные въ ипте-ресахъ самого жнвотнаго. Но во-первыхъ очевидно, что интересъ или выгода самого жпвотнаго, пе иное что, какъ принаровленпость чертъ его строешя къ данными услов!ямъ среды. Следовательно, съ переменою ихъ, если она значительна, и прппаровлеше прекращается, по характеръ видовой все-таки остается постоянпымъ пли организмъ поги-баетъ. Во-вторыхъ, изменешя домашнихъ животныхъ не въ ихъ соб-ственныхъ выгодахъ могли бы ведь вести только къ гибели самихъ ипдивидуумовъ, при ненормальныхъ услов!яхъ;—но индивидуумы пе гибнуть, а только признаки ихъ псчезаютъ. Значить они не глубоко вкоренены въ природу существа, составляютъ какъ бы посторошпя для него паслоешя, пе пронпкаютъ его существа насквозь и потому именно и не могутъ стоять на одной ступени, не могутъ равняться съ признаками видовыми, принадлежащими къ самой сущности организма, хотя бы казалось, что опи и менЬе значительны, чЬмъ искусственно приобретенные. Различ!е между тЬми и другими существенно. Но и естественные разновидностиые признаки носятъ на себЬ тотъ же характеръ непостоянства, и потому и характеры, прюбрЬтенпые одомашпешемъ,
(*) Дарв. Прир. жив. и возд. раст. II, стр. 443.
(”) М. Edw. Lecons de Phys, et d’Anat. comp. t. XIV, p. 317. Подстрочное при-sdmnie.
330
ДАРВППИЗМЪ
могутъ быть приравниваемы только къ нпмъ, а ппкакъ не къ впдовымъ характерамъ.
Но если это неоспоримо отпосптельно тЬхъ животныхъ, па которыя Дарвинъ обратилъ спешалыюе внимаше, какъ на болЬе пзмЬпчпвьгхъ и прптомъ такпхъ, о которыхъ могли быть собраны многочисленные жакты и о теперешпемъ пхъ состоянш, и объ псторпческомъ ихъ про-псхождепш, то, гдЬ положительные Факты его оставляютъ п гдЬ приходится довольствоваться болЬе общими соображешямп,—онъ счптаетъ возможными предположить существоваше пзмЬнешй столь значптель-пыхъ, что опп совершенно скрыли отъ насъ тЬ природные корнп, т. е. дише виды, отъ которыхъ произошли эти продукты культуры, хотя они, по его мп'Ьнпо, по всЬмъ вЬрояпямъ п теперь продолжаютъ существовать, но стали уже неузнаваемы, прп сравнешп съ своими изменившимися потомкамп.
Это должно-было-елучитъся ио его мнЬнпо, изложенному уже въ первой главЬ, со многими пзъ нашихъ культурныхъ растеши, дпкихъ родичей которыхъ мы не знаемъ. Тутъ измЬнешя, вс.1'Ьдств1е возд'Ьлывашя, должны были достигнуть и даже переступить видовыя грани. Дарвпнъ выражаетъ это такъ: «Значительный итогъ измЬнешй, медленно и безсознательно накопленныхъ въ нашихъ воздЬлываемыхъ растешяхъ, объясняетъ, какъ я думаю, хорошо известный Фактъ, что въ большомъ числЬ случаевъ мы пе можемъ распознать, а потому и не зпаемъ дикихъ прародителей растенШ, которыя разводились въ течете наиболее долгого времени въ пашпхъ цвЬтнпкахъ п огородахъ» (*).
Въ пользу этого мпЬшя Дарвпнъ приводить два соображения пли доказательства,—одно прямое, а другое косвенное.
I. Прямое состоптъ въ сл'Ьдующемъ: 1) «что растешя полезный большею частно крупны и отличаются замЬтно отъ другпхъ, что они нп въ какомъ случай пе могли произойти пзъ мЬстъ пустын-иыхъ (гдЬ жителей не было), очень отдаленныхъ и недавно открытыхъ острововъ, что дпкарп едва лп бы выбрали для возд'Ьлывашя растешя рЬдко попадающаяся (**)». Смыслъ этого мЬста очевидно тотъ, что нельзя ссылаться па нензслЬдоваппость Флоры многихъ отдаленныхъ странъ, и трудно надЬяться отыскать дикихъ прародителей тЬхъ изъ нашихъ культурныхъ растешй, которыя доспхъ поръ остаются неизвестными. Но такому мпйшю можемъ мы противопоставить, съ одной
(*) Darw. Orig. of spec. IL Americ. edit., p. 10, и VI edit., p. 27.
(**) Прпруч живот, п возд. раст. I, стр. 318.
Г.1. V.—КРИТИКА OCHOBAHlii ДАРВИНОВА УЧЕШЯ 331
стороны явно его опровергаюцце аналогпчесше Факты, а съ другой Фактпчесшя доказательства, что мнопя изъ культурныхъ растешн, происхождеше которыхъ было неизвестно въ начале пяти де ся-тыхъ . годовъ, когда Декандоль папечаталъ свою знаменитую Geographic botanique raisonnee, были после того открыты въ дикомъ состояши.
Аналогичесше Факты заключаются въ томъ, что не только въ какихъ-либо дикихъ малоизвЬстныхъ странахъ, и пе только кашя-нибудь травы, пли хотя бы растешя на столько замЬтныя, какъ большинство воздЬлываемыхъ на пользу человека, по въ Европе, въ странахъ изелкдованпыхъ известными ботаниками, были открываемы неизв-Ьстныя дотоле громадный деревья, поразительно характерный и отличныя по своему наружному виду. Такъ Андалузская пихта (Abies Pinsapo Boiss.) дерево более 12 сажепъ ростомъ, красоты поражающей, изумительной, вида нсобычаппаго и по сизоголубоватому оттенку хвои и по крестообразному расположенно молодыхъ в’Ьтокъ—была въ первый разъ описана въ 1838, введена въ культуру въ 1839, открыта, т. е. замечена ботаникомъ только въ 1837 году, и это не въ какой-нибудь аз!атскоп или африканской трущоб'Ь, а въ Андалузш, где опа образуетъ целые леса по склонами Ciepbi-Невады, не па мало доступныхъ местахъ, а на всЬмъ доступной высоте отъ 3,000 до 6,000 Футъ (*). Въ томъ же 1837 году было открыто еще болЬе высокое дерево и почти неуступающее по красоте и поразительному виду—Нордмапова ппхта (Abies Nordmanniana Spach.) въ Абхазш у береговъ Черпаго моря одесскимъ профессором^ Нордманомъ. КеФалонская пихта (Abies Gephalonica Link) была открыта въ горахъ Грещи въ 1824 году, гд'Ь между прочпмъ растетъ на знаменитомъ Парнасе!;. Въ еще гораздо позднейшее время, именно уже въ семпдесятыхъ годахъ. если не ошибаюсь не ранке 1876 года, была найдена сербскими ботанпкомъ Панчпчемъ (Pancic) въ западныхъ Балканахъ новая ель — Picea Omorica. Подобнымъ же образомъ былъ открыть, хотя и невысокое дерево, но весьма характерно цвЬтущш кустарникъ—особый видъ столь известной сирени въ наследованной многими ботаниками Венгрш и Транспльваши Syringa Josikaea Jacq. граФинею Розал1ею Нозике въ 1830 или въ 1831 году. СлЬ-довательно можно ли терять надежду отыскать мнопя изъ нашпхъ
(*) Spach. Hist, nalur. des vegetaux phaner. t. XI, p. 401.
332
ДАРВПНПЗМЪ
культурпыхъ растепш, далеко пеобращающпхъ па себя такого внимашя, какъ только что поименованные деревья и кустарники, въ странахъ сравнительно съ Benrpieii, Испашем и даже съ Турщей и Кав-казомъ, мояшо сказать, почти непзвЬстныхъ въ ботаническомъ отно-шеп1и? Такъ напримЬръ только въ 1853 году найдены въ горахъ Малой Азш пашпмъ путешественпикомъ Лихачевыми целые, на сотни верстъ тянупреся, л'Ьса знаменитаго ливанскаго кедра, который почти исчезъ па самихъ Ливанскпхъ горахъ. Но этого мало, мы можемъ представить положительные примеры многихъ культурныхъ растенш, отечество которыхъ, почитавшееся неизвестными, было однако же отыскано въ недавнее время. Начнемъ съ болыпаго общеизв!>ст-паго и чрезвычайно характерная дерева—съ конскаго лжекаштана Aesculus Hippocastanum L. Онъ введепъ въ европейскую садовую культуру пзъ сЬмяпъ, полученныхъ Клузтемь въ 1550 году изъ Кон-етантинополяу-а-катпя отрады не вчитались его отечествомъ: и Гималаи, откуда Французское пазваше Marronier d’Inde, п плосгая возвышенности Средней Азш, и горы Персш! II только въ 1876 году было опо въ действительности найдено. «Отечество лжекаштана долго составляло задачу для ботаниковъ. Задача одпакоже была разрешена аоинскимъ проФессоромъ Орфанидесомъ, который по замЬткЁ во Французскомъ переводе Гризебаховой ((Растительности земнаго шара», сдЬланной г. Лихачевыми, открыли это дерево въ дикомъ состоянш на материке Греши, подтверждая такимъ образомъ мнйше, давно уже выраженное Декеномъ (*), прибавишь и сообщеше Сиб-тропа, что лжекаштанъ растетъ въ горахъ северной Грецш. Тоже самое можно сказать и объ обыкновенной сирени (Syringa vulgaris L.). Столь известный и красивый кустарники этотъ былъ опи-санъ въ первый разъ Маттюлемъ въ 1565 году и три года передъ темъ введенъ въ европейскую культуру возвратившимся въ 1562 годзг пзъ Константинополя Бусбекомъ — посланннкомъ императора Фердинанда I прп султане СолиманЬ II. Поэтому и полагали, что сирень происходить пзъ Малой Asin пли Персш, съ которыми сно-шешя Константинополя были часты н обыкновенны. Но нигде въ этихъ странахъ дикая сирень найдена нс была, и Дарвпнъ еще говоритъ: «что мнопя растешя, разведенный въ садахъ съ самыхъ древнейшихъ временъ, напр. пЬкоторыя розы, такъ называемый царсшй вйнецъ, тубероза и даже сирень въ дикомъ состоянш вовсе
(*) Gard. Chron. Vol. V. № 130 June 24.1876.
ГЛ. V.—КРИТИКА ОСНОВАШИ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
333
неизвестны» ( *). Но и относительно сирены разгадка разгадалась, не прибегая къ пзмЬнешю до неузнаваемости, до пореступлешя черезъ видовую грань типической дикой Формы—культурою. Знаменитый рус-ск1й путешественпикъ Пржевальскш, пашедппй и дикаго верблюда, иа-шелъ и обыкновенную сирень дико растущею въ долинахъ хребта Алашань, въ княжеств!» того же имени въ южной Мопголш въ углу между провинщею настоящаго Китая Гань-су и великимъ пзгпбомъпли лукою реки Хуанъ-хо, тамъ где она изменяетъ свое восточное направлеше въ северное. Страна эта, хотя и лежитъ подъ 39° с. ш., но по высокому своему местоположению (не ниже 2,000 ф. у самаго русла Хуанъ-хо, а на плоскогорье до 5,000 ф) . имЬетъ очень холодныя зимы (**). Этимъ и объясняется разведете этого кустарника даже до Архангельска. Кажется, что напрасно Дарвинъ считаетъ непзвестнымъ въ дпкомъ состоянш и туберозу (Polianth.es tuberosa L.), по крайней мЬре въ подробной моно-граФШ этого растешя Ричарда Салисбурп прямо сказано: растетъ дико въ Мексике въ холодной и умеренной полосе (***). И это на слЬдующихъ основашяхъ: Паркинсонъ, неправильно разделивши! это растете на два вида, Hyacinthus indicus major и Н. indicus minor, говоритъ въ 1656 году: «Оба растутъ дпко въ Вестъ-Индш, откуда привезены испанцами и распространены между любителями. Въ 1594 году Симонъ де Товаръ культивпровалъ ее уже въ Севилье и могъ получить туберозу только изъ Америки, ибо въ Индш испанцы владЬтй пе имели. Всего же важнее свидетельство Герпандеца,который прямо говоритъ: «provenit in frigidis et temperatis regionibus, veteri incognita mundo» (****); съ другой стороны авторы, упоминавппе о туберозе въ Индш, считаютъ ее тамъ культурною. Лурейро говоритъ, что она растетъ лишь въ садахъ Кохинхины; РумФш, что на Амбоииу она привезена голландцами изъ Батавш въ 1674 г., но Камель дополняетъ это извеспемъ, что тубероза привезена испанцами на Люсонъ пзъ Мексики. Въ Мексике имЬетъ она и местное туземное назваше омизохитм.
Основываясь на сочинеши Альфонсы Декандоля Gdographie botani-que raisonnee, 1855, Дарвинъ делаетъ слЬдующ!е выводы: «У Декандоля перечислено 157 наиболее употребительныхъ культурныхъ рас
(*) Прируч. живот, и возд. раст. I, стр. 317.
(**) Изъ письма Вице-Президента ГеограФическаго Общества П. П. Семенова, иолучившаго эти свЪд^мця непостредствепно отъ г. Пржевальскаго.
(***) Transaction of the Horticult. Society. 1.1, p. 41.
(****) Произрастаетъ въ холодной и умеренной полоса (Мексики); въ старомъ св'ЬгЬ неизвестна.
334
ДАРВИНПЗМЪ
теши. Пзъ нихъ для 40 самъ Декандоль считаетъ происхождеше сомнительпымъ: а) какъ по прпчппе нЬкотораго отлич!я, представляе-маго ими при сравпенш съ ближайшими къ нимъ дикорастущими видами, такъ и потому еще, б) что этп послйдше не окончательно признаны дикими и сами могутъ быть лишь одичавшими особями. А 32 растешя Декандоль прпзнаетъ совершенно неизвестными въ дикомъ состояши». «Но при этомъ нужно заметить, продолжаетъ Дар-впнъ, что Декандоль не включаетъ въ свой списокъ Многихъ растешй, отличающихся неопределенностью типовъ, какъ-то различныхъ Формъ тыквъ, проса, сорго, Фасоли, долихоса, стручковаго перца, индиго» (*). Черезъ 28 лЬтъ, после своей ботанической геограФш, Декандоль, который, замЬтимъ, сделался приверженцемъ Дарвинова учешя, издалъ повое сочинеше, спещально трактующее о происхождеши культур-ныхъ растешй, въ которое опъ включнлъ и все эти, отличаюпцяся неопределенностью типа, растенйц-ивотъ кашя произошли съ техъ поръ числовыя изменешя по обозначеннымъ у Дарвина категор!ямъ.
Всехъ растешй перечислено 247, т. е. на 90 более чЬмъ прежде; сомпптельпыхъ пзъ нихъ оказалось вместо 40 только 27, въ томъ числе изъ ряда а) единственнаго, могущаго быть истолкованнымъ въ смысле выгодномъ для Дарвинова мнешя только 3; совершенно неизвестными въ дикомъ состояши оказалось вместо 32 уже только 27, а такихъ, которые найдены въ дикомъ состояши, оказалось 193, т. е. на 36 больше, чемъ обозначено всехъ культурныхъ растешй въ преж-пемъ списке. Такъ что, между тЬмъ какъ въ 1855 году сомнительные по происхождешю виды составляли болЬе % всехъ культурныхъ видовъ, къ 1883 году они составляютъ уже менее %, а число видовъ вовсе въ дикомъ состояши не находимыхъ отъ уменьшилось до % же. Это очевидно указываетъ на то, что чемъ ботапичесшя изсле-довашя станутъ многочисленнее и точнее, чемъ лучше будутъ наследованы малоизвестный страны, темъ число неизвестныхъ въ дикомъ состояши культурныхъ растеши будетъ уменьшаться. Надежда эта еще темъ основательнее, что эти 27 непзвестпыхъ въ дикомъ состоя-nin растешй происходить пзъ странъ мало пзследованныхъ. Надежду эту выражаетъ и Декандоль, говоря, «чтобы достигнуть этого надо, чтобы тропичесшя страны были лучше наследованы, чтобы собиратели обращали более внимашя на место нахождешя, и чтобы были изданы мнопя Флоры странъ ныне плохо известныхъ, и хороппя
(*) Прируч. живот, и возд, раст. 1, стр. 317.
ГЛ. V.—КРИТИКА ОСНОВАШЙ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
335
монограФш нЬкоторыхъ родовъ, основанный па признаках'!», подвер-жспныхъ наименьшему измЬненпо культурою» (%. Но еще важнее для насъ другой выводъ, который самъ Декандоль дЬлаетъ изъ своихъ пзслЬдовашй, именно, что это нахождеше въ дикомъ состояшп культурныхъ pacTeniii вовсе не находится въ соотвЬтствш или въ связи съ давностью ихъ культуры. Такъ пзъ 67 растешй, культура которыхъ моложе 2000 лЬтъ, 56 извЬстны въ дикомъ состояшп, т. е. 83%; но пзъ 49 растенш, культура которыхъ въ старомъ свЬтЬ старЬе 4000 лЬтъ, а въ новомъ свЬтЬ продолжается уже вероятно отъ 3000 до 4000 лЬтъ—найдено 40 въ дикомъ состоянш, т. е. опять 82%.
ПослЬ этпхъ общихъ соображеиш представить списокъ главнЬй-шихъ культурныхъ растешй, отечество коихъ считалось неизвЬстпымъ за съ небольшимъ 25 лЬтъ тому назадъ, но которыя въ последнее время были найдены въ дикомъ состояшп.
1) Heliantlws tuberosus L. Земляная груша—въ штат!» Иид!ана.
2) Allium Сера L. лукъ обыкновенный. Стокесъ нашелъ его въ БелуджистанЬ дикимъ на Чегйль-ТунЬ, ГриФитъ привезъ его изъ Афганистана, а Томсонъ изъ Лагора. Буасье имЬетъ дикш обращикъ пзъ гористыхъ мЬстъ Хоросана, Регель-сынъ нашелъ его къ югу отъ Кульджи.
3) Allium fishdosum L. дикш, считавшшся долго неизвЬстнымъ, найденъ русскими ботаниками въ АлтаЬ, у Байкала и въ киргпзскихъ степяхъ.
4) Scandix Cerefolium L.. Происхождеше этого маленькаго зон-тпчнаго нашихъ огородовъ еще недавно было неизвЬстно. Стевенъ указываешь его въ лЬсахъ Крыма, а Буасье получилъ нЬсколько экземпляровъ изъ южной части Закавказья, изъ страны туркменовъ и съ горъ сЬвернои Персш.
5) Cichoriiim EndiviaL., салатный цикорШ, оказался тождествен-нымъ съ С. pumilum Jacq. до того, что Декандоль считаетъ должнымъ заменить это послЬднее назван!е первымъ, какъ болЬе старымъ. Растетъ дико во всей области Средиземнаго моря до Палестины, Кавказа и Туркестана.
6) Nicotiana Tabacum L., табакъ настоящей. Эдуардъ Андре со-бралъ въ республикЬ Экуадоръ у Св. Николая на западномъ склонЬ волкаиа Каразона въ дЬвственномъ лЬсу, вдали отъ всякаго жилища экземпляры, которые сообщилъ Декандолю и которые оказались (*)
(*) Alph. Decand. Origine des plantes cultivees, p. 368.
дарвяннзмъ
336
несомненно принадлежащими къ этому виду, и ростомъ почти до 1 % сажени.
7) Morus nigra L. шелковица съ черными ягодами—Чихачевъ и Кохъ находили въ дикихъ и высокихъ мЬстахъ Армеши. Я самъ видЬлъ старые экземпляры па Мангишлакскомъ полуостров!» близь Ново-Петровска (ныне Ново-Александровское укрЬплеше)—местности, куда конечно никакая культура не могла пхъ занести.
8) Апопа squamosa L., коричное яблоко. После многихъ сомнЬнш относительно пастоящаго отечества этого тропическаго плодоваго дерева, оно было найдено садоводомъ Макъ-Набомъ на сухихъ рав-нинахъ Ямайки и въ густыхъ лЬсахъ острововъ Св. Креста п Девы /St. Croix and Virgino islands).
9) Апопа Cherimolia Lam. Отечество, сомнительное въ 1855 году, определилось открыпемъ г. Эд. Андре, который нашелъ это дерево ВЪ пдилй долине ТОгл-Зяп. чялтп ряг.пубдпкп Экуадоръ.
10) Hibiscus esculentus L. Бам1я, употребительная на Восток!;, отчасти и въ Крыму — огородная овощь. Найдена ШвейнФуртомъ н Ашерсономъ въ Пубш, КордоФанЬ, СенаарЬ, Абпссишп и по Баръ-Эль-Аб1аду.
И) Citrullus vulgaris Schid., арбуза. Происхождеше было сомнительно, пока его не нашли по обЬ стороны экватора въ тропической АФрикЬ, где Ливингстонъ впделъ обширный пространства имъ покрытый. Они бываютъ сладше и горьше, пичемъ не обнаруживая этого снаружи.
12) Cucumis saiivus L., огурецъ. Въ 1855 году происхождение огурца было еще неизвестно, но у подошвы Гималаи пайденъ былъ диый огурецъ, названный С. Hardwickii Boyle, который оказался тождественнымъ съ культурпымъ огурцомъ, отличаясь отъ него только горькимъ вкусомъ, что но имеетъ никакого зпачешя, такъ какъ и въ нашихъ посевныхъ огурцахъ часто встречаются горьше.
13) Phaseolus lunatus L. пайденъ въ Приамазонскихъ странахъ центральной Бразилш.
11) Glycine subterraneaL. fit., вандзу, овощь, сортъ бобовъ упо-требительныхъ въ тропическихъ странахъ. Отечество оставалось долго неизвестными, пока ШвейнФуртъ и Ашерсонъ не нашлп его въ дикомъ состояши у береговъ Нила отъ Хартума до Гондокоро.
15) Polygonum Fagopyrum L., гречиха обыкновенная найдена академикомъ Максимовичемъ по берегамъ Амура и еще прежде въ Даурш и у Байкала, а также въ горахъ северной Индш.
Г.т. V.—КРИТИКА ОСНОВАШИ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
33"
16) Trilicum топососситЪ., однозериая полба найдена Г. Пан-чпчемъ дпко въ Сербнг, а также въ Грещи подъ именемъ Trit. Baeoti-cum п прежде въ 1854 году найдена была на горЬ СипилЬ въ Малой Asin, Г. Баланзою, который ошибочно принялъ ее за обыкновенную пшеницу.
Итакъ всего шестнадцать культурныхъ растенш, которыя были или совершенно вновь открыты со времени выхода въ свЬтъ Ботанической ГеограФш Декандоля, или нахождеше которыхъ въ дикомъ виде прежде сомнительное, было подтверждено положительнымъ образомъ. Очевидно, нЬтъ основаши отчаиваться отыскать современемъ и еще большее число этихъ впдовъ.
Намъ следовало бы теперь еще разсмотрЬть специально некоторым изъ растешй, отечество которыхъ вовсе не найдено, или сомнительно, чтобы убедиться насколько вероятна гипотеза, что это пенахождеше ихъ въ дикомъ состояши зависитъ отъ того, что культура настолько изменила ихъ потомковъ, что мы уже не распознаемъ ихъ первоначальной видовой тождественности. Но прежде разберемъ второе пред-положеше Дарвина, по которому действительное исчезновеше ди-кпхъ предковъ многихъ культурныхъ растешй должно считаться невероятными.
2) Второе изъ прямыхъ доказательствъ или соображенш Дарвина заключается въ мпЬти, что предки культурныхъ растенш, пе встрЬ-чаемыхъ болЬе въ дикомъ состояши, не могли однакоже совершенно погибнуть. Относительно этого онъ выражается такъ: «Эти затруднешя могли бы устраниться еще предположешемъ, что по мЬрЬ распростра-нешя цивилизацш дише экземпляры постепенно истреблены рукою человека. Но Декандоль доказалъ, что этого по всей вероятности не случалось. Какъ только въ данной местности какое-либо растете делалось предметомъ культуры, какая надобность была полудикими обитателямъ этой местности разыскивать по полямъ отдельные экземпляры п такпмъ образомъ истреблять растете въ дикомъ состоянш, и даже если бы такая надобность случилась въ голодный годъ, все таки въ почвЬ уцЬлелн бы хоть замерппя семена ('*)».
Едва ли нужно доказывать, что изложенное соображеше Дарвина пе выдерживаетъ критики. Культура могла начаться п даже должна была начаться съ очень слабыхъ опытовъ, какъ Дарвппъ самъ говоритъ: «Какой-нибудь необыкновенно роскошный и крупный экземп-
(*) Прируч. я;авот. и возд. раст. I, стр. 318.
22
338
ДАРВННИЗМЪ
ляръ туземпаго растешя могъ попасться на глаза какому-нибудь разумному старому дикарю; онъ его заметить, пересадить, или собе-ретъ семена ипосЬетъ ихъ (*)». ЗатЬмъ его семейство, или немнопе изъ его соотечественниковъ качнуть подражать его примеру, и въ такихъ т4сныхъ размЬрахъ эта полукультура можетъ длиться десятки и сотни лЬтъ; а главное добываше растительной пищи все продолжаться на счетъ дикихъ растешй. Да къ чему брать примеры дикихъ. Разве теперь еще не продолжается то же самое. Орехи, различный Фруктовыя деревья — груши, яблони, въ особенности кизилъ, растутъ вездЬ по садамъ Крыма, а между тЬмъ всякш урожайный па диме Фрукты годъ татары собираютъ дише орЬхи и Фрукты въ огромпыхъ количествахъ. Собираше дикихъ грушъ составляетъ цЬлый промыселъ въ губершякъ Харьковской и Полтавской, не смотря на то, что у крестьянъ ведь есть сады; не везде ли собирается дикая земля-кикаумалина п смородина, гдЬ они растущие смотря на разведете ихъ въ садахъ? Правда, собираше этихъ плодовъ пе ведетъ къ псчезно-вешю приносящихъ ихъ деревьевъ п кустарниковъ; но ведь это совершенно побочное и случайное обстоятельство, и если бы собираше вело къ этому результату, оно тЬмъ не менЬе производилось бы.
Единственною причиною, могущею вести къ уничтожешю вида въ известной стране, вслЬдств!е деятельности человека, признается лишь изменеше въ характере местности, производимое имъ: такъ напр. съ вырубкою лесовъ, или съ осушешемъ болотъ могутъ и должны пропасть лесныя и болотныя растешя. Но есть еще и друпя услов!я, которыя обыкновенно упускаются изъ вида, по которыя въ несколько продолжительной перюдъ могутъ вести къ такому же результату относительно многихъ растеши, при некоторыхъ особенностяхъ тёхъ качествъ, которыми они именно полезны человеку. ТЬмъ более странно, что на это не обращено внимашя, что обстоятельство, о которомъ я намеренъ говорить, совершенно въ духе Дарвинова учешя въ томъ, чтб оно заклю-чаетъ въ себе вернаго и справедливаго. Представимъ себе, что какое-либо растете npio6pe.ro вредное для себя свойство, или, если угодно, произошла такая перемена внЬшнпхъ условш, вслЬдспие которой некоторый свойства растешй стали для него вредными. Очевидно, что это должно будетъ повести къ постепенной гибели этого растешя. Но относительно многихъ пзъ культурныхъ растешй это именно и произошло самымъ несомненнымъ образомъ, не только съ того времени какъ
(*) Прируч. жив. и возд. раст. I, стр. 321.
ГЛ. V.—КРИТИКА ОСНОВАНШ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ 339
въ той местности, гдЬ они росли, появился человЬкъ, ио даже нЬко-торыя млекопитаюпця и птицы. Вообще съедобность плодовъ можетъ считаться выгодными для растешя услов!емъ, потому что это есть одно пзъ средствъ разсЬяшя семянъ, темъ ли что птицы напримЬръ, съедая одни плоды, разбрасывании множество другихъ; или темъ что, прогло-тивъ семена,разносятъ ихъ, а прохождение семянъ черезъ ихъ кишечный каналъ большею частью еще облегчаетъ иускоряетъ ихъ прорасташе. Но если плодъ съЬдобенъ и даже преимущественно съедобенъ въ незрЬ-ломъ состояши, то очевидно, что это составитъ чрезвычайно вредное для растешя yc.iOBie, которое можетъ повести къ совершенному его уничтожение, особливо если вмешается въ дЬло человЬкъ. Въ такомъ именно положении находятся мнопя бобовыя и тыквенныя растешя, напримЬръ огурцы. Ихъ съЬдаютъ, и человЬкъ, п даже млекопитаюпця животныя почти всегда въ незрЬломъ состояши; а такъ какъ эти растешя однолЬтшя, не им!;ющ1Я другихъ способовъ размножешя кромЬ семянъ, то какъ только человЬкъ пачнетъ отыскивать огурцы для употреблешя въ пищу, растеше должно мало по малу исчезать. Конечно можно расчитывать, что иЬкоторымъ огурцамъ всегда удастся избегнуть этихъ поисковъ и достигнуть зрелости; но при ничтожности количества тЬхъ которымъ удастся высЬяться и прорасти, есть всЬ шансы на то, чтобы эти немнопе были заглушены другими растешямп, т. е. шансы на поражеше пхъ въ борьбе за существоваше послЬ того, какъ они лишились главнЬйшаго оруж!я для этой борьбы—изобил!я сЬмянъ. Мне возразить на это, что именно огурцы однакоже сохранились подъ Формою Cucumis Hardwickii Boyle, признаваемою Декандолемъ тождественною съ настоящимъ огурцомъ. Но сохранилась вЬдь во всякомъ случае горькая, т. е. ие съЪдобная разновидность. Предположить, что всЬ диюе огурцы были горьки и сделались сладкими только въ культуре невозможно, ибо при этомъ они никогда бы въ культуру и не вошли. Но если горькая природная разновидность росла отдЬльно отъ сладкой, какъ это часто бываетъ съ разновидностями, то последняя могла быть уничтожена тЬмъ путемъ, который я указалъ, а первая сохраниться. Правда, что подобнаго не случилось съ арбузами, но у нихъ и горьше и сладше растутъ совместно, а по наружными признаками (какъ и огурцы впрочемъ) не отличимы; а главное арбузы въ незрЬломъ состояши не съЬдобны, или по крайней мбрЬ преимущественно съЬдобны зрЬлые. Такимъ образомъ еладшо огурцы, исчезнувъ въ природЬ, сохранились въ культурЬ не иначе, какъ черезъ посредство такихъ старыхъ разумныхъ дикарей, какъ предполагаемый Дарвиномъ.
22*
310
ДАРВИННЗМЪ
Прежде, чЬмъ разсматривать, на Kaida растешя указываемая мною причина унпчтожешя дикихъ видовъ могла оказать свое в.ияше, и каша услов!я ему содЬйствуютъ и препятствуютъ, приведемъ положительные примЬры, какъ съедобность плодовъ, при нЬкоторыхъ обстоятельствахъ, можетъ вести къ ослаблению размножаемости растешя, а слЬдовательно и къ постепенному его исчез-новетю.
Поленика (Rubus arcticus L.) распространена сравнительно узкою полосою по Швеции, Норвегш, сЬверной Европейской Poccin и Сибири, па югъ пе пдетъ дальше Ярославской и Новгородской губерний, а въ средней части Архангельской она уже неизвЬстпа какъ ягода. КромЬ этого, местности, на которыхъ опа растетъ, довольно исключительны — это преимущественно кочки съ торфяной и вересковой землею, на сырыхъ лугахъ въ перелЬскахъ. Сырая почва луревъ-доставляоть пмъ постоянно достаточно влажности, а кочки съ легкою, свободно пропускающею влагу, землею, какъ бы постоянно дренированы. Растете это мпоголЬтнее, по пе пмЬетъ ни усовъ (подобно землянпкЬ), пп вообще пикакихъ другихъ способовъ раз-множешя, кромЬ сЬмянъ. Въ тЬхъ мЬстностяхъ, которыя уже довольно заселены, какъ напр. западные уЬзды Вологодской губер-ши, ягоды поленики собираются съ большою тщательностью, такъ какъ приготовляемый нзъ нихъ варенье и наливка очень цЬнятся, и растете уничтожается очень быстро, и становится уже рЬдкостыо; хотя удобныхъ для роста его местностей еще очень много, по оно почти лишено возможности размножаться, хотя п многолЬтпее, ибо, пропадая отъ разныхъ случайностей, уже въ очень слабой степени заменяется вновь проростающими изъ сЬмянъ. Съ земляникою этого, даже въ гораздо бо.гЬе населенныхъ мЬстахъ, пе случается, хотя п ея ягоды собираются постоянно и въ большомъ количестве, потому что опа размножается пе только сЬмепами, но еще п усами.
Вл1яню сбора ягодъ па уменыпеше размножения растснШ, если при этомъ сЬмена почему-либо дЬлаются негодными къ прорасташю, пли просто удаляются изъ местности, еще яснЬе покажетъ следующий! примеры На южномъ берегу Крыма, для уничтожешя занесенной туда Филоксерпоп заразы, было уничтожено болЬе 25 деся-тпнъ виноградниковъ и много кустовъ дикаго или одичавшаго винограда. Въ одной местности, близь зараженнаго виноградника, этотъ дикш виноградъ росъ въ такомъ изобилш, перепутывая своими вьющимися стволами целый участокъ леса, что для уничтожетя могу-
Г.1. V.—КРИТИКА ОСНОВАШЙ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ 341
щихъ въ пемъ заключаться центровъ заразы, пришлось весь этотъ участокъ, пространствомъ около десятины, уничтожить сплошь глубокою до полусажени и болЬе перекопкою п тщательнымъ извлече-шемъ корней и корешковъ. Это было сдЬлано зпмою. На следующее лЬто весь этотъ перекопанный кусокъ покрылся тысячами моло-дыхъ виноградныхъ сЬянцевъ, которые надо было вырывать, чтобы внноградъ снова пе завяль всего этого пространства. Между тЬмъ па двадцати пяти десятипахъ упичтоженнаго культурнаго винограда такихъ сЬянцевъ, пли вовсе но попадалось, плп такъ рЬдко, что много, много еслп всего набралось съ десятокъ. Дикш впноградъ не собирается, а илп падаеть на землю дозрЬвшп, плп поддается птицами, которыя всегда болЬе обсбыотъ ягодъ, чЬмъ съЬдятъ. Какъ только почва была разрыхлена перекопкою и состязавппяся съ впноградомъ разпыя травы были устранены, сЬмена проросли и внноградъ готовь былъ завладЬть всЬмъ участкомъ. Напротивъ того па культурныхъ вино-граднпкахъ весь внноградъ собирается для вппа и если частью п съедается па мЬстЬ, то срЬщикп и другие pa6onie Ьдятъ ягоды вмЬстЬ сь кожицею и с'Ьменами, а болЬе деликатные въ этомъ отношешп люди, когда сорвутъ кисть съЬдаютъ ее обыкновенно гуляя по дорожками, пли внЬ виноградника. СЬмянъ на почву здЬсь поэтому сов-сЬмъ почти не попадаетъ. Еслп слЬдовательно нЬчто подобное случалось бы съ дикимъ растешемъ, п оно не было бы подобно винограду древесными, долго живущими растешемъ, то это конечно должно бы было послужить сначала къ уменьшение его размножешя, а черезъ это и къ совершенному уничтожен!», при борьбЬ за существоваше.
Перечислимъ теперь тЬ свойства, которыя, на основами только что пзложеннаго, должны были приводить къ болЬе пли менЬе быстрому и полному исчезновение тЬхъ вошедшихъ въ культуру растешй, которымъ они принадлежали и которыя прежде и послЬ воздЬлывашя собирались въ дикомъ состояшп.
1) СъЬдобность плодовъ въ незрЬломъ состояшп, т. е. раньше чЬмъ сЬмена пхъ получаютъ способность прорастать.
2) СъЬдобность корней, луковицъ и т. п., которые выкапываются, и тЬмъ уничтожается само растеше также до созрЬвашя сЬмяпъ.
3) Употребительность самихъ стволовъ или цвЬторасположешй, если срывая или срЬзая ихъ, тЬмъ самыми, не допускаютъ до развипя сЬмяпъ.
342
ДАРВИНИЗМЪ
1) Употреблеше цветовъ, цветочныхъ почекъ, что, если возможно, еще вреднее, чЬмъ самая съедобность незрелыхъ плодовъ.
5) Съедобность семянъ, или такое употреблеше ихъ, при которомъ уничтожается ихъ способность прорастать.
Все эти певыгодныя для сохрапешя культурныхъ растешй свойства усиливаются следующими услов1ями:
а) Однолетностью растешя (конечно, когда вырывается корень ра-стешя, то это становится безразличнымъ).
б) Размножаемостью одними только семенами, а и не другими способами совместно съ семенами, какъ напр. отделяющимися клубнями, какъ у картофеля, орхидныхъ, Ranunculus Ficaria, или усами, какъ у земляники.
в) Ограниченностью первоначальнаго отечества.
г) Исключительностью местонахождешя или почвы, на которой растетъ растете, какъ мы видили въ примере поленики.
д) Двудомностью растешя, ибо если случится, что оставшаяся невы-копанными, несрезанными растешя—мужсшя, то они плодовъ дать не могутъ, а если и женсюя, но мужсшя кругомъ уничтожены, то ихъ оплодотвореше затрудняется такъ, что вообще, и для оставшихся растеши, шансы семяннаго размножешя уменьшатся въ несколько разъ.
е) Произрасташемъ сплошными обществами, а не разсеянными отдельными экземплярами.
Последнее обстоятельство требуетъ можетъ быть некотораго разъяспешя, темъ более что относится къ самымъ важнымъ культур-нымъ растешямъ, между которыми очень много такихъ, которыя въ дпкомъ состояши или совершенно уже исчезли, или во всякомъ случае близки къ исчезновение—я говорю о злакахъ. Если бы наши пшеницы, рожь, просо и прочее расли отдельными разсеянными экземплярами, то конечно никому не вошло бы никогда въ голову собирать пхъ мелшя семена, для употреблешя въ пищу. Они должны были и въ дикомъ состояши, какъ па теперешнихъ поляхъ, занимать собою сплошь, или почти сплошь, довольно значительный пространства. Тогда у нихъ срезали, вероятно только верхушки, колосья или метелки и уносили съ собою, употребляя всего вероятнее, раз-варивъ въ воде въ виде каши. Конечно некоторый колосья при этомъ оставались, а изъ другихъ ранее сбора отчасти высыпались семена. Но произраставпия отъ нихъ немнопя растешя, переставали уже темъ самымъ быть общественными, и мало-по-малу заглушались другими, въ особенности многолетними, занимавшими ихъ место.
Г.1. V.—КРИТИКА ОСНОВАШИ ДАРВИНОВА УЧЕН1Я 343
Что начиналъ человккъ, то довершалось борьбою за существоваше съ другими растешями,—соискателями мкста въ природЬ.
Просмотрпмъ теперь съ этихъ точекъ зр!>шя списокъ растеши, какъ вовсе въ дикомъ состоянш до сихъ поръ не открытыхъ, такъ и тЬхъ, пахождеше которыхъ въ настоящемъ дикомъ состояши сомнительно, по легкости смЪшешя ихъ съ одичалыми—по кате-гор!ямъ, принятыми Декандолемъ. Чтобы не прописывать всякш разъ причини, къ которымъ вероятно можетъ быть отнесено ихъ нсчезновеше, я послЬ названия каждаго растешя ставили тЬ цифры и буквы, подъ которыми перечислены эти вероятный причины и содействующая имъ услов!я.
А. Растепгя ни въ дикомъ, ни ВЪ ОДИЧАВШИМИ СОСТОЯН1И ПЕ
ОТКРЫТЫЙ.
а) но которыя, ПО мнптю Декандоля, можетъ быть, надо при соединить къ извпстнымъ уже дикимъ видамъ, къ коимъ они близки.
1) Arachis hypogaea. 3, а.
2) Caryophyllus aromatica. 4. (гвоздичное дерево) (*).
3) Convolvulus Batatas. 2. (бататъ).
4) Dolichos Lubia. о.
5) Manihot utilissima. 2. (маньйокъ).
6) Phaseolus vulgaris, о и 1, a, b. (Фасоль).
б) растешя, которыя болпе отличны отъ извтьстныхъ дикихъ видовъ и не могутъ быть къ ни-мъ пргурочены.
7) Amorphophallus Konjak. 2 и вероятно в.
8) Arracacha esculenta. 2.
(*) Про гвоздичное дерево должно заметить, что то, которое отличается сильнымъ гвоздичнымъ запахомъ, составляетъ можетъ быть не особый видъ, а только разновидность. Для насъ, въ разсматриваемомъ теперь отношенш, это было бы совершенно безразлично. Та разновидн сть, которая отыскивалась человЬкомъ, погибла бы вслЪдств'ю пе допусками до образоватя сЬмянъ и следовательно до размножешя; а не пахучая разновидность прп этомъ бы сохранилась. Но невозможно предположить, чтобы пахучая пряная разновидность была бы продуктомъ культуры: во-первыхъ потому, что, еслпбы это свойство не было природнымъ, пе пзъ-за чего было бы его п культивировать; а во-вторыхъ потому, что, хотя мнопя свойства были приданы растешямъ культурою, мы видели уже однако, что н!тъ примЬра, чтобы этпмъ путемъ былъ придашь запахъ растенш де душистому, или даже чтобы запахъ былъ усилепъ или улучшенъ иначе какъ гпбридацГею съ прпродно душистыми видами пли разновидностями.
зп
ДАРВИНИЗМЪ
9) Capsicum aimuum. 1 и u, а, б. (стручковый пероцъ).
10) Chenopodium Quinoa. 5, а, б. (кппоа).
11) Cucurbita ficifolia. 3, а, б. (* (**) (***))•
12) Dioscoraea alata . 2, д. j
13j — Batatas. 2, д. f (породы не пастоящихъ бататовъ).
14) — sativa . 2, д. I
15) Eleusine Caracana. 5, а, б, е. (Африканскш злакъ).
16) Nepheliuni Litchi. 5 (китайское плодовое дерево).
17) Pisum sativum. 1, 5, а, б. (горохъ сахарный).
18) Saceharum oflicinarum. 3. ;'*') (сахарный тростникъ).
19) Sechium edule. 1, 5, а, б. (—*).
20) Trichosanthes anguina 1, 5, а, б.
21) Zea Mais. 1, 5, а, б, вероятно и е. (****) (кукуруза).
в) Растелш, происхождеше которыхъ отъ другихъ видовъ вп>-------- ----------------------[Юн ill ни.----*
22) Ilordeum llexastichon. 5, а, б п е. (ячмень шестпрядный).
23) — vulgare. 5, а, б н е. (ячмень обыкновенный).
24) Triticum spelta. 5, а, б п е. (полба).
Относительно ячменей п Декандоль прсдполагаетъ возможнымъ происхождение ихъ отъ менЬо плодовитаго ячменя двуряднаго — II. distichum, который находится до сихъ поръ во многихъ мЬстахъ западной Азш дикимъ. Именно онъ говоритъ: «Изъ опись данныхъ можно извлечь двЬ гипотезы. 1-е. Происхождеше четырехъ и шестп-рядныхъ ячменей отъ двуряднаго—происхождеше, которое восходило бы къ доисторпческимъ культурамъ, предшествовавшимъ постройк!; древпихъ егппетскнхъ памятниковъ (потому что по край-
(*) Относительно тыквъ падо вообще заметить, что не будучи съедобными пезрйлыя, one и вообще не привлекательны въ сыромъ состояши. Ихъ, слй-довательпо, пе йдятъ па месте, какъ арбузы, причемъ сЬмена могли бы разбиваться, а уносятъ домой н варятъ, причемъ семена пли также съедаются, или пропадаютъ, пли размножаясь отчасти около жилнщъ, становятся такимъ образомъ, какъ бы культурными, а для размножешя дикаго вида во всякомъ случай пронадаютъ.
(**) Впрочемъ растеше это едва ли слЬдуетъ считать исчезнувшимъ въ дикомъ состояши, такъ какъ Луренро положительно говоритъ, что оно въ изобплш растетъ въ Кохинхине.
(***) Имйетъ всего только одно семя, при большой мякоти, тймъ болйе следовательно имело шансовъ погибнуть.
(****) Про кукурузу и Декандоль замйчаетъ, что это весьма невыгодно устроенное растеше для выдерживаю я борьбы за существоваше.
ГЛ. V.—КРИТИКА ОСНОВАШЙ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ 3-4’)
иен мЬрЬ шестирядный ячмень находится вь этихъ древнпхъ памят-нпкахъ) п 2-е ячмень шестирядный и четырехрядный были такаю некогда дикими видами, исчезнувшими въ псторичесшя эпохи. Въ этомъ случай было бы странно, что не осталось никакого слйда этихъ растешй во Ф.юрахъ обширной страны ме;кду Ищцей, Черпымъ моремъ и Абиссишей, въ которой можно быть увйрен-нымъ, что шестирядный ячмень по крайней мЬрЬ возделывался» (*)• Но по пзложепнымъ нами соображешямъ не трудно объяснить печезновеше такихъ злаковъ. Не трудпо также представить удовлетворительное объясиеше, почему именно должны были погибнуть этп лучшие ячмени, тогда какъ худипе остались еще кое-гдй въ дикомъ состоянш. Очевидно, что если гдЬ этп три сорта расли совместно, то первобытные жители преимущественно собирали, а тЬмъ и уничтожали т!>, которые при одинаковомъ труде давали наибольших сборъ еймянъ, и действительно въ памдтппкахъ Египта двуряднаго ячменя вовсе но нашли. Конечно это могло происходить отъ того, что Египтяне уже въ то время оставили культуру не пзмйнившагося двурядпаго ячменя, а занимались воздйлывашемъ только улучшившегося шестпряднаго; но могло быть и такъ, что въ пхъ стране двуряднып вовсе не росъ, пли что первобытные жители страны п начали сборъ еймяпъ прямо съ лучшей дикой породы, съ которой начали впослйдствш и культуру, какъ везде, где расли совместно двурядный п шестирядный ячмень. Но п тамъ, гдй шестпряднаго пе было въ днкомъ состоянш, по получешп его сй-мянъ, могли забросить и сборъ п культуру двуряднаго. Изъ этого видно, что пйтъ пи малейшей необходимости прибегать къ изменение двуряднаго ячменя въ шестирядный черезъ культуру, и отрицать самое существоваше поелйдняго въ дикой природе, темъ более, что мы не имйемъ нпкакпхъ положнтельныхъ Фактовъ о пере-рожденш двуряднаго ячменя вь обыкновенный (четырехрядный) пли въ шестирядный въ новййшихъ культурахъ, что однакоже должно бы было происходить п теперь, если происходило прежде подъ в.пя-тпемъ культуры.
Что касается до полбы, то хотя Декандоль счптаетъ возмож-пымъ допустить происхождеше ея отъ обыкновенной пшеницы, я изъ его пзложешя пе впжу необходимости прибегать къ этой гипотезе. Въ самомъ дйле, Оливье, путешествовавши по западной Asin въ
(*j Alph. Decand. Origine des plantes cultivees, p. 297.
346
ДАРВННПЗМЪ
начале нынЬшняго столЬня, прямо говоритъ, что находилъ полбу нисколько разъ въ Месопотамш на правомъ берегу ЕвФрата къ С. отъ Анага (Anah) (*) въ местности непригодной для культуры. Можно бы предположить, что Оливье ошибся, но его показаше подтверждается пахождешемъ полбы въ дикомъ состояши уже пастоящимъ ботани-комъ Апдреемъ Мишо въ Персш около Гамадана, за нисколько лЬтъ до него, именно въ 1783 году. Декандоль сомневается въ этомъ послЬ-днемъ показаши на томъ основаши, что Дюро-де-ла-Майль говоритъ, что Мишо послалъ семена Воску, который посеялъ ихъ въ Париже п получилъ обыкновенную полбу, о чемъ однако же не упоминается ки Ламаркомъ въ составленной имъ статье Энциклопедпческаго Лексикона, ни самимъ Боскомъ въ изданномъ имъ въ 1809 году Dictionnaire d’agriculture подъ статьею Epeautre. Но неупоминаше не есть еще опровержеше Факта; а главное,—показаше Дюро-де-ла--Майдя^о-^юеД;ве этой ликом полбы и самая посылка, семянъ ея МО-жетъ быть недостоверно, но нисколько не мешаетъ быть вполне достовернымъ Факту нахождешя дикой полбы у Гамадана. Сомневаться въ этомъ н-етъ основаши, и невозможно предположить, чтобы ботаникъ ошибся въ определеши столь известнаго растешя. Наконецъ, на какомъ основаши доверять тому же путешественнику Оливье, когда онъ говоритъ о нахождеши пшеницы и не доверять, когда онъ говоритъ о полбе, найденныхъ имъ въ той же самой местности. Изъ этого мы видимъ, что нЬтъ никакой необходимости прибегать къ гипотезе о перерожденш пшеницы въ полбу культурою, темъ болёе, что это даже пе улучшеше, а скорее ухудшеше, на которое конечно земледельцамъ пе было никакого резона обращать внимаше. Съ одной стороны нсчезновеше полбы объяснялось бы весьма удовлетворительно приведенными мною соображе-шями, съ другой же даже и въ нихъ нетъ надобности, такъ какъ опа была найдена дикою по свидетельству лицъ, не верить которымъ нетъ основашй.
Б) РАСТЕН1Я, ДПКОЕ ПАХОЖДЕН1Е КОИХЪ СОМНИТЕЛЬНО ПО ВОЗМОЖНОСТИ СМВШПВАН1Я ПХЪ СЪ ОДИЧАЛЫМИ.
a) Moiyiqia быть отнесенными къ близкими видамъ, какъ проис-гиедипя отъ нихъ культурный формы:
1) Allium Ascalonicum. 2. (шарлотъ).
(*) Anah подъ 34° 22z с. шнр. и 42° з. долг, отъ Гринвича.
ГЛ. V.—КРИТИКА 0СН0ВАВ1Й ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
347
2) Allium Scorodoprasum. 2. (рокамболь).
3) Secale cereale. 5, а, б, е. (рожь).
Шарлотъ происходить по мнЬшю Декандоля отъ обыкновенна™ лука, а рокамболь отъ чеснока. Что касается до перваго, то онъ досто-вЬрнымъ образомъ иигдЬ дикимъ найденъ не былъ; но все его отлич!е отъ лука заключается въ томъ, что онъ рЬдко даетъ цвЬты, что приводится въ связь съ изобил!емъ выдЬляемыхъ имъ луковицъ; когда же онъ цвЬтетъ, то все различ1е отъ обыкновенна™ лука ограничивается цветочною ножкою и листьями менЬе раздутыми, хотя также дудчатыми (т. е. внутри полыми). Такъ какъ эти разлшпя въ сущности менЬе значительны, чЬмъ существуюпця между многими разновидностями огородныхъ растепгй, то они видовой границы пе достигаютъ и шарлотъ оказался бы только культурною разновидностью лука. Разновидность эта по мнЬшю Декандоля произошла около времени Рождества Христова, по соображешямъ историческимъ и лингвисти-ческимъ.
Что касается до рокамболя, то онъ былъ найденъ въ очень многихъ мЬстахъ въ дикомъ состоянш, следовательно его никакъ нельзя считать исчезнувшимъ въ дикомъ состоянш. Но, принимая во внимаше незначительность его отличительныхъ признаковъ отъ чеснока, Декандоль считаетъ возможнымъ существоваше одного вида, распространенна™ по значительной части Европы и сосЬднимъ странамъ Азш, въ нЬсколькихъ разновидностяхъ, къ числу которыхъ были бы отнесены и чеснокъ и рокамболь.
Наконецъ и относительно ржи въ текстЬ, трактующей о ней статьи, Декандоль высказываетъ только предположеше, что она должна была расти дикою на пространств!» между Австршскпми Альпами и сЬверомъ Касшйскаго моря. Но въ концЬ тома, при классиФикацш культурныхъ растешй на различный категорш, относительно пахо-ждешя ихъ въ дикомъ состоянш, онъ выражаетъ мысль—не Форма-лп это одной изъ дикихъ многолЬтнихъ ржей? Но и на это, высказываемое имъ въ видЬ вопроса, мнЬше онъимЬлъ основаше потому только, что считалъ возможнымъ сомневаться въ нахождеши дикой ржи Г. СЬверцовымъ въ Туркестан'! Такъ какъ, замЬчаетъ онъ, не сказано, чтобы какой-нибудь ботаникъ провЬрилъ обращикъ. Но въ списке растешй, собранныхъ П. П. Семеновымъ въ странахъ по сю и по ту сторону р. Или, опредЬленнымъ д-ромъ Регелемъ, помещена и настоящая рожь Secale cereale, подъ № 1148, какъ найденная въ
348
ДАРВИНИЗМЪ
Туркестан^ СЬверцовымъ (*) и даже обозначены двЬ ея разновидности, пзъ копхъ одна признана за a typicum. Такимъ образомъ возражеше это уже не можетъ болЬе пмЬть м!ста и отнимается всякое основаше считать пашу рожь за продуктъ культуры. Прибавпмъ, что и по лпнгвпстпческимъ соображешямъ, приводимыми самими же Декандо-лемъ, невероятно, чтобы отечество ржи находилось въ предЬлахъ ныпЬшнпхъ Австрш и южной Россш. Въ такомъ случае у Славяпъ и у Германцевъ были бы для обозначения этого главнаго воздЬлываемаго ими злака разныя пазвашя; между темъ какъ по совершенно вЬрному замечание Пикте, приводимому Декандолемъ: происхождеше словъ Roggen, Rig, рожь, должно восходить къ эпохе, предшествовавшей разделению Германцевъ отъ Славяпо-Литовцевъ. Но такъ какъ и по-татарскп рожь называется арешь (или арежь), очевидно Фонетически тождественное (аржаиой); то это указываетъ па местность, где «ну.гЬдте—пэъ ар^йестуъ пыхолпевъ соприкасались съ Тюркскими племенами. Следовательно по ботаппческнмъ и по лппгвпстическимъ соображешямъ гораздо вероятнее, что отечество ржи Туркестан!, а пе восточная Европа.
б) Растешя паходимыя можетъ быть только въ одичаломъ состояши.
4) Agave Americana. 3. (столетнее дерево).
о) Amaranlhus Gangelicus 3, а, б.
6) Areca Catechu 5.
7) Avenaorientalis. 5, а, б. (овесъ восточный).
8) — saliva. 5, а, б. (овесъ обыкновенный)
9) Cajanus indicus. 5, 1.
10) Cicer arietinum. 5, a, 6.
11) Cucurbita moschala. 5, а, б. (сортъ тыквы).
12) Dioscoraea japonica. 2. (впдъ пепастоящаго батата).
13) Ervum Ervilia. S, a, 6. (**)
14) Ervum Lens. 5, а, б. (чечевица).
15) Fagopyrum emarginatum. 5 а, б. (сортъ гречихи).
(*)Regel et Herder Enumeratio plantarum in regionibus cis et transilensibus a cl. Semenovio anno 1857 collectarum.
(**) Теперь это растете возделывается въ южной ЕвропЬ, какъ кормовая трава, по въ древности употреблялись его сЪмепа, какъ свидйгельствуготъ раекопкп на мГстЪ древне! Трои.
Г.1. V.—КРИТИКА ОСНОВАШИ ДАРВППОВА УЧЕШЯ 349
16) Gossypium barbandense. 5, а, б. (хлопчато-бумажникъ Sea Island).
17) Holcus saccharatus. 5, а, б. (сахарное сорго).
18) — Sorghum. 5, а, б. (обыкновенное сорго).
19) Lepidium sativum. 3, 1, а, б. (кресъ-салатъ) (*)•
20) Marantha arundinacea. 2, (арау-рутъ).
21) Panicum miliaceum. 5, а, б. (просо).
22) Raphanus sativus. 2. (рЬдька).
Относительно этихъ послЬдпохъ 19 растешй папомнимъ, что про нихъ пельзя утверждать, что они исчезли, по что трудно рЬшпть, встречаются ли опп только вполнЬ дикими, пли только одичалыми въ природЬ; кромЬ того для большинства этихъ pacTeniii, какъ и для всЬхъ вышепоименовапныхъ, отечество составляютъ страны недостаточно еще пзслЬдованныя въ ботаническою отношены.
ЗатЁМЪ ИЗЪ Культурныхъ растошй, досол-Ь по пайдепныхь въ ди-комъ состояши или съ нахождешемъ сомнительными, остаются сл-Ь-дуюпця не подходятщя подъ мои объяснешя:
Пзъ первыхъ:
1) Brassica sinensis (китайская капуста).
2) Citrus nobilis (мандаринка).
3) Lucuma mammosa (тропическое плодовое дерево).
Изъ вторыхъ:
1) Aipygdalus persica (персикъ).
2) Citrus decumana (бодрянка).
3) Indigofera tinctoria (индиго).
4) Nicotiana rustica (табакъ тютюнъ).
5) Spergula arvensis (торица).
Но пзъ нихъ: о таковомъ растенш, какъ китайская капуста, про-исходящемъ изъ ботанически столь мало пзслЬдоваппой страны, какъ Китай, конечно нельзя еще сказать, чтобы оно исчезло изъ дикой природы; притомъ, такъ какъ это овощь, то, безъ сомнЬшя, срывалась цЬликомъ первыми собирателями и слЬдовательно до плодоношешя не допускалась, и потому могла бы быть’обозначена знаками 3, а, б. Lucuma mammosa напрасно причислена Декандолемъ къ растешямъ псчезнувшимъ, потому что про это тропическое плодовое дерево въ текст!; прямо сказано: Гумбольдтъ и Боппланъ находили его дикимъ въ
(*) Поставленная зд$сь цифра 1 относится не къ пезр'Ьлымъ плодамъ, но къ молодости всего растешя прн употребленш въ пищу.
350
ДАРВИНИЗМЪ
лЬсахъ Оренокскпхъ массой. Еслп не вЬрить Гумбольдту и Бонплану, то кому же вЬрить? Nicotiana rustica. Хотя въ табакЬ употребляются только листья, по про дпкпхъ потребителей его навЬрно можно сказать, что они срывали цЬлое растете и не давали производить плода; да и безъ этого, растете лишенное листьевъ не доведетъ своихъ сЬмяпъ до зрелости; такъ и Nicotiana Tabacum найденъ лишь въ исключительной и очень уединенной местности. Притомъ, это одполЬтшя растешя и иными способами кромЬ сЬмяпъ пе размножаются. Наконецъ, почему Spergula arvensis помещена Декандолемъ въ число растешй, нахождеше которыхъ въ дикомъ состоянш сомнительно по смЬшивашю съ одичавшим, можно объяснить себЬ только тЬмъ, что онъ руководствовался при этомъ лишь западно-европейскими наблюдешями. Въ средней Poccin оно растетъ повсеместно, я могу указать на губернш Орловскую, Рязанскую, Тамбовскую, Владим1рскую, Ярославскую, Тверскую, Новгород
скую. Оно не мшли адЬъь идцтать, ппюлц чю никогда пе разводилось какъ кормовая трава, да и вообще въ сороковыхъ годахъ, когда я находился въ Орловской губернш, кормовыхъ травъ, за исключешемъ разве клевера, тпмоФЬевки и изредка люцерны, и пе разводилось. И такъ остается только персикъ, два лимона (мандаринка и бодрянка) и индиго. Но эти три плодовыя деревья растутъ въ странахъ столь еще мало обслЬдованныхъ, что трудно утверждать, чтобы они не нашлись гдЬ-нибудь въ глухихъ мЬстахъ несомненно дикими. О бодрянкЬ говорится у Декандоля: «въ островахъ, лежащихъ къ востоку отъ ИндЬй-скаго архипелага, встречается наиболее указашй па существоваше въ дикомъ виде», а Земанъ болЬе утвердительно говоритъ относительно острововъ Фиджи: «очень обыкновенна и покрываетъ берега рЬчекъ»; было бы удивительно, еслибы въ столь дикой странЬ это было бы только результатомъ культуры. И о мандаринкЬ Лурейро говоритъ: растетъ (habite) въ КохинхинЬ, а затЬмъ прибавляетъ: «и въ КитаЬ, хотя въ Кантоне п пе видалъ».
Что касается до персика, то вопросъ этотъ столь важенъ, потому что Дарвинъ склоняется къ мнЬшю, что персикъ есть только культурою измененный миндаль,—что должно разсмотрЬть его съ некоторою подробностью. Если бы мнЬше Дарвина, выраженное имъ вслЬдъ за Нейтомъ, было справедливо, то мы действительно имЬли бы примЬръ пзмЬнешя культурою, перешагнувшаго видовой предЬлъ. Доказательства этого мнЬшя почерпнуты частью изъ данныхъ исторш и ботанической геограФш, частью изъ садоводной практики.
Пока принималось, что родина дикаго персика есть Першя, то
ГЛ. V.—КРИТИКА ОСНОВАШИ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ 351
действительно было некоторое основаше предполагать, что плодъ этотъ есть продуктъ культуры. Римляне узнали персикъ очень поздно, т. е. послЬ Рождества Христова, такъ какъ о немъ упоминается въ первый разъ у Колумеллы; изъ грековъ первый упоминаетъ о немъ Теофрастъ, какъ о растущемъ въ Персш; следовательно они узнали этотъ плодъ вероятно только вследствие похода Александра Македопскаго. Более древше писатели, напримеръ Ксенофонтъ, ничего объ нихъ не упоминаютъ, чтб было бы весьма странно, еслибы персики были обыкновенны въ Персш во время отступления десяти тысячъ. Но въ заметкахъ римскихъ писателей упоминается о какомъ-то плоде—tuber, привезенномъ изъ Сирш, который Нейтъ и счптаетъ за нечто среднее между миндалемъ и персикомъ (*), т. е. за разновидность, соединяющую въ себе свойства обоихъ этихъ плодовъ. Эти туберы были бы такимъ образомъ первыми шагами къ переходу миндаля ВЪ персикъ — переходу, свершившемуся вт> Периш, ИЛП гдЬ-либо въ западно&Азйгвслйдств1е культуры. Но не говоря уже о томъ, что невозможно определить, чтб такое были tuber Римлянъ, о которыхъ Декандоль говоритъ, что они также точно могли быть Унаби (Zizi-phus vulgaris), хурма (Diospyrus Lotus), или плодомъ какого-нибудь боярышника, какъ и персика (**), такое происхождеше становится невозможнымъ, если персикъ есть растете первоначально китайское, какъ это теперь доказано. Пусть даже его въ' Китай пе существуетъ въ дикомъ виде, но во веякомъ случай есть свидетельство о существо-ванш персика въ Китай въ X вйкй до Р. X. Напротивъ того, миндаль— уроженецъ западной Азш, и какъ его теперь нйтъ въ Китай, такъ и въ древнихъ китайскихъ источникахь объ миндале, какъ объ растеши, воздйлываемомъ въ Китай не упоминается, а упоминается напротивъ того въ сочппеши X или XI вЬка по Р. X., что это есть дерево странъ магометанскихъ. И теперь въ Китай нйтъ миндаля, даже какъ куль-турнаго дерева; откуда же взялся тамъ персикъ, если пе отъ дикаго же персика?
(*) Transactions of the Horticulture! Society III, p. 3.>
(**) Я долженъ заметь, что эти предположения невозможны потому, что по словамъ Нейта, цитирующаго Плпшя, Lib. 17, cap. 14, онъ прививался къ слнвЪ. По трель чертамъ, сообщаемымъ о тубере Плшпемъ: его прпвпвкЬ къ абрикосамъ, пушистости плода, какъ на айв!;, п времепп цв-Ьтешя после абрикоса, всего вероятнее, что это былъ пушистый или черный абрикосъ Prunus dasycarpa Ehrh., который действительно и цвететъ въ апреле, тогда какъ обыкновенный цвЪтетъ въ марте. Качествомъ опъ хуже абрикоса, п потому неудивительно, что у Римлянъ не причислялся въ лучшимъ плодамъ, а былъ только редкостью.
352
ДАРВПНИЗМЪ
Вотъ теперьФакты изъсадовой практики, приводимые Дарвиномъ (*).
1) Во Франщи существуетъ разновидность называемая миндале-нерсикомъ—Amandier-pAche. Посмотримъ, въ чемъ опа состоптъ. «Миндале-перспкъ раздЬляетъ свойства обыкновенная миндаля и персика, но обыкновенно въ большей степени первая чЬмъ вторая. Плодъ его то покрыть тонкою и сухою кожурою (Ьгоп) какъ миндаль, то толстою п сочною оболочкою какъ персикъ, но вещество его горько. Часто случается, что оба сорта плодовъ соединены на томъ же деревЬ, а иногда па той же вЬткЬ: тЬ и другие бываютъ крупны, округлены,. пли немного удлинены, зеленоваты, слегка пушисты; опи заключаютъ въсебЬ большую косточку, почти гладкую, содержащую сладкую миндалину» (**).
2) Нейтъ прислалъ въ сентябрь 1817 года въ Англшское садовое Общество вЬтку съ персиковидными плодами, выросшую на миндалЬ. '7lar°nrvj т|п,ттп'гх Идмтт. прппг>вд»л тттдртт, цероиктп., кромЬ тЬхъ которые послалъ вамъ; три изъ нихъ растреснулись подобно мпндалямъ, когда они почти поспЬли; между тЬмъ какъ другие сохранили Форму и характеръперсиковъ и мясо всЬхъ было вполнЬ сочное и тающее» (***).
3) Люизё сообщаетъ въ «Revue Ilorlicole», что миндале-персикъ, привитый къ персиковому дереву, давалъ съ 1836-го по 1864 годъ одни миндали, но въ 1863 году далъ 6 персиковъ и ни одного миндаля. Каррьеръ, разбирая это явлеше, приводить случай, гдЬ миндалевое дерево съ махровымъ цвЬтомъ, дававшее нисколько лЬтъ миндали, начало вдругъ два года сряду давать круглые, мясистые, персикообразные плоды, а въ 1865 году вернулось снова къ прежнему состоянию и производило крупные миндали (****).
ВсЬ эти случаи, которые мы нарочно привели со всЬмн подробностями и собственными словами авторовъ,—въ одномъ родЬ. Но что же они доказывают? Есть-ли малЬйшее подоб!е между ними и тЬмъ, что намъ представляютъ несомнЬнныя разновидности плодовыхъ деревьовъ? Никакого, по подобный явлешя часто случаются прп гпбри-дацш, при которой бываетъ какъ бы раздвоеше признаковъ: одни растешя, пли части растешя посятъ преимущественно характера матерински!, а друг!я отцовскш. Такъ сообщенный Нейтомъ случай и имъ
(*) Прир. живот, и возд. раст. I, стр. 35“ и 358.
(**) Duhamel. Traite des arbres et arbustes. Nouv. edit. 1806. Ш. Appendice, p. 114.
(*'*) Transactions of the Horticult. Society. Ill, p. 2, r.?h приложенъ и рисупокъ этихъ персиковъ.
(*'**) Дарв. Прир. жяв. пвозд. раст. I, стр. 358.
ГЛ. v.—КРИТИКА ОСНОВАШЙ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ 333
самимъ приводится, какъ результатъ, произведенной имъ гибридащи. «Я посылаю ихъ»,говоритъ онъ,«единственно по странности нхъ происхождешя, такъ какъ это потомки (offspring) сладкаго миндаля и только отъ цвЬтени персика» (*). Относительно миндале-персиковъ Дюгамель говоритъ въ продолжеши только что сделанной выписки: «Эта разновидность повидимому одно изъ тЬхъ гибридныхъ растешй, которыя происходятъ отъ миндаля, цвЬтъ котораго былъ оплодотворенъ пылью тычинокъ персиковаго цвЬтка». Люизе говоритъ тоже о миндале-персикЬ. Какое же основаше въ такихъ явлешяхъ гибридащи видЬть доказательство происхождешя персика отъ миндаля путемъ культурныхъ измЬненш?
Друпе Факты, приводимые Дарвиномъ въ пользу своего мнЬшя, если возможно, еще менЬе доказательны.
«Риверсъ посадилъ нисколько персиковыхъ косточекъ, привезен-ныхъ изъ Соединенныхъ Штатовъ, гдЬ ихъ собираютъ для выращпвашя штамбовъ, и отъ нЬкоторыхъ изъ выведепныхъ имъ молодыхъ деревьевъ получилъ плоды весьма похож!е съ виду на миндаль: онп были мелки, тверды и теряли последнее свойство только поздней осенью» (**). Но изъ этихъ словъ нельзя вывести ни малЬйшаго сходства этихъ дряк-ныхъ персиковъ съ мпндалями; послЬдше (т. е. ихъ кожура, о которой только и можетъ тутъ идти рЬчь) не теряютъ своей твердости ни позднею, ни раннею осенью, а продольно лопаются съ одной стороны, раскалываются на двЬ половинки, а если зерно въ нихъ недообразова-лось, то совершенно ссыхаются, кожура прирастаетъ къ скорлупЬ болЬе или менЬе пустаго орЬха. Совершенно тоже относится до приводима™ вслЬдъ за симъ наблюдешя Ванъ-Монса. Персики попали и въ АмерикЬ, и въ Англш, и въ Бельпи въ несоотвЬтствуюпцй для нихъ климатъ, или вообще въ неблагопр!ятныя обстоятельства, и произвели мнопе дрянные плоды, но все таки персики; тогда какъ обыкновенно, попадая въ хороппя услов1я, какъ напр. «на островЬ Хуанъ-Фернан-децЬ, гдЬ персики столь многочисленны, что невозможно составить себЬ поняпя о количествЬ собираемыхъ тамъ плодовъ, — вообще онп очень хороши, несмотря на дикое состояше, въ которое они возвратились», говоритъ Бертеро (***). Тоже замЬчается и во многихъ мЬстахъ Америки, въ Ю. Францш и у насъ на Ю. берегу Крыма. Такое сохранеше качествъ плода черезъ посЬвъ сЬмянъ дЬлаетъ гораздо
(*) Transactions of the Horticult. Society. Ill, p. 1.
(**) Прир. живот, и возд. раст. I. стр.-358.
(*•*) Alph. Decand. Orig. des pl. cult., p. 181.
23
354
ДАРБННИЗИЪ
вйроятнйе, что персикъ есть самостоятельный видъ, а не продуктъ культуры.
Что значатъ послй того слйдуюпця слова Дарвпна: «Отъ такихъ низкихъ сортовъ персика (Вапъ-Монса, Риверса) мы черезъ сорты средняго достоинства, съ приросшимъ къ косточка мясомъ, переходник къ лучшимъ и наиболее сочиымъ персикамъ» (*)? Совершенно справедливо: какъ и во всЬхъ почти плодахъ, отъ дряяныхъ дикихъ переходимъ къ отличнымъ, но это пе мЬшаетъ имъ принадлежать- къ тому же виду. Другое дйло, если бы эти ппзше персики были мпндалями, но, какъ мы видЬли, ничего подобнаго нйтъ—сходство съ мипдалями появляется только при гибридацш, какъ это всегда бываетъ. Въ этомъ мнимомъ ряду еще та неверность, что нйтъ основашя, ни по качеству плодовъ, ни по мнимому большему сродству съ миндалемъ, считать персикъ съ приросшимъ къ косточке мясомъ за среднюю Форму. Эти персики, известные подъ именемъ павш, бываютъ отлич-наго качества; а у миндалей косточка во всякомъ случай еще болйе отдельна отъ кожуры, чЬмъ у какихъ бы-то ни было персиковъ, и сообразно съ этимъ и въ гибридной ФормЬ, полученной Нейтомъ, какъ это замечено въ оппсаши плодовъ, присланныхъ садовому Обществу: «Косточка также весьма ясно отделялась отъ мяса, только нисколько короткихъ нитей прирасли къ ней» (**).
Есть ли послй этого достаточная причина приходить къ заключенно: «На основаши этой постепенности (т. е. постепенности отъ дрянныхъ, мелкихъ персиковъ къ еочнымъ, хорошимъ) и случаевъ внезапнаго пзмйнешя (происходящихъ отъ гибридащи и потому вовсе не внезап-ныхъ—въ англШскомъ тексте вероятно сказано spontaneous); наконецъ, па основаши того обстоятельства, что персиковое дерево не было найдено въ дикомъ состояши (по всей вероятности онъ дикъ въ Китай; но если бы и действительно тамъ въ дикомъ состояши болЬе не находился, то все же произошелъ въ Китай и никакъ не отъ миндаля, котораго тамъ не было и нйтъ), мнй кажется всего вйрнЬе персикъ считать по-томкомъ миндаля» (***).
Наконецъ п самъ Дарвинъ съ обычною своею добросовестностью первый приводить Фактъ безплод1я миндале-персиковъ, полученныхъ
(*) Дарв. Прир. жив. и возд. раст. I, стр. 358.
[**) Transaction of the Hortic. Society. t. Ill, p. 6,въ описан1и присланныхъ плодовъ секретаремъ общества Ьсифомъ Сабиномъ.
(”’) Прир. жпвот. и возд. раст. 1. 358.
ГЛ. V.—КРИТИКА OCHOBAHlii ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
335
черезъ гибридацпо, что также подтверждаетъ самостоятельность обоихъ видовъ.
Весьма вероятно, что обыкновенный персикъ и такъ называемый арабсюй персикъ или нектаринъ и брюньйонъ (Persica laevis) суть также различные виды, или две природныя разновидности, которыя гибри-дировались между собою. Тогда сами собою объясняются всё странные Факты, что изъ семянъ обыкновенныхъ пушистыхъ персиковъ происходили арабск!е и наоборотъ, что дерево, дававшее простые персики на одной изъ ветвей своихъ, начинало внезапно давать арабсюе, что нако-нецъ вырастали плоды на половину или иную долю одного сорта, и на половину или частью—другаго. Это были такъ называемым раздвое-Hiff, нередко случаютщяся именно у гибридовъ. «Къ доказательству, что мы имёемъ тутъ дЪло съ двумя видами, говоритъ Декенъ, ведетъ то, что нередко наблюдаются на той же в-ЬткЬ, посредствомъ явлешя раз-двоешя (disjonction) персики простые и арабсюе, совершенно также, какъ это замечается у Адамова ракитника (Cytisus Adami)» (*).
Но и те культурный растешя, дикая родина которыхъ, хотя и была находима, но чрезвычайно редко и которыя по мнешю Декандоля суть исчезавшие виды,—тоже подходятъ подъ объяснешя, которыя я предложилъ. Таковы:
1) Cucurbita maxima. 5, а, б. (большая тыква).
2) Faba vulgaris. 1, 5, а, б. (обыкновенный бобъ).
3) Nicotiana Tabacum (табакъ американскш). См. замЬчаше сделанное o)N. rustica.
4) Carthamus tinclorius. 4, а, б. (саФлоръ).
5) Triticum vulgare. 5, а, б. (обыкновенная пшеница).
Въ числе растешй, не находимыхъ более въ дикомъ состояши, надо упомянуть еще объ артишоке, который должно считать разновидностью кардона (Cynara Cardunculus), такъ какъ по наблюдешямъ Мориса въ туринскомъ ботаническомъ саду первый можетъ произойти отъ послЬдняго культурою. Всего вероятнее, что первоначально образовалась природная разновидность, которая была уничтожена темъ,
(*) Descaisne. Jardin fruitier du Museum. T. VIII, p. 7 et 8. Cytisus Adami есть странное дерево, происшедшее отъ гибридащи ракитника—золотой дождь (Cytisus Laburnum) и ракитника пурпуроваго (С. purpuraea), которое даетъ то кисти цвбтовъ какъ бы смбшаннаго колера (желтаго съ красно-лиловымъ), то одп'Ь кисти желтыя, какъ у золотаго дождя, а друпя пурпуровыя, то иногда и веб желтыя. Тутъ природа обоихъ видовъ не могла слиться въ одно и каждый какъ бы особеннымъ образомъ налагаетъ свою печать на цвбточныя кисти дерева. Это и называется раздвоешемъ—disjonction.
23*
336
ДАРВПНПЗМЪ
что не допускалась до плодоношешя, такъ какъ съедобную часть составляют молодыя цветочный головки.
II. Косвенное доказательство Дарвина, къ которому теперь переходимъ, состоять вь следующем!: «Если потребовались сотни и тысячи годовъ для улучшешя или изменешя большей части нашихъ растешй до теперешней степени ихъ полезности человеку, то мы въ состоянш понять, какимъ образомъ случилось, что ни Австрал1я, ни мысъ Доброй Надежды и никакая другая страна, обитаемая совершенно нецивилизованными людьми, не доставили намъ ни одного растешя, заслуживающаго культуры. Причина не въ томъ, чтобы эти страны, столь богатыя видами, не обладали, по странному стеченпо обстоятельству первоначальною породою (aboriginal stocks) какого-либо полезнаго растешя; но въ томъ, что туземныя растешя не были усовершенствованы непрерывнымъ подборомъ до той степени совершенства, которая могла бы идти въ сравнеше съ прюбрЬтенными растешями странъ издревле цивилизованныхъ» (*).
Мысль эта столь странна, столь невероятна, такъ несогласна съ Фактами—хотя и вполне въ духЬ учешя, что, признаюсь, я не верилъ глазамъ своимъ и подразумевал! какое-нибудь недоразумеше и непо-нимаше съ моей стороны, пока не нашел! её въ другомъ сочинеши Дарвина гораздо яснее и полнее выраженною. Привожу вполне это место: «Мнопе замечали, что мы ни однимъ полезным! растешемъ не обязаны ни Австралш, пи мысу Доброй Надежды, тогда какъ обе названный страны необычайно богаты растешями собственно имъ свойственными, эндемическими; мы не заимствовали полезныхъ растешй ни изъ Новой Зеландш, ни изъ Америки къ югу отъ Pio-Платы, ни даже, по свидетельству некоторых! авторовъ, изъ Северной Америки къ северу отъ Мексики. Кажется также, что, за исключением! канареечной травы, пи одного питательнаго и вообще полезнаго растешя не получили мы съ океанических! или необитаемых! острововъ. Если бы почти все наши полезныя растешя, происходяпця изъ Европы, Азш и ю. Америки, были уже первоначально въ томъ самомъ вндп>, въ которомъ мы ихъ теперь знаемъ, то крайне было бы удивительно, что ни одна изъ обширныхъ странъ выше названных! не подарила насъ ни однимъ растительным! продуктом!, столь же полезным!. Если же предположить, что наши полезныя растешя такъ уже изменены и улучшены культурою, что вовсе не походятъ на ditKie виды,
(*) Darw. Origin, of species. VI edit., p. 27.
ГЛ. V.—КРИТИКА ОСНОВАШЙ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ 337
то понятно, почему тЬ страны не произвели растешй для насъ полезныхъ: жители ихъ или вовсе не возделывали почвы, какъ напр. въ Австралш и на м. Доброй Надежды, или же возделывали очень дурно, какъ въ некоторыхъ частяхъ Америки. Эти местности также произво-дятъ растешя полезный для туземныхъ дикарей—въ одной Австралш д-ръ Гукеръ насчитываетъ ихъ до 107 видовъ; но pacmeni/i эти вовсе не подвергались культурп, не улучшены и потому естественно не могутъ соперничать съ теми, которыя въ течете тысячелЬтш возделывались и улучшались въ цивилизованныхъ странахъ» (*). И далЬе: «По свидетельству Декандоля мы имеемъ 32 полезный растешя изъ Мексики, Перу и Чили; это и неудивительно, если сообразимъ, какъ высока была местная цивилизащя въ эпоху открыт Америки.........
Несколькими растешями обязаны мы также и Бразилш—и первые путешественники, именно Веспуцш и Кабраль разсказываютъ, что застали эту страну густо населенною и обработанною. Если бы С. Америка пользовалась цивилизащею также долго, какъ Европа или Аз>я, п была бы населена также густо, то вероятно туземный виноградъ, лЬсные орехи, шелковица, дитя яблони и сливы, переживъ длинный рядъ измёненш подъ вл{яшемъ культуры, дали бы наконецъ великое множество разновидностей, въ иныхъ случаяхъ совершенно не похо-жихъ на свой первообразъ, а случайно одичавппя породы ихъ, какъ въ Новомъ, такъ и въ Старомъ свете, повергли бы изслЬдователей въ величайшее затруднение насчетъ своего происхождешя и видовыхъ от-личШ» (**).
Да, это действительно было бы такъ, должно бы такъ быть, если бы Дарвинова Teopin была справедлива. Но на деле, на Факте это не такъ: только очень немнопя растешя и то весьма слабымъ и сомни-тельнымъ образомъ,—какъ мы видели на примЬрахъ полбы, некоторыхъ ячменей, одного или двухъ луковъ,—повергаютъ изслЬдователей въ подобный затруднешя. СлЬдовательно, теор!я несправедлива, по крайней мере во сколько она основывается на предположен^ сильной изменчивости культурныхъ растешй, доводящей до неузнаваемости ихъ дикихъ первообразовъ.
Прежде всего заметимъ—и это чрезвычайно странно,—какъ Дарвинъ упустилъ изъ виду то обстоятельство, что самъ Фактъ имъ приводимый невереяъ. Ново-3еланд1я, по крайней мере, доставила намъ два
(*) Дарв. Прир. живот, и возд. раст. I., стр. 322 и 323.
Г) Ibid., стр. 323 и 324.
358
ДАРВИНИЗМЪ
культурныхъ растешя: ново-зеландсшй или лЬтн1й ишинатъ и ново-зеландсшй лёнъ. Первый, Telragonia expansa Murrey, имЬетъ, при почти одинаковомъ вкусЬ, немаловажное преимущество передъ обы-кповеннымъ шпинатомъ темъ, что можетъ быть употребляемъ въ пищу въ течете всего лЬта, тогда какъ обыкновенный шпинатъ (Spinacia oleraceaL.) годится только весною. Растете это было ввезено въ Англ1ю 1оспфомъ Банксомъ, сопровождавшимъ Кука въ одномъ изъ его знаме-нитыхъ путешествш, и въ настоящее время находится у всЬхъ тор-говцевъ овощными Семенами. Въ последствш нашли это растеше и въ Тасмаши, на югЬ и на юго-западЬ Австралш, въ ю. АмерикЬ (Чили) п въ Япоши. Но въ этихъ последнихъ мЬстностяхъ, замЬчаетъ Декандоль, оно можетъ быть только натурализировалось, потому что указывается около городовъ. Что касается до ново-зеландскаго льна, Phormium tenax L., то волокно его превосходить крепостью все прочая пря-дильныя растешя. По опытамъ Лабильярдьера, если крепость волокна американской агавы (Agave americana L.) принять за 7, волокна льна будутъ иметь 11%, пенька 16%, а Ново-Зеландскаго льна 23%л, шелка 24. Опыты разведешя, и удачные, были сделаны въю. Францш, въ д-тЬ Дромы, г-номъ Фрейсине, также у Шербурга (*). Англшскш флотъ предпочиталъ его волокна для всякихъ веревокъ кроме канатовъ. Если тЬмъ не менЬе растете это малоупотребительно, то лишь вслЬдсте затруднительности отдЬлешя волоконъ отъ мякоти, такъ какъ способъ, употребляемый для этого новозеландцами, былъ бы слишкомъ дорогъ въ Европе (**).
Въ Австралш растетъ кустарпикъ Macadamia triternata, даюгцш отличные орЬхи, превосходялце вкусомъ наши лЬсные; если онъ мало распространенъ въ тропическихъ странахъ, то потому, что страны этп и безъ того изобилуютъ всякаго рода плодами.
Изъ с. Америки къ северу отъ Мексики именно: изъ штата Инд1аны введена земляная груша Helianthus tuberosus; вообще изъ умеренныхъ частей Соединенныхъ Штатовъ—виргинская земляника, тыквы: Спспг-bita Pepo и Melopepo, виргинская хурма Diospyros Virginiana.
Наконецъ изъ совершенно дикихъ странъ Африки, да еще и съ острова, имЬемъ мы лекарственное растеше А1оё succotorina, дающее известный сабуръ.
Нельзя сказать, чтобы всЬ эти растешя были слишкомъ маловажны
(*) Diction, des sciences nalur. en 60 vol. T. XL, статья Phormium.
(**) Spach. Hist. nat. des veget. phan. T. XII, p. 289.
ГЛ. V.—КРИТИКА ОСНОВАНШ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
359
для того, чтобы стоило обращать на нихъ внимаше — вйдь упоминается же Дарвиномъ, какъ объ исключенш даже о кана-реечномъ семени,—а почти вей поименованныя мною растешя важнее его.
Также и съ океаническихъ острововъ получилось весьма ценное плодовое дерево—бодрянка, Citrus decumana (отечествомъ его означены у Декандоля острова Тихаго Океана къ востоку отъ Явы) и превосходный тропичесшй плодъ Spondias dulcis съ острововъ Товарищества, Дружбы и Фиджи, который былъ оттуда ввезенъ на Иль-де-Франсъ и Бурбонъ, на Аптильсше острова; въ 1782 году въ Ямайку и оттуда на С. Доминго. «Отсутств1е его во многихъ жаркихъ странахъ Азш и Африки, замйчаетъ Декандоль, зависитъ вероятно отъ того, что видъ этотъ былъ открытъ только яйкь тому назадъ на маленькихъ остро-вахъ—безъ сообщешй съ чужими землями» (*).
Но не въ этихъ случайныхъ пропускахъ главное дФло, некоторые изъ нихъ могли быть и неизвестны Дарвину. Чтобы показать всю несостоятельность его мнйшя, достаточно обратить внимаше на то, что во всЬхъ странахъ, обитаемыхъ какъ дикими, такъ и въ различной степени цивилизованными народами, есть множество растешй, не введен-пыхъ въ культуру, которыя однакоже по своимъ природнымъ свойствамъ заслужили общее внимаше, тщательно собираются жителями и ценятся наравне, а иногда и выше культурныхъ. Если они не возделываются, то или потому, что въ этомъ не предстоитъ надобности, по изобил)’ю и превосходству качествъ продуктовъ, доставляемыхъ дикими растешями, или потому, что возделывашю ихъ противостоять препятств!я, которыя до сихъ поръ не могли быть побеждены. Съ другой стороны есть мнопя друпя растешя, которыя хотя и введены въ культуру, но продукты дикихъ ихъ родичей продолжаютъ тЬмъ не менее собираться, такъ какъ они не уступаютъ возд Ьлываемымъ, иногда даже въ некоторыхъ отношешяхъ превосходить ихъ, но во всякомъ случай настолько съ ними сходны, что сомнйшя въ ихъ видовомъ тождестве быть не можетъ, такъ что культура не положила даже и начала къ ихъ неузнаваемости.
Въ примерь первыхъ, приведу изъ странъ тропическихъ различный породы хвннаго дерева, ипекакуану, которыя недавно только стали англичане возделывать въ Инд1и; американсюе и бразильсше орехи vBertholletia excelsa Humb. et В., Lecythis Ollaria L. и Lecythis Zabu-
(*) Decand. Orig. des pl. cult., p. 161.
360
ДАРВИНИЗМ!
cajo Aubl.). Вотъ что говорится про первый: Орехи превосходна™ вкуса, когда они свежи. Португальцы изъ Пары привозятъ целые грузы ихъ въ Каену подъ именем! Тука, посылают! и въ Лиссабон!, где ихъ называютъ каштанами Мараньянскими; американсше испанцы называют! ихъ almandros, что значить миндаль. Бертоллепю пачинаютъ впрочемъ уже тщательно культивировать въ Гв1ане. Про Lecythis Oilaria говорится, что орЬхи ихъ очень вкусны и ннчЬмъ не уступают! Фисташкамъ; про L. Zabucajo Обле говоритъ, что орЬховые плоды его Ьдятъ, они сладки, деликатны и превосходнее европейскихъ мин-далей (*). Ваниль тоже дикое растете и почти не возделывается, во всякомъ случае воздЬланная нисколько не превосходить дикую. Все деревья, даюпця резинку и недавно найденное въ лЬсахь Суматры гутта-перчевое дерево (Isonandra Gutta) суть также диюя растешя, нисколько не улучшенный и не измененный культурою. Обратимся къ нашему северу и мы найдемъ на немъ две превосходный по вкусу ягоды: морошку и поленику, культура которыхъ до сихъ поръ не удавалась. Морошка собирается и у насъ и въ Норвегш въ огромныхъ количествах!. Наша обыкновенная и с. американская клюква (Охусос-cos шасгосагра) и брусника составляютъ предметъ довольно значительной торговли, отправляются съ севера далеко на югъ. Если ихъ не возделывають, то потому что дитя ягоды столь изобильны и въ своемъ роде хороши, что въ этомъ не представляется надобности, а также что культура торфяныхъ болотныхъ растешй (какъ клюква п морошка) представляетъ много трудностей. Таковы же наши ежевика п куманика, худо поддаюпцяся культуре, и изъ коихъ первая, въ совершенно дикомъ состоянш, даетъ въ Крыму ягоды, не уступаются по величине знаменитым! американскимъЬагосЬеПе. Все это—растешя, которыя нисколько не будучи улучшены культурой, имеютъ превосходный природный качества, и если бы таковыя находились въ Австралш и другихъ поименованныхъ Дарвиномъ странахъ, то ихъ стоило бы ввести въ культуру и на нихъ конечно обратили бы внимаше, прямо въ дикомъ ихъ виде, такъ какъ они для сего ни въ какой культуре бы не нуждались. Почему же ихъ тамъ нетъ? Во всякомъ случае не потому, что жители ихъ совершенные дикари. Надо ли упоминать, что диюй миндаль, грецшй орехъ, простой лесной орЬхъ, хотя и получили въ культуре некоторое улучшеше, состоящее преимущественно въ утончеши скорлупы, а не въ улучшеши вкуса ядра,
(*) Spach. Hist. nat. des veg. phan. T. IV, p. 190—196.
Г.1. V.—КРИТИКА ОСНОВАНШ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
361
суть во всякомъ случай столь замЬчательныя произведена раститель-паго царства, по полезности ихъ для человека, и въ совершенно дикомъ состояши, что если бы подобный расли въ указанныхъ Дарвиномъ странахъ, то ихъ и оттуда ввели бы въ культуру. Дикы или одичавппя оливки даютъ даже, говорить, масло лучшаго качества, чемъ культурный.
Возьмемъ теперь ташя растешя, которыя вошли въ культуру, но сохранились и дикими. Все сорты земляники, какъ наши полевая земляника (Fragaria vesca) и клубника (Fragaria collina), такъ и американегая (Fr. Virginica, grandiflora, Chiloensis), обыкновенная малина, смородина красная и въ особенности черная, хотя и вошли въ культуру, но продолжаютъ собираться въ огромномъ количестве по лЬеамъ, холмамъ, болотамъ, п если садовая земляника крупнее нашей полевой, то уступаетъ ей въ ароматЬ; лЬсная малина хотя мельче, но также ароматнее и слаще садовой; дикая черная смородина, растущая, напримЬръ, въ изобилии по берегамъ Кубенскаго озера, даже крупностью ягодъ не уступаетъ садовой, и въ окрест-ностяхъ вездЬ употребляется на варенье и наливки. Такимъ же образомъ и въ тропическихъ странахъ дикое коричное яблоко (Annona squamosa), найденное г. Андре въ каменистой местности долины рЬки Магдалины,—по его замЬчашю, даетъ плоды превосходные (fruits deli-cieux); тоже относится и къ другому виду A. Cherimolia. Апельсины составляютъ природную, а не культурную разновидность померанцевъ, хотя и этотъ плодъ, не смотря на свою горечь, конечно обратилъ бы на себя внимаше и заслужилъ бы почетъ культуры, если бы подобный ему былъ найденъ на м. Доброй Надежды или въ Австра-лш. Но и сладк!е апельсины встречаются дикими: по Ройлю «есть дише сладше апельсины въ СиллегЬ и въ Нильгиршскихъ горахъ.... Экспедищя Турнера рвала диюе и безподобные апельсины въ Буксе-дварЬ—местности, лежащей къ северо-востоку отъ Рунгпура въ Бенгалш; Лурейро описалъ одинъ сортъ, который онъ назвалъ кисло-сладкимъ (acido-dulcis); апельсины есть въ Кохинхине и растутъ тамъ и въ возделанномъ и въ невоздЬланномъ состояши. Лучшш плодъ въ Mipb Garcinia Mangustana L. растетъ наверное дикимъ въ лесахъ Зондскихъ острововъ и полуострова Малакки. Сладше арбузы растутъ въ тропической Африке совместно съ горькими— значить и сладость ихъ не есть прюбрЬтеше культуры. Розовое яблоко Eugenia lambosa L. растетъ дико на СуматрЬ, на Малак-скомъ полуострове, въ СикимЬ и на севере Бенгалш. Шоколатное дерево растетъ дико въ Приамазонскихъ лЬсахъ, кофе растетъ дико до сихъ поръ въ Абиссиши, СуданЬ на Гвинейскомъ и Мозам-
362
ДАРВИНИЗМ*
бикскомъ берегах*, а культурный въ разныхъ странахъ Америки и южной Азш скорее ухудшился, ч$мъ улучшился, но во всякомъ случае мало изменился. Культура кофе вообще недавняя, а если употреблеше его древнЬе въ Абиссиши, чЬмъ обыкновенно полагают*, то, какъ замечает* Декандоль, это недоказываетъ, чтобы культура его была очень древняя (при культуре употреблеше его вероятно скорее бы распространилось по соседним* странам*). Весьма вероятно, что въ течете вЬковъ собирали ягоды въ л'Ьсахъ, где конечно он!> были очень обыкновенны. На Гвинейском* берегу—въ Либерш—недавно найденъ новый видъ коФе (Coffea Liberica), который только что вводится въ культуру, достигшую уже впрочем* довольно значительных* размеров* на С. Доминго. Значит* вполне дикш видъ обратил* на себя внимаше и безъ всяких* культурныхъ улучшешй оказался не только хорошим*, но могущим* даже соперничать съ растешемъ довольно долгое время находившимся въ культуре, и притомъ найденъ въ стране столь же некультурной, какъ и поименованный Дарвиномъ.
Про чай можно сказать то же самое—онъ найденъ дикимъ въ верхнемъ АсамЬ и въ провинщи КашарЬ. Слишкомъ четыре съ половиною тысячи л4тъ культуры вовсе не изменили растешя ц никто не сомневается въ тождестве дикаго и воздбланнаго чая. Допустим* даже, что мнопе изъ приведенных* мною примеров* относятся не къ настоящим* дикимъ, а къ одичавших* расте-шямъ—не говоритъ ли и про нихъ Дарвинъ: «а случайно одичав-1шя породы культурныхъ растешй, совершенно непохожих* на свой первообраз*, повергли бы изеледователей въ величайппя затруд-нешя насчет* своего происхождешя». На всех* этихъ примерах* мы видели, что ничего подобнаго нЬтъ, что ихъ безъ всякаго затруд-нешя отождествляют* съ культурными видами, и что если въ чемъ и есть затруднеше, то въ явлешй совершенно противоположном*—въ невозможности отличить коренную дикую Форму отъ одичавшей. Такъ напр. знаменитый тропически! плод*, соперни-чащш съ мангустанами, Mangifera indica L., который находят* дикимъ въ лесах* Цейлона, въ Арракане, въ Пегу, на Андамонскихъ островах*, былъ ввезен* въ Америку, где одичалъ, какъ и въ Старом* свете. Онъ превосходно удался на Ямайке. Когда коФейныя плантащи были брошены, во время освобождения рабовъ, это дерево, косточки котораго негры повсюду разбрасывали, образовало на острове лЬса, которые сделались однимъ изъ богатств* края тем*, что почва ими отеняется, и темъ, что они доставляли питатель
ГЛ. V.—КРИТИКА ОСНОВАШИ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ 363
ное вещество. Про одичавппя маслины можемъ сказать то же самое.
Обратимъ внимаше еще на одпнъ предметъ. Австрал1я, Новая Зеланд1я, мысъ Доброй Надежды, оконечность Южной Америки потому не дали намъ полезныхъ растешй, говорить Дарвинъ, что, хотя грубый матер!алъ ихъ существуетъ безъ сомиЬшя и въ этихъ странахъ, но не будучи развить продолжительною культурою,—онъ не подходить подъ тотъ уровень совершенства, который мы привыкли требовать отъ растешй, стбящихъ культуры. Это относится къ растешямь, удовлетворяющимъ пашимъ матер!альнымъ нуждамъ; но почему же не относится это къ тЬмъ, которыя удовлетворяютъ нашимь эстетическимъ потребностямъ? почему и мысъ Доброй Надежды и Австрал1я могли представить намъ столько прелестныхъ по красотЬ цвЬтовъ, наполпяющихъ наши сады и оранжереи ? Этимъ я не хочу сказать, чтобы некоторые изъ нихъ не были усовершенствованы культурой, какъ иныя пеларгонш, гладюлусы; но мнопе, независимо отъ этого, прелестны въ томъ видЬ, въ которомъ ихт» представила дикая природа, какъ мнопе амариллисы, всЬ эрики, протеи, банксш, эпакрисы. Что справедливо относительно одной категорш челов'Ьческихъ нуждъ и потребностей, то должно бы быть справедливымъ и по отношешю другой категорш. II еще: грибы конечно нигдЬ и ни для одного вида не усовершенствованы культурой, такъ какъ и разводить-то мы умЬемъ пока только два вида—шампи-шоны давно, а сморчекъ только недавно. Между тЬмъ они составляютъ тонкое, деликатное, вполнЪ гастрономическое и, вопреки старинному предразсудку, здоровое и самое питательное, изо вс^хъ продуктовъ растительнаго царства, кушанье. Почему же природа, безъ всякой помощи культуры, могла придать эти качества этимъ тайнобрачнымъ растешямь, но не могла бы сдЬлать того же для растешй явнобрачныхъ; такъ что совершенство этихъ послЬднихъ, въ принаровленш ко вкусамъ и нуждамъ человека, заставляло бы предполагать долговременное воздЪйств!е на нихъ продолжительной цивилизацш т$хъ народовъ, въ отечеств!; которыхъ они растутъ.
Что же показываютъ намъ всЬ эти примеры, число которыхъ мы могли бы удвоить и утроить ? Они ‘показываютъ, что количество доставляемыхъ известною страною полезныхъ для человека растешй не находится пи въ малЬйшей связи со степенью культуры населяющихъ ее народовъ, а зависать отъ ея климатическихъ, поч-венныхъ и другихъ условш, обусловливающпхъ собою ея Флору.
364 ДАРВПНИЗМЪ
Я сказалъ: не находятся ни въ малейшей связи со степенью культуры населяющихъ ее народовъ. Это неверно. Связь эта суще-ствуетъ, но совершенно обратная той, которую предположилъ Дарвинъ въ подкреплеше своей leopin. Онъ и тутъ смешали причину съ сл4дств1емъ, какъ и въ нЬкоторыхъ другихъ его разсуждешяхъ.
, Одна нзъ причинъ отсталости, дикости народовъ Австралш, южныхъ оконечностей Америки и Африки заключается безъ сомнЬшя въ отсутствш въ ихъ Флоре полезныхъ для человека растешй, которыя могли бы доставить достаточный поводъ къ ихъ культуре, обезпечить его матер!альный быть и тЬмъ вызвать на дальнейшие шаги въ цивилизащи.
Справедливое по отношешю къ одному царству природы— растительному, должно бы точно также быть справедливыми и къ другому. Австрал1я не дала намъ полезныхъ растешй, говоритъ Дарвинъ, потому что грубость ея обитателей оставила ихъ до сихъ поръ въ первобытной дикости; а если бы они были болЬе цивилизованы, то сумели бы зачатки полезныхъ растешй, которыя безъ сомшЬшя и тамъ находятся, довести до степени примененное™ къ человеческимъ нуждамъ, которая заставила бы и европейцевъ, по озна-комлеши съ ними, причислить и ихъ къ своимъ растительными сокровищами, какъ то случилось после открьтя Америки съ растешями перуанскими, чилйскими, мексиканскими и отчасти бразильскими— будто бы усовершенствованными культурою ацтековъ и инковъ. Если это такъ, то нечто подобное должно бы ведь произойти и съ животными, т. е. если бы Австрал!я была издревле цивилизованною страною, подобно Индш или Китаю, то и кенгуру и nponia двуутробки должны бы были обратиться въ полезныхъ домашнихъ животныхъ.
И древше американцы, которые, по мнешю Дарвина, были во всякомъ случае достаточно цивилизованы для того, чтобы оставить намъ въ наследство около полусотни полезныхъ и частью даже очень полезныхъ растешй (картофель, маисъ, какао, ананасъ, бермудскш хлопчатники, табакъ, помидоръ, лучппе сорта земляники, англшекш пе-рецъ, ваниль, ипекакуану, хину и проч.)—доставили однако же всего только одно полезное домашнее животное—индейку, да кроме того для себя приручили еще ламу и вигонь. Отчего же это зависело? неужели отъ того, что цивилизащя ихъ была не довольно древняя, продолжительная и высокая? А будь она таковою, то и муравьеды, и армадилы, и ленивцы «переживъ длинный рядъ изменешй подъ вл!яшемъ культуры», обратились бы въ полезныхъ домашнихъ животныхъ! Не отъ
ГЛ. V.“КРИТИКА ОСНОВАШЙ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
365
того ли скорЬй, что, между тЬмъ какъ американская Флора, въ тропической части, по крайней мЬрЬ, была богата видами, пригодными для потребностей и нуждъ человека, въ первопачальномъ дикомъ своемъ состоянш,—Фауна ея была напротивъ того въ этомъ отношеши очень бЬдна? Въ АмерикЬ не было ни крупныхъ толстокожихъ, ни лошадей въ историческое время по крайней мЬрЬ), ни овецъ, ни козъ, ни рогатаго скота; а если и были бизоны, тождественные съ нашими зубрами, то эта порода и въ Старомъ свЬтЬ оказалась неприручимою. Въ этой-то бедности Фауны и заключается одна изъ причинъ, почему цивилизащя древнихъ мексиканцевъ и перуанцевъ не подвинулась очень далеко впередъ, а не наоборотъ.
Я такъ долго останавливался на этомъ косвенномъ доказательств!» Дарвппа значительности перемЬнъ, произведенныхъ въ растительныхъ Формахъ культурою, которое въ общей связи учешя можетъ инымъ показаться маловажнымъ, по нЬсколькимъ весьма важными причинамъ:
а) Въ странной гипотезЬ Дарвина какъ нельзя ясн'Ье выражается то общее Дарвинское м!росозерцаще, по которому целесообразность лпроваго устройства представляется лишь чЬмъ-to кажущимся, мира-жемъ, обманомъ чувствъ или скорЬе мысли, подъ которыми кроется отсутств1е всякой цЬли, всякаго преднамЬреннаго прилажешя и при-способлешя. ЧеловЬкъ, какъ животное травоядное по происхождение своему, питался конечно растешями въ томъ видЬ, въ коемъ они предлагаются природою; мало-по-малу онъ совершенствовался, развивался и въ своемъ развитш, такъ сказать, влекъ за собою и некоторое число растешй для него нужныхъ, полезныхъ, которыя, подъ вл!яшемъ этого безсознательнаго подбора, не только все болЬе и болЬе прилаживались къ его нуждамъ, но и совершенствовались по мЬрЬ усложнешя и усовершенствовашя этихъ нуждъ. Все тотъ же законъ непредустановленной, безцЬльной эволюцш, но производящш миражъ предустановленности и цЬлесообразности.
б) Мы видимъ на этомъ неболыпомъ отрывкЬ изъ общаго, если позволено такъ выразиться, Дарвинскаго порядка вещей, что на дЬлЬ это вовсе не такъ, что нЬкоторое число растешй, по самымъ природными свойствами своимъ, было уже изначала пригодно для человЬка — не онъ приспособили ихъ къ своимъ нуждамъ, а они были уже предпри-лажены, предприспособлены къ нимъ. Если бы этого не было, онъ остался бы на степени грубости и дикости, какъ и остается тамъ, гдЬ этого дЬйствительно не было, напр. въ Австралш, ви южной АфрикЬ, въ южнЬйшей оконечности Америки. Улучшешя, которыя онъ сообщили своими усшнями, т. е. культурою, этимъ уже по природЬ своей
366
ДАРВННИЗМЪ
пригоднымъ для него растешямь, были въ большинства случаев?» ничтожны сравнительно съ ихъ коренною природною полезностью.
в) Это, по видимому, столь простое и остроумное объяснеше представляетъ наглядное п поразительное доказательство того, какъ Дарвинъ позволяли себе увлекаться Фантаз1ею, какъ легко принималъ всякое болЬе или менЬе остроумное сближеше, если оно шло ему на руку, не подвергая крптикЬ впавшую ему на мысль счастливую идею, по-видимому служащую подтверждешемъ его гипотезе. Онъ былъ зорокъ п проницателенъ для одним» Фактовъ и слЬпъ для другихъ; я говорю слЬпъ, потому что небольшихъ соображешй требовалось для того, чтобы усмотреть всю несостоятельность его объяснешя, все противо-pbnie его Фактамъ ббщеизвЬстнымъ, но па это время имъ забытымъ, упущеннымъ изъ виду. Не очевидно ли после этого примера, что и ко всЬмъ объяснешямъ, выводамъ, доказательствами его должно всегда относиться съ большою осторожностью и недоверчивостью?
г) Наконецъ и вообще предметъ этотъ очень важенъ при обсуждены Дарвинова учешя, ибо если культура ни у животныхъ, ни у растешй не произвела изменены, достигающихъ видовой ступени, то вЬдь все здаше теорш лишается своего Фундамента. II действительно, изъ всего подробная анализа размЬровъ измененш, которымъ подверглись организмы въ культуре, явствгуетъ, что какъ для самыхъ измпнчивыхъ животныхъ, такъ и для растенш, измпнетя эти не достигаютъ видоваго предпла. Ни про одно изъ изменившихся животныхъ пли растешй нельзя хотя бы съ некоторою основательностью утверждать, чтобы оно вышло изъ границъ своего вида. Если такому выводу противопоставятъ вечное возражеше неопределенности видоваго попяпя, мы въ этотъ споръ пе вступимъ, ибо это будетъ споръ о словахъ; а лучше придадим?» несколько иную Форму нашему выводу и скажемъ: Ни одно изъ измЬнен-ныхъ культурою животныхъ или растешй не изменилось па столько, чтобы результаты этой изменчивости: разновидности, породы, перестали быть безгранично между собою плодовитыми. Но эта безграничная плодовитость между особями, принадлежащими къ известной группе, и напротивъ этого безплод1е, илп, по крайней мЬрЬ, ограниченная плодовитость ихъ съ особями другихъ группъ и составляетъ самый существенный критерш вида, что признаетъ п самъ Дарвинъ, говоря: «Но когда мы выходимъ йзъ предЬловъ того же вида—свободному скрещиванью препятствуетъ законъ безпло.ря» (*). СлЬдова-
(*) Дарв. Прируч. живот, и возд. раст. II, стр. 194.
ГЛ. V.—КРИТИКА OCHOBAHlii ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
367
тельно, не взирая на веб рбдюя и болбе или менбе сомнительныя псключешя, многими ли мы ошибемся, даже сь точки зрбшя Дарвинизма, если скажемъ, что веб культурный измбнешя не доходятъ до видоваго предала?
Этимъ однимъ Дарвиново учете лишается уже всякой положительной основы. Въ еамомъ дблб, что могутъ сказать его приверженцы, придерживаясь методы положительпаго мышлешя? По моему только: у прирученныхъ животныхъ и у воздбланныхъ растешй произошли отъ такихъ-то и такихъ-то причипъ сравнительно не-болышя измбнешя, которыя мы должны считать разновидностями, такъ какъ опб видоваго предбла не достигаютъ; слбдовательно, мы въ правб приписать подобный же измбнешя, встрбчаемыя въ дикихъ животныхъ и растешяхъ, тбмъ же прпчинамъ. Совершенно въ правб, и никто противъ этого не станетъ и спорить. Но вмбсто этого Дарвинъ и последователи его говорить: у домашнихъ животныхъ и воздЬланныхъ растешй произошли отъ известной причины или точнбе отъ извбетноп комбинацш причипъ измбнешя сравнительно незначительный, ибо они никогда не достигаютъ той степени, при которой уже начинается взаимное безплод!е, или ограниченная плодовитость; однако же, не смотря на это, мы все таки считаемъ необходимымъ приписать подобной же комбинацш причинъ веб тб неизмеримо велишя разлпч!я, которыя встречаются въ организмахъ природы. Такое умозаключеше не можетъ конечно считаться согласнымъ съ законами строгой логики. Кто доказалъ большее, тотъ конечно темъ самымъ доказалъ и меньшее, но кто доказалъ только меньшее, ни коимъ образомъ не доказалъ еще этимъ самымъ и болынаго. Нужны еще доводы въ возможности и даже необходимости такого распространена выводовъ отъ меныпаго на большее. Мы уже имбли случай раземотреть одни изъ этихъ доводовъ: о несравненно болыпемъ могуществе природы сравнительно съ чело-вбкомъ, о праве переносить полученные выводы отъ домашнихъ орга-иизмовъ къ дикимъ, и пр., о значенш разновидностей въ природе, и пришли къ отрицательнымъ заключешямъ.
Друпе доводы заключаются въ томъ,что множество Фактовъ изъ различныхъ областей бюлогическихъ знашй получаютъ удовлетворительное объяснеше xeopieii; что она удовлетворяетъ пытливости нашего ума, заставляющей насъ доискиваться причинъ явлешй; устраняетъ таинственное; приводить необъяснимое разнообраз!е Формъ оргапиче-скаго Mipa въ одну категорпо съ явлешями ежедневно нами наблюдаемыми, точно такъ какъ это едблалъ Лейель относительно геологиче-скихъ переворотовъ. Но веб эти доказательства, которыя намъ пред
368
ДАРВИНИЗМ!»
стоять разсмотреть въпослЬдствш, принадлежать, такъ сказать, къ разряду философскихъ; а пока мы всетаки получили право утверждать, что строго Фактическихъ основъ reopia пе имЬетъ: что дЬлаемое ею заключеше отъ меньшаго къ большему произвольно съ положительной точки зрЬшя, т. е. на основаши положительныхъ Фактовъ. Обыкновенно говорятъ: вотъ довольно значительный пзмЬнешя, которыя несомненно произошли пакоплешемъ легкихъ индивидуальныхъ отлпчш посредствомъ искусственнаго подбора;—если мы найдемъ нечто вполне аналогическое этому подбору въ явлешяхъ дикой природы, то какое основание остановиться на той или другой ступени этой лестницы измЬ-нешй и не взойти до ея вершины, пли точнЬе не низойти и до самаго ея основания?
Мы скоро обратимся къ вопросу: справедливо ли невидимому безспорное утверждеше, что культурный пзмЬнешя произошли путемъ накоплешя подборомъ мелкихъ индивидуальныхъ отличш и что въ природе есть Факторъ вполне аналогичный съ подборомъ; но прежде посмотримъ, неужели въ самомъ дЬлЬ нЬтъ причинъ остановиться на какой-либо изъ ступеней этой лЬстницы?
Если бы видъ существенно отличался отъ разновидности—а мы видели, что старашя Дарвина поколебать существенность этого разли-<пя пе достигаютъ своей цЬли—то ступень, гдЬ должно остановиться, была бы найдена. Но и этого собственно не нужно. Для того чтобы остановиться въ обобщешяхъ—въ распространен^ выводовъ отъ малаго на большее—было бы достаточно, чтобы ступени лестницы не отстояли другъ отъ друга на равный разстояшя. Если часть лЬстницы занята весьма близко другъ отъ друга отстоящими ступенями, а затЬмъ слЬдуютъ болыше промежутки, черезъ которые должно перешагнуть, и после многихъ ступеней этого последняго разстояшя, промежутки еще болыше, черезъ которые нужно ужо дЬлать громадные скачки, чтобы попасть на ближайшую (книзу или кверху) ступень, и такъ далЬе:—то каждый изъ этихъ, все возрастающихъ и возрастающихъ, промежутковъ могъ бы служить основашемъ для такой остановки. Что лЬстпица такъ устроена—это свидетельствуется тЬмъ Фактомъ, что вообще, и ученые, и неученые люди отличаютъ въ органическомъ Mipb разновидности, виды, роды, семейства, отряды, классы, типы, то есть отделы, каждый изъ которыхъ п соотвЬтствуетъ этимъ все большими и бблыпимъ промежуткамъ отдЬльныхъ группъ ступеней въ лЬстнице живыхъ существъ. Не будь такихъ неравномЬрныхъ промежутковъ, не могло бы и составиться только что перечисленныхъ систе-матическихъ понятш. ИзслЬдоваюя, расширивпияся на все страны
ГХ V.—КРИТИКА ОСНОВАШИ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ 369
земнаго шара и углубивппяся во всЬ времена его существовашя, послужили только къ утверждений означеннаго взгляда, какъ я сказалъ, въ сущности общаго и ученымъ и неученымъ людямъ. Bet такъ называемый соединительный звенья, которыя удалось открыть частью между существами ныне населяющими землю, частью между существами прежде ее населявшими, во-первыхъ, составляютъ лишь безко-нечно малую долю живущихъ и жившихъ существъ (см. вышеприведенную цитату изъ путешеств1я академика Миддендорфа, стр. 247); а во-вторыхъ послужили только къ частнымъ перем^намъ въ ихъ группировке, такъ что уединенно стоявшая Форма—напр. отрядъ однокопытныхъ состоящш нынЬ изъ одного рода—обогатился новыми родами; рамка его наполнилась, причемъ конечно явились и болЬе разнообразныя отно-шешя къ другимъ отрядамъ,—такъ называемый отношешя сродства. Иногда переменялся составь группъ, нЬкоторыя, почитавшаяся отдельными, соединились, друг!я къ нимъ присоединяемый выделились; но самое систематическое поняпе группъ: видовъ, родовъ, еемействъ и проч, осталось незыблемымъ. Что изъ того, что доказали, что двЬ Формы составлаютъ не два, а только одинъ видъ, что виды неправильно были сгруппированы въ два или несколько родовъ, а ихъ следуетъ соединить въ одинъ, если поняпе о видЬ и роде все-таки осталось, потому что оно обозначаетъ собою нечто действительно существующее въ природе, именно обозначаетъ собою въ лЬстнице существъ промежутки различной величины, различнаго систематическаго разстояшя?
Слёдовательно съ точки зрЬшя положительной, на Факты опираю-щейей методы, должно бы представить, по крайней Mtpt, хоти одинъ примерь прорыва видовой преграды домашними организмами, чтобы заключить изъ него объ измёнешяхъ подобнаго же размера въ организ-махъ дикихъ, не говоря уже объ измЬнёшяхъ болыпаго размера. Чтобы показать къ какимъ ошибкамъ и ложнымъ выводамъ могутъ повести подобный обобщешя и распространена отъ малаго на большее, приведу следующш гипотетически! примерь. Положимъ, что физикъ начинаетъ делать наблюдешя надъ качашями маятника, что маятникъ заключенъ для большей точности опытовъ въ Футляръ, не дозволяющш ему делать болыпихъ размаховъ. Нашъ физикъ наблюдаетъ скорость качашя, отклонивъ маятникъ на Ц градуса отъ вертикальнаго положения, затЬмъ увеличиваетъ размахи его до 1°, I1//, 2° и 3°. Во всехъ этихъ случаяхъ, число качашй будетъ одинаково въ равныя времена. Стенка Футляра не допускаетъ увеличивать уголь отклонешя;—-да и зачЬмъ, скажетъ онъ, разве повторенный опытъ, при различныхъ хотя и неболь-шихъ углахъ отклонешя, не достаточно выяснилъ законъ изохронизма?
•24
370
дарвинизмъ
Мы знаемъ однакоже, что заключеше нашего Физика было бы ложно, что вынь онъ маятникъ изъ Футляра и заставь его делать розмахи въ 5,10, 20, 40 градусовъ, число качашй, въ единицу времени, все бы уменьшалось, съ увеличешемъ угла отклонешя отъ вертикали. Наши наблюдешя надъ изм4нешями организмовъ заключены въ весьма тесный Футляръ, изъ котораго мы вынуть ихъ не можемъ. Не сдЬлаемъ ли и мы ошибки, подобной ошибке нашего воображаемаго Физика, заключивъ, изъ неболыпихъ отклоневш отъ типа Формъ домашнихъ животныхъ и растешй, о безпредбльности такихъ изменешй въ природе?
Нашъ примерь показываетъ только возможность такой ошибки— друНе покажутъ не только возможность, по и вероятность ея, и сверхъ того укажутъ и на вероятную причину ошибки. Представимъ себе, что законы движешя планетъ намъ совершенно неизвестны, но что наши оруд!я наблюдешя: телескопы, дуги, разделенный на градусы, минуты п секунды, хронометры чрезвычайно усовершенствованы и точны; что съ этими средствами мы начали делать наблюдешя такъ сказать съ близорукой точки зрешя, очень точно, мелочно, но урывками и не въ непрерывной последовательности. Къ какимъ заключешямъ пришли бы, въ такомъ случай, астрономы? Планеты, какъ известно, движутся по эллипсисамъ, но эти эллипсисы, собственно говоря, суть только идеальный лиши—типы орбитъ, которые въ действительности только иногда пересекаются планетами. Чтобы наглядно изобразить ихъ действительный путь, мы должны себе представить, что эти идеальные эллипсисы—какъ проволока—обвиты курчавыми шерстинками, прихотливые изгибы которыхъ, то вступаютъ внутрь эллипсиса проволоки, то выступаютъ пзъ пего, то немного поднимаются надъ его плоскостью, то опускаются подъ нее. Наблюдая, по предположенному нами способу, астрономы только п моглп бы заметить, что эти отклонешя то въ ту, то въ другую сторону, и принуждены были бы сказать, что движешя планетъ представляютъ хаосъ; что оне то удаляются отъ солнца, то приближаются къ нему самымъ прихотливымъ образомъ, что оне движутся пе въ какой-либо определенной плоскости, а могутъ стоять то выше, то ниже (употребляю эти выражешя для краткости), что посему, предполагая возможность долговременнаго следовашя одному изъ этихъ случайиыхъ паправлешй,—предположеше, которому ничто не препятствуетъ (ибо и Кеплеровы законы и система Коперника предполагаются неизвестными), оне могутъ совершенно удалиться отъ солнца, или приблизиться къ нему въ разныхъ направлешяхъ, и или разсеяться въ пространстве, или упасть на солнце. Мы знаемъ, что
ГЛ. V.—КРИТИКА ОСНОВАШЙ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
371
это не такъ, но почему? Потому, что съ болЬе дальнозоркой точки зрЬ-шя, обнимающей цельное, общее, убедились, что все эти отклонен!»! планетъ, извЬстныя подъ именемъ возмущешй, суть не болЬе какъ колебашя около нЬкотораго средняго положешя, некоего идеальнаго эллипсиса, отъ котораго оне удаляются въ разныхъ направлешяхъ, но непременно опять къ нему возвращаются. Для действительного пла-нетнаго пути этотъ эллипсисъ служить следовательно типомъ, а прихотливые изгибы нашей курчавой шерстинки суть изменешя—отклонешя отъ типа.
Возьмемъ другой примерь, тоже астропомическш. Все планеты пмЬютъ различные эксцентрицитеты и различный наклонешя осей къ плоскостямъ своихъ орбитъ. Этп особенности (въ соедпнеши съ некоторыми другими) мы можемъ считать какъ бы ихъ видовою характеристикою. Но съ другой стороны, для каждой отдельной планеты экс-центрицитетъ меняется, такъ что напр. зависящая отъ него продолжительность зимпяго и летняго полугодш на земле можетъ изменяться на несколько дней; также меняется и иаклонеше оси, отъ котораго зависать разлшпя временъ года, а какъ частный случай—и безразличие пхъ при перпендикулярности оси къ плоскости эклиптики. Если и па эти явлешя мы станемъ смотреть съ близорукой и урывчатой точки зрЬшя, то также можемъ придти къ заключешямъ, отрпцающимъ всякую видовую характеристику планетъ (въ этихъ отношешяхъ), и сказать, что всякая планета можетъ принять эксцентрицитетъ или накло-неше оси свойственные въ настоящее время другой планете, такъ что эти свойства планетъ могутъ переходить одни въ друпя, что напримЬръ и на землЬ могутъ уничтожиться различая во временахъ года, какъ на Юпитере, у котораго экваторъ почти лежитъ въ плоскости его орбиты. Но мы знаемъ, что и это пе такъ, потому что все изменешя въ услов!яхъ планетъ колеблются около пекоторыхъ среднихъ пдеаль-ныхъ положешй—своихъ типовъ.
Возьмемъ еще примерь изъ круга явлешй более намъ близкпхъ. Еще до всякаго научнаго наблюдешя, маломальски наблюдательные люди заметили, что, какъ въ различныхъ местахъ земли, такъ въ одномъ идомъ же месте въ течете года или дня, измЬнешя температуры глав-нейшимъ образомъ зависать отъ изменешя высоты солнца надъ горпзон-томъ. Но прибЬгнемъ къ предположешю нашихъ точныхъ, но урывча-тыхъ наблюдешй, не имеющихъ въ виду цЬлаго, общаго. Мы найдемъ, что напримеръ (я беру действительный, а не выдуманныя цифры) на южномъ берегу Крыма, где я это пишу, въ декабре 187|тгода было 16° Реомюра въ тени, а въ поле бывало въ иные годы не болЬе 8°. Случалось 24*
372
ДАРВИНИЗМЪ
даже, что средняя месячная температура декабря была выше не только мартовской, но даже и апрельской; сентябрьская выше 1юньской; также точно ночью температура иногда бываетъ гораздо выше, чймъ около полудня, даже лЬтомъ, не только зимою. Обращая внимаше лишь на эти Факты изменчивости, на эти уклонешя, можно бы утверждать, что петь закономерности въ распределены тепла въ течете дня и года, что можно ожидать урожая плодовъ зимою и морозовъ— лЬтомъ. Но имея въ виду не только наукою выведенное, но и житей-скимъ опытомъ прюбретенное знаше закономерности распредйлешя теплоты въ течете года, .мы должны признать приведенные Факты за уклонешя, за колебашя (въ этомъ примере очень значительный) около идеальной нормы.
Эти примеры показываютъ, что не только вообще рискованы, ненадежны обобщешя, делаемыя отъ малаго къ большому; но что въ данномъ случае, т. е. применительно къ распространешю выводовъ, полученпыхъ изъ наблюдены надъ сравнительно незначительными изменешями у домашнихъ животныхъ и возделываемыхъ растешй, на неизмеримо бблышя различ!я, существуюпця между организмами въ природе, аналопя говоритъ въ пользу того, что и тутъ им4емъ мы дело съ колебашями въ разныя стороны около известной нормы. Норма же эта есть поняйе о постоянстве видовъ, полученное сначала обыкновенпымъ житейскимъ опытомъ,—поняпе, въ последствш подтвержденное научными наблюдешями, проникающими во многихъ случаяхъ не только на тысячелепя, по на сотни тысячелЬпи въ глубь вре-менъ и еще ни въ одномъ случае не опровергнутыми.
Такъ представляется этотъ вопросъ со строго положительной точки зрешя. Съ точки зрешя умозрительной, со стороны философ-скаго стремлешя къ обобщешю Фактовъ, къ устранешю таинственнаго и непонятнаго, къ подведешю явлены самыхъ необычайныхъ къ про-цессамъ, подлежащимъ вседневному наблюдение—дело принимаетъ другой оборотъ и гипотеза, обещающая намъ истолковать самыя загадочный явлешя Физическаго Mipa—происхождеше разиообраз-пыхъ Формъ организмовъ изъ общеизвестныхъ явлешй, безпрестанно повторяющихся на нашихъ глазахъ, изъ тЬхъ началъ (хотя въ сущности и непонятныхъ), которыя произвели многочисленныя изменешя въ Формахъ и свойствахъ организмовъ, подчиненныхъ человеку, получаетъ чрезвычайную привлекательность, заставляющую, до поры до времени, забыть ея Фактическую неудовлетворительность и недостаточность. Но эта снисходительность должна иметь свои пределы. Мы во всякомъ случае въ правЬ требовать отъ теорш,
ГЛ. V.—КРИТИКА ОСНОВАНШ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
373
чтобы тотъ основный принципъ, которымъ она думаетъ объяснять явлешя, былъ ею верно оцЬненъ, чтобы по крайней мЬрЪ въ томъ маломъ круге Фактовъ, изъ котораго онъ извлеченъ,—принципъ этотъ, т. е. подборъ, былъ действительно главными действующими Факторомъ.
Изъ анализа наблюдешй, сдЬланныхъ надъ домашними животными и возделываемыми растешями, мы пришли къ следующими выводами: 1) Что измененгя эти нигде не достигаютъ видоваго предела. 2) Что изменешя разновидностной степени, которыя только и можно признать въ организмахъ подвластныхъ человеку, всегда и всеми признавались за результатъ внешнихъ в.пяшй, каковы бы они впрочемъ ни были въ своей сущности, и что со-мненгя въ действительности w достаточности ихъ собственно только и начинаются у видоваго предела. 3) Что распространение выводовъ отъ малаго къ большему, и, въ особенности, отъ очень малаго къ очень большому вообще рискоданы и неблагонадежны. 4) Что въ природе вообще не замечается того отсутств!я гибкости, которымъ характеризуются механизмы а напротивъ того почти всегда замечаются колебания около известной нормы, которая и составляетъ идеальный типъ явлешя, процесса, Формы, отъ котораго действительные, реальные явлешя, процессы, Формы, непрерывно отклоняются на большее или меньшее разстояше и вновь къ нему возвращаются. Что за такгя нормы, за таюе идеальные типы и должно быть признано, по всеми строго положительными наблюде-шямъ, тб, что зоологи и ботаники называютъ видами. 5) Наконецъ, что следовательно ггзмененгя домашнихъ животныхъ и возделан-ныхъ растенгй, не говоря уже о доказанной прежде неосновательности распространена, наблюденныхъ у нихъ, Фактовъ на организмы дикой природы, по самымъ размерамъ своимъ, не представляютъ достаточная базиса для такого распространетя.
Теперь мы разсмотримъ изменешя домашнихъ животныхъ и возделываемыхъ растешй съ другой стороны. Именно, постараемся определить те Факторы, которымъ должно приписать эти изменешя, независимо отъ того, велики ли они, или малы.
ГЛАВА VI.
Критика оспованШ Дарвинова учен!я.
(Продолжеше).
Главные Факторы изменчивости прпрученныхъ животныхъ и воздЪлываеныхъ растешй.—Искусственный подборъ.
Малое значеше, придаваемое Дарвинизмомъ всемъ причинамъ изменешй, кроме подбора.—Перечислеше этихъ причинъ или Факторовъ: 1) В di яте внтыанихб условгй.— Анализъ примера крыжовника. —2) Гибридизмв. Земляника, существенныя изменешя ея зависятъ не отъ подбора. — Клематисъ.—Георгины.—Сливы.—Салатный цикорШ.— 3) Индивидуальные измгьнетя не суммированный подбором^.—Груша. — Подборъ пе игралъ роли въ произведены ея сортовъ. Нахождеше превосходныхъ сортовъ въ лесахъ.—Груши у древнихъ. — 4) Уродства. Капуста, необходимость сильного самопроизвольного скачка въ изменены цветовъ, утолщены стеблей или корней, для начала культуры породъ цветной капусты, колярябы, брюквы. — 5) Крупныл внезап-ныя самопроизвольные измтьненгя. Горизонтальный и пирамидальный кипарисъ.—Золотистая и нитчатая бюта.—Однолистная земляника Дюшена.—Колючая земляника. — Зеркальные карпы, золотые лини, золотыя китайскш рыбки.
ПримЪнен1е изложенного къ образован^ голубипыхъ породъ. Все замечатель-нешшя породы ихъ—или уродства, или болезни, или самопроизвольныя изменешя.— Сравпеше важности первоначальпыхъ самопроизвольно происшедшпхъ изменешй съ дополнешемъ, усплешемъ ихъ подборомъ.—Оценка сампмъ Дарвиномъ.—Могли ли произойти основныя отклонешя отъ типа безсознательнымъ подборомъ? — Дарвинъ противоречить самому себе прп защите этого мнешя.—Неудачные примеры.—Сбивчивость в'ь различены методическаго и безсознательпаго подбора.—Некоторые результаты пзъисторш породъ: Дутыши.—Трубастые.—Турмана.—Чистые.—Гонцы.— Тоже доказываю™ и породы куръ. — Происхождеше главнеишихъ породовыхъ раз-лпчы у лошадей, быковъ, овецъ.
Mnfcnie самихъ производителей о значенШ и силе подбора. Правы они, а не Дар-впнъ.—Съ другой стороны опять таки правы естествоиспытатели-систематики, а не онъ.
Косвенное доказательство Дарвина важности подбора. Изменяются те ли именно признаки, которые подбираются? — Примеры, пхъ недоказательность.—Причина иллюзш: субъективная и объективная для наблюдателя, последняя зависитъ отъ выбора породъ любителемъ или торговцемъ для сада, огорода или цветника.—Въ действительности и подбираемые и пеподбираемые изменчивы одинаково.—Груши, внноградъ, особенно персики. — Невозможность приписать у последнпхъ изменешя въ цветахъ и железкахъ листьевъ соответственной изменчивости.—Ошибочность предположен!я Лепера.—Примеры изъ овощей.
Роль искусственна™ подбора должна быть значительно уменьшена. Значеше его только практическое, применительное къ нуждамъ человека, а не морфологическое.
ГЛ. VI.—КРИТИКА ОСНОВАШИ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
37i>
Причины, по которымъ значен!е, приписываемое Дарвипомъ искусственному подбору, не встретило возраженш. Ошибка умственной перспективы, по которой зпа-чеше всего близкаго, недавняго, современнаго преувеличивается,—Преувеличенная оценка произведены, съ качествами, выдающимися надъ среднею нормою.
Заключен1е IV и V главы.
Главные «акторы изменчивости прирученныхъ животныхъ и возд4-лываемыхъ растешй,—Искусственный подборъ.
Главнымъ дЬятелемъ изййнешй, коимъ подвергались домашше организмы, считаетъ Дарвинъ искусственный подборъ, которому паралле-лизируетъ то, что онъ называетъ подборомъ естественнымъ, состав-ляющимъ всю сущность его гипотезы, или, если угодно, самую его теорпо. Посмотримъ, справедливо-ли это, справедливо-лп, что искусственный подборъ есть главный деятель въ наблюдаемой изменчивости домашнихъ организмовъ?
Едва-ли нужно подтверждать отдельными выписками, что таково действительно мнЬше Дарвина. Но однако Дарвинъ жалуется въ VI изд. своего Origine of species, какъ мы объ этомъ уже упоминали, что ему приписываютъ мысль, будто естественный подборъ былъ, по его мпЬшю, единственною причиною изменешя видовъ. Въ первыхъ издашяхъ онъ въ заключительной главе несомненно выражается именно въ этомъ смысле, говоря: «Я теперь повторилъ главные «акты и соображешя, которые вполне меня убедили, что виды изменялись въ течеше длиннаго ряда нисхождешй, сохранешемъ или естественнымъ подборомъ многихъ удачныхъ слабо благопрь ятныхъ измЬнешй» (*). Только въ послЬдующихъ издашяхъ онъ значительно ослабляетъ силу и определительность этихъ словъ (см. VI изд., стр. 421). Можетъ быть тотъ же упрекъ сдЬлаютъ и мнЬ приверженцы его учешя относительно искусственнаго подбора, и потому я все таки считаю необходимымъ привести здЬсь подлинный выраже-шя Дарвина объ этомъ предмете, изъ которыхъ увидимъ самымъ определенными образомъ, въ чемъ состоитъ сущность этого подбора и насколько онъ признаетъ значеше другихъ деятелей въ произведены результатовъ, достигнутыхъ у домашнихъ животныхъ п растешй.
«Итакъ у голубей, послЬ продолжительной жизни пхъ въ домашнемъ состояши, мы имЬемъ полное право ожидать индивидуаль
(*) Orig. of spec. П Амер, изд., стр. 417.
376
ДАРВИНИЗМЪ
ной изменчивости, случайных^, внезапныхъ отклонешй, а также и легкихъ изменешй, происходящихъ всл4дств!е неупотреблешя известныхъ органовъ, вместе съ явлешями, зависящими отъ соот-ношешя роста. Однако, не будь подбора — полученные результаты были бы ничтожны и незаметны» (*). Изъ этого видно, что прочимъ перечисленнымъ здесь Факторамъ изменчивости отводится, сравнительно съ подборомъ, самая незначительная роль. Эта же мысль выражается въ примЬнеши къ частному случаю: «До техъ поръ, пока человъкъ не станетъ подбирать птицъ, различающихся по относительной длине крыловыхъ перьевъ или паль-цевъ, мы не имеемъ никакого права ожидать заметнаго изменешя этихъ частей» (**).
Или еще: «Разсмотримъ вкратце те ступени, которыми были произведены домашшя породы............Некоторое действ!е можетъ
быть приписано прямому и определенному вл!яшю внешнихъ условш жизни, некоторое—привычке; но смтьлъ былъ бы тотъ человпкъ, который вздумалъ бы объяснить такими же Факторами (agencies) различ!я между возовою и скаковою лошадью, борзою собакою и мясничьею (bloodhound), голубями—гонцемъ и турманомъ.......
Некоторый полезный для человека изменешя вероятно произошли внезапно, или однимъ шагомъ» (скачкомъ). Въ подтверждеше приводится вероятный примеръ ворсовальныхъ шишекъ, и, какъ при-мЬръ достоверный, Анконсюя овцы—можно бы прибавить и Кат-ск1й скотъ. Но затемъ приводятся многочисленные примеры животныхъ и растешй, приспособленныхъ къ различнымъ нуждамъ и вкусамъ человека, и делается заключеше, что, дабы объяснить это: «мы должны заглянуть далее простой изменчивости. Мы не можемъ предположить, что все эти породы произошли внезапно столь совершенными и столь полезными, какъ мы теперь ихъ видимъ». (Почему же однако пе можемъ, когда по мнешю Дарвина такъ произошли ворсовальный шишки, «съ которыми не могутъ соперничать никакие механичесше приборы»?). «Ключъ состойтъ въ способности человека къ накопляющему подбору. Природа даетъ последовательный изменешя,—человекъ суммируетъ ихъ въ некоторыхъ полезныхъ для него направлешяхъ» (***).
(*) Дарв. Прир. жив. и возд. раст. I, стр. 215.
(•*) Ibid., стр. 226.
(**•) Darw. Orig. of sp. VI, p. 22.
ГЛ. VI.—КРИТИКА ОСНОВАШИ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
377
Но въ чемъ же заключается характеристическое свойство и вмЬстЬ магическая сила подбора? «Если бы подборъ состоялъ въ простомъ отделены некоей весьма отличительной разновидности и въ вывода изъ нея породы, начало это было бы столь очевидно, что едва-ли бы заслуживало внимашя; но важность его заключается въ большомъ дЬйствш, производимомъ накоплешемъ въ одномъ направлены, въ течете послЬдовательныхъ поколЬшй, различШ, абсолютно незамЬтныхъ для невоспитаннаго глаза» (*). Тоже повторяется и въ другомъ сочинены. «Когда животныя или растешя родятся съ какимъ-нибудь выдающимся и прочно передающимся по наследству новымъ признакомъ, то подборъ ограничивается только сохранешемъ подобныхъ особей и избЬгашемъ скрещиванш, такъ что нечего болЬе и распространяться объ этомъ предмет^» (**).
«Важность великаго начала подбора главнымъ образомъ основывается на этой способности подбирать едва заметныя различ!я, которыя тЬмъ не менее могутъ быть передаваемы и накопляются такъ, что результаты ихъ становятся очевидными для каждаго» (***).
Теперь мы ясно видимъ, что хотя друпя причины измЬнешй и не отвергаются, но какое имъ придается ничтожное значеше, и хотя природная изменчивость составляетъ необходимую основу всего дела, но что только черезъ накопляющее дЬйсше подбора получаются те, относительно громадные, результаты въ разли-ч!яхъ Формъ и качествъ и въ принаровленности къ человЬче-скимъ нуждамъ, которыя мы находимъ въ домашнихъ животныхъ и растешяхъ. При изложены измЬнешй и различШ, наблю-даемыхъ у разныхъ домашнихъ животныхъ и растешй, говорится также: о непосредственномъ внЬшнемъ в.пяши, о гибридацы, о внезапныхъизмЬнешяхъ, о болЬзняхъ и уродствахъ; но они всегда удаляются на задшй планъ, и все дЬло представляется такъ, что подборъ является если не исключительными, то, внЬ всякаго сравнешя съ прочими, — главнымъ, преобладающимъ дЬятелемъ. Вотъ на этой-то преувеличенное значеше подбора я и намЬренъ теперь обратить внимаше, стараясь выяснить, какъ
(*) Darw. Orig. of sp. VI, p. 23.
(»*) Прир. живот, и возд. раст. II, стр. 212.
(***) Ibid.
378
ДАРВИНИЗМЪ
велика степень этого преувеличеннаго значешя, придапнаго подбору.
Съ этою цЗмью я разсмотрю отдельно главн^йипя изъ условш, которыя производили бол’Ье или мен$е значительный измЬнешя въ животныхъ и растешяхъ, или совершенно независимо отъ под-бора, или при сравнительно незначительномъ участш этого посл4д-няго, какъ немного только дополнявшаго то, что произошло отъ другихъ причинъ. Эти услов!я по моему мнешю суть: 1) непосредственное вл1яше среды, 2) гибридащя, 3) индивидуальный изменешя подборомъ ненакопленныя, 1) уродства и болезни, 5) крупный внезапный изменешя. Для каждой изъ этихъ причинъ я изберу одно или немного растешй или животныхъ, на которыхъ и прослежу, насколько они изменились именно всл4дств1е этихъ причинъ, и какая доля этихъ изменешй можетъ быть отнесена къ подбору.
1) Непосредственное влгте среды или внпшнихъ условий.
Имела ли эта причина значительное влтян1е на изменешя животныхъ и растешй,—трудно определить по невозможности ее выделить изъ прочихъ действовавшихъ условй и отделить отъ самаго подбора. Дарвинъ посвящаетъ целую главу въ сочинеши: «Прирученный животныя и возделанныя растешя» (Т. II, Гл. XXIII) перечи-слешю, а по большей части и анализу мелкихъ изменешй, при-писываемыхъ имъ этой причине. Они вообще довольно незначительны. Однако мы пмёемъ Факты, приводимые самимъ Дарвиномъ, что вследств!е именно этого в.пяшя произошли особыя домашшя породы животныхъ, какъ напримеръ, овцы съ курдюками вследств!е степнаго климата и солонцеватыхъ пастбищъ. Никакой подборъ тутъ не действовалъ, ни сознательный, ни без-сознательный, а съ изменешемъ условш пропадаютъ и курдюки. Другой примерь представляютъ Ангорсюя козы, ибо если относительно козъ и можно бы предположить подборъ, то конечно былп отъ него независимы изменешя въ томъ же смысле пропс-шедппя и у кошекъ (которыя, какъ самъ Дарвинъ признаетъ, подбору не подлежать вследств!е ихъ полудикаго образа жизни п свободнаго скрещивашя), и у пастушечьихъ собакъ, которыхъ если бы и подбирали, то конечно уже не относительно длины и тонины ихъ шерсти. Тоже самое относится и къ Порто-Сант-скимъ кроликамъ. «У обыкновеннаго кролика, говоритъ Дарвинъ, верхняя поверхность хвоста и кончики ушей покрыты черновато-
ГЛ. VI.—КРИТИКА ОСНОВАШЙ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ 37$
сЬрымъ м$хомъ, и признакъ этотъ столь постоянно характеренъ, что въ большей части сочинешй приводится какъ видовой признакъ кролика. У Порто-Сантскпхъ кроликовъ признакъ этотъ частью изменился, частью совсЬмъ пропалъ. Но, после того какъ одинъ изъ нихъ прожилъ въ Англш i года, эта характеристическая окраска хвоста и ушей появилась снова» (*). Подбора въ воз-никновеши этого признака тоже конечно никакого не было.
Желая доказать вообще неважность этой причины, Дарвинъ приходить къ выводу: «что сумма изменешй, которыя претерпели животныя и растешя при одомашнепш, не соотв4тствуетъ степени, въ которой они подвергались измененнымъ обстоятель-ствамъ» (**). Но доводы, приводимые имъ въ пользу такого заключе-шя, вовсе не доказательны. Такъ онъ говоритъ: «голуби изменились въ Европе больше всякой другой птицы, однакоже они принадлежать къ туземному виду и не были подвержены необычайной перемене въ услов!яхъ. Куры изменились почти наравне съ голубями—и суть уроженцы жаркихъ странъ Индш». Но голубь если и туземный, то не только туземный видъ, а живетъ и въ очень дальнихъ странахъ, и неизвестно, происходить ли его главнейппя породы отъ мЬстныхъ дикихъ голубей. Можетъ быть, что, при древнемъ любительстве ихъ, голуби были перевозимы пзъ места въ место, и именно въ новомъ-то своемъ отечестве изменились такъ, что послужили основашемъ для какой-либо породы. «Съ другой стороны утка, какъ водяная птица, должна была подвергнуться более серюзной перемене въ своихъ привычкахъ, чемъ голубь, или даже чемъ курица» говоритъ Дарвинъ. Но утки и въ домаш-немъ состоянш продолжаютъ жить, какъ водяная птица,—держатся въ прудахъ, около речекъ и т. п., а следовательно не имели надобности менять своихъ привычекъ. «Гусь, европейскш уроже-нецъ и тоже живущш въ водЬ какъ утка, изменился меньше всякой другой одомашненной птицы, за исключешемъ павлина». Гусь вовсе не въ такой степени водяная птица, какъ утка. Онъ и въ дикомъ состоянш живетъ, гнездится и питается по полямъ, и только ходить отъ времени до времени въ воду. «Наконецъ павлинъ, цицарка, хотя и уроженцы жаркихъ странъ, но почти пе изменились». Но эти птицы, въ особенности павлинъ, очень слабо одо
(*) Дарв. Прируч. живот, и возд. раст. I, стр. 118.
(**) Ibid., II, стр. 314.
380
ДАРВИНИЗМЪ
машнены. При томъ, и это главное, если нисколько причинъ перепутываются въ своемъ д$йствш, то нельзя ожидать, чтобы результатъ строго соотвЬтствовалъ степени напряженности одной изъ этихъ причинъ. А относительно павлина, цицарки, гуся—съ одной стороны, голубей и куръ—съ другой, надо принять во внимаше различную природную способность къ изменчивости въ разныхъ животныхъ- Выше я доказалъ необходимость признашя этого различая; напомню здесь хоть замечаше, сделанное Декандолемъ относительно растешя Cajanus indicus, приведенное выше (Гл. III, стр. 208 и 209).
Къ числу вл!яшй внешнихъ условш должно конечно причислить и различныя методы культуры, посредствомъ коихъ разными способами улучшаемъ различные сорта нашихъ культурныхъ растешй: придаемъ имъ сочность, нежность, увеличиваемъ размеры различ-ныхъ частей совершенно независимо отъ подбора или въ соединеши съ нимъ; и было бы совершенно несправедливо относить все насчетъ последняго. Какъ удивительный результатъ подбора, приводить Дарвинъ въ примерь увеличеше ягодъ крыжовника въ Англш, преимущественно въ Ланкастерскомъ граФстве. По Дарвину, съ начала ньшеш-няго столбия ягоды крыжовника увеличились въ весе отъ 120 до 895 грань, т. е. сънебольшимъ въ7У3 раза. Увеличеше это, какъ оно ни значительно, далеко уступаетъ однако увеличешю, достигнутому въ ягодахъ земляники и въ грушахъ. Груша красавица Анжуйская (Belle Angevine) достигаетъ иногда веса въ 2% киллограмма, что равняется слишкомъ 5% фунтамъ (*), т. е. конечно слишкомъ во 100 разъ более обыкновенной дикой груши, не вЬсящей и 5 золотниковъ. Но, какъ мы сейчасъ увидимъ, и земляника и груша вовсе не подбору обязаны столь значительнымъ изменешямъ своихъ свойствъ; а относительно крыжовника, во-первыхъ, несправедливо принимать за точку отправлешя диюй крыжовникъ. Безъ сомнешя ягоды его получили уже значительное увеличеше веса просто отъ культуры, отъ более тучной почвы,м&дрезки и т. п. Выставки крыжовника въ Ланкастершейре начались въ прошломъ столетш, и хотя въ половине XVIII столепя культура крыжовника въ Ланкастершейре была повидимому еще въ детстве, говоритъ Лаудонъ (**), но и тогда уже ягоды достигали веса въ 240 англшскихъ грановъ (10 dwts), и къ началу XIX столепя это не
(*) Mortillet. Les meill. fruits. Ш, p. 276. Такая груша, по словамъ Андрея Леруа, была выставлена въ 1846 г. на выставка въ Typt.
(’*) Encycl. of Gardening. New edit. 1865, p. 936, § 4545.
ГЛ. VI.—КРИТИКА OCHOBAHlii ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
381
много увеличилось. Следовательно, гораздо вернее было бы принимать этотъ весъ для оценки того, что сделалъ подборъ—тогда увеличеше доходило бы только до 33/4 раза. Этотъ успехъ былъ собственно достигнутъ очень скоро: въ 1825 году получена уже была ягода въ 788 гранъ и до 1844 года крупнее этой ягоды не получалось. По Дарвину въ 1844 году была получена ягода краснаго сорта London въ 852 грана. Лаудонъ, на основанш отчета, помещеннаго въ Garden Chronicle o6bGoosbery growers regists (где помещаются результаты выставокъ) за 1848 годъ, — самымъ крупнымъ крыжовникомъ показываетъ тотъ же London, но вЬсомъ только въ 763 грана. Не имея ни малейшей возможности сомневаться въ справедливости показашя Дарвина, я изъ этого заключаю только, что годъ не былъ столь благопр!ятенъ и что эти усилешя и колебашя въ весе нельзя уже приписать подбору, потому что сортъ остался тотъ же, следовательно не былъ вновь полученъ отъ семянъ; тоже должно заметить и о весе въ 895 гранъ, котораго достигла ягода того же сорта London въ СтрадФортшейрЬ. Напрежнихъ выставкахъ крупнЬйшимъ оказывался не London, а друпе сорта. Следовательно, подбору можно приписать только увеличеше веса до 763 гранъ (можетъ быть меньше, ибо мне неизвестно, какъ велики были ягоды этого сорта при получеши изъ семянъ), а увеличеше отъ 763 гранъ до 895,на 132 грана, есть уже очевидно результатъ культуры, а не подбора. Какъ велико было вл!яше собственно подбора, при достижеши и этого значительного веса, и что должно быть отнесено къ в.пяшю культуры—численно конечно определить трудно. Но вотъ что мы знаемъ о техъ способахъ, которыми получаются эти ягоды, удостоиваюпцяся призовъ на выставкахъ. «При-готовлешемъ чрезвычайно богатой почвы, поливкою и употреблешемъ жидкихъ удобрений (растворъ гуано напримеръ), притенешемъ и раз-рбжешемъ производятся крупный призовыя ягоды. Не довольствуясь поливкою корней и орошешемъ самаго куста (and over the top), ланка-стерскш любитель, когда произращаетъ для выставокъ, подставляетъ маленькш сосудъ (saucer) съ водою непосредственно подъ каждую ягоду, изъ которыхъ три или четыре оставляются на деревце. Это технически называется suckling (кормлешемъ грудью—сосашемъ). Онъ также обламываетъ большую часть молодыхъ побеговъ такъ, чтобы пустить всю силу, какую онъ только можетъ, въ плодъ» (*). Далее мы еще читаемъ: «Гунтъ (Hunt) испытывалъ кольцеобразные надрезы на стволе крыжовниковаго куста, каковая половина дала зрелые плоды не-
(*) Landon. Encyclopaedia of gardening. New edit. 1863, p. 939, § 4565 и 4566.
382
ДАРВПНПЗМЪ
д-Ьлею раньше и въ два раза большаго размера, чЬмъ обыкновенные». Я спрашиваю, подборъ ли все это? Правда, это и Дарвинъ говоритъ: «Постепенное и постоянное увеличеше в-Ьса ягодъ зависитъ вероятно въ значительной степени отъ усовершенствованныхъ способовъ обработки ............Однако, увеличеше вЬса происходить безъ сомнЬ-
шя главнымъ образомъ отъ постояннаго подбора сЬянцевъ» (*). Трудно рЬшить, главнымъ-ли? Мы видЬли, что на сортЬ London культура, а не подборъ, увеличила его вЬсъ по крайней мЬрЬ на 132 грана, т. е. слишкомъ на % долю, а вероятно и больше. Во всякомъ случаЬ очевидно, что и сортъ London, посаженный и ведомый какъ обыкновенный крыжовникъ, безъ обломки, безъ кольцеобразныхъ надрЬзовъ, безъ поливки растворомъ гуапо, оставляя всЬ ягоды на кустЬ, безъ «кормлешя грудью» п всЬхъ тому подобныхъ выставочныхъ Фокусовъ, далеко не достигъ бы п 763 грань; а съ другой стороны и обыкновенный крыжовникъ, при помощи этихъ вспомогательныхъ средствъ даль бы и безъ подбора ягоды гораздо значительнЬйшаго вЬса. Следовательно, правильно ли утверждать, что подборъ, именно подборъ, увеличилъ в'Ьсъ ягодъ, не говорю, въ 1%, но даже и въ З1/^ раза? Можетъ быть вл!яшю собственно подбора придется приписать не болЬе, какъ увели-чеше много если въ 2% раза.
Какъ на примЬръ сильнаго иногда вл!яшя впЬшнихъ условш, ука-жемъ на обыкновенныхъ карасей, которыхъ ихпологи, начиная съ Блоха, раздЬлили на 2 вида: Carassius vulgaris и С. Gibelio; но этотъ по-слЬдшп, какъ показали точный наблюдешя и изслЬдовашя Экстрёма, ничто иное, какъ обыкновенный карась (С. vulgaris), выродившшся въ прудахъ (**). Въ малыхъ водовмЬстилищахъ караси претерпЬваютъ еще друпя измЬнешя, которыя также были возведены въ особые виды, какъ С. humilis изъ окрестностей Палермо и С. oblongus, подобные которымъ были приносимы Зибольду изъ лужи, образовавшейся въ заброшенной каменоломнЬ около Штутгардта, и также находимы въ малыхъ водовмЬстилищахъ въ Восточной Пруссш (***).
Итакъ, хотя мы и не можемъ опредЬлить, насколько значительно вл!яше непосредственныхъ внЬшнихъ ycjOBiii на измЬнешя, проис-шедппя въ домашнихъ животныхъ и растешяхъ,—вл!яше это несо-мнЪнно. Оно образовывало породы безъ содЬйств!я подбора. Вообще же и я не приписываю непосредственному вл!яшю внЬшнихъ условш
(*) Дарв. Прир. жив. и возд. раст. I, стр. 3'9.
{**'] Siebold. Siisswasserfische von Mitteleuropa, S. 100.
(“») Siebold. Ibid., 105.
ГЛ. VI.—КРИТИКА ОСНОВАНЫ ДАРВИНОВА УЧЕН1Я
383
слишкомъ болыпаго значешя, но и оно много вычитаетъ изъ результа-товъ, приписываемыхъ Дарвиномъ подбору. Гораздо важнее:
2) Гибридацхя.
«Земляника замечательна по числу воздклываемыхъ сор-товъ и по быстрому усовершенствован!»), которому она подвергалась въ послкдше пятьдесят» или шестьдесятъ л кт». Пусть кто-либо сравнить плоды какой-нибудь изъ крупныхъ разновидностей, встркчаемыхъ на нашихъ выставкахъ, съ дикой лксной земляникой, или, что еще лучше, съ несколько более крупными плодами дикой американской виргинской земляники, и онъ увидитъ, катя чудеса можетъ сделать садоводство» (*). Садоводство, какъ осторожно сказалъ Дарвинъ,—да, но, въ этомъ случае по крайней мере, никакъ уже не подборъ, хотя всю честь этихъ чудесъ старается онъ именно ему приписать, какъ видно изъ следующихъ его словъ, отзывающихся ирошей: «Я слышалъ, какъ серюзно (gravely) замечали, что весьма счастливо, что земляника начала изменяться, какъ разъ въ то время, когда садовники начали сильно заботиться объ этомъ растеши. Безъ сомпкшя, земляника всегда изменялась съ техъ поръ, какъ её начали возделывать, но слабыя измкнешя были пренебрегаемы. Но какъ скоро садовник» сталъ выбирать (picked aut) отдельный растешя съ немного болке крупными, ранними или лучшими плодами и воз-ращать отъ нихъ сеянцы, и снова выбирать лучппя изъ нихъ и разводить отъ нихъ породы, тогда появились (при помощи нккотораго (some) скрещивашя съ особыми видами) эти многочисленный изуми-тельныя разновидности земляники, которыя были произведены въ послкдше тридцать или сорокъ летъ» (**).
Всякш, прочитавши это место, конечно удивится могуществу подбора и едва ли обратить внимаше на вскользь, въ скобкахъ, прибавленное замечаше. Между ткмъ, въ немъ вся сила, вся сущность, прюбрктенныхъ въ культуре земляники успкховъ. Въ другомъ мкстк, Дарвинъ даже прямо говоритъ: «Было бы столь же нелкпо предполагать, что век эти птицы (т. е. породы голубей) произошли отъ дикихъ видовъ, какъ и предположить, что множество разновидностей крыжовника, далш пли земляники произошли отъ разныхъ коренныхъ видовъ» (***). Но относительно земляники это нелппое предположение
(*) Прир. живот, п возд. раст. I, стр. 373.
(**) Darw. Origin of species. II Americ. edit., p. 43. VI ed., p. 30.
(***) Дарв. Прир. живот, и возд. раст. I, стр. 187.
384
ДАРВИНИЗМЪ
какъ разъ именно и соотвЬтствуетъ действительности. Зам4тимъ во-первыхъ, что несправедливо, будто прежде не обращали внимашя на разный появлявппяся отлич1я. И въ прошломъ столЬтш делали посевы, отыскивали природныя разновидности и гибриды и выводили искусственные -гибриды, какъ между европейскими видами, такъ и съ американскою F. virginica, которая отличается своимъ яркимъ алымъ цв4-томъ, сладостью, сочностью и немного большею крупностью ягодъ. Такъ, разновидность La belle Bordelaise происходить по мнЬшю многихъ садоводовъ отъ старинной Hautbois (клубники садовой, разновидности отъ Fragaria elatior), оплодотворенной разновидностью обыкновенной земляники (Fr. vesca), приносящей все лЬто плоды—fraisier des quatre saisons, отчего и belle Bordelaise им5ютъ склонность ремонтировать. Такой же гибридъ между Frag. coIlina Ehrh. и Frag, vesca L. былъ сортъ, названный Дюшеномъ Ма]апГе или fraise de Bargemon по имени Августинскаго монастыря, монахи котораго особенно занимались усовершенствовашемъ этого сорта. Этотъ гибридъ встречается и въ дикомъ состояши и названъ Fragaria Hagenbachiana.
Во ни подборъ, ни гибридащя не производили ничего очень зам4-чательнаго въ плодовомъ отношеши, пока садоводы не ознакомились съ чилшскою земляникою (Fragaria Chiloensis Duch.) Дарвинъ въ при-мЪчаши къ вышеописанному нами месту говоритъ: «большинство воз-дЬланныхъ крупныхъ сортовъ земляники произошло отъ grandiflora или Chiloensis. МнЬ не встречалось описаше этихъ Формъ въ дикомъ состояши» (*). Однако, такое описаше существуетъ, сделанное тЬмъ самымъ путешественникомъ, который привезъ её въ Европу. Этотъ путешественникъ, называешься по странному совпадешь) Фрезье (Frezier), будучи въ Чили, находилъ довольно много экземпляровъ этой земляники, поразившей его величиною ягодъ; но при тогдашнихъ мед-ленныхъ плавашяхъ привезъ во Франщю, въ 1712 году, только 5 экземпляровъ. Два изъ нихъ онъ подарилъ въ Марселе некоему Ру-де-Валь-бону (Roux de Valbonne) въ благодарность, что, распоряжаясь на корабле водою, онъ всегда отпускалъ ее въ достаточномъ количестве для поливки земляники. Одпнъ экземпляръ подарилъ Антону Жюсье для королевскаго сада, четвертый экземпляръ достался Пеллетье-де-Сузи (Pelletier de Souzy), а пятый оставилъ себе и посадилъ около Бреста. Но земляника эта дурно растетъ вдали отъ моря, и только брестская посадка удалась, и земляника эта — чистый видъ Fragaria
(*) Дарв. Прируч. живот, и возд. раст., I стр. 373, прим-Бч. 100.
ГЛ. VI,—КРИТИКА ОСНОВАШЙ ДАРВИНОВА УЧЕН1Я 385
Chiloensis—размножилась тамъ до того, что около деревни Плугастель подъ нею занято 180 гектаровъ (почти столько же десятинъ). Часто въ одинъ день выходятъ въ море болЬе 20 лодокъ и одинъ пароходъ, нагруженные единственно этою земляникою, предназначенною для Лондона, прибрежныхъ городовъ Англш и Нормандш до Гавра. Земляника эта двудомная и въ ЕвропЬ существуютъ только женсше экземпляры, и потому между ними сажаютъ друНе сорта земляники для оплодотворешя, а именно виргинскую (Fr. Virginiana) и мужсше экземпляры клубники (Fr. elatior). Ежегодно происходить тутъ случайные гибриды, пять или шесть изъ нихъ были сохранены и оказались хорошими. Г-жа Вильморенъ (жена пзвЬстнаго Французскаго садовода) посадила въ тЬнп дуба на тяжелой почвЬ чилшскую землянику, а для оплодотворешя ея сортъ Deptfordpine. Происшедппя отъ сего разновидности замечательны позднимъ плодопошешемъ и красотой. Цв^ты чилшской земляники—съ небольшую розу до 1 у2 дюйма въ диаметре, а плодъ более 2-хъ дюймовъ. Какъ же велики они въ природе— не культура ли ихъ увеличила (подбора быть не могло, по крайней мере, сорта въ чистомъ не смешанномъ видЬ, такъ какъ экземпляры все женсше)? У Фрезье вотъ что объ этомъ 'сказано: «Плоды ея съ грецшй орЬхъ, а иногда съ куриное яйцо». Чтоже тутъ сделалъ подборъ—больше этого и теперь нЬтъ земляникъ. Но и въ самыхъ новЬй-шихъ гибридахъ увеличешя въ сравненш съ старыми не произошло, ибо первые гибриды, полученные еще въ 1765 году—montraient deja comme aujourd’hui de larges frnits comprimes et difformes, si recherches des amateurs (*). Ея скрещивашя съ виргинскою земляникою дали большую часть новейшихъ гибридовъ, а, по мнЬшю г-жи Вильморенъ, иные гибриды произошли отъ Chiloensis съ Grayana.
Первые гибриды почти одновременно были получены въ Англш и Голландш подъ именемъ Ananas of Bath и каролинской. Ихъ все болЬе и болЬе гибридировали съ виргинскою, такъ что отъ чил!йской осталась почти только величина; скрещивали не только съ виргинскою, но и съ нашею клубникою — и таково происхождеше, по Регелю, ананасной земляники. Друг1я разновидности произошли отъ Fragaria Grayana Е. Vilm. — вида, растущаго въ С. АмерикЬ, въ Нью-Джерзе, у Кае-кадныхъ горъ, у Санъ-Луи. Сюда относятъ Belle d’Orlean, Boston pine, Highland Chief, blaek Roseberry и кажется Carolina superba и проч.
(*) Давали уже, какъ и ныиФ, крупные сплюснутые п уродливые плоды, столь ценимые любителями.
25
386
ДАРВИНПЗМЪ
Но не только величина плодовъ, такъ сказать, заимствована отъ особаго вида, въ этомъ отношенш не превзойденнаго; но такого же происхождешя и друпя свойства, которыми садоводы стараются наделить свои произведешя. Такъ яркгй алый цв4тъ заимствованъ отъ виргинской и отъ нея же раннее созрЬваше. Еще Дюшенъ, написавшш превосходную монографию земляники, вышедшую въ 1766 году, говоритъ: «Алую землянику (fraise ecarlate) Ьдятъ тремя неделями раньше монтрейльской (садовая разновидность обыкновенной Fr. vesca)». Некоторый старинныя разновидности найдены въ дикомъ состоянш и оттуда переведены въ культуру, таковы: безусая земляника, fraise buisson, употребляемая для бордюровъ, и земляника постоянно приносящая плоды—fr. des quatre saisons. Эта последняя была привезена во Франщю въ 1761 году съ Моиъ-Сениса племянникомъ Дюгамеля Фужеру де Бандарокомъ (Fougeroux de Bandaroc), но вероятно была известна еще несколько летъ до этого, привезенная изъ Турина, куда также попала безъ сомнЬшя съ Альпъ (*).
Но если большинство нашихъ земляникъ гибриднаго происхождешя, то какъ же согласить это съ безплодностью видовъ? Хотя виды земляники и очень близки между собою, следы безплод!я или ослаб-лешя плодовитости очевидны тамъ, где намъ происхождеше разновидностей хорошо известно. Такъ одинъ изъ самыхъ старыхъ круп-ныхъ сортовъ, Сюше (Sachet) или Chili orange, полученный изъ сЬмянъ чилшской въ 1809 году, былъ посеянъ въ императорскомъ огородЬ. Изъ всЬхъ семянъ, которыхъ безъ сомнЬшя было очень много, такъ какъ каждая ягода имЬетъ ихъ нЬсколько сотенъ, взошло всего три растешя, и, что весьма замечательно, схожихъ между собою, но отлич-ныхъ, какъ отъ чилшской, такъ и ото всехъ другихъ сортовъ. Опыты были повторены три раза и результаты получались всегда тождественные. То же самое относится къ помеси между Frag, vesca и Fr. collina, названной Дюшеномъ Fr. majauffea, или fraise deBargemon.— Въ дикомъ состояши это то, что называется fraise сопсоп, которая безплодна. Почти безплодна она и въ культуре. Г-жа Вильморенъ высевала ее 8 разъ и лишь однажды получила три плодоносныхъ экземпляра, которые походили или на Fr. vesca или на Fr. collina, такъ что возвращеше къ кореннымъ видамъ происходило здЬсь въ пер-
(’) Сообщенные зд$сь Факты заимствованы преимущественно изъ Декенова Jardin fruitier du Museum. T. IX., сочинетя, въ которомъ къ сожал^шю страницы пе обозначены цифрами, такъ что бол^е точныхъ цитатъ нельзя было сделать.
ГЛ. VI.—КРИТИКА OCHOBAHlii ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
387
вомъ же поколешй; девятый пос$въ въ irone 1860 года былъ совершенно безуспЬшенъ. Но, при размножеши усами, самый слабый, случайный усп'Ьхь доставляетъ возможность распространены породы. Поразителыййппй примерь въ этомъ отношеши составляла разновидность princesse royale, полученная въ Медон!? въ 1848 году. Уже къ 1860 году было занято ею до 600 гектаровъ во Франщи, такъ что въ 12 л4тъ одинъ экземпляръ долженъ былъ разделиться на 160 мил-люновъ кустовъ. Наконецъ надо заметить, что скрещивашя все повторяются съ однимъ изъ родительскихъ видовъ, чтб уже значительно уменьшаетъ безплод^е.
Изъ сказаннаго мы видимъ, что культура земляники обязана своими успехами главнейшимъ образомъ гибридацш, затемъ введешю некоторыхъ видовъ и природныхъ разновидностей. Я не буду отрицать, что кроме того шелъ и подборъ, которымъ многое хорошее усилено, плохое устранено. Но пока поневоле ограничивались одними европейскими видами и даже виргинскою земляникою, особенныхъ npio6pe-тешй и успеховъ не достигали, и вовсе не оттого, что не обращали внимашя на суммироваше мелкихъ улучшены подборомъ, а оттого что ничего стоющаго подбора не появлялось; а стало оно появляться пе тогда, когда садовники стали тщательно подбирать — это они и прежде делали (такъ получилась напр. Лебёбомъ въ 1811 году безусая, постоянно плодоносящая земляника, въ 1818 белая безусая), но когда стали разводить чилшскую землянику и скрещивать съ нею.
Есть у насъ еще растете, но не плодовое, а цветущее, въ которомъ тоже получилось удивительное разнообраз!е въ красоте и величине цветовъ въ недавнее время: — это родъ клематисъ (лозинка), совершенная параллель землянике. Дише европеисте виды, хотя и составляютъ красивыя вьюпцяся растешя,—одну изъ малочисленныхъ нашихъ л!анъ, но цветы ихъ, иногда душистые, мелки и невзрачны. Но вдругъ появились клематисы съ цветками въ 6 вершковъ въ диаметре, великолепнаго синяго, пурпуроваго, голубаго, лиловаго, серо-вато-лиловаго цветовъ. Про нихъ можно бы было сказать буква въ букву, чтб сказалъ Дарвинъ о земляникахъ, но не забывая также поставить въ скобкахъ: при, помощи нтъкоторало скрещиватя, чтб одно и оказалось бы существенно важнымъ. Дбло въ томъ, что въ 1835 году былъ полученъ первый гибридъ между двумя европейскими видами (Clematis Hendersoni), собственно довольно еще незначительный. Но въ 1850 году было привезено въ Европу изъ Япоши великолепно цветущее растеше — Clematis patens, лазореваго цвета, затемъ другой 25*
388
ДАРВПНПЗМЪ
видъ Cl. lanuginosa съ бледными цветами, доходящими до 6 вершковъ въ .цаметрЬ, т. е. до размЬровъ самыхъ крупныхъ шоновъ. Были привезены изъ Япоши и Китая еще и друг!е виды и между ними началось скрещиваше съ 1858 года. Первый блистательный результатъ пхъ — Clematis Jackmanni цвЬлъ въ первый разъ въ 1862 году (*). Въ течете 20 лЬтъ получены гибриды, которые соединяютъ въ себЬ качества этихъ отдЬльныхъ видовъ. Величину далъ CI. lanuginosa; богатое и продолжительное цвЬтеше — С. Viticella; великолепный лазоревый цвЬтъ — Cl. patens; запахъ померанцевыхъ цвЬтовъ — 01. Fortunei, п черезъ 10 лЬтъ послЬ цвЬтешя перваго замЬчательнаго гибрида ихъ насчитывалось уже около 120, а теперь и гораздо больше. Все это действительно торжество садоводства, но много-ли участвовалъ въ этомъ торжестве подборъ, ему ли принадлежитъ главнейшимъ образомъ этотъ результатъ? Безъ сомнешя нетъ, хотя некоторую второ-или даже третье-степенную роль могъ и онъ при этомъ играть.
Во многихъ другихъ цветахъ гибридащя играла тоже очень важную роль, напр. въ пеларгошяхъ. И Анютины глазки (У. tricolor) обязаны своею изменчивостью и красивыми разновидностями,—гибрп-дащи, какъ между настоящими видами, такъ и между природными разновидностями. Если Viola amoena, V. grandiflora и друпя должны считаться такими разновидностями, то во всякомъ случае Viola Altaica— самостоятельный видъ, что признаетъ и самъ Дарвинъ (**). Также относительно георгины должно заметить, что хотя все садовыя разновидности ея относятся къ одному виду Dahlia variabilis, но растете это и въ природе изменчиво не только по цвету, но и по другимъ признаками. Такъ первый ботаники ее описавппй, Каванильесъ, отличали въ ней три разности, которыя счелъ даже видами, назвавъ ихъ Dahlia pinnatifida, D. rosea и D. coccinea. Въ послЬдствш ихъ соединили Декандоль въ два вида, Georgina superflua, характеризованная теми, что ея язычковые цветы женсше и плодородные и .G.frustranea съ безполовыми цветами. Первой соответствовали преимущественно розовый пли лиловый цветъ, а второй—пунцовый. Сверхъ сего клубни первой плотно прирастаютъ къ стеблю, а у последней прикрепляются къ нему болЬе или менЬе длинными и тонкими корневыми вЬтками, какъ бы шнурками. Очевидно, что природа уже предложила садоводами, если и не два близкихъ вида, то двЬ характерный разновид
(*) Thomas Moore and George Jackmann: The Clematis.
(’*) Прируч. живот, и возд. раст. I, стр. 394.
ГЛ. VI.—КРИТИКА. ОСНОВАШИ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
389
ности. Даже разновидность, названная Каванильесомъ pinnatifida, была отъ природы полумахровою (*). Георгина, присланная въ первый разъ въ Европу Винцентомъ Сервантесомъ въ Мадридъ, была Фюлетовая и къ этому цвету весьма часто возвращаются георгины после многихъ летъ культуры, но въ 1804 году были присланы Гумбольдомъ въ Берлинъ сЬмена красныхъ и оранжевыхъ георгинъ, и только этимъ колерамъ, замЬчаетъ известный разводитель этихъ цвЬтовъ Максъ Дегенъ въ КёстрицЬ (**), обязаны мы быстрому распространенно последовательного ряда великолепнейшихъ видоизменены. Первыя вполне махровыя появились въ 1816 году, но махровость есть естественное последств!е усилешя питашя, которому подвергаются растешя въ культуре. Но вотъ замечаше Сабина, имеющее особенную для насъ важность. Когда непостоянство признаковъ, характеризующпхъ два предполагавппеся вида далш, привели ботаниковъ къ мысли о соединены обЬихъ Формъ въ одинъ видъ, Сабпнъ находитъ это неосновательными, «потому что я не считаю вероятными, говоритъ онъ, чтобы столь отличительная разновидность, (каковою должна бы быть пунцовая (т. е. Georgina frustranea Dec.), ежели бы былъ только одпнъ видъ), была бы получена въ то время, когда едва ли еще существовала какая-либо другая; между тЬмъ какъ вся последующая культура не произвела другой столь же отличной отъ оригинальной pinnata или rosea (G. saperflua Dec.). И такъ подборъ не произвели ничего такого, что бы въ морфологическомъ смысле могло равняться съ первоначально имевшимися уже разновидностями, которыя впрочемъ нЬтъ и надобности приписывать культуре, такъ какъ оне были природными.
Относительно плодовъ важную роль играла гибридащя, безъ сомне-н1я, въ тыквахъ и въ сливахъ. Две сливы—Pranas domestica L. и Pr. institilia находятся наверное въ дикомъ состояши; некоторые авторы, какъ Карли Кохъ, считаютъ еще за особые виды плодовыхъ сливъ Pr. Italica Borkh., Рг. cerasifera Ehrh., Pr. Cucumilio Ten., Pr. monticola C. Koch (***). Обе вишни Pr. aviam и P. Cerasas тоже безъ сомнЬшя гибридировались; знаменитая вишня Reine Hortense, одинъ изъ лучшихъ и характернЬйшихъ сортовъ, считается многими плодоводами за помесь между черешнями и вишнями, такъ какъ по плоду
(') Jos. Sabine. Acount of the gen. Dahlia. Transact, of the Hortic. Society, v. 11, p. 217—225.
(”) Max Degen. Grosstes Dahlien versandt. 1880.
(”*) C. Koch. Dendrologie. I, S. 94—100.
390
ДАРВИНИЗМЪ
она относится къ такъ называемымъ прозрачными» вишнямъ, а по цвЬ-тамъ и листьямъ, къ мягкотелыми черешнямъ (guignes) (*).
Замечательны также въ этомъ отношеши еще опыты надъ цико-р1емъ. Французсюй садовникъ Жакенъ старилй долго занимался усо-вершенствовашемъ обыкновеннаго дикаго цикор!я (Cichorium Intibus L.) и произвелъ путемъ подбора много хорошихъ салатовъ, но самымъ замечательными изъ нихъ оказалась разновидность С1лсогёе sanvage fris6e (дикш кудрявый цикорш), который есть гибридъ между цико-р1емъ (С. Intibus L.) и эндшиемъ (С. endivia L.). При посЬве его с4мянъ одни возвращаются къ дикому типу нашего цикор!я, а друпя къ такъ называемому руанскому цикор!ю или оленьему рогу (Cbicoree rouennaise on corne de cerf) — культурной разновидности ЭНДИВ1Я.
Что должно приписать скрещивашю въ породахъ такихъ животныхъ, какъ собаки, козы, если оне потомки разныхъ видовъ—невозможно сказать, но роль его въ этомъ случае должна бы быть велика и одинъ подборъ безъ сомнЬшя далеко не былъ бы столь успешенъ въ произведеши поразительныхъ различш, въ нихъ замечаемыми.
3) ИнЬивг1()уалъныя измпненгя, не суммированный подборомъ.
Чтобы показать, что гибридащя имеетъ иногда гораздо большее значеше нежели подборъ, я взялъ за главный примерь землянику,— для теперешней цели изберу грушу. Въ своихъ «Прирученныхъ животныхъ и возделанными растешяхъ» Дарвинъ очень мало говоритъ о гру-шахъ, ссылаясь на то, что: «одинъ изъ известнейшими ботаниковъ Европы Декенъ старательно изучили многочисленный разновидности грушъ». Но выводы Декена въ этомъ отношеши д{аметрально противоположны Дарвинову учешю о подборе. Прежде всего заметимъ, что сорта грушъ не передаютъ своихъ свойствъ потомству, и что уже поэтому подборъ въ нихъ невозможенъ, и что вообще Факты, которые оне представляютъ въ этотъ отношеши, не согласуются съ Дарвино-вымъ положешемъ о наследственности, которое онъ въ общемъ выводе, какъ мы видели, выражаетъ такъ: «Можетъ быть правильными взгля-домъ на весь этотъ предметъ будетъ то, чтобы смотреть на унаследо-ваше всякаго признака, каковъ бы онъ ни былъ, какъ на правило, а на неунаследоваше, какъ на исключеше» (**). Спещально говорить объ
(*) Р. Mortillet. Les meilleurs fruits, t. II, p. 41,168 et 225.
(“) Darwin. Orig. of species. II Amer, edit., p. 19. VI edit., p. 10...
ГЛ. VI.—КРИТИКА ОСНОВАШЙ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
391
этомъ мы будемъ въ посл4дств!и, а теперь замЬтимъ, что такое свойство грушъ (яблокъ, вишень и черешень также) конечно не должно было нравиться ему и, опираясь на сообщеше въ «Garden Chronicle», онъ говоритъ: «Не смотря на огромную изменчивость, теперь стало положительно известно, что иные сорта воспроизводить посредствомъ сЬмяпъ свои главные отличительные признаки» (*). Но Декенъ, производивши безчисленные опыты въ этомъ отношеши, дЬлаетъ изъ нихъ слЬдующй заключительный выводы «Не забудемъ, что каждая изъ разновидностей нашихъ грушъ составляетъ индивидуальность, которую природа бол'Ье не воспроизводить, и которую мы можемъ сохранить только посредствомъ прививки. И такъ, наши опыты противоречить Фактамъ, цитированнымъ Дарвиномъ, который принимаетъ, что некоторый разновидности грушъ воспроизводятся тождественными отъ сЬмяпъ» (**).
Не смотря на эти обширные и точные опыты Декена, на практику всехъ садоводовъ, на известные Факты иеторш происхождешя многихъ самыхъ лучшихъ сортовъ грушъ, Дарвинъ беретъ именно грушу, какъ одинъ изъ наиболее убедительныхъ примеровъ могущества подбора. «Никто, говоритъ онъ, не будетъ надеяться выростить первосортную тающую грушу изъ сЬмяпъ дикой груши, хотя онъ и можетъ импть усппхъ отъ жалком спянца (poor seadling) растущим дико, если онъ произошелъ отъ садового дерева. Хотя груши и воздЬлы-
{*) Дарв. Прпр. живот, и возд. раст.1, етр. 372, 373.
(’*) Decaisne. Jard. fruit, du Mus. 1,228. Въподтверждеше этого приведем* следующ!е Факты. Декенъ высевал* семена отъ следующих* грушъ: d’Angleterre (английская масляная, очень хорошая летняя дольская труша), Sterkmans или Belle Alliance—весьма хороши зимнШ сорт*, Bose или Beurre d’Apremont—(въ Крыму неправильно называемый Beurre Alexandre), отличная осенняя груша, и Cirole—дикая груша съ листьями очень пушистыми, принимаемая некоторыми ботаниками за особый видъ Р. nivalis Jacq., Р. salviaefolia De. Эта последняя дала А Формы: 1) яйцевидную зеленую, 2) яблоковидную красную съзеленымъ, 3) еще более сплюснутую зеленую съ бурыми пятнами и 4) правильно-грушевидную, однообразно желтую и вдвое больше предыдущихъ. Отъ Beurre Sterkmans произошло 9 Формъ не похожих* на материнскую пи цветомъ, пи величиною, ни Формою, ни временем* созревашя, одна изъ нихъ была больше В. Sterk-mans, а другая совершенно яйцевидная. Отъ Beurre d’Apremont произошло несколько новых* плодовъ, одинъ изъ которыхъ былъ до неотличимости похож* па одинъ изъ полученныхъ отъ дикой шалфейной груши (cirole). Poire d’Angleterre дала 9 Формъ— все столь же отличныя другъ отъ друга и отъ материнской Формы, какъ большая часть наших* старых* разновидностей между собой. Одна оказалась зимним* плодом*, похожим* на знаменитую Сенъ-Жермепскую (St. Germain), одна яблоковидиая, сходпая съ теми, которыя произошли отъ посева масляной Стеркмапса. Формы, происшедипя, отъ летней апглШской, изображены красками на таблице 33-ой 1-го тома Jard. fruit, du Museum. »•
392
ДАРВПНПЗМЪ
вались въ классичесшя времена, но изъ описашя Плпшя кажется, что то были плоды весьма низкаго качества. Я видели въ садовыхъ кни-гахь выражеше болыпаго удивлешя къ дивному искусству садовниковъ, произведшихъ столь блистательные результаты изъ столь бЬдныхъ ма-тер!аловъ; но искусство было просто, и на сколько это относится до ко-нечнаго результата,—ему следовали почти безсознательно. Оно состояло во всегдашнемъ возд$лываши лучшей известной разновидности, въ сЬяши семянъ,-и если случалось появлеше немного (slightly) лучшей разновидности, въ выборе ея и т. д. Но садовники классическаго пе-рюда, которые возделывали лучппя груши, каюя только могли достать, никогда не помышляли о томъ, каше блистательные плоды мы будемъ есть; хотя мы и обязаны нашими превосходными плодами въ некоторой слабой степени тому, что они естественнымъ образомъ выбирали и сохраняли лучппя разновидности, которыя они где-либо могли найти» (*). Эту самую мысль высказываетъ онъ въ другомъ месте гораздо сильнее: «Груши описываемыя Плишемъ были очевидно низ-шаго достоинства, чемъ наши . . . Можетъ ли кто въ здравомъ уме надеяться получить яблоко перваго достоинства, или сочную тающую грушу отъ дикой груши»? (**). Я смею утверждать, что все здесь сказанное или положительно неверно, или совершенно произвольное пред-положеше. Неправда, что никто въ здравомъ уме не станетъ ожидать первосортной тающей груши отъ семянъ дикой! Не только ожидали, но и получали! Неправда, что высевали семена отъ лучшихъ грушъ, п отбирали появлявшаяся слегка улучшенный разновидности! Не только мы не знаемъ, чтобы такъ поступали римсше садовники и средневековые монахи, въ особенности французскихъ монастырей, но и теперь въ большинстве случаевъ не такъ поступаютъ. Совершенно произвольно и даже невероятно предположеше, что дички, давиле первосортный груши, происходили отъ семянъ садовыхъ деревьевъ. Совершенно произвольно утверждеше, что древюе имели груши только весьма низкаго достоинства. Все это постараюсь доказать положительными Фактами.
Во-первыхъ, обратимся къ Ванъ-Монсу, который одинъ произвели можетъ быть более сортовъ грушъ, яблокъ и персиковъ, чемъ все новейшее плодоводы вместе взятые. Ванъ-Монсъ какъ теоретики, какъ истолкователь явлешй, стоить ниже всякой критики.
(*) Darw. Orig. of sp. VI, p. 27.
(**) Прир. живот, п возд. раст. II, стр. 233.
ГЛ. VI.—КРИТИКА OCHOBAHlii ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
393
Представляемый имъ объяснешя часто пе только пе вбрны, но даже совершенно непонятны. Въ этомъ отношеши Декенъ совершенно справедливо про него говоритъ: «Я всегда изумляюсь, когда вижу, что серьезные умы приводятъ авторитетъ Ванъ-Монса, когда дбло касается вопроса о растительномъ видб, въ которомъ онъ никогда ничего не по-нималъ, и о которомъ—я съ сожалбшемъ говорю это—онъ писалъ только совершенно непонятныя вещи» (*). Но какъ практикъ онъ безъ сомнбшя принадлежитъ къ авторитетамъ перваго разряда. Вотъ вкратцб та метода, которой онъ слбдовалъ: выбирать обмена всегда отъ самыхъ повыхъ разновидностей и продолжать такъ отъ поколбшя къ поколбшю, не заботясь о посредственности получаемыхъ плодовъ, предназначен-ныхъ къ доставлешю повыхъ сбмянъ, для послбдующихъ посбвовъ. Результатомъ этого будетъ, что веб плоды окажутся хорошими для яблонь въ пятомъ поколбши, для грушъ въ шестомъ, а для персиковъ вътретьемъ (**). Можетъ ли что-нибудь болбе противоречить практик !; подбора, какъ этотъ способъ выводить новые хорошие сорта, который однако оправдывался шестидесятилбтнимъ опытомъ и десятками превосходныхъ сортовъ различныхъ плодовъ? По опытамъ Ванъ-Монса все дбло въ томъ, чтобы разновидности были новыя, т. е. наименее установивппяся и утвердивппяся, чтб, замбчу, опять противоречить Дарвинову мнбшю о наследственной передаче признаковъ. Теперь приведу мнбше человека столь же опытнаго практически, какъ и просвб-щеннаго всеми современными ботаническими и садоводными по-знашями—Декена: «Мои опыты, напротивъ того, показываютъ, что мы можемъ получить хороппя разновидности, выебвая обмена дикихъ грушъ, и очень дурныя, выебвая обмена яашихъ улучшенныхъ породъ» (***). Нельзя довольно настаивать на томъ, что то, чтб говорятъ Декенъ и Ванъ-Монсъ—это языкъ Фактовъ, тоже, чтб говоритъ Дарвинъ—это гипотезы и предположешя, даже извращеше Фактовъ имъ ВЪ угоду.
Относительно нахождешя отличныхъ сортовъ грушъ въ лбеахъ стоить прочесть то, чтб самъ Дарвинъ говоритъ на стр. 282 и 283 П-го тома «Прирученныхъ животныхъ и воздбланныхъ растешй», чтобы уббдиться, какъ часто это случалось. Часто до того, что по мнбшю Дюваля, цитированному Дарвиномъ: «должно считать народ-нымъ ббдств!емъ, что такое множество грушевыхъ деревьевъ срубается
(*) Decaisne. Jard. fruit, du Mus. I.
(**) Mortillet. Les meilleurs fruits. I. РёсЬе, p. 258. III. Poire, p. 300.
("*) Dec. Jard. fruit, du Museum 1.1.
394
ДАРВПНИЗМЪ
въ лЬсахъ, назначенныхъ для рубки дровъ, прежде ч4мъ они успЬютъ принести плоды». Неужели же въ лЬса все попадали сЬмячки лучшихъ садовыхъ сортовъ? Чтобы установить наше мнЬше объ этомъ важномъ для опредйлешя значешя подбора вопросе, я представляю въ приложены таблицу происхождешя лучшихъ сортовъ грушъ (см. Прилож.ХП).
Изъ Нк перечисленныхъ тамъ сортовъ, 33 груши были найдены въ различныхъ м^стностяхъ, т. е. во всякомъ случай произошли безо всякаго подбора; нйкоторыя изъ нихъ въ л4сахъ, въ совершенно дикихъ п пустыхъ мйстахъ. А именно: Brandywine въ Пенсильваши въ граФ-ствй Делаваръ на берегу рЬки Брандивейна въ 1820 году, Epine ди Mas въ лйсу Рошъ-шуарскомъ въ департаменте верхней В1енны, Seckel на берегахъ рЬки Делавара около ФиладельФш более 100 лЬтъ тому назадъ, когда страна эта была еще совершенно пустынна, Saint Germain въ Сенъ-Жерменскомъ лйсу еще въ половин!» XVII столЬпя и Tavernier de Boulogne въ лесу Ла Бодиньеръ (La Bodinidre) въ департаменте Мены и Луары. ЗамЬтимъ, что изъ нихъ к груши принадлежатъ къ превосходн4йшимъ первокласснымъ грушамъ, и только последняя— кухонная т. е. твердомясая груша, но также очень хорошая. Теперь спрашивается, на сколько вероятно, чтобы могло попасть въ лЬсъ ci-мячко садовой разновидности, т4мъ ли, что прохожШ Ьлъ, проходя черезъ него, взятую съ собой грушу, и выплюнулъ сЬмячко, или инымъ путемъ, напримеръ черезъ его пищевой каналъ, и чтобы эти, во всякомъ случай, чрезвычайно малочисленный сймена прорасли на почве плотной, заросшей травами и мелкою порослью, затймъ выросли въ порядочное дерево и достигли плодоношешя, не будучи заглушены другими лйсными деревьями? Вообще случай очень рЬдкШ, чтобы среди лЬса молодые сеянцы достигли своего полнаго роста; чтобы это могло случиться, необходимо огромное число сЬмянъ, изъ коихъ на тысячи, или можетъ быть на миллюнъ одному придется такое счастье. Вспомнимъ, приведенный выше (стр. 340) по другому случаю, примйръ 25 деся-тннъ уничтоженныхъ виноградниковъ, где почва была всегда рыхла и куда, не смотря на сборъ винограда, все таки много больше попадало виноградныхъ сЬмянъ, чЬмъ грушевыхъ въ лйсъ, 25-ти десятинъ, на которыхъ почти не было примера прорасташя винограда, выросшаго однако въ огромномъ количестве послЬ перекопки почвы, гдЬ на нее попадало огромное количество сЬмянъ дикаго винограда, но только послЬ перекопки. Не гораздо ли вЬроятнЬе, что отличныя груши, найденный въ лЬсахъ, произошли отъ дикихъ грушъ, такъ какъ вЬдь это противоречить только предвзятой теорш, а не дййствительнымъ ®ак-тамъ, какъ показали опыты Декена, при которыхъ хороппя груши
ГЛ. VI.—КРИТИКА ОСНОВАШЙ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
395
вырастали отъ дикаго сорта? 30 сортовъ грушъ—безъ сомнЬшя старинная) и совершенно неизвЬстнаго происхождешя, мнопе изъ коихъ были также только найдены. Про 18 сортовъ известно, что они произошли отъ пос’Ьвовъ, но за исключешемъ трехъ это все—Ванъ-Монсовск1е сорта, который, какъ мы видели, правилъ подбора не держался, а дЬй-ствовалъ вопреки имъ. Три груши найдены въ садахъ случайно, следовательно произошли отъ культурныхъ сортовъ. Итого болЬе половины сортовъ, именно 81 произошли безъ всякаго подбора. Отъ намЬ-реннаго посЬва произошло 62 сорта, но и тутъ во многихъ случаяхъ намъ неизвестно, были ли то улучшешя или ухудшешя. Про три сорта мы знаемъ, отъ какихъ именно сортовъ они произошли. Одинъ, Olivier de Serre, произошелъ отъ посева Буабюнелемъ въ Руане семячка отъ Bergamo tte Fortunee и действительно лучше ея, и по вкусу и по величине и по красоте. Два друНе Madame Favre и Souvenir Favre, выведенные изъ двухъ семячекъ, взятыхъ отъ одного и тоже же плода Вепггё d’Hardenpont, хотя и хорошие сорта, но далеко уступаютъ своей матери, одной изъ лучшихъ изъ существующихъ грушъ; притомъ отъ зимней груши произошли осеншя, что уже показываетъ также, какъ п опыты Декена, что главнЬйппя свойства не передаются. Кроме того одинъ сортъ произошелъчерезъ почковое видоизменеше,причемъ очень хорошая груша дала еще лучшую (отъ Doyenne Ыапс—Doyenne gris).
Более-ли справедливо, что у классическихъ народовъ были только дурные сорта, какъ этого требуетъ теор!я подбора? Доказательствъ на это не приводится, и Декенъ говоритъ: «Во всякомъ случае не достоверно, какъ это принимаетъ Дарвинъ, что груши известныя во времена Плишя были везде гораздо хуже качествомъ тЬхъ, которыя мы теперь возделываемъ» (*). Разсмотримъ ближе этотъ предметъ.
Я не имею подъ руками древнихъ авторовъ, говорившихъ о гру-шахъ: ТеоФраста, Катона (De re rustica) и Плишя. Но всЬ упоминаемые ими сорта грушъ перечислены въ помологш Мортилье (**), изъ коихъ я назову те, свойства которыхъ почему-либо замечательны.
У Теофраста упоминается о i сортахъ грушъ, изъ коихъ: Мирровая груша съ мясомъ сильно мускуснаго запаха, Нардовая также очень душиста.
(*) Decaisne. Jard. fruit, du Mus. I.
(”) Mortillet. Les meilleurs fruits. Ill, Poire, p. 26—28.
396
ДАРВПНПЗМЪ
У Катона (178 г. до Р. X.) упоминается о шести, изъ коихъ: Volemum чудовищная, основаше ея прикрывало ладонь. Sementinum поспевала во время посбвовъ, т. е. по итал!анскому климату въ начале зимы—не ранбе ноября (*). Musteum столь же сладкая какъ молодое вино, т. е. выдавленный виноградный сокъ.
У Плшпя поименовано 38 сортовъ, изъ нихъ: Superba самая ранняя, но мелкая (а до сихъ поръ крупныхъ очень раннихъ грушъ мы не имбемъ), Крустамгйская (Crustamenium) очень уважаемая, Фалернская полная сокомъ, Сирийская съ кожею черною или темною, Фавотйская красная и немного больше, превосходная (superba), АтщШская поздняя и пр!ятнаго кисловатаго вкуса, Тибергева очень уважавшаяся императоромъ Тибер1емъ, Амергйская самая поздняя пзъ всбхъ, Черепковая (testac^e) цвбта обожженныхъ глиняныхъ вазъ, Пурпуровая пурпуроваго цвбта, Мирратя съ запахомъ мирры, Лавровая съ запахомъ лавра, Ячменная созревающая во время жатвы ячменя, следовательно очень ранняя, Бутылочная похожая длиною на бутылки называемый ampulla, Грубошерстная (laine brute) покрытая пухомъ, Венерина красиво окрашенная, Царская плоская съ короткими хвостикомъ.
Изъ этихъ краткихъ заметокъ, сколько онб нп недостаточны, мы ,однако уже видимъ, что древше обладали всеми главными разли-ч!ями свойствъ, которыми отличаются наши груши. Были ма-леньшя и болышя—столь болышя, что равнялись съ самыми крупными изъ нашихъ; были рапшя и поздшя, поспбваюпця отъ начала лбта—Superba и ячменная—до декабря и января, ибо Sementinum не самая еще поздняя—позднее ея поспевала амерш-ская; были сочныя, т. е. какъ наши таюпця (fondantes), были сладил, какъ выдавленный виноградный сокъ—слаще и у насъ нбтъ, да это было бы уже непр!ятно; были пр!ятно кисловатыя, муш-катныя и вообще разнообразно ароматичесшя; были самыхъ различныхъ цвбтовъ: красныя, желтыя, зеленыя, темныя и то, чтб мы называемъ ржавчинными; были короткостебельныя и длинностебельныя. Были и разнообразный по Формб—какъ должно заключить изъ назвашя груши царской—плоскою, патрищйской— удлиненною (oblongue), и бутылочной, которая соответствовала нашимъ cal6basses. Декенъ полагаетъ, что у древнихъ не было
(*) И на южномъ берегу Крыма сЬютъ озимую пшеницу въ это время и даже въ декабрь.
ГЛ. VI,—КРИТИКА ОСНОВАМИ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ 397
только грушъ круглыхъ п яйцевидныхъ, т. е. теперешнпхъ берга-мотъ и деканскихъ (Doyennes), на основами общей Фразы Плишя о грушахъ: «Груши отличаются отъ яблокъ тЬмъ, что пе бываютъ шаровидными, ни совершенно закругленными, но Формою и Фигурою болЬе кубаревидны и удлиненны» (*). Это и теперь можно сказать о грушахъ вообще, сравнительно съ яблоками; а Плишй былъ не такой писатель, отъ котораго можно бы требовать столь строгой логичности, чтобы частное описаше ни въ чемъ не противоречило общей характеристик! Если плодъ бываетъ п сладшй, и кисловатый, и сочный, и душистый, то чего же еще пе-достаетъ, чтобы назвать его превосходнымъ плодомъ? Наконецъ, есть основаше предполагать, что, по крайней мЬрЬ, одна изъ грушъ упоминаемыхъ Плишемъ сохранилась до нашего времени. Онъ называетъ одинъ сортъ Crustumium. Сорта грушъ и другихъ плодовъ, какъ и вообще всЬ остатки древней цивплизащи, сохранялись, въ течете среднихъ вЬковъ, въ монастыряхъ; а плоды п, въ особенности, груши преимущественно въ монастыряхъ Францш, климатъ которой имъ наиболее благопр1ятствовалъ. У Рабле въ 1533 году встречаемъ мы мЬсто, въ которомъ Пантагрюэль говоритъ Панургу: «Vous mangerez bonnes poyres crustemenyes et berga-mottes ...» (**). Пазваше то же. Созвуч1е Crustemenyes съ Chretien, которое и писалось Chrestien, очевидно. Далее, про эту грушу мы знаемъ, что она въ 1495 году (см. Приложеше XII) несомненно существовала и считалась въ то время лучшею—fondant anssitot qn’on 1’inlroduit dans la bouche (тая, какъ только положишь ее въ ротъ) по словамъ Руэля, врача Франциска I (***). И до сихъ поръ эта груша одна изъ лучшихъ. Прибавимъ къ этому, что это есть единственная груша, изъ встрЬчаемыхъ туземныхъ татарскихъ сортовъ въ Крыму, тождественная съ Французскими сортами и конечно не изъ Европы заимствованная въ новейшее время. Это далекое распространеше указываетъ уже на древность сорта. Странно, если бы сохранилось одно пазваше, а не самый называемый предметъ, при столькихъ вероятностяхъ въ пользу и его сохра-нешя. Правда, что авторъ, у котораго я заимствую эти данныя,
(*) Pira a pomis differunt tantum quod usque adeo orbiculata non sunt, neque perfecte rotundata, sed turbinatiores el oblongiores formae el figurae. Пзъ Декена Jard. fruit, du Mus. I.
(’*) Вы покушаете хорошихъ -грушъ Круетемеп’Шскпхъ и бергамотъ.
(•“) Mortillet. Les meilleurs fruits. Ш, p. 61.
ДЛРВИНПЗМЪ
398 нс хочетъ съ этимъ согласиться, но это потому, что оно противоречило бы его теорш: о вымираши разновидностей размножаемыхъ прививкою, отводками, черенками, однимъ словомъ делешемъ самаго растешя, а не семенами.
Если со всемъ т4мъ Римляне не имЬли столь хорошихъ грушъ, какъ существующая въ наше время, то на это можно представить весьма удовлетворительное объяснеше, не прибегая къ подбору, который очевидно игралъ тутъ незначительную роль. Безъ сомнешя каждый народъ начиналъ культуру своихъ плодовым деревьевъ (да и растешй вообще) съ т4хъ видовъ, или природныхъ разновидностей, которые растутъ въ его стране. Въ Италш дико растетъ видъ или по Декену природная разновидность Pyrus parvifolia Desf., относящаяся къ его proles hellenica (колено греческое), распространенная по восточной Франщи, Италш, Корсике, Сарди-ши, Сицилш, Истрш, Далмащи, Грещи, Малой Азш, Сирш, т. е. по восточному бассейну Средиземнаго моря; тогда какъ его нетъ пи въ Алжирш, ни въ Испаши, ни на Балеарскихъ островахъ, ни въ юго-западной Франщи. Но эта груша имЬетъ мясо очень каменистое, редко размягчается (ЫёШ), какъ наши дик!я груши, а если это и случается, то получаетъ очень темный бурый цветъ и мало пр!ятный вкусъ. Лучппя же груши, которыя безспорно •Французсшя и бельпйсюя, произошли вероятно отъ свойственныхъ этимъ странамъ дикихъ видовъ или природныхъ разновидностей, причисляемыхъ Декеномъ къ его proles armoracica и germanica (колено бретонское и германское): Р. cordata, Р. Boisseriana, Р. 1оп-gipes, Р. Achras, Р. pyraster. Первая изъ нихъ Р. cordata называется въ Бретани Bdzi, назваше, которымъ до сихъ поръ обозначаю™ сорта некоторыхъ культурныхъ грушъ (Bezi de la Motte, Bezi de Heric) большею частью техъ, которыя были найдены дикими въ лесахъ. Приверженцы Дарвинова учешя можетъ быть возразя™ на это: пусть такъ, но въ такомъ случае, что не было про-дуктомъ искусственнаго подбора, то является результатомъ подбора естественнаго. Но это было бы вопнощимъ petitio principii. Мы не знаемъ непосредственно, отъ чего происходя™ природный разновидности (или виды), но по аналогш съ культурными растешями приписываемъ это подбору; въ данномъ же случае въ культурномъ растеши изменешя оказываются независимыми отъ подбора, но мы все таки предполагаемъ этотъ подборъ для дикихъ Формъ, на этотъ разъ уже безъ аналогш.
ГЛ. VI.—КРИТИКА OCHOBAHlii ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
399
4) Уродства.
Намъ нЬтъ надобности входить въ морфологическое опред’Ь-aenie значешя уродства. Подъ этимъ назвашемъ мы принимаемъ просто всякаго рода ненормальный образовашя, и изберемъ для примера капусту. Культурный Формы этого растешя, составляю-щаго одну изъ важнййшихъ нашихъ огородныхъ овощей, послЬ картофеля можетъ быть даже самую важную, разделяются самымъ естественнымъ образомъ на пять категорШ: 1) капусты листовыя, 2) капусты кочанныя, 3) цвЬтныя, 4) колярябш и 5) брюквы. Все эти овощи, какъ известно, сажаются на самыя плодородный, очень удобренныя почвы и требуютъ сильной поливки, что очевидно должно производить избытокъ питашя. Этотъ избытокъ, обращаясь на различный части растешя, производить такъ называемый гппертроФШ. Въ еамомъ деле, въ листовыхъ Формахъ, каковы напримеръ: гигантская коровья (Riesenkuhkohl) Брауншвейгская капуста, только листья до чрезвычайности увеличились въ своихъ размерахъ; въ курчавыхъ промежутки между главными нервами развились еще сильнее этихъ последнихъ и по недостатку места скурчавились; въ кочанныхъ Формахъ къ этому присоединилось то, что междоузл!я чрезвычайно укоротились, стали такими, какъ они бываютъ въ почкахъ. Наружные листья (т. е. нижше) вырастали быстрее, а ихъ внешняя (нижняя) поверхность подъ вл!яшемъ света более уплотнялась, такъ что имъ ничего не оставалось, какъ ложкообразно закругляться, а внутренше (верхше) листья должны были различнымъ манеромъ скорчиваться и образовать почку гигант-скихъ размеровъ—кочанъ. Этотъ излишекъ соковъ бросился въ цветныхъ капуетахъ на цветорасположеше. Обыкновенно цветочная ложка, съ ея развЬтвлешями и самымъ цвЬтомъ образуются у капусты только на второмъ году, такъ какъ это растеше двухлетнее,— здесь она стала развиваться на первомъ, но вместо того чтобы произвести цветокъ, разветвлешя оканчиваются мягкою зернистою массою, которую мы и употребляемъ въ пищу. Но на второй годъ некоторый изъ нихъ дозреваютъ и приносятъ цветы, плоды и семена. У колярябШ на нижней части надземнаго ствола образуется сильное надуве или желвакъ нежнаго строешя, безъ деревянистыхъ пучковъ, а у брюквы это же самое развивается на подземной части ствола.
Но собственно не въ этомъ дкло, а въ томъ, въ какой степени должны были появиться эти уродства различныхъ органовъ капусты, чтобы обратить на себя внимаше древнихъ ея возделывателей, такъ какъ про-
460
ДАРВИН ПЗМЪ
псхождеше пхъ должно было случиться уже въ давнее время, ибо мы пе пмЬемъникакихъданныхъо томъ, когда произошли эти огородный Формы.
На южномъ берегу Крыма огородничество развито очень слабо и цветная капуста разводится въ немиогихъ мЪстностяхъ — въ пЬкоторыхъ сырыхъ п плодородныхъ долинахъ, какъ напр. около Ялты. Я желалъ однако развести ее у себя. Садовппкъ мой считалъ это дЬломъ положительно певозможпымъ. Что Д'Ьлаютъ неохотно и съ предубЬждешемъ противъ возможности успеха, то дЬлается конечно дурно, и мои грядки подъ цвЬтную капусту были дурно приготовлены, мало унавожены, и во время роста ее поливали только изрЬдка. Вышло то, что вмЬсто цветной капусты, т. е. плотной массы, похожей на большой комокъ творога, мы получили не густо разветвленный стебель, и на концахъ развЬтвленш пупырышки нежно зернистой массы съ спичечную головку. Морфологически и такая Форма разумеется уже безконечно далее отстоитъ отъ дикой и другпхъ огородныхъ капустныхъ Формъ, чемъ отъ самой крупной, плотной, белой эрфуртской или Гаагевскоп цветной капусты. Но если бы такая Форма произошла случайно у кого-либо нзъ древнихъ возделывателей капусты, то конечно онъ выбросилъ бы её вонъ, не обра-тпвъ никакаго внимашя, а если бы и замётилъ ее и случайно сохранила то не отъ нея собралъ бы на слЬдующш годъ семена. Следовательно, въ самомъ начале цветная капуста должна была уже появиться въ нЬсколько плотной массе, чтобы привлечь на себя внимаше. Еще яснее это относительно колярябш и брюквы. Если бы на какомъ-либо стволЬ листовой капусты образовался желвакъ съ лесной или даже съ грецкш орЬхъ, его бы никто не замЬтилъ, такъ какъ тогдашше огородники и хозяева не были такъ изощрены, какъ теперешше производители новыхъ овощей, плодовъ, или цвЬ-товъ въ подмЬчиваши всякихъ мелкихъ отличш; большею частью пустыхъ и вздорныхъ, но во всякомъ случае годныхъ для рекламы. II брюквы, и колярябш должны были съ перваго разу появиться, по меньшей мере, съ добрый кулакъ, чтобы обратить на себя внп-маше на столько, чтобы ихъ оставила для сбора сЬмянъ, п чтобы такимъ образомъ они могли послужить исходною точкою для подбора. Подборъ конечно все это улучшилъ и довелъ до те-нерешняго совершенства въ сравнительно недавнее время—много, много, если въ течеше двухъ столЬтш. Но спрашивается, кому же прпнадлежитъ въ этомъ большая и такъ сказать труднейшая доля въ рЬшеши задачи? Кто сделалъ болышй шагъ: подборъ или первоначальная природою произведенная, хотя и при услов!яхъ культуры.
ГЛ. VI.—КРИТИКА ОСНОВАШЙ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ 401
уродливость? Въ отв'Ьт'Ь и сомнЬшя быть не можетъ: доля подбора въ удалеши растешя отъ его первоначальнаго тппа не въ два, не въ три, а можетъ быть въ десять разъ меньше, ч'Ьмъ доля самопроизвольно (spontanement) происшедшей уродливости, точно также какъ мы видели это по замЬчашю Сабина для георгины, но еще въ сильнейшей степени. Ташя уродливости происходили и у животныхъ, — (къ нимъ относится приведенный Дарвиномъ прпм^ръ ЕПатскаго скота, Анконскихъ овецъ), но, какъ безполезныя человеку, не были имъ ни размножены, ни усовершенствованы; но сами по себе, какъ Формы, уклоаяюпцяся отъ типа п пропсшедппя вдругъ, а не скопленный подборомъ изъ мелкихъ изменены,—они представляютъ большую важность въ разбираемомъ вопросе.
5) Крупиыя внезапный самопроизвольный изменены.
Собственно говоря, относящееся къ этой рубрике Факты—одного разряда съ теми, которые уже разсматривались въ параграфе 3. Это тоже индивидуальным изменешя не суммированный подборомъ, съ тЬмъ одпа-коже существенными разлшпемъ, что представляютъ ташя значитель-пыя внезапно появивппяся отклонешя, которыя достигаютъ почти до впдоваго предела, и во всякомъ случае равняются всему, что Дарвинъ могъ указать самаго сильнаго въ отношены голубей и куръ. Другое и еще важнейшее различ!е состоять въ томъ, что, между темъ какъ пзменешя, подобный сортамъ грушъ, остаются индивидуальными, крупный самопроизвольным изменешя, въ большинстве случаевъ, получа-ютъ сразу замечательную степень устойчивости и передаются изъ рода въ родъ семенами съ болыпимъ постоянствомъ.
Прежде всего разсмотримъ два великолепный декоративный дерева— горизонтальный и пирамидальный кипарисы. Некоторые ботаники счи-таютъ ихъ даже самостоятельными видами, но совершенно неосновательно, ибо nponie признаки, которые приводятся какъ сопровождаю-njie горизонтальность и вертикальность ветвей, не верны (*). Обе
{") Такъ напримЬръ К.Кохъ совершенно ошибается, утверждая въ своей Депдроло-гш,что будто бы угоризонтальнаго кипариса преобладаютъ мужсше цвЬты, а у пирамп-дальныхъ женсше. У меня передъ глазами сотни и тысячи кипарисовъ той и другой Формы, и они въ одинаковой степени бываютъ покрыты шишками и въ одинаковой степени обсыпаютъ васъ пылью во время цвЬтешя, если немного потрясти дерево. Также певЬрно, что говоритъ Каррьеръ, будто бы у горизонтальнаго кипариса шишки очень многочисленны и часто скучены (agglomer6s), а у пирамидального часто сидятъ по одиночка (solitaires); и то и другое случается у обЬихъ Формъ, и даже па томъ же самомъ дерев-Ь. И въ ФормЬ шишекъ и отдЬльныхъ чешуек ь—также точно нЬтъ пикакихъ характерныхъ отличш.
26
502
ДАРВПНПЗМЪ
Формы встречаются въ дикомъ состояши, хотя горизонтальная и много обыкновеннее. Несомненно также, что горизонтальная есть типическая Форма, а пирамидальная уже въ последствш происшедшее отклонеше, потому что пзъ посЬвовъ горпзоптальнаго кипариса никогда не выходить пирамид ал ьпыхъ (въ Крыму они сЬются десятками тысячъ), изъ иосЬвовъ же пирамидальнаго всегда выходятъ несколько и горизонталь-пыхъ. Очевидно, что пирамидальная Форма произошла въ природе однажды, плп, что гораздо вероятнее, происходила несколько разъ, по изредка, отъ времени до времени. ЗатЬмъ люди обратили внимаше на эту поразительную Форму, стали возделывать ее по преимуществу, и увидевъ въ пей какъ бы эмблему восхождешя души въ Mipb ropniii, стали сажать на кладбищахъ. Еслп бы дело шло постепенными переходами, то леса должны бы быть полны переходными Формами, которыя елпли бы пхъ незаметными оттЬнками, пбо даже и особенной пользы ни въ крайнихъ, пп въ промежуточныхъ Формахъ усмотреть невозможно, и следовательно нетъ никакого основашя для расхождешя характеровъ. Если ташя промежуточный Формы и встречаются въ дикомъ состояши—какъ это весьма вероятно,—хотя положительна™ я ничего объ этомъ пе знаю, то не оне служили ступенями для перехода одной крайней Формы (горизонтальной) въ другую (пирамидальную). Этп промежуточный Формы произошли уже отъ сЬмянъ типически-пп-рамидальной Формы, какъ это можно видеть въ культуре, где промежуточный Формы именно такого происхождешя. Обыкновенно въ са-дахъ, которые въ течеше долгаго времени тщательно содержатся, этого пезамЬтно, потому что этихъ промежуточныхъ Формъ не сажаютъ на места; для сего пзбираютъ Формы характерный. Но въ садахъ, бывшихъ въ течеше долгаго времени въ запущешп, кипарисы сами высеваются, п бывппя школки обращаются въ рощицы. Тамъ можно впдеть множество такихъ промежуточныхъ Формъ, которыя все произошли отъ семянъ пп-рамидальпаго кипариса, а не служили ступенями къ его образована посредствомъ подбора (все равно искусственна™ пли естественна™).
Все сказанное о кипарисе повторяется, но въ болЬе рёзкихъ разлшпяхъ въ другомъ хвопномъ дереве — въ восточной туе, или 6ioie (Biola orientalis), которая имеетъ на своей стороне то преимущество, что происхождеше разновидностей здесь вполне известно, и между тЬмъ какъ все сказанное о кипарисе отчасти предположительно—для б!оты совершенно достоверно и Фактически констатировано. Типическая восточная туя—дерево очень некрасивое. Ростомъ оно достигаетъ не более i-хъ саженъ; ветви его дугообразно поднимаются кверху, сидятъ редко и 6Ьдно облиствлены. Это зависитъ отъ того, что молодыя
ГЛ. VI.—КРИТИКА ОСПОВАШЙ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ 403
вЬтвп, называемый у нихъ въ просторЬчш листьями и разветвленный въ одной плоскости, въ впдЬ дважды, трижды и болЬе лопастно-раз-рЬзнаго листа, покрытый мелкими плотно прилегающими зелеными чешуйками (настоящими листьями), стоять вертикально къ горизонту, такъ что сквозь нихъ вид’Ьнъ весь остовъ дерева. Но эта бюта дала за-мЬчательныя разновидности въ культуре. ОднЬ изъ нихъ уменьшились въ росте до 2 пли до 2% аршинъ, вЬтвп сделались густы и часты и круто загибаются вверхъ, почти какъ у пирампдальнаго кипариса, и потому расположенный вдоль пхъ ряды вертикальныхъ лпстьевъ (мо-лодыхъ вЬтокъ) почти соприкасаются между собой. Представпмъ себ'1; коротенькш столбъ или штамбъ, вокругъ котораго прибиты какъ радь усы очень близко одна къ другой дощечки, пмЬюгщя Форму полусердца илп половппы червоннаго очка, обращеннаго остр!емъ къ верху— мы получимъ черезъ это Форму остраго коппческаго маленькаго скирда. Это будетъ такъ называемая Thuja илп Biota апгаеа, потому что. кромЬ измЬнешя въ общей ФормЬ деревца—листья его (чешуйки' получили нисколько золотистый оттЬпокъ. Уже эту Форму трудно признать за принадлежащую къ одному виду съ обыкновенной бютоп. Но измЬнешя этимъ не ограничились. Есть въ садахъ друпя бюты: голый въ нижней части стволъ разделяется обыкновенно на двЬ вЬтви почти горизонтальныя, пли немного отклоненный кверху, вмЬсто пластипча-тыхъ вертикально стоящпхъ вЬтокъ (такъ называемыхъ листьевъ) впсятъ отъ нихъ тошйе длинные шнурочки, отъ времени до времёни, но рЬдко, отдЬляютще въ стороны по два или по три такихъ же, но болЬе корот-кпхъ шнурочковъ. Чешуйки (пастояпце листья), покрываюпця эти ви-сяпце шнурочки или стерженьки, сравнительно съ такими же чешуйками обыкновенныхъ пли ЗОЛОТИСТЫХЪ 6iOT7>,—съузилпсь, удлипнились, заострились и болЬе оттопырились (т. е. мепЬе плотно прплегаютъ). Все вмЬстЬ это представляетъ видъ уже не бюты, а казуарппы пли, чтобы выбрать болЬе общеизвестное подоб1е,— обыкповеннаго полеваго хвоща Equisetum irvenso (конечно въ большпхъ размЬрахъ). Эта Форма такъ странна, что конечно отличается столько же отъ настоящей бЬоты п биты золотистой, какъ самые ненормальные голуби отъ дикаго вида, пли другихъ голубипыхъ породъ,—это Biola filiformis или pendnla. Иа-копецъ, есть еще Форма, которая сосдиняетъ въ себЬ впсяпря питчатыя вЬтви этой последней со скирдообразною конического Формою золотистой бюты. Какъ же произошли этп Формы? Прямо и непосредственно отъ сЬмянь обыкновенной 6ioTbi вдругъ, сразу. Въ первый разъ появилась Biota pendula въ ЕвропЬ, во Франщи, въ ЛавалЬ около 1818 года въ саду генерала Руминьп; въ Анг.пи она также произошла отъ сЬмянъ 26»
404
ДАРВПНИЗМЪ
В. orientalis у Лоддиджеса въ числе пяти экземпляров!, п Каррьеръ прямо говоритъ—эту разновидность встрЬчаютъ иногда при посЬвахъ семянъ обыкновенной йоты (В. orientalis). Эта же самая нитчатая или плакучая бюта часто возделывается въ садахъ Япоши, и Тунбергъ утверждаетъ, что встречал! её и дикою въ горахъ Гаконе, чтб подтверждает! и Зибольдъ. Она показалась ему столь отличною, что онъ оппсалъ её какъ особый видъ подъ именемъ Cnpressns pendula. И посл'Ьдуюпце ботаники, въ томъ числе и знаменитый Эндлихеръ, отнеся её более правильно къ туямъ и бютамъ, продолжали однакоже считать особым! видомъ. Этого же мнЬшя придерживался и нашъ известный ботаникъ и путешественникъ академикъ Максимовичъ (*). И тутъ есть переходная Форма, названная В. intermedia, но она не служила ступенью для образовашя В. filiformis, а самостоятельно происходить отъ В. orientalis. Происходить ли она и отъ семянъ настоящей плакучей б!оты, я не знаю, но это весьма вероятно. Вотъ значить катя отклонешя отъ Формъ и кашя новыя Формы происходятъ прямо—сильными скачками—безъ всякаго учаспя какого бы-то ни было подбора. Чтобы читатель, незнакомый съ этими растешями, могъ наглядно судить о различи разновидности и типа, отъ коего она отклонилась, разновидности, происшедшей безъ всякаго сомнешя независимо отъ всякаго подбора, и одпакоже по меньшей мере равняющейся размерами своего отклонешя всему, чтб представляютъ намъ породы голубей, я прило-жилъ таблицу рисупковъ, изображающихъ наружный видъ обеихъ бютъ,ихъ ветки, называемый листьями, и ихъ чешуйки, т. е. настояпце листья, последше въ нисколько увеличенныхъ размерах!. Рисунки эти срисованы съ натуры Главным! Садовником! Императорскаго Никит-скаго сада господином! Э. К. Клаузеномъ и резаны на дереве художником! А. Зубчаниновымъ (см. Табл. II и III). Тоже самое относится и къ двумъ криптомер!ямъ—Cryptomeria japonica Don. и Cr. ele-gans J. G. Veitch., которыя всяюй приметь за самостоятельные виды при взгляде на нихъ, но которыя суть безъ сомн6шя только разновидности, изъ коихъ семена последней даютъ растешя часто возвращаю-пцяся къ своему типу.
Случаи внезапнаго появлешя такихъ рЬзкихъ и сильно отклонившихся отъ типа породъ встречаемъ мы не у однихъ только растешй. Самъ Дарвинъ говоритъ: «Не подлежит! сомнешю, что анконсюя п мошансюя овцы, а по всей вероятности и шатсюй скотъ (о чемъ
(*) Carriere. Traite des conif. Edit. П, 1.1, p. 101.K. Koch. Dendrologie I, 2 Th., 2-le Abt. S. 183, и, Ш, о появлешя у Лоддиджеса. Дарв. Прир. жив. и возд. раст. т. I, стр. 387.
ГЛ. VI.—КРИТИКА 0CH0BAH1U ДАРВИНОВА УЧЕШЯ 405
я упоминалъ, говоря объ уродливостяхъ), такса, моська, лягавая собака, некоторый куры, коротколицые турмана, утка съ крючко-ватымъ клювомъ и множество разновидностей растешй, возникли въ томъ же видЬ, въ какомъ мы ихъ теперь видимъ». Но хотя онъ и приводить эти примеры, одиако пе д^лаетъ изъ нихъ тЬхъ вы-водовъ, которые, при безпристрастномъ взгляде, изъ нихъ очевидно вытекаютъ, а говоритъ: «Обил1е этихъ примЬровъ можетъ повести къ ложному убежденно, что и естественные виды возникали также внезапно, но мы не имЬемъ ни одного свидетельства о появлеши въ есте-ственномъ состоянш подобныхъ важныхъ уклоненш, и къ тому же можно привести нисколько доводовъ противъ подобнаго предположена, такъ напр. безъ надлежащаго уединешя одно какое-либо уродливое отклонеше исчезло бы безъ следа, вслЬдств1е скрещиванья» (*). Сколько предвзятыхъ мыслей п Фактическихъ неверностей въ этой Фраз4! То, не смотря на все различ!е условш, въ которыхъ находятся домашше организмы, (которые, какъ выше доказано, и по самымъ услов!ямъ ихъ выбора для культуры, должны быть по преимуществу изменчивыми организмами)—мы можемъ делать заключешя отъ изменчивости домашнихъ къ изменчивости дикихъ животныхъ и растешй: а тутъ этого почему-то делать нельзя! Эти внезапныя и крупныя изменешя, названныя уродливыми, хотя и не всегда они таковы, должны уничтожаться скрещиваньемъ, а мелшя, ничтожныя, также въ самомъ неболыпомъ числе происходяпця, и долженствуюпця служить матер!а-ломъ для накоплешя изъ нихъ подборомъ разновидностей и впдовъ, почему-то этой участи избегаютъ! И какъ же не встрЬчаемъ мы ихъ въ дикомъ состоянш?—A Biota pendnla, виденная Тунбергомъ въ Японш, а пирамидальные кипарисы и тополи? Также точно въ природе происходить у разныхъ животныхъ, млекопнтающихъ и рыбъ изменешя, состояния въ укорочеши лица, такъ что основаше черепа выступаетъ впередъ глазъ и рта,—какъ наприм. у карпш и у головля (Lenciscus dobula) (**). OrcyTCTBie свидетельствъ о появлеши въ естественномъ состоянш подобныхъ важныхъ уклонешй должно тутъ составлять пре-nflTCTBie къ гипотетическому признашю ихъ роли при образовали видовъ, какъ будто существуетъ хотя одинъ примерь суммировашя мел-кихъ индивидуальныхъ изменешй въ видовое различ!е—въ естественномъ или даже въ искусственномъ состоянш? Представимъ еще другой, если и не более резшй, то зато такой примерь, истортя котораго еще
(*) Дарв. Прир. жав. и возд. раст. т. И, стр. 443, также сравн. стр. 266.
(**) Cuv. et Valcn. Hist. nat. des poissons. I. XVI, p. 57.
406
ДАРВПННЗМЪ
точнее намъ известна, и въ которомъ крупное уклонен!е произошло прямо отъ дикаго вида, вовсе не измЬненнаго культурой.
Этотъ примерь представляетъ намъ однолистная земляника Fragaria monophylla, про которую упоминаетъ и Дарвинъ, но страннымъ образомъ совершенна неверно говоритъ: «Земляника собственно трехлистная, но въ 1Д61 году Дюшенъ развелъ однолистную разновидность европейской лЬсной земляппки, которую Линней съ сомнЬ-шемъ возвелъ въ самостоятельный видъ. Сеянцы этой разновидности, какъ сеянцы большей части разновидностей, не упроченпыхъ продол-жптельнымъ подборомъ, часто возвращаются къ обыкновенной Форме, плп представляютъ переходный состояшя» У меня пЬтъ сочинешя Дюшена, по въ Jardin fruitier du Museum представлена точная ъыппска изъ него объ этомъ пнтересномъ предмете, которую я здЬсь и привожу. «Fragaria monophylla — Fraisier de Versaille, полученная отъ семянъ лЬсной земляники, посЬяиныхъ Дюшеномъ въ 1761 году,— сохраняется неизменно въ иосЬвахъ въ течеше стол'Ьпя, какъ это доказывают!» часто повторенные опыты. Наружность ея, столь отличительная отъ вида нашихъ обыкновенныхъ земляникъ, сделала бы изъ нея безспорно видъ изъ иаилучгие характеризоваиныхъ, еслибы HCTopia ея не была бы намъ точно передана Дюшеномъ, разсказъ котораго передаю: «Въ малепькомъ саду Версаля, въ улицЬ Сентъ-Гоноре, на углу улицы С. Луи родилась эта порода (race). Мы уже сеяли тамъ клубнику (du capeton,—Fragaria collina) въ 1760 году; въ 1761 мы посеяли сверхъ сего обыкновенную .гЬсную землянику, происходившую изъ лтъсовъ н уже несколько лЬтъ возделываемую въ этомъ саду» (значить семена были взяты отъ земляники, росшей въ саду, куда она была посажена пзъ лЬсу вероятно корнями). «Едпн-ственнымъ нашимъ намЬрешемъ было удостовериться, часто ли производить красная земляника белую. Но эти земляники (т. е. происшед-ппя отъ посева) слишкомъ рано пересаженный и при плохомъ уходй, погибли почти все. После неудачи моего опыта, сохранившаяся живыми оставались заброшенными на грядке п я взглянулъ па нихъ только въ 1763 году, во время ихъ цвЬтешя, которое для большей части изъ нихъ замедлилось до следующаго года. Такъ что только 7-го 1юля 1763 года заметили мы между этими земляниками одну, у которой всЬ листья были простые, вместо того чтобы быть дланевпд-ными съ тремя разделами. Но такъ какъ съ этого мгновешя мы тща- (*)
(*) Дарв. Прир. живот, и воздал. раст. I, стр. 375.
ГЛ. VI.—КРИТИКА OCHOBAniii ДАРВИНОВА УЧЕШЯ 407
тельно сохраняли всЬ усы (contents), которые она дала, мы пмЬли весною 1764 года 60 живыхъ экземпляровъ, пзъ коихъ около трети принесли цветы и плоды въ обыкновенное время года, и съ этого времени эти земляники продолжали размножаться и распространяться вездЬ. Первыя зрЬлыя сЬмена, которыя мы мОглп собрать, были тотчасъ же посЬяны въ томъ же саду 15-го августа 1764 года и 6 недель после этого мы увидЬли, что четвертые и пятые листья молодыхъ экземпляровъ, отъ нихъ выросшие, были таше же простые, какъ и три первые (первые листья, по выходЬ изъ сЬмяпъ, у земляники бываютъ всегда простые), и можно судить насколько увеличилось мое изумлеше. Я нисколько не ожидалъ такого постоянства; я началъ сомневаться, чтобы оно было общимъ, по причинЬ малаго числа экземпляровъ мною воспитанныхъ; по видя, что опытъ повторялся, какъ въ нашемъ саду, такъ и въ Tpianonb, въ королевскомъ саду у г. Жюсье, и у разныхъ любителем (curienx), надо было сдаться п признать существоваше новой земляники съ простыми листьями, постоянно воспроизводящейся изъ аъмянъ. Какъ смотрЬть на неё? спросилъ я себя тогда. Видъ-ли это? но тогда вЬдь происходятъ новые виды! Разновидность-ли это только? Сколько же тогда въ другихъ родахъ разновидностей, которыя принпмаютъ за виды..............?
Земляника безъ усовъ и земляника fressant (разновидности Fr. vescae) и друпя, въ которыхъ я встрЬтилъ въ то же время подобное постоянство, помогли мнЬ уяснить дЬло. Такъ какъ эти двЬ земляники, которыя менЬе отличались отъ обыкновенной, чЬмъ версальская, образуютъ также постоянный породы (races); такъ какъ и эта послЬд-няя, которая кажется очень отличною отъ другихъ, навЬрное произошли отъ лЬсной земляники: то должно заключить, что п всЬ могли и даже должны были произойти отъ одной. Это разсуждеше привело меня къ мысли считать всЬ земляники составляющими одинъ видъ» (*). (Duchenne, Histoire des fraisiers, 11 remarque parliculihre, page 11). За симъ Декенъ продолжаетъ: «Вотъ порода (race), полученная на нашихъ глазахъ, которая своимъ постоянствомъ подобна виду, происхождеше котораго было бы намъ неизвестно» — и, прибавляю я, для этого никакого подбора не понадобилось.
Вотъ что говорятъ Факты о происхождеши и постоянстве однолистной земляники. Иногда она одпакоже оказывалась непостоянною,
(*) Значить вотъ какъ старо поняпе о естественномъ впдЬ, которое Дарвинъ считаетъ родившимся лишь въ новЪишее время подъ вл1яшемъ его учешя и какъ бы въ оргавичеше его.
408
ДАРВИИПЗМЪ
т. с. давала отъ сЬмянъ и обыкновенную трехлистную землянику, что во всякомъ случаЬ случалось очень рЬдко, — и на этомъ основан!и значеше этого Факта умаляется! Но по какому же праву требовать отъ этой, на нашихъ глазахъ родившейся, постоянной породы, степень постоянства большую, чЬмъ оказываетъ самъ коренной видъ лЬсной трехлпстной земляники? ВЬдь и она, одинъ разъ по крайней мЬрЬ, оказалась невЬрною самой себЬ, такъ какъ вЬдь произвела же прп посЬвЬ однолистную Форму, безъ содЬпств1я скрещивашя, ибо скрещиваться было не съ чЬмъ, а для однолиственной земляники такое скрещиваше всегда было болЬе или менЬе возможно и можетъ объяснить случаюпцяся иногда вырождешя.
Земляника дала еще весьма любопытную природную разновидность. «Въ концЬ 1620 года, извЬстный ботаникъ Традескантъ нашелъ въ окрестностяхъ Плимута странную землянику съ крЬпкимъ почти деревянистымъ стволомъ, пушистыми листьями, безъ лепестковъ, вмЬсто чего зубчики чашечки сдЬлались листовидными. Столбики плодииковъ были удлинены и стали колючими, плодъ имЬлъ уродливую Форму — кислый едва иапомипаюпцй землянику вкусъ. Его обоз-начаютъ въ спстематическихъ сочпнешяхъ какъ S Varietas muricata— по-французски fraisier arbrisseau a fleurs vertes. Эту разновидность воздЬлывали, какъ Физюлогическую рЬдкость, въ ботаническихъ садахъ въ течеше шестидесяти или восьмидесяти лЬтъ, но затЬмъ оставили въ небрежеши и она исчезла» (*).
Не безспорно ли доказываетъ примЬръ однолистной земляники, что измЬнешя топа, почти достигаюпця видоваго предЬла, происходятъ внезапно безъ всякой тЬни подбора, и что даже этп Формы одарены однимъ изъ свойствъ прниадлежащихъ виду, — постоянСтвомъ передачи сЬменами? Жаль, что не было сдЬлано опытовъ, (мнЬ по крайней мЬрЬ ничего такого неизвЬстно), какъ относится эта однолистная земляника къ скрещивашю съ обыкновенною трехлистною лЬсною. Если бы она выказала слЬды безплод!я, что впрочемъ весьма мало вЬроятно, то мы имЬли бы несомнЬнный примЬръ происхождешя новаго вида, но только совершенно ииымъ путемъ, чЬмъ предполагаетъ Дарвинъ. Какъ бы-то ни было, изъ прпмЬровъ земляникъ и плакучей туи мы видЬли, что самыя постоянный и характерный разновидности, внЬ всякаго со-мнЬшя, происходятъ безо всякаго подбора, и притомъ въ природЬ.
-(’) Diet, des sciences nat. en 60 vol. t. XVIII, p. 549 et 550. Dec. Prodromus t. II, подъ Fragaria.
ГЛ. VI.—КРИТИКА ОСНОВАНЫ ДАРВИНОВА УЧЕНЫ 409
Число примЬровъ можно значительно увеличить и одинъ изъ нихъ покажетъ намъ, какъ неохотно ихъ приводить и даже страннымъ образомъ забываетъ Дарвинъ, когда они явно противорЬчатъ его излюбленному медленному накопление измЬнешй подборомъ: «ГдЬ нЬтъ подбора, тамъ нигдЬ и никогда не образуются различима породы» (*), рЬзко и опредЬлительно говоритъ онъ, хотя затЬмъ самъ приводить, какъ мы видЬли, многочисленные примеры таковыхъ: таксы, моськи, коротколицые турмана и пр., которые не произошли подборомъ, а только сохранились имъ, и въ другомъ мЬстё: «Бпдъ можетъ быть чрезвычайно измЬнчивъ, но все таки мы не полу-чимъ новыхъ породъ, если по какой бы-то ни было причине пе прибЬгнемъ къ подбору. Каршя (сазанъ) чрезвычайно изменчива, но у рыбъ, покуда онть живутъ въ естественномъ состояли, весьма трудно подобрать летя разлшпя (**) и по этому различный породы не могли образоваться. Съ другой стороны впдъ близко родственный карпамъ — золотым рыбки, по той причине, что содержатся въ стеклянныхъ и открытыхъ сосудахъ и подвергаются въ Китае тщательному уходу, дали много разныхъ породъ» (***). Дарвинъ очевидно забываетъ о золотыхъ карпахъ (Goldkarpfen), о зеркаль-ныхъ карпахъ (Spiegelkarpfen), о золотомъ линЬ — Tinea aurata. Изъ золотыхъ карповъ Ласепедъ сдЪлалъ даже видъ, назвавъ его Cyprinus Anna Carolina. Есть и почти белые карпы съ краями чешуи темнозеле-пыми, чтб придаетъ имъ видъ испещренныхъ черными пятнами. Зеркальные или кожаные (a cuir) карпы имЬютъ обыкновенно 3 ряда чешуй съ каждой стороны тЬла и кромЬ того иногда отдЬльныя чешуи, разсЬянныя на грудномъ поясЬ и на хвостЬ, причемъ чешуйки становятся очень крупными, до 1 дюйма 5 лиши въ длину и 10 линш въ ширину; бываютъ и вовсе безъ чешуй, какъ пойманная въ присутствш Валансьена въ прудЬ Saint Gratien въ долинЬ Монморанси близъ Парижа (****). Изъ этой разновидности Блохъ также сдЬлалъ видъ подъ пазвашемъ Cyprinus rex cyprinorum (въ послЬдствш впрочемъ отнесенный имъ, какъ разновидность, къ обыкновенному карпу), Линней —
(*) Прир. жив. и возд. раст. II, стр. 269.
(**) Пока живутъ въ естественпомъ состоянш нельзя пхъ подбирать пе только у рыбъ, по и у какихъ бы-то ни было животныхъ и растепш; следовательно авторъ очевидно подъ естественнымъ состояшемъ разумелъ п техъ, которыя живутъ въ па-шихъ сажалкахъ и прудахъ, — а только не въ стеклянныхъ вазахъ, какъ это и видно изъ последующая.
(***) Прпруч. жнвот. и воздел, раст. II, стр. 257.
Cuv. et Vai. Hist natur. des poissons XVI, p. 59, GO, 61 et 62.
ДАРВННИЗМЪ
410
Cyprinus Speculum, а Мейдннгеръ—C. macrolepidolus. У этихъ карповъ сверхъ того и мясо вкуснее, и они могутъ даже сохраняться какъ постоянная порода (* (**)). Следовательно онп имеютъ все свойства породъ, выведенныхъ самымъ тщательнымъ подборомъ, а произошли однако безъ подбора. Привожу это для того, чтобы показать, что разновидности эти или породы довольно значительный.
Золотистый линь (Tinea aurata) живетъ между прочими и въ Же-невскомъ озерЬ Онъ съ ярко золотымъ блескомъ, нежными тонкими перепончатыми плавниками, розовыми губами и съ темными пятнами на туловище, часто встречается въ Силезш (***).
Что касается до китайскихъ золотыхъ рыбокъ, то, какъ мы впдЬли, онЬ произошли прп методе совершенно противоположной подбору, хотя Дарвпнъ, убежденный, что только подборъ въ состояшп произвести ташя чудеса, говорить: «Такъ какъ золотыя рыбки держатся для украшешя и изъ прихоти и такъ какъ китайцы именно пародъ такого сорта, который больше всего способенъ подметить какую-либо изменчивость и затЬмъ тщательно размножать ее, то мы можемъ быть уверены, что къ золотымъ рыбкамъ въ значительной степени применяли спстематическш подборъ» (•****), Но вместо этого гадатель-наго предположена, Дарвину стоило бы только обратиться къ столь общеизвестному и безспорно авторитетному сочинеюю, какъ естественная история рыбъ Кювье и Валансьена, чтобы увидеть, что дело вовсе не такъ происходило, какъ ему представлялось по его reopin.
Оказывается, что китайцы применяли пе подборъ, а противоположное подбору средство — систематическую гибридацио ужо образовавшихся породъ. Какъ они образовались, мы пе знаемъ, но можно кажется съ вероятностью предположить, что если бы они образовались подборомъ, то подборомъ бы и продолжали ихъ изменять. Поэтому образовались они всего вероятнее самопроизвольными крупными пзмЬнешями, какъ золотые и зеркальные карпы, какъ озерные и прудовые караси. Въ самомъ д Ьле, ихъ держать въ Китае не въ стеклян-пыхъ сосудахъ, а въ прудахъ провинцш Чекань, гдЬ держать всегда вместе большое число резкихъ и отличительныхъ разновидностей, такъ что вероятная причина происхождения новыхъ Формъ заклю
(*) Heckel und Knw. Siisswasserfische dor Oestr. Monarch., S. 57.
(**) Cuv. et Vai. Hist. nat. des pois. t. XVI, p. 352.
(***) Heck, und Kn. Siisswasserfisch. der Oestr. Mon., S. 77.
(*’”) Прируч. живот, и возд. раст. I, стр. 306.
ГД. Л I.—КРИТИКА OCHOBAHlii ДАРВИНОВА УЧЕШЯ 411
чается въ непрерывною скрещиваши сильно отклопенныхъ Формъ, что и не даетъ имъ возможности возвратиться къ типу, къ которому они возвращаются въ Европе, гдЬ стали воспитывать разновидности отдельно, т. е. прибегли къ подбору, но получили результаты д>амет-рально противоположные темъ, которые должны бы отъ сего ожидать Дарвинисты. Такимъ образомъ, золотыя рыбки говорятъ на столько же противъ подбора, на сколько голуби за него, если даже все изменешя въ голубяхъ приписывать именно этому Фактору. Иаконецъ, но мнешю китайцевъ, каше-то маленьше червячки, живупце въ илу у морскихъ береговъ или въ солонцеватыхъ водахъ, предпочтительнее всякой другой пищи для кинъ-ю (золотыхъ рыбокъ); полагаютъ даже, что эта пища усиливаетъ блескъ ихъ металлическихъ цвЬтовъ, п при дворЬ императора есть особые евнухи, обязанность которыхъ состоять въ отыскиванш этихъ червей для рыбокъ, содержимыхъ въ сажал-кахъ (*). Если этотъ Фактъ справедлива то это еще былъ бы примерь непосредственнаго вл!яшя вчЬшнихъ условш — питашя.
После всехъ приведенныхъ здЬсь Фактовъ, нельзя сомневаться въ той значительной роли, которую играетъ самопроизвольная внезапная изменчивость въ образовали породъ, и попятно, что Дарвинъ, обра-тивъ на нихъ должное внимаше, долженъ былъ пршти къ созпашю, высказанному имъ въ послЬднемь VI изданш своего главнаго сочп-нешя. «Какъ кажется, я прежде слишкомъ низко оценивалъ (underrated) частость и значеше этихъ последнихъ снособовъ изменчивости» (т. е. «изменешй, которыя, въ нашемъ неведЬнш, кажутся намъ возникающими внезапно») «независимо отъ естественнаго подбора» (**).
Но если онъ темъ не менее утверждаетъ, совершенно впрочем ь основательно, что такого рода изменчивость вовсе не можетъ служить объяснешемъ господствующей въ природе целесообразности, которую теор!я его собственно и имеетъ въ виду объяснить; то понятно, какой подрывъ его учешю составляютъ эти крупныя внезапныя изменешя, п какъ для критическаго разбора этого учешя важно точно определить то относительное значеше, ту отличительную роль, которую съ одной стороны игралъ подборъ, какъ накопляющш мелшя изменешя Факторъ, и съ другой nponie деятели, преимущественно же самопроизвольная внезапная изменчивость, прп образовашя домашнихъ породъ.
(*) Guv. et Vai. Hist. nat. des pois. XVI, p. 166 п дальше.
("*) Darv. Orig. of spec., VI edit., p. 421.
412 ДАРВИНПЗМЪ
Съ этою целью применили сказанное о разлпчныхъ причинахи, которымъ должно главнейшими образомъ приписать изменешя встречаемый у домашнихъ животныхъ п культурныхъ растентй,—къ голубят, какъ къ такому примеру, на которомъ, по мнЬшю Дарвина, всего яснее высказалось могущество подбора.
Самые замечательные, такъ сказать самые крайше результаты этой изменчивости въ различныхъ паправлешяхъ составляютъ, по Дарвину, следуюпця 9 породъ:
1) Англшскш дутышъ.
2) Англшскш гонецъ.
3) Чистый голубь.
4) Польскш голубь.
5) Трубастый голубь.
6) Африканскш совиный.
7) Коротколицый турманъ.
8) Индейскш огнистый и
9) Якобинецъ.
Въ образованы ихъ не могъ участвовать настоящш гибридизмъ,— это предположите устранено весьма основательнымъ разборомъ Дарвина предполагаемаго существовашя несколькихъ видовъ голубей, отъ коихъ могли бы произойти домашшя породы. Но и это касается только видовъ, а не разновидностей, какимъ бы-то ни было спосо-бомъ происшедшихъ еще отъ дикихъ или ужо отъ домашнихъ нор-мальныхъ голубей. Относительно непосредственнаго в.пяшя внешнихъ условш самъ Дарвинъ прпзнаетъ значеше этого Фактора: «Въ тЬхъ случаяхъ однако, когда полуприрученные голуби попадаютъ въ различный страны, какъ напр. въ Cieppa Леоне, на МалайскШ архипелаги, па Мадеру, то, подвергаясь новыми услов!ямъ существовашя, они, повидимому, подъ вл!яшемъ этой причины начинаютъ значительно изменяться. Точно также когда голубей держали въ клет-кахъ» (*). .
Что уродливость и болезненное нервное растропство играли огромную роль, при образованы голубиныхъ породъ, совершенно очевидно. Въ самомъ деле № 1 дутышъ и № 5 трубастый составляютъ уродства, происшедпйя у перваго отъ чрезмернаго раз-випя зоба и пищевода, а у втораго—отъ неправильно увеличен-наго числа хвостовыхъ перьевъ, съ которымъ связаны и судорож-
(*) Прируч. живот, и возд. раст. I, стр. 214.
ГЛ. VI.—КРИТИКА ОСНОВАШЙ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ 413
ныя движешя головы и шеи, почему ихъ называютъ также трясунами. У дутышей ненормальное развипе зоба достигаетъ такой степени, что они подвержены болезни, отъ которой зобъ трескается, лопается (*) Такое же уродство и вместе болезненное состояшепредставляетъп№6 совиный голубь: «Птица эта имеетъ странную привычку безпрестанно, и всего на одну минуту, надувать верхнюю часть пищевода, что ведетъ за собою движете манишекъ» (**). Но и самое образоваше манишки, т. е. перьевъ неправильно расходящихся напереди шеи, находится, по всемъ вЬрояпямъ,въ связи съ этой бол езненною (нервною) привычкою. Про индейскаго огнистаго, у котораго всЬ перья заворочены, или закручиваются назадъ, Дарвинъ говоритъ, что если бы онъ встречался въ Европе, то его приняли бы за уродливую разновидность коротколицаго турмана (***) (по Форме, а не по полету). Къ уродли-востямъ наконецъ можно причислить и № 9 якобинца, такъ какъ капюшонъ, которымъ онъ отличается, «оказывается просто преувели-чешемъ того хохла завороченныхъ перьевъ на задней части головы, который встречается часто у многихъ разновидностей» (****). Что касается до турмана, то не можетъ быть сомнешя, что это особая болезнь—родъ нервнаго разстройства. Птицы стараются противостоять влекущему ихъ стремлешю, но не могутъ, какъ это въ особенности встречается у несчастныхъ Лотанскихъ турмановъ. «Если слегка потрясти эту птицу и посадить на полъ, она тотчасъ начпетъ кувыркаться черезъ голову и кувыркается до тЬхъ поръ, пока её не поднимутъ п не успокоятъ, для чего ей дуютъ въ лицо, какъ -это делается, когда приводить въ чувство человека, погруженнаго въ состояше гипнотизма или месмеризма. Говорятъ, что они докувыркиваются до смерти, если ихъ не поднимутъ» (*****). Къ числу уродливыхъ или болезнен-пыхъ изменешй должно причислить и шелковистость перьевъ, встречаемую у разныхъ породъ голубей, точно также, какъ и у куръ, которая препятствуетъ имъ летать.
Проч1я три породы, № № 2, 3 и i гонцы, чистые и польете— самопроизвольный видоизмЬнешя. Относительно польскихъ голубей мы видимъ весьма близкую къ нимъ породу, упоминаемую Альдро-вандомъ подъ именемъ Columba vulgo Cretensis и у Виллоугби
(*) Е. Н. Desportes въ Did. des scien. nat. en 60 vol. t. XL, p. 138.
(**; Дарв. Прируч. живот, и возд. раст. I, стр. 149.
(***) Ibid., стр. 153.
(****) Ibid., стр. 153.
(*****)• Ibid., стр. 150.
411
ДАРВИНИЗМЪ
Col. barbarica sen Numidica. Они пм’Ьютъ очень коротюй клювъ и кругомъ глазъ широкую оторочку голой бородавчатой кожи, оперенье сизое.
Все это прпзнаетъ и Дарвинъ и говоритъ еще: «Есть основан!е подозревать, что около 1750 года появилась карликовая полуурод-ливая порода, отъ которой произошли все нын4шн!я коротколицыя подпороды» (*) (турмановъ), и вообще полагаетъ онъ: «могли появляться внезапныя изменешя пли странности, какъ напр. хохлы ы.тп добавочное перо въ крыле или хвосте (а можетъ быть и не одно). Въ настоящее время подобные выродки обыкновенно уничтожаются любителями, а самое разведете голубей держится постоянно въ такой тайне, что если бы и появился замечательный выродокъ, то происхождеше его по всей вероятности было бы скрыто. Изъ этого однако еще никакъ не следуетъ, чтобы так!е выродки тоже уничтожались въ прежнее время» (**). «Однако», продолжаетъ Дарвинъ вследъ за этимъ, «не будь подбора, полученные результаты (какъ отъ вл!яшй внешнихъ услов!й, такъ и отъ этихъ внезапныхъ изменешй) были бы ничтожны и незаметны, такъ какъ всЬ эти отклонешя безъ помощи подбора непременно исчезли бы весьма быстро, не говоря уже о другпхъ прпчинахъ— вследств!е скрещивашя»—причемъ однакоже онъ весьма основательно замечаетъ: «Впрочемъ, если одно и то же изменеше появлялось очень часто, благодаря в.пяшю известныхъ и однообразныхъ условш существовашя, то оно по всей вероятности могло бы укрепиться даже независимо отъ подбора». Все это совершенно справедливо, но относится только до сохранительной способности подбора—до сохранительнаго вл!яшя устранешя скрещивашя, въ которомъ я съ своей стороны ни мало не сомневаясь;—но ведь теперь вопросъ пдетъ о его накопляющей способности, о томъ, насколько подборъ усилилъ самопроизвольно и внезапно происшедппя крупный пзм'Ь-нешя, или до какого итога накопилъ мелшя незаметныя индивиду-альныя отлич!я; есть ли основашя принимать, что эти постоянныя накоплешя сравнялись съ темъ, что произошло пнымъ путемъ, и примеры чему мы видимъ на капусте, на земляникахъ, на б!оте? РЬшить этотъ вопросъ со всею желательною точностью и полнотою для голубей конечно нетъ возможности, потому что для этого
(*) Прируч. живот, и возд. раст. I, стр. 211.
(**) Ibid., стр. 215.
гл. vi.—критика OGHOBAHiii дарвинова учешя
415
нужно бы иметь подробную истор1ю всякой породы съ самаго мо-мепта ея происхождешя, т. е. съ самаго момента ея отд'Ьлешя отъ дпкаго типа, или отъ предшествовавшаго ей въ отделены вторичнаго типа. Но некоторое поняпе мы можемъ однако получить, какъ изъ общей оценки разм'Ьровъ этихъ уклонены, сдЬлап-пой самимъ Дарвиномъ, который, при продолжительномъ заняты этпмъ предметомъ, при его замЬчательномъ зоологическомъ таланте, всего вернее могъ это оценить, и уже ни въ какомъ случае пе могъ желать умалить значеше подбора; такъ и изъ нйкото-рыхъ подробностей отмЬченныхъ въ исторш отд’Ьльныхъ породъ.
Чтобы ознокомиться съ собственною оценкою Дарвина, я попрошу читателя внимательно взглянуть на таблицу IV, на которой Дарвппъ хотЬлъ изобразить систематическое сродство домашнихъ породъ голубей, (см. приложенную таблицу голубипыхъ породъ, перепечатанную изъ «Прируч. жив. и возд. раст.» Дарвина'. На i этой таблице па ирмой стороне помещены назвашя наиболее отличныхъ породъ, т. е. тЬхъ, которыя подверглись наибольшему изменение. Длина точечньиъ лиши между назвашямп породъ представляетъ, въ грубомъ виде, степень разлшпя каждой породы отъ ея родичей. Для первой породы англшекаго дутыша приняты предками голландски! дутышъ и германсюй. Допустивъ, что все различ!е—весь промежутокъ, между апглшекпмъ п герман-скимъ дутышами, наполненъ постепеннымъ пакоплешемъ мелкихъ отлич1й подборомъ, все таки пайдемъ, что разстояше, отделяющее гермапскаго дутыша (наименее изменениям) отъ первоначальна™ типа, въ 3% раза больше разстояшя, отдЬляющаго англшекаго дутыша отъ германскаго. Эти отпошешя будутъ для англшекаго трубастаго, предполагаема™ происшедшимъ отъ яванскаго трубастаго (или другаго ппдейскаго, такч> какъ эти голуби ввезены пзъ Индш) какъ 1:8; для аФрикапскаго совинаго какъ 1:9; для гонца, если предположить, что это подборомъ измененный Dragoon, какъ 1 : 6, такъ какъ ведь относительно менее уклонившихся отъ типа предполагаемыхъ его предковъ Бусоры и Кали-пара, конечно нельзя утверждать, чтобы дело зависело отъ подбора, мето-дпческаго по крайней мбре. Относительно турмановъ надо заметить, что приведенная Дарвиномъ градащя относится только къ Формамъ тела и въ особенности клюва, а не къ способности кувыркаться, пбо очевидно, что эта способность доведена до высшей степени совершенства, т. е. до самаго крайняго предела этой болезненной особенности, не у коротколицыхъ и пе у простыхъ англйкскпхъ
416 ДАРВИНИЗМЪ
турмановъ, а безъ сомнешя у Лотонскихъ, которые следовательно не могутъ считаться въ этомъ отношении посредствующимъ звеномъ.
Кроме этой, такъ сказать глазомерной, оцЬнки разлггая между породами, Дарвинъ изъ историческихъ изыскашй о происхождешя голубиныхъ породъ приходить къ тому заключен™, что уже до 1600 года все главный домашшя породы существовали. Но очевидно, что образоваше техъ коренныхъ различш, которыя характеризую™ л отличаютъ самыя породы между собою, гораздо важнее, чемъ дальнейппя изменешя уже внутри этихъ породъ, какъ признаки родовые важнее видовыхъ, а видовые разновпд-ностныхъ. Но если эти сравнительно более важныя изменешя, эти значительнейппе пробелы, отделявшее таюя породы, какъ герман-скш дутышъ, Dragoon, явансшй трубастый, кудрявый, отъ общаго дикаго прародителя всехъ ихъ, сравнительно съ теми, которые отделяютъ каждаго изъ нихъ отъ крайнихъ изменешй ихъ (англшскаго дутыша, англшскаго гонца, трубастаго, аФрикан-скаго совинаго), не могутъ быть приписаны методическому подбору; то не накоплялись ли они темъ, что Дарвинъ называетъ подборомъ безсознательнымъ? Такъ полагаетъ невидимому Дарвинъ, и вотъ что онъ объ этомъ говоритъ: «Все авторы, писавппе объ этомъ предмете, едва обратили внимаше на другую Форму подбора, можетъ быть еще более важную. Форму эту мы можемъ назвать безсознательнымъ подборомъ, именно, когда любитель или завод-чикъ подбираетъ своихъ птицъ безсознательно, безъ всякаго опре-дбленнаго цамерешя или плана» (*). Но можетъ ли такой подборъ привести къ столь значительными результатамъ, въ сущности къ гораздо более значительнымъ чемъ тотъ, къ которому привелъ подборъ методичесшй? «Возражая противъ дЬйств!я безсознательнаго подбора, говоритъ Дарвинъ, иногда говорятъ, что любители не станутъ замечать слишкомъ слабыхъ и мелкихъ различш» (**).— По моему въ этомъ нетъ ни малейшаго сомнешя. ЧЬмъ же это опро-вергаетъ Дарвинъ? Непосредственно за приведенными предполагаемыми возражешемъ они продолжаетъ: «Подобное возражеше не имеети никакой силы. Только тоти, кто хорошо знакомъ съ любителями, можетъ вполне оценить ту зоркость въ подмечиваши изменешй, которая дается единственно одною долгою практикою; трудно поверить
(‘) Дарв. Прир. жив. и возд. раст., т. I, стр. 216.
(”) Ibid., стр. 218-
ГЛ. VI.—КРИТИКА ОСНОВАШЙ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
417
всЬмъ старашямъ и заботамъ, которыя онп потрачпваютъ на разведете своихъ птицъ. Я самъ зналъ одного любителя, который день за днемъ изучалъ въ мельчайшей подробности своихъ птицъ съ темъ, чтобы решить, какихъ изъ нихъ слЬдуетъ спаривать, и какихъ удерживать отъ спариванья» (*). При всемъ уважеши къ автору, я не могу удержаться отъ восклицания: Развгъ это логика! ДЬло пдетъ о безсознательномъ подборе, который противополагается сознательному; отрицается, при безсознательномъ подборе, способность и склонность любителей подмечать мелюя особенности, такъ какъ онп заботятся по собственному опредЬлен!ю Дарвина, за дв-Ь страницы передъ симъ сделанному, (**) только вообще о получении хорошпхъ птицъ, а Дарвинъ возражаетъ, напирая на отличительный качества любителей, дъйствующихъ строго методически, каковыми безъ сомпЬ-шя были и его знакомый, и мнстеръ Птонъ, о которомъ онъ говорить сейчасъ вслЬдъ за симъ! «Мы пе должны судить по тЬмъ признакамъ, которые ценятся въ наше время после образовашя столькихъ породъ, о тЬхъ слабыхъ разлшпяхъ, которыя по всей вероятности ценились въ прежшя времена» (кемъ, когда подборъ былъ безсознательнын?). «Въ наше время всякая порода имЬетъ уже готовый идеалъ совершенства, который постоянно поддерживается въ одномъ уровне мно-жествомъ выставокъ, и самолюб!е самыхъ ревностныхъ любителей можетъ быть вполне удовлетворено, если имъ удастся превзойти своихъ соперниковъ по разведешю уже существующпхъ породъ, пе пытаясь вовсе создавать совершенно повыл» (***). Да совершенно наоборотъ, именно потому, что много выставокъ, много соревновашя, много усовершенствованныхъ породъ, и принуждены любители, чтобы чЬмъ-нибудь отличиться, подмечать самыя мелочи, на которыя и глаза у нихъ изощрены, какъ сейчасъ же Дарвинъ разсказы-валъ о своемъ знакомомъ, до мелочей изучившемъ подробности своихъ птицъ. Ничего подобнаго прежше любители пе дЬлалп и не могли дЬлать, иначе ихъ подборъ былъ бы методическпмъ, что Дарвинъ совершенно справедливо считаетъ невозможнымъ допустить. Онъ добывалъ самыхъ лучшихъ птицъ, кашя только могъ, «вовсе пе
(*) Прируч. живот, и возд. раст. I, стр. 218 и 219.
(**) «Онъ (безсознательный подборщикъ) не слишкомъ заботится о будущемъ, п вовсе недумаетъ оконечномъ результат!., который происходить вслЪдств1е постепеннаго накоплетя легкихъ отклонений ев течете множества поколтънгй: онъ совершенно доволенъ, еслп у него хорошая стая» Прир. ясив. и возд. раст. I, стр. 216.
(***) Ibid., стр. 219.
27
418
ДАРВПННЗМЪ
думая о конечномъ результат^, который происходить вслйдств!е посте-пеннаго накоплен! я легких! отклоненш въ течете множества поко-лйшй»— вйдь это опять говоритъ самъ Дарвинъ за двй страницы назадъ. Но если не думалъ, то конечно и не подмйчалъ, а не подмйчалъ, то п пе накоплял!, ибо накоплять нельзя, предварительно не подмйтивъ.
Разсуждая спещально о безсознательномъ подборй, Дарвинъ приводить множество примйровъ (*) тому, что дик!е, или мало цивилизованные народы обращаютъ внимаше на неважные признаки, какъ-то: Шатскш скотъ съ укороченными мордами, чернокож!я и черно-костныя куры южной Америки, однообраз!е цвйта и длинные рога скота дамаровъ южной Африки, бйлыо хвосты яковъ, бйлыя коровы съ красными (т. е. рыжими) ушами Валлшскихъ князей, отвращеше дамаровъ отъ мяса быковъ съ пятнистою шерстью, музыкальность голоса животныхъ любимую каФрами, предпочтете безрогихъ бара-новъ китайцами (китайцевъ можно бы и не считать въ числй нецп-вилизованныхъ; въ этомъ отношенш—въ любительской причудливости они пожалуй и англичанамъ не уступать) и барановъ съ спирально завитыми рогами—татарами, любовь Французовъ конца XV столйт!я къ яблочно-сйрой масти лошадей и т. д. Но вей эти признаки, важны ли они илп не важны въ Физюлогическомъ и мор-Фологическомъ отношешяхъ, о чемъ вовсе не идетъ рйчи въ настоящемъ случай, суть безъ сомнйшя признаки сильно бросающееся въ глаза, и нйтъ ни малййшаго доказательства, чтобы ихъ получили накоплешемъ мельчайшихъ признаковъ. Родятся животныя съ означенными признаками, ихъ сохраняютъ—вотъ и все. Но о сохра-нптельной способности подбора, т. е. болйе или менйе полнаго устранешя скрещивашй—еще разъ повторяю, я и не спорю. Для этого не было надобности, подобно Сибрейту, употреблять нйсколько дней на осмотръ, совйщаше и споръ съ пр!ятелемъ для рйше-шя, которая изъ 5 или 6 куръ лучше, или ставить какъ въ Саксо-н!и ягнятъ по очереди на столь, чтобы тщательно осмотрйть ихъ ростъ и Форму (**), чймъ только и могутъ подмйчаться мелочи и затймъ накапливаться подборомъ. Примйры же, представленные Дарвиномъ въ доказательство обращешя внимашя на мелочи дикими и полудикими народами,—этого вовсе не доказывают. Не остаются лп послй этого возражешя противъ безсознательнаго подбора во всей
(*) Прируч. живот, и возд. раст. II, стр. 228.
(**) Ibid., стр. 216.
ГЛ. VI.—КРИТИКА OCHOBAHlii ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
£19
своей силе? и можно ли приписывать ему такъ много, даже гораздо более чемъ сознательному и методическому подбору? Да.тЬе Дарвинъ вторично себе противоречить: «Читатель можетъ быть уже сдЪлалъ въ своемъум'Ь одно возражеше относительно подбора, а именно, что могло побудить любителей создать въ еамомъ начал!; таюя странный породы, какъ дутыши, трубастые, гонцы? Но затруднеше это устраняется вполне началомъ безеознательнаго подбора. Нечего и говорить, что ни одинъ любитель никогда не дЬлалъ сознательно подобной попытки. Необходимо только предположить, что когда-нибудь явилось ггзмп-ненле достаточно рпзкое, чтобы остановить на себп зоркш глазъ прежняго любителя. Это предположеше Дарвинъ далее несколько развиваетъ: «Относительно трубастаго голубя мы можемъ предположить, что первый прародитель породы родился съ несколько приподнятымъ хвостомъ . . . п съ большимъ количествомъ хво-стовыхъ перьевъ .... Относительно дутышей—что когда нибудь родилась птица, которая надувала своп зобъ несколько больше, чемъ друНе голубп...................Мы ничего пе знаемъ
о происхождешя простаго турмана, по можемъ предположить, что родилась птица съ какою-пибудь болезнью мозга..........» \*) •
Значить изменеше должно было быть резкимъ, а выше говорилось, что и самыя мелшя подмечались! Да, это предположеше о появлешп резкихъ изменен!!! совершенно справедливо, п я больше ничего и не доказываю. Когда резкое изменеше явилось,—то дело въ шляпе; по тогда ведь не подборъ произвелъ его пакоплешемъ мелочей, для безеознательнаго любителя какъ бы не существовавшихъ. Разъ сильное изменеше произошло, то сохранить его безеознательный подборъ действительно могъ. Но опять не въ этой сохранительной способности подбора дело! По сознашю самого Дарвина все дн>ло въ этихъ ртъзкихъ самопроизвольныхъ измгьнетяхъ. II въ породахъ голубей, какъ въ земляникахъ, какъ въ кипарисахъ, какъ въ разновидностяхъ б!оты—сравнительно гораздо менее важиыя улучшешя п усовершен-ствовашя могъ добавить и подборъ, но, преимущественно, все таки подборъ методичесшй, сознательный; крупныя же отклонешя пе подбору обязаны своимъ происхождешемъ.
Теперь посмотримъ на те Факты, которые намъ доставляетъ ncTopiH некоторыхъ голубиныхъ породъ, чтобы сколько-нибудь определить, какъ были велики те добавления, такъ сказать тЬ надстройки, которыя произведены подборомъ,—сравнительно съ самими
(*) Дарв. Прир. жив. и возд. раст. т. I, стр. 219 п 220.
27*
420 дарвпнпзмъ
здашями не имъ воздвигнутыми, а самопроизвольными крупными пзменен1ями, болезнями, уродствами.
Дутыши были уже совершенно образовавшеюся породою во времена Альдрованда до 1600 года. Длина гЬла и ногъ составляетъ ихъ главное достоинство. Въ 1735 году первостепенный любитель Муръ видЬлъ птицу въ 20 дюймовъ, хотя 17 и 18 д. и теперь считается уже очень хорошею длиною, а черезъ 123 года мистеръ Больтъ, самый замечательный заводчикъ дутышей въ Mipb, находить, что длина пе должна быть Menie 18 д. Следовательно, средняя длина осталась въ сущности та же; но онъ виделъ одну птицу въ 19 дюймовъ, следственно меньше той, которую виделъ Муръ; правда, онъ слышалъ и о птицахт. въ 20 и 22 дюйма, но не верить этому. Муръ виделъ ноги въ 7 дюймовъ, а Больтъ считаетъ 7 д. образцовою длиною, хотя у двухъ виделъ и въ 7% дюймовъ. Много ли прибавилъ методичесюй подборъ въ этой-породе, въ течете 125 летъ?
Трубастые. У дикаго голубя число хвостовыхъ перьевъ 12. Трубастые—происхождения индейскаго, откуда ввезены въ Европу послй 1600 года. У яванскаго мистеръ Суипгоэ насчитывалъ уже до 24 перьевъ, Виллоугби въ 1677 году упоминаетъ о 26 перьяхъ, Муръ въ 1735—0 36,Буатаръ и Корбье въ 1824—о 42. Въ последнее время число перьевъ значительно увеличилось, хотя все же не вдвое сравнительно съ яванскимъ; но при увеличены нормальнаго числа какихъ-либо частей очевидно всего важнее первый шагъ.
Турмана. Относительно ихъ существеннейшаго отлшпя—кувыр-кашя—никакого усовершенствовашя не произошло, ибо «какъ обыкновенные, такъ и земляные турмана совершенно развитые во всемъ, что касается кувырканья, существовали въ Индш раньше 1600 года» (*). Кувырканье—очевидно болезнь, какъ признаетъ и Дарвинъ, но еслп бы эта болезнь появилась въ слабой степени, её никто бы не заметили, следовательно съ самаго начала ея—ведь это главное—она должна была появиться въ сильной, обратившей на себя внимаше, степени, а после этого понятно, что, безъ прилива свежей крови, болезнь усиливалась. Что же касается до коротколич1я, происшедшаго уже въ Европе, самъ Дарвинъ говоритъ, что оно произошло въ течете двухъ последнихъ столетш, при помощи постояннаго подбора, которому можетъ быть помогло еще случайное рожденге около 1750 года птицы съ уродливо малымъ клювомъ (**). Не въ этой ли помощи и заклю-
(*) Прируч. живот, и возд. раст. I, стр. 211.
(**) Ibid., стр. 212.
ГЛ. VI.—КРИТИКА ОСНОВАШЙ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ 421
чалось главное дЬло, точно также какъ и относительно земляники въ мимоходомъ, въ скобкахъ, поставленномъ замечай—при птькоторой помощи скрещиватя съ особыми видами?
Чистые голуби отличаются замечательной величиной тела, но уже во времена Плишя были очень крупные голуби въ Кампапш.
Гонцы характеризуются между прочимъ очень длинными клювомъ. У дикаго голубя длина эта составляетъ 0,77 дюйма, у голубя Dragoon, считаемаго предшественникомъ усовершенствованнаго англшекаго гонца, длина эта составляетъ уже 1,15 д., при МурЬ длинными уже считались клювы въ 1,50 д., теперь они достпгаютъ 1,75 и даже Hi-которые до 2 дюймовъ. Не говоря уже о томъ, что Муръ нигде не утверждаетъ, чтобы 1,5 дюйма было въ его время крайнею длиною клюва, а только, что это считалось уже длинными клювомъ—видно, что измЬнеше, происшедшее при несомненно успленномъ и строго методическомъ подборе, далеко уступаетъ перемЬнамъ, происшедшимъ въ то время, когда, при безеознательномъ подборе, дЬло ограничивалось, по большей части, сохранешемъ встречавшихся крупныхъ само-произвольныхъ измЬнешй. И также, шагъ отъ дикаго голубя къ персидскому гонцу ннкакъ не меньше шага отъ этого последняго къ англш-скому гонцу. Наконецъ, почему же известно Дарвину, что это удлинеше клюва со времени или еще до Мура произошло единственно отъ подбора? Я вижу въ опясашп голубиныхъ породъ Депорта, помЬщенномъ въ Diet, des scien. nacur., близкую къ гонцу породу Bagaise batave— Columba fortirostris, у которой клювъ имЬетъ 1,8 дюйма;—почему не могло быть намЬреннаго или случайнаго съ нимъ скрещивания, которое л первоначально могло произвести это удлинеше клюва?
Принимая во внимаше всЬ приведенный здЬсь соображешя: о раз-стояшп между породами, измененными методическимъ подборомъ, и такимъ же разстояшемъ между пхъ предшественниками и дикими голубями, какъ они показаны приблизительно на Дарвиновой таблиц Ь; о роли, которую тутъ играли уродства и болЬзпи; о крупныхъ внезап-ныхъ измЬнешяхъ, признаваемыхъ самимъ Дарвиномъ; о настоящемъ значеши безеознательнаго подбора и наконецъ объ относительной незначительности размЬра измЬнешй, пропзведенныхъ методическимъ подборомъ, мы должны придти къ заключешю, что, и относительно домаш-ппхъ голубей, главная доля въ разнообразш ихъ породъ должна быть приписана уродствами, наследственными болезнями, крупными внезапными измЬнешямъ, произведшими породы, а отчасти и непосредственному вл!яшю внЬшнихъ условш. Гибридизмъ могъ также играть некоторую роль, не между самостоятельными видами конечно, но между
422
ДАРВННПЗМЪ
различными породами, образовавшимися указанными путями. Подборъ главными образомъ сохраняли, а если и помогали усилешю изменешй и си своей стороны, то каки второстепенный деятель, уступающий ви силе и значеши главными первостепенными Факторами.
Относительно другой, наиболее изменившейся, при одомашненш, птицы—курицы, Дарвини говорити: «Но куроводы не обращаютн до-статочнаго внимашя на вероятность случайнаго появлешя, вь течете столетш, птиць си ненормальными и наследственными особенно-стями» (*) (значить какъ у однолистной земляники), и еще: «Полувар-aapcKie обитатели Филиппинскихъ острововъ имеютъ различный тузем-пыя назвашя для 9 подпородъ полудикихъ куръ» (**), и тамъ же: «Азара говоритъ, что внутри южной Америки разводится особая порода съ черною кожею и черными костями». Разве все это подборомъ произошло? Неужели и тамъ подметили куръ съ несколько более, чЬмъ обыкновенно, темною кожею и костями п потомъ тщательно спаривали ихъ между собой неизвестно для какой цели? Не вероятнее ли, что эти чернокож!я и чернокостныя куры произошли внезапно, что конечно не могло не обратить на себя внимашя,—ну и сохранили подборомъ такую редкость. Но у куръ, кроме этого появлешя самопроизвольныхъ круп-ныхъ внезапныхъ изменешй, действовало въ значительной степени и скрещиванье между породами. «Куроводы не только допускаютъ, но даже преувелпчиваютъ последств!я скрещиванья» (***). Почему же иреувеличиваютъ—не имъ ли ближе всего знать, чемъ онп достигаютъ своихъ результатови?
Въ числе причинъ, произведшпхъ столь сильный разлшпя въ курп-ныхъ породахъ, Дарвинъ ставить на первое место случайное появлеше ненормальныхъ признаковъ, но зат'Ьмъ дЬлаетъ оговорку— «хотя и весьма незначптельныхъ въ начале» (****), чтобы доставить главную роль подбору. Но почему же онъ знаетъ, что онп были незначительны? Мы уже показали, что незначительный не были бы замечены^ въ то время, когда еще не было куроводовъ любителей-причудниковъ, а ана-.юг1я (съ земляниками, туями, кппарпсамп, безъ сомнёшя и съ капустою) показываетъ, что въ такомъ ограничены не только не предстоять ни малейшей надобности,—но что произвольное приюте его противоречить всякой вероятности; ибо мелочей не заметили бы. Аналогичесюе Факты говорятъ, напротивъ того, за крупный и очень крупный само
(') Дарв. Прирученный животный и возд. раст. т. I, стр. 234.
(**) Ibid., стр. 235.
(***) Ibid., стр. 234.
(»***) Ibid., стр. 236.
ГЛ. VI.—КРИТИКА OCHOBAHlii ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
423
произвольный внезапный измЬнешя. Относительно куръ и Дарвинъ не можетъ совершенно отрицать возможности скрещивашя съ некоторыми близкими видами. Такъ на основанш окраски, говоритъ онъ: Фактъ этотъ (существоваше сизыхъ полосокъ на хвосте) невидимому указываем на то, что борнейсюя (съ о-ва Борнео) куры подвергались известному вл!янпо скрещиваши съ Gallus varius.
Но не только между растешями, между голубями и курами, можемъ мы найти Факты, показываюпце, что главнейппя изменешя домашнихъ организмовъ обязаны своимъ происхождешемъ вовсе не подбору, а что они въ своихъ существеннЬйшихъ чертахъ первоначально произошли какимъ-лпбо инымъ образомъ, т. е. пли внезапнымъ самопроизволь-нымъ изменешемъ, или же уже предсуществовалп, какъ природный отлич1я, еще до одомашнешя человЬкомъ, п далЬе, что скрещиваше между этими породами или природными разновидностями было однимъ изъ главныхъ Факторовъ и въ техъ дальнейшим изменешяхъ, который приписываются подбору. Такъ, если англшская скаковая лошадь и тяжелая ломовая такъ разнятся между собой, то это вовсе не потому, чтобы искусственный подборъ разветвилъ эти крайшя Формы отъ дикаго общаго ствола, какъ повидимому представлялъ это себе Дарвинъ: «Возвращаясь къ раннему перюду исторш, говоритъ онъ, мы видимъ въ древнихъ греческихъ статуяхъ, какъ замЬтилъ ШаФФгаузенъ, лошадей, не похожихъ ни па ломовыхъ, ни на скаковыхъ и отличающихся отъ всехъ ныне существующихъ породъ» (*). У этихъ крайнихъ, столь различныхъ между собой разветвлешй, различны самые стволы, отъ коихъ они происходятъ. Ломовая лошадь есть потомокъ коренной местной европейской породы, которая существовала уже, какъ порода, съ своими характерными остеологическими отлич!ями (въ черепе) еще во времена диллкжальной или четверичной эпохи, до одомашнешя ея человекомъ. Англшская лошадь есть помесь двухъ аз!атскихъ породъ: аршской (къ которой принадлежитъ и арабская лошадь) и монгольской—называемой также африканскою. Это последнее говоритъ и Дарвинъ (**), но, какъ обыкновенно, не придаетъ этому значешя. ПрОФессбръ альторфской ветеринарной школы Сансонъ различаетъ у лошадей 8 породъ, а именно: 1) Лошадь азиатскую (Equus Cabalias asiaticus), которую другой известный писатель о лошадяхъ Пьетреманъ (Pi6trement) на основанш обширныхъ историческихъ изыскашй назы-
(’) Прир. жив. и возд. раст. т. II, стр, 233.
(•*) Ibid., стр. 232.
424
ДАРВПНИЗМЪ
ваетъ породою аршскою; 2) африканскую (Е. С. africanus), которую тотъ же Пьетреманъ называетъ монгольскою, доказывая, что она перешла въ Африку черезъ Егппетъ, гдЬ первоначально лошадей не было, также какъ не было ихъ въ Аравш уже въ историчесшя времена; 3) германскую (Е. Cab. germanicus), 4) фрисландскую (Е. Cab. frisius), 5) бельгийскую (Е. Cab. belgicns), 6) британскую (Е. Cab. britanicus), 7) ирландскую (Е. Cab. hibernicus) п 8) сенскую (Е. Cab. sequanus). Две первыя породы смешивались прежде подъ общимъ именемъ лошади арабской плп восточной; пзъ прочихъ особенно замечательны: лошадь ирландская, которая и есть англшскш пони, п сенская порода, которая, говоритъ Сансонъ, и есть «нашъ першеронъ столь известный и повсеместно ценимый за свою сплу и выносливость» (*). Эти 8 породъ имеютъ свои первоначальный геограФнчесшя площади, въ которыхъ оне образовались, и сохранили неизменными свои остеологичесюе типы, почему могутъ быть узнаваемы по ихъ палеонтологическимъ остаткамъ, если только въ числе ихъ находятся и черепа, въ которыхъ эти типы более рЬзкимъ п определительнымъ образомъ выражаются. Такъ «въ 1868 году въ Гренеле былъ найденъ въ пескахъ четверич-наго образовашя долины р. Сены, сохранившихъ свое первоначальное напластоваше,—скелетъ лошадиной головы, тождественной по своимъ признакамъ съ черепами нашихъ теперешнихъ лошадей першероновъ. Этотъ черепъ доказываетъ следовательно, что першеронская или сенская порода происходить первоначально (est originaire) изъ париж-скаго бассейна, какъ г. Сансонъ это уже заключплъ пзъ ограниченности площади геограФпческаго распространен!;! этой породы».
«Весьма важный докумептъ составляетъ также скелетъ лошади, который г. Тусенъ (Toussaint) далъ Люнскому естественно-историческому музею, составленный имъ изъ костей, происходящихъ изъ Солютре—мЬстонахождетя четверичной эпохи. Хотя скелетъ этотъ и безъ черепа, но г. Тусенъ не сомневается признать, что порода, къ которой прпнадлежптъ эта лошадь, очень приближается къ породе нынЬ живущей въ Брессе (la Bresse) и даже въ долинахъ Бургупдш. Г. Сансонъ прпшелъ къ тому же заключенно въ его мемуарЬ о солют-рейской лошади (Le cheval de Solutre), что апатомичесшя подробности, представленный г. Тусеномъ, совершенно подходятъ по своему опп-сашю къ арденской разновидности бельпйской породы».
«Знакомому съ географическою площадью распространешя этой
(’) Pietrement. Les chevaux dans les temps prehistoriques et historiques, p. 11 et 12.
ГЛ. VI.—КРИТИКА OCHOBAHlii ДАРВИНОВА УЧЕШЯ 425
породы, нельзя не принять, что солютрейская четверичная порода лошадей составляетъ корень теперешней бельпйской породы п что въ четверичную эпоху представители ея занимали уже долины Мааса п Соны. И такъ, то были диюе предки теперешнихъ бельпйскихъ лошадей, которыхъ Ьли и за которыми охотились люди четверичной солют-рейской эпохи» (*).
«Такъ какъ географическая площадь распространешя четырехъ (остальныхъ) европейскихъ породъ, германской, Фрисландской, британской и ирландской, указываетъ, что онЬ принадлежатъ по своему про-псхождешю Западной Европ Ь, и принимая во внимаше, что палеонтоло-пя уже подтвердила выводы, сделанные на основаши геограФпческихъ площадей распространешя касательно мЬстъ происхождешя породъ першеронской п бельпйской, — можно заключить, что всЬ эти шесть лошадпныхъ породъ жили въ четверичную эпоху въ нынЬшнпхъ областяхъ ихъ геограФическаго распространена и что ими питались п за ними охотились люди того времени» (**).
Изъ этого видно, куда должно отнести основныя существенныя раз.пгая, встрЬчаемыя у различныхъ лошадиныхъ породъ. Какъ бы они пи произошли, достоверно, что они не искусственному подбору обязаны своимъ происхождешемъ, а тЬмъ кореннымъ различ!ямъ, которыя характеризировали уже породы въ геологически времена, до одома-шнешя пхъ человЬкомъ. Эти породы конечно скрещивались, что послужило новымъ источппкомъ разнообраз1я лошадпныхъ качествъ, и если известная комбпнащя, разъ такимъ образомъ происшедшая, сохранилась въ известной мЬстпости безъ примЬси посторонней крови, что конечно её упрочивало, то образовывалась разновидность, eapiania вторпчнаго, третичнаго порядка. Если при этомъ замечалась какая-нибудь практически полезная особенность, то она безъ сомнЬшя не
(*) Нов-Minie палеоптолого-археологи, по находимымъ въ слояхъ дпллюв!альпои илп четверичной эпохи костямъ человека, животныхъ, сопровождающие ихъ, п по камепнымъ оруд!ямъ, въ связи съ напластовашемъ осадковъ, разделяютъ четверичную геологическую эпоху, называемую по отношешю къ человеческой индустрш палео-лптовою (древнекаменною) на 4 отдела: 1) Шеллгйскую (Chelleenne), предшествовавшую ледниковому перТоду, 2) МустерШскую (Moust6rienne), современную ледппкамъ, 3) Солютрейскую, непосредственно за отступлешемъ леднпковъ последовавшую, п 4) Магдаленскую (Magdalenienne), за которою уже следуетъ перюдъ неолптовый (новокаменный) съ не только обсеченпыми, обитыми, но уже съ полированными каменными оруд!ями, перюдъ, называемый также Робепгаузеискнмъ пли древпнмъ свайно-озер-нымъ, за коимъ уже следуетъ бронзовый. Въ Солютрейскую эпоху люди, жпвпие въ теперешней Фрапцш, охотились преимущественно па лошадей.
(**) Pietremenl. Les chevaux, р. 108 et 109.
426
ДАРВПНИЗМЪ
только сохранялась, но до известной степени усиливалась подборомъ; по главное, существенное, въ морфологическомъ, а не въ практическомъ отношеши, принадлежало конечно не ему, а двумъ более существенными Факторами: коренному природному различно породи и гибри-дацш между ними, какъ у лошадей, или—самопроизвольными пзменешямъ, уродствами и наследственными болезнями, каки у голубей.
« & 6 европейскихъ лошадпныхъ породъ такъ и остались местными, не получившими болыпаго распространена; две же аз1атсшя: аршская и монгольская, распространились по всему свету, потому что переселеше народовъ (аршцевъ и монголовъ) шло пзъ аз!атскпхъ центровъ во веб страны въ то время, когда лошади были уже приручены, такъ что и оне участвовали въ этихъ переселешяхъ съ самыхъ отдаленныхъ времени, ибо черепа, найденные въ Швейцарш около времени бронзоваго века, также принадлежатъ къ аршской породе» (*). Такъ и знаменитый англшскш скакунъ, въ изложенномъ смысле, никакой особой породы не образуетъ, а произошелъ отъ смЬшешя аршской и монгольской породы: «Аршская кровь преобладаетъ въ англшскихъ скаковыхъ лошадяхъ, неправильно считаемыхъ чистокровными, и составляющихъ расу, образовавшуюся въ недавнее время смЬшешемъ весьма неравномерными аршской и монгольской крови» (**).
Во времена Бюффони пропорщя монгольской (называемой варварш-скою или африканскою) крови была сильнЬе, чемъ ныне въ англшскихъ скаковыхъ лошадяхъ, ибо Бюффони говоритъ: «Краспвыя англшсшя лошади по всему строешю довольно похожи на арабскихъ и варварш-скихъ (barbares), отъ которыхъ onb и действительно пропсходятъ. Но однако же голова у нихъ больше, но хорошо сложена и имеетъ характеръ баранш (moutonnee), уши длиннее и хорошо поставлены-Фактъ этотъ легко объясняется, если принять во внимаше, что въ то время господствовала въ Европе мода па лошадей съ барано-видными головами, такъ называемыми бурбон сними». Мода, которой конечно достигали или скрещивашемъ съ лошадьми монгольской породы, пли отборомъ для приплода т6хъ метисовъ, у которыхъ преобладали (по атавизму или по принципу преимущественной передачи) признаки монгольской породы.
(*) Pietrement. Les chevaux, p. 376.
(**) Ibid., p. 15.
ГЛ. VI.—КРИТИКА OCHOBAHlii ДАРВИНОВА ЪЧЕШЯ
427
Замечательный живописецъ лошадей Стуббсъ (Stubbs) оставила нортретъ ГодолФина. Эта лошадь имЬла барановпдную голову, и вотъ что о ней говоритъ Юатъ: «БолЬе двадцати лЬтъ после Дарлен (арабскш жеребецъ), и когда уже достоинство арабской крови было вообще признано, лордъ Годолфинь обладалъ прекрасною лошадью, но необычайно странною, которую онъ называлъ арабскою, но которая въ сущности была варваршскою (монгольской породы). Онъ сдЬлался, даже въ большей степени нежели Дарлей, основателемъ новЬйшихъ чистокровныхъ лошадей. Онъ умеръ въ 1753 г., 29 л'Ьтъ отъ роду» (*).
«Если принять въ расчетъ отлич!я арШской и монгольской породы (къ первой изъ которыхъ принадлежите арабская, а ко второй варва-рйская лошадь), то видно, что англШская скаковая соединяете ихъ качества въ известной M’bpi; имЬя вообще складъ арабской, она заимствовала болЬе длинныя ноги, а потому и спльнЬйшш бЬгъ, у монгольской, у которой конечности длиннее, отчего и происходите большая способность къкадансированнымъ аллюрамъ—къаллюрамъманежнымъ. При одинаковыхъ же услов!яхъ монгольсшя лошади достигаютъ боль-шаго роста, но и тЬ и друпя (аршская и монгольская) замечательны своею тонкостью и благородствомъ» (**).
Следовательно, точно также, какъ про нов'Ьйипе' сорта крупной земляники, заимствовавшей своп свойства отъ отличптельныхъ при-родныхъ видовъ или расъ, — можно сказать и про лошадей, что самыя существенный отличительный ихъ качества заимствованы ими отъ коренныхъ природныхъ породъ или разновидностей, именно: тяжелыми ломовыми, першеронами—отъ Сенекой породы; англшекими скаковыми—отъ породъ аршской (арабской разновидности) и монгольской (африканской, варваршской разновидности). Тщательное содержите, постоянное упражнеше въ изв'Ьстномъ направлеши и подборъ только усилили эти качества въ практическомъ отношеши, но ничего существенна™ въ морфологическомъ не изменили и не прибавили.
Тоже самое можно показать и относительно другихъ породъ домашнихъ животныхъ. «Между породами рогатаго скота — порода вандейская происходите отъ (вида или скорЬе разновидности) Bos primigenius, представители котораго жили во Франщи въ четверичную эпоху и кости которыхъ были найдены близь Сенъ-Назера (Saint-Nazaire) въ департамент!? Нижней Луары на 9% метрахъ ниже теперешняго уровня берега у устьевъ Луары. Голландская порода рога-
(*) Pietrement. Leschevaux, р. 579 et 580.
(") Ibid., р. 14.
428
ДАРВПНПЗМЪ
таго скота съ ея разновидностями: дургамскою, Фландрскою, арденскою и проч, происходить отъ другой ископаемой породы — Bos lalifrons Owen, ископаемые черепа которой найдены были въ Англш, въ четверичныхъ (диллкшальныхъ) наносахъ Сены, въ торФяныхъ болотахъ Соммы и Меннеси (въ департамент^ Срны и Уазы). Этотъ голландскш быкъ и его палеонтологическ!е предки были отождествлены некоторыми нЬмецкими авторами съ Bos primigenius, хотя онъ отъ пихъ ясно отличается своими крашологическими признаками. Притомъ вполне естественно, что Bos lalifrons, въ течете части четверичнаго перюда, жилъ, какъ въ Апглш, такъ и на материке, съ которымъ эта страна тогда была соединена. Назвашя альшйской и юрской породъ рогатаго скота указываютъ на места первоначальнаго ихъ отечества. Черепа об'Ьихъ этихъ породъ были находимы въ озерныхъ жилищахъ века полированнаго камня въ Швейцарш. Рютимейеръ описалъ ихъ подъ пазватемъ Bos brachiceros (быкъ короткорогш) для альшйской п Bos frontosus (быкъ лобастый) для юрской породы. Ибершская порода рогатаго скота происходить пзъ испано-атлантическаго центра (*), все пространство коего она занимаетъ отъ Туниса до Марокко и отъ южнаго склона Атласа до'сЬвернаго Пиреней» (**).
Эти породы, по темъ же причинамъ, какъ и европейсшя лошади, не переступили границъ своихъ родинъ, между темъ какъ «другая порода рогатаго скота, которая, подобно породе голландской, была ошибочно отождествлена съ Bos primigenius (быкъ первородный), отъ которой она очень отлична—именно порода аз!атская, получила такое распространеше,. что географическая площадь его простирается въ настоящее время отъ Китая до Египта п до южной Poccin, Румынш, Benrpin, Австрии, Романьи (часть бывшей Папской области, п Камарги (степной страны близъ устьевъ Роны)» (***). Подъ этою азиатскою породою разумеется наша черкасская.
Тоже можно сказать и объ овечьихъ породахъ: «Овечья порода Судана также какъ и суданская козья порода, и въ домашнемъ
(*) Подъ этимъ именемъ разумеется обширная страна, состоявшая пзъ Пире-неискаго полуострова, южной Францш и западной части северной Африки, тогда соедп-ненныхъ между собою п занимавшихъ значительную часть Средиземнаго моря съ Балеарскими островами, и къ юту и востоку ограниченная обширвымъ Сахарскимъ ыоремъ, къ северу же отделенная отъ Европы более или менее широкими заливами и проливами.
(**) Pi6trement. Les chevaux, р. 117 et 118.
(“*) Pietrement. Les chevaux, p. 118.
ГЛ. VI.—КРИТИКА ОСНОВАШЙ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
429
состоянш сохраняютъ большую часть признаковъ ихъ дикихъ видовъ».—Овечьи породы, принадлежапця разлпчнымъ странамъ Европы, мало распространились (подобно европейскимъ породамъ лошадей и рогатаго скота) внЬ своей родины. Только порода мери-посовъ, происходящая изъ испано-атлантическаго центра, составляетъ исключите изъ этого правила, но съ очень недавняго времени. Лишь въ течете нашего века были введены мериносы въ обшир-ныхъ размЬрахъ въ большую часть образованныхъ странъ земнаго шара, по причине изобшпя и качества ихъ шерсти. Но хорошо заслуженная слава испанскихъ мериносовъ уже очень древняя. Стра-бонъ говоритъ по поводу турдетановъ Бетпки (Португалш): «теперь шерсть ихъ даже более требуется, ч$мъ караксинская (*), п действительно нЬтъ ничего красивее, и видя её понимаешь, что за барана производителя изъ Турдеташи платятъ по таланту». Плишй также выхваляетъ ткани изъ шерсти овецъ близъ города Салащи въ Лузп-таши» (**).
Изъ этого опять видно, что главное дело не въ томъ, что саксон-CKie овцеводы осматриваютъ своихъ барановъ-производителей, ставя пхъ на столъ, съ целями подбора, а въ томъ, что они завели у себя чуждую породу другаго климата, которая стремится выродиться и которую они поддержпваютъ, тщательно отбирая самыхъ лучшихъ производителей, п устраняя все мало-мальски посредственное. Если этимъ они и достигаютъ нЬкотораго улучшетя и утоп-чешя шерсти, то это не важно въ сравпенш съ тЬмъ, насколько среднш уровень качества настоящей испанской мериносовой шерсти превосходить таковой же шерсти туземной саксонской. Климатъ п вообще все услов!я среды въ Испаши имеютъ такое же действ!е на шерсть овецъ, какъ и местность Ангоры на качество шерсти ангорскихъ козъ, кошекъ, кроликовъ п даже собакъ. Вотъ если бы изъ обыкновенной грубой туземной немецкой или нашей русской шерсти однимъ подборомъ была достигнута тонина, нежность шерсти мериносовой, то это действительно могло бы быть сочтено за признакъ великаго значешя принципа подбора. Но ничего подобнаго, пи относительно овецъ, ни относительно другихъ породъ домашнихъ животныхъ сделано не было.
(*) Караксанская шерсть, отличавшаяся тониной и прекраснымъ чернымъ цв’Ь-томъ, славилась въ древности и получалась отъ породы овецъ, разводимой въ М. Asin близъ Лаодикш.
(**) Pietremenl. Les chevaux, pag. 118 et 119.
330
ДАРВПНПЗМЪ
«Спросите человека долгое время разводившаго короткорогНг или герсФордскш скотъ, говорить Дарвинъ, лейстерскихъ или соут-даунскихъ овецъ, пспанскихъ или бойцовыхъ куръ, турмановъ или гонцовъ, не могли ли всЬ этп породы произойти отъ общихъ прародителей, п онъ вероятно падсмЬется надъ вами. Заводчикъ допускаетъ, что онъ можетъ надеяться развить овецъ съ болЬе тон-кимъ или длиннымъ рупомъ, илп съ лучшими скелетами, илп красивЬпшихъ куръ, или гонцовъ голубей съ клювами на столько длиннее обыкновенныхъ, чтобы это могъ разглядеть опытный глазъ, и такимъ образомъ получить успЬхъ на выставкЬ. Онъ идетъ такъ далеко, но не дальше; онъ не размышляетъ о томъ, что происходить вслЬдств!е скоплешя, въ продолжеше весьма долгаго времени, многихъ легкохъ послЬдовательныхъ измЬненш; онъ также не размышляетъ о прежпемъ существоваши многочисленныхъ разновидностей, соединявшихъ расходяпцяся лиши происхождешя. Онъ заключает^ что всЬ главныя породы, которыя онъ давно вывелъ, суть первобытный произведешя» (*). Да, такъ разсуждаетъ любитель, запимающшся подборомъ, и разсуждаетъ совершенно правильно н вЬрно; онъ хорошо знакомь съ оруд!емъ своихъ успЬховъ, съ тЬмъ рычагомъ, прп посредствЬ котораго онъ нарушаетъ покой и равновЬые органическихъ Формъ, и зпаетъ, къ чему это орудие, этотъ рычагъ—подборъ—способны, чего они могутъ достигнуть п передъ чЬмъ останавливаются. Не вЬрно его суждеше только въ одномъ: въ томъ, что онъ считаетъ, что породы, надъ которыми онъ производить своп операцш,—произведет я первобытныя. Относительно его средствъ, относительно подбора—они дЬйствитель-по таковы п суть; по есть и друпя ору-ця и средства у природы, ему неизвЬстныя, на которыя во всякомъ случай онъ не имЬетъ ни малЬйшаго основан!я расчитывать. Это—крупныя внезапный самопроизвольный измЬнешя, уродливыя отклонешя отъ типа, отъ времени до времени появляюпряся, но независимый отъ подбора; это также—в.пяше гпбридацш, если онъ занимается исключительно подборомъ въ тЬсномъ смыслЬ этого слова, п къ ея помощи не при-бЬгаетъ; это еще—вл!яше внЬшнихъ условш, въ томъ числЬ и культуры, дййствующихъ часто внЬ всякаго расчета. Эти главныя основный породы: гонцы, турмана, дутыши, никогда не происходили подборомъ—самъ Дарвинъ, какъ мы видЬли, невольно признаетъ
(') Прир. живот, и возд. раст. II, 267 и 268.
ГЛ. VI.—КРИТИКА OCHOBAHlii ДАРВИНОВА УЧЕШЯ '431
это, прибегая къ помощи случайнаго рождешя птицы съ уродливо малымъ клювомъ, къ рождешю птицы съ какого-нибудь болезнью мозга, или вообще къ необходимости предположешя появлешя достаточно резкихъ особенностей, чтобы остановить на себе глазъ любителя. Какъ они происходили, это намъ показали или предположительные примеры того, какъ .должны были произойти брюква, коляряб!я, цветная капуста; или положительные Фактичесше примеры, какъ на деле, действительно произошли однолистная земляника, плакучая бюта. Дарвинъ же не показала, памъ ни на примере голубей, пп на примере другихъ какпхъ-либо животныхъ и растешй, образовашя ни одной породы, которая действительно стоила бы этого назвашя, путемъ медленпаго накопления мелкихъ, едва заметныхъ пндпвпдуальпыхъ изменешй, что одно только, по его собственному мнешю, и заслуживало бы назвашя подбора. Все, чтб онъ намъ предоставилъ въ этомъ родЬ, суть только, какъ мы разъ выразились, неболышя надстройки надъ здашямп, не подборомъ воздвигнутыми. Также точно, ни въ своей таблице происхождешя голубей, ни въ другомъ какомъ-лпбо месте, онъ не указалъ на те прежде существовавппя мпочисленныя разновидности, соединяет! я расходящ1яся лиши происхождешя, п еще менЬе па образоваше путемъ подбора этихъ соедпнительныхъ звеньевъ, про что, по его словамъ, не размышляетъ любитель, по о чемъ ему собственно и размышлять не за чемъ, такъ какъ никто ничего подобнаго въ действительности не видалъ. О тЬхъ скачкахъ, которые отъ времени до времени совершенно случайно и вне всякаго расчета происходятъ: о крупныхъ внезап-ныхъ, самопроизвольныхъ изменешяхъ или уродливостяхъ и болез-няхъ, любитель-подборщпкъ ничего не знаетъ и не имеетъ никакого основашя на нихъ расчитывать. Единственная ошибка его та, что онъ считаетъ типы своихъ породъ первобытными. Правильно относясь къ делу и мы иначе разсуждать не можемъ, исправляя суждешя любителя лишь темъ, что сверхъ сравнительно небольшой сферы изменешй, действительно произведенныхъ подборомъ, мы при-знйемъ еще, вне подбора лежапця, крупныя самопроизвольный изменешя, уродливости и болезни, иногда непосредственное luianie внЬшнихъ условш и гибридащю, послужившими не только началомъ образовашя породъ, но и составляющими и по cie время главную долю въ ихъ от.игаяхъ. И такъ, со своей точки зрешя, т. е. именно съ точки зрешя подбора, правъ любптель-заводчикъ, а не Дарвинъ.
432 ' дарвпппзмъ
«Авторъ одного превосходнаго сочинешя о голубяхъ, говоритъ Дарвинъ, пишетъ, что онъ только тогда поверить, что дутышъ и трубастый происходятъ отъ дикаго полеваго голубя, когда ему дока-жутъ, что всЬ переходныя степени действительно существуютъ и могутъ быть во всякое время произведены по желашю человека». Да, и мы скажемъ—насколько этотъ авторъ сомневается въ проис-хождеши этихъ породъ отъ дикаго голубя, на столько онъ неправъ, потому что решаетъ вопросъ не его компетенцш, какъ любителя; но если бы его недоверчивость ограничивалась т4мъ, что онъ потребо-валъ бы доказательствъ на то, что дутыши и трубастые произошли именно подборомъ, т. е. накоплешемъ мелкихъ индивидуальныхъ пзмЬнешй другъ отъ друга, или отъ какой-нибудь другой породы, — онъ былъ бы правъ совершенно. Но совершенно неправъ Дарвинъ, когда продолжаетъ: «Конечно трудно себе представить, что ничтож-ныя изменешя, слагаясь въ течете столётш, могутъ произвести подобные результаты, но тотъ, кто желаетъ понять происхождеше домашнихъ породъ п естественныхъ видовъ, долженъ преодолеть это препятств!е» (*). Трудно-то оно конечно трудно, но и надобности въ этомъ никакой нетъ, потому что нетъ возможности, чтобы это такъ происходило, и тотъ, кто преодолеетъ эти по существу дЬла непреодолимый препятств!я, получитъ самыя ложныя и Фаптасти-чесюя поняпя о происхождети одомашненныхъ породъ и естественныхъ видовъ.
Также точно, правъ не Дарвинъ, а естествоиспытатель система-тикъ, про котораго онъ говоритъ: «Съ другой стороны естествоиспытатель систематикъ, который обыкновенно ничего не смыслить въ искусстве разводить скотъ, который не можетъ похвалиться зна-шемъ, какъ и когда произошли различный породы, который не могъ видеть промежуточныхъ ступеней, потому что оне уже не существуютъ въ настоящее время,—темъ не менее не сомневается, что все эти породы произошли отъ одного источника. Но спросите его, не могли лп произойти блпзше, родственные естественные виды, которые онъ изучилъ, отъ общаго прародителя, и онъ быть можетъ въ свою очередь отброситъ это мнете съ насмешкою. Такимъ образомъ естествоиспытатель и заводчикъ могутъ взять полезный урокъ другъ у друга» (**). Да и я думаю, что могутъ, но въ
(’) Прируч. живот, и возд. раст. И, стр. 448.
(**) Ibid., стр. 268.
ГЛ. VI.—КРИТИКА OCHOBAHlii ДАРВИНОВА УЧЕШЯ 433
чемъ же будетъ заключаться этотъ урокъ? Естествоиспытатель-спстематикъ долженъ сказать заводчикамъ: будучи знакомы съ подборомъ, вы весьма основательно и правильно не впдпте возможности приписать тому же подбору, посредствомъ котораго вы производите ваши изменены и усовершенствовашя, и самыя образовашя тЬхъ породъ, надъ которыми вы орудуете; но вы пхъ считаете первобытными и въ этомъ ошибаетесь, потому что вамъ неизвестны друпе пути, находяпцеся въ распоряжеши природы, которые однако же намъ известны, если и не въ причине, которая ихъ производить, то, по крайней мЬрЬ, какъ нечто Фактически отъ времени до времени повторяющееся. Но и мы съ своей стороны находимся въ такомъ же точно положены, какъ и вы. Все, что мы знаемъ, все в'Ькаг мп собранный наблюдешя п опыты прпводятъ насъ къ тому заключенно, что породы, разновидности действительно пмЬютъ общее пропсхожде- -ше, одинъ источникъ—видъ; но сами виды мы должны признать первобытными, потому что все средства наследованы, которыми мы обла-даемъ, проникаюшця иногда на сотни тысячъ летъ въ глубь временъ, заставляютъ насъ признать ихъ самобытность, не даютъ намъ ключа къ открытие того общаго первообраза, къ которому бы они сходплпсь, какъ къ своему источнику. Мы точно въ такомъ же положены относительно видовъ, въ какомъ вы относительно главпыхъ породъ разлпч-ныхъ домашнихъ животныхъ п pacTeHiii, которыхъ вамъ никогда пе удавалось произвести подборомъ. Но вы счастливее насъ, потому что мы можемъ вамъ указать на вашу ошибку—считать ваши породы, вашп главныя пзмёнешя за нечто первобытное; нашей же ошибки— прпзнашя самостоятельности видовъ, еслп только тутъ есть ошибка,— намъ ппкто указать не можетъ, п всего менее Дарвинъ, который для объяснешя пхъ пропсхождешя ничего другаго не прпдумалъ, какъ тотъ же подборъ, который относительно объяснешя пропсхождешя и вашпхъ-то домашнихъ породъ оказывается несостоятель-нымъ. Можетъ быть, что и относительно происхождешя видовъ природа имеетъ кашя-либо особенный средства, хоть напримеръ те же скачки, которымъ обязаны своимъ происхождешемъ главпыя разновидности капустъ, однолистной земляники, кипариса, крпптомерш, OioTbi, а вероятно и все главныя породы домашнихъ животныхъ и растетй; но мы еще нп разу нп одного такого скачка не встречали, п еслп они когда-нпбудь происходили, то, такъ какъ это явлешя псключительныя, происходяпця прп совершенно особыхъ обстоятель-ствахъ, для каждаго вида одинъ только или немного разъ, то мы все 28
434
дарвпнпзмъ
же должны считать эти виды самобытными, самостоятельными, не принадлежащими къ обыкновенному нормальному ходу явленш, однимъ словомъ чЬмъ-to sui generis.
Касательно важности результатовъ, произведенныхъ подборомъ, Дарвинъ не довольствуется приведешемъ прямыхъ доказательствъ, но, какъ и въ йкоторыхъ другихъ случаяхъ, прибегаешь и кг доказательству косвенному, считаемому весьма сильнымъ и поразившему мно-гпхъ своею доказательною силою. Это доказательство выражаетъ Дар-впнъ следующими словами: «Относительно растешй есть иной способъ наблюдать накопленное д4йств!е подбора, именно, сравнивая разлпч!я цвЪтовъ въ различныхъ разновидностяхъ того же вида—въ цветнике, раз.мгая листьевъ, стручковъ или клубней, или какой бы-то ни было ценной части—въ огороде—сравнительно съ цветами техъ же разновидностей. Посмотрите, какъ различны листья капусты и какъ крайне схожи ея цветы; какъ непохожи цветы маргаритокъ и какъ схожи листья; какъ сильно отличаются плоды различныхъ сортовъ крыжовника по величине, цвету, Форме и волосатости, а между темъ цветы представляютъ лишь очень слабыя разлтая. Это не то, чтобы разновидности, сильно различествуюпйя въ какомъ-нибудь одномъ отно-шеши, вовсе не различались въ другихъ частяхъ; это едва ли когда— я говорю по точнымъ наблюдешямъ—можетъ быть и никогда не случается. Законъ соответственной изменчивости, важности котораго никогда не должно упускать изъ виду, производитъ некоторыя разлшпя; но, какъ общее правило, не подлежишь сомйешю, что продолжительный подборъ слабыхъ изменешй, будетъ ли то въ листьяхъ, цветахъ плп плодахъ, произведетъ породы, главными образомъ отличающаяся другъ отъ друга пменновъихъ признакахъ» (*). Все это подтверждаешь Дарвинъ многими примерами отдельныхъ растешй, частью пмъ самимъ культивированныхъ. Такъ «у семи разновидностей редиса корни весьма различались по цвету и Форме, но нельзя было приметить ни малейшей разницы въ листьяхъ, цветахъ или семенахъ». «Я воздЬлывалъ двенадцать разновидностей обыкновенныхъ бобовъ, только одна the dwarf fan значительно отличалась по общему виду, две по окраскЬ цвЬтовъ, некоторый по Форме и величине стручка, но гораздо большее число по сЬменамь—бобамъ, которые главными обра-
(•) Darw. Orig. of sp., ed. У1, p. 24.
ГЛ. VI,—КРИТИКА ОСНОВАШИ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
433
зомъ и подвергались подбору» (*). Илп еще. «Я составлялъ сппсокъ разновидностей, различающихся другъ отъ друга по лпстьямъ и общему •виду; потомъ списокъ техъ, которыя различались главнымъ образомъ по цвйтамъ, по сймяннымъ коробочкамъ и наконецъ по зр^лымъ сЬме-намъ; и я нашелъ, что те же назвашя возвращались въ двухъ, трехъ и даже четырехъ посл$довательныхъ спискахъ» (т. е. что были заметны различ!я и въ другихъ частяхъ, кроме подбиравшихся). «Имъ не менее, на сколько я могу судить, всего больше различш представляетъ всегда та часть, или тотъ органъ, ради котораго возделывается растете (**). Но эти отдельные примеры очевидно нпчег о не доказы-ваютъ. Ведь Дарвинъ культивировалъ тЬ разновидности, семена которыхъ находятся въ продаже; но въ продаже только ташя и имеются, которыя представляютъ какое-нибудь разлпч!е въ тЬхъ частяхъ, которыя имеютъ значеше въ огородной практике, проч1я если п появляются, то не сохраняются и въ торговле пхъ нетъ. Въ виду этого и те неболышя отлич1я, которыя онъ нашелъ въ общемъ виде, въ колере цветовъ, въ Форме стручковъ, имеютъ уже не малое значеше, какъ доказательство того, что изменяется не только то, чтб подбирается.
Но если посмотримъ съ общей точки зрешя на Факты, приводимые Дарвиномъ въ доказательство подбора, т. е. что въ плодовомъ саду насъ поражаетъ разнообраз!е плодовъ, которые именно п подбирались, между темь какъ проч!я части растеши остались сравнительно мало измененными и однообразными; въ цветнике—разнообраз!е цветовъ; въ огороде—листьевъ, клубней, стручковъ и вообще употребп-тельныхъ частей:—то, вникнувъ въ дело, мы легко убедимся, что это только иллюз!я, обманъ, зависящш частью отъ субъективныхъ свойствъ наблюдателя, частью же действительно отъ подбора, но только не того, про который говоритъ Дарвинъ п который образуетъ разновидности если не исключительно, то преимущественно только въ той части растешя, ради коей опъ происходить; а того подбора, плп правильнее выбора сортовъ плп породъ, которымъ руководится владелецъ-любитель пли торговецъ при насаждеши своего сада, огорода или цветника. Въ самомъ деле, обыкновенный посетитель-любитель плп практически плодоводъ, войдя въ плодовый садъ, конечно поразится бросающимся
(*) Дарв. Прпр. жив. п возд. раст. т. II, стр. 237 и 238.
(") Ibid., стр. 239; вообще сравв. объ этомъ предмет^ стр. 236^-240 II тома.
28*
436
ДАРВПНПЗМЪ
въ глаза качествомъ плодовъ, до которыхъ однпхъ ему собственно и Д'Ьло, и оставитъ безъ внимашя вей проч!я различ!я, представляемый плодовыми растешями, еслп бы таковыя даже п существовали. Съ другой стороны, самый опытный и безпрпстрастный, еслп позволено такъ выразиться, наблюдатель-ботанпкъ или теоретически помологи, въ саду обыкновеннаго любителя или торговаго заведешя, не напдетъ другаго предмета для наблюденш надъ различ1ямп сортовъ, кромй плодовъ, потому что, п торговое заведете, и любитель вйдь п пмйлп только въ виду завести хорошие плоды, разнообразный по велпчинй, Формй, окраскй, времени созрйвашя п вкусу. Но совсймъ иное будетъ, если нашъ безпристрастнып п всестороншй наблюдатель попадетъ въ такой плодовый садъ, какой напримЬръ существуетъ при парижскомъ музей, пли у знаменптаго, недавно умершаго, анжерскаго помолога Андрея Леруа. Онъ найдетъ, напримЬръ, относительно грушъ, что раз-лпч!я между сортами простираются на вей органы, въ томъ чпелй п на таше,которые никогда не моглп быть предметомъ подбора. Относительно общаго вида кому неизвестно, что одни имЬютъ естественно пирамидальную Форму, а у другпхъ вйткп неправильны, растопырены и плохо поддаются Формовкй, какъ напрпмйръ у груши Triomphe de Jjtdoigne; одппъ сортъ имЬетъ шипы, другой нйтъ; молодые поб'Ьги бываютъ толстые и топке, желтые, коричневые съ Фюлетовымъ и съ красно-ватымъ оттйнками (какъ у лучшей лйтней груши Beurre Giffard). Относительно листьевъ у однйхъ они почти круглые, у другихъ овальные, у третьихъ даже довольно узюе ланцетовидные; въ нйкоторыхъ выейвкахъ Декена сорта Beurre d’Angleterre были даже лопастные, похож!е на. листья боярышника. Иногда листья совершенно гладше блестягще, а у Catillac, St. Gall, de Vallee, Gnocco, Milan blanc покрыты густымъ бй-лымъ пухомъ. Цвйты грушъ расположены, какъ извйстно, зонтпкомъ, или правильнее—щиткомъ (corymbus), число отдЬльныхъ цвйтковъ обыкновенно отъ 9 до 12 въ щпткЬ; ио у сорта Comte de Flandre ихъ отъ 15 до 17. Ие менйе измЬнчпвъ и самый цвйтокъ. Зубчикичашечкп обыкновенно остаются и видны еще на вершинй плода, когда онъ со-зрйлъ, но иногда они отпадаютъ, какъ бы кругомъ обрЬзанные, напр. у обыкновеннаго бергамота и у Bergamotte panachee; напротивъ того, лепестки обыкновенно отпадаютъ по окончаши цвйтешя, но у сорта Poire sanguinolente (съ красноватымъ мясомъ) они остаются, увеличиваются и окрашиваются розовымъ цвйтомъ. Измйнчива и величина вйнчика; одни сорта, какъ Catillac, Epargne, St. Gall, de Vallde имЬютъ вйнчикъ отъ 5—6 центиметровъ (около 1% вершка) въ д!аметрй,
ГЛ. VI.—КРИТИКА OCHOBAHlii ДАРВИНОВА УЧЕНЫ
437
друпе же, какъ у Bergamolte Sylvange, Berg. Fortune, не бо.гЬе 3-хъ центиметровъ; а по Форме у одни хъ лепестки эллиптичесше, ложковидные, у другихъ кругловатые съ волнистыми краями. Одинъ сортъ, неправильно на^вавпийся въ плодовомъ саду ’парижскаго музея Chartreuse, представлялъ линейно-ланцетовидные лепестки, имбвипе только 3 миллиметра (немного 6o.ite 1 лиши) въ ширину и 9 миллпметровъ въ длину, такъ что цвйтокъ болЬе походилъ на цвётокъ ароши (Amelan-chier), ч'Ьмъ на грушевый. Иногда даже бываютъ цветки неправильные, какъ въ отряди цезальппновыхъ пзъ семейства мотыльковыхъ, напр. въ роде Cassia, но только наоборотъ,—пменно: два внутреннпхъ лепестка суживаются, образуя какъ бы два крылышка, а два наружныхъ (по расположенно въ почкЬ) удлиняются,’образуя родъ паруса пли губки (*).
Въ винограде, который конечно подбирался только относительно ягодъ, зам^чаемь подобныя разлпч!я въ рост-Ь п толщине побЬговъ, въ пхъ цвете, въ длинЬ междоузлш (разстояше между почками), въ шероховатости или гладкости какъ побйговъ, такъ и почекъ и лпстьевъ, въ величине листьевъ, окраске ихъ, въ.пзм!шеши колеровъ ихъ осенью, въ пхъ ФормЬ п разрезахъ: у одного сорта, называема™ петрушковымъ лпстомъ, онп мелко п тонко разрЬзаны. Разлшпя этп столь значительны и приметны, что опытные виноградари могутъ назвать сортъ по зпмнпмъ безлистымъ побЬгамъ въ 4nc.it сотенъ воз-дЬлываемыхъ сортовъ, а л-Ьтомъ—по однимъ листьямъ.
Но еще более замечательный примерь изменешя такихъ частей, которыя никогда никому не могло входить въ голову подбирать, пред-ставляетъ намъ персикъ. Тотъ оргапъ, пзъ-за котораго персикъ подвергался подбору, т. е. плодъ, нп въ одной разновидности вполне не Фиксировался, нё установился, хотя и передаетъ свои свойства прп пос4вё с4мепами лучше нежели груша, яблоко п вишня. Но цветы персиковъ, которыхъ ппкто ^никогда пе подбпралъ (здЬсь мы не гово-рпмъ о махровыхъ, декоративныхъ кптапскихъ сортахъ), не только получились въ трехъ различныхъ измЬнешяхъ, но и изменешя этп оказались столь постоянными, что они передаются семенами, и что на основанш ихъ стало возможными разделить все разновидности этого плода на три группы: У однихъ цветы крупные, у другпхъ средней величины, у третьихъ мелгае. Прп этомъ дЬло пе ограничилось раз-
(*) Бблыпая часть перечислепныхъ здЪсь прпм^ровъ заимствована изъ Декена: Jardin fruit. du Museum. 1.1.
438
ДАРВПНПЗМЪ
личною величиною, признаком!., который самъ по себЬ не имЬлъ бы достаточной определенности, хотя въ крайнпхъ предЬлахъ разница эта столь значительна, что цвЬты изменяются въ диаметре отъ 1 съ неболь-шпмъ до 4% центиметровъ. Величине цветовъ соотвЬтствуетъ и известная характеристическая Форма и известная окраска, а именно: у крупноцвЬтныхъ вЬнчикъ состоитъ изъ лепестковъ, лежащихъ почти въ одной плоскости, широко-овальныхъ и прикрывающихъ другъ друга своими краями; окраска ихъ светло-розовая, обыкновенно несколько темнЬе къ центру; у среднецветныхъ лепестки узко-овальные, не при-крываютъ другъ друга краями, такъ что сверху ясно видны зубчики чашечки, и несколько желобковидные, по направлеюю длины, хотя вЬнчикъ въ целомъ плоскш, окраска ихъ ярко-розовая и однообразна на всемъ венчикЬ; наконецъ у мелкоцветныхъ закругленные лепестки загнуты въ виде ложечки своими кончиками и венчикъ не раскрывается, а остается не вполне распустившимся, представляя Форму бубенчика; окраска ихъ не чистая, не яркая, а какъ бы розово-буроватая. Это разлшпе въ оттенкахъ окраски лучше видно на целомъ цвЬтущемъ деревЬ, чемъ на отдЬльныхъ цветкахъ.
Еще менее, нежели цветы, могли иметься въ виду при подборе листья, а въ особенности столь незаметный признакъ какъ бородавочки, называемый железками, въ томъ месте, где черешокъ листа переходить въ его пластинку, и на нижнихъ зубчикахъ ея. Между тЬмъ эти ничтожныя железки столь постоянны, что, вместе съ означенными различ!ямп въ величине, Форме и окраске цветовъ, могли быть употреблены для классиФикащи перспковъ. У однихъ персиковъ нетъ этихъ желЬзокъ вовсе, у другихъ ихъ по двЬ пары—шаровидной, у третьихъ почкообразноп Формы. Признакъ этотъ такъ мало бросается въ глаза, что не смотря на давнюю культуру персика и на старашя многихъ авторовъ отыскать признаки для ихъ классиФикащи, онъ былъ открыть только въ 1810 году некоими Депре въ Алкнсоне. И такъ персики подбирали по величине, Формамъ, вкусу, окраске и времени созревашя плодовъ, п все это осталось изменчивыми, колеблющимся; а появились, независимо отъ всякаго подбора, три различныхъ Формы цветовъ п трп различныхъ признака въ лпстьяхъ (*) и эти признаки постоянны.
Въ подобныхъ затрудпительныхъ случаяхъ Дарвинъ и его послЬдо-
Mortillet. Les meil. fruits.I РёсНе, p. 33, 44 et 45.
ГЛ. VI,—КРИТИКА ОСНОВАН1Й ДАРВИНОВА УЧЕШЯ 439
ватели прибегаютъ (какъ мы уже и видели въ вышеприведенной выписку къ столь растяжимому и удобному соответствие развитая или роста. Но, какъ самое слово показываетъ, соответственное развит1е должно чему-нибудь да соответствовать, т. е. какое-нибудь определенное изменеше одного органа должно вести за собою определенное же видоизменеше другаго. Въ какой-нибудь степени связь должна быть заметна, Иначе этотъ законъ соответственности останется пустою Фразою, отговоркою, не имеющею определеннаго смысла. Такъ и Дарвинъ, напримеръ, приведя странный примерь глухоты кошекъ, поставляетъ это въ связь съ голубыми глазами и белою шерстью. Если бы, следовательно, кто подбиралъ белую масть шерсти и голубой цветъ глазъ у этихъ животныхъ, то тЬмъ самымъ вызвалъ бы на светъ и соответствующш имъ недостатокъ—глухоту. Но есть ли какое-нибудь соответств!е между величиною, Формою и окраскою цветовъ, между отсутств1емъ- и Формою железокъ у персиковыхъ лпстьевъ, какъ между собою, такъ—и это главное—между различными свойствами персиковыхъ плодовъ, такъ чтобы мы могли сказать: вотъ это мы подбирали, а вотъ это независимо отъ нашей воли само собою явилось, въ связи съ полученными такими-то п такими-то качествами плодовъ, по закону соответственности развитая? Ничего подобнаго мы не най-демъ. Известный Французскш помологъ Алексей Леперъ думалъ найти такую связь, по всей вероятности вовсе не имея въ виду Дарвинова учешя,—по крайней мере относительно цветовъ.
Разновидности съ крупными цветами, говоритъ онъ, суть самыя раншя; большая часть разновидностей съ средними цветами созрева-етъ только во второй сезонъ, а мелкоцветныя суть самыя поздшя и требуютъ более теплаго климата. Декенъ замЬчаетъ, что это неверно, такъ напр. сортъ Avant-рёсЬе rouge, съ мелкпмп цветами, поспеваетъ очень рано для персика,—отъ 20 поля до 10 августа (нов. стиля), а PMie-nain, съ крупными цветами, поспеваетъ только въ начале октября. Если бы это были только единственный исключешя, то можно бы сослаться на правило: что нетъ правила безъ исключешй. Но это далеко не такъ, и примЬровъ, не согласующихся съ положешемъ Лепера, можно насчитать множество. Поздними мы можемъ считать поспЬваю-njie въ конце сентября и въ начале октября, а ранними поспеваюпце въ 1юле и въ первой половине августа. Сообразно съ этимъ привожу целый списокъ персиковъ, пе подходящихъ подъ правило Лепера, въ различныхъ отношешяхъ:
440
ДАРВПНПЗМЪ
Прупноцвптные персики поздняго созргьвангя:
Leopold I...............
Amande-pdche...........
Presle.................
Р. nain................
Cardinale...............
Blonde.................
P. a fleurs doubles. . . . Pavie de Pomponne.... Brugnon violet masque . .
въ половин!» сентября.
октябрь.
конецъ октября.
октябрь.
половина сентября.
половина сентября.
половина сентября.
конецъ сентября и октябрь, въ течете сентября.
Мелкоцвптные персики ранимо созргьватя:
Galande ponctue..........
Double de Troyes . . . . (то же что Avant-pdche) РёсЬе cerise.............
Brugnon violet hatif . . .
1-я половина августа конецъ доля.
половина августа.
2-я половина августа
(въ отдЬлЬ брюньйоповъ, т. е. гладкихъ персиковъ съ мясомъ, пристающими къ косточкЬ, этотъ мелкоцветный сортъ—самый раншй пзо всЬхъ).
Персики съ цвптами средней очень поздте;
а) очень paimie:
Admirable hative ....
Rosanne...................
Chevreuse hative ....
Madeleine hative a moyennes fleurs...........
Petite violette admirable . .
• b) поздте:
Teindou...................
The president............
Tardive d’Oulin..........
величины или очень ранте, или
1-я половина августа. 1-я половина августа. 1-я половина августа.
конецъ августа.
1-я половина августа.
конецъ сентября.
2-я половина сентября, конецъ сентября.
Точно также можно представить большое число примЬровъ крупно-цвЬтныхъ и мелкоцвЬтныхъ персиковъ, созрЬвающихъ въ среднее время. НапримЬръ крупиоцвтътные:
ГЛ. VI.—КРИТИКА OCHOBAHlii ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
441
Madeleine de Courson. Pucelle de Maline . . PAche de Malte . . .
шлкоцвтътные:
Galande.............
Belle de Done . . . . P6che de Franquieres'! Reine des Vergers J Ргёсосе des Chartreux и MHorie друпе сорта.
въ концЬ августа.
въ концЬ августа, въ начали сентября.
во 2-й половинЬ августа, въ половин!» августа.
въ концЬ августа и началЬ сентября.
во 2-й половин!» августа.
РазсмотрЬвъ такимъ же точно образомъ вс4 про'пя свойства персн-ковыхъ плодовъ: пхъ вкусъ, нежность и сочность, окраску, Форму, величину, —ни въ одной пзъ этпхъ категорш, которыя могъ имйть въ виду подборъ, мы не найдемъ никакого соотв'Ьтств!я нп съ тремя отлп-ч1ями цвЬта, ни съ тремя отлшпями лпстьевъ по же.гЬзкамъ. Какое же посл'Ь этого п съ чЬмъ можетъ тутъ быть соотв'Ьтств1е развипя? Какъ же можетъ Дарвинъ утверждать, что «едва лп можно привести хотя одно псключеше пзъ того правила, что всего больше изменяются именно тЬ признаки, которые всего бол!»е ц'Ьпятся и подбираются любителями» (*)? Я представилъ въ примере грушъ, винограда и особенно персиковъ, ясные и сильные примеры такпхъ псключепш, и безъ сомн'Ьшя то же можно бы сдЬлать и для другихъ плодовъ. Я пе бралъ для этого ни вишенъ, ни сливъ, потому что садовыя породы ихъ относятся къ нисколькими естественнымъ видамъ, и потому различ!я въ неподбиравшихся признакахъ могли бы быть зд4сь отнесены къ коренному видовому различно.
Относительно овощей я не могу представить столь сильныхъ Фактиче-скихъ опровержена! Дарвинова положешя, уже потому, что никто не поступалъ съ овощами, какъ Леруа и плодовый садъ парижскаго музея съ плодовыми деревьями, т. е. никто не собирали коллекцш овощей единственно съ ц$лпо собрать вей ихъ разновидности безотносительно къ ихъ кухоннымъ достоинствамъ. Однако къ приведенному Дарвиномъ примеру салата, подбираемому лишь изъ-за листьевъ, но давшему различно окрашенный сЬмена: черпыя, бЬлыя и желтыя, и бобовъ, могу еще прибавить слйдуюпце:
(*) Прируч. живот, и возд. раст. I, стр. 179.
442
ДАРВНННЗМЪ
Эстрагонъ (Arlhemisia Abrotanum L.) становится безплоднымъ, до чего никому не было надобности.
Щавель (Runex acetosa L.), порода Oseille Vierge тоже безплодна, т. е. не даетъ сЬмянъ.
Рпдька (Raphanus salivas) имЬетъ цвЬты бЬлые и Фюлетовые.
Картофель (Solanum tuberosum L.) также разнится по окраскЬ цвЬ-товъ: бЬлому, блЬдно и темно-фюлетовому.
Дыни (Cucumis Melo L). Листья очень изменчивы по ФормЬ и вели-чпнЬ, у иныхъ округлены безъ лопастей, у другихъ съ пятью лопастями часто глубоко разрЬзнымп; доетпгаютъ въ д!аметрЬ до 20 центи-метровъ 4% вершка), иногда же имЬютъ не болЬе 4, 5 центиметровъ (1 и 1У4 вершковъ) въ д!аметрЬ.
Ajo6y36j(Citrullus vulgaris). СЬмена ихъ чрезвычайно пзмЬнчивы по величинЬ, цвЬту и ФормЬ и незамЬтно, чтобы существовала какая-либо связь съ величиною, Формою, окраскою и вкусомъ мяса плода.
Помидоры (Lycopersicum esculenlum), кромЬ разиообраз!я плодовъ отличаются и листьями. Культивируемая въ ПарижЬ разновидность grosse rouge hative имЬетъ листья какъ бы скомканные (recoquill^es).
Бобъ (Faba vulgaris) кромЬ чисто бЬлыхъ цвЬтовъ, упоминаемыхъ Дарвиномъ, имЬетъ и пурпуровые.
Земляника (Fragaria vesca L.) Есть разновидность безъ усовъ, чего вЬроятно также никто не подбиралъ.
Кунжутъ (Sesamum orientate), воздЬлываемый на ВостокЬ въ Пндш п у насъ на КавказЬ для добывашя масла, произвелъ двЬ разновидности съ бЬлыми и черными сЬменамп, чтб положимъ могло зави-сЬть частью отъ подбора, такъ какъ его воздЬлываютъ пзъ-за сЬмянъ, но все таки цвЬта сЬмянъ вЬдь никто не подбиралъ и слЬдствепно произошло не то свойство, въ виду котораго подборъ происходилъ. Но кромЬ того, онъ далъ нЬсколько разновидностей по ФормЬ листьевъ, которыхъ уже никто конечно не подбиралъ (*).
Относительно овощей и эти немнопе прпмЬры имЬютъ уже большое значеше, если принять въ расчетъ, что появляющаяся разности никЬмъ не замЬчаются и не сохраняются.
Если всего этого нельзя приписать ни подбору, ни соотвЬтствен-ности развитая, то ничего пе остается, какъ признать, что это были самопропзвольныя измЬнешя, происшедппя разомъ и утвердивппяся,
(*) О кувжугё. Alpb. Dec. Origines des plantes cult., p. 337.
rj. VI.—КРИТИКА OCHOBAHlii ДАРВИНОВА УЧЕШЯ 443
Фиксировавппяся безъ пособ]’я подбора. И можно лп послЬ этого ска-зать вмЬстЬ съ Дарвиномъ: «Если на какую-нибудь часть тЬла, илн на какое-нибудь качество не обращаютъ внимашя, то онп илп остаются неизменными, илп изменяются колеблющимся образомъ (а цветы и листовыя железки персиковъ!), тогда какъ въ то же время друпя части тела, или друпя качества могутъ изменяться сильно и прочно» (*)?
Изъ приведенныхъ соображешй несомненно следуетъ, что значеше нскусственнаго подбора въ происхождеши самыхъ важныхъ, сущест-венныхъ, коренныхъ измЬнешй домашнихъ растешй и животныхъ было сильно преувеличено Дарвиномъ и его последователями. Ни въ одномъ случае, какъ я уже заметплъ, не удалось ему показать происхождешя. путемъ подбора, т. е. накоплешемъ мелкихъ едва заметныхъ откло-нешй, въ длинномъ послЬдовательномъ ряду поколешй, действительно отличной породы ие въ практическомъ, а въ морФологическомъ значешп этого слова. Тяжелая, рослая, ломовая возовая лошадь въ родЬ употребляющихся на англшскихъ пивоваренныхъ заводахъ, и быстрый скакунъ, въ практическомъ смысле суть безъ сомнешя весьма характерный и различный породы; но велико ли ихъ морфологическое значеше? А все же, что въ нихъ есть существенно различнаго, передалось первой отъ природной сенской или секванской породы, а второму отъ помЬси такихъ же природныхъ расъ арыской и монгольской. Крупный англшекш крыжовники въ этомъ смысле составляетъ тоже весьма важное усо-вершенствоваше сравнительно съ дикимъ, но морфологическое значеше этого, впрочемъ также только отчасти подборомъ достигнутаго, измЬнешя совершенно ничтожно. Неизмеримо важнее въ разематрива-емомъ отношены различ!я между голубиными и куриными породами. Но гдЬ - же доказательства, что оне произошли подборомъ? Самъ Дарвинъ принужденъ прибегать къ помощи случайно, внезапно (sponta-nement) родившихся, все равно нормальныхъ пли уродливыхъ, недели-мыхъ съ крупными самопроизвольными изменешями, не смотря на всю нелюбовь его къ нимъ; или въ другихъ случаяхъ—къ гибридацш. Съ другой стороны я обратилъ внимаше на безспорно, Фактически доказанные примеры такихъ крупныхъ внезапныхъ изменены, которыя уже сами по себЬ, безъ всякаго дальнейшаго накопляющаго и усиливающаго воздЬйств!я подбора, смЬдо могутъ равняться съ самыми
(*) Прируч. живот, и возд. раст. II, стр. 269.
ш
ДАРВПНИЗМЪ
поразительными примерами породъ и разновидностей голубей и куръ. Но и истор1я этихъ послЬднпхъ вовсе не указываете на пхъ пропсхож-деше дЬйствЩмъ пакопляющаго подбора, ибо более чЬмъ вероятно, что и они въ главныхъ чертахъ своихъ произошли, подобно бютамъ, однолистной землянике, брюквамъ, коляряб!ямъ и цветной капустЬ. Прп безпристрастномъ взгляде на дело, роль искусственна™ подбора значительно умаляется,—онъ является очень второстепеннымъ Факто-ромъ или дЬятелемъ, лпшь нисколько усиливающими, съ практической, утилитарной точки зрешя, пожалуй улучшающимъ п усовершенствую-щпмъ те более существенный, крупный изменешя, которыя произошли совершенно пнымъ путемъ. Онъ возводить, по употребленному уже мною сравнении, надстройки п пристройки къ здашямъ, вовсе не имъ воздвигнутымъ въ осповныхъ чертахъ ихъ плана, которыя опъ нисколько принаравливаетъ къ потребностямъ и вкусамъ жильцовъ. Замечательно, что любители и заводчики,—эти практики подбора,—совершенно согласны съ такимъ взглядомъ на оруд!е, посредствомъ котораго они производите своп чудеса, и Дарвинъ, какъ мы видели, напрасно пхъ за то упрекаете—правы они, а не онъ.
Какъ же могло случиться, что, между темъ какъ разный друпя части Дарвинова учешя, напримеръ: распространеше заключешй отъ домашнихъ организмовъ на диюе, его понятге о виде, вл!яше борьбы за существоваше на происхождеше новыхъ Формъ и т. п., подвергались более пли менее сильными и справедливыми нападками;—его учешю объ пскусственномъ подборе—очевидно преувеличенному и однакоже служащему настоящими краеугольными камномъ всей его теорш,—такъ посчастливилось, что оно почти всеми считается за непреложную истину?
Дарвинъ объясняете мнопя особенности домашнихъ породъ, какъ напримеръ образоваше крайнихъ Формъ и пренебрежете промежуточныхъ, психологическими особенностями любителей, въ особенности любптелей-прпчудниковъ. Для известной СФеры изменешй, пропзведен-ныхъ подборомъ, это объяснеше совершенно верно. Также точно п предложенный мною вопросъ, о причинахъ той благосклонности, съ которою было принято учеше объ искусствеиномъ подборе въ Дарвп-новомъ смысле, даже его противниками, объясняется психическими особенностями, но не любителей только, а людей вообще.
Въ другомъ моемъ сочинеши я указали на одну ошибку, въ которую люди очень склонны впадать, и приписали ее некоторому обману умственной перспективы. Именно этому приписали я отчасти странное
ГЛ. VI.—КРИТИКА ОСНОВАНЫ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
443
делеше исторш на древнюю, среднюю и новую, прп которомъ въ первую отбросили все далекое отъ Европы по времени и по характеру исторической жизни, сваливъ въ одну кучу столь разнородный вещи, какъ Егппетъ, Инд!я, Китай, Грещя и Рнмъ; a ncropiro жизни одной и той же группы народовъ разделили на два отдела равнозначительные первому, хотя въ каждомъ изъ народовъ древности, истор!я котораго мало-мальски известна, можно ясно отличить те же средн!е и новые вЬка (*). Но для близкаго—размеры, а следовательно п характеры различи! увеличиваются, а для далекаго уменьшаются, такъ сказать съеживаются въ одну худоразлпчпмую массу, и во всемъ человЬкъ пм'Ьетъ ту же] естественную склонность преувеличивать все къ нему близкое по пространству и времени—все новое и новейшее. Безспорно, напрпмеръ, важно газовое освещен!е; но сделанный этимъ пзобре-тешемъ шагъ впередъ насколько меньше, по своему вл!яшю, того шага, который былъ сделанъ получешемъ первой восковой, илп даже сальной свёчи отливкою въ Форму, или мокашемъ фитиля, или пзобрЬ-тешемъ сколько-нибудь сносной лампы, до которыхъ для освещешя должно было довольствоваться коптящимъ, смраднымъ почнпкомъ, Факеломъ, плп лучиной! Очень важно конечно прпменеше паровой сплы къ судоходству; но насколько оно уступаетъ постройке парус-наго корабля п прпмепешю къ мореплавашю магнитной стрелки! Вспомнпмъ только, что на этихъ корабляхъ объехали земной шаръ, открыли все неведомый страны его, вели огромную торговлю съ заморскими « странами и положили основаше заселешю Америки, всЬ колоши которой преобразовались въ самостоятельный государства еще до введешя пароходства. Самое проложеше рельсовыхъ путей и движете по нимъ паромъ везомыхъ поездовъ, должно уступить въ культурном^ значеши простому изобретешь) четырехколесной фуры, и запряжки въ нее лошадей илп воловъ, что дало уже возможность къ непрерывному и достаточно скорому передвижешю огромныхъ тяжестей. Если даже мы возьмемъ совокупность всЬхъ главнейшихъ повей-шпхъ изобретены: пароходовъ, паровозовъ, паровыхъ машинъ па Фабрпкахъ, газоваго и даже электрическаго освещешя, электрическпхъ телеграФОВъ, телефоновъ, и сравнпмъ пхъ культурное значеше съ пзо-бретешемъ одного кпигопечаташя: насколько это последнее окажется важнее всехъ понменованныхъ въ пхъ совокупности! Но п книгопеча-
(*) Н. Я. Дапилевсгай. Poccin и Европа. Пзд. II, стр. 84—86.
446
ДАРВИН НЗЛЪ
таше, въ свою очередь, далеко уступаетъ пзобрЬтешю звуковаго письма, при которомъ были уже возможны ташя цпвплизацш, какъ греческая и римская.
Другая еще ближайшая причина, того же еамаго впрочемъ корня, заключается въ склонности придавать преувеличенное значеше всему выдающемуся надъ общимъ среднимъ уровнемъ совершенства, достп-гнутымъ въ какой бы-то нп было области деятельности. Кто-то выра-зилъ совершенно справедливую, хотя по Форме и парадоксальную мысль, можетъ быть не въ точныхъ выражешяхъ мною здесь приводимую: qu’il n’y a de n^cessaire que le superflu (*). За яблоко белый зпмнш кальвиль платятъ по рублю за штуку. На столько ли оно лучше вкусомъ, ну хоть напримеръ, пашей антоновки или крымскаго яблока, чтобы этимъ объяснить эту страшную его дороговизну? Конечно нетъ! Но скажутъ, кальвиль рЬдкость у насъ, его привозятъ изъ Францш. Однако ведь если бы такъ высоко не ценили, то и не привозили бы. Платье, сшитое у перваго моднаго столичнаго портнаго, на столько ли лучше, красивее и прочнее, заказаннаго у хорошаго портнаго средней руки, па сколько оно дороже, и т. д.? По этимъ причинамъ п породы животныхъ и растешй иедавняго, новейшаго происхождешя, получивппя последнюю печать совершенства у лучшихъ ихъ разводителей, полу-чаютъ въ нашихъ глазахъ и въ особенности въ глазахъ любителей особенную цену сравнительно съ несколько устаревшими средняго достоинства пропзведешями. Но эти новейппя произведешя, эти продукты культуры, получивппя последнюю печать совершенства, суть действительно несомненные результаты подбора, въ ихъ мелкихъ улучшешяхъ, выводящпхъ пхъ пзъ средняго уровня; п вотъ почему мы придаемъ имъ такое значеше, такую важность, преувелпчи-ваемъ ихъ, и потому охотно вЬримъ, что проч!я, въ сущности несравненно более существенный, разлшпя въ домашнихъ животныхъ п растешяхъ произошли также этпмъ путемъ. Мы какъ бы говоримы сделавшш большее, въ нашихъ глазахъ главнейшее, конечно можетъ произвести п меньшее; но въ оценке этого болыпаго п меныпаго мы ошибаемся совершенно.
Аналпзъ техъ основашй Дарвинова учета, которыми мы занимались въ двухъ последппхъ главахъ, показалъ намъ во-первыхъ, что изменешя въ прирученпыхъ животныхъ и возделываемыхъ растешяхъ,
(’) Необходимо—лишь излишнее.
ГЛ. VI.—КРИТИКА ОСНОВАШЙ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ 447
при правильность взглядЬ на этотъ предметъ, нигдЬ не достигаютъ видоваго предала, что таково въ сущности даже мнЬше самого Дарвина тамъ, гдЬ онъ безпристрастно оцЬниваетъ значеше породъ голубей, претерпЬвшпхъ, изъ всЬхъ домашнихъ животныхъ, самыя сильный измЬнешя. Также точно, и всЬ его доводы, прямые и косвенные, о вЬроятномъ измЬнеши многихъ воздЬлываемыхъ растешй, до степени неузнаваемости съ ихъ дикими прародителями, поныне продолжающими свое существоваше, только подъ другими видовыми назвашями, оказались неосновательными и объяснимыми болЬе простымъ и естественнымъ образомъ. Этимъ уже, собственно говоря, отнимается всякая Фактическая положительная почва у его учешя. Наконецъ мы видЬлп, что какова бы ни была ступень, къ которой должно отнести всЬ измЬнешя домашнихъ организмовъ,—самыя коренныя, самыя глубошя, важный и существенный изъ нпхъ не могутъ быть приписаны подбору, какъ началу накопляющему, суммирующему мелшя индивидуальный особенности животныхъ и растешй; что роль подбора пмЬетъ даже п тутъ лишь второстепенное значеше.
Когда мы хотимъ измерить разстояше далекаго от^асъ предмета, даже величайшая точность въ способахъ п методахъ измЬре-шя не приведетъ къ желанному успЬху, еслп не будемъ пмЬть въ своемъ распоряжеши базы достаточной для сего длины. Чтобы измерить разстояше высокой колокольни, открывающейся при прп-ближеши къ какому-нибудь городу, намъ можетъ быть достаточно ширины дороги въ сотню съ неболыпимъ шаговъ. Для измЬрешя высокой и отдаленной горы, база должна уже быть гораздо длиннее. Чтобы измЬрпть разстояше луны, нужно брать за базу д!аметръ, илп, по крайней мЬрЬ, значительной длины хорду земнаго шара. Для измЬрешя разстояшя ближайшихъ неподвижныхъ звЬздъ едва хватаетъ д!аметра земной орбиты. ,Съ Дарвиномъ мы опускаемся въ глубь временъ, гд'Ь онъ старается открыть и 'опредЬлпть тЬ явлешя, которыя произвели удивительное разнообраз!е органическихъ Формъ, насъ окружающихъ. Базою для этого особаго рода пзмЬрешя служить ему искусственный подборъ, потому что начало естественнаго подбора, которому онъ приписываем происхождеше этого разпообраз!я, есть только аналогическое распространеше того же принципа, видо-измЬнеинаго тЬмъ, что въ естественномъ подборЬ направлеше измЬ-пешямъ дается единственно собственною пользою измЬняющагося существа, а въ- подборЬ пскусственномъ они направляются посторонними имъ цЬлями человЬка. Въ третьей главЬ было показано,
ДАРВПНПЗМЪ
4 in
какъ шатки эти базы, какъ неправильно распространять на дикую природу выводы, сделанные пзъ наблюдешй надъ домашними животными и растешями. Пзъ настоящей же главы мы усматриваемъ, до чего сократились размеры самой этой, и безъ того уже столь короткой, базы—основы всЬхъ Дарвиновыхъ обобщешй и выво-довъ. Если искусственными подборомъ нельзя даже объяснить важней-шпхъ, изъ сравнительно пеболыпихъ, различш, представляемыхъ породами домашнихъ животныхъ п pacTeniii; то какъ же объяснить въ сущности тЬмъ же началомъ разлшия дикихъ организмовъ, въ несчетное число разъ еильн,Ьйш1я?
Теперь намъ предстоитъ разсмотрЬть: есть ли по крайней мЬрЬ въ прпродЬ начало, подобное искусственному подбору; правильно лп установлена Дарвиномъ аналопя между результатами искус-ственнаго подбора и борьбою за существоваше; имЬетъ ли эта последняя нужныя для сего свойства? Къ этому прпсоедпппмъ мы и разборъ условш наслЬдственпости, какъ пеобходимаго посредствующаго звена въ передачЬ пндпвпдуальныхъ измЬненш ряду поколЬши.
ГЛАВА VII.
Критика (iCHOiiaiiiii Дарвинова ученья.
(Окончите).
Борьба за существоваше и наследственность. Общее заключеше критики основашй Дарвинова учешя.
А) Борьба за существовав. Достаточно ли утверждена интенсивность ея геометрическою прогресшею^азмножешя организмовъ? — Примеры устойчивости планетной системы, солености воды КаспШскаго моря. v
О напряженности борьбы вообще. — Борьба получаетъ свойства подбора лишь прп крайней напряженности.—Пояснеше примерами села степпаго и лежащаго у большой реки, паруснаго судна и парохода. — Перелетныя птицы—аисты. — Пчелы, невероятность насыщешя ими медоносной производительности страны. — Лошади въ пампа-сахъ. Оне не вытеснили соответственная числа другихъ травоядпыхъ, а размножились на счетъ ускорешя круговращешя вещества.—Борьба за существоваше не всеобща, есть только частныя, местный и временный воины.
Отсутствге непрерывности крайней напряженности борьбы.—Гипотетически примерь принаровлешя къ питашю пампасовой травой гпнер!емъ.—Biologia prophetica.— Гибель организмовъ отъ причинъ, пе имеющпхъ отношешя къ услов^ямъ опредВляю-щимъ борьбу, оне прекращаю™ ее п результаты начавшаяся подбора исчезаю™. — Засухи, наводпешя, эппдемш и проч.—Прпменеп’ю къ воднымъ жпвотнымъ.—Неосновательность Дарвиновой защиты.
Изменчивость направлены борьбы. Предположительный примйръ крестьянъ, изменяющихъ породы лошадей съ последовательно переменными целями.—Примерь состязательной борьбы между зайцами, при изменены ея направлешя относительно къ врагамъ, пище, климату, болезнямъ.
Борьба за существование—скорее консервативный,чемъ прогрессивный деятель.— Порто-сантсше кролики.—Односторонняя борьба въ тесныхъ пределахъ изолированной местности представляетъ лучппя условия для подбора.—ПротиворВч1е действительности выводу изъ теорш.—Животныя нрЬсноводпыя и па уедппенпыхъ островахъ.
Большая напряженность борьбы не соответствуете большей определенности формъ и на оборотъ, меньшая напряженность борьбы—большей неопределенности
29
450
ДАРВИНОЗМЪ
ихъ.—Ежевики, какъ наглядный примЬръ, что и съ точки зр^н’ш Дарвина борьба не могла им'Ьть нужныхъ качествъ для ихъ фиксяцш, не взирая на несомненную полезность изменявшихся признаковъ.—Китообразный животныя, акулы, слоны, носороги съ одной стороны, рыбы изъ семейства карпШ съ другой.
Необходимость для подбора постепенности, и отьединенгя каждой ступени измененья среды, применительно къ коей происходить борьба.—Еще о неудовлетворительности различения методическаго отъ безсознательнаго подбора.—Кактусы.—Ночвыя и дневныя животныя.—Объяснеше примеромъ удлияешя трубочки венчиковъ и хоботка насекомыхъ.
Б) Наследственность»—Дилемма, изъ которой не удается Дарвину выпутаться.— Давность наследственной передачи несомненно укрепляетъ признаки.
Заключешя. Относительно изменчивости:—'reopiff Дарвина лишена Фактической основы, ибо берется объяснять Фактъ въ сущности мнимый, а не реальный.—Относительно наследственности:—видъ устойчивее индивидуальныхъ измененш и разновидностей и сильнее передаетъ свои признаки.—Относительно искусственнаго подбора:— съ приведешемъ его значешя въ должныя границы, теор!я нисхождешя можетъ оставаться, по Дарвинизмъ рушится.—Относительно борьбы за существованье: она лишена подбирательныхъ свойствъ.
Дарвиново учеше не выдерживаетъ пробы comcia его выводовъ съ Фактами.
Переходъ къ дальнейшему опровержена учешя не изъ основанш, а изъ послед-ств!й его.
А) Борьба за существоваше.
Изъ изложешя Дарвинова учешя въ первой главе, и несколь-кихъ словъ, сказанныхъ объ этомъ предмете во второй, мы видели, что для того чтобы борьба за существоваше могла замостить собою у организмовъ дикой природы роль, принадлежащую человеку въ искусственномъ подборе среди Mipa домашнихъ животныхъ и растешй, Дарвинъ считаетъ вполне достаточными чтобы борьба эта была крайне напряженною. Но это, по его взгляду, составляетъ уже необходимую принадлежность этой борьбы, въ виду геометрической прогрессш размножешя организмовъ, даже наименее плодовитыхъ. Смотря на предмета съ такой общей точки зр-Ьитя, действительно кажется, что недостатка въ этой крайней напряженности борьбы никоимъ образомъ оказаться не можетъ. Но такъ ли это въ действительности, въ отдельпыхъ случаяхъ, представляемыхъ намъ жизненными явлешями? Шта ли какихъ условШ, которыя не дозволяли бы борьбе между органическими существами достигать необходимой для теорш степени интенсивности? Тагая условия, противо-действующ!я общему, и невидимому необходимому, ходу вещей нередко встречаются въ игре природныхъ силъ, не только всегда
ГЛ. VII.—КРИТИКА OCHOBAHlii ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
431
ведущихъ къ общей гармонш и равновешю, но даже къ устойчивости такихъ явлешй, которыя повидимому должны бы быть преходящими и непрерывно изменяющимися въ изв4стномъ смысле, т. е. постоянно возрастать или ослабевать. Самый обпцй примеръ можетъ намъ представить paBHOBicie солнечной системы. Какъ известно, планетныя возмущешя привели даже Ньютона къ сомнешю, не нарушать ли они наконецъ общей гармонш, постоянно накопляясь въ одномъ известномъ направлены. Но вычислешя Лапласа показали, что все эти уклонешя отъ типа,—даже и те, которыя считались вековыми,-—въ сущности также перюдичны, т. е. безко-нечно накопляться не могутъ, а возрастая, хотя бы въ течеше долгаго времени, начинаютъ однако снова уменьшаться и наоборотъ. Вотъ еще примеръ такого же рода. Моря солены очевидно потому, что растворимый соединения постепенно скопляются въ моряхъ, приносясь туда реками, причемъ вода испаряясь вступаетъ въ непрерывный круговоротъ, а приносимыя ею все вновь и вновь соляныя частицы остаются въ море и наконецъ накопляются. Въ маломъ виде тоже происходить и въ Касшйскомъ море, где результатъ этого накоплешя солей долженъ бы обнаружиться гораздо быстрЬе, потому что воды его не сливаются съ водами другихъ морей и соленость ихъ не приводится этимъ къ общему среднему уровню. Но между темъ, поверхность его составляетъ менее Иооо общаго пространства морей, бассейнъ же, съ котораго сте-каютъ впадаюпця въ него реки, непрерывно его выщелащивая, никакъ не менее ув0 объема поверхности суши. Сверхъ сего бассейнъ этотъ отчасти наполненъ громадными залежами соли. Изъ этихъ данныхъ, повидимому, совершенно неопровержимо выводили, что соленость Каспшскаго моря должна неизбежно возрастать. Но Бэръ въ свопхъ Kaspische Studien показалъ, что результатъ этотъ вовсе пе необходима и что въ действительности, можетъ быть, имеетъ место явлеше совершенно противоположное, что море это постепенно разсалпвается. Это производится темъ, что отъ него отделяется на востокъ рядъ заливовъ, какъ Мертвый Култукъ, Карабу-газъ, и проч., куда вода пзъ моря непрерывно стремится, какъ то заметно въ проливе, ' соединяющемъ этотъ последит съ моремъ, где течеше столь сильно, что оно передвигаетъ мелше камешки на дне. Заливы эти, окруженные сухимъ степнымъ воздухомъ, представляютъ чрезвычайно сильное испареше, и вода въ нихъ значительно солонее не только воды Касшйскаго' моря—(ЛХ.на .1000), но и океановъ, и содержитъ более 5% соли. Это такъ сказать 29*
452
ДАРВПНИЗМЪ
образующаяся соления озера, которыя безпрестанно разсаливаютъ море, поглощая значительную часть его солей. Такъ какъ точную статистику этого прихода п расхода соли сделать очень трудно, то остаются возможными все три отношешя между ними, т. е. море можетъ действительно солонеть; но оно можетъ также точно и раз-салпваться, и наконецъ содержаше соли можетъ оставаться въ немъ непзменнымъ и постояннымъ.
Этотъ примерь наглядно показываетъ, что одни ариеметичесше выводы изъ размножешя въ геометрической прогрессш еще ничего сами по себЬ не доказываютъ, или лучше сказать, что доказательная сила ихъ только условна, т. е. что можно сказать только: геометрическая прогресшя размножешя организмовъ непременно повела бы къ самой интенсивной борьбе между ними, еслибы не существовало никакихъ обстоятельствъ ей противодействующихъ и потому могущихъ очень часто до нея и не допускать на деле. Это конечно можно сказать, но никакъ не более этого. Посмотримъ, не найдемъ ли мы какихъ-либо противодействующихъ обстоятельствъ этой крайней пнтенсивности борьбы за существоваше, не встретятся ли намъ и здесь противоборствующее ей процессы, хотя временно устраняюпце её и лшпаюпце свопствъ, необходимыхъ для подбирающего начала.
1) Напряженность борьбы вообще. Предварительно надо убедиться въ безотложной необходимости этой крайней напряженности, крайней пнтенсивности борьбы, для произведешя при-ппсываемыхъ ей Дарвиномъ результатовъ, какъ деятелю подбора, дабы потомъ проверить, действительно лп она постоянно и повсеместно существуетъ въ природе. Затемъ надо разобрать, достаточно лп одной этой крайней пнтенсивности борьбы въ ея общемъ значеши для одарешя ея качествами, необходимыми подбирающему началу.
Пусть въ какомъ-нибудь селеши, расположенномъ въ степи, находится только одпнъ Фонтанъ илп источникъ, пзъ котораго жители могли бы добывать воду, и пусть случится сильная засуха, звачительно уменьшившая вытекающее изъ него количество воды. Жители могутъ тогда только по-очереди наполнять ею своп сосуды. Всякш будетъ стремиться попасть первыми къ источнику, будутъ толкать, не допускать другъ друга, и если, со всемъ темъ, не хватить времени въ течете сутокъ, чтобы веб попали въ очередь; еелп у жителей, селешя нетъ никакой дисциплины, никакого нравствен-паго чувства; то конечно семейства, состоялся изъ стариковъ,
ГЛ. VII.—КРИТИКА OCHOBAHlii ДАРВИНОВА УЧЕНЫ
433
малолЬтныхъ, слабыхъ, больныхъ, увечныхъ не дождутся этой очереди, будутъ часто безъ возможности утолять свою жажду и удовлетворять другимъ потребностямъ въ воде. Если засуха продолжится и вода все будетъ уменьшаться и уменьшаться, мнопе пзъ нихъ должны будутъ погибнуть. Тоже самое случится на парус-номъ судне, при продолжительномъ безв'&грш пли другпхъ препят-ств!яхъ, длящихъ плаваше долее, чемъ предполагалось, прп заготов-леши запаса пресной воды. Если на этомъ корабле тоже нЬтъ дисциплины и нравственнаго чувства, начнется между матросами и пассажирами борьба заводу. Сильн'Ьйипе присвоятъ себе львиную долю, слаб'Ьйппе умрутъ отъ жажды; останутся въ живыхъ пли только эти сильнейппе и хитрЬшше, пли еще и rh, которые по осо-бенностямъ своей природы, способнее долее выносить жажду, и могутъ довольствоваться гораздо меньшпмъ колпчествомъ влаги, чемъ остальные находяпцеся на корабле лпца. Предположить далее, что оставшиеся въ живыхъ, возвратившись домой, женятся, что дЬти ихъ также станутъ моряками, что въ течеше пхъ плаванш будутъ повторяться те же случаи продолжительна™ недостатка воды, съ темп же проистекающими пзъ сего сл4дств1ямп: гибелью слабыхъ и сохранешемъ спльныхъ пли способныхъ долго переносить жажду. Прп этихъ предположешяхъ мы можемъ согласиться, что этимъ путемъ, черезъ длинный промежутокъ времени, нарастетъ наконецъ поколЬше очень сильное и въ сильнейшей степени переносящее жажду, чемъ это обыкновенно бываетъ между людьми.
Но ничего подобнаго не будетъ въ селенш, расположенномъ на берегу большой рЬки, хотя бы оно лежало на высокомъ и кру-томъ берегу. Хотя съ большою потерею времени, съ большими относительными усп.йями, но и старые, и малые, п недужные, и хромые,—всЬ добудутъ необходимое имъ количество воды. Тоже самое будетъ при замене парусныхъ судовъ пароходами, особенно пароходами, приспособленными къ опрЪсненпо морской воды. Нп у техъ, ни у другихъ уже никакой борьбы изъ-за воды не будетъ, а потому упразднятся и проистекавппя пзъ нея noc.it д-ств!я.
Не случается ли чего-либо подобнаго и въ природе, т. е. не встречаются ли случаи, где, вопреки теоретической повидимому необходимости крайняго напряжешя борьбы, Факты показываютъ, что органическая Формы почему-то не достигаютъ-того--предела плот-постп и густоты населения, прп которыхъ должна начаться эта интсн-
ДАРВИНИЗМЪ
45i
сивная борьба: внешняя съ другими органическими Формами, или междуусобная между индивидуумами того же вида? Въ одномъ мкстк Дарвинъ говоритъ: «Также не могутъ птицы, хотя и им'Ьютъ преизобил!е (superabundance) въ кормк въ это время года (лктомъ), численно возрастать пропорщонально запасу скмянъ, такъ какъ численность ихъ ограничивается (are cheked) въ течете зимы» (*). Но вкдь это справедливо только относительно ткхъ изъ нихъ, которыя остаются у насъ зимовать, а не ткхъ, которыя улетаютъ въ болке теплыя страны, гдк онк также должны встречать тоже преизобил!е корма, ради чего мнопя птицы и совер-шаютъ свои перелеты, хотя бы собственно и могли отлично перенести зпмшй холодъ. Надо, следовательно, для объяснешя, почему число ихъ не достигаетъ предела, назначеннаго для нихъ запасомъ пищи, прибегнуть къ другимъ обстоятельствамъ, какъ напримеръ: къ уничтожение ихъ хищными животными, къ гибели при перелете и т. п. Но это последнее обстоятельство собственно не можетъ служить въ свою очередь услов!емъ, ведущимъ къ борьбе другаго рода и другимъ оруж:емъ, а напротивъ того должно считаться обстоятельством^ предотвращающимъ борьбу. Въ самомъ дЬлк, если мнопя птицы погибаютъ при перелете отъ истощешя, или оттого что, обезеилквъ, падаютъ и утопаютъ въ море, то число ихъ можетъ до того уменьшиться, что, не смотря на более или менке значительное число выведенныхъ ими детенышей изъ яицъ, порода будетъ держаться все въ той же числительной силк, которая не достигаетъ предкла, допускаемаго кормовыми средствами. Если возразятъ, что самый перелетъ можетъ составлять содержаше для борьбы ткмъ, что лучине летуны будутъ переживать худшихъ, и такимъ образомъ наконецъ образуется порода или видъ птицъ превосходно летающихъ и безъ значительныхъ потерь переносящихся черезъ моря; то во всякомъ случае, пока этого не случится, у другихъ видовъ борьбы отнимается почва, т. е. птицъ при перелете будетъ гибнуть столько, что остальпыя могутъ преспокойно жить въ мирк безъ всякой компетищи; что вскмъ хватить пищи, и лучше, и хуже умкющимъ ее добывать — точно также какъ въ примере нашего села, расположеннаго у большой ркки. Когда же это случится, т. е. когда образуется хорошая порода летуновъ, то перелетъ уже нельзя продолжать считать въ числк причинъ,.
(’) Orig. of spec. П Amer, ed., pag. 68; VI ed., pag. 55.
ГЛ. VII.—КРИТИКА ОСНОВАШИ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
455
ограничивающихъ численность этихъ птицъ, и надо будетъ искать опять друпя причины, напримЬръ уничтожеше ихъ хищными животными. Но къ нЬкоторымъ случаями и это не применимо. Возь-мемъ для примЬра аистовъ. Эта птица питается такимъ кормомъ, который во всЬхъ странахъ, гдЬ онъ водится, находится въ преизо-билш—superabundance, какъ говоритъ Дарвинъ; это—разныя ящерицы, змЬи, лягушки, черви, насЬкомыя. Когда съ наступлешемъ зимы кормъ этотъ временно исчезаетъ, становится для аистовъ недоступнымъ, они улетаютъ въ теплыя страны: въ Египетъ, Африку, Ин.цю, гдЬ всего этого корма еще больше. Въ обоихъ ея отече-ствахъ люди считаютъ эту птицу полезною и даже священною, и нигдЬ ее не трогаютъ, принимая за знакъ благодати свыше посе-леше ея на кровлЬ дома. Въ древней бессалш полагалась даже смертная казнь за убшство аиста. Уходъ его за дЬтьми самый тщательный и нЬжный. ИзвЬстенъ примЬръ аиста, сгорЬвшаго въ пожарЬ города. ДельФта въ Голландш, потому что не могъ спасти, но не хотЬлъ покинуть своихъ птенцовъ. Даже, что у животныхъ рЬдко бываетъ, онъ, подобно нЬкоторымъ тюленямъ, охраняетъ старыхъ, оказываеть пмъ нЬкоторое попечеше. У грековъ былъ законъ, названный въ честь аиста именемъ этой птицы, обязывавшш дЬтей давать пропиташе родителямъ, если они впадутъ въ бЬдность. Наконецъ птица эта вьетъ свои гнЬзда въ такихъ трудно доступныхъ мЬстахъ, па высокихъ деревьяхъ, крышахъ домовъ, вершинахъ утесовъ, и притомъ такъ осторожна, что хищнымъ млекопитающимъ невозможно до нея добраться, и она такъ велика и сильна, что не подъ силу большей части хищныхъ птицъ. Летаетъ аиетъ столь хорошо, что п въ перелетахъ не можетъ гибнуть во сколько-нибудь значи-тельномъ числЬ. Что же удерживаетъ численность его въ довольно тЬсныхъ предЬлахъ — во всякомъ случаЬ въ такихъ, что для него долго не наступить ни необходимости, ни даже повода къ борьбЬ за существоваше, ни по одному изъ перечисленныхъ нами отно-шешй?
ЗамЬченное объ аистахъ относится вполнЬ и къ болыпимъ млекопитающимъ, каковы: слонъ, носорогъ, про которыхъ и Дарвинъ говоритъ, что они безопасны отъ нападешя хищниковъ, а между тЬмъ число ихъ очевидно не достигаетъ того предЬла, который могъ бы быть имъ указанъ количествомъ пищи. Также и крупный акулы могли бы быть гораздо многочисленнЬе, и по простору въ которомъ живутъ, и по запасу ихъ корма, и по безопасности отъ нападешя сильнЬйшихъ враговъ. Значить есть кашя-нибудь условия, удерживаюпця ихъ породы
436
ДАРВПНПЗМЪ
приблизительно въ одной и той же численности и гораздо ниже предала, за которымъ могла бы уже последовать борьба за существоваше—уелов!я, выгораживакищя ихъ изъ этой борьбы.
Посмотримъ еще на пчелъ. Эти удивительный насЬкомыя строятъ, такъ известно, свои соты изъ двухъ слоевъ шестигранныхъ призматн-ческихъ ячеекъ, имеющпхъ общее осповаше и обращенныхъ отвер-спямп въ противоположный стороны. Но основан1е это не составляетъ плоскостп; ребра призмъ попеременно короче и длиннее, и къ нимъ прилажены по три ромбика, приходящихся тупымъ угломъ къ короткому ребру, а другимъ тупымъ угломъ сходяпцеся въ вершинку, такъ что дно ячейки есть какъ бы трехгранная пирамидка. Въ противопо-ложномъ ряду стенки призмъ не составляютъ продолжешя стенокъ пер-ваго ряда, а расположены такъ: ось каждой изъ призмъ, т. е. перпен-дпкуляръ, возстановленный изъ вершины пирамидки, образующей ихъ дно, есть продолжеше одного изъ короткихъ реберъ ячейки другаго ряда, а основашемъ стенокъ пхъ призмъ служатъ сходятщяся въ пирамидальную вершинку стороны ромбиковъ другаго ряда. Углы, по которымъ сходятся этп ромбы, расположены такъ, чтобы, при наивозможно меньшей поверхности плоскостп (и следовательно, при наивозможно мепыпемъ количестве матер1ала—воска, служащаго для ихъ образо-вашя) представлять наивозможно большую вместимость ячейки. Это такъ математически точно построено, что послужило поводомъ къ следующему известному характеристическому анекдоту, разсказанному, помнится, у Брема. Одинъ математикъ вычислялъ идеальную Форму ячейки, которая удовлетворяла бы условно наименьшей поверхности пхъ стенокъ, прп наибольшей вместимости, и нашелъ, что пчелы ошиблись лишь на самое ничтожное количество, на угловую минуту, что ли, въ наклонены ромбическихъ плоскостей, составляющихъ дно ячеекъ. По прошествш многихъ летъ, другой математикъ вздумалъ поверить это вычпслеше, потому что, съ одной стороны онъ не могъ предположить ошибки въ вычислены отличнаго перваго математика, а съ другой—затруднялся предположить таковую же ошибку въ дейст-в1яхъ природы, уже достигшей столь высокаго приближешя къ математическому идеалу. И действительно, оба предположешя его оправдались: —ошибки не было ни со стороны пчелъ, ни со стороны математика, его предшественника. Она оказалась совершенно въ иномъ месте, именно въ опечатке таблицы логориФМовъ, при помощи которой было сделано первое вычислеше. Опечатка была открыта этимъ стран-нымъ образомъ п исправлена. Чтобы объяснить эту строго математическую правильность и разумность архитектуры сотовъ, Дарвннъ, въ
ГЛ. VII,— КРИТИКА OCHOBAHlii ДАРВИНОВА УЧЕШЯ 457
духе своей теорш, предполагает!», что такое совершенство было достигнуто не разомъ, а постепенными приблпжешямп. Отдельный сФери-чесюя или цилпндрпческ1я ячейки сближались до сопрпкосновешя, и этимъ обращались въ призматичестая, причемъ каждая стЬнка призмы оставалась общею для двухъ ячеекъ; возведешемъ этихъ ячеекъ въ два слоя та же выгода получалась п для пхъ дна, такъ какъ каждый ромбъ пирамидки становился общимъ для ячеекъ двухъ слоевъ. Но еслп бы въ обоихъ слояхъ постройки (сначала выдалбливаемой) начиналась какъ разъ ячейка противъ ячейки, то дно получилось бы плоское, что уменьшило бы ихъ вместимость, поэтому было выгодно, чтобы ячейка пе противостояла ячейке и наконецъ чтобы паклонъ ромбовъ, зависящий, въ свою очередь, отъ отношешя между длиною длпнныхъ и корот-кихъ реберъ призмы, получился какъ разъ такой, какъ того требуетъ математпческш идеалъ наибольшей вместимости. Происходящее отъ сего уменыпеше въ количестве употребляемаго воска имеетъ для пчелъ огромную важность, потому что воскъ для нихъ вещество весьма дорого стоющее, которое, еслп можно такъ выразиться, они покупаютъ очень дорогой ценой:—отъ 12 до 15 разъ большимъ колпчествомъ меда (нектара цветовъ), которое оне должны употребить, да еще значптель-нымъ прогуломъ въ работе, потому что, паевшпсь меду, пчеле нужно много времени оставаться въ праздности, пока медъ не переделается въ ея организме въ воскъ. А между тЬмъ, пчеламъ необходимо собирать большое количество меду про запасъ на зиму, и, очевидно, имъ гораздо выгоднее иметь возможность увеличивать этотъ запасъ пищи, вместо того чтобы употреблять излишнее количество для постройки закромовъ, въ которыхъ эта пища хранится, прп менЬе экономической Форме этихъ закромовъ. Те потомки пчелъ, бывшпхъ прежде менее экономичными архитекторами, которые подверглись счастливому индивидуальному изменение, поведшему къ такому усовершенствованному инстинкту, должны были получить перевесь въ борьбе за существоваше, одержать надъ менее совершенными предками победу и постепенно вытеснять ихъ съ поля битвы, т. е. пзъ природы.
Все это очень остроумно, но для того чтобы стало не только вйро-ятнымъ, но даже возможными, необходимо еще одно предположен1е. Необходимо, чтобы во время первопачальнаго зарождешя этого усовер-шенствованнаго инстинкта и вовсе время борьбы, длившейся, ио принятому Дарвиномъ и съ его точки зрешя совершенно верному масштабу— десятки или сотни тысячелетие, пчелы эти находились какъ разъ въ томъ положении, какъ жители нашего степнаго села, принужденные
ДАРВПНПЗМЪ
£58
добывать воду изъ одного Фонтана во время засухи. Необходимо, чтобы медоносныхъ цветовъ было какъ разъ въ обрЬзъ для доставлешя имъ необходимая количества меда; иначе более экономичесшя постройки не доставляли бы существенной выгоды прародителямъ нашей теперешней усовершенствованной въ архитектурномъ инстинкте пчелы. Иначе и тЬ и друпе, и менЬе усовершенствованные предки, и улучшенные потомки находились бы въ сущности въ совершенно одинако-вомъ положеши съ жителями села при большой р4к4: и на тЬхъ и на другихъ хватило бы меда и воска, и не было бы достаточно напряженной борьбы для того, чтобы она могла обратиться въ деятеля подбора.
Но какъ решить этотъ вопросъ? Вероятно лп, чтобы пчелы находились вътакомъ стЬсненномь положеши? На общихъ теоретическихъ осно-вашяхъ, выведенныхъ изъ геометрической прогрессш размножешя — конечно не только вероятно, но даже необходимо. Однако уже самъ Дарвинъ совершенно основательно замЬтилъ: «Конечно успЬхъ каждаго вида пчелъ можетъ зависать отъ числа ихъ паразитовъ, или другихъ враговъ, или отъ совершенно различныхъ причинъ, и быть такимъ образомъ совершенно независимымъ отъ количества меда, которое онп могли бы собирать» (*). Но черезъ это подборъ пересталъ бы действовать въ направлен! и усовершенствовашя архитектурнаго инстинкта, а мы скоро увидимъ необходимость непрерывности въ напряженности борьбы и въ постоянстве ея направлешя. Но пока ограничимся лишь опредЬлешемъ вероятности условш такой крайне напряженной борьбы. Конечно это не поддается строгому опред4лен!ю, но есть вопросы, для которыхъ мы не имЬемъ никакихъ точныхъ число-выхъ данныхъ, и которые однакоже могутъ быть решены совершенно безошибочно приближешями. НапримЬръ на странный повидимому вопросъ: есть-ли деревья съ одинаковымъ числомъ листьевъ, мы можемъ съ полною уверенностью отвечать, не пересчитывая ихъ, что есть непременно и очень много, сообразивъ, что вЬдь на самомъ густо-лиственномъ дереве не можетъ быть столько листьевъ, сколько деревьевъ даже въ одномъ обширномъ лесу.
Представимъ же себе необитаемую страну, въ которой много водится дикихъ пчелъ въ дуплахъ деревьевъ и другихъ природныхъ углубле-шяхъ, могущихъ служить имъ ульями. Пусть заселится эта страна людьмп, и они займутся пчеловодствомъ. Возможно ли сомневаться,
(*) Orig. of species. II Amer, edit., pag. 208; VI ed., p. 226.
ГЛ. VII.—КРИТИКА ОСНОВАШЙ ДАРВИНОВА УЧЕН1Я
459
чтобы они не могли завести многихъ тысячъ ульевъ, не прибегая къ посеву медоносныхъ растешй, и безъ того чтобы уничтожалось соответствующее число ульевъ дикихъ пчелъ? А. если это такъ, зпачитъ борьба между дикими пчелами не могла происходить въ такой напряженности, чтобы, сравнительно, все же небольшая эконом!я въ воскЬ доставляла постоянно побЬду въ борьбЬ индпвидуальнымъ измЬ-нешямъ съ нисколько болЬе усовершенствованнымъ архитектурнымъ инстинктомъ, и все такъ въ течете тысячелЬтш до тЬхъ поръ, пока совершенно не развилась наша теперешняя пчела, усовершенствоваться которой уже болЬе некуда въ архитектурномъ отношенш, такъ какъ она уже достигла математически идеальнаго предала. Что удерживало дикихъ пчелъ предположенной нами страны такъ сказать отъ насы-щешя ими ея медоносной производительности? Друггя ли услов!я борьбы: паразиты, враги, или иныя катя причины,—для нашей цЬли это безразлично, такъ какъ усовершенствоваше архитектурнаго инстинкта могло происходить, по Дарвипову ученйо, только борьбою изъ-за нектара цвЬтовъ, прп оружш—болЬе экономическаго его употреблешя.
Вотъ еще примЬръ. Испанцы завезли нЬсколько штукъ лошадей п рогатаго скота въ Прилаплатсюя страны; нЬкоторые изъ нихъ убЬжали и одичали въ травянистыхъ степяхъ этой части южной Америки и размножились до нЬсколькихъ миллюновъ особей. Неужели для того, чтобы мочь такъ размножиться, имъ было необходимо вытЬснить соотвЬтственное число дикихъ травоядныхъ животныхъ, пасшихся въ пампасахъ до захвата ими этихъ великолЬпныхъ пастбищъ? Едва ли кто станетъ это утверждать. Да нЬкоторые Факты, которые приводить самъ Дарвинъ въ своемъ путешествш на БиглЬ, пока-зываютъ, что и теперь нЬкоторыхъ по крайней мЬрЬ такихъ животныхъ тамъ еще великое множество. У подошвы Cieppw Таналгуэнъ сообщили ему слЬдующш Фактъ, которому, говоритъ онъ, «я бы не повЬрплъ, если бы не имЬлъ отчасти очевидныхъ доказательствъ. Прошедшею ночью упалъ градъ величиною съ маленькое яблоко и чрезвычайно твердый, съ такою силою, что убилъ множество дикихъ животныхъ. Одинъ изъ людей нашелъ тринадцать оленей (Cervus campestris), лежавшихъ мертвыми, и я видЬлъ ихъ свЬж!я кожи; другой, нЬсколько минутъ послЬ моего пргЬзда, привезъ еще семь. Эти люди полагали, что видЬли около пятнадцати мертвыхъ страусовъ. Но буря разразилась на неболыпомъ лишь пространствЬ» (*). Если на неболыпомъ сравни
(*) Darw. Journ. of researches during the voyage on the Beagle., p. 113.
460
ДАРВИНПЗМЪ
тельно пространстве два человека, которые ведь не искали же ихъ встретить, случайно нашли 20 убптыхъ оленей, то какое должно было быть пхъ множество въ страна? Но въ такомъ случай, борьба за существоваше между травоядными млекопитающими этой части Америки была очень слаба, далеко не напряженная, когда такое огромное мйсто въ природй оставалось не занятыми, хотя и было кому его занять. Но скажутъ, зачймъ понимать борьбу въ столь узкомъ смысл Ь? Еслп лошади п рогатый скотъ, размножпвтшеся въ пампасахъ, п не вытйснилп соотвйтственнаго числа другихъ млекопитающихъ,—они могли вести борьбу съ другими соперниками изъ органическаго Mipa, напрпмйръ съ растешями, которыя они стали пой дать. Но въ этомъ отношеши они явились скорее союзниками растешй, чймъ воюющею съ ними стороной. Известно, что старые прошлогодше листья мйшаютъ успешно расти новыми. Чтобы помогать новой растительности, вомно-гпхъ странахн выжигаюти даже луга осенью или ранней весной, пли напрпмйръ старый тростники ви Астраханской губерши, чтобы лучше роси молодой. Лошади и рогатый скоти отчасти исполняюти здйсь роль огня. Старые лпстья медленно высыхаютъ, отпадая превращаются въ порошокъ и увелпчпваютъ питательный матер!алъ для новыхъ растеши. Но животныя помогаютъ этому процессу, ускоряютъ его, оставляя своп помети тами, гдЬ пасутся. Следовательно, мы впдимъ, что эти лошади и рогатый скоти никого собою не вытеснили (по крайней мйрй не вытеснили ви степени соответственной пхк размножении) п размножились вовсе нп на чей-либо счетъ, а на счети свободнаго запаса природы. Они сделали собственно тоже, что дйлаетъ п человеки, размножаясь ви известной странб и добывая себе проппташе п вообще средства къ жизни не на счетъ другъ друга, пли людей другихъ странъ, а разви-пемъ промышленности, ускорешемъ оборота капитала, что вЬдь въ конце концовъ приводится къ ускорешю кругообращешя вещества. Это-то кругообращеше вещества ускорили въ пампасахъ п поселив-пйеся тамъ на праве дпкпхъ животныхъ лошади п рогатый скотъ, никого не вытйсннвъ, пе ограбпвъ, или сдйлавъ это лпшь въ самыхъ не-большпхъ размерахъ, далеко не соответствующихъ умножившемуся ихъ числу. Это ускореше круговращешя матер!ала, именно вслйдсте появлешя новыхъ Формъ, или переселешя ихъ изъ страны въ страну, возможно еще въ очень обширными неисчислимыхъ размЬрахъ, и следовательно количество жизни на земле можетъ возрастать не относительно только, заменою старыхъ Формъ новыми, большимъ числомъ видовъ, но зато сЪ уменыпешемъ особей;—а и абсолютно—увели-чешемъ численности одного вида безъ уменьшения ея въ другихъ. А это
ГЛ. VII.—КРИТИКА OCHOBAHlii ДАРВИНОВА УЧЕШЯ 461
удаляетъ пределы насыщешя природы организмами и можетъ доставлять разнымъ существамъ ея долговременный миръ плп по крайней мЬрЬ ослаблять напряженность борьбы.
Изъ этихъ соображешй вытекаетъ, что необходимость крайне напряженной борьбы за существоваше, какъ неизбежный результатъ возрастали въ геометрической прогрессш численности каждаго вида, есть только требоваше теоретическое. Въ общемъ среднемъ результате оно и осуществляется, какъ осуществляется всякая теор!я, но на деле, на практике, осуществлеше этого теоретическаго требовашя никогда не бываетъ повсемЬстнымъ, повсевременнымъ. Всегда, то для однихъ существъ, то для другихъ, открываются обширные пробелы, такъ сказать пустоты, которыя разныя животныя и растешя могутъ наполнить въ течеше долгаго времени, вне всякой борьбы за существовав! е. Однпмъ словомъ, если и должно принять, что вообще все организмы стремятся къ переполнешю отмежеваннаго имъ природою, по необходимости ограниченнаго места, и следовательно находятся въ постоянномъ стрем-леши вступить въ самую ожесточенную напряженную борьбу, т. е. постоянно находятся на пути къ этой войне; то съ другой стороны разныя услов!я приводить къ тому, что стремление это илп не осуществляется, пли, и осуществлясь на некоторое время въ известной местности, то тамъ, то здесь, скоро прекращается, потому что прекращается то тесное прикосновен! е, которое необходимо для напряженности борьбы. Борьба, следовательно, можетъ происходить только урывками, то тамъ, то здесь, то для однихъ, то для другихъ существъ, то въ одно, то въ другое время, такъ что происходить. не всеобщая и непрерывная война, а только частныя временный и местный войны, которыя прерываются частыми промежутками мира.
Война эта пе имеетъ двухъ свойствъ: непрерывности крайняго напряженья и единства направленья въ течете очень дольаго времени,—двухъ свойствъ, которыя однако же составляютъ необходимое услов!е, чтобы процессъ этой борьбы могъ заменить собою подборъ, чтобы результатомъ борьбы было переживаше прпгоднейшихъ, какъ мы это сейчасъ докажемъ.
2) Необходимость непрерывности крайне напряженной борьбы. Дарвинъ во многихъ местахъ своего сочпнешя прямо отрпцаетъ необходимость этого услов!я, такъ напримеръ онъ говоритъ: «Я полагаю, что естественный подборъ (т. е. въ сущности борьба за существоваше, производящая его) будетъ всегда действовать очень медленно, часто только черезъ долпе промежутки времени». ... и «я далее полагаю,
462
ДАРВПНПЗМЪ
что это весьма медленное перемежающееся (intermittent) дгьйствге естественною подбора вполне согласуется съ тЬмъ, что говоритъ намъ геолопя о способе иходЬ, коими изменялись обитатели нашего Mipa» (*). Но если таковъ характеръ борьбы, то ведь надо, чтобы именно въ то время, когда она происходить, случилось и подходящее выгодное изменеше, что уже одно чрезвычайно уменыпаетъ шансы успешнаго хода процесса: то борьба временно не действуетъ, хотя годныя для подбора изменешя и на лицо; то борьба достигаетъ должной напряженности, дабы действовать подбирательно, но подходящихъ изменешй нетъ. Такимъ образомъ выходить, что слова Дарвина: «Естественный подборъ, какъ мы после увидимъ, есть сила непрерывно готовая къ дтьй-ствгю» (**), именно т'Ьмъ, чтб мы увидели после, и опровергается. Но выставленное здесь обстоятельство указываетъ только на то, что при отсутствш непрерывности въ борьбе, подборъ становится очень мало вероятными; сейчасъ мы докажемъ, что оно делаетъ его совершенно невозможными. Но вместо теоретическихъ разсуждешй объ этомъ предмет!, я предпочитаю представить читателями самый ходи моихъ мыслей о немъ, какъ онъ возникъ изъ частнаго примера.
Въ садахъ южнаго берега Крыма есть очень красивое декоративное растеше, называемое Gynerium argenteum; это злакъ, или то, чтб мы обыкновенно называемъ травою въ тесномъ смысле этого слова. Огромные пучки длинныхъ, узкихъ линейныхъ листьевъ вырастаютъ изъ самаго основашя. Поднявшись на полтора, на два и болЬе аршина, они ниспадаютъ въ видЬ снопа или лучше сказать въ виде широкаго Фонтана. Нзъ середины куста поднимаются нЬсколько прямыхъ ство-ловъ, оканчивающихся большими метелками серебристыхъ цвЬтовъ въ отдельности невзрачныхъ, но чрезвычайно ЭФФектныхъ въ совокупности. Эта трава родомъ изъ пампасовъ Южной Америки и называется поэтому пампасовою травою. Читая въ Дарвиновомъ путешествш на БиглЬ, которое я считаю лучшимъ и интереснЬйшимъ путешеств!емъ какое мне когда-либо случалось прочесть, о чрезвычайномъ размно-женш лошадей и рогатаго скота въ этихъ южно-америкапскихъ сте-пяхъ, мнЬ вздумалось, нельзя ли эту красивую траву употребить какъ кормовое растеше, которое давало бы очень много сЬна. Но ни лошади, ни коровы, которымъ я давалъ листья гинер!я для пробы, не хотЬ-
(*) Darw. Orig. of species II. Amer, ed., pag. 101; VI edit., pag. 84, 83.
(**) Ibid .pag. 61; VIedit., pag. 49.
ГЛ. VII.—КРИТИКА OCHOBAHlii ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
463
ли ихъ Ьсть;—Ьли ихъ съ большою охотою только ослы. Не хотЬли Ьсть ее лошади и коровы безъ сомнЬшя потому, что трава эта очень жесткая и края ея рЬжутъ, какъ бритва. Для ословъ это не бЬда, они Ьдятъ и не ташя жестюя, а даже колкгая растешя, какъ разные осоты и чертополохи. МнЬ вошло въ голову,что нЬчто подобное должно происходить и въ пампасахъ, что одичавппе тамъ лошади, быки и коровы предпочитаютъ друпя травы или только очень молодой гинерш; но что могли родиться лошади съ такимъ счастливымъ для нихъ измЬне-шемъ, что внутреншя оболочки ихъ рта и губъ получили въ некоторой слабой степени ту твердость, которою онЬ отличаются у ословъ; что ташя особи не имЬли бы надобности питаться, выбирая болЬе нЬжныя травы, а могли бы Ьсть все сплошь и въ изобилш растущш гинерш въ томъ числЬ. СлЬдовательно пропиташе ихъ было бы болЬе обезпе-чено; не порЬзывали бы онЬ себЬ губъ и языка, не болЬлп бы отъ этого и такимъ образомъ получили бы въ свою пользу нЬкоторый шансъ въ борьбЬ за существоваше. Но однако эта выгодная особенность ихъ организацш въ началЬ не могла бы доставлять имъ какого-нибудь перевЬса, именно до тЬхъ поръ пока одичавшихъ лошадей было еще такъ мало, что напряженной борьбы, между обыкновенными лошадьми и этими предполагаемыми счастливыми выродками, еще не могло завязаться. Въ то время и обыкновенныя лошади, пе прикасаясь къ гинер!ю, находили бы себЬ достаточно и даже въ преизобилш друпя болЬе подходятщя имъ травы. Однако, пока не проистекало бы преимущества отъ измЬнешя, не было и подбора и характеръ не могъ Фиксироваться. Но за размножешемъ дЬло вЬдь дне стоитъ, и какъ только оно достигло достаточныхъ размЬровъ, чтобы лошади съ осло-подобнымъ ртомъ получили нЬкоторый перевЬсъ надъ прочими, ихъ особенность непремЬнно стала бы Фиксироваться, и черезъ нараждав-шихся отъ времени до времени особей съ этимъ полезнымъ прпзна-комъ, нЬсколько усиленнымъ, произошла бы наконецъ разновидность, которую для краткости назовемъ хоть varietas gyneriophaga (rnnepie-ядная). При помощи соотвЬтственной измЬнчивости могли бы возникнуть и нЬкоторыя друпя совершенно непредвидЬнныя особенности, которыя могли вЬдь отразиться какимъ-нибудь образомъ и въ наруж-номъ складЬ и, однимъ словомъ, получилась бы новая разновидность совершенно правильными Дарви новыми путеми. Но вн тЬхъ же пампасахъ есть и друпя услов1я, тоже могупця дать поводъ къ подбору и дальнЬйшему измЬнешю накоплешемъ мелкихъ пндивпдуальпыхъ особенностей. НапримЬръ, читаемъ мы въ томъ же путешествш: «въ
464
ДАРВИНИЗМЪ
тЬхъ же Прнлаплатскихъ странахъ сталъ распространяться, завезенный испанцами же конечно, дикш артпшокъ—кардонъ (Cynara Gar-dnnculns) до такой степени, что болышя пространства становятся непроходимыми». Они и лошадямъ и скоту должны драть кожу своими колючками. Следовательно некоторое отвердеше этой кожи было бы для нихъ не безполезнымъ. Обстоятельство это могло бы опять послужить зачаткомъ для длиннаго процесса борьбы п подбора. Результатомъ его могло бы явиться образоваше у той же гинер!еядной разновидности лошадей (которая, при усилеши прюбретеннаго ею уже свойства, могла бы даже перейти отъ питашя гинер!емъ къ безвредному поеданию и этихъ кардоновъ)—некотораго легкаго панцырнаго защи-щешя отъ его колючекъ. Ведь есть же въ Америке небольшое животное покрытое такимъ панцыремъ, котораго нетъ у другихъ американ-скихъ неполнозубыхъ. Эту совсемъ изменившуюся породу, сделавшуюся уже особымъ видомъ, а не то пожалуй уже и родомъ, могли бы мы назвать — Dasypo-equns cardunculophagus, коне-армадиломъ, по примеру древнпхъ, назвавшихъ жираФФОвъ, по совершенно не-существеннымъ свойствамъ,—Cameleo-pardalis, т. е. верблюдо-бар-сомъ.
Вотъ куда увлекла меня Фантаз1я, строющая впрочемъ свои воздушные замки на Фундаменте борьбы за существоваше и подбора? Да л совершенно ли воздушные? Если обратиться за примеромъ къ наиболее смелому изъ последователей Дарвина, то можно найти ведь замки весьма на это похожее. Было время, когда изумлялись смелости Кювье, замыслпвшаго реставрировать цЬлыхъ животныхъ по небольшой части ихъ скелета, что вдохновило даже одного изъ нашихъ поэтовъ (Д. П. Ознобишина) сказать:
Онъ зпръ прозрЬлъ, но чуждый намъ п дальный, Где мамонтъ жилъ, драконъ и кракенъ злой, Въ столетьяхъ бурь, где каменели пальмы II человЬкъ надъ всЬмъ царплъ главой.
Создашй всехъ предъ нимъ мелькнули тЬнп, Забытыя въ преданьяхъ на землЬ, II онъ прошелъ подземныя ступени. Не утомясь и съ думой на челе.
Но теперь это пожалуй можно счесть, по немецкому выражешю, за ein uberwnndenerStandpunct.Г.Геккель не нуждается уже ни въкакомъ,
ГЛ. VII.—КРИТИКА ОСНОВАШЙ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ 465
даже самомалейшемъ остатке исчезнувшихъ животныхъ, чтобы создавать пхъ въ своемъ воображешп de toute piece, да не только создавать животныхъ, но и самыя местожительства ихъ. Мы имйемъ напри-мйръ Меловую Формащю,—г. Геккель сверхъ ея придумалъ еще Пред-мЬловую; мы имЬемъ Юрскую, онъ находить въ своемъ воображешп Предъюрскую; но, какъ места все еще не хватаетъ для его создашй, въ древнейшей Силуршской, разделенной на три самостоятельный Формащи: собственно Силуршскую, Кембрийскую и ЛаврентШскую, онъ интерпойруетъ еще между ними Досилуршскую, Докембршскую, п всемъ имъ заставляетъ предшествовать Долаврентшскую и помещаетъ въ нихъ зачатки органическихъ Формъ, пмевшпхъ развиться въ последствш. Если такимъ образомъ сочиняется гипотетическая зоолопя и геолопя, то почему бы не сочинить зоологш, а также и ботаники, или общее 6iojorin пророческой—Biologia prophctica? Это было бы, поистине, необычайное торжество—пи съ чемъ пе сравнимый прогрессъ наукп!
Но все мои зоологпчесшя Фантазш рухнули по прочтенш следующий) места пзъ того же путешеств1я на Бигле: «Во время путешеств1я по стране мне передали несколько живыхъ описашй действ! я последней великой засухп.........Перюдъ, заключающшся между 1827 и
1830 годами, называется gran seco, т. е. великая засуха. Въэто время пало такъ мало дождя, что растительность, частью даже чертополохъ и репейники (thisttes) пропала, ручьи пересохли п вся страна получила видъ пыльной большой дороги. Въ особенности имело это место въ северной части провинщи Буэносъ-Айресъ и въ южной провинцш Санта-Фе. Большое количество птицъ, дикихъ зверей, скота, лошадей погибло отъ недостатка корма и воды. Одинъ человекъ разсказывалъ мне, что олени стали приходить въ его дворъ къ источнику, который онъ принужденъ былъ запрудить для снабжешя водой своего семейства, и что куропатки едва имели столько силы, чтобы улетать, когда пхъ преследовали. По самой низкой оцпнкл, потеря скота въ одной лишь Буэносъ-Айресской провинцш принималась въ миллгопъ головъ. Одинъ хозяинъ въ Санъ-Педро имели до этого года 20,000 штукъ скота, къ концу его не осталось ни одной......... Мне очевпдецъ разсказы-
валъ, что скотъ стадами въ тысячи головъ бросался въ Парану и, будучи истощенъ голодомъ, не въ силахъ былъ выбраться па топкш берегъ и такимъ образомъ утопалъ. Рукавъ реки, протекающш у Санъ-Педро, былъ такъ наполненъ гнпощими трупами, что, какъ некто разсказывалъ мне, вонь делала его совершенно непроходимыми. Безъ сомнешя несколько сотень тысячъ животныхъ погибло въ реке. Сгнив-30
466
ДЛРВЯНПЗЧЪ
inie трупы сносились внизъ по течешю и отлагались въ устьяхъ Лап-латы. Веб мелю'я рбчкп сделались сильно солеными и это причиняло смерть большому числу животныхъ въ отдбльныхъ мбстностяхъ, потому что ежели животное напивалось такой воды—оно уже не поправлялось» (*). И такъ, отъ этой засухи погибли во всей странб миллюны головъ лошадей и скота, не говоря о дикихъ животныхъ. Засуха прошла, пампасы снова покрылись травой; по начинавшаяся было борьба между нашею предположенною разновидностью гинер{еядной лошади и обыкновенными лошадьми тбмъ самымъ прекратилась: мбста и корма, всякаго рода травъ стало вновь достаточно. При отсутствш борьбы, начавши образовываться признакъ, переставъ приносить преимущественную пользу, изъ выгоднаго и полезнаго для животнаго сталъ безразличнымъ, а слбдовательно пересталъ сохраняться и Фиксироваться. Но вбдь борьба за существоваше не то что война, разделяющая воюющихъ на враждебные лагери; это—соперничество, компети-щя, состязаше въ родб того, которое происходить между купцами и промышленниками, которые, не смотря на свое стремлеше захватить въ запуски передъ товарищами публику для сбыта своихъ товаровъ, нанять предпочтительно передъ другими рабочихъ, скупить сырые матер!алы, остаются въ дружескихъ между собою отношешяхъ, взаимно женятся на дочеряхъ и сестрахъ своихъ соперниковъ. Такъ поступаютъ и наши лошади, оставппяся въ живыхъ послб засухи, и простыя и гпнер!еядныя. Онб смешиваются между собою и начавппй-ся было образовываться характеристически! отличительный признакъ печезаетъ въ скрещпвашяхъ. Пройдутъ годы, десятки лбтъ, прежде чбмъ животныя на столько размножатся, что имъ снова станетъ тесно, и снова окажется какая-нибудь выгода на сторонб тбхъ, которыя, какъ въ нашемъ примбрб, могутъ удобнее, съ меныпимъ вредомъ для себя (отъ порбзовъ рта и губъ), питаться листьями гинер!я, однимъ словомъ пройдетъ много времени, прежде чбмъ можетъ возобновиться между ними борьба за, существоваше. Но къ этому времени бороться уже будетъ некому. Соотвбтствующихъ измененш уже нбтъ болбе въ наличности, они поглотились скрещивашемъ, расплылись въ общей маесб. Нужно ждать, чтобы они вновь народились, а это вбдь дбло случая, который не всегда налицо для надобностей теорш. Все дбло приходится начинать съизнова. Но если бы такой случай былъ чбмъ-
(’) Darwin. Journal of researches during the voyage on the Beagle. II edit. 1845. nag. 133, 134.
ГЛ. VII.—КРИТИКА OCHOBAHlii ДАРВИНОВА УЧЕШЯ 467
нибудь редкимъ, исключптельнымъ, то можно бы еще допустить, что въ промежуткахъ между ними порода успела бы уже достаточно охарактеризоваться и получить некоторую устойчивость; но и на это расчитывать нельзя. Вотъ читаемъ далее на той же странице: «Азара описываетъ бешенство дикихъ лошадей, въ подобномъ случае бросающихся въ болота или мочевины: прибывппя первыми затаптываются и раздавливаются следующими за ними. Онъ прибавляетъ, что не одинъ разъ видблъ более тысячи труповъ дикихъ лошадей, такимъ образомъ погибшихъ...........Я замЬчалъ, что дно мелкихъ рЬкъ
пампасовъ было устлано какъ мостовая (paved) костяною бретаею, но это было скорее пос.г6дств1емъ постепеннаго накопления, чёмъ резуль-татомъ одновременной гибели». Значить подобный засухи повторяются въ этой стране довольно часто п такимъ же точно образомъ все пре-рываютъ и прерываютъ начинающуюся борьбу за существоваше въ какомъ-дибо направлен!!!.
Этими частью действительными, частью гипотетическими примерами я хотелъ показать, что борьба за существоваше есть мечъ обоюдоострый, что, между тЬмъ какъ въ одномъ отношеши она, сообразно съ Дарвиновыми идеями, можетъ служить причиною, определяющею начинающшся подборъ; съ другой стороны, действуя какъ спла высшаго порядка, какъ, force majeure, она уничтожаетъ начавшееся было д'Ьйств!е, потому что передъ такою force majeure вновь прюбретенныя слабыя, и даже сильный, преимущества совершенно уравниваются съ прежними недостатками. Отъ засухи одинаково гибнуть и те и друпя лошади. Но ведь случаи засухи не какая-либо особенность пампасовъ — засуха столь же губительная случается и въ другихъ местахъ и губить не однихъ лошадей и скотъ. О таковой же засухе Дарвинъ разсказываетъ, основываясь на повбствоваши капитана Овена, что въ Бенгуэле, на Гвпнейскомъ берегу Африки, массы сло-новъ иногда входили въ городъ, чтобы завладеть источникомъ, не имея возможности добыть воды въ стране. Это доходило до ожесточенныхъ бптвъ, окончивавшихся совершеннымъ поражеюемъ вторгшихся сло-новъ, которые однако же убили одного человека и ранили несколь-кпхъ, а въ городе было до трехъ тысячъ жителей. Докторъ Маль-кольмсонъ сообщаетъ, что во время большой засухи въ Индш, дик!я животныя входили въ палатки отряда войскъ въ ЭллорЬ и что одинъ заяцъ пилъ воду изъ сосуда, предложеннаго ему полковымъ адыотан-томъ (*). Да одне ли засухи такъ действуютъ? То же дЬлаютъ и навод-
(*) Darw. Voyage on the Beagle, p. 133 въ примЪчапш.
30*
468
ДАРВИНИЗМЪ
нешя, и землетрясешя, и пзвержешя волкановъ, какъ напримЬръ ужасное на ЯвЬ въ 1883 году, и ураганы и пожары въ степи, и эпи-дем!и и необычайные морозы, въ особенности поздте весенше,—вЬдь падаютъ же въ сильные морозы даже галки и вороны мертвыми. Очень снЬжная зима съ 1879 на 1880 годъ погубила въ Крыму множество дроФъ; онЬ прилетали изъ степной части Крыма на южный берегъ истощенный, исхудалы», но и здЬсь не находили себЬ пищи, такъ какъ снЬгъ тоже лежалъ глубокимъ слоемъ. Каждое изъ этихъ бЬдствш унпчтожаетъ огромное количество животныхъ, а иногда и растенш безъ всякаго отношен!я къ прюбрЬтеннымъ, или, лучше сказать, къ начинающими прюбрЬтаться полезными пзмЬнешямъ, вслЬд-ств1е борьбы ви какомъ-либо направлеши, и тЬмъ самыми прекра-щаети эту борьбу на болЬе пли менЬе продолжительное время. Въ этотъ промежутокъ, прюбрЬтешя исчезаютъ, какъ вслЬдств!е отсутств!я причины пхъ Фиксирующей, такъ еще болЬе вслЬдств!е скрещивашя, и всему процессу приходится начинаться съпзнова; а полезныя измЬнешя не всегда къ услугами для такого начала — въ сущности, какъ мы впрочемъ видЬлп, и безполезнаго, потому что борьба не бываетъ и не можетъ быть непрерывною.
Въ особенности часто случаются тате перерывы въ напряженности борьбы—среди водяныхъ животныхъ, населяющихъ рЬки, озера и внутреншя моря, сильная размножаемость которыхъ должна бы пови-димому вести къ борьбЬ самой напряженной и непрерывной. Сильны» волнешя выбрасываютъ огромное количество выметанной икры на берегъ, гдЬ она высыхаетъ и погибаетъ. Большая часть рыбъ мечети икру въ затонахъ, заливныхъ мЬстахъ, такъ называемыхъ ильменяхъ и лиманахъ. Если въ это время случится сильный дождь, отъ котораго втекаетъ много мутной воды въ эти водовмЬстплища, пкринки покрываются осаждающимся слоемъ мути и становятся неспособными къ развил ю. Наступаютъ засухи — лиманы и ильмени въ значительной степени высыхаютъ и молодой приплодъ гибнетъ. II безъ большой засухи, если передъ наступлешемъ осени, когда болЬе быстрое охлаж-деше такихъ мелкихъ бассейновъ, побуждаетъ молодую рыбу уходить въ рЬку, вода въ ней не поднимется на столько, чтобы каналы, соединявшие эти ильмени и лиманы съ рЬкою, наполнились; молодой приплодъ остается въ этихъ мелкихъ бассейнахъ; наступаетъ зима, ильмени покрываются толстымъ слоемъ льда и вся рыба въ нихъ задыхается. Такимъ образомъ приплодъ цЬлаго года остается напраснымъ, почти не содЬйствуя размножение многихъ породъ. Во время касшй-ской экспедицш покойнаго Академика Бэра, мы видЬли на персидскомъ
Г1. VII.—КРИТИКА OCHOBAHlii ДАРВИНОВА УЧЕН1Я
469
берегу, близь Энзели, весь берегъ покрытымъ на протяжеши многихъ верстъ, какъ отдельными трупами, такъ и цЬлымп кучами—точно копнами—мертвыхъ сомовъ. Влтянте всЬхъ этихъ причинъ столь велико, что при одинаковой степени напряженности лова результаты улова бываютъ чрезвычайно различны и не въ одной какой-либо изъ рЬкъ впадающихъ въ море, или въ какой-либо части внутренняго моря, каковы: Касшйское, Азовское, а часто на всемъ пространстве ихъ. За годами чрезвычайныхъ улововъ слЬдуетъ продолжительный рядъ годовъ безрыбья, которое по большей части является пе результатомъ излиш-няго лова (обнаружпвающаго свое в.йяше лишь весьма постепенно и медленно), а только что поименовапныхъ мною явлений Очевидно,что въ эти годы море и рЬкп его далеки отъ насыщешя ихъ пространства рыбою. Бэръ весьма основательно вывелъ, что, при плодородности рыбъ, въ каждомъ сколько-нибудь значптельномъ замкнутомъ бассейне должно ея быть столько, сколько это допускается заключающимися въ нихъ питательными веществами, если не поставляют! ей непреодолимых! препятствш къ достижение мЬстъ меташя пкры. Но и это справедливо только въ общемъ среднемъ результате, потому что въ отдельные годы, какъ мы видЬли, почти весь результатъ меташя икры можетъ быть унпчтожаемъ разными неблагопр!ятными случайностями, такъ что не человЬкъ только, но и сама природа, если и не поставляет! рыбамъ препятствш къ достижение мЬстъ удобныхъ для меташя пкры, то уничтожаетъ его результаты, что совершенно равносильно. Въ таше годы слЬдовательно борьба за существоваше прекращается между этими столь быстро размножающимися животными, и не только по отношение къ добывашю пищи, но и въ другихъ отношешяхъ, напрп-мЬръ по отношешю къ избЬжанно враговъ, когда эпидем!я или другая невзгода значительно уменьшает! численность какой-нибудь хищной породы. А непзбЬжныя слЬдств!я такого времепнаго ослаблешя напряженности борьбы я показал! выше. Но и въ открытых! моряхъ, вь океанахъ могутъ случаться и случаются ташя гибельпыя обстоятельства. Въ прошедшемъ столЬтш около Богусленх' въ Швещи происходил! громадный ловъ сельдей, доставлявши! СОТНИ МИЛЛИОНОВ! ЭТИХ! рыбъ. Но онъ въ нынЬшнемъ столЬтш совершенно оскудЬлъ. СдЬлан-пыя изслЬдовашя показали, что одною пзъ главных! причинъ этого оску-дЬшя былъ способ! лова большими неводами, нижняя тетива которыхъ, идя по дну, вырывала водоросли, и такимъ образомъ рыбы лишались удобнаго мЬста для меташя икры, да и самыя икринки уничтожались. Это же уничтожало огромное количество мелкихъ животныхъ, которыми сельди питались. Это дЬлалъ человЬкъ. Но очевидно, что и мно-
470
ДАРВИНИЗМЪ
пе естественные процессы должны иметь то же или подобное дЬй-CTBie.
Такимъ образомъ эти, отъ времени до времени случающаяся, б4д-ств!я, которыя, по отношешю къ страдающимъ отъ нихъ организмамъ, составляютъ причины высшаго порядка (causes inajeures, передъ которыми уравниваются всЬ преимущества, которыя они могли бы прюбрЬсти, при обыкновенномъ ходе вещей, путемъ естественнаго подбора), объясняютъ намъ, что не смотря на теоретичесшя требовашя крайне напряженной повсеместной и повсевременной борьбы за существоваше, она въ действительности только редко достигаетъ того предала, при которомъ можно, съ некоторою вероятностью, приписать ей подбираюпця свойства. Если этотъ предбль напряженности иногда и достигается, то только на время; а борьба, напряженность которой прерывается промежутками совершеннаго мира или даже только значительно ослабляется, какъ мы видели, совершенно недействительна, какъ средство подбора.
На крайнюю важность услов!я непрерывности напряжешя борьбы за существоваше самъ Дарвинъ обратилъ внимаше въ послЬднихъ пзда-шяхъ своего главнаго сочинен!я, и следующимъ образомъ обсуждаетъ и старается отразить возникающая затруднешя для его теорш изъ очевидного отсутств!я этого услов!я въ большинстве, и даже можно смело сказать—во всехъ случаяхъ. «Хорошо будетъ здесь заметить, что для всехъ существъ должно происходить много случайныхъ уничтожешй, которыя могутъ иметь лишь небольшое вл!яше, или вовсе не могутъ иметь вл!яшя на ходъ естественнаго подбора. Напримеръ большое количество семянъ и яицъ ежедневно поедается.........но мнопя
изъ этихъ яицъ или семянъ, ежели бы не были уничтожены, могли бы, можетъ быть, дать особи, лучше принаровленныя къ ихъ жизненнымъ услов!ямъ, чемъ какая-либо изъ техъ, которымъ удастся остаться живыми» . (Я вполне согласенъ, что это обстоятельство действительно не важно). «Также опять большое число взрослыхъ животныхъ илирастешн, все равно будутъ ли они изъ числа наилучше принаровленныхъ къ ихъ услов!ямъ, или нетъ, должны ежегодно уничтожаться случайными причинами, которыя не будутъ ни въ малейшей степени ослаблены некоторыми изменениями строения или конституции, которыя въ другихъ отношешяхъ были бы благопргятны для вида. Но пусть унич-тожеше взрослыхъ будетъ самое сильное, если только число техъ, которые могутъ жить въ известной области, не будетъ доведено до совершеннаго ничтожества такими причинами,—и опять, пусть уничто-жеше семянъ и яицъ будетъ такъ велико, что только сотая или тысяч
ГЛ. VII.—КРИТИКА ОСНОВАШЙ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
471
ная доля ихъ разовьется» (тутъ дЬло ие въ сотой и пе въ тясячной части, а въ томъ, что можетъ развиться ихъ такъ мало, что вид ь заметно ослаб'Ьетъ въ своей числительной силк), «но изъ ткхъ, которыя останутся въ живыхъ, лучше примЬненныя особи, предполагая, что существуетъ какая-либо изменчивость въ благопр!ятномъ направлен^, будутъ стремиться размножить свою породу въ болыпемъ числк, чкмъ хуже принаровленныя». Заключеше очевидно не верное—«лучше при-мтьненныя особи»! — да въ томъ то и дкло, что черезъ значительное уменыпеше общаго числа особей лучппя примкнешя потеряли свою силу и значеше, перестали доставлять свойственпыя имъ выгоды; пзмк-неше осталось, но пользы отъ него уже нетъ. Однимъ словомъ он!; перестали быть лучше примененными. Какимъ-нибудь карасямъ, плп Порто-Сантскимъ кроликамъ, благодаря благопр!ятному измкнешю ихъ строешя, начала было идти въ прокъ такая пища, которая другпмъ не пригодна, отчего эти и перестали голодать подобно прочими и претерпевать друпя невыгодный вл!яшя отъ недостатка корма. Но появпв-ппяся щуки или хищныя птицы дотого уменьшили общее число карасей или кроликовъ, что и прежней пищи стало съ избыткомъ доставать для всехъ. Междуусобная война относительно добывания корма прекратилась, вместе съ нею прекратилось и все преимущество измкнен-ныхъ карасей и кроликовъ. Изменеше осталось пока за ними, но оно перестало ихъ лучше принаравливать къ среде. По какому же резону имъ размножаться въ сильнейшей прогрессш, чЬмъ остальными? А. коль скоро изменеше перестало быть выгодными, оно перестаети и Фиксироваться, и следовательно должно исчезнуть. Дарвинъ продолжаете «Если численность будетъ доведена до совершеннаго ничтожества (be wholly kept down) причинами сейчасъ указанными, какъ то часто должно случаться,—естественный подборъ станетъ безеильнымъ въ нпкоторыхъ благопргмтыхъ направлетяхъ». Значить и Дарвинъ это признаетъ — вопросъ весь въ степени численнаго ничтожества, въ томъ, когда численность эта станетъ «wholly kept down» и «not wholly kept down» т. e. доведена до совершеннаго ничтожества или не доведена до него? Что же должно разуметь подъ этимъ крайними ослаблешемъ численности? Другаго рйшешя этому вопросу кажется нельзя дать, какъ то, что численность эта должна считаться достаточно ослабленною, когда борьба потеряетъ свою напряженность, какъ мы это видели въ представленных!» выше примкрахъ, и этими сознашемъ Дарвина мы могли бы удовольствоваться. Но, какъ обыкновенно, всЬ возражешя противъ теорш самыя очевидный, самыя неопровержимый какъ бы признаются имъ; на нихъ делаются ничего не доказываюпря
472
ДАРВПНИЗМЪ
опровержения я все остается по старому:—такъ и тутъ: «Но это возражение, продолжаетъ Дарвинъ, не имеетъ силы (no valid objection) про-тпвъ его (т. е. естественнаго подбора) действительности въ друпя времена и въ другихъ направлешяхъ (in other ways), потому что мы весьма далеки отъ того, чтобы иметь причины предполагать, чтобы мнопе виды когда-либо подвергались изменен!ямъ и улучшен!ямъ въ то же самое время и въ топ же самой области (area)» (*). Да не въ этомъ совсЬмъ дЬло, п нЬтъ надобности этого предполагать для полной силы возражешя. Для этого необходимо только, чтобы для каждаго впда борьба прерывалась на некоторое время, черезъ известные промежутки, хотя бы во сто лЬтъ, или даже въ несколько столетш — разъ. Я показалъ, что въ этихъ случаяхъ, благодаря именно медленности хода изменешй, на которой самъ Дарвинъ всегда настаиваетъ, они не въ состоянш ни окрепнуть, ни распространиться на большое число особей, и что поэтому все прюбретенное должно исчезнуть даже безъ скрещиванья, единственно отъ невозможностп Фиксироваться безъ борьбы, а при неизбежномъ скрещиванья еще и гораздо скорее. По-этому-то всякш разъ приходится изменчивости начинать сначала и подбору сначала же вновь накапливать. Это относится къ действительности подбора въ другое время, после известнаго промежутка въ напряженности борьбы;—относительно же действительности его въ другомъ направленья тоже ясно, что и борьба въ каждомъ направленш такимъ же образомъ въ свою очередь прерывается, и что тутъ всякш разъ приходится также начинать сначала. Но объ этомъ сейчасъ подробнее.
3) Изменчивость въ направленш борьбы. Другая причина, делающая подборъ черезъ борьбу за существоваше совершенно невозмож-иымъ, — это изменчивость въ направленш характера борьбы. Чтобы яснее выставить последств!я такой изменчивости, я прибегну опять къ гипотетическому примеру. Пусть въ какой-нибудь заволжской деревнЬ крестьяне, занимавпиеся исключительно обработкою земли, которую пахали, какъ почти везде, дрянными лошаденками, — съ увеличешемъ производства хлеба въ заволжскихъ степяхъ п съ усп-лешемъ торговли имъ, — найдутъ выгоднымъ заняться, въ свободное отъ хлебопашества время, подвозомъ хлеба къ пристанями. Для этого начнутъ они заводить спльныхъ возовыхъ лошадей. Если таковая у нихъ родится, ее станутъ сохранять; друпе продадутъ ту, другую клячу и купятъ извозную лошадь. Правда содержать её дороже, но она окупптъ излишне идущш на нее кормъ и доставитъ еще барышъ.
(*) Darw. Orig. of spec. VI. ed., p. 68.
ГЛ. VII.—КРИТИКА OCHOBAHlii ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
473
Но вотъ, по сосЬдству прошла желЬзная дорога, извозъ пересталъ быть выгоднымъ, дороговизна содержашя хорошихъ лошадей тяготитъ мужиковъ, п они не обращаютъ уже болЬе на нихъ внимашя; если могутъ выгодно продать, то продаютъ. Правда, что такая лошадь пашетъ и глубже и лучше прежней клячи, но этого крестьяне не цЬнягь, въ виду обильныхъ урожаевъ плодородной степи, даже при обыч-помъ царапаньи земли, а дороговизной содержашя тяготятся. Однако, послЬ проведешя желЬзной дороги въ окрестности пашей деревни стали стекаться больные къ минеральнымъ водамъ, пли для пользо-вашя хорошимъ воздухомъ въ предгорьяхъ Урала. Известно, куда стекаются больные, пргЬзжаетъ еще болЬе здоровыхъ для развлечешя. Начинаются конечно parties de plaisir — между прочимъ частыя кавалькады. Лошадей! нанпмаютъ у сосЬднпхъ крестьян!» и конечно цЬнятъ хорошихъ, быстрыхъ бЬгуновъ, не тряскихъ на рыси, и пла-тятъ за нихъ хорош)я деньги. Мужики постараются ими раздобыться, будутъ сохранять и холить своихъ случайно родившихся быстрыхъ и сносныхъ подъ верхомъ лошадей, которыхъ прежде въ грошъ пе ставили. Только что стала было такая порода бЬгуновъ распространяться, происходить новая перемЬна обстоятельствъ. ОтмЬняются прежшя стЬспешя загранпчпыхъ поЬздокъ п желЬзно-дорожпая сЬть расширяется, доходить до Крыма и Кавказа, гдЬ илп воды цЬлп-тельнЬе, или воздухъ и климатъ еще здоровЬе и пр!ятнЬе. Толпы дЬпствительно и мнимо больпыхъ отправляются въ Германию, на южный берегъ Крыма, на Кавказсшя воды. Кавалькады прекращаются, xopoinie бЬгуны, по прежнему, теряютъ всякую цЬну въ глазахъ ихъ хозяевъ. Но вмЬстЬ съ этпмъ являются люди на лечеше кумысомъ, пргЬзжаютъ уже дЬйствптельно больные—со слабою грудыо, которымъ не до скачекъ и кавалькадъ; по опп хорошо платятъ за кобылье молоко въ броженш — кумысъ, п крестьяне стараются добыть хорошихъ молочныхъ кобылъ. Если это послЬднее лечеше сохранить свою славу на долгое время, то мало по малу молочный лошади разведутся въ деревнЬ и замЬнятъ всЬхъ остальныхъ; по если и этого не случится, если и на кумысъ пропдетъ мода, то ни одна изъ постепенно заводившихся породъ возовыхъ, скаковыхъ и молочныхъ лошадей въ деревнЬ пе утвердится и снова возобладаетъ прежняя кляча, какъ болЬе дешевая содержашемъ, и дЬло свое, т. е. пахоту, по мнЬшю крестьянина, достаточно хорошо исполняющая. Очевидно, что еще менЬе произопдетъ что-нибудь подобное въ прпродЬ, т. е. образование опредЬлеппой породы, гдЬ получаются по очередно не готовыя уже породы, а гдЬ онЬ должны только еще постепенно образовываться пзъ мелкпхъ пндпви-
474
ДАРВПНПЗМЪ
дуальныхъ различы подборомъ, направляющею и накопляющею борьбою за существоваше, которая, при иеремЬнЬ условш, ничего ни направлять, ни накоплять не можетъ. Взглянемъ на это съ болЬе общей точки зрЬшя.
Мы можемъ довольно наглядно и вЬрно изобразить отношеше какого-либо органическаго существа къ окружающей, ограничивающей п определяющей его средЬ—въ видЬ двухъ замкнутыхъ неправиль-ныхъ кривыхъ лиши, включенныхъ одна въ другую, причемъ внутренняя изобразить намъ какое-либо животное или растеше со всЬми сторонами, которыми оно относится къ внешнему Mipy; а наружная—эту совокупность внЬшнихъ вл!яшй, среду, которая по Дарвинову учешю заставляетъ организмъ къ себЬ прилаживаться и непосредственно въ слабой степени, и главнымъ образомъ черезъ посредство подбора. Хотя по причинЬ размножешя, происходящаго въ геометрической прогрессы, казалось бы, что внутренняя кривая—организмъ—должна почти всегда совпадать съ наружною, т. е. наполнять ее своимъ содержашемъ, какъ пластическое вещество свою Форму; но не трудно убедиться, что это не только не необходимого даже почти невозможно. Подобно тому, какъ величина поверхности какого-нибудь озера опредЬ' ляется съ одной стороны количествомъ вливаемой въ него воды рЬками, рЬчками, потоками и непосредственно дождемъ, съ другой же— количествомъ воды испаряющейся и вытекающей рЬками, для которыхъ оно служить истокомъ, а не крутыми, обрывистыми, высокими берегами, которые могутъ окружать бассейнъ въ значительномъ отдалены отъ дЬпствительнаго уровня его водь: также точно и числительность вида определяется съ одной стороны его размножаемостью, а съ другой различными причинами смертности, только въ рЬдкихъ случаяхъ естественной. Если внутренняя замкнутая кривая лишя, изображающая собою какой-нибудь видъ, приходить въ соприкосновеше съ наружною, то тутъ такъ сказать открывается достаточно широкш истокъ, чтобы его числительною силою не наполнилось все пространство до его береговъ, обозначенныхъ нашею наружною кривою.
Возьмемъ для примЬра обыкновеннаго зайца. Численность этого вида определяется количествомъ пищи предлагаемой ему природой, за исключешемъ того, что поЬдается другими животными, питающимися тЬмъ же кормомъ; различными свойственными ему эпидемическими, паразитными и другими болЬзнями; преследующими его врагами; случайными холодами и другими климатическими измЬнешями, уничтожающими его приплодъ, или даже и взрослыхъ недЬлимыхъ и т. д. Но, если взятый нами въ примЬръ заяцъ ограничивается въ
ГЛ. VII.—КРИТИКА OCHOBAHlii ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
4 7 5
своей численности въ данной м естности охотящимися на него волками, лисицами и другими хищными звЬрями, то НЬтъ надобности, чтобы онъ сверхъ того въ то же время ограничивался еще и недостаткомъ корма, эпидемическими болезнями и т. п., то есть одной этой причины уже достаточно, чтобы заячье населеше не превосходило извЬстпаго предала, который могъ бы быть перейденъ значительно, если бы не эти хищные враги. Действительно, обыкновенно этого и не бываетъ. Заяцъ питается довольно безразлично разными растительными веществами, "травою, листьями, кореньями, корою молодыхъ деревьевъ, и всЬ эти предметы ежегодно возобновляются. Питаясь ими, зайцы не уничтожаютъ окончательно источника своего питашя, вновь и вновь происходящая). Даже обглодавъ кору, онъ не огрызаетъ ее систематически кругомъ ствола, рана часто зарастаетъ и то же дерево можетъ вновь дать ему новую кору для питашя черезъ пЬсколько лЬтъ. Очевидно, что и та доля, которая оставалась бы зайцамъ, какъ остатокъ отъ поЬдаемаго другими животными и пнымъ образомъ уничто-жаемаго, была бы достаточна для прокормлешя гораздо болыпаго ихъ числа въ самой изобильной зайцами страна. И такъ борьба, по крайней Mbpi борьба, могущая вести къ ц^лямъ подбора, происходить собственно на одномъ только пункт'Ь соприкосновен!;! между нашими внутреннею и внешнею кривыми; въ прочихъ же частяхъ обыкновенно сопри-косновешя между ними далеко не бываетъ. Пусть въ данное время этою точкою соприкосновешя обЬихъ кривыхъ, т. е. поводомъ къ борьба, служитъ соперничество между зайцами во избЬжаше по4дан!я пхъ волками. Все, что увеличитъ быстроту ихъ 64га, т. е. всякое способствующее сему индивидуальное измЬнеше организма, или все, что даетъ имъ возможность лучше укрываться отъ этихъ враговъ, будетъ Фиксироваться и накопляться подборомъ. Но что-нибудь случилось съ волками, какая-нибудь легче добываемая, или болЬе крупная добыча, напримЬръ распространено оленей, направляетъ ихъ внимаше въ другую сторону; или какая-нибудь эпидем!я, хоть трихины напримеръ отъ зайцевъ-же пршбрЬтенныя, произведетъ между волками моръ. Зайцы стапутъ усиленно размножаться; но взамЬнъ волковъ увеличится число лисицъ, или хоть та доля зайцевъ, которая прежде перехватывалась у лисицъ волками, сделалась теперь ихъ достояшемъ. Для спасешя отъ лисицъ — увеличившаяся быстрота бЬга не въ помочь; и обыкновенные зайцы, а не только разновидность, начавшая было образовываться посредствомъ улучшений по поводу борьбы съ волками, обладаютъ ею для этой ц'Ьли въ избытка Также и нисколько усовершенствованная способность
476
ДАРВЦНИЗМЪ
къ укрывательству отъ волковъ, хоть напримЬръ перемена въ цвЬтЬ шерсти—не въ помочь передъ такимъ хитрымъ звЪремъ, какъ лиса. Следовательно, эти пачавппеся было прюбрЬтаться качества перестаютъ подбираться, болъе не Фиксируются, потому что уже пользы отъ нихъ иЬтъ никакой; а черезъ скрещиваше (на скрещиваше мы здЬсь только иамекаемъ, а разберемъ это обстоятельство подробно въ следующей главе) совершенно расплываются въ общей массЬ обыкновенныхъ зайцевъ. Чтобы глупому зайцу успешно укрываться отъ хитрой лисицы, надо какое-нибудь усовершенствоваше его инстинкта, при помощи котораго онъ могъ бы или обманывать её и уходить, или поселяться въ какихъ-нибудь недоступныхъ для нея мЬстахъ, напримеръ, перейти къ рытью норъ, какъ дЬлаютъ близше ему кролики. Но и господству лисицъ наступить почему-либо конецъ. Зайцы начнутъ действительно размножаться такъ, что уже начнетъ нехватать корму для всехъ. Борьба получаетъ новый оборотъ. Победу доставить теперь всякое целесообразное изменеше пищу добывающихъ, принпмающихъ и пере-варпвающихъ органовъ. Если они начнутъ изменяться такъ, что пзъ даннаго количества ппщп смогутъ извлечь болЬе питательныхъ веществъ, что достигается напримЬръ удлинешемъ кишечнаго канала; еслп зубы ихъ прюбрЬтутъ большую крЬпость, длину и т. п.,—п они, при соотвЬтствующихъ пзмЬнешяхъ въ пищеварительныхъ органахъ, будутъ съ пользою для себя грызть и старую огрубевшую кору, илп скорее наедаться и тЬмъ предвосхищать кормъ у прочпхъ зайцевъ: все это станетъ подбираться и накопляться. Но вотъ наступаетъ перюдъ . особенно холодныхъ зпмъ, позднпхъ и сильныхъ весеннпхъ или ран-нихъ осеннпхъ морозовъ. Ранте молодые весенше выводкп п поздте осенте станутъ погибать. Количество зайцевъ опять,уменьшится, между тЬмъ все, чЬмъ онп питаются, подрастетъ, деревья дадутъ новые корневые отпрыски пт. д., пищи опять будетъ хватать на всехъ, п на начавшихъ было изменяться въ предшествующш перюдъ, и на оставшихся безъ пзмЬненш; все начавшее прогрессировать въ этомъ направ-ленш опять сгладится, перевЬсъ получать зайцы съ болЬе густымъ мЬхомъ плп тЬ, которые начнутъ позже зайчпться п у которыхъ начпетъ сокращаться перюдъ беременностп, такъ что если бы эта способность развилась далЬе, они могли бы большее число разъ выводить дЬтенышей въ течете теплаго безморознаго времени года. (ЗамЬ-тимь здЬсь мимоходомъ, что пока это сокращеше не достигаетъ нЬ-сколькихъ дней, оно будетъ совершенно безполезнымъ, а ведь дЬло идетъ медленно). Но только.что стали было появляться измЬнешя въ этомъ направивши, какъ несвоевременные холода прекращаются, а на
ГЛ. VII.—КРИТИКА ОСНОВАШИ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ i~l
зайцевъ нападаетъ эпвдемш. ВсЬ измЬнешя, появивпвяся въ предыдущее перюды п исчезающая въ каждый последующей, одинаково без-сильны передъ эппделпею. Тутъ нп большая быстрота бега, нп усовер-шеиствоваше инстинкта, нп пзмЬнешя въ добывающпхъ, приннмаю-щихъ п переварпвающихъ ппщу органахъ, нп сгущеше мЬха, ни пере-мЬны въ перюдахъ беременностп п времени меташя дЬтенышей—ровно ни къ чему не послужатъ. Важною становится большая устойчивость протпвъ болезни, для которой мы не знаемъ, кашя измЬнен!я организма должны считаться полезными. Изъ всего однако же очевидно, что п наши зайцы останутся въ сущности въ томъ же неизмЬнномъ состояши. въ которомъ остались клячи нашей заволжской деревин п по топ же самой причине, потому что услов!я, которыя могли бы повести къ образовашю новой породы, посредствомъ накопляющаго подбора, постоянно мЬнялись. Но наша общая Формула двухъ замкнутыхъ и включенныхъ одна въ другую крпвыхъ, всегда соприкасающихся только въ одной или немпогпхъ точкахъ одновременно, такъ однакоже, что эти точки соприкосновен!я часто меняютъ свое положеше, относится пе къ однпмъ зайцамъ, а ко всякому почтя организму. Если бы эти перемены въ услов!яхъ и направлешяхъ борьбы случались только очень редко, после очень длинныхъ промежутковъ времени, то некоторый перемены могли бы все таки произойти, именно: могла бы получиться такимъ путемъ разновидность илп даже видъ (смотря по тому конечно, какую амплитуду колебанш мы признаемъ возможною для отклонены организмовъ отъ ихъ типовъ, но такъ какъ мы съ этой точки зрешя не оспариваемъ теперь Дарвинова учешя, то и допускаемъ изменчивость неограниченную, какъ теор!я того требуетъ), которые, мало рознясь отъ прародительскаго въ каждомъ отдЬльномъ признаке, значительно бы отъ него отличались по совокупности признаковъ, чему мы пмеемъ много примеровъ въ обоихъ царствахъ природы. Такъ, если бы те усовершенствовашя, которыя прюбрЬлпсь по поводу борьбы съ волками, достаточно укрЬпплись п охватили собою, если не все, то значительное большинство заячьяго населешя, то, и при перемене услов!й борьбы, они все таки некоторое время могли бы сохраняться, пока вновь стали бы подбираться и Фиксироваться при возобновлены борьбы въ томъ же направлены. Къ этому измЬнешю, при борьбе съ лисицею, прибавилось бы усовершенствоваше инстинкта, прп борьбе изъ-за недостатка корма,—улучшеше пищепр!емной и пищеварительной системы и т. д. Все вместе это составило бы довольно значительную сумму отличй, которую можно бы признать за характеристику особой категорш систематическаго деления (напримеръ вида), не
478
ДАРВПНИЗМЪ
опасаясь упрека въ несоблюдеши линнеевскаго правила, character поп facit genus. Но ведь по собственному мнешю Дарвина, для получешя сколько-нибудь замЬтнаго разновидностнаго отлич!я, нужно тысячу, a вернее десять тысячъ поколешй, следовательно, почти столько же тысячъ л-Ьтъ, а указанный нами изменешя въ характере и направленш борьбы случаются иногда черезъ нисколько лЬтъ и только въ редкихъ исключительныхъ случаяхъ могутъ длиться много много если сотню или даже и полсотни лЬтъ. Следовательно, и этого результата получиться не можетъ.
Нельзя сказать, чтобы Дарвинъ не предвиделъ и этого возражешя, но, по обыкповешю, онъ пе оценилъ всей его силы. Вместо того, чтобы видеть въ немъ скалу, о которую вся его теор!я разбивается, онъ употребляетъ его только, какъ объяснительное средство для истол-ковав1я, почему не происходить известнаго результата, котораго невидимому мы вправе бы были ожидать отъ его теорш. Такъ онъ говоритъ: «Если даже пригодныя (для какой-нибудь цели) изменешя и появляются, пзъ этого еще не следуетъ, чтобы естественный подборъ былъ спосо-бенъ на нихъ действовать и производить строеше, которое было бы благопр!ятно для вида. Напримеръ, если число особей, существующее въ стране, определяется главнЬйше уничтожешемъ ихъ хищными животными, внешними или внутренними паразитами и пр., какъ повидимому это часто случается, тогда естественный подборъ можетъ лишь мало сделать или будетъ очень замедленъ въ измЬнеши какой-либо особенности строешя для добывашя корма. Наконецъ, естественный подборъ есть медленный процессъ и тоже благопр!ятное услов1в должно долго длиться, чтобы какой-нибудь замЬтный результатъ былъ бы такимъ образомъ произведенья (*). Это, говоритъ онъ, какъ увидимъ ниже, въ опровержение Миворта, спрашивавшаго: если длинная шея есть выгода для животнаго, то почему длинношеихъ жираФФовъ нигде не произошло кроме Африки? Но если принять въ соображеше только что сказанное нами объ этомъ предмете, то мне кажется не трудно убедиться, что требуемая Дарвиномъ очень продолжительная борьба въ одномъ и томъ же направлеши и въ достаточной напряженности есть услов!е невообразимое, несогласное съ естественнымъ ходомъ вещей. Притомъ Дарвинъ пе принимаетъ въ расчетъ еще вл!яше скрещивашя, которое уничтожаетъ результаты подбора, если они не успели разомъ достигнуть значительной степени, и вместе съ тЬмъ не распространи
(*) Darw. Orig. of spec. VI edit., p. 180.
Г.1. VII.—КРИТИКА OCHOBAHlli ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
4’9
лись и на очень значительное число особей, на что никогда не можетъ хватить времени. Черезъ нисколько страницъ далее, Дарвинъ еще яснее выражаетъ ту же мысль: «Мнопе виды не могли быть допущены (have been prevented) до размножешя ихъ числа—такими разрушительными деятелями, которые не находились ни въ какомъ соотношенш къ п^которымъ чертамъ строешя, о которыхъ мы полагали, что они могли бы быть прюбр’Ьтены посредствомъ естественнаго подбора отъ того, что они кажутся полезными для вида. Въ такихъ случаяхъ, такъ какъ борьба за существоваше независима отъ такихъ чертъ строешя, то они и не могли быть прюбр'Ьтены естественнымъ подборомъ» (*). Все это совершенно справедливо и намъ болЬе ничего не нужно, пбо такъ какъ это должно было случиться съ каждымъ видомъ, и, на сколько мы знаемъ, действительно и случается (моръ на рыбъ, гибель отъ засухи, упичтожеше ц'Ьлыхъ лЬсовъ некоторыми насекомыми, необычайными морозами и пр.), то для каждаго борьба прекращалась въ данномъ направлеши и ни у одного вида подборъ не могъ нпчего сделать. «Во многихъ случаяхъ, продолжаетъ Дарвинъ, сложный и долго остаюпцяся неизменными условия, часто совершенно особеннаго характера (of a peculiar nature), необходимы для развил я какого-либо строешя, и требуемый услов!я могли только редко случаться» (**).Этп условия, прибавпмъ мы, всегда сложны,—простыхъ вовсе въ прпродЬ п не бываетъ, и всегда должны длиться очень долго, безъ перерыва п действовать все въ томъ же направлен^, какъ я это только что доказалъ, п потому требуемый услов!я не только рпдко могутъ случаться, но никогда не могутъ случиться, т. е. совпасть и продолжать оставаться въ такомъ совпадеши.
Уже птъкогпорыя частный условгя, непозволяюшря пргтггсывать боръбть за сугцествованге свойство подбора, приведенныя доселе сообра-жешя: многообраз!е условш борьбы за существоваше, перерывы ея напряженности чрезвычайными случаями, каковы засуха, ураганы, землетрясешя, эпидемш, наводнешя, сильные п несвоевременные холода и т.п., перемены въ направлеши борьбы, которыя если не прерываютъ ея напряженности вообще, то прерываютъ ее въ данномъ направлеши и позволяютъ ей проявляться только въ другомъ, такъ что результатомъ можетъ быть только равновЬме въ числительной силе видовъ,—все эти соображешя, говорю я, ведутъ уже къ тому заключению, что борьба за существоваше есть скорее условие сохраняющее,
(’) Darw. Orig. of spec. VI edit., p. 200. (’*) Ibid.
480
ДАРВИНИЗМЪ
чбмъ изменяющее, консервативное скорее, чемъ прогрессивное. Съ гораздо большею ясностью покажемъ мы это на разборе одного приводимая Дарвиномъ примера, именно на изменешяхъ, которымъ подвергались Порто-Сантсюе кролики.
Эти кролики произошли отъ оставленной на острове Порто-Санто, близъ Мадеры, самки съ ея детенышами, вероятно обыкновенной прирученной породы, въ 1418 пли 1419 году; тамъ они размножились дотого, что вредомъ ими причиняемымъ заставили тамошнихъ поселенцовъ удалиться. Впрочемъ въ послЬдствш негры опять такп заселили этотъ островъ, не смотря на кроликовъ. Такъ жили они на свободе въ течете 450 летъ, до того времени когда Дарвинъ ихъ изсле-довалъ. Что же произошло съ ними въ течете этого времени?
1) Они изменились въ цвете шерсти, но изменете это составляло очевидно последств!е непосредственная вл!яшя местныхъ условш, такъ какъ те самые экземпляры, которые были привезены въ Англпо, возвратились къ своему естественному цвету менее чемъ въ i года. Очевидно, что это дело неважное и ничего общаго ни съ подборомъ, ни съ производящею его борьбою за существоваше не пмеетъ.
2) Они уменьшились въ росте среднимъ числомъ въ отношенш 17% : 14%, или какъ 100 : 85. Но и это дело совершенно.естественное и необходимое. На острове, говоритъ Дарвинъ, «совершенно не встречается хищныхъ птицъ или еухопутныхъ млекопитающихъ» (*) п по распросамъ Дарвина оказалось, что п теперь ихъ никто не преследуетъ, ни люди, ни животныя (**). При этомъ размноженш съ ними произошло тоже самое, что всегда бываетъ съ карасями въ сажалкахъ и въ прудахъ, где ихъ не вылавливаютъ отъ времени до времени и где нЬтъ никакихъ хпщныхъ рыбъ, которыя бы ихъ преследовали и пми питались, какъ мы видели^ караси тогда чрезвычайно мельчаютъ, потому что существукпщй въ этихъ сажалкахъ запасъ пищи должепъ распределяться на слишкомъ большое число карасей, которые, питаясь недостаточно, не могутъ достигать своего обыкновенная роста. Въ такихъ случаяхъ прибегаютъ къ тому, что пуска-ютъ въ сажалку одну или несколько щукъ, и по прошествш некоторая времени караси крупнеютъ, получаютъ свой настоящш ростъ. Такимъ образомъ внешняя борьба за существоваше является консер-вативнымъ дЬятелемъ, недопускающимъ породу мельчать вследств!е
(*) Прир. живот, и возд. раст. I, стр. 117.
(’”) Ibid.,'стр. 119.
ГЛ. VII.—КРИТИКА ОСНОВАШЙ ДАРВИНОВА УЧЕНЫ
481
борьбы междуусобной, внутренней, изъ-за пищи. Если бы и на Порто-Санто пустить нисколько хищныхъ животныхъ, то и кролики, по всЬмъ верояпямъ, подобно карасями, возратились бы къ своему нормальному росту, такъ какъ каждому неделимому доставало бы пищи въ требуемомъ количестве.
3) Длина черепа уменьшилась въ несколько меньшей пропор-щи, чемъ длина тела, именно вместо 2,67 дюймовъ, какъ бы следовало по этому отношение, имела 2,88 дюйма. Но это опять такъ и должно быть,—у молодыхъ и меньшихъ ростомъ животныхъ того же вида голова всегда бываетъ относительно больше и потому это особой черты въ изменчивости не составляетъ.
4) Вместимость черепа уменьшилась въ еще меньшей пропорцш, чемъ длина черепа. По таблице Дарвина въ двухъ случаяхъ это выходить наоборотъ, и только въ одномъ,—аномальномъ, эта вместимость оказывается несколько большею, чемъ выходить по пропор-цюнальному расчету. Но это отъ того, что отношеше выведено имъ неправильно. Въ еамомъ деле, онъ относить вместимость черепа прямо къ длине его, между тЬмъ какъ она очевидно должна быть относима, за пеимЬшемъ размеровъ ширины и высоты, къ кубической степени длины, и тогда мы получимъ, что вместимость въ действительности значительнее, чемъ должна бы быть по пропорщональному вычислешю, т. е. другими словами оказывается, что nponie д!аметры черепа уменьшились еще въ меньшей пропорцш, чЬмъ длина его. Но этого и следовало ожидать, потому что животное въ дикомъ состояши должно было пускать въ ходъ деятельность мозга въ сильной степени, а в.пяше употреблешя и неупотреблешя органовъ въ известной мере неоспоримо и давно уже Фактически доказано; вопросъ можетъ быть только въ мере этого вл!яшя. У двухъ изъ измеренныхъ Дарвиномъ кроликовъ этотъ излишекъ вместимости противъ вычислешя почти совершенно одинаковъ, но у третьяго, какъ и при Дарвиновомъ способе вычислешя, оказывается значительное отклонеше, которое и онъ не берется объяснить. Но при нашемъ способе вычислешя и эта аномал!я ослабляется темъ, что она оказывается въ томъ же направленш, какъ и у прочихъ двухъ кроликовъ, т. е. представляетъ излишекъ вместимости, но сравнительно съ остальными очень большой, тогда какъ по Дарвину оказывается у этихъ последнихъ уменьшеше вместимости действительной противъ вычисленной. Такъ какъ причина этого неизвестна и составляетъ единственное исключеше, то мы должны оставить его въ стороне. Можетъ быть это какое-нибудь уродство, или 31
482
ДАРВПНПЗМЪ
болезненное развиве. Представимъ все это, для наглядности, въ виде таблицы: какъ у Дарвина и какъ выходитъ по моему вычислен^.
№ Дарв. табл. (*j. 1 Назван ie породъ. I. II. III. IV/ V. !VL VII. Разность.
Длина тЬла въ дюймахъ. Длина черепавъ дюймахъ. Действительная вместимость череп: въ грапахъ по весу дроби. Вычисленная вместительность черепа по Дарвину вь грапахъ. Разность между столбцами III и IV. сё И О <х> Г tO о о и vp Мною вычисленная вместимость черепа по кубп-ческому числу.
1
10
Дикш кролпкъ пзъ Кенга...........
Одичалый кролпкъ изл Порто-Санто .
Idem.
Idem.
Среднее для 3-хъ Порто-саптскихъ .
17,375
11,75
2,8 3
2,95
2,88
972
893
756
835
828
31,25
873
910
888
+ 20
•123
— 60
22,6 7
23,15
23,86
705
720
802
+188
,+ 36
+ 33
8
9
719
Кролики, одичавипе въ Порто-Санто, жили такимъ образомъ вн$ условш внЬшпей борьбы за существоваше, пе преследовались никакими врагами; но именно вслЬдств{е этого жизненная гармошя ихъ съ услов!ями среды, по отношение къ самому важному условно органической жизни, питашю,—была нарушена. Они должны были вступить въ самую напряженную, такъ сказать междуусобную, войну, или правильнее—компетищю, соперничество, состязаше. Это повл!яло на нихъ только тЬмъ, что ростъ ихъ вообще уменьшился,
(*) Дарв. Прир. жив. и возд. раст. т. I, стр. 132.
ГЛ. VII.—КРИТИКА OCHOBAHlii ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
483
но не повело ни къ какимъ существеннымъ измЬнешямъ въ ихъ строеши, не произвело никакой особенности, никакой разновидности, победа которой въ этой борьба была бы сколько-нибудь обезпечена. Если бы было что-нибудь подобное, то намъ должно бы было представиться следующее явлеше. Въ начале чрезмЬрнаго размножешя кроликовъ должна бы появиться въ неболыпомъ числе особей какая-нибудь привиллегированная особенность. Эти особи должны бы размножаться сильнее прочихъ и вытеснять ихъ постепенно; въ то же время этп ихъ счастливый особенности должны бы были усиливаться пакопляющимъ подборомъ, происходящимъ вследствие крайне усилившейся внутренней междуусобной борьбы за существоваше; такъ что наконецъ эта улучшенная разновидность должна бы возобладать, а обыкновенные, мало измененные кролики—изчезать. Ничего подобнаго найдено не было. Противъ этого можно совершенно победоносно возразить, что четыре ст. половиною столЬпя—промежутокъ времени очень малый; что ничего подобнаго еще и ожидать нельзя было; что кролики эти все еще находятся въ первомъ, такъ сказать, Фазисе того процесса, который ведетъ къ образованно болЬе прпспо-собленныхъ разновидностей, а потомъ и видовъ,—въ томъ Фазисе, прп которомъ борьба успела лишь выразить свою крайнюю напряженность общимъ уменыпешемъ роста всехъ кроликовъ, вследствие недостаточности питашя.
Возражеше это совершенно основательно, и я ничего не могу противъ него сказать; но вовсе и не то • заключеше хотелъ я вывести изъ свопхъ посылокъ. Я хотелъ только показать, что разносторонняя борьба, какъ она происходить па болыппхъ простран-ствахъ моря илп суши,—самымъ этимъ разнообраз1емъ борющихся элементовъ, производить то, что пп одпнъ пзъ нихъ не прюбрЬтаетъ перевеса па долгое время, и следовательно пе можетъ обусловливать собою процесса прплаживашя къ нему организмовъ. Напряженность борьбы прерывается или получаетъ другое направлеше, а это, какъ мы видели, сохраняетъ существуюнця Формы, пе позволяем образовываться сколько-нибудь охарактеризованной разновидности, и прп еамомъ происхождеши, такъ сказать, растворяем, распускаем ее въ старый Формы. Но совершенно иное должно происходить въ такихъ ограниченпыхъ местпостяхъ, где, по самой своей односторонности, недостаточно разнообразные элементы борьбы не уравновешиваются. Тамъ одно услов!е npioop Ьтаетъ преобла-даше постоянное, и по отношение къ нему начинается процессъ ' междуусобной борьбы—компетицш, т. е. именно тотъ видъ борь-31»
484
ДАРВИНПЗМЪ
бы, который и долженъ бы вести къ накоплешю благопр!ятныхъ измененш—къ подбору, къ Фпксацш ихъ, сначала въ определенный разновидности, а потомъ въ виды и еще высипя категорш систематической группировки. При такой односторонности условш борьбы, главное и существеннейшее изъ нихъ—состязаше въ добываши корма, какъ на острове Порто-Санто для кроликовъ,. получаетъ неоспоримое преобладаше.
Можетъ конечно съ перваго взгляда показаться, что такая односторонность борьбы не можетъ быть причиною болыпаго измЬ-нешя въ Формахъ—болыпаго ихъ разнообраз!я, крупныхъ отличш. Но не трудно убедиться, что это не такъ. Какому-нибудь млекопитающему недостаетъ корма. Сколько самыхъ важныхъ измЬнешй можетъ возникнуть изъ этого въ организме, которыя поведутъ къ легчайшему добывашю корма, къ избавление изменившагося существа отъ голодашя! Оно питалось травой—возникаетъ особенность въ строенш, и за нимъ длинный рядъ таковыхъ же въ определенномъ направивши, дЬлающихъ его способнымъ лазить по деревьямъ, и такимъ образомъ получать доступъ къ огромному запасу пищи— въ листьяхъ, прежде ему почти недоступныхъ. Оно жило на поверхности почвы,—можетъ постепенно сделаться роющимъ, чтобы добывать пищу, находящуюся подъ землею; можетъ несколько изменить матер!алъ своего питашя, сделаться отчасти, а потомъ и вполне насе-комояднымъ. Переходъ съ дерева на дерево затруднителенъ,—можетъ образоваться перепонка, дающая возможность животному перепрыгивать съ одного дерева па другое, какъ у летучихъ белокъ, у галеопитековъ, у драконовъ между ящерицами, и затЬмъ, все постепенно и постепенно изменяясь, оно можетъ получить наконецъ крылья, какъулетучихъмышей; можетъ переменить сухопутный образъ жизни на отчасти водяной, какъ водяной дроздъ или выдра, а наконецъ и вполне водяной, какъ морской бобръ, пли даже тюлень. При всемъ этомъ изменится строеше конечностей, зубовъ, пищеор!емнаго канала, и все это будетъ обусловлено подборомъ, основаннымъ единственно на борьбе изъ-за добычи пищи; а это суть изменешя не только видоваго, родоваго, но даже семейственнаго и отрядоваго порядка. Я не говорю о разлшпяхъ классоваго порядка—эти действительно трудно поддаются даже такимъ смелымъ, полуФантастичеекимъ выводамъ ихъ Формъ изъ приспособлешя къ жизненнымъ услов!ямъ. Почти каждый классъ представляетъ приспособлешя къ самымъ разнообразнымъ услов!ямъ жизни. Есть млекопитаюпця: бегаюпця, роюпря, лазяпря, летаюпря, сухопутныя, пресноводный, морсюя;
ГЛ. VII.—КРИТИКА ОСНОВАШИ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
485
также точно есть и птицы съ подобными же примЬнешями къ тЬмъ же жизненнымъ услов!ямъ; тоже найдемъ и въ пресмыкающихся; даже столь исключительно для ведешя водяной жизни организованный классъ, какъ рыбы, представляетъ рЬдшя исключешя выходящихъ на сушу и влЬзающихъ даже на деревья (Anabas). Также есть прЬсноводныя и на сушЬ живупця ракообразный (некоторые крабы, мокрицы) и даже цЬлый отрядъ брюхоногихъ слизней, дышащихъ упругимъ воздухомъ и постоянно живущихъ на сушЬ, какъ наши улитки. Характеры классовъ не имеютъ въ себе почти ничего приноровительнаго, ихъ различ!я структуральный—чисто морфологи-чесшя, это такъ сказать способы осуществлена различныхъ типовъ строешя, по выражешю Агасиса. Но для насъ довольно въ настоящемъ случае и отрядовыхъ различш.
Где борьба менее уравновешивается сталкивающимися противоположностями, тамъ должна она быть интенсивнее и сильнее сохранять единство направлешя, и поэтому должна она тамъ лучше и скорее подбирать и накоплять встречаюпцяся полезный отклонешя; тамъ следовательно и быстрее должно идти образоваше новыхъ органическихъ Формъ: видовыхъ, родовыхъ, семейственныхъ и даже отрядовыхъ. Но что же говоритъ Дарвинъ: «Хотя я и не сомневаюсь, что отъединеше имЬетъ большую важность въ произведеши новыхъ видовъ, вообще я склоненъ думать, что обширность площади имеетъ болЬе важности................На протяженш большой открытой площади
не только встречаются лучппя шансы благощлятныхъ измЬнешй, происходяпця отъ болыпаго числа особей тЬхъ же видовъ» (это справедливо—такихъ шансовъ будетъ больше, но вЬдь главное дЬло не въ случающихся измЬнешяхъ—въ нихъ собственно недостатка по мнЬшю самого же Дарвина не бываетъ, а въ ихъ подборе и накоплеши), «но и услов!я жизни безконечно сложнее отъ болыпаго числа существующихъ уже видовъ» (это-то и хуже, ибо они должны взаимно нейтрализоваться: гдЬ въ самомъ дЬле больше оригиналовъ — въ болыпихъ ли городахъ, уравновЬшивающихъ все, или въ провинциальной глуши? въ отъединенной отъ материка Англш, или при быстро распространяющихся модахъ и вообще услов!яхъ жизни континентальной Европы?) «и если некоторые изъ этихъ многихъ видовъ изменятся и улучшатся» (да, если — но на это-то и мало шансовъ, какъ мы видЬли) «и друпе должны усовершенствоваться въ соответственной степени, или они будутъ уничтожены» (да, при непрерывности и продолжительной одинаковости направлешя борьбы, чего почти не можетъ быть). «Въ концЬ концовъ я заключаю, что, хотя малыя уединенныя пло
486
ДАРВИНИЗМЪ
щади и были вероятно въ нЬкоторыхъ отношешяхъ въ высокой степени благопр!ятны произведен!ю новыхъ видовъ, но что ходъ изменчивости былъ вообще быстр-fee на обширныхъ пространствахъ» (именно ходъ-то изменчивости долженъ былъ идти быстрее тамъ, где борьба была суров-fee и имела большее единство въ направлены, т. е. въ небольшихъ уединенныхъ странахъ). И далее: «На маломъ острове борьба за существоваше будетъ менее строга и будетъ меньше изменены п уничтожены» (я показалъ, что наоборотъ). «Все пресноводные бассейны, взятые въ совокупности, составляютъ небольшую площадь сравнительно съ моремъ и съ сушею, и следовательно борьба между пресноводными произведешями была менЬе строга, чемъ где-либо въ другомъ мЬстЬ» (мы видЬли на примере карасей и кроликовъ, что какъ разъ наоборотъ, и что по этой именно причине она должна была быть тутъ гораздо строже, напряженнее, действительнее въ смысле подбора). «Новый Формы образовывались медленн-fee, а старыя Формы медленнее уничтожались» (такъ оно было бы, если принять Дар-виново учеше о происхождеши видовъ, по на основанш его же теорш должно бы быть наоборотъ). «И именно въ прЬсной вод-fe находимъ мы семь родовъ ганоидныхъ рыбъ — остатковъ отъ некогда преобладавшая отряда, въ прЬсныхъ водахъ также встрЬчаемъ мы некоторый пзъ наиболее аиомальныхъ Формъ, извЬстныхъ въ Mipfe, какъ: утконоса и лепидосирена, которые, подобно ископаемымъ, сродственны н-Ькоторымь обшпрнымъ отрядамъ, ныне далеко отстоящимъ другъ отъ друга въ естественной лестнице существъ. Эти аномальный Формы почти могутъ быть названы живыми ископаемыми; онв прожили до настоящая дня, потому что обитали въ уединенной, ограниченной площади и были такимъ образомъ подвержены менЬе суровой компе-тицш» (*). Эта же мысль повторяется и въ другомъ мЬсте: «Немнопе изъ страдальцевъ (т. е. существъ вытеспяемыхъ въ борьбЬ за существоваше) часто могутъ сохраняться въ течеше долгаго времени, или потому, что приноровлены къ какому-либо особенному направлешю жизни, пли оттого, что обптаютъ въ какой-нибудь отдаленной и уединенной местности. НапримЬръ некоторые виды Trigonia, большая рода раковинъ вторичной Формацш, до спхъ поръ живутъ въ
(*) Orig. of spec. II Amer, edit., p. 99, 100. ВъУ1 edit., p. 83., послЪдшя слова изменены и сказано: «менте разнообразной и потому меи-ic суровой». Но черезъ это неверность вывода становится еще очевиднее: самое разнообразие борьбы, съ конмъ неизбежно связала частая персмЬпа въ ея направленш, ведетъ къ меньшей ея суровости или напряженности.
ГЛ. VII.—КРИТИКА ОСНОВАШЙ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
487
австралшскихъ моряхъ» (не понятно, почему австралшсюя моря— отдаленная и уединенная местность?—это еще можно сказать про австралшскш ковтинентъ, но никакъ не про омывающее его море), «а немнопе члены большой, почти исчезнувшей, группы ганоидныхъ рыбъ доселЬ живутъ въ прЬсныхъ водахъ» (*).
Эти Факты, представляемые прЬсными водами и другими уединенными не слишкомъ обширными местностями, не суть подтверждеше, а напротивъ того опровержен!© подбирающихъ качествъ борьбы за существоваше. На большпхъ континентахъ и въ большпхъ океанахъ число органическихъ Формъ—видовъ, должно быть конечно больше, но изъ свойствъ борьбы, очевидно болЬе напряженной и суровой въ ограничен-ныхъ не слишкомъ обширныхъ м4стностяхъ, никакъ не вытекаетъ, чтобы органичесюя Формы, ихъ населяюния, отставали въ своемъ развили, носили на себе архаическш характеръ. Свойство борьбы въ этихъ местностяхъ, если она создаетъ подборомъ виды, роды, семейства, отряды, требуетъ напротивъ того болЬе быстрыхъ смЬнъ однЬхъ Формъ другими, следственно не отсталости, а прогресса (**). ЗамЬчу прп этомъ
(*) Origin of &рес. VI edit., р. 296.
(**) Это заключеше о необходимости быстрЬишаго хода изменены въ обнтателяхъ пеболыпихъ острововъ^ выведенное изъ примера Порто-Саптскпхъ кроликовъ, подтверждается п другими Фактами, некоторыми изъ которыхъ мы обязаны самому же Дарвину. Такъ на Галлопагскихъ о-вахъ были имъ найдены две породы мышей, изъ коихъ однЬ были безъ сомнешя разновидностью нашей темно-бурой крысы (Mus Rattus). По отлич!я ея при общемъ варужпомъ сходстве, состоявпвя въ относительно более короткой голове п более длинпыхъ голеияхъ и хвосте, были довольно значительны, чтобъ дать поводу Ватергузу (Waterhouse), обрабатывавшему привезенный Дарвипомъ зоологическш матер!алъ, составить изъ этой крысы особый видъ: Mus Jacobiae, такъ называемый по о-ву Джемса, где крыса была найдена. Также точно па о-ве Вознесешя, въ верхней части его отделенной отъ прибрежья шярокпмъ поясомъ безплодной лавы и вулканическаго пепла, живетъ разновидность той же темпобурой крысы, которая уже очень расплодилась ко времени поселешя па о-ве небольшой Англшской колоши. Цветъ ея темнее, шерсть нежнее и блестящее. Между темъ другая разновидность этой крысы,живущая у береговъ, где питается пзобпльпымп отбросками отъ морскихъ черепахъ, составляющпхъ главную пищу жителей, и потому пе подвержена междуусобяой борьбе за существовало пзъ-за пищи, изменилась гораздо менее. Столь же мало, какъ эта бурая крыса у береговъ острововъ и въ дрлгпхъ местахъ, изменилась и паша другая, еще более обыкновенная рыжая крыса ;Jur decumanus), разселившись вследъ за человекомъ па обширныхъ и большпхъ островахъ, где очень размножилась, но где пе понуждалась педостаткомъ пища къ междуусобпой борьбе. Такимъ образомъ и изъ этихъ прпмеровъ изменены, пропсшедшихъ въ бурой крысе па малыхъ островахъ, видно, что и ставь на Дарвинову точку зрен'ш, надо признать, что естественный п дборъ долженъ бы действовать гораздо сильнее въ пеболыпихъ уголкахъ суши и воды и быстрее производить тамъ переходы отъ Формы къ Форме,
488
ДАРВИНИЗМЪ
однакоже, что это не препятствуетъ согласиться съ другимъ выво-домъ Дарвина, связаннымъ съ этимъ, именно, что растешя и животныя, образовавппяся въ обширныхъ открытыхъ материкахъ и океанахъ, будучи наиболее способны къ широкому распространен!»), окажутся победоносное въ борьб'Ь за существоваше, и что поэтому напримЬръ: «произнедешя неболыпаго австралшскаго континента уступили, а невидимому п теперь уступаютъ передъ произведешями болЬе обширнаго аз!атско-европейскаго материка» (*).
Но не только Фауны отдЬльныхъ странъ обнаруживают», въ только что изложенномъ отношенш ихъ къ напряженности борьбы за существоваше, несоглаые съ требовашями теор!и; его можно усмотреть и въ отдЬльныхъ группахъ животныхъ. По Дарвину борьба за существоваше, происходящая вслЬдств!е геометрической прогрессш размноже-шя организмовъ, лишь въ слабой степени обусловливается болЬе или менЬе сильнымъ ходомъ размножешя того или другаго вида, потому что и самая слабая размножаемость приводила-бы въ не очень длинный перюдъ, къ переполнен!») ими суши или моря, если бы борьба за существоваше не ограничивала ихъ разможешя. Со всЬмъ тЬмъ однакоже я полагаю, что численныя услов!я размножешя, обширность пространства, занимаемаго видомъ, запасъ пригодныхъ для него питательныхъ веществъ, существоваше многочисленныхъ и сильныхъ враговъ, или напротивъ того отсутств!е ихъ нельзя считать за обстоятельства совершенно безразличный, при опредЬленш степени напряженности борьбы для различныхъ видовъ или иныхъ группъ обоихъ царствъ природы. Значеше этихъ условш выкажется во всей своей силЬ, если мы обра-тимъ внимаше на перерывы, какъ въ напряженности этой борьбы вообще, такъ и на перемЬны въ ея направлеши. Въ самомъ дЬлЬ, если произойдетъ такая пауза въ этой борьбЬ отъ огромнаго уничтожешя недЬлимыхъ слабо размпожающагося вида, то должно пройти много временя, пока онъ снова размножится до той степени, чтобы борьба вообще, плп въ извЬстномъ опредЬленномъ направлеши, могла получить должную напряженность для доставления ей подбирательной силы; напротивъ того, при сильной размножаемости, пауза эта будетъ гораздо
чемъ на большпхъ пространствахъ материковъ и океановъ, и что следовательно въ нервыхъ всего менее можно бы ожидать встретить архаичестя Формы,—совершенно обратно тому, чтб находимъ въ действительности (относит, сообщенныхъ здесь Фактовъ см. Murray Geogr. distrib. of mammals, стр. 277-279).
(*) Orig. of spec., VI ed., p. 83.
ГЛ. VII.—КРИТИКА OCHOBAHlii ДАРВИНОВА УЧЕНЫ 489
короче. Изъ этого следуете, что средняя напряженность борьбы не можетъ быть одинакова для различныхъ видовъ. Между темъ изменчивость действуете совершенно независимо отъ свойствъ борьбы, и производить одинаково свои индивидуальныя отклонешя отъ существую-щаго въ данный моментъ типа, все равно усиливается ли, ослабеваете ли, пли временно и совершенно прекращается борьба. Но такъ какъ, далее, напряженность борьбы есть единственное услов!е, которое накопляете», Фиксируете» и заставляетъ расходиться (diverge) происходяпця измене-иешя, то тамъ, гдЬ напряженность борьбы сильнее, — Формы должны быть резче отделены другъ отъ друга, лучше характеризованы, менее соединены промежуточными связующими звеньями; а наоборотъ тамъ, где борьба эта слабее, должны происходить обратный явлешя: Формы должны быть слабо отличны одна отъ другой, переходить другъ въ друга незаметными переходами, и систематики, занимавшиеся разработкою этихъ последнихъ, должны приходить въ отчаяше отъ невозможности провести рЬзкихъ между ними границъ. Смотря по ихъ субъективному взгляду на значеше видовъ, одни должны бы безмерно ихъ увеличивать, друпе—приводить все къ немногимъ видамъ, раз-дробленнымъ на очень большое число разновидностей. Примеры этихъ последнихъ видите и Дарвинъ въ такъ пазываемыхъ полиморФНыхъ видахъ. «Есть одинъ пунктъ, говоритъ онъ,связанный съ индувидуаль-ными различ!ями, который кажется мне чрезвычайно затруднитель-нымъ (perplexing): я разумею те роды, которые были иногда называемы протейными или полиморфными, въ которыхъ виды представляютъ необычайно большую сумму изменчивости, и едва ли два естествоиспытателя соглашаются въ томъ, катая Формы считать за виды и катая за разновидности. Мы можемъ представить въ примеръ: Rnbus (ежевика), Rosa и Hieracium между растешями, некоторые роды насе-комыхъ и некоторые роды руконогихъ (Rrachiopoda) раковинъ. Еъ большинстве полиморФНыхъ родовъ некоторые виды имеють твердый п определенный характеръ» напримеръ въ роде Rnbns обыкновенная малина (R. Idaeus), морошка (R. Chamaemorns), поляника (R. arclicus), костяника (R. saxatilis). «Роды полиморфные въ одной стране, за небольшими исключешями, полиморфны и въ другихъ странахъ, а также, судя по руконогимъ раковинамъ, и въ прежше перюды времени. Эти Факты кажутся весьма затруднительными, потому что повидимому этотъ родъ изменчивости независимъ отъ условш жизни». Объяснеше ему находить Дарвинъ лишь въ томъ, что онъ «склоненъ подозревать, что мы видимъ въ этихъ полиморФНыхъ родахъ изменешя въ такихъ сторонахъ строешя, которыя не составляютъ ни пользы,
490
ДАРВИНПЗЛЪ
пи вреда для видовъ, и которыя слЬдовательно не были захвачены и сдЬланы определенными естественнымъ подборомъ» (*).
Ио это объяснеше уясе потому недостаточно, что слишкомъ обще, такъ что должно бы распространиться па гораздо болЬе обширную совру явлешй, чЬмъ та, къ которой Дарвинъ его здЬсь примЬняетъ, и однако же къ ней не приложимо. Мы увидимъ, что безполезныхъ признаковъ и въ животныхъ, а еще болЬе въ растешяхъ, столько же, по крайней мЬрЬ, какъ и полезныхъ, и что признаки самые существенные решительно не поддаются объяспешю происхождешя ихъ путемъ пакоплешя вслЬдсте ихъ полезности. Это было замечено Бропиомъ, извЬстнымъ ботапикомъ Негели, Брока и самимъ Дарвиномъ признано справедливыми. «Есть большая сила въ вышеприведенномъ возражеши» (**), говорить онъ. Разбирать это затруднеше я теперь не буду,—ему я посвящу особую главу, здЬсь же замечу только, что ежели вообще KaKie-нибудь признаки растенш могутъ считаться полезными въ томъ пли другомъ отношенш, т. е. вообще могутъ быть причислены къ такъ пазываемымъ адаптативнымъ, т. е. примЬпительнымъ признакамъ, то п те признаки, которые такъ необычайно варшруютъ въ ежевикахъ Rubus fruticosns) и сродныхъ видахъ (которыхъ въ Англш Бабпнг-тонъ насчитываетъ до 36, и въ которыхъ прежше ботаники, напрп-мЬръ, авторъ известной Германской Флоры, Кохъ, отличали только 2 видовыхъ Формы: собственно ежевику Rubns fruticosns и куманику Rubus caesius), должны быть безъ сомнЬшя присоединены именно къ ихъ числу. Въ самомъ дЬлЬ: стебли прямые иеукореняюппеся, стебли дугообразно загнутые п укореняющиеся и вновь пускаюгще отпрыски, такъ что захватываю™ собою обширныя пространства, или стебли лежач!е, ползуч!е и также укореняюпреся,—имЬютъ лп вл!яше и на способность растешя распространяться, и на защиту отъ враговъ, образуя непроходимым и непроницаемыя чащи, и на заглушенie и вытЬспеше другихъ растеши, или нЬтъ? Не таковъ ли же точно характеръ п слЬдующихъ признаковъ, степень п родъ полезности которыхъ очень легко усмотреть: стволъ въ различной степени покрытый пли не покрытый волосками, щетинками, звЬздчатымъ пухомъ, желЬзками? Стволъ покрытый тонкими слабыми колючками, или крЬпкимп прямыми, или крючкомъ загнутыми, рЬдкимп или частыми, раз-сЬяпнымп по всей его поверхности или расположенными вдоль его ре-беръ?
(•) Darw. Orig. of spec. II Amer, edit., p. 18 п VI edit., p. 35.
(”*) Orig. of spec. VI edit., pag. 171.
Г.1. VII.—КРИТИКА OCHOBAHlii ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
491
Листья съ обйихъ или съ одной стороны зеленые, блестяпце, или покрытые редкими волосками или густымъ пухомъ?
РазвЬтвлешя цветочной метелки также въ различной степени гладкости и пушистости?
Листочки чашечки отвороченые и оставляющее цвЬтъ и плодъ совершенно открытымъ, или прямо столице, или совершенно обхваты-ваюпце плодъ? ЕазвЬ все это не можетъ быть истолковано съ точки зрйшя выгодности этихъ особенностей строешя? Дарвинъ и его последователи не затрудняются истолковывать въ этомъ смысле признаки, несравненно менее поддаюпцеся утилитарному объяснение.
Обращу внимаше лпшь на покрыпе стволовъ и листьевъ въ различной степени и различныхъ свопствъ волосками и пухомъ. Кроме важности этихъ признаковъ по отношение къ температуре, къ влажности воздуха, къ росе и дождю, значеше пхъ весьма велико по отношение къ насекомымъ. Ведь приводить же Дарвинъ, что въ Северной Америке долгоносикъ, заклятый врагъ многихъ плодовъ, «нападаетъ преимущественно на плоды, отличаюпцеся мягкостью кожи и отсутств!емъ па ней пушка, и что земледелецъ часто съ прискорб!емъ видитъ, какъ большая часть или веб плоды отпадаютъ съ дерева только на половину, на две трети созревшими». Могу засвидетельствовать, что тоже самое бываетъ и на южномъ берегу Крыма, где по причине нападешя слони-ковъ Rhynchites Bacchus L. и Rhynchites cupreus L. урожай сливъ, пе смотря на обильное цвЬтеше и завязываше плодовъ, случается разве разъ лЬтъ въ шесть, семь, между темъ какъ персики урождаются почти ежегодно. То же вл!яше можетъ иметь и пушистость листьевъ, по отношена къ другимъ насекомымъ.
Конечно въ вар^ащяхъ ежевики участвуютъ и чисто морФологпче-CKie признаки, пользу или вредъ которыхъ невозможно усмотреть. Но едва ли можно представить примеръ такого же числа близкпхъ расти-тельныхъ Формъ (видовъ или разновидностей), въ характеристике которыхъ участвовало бы большее число адаптативныхъ, прпмкнптель-ныхъ признаковъ: и совсймъ темъ одпакоже подборъ ничего не могъ сделать, не могъ Фиксировать Формъ, когда пмйлъ век нужный для того прицепки. Следовательно не въ этомъ и дЬло. Гораздо удобнее прибегнуть,—все продолжая разеуждать съ Дарвпновон точки зрйшя, къ другому способу объяснешя—къ тому, что борьба, въ этомъ случай, конечно по причинамъ, усмотреть которыя невозможно, почему-лпбо не достигла должной напряженности, или часто прерывалась, или меняла направлеше, такъ что пе могла действовать подбирательно. Но есть друпе случаи, где можно съ достаточною вероятностью показать,
492
ДАРВПНПЗМЪ
что борьба не могла быть столь интенсивна, какъ въ другихъ, и гдЬ между тЬмъ результаты, которые долженъ бы дать подборъ, прямо противоречить требовашямъ теорш.
Для этого посмотрпмъ съ одной стороны на крупныхъ китообраз-ныхъ животныхъ и на большпхъ акулъ. Bo-первыхъ, пространство, гдЪ они живутъ,—океаны и моря,—громадно и въ особенности для акулъ увеличивается теми, что оно измеряется не квадратными единицами меры, какъ для всехъ растенш и животныхъ, живущихъ лишь на одной поверхности, а кубическими мерами, ибо если и не вся глубь морей представляетъ удобное для нихъ местожительство, то все же слой этотъ довольно толстъ. Во-вторыхъ, эти животныя сравнительно съ прочими, къ ихъ классамъ принадлежащими, размножаются очень медленно. Въ-третьихъ, запасъ пищи, предлагаемый имъ морями, неизмерима Въ-четвертыхъ, они мало страдаютъ отъ нападешя внешнихъ враговъ, такъ что и въ этомъ направлеши, какъ и въ направлеши места и корма, имъ почти не предстоитъ выдерживать никакой компе-тиц1п, плп междуусобной войны другъ съ другомъ. Сообразно съ этимъ мы должны бы встретить у этихъ животныхъ тотъ крайне затруднительный случай, который представляется намъ у ежевики (Rn-bus), розы и у руконогихъ раковинъ (Brachiopoda), т. е. роды этихъ животныхъ должны бы быть протейными, полиморфными, и это не потому, чтобы различный стороны ихъ строешя, не будучи ни полезными, ни вредными, пе могли быть захватываемы и Фиксируемы подборомъ, чего, какъ мы видели, нельзя признать и для ежевики,—а потому, что борьба между ними должна бы сама по себе быть менее интенсивною, чемъ въ среднемъ уровне.
Сказанное о болыпихъ акулахъ и китообразныхъ съ тою же очевидностью относится и къ очень большими сухопутнымъ млекопитаю-щимъ, каковы: слоны, носороги, бегемоты. Все уело Bia, облегчающая имъ борьбу за существование, соединплись въ очень сильной степени: и плодятся они медленно, и запасъ ппщи ихъ изобиленъ, и враговъ имъ нечего опасаться, а между темъ пндЬйскш п аФрикансшй слоны напримеръ, также какъ и носороги—хорошо обозначенью виды, и ни-какихъ даже особенныхъ разновидностей между теми и другими слонами или носорогами не отмечаютъ. Это же относится и къ ископаемыми мамонту и носорогами.
Обратимъ теперь внимаше на противоположный случай: рЬчныя рыбы изъ семейства сазановидныхъ или карповыхъ (Cyprinoidei) живутъ на чрезвычайно стЬсненномъ пространстве, сравнительно съ морями и океанами (на что Дарвинъ самъ же указываетъ); размножеше
ГЛ. VII.—КРИТИКА ОСНОВАНЫ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
49$
ихъ громадно—у карпа были насчитаны сотни тысячъ пкринокъ; запасъ пищи въ рЬкахъ и прЬеноводныхъ озерахъ, даже п на одинако-вомъ пространств^, далеко уступаетъ кишащему жизшю морю. ВсЬ эти услов1я производятъ то, что, въ извЬстныхъ случаяхъ, нормальный ростъ рыбъ уменьшается—вслЬдств!е недостатка ппщп п слЬдуетъ самая усиленная борьба по добывашю необходимой для каждой особи доли, вслЬдсше чего рыба мельчаетъ. Наконецъ, и относительно из-бЬжашя опасностей отъ круппыхъ хищныхъ враговъ, борьба между этими рыбами, питающимися почти исключительно растительною пищею, также должна достигать крайней степени напряжешя. Прп этихъ услов!яхъ Формы должны бы были Фиксироваться и строго определиться. Но мы видимъ совершенно противное: роды этого семейства очень полиморфны и почти также, какъ относительно ежевики и роза-новъ, немного найдется ихтюлоговъ, которые согласовались бы въ томъ, каюя Формы считать видовыми, и катя только разновидност-ными (см. Приложение ХШ).
Многочпсленныхъ рыбъ этого семейства стали ихтюлоги дЬлить на множество родовъ, по Формуле ихъ глоточныхъ зубовъ, относительной длинЬ плавниковъ и по нЬкоторымъ другимъ признакамъ. ДЬлеше это отвергаетъ продолжатель Кювье—Валансьенъ, по моему мнЬшю совершенно справедливо, ибо оно можетъ быть принято лишь при забвеши Линнеевскаго правила—Character non facit genus. Такимъ образомъ, для всЬхъ этихъ рыбъ онъ принимаетъ только два рода—Cyprinus и Leuciscns. Такъ какъ въ нихъ, совершенно какъ и въ родЬ Rnbns (ожина), только нЬкоторые виды полиморфны, друге же хорошо отграничены то, принимая въ расчётъ только первые, увидимъ, что въ европейскпхъ каршяхъ (Cyprinus) одни принимаютъ только три вида, тогда какъ друг!е увеличиваютъ это число до 13; а въ родЬ Leu-ciscus одни—10, а друге—42 европейскихъ же впдовъ. Изъ этихъ при-мЬровъ видимъ, что тЬ группы животныхъ, которыя подвержены наи-менЬе интенсивной борьбЬ, охарактеризованы рЬзко и опредЬлительно; а напротивъ того тЬ, гдЬ борьба за существоваше, по необходимости, должна была происходить въ самой усиленной напряженности, тамъ встрЬчаемъ мы расплывчпвость Формъ, переходъ однЬхъ въ друпя не-примЬтными оттЬнками, т. е. какъ разъ д1аметрально противоположное тому, что должно бы было ожидать на основашй Teopin борьбы за существоваше и естественнаго подбора. Для растешй невозможно къ сожалЬнпо представить подобныхъ примЬровъ, потому что у нихъ совершенно невозможно, даже приблизительно, опред елить мЬру напряженности борьбы.
ДАРВИНПЗМЪ
Ml
Укажемъ еще на одно условие, которому должны бы удовлетворять обстоятельства борьбы за существоваше, дабы мочь действовать под-бирательно на организмы, условье, которое хотя и существуем въ Hi-которыхъ случаяхъ, но котораго опять таки недостаетъ во многихъ другихъ, и невидимому въ большинстве ихъ. ИзмЬнешя въ организ-махъ происходятъ небольшими шагами, идутъ постепенно; надо чтобы и условЬя, къ которымъ приходится имъ применяться, въ параллель этому также шли постепенно. Въ этомъ конечно собственно нЬтъ недостатка, но этого мало; надо, чтобы всЬ постепенный изм Ьнешя среды,— внЬшнихъ условш, каждой категорш влЬяшй, въ приноровивши къ которымъ и состоим борьба,—были каждое отъединено отъ другихъ. Иначе никакой выгоды изъ приноровлешя къ нимъ не произойдетъ. Происхожденье различныхъ органическихъ Формъ по Дарвину можетъ быть безъ натяжки сравнено съ воспиташемъ по естественной системе, напримЬръ въ родЬ Руссо. У воспитанника постепенно проявляются разныя способности, чувства, память, воображенье, умъ, воля. Мен-торъ не можетъ ихъ вызвать, онъ можетъ ихъ только подмЬтить, и каждому оттЬнку проявленья ихъ долженъ доставить необходимую пищу для упражненья. Не только, если онъ разомъ перескочить па слишкомъ высокую ступень развитья, не послЬдуетъ желаемаго результата, но не произойдетъ его и тогда, если онъ будетъ предоставлять на волю воспитанника занятЬе легкими задачами, уже пе подходящими къ степени его развитья; (здЬсь конечно аналопя не можетъ быть вполнЬ выдержана, потому что развптЬе воспитанника идетъ своими естественпымъ путемъ и безъ содействья надлежащихъ упражне-нЬп въ соотвЬтствующеЬЬ степени; но въ воспитанЬи организмовъ природою, по ДарвпновоЬЬ теорЬи это не такъ: нЬтъ условЬя, къ которому выгодно было бы примениться, пе Фиксируется и соответственная тому Форма, если бы она даже и происходила путемъ неопределенной изменчивости).
Если мы остановимся па однихъ общпхъ категорЬяхъ условЬп, относительно коихъ происходить борьба, то невидимому во всемъ этомъ н'Ьтъ никакой надобности. Борятся, соперпичаютъ животныя относительно добыванЬя корма, и всякое измЬнеше, какое бы оно ни было, если только оно облегчаетъ нЬкоторымъ изъ нихъ этотъ трудъ, если даетъ больше возможности удовлетворять этой потребности, то невидимому и даетъ все нужное для полученья перевЬса въ борьбЬ.Но если всмотримся ближе, сейчасъ увпдимъ, что необходимо вЬдь какое-нибудь направленье, въ которомъ бы шли улучшенья, дабы могла получиться какая-нибудь особая характеристическая Форма, а тутъ и
ГЛ. VII.—КРИТИКА OCHOBAHlii ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
ш
начнутся сейчасъ затруднешя, когда вышеозначенное услов!е постепенности, въ своиствахъ среды и въ отъединены каждой постепенности, не исполнено. Последователи Дарвинизма сейчасъ сошлются на безсо-знательный искусственный подборъ, при которомъ, безъ всякой преднамеренно систематически достигаемой цели, тЬмъ не менее образуются породы.
Но именно относительно этого сорта подбора существуетъ у Дарвина большая неясность, т. е. разлпчеше разныхъ видовъ искус-ственнаго подбора основано на совершенно для дела безразличныхъ п вовсе не существенныхъ признакахъ, такъ что я здЬсь еще разъ долженъ возвратиться къ этому предмету, для уяснешя его. Въ еамомъ дЫ>, въ чемъ состоитъ подборъ?—въ более или менее полномъ устранены скрещиваши. Тотъ подборъ, который достигаетъ этого въ более полной степени, достигнетъ и скор he своей цели. Если вовсе не будетъ этого устранешя, то не будетъ вовсе и подбора, а преднамЬ-ренно ли это делается и съ созпашемъ, или не преднамеренно и безъ сознашя—это совершенно безразлично. И такъ же точно, если подбирается определенное качество, то можетъ образоваться и определенная порода; если же подбирается вообще только неопределенно лучшее животное пли растеше, то и улучшеше можетъ получиться такое же общее и неопределенное, а не особая порода, и тутъ сознательность и безсознательность не причемъ. Съ этимъ и Дарвинъ, какъ мы видели выше, соглашается въ самыхъ опредЬленныхъ выра-жешяхъ, но темъ не менее безпрестанно себе противоречии.. Напримеръ, въ старину въ Англы разъезжали особые люди, по поручению короля, и убивали всехъ лошадей на пастбищахъ, которыя были ниже известной мЬры. Не говоря уже о томъ, что это былъ подборъ вполне сознательный, онъ былъ и направленъ къ определенной цели, употреблялъ действительный средства къ устранение размножешя низкорослыхъ лошадей и скрещивашя пхъ съ большерослыми. Этимъ путемъ высошя лошади могли быть получены; по пп скакуновъ, ни спещально верховыхъ, ни спещальпо возовыхъ, пп лошадей съ болЬе красивыми статями отъ этого нпкоимъ образомъ пе могло бы получиться. Когда говорится, что дпюе сберегаютъ лучпйя породы какого-нибудь скота, то ведь мы употребляемъ тутъ весьма общее выражеше лучшля, и диме иначе и не попимаютъ этого дела, т. е. они не имЬютъ въ виду ничего иного, какъ иметь лучшую породу, безъ всякой дальнейшей спещализацш; по вЬдь это только сознательно въ намерены, въ которомъ опи отдаютъ себе отчетъ; а въ действительности каждое племя дикихъ съ словомъ лучшая соедпняетъ гораздо
496
ДАРВПНПЗМЪ
более тесный и определенный смыслъ, ибо только известное определенное качество считаютъ они за лучшее. Одно племя было охотничье и жило въ обширныхъ степяхъ или лугахъ; чтобы догнать зверя ему нужны были быстрый лошади, и такихъ-то быстрыхъ и разумело оно подъ лучшими, до прочихъ же качествъ ему дела пе было. Другое питалось кумысомъ и лучппя были для него самыя молочныя лошади; третье употребляло лошадей для перевозки своихъ кибитокъ, своего скарба, илп даже занималось караваннымъ перевозомъ товаровъ— лучппя лошади были для него самыя крепюя и сильныя подъ вьюкомъ; четвертое должно было въ своихъ перекочевкахъ проходить обширныя пустыни безъ воды и безъ корма, и лучшими становились для него лошади наиболее выносливыя на жажду и голодъ. Что за дЬло, что они не имели ц'бли произвести или скаковую такихъ-то и такихъ-то статей, или тяжелую возовую лошадь, или молочную, или выносливую?—ихъ подборъ тёмъ пе менее имЬлъ определенное направлеше и былъ д4й-ствителенъ, если онъ въ болыпомъ количестве уничтожали тЬхъ изъ нихъ, которыя не соответствовали ихъ нуждамъ, употребляя напри-мЬръ таковыхъ въ пищу, откармливая ихъ на убой, не пуская въ табуны, или даже выкладывая ихъ. При этомъ целью ихъ было единственно есть более жирное мясо, но устранешемъ скрещивашя, хотя бы и без-намереннымъ, вполне достигался результатъ сохранешя и даже улуч-шешя породы съ теми свойствами, которыя онп ценили.
Следовательно въ искусственномъ подборе должно бы различать не сознательный или безсознательнын, а во-первыхъ, подборъ методи-ческш и подборъ случайный, смотря по тому, постоянно лп происходило устранеше скрещпвашя, или только случайно, прпчемъ конечно первый будетъ быстрее приводить къ результату (имевшемуся ли сознательно въ виду, или нетъ, это не существенно и даже безразлично); во-вторыхъ, подборъ въ определенномъ направлеши или безъ таковаго, (причемъ опять таки безразлично—было ли, или не было сознано присутств1е или отсутств!е этого паправлешя). Прп определенномъ направлеши могутъ и должны получаться определенный породы, безъ него же только некоторое общее ул учтете.
Тоже самое будетъ и въ природе: если постепенностью и рас-положешемъ условш среды такое направлеше будетъ обозначено, то и получатся (предполагая это вообще возможнымъ) определенные разновидности и виды; если же этихъ необходпмыхъ условш не будетъ, то можетъ последовать лишь некоторое общее улучшеше, т. е. можетъ несколько измениться конститушя организма—онъ можетъ сделаться крепче, выносливее, красивее вообще, но
ГЛ. VII.—КРИТИКА ОСНОВАШЙ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
497
дальше дЬло не можетъ пойти и никакихъ опред'Ьленныхъ Формъ (разновидностей, видовъ и т. д.) не получится. Въ чемъ именно эти услов!я заключаются, я выше обозначили только въ общихъ чертахъ, и мысль моя определится гораздо точнее и яснее изъ примера.
Если дело идетъ объ усовершенствоваши, усилеши уже образовав-шагося определеннаго направления, то съ этой стороны затруднены нетъ. Животное сделалось лазящимъ. Для того, чтобы пзъ плохо или посредственно лазящаго сделаться отлично лазящимъ, все нужныя услов!я въ достаточной постепенности и въ должной отъ-единенности на лицо. Для всякаго усовершёнствовашя есть все нужныя руководящая и определяющая услов1я, и потому мыслимо, что всякое изменеше, ведущее къ нему въ некоторой слабой степени, доставить его обладателю победу въ борьбе. Такъ напримеръ есть деревья различной высоты, различной толщины, различнаго разстоя-шя между ветвями, различной гладкости, изъ коихъ на одни легче, на друпя труднее лазить, и, при всякой ступени усовершенствовашя въ лазаши, животное встречаете себе подходящее, и можете переходить отъ легчайшаго къ труднейшему, съ усовершенствовашемъ способности.
Совершенно иное дело будетъ въ техъ случаяхъ, когда изменяется само направлеше, причемъ и старую и .новую Форму, или двЬ новыхъ въ разныхъ направлешяхъ должно признать одинаково выгодными, но только для различныхъ условш жизни, какъ напримЬръ растешя обыкновенной Формы и растешя жирныя: настояние кактусы, кактусовидные молочаи, стапели. Во-первыхъ, очевидно, что эти Формы произошли отъ обыкповенныхъ; напримеръ, въ АФрикЬ кактусовид-ныя эвФорбш—отъ другихъ нормальныхъ видовъ этого обширнаго рода; въ Америке кактусы—отъ близкихъ семействъ, наприм. смородинныхъ, что-ли, потому что нельзя же вЬдь считать кактусы и т. п. за первоначальный Формы. Выгодность этихъ Формъ заключается въ чрезвычайно малой испаряющей поверхности ихъ, причемъ самъ стволъ, до-ходящШ до эллипсоидальной и даже до сферической Формы, т. е. до Формы наивозможно болыпаго объема, при напвозможпо меньшей поверхности, принимаете на себя Функщю зеленыхъ частей, а настояпця листья вполне (или въ значительной мЬрЬ, какъ у эвФорбш) отсутствуютъ и заменяются колючками. СлЬдовательно, они применены къ сухимъ степнымъ, пустыннымъ климату и почве. Форма эта могла начаться съ небольшая) утолщешя листьевъ и можетъ быть съ уменыпешя числа ихъ, и только на краю пустыни, потому что для настоящей пустыни она не была еще достаточно пре-32
498
ДАРВИНИЗМЪ
образована. Те изъ семянъ этой начальной Формы, которыя по недав-пости ея образовашя и еще потому, что она не успела Фиксироваться подборомъ, ревершею произращали пзъ себя растешя, уподоблявппяся родительскому виду обыкновенной Формы, попадая въ почву въ этой пограничной местности, могли еще оставлять здесь свое потомство; но т!>, которыя заносились далее въ глубь пустыни, пропадали по неприноровленности къ средЬ. Напротивъ того, въ пустыне, хотя еще далеко не въ еамомъ сердце ея, моглп укореняться тЬ растешя, которыя строго передавалп признаки ихъ материнскаго растешя уже нисколько преобразованнаго, и еще лучше тЬ, которыя еще нисколько сильнее и резче выражали эту новую Форму. Такимъ образомъ, попа-давппя все далЬе и далее въ глубь пустыни должны были все более и болЬе охарактеризовываться въ кактусовую Форму, не только потому, что возвратныя Bapiapin сами тамъ пропадали, но еще потому, что и те растешя, которыя имели склонность производить таюя возвратныя Формы, не оставляли тамъ живучаго потомства и сами наконецъ исчезали. Это и составляетъ то, что называется Фиксащею, подборомъ. Онъ, такимъ образомъ, не только препятствуетъ жизни и размножешю отклонившихся въ ненадлежащую сторону растешй, но устраняетъ и те, наружно установивппяся особи, которыя сохраняютъ еще внутреннюю способность производить отклоняюпцяся въ реверсивномъ смысле Формы. Но на границахъ кактусовой пустыни, очевидно, этой необходимости нЬтъ. Сами отклонякищяся peeepcieio Формы найдутъ себе здесь место, а производятся ихъ особи не останутся безъ потомства. Такимъ образомъ, внутренность пустыни будетъ населяться все болЬе и бол'Ье рЬзкими кактусовыми Формами; но на границе ея дкю не пойдетъ далее первыхъ, зараждающихся въ этомъ направленш, Bapianin. Представимъ себе теперь, что пустыня искрошена на мельче кусочки и вкраплена въ обыкновенныя местности. Этимъ самымъ пустыня исчезнетъ и, такъ сказать, все обратится въ пограничную полосу, п тогда р!>зк1я определенный кактусовый Формы вовсе не могли бы образоваться. Въ еамомъ начале образовашя, всякая отклоняющаяся въ общую, нормальную сторону Форма находила бы себе место и уелшяя для жизни, а настоящая кактусовая Форма не могла бы выделиться и утвердиться, даже и въ томъ случае, если бы и могла жить на такихъ кусочкахъ пустыни, которые по этой своей измельченпо-сти и не были бы уже настоящею пустынею. Следовательно, для того, чтобы могли образоваться столь резко отличныя между собою Формы, какъ кактусовая и обыкновенная, необходимо, чтобы и тЬ среды, въ которыхъ оне развились, были резко между собой отграничены въ ихъ
ГЛ. VII.—КРИТИКА OCHOBABltt ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
499
характерной середин!!, имели бы между собой переходную полосу, но не были бы взаимно перепутаны, вкраплены другъ въ друга, такъ сказать проникнуты другъ другомъ.
Для пояснешя моей мысли приведу еще примЬръ. Можно понять, какъ образовались дневныя и ночныя животныя, пбо ночь и день составляютъ противоположные и отделенные другъ отъ друга довольно продолжительные периоды времени, между которыми существуетъ однако же переходное состояше—сумерки, черезъ посредство которыхъ дневныя животныя могли превращаться въ ночныхъ, и паоборотъ. Но уже этого не могло бы быть, еслп бы глубокая ночь наступала мгновенно после яркого дня. И тутъ однако же еще могли бы образоваться и дневныя и ночныя животныя, но уже не переходомъ однихъ въ друпя, а изъ какого-либо общаго первобытнаго состояшя, къ св!>ту безразличнаго. Но представимъ себе, что день и ночь былп бы спутаны между собою, чередовались бы черезъ коротте перюды, черезъ каждыя четверть часа, или еще скорее, то очевидно, что никакпхъ резко отграниченныхъ, строго охарактеризованныхъ Формъ по отношенпо къ свету не могло бы произойти.
Но огромное большинство тЬхъ условш среды (къ которой, какъ главный элементъ, должно быть, по справедливому мнЬнпо Дарвина, отнесено и взаимодейств!е однЬхъ органическихъ Формъ на друпя), по отношешю къ коимъ и происходить борьба, а слЬдовательно и подборъ,—именно такимъ тЬснЬйшимъ образомъ между собою перепутано, такъ сказать, вкраплено другъ въ друга, проникнуто другъ другомъ. что настоящаго подбора и не будетъ; все ограничится первоначально начинающимися индивидуальными особенностями, раждающпмпся и исчезающими.
Это относится ко всемъ случаямъ, гдЬ мы должны предположить, что две противоположный и вообще различный Формы имЬютъ каждая свое преимущество, а услов!я, опредЬляюиця эти преимущества ие разделены между собою, какъ вода и суша, плодородная местность п пустыня, горы и равнины и т. п., а напротивъ того смешаны, перепутаны. Пусть, чтобы взять любимый Дарвиномъ примЬръ, трубочка вЬнчика какого-нибудь цветка немного удлинится, а въ параллель этому и хоботокъ какого-нибудь насЬкомаго, питающагося ого некта-ромъ, тоже удлинится. Вреда эти цветки съ удлиненными вЬнчпкамп не потерпели, потому что ихъ оплодотвореше остается обезпеченнымъ; и насЬкомыя также, -потому что имъ обезпечено добываше пищи; но зато вЬдь и пользы ни тЬ ни друпя не получили никакой, сравнительно съ цветами и съ насекомыми, оставшимися безъ измЬненш, ибо цвЬтамъ 32*
500
ДАРВИНИЗМЪ
все равно, к$мъ и какъ быть оплодотворенными—лишь бы быть; а насЬкомымъ все равно, откуда ни почерпать нектаръ—лишь бы почерпать. Если, следовательно, между цветами и между насекомыми прои-зойдутъ реверсш, а въ начале, до Фиксацш ихъ, онЬ не могутъ не происходить, по мнен!ю самого Дарвина (*), чрезвычайно часто; то и эти, возвращаюпцяся къ своему типу, Формы не будутъ въ худшемъ положеши, чемъ ихъ, начавппе уже изменяться, товарищи. Но дело это приметь совершенно другой оборотъ, если измененные цветки попадутъ въ такую местность, гдЬ насекомыхъ съ соответственно имъ удлиненными хоботками значительно больше, чемъ прочихъ короткохоботныхъ насекомыхъ; они будутъ иметь шансы оплодотвориться все, а изъ остальныхъ, весьма вероятно, что мнопе останутся не оплодотворенными. Тоже будетъ и съ насекомыми, если удлинеше хоботковъ произойдетъ въ такой стране, где больше имеется такихъ цветовъ, изъ которыхъ имъ удобнее почерпать нектаръ. Если удлинеше венчиковъ сделаетъ еще шагъ впередъ и опять таше цветы попадутъ въ страну съ преобладающимъ числомъ насекомыхъ, представляющихъ соответственное удлинеше хоботковъ, то и этотъ дальнейппй шагъ будетъ Фиксироваться. Съ нашими цветами произойдетъ тогда тоже, что съ кактусами по мере углублешя ихъ въ сердце пустыни. Но вЬдь этого ничего нЬтъ въ природе, или если и есть, то какъ редкое исключеше, а следовательно организмамъ нетъ никакой выгоды выходить изъ состояшя относительнаго безразлич!я, нетъ выгоды дифференцироваться и спещализироваться. Въ большинстве случаевъ будетъ даже большой вредъ отъ этого, но объ этомъ, также какъ и объ взаимной постепенности ирилаживашя различныхъ организмовъ другъ къ другу (какъ наприм. цветовъ къ насЬкомымъ и наоборотъ), будемъ говорить въ последствш. Для насъ пока достаточно было показать, что, сверхъ отсутствие непрерывности въ напряженности борьбы п въ продолжительной одинаковости направлешя ея, есть и еще одно услсв1е, котораго въ большинстве случаевъ (хотя и пе всегда) педоетаетъ въ природ s>, чтобы борьба за существоваше могла получить нужныя ей качества, дабы стать Факторомъ подбора. Организмы борятся несомненно, но борьба эта, не смотря на стремлеше каждаго вида возра-
(’) «Сеянцы такой разновидности /однолистной земляники Дюшена), какъ сВянцы большей части разновидностей, пе упрочепныхъ продолжительпымъ подборомъ, часто возвращаются къ обыкновенной Форма, нлп представляютъ переходный состояшя» (Прпруч. живот, п возд. раст. I, стр. 375). Но тутъ п цтгатъ не нужно—.все учеше вЬдь основано па этомъ.
ГЛ. VII.—КРИТИКА OCHOBAHlii ДАРВИНОВА УЧЕШЯ 501
стать въ геометрической прогрессш, все таки подбора не можетъ производить. Одного этого услов1я борьбы въ его общности для сего недостаточно, нужны бы были еще особый спещальныя услов!я, изъ коихъ однихъ ей никогда недостаетъ, а другихъ недостаетъ очень часто. Обратимся теперь къ наследственности.
В. Наследственность.
Предметъ этотъ, хотя и самой первостепенной важности, слабее всехъ прочихъ элементовъ учешя обработанъ Дарвиномъ. Въ главномъ сочинеши объ немъ сказано весьма немного, въ «Прирученныхъ животныхъ и воздЬлываемыхъ растешяхъ», хотя ему и посвящены три главы, но оне наполнены частностями, выводами и доказательствами некоторыхъ второстепенныхъ свойствъ, каковы напримеръ: передача признаковъ въ соответствующемъ возрасте, вопросы реверсш и атавизма; но сущность дела остается весьма шаткою и неясною. Я разумею подъ сущностью, въ занимающемъ насъ отношеши, тотъ основной вопросъ: усиливается ли, укрепляется ли наследственность съ передачею признаковъ въ течете долгаго времени, т. е. съ увеличешемъ числа поколешй, въ которыхъ происходить эта передача—пли нетъ? И въ еамомъ деле это чрезычайно затруднительная дилемма для Дарвиновой теорш. Если принять, что продолжительность наслЬдовашя не укреп-ляетъ передаваемыхъ признаковъ, не усиливаетъ ихъ постоянства, — это значить лишить учете главной его опоры. Какъ же тогда продолжительный подборъ достигнетъ своей цели и Фикспруетъ происходяпця измЬнешя? Въ еамомъ деле, пусть постоянно гибнуть негодныя Формы (не соответствуюпця направлешю, въкоторомъ идетъ подборъ),—хорошая никогда не размножатся, если давность не усиливаетъ наследств^’? Если принять напротивъ того, что постоянство передаваемыхъ признаковъ усиливается съ увеличешемъ числа поколешй, въ продолжеше коихъ происходить эта передача,—это значить вооружить коренные виды сильнейшими оруж!емъ въ борьбе съ происходящими укло-нешями отъ его типа. Видъ—старая Форма—будетъ непременно передавать все свои признаки потомству, образовавшаяся же индивидуальный изменешя будутъ передаваться весьма слабо, даже часто исчезать уже однеми реверыями, не говоря о другихъ прпчинахъ. Въ еамомъ деле, если бы признаки получали, съ продолжительностью пхъ передачи, все возрастающую степень устойчивости при наследственной передаче, то происходяпця въ видахъ индивидуальный пзмЬнешя никогда не могли бы вытеснить коренной типической Формы въ борьбе
502
ДАРВИНИЗМЪ
за существован!е. Сколь бы ни было велико преимущество ихъ въ такой борьбе, они всегда пмЬли бы въ ней одну капитальную невыгоду, именно слабую способность быть передаваемыми по наследству—въ противоположность сильной къ этому способности типическихъ видо-выхъ признаковъ, имЬвшихъ много времени укрепляться.
Изъ этой дилеммы Дарвину и пе удается вполне и решительно выпутаться. То онъ говоритъ: «Можетъ быть будетъ слишкомъ поспешно отрицать, что признаки становятся темъ прочнее, чемъ дольше они передавались» (*); то: «Впрочемъ сомнительно, придаетъ ли древность (давность кажется надо бы сказать) наследственности, сама по себе, постоянство признаку» (**). И после этихъ сомнешй онъ останавливается на следующемъ,по его мнЬшю, наиболее вероятномъ выводЬ: «Все признаки всякаго рода, какъ новые, такъ и старые, стремятся къ наследственной передаче, и те, которые уже противостояли всемъ противо-дЬйствующимъ вл!яшямъ и были переданы прочно, будутъ въ последствш сопротивляться этимъ вл!яшямъ и слЬдовательно передаваться весьма прочно» (***). И въ другомъ местЬ: «Такимъ образомъ мы дошли до того, что смотрпмъ на наследственность, какъ на правило, а па ненаслЬдственность—какъ па исключеше» (****),
По во-первыхъ, каше же таше признаки, которые успешно противостоять всемъ протпводЬйствующимъ вл!яшямъ, и каше не противостоять? и во-вторыхъ, какое значеше будетъ тогда иметь тотъ несомненный Фактъ, что противостоять именно тЬ, которые мы называемъ, видовыми? ВЬдь онп не только чрезвычайно постоянны въ природе, но п прп культуре, въ которой ихъ подвергаютъ разнымъ вл1яшямъ, они въ течете очень долгаго времени, насколько наши опыты и наблюдешя хватаютъ, остаются постоянными, такъ что и самое поняпе о видовыхъ прпзнакахъ главпымъ образомъ основывается па этомъ постоянстве. Пусть пе всегда это случается, пусть бывають исключешя, пусть иногда мы находимся въ затруднении рЬшить, особливо когда опытовъ не было сделано, какой признакъ должно считать видовымъ, т. е. постоянными; но несомпЬпно, что все это исключешя, и что, практически, въ огромномъ большинстве случаевъ, мы справляемся съ этими затруднешями. Напротивъ, непостоянные признаки разновидностей, породъ, въ особенности же признаки индивидуальные, какъ напримеръ
(*) Прир. живот, п возд. раст. т. II, стр. 68.
(”) Ibid., стр. 86.
(***)Ibid., стр. 68.
(****) Ibid., стр. 85 и также стр. 260.
ГЛ. VII.—КРИТИКА ОСНОВАН1Й ДАРВИНОВА УЧЕНЫ 503
признаки нашихъ культурныхъ плодовъ грушъ, яблонь, безпрестанно исчезаютъ на нашихъ глазахъ. Для поддержашя ихъ требуется хотя бы постоянная забота о подбора,—друпе же очевидно такой заботливости не требуютъ. Безъ подбора очень скоро хорошая скаковая лошадь перестанетъ быть скаковой, но все же останется лошадью, не сделается ни осломъ, ни зебромъ и т. п.
Въ одномъ М'ЬстЬ Дарвинъ говоритъ: «Некоторые ботаники заключили, что растешя не такъ склонны къ изменчивости, какъ предпола-гаютъ, изъ того обстоятельства, что некоторые виды, долго возделываемые въ ботаническихъ садахъ, или непроизвольно разводимые годъ за годомъ въ смешенш съ хлебными семенами, не образовали различныхъ породъ; но это объясняется темъ, что легшя различ!я не подбирались и не размножались» (*). Прежде всего несправедливо, чтобы въ ботаническихъ садахъ на те растешя, которыя разводятся именно съ целью испытать ихъ постоянство, съ целью определить, должны ли они считаться видами или только разновидностями,—не обращалось внпма-шя па происходящая различ!я,—для чего же бы ихъ тогда и сЬяли? Но въ настоящемъ случае намъ не это важно. Важно для насъ то, что если разли'йя появляются, то при однократномъ илп рЬдкомъ появлеши не сохраняются (съ редкими исключеньями, какъ у однолистной земляники), а те, которые составляютъ видовые признаки, т. е. которые много разъ повторялись, тЬ сохраняются.
Смыслъ Дарвиновыхъ словъ: «Признаки, которые противостояли всЬмъ противодейств!ямъ и были переданы прочно, будутъ и въ послЬд-CTBin сопротивляться этимъ вл!яшямъ и, слЬдовательно, передаваться весьма прочно» можетъ быть только двоякш: плп, что yc.iOBia среды такими невероятно спутанпымъ образомъ расположены, что постоянными признаками, въ течете необычайно долгаго времени, въ течете ты-сячёлепй и десятковъ тысячелЬтш, удавалось такъ сказать проскальзывать мимо всЬхъ техъ явлешй, которыя могли бы ими противодействовать, проходить въ промежутки ихъ,—почему и кажется, что они имъ противостояли, такъ какъ, ведь мы не видимъ самаго процесса противо-стояшя; или же они получили привычку побеждать все ими противодействующее. Иначе почему же бы они противостояли? Но очевидно, что первое толковаше невозможно по его крайней невероятности; ничего следовательно не остается, какъ принять второе. Более мы ничего и не доказываема Но такъ какъ постоянные признаки суть именно
(*) Прпруч. живот, и возд. раст. II, стр. 258.
504
ДАРВИНИЗМЪ
признаки видовые, то должно признать или, что они обладаютъ некоторою особою силою sui generis, доставляющею имъ эту неуязвимость, или, что они прюбр-Ьли её долговременною привычкою. Требовать признашя перваго мы, съ Дарвиновой точки зрешя, пе им$емъ никакого основашя, но избежать признашя втораго я не вижу возможности. А это ведь именно и значить, что продолжительность передачи' признаковъ усиливаетъ ихъ наследственность. Чтобы избежать этого вывода, Дарвинъ приводить такое разсуждеше: «Такъ какъ все одомашненный животныя и возделанный растешя подвергались значитель-нымъ изменешямъ, а между темъ произошли отъ коренныхъ дикихъ Формъ, которыя безъ сомнешя удерживали те же признаки съ неза-памятныхъ временъ, то это показываетъ намъ, что никакая древность признака не обезпечиваетъ прочной передачи его» (*). Но вопросъ теперь не въ томъ, обезпечиваетъ ли она это абсолютно, а только въ томъ — обезпечиваетъ ли она его въ большей мере, чемъ недавнее, чЬмъ даже только въ первый разъ случившееся появлеше признака? И ответь при такой постановке вопроса не можетъ оставаться сомни-тельнымъ. Но и этого еще мало: изменешя, происшедппя въ домашнихъ организмахъ, показываютъ намъ, что они все таки остались по прежнему теми же видами, которыми и были, какъ это самъ Дарвинъ допускаетъ относительно голубей и куръ, т. е. что существенно видовой характеръ, который, смотря по взгляду, мы можемъ признавать или первобытнымъ, или очень долго существовавшимъ, остался неиз-меннымъ, а изменилось то, что принадлежитъ, такъ сказать, къ сФвре техъ колебашй, которымъ видовыя Формы подлежать, къ СФерЬ, которая для отдельныхъ видовъ весьма различного объема, и которая именно поэтому не можетъ иметь такой же давности.
Но оставпвъ въ стороне эти логичесюя заключешя, посмотримъ на то, что намъ говорятъ Факты. Посеемъ тысячи семянъ какой-нибудь груши, Веиггёе d’Angleterre напримеръ, какъ это дблалъ Декенъ—мы не получимъ ни одной, которая бы походила на свою мать; значить есть признаки, которые вовсе не стремятся передаваться по наследству. Что произошло бы, если бы одна такая груша, вполне похожая на свою мать, оказалась при нашемъ посеве? Увеличилось ли бы число тождествен-ныхъ или очень схожихъ и во второмъ поколешй, происшедшемъ отъ посЬва ея семянъ? Этого мы не знаемъ, хотя это и вероятно. Но пусть произойдетъ, при посеве какого-нибудь цветочнаго растешя, въ первый
(*) Прируч. живот, и возд. раст. И, стр. 66.
ГЛ. VH.—КРИТИКА ОСНОВАШИ ДАРВИНОВА УЧЕНЫ
305
разъ махровый цвЬтокъ; посЬемъ его семена, происшедппя отъ оплодо-творешя махровымъ же цвЬткомъ,—таюе опыты были много разъ делаемы надъ разными растешями,—и въ числе сЬянцевъ будетъ несколько махровыхъ; при повтореши этого опыта число махровыхъ внуковъ увеличится, еще более увеличится число махровыхъ правну-ковъ и т. д., пока наконецъ не махровые станутъ уже псключешемъ, какъ напримеръ теперь у садовыхъ левкоевъ, желтоФюлей и пр. Что же это значить, какъ не то, что съ увеличешемъ числа поколешй передача признаковъ укрепляется, становится все постояннее и постояннее? И это вполне признается Дарвиномъ тамъ, где онъ просто разбираетъ Факты, а не размышляетъ о принципахъ, о томъ, на сколько они пригодны для его теорш: «Но въ большинстве случаевъ», говорить онъ прямо и безъ всякихъ ограпичительныхъ оговорокъ, «новый признакъ или какое-либо усовершенствоваше въ строеши сначала выдается очень слабо и передается по наследству непрочно» (*).
Разберемъ еще другое явлеше: «Сильная склонность къ возвраще-шю у скрещенныхъ породъ повела къ безконечнымъ спорамъ о томъ, чрезъ сколько поколешй после единичнаго скрещивашя съ другою породою . . . можно считать породу очистившеюся и не опасаться возвращешя. Никто не думаетъ, чтобы это очищеше могло совершиться меньше, чЬмъ чрезъ три поколЬшя, а большинство заводчиковъ полагаетъ, что необходимо шесть, семь и восемь поколЬшй, по мнешю другихъ даже больше. Но решительно нетъ возможности установить какого-либо правила относительно того, какъ скоро уничтожаются все следы стремлешя къ возвращешю ... Но мы никакъ не должны смешивать эти случаи реверсш къ признакамъ заимствованными отъ скрещивашя—съ случаями . . . , въ которыхъ признаки когда-то свойственные обоимъ родггтелямъ (подчеркнуто въ подлиннике), но затемъ утраченные въ какой-либо предыдущей перюдъ, проявляются опять; таше признаки могутъ проявляться послЬ неопределенна™ числа поколешй» (**).
Изъ этого мы видимъ, что Дарвинъ:
1) Устанавливаетъ очень сильное различ!е между пропсхождешемъ отъ разъ происшедшаго скрещивашя двухъ различныхъ породъ и про-исхождешемъ отъ родителей, пмЬвшихъ признаки некогда обоимъ имъ принадлежавшее. Первые цаконецъ изглаживаются, а вторые никогда,
(*) Прпруч. живот, и возд. раст. II, стр. 212.
(**) Тамъ же, стр. 3fi п 37.
506
ДАРВИНИЗМЪ
хотя бы число поколйшй, послй исчезноветя признака, въ послйд-немъ случай, чрезвычайно превосходило число поколйнш въ первомъ случай.
2) Эго разлпч!е приппсываетъ тому, что во второмъ случай признаки были свойственны обоимъ родителямъ.
Но ясно, что второе положеше совершенно невйрно, что, осмй-люсь сказать, въ немъ собственно даже нйтъ смысла, ибо за самыми ничтожными исключешями, нйтъ и быть не можетъ случаевъ, чтобы когда-нибудь признакъ не принадлежалъ обоимъ родителямъ. Мы скрещиваемъ мериносоваго барана съ обыкновенною овцою, вйдь въ предшествовавшемъ поколйнш, у дйда и бабушки нашего ягненка съ отцовской стороны, признакъ принадлежалъ обоимъ родителямъ, слйдо-вательно онъ долженъ быть неизгладимъ! Тоже будетъ и съ материнской стороны относительно признаковъ простой овечьей породы, слй-довательно и тотъ и другой должны быть неизгладимыми, хотя бы въ послйдствш скрещивав! я происходили или все съ мериносами, или все съ простыми овцами. Въ такомъ случай признаки подлежали бы полному унпчтожешю лпшь тогда, когда скрещиваются два животныхъ, у одного изъ коихъ признакъ появился только въ первый разъ, а у другого его нйтъ вовсе. Дйло очевидно въ томъ, что главное тутъ пропущено, а вся сила, или какъ говорятъ—удареше (accent), различешя двухъ случаевъ и вмйстй причинъ ихъ, обращено на обстоятельство совершенно не существенное. Въ еамомъ дйлй, пусть какой-нибудь признакъ появится въ первый разъ и въ мужскомъ п въ женскомъ по-томствй любаго животнаго или растешя, и мы соедпнпмъ ихъ между собою; неужели же онъ съ перваго раза такъ утвердится, что сдйлается пепзгладпмымъ въ течете произвольно болыпаго числа поколйшй, хотя бы потомъ опп скрещивались съ особями той же породы, не имеющими такого, въ первый разъ появившагося, признака? Это не пмйетъ ни тйпи вйроятности, ибо тогда зачймъ нужепъ былъ бы и подборъ? Но то, чтб Дарвинъ говоритъ, въ сущности однако же въ значительной степени справедливо, по только въ томъ случай, если прпзнакъ, пере-давшшея черезъ обоихъ родителей, составлялъ принадлежность этихъ поелйднихъ въ течете очень долгаго времени, т. е. еслп это былъ прпзнакъ видовой (предполагая тате виды, отъ которыхъ безгранично плодородное потомство возможно), или принадлежащш старой давно утвердившейся разновидности или породй. Но п это, какъ мы знаемъ, не всегда бываетъ; такъ лепориды черезъ нйсколько поколйнш взаим-наго скрещивашя вполпй обращаются въ кроликовъ, заячьи же признаки исчезаютъ. Во всякомъ же случай сущность дйла въ этой продол-
ГЛ. VII.—КРИТИКА ОСНОВАШЙ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
507
жительиости обладашя признакомъ, а не въ томъ, чтобы онъ былъ общъ обоимъ родителямъ, хотя бы одинъ разъ.
Такимъ образомъ оказывается, что необходимо придти къ заклю-чепш, что признаки становятся тЬмъ прочнее, чЬмъ дольше, т. е. чЬмъ чаще они передаются, что давность, т. е. повторяемость наследственности, придаетъ постоянство, прочность признаку; что видъ постояннее и устойчивее разновидности, хотя бы она действительно была начинающимся видомъ, а разновидность или порода устойчивее, прочнее индивпдуальнаго измЬнешя, хотя бы и оно было начинающеюся разновидностью, именно по причине давности передачи наслед-ственныхъ признаковъ, и на этомъ мы остановимся, довольствуясь пока этимъ результатомъ.
Заключенье.
Я окоичилъ ту часть моего труда, которую пазвалъ критикою основашй Дарвинова учешя, я разсмотрелъ вей эти основанья: изменчивость въ домашнемъ и въ дикомъ состояшп, наследственность, искусственный подборъ и борьбу за существоваше, и пришелъ къ следующий выводамъ:
Относительно изменчивости.
1) Мы не въ праве заключать пзъ наблюдешй, сделанныхъ въ этомъ отношены надъ прирученными животными и возделанными растешями, о таковой же изменчивости дикихъ организмовъ: а) потому что самое одомашпеше первыхъ необходимо предполагаетъ уже въ ппхъ большую къ пей способность, а никакъ не выражаетъ собою средней нормы ея; б) потому что домашше организмы находились въ псключительиыхъ условЬяхъ, съ устранешемъ которыхъ, т. е. при оди-чашп, они возвращаются къ своему типу.
2) Если все разнообразье, какъ органическихъ Формъ дикой природы, такъ и различныхъ породъ домашнихъ организмовъ, въ конце концовъ существенно сводится на происходящая отъ различныхъ, большею частью неопределимыхъ причинъ, индивидуальный изменешя, въ первомъ случае полезныя для самихъ организмовъ, а во вто-ромъ для человека, то шансы появлешя техъ и другихъ вовсе пе одинаковы въ обоихъ случахъ, какъ принимаетъ Дарвинъ: У последнихъ, т. е. у домашнихъ организмовъ, ихъ должно быть несравненно больше,
508
ДАРВПНПЗМЪ
чемъ у первыхъ, а) частью потому, что не вкусы и потребности человека составляютъ неизменную норму, съ которою бы эти изменешя случайно совпадали, а наоборотъ: каковы бы они сами по себе ни были, они составляютъ ту норму, къ которой вкусы и потребности человека применяются; въ дикой же природе—наоборотъ, услов!я среды составляютъ определенную и неизменную норму, въ случайное соответств1е съ которою они должны приходить,—что также различно, какъ небо отъ земли; б) часпю же потому, что сами услов!я, въ которыя намеренно и не намеренно поставлены домашше организмы, изменяютъ ихъ большею частью въ совершенно определенномъ, согла-сномъ съ требованиями человека, направлены.
3) Что касается до того, что могущество природы несравненно значительнее могущества человека, а следовательно должно производить и изменешя въ той же пропорцш сильнейппя, то это основано на чи-стомъ недоразумЬны. ВсЬ преимущества природы въ этомъ отношеши сводятся къ большей продолжительности времени, находящагося въ ея распоряжети, что не имеетъ никакого значешя уже по одному тому, что избытокъ времени по меньшей мбре вознаграждается отсут-ств1емъ преднамеренности. Полезное при некоторыхъ услов1яхъ изменено можетъ случиться въ природе, но не тамъ, где оно полезно; оно можетъ случиться и случайностями же быть и уничтожено; и такъ должно идти дЬло при каждой ступени прогрессивнаго накопле-шя. Процессъ идетъ такъ медленно, что ранее, чемъ Форма достпгпетъ сколько-нибудь ощутительной ступени различая, на какой-нибудь полудороге или четверти дороги къ образованно вида, обстоятельства могутъ измениться, такъ что все полезное, такъ сказать, трудами многихъ сотенъ или тысячъ поколешй накопленное, изъ полезнаго обратится во вредное или безразличное, и все должно начать накопляться съ-изнова въ другомъ направлены. Все это и многое тому подобное взятое вместе уравниваютъ годъ искусственна™ подбора можетъ быть миллюнамъ лйтъ подбора естественнаго, и это будетъ еще слишкомъ скупой расчетъ.
I) Далее я доказалъ, что все, даже самыя сильныя изменешя й отклонешя отъ дикаго типа въ домашнихъ животныхъ и растешя х.ъ не достигаютъ видоваго предела, и если этотъ терминъ, какъ спорный, покажется инымъ не довольно определеннымъ, то я старался выразиться определеннее, перейдя на почву безспорную. Я сказалъ, что есть степень различ!я между организмами (какъ и отъ чего бы она впрочемъ нп происходила и ни зависела), при которой постоянно плодородное скрещпваше въ потомкахъ становится певозможнымъ; что эта степень принимается большинствомъ естествоиспытателей,
ГЛ. VII.—КРИТИКА ОСНОВАШЙ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
509
но крайней мЬрЬ старой школы, за критер!умъ вида, такъ что въ огромномъ большинства случаевъ, столь огромномъ, что если и есть исключешя изъ общаго правила, то они относятся къ случаямъ нор-мальнымъ, какъ единица къ десяткамъ, или даже сотнямъ тысячъ— обе эти степени различ!я совпадаютъ. Этой-то именно степени изме-нешй домашшя животныя и растешя и не достигли ни въ одномъ случай. Для приверженцевъ положительной методы въ естествознаши одного этого Факта уже совершенно достаточно для отвержешя Дарвинова учешя, и действительно корифеи науки, каковы: Бэръ, Агасицъ, Мильнъ-Эдвардсъ, КатрФажъ, Броннъ, Барандъ и мнопе друпе, его и не приняли. Въ самомъ дбле, для того, чтобы какая-нибудь объяснительная теоргя могла законно установиться, необходимо, по крайней Mipb, чтобы самъ Фактъ требующш объяснешя былъ незыблемо утвержденъ. Что же мы видимъ? Съ одной стороны, некоторую изменчивость въ дикихъ организмахъ, которую мы наблю-даемъ въ такъ называемыхъ природныхъ разновидностяхъ — что же онп такое? Начииающгеся виды, говоритъ Дарвинъ, мы же отвгъ-тггмъ:—отклоненгя отъ типа, колебанья около известной нормы — подобно дрожашямъ или колебашямъ струны въ ту и другую сторону отъ некотораго средняго нормальнаго положешя, но не далее известныхъ пределовъ.
5) Чтобы разновидности можно было считать за начинавшиеся виды, должны бы оправдываться на Фактахъ те семь выводовъ Дарвина касательно отношешп видовъ н разновидностей въ болыпихъ и въ малыхъ родахъ, въ господствующихъ и въ пе господствующихъ, въ пхъ геограФПческомъ распространенш, въ отношении видовъ другъ къ другу въ болыпихъ и малыхъ родахъ которые мы разобрали въ IV главе. Но мы видели, что все эти доказательства того, что разновидности—на-чиваюпцеся виды а виды—только далеко разошедппяся п хорошо утвердивпняся разновидности—доказательства, которыя весьма верно пазываетъ Г. Тимирязевъ статистическими, суть: частью трюпзмы, которые должны быть одинаково справедливы, кашя бы мы себе ни представляли отношешя между видами и разновидностями, и каково бы пи было пхъ происхождеше; частно сомнительны, частно положительно неверны, частно же могутъ получить более простое, естественное и притомъ необходимое объясиеше.
6) Напротивъ того, въ пользу нашего мнЬшя пмЬемъ мы аналогий большинства явлешй и процессовъ природы, которые, какъ въ приведенныхъ нами примерахъ планетныхъ возмущены п перюди-ческнхъ изменены въ величине экцептрицитетовъ и наклопешя осей
510
ДЛРВПНПЗМЪ
вращеюя, въ ходе суточной и годичной температуры, суть именно таюя колебания около изв4стнаго типа, который реально даже и не существуетъ, а есть только средняя величина, норма явлешя. Сообразно этимъ аналопямъ за такой же типъ, за такую же норму можемъ мы, съ очень большою вероятностью, принять и органически видъ.
7) Съ другой стороны мы видимъ, повторю еще разъ, что и домашше организмы, не смотря на все благопр!ятствовавппя имъ въ этомъ направлеши обстоятельства, не достигли въ своихъ отклонешяхъ до видоваго предела, а остановились на томъ, что мы называемъ разновидностями. Но что виды способны давать разновидности, до известной, иногда очень значительной степени, отклоняютщяся отъ своего типа — этого никто и никогда не отвергалъ, никто и никогда (разве принимая ихъ въ отдельномъ случае ошибочно за виды) не утверждалъ также, чтобы эти изменешя носили на себе характеръ чего-либо самостоятельнаго, самобытнаго и первобытнаго. Если бы Дарвинъ применили къ объяснешю происхождешя этихъ природныхъ разновидностей тотъ принципъ, которому онъ приписываетъ главнымъ образомъ образоваше разновидностей у домашнихъ организмовъ, то п при согласш съ такимъ объяснешемъ (чего я однако же не допускаю по причинамъ уже приведеннымъ и по причинамъ, которыя еще будутъ приведены) — вкладъ его въ сокровищницу нашихъ знашй былъ бы правда не великъ, но по крайней мере то услов!е, чтобы объяснительная теор1я истолковала Фактъ действительно существую-щш и требующш объяснешя, было бы соблюдено. Напротивъ того въ томъ виде, въ топ общности, въ которыхъ Дарвинъ представляетъ свою теор1ю, она действительно составляла бы огромный вкладъ въ сокровищницу знанш, вкладъ, которому трудно было бы даже отыскать равный во всей области познашя; ио тутъ-то она грешитъ въ самомъ основаши, объясняя то, чего въ сущности вовсе нетъ, объясняя Факты мнимые. Какъ, возразятъ мне, разве не существуетъ сотень тысячъ, можетъ быть мпллюповъ органическихъ Формъ, происхождение которыхъ составляло до Дарвина непроницаемую тайну? Конечно существуетъ: но этого мало, надо чтобы существовало по крайней мере хоть одно действительно посредствующее звено между этимъ огромными неизвестными, и тЬмъ малыми известными, которое представляюти нами домашше организмы, предполагая даже, что объяснеше предложенное для ихн изменешй вполне удовлетворительно и безспорно, то есть надо по крайней мере, чтобы породы домашнихъ животныхъ или растешй переступили видовую границу, хотя бы въ одномъ достоверпомъ случае.
ГЛ. VII.—КРИТИКА ОСНОВАШЙ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
511
Относительно наслпдственности.
Она составляетъ для Дарвинизма настоящую Сциллу и Харибду — дилемму, изъ которой ему невозможно выпутаться. Но объ этомъ предмете я говорилъ такъ недавно, что выводы должны быть еще въ свежей памяти у читателя и не требуютъсокращеннаго повторен!}!. Изъ разбора всехъ pro и contra мы приходимъ къ тому заключешю, которое подра-зумЬвательно, на дЬлЬ, принимается въ сущности и Дарвиномъ и его последователями, именно, что давность плп частое повтореше наследственной передачи укрепляетъ, Фпксируетъ признаки. А пзъ того неизбежно следуетъ, что видъ долженъ иметь гораздо большую устойчивость, ч Ьмъ выделяющаяся изъ него разновидности, а подавно уже, чЬмъ индивидуальный его изменешя, особенно въ первое время пхъ происхождешя.
Относительно искусственного подбора.
Разборомъ этого краеугольнаго камня, этой точкп отправлешя Дарвинова учешя я показали, что не подборъ главная причина, которой мы обязаны самыми значительными и характерными измЬнешями домашнихъ животныхъ п растенш; что они завпсятъ: отъ отдельнаго плп совокупнаго дЬйствш внешпихъ в.пяшй, гпбрпдацш какъ съ самостоятельными видами, такъ и съ сильно уже охарактеризованными породами или разновидностями, отъ пндивидуальныхъ изменен!й, остающихся въ чистомъ виде, т. е. безъ накоплешя пхъ .подборомъ, и отъ крупныхъ, внезапныхъ, скачками пропсходившпхъ изменешй, частно уродливыхъ, болезненныхъ, част!ю же нормальныхъ. На выведенномъ ими высокомъ Фундаменте здашя собственно подборъ надстроплъ только сравнительно небольшую башеньку. Само собою разумеется, что я имею здесь въ виду морфологическое, а не практическое зна-чеше домашнихъ разновидностей или породъ; въ этомъ последнемъ отношеши конечно въ башеньке можетъ заключаться все достоинство постройки.Вл!яше подбора приблизительно можетъ быть выражено следующею Формулою: a + 4 + 4 + f+.........................’ въ
которой а будетъ изображать величййу изменешя даннаго природой, а слёдуюпця затемъ дроби—прибавку изменешя, доставляемую подборомъ; причемъ каждый последующ!!! членъ приблизительно въ два или большее число разъ меньше предыдущаго, такъ что вся дробь никогда не дойдетъ до величины а. Чтобы доказать это, я применили результаты, полученные изъ изслЬдовашя некоторыхъ домашнихъ
512
ДАРВИНИЗМ!»
породъ животныхъ и растеши, къ голубямъ и отчасти къ курамъ, какъ къ такимъ домашнимъ животными, которыя, по мн'бшю самого Дарвина, представляютъ самую сильную изменчивость. На основами его же собственной таблицы, въ которой онъ старался графически представить ступени и степени сродства между самыми характерными Формами голубей, — на основаши собственныхъ его словъ о начале происхождешя главнейшихъ изъ нихъ, на основами Фактическихъ данныхъ, представляемыхъ истор1ею голубиныхъ породъ, я показали, что п тутъ роль подбора могла быть только второстепенная, и темъ оправдали мнете заводчиковъ и любителей о степени могущества оруд1я ими употребляемаго, т. е. подбора; а си другой стороны полагаю, что убеждешями этихн спещалистовъ практикови подтверждается и мой выводи.
Косвенное доказательство могущества подбора, считаемое какъ самимъ Дарвиномъ, такъ и его последователями чрезвычайно важными, заключающееся въ томъ, что преимущественно изменяются те части, которыя подвергаются подбору, и что оне же преимущественно и Фиксируются, оказывается въ сущности иллюзтею, какъ видно изъ приме-ровъ грушъ и въ особенности персиковъ, а также и некоторыхъ другихъ растешй, —иллюз!ею, причины которой я указалъ. Мне могутъ на это возразить, что почти на все эти обстоятельства и случаи указываетъ и самъ Дарвинъ. Что онъ указываетъ на нихъ, это совершенно верно, но только указываетъ, а не придаетъ имъ должнаго значешя и цены, и потому, указавъ на эти Факторы (какъ напримеръ относительно земляники), продолжаетъ, какъ ни въ чемъ не бывало, свое воз-величиваше подбора. Мы увидимъ далее, что Дарвинъ постоянно такъ поступаетъ и относительно другихъ, можетъ быть, еще более спльпыхъ возражешй: онъ упомипаетъ о нихъ более пли менее вскользь, и, вовсе не опровергнувъ, какъ бы не желая нп знать, нп оцепить пхъ силы, считаетъ опровергнутыми, и идетъ далее, ничего не уступая пзъ своихъ основпыхъ положеши, илп только уступая въ виде оговорки, на дкгЬ же держится своего прежняго взгляда во всей его полноте. Всему этому я представлю еще не одппъ примерь.
Я объяснплъ также психологическую причину, почему изъ всехъ положенШ Дарвина всего менее делалось возражешй противъ его учешя объ искусственномъ подборе, какъ главной причине образовала всехъ породъ и разновидностей домашнихъ животныхъ и растенш. Такимъ образомъ самая база, съ которой Дар-випъ начипаетъ свои измерешя, простираюпцяся такъ сказать въ глубь времени, сокращается до самыхъ незначительныхъ
ГЛ. VII.—КРИТИКА ОСНОВАШЙ ДАРВИНОВА УЧЕШЯ 513
разм4ровъ, а следовательно и все измерешя его, т. е. выводы, теряютъ всякую достоверность. Въ самомъ деле, если подборъ не составляетъ главнаго Фактора изменчивости, даже въ домашнихъ организмахъ, то какая возможность приписывать ему эту роль при . несравненно значительнейшихъ изменешяхъ дикихъ животныхъ и растешй? Если же мы признаемъ, что и въ дикихъ органпз-махъ этимъ главнымъ Факторомъ были самопроизвольный крупный внезапный изменешя (которыя мы видели на примерахъ плакучей б1оты и однолистной земляники), то хотя происхождеше видовъ отъ видовъ, т. е. такъ называемая теор1я нисхождешя и становится возможною, но собственно Дарвинизмъ уже исчезаетъ, ибо 1) эта Teopia не будетъ уже представлять никакой логической необходимости, потому что основной элементъ ея будетъ случайностью, могущею быть и не быть. Мнопя индивидуальный изменешя действительно всегда налицо—это явлешя ежедневный, —и потому всегда находятся подъ руками для всякаго дальнейшаго накоплешя и постройки изъ нихъ какого угодно здашя—буде только есть достаточный причины для такого накоплешя; на крупныя же самопроизвольный изменешя расчитывать невозможно 2) если и можно представить себе при этомъ происхождеше вида отъ вида однимъ или очень малымъ числомъ скачковъ, то уже вся гар-мошя и целесообразность органическаго Mipa останется не только безъ объяснешя, но является прямою невозможностью, при предполо-жеши, что такого рода изменчивость будетъ столь же неопределенною, какъ это предполагаетъ Дарвинъ для своихъ легкихъ индпви-дуальныхъ изменешй.
Относительно борьбы за существоваше.
ЗамЬстителемь подбора, безсильнаго произвести даже и те неболь-ппя сравнительно изменешя, которыя произошли въ животныхъ п рае-тешяхъ, подъ вл!яшемъ одомашнешя и культуры,—въ свободной природе должна быть борьба за существоваше. Но она представляется какъ бы могущею играть эту роль только при общемъ поверхностномъ взгляде на предметъ. Какъ только мы захотимъ вникнуть въ самый процессъ ея деятельности, въ разнообразную игру силъ, условШ и обстоятельствъ, при которыхъ борьба происходить, то убеждаемся, что для этого ей недостаетъ некоторыхъ необходимыхъ свойствъ. Именно оказывается, что она редко достигаетъ должной для этого 33
514
ДАРВПНПЗМЪ
напряженности; напряженность эта, во всякомъ случае, не бываетъ и не можетъ быть непрерывною и наконецъ даже непрерывно интенсивная борьба необходимо должна менять свое направлеше, а при этомъ, начавшаяся было накопляться, изменешя перестаютъ накопляться, прп самомъ уже начала этого процесса. Но съ этимъ, хотя бы временнымъ, перерывомъ въ напряженности или въ направлеши борьбы результаты, произведенные было . ею, исчезаютъ, потому что пзм$неше, бывшее выгоднымъ, перестаетъ уже быть таковымъ. Оно не шйетъ возможности Фиксироваться и потому скоро сглаживается, исчезаетъ, и это тЪмъ необходимее и скорее, что въ дбло вмешивается еще скрещиваше.
Но кроме этихъ общихъ недостатковъ, присущихъ борьбе за существоваше, какъ принцину подбора между какими бы-то ни было организмами и при какихъ бы-то ни было обстоятельствахъ, она имеетъ еще и спещальные недостатки, которые лишаютъ ее подбирательной силы въ некоторыхъ особенныхъ обстоятельствахъ, впрочемъ весьма частыхъ, и для некоторыхъ Формъ весьма многочвсленныхъ. Это — отсутств!е совместныхъ постепенности и разъединенности въ услов!яхъ, направляющихъ борьбу. Въ чемъ состоитъ это требоваше, необходимое для достижешя прино-ровленности организмовъ къ среде и постояннаго усилешя ея,— легче было показать на частныхъ примерахъ, чемъ въ общихъ выра-жешяхъ. Я это и сделалъ на примере кактусовъ, ночныхъ и дневныхъ животныхъ, насекомыхъ и цветковъ.
Стараясь выяснить себе, путемъ живаго представлешя процесса, борьбы за существоваше, те услов!я, которыя могли бы привести къ выделешю органическихъ Формъ, лучше приноровленныхъ къ среде и къ конечному результату переживашя пригоднейшихъ, я избралъ представленный самимъ Дарвиномъ примеръ Порто-Сантскихъ кроликовъ. При этомъ я напалъ на два вывода изъ теорш, д!аметрально противоположные темъ Фактамъ, которые намъ представляетъ действительность, изъ коихъ, по крайней мере, одинъ выставляется какъ нЬчто подтверждающее теор!ю, а другой или вовсе оставляется безъ внимашя, или неправильно истолковывается. Въ примере Порто-Сантскихъ кроликовъ—умень-шеше ихъ роста заставляетъ принять, что эти животныя очутились на острове въ томъ самомъ положены, въ которомъ часто находятся караси при небрежномъ прудовомъ хозяйстве (Teichwirthschaft) т. е. что, вследств1е отсутств!я внешнихъ враговъ, они должны были вступить къ самую усиленную междуусобную борьбу, и
ГЛ. VII.—КРИТИКА OCHOBAHlii ДАРВИНОВА УЧЕШЯ
515
именно въ тотъ видъ борьбы, который всего лучше назвать сопер-ничествомъ или состязашемъ и который собственно и долженъ вести къ подбору. Следовательно организмы, живущ!е въ иодоб-ныхъ услов!яхъ, буде имъ хватить на это времени, должны въ усиленной степени прогрессировать, потому что всЬ появляюпцяся полезный изменешя должны скорее и сильнее Фиксироваться, достигать все более и более опредЬленныхъ и характерныхъ Формъ и Формы эти быстрее изменяться. Въ такихъ именно услов1яхъ и находятся организмы на островахъ, на неболыпихъ материкахъ и въ пресныхъ водахъ. Но результатъ получается обратный: въ этихъ-то местахъ сохраняются наиболее архаичесшя Формы (ганоидныя рыбы, аптериксы, лепидосирены и проч.).
Другой выводъ состоялъ въ томъ, что такъ какъ существуютъ полиморфные роды, и такъ какъ нельзя отнести эту полиморФность къ отсутств1ю полезности или вредности въ неФпксировавшихся при-знакахъ, что я доказалъ анализомъ примера ежевикъ, то ничего не остается по духу теорш, какъ отнести это къ недостаточной интенсивности борьбы, безъ которой и полезное видоизменеше органа не можетъ Фиксироваться. Такъ какъ, далее, различный внешшя (среда, запасъ пищи, враги) и внутреншя (размножаемость) yc.ionia жизни необходимо ведутъ къ различной степени интенсивности борьбы; то по теорш требуется, чтобы, организмы, находя-ццеся въ услов{яхъ усиленной борьбы, хорошо Фиксировались и резко характеризовались, а находяпцеся въ услов!яхъ слабой, вялой борьбы, и даже вовсе вне этой борьбы, въ течете продолжи-тельныхъ перюдовъ времени, напротивъ того, Фиксировались бы плохо, представляли бы незаметные оттенки переходовъ отъ Формы къ Форме, однимъ словомъ были бы полиморфны. Но опять действительность—въ примерахъ речныхъ рыбъ семейства карповыхъ и сиговыхъ съ одной стороны, и большихъ китообразныхъ, акулъ, слоновъ, носо-роговъ и т. п. съ другой, представляетъ намъ Факты д1аметрально противоположные требовашямъ и выводамъ теорш. Но само собою понятно, что соглаые или несоглаше правильно сделанныхъ выводовъ изъ теорш съ действительностью — составляютъ одинъ изъ лучшихъ пробныхъ камней всякой теорш, и такой именно пробы Дарвинова теор!я не выдерживаетъ и этому увидимъ въ последствш новые примеры.
016
ДАРВПНПЗМЪ.
Но уступпмъ все эти доказанный нами положешя, которыя уже сами по cedi вполне достаточны, чтобы показать всю невозможность происхождешя какъ органическихъ Формъ, такъ и еще бол'Ье ихъ внутренней и внешней гармоши и целесообразности темъ путемъ, который указываете Дарвинъ. Допустимъ, что всЬ выводы, полученные изъ наблюдешй надъ прирученными животными и возделываемыми растешями, могутъ быть безпрепятственно распространены и на явлешя дикой органической природы; что наследственность, такъ или иначе, справляется съ передачею признаковъ и такъ именно, какъ это нужно для того, чтобы дЬло шло сообразно съ требовашями Teopin; что изменешя, наблюдаемыя въ домашнихъ организмахъ, главнейшимъ и суще-ственнейшимъ образомъ произошли путемъ подбора, и достигли достаточныхъ размеровъ, чтобы иметь право заключить по нимъ о возможности достижешя еще болЬе высокихъ степеней различ!я, до всякаго желаемаго или воображаемаго предела, въ организмахъ дикой природы; что борьба за существоваше обладаете всеми нужными свойствами: напряженностью, непрерывностью и достаточною продолжительностью единства направлешя,- чтобы стать подбираю-щимъ Факторомъ; что указанное нами противорЬч1е между Фактами действительности и выводами изъ теорш — одно лишь недо-разумеше; допустивъ все это, — я все таки утверждаю, что есть друпя услов!я, которыя дЬлаютъ совершенно невозможнымъ обра-зоваше видовъ, родовъ и проч, путемъ естественнаго подбора, что есть друпя непреоборимыя затруднешя, которыя заставляютъ признать, что естественнаго подбора вовсе даже не существуете».
КОНЕЦЪ ПЕРВОЙ ЧАСТИ ПЕРВАГО ТОМА.
ПРИВАВЛЕН1Е КЪ ГЛТО VI.
После того, какъ уже большая часть моей книги была отпечатана, встретилось мне еще несколько разительпыхъ Фактовъ, подтверждаю-щихъ мое мнеше о преувеличеши Дарвиномъ значешя искусственнаго подбора—этой основы всей его теорш — въ произведены новыхъ растительныхъ и животныхъ Формъ, т. е. породъ или расъ въ приру-ченныхъ животныхъ и возделываемыхъ растешяхъ.
Въ VI главе перечислены и подтверждены примерами те Факторы, которые, независимо отъ какого бы-то ни было подбора, производить более или менее значительный изменешя въ одомашнепныхъ организмахъ, и показано, что эти изменешя достигаютъ столь же или даже более значительныхъ размеровъ, чемъ все, что можетъ по справедливости быть приписано подбору. Вотъ еще одинъ весьма замечательный примерь такого совершенно независимаго отъ подбора изменешя, которое должно целикомъ приписать внЬшнимь вл!яшямъ, сущность которыхъ и въ этомъ случае остается для насъ совершенно неизвестною. Дело идетъ о всемъ известной овощи—брюссельской капустЬ (Choux de Bruxelles, Choux a jets, Sprossenkohl, Rosenkohl).
У этой капусты длинный стволъ, достигающш въ благопр!ятныхъ местностахъ и при хорошей культуре до 4-хъ Футовъ въ вышину, покрывается густо по всей окружности и во всю длину маленькими плотными кочаниками, верхушка же ствола оканчивается раскры-тымъ пучкомъ пеболыпихъ, тоже очень нежныхъ и вкусныхъ листьевъ. Назваше брюссельской дано этой капусте потому, что она распространилась изъ этого города и, вероятно, и произошла въ немъ, или въ его ближайшихъ окрестностяхъ, во всякомъ случае больше 6 или даже 7 столепй тому назадъ. О ней упоминается вь правилахъ для рыночной торговли Брюсселя отъ 1213 года, подъ именемъ Spruyten (Sprossen, Sprout, jet). Вотъ замечательная -вещь, которую про нее разсказываеть знаменитый плодоводъ Ванъ-Монсъ, въ письме въ Англйское садовое общество, прочитанное тамъ 7-го1юля 1818 года: Въ почве Брюсселя эта порода капусты никогда не выраждается, сохраняя все свои качества при посеве изъ года въ годъ ея семянъ. Тоже самое замечается и въ Лувене; но въ Малине (Мехельнъ), находящемся въ томъ же разстояши
518
ДАРВИНОЗМЪ
отъ Брюсселя, какъ и Лувенъ, она напротивъ того выраждается очень быстро: сЬмена, собранный Ванъ-Монсомъ отъ лучшихъ экземпляровъ изъ его собственнаго сада, были посланы имъ въ Малинъ и тамъ по-сЬяны. На первый годъ растешя принесли кочаники настоящей Формы (отъ хорошаго сорта требуется, чтобы эти кочаники имЬли не болЬе У8 дюйма въ д1аметр!). Имъ дали принести сЬмена, и снова посЬяли. Они дали розетки раскрытия, не свертывавшаяся въ кочаники, т. е. раскрытые листовые пучки (на Южномъ берегу Крыма большею частно делается тоже самое даже на первый годъ), и послЬ срывашя не давали уже новыхъ розетокъ въ пазухахъ ствола. Собранный съ нихъ сЬмена, посЬянныя въ третш разъ, произвели боковые отпрыски, состояние уже лишь изъ слабыхъ, висящихъ узкихъ листочковъ на длинныхъ стебелькахъ, съ вершинкою совершенно похожею на эти боковые отпрыски. Такимъ образомъ, черезъ три поколЬшя весь характеръ этой овощи потерялся. Ванъ-Монсъ этимъ не удовольствовался, а сдЬлалъ и обратный опытъ. СЬмена отъ этихъ выродившихся Малинскихъ экземпляровъ были присланы къ нему въ Брюссель и по-сЬяны въ его саду въ далекомъ разстояши отъ его огорода, во избЬжа-ше гибридащи. Первое поколЬше сохраняло всЬ свои Малин сие признаки. Второй посЬвъ отъ этихъ уже брюссельскихъ растешй далъ растешя уже въ значительной мЬрЬ возвративпйяся къ своему настоящему характеру. Они дали уже маленьше кочаники, но еще не полные и не плотные, а по сорваши не давали ихъ вторично, какъ должно бы быть у настоящаго хорошаго сорта. При третьемъ посЬвЬ растешя получили всЬ качества наилучшей брюссельской капусты. И на слЬ-дующш годъ, говоритъ Ванъ-Монсъ, «я уже смЬшалъ ихъ сЬмена съ сЬменами моихъ лучшихъ отборныхъ сортовъ этой овощи» и окан-чиваетъ свое письмо словами: «это было для меня нЬчто въ родЬ воз-вращешя блуднаго сына, отсутств!е котораго усугубило мою привязанность». Къ этому должно прибавить, что тотъ же Ванъ-Монсъ говоритъ, что брюссельская капуста вовсе не прихотлива на почву и хорошо растетъ, какъ въ садахъ Брюсселя, гдЬ почва песчанистая, такъ и въ окрестныхъ поляхъ, гдЬ она глинистая.
Не очевидно ли изъ этого, что услов!я Брюсселя, столь быстро возвратившая къ своему типу выродившуюся Малинскую овощь, могли и произвести ее въ средшя вЬка внезапнымъ самопроизвольнымъ измЬ-нешемъ, которое, еслибъ не имЬло съ самаго начала весьма отличитель-ныхъ качествъ, не могло бы и обратить на себя ничьего вниман!я, такъ что подборъ былъ тутъ во всякомъ случай ни причемъ, и что напротивъ того, подборъ ничего не могъ бы сдЬлать въ этомъ отношенш
519
въ Малине, когда, уже .многими столепями укрепившийся и совершенно установившийся сортъ не могъ противустоять тамошнимъ неблаго-пр1ятнымъ услов!ямъ, хотя и неизвестно въ чемъ именно заключающимся (*)?
Въ той же главе привелъ я несколько примеровъ исторически доказанныхъ разомъ, вдругъ происшедшихъ крупныхъ изменешй, примеровъ часию приведенныхъ и самимъ Дарвиномъ, и разборомъ голубиныхъ породъ показалъ, что и у этихъ птицъ самыя крупный и существенный черты ихъ характеризующая также должны были произойти разомъ и вдругъ народившимися уклонешями отъ типа, а вовсе не постепенными, едва заметными измЬнешями его, накопленными подборомъ. Въ дополнение къ сказанному тамъ приведу еще следующее: «Въ 1770 году родился въ Южной Америке, среди стада коровъ и быковъ рогатой породы, одинъ быкъ безъ роговъ. Этотъ признакъ передавался въ потомстве этого быка». Такъ произошла новая порода Мохо и распространилась на целые округи (**). При образован^ этой породы подборъ следовательно также не участвовали. На птичьемъ дворе некоей г-жи Пасси вывелось въ окрестно-стяхъ Парижа въ 1852 году десятка два цыплятъ кохинхинской породы куръ, которые сохранили тонюй пухъ, прикрывающш- ихъ при рожденш; онъ былъ столь густъ и тонокъ, что походилъ съ виду на кошачью шерсть, и его можно было легко чесать частымъ гребнемъ. Японская шелковистая курица, составляющая постоянную породу, также сохраняетъ свой пухъ всю жизнь (***), Почему же после этого и эта японская порода не могла произойти столь же внезапнымъ образомъ безъ всякаго подбора?
(*) Trasait. of the Horic. Society, Vol. Ill, pag. 197—200.
(**) Godren, De I’espece, II edit., Vol. I, pag. 423, гд% заимствовааъ изъ Don Felix de Azara, Voyage dans I’Amerique rnerid. Paris, 1809, T. I, p. 378.
(**’) Godren, De Гезрёсе, II edit., T. I, pag. 442. Заимствовано изъ Bulletin de la Societe d’acclimat., T. I, p. 175.
Таблица расхождент .zv//>7/<///и.п> Durx. O/77/// о/ S/ичч
Табл. IL
1) Biota orientalis typica. А. Общш видъ
Табл. П.
2) Biota orientalis oar. pendula s. filiformis. А. Общш видъ.
2) Biota orientalis var. pendula. В. отдпльная вгътка.
Табл. III.
Г) Biota orientahs typica. С. Отдельная впточка или такъ называемый листъ.
2) Biota orientalis oar. pendula. G. Отдельная впточка (такъ наз. листъ) нпсколько увеличенная, чтобы показать настоящее листья, т. е. чешуйки.
Таблица происхождешя главн^йшихъ породъ домашнихъ голубей.
(Изъ Дарв. «Прирученпыя животныя и возд1>лаппыя растеши»).
COLUMBA LIVIА пли ПОЛЕВОЙ ГОЛУБЬ.
ГРУППА I. ГРУППА II.
1. Подъ- 2. 3. 4.
группы.
ГРУППА III.
8. 9.
КалП'Паръ.
—Му расса.
Бу ссора.
Bagadollen.
Скапдер^пъ.
Гермаиск. д. I
Лилльск. д. Pigeon.
Cygne.
Голланд, д. I Dragon.
Троп фо.
Am.iiucKiu АнглШскШ Чистый го- Нолъ-
дутышо. гонець. jy6b. c/ciu.
Перспдскш Турмапъ.
Лотапскш Турмапъ.
Простои Турмапъ.
Явапскш
трубастый.
Кудрявый.
Труба- ЛфриканскШ Корот- lludibu- Нкобинецп.
стый. совиный. колицый ciciii oio-
турм. нист.
Подь-группы.
ГРУППА IV.
Табл. V.
Sciaena, Рата Cuir. натур, вел.
Табл. VI.
натур, вел.
gIV
ЧеловЬкъ..................m.
Mammalia . . . . 1.
Avcs..................... k.
Reptilia..................i.
Amphibia.................Ii.
Pisces....................g.
Cephalopoda...............f
Gasteropoda..............e.
Acephala.................d.
Tunica ta................c.
Bryozoa..................b.
Protozoa.................a.
Табл. VII.